Читать онлайн Муж на уикенд бесплатно

Муж на уикенд

Глава 1

С этой заносчивой стервой жизнь свела меня несколько раз за короткое время, и всегда наши встречи были подобны взрыву сверхновой.

Мы невзлюбили друг друга с первого взгляда. Такую чистую неприязнь я испытывал впервые. Мне не нравилось в девице все: ни как она одевалась, ни как накладывала макияж, ни как пахла.

О, этот запах!

Сладкий, терпкий, тягучий, как патока, он вызывал спазмы в желудке и потом ещё долго преследовал меня повсюду. Я ловил себя на мысли, что постоянно принюхиваюсь и, когда чувствовал его рядом, даже испуганно оглядывался. Этот аромат незнакомых духов, с чем-то смешанный, – самое отвратительное, что я когда-либо вдыхал.

Впервые я увидел эту девицу при весьма неприятных для меня обстоятельствах…

***

Совещание катилось, как и положено, по наклонной. Все плохо, сплошной провал, нет просвета, денег не хватает, партнеры разрывают сделки…

Я слушаю вполуха: ничего нового, так было при отце, и у меня не лучше. Когда-то процветающий отель постепенно приходил в упадок, и, как поднять его уровень, пока не представляю, да и не слишком стремлюсь.

Кручу в пальцах ручку по давней привычке и скучаю, едва сдерживаю зевоту. Раз бизнес приносит одни убытки, надо от него избавиться. К чему такие муки?

А дальше что? А ничего!

Свобода! Свобода! И ещё раз свобода!

 Достало все!

Хочу на необитаемый остров, чтобы только я на байке, океан и парочка смуглых мулаток. Хочу туда, где не найдут меня кредиторы, не достанут отец и обиженные компаньоны.

Прислушиваюсь. Что там бубнит менеджер по продажам?

– В связи с закрытием туристического направления на Восток бронирование мест в отеле упало на двадцать процентов.

Голос от плохой новости тоже упал до шепота. Мужик думал, наверное, что я не услышу. Зря надеялся.  Слух у меня, как у кота, только что ушами не могу вращать на сто восемьдесят градусов.

– Почему оно закрылось? – лениво спрашиваю и оглядываюсь: порыв ветра бросает в окно дождевые струи. Денёк тоже под стать настроению.

– Э-э-э…

 Поворачиваюсь и в упор смотрю на низкого человечка с глубокими залысинами на лбу, которые сейчас блестят от пота. Этот менеджер раздражает меня до зубовного скрежета. Большего зануды я в своей жизни не встречал. Выгнал бы давно, да лень. Скоро и так все развалится.

– Ну, я жду ответа!

– Клиенты недовольны обслуживанием, – едва слышно бормочет он, видит мое внимание и отводит взгляд.

Его пальцы нервно бегут по клавиатуре ноутбука, картинка в презентации меняется. На экран выплывает полуобнаженная красотка, прикрытая лишь кокетливым кружевным фартучком. Менеджеры отделов, застывшие в ожидании бури, невольно прыскают в кулаки.

– Это наша горничная? – нейтральным тоном спрашиваю я, хотя тоже едва сдерживаю смех. – Понятно, почему традиционный Восток перестал бронировать места в отеле, ещё, хм, духовную девственность важные мужи потеряют.

– Что? – менеджер смотрит поверх очков, и тут-то него доходит смысл сказанного. –  Ох! Простите! Это не то! Совсем не то! Где же оно?

Пальцы мелькают над клавиатурой, но уже поздно: сотрудники покатываются со  смеху. Улыбаюсь и я. Настроение совещания меняется, и день уже не кажется таким мрачным и унылым.

– А что мешает хорошо обслуживать клиентов? – уже серьезно продолжаю пытку.

Вопрос ни о чем. Я и сам прекрасно знаю, что сотрудники увольняются, недовольные постоянными задержками зарплаты, раздражённой проблемами администрацией и хозяином, то есть мною, которому на все наплевать.

Мне и правда, были до фонаря эти траблы. Байк, тёплая компания друзей, кожанка и ветер в лицо – вот и все мое счастье.

Так я думал до того момента, пока в воспитательных целях папаша не повесил на меня этот  московский отель.

– Хватит, Влад, колесить по дорогам, – заявил он, позвонив однажды. – Пора и за ум браться.

– Сам как-нибудь справлюсь со своей жизнью!

Огрызнулся я и уже хотел отключиться, но не тут-то было. Мой драгоценный родитель огорошил по полной программе.

– Ты сейчас в Москве, так ведь?

– Ну, – настораживаюсь: не нравится мне этот вопрос.

– В «Золотом ключике» авария. Съезди, разберись.

– Но…

Возразить я не успел, только услышал в трубке короткие гудки. Несколько раз потом набирал номер отца, но абонент всегда был недоступен.

Проигнорировать приказ не посмел: вдруг перестанет снабжать деньгами, вот и поехал разбираться. Лучше бы этого не делал: в «Золотом ключике» был настоящий потоп, лопнули старые трубы, вода залила несколько этажей. Постояльцев пришлось срочно эвакуировать и разместить в других отелях, а заодно поругаться с администраторами, допустившими эту проблему.  Правда, я больше кричал, чем давал дельные советы, но это не важно.

Потом я руководил работниками управляющей компании, приехавшей по вызову, подписывал какие-то бумаги и счета и даже носил оборудование. В результате не заметил, как оказался по уши втянут в дела отеля, будь он не ладен!

Взорвать бы его к чертям собачьим!

Сам драгоценный родитель живет теперь в Испании и наслаждается заслуженным покоем, а я…

Встаю с места и потягиваюсь. Куртка приятно хрустит, тонкий запах дорогой кожи дразнит нюх. Я предвкушаю удовольствие от того, что сбрасываю обузу с плеч. Ксюха ждёт меня дома, потом поедем на дачу к Ваньку, моему лучшему другу.

 А может, и не поедем, будем остатки дня валяться в постели.

Красота! От приятных мыслей мурашки бегут по спине. Менеджеры настороженно смотрят на меня, но я уже несусь к двери и кричу на ходу:

– Вы… это… к следующей неделе приготовьте несколько вариантов предложений по улучшению работы отеля.

– Как? – дружный выдох задерживает меня у выхода. – За это время невозможно!

– Не понял… Вы чем-то недовольны? Мозгами пораскиньте. За что вы получаете высокую зарплату и премиальные?

– Но…

Я уже выскакиваю в приемную.

Все, свобода! Лечу, расправив паруса, к лифту, бегу по холлу, стараясь не замечать обветшание и упадок, но взгляд невольно цепляется за потертые диваны и кресла, облезлую штукатурку на колоннах, через один горящие светильники на стенах.

К черту все! Вперёд, на улицу. И плевать на ливень, на ветер! Главное, глотнуть полной грудью свежего воздуха.

Бросаю ключ от байка парковщику, и тот убегает в гараж, а я жду его в стороне.

Вход в отель закрывает широкий навес. Он спасает гостей от непогоды. Машины подъезжают вплотную к широкой площадке перед дверью.

Швейцар услужливо кланяется (наверное, старается при мне) и подаёт руку в белоснежной перчатке очередному постояльцу.  Но он не успевает. Из водительского места выбирается молодая дама в красном брючном костюме – сама элегантность и грация.

Девушка одергивает жакет, поправляет брюки. Не слишком высокая, но очень стройная, про таких говорят: «Ноги от ушей растут». Ее лицо скрыто за большими тёмными очками. Волосы убраны в высокий длинный хвост. На коже ни одного изъяна, а по-детски припухлый рот так и выпрашивает поцелуй.

«Красивая», – невольно отмечаю я. – Интересно, губы свои или накачанные?»

Отворачиваюсь: с такими кобылками я не связываюсь. Даже представить не могу эту леди верхом на байке.

– Молодой человек! – вдруг слышу недовольный голос.

– Вы это мне?

– А кому же ещё? Стоит тут, ворон считает! Работай!

В меня летят ключи от машины. Рефлекторно ловлю их и провожаю ошарашенным взглядом девицу. Ничего себе! За кого она меня принимает?

– Владислав Борисович, – ко мне бросается испуганный швейцар. – Давайте, я сам.

Но я качаю головой и иду к машине. Сажусь в салон, ноздрями втягиваю терпкий аромат духов, щедро сдобренный чем-то сладким, и оглушительно чихаю.

Что за вонь? Б-р-р-р!

  Завожу мотор, и тут шальная мысль бьет меня в висок: «А что, если…

– Парковщик? Ты за парковщика ещё ответишь!

Глава 2

Думаю, у всех случаются иногда дерьмовые дни, такие, словно небесная канцелярия обрушивает на голову все неприятности, накопленные за годы праведной жизни.

Вот и у меня сегодня провальный день. Причём настолько, что есть желание утопиться в спиртном. К счастью, (а может, и к несчастью) мы с подругами наметили встречу в ресторане отеля «Золотой ключик». У бывшей одногруппницы Лельки день рождения, двадцать три года стукнуло, да и не виделись давно, вот и решили провести вечер вместе.

Поглядываю на часы. Они тикают неумолимо, уже опаздываю на полчаса. Девчонки наверняка пропустили по парочке коктейлей в ожидании меня. Вздыхаю: придётся догонять, хотя алкоголь я не очень люблю и всячески стараюсь отвертеться от таких посиделок.

Но не сегодня.

Я примчалась домой после неприятностей на работе, и, вместо того чтобы переодеваться, без конца сбрасываю телефонные звонки мамы. А она стала совсем неуправляемой, готова свести меня с ума, но непременно выдать замуж. По ее мнению, девушки в двадцать три года – уже старые девы, и ни один кавалер на них даже смотреть не будет.

Она давит на меня и считает это нормальным. И это в наше время! Никакие доводы, что сейчас молодежь вступает в брак по любви, а не по договоренности, на маму не действуют. Также когда-то давила на неё бабушка, которая ещё помнила, что является потомком старинного дворянского рода князей Лобановых-Ростовских.

Вот и сейчас, мамуля так  задурила мне звонками голову, что я, вместо того чтобы взять такси, еду в своей машине и гадаю, что буду делать с ней, потому что подружки обязательно заставят выпить шампанское.

– Успокойся! – приказываю себе. – Малышку можно оставить в подземном гараже отеля. Заберешь потом.

Только я облегченно выдыхаю, как слышу телефонный звонок. Мама… Это уже десятый по счету за сегодняшний день.

Отвечу – расстрел, не отвечу – тоже расстрел, только преумноженный в десятки раз.  Выбираю наименьшее зло и прижимаюсь к обочине.

– Слушаю. Мама, ты зачем звонишь? Я занята.

– Фу, Регина! Разве воспитанные девушки так с матерью разговаривают? Да я и не помню, чтобы ты была для родителей свободна.

Закатываю глаза, благо она меня не видит, потом смотрю на часы: опаздываю, девчонки меня сожрут с потрохами.

– Что еще случилось?

– Мы ждем тебя в эти выходные домой.

– Зачем?

Холодок бежит между лопаток. Когда мама выдает информацию таким безапелляционным тоном, жди беды.

– Представляешь, только что звонила тетя Марина, моя школьная подруга. Она прилетела в Москву! Помнишь ее?

Я напрягаюсь.

Мамина подруга жила во Франции. Она вышла замуж сразу после университета и уехала из России. На фотографиях, которые эта женщина выкладывала в Инстаграм, позировала светская леди, ухоженная и красивая. Она всегда демонстрировала отличный загар, упругое тело и красивые ноги.

И что эта дама забыла в нашей глубинке? Ностальгия по русской грязи замучила?

– Ну, помню. И что?

– Не нукай! Где твои манеры, дочь? Слышала бы тебя сейчас бабушка!

– Хорошо, прости, – соглашаюсь я: спорить бесполезно.  – Зачем я понадобилась тете Марине?

«Терпение, только терпение!» – так говорил Карлсон.

– Мариша очень хочет увидеть тебя и представить сыну. Чудный мальчик. Красивый, воспитанный, художник по духу и по образованию. Ты просто обязана с ним познакомиться.

Очередные смотрины. О боже! И что делать? В голове вспыхивает картинка: толстый кудрявый мальчишка с машинкой в руке прячется за спину красавицы матери.

Нет! Только не это!

– Не хочу!

– В смысле, не хочу? – голос мамы зазвенит от напряжения и злости. Она не привыкла к возражениям. – У тебя что, женихов большой выбор? Дожила до двадцати трех лет, а все ни с кем не встречаешься.

– Встречаюсь, – неожиданно для себя брякаю я.

– Как? С кем? Почему я не в курсе?

В голосе мамули звенит ужас. Представляю, что сейчас творится в ее голове! Черт! И кто тянул меня за язык? Теперь она не отвяжется.

– Прости, у меня родительское собрание идет. Больше разговаривать не могу.

Я отключаюсь: расспросы могут продолжаться весь вечер: у мамы есть только одна забота – ее несносная дочь. Лучше завтра перезвоню. Или нет…

Вдох-выдох! Вдох-выдох! Открываю глаза и всматриваюсь в зеркало: покер-фейс на месте, вроде бы прихожу в себя.

Подъезжаю к отелю. От былого шика этого заведения уже ничего не осталось, но кухня здесь отличная, и персонал вышколенный. Шеф-повар – человек, преданный своему делу, не опустил профессиональную марку. Я бы присвоила заведению звезду Мишлен, хотя, увы, уважаемая во всем мире экспертная комиссия игнорирует российские рестораны.

Глушу мотор у подъезда отеля и получаю новую волну раздражения. Парковщик, вместо того чтобы броситься к машине, глазеет по сторонам. Бездельник! И кто таких на работе держит!

Окликаю его, швыряю ключи и взрагиваю от своей дерзости: обычно я себя так не веду. Но что получилось, то получилось, видимо, плохое настроение прибавило силы в руку.

Парень смотрит на меня синими глазами из-под густых бровей, и я ловлю в его взгляде недоумение. Но мне сейчас не до чужих эмоций. Быстро проскальзываю в распахнувшиеся двери и тороплюсь к ресторану.

Девчонки замечают меня, и их лица расплываются в радостных улыбках. Красные щеки, блестящие глаза, возбуждение во взгляде – точно, уже успели выпить.

Плюхаюсь на стул. Сумочка, соскользнув со спинки, с громким стуком падает на пол. Подлетевший официант поднимает ее и аккуратно вешает обратно.

– Пожалуйста, меню.

– Не надо! – встряхиваю головой и ловлю испуганное выражение на лице официанта: я ему чуть не съездила по глазам хвостом. – Несите то же, что взяли они.

– Гинка, ты чего такая? – хором спрашивают подружки.

– Какая?

– Агрессивная. Хорошо, что у парня отменная реакция, отскочить успел.

– Ладно вам.

Теперь чувствую себя неловко. Я всегда веду себя скромно, а в голове звенит мамино наставление: «Регина, воспитанная девушка спинку держит ровно, разговаривает вежливо и всегда улыбается уголками губ».

Провожу пальцами по лицу, глубоко вздыхаю и растягиваю рот в улыбке.

– Кто тебе наступил на больную мозоль? Признавайся!

– Никто! И хватит звать меня этим детским прозвищем!

– Т-а-а-а-к, – тянет Лелька, – приехали! Маш, налей-ка-ка ей штрафную!

Я делаю несколько глотков и чувствую, как вино тёплом бежит по пищеводу, поступает в кровь и расширяет сосуды. Процесс пошёл.

– Закуси! – Маша протягивает мне крохотную тарталетку. – Нельзя на пустой желудок.

Подружки молчат, ждут, пока я не начну рассказывать сама. Я люблю этих девчонок. И хотя дороги после университета разошлись, мы не забываем нашу тёплую дружбу.

– Ну, рассказывай, пока музыка ещё тихо играет, что у тебя случилось?

– Даже не знаю, с чего начать, – вздыхаю я.

Сейчас проблемы мне кажутся надуманными и пустяковыми. Может, и правда, я накрутила себя?

– Мать очередного жениха подсовывает? – догадывается Лелька.

При слове «жених» я вздрагиваю. Только не это!

– О Боже! Регина, не молчи! Лелька угадала?

– Не совсем. В лицее проблема, мои пятиклассники устроили травлю однокласснице.

– О Боже! Из-за чего? Не томи! Выкладывай!

Глава 3

Противную зазнайку со сладким запахом я наказываю очень просто: паркую ее Мазду в гараже на месте для инвалидов и звоню в дорожную инспекцию. Эвакуатор прибывает через полчаса. Сидя на байке, я усмешкой наблюдаю, как грузят машину и увозят ее на штрафстоянку.

– Владислав Борисович, а что мне делать, если хозяйка придет? – спрашивает испуганный парковщик, студент-первокурсник на почасовой подработке.

Мы нанимаем только таких: им не надо много платить, за остатки еды из ресторана служат добросовестно и исправно.

С блестящими глазами парень крутится рядом, но не смеет остановить меня.

– Ничего. Разве эта стерва тебе ключи бросала?

– Н-нет.

– Вот и дыши спокойно.

– Но ведь любой мог перепутать, – не сдается парковщик.

– Не понял…

Оглядываю себя. Черт! И правда, совсем забыл, что перед выходом на улицу накинул на плечи дождевик, на котором красуется эмблема отеля. Еще и капюшон нацепил.

– Слушай, как там тебя?

– Александр…

– Так вот, Санек, не парься! Дело сделано. Если дама будет скандалить, отправь ее ко мне, я разберусь. А это тебе за молчание.

Протягиваю ему пятитысячную купюру и наблюдаю, как радостно вспыхивают глаза студента: деньги любят все. Немного цинично, но верно.

Тут же представляю, как надменная девица входит в мой кабинет и теряется, понимая, кого приняла за нищего парковщика.

Настроение еще вырастает на несколько градусов. Нет, плевать на дачу, еду к Ксюхе. Мы недавно поссорились, и сегодня она позвонила первой. Кажется, меня ждет жаркая ночь и ужин при свечах.

 Вернее, наоборот. Сначала ужин, потом ночь…

А, какая разница!

Ксюха встречает меня в шелковом халатике, накинутом на обнаженное тело. Мой дружок всегда готов к любым развлечениям: и спереди, и сзади, и на столе, и под столом, даже в туалете, если партнерша согласится. А она любит это дело, готова на все эксперименты.

Без лишних разговоров я хватаю подружку в охапку и тащу ее в кровать.

– Влад, ты торопишься, давай поговорим, – вяло сопротивляется Ксюха.

– Хочешь, чтобы мое хозяйство отвалилось? Недели воздержания мало?

– Ты противный, малыш…, – голоском кокотки тянет она.

– И что дальше? Я такой тебе и нравлюсь.

Закрываю ее рот поцелуем. Она не сопротивляется, лишь ложится так, чтобы мне было удобно. А я все больше возбуждаюсь. Вбираю мягкие, по-детски припухшие губы и терзаю их, словно хочу съесть. Так и стоит перед глазами стройная фигурка в красном, а вместо лица – губы, губы, губы…

– У-у-у, – вырывается из глотки. – Стерва…

Набираю полную грудь воздуха и снова припадаю к сладким губам.

Удар по спине не чувствую, только какая-то неведомая сила сбрасывает меня на ковер, и я больно приземляюсь задом и затылком. Даже искры из глаз летят, на мгновение слепну.

– Ты что? Спятила?

– А ты?

Открываю глаза надо мной нависает голая Ксюха. Она стоит, уперев руки в бока, а сочные полушария с вишенками в центре, как дула двустволки смотрят прямо мне в лоб.

– Что я?

– Ты, козел, кого сейчас целовал?

– Тебя…

– Уверен?

– У меня с головой все в порядке, а вот что ты творишь, не понимаю.

Встаю и потираю ушибленные места. Дружок огорченно поник.

– Тогда о ком ты говорил: «Ох, стерва, какие у тебя сладкие губы!»

– Говорил? Я говорил?

От удивления у меня отвисает челюсть. И правда, в беспамятстве находился, что ли, раз так глупо прокололся? Ксюху стервой назвал, ее губы искусал в кровь. Теперь привкус во рту железа, смешанный с карамельной сладостью.

– Ты.

– Прости, Ксюх, иди ко мне. Это ты виновата. Нельзя здорового мужика долго в черном теле держать.

Делаю шаг к подруге, она шарахается от меня. я к ней – она от меня. Останавливаюсь. Со стороны, наверное, выглядим комично: голые любовники в догонялки играют.

– Не подходи!

Ксюха скалит зубы и вскрикивает. Капля крови показывается из трещинки на губах. У меня в душе невольно просыпается жалось. Точно спятил! А все та ведьма виновата, которая приняла меня за парковщика.

– Не капризничай, золотко. Неужели из-за такого пустяка опять поссоримся?

– Пустяк? – Ксюха хватает халатик и запахивает полы по горло. – Заниматься любовью с одной бабой, а вспоминать другую, это для тебя пустяк?

– Нет у меня другой бабы! У кого угодно спроси! – выкрикиваю я, постепенно закипая.

– Убирайся Задворный! И видеть тебя не хочу!

И тут я взрываюсь, как яйцо в микроволновке, разбрызгивая повсюду остатки отношений. Или два яйца, если быть точным…

– Да, пошла ты!

Я натягиваю джинсы и в два прыжка оказываюсь у двери, вне себя от злости.

Все! С меня хватит! Достала! Финита ля комедия! Больше в этот дом ни ногой!

Наши ссоры с Ксюхой с каждым разом становились все длиннее, горячее и яростнее. И если раньше я хватал ее в охапку и насильно поцелуем ломал истерику, то теперь этот проверенный способ перестал действовать.

Вот и сегодня Ксюха завела меня умелыми ласками, а теперь обиделась на пустяк и выгоняет.  Я для нее кто? Собачка? Позвала – бегу, выгнала – убегаю, виляя хвостиком.

– Вали, козел! – кричит мне вслед разъярённая Ксюха и замахивается.

А вот это уже лишнее! С Ксюхой шутки плохи. Один раз она разбила о мою спину сахарницу. Долго потом вымывал сахарный песок из волос, а они все равно были липкими и сладкими.

Я мгновенно выскакиваю за дверь, и все же не успеваю увернуться и чем-то тяжелым получаю по затылку. Рефлекторно приседаю. Мгновенно оцениваю обстановку, падаю на пол, переворачиваюсь и ныряю за угол, благо лестничная клетка имеет поворот.

– У тебя что? Опухоль вместо мозга? – ору во всю глотку.

– И своё барахлишко забери!

Дверь снова открывается, и на плитку пола летят мои шмотки: большие и маленькие.

– Ах, ты стерва рыжая! За козла ответишь! – шиплю сквозь стиснутые зубы.

Выскакиваю из укрытия и несусь, спотыкаясь о вещи, к квартире, но Ксюша успевает захлопнуть ее прямо перед моим носом.

– Открой, зараза! – от мощного толчка железная обивка вибрирует, и даже появляется вмятина.

«Ничего себе – отмечаю про себя. – Вот довела, сучка!»  Кошусь на свои бицепсы, буграми натянувшие футболку. Да, силушка в моих руках скопилась хорошая, не зря трачу столько времени на тренировки, но с бабами не воюю, принципы!

– Иди к своей шмаре! – в голосе подруги, думаю, теперь бывшей, дрожат слёзы. – Видеть тебя не хочу, гад!

– К кому? Да, пошла ты в… задницу! – ещё раз рявкаю я и начинаю собирать вещи.

Так, брюки, футболки, джинсы, кроссовки, несколько пар белья – словом, все, что лежало на полках в моей половине шкафа. Выпрямляюсь, оглядываюсь и с трудом подавляю плевок: эта мегера выбросила вещи без сумки. Хотя бы драный продуктовый пакет следом кинула!

– Эй! Держи!

Оборачиваюсь на голос: на нижней ступеньке пролета стоит женщина в двубортном пальто, перетянутом на талии кожаным ремнём. Ее голова прячется в тени. В глаза бросается что-то красное снизу и сверху. Присматриваюсь. Ба, да это щеки! Они пылают красными пятнами, как у Марфушеньки-Душеньки из сказки «Морозко».

«Хотя бы макияж научилась делать правильно, кикимора! – неприязненно думаю о девице.

Она кидает мне электрическую зубную щетку. Я не успеваю поймать, а незнакомка ехидно улыбается уголками пухлых губ. Или мне это кажется?

 Во мне вдруг взрывается долго сдерживаемая злость.

– Женщина, вас мама не научила вежливости? – поднимаю щетку. Ещё одна змея попалась на дороге. – Что это за «эй»?

– Ну, не лучше вашего «женщина». Ещё бы теткой назвал. Какая я тебе женщина?

– А ты кто? Переодетый гомик? – огрызаюсь я.

Что за день такой сегодня? Приглядываюсь: неужели ошибся? Нет, даже при слабом освещении подъезда видно, что передо мной особа явно женского пола, и даже молодая. Точно Медуза-Горгона в юности!

Девушка фыркает, взлетает по ступенькам, отталкивает меня плечом так, что я припечатываются к стене, и, как ни в чем ни бывало, мчится дальше. Лишь вдыхаю лёгкий аромат незнакомых сладких духов да слышу стук каблуков по ступеням.

Открываю рот и захлопываю: нечего сказать. Важный директор отеля, крепкий накачанный мужик, байкер со стажем дважды за вечер атакован бабами.

– Твою ж мать! Да, пошли вы все в… болото!

Проглатываю рвущиеся изо рта маты и тут вспоминаю об охапке вещей в руках.

– Девушка, подождите! – кричу ей в пролёт. – У вас пакета не найдётся? Одежду убрать.

– Обойдёшься! В болоте поищи!

От неожиданного ответа на мгновение теряюсь, а потом открываю дверцу мусоропровода и швыряю вещи туда. Больше ни секунды не хочу оставаться в этом доме, наполненном мерзкими тварями в женском обличье.

А Ксюха ещё поплачет! Скоро одумается и первая позвонит, попросит прощения. Ишь ты! Нашла к кому ревновать! К фантазии мужика!

– Вот тебе! – выскакиваю из подъезда, складываю кукиш и показываю его окнам многоэтажки. – Выкуси!

Глава 4

С родного лицея и началось то бесконечное падение, в которое вскоре превратится моя жизнь. Здесь вот уже почти восемь месяцев я работаю учителем и классным руководителем.

Школьный конкурс аэробики закончился сегодня катастрофой: девочки моего пятого гуманитарного класса оказались на втором месте и сейчас дружно рыдали в зимнем саду. Мальчики забили стрелку главным соперникам – ученикам пятого математического класса и, собравшись в кружок, планировали какую-то подлянку.

Мои призывы, просьбы, попытки всех успокоить и даже угрозы не сработали. Педагогического опыта у меня кот наплакал, и своего ребенка нет, чтобы понять глубину трагедии детских душ.

Я и сама готова расплакаться от обиды за своих подопечных. Несколько месяцев репетиций в разных холлах школы, обработки каждого движения, бессонные ночи по поиску нужных треков – и все впустую.

– Торт забирать будете?

Оглядываюсь: завуч воспитательной службы протягивает мне нарядную коробку.

– Не знаю, – пожимаю плечами я. – Он никому не нужен. Как же так получилось, Галина Вячеславовна?

Язык сломаешь, пока выговоришь это имя!

– Танец у твоих девчонок был отличный, но менее техничный, что ли.

– Техничный? – чуть не захлебываюсь от возмущения. – Да, математики тупо слизали нашу идею и музыку! Вы считаете это справедливым?

– Тихо, тихо, Регина Викторовна, не надо кричать! – начальство хлопает меня по плечу, и я дергаюсь от отвращения. – Главное конечный результат!

Вот и поговорили! Я растерянно смотрю на коробку с тортом, оставленную завучем на скамейке. И что делать? Растягиваю губы в искусственной улыбке и машу рукой:

– Ребята, у меня есть торт! Пойдёмте в класс!

Мы с девочками быстро накрыли на стол, но к вкусному торту никто не притронулся. Дети ковырялись вилками в бисквите и не поднимали глаз. Я была с ними солидарна: никакое лакомство не могло перебить горечь поражения.

– Это ты виновата! – вдруг выкрикивает Юля Иванова и показывает пальцем на свою подругу Настю.

– Да! Да! – неожиданно поддерживают ее остальные.

– Сама лузер, и других лузерами сделала, – сплюнул на пол Ванька, главный классный заводила и драчун.

– Ваня! – чуть не захлебываюсь от возмущения. – Как ты можешь!

– А что? Я ничего, – пожимает плечами тот. – Это все она виновата!

Настя растерянно переводит взгляд с одного на другого, и ее глаза медленно наполняются слезами.

– Ребята, вы чего? Я не…

– Ты! Ты Панфилова! Все из-за тебя!

– Ага! Зачем привела Маслова?

– Да! Это он растрезвонил.

– Я же не знала, что он на телефон снимает, – всхлипывает Настя.

– А глаза тебе для чего? Смотреть надо! – огрызается Юлька: это она придумала идею танца и теперь готова всех растерзать за второе место.

– Вы злые! Я все дяде Владу расскажу! – сжимает кулаки Настя.

Она вскакивает, хватает рюкзак и бежит к двери. Дети опережают девочку и встают рядом стеной.

– А ну, замолчали все! – кричу я и хлопаю по столу ладонью. Получается неожиданно громко, да еще и чашку задеваю. Она падает на пол и со звоном распадается на осколки. Кто-то взвизгивает. Дети тут же испуганно ищут глазами пострадавшего, я тоже. И облегченно вздыхаю: пронесло. – Сели все на места. Это приказ!

Пятиклассники недовольно двигают стульями, убирают осколки, потом с мрачным видом садятся за стол. Моя вспышка немного разряжает атмосферу.

– Ладно, забыли, – говорит Андрей.

– Ха! Видели мы твоего дядьку! – уже вполне миролюбиво бурчит Ванька и тянется к куску торта. – Обколотый мажор на байке!

– Он не мажор. В отеле работает, – поправляет Настя, она еще напряжена, не может расслабиться, и я ее понимаю.

– Мажор и есть! – фыркает Юля.

– Не мажор!

– Девочки, прекратите!

Я чувствую, как ситуация опять выходит из-под контроля. Зачем я устроила это чаепитие? На что рассчитывала? Идиотка!

– А что она обзывается, Регина Викторовна?

– Мажор! Бе-бе-бе! – Юля высовывает язык.

– Ты сама такая!

Настя срывается с места и вцепляется в волосы Юле. Остальные ученики испуганно рассыпаются по сторонам. Я втискиваюсь между девочками и растаскиваю их. Красные, взлохмаченные подружки стоят, упрямо сжав губы, не желая признавать вину.

– Так, дети! Брейк! Раз чаепитие у нас провалилось, расходимся по домам. Дежурные, начинайте убирать посуду. И еще… наш класс больше не будет участвовать в школьных конкурсах. Вы не умеете принимать поражение.

Говорю, и тут же понимаю: лишнее! Ох, лишнее! Ответ получаю сразу.

– Это несправедливо! – хором кричат дети.

Пятиклассники стоят по другую сторону стола и разочарованно смотрят на меня. Добрые и веселые малыши превращаются в волчат. Они зло сжимают кулаки. Их красные лица горят праведным гневом, у девочек по щекам катятся слёзы.

Я их понимаю. Очень хорошо понимаю! От взрослого человека они ждут защиты и способности волшебным образом решить все их детские проблемы. Увы, я могу только успокоить. Претензии моих пятиклашек к математикам необоснованны. Да, противники взяли их идею, но… сумели раскрыть ее по-своему.

– Успокойтесь! В жизни ещё много будет огорчений. Пусть эта маленькая ошибка станет самой огромной из них. Хотя… Вы тоже не лучше! – вырывается у меня.

– В смысле? – Андрей, командир класса, смотрит на меня удивленно.

– В прямом. Я же вам говорила сменить костюмы. Чёрные лосины в сочетании с чёрной футболкой создают мрачную атмосферу. Нет яркой картинки, за которую жюри зацепилось бы взглядом.

– Но…, – начинает Андрей и замолкает.

За ним закрывают рты и остальные. Я права. Сто раз права. И в своей правоте виновата ещё больше детей. Нужно было настоять на своём, убедить родителей потратить чуть больше денег на костюмы, а я, новичок в школе, пошла у экономных мамочек на поводу.

– Дорогие мои пятиклашки, – я обнимаю за плечи Настю и обвожу притихших учеников взглядом. – Вот и вы первый раз столкнулись с несправедливостью. Так создаётся жизненный опыт. Поднимите-ка руки вверх…

– Зачем?

– Поднимите! Поднимите, прошу…

Наблюдаю, как неуверенно, одна за другой, тянутся ладошки к потолку, только Андрей смотрит исподлобья, не понимая, что я от него хочу.

– И? – читается в его глазах вопрос.

– А теперь резко опустите руки вниз и скажите: «Да пошло оно все к…».

***

– Гинка, ну, ты даешь! – поднимает глаза Маша и, поймав мой косой взгляд, захлопывает ладошкой рот, поправляется: – Ой, прости, прости, забыла! – Кто же советует такое ученикам?

Подруги до этого момента слушали меня, не перебивая, даже жевать перестали. Они далеки от школьной жизни. Лелька работает в престижном бутике, а Маша и вовсе бездельничает: у нее богатый жених. Только я решила нести доброе и вечное детям. Может, зря?

– Да, я сразу же пожалела. Представляете, пятиклашки выполнили мой приказ, но у меня чуть уши в трубочку не свернулись, когда услышала, куда они отправляли проблему.

– Девочки, давайте праздновать мой день рождения, – Лелька разливает шампанское по бокалам. – Регина, плюнь ты на детскую ситуацию и на эту тетю Марину!

– Точно, плюнь! Ну, встретитесь вы, и что? Перетерпишь и дальше будешь жить своей жизнью, – подхватывает Маша.

– Вы не понимаете! Вы совсем не понимаете! Я едва справляюсь с одной мамой, а вдвоём они меня в бараний рог согнут.

– А что отец говорит?

– Молчит. Он права голоса в нашем доме не имеет, в женские дела не вмешивается.

– А, забей!  Пожелайте мне удачи, девочки! – Лелька поднимает бокал.

Вечер провели просто замечательно. Постепенно мои проблемы отошли на второй план и превратились в крохотные точки.

Но конкурсом аэробики, звонками мамы и празднованием дня рождения мой день не закончился. Поднимаясь на свой этаж, я была атакована зубной щеткой, прилетевшей прямо в

лоб.

– Твою ж мать! – срывается с губ, и я тут же захлопываю рот ладонью.

Осторожно выглядываю в пролёт: вдруг своих учеников встречу. Но вижу только высокого здоровяка, собиравшего разбросанные по лестничной клетке вещи. Его крепкий зад, обтянутый стильными джинсами, вызывающе смотрит прямо в лицо.

Чувствую мгновенный жар на щеках. О Боже! Только не это! От мужских задниц я ещё не заводилась. Это выпитое за ужином вино будит воображение. Может, мама права: мне пора завести кавалера на постоянной основе? Природа настойчиво зовет и никаким пуританским воспитанием ее не удержать.

Набираю в грудь больше воздуха и окликаю парня. Он оборачивается. От синего взгляда, прострелившего до печёнок из-под густых бровей, жаром обдаёт все тело. Как хорошо, что я стою в тени, и он не может меня разглядеть!

Видимо, мою черепушку зубная щётка снесла напрочь, но я поругалась и с этим человеком.

– Редкостный мудак! – выплевываю злые слова дома, бегая из угла в угол своей однушки. – Просто мудачина с большой буквы!

И вдруг во время одного из витков, неведомая сила толкает меня к окну. Я отодвигаю тюль и вижу кукиш, направленный в мое окно. Захлебываюсь от злости, лезу на подоконник, чтобы высказать этому сволочуге, все, что я думаю о мужиках и прочих двуногих, похожих на них.

Не успеваю. Он идет по аллее и исчезает из поля зрения. Через минуту в арке мелькают огни мотоцикла, но кто сидит за рулем, издалека разглядеть невозможно.

Глава 5

Мой байк припаркован недалеко. Буквально падаю на сиденье. Комок сдавливает грудь, ни вдохнуть, ни выдохнуть. Тру затылок: саднит. Черт, даже не посмотрел, что прилетело. Вытаскиваю из пачки сигарету: надо успокоиться, иначе ещё в аварию попаду. Но зажигалка, как назло, (еще одна стерва на мою голову!) не срабатывает. Поднимаю пластиковый баллончик на уровень глаз – пусто. Пока трясу ее – ломаю сигарету. Нет. Этот день добром не закончится!

Телефонный звонок спасает от приступа бешенства. Кто? Быстрый взгляд на дисплей: Ванька. Отлично! Разрыв двухлетних отношений надо отметить с размахом.

– Звони Ромычу! – кричу без предисловий. – Сегодня хочу напиться.

– С хера ли? – Ванек обычно не разводит политесы. – С Ксюхой опять разлаялись?

– Все! Конец! Больше к этой заразе ни ногой!

– Ловлю на слове. Ха-ха! Подгребай к «Бункеру», туда сегодня свежак завезли.

Сопли на кулак наматывать я не умею, да и от друзей не жду, что жалеть станут. Каждый хозяин своей судьбы. Мы все знакомы со школы, поэтому приятели хорошо знают подлую и скандальную натуру Ксюхи.

 Мы начали встречаться еще в школе, но постоянные скандалы настолько утомили меня, что я с радостью уехал учиться в Англию, лишь бы не видеть этого лица сердечком, вечно брезгливо поджатых губ и опасных глаз невероятного фиалкового цвета. В них-то я и тонул, стоило хотя бы раз посмотреть.

Но судьба распорядилась по-своему. Как только я снова случайно встретился с бывшей возлюбленной, сразу вернулось былое ощущение качелей, когда вместе быть невозможно, а порознь еще хуже.

 В конце концов, я смирился. Если постоянно возвращаюсь к Ксюхе, значит, такова моя планида. Душа мазохиста, как говорит подвыпивший Ромыч, требует постоянной боли.

Тьфу! Мазохист! Придумал тоже! Нет! На этот раз расстались точно навсегда!

– Из-за чего поссорились? – спрашивает меня Ромыч после десятой рюмки.

– А… леший… знает! Н-н-е понял…

            Я опрокидываю в горло виски. Оно горячей волной катится по пищеводу и останавливается где-то в середине: ни туда, ни обратно. Б-р-р-р! Обратно, кажется, полезет. Закрываю рот рукой, вскакиваю, но тут же падаю на диван.

– Так, наш любовник-неудачник готов, – слышу, как сквозь вату, голос Ромыча. – Бери его Ванек.

Я проваливаюсь в темноту…

***

Выныриваю из неё неожиданно. Мне кажется, что где-то далеко-далеко слышится детский плач. Он то поднимается на высокую ноту, то отзывается тихими всхлипываниями, то прерывается женским визгливым голосом. Одно понимаю: никто не пытается успокоить горе ребёнка. Его за что-то ругают.

Ребёнок? Откуда у меня ребёнок? Нет, я не против взвалить на плечи ярмо молодого папаши, но сначала жениться надо, а я ещё не нагулялся вдоволь. На лугах пасутся стада аппетитных телочек, на которых Ксюха не давала мне раньше смотреть.

Теперь все! Я свободен и, как одинокий парус, отправляюсь в счастливое плавание.

Открываю глаза: лежу в своей детской комнате поверх покрывала. Как здесь оказался? Почему не у себя дома и не у Ксюхи? Память услужливо вывела на экран картинку: мы с мужиками пьём пиво и виски в «Бункере». Музыка орет, Ромыч матерится, Ванек хохочет, а я… Что делаю я в этот момент, остаётся за пределами сознания. От грохота я вздрагиваю, срываюсь с кровати и распахиваю дверь.

– О Боже! Потише можно? – кричу хрипло, глотка стянута спазмом и болью. Откашливаюсь. – Янка, что у вас случилось?

– Проснулся, алкаш? – сестрица выглядывает из кухни. – Еле живого вчера приволокли твои собутыльники.

– Неправда! Я не пью!

– Ага! До поры до случая. Вчера на ногах не стоял!

Хмурюсь. Ничего не понимаю. Пили только пиво и чуть-чуть виски. Стоп! Вискарь, значит, паленый попался. Вот тебе и элитный бар! Надо науськать на заведение налоговиков, пусть прошуршат там.

– Да ладно? А у вас как оказался?

– Говорю же, друганы тебя притащили ночью. Мать велела положить в детской.

– А племяшка где спала?

– Со мной, где же ещё?

– И что вы с утра не поделили?

– Настя истерику закатила.

– А-а-а…

– Иди умывайся. Завтрак стынет.

Привожу себя в порядок и сажусь в кухне на отцовское место. Вернее, бывшее отцовское, когда он еще жил в этой квартире. А как бизнес пошел в гору, папаша пустился во все тяжкие. Слишком много вокруг было предложений выпить на брудершафт от медийных красоток. У отца и снесло крышу.

Родители развелись, когда я еще в школе учился. Мама осталась в старой квартире, а отец менял особняки как перчатки. Но зла на папашу я не держу: он не бросил нас с Янкой и всегда помогал и поддерживал. Вот и отель на меня повесил, будь он не ладен!

Вздыхаю. Воспоминания набрасываются на меня, как звери после зимней голодовки, когда оказываюсь дома.

Мама стоит у плиты, печёт блины, сестра Яна разливает кофе. Запах от турки идёт такой, что от спазма сворачивается желудок. Аппетит просыпается зверский. Намазываю на хлеб масло и кладу толстый ломоть докторской колбасы. От наслаждения закрываю глаза. Черт! Как давно я не пробовал такую вкуснятину!

– Оголодал? – хмыкает Янка. – Что, тебя в твоем отеле не кормят совсем?

– Есть хочу, – бормочу с набитым ртом.

Мать поворачивается и огревает сестру полотенцем.

– Не трогай парня! Пусть хотя бы дома наестся вдоволь.

Она смотрит на меня прозрачными синими глазами, и я вдруг осознаю, как она постарела. Ещё недавно цветущая здоровьем сильная женщина словно сдулась, как лопнувший шарик.

– Кофе давай, женщина! – приказываю сестре.

– Спятил! – Янка отвешивает мне подзатыльник. – Раскомандовался тут! Мам, он с Ксюшкой поссорился.

– Ах, ты, зараза! Куда руки тянешь?

Я отмахиваюсь по привычке. У нас с сестрой вечная война. Она моих шуток не понимает, а мне нравится ее дразнить. Всю жизнь молился, чтобы не попалась в подруги такая стерва, как Янка, а мне дьявол все же подсунул похожую в лице Ксюхи.

«Интересно, а почему она не звонит? – выползает из норки сознания первая мысль. И я тут же загоняю ее обратно.

– Не придумывай! – мать ставит на стол тарелку с блинами, от которых ещё идёт ароматный пар. – Ешь, сынок. Наедайся на неделю вперёд.

Пока сестра разглядывает полки холодильника, выдавливаю на ее блин соус Чили, а себе кладу малиновый джем. Ловко прикрываю все сметаной.

– У-у-у, как вкусно! – облизываю губы. – Мам, ты волшебница!

– Это что? – сестра недоверчиво разглядывает тарелку.

– Джем и сметана. Если плохо видишь, носи очки!

Макаю кусочек себе в тарелку и опускаю веки от наслаждения. Сквозь ресницы наблюдаю за доверчивой сестрицей. Она сворачивает трубочкой блин – я замираю в ожидании.

– Давно ты дома не был, – голос мамы доносится словно издалека. – Свадьба когда?

– Какая свадьба, мам? – сестра опускает руку на стол, мне от разочарования хочется скрипеть зубами. – Точно тебе говорю, поссорились они.

– И что с того? Милые бранятся, только любятся. Владик, сколько можно женихаться?

– Я сам решу этот вопрос! И что это за крики утром были?

– А ты не уходи от темы.

Сестра наконец кладёт блин в рот и откусывает кусок. Долю секунды жуёт, потом делает круглые глаза и с дикими воплями несётся в туалет. Я хватаюсь за живот от смеха. Попалась! Опять попалась!

Мама перетягивает меня полотенцем. Больно! Потираю покрасневшее плечо. Сзади налетает Янка и хватает меня за шею.

– Сволочь! Гад! Да я тебя…

– А ну, заткнулись, несносные дети!

Мама хлопает кулаком по столу. Мы отскакиваем в разные стороны кухни. Кажется даже, что мама покрывается красным ореолом, и лепестки этого пламени вот-вот коснутся нас.

– Я же пошутил.

– Ты и твои шуточки! – сестра сжимает кулаки. – Жить не можешь без этого?

– Ну, прости, прости. Ян, ты такая доверчивая, что так и хочется тебя зацепить, – примирительно смеюсь я. – У вас и с утра шум был. Говорите, что случилось?

– Настя в школу отказывалась идти.

– Почему?

Племянницу я нежно люблю. Она рано лишилась отца, и пришлось заменить ей его. В обиду девчонку точно никому не дам.

– В школе неприятности. Одноклассники на неё разозлились и теперь игнорят.

– И вы позволили ребёнку идти в такую атмосферу? – ужасаюсь я.

– А что? Не надо было? – мама растерянно смотрит на меня. – Вы с Яной всегда сами решали проблемы. Я не вмешивалась.

– Сейчас другие дети! Школьный буллинг, слышала такое слово?

– Н-нет…

– Ян, но ты же не на другой звезде родилась! – прикрикиваю на сестру. – Звони дочери, пусть возвращается домой.

Мои женщины засуетились, закрутились по кухне. Яна хватает мобильник, но набрать номер не успевает: безумный рингтон разрывает тишину.

– Настя…

Дикий визг бьет по ушам. От него мгновенно холодеют руки и покрывается испариной лоб. Вырываю трубку.

– Настя… Настя… что случилось? – напряжённо прислушиваюсь: тяжёлое дыхание, звуки ударов, всхлипы. Кричу: – Не молчи! Настя…

– Дядя Влад-и-и-и-к…

Раздаётся свист, словно ветер врывается в опущенное окно машины, звук удара и… короткие гудки. Они толкают волну адреналина в кровь. Я бросаюсь в прихожую, мама и сестра за мной.

– Ты куда?

– В школу.

– Зачем? Что случилось?

Но я уже не слушаю женщин, сую ноги в кроссовки и выскакиваю за дверь.

Глава 6

Утром мои муки заново расцветают пышным цветом. Просыпаюсь от телефонного звонка, мутным взглядом смотрю на экран – мама.

 Епическая сила! И зачем я включила мобильник? Как хорошо было в ресторане без постоянных нравоучений и претензий.

– Мама, ты на время смотришь? Шесть утра! Я еще сплю! – кричу в трубку.

– А когда я могу застать дома свою дочь?

– Ты звонишь мне по десять раз за день, и я всегда отвечаю.

– Регина, ты хочешь меня до инфаркта довести?

Я кладу телефон на тумбочку и включаю громкую связь. Поспать больше не получится, придется вставать.

– Мама, не драматизируй. Скорее, инфаркт будет у меня.

– Ты ещё меня паникершей назови! – словно мысли мои прочитала. – Когда у тебя появился кавалер? Сколько ему лет? Какое у него образование, семья? Кем работает?

– Это моя жизнь, мама.

– Я не отдам тебя человеку не нашего уровня.

– О боже! Дай мне терпения!

Я отвечаю и, чтобы не слушать ее крики, прячусь в ванной. Если она заведется, ее словесный поток прервать невозможно. Сквозь шум воды слышу бесконечное бу-бу-бу. Уже через минуту оно становится фоновым звуком, как тиканье часов или работа холодильника. Стараюсь не вникать в слова: не хочу перед рабочим днем портить себе настроение.

– О господи! Я поняла! Ты беременная! – вдруг кричит мама.

Хватаю мобильник.

– Нет! Мама, не придумывай!

– Точно, ты беременная! Я с тобой сойду с ума! Разве мы с папой тебя этому учили? Витя, на, скажи своей глупой дочери, что ты о ней думаешь!

– Прекрати истерику!

Мне уже не смешно. Мама может заявиться с проверкой, а мне это совершенно не надо.

– Если хочешь, чтобы я тебя оставила в покое, привози своего… парня к нам. Я должна его увидеть.

– Нет.

– Но почему?

– Мама, мы оба работаем, – отвечаю уклончиво, а сама проклинаю себя за длинный язык.

 Но слово вылетело, его уже не поймаешь, а мамуля, кажется, вышла на тропу войны.

– Тогда я приеду к тебе.

– Нет! Ко мне нельзя!

– Как?

Мама вдруг замолкает. Тишина на другом конце настораживает и даже пугает, потом я слышу отдаленные всхлипывания, словно кто-то закрывает рукой рот, чтобы приглушить звуки. Тихий голос папы бормочет что-то невнятное. Я по-настоящему пугаюсь и кричу:

– Мама, не молчи! Что случилось? Нет у меня никакого кавалера. Клянусь! Если хочешь, давай встретимся в «Шоколаднице» на Тверской вечером.

– Ты меня обманываешь. Я все поняла. Все-все!

О боже! Теперь придется убеждать родителей в обратном! Настроение окончательно падает. Бросаю взгляд на часы: увы, забрать машину из гаража отеля уже не успеваю. Придется добираться на метро.

Начинаю носиться по квартире, складывая тетради, листочки с сочинениями, взятыми вчера на проверку, в сумку, быстро одеваюсь, и все это делаю под всхлипывания и причитания мамы. Я прекрасно знаю, что это игра на публику. Так моя драгоценная родительница привыкла добиваться своего от нас с папой, но и изменить ничего не могу.

– Что ты поняла, мама? Я опаздываю на работу.

– Вы вместе живете. Так?

Мысли вихрем мечутся в голове. Что же лучше: стоять на своем и доказывать, что у меня нет парня, или… согласиться с маминым открытием? Чем мне это грозит? Меня заставят приехать на выходные с кавалером. А где я его возьму?

– Нет. Я пошутила, а ты сделала неправильные выводы. Хорошо, я согласна встретиться с сыном тети Марины. Довольна? Когда?

– Ты точно не беременная? – интонация маминого голоса меняется. Он звучит уже намного бодрее, хотя в нем еще чувствуется сомнение.

– Нет. Ты сама убедишься в этом, когда меня увидишь.

– Люблю тебя, доченька. Я тебе позвоню, когда мы наметим встречу.

От метро до школы я уже почти бегу, не замечая ни солнечного весеннего дня, ни звонкой капели. Какое-то тревожное томление не дает мне покоя, словно случится что-то ужасное, что-то непредвиденное.

Но урок начинается как обычно, только мои пятиклассники молчаливы и сосредоточенны. Я записываю на доске тему и постоянно оглядываюсь: не нравится мне атмосфера в классе, ох, как не нравится. Ни шума за спиной, ни разговоров. Никто не встаёт без спроса, чтобы попить воды или наточить карандаш.

Напряжение, как крахмал, связавшее воздух в кисель, передаётся и мне, и, когда звенит звонок, я облегченно вздыхаю.

– Ребята, после уроков не уходите. Будет круг.

– Ну, вот! – выкрикивает кто-то с последней парты и прячется.

– Я не могу. У меня занятие в музыкалке, – поднимает руку Юля.

– И я не могу. Сегодня кружок по шахматам.

– Регина Викторовна, у нас «Час общения» уже был на этой неделе, – встаёт с места командир Андрей.

– Но мы должны поговорить о вчерашнем происшествии, – настаиваю я.

– А зачем о нем говорить? Все уже случилось. Сами же сказали, поднять руку и бросить, отпустить ситуацию.

– А вы отпустили?

– Конечно. Можно идти на завтрак?

И я, как всегда, сдаюсь под мнением коллектива. Ничего не могу с собой поделать, пока чувствую неуверенность в своих силах, и все. Дети дружно убегают в столовую, а я плетусь следом. Но и там пятиклашки ведут себя странно: не отбирают друг у друга хлеб, добросовестно едят кашу. Даже вареные яйца, которые обычно остаются на столе, дети разобрали, почистили и съели.

– Твои что-то сегодня притихшие, – ко мне подходит Юлия Геннадиевна, классный руководитель пятого математического класса, и качает головой: – Мои тоже. Ох, чует мое сердце, что-то они натворили. Неспроста все это.

– Я не знаю, – пожимаю плечами я. – Вчера разошлись по домам мирно.

– Ага. И мои. Я, честно говоря, думала, что придется мальчишек разнимать, и удивилась тишине.

Тревожное томление превращается в комок, который давит на сердце, не дает вздохнуть полной грудью.

«Не накручивай! – мысленно приказываю себе. – Это всего лишь маленькие дети. Они уже и забыли о конкурсе».

Следующая пара у меня окно. Я решаю сбегать в магазинчик, расположенный через дорогу от школы, чтобы купить себе что-то поесть. Завтрак я пропустила из-за мамы. Не хочу остаться и без обеда. А заодно и развеюсь.

Дожидаюсь, пока пятиклашки займут свои места после звонка, передаю их Илье Борисовичу, нашему математику, и исчезаю. У нас в лицее особая система уроков. Каждая пара разбита на три отрезка по полчаса, с перерывом в пять минут между частями. Обычно учитель не уходит из класса, пока идёт его предмет, поэтому я была совершенно спокойна, что дети под присмотром. Да и планировала вернуться к перемене.

Но, как говорят в народе, беда обычно выбирает именно такие моменты.

На обратном пути неторопливо подхожу к школе, наслаждаюсь минутками покоя. Как здорово подставить лицо теплым солнечным лучам!

– А-а-а! Н-е-е-е-т! – разрезает воздух пронзительный крик.

Следом раздается удар о землю.

От неожиданности я подпрыгиваю и мгновенно поднимаю голову. Увиденное кувалдой бьет по мозгам. От ужаса чуть не теряю сознание. Из распахнутого окна третьего этажа, где расположен мой класс, мальчишки выталкивают Настю. Девочка сопротивляется, опасно перевешивается и тоненько визжит.

– Дети, нет! – хочу крикнуть я, но горло, перехваченное спазмом, не издает ни звука, а ноги словно приросли к асфальту.

И тут получаю удар в спину. Какой-то незнакомец толкает меня так, что я падаю на колени, пакет лопается, продукты рассыпаются. Зато прихожу с себя, вскакиваю и бегу в лицей. Успеваю только заметить, как этот здоровенный лось перемахивает через турникет и исчезает за поворотом. Передо мной створки тоже не открываются. О боже! Электронный ключ валяется где-то на школьном дворе.

– Откройте! – сиплю охраннику.

– Что случилось? – он нажимает кнопку.

Но я его уже не слышу, просто дергаю дверку и несусь к лестнице, провожаемая удивленными взглядами детей и коллег.

«Господи, спаси! Господи, спаси!» – молюсь про себя.

Глава 7

Расстояние до лицея, где учится Настя, – пять минут пешком, но я бегу к байку. Спасибо друзьям, доставили домой не только меня, но и верного коня. Рывком натягиваю шлем и, не застегивая его, запрыгиваю на сиденье.  Разворачиваюсь, несусь дворами, как безумный. В голове бьется только одна мысль: надо успеть! Надо успеть!

С ревом врываюсь на школьный стадион и издалека слышу крики. Задираю голову и в ужасе застываю. На третьем этаже распахнуто окно, из которого свешивается голова девочки. То, что это девочка, отмечаю машинально по длинным волосам. За ней стоит целая толпа мальчишек и что-то кричит.

Вдруг кто-то проносится мимо. Боковым зрением вижу мелькнувшее мимо красное пальто, распахнутый в визгливом крике рот, безумные глаза. Тут же бросаю байк на дороге и срываюсь с места.

Красное пальто, застывшее под окном, одним толчком убираю с дороги, взлетаю на крыльцо и врываюсь в вестибюль. Закрытые турникеты ни на миг не останавливают меня. Просто цепляюсь руками и рывком перекидываю тело. Сзади раздаётся сирена.

– Куда? Кто вы? – кричит вслед голос то ли охранника, то ли вахтерши.

Но мне плевать на этих людей. Перепрыгивая через несколько ступеней, поднимаюсь по лестнице на третий этаж. По пути прикидываю, где может находиться эта аудитория, и угадываю правильно. Только сворачиваю в коридор, как слышу пронзительный крик.

Дергаю на себя первую дверь и останавливаюсь: нельзя напугать детей. Не дай бог случится непоправимое!

Осторожно открываю створку и вхожу в класс. Мгновенно оцениваю обстановку. Дети меня ещё не замечают. Они столпились у окна и громко кричат. Что происходит на подоконнике, не видно.

Следом в класс врывается тетка в красном пальто. Она тяжело дышит, глаза с размазавшейся тушью занимают пол-лица. Дергаю ее к себе и зажимаю рот ладонью.

– Заткнись, дура! – шиплю на ухо. – Испугаешь.

Отодвигаю ее от себя и прикладываю палец к губам. Она хлопает мокрыми ресницами, и наконец мои слова доходят до ее сознания. Я это вижу по глазам, наполняющимся слезами. Жестом показываю, чтобы не двигалась с места, и делаю несколько шагов к окну. Сейчас все выглядит довольно мирно: дети стоят у окна и дышат свежим воздухом.

– Ребята, пустите меня! – слышу пронзительный голос и вздрагиваю.

Это Настя? Или не она?

Толпа мгновенно группируется. Мальчишки приседают, но разглядеть за плотно прижатыми друг к другу спинами, что они делают, невозможно.

– Держите ее! – пыхтит высокий мальчик.

– Она вырывается.

– Идиот, хватай за ноги!

– Не получается!

Больше медлить нельзя. Я одним прыжком преодолеваю расстояние.

– А ну, разошлись, гаденыши! – рявкаю над головами детей.

– Ой! – взвизгивает кто-то.

Группа разваливается, и я вижу племянницу. Она лежит животом на подоконнике: ноги в классе, а голова свешивается вниз. Пальцами вцепилась в раму и тоненько визжит.

Я хватаю Настю за талию. Она дергается, словно хочет вырваться.

– Тихо, тихо! – приговариваю, гладя ее по волосам. – Настя, это я. Можешь разжать пальцы. Эти хулиганы тебя больше не тронут.

– Дядя Владик, прости, – поворачивает голову она и… отпускает руки.

И тут происходит неожиданное. От резкого поворота девочка теряет шаткое равновесие, и ее тело проваливается вниз. Я скольжу руками по ее телу и едва успеваю схватить ее за ноги.

Все происходит настолько быстро, что размышлять некогда. Теперь мы оба в опасности. Я упираюсь в пол, но кроссовки скользят по линолеуму, не находя устойчивой опоры. Начинаю вытаскивать Настю, которая от страха бьётся в истерике, но срываюсь. Еще чуть-чуть, девочка полетит вниз головой.

Внизу под окном уже толпятся ученики и учителя. Панические крики несутся со всех сторон.

Ситуация патовая! Как в шахматах, когда вроде бы нет ни шаха, ни мата, а ни одной фигурой нельзя сделать ход.

– Дети, помогите! – слышу крик сзади. – Держите его!

Чувствую, как в ремень, ноги, куртку, джинсы вцепляется множество пальцев. Они тянут меня назад, я не отпускаю племянницу. Когда Настина голова показывается над подоконником, я перехватываю ее за талию и прижимаю к себе. Мы, обессиленные, валимся на пол. Тело девочки все ещё трясётся крупной дрожью. Она прячет лицо у меня на груди и крепко обнимает руками.

Меня и самого колотит. Адреналин шумит в ушах. Зубы выбивают чечетку. И вот облегчение бежит волной по телу, я расслабляюсь.

– Все хорошо, дорогая, все позади, – шепчу племяшке, она только вздрагивает, из горла раздаются хрипы.

Только сейчас я замечаю толпу детей, облепивших меня со всех сторон. А на моих ногах сидит девушка в красном пальто. Она трет лицо длинными пальцами с французским маникюром. Даже в этой нервной ситуации я замечаю детали.

– О Боже! – приговаривает она. – Как же это? Как же это? Настенька, как же это?

– Может быть, слезете с моих ног? – спрашиваю ее.

Приглядываюсь: где-то я ее уже видел. Кажется знакомым это лицо и сладкий запах.

– Что? – девушка смотрит на меня непонимающим взглядом. Ее глаза окружены черными разводами, губная помада размазалась, поэтому рот кажется кровавой раной. Невольно передергиваю плечами: жуть просто. – Ой, да! Конечно.

Она пытается встать, но заваливается набок. Дети подхватывают ее под руки,

– Регина Викторовна, мы не хот-е-е-е-ли, – дружный вой бьет по ушам и на секунду оглушает меня.

Я смотрю на Настю.

– Ты как? Пришла в себя? – спрашиваю племянницу, пытаясь разжать ее руки.

– Я хочу домой, дядя, – шепчет она и намертво вцепляется пальцами.

Встаю, прижимая Настю к себе, поворачиваюсь и столбенею. Откуда в классе столько народу? Когда я прибежал сюда, здесь была только кучка детей. А сейчас толпа. Откидываю всех взглядом. Ученики, взрослые люди, охранник и даже женщина в белом халате смотрят сейчас на меня.

– Я забираю Настю, – говорю резко и направляюсь к двери.

Девушка в красном пальто мгновенно оказывается рядом. Она раскидывает руки и закрывает проход.

– Нет, нельзя!

– Мне, – делаю паузу и смотрю незнакомке в глаза. Где-то я ее уже видел, но где? И этот запах…. – Мне, можно! И смените наконец свои духи!

Вперёд выходит маленькая женщина с высокомерным лицом.

– Вы не можете увести ребёнка. Нам нужно разобраться в ситуации.

– Вот как? – чувствую, как адреналин, до этой минуты руководивший моими действиями, уступает место злости. – Разбираться мы обязательно будем, но не здесь и не сейчас. Насте нужен покой.

Говоря это, я толкаю женщину пальцем в плечо. Мне она кажется гномицей со старушечьим лицом, вставшей на пути у великана. Ее макушка едва застаёт до моего плеча.

– Но…

– С дороги, иначе…, – наклоняюсь к ней, – я выброшу вас из этого окна.

– Грубиян! – несётся вслед. – Как ты смеешь! – гномица поворачивается к охраннику и приказывает: – Иван Тимофеевич, вызывайте полицию!

– Ты все записал? – ловлю краем глаза мальчишку с телефоном.

– Ага.

– Отлично. Заберу его на время!

Вырываю из пальцев мобильник и шагаю к выходу, больше не встретив препятствий.

– Полицию хотите? Будет вам полиция! – бурчу, спускаясь по лестнице.

На улице останавливаюсь. Байк кто-то заботливо поднял и поставил в ячейку для велосипедов. Шлем покачивается на руле.

– Надень его, дорогая.

Настя натягивает шлем на голову, я помогаю его застегнуть. Уже заведя мотор, поднимаю голову: из распахнутого окна на третьем этаже на нас смотрит девушка в красном пальто.

И тут меня словно что-то бьет в солнечное сплетение. Черт, это же она, зазнайка из отеля! Я добываю из кармана телефон и, не отрывая взгляда от лица незнакомки, набираю номер Ванька.

– Чего тебе? – спрашивает тот. – Я занят.

– Слушай, друг, нужна твоя профессиональная помощь.

– Сопли не жуй! Выкладывай!

Мой друг – следователь райотдела. Я рассказываю ситуацию, он направляет в лицей наряд полиции. Для администрации школы, классного руководителя, той девицы в красном пальто, детей и их родителей скоро наступит ад.

Глава 8

Я несусь в класс, не чувствуя под ногами твердой почвы, не замечая ступенек, не слыша криков. Только распахиваю дверь и набираю в рот воздуха, чтобы крикнуть, как человек, бежавший впереди на несколько метров, перехватывает меня и закрывает рот широкой ладонью.

Он держит так крепко, что я захлебываюсь воплем, рвусь и дергаюсь, но не могу освободиться от стальной хватки. Мозг взрывается от паники и ужаса:

«Урод! Что делает? Сейчас произойдёт трагедия!»

Но мужчина словно не понимает, что я на грани обморока: он смотрит на детей. Почти теряя сознание от недостатка кислорода, обмякаю в его руках.  Бросив на меня быстрый взгляд, он ослабляет захват и прикладывает к губам палец. Я глотаю воздух раскрытым ртом и наконец соображаю, чего он хочет добиться, хотя пока еще не понимаю, что происходит.

И вдруг незнакомец отталкивает меня, одним прыжком достигает окна, раскидывает детей и… я не вижу больше Настю, а мужчина перевешивается через подоконник и сучит ногами по скользкому линолеуму.

– А-а-а, – вырывается из горла крик. – Дети, держите его!

Сама бросаюсь к незнакомцу и цепляюсь за широкий ремень. Пятиклашкам вторая команда не понадобилась. Они облепляют здоровяка со всех сторон, и мы сразу, одним рывком, затаскиваем его и девочку в класс.

Все дети в голос ревут от облегчения, и я с ними. Мы сидим на полу и дружно всхлипываем. Слезы льются потоком по щекам, размывая тушь, а эта некачественная, хотя и брендовая, сволочь попадает на слизистую глаз и неимоверно щиплет.

Я почти ничего не вижу перед собой, какие-то мутные разводы, но мне плевать! Мне хорошо! От счастья хочется кричать и обнимать всех вокруг. В порыве эмоций я прислоняюсь к чему-то мягкому, прижимаюсь щекой и вдыхаю тонкий аромат кожаной куртки, мужского парфюма, смешанного с запахом кухни.

– Может, слезете с моих ног? – мгновенно отрезвляет меня грубый голос.

Я вскакиваю и только сейчас замечаю, что аудитория наполняется народом. Казалось бы, все должны быть счастливы, но, увы: незнакомец – родной дядя Насти – насильно уводит ее из школы.

Дети собираются вокруг меня и стоят, тесно прижавшись. Их лица полны раскаяния и страха.

– Садитесь на свои места, – говорю им.

– Что теперь будет, Регина Викторовна? – тихо спрашивает Андрей.

Пожимаю плечами. Предполагаю, что ничего хорошего ждать не придется. Наверняка этот здоровяк поднимет шум. Даже представить страшно, как буду рассказывать о таком событии маме, и понимаю, что первый рабочий год в школе оборачивается для меня провалом.

Слезы снова набегают на глаза.

– Возьмите, – Юля сует мне в руку влажную салфетку. – У вас тушь… потекла…

 Пока я привожу себя в порядок, пытаюсь собраться с мыслями. Да, в классе чуть не случилась беда, но я настроена сначала разобраться в ситуации, а потом уже казнить или миловать детей.

– Как это понимать, Регина Викторовна? – сверлит меня взглядом завуч по воспитательной работе. – Почему ученики были в классе одни?

– Но…, – краснею я. Какая бестактность воспитывать учителя на глазах у детей! – Был урок математики.

– Илья Борисович, – завуч поворачивается к педагогу.

Тот стоит растерянный и красный, но от злости.

– Простите, а в чем я провинился?

Илья тоже первый год работает в школе и задерживаться здесь не собирается, поэтому дерзит администрации по полной программе. Я же внутренне сжимаюсь, боюсь, что его поведение лишь усугубит наше положение.

– Как в чем? – брови завуча взлетают, острый взгляд поверх очков пронизывает нас. – Вы оставили детей одних!

– Простите! В уставе школы не записано, что учитель-предметник не имеет права покинуть класс на перемене.  Это не детский сад, и не солдатская казарма! Я могу пойти в туалет, или в лаборантскую за учебником, в конце концов, могу поговорить в коридоре с родителями или с детьми.

Я облегченно выдыхаю. Мне бы и в голову не пришло сослаться на устав лицея, а ведь это основной документ, регламентирующий поведение учителя и учеников в учебном заведении.

– Илья Борисович, вы свободны, – машет рукой завуч и поворачивается ко мне.

– А урок?

– Отработаете во внеурочное время.

– За что я наказан? – вспыхивает Илья.

– Идите уже! Молоды еще, чтобы перечить!

Завуч выпроваживает посторонних из аудитории и поворачивается к притихшему классу. Я с тоской смотрю на осунувшиеся и заплаканные лица. Неужели мои добрые дети дошли до такого кошмара? Не верю! Здесь что-то другое!

Думаю так, а сомнения терзают душу.

– Рассказывайте! Кто командир класса?

Я вздрагиваю, словно получаю удар плеткой. Встаёт Андрей. Это вчера он бросал упрёки Насте и считал себя правым. Сейчас мальчик стоит, опустив плечи, и трясётся, потом поднимает глаза, но смотрит на меня.

– Регина Викторовна, простите нас, пожалуйста, – всхлипывает и замолкает, не в силах преодолеть рыдания.

– Мы больше так не будем, – подхватывают остальные.

– Мы не хотели толкать Настю, – выкрикивает Юля. – Мы ее спасали.

От нового шока у меня раскрывается рот. Я, как рыба, вытащенная на берег, пытаюсь что-то сказать, и не могу. Первой спохватывается завуч.

– Так, так, дети! Повторите, что вы сказали?

Оказалось, что у меня вчера создалась иллюзия благополучия, но ученики не успокоились. Полночи они переписывались в сетях с математическим классом. Дело дошло до взаимных упреков и оскорблений. Девочка из команды соперников сделала скриншоты и пригрозила отдать их своему классному руководителю. Вот потому на первой паре мои ученики были такие притихшие и испуганные. Они не знали, как поделиться со мной ещё одним преступлением.

Естественно, на перемене все опять набросились с упреками на Настю. Та разозлилась, выскочила в коридор и стала звонить маме. Мальчики попытались отобрать у неё телефон. Дети носились по холлу, ворвались в класс и оказались у распахнутого для проветривания окна. Настя вытянула руку и встала на цыпочки. Андрей подпрыгнул, чтобы перехватить мобильник, кто-то забрался на подоконник, но от толчка телефон выпал из пальцев и полетел на землю.

Все с криками высунулись из окна, прижав визжащую Настю животом к краю подоконника. Этот момент мы и увидели с незнакомцем. А дальше ситуация уже вышла из-под контроля.

– Что вы наделали! – закричала Настя. – Меня мама теперь убьёт! Где телефон?

Она резко свесилась вниз. Дети перепугались и потащили ее обратно, тут и подоспел незнакомец.

Как реагировать на такое, я не знаю. Слушаю учеников, а сердце обливается кровью. Пятиклассники действовали на эмоциях, но и мы, взрослые, не разобравшись в ситуации, наломали дров.

Стук в дверь отвлекает всех от горьких мыслей. В проеме показывается охранник.

– Простите! Лилия Вячеславовна, там полиция приехала.

Полиция? На негнущихся ногах я иду к стулу и опускаюсь без сил. Новый дружный вопль потрясает воздух.

– Регина, – шепчет мне завуч. – Звони родителям. Кажется, дело принимает плохой оборот.

Глава 9

Всю неделю я занимаюсь делами семьи. Мама и сестра были шокированы, узнав о том, что случилось в школе.

Опять ночую в квартире родителей: не могу оставить моих женщин одних. Весь день жду информации от Ивана, но, когда он позвонил, лишь уклончиво сказал:

– Не пыли, Задвора! Идёт следствие.

– Куда оно идёт! – зверею я. – Почтовой лошадью идёт? В чем там разбираться? Яснее ясного!

– Э-э-э, погоди. Тут интересная картина вырисовывается, – хмыкает Ванек и отключается.

Приходится ждать, пока Ванек выяснит все детали, а он, как назло, делает это тщательно и неторопливо. От его педантичности я схожу с ума, но и поделать ничего не могу.

Все же домашние попытки поговорить с Настей неизменно проваливаются. Она твердит одно:

– Никто меня не толкал. Я телефон уронила, вот и высунулась посмотреть, где он.

– Прекрати защищать этих хулиганов! – наконец рявкаю я.

– Ты сам хулиган! – вырывается у племяшки.

Она влетает в детскую, хлопает дверью и запирается.

У меня и челюсть отваливается: обычно тихая и веселая девочка превратилась в зверька.

– Влад, оставь ее в покое, – защищает дочь сестра. – Настюха пережила стресс. Дай время. Пещерно лучше, – тут она делает паузу и на всякий случай отходит на несколько шагов

– Говори уже, что хочешь сказать!

– Поезжай к себе домой, – выпаливает Янка сбегает к маме в кухню за защитой.

Я растерянно смотрю ей вслед. Может, и правда, погорячился? Не разобрался в ситуации, наломал дров? Я всегда быстро принимаю решения, мой холерический темперамент просто не дает времени на размышления и сомнения.

– Вот останется у твоей дочери детская травма на всю жизнь! – не сдаюсь я и заглядываю в кухню.

– Не останется! – отрезает Яна. – У детей очень гибкая психика. Поверь, вскоре скандал в классе будет казаться легкой перепалкой.

Но я не соглашаюсь с такой халатной позицией и ночь провожу в кошмаре. Мысли так и крутятся в голове. Хочется схватить за воротник пальто Настину училку, эту любительницу красного цвета и противного сладкого аромата, и хорошенько встряхнуть, чтобы знала, как с детьми надо работать.

– Завтра иди в приемную директора и забирай документы, – приказываю сестре наутро. – Не будет Настя учиться в такой школе!

– Влад, угомонись! – сопротивляется Яна. – Конец года, нельзя вырывать ребёнка из привычной среды. Да и денег лишних нет, чтобы школы, как перчатки менять.

Все ясно! Это упрек в мой адрес. Стою и в упор смотрю на Янку. Она тоже сверлит меня взглядом. Отец передал мне отель, чтобы бывшая семья имела постоянный доход, а я оказался дерьмовым и ленивым бизнесменом. Мне мало от жизни надо, но мама и сестра – это совсем другое.

– Да? Ты так считаешь? – уже не так рьяно сопротивляюсь я и снова начинаю наворачивать круги по комнате. – А если эта ситуация повторится? Я видел их классуху. Растяпа и ворона!

И тут в зал вбегает Настя. Ее лицо перекошено, по щекам текут слёзы. Смотрю недоуменно: я отправил ее с бабушкой в магазин, хотел поговорить с сестрой без свидетелей. И когда они появились?

– Дядя! – кричит Настя. – Регина Викторовна самая лучшая! Она нас любит! И уроки ведёт очень интересно. У всех ребят английский язык – самый любимый предмет. Я не хочу в другую школу.

– Настя, выйди! Эта тема не обсуждается. Мы с мамой сами решим твою судьбу!

– Мамочка, Влад все неправильно понял, – племянница бросается к Яне в объятия. – Я же говорила: никто меня не толкал. Вы не слушаете!

Захлебываясь от рыданий, Настя опять скрывается в детской, а на пороге появляется мама. Теперь на меня укоризненно смотрят две пары голубых глаз. Они так похожи на мои, что мороз бежит по коже. От отца мне и сестре достались высокий рост, темные волосы и густые брови, от мамы – ясная голубая радужка.

– К старости будем с тобой соревноваться, кто больше похож на Брежнева, – шутит сестра.

Мама рядом с нами кажется маленькой и хрупкой, как балерина.

– Ладно, – отмахиваюсь от родных. – Думайте сами. Но пусть посидит дома, пока все не утрясется.

Несколько дней идёт разбирательство. Яну и Настю вызывают в школу, на беседу с администрацией, родителями и одноклассниками. Меня они собой не берут. На все попытки их сопровождать, сестра категорично отвечает:

– Займись делами отеля! У тебя там куча проблем. А в школе ты, как слон в посудной лавке, все норовишь что-то сломать или испортить.

Я возвращаюсь к себе, но удовлетворения не получаю. Что-то гнетёт изнутри, словно червяк завёлся в сердце и точит потихоньку, как яблоко. Отель раздражает до зубовного скрежета. Удивляет ещё и то, что Настина классуха не требует машину. Хотя меня не должно это волновать совсем, но все же.

Чтобы занять чем-то полезным голову и время, я несколько дней инспектирую все службы отели и везде вижу развал и беспорядок. До намеченного совещания, где я должен буду выслушать предложения сотрудников, остается два дня. Но, наблюдая за менеджерами и администраторами, я не замечаю никакого движения и азарта. Такое поведение подчиненных нагоняет тоску.

Особенно раздражают горничные, которые одеты и причесаны не по уставу. Я постоянно делаю им замечания, но девушки смотрят в пол и молчат. Однажды, не добившись ответа, вызываю лифт, захожу в кабинку и тут слышу женский голос:

– На себя бы посмотрел сначала, козел! Тоже мне директор называется!

– Да кто его директором считает? – отвечает вторая девушка. – Гопник в драных штанах и потертой куртке.

Замираю от шока и в просвет между закрывающимися дверями вижу горничных, идущих по коридору. Поворачиваюсь к зеркалу. На меня смотрит высокий человек со щетиной на щеках и подбородке и потухшим взглядом. Длинные, до плеч, волосы взлохмачены, словно никогда не знали расчески. Любимая кожаная куртка сияет потертостями на локтях, сквозь прорехи на джинсах виднеются голые колени. Да и кроссовки не первой свежести, хотя и хорошего бренда.

Пожимаю плечами: никогда не придавал особого значения внешности и одежде, но люди, видимо, смотрят на меня по-иному. Хозяин элитного отеля должен выглядеть иначе. Вот и Настина учительница приняла меня за парковщика. Хорошо еще не за бомжа!

Так! Пора что-то с этим делать!

Но благие намерения тут же рассыпаются в пыль: звонит Ванек.

– Да! Слушаю, товарищ следователь! – радостно кричу ему.

– Какой я тебе товарищ? – ворчит друг. – Хочешь на шконке дни коротать?

– Пока еще не за что? Или где-то прокололся?

– Я шучу. Итак, по твоему делу. Понимаешь, следствие состава преступления не выявило.

– Как? Но я своими руками вытаскивал племянницу с того света!

– Ты все неправильно понял. Это была роковая случайность. Как сосулька, которая непременно падает кому-то на голову.

– Если бы классуха находилась в аудитории, ничего бы не произошло. Накажи ее хотя бы за преступную халатность.

– Увы, и халатности не было. В законе об образовании говорится, что учитель получает зарплату только за проведенные уроки и во время «окна» может находиться где угодно, не докладывая администрации об отсутствии. Тем более девушка вышла на полчаса, оставив детей под присмотром математика.

– Но она еще и классный руководитель!

– И что? Это же не ставка воспитателя. Всего лишь небольшой процент доплаты к основному заработку. Регина ничего не нарушила, хотя нервотрепку ты ей устроил приличную. Администрация взъелась, выговор влепила, и авторитет у родителей класса она потеряла. Эта история останется теперь пятном в ее личном деле и отразится на репутации.

Слова друга камнем ложатся на сердце. Получается, что сестра права: я действительно слон, который потоптался по невинной душе?

Ответа на вопрос у меня нет, но странное чувство шевелится в груди. И это не жалость, и не раскаяние. Волна неудовлетворения собственной жизнью поднимается из глубины и вот-вот затопит меня с головой.

Телефон вибрирует снова.

– Да! Ты еще не все сказал?

– Владислав Борисович, – кричит в ухе незнакомый голос. – Это я, парковщик. Девушка пришла, требует автомобиль.

Глава 10

Я думала, что никогда не переживу те дни ада, в который превратилась моя жизнь после инцидента. Если бы дядя Насти не вызвал полицию, администрация лицея спустила бы все на тормозах, тем более что мама девочки была не против. Но расследование закрутилось и буквально вывернуло меня наизнанку.

Утомили бесконечные встречи с родителями, приватные разговоры с детьми, допросы у следователя. Иван Сергеевич оказался приятным молодым человеком лет тридцати, с ироничным складом ума. Он любезно предлагал мне чай или кофе и искренне радовался, когда я отказывалась.

– Возиться не хочется, – пояснил он, заметив мой растерянный взгляд.

– Тогда зачем предлагаете?

– Хочется угодить красивой девушке.

– А может быть, в непринужденной обстановке выведать у неё все тайны? – смелею я.

Между нами намечается явная химия. Следователь играет лицом, глазами, губами, да и мне нравится этот мужчина. Высокий, импозантный, одетый в элегантный костюм и белоснежную рубашку без единой мятой складки, он вызывает волнение в сердце и трепет в груди.

«Интересно, он женат? – задаюсь вопросом и тут же отгоняю непрошеную мысль. – В таком возрасте красавчики обычно или уже пару раз сходили в загс и развелись, или, увы, имеют нетрадиционную ориентацию. Другого не дано». Представить ловеласа-полицейского преданным мужем и отцом у меня не получается.

– Что вы, что вы! – отмахивается от моих слов следователь. – Но о случившемся все же поговорить придётся.

И сразу тон становится серьезным, исчезает белоснежная улыбка, словно человек по мановению волшебной палочки меняет маску.

К моей радости, следователь Гранин и его команда оперативников оказываются настоящими профессионалами. Они быстро разбираются в ситуации, и большую помощь в расследовании оказывает телефон, который дядя Насти отобрал у пятиклассника. Удивительно, но мальчишка во время скандала сохранил ясную голову и включил видеосъёмку. Весь конфликт, все сказанные слова и предпринятые действия были как на ладони. Полиция закрывает процесс. Я отделываюсь выговором, потраченными нервами и пропущенными уроками, которые теперь придётся отрабатывать в уплотнённом режиме.

– Удачи вам в жизни, Регина Викторовна, – следователь пожимает на прощание мою руку. Слава богу, что не целует ее, иначе мое сердечко не выдержало бы обаяния красивого мужчины.

– Спасибо большое!

И тут новое испытание для моих нервов.

– Вы позволите пригласить вас на ужин? – лукаво прищуривает глаза Иван.

Чувствую, как он тянет меня за пальцы, и смущаюсь, а по спине бегают мурашки. Такого поворота я не ожидала

Тут же в голове всплывают звонки мамы. Вот бы привезти Ивана Сергеевича домой! Все свидания вслепую и знакомства с сыночками маминых подруг остались бы в прошлом. Но флирт чаще всего не заканчивается отношениям, зато разбивает надежды одного из пары. Я решительно выдергиваю пальцы.

– Извините, но нет!

– Что ж, жаль расставаться с такой прелестной девушкой, – нисколько не огорчаясь, говорит следователь и открывает дверь кабинета. Он провожает меня и вдруг говорит вслед: – Вы на Влада Задворного не обижайтесь. Горячий парень. Испугался за племянницу, вот и погнал волну.

Так я и узнаю, что лось, который заварил эту кашу, является школьным другом следователя. Неприятное открытие. Неужели приятели на пару будут контролировать мою работу?

Свят-свят! Только не это!

Переполненная грустными мыслями, из полицейского участка я сразу еду в отель. За эти сумасшедшие дни не нашлось времени, чтобы забрать машину, а без неё очень плохо.

– А если ее там уже нет? – волнуется за мою Мазду подруга Маша. Она искренне переживала за меня все это время.

– Куда она денется? Заплачу за несколько дней стоянки, и все.

Действительность не оправдывает ожиданий.

У стойки парковщика пусто, швейцара у входа тоже не видно. Ну и бездельники работают в этом отеле! Не зря он на ладан дышит!

            Смело захожу в подземную парковку, надеясь, что сразу замечу свою белоснежную красавицу, и радуюсь, что захватила с собой запасные ключи. Брожу вдоль рядов, но нигде Мазда будто сквозь землю провалилась. Что за черт?

Тут же на ум приходят страшные истории, рассказанные Машей. Она недавно читала, что бессовестные сотрудники отелей могут воспользоваться автомобилем постояльца в своих целях, пока тот ужинает в ресторане.

Сразу поворачиваюсь к выходу и шарахаюсь от встречной машины, подкравшейся бесшумно сзади. Прижав к колотящемуся сердце ладонь, наблюдаю из-за колонны, как чёрный джип паркуется, и жду, пока водитель закроет дверь.

– Простите, вы парковщик? – внезапно выскакиваю из-за столба.

– Д-да, – подпрыгивает испуганно водитель.

На миг теряюсь: это не тот человек, который мне нужен. На меня смотрят карие глаза совсем молодого человека, буквально вчера со школьной скамьи.

Внутри сжимается комок от неприятного предчувствия.

«Неужели Мазду украли? – выползает коварная мысль. – Или лохматый хам постарался?»

– Где я могу найти вашего сменщика? – иду к парнишке, но он отступает, а потом бросается наутёк.

Что это сейчас было? Парковщик словно испугался меня и удрал, как вор. В панике бегу к стойке администрации. Что я скажу родителям? Как объясню, почему оставила машину в гараже отеля?

И тут новая мысль буквально парализует меня. Через два дня длинные майские праздники. Мама каждый день настаивает на моем приезде на смотрины. Все уши прожужжала. Обязательно начнёт выяснять, почему я появилась без машины? Родители живут в Подмосковье, в коттеджном посёлке.

У ресепшн стоит группа иностранцев. Гид объясняется с администратором, но ждать не могу: лопну от нетерпения. Я проталкиваюсь сквозь людей к стойке и спокойным холодным тоном светской дамы спрашиваю:

– Где моя машина? Отвечайте!

– Простите? – девушка отрывает взгляд от экрана компьютера. – Какая машина?

– Моя! Несколько дней назад я оставила ее на вашей подземной парковке, а сейчас нет.

Гид решительно отодвигает меня в сторону.

– Дождитесь своей очереди, милая леди!

– Не могу! – резко взвизгиваю, и гид шарахается в сторону. Понимаю его: сейчас я совсем не милая. Наоборот, укушу, если не получу ответа на вопрос. – Где ваш парковщик?

– На месте.

– На каком?

– У стойки.

Я оборачиваюсь: знакомая высокая фигура виднеется сквозь толстое стекло входа, а рядом размахивает руками и что-то быстро говорит водитель-студент.

Мгновенно срываюсь с места. После недели унижений и извинений во мне просыпается пантера. Сейчас я готова растерзать первого, кто посмеет мне что-то возразить или солгать.

Вылетаю в разъехавшиеся при моем приближении двери. Парнишка-парковщик замечает меня, толкает напарника и бежит в сторону гаража.

Т-а-а-а-к! Чует кошка, чьё сало съела!

– Ты! – кричу без предисловий и спотыкаюсь, словно передо мной невидимая стена. – Вы? – спрашиваю уже тише.

Мой мозг отказывается принимать то, что видят глаза. А мне до чертиков хочется их протереть, ведь они сейчас смотрят на несносного Настиного дядю, который небрежно облокотился на стойку парковщика и разглядывает меня.

Нет, не бывает таких совпадений! Не бывает!

– Сегодня ты в чёрном, – усмехается он и выпрямляется. – По кому траур?

– По тебе, сукин сын! Говори, где моя машина?

– Вовремя надо забирать свои вещи.

– Вещи? – чуть не захлебываюсь от возмущения и приближаюсь почти вплотную к наглецу. – Спятил?

– Нисколько, – его рот растягивается в кривую улыбку, которая больше напоминает оскал. Он кладёт руки на мои плечи и насильно отодвигает подальше. – Соблюдай личное пространство! Ты воняешь!

– Что? – я теряюсь.

Никогда не умела отвечать на прямую грубость. Это потом приходят нужные слова, а в момент хамства мне хочется плакать. Слёзы тут же выступают на глазах. Мало мне было неприятностей от этого человека! За что он меня так ненавидит?

Весь боевой дух вылетает, словно пробка из бутылки шампанского. Внутри звенит пустота.

– Владислав Борисович, – раздаётся сзади голос администратора. – Что происходит?

– Наташа, занимайтесь своим делом. А здесь я разберусь.

– Не понимаю. Ничего не понимаю, – бормочу я и вытаскиваю зазвонивший телефон.

– Гинка, ты забрала машину?

– Маш, ничего не понимаю. Ее здесь нет, – говорю дрожащим голосом.

– Как нет? Что за шарашкина контора этот отель? Вызывай полицию, пусть разбирается.

Мобильник вырывают из моих пальцев.

– Как ты смеешь?

Я подпрыгиваю, парковщик подносит телефон к уху, а второй рукой держит меня на расстоянии, словно назойливую собачонку. От такого хамского обращения хочется драться и кусаться.

– Не надо полицию. Ваша подруга сама виновата, вот и наказана.

И тут я срываюсь…

Глава 11

Занятый мыслями об услышанном от горничных, я сначала даже не понимаю, о чем говорит заикающийся парковщик.

– Что? Повтори!

– Ну, та… которую отправили на штрафстоянку… она приехала…

– Кто? Машина?

– Нет, девушка. Хозяйка… Что делать, Владислав Борисович? К вам в кабинет отправить?

В голове, толкаясь локтями и коленками, проносится стая мыслей, но соперниц расталкивает самая главная: «Какой кабинет? Спятил? Нельзя! Ты же хотел, чтобы эта девица в красном увидела тебя крутым хозяином, а не слугой. Но в таком прикиде…»

Оглядываю себя: бомж, да и только!

– В кабинет нельзя! Жди меня у стойки! – кричу в трубку.

Служебный лифт отеля находится в заднем крыле. Чтобы попасть в центральных холл, я должен пробежать по нескольким коридорам и дважды свернуть. Меня провожают удивленными взглядами сотрудники, но я только отмахиваюсь. У поворота к холлу перевожу дух, потом осторожно выглядываю из-за угла.

Обстановка самая обычная. В креслах сидят гости, тянется аромат кофе из лобби-бара, у ресепшн толпятся прибывшие туристы. Учительницу Насти замечаю не сразу, а все потому, что невольно ищу глазами красное пальто. Наконец замечаю девушку и облегченно выдыхаю: путь свободен, учительница о чем-то спорит с администратором и больше никуда не смотрит.

Проскальзываю вдоль дальней стены и выходу из отеля. Теперь можно не торопиться. Только принимаю непринужденную позу, хотя мечтаю вытереть пот со лба, как Регина Викторовна показывается в проеме дверей. Студент Сашка, встретивший меня у стойки, мгновенно ретируется.

«Парень перепуган не на шутку, надо выписать ему премию», – отмечаю про себя и вздрагиваю от громкого и резкого, как удар хлыста, «Ты!»

Вот это номер! Я готов был простить учительницу и даже любезно проводить ее к штрафстоянке (все же чувство вины начало просыпаться в душе), но такое хамское обращение вызывает шквал негативных эмоций.

Кто ей позволил тыкать практически незнакомому человеку? Да она должна мне в ноги кланяться за спасение ученицы и за то, что не села в тюрьму, а не орать.

Я выпрямляюсь, с высоты своего роста обрушиваю на нахалку фунт презрения и бочку льда, но не отвечаю прямо на вопрос о машине, пусть побесится. Говорю, и тут же понимаю: зря! Ох, зря!

После моих слов Регина меняется. Она расправляет плечи, сжимает пальцы в кулаки, лицо бледнеет, а глаза вдруг становятся огромными и холодными. Метаморфоза настолько разительная, что у меня полное ощущение, будто Снежная королева вышла на поиски жертвы. Оттого, что девушка – блондинка с серыми глазами, иллюзия становится ещё сильнее. Я даже оглядываюсь, ищу пути отступления.

И опять Регина удивляет. Она не набрасывается на меня с кулаками, не вцепляется в лицо ухоженными ногтями, не бьет коленом в пах, как сделала бы любая другая девчонка, доведённая до крайности. Нет! Она надменно задирает подбородок и тихо говорит:

– Если вы, уважаемый и несносный козел, не скажите немедленно, куда исчезла из гаража отеля моя машина, я сначала вызову полицию, а потом буду ждать ее в кабинете вашего директора.

Мне бы сейчас рассмеяться ей в лицо, но почему-то желание ерничать и дразнить пропало. Моя Ксюха пускает в ход кулаки и посуду, а эта фифа величественно обливает с ног до головы помоями и показывает, что таким принцессам, как она, негоже опускаться до пыли под ногами.

И я пасую перед ней.

– Извините, – вылетает изо рта помимо моей воли. – Вашу Мазду пришлось отправить на штрафстоянку, вы слишком долго не приходили.

– Это в высшей степени непрофессионально! – цедит сквозь зубы учительница. – Вы знали, по какой причине я задерживаюсь, знали, как меня найти. Вывод напрашивается простой: вы сделали это намеренно. Как низко!

Регина разворачивается на каблуках и идёт в сторону проспекта. Я остаюсь с отвисшей челюстью.

– Погодите! – кричу ей вслед. – Вы разве не хотите знать, на какую штрафстоянку увезли машину?

– Обойдусь! – выкрикивает девушка не оборачиваясь, на секунду замирает, и вдруг над ее головой торжественно взлетает средний палец. – Пошёл ты!

Сзади кто-то икает. Оглядываюсь: за стеклянной стеной – толпа сотрудников. Распахнутыми глазами они смотрят на мое унижение, девушки с ресепшн закрывают ладошками рты, сдерживая смех. Заметив мой взгляд, тут же разбегаются по своим рабочим местам и тут взрываются хохотом. Бедный Санек не может остановить икоту и с каждым «Ик» вздрагивает всем телом.

– И ты туда же! – рычу на него.

– Простите, Владислав Борисович! Не могу! Это так…

– Смешно? – заканчиваю за него, он кивает.

– И как она найдёт машину? Ик… Москва огромная. Ик… Целое расследование надо провести. Ик… Простите.

– Откроет интернет и позвонит по адресам. Большое дело! – отвечаю парковщику, а ноги сами уже несут меня в гараж к верному байку.

Регину догоняю у станции метро. Уже набираю в грудь воздуха, чтобы окликнуть, но захлопываю рот. Она идёт по тротуару странно: сделает два шага, остановится, отвернётся к стене. Мне даже кажется, что ее худенькие плечи вздрагивают. Вот полезла в сумочку, что-то достала. Салфетку? Платок?

Черт! Плачет? А сколько гонору было! Прижимаю байк к бордюру. Теперь девушка совсем рядом, я даже слышу, как она всхлипывает. С левой стороны груди появляется тяжесть, в народе говорят: «Сердце ноет». И что ему мешает, сердцу? Жалость? Растираю это место ладонью.

Регина вешает сумочку на плечо, поворачивается и сразу видит меня. Занятый самобичеванием, я не успеваю завести мотор и скрыться. Мы смотрим друг на друга в упор, оба молчим.

– Садись, – наконец разжимаю я губы и добавляю сквозь силу, – пожалуйста.

Теперь я вижу покрасневшие глаза. Но девушка игнорирует просьбу и идёт дальше. Я догоняю и повторяю предложение.

– Нет! – коротко отвечает она.

– Садись, не капризничай. Я отвезу тебя на штрафстоянку. Это недалеко.

– Не хочу! – но в то же время в голосе слышится сомнение.

– Считай, что я так извиняюсь.

– За неделю нервотрепки?

– И за это тоже.

– Легко хочешь отделаться.

«Ура!» – ликую в душе. – Снежная королева снизошла до пыли».

– Хорошо. Пусть за мной будет должок. Исполню одно твоё желание.

Регина пристально смотрит на меня, я тоже не отвожу взгляда. «Красивая!»– поражаюсь опять.

Девушка, и правда, очень привлекательна. Ни плохое настроение, ни слёзы не портят ее изумительный цвет лица, а ясные серые глаза сияют внутренним светом.

– Ловлю на слове, – неожиданно говорит Регина, и снова меня поражает.

Настина учительница полна сюрпризов. По законам женского характера, она должна была ещё долго дуться и ломаться, а эта берет протянутый шлем, напяливает его на голову и даже не кокетничает.

«Может, зря я о должке заговорил? – мелькает мысль. – Еще неизвестно, какое желание стукнет ей в голову. Скажет: «Прыгай с десятого этажа или прогуляйся по Арбату голышом». Что тогда делать буду?»

Но Регина уже садится сзади. Чувствую, как она берет меня за куртку, перехватываю ее запястья и кладу себе на пояс.

– Обнимите крепче. А ещё лучше, прижмитесь к спине. С непривычки будет немного неудобно.

– Справлюсь.

Мы быстро находим машину на штрафстоянке. Несколько минут разговора с сотрудниками, внесение нужной суммы за простой, и нам разрешают ее забрать. Регина садится в Мазду.

– Спасибо за помощь, – говорит она, заводит машину и исчезает за поворотом.

Я взбираюсь на байк и еду в другую сторону. На ум приходят слова старой песни: «Мы странно встретились и странно разойдёмся…»

Не судьба!

Глава 12

Что мне помешало вцепиться в бессовестные и наглые глаза парковщика? Не важно! Мамино воспитание остановило или мелькнувшая мысль о том, что учу его племянницу, но я словно на барьер наткнулась. Уже и пальцы в кулаки сжала, и ногу начала поднимать, а дело застопорилось. Но мое вежливое хамство оказалось намного эффективнее прямого действия: Владислав как-то сник, стал меньше ростом, в глазах мелькнуло сожаление, и он вдруг рассказал о машине.

По дороге домой я размышляю о своём поведении и эмоциях, которые пережила в отеле, и тихо радуюсь, что больше никогда не встречусь с этим человеком. Во всяком случае постараюсь его избегать. Не будет же он ходить на родительские собрания!

От этой мысли бросает в жар. Картина, где здоровенный дядька сидит за первой партой и сверлит меня взглядом, вызывает дрожь в коленках.

Дома сбрасываю с себя всю одежду и бегу в душ. Скорее! Немедленно смыть с себя словесную грязь и… запах мерзавца, к которому я прижималась всем телом, когда сидела на его байке. А он, как назло, пропитывает меня насквозь.

Не могу сказать, что противно. Наоборот, эта неповторимая смесь ароматов кожаной куртки, пропитанной сигаретным дымом, и мужского парфюма будит во мне странные желания. Хотелось прижаться щекой к широкой спине, закрыть глаза и вдыхать, вдыхать до умопомрачения этот запах здорового мужчины. Он так отличается от маминых кандидатов в женихи!

Контрастный душ прогоняет видение. «Пора завести отношения, – решаю я. – Это гормоны говорят».

Действительно, в двадцать три года нужно хорошенько веселиться с друзьями, менять любовников, чтобы понять, с каким мужчиной тебе комфортно, лишь потом заводить семью.

А что делаю я? В универе гнала прочь всех ухажеров, чтобы учиться не мешали. Неудачный первый сексуальный опыт после студенческой вечеринки вообще заставил держаться подальше ещё и от тусовок.

А потом устроилась на работу в школу, где мужчин можно по пальцам пересчитать. Есть, правда, ровесник Илья, но назвать его мужиком сложно: странный какой-то, манерный, капризный, вечно чем-то недовольный.  Не надо такого! Б-р-р-р!

После душа сижу в кухне с чашкой кофе и наслаждаюсь моментом. Наконец-то покой, тишина и гармония. Телефонная трель разбивает вдребезги мое мимолетное счастье. С тоской смотрю на дисплей: мама. Пока раздумываю, отвечать или нет, звонок замолкает, и тут же щёлкает смс.

«Немедленно возьми трубку! Иначе я собираюсь и еду к тебе. С ночевкой. Нет на неделю или две», – категорично пишет мама.

Глубоко вздыхаю и набираю ее номер:

– Слушаю.

– Вот так-то лучше. Регина, мы ждём тебя на праздники. Отказ не принимается!

– Мамочка, я так устала! – неожиданно всхлипываю.

– Солнышко, что случилось? – тревога в мамином голосе неподдельная. Она всегда волнуется за свою непутевую дочь.

А у меня словно краник открывается: как на духу рассказываю школьную историю с подробностями. Уже открываю рот, чтобы поведать и о чуть не потерянной машине, но вовремя прикусываю язык.

– О Боже! О Боже! – вскрикивает мама, потом кричит отцу: – Витя, иди сюда! Послушай, что дочка рассказывает.

Она включает вайбер, и я повторяю историю теперь для папы. Он слушает более внимательно, задаёт наводящие вопросы, уточняет детали.

– Кто, говоришь, был следователем?

– Иван Сергеевич Гранин. Знаешь такого?

Мой папа – профессор. Преподаёт международное право в вузе, поэтому хорошо знаком с этой средой. Я могла бы сразу обратиться к нему за помощью, но не стала. Мама подняла бы такой шум, что пришлось бы уйти из школы от стыда.

– Ему лет двадцать семь, тридцать?

– Да.

– Интересно. Был у меня студент, по прозвищу Гараня, порядочный раздолбай, но никогда не унывающий. Думал, ведёт себя так, потому что связи есть и жизненная подстраховка. А на четвёртом курсе парня словно подменили: учиться начал, как одержимый. Университет окончил с красным дипломом, ему предлагали на кафедре остаться, в аспирантуру поступить. Наотрез отказался. Захотел полевой работы.

– А он женат? – мамин голос добреет, в нем слышится интерес.

– Ты, как всегда, на своей волне, – упрекает жену отец. – Как лошадь с шорами на глазах, не сворачиваешь с колеи.

– Ви-тя! Как ты можешь?

– Я не знаю, женат он или нет! – обрываю перепалку родителей.

– Регина, ну, почему ты у меня такая! Это же вполне естественно для девушки, посмотреть на руку парня. Кольцо есть?

– Не знаю, – теряюсь я. – Мне не пришло в голову во время допроса флиртовать со следователем.

– Ну, хорошо то, что хорошо кончается, – подводит итог мама. – Мы ждём тебя первого мая. Вечером придёт в гости Марина с сыном. Они скоро улетают, а ты все отказываешься встретиться.

– Ма-ма! Хотя бы ты оставь меня в покое!

– И никаких отговорок не принимаю! Или ты знакомишься с Альберто…

– О Боже! Он ещё и Альберто!

– Или…

Мама отключается, так и не договорив угрозу, а я остаюсь в полном раздрае чувств. Куда ни кинь, везде клин. И нет выхода.

Или есть?

Слабенькая идея зарождается в голове и ускользает. Я пытаюсь ухватить ее за хвост, но она не даётся. Выскакиваю на балкон и тру пальцами виски. Пожалуйста, помоги!

Озарение приходит внезапно. Надо на корню пресечь мамины попытки выдать меня замуж. А значит… придётся привезти на встречу жениха, а еще лучше – мужа. Тогда на время отпадут все вопросы. Летом я могу уехать в отпуск к родственникам мужа куда-нибудь в глушь, например. А потом он отправится в длительную командировку или на стажировку. Так можно протянуть год-два. А дальше видно будет.

Только где его взять? До праздника остаётся два дня, выбор у меня невелик, вернее, его вообще нет.

Утром просыпаюсь, полная сил и решительности найти кандидата на роль мужа. Лифт не вызываю, а вприпрыжку спускаюсь по ступенькам. На лестничной клетке возле квартиры, где неделю назад столкнулась с хамоватым парнем, стоит пакет, из которого торчит горлышко шампанского, и лежит букет алых роз. Бутоны огорченно свернули лепестки. Видимо женщины, для которой предназначался подарок, не оказалось дома.

Неожиданно у меня поднимается настроение. Мне и жаль незадачливого любовника, и в то же время не жаль. Это судьба наказывает его за грубость.

В школе приглядываюсь к математику Илье. Выглядит он неплохо. Высокий, чуть полноватый, вон как пузико натягивает рубашку, но это не грех. Одет в хороший костюм, на шее повязан модный в красно-синих разводах галстук. Опускаю взгляд на его ноги. Мама особенно придирчива к мужской обуви. Неплохо. Модные туфли последнего сезона. Наверняка дорогие. Да наш Илья – франт!

– Где пятно? – раздаётся рядом голос математика. – Ты меня так пристально разглядываешь.

Принюхиваюсь: одежда пахнет свежей стиркой и мужскими духами. Отлично! Значит, аккуратист. Идеальный кандидат.

– Нет, просто задумалась. Илья, можешь выполнить мою просьбу…

Телефонный звонок не даёт мне закончить. Математик машет мне рукой и тут же отходит. Я жду и наблюдаю за парнем. А он вдруг заливается краской, и начинает ворковать, как девчонка.

– Правда? Я всегда готов… хи-хи… Во сколько встретимся? Хи-хи… Ох! Дресс-код? А что мне надеть?

Звенит звонок на урок, дети разбегаются по классам. Я от нетерпения чуть не подпрыгиваю, а Илья все с кем-то флиртует. Коридор пустеет. Мне тоже нужно поспешить на урок.

– Илья, – окликаю математика.

Он смотрит на меня туманным взглядом, показываю ему на часы и бегу к своей аудитории. И вдруг боковым зрением вижу, как Илья складывает губы в трубочку и прикладывает их к телефону. Я едва не спотыкаюсь от удивления.

– Спасибо, Регина, – говорит он, проходя мимо. – Я не слышал звонка.

– Ещё бы! Ты был так увлечён разговором…

– Да, старый друг внезапно позвонил…

Илья исчезает за дверью моего класса, а я замираю, как пришибленная пыльным мешком из-за угла. Друг? Значит красные щеки, нежный голос и поцелуй предназначались другу? Нет, с Ильей договариваться нельзя. Мама мгновенно вычислит его ориентацию и сразу заподозрит подвох.

Кого же взять?

– Попробуй договориться со следователем, – предлагает мне Машка. – У вас же наметилась химия.

После школы еду в участок. Не знаю, как стану убеждать Ивана, но выхода нет.

– Его нет в кабинете. Скоро будет. – отвечает дежурный.

Жду в машине, нетерпеливо поглядываю по сторонам. Ивана вижу издалека. Он привлекает внимание прохожих своей элегантностью, но… рядом с ним семенит миленькая девушка с яркими рыжими волосами. Она похожа на кошечку своим личиком в форме сердца и маленькими губами. В руках она держит букет цветов. Девушка горделиво смотрит по сторонам и что-то щебечет. Иван с улыбкой отвечает ей.

От разочарования хочется плакать. Сразу видно, что следователь находится в отношениях, а разбивать счастливую пару не в моих интересах.

Завтра я должна поехать домой. Видимо, придётся знакомиться с этим месье Альберто, или как его там?

Бездумно кручу руль, останавливаюсь на светофоре. В голове пусто, и она звенит, словно котёл. Впереди загорается зелёный свет, я поворачиваю, и тут из ниоткуда выныривает байк, подрезает меня и мчится дальше.

С сердцем, бьющимся от пережитого стресса, поворачиваю к торговому центру. Надо перевести дух, иначе в аварию попаду. Въезжаю в подземный гараж, делаю круг и… направляю Мазду к отелю.

Есть человек, который мне должен! Пусть только попробует не выполнить мое желание!

Глава 13

Новая встреча с Региной оставляет странное ощущение, словно наши пути еще где-то пересекались. Когда она говорила, я ловил себя на мысли, что смотрю не в глаза девушке, а на ее припухлые губы. Какое-то немыслимое притяжение, испытание для моих нервов и гормонов! Так хочется попробовать этот восхитительный рот, слегка тронутый розовым блеском, на вкус! А еще попробовать языком, и зубами, наверное, приятно прикусить.

Читать далее