Читать онлайн По зову Большой Медведицы. С любовью к Тикси бесплатно

© Александр Обоимов, 2023

ISBN 978-5-0060-8529-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ВЕЛИКАЯ СЕВЕРНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ 1733—1743 гг

Побережье близ Тикси

Пётр I положил начало одной из грандиознейших научных экспедиций всех времён – Великой Северной экспедиции. Первая, так называемая Камчатская, экспедиция ставила своей задачей определить, соединяются ли Азия и Америка перешейком или же разделены проливом. Начальником экспедиции был назначен командор Витус Беринг, по происхождению датчанин, ещё в молодости принятый Петром I на службу в русский флот и прослуживший в нём 37 лет. Эта экспедиция, успешно проведённая с 1725 по 1730 г., явилась прологом ко второму этапу работ – Великой Северной экспедиции, работавшей с 1733 по 1743 г. и руководимой до 1741 г. В. Берингом. Задачей экспедиции являлись изучение и опись русских берегов от Югорского шара до Камчатки и нанесение их на карты. В ней принимало участие до 600 человек, разбитых на несколько отрядов. Два из них под командой лейтенантов Прончищева и Лассиниуса должны были, выйдя из Якутска по Лене в море, обследовать и произвести опись побережья – Прончищев от Лены до Енисея и Лассиниус – от Лены до Колымы и далее до Камчатки.

Лейтенант Василий Прончищев, командир Западно – Ленского отряда. В отряде Прончищева было 50 человек. Вместе с Василием на борту находилась его жена Татьяна. После его гибели дубель-шлюпкой «Якуцк», с 1736 по 1739г., обязанности командира исполнял штурман Семен Иванович Челюскин. Второй Восточно-Ленский отряд на боте «Иркуцк» под командой лейтенанта Петра Лассиниуса. Отряд Лассиниуса насчитывал 52 человека. После его гибели, весной с 1736 по 1741 год, ботом командовал Дмитрий Яковлевич Лаптев. В 1739 г. Д. Лаптев составляет карту арктического берега от устья Лены до устья Индигирки, на которой впервые обозначает «губу Горелую», ныне бухта Тикси.

Копия дубель-шлюпки «Якуцк»

Совместное плавание «Якутска» и «Иркутска» вниз по течению Лены началось 29 июня 1735 года и закончилось 2 августа у острова Столб, от которого начинается дельта реки Лена. 1823 год. До конца лета 1735 г. «Якутск» прошел с инструментальной съемкой 1800 километров вниз по Лене и вышел в Ледовитый океан. Здесь простились со вторым кораблем экспедиции – ботом «Иркутск», получившим задание пройти Беринговым проливом в Тихий океан. На зимовку встали в устье реки Оленек. Команда благополучно перенесла зимовку, но к весне 1736 г. у некоторых членов экипажа, в том числе у капитана и его жены, обнаружились признаки цинги. Однако Прончищев не придал значения болезни и решил продолжать путь вперед. На карте Петра Федоровича Анжу появляется описание берега моря Лаптевых от Яны до Оленека. Плавание 1736 г. оказалось трудным. Корабль лавировал среди льдов и не раз оказывался под угрозой сжатия. Встречные ветры часто не позволяли идти под парусами, и дубель-шлюп медленно продвигался вперед на веслах. Отсутствие карт, многочисленные мели, встречные течения еще более осложняли плавание. 13 августа сделали первое открытие – остров Преображения. Далее повернули на север, и пошли вдоль берегов таинственного Таймыра. Открытия следовали одно за другим: архипелаг Петра, острова Андрея, Павла, Фаддея, залив Фаддея, архипелаг Комсомольской Правды. Утром 19 августа, когда «Якутск» находился у входа в пролив Вилькицкого, путь преградили сплоченные льды. Ветер стих, и полное безветрие создало угрожающее положение: ударил мороз, разводья стали покрываться молодым льдом. Нависла опасность ледового плена. На корабельном совете было решено возвращаться назад. Разбивая молодой лед баграми и веслами, работая круглые сутки, команда делала отчаянные усилия вырваться из западни. К счастью, на третий день поднялся ветер, он разогнал волну, и «Якутск» под парусами пробился на чистую воду. Попытка встать на зимовку в Хатангском заливе оказалась неудачной: посланные на берег люди принесли неутешительную весть о том, что плавника нет нигде, строить и отапливать жилье нечем. Прончищев решил идти к Оленекскому зимовью. Состояние командира корабля со дня на день ухудшалось, нервное напряжение и цинга делали свое дело. Иногда он не мог подняться с постели и поручал заботы о судне штурману Семену Челюскину. Жена не отходила от него, но помочь ничем не могла. Цинга подтачивала и ее силы. 28 августа «Якутск» вошел в Оленекский залив, но пройти к зимовью не смог, так как дул сильный южный ветер и от сгона воды обмелел фарватер. Превозмогая слабость, Прончищев спустился на ялбот и отправился к берегу искать проход для корабля. Переночевав в зимовье, он утром вернулся на судно, с трудом взобрался на борт и потерял сознание. В восемь часов вечера 29 августа 1736 г. Василий Прончищев, не приходя в сознание, скончался. Из-за сильного ветра «Якутск» еще несколько дней не мог войти в устье реки Оленек. Лишь 4 сентября штурман Челюскин записал в вахтенном журнале: «Свезли на берег бывшаго лейтенанта Прончищева жену. В исходе 2 часа пополуночи лейтенанта Прончищева положили во гроб и свезли на берег». 6 сентября В. В. Прончищева похоронили на высоком берегу мыса Тумуль. А через шесть дней, 12 сентября 1736 г., Челюскин записал в журнале: «В начале сего 4 часа пополуночи бывшаго командира дубель – шлюпки Якуцка Прончищева волею божею жена его умре».

Фрагмент вахтенного журнала дубель-шлюпки Якуцк

Биографическая справка Василий Васильевич Прончищев (1702 – 30.08.1736) – родился в Мытном стане Тарусского уезда Калужской провинции в семье мелкопоместного дворянина. В 1716 году поступил учеником в Навигацкую школу в Москве. В 1717 году был переведен в Санкт-Петербург в Морскую Академию. Плавал на Балтике. Участвовал в Персидском походе Петра I. В 1727 году произведен в подштурманы. Служил штурманом, вошел в комиссию по аттестации чинов флота. В 1733 году произведен в лейтенанты и назначен начальником отряда Великой Северной экспедиции. Татьяна Федоровна Прончищева (Кондырева) (1710—11.09.1736) стала первой в мире женщиной – полярной путешественницей. Ранее считалось, что имя жены Прончищева другое – Мария, но в 1982 году исследователи установили ее подлинное имя – Татьяна.

В 1875 г. могилу Прончищевых обнаружил геолог А. Л. Чекановский. Запись из его дневника: «Здесь 26 августа, мы поставили наш чум на побережье, у начала мыса Тумуль, конечного утеса правого берега Оленька, у места, богатого воспоминаниями давно прошедших времен. Две жалкие почерневшие, лишаями поросшие гробницы высятся здесь над нами на береговом яру. Полусгнившие доски гробниц рассеяны зимними пургами в беспорядке вокруг провалившихся, осевших могил. Малый, невзрачный извыветрившийся, но не сгнивший крест без перекладины стоит одинокий, как столб на могиле самоубийц. Следы надписи на нем еще приметны, да и предание еще на устах у жителей. Это могила злополучного Прончищева и его неустрашимой жены» В 1893 г. полярный исследователь Э. В. Толль поставил на место упавший крест. В 1921 году экспедиция Н. И. Евгенова восстановила могилу Прончищевых.

23 июля 1999г в н. Усть-Оленек, в присутствии Президента РС (Я) М.Е. Николаева, представителя православной церковной власти епископа Якутского и Ленского Германа,  администрации Булунского улуса, погранвойск, Дальней авиации, ВМФ состоялось перезахоронение останков четы Прончищевых Василия и Татьяны. В состав экспедиции, целью которой было исследование захоронения Прончищевых, вошли представители прокуратуры Российской Федерации (В. Н. Соловьев – старший криминалист), Российского Федерального центра судебной экспертизы (В. Н. Звягин – доктор медицинских наук, профессор, М. Е. Березовский – зав. отделом судебно-медицинской идентификации личности), Института архиологии АН России (В. Ф. Старков – доктор исторических наук, П. Ю. Черносвитов – с.н.с.), представители клуба «Приключение», телекомпания НТВ, администрации Булунского улуса. Полный состав экспедиции – 12 человек. Экспедиция проводилась под патронированием Главкома ВМФ России адмирала В. И. Куроедова. В ходе изучения останков было установлено, что причиной смерти Василия Прончищева стала жировая эмболия, начавшаяся в результате открытого перелома большой берцовой кости левой ноги, полученного за несколько дней до смерти.

Причины смерти Татьяны Прончищевой достоверно не установлены. Рентгенограмма черепа Т. Прончищевой позволяет предположить наличие воспаления среднего уха. Следствием этого заболевания могла стать пневмония, приведшая к смерти. Профессор Виктор Звягин не заметил следов этой болезни. Если правдива легенда, что тело Татьяны нашли на могиле супруга, то она могла просто замерзнуть. Причина, действительно, в любви и отчаянии.

Можно ли найти «Якуцк»

В последние годы часто появляются сообщения о находках кораблей, затонувших сотни, а иногда и тысячи лет назад. В основном такие находки делаются в акваториях теплых морей. Между тем и в наших водах, в частности, в полярных, немало затонувших судов, причем некоторые из них оставили заметный след в истории географических открытий и кораблестроения. К числу таких судов относится дубель-шлюпка «Якуцк», входившая в состав одного из отрядов экспедиции капитан-командора Витуса Беринга.

В июне 1739 года дубель-шлюпка снова направилась вниз по Лене под руководством Харитона Лаптева. Повторяя съемку своего предшественника, Лаптев вел дубель-шлюпку тем же курсом вдоль восточного берега Таймыра, чаще определяя астрономические пункты и давая названия открытым ранее островам и мысам. Так появились острова Преображения, Петра, Андрея, Фаддея, Самуила; эти названия сохранились и поныне. В этот раз дубель-шлюпке удалось дойти лишь до мыса Фаддея, на котором моряки соорудили под руководством Челюскина каменный маяк-гурий, остатки которого заметны на местности и теперь.

В июле 1740 года Лаптев снова повел «Якуцк» в обход Таймыра. Пришлось почти месяц ждать в устье Хатанги, неподалеку от которого они зимовали, пока взломаются льды залива. За это время построили маяк из бревен на мысе Корга и загрузили трюм дополнительным балластом: «…с берега возили пятьдесят мешков с мелким камнем, для того что дубель-шлюпка в грузу мелка». Принятый балласт весил около пяти тонн.

В начале августа наконец лед взломало, появились большие пространства чистой воды. «Якуцк» двинулся вслед за льдом на север, заходя в устья речек, если лед прижимал к берегу. До 13 августа дубель-шлюпка быстро продвигалась вдоль берега, делая по 30—40 миль в сутки; уже был пройден «крутой высокий яр западного берегу» – нынешний мыс Цветкова, как можно судить из анализа пройденного дубель-шлюпкой пути по судовому журналу.

13 августа 1740 года отошли миль на 12 в открытое море, где льда казалось поменьше, и, лавируя при западном ветре, продвинулись до параллели нынешней бухты Прончищевой. Но тут – «в повороте нанесло на нас великую льдину носячую и понесло ветром со льдом к NO и несучи потерло форштевень и набивные на носу доски». Далее в журнале счисления уже не велось, лишь записывались румбы, по которым дрейфовало дубель-шлюпку во льду, и фиксировались повреждения. К вечеру «…надломило форштевень, всю дубель-шлюпку помяло, учинилося великая течь… поставя три помпы, стали выливать. А из интрюма, дрова и провиант выбрав, засыпали щели мукою и конопатили, токма воды не убывало».

В ночь на 14 августа «весь форштевень от киля до ватерштока выломало и выбросило на лед… нос погрузился, а корму приподняло. Подвели под нос грот и штаксель, засыпали меж ними и бортами мукою и грунтом, но токмо течь не уняли». Весь следующий день команда «Якуцка» боролась за его спасение, надеясь закрепить на носу пластырь и откачать воду. Увидев невдалеке «стоячий лед», то есть береговой припай, тянувшийся до самого берега, подтянули к нему, расталкивая льдины, дубель-шлюпку, как к причалу. Люди ныряли в трюм, заполненный водой, доставали оттуда продовольствие, выбрасывали на лед ценное имущество.

К вечеру «налилась дубель-шлюпка по самую палубу водою… в 9 часов по полудни прибылою водою и ветром NW тронуло лед и понесло дубель-шлюпку со льдом на OSO куда течение воды…». Наступил решительный момент. В полночь на 15 августа в журнале сделана на судне последняя запись: «Командующий с ундер-офицерами зделав консилиум, что дубель-шлюпку спасти никак невозможно и дабы спасти хотя людей, того ради сошли на помянутый стоячий лед». Незадолго до этого в журнале указана глубина места- 12 сажен. А о судне больше никаких записей нет, что надо считать доказательством его гибели в ближайшие часы после того, как дубель-шлюпку оставила команда.

«Якуцк» затонул из-за утраты плавучести. Элементарные расчеты показывают, что при заполнении водой корпуса дубель-шлюпки по верхнюю палубу и при наличии в ней около десяти тонн балласта (принятый перед последним плаванием груз камней был только дополнением к основному балласту) создали отрицательную плавучесть, вынудившую судно погрузиться. Причем погружение произошло скорее всего в горизонтальном положении, и судно село на ровный киль, чему могли способствовать и обводы днища.

Теперь немного расчетов. Обычно в литературе указывается место затопления «Якуцка» в точке с координатами 75°26″ по широте. Однако эта широта, взятая из журнала «Якуцка», была вычислена спустя несколько дней после его гибели и относилась к месту лагеря потерпевших кораблекрушение. Указанная широта совпадает на современной карте с точкой на 5 миль южнее бухты Прончищевой.

В то же время, как явствует из анализа записей Лаптева в журнале, моряки после гибели «Якуцка» вышли по льду на берег севернее бухты Прончищевой на 5—7 километров. Теперь точно установлено, что из-за несовершенства методов вычисления на судах Камчатской экспедиции широты в полярных районах определялись с занижениями на 10—15 минут. Так получилось и в данном случае с широтой 75°26″. В действительности широта лагеря потерпевших кораблекрушение – две юрты, построенные на берегу нынешней лагуны Медвежьей, – составляет 75°35″. Целый месяц жили здесь моряки «Якуцка», ожидая, пока замерзнет бухта Прончищевой, чтобы отправиться к югу.

Место гибели дубель-шлюпки достаточно точно можно определить по пеленгу и расстоянию до берега, к которому направились Лаптев и его товарищи по льду, когда покинули гибнувшее судно. В журнале 15 августа 1740 года записано: «…пошли на берег, который виден от нас на WSW близ 15 миль». Судя по тому, что лагерь на берегу был оборудован на косе лагуны Медвежьей – единственного на этом побережье места, где в изобилии имеется плавник, последний пеленг с гибнувшей дубель-шлюпки брался на приметную прибрежную возвышенность. Ныне здесь стоит башня маяка Прончищевой. Только эта возвышенность могла быть отчетливо усмотрена с места аварии и могла показаться морякам «Якуцка» ближайшим берегом – южнее и севернее ее побережье низменное.

Поэтому обратный пеленг ONO (67°,5) от маяка Прончищевой укажет направление, по которому затонула дубель-шлюпка. Поскольку в начале журнала «Якуцка» пояснялось, что румбы указывались «правые», то есть истинные, а мили – «английские», следует считать место затопления «Якуцка» на ONO в 15 английских милях (13 современных морских миль.) от маяка Прончищевой.

Проложив на карте крупного масштаба упомянутый азимут (67°,5) от маяка Прончищевой и отложив по нему расстояние с учетом погрешностей, получим контуры наиболее вероятного участка моря, на дне которого на глубине 22—30 метров покоится дубель-шлюпка «Якуцк».

Но это в том случае, если дубель-шлюпка затонула сразу же, как только ее покинула команда, и при условии, что при этом несколько разошлись поддерживающие ее льдины. К сожалению, в журнале записано только, что западным ветром и течением покинутое судно понесло на восток, а момент затопления, неминуемый при малейшей разрядке льда, в журнале не зафиксирован. Поэтому следует допустить возможный дрейф «Якуцка» на 1—2 мили к востоку, пока он не погрузился. Однако более вероятным надо считать быстрое погружение судна в самом начале этого дрейфа.

По данным современных исследований, в западной части моря Лаптевых донные осадки ила и глины покрывают скальную или мерзлотную основу слоем толщиной около метра.

Осадконакопление происходит весьма медленно. Учитывая, что лиственница в воде сохраняется более тысячи лет, а именно из нее сделан корпус судна, есть все основания предполагать, что «Якуцк», возможно, до, половины погруженный в ил, лежит на дне без изменений и в наше время.

Используя современные способы подводных поисков гидролокаторами, нетрудно обнаружить двадцатиметровый корпус дубель-шлюпки.

Копия дубель-шлюпки "Якуцк"

А поискать стоит. «Якуцк» – первенец сибирского судостроения Петровской эпохи. Он был первым в нашей истории полярным исследовательским судном, на котором прославленные русские мореплаватели В. Прончищев, X. Лаптев, С. Челюскин составили первые в истории карты реки Лены и морского побережья от ее дельты до пролива Вилькицкого.

Тайна Черной реки

Хара-Улах – так называется небольшая река на севере Якутии, впадающая в море Лаптевых. В переводе с якутского – «Черная речка». Термин «черный», как правило, вызывает тягостные ассоциации. И данный случай – не исключение. Это единственная река на сотни километров вокруг, куда не заходит с моря рыба. И главное – тут часто случаются трагедии. Одна из крупнейших произошла в 1736 году, когда во время зимовки в устье реки от холода и болезней почти полностью погиб отряд Второй Камчатской экспедиции под командой лейтенанта Питера Лассиниуса. Прошло более двух с половиной веков, а многие обстоятельства тех печальных событий до сих пор не имеют объяснений.

Море Лаптевых от Камчатки отделяет не одна тысяча километров. Поэтому работа «камчатской» экспедиции в этих местах кажется на первый взгляд странной. И тем не менее нет ничего реальнее. Это «самая дальняя, и трудная, и никогда прежде небывалая» – так определяли. Вторую Камчатскую экспедицию под командой Витуса Беринга в XVIII веке. Можно добавить – определение не изменилось до сего дня. Она так и остается самой крупной в истории научной экспедицией, предпринятой силами одного государства и по длительности, и по составу участников, и по результатам.

Экспедиция работала десять лет – с 1733-го по 1743 год. Ее главным достижением стала первая достоверная карта страны. Были описаны все северное и восточное побережье России от Северной Двины до Амура, огромные внутренние пространства Восточной Сибири, Курильские и Алеутские острова, разведаны пути в Японию и Америку. Собраны уникальные сведения о природе и истории Сибири и Дальнего Востока. И важнейший политический итог: владения Российской империи распространились на три части Света: Европу, Азию и Америку. Во время экспедиции российские корабли «Св. Петр» и «Св. Павел» под командованием Витуса Беринга и Алексея Чирикова впервые в отечественной истории пересекли океан. Исследовательские работы потребовали огромных материальных и людских ресурсов. Тринадцать кораблей, построенных в Архангельске, Тобольске, Якутске и Охотске, обслуживали шесть морских отрядов, которые в достаточной степени были обеспечены оборудованием и провиантом. Экипажи судов полностью укомплектованы. По особой программе работала группа профессоров и студентов Академии наук. Затраты составили астрономическую по тем временам сумму – почти 5% годового бюджета государства. Число участников основных и вспомогательных отрядов составило порядка 5000 человек. Точную цифру назвать невозможно, так как к работе по перевозке грузов привлекалось местное население.

Работы велись в исключительно трудных условиях. В Сибири практически отсутствовало промышленное производство и зерновое хозяйство. Стало быть, требовалось везти с собою из европейской России за Урал абсолютно все: пушки, якоря, канаты, паруса, паклю, мачтовый лес, железо, порох, инструменты, бумагу, продовольствие (в основном муку). Где могли, использовали водный путь, а так – на лошадях, собаках, иногда сами впрягались вместо животных.

Мешали и административные препоны. Формально границы империи достигали Тихого океана. Реально – правительство оперативно контролировало ситуацию лишь до Западной Сибири. Тобольск был крайним городом, где заканчивался Сибирский тракт, обеспечивающий надежное сообщение со столицей. Здесь же были последние атрибуты центральной власти: таможня, почта, регулярные войска. Далее на восток страна жила по своим законам, завися больше от местных чиновников, чем от Петербурга. Охрану территории и сбор дани осуществляли казаки, письма и указы приходили с оказией. Произвол чиновников не имел границ, они не боялись никого и ничего, обворовывали и местное население, и казну. Экспедиция была им досадной помехой, поэтому, несмотря на сенатские указы, местные администрации часто вместо помощи создавали дополнительные проблемы.

Два года потребовалось, чтобы добраться до Якутска, заложить верфь и построить судно. Наблюдая современные «долгострои», можно только удивляться темпам ХVIII века. Но в Петербурге считали иначе: Беринга упрекали за медлительность и постоянно торопили.

Макет бота «Иркутск»

Наконец в июле 1735-го бот «Иркутск» отправился в путь. На проводы пришли начальник экспедиции Витус Беринг и его помощник Алексей Чириков. Все было очень торжественно: палили пушки, кричали: «Ура!»

Экипажу «Иркутска» под командой лейтенанта Питера Лассиниуса надлежало за два года положить на карту пространство от устья Лены до Камчатки. Сегодня понятно, что это не реально, но тогда никто об этом не знал.

Питер Лассиниус родился в Западной Норвегии, на территории, входившей в XVIII веке в состав королевства Дании. Точная дата рождения неизвестна. В 1725 году принят на русскую службу. Исполнял должность штурмана, видимо, хорошо, так как в 1732 году его зачислили в экспедицию Беринга.

По рекомендации Сената командный состав Второй Камчатской экспедиции формировался из изъявивших желание россиян. Из-за недостатка добровольцев Беринг предложил допустить нескольких иностранных подданных, среди которых был и Лассиниус. Последнего пожаловали в чин «лейтенанта майорского ранга» и назначили начальником отряда. Это характеризует его как высокого профессионала, ибо отбор был весьма строг. Действительно, из выпускников Морской академии у Беринга оказались самые лучшие офицеры и штурманы.

Плавание по реке на парусном судне – непростая задача. В данном случае она усугублялась отсутствием карт и лоций. Конечно, на судах имелись лоцманы, но они не имели опыта проводок кораблей с осадкой два метра. Бот «Иркутск» представлял собой одномачтовое судно длиной 18,3 метра, шириной 5,5 метра. На нем находились 52 человека, снаряжение и запас продовольствия на два года. Объем груза превышал возможности корабля. Поэтому часть припасов везли на малом боте (большая шлюпка) и дощаниках – плоскодонных речных судах. В устье дощаники пришлось отпустить.

Выход в море серьезно осложнил «жилищный вопрос». После перегрузки всех припасов на борт и заполнения бочек пресной водой теснота стала невероятной. Десять человек не помещалось ни в жилых помещениях, ни в трюме. Они ночевали на палубе. На широте 73 градуса в августе холодно даже днем, а ночью вполне реальны заморозки. Перегруженное судно плохо держалось на волне, в шторм вода захлестывала палубу. Часть экипажа – солдаты сибирских гарнизонов – не имела запасной одежды, люди мерзли.

Самым крупным препятствием на пути стали льды. Они встретили моряков сразу по выходе в море. День ото дня ледовая обстановка осложнялась. Стала очевидной необходимость выбора места зимовки. Никто не ожидал, что это случится всего в 100 километрах от дельты Лены.

Несколько дней ушло на поиск подходящего места. Идеального не нашлось, поэтому выбор пал на устье небольшой реки Хараулах. Сегодня мы знаем, что место было выбрано неудачно – река безрыбна. А чуть восточнее – устье реки Омолой, где с незапамятных времен вели лов казаки и промышленники.

Бухта Буорхая

Но лоцман Иван Кудрин заявил, что далее «годных для отстоя мест не имеется». Не верить ему оснований не было. О безрыбье никто не знал, а очевидные плюсы у речки Хараулах были. Во-первых, широкая дельта защищала от морских штормов, во-вторых, в ней не опасен весенний ледоход и, наконец, на берегу лежал выброшенный морем лес, плавник, что решало вопрос строительства жилья и дров на зиму. В предпоследний день августа вошли в устье. На шлюпке завозили якоря, закрепляли их и подтягивали корабль, помогая веслами, по возможности, парусами. Окончательно остановились в двух километрах от моря, где лежал плавник, и имелась возможность надежно закрепить судно.

Позже, уже в XX веке, Лассиниусу поставили в вину ошибку при выборе места для строительства казармы. Будто бы это был низкий затопляемый участок дельты. Но это мнение не подтверждается документами. В рапорте указано наличие большого числа нор леммингов, значит, казарма строилась не на болоте.

Подготовка к зимовке началась с первого дня. Таскали бревна, пилили доски. Всего было заготовлено порядка пятисот бревен. Из них сделали казарму размером 25 на 9 метров, разделенную перегородками на 4 части: для лейтенанта, священника, унтер-офицеров, нижних чинов. К ней примыкали кухня, нужник и сени. В казарме сложили 3 печи и для священника камин. Печи топились из одного помещения. Срубили баню, где могли мыться одновременно десять человек.

Сразу стали подготавливать к зимовке судно. Сняли такелаж, мачту, укрепили руль, готовили лес для выварки смолы, для чего пытались выкопать яму. Копать в мерзлоте трудно, осенью почти невозможно, поэтому ложе для выварки решили не выкапывать, а выложить дерном наподобие кратера вулкана. Казалось, все складывается благополучно. Лассиниус написал Берингу бодрый рапорт и отправил его в Якутск с нарочным и лоцманом Кудриным, присутствие которого далее считал бессмысленным.

Памятный знак на мысе Хараулах

Лассиниус уже думал над планами следующего года. Но судьба распорядилась по-своему. Экипаж бота был по своей структуре неоднороден: здесь и добровольцы из Петербурга, и сибирские солдаты, и ссыльные. Начали возникать конфликты. Ухудшению взаимоотношений способствовало распоряжение командира уменьшить вдвое нормы питания. Назревал бунт, и повод не заставил себя ждать. Несколько матросов копали яму для выварки смолы. Мерзлый грунт был прочнее бетона. Люди совсем выдохлись и отказались работать дальше. Унтер-офицер Борис Рассилиус в ярости ударил Александра Коробова. Команда потребовала суда над унтер-офицером. Лейтенант встал на защиту Рассилиуса. Тогда Коробов заявил на Лассиниуса «слово и дело».

Объявить «слово и дело» – значило обвинить в государственной измене. Обвинителя и обвиняемого надлежало немедленно арестовать и отправить в якутское отделение Тайной канцелярии для следствия. Матросы предложили подштурману Василию Ртищеву принять команду. Тот понимал, что в этом случае его могут причислить к бунтовщикам, и отказался. Тогда решили всю вину свалить на Рассилиуса. Его арестовали и под караулом отправили в Якутск.

Факт необъяснимый. Возможно, это было связано с началом повальной цинги. Лассиниус был к этому времени уже серьезно болен. Он все время мерз и никак не мог согреться. Рядом с ним постоянно стоял котел с углями, но ничего не помогало.

Многие историки считают, что тяжелая форма цинги стала результатом уменьшения рациона питания. Но была еще одна причина. Несмотря на обилие печей, большая казарма прогревалась плохо. Пол был постоянно влажный, на стенах – иней. Мерзли все. Наступившая полярная ночь, холод, пурги и конфликты действовали на людей угнетающе. Сегодня известно, что при стрессовых ситуациях организм человека не усваивает витамин С, что может вызвать цингу, причем в самой опасной ее форме. Без сомнения, командир сильнее других переживал напряженность в отношениях участников отряда, а подчас и открытую враждебность.

И вполне могло быть, что именно в его организме болезнь протекала быстрее и интенсивнее. Судовой врач Симон Гренер оставил ее описание: «…поначалу были боли в разных местах, не хватало воздуха, на теле появлялись синие пятна, слабость, дрожание в ногах. Больные сильно чихали, и при чихании у них были острые колющие боли в крестце. Зубы шатались, рты источали плохой запах».

Командир Питер Лассиниус умер первым. Это случилось 30 декабря 1735 года. Ему единственному сделали вскрытие, подробное описание которого сохранилось до наших дней. Именно на этой основе судмедэксперт профессор В. Н. Звягин пришел к выводу, что причиной смерти Лассиниуса стала уремия, то есть самоотравление организма ядовитыми продуктами обмена веществ. Это часто случается при остром нефрите. Нефрит – болезнь почек, которая обычно возникает при переохлаждении. Тяжелая форма цинги усугубляла положение.

После лейтенанта люди умирали один за другим. За судном уже давно перестали присматривать. Морозы стояли лютые, ветры валили с ног. Порою больные не могли вынести на улицу тела умерших, и их трупы по несколько дней лежали в казарме. Такую жуткую картину застал прибывший от Беринга курьер. Он немедленно отправился за 500 километров на реку Оленек за помощью в другой отряд экспедиции Беринга. Вскоре пришла подмога, смерть отступила. Но 40 человек не пережили зиму. В живых осталось только восемь человек.

Узнав о трагической судьбе отряда, начальник Великой Северной экспедиции Витус Беринг отдал распоряжение сформировать новую команду бота «Иркутск». Отряд возглавил лейтенант Дмитрий Лаптев, его помощниками стали лейтенант Плаутинг и подштурман Щербинин.

Дельта реки Хараулах

31 мая 1736 г. отряд Лаптева на трех дощаниках вышел из Якутска и по Лене добрался до мыса Быковского. Льды не позволили небольшим судам продвигаться дальше, поэтому Дмитрий Лаптев отправился в Хараулах, где зимовал «Иркутск». В конце июля на переоснащенном судне Лаптев вышел в море, через десять дней бот дошел до места, где были оставлены дощаники с провиантом.

11 августа 1736 г. «Иркутск» отправился в очередное плавание, но пройти на восток судну вновь не удалось. К северу от мыса Буорхая на широте 73° 16′ мореплаватели встретили непроходимые льды, судну грозила опасность быть раздавленным ими. 14 августа Лаптев созвал совет, который, обсудив положение отряда, решил вернуться к устью Лены. На совете было принято и такое решение: «И на предбудущий год на море не выходить, понеже к проходу до реки Колымы и до Камчатки, по всем обстоятельствам, ныне и впредь нет никакой надежды».

Берег Лены близ Булуна

Отряд остановился на зимовку в устье реки Борисовой близ Булуна. На современных картах такой реки мне обнаружить не удалось, но зато обнаружил реку Берыс. Скорее всего это она и есть. Зимовала экспедиция в пяти юртах. Зимовка проходила сложно, цингой переболели почти все участники экспедиции, но смертный случай был всего один. Больных Дмитрий Лаптев лечил «кедровым стланцем», образцы которого он позже даже представил в Адмиралтейств-коллегию.

По окончании зимовки Лаптев отправился в Петербург, чтобы доложить о ходе экспедиции. В конце 1737 г. Адмиралтейств-коллегия приняла решение о продолжении работы всех отрядов Великой Северной экспедиции до тех пор, пока ее цели не будут достигнуты. 27 февраля 1738 г. Адмиралтейств-Коллегия заслушала рапорт начальника Ленско-Колымского отряда Дмитрия Лаптева и рассмотрела привезенные им карты. Несмотря на заявление Лаптева о невозможности прохода морем от устья Лены до Колымы, ему было предписано продолжить поиски этого пути, а также провести сухопутное обследование берегов. Отряду было поручено особое внимание уделять устьям рек, промерять их глубины, делать съемку берегов и устанавливать их пригодность для зимовки судов.

Вернувшись в Якутск, Лаптев занялся подготовкой к новому плаванию. Ранней весной 1739 г. из Якутска на реку Яну был направлен матрос Лошкин. Ему было поручено провести опись берегов от Яны до мыса Святой Нос, а затем вернуться в устье Лены. Одновременно на Индигирку с целью описи ее берегов отправился геодезист Киндяков. В случае неудачи морского похода вокруг Святого Носа Дмитрий Лаптев планировал для продолжения экспедиции построить суда на Индигирке.

В июле 1739 г. отряд Лаптева по Лене вновь вышел в море. Выполнив опись губы Буорхая, экспедиция продолжила путь на восток. В течение нескольких дней судну пришлось продвигаться сквозь льды, затем оно вышло на чистую воду, а в начале августа подошло к одному из рукавов Яны. Удачно начавшийся поход едва не закончился трагически – северным ветром в устье реки нагнало мощный лед, грозивший раздавить бот. К счастью, этого не произошло, и спустя несколько суток путешественники возобновили плавание. По время вынужденной стоянки в устье Яны моряки занимались описью берегов реки и промером глубин.

В середине августа мореплаватели добрались до Святого Носа. Обрывистый каменный мыс был окружен льдами, но между берегом и полем льда обнаружился канал чистой воды, по которому «Иркутск» прошел через пролив между морем Лаптевых и Восточно-Сибирским морем. Однако приблизиться к берегу судну не удалось. Лаптев несколько раз посылал на берег матросов на шлюпках, чтобы описать местность и найти гавань, в которой можно было бы укрыть судно. Две поездки на берег закончились неудачей – моряки на судно не вернулись.

В конце августа, когда судно находилось вблизи устья Индигирки, море начало замерзать. Во время шторма лед взломало, и бот вынесло в море. К счастью, через несколько часов ветер сменил направление, судно направилось к югу и встало на якорь у восточного протока Индигирки. Отправленная на берег группа моряков обнаружила там своих товарищей, считавшихся погибшими, и доставила их на судно.

Приближалась зима, льды мешали завести судно в реку на зимовку. Запасы топлива подходили к концу, и Лаптев принял решение оставить судно и выгрузиться на берег. По рассказам геодезиста Киндякова, обследовавший Индигирку весной того же года, недалеко от места, где бросил якорь «Иркутск», находилось поселение Русское Устье. На нартах участники экспедиции добрались до этого селения и благополучно перезимовали. Лаптев отправил в Петербург рапорт и составленную им карту исследованных отрядом берегов.

Во время зимовки 1739—1740 гг. участники экспедиции продолжили обследование побережья. Матрос Лошкин прошел с описью до реки Алазеи и по Голыжинскому протоку Индигирки, Щербинин и геодезист Киндяков описали восточное и среднее устье реки. Весной 1740 г. Киндяков произвел опись берега от Алазеи до Колымы, Щербинин нанес на карту берега реки Яны, а сам Дмитрий Лаптев описал Хрому.

В июне 1740 г. Лаптев получил ответ Адмиралтейств-коллегии, в котором говорилось: «Исполнять, усмотряя по тамошнему состоянию с крайнею возможностию и ревностию, по наилучшему его рассуждению; а Чукотский Нос, ежели возможно, обходить водою; ежели ж, за препятствием от льдов, водою идти будет невозможно, то сухим путем». Отряд стал готовиться к продолжению плавания на восток.

В июле, прорубив канал во льду, моряки вывели «Иркутск» на чистую воду. Однако пришедший в движение взломанный лед, подойдя к берегу, выбросил бот на мель. В течение двух недель участники экспедиции предпринимали попытки снять судно с мели, а затем еще две недели ожидали, когда изменится ледовая обстановка. Лишь 31 июля экспедиция смогла продолжить путь. 2 августа моряки увидели остров, названный островом Св. Антония (сейчас – Первый Медвежий остров). 4 августа путешественники дошли до устья Колымы. Лаптев отправил в Нижнеколымск сообщение, в котором говорилось, что отряд продолжит плавание к Чукотскому Носу.

Однако уже спустя несколько дней «Иркутск» вновь оказался во льдах. Погода стала ухудшаться, шел снег, количество льда заметно увеличивалось, и дальнейшее продвижение на восток стало опасным. 14 августа у берегов Большого Баранова Камня участники экспедиции единодушно решили вернуться на зимовку. 23 августа бот бросил якорь в Нижнеколымске. В октябре Лаптев отправил в Петербург отчет о плавании и карту побережья между Леной и Колымой. Во время зимовки, прошедшей без происшествий, сухопутные партии экспедиции обследовали верховья Колымы и путь от реки Ангарки до Анадыря.

29 июня 1741 г. Лаптев предпринял последнюю попытку пройти морем на восток. Ледовая обстановка не благоприятствовала плаванию, лишь 25 июля путешественники дошли до Большого Баранова Камня, где их вновь остановили льды. Для разведки безопасного пути для судна Лаптев выслал вперед на двух дощаниках группу моряков под командованием штурмана Щербинина, однако лодки были раздавлены льдами, а их команда едва спаслась. Льды угрожали и «Иркутску», поэтому Лаптев принял решение вернуться к устью Колымы.

В распоряжении Адмиралтейств-коллегии руководителю отряда было предписано прекратить поиски морского пути, если два года подряд в одном и том же месте будут встречены непроходимые льды. 6 августа 1741 г. совет, собранный Лаптевым, принял решение не выходить в море в следующем, 1742 г. Отряд возвратился в Нижнеколымск, откуда в конце октября 1741 г. на 45 собачьих упряжках выехал в Анадырский острог.

Зимой 1742 г. путешественники совершили походы для описи реки Анадырь, а также побережья между устьями рек Анадырь и Пенжина. Осенью отряд вернулся в Нижнеколымск, а Дмитрий Лаптев выехал в Якутск, а затем по распоряжению А. И. Чирикова – в Петербург.

Работа Ленско-Колымского отряда была завершена. На карте России появились очертания восточного побережья Северного Ледовитого океана. Много времени утекло с тех пор, на берегах моря Лаптева появились поселки, вертолеты совершают регулярные рейсы в глубинку арктической Якутии, и только крики чаек все также оглашают далекие берега суровых мест…

Дмитрий и Харитон Лаптевы – бесстрашные выдающиеся люди своего времени – вложили много труда в дело исследования Арктики. Названные в честь их: западный берег Таймырского полуострова – берегом Харитона Лаптева, а водное пространство между этим полуостровом и Новосибирскими островами – морем Лаптевых – напоминают нам о тех огромных делах, которые совершили эти достойные представители Арктической истории.

ИМЕНА НА КАРТЕ

Русский морской офицер, полярный исследователь Ф. А. Матисен

ФЁДОР МАТИСЕН

1 июня 2022г исполнилось 150 лет со дня рождения Федора Андреевича Матисена – военно-морского офицера, гидрографа, исследователя Арктики. Федор Матисен – один из организаторов гидрографической экспедиции по изучению Северного Ледовитого океана, участник полярных экспедиций: Шпицбергенской градусной и Русской полярной (совместно с А. В. Колчаком).

Летом 1903 года Федор Андреевич Матисен выполнил первую инструментальную съемку бухты Тикси. По берегам он расставил 17 триангуляционных знаков, разбил базис. Непосредственно съемку он производил с помощником-казаком, живя в палатке. О некоторых данных им названиях напоминает современная карта бухты: остров Бруснева, рейд Парохода «Лена». Кстати, тогда никому в «императорской» Академии наук не пришло в голову, что, называя остров именем своего помощника ссыльного Михаила Ивановича Бруснева, Матисен увековечивает имя ярого врага царского престола, организатора первых социал-демократических кружков в России. Брусневым в экспедиции Толля составлена подробнейшая карта острова Новая Сибирь. Теперь на острове Бруснева установлен в его честь памятный обелиск.

Карта промеров бухты Тикси

Через полтора десятка лет судьба снова привела Ф. А. Матисена в бухту Тикси. Направленный молодой советской властью для участия в гидрографической экспедиции Восточно-Сибирского района Северного Ледовитого океана, он оказался на территории, захваченной бывшим его соплавателем по «Заре», теперь Верховным Правителем России адмиралом Колчаком. Матисен, стремясь выполнить данное ему поручение, установил контакт с золотопромышленниками и учеными Сибири и с их помощью организовал-таки в 1919 году небольшую рекогносцировочную экспедицию к устью Лены. К сожалению, ввиду позднего прибытия он смог поработать там всего неделю.

Позже кое-кто пытался рассматривать эту экспедицию как чуть ли не сотрудничество с белыми. Хотя, судя по всему, бывшие соплаватели в годы гражданской войны вообще не встречались. А то, что они стояли по разные стороны баррикад, – несомненно. Матисен и Колчак никогда не испытывали симпатии друг к другу. Это были совершенно разные люди. Когда Колчак делал стремительную карьеру во флотских штабах, Матисен тянул флотскую лямку на далеких окраинах империи. Одно время судьба чуть не свела их в Гидрографической экспедиции СЛО. Матисен был назначен командиром ледокольного парохода «Таймыр», Колчак – командиром «Вайгача». Однако вскоре их пути разошлись. Матисена еще на переходе из Петербурга во Владивосток южным путем сняли, формально за аварию с котлами, а фактически, чтобы освободить место штабнику Макалинскому, которому, как и Колчаку, необходимо было приобрести плавательный ценз для производства в следующий чин. Вскоре Колчак получил звание контр-адмирала и должность командующего Черноморским флотом, а капитан 1-го ранга Матисен по-прежнему командовал канонеркой «Ураган» на Амуре.

Как известно, автором проекта первой советской гидрографической экспедиции Восточного сектора Арктики выступил еще в феврале 1918 года К. К. Неупокоев. Его сыновья хранили этот исторический документ, хранящийся в их домашнем архиве. Пять ветхих листов машинописи. Три из них – приложения, в которых приводится перечень плаваний по Северному морскому пути и характеристика промысловых животных Севера. В своем «Заявлении» Неупокоев напоминает, что Гидрографическая экспедиция СЛО на ледокольных пароходах «Таймыр» и «Вайгач» помимо исследований имела целью также установить «ежегодное правильное сообщение между Владивостоком и устьями Колымы и Лены». «Участвуя лично в этой экспедиции с 1910 по 1915 год, когда названные суда работали в указанном районе, – пишет Неупокоев, – я убедился в том, что предполагаемое судоходство вполне осуществимо до устья реки Лены. Работою «Таймыра» и « Вайгача» были составлены морские карты, вполне обеспечивающие мореплавание, но так как названные суда имели большую осадку (17—19 футов), то устья некоторых рек, в том числе и устье Лены, а также якорные стоянки исследованы не были». Неупокоев собирался создать в устье Лены лоцмейстерство и просил «выделить ему для плавания из Архангельска судно «Иней», как мелкосидящее и имеющее трюм». Осуществить этот проект Неупокоеву не удалось. Жизнь выдвинула более насущные задачи обеспечения безопасности мореплавания к устьям Оби и Енисея.

И все-таки экспедиция к устью Лены состоялась. Ею руководил Ф. А. Матисен. Правда, осуществлялась она не из Архангельска, а из Иркутска. Это была первая советская экспедиция. Сколько их было потом, больших и малых, – сотни, а может быть, тысячи, но она была первой…

В Иркутске только что установилась советская власть. Но местные организации проявили большую заинтересованность в организации гидрографической экспедиции. Значительную помощь по ее снаряжению оказали руководители Восточно-Сибирского управления водного транспорта, под вывеской которого действовала экспедиция, – А. Н. Лагутин и В. М. Малышев и уполномоченный по формированию Сибирской флотилии М. Н. Попов.

«Оглядываясь назад, – писал Матисен в дневнике, который впоследствии обнаружен в архиве его помощника по экспедиции Н. И. Евгенова, – удивляешься, что в такое трудное время, в такой короткий срок удалось организовать экспедицию, снабдив ее в достаточной мере необходимым. Ведь только 22 апреля после окончательного переговора с Евгеновым приступили к реальным действиям по снаряжению экспедиции, а 17 мая выехала первая партия. Значит, организованный период продолжался всего 25 дней».

Ближайшими помощниками Матисена помимо П. И. Евгенова стали бывшие морские офицеры П. К. Хмызников, Ю. Д. Чирихин, Н. П. Исполатов, техники Л. Г. Степаненко, А. А. Малиновский, А. Е. Зуев, М. М. Тарабыкин, комиссар В. Н. Колычев. Обозом добрались до ленского городка Качуга, дальше самосплавом и на немногих уцелевших в результате царившей на Лене разрухи пароходах до Якутска. Здесь экспедиции выделили вельбот с «Зари» и баржу «Внучка». Пароход «Лена» потащил их вниз вместе с рыбачьим караваном барж.

2 июля 1920 года промерная партия Хмызникова на вельботе приступила к обследованию самой западной ленской протоки – Быковской. Через день, поставив «Внучку» у обрывистого берега острова Дашка, экспедиция начала топосъемку островов залива Неелова и прокладку триангуляции. Во время похода по Лене Матисен встретил среди рыбаков и нанял в экспедицию бывшего рулевого «Лены» А. Н. Величкина, еще восемнадцать лет назад обнаружившего в заливе Сого пласт каменного угля.

9 июля Ф. А. Матисен с В. Н. Колычевым, А. Н. Величкиным и рабочим В. Расторгуевым перебрался через перешеек (теперь он называется перешейком Колычева) из залива Неелова в бухту Тикси и с помощью своих старых знакомых тунгусов-оленеводов добрался до залива Сого. Величкин сразу указал овраг, где он нашел уголь.

«Признаться сказать, – пишет в дневнике Матисен, – я довольно безнадежно посмотрел на это указание Величкина и даже предполагал, что все наши труды пропали даром. Никаких признаков каменного угля не было ни наверху оврага, ни у его подножья… Все-таки для закрепления свидетельства Величкина я поставил буссоль в пятидесяти шагах от оврага на его правом склоне и определил это место с помощью пеленгов на видимые приметные знаки бухты Тикси. Когда я оканчивал наблюдения, вдруг послышалось « Ура!» возбужденного Величкина и показался он сам из соседнего оврага с ископаемым в руке. Мы бросились к нему, и нашему ликованию не было предела. Забыв комаров, позднее ночное время (3 часа ночи), тотчас же приступили к осмотру местности. Так начинались знаменательные сутки 15 июля, день открытия каменного угля в Тикси».

Почти двадцать лет мечтал Матисен об этом дне. Ведь знай он в 1902 году о согинском угле, не пропал бы без вести Эдуард Толль – «Заря», пополнив кончавшиеся запасы топлива, смогла бы, возможно, пробиться к острову Беннетта и снять находившегося там начальника экспедиции. Согинское месторождение позже очень помогло зимовщикам поселка Тикси, возникшего здесь в 1933 году…

Тогда же, в 1920-м, Матисен вернулся из похода совсем больным. Из-за плохой обуви много простудившихся было и в других партиях. И тем не менее промеры и съемка Быковской протоки и залива Неелова продолжались.

Больших бед натворил 22 июля шторм, вызвавший подъем воды и затопление низменных островов, где работала партия Н. П. Исполатова. Приданные ей вельбот и моторная лодка затонули, к счастью, обошлось без жертв. У парохода «Лена», отстаивавшегося на двух якорях, одну якорную цепь оборвало. Еще немного и шторм смыл бы лагерь партии Л. Г. Степаненко, расположившийся на узкой песчаной косе у западного берега Быковского полуострова. Однако ветер стих так же неожиданно, как и начался.

5 августа «Лена» с трудом прошла сложным и неисследованным Быковским фарватером в бухту Тикси. В заливе Сого оставили для шлюпочного промера партию Хмызникова. Матисен и Евгенов побывали в заливе Булункан, окончательно убедившись в возможности строительства на его берегу морского порта. Возвращаясь в залив Неелова, обвеховали Быковский фарватер, и через две недели «Лена» снова прошла им в бухту Тикси за партией Хмызникова. 19 августа вернулись к своей базе – барже у острова Дашка.

Четверть века спустя, тиксинским гидрографам, довелось несколько лет кряду подробно обследовать эти места, ступать, как говорится, по следам экспедиции Матисена. К этому времени здесь был создан самый крупный на Северном морском пути порт, работал угольный рудник Сого, могучим потоком через морские ворота Якутии шли народнохозяйственные грузы. Все это было лучшим памятником Федору Андреевичу, достойным воплощением его трудов.

Приведем лишь общие статистические данные Первой Советской арктической экспедиции, приведенные в докладе комиссара В. Н. Колычева. Они обобщают данные матисеновского дневника, которые он дает для каждого исполнителя по отдельности. Вот они: «Пройдено: береговой линии – инструментальной съемкой 213 верст, маршрутной – 70 верст. Величина промера шлюпочного и судового – 780 верст, измерено свыше 7000 глубин. Кроме того, пройдено рекогносцировочной съемкой, промером около 120—130 верст по Трофимовской протоке и около 100 верст по Оленёкской. Построено свыше 60 различного рода знаков и столбов, включая сюда триангуляционные знаки для промера, створы и перевальные столбы ограждения». В. Н. Колычева на посту комиссара экспедиции в 1921 г. сменил слесарь Жигановского затона М. И. Иванов. Начальником же экспедиции был назначен Н. И. Евгенов. Матисен в это время находился в командировке с ответственным поручением в ДВР. По возвращении он должен был ехать в Петроград за новым назначением. Ф. А. Матисен умер в декабре 1921 года от тифа, заразившись во время командировки во Владивосток. На следующий год экспедицию завершал Николай Иванович Евгенов.

Карта Тикси помнит первопроходцев, но нет на ней имени всю жизнь стремившегося сюда Матисена. Именем Матисена названы пролив в арх. Норденшельда, мыс на о-ве Подкова (Карское море, шхеры Минина) и скалистая вершина ледника (нунатак) на о-ве Шпицберген. В Тикси же памятью Матисену и возглавляемой им Первой Советской арктической экспедиции остались широко распахнутые морские ворота Якутии.

В 2022 году в поселке Тикси установлен памятный знак в честь Федора Матисена, русского морского офицера, военного гидрографа и путешественника, последнего капитана яхты «Заря», чье имя неразрывно связано с историей поселка Тикси.

Мемориальная акция стала завершением путешествия яхты «Апостол Андрей» на Новосибирские острова и остров Беннетта, где в начале прошлого века работала Русская полярная экспедиция Эдуарда Толля, геолога и полярного исследователя.

Церемония началась с традиционного якутского обряда алгыса – получения благословения у духов земли. Воспитанницы этнокультурного центра «Айхал» исполнили танец стерхов. На торжестве выступили: первый заместитель главы администрации Булунского улуса Леонид Попов, кандидат исторических наук, научный руководитель экспедиции «По следам странников Полуночной Земли» Никита Кузнецов и капитан яхты «Апостол Андрей» Николай Литау. Все они отметили важность увековечения памяти Ф. А. Матисена.

Установить знак на сопке, с которой открывается вид на порт и поселок, предложила глава поселка Наталья Султанова. В год 100-летия Республики Саха (Якутия) у жителей и гостей Тикси появилось место, напоминающее о славных страницах истории.

Установка знака стала очередным этапом программы «Память Российской Арктики», разработанной П. В. Боярским в 1989 году и реализуемой более 30 лет.

Памятный знак Ф. А. Матисену в Тикси

Проект установки знака осуществлен при поддержке Комиссии географии полярных стран московского городского отделения РГО. Также в этом проекте принимали участие Морская арктическая комплексная экспедиция (МАКЭ) Российского НИИ культурного и природного наследия им. Д. С. Лихачева, администрации муниципального района «Булунский улус» и муниципальное образования «Поселок Тикси» Республики Саха (Якутия).

ЗАЛИВ НЕЕЛОВА

«Отыскать в устье Лены наиболее глубокий и удобный выход в море, обследовать его и, если возможно, обставить вход с моря в реку направляющими створными знаками» было поручено подполковнику Александру Ивановичу Неелову. Ему в это время было сорок четыре года. За плечами служба на боевых кораблях Балтийского флота, учеба в Морской академии. С 1896 года Неелов служил на Дальнем Востоке, где выполнил значительные гидрографические работы.

Помощником Неелова назначили капитана 2 ранга в отставке П. А. Синицына. Он не был новичком в Арктике. В 1905 году он стал главным героем проводки двадцати двух транспортных судов с запада на Енисей. Хотя в транспортной экспедиции Министерства путей сообщения участвовали многие полярные авторитеты, именно на его плечи легли все организационные и снабженческие трудности в начале экспедиции и в конце, когда он был назначен начальником каравана прибывших на Енисей судов.

Помимо Неелова и Синицына в экспедиции было 12 постоянных рабочих. В качестве лоцмана, хорошо знающего реку, в промере участвовал житель селения Быковского Иван Расторгуев, а на топографических работах – якут Василий Борамыгин. Партия располагала шестивесельным вельботом с яхты «Заря» и небольшой шлюпкой.

12 июня 1912 года на пароходе «Лена» направились из Якутска на мыс Быков. Работы продолжались немногим более месяца. В результате были добыты первые, хотя и далеко не полные, навнгационно-гидрографические сведения о входе с моря в Лену. Газета «Якутская окраина» 25 ноября 1912 года со слов А. И. Неелова писала: «В отношении удобства для мореплавания, исследованная протока в лучших условиях, чем какая-то ни было из остальных в дельте р. Лены, ввиду нахождения вблизи нее бухты Тикси, где суда могут спокойно отстояться, ожидая более высокую воду и подходящую погоду. Если судоходство разовьется, то оно, в первую очередь, вызовет устройство ограждения, так как плавать в открытом море по входным фарватерам при течении, без такового весьма опасно, если не считать невозможно…»

По возвращении А. И. Неелов был произведен в полковники и назначен членом комиссии по обзору финских шхер. За отличие при выполнении гидрографических работ он получил чин генерал-майора корпуса гидрографов. Умер Неелов осенью восемнадцатого, занимая высокую должность директора гидрографического и штурманского дела Управления по обеспечению безопасности кораблевождения на Каспийском море. В 1920 году большая акватория в устье главной судоходной протоки Лены названа заливом Неелова, а проход в него между островами и материком – протокой Синицына. Подполковник Александр Иванович Неелов перед этим почти двадцать лет служил на Дальнем Востоке и имел большой опыт гидрографических работ. Его помощник капитан 2 ранга в отставке П. А. Синицын помогал А. И. Вилькицкому еще в походе на Енисей в 1905 году. Тогда в отчете по экспедиции о Синицыне было сказано: «Служба в коммерческом флоте дала ему большой навык в обращении с вольнонаемной) командою, и это обстоятельство в связи с опытностью его в морском деле и энергией делали участие его в экспедиции крайне полезным».

Гидрографы произвели топографическую съемку побережья Быковского полуострова и рекогносцировочно обследовали промером протоки Джербайдахскую, Среднюю. Так появились, по существу, первые, хотя и далеко не полные навигационно-гидрографические сведения о входе с моря в Лену.

По возвращении из экспедиции Неелов был назначен членом комиссии по обследованию финских шхер и получил чин генерал-майора корпуса гидрографов.

В честь него Ф. А. Матисен в 1920 году назвал залив в устье Лены.

ОСТРОВ БРУСНЁВА

Каждый тиксинец знает, где находится остров Бруснёва. Но не всякий знает, в честь кого он назван.

Михаил Иванович Бруснёв (1866 – 1937) политический ссыльный. Окончил Петербургский Технологический институт. За создание первой в России социал-демократической организации арестован и после 4-х летнего пребывания в тюрьме сослан в Верхоянск Якутской области на 10 лет, доставлен в Верхоянск в феврале 1897г В начале своей работы в экспедиции М. И. Бруснёв вёл с июля по ноябрь 1901г метеорологические наблюдения на организованной им станции на Михайловском стане. Он сделал подробную съёмку острова Новая Сибирь.

Первая встреча М. И. Бруснёва с Э. В. Толлем произошла 18 сентября 1901г В дневнике Эдуарда Васильевича есть следующие записи о М. И. Бруснёве: « 20 сентября 1901г. Среди спутников К. А. Воллосовича два политических ссыльных из Верхоянска. И. Ф. Ционглинский – студент Варшавского университета естественного факультета, который проводит зоологические и ботанические сборы и технолог М. И. Бруснёв. Они попеременно ведут наблюдения на метеорологической станции в Михайловском стане».

«29 октября 1901г. Вчера К. А. Воллосович пришёл из Михайловского стана с Бруснёвым и Стрижевым. М. И. Бруснёв привёз коллекцию птиц. В этой коллекции лучшим экземпляром была красивая чайка с тремя птенцами. Гербарий составлен не менее интересно».

«12 ноября 1901г Бруснёв со Стрижевым уехали с почтой… Бруснёв предпримет на материке исследование западного побережья бухты Борхая (залив Буорхая, в западной части которого расположена бухта Тикси), чтобы подготовить нам высадку. Он выберет подходящую гавань, измерит фарватер и поставит знаки. Кроме того, он берётся вести наблюдения над птицами, произведёт сборы растений и шкурок и сделает характерные фотографические снимки. На том берегу Бруснёв останется с июня по сентябрь (1902г). За это время он организует отправку собачьих нарт и произведёт закупки в Усть-Янске. В помощники ему назначили Стрижева. Участие Бруснёва в работах неоценимо, благодаря его исключительной добросовестности и находчивости. Кроме того, он хорошо ознакомился с местными условиями за время своего 4-х летнего пребывания в Верхоянске в качестве ссыльного поселенца. По моему поручению он соберёт сведения о благоприятных сроках плавания «Зари» в устье Лены, для этого наведёт справки у норвежца Торгерсена (бывшего штурвального парохода «Лена», жившего несколько лет в Булуне) … Если же попытка проникнуть в устье Лены окажется безнадёжной, то нам не останется ничего другого как скрыться в одной из найденных Бруснёвым гаваней в районе устья «Хараулаха».

В начале сентября 1902г М.И. Бруснёв встретил яхту «Заря» в бухте Тикси. Узнав о том, что Э. В. Толля и его спутников не смогли забрать с острова Беннета, предложил организовать санную спасательную экспедицию на остров Новая Сибирь. Он был назначен руководителем этой экспедиции.

К оставшимся на «Заре» экспедиционным собакам, Михаил Иванович закупил недостающее количество для упряжек из 6 нарт. Заготовил для собак корм, нанял 5 промышленников-якутов, работавших до этого проводниками в экспедициях. Партия отправилась на остров Новая Сибирь после окончания полярной ночи в середине февраля 1903г Бруснёв надеялся в пути встретиться с Э. В. Толлем и его спутниками, но этого не произошло. Добравшись до острова, на мысе Высоком 29 марта он обнаружил деревянный столб с жестяной банкой наверху с привязанной к ней дощечкой с надписью «для писем». После прочтения записки М. И. Бруснёв устремился на северо – восток по маршруту указанному в записке. Стоял 30-градусный мороз.

Полярный исследователь Михаил Бруснёв

Море представляло совершенно ровное снежное поле, только вдоль берега мыса Высокого тянулась гряда торосов. Проехав около 25 километров от берега острова, партия встретила длинную гряду. Путь через неё пришлось прорубать топорами. Затем в километрах 30 от мыса Высокого преграждала путь очередная гряда непреодолимых торосов до 14 метров высотой. С вершины торосов открывалась полынья шириной 3—5 километров, тянувшаяся на необозримое пространство. От воды поднимался густой туман. Дальше идти было невозможно и М. И. Бруснёв повернул обратно к стану, решив ждать Толля у мыса Высокого…

Открытие обелиска на о. Бруснёва

Бетонный обелиск в честь ученого и полярного исследователя был установлен на западном берегу острова Бруснева в бухте Тикси в 1968 году Тиксинским радиометцентром.

УЛИЦА АКАДЕМИКА ФЁДОРОВА

У этого человека было немыслимое даже для героической профессии полярника количество наград и званий. Как значится в официальных биографиях, Герой Советского Союза Евгений Константинович Фёдоров, советский геофизик, генерал-лейтенант, долгие годы был начальником Гидрометслужбы СССР, академиком, видным общественным деятелем, шесть раз удостаивался высшей советской награды, ордена Ленина. Собственно, перечень одних только орденов различного класса и калибра займет целую страницу. Получал он и многочисленные государственные премии, как при Сталине, так и после него. И не сказать, что это было чистое везение – все свои награды он заслужил исключительно самоотверженным трудом на благо советской науки. Родился Евгений Федоров 10 апреля 1910 в городе Бендеры Бессарабской губернии (ныне этот район входит в состав Приднестровской Молдавской Республики) в семье офицера Русской императорской армии. В годы Гражданской войны отец перешёл на службу в Красную Армию, после войны оставлен служить. В связи со сменой мест службы отца семья жила во Владивостоке, затем в Нижнем Новгороде. В 1927 году он окончил опытно-показательную школу при Нижегородском педагогическом институте, а в 1932-м – Ленинградский государственный университет. И с этого года и началась его полярная эпопея. Он посвятил свою жизнь геофизике и гидрометеорологии. Свою арктическую деятельность Федоров начинал простым магнитологом на полярных станциях: сначала в бухте Тихой на Земле Франца-Иосифа, затем в обсерватории на мысе Челюскин. На обеих зимовках начальником его был уже известный и авторитетный к тому времени исследователь Арктики Иван Дмитриевич Папанин.

Молодой полярник проявил себя прекрасным специалистом, энтузиастом своего дела, надежным товарищем, и поэтому Папанин, комплектуя состав участников первой дрейфующей станции «Северный полюс-1», включил в него Евгения Федорова, наряду с признанными полярниками радистом Эрнстом Кренкелем и гидробиологом и океанологом Петром Ширшовым, участниками Челюскинской эпопеи.

Федоров вел на станции «СП-1» метеорологические, магнитные и астрономические наблюдения, периодически подменял Кренкеля во время сеансов связи, поскольку неплохо знал радиодело.

Все газеты писали об этой удивительной северной эпопее. Созданная в районе Северного полюса станция «СП-1» через 274 суток дрейфа на юг была вынесена в Гренландское море, льдина проплыла более 2000 километров! Ледокольные пароходы «Таймыр» и «Мурман» сняли четвёрку зимовщиков 19 февраля 1938 года за 70-й широтой, в нескольких десятках километров от берегов Гренландии.

Результаты научной работы коллектива «СП-1» были заслушаны на президиуме АН СССР и получили высочайшую оценку. Всем участникам, в том числе и Евгению Федорову, без защиты присвоили ученые степени докторов географических наук и удостоили звания Героя Советского Союза.

В 1939 году он возглавил Гидрометеорологическую службу СССР, проведя большую работу по ее организационной перестройке и внедрению новых методов наблюдений и обработки данных.

Во время войны генерал-лейтенант Федоров часто бывал на фронтах, занимаясь организацией гидрометеорологического обеспечения Красной Армии, обеспечением бесперебойного поступления гидрометеоинформации во все ее подразделения.

Герой Советского Союза Е. К. Фёдоров

После войны много труда вложил он в восстановление Гидрометеослужбы в районах, подвергавшихся оккупации.

В 1947 году по указанию Сталина судом чести он был разжалован из генералов в рядовые и смещен с руководства Гидрометеослужбой. Его обвинили в том, что он, принимая в порядке обмена опытом делегацию американских синоптиков, якобы допустил «политическую близорукость и разглашение государственной тайны».

Смешно сказать, но «государственная тайна» заключалась в информации о погоде, необходимой для составления достоверного прогноза, а политическая близорукость – в совместном с американцами купании в речке и завтраке у костра. Евгений Федоров, махнув рукой на высокие должности, перешел на научную работу. Хорошо, что не посадили – по тем временам это было уже большой удачей…

В 1956 году, уже после смерти Сталина, Евгений Федоров, которому вернули все награды, научные степени и звания, организовал Институт прикладной геофизики, который возглавлял до 1968 года, а затем с 1974 года до конца своих дней.

В 1960 году был избран действительным членом Академии наук СССР. Круг его научных интересов охватывал изучение погоды и климата, водных ресурсов, исследование морей, океанов, ионосферы, магнитного и радиационного полей Земли и многие другие проблемы.

С 1962 по 1974 год Федоров вновь возглавлял Гидрометеорологическую службу СССР, из руководства которой его в свое время необоснованно турнул вождь народов, осуществив ее реконструкцию и модернизацию. В этот период им создан ряд крупных центральных и региональных научных учреждений.

Как организатор, генератор идей он стремился объединить талантливых людей для решения той или иной проблемы. Прежде всего он занялся изменением системы наблюдений с целью приведения её в соответствие с требованиями потребителей гидрометеорологической информации. Сеть наблюдений пополнилась радиолокаторами, самолетами-лабораториями, автоматическими метеорологическими станциями, а также метеорологическими спутниками. Была создана спутниковая система «Метеор».

Легенда Арктики – академик Е. К. Фёдоров

Список его общественных должностей так же велик, как и список наград или перечень научных работ. Депутат верховного Совета многих созывов, председатель Советского комитета защиты мира, член Президиума Всемирного Совета Мира, глава делегации на первой Всемирной конференции по климату…

Он ушел из жизни 30 декабря 1981 года. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище. Он ушел в иной мир, но память об академике Федорове осталась здесь, на земле. Он почётный гражданин городов Бендеры и Обнинск. Именем Героя Советского Союза Евгения Федорова названы Институт прикладной геофизики, площадь в Обнинске, улица в Бендерах, научно-исследовательское судно Росгидромета России, полярная станция на мысе Челюскин. Учреждена ежегодная премия имени Е. К. Фёдорова в Федеральной службе Российской Федерации по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды. Также именем учёного названы географические объекты – остров и мыс в архипелаге Норденшельда в Карском море и горная вершина на Кавказе. Есть и у нас в Тикси улица, названная в честь великого ученого.

ПРИЖИЗНЕННОЕ ПРИЗНАНИЕ

Одна из улиц поселка Тикси, расположенного в Булунском улусе Якутии, названа именем Героя Советского Союза, Героя России, знаменитого полярника Артура Чилингарова.

Артур Чилингаров считается в Тикси своим человеком: здесь его называют земляком и очень им гордятся. Он работал в Тикси в 1963—1969 годах: сперва – инженером-гидрологом Тиксинской обсерватории, затем – первым секретарем Булунского райкома комсомола. Присвоить улице имя знаменитого земляка предложили бывшие коллеги – коллектив гидрометеостанции Тикси. Местный совет депутатов инициативу поддержал. Сам Артур Чилингаров тогда отметил, что это событие для него радостное и необычное: «Такое редко случается еще при жизни».

Традиции Георгия Седова, Отто Шмидта, Ивана Папанина для него – не просто великое наследие, хранящееся в музеях и архивах. Артур Чилингаров впитал его в экспедициях, оно стало частью его души, его характера. Он и есть Шмидт наших дней, и даже борода – такая же узнаваемая, как у Отто Юльевича – тому подтверждение. Как и у Шмидта, у него не счесть регалий и обязанностей…

Идею возрождения Севморпути он защищал с той же молодой энергией, с которой много лет назад постигал азы полярной жизни. И ведь получилось! Когда несколько лет назад в ежегодном послании к Федеральному собранию президент Владимир Путин заговорил о стратегической важности развития Северного морского пути – операторы крупным планом показали Артура Чилингарова. И тут ничего не нужно объяснять.

Арктика – его судьба. Счастливая судьба человека, который нашёл себя, который никогда не рассуждает о Севере с равнодушными, тусклыми глазами. Что может быть важнее и красивее реализованной мечты?

Знаменитый полярник Артур Чилингаров

Когда у человека есть призвание, все звания, чины, ордена – это верное средство для того, чтобы помочь делу. Чтобы не пустовали наши полярные станции. Чтобы не угасали научные школы, связанные с освоением полярных территорий, столь важных для нашей страны. Чтобы внедрялась в Арктике новая техника. Наконец, чтобы Россия могла защитить свои интересы на Севере.

ОСТРОВ СТРИЖЁВА

Зимой 1900 г. устьянский мещанин Петр Стрижёв и казачий урядник Степан Расторгуев отправились в далекий путь с 20 отборными псами. От Якутска до Иркутска их везли на санях и телегах. В Иркутске погрузили в вагон, и поезд тронулся на запад по недавно введенной в строй Транссибирской магистрали. Закончилось путешествие на Мурмане, где собаки были переданы Русской Полярной экспедиции, которая под руководством Э. Толля на яхте «Заря» отправлялась на поиски легендарной «Земли Санникова». Якутяне были включены в состав экспедиции, научились нести матросские вахты, и исправно служили каюрами в санных экспедициях.

Участник Русской Полярной экспедиции Пётр Стрижёв

Весной 1902 г. Александр Васильевич вместе с каюром Петром Стрижёвым стали готовиться к обследованию о. Бельковского. Кроме обычных обязательных исследований, закрепленных за А.В.Колчаком по штатному расписанию экспедиции, он должен был заняться сбором образцов четвертичных отложений.

А.В.Колчак и П. Стрижёв пересекли 30-километровый пролив, названный в честь шхуны экспедиции проливом «Зари». Он разделял острова Бельковский и Котельный. Александр Васильевич объехал на нартах весь о. Бельковский и положил его на карту. Во время маршрута были собраны штуфы палеозойских сланцев и диабаза, а также других горных пород. К югу от острова был обнаружен маленький скалистый безымянный островок, который А.В.Колчак назвал в честь своего спутника-каюра островом Стрижёва. Во время этого санного маршрута Александр Васильевич продолжал изучать разновидности льда для своей монографии по проблемам гляциологии. После возвращения на «Зарю» А. В. Колчак в сопровождении П. Стрижева отправился на обследование внутренней части о. Котельного. Ему предстояло побывать также и на Земле Бунге. Он установил, что обрывистые ледяные берега острова Фаддеевского (на самом деле полуострова) представляли собой ископаемый лед, прикрытый тонким слоем наносов. Александр Васильевич провел и очень важные наблюдения за распространением ископаемого льда под уровнем моря. Им было установлено, что слои ископаемого льда покрыты сверху слоями солоноватых морских глин с остатками моллюсков. Такие же отложения он обнаружил на суше острова, на высоте 25 м. Найденное им на дне Благовещенского пролива сплошное ледяное дно, покрытое тонким слоем илистых четвертичных отложений, представляло собой научный феномен.

РЕКА СОКОЛОВА

Река Соколова на острове Котельном напоминает нам о первом начальнике полярной станции на этом острове Владимире Ивановиче Соколове. После окончания Ленинградского университета он геоморфологом участвовал в Нижне-Ленской экспедиции. На следующий год ему Якутским гидрометеорологическим институтом было поручено организовать полярную станцию на острове Котельном. В 1932 году ледокольный пароход «А. Сибиряков» перебросил из Тикси на полярную станцию на мысе Шалаурова 7 тонн груза для нее. Весной следующего года В. И. Соколов с помощью метеоролога Н. П. Дудкина и четырех каюров часть снаряжения переправил на остров Котельный.

Полярная станция Остров Котельный

Место, намеченное для станции, было голым и пустынным. Даже промышленники забредали сюда редко. Гидрометеорологические наблюдения начали сразу же, лишь после этого стали собирать плавник для строительства. За лето кое-как срубили небольшой домик, баню, произвели съемку окрестностей. Однако многого не хватало, а в апреле 1934-го съели последний сухарь, и пришлось на собаках выехать на материк. Через полтора года Соколов с восьмью человеками вернулся на станцию. Правда, шхуна «Ленсовет» опять не смогла доставить половину имущества станции, теперь же зимовщиков на Котельном ждала не только ледяная пустыня, но и построенные ранее строения. Строить в тот год пришлось много: четыре дома, склад, хлев, погреб, две 25-метровые мачты. Владимир Иванович был замечательный человек. Исключительная энергия и деловитость в нем сочетались с природной мягкостью и тактом в отношении к окружающим. На станции у Соколова всегда царила творческая и доброжелательная атмосфера. Он умел зажечь людей мечтой, поднять на преодоление трудностей. На станции принято было жить с прицелом на будущее. Но случалось всякое.

Так, в 1936 году станция осталась без радиосвязи. По вине неквалифицированного радиста аккумуляторы залили соляной кислотой вместо серной, а последнюю вообще не завезли. Соколов на собаках бросился за 600 километров на ближайшую станцию за помощью. Но тут обнаружилась профессиональная непригодность механика. Владимир Иванович снова на четырех собаках отправился за помощью. Однако резервный радиопередатчик на полярной станции Мыс Кигилях оказался неисправным. Радиосвязь удалось восстановить лишь осенью, когда капитан шхуны «Темп» В. К. Жуков уступил свою судовую рацию и оставил на станции судового радиста А. П. Бабича. Большая дружба связывала Соколова с местными промышленниками-якутами. Он очень уважал, как пишет, «тяжелую, часто связанную с риском, самоотверженную работу промышленников. Поэтому их встречали всегда с радостью, они были на зимовке желанными гостями… Они многому у нас учились, многое перенимали. Вскоре якутские урасы с земляным полом и наклонными стенами стали заменяться рублеными избами. по типу зданий станции. В станах появились табуреты, хорошие столы. На южном берегу Котельного промышленники выстроили баню».

Намечавшаяся на лето 1937 года смена личного состава не состоялась, так как ехавшие на смену люди оказались в дрейфе на ледокольных пароходах «Садко», «Г. Седов» и «Малыгин». Соколов остался на станции с радистом Бабичем, механиком Беном и каюром Гороховым, остальные выехали на материк. Хотя Соколова заверили, что его станция при вывозе людей с дрейфующего каравана будет вспомогательной, он, привыкший жить с запасом прочности, все-таки исподволь начал подготовку к приему самолетов. И оказался прав.

Когда неожиданно поступило указание выпечь тонну хлеба, у Соколова уже был значительный запас. Не застала его врасплох и неожиданная команда принять самолеты с людьми. В отдельные дни население станции вырастало до 150 человек. И всем находилось место, всех кормили горячим обедом. С помощью тройных нар использовали всю кубатуру имеющихся помещений. Пищу готовили на всем, что можно было использовать, в ход пошла даже фотолабораторная посуда. Покидая станцию, полярные летчики Алексеев, Головин и Орлов выразили «глубокую признательность за казавшийся невозможным прием и размещение». В своем приветствии летчики писали: «Мы видим в вас подлинных борцов за освоение Советского Севера, скромно, без шумихи делающих великое дело».

Начальник полярной станции Остров Котельный Соколов В. И.

Летом 1938 года Соколов, не дождавшись смены, отпустил товарищей по зимовке на материк. Он приготовился к четвертой зимовке, когда прибыла смена, и ему удалось выехать на пароходе «Моссовет». В последующем В. И. Соколов несколько лет возглавлял отдел морской гидрологии Арктического научно-исследовательского института. В 1940 году его наградили орденом Трудового Красного Знамени и знаком «Почетному полярнику». Несмотря на сильную близорукость и освобождение от военной службы, он с присущей ему настойчивостью добился в первые же дни Великой Отечественной войны отправки на фронт и погиб осенью 1941 года при защите Петродворца на ближайших подступах к Ленинграду.

В смену В. И. Соколова на Котельном появилось новое название залив Стахановцев Арктики. Поименно все они перечислены в приказе по Главсевморпути №236, который начинался словами: «За отличные образцы стахановской работы, за образцовую постановку хозяйства в 1938 году на полярной станции острова Котельный, что выдвинуло эту станцию на одно из первых мест среди других, работники награждены значком «Почетному полярнику» полярной станции острова Котельный.

В приказе не назван помощник В. И. Авгевича по съемке острова Котельного каюр-якут З. З. Горохов – тогда они выполнили 475 километров съемки побережья. Спешивший для поступления в Московский институт инженеров геодезии, аэросъемки и картографии Авгевич сел на «Г. Седов» и оказался на зимовке во льдах. Весной 1938 года он уже как пассажир самолета снова прибыл на станцию. Этот интереснейший человек до зимовки на Котельном три года работал в экспедиции И. А. Ландина на «Пионере» и много сделал для картографирования Восточного сектора Арктики, а имя его оказалось увековеченным на западе Таймыра в названии небольшой бухточки Витольда.

О результатах работы Авгевича Соколов пишет так: «Съемка побережья острова Котельного существенно изменила прежние представления о его очертаниях, дала ценный материал для работы по освоению этого района Советской Арктики. В 25 километрах от станции была обнаружена замечательная по своим очертаниям бухта, хорошо защищенная от ветра. Бухта «Темп» оказалась вполне пригодной для стоянки морских судов. «В 1938 году здесь шесть суток отстаивался пароход «Моссовет». Были проведены промеры обширной бананообразной лагуны Станции. Летом 1938 года эта лагуна служила базой для самолета полярного летчика Купчины. Дважды на лагуне Станции совершал посадку самолет Героя Советского Союза Головина».

ТАИНСТВЕННЫЙ МИР ДЕЛЬТЫ ЛЕНЫ

Край туманов и миражей, самых северных островков лесов Евразии и гигантских кладбищ древних животных: мамонтов, шерстистых носорогов, бизонов – и все это тут в самом суровом месте Северного полушария, в Северной Якутии. Идея создания крупного заповедника в дельте Лены появилась в начале 1960-х годов, однако пришлось ждать еще около 20 лет, прежде чем создание ООПТ (особо-охраняемой природной территории) стало реальностью. В декабре 1985 года был организован государственный природный заповедник «Усть-Ленский». Главная задача заповедника – сохранение и изучение уникальных природных комплексов дельты одной из величайших рек мира – Лены. В 1995 году на его территории создали первую Международную биологическую станцию «Лена-Норденшельд». Каждый год здесь активно работают ученые, участники российских и международных проектов и экспедиций. В 2000 году территория заповедника внесена в Список Всемирного природного наследия ЮНЕСКО. Мне удалось пообщаться с сотрудниками заповедника, которые провели для меня содержательную экскурсию по визит-центру и рассказали много интересного и познавательного.

Директором Усть-Ленского заповедника в июне 2019 года был назначен Дьячковский Александр Николаевич, который природоохранной деятельностью занимался еще в качестве замдиректора национального парка «Ленские Столбы». Но тут и масштаб совсем другой, да и климат намного суровее. Усть-Ленский занимает шестое место по площади среди заповедников нашей необъятной Родины. С заместителем директора по научно-исследовательской работе Якшиной Ириной Александровной я должен был встретиться еще десять лет назад в одной из моих первых экспедиций, но судьбе было угодно познакомиться нам только сейчас. Она является старожилом Усть-Ленского заповедника – без малого тридцать лет трудится в родных стенах. О своей работе Ирина готова рассказывать часами, видно человек влюблен в дело, которой посвятил всю свою жизнь…

На Лене нет ни гидроэлектростанций, ни плотин, она течет, как и миллионы лет назад, по естественному руслу. Название Лена – русское, а происходит оно от «Элю-Енэ» («Большая река») на эвенкийском языке. Воды ее чисты – их можно пить, просто зачерпнув ладонью. Здесь, на самом краю земли она встречается с Северным Ледовитым океаном. Заповедная территория привлекает туристов со всего света, прежде всего уникальной флорой и фауной.

Заповедник состоит из двух участков: участка «Дельтовый», охватывающего часть территории дельты реки Лены, и горного участка «Сокол», протянувшегося вдоль правого берега реки Лены, куда заходят отроги Хараулахских гор.

На реке Лена

Общая площадь охраняемой территории превышает 1433 тыс. гектар. Дельта реки Лены формируется множеством протоков, отделенных островами. Населенных пунктов и дорог общего пользования в заповеднике нет. Лена является главной водной артерией заповедника. Подмывая берега и растапливая мерзлоту, река обнажает останки животных, обитавших в этих местах в плейстоцене. Это кладбище не только мамонтов – здесь часто попадаются кости шерстистых носорогов, бизонов, лошадей. У береговой части заповедника в последнее время стали вновь появляться лаптевские моржи, которые были почти уничтожены здесь еще в середине XX века, показываются также белухи, нерпы, морские зайцы (лахтаки) и нарвалы.

Природа Усть-Ленского заповедника достаточно сурова. Упомянутая зона лежит в арктическом климатическом поясе. По средним показателям он суровее климата Оймякона, признанного полюса холода. Самые низкие температуры наблюдаются в январе (-34ºС на юге и -32ºС на севере, абсолютный минимум -47ºС). Средняя температура июля в северной части заповедника +4ºС, в южной +7ºС, правда максимальная температура достаточна высока и составляет +33ºС. Период снежного покрова занимает здесь от 250 до 270 дней.

Улыбающаяся нерпа

А ведь несколько десятков миллионов лет назад тут было жарко – размножались кораллы и моллюски, отпечатки которых до сих пор можно увидеть на прибрежных камнях.

Горы занимают всего 9% данного ООПТ. Некоторые с юга обнимают крайние банки, но подавляющая (самая возвышенная) группа принадлежит довольно цельному хребту Хара-Улах. С якутского языка ороним переводится «черная вода». Самая высокая отметка – 481 метр над уровнем моря (один из пиков Быр-Дахтах-Хаята). Название означает «Горы, где еще возможна жизнь». Геологические образования сложены песчаником, аргиллитом, глинистым сланцем и эффузивными породами. Склоны будто бы обрублены в местах соприкосновения с речными водами. Иногда, кажется, что это рукотворные пирамиды, так постаралась природа.

Растения Усть-Ленского заповедника – это, в первую очередь, полярно-тундровая растительность, колонизирующая моренные поверхности (мхи и лишайники). Однако в южной половине ученые насчитали целых 402 вида сосудистых растений, а остров Тит-Ары покрыт даже небольшими островками леса. В западной его части произрастают невысокие лиственницы Каяндера (даурской). Хвойные деревья отличаются мягкими, быстро опадающими, но при этом огромными иголками. В отличие от остальных типов хвои даурская меняет цвет – желтеет осенью. Принято считать, что на Тит-Ары растет самый северный лес на планете.

Кое-где на Приморском кряже Хара-Улаха реально обнаружить полынь куропаточью – местный эндемик. Он попал под строгий надзор. Вся флора относится к гипоарктическому типу. Одним из самых красивых северных цветов Усть-Ленского заповедника считается камнеломка супротивнолистная (Saxifraga oppositifolia). Цветет она очень рано, поскольку цветковые почки закладываются еще осенью и зимуют под снегом.

В Усть-Ленском заповеднике обитают больше ста видов птиц, многие из них являются «краснокнижными». Хищные птицы Усть-Ленского заповедника тоже являются запретными для охотников. Речь идет о соколе, полевом луне, зимняке и беркуте. Тут можно также встретить орлана-белохвоста, кречета, сапсана, белую сову. В орнитофауне заповедника особое место занимает розовая чайка. Якутское название розовой чайки «чэкэ» звукоподражательное, но содержит и игру слов: «чэкэ» по-якутски – «хорошенький», «красивый», «прекрасный», применительно к детям и женщинам. По якутской легенде, розовые чайки – души прекрасных девушек, ставших жертвами злой шаманки. Розовая чайка, называемая в легендах «Дочерью Солнца и Снега», имеет подаренное полярным днём оперение из розовых лучей восхода Солнца для того, чтобы путник увидел её даже ночью. А чтобы люди видели её днем, полярная ночь подарила этой удивительной птице чёрное ожерелье. Достоверных сведений о гнездовании розовой чайки в дельте Лены не было до 1982 года, когда ее обнаружили здесь в значительном количестве, причем на всем пространстве дельты. По словам местных жителей, розовая чайка гнездится в дельте с давних пор.

Наземные животные Усть-Ленского заповедника разнообразием намного уступают птичьему базару. В заповеднике обитают 27 видов наземных и пять видов морских млекопитающих. Аборигенами тундровой зоны являются шесть видов: белый медведь, песец, дикий северный олень, копытный и сибирский лемминги, полевка Миддендорфа.

Есть два акклиматизированных к здешним условиям «завозных» зверя – овцебык и снежный баран. Обе популяции были завезены в 90-ых годах прошлого столетия и дают неплохое потомство. На отел и летний выпас в гирло Лены приходит северный олень (до 70 000 особей с разных земель Булунского района). Морские животные Усть-Ленского заповедника ассоциируются с моржом моря Лаптевых. Уничтоженные еще в середине ХХ-го века лаптевские моржи в последние годы возвращаются на береговые лежбища. Постепенно восстанавливают свою численность белуха и нерпа.

Черношапочный сурок (фото И. Якшиной)

Усть-Ленский заповедник имеет свои транспортные «ворота» – это поселок Тикси. Отсюда туристы и ученые разъезжаются по урочищам. Поэтому как раз здесь находится дирекция заповедника. В нем участники туров и знакомятся с государственными инспекторами, которые сопровождают их по всему маршруту

Усть-Ленский государственный природный биосферный заповедник имеет пункт мониторинга хищных птиц. Он даже прозван соответственно – «Сокол». Здесь, на крайнем северо-западе Приморского кряжа открываются поразительные панорамы. Особенно если взобраться на «видовки» – ближайшие уступы склона. Как раз их и любят гордые пернатые, привыкшие парить на высоте. Если надежно спрятаться «крылатые братья» подойдут поближе.

На «перекрестке» водных дорог, где могучая река разделяется на множество проток, разбегающихся в разные стороны, расположен остров Столб, который символизирует величие дельты реки Лены. Этот остров является одной из главных достопримечательностей Усть-Ленского заповедника. Высотой 114 метров, он состоит из пород, возраст которых превышает 400 млн лет. Настоящая кладовая для ученых.

Остров Столб

Какие немыслимые силы, какие дальновидные замыслы природы и Творца смогли поднять из недр земли подобную махину? Великий Творец вновь напомнил нам, о своем незримом присутствии, водрузив по центру мощного потока Лены символ несгибаемой воли и торжества созидания – «верстовой столб», означающий окончание голубого меридиана Якутии, могучей и прекрасной «Елюне».

В народных приданиях и заветах сказано, что на вершине острова находятся могилы самых известных шаманов Якутии, вошедших в мир и канувших в небытие столетия тому назад. Из великой и недосягаемой пустоты они следят за жизнью своего народа. Когда они не в духе, тогда река ощетинивается штормом, на небе сходятся неистовой грозой свинцовые тучи, а на землю льются огненные дожди, под громкие удары шаманского бубна. Северный ветер верещит раненной росомахой, и наступают сумерки, озаренные полярными всполохами небесного кострища. Забраться на вершину острова довольно сложно, неприступные скалы охраняют подступы к нему. И лишь в северной части острова по крутому откосу, заросшему мхом и пышным разнотравьем можно покорить его. С вершины острова открывается великолепная панорама дельты Лены с её многочисленными протоками и мозаикой зеркальных озер.

Остров Столб – осколок Харалулахского хребта, он является своеобразной точкой, означающей окончание реки Лены и перехода ее в дельту. На самой вершине установлены три кучи каменных плит высотой полтора метра, сложены они в форме довольно правильных параллелограммов. Плиты обросли желтым мхом и красными лишаями. Рядом находится развалившийся крест, на одном из уцелевших кусков можно различить следы каких-то букв церковно-славянской азбуки.

Существует негласная традиция, забравшись на остров, необходимо оставить, что ни будь на память, любую мелочь: стреляную гильзу, коробку спичек или денежную купюру. Сей добрый жест, призван задобрить духов хранящих великое таинство могучей реки. Приняв подарки, духи земли позволят беспрепятственно войти в дельту и завершить намеченный маршрут. История острова Столб овеяна таинственными легендами и преданиями. Одно из них гласит, что в доисторические времена он соединялся с сушей тонким болотистым перешейком. Спасаясь от преследователей, добрались до острова мамонтенок и его мать. Однако зыбкое болотистое место не пропустило взрослого животного, и мать погибла. Мамонтенок остался один на большом необитаемом острове. Местные жители начали поклоняться мамонтенку и считать его символом удачной охоты. На протяжении тысячелетий сохранилось почитание духа рыжего мамонта (вот откуда эмблема заповедника). По якутскому поверью, это место – обитель таинственных духов. Возле острова Столб часто можно увидеть миражи. Эти оптические эффекты возникают здесь в результате соприкосновения относительно холодных масс воздуха с тёплой поверхностью воды. Есть в этой точке на Земле нечто сакральное, что-то трудноуловимое, едва заметное сквозь обыденность бытия. Место, действительно, таинственное и загадочное.

На вершине острова с древних времен здесь существовало святилище – сложенная из камней горка с шестом по середине. С вершины скалы открывается великолепный видна дельту Лены с лабиринтом проток и островов и на устьевой участок Лены.

Природа Усть-Ленского заповедника достаточно сурова. Упомянутая зона лежит в арктическом климатическом поясе. По средним показателям он суровее климата Оймякона, признанного полюса холода. Самые низкие температуры наблюдаются в январе (-34ºС на юге и -32ºС на севере, абсолютный минимум -47ºС). Средняя температура июля в северной части заповедника +4ºС, в южной +7ºС, правда максимальная температура достаточна высока и составляет +33ºС. Период снежного покрова занимает здесь от 250 до 270 дней. А ведь несколько десятков миллионов лет назад тут было жарко – размножались кораллы и моллюски, отпечатки которых до сих пор можно увидеть на прибрежных камнях.

Горы занимают всего 9% данного ООПТ. Некоторые с юга обнимают крайние банки, но подавляющая (самая возвышенная) группа принадлежит довольно цельному хребту Хара-Улах. С якутского языка ороним переводится «черная вода». Самая высокая отметка – 481 метр над уровнем моря (один из пиков Быр-Дахтах-Хаята). Название означает «Горы, где еще возможна жизнь». Геологические образования сложены песчаником, аргиллитом, глинистым сланцем и эффузивными породами. Склоны будто бы обрублены в местах соприкосновения с речными водами. Иногда, кажется, что это рукотворные пирамиды, так постаралась природа.

Река Лена

Растения Усть-Ленского заповедника – это, в первую очередь, полярно-тундровая растительность, колонизирующая моренные поверхности (мхи и лишайники). Однако в южной половине ученые насчитали целых 402 вида сосудистых растений, а остров Тит-Ары покрыт даже небольшими островками леса. В западной его части произрастают невысокие лиственницы Каяндера (даурской). Хвойные деревья отличаются мягкими, быстро опадающими, но при этом огромными иголками.

РОЖДЕНИЕ ПОРТА ТИКСИ

Приказ начальника ГУСМП О. Ю. ШМИДТА о вступлении в строй действующих арктических портов Главного управления Северного морского пути порта в бухте Тикси датирован 1 января 1934 года. Но освоение Арктики началось раньше. Появились полярные станции, безжизненная прежде территория стала активно осваиваться. Набирал силу Северный морской путь, а значит, нужны были и порты. Именно тогда пароход «Колыма», ведомый капитаном В. Г. МИЛОВЗОРОВЫМ, пробился сквозь льды в бухту Тикси, доставив в Якутию первые в советские времена грузы водным путём.

В 1933 году была произведена перевалка значительного по тем временам объёма грузов на речные баржи, выполнена бункеровка морского каравана углем, который был доставлен в Тикси с верховий Лены. В следующем году, когда уже порт получил официальный статус, пришли суда второй Ленской экспедиции, затем третьей. Так началось освоение арктического побережья Якутии, и это было результатом государственной политики в отношении Севера. Через порт Тикси снабжались полярные станции, другие населённые пункты.

Вскоре после создания СНК СССР Управления Главсевморпути было решено начать с 1933г освоение самого трудного, центрального участка Северного морского пути – вдоль побережья моря Лаптевых. В этот район и была направлена Лено-Хатангская экспедиция. Она начала формироваться уже с 1 февраля 1933г. В ее задачи входило провести портовые изыскания в районе дельты Лены, сделать гидрографическое и топографическое описание побережья от устья Лены до Хатанги, произвести геологическое обследование прилегающих районов. В связи с освоением Северного морского пути порт в устье Лены должен был стать основной перевалочной базой Якутии.

В состав экспедиции были включены гидрографические, портоизыскательские и геологические отряды (из двух партий – сезонной поисковой и зимовочной по разведке булунских углей), лоцмейстерский, охотоведческий, строительный, транспортно-энергетическая группа, радиостанции «Тикси» и «Дунай»; центральная экспедиционная база (склады, бухгалтерия, фотолаборатория, амбулатория и т. д.). В ее состав были включены также морские шхуны «Темп», «Прончищев», «Дмитрий Лаптев» и «Челюскин». Это была самая крупная экспедиция ГУ СМП, – в работах экспедиции в дельте Лены в 1933 г. приняло участие около 220 человек.

К приходу судов из Архангельска все отряды экспедиции, за исключением геологов, выгрузившихся в поселке Булун, и строителей, находившихся в пути, сосредоточились в бухте Тикси. Кроме двух домиков полярной станции в заливе Сого, никаких строений в Тикси не было. К одному из домиков полярной станции мы сделали из собранного на берегу плавника пристройку, в которой разместилось около 30 человек. Уплотнили жилые помещения команд на шхунах, и все же около 100 человек пришлось устроить в палатках летнего типа.

Тиксинский морской торговый порт

В состав экспедиции были включены гидрографический, портоизыскательский и геологический отряды (из двух партий – сезонной поисковой и зимовочной по разведке булунских углей), лоцмейстерский, охотоведческий, строительный, транспортно-энергетическая группа, радиостанции «Тикси» и «Дунай»; центральная экспедиционная база (склады, бухгалтерия, фотолаборатория, амбулатория и т. д.). В ее состав были включены также морские шхуны «Темп», «Прончищев», «Дмитрий Лаптев» и «Челюскин». Это была самая крупная экспедиция ГУ СМП, – в работах экспедиции в дельте Лены в 1933 г. приняло участие около 220 человек.

К приходу судов из Архангельска все отряды экспедиции, за исключением геологов, выгрузившихся в поселке Булун, и строителей, находившихся в пути, сосредоточились в бухте Тикси. Кроме двух домиков полярной станции в заливе Сого, никаких строений в Тикси не было. К одному из домиков полярной станции мы сделали из собранного на берегу плавника пристройку, в которой разместилось около 30 человек. Уплотнили жилые помещения команд на шхунах, и все же около 100 человек пришлось устроить в палатках летнего типа.

Наступил сентябрь. Суда первой Ленской транспортной экспедиции были уже в море Лаптевых. Но у берегов Тикси уже появилась шуга, и ленские речники забеспокоились. Не став дожидаться подхода морских судов и оставив на рейде в заливе Булункан несколько барж с углем, буксиры ушли на Лену, торопясь поспеть в Якутск до ледостава. А пароходы «Володарский» и «Товарищ Сталин» с экспедиционными грузами были проведены на рейд Булункана лоцмейстерами экспедиции, встретившими суда у острова Муостах.

Пароход «Товарищ Сталин» прибыл с горящими трюмами. Положение осложнялось тем, что палуба парохода была загромождена грузами, в том числе бочками с бензином, керосином, маслами, аммоналом. В горящем трюме находился ящик с детонаторами и порохом, но никто не мог сказать, где именно он лежит и как близко от очага пожара. Судно могло взорваться в любой момент. Справиться с огнем своими средствами не удалось. Выяснив у наших портоизыскателей, что под килем парохода только около одного метра воды, а далее четыре метра мягкого ила, начальник первой Ленской экспедиции Т. В. Лавров во избежание катастрофы решил затопить трюмы парохода и посадить судно на грунт.

Разгружать пароходы на баржи начали с первого дня их прибытия. Некоторые баржи подводили к берегу и там их разгружали. Никаких причалов еще не существовало, буксиров не было. Безвыходное положение заставило мобилизовать всех сотрудников экспедиции на разгрузку судов. Баржи буксировали к берегу слабосильными экспедиционными катерами, изношенными предыдущей работой. Приходилось впрягать по два катера в каждую баржу. На осенней штормовой волне это удавалось ценой огромных усилий.

Приход 12 сентября в Тикси буксирного теплохода «Первая пятилетка» сильно облегчил положение. Много груза принял лихтер, много рейдовых работ проделала «Первая пятилетка». 16 сентября разгрузка морских судов была закончена. Состоялся торжественный митинг, на котором представители Якутии отметили огромное значение для своего обширного края работы экспедиций. Морские пароходы погрузили уголь для себя и ледокола, самолет Линделя, запас продовольствия на год на случай возможной зимовки и ушли на запад к проливу Вилькицкого.

В это время из Якутска пришло известие о том, что пароход «Кальвиц» довел баржу со стройотрядом и строительными материалами только до острова Столб, откуда расходятся все протоки Лены и, опасаясь приближения зимы, оставил ее там и ушел обратно в Якутск.

Положение действительно создавалось сложное. Наступала арктическая зима. Кроме летних палаток, жилья для большей части людей не было. Продовольствие, одежда и экспедиционное снаряжение, выгруженные из затопленного трюма и сваленные на берегу в почерневших от копоти и обугленных ящиках, требовали немедленной разборки и перетаривания, иначе все это могло быстро смерзнуться, его могло занести снегом, и тогда уже не определить, что есть, а чего нет. А ведь экспедиция должна не только перезимовать, но и успеть выполнить до будущей навигации очень большую работу.

На собрании партячейки было принято решение провести общее собрание, на котором, ничего не скрывая, рассказать о создавшемся положении, а тем, кто не надеется на свои силы, разрешить выезд в центр, предупредить всех, что независимо от работы по специальности каждый должен будет работать и грузчиком, и строителем, чтобы создать более или менее сносные условия для зимовки и дальнейшей работы. Около 15% сотрудников пожелали выехать, все остальные заявили: «Бросать работу позорно, портовые изыскания и другие задания экспедиции должны быть выполнены, несмотря на создавшиеся условия».

Первые дома Тикси

Вскоре после ухода морских судов из Тикси в Якутск отправился и последний речной караван, ведомый мощным теплоходом «Первая пятилетка». С этим караваном выехали все работники сезонных групп и те из зимовочных отрядов, кто не рискнул остаться и продолжать работу. Захватив по пути у острова Столб баржу с нашими строительными рабочими и домами, теплоход тем самым лишил полярников последней надежды на нормальную зимовку. Теперь единственная надежда была на то, что они сами сумеют построить из плавника, выброшенного морем на берег. Плавника было много, но находился он на отмелях, недоступных для катеров. Бревна надо было выбирать из завалов, и при этом не прерывать неотложных работ по изысканиям и наблюдениям, совершенно необходимых как задел для зимних камеральных работ. Одновременно подготавливали складские площадки, сооружали палаточные склады, разбирали, учитывали, штабелевали грузы, хаотически сваленные на берегу во время спешной разгрузки судов. Заготавливали и дрова на зиму, складывая их в «костры» такой высоты, чтобы никакие сугробы их не закрывали. В центре стройплощадки построили из смоленой фанеры будку размером 3,5х2,0 м, стены, пол и потолок которой утеплили двухслойным войлоком. В этой будке смонтировали агрегат постоянного тока и оборудовали примитивную слесарную мастерскую, где изготавливали уголки, дверные навески, скобы и т. д. На все строящиеся объекты дали электрическое освещение, а в середине площадки поставили прожектор, чтобы строительные работы вести и в темное время суток.

Гидросамолет в бухте Тикси

24 сентября 1933г в Тикси из США прилетел летчик С. А. Леваневский на гидросамолете Сикорского, приобретенном там Наркомвнешторгом СССР. От Нома до Тикси он вел самолет вдоль трассы Северного морского пути. После дня отдыха он вылетел в Иркутск. Тиксинцы были очень обрадованы возможностью передать с ним письма родным. 26 сентября из Иркутска пришла телеграмма: «Тикси Михайлову. Долетел благополучно привет зимовщикам лучшие пожелания Леваневский».

К 7 ноября из плавника и бруса, привезенного на пароходе из Архангельска, были построены двухэтажная пристройка к дому полярной станции в Сого, скотный двор, баня, помещение клуба с жилой пристройкой, дом для кухни-столовой, амбулатории и пекарни, жилой дом для инженерно-технического персонала, общежитие для рабочих. Это оказалось возможным только благодаря энтузиазму всех зимовщиков. Работали по 14—16 часов в день. Все постройки были сделаны достаточно добротно и хорошо держали тепло, но жилой площади не хватало. Спальные места пришлось размещать в два и даже в три яруса. Ради экономии места стали делать складные двери, столы и койки, поднимающиеся к потолку или убирающиеся к стене, и тому подобное. Во все жилые и рабочие помещения поставили телефоны и провели электричество. По столбам электропередачи протянули стальные тросы (леера), позволявшие передвигаться из дома в дом даже в свирепую пургу. Аналогичные меры были приняты и в Сого. Особенно много сделали для электрификации нашей зимовки неутомимые электрики инженер А. А. Варшавский и техник Л. К. Мержвинский. В трюме небольшой деревянной баржи оборудовали механическую мастерскую и электросиловую установку. Эта работа была проведена параллельно со строительством домов и закончена вскоре после ноябрьских праздников. Приступили к камеральным работам.

Из принятых портоизыскательским отрядом для разработки четырех вариантов расположения будущего порта в процессе эскизного проектирования к концу 1933г отпали как чрезмерно трудоемкие и дорогие два – острова Бруснева и Караульные камни. Оставшиеся два варианта – залив Булункан и перешеек Колычева с морским портом со стороны бухты Тикси и речным портом со стороны залива Неелова – остались в разработке до конца изысканий. Бурение показало, что дно бухты Тикси покрыто мощным, до 5 м, слоем ила, под которым был талый грунт.

Геологическая группа, оставленная в районе поселка Булун для проведения разведочных работ на уголь, также вынуждена была обеспечивать себя зимним жильем собственными силами, используя местный лес маломерных лиственниц. Разведка угольного месторождения производилась на берегу Лены вблизи устья речки Огонер-Юрях, где имелись обнажения угольного пласта. В конце ноября начаты были производственные работы по проходке штольни со сплошным креплением. Крепежный лес приходилось доставлять на расстояние до 2 км. Добытый при разведке уголь был использован в 1934 г. для бункеровки буксирного парохода «Партизан Щетинкин».

Зима 1933/34 г. выдалась вьюжная. Пурга повторялась часто и длилась по трое-четверо суток, скорость ветра достигала 40 м в секунду при морозах 20—25 градусов. Однако все отряды не прекращали работы. Особенно тяжело пришлось в это время транспортно-энергетической группе. Баржа, в трюме которой находилась мастерская, оказалась в зоне приливно-отливных колебаний льда. Когда она начала вмерзать, в трюм стала поступать вода. Баржа сильно накренилась. Силовая установка бездействовала, работать на станках стало невозможно. Среди зимы пришлось демонтировать все оборудование и перенести его в помещение клуба.

В январе 1934г все подразделения экспедиции закончили отчеты. По согласованию с заместителем начальника ГСМП Г. А. Ушаковым со сводным отчетом о работе экспедиции за 1933г в Москву выехал начальник портоизыскательского отряда А. В. Светаков. От Тикси до Булуна он ехал на собаках, от Булуна до Вилюя – на оленях, далее до Якутска – на лошадях. 10 марта в Якутске на Бюро обкома ВКП (б) Светаков сделал доклад о работе, проделанной экспедицией, и о планах на 1934 г. По докладу было принято развернутое постановление, в котором, в частности, указывалось на необходимость доведения грузооборота Усть-Ленского порта к 1937 г. до 125 000 т. А уже в марте 1934г коллегия Главсевморпути утвердила наименование Усть-Ленского порта – Тиксинский арктический морской порт. До прибытия новой смены без освобождения от своих прежних обязанностей были утверждены: начальником порта – Б. М. Михайлов, главным инженером порта – А. В. Балицкий и капитаном порта – М. А. Никитин.

В феврале 1934г с появлением солнца над горизонтом стало возможным почти вдвое увеличить продолжительность работ на открытом воздухе. Портоизыскательский отряд, возглавлявшийся после отъезда Светакова его заместителем М. К. Федоровым, приступил к подробным промерам глубин по всей акватории предполагаемого расположения порта и подходов к бухте. Для наблюдения за колебаниями уровней воды на перешейке Колычева с речной и морской стороны были установлены водомерные посты. Вариант строительства порта на перешейке был очень заманчив. Он избавил бы речные суда от необходимости совершать переход морем и от риска штормовых повреждений. Для этого нужно было через перешеек прорыть канал, который соединил бы залив Неелова с бухтой Тикси. Однако при анализе обоих вариантов чаша весов склонилась в пользу Булунканского. Дело в том, что Лена в своем нижнем течении несет огромное количество взвешенных частиц грунта, и это могло привести к заносу бухты Тикси и акватории будущего морского порта.

Чтобы окончательно рекомендовать для сооружения порта залив Булункан, надо было развернуть подготовку к приему судов в навигацию 1934г Опыт разгрузки судов в 1933г показал, что самой трудоёмкой была разгрузка с барж на берег. Отмели не позволяли даже небольшим баржам подходить к берегу ближе чем на 15 м, поэтому приходилось строить мостки на козлах и по ним перетаскивать грузы. Это был тяжелый и опасный труд, а главное, терялось много времени, поэтому решили соорудить причал для катеров и барж с осадкой до трех метров. Материалы, которыми мы располагали, – плавник и местный сланец – диктовали конструкцию сооружения.

В июне строительная группа закончила заготовку бревен и начала заготовку и доставку камня к мысу залива Булункан. Камень заготавливался взрывами на берегу в 300 м от уреза воды. Для его транспортировки к месту строительства причала была подведена узкоколейка. Причальное сооружение началось от берега до глубины 2 м каменной отсыпкой в виде мола с естественными откосами, а заканчивалось на глубинах 4 м (при полной воде) ряжевой конструкцией, заполненной тем же рваным камнем. По молу и настилу ряжей были уложены шпалы, а на них – рельсы узкоколейки. Эти нехитрые устройства значительно облегчили разгрузку судов в навигацию 1934 г.