Читать онлайн Живой лес бесплатно

Глава 1 – С ведьмой я поквитаюсь!

Мне не спалось. Наступил рассвет, и экипаж сразу тронулся в путь. Время столь раннее, что моя попутчица – тетушка Клозета – уснула вновь прямо в карете. Мне бы так! Клозету (про себя я ее называла Клозель за сходство с газелью, ведь тетка всегда была грациозна, немного высокомерна и непременно носила высокие цокающие каблуки), приставили ко мне следить за благопристойностью моего поведения. Конечно, ведь я – девица, впитавшая правила приличия высшего общества с молоком. Но, учитывая шаткость сложившейся ситуации… Я с завистью посмотрела на мерно посапывающую Клозель и её сползшие на нос черепашьи очки.

Сердце билось беспокойно. Несмотря на все красоты, что нас окружали за окном кареты, – пробуждающийся в легком тумане лес, умывающийся утренней росой, заливистые трели древесных птах, оранжевые лучи, робко пробивающиеся сквозь листву и ароматы лесных цветов – тревожное ощущение не покидало меня. Внутри тянуло и сжималось от понимания – остался лишь день до встречи, которая полностью перевернет мой мир. Разрушит все старое и приведет в неизвестность. Неизвестность, которая потребует от меня слишком многого – мою жизнь…

Будь проклята эта старая кочерга, одной россыпью своих колдовских зелий на жабьей шкуре решившая мою судьбу и вырвавшая меня из привычного окружения родительского дома, любимого города и обожаемого Изыскария! (Про жабу я думала со злости, на самом деле гадать она могла на чем угодно, даже на тарелке с остатками зеленой похлебки). Да и дед мой, Гарольд, хорош! Вот уж не ожидала от него такой подставы! Скажите мне, ну как, как можно поженить двух совершенно разных и незнакомых людей на основе всего лишь несуразного гадания?! Быка с коровой и то… не всегда получается свести. К любовным играм, мягко говоря. Но Гарольд уперся лбом. Он был уверен, что старая трещотка, стянувшая с него круглую сумму за всю эту ересь, права. Подозреваю, что с возрастом твердолобость моих родственников прогрессивно повышается, а я всего лишь попала под раздачу…

Мой уважаемый дед Гарольд в свое время – советник самого Императора по надзору за безупречностью хозяйствования в Южной части Латерийской Империи. Иными словами, занимал вполне нерядовой и весьма заметный пост (до момента, пока Император не был вероломно смещен своим же воспитанником). Деду были дарованы обширные владения – лакомый кусочек на ближайших подъездах к самой столице. За свою жизнь он вырастил четырех сыновей, один из которых, старший, – мой отец – пошел по стопам деда. Но несмотря на чаяния родни (подозреваю, рассчитывающей на близкородственное обогащение), он не продвинулся далеко по имперской службе, и в конце концов оставил это неблагодарное дело, открыв небольшую гончарную мануфактуру, позволяющую нам вести хоть и безбедное, но весьма скромное существование.

Благодаря деду нашей семье достался дом в центре столицы Латеры, а также ранее упомянутое небольшое земельное угодье, где мы с сестрами любили отдыхать и наблюдать за овцами, козами, курами и прочей живностью, и где долгое время жило оно – совершенно несуразное создание, каким-то чудом умудрившееся появиться на свет, – кот-недотепа Ку-ку.

Как такое могло сочетаться в одном существе, а именно абсолютно несвойственная котам глупость, косые глаза, пушистый хвост с синеватым отливом, похожий на хвост райской птицы… Никто не знал. Поговаривали, что без магии, определенно, странное творение не обошлось. Доведись коту оказаться за пределами нашего поместья, очевидно, что часы его жизни будут сочтены, поскольку его устройство совершенно не приспособлено для выживания.

Придуманная сестрами кличка «Ку-ку» не совсем вежливо по отношению к коту подчеркивала его, увы, не выдающиеся интеллектуальные способности. Хм-м-м… если они вообще у него были… Удивительно, но глаза Ку-ку никогда не смотрели в одну сторону. Если один из них поворачивался вперед, то второй неумолимо отворачивался назад, словно бы их соединяла невидимая веревочка посередине черепной коробки. Дефект зрения вкупе с абсолютной неспособностью показать хоть какие-то зачатки мышления, приводил к тому, что Ку-ку мог часами упираться лбом в препятствие, не делая попыток свернуть в сторону. Однажды он так бесцеремонно вломился в будку к нашему сторожевому волкодаву, что надолго ошарашил его своим напором и желанием пройти сквозь деревянную стенку! После этого происшествия бесстрашный пес боялся кота как огня, поджимая хвост и поднимая вой всякий раз, когда тот приближался. Мы давно к этому привыкли…

Одного не пойму: какая несусветная глупость заставила меня с яростью выкрикнуть во время рокового семейного обеда, что я забираю Ку-ку с собой в свое путешествие? Путешествие в одну сторону… Все посмотрели на меня странно (мне даже показалось, вот-вот и матушка погладит меня по голове, но она ограничилась лишь навязчивой добавкой моего любимого пудинга). Со мной не спорили и без промедления собрали дорожную сумку для кота. Все были исключительно милы в эти последние дни, стараясь исполнить мое любое желание. Я, вконец, ощутила себя беспомощным младенцем или, скорее, безвременно умирающим, чьей участи сочувствуют окружающие. Со всей деликатностью они отводили в сторону глаза.

В который раз я оглядела темное пространство кареты. Ку-ку сидел в дорожной сумке и дрых, зараза, вместе со всеми под мерное постукивание колес моей временной клетки. Подумалось, что с котом мне хотелось забрать частичку настоящего дома и той беззаботности, с которой все эти годы мы с сестрами подшучивали над ним. Сердце заныло при мысли, что это не повторится никогда. Никогда… Мне бы хотелось думать иначе, но что-то внутри подсказывало, что связи с прошлым неумолимо рвутся. И мне не остановить процесс, от которого в животе крутилась ледяная воронка.

Мои две сестры младше меня. И обе имеют ухажеров с перспективой на долгосрочные отношения. Не с этим ли связано решение о моем поспешном браке? У нас в Империи нет строгого закона о порядке обручения сестер, но все же люди смотрят косо, когда младшая оказалась более проворной, чем старшая.

И все же… причина не в этом. Моя родня не настолько консервативна (куда вероятнее – расчетлива). Правда, последние пару лет мне угрожало прозвище переросшей старой девы и книжной зубрилки. Мне никто не приглянулся из этих недотеп парней, окружавших меня в Академии и изредка на встречах в гостях. По правде говоря, парней я недолюбливала… Во-первых, мужчин из моего окружения сложно сравнить с любимыми книжными героями. Они им и в подметки не годятся. Какой из наших ботаников или даже спортсменов смог бы без труда раскидать десяток бандитов разом лишь для того, чтобы немедленно признаться в пылких чувствах к героине, а затем, непременно, обнаружить в себе королевские корни и возвести возлюбленную на трон, с помощью магии обезоружив противников?

То-то и оно.

Никто.

А во-вторых, все парни похожи. Наверное, так глупо говорить, но… Джит, моя ближайшая подруга утверждает, что я напрочь лишена женского взгляда. Оценивающего! Посмотришь на этих парней… у кого-то рост повыше, у кого-то нос с горбинкой, у кого рубашка в горошек – словом, никакой особой привлекательности. Конечно, собираясь одной компанией, мы общались между собой. Но смотреть на них взглядом, оценивающим на предмет годности к проявлению чувств, я так и не научилась. Как ни старалась. Не получалось у меня влюбиться! Сердце словно спряталось за наглухо замурованные ставни… А вот книжные герои, воссозданные моей фантазией, будоражили воображение. Тем более, единственное, что они делали – совершали геройские поступки, а не надоедливо крутились под носом, чавкали в едальне, заикались при ответах у доски и совершали прочие нелепости, от которых я лишь грустно вздыхала.

– Дурында ты, Алёна! – говорила средняя сестра Волли. – Счастье свое прозеваешь! А как встретишь, так и слова не свяжешь, опыта у тебя нет!

Накаркала называется. Теперь ни опыт не понадобится, ни речевые навыки. Все решено за меня и точка, как сказал дед. Алёна – это, кстати, мое имя. Я тешила самолюбие слухами, что оно очень древнее и пришло к нам от народов, живших на этой земле до Большой Катастрофы. От них нам еще достались металлические приспособления, над разгадкой функций которых работают все самые крупные Изыскарии Империи. И сколько бы они ни старались, ясности, как запустить сложные механизмы древности, так и не появилось…

А что дед? У деда Гарольда одиннадцать внуков и даже правнуки имеются. Поэтому такое повышенное внимание ко мне настораживало. Конечно, мы все обожали старого весельчака-великана. В нашей семье были не редкость званые обеды с обязательным сбором всех родных (в создании которых принял непосредственное участие дед), позволяющие ощутить, как говорит Гарольд, дух семьи… В этот раз дух попахивал большими неприятностями.

С дедом я виделась не часто, ввиду его ответственной службы и многочисленных потомков, но все наши встречи носили яркий и запоминающийся характер. Человек он, безусловно, обаятельный, всегда жизнерадостный, но строгий, подтянутый, с хорошо уложенными в тугой хвост седыми волосами и так же тщательно накрученными усами.

Вот что нам поведал дед.

Уже как второй лунный месяц у него ноет правая нога и колет левое ребро. Очевидно, не без злого умысла окружающих. Всегда отличаясь отменным здоровьем, к такому нарушению своего самочувствия обычно брутальный дед отнесся с особым трепетом. Опросив всех близких и дальних знакомых на предмет поиска надежной в лечебных делах ведьмы, он самоотверженно отправился в глухой лес, разыскал старуху и позволил ей сотворить с собой всякие бесчинства.

Старая ведьма, конечно, подтвердила (после тщательного осмотра страдающих членов тела деда), что нога болит не просто так, а показывает проблемы по судьбе потомков. И если дед их вовремя не устранит, то рискует огрести еще более неприятные (и даже грандиозно катастрофические!) последствия. Я так и представила, как старуха ощупывает своим костлявым и когтистым пальцем сухую дедовскую конечность, не забывая второй рукой мешать обязательный для ее статуса отвар из мышей и пауков.

Деду же, однако, подобный осмотр понравился, потому-то он резво и с особой тщательностью взялся выполнять все предписания. Началось все с того, что вместе с ведьмой они перебрали всех потомков Гарольда по именам и, упади на меня рой с пчелами, остановились на малопримечательном моем! Я бы предпочла, чтобы в тот момент дед забыл о моем существовании…

– Имя ведет за собой толпу прошлых! – воскликнула чушь старуха и углубилась в изучение моей судьбы. Кому понравится, когда твою судьбу без твоего ведома прощупывают странные личности? Я почувствовала себя кроликом, над которым ставится эксперимент. Покопавшись в своих древних книгах, посыпав порошки (боюсь представить, из чего сделанные) на мое многострадальное имя и потерев заранее заготовленный (для создания особого антуража) гигантский кристалл, ведьма изрекла еще большую ерунду и очевидность, которую и без нее знали мои родители и все наше окружение до последнего колена – мне пора выйти замуж!

Уж года три как пора!

Открыла, что называется, истину. Знаки, которые образовал рассыпанный порошок и коренья, а также загадочные движения раскрученного кристалла, как рассказал дед, показали Старой Кочерге и имя моего, тьфу ты, то есть ее, нет… в общем, избранника сушеных жаб и вяленых пауков! Пауки и червяки, конечно, не назвали его имя сразу, а лишь указали, что человек этот рода знатного, хоть и живущего довольно уединенной, скрытой от светской роскоши, жизнью. Хвала небесам, то есть червякам, выдохнула я, что жених мой не оказался смотрителем коров на местной ферме или воякой, проводящим всю жизнь в походах. Хотя, как сказать… может быть, вскоре мне придется лишь мечтать стать женой фермера. После того, как я увижу собственного жениха воочию…

Слушая дедовскую речь на торжественном обеде, организованном Гарольдом для всей нашей большой семьи по случаю принятия им столь важного решения о моей судьбе (подозреваю, решения о своей ноющей ноге и колющем боке), я то краснела, то бледнела, покрываясь испариной с ног до головы, хваталась за голову и прикрывала лицо руками, пытаясь сползти вниз и потерять сознание. А еще лучше – безвозвратно испариться. Пока толчки сестры под столом не подсказали мне, что надо выпрямиться, улыбнуться и внимать речи глубокоуважаемого предка, ведя себя подобающе обстановке и благородным манерам, привитым нам с младенчества. Ведь теперь вся наша родня активно принимала участие в моей проблеме нерешенного, то есть, благодаря стараниям деда, уже решенного замужества, которое, безусловно, позволит нашему общему роду вести безбедное и счастливое существование. О моем личном счастье задуматься никто не потрудился.

Корешки подсказали ведьме, что искать моего жениха стоит в Северной части Империи, в лесу, спрятанном за Илийской горной грядой. После чего, мой дед, обнадеженный предстоящими успехами в восстановлении функций телесных членов, ринулся в Крупнейшую Архивную Библиотеку, перерыл все своды и переписи и определил возможных кандидатов на мое сердце (и все остальные важные органы моего щуплого тела), списком из более десяти персон. Представляя деда за всей этой бессмысленной деятельностью, я тяжело вздохнула, жалея не столько себя, сколько его. Это ж надо так расстараться ради следующего приема у Кочерги, не иначе как она деда приворотным зельем опоила! И уж после таких трудов мне вряд ли придется рассчитывать на пощаду, с тяжестью осознала я.

На следующем приеме у колдуньи эта парочка выживших из ума стариканов (простите, но в свете всех событий я никак не могу думать о них по-другому), остановила выбор всего на одном претенденте. Опять же, не без помощи крысиных хвостов и рыбьих глаз. О своем избраннике я узнала совсем немного: имя его Ратмир, и возрастом он старше меня («опытный», – прокомментировала младшая сестра Элина, когда мы позже остались наедине), живет в своем поместье в глухой чаще («тараканьей тьме», – перевела моя подруга Джит), малоконтактен и не замечен на светских мероприятиях («зануда? скряга? урод?» – сыпали предположениями девчонки, а я только закатывала глаза и охала), в порочащих связях тоже замечен не был («темная лошадка и что-то скрывает», – был сделан вывод).

После произнесения дедом Гарольдом пламенной речи я заметила, как у отца задергался глаз. Он, бедный, осознавал всю тяжесть моего положения и ответственность, возложенную на него, как на отца невесты, но пойти против деда никак не мог. Авторитет Гарольда в нашей семье был непоколебим. Все дружно выдохнули, надеясь, что дед ограничится мною в качестве семейной жертвы, положенной на алтарь спасения рода…

Старикан проявил невиданную прыть и, несмотря на свою больную ногу, (видать, сильно его припекло), успел смотаться к моему жениху – что значило, без малого, дня три езды галопом – и договориться о нашей свадьбе. Как они смогли урегулировать согласие об этом непотребстве – дед оставил за пределами поведанного нам рассказа, но заключать сделки он умел отменно, иначе не дослужился бы до советника Императора. Подозреваю, что речь шла об очень выгодном торговом соглашении, иначе какой дурак поведется на бред двух престарелых и, не исключено, страдающих головой по причине возраста, людей. Почвы в Северной Империи не такие плодородные, как наши, вот и подсобил дедок какое-нибудь улучшенное снабжение, а может и деньжат подбросил, чтобы провинциальный домоправитель согласился сыграть роль жениха для совершенно неизвестной ему девицы, да и понаделал ей детишек побыстрей на радость родне. Стоп! Эко меня понесло, к такому развитию сюжета я была не готова, увольте. Ноги невольно сжались, будто бы предполагаемые женишок уже стоял рядом, готовый немедленно заняться продолжением рода.

Жить до свадьбы мне предстояло в доме будущего мужа для ускорения знакомства и инициации общих интересов (я искренне надеялась найти их полное отсутствие). К чему такая спешка, я не понимала, но дед наказал собираться немедленно. Похоже, старуха не дала согласия лечить его, пока он не спровадит меня в ссылку. До торжественной свадьбы мне предстояло перекантоваться три-четыре месяца в глухом поместье, ведь подготовка к такому грандиозному событию требовала много сил и не менее средств. Я была лишь рада, что у меня есть время, позволяющее разругаться с женихом вдрызг и отменить намечающееся замужество.

Насупившись, я внимала все новым подробностям моей, грозящей стать надломанной, судьбы. Мое окончательное пленение, то есть свадьба, было намечено быть проведенным в городе промежуточного назначения между столицей Латерой и удаленным поместьем жениха. Пока мои родные будут заниматься организацией пышной церемонии, мне было велено наладить отношения с будущим супругом (еще чего!), чтобы предстать во всей красе и не выкидывать фортели во время свадьбы, куда дед намеревался (и немедленно поставил нас об этом в известность) пригласить некоторых представителей Императорской семьи.

С каждой фразой, изреченной усатым ртом Гарольда, мое, и без того незавидное, положение становилось все хуже. Как я не грохнулась в обморок от избытка негативной информации на этом самом ужасном в моей жизни семейном обеде – не знаю. Но правое веко стало подергиваться изрядно.

– Позвольте, Дедушка, – наконец смогла я собрать мысли в кучку и выдать последний свой аргумент. – Мои учителя из Изыскария – а Вы их знаете, бросаться словами они не будут – возлагают большие надежды на меня, как на будущего ученого, и было бы неверно отказывать им в этом, когда они потратили столько сил на мое обучение. Тем более, у нас в самой активной разработке находится проект по исследованию свойств элементов земли и…

– Не волнуйся, дорогая, – не дал мне договорить дед, – я помогу тебе с этим вопросом. Ты сможешь взять с собой книги, необходимые для твоего дальнейшего образования, и позже, летом, заняться сдачей отчетных работ вместе со всеми.

– Но сейчас уже весна, и разумнее закончить учебный год сейчас… —попыталась в очередной раз возразить я в надежде оттянуть время. Пятой точкой уже понимала – не прокатит.

– Нет, нет и еще раз нет, – подтвердил мои догадки дед, – согласно доверенному источнику, все должно произойти именно сейчас!

Знаю я твой доверенный источник с бородавкой на носу, подумала про себя я. Ага, как же, книги мне взять с собой! А лабораторию с реактивами, может, тоже перевезти?

– К сожалению, моя учеба требует много испытаний в лабораторных условиях… и невозможна только с помощью учебной литературы, – постаралась сказать как можно спокойней, в то время как в голове быстрой вспышкой пронеслась спасительная мысль. – Пусть жених приедет сюда! – радостно закончила я (тут мне с ним разобраться будет куда проще!)

– Признаться, я рассматривал такой вариант, – немного потупился Гарольд и махнул с сожалением рукой. – Но он отказался. У него там тоже важное дело, не допускающее длительных отъездов.

Ага, ну какое важное и безотлагательное дело может быть в глуши у молодого человека? Проникновенные медитации под елкой? Выращивание оленят? Срочный сбор клюквы? Одна мысль казалась абсурдней другой. Потому что, ясен пень, не хочет мой суженый ехать знакомиться непонятно куда неизвестно с кем, попадая под прицелы взглядов многочисленной родни. И заставить, как меня, его даже дед не в силах. Ну ничего, устрою я тебе свидание среди елок и мухоморов с комарами, сам в город сбежишь, со злостью подумала я про этого господина «Важное дело»!

– Полагаю, Алёна когда-нибудь сможет закончить свое образование, кх-м-м… а впрочем, как говорится, образование для женщины – не самое важное! – ляпнул дед и смущенно улыбнулся. Наверное, сам понимал, какую глупость сморозил. Я кисло улыбнулась, мстительно представив, как старуха, явно не получившая приличного образования, кормит Гарольда скользкой болотной кашей, замешанной на прошлогодних насекомых. В лечебных целях, по самому новейшему сборнику оккультных рецептов.

За столом воцарилось радостное оживление. Все родственники принялись с удовольствием обсуждать детали моего предстоящего переезда, общения с женихом и подготовки к свадьбе. Садисты! Не им же переться к черту на куличики, как в переносном, так и, наверное, в прямом смысле! Отовсюду доносились советы один краше другого:

– И фата, фата должна быть непременно не менее трех метров и с оборками, я слышала это хорошая примета! – кричала тетушка справа.

– Мальчики рождаются, если зачать на пятые сутки лунного цикла! – вторила ей кузина слева.

– К остроносой рыбе идеально подойдет заправка из пряного масла Силийского ореха! – орал кто-то с торца.

Совсем с ума сошли. Не выдержав происходящего, я схватилась за горящие щеки и выскочила из-за стола. Побежала к выходу, мысленно посылая импульс негодования в сторону бездушной родни, и прошипела:

– Ну, Старая Заноза, доберусь я до тебя вместе с твоими тараканами, так и знай! Только сначала придется разобраться с проблемой, которую ты мне накаркала, – с моим женихом!

Глава 2 – Кружевные панталоны и прочие вещи для удачного замужества.

С матушкой в обнимку мы прорыдали ровно три дня, извозив в соплях все домашние платья. Она первая нашла в себе силы остановиться, я же готова была оплакивать свою растоптанную судьбу месяцами, не меньше! Благодаря матушке удалось отсрочить отъезд на неделю под предлогом необходимости основательно подготовиться к поездке и снять мерки для свадебного платья.

Первым делом, придя к трезвому заключению, что надо приспосабливаться к новым жизненным обстоятельствам и хоть как-то скрасить их невыносимость, матушка встряхнула безвольную, измазанную слезами амебу, сидевшую на моем любимом бархатном диване в россыпи оберток от шоколадных конфет и яблочных огрызков (привычка грызть яблоки в немереных количествах во время душевных волнений – у меня с детства: таким образом, «голова занята хрустом», как говорит Джит), и повела бледную зареванную девицу к портным для выбора подходящей экипировки для замужней жизни.

Мерки мы сняли, но фасон свадебного платья на свадьбу с таинственным, но от этого не менее отвратительным женихом, интересовал меня мало. Видя мое безучастное, словно у пасущейся коровы, лицо, портные пообещали прислать каталог платьев домой (я нервно хихикнула, представив гонца с глянцевой книженцией, с упорством пробирающегося через высокие горы и бескрайние долины в глухое место, которое стараниями колдовских зелий выбрано моим обиталищем).

В моей голове до сего момента жил исключительно другой каталог – элементов земли, воды и воздуха. Я обожала, задержавшись в лаборатории, часами перебирать удивительные блестящие кристаллы различной окраски, горные породы, порошки и смеси, сопоставлять их, сравнивать, изучать, нюхать и смешивать по инструкции для получения новых соединений. Совсем редко это заканчивалось незначительными взрывами, на которые профессор Листор терпеливо закрывал глаза благодаря моим академическим успехам. Суету же подруг с вычурными нарядами, ярким телесным раскрашиванием и трепетными первыми свиданиями всегда считала пустой тратой времени и недостойным занятием по сравнению с познавательными и слегка рискованными лабораторными опытами.

Но матушка рассудила иначе, обратив пристальный взор на платья, украшавшие манекены магазина (манекенам они вполне шли и не было необходимости срывать их с той вероломностью, с которой это сделала матушка, но мне не удалось ее удержать), – для повседневной жизни и прогулок, важных встреч и, непременно, выхода в свет. На мой взгляд, все эти платья были чересчур откровенными, – с большим декольте, вырезами снизу или на спине, декорированными вставками и рюшами, с гипюром и блестками, бросающими в глаза мириады лучей, отражая яркое полуденное солнце. Я поморщилась и попыталась остановить такую расточительность:

– Мама, у меня достаточно платьев в гардеробе!.. – возмутилась я, припоминая все свои домашние и учебные платья, скромные и неброские, закрытые, клетчатые и полосатые. Они мне были удобны, а удобство, как известно, необходимый компонент хорошего самочувствия, и без того изрядно потрепанного новостью о предстоящей свадьбе.

– Все твои платья слишком скучны и не годятся для главной цели твоей поездки!

– Цели провести молодость в скуке и унынии в окружении дубов и елок? – скривилась я, утомившись от несвойственного мне занятия.

– Твоя цель – понравиться будущему супругу. Это самое разумное, что ты можешь сделать сейчас, – пригвоздила матушка, придирчиво изучая шелковистую ткань очередного наряда, и, удовлетворенно кивнув, уверенно переместилась в отдел нижнего белья.

Видя, как она набирает целый ворох совсем уж откровенных нарядов, чулок и сорочек, подходящих разве что для свободных девиц с Моста Счастья, посещением которого спешил прихвастнуть каждый едва повзрослевший носитель брюк (от которых, впрочем, он норовил там же и избавиться), признаюсь, мне стало стыдно, и я снова не выдержала, вспомнив цитату из книги.

– Мама! Семейное счастье строится не на внешнем виде, а на внутреннем единении и душевном спокойствии! – с умным видом изрекла я, хоть и считала, что единственное внутреннее единение с тем парнем у меня может быть в обоюдном признании нелепой кутерьму с гаданием. И, я надеялась, в разумном желании откатить абсурдное происшествие назад: тихо, мирно и с улыбкой – то есть, не испортив отношения с родственниками. Подход у меня был чисто деловой, не подразумевающий такие вольности, как ажурные чулки, от одного вида которых мои глаза неумолимо косили в сторону, подальше от этого безобразия.

Визельда, так зовут мою матушку, посмотрела на меня как на неоперившегося воробья, ни в какую не желающего осваивать летное дело:

– Алёна, мужчиной надо управлять, а к словам они не всегда прислушиваются…

Да уж, яркий пример – дед. К словам не прислушивается, а вот управляет им Карга отменно! Каким образом предлагалось управлять мужчиной, используя кружевные чулки, – мне даже представить стыдно. Но в голове почему-то сразу нарисовались срамные картинки девицы ведьминской наружности и непристойного вида, скачущей верхом на мужике, потягивающей чулки, перекинутые через его шею.

– Тьфу ты, – выругалась я вслух.

– Мой тебе совет, – продолжала матушка курс экстренного обучения меня жизни, – прими свою судьбу! Не противься! Будет легче на душе. Найди выгодные стороны, быть может этот… Ратмир не так уж плох. Есть что-то, чем он хорош для тебя. – Она запнулась и заговорщицки прошептала. – И есть то место, в котором он непременно проявит слабость и будет зависеть от тебя. – Надеюсь, матушка говорила не о физических местах. Она глянула исподлобья пронизывающим взглядом, словно намереваясь выжечь эти важные жизненные истины прямо внутри моей головы. – Отпусти сомнения, приспосабливайся к обстоятельствам. Используя любые способы! В любви и на войне все средства хороши! – теперь уже мама выпалила книжную банальность, а я зачесала голову.

По правде говоря, впервые за все это время его имя было произнесено вслух. И мама сказала это так мягко, что я невольно успокоилась. Кем бы не был этот Ратмир, пожалуй, стоит прислушаться к ее словам. С детства я не отличаюсь любовью к общению (самое любимое мое занятие с малых лет было изучение грунтовых артефактов, проще говоря, камешков под ногами) и не всегда понимаю, что люди хотят друг от друга. И если кружевное белье добавит мне дополнительный аргумент в общении с Ратмиром, даже если я и не почувствую всей подоплеки происходящих процессов, лучше я буду вооружена…

Следующее место, куда мы отправились, следовало бы назвать «Изощренной Пыточной для девушек, страдающих комплексом неполноценности», проще говоря, «Красовальня». Это то место, которому, по моим подсчетам, посвящено не менее половины разговоров на наших общих встречах подруг и сестер. Раньше мне подобные беседы казались скучными, теперь же я на собственной шкуре ощутила все "прелести" испытания преображением красоты.

Я бы сбежала, не раздумывая, после того, как с моего нетронутого ранее тела был садистски выдран первый волосок. Но разговор с мамой настроил меня на серьезный боевой дух! Поэтому я мужественно выносила издевательства по лишению меня ненужного оволосения, которое я ранее на себе не замечала, вылеживание в кремах с подозрительными запахами, обтирание скребущими средствами и другие способы повысить силу моего влияния и военную готовность в общении с будущим супругом.

Когда меня полностью поскребли и оттерли, мне предстояло еще одно не менее серьезное мероприятие – «Раскраска лиц». Я не противилась, зная из любовных романов, что героиня должна быть сказочно красива и непременно поразить героя глубиной взгляда (достигавшейся, по сообщению матушки, грамотно наложенными тенями). Да и подруги давно меня зовут в свое общество, демонстрируя на встречах невообразимое количество флакончиков, пудрениц, чернильниц и помад. Теперь мне тоже придется встать на эту разноцветную дорогу…

А, что? В голос все твердили, что если не прибегать к любовной магии для окучивания суженого, то уловки с помощью «Раскраски лиц» могут существенно поправить ситуацию. Поэтому я с любопытством наблюдала за созданием зрительных иллюзий на своем лице, в результате которых глаза стали казаться больше, губы сочнее, а присущая мне наивность переросла в роковое выражение, готовое сразить любого представителя мужской наружности наповал. Теперь я была подготовлена к участию в переговорах с будущим супругом. Матушка, не скупясь, собрала для меня "деловой портфель" по этому случаю – внушительных размеров косметичку.

Самое больше испытание перед поездкой меня ждало на Девичнике, когда мы, пару дней спустя (к этому времени все припухшие после «Красовальни» места стали возвращаться к своему привычному виду), собрались тесной компанией из моих сестер Элины и Волли и белокурой подруги-красавицы Джит в моей комнате. Начали мы встречу со ставшего в последние дни привычным рыдания. Усевшись вокруг журнального столика и обнявшись, мы дружно удобряли слезами цветок на столе и учебник горных элементов. Подозреваю, что цветку это даже нравилось. А вот Джит с сестрами переживали не на шутку – мне предстояло уехать в такую тьму, что о привычных посиделках придется забыть навсегда. Подруги, безусловно, продолжат встречаться, живо обсуждая нашумевшие истории, но… без меня.

– И все-таки, – решила прервать наш коллективный вой младшенькая Элина, – это так романтично! Почти что принц в замке!

– Ага, какой-то отшельник в дремучем лесу, романтичней не придумаешь! – парировала я.

– А вдруг он толстый карлик, поэтому боится показаться на глаза людям?.. – подлила масла в огонь средняя Волли, вынуждая нас дружно замычать от негодования.

– Говорят, карлики – самые активные в супружеских делах, так что с лица воду не пить! – попыталась успокоить меня Джит, единственная опытная среди нас в «этом» деле (Джит даже успела поменять одного супруга на другого из-за расхождений «слишком близкого», как сказала сама Джит, характера), однако явно перестаралась. Я представила себе чрезмерно активного в кровати карлика-отшельника, и мне поплохело, живот закрутило в качестве протеста. Я потянулась за стаканом с водой, словно она могла помочь смыть наваждение.

– Но не беспокойся, – продолжала гнуть свою линию Джит, – лучше настойчивый, чем мраморный! Уж я-то знаю после жизни с деревянным Осведом! А если лысый, то, считай, точно повезло – мужской силы много! – подмигнула мне подруга и хитро улыбнулась, пока я бледнела и холодела от «завидной» перспективы. Остановив порыв запустить в нее заплаканным цветком или учебником, я прокричала ей в лицо:

– Послушай, Джит. Ты понимаешь, – стала чеканить я слова. – Я. Не. Собираюсь. Замуж. Я не планирую жить неизвестно с кем! Гарольд… он! Он просто ошибся!

– Успокойся, Алёна, я тебя хорошо понимаю. Вся эта затея заставляет тебя изрядно нервничать. Ты просто плохо знаешь, в чем соль и перец брака с мужчиной. Да я бы на твоем месте рада была такой экзотике!

Я потерла краснеющие щеки. Про перец и остальные приправы в семейной жизни, очевидно, Джит знала все. Ее бывший супруг Освед оказался не готов к подобному напору и с позором капитулировал, растеряв мужскую самоуверенность. Сестры с любопытством прислушивались – не за горами день, когда они выпорхнут замуж за любимых женихов – хорошо знакомых и выбранных собственноручно. Из всех троих я оказалась самой "везучей".

– Свадьбы не будет, Джит, – покачала я головой. – Я сделаю все для того, чтобы брак не состоялся. Даже если мне придется для этого стать ведьмой и подсыпать земляных червяков ему в суп, а потом огреть метлой! (Признаться, огреть отшельника тяжелой шваброй из подсобки тетки Неи я готова была прямо сейчас за его легкомысленное согласие на близкую связь с незнакомой девицей!)

– Кстати, Алёна… – кучерявая Волли на мгновение задумалась, – есть и у меня знакомая знахарка, которая, по слухам, прекрасно делает любовные привороты и отвороты. Давай сделаем отворот! – радостно подпрыгнула она.

– Так… Кого отворачивать будем? – брови и правая щека Джит скептически поползли в сторону. – Алёну вроде отворачивать не надо… она… кх-м-м, уже.. на всю голову отвернутая.

– А мы жениха отвернем, чтоб он на Алёнку нашу не позарился! – воскликнула Волли.

– Ага, отвернем мы жениха, а он все равно жениться будет обязан. И как в таком браке нашей Алёнке будет? Лучше пусть он влюбится в нее! Тогда она… – тут Джит почему-то картинно повертела головой на изящной шее, – сможет им руководить! – изрекла она дельную мысль.

Так… уже второй раз я слышала о необходимости научиться командовать мужчиной. Джит и матушка подсказывали, что это делается не прямым, а опосредованным методом. Необходимо завладеть инстинктивным мужским вниманием, а дальше выдвигать требования или… нанести сокрушительный удар в момент наибольшей мужеской слабости (и что б не очухался! – злобно подумала я).

– А давайте приворожим Алёну! – не на шутку разошлась Волли. – Тогда она сама влюбится, и все будут счастливы!

– Не надо никого привораживать и отвораживать, – устало вздохнула я. —Ведьм на сегодня достаточно. Сама справлюсь.

– А пособие по семейному укладу я тебе все же принесу. Вдруг пригодится, – резюмировала Джит.

Я еще раз прокрутила в голове недавние события, стараясь не обращать внимание на тряску кареты, от которой нижняя часть спины норовила превратиться в отбивную. Стучали копыта, травяные запахи пленительно забирались в приоткрытое окно. Жалобно мяукнул Ку-ку. Я достала теплый урчащий комок из корзинки и прижала к себе. Сейчас я наиболее остро ощущала наше сходство. Мы оба были немного не так слеплены… У скульптора случился обеденный перерыв и, торопясь успеть к раздаче наваристого бульона, про нас он забыл. В результате, глаза Ку-ку безбожно косили, как будто к ним был приделан механизм, отвечающий за их максимальное расхождение. Меня же всю жизнь называли чудачкой, я испытывала больше тяги к камням и разным веществам, чем к людям. Вот и теперь мне выпал необычный жребий, судьба словно играла со мной, забавляясь необычной безделушкой.

Что ж, раз я не так сильна в общении, придется действовать привычными методами. Я достала из сумки толстую тетрадь для записи свойств элементов, открыла новую страницу и с ученической серьезностью начала заполнять таблицу.

* Элемент – брючный.

* Особое название – Ратмир.

* Форма существования – затворничество в лесу.

* Основные свойства – корысть (согласился на брак за что-то), нелюдимость, безэмоциональность (кто ж женится без чувств?).

* Вещества и предметы, воздействующие на элемент (тут я всецело полагалась на мнение мамы и Джит) – платья с рюшами, белье «что есть, что нет», краски лица… женщина (дописала я, ведь все остальные предметы без этого компонента не действовали).

* Реакции, в которые вступает элемент (э-э-э… кх-м-м… тут мое воображение нарисовало картинки, которые стыдно было записывать в тетради. Но наверняка же есть и другие реакции?) – забвение мышления в результате действия вышеуказанных предметов, добавила я.

* Опасности, исходящие от элемента – сила, непредсказуемость, коварство (к гадалке не ходи, но без скелета в шкафу дело не обошлось!)

* Нейтрализация действий элемента (сюда я запишу то, что сделает отношения между нами невозможными) – дефект физический, дефект умственный, взаимодействие с другим элементом (измена).

Итак, мне предстояло продумать, как действовать дальше. Четкого плана до сих пор не было, в голове обнаружилась странная пустота. Мысли кружили беспорядочным хороводом, словно листья в осеннем ветру, я пыталась во всем этом хаосе отыскать рациональное зерно. Нужно ли мне приваживать жениха или, наоборот, отвернуть его от себя? Привадишь – прилипнет как банный лист и не отвяжется. А отвадишь – попробуй потом выйти замуж с подкошенной репутацией брошенной невесты!

Я решила начать с конца своей схемы: «нейтрализация действий элемента». Понравишься жениху – так и свадьбы не избежать! Необходимость испробовать все методы, мешающие бракосочетанию, стала очевидной. Не довести нелепую ситуацию до греха и срамного кружевного безобразия…

Я мечтательно представила, как, тихо выдохнув, мы разлетимся белокрылыми голубями по своим пенатам, незапятнанные и счастливые. По крайней мере, я уже была согласна лететь обратно домой, а вот жених… Если он решился на брак – есть неизвестная мне причина, которая отзывается спазмами в животе от паники и заставляет заедать тревогу десятком спелых яблок! Бросив взгляд на ведро, доверху набитое огрызками, я призадумалась, от чего на самом деле крутит живот – очевидно, я уже пострадала из-за лесного дикаря.

«Нейтрализацию действий элемента» я поделила на три метода: дефект физический, дефект умственный или измена. Хм-м-м… хорошие же мне роли уготованы! Поскольку измену творить было не с кем, так как меня в путешествии сопровождала лишь одна особа женского пола (не считая наемников и семейного адвоката), то этот пункт я решила отбросить. Что же мне осталось?.. Дефекты… тела и ума. Я потерла подбородок, как вдруг…

– Уродка или идиотка! – дошло до меня и принесло радость неожиданного открытия. Конечно же! Что может быть проще для отваживания ненавистного кандидата в мужья. Я с удовольствием продолжила повторять нараспев: – У-родка или И-диотка! Уро-дка и Иди-отка! Уррродка! Идддиотка!

От веселья меня отвлек кашель Клозель, строгой дамы-надзирателя. Она проснулась, пока я тренировалась в новой роли. Я слишком увлеклась.

– Алёна! Во-первых, доброе утро! Во-вторых, это хорошо, что у Вас приподнятое настроение, но без пяти минут замужняя дама должна вести себя подобающе! Что за ребячество! Вы выглядите недостойно! Нам предстоит очень важное мероприятие – знакомство с  Иль Ратмиром Оганелосским. В Вашем лице мы представляем честь Вашего рода и Вашу честь, поэтому, уж будьте так любезны, настройтесь на серьезный лад! – Клозель прищурила глаза и поджала губы, всем своим видом выражая неодобрение от моего омерзительного поведения.

Отлично! Теперь мне было понятно, что на людей я могу произвести нужное впечатление. Надеюсь, женишок посмотрит на меня со снисходительной жалостью и, испугавшись дефектной невесты, моментально отменит планы на брак. Ха, представляю я честь рода, а вот про мою, между прочим, девичью честь никто не подумал, пустив в оборот! Но с Клозелью лучше не спорить, иначе не избежать еще более длинной тирады, от которой уши завянут!

– Посмотрите на себя и приведите свой вид в порядок! – продолжала нравоученье тетка. – Вам следует научиться проводить утренний туалет до того, как Вы предстали перед чьим-то взором!

Клозель сама после сна выглядела не идеально, строгий пучок растрепался, напоминая птичье гнездо! Но ведь невеста-то не она! Я поспешно схватила зеркало и всмотрелась в свое отражение. На меня смотрело слегка усталое и немного грустное, но все же вполне симпатичное лицо. Красные глаза указывали на проблему со сном, но сами они были большие и миндалевидные, с серыми, испещренными темными прожилкам, зрачками. Русые, ничем не примечательные волосы растрепались, отдельные пряди жили своей жизнью, спадая на лицо. Нос блестел, на лбу почему-то засох маленький кусочек яблока. Вид, словно я немного залежалась, как кочан прошлогодней капусты, неожиданно найденный в подсобке. Я взяла расческу и бутыль с водой чтобы исправить замеченные дефекты.

К счастью, есть большой шанс, что жениху я не понравлюсь внешне. Как можно полюбить первого встречного незнакомца! Незнакомку… И внешность у меня обычная, заурядная, а красавицей с натяжкой меня назовешь лишь после использования заветных красок из чемоданчика с секретным оружием, которым снабдила матушка.

Остался один доступный метод нейтрализации. Назывался он умственный дефект. "Идиотка". А что? Наивная или совсем сумасбродная девица (что недалеко от истины) непременно опозорит высокородного Иля. Главное – выяснить, что этот зануда Ратмир категорически не приемлет и высыпать на чувствительное место не менее пуда соли! Тогда желание жениться отпадет само собой, несмотря ни на какие там обнадеживающие торговые соглашения с дедом…

Кстати, приставка Иль означает принадлежность к высшему свету. То есть – ничего особенного. У меня тоже такая имеется – Аль.

– Торжественная встреча с женихом пройдет в поместье, – мерный стук копыт был прерван скрипучим голосом Клозели, – мы должны тщательно к ней подготовиться! Выйдя из кареты, необходимо сделать реверанс и подать правую руку. После того, как жених поцелует ее, нужно снова присесть и потупить взор в ожидании дальнейших распоряжений. Все это время Вы должны улыбаться и молчать. Говорить можно лишь по делу и только в радостном расположении духа. Скрывать недовольство, не болтать лишнее, не сплетничать, не обсуждать семью – свою и жениха!

Нет, ну куда это годится?! Во мне закипела ярость, достойная, однако, понесшего поражение на поле брани воина. Все эти – присесть, потупить взор, молчать и слушать распоряжения – могут довести до припадка! Не рабовладельческий строй же у нас! Хоть такое и было в нашей истории, но наш век считается просвещенным во всех отношениях. Вот только идти мне будет некуда, родные отвернутся – для всех мой дом отныне в лесной глуши. Закопали, что называется.

– Я очень ценю Ваши замечания, – мой ответ прозвучал с издевкой. Клозель насупилась.

Остаток дня я провела в размышлениях (не считая пяти новых обличающих разговоров о моем поведении). Пару раз мы останавливались, чтобы размяться и перекусить, но мне кусок в горло не лез и я лишь с силой впивалась в яблочную кожуру, словно это было горло ненавистного жениха. Нервозность усиливалась с каждым часом.

Мы пересекли расщелину между Илийскими горами, за которыми начинались владения Иль Ратмира Оганелосского. Экипажу пришлось немного подняться в горы и спуститься вниз. Я удивилась необычайной природной красоте лесов за ущельем. Гигантские исполины – деревья, покрытые мхом и устремленные в небо, создавали ощущение нереального сказочного пространства. Свет рассеивался сквозь кроны, проникая вниз отдельными лучами и наполняя все вокруг таинственными переливами. Невысокая, но плотная трава устилала поверхность густым ковром, то тут, то там в лучах скользили крупные насекомые.

Я никогда не видела такого диковинного, поражающего громадными ровными деревьями, леса. По всей видимости, горы создавали замкнутый контур и формировали особую атмосферу. Я заметила, что весь наш экипаж и даже воины, которых отец нанял для сопровождения, застыли от неожиданной красоты. Останавливались мы редко, не зная, какие опасности могут таиться в лесу. Поговаривали, что здесь места настолько девственные, что можно столкнуться со зверями разных мастей (и даже одного из них я знаю по имени, горько пошутила я). Мы торопились к месту предполагаемой ночевки – у открытого подножия холма.

Наконец, мы остановились и вышли на свежий воздух. Мне вспомнился последний разговор со своей служанкой. Я поймала ее на крыльце за день до отъезда.

– Тена, – сказала я, отводя робкую темноволосую девушку в сторону. – А… Тебе не кажется вся эта история немного… странной?

– В нашей семье нередко девушки выходят замуж по расчёту, – только и сказала она. – Не всегда это плохо. Но я могу быть с Вами… какое-то время.

– Не стоит, – покачала я головой. – В глуши нечего делать. Ты нужна своей семье.

Я вдруг осознала, что скоро останусь совсем одна. Не сомневаюсь, Клозель сбежит первая, как только лесные комары ее покусают, даже сейчас она отказывается покидать карету.

Тена, между тем, озвучила слово, которое у меня давно вертелось на языке. Брак по расчёту. По расчёту, а не по любви, как мечтают все девушки и воплощают в жизнь героини любовных романов. По расчёту иногда случаются счастливые браки, но… все же хотелось бы иного. Свое счастье я видела там, где есть Лаборатория и обширная Библиотека. Сжав губы и настроившись на решительный лад перед предстоящей завтра битвой за счастье, я пошла в шатер, где предстояло провести последнюю свободную ночь.

Глава 3

.

Знакомство не по правилам.

Я медленно выдохнула… День обещал быть волнующим и исключительным (исключительно чудовищным). Сердце устало тревожно трепыхаться и теперь стучало ровно в безмолвном ожидании грядущей катастрофы. Я промаялась всю ночь, устав изобретать нелицеприятные эпитеты, характеризующие моего будущего супруга. Остановившись на кровожадном похитителе девичьих судеб (ровно как и девичьего достоинства), я все же заснула, но время от времени резко подскакивала от нахлынувших образов и спутанных чувств. Неумолимый храп Клозели показался мне райским пением на фоне моих ночных метаний. Неужели моя жизнь неумолимо изменится? Смогу ли я справиться и вернуть себе свое место? Каких неприятностей ждать от человека, которого я совсем не знаю? Вчера я была уверена, что смогу справиться со всем, но теперь чувство юмора предательски оставило меня.

Во сне я увидела нависающую надо мной мощную фигуру. Мужчина уверенно тащил меня за руку, увлекая куда-то в темноту. Ржали и бились кони, и я, как в бреду, пыталась вынырнуть на свет, который безнадежно исчезал на периферии зрения. Кипели котлы с непонятным варевом. И это была явно не Лаборатория. Черт возьми, куда я еду? Я осеклась – матушка бы непременно отругала меня за упоминание рогатого.

Я проснулась с растрепанными волосами и такими же чувствами. В груди едко сочилось ощущение, что пути обратно нет. Дыхнуло холодом от предчувствия необратимости и я поежилась.

– Чур-чур меня! – вякнула я, пугливо озираясь, хотя ни на грамм не верила, что подобное заклинание поможет.

Справедливости ради стоило заметить, что окружающая природа настраивала меня на необъяснимый при этих настораживающих обстоятельствах оптимизм. Пересекая горную гряду и входя в восхитительный многовековой лес с деревьями-исполинами, мы словно очутились в мире с иными законами. Я больше не принадлежала самой себе. Уступчивой и по домашнему-мягкой Алёны Локкелар не осталось. На ее месте оказалась другая девушка: загадочная, открытая новым впечатлениям, растерянная, пугливая и немного грустная. Теперь даже нудные речи Клозель не отзывались во мне непременным раздражением. Что-то внутри меня тянулось к знакомым интонациям, и мне было приятно слушать ее монотонный каркающий голос.

С утра прошло несколько часов, а моя тревога лишь усилилась. Я вертелась на месте, кусала губы, постукивала пальцами, боролась с ощущением дребезжащей тошноты и желанием положить что-нибудь в рот, чтобы хоть чем-то занять стучащие зубы. Стало казаться, что мой план по отпугиванию жениха состоится сам по себе, когда я впаду в нервную истерику, а еще надежней – доведу себя до припадка. Желательно, с непрерывным слюнотечением и закатыванием глаз… Я безуспешно призывала остатки разума взять вверх над трусливой натурой. Есть ли шанс все отыграть назад? Нет?.. Предательская мысль комариным писком отзывалась в ухе.

В конце концов, я сдалась и прибегла к действенному для меня методу успокоения – уничтожению яблок. Поэтому теперь наше тягостной молчание нарушал лишь плотоядный хруст. Каждый раз, когда я нервничала, рука невольно тянулась к кисло-сладким плодам. Голова переключалась на жевание, отключив высшие функции и осознание шаткости моего положения. Благо матушка, зная эту мою особенность, дала мне целый мешок сочных красных яблок. Который теперь благополучно занимал весь угол нашей кареты. Рядом с ним стояла клетка со спящим и похрапывающим Ку-ку, напротив сидела Клозель, сложив руки на коленях, собранная и напряженная. Без сомнения, тетка ощущала свою особую миссию по вручению меня в жениховы рученьки. Цербер, у-у-у! Сдаст и бросит на растерзание без малейшего сомнения, как пить дать!

Внезапно наш экипаж остановился. Мы встрепенулись, озадаченно переглядываясь между собой. Послышались незнакомые голоса, мужчины о чем-то говорили с нашей охраной.

– Видимо, иль Ратмир, хвала ему, прислал сопровождение за нами, —глубокомысленно изрекла Клозель, решившая отрепетировать дипломатичный подход и навести мосты к человеку, в доме которого ей предстояло жить несколько месяцев.

– Сколько ехать до поместья? – поинтересовалась я, откладывая в сторону очередной огрызок.

– Должны добраться до ночи. Кто знает, какие тут звери водятся, – проворчала Клозель. Звери в брюках, хотелось ответить мне, но я предусмотрительно сдержалась. Тетка поправила пучок на голове и пригладила юбку. Я же осталась неутешительно неоправленная и с новым надкусанным яблоком в руке. Нервное настроение усилилось, я поднесла к губам яблоко, вонзила зубы в хрустящую плоть и… тут случилась Катастрофа. Полнейшая и необратимая! Все начало разыгрываться не по сценарию… ни по моему, ни по плану Клозель.

За окном раздался отрывистый мужской смех и немногословные переговоры. Судя по наступившей следом тишине, договоренность была достигнута.... Внезапно в дверь кареты несколько раз уверенно постучали. И пары секунд не прошло, пока мы недоуменно соображали, кого принесло в наше неприступное женское убежище, как дверь распахнулась. На пороге стоял высокий мужчина в черной одежде, не менее темные глаза изучающе скользнули по моему лиц и незнакомец широко улыбнулся, протягивая руку в мою сторону.

Но мое внимание сосредоточилось отнюдь не на нахальном посетителе, вероломно вторгшемся в наше пространство! От неожиданности надкусанное яблоко стремительно выпало из моих рук, словно тяжелый снаряд. Я испуганно ойкнула. Совершенно неудачно оно бабахнуло прямо в корзинку, где сидел (и, подозреваю, мирно спал) Ку-ку, ударив по той части крышки, где вальяжно устроилась филейная часть моего приятеля. Ку-ку не ожидал такого подвоха, с диким мяуканьем он молниеносно выскочил из корзинки прямо в сторону нашего визитера. Впервые в жизни я увидела, что он умеет так ловко и высоко подпрыгивать! А также – умело орудовать когтями! Кот-недотепа приземлился прямо на груди незнакомца и, резво перебрав лапами, оставил полоски разодранной ткани. Характерный треск рвущейся одежды нарушил внезапно установившуюся тишину. Ку-ку зашипел и недовольно посмотрел на визитера чем-то между глаз, потому что глаза у него сразу разъехались в разные стороны.

Мужчина, не ожидавший такого «радушного» приема, глухо охнул, резко и инстинктивно отпрянув. Этого хватило, чтобы мой кот отпрыгнул дальше, оставив безобразные следы на темной одежде (я надеялась, его когти были достаточно острыми, чтобы изодрать не только тонкую ткань, но и то, что находилось под ней), и скрылся из виду. Грозило разразиться непоправимое – чужой густой лес, незнакомые люди, лошади, глупый кот, в котором впервые в жизни проснулся инстинкт самосохранения… Вот-вот и я могла потерять свое животное… своего друга. Как его найти в бесконечном лесу? Клозель права, в нем водятся яростные дикие звери, готовые с удовольствием полакомиться беззащитным глупым котом! Я молниеносно подскочила с места, намереваясь выбраться из кареты, запуталась в юбке верхнего платья и, потеряв равновесие, дернула за жакет мужчину, отчего снова раздался треск, то ли его одежды, то ли моего платья. Зло оттолкнув нахала, что возник так не вовремя и нарушил нашу идиллию, заголосила, что есть мочи:

– Ку-ку!!! Ку-ку, ты где?!

Питомца нигде не было. Мое сердце резко подскочило вверх, а затем стремительно рухнуло в пятки.

Я кричала, вертясь на месте и сосредоточенно глядя вниз, отчего перед моим взором мелькали лишь непромокаемые сапоги окружающих мужчин, за которыми мог скрыться питомец. Я даже присела, напряженно рассматривая грязную обувь и ближайшие кусты. Где же спрятался этот недотепа? Подскочив, метнулась к деревьям, подняла глаза и к горлу подступил комок: я никого не нашла ни на стволе, ни в листве. Тревога жгутом сжала сердце. Я не могла потерять верного друга!..

– Ку-ку! На кого ты меня поки-и-инул? – запричитала я, размазывая сопли перед мужиками – провожающими и встречающими нас. Вокруг было тихо, поэтому вопила я одна… до того момента, пока не наткнулась на красное, как у помидора, лицо Клозель, зачем-то вышедшей из кареты. Она сосредоточенно выделывала руками какие-то пасы, пытаясь мне что-то сказать. По вытаращенным глазам Клозель я поняла – дело плохо. Творится что-то неладное. И дело совсем не в коте, к которому она была равнодушна.

Вдруг рядом что-то пискнуло, я перевела взгляд и увидела, как вредитель, неудачно открывший дверь кареты, поднимает за шкирку моего любимчика. Я взвизгнула в ответ, по-детски подпрыгнув от счастья, и наивно хлопнув в ладоши. Оказывается, все время, что я звала кота, он прятался за задним колесом нашей кареты и даже виду не подал, предатель! Лицо мужчины украшала нахальная кривая усмешка (а, скорее, делала его еще более наглым). А Ку-ку выглядел как кролик, невинно убиенный во время охоты – с разошедшимися в стороны глазами, перекошенной мордой, высунутым языком и криво парализованными лапами. Синий хвост изломанной дугой торчал в сторону. В коте включилась программа "притворись мертвым", которую он регулярно демонстрировал нам после того, как с обеденного стола внезапно пропадали деликатесы. От его перекошенного вида мне стало не по себе (хотя я ко многому привыкла), поэтому я скомандовала, гордо задрав подбородок:

– Немедленно отпустите кота!

Вокруг едва слышно раздались смешки. Да что в этом забавного? Я чуть не потеряла любимое животное! Ни сколь не смутившись, незнакомец начал медленно опускать Ку-ку к земле, неотрывно глядя на меня темно-карими глазами. Я на мгновение застыла от такой наглости, понимая, что он меня беззастенчиво разглядывает! Да как будто просматривает насквозь, стремясь изучить всех насекомых, что, по уверению матушки, бесконечно копошились в моей голове! Но тут же опомнилась, что Ку-ку может снова дать деру и прокричала:

– Нет! Постойте! Я сейчас! – и полезла в карету за корзиной, слыша за собой переговоры и… свист?! "А невеста-то с огоньком!" – раздались мужские смешки. Да что себе эти наемники позволяют! Их дело встретить да проводить – а не сверлить девицу взглядом так, будто бы хотят внимательно изучить всё ее внутренне и внешнее устройство! Достав корзину и каждым сантиметром тела ощущая негодование Клозель, я уточнила. – Сюда!

Торжественно водрузив Ку-ку в корзину, я не удержалась и назидательно заметила дерзкому сопровождающему, который до сих пор таращился на меня, изучая с ног до головы:

– Впредь ждите, когда Вам откроют.

И с гордым видом собралась вновь забраться в карету, когда…

– Я не привык ждать, Алёна.

Что? Кто? Я медленно обернулась, пытаясь сопоставить в голове противоречивую информацию.

– Э-э-э… – проявила чудеса сообразительности я. И тут меня как молнией пронзила догадка, я застыла с открытым ртом, а Клозель озвучила мою мысль:

– Прошу извинить мою подопечную, достопочтенный Иль Ратмир. Мы очень устали с дороги, и Алёна… – в это время Клозель подобралась ко мне вплотную и ткнула меня в бок острым локтем, намекая, что пора и реверанс исполнить, но я продолжала стоять столбом. Наверное, и рот не закрыла. – Алёна очень переволновалась и забыла некоторые правила этикета. Не судите нас строго, мы оказались в такой необычной ситуации.. – Бросая недобрые взгляды на меня, продолжала пытаться исправить мое положение тетка. – Мы очень рады знакомству, иль Ратмир. Алёне надо оправить внешний вид, – с этими словами она подтолкнула меня к карете, видимо, не надеясь, что я способна что-то сообразить сама. Переодеться и промыть мозги, добавила про себя я.

Я же застыла в изумлении и никак не могла оторваться от насмешливого взгляда. Закрыв, наконец, рот, я попыталась рассмотреть иноземца. Высокий, с темными волосами до плеч – не популярная в наших краях прическа. У нас мужчины стригут волосы коротко, как воины, но незнакомцу шли темные пряди, обрамляющие вытянутое строгое лицо. Довольно правильные черты, тонкие губы, внимательные глаза, изломанные брови. Одежда обычная – походная, темная: высокие сапоги, изодранный котом жакет и слегка продырявленный плащ… Впрочем, если посмотреть внимательно, Ратмир отличался от своих сопровождающих. Окружающие мужчины, которые вели себя более скромно и одеты были совсем незатейливо, сейчас спешились и с любопытством поглядывали на нас. В их взгляде также сквозила настороженность, словно перед ними притаился подозрительный хорек, который мог укусить в любую секунду. Похоже, я сыграла роль «Идиотка» естественным образом. И изображать ничего не пришлось.

Внезапно меня посетила внушенная Клозелью мысль о необходимости подать руку для приветственного поцелуя. Удерживая двумя руками корзину с торчащим хвостом Ку-ку, я сделала шаг к мужчине, пытаясь высвободить руку для обслюнявливания, но ноша стала неизбежно крениться вниз, грозя упасть. Мой жених, к счастью, подхватил корзину, и мы оказались прижаты к ней с двух сторон. Ку-ку высунул свою разноглазую голову и тоже застыл между нами, глядя одним глазом на меня, а другим на жениха.

– Э-э-э… – проблемы с моей речью обрели постоянный характер. – Приветствую Вас! – наконец, радостно изрекла я, выдавливая притворную улыбку. Я все-таки высвободила правую руку и, схватив ближайшую ко мне левую руку жениха, с чувством ее пожала. Рука оказалась большой, теплой, с длинными тонкими пальцами. Скорее приятной, но… чужой.

– Алёне надо привести себя в порядок, мы ненадолго удалимся, – почти прошипела Клозель и потянулась ко мне, видя, что я продолжаю трясти конечность жениха, которая, впрочем, не оказывала никакого сопротивления. Я резко остановила движение, пытаясь расцепить руки.

– Я думаю, Алёна прекрасно выглядит, – раздался мягкий голос, древесные глаза продолжали ковырять во мне дыру, а ладонь не дала моей выскользнуть. Я затаила дыхание, сердце предательски екнуло. Жест показался мне хищническим. Все-таки удерживать руку незнакомого человека может себе позволить не каждый. Слегка сжав мои пальцы, жених уверенно представился. – Ратмир Оганелосский. Ратмир. Рад познакомиться. Извините за доставленные неудобства…

И улыбнулся, чуть склонив голову вбок. Только я ни черта не поверила этой улыбке. Да, выглядел он отлично. Собранный, ухоженный, не обремененный комплексами на вид. Рад знакомству. А больше ничему он не рад? Так может сказать хищный волк, заприметив кролика. Рад увидеть вас, кролик! Тем более, на его фоне я почувствовала себя так себе кроликом. Не королевских мастей белым, с ленивым жирком и шикарной шерсткой, а таким обычным серым, неприметным, клочковатым зайкой, поджавшим уши от страха. Да и извинение выглядело неправдоподобно! Нот раскаяния я не ощутила. Понимая, что это формальные слова, я досадовала. Не терпелось напрямую спросить, рад ли волк нашей свадьбе и почему. Это такой ритуал подготовки к особому пиршеству?

Отпустив, наконец, мою конечность, Ратмир потянул у меня из рук корзину с котом и отдал ее Клозель. Кот ощетинился на тетушку (он невзлюбил ее с тех самых пор, как тетка огрела его мухобойкой, обнаружив в сундуке с шелковыми панталонами это «исчадие ада»), но Клозель быстро убрала несносное животное в карету.

– Мне бы хотелось лично сопроводить Вас в свой дом. – Глаза наглеца с любопытством и сдержанным интересом исследовали все особенности рельефа моего лица. – Но сначала я представлю Вам двух своих близких друзей, которые оказали мне услугу составить компанию для встречи Вас. Алёна.

Ратмир повел бровью, и, как по сигналу, к нам приблизились две мужские фигуры. Один высокий и долговязый блондин с бледно-зелеными глазами, длинными волосами, зачесанными назад и кривой ухмылкой, другой, в противоположность, невысокий, коренастый брюнет с густой бородой, в которой с успехом могла бы поселиться семья мышей. Ратмир по всем параметрам был посередине этих двух. Тройка, подобранная по составу словно для мужского вокального ансамбля. В голове сразу возникла задорная картинка, как троица проникновенно поет о несчастной любви, закатывая глаза перед публикой, а потом замысловато скачет под раскатистые звуки гитары и барабана. В конце воодушевляющей композиции Ратмир склонился на колено, чтобы умоляюще спросить моего согласия осчастливить его браком, на что я мстительно рявкнула «Нет!» Я хихикнула и прикрыла губы рукой. Перенервничала. Мужчины сурово переглянулись.

– Простите-простите, – мой рот затараторил сам собой, – я очень переживаю, да и таблетку от нервов забыла принять… Со мной бывает всякое, если не принять лекарства.

Боже, что я несу! Какую таблетку?!

– Да, мы конечно все понимаем, ситуация экстраординарная, – сказал Белый и пристально оглядел меня. – Я Эст, а это Файн.

Я лучезарно улыбнулась новым знакомым, с удивлением понимая, что впервые слышу разумные слова. Хоть кому-то происходящее не казалось рядовым событием.

– Мы знаем Ратмира уже много лет, поэтому можем Вас заверить, Аль Алёна, Вам ничего не угрожает, – добавил Борода, посылая мне серьезный взгляд из-под кустистых бровей.

– Э-э-э… угрожает? А что мне может угрожать? – удивилась я. Как будто ты не знаешь, Алёна, что тебе угрожает! Как минимум, лишение дома, потеря невинности, крах карьеры и тюремная жизнь в мрачном лесу! Хотя, признаться, на поверку лес оказался не таким уж мрачным, как ожидалось. Он поражал своей холодной монументальной красотой.

– Ровным счетом – ничего! – поспешно уверил Белый. – Вы будете чувствовать себя с Ратмиром как за каменной стеной!

Вот это уж точно! Запертой за каменной стеной.

– Мы всегда к Вашим услугам, Вы можете на нас положиться. Будем рады сделать все для Вашего комфортного пребывания! – добавил Борода дружелюбно (для комфортного заточения – отозвалось эхом в моей голове). – Мы частые гости в доме Ратмира, живем недалеко.

Интересно, в этой глуши недалеко – это сколько? День на лошади или вся неделя?

– Мы понимаем Ваше замешательство, поэтому, как только Вы обустроитесь, предлагаю организовать круглый стол и обсудить сложившуюся ситуацию! – предложил Белый, и я с благодарностью посмотрела на него. Действительно, не мешало бы прояснить наше положение без драк и крови, а также всех моих лишений и потерь, физических и душевных!

Я нервно переступила с ноги на ногу и перевела полный надежд взгляд с Эста на Файна. Признаться, я уже планировала развивать тему с лекарствами, заявив, что забыла дома те из них, что обеспечивают правильную работу моего мозга. Внезапно зачесалась спина, словно чей-то взгляд сверлил в ней отверстие. Вот и голос сзади, вмиг ставший твердым и жестким, отчеканил:

– Не нужен круглый стол. Мы с Алёной сумеем достичь понимания.

Я моментально обернулась, чувствуя как взметнулись волосы и платье. Посмотрела в заледеневшие глаза, вмиг ставшие неподвижными. Долгий, пронзительный взгляд. Как, почему? Но Ратмир молчал, нахмурившись и бросая недобрые взгляды на своих товарищей.

– Я с у-до-во-льствием приму предложение о круглом столе, – растягивая слова, пропела я, стараясь не смотреть на жениха, чей вид вызывал оторопь и угрожал пригвоздить на месте всех вокруг. – Мне нужно многое рассказать!.. Особенно те досадные тайны, о которых забыл упомянуть мой дед! Знаете, он весьма страдает забывчивостью и прочими хворями, говорят, многие черты я унаследовала от него…

И подмигнула правым глазом. Пусть будут заинтригованы! У меня будет время придумать непреодолимую наследственную болезнь, от которой мой жених захочет сбежать, сверкая пятками… Тихо и мирно, к благу для всех.

– Обсудим это по дороге, – буркнул женишок, вновь повел бровью и тут… Я застыла, неподобающе вытаращив глаза для моего благородного положения. Эст вел к нам коня… кобылу белой, в яблоках, масти невиданной красы. Мой рот приоткрылся сам собой, издав удивленное:

– О-о-о!

Необыкновенная грация животного завораживала. Тонкое изящное тело, лебединая изогнутая шея, прямая снежная грива, вздернутый хвост, чуть робкая поступь, как будто этой красавице было место исключительно на модном дефиле, а не в каком-то там лесу. Небольшие ноздри чуть слышно раздувались, подрагивая, принюхиваясь и изучая, бездонные голубые глаза поглядывали с таким же интересом на меня, как и мои на нее. Сердце екнуло в радостном предвкушении. Я с детства питала слабость к животным, чего только один Ку-ку стоит, а с лошадьми всегда не могла расстаться, проводя часы в папиной конюшне. И хотя я повидала довольно много и ездовых, и гончих, и тяжеловесов, такую лошадку видела в первый раз. Я замерла, с восхищением наблюдая, как Ратмир хватает животное под уздцы. Он довольно усмехнулся, видя мою реакцию:

– Ариадна. Алёна. – Как будто представил нас. – Это тебе Алёна. Ариадна теперь твоя.

– Мне?.. – проблеяла я недоверчиво, забыв возмутиться такому быстрому переходу на "ты". Ратмир уверенно подошел ко мне и вложил мне в руки поводья, накрыв своими ладонями мои. Как под гипнозом я провалилась в голубые глаза Ариадны, словно в них отразились бескрайние дикие просторы. Та довольно хрюкнула и принялась обнюхивать влажным носом мое лицо, волосы, руки – очень необычно для лошади. Что ж, выходит не только я, но и Ратмир приготовил мне представление для знакомства. Да еще какое! Интересно, получится ли у меня забрать прекрасную Ариадну домой, к себе… Сомневаюсь, с горечью осекла себя я. Не даст…

Видя, что завладел моим вниманием, и я растеклась кисельной лужей от восхищения, продолжая хлопать глазами от свалившегося на меня счастья, Ратмир предложил:

– Вам будет полезно прокатиться по окрестностям до дома вместе со мной. Развеетесь, заодно и поговорим. Согласны? – зачем-то снова перешел на "Вы", а я поспешно кивнула. Мне не терпелось прокатиться на Ариадне верхом. Сама не поняла, как быстро поменялись мои эмоции. Вот если бы у жениха за пазухой оказалось несколько необычных кристаллов, моя воля треснула бы окончательно.

Я забралась на лошадь, осторожно касаясь бархатистой шерсти, и осмотрелась. Клозель застыла в удивлении и сложила руки на груди словно в немой просьбе (подозреваю, к небесам, чтобы жених не отвернулся от меня и ей не достался нагоняй от Гарольда за попустительство в моем воспитании), стражи с интересом наблюдали за нами. Перехватив мой взгляд, Ратмир пояснил:

– Мои друзья проведут экипаж до места, Вам не о чем волноваться.

И грациозно сел на своего иссиня-черного коня, отчего тот радостно фыркнул, затоптался на месте и привстал на дыбы. Не менее красивого, чем моя Ариадна, только гораздо мощнее и крупнее ее. Эти двое разительно отличались от остальных лошадей сопровождения. Вот вам и принц на черном коне. Почти что из сказки. Только какой финал будет у сказки, я не могла предположить…

Глава 4

.

Прощание с прошлым.

Ратмир уверенно скакал впереди, я же отставала, пытаясь поспеть за его стремительным конем. Быстрая езда никогда не была моей сильной стороной, поэтому я до боли в руках стиснула поводья, направляя все внимание на галоп и трусливо прилипнув к изящной лошадиной шее. Через минуту, когда каретная процессия осталась позади, мощный конь жениха (фантазия мне отказала, поэтому про себя я его так и окрестила – Черный) неожиданно остановился, вынуждая затормозить и меня. Ариадна недовольно фыркнула, да и я напряглась, осознав, что оказалась один на один с подозрительным во всех отношениях типом (признаться, подозревала я его в меркантильности и умопомешательстве с равной долей вероятности). Однако Ратмир лишь мельком глянул на меня и без объяснений развернул коня в противоположную сторону. Секунда – и он уже мчался назад, к выходу из леса. Что бы это значило? Липкое беспокойство всколыхнуло грудь.

– Мы что-то забыли? – изумленно спросила я, стремительно перебирая в голове все варианты предметов из гардероба жениха, которые он мог потерять по дороге. Если бы это были столь же дорогие часы, как у дядьки Томсона, то я, без сомнения, поняла бы его поспешность.

Но ответа не последовало, мой попутчик по несчастливому брачному обременению не посчитал нужным отвечать. Он набрал ход, и мне не оставалось ничего иного, как поскакать за ним. Мелькнула подленькая мысль, а не решил ли женишок так сразу избавиться от ненужной невесты? В лесу затеряться не сложно, осталось сослаться на диких и особенно свирепых зверей, по ужасному стечению обстоятельств оказавшихся неподалеку от нерадивой девицы. А утонувший в горечи несостоявшийся жених, смахнув слезу, согласится все же оставить в своем кармане превыгодное торговое соглашение с дедом в качестве недостаточной, но столь вежливой компенсации за утерю взбалмошной невесты, успевшей прихвастнуть проблемами с рассудком.

Отгоняя тревожные мысли, я все же подумывала, не закричать ли, напрягая все голосовые связки, о планирующемся жестоком убийстве? Возможно, моя охрана услышит дикий вопль и не даст случится злодейству? Жаль, что доказательств у меня не было! Выставлять себя в окончательно дурном свете и портить отношения с таинственным женихом, который, мог всего лишь обронить по дороге портмоне, не хотелось.

Я все же не выдержала и позвала негромко:

– Ратмир…

Он моментально обернулся, уколов меня темным взглядом, словно на дне его зрачков притаились две гадюки, так и норовящие укусить, развернулся, подъехал в упор, еще больше напугав меня. Я опасливо потянула поводья, отодвигая Ариадну на безопасное расстояние и внимательно следя за руками жениха, усмиряющими рвущегося в путь Черныша. Первый раз я назвала мужчину по имени. Вышло неожиданно мягко. И… он задумался, как бы пробуя мое произношение на вкус, словно вспоминая что-то… Показалось ли, но мой попутчик на секунду ушел в глубину себя, словно пытаясь разыскать давно забытое ощущение. Затем улыбнулся, без сомнения, ему понравился мой тон загнанной в ловушку мыши. Одна бровь на его лице приподнялась в немом вопросе.

– Я хотела… Не могли бы Вы… пояснить, куда мы едем? – еле выдавила из себя я, запинаясь и чувствуя, как ладони становятся липкими под пристальным взглядом. Возможно, извиняющийся тон мне шел, но я бы предпочла быть похожей на тетку Изольду, чей громогласный голос в момент заставляет моих кузенов Тили и Били (не менее, чем в дважды крупнее нее по размеру) подскакивать со свистом с мест. Толстяки любят, как невидимые тени, непозволительно прятаться, почитывая газетенки, вместо того, чтобы, не покладая рук, работать в теткином кафе «Заморских невиданностей» (популярном, между прочим, среди высшего света)! Но я отвлеклась. Воспоминание о хрупкой, но влиятельной тетке Изольде придало мне сил. Я выпрямила спину и с вызовом посмотрела на жениха. Девчонки

Общение с незнакомыми людьми мне всегда давалось с трудом. Несмотря на все внутренние усилия по внушению себе уверенности, я чувствовала себя нерадивой ученицей, вызванной к доске. Скрывающий мрачные тайны жених смотрел свысока, словно в недоумении, что кто-то помимо него посмел открыть рот! Несколько секунд Ратмир молча разглядывал мое лицо, а потом до подозрительного спокойно ответил:

– Я хочу… – он слегка нахмурился, подбирая слова (но, видимо, так и не подобрал ничего путного), – показать тебе одно место. Увидишь.

«Одно место? Надеюсь, не озеро с пираньями? Унеси меня ветер, какие пираньи в обычном лесу!!! Одно хорошо – жених открыл рот. Возможно, нам даже удастся поговорить членораздельными фразами. Я смогу намекнуть, что… женитьба – излишне обременяющая затея по сравнению с другими прелестями жизни». Мысли роем носились в моей голове, как надоедливые мухи.

Эмоции не читались на лице мужчины – ни радости, ни огорчения. А у меня наблюдалось одно желание – оказаться в своей мягкой постели с книгой в руках. Ну или хотя бы в какой-то постели после нашего многодневного переезда в подпрыгивающей карете, от которого мышцы нижней части моего туловища зудели так, словно я ненароком присела на муравейник. «Надеюсь, в этом его имении не спят на деревянных подстилах, сливаясь с природой?» Я вздохнула, самообладание – то, в чем я нуждалась превыше всего остального. Придется потерпеть, чтобы разведать обстановку намечающейся войны за свободу.

Кивнула, и лошади тронулись, держась ближе друг к другу. Впереди высилась горная гряда, которую мы недавно пересекли, въезжая на территорию жениха. Как объяснил дед, весь лес внутри огороженной горами территории принадлежит Ратмиру, а это довольно большое плато, пересекать которое придется не менее недели. Еще тогда я с недоумением узнала – на нем ничего нет, кроме природы. Дикие дремучие леса и чистые холодные озера, защищенные острыми резными скалами по периметру. «И что мне, порождению цивилизации, здесь делать? Задорно скакать по лесам в сопровождении лесного дикаря?» Впрочем, именно сейчас мы этим и занимались. Я с горестью осознавала, что до более-менее приличного города просто так не доберешься, да что там, надо сооружать отдельную процессию с охраной. Друзей поблизости не заведешь, один этот… странный Ратмир, слишком сосредоточенно изучающий мое лицо, словно опытный образец минерального среза. «Да, удружил ты мне, дедушка, удружил! Семейная жертва принесена, но я еще поборюсь» – продолжала я ворчать про себя, не забывая настороженно поглядывать на жениха.

Горный разъем, через который мы въехали в лес, вырос стремительно, возвышаясь над нами крутой скалой. Улучив момент, когда наши лошади были близко, я сделала попытку разговорить молчаливого попутчика, начав издалека. Из наблюдений за семейными обедами я знала – говоря о природе да погоде, люди невольно переходят к темам, которые их волнуют. И раскрывают себя (особенно если капнуть на их увлечения медом восхищения – чем я и собиралась заняться, чтобы собрать информацию о жизни жениха).

– У Вас очень необычный лес! – крикнула я прямо на скаку, сверкнув фальшивой улыбкой, словно начищенный самовар. – Никогда такого не видела!

– Такого леса ты больше не встретишь, Алёна! – хмыкнул кавалер с удовольствием, покосившись на меня. Все-таки в длинноволосых мужчинах есть своя привлекательность. Вон как красиво развеваются черные пряди при каждом прыжке Черныша! Мой взгляд заморозился на мелькающих в потоках воздуха темных локонах коня и его хозяина. Мелькнула абсурдная мысль, что при другом стечении обстоятельств жених мог бы мне… понравиться? Впрочем, я быстро отбросила неподобающие реакции в дальний уголок сознания. Конечно, у меня случались влюбленности. В абстрактных героев, творивших подвиги ради завоевания трепетного девичьего сердца. И обитающих исключительно в книгах.

– Этот лес, он… особый. Этим деревьям сотни лет, тысячи… Они… слышат все. – Мой путник говорил прерывисто, словно подбирая каждое слово, вкладывая в него какой-то особый, сакральный смысл, а я пожалела, что в этих неудобных условиях я не имела возможности достать блокнот и зафиксировать ценные сведения о предрассудках жениха.

– Неужели??! – искренне удивилась я. – Как же они так долго сохранились? Ведь тут могли проходить войны, нападать засуха и зной, или морозы… Почему не возникли деревни и города?

– Лес неприкосновенен. – Резкий мужской голос заставил меня вздрогнуть. – Наша семья чтит это веками. Можно сказать, что он под защитой.

– Под защитой? – я не смогла сдержать возглас. – Но как можно быть под защитой от погодных условий, например? От хозяйственной деятельности людей? Под защитой кого?

– Лес защищает сам себя, – терпеливо пояснил мужчина. – Он – живой. Любой, кто осмелится нарушить его равновесие, будет наказан. Ты поймешь…

– Лесом? Наказан? – переспросила я, сдерживая насмешливую улыбку. Антропоморфные представления о природе были распространены в человеческой культуре довольно давно, не думала, что столкнусь с этим в своей жизни. Ратмир бросил суровый взгляд, словно в мою голову не вмещались прописные истины, и промолчал. Ровно такой же взгляд исподтишка бросала и я на него в ответ.

Нда-а… Живой лес… Мой спутник, по всей видимости, выражался слишком образно, говоря о живом лесном массиве, размышляла я, стараясь не обращать внимание на отбитый благодаря продолжительной скачке нижний участок спины. А что касается погодных условий, я могла и раньше догадаться, что климат в районе, окруженном горами, гораздо мягче. Сюда не проникают ветра, а влажность достаточно высока даже в засушливое время. Имел ли в виду Ратмир, что лес под образной защитой гор?

– И все же… – не унималась я. – Возможно, Вы его защитник? – капнула я патокой на самолюбие жениха с целью развить разговор.

– Все верно, Алёна. Я – Хранитель, можно так сказать, чтобы тебе было понятнее… Сегодня, когда ваш экипаж зашел в лес, прокатилась волна. Рокот, шорох… Шепот. Деревья шумели. Гул был везде… Чужие люди. Лес не любит чужих. И не всем позволяет войти.

– Но нам позволил? – на всякий случай уточнила я, чтобы понять, что ожидать от этого загадочного места и не менее странного человека.

– Да. Потому что… я был рад.

От этих слов внутри меня закрутился необъяснимы вихрь, екнуло сердце и подозрительно потянуло живот. Было в них нечто такое… что требовало безусловного продолжения. Требование. Я вмиг осознала, что осталась совсем одна, в глуши, и в полной власти человека с чрезмерно темными глазами, что никак не могло успокоить мое взбудораженное настроение.

Некоторое время мы шли в тишине. Единственное, что ее нарушало – звук копыт, потрескивание ветвей, да пение птах в густых сплетениях крон. Я прислушалась, стараясь уловить загадочную шумовую волну, упомянутую женихом, но ничего не услышала. Вероятно, у него разыгралось образное воображение…

– Я слежу за порядком в лесу. – Первым заговорил Ратмир, в его голосе звучали учительские нотки. – И смотрю, чтобы все его жители вели мирное существование.

Становилось ясно, что жениху не мешало бы принять лекарства от головы вместо меня. Он, оказывается, зайцев с белками примиряет. Шум леса слушает. Деревья успокаивает. Об остальном и думать-то было страшно, хотя мое воображение было готово нарисовать самые невообразимые и беспардонные картинки! На моем лице отразилось недоверие сказанным и я не скрыла нервный смешок. Видя это, Ратмир резко остановился, преграждая мне путь. Затоптались, нервно фыркая, лошади.

– Алёна, я хочу чтобы ты уяснила, – сурово, без тени иронии в лице, заявил жених, нахмурив густые брови, – не шути с лесом. Впрочем, ты это поймешь сама, но чтобы не возникало неприятных прецедентов… я пояснил. И еще. Никогда не ходи в лес после захода солнца. Никогда. Как бы тебе не хотелось. Поняла?

Я судорожно сглотнула слюну, зачем-то подергала застежку платья, оглянулась по сторонам (словно лес уже подкрадывался ко мне) и быстро закивала. От слов Ратмира стало не по себе. Интересно, чтобы все это значило?

– В лесу дикие звери?

– Можно и так сказать, – хмыкнул отшельник, уклонившись от дальнейших пояснений и оставив тем самым широкое раздолье для моей трусливой фантазии.

И в тот момент, когда я рисовала в голове не менее, чем десятое шипастое чудовище с огромными рогами и огнедышащей пастью, притаившееся за ближайшим кустом, Ратмир указал в сторону подъема. Небольшая каменистая тропа петляла между кустами и деревьями в основании горы.

– Следуй за мной, держись покрепче, – скомандовал жених, обернувшись ко мне. В следующий момент он проверил мое седло привычным жестом, и, удостоверившись, что оно хорошо закреплено, легко поскакал по узкой горной дороге. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним, сжимаясь от тревожного ожидания. Я набрала в легкие побольше воздуха, словно помогая себе стать смелее, поправила разлетевшиеся волосы, одернула ползущую вверх юбку и поскакала следом.

Я боюсь высоты. Конечно, не так, как огня, но все же… Огонь возвращал к пренеприятной семейной истории, от одной мысли о которой едкие мурашки проделывали танец на моей спине. Моя бабушка погибла в костре, и, возможно все дело в жутком рассказе, но меня пробирала оторопь при упоминании открытого огня…

Мы поднимались все выше и выше и все свои силы я тратила на то, чтобы унять трусливое желание броситься обратно. Горная тропа выглядела безопасной, устланной камнями и окруженная кустарниками, но местами она оголялась, обнажая крутой обрыв вниз. Я постаралась не смотреть по сторонам, поэтому уткнулась в мягкую гриву Ариадны и не заметила, как мы оказались на ровной поверхности.

– Пришли, – прокомментировал Ратмир, бросив на меня внимательный взгляд. Его лицо было спокойным, сосредоточенным. Словно… у сокола, пристально наблюдающего за мышью в поле. Изучающий взгляд хищника, собирающегося пронзить миниатюрное тело острыми когтями… Оставалось надеяться, что коварный план он не собирался привести в исполнение прямо здесь.

Я осмотрелась, и… неожиданно сердце забилось сильнее, заставляя забыть страхи. Дыхание перехватило от окружающей нас красоты. Мы находились в центре площадки, которая неведомым образом возникла между двумя стремящимися в небо скалами, как будто кто-то огромным резаком специально выпилил выемку в горной породе. Открытая с двух сторон площадка резко обрывалась по бокам. С одной стороны – территория до Илийской горной гряды, где лежал наш путь, где процветал мой родной город и грустил по мне любимый дом. С другой же стороны пестрил потрясающий вид на величественные лесные угодья Ратмира. Лошади испуганно прижались к скале, а мы спешились. Ратмир придержал Ариадну, пока она тревожно раздувала ноздри, фыркала и переступала с ноги на ногу, а я спрыгнула на скальную породу, нетерпеливо озираясь.

Ничего подобного я в жизни не видела! Постояла несколько секунд на месте, вдыхая порывистый горный воздух, обжигающий легкие своей первозданной чистотой и свежестью. Глянула вверх на бесконечное лазоревое небо, уходящее в темную синеву подбирающегося к нам вечера. Острые серые скалы, словно два исполина, высились над нами. Желтое солнце, низко висевшее над землей, бросало теплые закатные лучи, окружая все золотистым ореолом. Каждый камень у нас под ногами отсвечивал оранжевым блеском, создавая рябое сияние на земле.

Взгляд невольно скользнул на Ратмира, его профиль, выхваченный золотым лучом, чуть подрагивающие ресницы. Он задумчиво смотрел на линию горизонта, походя на каменное изваяние, не шевелился и молчал, застыв, словно сам был высечен из несокрушимой скалы. Я заметила сжатые в тонкую нить губы, словно их погрузился в непростые размышления, небольшую горбинку на носу и оранжевые огоньки в темных прядях. Наверное, тоже ошеломлен распрекрасным видом, решила я.

Прохладный ветер взметнул мои волосы вверх, ровно как и юбку, и я стыдливо охнула, прижимая платье руками, но Ратмир и бровью не повел, сосредоточившись на своих мыслях. На горизонте виднелся ближайший городок, красиво блестящий куполами храмов, рвущий небо острыми пиками центральной крепости, огибаемый, словно змеей, небольшой речушкой. Немного в стороне можно было рассмотреть еще пару крошечных, почти игрушечных поселений. Между ними раскинулись бирюзовые холмы, плодородные цветастые луга и небольшие зажиточные деревеньки. Пейзаж, заслуживающий кисти лучшего художника.

Я вздохнула. Когда живешь обычной жизнью, порой не замечаешь, что все мы являемся частью одной замечательной картины. Все-таки Империя – одно из сильнейших государств. Богатые города и сытые деревни всегда являлись ее отличительной особенностью. И наука. Лаборатории, факультеты, библиотеки… Латерийская Империя – центр научной мысли всего Света, учиться здесь всегда было престижно. Сюда стекались все выдающиеся ученые, бьющиеся над решением всевозможных исследовательских и практических задач Послекатастрофной эпохи… Столица пестрила объявлениями о конференциях и консилиумах. А ведь я даже не успела попрощаться со своими учителями!

Я посмотрела назад – в сторону необычного леса. Мой новый дом… Быстрыми шагами пересекла площадку и оказалась на другом крае. Вдали в небе виднелся полумесяц, словно манивший в тайные, неизведанные просторы, скрытые от солнечных лучей. Длинные тени от гор облизывали огромную долину, вырастившую лиственных гигантов. Лес здесь существенно отличался от предместий Латеры. Мы оказались выше деревьев, и теперь я могла увидеть их реальный масштаб. Если с внешней стороны Илийских гор, где лежал наш основной путь, лес выглядел как негустой ковер (как у тетки Изольды, экономно подошедшей к украшению лавки), устилающий землю, то со стороны владений жениха – горной долины мы лишь слегка взобрались над зелеными гигантами – из-за чего казалось, что пышная зелень верхушек находится очень близко. Лес простирался насколько хватало глаз, солнечные лучи касались его дальней части, контрастируя с тенями. Таким образом вся картина смотрелась гигантской пастью, смыкающейся над поместными землями Ратмира Оганелосского. Сегодня пасть собиралась отужинать мною.

Я снова вернулась на сторону, где была видна моя родная земля. Ратмир продолжал стоять истуканом. Не беспокоя жениха, я решила насладиться видом. Кому легко делать приветливое лицо с внезапно свалившейся на голову невестой? Взгляд скользнул в сторону, где предположительно растянула крылья предместий Латера. С такого расстояния невозможно было что-то рассмотреть, но в голове немедленно всплыл привычный изгиб реки, и сердце сжалось, нагоняя на глаза соленую слезу.

Как там мои родные? Прошло всего несколько дней, но я уже отчаянно скучала по ним. Наверное, матушка стоит у окна, обозревая горы, нервно теребя влажный платок. Сестры с натянутым оптимизмом щебечут друг с другом, пытаясь поднять настроение, но взбодриться не получается. Все понимают, что прежней жизни не будет. Никогда. Словно один удар острого меча, разрубившего мир на до и после, было беспричинное и оттого невообразимо нелепое согласие жениха на брак. Тяжелой походкой в дом войдет отец, терзаемый тяжестью решения, к которому его склонил дед. Папа не показывал и тени сомнения, но делал это исключительно, чтобы убедить меня в правильности происходящего. Тот груз, который он возложил на себя – не даст ему спокойно спать по ночам. Изыскарий… в нашей аудитории остались мои тетради с недописанными заданиями, с планами предстоящих опытов. Пылятся нетронутые подборки веществ за опытным столом, словно ожидая, что вот-вот кто-то к ним прикоснется. Стопки интереснейших книг остались в прошлом. Разочарованно вздыхает мой руководитель Листор, с которым мы обсуждали мою годовую итоговую работу…

Внезапно мне стало невыносимо жалко себя, грудная клетка сжалась и накатила волна, стремящаяся вырваться из глаз потоком слез. Я прислонила руку к груди и плавно выдохнула, стараясь не издать ненароком всхлип и не выдать своего унизительного состояния. Вышло неубедительно, потому что в разум ворвалось резкое и неумолимое:

– Забудь.

Медленно и рассеянно повернулась к Ратмиру, словно выныривая из забытья. Похоже, у него уже вошло в привычку рассматривать меня впритык, совершенно не заботясь о деликатности. Беззастенчивый взор, казалось, проникал сквозь кожу, пытаясь отыскать то, что у меня и в помине не было. Холодный взгляд изучал мои метания с тщательностью хирурга, оперирующего пациента. В данный момент он безжалостно открывал мою грудную клетку, наслаждаясь беззащитностью оголенного сердца.

– Что?.. – все еще находясь в своих мечтах, растерянно спросила я и улыбнулась глупой улыбкой.

– Забудь. – Отрезал Ратмир, и лицо его стало похоже на жесткую маску, глаза сверкнули холодом, рот презрительно исказился, будто мужчина находил во мне нечто мерзкое и негодное для себя. И это мой будущий муж? – Ты не вернешься… Туда. Поэтому забудь. Так будет легче. Всем.

– Всем? – отозвалась я эхом. Непонимающе заморгала, словно пытаясь обнаружить вокруг себя другую реальность и силясь понять сказанное. Я не хотела, видят боги, отчаянно не хотела слышать эти слова. Легкая дрожь прошла по телу, то ли от ставшего вмиг ледяным ветра, то ли от серого холода, которым веяло от стоящей напротив меня высокой фигуры.

– Никогда. – Ратмир сделал широкий жест рукой, как бы перерезая невидимую границу между мирами. Лицо его оставалось бесстрастным, словно затянутым маской, лишь на миг он позволил себе криво усмехнуться. – Теперь только там. – Махнул в сторону величественного леса и я, словно под гипнозом, тоже посмотрела на расчерченное светом и резкими тенями плато. Весенний ветер трепал мои волосы, улыбка медленно, как бы нехотя сползала с лица. Вековые деревья шумели в унисон ветру, словно напевая свой собственный, особый мотив. Время замерло, остановилось, стало вязким будто слизь. Я почувствовала, как расширяется пространство вокруг меня, пытаясь унести подальше от горькой необратимости. Разум отказывался принимать происходящее, и сосредоточился на мелких деталях, не впуская внутрь режущие слух слова. Серая птица перелетела с ветки на ветку, упорхнула в сторону солнца. Хрипели лошади. Платье порывисто хлопало по ногам. Где-то зашуршала листва, закричало какое-то животное. Как жаль, что я не птица и не могу так просто улететь к свободе…

Постепенно сознание вернулось на место – то есть в мою голову, и мне удалось выдавить из себя необходимый для прояснения ситуации вопрос:

– Вы привели меня сюда… за этим?

Одна бровь на ожесточенном лице мужчины в недоумении изогнулась вверх.

– Чтобы сказать, что я никогда не попаду домой? – уточнила я.

Клуша, обвешанная розовыми соплями и обмякшая от золотистых пейзажей. Черные локоны жениха, до того завоевавшие мое внимание, со злости стали казаться нечесаными паклями.

– Нет дома, Алёна. Нет Латеры, – молвил он с пугающим спокойствием. – Все в прошлом. Растворилось без следа. Теперь дом – здесь! Запомни. Твое место – в лесу. Можешь проститься с этим видом, сейчас… – Он наслаждался эффектом разрушающих меня слов. Нависая надо мной как равнодушная скала, мужчина со скупым любопытством наблюдал за моим смятением и покрасневшими щеками.

– Вы ошибаетесь. Если уж на то пошло… – внутри кольнуло злостью, от вольностей, допущенных женихом еще до того, как мы успели хорошенько познакомиться. Признаться, будь у меня тяжелая швабра из подсобки Неи, мои слова выглядели бы убедительней. – То я действительно планирую вернуться домой. Мой дом никуда не исчез и никакого обвала под ним, к счастью, не образовалось. Надеюсь, Вы не станете препятствовать моей свободе.

– Поздно… Выбор сделан. И не только мной. – Взгляд кольнул насквозь так, что зачесались лопатки. Зачем я вообще согласилась ехать? Наивная простушка, в своей невинной слепоте не оценившая силы злодейского плана. – Советую принять это сразу. Так будет легче тебе… и мне. Не доводи это до… – он замешкался, – неприятностей.

Мое желание обсудить с женихом сложившуюся ситуацию провалилось на корню. Ратмир опередил меня, не мешкая, заколотив гвоздями надежду на свободу. Меня разом покинуло самообладание и чувство юмора (а также от слабости подогнулись колени). Оказалось, ситуация гораздо хуже, чем я ожидала, и вряд ли стоит рассчитывать на мирное соглашение.

– Э-э-э.. Ратмир.. Давайте не будем торопить события. – Собрала я остатки разума, смелости и доброжелательности. Сердце тревожно сжалось, стоило взглянуть на суровое лицо, прищуренные глаза и презрительно сжатые губы. – С чего Вы так? Всегда есть много путей, давайте их обсудим…

Твердолобый и не менее жестокосердечный тиран невежливо хмыкнул и отрезал:

– Ты спросила, зачем я тебя сюда привел. – Не пытаясь и кусочком сахара смягчить горькую пилюлю, заявил подлец. – Мы стоим здесь затем, чтобы ты простилась с этой частью мира. Навсегда.

– Зачем же навсегда?.. – жалобно вырвалось у меня.

– Лес не отпустит. Ты будешь жить его жизнью… – он говорил словно бы о достоверной истине.

– Простите, мне бы не совсем хотелось Вас обижать, то есть хотелось, но не совсем… – запуталась я. – Но, знаете ли… уважаемый… Мне вовсе не подходит жизнь на природе. Да. Сейчас я это совершенно определенно поняла.

– Разве ты не пришла сюда сама? – едкая усмешка заставила меня вздрогнуть. Я замешкалась, кусая губу, стыдно было признаться, что я действую исключительно по указке деда.

– Нет… – выдохнула я, потупив взор. – Но это никоим образом не мешает мне поменять решение на более разумное.

– Думаешь? – еще раз улыбнулся уголком рта он. – Впрочем, неважно, каким образом ты оказалась здесь. Главное – ты вошла в лес. Но… выйти не сможешь.

– Постойте, постойте.. То есть как это не смогу? – слова замельтешили из моих уст. – У меня, да будет Вам известно, – семья, друзья, учение… Я не могу иначе. – Я всхлипнула, вспоминая сиротливо оставленные колбы с едкими веществами и силясь привести какие-то доводы против бескомпромиссного и безумного решения.

– Вот! – подняла я, наконец, палец вверх, зацепившись за краешек спасительной лодки. – У нас же свадьба! Не в лесу! А в городе! Ведь так?

Неприлично, конечно, девице благородного происхождения упоминать про свадьбу. Но я отчаянно пыталась ухватиться за ниточку, связывающую меня с внешним миром. Неприкрытый смех Ратмира ударил не слабее хлыста; мужчина приблизился вплотную, так, что воздуха между нами осталось слишком мало, и глядя в глаза нагло заявил:

– Свадьба? Да, конечно… Ты любишь пышные церемонии, Алёна?

Я бесхитростно мотнула головой, признаться, не испытываю радости быть в центре внимания. Особенно после пережитого унижения на семейном обеде.

– Вот и отлично! – подытожил негодяй, заставляя меня сделать шаг назад из-за неприличной близости между нами. – Документальный наместник может приехать и в имение. А для остальных – кто-то из нас может заболеть… и отпадет надобность проводить церемонию.

И тень малейшего смущения не сочла нужным посетить его лицо. Он без зазрения совести раскрывал свой дерзкий план. Что??? Уши отказывались поверить услышанному, а моя челюсть неминуемо поползла вниз. Это была моя идея с ложной болезнью! Какой беспринципный тип! Фанатично желающий заковать меня, словно дракона в замке. Пламя возмущения внутри меня и правда было готово составить конкуренцию адскому драконовому пеклу!

Признаться, именно на свадьбе я рассчитывала отыграть все назад, поставив злющего тирана в неудобное положение. Да, с невиданным позором для меня самой. С семейными дрязгами и разочарованием всех родственников, желающих вкусить закуски и обсудить последние сплетни, а если очень повезет, завязать знакомство с окружением Императора (на то, что кто-то будет искренне радоваться за меня, рассчитывать не приходилось). Со служебными последствиями для отца и деда, после которых я никоим образом не сочту возможным показаться им на глаза.

Найти пристанище в приюте одиноких дам, когда обозленная семья выставит опорочившую их строптивую девицу, не желающую расставаться со своей неприкосновенностью, на мороз. Но наши законы никоим ведомым образом не могут заставить меня жить как пленницу! И тем не менее, возможность обратить все назад таяла как мартовский снег…

Я закусила губу, пытаясь справиться с потоком эмоций. Предательски резануло глаза, я украдкой стряхнула рвущиеся наружу слезы. Порывисто метнулась, отмеряя шагами небольшой скальный островок и лихорадочно обдумывая возможные варианты действий. В висках стучала горячая кровь, я отвела взгляд от Ратмира. Он был холодной статуей, безнадежно далекой от меня. Говорить бесполезно, словно внутри угловатой фигуры безжалостно затерли способность к состраданию. Бежать – отбилось в голове. Уйти. В эту минуту. Немедленно! Пока еще не стало поздно. Скорей!

Я покосилась на лошадей, которые продолжали переминаться у скалы. Что если сейчас совершить отчаянный побег? Пустое, поморщилась я, шанс опередить жениха неумолимо стремился к нулю. Мой будущий муж, как того требовало соглашение, заверенное Старой Кочергой и причитающимися ведьме пауками, решительно отрезал пути к отступлению, словно мощная плотина на пути довольно скромной речушки. Всего лишь один шанс… разорвать внезапно свалившиеся узы. Один… Подошла к самому краю обрыва, манившему бескрайними умиротворенными просторами, скрывающего за линией нисходящего солнца родной дом. Посмотрела вниз на головокружительную высоту. Несколько камней из-под ног сорвались и, резво отскакивая от скал, полетели вниз. Закружилась голова. А что, если…

Цепкие пальцы буквально впились в мой локоть, больно дернули, развернув так, что из-под ног поднялось облачко пыли.

– Алёна!..

Голос звучал негодующе и почти с угрозой. Я подняла голову, с вызовом глядя в коричневые глаза, наполнившиеся пронзительной темнотой. Влажные щеки охладил порывистый ветер, принося с собой отрезвление. В самом деле, что со мной? Нельзя сдаваться, встретив первую кочку на своем пути. Даже если эта кочка кажется непреодолимой горой… Что бы не говорил беспринципный жених, у меня много шансов выйти сухой из воды. Я резко выдернула руку и попятилась, пытаясь не показывать страх.

– Я Вам не подхожу, Ратмир. Я не та, кого Вы ищите. – Покачала я головой. – Я совсем не люблю лес, я равнодушна к диким зверям, к уединенной жизни…

– Обманываешь… – слова прошелестели совсем близко, Ратмир тихо рассмеялся. – Впрочем, не время тебя убеждать. Не пытайся перекроить судьбу, Алёна. Смирение – наш главный помощник.

– Вот и смиритесь!.. – отбрила я, но фигура снова надвинулась, наползла на меня, бессовестно сокращая расстояние.

– Чем больше ты брыкаешься, тем будет больнее. А итог все равно один… – он схватил меня за руку, сжал пальцы в теплой ладони, поднимая и прижимая к своей груди. Я не рыпалась, затаившись и недоумевая, каким образом умудрилась вляпаться по самые уши. Комары и навязчивые женихи – совсем не та участь, о которой мечтала ученая девица.

Глава 5

.

Непутевый кот и его хозяйка.

Вниз мы спускались молча. Желание выспрашивать подробности моей предполагаемой счастливой семейной жизни отпало начисто. Усталость и опустошенность накатили волной, словно целый день я потратила на перетаскивание тяжелых кирпичей никак не меньше, чем в гору. Сказались напряжение и тревога последней недели, а странный разговор на горном плато поставил жирную точку всем моим девичьим мечтам. В глубине души я надеялась, что это замаскированная запятая, но сил бороться уже не было. Я сосредоточила внимание на окружающих деталях. Свежий лесной воздух, пронизанный ненавязчивыми ароматами листвы и хвойных масел, теплое покладистое животное подо мной, птичья трель, взывающая партнера к любви… Солнце скрылось за горизонтом, надвигались сумерки и вечерняя спокойная тишина. Я расслабилась и спокойно дышала, веря, что это приведет в порядок разметавшиеся по сторонам, словно стая ворон, мысли.

О чем думал Ратмир – оставалось загадкой. С момента нашего знакомства прошло не более двух часов, но жених (одобренный ведьмиными червяками, про это я не забывала) вызывал все больше сомнений. В свою тетрадь, где я описывала свойства элемента под названием Ратмир, я решила добавить новые эпитеты – тиран, сдвинутый, мерзавец (можно и не ставить запятые). Так то! Но на каждое сумасшествие найдется еще большее умопомешательство – это я знала точно. Посмотрим, кто из нас больший безумец!

Внезапно неумолимо захотелось добраться до кровати и сладко уснуть… отдохнуть и забыть сумасшествие этих дней… Я зевнула. Испытаний на сегодня достаточно! Где-то в поместье меня ждут любимый Ку-ку и тетка Клозель, очевидно, принимающая успокоительное из-за моего слишком долгого неподконтрольного отсутствия. Я не могу бросить на злобу этого субъекта свою маленькую разношерстную команду. Кто знает, какие глупости придут тирану на ум, попытайся я бежать. Вспомнишь неприятность – вот и она (то есть он) собственной персоной.

– Все в порядке? – раздался самый нелепый вопрос из всех возможных.

– Да, если можно назвать порядком творящееся безобразие… – промычала я под нос.

– Уже темнеет, нам надо торопиться. – С этими словами «неприятность» взяла поводья моей лошади, и некоторое время мы ехали в странной связке. Чрезмерно сосредоточенный жених в драном камзоле и девица, наружностью более походящая на выброшенную из воды русалку, о чем явно свидетельствовали нездоровая бледность, мокрые глаза и спутанные ветром волосы.

Лошади, казалось, сами двигались в нужном направлении, ведомые невидимой нитью. Вскоре я расслабилась и поняла, что Ариадна несет меня прямо за Чернышом, обхватила её шею и блаженно прильнула к теплому, пульсирующему жизнью, и такому мягкому и нежному телу. Несмотря на движение животного подо мной, я почти уснула и в полудреме видела гигантские деревья-исполины, перешептывающиеся ветвями, слышала шум леса, странный, глубокий, увлекающий, как будто деревья переговаривались друг с другом покачиваниями и треском ветвей, обсуждая незваную гостью, призванную навсегда быть запертой в их окружении…

Сознание резко вернулось, когда мы остановились. Я подняла тяжелую ото сна голову, всмотрелась сквозь едва подобравшуюся темноту. Высилась громада особняка, в на фоне сизых деревьев угадывались контуры каменных стен и несколько горящих окон в центральной и левой части. Два крыла, уходящие в глубину леса, – перед нами парадный вход с широкой лестницей. Строение не выглядело многолюдным, а сад утопал в темноте, выдавая провинциальный образ жизни обитателей. Горели два факела, давая свет, достаточный лишь для того, чтобы беспрепятственно подойти к особняку.

Я бросила быстрый взгляд на Ратмира и получила пристально-оценивающий в ответ. Хмыкнула – почти привыкла к неприличной манере жениха изучать невесту, словно растянутая в опыте лягушка. Лишь бы не приближался, а то лягушка неожиданно обернется озлобленной крысой с двумя рядами хоть и мелких, но довольно острых зубов! Повелитель лесов и комаров… Кстати, удивительно, но ни разу еще не встретила здесь комара.

Ратмир что-то крикнул в темноту, и из-за дома, кряхтя, выскочил взлохмаченный сутулый мужик, на ходу натягивающий жакет. Увидев нас, он тихо охнул и засуетился вокруг лошадей. Без сомнения, хозяин дома навевает страх и на своих слуг. Червяковый жених подал руку, чтобы я смогла спуститься.

– Я сама, – процедила я, игнорируя жест помощи, и скособочившись, пыхтя сползла на землю, показывая почти полное отсутствие верховых навыков. Во мне всколыхнулась уверенность – хватаний за руки на сегодня перебор! И это начинает входить в привычку, которая формируется аккурат после тридцати повторений. На сегодня я насчитала как минимум три. Так и замуж попаду незаметно.

Ратмир нахмурился, но промолчал.

– Добро пожаловать домой, дорогая. – Наконец, выдавил он и снова потянул ко мне не иначе как конечность (да что ж такое!). Я увернулась с внезапно проснувшейся проворностью кошки, в которую летит хозяйский тапок.

– В этом, несомненно, Вы правы, Вашим нервам я обойдусь, будьте уверены, дорого, – сострила я, пятясь бочком ко входу.

– Даже не знаю, посадить ли тебя сразу под домашний арест, – потер он подбородок. – Или дать время на исправление?..

– Лучше уличное освещение наладьте! – кивнула головой в сторону чернильной темноты. – И не грозите! Вся Ваша глушь – один сплошной арест…

Наконец, мы закончили препираться и поднялись по широкой лестнице; скрипнула тяжелая входная дверь, пропуская нас в просторный холл, отделанный серым камнем и освещаемый небольшими газовыми светильниками. Газовые светильники – ни много ни мало – одно из последних достижений академической научной мысли. В обиходе они недавно, с тех пор, когда было обнаружено соединение, сохраняющее свойство длительного свечения после активации искрой. Встречались такие светильники нечасто и в основном в богатых городских домах. Неплохо для глуши, решила я. Правда, расточительно. Подобный особняк в Латере даже незадачливый сдельщик легко пустил бы в оборот как старинный объект с особой ценностью. Ну а тут… стало ясно, что интерьер не обновлялся лет триста.

Навстречу спешила пара пожилых людей – все тот же мужик с залысиной и седыми усами, успевший каким-то невероятным образом нарядиться в строгий черный костюм, и краснощекая невысокая толстушка с аккуратным пучком на голове, одетая в скромное серое платье и белый фартук,.

– Иль Ратмир! – засюсюкала женщина сладким голосом, показывая чрезмерное воодушевление от нашего приезда. – Как же я рада! А невеста-то какая красавица! Такое счастье познакомиться с Вами! Наконец-то! Дом иль Ратмира открыл перед Вами двери! Поверьте, это многого стоит!

Она восхищенно посмотрела на меня, с умилением склонила голову, трогательно вытирая расписным платком накатившую слезу. И женщина, и даже мужик просто светились от счастья, как начищенные содой ложки. Никак иначе, радовались, что тиран переключит внимание на новую жертву!

– Она так подходит Вам! – всхлипнула толстушка. – Боже мой, святые приспешники, разве бывают такие совпадения! Все – стать, прическа, наряд, милая моя, какие большие умные глаза! Вы, наверное, тоже счастливы попасть к нам… У нас такая дикая природа, воздух! Дышишь, дышишь, а надышаться не можешь!

Стоя словно два истукана с каменными лицами, мы с иль Ратмиром наблюдали эту сцену с явным недоверием, так что толстушка осеклась. Мои достоинства были явно преувеличены; я бесповоротно запылилась от длительной езды, всем телом ощущая дорожную грязь. Волосы слиплись и стали походить на птичье гнездо. Взгляд, подозреваю, был никак не меньше, чем шальной и явно обозленный вызывающим поведением жениха.

– Неважно выглядите, – подтвердила мои догадки строгая Клозель, взявшаяся непонятно откуда. Повисла пауза, я вмиг ощутила изнеможение, рот отказался открываться для ответа. Первым пришел в себя хозяин дома и продолжил необходимые социальные взаимодействия:

– Чета Клейн. – Представил он пару. – Мэри и Тодр Клейн. Наши управляющие. По всем вопросам, касающимся проживания в доме, можете обращаться к ним. Я им доверяю, как себе. – Объявил Ратмир, а Мэри Клейн умилительно закатила глаза и вздохнула. Похоже, у её супруга выдержки было больше – он всего лишь удивленно улыбался, словно ребенок, увидевший радугу в первый раз.

– А к Вам я могу обратиться? – простодушно спросила я, чтобы поддержать этот приторный диалог, и сразу перевела тему. – Клозель… Клозета – моя наставница.

– Конечно… – не оставил без внимания мой вопрос Ратмир, повернулся, делая приглашающий жест руками, но свои я предусмотрительно спрятала за спиной. – Это теперь Ваш дом, Алёна… Мне хочется, чтобы Вы себя здесь чувствовали свободно. Обустраивайтесь. И всегда обращайтесь ко мне по любому вопросу. – Внезапный переход на вежливую форму обращения, подозреваю, был связан с возникшими вокруг нас наблюдателями.

– Даже если у меня засор случится в ванной или закончатся целые чулки? – ляпнула я первое, что пришло в голову, для поддержания разговора. Протирание ежедневных чулок было моей регулярной проблемой, в особенности после ползания по пыльным архивам лаборатории, а без них я мерзла. Оставалось надеяться, что я не погорячилась с засором, и в этом захолустье имеется хоть какой водопровод. Я предпочла не обращать внимания на выпученные глаза Клозель и ее тряску головой из-за плеча Ратмира.

– Алёна! – возмутилась Клозель громко и покраснела вместо меня. Но Ратмир, казалось, не обратил внимания.

– По любому самому деликатному вопросу… – вкрадчиво произнес женишок и все-таки вцепился в мою руку ниже локтя. – Вам надо отдохнуть, Алёна…

Видимо, намекал, что моя голова переутомилась и не мешало бы восстановить сообразительность.

– Я провожу Аль Алёну до комнаты, – вмиг подхватилась толстушка, все это время пребывавшая в оцепенении, словно прекрасная девушка перед ее взором вмиг обернулась не меньше, чем кикиморой. – Я приготовила Вам расчудесную комнату, она Вам очень приглянется. Такая же нежная, как и Вы. В цветочках! Ах, какая милая, замечательная девушка, Вы мне сразу понравились! – продолжала щебетать Мэри. Видимо, она всегда находилась в приподнятом настроении. Это помогает выживать рядом с деспотом, понимающе кивнула я.

– Иль Ратмир – прекрасный человек, расчудесный! – она заговорщицки повернулась и подмигнула мне левым глазом, а мой глаз снова задергался. – Он такой хороший хозяин, добрейший! – продолжала распекаться толстушка о загадочных для меня качествах тирана. – У него выходит восхитительный омлет! – поведала Мэри с особой гордостью.

– А еще у него выходят восхитительные гадости… – буркнула под нос, чтобы домоправительница не услышала.

Тоже мне достижение, фыркнула я и тут же осадила себя. Моя способность к кулинарному мастерству неизменно приводила к загаживанию доброй половины кухни и, в лучшем случае, отсутствию неприятных конфузов у всех, кто решился испробовать результаты моих трудов.

– Что? Он и корову умеет доить! – тут уж она не выдержала от гордости за особое достижение изнеженного аристократа, схватила меня за руку и пару раз дернула вниз, как будто намекая, как именно достопочтенный иль Ратмир обращается с коровьим выменем. – Попросите у него парного молока с утра, он с радостью Вам принесет! Очень полезный продукт!

– Терпеть не могу молоко, – устало произнесла я, решив, что сил изображать правильные манеры уже нет. – Не думаю, что стоит беспокоить хозяина по этому малозначительному поводу.

Мэри поцокала языком и покачала головой:

– А зря! Это так полезно! Наше молоко Вы обязательно полюбите, вот увидите! Вам оно просто необходимо, такая худенькая, надо срочно поправляться! Ведь и детишки не за горами! – подмигнула она мне правым глазом.

– С детишками мы, пожалуй, повременим, – прошипела я, чувствуя, что снова начинаю закипать.

– Ох! – махнула пухлой рукой старая плутовка. – Детишки-то они того… хочешь не хочешь, сами выскакивают.

– Мэри! – я не выдержала и остановилась, буквально приперев вмиг побледневшую женщину к стене. – Вы хозяина своего видели?

– Иль Ратмир – замечательный хозяин! – заладила Мэри знакомый куплет.

– Понимаю, он, наверное, Вас запугал. Давайте скажем честно, он же невыносимо отвратителен. Безмерно! Фатально!!! С таким не то что детишек, пса плешивого заводить не захочешь!

Мэри побледнела еще больше, ойкнула, прикрывая рот, стреляя глазами за мою спину. Знакомый голос заставил меня вздрогнуть:

– Псов мы, действительно, не держим. У нас с Вами, милая невеста, будут волки! – Ратмир, не сбавляя шага и не выражая никаких эмоций услышанным, быстро прошествовал в комнату в конце коридора. Тихо хлопнула дверь. Я недоуменно потерла подбородок. Что он имел в виду?

– Ничего, деточка! – сердобольная Мэри смотрела на меня, как на овцу, окончательно отбившуюся от стада. – Эка Вы по дороге устали… Прилечь бы Вам. А любовь, ее выращивать надо. Вот как огурцы на грядке. Чем больше их поливаешь, тем больше они наливаются! – получила я дельный совет.

Перед нами выросла дверь, расположившаяся рядом с комнатой тирана. Живот внезапно отозвался голодным урчанием, выдавая мои гастрономические желания с головой. Я была голодна как волк, упомянутый Ратмиром, и не отказалась бы даже от молока, надоенного мерзким женихом.

– Ужин будет скоро! Прошу Вас, дорогая Алёна, – в словах чувствовалась неподдельная доброта. – Ваша комната. Располагайтесь, я позову Вас к ужину вскоре, сразу, как Вы обустроитесь.

Перспектива спускаться на ужин за общий стол и вновь оказаться в компании жесткого Ратмира и строгой Клозель, перед которой я вечно творю оплошности, заставила меня содрогнуться. Нет, предел моих возможностей по восприятию негативной информации на сегодня исчерпан.

– Мэри… Я слишком устала с дороги. Можно ли мне отужинать в своей комнате?

– Да, – на секунду она задумалась. – Думаю, Иль Ратмир не будет возражать.

Мой ослабший язык не повернулся съязвить, что вопрос про ужин был риторическим, и дополнительное разрешение мне не требовалось. Женщина, выросшая в патриархальных устоях, вряд ли допускала мысль, что можно идти вперед, не оглядываясь на мужские брюки.

Когда за Мэри закрылась дверь, я принялась изучать комнату. Первым делом проверила, запирается ли дверь на случай непредвиденных проникновений в комнату. В особенности тех личностей, кто, по предположению Мэри, были не прочь обзавестись детишками. Порадовало, что на двери имелся массивный засов. Засов – надежное средство от детишек, это я знала точно. Нежно-розовые стены с цветочным орнаментом явно предназначались натуре хрупкой и чувствительной. Интересно, кто здесь жил до меня?

Центр комнаты украшала огромная резная кровать с массивным изголовьем в виде изысканных цветов, застеленная гладким шелковым покрывалом. Сбоку – у стены – стояли доставленные сундуки с моим скарбом. С другой стороны была дверь, она вела в туалетную комнату с красивой изогнутой ванной посередине. Водопровод в доме был, как и система автоматического избавления от отходов. Вздох облегчения невольно сорвался с моих губ. Для меня было бы окончательным ударом по женскому самолюбию ходить на горшок или выбегать на улицу – именно этого и стоило ожидать от дома в глухомани.

Я с разбегу, по-ребячески прыгнула на кровать и блаженно растянулась. Хотелось просто закрыть глаза, давая снам унести в самую даль. Но предательский голод настойчиво шептал, что закрывать глаза куда приятнее на сытый желудок. Иначе снов про сардельки и рогалики не избежать.

Нехотя поднялась и выглянула в окно. Мы на втором этаже, а за окном, конечно, лес, что же еще? Похоже, что здесь кроме леса нет ровным счетом ничего, даже мало-мальского поселения. Скоро Ратмир пожалеет, что затащил меня в эту глушь!

В дверь постучали. На пороге возникла Мэри с подносом, полным аппетитной еды. Я удобно расположилась за небольшим письменным столом и начала вкушать яства. Если здесь кормят так каждый день, а не только по торжественному случаю моего ареста, то есть прибытия, то умереть голодной смертью в лесном поместье мне явно не грозит. Поднос был собран из нескольких блюд: овощной суп, печеный картофель и копченые овощи, мясо, перепел, маленькие, но разнообразные пирожные. Х-м-м… заботливо! Я с удовольствием съела суп и с жадностью набросилась на картошку и мясо. Все дни, что мы ехали до поместья, основным нашим питанием были сухие пайки и рядовые продукты, не подверженные быстрой порче. Так хотелось ощутить вкус незамысловатой свежеприготовленной еды, что я почти забыла про свои проблемы и сосредоточила свое внимание на аппетитных кусочках, словно кролик, давно не видевший капусту.

С наслаждением подхватила жареного перепела и впила зубы в его мягкую сочную ножку, как вдруг… осознание надвигающейся катастрофы пронзило молнией и, казалось, раскололо голову на две половины. Подскочив как ошпаренная, я издала крик, который, по всей видимости, был расслышан во всех крыльях поместья, а также на чердаке и в подвале:

– Где Ку-ку???!

Отбросив ужин, не хуже резвой лошади я выпрыгнула из комнаты и поскакала по коридору, на ходу и за каждым поворотом выкрикивая жалобно и грозно одновременно:

– Ку-ку, Ку-ку!

Мое поведение показалось бы странным, но я не задумывалась о том, какое произвожу впечатление, ведь жизнь моего любимого питомца висела на волоске…

Аллергия. На перепелов.

Этот диагноз, как приговор, изреченный соседским доктором Кэртоном (говорят, ему нет равных в лечении кособокости и ложного прикуса) однажды заставил прийти в оторопь всю нашу семью. Ку-ку, отведав с превеликим удовольствием сочного перепела с нашего стола, приготовленного по случаю торжественной инаугурации Императора, вдруг стал неожиданно опухать, грозясь превратиться в шар, покрылся зелеными пятнами, осел, издал подозрительный хриплый вопль и, скривив лапы, перекатился на спинку, замерев в абсолютной неподвижности. Как только не вертел кота Кэртон, но откачать его удалось лишь с помощью вливания в неподвижный рот кота, успевший приоткрыться и выпустить язык, полдюжины человеческих лекарств. Не выдержав издевательств над своей, казалось, уже бездыханной тушкой, Ку-ку передумал отбывать на тот свет и вернулся внутрь пушистого тельца. Вскочил с невиданной прытью, издавая гадкое шипение и успев напоследок мазнуть Кэртона, спавшего ему жизнь, когтями. Впрочем, зрение у него плохое, может, он и не Кэртона хотел огреть, а нас, за то, что лишили его вкусного яства. Допустить подобную ситуацию в этой глуши, где нет Кэртона с аккуратными полочками лекарств, было немыслимо!

Здраво рассудив, что во время поездки Ку-ку оголодал так же, как и мы, и искать его стоит, не иначе как на кухне или в обеденном зале, я бросилась туда, сметая все на своем пути. Понимая, что волосы нещадно растрепались, а на ногах отсутствуют туфли, перепрыгивая через две ступеньки босыми ногами, я вскоре оказалась около парадного входа, откуда началось мое знакомство с домом. Повернула в противоположную от входной двери сторону и, преодолев небольшой коридорчик, остановилась перед прикрытыми от сквозняков большими створчатыми дверями, за которыми доносились непринужденные голоса и звяканье посуды. «Оно», решила я, понимая, что пришла правильно и сейчас окажусь в обеденной зоне, куда меня приглашали на ужин. Сделав вдох, я не стала долго размышлять, резко распахнула дверь и ворвалась в столовую.

– Ку-ку!!!! Ты здесь?? – завопила я, краем сознания замечая, что в зале мгновенно воцарилась тишина, и на меня воззрилось несколько пар глаз. Непроницаемый Ратмир, сидящий во главе стола, его довольные друзья Белый Эст и Бородатый Файн, Клозель, готовая свалиться в обморок от моего непотребного появления, наш семейный юрист, весьма удивленный поворотом событий, юноша с девушкой моего возраста и мужчина строгой наружности.

И тут я увидела его… Кусочек синего хвоста, торчащий из-под тяжелой, спускающейся вниз скатерти. Кот сидел рядом с моим женихом, приживался, видимо! Врожденная глупость не помешала скрытому глубоко внутри маленькой черепной коробки мозгу понять, с кем стоит подружиться.

– Ку-ку, счастье-то какое! – я бросилась к хвосту, не обращая внимания на вытягивающиеся лица гостей. Подскочив к синему клочку шерсти, не долго думая, я задрала скатерть и чуть не грохнулась в обморок, побелев и позеленев не хуже Клозель. К слову, тетка активно давилась кусочком еды, похлопываемая загадочным мужиком по спине. Не иначе как содрогнулась, глядя на меня. Сохраняя недюжинное спокойствие на косоглазой морде, кот разнюхивал скраденную со стола тушку перепела и готовился к аппетитной трапезе. От моего резкого появления, когда я протянула руки к клочковатому хвосту, он пригнулся к земле и зашипел, кося одним глазом. Не дав мне опомниться, Ку-ку ловко схватил тушку перепела зубами и отскочил вглубь под стол!

– Стой!!! – отчаянно завопила я, понимая, что вот-вот случится катастрофа. Зубы кота уже вонзились в ядовитую для него плоть. Я резво наклонилась и, отодвинув скатерть, а заодно мешавшиеся колени жениха, залезла под стол в надежде схватить мерзавца прежде, чем он нанесет себе смертельный вред. Но Ку-ку и не думал сдаваться. Скосив на меня второй глаз, он победно качнул головой, тряся нежными зажаренными крылышками и окорочками бедной птахи, и побежал под длинным столом прочь.

– Плюнь, плюнь! – прокричала я ему вслед. Слова эффекта не возымели, и с той резвостью, на какую была способна обладающая высшим воспитанием девица, я поползла за ним, слушая гробовую тишину в зале.

– Простите! Извините! – твердила я, ненароком наползая на чью-то конечность. Но хитрый кот оказался проворнее меня, показывая невиданную для его слепоты ловкость, и одурманенный запретным яством.

– Тьфу! Тьфу! – пыталась я образумить глупое животное своим примером, пока Ку-ку благополучно не выскользнул из-под скатерти. На другом конце стола меня подхватили чьи-то руки и извлекли на свет Божий и всеобщее обозрение. Ратмир. С выражением как всегда пристальным, немного перекошенным и не совсем понятным, с испугом, как бы странная невеста не укусила кого под столом.

– Лучше бы кота поймал! – зашипела я, бессильно размахивая руками в попытке оттолкнуть докучливого жениха, держащего меня за шкирку. Ку-ку, с особым наслаждением воспринимающий эту погоню, окончательно испортившую мою репутацию, запрыгнул на край стола и горделиво поднял морду с перепелом, словно победный флаг. Вырвавшись из цепких лап оторопевшего мужчины, я сделала резкое движение, стараясь ухватить если не кота, то хотя бы перепела. И, конечно же, промахнулась, долетев до салатницы, от которой успел отпрыгнуть Ку-ку, и которая, по счастью, в последний момент была перехвачена Ратмиром. Иначе лицо мое оказалось бы украшено помидорно-огуречной массой.

Не выдержав творящегося безумия, Ратмир вновь поймал меня, неприлично сжав под ребрами и сильно тряхнув. Резко развернул лицом к себе, испытующе глядя в глаза и, по всей видимости, теряя терпение из-за некстати и нелепо прерванного ужина, рявкнул:

– Объяснитесь же! – тряхнул еще раз, наверное, для надежности. Или в ожидании, что от тряски мои мозги, наконец, переместятся на положенное место. От такой требовательности в животрепещущий момент, решающий судьбу моего питомца, я оторопела, а потом четко произнесла:

– Он сейчас подохнет. Аллергия. На перепелов, – закатила я глаза, провисая в кольце сильных рук.

– Это конец, – добавила я тоже для надежности.

Через мгновение я заметила подобие прояснения на лице тирана. Кажется, до него начинало доходить, что происходит нечто необратимое, готовое лишить рассудка если не кота, то невесту уж точно. Кивнув и кое как придав моему телу устойчивое положение, он резво бросился догонять несносного Ку-ку (то ли лесной воздух придал ему сил и сноровки, то ли смена обстановки). Попытка схватить руками и… тоже не поймал, зато красный компот живописной лужицей стал растекаться по белоснежному столу.

– Дурной знак! – охнула Мэри, а мои ноги снова подкосились.

– Всем ловить кота! Немедленно! Отнять перепела! – скомандовал хозяин дома.

Тут началось невообразимое. Гости, словно солдаты по указке главнокомандующего, подскакивали со своих мест, мешая друг другу и нелепо протягивая руки к коту, который, почуяв неладное, прытью понесся через стол, опрокидывая и отбрасывая все на своем пути. Супы, салаты, бокалы, тарелки с бифштексами и поджаренными овощами полетели в разные стороны – на едоков, скатерть и пол. Сами же едоки несуразно сталкивались друг с другом, мешаясь руками, плечами и головами, и превращаясь в один невообразимый комок чего-то непотребного, из которого Ку-ку, даже при своем косом зрении, легко выскочил и по-кроличьи попрыгал к противоположному концу зала, где я непредусмотрительно забыла закрыть двери.

Мы с Ратмиром бросились следом, столкнулись в узком дверном проеме, не уступая друг другу, на мгновение застряли, прижавшись боками. Чуть не зашипев от злости, я увидела, как Ку-ку, почти не напрягаясь, рысцой пересек большой приемный холл. И, видимо, почувствовал себя отважным ягуаром, который после удачной охоты затаскивает добычу на дерево повыше. В качестве дерева сгодился огромный книжный шкаф в три человеческих роста. Я с досадой припустилась следом и конечно же не успела, с тоской наблюдая, как Ку-ку перепрыгивает с полки на полку, забираясь выше моих возможностей до него дотянуться.

Следом и толпа гостей подоспела – хотели продолжения развлечения, не иначе. Ку-ку в это время взгромоздился на вершину шкафа, с любопытством наблюдая за нами одним глазом, и для этого вывернув свою хитрую темную морду набок. Я в бессилии и со злостью повернулась к Ратмиру.

– Это ты дал ему перепела! – сузив глаза и тыкнув пальцем жениху в грудь, выпалила обвинение, начисто забыв про субординацию. Ратмир развел руками:

– Я же не знал про аллергию!

– А надо было спрашивать, прежде чем чужих животных кормить! – уперла я руки в боки, срывая на женихе злость и не зная, что предпринять дальше.

– Алёна, давай не будет выносить семейные разборки на всеобщее обозрение, – усмехнулся жених, снова сделав примирительный жест руками.

Что-о-о? Семейные разборки?! Да как он смеет! Я осмотрелась вокруг и обнаружила, что все с живым интересом наблюдают за нами. Даже Мэри с Тодром и незнакомцы вокруг. И даже Ку-ку.

– Какой кошмар! – произнес женский голос, впрочем, было не до конца ясно, к чему относилось слово "кошмар" – к моему поведению или к тому, что над моим многострадальным питомцем нависла смертельная угроза.

– Алёна, немедленно прекратите так вести себя в приличном месте! – наконец, Клозель очухалась до возможности сделать мне замечание. – Это всего лишь кот, и чтобы с ним не случилось, девушка обязана держать себя в руках и соблюдать порядки!

Я, конечно, знала, что Клозель недолюбливает Ку-ку, но эта фраза заставила меня содрогнуться. Кипя злостью, я посмотрела на наставницу.

– Вы считаете, что если Ку-ку сдохнет в этом доме от сочного перепела, которым вот он, – я мотнула головой в сторону Ратмира, – решил его попотчевать, то это улучшит контакт между нами и мое благоустройство здесь?

– Приличные девушки не ползают под столами! – услышала я молодой незнакомый голос и повернулась к его источнику в виде юной красавицы, но ответить не успела. Кто-то подал здравую мысль:

– Надо в кота чем-то кинуть!

Мгновение на размышление, и я протянула руку к Ратмиру:

– Снимайте ботинок! – мои-то туфли остались в комнате, из которой я стремглав бросилась на поиск Ку-ку.

– Что??! – опешил тот. Уверена, никто и никогда не смел беспокоить его по столь бестактному поводу.

– Быстрей! – завопила я, видя, что Ку-ку все еще не притронулся к трапезе, а развлекается произведенным своими действиями эффектом. – Немедленно! Ботинок!

И, опустившись на корточки, пока жених страдал невиданным тугодумием, полезла к ботинку сама. За что немедленно получила ощутимый толчок в бок от Клозель.

– Нет-нет! Не надо, Алёна, я сам! – испугался мужчина и моментально стащил с ноги черный лакированный ботинок. Я схватила добытое и прицелилась получше, надеясь, если не сбить перепела, то хотя бы сбить спесь с наглого кота и заставить его сползти вниз, замахнулась и что есть силы кинула ботинок, целясь в верх шкафа. В верх шкафа я попала. Правда не туда, где сидел Ку-ку, а чуть ниже, вероятно, в философские тома. Эти книги будто только того и ждали, что в них что-нибудь попадет, две из них, по виду невероятно старые, немедленно вывалились из шкафа. Совершив свой последний в жизни полет, одна угодила прямо в бородатого Файна, отчего тот осел и охнул, потирая лоб:

– Ну и дела.

Вторая книга упала на пол и моментально рассыпалась в труху из мелких кусочков желтых от времени рукописей.

– Старинный фолиант! – чуть ли не завизжал жених и стал меняться в лице, наливаясь злостью. Злостью к кому? Ко мне? К невесте, спасающей беспомощное животное.

Нет прощения за такие эмоции! Мэри тоже схватилась за сердце. Видимо, считала старинный фолиант чуточку своим тоже.

Сам ботинок упал перед нами; я его не медля подняла, замахнулась и снова кинула. На этот раз докинула. Ботинок благополучно приземлился рядом с Ку-ку так, что тот даже хвостом не повел, и затих. Ботинок, я имею в виду, затих и не собирался возвращаться обратно. Я уже приготовилась добывать второй ботинок, как кто-то снова внес интересную мысль:

– Палкой его надо достать! – посмотрела на юношу, стоявшего рядом с девицей, отругавшей меня ранее назидательным тоном.

– Но где мы возьмем такую длинную палку? – обратилась я к парню, похоже, единственному среди присутствующих сохранившему трезвость ума и доброжелательность ко мне. Все замялись.