Читать онлайн Золотой перстень с рубином бесплатно

Глава 1.

Октябрьское солнце светило в окно. Аня открыла глаза и блаженно потянулась. Девушка сразу поняла, где находится, даже вспоминать не пришлось. Удивительно, но к дому Ильинских она привыкла так быстро, что сама поражалась. Только два дня прошло с тех пор, как она впервые ступила на парадную лестницу их особняка, а как будто целый год миновал – столько событий и приключений с ней случилось.

Вчера только она была в театре, а потом на допросе у Гнездилова, а сегодня проснулась в своей комнатке гувернантки с одним окном во двор. Аня не печалилась. Того, что домой не вернуться – не изменить, а значит, будем исходить из имеющихся обстоятельств. Она в Российской Империи, в Санкт-Петербурге, в 1912 году служит гувернанткой младшего сына графа Ильинского Саши. Домой, в свой XXI век не вернуться раньше, чем через месяц, а посему остаётся только радоваться солнечному октябрьскому утру, столь редкому для Северной столицы.

В дверь легонько постучали и в комнатку заглянула Глаша, её камеристка, любезно предоставленная графиней Татьяной Александровной в услужение.

– Проснулись, барышня? Хозяйка не велели вас рано будить, говорит, вам отдыхать надобно. – Болтала служанка, наливая в кувшин воду для умывания. – А я как чуяла, знала, что вы долго не спите. Да и вчерась, после всего страху, что натерпелись, уснули-то как младенчик.

Глаша улыбалась. Добрая она всё-таки, девушка. Добрая и хорошая. Повезло с ней Ане.

– Здравствуй, Глашенька. – Потянулась девушка. – Да, ты права, я не могу долго спать. Вчера уснула рано, вот и выспалась. Я смотрю, сегодня ясно на улице.

– Да, солнышко. Правда, подморозило, руки мёрзнут, так-то и немудрено – зима близехонько.

Ане захотелось выйти на прогулку, но она вспомнила, что её салоп был грязный, да ещё и пуговицы поотлетали, пока Гнездилов вёз её как мешок с мукой в Рождественскую полицейскую часть. Эх, теперь пока починят ее одежду, пройдёт время. А Ане обязательно нужно в город.

Девушка поднялась и принялась умываться, размышляя о том, что раз ей пришлось остаться в этом времени на целый месяц, то необходимо решить кое-какие дела. Во-первых, нужна одежда. Два платья на повседневку и смена белья – слишком мало для девушки. Необходимо починить пальто, отдать в ремонт ботинки, каблук которых сломан. Но самое важное: ей нужно добыть информацию, какие экзамены требуются при поступлении в гимназию. Необходимо составить план обучения и купить необходимые учебники. Целый месяц изображать из себя гувернантку она не сможет. Поэтому придётся потрудиться, чтобы не вызвать подозрений у графа и его доброй жены.

– Задумчивая вы какая-то. – Отметила Глаша и с сочувствием посмотрела на её ключицы всё в ссадинах. – Болит?

– Болит, значит живое. Так папенька говорил. – Улыбнулась Аня. – Не волнуйся, со мной всё хорошо. Просто задумалась.

Глаша облегченно вздохнула и подала Ане полотенце.

– К завтраку пойдете?

Девушка на секунду задумалась, а потом весело подмигнула.

– Пожалуй, да. Кажется, я со вчерашнего обеда ничего не ела.

Когда Глаша привела в порядок её волосы и помогла одеться в зелёное повседневное платье из тонкой трикотажной ткани, выданное розоволосой Асей в далёком будущем, Аня готова была выйти к завтраку.

Сегодня, на удивление, всё семейство Ильинских было в сборе. Ане даже неловко стало. Все радостно её приветствовали и от этого будто камень с души упал. Аня боялась, что граф с женой решат, что им не нужна проблемная гувернантка, которую к тому же подозревают в террористической деятельности, но или Николай выдал другую версию, или они плевать хотели на мнение общества, Аня пока не понимала, но встретили её радушно.

Николай помог ей сесть, подвинул стул, слегка коснувшись её плеч пальцами. Этого жеста никто не видел. Для всех он лишь проявил галантность. Под платьем по коже побежали мурашки, но Аня не подала виду, что вообще заметила прикосновение. Что делать с Николаем и своими чувствами к нему, она пока тоже не определилась, а потому решила делать вид, что ничего не произошло, хоть это и было сложно.

Из разговора она поняла, что Николай довёл до родителей усеченную версию событий. По ней Аня просто попала под раздачу. Александр Сергеевич преследовал преступника, а она случайно оказалась в той пролетке. Подробности с допросом молодой граф опустил. И, наверное, так было даже лучше. Натали так и сияла, когда брат расхваливал доблесть и героизм Гнездилова. Это дарило ей надежду, что отец, наконец, изменит к надворному советнику своё отношение.

Павел Андреевич и, правда, был удивлён.

– Надо, надо замолвить об нём словечко перед министром, – произнёс он и отложил салфетку в сторону. – Что ж, мне пора в службу, день начался. И тебе, Николя, советую не прохлаждаться. Проверка всё ближе. И если Гнездилову есть, что предъявить, ты бы хотя бы не опростоволосился. Держи дела в порядке, раз рвения к службе в тебе нет.

Николай скривился. От упоминания о полицейской канцелярии у него портится аппетит.

– Вы же знаете отец, к какой службе у меня есть рвение, но…

– Цыц, – неожиданно резко перебил его батюшка и, тяжело поднимаясь со стула, добавил. – Об том даже и не говори мне.

– Николя, ну зачем ты опять? – Зашептала в его сторону Татьяна Александровна. Она поднялась с места и отправилась за мужем.

Николай был раздосадован. Только что он был в прекрасном настроении, рассказывая о подвигах Гнездилова, а сейчас снова получил свою порцию отцовского недовольства. Разве виноват он, что тогда всё так случилось? Да он готов ехать в самый отдалённый полк, лишь бы только не сидеть в канцелярии и не перебирать бумажки.

Аня решила, хоть как-то исправить ситуацию. Ей было очень жаль молодого графа. Она не знала всей истории, о которой они так обтекаемо говорили, но было видно, что служба не приносит ему никакой радости.

– Пользуясь случаем, Николай Павлович, – Аня подняла глаза от тарелки и посмотрела на молодого графа, который занимал место напротив неё, – я бы хотела поблагодарить вас. Александр Сергеевич, несомненно герой, но, если бы не вы, один Бог знает, что со мною было бы.

Николай оживился. Мысль о горьком своём положении улетела куда-то далеко. К нему сейчас обращалась та, что так неожиданно завладела всеми его мыслями.

– Вы льстите мне, Анна Алексеевна. Но мне это очень приятно. – Улыбнулся Николай и посмотрел на нее своими синими глазами.

Граф уже забыл и об истории с Лилит, и о канцелярии, и о словах отца. Какая по сути разница всё это, если дерзкая и своенравная девчонка вдруг склоняет свою голову перед ним и сыплет благодарности?

– Я не льщу, а говорю абсолютно серьезно. – Еще секунда и она просто утонет в этой синей бездне его глаз.

– Пустяки. Это было справедливо, Аннет. – Улыбнулся Николай только ей. – Вы не должны были там оставаться.

Наблюдавшая эту сцену Натали переводила взгляд с одного участника беседы на другого. Она немного завидовала гувернантке, но лишь отчасти, ведь, это с ней случились все эти события. Однако репутация была дороже. Одно дело, когда обсуждают Аннушку, а другое – Натали – дочь графа Ильинского. Ну уж нет, такой славы ей точно не надобно.

– Николя, ты сегодня встретишься с Александром Сергеевичем? – Спросила она под влиянием своих мыслей о надворном советнике.

Очарование моментом прошло. И Николай, и Аня вдруг осознали, что они не одни и нужно соблюдать приличия.

– Конечно. – Спокойным голосом ответил ей брат, допивая кофе. Словно и не было ничего еще секунду назад.

– Передай ему мое восхищение.

Николай улыбнулся в усы и кивнул.

– Непременно, дорогая сестрица. А сейчас позвольте откланяться.

Он встал и, бросив еще один говорящий взгляд на Аню, поклонился и вышел из столовой.

Натали погрузилась в свои мечты. Даже гадать не надо было, о ком они.

Аня сидела как к стулу приклеенная. Кажется, с Николаем будет сложнее, чем она думала. Вчера, пока ехали домой, он не сказал ни одного лишнего слова. Был озабочен её состоянием, отдал перчатки, так как Аня потеряла свои вместе со шляпкой. Её клонило в сон от усталости и стресса и в какой-то момент она не удержалась и от мерного покачивания пролетки по мостовой, стала засыпать. Он придерживал её руку. В какой-то момент пролетка подпрыгнула на кочке, Аня очнулась и поняла, что ее голова лежит на его плече. Она дёрнулась, выпрямилась, но молодой граф ничего не сказал, будто и не заметил перемены. Даже оправдываться не пришлось.

Сейчас же в столовой он снова бросал на неё жаркие взгляды, как тогда в кабинете, а она краснела от них до кончиков ушей.

Надо срочно брать себя в руки. Необходимо выдержать месяц и исчезнуть отсюда. Но как выдержать, когда сама ждёшь прикосновения, а в синих глазах молодого Ильинского хочется утонуть. Эх, ну что за подстава? За этим завтраком она решила минимизировать с ним общение. Есть можно и в своей комнате. Да и вообще, основная её роль в этом доме – обучать Сашеньку. А остальное можно и сократить. Все-таки гувернантка – это такая же прислуга, как и Глаша или экономка Дарья, только рангом повыше в силу происхождения. Вот и знай, Аня, своё место. Аня усмехнулась: забавно, давно ли оно стало твоим, девушка из будущего?

Ей ещё предстояло выяснить, откуда гравировка на ее крестике, да попробовать понять, что за ячейка террористическая, в которую входят Иван и, возможно, Ася. В общем, есть чем заняться. А всё эти мысли о синеглазых мужчинах, пусть даже они невероятно привлекательны, стоит засунуть в одно место.

Но вообще, это так удивительно, думала Аня, когда в арсенале женщины нет свободы и равноправия, коротких юбок и решительных действий. Но от этого игра не становится скучнее, а наоборот, каждый взгляд, слово, поступок несёт в себе смысл, обещание, послание.

Ильинского уж и след простыл, а она всё сидела, вертела в руках серебряную вилку и думала неизвестно, о чем. Точнее, известно, конечно. И хорошо, что в столовой не было Татьяны Александровны. Та бы моментально поняла, какие искры летают между её сыном и Аней. А вот это было совсем некстати. Натали же сама витала в облаках, а потому не заметила ни взглядов, ни молний, ни красных Аниных щёк.

Зато, уходя, их заметил Николай. Сердце его ликовало и даже предстоящий день на службе не казался уже таким ужасным испытанием, ведь, вечером его снова ждёт милая Аннет. Он был настроен действовать решительно. Как ни крути, ждать, перебрасываясь взглядами, было не свойственно графу. К Ане он чувствовал не просто интерес. Вчера в отделении он испугался за нее так, что готов был наброситься на Гнездилова и прибить его собственными руками. Ему тяжело дался разговор с Александром, но это был единственный вариант. Если бы сыщик решил, что доказательств достаточно, пришлось бы обращаться за помощью к отцу, а это – конец карьеры самого Александра Сергеевича, и что самое ужасное – конец репутации гувернантки.

Наверное, если бы Николя был так же сдержан в ситуации полуторагодичной давности, не пришлось бы ему бросать карьеру в армии. Но взбалмошной Лилит нужно было всё и сразу, а он, как идиот пошёл у неё на поводу. В итоге, она быстро отказалась от своих слов, стоило открыться её мужу об их отношениях прилюдно в собрании, оставила его в дураках. О грандиозном скандале, слух о котором разнесся далеко за пределами маленького городка под Нижним, и говорить не стоило. Еще бы, молодой, перспективный офицер граф Ильинский закрутил адюльтер, да не абы с кем – с женой самого генерала Оболенского. Один Бог знает, как еще сие безобразие не закончилось дуэлью. Ну что ж, что ни делается – к лучшему. Тогда он никогда не вернулся в Петербург, не встретил Аннет, рядом с которой возникала смесь удивления, восхищения и спокойствия одновременно. То, как девочка держалась при допросе, поразило его.

Для Николя осталось неясным её участие в ячейке, но ему не хотелось верить, что милая Аннет – противница режима и террористка. Ему почему-то казалось, что её подставили. Надо будет высказать свои соображения Гнездилову. Он, конечно, тщеславен, но никогда не побрезгует информацией или версией, если она интересна. С этими мыслями Николя спустился в вестибюль, поздоровался со швейцаром Иваном Кузьмичом и, насвистывая какую-то незамысловатую мелодию, вышел на Галерную улицу.

Глава 2.

После завтрака Аня с Сашей занялись уроками. Они вновь читали и обсуждали прочитанное, писали некое подобие диктанта и решали примеры. Пока Ане удалось скрыть, что она ни черта не понимает в дореволюционной грамматике. Чтобы восполнить пробелы, нужно обязательно посетить книжную лавку и найти книги для преподавателей. Такие же, как пособие по преподаванию географии, которое уже было в её стопке от Порфирия Георгиевича. Ей также нужна была программа экзаменации для поступления в гимназию и ещё некоторые книги. А потому, закончив с уроками, она пришла к Татьяне Александровне, отпроситься в город.

Графиня сидела в будуаре и слушала отчёт экономки Дарьи об обеде и делах, которыми занималась сегодня прислуга. Аня постучала в дверь и осторожно заглянула к хозяйке.

– Ой, простите, пожалуйста, я попозже зайду. – Извинилась она, увидев, что с графиней беседует Дарья.

– Ах, Аннушка, проходи. Мы почти закончили. Да и тебе, – улыбнулась Татьяна Александровна, – будет полезно послушать отчёты о хозяйстве. Что ни говори, а никого из нас чаша сия не минует.

Дарье не понравилось, что она должна объясняться при гувернантке. Девушка заметила, как недовольно та поджала губы, но вслух ничего не сказала. Аня сделала вид, что не заметила недовольства и тихонечко уселась в кресло у печи.

– Масла сливочного два с половиною фунта купила да овощей. Утром молочник заходил, да за дрова заплатили. – Отчитывалась Дарья. – Завтра с утрева на рынок пойду за мясом. Говорят, первый сорт по 17 копеек за фунт нынче. Собственноручно выберу, вместе с Пелагеей.

– Вот и верно, сходите вместе. Две головы лучше. Ещё Рождество впереди, надо запасы делать, чтобы потом не толкаться в очередях. – Подытожила Татьяна Александровна.

– Из усадьбы не писали? Может, что привезут, урожай наверняка собрали.

– Нет, пока не писали. Может и ехать придётся. Павел Андреевич хотели сами проверить, как там управляющий справляется. Но это пока лишь планы. – Отмахнулась графиня, отпуская экономку. – наверное, всё, Дашута. Ах, простой. Праздник же скоро, Покрова! Выдели всем по рублю денег к жалованию.

– Спасибо, Татьяна Александровна, только не все заслужили, – выдавила из себя Дарья и покосилась на Аню. – Разве можно ж всём одинаково жертвовать.

– Не мелочись, Дарья. – Отругала её графиня. – Да не считай чужое. Это к празднику, а значит, всем одинаково.

Дарья поклонилась, буркнула «Как скажете-с» и вышла.

– Не представляю, как вы держите всё в голове, – абсолютно искренне восхитилась Аня. Она не собиралась подлизываться или врать. Содержать огромный дом, никого не обидеть, обо всех помнить – это сколько сил нужно!

– Ах, дитя моё, – улыбалась графиня. – Это всё с опытом приходит. По молодости и я ошибалась. Помню, как-то летние яблоки заготовила на зиму, так они попортились до Рождества. Да и так, сколько было всего – не упомнишь. А ты ко мне просто так и заглянула или по делу? – Вдруг вспомнила женщина.

– Татьяна Александровна, можно мне отлучиться? На пальто Глаша пуговицы пришила новые, а вот к сапожнику бы надобно – каблук починить. Да в книжную лавку заехать, да в галантерейный магазин. Натали обещала одолжить мне свои ботиночки, которые она уже не носит.

– Конечно, дитя моё, поезжай. Я лишь об одном переживаю. Ты столько натерпелась вчера, что я беспокоюсь о твоем здоровье. Если все в порядке, то нужно обязательно поправить все дела.

Аня заверила, что все отлично. На том и порешили. Графиня предоставила Ане свой экипаж и разрешила взять с собой Натали и Глашу.

Ожидая, пока кучер подготовит экипаж, девушки, нахохлившись как воробушки под холодным октябрьским солнцем, переминались с ноги на ногу у входа в парадное. Аня решила, что обязательно зайдёт в магазин белья и прикупит тёплых чулок. Кто знает, когда выпадет снег, а ей здесь ещё месяц куковать. Размышляя так, она вдруг заметила, что напротив в арке дома трётся человек. Она бы не обратила на него внимания, мало ли кто ходит по улицам столицы, если бы не знакомый овечий полушубок и шапка, надвинутая на глаза. Передёрнуло. Воспоминания о том, кто пытался сначала залезть к ней в сумку, а потом разговаривал с Гнездиловым, выстроились в логическую цепочку. Получается, в первый день сыщик сам подослал к ней вора, чтобы тот выкрал кольцо. Но она перехватила руку и не дала вынуть его. А вчерашний разговор только подтвердил их знакомство.

Ну, а то, что человек Гнездилова теперь следит за ней, вообще не стало сюрпризом. В конце концов, она бы на месте Александра Сергеевича поступила точно так же. Человек словно заметил, что Аня неотрывно смотрит на него и отступил в тень арки. Зная, что это проделки Гнездилова, она успокоилась. Не можешь изменить ситуацию – измени к ней отношение. Но неприятно все же было.

Через двадцать минут девичьим составом они катили в сторону Невского проспекта. Натали поехала только с одним условием, что они проедут мимо сыскного управления, то бишь дадут крюк. Аня сначала воспротивилась, но потом решила, что ей это не много будет стоить. Просто проехать мимо.

Пролетка тряслась по мостовой, полог был поднят, и Аня очень надеялась, что, когда они проедут мимо, никто из офицеров не будет стоять на крыльце. По закону подлости, на крыльце собралась довольно большая компания мужчин. Они курили и громко смеялись, что-то обсуждая.

– Матушка велела Николя и Александра Сергеевича к ужину пригласить. – Вдруг сказала Наташа. Аня не поняла, правда и это или нет, но перечить не стала. Пусть потом с матерью сама и разбирается, подумала она устало.

Что за фак такой: как только соберешься минимизировать общение, обстоятельства складываются таким образом, что общения становится всё больше.

А Натали уже подозвала одного из офицеров и спросила, на месте ли её брат и сыщик Гнездилов? Тот сказал, что они отсутствуют, и Аня облегченно выдохнула – хоть одна удача. Натали-таки передала через поручика свою просьбу и тот, раскланявшись, клятвенно обещал передать всё послание слово в слово.

На Невском как всегда было не протолкнуться. Девушки заглянули к мастеру по ремонту обуви, а также в магазин готового платья. Аня купила там бельё и тёплые чулки. Магазин был средней руки – самое то, что могла себе позволить девушка её положения.

После была книжная лавка. Продавец и, судя по всему, сам хозяин заведения, очень понравился Ане. Он знал толк в книгах, мог посоветовать не только модную беллетристику, но и учебники, словари, карты.

– Какие словари интересуют юную госпожу? Какие карты? У нас есть печатью получше и есть издательство «Посредник» от Сытина.

– Нет, «Посредник» не надо, можно что-то более качественное, но по приемлемой цене? – Спросила гувернантка.

Она знала, что это издательство Сытина было нацелено на печать общедоступной литературы. Массовость и низкая цена популяризировали чтение в народе, но у неё-то была совсем другая цель.

– О, – восхитился продавец. – А барышня знает толк в книжном деле. Тогда посмотрите вот эти экземпляры, они должны вас заинтересовать.

С этими словами хозяин лавки вынул из шкафа-витрины несколько книг. Они и правда, были отличные – не подарочное издание, зачастую бесполезное, но дорогое, но и не дешёвый народный вариант. Плотная бумага, качественная печать, тиснение. То, что нужно.

Спустив на книжную продукцию прилично денег, счастливая Аня вышла из лавки.

– Ты так хорошо разбираешься в книгах, – удивилась Натали, которая всё время, проведённое девушками в лавке, проторчала у стеллажа с любовными романами.

– Да ну, просто сразу же видно, где хорошая, качественная книга, а где так, ширпотреб.

– Шир… чего? – Переспросила Натали, вставая на подножку экипажа.

– Ерунда в общем. – Прикусила Аня язык и отругала сама себя – надо тщательнее следить за речью.

На ее счастье тут пришла Глаша и Натали отвлеклась на покупки служанки. Глаша накупила по поручению Татьяны Александровны всяческой мелочи в галантерее. Девушки заглядывали в бумажные свёртки, пытаясь рассмотреть булавки, пуговицы и другую полезную для дома мелочь.

– Заедем ещё в парфюмерию, Аннушка? – Предложила Натали.

Аня пожала плечами. Все её дела были сделаны: с книгами она разобралась, накупила всякого, а то, чего не было – заказала. Кроме того, в коробках лежало белье, несколько шляп, ещё одно простое платье для дома синего цвета и кружево для его отделки. Ботинки в ремонт отдали. Поэтому парфюмерный магазин – это, конечно, не обязательно, но раз Натали так хочется, почему бы нет.

Глава 3.

Магазин парфюмерии и косметики отличался от современного для Ани «Летуаль» только антуражем. Те же стойкие ароматы, которые, кажется, впитались в кожу девушек-продавщиц, витали в помещении. Крема и масла, помады и румяна, духи – среди всего этого великолепия было не протолкнуться от дам, зашедших просто поглазеть или прикупить флакончик изысканной и роскошной жизни.

От изобилия ароматов начинала болеть голова. Аня терпеть не могла подобные магазины и в Москве в своем времени старалась обходить их стороной. Тонны косметики ей никогда и не требовались, духи она носила одни и те же уже лет семь, а потому ее вариант – заказать и забрать заказ в магазине. Минимум времени в душном, пропахшем отдушками зале.

Здесь же такой возможности не было. Счастливая Натали бродила между витринами, старательно обходя других дам. Через десять минут Аня не выдержала и шепнула на ухо подруге, что подождет на улице.

Ветер пахнул в лицо. Как же хорошо дышать пусть и холодным, но свежим воздухом! Проспект гудел. От пролеток было не протолкнуться, время от времени громыхал трамвай, люд сновал туда-сюда, предлагая товары, праздно шатаясь, глазея на витрины, спешил по своим делам. Аня стояла у входа в магазин. Двери ежесекундно хлопали, впуская и выпуская посетителей. Но это было лучше, чем в теплом, душном помещении толкаться пятыми точками.

Наблюдая за жизнью города, Аня заметила остановившийся у края дороги экипаж. В нем сидела яркая, статная блондинка лет тридцати в невероятной шляпке – маленькая и аккуратная, она была отделана вуалью и яркими крашеными перьями. Слишком вычурно, показалось Ане, но блондинке шло. Тонкий носик, вздернутый к кончику, хороший профиль, правильные черты лица. Слегка тонковаты губы, по некоторым источникам – признак стервозной натуры. Рядом с девушкой восседал крупный, грузный мужчина чуть за сорок в военной форме. Дама была чем-то недовольна, о чем сообщала своему спутнику шипящим тоном на ухо. Тот отмахивался, но терпел. Господи, бывают же стервы и терпят же их мужики, подумала Аня и поплотнее запахнула пальтишко. Дама дождалась, пока спутник выберется из пролетки и вышла из экипажа, опершись на его руку. Аня отметила весь наряд дамы. Накидка была в тон шляпке, явно сшита из дорогой ткани на заказ и в единственном экземпляре. Полоска черного коротковорсного меха обрамляла пальто по периметру. Эпатажно, но в меру, решила Аня. Парочка пошла в сторону парфюмерии и Аня даже отодвинулась на шаг, чтобы точно не помешать им войти.

В этот момент из магазина выходила Натали, убирая кошель в сумочку. Она была погружена в свои мысли, несла в руках пакет с покупками, и Аня уже хотела ее окрикнуть, как блондинка в перьях вдруг воскликнула:

– Ах, малышка Натали! Натали Ильинская! Ты ли это?! – И всплеснула руками. Спутник ее озадаченно нахмурился, как будто увидел напоминание о чем-то неприятном, что случалось с ним когда-то.

Наташа подняла голову и ахнула:

– Лилит! Вот так встреча! Боже мой!

Она так и не закрыла ридикюль, словно молнией пораженная, и рассматривала пару долгие несколько секунд. Через мгновение, придя в себя, Натали присела в поклоне, здороваясь со спутником блондинки.

– Здравствуйте, господин князь!

Тот нехотя кивнул, кажется, узнав, кто перед ним, и решительно шагнул в сторону. Дама в перьях хмыкнула недовольно, но перечить не стала.

– Мы с мужем торопимся, малышка Натали, не хочу его задерживать. Он итак не очень доволен, что я потащила его в магазин. Но я была рада повидаться с тобой. Привет матушке и… – Лилит вдруг осеклась, бросила взгляд на Аню, наблюдавшую за сценой, и отошла к своему князю.

– Очень рада встрече, Лилит. – Торопливо попрощалась Натали со знакомой и, рукой поманив Аню, направилась к экипажу.

Что-то нехорошее шевельнулось в Ане, какая-то странная чуйка на уровне ощущения. Она не смогла определить, в чем причина, но поняла одно – блондинка ей не понравилась. Говорят, мнение о человеке складывается в первые сорок секунд знакомства. Это были те самые сорок секунд, за которые Аня поняла – с этой княгиней она никогда бы не смогла подружиться.

Натали все переваривала встречу. Она не рассказала даже, что купила в парфюмерном, только сидела и, уставившись в одну точку, о чем-то думала.

– Все в порядке, Наташа? – Спросила Аня. Такая реакция ее настораживала.

– Да-да. Ох, Аннушка. Какая встреча, кто бы подумал! – Ошарашенно проговорила Натали и добавила вознице. – Трогай!

Притихшая Глаша сидела в углу и внимательно смотрела на хозяйскую дочку. Аню взяло любопытство. Что за мадам-то такая, от которой Наташа даже дар речи потеряла.

– Это ваши родственники? – Решила закосить под дуру Аня. Если юная графиня не рассказывает сама, почему бы не попробовать выведать обстоятельства таким способом?

– О, нет! Что ты! – Наташа отрицательно покачала головой. – Это Оболенские. Николя служил в полку, которым командует князь. Из-за Лилит и вышла вся та нехорошая история. Всемилостивый Боже, если maman узнает, что они в столице, ее сердце не выдержит!

Ах, вон оно что! Так эта Лилит, кажется так ее зовут, замешана в скандале, из-за которого Николаю пришлось покинуть полк и перевестись в канцелярию сыскного управления. Ну что ж, неудивительно. Она вполне в его вкусе – богатая, ухоженная, стервозная блондинка с великолепной фигуркой. Как раз самое-то для молодого повесы-графа. Ане стало противно. Это она тонула в его синих глазах и справлялась с румянцем. А для Николя список женщин на Ане был на какой-то там странице. Она даже в десятку вряд ли входит. Тем более, если в этом списке есть такие как Лилит, то ли с завистью, то ли со злостью подумала девушка.

Настроение испортилось окончательно. Аня расхотела слушать про Оболенских, но Наташу как прорвало:

– Из-за Лилит вышел ужасный скандал, который папенька на силу смог умять. Мой братец явился в дворянское собрание, где встречается весь свет, и чуть ли не во всеуслышание объявил о них с княгиней. Все итак догадывались, но, чтобы напрямую признаться – это не слыхано! Представляешь, этот влюбленный дурень, – на этих словах Аню словно в сердце кольнули острой спицей, – даже хотел с князем стреляться! А Лилит опровергла все и оставила Николя в дураках. Благо, что Оболенский оказался с головой. Они с papa решили, что Николя уйдет со службы и вернется в Петербург. Здесь его не хотели брать в полицию, но ценою огромных усилий отец уладил этот вопрос.

Теперь понятно. Ради этой красотки Николай рискнул всем – своей честью, репутацией, карьерой. Что он получил в ответ, на лицо. Видимо, он ее действительно любил. Ради мимолетного увлечения не рушат свою жизнь.

А Натали все говорила:

– Этот год после стоил отцу нескольких приступов. А уж сколько матушка нервов истратила – не передать словами! Что только они не делали, чтобы его остепенить. А Николя лишь кутил, ходил кое-как на службу и менял девиц как перчатки. Полгода назад его попустило, а тут снова она. Боже! – Снова ахнула, соображая Натали.

– Да уж. – Только и смогла вымолвить Аня. Вот так поворот. Кто бы мог подумать!

Пролетка уже докатилась до Исаакиевской площади. До дома на Галерной оставалось всего ничего. Надо же так вляпаться! Надо же влюбиться в человека, который в попытках забыть о несчастной любви, искал утешения во множестве других женщин. Разве думала Аня еще сегодня за завтраком, что она – лишь таблетка забвения. Ну нет, фиг ему с маслом. Значит, оно и к лучшему. Не было любви – и нечего начинать. А то напридумывала себе – взгляды, касания, поцелуи. Угомонись, девочка, и знай свое место!

Глава 4.

О том, что Оболенские появились в Петербурге, Николя узнал не от Натали. Он давно уяснил, утаить что бы то ни было в свете – большой труд. Еще утром на крыльце управления все только и говорили, что князь Оболенский, генерал-майор Nского полка прибыл в столицу вместе с супругой по особому распоряжению самого Императора.

Новость эта отозвалась болью где-то в сердце. Нет, он давно уже не был влюблен в Лилит, да и усвоил крепко – предательство прощать нельзя, но точно знал: ее появление здесь не сулит ему ничего хорошего. Зная ее характер, можно быть уверенным, Лилит непременно будет искать встречи. Конечно, он хотел бы с ней увидеться, посмотреть в ее бесстыжие голубые глаза. Но не более того. Более интересно было даже то, как он будет реагировать на нее, спустя столько времени. Тогда, полтора года назад он был ею просто пленен. Но это – не любовь была вовсе, а болезнь.

Николай формировал картотеку, приводил в порядок новые документы, поступившие в управление, а сам находился мыслями далеко отсюда – в том времени, когда он юный перспективный офицер приехал в полк служить.

Зашел Гнездилов, уточнил, поедет ли обедать Николай. Тот отсутствующе посмотрел и ничего не ответил. Александр Сергеевич присвистнул и потряс Николая за плечо.

– Натали заезжала по пути на Невский, велела передать, что нас ждут к ужину. – Задумчиво озвучил Николя приглашение Гнездилову, словно очнувшись.

– Благодарю, Николай Павлович, перед твоей семьей я в долгу. – Ответил сыщик. Николай сделал, что и обещал. Если его отец действительно замолвит о нём словечко, Гнездилов сможет быстрее продвинуться по карьерной лестнице.

– Я хотел сказать кое-что. – Вдруг вспомнил граф. – Мне пришла мысль, что Аннет могли подставить. Как считаешь, Александр Сергеевич?

Гнездилов хмыкнул и задумался.

– Может и так, только вот кто и зачем? Надо это хорошенько обдумать. Но мысль интересная.

Николай кивнул и вновь уткнулся в картотеку.

– Что-то ты задумчивый какой-то, друг мой, не удержался Гнездилов. – Никак утренние сплетни тебе покоя не дают?

– Есть такое, врать не буду. Как бы ни хотел отец все замять, сам знаешь, Оболенские слишком значимая фигура при дворе. Рано или поздно они приехали бы в Петербург.

– Мой тебе совет, Николя, не встречайся ты с ней. А она будет искать с тобой встреч, помяни моё слово. Один раз обжегся на молоке, так на воду теперь дуй.

Николай кивнул, соглашаясь. Знать бы, как это осуществить?

***

Рассказ Натали не оставил Аню равнодушной. Разбирая купленные книги и вещи, она всё крутила в голове беседу по дороге домой. Неосознанно сравнивала себя и Лилит. Господи, да у блондинки даже имя было необычное! Немудрено, что Николай влюбился в неё без памяти. Иначе и не объяснить такое безрассудное поведение человека, который рос и воспитывался в этой среде. Ладно она, Аня. Вывалилась из чулана, английский сленг знает лучше, чем родную речь, а без смартфона и «окей, гугл» уже не может жить. Но Николя! Он же полностью дитя своего времени! Явиться в дворянское собрание и объявить своему генералу, что тот рогоносец. Фейспалм просто. Николя, конечно, эмоционален, но здесь за каждый поступок в обществе есть ответственность и может пострадать репутация. Это вам не в тиктоке видео снимать.

Аня вздохнула. В Лилит, конечно, сложно не влюбиться. Аня рядом с ней как заштатная балаганная актриска рядом с оперной дивой или прима-балериной. Как ни сравнивай, а всё не в твою пользу.

Аня рассердилась. Какого чёрта она вообще себя сравнивает с какой-то там Лилит? У нее совсем другое положение, да и на Николая не претендует. А симпатия к нему, ну что ж. Бывает. Переживёт и переболеет.

Остаток дня до ужина прошёл под задумчивую бледность Татьяны Александровны, которой Натали доложилась о встрече у магазина, и страдания юной графини по поводу наряда. Ужин с Гнездиловым на носу, но у Натали настроение – «шкаф полон, а надеть нечего».

Не выйти к ужину Аня не могла – не прилично. «Просто молча поем и слиняю в свою комнату», решила она. Не могут же её заставить сидеть в гостиной? Да и причина для ухода у неё имеется – подготовка к урокам. Ей и правда, стоило проштудировать предстоящую тему сначала самой.

Поэтому, когда Николай Павлович и сыщик появились в доме на Галерной, Аня почти успокоилась внутренне. Она слишком далека от всех этих историй, сплетен, адюльтеров – и интересоваться этими вещами – себя не уважать. Она держалась приветливо со всеми домочадцами, даже с Гнездиловым перекинулась приветливыми улыбками. Сыщик ей, конечно не доверял, но соглядатаю о ней доложить было нечего.

Глава 5.

Ужин прошёл спокойно, если не считать Натали, которая местами хихикала невпопад. Но её состояние оправдывалось нежными чувствами к Александру Сергеевичу и на это все, даже, что удивительно, граф, делали скидку.

– Как вы себя чувствуете, Анна Алексеевна? – Спросил Гнездилов из вежливости.

– Спасибо большое, Александр Сергеевич. Со мной уже всё в порядке.

– Да, мы сегодня выезжали на Невский и даже встретили там Лилит Оболенскую, – выпалила, не подумав Наташа.

Татьяна Александровна в ужасе прикрыла глаза рукой. На эту фамилию в их доме не могли спокойно реагировать полтора года, и она боялась гнева мужа.

– Да, я видел князя в министерстве. – Буднично ответил Павел Андреевич. – Пока неясно, зачем их вызвали из полка, но думаю, скоро всё станет известно. В свете удержать секреты – словно в решете воду носить.

Кажется, опасность миновала, и графиня выдохнула и принялась за десерт.

– Думаете, князя вызвали для назначения? – Осторожно спросил Гнездилов, плавно обходя острые углы.

– Вы мне нравитесь, молодой человек, – не ответил на вопрос граф. – Определённо всё более нравитесь.

Натали вспыхнула как пионерский галстук.

– Благодарю, – склонил голову Гнездилов.

На том разговор опасной темы больше не касался. Аня изредка бросала взгляды на Николая. Он был задумчиво, но не более того. Ну вот и ладно, решила она. Меньше контакта глаза в глаза, меньше потом реветь будешь от неразделённой любви.

После ужина, действуя по своему плану, девушка откланялась, прикрывшись уроками.

Она сидела в своей комнате, изучала учебник по грамматике, а в голову не лезло ни одно правило. В итоге она решила лечь спать и уснула тяжёлым, выматывающим сном.

***

Когда Николай проводил Гнездилова после ужина, он остановился у крыльца покурить и подышать свежим ночным воздухом. Домой не хотелось. Как все отвратительно поворачивается. Еще неделю назад Николя и представить не мог, что вскорости вся его жизнь покатится под откос. Служба в полиции ему надоела, но за полтора года он свыкся с этой мыслью, принял новое течение жизни и даже находил в ней некоторые прелести. После появления гувернантки в их доме он вдруг ощутил, что может интересоваться женщинами не для того, чтобы заполнить время. Он понял, что влюбился. Но будущее с Аннет было слишком призрачно. Он видел, что интересен ей, но учитывая все положение, даже не думал, что отец позволит этим отношениям быть. А дарить надежду Анне и потом оставить ее было бы слишком нечестным.

Но Анна – это пол беды. Куда больше его теперь беспокоила история с Лилит – Лиличка, как называл он ее когда-то. Его первая сумасшедшая любовь – взбалмошная, истеричная, эгоистичная. Теперь она здесь и ему, Николаю, не будет от нее покоя. Захотелось только одного – уволиться со службы и подать прошение куда-нибудь на другой конец Империи, где не достанет ни отец, ни Оболенская, ни высшее общество с его пересудами и порядками. А может, правда, забрать Аннет и увезти ее в Сибирь или на Дальний Восток? Живут же люди и там, служат Отечеству, растят детей. О мысли об Анне и возможных детях возникло странное чувство – ему остро захотелось вдруг обзавестись семьей и жить где-нибудь в провинции большой усадьбой, на зиму перебираясь в город. Аннет будет отличной матерью – она образована и воспитана, умна и не жеманна. С ней не стыдно появиться в обществе. Подумаешь, что бедна.

Раздумывая об этом, Николай вдруг осознал, что уже видит картину будущей семейной жизни. Даже смешно стало – он, любитель театров и балов, ресторанов и офицерских вечеринок размышляет в ночи о самоваре в саду, куче ребятишек и Аннушке как своей жене. Отец никогда не позволит ему жениться на ней, ведь, брак в обществе должен быть продуман и рассчитан, он должен приумножать благосостояние. С Ани нечего взять – всего лишь родовитая, но бедная девица, вынужденная пойти в гувернантки.

Николай озяб. Выбросил окурок папиросы и затушил его сапогом. Должно быть, скоро лягут снега. Зима чувствовалась в воздухе, хотя только октябрь. Молодой граф вошел в дом, тихонько прикрыл дверь в переднюю и прошел по коридору. Прежде, чем пойти к себе, он остановился у двери Анны Алексеевны. Страшно захотелось заглянуть к ней. Поступок неразумный, но кто ему запретит?

Он осторожно открыл дверь и вошел в полутьму девичьей спальни. Аня тяжело дышала на кровати, будто ей снились кошмары. Волосы разметались по подушке, дыхание сбилось. Ему показалось, что он слышит свое имя, и молодой Ильинский склонился над постелью. Надежда, что Аня не спит и зовет его осознанно, промелькнула и заставила сердце остервенело биться где-то под рубашкой. Но ему показалось, девушка спала. Сон ее был не крепок, тяжел. Николай не удержался и коснулся рукой ее лица чуть ощутимо, невесомо. Нежная, бархатная кожа, пухлые губы, мягкие, чуть вьющиеся волосы. Какая она нежная и прекрасная. До дрожи в пальцах захотелось поцеловать ее, взять на руки, прижать к себе. Она совсем другая, нежели Лилит. В ней есть характер, есть упрямство, но она не истеричка и всегда остается верна себе. Допрос в части это подтвердил. В этот момент, наверное, он понял, что несмотря на то, что скажет или как поступит Лилит Оболенская, ему она больше не интересна. Она – прошлое, которое случилось с ним. Она – его опыт. Но в будущее тащить эту историю он точно не намерен.

Николай осторожно выпрямился, отошел от кровати Аннушки и тихо покинул комнату. Останься он дольше – наверное, сдержаться было бы уже невозможно. Но все будет, Николя, не гони коней. И об этом он точно принял сейчас решение.

Глава 6.

Утро не принесло Ане долгожданного облегчения. Трещала голова и чесалась кожа на ключицах, которые начинали заживать. Всю ночь она металась по подушке и видела странные сны. В одном из них ей снилось, что Николя склоняется над нею. Взгляд его тревожен. Но Аня сердита на него и потому решила, что будет смотреть другой сон. Какая-то чехарда видений, а не отдых.

По пути в столовую Аня остановилась у кабинета. Черт его знает, зачем она прошла дальше, но в темноте коридора, отчётливо услышала разговор графа с женой. Стало интересно, хотя и не очень прилично подслушивать.

– И что же в таком случае ты будешь делать, Павлуша? – С опаской спрашивала мать семейства.

– А что я могу сделать, душа моя, если Оболенского назначат министром? А такие разговоры ходят, между прочим. Гнездилов вчера не зря озвучил эту версию, ибо каждый умный человек это понимает. – Граф развёл руками. – А приглашать вероятную кандидатуру в дом после назначения так себе идея. Поэтому я приглашу их чету до того. Даже если Император не сделает рокировку, это будет расцениваться как жест приличия. Ты же потрудишься сообразить вечер? Этакий ужин в кругу близких знакомых?

– Я-то потружусь, Павел Андреевич, – в голосе графини вспыхнули стальные нотки. – Но ты только представь, что сделается с Николя?

– А что с ним должно сделаться? Надеюсь, служба в канцелярии охладила его пыл и показала, что бывает, когда ведешь себя, как идиот.

– Павлуша, как ты груб. А он, между прочим, твой сын и наследник. – Обиженно высказалась Татьяна Александровна.

– Ничего, может так он станет нормальным человеком. Но не думаю, что после всего он будет крутиться возле юбки генеральши. Одно дело, маленький город, где всё приличное общество – дуэньи, вертлявый барышни на выданье и она – мадам Фурор, а другое – Петербург. Если ты заметила, дорогая, то в последние полгода имя этой чертовки мы не слышали ни разу.

– Что правда, то правда, дорогой, но кто знает, может, это от того, что она была далеко.

– Послушай, – отрезал граф. – Если у Николая осталась хоть капля ума, он сделает выводы, что даже за бедной гувернанткой ухаживать предпочтительнее, чем за княгиней Лилит.

Графиня горестно вздохнула. Аня, решила, что слышала достаточно, а потому предпочла убраться подальше от кабинета.

Стало обидно – бедную племянницу графа не сравнить с блистательной княгиней Оболенской. Чёртова Лилит. Аня её уже ненавидела, хотя и видела однажды и то мельком. Значит, граф обязал Татьяну Александровну сделать вечер. Ну, тем лучше. Там и посмотрим, как Николя будет себя вести при виде этой индюшки в перьях.

Завтракать расхотелось и потому Аня вернулась в свою комнату и засела за книги. Вот единственная радость. Книги никогда не предадут владельца, не разлюбят его. Их можно нюхать, гладить, шуршать страницами. Любовь к книгам привил ей отец. Он рассказывал, что в его доме была огромная библиотека размером как вся квартирка их семьи. Ане не верилось: разве бывают такие домашние библиотеки? Со временем этот рассказ остался в её памяти как сказка. Сродни библиотеке Ивана Грозного, той самой Либерии, о которой все знают, но никто её никогда не видел. А книги Аня обожала, именно поэтому она и поступила в полиграфический институт.

Время, проведённое, за учебниками пошло ей на пользу. Она разобралась, наконец, в нескольких правилах и могла преподавать эти моменты Саше. Если вникнуть в книги – познаешь все мудрости мира. Однако, мудрости – это прекрасно, но пустой желудок напомнил о себе.

После занятий с Сашей позвали к обеду. За ним Татьяна Александровна с дочерью живо обсуждали предстоящий ужин, гостями которого должна стать в том числе и чета Оболенских. Слышать эти разговоры было мучительно, почему-то воображение живо рисовало картины воссоединения бывших любовников. Аня совсем скисла. Ужин лишь на будущей неделе, а ей уже тошно.

Глава 7.

Покидая столовую, Аня размышляла о том, что надо отвлечься, подумать о чем-то другом. Например, попытаться выяснить, откуда на ее крестике герб Тереповых? А то уже сколько времени прошло, а она занимается всем, чем угодно, а в разгадке этой тайны не сдвинулась ни на шаг.

Так, крестик ей подарил отец на двадцатилетие. Аня хорошо запомнила его слова, сопутствующие вручению подарка. Он обращал внимание на то, что дочь должна беречь вещицу как зеницу ока и никому его не показывать, и что когда-нибудь он сыграет в ее судьбе важное значение.

Тогда она вообще не поняла, что эти слова значили, ей хотелось получить в подарок новенький Айфон, чтобы утереть нос институтским подружкам, и подарок в виде крестика, да еще и серебряного, ее расстроил. Правда, потом мама еще и деньги вручила, поэтому Аня быстро забыла об украшении – надела да спрятала под одеждой, как и обещала папке. Сейчас же, вспоминая напутствие родителя, она поняла, что оттиск герба всегда был на изделии, просто цепочка коротковата и крестик миниатюрный, изящный, а рисунок крошечный, едва заметный. Именно поэтому столько лет она не видела странного знака на обороте украшения. И слова отца были не просто болтовней. Если подумать, то этот герб уже выручил ее, защитив от тюрьмы, правда, не без помощи Николя.

Но тогда получается, что Аня – Терепова? Но каким образом? Значит, она потомок этого дворянского рода? Возможно, во времена СССР ее прадеды поменяли фамилию, чтобы не светить свое далеко не крестьянское происхождение? Сплошные вопросы. И в интернете не посмотреть, не поднять архивы, как минимум потому, что их еще не существует. Когда она вернется в свое время, решила Аня, обязательно сделает запросы в компетентные органы.

А еще, пожалуй, пора съездить домой к матери и поспрашивать ее подробнее об отце. Наверное, это будет болезненный разговор, но пора пришла. Аня итак семь лет с момента пропажи оттягивала и старалась об этом не говорить. Ей казалось, что матери будет нестерпимо больно отвечать на вопросы. Наталья Григорьевна после его исчезновения держалась стоически и лишний раз напоминать о произошедшем Аня не решалась. Мать жила так, словно отца никогда с ними и не было. Это немного напрягало девушку, но она объясняла такое поведение пережитым горем, этакой защитной реакцией на стресс. Сейчас же она стала задумываться, а что же реально произошло семь лет назад? Почему и куда пропал отец вдруг в один день. И откуда он появился так же одномоментно, когда Ане было 12.

Да, верно, поговорить бы не мешало. В маленьком городке своего детства Аня не была лет пять. Сразу и не сосчитать. Отношения с матерью в последние годы сошли на уровень общения по смс из разряда «Как дела? Нормально». Наверное, именно поэтому в особняке Ильинских ей было так тепло. Здесь, несмотря на разногласия жильцов, на сложный характер Николая, на драму с Лилит, была какая-то своя атмосфера дома, семьи и счастья. И творила эту атмосферу Татьяна Александровна. Аня подобное чувство ощущала лишь в детстве, но как же давно это было.

Что-то она расчувствовалась: не стоит обвинять мать в черствости. Каждый живет как может, каждый справляется со своей болью как умеет.

***

Санкт-Петербург, наши дни

На следующий день после возвращения Ивана в особняке на Галерной было тихо. Порфирий Георгиевич закрылся в своем кабинете и не выходил оттуда. Ася, конечно, волновалась, как он, но в тайне она была безумно счастлива, что Иван вернулся. Пусть и один. Аня – умная девчонка, адаптируется, а вот Ивану оставаться в прошлом было смертельно опасно.

Ячейка, в которую он вступил, перестала быть для них просто забавой. Главный ее участник требовал все больше и на абсолютном серьезе готовил террористический акт против режима. Ася чувствовала, что они заигрались. Дядя об этом не знал, он думал, что за ними идет охота из-за перстня, но это давно уже было не только поэтому. Иван же словно с катушек слетел в последние месяцы. То ли его кто-то накачивал ненавистью к власти, то ли он сам так к этому стремился, но задания ячейки он выполнял с рвением и верой в правое дело. Ася уже засомневалась, так ли право оно было, но выбора не было. Это напоминало ей участие в бандитских группировках, в которые всегда есть вход и почти никогда выхода.

Поэтому, когда дом оказался под угрозой сноса, оказалось, что пойти в 1912 год надолго никто из них уже не мог. Пришлось искать того, кого признает кольцо. Ася почитала в интернете, что можно призвать нового хозяина кольца. Это походило на бред, если бы не сам факт перемещения во времени и проклятия, которое висело над их родом. А тут все средства хороши, если они действуют. И потому, когда она, перерыв соцсети, таки нашла несколько подходящих кандидатур, осталось только заманить их в Питер. Сделать это было не сложно, тем более что в этот момент в городе проходила конференция. А кто интересуется тайнами и прошлым, как не любители истории? В то же время, когда поезд с кандидатами подъезжал к Московскому вокзалу Петербурга, в город из своей музыкальной экспедиции возвращался дядюшка, который с кольцом никогда не расставался. Именно так Ася и планировала «призвать» кандидатов к дому на Галерной.

До кафе дошло два человека. Кроме Ани еще был один парень, но он Асе не понравился. Просто чувствовала, что это не тот, кто им нужен. Она вообще не могла понять, какое он имеет отношение к их роду. Парень посидел в кафе, словно кого-то ждал, но в итоге ушел не солоно хлебавши. А потом пришла Аня и все завертелось. Кажется, это было в прошлой жизни, а всего-то несколько дней назад. Ася вздохнула и подошла к кабинету дяди. Постучала.

– Дядюшка, можно к тебе? – Осторожно спросила.

Порфирий Георгиевич наконец ответил короткое «Входите». Это обнадежило. Дядя сидел за столом, обложенный старинными фолиантами. Многие из них были открыты и в них на полях сделаны отметки карандашом.

– Ты хотела что-то, душа моя? – Оторвался дядя от книг и посмотрел на Асю.

– Волнуюсь за тебя, дядюшка. – Отозвалась племянница. – Закрылся и не выходишь с вечера. Думаю, вдруг плохо.

– Я ищу варианты. Перечитал уже два десятка разных книг. Надо обязательно попасть в прошлое и вытащить Аннушку оттуда.

– Надо, только вот как? – Задала вопрос Ася. – Ты же знаешь, что придется ждать месяц.

– Мы не можем ждать. Да и проход наш через перстень больше не доступен. Поэтому я ищу еще пути. Не волнуйся за меня, я просто занят.

Ася хотела что-то сказать про то, что ему требуется отдых, но вдруг на улице они услышали шум и какие-то звуки.

– Батюшки! – Всплеснул руками Порфирий Георгиевич. – Сегодня же комиссия по сносу. А я забыл совсем. Ася, душа моя, где письмо из прошлого?

– У тебя в столе вроде. – Заметалась девушка.

Начался шум, беготня. На Галерной со стороны фасада уже собралась комиссия по сносу. Стояла техника и дорогие иномарки руководства. Дорогие костюмы и белые каски стояли кружком перед затянутым сеткой входом. Порфирий Георгиевич выскочил без пальто к ним на встречу и начал свой рассказ.

Ася стояла на кухне и смотрела в окно. Она была почти уверена, что находка их остановит, ну или хотя бы задержит и сноса пока точно не будет. С этим Аня справилась, и письмо потомкам в кофре из-под карандашей станет артефактом и обеспечит им отсрочку от разрушения дома. Комиссия, возглавляемая дядей, прошествовала во двор и зашла с черной лестницы в особняк. В квартире сразу стало тесно. Девушка шепнула дяде, что уходит в кафе, чтобы не мешать и хорошенько подумать над всем, что случилось. Захватила курточку с вешалки и вышла из дома. Ивана не было. Он ушел еще утром через открытые теперь внутренние ворота. Договорились, что он вернется вечером. Ася чувствовала, что он ушел по делу ячейки. Здесь купить все для теракта было не так и сложно – ведь, бомбы можно состряпать не только из тротила. А в этом времени был интернет и любой мог найти схему и инструкцию.

Асю бесило, что Иван продолжает заниматься этим. Утром они даже поссорились слегка. Иван убеждал, что это наоборот, даст им шанс попасть в прошлое до полнолуния. Ася не знала, как это поможет делу, но разве ж его переспоришь?

Закрыв за собой дверь, она собралась уже пересечь двор и выйти на Галерной, как услышала, что ее окрикнули. Ася повернулась и у входа во внутренние, смежные ворота увидела молодого человека в пуховике и джинсах. Темные его глаза смотрели внимательно:

– Привет. А Аня дома?

– Привет. – Ася удивлённо посмотрела на молодого человека. – Ани нет, уехала. А вы кто ей будете?

Парень улыбнулся дружелюбно, отчего на щеках его появились ямочки. Чёрные глаза смотрели внимательно и доброжелательно.

– Я – Андрей, мы вчера познакомились. А сегодня я хотел Ане экскурсию по дворам провести, а она трубку не берёт. Решил заглянуть и сам спросить.

– Так это ты ворота открыл, – осенило Асю. – К сожалению, ей уехать пришлось срочно из-за работы. – Соврала розоволосая. – Но она через месяц снова приедет… Примерно.

– Ага, теперь ясно. – Парень поджал губы, размышляя. – Ну что ж, пойду тогда. Через месяц зайду, – и улыбнулся обезоруживающе.

– Обязательно приходи.

Андрей кивнул, и, накинув капюшон, развернулся, исчезая в воротах, которые вдруг стали проходными. Асе показалось, что она уже видела его где-то. Но сразу ничего в голову не пришло и, гонимая переживаниями об Иване, она отбросила все размышления о постороннем. Ася торопилась в кафе, ждать Ваню. Стоп! Кафе! Этот парень был в кафе в тот день, когда она ждала Аню. Он посидел тогда немного и не дождавшись никого ушёл. Ася вспомнила, как он точно таким же жестом набросил на голову капюшон, уходя. Стало тревожно, но девушка сама отогнала угнетающие мысли – итак неприятностей хватает. Мало ли людей заходит в дождь в кафе? Пусть даже это и необычное кафе, а видимое только некоторым.

Глава 8.

Санктъ-Петербургъ, Россійская Имперія, 1912г. отъ Р.Х.

Все последующие дни слились для Ани в одни бесконечно длинные сутки. С самого утра Татьяна Александровна и Дарья решали, чем заняться сегодня – отмывать ли люстры или стирать портьеры. А может, их просто хорошо протрясти на улице, выбивая пыль, иначе сохнуть тяжёлые шторы будут добрую седмицу. Два бесконечных дня обсуждался список гостей и меню. К концу второго дня Аня разбиралась в сортах говядины, понимала, чем отличается филе-миньон от филе-соте и знала, кто в Петербурге привозит самую свежую стерлядь.

Отдельная трагедия была с гардеробом Натали. Той срочно понадобилось самое шикарное платье, но на заказ так быстро никто не шил, и весь дом вынужденно выслушивал горестные стенания от единственной и самой любимой дочери графа Ильинского.

Аня пряталась в своей комнате или в детской. У них с Сашей была своя атмосфера и всеобщая суматоха не отражалась ни на мальчике, ни на его гувернантке. По крайней мере, внешне Аня была спокойна и весела. А ночью, когда накатывали мысли и сомнения, она старалась прогнать их прочь – допоздна читала при свече, отчего на нее мило сердилась Глаша, мол, глаза сломаете. Днем же Аня с Сашей занимались, много читали, обсуждали прочитанное, играли в настольные игры. Иногда, когда в доме случался совершеннейший переполох, гувернантка отпрашивалась у графини и они с Сашей шли гулять в сквер у Медного всадника. Если не было дождя, то собирали листья для гербария, болтали и любовались Невой на Английской набережной. По реке ходили баржи, небольшие корабли и маленькие изящные яхты. Жизнь на воде кипела, промышленники пытались успеть до ледостава завершить свои дела. Некоторые катера и баржи уже пристроились на зимовку, а персонал получил расчет и разбрелся по родным деревням до весны. У Сената, прямо на набережной устроился рыболовный садок, и они с Сашей иногда ходили смотреть на то, какой товар продается на возведенной деревянной барже, окруженной рыболовными суденышками. Над баржей как флагшток возвышалась кирпичная труба, из которой валил дым. А в помещении продавали всевозможную рыбу, выловленную в заливе. Мальчик мечтал стать капитаном и походы на набережную всегда вызывали в нем восторг.

Павел Андреевич целыми днями был в министерстве или скрывался в кабинете под видом страшной занятости и будущей проверки правоохранительной системы. Николя постоянно не было дома. Ане казалось, что за всю неделю они встретились не более пары раз. Он уже не был так ошарашен, но все-таки выглядел задумчивым.

Внешне спокойный и уверенный в себе, он с ума сходил от переживаний. Когда мать сказала о домашнем ужине, Николя напрягся. Нет, он не боялся встречи с князем. И даже понимал, для чего это затеял отец. Просто он знал, чувствовал, что Лилит обязательно выкинет какую-нибудь дрянь. И вот, каков будет результат её выходки, только предстояло узнать. Отец оставался непреклонен. Карьера была для него важнее всего на свете, поэтому можно было совершенно легко пожертвовать чувствами сына. Николай не испытывал обиды на отца, но не понимал, почему ему нельзя просто отсутствовать на этом вечере? Так было бы определенно лучше для всех. Но, наверное, в представлении батюшки, столкнуться с прошлым и выйти достойно из ситуации было равносильно взрослению, становлению мужчины. Ну что ж, он сделает все возможное для этого.

Дело о террористах застопорилось. Участники, по всей видимости, залегли на дно, напуганные шумихой. Гнездилов даже немного расслабился и вновь составлял Николаю компанию в мужском клубе. Так было легче. Можно было забыться в компании офицеров, выпить и пообщаться с дамами. Правда, в основном Николя останавливался на выпивке и иногда картах. Но играл с умом и не поддавался запалу обыграть всех вокруг. На женщин даже смотреть не хотелось. Слишком много от них в итоге хлопот и проблем. Все мысли его были поглощены предстоящей встречей с Лилит, а также Аней, которая вдруг как будто стала скрываться, а при встречах лишь холодно кивала ему как просто знакомому, соседу. Словно и не было этой искры меж ними в утро после допроса, когда ее щеки пылали от румянца от одного только взгляда на него. Отчего так происходило, Николай не понимал, но кажется, догадывался. Скорее всего, история с княгиней Оболенской и до гувернантки-таки дошла, а значит, и у нее были какие-то сомнения по этому поводу. Выяснять, что именно, он не имел желания – подспудно боялся, что она разочарует его и начнет что-то требовать. Потому домой возвращался, когда обитатели особняка уже спали. К Ане заходить больше не решался. Зайдешь – тогда уже не выйти, силы воли не хватит. Но предложить девушке ему было нечего. Он вообще не знал, как повернётся его жизнь дальше.

Глава 9.

В день «X», на который был назначен ужин, после полудни в доме установилось тревожное ожидание. Все было готово, повариха Пелагея и девчонки-кухарки чуть не двинулись умом, справляясь с обедом. Татьяна Александровна обещала после всем по очереди дать внеплановый выходной, только бы сам ужин прошел благополучно. В их семье давно не было мероприятий. С тех самых пор, как Николя вернулся из Nского полка. Тогда, полтора года назад им всем было не до праздников. В доме воцарилась тяжелая атмосфера, изменить которую у графини вышло не сразу и ценою больших усилий.

Сейчас же Татьяна Александровна погрузилась в давно забытые ощущения, когда она устраивала приемы и вечера в своем доме. Эти хлопоты давались ей теперь с трудом, но раз Павел Александрович попросил, отказать она не имела права.

Аня на ужин идти не хотела. Во-первых, ей было не в чем. Единственное нарядное театральное платье не подходило. И хоть Глаша его вычистила и зашила, для домашнего вечера оно не годилось. А во-вторых, Аня считала, что гувернантка – это нанятый сотрудник, а не член семьи, поэтому ее место в своей комнате. Но Татьяна Александровне казалось, что присутствие Ани как раз добавит вечеру камерности и домашней атмосферы, из разряда «все свои». Кое-как Аня согласилась, но решила, что будет присутствовать только на самом ужине. А на вечере после – нет. Зато по реакции Николая и этой княгини она поймет, что там у них происходит. Господи, думала Аня, ведешь себя как ревнивая дурочка. Но ей надо было найти, за что зацепиться, чтобы вырвать графа из своей головы и сердца. А просто так сделать это не получалось.

В результате на ужин она собралась идти в новом синем платье – абсолютно скромном и безликом. За две ночи до вечера Ане вдруг пришло в голову, как они могут украсить платье. На вырезе-лодочке сделали вертикальный надрез вниз. Получилось, что вырез стал глубже и на краю надреза застегивался на жемчужную шарик-пуговку. Сам лиф они с Глашей обшили белым кружевом прямо поверх синего материала. Поучилась акцентная горловина с белым кружевным лифом. Не очень празднично, но хоть как-то украшено, подумала девушка. Смирись уже, тягаться с княгиней в нарядах – это глупость. Тем более, как там назвал ее граф Ильинский – мадам Фурор? С таким настроением она и вышла в гостиную.

Кроме Оболенских на ужин был приглашен Александр Сергеевич Гнездилов и пара чинов из министерства. Князя с женой еще не было, гости беседовали между собой, разойдясь на маленькие кучки. Аня поздоровалась с присутствующими и подошла к Натали. Вскоре к ним присоединился Гнездилов и Аня почувствовала себя с одной стороны, более уверено – их она хотя бы знала. А с другой – девушка понимала, что мешает им ворковать. На Натали было воздушное, газовое персиковое платье, которое ей очень шло. Даже Гнездилов залюбовался Наташей. Все больше и больше ему была приятна мысль об их возможных отношениях. Но для этого нужно было очаровать не Натали, а ее отца.

Аня отошла от молодых людей и встала в сторонке. Постояв с минуту, она уже хотела отправиться к графине и спросить, не нужна ли помощь, как вдруг почувствовала прикосновение к своему локтю и, даже не поворачивая головы, поняла, что рядом с ней бесшумно, словно из ниоткуда возник Николай. Он только приехал из службы, но успел уже переодеть служебный мундир. Молодой граф остался в брюках и просторной рубахе, поверх которой был небрежно накинут сюртук.

– Добрый вечер, Аннет. – Эти три слова прозвучали над ее ухом чуть насмешливо. – Скучаете?

– И вам не хворать, Николай Павлович. – Съязвила Аня, а голос дрогнул. – Отчего же? Наслаждаюсь обществом и вечером.

– Я напугал вас? – Спросил он бесстрастно. – Показалось, что ваш голос дрожит.

Аня пожала плечами. Надо же, заметил волнение.

– Нет, вам показалось. Просто для провинциальной девушки столько впечатлений и высокопоставленных гостей. – Аня специально выделила последние слова.

Пусть знает, что она в курсе, кого так ждут сегодня в гости. Николай словно и не обратил внимания на ее выпад, а сам удивился. Значит, действительно причина ее холодности – в ревности к Лилит. Ревности? Эта мысль неожиданно согрела сердце.

Аня была безупречно одета. Скромное, но интересно обыгранное кружевом синее платье притягивало внимание к оригинальному вырезу, обещая, но не показывая. Светлые русо-пшеничные волосы как всегда убраны в гладкую прическу, хотя он прекрасно помнил по встрече в кабинете, что ее волосы слегка вьются, когда не в прическе. И только пряди у лица непослушно выбивались из общего порядка и падали на лицо, выдавая истинный характер хозяйки.

– Отлично выглядите, ma chère. – Сделал Николя комплимент.

Щеки Ани на секунду вспыхнули румянцем, она на автомате поправила прядь за ухо и шепнула «Спасибо».

В передней послышался шум, возня и вошедший швейцар доложил, что прибыли князь Оболенский с супругой.

Глава 10.

Ане показалось, что в тот момент, когда в гостиную входили Лилит и её муж князь Оболенский, у них с Николя было одно напряжение на двоих. Она физически ощутила, как он вдохнул и задержал дыхание. Потому что она сама точно так же не выдохнула.

Княгиня была прелестна. Её волосы были уложены в свободный нетугой узел, прямые пряди предварительно завиты. Лилит широко и открыто улыбалась, приветствуя гостей. Платье её было довольно закрытым, из плотной переливающейся то ли синим, то ли зеленым ткани, с воротником-стойкой у горловины. Аня даже удивилась столь скромному наряду. Но когда женщина прошла дальше и можно было разглядеть ее спину, всё стало понятно. Сзади до самой талии платье было открытым, оголяя изящные лопатки. Аня попыталась отвести взгляд, чтобы не так заметно было, как они с графом пялятся на мадам Оболенскую. Но глазели не только они. Все гости были в недоумении – наряд был слишком откровенен и экстравагантен для домашнего ужина. А Лилит казалась вполне удовлетворенной реакцией гостей. На ее лице не было ни смущения, ни сомнения.

Первой неловкую тишину прервала Натали и направилась к чете прибывших. Ни графа-отца, ни Татьяны Александровны не было в этот миг в комнате, и Натали взяла на себя смелость поздороваться с ними первой.

– Ах, господин князь, дорогая Лилит, рады приветствовать вас.

На помощь ей уже спешила матушка и за нею следовал граф Ильинский. Лилит обвела взглядом залу, наткнулась на Николая и сморщила носик – он должен был к ним подойти, а не Наталья.

Николя не сдвинулся с места, лишь учтиво кивнул головой, когда их взгляды встретились.

Она была обворожительна, с этим не поспоришь. За прошедшее время, которое они не виделись, Лилит не изменилась – прежняя стать и осанка, все та же изящная фигура, тот же своенравный взгляд, те же головокружительные наряды. Ильинский старался сохранить безразличное выражение на лице и молодому человеку казалось, что ему это вполне удается.

– Слюни подотрите, господин граф, – вдруг услышал он язвительный шёпот рядом. В недоумении повернулся к Аннет, но увидел лишь скромную и добропорядочную гувернантку с милой улыбкой на устах. Ну что за девушка!? Только она так может. Тень улыбки промелькнула на его лице. А Аня уже смотрела на гостей, потому что отец семейства знакомил её с четой Оболенских.

– А это наша Анна Алексеевна, графиня Терепова, помогает Сашеньке в освоении наук. – Витиевато обозначил её должность Павел Андреевич.

– Очень приятно, – учтиво и скромно представилась Аня и присела в поклоне.

– Терепова. – Размышлял князь. – Это Порфирий Георгиевич приходится вам…

– Дядюшкой, – закончила за него Аня.

– Так вот с кем малышка Натали была у парфюмерного – с гувернанткой. – Подчеркнула Лилит её положение. – А я думаю, что за мадемуазель сопровождает нашу юную графиню?

Следующим на очереди был Николя, и Аня сделала над собой усилие и отошла. Не буду слушать, не буду глядеть, решила она. Но все-таки смотрела, пусть и украдкой. Молодой подполковник держался на удивление свободно. Княгиня надолго не задержалась возле них и отошла к Натали. Граф с сыном перекинулись с Александром Евграфовичем несколькими фразами. Аня не слышала, о чем речь, но пока всё было вполне мирно.

Позвали к ужину. Атмосфера на ужине стояла вполне сносная. Аня сидела в самом конце стола, далеко от гостей. Кусок не лез в горло. Лилит щебетала и пила шампанское, рассказывала о гарнизонной жизни. Было видно: она привыкла находиться в центре внимания и купалась в нем.

Ближе всего к гувернантке сидел Гнездилов. Он выглядел спокойно и уверенно в себе. В отличие от Ани.

– Анна Алексеевна, будьте спокойнее. – Обратился он к ней, видя её состояние. – Я здесь на том же положении, что и вы. Но запомните одно – мы ровня им по происхождению. А то, что у нас нет достаточных средств – не наша с вами вина.

– Наверное, вы правы, Александр Сергеевич. – Кивнула Аня и испытала к сыщику чувство сродни благодарности.

Все-таки он – единственный здесь, кто понимал девушку как никто. Что-то она и вправду, разволновалась, а ведь даже на допросе в полиции держалась гораздо лучше. Вот, что делает любовь с людьми – последние мозги размягчает. Выругалась про себя. Ну уж нет, не будет она чувствовать себя вторым сортом только потому, что какая-то Оболенская поморщила носом. Не на ту напали. Выдохнула. Стало как будто легче. Графиня она, в конце концов, или хрен с горы?

***

После ужина всё гости переместились в гостиную. Натали уже играла на фортепиано, старшие дамы мирно беседовали на диванчике в другом углу комнаты. Мужчины собрались уйти в кабинет, чтобы обсудить там дела ведомства и выкурить по сигаре.

Гнездилов предложил Николя выйти на крыльцо, покурить и подышать воздухом. И Ильинский с удовольствием принял это предложение. Нужно было выдохнуть, осознать всё, что сейчас творилось в его душе.

Накинув пальто, любезно поданные Кузьмичом, друзья вышли из дома.

– Как ты? – Спросил Александр. – Вижу, что вечер тебе даётся с трудом.

– Я думал, что смогу это скрыть.

– От родителей, может, и скрыл, но мне видно. – И, раскуривая папиросу, Гнездилов добавил. – Какая же она все-таки стерва.

– Даже спорить не стану, Александр Сергеевич. – Николай задумчиво смотрел в никуда. – Любил её когда-то, но то болезнь была и зависимость. Хорошо, что тогда всё так обошлось. Позор, конечно, и отставка, но гораздо хуже, если бы мы вместе остались.

– Она бы из тебя всю кровь выпила, всю душу вынула. Как ещё князь держится! – Размышлял Гнездилов.

Николай выбросил папиросу, толком не прикурив даже.

– Пойду в дом, озяб что-то. Ты со мной?

Сыщик отрицательно покачал головой.

– Я ещё немного постою.

Николай кивнул и скрылся в парадном.

***

В гостиной обсуждали всякие диковинки. Княгиня Оболенская рассказывала, допивая свой кофе с ликёром, как в прошлом году на ярмарку в Нижнем приехали индийские купцы. И что она там себе купила диковинные, редкой работы серьги. Дамы восхищённо глядели ей в рот. Аня слушала вполуха. Она хотела уйти, но никак не удавалось улучить момент и сказать о том графине.

– Мне сказывали, что индусы обладают особой связью с духами. – Выпалила одна из матрон – жена заместителя Павла Андреевича. – И если делают какие-то редкие вещи, то их оберегают джины. Если такую вещь получить нехорошим путем, то дух отомстит за сокровища.

Все тут же обернулись к гостье. Лишившись внимания, Лилит поднялась, подплыла к графине и шёпотом обратилась к ней:

– Татьяна Александровна, дорогая, где у вас дамская комната?

Графиня засуетилась и кликнула Дарью, которая в этот момент принесла новый кофейник с напитком. Дарья, раздуваясь от важности, повела Оболенскую вглубь особняка.

– А духи всегда охраняют сокровища, за которые ответственны. Так мне один старец сказывал. – Подала голос другая гостья.

– Так у нас же тут тоже приключилась история. – Вдруг вспомнила Наталья. – Представляете, мы давеча шкатулку нашли старинную в камине. Прямо вот в этом самом.

– Совершенно верно, нашли шкатулку. – Подхватил рассказ Павел Андреевич, до того тихонько беседовавший с князем Оболенским. – И шкатулка эта принадлежит, по всему, Анне Алексеевне и её предкам, ибо дом-то мы у них покупали.

Все замерли в удивлении. Одно дело – пустые рассуждения, что какие-то духи хранят какие-то сокровища, а совсем другое – шкатулка в камине.

– Так она же в кабинете у papa, – осенило Натали. – И ее можно принести и рассмотреть.

Глава 11.

Когда экономка удалилась, Лилит, быстро осмотрев себя в зеркало, вышла из дамской комнаты. Времени было слишком мало, а глаз, наблюдавших за ней, слишком много. Княгине необходимо было встретиться с Николя. Только ради этого она согласилась на предложение князя посетить домашний ужин у Ильинских. Лилит хорошо продумала свой туалет, она видела, как на нее смотрели кумушки, открыв рты. Цель была достигнута. Однако Николай толком не отреагировал. Она помнила его горячим и пылким юнцом. Сейчас же увидела перед собой типичного представителя высшего света – он возмужал и научился держать свои чувства при себе. Но ей было жизненно важно выяснить, что он на самом деле испытывает к ней.

Поездка в Петербург была необходимостью, князь был не рад сложившимся обстоятельствам. Но перечить самому Императору не смог на радость своевольной женушке. Два года Лилит грезила о столице. Скучная гарнизонная жизнь, маленький провинциальный городишко навевали на нее скуку и уныние. Когда-то развлечением для нее был Николай, но после того, как он объявил о них князю, с ней чуть приступ не случился. Она была очень зла на него, потому что романы романами, а менять свой статус с княгини Оболенской в лучшем случае на жену разжалованного юного офицера было глупо. Не для того она пожертвовала в юности своей красотой и свежестью и подороже «продала» ее, выйдя за князя Оболенского, чтобы потерять все в один миг.

О похождениях своего мужа она узнала почти сразу после свадьбы, но это нисколько не огорчило ее, только в определенном смысле развязало руки. И все было замечательно, пока в Nском полку не появился граф Ильинский. Ей льстила, конечно, любовь молодого офицера, который ради нее готов был луну с неба достать, но разрушать свой брак она не собиралась.

Каких трудов ей стоило убедить мужа, что молодой подполковник просто влюбился в нее без памяти и решил действовать таким образом. О том, что у них долгое время были отношения, она, естественно, умолчала. Кое-как ей это удалось. И жизнь снова стала пресна и не интересна. Княгиня изображала примерную жену и мать.

Но по возвращении в Петербург, первый, о ком вспомнила Лилит, был Николя. Это было интригующе и щекотало нервы. Когда с тобой готов разделить постель любой мужчина, только помани, ей захотелось вспомнить горячие руки графа.

Только вот Николай повел себя совсем не так, как она ожидала. Единственным решением она видела разговор тет-а-тет. Поэтому Лилит тихонько вошла в кабинет, примыкавший к передней, и прислушалась в ожидании возвращения графа с улицы.

На ее счастье Николай зашел один. Хотя, по правде, ее не сильно волновало присутствие сыщика, как там его, Гнездилова. Главное, было – поговорить с Николаем.

Лилит вышла в переднюю из кабинета, когда Николя снимал пальто. Он развернулся на шум открывающейся двери и, кажется, даже не удивился.

– Лилия Сергеевна? – Назвал он ее так намерено. Знал же, что она терпеть не может такое обращение.

– Давай поговорим, Николя. – И посмотрела так призывно, что он не смог отказаться.

На самом деле, он тоже жаждал этого разговора. Слишком много осталось между ними недосказанного. Поэтому он небрежно бросил пальто на банкетку и вошел следом за ней в кабинет.

Как только за ними закрылась дверь, Лилит застыла и повернулась к графу. На секунду замерла в ожидании. Николай тоже остановился, ближе не подходя. На красивом его лице маской висело равнодушие.

– И все? – Обиженно протянула женщина. – Даже не поцелуешь? А я думала у вас, господин подполковник, была ко мне любовь.

– Я тоже так думал, Лилит, правда, по отношению к себе. – Парировал Ильинский.

– О Боже, Николя, ты дуешься что ли? – Спросила княгиня недоуменно. – Ну, перестань же! Не будь мальчишкой.

Лилит маняще улыбнулась. Точно такой же улыбкой она встречала его в каждое их свидание, кроме последнего. Раньше при виде этой улыбки он бы сошел с ума от счастья, но не сейчас. Николай вдруг понял, что это просто очередная уловка и он был ослеплен ею, раз не видел очевидного. Ничего не шевельнулось в душе. Было только раздражение и нежелание связываться, потому что Лилит несла с собой множество проблем. Зато в голове вдруг сам собой, словно легкий весенний ветерок, промелькнул дрогнувший голос Анны, когда он коснулся ее локотка и язвительное, но искреннее «Слюни подотрите, господин граф». Это так разительно отличалось от княгини, которая жила лишь вниманием публики, что Николай даже подумал, что он круглый дурак, раз пошел сейчас за ней в кабинет.

Лилит подошла к нему сама. Приникла к его груди, промурчав гортанно: «Я так скучала, Николя». Чтобы проверить возникшие ощущения, он прикоснулся к ее талии, как раз там, где ткань граничила с обнаженной спиной. Руки скользнули вверх, касаясь бархатной кожи. Лилит приглушенно застонала, выказывая свое одобрение. Этот наряд был для него, понял Николай. Раньше он оценил бы сей жест. А сейчас? Что чувствует он теперь? Захочет ли восстановить их связь? Простит ли предательство?

Глава 12.

– Ты права, дочь. Чего болтать впустую, когда можно показать находку нашим уважаемым гостям. – Согласился с Натали батюшка.

Павел Андреевич хотел позвать прислугу, чтобы из кабинета принесли шкатулку. Аня решила, что наступил самый лучший момент, чтобы пока все будут увлечены вещицей, отпроситься у графини. Поэтому она выпалила раньше, чем подумала, как это будет выглядеть.

– Павел Андреевич, разрешите мне принести шкатулку.

Граф благодушно согласился:

– Конечно, Анна Алексеевна, будьте так любезны. Шкатулка стоит на столе у письменного прибора.

Аня кивнула и вышла из гостиной. В след она услышала слова довольной графини.

– Ах, как нам повезло с Аннушкой. Замечательная девушка – образована, умна, тактична.

Дальше она не слышала, но даже это уже было очень приятно.

Аня шла по коридору, думая о том, что и ей повезло с Ильинскими. Будь на их месте не такие добрые люди, кто знает, как бы она выкручивалась сейчас в этом времени. Девушке, да ещё незамужней, сложно в этом мире. Вся погруженная в свои мысли, она подошла к кабинету и отворила двери.

***

Николай почти поддался на чары Лилит. Он чувствовал аромат знакомых духов, немного тяжеловатых, с восточными нотками, давно забытый, вырванный с болью из сердца запах её кожи. Всё это действовало как магнит. Но потом он посмотрел на неё, увидел след пудры на бледной щеке, яркую помаду и подведенные по моде глаза и словно пелена с глаз вдруг спала. Лилит тянулась к нему за поцелуем, чтобы окончательно установить свою власть, а ему вдруг стало безразлично. Он смотрел на неё словно со стороны, как на чужую, незнакомую женщину. Сколько ночей он провел, представляя этот разговор, думая о том, как она будет просить прощения, раскаиваясь за свою трусость. А теперь в душе пустота. Больше не было к ней ни вопросов, ни жажды объяснений. Он же сам всё прекрасно понимал, сам дошёл своим умом до ответов, просто не хотел признавать, что был для княгини просто игрушкой. Но когда-нибудь происходит принятие и у Николая это случилось в тот самый момент в кабинете.

Он всё ещё держал руки на ее талии, когда дверь со стороны коридора отворилась и в неё вошла Аннет. Она была погружена в свои мысли и шла с определенной целью. Сначала Николя подумал, что она специально пришла, выследив их. Но увидев, с каким изумлением девушка уставилась на него и Лилит, он понял, что это не так.

Аня опешила, по-другому и не скажешь. Она размышляла об Ильинских, о графе, о шкатулке и гостях. Войдя в кабинет, наткнулась взглядом на эту парочку и обомлела. Значит, все-таки, не устоял, подумала с сожалением. Ей стало так горько, так обидно на себя, так как она придумала себе, что Николя что-то чувствует к ней. Дура!

Как можно было надеяться так опрометчиво! Судорожно сглотнула, но потом быстро справилась с собой, пряча эмоции. Хочешь – не хочешь, придётся соответствовать этому времени и играть по его правилам.

– Ой, прошу прощение за вторжение, – Аня мило улыбнулась, словно не вместе их застукала – замужнюю даму и молодого графа, а увидела старых знакомых. – Но мне нужно шкатулку со стола взять. Ваш батюшка поручил, Николай Павлович.

Девушка прошествовала к столу мимо них и, осмотревшись, достала нужную ей вещь, беспечно при этом болтая:

– Так и есть, у прибора стоит, как Павел Андреевич и говорил. Гостям хотел показать находку из камина.

Взяв шкатулку, гувернантка повернулась, слегка поклонилась и вышла прочь из кабинета.

Сказать, что Николай был удивлен, не сказать ничего. Он всякое видел, но, чтобы вот так, бесцеремонно заявиться в помещение и, став свидетелем интимной сцены, не отступить, совладать с собой, отшутиться и выполнить поручение, такого он даже сам не смог бы исполнить.

Так и было. Когда Аня увидела вдруг, как Николай обнимает тонкий стан мадам Фурор, ей стало плохо. Но что было делать? Устроить скандал? Высказать Николя все, что о нем думает? Конечно же, нет. Поэтому, переборов желание подойти и плюнуть в них, она вернула над собой контроль. Забрав шкатулку, с милой улыбкой Аня покинула кабинет. Руки тряслись, в ногах разлилась слабость. Ане хотелось исчезнуть и раствориться из этого мира. Она принесла вещицу в гостиную и встала с краю, у стены. Все бросились рассматривать шкатулку.

– Ах, какая интересная! Что же внутри? Как она открывается.

Неслось со всех сторон. Граф объяснил, что шкатулку решено не открывать до приезда Порфирия Георгиевича.

– Что ж, милые дамы, осматривайте находку, а потом мы мужским составом пойдём в кабинет. Как считаете, а, Александр Евграфович? – Предложил граф-отец. – Сейчас как раз с улицы вернутся Александр Сергеевич и Николай.

– Абсолютно согласен, граф. Пора уже нам обсудить и служебные дела. – Кивнул Оболенский и поднялся с кресла. – А дамы найдут, чем себя занять.

Вслед за князем поднялись и остальные гости-мужчины. Они ждали лишь когда дамы закончат осматривать серебряную шкатулку. Аня обомлела. Сейчас они пойдут в кабинет, где Николя и стерва Оболенская милуются. И ей бы порадоваться, если их застукают, но это же скандал, да какой! Может, на это и рассчитывала Лилит? Ну уж нет, как бы она не относилась к мерзкой сцене, увиденной только что в кабинете, Николя не должен пострадать из-за собственной глупости. Аня тихонечко выскользнула из гостиной и на всех парах понеслась к кабинету, пытаясь, обогнать процессию мужчин, идущих через гостиную и столовую.

***

– Как она посмела сюда ворваться? – Разразилась ненавистью Лилит, как только Аня покинула комнату.

Николя отпустил её и отступил на шаг.

– Она же сказала, что пришла за шкатулкой. – Пожал он плечами.

В голове стоял образ Ани, вошедшей в кабинет. Распахнутые зелёные глаза полные недоумения, но уже через секунду абсолютно бесстрастное лицо и милая улыбка.

– Это просто возмутительно, – не унималась княгиня, перебирая в руках платок.

– Возмутительно, дорогая Лиличка, это то, что вы-замужняя женщина и я объясняемся сейчас здесь, в кабинете в двух шагах от вашего мужа. – Холодно усмехнулся Ильинский.

Лилит пришла в ярость. Прямо сейчас он назвал её тем именем, которое шептал на ухо в их самые горячие ночи. Но сказал так презрительно, так холодно, с усмешкой. И она поняла, что все её планы на Николя рушатся как карточный домик. А может, ему просто нравится эта бледная, серая мышь? Об этой Анне он говорит с гораздо большей теплотой, чем о ней, Лилит.

– Вам нравится эта гувернантка, Николя? – Вдруг спросила княгиня, застав офицера врасплох. Впервые это утверждение прозвучало не в его голове, а от другого человека.

– Давайте не будем впутывать имя Анны Алексеевны в наши отношения. – Отрезал Николя, не ответив на вопрос.

– Ответьте сейчас же! Ну?! – Лилит разошлась не на шутку, от ее обаяния не осталось и следа. Лицо перекосило от злости, а в глазах пылала ненависть.

Да, она ему нравилась, потому что для начала была честна с людьми и не использовала их в своих целях. Но Николай явно не собирался отчитываться перед княгиней Оболенской.

В эту минуту в дверях вновь появилась гувернантка. Она запыхалась и смотрела лишь на графа. Николя вопросительно поднял бровь. Девушка торопливо выпалила:

– Сюда идут. И если вы не хотите стать участником нового скандала, вам лучше убраться подальше, Николай Павлович.

С секундной заминкой молодой человек кивнул и, не раздумывая больше ни мгновения, он вышел из кабинета в переднюю.

– Лилит, – позвала Аня.

Княгиня словно очнулась и бросилась к выходу в коридор. Дверь за ними закрылась в тот самый момент, когда в кабинет со стороны столовой вошел князь Оболенский в сопровождении хозяина дома и гостей.

Выйдя в переднюю, Николай вдруг осознал, что только что Аннушка спасла его репутацию. Застав их с Лилит, могла бы не предупредить. Но она даже не помышляла о мести. Как поступила бы та же княгиня. Аннет просто их выручила. Он решительно не понимал её поведения. Заметил же, что в гостиной она дрогнула от его прикосновения, но только что предупредила об опасности быть застигнутым с любовницей. Как такое вообще возможно?

В растерянности Николай поднял своё пальто с банкетки и повесил его на крючок. Вошёл Гнездилов. С удивлением посмотрел на графа.

– Ты всё ещё здесь? Всё это время в передней сидел?

– Нет, но об этом потом. Пойдёмте в кабинет, Александр Сергеевич.

Сыщик озадаченно посмотрел на Ильинского и согласно кивнул.

***

Вылетев в коридор вслед за Аней, Лилит даже не поблагодарила. Фыркнула и прошла мимо. Нет, ну есть нахалка! Ее выручили, репутацию сохранили, а она с такой рожей мимо проплыла, словно Аня – это след от ботинка великолепной княгини Оболенской. И это еще опустим моральные принципы дамочки.

Лилит вошла в гостиную и, улыбаясь, словно только что и не пылала яростью, мило сказала:

– А вот и я, заблудилась немного. Спасибо Анне А… Алексеевне, помогла мне вернуться.

– Ох, Лилит, дорогая, это Дарья бросила вас, а должна была бы дождаться. – Негодовала Татьяна Александровна.

– Ну что вы, Дарью я сама отпустила. Прошу вас не ругать её. Я просто была слишком самонадеянной и думала, что вернусь сама. – Лилит была сама любезность.

«Самонадеянной – это точно», подумала Аня. Она вдруг ощутила смертельную усталость, захотелось просто лечь и лежать тряпочкой. Чтобы, как там говорили в универе: «не кантовали и при пожаре выносили в первую очередь». Слишком много увиденного за один лишь вечер. Под предлогом подготовки к урокам гувернантка тихонечко отпросилась у графини и была несказанно счастлива, что та её отпустила.

Аня вошла к себе в комнату и рухнула на постель. Внутри была дикая пустота и такая обида, что даже дышать невыносимо. Почему же так больно? Какая разница тебе, с кем крутит он шашни? Надо было не предупреждать их, надо было оставить все как есть и плевать, что будет дальше. Но она не смогла.

Аня вспомнила, что во второй её приход, они уже были по разным углам кабинета, и Лилит явно нервничала. Лицо ее перекосила злоба. Может, он отверг её, закралась мысль, но девушка оборвала ее. Давай ещё, оправдай его! Он там бабу лапал, а ты его оправдываешь. Есть, дура! В глазах защипало, а по щекам потекли слезы. Слезы по мужику, Господи! Совсем умом тронулась, ругалась на себя. А ничего сделать с собой не могла. Так и проревела неизвестно сколько. Это было глупо, ведь, через месяц она все равно уйдёт отсюда навсегда и ей придётся забыть Николя. Они не могут быть вместе. Так какая разница, кого он там обнимает? И вроде головой она понимала, но почему же так больно?

Аня сама не заметила, как уснула. Было ещё рановато для сна, но она, вымученная, просто отключилась. Иногда психика так защищается.

***

Остаток вечера прошёл спокойно. Княгиня Оболенская скучала, единственным её развлечением стала беседа с Натали. Графиня и остальные женщины гостьи беседовали о женских делах – содержании дома, ценах в магазинах, светских сплетнях. Это было скучно, но пришлось терпеть.

Мужчины в кабинете обсуждали политику, стачки и нарастающие волнения. Коснулась речь и возможной войны. Князь намекнул, что всё может быть и нужно быть готовым к любому развитию событий – слишком напряжена обстановка во внешней политике. Николай почувствовал укол совести. Если будет война, он не сможет молча торчать в городе и писать свои бумажки в канцелярии. Тогда ни отец, ни матушка не смогут его удержать от службы. Павел Андреевич похвалил перед князем Гнездилова, рассказав об его успехах в расследовании дела о террористах. Князь благосклонно пожал тому руку.

– Благодарность вам, Александр Сергеевич, за рвение по службе и верность Отечеству.

Гнездилов был рад. Пока что всё складывалось наилучшим для него образом.

***

– Спасибо за вечер, Павел Андреевич, – благодарил князь, стоя в передней особняка. Вечер закончился и гости разъезжались по домам. Лилит уже стояла одетая, в своём полушубке, отороченном мехом. Остаток приема она даже не взглянула на Николая, была мила и обходительна с мужем, улыбалась гостям. Достойно княгини. Николай, усмехнулся в усы. Какая же она лгунья! Интересно, будет ли она ещё что-то предпринимать, чтобы встретиться с ним? Или этот короткий разговор ей достаточен, чтобы понять его отношение? Посмотрим, решил молодой и граф, поживём и увидим.

Павел Андреевич, лично проводив гостей, что было признаком очень большого расположения, отправился в гостиную, выпить рюмку коньяку. Николя хотел ретироваться в свои покои, чтобы не выслушивать нравоучения отца, но тот жестом позвал его с собой.

Пришлось подчиниться.

Они сидели в гостиной, слуги убирали посуду, мыли ее и громыхали чем-то на кухне. Натали ушла отдыхать в свою комнату.

– Я доволен тобой, сын. Ты держался достойно. – Наконец, резюмировал Павел Андреевич. Как же Николя не хотелось поднимать эту тему!

– Я сделал всё возможное, отец. Но больше не хочу встречаться с княгиней на общих вечерах. Позвольте мне в следующий раз не присутствовать?

– Ты должен был прийти один раз. Теперь эта старая история забыта и можно надеяться, что, став министром, Оболенский не сделает ничего такого, чтобы опорочить нашу семью, уничтожить твою репутацию.

– Вы правы. Благодарю, отец. Позволите мне идти? – Спросил Николай.

– Да, день был сложный. Но мы справились и теперь можем отдохнуть.

Матушка поцеловала сына в висок, отец дружелюбно похлопал по плечу, и Николай вышел от родителей. Иногда его жутко раздражало, что он должен ставить интересы семьи выше, чем свои.

Глава 13.

Ане снился странный сон. Она сидела за столом в тёмной комнате. Перед ней на поверхности стоял шар, на которых в фильмах гадают всякие шарлатаны и цыганки. Шар светился, внутри него летали молнии. Напротив девушки кто-то сидел, но лица человека Аня не видела.

– Много будет горя, но много и любви будет. Только ты вольна выбирать, где остаться.

– Но я не могу выбрать, у меня нет перстня.

– Как нет, а это что же? – Спросил голос и указал на руку девушки. Аня опустила глаза и увидела на своей левой руке массивный перстень с рубином. Тот самый, который дал ей Порфирий Георгиевич.

Аня попробовала его снять, но ничего не получалось.

– Не пытайся, чАюри. Это теперь твоя судьба, – услышала Аня.

– Я не могу, мне нужно домой.

– А разве ты не дома? – Спросил голос.

Аня подняла на собеседника глаза, но увидела только столовую Ильинских и Николая, сидящего напротив неё, как тогда на первом их обеде. В комнате было солнечно и тепло. Николай обворожительно улыбался, а по его виску, она вдруг заметила, тонкой струйкой текла кровь. Аня дёрнулась, чтобы встать из-за стола, чтобы сказать о ране, и проснулась.

Она поняла, что уснула прямо поверх покрывала и в одежде. Пошатываясь, села на кровати, словно пьяная, пыталась прийти в себя. Странный сон. И перстень такой явный, как настоящий. И Николя ранен. Бррр, приснится же.

Аня осторожно сняла платье и распустила свою строгую прическу гувернантки, вынув шпильки из головы. Укладываться в гладкий узел каждый день было тяжело. Чуть вьющиеся от природы, волосы не хотели зачесываться. Если бы не Глаша, Аня ни за что бы не справилась сама.

В дверь тихонько постучали.

– Анна Алексеевна, это я, Глашка. – Прошептал голос за дверью. – Спите?

– Нет, не сплю. Входи, – позвала девушка.

Какая же у нее милая служанка, только вспомнила, она тут как тут.

– Вы уснули, намаялися, я не тревожила. Думаю, надо воды принесть для мытья, да посмотреть, всё ли в порядке с вами.

– Всё в порядке, спасибо. Видишь, я даже сама разделась и расплелась.

Глаша одобрительно кивнула.

– Все гости разъехались? – Спросила гувернантка.

– Да, девки посуду моють. Барыня с хозяином и молодым графом в гостиной беседуют, скоро тоже спать пойдут. Намаялись все, гостей важных ожидаючи. – Болтала Глаша, расчесывая Анины волосы. – Ах, какие же они все-таки у вас мягкие да пушистые, даром что коротки. Но это ничего, отрастут.

Аня переоделась в сорочку и забралась в расстеленную постель. Пока она мылась, девчонка уже повесила платье и разобрала кровать. Глаша забрала таз с водой и, пожелав девушке доброй ночи, вышла из спальни.

Сон не шёл. Аня лежала и думала о том, как ей прожить этот месяц. Наверное, надо включать полный игнор и безразличие. Эх, суметь бы…

***

Горничная несла по коридору воду, когда из гостиной вышел Николя и буквально налетел на неё. Вода плеснула в тазу, и служанка чуть не пролила содержимого.

– Фух, насилу удержала, – засмеялась она. – Что ж вы выскакиваете, как черт из табакерки, Николай Павлович?

– Прости, Глаша, я не думал тебя встретить, шёл к себе. Ты от Анны Алексеевны? – Спросил он. – Спит барышня?

Глаша посмотрела на него.

– Только улеглись.

– Понятно, спасибо тебе. – Ответил Николай.

Не стоило задавать этот вопрос. Но Глаша была занята своими мыслями. Наконец, словно решившись, она шепнула тихонько.

– Мне прийти к вам сегодня? – И тут де смутилась.

– Ээ, – протянул молодой граф от неожиданности. – Пожалуй, не стоит сегодня, Глаша. День был тяжел, надобно отдыхать. – И прикоснулся к её плечу одобряюще.

Глаша понимающе кивнула и, поклонившись, распрощалась с ним.

– Тогда пойду я, доброй ночи, Николай Палыч. – Подхватила свой таз и была такова.

– Покойной ночи, милая. – Вымолвил он растерянно.

Неужто ещё и тут решать проблемы? Мало ему Лилит и неясностей с Аннушкой, так теперь и Глаша о себе дала знать.

Одна надежда, что Глаша поймёт всё как надо. Конечно, он сам дурак. Сам когда-то обратил внимание на девчонку, но она много и не просила. Приходила, когда он звал. Исчезала после так же быстро. Сначала Николай чувствовал уколы совести, но потом привык что ли, что есть Глаша, милая девушка, всегда готовая ответить взаимностью. Ни о каких отношениях, конечно, не шло и речи, просто в тот момент, когда он страдал по Лилит, она оказалась рядом. В тот первый вечер он был пьян, она помогала ему дойти до кровати, а в итоге ушла из неё лишь под утро. Он потом пытался загладить свою вину, но на счастье молодого графа, Глаша ничего не требовала и лишь преданно смотрела в его глаза. Она знала своё место и то, что никогда не выйдет за него, а потому принимала всё как есть.

Сейчас же он даже подумать не мог, чтобы позвать её к себе. Все мысли его заняла удивительная и противоречивая Аннет. А ведь он её даже не поблагодарил. И сейчас, понимая, что она ещё не спит, Николя пришла бредовая мысль наведаться к ней. В доме всё стихло, а он не мог спать, только бродил по своей комнате в каком-то взвинченном, нервном состоянии. Жутко хотелось её увидеть и даже предлог был. Но время! Николай чертыхнулся. В конце концов, что мешает ему просто подойти к двери и постучать? Если она не спит ещё, то они поговорят.

Молодой человек вышел и крадучись, точно вор, прошёл по коридору отцовского дома. Из-под двери Анны выбивалась тонкая полоска света – никак свеча горела. Николя секунду помедлил, а потом тихонько постучал.

Аня не спала. Она всё думала, как ей прожить это время менее болезненно.

Когда в абсолютной тишине комнаты вдруг раздался стук в дверь, она аж на кровати подпрыгнула. Соскочила с постели и, подбирая подол сорочки, прошлепала босыми ногами к двери.

– Кто там? – Спросила.

– Анна Алексеевна, это я, Николай.

У Ани глаза на лоб полезли орт неожиданности. Зачем он пришел?

– Что вы здесь делаете, Николя? – Зашипела она. – В своём ли вы уме?

«Похоже, что нет. Весь ум растерял из-за вас», подумал мужчина, но вслух сказал едко.

– Я здесь живу, Анна Алексеевна, представьте себе.

– Под дверью моей комнаты? – Резонно спросила Аня. – Вы видели, который час? Весь дом спит.

– Я лишь хотел поговорить и поблагодарить вас.

– Это можно сделать и завтра. – Упиралась девушка.

– Поблагодарить вас за спасение моей репутации за завтраком при батюшке?

Аня представила эту картину. Да уж, действительно. Но не согласишься же с ним, иначе придётся открывать дверь.

– Не передергиваете, Николя. В любом случае, торчать под дверью гувернантки – это тоже удар по репутации.

– Так впустите меня к себе. – Не унимался хозяйский сынок.

– Нет, это невозможно. – Аня возмутилась. – Я не одета.

Ага, точнее я раздета. Практически.

За дверью усмехнулись.

– Я уже видел вас в кабинете в одном пеньюаре. Переживу и этот раз.

Аня вспыхнула до кончиков ушей. Чего это так пренебрежительно?

– Надеюсь, вы помните, чем тот раз закончился. – Прошипела она из-за деревянного полотна.

Конечно, он помнил – укушенная губа саднила еще несколько дней.

Аннет была так близко, лишь чёртова дверь разделяла их. Можно было просто толкнуть створку и оказаться в спальне, замков в их доме на дверях не держали. Но он не мог так поступить. Даже простонал от безысходности.

– Вы невыносимы, Аннет! Откройте же. – И постучал снова, уже сильнее.

– Ни за что. Скажете всё завтра. Или говорите так, я прекрасно вас слышу. – Предложила ему гувернантка.

Это какое-то сумасшествие: благодарить через закрытую дверь, когда лишь толкни её и вот она, Аннушка в своём пеньюаре и с распущенными по плечам волнистыми волосами. Зелёные глаза сверкают в ярости как изумруды, а маленький ротик с пухлыми губами порой выдаёт такое, что иной раз думаешь, откуда эта смесь воспитанности и дерзости одновременно. Этот образ свёл его с ума. Конечно, извинения и благодарность – этот лишь повод, чтобы увидеть наконец эту фурию, прикоснуться к ней, поцеловать. Из головы никак не шёл их поцелуй в кабинете накануне поездки в театр, когда она не отвечала на поцелуй намеренно. Кого он обманывает? Она нужна ему как воздух, все его мысли с её появлением только о гувернантке.

– Откройте Аннет, иначе я войду сам.

– Только попробуйте, Николай Павлович! – Шипела эта невозможная женщина. – Я буду визжать так, что услышит не только весь дом, но и комендант Петропавловской крепости. Хотите?

Эта точно будет, он даже не сомневался. Черт! Как же сложно с ней. Почему просто не поговорить? Но Николай и сам понимал, что открой она дверь, дороги назад не будет.

Он слышал как она напряжённо дышит за дверью, как ждёт, чем закончится эта сцена. И ему даже показалось, что она и сама бы хотела, чтобы он вошёл. Но дверь так и не открыла.

– Подите прочь, Николай Павлович. Возвращайтесь к себе. Я поняла уже, что вы мне благодарны.

Аня всхлипнула даже. Чертов Николя! Да уйдёт он или нет? Сколько можно торчать под дверью, когда ей так хотелось её отворить.

– Вы плачете Аннет? – С тревогой в голосе спросил Николя. Аня прикусила губу. – С вами всё в порядке?

– Ещё чего, с чего бы мне лить слезы? – Он живо представил, как говоря это, она вздернула носик.

– Не знаю, вдруг обо мне, – усмехнулся Николай.

– Вы не в себе, граф! У меня просто насморк. А у вас раздутое самомнение и обострение наглости. Уходите прочь!

Николай не выдержал и легонько ударил кулаком по двери. Невозможная девчонка! Но войти к ней так и не решился. Кто знает, что у нее на уме. Шумно выдохнул, пытаясь прийти в чувство. Странное дело, но рядом с Аннет он не мог совладать с собой.

– Доброй ночи, Анна Алексеевна. – Выдавил из себя Ильинский.

– И вам приятных сновидений. – Язвительно процедила в ответ.

Николя наконец повернулся и пошёл прочь.

Колени дрожали, ноги отказывались её держать. Аня сползла на пол по стене прямо там, у двери. Охватила ноги в коленях, чтобы унять дрожь. Сердце прыгало в груди, мысли бились в голове как птицы в клетке. Он сейчас пришел к ней. Несмотря на сногсшибательную красотку в платье с вызывающе открытой спиной, он пришёл к ней благодарить за спасение. И ослу понятно, что это было лишь поводом. Иначе не колотил бы кулаками по филенке.

Достаточно времени прошло, а Аня всё сидела на полу комнаты, смотрела в одну точку, пытаясь осознать то, что произошло. И особенно то, что не произошло, ценой огромных усилий. Потому что, только открой она дверь, как вся её линия поведения рухнет. А вот что делать потом, это уже совсем другой вопрос.

Глава 14.

Утро выдалось тяжёлым. Николай не выспался, ему было жарко, приходилось вставать и открывать окно. Он даже решился курить в форточку, хотя матушка всегда ругалась за курение в личных покоях. Ладно, кабинет, но не спальни. Кое-как смог унять своё волнение. Не понимал, что с ним творится? Готов был снова вернуться под двери и войти уже без разрешения. Но не пошёл, не решился.

– Ты не заболел ли, сынок? – С тревогой спросила мать, когда он вышел к завтраку. Тени пролегли под глазами.

– Нет, просто плохо спал. Душно было, – пожал Николай плечами.

В столовой не было ни сестры, ни Анны.

– Видимо натопили сильно. – Предположила Татьяна Александровна. – Надо Прошке сказать, чтобы не пихал столько дров в печь.

– А где Натали? И Анна Алексеевна? – как можно более бесстрастно спросил он.

– Спят ещё. И пусть, куда спешить? Девичьи сны самые светлые. – Улыбнулась Татьяна Александровна.

***

Аня тоже провела ночь плохо. Ей все чудилось, что кто-то стучит в дверь, было то жарко, то холодно, хотелось пить, а если она и засыпала, то снился ей Николя.

Нормально уснула лишь на рассвете, когда уже начало светать. Поэтому к завтраку гувернантка не вышла. Проспала. И всё равно голова была тяжёлая и гудела.

Кое-как Аня провела занятия с Сашей и решила прогуляться до обувного мастера – забрать, наконец, свои ботиночки. Натали с ней не поехала, вечером она ждала Гнездилова, а потому всё мысли её были заняты нарядом. Аня рассмеялась даже, усаживаясь в пролетку рядом с верной Глашей, вспоминая как Натали искала причины для отказа от поездки.

Гувернантка забрала пришедшие книги, получила у мастера отремонтированную обувь и заехала за пирожными, чтобы порадовать Татьяну Александровну и Натали. А ещё они потолкались со служанкой в лавке с тканями и магазине готового белья и прикупили Ане блузу и кружево, чтобы её улучшить.

Вернулись ближе к вечеру. Голова прояснилась, но появилась некоторая усталость. Спускаясь с пролетки вслед за Глашей и отпуская извозчика, Аня заметила, что за ней наблюдают из арки.

Какого чёрта, разозлилась девушка. Надо сказать Гнездилову, чтобы снял наблюдение. Она всё равно сидит дома постоянно, перстень потерян, ни с какими революционерами не общается, это любой из домочадцев подтвердит, так пусть ищут участников ячейки и следят за ними, а не за Аней.

Человек в арке в наглую выступил из темноты прохода. Стоял напротив особняка на другой стороне улицы и разглядывал, как Аня и служанка, подхватив пакеты, идёт к парадному. Нет, ну что за наглость? Ярость ударила ей в голову и девушка вдруг, не ожидая от самой себя даже, поставила пакеты на мостовую и, развернувшись, направилась к соглядатаю. Сработал эффект неожиданности. Галерная не слишком широка. Аня преодолела ее быстро, сжав кулаки перебежала улицу. Человек вдруг осознал, что девушка не просто идет куда-то, а направляется именно к нему. Дёрнулся, развернулся и решил ретироваться во двор. Но Аня успела схватить его за рукав замызганного овечьего зипуна. Потянула с силой, пытаясь остановить наблюдателя, но тот вырвался и побежал в ближайший двор. Аня бросилась за ним. В какой-то момент он обернулся, и Аня мельком увидела его чёрные глаза. Когда они встретились взглядом, она вдруг поняла, нутром ощутила, что встречалась с ним уже. И не в тот день, когда он пытался залезть к ней в сумку. Определить точно, при каких обстоятельствах произошла их встреча, Аня не смогла.

–А ну, стой! Стой! – Закричала девушка, преследуя беглеца.

Человек забежал во двор и понял, что попал в ловушку двора-колодца. Ворота, через которые он бы мог выскочить на Английскую набережную и затеряться в толпе, были завалены всяким хламом. По-видимому, не только в XXI веке эти ворота закрывали. А сзади уже бежала назойливая девчонка, силясь догнать его.

Человек заметался по серому, вымощенному камнем пяточку, окруженному сплошь стенами и Аня увидела, что с левой стороны у него отходит борода. Прямо как в фильме «Бриллиантовая рука», вспомнила девушка. «У вас ус отклеился». Сюр какой-то! Воспользовавшись моментом, мужик остервенело рылся в карманах.

– Придётся прям так идти, – прорычал себе под нос беглец. – Что ж, хотел я другим путем идти, но теперь не обессудьте.

Аня была уже совсем близко, когда мужик достал из кармана что-то похожее на часы на цепочке и, озираясь, стал крутить колёсико завода. В момент Аня ощутила, что воздух словно стал суше, в горле у неё запершило. Аня не верила своим ощущениям.

На небе словно сгустились тучи и стало темнее, чем обычно. Перед глазами растерянной девушки полетели всполохи, и мужик в зипуне вдруг исчез, словно его здесь и не было никогда.

Не веря своим глазам, девушка стояла посреди чужого двора. Вдруг ей показалось, почудилось? Невозможно же, чтобы в убывающую луну и без перстня кто-то перемещался во времени посреди белого дня на улице оживлённого города. Или возможно? Но как? Она должна ждать месяц, чтобы вернуться, а кто-то, просто совершив манипуляции с часами, переместился куда ему вздумается? Бред. Хотя не так давно она сама говорила, что перемещение во времени – бред. А теперь, гляди-ка, сама застряла в 1912 году и ночи не спит в мечтах о молодом графе.

– Чертов Гнездилов, кого же ты приставил за мной следить? Знаешь ли ты сам, кто этот человек? – Подумала Аня, мысленно обращаясь к сыщику.

Пусть рассказывает, что за соглядатая она только что упустила. Надо придумать, что спросить у Александра Сергеевича. Ведь, не скажешь же ему, что прямо на улице человек растворился в воздухе?

Задумавшись обо всём этом, Аня возвращалась к особняку Ильинских. Глаша, так и стоявшая посреди Галерной со свертками в руках, была обескуражена странным поведением барышни. Аня кое-как объяснилась со служанкой, сказав, что пыталась догнать вора, которого узнала в наблюдающем. Глаша в ужасе охала над рассказом и просила больше так ее не пугать.

Глава 15.

В тот вечер Гнездилов не приехал, задержался и на службе. Выходит, зря Натали полдня выбирала наряд, да еще и на прогулку не поехала.

Николай тоже к ужину не поспел, а может, просто решил не встречаться с ней лично. И немудрено, она и бы тоже обиделась. Но гадать над мотивом его поведения Аня не хотела. Ей было не до Николя. Нет, конечно, она думала о нём, но гораздо больше её в тот вечер занимало произошедшее с наблюдателем.

Выходит, переносит в прошлое и обратно не только перстень. Но что? И как работает этот другой портал? Ведь, чтобы кольцо сработало, нужно быть в определённом месте – чулане или дворницкой, при определенных обстоятельствах – полнолунии и с необходимым предметом – перстнем. А тут за одно мгновенье человек исчез, растворился. Словно никогда и не было посреди двора-колодца ни мужика, ни тулупа, ни часов на цепочке.

Аню мучил и другой вопрос. Он касался накладной бороды. Ибо она собственными глазами видела, как борода начинала отваливаться. Зачем человеку наклеенная борода? Значит, он скрывается и не хочет, чтобы его узнали? Одни вопросы и никаких ответов. Эх! И поделиться не с кем. Сыщик покрутил у виска, если она признается, что прибыла сюда из другого времени и осталась случайно, благодаря самому Гнездилову. Аня очень надеялась, что в следующую полную луну за ней придут и там, дома она обязательно найдёт ответы на свои загадки.

Промаявшись весь вечер в раздумьях, девушка решила лечь спать. Судя по всему, младшего Ильинского не было до сих пор. Ну и черт с ним! Какое ей дело, где он. Или есть дело? При мыслях о том, что он может быть с этой выскочкой – княгиней Оболенской, становилось дурно. Хотя он, конечно, ей ничего не обещал, даже более того, она сама его прогнала. Так нечего теперь пенять и дуться. А упрямое сердце билось словно в силках, реагируя на каждую мысль о молодом графе.

***

Санкт-Петербург, наши дни

Когда человек в овечьем тулупе неожиданно появился в оном из дворов на Галерной улице, день клонился к вечеру. Во дворе этом располагалась конторы и офисы, сотрудники которых не рассматривали внутренний двор в окна, поэтому никто и не заметил буквально из ниоткуда возникшего человека в странной одежде.

Мужчина оглянулся по сторонам и вышел в арку, ворота которой поскрипывали от ветра. На противоположной стороне улицы техника снимала сборные леса, убирала замызганную строительную сетку с фасада дома под номером «8/2». Рядом с парадным суетился прораб в белой каске, подгоняя рабочих – выходцев из дружественных стран.

– Не снесут, значит. – Зло процедил мужик себе под нос. – Что ж, посмотрим.

Он решительно направился в арку дома напротив и стал ждать.

Долго стоять не пришлось. Минут через двадцать во двор вошли двое – крупный рослый парень и девушка с розовыми волосами, которая буквально заглядывала ему в рот.

– Я знала, что получится, Вань. По-другому и быть не могло. Это тебе и Анечке нашей спасибо. – При упоминании Анны девушка грустно вздохнула. – Как она там, интересно?