Читать онлайн Рассказы о Великой Отечественной войне бесплатно
© Алексеев С. П., наследники, 2023
© Беличенко И. П., иллюстрации, 2023
© Оформление, вступительная статья
* * *
Сказание о великой войне и бессмертном подвиге нашего народа
О Великой Отечественной войне 1941–1945 годов написано немало книг. И ещё больше будет написано. Потому что никогда не изгладится из памяти подвиг нашего народа. Бессмертный подвиг, который спас весь мир от ужасной угрозы фашизма. Страшно подумать, если б план Гитлера осуществился, одни народы нашей планеты оказались в неслыханном за всю историю человечества рабстве, а другие были бы полностью уничтожены.
Рассказать о том, какая мощная сила обрушилась на нашу страну, не готовую к борьбе с хорошо вооружённой, предельно организованной, уже завоевавшей пол-Европы военной машиной, и как нам удалось ценой тяжёлых потерь остановить фашистские полчища и в конце концов победить, – задача нелёгкая.
Такую задачу взял на себя и успешно её решил историк, писатель, большой знаток детской литературы Сергей Петрович Алексеев (1922–2008).
Будущий писатель историей интересовался с детства. Родные считали, что он либо станет врачом, либо учёным-историком. Но Серёжа выбрал… небо. Решил стать лётчиком. Будучи учеником, он с увлечением посещал аэроклуб, а когда закончил школу, сразу был принят в лётное училище города Поставы (Западная Белоруссия).
Алексеев мог погибнуть в первый же день войны, 22 июня 1941 года. Немецкие самолёты налетели внезапно и начали бомбить полевой учебный лагерь, который находился близко от границы. Наши зенитчики открыли ответный огонь. Сергей помогал им, подносил снаряды. Но силы были неравны. Многие его товарищи-лётчики даже не успели взлететь – погибли под бомбами. С тяжёлым ранением Сергея вывезли последним транспортным самолётом.
Заключение врачей было безоговорочным: летать не сможет. Но молодой лётчик был убеждён: сможет. И сумел убедить в этом других.
Уже в Оренбургском лётном училище Сергей Алексеев без отрыва от учёбы освоил полный курс исторического факультета Оренбургского педагогического института всего за пять месяцев.
Казалось бы, зачем лётчику профессиональное знание истории? «Я долго не мог определить, что из этого “история или авиация” мне интереснее. Это как две руки у человека, как два крыла у птицы, наверное», – вспоминал потом Алексеев. Эти «два крыла» подняли его к высотам уже писательского мастерства.
Правда, Сергей Алексеев поначалу не думал быть писателем. Он рвался на фронт. Но его оставили в училище инструктором – обучать других. Фронту нужны были военные лётчики. Новые учебные полёты, новые травмы. С авиацией пришлось расстаться. Но ничто не проходит бесследно. Знания, навыки, опыт, впечатления – всё это пригодилось ему, когда он стал писать книги для детей.
Таких книг не писал больше никто. Ни до, ни после него. История России с середины шестнадцатого века до века двадцатого рассказана им увлекательно, исторически точно, жизненно и достоверно и в то же время просто, доступно и понятно всем, даже детям. Особенно детям, для которых и писал Сергей Алексеев.
«Главное в детской книге, – говорил он, – не разъяснения, а динамика, действие, характер, вырастающий из поступка. Такой действенный характер ребёнок быстро схватывает, чувствует его».
«Рассказы о Великой Отечественной войне» – это рассказы очевидца, вдумчивого и скрупулёзного, учёного историка и прекрасного писателя, который обладает редким качеством: умением говорить с детьми.
Язык этих рассказов – это язык эпоса, язык сказания. Торжественный и образный. Так говорили древние сказители со своими слушателями. Так говорит с нами и писатель Сергей Алексеев. Мы словно слышим голос самой Истории, который делает нас соучастниками великих событий.
Дмитрий Рогожкин,журналист и писатель
Рассказы о Великой Московской битве
22 июня 1941 года на рассвете войска фашистской Германии вероломно, без предупреждения напали на нашу Родину. Фашисты пытались лишить нас свободы, захватить наши земли и города.
Началась Великая Отечественная война советского народа против фашистских поработителей.
У фашистов на главных направлениях было больше пушек, самолётов, танков, хорошо обученных солдат. Перед тем как напасть на Советский Союз, фашистская Германия захватила Австрию, Чехословакию, Польшу, Францию, ряд других государств Европы. Промышленность этих стран стала работать на фашистов.
Враги рассчитывали расправиться с нами быстрым, стремительным ударом. Они даже придумали выражение «блицкриг», то есть молниеносная война. Но фашисты глубоко просчитались. Как один поднялись советские люди на защиту своей Родины и свободы.
На Украине, в Белоруссии, в Прибалтике, на землях Смоленска, на юге у Одессы и Севастополя, на севере у Ленинграда развернулись огромные битвы с фашистами.
Одно из наиболее упорных сражений Великой Отечественной войны произошло на подступах к Москве.
Холм Жирковский
30 сентября 1941 года фашистские генералы отдали приказ о наступлении на Москву.
«Тайфун» – так назвали фашисты план своего наступления. Тайфун – это сильный ветер, стремительный ураган. Ураганом стремились ворваться в Москву фашисты.
Обойти Москву с севера, с юга. Схватить советские армии в огромные клещи. Сжать. Раздавить. Уничтожить. Таков у фашистов план.
Верят фашисты в быстрый успех, в победу. Более миллиона солдат бросили они на Москву. Тысячу семьсот танков, почти тысячу самолётов, много пушек, много другого оружия. Двести фашистских генералов ведут войска. Возглавляют поход два генерал-фельдмаршала.
Началось наступление.
На одном из главных участков фронта фашистские танки двигались на населённый пункт Холм Жирковский.
Подошли к посёлку фашисты. Смотрят. Что он танкам – какой-то там Холм Жирковский. Как льву на зубок горошина.
– Форвертс! Вперёд! – прокричал офицер. Достал часы. Посмотрел на время: – Десять минут на штурм.
Пошли на Жирковский танки.
Защищали Холм Жирковский 101-я мотострелковая дивизия и 128-я танковая бригада. Засели в окопах солдаты. Вместе со всеми сидит Унечин. Не лучше других, не хуже. Солдат как солдат. Пилотка. Винтовка. Противогаз. На ногах сапоги кирзовые.
Ползут на окопы танки. Один прямо идёт на Унечина. Взял Унечин гранату в руку. Зорко следит за танком. Ближе, ближе фашистский танк.
– Бросай, бросай, – шепчет сосед по окопу.
Выжидает Унечин.
– Бросай же, леший тебя возьми! – уже не шепчет – кричит сосед.
Не бросает Унечин. Выждал ещё минуту. Вот и рядом фашистский танк. Сосед уже было глаза зажмурил. Приготовился к верной смерти. Однако видит: поднялся Унечин, швырнул гранату. Споткнулся фашистский танк. Мотором взревел и замер.
Схватил Унечин бутылку с горючей жидкостью. Вновь размахнулся. Опять швырнул. Вспыхнул танк от горючей смеси. Улыбнулся Унечин, повернулся к соседу, пилотку на лбу поправил.
Кто-то сказал:
– Вот это да, браток! Выходит, дал прикурить фашистам.
Рассмеялись солдаты и снова в бой.
Слева и справа идёт сражение. Не пропускают герои танки.
Новую вынул солдат гранату. Бутылку достал со смесью. Рядом поставил гранату и жидкость. Ждёт.
Новый танк громыхнул металлом. И этот идёт на Унечина. Кто-то опять сказал:
– Зверь на ловца бежит.
Выждал Унечин минуту, вторую, третью…
«Бросай же, бросай!» – снова крикнуть хотел сосед. Однако губы зажал, сдержался.
Ещё минута, и вновь граната кошкой под танк метнулась. А следом бутылка с горючей смесью. Вспыхнул и этот танк.
Улыбнулся Унечин. Пилотку на лбу поправил. Третью достал гранату. Вынул бутылку с горючей смесью. Рядом её поставил.
Слева и справа грохочет бой. Не пропускают герои танки.
Десять минут прошло… Тридцать минут прошло. Час продолжается бой, два – не стихает схватка. Смотрят с тревогой на часы фашистские офицеры. Давно уже нужно пройти Жирковский. Застряли они в Жирковском.
Более суток держались советские бойцы под Холмом Жирковским. Подбили и подожгли 59 фашистских танков. Четыре из них уничтожил солдат Унечин.
Мценск
Отступают наши войска. Отходят. Сильнее враг.
С юга дорогу на Москву пробивает танковая армия под командованием генерала Гейнца Гудериана.
Рвутся, рвутся вперёд фашисты. Прорвали фашистские танки советский фронт. Мчатся вперёд машины.
Дорога к Москве открыта! Дорога к Москве открыта!
С хода ворвались фашисты в Орёл. Мчатся дальше, спешат на Тулу. Между Орлом и Тулой – Мценск.
К Мценску подходят фашистские танки.
Утро. Встал Гейнц Гудериан. Помылся. Побрился. Сел генерал за завтрак.
Гейнц Гудериан генерал заслуженный. В особом почёте среди фашистов. Ценят его в Берлине.
Льются к Гудериану рекой награды. Привык генерал к победам, к успехам, к наградам, к почестям. «Быстроногий Гейнц», – называют его в Германии.
Завтракает Гудериан, сидит за столом, рассуждает:
– Сегодня мы будем в Мценске. Завтра мы будем в Плавске.
Рад генерал успехам.
– Завтра мы будем в Плавске, послезавтра мы будем в Туле. В Туле, в Туле, – сказал Гудериан.
Позавтракал, собрался, отправился в штаб генерал. Углубился в штабные карты. Смотрит на стрелки, смотрит на даты:
– Ещё день, ещё два…
И вот уже видит Москву Гудериан.
– Москва, Москва… – стал напевать генерал.
Вдруг вбегает к нему адъютант:
– Танки! Танки, мой генерал!
Не понимает Гейнц Гудериан, почему так кричит адъютант и какие танки.
– Русские танки! – кричит адъютант.
Под городом Мценском дорогу фашистам преградили советские танки.
Мало было советских танков. Однако умно поступали танкисты: применяли засады, заслоны, били прямой наводкой, атаковали фашистов в борт – там, где на танках броня слабее. 133 танка потеряли фашисты в боях под Мценском.
Задержались и здесь фашисты. Приводят себя в порядок. Даже комиссия специальная была создана. Изучает комиссия, как это так, почему, чудом каким подбито здесь столько танков.
Вязьма
Привольны поля под Вязьмой. К небу бегут холмы.
Под городом Вязьмой большая группа советских войск попала к врагу в окружение. Довольны фашисты.
Сам Гитлер звонит на фронт:
– Окружены?
– Так точно, наш фюрер, – рапортуют фашистские генералы.
– Сложили оружие?
Молчат генералы.
– Сложили оружие?
Вот смелый один нашёлся.
– Нет. Осмелюсь доложить, мой фюрер… – Генерал что-то хотел сказать.
Однако Гитлер отвлёкся чем-то. На полуслове прервалась речь.
Вот уже несколько дней, находясь в окружении, советские солдаты ведут упорные бои. Сковали они фашистов. Срывается фашистское наступление. Застряли враги под Вязьмой.
Снова Гитлер звонит из Берлина:
– Окружены?
– Так точно, наш фюрер, – докладывают фашистские генералы.
– Сложили оружие?
Молчат генералы.
– Сложили оружие?
– Нет.
Страшная брань понеслась из трубки.
– Осмелюсь доложить, мой фюрер, – пытается что-то сказать тот, смелый. – Наш Фридрих Великий ещё сказал…
Однако не слушает дальше фюрер. Бросил с досадой трубку.
Снова проходят дни. Не утихают бои под Вязьмой. Застряли, завязли враги под Вязьмой.
Вяжет их Вязьма, вяжет. За горло рукой взяла!
В гневе великом фюрер. Снова звонок из Берлина:
– Сложили оружие?
Молчат генералы.
– Сложили оружие?!
– Нет, – за всех отвечает смелый.
Снова брызнул поток нехороших слов. Заплясала мембрана в трубке.
Притих генерал. Переждал. Уловил минутку:
– Осмелюсь доложить, мой фюрер, наш великий, наш мудрый король Фридрих ещё сказал…
Слушает Гитлер:
– Ну, ну так что же сказал наш Фридрих?
– Фридрих Великий сказал, – повторил генерал, – русских нужно дважды застрелить. А потом ещё и толкнуть, мой фюрер, чтобы они упали.
Буркнул что-то невнятное в трубку фюрер. Отсоединился берлинский провод.
Целую неделю под Вязьмой не утихали бои. Неоценимой была для Москвы эта неделя. За эти дни защитники Москвы успели собраться с силами и подготовили для обороны удобные рубежи.
Привольны поля под Вязьмой. К небу бегут холмы. Здесь на полях, на холмах под Вязьмой сотни лежат героев. Здесь, защищая Москву, совершили советские люди ратный великий подвиг.
Знай!
Запомни!
Светлую память о них храни!
Генерал Жуков
Командующим Западным фронтом – фронтом, в состав которого входило большинство войск, защищавших Москву, – был назначен генерал армии Георгий Константинович Жуков.
Прибыл Жуков на Западный фронт. Докладывают ему штабные офицеры боевую обстановку.
Бои идут у города Юхнова, у Медыни, возле Калуги.
Находят офицеры на карте Юхнов.
– Вот тут, – докладывают, – у Юхнова, западнее города… – и сообщают, где и как расположены фашистские войска у города Юхнова.
– Нет, нет, не здесь они, а вот тут, – поправляет офицеров Жуков и сам указывает места, где находятся в это время фашисты.
Переглянулись офицеры. Удивлённо на Жукова смотрят.
– Здесь, здесь, вот именно в этом месте. Не сомневайтесь, – говорит Жуков.
Продолжают офицеры докладывать обстановку.
– Вот тут, – находят на карте город Медынь, – на северо-запад от города, сосредоточил противник большие силы… – и перечисляют, какие силы: танки, артиллерию, механизированные дивизии…
– Так, так, правильно, – говорит Жуков. – Только силы не вот здесь, а вот тут, – уточняет по карте Жуков.
Опять офицеры удивлённо на Жукова смотрят. Забыли они про дальнейший доклад, про карту.
– Слушаю дальше, – сказал командующий.
Вновь склонились над картой штабные офицеры. Докладывают Жукову, какая боевая обстановка у города Калуги.
– Вот сюда, – говорят офицеры, – к югу от Калуги, подтянул противник мотомехчасти. Вот тут они в эту минуту стоят.
– Нет, – возражает Жуков. – Не в этом месте они сейчас. Вот куда передвинуты части, – и показывает новое место на карте.
Удивились штабные офицеры. С нескрываемым удивлением на нового командующего смотрят. Уловил Жуков недоверие в глазах офицеров. Усмехнулся.
– Не сомневайтесь. Всё именно так. Вы молодцы – обстановку знаете, – похвалил Жуков штабных офицеров. – Но у меня точнее.
Оказывается, побывал уже генерал Жуков и под Юхновом, и под Медынью, и под Калугой. Прежде чем в штаб, поехал прямо на поле боя. Вот откуда точные сведения.
Во многих битвах принимал участие генерал, а затем Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков – выдающийся советский полководец, герой Великой Отечественной войны. Это под его руководством и под руководством других советских генералов советские войска отстояли Москву от врагов. А затем в упорных сражениях и разбили фашистов в Великой Московской битве.
Талалихин
Защищая Москву от воздушных налётов, совершил свой прославленный подвиг лётчик младший лейтенант Виктор Талалихин.
Подмосковная ночь. Тихая. Лунная. Мирно плывут облака. Бежит луна от облака к облаку. Ночь. Тишина. И вдруг заухали, взвыли зенитки. Прожекторы как пики кольнули небо. В воздухе был противник.
Наблюдатели обнаружили приближающийся к Москве фашистский бомбардировщик. Младший лейтенант Талалихин получил приказ уничтожить врага. Через две минуты лётчик был в воздухе.
Быстро ползёт стрелка прибора, показывающего высоту. Триста метров… пятьсот… тысяча. Всё выше и выше ползёт стрелка. Для лётчика-истребителя важен запас высоты. Сверху и атаковать неприятеля лучше, сверху всё виднее. Две тысячи метров, три. Всматривается Талалихин в чёрное небо. Нет, не видно нигде врага. Ещё выше идёт самолёт. Четыре тысячи метров. Четыре с половиной. Всё так же по небу бежит луна. Всё так же темно за бортом.
И вдруг слева чуть впереди увидел Талалихин какой-то отблеск. Всмотрелся – опять блеснуло. Лунным светом мигнул металл. Всё ясно. Враг рядом. Враг найден. Вот уже виден и весь самолёт врага.
– Не уйдёшь! – прокричал Талалихин. Схватил фашиста в прицел. Нажал на гашетку. Точно стрелял Талалихин.
Первая же очередь догнала фашиста. Тронули пули правый мотор врага. Пламя мотор схватило. Ранен фашист, но не сбит. Наклоняет самолёт на крыло, старается воздухом сбить огонь. Вот-вот и вовсе огонь собьёт. Прибавил машине скорость. Бросает машину то влево, то вправо. Пытается оторваться, уйти от советского лётчика.
Опасный ас попался. Несколько заходов сделал уже Талалихин. Никак не добьёт врага. Уходит противник.
Вновь для атаки зашёл Талалихин. Нажал на гашетку. Молчат пулемёты. Расстрелял все патроны лётчик.
Уходит противник. И тут…
Не раз уже советские лётчики таранили, то есть винтом или корпусом своего самолёта сбивали самолёты врага. Ещё в первые дни войны совершили таран младшие лейтенанты Пётр Харитонов, Степан Здоровцев, Михаил Жуков. Да и здесь, под Москвой, тоже были свои герои: капитан Алексей Катрич, младший лейтенант Борис Пирожков да и другие. Однако всё это были тараны дневные. Ночью Талалихин таранил первым. Подвёл он машину к хвосту фашистского самолёта. Только прицелил к удару, как вдруг блеснул огонь из фашистского самолёта. Лучами метнулись пули. Обожгли они руку советскому лётчику.
Сжал Талалихин от нахлынувшей боли зубы. Однако штурвал из рук не выпустил. Снова зашёл в хвост фашистскому бомбардировщику. Нажал на рычаги. Дал полный газ. И со всей силой врезался в самолёт противника. Вспыхнул бомбардировщик как факел. Рухнул, завертелся. Понёсся вниз.
Однако от удара был выведен из строя и самолёт Талалихина. Пришлось лётчику прыгать с парашютом. Прыгнул. Благополучно спустился вниз.
За свой подвиг – за первый воздушный ночной таран – младший лейтенант Виктор Талалихин был удостоен высокой награды. Он стал Героем Советского Союза.
Тульские пряники
Тульский пряник вкусный-вкусный. Сверху корочка, снизу корочка, посередине сладость.
Встретив героическое сопротивление советских войск на западе и на других направлениях, фашисты усилили свою попытку прорваться к Москве с юга. Фашистские танки стали продвигаться к городу Туле.
Здесь вместе с Советской армией на защиту города поднялись рабочие батальоны.
Тула – город оружейников. Тульские рабочие сами наладили производство нужного вооружения.
Одно из городских предприятий стало выпускать противотанковые мины. Помогали этому производству готовить мины и рабочие бывшей кондитерской фабрики. Среди помощников оказался ученик кондитера Ваня Колосов. Изобретательный он паренёк, находчивый, весёлый.
Как-то явился Ваня в цех, где производили мины. Под мышкой папка. Раскрыл папку, в папке лежат наклейки. Наклейки были от коробок, в которые упаковывали на кондитерской фабрике тульские пряники. Взял Ваня наклейки. Подошёл к готовым минам. Наклейки на мины – шлёп, шлёп. Читают рабочие, на каждой мине написано: «Тульский пряник».
Смеются рабочие:
– Вот так фашистам «сладость».
– Фрицам хорош «гостинец».
Ушли мины на передовую к защитникам города. Возводят сапёры на подходах к Туле противотанковые поля, укладывают мины, читают на минах: «Тульский пряник».
Смеются солдаты:
– Ай да «сюрприз» фашистам!
– Ай да «гостинец» фрицам!
Пишут солдаты письмо рабочим: «Спасибо за труд, за мины. Ждём новую партию «тульских пряников».
В конце октября 1941 года фашистские танки подошли к Туле. Начали штурм города. Да не прошли. Не пропустили их советские воины и рабочие батальоны. На минах многие машины подорвались. Почти 100 танков потеряли фашисты в боях за Тулу.
Понравилось советским солдатам выражение «тульские пряники». Всё, что из Тулы приходило теперь на фронт – снаряды и патроны, миномёты и мины, – стали называть они «тульскими пряниками».
Долго штурмовали фашисты Тулу. Да всё напрасно. Бросали в атаку армады танков. Безрезультатно. Так и не прорвались фашисты к Туле.
Видимо, «тульские пряники» хороши!
Подвиг у Дубосекова
В середине ноября 1941 года фашисты возобновили своё наступление на Москву. Один из главных танковых ударов врага пришёлся по дивизии генерала Панфилова.
Разъезд Дубосеково. 118-й километр от Москвы. Поле. Холмы. Перелески. Чуть поодаль петляет Лама. Здесь на холме, на открытом поле, герои из дивизии генерала Панфилова преградили фашистам путь.
Их было 28. Возглавлял бойцов политрук Клочков. Врылись солдаты в землю. Прильнули к краям окопов.
Рванулись танки, гудят моторами. Сосчитали солдаты:
– Батюшки, двадцать штук!
Усмехнулся Клочков:
– Двадцать танков. Так это, выходит, меньше, чем по одному на человека.
– Меньше, – сказал рядовой Емцов.
– Конечно, меньше, – сказал Петренко.
Поле. Холмы. Перелески. Чуть поодаль петляет Лама.
Вступили герои в бой.
– Ура! – разнеслось над окопами.
Это солдаты первый подбили танк.
Снова гремит «Ура!». Это второй споткнулся, фыркнул мотором, лязгнул бронёй и замер. И снова «Ура!». И снова. Четырнадцать танков из двадцати подбили герои. Отошли, отползли уцелевших шесть.
Рассмеялся сержант Петренко:
– Поперхнулся, видать, разбойник.
– Эка же, хвост поджал.
Передохнули солдаты. Видят – снова идёт лавина. Сосчитали – тридцать фашистских танков.
Посмотрел на солдат политрук Клочков. Замерли все. Притихли. Лишь слышен железа лязг. Ближе всё танки, ближе.
– Друзья, – произнёс Клочков, – велика Россия, а отступать некуда. Позади Москва.
– Понятно, товарищ политрук, – ответили солдаты.
– Москва!
Вступили солдаты в битву. Всё меньше и меньше в живых героев. Пали Емцов и Петренко. Погиб Бондаренко. Погиб Трофимов. Нарсунбай Есебулатов убит. Шопоков. Всё меньше и меньше солдат и гранат.
Вот ранен и сам Клочков. Поднялся навстречу танку. Бросил гранату. Взорван фашистский танк. Радость победы озарила лицо Клочкова. И в ту же секунду сразила героя пуля. Пал политрук Клочков.
Стойко сражались герои-панфиловцы. Доказали, что мужеству нет предела. Не пропустили они фашистов.
Разъезд Дубосеково. Поле. Холмы. Перелески. Где-то рядом петляет Лама. Разъезд Дубосеково – для каждого русского сердца дорогое, святое место.
«Напишу из Москвы»
Не удаётся фашистам прорваться к Москве ни с юга, ни с севера.
– Брать её штурмом, брать её в лоб! – отдают приказ фашистские генералы.
И вот вечер накануне нового наступления. Обер-лейтенант Альберт Наймган спустился к себе в землянку. Достал бумагу, начал писать письмо. Пишет своему дядюшке, отставному генералу, в Берлин. Уверен Наймган в победе.
«Дорогой дядюшка! – строчит Наймган. – Десять минут тому назад я вернулся из штаба нашей гренадерской дивизии, куда возил приказ командира корпуса о последнем наступлении на Москву…» Пишет Наймган, торопится: «Москва наша! Россия наша! Европа наша! Тороплюсь. Зовёт начальник штаба. Утром напишу из Москвы».
Новую свою попытку прорваться к Москве фашисты начали с самого кратчайшего – Западного – направления. Прорвали вражеские дивизии фронт под городом Наро-Фоминском, устремились вперёд.
Торжествуют фашистские генералы:
– Путь на Москву открыт!
Посылают депешу быстрей в Берлин:
«Путь на Москву открыт!»
Мчат к Москве фашистские танки и мотоциклетные части. Пройдено пять километров… десять… пятнадцать. Деревня Акулово. Здесь, под Акуловом, встретил враг заслон. Разгорелся смертельный бой. Не прошли здесь фашисты дальше.
Пытаются враги пробиться теперь южнее Наро-Фоминска. Прошли пять километров… десять… пятнадцать. Село Петровское. И здесь, у Петровского, преградили дорогу фашистам наши. Разгорелся смертельный бой. Не прорвались фашисты дальше.
Повернули фашисты на север. Устремились к станции Голицыно. Прошли пять километров… десять… пятнадцать. У деревень Бурцево и Юшково – стоп! Стоят здесь на страже наши. Разгорелся смертельный бой. И здесь не прорвались фашисты дальше. Захлебнулась и здесь атака.
Отбили советские воины новый прорыв на Москву. Отползли, отошли фашистские танки к своим исходным рубежам. Отошли фашисты и всё же не верят в силу советских войск. Успокаивают сами себя фашистские генералы:
– Ничего, ничего – отдохнём, поднажмём, осилим!
А в это время на север, на юг от Москвы и здесь, на Западном направлении, собирали советские части свежие силы. К Москве подходили новые дивизии, в войска поступали новые танки и новые пушки. Советская армия готовилась нанести сокрушительный удар по врагу.
Готовы войска. Нужен лишь сигнал к наступлению.
И он поступил.
На одних участках фронта 5-го, а на других 6 декабря 1941 года войска, оборонявшие Москву, перешли в грандиозное наступление. Советская армия стала громить врага и погнала его на запад.
Ну а как же с письмом Наймгана? Дописал ли его офицер?
Нет, не успел. Погиб лейтенант Наймган. Вместе с письмом в снегах под Москвой остался.
«Тайфуном» назвали фашисты своё наступление.
Взвился «Тайфун» как ястреб. Рухнул как камень в пропасть. Укротили его советские солдаты.
ДОМ
Советские войска стремительно продвигались вперёд. На одном из участков фронта действовала танковая бригада генерал-майора Катукова. Догоняли врага танкисты.
И вдруг остановка. Взорванный мост впереди перед танками. Случилось это на пути к Волоколамску в селе Новопетровском. Приглушили танкисты моторы. На глазах уходят от них фашисты.
Выстрелил кто-то по фашистской колонне из пушки, лишь снаряды пустил по ветру.
– Ауфвидерзеен! Прощайте! – кричат фашисты.
– Бродом, – кто-то предложил, – бродом, товарищ генерал, через речку.
Посмотрел генерал Катуков – петляет река Маглуша. Круты берега у Маглуши. Не подняться на кручи танкам.
Задумался генерал.
Вдруг появилась у танков женщина. С нею мальчик.
– Лучше там, у нашего дома, товарищ командир, – обратилась она к Катукову. – Там речка у́же. Подъём положе.
Двинулись танки вперёд за женщиной. Вот дом в лощине. Подъём от речки. Место здесь вправду лучше. И всё же… Смотрят танкисты. Смотрит генерал Катуков. Без моста не пройти тут танкам.
– Нужен мост, – говорят танкисты. – Брёвна нужны.
– Есть брёвна, – ответила женщина.
Осмотрелись танкисты вокруг: где же брёвна?
– Да вот они, вот, – говорит женщина и показывает на свой дом.
– Так ведь дом! – вырвалось у танкистов.
Посмотрела женщина на дом, на воинов.
– Да что дом – деревяшки-полешки. То ли народ теряет… О доме ль сейчас печалиться, – сказала женщина. – Правда, Петя? – обратилась к мальчику. Затем снова к солдатам: – Разбирайте его, родимые.
Не решаются трогать танкисты дом. Стужа стоит на дворе. Зима набирает силу. Как же без дома в такую пору?
Поняла женщина:
– Да мы в землянке уж как-нибудь. – И снова к мальчику: – Правда, Петя?
– Правда, мама, – ответил Петя.
И всё же мнутся, стоят танкисты.
Взяла тогда женщина топор, подошла к краю дома. Первой сама по венцу ударила.
– Ну что ж, спасибо, – сказал генерал Катуков.
Разобрали танкисты дом. Навели переправу. Бросились вслед фашистам. Проходят танки по свежему мосту. Машут руками им мальчик и женщина.
– Как вас звать-величать?! – кричат танкисты. – Словом добрым кого нам вспоминать?
– Кузнецовы мы с Петенькой, – отвечает, зардевшись, женщина.
– А по имени, имени-отчеству?
– Александра Григорьевна, Пётр Иванович.
– Низкий поклон вам, Александра Григорьевна. Богатырём становись, Пётр Иванович.
Догнали танки тогда неприятельскую колонну. Искрошили они фашистов. Дальше пошли на запад.
Отгремела война. Отплясала смертями и бедами. Утихли её сполохи. Но не стёрла память людские подвиги. Не забыт и подвиг у речки Маглуши.
Поезжай-ка в село Новопетровское. В той же лощине, на том же месте новый красуется дом. Надпись на доме: «Александре Григорьевне и Петру Ивановичу Кузнецовым за подвиг, совершённый в годы Великой Отечественной войны».
Петляет река Маглуша. Стоит над Маглушей дом. С верандой, с крылечком, в резных узорах. Окнами смотрит на добрый мир.
Доватор
В боях под Москвой вместе с другими войсками принимали участие и казаки: донские, кубанские, терские…
Лих, искромётен в бою Доватор. Ладно сидит в седле. Шапка-кубанка на голове.
Командует генерал Доватор кавалерийским казачьим корпусом.
Ещё в августе – сентябре конная группа Доватора ходила по фашистским тылам. Громила склады, штабы, обозы. Сильно досталось тогда фашистам. Пошли слухи: 100 тысяч советских конников прорвались в тыл. Успокаивают солдат фашистские генералы. Отдают даже специальный приказ. А в этом приказе: «Не верьте слухам! Слухи о том, что в тыл наших войск прорвалось 100 тысяч кавалеристов противника, преувеличенны. Линию фронта перешло всего 18 тысяч». А на самом деле в конной группе Доватора было только 3 тысячи человек.
Когда советские войска под Москвой перешли в наступление, казаки Доватора снова прорвались в фашистский тыл.
Боятся фашисты советских конников. За каждым кустом им казак мерещится… Назначают фашистские генералы награду за поимку Доватора – 10 тысяч немецких марок.
Рыщут любители денег и славы. Ловят в мечтах Доватора. Исчезает, как дым, Доватор.
Повышают фашисты цену. 20 тысяч марок за поимку советского генерала. Рыщут любители денег и славы, хватают в мечтах Доватора.
Как гроза, как весенний гром, идёт по фашистским тылам Доватор.
Бросает фашистов в дрожь. Проснутся, ветра услышав свист.
– Доватор! – кричат. – Доватор!
Услышат удар копыт.
– Доватор! Доватор!
Повышают фашисты цену. 50 тысяч марок назначают они предателю. Лежат без хозяина эти деньги. Как сон, как миф для врагов Доватор.
Едет верхом на коне Доватор. Легенда следом за ним идёт.
Казаки
Одной из казачьих дивизий (кубанской) командовал генерал-майор Исса Александрович Плиев.
Огневой, задорный народ кубанцы. Собрались в дивизии казаки из станиц Советской и Вознесенской, Отрадной, Попутной, Лабинской, Кавказской и многих других.
Хороши под кубанцами кони. Хороши у кубанцев песни. Шашки в бою как молнии.
Во многих боях рубились кубанцы. Особенно памятен бой у деревни Горбово.
Наступали тогда казаки, гнали врага на запад.
Захватили конники Горбово, но тут на помощь своим подошли фашисты. Дивизия приняла встречный бой. Плиев решил ударить во фланг противнику. Однако идти в атаку нужно было открытым местом. Прямо от села начиналось большое поле.
Ветер бежит по полю. Гонит с бугра снежинки. Смотрит на поле Плиев. Хорошо, конечно, ударить во фланг, однако сколько людей погибнет здесь, на открытом месте.
Задумался генерал. Вдруг слышит:
– Товарищ комдив!
Поднял Плиев голову. Видит – стоит перед ним казак. Казак настоящий, с усами, в кубанке. Уже в годах.
– Откуда, служивый?
– Из станицы Попутной.
– Слушаю вас, товарищ.
– Товарищ комдив, дозвольте совет.
– Совет так совет, – улыбается Плиев.
Подошёл казак к генералу, стал что-то шептать на ухо.
Слушает Плиев:
– Так, так.
Руками что-то казак показывает. Улыбается Плиев:
– Так, так. – Совсем оживился Плиев: – С удальством, по-казачьи, значит?
– Так точно, по-дедовски, товарищ комдив.
Дал Плиев команду идти в атаку.
Построились казаки на улицах Горбова. С места взяли в карьер, в галоп. Донеслись до околицы. Вот и открытое поле. Помчались кони вперёд на врага.
Но тут встретили фашисты конников залпами. Вот неудача! Повалились из сёдел конники. Повисли на стременах. Разгорячённые кони вперёд несутся.
Довольны фашисты – отбили атаку. Несутся по полю кони, тащат тела казаков. «Ага, и лошади будут наши», – рады фашисты двойному везению. Кони и правда несутся к ним. Вот-вот – и хватай скакунов за уздечки.
И вдруг что такое?! Не верят фашисты своим глазам. Видят и всё же не верят. Остановились вдруг кони в беге. Ожили, как в сказке, убитые всадники. Поднялись на стременах. Приложили к плечам автоматы. Огнём, как косой, по фашистским рядам прошли.
Увенчалась успехом казацкая хитрость. Откатились назад фашисты. Взяли в галоп эскадроны. Острой казацкой шашкой довершили лихое дело.
Горд Исса Александрович Плиев:
– Джигитовка! Высший казацкий класс.
Трое
Осташевский район – глубинный, дальний в Московской области. Деревня Бутаково в Осташевском районе – дальняя. Отступали фашисты через Бутаково. Тянулись с утра и до самого вечера. Не успели пройти всё засветло. Один из фашистских отрядов остался в деревне на ночь. Избы здесь спалены. В землянках укрылись жители.
Однако на окраине деревни сохранился большой сарай. В нём и разместились фашисты на ночь.
Хорошо им под крышей. Ветер не дует. Снег не сыплет. Только холод страшный стоит в сарае.
О тепле, о костре стали мечтать фашисты. Покрутились вокруг сарая: не видно ли рядом дров? В лес же идти опасно. Разыскали щепок, собрали малость. Зажгли. Огонь улыбнулся теплом и замер. Лишь запах дыма, тепла оставил. Дразнит фашистов запах.
Прижались солдаты покрепче друг к другу. Стали дремать фашисты. Вдруг слышат скрип на снегу за сараем. Встрепенулись солдаты. Автоматы немедля в руки. Ясно врагам: «Партизаны!» Однако видят – идут ребята. Школьники. Трое. Сапоги на одном огромные. Другой в треухе добротном заячьем. Третий солдатским ремнём затянут.
Подошли мальчишки, остановились. Смотрят на них фашисты. Не опускают пока автоматы.
– Партизаны?! – взвизгнул один из фашистов. Взвизгнул и сам смутился. Видит же он и другие видят – перед ними стоят ребята.
Отделился от мальчишек тот, что в треухе. Был он ростом чуть-чуть повыше. Шагнул к сараю. Рассмотрели фашисты за спиной у подростка что-то.
– Цурюк! Назад! – закричали фашисты.
Остановился мальчишка. Ношу на землю сбросил. Смотрят фашисты – охапка лежит с дровами.
– Берите, – сказал мальчишка.
Вырвалось тут у солдат удивление:
– О-о-о! Гут! Карашо!
Опустили они автоматы! Дал подросток сигнал товарищам. Отошли на минуту двое. Отошли и тут же вернулись. И у этих охапки в руках с дровами.
Вспыхнул огонь в сарае. Потянуло теплом от дров. Греют руки солдаты, спины. Чуть ли не лезут в костёр с ногами.
Понравились им ребята. И тот, что в треухе заячьем, и тот – в сапогах огромных, и тот, что солдатским ремнём затянут.
Пылает костёр. Дрова, как сахар в горячем стакане, тают. Показал на дрова тот, что в треухе, обратился к фашистам:
– Нох? Ещё?
– Нох! Нох! – закричали в ответ фашисты.
Ушли ребята. Где-то ходили. Вернулись снова. Снова дрова в руках. Сложили ребята дрова в сторонку. А тот, что в треухе, явился со связкой хвороста. Скинул он хворост – и прямо в костёр всю связку. Ещё сильнее взметнулось пламя.
Побежало тепло ручьями. Довольны фашисты:
– О-о-о! Гут! Карашо!
Смотрят: а где же мальчишки? Сдуло их словно ветром.
Посмотрели солдаты на тьму, в ворота. И в ту же секунду раздался страшенный взрыв. Разнёс он сарай, а с ним и фашистов. В связке хвороста были заложены две противотанковые мины.
Много отважных подвигов совершили под Москвой партизаны. Чем могли, помогали взрослым подростки и дети. Особенно тут, в Осташевском районе. Юным советским патриотам ныне памятник здесь стоит. В Осташеве. На площади. В самом центре.
Рассказы о великом сражении на берегах Волги
Потерпев поражение под Москвой, летом 1942 года фашисты начали новое наступление на юге. Для продолжения войны, для танков, самолётов, автомашин, самоходных орудий нужно много горючего. Нефтью, из которой делают горючее, богат Кавказ, к которому рвались фашисты. Для того чтобы кормить миллионную армию, необходимо много продуктов. Хлебом богата Кубань. Фашисты стремились выйти к Волге, захватить Кавказ и Кубань и отрезать их от Москвы и центральных районов России.
И конечно, они по-прежнему пытались закончить войну быстрой победой.
Грозным было лето 1942 года. Собрав новые силы, фашистские полчища устремились на Дон и к Волге.
23 августа враги прорвались к Волге и начали штурм Сталинграда.
О героизме советских людей, защитивших в смертельной схватке с врагом Сталинград, а также о том, как развивалось начатое затем контрнаступление советских войск, как была окружена и разгромлена огромная 330-тысячная фашистская армия гитлеровского генерал-фельдмаршала Паулюса, а сам Паулюс взят советскими войсками в плен, вы и узнаете из рассказов, составивших вторую часть этой книги.
«Ни шагу назад!»
Третий месяц идут упорные, кровопролитные бои на юге. Горит степь. Сквозь огонь и дым фашисты рвутся к Сталинграду, к Волге.
Шло сражение на подступах к Сталинграду. Шестнадцать солдат-гвардейцев вступили в неравный бой.
– Ни шагу назад! – поклялись герои.
Бросились фашисты в атаку. Удержали рубеж гвардейцы. Перевязали друг другу раны, снова готовы к бою.
Второй раз в атаку идут фашисты. Их больше теперь, и огонь сильнее. Стойко стоят гвардейцы. Удержали опять рубеж. Перевязали друг другу раны. Снова готовы к бою.
Четыре атаки отбили солдаты.
Не взяла смельчаков пехота, поползли на героев фашистские танки.
С танками бой – жесточайший бой.
Вот из шестнадцати двенадцать бойцов осталось.
– Ни шагу назад!
Вот десять, вот девять.
– Ни шагу назад!
Вот восемь, вот семь.
Запомните их фамилии – Кочетков, Докучаев, Гущин, Бурдов, Степаненко, Чирков, Шуктомов.
А танки ползут и ползут. Нет у солдат ни пушек, ни противотанковых ружей, ни миномётов. Кончились даже патроны.
Бьются солдаты. Ни шагу назад! А танки всё ближе и ближе.
Остались у героев одни гранаты. По три на солдата.
Посмотрел Докучаев на танки, на боевых друзей, на свои три гранаты. Посмотрел. Снял с гимнастёрки ремень. Ремнём затянул гранаты. На руке почему-то взвесил. Посмотрел ещё раз на Гущина, Бурдова – они были его соседями по окопу, улыбнулся друзьям. И вдруг поднялся солдат из окопа.
– За Родину! – крикнул герой. Бросился вперёд навстречу врагу. Прижал покрепче к груди гранаты. Рванулся под первый танк.
Вздрогнула степь от взрыва. Качнулись опалённые боем травы. Замер, вспыхнул фашистский танк.
Переглянулись Гущин и Бурдов. Храбрость рождает храбрость. Подвиг рождает подвиг. Поднялся Гущин. Поднялся Бурдов. Связки гранат в руках.
– Нас не возьмёшь! – прокричали солдаты.
Рванулись вперёд герои. Два взрыва качнули землю. А танки идут и идут.
Поднялись тогда Кочетков, Степаненко, Чирков, Шуктомов:
– Свобода дороже жизни!
Вот они четверо – на огненном рубеже. Навстречу фашистским танкам идут герои.
– Смерть фашистам! Захватчикам смерть!
Смотрят фашисты. Люди идут под танки. Взрыв. Ещё взрыв. Снова и снова взрыв. Страх охватил фашистов. Попятились танки, развернулись, поспешно ушли отсюда.
Отгремели бои пожаром. Время бежит как ветер. Годы текут как реки. Но память хранит былое. Посмотрите туда, на поле. Как утёсы, как скалы стоят герои. Бессмертен их славный подвиг. Запомните их фамилии – Кочетков, Докучаев, Гущин, Бурдов, Степаненко, Чирков, Шуктомов.
Тридцать три богатыря
Их было 33. Как в сказке. 33 богатыря. 33 отважных солдата. Западнее Сталинграда защищали бойцы важную высоту. Не смогли здесь фашисты вперёд прорваться. Обошли высоту фашисты. Попали бойцы в окружение.
Не дрогнули смельчаки, 27 танков подбили в бою герои. Уничтожили 150 фашистов.
Кончились боеприпасы. Прорвались солдаты сквозь окружение. Вернулись к своим войскам. Все оказались целы, все невредимы. Лишь один рядовой Жезлов неопасно осколком ранен.
Обступили солдаты героев. Интересно узнать подробности. Вот стоит Семён Калита. Отличился в бою Калита. Первым уничтожил фашистский танк.
– А ну, расскажи, расскажи про геройство, – атаковали его солдаты.
Засмущался Семён Калита:
– Да я… Да что я… Вот Иван Тимофеев. Вот это да. Вот это герой.
И это верно. Рядовой Иван Тимофеев уничтожил два неприятельских танка.
Повернулись солдаты к Ивану Тимофееву:
– А ну, расскажи, расскажи про геройство.
Засмущался Иван Тимофеев:
– Да я… Да что я… Вот Владимир Пасхальный – вот кто герой. Вот кто лучше других сражался.
И верно. Младший сержант Владимир Пасхальный три фашистских танка вывел из строя. Вот кто герой, конечно.
Не отпускают солдаты Пасхального:
– Ну, ну, расскажи про подвиг.
Засмущался Владимир Пасхальный:
– Да я… Да что я… Вот товарищ младший политрук Евтифеев – вот кто из героев герой настоящий.
И верно. Младший политрук Евтифеев подбил четыре фашистских танка. Поражаются солдаты:
– Вот это да!
– Вот так стрелок!
– Провёл, выходит, среди фашистов политбеседу!
Окружили солдаты политрука:
– Товарищ Евтифеев, расскажи про геройство.
Усмехнулся Евтифеев, начал рассказывать.
Рассказал о героях: о младшем сержанте Михаиле Мингалеве, о солдате Николае Власкине, о старшине Дмитрии Пуказове и о других бойцах.
– Про себя, про себя! – закричали солдаты.
Засмущался Евтифеев:
– Да я… – Глянул вокруг, увидел Семёна Калиту, того, кто первым подбил неприятельский танк. – Вот пусть вам Семён Калита про себя расскажет. Он всему положил начало…
Сталинград. Штаб Сталинградского фронта. Командующий фронтом генерал-полковник Андрей Иванович Ерёменко.
Доложили о подвиге 33-х отважных генералу Ерёменко:
– Товарищ командующий, подбили двадцать семь танков. Живыми назад вернулись.
– Двадцать семь?
– Так точно, двадцать семь.
– Герои, – сказал Ерёменко, – герои. – Помолчал, добавил: – А то, что смерть победили, что жизнь сберегли, – дважды они герои. Богатыри!
33 советских богатыря – так и окрестили солдаты героев прославленной высоты. А вскоре и награды пришли к героям. Ордена и медали засверкали у них на груди.
Мамаев курган
14 сентября 1942 года. С новой силой фашисты идут в атаку. 7 дивизий штурмуют город. 3 тысячи орудий ведут огонь. 500 фашистских танков железной ползут лавиной.
Особенно кровопролитные бои идут за Мамаев курган. Мамаев курган – самая высокая точка в городе. Видно отсюда далеко-далеко. Видно и Волгу, и степи, и левый заволжский берег.
Уже несколько раз вершина кургана переходила из рук в руки. То теснят фашисты наших бойцов, то прорвутся к вершине наши. То держат вершину наши. То вновь у фашистов она в руках. Пять раз водил солдат в атаку лейтенант Чернышов. Брови дугой, как месяц. Кудри черны как смоль.
Начинает Чернышов шестую атаку, а сам вспоминает первую.
Добежали тогда бойцы почти до вершины. Шли перебежками. Залегали. Пережидали страшный огонь противника.
Поднимались и снова бежали вперёд.
– Вперёд! Вперёд! – до хрипоты, обезумев, очумев от боя, кричал лейтенант Чернышов.
Вновь залегли солдаты. Переждал лейтенант Чернышов и опять:
– Вперёд!
Лежат солдаты, не поднимаются.
– Вперёд! – кричит Чернышов. Схватил автомат, тронул дулом одного, второго. – Вперёд!
Лежат солдаты.
Подкатила здесь к сердцу злость. Перекосилось лицо от крика.
– Вперёд! – кричит лейтенант Чернышов.
Лежат солдаты.
Вдруг объявился рядом с лейтенантом сержант Куценко.
– Они же мёртвые, товарищ лейтенант, – тихо сказал Куценко.
Вздрогнул лейтенант Чернышов, глянул кругом, на курган, на солдат. Понял – солдаты мёртвые. Живы только они вдвоём – он, Чернышов, и сержант Куценко. Отошли назад с высоты к своим.
Здесь внизу, у кургана, назначили Чернышова командовать новой группой. Снова в атаку ходил Чернышов. Вновь захлебнулась в крови атака. Не достигли они вершины ни в третий, ни в четвёртый, ни в пятый раз.
Ночь наступила. Вся ночь в атаках. А когда забрезжил рассвет – страшно взглянуть кругом. Склоны кургана в солдатских трупах. Словно, устав в походе, прилегли на часок солдаты. Сыграй им побудку – сейчас проснутся.
Не проснутся уже солдаты. Сном непробудным спят.
– В атаку! – снова прошла команда.
Снова к вершине ведёт Чернышов солдат. «Эх, силы бы свежей, силы!» Вдруг слышит – раскатом грома гремит «Ура!». «Что бы такое?» Решает, причудилось. Обернулся. К кургану подходят свежие роты. В шеренгах бойцы как литые: один к одному по мерке. Это из-за Волги, с левого берега, пришли на помощь гвардейцы из 13-й гвардейской стрелковой дивизии генерала Родимцева.
– Ура! Ура!
Влетели бойцы на вершину. Как волны в прибой, ударили.
В наших руках вершина.
Стоит на вершине лейтенант Чернышов. Рядом стоят солдаты. Тут же сержант Куценко. Смотрят на Волгу, на дальние дали, на левый заволжский берег.
– Всё же наша взяла, – произнёс лейтенант Чернышов и вдруг по-детски радостно рассмеялся. Скинул пилотку. Вытер пилоткой вспотевший лоб.
Поднял на Чернышова глаза Куценко. Что-то хотел сказать, да так и застыл. Смотрит: где же лейтенантские чёрные кудри? Как лунь, в седине голова Чернышова. Лишь брови всё так же дугой, как месяц.
Волга, Волга
Волга, Волга. Стрежень, плёсы. Ширь речная. Ширь и гладь. Ты ходила, как невеста. Ленты в косах. Травы в росах. В сарафанах берега. Ты шинель теперь надела, Волга – русская река.
Ещё 23 августа 1942 года фашистам удалось прорваться к Волге севернее Сталинграда. В последних числах сентября они пробились к Волге и в южной части города.