Читать онлайн (не) Желанный покровитель бесплатно

ПРОЛОГ

– Мы заключим с тобой сделку, – тихо и вкрадчиво говорит Агурский. – Мировое соглашение.

От удушливых слез не могу вымолвить и слова. Ожесточенно мотаю головой. Не могу поверить, что я попалась. Не могу дышать и думать связно! Осматриваюсь по сторонам. Не сбежишь. У дверей охрана. Да и дочка играет в соседней комнате. Залипаю взглядом на кабинете. Стены и стол отделаны карельской березой. Дорого-богато. Денег у Агурского до фига. Жадная богатая сволочь! Ему любая родит. Только свистни, сразу набегут желающие. Так почему нужна именно моя дочь? Зачем она ему? Чтобы отомстить мне?

Всхлипываю. Слезы льются по щекам, и я никак не могу сдержаться. Да и кто бы смог, если речь идет о самом дорогом!

– Прекрати. Мне надоели твои выходки, милая, – подскочив, грозно нависает надо мной Глеб. Невидящим взглядом пялюсь на него. Красивый холеный мужик. Только мне кажется, что  в нем не осталось ничего человеческого.

Каждое слово припечатывает, словно тяжелая гиря.

– Ты никудышная мать. И любой суд лишит тебя родительских прав. Я в два счета докажу твое плохое отношение к дочери. Без должной осмотрительности, кажется, так это называется… – выплевывает Глеб каждое слово, не давая мне возможности оправдаться.

– Чего вы добиваетесь? – шепчу, вытирая слезы. У Глеба власть и деньги. А у меня ничего, кроме Аськи. И я не могу ее потерять!

Задыхаюсь от близости этого мужчины. От его одеколона и вседозволенности. Мне бы вырваться и снова удрать. Но, кажется, я влипла по-крупному.

– Мы поженимся в ближайшее время. Только так я смогу контролировать тебя и восстановить права на Асю, – отрезает Агурский и, наконец, отлипает от меня. Отходит в сторону. А я глазею на его подтянутую фигуру и накачанный торс. Останавливаю взгляд на коротко стриженном затылке. Глеб, конечно, красив и богат. Но для брака этого недостаточно. Нужно хотя бы испытывать уважение к супругу.

«Ненавижу! – хочу закричать. Но беру себя в руки и говорю спокойно.

– Мне кажется…

– Твое мнение меня не интересует, девочка. Или брак, или суд. Выбирай. Время пошло, – раздраженно обрывает Глеб.

– Суд вы в любом случае выиграете, – всхлипываю я. – Остается только брак. Но зачем вам жить с нелюбимой женщиной?

– Любви не существует, – отрезает Глеб. – А я тебе предлагаю контракт. Договор о сотрудничестве.

– А без этого никак нельзя обойтись? – заикаюсь от горя и отчаяния.

Агурский медленно мотает головой и смотрит на меня, как удав на кролика. Ищет слабое место, норовя цапнуть побольнее.

Сцепив зубы, утираю ладошкой глаза. Аська не должна видеть меня зареванной.

– Ладно, – киваю, соглашаясь через силу. – Только я внесу в контракт свои условия. И вам придется их выполнять.

– Да ну? – усмехается Глеб. – Озвучь, пожалуйста, хотя бы одно.

– Завтра, – мотаю головой и сама поражаюсь собственной храбрости. – Я устала. Ребенку пора спать. Где наша комната?

– Марфа проводит, – кивком головы отпускает меня Агурский.

И когда я иду по длинному коридору вслед за тучной экономкой, в голове бьется только одна мысль. Фантастическая и крамольная.

«В этом огромном доме можно затеряться и жить своей собственной жизнью. Не встречаться с Агурским годами! Провалился бы он!»

1. Беги, Аня! Беги!

За сутки до описываемых событий

«Беги отсюда! Беги!», – бьются тревожные мысли и сердце пропускает удары. Слегка прихлебываю шампанское из бокала и уговариваю саму себя «Все тихо, спокойно. Расслабься!».

Гуляю среди нарядной публики и, оставив на подносе официанта полупустой бокал, лениво блуждаю взглядом по сторонам. Здесь, на этом празднике жизни, я никого не знаю и прохожу как плюс один. Оттого и чувствую себя непривычно. Нервничаю.

«Да перестань, – убеждаю саму себя. –  Здесь ты в безопасности!»

И тут же замираю от неожиданности, завидев окруженного людьми мужчину. Его я точно узнаю из тысячи. Поворот головы, прямая спина, обтянутая пиджаком от Бриони или Армани, короткий ежик темных волос. Глеб Агурский собственной персоной. А вон и телохранители его Юра с Сашей маячат неподалеку.

«Беги, беги! – вопит все внутри и дыхание останавливается от охватившей паники. – Если Агурский меня заметит, вся моя тщательно выстроенная жизнь рухнет обратно в пропасть».

Наклонив голову, на нетвердых ногах спешу к выходу. Стараюсь идти медленно, чтобы не привлекать внимания. Да еще и юбка мешается. Длинная, зараза!

Растерянно оглядываюсь по сторонам. Где же ты, мой кавалер? Вроде вышел на минутку. А прошло… Минут пять, не больше. Но мне они кажутся целой вечностью.

Здесь оставаться точно нельзя. Если засечет Глеб или кто-то из его людей, мне конец! Второй раз я из этого ада не выберусь. А значит, придется уходить по-английски. Отправлю Леше сообщение из такси.

Прости, милый, сейчас не до тебя!

Наверное, стоит уехать из города, как поступила я три года назад, унося ноги подальше от Агурских и их великой империи. Но тогда  удрать было легче. А сейчас со мной мама, Аська и собака Мальва. Нужно подумать. Все взвесить.

– Эй, ты куда? – хватая за руку, останавливает меня Леша. Мой кавалер на сегодняшний вечер и один из разработчиков проекта, окончание которого сейчас так помпезно отмечается в Банкет-холле.

– Хочу уехать, – говорю, стараясь не поддаться липкому страху и не заорать. – Голова разболелась и что-то подташнивает. Не люблю, когда много людей вокруг.

– Я тоже, – кисло признается Леша и, взяв меня за руку, предлагает поникшим голосом. – Давай прогуляемся, Анечка! Покажу тебе нашего Кузю. Если полегчает, вернемся обратно, нет – уедем вместе.

Смотрю в погрустневшее лицо моего спутника. Вот еще у одного человека испорчен праздник. Но сейчас главное – убраться подальше из этого зала. От Агурского и его прихвостней. Снова вернуться в привычный мир, давным-давно не пересекающийся с богатыми и знаменитыми.

Быстро взвешиваю все «за» и «против» и, вздохнув, соглашаюсь.

– Если только недолго, Леш. Не уверена, что полегчает. Но с Кузей познакомлюсь с удовольствием.

2. Внебрачный ребенок Леши

– Это проект мирового масштаба, Анечка! – гордо заявляет Леша и взмахом руки показывает на темное здание, как только мы выходим на крыльцо. Сжимает мою ладошку в своей лапище. Глядит жалобно. Ну как тут отказать?

Леша – сын маминой подруги. Нагрубить ему не могу, а намеков он не понимает. Завороженно глазею на украшенный  по-новогоднему квартал. Натянутые между зданиями гирлянды всех цветов мигают и переливаются. Хотя Новый год месяц как прошел. Но здесь, в Центре робототехники, свое летоисчисление. С момента рождения великого робота Кузи. Крыльцо Банкет-холла щедро декорировано живыми цветами. Внезапно мне их становится жалко. Кому же это пришло в голову выставить такую красоту на мороз? Кто на них  обратит внимание, если вся разодетая публика давно тусит в теплом зале? Лишь только Алексей Константинович тянет меня к стоящему напротив темному зданию.

– Может, не стоит? – спрашиваю с сомнением. Честно говоря, смотреть на какого-то робота мне совершенно не хочется. Ничего не понимаю в технике. Зато догадываюсь, что задумал Леша. Пообжиматься в коридоре. Ну уж нет! На это я не согласна! Ненавижу, когда ко мне лезут чужие руки. И после Павлика воспринимаю мужчин как друзей, но не как возлюбленных. Видимо, я однолюбка. И моя любовь давно покоится на местном кладбище.

– Тут рядом, Ань, на втором этаже, – торопливо объясняет он и   улыбается, словно мальчишка. – Обещаю не приставать. Только покажу нашего Кузю. Это недолго…

– Подожди, – не двигаюсь с места. – А охрана, камеры? Тебе же потом влетит… – пытаюсь образумить расхрабрившегося влюбленного поклонника. Мне даже смешно иногда, как он бережно относится ко мне, сдувает несуществующие пылинки. Я же, к своему стыду, не чувствую к нему ничего, кроме обычной симпатии.

– Туда посторонним нельзя, – киваю я на строгое объявление с перечеркнутой красной полосой.

– Сегодня на посту свои люди, а камеры давно не пишут. Так висят… ворон отпугивают. Пойдем, не бойся. Пять минут, и все, – запальчиво хвастается Леша.

– Ладно, – соглашаюсь я. И так стоим на морозе, препираемся. А на мне тонкая юбка в пол и шифоновая блузка. Поверх, правда, надета норковая шубка, но она больше для красоты, чем для тепла. Да и ноги в туфельках уже давно замерзли. Ловлю себя на мысли, что сейчас на любой подвиг готова, лишь бы попасть в тепло. Поднимаюсь на крыльцо вслед за моим не слишком догадливым ухажером. На мраморных ступеньках гулко стучат мои каблуки. Или это зубы клацают от мороза?

Оказавшись в широком фойе, мельком гляжу на себя в зеркало. А что, хороша! Губы, правда, синие, глаза выпучены от страха, но зато прическа идеальная. Волосы разделены на прямой пробор и уложены сзади в затейливый узел. Белая шифоновая блузка с высокими манжетами и таким же воротом. Сизая переливающаяся юбка. Никаких украшений. Только серьги, которые когда-то подарил мне Павлик. Длинные золотые цепочки, усыпанные бриллиантиками. Очень изысканно.

Леша ведет меня на второй этаж, и я, подхватив юбку, послушно семеню рядом.

– Вот, смотри! – радостно восклицает мой кавалер, заводя меня в полутемный зал. Убирает в сторону какие-то панели и любовно глядит на странное устройство, стоящее на постаменте.

– Знакомься, Анечка. Это Кузя. Мой внебрачный ребенок. Кузя, это Анечка. Моя любимая женщина, – представляет Леша радостно и восторженно. Одной рукой обнимает меня за плечи. Другой – нажимает какие-то кнопки. От тепла его рук и жаркого шепота чувствую, как из заиндевевшей ледышки постепенно превращаюсь в женщину.

– А что он умеет? – интересуюсь из вежливости и тут же жалею об этом. Алексей начинает пространно рассказывать обо всех в мире роботах и о Кузе в частности. О его интеллекте и программном обеспечении. По всему выходит, что Кузя – самый крутой среди собратьев. Внезапно Леша выпускает меня из объятий и и что-то показывает мне на небольшом дисплее.

А я стою рядом как привязанная и киваю, будто что-то понимаю.

Глаз натыкается на небольшую эмблему на Кузином боку. Присмотревшись, дергаюсь. Знакомый товарный знак.

– «Агур-продукт» тоже входит в вашу корпорацию? – блею, растеряв весь боевой задор. Язык прилипает к небу, а руки холодеют от страха. Значит, это никакое не совпадение. Не просто потусить на банкет заявился Глеб. Бежать. Срочно! Нужно вызвать такси, убраться побыстрее.

Дрожащими пальцами вызываю в приложении тачку.

– Леша, – прошу забывшегося кавалера. – Давай уйдем отсюда. Что-то мне нехорошо…

3. Последний шанс

– Погоди, – страдальчески останавливает он и увлеченно продолжает что-то рассказывать. – Пока об этом еще рано говорить, но в следующем году подадим на государственную премию…

– Действительно, рано! – резко обрывает его неприятный мужской голос. Над нашими головами зажигается яркий свет. Аж глаза от него режет! В зал быстрым шагом входят несколько человек. Охранники в одинаковых черных со стеклянным отливом костюмах застывают статуями около дверей.

– Что здесь происходит, Алексей? – фальцетом кричит толстый мужик в помятом костюме. Дышит громко. Одышливо. Словно всем своим видом пытается показать свое возмущение. – Это секретный объект! Почему тут посторонние… И сам-то ты что здесь делаешь? Не удивлюсь, если диверсия…

– Это мой проект, Николай Николаевич, – смело бросает Леша. Вскидывается, поднимая голову. – Ваша только подпись на документах. Имя. А вся разработка моя.

– Это неслыханное хамство! – охает мужик. Взмахивает руками, словно наседка. Наверняка это и есть Лешин начальник Ник-Ник…

– Глеб Александрович, вы же понимаете… – лопочет торопливо. – Алексей, наверное, выпил немного в честь праздника. Вот и расхрабрился…

– Угомонись, Коля, – обрывает его второй, холеный и очень недовольный. Этого ни с кем не спутаешь. Хозяин жизни! Дорогой костюм, сшитый на заказ где-нибудь в Лондоне, самодовольная мина, застывшая на лице, и пронизывающий взгляд. Серые глаза будто ощупывают каждого в этой комнате. Сканируют, занося информацию на подкорку.

И я замираю, словно пришпиленная к месту. Знакомые голос и фигура. Имя, отчество и название корпорации. Только идиоту может показаться, что это ошибка или совпадение. Он внимательно смотрит на Лешу и, слава богу, полностью игнорирует меня.

– Так говоришь, твой проект? – спрашивает с усмешкой.

– Да, Глеб Александрович, – твердо и уверенно заявляет мой кавалер. И в эту минуту я испытываю за него самую настоящую гордость. Леша очень талантливый. Только слишком мягкий…

– Это не совсем верно, Глеб, – мямлит, покрываясь красными пятнами, Ник-Ник.

– Заткнись, – морщится Агурский, вновь возвращаясь к беседе с Лешей. Сыплет терминами. Задает короткие и емкие вопросы.

Смотрю на Алексея, вошедшего в раж. Не каждый день удается поговорить о своем детище с заинтересованным инвестором. Скорее всего, и сам проект разрабатывался на деньги Агурского. А значит, Глеб Александрович снимет с Кузи все сливки. Только мне до этого совершенно нет дела. Нужно поскорее исчезнуть, пока Глеб занят Кузей и прикидывает, сколько сможет заработать на нем.

Еще есть шанс, и я им воспользуюсь. В руке вибрирует сотовый, оповещая о приехавшем такси. Отлично! Теперь нужно незаметно выйти из зала. Умудриться просочиться мимо охраны. Хорошо бы, конечно, пробить башкой перекрытия и уйти под землю. Вынырнуть на поверхность где-нибудь в Новой Зеландии или на Фиджи. Лучше на Фиджи… Когда-то давно мы ездили туда с Павликом и привезли оттуда Аську…

«Аня, соберись, – говорю самой себе и пытаюсь понять, как выскользнуть неузнанной из-под носа Агурского. Он внимательно слушает Лешу, а я тем временем отступаю в тень. Немного опускаю лицо. И молюсь, молюсь, чтобы Глеб не обратил на меня внимания. Стою, не двигаясь. Лишь украдкой наблюдаю, как Леша подводит Глеба к дисплею и что-то там показывает. Вводит какие-то данные и снова пускается в объяснения. Великий и ужасный инвестор внимательно слушает и сам тычет пальцем в экран. Кузя приходит в движение. А Глеб смеется как мальчишка.

Делаю шаг, другой к дверям. Сейчас всем явно не до меня. Кошусь на понурого Ник-Ника. Ловлю на себе его равнодушно-презрительный взгляд и спешу прочь. Спокойно, совершенно спокойно прохожу мимо Саши и Юры, сосредоточенно следящих за каждым движением шефа и  робота Кузи. Им явно не до меня. И как только оказываюсь на лестнице, сломя голову несусь вниз.

И тотчас же слышу сзади раздраженный окрик Глеба.

– Аня, вернись! Сейчас же! Я приказываю!

4. Что ты у них украла, девочка?

– Да пошел ты… – шепчу сквозь зубы.

Навстречу из-за стойки неторопливо поднимается рослый парень.

– Подожди, девочка! – Расставив руки, улыбается гадливо.

– Попробуй, тронь, – шиплю как гадюка. – Агурец тебе лично нос сломает.

Привычно называю Агурского старым погонялом. Это и сбивает с толку охранника. Воспользовавшись временным замешательством, выскакиваю за дверь. Быстро сворачиваю за угол. Ошалело осматриваюсь по сторонам. Где мое такси? Где?!

Серый Рено подъезжает, как по команде.

– Пожалуйста, побыстрее! – упав на сиденье, прошу водителя.

Приподнявшись, чуть высовываю голову над креслом. И к своему ужасу вижу, как из здания выбегает Глеб, за ним – охрана и немного обалдевший Леша. Снова падаю на сиденье, молясь, чтобы Агурский меня не заметил, и сама понимаю, что влипла по-крупному.

Глеб допросит сейчас моего кавалера, и тот все расскажет. А если Агурский пообещает ему Нобелевскую премию и лавры Илона Маска, то Леша лично проводит до моей квартиры. Или еще лучше, покажет, в какой детский сад ходит Аська. И тогда Глебу не составит труда выкрасть мою дочку.

Сжимаю кулаки от бессилия. Нужно придумать, что делать дальше. Так просто я не дамся Агурским. Пусть не надеются. Одно спасение – время. Прямо сейчас никто не кинется на поиски. Банкет не отменят. А значит, ночь в запасе у меня точно есть. И деньги, давным-давно оставленные мужем.

Бежать… Скорее бежать… В другой город или на другую планету. Но куда ни беги, Агурский везде меня найдет и постарается отобрать ребенка.

– Ты у них что-то украла, девонька? – наблюдая, как охранники носятся от машины к машине, насмешливо спрашивает водитель.

– Ага, – фыркаю я, накидывая капюшон шубки, – сто-пятьсот миллионов. Вот, в сумочке спрятала…

Дядька добродушно смеется. Наверняка думает, что я шучу. Но на самом деле так и есть. Моя дочка – единственная наследница рода Агурских. И семья мужа ее давно ищет. Даже  награду объявили за любые сведения. Я забыла точную сумму и предпочитаю о ней не вспоминать. Вот только мы с Аськой никогда не вступим в наследство после Павлика. Эти огромные деньги никому не принесли пользы. Александр Петрович Агурский – отец Глеба и Павкиной матери – погиб, катаясь на горных лыжах. Павлик разбился в автокатастрофе. Его мамаша окочурилась от наркотиков. Внушительный списочек жертв. Поэтому я предпочитаю держаться подальше. Как там сказал Глеб?

«Ты – неподходящая пара для моего племянника».

А если я не подхожу Агурским, то и моя дочка тоже. Чем дальше от этой семейки и ее проклятых денег, тем целее.

Такси медленно ползет в пробке. Город забит, несмотря на субботу и поздний вечер. Ну и ничего страшного. Зато есть время разложить все по полочкам. Придумать какой-нибудь повод для мамы.

– Ты смотри, что делают! – возмущается водитель, кивая на черный Порш, объезжающий вереницу машин по встречке.

« У Агурского, кажется, Мерс», – думаю я, наблюдая, как нарушитель ПДД в последний момент уворачивается от Камаза, и снова возвращаюсь к своим мыслям.

Возьму самое необходимое и документы. Лучше уехать из страны… Квартиру придется продать. Нужно вспомнить, как действовал Павлик, когда мы вдвоем удирали от его семейки. Но у него были связи и деньги. А у меня… только решимость противостоять Глебу.

Влетев в подъезд, пытаюсь отдышаться. Не хочу пугать маму и Аську. Спокойно поднимаюсь на третий этаж и, открыв дверь своим ключом, в ужасе застываю на месте. Посреди коридора стоят вычищенные до блеска туфли из дорогой кожи, а рядом с ними – грязные Лешины ботинки.

Здравствуй, ж.па, новый год, приходи на елку!

5. Незваные гости

Кинув шубку на комод, заставляю себя  спокойно зайти на кухню. А там за большим стеклянным столом важно восседают Глеб и Леша. Чаевничают. Ох, уж это мамино гостеприимство!

Напротив, на диване, вытянув ноги, сидит одетая в пижаму Аська. Внимательно глядит на мужчин и жует печенье, запивая его соком. Но спиной облокотилась на бабушкину руку. Значит, боится и не доверяет посторонним. Правильно, малышка! Правильно!

– Мамочка пришла! – вскакивает она. Торопливо залезает мне на руки, обнимает за шею. – Ты сказку почитаешь? Бабушка меня уже искупала!

– Конечно, моя любимая, – говорю тихо. – Сейчас пойдем. Только проводим наших гостей…

– Я пока никуда не собираюсь, – спокойно цедит Агурский. – Нам нужно поговорить, Аня…

– Напрасный труд, Глеб Александрович, – замечаю с усмешечкой. А у самой поджилки трясутся. Боюсь ли я этого человека? Еще как! Может ли он забрать у меня дочку? Да легко!

На Лешу я стараюсь не смотреть. Слизняк. Предатель. Просто мразь. Сдал с потрохами… Интересно, что ему пообещал Агурский?

– Аня, – подает голос мой бывший кавалер. – Глеб Александрович хочет…

– Кто тебе позволил приводить его в мой дом? Решать за меня? Кто тебе дал право тащить сюда этого типа? – бросая отрывисто, не скрывая презрения.

– Я не люблю, когда обо мне говорят в третьем лице, – холодно замечает Агурский.

– Вас сюда никто не приглашал, – огрызаюсь на ходу. – Допивайте чай и уматывайте. Никаких разговоров ни с кем я вести не собираюсь. Ни сейчас, ни в будущем.

Разворачиваюсь и с Аськой на руках иду в спальню. Сразу удрать не получится. Агурский не уйдет так просто.

– Аня, – вздыхает мне в спину мама. Начинает оправдываться. Что-то объясняет Глебу про мой несносный характер. Вот именно в такие минуты мне хочется остаться сиротой…

– Мамочка, – шепчет дочка, ложась в кроватку. – А этот дядя сказал, что я его племянница…

– Нет, моя милая, он обознался, – глажу Аську по голове и силюсь не разреветься. По документам, конечно, Глеб – родственник, а фактически – злейший враг. Маленькой девочке невозможно понять все хитросплетения нашей жизни. Да мне до сих пор трудно сообразить, как я умудрилась угодить в эту кучу гуана, и как мне из него выбраться.

Читаю дочке книгу, а сама прислушиваюсь к происходящему в квартире. Слышатся голоса. Потом хлопает дверь и наступает тишина. Наверняка непрошеные гости отчалили, надеясь вернуться завтра. Никто не станет среди ночи качать права. Агурский, конечно, отморозок, но не до такой же степени.

Как только малышка засыпает, прохожу к себе в спальню. Устало плюхаюсь в креслице около туалетного столика. Внимательно смотрю на свое отражение. Глаза, полные страха, поджатые губы… Что же делать? К кому обратиться за помощью? Тут даже варианты перебирать не надо. Ответ на поверхности. Никто не придет на помощь. Некому! Только бежать!

Останься Павлик в живых, все бы сложилось по-другому… Но сейчас… Сердце снова заходится от боли. Ноет, как сумасшедшее.

Точно знаю, кому сказать спасибо за себя, за любимого. За нашу поломанную жизнь.

Нужно уезжать. Прямо сейчас! Плевать на ночь и мамины уговоры. Уехать в Стамбул или в Палермо. Затеряться там. И все начать сначала. Опять…

Остервенело стягиваю с себя вечерний наряд, надеваю розовый трикотажный халат с кружевными вставками. Сняв сережки, прячу их в шкатулку и бегу в ванную. Быстро смываю мэйкап, а затем плескаю на лицо холодную воду. Потираю уши, как когда-то учил отец. Мысли сразу встают на место. Нужно сначала поговорить с мамой. Объяснить ей. Попробовать убедить ее уехать с нами. Мне одной с маленьким ребенком на новом месте будет тяжело.

– Мам, – вбегаю на кухню. – Я без тебя не справлюсь.

Мама лишь на секунду отвлекается от мытья посуды и скашивает глаза в сторону зала. Молча мотает головой.

Глеб все еще здесь?

6. Пощечина

Несусь  в полутемный зал и не сразу замечаю Агурского, растянувшегося в кресле.

– Что вы здесь делаете?! – срываюсь на крик. – Убирайтесь. Слышите!

Но он даже не шевелится. Уснул, зараза! Или притворяется.

– Глеб Александрович, – прошу настойчиво. – Пожалуйста, уходите. Вам тут нельзя оставаться…

Бесполезно.

Снова несусь к матери и самой себе напоминаю ведьму. Только метлы не хватает.

– Мам, – зову тихо. – А где Мальвина?

– Так я ее в кладовке заперла, – вытирает руки мать. – Она  Лешу знает. А если этого господина покусает, или его туфли погрызет, потом проблем не оберешься…

– Конечно, –  киваю я и, проходя мимо, снова заглядываю в зал. Агурский все так же неподвижно сидит в кресле. Уснул, наверное.

«Ну, ничего, – усмехаюсь криво. – Сейчас мы тебя разбудим!»

Выпускаю из плена гладкошерстную серую псину неизвестной породы. Мальва больше похожа на корги. Только характер гадкий. Своих обожает, а посторонних не выносит. Почти никогда не лает и кусается исподтишка. Та еще зараза!

Совершенно спокойно наблюдаю, как наша неадекватная собака несется в зал и со всей дури хватает Агурского за ногу. Он аж вскрикивает от неожиданности.

– Что происходит, Аня? – смотрит на меня грозно.

– Это я  хочу спросить, – пожимаю плечами. – Какая нужда привела вас в мой дом? Иными словами, какого хрена вам надо? – брякаю, не сдерживаясь.

– Ну-ну, Аня, леди так не выражаются, – усмехается он, опасливо косясь на рычащую рядом Мальву. – Убери собаку, и поговорим.

– Время позднее, Глеб Александрович, – вздыхаю я. – Нам всем пора спать. Завтра на работу. Лучше договориться о встрече. Скажем, в четверг во второй половине дня. Устраивает?

– Нет, – морщится Агурский. – У меня нет времени, девочка. Завтра с утра нужно поехать к моей матери. Она хочет увидеть малышку.

– Сейчас скину вам фотку. Покажете. А ребенок завтра никуда не поедет. У нас свои планы, и вы в них не вписываетесь.

Агурский подскакивает на ноги и уже тянет руки, пытаясь схватить меня, когда на помощь снова приходит Мальва.

– Поганая псина, – отталкивает ее ногой Глеб. – Отзови ее. Я пришел с миром.

– Мальва, а ну иди сюда, – в комнату решительно входит мама и, взяв собаку за шкирку, удаляется с достоинством.

Блэт! На чьей стороне ты играешь, мама?

– Аня, – Агурский делает шаг ко мне. Подходит ближе, почти вплотную. – Давай поговорим как взрослые люди. Забудь ты прежние обидки. Сейчас другое главное!

– Забыть? – пытаясь отойти в сторону, выдыхаю изумленно. – Вот так легко простить вашу гнусную семейку и зажить счастливо? Боюсь, не получится…

– Это еще почему? – бурчит он и, схватив меня за руку, тянет на себя. Падаю, потеряв равновесие. Лишь на секунду ощущаю накачанные грудь и плечи. Вырываюсь и, отскочив на безопасное расстояние, шиплю яростно.

– Что вы себе позволяете?

– А ты что? – подскакивает он ко мне. Снова хватает за руки. – Ты, голодранка хренова. Вторглась в нашу жизнь. Из-за тебя моя сестра померла, так и не увидев внучку. Из-за тебя погиб Павел!

– Из-за меня?! – шиплю, боясь разбудить Асю. И сама не замечаю, как взлетает моя ладонь и приземляется на щеку Агурского. Ударить небожителя и не поплатиться – это надо уметь. Только у меня вряд ли получится избежать расправы.

7. Небожитель лезет целоваться

– Убирайтесь, – шепчу яростно. – Наша жизнь вас не касается. Это вы убили Павлика. По вашему приказу он поехал в эту дурацкую Лозу или Косу…

– Что ты несешь, девочка? Я его никуда не посылал! – яростно выплевывает Глеб. – У тебя кукуха поехала? Прекрасно! Назначу медицинское освидетельствование, и пусть тебя признают недееспособной.

– А вы тогда приучите мою дочку к наркотикам и грохнете, как моего мужа?

– Что ты плетешь, дурочка? – рычит Глеб. Схватив меня обеими руками, трусит за плечи.

– Макраме, – нахально заявляю я.

– Что? – смотрит Агурский, опешив, а потом, оценив шутку, растягивает губы в улыбке. Ведет большим пальцем по моей щеке, слегка касается губ, словно приоткрывая их. А потом впивается в мой рот требовательным поцелуем.

Пытаюсь оттолкнуть Глеба, но силы у нас явно не равны.

Его язык хозяйничает у меня во рту, а меня трусит от негодования и … страсти.

– По щеке я уже схлопотал. Авансом, так сказать, – криво усмехается Глеб, отпуская. – Больше не смей поднимать на меня руку.

– Что вы хотите? – спрашиваю, стараясь не сорваться на крик.

– Дочь Павла должна носить фамилию нашей семьи и воспитываться на наших ценностях. Предлагаю  самый простой вариант. Я женюсь на тебе и удочерю девочку.

– А если я против?

– Тогда я начну войну. Угадай, кто проиграет…

– Ладно, – вздыхаю я, выставляя между нами локоть. – Я подумаю над вашим предложением. Дайте мне немного времени.

Говорю спокойно, стараясь не выдать себя. Пары дней мне вполне хватит, чтобы удрать в Новую Зеландию или в Аргентину. Хоть куда, лишь бы подальше от Агурских и их миллионов.

– Боюсь, у нас нет времени, – мотает он головой и, усевшись на диван, устало потирает лицо. – Дни моей матери сочтены. Прояви сострадание…

– Не вижу взаимосвязи, – обрываю резко. – Или наш с вами брак исцелит ее? Даст возможность воскреснуть?

– А ты стала циничной, Анечка, – натужно вздыхает Глеб. – Куда делись твои доброта и непосредственность? Милосердие, наконец!

– Их из меня дубиной вышибли, – усмехаюсь недобро. – Так старались, что даже Павлика не пожалели…

Горькие слезы вновь туманят глаза. А от отчаяния хоть на стенку лезь. Глеб! Это он виноват! И теперь смеет заявляться и говорить о милосердии. Обхватив себя обеими руками, отхожу к окну. Пытаюсь унять поднявшие голову безысходность и скорбь. О чем я думаю, глядя на заснеженный двор? О своей горькой судьбе и Глебе Агурском,  лишившем меня самого дорогого. О погибшем муже и Аське, так никогда и не узнавшей отца. Два года после гибели Павлика я старалась собрать себя в кучу. Заново научилась верить людям и улыбаться. А как только вернулась к нормальной жизни, как снег на голову вновь свалился Агурский.

8. Тяжелый разговор

Прислушиваюсь к наступившей в комнате тишине и неожиданно замечаю несколько крутых иномарок, притаившихся около соседней девятиэтажки. И тот самый Порш во главе колонны. Как же я не догадалась?! Этой ночью мне точно из дома не выбраться. Небось, уже стоит охрана у подъезда, или у входных дверей. Твари! Теперь от них не избавишься. Удрать не получится. Со всех сторон обложили. Глеб не дурак. Вот так запросто не отпустит меня. Но кто ты такая, девочка, чтобы перечить самому Агурскому?!

Ушел он или нет? Прислушиваюсь. Кажется, пауза затянулась. Нечем крыть, Глеб Александрович? Слышу тяжелый вздох. Агурский поднимается с дивана и останавливается где-то позади.

– Убирайтесь, – даже не прошу, а требую я. – Нам не о чем разговаривать. И видеться с Асей я тоже вам не позволю.

– Зачем ты так? – слышу сзади рык Глеба. Крепкие руки обнимают меня за плечи. Притягивают к себе. – Я не причастен к гибели Павла. Пойми, маленькая дурочка! Это был несчастный случай…

– Да нет же! – круто разворачиваюсь к Агурскому и за малым не утыкаюсь носом в его грудь. – Вы подстроили аварию. Как тогда объясните, что ваш цепной пес остался жив, а мой муж погиб?!

Снова пытаюсь отстраниться, но Агурский не выпускает меня из железной хватки.

– Да пойми ты, – рычит, еле сдерживаясь. Давит тяжелым взглядом и со злостью выплевывает каждое слово. – Я не причастен к его гибели. Поверь, это так!

– Ну да, как же… – усмехаюсь горько. – Кто же тогда, если не вы? Кому еще выгодна была смерть моего мужа?

– Тебе, – сипло бросает Глеб, хватая меня за запястья. Пальцы, словно наручники, сильно обхватывают руки. Нависает, опаляя злостью и ненавистью. Будь воля Агурского, он бы тут же со мной расправился.

– Тогда почему же я до сих пор не вступила в наследство? Как вдова Павла, я имею на это право! Подумай сам, мыслитель хренов! – что есть силы отталкиваю Агурского. Но никак не могу вырваться. Бьюсь, как канарейка в клетке.

– Подумаю. Обязательно, – ухмыляется мой обидчик и добавляет примирительно. – Иди спать, Аня. Завтра все обсудим. Нам с тобой многое нужно решить.

– Нет никаких нас, – огрызаюсь я, – и завтра у нас тоже нет. Уходите. Я закрою за вами дверь и лягу спать. А то уже рассветет скоро.

– Я останусь здесь.

– Нет, – мотаю головой. – Я не смогу уснуть, когда посторонний человек шарахается по моей квартире.

– Я тебе не посторонний, Аня. Привыкай, – выдыхает Глеб и неожиданно разжимает пальцы на моих запястьях. – Спокойной ночи. Если думаешь, что я способен украсть фамильный сервиз или серебряные ложки, то приставь ко мне свою гребаную овчарку. И не вздумай сбежать. Я надеюсь на твое благоразумие. Я хочу защитить тебя и ребенка. Творится какая-то дичь. Но я пока не могу разобраться.

Лишь на секунду  на лице Глеба мелькает растерянность.

«А если и вправду Агурский не причастен к гибели Павлика, кто же тогда? – стучится в башке неожиданная и неотвязная мысль. – Почему убили моего мужа? И грозит ли нам с Аськой та же участь?»

Чувствую, как тело колотит озноб, и даже не пытаюсь справиться с собственными страхами. В горле застывает ком, а слезы уже катятся по щекам.

– Все будет хорошо, моя милая, – шепчет Глеб, обнимая меня. Легонько целует в висок, пытаясь успокоить. – Я с тобой, девочка. Только обещай, больше никаких фортелей. Ладно?

– Конечно, – шепчу, глотая слезы.

А среди ночи, взяв сонную Аську, тихонечко выхожу за дверь. Сажусь в такси и уезжаю в аэропорт, благо в загранпаспортах стоят свежие визы.

Остается только найти тихую гавань и попытаться заново устроить свою жизнь, где нет  места Глебу Агурскому, и никогда не будет.

9. Побег

Этой ночью мне не до сна. Ложусь в постель. А через пять минут подскакиваю снова. Боясь разбудить Аську, на цыпочках подхожу к окну. В мерцающем свете фонарей двор как на ладони. Машинами заставлены все проезды. Вот только черных дорогущих иномарок нет и в помине. Уехали! Биг-босс отпустил. Решил охранять меня лично.

Польщена вашим доверием, господин Агурский!

Тихонько выхожу в коридор. Заглядываю в зал. Мальва, стерва такая, прикорнула у ног захватчика. То ли охраняет, то ли подлизывается. Вот как она понимает, к кому именно нужно втереться в доверие? Эту гадкую собаку я кормлю отборной вырезкой. Когда она болеет, таскаю к ветеринару. Но вот пришел Агурский, и наша псина сразу сообразила, кто тут самый влиятельный.

«Даже собака понимает, что нужно, поджав хвост, выполнять все указания великого и ужасного, – думаю я и чуть не захлебываюсь слюной от негодования.

Как бы ни так! Не на ту нарвался, Глеб Александрович!

Крадучись, иду на кухню и снова выглядываю в окно. Ни одной машины. А мой тюремщик дрыхнет. Самое время удрать, пока ветер без камней.

Налив в кружку воду из кулера, пью маленькими глотками. Раздумываю. Естественно, со временем Агурский меня найдет. Но тогда Аська станет старше, и я смогу торговаться. А с другой стороны, он же тоже человек. Влюбится, женится, свои дети пойдут. Глядишь, забудет о нас на веки вечные… Не захочет обделить родную кровиночку.

«Чего ждем? – спрашиваю саму себя и уже хочу вернуться в спальню, когда на кухне появляется заспанная мама. Молча кивает в направлении зала. Решительно мотаю головой.

«Нет! Никаких переговоров и мира. Категорически нет!»

И приложив палец к губам, бегу пальцами по воздуху, словно говорю «Мы уедем. Сейчас!»

– Куда? – еле слышно шепчет мама.

– Первый вариант, – так же одними губами повторяю я.

Мама кивает. Срочный отъезд в Прагу мы обсуждали с ней неоднократно. У моей подруги там дом на берегу Влтавы. На первое время пойдет. А позже, оглядевшись, сниму квартиру. Сейчас главное – увезти Аську и самой унести ноги. Потом, чуть позже, придется продать эту квартиру и купить две однушки. Сдавать их и жить с аренды. Мама, естественно, будет с нами. Но не сейчас… А как только выпроводит этого урода. Кто бы мог предположить такой поворот событий. Агурский собственной персоной дрыхнет у меня дома.

Вернувшись в спальню, натягиваю свитер и джинсы. Быстро собираю тревожный чемоданчик. Список вещей давно составлен. Остается только покидать их в пластиковое нутро и, осторожно разбудив Аську вызвать такси.

– Мамоська, – шепчет дочка. Зевнув, укладывает мне голову на плечо. Обнимает ручонками. Абсолютное доверие. За эту девочку я и убить могу, если потребуется. До конца жизни буду ее защищать. От Агурского тем более.

10. Мой милый, мой любимый

– Нам нужно ехать, солнышко, – шепчу в золотистые локоны. И положив на кровать, одеваю спящего ребенка. Остается только в обстановке полной секретности накинуть пуховик и спуститься вниз.

– Иди к себе, – шепчу, целуя маму. – Я тихонько выйду и дверь прикрою. А ты потом захлопнешь. Скоро увидимся, – обнимаю и целую единственного близкого мне человека. А потом тихо открываю входную дверь. Выношу чемодан к лифту и, взяв на руки Аську, осторожно выхожу следом. А подойдя к такси, улыбаюсь от радости. Гляжу в ставшее уже знакомым лицо таксиста, что забирал меня от Банкет-холла. Видимо, у мироздания свое чувство юмора.

– Ты все бежишь? – вздыхая, интересуется мужик, пряча чемодан в багажник. – Веселая, я смотрю, у тебя жизнь.

– Ага, обхохочешься, – фыркаю я, усаживая Аську в детское кресло. А когда машина отъезжает со двора, оглядываюсь на прощание. И вижу, как широко распахивается дверь подъезда. На улицу выскакивает Агурский. Спутать или ошибиться невозможно.

«Я опять удрала от тебя, дядя Глеб, – думаю с сарказмом. -Сейчас пока ты сам соберешься, пока свою армию разбудишь, я уже далеко улечу. И ни фига ты меня не найдешь!»

Целую спящую Аську в лобик и, достав смартфон, лезу на Авиасейлс. Покупаю билеты до Праги и довольно смотрю в окно. И даже сама не верю, что снова сработал тот самый фокус, придуманный Павликом три года назад.

«Милый мой, как же мне тебя не хватает!» – думаю, обращаясь к темному небу, затянутому тучами.

И словно на миг переношусь в нашу с Пашкой квартиру, где мы жили первое время. Пока, проснувшись как-то раз, я не обнаружила стоящего рядом Глеба.

Ненавижу тебя, Агурский! Как же я тебя ненавижу!

Проваливаюсь в воспоминания. Хватаюсь за них, как за спасительную соломинку.

– Бабушка просила, Анют, – шепчет Пашка и снова лезет обниматься. – Посидим часок и смотаемся. Они у меня прикольные…

Обычно люди о своих родственниках так не говорят. Но в мире богатых и знаменитых все не так, как у обычных людей.

– Не лезь туда, дочка, – просит мама, узнав, с кем я встречаюсь. – Жизнь поломают, ноги вытрут. Да еще будут вести себя так, будто сделали огромное одолжение. Полно же вокруг нормальных парней. Вон Леша у Ирины Константиновны…

Может, Леша и нормальный, но я влюбилась в этого. Бесшабашного и веселого Павлика Дёмина, наследника империи Агурских.

– Эй, – тянет меня за прядь волос Пашка. – Ты прям побледнела, девочка. Не бойся. Мои олды не кусаются. Мама будет и бабушка. Может, дядька с женой заедет. Но скорее Луна столкнется с Марсом.

– Когда? – несмело выдавливаю из себя. – Может, ты сам смотаешься, Паш? Я им точно не понравлюсь.

Смотрю на своего любимого мужчину и боюсь сознаться в своих чувствах. Не хочу его ни с кем делить. Ни с какими родственниками. Я видела их фото в интернете. Две худых воблы со злыми глазами. Мать и бабка. А дядюшка, Глеб Агурский, и того хуже. Биоробот, блин… Какие у меня шансы завоевать у них  хоть мимолетную симпатию? Да никаких!

11. Посторонний мужчина в моей спальне

– Не бойся ты, – обнимает меня за плечи Павлик. Целует куда-то в висок и шепчет жарко. – Заедем на минуточку. Похаваем и выйдем. Родня у меня нормальная. Не сливайся, Энн! Хотя бы из уважения ко мне…

Прикрываю глаза, млея от близости. Павлик Дёмин  – мечта всех девчонок города. И непонятно, почему он выбрал меня.

– Паш, – бормочу недовольно. – Давай в другой раз.

Ловлю себя на странной мысли. Богатый и красивый парень хочет познакомить меня с родственниками. Не всех же телок он к матери и бабке возит.

Но страх сковывает руки и ноги. И душу тянет дурное предчувствие.

– Мама с бабушкой обидятся. А если я еще Глеба продинамлю, вообще хана, – тянет меня с постели Павлик. – Дядька иногда таким противным бывает. Начнет меня как кота в ссаные ботинки тыкать, пока не соглашусь на его условия.

– А ты не соглашайся, – улыбаюсь кисло. Рисую узоры на груди любимого и никуда не хочу ехать.

– Не могу, – вздыхает Павлик. – Он же мой опекун.

– Тебе еще нет восемнадцати? – смеюсь я. – Вот не знала! С кем я связалась?

Пашка – высокий и стройный – тянет на все двадцать пять. Темные коротко подстриженные волосы всегда уложены с каким-то гелем. И оттого он кажется крутым нереальным итальянцем…

– Мне двадцать, – хмыкает он и принимается объяснять. – Понимаешь, дед незадолго до гибели открыл трастовые счета. На меня и на маму. А так как мы народ ненадежный, назначил дядьку за нами приглядывать. Ты не бойся, Энн. Он хороший. Задерганный только. Нервничает, что бизнесом никто из нас не хочет заниматься.

– А почему? – поднимаю на него взгляд. Пашка громкий, веселый. А я как мышка-тихушница. Маленькая, серая…

– Да не хочу я! Не интересно, – вздыхает он. – Все эти контракты, маржа, переговоры… Ну их! Бабки капают, и слава богу! Дед незадолго до гибели хотел продать. А Глеб уперся рогами. Посчитал, что цену дали несправедливую. Вот теперь пусть сам и занимается. А мы с тобой лучше на море рванем. Почилимся!

– У меня же работа, Паш, – шепчу, пытаясь сбавить напор.

– Бросай, – отмахивается он. – Все равно скоро поженимся!

Любимый зарывается пальцами в мои волосы и, изловчившись, закидывает меня к себе на живот.

– Малыш, давай останемся, – произносит хрипло. – Ну его, этот обед. И дядьку моего тоже…

– Люблю тебя, – шепчу, потянувшись к нему с поцелуем. – И ни с кем не хочу делить…

– Я тоже, малыш… Подожди, – Пашка лениво тянется к айфону и, поставив его на беззвучный режим, одним движением переворачивает меня на спину. Рычит, нависая сверху. – Ты моя навсегда, девочка.

Утомленная ласками любимого, я засыпаю у него на плече. В этом, наверное, и заключается вселенское счастье, когда спишь и чувствуешь дыхание близкого человека рядом. И потом уже точно не можешь спать одна.

«Плевать, если я не понравлюсь его родственникам, – думаю, засыпая. – Павлик меня любит. А я его. Вместе мы справимся…»

И как только проваливаюсь в глубокий сон, вздрагиваю от резкого окрика.

– Павел! Может, объяснишь, что происходит?!

Распахиваю глаза и в ужасе натыкаюсь на разъяренное мужское лицо. Посторонний человек в нашей квартире и спальне.

– Какого ты вломился, Глеб? – налетает на родственника Павлик. Кидает в меня покрывало, а сам голышом наступает на самого господина Агурского.

– Мать и бабушка ждали тебя к обеду, – слышу я грозную отповедь. И падаю на кровать в бессильном ужасе.

Меня-то никто никуда не приглашал. Никто не собирался со мной знакомиться. Звали одного Павлика. Одного!

12. Она не телка!

– Быстро собирайся, и поедем, – доносится до меня резкий голос Павкиного опекуна.

– Только вместе с Аней, – не сдается мой любимый.

– Тебе совсем мозги от обычной телки запорошило, мальчик? – гневно бросает родственник.

– Она не телка, – перебивает запальчиво Павлик. – Пожалуйста, воздержись от заявлений, о которых потом пожалеешь.

– Да ну? – с издевкой усмехается Агурский. И дальше слышится отборный мат. Родственник Павла не стесняется в эпитетах. И все они касаются меня. Стыдобище какое, мамочки дорогие! Хватаюсь за голову. Закрываю уши руками. Они ненавидят меня, эти долбаные аристократы! Даже не зная, ненавидят. Только за происхождение…

В коридоре раздается шум. Что-то стеклянное падает на пол. А потом слышится удар об стену.

– Уходи, Глеб, – рычит Павлик. – Сегодня ты перешел все границы.

– Я-то уйду, – резко бросает Агурский. – Только все твои счета в ближайшее время будут заблокированы. Хватит паразитировать! Иди работать, баклан!

– Проваливай, или еще врежу, – глухо предупреждает Павел. Где-то вдалеке слышится возня, потом хлопает входная дверь.

– Аня, помоги мне, – зовет Павлик. И я как ненормальная срываюсь с места. Влетаю в ванную, где мой любимый ищет в аптечке перекись водорода. – Идиот, – бормочет, разглядывая в зеркале разбитые губу и скулу. – Теперь на фотках буду с бланшем.

– Пройдет, – вздыхаю я безрадостно. И найдя нужный флакончик, прикладываю смоченный в перекиси ватный диск к ссадинам.

– Хату нужно сменить, – задумчиво роняет Павлик.

– Может, проще поменять замки? – лепечу еле слышно.

– Нет. Лучше уехать подальше от этой своры бешеных собак. Насчет бабушки не уверен. Но моя мать и дядька не дадут нам житья. Твоим я тоже не нравлюсь. Давай выберем спокойный тихий городок и уедем? Ты как, Анютка?

– Согласна, – шепчу я, сдерживаясь из последних сил, и, уткнувшись в грудь любимого, реву как маленькая.

Крепкая мужская рука решительно ложится мне на затылок.

– Ну, перестань, малыш, – шепчет Пашка. – Тебе вредно волноваться. Пройдет время, и все утрясется. А пока нам лучше держаться подальше.

– Твоя родня меня не полюбит никогда, – всхлипываю я и вновь заливаюсь слезами.

– Они никого не любят. Даже себя, – резко бросает Пашка. – Придурки конченные… Нашла из-за кого плакать.

– Тогда церемонию придется отменить. Ты же думал, что Глеб выдаст тебе нужную сумму, – вздыхаю я, обнимая торс любимого и прижимаясь к нему всем телом.

Чувствую, как по позвоночнику пробегают Пашкины пальцы.

– Да ну, из-за трех человек лишаться праздника, – весело хмыкает Павлик. – Хату продаем. Новую покупаем на твое имя. И на какое-то время забываем о моих родственниках.

– Павли-и-ик, –  тяну я, шмыгая носом. – Но так же нельзя. Не по-человечески…

– С ними можно, – отрезает любимый. – Я от всей души желаю тебе сохранить веру в моих родаков… Но скорее всего, они скоро проявят себя.

Задыхаюсь от возмущения и растерянно гляжу на Павла.

– А если им все рассказать о нас? Может, тогда они…– говорю с азартом.

– Анютка моя дорогая, – нежно шепчет Павлик, целуя мое лицо. – Тсс, это наш секрет, любимая.

13. Попалась

Раздраженный голос водителя выдергивает из воспоминаний. Лениво прислушиваясь, смотрю в окно, за которым уже виднеются огни аэропорта.

«Удрала! Йехуу! – мысленно визжу от восторга, но тут же обрываю себя. – Погоди радоваться. Сначала унеси отсюда ноги».

– Я сказал «нет!», – чуть громче отрезает водитель и, откинув телефон на переднее сиденье, внимательно смотрит на меня в зеркало заднего вида. – От кого ты бежишь? От мужа?

– От его родственников, – мотаю я головой и чувствую, как от страха сводит внутренности. Агурский, сволочь! Подсуетился!

– А муж?

– Погиб.

– Ну, я понял, – кивает таксист, подруливая к дверям международного зала вылетов. – Я тебя провожу, девочка. А то мало ли…

– Спасибо, – мяукаю чуть слышно и тормошу Аську. – Мы приехали, милая.

Суровый крепко сколоченный мужик в камуфляже доводит нас до стойки регистрации. Терпеливо ждет, а потом провожает до ворот, ведущих на посадку.

– Тут они тебя точно не достанут, – улыбается скупо. – Береги себя и дочку, – кивает напоследок.

– Спасибо вам, – улыбаюсь, смаргивая слезы. И усевшись у огромного панорамного окна в зале ожидания, вместе с Аськой наблюдаю, как на посадку заходят самолеты.

«Еще каких-то пятнадцать минут, – смотрю на часы и время в билете, – и гуд бай, Агурский! Тебя я не увижу больше никогда, – напеваю, чуть изменив слова песни.

Рассеянно оглядываю публику. Зал почти заполнен. Скоро посадка.

– Мама, дядя… – тянет играющая с куклой Аська.

Чувствую, как слегка дергаются антивандальные кресла. Кто-то садится рядом. Поворачиваю голову и застываю на месте.

Глеб!

– Что вы здесь делаете? – выдыхаю на автомате. И от охватившего ужаса рискую свалиться в обморок.

– В Прагу лечу, – лениво бросает он. Интересуется буднично. – У вас какие места?

Без спроса вытягивает билеты из паспортов, сличает данные. А у меня внутри закипают гнев и ярость одновременно!

– Что вы себе позволяете? – шиплю, отбирая билеты.

– Рядом сидим, – кивает он, улыбаясь. – Просто хотел удостовериться.

– Вы! – шикаю негодующе. – Да как вы смеете!

– Одним рейсом летим, – самодовольно заявляет он и, поморщившись, оглаживает короткий ежик волос на затылке. – Что тут противозаконного?

«Действительно! – хочется заорать мне. Схватить Аську. Убежать куда подальше. Но ноги становятся ватными, а горло сковывается спазмом. Не закричать, не вздохнуть.

– Нам нужно поговорить, Анечка, – миролюбиво замечает Глеб, накрывая мою ладонь своей. Хлопает легонько. Смотрит внимательно на меня. А меня от этого простейшего действия трусит, как будто к руке двести двадцать вольт подключили.

– Не бойся, – вздыхает он. – Я хочу помочь тебе и Асе. Забодался искать тебя. Уже сил нет.

«Ага, как же!» – усмехаюсь про себя.

– Не смей больше сбегать. Даже не пытайся. Нам нужно поговорить. Решить, как будем жить дальше. Хочешь, здесь все обсудим или в этой Праге твоей. Нас там встретят. У моего товарища дом на Влтаве. Говорит, красивое место…

– Да, – киваю я, прекрасно зная, кого имеет в виду Агурский. – Там из окон виден шпиль собора Святого Вита. Мы со Стеллой останавливались там, когда путешествовали по Чехии…

– Ты знакома со Стеллой Щербетовой? – спрашивает изумленно.

– Да, мы дружим, – киваю коротко и прислушиваюсь к механическому женскому голосу, что-то вещающему о задержке рейса.

– Едем домой, – тут же решает Агурский. – Ну, на фиг время терять? Перестань трепыхаться, Аня. Твоя жизнь никак не поменяется. Я буду только присматривать за вами и направлять в нужное русло, если потребуется.

– Этого я и боюсь, – шепчу, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Главное, не испугать Аську. Она и так жмется ко мне и смотрит на Агурского испуганными глазенками.

– Все хорошо, доченька, –  глотая слезы, целую дочку и глажу по спинке. – Все хорошо.

И неожиданно чувствую, как на меня наваливается странное отупение. Будь, что будет!

14. От меня не уйдешь!

Глеб

Ранним утром тихо щелкает дверной замок. Поворачивается ключ. И снова наступает гнетущая тишина. Резко выныриваю из сна. Моментально чувствую затекшую шею и каменную поясницу. Подрываюсь с места и, бросившись к двери, спотыкаюсь об ненавистную собаку. Маленькая злобная тварь отскакивает в сторону. Рычит грозно, но не нападает без хозяйки.

А та… Спит или умудрилась сбежать?

Выскочив в коридор, зажигаю свет. И открыв дверь, прислушиваюсь. Мерно гудит лифт, спуская беглецов на первый этаж.

Наскоро сунув ноги в ботинки, несусь по лестнице вниз. И выскочив из подъезда, успеваю заметить номера отъезжающей тачки. И яркую надпись «Яндекс-Такси».

Второй раз за день уходишь от меня, девочка!

Морщусь, не пытаясь скрыть раздражения. Поднимаюсь в квартиру, собираясь забрать пальто и телефон.

– Чаю хотите? – спрашивает меня радушная Елена Ивановна. А у меня уже подкатывает к горлу тошнота от этого гостеприимства.

– Нет, спасибо, – бросаю на ходу. Прямо в ботинках прохожу в гостиную. Забираю сотовый и, коротко кивнув, выхожу из квартиры.

– Она не вернется, Глеб, – кидает мне в спину Елена. Стоит в дверях и глядит с осуждением.

– Это мы еще посмотрим, – направляясь к лифту, раздраженно бурчу под нос. Опускаю лицо, не желая встречаться с взглядом, полным немого укора. Да ну на фиг!

– Зря вы так, – вздыхает Анькина мать. – Гоняете девчонку…

Голос скорбный, с надрывом. Еще небось и руки заломила в мольбе. Только на жалость давить нечего. Меня этим не проймешь. Другая бы вцепилась в горло. Орала бы, требовала. Пыталась задержать. Ментов бы вызвала… А у Анькиной матери хватает ума только просить слезно. Да, не боец ты, Елена Ивановна! В отличие от дочери. Та прет напролом, ни с кем не считаясь.

– Вы о чем? – приподнимаю бровь.

– Оставьте нас в покое, – сердито отмахивается Елена Ивановна и захлопывает дверь.

– А иначе что? – ухмыляюсь недовольно.

Спускаюсь в  сравнительно чистом лифте. Кабина новая, хотя дому уже до фига лет. Хорошая крепкая сталинка в самом центре города. Квартира оформлена на мамашу, поэтому мои безопасники ее не засекли. Но милейшая Елена Ивановна явно на такую бы не потянула. Наверняка покупала Анна на деньги Павла. Въехала коза в рай на хребте моего мальчика. Тру переносицу, стараясь отогнать горечь утраты. Какого хрена эта щеколда вздумала обвинять меня в гибели племянника? И какой он ей муж? Я вроде сделал все, чтобы свадьба не состоялась. Или эта дрянь меня переиграла и таки женила на себе Павлика? Что там она говорила про наследство? Не захотела вступать? Не смеши меня, девочка! Да за такие бабки любой удавится. Я в первую очередь.

Озираюсь по сторонам, пытаясь понять, что делать дальше. Обе машины – свою личную и с охраной – я отпустил до утра. Кто дурак? Я!

Выхожу из двора на маленькую глухую улицу и в полном одиночестве бреду к сверкающему огнями проспекту. Ежусь с непривычки под порывами ледяного ветра. Поднимаю воротник, но он вряд ли защитит от холода. Ноги мерзнут в моднявых ботинках ручной работы. Италия, блин! Что и говорить, мой прикид явно не для хождения по улицам. Первыми стынут пальцы, прижимающие телефон к уху. Коротко даю указания службе безопасности и прячу руки в карман. Пока я тут гуляю по ночному городу, пацаны пробьют по номеру тачки ее маршрут и подгонят мой Порш. И плевать, что сейчас три часа ночи.

Скажите спасибо Анне Владимировне!

15. Удачная покупка

Словно наяву, из памяти всплывает ее лицо. Тонкие черты, высокие скулы и пухлые губки, не устоявшие под моим натиском. Меня снова тянет к этой женщине. Знаю, что нельзя. Но прям аж распирает. Тягучее, давно забытое желание обладать этой женщиной снова поднимается во мне удушливой волной.

Откуда ты вообще упала мне на голову, девочка? Как умудрилась охомутать моего наследника и заморочить ему голову? Ведьма, блин! Как бы сейчас пригодилась святая инквизиция!

Ворчу, не желая сдерживаться. И, конечно, кривлю душой. Аня Князева всегда держалась отстраненно. Соблюдала дистанцию и вряд ли собиралась общаться со мной, да и с другими родственниками Павла. А вот в моего племянника вцепилась клещами. Наплела ему с три короба о великой любви. А где она, любовь эта? Кто-нибудь ее видел?

Как назло, с неба сыплется какая-то морось.

«Так и заболеть недолго», – морщусь недовольно и перехожу на бег. В длиннополом пальто это еще та затея.

Отвык ты, Агурский, от обычной жизни. Живешь в обнесенном понтами и гонором мире и давным-давно забыл, как можно бежать по улице, подставлять лицо дождю или снегу. Да и просто одному гулять, без сопровождения. Хотя тут особо не разбежишься. До моего дома рукой подать. Вот так и жили по соседству и ни разу не встретились. Павкина дочка живет на соседней улице, а я даже понятия не имею. Действительно, параллельные реальности.

«Аська! – улыбаюсь довольно. – Хорошая девчонка. Умненькая и смешливая… Погоди, милая. Погоди. Заберу я тебя в свой мир. Ты достойна лучшего. Хотя бы по праву рождения. Не оставлю твоей мамаше выбора…»

К дому я подхожу, когда моя охрана уже маячит под подъездом. Быстро сработали черти… Знают, что им достанется. Промухать Аньку и ее квартиру. Я за это и бошки открутить могу.

– Она едет в аэропорт, Глеб, – тихо и виновато сообщает мне Вадька Ордынцев, мой главный безопасник. – Три минуты назад купила билеты в Прагу.

– Отлично сработали. Едем, – киваю я, быстро усаживаясь в машину. Облегченно вздыхаю, оказавшись в тепле. И пока раздумываю, желая добавить какую-нибудь гадость. Чтоб жизнь медом не казалась! Вадим плюхается рядом и нервно сглатывает. Добавляет поспешно.

– Нам этот баклан помог. Леша. Установил девчонке на телефончик какую-то хитрую прогу. А та ему тут же всю информацию высылает… Кому позвонила, что купила… Ну, я у него сотовый конфисковал, а взамен подарил айфон последней модели. Этот идиот чуть не лопнул от счастья.

– Отличное вложение денег, – усмехаюсь криво и роняю небрежно. – С машиной связь есть? Вели водителю застрять где-нибудь по дороге. Нужно Аньку перехватить побыстрее. Придумала с ребенком среди ночи непонятно где таскаться. В Прагу ей приспичило…

Сжимаю кулак до белых костяшек. Чувствую, как под скулами двигаются желваки.

«Успокойся, – приказываю себе. – Сейчас важно сохранять хладнокровие».

Закрываю глаза, пытаясь проанализировать происходящее. С прошлым потом разберусь. И заставлю эту лживую тварь Аньку ответить за каждое обвинение. Что там она буровила про Пашку? Я покажу тебе небо в алмазах, девочка.

16. Глеб вспоминает

Но мое подсознание явно не склонно к анализу. И упрямо подсовывает мне картинки прошлого. Когда я увидел Аньку впервые? Тут даже можно не задумываться. Отлично помню день и час. Даже до минуты. До последней гадской секунды помню, когда открыл дверь дедовой квартиры своим ключом и шагнул к гостиной.

Морщусь, потирая лоб и переносицу, словно стараясь отогнать прочь крамольные воспоминания. Но будто наяву вижу спящую парочку. Устали, бедные! Уморились!

Пашка дрыхнет на животе, уткнувшись мордой в подушку. Одна рука свисает с дивана, а другая покоится на плоском животе подружки. Маленькая кошечка спит, не таясь. Вытянула руки и ноги. Помню, как ощупывал жадным взглядом высокую грудь и каждый изгиб упругого молодого тела. Красавица!

Улыбаюсь, вспоминая, как в одно мгновение распахнулись зеленые глазища и опалили огнем. Девица вскрикнула, разбудив Павла. И этот маленький поганец, подскочив, попер на меня буром. Даже ударить попытался, придурок.

Провожу пальцем по нижней губе, давно зажившей от нелепого Пашкиного удара. Я тогда тоже в долгу не остался. Все не по-детски. Не посмотрел, что это мой любимчик. Сам виноват, гребаный отмороз!

– Связались с водилой, – прерывает мои воспоминания Вадька.

– И? – смотрю напряженно.

– Он отказался от сотрудничества. Сказал, что в такие игры не играет.

– Благородный какой, – бросаю с издевкой.

– Бывший офицер. Морская пехота.

– Сами обойдемся, – морщусь, словно от боли. И мысленно прикидываю, что делать дальше.

Морпех наверняка предупредит мою беглянку. Да еще и проводит до посадки. Убедится, что в зону таможенного контроля мои девочки зашли без проблем. А значит, до этого момента трогать Аню нельзя. На глаза попадаться – тоже.

– Мне нужен номер рейса и места в самолете, – отрывисто замечаю Вадьке. И когда он диктует, покупаю билет для себя.

– Поручи Мишке смотаться ко мне домой за загранпаспортом и шмотками. Я, кажется, лечу в Прагу, – усмехаюсь я.

– Подожди, Глеб, – охает как баба Ордынцев. – У тебя же на завтра встреча с Щербетовым намечена.

– Платон поймет. Я ему позвоню. У него вроде дом там имеется, – злюсь, не желая ничего объяснять. – Сейчас важно вернуть Аню и малышку. А все остальное я потом наверстаю.

Вполуха слушаю, как Вадька переговаривается с идущей сзади машиной. Потом тормозит Порш, и на переднее сиденье вваливается мой личный телохранитель Юра.

– А Саша где? – интересуюсь насмешливо.

– С Михой поехал. Этот баклан все перепутает… А ошибки быть не должно…

Киваю, соглашаясь. Времени мало. Очень мало. Не налажать бы. Ищи потом эту красавицу по всему миру.

Снова закрываю глаза и стараюсь припомнить, что мне известно о Павке и Анечке. Первый раз разговор заходит три года назад, когда мать с сестрой просят меня срочно приехать в усадьбу.

– Павлик совершенно отбился от рук. Стал каким-то невменяемым. Я его прошу, а он как не слышит. Знаешь, что заявил недавно? – жеманно растягивая слова, жалуется сестра. Сидит ровно, будто позирует. И на лице не отражается ни единой эмоции. Длинные волосы распрямлены по последней моде, спортивные бесформенные шмотки скрадывают худобу. Маргарита осунулась за последнее время. Напряженно всматриваюсь в лицо сестры. Опять взялась за старое? Но нет, вроде не должна. Гламурная бесполезная кукла, ни в чем не знающая отказа.

– И что же? – давлю взглядом. – Говори быстрее.

Мне рассиживаться некогда. Бизнес, мать вашу, которым никто из дорогих родственничков не хочет заниматься.

– Я ему позвонила, Глеб! А он мне заявил: «Я влюбился, мама!». Представляешь? – томно вздыхает сестра.

А мать добавляет сварливо.

– Небось какая-то дрянь присосалась. Всем нужны наши деньги!

17. Неподходящая девица

– Ну, не без этого, – вздыхаю я. Несколько раз сам нарывался. Со временем научился определять эту породу сосущих. Нужно и Павке мастер-класс провести…

Устало гляжу на мать и сестру. Две моих самых любимых женщины. Раньше времени состарившаяся мама, до сих пор надевающая траур по отцу, и сестра, давно разменявшая сорокет. Но со слов Марго, у нее все только начинается. Дурдом! И если маму я могу понять, то с выходками сестры и племянника мириться не желаю.

– Кто она? – интересуюсь осторожно. – Ты к безопасникам обращалась?

– Я? – изумленно фыркает Маргарита. – Да упаси бог, Глебушка! Ты – наш опекун. Вот и занимайся…

– Давай данные на девчонку. Фамилия, имя и отчество хотя бы…

– Ну откуда мне знать? – разводит руками Маргарита. – Понятия не имею.

– Тогда почему уверена, что Павлик связался с нищебродкой?

– Карина их видела… Говорит, девчонка простенько очень одета. Без брендов… А наш дурачок вокруг нее павлином ходит, хвост распускает… – тихо вздыхает мама. – Павлик еще ребенок, окрутит дрянь какая-то, потом забот не оберемся.

– Я разберусь, мама. Наведу справки о девице и поговорю с Павкой, – киваю устало. – Если это все, то я поеду!

– Пообедай с нами, сынок, – просит мама, поднимаясь вслед за мной. – Я тебя так редко вижу.

– На выходные приеду, мамуль. Привезу Веру, – развожу руками с улыбкой. – Бизнес не ждет. Сама понимаешь.

Обнимаю за плечи худенькую, будто птичка, женщину. Целую в макушку, выкрашенную в иссиня-черный.

– На воскресный обед зовите нашего мальчика, – обращаюсь к сестре и матери. – Я ему мозги промою.

– Хорошо, – послушно кивает мама.

А Марго на высоких каблуках топочет следом.

– Погоди, Глебушка…

Выскакивает на лестницу. Хватает меня за руку, преданно заглядывает в лицо.

«А вот теперь самое главное, – усмехаюсь мысленно. – Именно из-за этого меня вызвала Маргарита. – Срочное дело. Ну-ну…»

– Что такое, дорогая? – спрашиваю насмешливо. – Денежек захотелось? Весь лимит выбрала?

– Глеб, – вздыхает она и заявляет запальчиво. – Ну мне же мало!

– Достаточно, – отрезаю я. – По бутикам пошляться хватит. На дурь – нет! Мне потом опять лечи тебя. Это накладно, милая.

– Сволочь ты, братик, – вздыхает она устало и равнодушно. – Вот помру, будешь знать…

Эту  ребяческую присказку я слышу всю жизнь. С самого детства. Марго старше меня на пять лет. Но по уму, мне кажется, так и не достигла восемнадцатилетия. Муж от нее сбежал. Нашел вариант получше, где кроме денег еще прилагались мозги и душа. Не мне его судить… Видимо, у меня карма такая.

– Только попробуй, стерва, – рычу, не сдержавшись хватаю за локоть.  – Мать за собой потянуть хочешь? Она мало с тобой хлебнула?

– Глеб! – сестра театрально хлопает глазищами, полными слез. Но меня эти номера не волнуют. Морщусь, давая понять, что разговор закончен. Быстро спускаюсь по лестнице. И выйдя на широкое крыльцо, даже не удостаиваю взглядом близлежащую округу. Все эти фонтанчики и посыпанные розовым гравием дорожки.

Некогда! И так столько времени потратил на Маргариту! Опять как дурак купился на ее слезы и уговоры! Примчался, как последний баклан. А ей, как обычно, бабки понадобились. Все старо как мир. Ничего нового. Ну хоть с мамой повидался. Когда в последний раз приезжал?

18. Кто женится в 20 лет?

Да и новой подружкой племянника стоит поинтересоваться особо. Что за птица к нам залетела с мусорной свалки? И где он только находит этих драных кошек?

– Вадим, – звоню из машины своему безопаснику. – Найди, пожалуйста, Павлика и проверь, что там за новая пассия? Ни на минуту нельзя оставить без присмотра.

Опекун! Мать вашу!

Поднимаю глаза к небесам и в который раз шепчу ехидно.

– Спасибо, дорогой папа! Ты, конечно, присматриваешь за нами с небес. Но, ей-богу, мне бы тоже хотелось личной жизни.

Естественно, мои родственники давно перешагнули совершеннолетие. Но вот их деньгами могу распоряжаться только я. Выдать или отказать. Решать мне. Пропить тоже могу! Но никогда не позволю себе потратить хоть одну их копейку. Папа знал, кому оставлять этот чемодан без ручки.

Выжимаю на полную педаль газа и позволяю Мерсу лететь вперед по узкой  асфальтовой ленте. Здесь чужих не водится. Территория частная. Дорога тоже. Мой отец понимал толк в приватности. Поэтому построил усадьбу в середине лесного массива. Вся территория круглосуточно находится под охраной. Сейчас в резиденции живут мама и Маргарита. В некоторые комнаты они годами не входят. Только прислуга прибирается раз в неделю. Да я и сам приезжаю сюда поохотиться или по срочному вызову. Вот как сегодня!

Торможу перед самым выездом на дорогу, тянущуюся между селами. Смотрю по сторонам на все эти домики и домишки. Кирпичные особняки и беленые мазанки. Слава богу, я родился в другом мире и избавлен от контакта с мелкими людишками. Другое дело, мой племянник. Его так и тянет к низкосортным девицам. Но это молодость, когда не особо разбираешься в людях и трахаешь все, что шевелится. Плавали, знаем!

Вернувшись в офис, первым делом заглядываю в кабинет к Вадику Ордынцеву.

– Что там у тебя? Накопал на девку что-нибудь?

– Пока только общие данные, – потягивается он в кресле.

– Давай уже, не томи, – улыбаюсь, точно зная, что сейчас Вадька выложит мне всю подноготную.

– Ты шустрый, как понос, Глеб Александрович, – усмехается он, словно сытый котяра. Передвигает ко мне ноутбук с открытым досье. – Я не успел на цветном принтере распечатать. А на обычном – не тот эффект.

Бегу глазами по строчкам. Князева Анна Владимировна, … года рождения.

– Она Павку на три года старше, – хмыкаю недовольно. – С ровесницами небось не интересно. На старушку потянуло чувака. На опытную…

– Смотри-смотри, – бросает скупо и внимательно следит за моей реакцией. А я, пролистнув дальше, застываю в немом изумлении.

– Ну ни фига себе, – выжимаю, присвистнув.

– Я его понимаю, – довольно кивает Вадька. – Такую бы разложить… Одно удовольствие…

– Кто? Что? Мама-папа? Удалось раскопать? – закидываю вопросами безопасника.

– Пока работаем, Глеб, – разводит руками он. – Но твои опасения не напрасны. Девица живет с матерью. Отец то ли бросил, то ли не было никогда… По адресу пробил, хрущевка на Ленинской.

– Значит, Марго волновалась не зря… – задумчиво бормочу я. – Что еще?

Гляжу пристально на Ордынцева.

– Заявление в ЗАГС подано. Через месяц свадьба.

– Че-е-его? – рычу, не сдерживаясь. – Какая еще свадьба?! Я планировал его женить на Стелле Щербетовой… Ну, что за люди, – тяжело поднявшись из кресла, бреду к себе. Даже жениться по уму не могут. Да и какая свадьба в двадцать лет? Офанарели совсем! Разогнать на фиг! Девку эту отправить по месту прописки, а Павлика, мать его за ногу, на курсы МБА куда-нибудь в Европу.

19. Любовь? Ну что за чушь!

«Ты для начала встреться с ним, поговори, – подзуживает совесть. – Может, девочка хорошая. И у них там любовь…»

«Глупости, – отмахиваюсь от глупых думок. – На девочку вживую я, конечно, гляну. Но жениться Павке не позволю. Рано еще. А ослушается – закрою доступ к трасту».

Из Павкиной квартиры я вылетаю разъяренным. Если сейчас кто под руку попадется, убью на хрен!

Прыгаю в Мерс и бью по газам. Но тут же сбавляю скорость. Не хватало еще влететь куда-нибудь. Мельком оглядываю скулу в зеркало заднего вида. Синяк расплывается на пол-лица. А мне еще завтра присутствовать на заседании фонда. Нормальный поворот! Мальчик вырос, называется. Завидев сквер, резко выруливаю на парковку и, заглушив двигатель, откидываюсь в кресле. Кладу затылок на подголовник. Пытаюсь выровнять дыхание. Но все бесполезно. Голая девчонка, вытянувшаяся на кровати, так и стоит у меня перед глазами. Тоненькая, нежная и такая сладкая. Зачем такая Павке? Можно подумать, он знает, что с ней делать…

Отгоняю дурацкие воспоминания и удивляюсь собственному напору. Ну на хрен я вломился в квартиру, а потом в спальню? Щурюсь, будто от яркого света. Вот как забыть эту чудесную девочку? На таких в нашем мире не женятся. Слишком простая и тихая. А зеленые глазища чего стоят! Распахнула их, будто огнем опалила. Медленно выбираюсь из Мерса и как больной старик бреду по аллейке. Думаю, что же предпринять? Породниться с крестьянами какой-нибудь Тамбовской губернии и вместе с Павкой петь на свадьбе «Мальчик хочет в Тамбов»? Да ни за что!

Такие курочки обязательно настаивают на свадьбе. Вон, уже и заявление подали. А это бабки! Кусок состояния. Вынь и положь. Да ну на хрен!

С Павликом нужно поговорить. Пусть пока остынет. Жить-то он может с кем хочет. Вот только жениться нужно с умом. Хоть один раз в жизни постараться для общего дела. Мне нужен Щербетов. Вернее, его бабки в инвестиционном проекте. Но этот гусь вкладывается только в родственников. Прекрасная вышла б парочка – Павел Агурский и Стелла Щербетова! Так нет же! Нашел себе кошечку…

От такой бы и я не отказался. Вот только как жена она совершенно не годится. Оглянуться не успеешь, как любовь-морковь завтра пройдет, а тети-мети уже уплыли в даль светлую. И половина скальпа в придачу.

20. Леди хочет выйти

Аня

– Едем домой, – повторяет Глеб, подхватывая Аську на руки. Закричать бы, оторвать от него ребенка. Прижать к себе. Но что толку устраивать скандал, если этот раунд я проиграла? Попалась как дура! У Агурского везде свои люди и связи. Как это сейчас называется? Административный ресурс? Заплатил, и получи доступ к любым сведениям. Говорят, даже сайты специальные есть, где за копейки можно узнать о человеке все.

– Аня, – зовет меня Глеб. – Дай, пожалуйста, багажные квитанции. Нужно твой чемодан забрать.

Поворачиваю голову и тут же натыкаюсь взглядом на Юру. Или Сашу. Поди разбери, если они все одинаковые. Крепкие амбалы в дешевых костюмах с подобострастной улыбочкой. Тьфу!

Интересно, сколько здесь людей Агурского? Мне точно не сбежать. Даже если я заору, и подойдет патруль, то Глеб им живо объяснит, куда пойти…

Что же делать-то?!

Для начала успокоиться. Агурский не ест младенцев на завтрак. А значит, с ним можно договориться.

– Аня, – снова окликает меня Глеб. Уже раздраженно. – Не спи. Если хочешь лететь в Прагу, мы еще успеваем, – кивает он на редеющую толпу около стойки контроля.

– Почему вы у меня спрашиваете? – роняю небрежно и стараюсь совладать с собой. – Если у вас дела, летите. Я вас не задерживаю.

– Смешно, правда? – кривится Глеб. – Мне не нужна Прага. Мне нужны вы с Асей. А для этого я готов и океан пересечь. Врубилась, заинька?

Меня передергивает от его слов. Но деваться некуда. Агурский меня где угодно найдет. Придется пока смириться с поражением. Ну, а потом…

– Хорошо, – киваю. И отдав багажные квитки охраннику, слышу язвительное «ну, наконец-то!». Собираюсь с духом. Призываю всю свою выдержку. Только бы не нахамить. Нужно подумать об условиях. Но сначала вернуться домой и хоть немного поспать. Еще пара часов есть в запасе.

– Хорошо, – повторяю снова. – Давайте поговорим. Только что нам обсуждать, Глеб Александрович?

Стараюсь говорить ровно и спокойно. Но сердце так и выскакивает из груди.

– Вот и отлично, моя дорогая, – довольно усмехается Агурский. – С чего начнем?

– Для начала верните мне Асю. Она вас не знает и пугается.

– Да-да, конечно, – поспешно заявляет Глеб и торопливо спускает Аську с рук. Моя маленькая девочка тотчас же тянется ко мне. Обнимает за колени и что-то лопочет, рыдая.

– Все хорошо, малыш, – подхватываю дочку на руки, целую в щечку. Что-то приговариваю, отвлекая от Агурского и его выходки. – Твоя Лиза не хочет лететь на самолете. Поэтому мы едем домой. Иначе она будет плакать.

Тараторю всякую чепуху и чувствую, как крепкие пальцы Агурского впиваются мне в локоть.

– Идем, – шипит он на ухо. И без лишних слов тянет меня к выходу.

Мы как по маслу проходим сквозь людской поток, спешащий на посадку. Охрана идет впереди и сзади. Не дает приблизиться ко мне или к Глебу никому из посторонних.

Мы останавливаемся только около черного автомобиля представительского класса. Кто-то из подручных Агурского открывает заднюю дверцу  машины.

– Прошу, – пропускает меня вперед Глеб.

Оборачиваюсь будто на взгляд и встречаюсь глазами со «своим» таксистом, помрачневшим и готовым к прыжку. Опускаю лицо, словно соглашаясь со своей участью.

Попалась! Твою мать, влипла по самые уши!

Вместе с Аськой неторопливо усаживаюсь на кожаное сиденье, а рядом, подождав, пока мы устроимся, занимает место Глеб.

Захлопывается дверца. Опускается перегородка между передним и задним сиденьями.

– Хочешь, поспи, – заботливо предлагает Агурский.

– Нет, спасибо, – недовольно хмыкаю я. Устраиваю дочку на руках. В такой машине детское креслице не предусмотрено.

– Сегодня купим, – словно прочитав мои мысли, серьезно кивает Глеб.

– Спасибо, но, наверное, это лишнее, – выдыхаю я, наблюдая, как Глеб, приподняв перегородку, дает указания водителю.

– Езжай осторожно, Олег.

Снова опускается тонкий кожаный экран, отделяющий нас от мира.

Я с удивлением наблюдаю, как на гладкой поверхности загорается экран.

– Какие ты любишь мультики? – улыбается Асе Глеб и, включив какой-то детский канал, утыкается в сотовый.

– Куда мы едем? – спрашиваю я, когда за окном проскальзывает непонятная местность.

– Ко мне в усадьбу, – твердо бросает Агурский. Ни тени смущения или стыда. Весь мир должен крутиться, выполняя его желания.

– Остановите машину, – требую я. – Мы так не договаривались…

– Мы еще никак не договаривались, девочка, – усмехается он и осторожно проводит пальцем по мочке уха, слегка задевая сережку.

– Остановите машину. Я хочу выйти. Вы не имеете права удерживать меня силой!

– Хорошо, – раздраженно цедит Глеб. – Мне уже начинают надоедать твои фокусы, Аня. Кажется, мы решили уладить все вопросы мирно.

– Кажется, мы еще ничего не решили, – огрызаюсь я.

– Олег, останови. Леди хочет выйти, – зло приказывает Агурский и, как только машина замирает на месте, выскакивает сам и, распахнув дверь, заявляет. – Выходи, Аня!

«Прекрасно, просто замечательно! – думаю, вылезая из тачки. Пустая трасса, а с двух сторон поля. Маневр Агурского мне понятен. Сейчас я гляну по сторонам, испугаюсь остаться с ребенком посреди дороги и сама как миленькая вернусь в теплый салон. Самое разумное – поступить именно так. Но краем глаза вижу, как сзади в предрассветной дымке тормозят две тачки. В одной – охрана Глеба, а другая – мой знакомый таксист. Видимо, решил проверить, куда меня поволок Агурский. Рено мигает фарами. Только один раз. Но мне и этого достаточно.

– Где мой чемодан? – спрашиваю Глеба. – Достаньте, пожалуйста!

– Не дури, – просит меня помрачневший Агурский. Вероятно, понимает, что свалял дурака. Раньше нужно было думать, Глеб Александрович!

– Что ты намерена делать? – спрашивает он меня. – Тут оставаться небезопасно.

– Вызову такси, – тихо объясняю я, прижимая к себе Аську. – И поеду домой. Но уж точно ни при каком раскладе не хочу стать пленницей в вашем загородном доме. Что я там буду делать за высоким забором? У меня работа, у Аси садик. Почему ради ваших прихотей мы должны лишаться привычного окружения?

– Ладно, убедила, – тяжело вздыхает Глеб. – Сейчас отвезем вас домой. А потом я подумаю, как быть дальше. Садись в машину, Аня. Хватит выделываться.

– Точно? – приподнимаю бровь и смотрю пристально. Всем своим видом даю понять, что не верю ни одному слову.

– Да. Да, я же пообещал, – взрывается Глеб и тут же идет на попятный. Сжимает кулаки и скулы. Вздыхает, поднимая лицо к небу, и, качнувшись с пятки на носок, морщится. – Садись уже в тачку.

Вместе с дочкой возвращаюсь в теплое нутро иномарки.

– Едем на Вяземскую, – приказывает Глеб водителю, точно называя мой адрес. И когда машина трогается с места, роняет раздраженно.

– Это временная уступка. Не знал, что ты работаешь. Сейчас верну тебя по месту прописки. Но к вечеру решим вопрос с жильем. Больше ты без охраны не должна оставаться…

– Да не хочу я вашей охраны, – пытаюсь противостоять я. – Как-то жила без нее всю жизнь, и ничего не случилось.

Глеб смотрит на меня сурово. Вот убил бы, будь его воля. А так только прожигает мой лоб взглядом и рычит, словно раненый зверь.

– Мое внимание к твоей персоне замечено. А поэтому перестань валять дурака. У меня много врагов. И если ты считаешь, что Павла убили, то нам лучше держаться вместе и разобраться в этой трагедии. Убийцы  племянника должны понести наказание. Но самое главное для меня, это уберечь тебя и Асю. Понимаешь?

– Стараюсь, – шепчу еле слышно. И борюсь с желанием назвать истинного виновника в гибели мужа. Пусть не напрямую, пусть косвенно, но Глеб причастен! И ему никак не отмыться!

21. Мечтая об Анечке

21

Глеб

– Ты где? – напряженно сипит в трубку Вера. – Я ждала тебя после банкета.

Она звонит явно некстати. Я только проводил до квартиры Аню с дочкой и оставил с ними Сашку, самого проверенного и преданного моего личного телохранителя.

– У меня дела, милая, – отрезаю, не желая ссориться с любовницей. Но и эти глупые вопросики терпеть не могу. За те четыре года, что мы вместе, Вера изучила мой характер и никогда не спорит.

– Тебя видели в аэропорту, – всхлипывает она и добавляет жалостливо. – Глебушка, что происходит?

Это «Глебушка» выводит меня из себя. Просил же так не называть!

– У тебя все? – обрываю дурацкую беседу. – Я занят, Вера.

– Может, заедешь ко мне? Разомнемся по-быстрому, – предлагает она в надежде заполучить меня в койку.

Нет! Я и сам ничего против не имею. Люблю именно так начинать рабочий день. Встать рано, позаниматься с утра на тренажерах, а потом йогой с личным тренером. По пути на работу заехать к любовнице.

Вера на каждом углу трещит, что у нас гостевой брак, и называет меня мужем, но каждый из нас знает истину. Или догадывается. Свадьбы не будет! Никогда!

Такие люди, как я, не женятся. А смысл?

Я не надеюсь на стакан воды в старости. Вернее, я надеюсь не дожить до нее. Сломать себе шею где-нибудь на горнолыжном курорте или помереть на морской глубине от нехватки воздуха. Любой из этих вариантов годится, лишь бы не сдохнуть дряхлым стариком в собственной постели. Не быть никому в тягость. Вот главное условие.

– Глеб, – осторожно отвлекает меня от раздумий Вера. – Прости, если ты занят…

– Я постараюсь, малыш, – вздыхаю тяжело. И попрощавшись, устало смотрю в окно. Порш несется по серым улицам города. Раннее утро. Еще нет пробок, да и прохожие только начинают выползать к остановкам или осторожно бредут по тротуарам. Накрапывает мелкий противный дождик, превращая город в один сплошной каток.

– Аня, – звоню своей строптивой подопечной. – На улице гололед. Может, останетесь с Асей дома? Или я за вами машину пришлю.

– Спасибо, Глеб Александрович, – легко бросает она. – Но не стоит беспокоится. Нам тут с Аськой два квартала пройти.

– Аня…

– Не давите на меня, пожалуйста, – возражает она. – Я не привыкла к тотальной опеке. Если можно, немного сбавьте активность. Иначе я испугаюсь и снова сбегу.

– Не шантажируй меня, девочка, – весело смеюсь в трубку.

«Хватит, отбегалась. Теперь каждый шаг под контролем», – замечаю про себя.

– Это не шантаж, Глеб Александрович. Просто меня сильно напрягает, когда моей жизнью кто-то пытается распоряжаться. Извините.

Маленькая нахалка сбрасывает звонок и не оставляет мне выбора.

– Вадим, – прошу Ордынцева, сидящего на переднем сиденье. – Позвони в транспортное управление. Пусть Капитонов отправит машину к Ане. Водителем назначь моего Сашку.

– Ты его к девчонке прикрепляешь, Глеб? – хмуро интересуется безопасник. – У нас таких проверенных ребят мало. Может, к Анне кого другого приставить?

– Кого? – морщусь недовольно. Этот дурацкий разговор меня утомляет. Вот только если не дать точные указания, напортачат. – Ты же сам говоришь, проверенных мало. И проследи, чтобы Капитон дал нормальную машину. Что-нибудь из немецкого автопрома.

– Так на Мерсе Сафронов ездит, а бэха в ремонте, – со знанием дела вещает Ордынцев.

– Значит, отдаем Мерс, – бросаю равнодушно.

– А Сафронов?

– Да хрен бы с ним.

Наклоняюсь к телефону, давая понять, что разговор закончен. Проверяю курсы валют. Лениво переписываюсь с топами. С финдиректором и продажником. И даже забываю о Вере и ее предложении начать утро на белых простынях.

Вспоминаю, только когда приезжаю на работу.

– Сделай мне кофе и зайди, – прошу Ксению, мою готовую на все секретаршу.

Людей в офисе еще почти нет. Кое-где прибираются уборщицы. Секретарши, ранние пташки, раскладывают корреспонденцию по папкам. Кого-то в своем кабинете отчитывает директор по развитию. Да еще садовник поливает цветы в кадках, расставленные по всем кабинетам кроме моего.

Прохожу в комнату отдыха и, кинув на диван пальто и дорожную сумку, плюхаюсь в разлапистое кожаное кресло. Следом вбегает Ксения с подносом, на котором одиноко стоит маленькая белая чашечка и стакан воды. Знает. Все знает о моих привычках, зараза!

– Дверь запри, – бросаю лениво. Отхлебываю кофе и, расставив пошире ноги, расстегиваю ширинку. Больше от меня ничего не требуется. Ксения знает, что делать. За это и получает дополнительную премию каждый месяц. Укладываю голову на спинку кресла и закрываю глаза. Привычный утренний расслабон. Обычно в такие моменты я мысленно прокручиваю планы на день, обдумываю предстоящие сделки и даже как-то умудрился вести переговоры. Конечно, тогда пришлось отключить связь перед залпом из главного орудия. Но сегодня у меня из головы не идет Аня. И стоит только закрыть веки, как маленькая шустрая перепелка тут же появляется перед глазами. Кудахчет что-то, возражает…

Ксения отлично знает, как довести меня до пика. Но сегодня, кажется, я сам устремляюсь туда, не дожидаясь окончания ее чувственных ласк. Всему виной бывшая подружка Павла. Такая нежная и далекая. Кстати, что там она говорила про причитающееся наследство? Они были женаты. Вот только когда успели оформить брак? Нужно поручить Ордынцеву проверить. А заодно навешать люлей. Анну искали как Князеву и не нашли. И даже не догадались поинтересоваться в ЗАГСе. И пробить как Демину – по фамилии Павла – тоже не дошло ни до кого.

Пока по репам не настучишь, никакого результата не добьешься. Это я давно усвоил. Еще со времен работы с отцом.

– Хочешь быть добреньким, отдай на благотворительность, – говорил он, – а подчиненных нужно драть. Иначе перестанут бояться и работать  прекратят. Метод кнута и пряника еще никто не отменял.

«Интересно, – думаю, медленно возносясь к пику. – А как бы поступил в ситуации с Аней мой отец? Что бы предпринял? Усмирил бы или послал на фиг?»

Ответ приходит одновременно со спазмом, затягивающим меня в водоворот офигительного удовольствия. Папа бы, не церемонясь, отобрал у сомнительной девчонки свою внучку. А  в случае неразрешимых проблем положил бы болт, навсегда забыв о существовании Ани и Аси. И уж точно ни за каким хреном не поперся бы за ними в аэропорт.

Вот только мне, придурку, больше всех надо. Отличник хренов!

Морщусь, словно от зубной боли.

– Все хорошо? – слышу обеспокоенный голос Ксении.

– Да, спасибо, – киваю скупо и, раскрыв глаза, замечаю ее изумленный взгляд. – Что-то зуб прихватило, – ляпаю первое, что приходит в голову. Застегиваю брюки и, отхлебнув холодный и ставший противным кофе, подхожу к окну. Расфокусированным взглядом окидываю город и понимаю, блин, что вру самому себе. Я бы отдал все, лишь бы на месте Ксении сегодня оказалась Аня.

Вот только такая девочка пошлет куда подальше. От подарков и денег откажется. Тут нужно действовать тонко. А прежде обдумать стратегию.

От наследства она отказалась, стерва маленькая! Погоди, я еще узнаю, имела ли ты на него право. И чем руководствовалась, кисонька, когда решила обойтись без денег семьи Агурских?

22. Железобетонная логика

22

Глеб

– К вам Сафронов просится. Примете? – отрывает меня от раздумий Ксения.

– Нет, – отрезаю, не повернувшись. – Меня ни для кого нет. Достань мне плед и подушку.

– Хорошо, – еле слышно мурлычет секретарь и, выполнив указание, уходит. Прикрывает поплотнее двери. И я точно знаю. Ни одна сволочь меня не побеспокоит. Улегшись на диван, закрываю глаза. Поспать бы. Но сон не идет. Перед глазами снова мельтешит Аня. Танцует в одних стрингах, зараза! Высокая грудь колышется в такт музыке…

Блин! Да что же это такое!

Пытаюсь думать о работе. Но не получается. Аня, девочка, чтоб ты пропала! Хотя бы из моей башки. Хотя бы на время. Но куда там! Как завороженный, отдаюсь фантазиям. Благо придумывать ничего не надо.

Видел я тебя, Анечка! Видел!

Из глубины памяти как по команде снова выныривает та сцена в спальне. О чем я думал тогда? Если б не ворвался к Павке, может, и жизнь сложилась бы как-то иначе. Но и тогда, и сейчас мне хотелось лишь одного. Заполучить эту девочку. Попробовать ее на вкус и, может быть, даже жениться на ней. Забрать у Пашки. Просто взять на руки и вынести из квартиры.

«Ты совсем двинулся?» – спрашиваю самого себя и, подскочив, хватаю трубку.

– Ксения Олеговна! Собери совещание через полчаса. Всех топов, мать их. А то расслабились, как девки в борделе!

Ору, вместе с криком выплескивая фантазии. Дел до хрена, а я мечтаю!

Достаю из шкафа вешалку и, сдернув с нее целлофан, быстро переодеваюсь в дежурный комплект спецодежды. Костюм от Армани и белая рубашка от Бриони. Мне, конечно, больше нравится спортивный стиль. Но нельзя… Дурной пример для подчиненных.

А когда через полчаса вхожу в переговорную и занимаю место во главе стола, замечаю, как напряженно и, не шелохнувшись, сидят мои топы. Наверняка облажались! Или узнали у Ксюхи, что я залег спать, и решили заняться своими делами. Но не тут-то было, котятки!

– Что там у нас с презентацией по бюджету, Ирина Георгиевна? – внимательно смотрю на начальника финансовой службы. Грузная тетка под пятьдесят начинает тараторить, как малолетка.

– Все готово, Глеб Александрович, можно уже смотреть…

– Давайте, – киваю я и, заметив растерянное лицо финансового директора, давлю взглядом. Понимаю, что ничего еще толком не готово. И в обычном состоянии перешел бы к другому вопросу, дав время доделать. Но не сейчас, когда мои мозги заполонила Анька, и мне нужно вырваться из дурацких фантазий.

На экране одна за другой начинают мелькать таблицы. Ирина тычет в них указкой и что-то рассказывает. А я, переведя взгляд с экрана на топов, внимательно наблюдаю за своими высокооплачиваемыми сотрудниками. Кто-то внимательно слушает Иру, а кто-то напряженно марает ежедневник.

«Симуляция бурной деятельности, одним словом!» – усмехаюсь мысленно и неожиданно представляю пустую переговорную и Аню, лежащую на столе. Приподнимаю ее за бедра…

Гребанный эскимос!

Как же мне избавиться от тебя, девочка?

Думаю, мрачно глядя на экран, и неожиданно пишу сообщение Саше.

– Как дела у Ани? Где она сейчас?

– На работе, – тут же приходит ответ.

– Давай подробнее, – печатаю поспешно.

– Она ведет занятие с малышней, а я сижу под дверями в зал. Тут никого нет, кроме родителей…

– Что? – переспрашиваю в нетерпении. – Что за бред?

– Аня преподает танцы в ДК. Мы мимо него проезжали, когда к ней домой ехали.

Танцы? В ДК? Наследница миллионов Агурских? Это шутка такая? И куда смотрела моя служба безопасности? Где они вообще искали семью Павла? Или искали так же, как Ирка подготовила презентацию?

– Стоп! – вырывается вслух. Быстро ищу на экране, к чему бы придраться. – Переверни на предыдущую страницу, – прошу Ирину. Та послушно щелкает мышкой.

– А это что за статья? – вскидываюсь, заметив явное несоответствие.

– Так на физическую культуру и спорт. В том году утвердили, – тихо, но твердо заявляет финансовый директор.

– Сумма большая заложена, – рычу недовольно. – Хочу видеть расшифровку. Сколько и на кого тратим…

– Вы же лично список утвердили, – непонимающе замечает Ирина. – Мы только сведения из прошлого года взяли.

– Да я не спорю, – вздыхаю, желая только одного. Убраться отсюда подальше. Найти Аньку и внимательно на нее посмотреть. Понять, наконец, чем меня взяла эта красавица?

– Вот список, – протягивает мне какую-то бумажку Ирина. А я смотрю на нее и ничего не понимаю. Потом вчитываюсь в фамилии. В основном, топы. Плюс служба безопасности. Ксения. Куда ж без нее? И пара-тройка прилипал…

– Хмм, – вчитываюсь в каждую фамилию. Пытаюсь сообразить наскоро, кого лишить этой привилегии. – А с ДМС что, Ира? На кого мы оформили?

Из папки, лежащей на столе, снова выуживается очередная бумажка.

– Я, наверное, последний лох, – говорю, усмехаясь. – Сливаю бабки на бензин, оплачивая проезд сотрудников к месту работы. Потом возмещаю им занятия в спортзале и лечу за свой счет. Ходите пешком, ребята! Здоровее будете.

Глядя на ошарашенные лица, быстро поднимаюсь из-за стола.

– Презентация сырая, – замечаю раздраженно. – Готовьтесь лучше, Ирина Георгиевна!

Иду к дверям, не обращая внимания на понурые лица, и, выйдя в приемную, киваю развалившимся в креслах Олегу и Юре.

– Через пять минут выезжаем.

И только в машине понимаю, что веду себя как мальчишка. Не утерпел, блин!

23. Часть семьи Агурских

23

Дворец культуры какого-то-там завода встречает нас пустым и гулким фойе и строгой бабкой на проходной.

– Вы к кому, молодые люди?

– К Князевой, – бросаю, называя Анечку по привычке девичьей фамилией.

– А у нас нет такой, – с сожалением смотрит на меня вахтер и закрывает тучным телом проход.

– К Деминой, то есть, – замечаю лениво.

– К Анечке? – переспрашивает бабка, расплываясь в улыбке. – Зачем?

– Договориться насчет занятий, – вру, не краснея. Хотя почему вру? Занятия бывают разные.  Кувырки под одеялом или акробатика в душевой.

– Правое крыло, третий этаж. У Анны Владимировны через пять минут закончится репетиция.

Поднимаюсь по широкой лестнице и, оглядываясь по сторонам, морщусь. От здания так и веет советской эпохой. Тут какую реконструкцию ни проведи, все равно останется дух совка. Такие объекты проще взорвать и возвести  заново. Естественно, когда его строили, лет сорок назад, всем казалось, что нет ничего красивее. А поди ж ты! Завода давно нет. На его месте Щербетов достраивает жилой комплекс ВИП-класса. А вот Дворец и культура остались.

– Раз-два, раз-два! – слышу, не доходя до третьего этажа, Анин голос. – Лида, держи спину! Катя, следи за ногами! Повторяем еще раз, девочки!

Подхожу к распахнутым дверям и замираю на месте. С десяток маленьких синичек держатся за жердочку и машут ногами. Вернее, отрабатывают что-то у станка. Они сразу отвлекаются, завидев меня. Кое-кто шушукается, кто-то просто разглядывает с любопытством. Лишь одна девчонка продолжает трудиться, как ни в чем не бывало.

Глянув в зеркало, висящее напротив, нахожу взглядом Аню. Она стоит у другой стены у станка и показывает новое упражнение. Черные лосины обтягивают безупречные бедра, а бледно-розовый топ выгодно подчеркивает грудь. Волосы собраны в пучок, спина прямая, шея гордо вытянута. Так и хочется войти внутрь. Сгрести в охапку эту горе-учительницу и зацеловать. Проложить губами дорожку по шее, спуститься ниже. Сорвать этот дурацкий топ.

Вздрагиваю, встретившись с Аней взглядом. Обжигающим и яростным.

«Позыркай на меня, девочка!» – усмехаюсь плотоядно. Так бы и сожрал со всеми потрохами.

– На сегодня все! – громко объявляет моя перепелочка и решительным шагом подходит ко мне. Смотрит с опаской.

Сейчас отчитает тебя, Агурский, как нашкодившего щенка!

– Что-то случилось, Глеб Александрович? – шепчет испуганно. – Что-то с Асей?

– Нет, Анечка. Все в порядке, – стараюсь улыбаться и смотреть в лицо, а не пялится в декольте.

– Тогда почему вы здесь? – вскидывается она. – Кто дал вам право врываться ко мне и срывать урок?

Маленькие нескладные девчонки выбегают из зала нестройной стайкой. Несутся куда-то прочь, перешептываются на ходу.

– Сама виновата, – быстро парирую я. – Если бы дверь была закрыта, твои малолетки спокойно отзанимались бы.

– Возможно, – сдержанно кивает Аня и снова спрашивает. – Зачем вы приехали?

«На тебя посмотреть. Соскучился», – так и хочется ляпнуть мне. Но приходится сдерживаться.

– Хочу пригласить тебя на обед. Нужно обсудить, какой дом ты хочешь и где. В квартире жить не годится. Я не смогу обеспечить тебе нужный уровень охраны.

– И не надо, – мотает головой Аня, всем своим видом показывая свое несогласие.

– Надо, милая! После прошлой ночи многие знают, что ты и Ася – часть семьи Агурских. Долго мы не сможем сохранять это в тайне. Есть масса недоброжелателей…

– Я не просила нас искать, – отрезает нахальная девица и разворачивается, собираясь уйти.

– Стой, – хватаю ее за предплечье. – Когда ты освободишься? Давай пообедаем вместе. Поговорим.

– Сейчас только половина одиннадцатого, – кидает быстрый взгляд на часы и заявляет недовольно. – Я днем не ем.

– Хорошо, – соглашаюсь, еле сдерживаясь. Придушил бы маленькую нахалку! – Говори, во сколько ты заканчиваешь? Заберу тебя. Поедем дома смотреть…

– Я не могу сегодня, Глеб Александрович, – тянет жалобно. – У меня дела… Встречи.

– Отменяй, Аня, – прошу душевно. – Сейчас главное – определиться с нашим новым жильем.

– А вы тоже собираетесь жить вместе с нами? – смотрит испуганно.

– Ну, меня зовут не Илон Маск, – усмехаюсь устало. – Наверное, придется продать пентхаус на Адмиральской и вложить эти деньги в коттедж, – вру я. – Ты же не захотела жить в усадьбе. А там хорошо. Свежий воздух. Птички поют. Асе бы понравилось.

– Далеко от города, – отрезает Аня и, осторожно вытащив руку из моего захвата, добавляет. – Мне пора.

– Полчаса до города, – пожимаю плечами. – На трассе редко бывают пробки.

Естественно, я забываю добавить самую малость. Полчаса – это с моей скоростью передвижения, когда спидометр зашкаливает. Плюс еще дорога от трассы до дома. Но Ане не придется водить машину самой. Я не собираюсь отпускать ее одну на дорогу. А уж тем более с Асей!

– Можем прокатиться до Егоршино. Сама убедишься, – предлагаю, стараясь казаться равнодушным. Бешусь, конечно! Но в моем запасе много хитростей и уловок. Я и не таких обламывал.

– Не знаю, – пожимает плечами она. – У меня хорошая квартира. Меня все устраивает.

– А меня – нет, – давлю взглядом, но упрямая девица и не думает сдаваться. – Ты пойми, у нас врагов много. Еще нужно разобраться… Может, ты и права. И Павка погиб не случайно…

Беру на болячку. Сам знаю, что это неправильно, но другого выхода у меня нет. Конечно, девчонка ошибается. В ДТП никто не виноват. Там уж как карты лягут. Вот и на Ордынцеве ни царапины, а Павел получил ранения, не совместимые с жизнью.

Сжимаю челюсти, чувствуя, как поднимается боль. Для меня гибель племянника тоже не прошла бесследно. Для кого вообще тогда мне упираться, скажите пожалуйста?

– Хорошо, – утирает слезы Анечка. – До тех пор, пока вы не найдете виновных, я согласна на дополнительные меры безопасности. Пусть это будет ваша усадьба в Егоршино.

«Бинго!» – хочется закричать мне. Но я лишь киваю спокойно. Нельзя показать свою заинтересованность, иначе рыбка выплюнет наживку и сорвется с крючка.

– Значит, так и решили, – говорю я. – Завтра с утра едем в Егоршино. А сегодня мне придется снова ночевать у тебя, – добавляю сурово и, повернувшись, мельком окидываю взглядом малышек в белых пачках, деловито вбегающих в зал.

Оглянувшись, замечаю, как на нас с Аней с любопытством глазеют какие-то мамаши и бабушки.

Тоже мне, нашли сериал про Золушку! Гребанный паровоз…

– Ладно, поедем сегодня, – тяжело вздыхает Анечка. – Часов в восемь заезжайте за нами. Раньше я не успею собраться.

– В семь, – отрезаю я. – Будь готова.

24. Слежка

24

И уже выйдя на крыльцо, я вспоминаю, что забыл самое главное. Старею, что ли?

Из кармана пальто достаю видавший виды  Самсунг, выкупленный Вадимом у Анькиного кавалера. Вчера я отобрал  мобильник у Ордынцева. И сев в машину, пытаюсь запустить программу слежения. И недоумеваю. Зачем этому хрену понадобился тотальный контроль над Аней? Но теперь это не имеет значения. Чудо-прога в моих руках.

– Куда едем, шеф? – спрашивает меня Олег, заводя двигатель.

– Пока стоим на месте. Ждем, – неожиданно для себя отдаю странное указание.

Мои бойцы переглядываются между собой. Плевать! Утыкаюсь в экран чужого мобильника.

Нажимаю на ярлык «Глонасс» и тут же вижу мигающий значок. Телеграм. Некто St.El предлагает моей подопечной встретиться. И она, стерва такая, с радостью соглашается. Чувствую, как от злости нутро наполняется пустотой, на смену которой приходит ярость. Задыхаюсь от ревности и возмущения. И сам себя не узнаю. Когда еще из-за девчонки меня скручивало узлом?

Меня ты, Анечка, бортанула, а какому-то святому Элю не смогла отказать. Стерва ты, самая настоящая!

Нужно проверить, что это за хрен с горы. И что ему нужно от моей девочки?

«Ну ты даешь, Агурский, – посмеиваюсь сам над собой. – В одном вопросе дважды налажал! Интересуешься, что нужно какому-то перцу от молодой и красивой женщины. Хотя ответ известен заранее. То же, что и тебе. Уложить в койку. И с каких пор Аня стала твоей?»

– Вопрос времени, – фыркаю, осклабившись, и, заметив удивленные взгляды охраны, киваю на спешащую куда-то девчонку.

– Едем тихонечко, Олег.

Машина трогается с места, а я, усевшись поудобнее, смотрю в лобовое стекло на стройную фигурку в темном пальто. Мысленно улыбаюсь розовой шапке и наивному бубону. Никто из моих знакомых женщин такое бы точно не надел. Но они и не Аня. Замечаю старые стоптанные сапожки и недовольно морщусь. Вдова Павла не должна ходить в таких.

«Ну кому ты врешь! – усмехаюсь, поймав себя на лжи. – Кому втираешь? Будь у Павки жена страшилой, ты бы назначил ежемесячное пособие. Обязал бы согласовывать вопросы, связанные с воспитанием Аси, и свалил бы в туман. Но Анечка запала в душу с первого взгляда. Поэтому и мечешься, как шельма по ярмарке», – замечает внутренний голос с папиными интонациями.

– Глеб, она в парк зашла, – отвлекает меня от мыслей охрана.

– Останови, – велю резко. – Ждите с другой стороны.

И выскочив из Порша, несусь через дорогу.

Как мальчик, честное слово.

Завидев Аню в конце аллеи, сбавляю шаг. Иду, не торопясь, будто прогуливаюсь. Но розовый помпон из вида не теряю.

«Интересно, что за баклан назначил ей встречу в парке? Да еще в такую холодину. Святой Эль, мать вашу! Это ж надо было так себя назвать!

Краем глаза замечаю, что мой бубон замер неподалеку. Останавливаюсь и я. Круто развернувшись, перехожу на другую аллею. Наблюдаю издалека, как встречаются два человека. Привычно обмениваются поцелуями. И силюсь не расхохотаться.

Святой Эль, говорите? Ну-ну!

Стелла Щербетова собственной персоной. Взмахивает рукой и в чем-то убеждает Аню. Тараторит, приобняв за плечи. Но как ни напрягаю слух, не могу разобрать ни словечка. Аня слушает молча. С сомнением глядит на подругу. А потом что-то бросает в ответ. По всей видимости, отказывает. Но я с детских лет знаю Стеллу. Эта вустрица обязательно настоит на своем. Прикольная девица. Я даже подумывал жениться на ней. Вернее, планировал породниться с Платоном. Но заиметь собственное цунами… На фиг надо!

Вот и сейчас Стелка сложила ручки в молитвенном жесте. Глядит на Анечку умоляюще. Снова в чем-то пытается убедить. И Аня, моя разумная девочка, кивает. Лезет в сумочку. Долго там роется и извлекает на свет божий маленькую красную книжицу с золотым гербом на обложке.

Паспорт, твою мать! Паспорт!

Морщусь раздраженно. Подойти и надавать обеим курицам по репам? Или тихонько слиться?

Ну, настучу, что изменится? Они в следующий раз будут более осмотрительны. Как ни в чем не бывало, иду мимо подружек.

Ну погодите, маленькие оторвы! Я вас выведу на чистую воду!

Добродушно киваю обеим и, только усевшись в машину, достаю из кармана айфон и тыкаю замерзшими пальцами в контакт Ордынцева.

– Вадим, нужно установить наблюдение за одним объектом.

– Какое? – напряженно спрашивает Ордынцев.

– Круглосуточное, – отрезаю я. Стелка мне не чужая. А ну как влипнет в историю!

– В офис? – осторожно интересуется Олег.

– Нет, – мотаю башкой. – Останови около «Мадагаскара». Хочу по магазинам пройтись.

Охрана снова переглядывается. Какой раз за сегодняшний день я их удивляю? Не знаю, да и считать не собираюсь.

И только зайдя в огромный торговый центр, где разноцветными огнями переливаются вывески известных брендов, я застываю в нерешительности около бутика брендовой обуви.

«Куплю Ане сапоги, – думаю, разглядывая витрину. И от этой неожиданной мысли, на душе становится теплее. Вот только…

Размер ноги! Да откуда я знаю?

Приходится звонить Стелле.

– Помоги мне, – прошу ласково.

– Хм… – закашлявшись от услышанного, фыркает дочка Платона. – Скажу, если пообещаешь помочь.

– Вообще не вопрос. Если что-то надо, только скажи, Стелка!

– Заметано, – бурчит она, словно ставит точку в наших договоренностях. – У Анютки тридцать седьмой размер. И если хочешь угодить, Глеб… – лениво тянет Стелла.

– Говори, – спокойно обрываю ее на полуслове.

– Зайди в «Симфонию». Это магазин у самого входа…

– Знаю, – рычу нетерпеливо. – Я стою рядом.

– Ботинки от Джимми Чу, – деловито тараторит Стелла. – У них широкая кожаная петля сзади и ремешок с бусинками. А лучше зайди в магазин и дай трубку продавцу. Я объясню. Мы с Аней на днях там побывали. Я сапоги покупала, а она просто так померила. Ей они очень понравились. Только у нее таких денег нет, а мои тратить она не желает.

– Она и свои не хочет, – огрызаюсь незлобливо. И неожиданно догадавшись, спрашиваю. – Это ты их познакомила, Стелла?

– Конечно, – тут же откликается Щербетова и добавляет печально. – Они были самой красивой парой на свете. И очень подходили друг другу. Ты разберись, пожалуйста, в Павкиной гибели, Глеб. Очень тебя прошу! – неожиданно всхлипывает Стелла.