Читать онлайн Юнга с «Чектурана» бесплатно

Пролог

"Жил-был один космолётчик…"

Амега Синий двигался вдоль балки в двадцати метрах над полом, надёжно скрытый от посторонних глаз нагромождением труб. Высоты он не боялся. Двигался медленно ни столько из осторожности, сколько избегая лишних телодвижений. Каждый шаг отдавался тягучей болью в рёбрах.

Видеокамер в ангаре не было, это он выяснил заранее. Видать, Горбоносый так боялся за свои секреты, что не доверял даже дронам. Теперь обозлённому шестнадцатилетнему подростку это было только на руку.

"Денег у засранца было куры не клюют, потому что гонял он на своём клипере по всем галактикам, находил и толкал на рынке всякие крутые штуки – драгоценные металлы, камни и всяких редких чудищ…"

Строчки придуманной им сказочки назойливо лезли в голову, и Амега сам не замечая бормотал их себе под нос, заговаривая боль. У мелких соплят глаза горели, когда он в очередной раз рассказывал им истории про Чака Счастливчика и его клипер "Ураган". Истории были дерьмо, вольный пересказ сериала "Космические дальнобойщики", но мелкие хавали их на ура, требуя подробностей и засыпая главаря вопросами.

"И вот однажды отказал у него навигатор…– Амега, а почему у него отказал навигатор? – А это ему подгадила одна сволочь, наёмник по кличке Рыло, редкий урод и мерзавец…– А почему он ему подгадил? – А я знаю? Урод потому что. Отвянь…"

Узкий лаз под потолком, который соединял две секции ангара, Амега обнаружил давно и совершенно случайно. Эта часть подземных сооружений не подразумевала герметичности, так что строители просто замаскировали дыру куском пластика и краской-хамелеон. Сначала Амега усомнился – сможет ли он протиснуться в узкую щель, но комплекция, природная гибкость и любопытство окрыли потайной ход, которому он сначала не придумал применения. Найденное отверстие он предусмотрительно закрыл и снова замаскировал герметиком и хамелеоном. Когда в закрытый ангар зачастил Горбоносый со своими мордоворотами, Амега сделал пару аккуратных вылазок, и выяснил, что наркоторговец держит здесь сейф с чем-то ценным и нередко приходит один. Никто из его окружения не знал об этом.

А вот Амега оказался в курсе.

"И попал наш Чакки вместо курорта с девочками в полную задницу…"

Амега изловчился и спрыгнул на одну из ремонтных платформ, которые серыми глыбами громоздились под самым потолком. Спрыгнул вроде бы удачно, но тело отозвалось такой болью, что потемнело в глазах.

"В полную задницу…"

Нащупал в кармане нож. Хороший, армейский. Рукоятка удобно ложится в руку. Выменял его год назад у одного демобилизованного.

Амега на секунду прикрыл глаза. Боль и пережитое унижение упорно возвращали его к последней встрече с Горбоносым.

"Думаешь, сопляк, ты тут хозяин?! Да ты вошь! Говно на сапогах! Я сделаю так, что никого из вас тут и духу не останется! Ты понял, заморыш?!"

Он понял. Лучше, чем Горбоносому могло показаться. Если бы наркоторговец знал, с кем имеет дело и что ему известно – живым бы не отпустил. Но Горбоносый видел, что хотел: мелкого зарвавшегося сопляка, который даст деру от первого же крепкого пинка под зад. Но хуже всего, что это увидели и его пацаны. Увидели – и поверили. А вот этого Амега Горбоносому простить уже не мог.

"Синий, валить тебе надо отсюда, – посоветовал ему тогда Бедуин, один из его команды. – И нам заодно. Житья не даст…"

Все отводили глаза. Все знали, что Амега давно ходит к местным вербовщикам – просится в чей-нибудь экипаж. Теперь после стычки с наркоторговцем, никто и подумать не мог, что Амега Синий не использует свой шанс. Да и кто они такие – чтобы тягаться с людьми вроде Горбоносого? Горстка беспризорных пацанов. Сытому раздольному житью наступал конец.

"Уводи всех, – приказал Амега Бедуину. – Раньше, чем через три дня в космопорт не суйтесь. – А что потом? – Узнаете". Амега и сам не знал, что потом. Знал только, что из ангара Горбоносого из них двоих уйдёт только один.

Или не уйдёт никто.

Двадцать лет спустя. Аквариум

До ужина оставалось ещё более получаса. Все воспитанники находились в игровой комнате, и только двум мальчикам Джекканти Синему и Самуэлю Питерсону разрешили сегодня уйти в спальню чуточку пораньше.

Питс сидел на кровати, обняв коленки, и печально смотрел за тем, как Джекканти собирает свои вещи. Приятель уже скинул с себя форменную одёжку и щеголял в рубашке в красно-зелёную клетку, в ярко-красных шортах и того же цвета новеньких кроссовках. Сегодня в его жизни сбывалась самая главная мечта любого приютского ребёнка – он переезжал жить в приёмную семью.

Джек разложил по кровати все свои сокровища: альбом с наклейками про героя сериала Капитана-Солнце, лунный камень, найденный прошлым летом на море с Уилкерсами, коллекцию плоских разноцветных голышей из городского парка, говорящий кристалл, новёхонький ярко-голубой видеофон, в котором уже были занесены целых два контакта, пачку разноцветных маркеров и толстый блокнот для рисования.

– Знаешь, Питс, – Джек взял маркеры и блокнот и протянул их печальному Самуэлю, – возьми их себе! Мне ещё купят. Дженни и Питер – добрые! Я уже сказал Дженни, что позвал тебя на Рождество, и она сказала, что ты сможешь жить у нас целую неделю!

– Спасибо.

Питс взял подарок и даже улыбнулся, но глаза у него по-прежнему были печальные. И не смотря на переполнявшую его радость, Джеку тоже сделалось не по себе.

Всю свою сознательную жизнь – то есть с четырёх лет – они были неразлучны. И вся их сознательная жизнь прошла здесь – в стенах маленького приюта святой Терезы. Обычно воспитанники редко задерживались здесь до такого серьёзного возраста. Но у Питса в личном деле стояла «особая пометка». У него была родная мама. Странная особа, которая устраивала и никак не могла устроить свою жизнь. Она иногда звонила в приют, чтобы поговорить с Питсом, невпопад присылала дешёвые самодельные открытки и игрушки для малышей, из которых Питс давно уже вырос. Но Самуэль никогда не передаривал их, а бережно хранил в своём личном ящике и иногда доставал, выстраивал их в ряд на своей кровати и, полюбовавшись, снова прятал. Джек ему бешено завидовал. Хорошо, когда у тебя кто-то есть и этот кто-то звонит и присылает тебе подарки…

В приюте подарки дарили только на Рождество – большие имбирные пряники с предсказаниями внутри. Предсказания глупенькие, для малышей, а пряники – разные. Самым счастливым считалось получить рождественского гнома, все говорили, что он исполняет желания. Джек уже не верил. Он дважды получал гнома, и дважды его желание не сбылось.

Мать Джека умерла, когда ему было четыре года, и из всех воспоминаний у него в памяти остался только смутный образ: весна или осень, на тротуарах лужи, они с мамой стоят где-то на улице. На маме длинное пальто в коричнево-белую клетку, она держит Джека за руку – но что эта за улица? Куда они с мамой идут? Хороший это был день или плохой? Джек не помнил совершенно, как и не помнил маминого лица, хотя был уверен, что она была необыкновенно красива. Но чем больше он напрягал память, чем больше пытался вспомнить, тем более размытым становился тот день, и он сам уже не был уверен до конца в том, что не придумал его или не увидел во сне.

"Ах, какой хорошенький мальчишечка! Ну, такие у нас не задерживаются!" – сказала фрау Дане, когда первый раз его увидела – и просчиталась. А то и вовсе сглазила.

За шесть лет их группа полностью поменялась три раза – все дети рано или поздно находили приемных родителей. И только Джеком почему-то не интересовался никто. Он просил воспитателей дописать в анкете – какие у него отметки, и что он лучше всех забрасывает мяч в корзину, и быстрее всех бегает… Они соглашались, но все оставалось по-прежнему. Поэтому, когда однажды фрау Данэ с хитрой улыбкой сказала, что с ним хочет кое-кто хочет познакомиться… У Джека под ногами качнулась земля.

Дженни и Питер Уилкерсы понравились ему с первого взгляда. Дженни –маленькая, кругленькая, сияющая, чрезвычайно застенчивая и совершенно домашняя – смотрела на Джека с ласковой нежностью и иногда очень осторожно гладила его по голове. Питер – невысокий, полноватый мужчина с добродушным круглым лицом, короткой бородкой и электронной курительной трубкой, изо всех сил старался скрыть волнение и казаться строже, чем он есть.

Джек потянулся к ним всей истосковавшейся по любви и ласке душой. Нет, он совсем ничего не имел против воспитателей, они были хорошие и добрые, но он мечтал о настоящей семье – такой, какими он видел семьи в Городском парке – свободной, весёлой и беззаботной.

Уилкерсы стали навещать Джека, а однажды взяли его с собой в отпуск. Месяц, проведённый на море, стал самым счастливым в его жизни. Они жили в палатке на берегу, варили по утрам кофе и жарили тосты на переносной плитке. Собирали разноцветные камни и ракушки с Дженни, а Питер учил Джека плавать. Джек бегал в разноцветных рубашках по берегу, дурачился с другими детьми и ничем не отличался от других мальчишек и девчонок на пляже. Уилкерсы осторожно называли его между собой «наш Джек», а Джекканти внутри себя пробовал на вкус слова «мама» и «папа» и думал, что, пожалуй, сможет когда-нибудь назвать так Дженни и Питера. Нет, не сейчас, но потом… потом обязательно. Вечером они втроём размещались в спальных мешках рядом друг с другом – Джек непременно посередине – рассказывали разные истории, а когда Джек засыпал, то чувствовал, как Дженни тихонько гладит его по волосам, и от этого становилось так хорошо, что почти больно.

Обо всем об этом и вспоминал Джек, пока они Питсом сидели, обнявшись, на его кровати.

– Питс, я думаю – сейчас! – шепнул он другу, и тот с готовностью кивнул и полез в личный ящик. Вынул оттуда украденный утром из кухни маленький столовый нож, завёрнутый для конспирации в бумажное полотенце.

По герою нашумевшего сериала – легендарному Капитану-Солнце – с ума сходил весь приют. Благородный и бесстрашный Капитан-Солнце, в прошлом пират, отбывавший срок на Дейсе, ныне – защитник слабых и угнетенных, был личным кумиром Джекканти и Питса. В одной из серий Капитан-Солнце прощался со своим другом – Серебряным Барсом. Герои братались – делали надрез на правой ладони и крепко пожимали руки. Кровь смешивалась, превращая друзей в братьев. Этот эпизод произвёл очень сильное впечатление на Джека и Питса. Чтобы пропажа ножа из кухни и порезы на руках не привлекли ничье внимание, мальчишки решили побрататься тайно в день отъезда Джека. Это было символично и правильно. Да и какой смысл брататься, если они и так каждый день видели друг друга? А расставание – совсем другое дело!

И вот настал момент истины.

– Ты готов? – строго спросил его Питс. По тому, как он стискивал рукоятку, Джек догадался, что он тоже волнуется.

– Всегда! – Джек бесстрашно подставил открытую ладонь, но в этот момент в спальню неожиданно заглянула фрау Данэ. Питс еле успел спрятать ножик за спину, но воспитатель была чем-то расстроена и ничего не заметила.

– Джек, малыш, давай поднимемся на второй этаж, – вид у фрау Данэ был смущенный. – Нет, вещи пока не бери… Ты их заберёшь немножко попозже, хорошо?

Фрау Данэ почему-то отвела глаза.

Джек поднялся с воспитательницей в заветную комнату на втором этаже. Комната была круглая и чрезвычайно уютная – с большим овальным окном, с мягким диванчиком темно-серой обивки и двумя таким же креслами. На чёрной стеклянной столешнице всегда стояла ваза с живыми цветами.

Но вот только…

Все собравшиеся выглядели смущёнными и как будто виноватыми. Мистер Одри, сидя в кресле, сосредоточено перекладывал в папке какие-то бумаги. Фрау Аллама, как всегда сдержанная и строгая, заняла позицию у окна, где хмурилась и смахивала несуществующие пылинки со своего безупречно чистого костюма. Питер Уилкерс сидел во втором кресле, потупив взгляд. Перед ним столике дымилась чашка чая, и он рассеянно крутил чашку перед собой. Не было при нем его замечательной трубки, за которой он обычно прятал собственную улыбку, если смущался. И ещё почему-то не было Дженни.

Джекканти молча пристроился на диване напротив Питера. Тот улыбнулся Джеку, но как-то невесело и растеряно.

– Здравствуй, Джек.

– Здравствуй. А где Дженни?

– Дженни не смогла сегодня приехать, – объяснил Питер, вынул носовой платок и промокнул вспотевший лоб, – она слишком взволнована и расстроена. Понимаешь, Джек…

Уилкерс глубоко вздохнул и потом быстро-быстро произнёс самую тяжёлую для себя фразу, которую готовил весь вечер:

– Мы с Дженни тебя очень-очень любим. И мы очень-очень хотим, чтобы ты стал нашим сыном. Но сейчас мы не можем этого сделать, потому что… потому что у тебя, Джек, уже есть семья.

После этой фразы Джек просто пророс на месте. Его мама умерла от генетического заболевания. Об отце он ничего не знал.

– У тебя есть родной отец, – продолжал Питер Уилкерс. – Он, к сожалению, не мог все это время поддерживать с тобой отношения… в силу… гм… некоторых обстоятельств своей жизни и …

– О Господи, – фрау Аллама на секунду прижала кончики пальцев к переносице, потом убрала руку и произнесла быстро и чётко: – Джек, твой отец уже шесть лет в тюрьме. И не просто в тюрьме, а на Дейсе. И как выяснилось, – фрау Аллама быстро сцепила и расцепила между собой пальцы рук, – он вовсе не намерен от тебя отказываться. Мы дважды посылали запрос об отказе от отцовства, и дважды получили отрицательный ответ.

В комнате повисла гробовая тишина.

– Значит, сегодня я не смогу поехать с тобой, Питер? – медленно спросил мальчишка.

– Сегодня нет, – Питер Уилкерс дрожащей рукой ещё раз промокнул платком мокрый лоб. – Но, если ты все-таки пожелаешь остаться с нами, мы можем подать ходатайство и оспорить отказ. Это, конечно, займет какое-то время…

– Но самое главное, Джек, – подвела черту фрау Аллама. – Мы можем подать ходатайство только в случае твоего официального согласия.

В комнате снова повисла тишина.

– Тебе вовсе не обязательно принимать решение прямо сейчас, Джек, – очень мягко и тихо подсказал мистер Одри.

Мальчишка нахмурился и сосредоточенно потёр лоб рукой.

– Значит, у меня тоже «особая отметка», как у Питса?

– Все верно, Джек, – фрау Аллама взяла на себя ответы на самые неприятные вопросы.

– Поэтому меня никто не хотел усыновлять? Из-за того, что мой отец в тюрьме?

– Как видишь, миссис и мистер Уилкерсы по-прежнему этого хотят, – дипломатично возразила воспитательница.

– Почему вы никогда не говорили мне про отца?

– Не хотели тебя напрасно обнадёживать. За все эти годы твой отец ни разу… не проявил своей заинтересованности.

– А у вас есть его фотография?

– Да, конечно, – мистер Одри зашелестел бумагами. – Вот, возьми.

Джекканти принял из рук учителя небольшой снимок. На снимке был изображён темноволосый мужчина средних лет. Чётко очерченные скулы, взгляд отрешённо-недружелюбный. Самым примечательным было то, что правую бровь рассекал надвое маленький шрам – в точности как у Джека. Словно шрам появился у Джека не в силу неудачного прыжка со своей тумбочки на кровать Питса, а просто передался по наследству.

– А как его зовут?

Мистер Одри вздохнул:

– Его зовут Амега Синий.

– Значит, у меня папина фамилия?

– Можно и так сказать, – мистер Одри сконфуженно улыбнулся. – Это скорее его прозвище, которое впоследствии стало… фамилией.

– Значит, чтобы Дженни и Питер меня усыновили, мне нужно от него отказаться? И фамилия у меня тоже будет другая?

– Ты можешь оставить свою фамилию или взять нашу – как захочешь, – поспешил заверить его Уилкерс. – Для нас с Дженни это не имеет никакого значения.

– Если я прямо сейчас скажу, что от него отказываюсь, – мальчишка поднял на Питера глаза и спросил тихо-тихо, – ты заберёшь меня сегодня к Дженни?

Уилкерс несколько растерянно обернулся к фрау Алламе, и та быстро закивала в знак согласия. Однако учитель, мистер Одри, нахмурился и, выразительно глядя в глаза фрау Аламме, согнутым пальцем постучал по папке с документами. Фрау Аллама ответила не менее выразительным взглядом и чуть заметно помотала головой: «Не сейчас!»

Мальчишка сидел, чуть ссутулившись и совсем не обращая внимания на немой диалог наставников. Фотографию он держал двумя руками, но смотрел не на снимок, а в пол перед собой.

– Мне надо подумать, – наконец сказал он.

– Конечно, конечно! Не торопись, подумай, – взрослые разом поднялись со своих мест, словно все немедленно вспомнили про неотложные дела. – Как решишь, так и будет…

Джек не помнил, как вернулся в спальню. На ужин он не пошел.

Лёг поверх покрывала, даже не раздеваясь. Обычно такое поведение не допускалось, но никто из наставников в этот вечер не сделал мальчишке ни одного замечания. Вещи, которые он готовил к отъезду, остались лежать на полу и на тумбочке.

В таком состоянии и нашёл его верный Питс. И ужаснулся.

– Что случилось? Уилкерсы передумали?

Приятель шустро собрал разбросанные в беспорядке вещи, сложил в личный шкаф Джека.

– Нет.

Джек показал Питсу фотографию отца и коротко поведал, что случилось.

– Отец? Ну не фига себе! Круто! И кого ты из них выберешь? – спросил тот.

– Не знаю.

– А он у тебя ничего, – уважительно заметил Питс, возвращая снимок. – На тебя здорово похож. И он с Дейсы, как Капитан-Солнце.

Джек невольно улыбнулся – Питс был потрясающим другом и всегда умел находить нужные слова. Мальчишка взглянул на снимок отца уже иначе – и ему показалось, что взгляд у Амега решительный и волевой.

– А когда он на свободу выходит? – спросил Питс.

Об этом Джек спросить не подумал и снова восхитился прозорливостью и умом друга. В это время фрау Данэ привела укладывать спать остальных мальчиков, и на какое-то время в спальне стало шумно и слегка безумно, как бывает, когда в одной комнате разом оказываются двенадцать мальчишек разного возраста. Разговор прервался.

Джекканти тоже разделся и лёг. Постепенно шум в комнате затих, угомонились самые шумные, и Питс на соседней кровати уже привычно стал подсвистывать носом, а Джек все никак не мог заснуть.

Он вспоминал, что у Уилкерсов на кухне оранжевый чайник и большие красные чашки, и в чай можно класть столько сахара сколько захочешь. И у Джека там будет своя комната, и что Уилкерсы специально не стали украшать ее без Джека. И что во дворе дома они с Питером хотели повесить качели. И про Дженни – как она расстроится, если Джек к ней не приедет? И как здорово идти с Уилкерсами по улице и держать их за руки, чтобы все видели, что у него теперь и мама, и папа… И как Дженни гладила его по голове. И про то, что Питса можно будет позвать на Рождество, и он этого ждёт. И наверное, на Рождество будут настоящие подарки, как в кино, а не только пряники с дурацкими предсказаниями…

А потом он стал думать про отца. Теперь он понимал, почему его загаданные желания не сбылись – потому что у него и так был отец, а он не знал и потратил целых два желания впустую. А ведь можно было загадать, чтобы он поскорее вышел из тюрьмы, и тогда бы он, наверное, уже забрал бы Джека раньше, и Джек никогда не познакомился бы с Уилкерсами и не терзался бы так сильно, как сейчас.

Джек включил ночник, взял фотографию отца и долго-долго рассматривал. А ведь отец не отказался от него. Не отказался целых два раза, а Джек хочет отказаться, хочет променять отца на чай с сахаром, игрушки и качели…

Но почему он ни разу не позвонил Джеку? Ни разу не дал о себе знать? Джеку ведь даже подарков никаких не нужно. Только бы знать, что отец есть – и все… И Джек никогда ни за что бы не пошёл тогда знакомится с Уилкерсами. Ведь даже мать Питса все равно помнила о нем, а он – о ней.

А может Амега просто не мог этого сделать? Ведь фрау Аллама сказала «отправляли запрос». Отправляли, а не спросили по видеосвязи!

Джекканти вынул из тумбочки планшет, набрал в поисковике слово «Дейса». Большая часть информации была посвящена местоположению планеты, ее размерам, климатически условиям и формам жизни. Да уж на курорт не похоже, не зря же там построили тюрьму для особо опасных преступников. Об этом, впрочем, сообщалось довольно скупо: «На Дейсе расположена самая большая в Гелиопее колония строго режима».

Тогда Джек набрал в поисковике «колония строгого режима на Дейсе», но результат оказался ещё более скудным. «Данный контент недоступен для просмотра лицам, не достигшим 18 лет».

Длинные полоски лунного света из окна медленно ползли по стенам, словно стрелки на циферблате старинных часов, напоминали, что за окном глубокая ночь, а Джек все ворочался с боку на бок и думал, думал… Наверное, за всю предыдущую жизнь, ему не приходилось думать так много. Наконец он не выдержал:

– Питс, а Питс! – Джек тихонько растолкал спящего друга. – Слушай, а если бы тебе предложили – мать или Уилкерсы, ты бы кого выбрал?

– Я бы выбрал отца, – сонно и крайне недовольно проворчал приятель, кутаясь в одеяло и отчаянно зевая.

– А у тебя есть отец?!

– Если б был, я бы тут сейчас не сидел с тобой, – сердито пробурчал Питс, – я бы к нему сразу махнул, только бы меня здесь и видели… А мать…

Он завздыхал, и повернулся к Джеку спиной.

Джек снова вынул фотографию, долго-долго смотрел на неё, затем сунул под подушку и погасил свет.

Утром Джекканти выбрал не клетчатую рубашку – подарок Дженни, а белый комбинезон с печатью приюта святой Терезы на груди и лилией на спине, а после уроков они с Питсом насели на мистера Одри с вопросом: когда Амега Синий выходит на свободу? Учитель капитулировал, уточнил эту информацию в личном деле и выяснил дату освобождения Синего не только по универсальному времяисчислению, но даже соотнёс универсальное время с местным планетарным. Выходило, что Амега должен освободиться к Пасхе.

– Я решил, что дождусь Амега, – сообщил Джек учителю. Мистера Одри слова мальчишки совсем не обрадовали:

– Джек, – осторожно предупредил он мальчика, – ты не торопись с решением. Мы ведь ничего не знаем про твоего отца, не знаем про его планы… Мы не знаем, каким он оттуда вернётся. И вернётся ли вообще. Дейса жестокое место, бывает, люди оттуда и не возвращаются…

– А разве нельзя с ним как-нибудь связаться? Позвонить? Отправить сообщение?

Выяснилось, что позвонить на Дейсу по прямому каналу не так-то просто, требуется уйма разрешений и допусков, но вот отправить сообщение, пожалуй, получится. Тогда Джекканти написал отцу письмо, и мистеру Одри волей неволей пришлось найти способ его переслать.

Эти действия окончательно убедили Джека в правильном решении. Тем же вечером, мальчишка взял видеофон и, немного поколебавшись, выбрал номер Питера Уилкерса. Позвонить Дженни ему не хватало решимости.

– Питер, это я, – Джекканти сам удивился тому, как глухо звучит его голос.

– Да, Джек, здравствуй, – голос Питера звучал устало, словно Уилкерс уже догадался о чем собирается сказать Джек. – Погоди минутку, я перейду в другую комнату… Дженни сейчас отдыхает, поэтому…

При упоминании Дженни у Джека задрожал голос, и мальчишка заговорил быстро и отрывисто, даже как будто сердясь:

– Я все решил. Я буду ждать своего отца. И я хочу… – мальчишка набрал в грудь воздуха, словно перед прыжком вводу, и, зажмурившись, выпалил, – хочу, чтобы вы больше никогда сюда не звонили и не приезжали. Никогда-никогда…

Джек оборвал связь.

Уилкерсы больше не звонили и не приезжали в приют.

А потом была Пасха. Самая восхитительная Пасха в жизни Джека. Теперь всё изменится – все раз и навсегда! Потому что Амега вышел на свободу и скоро приедет за Джеком!

И в парке, и на бульварах, куда воспитатели повели детей, было людно, пёстро и весело. Тёплый воздух пах первой листвой и ранними цветами, от церкви святой Терезы Калькутской плыл колокольный звон.

Голубое небо было бескрайним, солнце ярким, а воздух звенел и стрекотал сотнями маленьких крылышек и винтов – это на одной из парковых площадей проходил ежегодный пасхальный фестиваль радиоуправляемых моделей. У воспитанников не было своих игрушек, чтобы участвовать в фестивале самим, но зато с каким восторгом они бегали за летающими машинками и громче всех смеялись и хлопали ладоши. Белые комбинезоны сверкали среди нарядной толпы, как первый снег, притягивали взгляды, заставляли прохожих невольно замедлять шаг и улыбаться – этому безудержному и бескорыстному веселью и юности.

Джекканти повезло больше других:

– Хочешь попробовать? – какой-то парень протянул ему пульт от своего квадрокоптера.

Ещё бы Джек не хотел! Машинка взвилась выше деревьев, выше воздушных змеев, помчалась в погоню за аэростатами и воздушными шарами. Питс страшно завидуя Джеку – ему предложили, а не Питсу! – и то не смог скрыть переполнявшего его восторга и издал радостный вопль.

– А у тебя хорошо получается, – заметил хозяин игрушки, когда умная машинка сделала круг над парком и вернулась в исходную точку. – Нравится? Бери себе. Дарю.

– Нет, – слегка трезвея от щедрого предложения, отказался Джекканти и вернул пульт управления законному владельцу. – Нам запрещено брать подарки от чужих людей.

– И потом к нему все равно скоро отец приедет! – Питс в восторге повис на Джекканти. – Он ему и так все, что хочешь, купит! Хочешь танк, а хочешь – космолёт!

– Это точно! – в эту секунду Джек и сам в это верил.

И мир казался восхитительным и полным чудес.

Но прошла Пасха, а затем лето, миновал Праздник всех святых, а Амега так и не появился. Декабрь выстудил улицы и радость в сердце Джека. Да, Амега мог не приехать, мог передумать, но не найти способа связаться с Джеком? После того, когда даже Джек нашёл способ отправить ему письмо?

А может письмо было ошибкой? Ну, конечно ошибкой! Глупейшей, бездумной ошибкой! Зачем он так расхвастался в своём письме? Амега, конечно, понял, что Джек балабол и пустышка…

И возвращаться к Уилкерсам – было невозможно и мучительно стыдно.

Явление Капитана-Солнце

Амега не любил возвращаться на Землю. Коренной выходец с Земли, он не мог припомнить ничего радостного из того, что подарила ему родина.

Согреться и пожрать – вот и все воспоминания, которые он вынес из детства. Они жили в подземках космопорта «Ванкувер», как крысята, промышляя воровством и мелкими партиями наркоты, которую сбагривали бродягам, шлюшкам и проезжим космолётчикам. Старшие обирали мелких пацанов, лупили шутки ради, за любой промах оставляли голодными, выгоняли на улицу.

Планета тоже не баловала детей – зимой нестерпимый холод, а в остальное время то зной, то ветер, то дождь, то снег… Амега так и не понял, как можно радоваться любой дряни, льющейся с неба? И если лето можно было прожить под открытым небом, то осенью за место в катакомбах среди бродяг и беспризорников разыгрывалась настоящая борьба.

Голодные крысята способны на все, особенно когда их много и хоть у одного из них достанет мозгов и злости. У Амега и мозгов, и злости хватало в избытке. Обитателям катакомб пришлось это признать и очень сильно потесниться. И если бы Горбоносый понял это сразу, то не остался бы лежать в подземках космопорта в луже собственной крови.

Амега открыл новую пачку «Негоцианта», щёлкнул зажигалкой, закуривая. Земля голубовато светилась на вирт-экранах ролкера. И хотя картинка оставалась неизменной, ряд быстро меняющихся цифр сообщал о скором прибытии ролкера в порт.

Больше двадцати лет назад Амега пришлось все бросить и бежать с места преступления практически голышом. Одежду и окровавленный нож он выбросил в коллектор, в крутой кипяток. Кажется, их так и не нашли. Да и вряд ли старались. Кому нужно искать убийцу какого-то мелкого наркоторговца? Одним меньше – вот и славно…

«Как сыр в масле будешь кататься!» – рябой вербовщик скалил жёлтые зубы, обещал устроить подростка на судно помощником кока. Устроил. Продал в рабство хозяину трёхпалубного «Самодержца», промышлявшего контрабандой спиртного и офисной техники. Как долго Амега потом хотел найти эту суку-вербовщика! Не успел. Рябой отдал душу где-то на Аш-Кьер-Сине. А вот опыт драки с Горбоносым пригодился Амега на «Самодержце», и сначала вернул Синему свободу, а потом и вовсе привёл в помощники капитана. Так и начался его путь контрабандиста.

По иронии судьбы, накрыли экипаж «Самодержца» не на судне, а в порту – на Земле. И первый свой срок Амега отмотал на родине.

Не баловала родина Синего хорошими воспоминаниями. Ох, не баловала!

И вот теперь опять.

Причин для возвращения было две. Одна умещалась на маленьком, величиной с открытку листочке.

«Здравствуй, папа! Это пишу тебе я – твой сын Джекканти. Я раньше совсем не знал, что ты живой, а теперь знаю, что ты на Дейсе. Я тебя очень, очень жду. Приезжай поскорее и забери меня отсюда. Я тебя всегда буду слушаться и все-все для тебя сделаю. А ещё у меня много баллов за математику и бегаю я тоже быстрее всех. Я ни к кому не пойду жить, только к тебе. Твой сын Джекканти».

Зачем нужно было хранить истрёпанную, потёртую на сгибах бумажку, Амега и сам не мог сказать точно. Текст письма он давно вызубрил наизусть. Но всё-таки ему нравилось, что вот оно есть, что его можно потрогать пальцами, что оно не исчезает, как исчезает со временем любой цифровой код.

Но бумага бумагой, а что делать с пацаном Амега так и не решил. Перекинул эту задачу компаньону – Ниско Хотену. При этом разговоре у Хотена сделалось такое лицо, как будто он хватанул уксуса вместо спиртяхи. Хотен поскрипел зубами, посверкал глазами, но пробурчал, что поищет какую-то школу на Эшете или вроде того. Ну вот и лады, пусть отрабатывает напарничек, а то совсем приржавел своей задницей к тёплому дивану, забыл откуда ему деньги текут.

Вторая причина беспокоила Синего гораздо больше и выражалась в коротком сообщении от судовладельца Огайло Калагано: «Нужно срочно увидеться». Вот же гадство… Значит, опять инфа, которую можно сообщить только лично. И опять на Земле, на Земле, черт бы её побрал. Ты же эделгиец, Калагано, что ж ты на родине такое сделал, что и рожу туда не кажешь?

Амега взглянул на алые цифры обратного отсчёта по УВ – до основного рейса время ещё было. Небольшой перекур, короткий отпуск между каторжными межгалактическими забегами, когда судно превращается в часть артерии, по которой потоком движется груз.

– Чача, – Амега вызвал мостик. – Вставай в калагановские доки. Как встанешь, бригаду можешь распустить, оставь только Чадро и Вархаву, и пусть смотрят в оба, чтобы эти суки зубастые нам пол корабля не растащили. Я беру первый катер и Мирея. Ангел и Коза-Ностра идут со мной.

Но прежде, чем идти на катер предстояло сделать ещё кое-что.

Амега скинул куртку, полюбовался на собственные руки от запястья до локтя обмотанные узкими металлическими лентами или, как их было принято назвать на Дейсе, «змейками». Острые, как бритва, и гибкие, как кожаные ремни, они становились смертоносным оружием в умелых руках. А Амега уже шесть лет принадлежал дейсовской группировке змееловов, и обучал его лично предводитель – сам Хасан Калеченый.

С Дейсы Амега привез не только оружие, но и несколько «клубных» черно-белых татуировок. Каждая из них сообщала сведущим людям массу интересного о владельце. Например, голова распятого на кресте Иисуса Христа на груди – глаза закрыты, из-под век сочится кровь, а вместо тернового венца – венец из злобных змей – указывала не только на принадлежность Амега к змееловам, но и на статус. Такую набивали лишь тем, кто отсидел на Дейсе не менее пяти лет и пользовался уважением – так называемым «святошам». (Мол, чист и все грехи отмолены). Срок – шесть лет – символизировал клубок из шести змей на спине. Змеиные татуировки на обеих руках от плеча до запястья предупреждали, что змеелов в совершенстве владеет и правой, и левой рукой. Вплетённые в рисунок иероглифы – «мгновенная смерть» и «смерть наверняка» сообщали, что Амега совершил минимум два убийства с помощью змеек. Самой свежей и малозаметной была татуировка-оберег на внутренней стороне правой ладони – змеиное яйцо в виде планеты Земля, из которого проклюнулся змеёныш. Её Амега набил в тот день, когда впервые получил запрос об отказе от отцовства. «Не отказывайся, верный знак, что выйдешь», – сказал ему Калеченный, и как всегда оказался прав.

Синий погладил серебристые полосы на руках. Как у опытного змеелова у него имелся полный комплект змеек самого широкого применения – широкие и узкие, длинные и короткие, гладкие и шершавые, как наждак, покрытые измельчёнными иглами колючего кустарника. Были змейки-струны с круглым или трёхгранным сечением. Все их Амега изготовил собственноручно на Дейсе – только там имелись технологии и материалы по созданию нужных сплавов. Эти две змейки – Кассандра и Шутник – были его любимицами. Кассандра была самой удобной и послушной. Поэтому ей Амега доверил правую – изувеченную руку.

В своё время кому-то на Дейсе очень не понравилось, что новичок как-то уж слишком быстро сближается с Хасаном Калеченым, и новичка решили проучить – столкнуть со строительных мостков в шредер для древесины. Именно умение обращаться со змейками спасло Синему жизнь – он успел накинуть металлическую петлю на одну из опор. Трёхгранная удавка раскроила запястье до кости. Руку ему потом сшили, но плохо. Амега извлёк урок – научился в совершенстве владеть и левой, и правой руками, чем прочно и навсегда заслужил высокое место в иерархии змееловов. А ещё тем, что нашел покушавшихся и засунул в шредер уже их. Причём не целиком, а очень по-змееловски: один конец собственной змейки дураку на запястье, а другой – в дробилку. Несчастный случай на производстве, а смертей ноль. «Стрижи» – так называли тюремную охрану – очень не любили отрицательные цифры в отчётах. Так что Амега одним махом избавился и от недоброжелателей, и заработал всеобщую уважуху тем, что не подставил под удар весь сектор.

К сожалению, змейки были запрещены на всей территории Конфедерации, и светить ими перед легавыми точно не стоило. Амега отстегнул крепёжный механизм, снял змейки и убрал к остальным – на специальную стойку над кроватью. Стойка была личным подарком Калеченого и позволяла прятать змейки у всех на виду. С виду она напоминала странное, сделанное на заказ панно-украшение из спиралей и прямых линий. Таможенники неоднократно осматривали «панно», крутили носами, но формально найти повод изъять «произведение искусства» не нашли.

По спине скользнуло неприятное ощущение, которое коротко можно было озвучить как «без рук». Без привычного оружия Синий ощущал себя полуголым.

На Земле и других планетах-столицах, где действовали федеральные законы, «оружием» Синему служила парочка наёмников – Росси Ангел и Коза-Ностра. Амега про себя называл их «сиамскими близнецами». Работали они в паре отлично. Ирония заключалась в том, что напарники были полной противоположностью друг другу.

Ангел – белокожий, голубоглазый, со светлыми прямыми волосами до плеч, которые то и дело собирал в хвостик. Коза-Ностра – смуглый, темноглазый и кучерявый. Росси – ведущий, Коза-Ностра – ведомый.

Ангел – типичный наёмник, хотя из бывших военных. Семь лет оттрубил в «Чёрных ангелах», особом подразделении полуподонков, которых вояки держали для затыкания всякого рода задниц и подтирания особо смердевших дыр. Может, платили там и неплохо, но и дрючили будь здоров. Семь лет отбегал, дурачьё, цепным псом, пока не додумался бросить полк и уйти в свободное плаванье, где в кратчайшие сроки отлично себя зарекомендовал. О службе напоминали лишь шестикрылый серафим на плече да кличка, которая из родового имени перешла в имя собственное – видимо, за внешность.

Коза-Ностра был помоложе. Родом из фермерской семьи, охотник и спортсмен – то ли из биатлонистов, то ли хрен знает ещё из кого. Но в подброшенную монету красавчик попадал без особого напряга. Если Росси был с двойным дном – хрен поймёшь, что он сам себе думает, то Коза-Ностра вываливал все напрямую и терпеть не мог недомолвок. Если Росси как типичный наёмник во всем искал выгоду, то простодушный, в чем-то даже застенчивый Коза-Ностра обладал незамутнённой душой истинного убийцы.

Больше всего Амега устраивало то, что парни работали исключительно ради денег. А такой подход Синий любил, и даже в чём-то уважал. Платил он парням достаточно, чтобы их было дешевле убить, чем перекупить.

– Цель прибытия? – в космопорте молодой полицейский сонными глазами уставился в вирт-окно перед собой.

– Деловая встреча, – ответил Амега и хмуро сунул правый кулак под сканер. На руке чуть выше костяшек тускло поблёскивали впаянные в кожу металлические цифры – напоминание о Дейсе.

Синий не мог сделать физиономию приветливее, даже если бы захотел. Глухое раздражение при виде легавых пробуждалось внутри само собой. Особенно, когда приходилось иметь дело с мелкими тупыми чинами. Вот и теперь парень в стеклянной будке медлил, с кем-то связывался, что-то перепроверял, словно надеялся арестовать Амега, не вставая со стула.

Амега медленно пошевелил пальцами, словно в них затаилась змейка, и злорадно представил, как хорошо бы подойти к легавому и набросить на эту тонкую, синюшную, как у ощипанной птицы, шею трёхгранного «кровопийцу»…

Монитор за спиной полицейского на мгновение отобразил глумливое выражение Синего и чуть проявившуюся ухмылку, но Амега погасил неуместное злорадство до того, как полицейский наконец развернулся и неохотно «проштемпелевал» лазерной печатью трёхсуточный пропуск.

Из космопорта Синий уехал злой, как чёрт. Парни понимающе молчали.

Не давала Земля проникнуться к себе добрыми сыновьими чувствами. Никак не давала.

Начал Амега с самого важного – отправился в офис Огайло Калагано. Выражение «деньги отворяют двери» здесь трактовалось буквально. Двери приветливо распахивались перед Синим, а многочисленные охранники и администраторы, только улыбались и кивали, словно старые знакомые. Свое «оружие» – Ангела и Коза-Ностру – Амега оставил в холле. Здесь ему опасаться было нечего, а вздумай Огайло и впрямь от него избавиться – то и от десяти бойцов толку не было бы.

Судовладелец Огайло Калагано принадлежал к эделгийцам – в генетическом плане самой близкой к людям инопланетной расе. Миниатюрный, как подросток, с изящным и тонким лицом "мудрого старца", он по факту оставался существом без возраста. Синий знал его ещё задолго до Дейсы и мог поклясться, что за время их расставания Калагано не изменился ни на йоту. О хитрости и предприимчивости Огайло говорило то, что он не потерял своего влияния даже во время президентства Лараньяги, когда на Земле в норме были погромы ксенокварталов и острая неприязнь к инопланетянам. Даже в самое напряжённое время судовладелец предоставлял капитанам любых рас корабли, бесплатный ремонт в своих доках, а заодно подкидывал выгодные контракты разной степени легальности, взымая процент за посредничество. Подчинённые при нём трепетали, а мнения партнёров настолько расходились в оценках его характера, что все были едины только в одном – ссориться с Огайло Калагано было крайне опасно.

По отношению к Синему эделгиец с давних пор демонстрировал особое расположение и держал тон доброго заботливого дядюшки. Синий находился у зубастого в «белой зоне»: не ходил в должниках, берег «бортá» (то есть – судно), расплачивался чистыми. Своим нынешним контрактом и новёхоньким модернизированным ролкером Амега тоже был обязан Калагано. Потому и примчался по первому зову на ненавистную Землю.

Разговор между Синим и судовладельцем проходил в маленькой гостиной. Белая мебель, белые ковры, дурацкие циновки под ногами, окна завешаны какими-то красными ветками. Со стены на Синего как всегда пялилась уродливая, похожая на полураздавленную паучиху, эделгийская богиня Маташати.

– Амега, душа моя! – Огайло, разливая по бокалам вино, обнажил кончики маленьких белых клыков. По своей природе эделгийцы были стопроцентными вегетарианцами, но атавизм – постоянно растущие клыки верхней челюсти – говорил, что их древние предки принадлежали к хищникам. Амега как никто другой знал, что по характеру эделгийцы таковыми и остались.

– Каждый раз, когда я прихожу к убеждению, что знаю о тебе все, ты тут же преподносишь мне какой-нибудь сюрприз, – Калагано с лёгкой укоризной развёл в стороны маленькие белые ладони.

Начало разговора Амега очень не понравилось. Интерес полиции к его персоне давно перестал быть неожиданностью, так что если речь о сюрпризах – значит, дело дрянь. Чёртов эделгиец всегда начинает издалека, зато потом припечатывает так, что не дёрнешься.

Синий демонстративно щёлкнул зажигалкой, закурил:

– Зачем ты меня звал?

Не озвучивать же, из какой части вселенной пришлось гнать ролкер по первому зову хитрого эделгишки.

– Да так, по мелочи… – Калагано мирно прищурился, словно они с Амега были приятелями, живущими по соседству, и частенько собирались вместе "поболтать о мелочах". – Только хотел спросить: тебе говорит что-нибудь название «Радужный дом»?

"Ну да. Именно за этим ты меня и звал", – подумал Амега. Пожал плечами и честно ответил:

– Первый раз слышу.

– Понимаю, – эделгиец сочувственно покивал и снова поинтересовался: – А про Олега Арефьева по кличке Скунс, тебе что-нибудь известно?

– Калагано, – Амега выпустил изо рта серый дымок. – Я капитан, а не твой осведомитель. Ближе к телу.

– Хороший капитан, заметь, один из лучших, – акцентировал Калагано. – А потому последний вопрос, почти риторический… Что ты намерен делать со своим мальчишкой?

Синий на мгновение замер с сигаретой в руках, но переспросил равнодушно:

– С каким ещё мальчишкой?

– А вот с таким, – эделгиеец нажал на кнопку, и над столом замерцало трёхмерное изображение пацанёнка в белом комбезе. – Сказать тебе, кто это? Или сам знаешь? Между прочим, вы похожи…

Амега не надо было долго думать, чтобы понять, кому принадлежит портрет.

– Допустим. И что дальше?

Чего добивается этот зубастый? Намекает, что Синий не надёжен? Хочет отжать больше процентов в свою долю? Сдать нанимателю? Разорвать контракт?

– Видишь ли, Амега, – эделгиец медленно покачивал в бокале вино, – с некоторого времени твоя скромная персона вдруг стала невероятно востребована. Когда ко мне приходили люди из полиции и задавали разные вопросы – это было привычно, и это было понятно. Но сейчас…

– Хочешь сказать, что сейчас мной интересуются люди не из полиции? – мрачно закончил за него Синий.

– Они интересуются не тобой, – Огайло сделал глоток, пошевелил губами, предоставляя Синему самому додумать продолжение. – Они интересуются им.

А вот это впрямь новость. Кому сдался этот заморыш? Родственнички, что ли, отыскались? Или…

Наверное, возникшая пауза была более чем красноречива, потому что Огайло продолжил:

– Знаешь, сначала это все было вполне невинно, даже забавно. Представь себе, я получил письмо из службы соцзащиты какого-то Кведленбурга, в котором меня уведомили, что счастливый отец Амега Синий объявлен в розыск! Я не слишком удивился, зная твоё бурное прошлое. Думал, речь идёт об алиментах или долговых обязательствах перед какой-нибудь недовольной бабёнкой. Готов был рассматривать это как забавный курьёзный случай. Но когда мои ребята обнаружили, что пацаном интересуются либкиндеры из "Радужного дома", решил навести справки…

Либкиндерами называли киднеперов, которые специализировались на похищениях и торговле детьми. Они очень живо интересовались беспризорниками, особенно – смазливыми и мелкими. Выдавали себя за полицейских и социальных работников (а может, и были ими, черт их разберешь). В юности Амега кулаками вдалбливал сопливым соратникам прописные истины: не ходить по одному, быстро сваливать, ничего не брать в рот из чужих рук, не выходить за пределы космопорта. В космопорт либкиндеры обычно не совались. Он был местом для людей серьёзных. Чужих глаз и ушей там никогда не любили – ни копы, ни космолетчики, ни ребята с понятиями. А вот за его пределами… Байки о том, что либкиндеры шерстят приюты, были стойкими, как грязь под ногтями. И как оказалось – вполне правдивыми.

Не баловала Земля Амега хорошими воспоминаниями, ох, не баловала.

– Я сегодня увезу пацана из Кведленбурга. Спрячешь его по своим каналам.

Эделгиец молча провел пальцем по ободку бокала. Он еще ничего не сказал, но было ясно, что это – отказ. Синий потемнел лицом:

– В чем дело?

– Я же спрашивал тебя, знаешь ли ты Олега Арефьева по кличке Скунс…

– Я не знаю Скунса. Доволен?

– Да, есть тут у нас один местный уроженец. Ни больше ни меньше основной держатель акций ЦентроЗемли, наследник «продуктовых королей». Весьма богатенький мальчик, как понимаешь. А еще с недавнего времени новый фаворит Риана Пантеры. Улавливаешь связь?

Имя одного из самых страшных пиратов галактики – Риана Пантеры, давно стало в Гелиопее нарицательным. На него списывали все пропавшие когда-либо корабли, смерти высокопоставленных чиновников и крупных бизнесменов, а заодно половину социальных проблем, повышение цен и налогов. Силовые ведомства регулярно увеличивали уровень собственного бюджета и обещали «вот-вот разобраться»… Но как-то не особенно успешно.

Синий помрачнел:

– Не улавливаю. А он здесь каким боком?

– А это уже решать тебе, – без тени улыбки заметил Калагано. – Потому что это Скунс заказал твоего мальчишку у «Радужного дома». И если один Скунс сам по себе для тебя, возможно, не так уж страшен, то с возможностями Пантеры… Сам понимаешь.

Синий сумрачно выпустил изо рта струйку дыма, криво усмехнулся:

– Боишься связываться? Тогда зачем вызывал меня? Нет пацана – нет проблем.

Огайло прикрыл глаза, делая вид, что полностью погружен в смакование вина. Когда ответил, было не понятно иронизирует он или говорит серьёзно.

– Либкиндеры не похищают детей из семей, иначе сам понимаешь, так упрочить своё влияние им было бы довольно сложно. Общество любит поговорить о детях как величайшей ценности, но охотно избавляется от сирот, бродяжек и… ксеносов. Когда шли погромы эделгийских кварталов, "Радужный дом" уже выходил на меня, интересовался эделгийскими детишками. Еще бы! Творилось бог весь что, исчезали целые эделгийские семьи. Так вот, знаешь, я отказался. Меня бы не поддержали бы здесь, и не поняли бы там, свяжись я с такими, как "Радужный дом". А тут вдруг ты. Не отдаёшь мальчишку в семью, не забираешь и не платишь алименты на его содержание. Нужен он тебе или нет? Это уже не моё дело. Хочешь забрать его – забирай, хочешь продать – продай. Только, ради Маташати, – в голосе Калагано прорезались раздражённые, нетерпеливые нотки, – сделай это сегодня! И избавь меня от своих ничтожных проблем.

Он откинулся на спинку кресла в знак того, что разговор окончен.

Ветерок из окна качнул лёгкие занавески – по лицу эделгийской богини скользнули неприятные красные отблески. Амега машинально потёр правую ладонь – место, где притаилась татуировка со змеёнышем.

Никогда он не любил возвращаться на Землю. Вот, млять, почему?!.

Покинув офис Калагано, Амега сел в машину, велел «близнецам» остаться снаружи, а сам вынул из кармана одноразовую карту: один номер – один звонок, и задумался. Бывают такие номера, что дважды подумаешь прежде, чем наберешь.

Таким без сомнения являлся номер предводителя змееловов Хасана Калеченого.

В системе гелиопейских секторов влияния, Дейса занимала нейтральное место. По неписанным правилам, здешние авторитеты не вмешивались в деловые отношения крупных воротил бизнеса и выступали кем-то вроде хранителей «порядка» – неписаного воровского закона и третейских судей в спорах «чести», если таковые возникали. Именно поэтому на Дейсе концентрировался самый крупный общак Гелиопеи. Чтоб получить «золотой кредит» из общака нужно было очень постараться и заслужить доверие авторитетных людей на Дейсе. Тогда, с одной стороны, заемщик до полного возвращения долга практически получал статус неприкосновенности, а с другой… Амега очень не хотелось, чтобы Хасан Калеченый усомнился в его платежеспособности.

Синий прижал карту к сканеру, по памяти набрал ряд знаков. Над панелью замерцало вирт-окно с золотым ромбом посередине – собеседник предпочитал не афишировать свое лицо. Однако голос Амега узнал бы из тысячи.

– А, дальнобойщик, – было слышно как на том конце Хасан Калеченый заухмылялся. – Ну, здравствуй, здравствуй. Дело есть, или так, соскучился по папке?

Калеченый заперхал-закашлял, смакуя шутку.

– Я по делу, Хасан. – Амега вынул сигарету, но по старой привычке курить «в присутствии» пахана воздержался, покрутил патрон в пальцах. – Тут на Земле какой-то «Радужный дом» объявился, из либкиндеров, и на щенка моего кровного виды имеет. Даже заказчика уже нашли. Заказчик – некто Олег Арефьев, кличка Скунс. Я бы не беспокоил, но, говорят, он не последняя шишка на Земле, бабла немеряно, да к тому же новый фаворит Риана. Как-то не хотелось бы мне из-за «Радужного дома» этого отмороженного пирата у себя на радарах увидеть.

– «Радужный дом», говоришь… – Хасан привычно тянул слова, раздумывая. – Значит, теперь у нас либкиндеры с Земли и Риана обслуживают… Ну что ж, хороший клиент – хороший доход, да…

Хасан долго и неприятно не то кашлял, не то смеялся. А потом оборвал холодно и равнодушно:

– С «Радужным домом» я разберусь. Щенка спрячь подальше. А лучше – убей.

И он снова заперхал-засмеялся – не то «пошутил», не то намекнул.

– И не подведи меня, змеёныш…

Ромб погас. Использованная карта потускнела и обсцветилась: благодаря ей ни один полицейский хакер не отследит откуда поступил звонок. Амега сунул её в утилизатор, провел рукой по рукой по лицу и, наконец, закурил – медленно и со вкусом.

Встреча

Ниско Хотен конечно съерничал, иначе зачем самым первым файлом в папке с документами оказалась справка о прививке от бешенства, но глаза у социальных куриц были такими, словно они искали доказательств о поедании Амега младенцев живьём.

По факту достало бы только удостоверения личности, но Амега предпочёл подстраховаться, а компаньон подошёл к делу в своей неповторимой манере клинического упыря. То есть раздобыл ходатайства, характеристики, подтверждение генкомиссии, справки из психдиспансера и нарколога (от последней сразу мучительно захотелось курить), благодарность от КосмТоргФедерации (охренеть!), ещё какую-то важную муть и даже, сука, сертификат «Школы молодого отца», от которого куриц аж повело. Ещё бы! Его б то ж повело от кучи разнообразной херни, про которую и так понятно, что это полная лажа. Ещё бы нимб туда завернул, упырёныш.

Но документ есть документ. Особенно, когда на нем регистрация юрфирмы не последнего порядка. В этом Хотену можно было верить. Если на бумажке печать и подпись самого, мать его, замглавконторы хрен-знает-чего, то значит, тот и посреди ночи подтвердит, что сам там был и Амега лично видел.

«Сиамских близнецов» Синий оставил гулять в машине. Его собственной рожи и так было вполне достаточно, чтоб социальных куриц хватил инфаркт. Та, что была с лицом отъявленной стервы, демонстративно отправила документы на проверку. Ну-ну. За двадцать лет их взаимодействия с Хотеном, в его электронных бумажках даже федералы не нашли к чему придраться.

Сам он постарался сделать рожу попроще и поприветливей. Даже пожал руку длинному хлыщу с глазами печальной псины – у-чи-те-лю… Был разговорчив, как диктофон. Да, капитан ролкера. Да, перевозка летающих домов, яхт и прочего. Да, он просит прощения, что не связался сразу – не знал, что таков порядок, но, конечно, готов оплатить все издержки, если надо.

Но когда клуши завели песню, что время позднее, детишки в кроватках, бла-бла-бла… Амега поставил вопрос ребром: у меня контракты и сроки, чтоб лишние сутки держать ролкер в порту. Тот, что был с пёсьими глазами, закивал и подтвердил. Да, бывает полезно вовремя подать или не подать руку нужному человечку.

Наконец, та, что была посимпатичнее, куда-то сходила и привела заспанного мальчишку.

Хотя Амега примерно знал, что увидит, но все равно не удержался и открыто потянулся за сигаретами. Стервозная сразу зашипела, что у них детское учреждение и курить запрещено. Да, млять, это по одному внешнему виду пацана видно, что запрещено! Амега в его возрасте без ножа спать не ложился, а тут… Первая ассоциация, какая Синему пришла в голову – устрица. Поддеваешь ножом створку, а там внутри такое мяконькое, розоватое, беспомощное – бери да жри живьём, не пикнет. Что там один Скунс! Такого щенка на улицу выведи – из Скунсов очередь выстроится…

Глаза у пацана при этом были радостно-испуганные, круглые, как плошки.

Когда, наконец, Амега поставил свои оттиски на всех цифровых документах, у куриц был такой вид, словно он не своего мальчишку забирал, а как минимум кинул их на бабки.

– А как же мои вещи? – пацан растеряно топтался на месте.

– Ничего бери. – Амега решительно поднялся. Местечко уже стояло поперёк горла. – Все купим. А хранить казённое барахло – примета плохая…

И он напоследок одарил весь курятник дружелюбнейшей улыбкой.

«Близнецы» воззрились на мальчишку в молчаливом удивлении. Даже Ангел не успел придать своему лицу привычное бесстрастное выражение и, забыв про банку тоника, которую держал в руке, несколько секунд разглядывал мальчишку с искренним любопытством.

– Пацана зовут Джекканти Синий, – сухо представил мальчишку Амега. – Эти двое – Ангел и Коза-Ностра. И лицо сделай попроще, – осадил он мальчишку, который искренне заулыбался новым знакомым, – они просто на меня работают. Расшаркиваться необязательно.

Синий смерил наёмников взглядом, что-то про себя прикидывая. Напарники изо всех сил старались подавить ухмылки. Точнее старался один Коза-Ностра. Росси сделал вид, что его любопытство связано исключительно с надписью на банке.

– Ты, – Амега в упор посмотрел на Ангела и подтолкнул к нему мальчишку, – за пределами борта отвечаешь за него головой. Ты, – его взгляд переместился на Коза-Ностру, – на переднее сидение. Расклад понятен?

– А как же, – Коза-Ностра уже откровенно заухмылялся. Ржать над напарником было не зазорно.

Росси пару секунд помедлил, словно прокручивал в голове условия нового контракта и кивнул:

– Вполне, – он отправил пустую банку точно в урну, после чего дружелюбно подмигнул мальчишке и распахнул перед ним дверцу машины.

Амега как обычно занял место за рулем.

– В космопорт? – уточнил у него Коза-Ностра.

– В супермаркет, – Синий и не думал шутить. – Переодеть его надо.

Коза-Ностра обернулся на напарника с мальчишкой и снова заухмылялся.

Мальчишка восхищёнными глазами оглядывал сияющий салон.

– «Паттер-Джилл»…

– Что? – не расслышал Росси.

– «Паттер-Джилл». Крутая тачка… Как в кино.

Ангел в ответ только ухмыльнулся. Пацан его забавлял.

Они перелетели на парковку парой десятков этажей ниже, где располагался гипермаркет. На этот раз «близнецы» пошли вместе с Амега и мальчишкой.

На входе Росси и Коза-Ностра вынули оружие и пропустили его через сканер, подтверждая лицензию. Джекканти при виде лучемётов даже рот открыл от удивления. Ангел перехватил его взгляд, снова усмехнулся и подмигнул в ответ. Мальчишка невольно смутился и тут же сделал вид, что разглядывает ближайшую витрину.

Отделы детских товаров разделяла игровая зона, забитая игровыми автоматами. В это время суток народу здесь было сравнительно немного – тусили в основном молодёжь и подростки.

Амега свернул в отдел детской одежды и сразу остановился возле электронного каталога на входе.

– Вставай под рамку, – подсказал мальчишке Ангел.

– Я знаю, что делать. – Джекканти скинул обувь и встал на круглую площадку, на которой были изображены босые ступни. – Нас водили сюда на экскурсию.

«Близнецы» переглянулись и почему-то снова заухмылялись.

Зеленая полоска сканера скользнула по лицу мальчишки, по груди, опустилась до самых пяток, затем снова поднялась вверх и пропала. В электронном каталоге отобразились лишь те товары, которые подходили по размеру.

Но легче от этого не стало. Амега мрачно прокрутил список – леггинсы, джаггерты, соксы, валандайки, кардиганы… Тихо выругался.

– Это ещё что за хрень?

– Ки-ин-джа, – по слогам прочитал подошедший Коза-Ностра и охотно пояснил, – куртка такая спортивная. Очень удобная и с обогревом. Зимой в ней – в самый раз. К ней ещё отлично соксы брать с средне-мягкой подошвой и «гарычи», штаны такие из латины. Ну, вот как эти, например…

Амега молча подвинулся, открывая Коза-Ностре доступ к каталогу, в который тот тут же увлечённо зарылся. Росси при виде этой картинки только ухмыльнулся и кивнул в сторону мальчишки.

– Отведу его пока в игротеку.

Амега сверил время по комму и дал добро:

– Полчаса.

Джекканти пребывал точно во сне и никак не мог проснуться. Всего лишь час назад он спокойно спал в своей кровати и был только воспитанником приюта святой Терезы. И вдруг он уже вместе с Амега и ещё какими-то улыбчивыми парнями – совершенно свободно ходит по залитым ослепительным светом залам гипермаркета «Пирамида» как совершенно обычный мальчишка! Никакого тебе расписания и «Дети, держитесь за руки!», иди, куда хочешь, смотри, что хочешь! И теперь так будет всегда, потому что он больше – не сирота, и у него настоящий папа!

Сколько раз он представлял встречу с отцом – в десятках вариантов, придумывал нужные слова, представлял, как познакомит отца с Питсом, с воспитателями, покажет ему свой каталог наклеек и фотографию – да, фотография Амега тоже осталась в приюте…

А как же Питс? Джек от неожиданности даже остановился. Они же так и не побратались!

Но кто же мог подумать, что Амега приедет прямо посреди ночи и заберет Джека – просто заберет и все! Такого на памяти Джекканти ни с кем никогда не случалось.

И что подумает Питс, когда проснется утром и увидит, что соседняя кровать пуста? Джек даже почувствовал себя предателем, но ведь он и подумать не мог, когда покидал спальню, что покидает ее раз и навсегда. «Я отправлю в приют видеосообщение для Питса и все объясню…» – утешил он сам себя. Питс обязательно все поймёт! Не сможет не понять! Они же лучшие друзья, почти братья!

– Ты уже бывал в игротеке? – тот, кого отец назвал Ангелом, с любопытством обернулся к Джекканти.

– Да, нас сюда водили иногда. Только редко…

«А ещё я ходил сюда с Уилкерсами», – вспомнил Джек, но вслух не сказал.

А ещё он подумал, что Ангелу совершенно не идёт его прозвище. Ангел – это ведь что-то рождественское, девчачье, из сказок для малышей, но уж точно не про широкоплечего парня, похожего на Серебряного Барса из сериала про Капитана-Солнце. Те же светлые волосы до плеч, та же уверенная плавность в движениях… К тому же все знают: Серебряный Барс – хороший парень и лучший друг Капитана-Солнце!

– А как тебя… то есть вас… по-настоящему зовут?

– Называй меня Росси и на «ты», не запутаешься, – Росси усмехнулся, и Джеку почему-то сразу стало легко. – Ты когда-нибудь пробовал кататься на вирт-байке?

– Нет, конечно! Он же только для взрослых!

Вирт-байк стоял на отдельном постаменте под круглым полупрозрачным куполом с надписью «18+». Никто из воспитанников приюта и мечтать не мог на нем покататься, а Питер Уилкерс и сам откровенно побаивался.

– Тогда самое время начать.

– А меня пустят?!

– Со мной – да. Мне тут случайно как раз больше восемнадцати. – Росси воткнул кристалл в отверстие «Оплата», и купол вокруг байка пришёл в движение, открывая проход. Внутри кроме самого байка оказалась ещё стойка с вирт-шлемами. Росси подобрал два шлема по размеру, помог Джекканти надеть его шлем и как следует затянул ремешок. Купол замкнулся и окончательно поглотил все наружные звуки.

– А ты настоящем байке пробовал? – спросил Джек, с восхищением наблюдая, как Росси ловко оседлал машину.

– Немного, – уклончиво отозвался тот. – Иди, садись вперёд, я подержу. Ноги поставь вот сюда…

– Так нельзя ездить, – запротестовал мальчишка. – Перевернуться можно. Нам рассказывали о правилах дорожного движения и…

– Малой, это – вирт-байк. Единственное, что на нем нельзя сделать – это разбиться. А смотреть шоу лучше из первого ряда, поверь мне. Хочешь шоу?

– Да!

И Джекканти забрался на байк так, как ему показал Росси.

– Давай одну руку клади сюда, другую на сцепление… Когда скажу, нажмёшь эту кнопку и…

– Я не умею! – Джекканти одновременно с восторгом и ужасом смотрел, как надпись «новичок» на табло сменилась на «проф.»

– Все нормально, – и Росси положил свои ладони сверху на руки Джека. – Это просто игрушка, понимаешь? Имитация…

Он активировал панель, и тишина сменилась рокотом двигателя. Сразу и купол, и зал – все исчезло: они оказались на вершине каменистого склона – вокруг насколько хватало глаз – каменистая пустыня под палящим солнцем. Джекканти зажмурил глаза от яркого света, вдохнул горячий густой воздух. Вниз со склона вела извилистая, довольно крутая тропа.

– Готов?

– Да, только… А-а-а-а!

Джекканти мёртвой хваткой вцепился в руль, чтобы не слететь с байка в первые же секунды. Кто мог подумать, что виртуальный спуск окажется настолько реалистичным?!

– Ощущение скорости задаётся разницей гравитационных полей! – радостно сообщил ему Росси. В шлеме по внутренней связи его голос звучал искажённо. – Знаешь, что это означает?

Байк подпрыгнул на подвернувшемся камне, и Джекканти явственно услышал, как клацнули зубы.

– Это означает, что мы можем перевернуться! – завопил мальчишка. Ослепительная горячая пустыня неслась им на встречу. Из-под колёс летела жёлтая пыль. Джекканти даже казалось, что он чувствует скрип песка на зубах.

– Нет, не можем!

– По-ччему?

– Потому что виртуальные байки не переворачиваются! В случае «падения» просто разворачивается защитный кокон – кстати, в финале можно будет попробовать…

Сложно поверить в виртуальность происходящего, когда тебя подкидывает на каждой яме или выбоине, а навстречу рвётся горячий ветер! Джекканти ещё сильнее вцепился в руль. Управлял всем, конечно, Росси крепко, до боли, сжимая руки Джека в своих.

– Расслабься! Можешь, даже слегка откинутся назад, опереться на меня и отдыхать!

Джекканти попробовал изменить позу и действительно почувствовал, что так легче.

В белом небе плавилось и дрожало огромное красное солнце, горы на горизонте казались сгустками лавы. От скорости перехватывало дыхание и на каждом повороте, когда кренился байк, сердце летело то вверх, то вниз.

– Эгегей! Еее-ху! – завопил Джек во все горло, но почти сразу закашлялся:

– А можно сделать ветер не таким горячим – у меня уже в горле пересохло!

– Сейчас сменим локацию!

Росси взял влево – на торчащий, точно чёрный палец, камень, который словно висел в воздухе и постоянно оставался на одном месте. Но стоило взять курс прямо на него, как чёрный камень стремительно разросся и в нем показался вход в грот: Росси и Джек влетели туда и словно на миг оказались в шкатулке с сокровищами – в ультрамариновом свете промелькнули огромные сверкающие кристаллы, отбрасывающие на стены причудливый узор из разноцветных огней. Сновидение длилось несколько секунд, а потом вдруг стены грота резко разошлись в стороны, и Джек и Росси оказались в ночном лесу. Воздух тут был влажный и прохладный, терпко пахнущий землёй и прелыми листьями. Но насладиться им Джекканти не успел, потому что напрочь забыл, как это делается.

– А-а-а!!!

Черные блестящие стволы летели на встречу, Росси едва успевал сворачивать в сторону. Из-за сырой вязкой почвы байк то и дело заносило, и Росси пришлось сбросить скорость.

– Не совсем туда заехали, – пояснил он, – сейчас исправим…

Справа мелькнула вереница огней, Росси свернул по направлению к огням и через секунду они оказались на чёрном, мокром от дождя шоссе.

– А сейчас – держись!

Росси ударил по газам, двигатель взревел, и огни по краям дороги превратились в белую полосу. Байк стремительно набирал скорость, и Джекканти заметил, что летящая на встречу чёрная блестящая лента начинает быстро-быстро задираться вверх…

– Росси, это что – трамплин?!

Росси не ответил.

Они взлетели в чёрное бездонное небо, усыпанное холодными белыми точками. В какой-то миг вокруг не осталось ничего кроме этого неба и абсолютной тишины. Не было ни слов, ни чувств – только чернильная, бескрайняя тьма с россыпью огней.

Обещанное Росси шоу однозначно удалось.

С ярким и незабываемым финалом.

Тьма качнулась, все стремительно завертелось перед глазами, и в какой-то момент Джек понял, что падает навзничь – и что такого удара он точно не переживёт…

Ффффурхх!

И мальчишка забарахтался в чем-то мягком бесформенном, словно оказался внутри огромного светлого кокона.

– Все-таки на*бнулись, – констатировал Росси. Правой рукой он крепко прижимал к себе мальчишку, а левой продолжал удерживать руль.

Джекканти понял, что по-прежнему сидит на вирт-байке, вцепившись обеими руками в рукав Росси, и что все тело ноет от непривычной позы, а слева на спине, где он все это время прижимался к чему-то очень твёрдому, у него похоже синяк. Джекканти, морщась, исследовал источник дискомфорта – и как только он не обратил на него внимания раньше? – и обнаружил за спиной кобуру с лучеметом. «А!» – только и подумал мальчишка, как о чем-то совершенно обыденном. Наличие оружия у Росси на этот раз не произвело на него ровно никакого впечатления.

Вокруг них, постепенно сдуваясь, медленно оседал защитный кокон.

– Вот я же говорил – на вирт-байке невозможно разбиться, – Росси помог мальчишке спуститься.

– Но на настоящем я с тобой ни за что поеду! – Джек наклонился, ухватившись за собственные колени. – И часто ты так на*бываешься?

– Так чтобы с переворотом – первый раз. – Росси скинул шлем, смахнул мокрые волосы и признал: – Да, с пассажиром впереди вышла разбалансировка. Но согласись – оно того стоило!

– А по-моему, ты псих, – убеждённо заявил Джек.

– Да, мне говорили, – легко согласился Росси, словно речь шла о признании его достоинств.

Они оставили шлемы на стойке и спустились в зал. Джекканти был уверен, что они провели на симуляторе не больше пятнадцати минут, каково же было его изумление, что вся поездка составила почти сорок пять!

Они взяли воды в автомате, а Джек напоследок обернулся и посмотрел на машину под круглым куполом. «Вот же Питс обалдеет, когда узнает, что я катался на вирт-байке! – с восторгом подумал он. – Ну, то есть, когда я ему отправлю сообщение и расскажу об этом…»

Джекканти казалось невероятным, что Питс в это самое время все ещё мирно спит в своей кровати и даже не подозревает, что сейчас происходит с Джеком. Более того они даже по-прежнему находятся с Питсом в одном здании! Всего-то подняться на пару десятков этажей, забежать в приют, в мальчишескую спальню, и растолкать спящего Питса: «Ты представляешь, что сейчас со мной произошло!»

Но, конечно, Джек никуда не побежал, а вернулся с Росси к тому месту, где их ждали Амега и Коза-Ностра.

К этому времени у небольшого диванчика возле примерочной кабинки уже стояла собранная сумка, и валялся ворох блестящих упаковок. Джекканти быстро скинул с себя форменный комбинезон и ботинки и облачился в приятно пахнущие обновки – чёрные, штаны с кучей карманов, темно-серую водолазку, чёрную с синим спортивную куртку и той же расцветки соксы.

– Ну вот – на человека стал похож, – Коза-Ностра одобрительно одёрнул на нем куртку и штаны. – А то – тля тлей, смотреть больно!

Джекканти с сияющим видом обернулся к отцу. Амега, не разделяя всеобщего восторга, курил, глядя на мальчишку сверху вниз.

Это было так необычно. Джекканти впервые видел человека-не-из-кино, который стоял и курил сигареты, словно это всё в порядке вещей. Особенно странным было то, что в кино всегда курили плохие парни – это Джек знал наверняка. А Амега быть плохим парнем не мог по определению. Да и Росси с Коза-Нострой тоже не тянули на злодеев. Вот на Серебряного Барса с Диким Котом – вполне.

Была и ещё одна странность, которую отметил Джекканти. Амега однозначно был здесь главным, но сумку с вещами – понёс сам лично, а парни шли рядом совершенно налегке.

«Они телохранители», – подумал мальчишка и ощутил лёгкий холодок под сердцем. То, что отец – капитан ролкера, он уже знал, но то, что он ходит в сопровождении телохранителей, делало Амега особенным и немного загадочным.

Внезапно Джекканти остановился, и все мысли разом выскочили из головы. В центре зала в кольце из гравилучей, подсвеченных голубым, кружилась летающая модель космического корабля – «Искатель-XXV». В последний раз, когда их в приюте водили экскурсию, здесь была модель «Искатель-XXIV» и ходили слухи, что выпуск серии полностью завершён…

Вслед за Джеком остановился Росси, а затем и Амега с Коза-Нострой. Когда Синий обернулся, на его лице читалась неприкрытая досада, но потом он перевел взгляд с мальчишки на отражение в одной из стеклянных колонн: изломанная, как в кривом зеркале, тощая пацанячья фигурка, с задранным вверх подбородком и чуть приоткрытым ртом… Синий несколько секунд смотрел в это отражение, а потом решительно развернулся к плавающей в воздухе игрушке.

Когда модель медленно опустилась перед Джеком, и голубоватое свечение вокруг неё потухло, он в первую секунду глазам своим не поверил. «Искатель» у него в руках! И не просто «Искатель», а XXV! Из ограниченной, и возможно, последней серии!!!

– Везёт, – тихо буркнул напарнику Коза-Ностра и завистливо поцокал языком, – я все детство о такой мечтал, ещё когда шла первая «десятка»… Но отец вечно жмотился…

Росси промолчал, и Коза-Ностра умолк тоже.

«Надо рассказать Питсу, – рассеянно мелькнуло в голове Джека, когда они уже направлялись к стоянке и мальчишка, все ещё не веря, нёс перед собой драгоценную игрушку, – а впрочем…»

Он вспомнил те жалкие игрушки, которые присылала Питсу мать, – теперь-то он точно знал, насколько они жалкие. И Джек впервые с невольной грустью подумал о том, что теперь у него есть вещи, о которых он постесняется рассказать своему самому лучшему другу…

А все-таки до чего же странно, что Питс все ещё спит и совершенно ничего не знает!

Ценный груз

В космопорте Амега неожиданно отпустил Росси и Коза-Ностру, и Джекканти остался наедине с отцом.

Джек и до этого знал, что космопорт – место довольно большое. На экскурсию их сюда не водили, но зато показывали схему космопорта на симуляторе. По факту Джек не узнавал абсолютно ничего. Огромное, залитое светом пространство – экраны, голограммы, табло, огромное количество спешащих куда-то людей, дронов, ксеносов и гравитележек с багажом. Амега что-то отметил в электронном регистраторе, после чего надел на руку Джеку пластиковый оранжевый браслетик со штрих-кодом, словно Джекканти был сумкой или чемоданом. Потом они с отцом вышли в какой-то служебный коридор, где не было людей, а только дроны и электронные сканеры на двери. Амега возле каждой двери прикладывал к сканерам пропуск, а Джек – браслет. Затем они долго спускались вниз на эскалаторе, потом ехали на поезде, пока не оказались в огромном подземном ангаре. Сами корабли стояли на высоких – в несколько этажей – огороженных площадках-капсулах. Подниматься к ним нужно было на лифтах. Внизу сновали роботы, техника и редкие люди в яркой спецодежде. Периодически, какие-то из кораблей стартовали, другие наоборот – приземлялись. Шум от работающей техники стоял невообразимый.

В какой-то момент Джекканти отвлёкся на приземляющийся катер, а когда обернулся, понял, что Амега рядом нет и куда теперь идти – непонятно.