Читать онлайн Подземный ход, или Городок бесплатно
© Евгений Шовунов, текст, 2023
© Издательство «Четыре», 2023
Предисловие
Двадцать один взгляд назад
Эта книга из того ряда, чьего появления я давно ждал. И появлению которого чрезвычайно рад.
Лет пятнадцать-двадцать назад, просматривая шортлист очередной крупной литературной премии, я удивлялся… Да что там – удивлялся… Меня просто-таки раздражало то, что в нем опять изобилуют книги о страшных репрессиях 30-х, о тяготах послевоенной поры… Нет спора, времена тяжелые, сложные, спорные, требовавшие переоценки, однако ведь времена конца 80-х – начала 90-х ничем не менее спорные.
Меня поражало с каким энтузиазмом пишут и издают книги о революции и гражданской войне, о репрессиях 30-х и Великой Отечественной войне, о послевоенном периоде и даже об «оттепели», но никто не берется за художественное осмысление времен конца 80-х и начала 90-х. А ведь большинство из писателей, активно работавших и печатавшихся пятнадцать-двадцать лет назад, пережили эти годы. А это время было не менее трагическим.
Это было время развала великого государства и крушения не менее великих надежд. Это было время, когда люди, которые казались светом и солью земли, предавали своих друзей, свои идеалы и самих себя… Видимо, пятнадцать-двадцать лет назад эта боль была еще слишком свежа, и авторы тех лет, вероятно, прошли через эти крушения и, возможно даже, через эти предательства. Рефлексировать на тему репрессий 30-х было комфортнее, чем воссоздавать не давнее прошлое, знакомое по воспоминаниям родителей, а практически вчерашний день, пережитый лично…
Но вот, наконец, в литературу прошло новое поколение. Не поротое Союзом писателей СССР, не помнящее цензуры и литовки. Эти авторы смогли беспристрастно взглянуть и на скупые, но в целом светлые 80-е, и на страшные, но при этом азартные 90-е. Эти рассказы написал один из них.
В аннотации к изданию читаем: «В этой книге о поколении, заставшем Советский Союз и окончившем школу в “лихих девяностых”, нет политики, пошлости и крови». Евгений Шовунов один из немногих способен, как говорится, «без гнева и пристрастия», бросить этот самый «один взгляд назад», который «откроет в будущее глаза». Ведь сейчас именно те, кто родились в 70-80-е, а вошли во взрослый мир в 90-е, занимают в этом мире определяющие места. К тому же, что особенно приятно, автор отмечает в недавнем прошлом нашей страны в основном позитивные мотивы. Поэтому читаем в аннотации дальше: «Только добрые, временами смешные или, наоборот, грустные случаи». Слегка поправлю автора аннотации в том, что даже грусть в этой книге – светла, отмечена нотками ностальгии, как безапелляционно грустны любые воспоминания о детстве и юности. Ведь это воспоминания о тех днях, когда солнце было ярче, вода была мокрее, а сахар слаще…
Впрочем, почему же один взгляд… Это не один взгляд, а сразу двадцать один… Как говорится, очко! Дело в том, что перед нами сборник рассказов. Построен он по самому естественному, хронологическому принципу. «Эта история случилась в старые добрые советские времена. Мне только исполнилось шесть лет», – так начинается первая история и книга вообще. А последний рассказ заканчивается так: «– Ну, бывай, брат! – приятель крепко пожал мне руку. – Я так рад, что с тобой повидался. Словно вернулся в детство, и мне снова пятнадцать. В кинотеатре крутят “Сердце ангела”. Вечером дискотека. И вся жизнь еще впереди…»
Рассказ так и называется: «А помнишь?..» – и повествует о том, как лирический герой книги «однажды летним днем встретил давнего знакомого по имени Саня». Именно этот принцип позволяет мне заметить, что перед нами не просто сборник рассказов, а определенный подступ к романной форме – роман в рассказах. Кроме собственно лирического героя книги, а именно рассказчика, мы видим множество ярко прописанных, колоритных персонажей. Это и его друзья еще с самого раннего детства – Славка Череп, Дядя Бэ, Серёга Собачья Свадьба. Это и ребята постарше, школьники – Вовка, Витёк, Тятя, Геша, «вредная соседка по парте Чика (кстати, еще не пионерка!)», запомнившаяся мне лично замечательной фразой: «Ну, ты же про Ихтиандра читал, вот будешь политинформатором»…
Какие узнаваемые ситуации! Не знаю, как вы, но я так же, как герой книги, был в школе политинформатором, и так же, как он, тяготился этой общественной нагрузкой… Я так же, как он, играл в Робин Гуда. А еще в индейцев и мушкетеров. Я так же, как герои первого рассказа, исследовавшие подземный ход, лазил с друзьями куда попало… Все это – неотъемлемые атрибуты детства 80-х.
В одном из рассказов автор размышляет: «Уходят старые игры: “Высокий дуб”, “Море волнуется раз”, “Классики”, “Резиночка”, да даже банальные прятки, войнушки и футбол – детвора во дворах перестает играть. Компьютер и смартфоны всех победили. Грустно»… Более того, буквально сейчас обнаружил: программа Word даже не знает такого слова, как «резиночка», – предлагает заменить либо на «рези ночка», либо на «росиночка», либо на «резиночная» (стесняюсь спросить, что бы это могло быть?). Простите, отвлекся…
А ведь верно – уходят. Да что там – многое уже ушло… Однако благодаря таким книгам, как эти, атрибуты 80-90-х возвращаются к нам вновь. Пусть хотя бы в наших воспоминаниях.
Андрей Щербак-Жуков,
поэт, прозаик, критик
Подземный ход
Эта история случилась в старые добрые советские времена. Мне только исполнилось шесть лет.
Иногда мы с отцом ходили в гости к его деду. Путь пролегал через двор местной больницы. Территория занимала несколько гектаров, и кое-где даже имелся забор. Формально лечебница охранялась, и посторонних там быть не могло. Но на деле через больничный двор регулярно шныряли самые разные личности.
В тот день прадед дал мне железный рубль. Было приятно.
На обратном пути я начал ныть, чтобы батя нес меня на плечах. Но он решил отвлечь мое внимание и не тащить ценный груз на себе.
– Видишь ямку под деревом? – отец показал пальцем на неприметное углубление в земле. – Это старый подземный ход местного хана. Раньше наша больница была его усадьбой. Старики говорили, под землей коридор шел до самой речки. Там хан держал наготове пару быстрых коней. В случае чего он мог легко уйти от погони.
Вход в «Шамбалу» был обрамлен кирпичом и почти полностью скрыт в траве. Рядом в одиночестве рос огромный раскидистый вяз. В небольшом отдалении виднелись развалины старой кирпичной постройки.
– А почему ход закопали?
– Он стал не нужен. После революции пришла советская власть, и хан куда-то пропал. На месте его усадьбы открыли больницу.
Я был потрясен и всю дорогу до дома шел сам.
– Ну, зачем зарыли подземный ход? – допытывался я у бати. – Давай откопаем. Это же интересно! Там может быть клад.
Отец уже был не рад, что сказал мне про секретный туннель.
Долгое время я требовал у родителей начать раскопки. Несомненно, в таком древнем загадочном месте есть ценности, уверял я. Мать ворчала и тщетно пыталась мне втолковать, что отец пошутил: никакого скрытого подземелья в больнице нет и быть не могло.
Мой дед по матери тоже ничего не знал про тот ход, но поддерживал меня в любых начинаниях. Он-то и подал дельную мысль, что клад можно откопать, если есть инструменты и дружная команда. В то же время сам дед рыть отказался, сославшись на занятость.
Я отстал от родителей и стал думать, кого позвать в свою банду. Пацаны с кирпичного завода, где мы тогда жили, были все как на подбор старше и хитрее меня. Посему делиться с ними тайной сокровищ я не собирался. Одному копать мне не хотелось.
Через год наша семья переехала в дом прадеда. Батя забыл про подземный ход, а я не напоминал.
Мне нравилась новая улица. Мы быстро нашли общий язык с местными пацанами. Потом началась школа. Мир вокруг становился все интереснее.
Но про сокровища хана я не забывал.
Как-то весной в седьмом классе, за пару недель до конца учебного года, я рассказал однокашнику Володе про потайной ход.
Володя был неглуп и очень силен. Однажды на моих глазах он ударом кулака развалил крепкую школьную парту. Его опасались даже старшеклассники. Вопрос с грубой физической силой в случае битвы за клад с мародерами был решен.
Осталось найти еще землекопов. На их роль идеально подошли пацаны с нашей улицы – Славка Череп, Дядя Бэ и Серёга Собачья Свадьба. Эти джентльмены пользовались всеобщим почтением. Их позывные наводили ужас на округу.
Команда Флинта собиралась годами.
Кратко обрисовав компаньонам фронт работы, я строго-настрого запретил говорить об этом кому бы то ни было. Мы распланировали, кто какие инструменты возьмет завтра с собой, и договорились встретиться в 13:00 возле вяза. Клад договорились делить не по-братски, а поровну.
С того момента, когда батя показал мне вход в лабиринт, в больничном дворе мало что изменилось. Тропинка возле вяза почти вся скрылась в густой траве. Заветная ямка по-прежнему оставалась на месте.
– Парни, у нас под ногами несметные сокровища. Нам только нужно их аккуратно достать. По закону четверть стоимости клада платят тому, кто его нашел. Но! – во мне проснулся Джон Сильвер. – Мы же не дураки, чтобы всё сдавать государству.
Пацаны смотрели на меня с восхищением. Их распирало от гордости и волнения. Еще никто в городе не участвовал в такой грандиозной кампании!..
Даже сейчас, по прошествии времени, мне непонятно, почему взрослые нас тогда не остановили. Самый центр города. Режимный объект. Мы – как на ладони! – стоим у всех на виду возле одинокого большущего вяза. Других деревьев вокруг нет. У всех в руках лопаты, а Славка еще притащил откуда-то старый лом.
С другой стороны, дуракам везет.
…Право начать копать было без споров предоставлено мне, как капитану чудо-команды. Лопата вошла в траву с громким скрежетом. Под тонким слоем дерна оказалось полным-полно мелких острых камней. Уйма времени ушла на то, чтобы погрузиться в яму хотя бы на штык.
За первый день работы прошли мы вглубь примерно на метр. Квадратный проем в подземелье стал сразу бросаться в глаза. Устали все просто зверски. Еле хватило сил добраться до дома.
Утром болели даже волосы и ногти. Но жажда наживы толкала на подвиги. Подземный ход ждал.
Собачья Свадьба не пришел. Тогда мобильников не было, поэтому мы терялись в догадках, почему он не с нами. Позже Серёга прятал глаза и кряхтел, что после первого дня поиска клада ему хотелось тихо скончаться. Неудачник! Он не смотрел «Золото Маккенны».
Зато к банде археологов присоединился живший неподалеку знакомый пацан. Звали его Юрка, и копал он, как крот.
За прошедшую ночь место раскопок не изменилось. В больнице никто не заметил, что на их территории детвора роет какую-то яму.
Тем лучше.
На второй день изысканий лопата сразу уперлась во что-то тяжелое. Досадной помехой оказался здоровенный камень. Размер проема не превышал полтора на полтора метра. Валун, который не пускал нас к мечте, был диаметром примерно метр на метр. Весь день пытались поднять его на поверхность. Мешали размеры ямы и вес булыжника. Ту сволочь, что когда-то бросила громаду в подземный ход, я бы лично без суда и следствия пустил под нож. Юрка помог откатить камень в сторону и принялся методично долбить ломом следующую глыбу.
Так прошел еще один долгий день.
Мимо сновали разные люди. Некоторые качали головами. Кто-то украдкой крестился и шел дальше. Нас это сильно напрягало. Мы боялись, что зеваки узнают про сокровища. В конце работы нарвали охапку травы и тщательно накрыли результат своих геркулесовых трудов.
На третий день наши ряды еще больше поредели. Дядя Бэ получил по истории двойку и был оставлен на пересдачу. Близился конец мая. Старина Бэ в очередной раз, по доброй традиции, рисковал остаться на второй год.
Юрка привел соседа Пашку, который сперва хотел нам помочь, но, увидев объем работы, сразу отказался.
– Пацаны, я про эти дела давно знаю. Тут мой папаня сто лет назад нашел царские червонцы и купил на них «запорожец». Вы можете не искать, все равно ничего не найдете.
Славка молча согнул в руках лом. Пашка попятился. Юрка хотел кинуть в него кирпич, но баламут успел отбежать на безопасное расстояние.
– Я тебя поймаю, гнида! – Юрка трясся в бессильном гневе. – Врет же гаденыш и не краснеет. «Запорожец»! У них вообще нет машины!
…Следующий валун мы вытащили быстрее первого. Теперь в яме можно было стоять почти во весь рост.
И тут меня начали обуревать сомнения.
Проем в туннель был выложен из кирпича устаревшей формы и обожженного явно до декрета Ленина о мире. Вертикальная кладка тоже выделялась своей архаичностью. (Позже я встретил нечто похожее на экскурсии в соборе Василия Блаженного.)
Но дальше, в глубине ямы, кирпичная кладка стенок сверху донизу была самой обычной. Советская, в один ряд. И кирпич современный, хоть и не новый. В этом я не сомневался. Мы с друзьями часто шлялись по местному кирпичному заводу и в его продукции разбирались.
Если подземный ход еще до революции сделал хан, откуда он взял советский кирпич? К тому же в яме не было ступенек. Мы рыли строго вертикально вниз. Проем почти не расширялся, и лаз никуда не вел. Это странно.
И еще одна мысль не давала покоя. От ханской усадьбы до нашего вяза не меньше ста метров. Очень глупое место, чтобы тихо смыться у всех на виду. Да и вяза до революции, скорее всего, еще не было. Весь эффект скрытности насмарку. Пока пожилой каган добежит или его донесут до подземелья, да покуда он туда спустится… Да хана пристрелят за это время несколько раз! И от начала портала и до выхода из него правитель должен две мили мчаться во тьме сломя голову. Если за ним погоня, то на земле его недруги сто раз успеют накрыть всю округу и добраться до речки. Чингизид выскочит к ним из норы, как ясно солнышко.
Мой мозг работал быстрее ЭВМ. Что-то тут не сходилось. Неужели батя меня надурил?
Пацанам ничего не сказал. В тот момент я чувствовал себя Паниковским. «Копайте, Шура, копайте!»
Спасла меня потусторонняя бабка.
Мы сидели возле проема, собираясь с силами, чтобы пойти по домам. Пацаны втихаря курили. Я думал, как сообщить им про свои сомнения. Боялся репрессий.
– Ребята, а чего вы тут делаете? – раздался голос из преисподней.
От неожиданности мы чуть не оконфузились.
Рядом с ямой стояла старушка с клюкой.
Впоследствии никто не мог вспомнить, как она так незаметно к нам подошла. Солнце уже садилось, но мы прекрасно видели всю округу. День подходил к концу. Дул слабый, прохладный ветерок. Сил оставалось только на пару затяжек. Пацаны опасались, что кто-то из знакомых увидит, как мы дымим, и расскажет нашим родителям, поэтому зорко высматривали любого путника.
А бесплотная бабка прошла все радары.
– Мы… пионеры, больнице помогаем. Яму копаем для склада, – ляпнул Славка.
Володя поддакнул. Я не успел.
– Что за склад такой в помойке для морга? – Бабка странно прищурилась. – Здесь до войны мертвецкая стояла. Да вот же она, родная! – слуга Люцифера радостно показала скрюченным пальцем на соседние развалины. – А в эту яму разный мусор из морга сбрасывали. И не только мусор, кхе-кхе. А вы тут копаетесь. Покойников ищете? Ну вы даете, молодежь! Смелые, засранцы!
Молодежь обмерла. Тишина стояла гробовая. Заглохли кузнечики. Умолкли птицы. Облака придержали свой ход. Время остановилось. А потом…
Никогда в жизни я так не бегал!.. Смелые засранцы сдристнули с раскопок в мгновение ока. Славка летел с ломом наперевес, как рыцарь без страха и упрека. Володя несся во весь опор, не забыв прихватить лопату. Юрка просто растворился в воздухе.
Бежали мы все в разные стороны.
Бабка тихо исчезла без следа. Никто из нас больше ее не видел.
Бате про свое фиаско я не сказал. Он вообще не знал о раскопках.
После этого я несколько дней избегал общения с абордажной командой.
Яму мы так и не зарыли. Больничный двор я потом долго обходил стороной. Дядя Бэ кое-как с божьей помощью сдал историю и перешел в следующий класс. Володя уехал в другой город. Юрка надавал Пашке по шее за «запорожец» из морга. Славка начал читать «Остров сокровищ». Серёга, услышав про морг и помойку, поклялся больше с нами ничего не копать.
Спустя время я все-таки решил узнать, был ли реально подземный ход в ханской усадьбе. И если да, то где и что с ним стало.
В местном музее помочь ничем не смогли. Никто и никогда не обращался к ним с такими вопросами. И ни одного документа про секретный туннель в хранилище не имелось. После революции хан (который на самом деле был князем) уехал за рубеж и там упокоился. Ни от кого он под землей не бежал. На месте его усадьбы стоит поликлиника. Старый морг давно разрушен.
Позже мы с пацанами обследовали речной берег и не нашли ничего похожего на выход из подземелья. Следов конюшни тоже не обнаружили.
И «контрольным выстрелом» в городскую легенду стал котлован. Во дворе больницы начали строить новый роддом. Экскаваторы вырыли большую прямоугольную яму. Котлован разместился аккурат между помойкой у морга и речкой. Глубиной он был не меньше шести метров, в длину метров восемьдесят и в ширину где-то сорок. Если провести прямую линию от морга до водоема, то, как ни крути, любой подземный ход шел через котлован. Мы тщательно изучили его вдоль и поперек. Ничего! Никаких следов и даже намеков.
Казалось, на этом всё. Платон мне друг… и всё такое.
Но тут очнулся Собачья Свадьба.
Прошло несколько лет с нашего фиаско. Мы подросли и уже курили открыто. Серёга готовился к Олимпиаде по истории родного края. И кто-то из старых преподов сказал ему, что у хана и вправду был потайной ход. Там, где сейчас больница. Но каган им не пользовался. Точное место начала подземелья никто не знает.
Когда Серёга примчался к нам с эксклюзивом, Славку пришлось оттаскивать от «историка» за уши.
– Я тебя зарою в том ходе! – кричал Череп. – Мы всю больницу облазили. Нет там ничего, одни морги да мусорки. Я три дня помойку копал! А ты, гад, тогда смылся и нас всех оставил.
Серёга понял, что дорога ложка к обеду и больше к этому вопросу не возвращался. Я тоже.
И главное. Батя не помнит, чтобы говорил мне когда-то про подземный ход.
ЧП в Вовкином дворе
Из всех городских улиц наша всегда чем-то выделялась. То пацанам взбредет в голову играть в Робин Гуда, и все усердно мастерят себе луки со стрелами…
То Серёга надумает делать блиндаж, и мы, сопя от натуги, роем для этого яму…
А однажды Славке купили велосипед.
Счастливчик неделю ходил героем. Каждый из нас старался хоть чем-то ему угодить, чтобы в награду Славка позволил прокатиться на своем «Уральце». Со стороны это смотрелось довольно комично. Пацаны наперебой предлагали Славке стрельнуть из лука, отведать яблоко, сделать рогатку и тому подобное. Я же принес ему тарантула.
Раньше никто из наших таких пауков не ловил, поскольку считалось, что их укус смертелен. Батя научил меня охотиться на них чуть ли не с пеленок, и потому я с улыбкой встретил восхищенные взгляды сотоварищей. Пока они осторожно вертели в руках банку с тарантулом, я наслаждался ездой на велосипеде.
Вообще, у нас было много приключений – смешных и не очень, опасных и добрых. Но особенно мне запомнился один трагичный и в то же время потешный случай.
Как все нормальные советские дети, мы обожали играть в прятки. Обычно забава проходила в Вовкином дворе с кучей потайных мест. Надо отметить, что дворы на нашей улице представляли собой не просто участок с домом и хозпостройками, – это был целый мир. У одних (например, у меня) обычно в саду рыли окопы, у других (у Серёги или Вовки) играли в войну или прятки, а у Славки почти всегда рубились «в помещика». Это сейчас особняки наглухо закрыты высокими заборами и сплошь облеплены видеокамерами. В наше время на любой улице ребятня собиралась в частных дворах беспрепятственно.
В тот злополучный день я вышел на улицу поздно. Сперва мыл полы, потом мать стирала белье, а я выносил грязную воду. Затем лепил фигурки из пластилина младшему брату.
Где-то около шести часов вечера мне разрешили немного погулять. Я уже знал, что основной контингент собрался у Вовки, и пацаны что-то замышляют. Однако, когда вошел в Вовкин двор, никого не было видно.
«Странно, – подумал я. – Куда все подевались?»
Внезапно в кустах у забора что-то зашуршало: не иначе как барбосы устроили свадьбу. Собак у нас на улице любили. Почти у каждого во дворе ошивались кабысдохи разных пород и мастей, а через день-другой они куда-то сбегали.
Но особый восторг у пацанов вызывали собачьи свадьбы.
– Прилепились! – исступленно орал Саврик, указывая на спарившихся дворняг.
Те ошалело вертели головами, не понимая, почему люди так дико орут и хохочут. Раз кто-то кинул в них камнем, и вид удиравшего кобеля, тащившего за собой сучку, рассмешил пацанов до такой степени, что мы не упускали случая повторить представление.
Поэтому в тот момент, когда в кустах кто-то копошился, воображение мигом нарисовало мне живую картину, и рука машинально потянулась к булыжнику.
«По врагам советской власти огонь!» – мысленно крикнул я и что было сил швырнул в заросли смородины половинку кирпича. Послышался тупой удар, приглушенный вопль, затем он стал чуть громче, еще громче, еще – и наконец отчаянный крик потряс половину нашего городишки.
Я ушел по-английски.
На следующий день как ни в чем не бывало вышел на улицу. До меня уже дошли слухи о ЧП в Вовкином дворе, посему я вел себя тихо.
Пацаны сидели позади дома Саврика.
– Слышал, какая-то гнида Славке башку проломила? – встретил меня хозяин двора.
– Ну-у! Жить будет?
– Да вроде. Сегодня уже в футбол с малышней играл.
– А врачи что говорят?
– Да ничего. К ним не ходили. Тетя Шура сказала – заживет, как на собаке.
В это время к нам присоединился сам пострадавший. Шпана встретила его одобрительным гулом: Славка смотрелся шикарно. Его голова была аккуратно выбрита, а на месте ранения красовался пластырь.
– Ну и башка у тебя! – пацаны принялись исследовать Славкин череп. – Какая-то она… дурацкая!
Котелок у Славки и вправду был необычным. Он весь бугрился жутковатыми шишками и ямками, напоминая картошку.
Раненый начал что-то объяснять, но было поздно. Лысых у нас не жаловали. Считалось, что нормальный человек просто так под ноль стричься не будет. Ну а раз ты плешивый, значит, псих или у тебя блохи. Впрочем, на Славку это правило не распространялось, так как все знали, что он после обстрела.
Подранок еще долго сверкал на солнце мрачным черепом, нагоняя ужас на пацанов с других улиц и вызывая трепет у нашей малышни.
Разумеется, немного погодя я сознался в своем проступке. Ребятня пожурила меня парой подзатыльников. В качестве извинений я раскрыл приятелям тайну подземного хода в ханской больнице. Больше в собак камни мы не бросали.
Постепенно эта история благополучно забылась.
Как-то раз, приехав в городок, я зашел к своему приятелю и после шумных приветствий и угощенья спросил, помнит ли он тот курьезный случай. Славка наморщил лоб, подумал, а потом отрицательно покачал головой.
– Может, и было что, но такого не помню. А вообще, я в детстве часто в переплет попадал, да и ты тоже. А помнишь подземный ход?..
Вспоминать мы могли очень долго. Каждый раз, видя пацанов, гоняющих допотопный мяч или ворующих виноград у соседей, я вспоминаю уличных друзей и наши проделки.
На душе становится тепло и немного грустно.
Стояние на Угре
Драку с пацанами из третьей школы назначили на пятницу в семь вечера. Местом битвы выбрали пустырь за городской баней.
На дворе первая декада сентября. Учеба только началась. Погода стояла отличная.
Самое время для побоищ.
Причину «международного конфликта» никто не знал. Причем как до, так и после наши школы всегда поддерживали приятельские отношения. Сообща мы дружили против второй десятилетки и открыто не любили первую. Про пятую школу вспоминали два раза в год – на футбольных турнирах весной и осенью. В остальное время ребятня с того края нам на глаза не попадалась. А больше средних учебных заведений в городке и не было.
Но сеча уже назначена, отступать нельзя.
У нас обычно не бились толпа на толпу. Населенный пункт небольшой. Все друг друга знают, кто-то кому-то кум, сват, брат, одноклассник. Пацаны днем учились в школе, а после занимались кто во что горазд.
Работали несколько футбольных секций, картинг, радиокружок, легкая атлетика. На борьбу ходило немного народу, потому что там сильно гоняли и могли побить за ленивость. Никому не нравилось качать шею и лезть в обнимашки на грязном мокром ковре.
Секций бокса и карате в городе не имелось. Многие семьи держали огороды и дачи. Времени «дурью маяться» было в обрез. Если и дрались, то один на один, или несколько мстителей гурьбой ловили своего обидчика. Потом стороны менялись местами.
Словом, до конца 80-х в городе, как и везде в Союзе, текла спокойная и размеренная жизнь.
Нас, как мелюзгу, в качестве ополчения никто не рассматривал. К бою готовились 14-15-летние варвары, классы с 7-го по 8-й. Среди этой когорты в школе царствовал боец с нашей улицы по имени Лёпа. Хлопец хорошо дрался и в гневе был страшен. В кругу сверстников его уважали.
За набор рекрутов в войско отвечал именно он.
Нам сразу сказали, что третьеклашек на войну не берут. Но мы все равно хотели принести пользу. На нашей улице драки случались редко. В ходу были шахматы, футбол, прятки и казаки-разбойники. Мы жили тихо, как хоббиты.
Вчетвером мы с друзьями решили хотя бы издалека посмотреть на сражение и при случае помочь старшим товарищам.
В пятницу после уроков собрались у Вовки. Драться никто толком не умел. Зато хорошо могли кидаться камнями. Если кто-то из нас брал в руки булыжник, недругам приходилось несладко. Пара метких стрелков с нашей улицы наводили ужас на любого противника.
Мы уже знали, что основной костяк бойцов школы предварительно собирается за типографией. Оттуда орда планировала двинуться к месту побоища. Армия тьмы должна была нагло дефилировать вдоль здания районного отдела милиции, и это никого не смущало.
На подступах к типографии мы остановились и стали наблюдать за сбором ополчения.
Янычары стекались со всех сторон. Кто-то из них шагал задорно и весело. Кого-то тащили. Некоторых гнали пинками и зуботычинами. Почти все вооружались палками или велосипедными цепями. Один псих нес провод от кипятильника. В умелых руках это было страшное оружие. Поголовно все вальяжно курили.
Вдруг мы увидели одноклассника Ваську. Он верховодил на нашей параллели, отличаясь редким безрассудством и своеволием.
– Васька, ты тоже идешь на драку, или посмотреть? – спросил Вовка.
Берсерк гордо расправил тощие плечи.
– Иду махаться, конечно. А вы чего пришли? Вас не возьмут.
– А почему тебя берут, а нас нет? – не унимался Вовка.
– Да потому что драться не умеете, хлюпики, – отрезал Васька. – А я буду биться в первых рядах.
Мы предложили ему взять нас с собой на подмогу. Юный герой лишь презрительно хмыкнул. Сейчас, с высоты прожитых лет, я понимаю, что судьба давала нам шанс пойти домой – пить чай и смотреть мультики.
Но мы сами нарывались на неприятности.
Толпа собралась внушительная. Во всяком случае, для нашего города. Школа выставила около полусотни бравых вояк. Где-то вдалеке маячили девчонки. Мимо такого романтического события они пройти не могли. Их присутствие еще больше подбадривало ополченцев.
Все у нас слышали про массовые драки в столице губернии. Но там ситуация была другая. Город покрупнее, молодежи побольше, много микрорайонов. Домашнее хозяйство мало кто вел, и после работы или учебы народ не знал, куда себя деть.
У нас демос жил поспокойнее. Поэтому никто толком не знал, как будет происходить схватка. Мы слышали, как Лёпа и другие воеводы обсуждали план битвы.
Половина войска должна была ждать в засаде и быть готовой набежать на врага. Вторая часть армии во главе с генералом готовилась открыто атаковать третью школу в лоб и навязать затяжной бой. Если бы противник начал теснить наших, то его внезапно накрыли бы рубаки из засадного полка. Пацаны стремились любыми путями попасть в его состав. Как вариант в начале брани рассматривался поединок Пересвета и Челубея.
Видимо, неприятель тоже готовил нечто подобное. Его разведка апатично ошивалась вокруг типографии. Не дремали и наши лазутчики.
Лёпа объявил построение. Бойцы разделились на две шеренги согласно плану.
Мы с Васькой выдвинулись вперед, поближе к орде. Вот-вот должны были начать движение к бане.
И тут нас увидел генерал.
– Э! Вы что тут делаете?! – громовой голос Лёпы потряс окрестности. – А ну, быстро домой, на горшок и спать!
Толпа покатилась со смеху. Витавшая в воздухе нервозность исчезла.
Мы и вправду смотрелись комично. Славка держал на плече черенок от лопаты. Саврик прихватил самострел с тремя пульками. Вовка вертел в руках пластмассовый автомат. Я предусмотрительно взял батин солдатский ремень. Серёга держал кирпич на веревке. Дядя Бэ и Юрчик в школу еще не ходили, поэтому в отряд не попали. Их рев был слышен по всей округе.
Издалека нас можно было принять за гномов.
– Васька, и ты хочешь за школу драться?! – Лёпа удивился не меньше нашего. – Мы же сказали: салаг не берем. Вовка, я завтра твоей маме всё расскажу. Она тебя выпорет и заставит пол мыть.
Мама Вовки считалась женщиной строгой. На улице ее уважали. Наш друг драил полы голыми руками каждый день и без всякой швабры. Не реже получал ремня.
Угроза была серьезной. План трещал по швам. Спорить с Лёпой не хотелось.
Мы сделали вид, что идем домой. На самом деле к бане имелись другие скрытые тропы. Втихаря решили воспользоваться одной из них.
Но прошмыгнуть к месту битвы у нас так и не получилось.
Как только легион начал марш к Бородинскому полю, откуда ни возьмись набежала милиция. Видно, кто-то сообщил им о готовящейся баталии. Позже узнали, что противников из третьей школы разогнали в одно время с нами. Они заранее собирались возле плотины.
Люди в погонах и с дубинками в руках мигом рассеяли наше войско. Лёпу забрали. Васька куда-то пропал.
Стояние на Угре подошло к концу.
Расстроенные спартанцы неспешно держали путь к дому.
– Надо на борьбу записаться, – предложил Саврик. – Мы же вообще драться не умеем. Я ни разу не бил человека ногой по башке. А так хотя бы кидать людей об асфальт научимся.
– А я бы лучше на карате пошел, – мечтательно сказал Славка. – Можно кулаком кирпичи ломать. Никто не рискнет с нами связываться.
С третьей школой больше не ссорились. Впоследствии была версия, что никакой драки вообще не планировалось. Пацаны хотели собраться, покричать, выпить пива и общей ордой окружить вторую школу. Поглумиться над местными партизанами, покрасоваться перед девчонками и разойтись.
Все это были шалости. Через несколько лет город падет под копытами коней и колесами тракторов МТЗ-80. Соседний совхоз и все его отделения объединятся и, словно монголы, начнут свои набеги на Китай. Захватчиков было на удивление много. Одна их школа выдавала на-гора десятки крепких бойцов всех возрастов и разной степени дерзости. Но это будет потом.
Спустя год после несостоявшейся «брани» в городе открылись первые видеосалоны и подпольная секция карате. Тренировки здорово пригодились нам позже.
И это уже совсем другая история.
Политинформация
– Так, ребята! Вы теперь пионеры, с вас спрос нынче другой, – начала собрание наша классная руководительница.
Галина Мартыновна учила нас уже третий год. Мы ее уважали и немного побаивались.
Недавно лучших из однокашников приняли в пионеры. Еще не весь класс, а только избранных – отличников, активистов, спортсменов. В число элиты попал и я. В первый класс я пришел, уже умея читать, поэтому весь год откровенно скучал на уроках. До третьего класса учился по инерции, сильно не напрягаясь. А еще иногда здорово пригождались знания из атласа мира.
– Надо выбрать председателя совета отряда, заведующих сектором порядка, сектором учебы, политинформатора, – продолжала Галина Мартыновна.
Я не хотел быть никем из них. В нашем классе учились хулиганы со всего города. Им сектор порядка был нужен, как мне выкройки из журнала «Бурда».
На удивление, выборы шли азартно и громко. В числе пионеров было несколько сорвиголов. За место председателя отряда развернулась целая баталия. Путем голосования им стал вице-чемпион класса по дракам. Сам чемпион еще не мог участвовать в выборах, так как в пионеры его пока не приняли. Бронзовый призер школьных боев получил титул организатора спортивных дел. Девчонки довольствовались вакансиями заведующих секторами порядка, учебы, помощи младшим и тому подобное.
Я уже собрался идти домой лепить из пластилина.
– А политинформатором предлагаю выбрать Женю, – прозвучал голос классной руководительницы. – Это очень важное дело. Большой портфель. Тут абы кого ставить нельзя.
Одноклассники уважительно притихли.
Я вежливо начал отказываться, но вредная соседка по парте Чика (кстати, еще не пионерка!) прогундела:
– Ну, ты же про Ихтиандра читал, вот будешь политинформатором.
В последнем слове Чика сделала три ошибки.
Пришлось выписывать газету «Пионерская правда». В ней печатали статьи с пометкой «Тебе, политинформатор». Вся моя работа сводилась к тому, чтобы во вторник после первого урока трое одноклассников выступили перед остальными с новостями о политике. Перемена специально удлинялась до пятнадцати минут вместо обычных десяти.
Задача найти желающих выйти к доске и рассказать, что происходит в мире, была не из легких. Мало кто хотел участвовать в столь ответственном деле. В основном выручали девчонки и самые тихие пацаны, кто в иерархии класса являлся планктоном. Хищники наотрез отказывались читать по бумажке мировые новости. Если бы это были спортивные известия, еще куда ни шло. Но статьи о Рональде Рейгане или Маргарет Тэтчер абсолютно не котировались.
С другой стороны, обвинять одноклассников в пассивном отношении к политинформации тоже не хотелось. Даже тогда, в начальной школе, нам было неясно, зачем нахалятам знать, кто с кем и где воюет на другом полушарии.
В четвертом классе я продолжал оставаться с «важным портфелем». Классная руководительница у нас уже была другая. Галину Владимировну тоже тяготило это мероприятие. Она лишь однажды сделала замечание, спросив, почему в политинформации участвуют одни и те же девчонки.
– Они что, самые ответственные, или остальным безразличны мировые события?.. Женя, в следующий раз пусть выступят мальчишки.
И назвала несколько фамилий. Между собой мы общались строго по кличкам. Пончик входил в тройку лучших драчунов класса. Предлагать ему прочесть по слогам новость про убийство Улофа Пальме было безнадежной затеей. Бес прекрасно стоял на воротах, получал грамоты на городских турнирах, но читал еще хуже Пончика и не отличал Швецию от Швейцарии. Поп был пионером, неплохо учился, однако выступить на политинформации отказался сразу. И показал крепкий кулак. Спорить с ним не хотелось.
На выручку пришли более спокойные троечники.
Чук согласился на пару минут позора в обмен на домашку по русскому. Немец Витёк попросил помочь ему с литературой. Наш человек! И на закуску остался мой бывший сосед по парте Саня. Добряк зубрил вырезку из газеты «Советская Россия» все утро и первый урок. В нем я не сомневался.
На политинформацию должны были прийти завуч или директор. Галина Владимировна попросила класс не ударить лицом в грязь. Наши выступавшие держались пока уверенно. Математичка, проводившая первый урок, даже огорчилась, что ее подшефный класс «так не умеет». Мы загордились.
Прозвучал звонок на перемену.
Спустя некоторое время в класс вошла завуч Людмила Петровна. Ее боялись даже самые отпетые хулиганы. Она могла так рявкнуть, что трескалась штукатурка.
– Ну-с, четвертый «Б». Что вы нам сегодня расскажете о ситуации в мире?
Первым к доске пошел Чук. Он должен был сообщить о провокациях на границе между Индией и Пакистаном. Начал Чук бодро. Вот только завуч заметила в углу кабинета свернутую географическую карту. И попросила Чука развернуть ее и показать чертову границу…
Бедняга не знал, что делать. Географию мы только начали изучать, причем до стран еще не дошли. Но завуч могла заорать в любую минуту, поэтому Чук наугад ткнул пальцем куда-то в сторону Китая.
– Мимо! – торжествующе улыбнулась Людмила Петровна. – Ну, ладно. Простительно.
Следующим пошел Витёк. Он поведал классу о том, что Ирландская революционная армия совершила очередной теракт. Витька не просили показать на карте Ирландию. Но задали вопрос, почему ИРА воюет с англичанами. Немец Витёк не различал Ирландию и Исландию и ответить не смог. Его пожурили.
И напоследок выступал Саня. В нем я был уверен. Приятель держался молодцом. Он бодро рассказал, что в одном из баров Лос-Анджелеса решили открыть Общество средних. В него принимали мужчин весом от 70 до 75 кило при росте 173 сантиметра. Якобы американские ученые рассчитали, что в случае атомной войны наиболее высокие шансы выжить имеются у таких особей.
Завуч и Галина Владимировна озадаченно молчали. Класс притих.
Я ожидал экзекуции.
– Саша, где ты нашел эту необычную информацию? – спросила у балбеса классная руководительница.
Тот приосанился, подтянул штаны и с важным видом ответил:
– Жека дал. Он вообще молодец.
Завуч вперила в меня тяжелый взгляд. Я съежился.
– Что за чушь я сейчас услышала? Какое Общество средних? Что еще за бар?! Галина Владимировна, странная какая-то у вас политинформация…
Потом, чуть помедлив, Людмила Петровна добавила:
– Но веселая.
И громко рассмеялась.
Мы выдохнули.
На разборе полетов я отбил все претензии. Вышло по-дурацки: Саня прочитал вырезку не с той стороны. В газете «Советская Россия» был раздел «Интеркурьер». В нем печатались разные бредни со всего мира. И по идиотскому стечению обстоятельств новость о переговорах по сдерживанию ядерной угрозы между Горбачевым и Рейганом была напечатана на другой, «правильной» стороне вырезки. Сосед по парте, конечно, сильно мне удружил…
В конце классного часа, посвященного нашему фиаско, я обратился к Галине Владимировне с интонацией сэра Генри Баскервиля – «Можно я уеду отсюда? Здесь очень страшно». На самом деле я попросил освободить меня от «большого портфеля». Просьбу с трудом удовлетворили.
… А через несколько лет пионерия тихо ушла в небытие.
«В помещика»
Как-то погожим летним днем батя вынес из сарая складной нож и начертил на земле большой круг. Далее он разделил круг на две половины. Потом подозвал меня и объяснил правила игры. Она называлась «в помещика».
– Ты должен бросить нож так, чтобы он воткнулся в землю на моей половине и не упал. Если нож упадет, бросаю я. Вот смотри… Только отойди на всякий случай.
Батя взял нож за лезвие, примерился и резко метнул. Нож перевернулся в полете и вертикально вошел клинком в «мою» землю.
Это было красиво.
– Теперь я должен нарисовать линию от места, куда попал нож, до границы круга и до границы моей территории. Получается, я разделил твои владения на две части. Одну из них я заберу – ты должен выбрать, какую именно. Важно при нарезке не коснуться твоей земли, иначе ход перейдет к тебе и мой бросок не будет засчитан. Победит тот, кто захватит больше всего владений. Можно играть на время, на количество бросков, или пока не останется один помещик. Понятно?
До вечера я пытался воткнуть нож в землю. Батя показал, как держать его за острие и вращать кистью. Нож должен сделать в полете один оборот и войти клинком. При броске держаться за рукоятку было нельзя.
Через несколько дней я уже неплохо метал нож и захватывал территорию. Батя продул пять раундов подряд и больше не пытался отыграться.
Пришла пора научить друзей новой забаве.
Пацаны встретили меня настороженно.
– Детям нельзя играть с такими вещами, – Славка опасливо потрогал старый складной ножик. – Можно порезаться. Мы еще маленькие.
Нам было по восемь-девять лет.
Все же я показал друзьям пару бросков. Саврик попробовал повторить. У него получилось. Дальше – больше. За вечер пацаны неплохо поднаторели.
Все лето мы рубились во дворе у Славки «в помещика». К нам приходили ребята с других улиц.
Главным правилом было следующее: при броске игрок стоит в круге один. Остальные бойцы не мешают. Батя рассказал нам пару страшилок, как его приятели дурачились, и нож попадал кому-то в ногу. «Помещик» глупости не прощал. Игрок был в обойме, пока мог стоять на одной ноге, лишь бы его ступня помещалась на его территории. В противном случае он выбывал.
Самые тощие ноги были у Славки. Он умудрялся балансировать на ребре стопы и удачно бросать нож. Прирезать к своей земле чужую территорию не всегда у него получалось, поскольку одно дело стоять, держа равновесие, и совсем другое – чертить полосу на земле в три погибели, на одной ноге.
Через некоторое время мы втихаря наловчились метать ножи в дерево. Для этого использовали старые «раскладушки», коих у каждого из нас дома в сараях было немало. Главное – бросать с безопасного расстояния, ведь нож запросто мог резко полететь в ответ.
Умение играть «в помещика» неожиданно пригодилось нам в старших классах. Какой-то пацан принес из дома неплохой ятаган и хвастался тайным навыком метать его в дерево или землю (без демонстрации). Старшеклассники почтительно рассматривали холодное оружие.
Мы со Славкой переглянулись и вежливо попросили его хозяина показать искусство. Было интересно глянуть на мастера в деле.
Паренек засмущался. У него-де рука немного не в форме.
Тогда мы предложили разрешить нам испробовать финку. Янычар нехотя согласился.
Славка легко воткнул нож острием в землю. Я повторил. Мы начертили круг и условились сыграть, кто больше заберет территории за пять бросков. Славка победил. Пацанам понравилось представление. Пригласили владельца пера присоединиться к игре. Тот отказался.
Напоследок Славка бросил нож в тополь недалеко от нас. Клинок легко вошел в ствол дерева. Мы оценили. Нож действительно был хорошим.
Прошло больше тридцати лет. За это время я ни разу не видел, чтобы кто-то где-то играл «в помещика». Уходят старые игры: «Высокий дуб», «Море волнуется раз», «Классики», «Резиночка», да даже банальные прятки, войнушки и футбол – детвора во дворах перестает играть.
Компьютер и смартфоны всех победили.
Грустно.
Вымерли
Как и везде в Союзе, в конце 80-х на нашей улице пацаны активно «качались».
Обычно собирались у меня или у Дяди Бэ. Почти в каждом дворе имелся турник. У многих дома в гаражах или сараях пылились гири и гантели. По одиночке тягать железо было скучно. В компании намного веселее и азартнее.
Схемы тренировок находили где угодно. В основном читали прекрасный журнал «Спортивная жизнь России».
Активный кач начался в апреле. К концу лета мы стали заметно сильнее. Пацаны с других улиц старались нас не задевать.
В то уже не совсем спокойное время в нашем городке жизнь еще текла медленно и без потрясений. Школяры средних классов носили красные галстуки. «Началку» осенью принимали в октябрята. Народ постарше с видимой неохотой шел в комсомол. Каждое лето горожане проводили на дачных участках и бахчах. В любой организации штатному персоналу выделялись картофельные наделы. До сих пор помню, как после работы мотыгой на руках появлялись жесткие мозоли. Их не могли прокусить комары или крупные муравьи.
Любая российская глубинка богата Кулибиными. В нашей округе таких было несколько. У одного из них имелся старый мотоцикл «Ирбит». Мой батя любил подобные древние механизмы и втихаря от мамани купил сей артефакт.
Мы узнали о сделке века весьма эффектным образом.
Пацаны собрались у меня во дворе для очередной тренировки. По плану в тот день мы должны были качать плечи. Для этого идеально подходили гири. Собрали несколько пар весом в 8, 16, 24 и 32 килограмма.
Закончив разминку, атлеты разобрали снаряды и взялись за дело.
После первого подхода силачи присели отдохнуть.
Внезапно где-то вдалеке возник странный гул. Больше всего он походил на рев сбитого самолета. Сперва мы не придали этому значения: мало ли что там может ехать или лететь со стороны речки. Оттуда часто доносились разные необычные звуки…
Но гул нарастал. Теперь он был похож на шум ракеты. Мы выполнили второй подход упражнений и стали обсуждать, чем это могло быть.
Непонятный рев становился все ближе. Мать вышла из летней кухни и спросила:
– Что это тарахтит?
Мы терялись в догадках. Судя по всему, загадочный механизм ехал в нашу сторону и был уже близко.
Когда грохот стал совсем невыносимым, ко двору подкатил батя – на каком-то чудном агрегате. Мы быстро открыли ворота и отошли от греха подальше. Мать осторожно выглядывала из кухни.
Батя въехал во двор в облаке дыма, словно римский триумфатор. Адская колесница была помещена под навес недалеко от места наших тренировок.
– Молодцы, кишкодуи! – отец похвалил нас за гиревой спорт. Он сам смолоду любил такой досуг. – Про турник не забывайте.
Мать подошла к необычному мотоциклу.
– Это что за танк?
Батя горделиво протер эмблему на баке.
– Тю! Скажешь тоже. Деревня! Это «Ирбит». 1961 года выпуска. Ровесник полета человека в космос.
– Ну и на хрена ты его приволок? У нас же есть «Планета».
Новенький «Иж Планета-5» с коляской стоял в гараже. На нем ездили считанное количество раз. Мотоцикл берегли.
Батя насупился:
– Пригодится. Знаешь, какой он мощный?! Пять мешков картошки прет, как трактор. Может и больше, лишь бы в люльку влезло. И по грязи спокойно идет, это не «Планета».
Позже мать узнала детали покупки. Скандал был знатный.
Мотоцикл отработал свое до копейки. Перед продажей местный Кулибин привел технику в полный порядок. Главным было завести агрегат. Дальше он несся, как «Мессершмитт». Даже «КАМАЗы» уступали дорогу ветерану. Рокот его мотора ни с чем нельзя было спутать. Батя предпочитал ездить на этом могучем старике, чем на гламурной «Планете».