Читать онлайн Святая, любовница, мать. Путь к первозданной женственности и сакральной сексуальности бесплатно

Ужиться с медведем

В округе моего городка водится много медведей. Повсюду развешаны памятки, рассказывающие, насколько важно охранять их и мирно сосуществовать с ними. Мне эти знаки кажутся очень символичными: они отлично иллюстрируют, как уживаться с первозданной женщиной. Чтобы соседствовать с медведями, надо уважать их и хорошо знать. То же самое требуется для взаимодействия с пробудившимся архетипом.

Давайте же отправимся в путь по следам первозданной женщины, чтобы лучше понять ее, изучить ее поведение, вступить в контакт и познакомить с нею других.

Мы будем рассматривать следы, которые она оставляла, многие столетия находясь рядом с нами. Наша цель – поиск архетипа, общего для всех. Конечно, кармическая судьба каждого человека уникальна, но нас многое роднит – прежде всего в силу того, что большинство моих читателей, вероятно, принадлежат к западной цивилизации, веками унижавшей и травмировавшей женщин.

В первой главе я коротко расскажу о том, как складывалась моя работа. Надеюсь, вам это будет интересно.

Для начала дадим определения некоторым сложным понятиям. Архетип – это энергетическая сила, изначально существующая и предопределенная. Как желудь неразрывно связан с дубом, на котором он вырос, так и архетип первозданной женщины от рождения заложен, можно сказать, запечатлен в каждой из нас.

Врожденные архетипические силы относительно неизменны и предсказуемы. Архетипы являют собой изначальную (по-гречески – архе) модель (типос, переводится также как «образец» или «схема»). Архетипы априори инстинктивны. Они диктуют импульсивные и спонтанные действия и поступки. Архетип первозданной женщины живет в нас от начала времен: он существовал еще до того, как сложилось общество и прекрасная половина человечества начала меняться под влиянием цивилизации. Однако, хотя это явление существовало с давних пор, изучать его начали лишь недавно. Имя явлению дала Кларисса Пинкола Эстес в книге «Бегущая с волками: женский архетип в мифах и сказаниях» (1992). Трудно дать определение столь загадочному феномену. Его можно рассматривать как врожденную инстинктивную Самость [5], а также как персонификацию психической энергии природных инстинктов. В дальнейшем мы продолжим рассуждения о том, как правильнее описать ключевое понятие этой книги.

Еще один ключевой термин – патриархат, то есть социальная система, в которой доминируют мужчины. Мужчинам принадлежат авторитет и власть: они управляют сообществами, утверждают правила морали, главенствуют в семье, где основная роль принадлежит отцу. Современная западная цивилизация выросла из патриархального общества. В сформировавших ее древнегреческой культуре и христианстве мужчины всегда занимали привилегированное положение. И по сей день мы смотрим на мир сквозь призму патриархальных представлений, во всяком случае, пока не осознаем эту особенность нашей «оптики». В патриархальном мировоззрении мужские ценности превалируют над менее категоричными и таинственными женскими. Доминирование мужчин лишило культуру Запада равновесия. Сейчас предпринимается много попыток установить баланс, однако патриархальные стереотипы по-прежнему сильны. Об этом, например, свидетельствует набирающий популярность в США ультраправый консерватизм.

Первозданный архетип просыпается в женщине, понимающей, что культура чересчур ее «одомашнила». Такая женщина осознает свою дикую, животную природу, подвластную инстинктам. Многие женщины в патриархальных обществах стали слишком цивилизованными и доместицированными [6]. Их так воспитывали с самого рождения, и это влияет на проявление ими сексуальности, общение с противоположным полом. Когда женщины открывают в себе первозданный архетип, они обретают свободу и могут проявлять себя в сексе желаемым образом, а также строить отношения на своих условиях. Первозданная женщина восстает против ханжеской сексуальной морали и чрезмерного «приручения».

Когда мы говорим о спящей в нас неукротимой и «дикой» натуре, возникают ассоциации с образом дрянного мальчишки или непослушного ребенка, протестующего против однобокого патриархального общества. Этот персонаж выполняет и компенсаторную, и генеративную функцию. Первая проявляется в бунте вечного мальчишки (на латыни – пуэр) против власти отца с целью вернуть равновесие разбалансированному социуму. Генеративная – своим протестом несносный юноша расшатывает общество с односторонним доминированием и привносит в него новые идеи.

Женщина, усвоившая роль «одичавшей», отбившейся от рук девчонки-оторвы (на латыни – пуэлла), умеет быть храброй, непосредственной, игривой. С пуэллой многие хотели бы установить контакт, дать через нее выход внутреннему протесту. Однако нам нечасто доводится слышать о дрянных девчонках, восстающих против неравноправных патриархальных ценностей и консервативных взглядов на роль женщины в семье. (Обычно пуэлл упрекают прежде всего в беспорядочных связях.) Традиционное воспитание внушает нам: не стоит быть с мужчиной, не готовым к долгосрочным, моногамным и, конечно же, гетеросексуальным отношениям. «Подумай сама, зачем ему покупать корову, если у него и так есть дармовое молоко?» – аргумент, который можно услышать на каждом шагу. Подсознание улавливает установки, диктующие: девочка должна сидеть тихо – рот на замке, ноги скрещены. Таков путь добродетели, позволяющей найти хорошего мужа на всю жизнь, верного семьянина, надежного добытчика. Голоса стереотипов глубоко укоренились в нашем подсознании и постоянно напоминают о себе.

Меня всегда привлекали мужчины, которых можно назвать «дрянными мальчишками».

(Единственным исключением был мой муж, сейчас уже бывший, отец моего ребенка. Со временем он стал моим добрым другом.) Юные бунтари бросают вызов патриархату, что по-своему неплохо. Но мои отношения с ними были, как правило, краткими, а секс – нерегулярным. Мимолетные недолгие связи вполне могут доставить удовольствие и расцветить унылые будни. Однако после их окончания в душе шевелится стыд: мы корим себя за то, что дали волю страстям, пошли на поводу у желаний и сиюминутных потребностей, выплеснули сексуальную энергию. Когда отношения завершены, женщина чувствует себя потерянной, недостойной любви, сетует на слабость и потакание своим прихотям. К счастью, большинство, в том числе и я, не остаются в беде одни. У нас есть все понимающие подруги. Мы, как духовные сестры, утешаем и поддерживаем друг друга. Так переживать боль намного легче.

От первозданной девы к первозданной женщине

Я начала свое исследование с так называемого архетипа первозданной девственницы, как ее определяет Эстер Хардинг [7] (1971): это самодостаточная женщина, живущая «сама по себе» (стр. 79). Вскоре мне приснился сон, состоящий из трех частей.

Потом ресторатор отвез меня на машине к моему новому психотерапевту по имени Никки (это не реальный, а идеальный образ из моих грез: женщина, презирающая ограничения и предрассудки нашего мира, живущая свободно, в полной гармонии со своим глубинным «я»). Никки не походила на обычных психотерапевтов; сексуально раскрепощенная и без комплексов – настоящая первозданная женщина-бунтарка.

Клиенты посещали ее по ночам, и вообще она любила ночных существ (в ее кабинете жила летучая мышь).

В третьей части сна я оказалась с мужчиной, которого любила и с которым хотела сексуальной близости. Однако призраки прошлого преследовали нас, стыдили и не давали соединиться.

Все эти образы посетили меня, когда я читала о таинстве воссоединения (мистериум конъюнктионис) в алхимии. Древние призраки, символизировавшие устаревшую благочестивую мораль, не давали мне слиться с мужским началом (и на внутреннем, и на внешнем уровне). Возникло ощущение, будто я двигаюсь к целомудрию – как в пуританском смысле, так и с точки зрения эмансипации, уверяя себя: «Мне не нужен мужчина». Своего рода защитная реакция от уязвимости. Я приближалась к пониманию своей исходной травмы. И к тому опыту, который впоследствии отразится в этой книге.

В моей семье многие женщины были несчастливы в браке. Они жили с жестокими, авторитарными мужьями, злоупотреблявшими спиртным и часто изменявшими своей половине. Замечательные, красивые женщины были не в состоянии уйти от своих мучителей, ведь у женщин не было средств к существованию. И потому им казалось, будто они попали в безвыходную западню.

Когда мне было чуть за двадцать, мама дала две тысячи долларов и сказала: «Спрячь подальше и не показывай своему мужчине. Они тебе пригодятся, если захочешь сбежать от него». Эта сумма была взята из небольшого наследства, которое моя бабушка оставила своим пяти выжившим детям. Мама рассказывала, как та хотела покинуть деда, но не могла этого себе позволить. Бабушка часто является мне во сне. Это была привлекательная и храбрая молодая женщина с веселым нравом. Она писала стихи и обладала даром общаться с покинувшими этот мир – в частности, со своим рано умершим младшим сыном. Будучи совсем еще юной девушкой, она влюбилась в деда. Со временем характер его испортился, дед превратился в злобного, вечно всем недовольного тирана. Его никто не уважал, не говоря уже о любви. Думаю, он напоминал затравленного подростка, разыскивающего неведомо куда ушедшую мать. Так прошла вся жизнь деда, и он, похоже, никогда и не стал зрелым мужчиной в полном смысле этого слова.

Начиная с 1970-х многое начало меняться – пришли другие времена, появилось новое внутреннее самоощущение женщин. Они делали карьеру, хорошо зарабатывали и вносили свой вклад в семейный бюджет. И все же не так часто жена получала больше мужа. Мужчины по-прежнему остаются главными добытчиками. Конечно, наиболее смелые женщины прокладывали путь к самостоятельности и до 70-х. Но, на мой взгляд, это мало повлияло на общее положение вещей. Если бы, скажем, я следовала стандартам, принятым в обществе, то, наверное, создала бы обычную среднестатистическую семью: муж, жена, два с половиной ребенка (таковы среднестатистические цифры, но можно ограничиться и просто двумя детьми). А еще собака и собственный дом за белым забором. У меня был бы верный и довольный жизнью муж, содержащий свою половину и отпрысков. Так выглядит счастье для большинства людей. Вернее, не счастье, а представление о спокойной и «полноценной» жизни.

Многие из нас, креативных женщин, отлично умеют реализовывать мечты и планы, какими бы они ни были. Поначалу моя душа дремала, убаюканная стереотипами культуры. Сон становился все глубже, и навеянные общественными установками образы постепенно воплощались в жизнь. Мне было чуть за тридцать, когда у меня сложилась та самая идиллия – семейное гнездо за белым забором. В воскресные вечера мы иногда устраивали дружеские ужины, и я, как образцовая хозяйка, готовила превосходные коктейли «Крантини» – мартини с клюквенным соком. Но все это абсолютно не давало мне ощущения цельности. Пустота внутри росла и скоро захватила все мое существо. Когда мне исполнилось тридцать восемь, мы с мужем решили расстаться. И это стало прологом к моему пробуждению. Я вошла во вторую половину жизни совершенно потерянной. Юнг особенно много писал именно об этом периоде жизни. Иллюзии исчезли, и пришлось отказаться от того, что Кристина Даунинг называет «фантазией о семье, дающей чувство безопасности и наполненности жизни» (1989, с. 24). Многие из нас формируют новые представления о счастье или пытаются изменить несчастливый брак, пытаясь утолить неудовлетворенность души. Думаю, эта книга поможет не только нынешнему, но и предыдущему поколению женщин – тем, кому казалось, будто они угодили в западню, и у кого никогда не было возможности познать подлинную, глубокую любовь.

Многие современные представительницы прекрасной половины человечества усвоили новую модель поведения – полную противоположность старой. Они считают возможным полагаться только на себя. Они выбирают целомудрие – точнее, просто замыкаются на себе. Они не хотят традиционных отношений с мужчинами, считая, что это делает их уязвимыми (хотя Эстер Хардинг, давая определение девственности, говорила совсем о другом). Мы принимаем защитную позицию полной независимости. Так вполне можно жить. Проблема лишь в том, что многие из нас в глубине души все же хотят глубоких интимных отношений, близости, возможности делиться, сочувствовать. Мы хотим любить. Мы предназначены для любви. Мы мечтаем доверять другому, а быть сильными и храбрыми нам необходимо, чтобы открываться партнеру (хотя это действительно делает нас уязвимыми). Мы желаем распахнуть свое сердце чувствам, а не оградить его частоколом. Вот к чему стремятся многие из нас, но не всем это удается.

Мой настрой на целомудрие (и в пуританском смысле, и как стремление к самостоятельности) часто казался мне моей собственной компенсаторной (защитной) моделью, позволяющей не нуждаться в мужчине и избежать уязвимости. Но первозданной женщине чужд аскетизм. Она – страстная любовница и стоит на страже инстинктивного желания любой женщины найти партнера, полюбить, дать волю чувствам.

Мы все ценим свободу, а любое партнерство, казалось бы, посягает на нее. Но вот вопрос: что есть свобода? На самом деле она об изгнании призраков прошлого, пленивших душу, не дающих ей расцвести и мешающих соединению с мужчиной и с внутренней маскулинностью. Речь идет о фундаментальной свободе от порабощенности исходными травмами, комплексами, компульсиями [8]. Изгнав древние химеры, довлеющие над отношениями, ограничивающие и обедняющие их, мы сможем вольно продолжать свое совершенствование и становление. А создаваемые новые связи будут вовсе не тяготить, а, напротив, поддержат нас в пути.

Есть и другие виды свободы: свобода от ответственности и свобода делать, что хочешь, когда захочешь и с кем захочешь. Звучит заманчиво, особенно для матерей, полностью посвятивших себя заботе о беспомощных малышах.

И все же мы будем говорить не об этом. Мы – сильные женщины, не избегающие ответственности, а осознанно выбирающие ее, ориентируясь на дорогих нам людей и вещи. Да, подчас такие привязанности требуют от нас многого. Но мы находим внутренние ресурсы, чтобы заботиться о детях и домашних животных, обустраивать дом, работать, учиться новому. При этом мы сами решаем, с кем проводить время и как, сообразуясь с важностью людей и занятий. В общем, говоря об освобождении, мы имеем в виду именно избавление от призраков – архетипов, не дающих нам жить полной жизнью. Именно это и есть подлинная свобода, хотя временами она нам таковой и не кажется.

Большую часть своей взрослой жизни я стыдилась своей сексуальности и испытывала чувство вины. Внутри зрел конфликт: иногда я надевала высокие каблуки и короткую юбку и получала удовольствие от прилива эротической энергии. Мне нравилось чувствовать себя сексапильной. Я делала это для себя, а не для других. И в то же время открытое и явное проявление сексуальности вызывало дискомфорт, я сама себя осуждала, а временами получала порицание от окружающих или ловила их неодобрительные взгляды.

В детстве я получила глубокую травму в отношениях с отцом, внушившим мне неверное представление о женской сексуальности. Я была единственным ребенком, и отец, выражаясь языком психологии, проецировал на меня свой бессознательный женственный образ (свою аниму [9]). Для него я была совершенной и прекрасной «папиной дочкой». Поэтому во мне сформировался стереотип: чтобы быть любимой, женщина должна стать идеальной проекцией мужской души. Я оказалась в неравном положении, так как вынуждена была постоянно угождать мужчинам.

Эстер Хардинг в книге «Путь всех женщин» (1970) говорит о женщине-аниме, по наивности или бессознательно все время подстраивающейся под созданный мужчиной образ. Исследовательница считает, это происходит оттого, что женщина естественным образом усваивает проекцию, заданную отцом. Нередко девочка растет в такой атмосфере: ее воспринимают в соответствии с созданной отцом идеализированной установкой, не имеющей ничего общего с подлинной личностью. Но самой девочке это кажется нормальным, ведь она не знает другого. Изменить подобное самовосприятие сложно. Это очень болезненный процесс. Для меня образ «папиной девочки» стал частью исходной травмы и оказался тесно связанным со страхом уязвимости, возникающей, когда влюбляешься в мужчину.

Женщина, выросшая под влиянием идеализированных отцовских проекций, рискует потерять того, кого любит. Стоит ей показать себя реальную, стоит сразу, а не с отсрочкой, проявить подлинную реакцию на вещи и события, как ее избранник начнет (сознательно или подсознательно) сомневаться и выбирать, что ему дороже – настоящая подруга или его анима. Многие из нас борются за обретение собственного голоса. Мы должны научиться постоять за себя и явить миру свое истинное лицо. Более того, надо еще выразиться так, чтобы, с одной стороны, быть услышанной, а с другой – не отпугнуть своим напором окружающих. В противном случае у них возникнет острое желание заткнуть нам рот. Стоит помнить, что, когда страсти накаляются (например, во время вспышки гнева), эффективное общение невозможно: вы не сможете ни передать эмоции, ни услышать другого. Такой навык приобретается ежедневной практикой, и только ею.

Женщине, носящей в себе причиненную отцом травму, может помочь примирение с родителем. Тогда сформируется новый, позитивный образ отца, который впоследствии будет придавать силу, направлять и сообщать положительную родительскую маскулинность и во внутренней жизни, и во внешних обстоятельствах.

Впрочем, для некоторых женщин восстановление отношений с отцом может оказаться проблематичным. Все зависит от природы травмы и ее серьезности. Одни смогут примириться, действуя своими силами, другим поможет психотерапевт, в жизни третьих появится позитивный мужчина, образ которого скорректирует фигуру отца и вытеснит былой опыт. Если отец раскаялся в совершенных ошибках, прощение и принятие станет для дочери путем к исцелению. А если отношения не имели травмирующих последствий, дочь вполне сможет самостоятельно стать независимой личностью, свободной от анима-проекции.

Исправление сексуальных проблем и формирование самостоятельной личности в значительной степени связаны с коррекцией внутреннего образа отца, сложившегося из-за неадекватного родительства. Например, многие женщины страдают низкой самооценкой и не могут выстроить долгосрочные связи, ведь у них ранее сложился определенный стереотип взаимоотношений с мужчиной. Парадоксальным образом излечение травмы связано с обретением подлинной женственности. Линда Леонард (1982) приходит к такому выводу, следуя подсказкам своих снов. Она пишет: «Простить отца значило открыть в себе дух женственности» (с. 167). Получается, избавляясь от причиненной родителем травмы, мы пробуждаем в себе первозданную женщину. Маскулинное в нас – фигура отца, анимус или и то и другое – неразрывно связано и с травмирующим опытом, и с его преодолением. Это врожденное наше свойство, как и первозданный архетип. Необходимо открыться этому, познать свою феминность и научиться по-своему, уникальным образом проявлять ее. Раньше мужчины диктовали, какой должна быть женственность. Сейчас пришло время нам самим определить ее.

Богини

Стоит отметить, что образы древнегреческих богинь очень важны для моего исследования и для личного развития. Богини проявляют себя по-разному: Афродита [10] – богиня любви, красоты, страсти. Артемида – целомудренная владычица лесов и дикой природы. Гера [11] – повелительница брака и хранительница семейного очага.

Эти божества могут конфликтовать: одна жаждет интимной близости, любви и стремится к совершенной красоте. Другая предпочитает уединение в лесу. Третья утверждает, будто сексуальная и духовная близость достижимы лишь с единственным человеком, но при этом личность женщины не растворяется в союзе.

В последующих главах я буду неоднократно обращаться к римскому [12] мифу об Амуре [13] и Психее, то есть о взаимоотношениях Любви и Души. Согласно легенде Психея – смертная девушка, которую женщины начали почитать за красоту вместо Венеры. Богиня в гневе попыталась заставить своего сына Купидона пронзить сердце Психеи, чтобы вызвать в ней любовь к ужасному чудовищу. Девушка готовится к свадьбе (и в то же время облачается в похоронные одежды), чтобы сочетаться с ужасным женихом на вершине горы. Однако Купидон случайно ранит себя самого стрелой, предназначенной Психее, и немедленно влюбляется в девушку. Он не открывается возлюбленной, а похищает ее, прячет в пещере и приходит к ней под покровом ночи, в полной темноте. После долгих и настойчивых просьб Психеи он отпускает ее на время повидаться с сестрами. Те завидуют Психее и обманным путем уговаривают ее узнать, кто же на самом деле ее тайный супруг. Любопытство оказывается сильнее строгого запрета мужа смотреть на него при свете. Ночью Психея берет нож для защиты от чудовища и масляную лампу. Пламя освещает спящего бога любви. Амур просыпается и понимает, что его предали. Он улетает, оставив безутешную Психею в одиночестве. Психея, ужасаясь своей ошибке, отправляется на поиски Амура, уже нося во чреве его дитя. Ей нужно найти Купидона и снова завоевать его доверие.

После долгих скитаний Психея решается обратиться к матери возлюбленного, Венере, и умоляет ее о сострадании и помощи. Но жестокая богиня дает девушке невыполнимое задание: она должна до зари перебрать кучу зерна и рассортировать разные семена. Сжалившись над рыдающей от безнадежности Психеей, муравьи помогают выполнить задание. Однако Венера приходит в еще большую ярость и ставит вторую невыполнимую задачу – принести руно опасных и диких горных овец. Психея понимает, что не справится и погибнет, и собирается броситься в реку. Но тростник, по наущению богов, нашептывает ей, как решить задачу. Не надо ловить злобных овец и стричь их; шерсть можно собрать в кустах, там, где прошло стадо.

Однако и после Венера остается недовольной. Она запирает тоскующего сына в башне, а сама дает Психее третье поручение: набрать в стеклянный сосуд воду из реки Стикс.

Психея, которой грозит неминуемая смерть, снова впадает в отчаяние. На этот раз сам Юпитер посылает ей на помощь своего золотого орла, который побеждает охраняющих реку драконов и набирает воду. Тогда богиня любви и красоты дает несчастной четвертое, последнее задание, выполняя которое та уж наверняка погибнет. Психее поручено спуститься в подземный мир и принести оттуда шкатулку с притиранием, которым пользуется Персефона для сохранения своей красоты. Гибель неизбежна. Психея забирается на вершину башни, чтобы прыгнуть оттуда и свести счеты с жизнью. Но башня обращается к ней и объясняет, как проникнуть в подземный мир. Главное – хранить молчание и не помогать никому, кто бы ни обратился с просьбой. Медовыми печеньями можно задобрить грозного стража, трехголового пса Цербера. Взяв с собой монеты, Психея расплатится за переправу через Стикс. Психея следует всем наставлением, и, встретившись с супругой Аида, получает от нее шкатулку с кремом и пускается в обратный путь. Вроде все трудности преодолены? Но нет. Психея возвращается на землю, к свету солнца, чтобы снова попасть в ловушку: ослушавшись запрета Венеры, она из любопытства открывает шкатулку. И погружается в глубокий и беспробудный сон.

Амур чувствует, что с возлюбленной случилась беда, и бежит из башни, чтобы спасти ее. Своим поцелуем он пробуждает Психею. Девушка приносит Венере притирание. Последнее задание выполнено. Купидон взывает к богам, и юной паре даровано право сочетаться браком на Олимпе, как это делают бессмертные. Гнев Венеры наконец утолен. Психея рожает дочь, имя которой – Волупия, то есть «наслаждение».

В общем, это история о том, как научиться преодолевать непреодолимые, казалось бы, препятствия, совершить нисхождение в ад и подняться обратно. Венчает ее конъюнкция [14] – священный союз. И хотя моя книга посвящена реальному, живому опыту любви и отношений, древний миф можно считать символическим указанием на то, какие этапы проходит душа, устремленная к любви. Здесь иносказательно описывается глубокая внутренняя работа, ведущая к психологическому единению двоих. В финале мифа Психея рождает Наслаждение (звучит многообещающе!). Но, анализируя легенду, нельзя упускать из виду образ Венеры. Психее обязательно нужно добиться ее расположения, выполняя задания и через них приобретая житейскую мудрость.

Миф об Амуре и Психее согласуется с нынешними представлениями о романтической любви и демонстрирует доминирующую парадигму брака. Традиционный союз предполагает долгосрочные гетеросексуальные, моногамные отношения. Но такая модель сейчас уже многих не устраивает. Так, моя психотерапевтическая практика свидетельствует: большинство клиентов приходят с тем, чтобы разобраться в бесконечных проблемах отношений. В наше время более половины браков заканчиваются разводом. Национальный центр статистики здоровья (The National Center for Health Statistics) в 1991 году опубликовал доклад, в котором говорилось, что с 1975 по 1988 год две трети разводов в США инициированы женщинами. У большинства были дети, и после расставания с супругом женщинам пришлось столкнуться с серьезными финансовыми трудностями.

Выходит, женщины бунтуют и идут на конфликт с риском материальных проблем для себя. А что, если мы слишком привередливы, а надежды, которые мы возлагаем на партнера, чересчур велики? Или, может быть, все как раз наоборот: от нас ожидают слишком многого, да и мы сами многого от себя требуем и потому не справляемся? Когда я разводилась (тогда я жила в Канаде), мой адвокат, специалист по семейным делам, сказала: по ее опыту, 80 % разводов инициируют именно жены.

Сейчас закладывается новая парадигма отношений. В них должны участвовать двое храбрых, готовых приложить усилия и добиться индивидуации – и вместе, и каждый по отдельности. Юнг говорил, что индивидуация – процесс становления личности, обретения ею цельности и неделимости. Она возможна, если противоположности парадоксальным образом примиряются.

Каково это – двум отдельным «я» вступить в связь и стать «мы»? Каким образом две личности, находящиеся в процессе индивидуации, осознают сами себя и пытаются обособиться и соединиться одновременно?

Я подходила к решению данных вопросов с позиций глубинной психологии, созданной Карлом Юнгом. Эта наука, которая служит душе, изучает психику. Психе по-гречески «душа», а «логия» – знание или изучение. Глубинная психология интересуется происходящим в недрах человеческого существа, в душе. В своей книге я стремлюсь вскрыть внутреннюю дикую натуру женщины, оказавшуюся в тени из-за культурных и социальных предрассудков. Любая из нас может осознать свои врожденные инстинкты, подчиненные воспитанием еще в детстве. С выходом женского архетипа на поверхность неминуемо встают вопросы, на которые прекрасная половина человечества со временем найдет ответы. Основные вопросы касаются поиска альтернативных парадигм, определяющих женскую сексуальность и взаимодействие с партнером.

Для этой книги, равно как и для глубинной психологии в целом, ключевое юнгианское понятие – индивидуация. Оно предполагает обретение человеком подлинной Самости. При этом соотношение эго и Самости меняется. Иными словами, старый эгоцентричный образ жизни пересматривается. Существование теперь строится вокруг Самости. Индивидуация женщины неминуемо влечет за собой, кроме прочего, обособление, дистанцирование от культурных норм (говоря научным языком – дифференциацию) и поиск своих корней – первозданных, природных, настоящих. Мы постепенно узнаем, что такое подлинная сексуальность, какими должны быть настоящие отношения, формируем новые ценности и новое мировоззрение. Понимая, как устроена культурная матрица, окружающая ее, женщина может отвергнуть или пересмотреть доминирующую парадигму.

Главный вопрос, которым я задавалась в своем исследовании, можно сформулировать так: Каким образом женщина, открывшая в себе первозданный архетип, проявляет свою сексуальность и строит отношения? Под отношениями я имею в виду взаимодействие со значимым партнером – одним человеком или несколькими людьми в ее жизни. Некоторые женщины полагают, им не нужен единственный партнер, а другие хотят его иметь. Параметры отношений определяются конкретными участниками (а вовсе не идеальными образцами, навязываемыми общественным мнением). Одни предпочитают традиционные гетеросексуальные связи, вторые склоняются к гомосексуальной любви, третьи бисексуальны. Есть люди, при наличии одного значимого партнера не готовые отказываться от менее ценных полигамных связей. Но существуют и те, кому нужно более одного значимого партнера или могущие вовсе обойтись без партнера. Вариантов много. Не стоит забывать: нам может казаться, будто мы знаем свои вкусы, но судьба распорядится так, что придется подстраиваться под предлагаемые ею возможности. Неожиданности и разочарования нередко становятся стимулами к анализу себя – осознанию собственных комплексов, пониманию, как идет индивидуация. Именно таким путем шла я. Оказалось, фрустрация стала катализатором моей работы, придала энергии, очень пригодившейся при написании книги.

В данном исследовании я не пытаюсь дать оценку гомосексуальности. Я не знаю, является ли это свойство врожденным или становится предметом выбора. Для меня важно, чтобы женщина имела возможность реализовать сексуальность наиболее естественным для каждой из нас путем. Лично я предпочитаю гетеросексуальные связи и потому писала книгу именно с этой позиции. При этом я считаю, что сексуальные предпочтения могут иметь большой диапазон. Они редко бывают однозначны и не укладываются в узкие рамки. Открытость и гибкость помогут женщине изучить себя и понять желанное для нее (и не забывайте, со временем предпочтения могут меняться).

Впоследствии я буду применять понятие «отношения» ко всему тому, о чем сказано выше. Этот термин обозначает контакт как с одним, так и со многими партнерами любого пола, а также полное отсутствие связей.

Алхимия

Алхимия – сложная область мистического знания о трансформации явлений и предметов; превращение обычного металла в золото – символическое отражение трансформаций. Несколько упрощая, можно сказать, что алхимия согласуется с юнгианским представлением об индивидуации: для ее изучения нужно разобраться в подсознании. Погружаясь в темную, а подчас зловонную пучину своего внутреннего мира, мы запускаем психологический процесс, при котором выкристаллизовывается самое ценное и важное. Так обычный, твердый и непластичный малоценный металл превращается в мягкое золото. В своей книге я использовала методологию алхимической герменевтики для описания того, как пробуждаются инстинкты первозданной женщины, а потому хочу подробнее остановиться на связи алхимии и области инстинктивного в человеке.

Проблема современных женщин в том, что они слишком удалились от первозданного архетипа, забыли о старой доброй женской интуиции и инстинктах. Я назвала интуицию «доброй», хотя на самом деле архетипы вне морали. Об этом мы подробнее поговорим позже, а пока замечу: людям требуется некий нравственный кодекс или духовное оправдание поступков. Он позволяет создать альтернативу поведению, построенному на чистых инстинктах. Однако в чересчур пуританской среде происходит «гиперкомпенсация». Эго может чрезмерно удалиться от своей естественной основы, забыть врожденные импульсы. «Слишком одомашненные» женщины забывают о побуждениях, изначально заложенных природой. Но первозданный архетип напомнит им об этом, если прорвется наружу. Его можно осознанно «актуализировать» во внутреннем мире, сделать частью живого опыта.

Индивидуация, кроме прочего, включает в себя объединение или примирение противоположностей, к примеру, духовного и инстинктивного аспекта жизни. У каждого индивидуация идет по-своему, и все же алхимия выделяет общие символические этапы, которые проходит любая личность. Давайте коротко их рассмотрим. В своем труде «Мистериум конъюнктионис» (1955–56/1976) Юнг назвал поэтапный мистический союз противоположностей центральной идеей алхимического процесса, описанного алхимиком Герхардом Дорном. На первичной ступени существования человек в общем целостен, но бессознателен. Эта стадия, или «изначальное состояние» (юнио натуралис/ unio naturalis), предполагает обусловленность поведения исключительно инстинктами. Юнг называет этот этап темным единством, не озаренным осознанностью. Люсьен Леви-Брюль описывает его термином «мистическое соучастие» (партисипасьон мистик/ participation mystique): человек, совершенно не осознающий инстинктов, еще не отделяет себя от среды, в которой живет.

В этот период личность бессознательно отождествляет себя с архетипами – бессознательными мотивирующими силами. Человек еще не в состоянии провести четкую границу между собой и другими. Некоторая дифференциация постепенно происходит всю первую половину жизни. Наше бессознательное в значительной степени находится во власти архетипов, и мы нечетко различаем их влияние и осознанные проявления персонального эго. Стадия длится, пока полностью не развернется процесс индивидуации. Это происходит, когда эго становится достаточно сильным, – как правило, ближе к среднему возрасту. А первую часть жизни можно охарактеризовать расхожей фразой – блаженное неведение.

За первой фазой развития человека, согласно алхимической теории Дорна, следует три других, ведущих в конечном итоге к таинственному воссоединению (мистериум конъюнктионис/mysterium coniunctionis). Первая стадия – ментальное объединение (unio mentalis). Дорн писал: «Созерцательная философия состоит в преодолении тела посредством ментального союза (юнио менталис/unio mentalis». (Юнг, 1955–56/1976, с. 465) [15]. Здесь речь идет о рефлексии, позволяющей осознать инстинктивные побуждения. Ее цель – в конечном счете освободить дух от уз материи. Или, если посмотреть на вопрос с более практической точки зрения, главная задача – услышать тихий, чуть слышный голос души, настроиться на него, распознать его в мощном хоре телесных импульсов, их влечений и порывов. Это парадоксальный процесс: с одной стороны, он становится первым шагом к цельности, с другой – предполагает обособление и дифференциацию. Нам необходимо идентифицировать свои инстинкты, не подавляя и не уничтожая их. Можно дать им волю, но осознанно. Именно так мы обретаем контроль над эмоциональной и инстинктивной природой тела и преодолеваем ее.

Столкнувшись с инстинктивным порывом, сохраняйте спокойствие, уверенность и относитесь к происходящему с уважением: так проявляет себя сила, гораздо более масштабная, чем индивидуальное эго. Кейрон Ле Грайс пишет: «Юнио менталис знаменует самоопределение, выход из состояния, в котором мы тождественны архетипам/инстинктам. Раньше мы действовали, следуя медвежьему архетипу. Чтобы достичь ментального союза, сознанию приходится выйти за пределы модели, предлагаемой инстинктами Медведя, а затем заново освоить эту модель. Таким образом выделяется «духовный» аспект, изначально заложенный в инстинктивном. Соединение эго-сознания с духом, высвобожденным из инстинкта, и есть юнио менталис» (2013, личная переписка).

Инстинктивный порыв в образе Медведя поясняется так: мы не хотим, чтобы зверь напал на нас или убил, и стараемся заранее просчитать его реакцию, понаблюдав за ним с почтительного расстояния. Возможно, даже проследив за ним, чтобы узнать его повадки. Итак, на этой стадии необходимо наблюдать.

Вторая стадия – это воссоединение души и тела. Здесь духовное и телесное достигают единства с сознанием. Мы переходим на новый уровень, а не возвращаемся к предыдущему, бессознательному состоянию. При этом важно воздерживаться от проекций, потребуется кропотливая и упорная внутренняя работа с бессознательным через сны и воображение. Юнг (1976) так описывал этот этап: «Таким путем Дорн «придавал форму» своей интуиции касательно существования таинственного центра, изначально присутствующего в человеке и в то же время символизирующего космос, то есть полноту, в то время как он сам оставался убежденным, что описал Самость как она есть» [16] (с. 532). Юнг говорит также о связи этих образов с другими символами Самости, в частности изображенными в мандалах.

В данной точке индивидуальная психологическая структура реорганизуется вокруг Самости. Эдвард Эдингер (1991) описывает процесс как установление оси эго-Самость, где эго подчиняется более масштабной и цельной Самости. Личность обретает покой и полноту, соединяясь с этим источником и пребывая в гармонии с ним. Душа освобождается от инстинктов, и первозданным и незамутненным сознанием, прошедшим юнио менталис, мы понимаем: все наше существо есть отражение Самости в материи. Может показаться, процесс происходит быстро и красиво, но на самом деле это не так. Придется выдержать много испытаний, чтобы вернуться к мистическому центру своего существа. Многократное повторение одних и тех же попыток иногда дает ощущение нигредо (погружения во тьму или смерть). Оно может длиться долго, годами.

Третья стадия – мистериум конъюнктионис (mysterium coniunctionis) – есть процесс обретения цельности, единства с космосом, возвращения к основам сущего. Происходящее на этом этапе выходит за рамки рассуждений Юнга об индивидуации. Данную область изучали лишь алхимики. Юнг так писал о мистериум конъюнктионис: «Завершения мистериум конъюнктионис можно ожидать лишь тогда, когда единство духа, души и тела станет тождественным первоначальному юниус мундус (unus mundus)» [17] (1976, с. 465). Так достигается конечное слияние личности и космоса и их гармония. До этого нас тоже могут посещать откровения, но лишь на краткие мгновения. Вряд ли человек в земной жизни (за редким исключением) способен прийти к состоянию полной гармонии и пребывать в нем всегда. Однако можно предположить, что с достижением цельности на второй стадии переход на третий этап происходит естественно, сам собой.

Классическая алхимия описывает великое делание (магнум опус/magnum opus) как процесс, состоящий из нескольких стадий: нигредо (чернота, черное делание); альбедо (белизна, белое делание); цитритас (желтизна, желтое делание) и рубедо (краснота, красное делание). Первая стадия – темная и самая длительная. Она часто характеризуется депрессией, символически ее можно описать как смерть. На этой стадии первовещество (прима материя /prima materia) разлагается и распадается. Здесь мы встречаемся с теневыми сторонами личности, то есть с тем в себе, что мы отрицаем и от чего хотим избавиться. Это состояние недифференцированного сознания, юнио натуралис – период тьмы, когда мы не подозреваем о существовании бессознательного. Человеку приходится пережить темную ночь души, пересечь эту неведомую пустыню и в конце увидеть свет – с психологической точки зрения это и есть альбедо, белизна. Краткий этап прозрения и очищения, когда мы осознаем: наша психика объединяет противоположности, символически изображаемые как два пола – аниму и анимус. Тогда же душа постигает свою теневую сторону.

Цитринитас (желтая фаза) сегодня редко упоминается, но исторически считалось, что она символизирует восход солнца и осознание архетипа умудренного старца или старухи. Рубедо – красная, финальная стадия алхимического процесса преображения. Возвещает обретение Самости, или, иными словами, осознание психической полноты. На этом этапе новая жизнь, словно алая кровь, наполняет человека и начинает питать все его существо. Так завершаются перерождение и трансформация. На языке образов можно сказать: человек получает золото из простых элементов, находит философский камень – венец великого делания. Это и есть мистериум конъюнктионис.

Алхимия также вскрывает очень сложную символическую связь между серой (сульфур) и инстинктами. Обуздывая проявления инстинктов, мы продвигаемся к индивидуации. Инстинктивные побуждения можно трансформировать, и этот процесс отражен в алхимии как горение серы – она легко воспламеняется, поэтому ее использовали как метафору стихийно зарождающихся желаний. Мы охвачены жаром желания, одержимы им. Вожделенный объект настолько нас возбуждает, что мы теряем себя, растворяемся в страсти. Вспомните, как это бывает во время влюбленности. Ее действие кажется токсичным, будто кто-то плеснул масла в огонь. Любая зависимость, страсть, импульс сигнализируют о присутствии сульфура. Эго вступает в контакт с влечениями и трансформирует их, иногда преображая этот материал в эмоции. В таком кипящем котле рождается Самость. Если сознание не сдержит и не рационализирует эти порывы, эго впадет в состояние бессознательного, и весь труд по соединению духа души и тела (юнио менталис) пойдет прахом. Придется начинать все сначала.

Сознание принципиально важно, оно позволяет взглянуть на инстинкты со стороны и управлять ими. Чтобы женщина стала хозяйкой своих желаний и осознанно делала выбор, она должна быть целеустремленной и строго следовать моральным правилам. В противном случае ее будет кидать из одного омута инстинкта в другой. В противостоянии нравственного закона и инстинкта возникает напряжение, открывающее возможности для принятия осознанных решений.

Принуждающая нас к бурным выплескам эмоций сера должна перегореть на костре желания. Только так достигается идеальное состояние, когда ты способна переживать возникающую по воле инстинкта страсть, но не подчиняешься ей. Всем нам необходим объективный взгляд на вещи, помогающий сохранять свободу выбора. Можно научиться изгонять из желаний компульсивный элемент и не терять страсть полностью. Это нужно делать спокойно и хладнокровно, чтобы не лишиться равновесия. Нет необходимости избавляться от инстинктивных порывов, просто следует исключить из них то, что порабощает. Тогда женщина сможет осознанно и свободно отдаться желаниям, понимая: она в безопасности и все разрушительные крайности и одержимость уже преодолены. Чем больше она уходит от компульсивного поведения, тем проще будет отказаться от рационального эго-контроля.

Всякий, кто когда-либо пытался сохранить рассудок, находясь во власти порыва, знает: справиться с ним нелегко. Более того: иногда нас одолевает сразу несколько страстей, противоречащих друг другу. Скажем, я хочу отношений и в то же время ощущаю острое желание отгородиться от всех и никого близко не подпускать. При этом я осознаю, что мои «сульфурные» инстинкты конфликтуют. Стремление к общению и одновременно попытки выстроить психологическую защиту – характерные свойства многих женщин. Мы на собственном опыте уже познали предательство и разбитые сердца. Любовь может превратиться в кошмар, мы это проходили: сначала ты блаженствуешь, полностью отдаешься охватившему тебя чувству. Но, весьма вероятно, вслед за этим придет боль.

Некоторые из боязни быть обманутыми или потерять себя начинают избегать близких отношений. Это срабатывает инстинкт самосохранения, руководствующийся лозунгом: «Мне не нужен мужчина». Полезно просто знать об обоих инстинктах и научиться, определенным образом натренировав волю, сознательно делать выбор в пользу одного из них.

Некоторые побуждения, к примеру, относящиеся к архетипу первозданной женщины, могут сослужить хорошую службу, их стоит извлечь из тени. Однако есть и более опасные, захватывающие нас в плен импульсы, с которыми следует обращаться осторожно. Их можно изучать на расстоянии, расшифровывая посылаемые нам символы или метафоры. Так, например, патологическая тяга к спиртному [18] часто сигнализирует о неудовлетворенной жажде духовной жизни или о стремлении человеческого духа к самопознанию. Зависимость от еды вырастает из сложных отношений с матерью – первой опорой любого маленького человека, первым источником нашего питания. Кокаин может утолять боль от сформировавшегося в раннем возрасте чувства собственного бесправия и беспомощности, он дает иллюзию силы и целеустремленности. Люди, пережившие серьезную эмоциональную или физическую травму, могут злоупотреблять болеутоляющими опиатами. Глубокое изучение механизма действия вещества, в плену у которого оказывается зависимый, позволяет лучше понять суть травмы. Таким образом мы выводим ее из тени и улучшаем шансы на выздоровление. Инстинкты необходимо выявить, отделить их от сути личности и разобраться с каждым из них. В противном случае мы полностью окажемся во власти архетипических энергий. Наша задача в том, чтобы встретиться лицом к лицу со своими импульсами, а не бежать от них обратно в состояние бессознательности.

Джозеф Кэмпбелл [19] говорил, что необходимо научиться ездить верхом на дионисийском леопарде. Дионис – бог вина, экстаза, безумия в греческой мифологии. В наши дни редко встречается вольный выплеск энергий, бушевавших, к примеру, раньше на фестивалях современного искусства и музыкальных форумах, где царила разгульная, оргиастическая атмосфера (на ум сразу приходит Burning Man [20]). В повседневной жизни мы, как правило, стараемся подавить буйство инстинктов: веками внушавшаяся христианская мораль приучила нас их прятать. Загнанный глубоко внутрь, инстинкт дает о себе знать через бессознательное, выходит на поверхность в виде одержимости или зависимости (самый простой пример – пристрастие к вину).

Когда я осознала все это, мне приснился вот такой сон: