Читать онлайн Держись подальше бесплатно

Каждая девочка мечтает о плохом мальчике, который будет хорошим только для нее. Каждый мальчик мечтает о хорошей девочке, которая будет плохой только для него.

(с) интернет

Глава 1. Лиза

Я оборачиваюсь на здание аэропорта: в свете сумерек его архитектурные детали напоминают огромные паучьи лапки, и тут же слышу, как мама меня поторапливает:

– Лиззи, давай, садись в машину. Нам с папой ещё нужно успеть сегодня на ужин к Прибрежным.

Нам с папой. Хорошо – значит, меня они с собой не потащат. Не готова я ещё к встрече со своим вроде как парнем…

Я занимаю заднее сидение и пристёгиваю ремень безопасности. Я скучала по солнечно-солёному воздуху родного города, скучала по дому, по своей комнате, обоям в крупный розовый горох… Скорее бы там оказаться и представить, что последних полгода не было. Но я, конечно, не уверена, что получится.

Не успевает машина тронуться с места, как мама начинает о чём-то рассказывать. Она любит говорить. Обо всём на свете. О своих клиентках, о персонале, о приёмах, которые они с папой когда-либо посещали, о друзьях и соседях. В последние полтора года тема может быть любой, но только не та, что под запретом…

Папа же полная противоположность маме.

Он как всегда хмур и молчалив. Не знаю, повлияли ли так на его жизнь тридцать лет работы хирургом, где от твоей способности сосредоточится и быть внимательным завесили жизни других людей, или он и в юношестве был так же серьёзен.

Мы выезжем на трассу, которая проходит вдоль моря, и я вовсе перестаю слушать маму. Нет, я никогда не смогу разлюбить эту бескрайнюю водную гладь, над которой в свете заходящего солнца порхают чайки. Мне безумно нравится запоминать оттенки синего в неспокойных волнах, голубого или розового, а то и фиолетового на горизонте неба, а затем пытаться воспроизвести на белом холсте увиденный пейзаж. Рисование – моя болезнь, от которой нет лекарства. Оно и есть панацея от всех моих тревог.

– Лиззи, ты меня слышишь?

– Что? – смотрю я на развёрнутый ко мне профиль мамы. – Да, слышу.

– Я как раз говорила твоему отцу, что ужасно не хочу оставлять тебя одну в первый же день твоего возвращения… Но ужин запланированный, мы не можем взять и отказаться. Может, тебе хочется пойти с нами?

– Лиза самостоятельная девочка, Вита, – замечает папа, не отрывая глаз от дороги. Мы проезжаем табличку с названием нашего пригорода. Ещё десять минут, и я буду дома. – Она и раньше оставалась в доме одна.

– Мам, всё в порядке. Не беспокойся за меня.

Мама кивает, но всё же бросает не очень довольный взгляд на отца и поджимает губы. Ей не нравится то, что он против брать меня с собой, но спорить, конечно, не будет. По крайней мере, не при мне.

Папа оставляет машину на дороге, и мы все вместе заходим в дом.

Как здесь непривычно после долго отсутствия… Мама приобрела новую вазу для цветов, а на стенах с вычурными, на мой вкус, обоями, добавились фотографии… Кати. На каждой она улыбается и выглядит счастливой.

Папа ставит мой чемодан прямо в коридоре и говорит маме:

– Жду тебя в машине. – А затем он коротко целует меня в лоб: – Рад, что ты дома, дочка.

Я тоже рада, что я дома.

Мы остаёмся с мамой одни, она порывисто меня обнимает и шепчет на ухо:

– Я безумно скучала по тебе, моя ласточка. Завтра же с самого утра отправимся в СПА на весь день. – Она отстраняется, ласково касается ладонью моей щеки: – Договорились?

– С удовольствием, – улыбаюсь я, мысленно находясь уже в своей комнате.

– Обещаю, мы ненадолго, – тоже улыбается она, разворачивается к выходу и играет в воздухе пальцами, на которых поблескивают кольца: – Не скучай, Лиззи.

Я киваю и подхватываю свой чемодан. Он лёгкий, там, где я была, вещей много не требовалось, потому, быстро взлетев по лестнице, уже через три минуты я распахиваю дверь в свою комнату. Медленно выдыхаю, оставляю чемодан у двери и прохожу к мольберту, который стоит у выхода на балкон. На нём не оконченный рисунок. И я уже навряд ли вспомню, что именно хотела нарисовать полгода тому назад.

Улыбаюсь и, распахнув лёгкие занавески, открываю двери на балкон, чтобы впустить в комнату свежий воздух летнего вечера. Но вместе с ним впускаю какофонию звуков с внутреннего двора соседей. Кажется, у них вовсю гремит вечеринка у бассейна.

И кажется, мама упоминала в одном из телефонных разговоров, что у нас новые соседи.

Этот дом пустовал несколько лет, кстати. Нам с Катей одно время нравилось проводить время у его бассейна – там был трамплин для прыжков, в отличие от нашего. Да, мы сами следили за ним – набирали воду, чистили. Хорошие были времена, весёлые.

Я зажмуриваюсь на секунду, приводя дыхание в норму, а затем выхожу на балкон – интересно посмотреть, что из себя представляют новые соседи.

Внизу развернулась молодежная вечеринка. Несомненно весёлая – девочки визжат, мальчики прыгают вместе с ними в воду или просто толкают их туда. Громкая музыка, состоящая в основном из одних басов. Кеги с горячительными напитками. Повсюду мусор в виде пустых пластиковых стаканчиков и коробок от пиццы. Очевидно, веселятся они уже давно. Пьяный ор и смех – это только подтверждают.

Многих внизу я знаю, если не всех. По крайней мере, визуально. Все они учились со мной в одной школе. Есть тут и мои одноклассники. Бывшие одноклассники – школа закончена, экзамены сданы, выпускной отгремел. Последние без моего участия. У меня школьный выпускной предусмотрен не был.

Я вздыхаю и сажусь в мягкое кресло. Внимательнее приглядываюсь к каждому из ребят. Не изменились. Впрочем, и не должны были, верно? Так кто же из них хозяин вечеринки? Или хозяйка?

Сильнее прочих в глаза бросались двое.

Особенно парень, чьё тело сплошь было забито татуировками. Я тоже мечтала о тату, но родители запрещали. Папа категорично был против. И вот таких, по его словам, разрисованных, очень не любил. Даже не представляю, как маме удалось сохранить свою татуировку на пояснице, которую она сделала, будучи в моём возрасте, при таком папином мнении. Он в принципе у нас был человеком консервативным, но мамины лёгкость и более современный взгляд на вещи, ввиду её пятнадцатилетней разницы в возрасте с ним, делали его мягче в некоторых вопросах.

Второй была девушка с копной кучерявых жгуче-черных и длинных волос. Она смеётся громко, ведёт себя свободно, словно весь мир у её ног.

Я вижу этих двоих впервые. Иначе, запомнила бы. Бывают такие люди, которых один раз увидишь и запоминаешь навсегда. Они из таких. Есть в них что-то дерзкое, необузданное и опасное. Последнее особенно чувствовалось в парне.

И кто же из них наш новый сосед?

Брюнетка неожиданно смотрит в мою сторону, замечает мой взгляд на татуированного парня и что-то спрашивает у стоящей рядом с ней Кичигиной Анны – девчонки из моей параллели. Не скажу, что мы с ней когда-нибудь ладили. Та тоже смотрит в мою сторону, усмехается и с большими глазами что-то вещает брюнетке на ухо. Вскоре, их компания взрывается от смеха. Ожидаемо. Но грудь всё равно царапает обида. Возможно, сейчас Кичигина настроила мою новую соседку против меня. Если соседка она, конечно же.

Я поднимаюсь с кресла с желанием спрятаться в доме, но меня тормозит следующее действие брюнетки.

Она взмахивает своими кудрями и, отделившись от своей компании, направляется к парню с татуировками, который развалился на одном из лежаков. Склоняется к его лицу, её волосы скрывают их лица, но мне и так понятно, что она его целует, а после она хохочет и укладывается рядом с ним в обнимку. Что-то говорит ему, он самодовольно улыбается и… – вот незадача! – бросает взгляд на меня. Острый такой, неприятный. Словно говорящий о том, чтобы я не совала свой нос куда не надо. Презрение, да – именно его я вижу в тёмных глазах.

Мне становится неуютно и жутко обидно, лицо и шею обжигает жар, и я быстро скрываюсь в доме. Задергиваю за собой плотные шторы, морщась от громкого и насмешливого хохота, явно предназначенного мне, и падаю на кровать.

Меня злит то, что те, кто внизу, насмехаются надо мной. Злит, что, кто бы не был моим новым соседом, выбрал себе в приятелей тех, с кем я никогда не дружила. Злит, что они сейчас наговорят новичкам гадостей обо мне.

Впрочем, говорить гадости обо мне могут и мои "друзья". Я ведь была готова к этому, верно? После того, как я бесследно исчезла, ожидать другого было бы глупо.

Я закрываю глаза, расслабляюсь всем телом и считаю до десяти, не думая ни о чём, кроме самых цифр. С первого раза метод не работает. Потому я повторяю его снова и снова. Пока меня немного не отпускает.

Переворачиваюсь на бок, стараясь не слушать доносящиеся звуки с улицы и тут вижу его. Мой телефон. Лежит на тумбочке безжизненным напоминанием о том, что полгода назад у меня была активная социальная жизнь. Точнее, я делала вид, что активно её веду.

Я поднимаю подушку повыше, сажусь поудобней и включаю телефон. Мгновенно летят оповещения о пропущенных звонках, текстовых сообщениях в мессенджеры и прочее. Я смахиваю это всё с экрана и открываю журнал вызовов. Через полминуты я прикладываю телефон к уху.

– Ты дома, Зефирка, – весело выдыхает мне в ухо Лера, моя лучшая подруга. – Чёрт, а я, как назло, застряла со своими предками на балете. Да-да, сама не представляю, как они меня развели на эту чушь. Буду у тебя завтра с рассветом, ок?

– Привет, Лер, – улыбаюсь я. – Я тоже ужасно соскучилась. Имей ввиду, что завтра день СПА с моей мамой, и, если ты не против, обязательно жду с первыми лучами солнца.

– Это когда я была против общества твоей мамы? Она у тебя классная! – Лера резко замолкает, а затем спрашивает глухо и серьёзно: – Ну как ты, Лиз? Наверное, чувствуешь себя не в своей тарелке, после долгого отсутствия?

– Немного, – честно признаюсь я. – Плюс, у нас тут такие "замечательные" новые соседи…

– Вот, чёрт. Точно, там же сегодня вечеринка. Просто не выходи на балкон и всё, Лиз.

– Поздно, меня уже приветливо окатили презрением. Впрочем, сама виновата – слишком долго пялилась на кое-кого.

– На Руслана, – не спрашивает подруга, хмыкнув. – Понимаю. Ходячая картина, если смотреть с твоей точки зрения художника. Но не очаровывайся, Лиз, он настоящий отморозок.

– Даже так? – хмурюсь я.

– Он в контрах с твоим парнем, кстати. Последние месяцы в школе делили популярность – продыху от их стычек не было. Климов чуть что сразу лезет драться, словно другого ничего не умеет. Или скорее, тащится от этого. Да и Гордей твой тоже хорош… Кстати, о нём. Он в курсе, что ты вернулась?

– Если не знал, то сегодня узнает – мои родители на ужине у его, – вздыхаю я непроизвольно.

– Не хочешь его видеть? – легко догадывается о характере моего вздоха Лера. – Ты не обязана его терпеть, я всегда тебе это говорила.

– Давай сейчас не будем об этом. У тебя самой всё хорошо, Лер?

– А когда у меня было плохо? – легко смеётся она в трубку. – Готовь ушки, завтра расскажу тебе всё-всё! А сейчас, похоже, придётся распрощаться – за мной вышла мама и прямо сейчас сверлит меня укоризненным взглядом. Люблю тебя, Лиз, до завтра!

– До завтра, Лер, – прощаюсь я с улыбкой на губах.

Тоже её люблю. Всем сердцем. А вот Катя терпеть её не могла, долго не разговаривала со мной, когда поняла, что наше с Лерой общение переросло в настоящую и крепкую дружбу. Впрочем, и я сама не была в восторге от некоторых подруг сестры.

Глава 2. Лиза

– Значит, Руслан Климов учился в нашей школе? – интересуюсь я, удобнее укладываясь на кушетке.

Недавно мы с девочками вернулись с шоколадного обёртывания, а теперь на моём лице приятно пахнет питательная маска. На столике между кушетками дымится горячий травиной чай. Мама отправилась на массаж, и мы, наконец, можем свободно поговорить о своём.

– Да, они с родителями переехали в наш город буквально сразу после того, как ты…

Кристи замолкает, но я не открываю глаз, чтобы увидеть её смущение. Меня больше интересует то, что ей известно о моём новом соседе. И я уверена, что известно ей многое, если не всё. Кристи – ходячая энциклопедия слухов, сплетен и другой информации. Она всегда и всё обо всех знает. Вот и сегодня как-то прознала о том, что мы с Лерой идём в СПА. Феноменальные способности. Именно поэтому с ней дружила Катя…

– Как Зефирка отбыла в дальние страны, – высокопарно подсказывает Лера и хихикает.

Я тоже улыбаюсь.

– Да… – медленно подтверждает Кристи. – Как только ты уехала… Так ты не расскажешь мне, где была, Лиза?

– Мне нравится, что пока об этом никто не знает – это добавляет моему образу таинственности, – вновь улыбаюсь я.

– Так уж и никто? – спрашивает она скептически, и я легко представляю её кислое лицо и направленный на Леру взгляд. – Ладно! Расскажите, когда будете готовы. Так вот, о Климовых. Отец семейства уже давно приобрёл здесь несколько отелей, и после Нового года решил перевезти сюда всю семью, чтобы быть ближе к делам и не мотаться постоянно в командировки. – Тут она понижает голос, словно хочет поведать некую тайну: – Это официальная версия, но я слышала… Слышала, что его сын, наш брутальный Русланчик, натворил что-то серьёзное в том городе, где они раньше жили, вот им и пришлось переехать.

Как интересно… Впрочем, эта информация может быть не больше, чем слух. Который, возможно, распустил сам Руслан.

– А что конкретно, ты не слышала? – усмехается Лера.

– Ой, слухи ходят разные! От мелкого разбоя до… убийства…

– Скорее всего он подрался с сыном какой-нибудь шишки, вот его и попёрли из города, – снова усмехается Лера, закидывая ноги на кушетку, чтобы лечь. – Говорю же, отмороженный на всю голову. На пару со своей чокнутой сестричкой.

Оказывается, я давно открыла глаза, а сейчас и вовсе их округляю:

– У него есть сестра?

– Ну да, – жмёт плечами Кристи, делая глоток чая. – Виктория. Они тоже двойняшки, как и вы… Ты должна была её видеть! – слишком воодушевлённо восклицает она. – Она же тоже твоя соседка! Кудрявая такая, с длинными волосами… И ничего она не чокнутая, очень даже интересная девушка.

Лера на это закатывает глаза, а я вообще перестаю что-либо понимать… Я же видела вчера, как они целовались! Или нет… Её волосы закрыли обзор. Выходит, я сама придумала поцелуй и их отношения? А они, оказывается, брат и сестра? С ума сойти!

Я начинаю смеяться над собственной глупостью, чувствуя внутри подобие облегчения. Правда, не понимаю к чему оно.

А девочки не понимают причины моего смеха. Кристи смотрит с опаской, что не мудрено, Лера весело хмурится.

– Я видела их вчера вместе, – объясняю я, отдышавшись. – Подумала, что они в отношениях почему-то.

– Не удивительно, – хмыкает Лера, вновь откидываясь на спинку кушетки. – Они почти каждую перемену ходили, как слепленные. Уж очень у них близкие отношения.

– Это же здорово, когда брат и сестра так крепко дружат! – защищает "угнетённых" Кристи. – Мне вот очень нравятся их отношения – друг за друга горой. Они и не ругаются никогда, в отличие…

От нас с Катей? Да, мы в совершенстве умели находить причины для споров. Пожалуй, это единственное по чему я не скучаю. А может и скучаю…

– Всё в порядке, Крис, – закрываю я вновь глаза. – Мы можем о ней говорить. Даже, наверное, должны…

– Да… Ты… ты права… – без особого желания соглашается она, а затем сообщает горячо: – Пойду… Пойду тоже на массаж запишусь!

– Вот и славно, – тихо выдыхает Лера, а затем я чувствую на себе её пристальный взгляд.

– Что? – спрашиваю, не открывая глаз.

– Рассказывай, пока её нет. Чтокает она, – вздыхает подруга. – Гордей твой объявлялся?

– Звонил, – сообщаю я хмуро. – Но я не ответила.

– Почему?

– Не знаю, Лер, – признаюсь я жалко. – Я понимала, что будет сложно, после возвращения… Но… Меня напрягает, что им всем интересно знать, где я была… И, кажется, я совсем не хочу об этом рассказывать.

– Ври, – пожимает она плечами.

– Ты же знаешь, что я совсем не умею врать, – смотрю я на неё выразительно.

– Это да, – усмехается она. – Значит, сразу обозначай, что не хочешь говорить на эту тему, и всё. Вон, нашу Кристи ты отшила филигранно!

– Лер… Меня не должно это волновать, но, – замечаю я тихо и удручённо, – волнует. Расскажи, что здесь обо мне болтают?

– Слухов много, на самом деле, – осторожно отвечает она. – Одни думали, что ты напилась и слетела с катушек, другие – что просто свихнулась. Кто-то беспокоился, что ты пропала, недоумевал, строил предположения. А кто считал, что ты укатила в заграничный СПА-центр, поправлять здоровье.

– Психическое или физическое? – горько усмехнулась я.

– Перестань об этом думать, Лиз, – советует Лера. – Чужое мнение – всегда будет чужим. Главное, что ты и твои близкие знают, что случилось и понимают причины. Хорошо?

– Хорошо, – киваю я, понимая в душе, что всё не будет так просто.

Лера ненавидит зависимость от чужого мнения, и я при ней стараюсь делать вид, что меня это всё тоже не трогает. Стараюсь учиться у неё независимости, но… От себя не убежишь, сколько не старайся.

Вскоре с моего лица удаляют маску, и я отправляюсь в туалет. На обратном пути я вижу у ресепшена… Кристину в компании моей соседки, как сегодня выяснилось. Виктория. Она тоже видит меня, ощупывает с головы до ног колючим взглядом, и я понимаю, что ужасно волнуюсь – лицо и шею неприятно жжёт.

Кристи оборачивается себе за плечо, очевидно, заинтересовавшись тем, что так увлекло её собеседницу, видит меня и немного бледнеет. Мне мгновенно становится жарче, и я, заставив себя отмереть, спешу ретироваться.

Но не тут-то было…

– Лиза! Лиз, постой, – просит Кристи. Стоит отметить, что – нехотя.

Я делаю глубокий вдох и, выдохнув, разворачиваюсь к девочкам, идущим в мою сторону.

– Вика, это Лиза, – представляет нас друг другу Кристина, явно взяв себя в руки – её круглое личико так и пышет радушием. – Лиза, а это Виктория. Она впервые в этом салоне, и раздумывает стоит ли он её внимания. Нам с девочками здесь очень нравится, Вика! Уверена, и тебе понравится!

– Разберусь, – отмахивается она от неё и делает шаг ближе ко мне: – Лиз-з-за… Вот, значит, как зовут ту, что любит подсматривать за чужими вечеринками. Понравилось то, что ты увидела вчера?

– Я не… не… – теряюсь я под её давящей аурой и замолкаю.

– Я не, – хлопая ресницами, передразнивает она меня. – Проблемы с речевым аппаратом? – наигранно сочувствующе интересуется она следом, а затем всплёскивает руками: – Божечки, а сколько разговоров было вокруг твоей персоны! Сорокина Лиза то, Сорокина Лиза это! А по факту? – заливисто и пренебрежительно смеётся она.

Мне становится совсем неуютно. Хочется развернуться и сбежать. Как последняя трусиха.

– Вика… – осторожно говорит Кристина. – На самом деле, Лиза и правда принимала активное участие в школьной жизни. Была популярна…

– Вот именно, что была. Пока здесь не появилась я! – заявляет Вика надменно и делает ещё один шаг ближе ко мне: – Бороться с твоей популярностью, пока тебя здесь не было – дело неблагодарное, но теперь… Теперь я вижу, что ты из себя представляешь. Можешь начинать прощаться со всеми своими друзьями уже сейчас, Лиз-з-за.

Популярна была моя сестра, соответственно и мне немного перепадало, а то, что я была старостой класса – дело прошлого. Сейчас это не имеет никакого значения. Но Кате… Кате наверняка не понравилось бы такое заявление от надменной стервы. Что бы она ей ответила?

– Я… я тоже вижу, что ты из себя представляешь, – говорю я едва слышно.

– Что ты там мямлишь, убогая? – снова хохочет она, а затем обращается к Кристине: – Не понимаю, почему ты дружишь вот с этим, – презрительный взгляд в мою сторону, – Но готова дать тебе возможность одуматься. В твоих интересах выбрать правильную сторону, Кристина. А сейчас…

Сейчас звенит колокольчик на входе и в зал заходит Руслан… Брат той, которая решила сделать из меня своего врага.

Вблизи парень ещё красивее, чем издали. И моё тело реагирует на эту красоту увеличением скорости пульса. На нём чёрная обтягивающая футболка – я вижу изгиб каждой мышцы профессионально проработанного в спортзале тела. Вижу замысловатые узоры тату на его шее, руках… Вижу и не могу отвести глаз. Хочется подойти ближе, коснуться рисунков пальцами…

В себя меня приводит насмешливый хохот Вики:

– Рот закрой, полоумная! Тупые коровы не во вкусе моего брата!

Я поджимаю губы от досады, внутри бушует негодование. Лицо, шею и даже руки жжёт огнём смущения. Ловлю странный взгляд Кристи, словно она мне сочувствует и насмехается одновременно. Руслан же едва удостаивает меня равнодушным взглядом, останавливаясь рядом с сестрой:

– Просил же позвонить, Вик. Остаёшься здесь или как?

Этот голос… Глубокий, с хрипотцой – мгновенно вызывает мурашки на моей коже. Я обхватываю себя руками в попытке скрыть внутренний мандраж, опускаю глаза в пол и пытаюсь понять, чего больше я хочу: уйти или остаться?

На самом деле ужасные ощущения. Сбивающие с толку. Пугающие.

– Здесь? – надменно спрашивает Вика. – В такой компании? Ни за что! Кристи?

Подружка бросает взгляд на меня, снова на Вику:

– Я… У меня сейчас сеанс массажа… Может, всё же, останешься с нами?

– Ты глухая? Впрочем, дело твоё. Пойдём, Рус, – подхватывает она брата под локать. – Раздражают меня тупые жутко…

– Но… – дергается вслед за ними и топорно останавливается на месте Кристи. – Вика…

– Сторону, глупенькая моя, – бросает Вика себе за плечо. – Выбери правильную сторону.

Брат и сестра покидают салон, и Кристи впивается в моё лицо недовольным взглядом:

– Ты теперь никогда не будешь вести себя нормально, да?

Она не ждёт от меня ответа, разворачивается и быстро уходит в сторону массажного кабинета.

А я перевожу взгляд на панорамное окно, за которым Руслан и Вика садятся в машину. Вика смеется, и её брат смотрит в сторону салона и ухмыляется. Неужели девушка рассказывает ему обо мне? И опять что-то нелицеприятное.

Внутри всё сжимается от досады и злости. Мне отчего-то важно, чтобы этот парень не думал обо мне плохо. И я не уверена, что мне нравятся эти ощущения.

В конце концов, что такого в этом Руслане Климове?..

Глава 3. Лиза

Мы возвращаемся домой, когда начинает темнеть. В основном я довольна сегодняшним днём, но столкновение с моими соседями меня беспокоит. Беспокоит так сильно, что я отвечаю на звонок Гордея, когда его фото высвечивается на экране телефона.

Я говорю маме, чтобы она начинала ужинать без меня, а сама направляюсь вдоль дома к заднему двору мимо благоухающих кустов розалий, что разделяют нашу с соседями (теми самыми) территорию.

– Детка! – облегченно раздаётся мне в ухо. – Наконец-то!

– Здравствуй, Гордей, – выдыхаю я, слыша на заднем фоне смех и веселье.

Мой парень всегда любил вечеринки, в том числе, любил устраивать их сам.

– Всё нормально? Почему вчера не отвечала?

– Устала после перелёта. Прости, что не ответила.

– Ладно, не страшно… – Он молчит несколько секунд, а затем спрашивает, словно через силу: – Ты как? Восстановилась?

– Тебе интересно в своём ли я уме? – не могу я сдержать раздражения.

– Не заводись, детка. Я просто беспокоюсь. Нам бы поговорить. Не по телефону.

– Да… Наверное. Гордей?..

– Да, малыш?

– Между нами… всё по-прежнему? Эти полгода… Тебе же всё известно, верно? – наверное, на подсознании я знала об этом. Гордей мой парень, родители не могли не ответить на его вопросы.

– Естественно мне всё известно. Такая глупость… Но раз тебе это было необходимо, то… Да, между нами всё по-прежнему. Я тебя ждал. Приезжай сейчас? Я соскучился, малыш.

– А ты рассказывал кому-нибудь?..

– О чём? А, нет. Говорю же – глупость. И остальным не обязательно об этом знать.

– Верно. Спасибо, Гордей.

– Не за что. Так ты приедешь? У меня тут вечеринка, но мы можем закрыться в моей комнате и представить, что не расставались ни на секунду… Малыш, я хочу, чтобы всё было как прежде. Забудем эти полгода, как страшный сон, ладно? Приезжай.

Я дохожу до конца ряда розалий и останавливаюсь, глядя, как в бассейне играет вода:

– Я… я не могу. Обещала родителям, что поужинаю сегодня с ними. Прости.

– Ты не умеешь врать, детка, – раздражённо выдыхает он. – Это всего лишь вечеринка, а не…

– Где много народу! – тоже раздражаюсь я. Если знает, как я отношусь к вечеринкам, зачем настаивает на моём присутствии? – Прости, Гордей, я не могу.

– Ясно! Тогда… Увидимся, когда увидимся.

Он сбрасывает звонок. Я его разозлила. Меня это беспокоит, но не до такой степени, чтобы я тут же сорвалась к нему. Впрочем, мы и раньше друг друга злили, но не расставались. Наши отношения… Своего рода сделка без срока годности. Во-первых, наши родители не позволят нам расстаться – они уже давно запланировали нашу свадьбу… А Гордей всегда поступает так, как скажет его отец, и, не потому что Владимир Александрович деспот, нет. У них очень доверительные отношения – Гордей прислушивается к советам своего папы. Что касается меня… Гордей всегда был популярным парнем, а вместе с ним популярна была и я. Это, как с сестрой…

Сама по себе я ничего не представляю. Никогда не представляла.

В чём и убедились сегодня Виктория и её брат…

Хочу ли я это исправить? Хочу. Безумно хочу. В том, что сегодня произошло мало приятного. Никогда раньше меня так не унижали. И кто за меня может ответить этой стерве? Гордей? Глупость. И Кати нет… Настало время учиться отвечать самой. Было бы ещё это не так страшно…

– Гордей Прибрежных? – усмехаются за моей спиной, вынуждая меня испуганно вздрогнуть. – Тогда всё ясно.

Сначала меня бросает в холод, затем в жар, ну и конечно, от уже знакомого тембра голоса по коже разбегаются волнительные мурашки… Как много Он слышал из нашего с Гордеем разговора? И почему я сама решила пойти именно с этой стороны?

Я медленно разворачиваюсь и вижу Руслана у розалий. Он стоит, скрестив сильные руки на груди, и изучает меня насмешливым взглядом своих тёмных глаз. Меня буквально пробирает от этого взгляда, вновь вызывая внутренний мандраж. Его сестры, слава небесам, нигде не видно.

– Что… ч-что ясно? – заставляю я себя выдохнуть.

– Что мозгов у тебя, как кот наплакал, – говорит он грубо, не скрывая презрения.

Грудь обжигает возмущение. Да что я сделала этим двоим, что они позволяют себе так со мной себя вести?!

– Ну конечно… Зато… зато оскорблять незнакомого человека – показатель высокого интеллекта, в-верно? – спрашиваю я сбивчиво.

– Незнакомого? – усмехается он, делая шаг ближе ко мне. – Я знаю твоего парня. Считай, и про тебя мне всё известно. Поговорку знаешь на этот случай?

– Ты… ты ошибаешься… на наш счёт, – отвожу я глаза. Невыносимо сложно выдерживать Его взгляд. Словно Он видит меня на сквозь. Неприятное чувство.

– Наш? – насмешливо переспрашивает он.

– Да, на наш с Гордеем счёт, – заставляю я себя вновь посмотреть в его глаза.

– Если у вас всё так серьёзно, почему ты сейчас не с ним? – останавливается он в метре от меня.

Руслан выше меня на голову. Улыбается хищно и пренебрежительно одновременно. Я опускаю взгляд на его шею, непроизвольно изучаю рисунки, перехожу на руки – не могу себя заставить оторваться от того, что вижу. Столько замысловатых переплетений… Сколько времени у него ушло на то, чтобы так основательно забить всё тело? А какие тату у него на груди?

Руслан неожиданно щелкает пальцами перед мои носом:

– Ау? Я задал тебе вопрос.

– Что? – растерянно смотрю я на него.

– Где ты была эти полгода? Почему не хочешь, чтобы об этом знали другие? Почему тебя смущает количество народу на вечеринках?

Он слышал весь наш разговор?!

Я беру себя в руки и интересуюсь в ответ:

– Почему вы сюда переехали? Что случилось в том городе, где вы раньше жили? Ты сам распускаешь слухи о том, что кого-то убил?

Руслан досадливо морщится, бросает взгляд в сторону и кивает, словно своим мыслям. Затем снова смотрит на меня, усмехается и, резко развернувшись, уходит.

Вот так. Соседская беседа прошла на "ура". С "удовольствием" повторим, если получится…

Я тоже разворачиваюсь и направляюсь в дом.

– Папа ещё не вернулся? – интересуюсь я у мамы, садясь за стол.

– Переодевается, скоро спустится. Не жди его, кушай, – ласково улыбается она, наполняя свой бокал розовой жидкостью из красивой бутылки. Её любимое вино.

Вскоре к нам присоединяется папа, целует нас с мамой по очереди в волосы и садится во главе стола. Мама сразу же интересуется, как прошёл его день, затем рассказывает, как его провели мы. Некоторое время за столом слышится лишь звук приборов, и я решаюсь спросить:

– Что вы знаете о наших новых соседях?

Я затаиваю дыхание, пока мама бросает на меня любопытный взгляд, а папа пожимает плечами и интересуется в ответ:

– Почему ты спрашиваешь?

– Их дети мои ровесники, – тоже дёргаю я плечами. Нервно. – И сегодня нам доводилось встречаться.

– Надо же! – восклицает мама. – Ты мне ничего не рассказывала.

– Нечего рассказывать, – смотрю я в тарелку. – Так, перекинулись парой слов.

– Что ж, – замечает мама, – семья интересная. Оба родителя очень вежливые и добродушные, впрочем, как и их дети…

– Что-что?! – вырывается у меня – так неожиданно слышать про добродушие этих двоих. А уж с вежливостью у них не просто проблемы – они живут в мире, где её просто не существует!

Мама прищуривается, а я чувствую, как к щекам прилила горячая кровь.

– Они тебя как-то задели, ласточка?

– Нет. Нет, всё в порядке, – беру я себя в руки и прошу: – Продолжай.

– Ты же нам расскажешь, если тебя будут обижать, Лиззи? – настойчиво интересуется мама, бросая короткий и обеспокоенный взгляд на папу. – После того, что…

– Ма-а-ам, – жалко прошу я. – Давай не будем, пожалуйста. Всё правда в порядке.

– Хорошо, – без особого желания соглашается она и продолжает: – Олег, отец семейства, бизнесмен – владеет сетью отелей в нашем городе. Римма – художница. Сейчас она как раз занята открытием собственной галереи. Нас с твоим папой уже пригласили. Думаю, и тебе будет интересно туда сходить, – выразительно ведёт она бровями.

– Очень интересно! – искренне говорю я.

Настоящая художница живёт по соседству, а я и не знала! Вот бы познакомиться с ней! Если, конечно, она действительно доброжелательная, в отличие от своих деток.

– Олег и Римма достаточно молоды, чтобы быть родителями двум подросткам, – делится мама своими подозрениями, – кажется, им обоим нет и сорока. Но… В наше время никого не удивить беременностью в шестнадцать или семнадцать лет, верно?

– Виталина, – обречённо вздыхает папа, бросая выразительный взгляд на бокал в её руке: – Может, на сегодня достаточно вина?

– О… – соображает мама и строго смотрит на меня: – Это ни в коем случае не касается вас с Гордеем, Лиззи! Никаких деток до свадьбы. Я ещё не готова стать бабушкой…

– Пожалуй, я наелась, спасибо, – сообщаю я, кажется, краснея ещё больше. – Пойду в свою комнату. Доброй вам ночи.

– Сладких снов, ласточка, – поёт мне в спину мама.

Я захожу в свою комнату и случайно цепляю взглядом движение в комнате в доме напротив. Руслан только что вышел из душа… Стоит заметить, что окна в наших одинаковых домах достаточно большие – потому его спальня для меня, как на ладони, впрочем, как и для него моя. Но сейчас свет горит только у него – я свой ещё включить не успела.

Как заворожённая иду ближе к окну, мысленно благодаря небеса, что спальня напротив моего окна не досталась ненормальной сестре Руслана. Гораздо приятней видеть его, чем её.

Интересно, он никогда не задёргивает шторы? Или же он просто не видит смысла стесняться своей фигуры? Или не думает о том, что кто-то не в меру любопытный будет пялиться на его торс, спину… задницу, обтянутую полотенцем?

Господи, и почему у меня сердце стучит, как сумасшедшее? Словно в миг свихнулось?

Руслан подходит к комоду слева от двери в спальню, открывает ящик, что-то разглядывает внутри него, а я пытаюсь рассмотреть рисунки на его широкой спине. Да, видимо, его тату меня так привлекают. Профессиональный интерес, так сказать.

А в следующий миг становится совсем плохо – очевидно Руслан нашёл то, что искал в ящике и теперь срывает с себя полотенце…

Я взвизгиваю и резко отворачиваюсь от окна. Лицо и грудь обжигает сильнейшее смущение. Нет, ну надо же! Никакого страха чужого интереса! Господи, у него никогда не было соседей, или что? Разве, можно так открыто демонстрировать свои прелести? А если бы он не задом ко мне стоял?! С ума сойти!

Когда я успокаиваюсь и вновь смотрю в окно, на Руслане одеты домашние трико и майка. Я медленно выдыхаю, наблюдая за тем, как он откладывает телефон на комод и подхватывает с него какую-то книгу. Он идёт к модному креслу у окна, и на мгновение мне кажется, что парень замечает меня, я пугаюсь и шарахаюсь в сторону, но вот он опускается в кресло и раскрывает книгу, очевидно, на том месте, на котором остановился до этого.

Но постойте… Руслан Климов и книги?! Учитывая то, какие слухи о нём ходят, увидеть этого парня читающим литературу – было бы последним, что я могла представить! Этот человек занимает меня всё больше и больше…

Меня отвлекает от гаданий, что конкретно он читает, зазвонивший в кармане джинсов телефон. Достаю его, опуская взгляд на экран. Гордей. И снова меня охватывает смущение вперемешку со стыдом. Словно я делаю что-то плохое. Ага, словно то, что я пялюсь на незнакомого парня может означать что-то хорошее…

Отворачиваюсь от окна и отвечаю на вызов:

– Да?

– Мы с парнями завтра собираемся на Пляж, – говорит Гордей с нотками раскаяния в голосе. – Увидимся там?

– С удовольствием, Гордей, – слишком горячо заверяю я. Видимо, сказывается дурацкое чувство стыда. – Сейчас позвоню Лере и позову её с собой.

– Отлично. Можно будет сыграть в волейбол, возьму с собой мяч. Малыш…

– Да?

– Я правда скучал…

– Мне приятно, Гор… – шепчу я, не зная, что бы другого я могла ответить.

– До завтра, детка.

– Пока.

Я тяжело выдыхаю, убирая телефон обратно, и бездумно разворачиваюсь лицом к окну.

Сердце останавливается и резко падает вниз, словно в моей груди у него персональные Американские горки. Дыхание перехватывает. От страха – неконтролируемого, животного, первозданного! – я замираю на месте, не в силах пошевелиться.

Руслан. Смотрит. Прямо. На. Меня.

На его лице расползается хищная ухмылка, которая не предвещает ничего хорошего. Я не могу понять зол он или доволен тем, что видит меня…

Ещё одно мгновение, мой короткий прерывистый вздох, и парень демонстративно задёргивает плотные шторы.

Вот сразу бы так!

И я бы избежала этого ужасно неловкого момента…

Глава 4. Лиза

Я жду появления Леры, прячась в доме и выглядывая её из окна гостиной.

В обычный день я бы вышла на веранду или уселась бы прямо на газон у дороги, подставляя лицо горячему солнцу.

Но сегодня я боюсь случайно столкнуться со своим неординарным соседом… Я уверена в том, что он обязательно что-нибудь скажет по поводу вчерашнего. Что-нибудь неприятное.

Кстати, шторы в моей спальне теперь навсегда будут задёрнуты. Что на окне, что на выходе на балкон. И пусть я безумно люблю солнце, его играющие по утру на стенах и мебели, на моём лице, ласковые лучики, но я одинаково сильно не хочу, чтобы Руслан видел меня или я его.

А ещё я волнуюсь.

Из-за предстоящей встречи с Гордеем. С другими ребятами. Пляж – это, конечно, не закрытое помещение, в котором не протолкнуться, но всё же основное место встреч молодёжи нашего пригорода, да и городские, бывает, туда наведываются.

Что ж, в аэропорту и самолёте я как-то справилась, справлюсь и со всем остальным.

Я вижу Леру через пятнадцать минут с начала своего наблюдательного поста. Округляю глаза от удивления. Она… Она приехала на мопеде! С каких пор Лера ездит на мопеде?

Я подхватываю с кресла у окна свою пляжную сумку и выхожу за дверь.

Лера улыбается на мои нахмуренные брови.

– Мопед? – спрашиваю я, поцеловав её в щеку.

– Хотела мотоцикл, но ты же знаешь моих предков, – закатывает подруга глаза. – Безопасность превыше всего!

Да, Лера поздний и единственный ребёнок в семье. Её родители, – оба, кстати, работают в доисторическом музее и оба буквально помешаны на таких мероприятиях, как концерты классической музыки, постановки разнообразных пьес и балете, – очень оберегают свою дочь. А ещё они с самого детства пытаются привить ей любовь к прекрасному, тем забавнее знать, что Лера предпочитает обратное. Например, тяжёлый рок, если дело касается музыки. Или ужастики, если говорить о кино. Вот и желание рассекать на мотоцикле появилось. А ещё она даже в жару умудряется носить что-нибудь чёрное из одежды. Сейчас это купальник с металлическими заклёпками, под прозрачной туникой ядовито-розового цвета, и джинсовые шорты.

Я улыбаюсь подруге и занимаю место позади неё.

Пешком мы обычно добирались до Пляжа пятнадцать-двадцать минут, сейчас же были здесь уже через десять.

Мы оставляем мопед в дорожном кармане и по склону направляемся к детским каруселям близ моря – обычное место для прибывания нашей компании. Там уже находится кто-то из ребят.

Я снова ощущаю прилив волнения и обхватываю ладонь Леры, чтобы чуточку успокоить свои тревоги теплом близкого человека. Что я точно для себя поняла в последний месяц-другой – моему организму и сознанию необходим тактильный контакт с кем-то близким и знакомым.

Ощущать тепло чужого тела, его сердцебиение, пульс – это знать, что он жив.

Раньше я не придавала должного значения любого рода прикосновениям. Теперь жалею.

Впрочем, круг тех, чью жизнь мне важно ощущать не такой уж и большой. С остальными мне хватает визуального подтверждения.

Ребята не кажутся слишком удивлёнными моему появлению. Думаю, слух о том, что я вернулась домой обежал их всех ещё позавчера. Я приветливо улыбаюсь каждому, они отвечают мне взаимностью. Ловлю на себе пару подозрительных взглядов, но в основном это те же ребята, которых я знаю уже много лет. Но странно, что я не вижу среди них Кристину… Впрочем, как и Гордея. Возможно, они решили искупаться.

– Смотри, – дергает меня за руку и шепчет на ухо Лера, – Наша Кристи-таки выбрала сторону…

Я прослеживаю за взглядом подруги, и моё сердце пропускает удар. В метрах пятидесяти от нас по линии берега, чуть дальше волейбольной сетки, расположились ребята из "другого лагеря". И среди них был… Руслан Климов. Вместе со своей загорающей на солнышке сестрой, рядом с которой и сидит Кристина, воодушевлённо о чём-то рассказывающая ей.

Нужно заметить, что всегда были наша компания и другие, те, кто по тем или иным причинам не смог наладить с нами контакт. Нет, конечно, далеко не вся школа хотела входить в наш круг, который в основном состоял из представителей футбольной команды и группы поддержки. Например, Лера по большей части была сама за себя и могла одинаково хорошо или плохо общаться с любым из нас. И многим вместе с ней не было дело до популярности. Но были и такие, как Кристина, и, возможно, как я… Впрочем, в моём случае всё зависело от сестры – там, где она, там и я. Так уж повелось ещё с наших детских лет. А вот Кристи всегда была готова душу продать за то, чтобы быть рядом с популярными ребятами. Такой уж она человек, и я ни в коем случае её не осуждаю. Особенно сейчас.

В общем, да, всегда были мы и другие. И похоже, теперь у многих других появился предводитель – Руслан. А может, и предводители, если брать в расчёт его сестру.

Я жму плечами и отворачиваюсь, чувствуя жар у щёк. Вчерашний вечер никах не выходит из головы. Я боюсь, что Руслан меня увидит и решит, что минута моего позора перед друзьями будет хорошей идеей. А может, это сделает его сестра, если он уже успел с ней поделиться новостями о любопытной соседке.

Господи, неловкость не самое приятное из чувств. А уж если оно перерастёт в унижение…

– А вот и твой парень, – с кислым выражением лица информирует меня Лера, когда мы с ней, по моей просьбе, отходим к скалам.

Гордей и пара ребят с ним идут со стороны парковки, и значит, что они только что прибыли. Гор замечает меня, но сначала идёт здороваться с остальными и только потом направляется ко мне, широко улыбаясь. Я осматриваю его загорелые руки и ноги, обвожу взглядом широкие плечи, наблюдаю, как ветер треплет его светлые локоны, свободную футболку и штанины пляжных шорт. Голубые глаза блестят лукавством. Всё тот же Гордей – самый популярный мальчик в школе, который хорошо об этом осведомлён. И пусть школьные годы остались позади.

– Пошла-ка я искупаюсь, – закатывая глаза, сообщает Лера и, ровняясь с Гордеем, вяло взмахивает ему рукой.

Тот усмехается, а через несколько шагов заключает меня в крепкие объятия, отрывая мои ноги от песка. Я обхватываю его руками за шею, только потому что боюсь упасть. Мы словно бы и не расставались, словно я видела его ещё вчера и не успела соскучиться. Наверное, поэтому его слишком настойчивый поцелуй, когда он возвращает мои ноги на песок, меня смущает. Меня в принципе всегда смущали его поцелуи и прочее. Особенно на людях.

– Гор… – сконфуженно шепчу я ему в губы, пытаясь аккуратно отстраниться.

– Извини, малыш, – перехватывает он меня за плечи, но сражу же касается одной рукой моей щеки: – Всё такая же… Скучала по мне, детка?

Подыскивая ответ, я отвожу глаза в сторону, и снова сердце запинается, а душа уходит в пятки.

Опираясь плечом на столбик от волейбольной сетки и скрестив руки на груди, прямо мне в глаза смотрит Руслан Климов. Ещё одно мгновение, он переводит взгляд в сторону моря и, улыбнувшись свои мыслям, отталкивается от столбика, чтобы вернуться к сестре и остальным.

Я встаю на носочки и крепко обнимаю Гордея за шею:

– Конечно, я скучала…

На самом деле мне становится не по себе. Даже, наверное, немного страшно… Руслан таким образом, что, мстит мне за вчерашнее?

Гордей ухмыляется, ещё мгновение держит меня в своих руках, а затем перехватывает за руку:

– Пошли.

– Но… Ты хотел поговорить?

– Лишнее, – отмахивается он, утягивая меня за собой. – Я вижу, что ты в порядке. Я тоже. Как я и предлагал – просто забудем, что эти полгода были.

– Точно? Здесь столько всего случилось, пока меня не было… – бросаю я нечаянный взгляд в сторону своих соседей. Его.

Гордей замечает, недовольно поджимает губы, а затем спрашивает хмуро:

– Успела познакомиться с соседом?

– И с соседкой, – кивнув, вздыхаю я, отмечая, что Гор выделил только Руслана. – Лера говорила, что вы не ладите… с ним? С Русланом?

– Да ты только глянь на него! Мерзкий тип. Строит из себя не понятно что… Заявился под конец учебного года и давай свои права качать. Урод. А сестра его… По началу нос воротила, вела себя, как классическая стерва, а сейчас…

– Сейчас? – настораживаюсь я.

– В последнее время она как будто нормальная. Вчера вот заявилась на мою вечеринку и вела себя прилично.

– На твою… – поражённо выдыхаю я и вновь смотрю в сторону соседей.

Вика поправляет рукой свои кудри, убирая их от лица и словно чувствует мой взгляд – смотрит на меня. Я быстро отвожу глаза. Вот же…

– Да. С Кристи. Может, это она на неё так хорошо влияет? – явно шутит Гордей, а затем перехватывает меня рукой за плечи: – Ладно, пофиг на них. Поплавать хочешь? Жара такая, капец.

– Иди без меня. Я пока позагораю.

Гордей отпускает меня, подскакивает к ребятам, и они, балуясь, отправляются к воде, разбрасывая свои вещи по дороге. Я сдерживаю себя от того, чтобы смотреть на Климовых, и расстилаю на горячем песке короткий плед. Снимаю с себя майку, достаю из сумки крем против загара, усаживаюсь поудобней. Вскоре рядом появляется Лера, я двигаюсь, чтобы ей хватило место на пледе, не прерывая нанесения крема на руки.

– Быстро вы налюбовались, голубки, – бросает свои вещи рядом она и ложится на плед.

– Лер, прошу тебя… – смотрю я на неё сердито, а затем протягиваю ей тюбик: – Вот. Лучше помоги намазать спину.

Лера, ухмыляясь, поднимается; её волосы, отливающиеся медным оттенком на солнце, влажные на концах прилипли к шее. Я хочу повернуться к ней спиной, но случайно вижу, как к нам направляются Кристина и… Вика.

Боже! За что мне это всё?

Лера прослеживает мой взгляд и весело хмурится, меня же охватывает тревога – смогу ли я сегодня ответить этой сумасшедшей достойно? Особенно, если учитывать, что идёт она к нам, чтобы как-нибудь уколоть на счёт вчерашнего… Господи, эти двое всё-всё друг другу докладывают?!

– Приве-е-ет! – улыбается нам Кристи и с восторгом смотрит на Вику, они обе останавливается напротив, загораживая нам солнце, а затем Вика садится прямо на песок. Кристи незамедлительно присаживается рядом.

– Лиза, – сладко улыбается Вика, вынуждая меня нахмуриться. – Знаешь… я пришла к выводу, что наше знакомство началось не с той ноты… У меня было паршивое настроение – весь день искала нормальный салон! Но это не оправдание, ты права, – кивает она, словно я что-то сказала. – Извини, ладно? Крис мне столько хорошего о тебе рассказала. Знаешь, она замечательная подруга, тебе с ней повезло…

Я бросаю взгляд на Кристину – она буквально лопается от счастья, её круглое личико так и светиться, а взгляд, словно кричит: да-да, тебе ужасно со мной повезло, смотри, что я для тебя сделала!

– И мне – тоже, – продолжает Вика. – Давай забудем тот день и познакомимся заново? Как-никак нам с тобой жить в двух шагах друг от друга.

Я поражённо молчу. Лера тоже. А вот Кристи находит слова:

– Я уверена, вы подружитесь!

– Мне тоже так кажется, – вновь сладко улыбается Вика. – Каюсь, я бываю резка, но по факту, что нам с тобой делить, правда?

– Правда, – наконец, выдыхаю я.

Верю ли я её не искренней улыбке? Ни капли!

– Вот и замечательно! – тут же поднимается она на ноги. Кристи, естественно, тоже. – Ещё поболтаем. И… – Вика останавливается и смотрит на меня сочувственно, – я понимаю почему ты такая… зажатая и молчаливая. Не представляю, что было бы со мной, если бы Рус… – переводит она задумчивый взгляд в сторону и заканчивает на весёлой ноте: – Не вешай нос, Лиз-з-за, жизнь продолжается!

Она громко хохочет, подхватывая Кристи под руку, и они обе отдаляются. Напоследок я ловлю виноватый взгляд подружки. Перевожу глаза на Леру и вопросительно поднимаю брови:

– Что это было?

Я стараюсь не подавать вида, что меня задело за живое упоминание о моей сестре.

Лера смотрит вслед девочкам и, как всегда, бьёт не в бровь, а в глаз:

– Эта стерва что-то задумала, не иначе.

Интересно, что?

Я провожаю взглядом двух новоиспечённых подруг вплоть до того момента, пока вновь случайно не встречаюсь глазами с Русланом. Меня охватывает озноб. Вдруг они оба что-то задумали?

Вскоре из воды возвращаются Гор и его друзья, они все разом начинают стряхивать воду с волос, парадируя собак, прямо на нас! Я визжу и смеюсь, Лера ругается, обещая их прикончить. Затем Гордей падает прямо на меня, освежая мою кожу прохладой своей и щекочет мою шею носом. Я пытаюсь его оттолкнуть, ощущая при этом одновременно и веселье, и смущение. Он смеётся и через мгновение падает спиною на песок, но тут же садится и предлагает:

– Ну что? Сыграем в волейбол? – Он придвигается ко мне, смачно целует меня в плечо: – Ты как, малыш, не растеряла навык?

– Надеюсь, что нет, – улыбаюсь я.

– Тогда вперёд! – Гор поднимается на ноги, протягивает мне руку, а сам кричит в сторону: – Антох, хватай мяч, и пойдём сыграем!

Антон Ёжиков показывает два больших пальца, подхватывает с карусели мяч и зовёт с собой остальных. Я протягиваю руку Лере, и мы все отправляемся к волейбольной сетке.

Забавно, да, что вместе с нами туда направляются и ребята из "другого лагеря"?

Гордей, который обнимает меня одной рукой за плечи, напрягается, Лера рядом усмехается, я же опускаю глаза в песок, молясь небесам, чтобы не случилось ничего плохого.

Невыносимый Руслан Климов!

Я всё же поднимаю на мгновение глаза и замечаю, что у них нет мяча. Тогда зачем они заняли площадку?

Мы встречаемся у самой сетки, и Гордей грубо интересуется:

– Какого хрена, Климов?!

– Услышал, что вы собираетесь играть, – нагло улыбается парень, – и решил, что вам нужен достойный соперник.

– Ты что ли? – пренебрежительно выплёвывает Гор.

– Я. Или вы предпочитаете разделяться на женскую и мужскую команды, чтобы ты, Прибрежных, всегда выходил победителем?

Именно так мы обычно и играли, если не были на уроке физкультуры. Гордей любит побеждать. И Руслан, похоже, хорошо изучил моего парня.

– Иди ты знаешь куда? – рычит Гор, выпуская меня из рук и делая шаг ближе к Руслану.

– Спасибо за предложение, губастый, – усмехается он, явно забавляясь реакцией Гордея. Тоже делает шаг вперёд, запускает пальцы в сетку и смотрит прямо на меня: – Но у меня есть предложение получше. – Он медленно переводит взгляд на Гордея: – Игра на спор. Если выиграете вы – я больше никогда не появлюсь на Пляже…

– По рукам! – перебивает его Гордей, похоже, обрадованный такой перспективой.

– Ты не дослушал, – перестаёт улыбаться Руслан. – Если выиграем мы… – снова взгляд направлен на меня, – твоя девчонка меня поцелует.

Что-о-о?!

Я перестаю дышать, во все глаза глядя в самодовольное лицо парня. А Гордей лишь фыркает и отворачивается от сетки:

– Прощайся с Пляжем, рисованный! – А затем он начинает перечислять тех, кто войдёт в состав команды на предстоящую игру: – Антон – шестая, Серёга – четвёртая, Паха – пятая, Олег – вторая…

Я не выдерживаю, хватаю его за руку и тихо шиплю:

– Нет, Гор! Ты с ума сошёл?

Он обхватывает мои плечи руками и заглядывает в глаза:

– Всё нормально, детка, им не победить.

– Не веришь в своего парня, блондиночка? – насмешливо доносится тут же от Руслана Климова.

Ну что он за несносный тип? И зачем ему мой поцелуй, от одной мысли о котором меня бросает в дрожь?!

– Верю! – бросаю я в его сторону злой взгляд. – Потому что буду играть в его команде!

– Наверное, это должно меня испугать, – хмыкает тот и отворачивается, чтобы отойти к своим.

– Брось, детка, – хмурится Гордей. – Мы с парнями разобьём их на раз, два. Тем более, у них в команде не будет девчонок.

– Мне всё равно, Гор, – сужаю я на него глаза. – Раз уж ты решил, что сыграть на меня будет не плохо, то я не позволю вам проиграть!

С этими словами я вырываюсь из его рук и твердо шагаю в зону третьего игрока, у сетки.

Гордею не нравится такое положение дел, но он не может всерьёз считать, что со мной в команде у них меньше шансов на победу. Волейбол – это то немногое, в чём я сильна. Скорее, моего парня расстраивает сам факт того, что команда соперников будет полностью мужской.

Он поджимает губы, кивает парням, которых перечислил ранее, и идёт в зону первого игрока, на подачу.

Я ловлю взгляд Леры – она загадочно улыбается и показывает скрещенные на удачу пальцы. Затем уходит за край поля и усаживается на песок, готовая лицезреть предстоящую игру. Остальные тоже расходятся, чтобы наблюдать, очевидно, за очень интригующим соревнованием.

– Кто подаёт первым? – интересуется Гордей.

– Уступаем девочкам, – отвечает совсем рядом Руслан, вынуждая меня вздрогнуть от испуга – я стояла спиной к сетке и не видела, как распределились по полю наши соперники.

Гордей сжимает челюсти и подставляет руки, чтобы поймать мяч, брошенный ему Антоном. Пока он готовится к подаче, Руслан за моей спиной говорит так, чтобы его слышала только я:

– Всё хотел спросить… Тебе понравилось то, что ты вчера успела увидеть?

Я вспыхиваю – лицо и шею мгновенно обжигает огнём. Не оборачиваясь, делаю шаг вперёд, пытаясь сосредоточиться на игре. Руслан на это тихо смеётся. Вот же…

Гордей это замечает, злится и с силой бьёт по мячу… Они отбивают его подачу, но не удачно – мяч летит за поле. Наша команда ликует. Руслан же лишь усмехается, ловит брошенный ему мяч и перебрасывает его Гордею:

– Рано радуешься, губастый.

С этого момента начинается серьёзная игра.

Нужно признать, Руслан Климов отлично играет в волейбол. Он ловок, силён и быстр. Другие в его команде тоже хороши, но в основном очки в свою пользу собирает этот несносный тип. Но и мы не промах. Например, Антон Ёжиков был капитаном школьной команды по волейболу, Гордей ужасно не хотел проиграть, потому тоже старается, ругаясь, как сапожник, если мы не отбиваем мяч. На меня он посматривает с какой-то обречённой благодарностью. Ему не нравится, что мы не проигрываем по большей части благодаря мне, но не может не признать, что без меня они скорей всего уже проиграли бы.

О, я стараюсь изо всех сил, вспоминая свои прошлые тренировки и игры! Ни за что не стану целовать Руслана Климова! Который, кстати, то и дело как-нибудь меня подначивает, когда мы вновь встречаемся у сетки. Я злюсь, но отвечаю ему исключительно тем, что хорошо играю.

Первую партию выигрываем мы, со счётом пятнадцать-десять.

Вторую они – тринадцать-пятнадцать.

Посмотреть на третью, решающую, собирается чуть ли не весь пляж.

Я ощутимо устаю к этому моменту, но сдаваться не планирую. И фразочки Руслана, брошенные ещё вначале, типа "Решила играть, чтобы уж точно проиграть?" или "Что, я угадал с условием? Интересно, твой парень не против того, что ты хочешь меня поцеловать?", только добавляют мне сил и желания выиграть!

Мы ведём со счётом четырнадцать-тринадцать, когда случается это.

Гордей подаёт, соперники отбивают подачу, перебрасывая мяч на нашу сторону, его отбивает Олег, направляя ко мне для следующего удара, я уже готова отбивать, но тут кто-то из толпы кричит:

– Ой, смотрите – это Катя! Катя! Катя!

Катя?..

В ушах звенит, мяч бьёт мне чуть ниже груди и, отскочив, падает на песок. Болельщики наших соперников взрываются ликованием, но, похоже, далеко не все. Это меня немного отрезвляет. Смотрю на Гордея – он схватился за волосы и смотрит на меня со смесью раздражения и сочувствия. Лера, оказывается, стоит на ногах и, кажется, не знает, что делать – то ли кинуться ко мне, то ли остаться на месте. Я ей киваю, мол, всё в порядке, секундное помутнение. Зато Руслан срывается с места и нависает над своей сестрой:

– Мне нужна честная победа, услышала меня?!

– Что? – невинно округляет она глаза. – Я увидела свою знакомую! Но это не она, я ошиблась.

– Вика, – рычит её брат.

– Я всё поняла! Иди играй, вы вот-вот выиграете! – бросает она взгляд в мою сторону и с недовольным лицом говорит что-то брату на ухо. Тот сжимает кулаки и резко отворачивается от неё.

Господи, она ужасный человек! На самом деле, ужасный… Это пугает до болезненного ощущения в груди, как будто там густой субстанцией растекается обжигающий холод.

Меня трясёт всю оставшуюся игру, пока она не заканчивается нашим проигрышем. Парни, словно безмолвно договорились больше не давать мне мяч. И пусть Руслан отныне не лез из кожи вон, чтобы выиграть, они всё равно побеждают. Счёт ещё долго продолжался до разрыва в два положенных очка, пока не перевесил в сторону команды Руслана: двадцать-восемнадцать.

Я не сразу вспоминаю на что мы играли, пока парень не нагибается под сеткой, чтобы оказаться на моей стороне – мы снова оказались в третьей зоне. Я в испуге смотрю на Гордея, он отводит глаза, сжав челюсти и кулаки. Но через секунду всё же срывается в нашу сторону.

– Обойдусь без твоего поцелуя, блондиночка, – глухо бросает Руслан и, отвернувшись, направляется вон.

Я сморю ему вслед, вижу, как он грубо задевает плечом сестру, проходя мимо неё, и идёт дальше. Спина и шея напряжены.

Меня обнимает Гордей и шепчет на ухо:

– Прости, малыш, я бы не позволил ему…

– Не находишь, что об этом думать нужно было раньше? – зло спрашиваю я, сбрасываю с себя его руки и иду в сторону Леры. Беру подругу за руку и направляю нас к скалам. Обернувшись на мгновение, вижу, как Руслан Климов покидает Пляж.

Очень показательная игра вышла. Заставляет задуматься о многом.

Глава 5. Руслан

День проходил нормально. Я думал здорово повеселюсь, когда моя команда выиграет, и девчонке этого придурка придётся меня поцеловать. Я буквально видел, как она краснеет от смущения, но целует меня. Чувствовал вкус её розовых губок. Или же я представлял, как хорошенько отделаю губастую рожу своими кулаками, если бы Прибрежных решил заартачится.

Меня устраивали оба варианта.

Но, как всегда, вмешалась моя сестра. И сейчас меня это жутко раздражает. Впрочем, это не продлится долго – злиться на Вику дольше пяти минут я попросту не умею.

Но сейчас я зол. Даже слишком, если хорошенько задуматься.

Девчонка впервые показала себя с сильной стороны, и я, чёрт возьми, хотел выиграть без низких приёмов, которые так любит моя сестра.

Да, эта Лиза не так проста, как может показаться на первый взгляд.

Лиза. Елизавета. Имечко трешь, конечно. Да и то, что она встречается с Прибрежных тоже не говорит в её пользу. Этого урода я вижу насквозь – тупой выскочка, обожающий чужое внимание. Даже странно, что он выбрал себе в подружки кого-то вроде Сорокиной.

Слухов о ней ходит множество, но стоит её один раз увидеть, чтобы понять, что она из себя представляет. Обыкновенная – вот, что я решил, когда впервые увидел её на балконе. Затем, оказалось, что окно в моей спальне выходит на её комнату, и в тот же вечер я увидел её снова – спящей. При свете прикроватной лампы она обнимала альбом, а рядом на покрывале валялись цветные карандаши. Рисует. Зная Римму и имея множество знакомств с творческими людьми, благодаря всё той же "родительнице", обыкновенной Лиза быть не может.

Впрочем, это ещё ничего не значило.

В следующий раз я увидел её в салоне, куда забрела моя сестра. Тогда я опять подумал, что девчонка ничего из себя не представляет – глаза круглые, лицо красное. Общение с моей сестрой дело не из лёгких, и Вика спустя пару минут подтвердила – зажатая, серая мышка.

Но девчонка меня заинтриговала – разговором по телефону тем же вечером со своим бойфрендом. Она говорила, то раздражённо, то с придыханием. И то, что она говорила тоже было интересно. Никто точно не знает, где она была последние полгода. Разумеется, никто, кроме самых близких.

Я думал застать её врасплох и удивился, когда это получилось у неё по отношению ко мне.

А затем…

Затем я случайно увидел её подсвеченное экраном телефона лицо. Как много она видела в моём окне? Как давно наблюдала и наблюдала ли вообще?

Было весело встретиться с ней глазами, когда она поговорила по телефону и развернулась обратно. Но в тоже время меня разозлило, что она могла пялиться на меня, пока я читал.

На следующий день шторы на её окне были плотно задернуты. Что тоже забавно.

И это приветствие с Прибрежных на Пляже…

Проклятье!

Почему я об этом думаю?

Я отбрасываю окурок сигареты и сажусь в тачку. К чёрту! Проведу время до боя дома.

Взгляд случайно цепляет скалы с правой стороны пляжа. Здесь, на пригорке, он, как на ладони. Народ уже разошёлся. За исключением некоторых, оставшихся у сетки. В их число входила моя сестра с её новым хвостом по имени Кристина, и, похоже они обе взяли в оборот парня Елизаветы.

Не нравится мне её имя, и всё тут.

Складывается впечатление, что этот хмырь слушает девчонок в пол-уха, то и дело оборачиваясь в сторону скал. Чёрт, что они обе в нём нашли? Ладно, моя сестра склонна увлекаться дебилами. Ей так проще – всегда знаешь, что от них ждать, никаких сюрпризов. Но что в нём нашла блондиночка?

Впрочем, уже сейчас она может задуматься, так ли он хорош на самом деле, если согласился играть на неё. Надеюсь, у неё хватит на это ума.

Прежде, чем завести двигатель я смотрю в её сторону. Отделилась ото всех, прихватив с собой лишь подружку. Кстати, Валерка нормальная девчонка, насколько я могу судить по школьной жизни. Если Лиза дружит с ней, и дружит крепко – это тоже о ней что-то говорит.

В общем-то, моя соседка настоящий пазл. Сложный. Состоящий из множества мелких деталей.

И если я не найду занятия поинтересней на это лето, то обязательно его соберу.

Через десять минут я паркую машину на дороге у дома. При выходе вижу, что гараж открыт, а в его тёмном жерле над открытым капотом машины навис Олег. При приближении понимаю, что машина не его. И начинаю ржать, когда понимаю, что это за тачка:

– Импала*? Серьёзно, Олег? Совсем помешался на своём "Сверхъестественном"**?

– А, Рус, – кивает мне родитель, разгибаясь. – А сестра твоя где?

– Осталась на Пляже, – слегка морщусь я, при воспоминаниях об игре.

– Поругались? – поднимает Олег брови. О, он считает себя очень проницательным.

– Нет. Где ты добыл эту древность?

– Эм… – опустив глаза на внутренности капота, усмехается он. – По ту сторону города есть отличное местечко поддержанных машин.

– Ты имеешь ввиду свалку? – усмехаюсь я.

– Некоторое сходство есть, – смеётся Олег, – но нет.

– Она хоть на ходу?

Олег вздыхает, но вздох этот полон оптимизма и довольства:

– Поменять движок, тормоза и ещё пару мелких деталей – и она будет, как новенькая.

– Очень сомневаюсь, – скептически откликаюсь я, заглядывая в салон с обшарпанными сидениями, кучей мусора и запахом, как из помойки. – Какого она года? Только не говори, что…

– Шестьдесят седьмого, – довольный собой говорит Олег, я обречённо качаю головой.

Когда он вместе со мной, случайно, посмотрел одну серию этого сериала, я и представить не мог, чем для него это обернётся в итоге – он стал настоящим фанатом. Кстати, Олег иногда нехило смахивал на Дина, одного из двух братьев – главных героев. Он не боится показаться смешным. Но и от Сэма, второго брата, в нём тоже что-то было. Например, бесконечное терпение, доброта, доверие.

По-другому с нами с Викой не сладить.

Уверен, решиться на жизнь в новом городе, что для Олега, что для Риммы, было не просто. И пусть весь бизнес Олега был давно построен именно здесь; их друзья, родственники, галерея Риммы – всё осталось там.

И я им благодарен за их смелость и понимание.

– Хочешь мне помочь? – интересуется Олег, направляясь к железному шкафу с инструментами. – Если, конечно, у тебя нет других дел.

Не сказал бы, что возиться с поломанными тачками – занятие из приятных. Да ещё и в компании Олега – нам же наверняка придётся о чём-нибудь говорить. И это совсем не то, что перекинуться парой дежурных фраз.

Но…

Что-то в блеске его глаз заставляет меня ответить именно так:

– До вечера я свободен.

Наверное, стоит заметить, что раньше у Олега, из-за бесчисленных командировок, не было времени на свои увлечения, и потому сейчас он решил заняться ремонтом машины сам, а не отбуксировать её в какую-нибудь мастерскую. Это хоть как-то сглаживало нашу с Викой вину перед ним. Похоже, к дополнению к этому я и решился помочь.

К тому же, это здорово отвлекает от произошедшего на Пляже.

Примерно на час.

Сначала я слышу негромкое жужжание мопеда, а затем и вижу двух подруг верхом на нём. Сорокина замечает нас с Олегом, замечает мой прямой взгляд и смущённо отворачивается. Мне нравится, что она не способна выдержать мой взгляд. Я даже непроизвольно улыбаюсь сам себе.

Выходит, хватило мозгов не остаться на Пляже в компании своего тупого бойфренда. Радует.

– Знаешь их? – выводит меня из размышлений Олег. Он хитро лыбится, тряпкой вытирая руки от мазуты.

– Наша соседка и её подружка, – киваю я, вновь ныряя в глубь салона за остатками мусора. Проклятье, как же тут воняет. – Знаешь, салону бы не помешала химчистка. Кто последним ей владел? Какой-нибудь жирдяй, не представляющий жизни без пива и фастфуда?

– Которая из них наша соседка?

– Блондиночка.

– Хорошенькая, – хмыкает он.

– И глупенькая. Всё, как и положено настоящей блондинке, – говорю я чуть раздражённо.

– Уже успел её узнать? – искренне уделяется Олег. – Помнится, она вернулась домой пару дней назад.

– Считаешь, этого времени недостаточно, чтобы кого-то узнать? – распрямляюсь я, завязывая мешок с мусором. – Пойду выброшу мусор.

Олег молча провожает меня взглядом, и мне не нравится его улыбка, которую я успеваю поймать, прежде чем выйти из гаража.

Девчонки как раз слезают с мопеда, когда я подхожу к баку. Меня они не видят, и до меня доносятся обрывки их разговора. Точнее вопрос блондиночки:

– Не знаешь, кто там с Климовым в гараже?

– Отец, кажется, – пожимает плечами рыжая, оправляя свою ядовито-розовую тунику.

– Не может быть… – оборачивается она на гараж, всё ещё не замечая меня. – Он так молодо выглядит…

Я усмехаюсь и специально гремлю крышкой от бака. Девчонка заметно вздрагивает от испуга и смотрит на меня. Её глаза округляются, а по лицу без труда понятно, что она раздумывает над тем, как много я слышал и слышал ли вообще. Бросаю мешок в урну, снова громко хлопаю крышкой и, скрестив руки на груди, делаю пару шагов в её сторону. Всё это время я не на секунду не отпускаю её взгляд. И она его выдерживает, словно чего-то ждёт от меня.

Неужели, успела выпросить у волшебника смелости?

– Спросить у отца для тебя рецепт молодости? – усмехаюсь я.

На самом деле, Олег выглядит именно на свои тридцать пять, но наличие двоих детей-подростков, окончивших школу, в чужих глазах делают его моложе.

– Не нужно, спасибо… – сильнее краснеет Сорокина, пряча-таки стыдливо глаза. – Извини…

– За что ты извиняешься, блондиночка?

– У неё есть имя, мистер-я-слишком-крут-чтобы-быть-вежливым, – встревает рыжая. – Или вы ещё не успели познакомиться?

– Поболтать успели, – киваю я, усмехнувшись. – А познакомиться – нет, ты права, защитница страждущих. Что, твоя подруга не умеет отвечать сама за себя? Научила бы.

– Без тебя разберёмся, – подходит она к застывшей блондинке и берёт её за руку. – Пойдём, Лиз, ты обещала мне попкорн.

– Я тоже считаю, что Рус у нас просто душка, – тормозит девчонок голос Олега. Конечно же, ему было жизненно-необходимо выйти наружу. – Здравствуйте, девочки. Я Олег, отец Руслана. И поверьте, я учил его манерам. А ты, должно быть, – идёт он в сторону Сорокиной, широко улыбаясь, – Лиза, наша соседка?

– Д-да, – тоже направляется она к нему на встречу и жмёт его запачканную мазутой ладонь. Виду, что сама испачкалась не подаёт.  – Приятно познакомиться. А это моя подруга, Валерия.

Та взмахивает рукой издалека. Я тоже продолжаю стоять на месте.

– На самом деле Руслан хороший парень, – смотрит Олег на меня. – Просто иногда он это тщательно скрывает, даже от нас с его мамой.

– Может быть, – так тихо говорит Сорокина, что мне приходится напрячь слух, – всё дело в репутации, которую нужно поддерживать?

– А знаешь, – смеётся Олег, оценив юмор, – верно. Тогда его грубость оправдана. Но не принимай близко к сердцу его слова, хорошо?

– Хорошо, – улыбается она. Искренне. И её лицо при этом озаряется. Как-то по-особенному…

Проклятье!

– Отличной, соседской беседы, па-па, – бросаю я, направляясь в дом. – Дальше с машиной без меня, как ты понимаешь. Репутация. Я в душ.

Последнее предложение я говорю специально, чтобы посмотреть на реакцию блондиночки. И она оправдывает мои ожидания – густо краснеет, опуская глаза на газон. Значит, вчера видела не только то, как я читаю.

Я усмехаюсь и скрываюсь в полумраке гаража.

__________

*Chevrolet Impala – американский полноразмерный автомобиль

**«Сверхъесте́ственное» (англ. Supernatural) – американский фэнтези-телесериал

Глава 6. Лиза

Мы с Лерой, посмотрев фильм и налопавшись попкорна, сидим на веранде, потому что в доме немного душновато, а здесь, в тени вьюна, свежо и приятно. Я слышу звук мотора подъезжающей машины. Оборачиваюсь – Гордей и его компания. Но не только они… Джип Паши с открытым верхом тормозит у дома Климовых и из него выходит Вика. Она прощается с мальчиками воздушным поцелуем и по дорожке из булыжника направляется к дому. Видит нас с Лерой, надевает на лицо сладкую улыбочку и махает нам рукой. Я отворачиваюсь, а Лера строит рожицу.

Машина снова приходит в движение, чтобы через несколько метров остановиться у подъезда к моему дому. Гордей выбирается из неё под улюлюканье остальных и идёт к нам. Лера тяжело вздыхает. Я же дожимаю губы.

– Мы можем поговорить, малыш? – виновато улыбается Гор, вскочив по лестнице.

– О чём? – отвожу я глаза, чтобы не попасться на его удочку мнимого сожаления.

Уверена, по-настоящему он ни о чём не жалеет. Такой уж он человек.

– Лиза, я честно понял, что ты имела ввиду. Признаю, что был не прав.

– Правда? – непроизвольно всё же смотрю я в его глаза. Он не часто называет меня по имени. И это что-то да значит.

Снова тяжёлый вздох со стороны Леры. Она поднимается с мягкого кресла и говорит:

– Оставлю вас, голубки. – Она склоняется ко мне для прощального поцелуя в щеку и шепчет на ухо: – Я бы на твоём месте помариновала его подольше. Люблю тебя.

– И я тебя. Хорошей дороги, Лер, – тихо говорю я в ответ.

Наверное, мне немного стыдно, что я такая, какая есть…

Мы с Гордеем наблюдаем, как Лера садится на мопед, включает мотор и выруливает на дорогу. Под аккомпанемент всё того же улюлюканья со стороны друзей Гордея. Она отвечает им демонстрацией среднего пальца.

Гор усмехается, а затем вновь смотрит на меня. Улыбки как не бывало. Он сокращает расстояние между нами и садится на корточки возле меня, обхватив своими руками мои:

– Я не должен был соглашаться на эту чёртову игру, малыш. Прости меня.

– Не должен был, – киваю я, чувствуя, как внутри что-то рвётся. Наверное, гордость, которой я так редко пользуюсь, трещит по швам.

– Мне стыдно, детка. Неприятное чувство, знаешь, – горько усмехается он. – Но ещё не приятней знать, что я тебя расстроил… Простишь меня?

– Ты же понимаешь, что Руслан тебя провоцировал? – шепчу я. – И ты поддался на его провокацию. Так нельзя.

– Ты просто не знаешь всего! – раздражённо восклицает Гор, но тут же берёт себя в руки: – Прости. У нас с ним давняя война, понимаешь? Бывают в жизни такие люди, которых ты с трудом переносишь. Климов для меня именно такой.

– Но с его сестрой ты общается вопле мирно, так?

– Я же говорил тебе, что в последнее время она ведёт себя прилично.

– И ничего, что она во время игры пыталась… выбить меня из колеи?

– Это просто имя, детка! – подскакивает он на ноги. – Тебе давно уже нужно было научится не реагировать на него так остро. Полтора года прошло!

– Считаешь, этого… этого времени достаточно, чтобы…

Я не справляюсь – делаю судорожный вздох и прячу лицо в ладонях. Как он может так говорить?

– Прости, малыш…

Слышу, как он снова садится возле меня, ощущаю его тёплые ладони на своих коленях, легкое сжатие пальцев на них.

– Прости… Я не хотел, – утыкается Гор лбом в мои ноги. – Я дурак. Не успела ты вернуться, как я уже столько раз накосячил.

А может он прав? Это горе только моё. Моё и моих родителей. Не его и не кого-то другого. Никто не обязан страдать вместе со мной…

Делаю глубокий вдох и, убрав ладони от лица, медленно выдыхаю. Всё хорошо. Запускаю пальцы одной руки в мягкие волосы Гордея и повторяю свою мантру вслух:

– Всё хорошо.

Гордей поднимает лицо на меня, смотрит мне в глаза некоторое время, а затем поднимается, утягивая и меня за собой. Обнимает меня крепко, оставляя поцелуй под скулой и прижимается губами к изгибу моих шеи и плеча.

Так мы и стоим некоторое время, пока не слышим голос… Вики:

– Вы ещё здесь!

Я отстраняюсь от Гордея и вижу, как девушка, переодевшись в короткое платьице в обтяжку и нацепив на ноги босоножки на высоченном каблуке, направляется в сторону джипа Паши:

– Какие планы на вечер, мальчики?

– Вика! – окликает её… Руслан. Он стоит у своей машины и бросает взгляд в нашу с Гордеем сторону, после чего досадливо морщится и отворачивается: – Ты со мной или как?

– Погоди, – отмахивается та, цепляясь пальцами за дверцу со стороны водителя. – Ну так что?

Отвечает Антон Ёжиков:

– Вечеринка у Пахана. Хочешь с нами?

– Конечно, хочу!

И тут они все разом начинают зазывать Гордея:

– Хорош обжиматься!

– Погнали!

– Гор, хватай свою девчонку и поехали!

Я смотрю, как машина Руслана срывается с места без его сестры и перевожу взгляд на Гордея, кивая:

– Вечеринка.

– Да, – улыбается он одними губами. – Знаю, что откажешься, но всё равно спрошу. Может, с нами?

– Нет, прости.

– Лиз-з-за! – тянет Вика, сидя уже в машине. На переднем сидении, которое ей, очевидно, с большим удовольствием уступил Антон. – Скорей переодевайся! Мы тебя подождём!

Гордей вновь смотрит на меня умоляюще. Я отрицательно качаю головой и целую его в щёку:

– Хорошего вечера, Гордей.

– Спасибо, малыш, – касается он губами тыльной стороны моей ладони, но руку выпускать из своей не спешит. – У нас… Ты меня простила?

– Простила, – киваю я, не глядя ему в глаза. – Иди, а то сейчас соседи соберутся на их крики.

– Придурки, – смеётся он и коротко касается моих губ своими. – До встречи, малыш.

– Да…

Я наблюдаю, как он спрыгивает с крыльца и быстрым шагом идёт к машине. Ловко заскакивает на заднее сидение к Антону и Олегу и встаёт во весь рост, чтобы помахать мне на прощание рукой. Джип ревёт мотором и срывается с места, а Гор успевает крикнуть:

– Я буду скучать, детка!

Парни насмехаются над ним, усаживая на сидение, балуются. Из джипа доносится их громкий смех. Вика тоже громко хохочет.

Я сажусь на перила, опираясь спиной на столбик, и смотрю туда, где раньше стояла машина Руслана Климова.

Интересно, куда он поехал?

А ещё мне говорили, что они не разлучные с сестрой. Как оказалось, они легко могут обходиться без общества друг друга. Что изменилось?

Я ещё долго сижу на крыльце, пока не начинает смеркаться. Мама пару раз предлагает мне выпить чаю, но я отказываюсь. Её беспокоит то, что папа задерживается на работе. Очевидно, сегодня у него очередная сложная операция. Успел бы вернуться домой до наступления ночи. А мама… Мама всегда переживает за него: как пройдёт операция, как он доберётся до дома. Катя знала, как её подбодрить, выдумывала разные игры…

Я не она.

Я соскакиваю с кресла и иду через дом в гараж. Маму не встречаю. И так даже лучше. Подхватываю свой запылившийся велик и выхожу на улицу. На секунду пугаюсь, что уже слишком темно, но всё же сажусь на велик и еду вперёд.

Проезжаю под свет уличных фонарей мимо домов, пока не оставляю последний из них далеко позади. На шоссе гораздо темней, потому я еду чуть медленней, чем хотелось бы. По пути встречаются проносящиеся на скорости машины – свет их фар освещает мне короткие промежутки дороги. Ветер треплет мои волосы, я ощутимо устаю крутить педали, но скорость не сбавляю. Когда мимо не проезжают машины, я слышу гулкий шум моря. Думаю о том, что нужно будет как-нибудь наведаться на Обрыв. Второе из основных мест сбора молодёжи нашего пригорода. Вид там потрясающий.

Вскоре я добираюсь до промышленной зоны с разного рода фабриками, офисами и высокими бетонными заборами. Здесь так же располагаются несколько дешёвых баров и подобного рода забегаловок. Лучше бы здесь не кататься поздним вечером на велике, но у меня нет выхода. Это последний рубеж перед моей целью, а если объезжать – я потрачу кучу времени.

Впрочем, освещение помогает ехать так быстро, как могу.

Я подъезжаю к последнему переулку, когда вижу машину Руслана Климова, припаркованную у двухэтажного, обветшалого здания. Она красная – легко запоминается и узнаётся. Я удивлённо вскидываю брови и чуть сбрасываю скорость. Осматриваюсь, пытаясь понять, что парень может здесь делать. Откуда-то издалека доносится приглушенная стенами музыка, крики и смех.

Я торможу у машины Руслана, вижу тут же, вдоль дороги, ещё множество припаркованных машин разнообразных марок. Смотрю на здание – оно не отличается ничем примечательным от других таких же в этом районе. Очень интересно.

А затем я слышу то ли хрип, то ли стон…

Первая мысль: нужно делать от сюда ноги, но я смотрю в сторону звука и вижу в переулке между зданий скорчившуюся фигуру. Там кто-то пытается подняться на ноги, но у него ничего не выходит.

Я бросаю велик и спешу на помощь. Мне страшно, да, но пройти мимо я уже не могу.

Сердце, бившееся и так достаточно быстро, увеличивает свой темп, когда я понимаю, кому требуется помощь. Это же Руслан! Сидит спиной к стене, безуспешно пытаясь оттолкнуться рукой от земли.

Я бросаюсь к нему и от ужаса зажимаю ладонями рот – на парне буквально нет живого места. Его лицо в ссадинах и крови, одна нога согнута в колене, кисть руки, покоящейся на ней, тоже в крови, другая нога вытянута, и из рваной раны на ней… сочится всё та же кровь.

Его ударили ножом!

Руслан смотрит на меня, и от его взгляда у меня бегут мурашки – такой он тёмный и наполненный гневом и бессилием. Я даже не уверена, что он меня узнаёт…

Беру себя в руки и осматриваюсь в поисках сподручных средств. Вижу какую-то коробку, кидаюсь к ней, подхватываю, бросаю её у ног Руслана и осторожно касаюсь его плеча:

– Т-тебе нужно лечь, слышишь?

– Что ты задумала? – хрипло спрашивает он. Его рука, сжимающая артерию на бедре, дергается.

– Нужно наложить жгут.

– Умеешь оказывать первую помощь? – пытается он усмехнуться, выходит плохо.

– Мой папа врач, – киваю я, пусть он и не смотрит.

Руслан сползает по стене на землю, я тут же бросаюсь к его ноге и укладываю споту на коробку – выше сердца, всё верно. А теперь жгут… Господи, но из чего мне его сделать?!

Вспоминаю, что не переодевалась после Пляжа и быстро стягиваю с себя майку. Туго скручиваю её и присаживаюсь у бедра Руслана. Руки дрожат, меня в принципе, трясёт, то ли от нервов, то ли от вечерней прохлады, но я хорошенько затягиваю майку и хватаю руку Руслана, чтобы посмотреть время на его часах. Придётся запомнить, потому что записать некуда.

– Зачем тебе время? – выдёргивает Руслан руку.

– Т-тебе нужно в больницу, – говорю я дрожащим голосом. – Г-где твой телефон?

– Никакой "скорой", – пытается он сесть. – Мне нужно домой. На чём ты приехала?

– На… на велике.

– Водить умеешь?

– Но…

– Никакой больницы! – почти рычит он, вновь пытаясь подняться на ноги по стене.

Я бросаюсь к нему, боясь, что он свалится, обхватываю его талию руками, и он вынужденно опирается на меня, обняв одной рукой за плечи. От него пахнет кровью и потом, но мне совсем не противно. Скорее, меня беспокоит то, что температура его тела кажется прохладной…

– Что на счёт вождения? – достаёт он из кармана шорт ключ от своей машины.

– Эм… я пробовала, но…

– Сойдёт. Пошли.

Весь путь, что мы проделываем до машины, Руслан сжимает челюсти и морщится от боли. У меня сердце кровью обливается, а тело – потом. Он ужасно тяжёлый! А ещё я жутко волнуюсь. Что же с ним приключилось? И почему он категорично против больницы?

Руслан отпускает меня, опираясь руками на машину, и я быстро открываю пассажирскую дверцу. Помогаю ему сесть, аккуратно перекидываю раненную ногу через бортик, Руслан выдыхает со стоном, что меня пугает, и я вопросительно вскидываю глаза на него.

– Нормально, – сквозь зубы говорит он. – Садись за руль.

Я выпрямлюсь, закрываю дверцу и смотрю на свой брошенный недалеко велик. Решаю убрать его с дороги. Нет, я не надеюсь найти его потом – район не тот, но… Оставляю его у стены здания и сажусь в машину. Вот теперь паника, которую я успешно сдерживала некоторое время, начинает подкатывать к горлу, словно меня сейчас стошнит.

– Ты справишься, – обещает Руслан. – Вставляй ключ в замок зажигания.

Я жмурюсь. Вспоминаю одну из техник мышечного расслабления: сажусь удобнее, закрываю глаза, концентрируюсь на своём дыхании, делаю медленный и глубокий вдох, так, чтобы почувствовать лёгкую прохладу входящего воздуха, держу его в себе несколько секунд и спокойно выдыхаю воздух уже тёплым. Через полминуты снимаю машину с ручника, чтобы следом завести мотор. Осторожно жму на педаль газа, и авто плавно сдвигается с места, шурша шинами по асфальту.

У меня получится. Да.

Некоторое время мы едем молча, я вся напряжена, даже костяшки пальцев, сжимающие руль, побелели. Ещё через минуту я понимаю, что полностью контролирую процесс езды и тихо выдыхаю. Бросаю быстрый взгляд на Руслана – его голова откинула на сидение, глаза закрыты, губы сжаты в тонкую и бледную полоску. Господи, боль, наверное, невыносимая, но он держится, чтобы её не показывать. Кто же его… так? Чем он заслужил?

– Что ты делала в том районе? – спрашивает Руслан, когда мы добираемся до шоссе.

Минут десять по прямой, и мы достигнем пригорода, а там и дома Климовых.

– Я… я проезжала мимо.

– Куда?

– Это… это неважно. Не трать силы на разговоры, Руслан.

Он усмехается, но тут же начинает кашлять. Я пугаюсь, смотрю на него. Он открывает глаза, глядит на меня как-то странно и выдыхает:

– Всё нормально. Смотри на дорогу.

Я поджимаю губы и отворачиваюсь, а через минуту снова слышу голос Климова:

– Ненадолго же тебя хватило.

– Что? – хмурюсь я.

– Прибрежных. Подулась на него полдня и хватит?

– Как… Это… это не твоё дело, Руслан.

– Ты знала, что меня бесит твоё имя? Елизавета… Жуть.

– Я его не выбирала, – отвечаю я терпеливо, пусть меня и задевают его слова.

– Он бы позволил тебе меня поцеловать, знаешь ведь? У него не было выбора – он проиграл спор.

– Нет, – отвечаю я не так уверенно, как хотелось бы. – Не позволил бы…

– Ты правда такая глупая или притворяешься?

– Я не… Я бы сама не стала тебя целовать, ясно?!

– Почему ты с ним?

– Какая тебе… – смотрю я на него и встречаю насмешливый взгляд. В груди вскипает злость: – Помолчи, пожалуйста! Иначе, я остановлю машину, и делай что хочешь!

– Лучше прибавь газу, – усмехнувшись, закрывает он глаза. – Плетёмся так, словно я не истекаю здесь кровью.

Вот же! Несносный тип!

– Как ты собираешься останавливать её в домашних условиях? – недоумеваю я. – Тебе нужно в больницу!

– Не нужно. Просто довези меня до дома. Хватит мозгов, надеюсь?

Я скреплю зубами и сильнее давлю на педаль газа. Плевать! Не хочет в больницу – не надо! Это его проблемы, и путь, и правда, делает что хочет.

Вскоре я торможу на подъезде и, выбравшись из салона, бегу к дому Климовых. Звоню и стучу в дверь, пока мне не открывает отец Руслана.

– Лиза? – хмурится он.

– Скорей, – зову я его за собой. – Руслана избили и ранили ножом.

– Что? Он в сознании?

– Очень даже, – недовольно бурчу я и тут слышу голос собственного отца:

– Лиза?

По телу проходит волна облегчения, и я кидаюсь к нему. Обхватываю его руки своими и прошу:

– Пап, Руслана ударили ножом. Ему нужна помощь. Ты же сможешь помочь?

– Что? – хмурится он, оглядывая меня с головы до ног. – На тебе кровь… Ты в порядке? Что произошло? Почему ты в таком виде?

– Пап, пожалуйста, помоги! – молю я. – Я тебе потом обязательно всё расскажу.

Он вскидывает голову, смотрит мне за спину. Я оборачиваюсь и вижу, как Олег помогает Руслану выбраться из машины. Я тоже бросаюсь на помощь, подставляю свои плечи под другую руку Руслана и кричу отцу:

– Пап, пожалуйста!

– Сор-рокина, – рычит Руслан.

– Всё в порядке, – успокаиваю я его. – Мой папа хирург, он тебе поможет.

Руслан склоняется к моему уху и угрожающе шепчет:

– Никто не должен знать, где ты меня нашла, поняла?

Я поднимаю глаза на него. Наши носы в паре сантиметров друг от друга, я чётко вижу кровоподтёки на его лице, рассечённую бровь, кровь на которой уже запеклась.

– Поняла? – вновь рычит он, обжигая мою кожу своим дыханием.

Я сглатываю сухость и киваю.

Он снова смотрит на меня как-то странно. Секунду, другую. А затем отстраняется.

– Что произошло, ребят? – спрашивает Олег, когда мы входим в дом и направляемся к дивану. Аккуратно укладываем на него Руслана, и он, облегчённо выдохнув, отвечает, глядя мне в глаза:

– Меня пытались ограбить. У Пляжа.

У Пляжа?

Легенда – понимаю я тут же и киваю:

– Д-да… Я проезжала мимо и увидела, что вашему сыну нужна помощь…

– Спасибо большое, Лиза, – сжимает пальцами моё плечо Олег.

И тут мы слышим голос моего папы:

– Ты запомнила время наложения жгута, Лиза?

В его руке медицинский чемоданчик, который обычно лежит у него в машине.

– Да… Двадцать два часа и сорок три минуты.

Оба мужчины смотрят на часы на своих запястьях. Олег тихо замечает:

– Долго же вы ехали от Пляжа…

– Это моя вина – я плохо вожу… боялась ехать быстро. Простите.

– Отправляйся домой, Лиза, – приказывает отец.

– Но…

– Тебе нужно привести себя в порядок. Здесь ты больше ничем не поможешь. Поговорим после.

– Спасибо, Николай, за помощь, – благодарит Олег.

Папа молча кивает, подходит ближе к пострадавшему, укладывает чемоданчик на ворсистый ковёр и смотрит на меня строго. Я бросаю последний взгляд на Руслана. Встречаю его ответный прищур, значение которого не могу для себя объяснить и иду вон из его дома.

Интересно, мне удастся выяснить у него, что произошло на самом деле?

Глава 7. Лиза

Я захожу в дом и ко мне тут же спешит мама:

– Боже, Лиза, что случилось?

Я бросаю взгляд в зеркало в прихожей, и сама поражаюсь своему внешнему виду: волосы растрёпаны и влажными прядями собрались у висков; на шее и груди блестит пот; кое-где по телу мазками видна кровь, уже заветренная, но всё же… Его кровь.

Меня снова начинает бить озноб.

– На Руслана, нашего соседа, напали… У Пляжа, – вру я, глядя на свои руки. – Я была рядом и помогла ему добраться до дома.

– С ума сойти! Ты в порядке? Отец пошёл оказать ему помощь?

– Да. И да, я в порядке. Правда, мне нужно в душ.

– Хорошо, – глядя на меня с тревогой, уступает она мне дорогу к лестнице, но всё же спрашивает: – Но… Лиззи, что ты делала в такой поздний час на Пляже? Я думала ты давно отправилась в свою комнату.

– Я… Мне захотелось посмотреть на ночное море, – говорю я быстро и спешу подняться по лестнице. Хорошо, что она не видит моего лица – мне жаль, что приходиться врать.

Первым делом я распахиваю шторы на окне. Я хочу увидеть, когда в его комнате загорится свет. Мне важно знать, что с ним всё в порядке, что я поступила не глупо, решив поддаться его воле и не везти его в больницу. А затем я оправляюсь в душ.

Никогда я не мылась так быстро и в тоже время так тщательно.

Кровь… Я ненавижу кровь! Иногда она означает, что ты уже не способен ничем помочь… Это ужасно. Не представляю, как я справилась при виде Руслана. Похоже, лечение не прошло даром.

Я с силой жмурюсь и вновь прибегаю к технике мышечного расслабления, опускаясь на дно ванной. Через минуту мне становится значительно легче, и я, накинув на себя лёгкий халат, возвращаюсь в комнату.

Встаю у окна и пытаюсь понять, что там происходит – на первом этаже дома напротив. Жаль окна гостиной выходят на другую сторону.

Через несколько минут в дверь моей спальни аккуратно стучат, а следом в комнату входит папа. Я чувствую, как сердце в груди начинает стучать с удвоенной скоростью и бросаюсь к отцу:

– Как он? Всё хорошо?

– Спит. Должен признать, мальчик разбирается в подобных травмах, да и ты успела вовремя со жгутом. Но… Давай присядем – день был не из лёгких.

– Конечно, – отступаю я, но сама остаюсь на ногах.

Я волнуюсь, потому что догадываюсь, что папа зашёл ко мне не только для того, чтобы сообщить о состоянии Руслана. И мне снова придётся врать, чтобы прикрыть соседа…

– Лиза, – вздыхает папа. – Руслан уже сообщил мне, что ваша встреча на Пляже была случайной, что он сам настоял на том, чтобы не обращаться в больницу, что ты поступила так, как и должен был поступить в подобной ситуации добросовестный человек, но тем не менее я хочу убедиться, что ты в будущем по возможности будешь избегать любого рода встреч с этим молодым человеком.

– Но… Почему?

– Потому что он сам мог зашить ножевое ранение. Понимаешь, что это означает? Что это не первые его травмы подобного характера. Не знаю, чем он занимается, что скрывает, но знаю, что не хочу, чтобы ты каким-либо образом касалась его дел. Хорошо?

– Ты считаешь, что это что-то криминальное? – спрашиваю я, прежде чем подумать.

– Я не знаю, дочка, – поднимается он с моей кровати, шагает ко мне, обхватывает ладонями мои плечи: – Наша мама очарована соседями, но я… Я вижу, что с этой семьёй не всё просто. – Папа целует меня в лоб на прощание и просит: – Пожалуйста, держись от этого мальчика подальше.

Я неопределённо качаю головой и обнимаю себя за плечи, когда папа закрывает за собой дверь.

Как? Как я смогу держаться от Него подальше, если мне до зуда в груди хочется узнать, что с ним произошло на самом деле? Никак.

Я вздыхаю и снова подхожу к окну.

Спит. Сам мог зашить рану. Потому и настоял, чтобы я отвезла его домой? Очевидно, лишнее внимание к произошедшему Руслану не требуется. Выходит, папа прав, и это не первые Его травмы.

Чем же ты занимаешься, Руслан Климов?

В голове всплывает картина: кирпичная стена и Руслан, сидящий у неё.

Подушечки пальцев на руках начинает покалывать – знакомое ощущение.

Я должна его нарисовать.

Я иду к стеллажу, достаю из ящика альбом, к которому уже давно не притрагивалась, и нахожу заточенный простой карандаш.

Наверное, я все эти полтора года не рисовала карандашом – желания не было. Теперь же мне безумно хотелось нарисовать портрет Руслана, его опущенную голову, сжатые в кулаки руки, каждую ссадину на его лице. Ножевая рана не вписывалась в картину, потому её я упущу.

Я сажусь за стол, открываю альбом, одним махом перелистывая старые рисунки, – всё ещё сложно их видеть, – и приступаю к делу.

Рисование полностью отключает меня от реальности. Я не замечаю времени, не замечаю усталости, голода или жажды. Лишь ощущение карандаша в пальцах и мысленный образ, который я переношу на бумагу. До последнего штриха, до последней мелкой детали.

Я заканчиваю рисунок под утро – откланяюсь на спинку стула и замечаю, что к ламповому свету добавился солнечный. Самый рассвет, ещё не вошедший в полную силу. Откладываю карандаш и разминаю шею, спину. А затем и ноги – прогулкой к окну.

Шторы на Его окне плотно задёрнуты, хотя ещё вечером были открыты.

Значит, Он там, в своей кровати. И не хочет, чтобы я его видела.

Я вздыхаю и иду спать.

Он мне снится. Руслан. Его руки в крови обхватывают мои скулы, взгляд – смесь холода и огня. Он что-то кричит или рычит – я не могу разобрать слов. Затем на его месте появляется папа, стискивает мои плечи и настоятельно раз за разом о чём-то просит, и я опять не в силах разобрать слов, но нутро дребезжит тревогой. Папа склоняется, чтобы поцеловать меня в лоб, и я снова вижу лицо Руслана, со свежими ссадинами. Оно безумно близко к моему. Наверное, поэтому я разбираю, наконец, его слова: "Держись от меня подальше."

Первая осознанная мысль по пробуждению: захочет ли Руслан со мной разговаривать?

Я его прикрыла, и значит, он задолжал мне объяснения, верно?

Откидываю одеяло и сажусь. Глаза сами находят окно напротив, и у меня замирает сердце – шторы открыты. Подскакиваю к окну и вижу взмах кудрявых волос. Вика присаживается на кровать брата и сжимает его руку своей, а затем и вовсе ложится рядом, крепко обнимая его. Он обнимает её в ответ, прижимаясь щекой к волосам на макушке.

Интересно, если бы она вчера всё же поехала с ним, то тоже бы пострадала? Или, наоборот, уберегла бы брата от беды? Должно быть, сейчас она себя винит. Или нет. Они оба из тех людей, которых сложно разгадать.

Я умываюсь, одеваюсь и спускаюсь на первый этаж – желудок урчит от голода.

Мама приветствует меня тёплой улыбкой, говорит, что сегодня решила остаться дома, потому что накопилось много дел по нему. Но я понимаю, что она беспокоится о моём состоянии после вчерашнего. И я не против.

Мама поджаривает мне тосты, ставит на стол клубничное варенье, персиковый джем, масло. Готовит мне и себе капучино. Болтает при этом обо всём на свете – я слушаю её с улыбкой.

А затем она смотрит на дом напротив и спрашивает:

– Лиззи, а ты… Ты не хочешь проведать Руслана? Я соберу тебе корзинку с гостинцами.

Чтобы меня с этой корзинкой встретила Вика и обсмеяла? Нет, спасибо.

– Не сегодня. Ему нужен отдых, я думаю.

– Да… Ты права.

Позже мне звонит Лера, и я приглашаю её в гости.

Мы загораем у бассейна, купаемся, разговариваем о всяких глупостях. Я почему-то не спешу ей рассказывать о вчерашнем – ощущение, что это касается только нас с Русланом. Интересно, а он рассказал своей сестре о том, кто ему помог добраться до дома? Или тоже считает, что это только наше?

На протяжении всего дня я исподтишка наблюдаю за домом Климовых. Вика, если и покидает комнату брата, то лишь за тем, чтобы что-нибудь ему принести. Она заботится о нём, как настоящая сестра. Мы с Катей тоже не бросали друг друга, если из нас кто-то заболевал.

Ненадолго заскакивая в свою комнату, я видела, как эти двое смотрят кино на ноутбуке, или же болтают, или же играют в настольные игры. Вид Руслана радовал – он быстрыми темпами шёл на поправку. Все ссадины обработаны, на синяках нанесён специальный крем, бедро плотно забинтовано. Один раз я застаю момент, как Вика меняет брату повязку.

Может, она не такой уж плохой человек? Своего брата она действительно любит. А если человек способен любить, то совсем безнадёжным быть не может, верно?

– О чём задумалась, Зефирка? – щурясь на вечернее солнце интересуется Лера.

Я отворачиваюсь от территории дома Климовых и спрашиваю задумчиво:

– Ты же тоже считаешь, что я не должна была так быстро прощать Гордея?

– Тоже? – поднимает подруга тонкие брови. – А кто ещё так считает? Чего я не знаю?

– Всё ты знаешь, – отмахиваюсь я, глядя на блики солнца на воде. – Я привыкла к тому, что он мой парень. Знаю, что от него ждать, а чего ждать не стоит. Привыкла к мысли, что наши родители ждут нашей свадьбы. Но…

– Любишь ли ты его? – догадывается Лера.

– А он меня? – смотрю я на неё. – Вдруг, мы оба настолько привыкли друг к другу, что уже давно воспринимаем наши отношения, как что-то должное. Никаких волнений, ревности, тоски друг по другу. Я и злиться на него долго не в состоянии, как мы все вчера убедились… Дорога ли я ему, а он мне?..

– Моё мнение на ваш счёт ты знаешь, – вздыхает она и протягивает руку ко мне, чтобы сжать пальцами мою ладонь. – Ничего нового я тебе не скажу. Но может то, что кто-то заставил тебя обо всём этом задуматься, к лучшему?

– Не знаю, – вздыхаю и я.

Вновь поворачиваю голову в сторону дома Руслана, смотрю на его балкон. Чем он занят сейчас? И почему мне это интересно тогда, когда то, чем занят мой парень меня мало интересует?

Глава 8. Лиза

Мне открывает дверь мама Руслана… Которая вовсе не похожа на маму парня семнадцати лет! Невысокого роста, худенькая – она скорее походит на ещё одну его сестру.

– Ты Лиза, да? – улыбается она, пока я пытаюсь отойти от некоторого шока.

Я заставляю себя кивнуть, а девушка – назвать её женщиной даже в мыслях не выходит – бросается ко мне и крепко обнимает:

– Я ждала тебя. Спасибо тебе огромное, Лиза, за помощь Руслану.

– П-пожалуйста? – звучит из моих уст немного вопросительно – её действия и слова немного обескураживают.

– Проходи, дорогая, – перехватывает она меня за свободную руку и тянет в дом. – Я так счастлива, что ты оказалась тогда рядом! Руслан у нас, конечно, самостоятельный и всё такое, но и минута промедления могла закончиться плачевно. С тобой же всё обошлось – вы сработали, как отличная команда! Знаешь, я думала, что ты придёшь навестить его раньше… В любом случае, он хорошими темпами идёт на поправку. Ой, ты ему и гостинцы принесла? Как мило!

Я обхватываю корзинку обоими руками и переступаю с ноги на ногу.

Гостинцы собрала мама и вынудила меня взять их с собой, когда я, наконец, спустя четыре дня, дождалась момента, чтобы Вики не было дома. Почему она оставила брата и сколько времени будет отсутствовать я, конечно же, не знала.

– Да… – смущённо протягиваю я корзинку маме Руслана. – Здесь сыр… фрукты… и что-то ещё. Моя мама… собирала…

Я окончательно смущаюсь и опускаю глаза.

– Приятная женщина, да, – улыбается девушка. – Меня, кстати, зовут Римма. Хочешь, чтобы я убрала продукты? Или отнесёшь корзинку к Руслану?

– Первое! – горячо выдохнув, передаю я гостинцы в руки Риммы.

Она понимающе улыбается и, кивнув, идёт на кухню. Я отправляюсь вслед за ней:

– Вы… вы сказали, что ждали меня. А… а Руслан меня тоже ждал?

– Уверена, что это так. По крайней мере, мы с Олегом учим своих детей быть благодарными. Пойдём, я провожу тебя в его комнату.

Римма оставляет корзинку на кухонной столешнице и идёт к лестнице. Я начинаю волноваться ещё сильней – пару дней назад был момент подтверждающий мои опасения о том, что Руслан не хочет меня видеть. Я чистила бассейн и по привычке время от времени бросала взгляд на дом Климовых, на Его балкон, и Он как раз, при помощи сестры хотел на него выйти, но встретившись глазами со мной, что-то сказал Вике, и они развернулись обратно в комнату.

Как бы он сейчас прямо с порога не погнал меня восвояси…

Римма открывает дверь и звонко говорит:

– Рус, надеюсь на тебе есть штаны, потому что к тебе гости!

Я непроизвольно улыбаюсь и вхожу в комнату вслед за Риммой.

Руслан сидит на своей кровати, отрывает глаза от телефона в руке и секунду смотрит на меня, я не вижу в его взгляде ни удивления, ни радости, ни призрения. Там нет ничего. Абсолютно равнодушный взгляд тёмных глаз.

Он переводит глаза на Римму и кивает:

– Спасибо, дальше я сам.

– Надеюсь, ты сохранишь этот вежливый тон, – хмыкает его мама и, коснувшись ладонью моего плеча, подмигивает мне: – Не давай себя в обиду, Лиза. Приятного вам общения, ребята!

Она уходит, закрыв за собой дверь. Мы остаёмся одни, и у меня начинают дрожать руки. Я сцепляю их перед собой и смотрю на них же.

С чего начать разговор?

Я столько раз прокручивала у себя в голове сцену нашей встречи, но сейчас на ум не приходит ни одной связной мысли.

– Мне нравится, что ты осталась у порога – твой визит не продлится долго.

Что и требовалось доказать…

Я поднимаю глаза на его лицо и тихо спрашиваю:

– К-кто это сделал с тобой?

Руслан поджимает губы и отворачивается. Смотрит в окно пару секунд и снова на меня:

– Это тебя не касается, Елизавета. – Он отбрасывает свой телефон на одеяло, подтягивается на руках повыше и вздыхает: – Давай поступим так. Сейчас я отблагодарю тебя за помощь, и ты вернёшься в свой мир розовых единорогов. Зачем тебе лишние потрясения, верно? Твой мозг просто не сможет их постичь.

Я делаю шаг вперёд:

– Я не так глупа, как ты считаешь.

– Пока твои действия лишь подтверждают моё мнение.

– Какие действия? – делаю я ещё один шаг ближе к нему. – Оказание первой помощи? То, что я села за руль, не умея водить? То, что успешно довезла тебя до дома? Попросила папу тебе помочь? И наконец, то, что я врала всем вокруг, чтобы тебя прикрыть? Твои мама и папа до сих пор считают, что я нашла тебя на Пляже? А Вика? Она знает правду?

Руслан усмехается и смотрит на меня долгим, изучающим взглядом. Мне становится не по себе, и я в миг остываю: снова опускаю глаза в пол и жду, что он скажет.

– А так хорошо начала, – произносит он в итоге разочарованно. – Почему ты пришла за ответами спустя четыре дня? Было не настолько интересно их узнать? Тогда не вижу смысла задавать вопросы. А если боялась их задавать… Или ты боишься того, кому они адресованы? Меня?

– Я тебя не боюсь, – шепчу я.

– Попробуй ещё раз. Глядя мне в глаза.

Я поднимаю взгляд и мгновенно тону в блестящей темноте напротив. Она поглощает меня с головой, лишает всех мыслей и дыхания. Но это не страх, нет. Настоящий страх мне хорошо известен, знакома вся его палитра, каждый штрих. Нет, у того чувства, что сейчас мной владеет совсем другой оттенок…

– Я тебя не боюсь, – повторяю я твёрже.

– Уже лучше, – ползёт по его губам холодная усмешка. – Подойди.

Я делаю два последних шага, словно подхожу к обрыву. Тому самому, о посещении которого думала до встречи с Ним. Те же ощущения, когда стоишь на краю – высота завораживает, тревожит и волнует.

– Сядь.

Наверное, он думает, что я вру, проверяет мою смелость. Что ж. Я присаживаюсь на край кровати так, чтобы не задеть его раненое бедро и говорю:

– Я помогла тебе, молчала о том, где мы встретились. Даже Лере об этом рассказывать не стала. Ты можешь мне доверять. И должен рассказать, что случилось на самом деле.

– Должен? – взлетают его брови.

– Да. По ранее озвученным причинам. И из-за велика, – добавляю я на всякий случай.

Руслан сужает глаза, снова долго изучает меня. Наверное, проверяет выдержу ли я его взгляд в этот раз. Я выдерживаю, потому что хочется его удивить. А ещё мне нравится смотреть в его глаза – они завораживают, и их темнота кажется красивой…

– Я должен тебе велик? На это намекаешь?

– Нет. Ты мне должен только объяснение. Больше мне от тебя ничего не нужно.

Руслан неожиданно подаётся ко мне, обхватывает пальцами одной руки мои скулы, приближает своё лицо к моему и блуждает по нему напряжённым взглядом. А я… Я не в силах пошевелиться. Только и делаю, что смотрю в ответ, едва дыша.

– Запоминай, блондиночка, – обжигает его дыхание мою кожу. – Я никому и ничего не должен. Особенно тебе. Ты даже не представляешь, как я жалею, что меня нашла именно ты. Но, что случилось, то случилось. Я благодарен тебе за помощь, здесь не поспоришь, но и это меня бесит. Поэтому советую принять моё "спасибо", забыть о случившемся и… держаться от меня подальше. Договорились?

Обида, как яд, обжигает мою грудь, щиплет в глазах. Но…

– Не хочу, – выдыхаю я.

– Не хочешь? – у меня выходит его удивить.

Да и себя тоже.

– Я… имела ввиду… – Я обхватываю его руку двумя своими – кожа горячая, словно я касаюсь углей – и убираю её от своего лица. Руслан не сопротивляется, но и отстранятся не спешит, держит мой взгляд своим. – Имела ввиду, что не хочу держаться подальше, пока ты мне всё не расскажешь.

– А потом захочешь? – усмехается он и, наконец, откидывается спиной на спинку кровати.

– Конечно. На этом и мой папа настаивает.

– А ты послушная дочка, да?

– Он мне сказал, что ты сам мог зашить рану, – игнорирую я его вопрос. – Это правда?

– Правда.

– Это твоё не первое ножевое ранение? – замирает у меня сердце.

– Первое.

– Но… Как бы ты смог?

– Руками, блондиночка, руками, – насмехается он.

– Ты уже это делал? Кому-то другому?

– У нас тут викторина началась? – поднимает он бровь.

– Нет… Просто… – Я отворачиваюсь к окну, смотрю на свой дом и снова задаю вопрос: – Это что-то криминальное, да? – Перевожу взгляд на Руслана: – Ты поэтому не хочешь рассказывать?

Он сужает глаза, улыбается одним уголком губ, словно я кажусь ему забавной, а затем спрашивает:

– Ты сама-то куда на ночь глядя ехала?

– Я… я уже говорила, что это не важно.

– В общем-то, догадаться не сложно, – исчезает с его губ улыбка, а взгляд становится до невозможного пронзительным, словно он читает меня, как книгу. – Но почему ночью?

– Время не играло роли, – опустив глаза, тихо отвечаю я.

– Съездила на другой день?

– Нет.

– Почему?

– Так ты не собираешься рассказывать мне, что случилось? – резко подскакиваю я на ноги.

– Как видишь, мы оба не горим желанием откровенничать, – пожимает он плечами.

– Вот и отлично! – разворачиваюсь я к двери. – Поправляйся!

– И ты не болей, блондиночка, – усмехается он мне в спину. – Спасибо, что навестила.

Невыносимый!

Я с силой хлопаю дверью за своей спиной, спускаюсь по лестнице, быстро иду к выходу. Из гостиной до меня доносится звонкий голос Риммы:

– Лиза? Уже пообщались?

– Да, – оборачиваюсь я на ходу. – Пойду домой. До свидания!

Как же хочется оказаться отсюда подальше!

Но…

Входная дверь открывается, и я нос к носу встречаюсь с Викой. Этого мне и не хватало!

– Лиза! – справляется она с секундным недоумением и улыбается. – Уже уходишь? Как жаль.

– Жаль? Можешь не притворяться, Вика, – говорю я грубо. – Не за чем.

– Притворяться? – ползут её брови вверх. – Что ты! Я рада, что ты зашла навестить моего брата. Ты же за этим приходила? Узнать, как он поправляется?

Это я и так знала. Точнее, видела.

– Нет. Ты знаешь, да? Правду?

– О чём ты, милая? – строит она невинное личико.

– Что случилось с Русланом?

– Ты же сама всё знаешь! Его пытались ограбить на Пляже…

Я не выдерживаю, делаю шаг к ней и говорю сквозь зубы:

– В тот вечер ты сначала собиралась ехать с ним. Куда? Что он делал в том районе? Почему его избили?

– А ты, что там делала, домашняя девочка? – испаряется с её лица радушие. Она сужает глаза, цепляется пальцами в моё предплечье: – Я ненавижу то, что не поехала с ним. Ненавижу то, что рядом оказалась ты, а не я.

– Это не изменит того, что ты тогда предпочла вечеринку.

– Не изменит, – надменно задирает она подбородок. – Но и тот факт, что ты помогла Русу, не даёт тебе права совать свой аккуратный носик не в свои дела.

– Не в свои? Я его прикрыла! Врала!

– Великое дело! – фыркает она и выпускает мою руку. – Ладно. Я скажу тебе, что в том районе, если ты скажешь мне, что сама там забыла?

И тут я понимаю, что она реально не знает! То есть, Руслан догадался куда я направлялась, но не поделился догадкой с сестрой! С ума сойти.

– Спасала твоего брата, пока ты развлекалась, – бью я по больному, не узнавая себя, и отпихиваю её с дороги, чтобы, наконец, выйти за порог.

Вика в любом случае ничего бы мне не рассказала, а выдерживать её общество и дальше я не могла. Я и так вела себя непривычно. Потому что злюсь на Руслана. Потому что я хочу знать то, чем он занимается! Не знаю, зачем мне эта информация, но неосведомлённость мешает спать по ночам.

Он. Мне. Интересен.

Даже Его проницательность меня не пугает. Злит, но не пугает.

Странные ощущения.

Глава 9. Лиза

В выходные мои родители решают, что будет не плохо съездить всей семьёй в дом отдыха. Поэтому все эти два дня я не вижу Руслана. Зато осторожно выспрашиваю у папы насколько серьёзным было его ранение. Папа отвечает не охотно, хмурится и снова просит меня держаться от него подальше. Знал бы он, что их с Русланом мнения схожи – удивился бы. Наверное.

Что касается ножевого ранения – рана выглядела так, словно метились совсем в другое место, либо вообще задели бедро случайно. Ни артерии, ни кость задеты не были – и это очень хорошо. Полное восстановление Руслана – дело нескольких недель. А ходить без чьей-либо помощи он сможет уже через одну неделю. То есть, совсем скоро.

Все выходные я загораю рядом с мамой на пляже, либо играю с ней же в теннис, а вечером мы наблюдаем за папиной игрой в гольф. Мы вместе завтракаем, обедаем и ужинаем, беседуем при этом о пустяках, и, наконец, в воскресенье поздним вечером возвращаемся домой.

И да, все эти дни у меня из головы не выходит Руслан. Даже покурить – если вспомнить смешной еврейский афоризм.

Я включаю прикроватный свет в своей комнате и хочу отправится в душ перед сном, но естественно останавливаюсь у окна. Руслан сидит в кресле, с книгой в руках, и смотрит на меня. Недолго думая, я поднимаю руку и не смело махаю ему в знак приветствия. Он усмехается и отворачивается, возвращаясь к книге. Я же, чувствуя себя до невозможно глупо, отправляюсь в душ.

В туже ночь я решаю по возможности игнорировать окно в своей спальне и действительно держаться от Руслана подальше. Нет, мне по-прежнему интересно узнать о нём всё-всё, но и обида имеет место быть – не очень приятно чувствовать себя навязчивой.

А днём происходит это.

Я смотрю сериал в гостиной, когда в дверь звонят. Для Леры рано, она должна была прийти только через полчаса. Гордей с этой недели должен проводить будни в офисе отца – что-то вроде летней стажировки. Поэтому я заинтригована, пока иду открывать.

На пороге стоит молодой человек в фирменной футболке, поверх его плеча, у дороги, я вижу припаркованную грузовую газель. Тоже фирменную.

– Здравствуйте. Ваш велик, – улыбнувшись, делает он шаг в сторону, открывая мне обзор. – Распишитесь, пожалуйста.

У меня глаза лезут на лоб от вида велика.

– Это… это какая-то ошибка, – смотрю я на доставщика. – Я не заказывала…

Он опускает глаза в планшет, читает пару секунд и вновь смотрит на меня:

– Сорокина Елизавета, в скобках: блондиночка, – поворачивает он планшет ко мне. – Вы, вроде как, блондинка, – кивает он, явно сдерживая улыбку.

Вот же! Гад! Не доставщик. Руслан Климов!

Я непроизвольно смотрю в сторону его дома, словно жду, что Он будет стоять на крыльце, скрестив руки на груди, и издевательски улыбаться. Но, конечно же, там пусто.

– Мне бы дальше ехать, – привлекает моё внимание молодой человек.

– Да, конечно.

Я беру из его руки электронную ручку и рисую на сенсорном экране свою подпись.

– Всего доброго! – прощается со мной доставщик и уходит.

Я смотрю, как он садиться на пассажирское сидение газели, наблюдаю, как машина выезжает на дорогу и вскоре скрывается за поворотом, а затем иду к крыльцу и сажусь на ступени.

По одному взгляду ясно, что велик качественный, дорогой. Но… Он полностью розовый! Вплоть до спиц в колёсах! Даже на ручках у руля колышется от лёгкого ветерочка розовая бахрома. И как самая главная насмешка – к раме прицеплен большой подарочный бант. Розовый, да!

Глупая блондинка и розовый велик – очень смешно!

Я касаюсь прохладными ладонями горячих щёк и не могу оторвать взгляда от издевательского подарка. Сколько же Ему сайтов пришлось облазить, чтобы найти спортивный – полностью розовый! – велик? Подозреваю, что много. А значит… Эти выходные не только я думала о Нём, но и он обо мне. Пусть и с мыслью поиздеваться надо мной.

Кажется, я сижу, разглядывая велик, целых полчаса, потому что из хаотично скачущих мыслей меня вырывает вопрос Леры:

– Ты полюбила розовый?

– Что? – смотрю я на неё, она лукаво улыбается. – Нет, я по-прежнему его не выношу.

– Даритель тебя совсем не знает, – смешно удручённо качает она головой, глядя на велик.

– Не знает совершенно, – согласно киваю я и начинаю громко хохотать, а затем меня и вовсе сгибает пополам от смеха. Я держусь за живот и не могу остановиться. Лера смеётся вместе со мной. Или надо мной. Но это не важно. Мне сто лет не было так весело. До колик. До щекочущего чувства в груди, которое разрастается всё больше с каждой минувшей секундой.

Что ж, Руслан, твоя шутка удалась.

Вскоре я аккуратно отцепляю от велика бант и пробую на нём прокатиться. Затем тоже самое делает Лера. Мы балуемся и смеёмся, и мне в голову приходит идея устроить "блондинисто-розовую" фотоссесию. Я нахожу в шкафу у мамы розовые босоножки на высоком каблуке, Лера одалживает мне на время ядовито-розовый комбинезон, в котором пришла. На нём, естественно, есть чёрные шипы – они усеивают плечи, – но это не страшно. Мы собираем мои волосы в высокий конский хвост, и опять же у мамы я нахожу украшения в тон.