Читать онлайн Никому бесплатно

Никому

Все персонажи и события вымышлены,

любые совпадения случайны.

Мухи роем кружились в душном воздухе августовского утра, привлеченные запахом обнаруженного в воде трупа. Их жужжание оглушало, а настырность раздражала. Место происшествия на берегу небольшой речки в Подмосковье огородили лентами, но к телу сотрудники следственной группы не подходили.

– Кто-нибудь звонил следователю, скоро он будет? – молодая судмедэксперт с короткой розово-фиолетовой стрижкой нервно мерила шагами территорию. Ее недовольство росло вместе с температурой воздуха. – При такой жаре тело быстро начинает гнить.

– В пути, будет с минуты на минуту.

В подтверждение слов дежурного оперативника к берегу подъехала машина. Из черного джипа выпрыгнула женщина: голубые джинсы подчеркивали стройные ноги, серая майка открывала накачанные руки. Светлые волосы убраны в высокий хвост, бледное лицо выражало полную сосредоточенность. Острый взгляд и морщинки на лбу говорили о суровом нраве. Следователь направилась к телу и вместе с судмедэкспертом по имени Вероника начала осмотр.

– Утопленница? – спросил сержант-новичок из оперативной группы, стараясь не подходить слишком близко. Специалист покачала головой.

– Признаков утопления нет. Тело погрузили в воду уже после смерти, но начнем с самого начала. – Вероника приготовилась к отчету по наружному осмотру. – Молодая женщина, лет тридцати пяти – сорока, найдена обнаженной.

Ее перебивали щелчки и вспышки камеры экспертов-криминалистов.

– Телосложение худощавое, кости выпирают. На правой руке в районе запястья татуировка. Какой-то метафорический рисунок: на ладони стоит кубок, из которого льется жидкость в водоем с лилиями. Ниже написано имя – Камилла.

Один из молодых оперов не выдержал и отошел от тела. Жуткий запах, рой мух и опарыши мешали сосредоточиться на осмотре.

– Смертельных ранений не обнаружено, – подытожила отчет эксперт, игнорируя насекомых и совсем не морщась от вони. – Нужно как можно скорее перевезти тело в морг для внутреннего осмотра.

Сделав достаточно фотографий тела и места происшествия, неизвестную погрузили в машину. Из поселка труп повезли в центр Москвы. Следователь с оперативником остались для допроса свидетелей. Ими оказались двое пожилых рыбаков, решивших провести летнее утро на природе в надежде не только отдохнуть, но и заполучить неплохой улов для продажи на местном рынке. Ожидания не оправдались.

– Закинули мы удочки, гляжу: плывет что-то. Ну я не разглядел сразу, думаю: что за предмет? Надо посмотреть, вдруг что ценное. Подцепить не удалось, решил зайти в воду, – рассказывал один из рыбаков, представившийся Федором Николаевичем Бобровым. – Залез, водица теплая. Подплываю и вижу, вроде как, голова. Я как подскочил, чуть от страха тонуть не начал! Зову Михалыча на помощь.

– Заорал как сумасшедший, – подтвердил Степан Михайлович Степанько, смотря куда-то в землю. От реки отвернулся, боясь даже взглянуть на место происшествия, хотя труп давно увезли.

– В общем, кое-как вдвоем вытащили и давай сразу в полицию звонить.

– Кто позвонил? – Следователь быстро записывала что-то в блокноте, успевая внимательно разглядывать свидетелей.

– Так я и звонил, – ответил Федор Николаевич. – Ваши быстро приехали, оцепили тут все. А у нас вся рыбалка пропала, нечего продавать теперь, – грустно добавил рыбак.

– Не знаете, кто может быть эта женщина? Из вашего поселка?

– Думаю, нет. Не похоже, чтоб из нашего.

– Мы такую не видали никогда, – подтвердил Михалыч, – а так-то мы почти всех знаем: к нам за свежей рыбой все приходят.

– Да-да, у нас лучшая, даже из соседних приезжают.

Долгий опрос свидетелей не прояснил ситуацию. Ни кто жертва, ни откуда, ни как давно и от чего наступила смерть понятнее не стало. Следователь потерла виски, представляя, как новое дело займет все ее мысли. В груди уже загорелся огонек, возникающий всякий раз, когда на горизонте появлялась интересная задачка.

1

Анна Сергеевна Морозова всегда была сдержанна, сосредоточенна и молчалива. Один ее взгляд говорил красноречивее тысячи слов. Новый помощник следователя, стажер Данил Зотов, наоборот любил разрядить обстановку шуткой и часто говорил быстрее, чем успевал подумать. Морозова хмурилась, шутки игнорировала, но по-настоящему на него не злилась. К ее удивлению, он раздражал меньше всех предыдущих.

В свои двадцать восемь Данил выглядел на восемнадцать: доброе лицо школьника, темные, слегка вьющиеся волосы, тело не спортивное, чуть худощавое. Однажды он отрастил бороду, не только в погоне за модой, но и чтобы выглядеть старше. Трюк не удался: парень стал похож на алкоголика в запое, так что от растительности быстро избавился.

Следователи зашли в прозекторскую. Зотов закашлялся, не ожидая такого резкого запаха. Обычно в морге дезинфицирующие средства перебивают всё остальное, но не в этот раз. Тело жертвы найдено жарким утром в воде, гниение шло полным ходом.

Вероника ожидала их и сразу начала докладывать.

– Следов изнасилования нет. Небольшие ушибы на спине и голове: жертву толкнули, она упала на спину. Самое интересное в желудке: коктейль из наркотических средств, алкоголя и… крови.

– Крови? – переспросил Данил, задрав густые брови к потолку. Морозова не выказала удивления, лишь взяла распечатанный отчет из рук эксперта и внимательно просмотрела названия запрещенных веществ.

– Да, причем не жертвы.

– Вампирша? Они же бессмертны, – попытался пошутить Зотов, но Морозова метнула острый как лезвие взгляд, и он умолк.

– Причина смерти – передоз, – подытожила Вероника. – Жидкости слишком много в желудке – даже не представляю, как она сама всё это выпила. Смерть могла наступить как от наркотиков, так и от переизбытка жидкости. Сложно сказать, что именно стало причиной, возможно, совокупность этих факторов.

– Думаешь, ей помогли? – Морозова внимательно посмотрела на эксперта.

– Такое количество выпить не просто. Или она хотела покончить с собой, хотя способ достаточно странный, или ее заставили. Следов уколов нет. На обычную наркоманку не похожа.

– То есть это был разовый прием наркотиков? – уточнила следователь.

– В этом не уверена. Следы наркотиков в организме есть. Возможно, она принимала их уже какое-то время, но в микродозах. Знаешь, типа как студенты пьют таблетки, чтобы не засыпать после бессонных ночей, или художники, музыканты, надеясь выйти за рамки обыденного.

– Интересные выводы.

– Это лишь предположение. Точно могу сказать, что она умерла от передоза. С ней явно кто-то был: ее раздели и бросили в реку. Как давно это случилось, тоже непонятно: вода смывает все следы, разрушает ткани. Так что она могла умереть и неделю, и несколько месяцев назад.

– Отлично, – не удержался от иронии Данил.

– Меня интересует татуировка. – Морозова подошла ближе к телу, лежащему на стерильном столе. – И тут еще имя: Камилла.

– Вряд ли это ее имя, да?

Вопрос Зотова Морозова проигнорировала. Сделав фото рисунка на руке покойницы, она, не прощаясь, покинула прозекторскую.

– Вот как с ней работать? – Данил повернулся к Веронике, едва сдерживая накатившее возмущение. Иногда казалось, Морозова специально все время его унижает, но потом он напоминал себе о том, почему вообще вызвался к ней в помощники.

– Ничего, привыкнешь. Она в душе хороший человек, только не всем подряд открывается.

– Это я понял. – Зотов почесал затылок и потянулся к карману, почувствовав острое желание закурить. Вспомнил, что бросает. Сморщился и направился к выходу. – Пока, Ника, хорошего вечера.

Морозова разбирала бумаги за столом. Нужно сдать отчет по последнему делу, а из головы не выходила новая загадка. Кто эта женщина? Откуда? Что с ней произошло? Дело сразу заинтересовало, как головоломка, которой недоставало деталей. А после осмотра и заключения судмедэксперта азарт удвоился. Она должна отыскать улики и вычислить убийцу.

Женщина не обычная наркоша. Надо копать глубже. Кровь, странное тату, мескалин и прочие средства, расширяющие сознание. Может, над ней проводили какой-то обряд и случайно превысили дозу? Или это жертвоприношение, и так было задумано? А если добровольный суицид под воздействием кого-то сильного. Культ?

Внутренний монолог прервал вошедший Зотов. Близился к концу рабочий день, но оба понимали, что новое дело потребует от них сверхурочных часов.

– Какой план?

– Нужно как можно скорее установить личность жертвы. Изучите всех женщин, подходящих под описание, пропавших без вести за последние три месяца.

– Понял, передам группе. Завтра днем будет готово.

Как только Данил вышел, затрезвонил телефон. Морозова взглянула на фотографию улыбающегося светловолосого мужчины и чертыхнулась. Сбросив звонок, она выбежала из кабинета.

9 августа 2015 года

Вчера был такой невероятный день, что я решила снова вести дневник. В детстве писала регулярно: описывала важные и неважные происшествия за день. Жаль, записи не сохранились, было бы интересно посмотреть. Раньше я много читала и даже представляла, что когда-нибудь и сама что-то напишу. А сейчас меня снова, как когда-то маленькую девочку, распирает от эмоций. Говорят, бумага все стерпит, так что, дорогой дневник, слушай.

Впервые за год я проспала целую ночь. Проснулась без слез. Даже улыбнулась солнечным лучам, играющим через серую занавеску с моим лицом. Марк давно уехал, а я валялась в прохладной постели. Не думала ни о чем. Легкость в теле и голове. Даже не верится, что один сеанс дал такие плоды.

Честно говоря, шла на прием уверенная в провале. К психологам отношусь с недоверием, а для психиатров считаю себя слишком нормальной. Сейчас рада, что поддалась рекламе из интернета, хотя вчера затея казалась глупой. Но расскажу об этом дне с самого начала, ведь каждая деталь прочно отпечаталась в моей голове.

С утра небо готовилось к дождю. Я проснулась резко. Волна ужаса и боли привычно пронеслась по телу, отдаваясь дрожью и влагой в глазах. Слезы молча стекали по щекам, во рту появилась знакомая соль. Через несколько минут взяла себя в руки и села. Марк спал, в комнате висел полумрак. Звенящую тишину нарушало лишь дыхание мужа.

Я вышла на балкон и долго смотрела в глубь туч, ожидая ливень. Но вода как будто застряла комом, как моя боль. Донеслись приглушенные звуки из спальни. Вот Марк потянулся – скрипнула кровать, встал – щелкнула половица, прошел в ванную – заплакал душ. Я продолжала смотреть в небо, чувствуя себя настолько одинокой, что, казалось, если сейчас закричу во всю глотку, никто не услышит. Но не издала ни звука. Марк выключил душ, проскрипел по комнате и ушел. С балкона видела, как он сел в свой BMW X5 асфальтного цвета и умчался, не удостоив меня взглядом.

До полудня просидела на кухне с остывшим кофе. Не хотелось выходить на серую улицу, к тому же небо все-таки разлилось сильнейшим ливнем. Взяла телефон, чтобы отменить запись, но почему-то вместо этого открыла приложение такси. Допив холодный эспрессо, вызвала машину и натянула первые попавшиеся джинсы и бежевую кашемировую кофту.

Таксист сиял белым воротничком и дружелюбной улыбкой. Попытался завести веселый разговор, шутил, но я уставилась в окно, полностью игнорируя его. Через пару минут ему надоело говорить с самим собой. Недовольно замолчал, включив радио.

Я удивилась, когда машина остановилась у обычной районной высотки.

– Адрес точно верный? – переспросила я, и водитель обиженно заверил, что никогда не ошибается.

Мне казалось, что кабинет крутого психолога будет в каком-нибудь современном офисном здании с окнами во всю стену и стильным интерьером, а не в обветшалом жилом доме, молящем о реновации. В подъезде воняло сыростью, плесенью и перегаром. Рядом с мусоропроводом валялась разбитая бутылка: осколки разлетелись по всему коридору. Лифт не работал, и я поднималась пешком на шестой этаж. Меня мутило от запаха и грязных стен.

Найдя нужную квартиру, позвонила и услышала громкие крики попугая. Дверь отворил мужчина. Пышные длинные волосы и козлиная бородка. Рокерский образ дополняли темная одежда и серьги в виде креста.

– Я записывалась на час, – робко выдавила я.

– Она ждет, – парень указал направление.

В нос сразу ударил запах благовоний. Похоже на ваниль и мускус. Вдохнула полной грудью – после подъезда это был райский аромат. Кабинет освещался лишь свечами; блэкаут шторы были плотно задернуты. Несмотря на полумрак, я заметила, что стены увешаны дипломами и сертификатами, а также странными картинами. Не успела их внимательно разглядеть, так как внимание привлекла женщина, восседающая на царском, словно из Эрмитажа, кресле.

Тени от свеч играли на бледном лице, заставляя его меняться, и я не смогла определить ее возраст: могло быть и тридцать, и пятьдесят лет. Она была одета в деловой брючный костюм, с которым совсем не сочетались большие серьги с ярким, кровавого цвета рубином и вычурные браслеты и кольца. Ее нельзя было назвать красивой: тонкие губы, острый длинный нос, темные ниточки бровей и черные, как нефть, глаза. Она смотрела на меня так пристально, что я задрожала и приросла к полу. Затем она улыбнулась и предложила сесть на роскошный антикварный диван. Дорогая кожа скрипнула под моим телом. Я осторожно провела пальцем по серебряному узору на декоративной подушке.

– Вместо знакомства выполним задание, – в сумрачной обстановке голос психолога завораживал. – Приляг и закрой глаза. Представь себе книгу, где ты – главная героиня. Как выглядит эта книга? Какой у нее жанр, сюжет, какие она вызывает эмоции?

Я послушно легла, сняв обувь: боялась испачкать изящную мебель. Прикрыла глаза. Свадебное платье. Улыбка, смех. Круглый огромный живот. Счастье. Боль. Потеря. Отчаяние.

Резко села и всхлипнула. Стало трудно дышать, голова закружилась. Показалось, что падаю, хотя я все еще была на диване.

– Все хорошо, милая, – ласково прошептала психолог, – я помогу тебе. – Она присела рядом и поднесла к моим губам кубок с холодной водой. После нескольких глотков стало лучше. Женщина погладила мои волосы и положила руку на плечо. Странно, но стало тепло, как будто внутри зажегся огонек.

Оставшееся время я говорила без умолку. Не помню, когда в последний раз из моего рта вылетало столько слов. Иногда я думала, что вообще разучилась говорить, но сейчас мой голос вернулся. Оказалось, мне нужно было выговориться. Я почувствовала такое облегчение, словно скинула с себя тяжеленные металлические доспехи. Даже не сразу заметила, как уголки моих губ растянулись в улыбку.

– Спасибо вам большое! – искренне благодарила я словами и купюрой, брошенной в глиняный кубок, свою спасительницу.

– Будем встречаться каждую неделю, – кивнула она, – нам предстоит много работы.

Странно, в первые секунды она показалась мне чуть ли не злой ведьмой, дьяволицей с черными глазами, а всего через час – самым добрым, понимающим и чутким человеком на свете.

На улице мне улыбнулось солнце, и я радостно ответила ему. Даже немного прогулялась по московским дворам, прежде чем вызвать Uber. Дома отпустила повара и сама приготовила ужин. Когда я в последний раз стояла у плиты? Раньше любила готовить. В детстве помогала маме, заучивала рецепты из ее поваренной книги. И вчера как раз вспомнила один: чахохбили из курицы. Мама научилась готовить рагу еще девочкой, когда гостила с подругой у ее грузинских родственников, и с тех пор это стало маминым фирменным блюдом, а для меня – одной из главных ассоциаций детства.

Марк пришел поздно. Я два раза подогревала ужин. Накрыла стол со свечами и праздничными бокалами для вина.

– Что за праздник? Я что-то забыл? – удивился муж, увидев меня в платье.

– Нет, – я успокоила его и пригласила сесть. – Просто мне захотелось приготовить ужин.

– Сама готовила?

– Да, захотелось, – повторила с улыбкой.

Марк с недоверием поднял одну бровь и молча сел за стол.

За едой я рассказала, как ходила к психологу.

– Может, и тебе стоит? Мне она очень помогла, хотя это только первый сеанс, – говорила я между делом, подкладывая в тарелку салат. Словно мы самая обычная супружеская пара. Счастливая до конца дней. Ха-ха.

Марк не ответил, только подлил себе вина. Я не настаивала. Каждый справляется с горем по-своему.

После ужина Марк направился в кабинет, но мне не хотелось его отпускать. Последнее время мы почти не общались. Он приходит с работы и закрывается в кабинете допоздна. Рано утром уезжает на работу. Я тоже виновата. Не проявляю внимания, а на его попытки близости отвечаю отказом снова и снова. Но сегодня вдруг почувствовала себя нормальной. И готовой.

Я подскочила к нему так стремительно, что сама удивилась скорости. Наверное, вино ударило. Посмотрела снизу вверх в его кофейные глаза. Вспомнила, как сходила с ума по его взгляду, легкой и совсем неколючей щетине, мягким губам.

Марк всегда умел считывать мои мысли, поэтому сделал первый шаг. Быстро и решительно, как будто боясь, что я передумаю. Но, оказавшись в его руках, я и не думала сопротивляться. Губы сомкнулись в долгожданном поцелуе, а за окном сверкнула молния. Стихия громыхала и стонала вместе с нами, разбрызгивая искры света.

Тело помнило, а мысли наконец исчезли. Только этот момент. Никакого прошлого, никакого будущего. Только два человека на свете. Тела переплелись на обеденном столе, дыхания участились. Кожа горела. Я впивала руки в его спину, оставляя следы, и двигала бедрами в такт. Запах страсти распространился по комнате. Покусывала шею и шептала: не останавливайся. Хотелось продлить это безумие как можно дольше. Наши стоны смешались с оглушающим раскатом грома.

После Марк чмокнул меня в щеку и вышел из обеденной комнаты. Я прислушалась к тихим шагам, хлопнула дверь кабинета. Но я не буду на этом зацикливаться. Буду жить в моменте.

Я жива.

2

Анна услышала финальный аккорд, сменившийся криками и аплодисментами. Войдя в спортивный зал, увидела, как гимнастка уходит с ковра и за столами переговариваются судьи. Перевела взгляд на болельщиков, стараясь разглядеть Германа. Муж заметил ее первым и замахал обеими руками. Женщина протиснулась через толпу к свободному стулу рядом с ним.

– Пропустила?

– Лиза выступила с булавами, осталась лента. – Мужчина взглянул на часы и перевел взгляд обратно на ковер, где уже появилась следующая гимнастка.

– У нас новое дело, – принялась объяснять Анна, но голос заглушила громкая музыка. Оставшуюся часть соревнований смотрели молча.

Дочь танцевала отлично. Лента летала и кружилась, как будто была продолжением тонкой изящной руки. Отточенные движения рассказывали историю, в которой каждый мог найти что-то свое. Необъяснимое. Что можно ощутить и не получится описать словами. Спортсменка справилась со всеми элементами, но заняла второе место. Морозова видела, как дочь изображает радость, стоя на пьедестале, но прекрасно знала, что та недовольна собой. Собранная, подтянутая фигура, прямая спина и тянущийся вверх подбородок. Только глаза слишком часто моргали, а вымученная улыбка дрожала.

– Ты молодец. – Анна протянула дочери букет ярких, как костюм гимнастки, тюльпанов. – Выступила идеально! Как себя чувствуешь, – добавила с тревогой, – сахар в норме?

– Конечно, – бросила Лиза, – поехали домой.

– Проверь, пожалуйста, чтобы мы убедились.

– Я уже не маленькая! Сказала же, все отлично. Не верите?

– Просто беспокоимся, – вмешался Герман, – успокой нас и сразу поедем.

Девочка закатила глаза и достала глюкометр. Ей не нравилось измерять сахар в общественных местах: казалось, все пялятся. Лиза проколола безымянный палец, капнула кровь на специальную полоску, вставленную в компактный аппаратик. На экране появились цифры: 5, 4, 3, 2, 1. И наконец результат: 5,9. Лиза, подняв подбородок и победно ухмыльнувшись, показала результат родителям. Те выдохнули с облегчением: идеально.

Морозова любила приходить на работу пораньше. Когда в участке еще не началось столпотворение и можно молча подумать в полной тишине за чашкой горячего “Нескафе”. Всего полчаса уединения и спокойствия, пока опера, следователи, эксперты и другие работники не начнут заполнять старинное здание, разрушая идиллию трудоголика-одиночки. Иногда она думала о том, чтобы уйти из полиции. Получить лицензию частного детектива, открыть агентство. Ни перед кем не отчитываться, работать самостоятельно и брать только интересные дела. Но предстоящая волокита с бумагами пугала до дрожи, и Морозова откладывала эту идею, словно высоченные туфли на антресоли. Красивые, манящие, но такие неудобные. Ждут своей очереди, чтобы хозяйка засияла.

Ближе к полудню пришел Зотов с документами. Это их второе дело. Надо же, не сбежал еще, удивлялась Морозова. Старательный парень, недавно окончивший вуз. Если не растеряет энтузиазма и не сломается, когда-нибудь дойдет до ее уровня.

– Что нашли? – спросила следователь без приветствия и прочих любезностей.

– Здесь пропавшие, наиболее подходящие под описание. – Зотов положил стопку бумаг на стол, оставив один листок у себя. – Из интересного: вчера получили заявление от некого Марка Тимофеевича Мышкова. Бывшая жена не выходит на связь месяц. Сам живет в Швейцарии, с женой созванивались: у них общая дочь. Кстати, девочка тоже пропала, поэтому он и забеспокоился.

– Девочка? У нас только женщина.

– Да, но тут фото. Смотри, очень похожа.

Морозова взяла заявление с приложенной фотографией и стала разглядывать молодую женщину. Девушка кокетливо улыбалась, подняв один уголок медно-красных губ. Живой и счастливый взгляд. Она явно смотрела с любовью на того, кто ее снимал.

– Фотография старая, сделана лет шесть назад, – сказал Зотов, – но взгляни на нижнюю часть лица: подбородок, губы, нос. Скулы опять же. Похожа.

– Очень отдаленно, может быть. – Морозова открыла на телефоне фото, сделанное сразу, как только женщину нашли у реки, чтобы внимательно сравнить детали. Она поняла, что увидел Зотов. Схожесть действительно прослеживалась.

– И где Мышков сейчас?

– Прилетел в Москву. Говорит, приходил несколько раз к ее квартире, но никто не открывает, соседи давно не видели. Телефон вне зоны.

– Звони. Поговорим с ним.

Морозова допила давно остывший кофе и уткнулась в бумаги, показывая помощнику, что разговор окончен. Зотов помялся у двери, но не получив и взгляда начальницы, вышел. Сразу набрал номер Мышкова.

– Когда вы в последний раз говорили с Эмилией?

– Чуть больше месяца назад, – тихо выдавил Мышков.

Он смотрел на свои сложенные в замок руки, но продолжал видеть тело бывшей жены. В нем с трудом узнавалась его Эмилия, но Марк был уверен: это она. Криминалисты отправились в ее квартиру, чтобы найти следы ДНК и сравнить с результатами экспертизы. Марк не сомневался в совпадении.

– О чем вы говорили? – продолжала допрос Морозова.

Мужчина сжал кулаки сильнее, стараясь унять дрожь. Они сидели в пустом душном кабинете без окон. Только стол и стулья. В такой обстановке любой начнет волноваться: голые стены давили и затрудняли дыхание. Марк вздохнул и ответил:

– Да ни о чем. О Еве. Нашей дочке. Я просил дать ей трубку. Дочери три, но она пока плохо разговаривает. Мы проговорили совсем недолго. Как думаете, где она может быть? Вы ведь ее найдете? – В глазах блеснули слезы, руки задрожали.

– Мы делаем все, что в наших силах. Могла ли Эмилия с кем-то оставить дочь? Родственники, друзья, коллеги, соседи?

– Не думаю. Она обычно везде берет Еву с собой… У нас была няня, но, насколько знаю, последний год Эмилия не обращалась к ней.

– Дайте номер няни – проверим. И всех, с кем она общалась.

– Да я не знаю с кем. Говорю же, мы почти не разговаривали последние год-два. Со старыми друзьями она перестала встречаться, а новых не знаю.

– Почему со старыми перестала?

– Без понятия.

Морозова сглотнула злость, стараясь никак не выразить своего раздражения. Мышков явно не договаривал, не хотел сотрудничать. Но почему? Что он скрывал? В его же интересах найти дочь, а ни на один вопрос ответить не мог.

– Кто такая Камилла?

Марк вздрогнул, лицо стало белее выстиранной простыни. Зотов, заметив усилившееся волнение, принес ему стакан воды.

– Простите, – прохрипел Мышков и, сделав несколько глотков, прочистил горло. – Это наша первая дочь. Она умерла почти сразу после рождения.

– Мне жаль, – сочувственно проговорила Морозова, открывая на телефоне фотографию. – Что можете сказать об этой татуировке? Знаете, почему Эмилия ее сделала?

Морозова заметила, как Мышков сжал зубы и нахмурился, но тут же напустил на себя равнодушный вид.

– Не знаю. Похоже, сделала после развода.

Они просидели в кабинете для допросов еще час, но ответов больше не стало.

Узнав, что пропала девочка, Морозова тут же отправила группу на поиски. Прочесывали лес, деревни и поселки в районе, где было найдено тело Эмилии. Отправили водолазов на поиски еще одного тела в реке. Прошерстили округу, опрашивая жителей, но никто ничего не видел и не слышал. Найти ребенка как иголку в сене – было бы настоящим чудом.

Тем временем лаборатория подтвердила личность погибшей: Эмилия Леонидовна Мышкова.

Морозова приехала в квартиру, которую снимала жертва. Эксперты-криминалисты уже провели осмотр, но следователь хотела увидеть все своими глазами. Старый дом с вонючим подъездом, все стены в котором исписаны пародиями на граффити и нецензурщиной. На лестничной площадке валялись окурки и банки из-под дешевого пива. Подойдя к нужной квартире, Морозова услышала, как открывается соседняя дверь. Выглянула пенсионерка, маленькая, сухонькая, с гулькой белесых волос. Божий одуванчик. Морозова представилась и спросила, можно ли ей задать пару вопросов о соседке.

Бабушка ответила, что уже говорила с полицейскими, но Морозовой не отказала. Пригласила войти, заварила чай и уставила стол вазочками с печеньем и конфетами.

– Вы общались с Эмилией? – Морозова вежливо поблагодарила за угощения и сразу перешла к делу.

– Не особо, – старушка пододвинула конфеты ближе к гостье и громко отхлебнула чай. – Она была скрытная. Жила с дочкой тихо, ниже травы, почти и не видно было их. А с девочкой что ейной?

– Пропала. Но мы все силы отправили на поиски, – постаралась утешить заохавшую старушку Морозова. – Не знаете, где девочка могла бы быть? Может, Эмилия с кем-то ее оставляла, когда уходила?

– Нет, – уверенно ответила бабуля, – везде дочку таскала с собой. Даже в свой бесовской театр.

– Бесовской театр? – с интересом переспросила следователь. В этом направлении можно было бы копнуть. – Расскажите подробнее.

– Не знаю, как они это называли, но дьявольщиной попахивало, – старушка скривилась. – Эмилия зазывала как-то всех соседей на спектакль. Я сходила раз, думала: театр, искусство. Но представление очень уж странное было. После их бесовщины пошла в церковь на исповедь.

– А что там было?

– Я уж и не вспомню сейчас, это года два назад было. Но ощущение неприятное до сих пор. Потом больше не ходила ни разу.

– Где проходил спектакль? – Морозова взяла ручку и блокнот.

Пенсионерка задумалась, вспоминая точный адрес. Следователь записала и задала еще один вопрос:

– Может, вы знаете еще кого-то, кто участвовал в спектаклях?

Но старушка ничего нового не добавила: крестилась и повторяла только “бесовщина”, “сатанизм”. Морозова хотела уходить, а хозяйка все не отпускала и болтала. Обещала рассказать что-то еще про Эмилию или Еву, но ничего стоящего не сообщила.

Морозова поблагодарила и встала из-за стола. Старушка всучила ей несколько конфет и предложила заходить еще, если что-то будет нужно.

11 августа 2015 года

Эйфория закончилась. Когда сегодня наутро я осталась одна, мысли снова налетели как цунами. Опять стало трудно дышать, соленая вода жгла глаза. На один день почувствовала себя нормальной. Но разве так можно?

Зашла в детскую. Не была там с последнего дня перед родами… Одинокая кроватка, пеленальный столик, комод, набитый одеждой на первое время, бутылочки, соски, склад памперсов – всё покрылось толстым слоем пыли. Открыла шкафчик и утонула в непригодившейся одежде. Смешные бодики, малюсенькие носочки, тонкие белые шапочки. Мягкие, шелковистые.

Руки со всей силы сжали намокшую кофточку. Надоело тонуть в слезах и соплях. Сбегала в ванную и умылась, вернулась в комнату с тряпкой и ведром. Полдня пролетело незаметно за вылизыванием детской. Даже не знаю, почему мне вдруг захотелось убраться, но, смотря на чистую мебель, вдохнула полной грудью. Розовые стены, казалось, ожили и улыбались мне.

Села на пол возле кроватки. Вечерело. Вскоре комната погрузилась в полный мрак, но глаза быстро привыкли к темноте. Слышала, как подъехала машина, хлопнула дверь. Марк прошелся по дому и затих в кабинете. Мы снова почти не разговаривали (дежурные привет-пока не в счет). Станет ли когда-нибудь по-прежнему?

3

Выйдя на лестничную клетку, Морозова натолкнулась на Зотова.

– Почему поехала без меня? – недовольно пробубнил Данил.

Она хотела что-то ответить, но, застигнутая врасплох, ничего не придумала и прикусила губу. Открыла дверь соседней квартиры и вошла первая, Зотов за ней.

Это была крохотная захламленная однушка. Даже соседка-пенсионерка владела двумя просторными комнатами, а тут в каморке ютились мама с дочкой.

– Хозяин сказал, вначале платила без опозданий, а потом стала все чаще задерживать. За последний месяц так и не рассчиталась.

– Интересно. – Морозова внимательно разглядывала комнату. – А бывший муж живет в Швейцарии и, как я поняла, состоятельный бизнесмен.

– Неужели не платит алименты? – Данил закинул в рот жевательную резинку.

Мебель запылилась так, как будто тут долгое время никто не жил. Шкаф оказался заполнен одеждой лишь наполовину, игрушек совсем не было. Полки и стол были завалены книгами и мистическими рисунками: символы и знаки, таинственные девушки и необычные растения, космос и другие вселенные. На тумбочке рядом с кроватью стояло несколько свечек, почти полностью сожженных.

Морозова пролистала несколько книжек, заглянула в выдвижные ящики. Зотов осмотрел кухню и ванную.

– В холодильнике пусто, – выкрикнул он, хотя в такой маленькой квартире даже шепот было слышно слишком хорошо. – В шкафчиках тоже почти нет еды, только пачка гречки и соль. И дохлый таракан, – добавил брезгливо.

Никаких зацепок, где могла бы быть девочка или что делала Эмилия за городом, они не нашли. Опросили других соседей, но Мышкова ни с кем не общалась. Многие вообще ее ни разу не видели.

– Я бы еще раз поговорила с Мышковым, – бросила Морозова, выходя из квартиры.

На улице она заглянула в блокнот.

– Соседка назвала адрес театра, надо бы съездить проверить.

Зотов, заглянув через плечо Морозовой в ее записи, вбил адрес в Гугл карты. Оказалось, это совсем не далеко, и через пятнадцать минут они уже смотрели на старинное здание. Дверь была заперта, а окна заколочены. Похоже, что если театр здесь и был, то переехал. Или старушка все же напутала с адресом?

Морозова добавила в пункт задач связаться с арендодателем.

Следующим утром Анна проснулась за минуту до будильника. Мозг сразу заработал в поисках решения загадки. Где может быть девочка? Кого еще опросить? Как найти этот театр?

Будильничный звон прервал размышления, и Анна вскочила с кровати. Герман сонно протянул руку, но жена уже улетела в душ. Еще до того, как семья села завтракать, Морозова ехала по сонным улицам Москвы.

Вернулась в квартиру Мышковой, надеясь найти какую-нибудь зацепку, которую все пропустили. Снова осмотрела шкафы и тумбочки, заглянула под кровать, закашляв от пыли. Проверила шкафчики на кухне, в ванной. Посмотрела на книги с мистическими словами в названиях: тайна, истина, избранные, душа, предназначение. Встретилось несколько книг Карлоса Кастанеды1 – даже следователь слышала имя известного писателя, философа и мистика. Его книги были популярны в 80-90-х годах в России.

Морозова взяла верхнюю книгу из стопки. Автора звали Маэстро Фуэго2. “Необычное имя”, – подумала следователь. Кто такой этот Маэстро? Она пролистала страницы. Из середины книги выпала карточка. Изображение показалось знакомым. Это была карта Таро. Следователь открыла галерею в телефоне и нашла фото татуировки Мышковой. Тот же кубок на ладони. С обратной стороны карты надпись: Кубок Истины. Словосочетание в поисковике выдало сайт. “Эзотерический центр: психологическая группа поддержки, тренинги, независимый театр”. Интересно, Эмилия участвовала только в театре или в других мероприятиях центра тоже? В разделе “Контакты” следователь нашла новый адрес и отправила ссылку Зотову. Написала, чтобы купил билеты: ближайшее выступление театра завтра вечером.

Изучив веб-страницу, перевела взгляд на карту. Вспомнилась бабушка. К ее колодам Таро прикасаться было категорически запрещено. Она гадала подругам, соседкам и всем районным старухам. Предсказания часто сбывались. Неудивительно: они были настолько общими – “ждет дар или подарок”, “помощь сильного человека”, “потеря”, “важное событие”, что легко приплетались к чему угодно.

Морозова пожалела, что тщательно избегала родственницу многие годы. Других специалистов в этой области следователь не знала, так что пришлось набрать номер бабушки.

16 августа 2015 года

После второго сеанса чувствовала себя еще более окрыленной, чем в первый раз. Хотя с утра снова всё пошло наперекосяк. Меня тошнило, не было сил встать с кровати, опять шел дождь, и на улицу выходить не хотелось. Потом затянуло внизу живота. Подумала, что начнутся месячные. Цикл еще не восстановился, но я особо и не следила за ним. Перед выходом кинула тампоны в сумочку. Небо просветлело, и я решилась взять машину.

За рулем езжу только в ясную погоду и в светлое время суток. Всегда нервничаю, чувствую себя неуверенно, боюсь сделать что-то не так. Но последние дни меня потянуло к самостоятельности.

Выехала за два часа и, оказавшись на месте, час просидела в своем мини купере. Чуть прогулялась по солнечной улице и наконец зашла в подъезд. Еще дома положила в карман платок, который облила любимыми Lancome, и теперь прижала его к лицу: здесь все так же воняло.

Психолог сделала мне комплимент. Еще бы: сегодня я принарядилась и даже надела любимые серьги и золотую цепочку с бриллиантом, которую подарил Марк. Наверное, в прошлый раз она решила, что я не только несчастная, но и бедная, а мне хотелось подняться в ее глазах.

Снова болтала час без умолку. Рассказала, как ощущала себя после первого сеанса и даже о сцене на кухне. Казалось, могу всё-всё ей рассказать, без стеснений и прикрас. Что-то во внимательном взгляде черных как смоль глаз заставляло ей верить.

В конце она обняла меня и сказала приходить через неделю. В подъезде так сильно затошнило, что я еле сдержалась. К удивлению, платочек не помог, наоборот – от него стало еще хуже. На улице долго дышала, не решаясь сесть в душную машину. Дома полегчало. Марк пришел в хорошем настроении, и я решила сделать еще одну попытку сблизиться. Несколько дней это обдумывала и вот сегодня проговорила:

– Может, съездим куда-нибудь на выходных? Путешествие пойдет нам на пользу.

Он ответил не сразу. Сидя на кресле, задумчиво крутил стакан с виски. Наконец сказал, что не против.

– Закажи билеты. Куда хочешь. – Допил и резко поднялся.

Думала подойти к нему, но он уже закрылся в кабинете. Ладно, решила я, на выходных все обязательно наладится.

4

В квартире за пятнадцать лет ничего не поменялось. Пахло лекарствами и сыростью. Мария Сергеевна, опираясь на палку, прохромала на кухню. Нога болела с тех пор, как бабушка поскользнулась одним зимним утром, когда Анна была подростком. Сломанная кость срослась неправильно и доставляла хозяйке много неудобств. Анна вздрогнула и сжалась, бросив взгляд на палку.

Сама старушка тоже не изменилась. Все так же заплетала длинную седую косу в крендель на голове (и как хватало сил?) и готовила на целую семью, хоть давно жила одна.

– Я не голодна, – повторяла Анна, но Мария Сергеевна, уставляя стол домашней стряпней, делала вид, что не слышит.

– Чего надо? – старушка уставилась на внучку, усевшись на стул рядом.

– И я рада тебя видеть. – Анна вначале растерялась, но сумела быстро спрятать смущение под маской равнодушия.

– Отбросим любезности. – Бабушка закашлялась и потянулась за пластинкой таблеток. Выпив одну и уняв приступ, продолжила: – Столько лет не звонила, даже открытки не отправила, а тут – объявилась. Чего от старухи понадобилось?

– Я всё хотела позвонить, но работа… – начала оправдываться Морозова, но, услышав себя со стороны, усмехнулась. – Расследую дело и нашла это, – она достала из кармана карту.

Мария Сергеевна, взглянув на улику, вышла из кухни. Анна посмотрела на полную тарелку и сморщилась. Она еще не завтракала, но есть бабкину стряпню не хотелось. Слишком много воспоминаний о детстве. Во рту до сих пор стоял вкус жирной каши с комочками, а в голове голос: “Ты должна быть как все девочки! Думать о платьях и куклах, а не читать глупые детективы!” Все детство выносила мозг: выкидывала “неприличную” одежду, книги, запирала дома, не пуская на рок-концерт или прогулку с друзьями. А в порыве “праведного гнева” била внучку своей палкой, оставляя синяки, невидимые под кофтой и джинсами. Анна вновь ощутила боль в руках и ногах, хотя телесные раны давно затянулись.

Старуха вернулась с колодой карт.

– Я расскажу тебе, но сначала погадаю.

Анна прикусила нижнюю губу. Бабушка всегда хотела сделать ей расклад, но внучка не позволяла. Она считала себя рациональным человеком, не верящим в такие глупости. Хотя от гадания останавливало что-то еще. Анна могла бы дать бабке погадать и успокоиться, но внутреннее сопротивление было сильнее. Неужели в глубине души верила и боялась узнать что-то, чего знать не следует?

– У меня нет времени. Ответь, что значит эта карта?

– Я не буду делать расклад. Просто вытащи одну, – не унималась Мария Сергеевна.

Анна цокнула, закатила глаза, но достала карту ровно из середины колоды.

– Аркан повешенный, – старуха нахмурилась.

На дереве в форме буквы “Т” вниз головой висел человек, ноги скрещены, голову лучами озарял свет.

Анна снова усмехнулась. Ей что, грозит повешение?

– Прямое значение карты: тупик, отсутствие перспективы. Но нужно учитывать, что ты вытащила карту в перевернутом виде, – Мария Сергеевна говорила медленно, придавая голосу загадочности. – Это обычно говорит о кризисе в жизни. – Она на минуту закрыла глаза, морщинистый лоб собрался складками. – Чтобы выиграть в этой ситуации и вырасти над собой, нужно переосмыслить жизнь и найти достойный выход. Еще вижу трудности в любовных отношениях. Партнерам нужно срочно поговорить начистоту. Секреты убивают.

Вначале Анна хотела сказать, что старуха говорит очевидные вещи. Не будь она в тупике, не пришла бы за помощью. Но когда Мария Сергеевна стала говорить про ее брак, внучка сжала кулаки, еле сдерживая гнев, готовый вылиться как вода из кипящей кастрюли.

– Поняла, а что это? – напомнила бабушке про свою карту.

– Туз кубков. Внутренняя гармония, открытость новому, сильная энергия. Можно сказать, это луч света для темной души.

– Тебе что-нибудь говорит словосочетание “Кубок истины”?

– Впервые слышу.

– Понятно, спасибо. – Морозова, записав в блокнот отдельные слова, собралась на выход.

Бабушка догнала у двери.

– Карты не обманывают. Подумай про свои отношения, поговори с мужем.

Анна, не ответив, выскочила из квартиры. Сидя в машине, постаралась унять дрожь. Сделала глубокий вдох и громкий выдох, пообещала себе больше не обращаться за помощью к родственнице. Слишком много забытых чувств и ненужных воспоминаний.

На планерке Морозова выслушала отчет о том, что поиски пропавшей девочки не принесли результатов, и рассказала об уликах. На стене расследования висели фотографии Мышковой, ее мужа Марка, ниже карта Таро “Туз кубков” и фото татуировки, надпись “Кубок истины”. Сотрудники были озадачены: каждый старался набросать идей, но картинка не складывалась.

– Мужа мы исключаем из подозреваемых? – спросил Зотов.

– Пока не исключаем. Маловероятно, что он убил бывшую супругу и по каким-то причинам скрывает дочь, но так как у нас нет точного времени смерти, установить и проверить алиби не можем.

После собрания Морозова спросила помощника, купил ли тот билеты в театр.

– Ага. Свидание? – попытался пошутить Зотов, но начальница, подняв бровь, окатила его гневным молчанием.

– Нужно искать другие зацепки, – она раскрыла исписанный блокнот. – Пока театр наш единственный вариант. Позвони их бывшим арендодателям. Узнай, что можешь, об этой группе и почему они переехали в другое здание.

Оставшись одна, следователь долго разглядывала фото карты Таро, как будто в нем таились ответы. Почему для Эмилии был так важен этот рисунок, что она даже сделала татуировку? Что скрывает в себе золотой кубок?

23 августа 2015 года

Сегодняшний прием отличался от остальных. Вначале я снова разговорилась. Рассказала про выходные в Милане. Всё прошло неплохо. Мы гуляли по городу, ели Маргариту и ризотто, поднялись на Башню Бранка, любовались Дуомо. Правда я постоянно чувствовала себя уставшей. Хотелось присесть, отдохнуть. Марк тоже не стремился обойти все улицы, так что мы больше ели и пили. А вечер провели в шикарном номере пятизвездочной гостиницы. Было приятно сменить обстановку хоть на один день.

Честно говоря, думала, это поможет нам сблизиться. Вспомнить, как мы много путешествовали, целовались на каждом углу, не стесняясь прохожих, и не отпускали рук ни на секунду.

Но в этот раз мы были обреченной супружеской парой. Когда все вокруг видят, что всё кончено, но двое старательно делают вид, что счастливы вместе. Красивая картинка в сторис, не более.

Я жаловалась психологу, но она перевела тему.

– Меня интересует кое-что другое, – ее глубокий бархатный голос все еще звучал таинственно.

За прошлые визиты я изучила все детали необычного интерьера, но взгляд по-прежнему приковывали темные сине-фиолетовые картины на стенах. На одной девушка сидела в позе лотоса. Ее прозрачное тело пропускало сквозь себя космос. На второй был изображен треугольник с глазом внутри. Казалось, что он следит за мной, в какой бы части кабинета я ни находилась.

Но больше всего впечатлила другая картина. Бело-голубая, она словно излучала свет. На бледной ладони стоял золотой кубок, из которого ручьями лилась вода в образовавшееся под рукой озеро. Прямо в кубок головой вниз летела птица. Чем дольше я разглядывала изображение, тем сильнее оно меня притягивало. Почему птица летит вниз? Что там внутри? Найдет ли она ответы и просветление или разобьется, погибнет?

– Вспомни себя маленькой, – прервала мои размышления психолог, – о чем ты мечтала?

Простой вопрос, но я задумалась, не находя ответа. Не помню. О чем мечтают девочки? Найти принца, выйти замуж. Психологу не понравился мой ответ.

– В чем твое предназначение? – перефразировала она.

Никогда не любила громкие слова “судьба”, “предназначение”, “миссия”. Я точно не философ: от таких разговоров у меня закипала голова.

– Я дам тебе домашнее задание. – Психолог поднялась с кресла, не дождавшись ответа. – Прочитай. – Протянула мне две солидные книги, каждая страниц на пятьсот, а то и больше. – Это поможет тебе разобраться. Вопросы обсудим на следующем сеансе.

То есть она реально думала, что я за неделю прочитаю собрание в духе Толстого?

Правда, придя домой, тут же открыла одну. Интерес вызывали слова психолога и обложка книги. Такая же космически-волшебная, как картины в кабинете. Вначале показалось, что это какой-то бред. Одна мысль, написанная разными словами на десятки страниц. Но вскоре повествование меня зацепило, и я читала до ночи, не отрываясь даже на ужин.

Из книги я узнала о появлении и природе эзотерики, которая представляет собой тайные знания (правда, какие именно, еще не поняла). Первыми эзотерическими учителями были Пифагор, Платон и Аристотель, которые передавали свои тайные знания только некоторым ученикам. Избранным.

Чтобы развиваться как личность, нужно отказаться от материальных ценностей и эгоистических желаний и развивать в себе божественную любовь. По мысли эзотериков, давным-давно, за пределами известной нам истории, существовали гораздо более развитые цивилизации, чем наше современное общество. От них почти не осталось следов, но технологии и тайные практики передаются избранным из поколения в поколение. Это показалось мне интересным. Чем дальше я читала, тем сильнее хотелось узнать все секреты.

Оказалось, что знания получить не так легко. Нужно быть готовым пройти испытания и доказать, что ты достоин. Избранные не только начинают понимать, как устроен мир, и возвышаются над другими (недостойными), но и могут достигать каких угодно целей и исполнять свои желания.

Я бы тоже прошла испытания. Почему нет? Воплотить мечты и стать избранной. Думаю, это может стать моей целью.

5

Большая часть кресел просторного зала была занята. В глаза бросалась шикарная люстра золотого цвета и стильный, дорогой интерьер. Зотов узнал, что группа переехала в новый зал год назад, так как захотела и смогла позволить себе помещение побольше. Федор Петрович, бывший арендодатель, рассказал, что актеры всегда платили вовремя, а чем они там занимались, его не волновало. Он разговаривал только с одной девушкой по имени Валерия. Она показалась ему приветливой и дружелюбной.

Люди шумно переговаривались в ожидании спектакля. Морозова не потрудилась сменить привычный рабочий вид: простая футболка, слим джинсы, белые кроссовки. А вот Зотов надел синий костюм со светлой рубашкой, в котором стал похож на выпускника школы.

– Театр же! Я думал, надо принарядиться, – шутливо оправдывался он перед Морозовой, которая как всегда игнорировала его юмор.

Свет погас, на сцене появился мужчина с бородой и длинными волосами, убранными в хвост. Он был одет в черное и напоминал то ли монаха, то ли рокера.

– Дорогие гости! – ведущий громко обратился к залу. – Спасибо, что пришли на выступление нашей скромной группы. Если вам нужна психологическая помощь или поддержка единомышленников, позвоните по этому номеру. – Проектор высветил номер телефона на экране за спиной говорящего. Морозова быстро записала номер в блокнот. – Мы вас выслушаем и поддержим. А теперь – приятного просмотра!

Заиграли барабаны, сопровождавшие весь спектакль. К концу представления Морозовой казалось, дробь прочно обосновалась внутри и уже исходит прямо из ее головы.

Несколько актеров, одетых в белые туники и пеплос, разыгрывали древнегреческий сюжет про бога Кроноса. Он пожирал своих детей, боясь предсказания о том, что один из них окажется сильнее и свергнет его. Жена Кроноса Рея смогла спасти одного ребенка – Зевса. Когда Зевс вырос, он начал войну против отца и победил, заключив его в глубочайшую бездну Тартар.

В конце спектакля актеры принялись танцевать под сопровождение барабанов. Классические древнегреческие костюмы сменились яркой одеждой с перьями. Танцоры водили хоровод, вздымали руки и издавали гортанные звуки. От мерцания света, дроби и возгласов Морозову затошнило. Хотелось быстрее оказаться дома в тишине и одиночестве.

Музыка смолкла так же резко, как началась. Морозова не заметила, как сцена опустела. Зрители засобирались, но из-за кулис вышли несколько человек с рекламными листовками. Полицейские тоже взяли буклет. На нем дублировался номер телефона, а также были адрес и сайт группы психологической поддержки “Кубок истины”.

– Надо найти всё об этой группе и ее руководительнице, – Морозова заглянула в буклет и прочитала имя: – Людмиле Тимофеевне Петровой. Завтра навестим ее.

Дома Анну встретила натянутая тишина. Обычно к ее приходу квартиру заполнял шум телевизора и запах ужина, но сегодня не было ни того, ни другого. Кухня и гостиная пустовали. Анна заглянула в комнату дочери. Лиза сидела за столом в наушниках и не слышала, как вошла мать. Девочка что-то писала в дневнике. Стол был завален учебниками и тетрадками, кружками, сувенирами и игрушками поп-ит разных цветов и форм. А еще фантиками от конфет. Глаза Морозовой расширились, тело пронзило тревогой и гневом.

– Что это такое? – закричала она, вытащив наушник из уха дочери.

Лиза подпрыгнула и задрожала. Вначале девочка ничего не могла понять, но потом перевела взгляд на свой стол. Поднесла руку к губам и перестала дышать.

Она молча схватила фантики и побежала к мусорному ведру на кухне. Как будто это поможет вернуть все назад. Как будто мама забудет, что видела. Как будто Лиза ответственная умная девочка и не делает глупостей.

Анна заставила дочь измерить сахар. Он оказался гораздо выше нормы. Лиза, плача, сделала укол инсулина и заперлась в комнате, крикнув, что не хочет видеть мать.

А той и самой хотелось плакать. Она бы отдала все на свете, чтобы день, когда дочери поставили непоправимый диагноз “сахарный диабет 1 типа”, никогда не наступил. Но время не повернуть вспять, и нужно учиться жить с диагнозом. Три года прошло, но легче не становилось. Станет ли?

Женщина сидела на одинокой кухне за пустым столом и только через полчаса вспомнила, что Германа нет дома. Это было странно. Она набрала его номер и слушала тянущиеся, как резинка, гудки. Муж не ответил, а через пару минут прислал смс: “Задержался на работе, буду через час”.

Обычно не задерживался. Анна решила не беспокоиться и принять ванну. Нужна передышка: мысли, вопросы без ответов и волнения раздирали ее на части.

Проходя по коридору, заметила на полу какую-то бумажку. Это оказался чек из цветочного магазина на внушительную сумму. Она задумалась, перебирая в голове дни рождения всех знакомых женщин: общих друзей, родственниц. Никого не вспомнила. Наверное, для коллеги. Может, поэтому и задержался, что у них праздник? Анна выкинула чек и сомнительные мысли.

4 сентября 2015 года

Меня продолжает мутить по утрам. Иногда и в течение дня. Все время хочется спать. Месячные так и не начались. Я судорожно вспоминала, когда были последние. Но не вспомнила. Я вообще не следила за ними, потому что даже сама мысль забеременеть сейчас казалась абсурдной. Да и у нас был лишь эпизод на кухне… Неужели?

Сегодня купила тест, но пока не решилась сделать. Слишком много мыслей. Они копошатся, как куча мерзких тараканов в террариуме.

На прошлой неделе обсуждали с психологом книги. Сама не верю, но уже прочитала обе. Мы весь час говорили о тайных знаниях, как их получить и что они дают. Людмила, кажется, хорошо разбирается в этом. У нее есть ответы на все вопросы. Я спросила, разве может быть причина для того, что случилось со мной?

– Представь рисунок сакуры, японской вишни. Это важный символ японской культуры. Как думаешь, почему столько художников и поэтов используют ее в своих произведениях? А миллионы туристов слетаются полюбоваться цветением?

Я не нашла другого ответа, кроме того, что это красиво. Но решила промолчать.

– Ветку сакуры обычно изображают изогнутыми, ломаными линиями. Такая ветвь символизирует жизнь человека. Того, кто пережил болезненные, ужасные удары судьбы и остался верен себе и своим принципам. Его душа нашла силы снова расцвести, как цветок, несмотря на глубокие, почти смертельные раны.

Дома я поискала картины сакуры известных художников и поняла, о чем говорила психолог. Черные, кривые ветки дерева пугают и печалят, но розовые, нежные лепестки дарят надежду и радость.

Смогу ли и я расцвести? Забыть. Восстать. Обрести.

Сделаю тест завтра, перед сеансом терапии.

6

В офис группы “Кубок истины” следователи заявились без предупреждения. Дверь открыл тот же мужчина, что выступал вчера перед спектаклем. Сотрудники полиции показали удостоверения и попросили поговорить с главным. Бородач удалился, оставив их на пороге. До Морозовой донеслись крики попугая. Она молча переглянулась с помощником. Мужчина вернулся:

– Людмила Тимофеевна готова принять вас.

Комната мало походила на кабинет психолога, хоть стены и были увешаны дипломами и сертификатами местного и международного уровней. Пахло благовониями и шарлатанством. В полутьме на шикарном, словно трон, кресле сидела женщина в деловом костюме. Она вежливо поздоровалась глубоким бархатным голосом и пригласила следователей присесть. Представилась Людмилой Тимофеевной Петровой, психологом и организатором группы поддержки и театра независимых актеров.

– Мы вчера были на вашем спектакле, – начала Морозова.

– Очень интересно, – добавил Зотов. Скрыть ироничный тон не получилось, и психолог нахмурилась.

– Спасибо, – она сделала вид, что не заметила насмешки.

– Мы расследуем смерть одной женщины. Эмилии Мышковой. Насколько знаем, она состояла в вашей группе? – Анна положила снимок жертвы на стол.

– Смерть? Она умерла? – Психолог подняла брови и ахнула.

– Да, тело нашли в реке.

– Какое несчастье. – Людмила, не смотря на фотографию, встала и прошлась по кабинету. – Да, Эмилия ходила ко мне на консультации несколько лет и стала активно участвовать в деятельности группы и театра. Все шло хорошо, у нас были успехи, но в последний месяц она перестала появляться. Я думала, она уехала заграницу.

– Почему вы так решили? – Морозова внимательно следила за стоящей у окна женщиной. Та все время поправляла тонкие волосы, печально смотря вниз на улицу.

– Ее бывший муж живет, вроде бы, в Швейцарии. Она хотела вернуться к нему, ведь у них общая дочь. Думала, они помирились, и она уехала.

– Вы когда-нибудь видели дочь Эмилии?

– Конечно, она брала девочку с собой на репетиции. Прекрасный послушный ребенок.

– Она пропала. – Морозова старалась не упустить ни одной детали в лице и жестах Петровой.

– Пропала? – переспросила та и поднесла руку к губам.

– Да. Может быть, вы знаете, где могла бы быть девочка?

Психолог грустно покачала головой.

– Даже не знаю. Но надеюсь, вы как можно скорее найдете ее.

– Делаем все, что в наших силах, – вставил Зотов.

– Так когда, вы говорите, видели Эмилию в последний раз?

– Точно не помню. Сейчас проверю журнал. – Психолог подошла к столу и выдвинула ящик. Пролистала ежедневник. – Последний сеанс был в мае, 28-го числа. В июне у нас проходил ежегодный летний тренинг, Эмилия отказалась участвовать. И с тех пор не давала о себе знать.

– А что за летний тренинг?

– Групповая терапия на свежем воздухе. Две недели занятий и отдыха от рутины, – четко и без запинки выдала психолог, словно заученные для рекламы фразы.

– Скажите, Людмила Тимофеевна, мы можем поговорить с другими участниками группы? Может, они что-то знают?

– Конечно, если они не против.

Женщина покопалась в нижнем ящике и достала папку.

– Здесь контакты всех, кто когда-либо участвовал в моих групповых тренингах.

Список был внушительный. Следователи поблагодарили психолога и покинули квартиру. Морозову еще долго преследовал запах ванили и ладана, от которых ее снова затошнило, как на спектакле предыдущим вечером.

5 сентября 2015 года

Пять минут в туалете наедине с тестом показались вечностью. Не знаю, какой результат ждала. Но сердце давно выстукивало ответ.

Первый порыв – позвонить Марку. Но он не любит, когда его отвлекают от работы.

Ни с кем из подруг обсуждать не хотелось. Да и остались ли подруги? Последние полгода я пропускала все мероприятия и праздники. Уверена, меня позабыли.

Психолог в первую же секунду заметила мое возбуждение и спросила, что случилось.

– Я – беременна, – выдохнула я и глупо улыбнулась. Мне понравилось ощущение, когда произнесла это вслух.

Людмила вскочила с кресла-трона и обняла меня.

– Может, это непрофессионально, – шепнула в мое ухо, – но я рада за тебя.

Сеанс шел как обычно. Я рассказывала о своих страхах и сомнениях, потом мы говорили о духовных истинах. Психолог цитировала книги и известных философов, но что-то в ее поведении изменилось. Начинала говорить и не заканчивала мысль, перескакивала с темы на тему, блуждала взглядом, хотя обычно, не отрываясь, смотрела в глаза. Когда оставалось десять минут до конца, задумчиво сказала:

– Прости, я все время думаю, – она склонила голову и посмотрела в пол, – ты же понимаешь, что история может повториться?

Я задрожала так сильно, что, казалось, комната дрожит вместе со мной. В горле пересохло.

– Есть способ обезопасить себя.

Она долго молчала. Я хотела спросить какой, но не могла выдавить из себя ни звука.

– У меня есть связи, – произнесла и наконец взглянула на меня Людмила. – На острове Ладожского озера монахи-отшельники непрерывно поют псалмы, молятся за всех, кто к ним обращается. Их молитвы даруют наивысшую защиту.

Я отметила, насколько серьезным стало ее лицо. Она не отводила от меня взгляда, и я сжалась в комок.

– Иногда я обращаюсь к ним с просьбами. Даю имя человека, которому нужна помощь, и они молятся день и ночь.

Инстинктивно я положила руки на живот, думая о том, что меня ждет. Еще одной трагедии не переживу. Я должна сделать всё, что в моих силах.

– Ко мне приходила девушка с похожей историей, – продолжала Людмила. – У нее были две неудачные беременности, и она панически боялась за третью. Врачи прописывали неутешительные диагнозы и прогнозировали выкидыш. Мы поставили защиту в начале второго триместра, и уже через неделю гинеколог удивлялась идеальным анализам. Сейчас девочке четыре года, – психолог засветилась искренней улыбкой, – болтушка и хохотушка! Мы иногда пьём кофе, болтаем, девушка каждый раз благодарит меня.

Мне уже хотелось ответить, что я согласна, но Людмила добавила:

– Я не убеждаю тебя, подумай. Риска здесь нет: результат гарантирую.

– Хорошо, – прошептала я.

– Ты понимаешь, что это доступно не для всех? – Она что-то чиркнула в блокноте и оторвала листок. – Эта сумма идет на содержание монахов: жилье, еда. И на безопасность твоего ребенка.

Я посмотрела на озеро нулей и сглотнула. Марк, скорее всего, разозлился бы и сказал, что я дурочка. Но я пойду на все, чтобы обезопасить малыша.

Вечером перевела нужную сумму со своего банковского счета. Марку еще не сказала про ребенка.

7

Морозова с Зотовым обзвонили всех клиентов Людмилы Петровой. Многие не брали трубку, другие бросали после того, как следователи представлялись. Морозова выяснила, где и когда проходит групповая терапия, и они с Зотовым подъехали к современному офисному зданию, надеясь перехватить кого-нибудь после занятия.

Ждали долго. Солнце слепило, играло веселыми бликами на здании и сером асфальте. Лето выдалось жарким и пока не собиралось сдавать позиции. Морозова обмахивала себя блокнотом и щурила глаза.

Заходили и выходили люди в деловых костюмах, с кейсами и айфонами. Наконец на четвертом часу ожидания показалась группа из нескольких мужчин и женщин в повседневной и спортивной одежде. Зотов собрался выйти из машины, но Морозова остановила.

– Все равно не заговорят, – сказала она, внимательно разглядывая группу. – Давай лучше разделимся и проследим за кем-то из них. Может, увидим что полезное.

Зотов с сомнением взглянул на начальницу, но послушался. Он пошел за высоким мужчиной в джинсовой куртке, а Морозова – за худенькой хрупкой брюнеткой с длинной косой. Она, как бабочка, ловко летела вперед между людьми, магазинами. Следователь спешила, боясь потерять ее и единственный шанс что-то узнать.

6 сентября 2015 года

Сегодня гинеколог подтвердила беременность. Срок пока не рассчитать, неделя четвертая-пятая, может. Я выбрала врача в частной клинике по отзывам на мамском сайте. Не хотелось идти к предыдущему. В этот раз все должно быть по-другому.

Гинеколог Мария Анатольевна Родич, пухленькая и веселая женщина за сорок, задавала стандартные вопросы для составления подробной картины. Про заболевания, мои и семьи, аллергии, операции и так далее. Подошла очередь самого страшного вопроса:

– Первая беременность?

– Нет, – выдавила я.

– О, и сколько старшему ребеночку? – жизнерадостно пролепетала врач, не отрываясь от медкарты.

– Завтра был бы год.

Родич перевела взгляд на меня – я еле сдержалась, чтобы не заплакать. Ком уже подобрался к горлу, не давая выход словам.

– Простите, мне жаль, – она засуетилась, начала перелистывать страницы. – У меня нет вашей карты с прошлой клиники, но я потом найду в общей системе. И назначу дополнительные анализы.

Она продолжала что-то говорить и одновременно писать, но я перестала слышать, провалившись в воспоминания.

Прошлый раз начиналось всё так же. Я почувствовала первые признаки еще до того, как тест показал две полоски. Меня тошнило, болели голова и грудь, постоянно хотелось спать. Хотя специалисты утверждают, что можно что-то ощутить не раньше шестой недели, мой организм сообщает мне сразу, надо только уметь слушать.

Я сделала тест и, прежде чем сообщить мужу, решила удостовериться у врача. Мы планировали ребенка, но хотелось быть уверенной на сто процентов и подготовить настоящий праздник, на котором торжественно рассказать замечательную новость.

Гинеколог была хорошая. Добрая, понимающая. От нее шла такая позитивная энергия, что все страхи в секунду улетучивались. Она давала мне силы одним лишь взглядом. Ее заботливый тон и искреннее участие создавали теплую атмосферу и даже домашний уют, что редко почувствуешь в бездушном кабинете врача.

В первый прием мы обсуждали те же вопросы, что и сегодня, высчитывали примерный срок, составляли план осмотров. Только тогда я была счастливой будущей мамой, а сейчас – женщина, потерявшая первого ребенка.

Счастье рвалось из груди. Мне хотелось летать и всем подряд сообщать: я скоро стану мамой! С детства мечтала об этом. Моей любимой игрушкой была кукла-младенец. Я катала ее в коляске, мыла, кормила из бутылочки, укачивала на руках. Могла заниматься этим весь день, представляя себя настоящим родителем. Моя мама смеялась, а я не понимала: что смешного?

После приема не удержалась и купила в детском магазине несколько бодиков и носочков. Потом приобрела белую мужскую майку, на которой дома написала: лучший отец. Да, не очень изобретательно, но, видимо, мозг уже поплыл от гормонов. Заказала ужин из любимого ресторана Марка, украсила столовую шариками и цветами. Лиля, наша кухарка и помощница по дому, помогла накрыть стол: лучшая скатерть, сервиз, свечи, лебеди из салфеток.

Марк, зайдя в столовую, неуверенно улыбнулся, не понимая, какой повод. Я усадила его за стол и вручила перевязанную бантом коробку. Ожидая рядом с ним, попросила сразу же открыть. Он достал майку со стороны спины и удивленно посмотрел на меня.

– Переверни! – нетерпеливо вскрикнула я. Меня трясло как чихуахуа.

Я внимательно наблюдала, как недоумевающий взгляд превращался в счастливый. Он схватил меня и закружил по комнате. Мы смеялись и плакали. Ну ладно, только я плакала.

Это была идеальная беременность. Тошнота прошла за пару недель. Да, под конец было тяжело ходить, спать, сидеть. Болела поясница, шалили гормоны. В остальном – ноль жалоб. Гинеколог каждый раз спрашивала: что болит, что беспокоит? А я не знала, что ответить. Всё замечательно.

1 Ка́рлос Се́сар Сальвадо́р Ара́нья Кастане́да – американский писатель, поэт, этнограф, мыслитель эзотерической ориентации и мистик.
2 Fuego (исп.) – пламя, огонь
Читать далее