Читать онлайн Я тебя чувствую бесплатно

Я тебя чувствую

Пролог

Загружаю фото в Одноклассники. Друзей в сети мало – ночь, завтра засЫпят комментариями и оценками. Ну а что – какое настроение, такая и фотография… Пусть смотрят кому не лень – профиль-то открыт.

"Красивая" – получаю первый комментарий от неизвестного мужчины под именем Иван.

"Спасибо" – пальцы быстро набирают ответ и зависают над кнопкой отправить. Медлю, сомневаясь надо ли,  и все же клацаю Enter через несколько секунд.

Сразу после моего ответа приходит заявка в друзья от того самого Ивана. Кто такой? Хз. Ладно, принимаю. Одним виртуальным другом больше или меньше – все равно.

– Чего грустишь? – приходит в личку сообщение от Ивана. Мальчику скучно? Захотелось поговорить? Ну ладно, давай поговорим, все равно заняться нечем.

– Взгрустнулось.

– А-а, а бледная, потому что взбледнулось?

– Ха-ха-ха, очень смешно.

– Я серьезно.

– Я тоже.

– Хочешь, я с ним поговорю?

– С кем?

– С тем, из-за кого ты грустишь?

В груди неприятно кольнуло. Какое дело этому Ивану до меня?

– С чего ты решил, что это он? Может быть, это она?

– Он. Я чувствую.

Та-ак. Это уже не смешно. Закрываю ноутбук и глубоко вздыхаю. Прислушиваюсь к тишине вокруг, но кроме гулкого биения своего сердца ничего не слышу. Усмехаюсь сама себе, перевариваю слова новоиспеченного "друга". Чувствует он! Оригинально! Интересно, откуда он?

Открываю снова ноутбук и захожу в Одноклассники. Время – второй час ночи, а сна ни в одном глазу. Сообщений больше нет, но этот Иван в сети. Захожу к нему на страничку. Понимаю, что палюсь своим любопытством, но мне все равно. Он мне никто и отказаться от дружбы я могу в любой момент.

А он далеко не мальчик. Взрослый, на первый взгляд даже как будто старше меня. Мужчина симпатичный, солидный. Короткая стрижка, круглое лицо с аккуратной бородкой, добрые глаза с тонкими нитями морщинок по краям. Густые брови, прямой нос и четко очерченные губы. Интересный мужчина. Привлекательный. Живет в… Серьезно? Москва?!

– Ну как? – пишет опять в личку.

– Что?

– Посмотрела на меня?

Да что он о себе думает?

– Нет!

– Врешь!

– Слушай, ты чего пристал? Тебе что от меня надо? – Иван начал меня раздражать.

– Хочу, чтобы ты улыбалась.

– Я улыбаюсь.

– Не-ет. Поговорить с ним?

– Как ты это себе представляешь? Между нами больше четырех тысяч километров, – раздражение прошло, появилось любопытство – что он еще придумает?

– Да? – очевидно, ищет подтверждающую мои слова информацию, заходит на мою страничку, скорее всего, смотрит место жительства. – А где это?

Усмехаюсь, закусываю нижнюю губу. С этого и надо было начинать.

– Сибирь, Хакасия. Абакан – столица, а мой поселок в тридцати километрах от Абакана. Короче, почти деревенская я.

Карандашик активизировался. Иван пишет. Пишет. Пишет. Поэму катает? Я в нетерпении перебираю пальцами по клавиатуре, не касаясь клавиш. Любопытство распирает.

– Далеко. Хотя… Ну и что, это не проблема. Всего-то пять часов на самолете. Прилечу и побью его. Хочешь? Накажу так, что он не посмеет тебя больше обидеть.

Читаю и начинаю потихоньку смеяться. Иван пробуждает что-то озорное во мне, забытое и спрятанное глубоко внутри меня.

– Ха-ха-ха, не смеши меня. Он сам кого захочет побьет. Да и защитники у меня здесь есть. У меня три старших брата и сестра. Братья знаешь какие бешеные! Особенно Андрей. Он у меня самбист.

Сама не понимаю, почему начинаю понемногу рассказывать о себе первому встречному. Возможно, потому, что он далеко и встретиться мы никогда не сможем?

– Повезло тебе с братьями. А у меня только сестра.

– А жена где?

– С чего ты взяла, что у меня есть жена?

– Странно, что у такого мужчины нет жены.

– Не нашел еще ту единственную. Пока.

– Понятно.

– А ты?

– Что я?

– У тебя есть любимый мужчина?

– У меня есть муж и сын.

Молчит. Не удивлена, что наличие у меня мужа и сына отбило у него охоту продолжать наше общение. Ну и пусть. Не больно-то и хотелось.

Карандашик не двигается. Отвожу взгляд к окну, чтобы не терроризировать экран ноута. Вглядываюсь в темноту. Почему-то стало… обидно, что ли? Неприятно точно.

– Так это муж тебя обидел? – приходит через несколько минут.

– Я не хочу это обсуждать с тобой.

– Не плачь.

– Я не плачу, – отвечаю и вдруг замечаю, что у меня действительно катятся слезы по щекам.

– Плачешь. Я чувствую.

Я захлопываю ноутбук и зажимаю кулак зубами, сдерживая рыдания, рвущиеся из груди. Хочется завыть в голос, выплеснув всю боль в крике. Еще больше хочется выйти на балкон и сделать шаг с четвертого этажа вниз. Останавливают образы сына и родителей, возникшие перед глазами. От этого всего рвет сердце на куски, режет скальпелем на мелкие кусочки.

У меня истерика. Мне плохо. Я ненавижу этого Ивана за то, что снова разбередил мою рану. Я ненавижу мужа за то, что опять не ночует дома, а заставляет страдать по утраченным чувствам и ощущению ненужности.

Кое-как беру себя в руки и заставляю успокоиться. Откладываю ноутбук в сторону и ухожу в ванную. Умываюсь холодной водой и смотрю на себя в зеркало. Стало тошно. На меня смотрит уставшая от жизни затюканная женщина неопределенного возраста. А ведь мне всего двадцать семь!  В глазах нет былого блеска, уголки губ опущены. Ненавижу!

Глотаю ледяную воду из-под крана, набирая ее в ладошки, и кое-как прихожу в себя.

Тихо проскальзываю к себе в комнату, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить сына или, не дай бог, свекровь.

В окне занимается рассвет, а мне спать так и не хочется.

Чуть замешкалась, задумалась. Стоит ли? И снова открываю ноутбук.

Тут же приходит сообщение от Ивана.

– Успокоилась?

– Да.

– Прости, если что не так сказал.

– Забудь. У меня все хорошо.

– Ты улыбаешься. Это меня радует.

Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что никого рядом нет.

Никого нет. Только тишина.

– Откуда ты знаешь, улыбаюсь я или нет?

– Я тебя чувствую.

– Опять??? Ты экстрасенс что ли?

– Нет. Просто ты мне понравилась.

– Оригинально ты подкатываешь, особенно к замужним женщинам. Сколько у тебя таких дурочек в переписке?

– Только ты. Одна. Это впервые. И ты не дурочка.

– Очень смешно. Но думаю, нам пора заканчивать.

– Я не хочу. Давай еще поговорим?

– Мне на работу через три часа, надо поспать хоть немного.

– Я буду ждать тебя завтра. Точнее уже сегодня…

Глава 1. Восемь лет назад. Сватовство

– Наташ, – мама дотронулась рукой до моего плеча, а я от неожиданности вздрогнула и остановила швейную машинку. Обернулась. Подняла на маму глаза и не сразу поняла, о чем она говорит.   – Там чего-то Пашка твой пришел… Нарядный. С цветами и… кажется с матерью.

Я опустила внезапно задрожавшие руки на колени. В груди что-то ухнуло, а потом поднялось вверх и громко заколотилось о ребра. Шоколадного цвета глаза мамы растеряно бегали по моему лицу, словно пытаясь что-то разглядеть. Как будто я должна была знать, что будут гости. Да еще такие. По необычному поводу. Не зря меня с утра одолевало предчувствие каких-то событий, перемен. Мама, глядя на меня, сильнее разволновалась, кажется, даже руки у нее затряслись так же, как у меня.

– Ой! Чего это они, зачем?.. – мышкой пропищала, от волнения растягивая вмиг пересохшие губы. Я догадалась зачем, но не ожидала, что это случится еще и так быстро.

С Пашкой мы не виделись с позавчерашней ночи. Нашей ночи. Такой необычной, романтичной и… первой у меня.

Все случилось на дне рождения нашего общего друга. До этого времени мы активно практиковали обнимашки, целовашки. Везде вместе, всегда вместе – влюбленная пара на зависть многим.

И вот днюха у Макса. Вечер веселый – застолье, танцы, много друзей и подруг, рядом мой Пашка, не отходящий от меня ни на шаг. Обнимает, целует, нежностью одаривает через край. Но мы так долго дружим, что для окружающих наши  отношения привычные. Да и обнимались здесь не только мы – парочек в нашем окружении образовалось много.

У Макса квартира большая, просторная, несколько комнат. Каждой парочке укромный  уголок для уединения нашелся.

Музыка, приглушённый свет гирлянды, в такт музыке перемигивание лампочек… это не день рождения, а что-то волшебное, сказочное. Или после бокала вина меня переключило на романтику? Еще и Паша мой такой… другой. Его шепот, объятия, поцелуи – все не такое как раньше, а смелее, нежнее и… мало, катастрофически мало!

Упустила момент, когда в медленном танце, пока я растекалась после французского поцелуя, ловя эйфорию, Пашка подхватил меня под попу, поднял как пушинку и понес в одну из комнат, к счастью, пустую. Только позже он признается, что она была заранее забронирована за нами перед хозяином квартиры, и Паша знал, что нас никто не потревожит.

А в тот момент…

Щелк – за моей спиной провернулся ключ в замке. Теперь никто не войдет. Я мгновенно забыла, что мы в гостях и за дверью гости именинника. В спину мягко отдавали басы музыки по ту сторону нашего уединения. Удары наших сердец не попадали в ритм – у нас своя мелодия, космическая. Издалека фоном слышались приглушенные голоса, смех, поздравления друзей, и только мы – единое целое во всей вселенной.

Прижатая мужским телом к дверному полотну, я  таяла в поцелуях и объятиях любимого, цепляясь за его шею, обвив ногами мужской торс.

Мне всего мало. Мне нужно больше. Ближе. Каждая клеточка тела натянута пружиной и вот-вот внутренности разорвет на кусочки. Я сравнила себя с горящим домом, которому очень нужна помощь в виде спасительной пены от пожарных, чтобы потушить огонь во мне…

Дрожь охватила конечности и каждый внутренний орган. Сердце играет в пин-понг в ускоренном режиме, прыгая от пяток до горла…

Хочу! Не знаю чего, не зная как это на самом деле, но хочу! Поцелуи и слишком смелые руки моего Пашки вытворяют с моим телом такое, что я согласна на все, что он со мной сейчас сделает, лишь бы получить освобождение, словить кайф и расслабиться как наркоману от дозы…

Пока меня штормило в необычных ощущениях, не заметила, как быстро мой парень снял с себя футболку, как с меня была стянута кофточка, а затем и юбка. В местах прикосновений горячих ладошек горела кожа, а тело непроизвольно тянулось за руками, прося новых ласк, прося снять оставшиеся детали одежды и подарить свободу ноющей груди, бедрам… Губы любимого целовали открывшиеся участки тела. Привычный запах Паши стал тяжелее и притягательнее, а мои руки трогали непривычно каменные мышцы любимого. Я сходила с ума от происходящего…

А еще шепот… горячий и невозможный:

– Наташка! Я не смогу остановиться… Это сложно… теперь… Мое желание сильнее разума…

– Паш, – слабым шепотом я пыталась остановить не Пашу – себя. Никогда мы не заходили настолько далеко. Я еще боюсь того, что между нами вот-вот может случиться.

Паша прижал меня к себе сильнее, практически вдавил в свое тело, чтобы я не ускользнула от него, уткнулся мне в шею губами, и я… поплыла.

– Не останавливай меня, прошу, – снова слышу и обещаю себе не останавливать. Потому что понимаю – пора! Я тоже этого хочу. С ним.

Паша оторвал от двери меня, распластанную по гладкой деревянной поверхности, распаленную страстью, опьяненную тяжелым мужским ароматом, обжигающим дыханием.

Мгновение – и я на кровати, он сверху, а я задыхаюсь от неожиданности. Придавил меня обнаженным телом (когда успел раздеться – не заметила), а нечто огромное уперлось мне между ног. Страх снова пробился сквозь возбуждение, а Паша снова что-то зашептал, но из-за шума в ушах я слышала только часть слов, и это вроде бы была очередная мольба не останавливать его.

Он висел надо мной, смотрел в глаза, а я от стыда закрыла лицо руками. Никогда еще за свои девятнадцать лет не была в такой ситуации. Никогда не лежала обнаженной в одной кровати с мужчиной. Никогда не испытывала и доли подобного возбуждения со стыдом одновременно.

– Не бойся, – Паша убрал мою руку с лица, – я сам боюсь сделать тебе больно. Я осторожно, обещаю.

Глава 2

– Не бойся, – Паша убрал мою руку с лица, – я сам боюсь сделать тебе больно. Я осторожно, обещаю.

Он резко отстранился, взял что-то в ящичке у прикроватной тумбочки. Раздался шорох фольги, напоминающий в первое мгновение шуршание фантика. Через секунду горячее мускулистое тело накрыло мое дрожащее.

И снова жаркий поцелуй в губы. Сильный язык своевольно разжал стиснутые от страха зубы, ворвался внутрь и такое начал там вытворять! Паша толкал мой язык, прикусывал губу, снова толкал. Глубже, резче, крышесносно, похлеще зажигательной музыки за стеной.

Я не сопротивлялась, только дрожала всем ноющим от нетерпения и жаждущего большего телом. Страх внушала та штуковина, что касалась низа моего живота, казалась слишком твердой и огромной. Как такое может поместиться в маленькую меня?

В такт его языку пальцы скользили по изгибам тела, обжигая, прогоняя с кожи мурашки. Губы переместились на грудь. Целовали, посасывали, выводили круги вокруг сосков и родинки на левом холмике… Нежно, ласково, наслаждаясь и даря наслаждение мне, заставляя выгибаться, тянуться за новой лаской…

А когда Паша медленно, очень медленно начал входить в меня, я… я замычала ему в губы, уперлась ладонями в каменные плечи, ногтями в кожу врезалась и попыталась оттолкнуться, отползти, спастись от него. Больно не было, в глазах только потемнело, и шум колотился в ушных перепонках. Паша не шелохнулся на мои попытки сбежать из-под него. Как скала навис, не выбраться. Держал крепко. Сам дрожал, еле сдерживаясь от возбуждения. Наверняка хотел ускориться, но берег меня. Дыхание громкое, неестественное, а член все глубже, еще глубже и все еще не весь во мне. С почти свистящим вдохом он приподнял мои бедра и… вошел до упора.

Несдержанный стон, движение назад, из меня, и снова вперед, все еще медленно, но глубже, постепенно наращивая темп. А дальше все происходило как в тумане. Нежные поцелуи, продолжающиеся ласки доставляли удовольствие. Я вдруг поняла, что заниматься любовью совсем не страшно. Зато очень приятно, черт побери. Так приятно, что я сама начала подмахивать бедрами, стонать и всхлипывать от каждого толчка. От этого Паша, кажется, слетел с тормозов. Еще несколько быстрых толчков и он закатил глаза от удовольствия, с тихим стоном совершил еще несколько судорожных движений во мне. Замер, приходя в себя и восстанавливая дыхания, а затем осторожно вышел из меня и рухнул рядом, сгребая в охапку, прижимая к влажной груди.

Мысли путались. Перед глазами мелькали картинки нашего закончившегося несколькими минутами ранее совокупления. Мне стыдно и в то же время очень хорошо. Спрятала лицо в Пашкину шею, пряча улыбку, переваривая новые ощущения и не зная, что сказать. Широкие мужские ладони размеренно гладили меня по спине, бедрам, и сердце гулко билось под моими пальцами на его груди.

– Наташка! Я… это было восхитительно! Ты такая… моя…

Он еще много чего говорил, называл ласковыми словами, прижимал к себе, признавался в любви. И я знала, чувствовала, что теперь у нас все будет по-другому. Еще лучше.

Отдохнув от эмоциональной и физической встряски, мы собрали разбросанную на полу одежду, оделись и по-тихому слиняли из гостей. Попадаться на глаза друзей было стыдно. Кажется, все знали, чем мы занимались в той комнате.

Паша проводил меня до дома. Ночь была на удивление темнее темной, теплее теплой и романтичнее не придумаешь, или это мне так казалось после случившегося, не знаю. Но мне было хорошо.  И Пашке, судя по всему, тоже, потому что улыбался он как кот мартовский, вернувшийся после ночных прогулок с кошечкой.

Возле дома мы еще долго обнимались, целовались, не хотели расставаться друг с другом. А перед уходом Паша сказал, что теперь все изменится. Что больше ни в его, ни в моей жизни никого не будет. Только мы друг у друга. Навсегда.

Два следующих дня в присутствии родителей я старательно делала вид, что ничего не произошло, чтобы они ни в чем не заподозрили свою младшую дочь, которой месяц назад исполнилось девятнадцать. Я отводила глаза при разговоре, поджимала опухшие от совсем нескромных поцелуев губы и, оставшись наедине, глупо улыбалась, вспоминая Пашкины нежности и ласки той ночью. В животе порхали бабочки, а настроение было такое, что хотелось летать. Миллионы раз прокручивала в голове каждую секунду нашей близости, восстанавливая в памяти мелочи, но все равно картинка перед глазами была как в тумане. Зато до сих пор отчетливо помню, как сердце хотело выскочить через горло в пикантный момент.

Жалела? Ни капли! Наоборот, мне понравилось.

***

Паша не предупредил, что придет сегодня так рано и не один.

Я готовилась к экзамену, одна из частей которого – готовое изделие собственного пошива. Время поджимало, и я торопилась, ведь я без пяти минут дипломированный специалист по шитью одежды и абы как работу сделать нельзя. Усидчивости мне не занимать. За что бы ни бралась – все делала аккуратно, красиво.

Мы жили скромно, а потому после окончания школы о том, чтобы поступать в какое-либо учебное заведение и ездить на учебу в ближайший город, я даже не заикалась – средств у родителей не было, да и сидеть на их уже пенсионерской шее мне не хотелось. Даже на школьный выпускной не ходила, потому что платье не на что было купить. Получила аттестат и записалась на курсы кройки и шитья в местный Дом быта. Начала учиться и понравилось моделировать, кроить и шить. Появились первые заказы от подружек и родственников.

Через две недели экзамен, а меня сватать пришли. Ух!

И кто пришел-то? Пашка, мой Пашка! Сон или реальность? Если сон – не хочу просыпаться. Реальность – пусть не заканчивается!

Я подскочила к зеркалу посмотреть как выгляжу. Взлохматила кудряшки, поправила челку. Похлопала себя по щекам, чтобы появился румянец. Не узнала себя – улыбка до ушей, в глазах огонь, аж стыдно. Платье домашнее, но красивое – нежно-голубое, воздушное – недавно сшила. Как раз кроила и представляла, как выйду в нем к Паше, когда он на свидание придет звать. Сегодня надела его, чтобы привыкнуть к обновке. А тут такое событие!

Мама ушла встречать гостей, оставив меня прихорашиваться. А я… вдох-выдох. «Все хорошо.  Все хорошо» – повторяла и тряслась от волнения, набиралась храбрости перед встречей, сулящей перемены в моей жизни.

Наконец расправила плечи и шаткой походкой пошла к гостям. А ведь мы тренировались с девчонками от бедра вышагивать. Куда что делось?

Перешагнула порог своей комнаты и остановилась – ноги одеревенели и дальше идти отказались. Вообще удивительно, как не подкосились от волнения – я их вообще не чувствовала. Еще не хватало рухнуть на глазах любимого парня и его мамы.

Что я там говорила? Что помню, как в первую нашу ночь сердце мое хотело выскочить через горло? Это ничто по сравнению с тем, как оно скакало в этот момент. У отбойного молотка такой скорости нет.

Паша стоял на пороге моего дома в строгом темно-синем костюме, в белоснежной рубашке с расстегнутой верхней пуговкой, начищенных до блеска черных туфлях, и с букетом алых роз в руках. Такой красивый, высокий, сексуальный и… мой! Теперь уже точно мой! Широченная белоснежная улыбка и не сводящие с меня взгляда темно-синие, почти черные глаза, выдавали его волнение, а из-за его широкой спины скромно выглядывала низенькая полная женщина – его мать.

– У вас товар, у нас купец, – взволнованно проговорила она, подтолкнув Пашку вперед, чтобы самой пройти ближе к центру комнаты, а не стоять на пороге за спиной сына. Она и сама выглядела растерянной, как будто о том, что сын решил жениться, она узнала только что.

Моя мама тихо охнула и осела на табуретку. Отец, заслышав шум и голоса, отложил газету и вышел из комнаты к гостям.

– О, Павел, ты чего это такой нарядный? – отец пожал Пашке руку, увидел его мать и приветливо улыбнулся. – Здравствуйте.

– Отец, Наташку нашу сватать пришли, – растерянно перевела мама взгляд на мужа, ища в его глазах поддержку.

Глава 3. Знакомство с будущим мужем и завоевание им моего сердца

Познакомились мы с Пашей на вечеринке у одного из общих друзей – Лехи. Он отмечал день рождения. Стол ломился от напитков и закуски. Звучали бесконечные тосты, раздавался звон стаканов, бокалов и вилок. Пустые бутылки и коробки из-под сока и вина менялись на полные со скоростью света.

Компания в Лехином доме собралась веселая и шумная, много было знакомых и несколько неизвестных мне людей. Помимо этого постоянно приходили новые гости, мы толкались попами, освобождая место новичку, и шумели от этого еще громче.

Весь вечер я ловила на себе изучающий взгляд незнакомого симпатичного парня. Он сидел наискосок от меня по другую сторону стола, поэтому разглядеть меня мог с выгодного для себя ракурса. Сначала я не обращала внимания на него. На меня всегда все смотрят, особенно если я разойдусь языком своим трепливым. Емкие словечки, шутки, заразительный смех – мой конек. То, что кто-нибудь может произнести обидно или оскорбительно для других, я скажу так, что всем смешно до коликов и ни капельки не обидно. Это у нас семейное – в любой компании я свой человек, и тухнуть от скуки никто не будет, а вот животы надорвут.

Взгляды незнакомца прожигали насквозь. Боковым зрением замечала, что на других он не смотрел. И льстило, и напрягало, если честно.

Я тоже начала изредка на него поглядывать и… неожиданно для себя засмущалась. До такой степени, что на середине очередной реплики замолкла – слова вдруг потерялись, когда встретилась с пронизывающим взглядом темных, почти черных глаз, опушенных еще более черными густыми ресницами. Щеки огнем запылали. Никогда со мной такого не было.

 А смущаться было от чего. Красивый парень, широкоплечий. Нижняя часть его тела  скрывалась под столом, но верхняя была огого как ничего себе, и явно ниже пояса тоже было все круто. Под обтягивающей серой рубашкой, контрастно оттеняющей  выразительные глаза, угадывались хорошо развитая мускулатура и недюжинная сила. Черные короткие волосы, смуглая кожа, нос идеально прямой, подбородок волевой, а губы… до неприличия хороши.

Этот парень отличался от всех остальных, выделялся среди гостей не только комплекцией, но и энергетикой какой-то, что веяла от него и заставляла трепетать поджилки.

Поймала себя на мысли, что я бы посмотрела на это тело без рубашки. Пригласить его, что ли, на пляж как-нибудь? Боже, Наташа, ты о чем думаешь?

Незнакомец глаз с меня не сводил. Ух, какой взгляд! До костей пробирал, раздевал как будто, да так, что мурашки по телу вскачь пускались! Но-но, тормозите, я еще не готова, не так быстро!

Наши перекрестные гляделки с красавчиком меня слегка нервировали, а вскоре я начала отвечать несмелыми смущенными улыбочками.

– Натаха, ты обалденная девчонка! – на мое плечо опустилась тяжелая рука уже опьяневшего именниника. Леху развезло раньше всех. Расфокусированный взгляд смазано скользил по моему лицу, губы-пельмени тянулись к моим губам, а ладонь с плеча стала спускаться ниже, к груди. – Давай замутим с тобой, а? Я же тебя… ик… лю… ик… блю…

– Руки убрал, да? – изображая кавказский акцент, я постаралась перевести его маневр в шутку, уворачиваясь от наглых губешек друга.

Леха со мной никогда так себя не вел. Да что там. Он ни с кем так себя не вел, насколько я знаю. А тут, на виду у всех друзей, на глазах того симпатичного парня… Мне стало стыдно. Что подумает обо мне тот симпатяга?

В другой ситуации я бы Леху привела в чувство емким словечком, но в этот момент… растерялась. Повела плечом, стараясь сбросить смелую руку пьяного друга. Не удалось. Он цеплялся за меня то ли чтобы полапать, то ли чтобы устоять на ногах. Внезапно стало легко и свободно, а рядом, очень-очень близко, прозвучал красивый мужской голос:

– Лех, пойдем-ка, подышим.

Я медленно подняла глаза. Тот самый парень возвышался над Лешкой. Абсолютно трезвый, со сверкающими злостью глазами, ходуном ходящими желваками. И кулаки, огромные такие, как кувалды, сжимал и разжимал, явно сдерживаясь, чтобы не вдарить по пьяной роже именинника. Я заворожено следила за происходящим. Красавчик оказался высоким, а фигура – м-м-м! Воображение не обмануло. Идеальное тело, упакованное в стильные джинсы с заправленной в них рубашкой.

В голове вдруг песенка нарисовалась:

«Потому что нельзя-а,

Потому что нельзя-а,

Потому что нельзя быть на свете краси-ивЫМ такИ-ИМ!». Дайте микрофон, ну пожалуйста!

– Пашка, друг! – удивленно расплылся в кривой улыбке Леха, как будто давно не видел товарища.

Легко, как пушинка, Леха был отодвинут от меня подальше. А красавчик-незнакомец посмотрел на меня сверху вниз еще более темным взглядом, чем до этого. Приревновал? К Лехе?

– Идем, идем, остынешь на воздухе, – Леху развернули в сторону выхода. Я хотела было встать, чтобы помочь проводить, но тут же оказалась пригвожденной красноречиво говорящим «Сиди тут» взглядом. Возражать не осмелилась.

Павел, придерживая Леху, чтобы он не завалился где-нибудь по пути на улицу, увел друга, а я ошалело смотрела им вслед, переваривая увиденное. Парень, спасший меня от неудобной ситуации, произвел огромное приятное впечатление.

– Кто это? – спросила у девчонок.

– Шуляков Пашка. Однокашник Лешки, – получила ответ.

Девчонки что-то еще говорили, но я уже не слушала. Застыла немигающим взглядом на том месте, где сидел красавчик. Что же в нем такого, что меня так повело от его глаз и голоса?

Глава 4

Через несколько минут уже знакомый красивый голос снова раздался поблизости.

– Потанцуешь со мной?

И ладонь широкая протянута ко мне. Не смогла отказать. Иначе жалела бы всю оставшуюся жизнь.

Вложила свою ладошку в его руку и через полминуты танцевала медляк среди других парочек. Только кажется, что, несмотря на скованность, я больше других получала от танца удовольствие, хоть и расстояние между моим кавалером и мной было почти пионерское. Его руки у меня на талии, мои – на его плечах, твердых как дерево. Обалденно вкусный парфюм, деликатное или даже осторожное поведение красавчика покоряли мое сердце. А еще Павел переставлял аккуратно меня в сторону, если замечал, что нас могли толкнуть случайно. Как куклу легко поднимал за талию и прятал за себя. Приятно.

– Меня Павел зовут, – дыхание коснулось ушка.

– Наташа. – Чтобы разговаривать было удобнее, пришлось сократить расстояние. – А куда Леша делся?

– Воздухом дышит. Перепил немного.

– Понятно.

Близко друг к другу танцевали под красивую мелодию, фоном где-то играющую довольно громко, но я от волнения не слышала ничего, кроме приятного мужского голоса.

– Мне домой пора, – с последними аккордами убрала руки с плеч парня. Как бы ни хотелось остаться еще, но время позднее, а родители будут волноваться.

– Я провожу.

– Ну, проводи, – подавив смешок, согласилась.

Мы вышли на улицу. Полная луна поднималась над крышами домов, алмазное небо подмигивало сверху, сверчки под крылечком аккомпанировали громким басам музыки, доносящейся из дома. Почти романтично.

Под окном на лавочке сидел, согнувшись, Лешка и портил всю романтику.

– Эй, Лех, ты как? – Паша потеребил друга за плечо. –  Давай домой отведу в кроватку?

– Норм все, – пробурчал именинник, не поднимая головы.

– Ладно, на обратном пути уведу домой его, пусть сидит. Идем? – обратился ко мне провожающий. – Ты где живешь?

– Да тут недалеко, – улыбнулась лукаво.

Шаг. Два. Три. Чувствуя шаги за спиной, шла не торопясь. Молчали оба. Мне очень хотелось оглянуться, но я сдерживалась. На тринадцатом шаге в сторону от Лехиного дома я подошла к своей калитке.

Паша рассмеялся.

– Прикольно. Могла бы и предупредить, что рядом живешь.

– Зачем?

– Пошли бы в обход.

У Паши тоже с юмором все в порядке, а может вечер такой… волшебный.

– Ну, пока?

– Ээ, а поцелуй? – подошел ближе.

– Ты что! Я не такая! – зашипела недовольно. Не в моих правилах целоваться после нескольких минут знакомства. Я вообще, можно сказать, не целовалась еще ни с кем. От того и неприятно стало от мысли, что Паша подумал, будто я легкомысленная и доступная.

Из будки, брякая цепью, выползла Лада.  Сунула нос в щель в заборе и шумно втянула воздух с улицы. Пофыркала недовольно, учуяв чужой запах. Только бы не залаяла – перебудит же всю улицу.

– Я не такая, я жду трамвая, – съехидничал Паша. – Считай, что дождалась. Я твой трамвай.

– Вот еще, – вспыхнула от такой дерзости, взмахнула рыжей копной и убежала к себе домой.

Родители уже спали. Первым делом я прокралась к окну, выглянула на улицу. Красавчик стоял возле моего дома еще некоторое время,  а потом ушел в сторону Лехиного дома.

Да – красивый парень. Да – понравился. Но с чего он решил, что он мой "травмай" – мысли перед сном крутились вокруг Павла.

Глава 5

После того дня рождения видела я Шулякова часто.

То они с пацанами медленно проедут на мотоциклах мимо моего дома и засигналят так, что соседи повыскакивают. Развернутся и снова проезжают, пока я тоже не выйду посмотреть кто там такой отчаянный. Ближе всех ко мне всегда оказывался мотоцикл Шулякова. Он проезжал мимо чуть ли не по ногам моим, специально жал на газ, и его конь мгновенно набирал скорость, да так, что мои волосы от этого как на ветру развевались. Я визжала, отскакивала назад. Паша оборачивался, хитро улыбался своими темными глазами, спрятанными в шлеме, и удалялся, скрывался за поворотом. И так несколько раз. Бесило жутко! И приятно одновременно было…

То он типа случайно меня встречал, когда я с учебы шла, и провожал до дома. Развлекал разговорами, историями, анекдотами. Много таких случайных встреч происходило, и каждая была волнительной и безумно интересной. Слушала Павла и сама себе задавала вопрос – почему я? Чем я его так зацепила? Худенькая рыжая пигалица рядом с ним, таким красивым, видным молодым человеком. Потому и не давала волю своим чувствам и мечтам. Нравился мне парень и ничего более.

Однажды собрались большой компанией как обычно – парни, девушки. С нашего района, соседних. Веселились, гуляли. Наташу, то бишь меня, слышно, конечно, громче всех, но мне все равно. Не могла я молчать. Мне говорить надо, смешить всех, самой хохотать. Павел тоже был в нашей компании, но не подходил ко мне. Издали наблюдал. С друзьями словечками перекидывался, улыбался на шутки, а сам все смотрел на меня. А я так увлеклась весельем, что не обращала на красавчика внимания. Не до него совсем.

Парни мне внимание уделяли больше других девчонок. Подходили, знакомились, предлагали дружить. Я, конечно же, девушка хоть и веселая, возможно с виду легкомысленная, но дистанцию держала, на первого встречного не кидалась. А парни эти один за другим сливались. Подойдут, познакомятся, пообщаемся. Потом отходят вроде как ненадолго и не возвращаются. Странно как-то. Решила я проследить, узнать, в чем дело.

Заметила, что после разговора со мной они отходили в сторону с Шуляковым и тот с каждым о чем-то или о ком-то говорил. Серьезно так. Кулаки как тогда, на Лехином дне рождения, сжимал, разжимал. А в очередной раз, после того, как за мной поухаживал очень даже симпатичный паренек по имени Тимофей, я услышала, точнее можно сказать подслушала, как Павел этому Тимофею настоятельно советовал не подходить ко мне. Занята, говорит, она мной.

Забавная в тот момент ситуация была – стояли два немаленькой комплекции симпатичных парня друг против друга. Грудь вперед выпятили, как петухи перед боем и выясняли отношения – девчонку делили. Меня! А ведь мы с Павлом просто знакомы. Паша мне такой же друг, как и все остальные парни из нашей компании. По крайней мере, так я считала все это время.

Я хотела было выйти из своего укрытия, обнаружить себя, рассказать этим двоим, что я все слышала, возмутиться и потребовать объяснений от Шулякова, по какому праву он вмешивается в мои отношения с другими парнями, но потом решила немного подождать. Интересны были его мотивы. Хотелось посмотреть, к чему приведут эти его разговоры. До драки к счастью (или к сожалению) дело не дошло, но и ко мне Павел ни разу за вечер не подошел.

Глава 6

Однажды решили мы с девчонками сходить на дискотеку в местный клуб. Нарядились по последней моде – короткие юбки, высоченные каблуки, обязательно яркий макияж. Настроение отличное. Мы без конца громко хохотали. А со мной по-другому и не получается, иначе не весело. На танцы пришли, натанцевались до одури, а как время поджимать начало, пошли домой тем же путем – через сады заброшенные, да улочки узкие. Темно на улице, луна еще не показалась, и только фонари кое-где тускло освещали клочок земли вокруг столба.

Раззадоренные дискотекой, еще не выветрившимся из крови возбуждением от зажигательной музыки, теплой уютной ночью и классной компанией, мы шли, довольно-таки шумно разговаривая, по поселку в сторону моего дома. Девчонки планировали остаться ночевать у меня.

Конечно же, своей громкой болтовней мы привлекли кое-чье внимание.

К нам прилипли какие-то парни. Много их, наверное, больше десяти. Тоже шумные. Кто-то по возрасту ровесник нам, кто-то постарше. Окружили нас, проходу не дают. Смелые какие. Ну, думаю, или прикалываются и решили нас на понт взять, или они не с нашего района и не знают меня и моих братьев. Девчонки прижались друг к другу, притихли, и только я не привыкла мириться с подобным положением. Выпятив грудь, храбро пошла на первого попавшегося.

– Пройти дай! – и обеими руками в грудь его толкнула. Он отступил на шаг назад и тут же на место вернулся.

– Ага, щас! – ответил, а среди остальных прошелся смешок. Забаву нашли мальчики. По смеху, похоже, пьяные или обдолбанные.

Один из толпы, видимо самый крутой, отделился и приблизился ко мне. Не отступила. Не боюсь никого и не привыкла сдаваться без боя.

– Куришь? – хрипло спросил меня, и тут же вспыхнула зажигалка, осветив нахальное лицо незнакомого парня на полголовы выше меня и довольно-таки крупного в плечах. Не мигая и не отводя от меня глаз с пляшущими в них искрами от пламени, он прикурил и протянул зажженную сигарету мне.

– Не курю и тебе не советую. Дети дебилами вырастут.

Светка охнула на мою дерзость, а парни заржали в голос.

– Пиздец тебе, Фома! Эта дерзкая уделала тебя как надо! Респект девочке! – сквозь смех раздавались реплики друзей Фомы.

Зажигалка погасла, и только тлеющий огонек сигареты и темный силуэт наглого Фомы угадывались в темноте. Он еще приблизился, выпустил дым мне в лицо. Мне пришлось отступить назад и я напоролась на чьи-то руки, подтолкнувшие меня к центру круга чуть ли не в объятия Фомы. Снова смешок.

Этот… паразит аккуратно оттеснил меня подальше от девочек. Почти вывел из круга, как мне показалось.

– Какая заводная штучка. Отчаянная, я бы сказал. А как зовут красавицу? – слащавым голосом прошелестел над ухом, обдавая вонючим запахом дешевых сигарет и алкоголя.

– Эй, руки убери, – недовольно громко зашипела на смельчака, ощутив его пальцы у себя на талии. Треснула со всего маху по руке Фомы. Убрал, но сам не отодвинулся. – Как ты в темноте мог разглядеть красавица я или нет? Я вообще-то от природы крокодил, не позавидуешь!

Знала, что слишком дерзко отвечаю, чересчур нагло. Знала, что могу раздразнить и нарваться на грубость. Парни пьяные или под кайфом, смелые и безбашенные. Но адреналин в крови не давал мне утихомириться. Наоборот, подстегивал, нарывался на неприятности, которые с каждым моим словом приближались. Я могу дать отпор любому человеку, даже если он крупнее меня  – братья научили. Но в этой компании неадекватов полно и со всеми я не справилась бы. Девчонки и вовсе не помощницы.  Мне было почти страшно, но я ничего с собой поделать не могла.

На крокодила окружающие парни заржали в голос, а Фома недобро рявкнул на них:

– Тихо всем! Я сказал: пасть захлопнули!

Глава 7

– Ой, я по-маленькому хочу, – вдруг Светка заныла, а может, испугалась, что парней много, и они от нас не отстают, а их игры приобретают нешуточный характер. Еще и Фома явно разозлился, что его на смех подняли. Тут и освещения не надо: глаза в темноте как у зверя сверкали.

– И я тоже, – подхватила за Светкой Ира.

– Подождете, мальчики? Мы быстро в кустики сгоняем и обратно, – снова дерзко  улыбаясь, с наездом в голосе спросила этого Фому. Он главный в своей шайке и ему решать отпускать нас в кустики или нет.

Моя дерзость ему явно импонировала. Он подыграл мне под заводной гул своих развеселившихся дружков.

– Проводить? Могу зажигалкой посветить, чтобы видно было куда писать, – уже не зло простебался Фома. Он наслаждался, предвкушал дальнейшее развитие ночного приключения с перепуганными девочками. Как будто чувствовал девичий страх и напитывался им как вампир кровью жертвы.

«Лучше себе посвети дорогу, по которой домой будешь бежать, сверкая пятками» – хотела ответить, но вместо этого отрезала:

– Не надо. У нас зрение как у кошек, мы можем видеть в темноте. Здесь стойте и ждите! – приказным тоном проговорила, для убедительности еще пальцами под ноги Фомы указала и, развернувшись, потянула подруг за собой, вытаскивая их из круга мужской компании.

– Ну-ну, – услышала вслед почти восхищенный голос Фомы и одобрительный галдеж его друзей. – Подождем, конечно, – оскалился Фома с подтекстом, типа не вздумайте слинять, все равно догоним.

Мы с девочками побежали в кустики. На самом же деле хотелось по-маленькому, да и испугались не на шутку. Отбежали метров на семь от дороги, запутавшись и оцарапавшись о ветки в разросшихся кустарниках. Дальше пробираться смысла не было, и так ничего не видно. Все на ощупь.

– Не слышно – не идут за нами? – клацая зубами, спросила Иринка.

– Пусть только попробуют сунуться за нами, вмиг первого попавшегося кастрирую! Остальных – как повезет.

У меня три старших брата, они научили защищаться. Потому и храбрилась, что уверена в себе. Да и парни эти под алкоголем, значит, действия их будут заторможены и это сыграет мне на руку. Надеюсь.

– Ох, Наташка, отчаянная ты, как мы от них теперь отвяжемся? А здорово ты с крокодилом придумала.

Девчонки тихо засмеялись. Только смех у них нервный. Испугались.

Через несколько минут мы вышли из кустиков. Бежать в другую сторону от банды нереально в темноте. Дорога одна – или к парням выходить, или через кусты бежать неизвестно как и куда.  Оставалось только уговаривать их отстать от нас. По-хорошему для начала, а там как пойдет…

Мы вышли из кустиков. К этому времени из-за далеких гор начала медленно выползать луна, и кромешная темнота отступила. В сумерках мы увидели не то, вернее, не того (не тех), кого ожидали.

На дорожке стояла одиночная, почти богатырская, фигура. И это не Фома. И остальных сопровождавших его парней не наблюдалось в поле зрения. Испарились по-тихому, будто и не было их. Мистика!

– О, – я удивленно огляделась вокруг, – а где наша охрана?

Промолчала фигура. Показалось только, что пропыхтела что-то недовольно. А я озадачилась, и девчонки за спиной зашушукали – что же это за перец такой, что один толпу отморозков разогнал?

Глава 8

Подошла я, бесстрашная, к этому шкафу-богатырю, остановилась в нескольких шагах от него, разглядываю в темноте. Он в модной кожанке, в голубых джинсах и одной рукой ключи крутит, другая в кармане. Лица не видно, но комплекция и впрямь богатырская! И сам уверенный, невозмутимый. Хозяин положения, блин.

– С облегчением вас! – проговорил вдруг очень красивым знакомым голосом.

Девчонки мои заржали-завизжали от восторга. Мы думали, весь поселок проснется от нашего хохота.

Шкафом оказался Пашка Шуляков.

Я обрадовалась нашему чудесному спасению. Хоть и была уверена, что смогла бы отбиться от Фомы и его дружков, но как быстро и с какими последствиями – тот еще вопрос. А вот Паша… один, против компании гопников… Или авторитет среди них, или… Додумать дальше мне не дали.

– Ты на время смотрела? – прерывая наш смех, прорычал богатырь, аж глазищи в темноте засверкали – так разозлился.

Ух ты, а вот это уже не смешно! Тон Шулякова меня раззадорил. Какого лешего он наезжает на меня? Кто он такой? По какому праву? Шагнула на него, чуть ли не грудью в его уперлась, голову задрала и тоже наезжать начала:

– А что, погулять уже нельзя?

Развернулась, взметнув волосами, наверное, даже по лицу его кудрями своими съездила и пошла прочь с гордо поднятой головой и походкой от бедра. Хотя вряд ли он заметил в темноте мои виляния филейной частью.

– Твою мать! – выругался за моей спиной шкаф.

Тут же грубые лапищи меня сзади за талию схватили, я даже пикнуть не успела, а Пашка меня в охапку сгреб, как мешок на плечо закинул и понес к мотоциклу.

От возмущения я со всей дури по спине его могучей кулаками замолотила, а ему хоть бы что, словно не чувствовал ничего.

– Пусти!!! – заорала во всю глотку, наплевав на спокойствие спящего поселка.

– Неа! – получила спокойный такой ответ.

Девчонки, я заметила, за нами не пошли. Издали наблюдали. Ну, подождите, решила про себя, я вам, девочки, припомню! Меня похищают среди белого дня, пардон, темной ночи, а они в стороне стоят. Если бы кого из них так… я бы на ленточки порвала!

В общем, обиделась я на всех, а на Шулякова в первую очередь, заткнулась. Все, думаю, слова теперь из меня не вытянешь!

А наглец этот к своему железному коню меня принес, на мотоцикл посадил, молча шлем на голову натянул. Движения резкие, но аккуратные, ни один волосок с моей головы не зацепил, не оторвал. Но злился… Как ноздри его раздуваются, кажется, слышала. Сам он сел впереди, мотоцикл завел и дал по газам. Так рванул с места, что я чуть назад не свалилась. Обхватила его талию со страха двумя руками, к спине широкой прижалась, а самой так кайфово стало! И адреналин еще не выветрился, и запах кожи от куртки обалденный в сочетании с классной туалетной водой, и мужской аромат плюс ко всему еще примешался… А еще эта Пашкина властная натура – заворожила прям, в животе дрожью закрутила.

И так хорошо стало, уютно, будто с родным человеком ехала по ночной дороге. Куда? Понятия не имела. Но хотелось ехать и ехать, обнимать мужское тело и запахом его наслаждаться. Даже глаза закрыла от удовольствия.

Так, Волжанина, очнись! Завезет тебя сейчас куда-нибудь и изнасилует, потом прирежет.

Да неее, не посмеет. Да и подружки мои его видели, узнали тоже. Он же не дурак, чтобы за малолетку потом в тюрягу сесть. А потом мысли в другую сторону потекли: пусть везет, пусть делает, что хочет, я на все согласная!

Притормозил мотоцикл, я глаза распахнула. Оказалось, возле моего дома остановились.

Отцепила руки от Пашкиной спины, слезла нехотя. Шлем сняла и протянула парню. Молча. А что сказать? Слова пропали.

Глава 9

Притормозил мотоцикл, я глаза распахнула. Оказалось, возле моего дома остановились. В будке Лада поворчала, но лаять передумала – никто не ломится во двор, можно спать дальше.

Отцепила я руки от Пашкиной спины, слезла нехотя. Шлем сняла и протянула парню. Молча. А что сказать? Слова пропали.

На крыльце дома фонарь горел, нас освещал. Я заняла выгодную для себя позицию – встала спиной к фонарю. Мое лицо Паша не видел, зато его я прекрасно могла рассмотреть. Зверь! Хорош! Круто выглядел. Ещё и глаза в темноте так недобро сверкали, или это фонарь в зрачках бликовал?

– Наташа, – Шуляков рыкнул так, что мне страшно стало. Лада брякнула цепью за забором, готовая поддержать рык Павла грозным лаем, – говорю один раз: можешь гулять где хочешь и когда хочешь, но со мной! В крайнем случае, чтобы я знал – где ты и с кем. А то я весь поселок сегодня объехал, пока не узнал, что ты с девчонками на дискотеку ушла. Поняла меня?

Вот это голос! Властный, жесткий!

– С чего это?

– С того, что ты моя девчонка! Или не поняла еще?

Вот как такому отказать? Даже мысли не возникло. Но сердечко приятно екнуло…

– Поняла… – это я пискнула? Куда все мое браварство делось?

Паша удовлетворенно кивнул, улыбнулся широко, красиво. Подмигнул озорно, шлем натянул, завел коня своего и рванул с места, прошлифовав задним колесом дорожку. Умчался в темноту, а я так и осталась стоять с глупой улыбкой на лице. Потом только до меня дошло, что у меня теперь парень есть. Официальный. Самый настоящий. Да какой! Забежала во двор, взъерошила макушку недовольно фыркающей собаке, покой которой мы с Пашей нарушили.

– Лада, ты слышала? Он назвал меня своей девчонкой.

На следующий день Павел подъехал на мотоцикле к моему дому. Один, без друзей. Папа мой вышел. Пока они знакомились, я быстренько марафетилась – дрожащими руками тушь на реснички нанесла, блеск на губы намазала. Из одежды – узкие джинсы и белый топик. Покрутилась перед зекалом – неплохо.

Выбежала навстречу Павлу, заметила, как он обрадовался мне. Предложил съездить на речку погулять по берегу, пока погода хорошая. Я же смотрела зачарованно на этого парня, и колени дрожали от волнения. До сих пор не могла поверить, что этот красавчик теперь мой парень!

Даже не расслышала путем, что отец меня отпустил. Как папа потом признался, Павел ему понравился, и он знал, что ничего плохого этот парень мне не сделает.

Раз папа разрешил, то и от предложения съездить на речку я отказываться не стала.

Паша протянул мне шлем, помог надеть его и застегнуть ремешок. Кивнул головой, чтобы садилась сзади, и я села.

В этот раз своего коня Павел вел плавно, словно вез драгоценность какую. Аккуратно объезжал выбоины на дороге, не рвал мотор, а я снова прижалась к уже знакомой широкой спине, руки на мужской талии сцепила в замок и  лужицей по сидушке растекалась от кайфа. Мыслей никаких, одна эйфория от уже полюбившегося обалденного запаха моего (!) парня.

Мотоцикл остановился на берегу Енисея. Я легко спрыгнула, стянула шлем, разлохматив кудряшки свои рыжие, и растерялась, поймав взгляд Павла. Он тоже успел снять шлем, зафиксировал мотоцикл подножкой, оперся о него и теперь откровенно разглядывал меня, улыбаясь. И понимала я, что то, что он видит, ему нравится.

Паша протянул мне руку. По пустынному галичному берегу мы неторопливо шли, периодически утопая в мелких камешках. Разговаривать не хотелось. Изредка перекидывались короткими фразами, а в основном молчали. Мои пальчики крепко сжимала мужская горячая ладонь. В душе я пела, летала, а проснувшаяся юношеская влюбленность заполняла меню всю, от кончиков пальцев до кончиков волос, счастьем.

С того времени мы всегда и везде были вместе. Чувства росли, крепли, и я уже не представляла как это – жить без моего Пашки. Он завоевал мою любовь, сделал зависимой от него. Я влюбилась по уши и знала, что это взаимно.

А спустя два года крепких отношений случилась наша первая чудесная ночь, а еще через два дня Паша сделал мне предложение, от которого не было ни единой причины отказаться.

Глава 10. Сватовство, продолжение

– Наташа, выходи за меня замуж!

Пашка все также волновался и держался скованно, но смотрел прямо мне в глаза, не замечая ни своей матери, ни моих ошарашенных родителей. Я стояла напротив него на пороге своей комнаты и не могла отвести от него взгляда. Тонула в его темно-синих омутах, захлебывалась своей любовью к этому самому лучшему парню, которого я когда-либо знала. Готова была влететь в его объятия и раствориться в нем, но присутствие наших родителей смущало и сдерживало.

– Я согласна!

Чей это голос пропищал из одного угла комнаты до другого? Чья это рыжая мордаха лыбилась и светилась от счастья? Зато Пашка свободно выдохнул и засверкал белозубой улыбкой ярче бабушкиного самовара.

– Вы представляете? – до меня сквозь шквал эмоций донесся голос моей будущей свекрови. Она как будто жаловалась моим родителям на своего непутевого сына. – Паша вчера весь день ходил сам не свой, а сегодня утром вдруг говорит: "Мама, я женюсь, идем Наташку сватать!". Я как стояла, так и села. Говорю: "Вы же молодые еще совсем, только по девятнадцать исполнилось, еще гулять и гулять, да и в армию тебе осенью…". А он "Вот женюсь на Наташке и со спокойной душой в армию пойду, а иначе не знаю, как я служить буду!". Так что, вот – пришли мы. Отдадите нам красавицу вашу или как?

Мама только руками развела, зато батя не растерялся. Метнулся к шкафчику и достал бутылочку домашней наливки.

– Мать, на стол накрывай! Наташка, помогай!

Я отмерла. Кое-как дрожащими от волнения руками что-то резала, накладывала, расставляла. Присутствие Пашиной матери и ее изучающий взгляд заставляли сжиматься все мое нутро. Ничего, где наша не пропадала – уговаривала я саму себя. Наконец, когда стол был накрыт, а родители начали знакомиться ближе и обсуждать нашу (нашу!) с Пашей предстоящую свадьбу и жизнь, мы с моим теперь уже женихом уединились в моей комнате. Межкомнатной двери не было, но наше единение спасли плотно задернутые шторки.

– Ждала?

Пашка крепко обнял меня сзади, зарылся носом в мои волосы, шумно подышал в кудряшках, спустился чуть ниже и пыхнул в шею горячим дыханием, губами коснулся веснушчатой кожи. И щекотно, и бабочки-мурашки где-то в низу живота заволновались. Повела плечом, со смехом уворачиваясь от щекотки.

– Нет, не ожидала даже, что так… после… и сразу замуж.

Не призналась, что Пашину фамилию примеряла себе и не раз. Представляла, а потом прятала от самой себя мечты о свадьбе с ним, детях, семье. Считала, что рано и ему, и мне. Так думала. А он решил иначе – в самый раз жениться. Сейчас.

– Я же обещал, что у тебя не будет никого кроме меня.

– У тебя никого кроме меня, – повторила эхом. Нереальное что-то происходило с сознанием, запредельное, восхитительно-волшебное.

Я еще не привыкла к мысли, что совсем недавно потеряла девственность. Еще не знала как и что говорить на тему секса, а тут еще новый статус добавился – невеста. И стыдно как-то, и в то же время распирало от счастья, а попа сама сильнее упиралась в его бедро, дразня и искушая великолепное мужское тело.

– Я соскучился. Хочу тебя… А ты… красивая такая!

Соблазнительный шепот обжигал шею, а я млела в объятиях самого лучшего и красивого мужчины на всем белом свете. Чувствовала его сильные немного шершавые руки под новым домашним платьем, которые так по-хозяйски путешествовали по ногам и выше, начиная свой путь от бедер и поднимаясь все выше, исследуя все изгибы тела, пока не добрались до груди, где замерли, словно нашли, что искали и теперь наслаждались своей находкой. Указательный палец нащупал крупную родинку на левой груди поверх соска и начал выводить кружки вокруг. В местах прикосновений кожа  покрывалась мурашками, от чего у меня слабость разлилась по телу, и колени вдруг подкосились. Не дали мне упасть сильные руки, держал жених крепко в богатырских своих объятиях.

– И я скучала. Очень-очень! – дыхание сбилось.

– Что ты со мной делаешь, рыжая моя, дерзкая девчонка? Я с ума схожу от тебя!

"А я от тебя" – только хотела ответить, но не успела.

– Эй, молодежь, где вы там? Уже, поди, детей делаете? – из кухни донесся папин голос, а вслед за ним женский смех.

Через час мы с Пашкой сбежали от наших родителей, предоставив им полное право обсуждать будущее родство и детали свадьбы. Мы же для начала побежали в ЗАГС, где подали заявление на бракосочетание.

А потом…

Потом все так закрутилось, закружилось, завертелось. Дни, ночи, где вдвоем, где порознь, но душой и телом всегда вместе… И я счастливая, и Паша вечно голодный до меня, и… ух, дух захватывало от счастья.

Между предсвадебной круговертью я получила красный диплом, в котором написано, что я – дипломированный специалист – закройщик-портной легкого платья.

Глава 11. Свадьба

Еще через пару недель я стояла в загсе под руку с самым главным человеком в моей жизни – моим Пашкой. На мне белоснежное свадебное платье, чудесная шляпка и фата. Не стала заморачиваться и взяла наряд на прокат. Только туфли купила. Зато какие классные – мечта!

На Пашке строгий черный костюм, белоснежная рубашка, серебристо-голубой галстук и до блеска начищенные стильные туфли.

Не могла насмотреться на жениха – такой красивый! Без пяти минут мой муж! До сих пор не верилось. Казалось, проснусь вот-вот, и ничего этого не было.

Что обычно говорят регистраторши в загсе? Ничего не помню, кроме трогательного волнения, легкого мандража и ощущения сказки.

– …Волжанина Наталья Михайловна, берете ли в мужья Шулякова Павла Юрьевича?

– Беру! – хотелось закричать от счастья и восторга, но нужно держать лицо. Ладно, решила для себя, еще наорусь.

– Шуляков Павел Юрьевич, берете ли в жены Волжанину Наталью Михайловну?

– Беру! – Пашка с любовью и нежностью смотрел на меня, и кроме нас двоих в целом мире никого больше не было. Только он и я. И бешеный стук наших сердец.

– Объявляю вас мужем и женой!

Дрожащими руками надели друг другу кольца. Первый брачный поцелуй, первый танец молодых, поклоны родителям, трогательные слезы, цветы, объятия, поздравления…

Я жена! Не верю! Ущипните!

Скажи мне кто об этом несколько месяцев назад – рассмеялась бы в лицо – слишком это было бы неправдоподобно – я и жена! В девятнадцать лет! Жена Павла Шулякова. Бред же?! Но нет. Все наяву: загс, Пашка рядом, родственники, друзья, гости, крики "Горько!". С ума сойти!

Ведь пытала Пашу – почему так быстро женимся, еще и перед армией? Дружили бы и дальше, а я бы ждала его, письма писала, любила, скучала. Но нет. Люблю, Паша говорил, не могу без тебя ни спать, ни есть. Про спать мне, конечно, больше всего понравилось.

В свидетелях у нас близкие друзья. С моей стороны Танюшка – мы с ней и в садике на горшках вместе сидели, и в школе все одиннадцать лет дружили, и выпускные экзамены бухие сдавали, а с Пашиной – Максим – тоже лучший друг и по совместительству – владелец той самой квартиры, где случился наш с Пашей первый раз.

Макс ростом такой же, как Паша, только шире в плечах – этакий увалень с медведжьей походкой. Стройная заводная Танюшка рядом с ним – хрупкая тростиночка с темно-русыми волосами длиной до попы. И тем не менее свидетели наши смотрелись очень даже гармонично. Красивая пара. Они и симпатизировали друг другу.

К нашей свадьбе свидетели, точнее свидетельница, подошли ответственно. Чего только выкуп стоил! Шикарная программа, множество конкурсов, даже для Макса это было неожиданно… Я уж думала, Пашка не выдержит и сбежит, прихватив с собой Максима и всех сопровождавших их друзей, и я останусь в белом платье и фате ждать своего рыцаря в девичьей комнате. К счастью, с помощью свидетеля он все же добрался до меня и вызволил из заточения. Увидел меня в свадебном платье и обомлел, а я пищала и прыгала от радости! Спас!

И вот загс позади.

Традиционно покатались на нескольких машинах по достопримечательным местам. Пили шампанское, фотографировались, смеялись и целовались…

А потом кафе и "Горько!", "Горько!", "Горько!" каждые пять минут. Убить хотела Таньку! Пашка был солидарен со мной – уже губы болели, а свидетельница никак угомониться не могла Смеялась на наше шипение и оправдывалась:

– Это чтобы вы свадьбу свою на всю жизнь запомнили!

Как будто такое кто-то забыть может! А она снова: "Горько!"

В конце концов наши губы спас Максим – увел Танюшку танцевать и не отпускал ее от себя довольно-таки долго. Мы хоть поесть успели и отдохнуть от поцелуев.

Не обошлось и без драки, правда, с моим участием. А все потому, что невесту решили украсть. А так как желающих было много, и все уже вдрабадан пьяные, то завязалась драка, а невеста, то есть я, начала сама же разнимать пьяных ребят. Ну не могу я в стороне от кипиша стоять и смотреть – надо поучаствовать. А когда кто-то все же меня схватил и попытался утащить, я начала отчаянно сопротивляться. Так лягалась и брыкалась, что платье, взятое напрокат, было безжалостно порвано, а настроение испорчено.

И тогда украли свидетельницу. Ну как украли – попытались. Пока Макс отвлекся, один из прилично пьяных гостей подхватил Таню на руки и понес со всех ног в сторону подсобки, только ноги охмелевшего похитителя вдруг начали заплетаться, запинаться, и полетела моя свидетельница вместе с отчаянным похитителем на глазах у всех гостей, да так летела, что вмазалась бедром об угол… Слава богу, обошлось синяком. Зато каким! Всех мыслимых и немыслимых оттенков!

А Танюха хохотала сквозь слезы боли. Вот человек! Другая бы матом похитителя обложила, кулаками бы запинала, а эта ржет. Свадьба же, говорит, память, и слезы вытирает…

Максим зато потом остаток вечера оберегал подружку, а Пашка за мной следил. Не украли больше никого, а повеселились от души.

Глава 12. Семья

Медовый месяц закончился как-то нереально быстро. Я переехала жить к мужу, и в первые же дни мы сломали кровать. Пришлось покупать новую. Ну, а что? Я же не виновата, что муж мой такой сильный и ненасытный. Любила его и за это тоже! А какие у нас с Пашей были ночи! Сумасшедшие, космические, бомбические.

Стыдно было перед свекровью, ведь мы хоть и старались вести себя тихо, но не всегда это получалось, а ее комната была за стенкой. Паша глушил мои стоны своими поцелуями, но и это не всегда помогало. Свекровь как-то пожаловалась моей маме, что не высыпается из-за нас, и вскоре переехала в другую комнату, благо планировка их четырехкомнатной квартиры позволяла ей "съехать от нас подальше" – через комнату.

С мамой мужа я поладила быстро. Все заботы по уборке, стирке, готовке я взяла на себя, и свекрови очень понравилась хозяйственная невестка. Она не переставала хвалить меня перед родственниками и знакомыми, а я смущалась – разве не так должна себя вести замужняя женщина? К тому же я сама не привыкла сидеть без дела, а непорядок в доме в принципе не люблю. Еще и к своим родителям бегала, помогала по дому.

А через несколько безумно счастливых недель Пашу забрали в армию. На два (два!) бесконечных для меня года. Хорошо хоть далеко не отправили, в Красноярск. Это всего одна ночь на поезде, только вот часто не поездишь.

Но я ездила при каждой возможности. Жила у гостеприимных родственников мужа. Ждала заветного часа и мчалась через весь город на КПП. Паше давали увольнительную, и мы гуляли по городу, паркам, достопримечательностям. Как же ему форма шла! Он как будто для нее родился. Самый красивый солдат из всех, что я когда-либо видела!

Во время свиданий мы гуляли по Красноярским мостам, заходили в музеи, кино, кафе. Романтично, красиво, увлекательно. Обнимались, целовались, не стесняясь и не обращая внимания на прохожих. Держались рука об руку, напитываясь теплом друг за друга. Разговаривали обо всем, но в основном я рассказывала о работе, наших общих знакомых, родне и прочем. А что? Я дома скучаю по мужу, пусть и муж в своей казарме скучает по мне, дому и друзьям.

***

– Наташ, подожди пару сек.

Паша легко чмокнул меня в нос, отошел на несколько шагов и набрал кого-то в телефоне. Пока ждал ответа, хитро поглядывал на меня, как будто что-то задумал. От взгляда его черных глаз хотелось расплавиться. Как же я соскучилась! Как мне не хватало моего Пашки все эти месяцы, пока он в армии! А ночи? Да мне ночами на стенку хотелось лезть от тоски по нему! Спала в обнимку с его рубашками, потому что они пахли им! Моим мужчиной! Моим Пашкой!

На том конце трубки кто-то ответил. Мой слух как у хищника обострился – с кем это муж разговаривал в стороне от меня? Думал, не слышу? Как бы ни так!

– Жек, погуляй до утра. До утра, я сказал, что не понятно?! Я что – много прошу?

Ура! Услышала! Ух, голос-то какой у мужа – командирский!

Жекой звали Пашиного дядьку – разница в возрасте между ними небольшая вот и общались они на равных. Женька жил один в двухкомнатной квартире и не раз выручал нас с Пашей, когда я приезжала. Видимо, и сейчас мой муж уговаривал его свалить из квартиры на ночь. Неужели мы сегодня останемся одни и пошалим, не стесняясь и не переживая, что нас могут услышать родственники, перед которыми будет стыдно утром на глаза показаться?

Паша быстро закончил разговор и, также хитро улыбаясь, потянул меня за собой. Божечки! Ноги ватные, тело в предвкушении, а мозг думает только об одном – любить и быть любимой. Бежали мы с мужем до Женькиного дома, как будто опоздать боялись. Хорошо я в кроссовках – бежать удобно, но все равно за мужем не успевала. Ему-то что – он ежедневно на плацу тренировался, еще и не так бежать мог!

В квартиру Пашиного дядьки мы практически ввалились, не выпуская друг друга из объятий и не переставая целоваться. В квартире никого. Молодец Жека – послушал племяша и свалил.

А муж с порога набросился на меня голодным волком. Рычал, одежду мою стягивал, даже запсиховал, когда молнию на джинсах заело. А говорят, в армии солдатам что-то в еду добавляют, чтобы они женщин не хотели. Наверное, моему не досталось или у женатых отдельное меню?

И я нервничала вслед за мужем – почему так медленно, почему он такой неуклюжий! Помогала ему как могла, попутно раздевая его, обнажая кубики пресса, ставшие за время службы более рельефными.

Между ног зуд, в низу живота такое томление, что коснись меня там и взорвусь от одного прикосновения!

Глава 13

Кое-как полностью разделись. Новое суперсоблазнительное белье, купленное накануне для обольщения мужа, валялось под ногами неоцененное Пашей, но в данный момент меня это мало волновало. Все потом. Сейчас важнее наш обоюдный сексуальный голод.

Пашка сделал шаг назад и окинул меня сверху вниз потемневшим взглядом – соскучился по мне, моему телу. Я закусила губу, сжала колени – желание пульсировало во всем теле, разгоняя кровь по венам. И Паше нравилось то, что он видел. А уж хотел-то как! Доказательство стояло колом и подрагивало от нетерпения.

– Давай в душ сначала, – потянул меня муж в сторону ванной. – Казарму смоем заодно.

Закрыть дверь на замок забыли, да и ни к чему это – мы одни до утра. Вместе шагнули  в бледно-голубую ванну. Голые ступни соприкоснулись с прохладным чугунным дном, и это добавило дрожи в и так трепыхающееся от предвкушения тело.

Паша крутанул кран, и на нас ливнем обрушилась ледяная вода. Я взвизгнула от неожиданности и холода и тут же оказалась прижатой с одной стороны к горячему телу, а с другой – к ледяному кафелю. От контраста температур, от напористости и нетерпения изголодавшегося мужа, впившегося в губы жадным поцелуем, меня повело. Тело, еще не получив желаемой разрядки, уже запульсировало в микроудовольствии.

Горячо-то как! Мои руки, его руки по коже вольно гуляли, нагло сжимали, царапали кожу. Губы мяли губы, зубы слегка их прикусывали, языки друг друга безумно ласкали.

Вода пробежалась и потеплела, но я даже не заметила этого. Я растворилась в ласках мужа и сумасшедшем желании почувствовать как можно скорее его в себе.

– Ну же! – сама поторопила, изнемогая от желания.

Паша развернул меня спиной к себе, прижал к кафельной стене и резко вошел. Во всю длину. Глубоко. Со стоном удовольствия. Или это мой стон? Наш?

Я упиралась грудью в кафельную стенку. Содрогалась в конвульсиях от резких толчков. То ли стонала,  то ли кричала от удовольствия – не помню. Не понимала ничего, кроме того, что мне хорошо. Так хорошо, что искры из глаз сыпались. Вот это мощь! Вот это соскучился! Сверху из душевой лейки лилась вода, а брызги отлетали от нас во все стороны. Если бы не шторка, залили бы к черту всех соседей снизу.

Я  стонала от каждого толчка, вскрикивала, всхлипывала. Мало мне. Еще. Да!

Пашка рычал мне в шею. От его рыка у меня срывало крышу и, кажется, я периодически теряла сознание. В какой-то момент мое тело молнией прострелила судорога, сжала все внешние и внутренние мышцы. Окатила волнами удовольствия. Слишком хорошо. Так хорошо, что ноги не держали больше. Я бы упала, но Паша держал и не останавливался. Сильные пальцы до боли сжимали мои ягодицы, а я всхлипывала и все еще ловила кайф, в том числе и от этой боли.

Толчки стали сильнее, чаще, мужнино дыхание прерывалось стонами – Паша на грани. Резко вышел, и к  теплой воде, которая продолжала литься на нас сверху, добавились обжигающие струи – он кончил мне на спину, и уже через пару секунд на моем теле не осталось и следа нашей страсти.

Паша развернул меня, обмякшую, довольную, лицом к себе, убрал прядки мокрых волос с лица. Поцеловал нежно, удовлетворенно, а у меня не было сил ни стоять, ни обнять его в ответ. Только улыбаться и благодарно моргать влюбленными глазами. Он выключил душ. Подхватил меня на руки легко, словно пушинку, и вынес из ванной, по пути накинув на меня сверху большое махровое полотенце. Отнес в спальню и аккуратно положил на кровать.

Промакивая капельки влаги полотенцем, нежно обтер меня и снова завелся. Впереди нас ждала бурная ночь. С небольшими перерывами у нас секс, секс, секс. И я снова думала о том, что у моего мужа в армии, по всей видимости, отдельное меню.

– Наташ, – под утро, насытившись друг другом, Паша почти охрипшим голосом что-то говорил. Я настолько вымотанная, уставшая, но счастливая, что даже не сразу поняла – что. Только потом до меня дошел смысл его предложения. – Давай ляльку родим?

Я, мягко говоря, удивилась. Не ожидала от Паши. И тем более не ожидала сейчас, когда мы так редко виделись. Хотя… мы же женаты. Препятствий нет.

– Тебе же служить еще больше года… – а у меня тоже, оказывается, голос пропал – сорвала ночью.

– Ну и что. Сейчас сделаем, а пока я служить буду, ты родишь. Приду, как раз вместе воспитывать будем.

Я задумалась: может и правда пора? Тем более муж хочет.

Глава 14

И вот, наконец, я беременна, все также живу под присмотром свекрови, верно жду мужа с армии. С поездками к любимому солдату пришлось завязать, потому что стала плохо переносить дорогу.

– Ха-ха-ха, смешная такая. С животиком, – свидетельница моя не видела меня несколько месяцев и тут такой сюрприз перед ней. Улыбалась искренне, гладила по выпирающему животику, радуясь моему интересному положению.

– А то! Давай со мной. Будем вместе коляски с ляльками выгуливать.

– Ну, нет, нам еще рановато. Учеба, все дела. Мы позже вас догоним, когда вы второго делать будете. Там уже опыт будет, подскажешь что к чему. А вообще, как это – ощущать себя мамочкой? – спросила меня Таня, когда мы с ней гуляли вокруг дома.

– Прикольно, пинается уже, – я грызла яблоко и предложила Танюхе. С собой у меня припасен целый пакет садовых полуяблочек – мои вкусовые предпочтения во время беременности. – Хочешь?

Таня откусила кусочек и сморщилась:

– Фу, кислятина! Как ты это ешь? Несъедобные же?

– С удовольствием! Вкусно, витамины. Зато не хочется мандаринов в селедке и огурцов в шоколаде, все равно бегать за ними в магазин некому.

Я на мгновение вспомнила Пашку. Как-то он там, в армии? Скучает? Думает обо мне, о нас? Как же мне хотелось, чтобы всю беременность он был рядом! Видел бы как растет животик, чувствовал, как толкается в нем наш ребенок, растет. Стойко сносил бы мои капризы, бегал по ночам за шпротами или наоборот – журил бы и усмирял мои хотелки.

Свекровке же мозг не повыносишь, это только ей разрешается… Не, так-то она хорошая, неконфликтная, но, блин, это же чужая женщина, с которой мне пришлось жить… Лишний раз не поноешь, гормонами не покидаешься.

Танюшка отвлекла меня от затягивающих на дно мыслей.

– Представляю, как твой малыш морщится от этой кислятины.

Мы громко хохотали, представляя мимику малыша в моем животе. Кривлялись обе, изображая друг перед другом его сморщенную физиономию.

– Уже знаешь, кто будет?

– Неа, отворачивается. Стеснительный такой, прям как я!

– Ага, ты-то стеснительная! – Танюха легонько толкнула меня в плечо – она знала меня с детского сада, поэтому не верила, что такое возможно с моим-то характером.

Паша хотел сына. А я мечтала сделать самый большой подарок любимому человеку и подарить ему желаемое. Мы даже решили, что назовем малыша Денисом. Денис Павлович Шуляков. Звучит же? Дочка тоже хорошо. Говорят, папы дочек даже больше любят. К тому же девочки обычно очень похожи на пап, а папа у нас красавчик. Зато мальчики похожи на мам, а я тоже ничего. Ладно, рожу, потом разберемся кто у нас и на кого похож.

– А вообще, Наташка, это же здорово, что родишь в двадцать лет! Всегда считала, что рожать надо пораньше. Представляешь, ты еще молодая, такая же красивая и обаятельная, идешь по улице, а рядом с тобой шагает обалденный красавчик и все думают, что это твой любовник, а на самом деле это твой сын. Я первая умру от зависти, – мечтала и смеялась Танюшка.

Мы еще долго фантазировали наше будущее, гуляя по двору, обсуждали общих знакомых и вспоминали наше прошлое – наши гулянья-посиделки. После свадьбы как-то всего и всех стало меньше, даже грустно. Но я хорошо запомнила, как у меня болели губы после "Горько!". Припомнила это подруге, посмеялись.

– Вот видишь, – улыбнулась лукаво, – есть что вспомнить!

Хорошо так время провели вместе, душевно!

Вволю наболтавшись, разошлись с Таней уже под вечер.

До ухода в декрет я работала швей. Опыт и фантазия позволяли брать заказы на дом. Сарафанное радио работало отменно, и ко мне уже занимали очередь желающие сшить обновку. И я шила. Бралась за самые сложные и «не-знаю-что-хочу-из-этой-ткани» изделия. Нравилась работа и результат – не только денежная оплата, но и радость в глазах заказчиков при виде готового наряда.

Впереди рождение ребенка, возвращение мужа из армии и грандиозные планы на наше счастливое будущее. А пока в особенно тоскливые вечера и ночи я вспоминала, как мой Паша меня завоевывал. Как день за днем настойчиво покорял мое сердце. Доказывал, что он лучший. Идеальный. До сих пор удивительно, как плотно он вошел в мою жизнь, лишил воздуха без него, покорил и сделал зависимой от него.

Я любила мужа. Любила слишком сильно.

И слепо, как оказалось.

Глава 15. Начало конца

"Привет! Твой муж сейчас трахается здесь…" и адрес.

Сообщение пиликнуло как раз в тот момент, когда я остановила швейную машинку.

Заканчивала с пошивом нового платья и уже представляла реакцию заказчицы на него. Ей должно понравиться. Лично мне нравился результат, я довольно улыбалась.

Повернулась к свекровке, что сидела позади меня на диване и смотрела телевизор.

– Мам, смотри, почти закончила.

Показала ей платье, с любовью погладила ткань рукой – очень красивый, легкий шелк, приятный на ощупь и жутко дорогой. Дала себе зарок обязательно, при первой же возможности, купить себе такой же и сшить шикарное платье. Для себя. Мысленно представила модель – получится круто.

– Красиво, – похвалила свекровь, – Надежде понравится. Она такое и хотела, да?

– Да, такое. Юбилей же скоро, готовится. Кучу журналов с ней перелопатили, а подходящую модель так и не нашли. Пришлось самой придумывать. А на деле вышло даже лучше, чем на картинке нарисованной.

Получилось действительно очень даже красиво и аккуратно, а главное – такого платья ни у кого не будет, потому что сшито по моему эскизу. Уже самой не терпелось его дошить. Чуть-чуть осталось оверложить срезы и отпарить последние швы.

Так всегда – азарт просыпается еще на стадии моделирования и не проходит, пока не обрежу последний хвостик ниток после оверлока.

Ни с чем несравнимое удовольствие – шить одежду, начиная с карандашного рисунка на бумаге и заканчивая последней машинной строчкой. Это вам не муторный ремонт одежды – то дырку залатать, то молнию вшить – время потратишь дофига, удовольствия ноль, а оплата – копейки.

Одежда по собственным эскизам – это, как мне кажется, отдельный вид искусства. Как не раз говорили мои подруги, восхищаясь новым платьем, модель которого не найдешь ни в одном журнале, мне надо работать художником-модельером и не где-нибудь, а в каком-нибудь большом городе, где будет востребован мой талант. Не в нашей дыре, где почти нет работы и каждый выживает, как может. Но я скромно улыбалась в ответ и думала, что они мне просто льстят.

Вспомнила, что телефон недавно пиликал. Взяла его в руки. Сообщение с незнакомого номера. Прочитала и на мгновение в глазах потемнело, даже за столик ухватилась рукой, чтобы не свалиться со стула. Тошнота к горлу подкатила. Что за хрень?

– Наташа, что там? – свекровь заметила, что что-то не так со мной, забеспокоилась.

Я молчала, уставившись в экран. Кровь отхлынула от головы, и включился разум.

Номер незнакомый, значит, могли просто ошибиться, правильно? Имени нет, значит…

Это ничего не значит!!!

Это не мне!

Это не про моего мужа!

Он мне не может изменять! Он на работе! У него срочный вызов! Так бывает у электриков – обрыв линии, сбой в трансформаторе и прочие неполадки!

Дрожащими руками набрала Пашу. Не доступен. Как так-то?

Перевела взгляд на свекровь, а сама ее даже не видела. Так, пятно какое-то размытое за пеленой соли в глазах. И фоном смех в телевизоре как издевка над моим состоянием.

– Мама, Паша ничего не говорил? Куда его вызвали, надолго? – голос срывался. Меня потряхивало.

– Ничего не сказал, ты же сама видела его. Да что случилось-то?

– Написал кто-то, что мой муж… с другой… бабой… и адрес указал… недалеко тут, – еле-еле выговорила. Не свекрови сказала. Себе. В пустоту.

– О-о, – со смехом отмахнулась мать и, сложив руки на животе, снова отвернулась к телевизору, – не обращай внимания. Пошутил кто-то, а ты надумала уже глупостей.

Я отвернулась к машинке и поняла, что закончить платье я сегодня не смогу. Взгляд почему-то упал на портняжные ножницы. Огромные такие, тяжелые, удобные в руке… Я отвела взгляд в сторону, постаралась переключиться на какой-нибудь другой предмет, но снова и снова смотрела на ножницы. Гипнотизировали они словно. И мысли… ядовитые…

А вдруг это правда? Вдруг Паша действительно там, по тому адресу? И он…?

Черт!  За что мне это?

У мужа нет причин мне изменять. Я после родов и нескольких лет замужества не изменилась. Наоборот, чуть-чуть округлилась, стала женственнее, милее. Грудь увеличилась, попа что надо, животик плоский. Паша сам говорил, что он в восторге от моего тела, всегда с радостью отзывавшегося на его ласки. Да, секса у нас в последнее время стало в разы меньше. Любимый много работал, уставал, а после срочных вызовов часто оставался с мужиками выпить пива или чего покрепче. Я ворчала, что он подает плохой пример сыну, приходя домой пьяным, что денег лишних на выпивку нет, но я мирилась с этим. Все пьют и мой не исключение. Но дома всегда ждала его я, моя любовь и верность, вкусная еда, уют и порядок. Мало?

А если…

Нет! Нет! И еще раз нет! Не верю!

Этого не может быть!

Не со мной!

Не с нами!

Я все еще находилась в ступоре и не знала, что мне делать. Снова набрала мужа, но он все также недоступен. На автомате начала убирать рабочее место – раскладывать все по местам, обрезки ткани и нитки в мусор, почти готовое изделие – на плечики. Оно уже не радовало, а скорее раздражало. Заглянула в комнату к сыну – Дениска  играл за компьютером и даже не повернулся в мою сторону – так увлечен. Молча подобрала с пола детский рюкзачок, повесила на спинку стула. За всеми этими механическими резкими действиями пришло решение – надо проверить.

Да! Точно!

Схожу по тому адресу, узнаю, что все это вранье, и отпишусь той суке, пардон, тому шутнику, красочными пожеланиями, чтобы у него руки отсохли шутить подобными вещами!

– Наташа, ты куда? Поздно же.

Свекровь почуяла неладное с моим настроением, увидела, что я почти на пороге.

– Я скоро!

Не разрешив себе передумать, а ей – отговорить меня, решительно открыла дверь и почти бегом спустилась по ступенькам вниз.

Воздух-то какой! Свежий, сладкий! Напомнил ту волшебную ночь, когда мы с Пашей впервые познакомились. От приятных воспоминаний еще больше хотелось верить, что эта смска – бред или ошибка. Вздохнула полной грудью, на мгновение замирая возле подъезда, и уверенно зашагала из-под ночного фонаря в темноту.

Глава 16

Не заметила, как добралась до дома, указанного "доброжелателем" в сообщении. С каждым шагом чувствовала себя увереннее, потому что твердо была убеждена, что эта смска не более чем клевета, ошибка, развод, в конце концов. Кто-то решил пошутить, но заигрался, переборщил. Да, очень смешно, обхохочешься. Вот Паша придет с работы, расскажу ему, вместе посмеемся. Заставила себя улыбнуться своим размышлениям. Это еще придало сил и смелости идти вперед, а не трусливо развернуться и убежать, не выяснив все до конца.

Вычислила подъезд и на одном дыхании поднялась на тускло освещенный пятый этаж.

Вот номер квартиры, указанный в сообщении. Дверь обычная, темная, металлическая. Звонок на уровне глаз. Невзрачный коврик у порога.

Вдох. Выдох. Потянулась к кнопке позвонить, но что-то меня остановило. Пальцы замерли возле звонка. Взялась за ручку, дернула дверь на себя, а она оказалась незапертой. Как будто кто-то специально ее не запер. Для меня?

И тут-то меня накрыло осознанием, что все может оказаться правдой. Мое сердце остановилось, мое сердце замерло – так же в песне поется? Оно действительно остановилось в тот момент, а чтобы завестись ему, мне надо зайти в эту чертову квартиру.

В груди похолодело, в конечностях появилась такая слабость, что пришлось на полминуты прислониться к стене. Твердая опора за спиной придала немного уверенности и решимости довести это дело до конца. О том, чтобы отказаться от этой затеи и уйти, не думала. Меня влекло вперед, внутрь этой незнакомой квартиры. Понимала, что то, что могу увидеть, может оказаться точкой невозврата, но ничего не могла с собой поделать. Мазохизм какой-то. Кажется, сознательно хотела сделать себе больно.

В звенящей тишине лестничной площадки спящей пятиэтажки дверь открылась с легким, почти незаметным, металлическим скрежетом. Обычно такие мелочи я не замечаю, а в тот момент на все звуки, запахи внимание обратила – нервы от напряжения натянулись как зацепившаяся за корягу леска, которая вот-вот грозила оборваться.

Темный узкий коридор показался длинным туннелем, в глубине которого я видела приглушенный свет. Чувствовала себя мотыльком, стремящимся к опасному огоньку свечи, только двигалась медленно, как в замедленной съемке. Даже видела в тот момент себя как будто со стороны – не я это здесь и сейчас, а кто-то другой. В животе все внутренности сжались, а разжиматься никак не хотели.  И дыхание, кажется, вслед за сердцем остановилось.

По пути в комнате слева увидела накрытый журнальный столик. Романтичная обстановка: тихая музыка спокойно лилась из подсвеченного голубыми огоньками музыкального центра; на столике по краям красиво расставлены две матово-белые горящие свечи со стекающими капельками парафиновых слез, дорогое вино в центре, два хрустальных бокала на тонкой изящной ножке с недопитым красным, в темноте почти черным, вином, фрукты, на блюдце сыр кубиками на деревянных шпажках.

Рядом со столиком красный диван, на полу – серебристого цвета ковер с высоким ворсом. Еще недавно я мечтала купить такой же нам в комнату. Увидела его здесь и мгновенно расхотелось.

Я заметила каждую деталь в этой комнате. Как детектив цеплялась за мелочи, надеясь, что они мне скажут, что я не туда попала. Не к тем. Случайно.

Остановилась перед прикрытой дверью в другую комнату. С той стороны доносилось то, что должны слышать только двое – мужчина и женщина, предающиеся страсти, – стоны, вскрики, шлепки.

По сути, я пришла в чужую квартиру неизвестно к кому. И собиралась помешать их соитию. А если это все же розыгрыш и люди незнакомые? Что я скажу? "Извините, у вас не заперто, я ошиблась? Продолжайте, не обращайте на меня внимания?» или «Простите. Я виноградик захотела, смотрю – у вас есть. Можно я возьму ягодку и уйду…"?

Сердце отмерло, и теперь я отчетливо слышала его частый и гулкий стук по ту сторону ребер.

Вобрала побольше воздуха в грудь, чтобы заглушить бешено стучащее сердце и поднимающуюся к горлу тошноту. Совсем не уверена, что надо открывать дверь. Не уверена, что хочу видеть кто там. Страшно. Капец как страшно!!!

Толкнула дверь.

Шаг.

Взгляд вперед. В темноту. В то место, откуда доносились стоны.

Рукой машинально пошарила по стене в поиске выключателя. Где же он? Должен же быть рядом, по стандарту, как у всех… Ледяные пальцы щелкнули кнопку, и вспышка света ослепила. Или это представшая перед глазами картина?

Зажмурила глаза. Так сильно, что векам стало больно. И больно стало всему телу, особенно внутри меня. Кажется, я простояла так вечность. Или миг? Решилась, наконец, открыть глаза. Это как в детстве – нужно резко открыть рот в кабинете стоматолога, чтобы позволить врачу выдрать больной зуб. Только после недолгой боли приходило облегчение, а сейчас наоборот, стало хуже. Больнее. Острее.

Нет!

Зачем мне это?!

За что?!

За то, что любила?

За то, что люблю?

Глава 17

Фигуристая голая девица – блондинка с прямыми волосами ниже плеч, оседлавшая мужчину, медленно повернула голову в мою сторону. Она улыбалась. Она все еще получала удовольствие. И от секса, и от того, что я их увидела. Глаза в глаза с ней смотрели друг на друга. Я шокировано, она… она ждала этого. Ждала моего появления. Хотела, чтобы я узнала о ней.

Она продолжала грациозно двигаться, и в такт ее движениям покачивалась грудь третьего размера. Вверх, вниз. На ее бедрах мужские руки. На безымянном пальце правой руки обручальное колечко. Длинные пальцы сжимали кожу этой девки до белых пятен под пальцами. Это руки моего мужа. Я знаю, как он умеет мять ягодицы. Даже почувствовала, вспомнила эти ощущения.

Я перевела взгляд на мужчину. Он расфокусировано смотрел на меня слегка помутневшими глазами, и по мере того, как он осознавал кто перед ним, его лицо медленно менялось из довольного в пораженное. Он-то не хотел этой сцены. Не хотел, чтобы я увидела их. Застала за этим. Узнала об его измене (изменах!).

Он в шоке, растерян.

Подорвался.

Скинул с себя эту девицу. Они даже не предохранялись! Суки!

Как долго они встречались, спали? Сколько раз после нее, после незащищенного секса с этой блядью он прикасался ко мне? А может быть, это не первая? Сколько их уже было?

Меня передернуло от отвращения.

Противно.

Снова затошнило, а легкие сжал болезненный спазм и не давал им раскрыться. Я хватала ртом воздух, чтобы хоть как-то впустить в грудь кислород, начать дышать. Ногти впились в ладони до боли. Кажется, я проткнула себе кожу, зато это помогло прийти в себя.

Память настойчиво подкидывала фрагменты последних нескольких месяцев. Тревожные звоночки, на которые я упорно не обращала внимания все это время. Неужели… это у них давно?

– Как? – прошептала, вытаращив глаза на мужа. – Как ты мог? – Спазм отступил, и голос набрал силу, стал громче.  Истерично громче: – Паша?! Как?!! Зачем?!!

Паша суетился, нервничал, дрожащими руками подбирал с пола возле кровати трусы, штаны, рубашку. Торопливо натягивая одежду на себя, не сводил с меня глаз. В них – вина, сожаление. Только от чего? Что он изменил или что я застукала его с девкой?

Я смотрела на него в упор и не могла поверить, что все это правда. Боковым зрением я следила за той шалавой. Она, нисколько не стесняясь, сидела на кровати, поджав под себя ноги и выставив вперед красивую грудь. Смотрела, ухмыляясь, то на меня, то на моего мужа. Наслаждалась, сучка. Добилась чего хотела.

– Наташа, любимая, прости, это случайно получилось. Я выпил. Уснул. А тут эта…

«Эта» возмущенно уставилась на моего мужа. С его стороны – полный игнор на нее, только мне от этого не легче.

Сквозь шум в голове до меня доносился оправдывающийся голос мужа. Через пелену застилающих глаза слез видела его виноватый взгляд, косую улыбку все то время, что он пытался одеться, путаясь сначала в штанах, затем в рукавах рубашки.

Он не пьяный! По крайней мере, не настолько, чтобы уснуть, как он говорил. Эта его косая улыбочка окончательно вывела меня из себя, и я уже не смогла контролировать свои эмоции.

Вспышками в голове возникали звоночки-предупреждения, в которые меня тыкала интуиция в последнее время, а я упорно не хотела этого замечать: запах женских духов от одежды мужа, почти незаметный след от розовой помады на рубашке, редкий секс, частое раздражение любимого, вызовы на работу в нерабочее время, смски ему в любое время суток, нелепые оправдания, шуточки в ответ на мои вопросы… Участившиеся пьянки и постоянная нехватка денег, долги, кредиты… На нее тратил наши деньги? На эту блядь?

– Сука! Ненавижу!!! – заорала во все горло, со всех сил, захлебываясь от жгучих слез, ненависти, бессилия. Желала выплеснуть, выплюнуть ту боль, что резала меня изнутри на мелкие кусочки. Хотелось сделать ему также больно. Еще больнее. Чтобы корежило его от всей этой грязи не меньше моего.

Подскочила к мужу и со всей силы влепила ему пощечину правой рукой. Левой. Снова правой. Еще и еще. Ладони мгновенно обожгло об уже колючие щеки. Постаралась впиться ногтями ему в кожу. Глубже, еще глубже, желательно до кости. Расцарапать, разодрать в клочья вмиг ставшее ненавистным мужнино лицо. Под ногтями почувствовала влажную кожу – расцарапала до крови. Только легче не стало. Мне больно! Боже, как же мне больно!

Сердце мое, остановись, прошу! Не могу больше!

Я кричала и била куда попало. Била и кричала. О том, что у него семья. Жена. Маленький сын. О том, что его любят, боготворят, а он гуляет налево, изменяет. Наставляет рога наивной дуре-жене, верно ожидающей его дома. О том, что он последняя сволочь и козел…

Эмоции зашкаливали. Выбивали из сил, опустошали, а я продолжала бить, царапать и орать.

Глава 18

Эмоции зашкаливали. Выбивали из сил, опустошали, а я продолжала бить, царапать и орать.

Муж перехватил мои руки. Его лицо в царапинах, в кровоподтеках, капельки крови попали на ворот рубашки. Мимолетом подумала, что не буду больше стирать его вещи. Эти точно выброшу из дома, чтобы не видеть.

В глазах мужа вины не осталось. Только злость вспыхнула.

Заскрежетал зубами. Больно схватил меня за руки поверх локтей и встряхнул со всей силы. Голова мотнулась так, что я замолчала на полуслове. Вытаращилась на мужа, ничего не соображая.

А дальше все так быстро произошло, непредсказуемо…

– Дура! Не слышишь, что ли? Я же сказал – пьяный был, уснул!!! – выплюнул мне в лицо и с силой оттолкнул от себя в сторону, а я, не удержавшись на ногах, полетела на пол и больно ударилась спиной о край двери. От пронзившей боли ошеломленно уставилась на человека, которого любила больше жизни несколько лет. Который никогда ТАК себя не вел.

Муж кружил по комнате, как зверь, загнанный в ловушку, но не теряющий надежду вырваться из капкана. Злился и бесновался, не находя выхода для своей злости. Сидящая в той же позе белобрысая девка его уже не интересовала. На нее никто не обращал внимания, как будто ее и не было вовсе в этой комнате. Она мотала головой, тараща на нас свои огромные глазищи в ожидании развязки нашей семейной драмы.

Муж с той же яростью, уродливо исказившей его красивое лицо, то подходил ко мне, лежащей в нелепой позе, полубоком, возле дверного проема, то отскакивал как от огня. Бесился.

В голове я еще прокручивала возможные варианты развития дальнейшей ситуации: Паша одумается, поймет, что не расчитал силы, когда оттолкнул меня от себя. Упадет передо мной на колени и будет просить/умолять о прощении. Подхватит на руки, унесет домой и будет каяться, клясться, что все это было в первый и последний раз и что эта шмара для него ничего не значит…

Дальнейшее не успела нарисовать в воспаленном мозгу, потому что то, что произошло после, до сих пор не укладывается в голове.

– Блять! Нахуя ты пришла сюда?! Сука, зачем?! Увидела? Довольна? Счастлива?! – в его голосе набирали обороты злость и истерика, а на последнем слове муж стремительно приблизился и… пнул меня. Сильно. Больно. Ногой по спине. В бок от позвоночника – куда смог попасть.

Девка испуганно заверещала «Пашенька! Пашенька!», натягивая на себя покрывало, прикрывая свои прелести. Видимо, и ее его поведение шокировало. А Пашенька и ухом не повел на ее визги.

Я вскрикнула от страха и боли. Машинально согнулась пополам, втягивая голову в плечи и защищая руками живот, испугавшись, что может последовать новый удар.

Непонимающе снизу вверх смотрела на… не могу назвать его ни по имени, ни мужем, ни человеком. Тем более после такого он не мужчина. С высоты его почти двухметрового роста на меня смотрели черные глаза чудовища с бешеными искрами в зрачках. Мне реально стало страшно.

Таким этого человека я еще не видела.

Он развернулся, шагнул назад, пнул стул и тот полетел в угол. Еще что-то пнул и еще. Чудовище продолжало метаться по комнате, пинать и швырять все, что попадалось по пути. Стук, гром, треск среди криков оглушали.

Он кричал матом и обзывал меня последними словами, как будто я последняя дрянь, и это меня он застукал с другим, а не я его с бабой…

Еще и еще кружил, крушил, орал…

А я на полу. Скрючившись. Жалея себя. Глотая слезы. Молча. Не показывая свою слабость.

Как так? Как так?!

Раньше мне ничего не стоило кинуться в самую гущу драки. Если видела несправедливость или неравенство, от меня доставалось обидчику по полной. Парни уважали и не нарывались лишний раз, девчонки тем более. Я ничего не боялась. Никого не боялась. Была сильной. Уверенной. Отчаянной.

А сейчас лежала в позе эмбриона в квартире любовницы мужа избитая, униженная, оскорбленная и чувствовала себя последним дерьмом.

Ненавижу.

Ненавижу!

Ненавижу!!!

Провал.

Вспышка.

Спина болезненно ныла. Я ничего кроме этой боли больше не ощущала.

В голове стало пусто.

И в груди.

И во всем теле тоже стало пусто.

Безразличие ко всему и ко всем поселилось внутри меня. Я просто хотела поскорее покинуть это место, этих людей. Уйти от этого кошмара. Забыть. Выкинуть из сердца.

Провал.

Вспышка.

Не смотря по сторонам, поднялась с пола, цепляясь пальцами за гладкие стены. Мной двигало одно желание – уйти. И пусть эти двое дальше занимаются тем, чем занимались.

Провал.

Вспышка.

Иду, перебирая руками по стене. По тому же коридору – узкому и темному. Такому же длинному, как казалось сначала. Дверь открыта. Бесконечная лестница вниз.

Провал.

Вспышка.

Ступеньки и пролеты не кончаются, и меня начинает накрывать паника. Я ускорила шаг.

Провал.

Вспышка.

Бегу все быстрее вниз. Как будто за мной кто-то гонится.

Глава 19

Наконец-то выход.

Воздух. Ночь. И тишина. Опьяняющая. Одуряющая.

И если бы не жгучая боль в спине можно было бы подумать, что все случившееся неправда. Сон…

Ноги несли как можно дальше от злополучного дома. Куда – не видела, не знала, все равно. Не чувствовала ничего, кроме адской боли в спине и груди. Это физически. А морально… я убита.

Убита собственным мужем и его любовницей. Жестоко и беспощадно. Сердце разодрано в клочья.

Перед глазами так и стояла эта сладкая парочка в момент моего появления. Какие они оба довольные. А его глаза… А потом он сам… и его пинок, маты…

Тошнота снова подкатила к горлу, и тут уже я не сдерживалась. Согнулась пополам, и меня беспощадно начало рвать. Выворачивало желудок чуть ли не с кишками. Еще и слезы лились нескончаемым потоком. Должно же было полегчать. Разве нет?

Нет. Легче не стало.

За рвотой начались рыдания. Истерика. Хотелось выть, и я больше не ограничивала себя в чувствах. Просто не могла. Шла потихоньку куда-то и выла как побитая собака. Хотя так и было – человек, которого я любила всем сердцем много лет, наплевал на мою любовь, изменил, избил, унизил.

Насильно заставила себя думать не о том, что увидела и испытала несколько минут назад, а о том, что делать дальше.

"Я больше жить с этим чудовищем не смогу. После такого и близко не подпущу к себе. Надо уходить. Не ждать, когда он меня из дома выгонит как надоевшую шавку и приведет под бочок мамочке новую жену.  Я уйду сама. Заберу сына и уйду. Сейчас же. Только куда?

К родителям не пойду.  Своего угла у меня нет, а в квартире мужа я больше жить не смогу. Не смогу видеть ни его, ни его мать, ни все то, что нас окружало столько лет…».

Истерика понемногу начала отступать, слезы, кажется, закончились. В груди кроме пустоты ничего, а в теле слабость и ноющая боль от побоев.

Вокруг меня ночь и внутри тоже темнота. Полное ощущение, что жизнь закончилась. Я как будто в один момент стала дряхлой старухой, за которой вот-вот придет такая же с косой. И я смиренно ждала своей участи и не собиралась просить отсрочки. Не хотела жить. Честное слово. Сломанная, растоптанная, израненная. Все еще жалела себя, корила за глупость, слепоту и доверие.

Вопросы сыпались один за другим, взрывали мозг, а ответы не находились. Как долго мой муж мне изменял? Сколько раз? Кто знал об этом? Знал и молчал? Почему?

Перед глазами проносились хорошо знакомые и мало знакомые лица из нашего окружения. Неужели все врали, глядя мне в глаза? Зачем?

Черт, а кредиты? Один на недавно купленную машину для мужа, другим мы погасили долги. Огромную сумму платила я – так было удобно всем. Какая же я дура! Он развлекался с любовницей, спускал на нее деньги, наверняка катал на нашей машине, а я шила днем и ночью, чтобы заработать нам на жизнь. Он тоже зарабатывал, причем неплохо, но все меньше и меньше отдавал мне. Говорил, что потратил то на запчасти для авто, то на резину, то занял, то потерял… А я, глупая, верила и работала еще больше…

От всех этих мыслей и безответных вопросов ко всему прочему начала болеть голова. На фоне боли в спине головная боль стала напоминанием моей никчемности.

Не заметила, как ноги сами принесли меня к соседнему от нашего дому. Вот оно – решение! Как раз сегодня одна из моих близких подруг, Соня, говорила, что ее попросили кому-нибудь сдать однушку – хозяйка уехала, нужен присмотр за квартирой.

Слишком поздно для ночных визитов, но мне нужно решить вопрос с жильем, и до утра я ждать не могу. Решительно постучала в дверь и не останавливалась – стучала до тех пор, пока заспанная и раздраженная хозяйка не распахнула передо мной дверь.

– Сонь, извини…, – не успела закончить и озвучить цель столь позднего визита, как подруга, вытаращив на меня сонные глаза, прервала меня возгласом:

– Мать моя женщина! Наташка! Что с тобой?

Наверное, я и правда плохо выглядела, раз так напугала Соню. Она схватила меня за руку и затащила в квартиру.

– Ты откуда? Что случилось? Рассказывай давай! – приказным тоном обрушилась на меня.

Я обессилено сползла по стеночке на пуфик в коридоре. Опустила голову на колени, обхватывая ее руками. Мне действительно надо было с кем-то поделиться болью.

– Застукала… своего… с бабой… – еле выдавила из себя, но, как ни странно, это помогло осознать и принять все, что произошло только что. Или час назад? Два? Не могла понять, сколько времени прошло. Да и все равно.

– Пашку?! С бабой?! Врешь! – я помотала головой.  Спорить с Соней и убеждать ее сил не было. – А он что?

– Он? Он… не могу… – зажала кулак зубами, перенося боль на кожу. – Потом все расскажу, сейчас не могу…

– Ну и козел… Увижу блядину, оторву нах… все причиндалы кобелю этому!

Не смотрела на Соньку, но по голосу чувствовала, что и она ошарашена не меньше меня. Присела рядом со мной на корточки, по голове погладила, как ребенка. Сочувствие, жалость, непонимание. Да, меня только жалеть и можно теперь.

Похоже, Соня не знала об изменах моего мужа, или она очень хорошая актриса. Но в данный момент мне было все не важно. Честно.

Соня еще ругалась и костерила на чем свет стоит моего мужа, пришлось прервать ее.

– Сонь, давай потом, а? Ты говорила, квартира есть пустая… сдай мне, а?

– Ну, конечно, – Соня засуетилась, хлопнула дверкой шкафчика и мне в руку вложила связку ключей, – вот, соседний подъезд, второй  этаж, прямо. За аренду платить не надо, только коммуналку хозяйка просила оплачивать и то со следующего месяца. Подожди, ну куда ты в таком виде?

Подруга сбегала в ванную за ватным диском и лосьоном. Смочила вату и аккуратно протерла мне щеки и веки под глазами. Представляю, как размазалась тушь по лицу.

– Спасибо тебе, Сонь. Спасибо, что помогаешь. Для меня это сейчас очень важно.

– Наташ, слушай, оставайся у меня, переночуешь, а завтра я помогу тебе с вещами.

– Нет, пойду я. Лучше сразу. Сейчас. Спасибо тебе еще раз, дорогая…

Я поднялась с пуфика и тут же оказалась в объятиях подруги. И снова комок в горле не давал дышать. Хоть кому-то я не безразлична в эту минуту.

– Держись, Наташ. Все будет хорошо, – ободряюще похлопала меня по спине подруга и проводила из квартиры.

Глава 20

Почти бегом я поднялась домой на четвертый этаж, зажимая в руках Сонину связку ключей, как источник моего спасения и желания избавиться от разрушаемой боли. К счастью мужа еще не было. Свекровь не спала, наверное, ждала меня.

– Ну что? Проверила? –  взволновано первым делом она спросила, едва увидела меня.

– Проверила. Не соврали, – ответила ей с горькой усмешкой и сразу ушла в ванну – хотелось умыться. Смыть с себя эту болотную грязь, в которую я окунулась. В которой меня утопили. Утопил. Он. Один человек. Который был еще несколько часов назад самым важным для меня мужчиной, нужным, как воздух. И сделал он это специально. В другое не поверю.

Сволочь.

Ненавижу!

С остервенением терла лицо мылом, драила зубы щеткой и попутно скидывала в пакет свою косметику и мыльные принадлежности. Хотелось еще принять душ, но страх, что муж может прийти в любой момент, останавливал меня от этого. Не хотела его видеть. Смотреть в лживые глаза, слышать мерзкий голос, видеть ненавистную фигуру, руки и ноги, побившие меня, унизившие.

Задрала кофту, чтобы посмотреть на свою спину. Черт! Лучше бы я не делала этого! Спина синела, отекала и расцветала радугой на глазах, и от этого вида становилось в разы больнее. Пятна расплывались по сторонам, заполняя всю веснушчатую спину. Сука! Какая же сука мой муж! Вот она – цена его любви.

Свекровь караулила меня возле двери. Я вышла, но смотреть на нее, разговаривать, объяснять что-то мне не хотелось. Самой бы разобраться со всем этим дерьмом.

Я прошла к себе в комнату, быстро переоделась и заглянула в комнату сына.

Дениска, пользуясь тем, что родителей дома не было, а бабушка любимому внуку все разрешала, еще игрался в приставку. Не приди я сегодня домой, бесконтрольно играл бы до утра. Но тут увидел меня и с виноватым видом начал все отключать, приготовившись к тому, что я буду ругаться. А я не собиралась журить его. Мне было так жаль оставлять шестилетнего ребенка без отца, но и жить с таким мужем после увиденного и пережитого сегодня не смогу.

– Дениска, – я присела на кровать сына. Взяла его ладошки в свои, погладила маленькие пальчики и серьезно посмотрела ему в глаза, – я сейчас соберу вещи, и мы с тобой уйдем отсюда, хорошо?

Дениска вытаращил на меня глубокие темно-синие, как у отца, глазенки. Мало того, что переиграл в игрушку, так еще и спать хотел. Ручки из моих вытянул, глазки кулачками тереть начал. На фоне всего этого явно не понимал, о чем я ему говорю.

– Мамочка, я сейчас лягу спать, – захлопал длинными ресничками мой мальчик.

Только бы не разреветься, только бы не напугать сына.

– Нет, сынок. Мы сейчас уйдем в другую квартиру, в наш новый дом. Тут недалеко. И там ляжем спать. Хорошо?

Дениска кивнул, хотя, скорее всего, так ничего и не понял.

– А папа с нами пойдет? И бабушка?

– Нет. Ни папа, ни бабушка с нами не пойдут. Собирай игрушки и вещи, которые тебе нужны.

У Дениски отдельная просторная комната с удобной кроватью, недавно купленным ученическим столом, крутящимся стулом, который так нравился сыну. В шкафу, помимо одежды, полно места для многочисленных мальчишеских игрушек. Шведская стенка  (как без нее активному пацану?) занимала значительную часть комнаты – Паша сам собирал ее и устанавливал. Крепко закрепил, на совесть. Все это мы оставим здесь. В прошлом. Надеюсь, сын когда-нибудь поймет меня и простит.

Покидала свои вещи в чемоданы, помогла собраться сыну.

Свекровь суетилась рядом. Не помогала, но хотя бы не мешала. Только причитала, что с кем не бывает, ошибся ее сын. Просила не уходить, а подождать Пашу и поговорить с ним. Защищала его, что он оступился, но должен все осознать и вернуться в семью. Негоже оставлять ребенка без отца и все в таком духе.

Слышать уговоры матери стало невыносимо. Она ведь и сотой части не знает, что со мной произошло.

– Хватит, – резко пресекла ее причитания. – Поговорили уже. И представление посмотрели и даже поучаствовали. Вот, красота на память осталась, – я задрала кофту, демонстрируя матери радугу на спине.

Мать охнула, глаза вытаращила, схватилась за сердце. Она тоже не могла поверить, что ее сын способен на такое. Заплакала и останавливать больше не стала. Только внука сонного обнимала у порога и просила ее навещать.

Муж за  время наших скорых сборов домой не пришел. Наверное, девка так хорошо его успокоила после моего визита, что он остался у нее продолжать начатое.

Гадко. Противно. Тошно.

Через двадцать минут с двумя чемоданами и с сыном мы зашли в новое для нас жилье.

Однокомнатная квартира. Уютная, чистая, с мебелью. Сразу видно – женские руки постарались. Завтра оглянусь и освоюсь, а сейчас надо уложить спать сына.

В какой-то степени я чувствовала себя свободной и сильной от того, что это жилье, хоть и съемное, маленькое, но мое, и только я здесь хозяйка. И только я буду решать, кто и когда сюда будет приходить.

Я разложила диван, и мы с сыном легли спать. Вдвоем, рядышком. Дениска уснул быстро – устал, время позднее.

Слушая мерное посапывание сына, чувствуя его детский родной запах, откинула от себя все мысли и вопросы, решая подумать обо всем завтра. И провалилась в глубокий тревожный сон.

Читать далее