Читать онлайн Знаки зодиака. Начало бесплатно
Доброго времени суток, Дорогие Читатели!
Пожалуйста, обратите внимание:
Мысли героев отличны от мыслей пекаря.
Пекарь не пропагандирует курение и употребление алкоголя (расчёт идёт на то, что Читатели – сознательные люди и сами понимают, какой вред курение и алкоголь наносят организму).
Все персонажи и события вымышлены.
Совпадения с реальностью абсолютно случайны.
С пожеланием приятного аппетита,Пекарь виртуальной пекарни Сдобные Булочки.
Первое впечатление всегда обманчиво
Глава 1. Голос автора или введение в историю
Галактика Кофейная каша. Планета Вода, как ей и положено, завершила оборот вокруг своей оси за двадцать четыре часа. Как ей и повелевали космические силы, она ползла по своей орбите вокруг звезды, именуемой Солнцем. Два спутника Воды Ро и Ло послушно отражали лучи звезды, бросали на планету мягкий бледно-голубой и светло-розовый свет. Ох, что-то мы слишком издалека начали, неправда ли? Кхм, подберёмся поближе…
Берега двух континентов Тоньяк и Коньяк, а также разбросанные по Воде многочисленные мелкие острова омывались солёными водами океана Су. Бушующие волны Су разбивались о скалы, вспенивались в неистовом беге по серо-сизой гальке.
На каменистом берегу одного из заливов Тоньяка стояла девушка. Солёная океанская пена долетала до её босых ступней. Платье, не в силах прикрывать пышные бёдра хозяйки, бесстыже билось в порывах ветра, периодически ложась на высокую тяжёлую грудь. Сине-бирюзовые волосы трепетали под властью холодных воздушных потоков, иногда залезая в томные зелёно-голубые глаза. Приоткрытые губы что-то беззвучно шептали. Пальцы медленно убрали прядь волос с глаз, застывших в тревожной печали.
– Сестра! – мужской голос коснулся красных ушей девушки.
– Мирон? – повернувшись на пропитанный тревогой голос, она увидела спешно спускающегося по крутому склону брата. – Осторожно, камни скользкие. – Её голос всегда тихий и спокойный казалось слишком слаб, чтобы парень хоть что-нибудь услышал. Однако Мирон почувствовал беспокойство сестры, продолжил спуск аккуратнее. Ботинки так и норовили соскользнуть с округлых мокрых валунов. Ветер прижимал штанины к худым ногам, кардиган, подобно флагу на флагштоке колыхался волнами. Ветер перехватывал дыхание. Рука прижалась к грудной клетке, сжала ткань футболки. Подойдя к сестре, парень спросил:
– Серафима, почему… – синие большущие глаза посмотрели сверху вниз. Тонкие руки сняли кардиган, накинули его на покатые женские плечи. Задыхаясь, Мирон прерывисто продолжил вопрос: – Почему ты ушла в-в таком вид-де? – зубы выбивали дрожь. Немного торчащие уши, выглядывающие из-под тёмно-бирюзовых длинных волос, быстро замёрзли и порозовели.
Серафима опустила взгляд, губы растянулись в лёгкой грустной улыбке. Взволнованно молодой человек продолжил:
– Если ты не хочешь уезжать, то…
– Нет. – Серафима подняла голову, посмотрела на слёзы брата, грозящие пролиться. – Ничего такого.
– Если ты не хочешь, то я их уговорю не…
– Т-ш-ш-ш, – девушка обняла щёки брата горячими ладонями. – Ничего такого. Я еду, потому что сама того желаю. Я следую за тобой, по…
– Нет! – Серафима удивилась, услышав крик. Её любимый младший брат никогда не поднимал на неё голос. Заинтригованная, она замолчала. – Я знаю, что ты хочешь остаться здесь! Я знаю, что родители тебя заставили сделать этот выбор! Я давно не маленький и сам смогу о себе позаботиться. Пожалуйста, не делай того, о чём будешь жалеть… – Всхлип прервал до сей секунды уверенный тон. Мирон наклонился, упёрся лбом в плечо сестры. Тонкими длинными пальцами обвил мягкие девичьи предплечья. – Ты же его любишь… если ты уедешь, то он женится на ней…
Серафима прикоснулась к спутанным волосам, погладила чужую макушку.
– Ты уже такой взрослый, а всё слёзы льёшь.
– Потому что не справедливо… так не справедливо…
Девушка вздохнула. Устремила взгляд на чистое ночное небо. Мерцание звёзд созвездия Рака отразилось в её влажных глазах.
– Мирон. Я сама сделала этот выбор. Никто меня не заставлял.
– Правда? – спросил, не поднимая головы.
– Разве я когда-нибудь тебе врала? – парень всхлипнул, – всё-всё, успокаивайся. Надо собирать вещи.
Мирон не спеша отпрянул от сестры, крепко сжал её ладонь.
– Почему ты не обулась?
– Не знаю.
Брат и сестра в молчании и шуме волн взобрались по камням, выбрались на покрытую зеленью равнину. Вдалеке стоял чёрный двухэтажный дом. В окнах горел свет. Там их ждали родители и суета скорого отъезда. Серафима в последний раз бросила на синеву океана печальный взгляд. Сжимая ладонь Мирона, уверенно зашагала по мокрой короткой траве.
Серафима не знала, но интуитивно чувствовала, что, покинув отчий дом, ей больше не суждено сюда вернуться. Предчувствие чего-то непонятного, какого-то размытого образа, ползло под кожей, а может, то были всего лишь мурашки, как-никак погода этому вполне способствовала.
В спину дышал пронизывающий ветер, в запахе которого слышалась наступающая осенняя пора.
* * *
Любые перемены в жизни всегда сопровождаются волнением, будь они положительно или негативно окрашены.
Лёгкая дрожь кончиков пальцев, учащённое, более глубокое дыхание, – возбуждение охватывает всё тело и неумолимо затапливает душу. Рано или поздно мы все сталкиваемся с этим чувством. И как бы тебя ни поддерживали близкие люди, с личными страхами бороться приходится в одиночку. Но не всё так ужасно, как кажется на первый взгляд. Ведь там, по ту сторону новой жизни, ты можешь играть несвойственную ранее роль, можешь примерить любую маску, стать тем, кем захочешь. Возможно, вы сейчас хмуритесь и думаете, о чём она говорит? К чему эти лишние слова? Жути нагоняет?
Ха-ха, никакой жути и никакого мистицизма. Я просто говорю о восхождении на следующую ступень образования, которая начинается после выпуска из родных школьных стен.
Помните тот момент, когда утром открываете глаза и понимаете, что больше не надо идти в школу? Что тебя там больше никто не ждёт? Охватывало ли вас ощущение, будто позади обрушилась надёжная стена или обвалился в бездну мост? Привычный уклад жизни исчез. Впереди неизвестность. Новые места, незнакомые люди, миллионы путей и дорог, неисчислимое количество возможностей и тяжёлое бремя выбора. Мозг лихорадочно продумывает все возможные варианты. Тело вчерашнего школьника напрягается, готовится к чему-то неизведанному и до селя потаённому.
Суета-суета-суета сопровождает все дальнейшие дела. У кого-то суета ограничивается сбором и подачей документов в выбранные ссузы и вузы. А кому-то особенно везёт, и они готовятся к переезду. Вчера ты был под тёплым родительским крылом, а сегодня… ты хватаешь клювом узелок с вещами и прыгаешь вниз со скалы.
Первый неуверенный полёт. Ах, как это прекрасно! Возможно, птенец не справится с мощными воздушными массами, его припечатает о валуны, зашвырнёт в бушующий океан или же он сам весь в слезах вернётся в родительское гнездо? Всё возможно и ничего нельзя предугадать.
Ладно-ладно я перегнула палку, у некоторых всё довольно прозаично – взрослые птицы сами выбирают маршрут для своего птенца, да и вылететь из гнезда ему не позволяют. Страшный мир, сильный ветер, да и вдруг их чадо обидит какой-нибудь страшный хищник? Так и сидят эти птенчики-переростки до седых перьев в родительском гнезде… так и не глотнув воли… в страхе отворачиваются от пугающей неизвестности и свободы… Мне искренне жаль таких птенчиков…
На этом я завершаю монолог о грустном и трепещущем. Я просто хотела донести до вас, в каком положении зависли наши герои, что их ждёт впереди и намекнуть о том, что они всего лишь вчерашние школьники, только-только выпавшие из гнёзд. Поэтому… давайте будем к ним чуточку снисходительны? Хорошо? Ха-ха, ну вот и договорились. Теперь уж я умолкаю (или нет), и мы переносимся в головокружительный полёт над континентом Тоньяк.
* * *
Тоньяк второй по величине континент Воды. Его земли расположены севернее Коньяка, из-за чего климат несколько суровее. Каждую зиму континент погребают снега, а морозные ветры пригибают голые деревья. Бесконечные поля, высокие горы, кристальные воды пресных озёр и моря – здесь есть всё. Природа здесь ценима и хранима. Крупные города хоть и потворствуют развитию промышленности, о безопасности не забывают. Даже в тёмных переулках и криминально настроенных районах вы не найдёте валяющийся мусор или неприкрытые нечистоты. Одним словом, – всё прилично, даже бандиты после своих разборок смывают с брусчатки кровь.
И вот мы летим над этим великолепием. Любуемся. Как бы ни было здесь красиво и как бы наше внимание не скакало от пейзажа к пейзажу, приземляемся. Куда? Впереди лишь холмистые поля. А вон на ту крышу, виднеющуюся за тем холмом. Куда мы сели? На крышу главного здания университета ***. Хотя назвать это здание главным можно с натяжкой, потому что оно практически ничем не отличается от остальных зданий, стоящих в хаотичном порядке на других холмах.
Выровняйте дыхание после полёта и оглядитесь вокруг. Что вы заметили? Блеск? Да, верно, это сияют в солнечных лучах отливом розового золота облицовочные плиты корпусов университета. Всего этому вузу принадлежит двенадцать учебных корпусов и все они построены в одном архитектурном стиле модернизма. Плавные линии фасадов перетекают в чёткую геометричность. Словно вязкие капли смолы разбросали по полям, и они затвердели в разнообразных позах. Подобно янтарю окна зданий поглощают свет, напитываясь им, излучают свой, неповторимый.
Окна университетского комплекса заслуживают отдельной благодарности архитектору: стены верхних и нижних этажей полностью состоят из стекла. Верхние этажи занимают оранжереи, нижние – холлы, конференц-залы, комнаты отдыха. Центральные же этажи покрывают окошки в виде сот. К середине здания они посажены близко-близко и площадь каждого минимальна, на этажи выше и ниже окна увеличиваются в диаметре и удаляются друг от друга, чтобы в конце слиться в сплошные стеклянные стены. Думаете это оригинально? А вот работники вуза решили, что их прошлый ректор, он же архитектор этого царства знаний, был просто помешан на мёде и пчёлах.
О, вы что-то уловили? Да, блеск исчез. Поднимите голову. Ага, набежали тучи. А теперь нагнитесь, осторожно, не упадите с парапета крыши, посмотрите на облицовочную плитку. Верно, она больше не сияет. Совсем обычная, кремового цвета. Только при косых касаниях солнечных лучей она притворяется драгоценностью, обманывает ложным золотом.
Тише-тише, не упадите с парапета крыши! Что-то разглядели? Плохо видно? Хм, тогда давайте опять взлетим. Лучше? Там? О, это? Магистраль. Она очень далеко, её шум до нас не достанет.
Дороги? Да, по периметру студгородка пролегает автомобильная дорога. Машин здесь мало, парковки часто совсем пусты. В низине? Молодец, что заметил. Там, в яблоневом саду в низине стоят общежития, кстати, забыла упомянуть, вся эта земля и те общежития принадлежат университету.
Да, ха-ха, бюджет у них внушительный, на своих студентов они не скупятся. Выкупили приличную площадь.
Ладно, пора отправляться… ох, вы слишком высоко взлетели! Подождите меня! Стена? Не торопитесь, мы как раз сейчас отправимся к ней. Держитесь рядом. Автомобильная дорога занимает три ребра периметра, четвёртое отдано общежитиям, а они, в свою очередь, ближе всего к городу.
Мы подлетели ближе, теперь видите? То, что вам показалось стеной, всего лишь многоэтажные стеклянно-бетонные жилые здания. Они прилегают друг к другу вплотную, поэтому местные их тоже называют Стеной. Забавно, да? Это самая длинная жилая улица города, поэтому, как ни старайтесь, вам не увидеть ни начала этого дома ни его конец. Если перелетите его крышу, то сможете рассмотреть город. Там кипит жизнь и, если свериться с часами, люди начинают пробуждаться ото сна.
Город огромен и ничем не отличается от остальных городов Тоньяка. Если желаете, можете осмотреть его улицы и улочки. Я подожду вас здесь. Не беспокойтесь, со мной всё хорошо, просто я не любитель шума и суеты, мне больше по душе созерцать росу, покрывшую изумрудные поля.
Эх, тучи опускаются всё ниже, а ведь синоптики обещали ясный день! Никакого им доверия. Ну всё, летите-летите! Скоро появятся наши герои и вам будет не до экскурсий. Оставьте этого пекаря здесь. Я сяду на холодный парапет крыши Стены, почищу свои пёрышки. Потом вздохну устало и уставлюсь вдаль. Не беспокойтесь: я вас подожду и проведу за лапку по течению всей истории.
Глава 2. Первое впечатление или чем это пахнет?
Первый день осени. Пятница. 12:09.
Чувственные губы изгибаются в хитрой кошачьей улыбке. Юркий язычок то появляется, то исчезает, касаясь подтаявшего шарика черничного мороженого. Вафля рожка слегка отмякла, потеряла аппетитный хруст. Тысячи глаз следили за дразнящим танцем языка и гибелью шарика замороженных сливок. Некоторые особо внимательные зрители сворачивали шеи и врезались в фонарные столбы, скамейки, мусорные бачки, да и в таких же мимо проходящих юнцов. А владелица сводящей с ума улыбки на это только весело щурилась, прикрывая накрашенными ресницами гетерохромию – нежный розовый и фиолетовый глаза.
– Вы, случайно, не меня ждёте? – девушка повернулась на оклик незнакомого голоса. Бледно-голубые волосы покачнулись от резкого движения, кончики прядей попали в тающую сладость мороженого.
– Ох, – девушка сначала вытащила волосы из рожка, лизнула их, потом посмотрела на говорящего. Окинула взглядом, кивнула, прочитав надпись на футболке «Факультет социологии». – Да, наверное, Вас искала.
Женщина средних лет отзеркалила улыбку девушки. Еле заметные морщины виднелись в уголках глаз и алых губ. Каштановые волосы лежали в свободном пучке. Из-под ворота футболки торчал воротник рубашки цвета фуксии. Классические брюки и мокасины, в целом ничего цепляющего, если бы не тёмно-карие глаза с вертикально вытянутым зрачком. Женщина протянула ладонь для рукопожатия. Представилась:
– Прошу прощения за опоздание. Зовите меня Хэнэ. На ближайшее время я Ваш проводник. – Чем это пахнет? Какие необычные духи. Наша героиня повела носом. И правда, от Хэнэ исходил сладковатый, на подкорке сознания знакомый, но недостаточно насыщенный, чтобы быть узнанным, – запах.
Девушка пожала руку, стараясь не прожигать любопытным взглядом собеседницу, ответила:
– Меня зовут Фисалия. И прошу, не надо так официально, обращайтесь ко мне на ты.
Хэнэ кивнула, посмотрела на телефон. Спокойно констатировала:
– Остальные задерживаются.
– Думаю, проводников просто тяжело заметить. – Хэнэ на эти слова подняла голову, посмотрела на дрейфующих под тенью туч людей.
– Действительно. – Сказав, женщина тут же закинула ногу на ближайшую лавочку, встала на неё, замахала руками, крича: – Эй! Первокурсники, факультет социологии ждёт вас!
Фисалия, призвав себе на выручку весь запас тактичности, стояла без капли удивления на лице, не спеша доедала мороженое. Хэнэ же на этом не остановилась, стала подпрыгивать и махать руками.
Вы, наверное, не понимаете, что же здесь происходит? Что ж, давайте сделаем краткое отступление.
Без карты на руках первокурсники ни за что бы не смогли своими силами отыскать главное здание университета ***. Карт у них не было. Зато имелись заботливые старшекурсники-проводники. Каждый из проводников надел на себя футболку с названием факультета. Факультетов в университете тридцать девять.
Вчерашние школьники шли по главной из дорожек – она пролегала параллельно Стене. Проводники же выстроились в ряд, ждали пока их найдут. Медленно но верно первокурсники находили свой факультет, кучковались у своих проводников, как цыплята вокруг курочек-наседок. Море людей тем временем осушалось: первокурсники плыли вслед за своими проводниками по паутине асфальтированных пешеходных дорожек, которые тянулись от яблоневого сада и Стены, переплетались на территории всего студгородка, соединяли между собой все двенадцать корпусов.
Фисалия успела доесть мороженое, выбросить обёртку в урну и испугаться за прыгающую на скамейке Хэнэ, прежде чем к ним подошёл молодой человек. Роста выше среднего, стройный, в чёрной водолазке и штанах ей в тон. На прямом носу очки в тонкой оправе, чёрные с тёмно-фиолетовым отливом волосы зачёсаны назад. На тонком запястье часы. Узкая кисть с синими венами; длинные пальцы поднялись к переносице и поправили очки. Сквозь тонкие линзы полоснул острый взгляд аметистовых глаз. Тело Фисалии на миллисекунду пронзила холодная дрожь. Ух, как опасно и сексуально. Надо бы держаться от него подальше. Решила девушка с кошачьей улыбкой.
– Привет! – Хэнэ нагнулась, но со скамейки не слезла, пожала парню руку. – Называй меня Хэнэ!
– Сидор Скрытных. – Ответил новоприбывший.
– А надо было с фамилией? – удивилась Фисалия. – Тогда… Фисалия Флиртунова. Рада знакомству! Сидор, теперь мы с тобой на пять лет повязаны одной группой! – на замечательную, по её мнению, улыбку, парень лишь коротко кивнул. Уголки его тонких губ ни на миллиметр не приподнялись. Несмотря на показное равнодушие, в голове молодого человека кипел мыслительный процесс. Накануне он вычитал всю информацию о своих одногруппниках, что смог найти в Гибнэ́те и социальных сетях. Услышав имя голубоволосой девушки, мысленно сделал заметку: семнадцать лет, выпускница школы ***, как и все поступила на бюджет, судя по архиву фотографий, разносторонняя и увлекающаяся, не факт, что окончит обучение, не бросив на полпути, и она… да, Близнецы.
Сидор встал рядом с Фисалией, отойдя с главной дорожки.
Тучи напитывались гнетущей синевой, будто ими промокнули лужу чернильной краски. Пророкотал гром. От этого проходящие мимо студенты зашагали быстрее. Толпа постепенно редела. Наконец и к нашим героям подошли.
– Добрый день, я Серафима, а это…
– С фамилией, пожалуйста. – Перебила Фисалия с подкупающей улыбочкой.
Новоприбывшая замялась, однако быстро взяла себя в руки. Тихим, словно журчание ручья, голосом продолжила:
– Я Серафима Слёзкина, а это, – показала рукой на очень высокого парня рядом, – мой брат Мирон Мутных.
Мирон наклонил голову, всех приветствуя. Остальные повторили свои реплики. Брат и сестра встали рядом с Фисалией. На щеках Серафимы расцвёл румянец, она украдкой поглядывала в сторону Сидора, тот же ничего не замечал. Или делал вид, что не замечал. Роясь в памяти, он вспомнил: милая сестра (Рак), единственная совершеннолетняя в нашей группе, и её вечно печальный брат (Рыбы), одни из немногих, что приехали сюда издалека. Вроде бы они приехали с южной равнины Тоньяка, их родители довольно состоятельные фермеры.
Постепенно подтянулись ещё восемь первокурсников.
– Сая Солнечная, рада знакомству! – озорно произнесла девушка с поистине яркой заражающей позитивом улыбкой. Зелёные глаза, кудрявые блондинистые волосы по пояс. Оголённые руки хвастались загорелой медовой кожей. Сидор, рассматривая одногруппницу, про себя припоминал наведённые справки: Сая, хм, вроде бы она приехала из столицы нашего континента? Ведёт крайне активную жизнь, если судить по её блогу в соцсетях. Зачем выкладывать каждый миг своих будней? Я устал листать фотографии. Однако подавляющее количество информации совершенно пустое. О ней ничего не могу припомнить конкретного, кроме того, что она любит камеру, и на лице её всегда эмоции узкого диапазона: радость или восторг. Либо она так рада всему вокруг, либо прирождённая актриса. (Стрелец).
Следующим оказался невысокий парень, которого Фисалия про себя окрестила «Вай, красавчик». Парень и правда был недурен собой: непослушные рыжевато-каштановые волосы приминала шляпа; веснушки на щеках и слегка курносом носу, карие с жёлтыми крапинками глаза. Через плечо поверх длинной чёрной с крупными белыми цветами шёлковой рубашки висела сумка с фотоаппаратом. Идеально выглаженные штаны рубашке в тон. Довершал образ шарф, небрежно повязанный на шее. Никола Нерешительных производил впечатление вежливого скромного, следящего за модными тенденциями юноши. В ожидании остальных он завязал с Флиртуновой разговор. Сидор отметил мысленно: сын известного кутюрье. Непонятно, что он здесь забыл. (Весы).
Шестым подошла высокая девушка в плиссированной юбке до щиколоток. Но привлекала внимание Кариме Критикова не выбором одежды, а ничего не выражающим, будто фарфоровая маска лицом. Кариме можно было назвать редкой красоты моделью: рост и изящная худоба позволяли, но чёрные бездонные подобно тьме глаза, опущенные от природы вниз ресницы, брови вразлёт, тонкие губы – придавали ей ауру некой таинственности и даже мистичности. Сидор задержал на ней испытующий взгляд, можно сказать, что эта одногруппница его заинтересовала. О ней он практически ничего не нашёл в Гибнэте, только дату рождения и пару фотографий. (Дева).
Седьмым подошёл широкоплечий, но не массивного вида парень. Климентий Комфортунов. Русые волнистые, отпущенные под каре волосы аккуратно лежали под проволочным ободом. Высокий лоб, густые брови, чуть суженные карамельного оттенка светло-карие глаза, мягкие припухлые губы, на которых играла тёплая искусственная улыбка. Одет он был по погоде, в отличие от большинства своих новоиспечённых одногруппников – в худи и мешковатые штаны. На фотографиях он выглядит дружелюбнее, заметил Сидор, наверное, нервничает среди незнакомцев. Он ведёт кулинарный блог, подписчиков у него немало. (Телец).
Восьмым оказался Всеволод Великолепных. Этот парень не просто шёл, он плыл на пафосе, при этом без выпячивающей из всех щелей гордости. От него прямо исходили волны харизмы. Расслабленное выражение лица, голубые глаза так и светятся улыбкой. Идеально уложенные золотистые кудри. И всё ничего, как Сая Солнечных ляпнула:
– А ещё хуже вещи найти не мог? – у парня аж дёрнулся уголок рта. С напускной вежливостью Всеволод поинтересовался:
– Что-то не так с моей одеждой?
– Ну, а сам как? В зеркало не видел? – оптимизм ни на секунду не покидал тон её голоса, – такая дешёвая одежда тебе не подходит. Как будто короля свергли и напялили на него одежду крестьянина!
Уголок глаза Всеволода дёрнулся, подражая губам. Однако на лице держалась сама учтивость и спокойствие.
– Я приму к сведению твои слова.
– Было бы неплохо.
Пока эти двое метали друг в друга молнии, Сидор удивлялся, почему Сая так отозвалась об одежде Всеволода. Нормально выглядит, одежда хоть и не брендовая, но опрятная и не заношенная. Почему она так на него накинулась? Ненависть с первого взгляда? Всеволод, Всеволод, интересный парень. Профессиональные модельные фотографии, ведёт страницу в соцсетях, подписчиков пока до слёз мало. Постоянно участвует в пробах на вакантные роли в сериалах, да и вообще во всём подряд. Если так жаждет известности и медийности, почему не поступил на актёрское мастерство? Зачем в социологию подался? (Лев).
Великолепных собрался было ответить на издёвку Саи, как подошла невысокая девушка. От её присутствия замолчали все. Взгляд серых глаз сочился серьёзностью не по годам, будто в теле семнадцатилетней сидела грозная старушка. Бескровные губы не трогала улыбка. Брови слегка нахмурены. Тёмные волосы зализаны в пучок. Брюки со стрелками, пиджак, рубашка – всё цвета угля.
– Это наш куратор? – Фисалия шёпотом спросила Хэнэ.
– Нет. – Громко ответила женщина. А Сидор же припомнил: дочь известного практикующего хирурга, приехала с континента Коньяк. Работает на фрилансе с девятого класса школы. Синяки под глазами это подтверждают. (Козерог).
– Маргарита. – Серые ледяные зеркала сквозь очки оглядели первокурсников. – Маргарита Мудрая.
Оторвав взор от носа с горбинкой новоприбывшей, Фисалия поприветствовала:
– Привет! Мы твои одногруппники! Это… – дальше пошла вереница представлений присутствующих.
Следом подбежала девушка в спортивной одежде. Голос громкий и чёткий огласил:
– Алима Активная! – и опять строй приветствующих голосов в ответ. – Ох, подруга, выглядишь заёбанной. – Сказала она, увидев Маргариту Мудрую.
– Пожалуйста, не сквернословь. – Ответила та крайне спокойно.
– А то чо? – Алима подошла к Маргарите впритык, с вызовом в алых глазах.
Алима помимо спортивности и наглости могла похвалиться натуральными красными волосами. На её спине должно висеть предупреждение «Осторожно взрывоопасно» – подумал Никола Нерешительных, а Сая отметила: мы с ней определённо подружимся!
Мудрая же тем временем мельком глянула на Алиме (Овна) и бесцветно произнесла:
– Сегодня наш первый день здесь. Могла бы отдать дань уважения старшим и прийти в… – Поджав губы в осуждении, добавила: – Более презентабельном виде.
Активная отпрянула от Маргариты, вздёрнула брови.
– А чо тебя не устраивает, а? Белый верх, чёрный низ! Я и так на официозе! – тут с ней нельзя не согласиться, потому что спортивная форма и правда выдержана в этих цветах. – Да и вообще, вы чо такие мрачные? Вы в трауре по утрате школьных будней или чо?
– Я бы попросила тебя так не выража…
– А то чо? – Алима ехидно сощурила глаза, отчего зрачки совсем скрылись за веками. Неожиданно Активная замолчала, враз расслабилась. Засунув руки в карманы, опять подошла к Козерогу и принюхалась. – А-а-а-а… – Губы исказила ухмылка. – Кто-то у нас бунтарь?
Маргарита приподняла бровь, поправила очки. Алима же продолжила словесный натиск:
– Я узна́ю этот запах из тысячи, ведь мой отец курит те же самые сигареты! – Козерог ничего не ответила, кое-как сдержавшись, чтобы не закатить глаза или не нагрубить в ответ. Всё же ей не хотелось портить отношения с одногруппниками бессмысленной перепалкой. Алима Активная потеряла интерес к обсуждаемой теме. Сменив агрессивную интонацию на нейтральную, спросила: – Зачем вы так оделись? Разве вам никто ничего не говорил? Меня вот старший брат, он лет пять как окончил этот уник, предупредил, что первый день надо провести в удобной одежде.
Серафима Слёзкина насторожилась, спросила:
– Удобной? Но зачем? Первый день ведь предполагает обычное собрание первокурсников и их кураторов?
Вопрос остался без ответа.
Последним появился высокий парень в пляжных шлёпках, шортах и рубашке с цветочно-морским принтом. На шее и запястьях висели различные подвески и шнурки. В ухе блестела серьга. Жёлтые глаза скрывались под слоем льда и отчуждённости. Взгляд прямо-таки замораживал. Ёжик волос был настолько коротким, что можно было предположить, что парень недели две назад ходил с безупречно лысой головой. В этот раз неловкое молчание нарушила Сая Солнечная:
– О, это же чётки из монастыря **! – девушка тут же схватила прибывшего за предплечье, разглядывая деревянные бусины чёток, зажатые в чужой руке.
– Да. – Ответил ничего не выражающий голос.
Зелёные глаза воспылали неподдельным интересом.
– Ты из монастыря приехал? Ты монах?
Светлые брови нахмурились – видимо, тема затронута не из приятных. Парень осторожно высвободил свою руку. Произнёс:
– Нет. – Разве? Сидор покопался в памяти и вспомнил, что видел это лицо на фотографии монахов монастыря **, что находился в горах острова Кон. (Водолей).
– Хм, тогда, не монах, может нам представишься? – бросила язвительно Алима, скрестив руки на груди.
– Прошу прощения за неучтивость. Меня зовут Кирилл Креветкин.
– Значит говорить умеешь. – Резко проговорила Активная. – Ладно, не монах, будем знакомы. Я Алима Активная…
После цепочки приветствий Хэнэ хлопнула в ладоши и спрыгнула на асфальт.
– Что ж ребятушки, пошлите в конференц-зал главного корпуса!
Серафима подала робкий голос:
– Но нас так мало. Может ещё подождём?
Хэнэ махнула рукой в неопределённом жесте, говоря:
– Вас двенадцать. Поздравляю! В этом году ваша группа самая малочисленная среди первогодков! – на этих словах все изумились, кроме Сидора Скрытных. Не зря он всю ночь прочёсывал Гибнэт. По крайней мере к таким мелким новостям он был подготовлен, чем немножечко гордился. Но мы ему это простим, потому что нашему Скорпиону можно простить всё, хотя бы за пленяющий прищур фиолетовых глаз.
Хэнэ хлопнула в ладоши ещё раз, распростёрла руки, пошла по одной из дорожек спиной вперёд, при этом воодушевлённо говоря:
– Добро пожаловать, мои дорогие, в мир открытий и научных свершений! – интонация её голоса была приятна, в ней слышалась искренняя забота и участие, однако Фисалию не спешил покидать холодок, заворачивающийся нервным узлом внизу живота. Может я переборщила с мороженым? Хотя нет, дело явно не в нём. Мельтешащее чувство тревоги охватывало Флиртунову всё настойчивее. Она пыталась смахнуть наваждение, но интуиция ещё ни разу её не обманывала. Вдруг кто-то толкнул Фисалию в плечо, отчего тревожные мысли рассыпались осколками стекла, покидая мысли.
– Прости-прости! – тут же извинилась Алима. – Я не нарочно. Запнулась блин о свою же ногу! Ха-ха-ха, представляешь? – Фисалия ответила что-то незначительное, с чего завязался диалог, который развлекал этих двоих до самого крыльца главного корпуса.
– Прошу! – Хэнэ простёрла руку, пропуская студентов вперёд. Змеиные глаза следили внимательно, как подопечные крутили головами, с неприкрытым интересом разглядывая дизайн стеклянного крыльца.
Обычно здесь было достаточно светло, но из-за туч в конференц-зале пришлось включить подсветку. Тёплый апельсиновый свет затапливал собою весь первый этаж. Напротив входа, за примерно семью сотнями расставленных в ряды стульев, возвышалась сцена, на ней не было трибуны, только одинокий микрофон лежал на полу. За сценой виднелись две лестницы, уходящие наверх. Вот и всё убранство.
Хэнэ подвела юных социологов ко второму от входных дверей пустующему ряду стульев.
– Вот ваши места. – Все постепенно усаживались. Только Серафима стояла, смотря на улицу. – Что-то не так? – участливо спросила женщина. Слёзкина встрепенулась, повернулась, мотнула головой.
– Нет. Всё хорошо… просто тучи так низко нависли.
– Не переживай, я уверена, вы не попадёте под дождь.
– Мы успеем уйти до его начала?
Улыбка Хэнэ дёрнулась, но быстро вернулась на место. Губы расползлись шире, позволяя зубам сверкнуть в жёлтом свете люстр.
– Разумеется, вы не попадёте под дождь. Я обещаю. – Сами того не ведая, вся группа социологов с непонятным напряжением следила за этим разговором. С ужасом в душе Фисалия заметила капельку жидкости, медленно стекающую по длинному и острому клыку проводницы. Разве у людей бывают такие зубы?.. А зрачки?.. Б-р-р-р, у них тут какой-то чудной дресс-код? Типа без линз и накладных клыков вход воспрещён? Мысли эти не получили продолжения, так как Хэнэ с какой-то грустью и вздохом произнесла: – Мне пора. Прошу меня простить. – Развернулась и пошла к сцене.
Серафима села. Гнетущее молчание группы не разряжал даже шум остальных студентов, постепенно заполняющих все свободные места в зале. Гогот, смех, волнение – первокурсники были возбуждены и в то же время смущены, застенчивы. Умелые проводники выводили своих подопечных на разговор, шутили и смеялись. И только наши двенадцать героев сидели на стульях, сложив руки на коленях и думая одну и ту же мысль одновременно: и что это было?
Когда шум в конференц-зале достиг максимума, везде, кроме сцены, свет погас. Залитая жёлтым, она походила на лимонный срез. Тучи за стенами выглядели всё мрачнее и тяжелее. Сочно-зелёная трава полей будто посерела, а фонари у дорожек казались сточенными под натиском невзгод неприкаянными душами.
Шум ослаб до шёпота. Проводники встали по бокам скопления стульев в два параллельных ряда. На всех были одинаковые футболки и одинаковые улыбки. Мирон заёрзал на стуле, Серафима успокоительно погладила его по руке. Да, ей некогда поддаваться необоснованному страху, потому что её брат и так беспокоится, кто-то же должен сохранять ясность ума.
Спустя две минуты на сцену взошла женщина в яркой однотонной рубашке. В ней наши герои узнали Хэнэ.
– Что она?..
Не успела Фисалия сформулировать вопрос, как Сидор тихо произнёс:
– Хэнэ ректор этого университета.
Алима наконец-то сбросила с себя непонятное, по её мнению, мерзкое липкое чувство, эмоционально шепнула:
– Чушь какая! Тогда зачем она с нами возилась? Неужели на всех не хватило старшекурсников?
Скрытных успел произнести только:
– Ты бы сразу поняла кто она, если бы заглянула на сайт университета. Как ты вообще документы подавала, не поинтересова…
Громкое:
– Тук-тук! – прокатилось по залу. Это Хэнэ ногтем постучала по микрофону. Задорный голос начал вещать классическую приветственную речь: – Приветствую вас, дорогие первокурсники! Наш университет с гордостью и…
Из всей группы наших героев ректора слушали только Сидор Скрытных и Маргарита Мудрая. Остальные занимались кто чем: Кариме Критикова думала какая приятная улыбка у Климентия Комфортунова (хотя кроме неё, больше никто так не считал. Все решили, что парень по крайней мере лицемер); Серафима Слёзкина душила в себе зарождающуюся панику, сжимая пальцы брата в крепкой хватке, иногда отвлекаясь на «одним глазком посмотреть» на профиль Сидора; Алима Активная смотрела на потолок и старалась не уснуть; Климентий тоже залип на потолке, высчитывая сколько денег должно уходить на освещение такого громадного зала; Сая Солнечная нашёптывала Всеволоду Великолепных названия магазинов и бутиков, в которые он мог бы наведаться и с тонким кошельком, подсовывала ему веер скидочных карт, на что Всеволод скрипел зубами, изо всех сил стараясь удержать спокойствие на лице; Никола Нерешительных непринуждённо болтал с Фисалией Флиртуновой на отвлечённые темы, что, несомненно, успокаивало её расшалившееся воображение (каплю на клыках Хэнэ она убедила себя принять за галлюцинацию); Кирилл Креветкин сидел на ближайшем к выходу стуле, смотрел через тела старшекурсников на сгущающиеся тучи.
Где-то вдалеке прогремел раскат грома. Кто-то из проводников закрыл створки стеклянных дверей. Сквозняк, лизавший ноги, тут же исчез. Где-то поблизости ударила молния. Белая вспышка испугала многих. Тихий ропот голосов прокатился по залу.
– Ха-ха, не бойтесь. – Хэнэ оборвала дежурную речь. – Наш университет обеспечит вам тёплую и сухую дорогу до комплекса общежитий. – Выждав паузу, ректор продолжила: – Ха-ха, я вас заинтриговала? Дело в том, что под землёй наш университет имеет разветвлённую сеть туннелей. Проще говоря, подвалы соединяют между собой все корпуса и общежития. К сожалению, туннели не выводят в город, но общежития стоят неподалёку от Стены, так что оттуда вы сможете взять такси. По окончании этого собрания вас проводят проводники. Настоятельно прошу не отбиваться от них, потому что сами вы ни за что не сможете найти выход…
На сцену поднялся хмурый, лет тридцати мужчина в чёрном. Под глазами его темнели круги, в густых волосах проглядывалась седина. Прямая осанка и строгий взгляд поверх очков заставили замолчать всех первокурсников без исключения. Маргарита Мудрая сглотнула, губы её дрогнули, а органы под рёбрами словно подсжались и завизжали (так бы сама Маргарита описала свои чувства). Бедняжка сама того не ведая попала под волну зловещего влечения. Слава всем богам и тёмным силам этого мира: наш Козерог достаточно здравомыслящая девушка. Сердце её навечно застряло под каблуком мозга – какие-то там первобытные инстинкты не имеют над ней власти.
Пока зал звенел в тишине, мужчина на сцене что-то прошептал Хэнэ. Та с искрой предвкушения на него посмотрела, поблагодарила кивком и продолжила свою речь. Как только мужчина покинул сцену, первокурсники массово выдохнули.
– Кстати, вам следует запомнить нашего профессора философии, Григория Затраховича. Он только что ко мне подходил. Он очень умный и харизматичный человек, только ха-ха его строгость иногда пугает. Этот человек станет куратором самой… кхм, выдающейся, многообещающей группы! – после этого отступления речь Хэнэ вернулась в русло, а Фисалия наклонилась к уху Николы, шепча:
– Она так это произнесла, будто Григорий станет не куратором, а надзирателем самой проблемной группы.
Янтарные глаза глянули в разноцветные, Нерешительных нервно улыбнулся, ответив:
– Ох, надеюсь это не так.
Кошачья улыбка померкла, Флиртунова коснулась кончиками пальцев шёлковой рубашки Нерешительных, говоря:
– С тобой всё хорошо? Выглядишь болезнен…
Оглушительный гром расколол небеса одновременно с ослепляющим светом. Видимо, этот день взял за правило обрубать речь людей на полуслове. Когда хлопок сгоревшего в электричестве воздуха затих, эхом пульсируя в ушах находящихся в зале людей, первый этаж погряз во тьме.
– Хм, видимо, выбило пробки. Ха-ха. – Весело сообщила Хэнэ. Её голос достигал всех и каждого, даже без микрофона. Шокированные первокурсники не обратили на этот факт внимания. – Ну что ж, в основном всё что надо было сказать, я сказала. Сидите на местах, сейчас к вам подойдут проводники и проведут вас до кабинетов на верхние этажи. Будьте осторожны на лестницах, так как временно электричество не доступно, света нет. После индивидуальных групповых собраний вас проводят до общежитий. – Наклонив голову набок, добавила: – Спасибо за внимание. – Взглядом поверх толпы она посмотрела на наших социологов. Те сидели на месте, словно пригвождённые, как и было велено.
Где-то поблизости опять ударила молния. Её свет на мгновение осветил зал. На сцене больше не виднелся человеческий силуэт.
– Идёмте. – Весёлый голос Хэнэ оказался совсем рядом. Кирилл Креветкин повернул голову, его нос был в сантиметре от яркой ткани чужой рубашки.
Наши герои послушно встали и последовали за Хэнэ. Серафима не сдержалась и пробормотала себе под нос:
– Она же секунду назад была в другом конце зала… разве возможно так быстро пересечь его… призрак…
Позади Слёзкиной шёл Всеволод, изрядно накрученный Саей и её обидными замечаниями, пробурчал столь же тихо в ответ:
– Не пугай саму себя. Тебе просто показалось. – Серафима не стала развивать и защищать своё мнение, лишь быстрее зашагала.
Всеволод Великолепных – ярый скептик. Всякие там происки тёмных сил, астрология, религии его нисколько не волновали. А вот шквалистый ветер, налетевший на город, и молния попавшая туда, куда бить нельзя, что обесточило это здание, – вот это да, не пустяки, из-за которых стоит понервничать (даже если их проведут под землёй к общежитиям, у Всеволода нет денег на такси, придётся идти до автобусной остановки возможно под ливнем, соизволь тот пролиться).
Таким образом, в молчании и погружённые в свои мысли, наши герои семенили за Хэнэ. Ректор подвела их к одной из лестниц, попросила придерживаться за перила. Не спеша юные социологи поднимались. Снующие на первом этаже силуэты студентов пропали за первым же поворотом лестничного марша.
На втором этаже в плане света дела обстояли ещё хуже: окна здесь чередовались с простенками, поэтому добрая часть коридора скрывалась в густой тени. Хэнэ всё шла и шла вперёд, изредка оглядываясь назад, не отстали ли её подопечные. Наконец, где-то на середине коридора, она остановилась, отворила дверь.
– Прошу. – Ректор пропустила наших героев вперёд.
Кабинет оказался кабинетиком: два ряда обыкновенных парт, стол преподавателя напротив, проектор и прочая техническая часть нас не интересующая. Два панорамных окна давали мало света: надвигающаяся гроза этому способствовала.
– М-да, мрачновато. – Заметила Алима, засунув кулаки в карманы спортивных штанов.
– Обычно в наших корпусах очень уютно, – будто оправдываясь произнесла Хэнэ, прикрывая дверь. – Вы в этом сами убедитесь в понедельник.
– Нам за парты садиться? – спросил Никола.
С неизменной улыбочкой Хэнэ ответила:
– Как хотите.
Кто-то остался стоять, присев на столешницы, кто-то прилично умостился на стулья.
– Вы наш куратор? – робкий голос Мирона раздался за спиной сестры.
– О, – казалась на секунду Хэнэ удивилась. – Нет. Я и без того очень загружена, ха-ха.
– Тогда кто нас будет курировать? Затрахович? Прошу прощения, имя не запомнила. – Поинтересовалась Кариме.
– Григорий Затрахович берёт только со второго курса группу, которая отличилась. Первокурсники могут дышать спокойно, ха-ха. – Фисалия от нелепого ха-ха и улыбки, отзеркаленной с её собственного лица, покрывалась мурашками. Зря я надела такое короткое платье, от этого ещё холоднее, посетовала Флиртунова. – Вашим куратором назначена Мария Маниакальная. К сожалению, она сейчас в травмопункте.
– Что-то серьёзное? – спросил Всеволод, оглядывая помещение.
– Перелом ноги со смещением. – Хэнэ села на преподавательский стол, поставила себе на колени синюю коробку. – Пока она будет на больничном, я за вами присмотрю. Не переживайте, никто вас одних не оставит. – Из коробки ректор достала какие-то бумаги и стопочку плотных картонных прямоугольных книжечек. – Кто-нибудь хочет раздать? – Хэнэ помахала внушительной стопкой.
Алима подорвалась с корточек, взяла стопку.
– Это?..
– Ваши студенческие билеты.
Активная шустро открывала книжечки, смотрела на фотографии своих однокурсников, находила оных в полумраке аудитории, вручала.
– Хы-ы-ы-ы, – недовольный выдох Фисалии разбавил шуршание бумаг в руках Хэнэ, – почему у меня такая фотка ущербная? Разве я такую вместе с документами подавала?
– У меня тоже не очень удачная фотография… – Согласился Никола Нерешительных.
Всеволод вздёрнул бровь, захлопнул студенческий, спрятал его в карман.
Сидор в задумчивости большим пальцем провёл по своей губе, произнёс:
– Фотография и правда не та, что я подавал.
– Кхм, – Хэнэ спрыгнула со стола, вытащила шариковую ручку из пучка, каштановые пряди раскрутились, легли на плечи, – да, вы верно заметили. Прошу прощения. У нас в приёмной комиссии произошёл… несчастный случай… если так можно выразиться… В общем, наша комиссия подсуетилась, и сама нашла ваши фотографии.
Скрытных поправил очки, сказал:
– С нами ведь могли связаться и попросить заново отправить фотографии.
Взгляд Хэнэ метался по потолку, странная улыбка не покидала губ.
– Кхм, возможно, они просто не хотели вас беспокоить?..
Всеволод Великолепных прищурился, про себя принялся размышлять. О чём она? Какое беспокойство? Нам теперь с этими фотографиями пять лет ходить. Да и вообще, кто и каким образом сумел достать мою фотографию из семейного архива? Она лежит в мамином альбоме в пыльном комоде. В Глистограмм её не выставлял. Так как же эта позорная фотография оказалась в приёмной комиссии? Как они нашли на нас компромат?
От этой темы с нелепыми фотографиями всем стало неуютно. Даже Всеволод больше не пресекал шепотки Серафимы о теории заговора.
Следующий час наши герои следовали формальностям – слушали наставления Хэнэ, подписывали необходимые бумаги, изучали расписание занятий на ближайшее полугодие. В общем, ничего необычного.
Ветер за окном становился всё неистовее. Как синоптики умудрились проморгать шторм и не известить об этом горожан, оставалось загадкой.
Стук в дверь отвлёк Хэнэ, прервал её на середине фразы. В приоткрытую дверь просунулась светлая макушка.
– О, это ты, Светлана.
Девушка в белой футболке с надписью «Журфак» кивнула, ответила:
– Добрый день, Хэнэ. Проводим традиционное интервью. Теперь очередь этой группы.
– Проходи. Мы почти закончили.
– Проходить не буду. В этом году мы берём интервью в коридоре, в индивидуальном порядке.
– Хлопотно.
– Желание декана надо исполнять.
Хэнэ пожала плечами, кивнула, безмолвно соглашаясь. Посмотрела на молчащих первокурсников.
– Ну, кто первый? Не бойтесь, Светлана и её команда не кусается.
– Пф, – Алима встала, засунула кулаки в карманы белой толстовки, буркнула: – Кто здесь боится?
Активная вышла за Светланой в коридор. Хэнэ проводила их внимательным, но как будто пустым взглядом.
Да почему она меня пародирует? Уже всерьёз бесновалась Фисалия. Она что отксерила мои повадки и мимику?
Девушки вышли, в аудитории продолжился неспешный разговор. В коридоре же двое молодых людей устанавливали камеру. Светлана попросила Алиме подойти к стене.
– В этом году слишком темно. Хоть что-нибудь удастся заснять? – спросила студентка журфака своих коллег.
– Подмонтируем потом. Главное звук, ты же знаешь.
– По-моему, самое прекрасное во всём этом их эмоции. Мордашки так забавно рассматривать спустя года. – Светлана повернулась к Алиме. – Ты готова?
– К чему?
Молодой человек махнул рукой, мол начали.
Светлана подставила ко рту Активной маленький микрофон, с нотками радости спросила:
– Что вы думаете о своих одногруппниках?
– Чо?
– Какое первое впечатление они на вас произвели?
– Ничего особого. Люди как люди.
– Ну может тогда кто-то чем-то выделился?
Алима смерила взглядом старшекурсницу, почесала затылок.
– А можно следующий вопрос? Не догоняю, что вам от меня хочется услышать.
– Ну как же. Это ведь так просто. Например, что ты чувствуешь, смотря на девушку, которая сидела за первой партой?
– На кого? Ту которая с покерфейсом?
– Да хотя бы её.
– Ну-у-у…
– Как её зовут? Имя запомнила?
– Вроде Карима, но это не точно.
– И что ты думаешь, встречаясь с ней взглядами?
– Какие-то несуразные у вас вопросы. Других нет?
Светлана было насупилась, но быстро пришла в себя. Насильно удерживая на лице дружелюбность, протянула:
– Да нет же. Нормальные вопросы. И других нет.
– Пф, пф, пф, – с некой интонацией обречённости Алима выпустила воздух из лёгких пыхтя. Подумав, бросила: – Да кукла какая-то.
Светлана тут же просияла.
– Мгм, спасибо за ответ.
– И это всё? – удивилась Алима.
– Мгм, всё. Можешь позвать следующего?
Придурки какие-то, подумала Активная про старшекурсников. Зайдя в аудиторию, передала:
– Идите. Быстрее ответим, быстрее домой пойдём.
Вышла Серафима. Приминая пальцами платье, она сбивчиво ответила на вопрос Светланы:
– Я не могу сказать что-то конкретное. Все кажутся хорошими ребятами.
Светлана закатила глаза, но ответ приняла.
Всеволод, в свою очередь, скрестив руки на груди, поинтересовался:
– А зачем это вам?
– Надо.
– Для чего?
– Для архива.
– Я могу ответить, что ничего и никого не заметил? Вас это устроит?
Прикрыв глаза и немного поджав губы, из-за чего улыбка вытянулась в оскал, старшекурсница настаивала:
– Не устроит.
– Тогда… Никола Нерешительных. Мне нравится его стиль. Он кажется вежливым и приятным в общении. Я предполагаю, он очаровал Фисалию и остальных девушек. Кроме Маргариты.
Светлана от услышанного тут же оживилась:
– Почему? Что с ней?
– Она очень строгая. Напоминает моего менеджера. Тот тоже мало говорит, мало спит и всех стращает.
Следующим вышел Сидор. Вопрос Светланы его бы удивил, если бы он не находился под впечатлением от неудачной фотографии в студенческом билете.
– Мне нечего сказать.
– Неужто ты совсем ничего не приметил?
– Совсем ничего. – Говорить о том, что первое впечатление он получил, роясь в Гибнэте всю ночь напролёт, не стал.
– Пожалуйста, подумай.
Вы же это используете против меня? Надо сказать что-нибудь максимально нейтральное.
– Фисалия и Сая очень общительные и открытые к диалогу девушки. С ними легко найти общий язык.
– Хорошо. А ещё?
– Маргарита и Кариме. Они чем-то похожи. Наверное, в будущем они сблизятся.
Далее вышел Мирон. Он слегка сутулился. Явно чувствовал себя некомфортно.
– Я… я не знаю…
– Ты ни с кем не говорил?
– С сестрой…
– А кроме неё?
Мирон покачал головой.
– Ну а глазами? Глазами же ты их видел?
Мутных кивнул.
– И как они тебе?
– Не знаю. Я с ними плохо знаком.
– Хоть о ком-нибудь выскажи своё мнение.
– Мнение… все переживают…
Светлана выдохнула в сторонку, выдыхая чистое нетерпение, после чего набросилась на Мутных:
– Что ты имеешь в виду? Радость? Горе?
– Всем немного страшно…
– В смысле? Их кто-то напугал? Боятся завалить первую сессию?
– Нет… у всех разные причины… но…
За спиной Светланы в паре метров от окна вспыхнула молния. Короткий вскрик, девушка прикрыла веки ладонями. Когда гром затих, Светлана подняла голову. Напротив неё уже никого не было. Мирон не сутулился у стены. Дверь в аудиторию была приоткрыта.
– Арх, – юная журналистка пробормотала что-то нечленораздельное. – Да что с этой группой не так?
Вышел Никола и Светлане пришлось вновь натянуть улыбку.
– Тут все хорошие или нет?
– Это ты должен нам ответить.
– Я не знаю.
– Что ты не знаешь?
– Ничего не знаю.
Светлана ударила себя по лбу микрофоном, прошептала, чтобы Никола Нерешительных позвал следующего.
– Какая конкретно информация вас интересует? – мигом перешла к делу Маргарита.
– Да что угодно! Скажи что хочешь! – Светлана уже не держала на лице улыбку, ей было всё равно на всех и вся. Это была тринадцатая по счёту опрашиваемая группа. Светлана с недовольством думала, что её одногруппники, опрашивающие сейчас другие группы, справились намного лучше.