Читать онлайн Цап-царап, или Оборотни для Маши бесплатно
Пролог
Встаю на носочки, тихонько толкаю створку.
Открыто.
Цепляюсь за карниз, неловко подтягиваюсь на руках.
Весна, все тает, с крыши мне на макушку кап-кап.
С трудом заползаю в окно. С подоконника прыгаю в своей комнате.
Фух.
Справилась.
Так, а сумочка моя…
Черт.
Животом ложусь на окно, высовываюсь на улицу. Где-то она в кустах, темно, ничего не видно.
И тут слышу, как в комнате позади меня щелкает ночник.
И за спиной у меня разгорается слабый красноватый свет.
В испуге оглядываюсь. И замираю.
В кресле у кровати сидит он. Широко рассставив ноги в идеально выглаженных серых брюках, на подлокотниках покоятся широкие ладони. Рукава тонкой льняной рубашки закатаны, пара верхних пуговиц расстегнуты.
Шелковый галстук у него в руке, он лениво помахивает им, как подоводком, он словно хозяин, а я…
– Ты почему в моей комнате? – лучшая защита – нападение, и я нападаю. – Я ее запирала, кажется.
Его лицо в тени, слабые очертания подбородка и губ, темный взгляд из-под густых бровей сливается с мраком.
Четко видно лишь руку, и этот галстук, который он лениво наматывает на кулак.
– Ты запирала, – хрипловато подтверждает он. – А я отпер.
Он встаёт из кресла. Чуть потягивается, как сытый зверь, высокий и крупный, как гризли, но так пластичен, по-мужски идеален, сколько раз я видела его в один трусах – боже мой.
Ведь он живёт в этом доме.
И я тоже здесь живу.
– И как часто ты сбегаешь ночами гулять? – шаг, ещё шаг, он приближается ко мне. – И возвращаешься домой через окно?
– Первый раз, – вжимаюсь в подоконник. Вид у него угрожающий, хочется сигануть на улицу, едва сдерживаюсь. – У подруги день рождения…– лепечу, когда он останавливается почти вплотную ко мне.
От его тела будто искры шпарят. Не спасает кожаная куртка, одежда – слабая преграда, меня током бьёт от него. Что со мной творится в последние дни.
Я сама не своя.
– Первый раз, – повторяет он шепотом. Его лицо приближается к моему, и я перестаю дышать. Он чуть слышно втягивает воздух у моих губ. Отклоняется, улыбается краешком рта. – Вином пахнешь. Ты ещё и пила.
– Один бокал, – тоже шепчу. Представляю, какая нервотрёпка мне за это грозит от тети и умоляюще смотрю на него, – такое больше не повторится. Пусть это останется между нами. Пожалуйста. Ты ничего не видел. Ладно?
Он смотрит на мои губы. Долго, пристально, в спину мне дует ветер, а в груди жарко от его близости, и я на этих контрастах почти теряю сознание, в тишине жду его решения.
– Это останется между нами, – наконец говорит он. – Если, – он делает паузу, поднимает глаза, смотрит в мои, – если будешь хорошо себя вести. И сделаешь то, что я хочу.
– А…– облизываю пересохшие губы. В его словах улавливаю нечто неправильное, он не должен так со мной разговаривать, от его тона нарастает странная вибрация в животе. – Что ты хочешь?
– Немного, – его рука касается молнии на моей кожанке. Тянет, расстегивая. – Сними куртку.
– Зачем?
– Потом встань на колени, – продолжает он, сам дергает одежду с моих плеч, заставляя меня вздрогнуть. – А потом…
Его взгляд спускается вниз, и я тоже машинально смотрю туда – на вздыбленную ширинку брюк.
Он берется за ремень:
– А потом я покажу, что тебе делать.
Глава 1
Несколько часов назад
За окном только-только светает, зеваю и нятягиваю одеяло до подбородка, по утрам так холодно, не хочется вылезать из кровати.
Прикрываю глаза, уговариваю себя вставать, сегодня важный день. Сначала в институте семинар, потом семейный в кавычках обед, а вечером день рождения у моей Полечки, подруга мечтает закатить грандиозный праздник.
В соседней комнате раздается приглушённый стон.
Боже. Опять.
Морщусь и открываю глаза. Кошусь на часы.
Ну да, утренний секс строго по расписанию.
Стон повторяется.
За ним следует скрип кровати.
За ним задушенный голос:
– Савва…ах.
Ах, Савва.
Этот мужчина, которого сейчас ублажают – он каждую ночь мне теперь снится. В том, что ублажают его, а не он – уверена, видела. Знакома с ним всего несколько дней, но уже знаю – Савва любит минет по утрам.
Картонные стены, это невозможно. К тому же, дверь они не закрывают.
Он обычно сидит на кровати, опираясь на ладони, запрокинув голову. Она у него в ногах.
Она – мамина сестра.
Младшая.
Вроде бы.
Но мама давно вышла замуж и переехала из нашего городка, а меня подселила к Тамаре, когда я ещё училась в школе.
Тамара – она, в общем, неплохая, который год мечтает найти спутника жизни. Приличного. С загородным домом и автомобилем представительского класса.
Пока ещё ей не везёт.
Хо.
Злорадствую, да.
Поскольку, ладно, на самом деле Тамара – это дьявол во плоти, но идти мне, увы, некуда, я и здесь-то живу, как Золушка. Уборка, готовка, стирка, глажка. Друзей приглашать нельзя, домой возвращаться не позже десяти.
Это дом Тамары, и правила ее. И нарушать их можно лишь ей.
Пару месяцев назад я пренебрегла запретом и пришла из гостей в половину одиннадцатого.
Рассчитываться пришлось стипендией. Покупать ей новые туфли.
Штрафы, штрафы. Это почти смешно, она будто дочь гаишников, свое дело знает.
Втыкаю наушники в уши, включаю музыку, выползаю из кровати. Плетусь в ванную.
Для этого надо выйти в коридор.
И пройти мимо их комнаты.
Первые дни стеснялась, но они все равно ничего не замечают вокруг.
Когда заняты "этим".
Ерунда, ещё немного. Летом окончу первый курс. И мы с Полечкой переедем.
Куда подальше.
Из этой попки на окраине мира.
Здесь лишь филиал нашего агроэкологического института, а на второй курс можно перевестись в большой город.
И снимать квартирку. Маленькую, на двоих.
Нам хватит.
Босиком тихо ступаю по холодному полу, возле их комнаты останавливаюсь. Дверь открыта, как обычно, и я, не удержавшись, походя смотрю туда.
Савва в привычной позе на кровати, она у него в ногах.
Смотрю на его запрокинутую темную голову, на голый рельефный торс – и на секунду перехватывает дыхание, и сама замираю, и даже кровь в венах останавливается словно. Никого красивее, чем этот мужчина, не встречала за свои восемнадцать лет, и неясно, откуда он, вообще, в нашем городе взялся.
Знаю лишь, что приехал несколько дней назад.
Видела его одежду, такая у нас даже не продается.
А его обувь.
А часы.
Все как из каталогов для богатеньких Буратино, прожигателей жизни, хотя, он уже и не так молод – ему лет тридцать пять, и в глаза бросается, что к яркой внешности в комплекте прилагается опыт.
Он держит крашеные в оттенок красного дерева волосы Тамары.
Насаживает ее голову. Вдавливает ее лицом в свои бедра.
Она с мычанием подчиняется его рукам. Я ее слышу даже сквозь музыку в ушах.
И опять бесстыдно подглядываю. И когда уже совесть просыпается и толкает меня дальше в ванную, Савва поднимает голову.
И наши взгляды, мой светло-серый и его ореховый, схлестываются.
Щеки будто кипятком обдает.
Роняю телефон, выпадают наушники. Савва усмехается, какой кошмар.
Срываюсь с места, и торопливо несусь в ванную.
Глава 2
Чищу зубы, не могу успокоиться, такая трясучка, мой организм в зоне турбулентности.
Разглядываю в зеркале свое бледное лицо, спутанные светлые, почти белые волосы.
Я чуть ли не Снежная Королева, только мне не хватает яркости. Ресницы пушистые, но в цвет волос. Глаза большие, но невыразительные, скучно серые. Фигурка, вроде как, хорошая, но ростом не вышла.
Не то, что Тамара.
Меня застукали, как же так.
Сплевываю пасту в раковину, полощу рот.
Сама виновата, нечего было пялится на них.
Хватаю розовую мягкую тряпочку с батареи, торопливо вытираю брызги с зеркала, протираю заляпанный кран и мысленно ругаюсь.
Нет, это они виноваты, надо было запирать дверь. Они ведь знают, что я тоже здесь живу.
К чему им свидетели?
Развешиваю тряпочку на трубе. Вздрагиваю, когда с тихим щелчком приоткрывается дверь.
Ох, дура.
Я и сама не заперлась.
Оборачиваюсь, краем глаза прохожусь по широкой голой груди, заросшей темными волосками, замечаю, что он опять в одних трусах. Обтягивающие крупный бугор между ног черные стрейчи, накачанное тело, литые мышцы, он бог.
– Доброе утро, – невозмутимо здоровается он, голос всегда низкий, хрипловатый, будто только после сна или он простужен. – Мэри.
Вздыхаю, меня зовут Мария, Мэри – это для друзей, из его уст это звучит, как насмешка, словно я колхозница, выбрала себе красивый псевдоним.
– Ты потеряла.
Смотрю на его руки, мой телефон со спутанным красным проводом наушников. Он протягивает его мне.
А я не могу взять.
Он же голый почти.
Стоит напротив.
Вытираю влажные ладошки о пижаму, кошусь на красный проводок.
Кажется, заденешь – и будет взрыв. Бум. В стороны разлетятся мысли. Которые я и без того не могу собрать в кучу в присутствии этого мужчины.
– С-спасибо, – заикаюсь, тянусь за телефоном.
Наши пальцы сталкиваются. Он медлит, не отдает, подходит на шаг.
– Понравилось?
– Что? – поднимаю глаза к его лицу.
– Подглядывать, – он усмехается. – Ты ведь не первый раз в коридоре топчешься, да?
– Нет, – вспыхиваю, выдираю у него телефон. – Я просто…
– Выросла девочка, – заканчивает он. На его губах играет улыбка, но взгляд остаётся серьезным. – И заинтересовалась взрослыми мужчинами.
– Что? Нет же, – раздражаюсь, не знаю, как его обойти, он стоит на проходе, – мне надо готовить завтрак. Дай я выйду.
– Сначала ответь.
– Какой вопрос?
– Наблюдать понравилось?
Закусываю губу. Смотрю в ореховые глаза и дыхание сбивается, от него пахнет похотью, сексом, он так и пышет им, и самое ужасное – он прав, похоже. Он привлекает меня, как мужчина, такой раскрепощенный, знающий, какое впечатление производит, да он мечта для первого раза, точно понимает, что делать, как обходиться с девушками в постели. Наверняка, очень нежно, страстно и горячо.
Но он живёт сейчас с Тамарой, а я, так неправильно, его ладони хочу ощутить на своем теле.
– Мэри! – долетает из глубины квартиры. – Ты поставила варить кофе?
Метнувшись в щель между ним и дверью, врезаюсь прямиком в его горячее бедро. Он чуть сдвигается, пропуская меня, и когда я уже чувствую свободу и безопасность, хватает меня за руку.
Рывком притягивает к себе. Ударяюсь в его грудь. Под пижамой у меня вся кожа в мурашках, ох, проклятье.
– Нет, не понравилось, – торопливо бросаю ему в лицо. – Всё?
– Всё.
Он отпускает.
Так легко.
Запинаюсь, едва не растягиваюсь на полу. Слышу смешок в спину, скрываюсь за углом. Влетаю в свою комнату.
Дура.
Я просто дура.
Бросаю телефон на кровать, хватаю конспект со стола, машу себе в лицо, разгоняя воздух.
Что со мной такое, я никогда раньше…не хотела.
Мужчину.
Надо брать себя в руки.
Варить кофе. Делать тосты.
Позавтракать.
И собираться в институт.
Глава 3
– Он, что, правда, живёт у вас? – шепчет Полина. Косится на бубнящего препода, на сидящих впереди одногрупниц. – И почему я впервые об этом слышу?
– Я думала он уедет, – тоже шепчу, разрисовываю блокнот розочками. – Ну ты сама представь, Тамара и он. Небо и земля. Тамара красивая, конечно. Но она ему зачем? Ты его машину помнишь?
Полина быстро кивает.
Вздыхаю.
Машина у него черная, элегантная, явно дорогая, я не разбираюсь в марках, но сегодня сидела в салоне – Савва с Тамарой подвезли до института.
Там везде кожа, приятный запах ёлок и свежести, мотор тихо урчит, у нас в городе я таких машин не видела.
Он и сам явно у нас случайно, какой попутный ветер его сюда забросил – не представляю. Но о нем уже судачат все знакомые девчонки.
Ещё бы.
Такое событие.
Криво улыбаюсь.
– Но он прям ночует у вас? – все ещё не верит Полина. – Мы точно про него говорим? Тот мужик, который из авто высунулся, когда мы из парка выходили и дорогу спросил? Он?
– Да он, говорю же, – морщусь. Подругу я люблю, но вот именно сейчас она меня бесит. – И он не просто у нас ночует. Он выходит в ванную в трусах, как у себя дома, к завтраку натягивает пижамные штаны, а потом…
– В трусах? – Полина округляет глаза. – То есть голый почти? И ты видела?
– Не только это, – признаюсь.
– Девочки, – препод спускает очки на нос, смотрит на нас с укоризной. – Вы болтать пришли?
Замолкаем.
Кошусь в окно.
Солнышко уже разгулялось, я в предвкушении хорошего чего-то. Сегодня суббота, эта пара последняя, а вечером мы празднуем день рождения Полины.
Мне нужно отвлечься, срочно.
Кошусь на препода. Не удержавшись, наклоняюсь к Полине:
– А ещё сегодня Тамара собирает на обед всех подруг. Будет хвастаться Саввой. Ну, под предлогом, что отмечать окончание ремонта. А на самом деле, ну, ты понимаешь.
– Ещё бы, такой экземпляр отхватила, – подруга хихикает, достает из сумки тюбик с кремом, мажет руки. – Так а ты что? Не пойдешь вечером в клуб? Останешься с ним?
– С кем, с ним? – шиплю. – Пойду, конечно, – успокаиваю ее. – Девятнадцать лет бывает раз в жизни.
– Как и двадцать девять. Как и тридцать девять. А этому Савве, кстати, сколько?
– Девочки, – в нас упирается немигающий взгляд.
Затыкаемся.
Смотрю в окно, считаю ворон. Сижу, как на иголках, из головы не идёт то, что случилось утром. В ванной.
А потом за завтраком.
Он так на меня смотрел.
Я порезала палец. Пока тост мазала сыром. Да и потом кусок в горло не лез, выпила лишь кофе.
Желудок в подверждение урчит.
Терплю ещё полчаса, и со звонком забрасываю в сумку учебники.
В коридор выходим кучкой, с одногрупницами обсжудаем день рождения. Полина заказала столик в клубе – у нас и развлечений-то нет почти, в нашей провинции. Один клуб, два кафе, но одно постоянно закрывается из-за проблем с арендой. Цивилизация начинается лишь на трассе, вот там есть модные закусочные, популярные в крупных городах.
Выходим на улицу, солнце бьет в глаза.
Запахиваю куртку, закидываю сумку на плечо, спускаюсь по ступенькам и застываю – на парковке черная глянцевая машина. А возле нее в таких же черных очках Савва.
Он курит, облокотившись на капот.
И пялюсь на него не только я, не только мне можно закатывать губу.
Но он, этот шикарный мужчина, смотрит на меня.
Небрежным жестом зовёт меня, кидает окурок прямо на асфальт, не тушит даже, словно привык, что за ним прислуга ходит и подметает.
Он усаживается за руль.
– До вечера, – чмокаю Полину в щеку, и у всех на виду иду к нему.
Даже мысли ослушаться нет, задрать нос, провилять бедрами мимо. Хотя хочется. Но я так долго живу с Тамарой, что привыкла сразу делать, что говорят, никому не усложнять жизнь.
Неуверенно открываю дверь, забираюсь в салон.
– Привет, – откашливаюсь. – Ты откуда?
Савва, не говоря ни слова, выруливает на дорогу.
Едем молча, у меня развивается косоглазие. Его рука уверенно держит руль, на запястье поблескивает массивный браслет часов.
Замечаю:
– Тамара не говорила, что ты заедешь. Я бы и пешком дошла. Тут рядышком совсем.
– Мне не трудно, – лаконично отвечает он.
Мысленно присвистываю.
Нетрудно ему.
– И давно ждёшь? – решаюсь повернуться, изучаю его профиль. Прямой нос, высокие скулы, тень щетины – на ней задерживаю взгляд.
Он не отвечает. Тоже поворачивается.
Долгие секунды тикают, его ореховые глаза темнеют. Он вдруг протягивает руку, пальцами касается моих волос.
– Мягкие. Я так и думал.
Вздрагиваю, очнувшись, лепечу:
– Что? На дорогу смотри.
Он усмехается. Спокойно переводит взгляд, снова перехватывает руль.
– Тамара в строгости тебя держит? – бросает он.
– А что?
– Запрещает тебе всё.
– Не так чтобы.
– Слова не даёт сказать.
– К чему вопросы? – злюсь, что он заметил. Конечно, Тамара не стесняясь вчера выговаривала мне, что я плохо помыла пол, а у нее гости, ей будет стыдно. И мне тоже должно быть стыдно.
Маша плохая девочка.
Неблагодарная.
– Да так, – его губы трогает слабая улыбка. – Просто на заметку.
Паркуемся у нас во дворе.
Открываю дверь, выхожу, вцепившись в сумку. На языке вертится куча вопросов.
Откуда он. Что ему надо в нашем городе.
Но я молчу.
Скоро придут гости.
И я наверняка все узнаю.
Глава 4
– Тамара, шикарный ремонт, – громко охает тетина подруга.
Такая же яркая женщина, как и сама Тамара.
Пальцами она взбивает крашеные в цвет взбесившейся морковки волосы. Они вьются мелкой химией, как шерсть барашка.
Она вертит головой с потолка на стены. Зыркает в сторону дверей и понижает голос:
– Тома, а мужик ещё шикарней.
Делаю вид, что я глухонемая, расставляю на столе тарелки и кусаю губы, чтобы не улыбаться.
Пришли три подружки.
И все, как одна, не сводят глаз с Саввы.
Он курит на балконе, и уже давно, сквозь стекло видно его крупную фигуру, облокотившуюся на перила.
В комнате болтают:
– Он насовсем к нам переехал?
– Он хоть не женат?
– Чем он занимается, Тамара рассказывай.
Гремлю приборами, сквозь гул слышу, как пищит духовка на кухне и бегу туда.
Выключаю таймер, сдуваю волосы со лба, уф.
Замоталась.
Выгляжу, наверное, замарашкой в простой футболке и мешковатых брюках, когда эти цыпочки разрядились, словно ёлки новогодние.
Подхватываю салат, задеваю тарелку с нарезкой. Она валится со стола, и тонкое блюдце со звоном бьётся.
– Черт, – смотрю на осколки, украшающие копчёные кругляши колбасы, разбросанные по полу. Оставляю салат и ныряю за стол.
Осторожно собираю разбитое блюдце. На пальце и так пластырь, утренними стараниями Саввы.
Ибо нельзя смотреть на людей так хищно, когда они пытаются завтракать.
– Савва, вы, правда, не останетесь на обед? – звучит из коридора огорченный голос Тамариной подруги. – Но как же, там столько всего наготовлено.
Шаги приближаются, и я уже по ним, как в песне, узнаю, что на кухню вошёл он. А дальше и по голосу:
– Я так понял – у вас девичник. Не хотелось бы мешать.
– О, вы не мешаете.
Держу осколок. Приподнимаю скатерть, подглядываю за парочкой. Мне видно лишь ноги – крупные мужские стопы в темных носках и женские в телесных капроновых чулках.
Они стоят у холодильника.
– Все таки, компания женская собралась, – Савва открывает дверцу, достает бутылочку минералки. – Отдыхайте, общайтесь. А я поеду. Осмотрюсь в вашем городке. Погуляю. Видел симпатичный парк.
– А Тамара вам экскурсию ещё не проводила? – женский голос скатывается в интимные нотки, ноги в чулочках по шажку приближаются к мужским. – У нас достаточно достопримечательностей. И разных интересных мест. Я, честно говоря, сама не люблю застолья. И с удовольствием составила бы вам компанию.
Савва молчит.
Я мысленно хмыкаю.
Ну и ну. Хороша подружка. Кадрит чужого мужчину прямо дома у подруги.
И ведь не стеняется.
– Хм, – слышу, как он усмехается. Не отступает от нее, а она все подходит. Спасибо…– он делает паузу.
– Зоя.
– Спасибо, Зоя, за предложение. Как-нибудь обязательно воспользуюсь, – ровным, скучным голосом оставляет он ее в пролете.
– Зоя! – кричит из зала Тамара.
– Ой, и правда, там же у меня, – бормочит отвергнутая Зоя.
Женские ножки семенят вон из кухни.
Жую кусочек колбасы.
Смотрю на мужские ноги.
Савва стоит у холодильника. Раздается звук скручиваемой крышки, шипение, бульканье – пьет минералку.
Ем сыр и качаю головой.
Вот это да. Расскажу сегодня Полине. Как Савву прямо из-под носа Тамары пытаются выдернуть. И…
Он вдруг резко перегибается через стол.
Чуть не взвизгиваю, роняю сыр.
Он внимательно оглядывает разбитую тарелку, кусочки нарезки на полу. Вежливо кивает:
– Обедаешь?
– Нет, – смущённо трясу хвостом, быстро собираю осколки. – Я просто…
– Так хорошо помыла пол. Что решила прямо на нем и есть.
– Нет, – в раздражении сжимаю осколки в руке, поднимаюсь на ноги. – Не угадал.
– Тогда ещё вариант, – он отходит к другому столу, открывает дверцу шкафа, за которой притаилось мусорное ведро. Жестом показывает, мол, иди выкидывай. – Если ты не обедала на полу. Значит, ты опять за мной подглядывала, Маша. Подслушивала.
– Разбилась тарелка, – подхожу, показательно вытряхиваю ее остатки в ведро.
– Ясно.
– Что тебе ясно?
– Что ты на меня запала.
– Да при чем тут это? – вспыхиваю, еле сдерживаюсь, чтобы не повышать голоса. – Не нравишься ты мне. Возомнил о себе. Ты, между прочим, староват для меня.
После моих слов на его лице проскальзывает неуловимая тень. В ореховых глазах вспыхивают недобрые огоньки. Он ставит минералку на стол, за долю секунды к нему возвращается самообладание, снова появляется маска самодовольства.
– Действительно, – соглашается он. – Но с пола все таки больше не кушай, не стоит.
Смотрю ему в спину и кусаю язык.
Зачем я это ляпнула.
Про возраст.
Я ведь так не думаю.
Да, он взрослый, старше меня лет на пятнадцать.
И хотя бы поэтому нельзя с ним так разговаривать.
– Мэри, где ты ходишь! – кричит Тамара.
Вздыхаю, забираю салат.
Надеюсь, он не обиделся.
И ничего мне не сделает.
А то как-то очень странно он на меня смотрел.
Глава 5
Топчусь у клуба, жду девчонок, смотрю в небо.
Темнеет, и луна какого-то таинственного красного цвета. Наверное, затмение, или что-то такое, я ни разу не астроном.
Но красиво и непривычно.
На площади как всегда полно машин, из них играет музыка, кучкуются компании. Напротив круглосуточный магазин – и там тайком продают пиво после одиннадцати вечера.
Я не пью, разве что сегодня, один бокальчик.
Оглядываюсь по сторонам, высматриваю девчонок.
А ещё Савву.
Он как уехал в пять вечера, когда все садились за стол – так и не вернулся. Может, он, вообще, не приедет?
– Привет, – машу рукой знакомому парню.
Замечаю подруг, переходящих дорогу и окидываю себя быстрым взглядом.
Голову я помыла, волосы распустила. Чуть-чуть подкрасила белесые ресницы. И розовый блеск на губы.
Черная маечка, черные легинсы, кожаная куртка на меху – но для марта, конечно, я раздета почти.
Топчусь на месте.
Вижу, что подруги сворачивают к магазину и злюсь, нет, какие нахалки, ну я же жду.
Уже делаю шаг в сторону перехода, как сбоку звучит вкрадчивый голос:
– Замёрзла?
И следом мне на плечи набрасывают что-то теплое.
В растерянности оглядываюсь, ожидая увидеть знакомых и в удивлении поднимаю брови, натолкнувшись на взгляд чужого мужчины.
Он в темных брюках и светлой рубашке, на шее повязан цветной платок. На голове черная шляпа. На моих плечах, видимо, его пальто.
А у него в руках…
– Мяу, – открывает рот рыжий котик.
– Неожиданно, – невольно касаюсь пальцем мягкой мордочки, которую тот тянет ко мне. – На прогулке с питомцем?
– Развлекаемся, как можем, – мужчина кивает.
Внимательнее смотрю в его лицо, но на него падает тень от шляпы, даже возраста определить не могу.
– Мы знакомы? – перехватываю сползающее с плеча пальто. От ткани пахнет, как от дорогого автомобиля, почему-то кожей и ещё чем-то сладковатым.
– Ярослав, – говорит он.
– Маша, – растерянно представляюсь. Нет, он точно не здешний. Машинально включаю вежливость. – А вы…
Он вдруг резко наклоняется ко мне.
Шляпой задевает мои волосы. Или носом, потому, что я чувствую, как он шумно втягивает мой запах, будто за кислородом потянулся, вынырнул из моря.
– Вы что? – испуганно пячусь.
– Вкусно, – он выпрямляется, поправляет шляпу. – Так я и думал.
В его словах мне чудится нечто знакомое, где-то я это уже слышала. И сам голос, напоминает Савву, такой же низкий и обволакивающий.
Щурюсь.
Нет, кажется, это не Савва.
Нет же?
– Вкусно пахнешь, – повторяет он. – Все, как я люблю.
– Если это такой оригинальный способ знакомства, – торопливо стягиваю его пальто с плеча. – То…
Сбоку раздается оглушительный лай. Вздрагиваю и оглядываюсь. Прямо на меня с угрожающим видом несётся собака.
– Мамочки, – взвизгиваю и отшатываюсь в сторону, налетаю на кого-то.
– Тихо, Маша, ты чего, – знакомый голос Полины перекрикивает лай. Меня хватают за руку.
Собака с гаваканьем сворачивает за угол.
– Испугалась? – наперебой спрашивают девчонки. – Кошмар. Пес, наверное, на кошку бежал.
– Наверное, – соглашаюсь, оглядываюсь в поисках Ярослава. – Тут мужчина был с котом.
– Видели, – Полина приветственно чмокает меня по щекам, порхает, как на крыльях, накрутила кудряшки, яркая, звонкая, сразу ясно, кто главная звезда вечера. – Кто это был? Это его? – подруга трогает пальто на моих плечах. – Ух ты, кашемир, кажется. Вы с ним близко стояли. Мне показалось, что целовались, – она хихикает. – Нет? С учебы ты с Саввой уехала, теперь с незнакомцами обнимаешься. Я теряю тебя, Мэри, – она весело смеётся.
– Да, нет, – отвечаю невпопад. Оглядываюсь. – Не пойму, куда он делся. Надо отдать пальто.
– Потом отдашь, – отмахивается Полина, подталкивает меня к крыльцу клуба. – Вперёд, развлекаться. У меня день рождения, между прочим.
– Точно, – поднимаюсь по ступенькам, нащупываю в сумке флакончик духов в две мои стипендии – подарок.
Ничего. Правда, сейчас выпью бокал вина, расслаблюсь и буду танцевать. Выкину из головы всё. Тамара думает, что я спать легла, в моем распоряжении вся ночь.
Глава 6
В клубе шумно, весело, знакомые все лица. Вино вкусное, танцевать устала.
Плюхаюсь на красные складные стулья у стены, утираю вспотевший лоб.
По дрыгающимся на танцполе фигуркам пляшут цветные софиты, я зеваю в ладошку. Полуночничаю редко, время близится к утру – и я едва на ногах держусь.
Завтра воскресенье – и можно выспаться, но все равно.
Пора домой.
Встаю на гудящих ногах. Каблуки почти никогда не ношу, но сегодня особый случай, и я нацепила праздничные ботильоны. Колодка в них устойчивая, а с непривычки тяжело, однако.
Сквозь толпу пробираюсь к подругам, за руку тяну Полину. На ухо ей кричу:
– Я пойду!
– Уже?!
– Спать хочется.
Она с сожалением оглядывается по сторонам.
– Оставайся, все хорошо, – заверяю, поправляю на плече сумочку. – Развлекайтесь. Созвонимся завтра, ок?
На прощание в шутку прижимаюсь носом к ее шее, нюхаю духи. Полечка сразу, как только я достала флакончик от души набрызгалась.
Понравились, кажется.
Это отлично.
Добираюсь до выхода, выпадаю в холл. Слишком светло, глаза режет. Плетусь в гардероб, влезаю в свою куртку, задумчиво кошусь на мужское элегантное пальто.
Вот что мне с ним делать.
Ярослав так и не объявился, хотя я ходила с девочками на крыльцо, когда они выскакивали покурить, специально его ждала, высматривала.
Ладно.
Набрасываю пальто сверху и выхожу из клуба.
После спертого воздуха кружит голову ветер. Свежо, прохладно, в небе зависла луна.
Отчего-то до сих пор красная, кровавая.
Перехожу дорогу, иду вдоль домов. Клуб находится на главной площади, в семи минутах ходьбы от моего дома, да в нашей провинции, всё на расстоянии вытянутой руки.
Мечтательно закатываю глаза, представляя, что уже летом, сразу после сессии, мы с Полечкой переберемся в город-миллионник. Найдем подработку, будем учиться, а вечерами торговать гамбургерами в закусочной, и возвращаться домой можно будет в двенадцать ночи, и даже в час, да хоть утром. И никакая Тамара не будет потом читать нотации на завтрак, обед и ужин, пока ее не задобришь красными туфельками.
Не будет угроз, что она позвонит моей матери.
Которой, в целом, не до меня, у них с новым мужем растет новая дочка.
Ух.
К стуку моих каблучков примешивается шарканье подошв по асфальту. Иду в тени мимо закрытого магазина, ни вывески горящей, ни фонарей. По коже пробирается холодок, и я ускоряю шаг.
Позади, кажется, тоже идут быстрее.
У нас спокойный городишко.
Но спина напрягается от чужого пристального взгляда, меня будто сверлят, и я невольно оглядываюсь.
Замечаю темный силуэт с единственным светлым пятном – шейным платком.
И чуть свободнее выдыхаю.
Ярослав.
Ему надо пальто.
Точно.
– Эй, привет, – взмахиваю рукой.
Он без кота. Идет быстро, размашисто, и его уверенные движения вдруг наводят на меня лёгкую панику.
Кто он такой, вообще, я его видела впервые у клуба. Может, у него дурные намерения. И он зачем-то меня обнюхивал. И сейчас он не окликает меня, не отвечает на мое приветствие.
Вокруг пустынная ночь.
И я, запугав себя окончательно, разворачиваюсь, срываюсь с места.
Бегу через дорогу, миную автобусную остановку, из-за стука сердца не слышу ничего, не чувствую каблуков.
Выбегаю к павильону на углу дома, я у себя во дворе. Перевожу дыхание и оглядываюсь.
И столбенею.
Ярослава нет. Зато есть…
…что-то похожее на огромную кошку, у меня либо в глазах рябит, либо там леопард. Или ягуар.
В центре нашего городка, крадётся через проезжую часть.
Окрестности оглашает мой визг.
И тут же где-то сбоку раздается оглушительный звонкий лай. А за ним голос соседа:
– Маша!
Обрываю крик, смотрю на мелкого пёсика, он рвется с поводка, изо всех сил тявкает.
– Что случилось? Тихо, – мужчина дёргает поводок. – Маша. Чего орешь-то, ночь на дворе.
– Да там, – оглядываюсь на дорогу.
Напрягаю глаза, всматриваюсь в сумрак.
Никого нет.
Черт.
Что за шутки.
– Показалось, – зубы стучат, наклоняюсь и глажу пёсика. – Я пойду.
– Тамара-то где? – он заинтересованно оглядывает меня. – Ты откуда так поздно?
– Да вот, от подруги, – бормочу.
Торопливо огибаю соседа. Снимаю пальто с плеч, бросаю на асфальт. Ныряю в палисадник возле дома, пробираюсь кустами к своему окну.
Все, у меня переутомление, мне мерещатся всякие странности.
Пора в кровать.
Глава 7
❤️❤️❤️
– Это останется между нами, – наконец говорит Савва. – Если, – он делает паузу, поднимает глаза, смотрит в мои, – если будешь хорошо себя вести. И сделаешь то, что я хочу.
– А…– облизываю пересохшие губы. В поясницу врезается подоконник, меня бьёт нервная дрожь. – Что ты хочешь?
– Немного, – его рука касается молнии на моей кожанке. Тянет, расстегивая. – Сними куртку.
– Зачем?
– Потом встань на колени, – продолжает он, сам дергает одежду с моих плеч, заставляя меня вздрогнуть. – А потом…
Его взгляд спускается вниз, и я тоже машинально смотрю туда – на вздыбленную ширинку брюк.
Он берется за ремень:
– А потом я покажу, что тебе делать.
В комнате провисает длинная пауза. Не отвожу взгляда от ширинки.
Она лопается почти.
Я и хозяйство видела украдкой.
По-моему, это называется – большой толстый член. Да.
Я и ночью его представляла, этого мужчину. В моей кровати, нависающего надо мной. Обнимающего меня сильными руками, как наяву видела исцрапанную моими ногтями спину, влажную от пота грудь.
Но это же просто так. Не всерьёз. Чтобы слаще спалось. Не одногрупников ведь на такую роль примерять, нужен принц, а Савва…
Смотрю на него – он мне словно мерещится.
– Н-не поняла, – заикаюсь, перехватываю его руку и запахиваю куртку. – Что ты мне предлагаешь? Дай пройду.
– Это не предложение, Маша, – он не двигается. Темные глаза сверлят мое лицо. Он касается моих волос. Пальцы зарываются глубже, всей пятерней он держит корни возле виска. – Просто делай, что сказали. Без возражений. Ты же слушается старших.
Все ещё думаю, что он шутит, а под ногами уже пол плывет. Его взгляд направлен куда-то вглубь меня, сонливость окончательно слетела. Он тянет меня за волосы, приближая мое лицо к своему.
Держусь за подоконник, стою, невольно уставившись на его губы, приткрытые, будто для поцелуя.
Я ведь правильно понимаю, он прелагает мне…
Ему.
Минет?
Вот так просто, как просят кофе сварить, маслом намазать хлеб?
– Я не буду, – в испуге вырываюсь, локтем бьюсь в стену. – Отойди. Отпусти. Зови Тамару, и можешь ей все рассказать. Да, я залезла в окно. Да, выпила бокал вина. Но…
Он отступает.
Получилось.
Так то.
Нечего мне угрожать.
Выдыхаю. Шмыгаю мимо него и бегу к дверям. Берусь за ручку, дёргаю на себя.
Черт.
– Где ключ? – оборачиваюсь.
Он усмехается. Ленивой, расслабленной походкой идёт ко мне. В одной руке галстук, в другой поблескивает брелок-капелька – лунный камень.
Откуда у него мой ключ?
Может, я не заперла комнату, забыла?
Савва подходит. Нарочито медленно, давая мне рассмотреть, убирает брелок в карман брюк. Слегка качнув головой, говорит:
– Если нужны ключи – доставай сама.
На его губах играет полуулыбка. От тихого спокойного голоса с хрипотцой по моей спине ползет пот. Смотрю на его карман, и взгляд невольно скатывается на выпуклую ширинку.
Боже мой.
На свидания меня звали, конечно, не раз. Но выбор в нашем городке небогатый, самое романтичное место – трах-гора.
Так и называется.
Там красивый закат, считается что и рассвет встречать приятно. После того, как хорошенько вспотеешь на задних сиденьях машины.
Такие развлечения не по мне. И Савва не похож на прыщавого подростка, что присаживается на ухо с пришептываниями, мол, детка, я купил вино, а в багажник лежит плед, поехали смотреть закат.
Но Савва же…нет.
Как можно.
Складываю руки на груди, напускаю на себя такую же уверенность, которой окутан он.
– Я просто закричу, – угрожаю. – И придет Тамара.
– Не придет, – возражает Савва, качнув головой.
– Почему?
– Ее дома нет.
Сглатываю.
А ведь правда.
Савва уехал ещё до пяти вечера. И если он задерживался – она тоже могла уйти. Вместе с подругами. Его высматривать.
– Маша, мы одни, – он тоже вздыхает, будто утомленный паузой. Подходит ко мне вплотную, ладонью упирается в дверь возле моей головы. – Повторяю. Последний раз. Не зли меня, крошка, – он дёргает ворот моей куртки, – снимай это. Живее.
Глава 8
В его голосе различаю почти угрозу. Уверяюсь – со мной не шутят. Упираюсь рукой в его грудь, чуть отталиквая от себя.
И послушно стягиваю с плеч кожанку.
Он смотрит, пристально, каждое мое движение ловит, а я остаюсь в черной маечке на тонких бретельках и сгораю со стыда.
И от его взгляда.
На меня так раньше не смотрели.
Глубоким мужским оценивающим прищуром, в котором плещется едва ли не звериная жажда.
– Хорошо, – выдыхает он. Кивает в сторону кресла. – Теперь иди туда.
Туда.
Там красноватым светом горит ночник на столике. За которым я готовлюсь к занятиям. Разбросаны мои учебники и конспекты, ручки и цветные фломастеры.
На негнущихся ногах плетусь. Туда. Смотрю на распахнутое окно. Оглядываюсь на Савву.
Он идёт за мной, рядом, будто конвой, стоит дернуться в сторону – и схватит меня, уверена в этом.
Ох, боже мой. Что же творится. Не верю, что это происходит со мной.
Он ведь живёт с Тамарой.
А я…
Останавливаюсь у кресла.
Его руки касаются моей талии. Вздрагиваю. Мужские ладони успокаивающе поглаживают, попутно задирая маечку, пальцы задевают голую кожу. Я мелко дрожу и готова рухнуть на пол, не понимаю своих ощущений, незнакомых, непонятных, тягуче-медовых.
– Ты дрожишь, – горячий шепот касается уха, – нравится, когда тебя гладят? – его ладони ползут выше.
Превращаюсь в статую, ни слова выдавить в ответ не могу.
Я без бюстгальтера.
Я ведь не в институт шла, а в клуб, а там темно и жарко.
Здесь так же.
Полумрак и огонь. От него, от меня.
И между ног пекло.
– И взрослые мужчины нравятся, да, Маша? – его руки надавливают на ребра, вжимают меня спиной в его тело. Пальцы добираются до груди. Задевают торчащие соски.
Из меня вылетает слабый стон.
Он трогает соски ещё раз. Я снова всхлипываю. Он зажимает горошинки между пальцами, слегка оттягивает.
– Хватит, – умоляю, спиной ерзаю по его груди. Воздуха не хватает, руками упираюсь в стол.
– Ты права, хватит, – соглашается Савва. Чуть сдвигает меня в сторону. Вальяжно усаживается в кресло.
Стою перед ним, как на выставке, исподлобья, завороженно, смотрю на него.
– Расстегни, – помолчав, глазами он показывает на свои брюки.
А я будто и, правда, ждала указаний, от звуков его голоса отмираю.
Спадает морок.
И я вижу себя и его, в темной комнате, вдвоем.
И так страшно. Что я уже почти поддалась его рукам.
– Не нужно, – мотаю головой. Кошусь на окно. Бормочу. – Я могу уйти сейчас. До утра. Или до вечера. А когда вернусь. Никому не скажу. Честное слово.
– Маша, – он ловит мое запястье. Тянет меня за руку ближе. Набрасывает мне на шею галстук и давит, заставляя склоняться ниже к его лицу. Выдыхает мне в губы. – Никуда ты не пойдешь. Лучше делай, что я говорю. Вставай на колени. И расстегивай.
Не выдерживаю его взгляда, потемневшего, пронзительного, чувствую его на голых плечах, на коже в вырезе майки, на губах, и полыхаю факелом.
Шелковый галстук врезается в шею, натирает. Всхлипнув, спускаюсь к нему в ноги. На колени.
На его брюках поблескивает пряжка кожаного ремня. Трогаю ее пальцем.
Во рту сухо, невольно, как-то машинально облизываюсь.
Савва усмехается.
– А говорила уйти хочешь, – он подаётся бедрами вперёд, поторапливая меня. Хрипло подбадривает. – Маша.
– Я не умею, – шепчу. – Я…
Я не понимаю. Он меня заставляет, но мне не плохо, кажется. Мне любопытно, неловко, пугливо.
И я горю.
В волнении щелкаю ремнем, выпускаю из пряжки.
Я сплю, наверное.
Берусь за пуговицу, справляюсь и с ней.
Не может этого быть.
Везу бегунок на ширинке, открывая вид на боксеры, натянутые эрекцией.
Шумно выдыхаю.
Я ведь уже все видела.
И в трусах на него натыкалась, и когда он сидел без них на кровати – тоже.
Я подглядывала из коридора.
А сейчас стою на коленях перед ним.
– Всё очень долго, – он вдруг приподнимается и рывком сдергивает с себя брюки вместе с трусами.
Не успеваю зажмуриться, а потом уже не могу, неотрывно смотрю на выпрыгнувший толстый член с крупной красноватой головкой.
Ох.
Как же так.
Это выше и больше моих сил.
Савва откидывается в кресле. Член торчит колом, крупным, возбуждённым, почему, как он помещается в брюках.
Завороженно слежу за мужской ладонью, как она обхватывает орган у основания, там, где вьются темные волоски.
– Хватит любоваться, Маша, – до сознания долетает голос Саввы. – Возьми его в рот.
Глава 9
У меня во рту. Почему-то очень много слюны.
На головке члена выступила прозрачная капля.
Хочется размазать ее языком. По всей головке и ниже на гладкий ствол, чтобы он весь блестел.
Какое бесстыдное желание.
Какой ужас.
– Маша, – галстук на моей шее снова натягивается.
И я, не раздумывая больше, открываю рот и касаюсь языком капли.
Член тут же дёргается, тычется в мои раскрытые губы и скользит по кончику языка.
Отшатываюсь, ощущаю давление галстука, он как ошейник. Савва притягивает меня к себе.
Кратко командует:
– Продолжай.
Капля размазалась. Ее нет, а головка блестит, как я и думала. Во рту у меня солоноватый привкус. И ещё больше слюны.
Беспомощно смотрю на торчащий перед моим носом огромный кол.
Я не знаю, что делать.
Одно дело подглядывать. Издали он был меньше.
– Давай, сладкая, – с неожиданной лаской подбадривает меня тягучий мужской голос. Властная рука ведёт по моим волосам. – Посмотри, как ему не терпится к тебе в рот.
Ему не терпится.
Смущаюсь, но не отвожу глаз. Он весь налитый, словно увеличивается до сих пор.
Ерзаю и сжимаю ноги, трусики очень мокрые. И хочется в туалет.
Я знаю, что это значит. Это называется возбуждение.
– Маша, – Савва натягивает галстук. – Давай уже по-взрослому.
Выдыхаю. Ладонью упираюсь в мужское бедро.
Я ведь об этом думала. Все мои подруги уже давно попробовали. И рассказывали, что это стыдно. Но очень хорошо.
Может быть, пришла пора и мне…
Примеряюсь сбоку. Коротко целую твердый ствол. Смотрю на оставшееся влажное пятно.
Щеки загораются.
Он пахнет так, что кружит голову – нагретой на солнце кожей и парфюмом, терпким, древесным с лесными цветами.
Не сдержавшись, целую ещё раз, языком веду по выпуклым венам, медленно поднимаюсь к головке, трепещу и готовлюсь.
Савва со свистом выпускает воздух. Рукой вдруг сдавливает мою челюсть, заставляя шире открыть рот.
Не успеваю сообразить, как он упруго толкается, занимает всю полость, кажется, я начинаю задыхаться и в испуге бью его по бедру.
– Ах.
Двигаю головой назад и выпускаю его, покачиваюсь, едва не падаю.
– Ну в чем дело? – шелковая удавка стекает с моей шеи на плечи. В его голосе нарастает нетерпение. – Что не получается?
– В-все не получается, – вытираю мокрые губы. Взглядом утыкаюсь в его широко расставленные ноги, между которыми так пошло стою на коленях. – Я…
– Ты девочка? – он берет меня за подбородок. Заглядывает в глаза.
– Да, – отвечаю, как под гипнозом.
– Ни с кем ещё не было?
– Нет.
– Вообще ничего?
– Вообще.
– Точно?
Молчу. Его расспросы сводят с ума, темный взгляд пробирается под кожу всё глубже, раздирает меня изнутри.
– Ну смотри, – он тянет меня наверх, поднимая. Встает сам, возвышается надо мной, мощный и серьезный. – Я сейчас проверю, – говорит он тихо. Чуть сдавливает мои плечи. – И если ты наврала – так тебя выдеру. Что потом сидеть не сможешь.
– Ч-что, – язык заплетается, взвизгиваю, когда он резко подхватывает меня на руки, в пару шагов пересекает мою маленькую комнатку и бросает меня на кровать.
Не успеваю опереться на локти и приподняться, как он забирается сверху, прижимает своим весом, горячим телом, о котором я мечтала перед сном.
В темноте не различаю выражения его глаз, не видно того красивого орехового оттенка, лишь сплошная чернота разливается, в ней плещутся странные жёлтые отблески, необычные, какие-то космические, и я не могу оторваться.
Ногтями впиваюсь в ладони, сдерживаю себя, чтобы не обвить руками его торс, хочу трогать его, ощутить его кожу, сжать ногами бедра, и чтобы он взял меня, так, как грозил, выдрал.
Сильно!
Самым развратным способом.
Раком!
Он вдруг усмехается мне в губы.
– Да ты сама не против, – говорит еле слышно.
Сгребает мои запястья одной рукой, заводит их за голову. Привстает на локте и внимательно оглядывает меня.
Вытягиваюсь струной, чувствую, как напрягаются мышцы.
– Лежи так, – приказывает.
Я лежу. Влажными глазами наблюдаю, как он спускается ниже, пальцами берется за резинку моих легинсов.
И резко, с треском рвет их.
Глава 10
Из моего горла вырывается писк.
Держите меня.
Они у меня одни, эти леггинсы, они так мне нравились. Есть ещё вторые, но они уже старые, растянутые, как он мог. Волнение за одежду захлёстывает настолько сильно, что я забываю даже о своих голых бедрах, на которые он теперь смотрит.
И о том что он взрослый, сильный, жёсткий мужчина.
– Что ты делаешь, – поднимаюсь.
– Руки, – он почти рычит, одним движением ловит мои запястья и рывком заводит на прежнее место мне за голову. – Тихо. Лежи сказал.
Его глаза блестят.
Он так взбудоражен.
Всего лишь потому, что я подняла руки?
А ему можно рвать мою одежду?
И мне молчать?
И я молчу, под его взглядом опять растягиваюсь на кровати, в тишине слышу его густое дыхание и сама дышу с паузами, по коже бежит сквозняк из окна, и я понимаю, что почти голая.
В трусиках.
Которые Савва подцепляет пальцем и…
Раздается треск.
Это трещит ткань трусиков.
Это всё!
Шевелю ногой, прикрывая лобок.
Он настойчиво отводит ее в сторону. Ладонью накрывает промежность.
Охаю, руками цепляюсь в полку над кроватью, мне на голову оттуда падает мягкий мишка.
– Маша ты горячая. И мокрая, – шепчет Савва. – Созревшая ягодка. Надавить – и брызнет сок, – он гладит меня между ног, размазывая мое желание, перебирает пальцами складки. – Я так хочу надавить.
Выгибаюсь в пояснице, до боли в руках сжимаю угол полки, меня никто там не трогал, ни разу, только я сама, на днях, когда думала о нем и не могла уснуть, представляла его. И вот моё опасное желание сбылось – его рука, его пальцы, раскрывают меня, исследуют, и у меня нет никакой воли, нужно продолжения, мне тоже нужно его трогать, и я нарушаю приказ.
Медленно тяну руку к нему.
И тут он давит. Куда-то. В какую-то созревшую ягодку.
И с головы до ног по мне проходится разряд тока, я будто лопаюсь, не в силах сдержать в себе это чувство пытаюсь сдвинуть ноги и кричу на всю комнату, руками впиваюсь в плед, мну постель и трясусь, как на холоде, но от жара, срываю голос.
А потом чувствую что-то.
Очень мокрое.
Его язык, его губы. Ощущаю, как он с жадностью втягивает в рот складочки, с силой сжимает мои бедра, шире раздвигая ноги, подхватывает под колени. Забрасывает мои ноги себе на плечи и пьет меня, с глухим урчанием, вылизывает меня, этот мужчина, невозможно, мечусь, словно в огне, как под палящим солнцем жарюсь, стонами захлебываюсь, это так хорошо, невозможно, как другой человек способен такое с тобой сделать, почему ему доступно это знание, откуда. Мое тело в его бесконечной власти, отдано ему.
Я оглушена собственным криком, его слова долетают сквозь вату.
– Правда, девочка. Только девочки такие вкусные. Я не ошибся. Это просто замечательно, Маша.
Ослабленная, размазанная, лежу и не улавливаю смысла его слов.
И того, что все закончилось. Его языка между ног нет.
Это ужасно.
Зачем так делать.
Распахиваю глаза.
Он нависает надо мной. На губах блестит сытая улыбка.
У него секси-губы. Сочные и объемные, такие только кусать.
С трудом поднимаю голову и тянусь попробовать свой вкус.
Он резко отстраняется, поворачивает голову в сторону открытого окна.
По полу что-то брякает. И ещё раз.
А потом слышу шорох голых кустов за окном. Тихий девичий смех. И весёлый голос Полечки:
– Мэри, ты спишь? Мэри, мы у тебя под окном. Выходи.
Глава 11
Не понимаю, как мне удается дойти до окна. Наверное, меня толкает мысль, что подруга, не дождавшись ответа, залезет сама.
А тут я.
Растрёпанная, раскрасневшаяся, в порванной одежде в мужских объятиях.
Ноги дрожат, руки, все тело. Ещё и легинсы болтаются лоскутами, связывают движения.
Опираюсь руками на подоконник.
И слышу, как за спиной тихо хлопает дверь.
Смотрю через плечо.
Он ушел.
Как же так.
Кто разрешил.
Нет, просто ведь мы не закончили. Он хотел, я хотела, и…
– Маша! – громким шепотом зовёт Полина. – Ау! Ты спала что ли?
Девочки глупо хихикают.
На востоке краснеет небо.
Скоро станет совсем светло.
– Спала! – сердито откликаюсь. – А вы почему не дома?
– Пошли гулять, – мне показывают бутылку шампанского. – Вернёшься до того, как проснется Тамара.
– Ее дома нет, – машинально ляпаю.
– Тем более, – присвистывает Полина. – Погоди. А этот твой Савва. Он дома?
– Он не мой! – торопливо возмущаюсь.
И заливаюсь краской.
Мой, конечно.
После такого.
Да. Я не дура и складывать дважды два умею. Он взрослый-успешный-состоятельный-очень-красивый.
И он у нас проездом.
Но помечтать мне никто не запретит. Я и раньше мечтала, и сейчас тем более, бережно упакую в памяти все, что случилось этой ночью.
И буду перебирать перед сном.
– Пошли скорей, – торопят девочки. – Долго нам в кустах торчать? Кстати, это не твоя сумка?
– Дай сюда, – перегибаюсь через подоконник, за ремешок хватаю сумочку. – Идите к подъезду на лавочку. Сейчас я.
Быстро достаю из шкафа спортивные брюки. Скомканные легинсы кидаю под кровать. Собираю волосы в хвост и тру лицо.
Это все.
Я не хочу уходить. Хочу отправить подруг домой. Лечь в кровать. И, может, он ещё вернётся.
Ох.
Кусаю ноготь.
Наверное, нельзя так. Надеяться на повторение. Пришли девочки.
А могла вернуться Тамара.
И что бы тогда со мной было?
С ним – ничего.
Даже если она его выставит – он не пропадет. С такой машиной. И явно ему хватит на гостиницу, стоит лишь глянуть, какие суммы он за раз оставляет в супермаркете.
Да одни его часы наверняка стоят больше, чем вся наша мебель.
А у нас, между прочим, новый ремонт.
Он не пропадет, да. А вот мне на гостиницу не хватит точно. С моей стипендией разве что на пару-тройку ночей.
Тяжело вздыхаю.
И лезу из окна.
Нужно сделать вид, что ничего не было.
Да.
Так будет правильнее всего.
По кустам выбираюсь из палисадника к подъезду. У Полины в открытом рюкзаке колонка, она включает музыку, и двор оглашает грохотом заводная попсовая песня.
– С ума сошла! – тянусь к ее рюкзаку, на минимум убавляю звук. – Люди спят. Идём отсюда скорей.
Под жалобы Полечки, что у неё сегодня день рождения и ей можно все, выходим со двора.
– День рождения был вчера.
Я самая трезвая, и мой занудный бубнеж, естественно, никто не слушает.
Девчонки снова включают музыку. Подпевают. Меня берут под руки с обеих сторон. Предлагают угоститься шампанским, но я мотаю головой.
И так пьяная.
Надо только представить сильные руки, что трогали меня, обнимали, прижимали к себе – и ноги подкашиваются, я словно вся в его отпечатках, несмываемых светящихся метках, кошусь на подруг и кажется, что на мне написано – этой ночью в моей постели был мужчина.
Медленно светает, бутылка пустеет, редкие машины попадаются навстречу, прохожих нет совсем – все дрыхнут.
Что со мной случится этим воскресеньем.
День только начался, а у меня предчувствие – что-то обязательно будет.
Глава 12
На перекрестке расходимся с девочками. Вдвоем с Полиной сворачиваем на аллею – твердо настроена проводить ее домой, иначе она не дойдет.
Или во что-нибудь вляпается.
Так уже было однажды. Мы стояли у магазина неподалеку от ее дома. Она вышла с дня рождения мамы, а там пила вино. И к нам с интересным предложением подкатился черноглазый мужчина. С говорящим именем Армен.
Он предложил поехать к нему в гости.
А Полина сказала, мол, ты купи нам сначала в магазине коробку самых вкусных конфет.
Он согласился, пошел в магазин.
Полина, хихикнув, начала объяснять. Мы его не знаем, значит, он не местный. И скоро уедет. Решил, что нашел доступных дурочек.
Но мы-то вовсе не дуры. И сейчас он это поймет.
И вот он вышел с двумя коробками конфет. Сунул их нам. Шагнул к своей "пятерке".
И Полина дала деру.
Он оглянулся.
А я так испугалась, что припустила за ней.
Армен нас не догнал, но мог донать. И вряд ли он бы просто отобрал конфеты, и все.
Страшно это.
И так делать нельзя.
Поэтому провожаю подругу прямо до квартиры, и, убедившись, что она зашла в дом, успокаиваюсь.
На улице дышу свежим воздухом, весна наступает. Уже наступила, она пахнет головокружительно вкусно.
Перехожу дорогу, сворачиваю в лесочек, решаю пройтись там до стадиона, и дальше до дома.
А по дороге немного помечтать, как обычно.
В школе на уроках физкультуры у нас тут были лыжные кроссы. Школа наша недалеко, вспоминаю и вздрагиваю, быть студенткой мне нравится больше.
Иду между сосен, выхожу к старой заброшенной коробке бессейна.
И едва не вскрикиваю.
На бортике сидит Савва. Причесанный, свежий, словно ночью и не был со мной, и не измял костюм в моей кровати.
Ох.
Он не один. С ним..
Моргаю, вглядываюсь в пятнистое шкурку.
Это ночная кошка. Которая меня преследовала. Кралась за мной через дорогу.
То есть не кошка, а леопард. Или ягуар. Большой. Килограмм на сто двадцать потянет.
Он потягивается. Лениво, по-кошачьи, сильный и гибкий.
Савва курит.
Прячусь за деревом.
Что за чертовщина, откуда в нашем лесу взяться ягуарам? Если бы его только содержали в каком-нибудь коттедже в вольере – так это новость бы разнеслась по округе.
Хмурюсь.
Я не так близко, но вокруг ни души и тишина, и до меня долетает хрипловатый голос Саввы.
– Я тебе уже сказал, – он стряхивает пепел в серый островок снега – остатки зимы. – Ты и сам знаешь. В этом городе, не считая школьниц, она единственная невинная девушка. У остальных на лицах все написано. А она – другая. Она и пахнет по-другому, ты ведь тоже почувствовал. Юной женщиной. Ещё чистой, но уже созревшей.
Ягуар лежит на бревне, разбросив в стороны лапы. И будто бы так же, как и я, внимательно слушает.
Но ведь он почти кошка. И вряд ли понимает.
А Савва.
Ушел из моей спальни.
Чтобы курить в лесу и болтать с ягуаром. И это слегка странно. Какой мужчина на его месте так поступит?
Хотя…красивое животное. Очень. Ушки, хвостик, и так он лениво развалился.
Залюбовавшись им, переминаюсь с ноги на ногу. Ботинком задеваю пустую жестяную банку – кто-то бессовестно пил пиво и не донес до мусорки.
Встрепенувшись, животное вдруг поднимает голову.
Принюхивается.
Савва оборачивается.
Стою за деревом и не шевелюсь, перестаю дышать. Встречный ветер дует мне в лицо, охлаждает горящие щеки.
Уже делаю шаг, чтобы выйти из укрытия и поздороваться, эта кошка не должна ведь на меня броситься, они, кажется, миролюбиво настроены к людям.
Но тут до меня с запозданием доходит смысл слов Саввы.
Невинная девушка, которая по-другому пахнет – он это не обо мне, случайно?
– Так вот, – Савва тушит бычок в снегу. – Место мы выбрали верное – город стоит на лысой горе. Затмение не проблема. Девушку мы тоже нашли.
Он замолкает, а я невольно накрываю ладошкой рот.
Речь обо мне или нет?
И тут Савва встаёт. Отряхивает брюки. И тихо заканчивает:
– Маша та, кто нам нужен. Ее кровь тебя излечит.
Глава 13
Не разбирая дороги несусь по лесу.
Кажется, в спину мне дышат, меня вот-вот схватят, выкачают из меня кровь и бросят там в лесу.
Вылетаю к магазинам, сгибаяюсь пополам, уперевшись руками в колени громко дышу.
Да уж. Не спортсменка я совсем.
Оглядываюсь на лес.
Никого.
Но я не сумасшедшая, я все прекрасно слышала. И Савву, и как ягуар урчал, соглашаясь.
Крови им моей надо, ничего себе.
А ведь…
Задираю голову к небу.
Оно голубое и чистое, скоро разгуляется солнечный день.
Но вечерами не раз замечала – в небе появляется красная луна. И висит она всю ночь. Странная, необычная, похоже на затмение.
И началось это с тех пор, как Савва приехал в наш город.
Ну и ну.
Прижимаю ладони к щекам.
Что творится.
Может, он какой-нибудь сатанист или ещё что-то?
Обнимаю себя за плечи. Перехожу дорогу.
Ночью все было так волшебно. Но только в сказке чудовище превращается в прекрасного принца, а в жизни – наоборот.
И что мне делать?
Народ просыпается, мимо лениво катят машины, я иду вдоль школы, дальше по дворам, выхожу в центр.
Сажусь на лавочку на площади, жмурюсь на солнышко, греюсь.
Домой идти нельзя, там живёт Савва.
А больше мне и некуда, у Полечки в двух комнатах ютятся они с мамой, бабушка и старшая сестра с ребенком.
Женское царство – как подруга обычно называет свою квартиру.
Кошусь на двух девочек у памятника, они рисуют мелом цветы, рядом клеточки – классики.
Ботинком вожу камешек по асфальту, прокручиваю в голове услышанный разговор.
Во мне ведь нет ничего особенного, неужели дело лишь в том, что у меня ещё не было мужчины?
И не может быть, чтобы у всех были, а у меня нет.
Как они там сказали, не считая школьниц?
Вспоминаю подруг.
Да, у них уже все было.
И соседские девчонки тоже постоянно ходят на свидания. И не раз мне говорили, что я заносчивая, что останусь старой девой, если буду и дальше воротить нос.
Но боже мой. Мне восемнадцать, а не пятьдесят.
Вот только если бы я хоть разочек с каким-нибудь парнем прокатилась на свидание на трах-гору – я бы сейчас не сидела здесь и не тряслась, как заяц.
– Гуляешь, Маша? – звучит сбоку вкрадчивый вопрос.
Вздрагиваю, поднимаю глаза.
На лавку плюхается Ярослав. Он в той же шляпе, надвинутой на лоб, что и вечером. В одной рубашке с шелковым шейным платком, в темных брюках.
Он протягивает мне вафельный стаканчик с мороженкой.
Неуверенно забираю угощение. Откашливаюсь.
– Замёрз? – всматриваюсь в его лицо, на него падает тень шляпы. – Я вчера хотела отдать пальто. Ты шел за мной.
Ежусь. Он ночью так напугал меня.
Но сейчас день, вокруг люди, и мне не страшно.
– Нет, не замёрз, – он откидывается на спинку. – Кровь у меня горячая.
Машинально откусываю мороженку.
Не нравится мне тема про кровь. Да и раньше не то, чтобы обожала о ней разговаривать.
– За пальто не волнуйся, – продолжает Яр. Видел, ты его выбросила. По нему потом собака потопталась. Ну, та. Брехунья мелкая. С которой твой сосед ночью гулял. Потом машина проехала ещё по нему.
Вспыхиваю.
Кошусь на мужчину.
Он слегка улыбается.
Словно специально рассказывает про все беды, которые выпали на долю его пальто. Чтобы мне стыдно стало.
Но ведь я не виновата, он сам шел за мной, как маньяк, молча.
– Где кот? – кусаю вафлю, жую.
– Кот дома спит, – он вдруг наклоняется. Пальцем касается моей губы.
Сижу перед ним, замерев. На миг встречаю его взгляд из-под шляпы – внимательный, глубокий, самоуверенный.
И почему-то…завораживающе-желтый.
Он быстро отстраняется. Показывает мне палец с белым разводом мороженого.
– Ты вымазалась, – лизнув подушечку, он с довольным видом принимает прежнюю позу – сидит, откинувшись на спинку, широко рассставив ноги в строгих брюках. – Всегда так неаккуратно кушаешь, Маша?
Сглатываю. Ставлю стаканчик на лавку.
Я схожу с ума, точно, но кошусь на Ярослава – и в памяти всплывает тот ягуар. Который смешно лежал на бревне, раскинув лапы.
И слушал Савву.
Я так свихнусь скоро. Мне нужно с ним поговорить. Может, я не так поняла. Конечно, не так, я стояла далеко.
Всему можно найти логическое объяснение.
– Мне пора домой, – резко встаю со скамейки. – Спасибо за угощение.
– Я провожу, – он поднимается следом. Невозмутимо поправляет шляпу. И первым шагает в сторону перехода. – Ты идёшь, Маша?
Глава 14
Подходим к моему дому, оба молчим.
Смотрю на него искоса – мешает его дурацкая шляпа, зачем она, хочется узнать цвет его волос, кажется, они темно-русые.
– Пришли, – показываю на свой подъезд, поднимаюсь на крыльцо. Рассчитываю обернуться и помахать рукой, и скрыться за дверью.
Но когда достаю ключ от домофона и оглядываюсь – замечаю рядом Ярослава.
– Я домой, – напоминаю, сжимаю ключ.
– Я знаю, – он кивает, берется за ручку двери. – Открывай.
На секунду задумываюсь, на улице светло, а в подъезде-то темень.
А на моем первом этаже ещё и закуток в подвал.
И если Ярослав зайдет со мной…
Веду плечами, крепче сжимаю брелок.
– В чем дело, Маша? – голос у него мягкий, усыпляет мою бдительность. – Провожу до квартиры.
– Не надо, – качаю головой. – Я пришла. До свидания.
– Лучше до встречи, – губы его трогает улыбка.
Губы узкие. Как у ягуара. Опять я сравниваю его со зверем.
Точно с ума сошла.
– Привет, – звучит за спиной.
Между нами протискивается соседка. Давит ключом на домофон. И дверь, пикает, открываясь. Она скрывается в темноте подъезда, на крыльце остаётся шлейф ее сладких духов.
– Пойдём, – Яр придерживает дверь.
Заторможенно шагаю внутрь.
Он за мной.
И за нами с тихим хлопком закрывается дверь, отрезая свет дня.
Вверху по ступенькам стучат каблуки.
Иду на этот звук, но меня резко хватают за руку. Пискнув, влетаю в твердую мужскую грудь. Ощущаю его ладони на лице, он сжимает, притягивая меня ближе, вплотную.
– Ты…– мой вопрос тонет в его поцелуе. Темном и жарком, и сладком, во рту вкус пломбира, до сих пор прохладный язык.
Он с жадностью сплетается со мной. Впивается в меня, под его напором упираюсь спиной в стену. В эту черноту проваливаюсь, невольно обнимаю его за шею и отвечаю, не понимаю, что со мной, во мраке как в гипнозе, мурашки скачут по коже под его руками.
Хочу ещё, сильнее, больше, хочу даже согласится поехать на трах-гору, не в подъезде ведь это делать, нужно друг от друга оторваться, обязательно, потом купить мартини, чтобы не нервничать, а сначала взять из дома плед, чтобы кутаться в него, когда сижу на капоте машины, мелкими глоточками пробую мартини и смотрю на раскинутый под ногами город.
Срочно нужно мартини.
Его руки ныряют под куртку.
Задирают футболку, под которой нет белья. И сжимают грудь.
Стону ему в рот, меня не трогали мужчины до него, до Саввы.
Он мнет грудь, умело и жадно, прихватывает пальцами соски, и я выгибаюсь, ему навстречу, целуюсь агрессивнее, словно от этого зависит наша жизнь.
Ноги подкашиваются, поднимаюсь над землёй, в этой невесомости слышу его рычание, отрывистое, он словно ворчит, завораживает меня, подманивает.
– Какая сладкая девочка, – выдыхает мне в губы.
И рывком разворачивает меня, грудью впечатываюсь в стену.
– Стой так, – хрипло требует он, когда я дергаюсь.
Запускает руку под свободную резинку спортивных брюк. Лезет под трусики. Пальцами накрывает мокрую промежность.
Он трогает влажные складки, ласково, поглаживает меня, всхлипываю откликаясь, не соображаю ничего, хочу его пальцы и ещё поцелуев, растекаюсь по стене.
В мое помутнение врывается громкий щелчок замка, скрип железной двери.
На площадку падает свет из коридора.
Жмурюсь, пытаюсь проморгаться.
Это моя квартира. Открыта.
А на пороге стоит Савва.
Глава 15
Меня это быстро приводит в чувство – его недовольный вид. Ему в спину бьёт свет, и он словно ещё выше ростом как-то резко стал.
Торопливо поправляю спортивные брюки и отскакиваю от Ярослава.
Ладонью накрываю опухшие губы, их пощипывает, напоминая, как он меня целовал, долго и почти больно.
Мужчины молчат.
Прошмыгнув мимо Ярослава, бегу в квартиру. Протискиваюсь мимо Саввы.
Он в том же тяжёлом молчании закрывает за мной дверь.
Похож на раздражённого отца, что застукал непутевую-дочку с настырным студентом, и сейчас достанет ремень, и…
– Мэри, где тебя черти носят, – в коридор выглядывает Тамара.
Сбрасываю обувь и выдыхаю, почему-то так рада ее видеть, как на спасительный маяк на нее смотрю.
– С самого утра уже сбежала, – она встряхивает мокрые руки. – К подружкам опять, да? А сегодня, между прочим, воскресенье. Я одна должна работать?
– По воскресеньям не работают, – бурчу под нос. Так говорит соседская бабушка. Снимаю курточку, вешаю на крючок. Спиной чувствую взгляд Саввы и пытаюсь улизнуть в комнату.
– Обед не приготовила, белье в стиралку не закинула, – продолжает ворчать Тамара. – С бельем я, допустим, разобралась, – она картинно вытирает руки о заткнутое за пояс шелкового халата полотенце. – А обед иди готовь.
– Иду. Пять секунд. Переоденусь, – скрываюсь в своей комнате. Спиной прижимаюсь к двери, с трудом выравниваю дыхание.
Держите меня.
Какая она злая.
С Саввой поругались, точно.
Но знала бы она.
Что он за человек.
Прижимаюсь ухом к двери и прислушиваюсь.
В квартире тихо. Только с кухни доносится звук работающей стиральной машинки.
Трогаю губы.
Чем я только что занималась?
Целовалась в подъезде.
С полузнакомым мужчиной.
У которого глаза жёлтые, как у зверей.
Растираю лицо.
Так, нужно срочно приходить в себя.
Вытряхиваю из шкафа домашнюю футболку, пижамные штаны.
Переодеваюсь, собираю волосы в хвост.
У дверей торможу, не решаюсь открыть.
В моем доме живёт неизвестно кто. Морок с меня слетел, и теперь, помимо его идеальной внешности я вижу и другое.
Он непонятно откуда приехал. На дорогой машине и с полными карманами денег. О себе ничего не рассказывает.
А по утрам курит в лесу. И болтает с ягуаром. О затмениях и крови невинных девушек.
Ягуара он, наверное, привез с собой.
Но а остальные ответы где?
И что мне теперь делать.
Присаживаюсь на кровать. Ноги дрожат, не могу.
Если я все объясню Тамаре – она мне поверит? А подруги?
А ещё и ночью мы с ним. В моей кровати.
Это что же получается? Я целовалась с двумя мужчинами, подряд?
Щеки горят.
Там ведь не только в губы было. Савва целовал между ног. И мне очень понравилось. Я надеялась на продолжение…
Об этой ошибке Тамаре говорить нельзя. Она меня…
Выгонит, сразу же.
Вздыхаю.
Очень неловко. Я лучше больше к нему не подойду. Вообще. К этому ловеласу. А на счёт леса спрошу как-нибудь намеком. При Тамаре.
Наедине с ним больше ни за что не останусь.
Хорошо придумала.
– Мэри! – кричит Тамара. – Обед!
Встаю, встряхиваю хвостом.
Ладно. Сначала приготовлю поесть. А потом решу, как мне быть. С этим опасным мужчиной.
Он ведь не маньяк?
Ох.
– Мэри!
– Иду! – открываю дверь.
Глава 16
Выхожу в коридор, иду мимо комнаты Тамары.
– Я вчера прождала тебя до ночи, – долетает ее голос в приоткрытую дверь. – И с утра тебя не застала тоже. Уж думала не вернёшься. Объяснишь, может?
Навостряю уши.
– Что объяснять? – его спокойный уверенный голос. – Вчера ты отдыхала с подругами. Я не стал мешать.
– Ты не мешал.
– Тамара, в чем проблема?
Натуральная семейная сцена. Где муж-изменщик.
Он бы давно мог уйти, он бы сразу мог поселиться в гостинице…
Не удержавшись, заглядываю в шёлку.
Она стоит рядом с ним, руки положила ему на плечи. Заглядывает ему в глаза.
Качаю головой.
Нельзя ведь так навязываться. Бабушка-соседка не раз говорила, что мудрость женщины в том, чтобы лишних вопросов не задавать.
Своим поведением заставить мужчину забеспокоиться. И самому все рассказать.
Где был, с кем пил.
Хихикнув в ладошку, тороплюсь на кухню.
По Савве и не скажешь, что он пьет, конечно. А если даже – то наверняка крепкий элитный алкоголь. Из грубого мужского бокала, как в фильмах, и со льдом.
Повязываю розовый Тамарин фартук на пояс. Роюсь в холодильнике, достаю продукты.
По воскресеньям всегда варю борщ.
Машинка мерно гудит, отжимает белье, завершает цикл.
Тянусь к старенькому магнитофону на холодильнике и включаю радио. Мою овощи.
Кухня у нас уютная, с новой техникой, и даже после ремонта магнитофон не выкинули, я упросила оставить.
Хотя, он портит весь вид, мы будто в прошлом веке живём – бурчала Тамара.
Ничего. На кухне пропадаю лишь я, так что Тамара переживет.
Чищу овощи, режу. Вздрагиваю и сжимаю нож, когда за спиной звучит вкрадчивый вопрос:
– Вошла во вкус, Маша? Ночью я, утром уже другой мужчина. А если бы я дверь открыл на две минуты позже? Застукал бы. Как ты отдаёшься ему в подъезде. Прямо у стены.
Он резко вжимает меня животом в стол, наваливается своим телом.
– Не подходи, – пискнув, поворачиваю голову. Между нашими лицами ставлю нож, с которого бежит темный сок.
Свекла.
Он смотрит на лезвие.
Я дрожу.
Кажется, что это не свекла вовсе.
Из глубины квартиры долетает голос Тамары. Она просит переключить волну, ей, как обычно, не нравится моя музыка.
Устаревшие попсовые песенки – она их не любит.
Мы стоим вплотную, тяжело дышим. Он вжимается в меня бедрами, и я ощущаю эрекцию. Вспоминаю, как несколько часов назад неумело облизывала его член, и сама становлюсь похожа на свеклу, кажется, даже мое отражение в его расширенных зрачках – багровое, смущённое, я в ауре стыда.
– Убери нож, Маша, – говорит он хрипло. – И на будущее. Если не сможешь оружием воспользоваться – на человека его не наставляй.
Одним неуловимым движением он выкручивает мою руку. Взвизгнув, роняю нож.
Савва толкает меня на стол, грудью вляпываюсь в горку проклятой свеклы.
– Поняла?
– Да.
Ноги подкашиваются. Его дыхание опаляет щеку. Его рука забирается под резинку пижамных брючек.
Всхлипываю.
Он трогает меня, поверх трусиков. Трет пальцами влажную ткань.
Я хотела держаться подальше. Но с моим телом что-то невероятное творится, выгибаюсь в пояснице от его касаний, промежностью вжимаюсь в его ладонь.
Он хочет со мной что-то плохое сделать. Отдать ягуару.
От этой мысли встряхиваюсь, грудью размазываю свеклу по столу и вырываюсь. Оборачиваюсь и со всей силы измазанной рукой влепляю ему пощечину.
Глава 17
На его гладковыбритой щеке расплывается багровое пятно. С мякотью от свеклы.
Он словно камень, ни один мускул не дрогнул, смотрит на меня, а в глазах горит жёлтый огонь.
Точно такие же глаза у Яра.
Только сейчас замечаю, тоже ореховые. И странная, окрашенная в жёлтый радужка.
– Маша! – из коридора вопит Тамара.
Отшатываюсь от Саввы. Он рывком тянет обратно, в ухо мне выдыхает:
– Зря ты это сделала, Маша.
Он сжимает мою грудь, и я вскрикиваю, не от боли даже, а от его полного ярости взгляда.
– Ночью готовься, – он сам отпускает и отступает.
Машинально отворачиваюсь к столу, за спиной слышу голос Тамары:
– Маша, я тебя просила переключить. Савва, господи, что с лицом? Это свекла?
– Маска омолаживающая, – невозмутимо говорит он. – Ты себе такие делаешь.
– Не такие. Да ты и так прекрасно выглядишь. Серьезно, маску делал?
Слушаю ее расстерянность и недоумеваю, она верит ему, в эту чушь про омоложение?
Хотя, что ещё думать? Что он меня тут зажимал?
Ей такое в голову не придет.
Мелко трясусь, неловко режу морковку. Тамара возится с радио, переключает станции.
Савва ушел, кажется, обернуться боюсь, но спиной чувствую, что никто на меня не смотрит.
– Ты скоро? – Тамара пристраивается рядом. Забирает соломку морковки, хрустит. – Есть хочу.
– Ещё минут тридцать, – торопливо вываливаю в кастрюлю нарезанные овощи. Кошусь на свою ладонь – она после пощёчины горит.
Зачем я это сделала.
Тамара, напевая, уплывает из кухни.
Занимаюсь супом. Варить-жарить-парить мне нравится, никто не учил, но за эти годы сама справилась, не ресторан, конечно, но все основные блюда получаются быстро и вкусно.
Накрываю кастрюлю крышкой, отхожу к окну. На улице солнечно, скоро начнутся субботники, Тамара на них никогда не ходит, отправляет меня.
Запускаю пальцы в волосы. Мысли отгоняю, но они настойчивыми пчелами лезут обратно.
Ночью готовься – стучит в голове.
А я уже была готова. Когда он прижимался и запускал руку ко мне в брючки.
Может быть, он прав, я просто уже созрела. И мне нужен парень. И дело вовсе не в Савве и не в его сногсшибательной привлекательности, это в организме особые процессы, перестройка, я становлюсь женщиной.
Ведь на Ярослава я реагировала так же.
– Мэри, накрывай скорей на стол, – врывается в мои рассуждения голос Тамары.
Она, потирая руки, плюхается на диванчик. Рядом с ней усаживается Савва.
Ловит мой взгляд и едва заметно улыбается.
Вздрагиваю. У него даже усмешечка сексуальная.
Гремлю тарелками, невольно кошусь на яркие волосы Тамары. Она растрепана, боюсь представить, почему.
У меня играет музыка, я могла не услышать, если они чем-то занимались.
Наливаю суп, ставлю перед ними тарелки. Из холодильника достаю сметану, быстро режу хлеб и складываю в корзинку. Собираюсь уже юркнуть в свою комнату, мне опять кусок в горло не полезет, но Савва жестом останавливает меня.
– Садись за стол, Маша.
– Я не голодная, – откашливаюсь. – Пока варила наелась.
Тамара ложкой разгоняет в супе сметану.
Савва не ест, складывает руки в замок перед собой.
Несколько секунд играем в гляделки, его взгляд продавливает меня. И я не сдерживаюсь, облокачиваюсь на стол и начинаю:
– Поговаривают, что в нашем лесу теперь водятся ягуары.
– Ага, и тигры, – Тамара смеётся, ломает хлеб. – Больше слушай сплетни. Что только не придумают.
– И какое-то необычное красное затмение который день, – продолжаю.
– Ой, Мэри, отстань с глупостями, – Тамара громко прихлебывает. – Дай поесть спокойно.
Смотрю на Савву. Он смотрит в ответ, изучающе, подняв густую бровь.
Между нами напряжение, кажется, что воздух искрит.
Уголок его губ поднимается в кривой улыбке. Он берет ложку. Усмехается.
Он понял, что я видела его в лесу.
И…
…он точно придет ко мне ночью.
Отрываюсь от стола, на негнущихся ногах выхожу из кухни, почти не слышу, что кричит вслед Тамара.
Мне становится ясно: теперь я в опасности.
Глава 18
До вечера торчу в своей комнате, готовлю уроки на завтра.
Ставлю последнюю точку, закрываю конспект. Прикусываю ручку и задумавшись, смотрю в окно.
Темнеет.
За стеной привычно громко работает телевизор. Когда ходила в туалет успела подслушать Тамару – та по телефону обещала подруге, что заскочит к ней. Потому что Савва опять не сказав ни слова уехал.
Но я то знаю, он это специально. Чтобы она ушла из дома. А он, когда вернётся, внаглую зайдет ко мне в комнату.
Ох.
Вздрагиваю.
Беру телефон и снова пишу Полине. Подруга не отвечает, наверное, все ещё спит – итог бессонной и бурной ночи.
Да и в гости к ней напроситься все равно не получится, у них и так яблоку негде упасть.
А к другим подругам…
Снова кусаю ручку.
Это с Полечкой мы с детства вместе, остальные просто одногрупницы. Ни с того ни с сего припереться к ним с ночевой странно.
Гостиница?
Хмурю брови.
Лезу в стол, достаю кошелек и считаю наличность.
Забыла совсем, что истратилась на подарок Полечке, мне даже одну ночь в гостинице оплатить не хватит.
Меряю шагами комнату.
Просто сидеть и ждать?
А если он приведет ягуара и меня… съедят?
Что со мной делать собираются я так и не поняла.
В груди томление. Оттягиваю ворот домашней футболки и выглядываю в коридор.
– Буду поздно, – хмурая Тамара при полном параде цокает каблуками возле зеркала. – Но если Савва вернётся, – она встаёт в профиль, похлопывает ладонями по выпирающему из фиолетового платья животику. – Не надо было столько есть.
– Если Савва вернётся, – напоминаю.
– Сразу звони, – она красит губы красной помадой. – Поняла?
– Да.
Она, не прощаясь, хлопает дверью.
У зеркала остаётся пахучее облачко ее духов.
Крадусь туда.
Из завалов косметики достают флакончик в форме розы, снимаю крышку и нюхаю духи.
Вкусно.
Смотрю в зеркало, убираю прядь волос за ухо.
Нет, у меня все есть, и крыша над головой, и еда, и одежда, я чистая и сытая, сплю в тепле.
Но вот Савва – как ни крути, а будит в душе мечту о прекрасном принце. Чтобы приехал и забрал меня, как маму когда-то ее теперешний муж.
Наверное, я ему мешалась, раз меня не взяли с собой, в красивый город. Построили там новую семью, удачную, не то, что здесь.
Крашу губы красной помадой.
Оценивающе щурюсь в зеркало.
На бледном лице рот выделяется ярким пятном. И я будто бы симпатичнее выгляжу.
Бросаю тюбик.
Так. Как же мне быть с Саввой.
Гуляю по квартире, заглядываю в пустые комнаты, любуюсь ремонтом.
Возвращаюсь к себе и натягиваю брюки. Собираю сумку на завтра. В коридоре обуваюсь, хватаю куртку с крючка.
Выхожу на улицу и глубоко вдыхаю свежий воздух. В небе краснеет луна.
Ежусь, спускаюсь с крыльца.
Неподалеку лает собака – опять сосед гуляет с песиком.
Оглядываюсь и вздрагиваю.
Собака! На Ярослава тогда у клуба чуть не накинулась собака. И потом, когда я бежала ночью во двор – тоже лаял соседский пёс.
Будто бы на кошку.
Но Ярослав человек. Или нет?
Прогулочным шагом иду по улице. Клуб сегодня закрыт, к подруге нельзя…
Холодает, и я плотнее запахиваю куртку.
Не в подъезде ведь мне ночевать, но и домой возвращаться опасно.
Кусаю красные губы, забыв о помаде, и только ощутив сладкий вкус во рту понимаю – я все размазала. И выгляжу теперь как проститутка.
Озаботившись этой мыслью не сразу слышу мягкий шорох шин по асфальту, но сбоку вдруг вспыхивают фары, и я подпрыгиваю на месте, едва не влетев в острые голые кусты.
– Маша, – звучит знакомый голос. – Извини. Напугал.
Сбрасываю веточку с рукава и щурюсь на черный автомобиль, в окне которого торчит голова Ярослава.
У Саввы похожая машина, вроде как.
– Привет, – Ярослав улыбается. Останавливает машину, почти наехав на тротуарчик и выходит. – Гуляешь? Может, прокатимся? Шоколада поедим.
– Не люблю шоколад, – во все глаза смотрю на его шейный платок. Интересно, что он под ним прячет, или это просто мужской аксессуар.
– Не любишь сладкое? – он поднимает бровь. – Странно. Сама-то ты очень сладенькая.
Заливаюсь краской.
Еще бы.
Утром в подъезде он меня везде потрогал без спроса, а сейчас шоколад предлагает, ухаживает.
– Сегодня похолодало, ты замёрзла, – он протягивает руку и касается рукава моей кожанки. – Садись в машину. Подвезу, куда скажешь.
Он смотрит на мои губы. И неожиданно облизывается, с каким-то кошачьим наслаждением.
Запоздало догадываюсь о размазанной помаде и тру рукой губы, и лишь хуже делаю, судя по его пристальному взгляду.
– Поехали? – он отводит мою руку от лица. – У меня в машине есть вода и салфетки.
Смотрю на машину.
Идти мне некуда. А Ярослав вызывает меньше опасений, чем Савва, он, по крайней мере, не болтается по лесу с ягуарами.
Неловко держусь за его руку, когда он обходит машину и открыв пассажирскую дверь галантно усаживает меня на сиденье.
Его ладонь теплая, чуть жёсткая, но это точно не мягкая лапа животного, я ещё не совсем спятила.
Ярослав человек, конечно.
Успокоившись, откидываюсь в кресле и подставляю пальцы под теплый воздух, что дует из печки.
Глава 19
Он словно родился за рулем.
Машина подчиняется ему так безоговорочно, он рулит лениво одной рукой, расслабленно откинувшись в кресле.
В салоне вкусно пахнет. Лесом и свежестью, и кожей сидений. Так же пахло в автомобиле Саввы. Смотрю на болтающуюся под зеркалом черную игрушку-кошку и вздрагиваю.
У Саввы такая же.
Либо это она и есть. Поскольку машина Саввы.
– А как называется машина? – вытираю вспотевшие ладони о брюки.
– Ягуар, – слегка повернувшись отвечает Ярослав.
Ягуар?
Мысленно присвистываю. В волнении изучаю красивый мужской профиль.
Они оба приезжие. Пользуются одной на двоих машиной. Они точно знакомы.
Кошусь в окно.
Проезжаем мост, он увозит меня от дома.
– Куда мы едем, подожди, – хватаюсь за дверь, в незнакомом дизайне иномарки не могу нащупать ручку. – Меня тетя ждет, – вру, – если не вернусь через полчаса – пойдет искать.
– В полицию заявит, – Яр усмехается. – Маша расслабься. Просто катаемся. Воскресенье, вечер, у вас чудесный город, со мной красивая спутница-блондиночка. Я почти счастлив. Веришь?
У него тихий ласковый голос, и я почему-то верю, и невольно улыбаюсь.
После светофора он едет прямо. Мимо магазинов, деревьев, упирается в ромашковые ворота детского садика.
Рядом старая заброшенная школа, в ней я училась в начальных классах. Маршрутки тогда ещё не ездили, и я каждый день ходила туда-сюда пешком, так далеко.
Тихо, безлюдно, в садике, возможно, только сторож в такое время, ну и иногда пробираются компании, посидеть на веранде, выпить пива.
И сейчас кто-то там есть, слышен негромкий смех.
Вконец успокаиваюсь. Это мой город, я тут всех знаю. Меня в обиду не дадут.
Ярослав глушит двигатель. Садится вполоборота, лицом ко мне.
– Маша, я поговорить хотел. На счёт утра, – хрипловато уточняет он. – Если ты ещё не забыла.
Стремительно краснею.
За кого он меня принимает, будто бы я каждый день и не по разу целуюсь в подъездах с незнакомыми мужчинами. Конечно, я не забыла.
И не забуду.
– Хотел извиниться за свою напористость, – продолжает Яр. – Не удержался. Но ты, вроде, и сама не против была.
Не вижу его глаз, но кожей чувствую, что он меня взглядом облапывает, щеки и шея горят огнем.
– Такая ты мокрая была. Горяченькая. Повторения хочется? – шепчет он.
Мотаю головой. Ужас, разве можно вот так вот в лоб?
Между ног и, правда, становится горячо.
Поддавшись порыву, тяну к нему руку. Касаюсь шляпы, осторожно снимаю ее. Он не мешает, лишь смотрит на меня неотрывно.
Под шляпой у него темные волосы. На вид густые и мягкие, так и зудит потрогать.
– Это часть стиля? – кладу шляпу на приборную панель. – Без нее лучше.
– Думаешь? – он двигает зеркало, заглядывает туда. Сам себе улыбается краешком рта.
Осмелев, иду дальше – тянусь к шейному платку.
– Тс-с-с, – он перехватывает мою руку. Большой ладонью мнет мои пальцы. – Раздеваюсь я обычно сам. Но сначала раздеваю девушку, – он трогает воротник моей куртки.
– Нет, – смущённо вырываю руку. – Я не за этим села в машину, я…– забываю, что хотела сказать, как под гипнозом смотрю в его желтеющие глаза. Под шляпой не так заметно, но сейчас, когда тень на лицо не падает он мнится абсолютно невозможным мужчиной, пришельцем из другого мира. – Я слышала про людей-альбиносов, – откашливаюсь. – А ты?
– Почти тоже самое, – его лицо приближается к моему. Пальцы гладят щеку. – Хватит трепаться.
– В смысле, – выдавливаю. От его ласки млею, никак не могу собрать в кучу мысли. – А ты…
Не дав мне договорить, он наваливается сверху. Своим телом вжимает в сиденье.
Пискнув под его тяжестью, упираюсь в его плечи, но он сильнее, гораздо сильнее, прижимается вплотную ко мне, языком раскрывает мои губы.
Нагло и требовательно врывается в мой рот.
И я задыхаюсь, не могу глотнуть воздуха, поцелуй поглощает весь кислород, углубляется, размазывает меня по сиденью.
– А говорила не хочешь, – он довольно усмехается, когда я неуверенно сплетаю наши языки.
Глупость, конечно, найдется разве девушка, которая не хочет такого, как он?
Меня соблазняют, и я соблазняюсь.
Вспыхиваю спичкой, ощущаю, как откидывается кресло, и как его бедра ввинчиваются между моих ног, он ложится сверху.
Ногтями впиваюсь в соседнее сиденье, лежу оглушенная его напором, изнутри растет беспокойство, я ведь ещё ни разу, а это такой ответственный шаг, неужели я решусь вот так, в машине с незнакомцем?
С другой стороны, все подруги говорят, что нет в сексе никакого таинства, и зря я жду сказку, все будет банально.
Но верить в это так грустно.
– Ты ещё девочка? – шепчет он мне в губы.
Жмурюсь, вместо его лица вижу вдруг Савву, тот тоже самое спрашивал. Они знакомы, они вдвоем ко мне пристают, они чего-то от меня хотят, дура я, подаюсь их уловкам.
– Нет, подожди, – слабо отталкиваю его. Задыхаюсь, глотаю слова. – Мне нужно домой. Тамара…
Замолкаю, когда он вжимается в меня бедрами. Из его брюк рвется эрекция, он трётся об меня сквозь одежду, и мне невыносимо приятно.
И я злюсь.
– Хватит! – рявкаю, чтобы саму себя привести в чувство.
Он неожиданно отжимается на руках. Смотрит на меня горящими глазами. Ему словно плохо, так смотрят люди, когда у них приступ.
Точно, приступ. Может, сердце?
Метнувшись к соседнему креслу он нервно щелкает ручкой, не может открыть дверь.
– Что? Воды? – ощупываю панель, он что-то говорил про салфетки и воду.
Салон вдруг наполняет нечеловеческий рык, от которого у меня волосы дыбом встают.
В испуге закрываю лицо рукой, сама пытаюсь нащупать ручку, боже мой, зачем я села в эту чертову машину, он сумасшедший, так рычать!
Каким-то чудом дверь открывается, и я вываливаюсь на асфальт. Упираюсь ладонями и поднимаюсь, уже хочу припустить к магазинам, к светофорам и освещеннному перекрёстку, но замираю как вкопанная.
Из салона вместо Ярослава жетлыми глазами на меня смотрит большая кошка.
Глава 20
На все окрестности разлетается мой громкий визг. Хлопаю дверью, отрезая от себя морду ягуара и не разбирая дороги несусь вперёд.
Продолжаю орать, и уже сама глохну от своего крика, как меня вдруг хватают за руку.