Читать онлайн Мари из Шварцберга бесплатно

Эпизод 1: Синий дым

В городе Шварцберг жила тьма, даже если по ночам горели фонари, сны горожан превращались в кошмары, но иногда был свет. И дарил его Хранитель.

Но мне не было этого известный. Той ночью я – безрассудный человек. Будучи невысокой светлой девушкой, ходить по опасному ночному городу – глупость. Я давно выбираюсь на патрулирование и знаю, что надписи на стенах по ночам оставляет тот, кто оставляет за собой синий дым. И всё это почему-то тревожит только меня. Остальные видят это, но никого словно ничего не волнует. Иногда кажется, что безумие совсем близко.

Меня зовут Мари, моя работа – охотиться за новостями. Днями, сидя за столом, набирая на печатной машинке очередную статью, мне хочется отправиться на поиск посланий на стенах – за цитатами известных стихов.

В очередной раз повернув за угол, я предполагала увидеть пару строчек, но их там не было, а впереди оказался чёрный узкий переулок. Сделав два шага вперёд, я поскользнулась и упала на спину и потеряла сознание.

Когда я открыла глаза, то оказалось, что меня тащит нечто чёрное. Попытки вырваться оказались тщетными – ноги словно ошпарили кипятком и ударили током по телу. Силы снова оставили меня.

Очнувшись в старинном склепе, я села в круге света начерченном на полу. Он сиял и источал еле заметные частицы. Неподалёку стоял незнакомец в светло-сером плаще, а из особых примет – засаленные длинные волосы и неопрятная борода. Но больше всего меня удивили его светящиеся руки.

Он наблюдал, как я медленно осознаю происходящее. Мне хотелось что-то сказать, но в голове не осталось мыслей.

– Вы крайне неосмотрительны, – сказал он.

– Я? Ай, как болят ноги, как же печёт! А что это за светлые обручи на них? – на мои щиколотки словно нанесли какую-то светящуюся мазь.

– Это моя сила, всё заживёт, вы столкнулись с тёмной стороной города.

– Что за сторона?

– Я постараюсь объяснить.

И он рассказал мне то, о чём, возможно, пожалел бы любой нормальный человек, но признаки моего персонального безумия научили меня ничему не удивляться.

– Очень давно, когда автомобилей и таксофонов не было, а смерть ходила повсюду, в нашем городе жгли ведьм. По мере необходимости, конечно. Она вряд ли была, но костры полыхали.

И направили сюда одного инквизитора, абсолютного садиста. Все протоколы и допросы он вёл исправно. Но казнил, обходя закон, сжигая заживо тех, кого должны умертвить заранее.

Одну девушку обвинили в ведьмовстве. Дочь мельника и так воспринималась частично безбожницей. Серьёзных обвинений не нашлось, но её сожгли заживо. И на костре она истошно кричала, что не смогут спокойно спать те, кто сделал это.

Несчастная вряд ли хотела, чтобы вышло именно так, но с тех пор всё чаще люди видели кошмары во сне и пропадали на улицах ночью. Даже город переименовали в Шварцберг не из-за доброй славы.

Я поняла, что история окончена и спросила:

– А как раньше он назывался?

– Блауберген.

– Да, горы у нас и правда не чёрные.

– Вот именно.

– Хорошая легенда, только при чём тут вы?

– Всё сказанное – правда, а у вас слишком много вопросов.

– Простите, но у кого угодно они могут возникнуть в подобной ситуации.

– Вы хорошо изучили меня, зачем ещё какие-то объяснения?

– Потому что суть в словах, надо рассказывать, чтобы понимали другие.

– Мне кажется, что вы просто утоляете любопытство.

– Я пытаюсь не думать о боли. И вы явно хотите мне всё рассказать.

Он опустил голову, похоже, что ему стало совестно, что он подверг меня такой опасности и незнакомцу пришлось согласиться:

– Ладно, вы правы, мне действительно надо всё рассказать.

Семь лет назад. я трудился в университете на биологическом факультете и изучал светлячков, что иронично.

Я работал преимущественно ночью. Исследование обязывало. Меня раздражали яркие уличные фонари прямо под окнами, они тогда здорово меня бесили, но никто не знал, кто их установил.

Однажды вечером ко мне в лабораторию пришла женщина одетая, как бездомная, но на самом деле очень красивая и ухоженная. Она носила толстые чёрные перчатки. Загадочно улыбаясь, незнакомка подошла ко мне.

Она приложила палец к моим губам, осмотрела меня и сказала: «Ты достоин». После чего резко сняла перчатку с правой руки и дотронулась до моей щеки. Пальцы её светились, а после начали сверкать глаза. В них мне виделась какая-то невероятная болезненная усталость. Женщина распалась на тысячу огоньков и исчез, и осталась только записка.

В ней говорилось, что эта женщина в начале века изучала электричество. А потом пришёл мужчина, отдал ей Свет и исчез. Во время чтения руки мои стали также светиться, как у неё.

Бремя досталось мне. Ещё была карта кладбища и указание склепа, который она облюбовала. Здесь нашёл последний приют её предок, а наследников не осталось, поэтому посетителей ждать не стоило. Предшественница зажигала погасшие фонари, а мне предстояло найти свой путь. Ещё тут хранились её записи, где есть и мои пометки.

Я всегда любил поэзию, поэтому решил, что буду писать строки стихов любимых поэтов на стенах. С работы пришлось уйти, а квартиры у меня не было. Поэтому живу до сих пор здесь.

Магия работает только в ту ночь, в которую начерчена. Я выхожу вечером, а возвращаюсь утром каждый день. Так горожане могут спокойно спать и гулять в темноте.

А ещё выживаю. Сурово, но никак иначе. У меня неплохой голос, поэтому днём часто читаю стихи и пою в центре города за копеечку. Ещё выращиваю картошку в тех районах кладбища, где никого не бывает. А земля довольно плодородная. В городском лесопарке есть места, где редко проходят люди. Там тоже кое-что растёт.

Выручает меня склеп. Тут нет газа, электричества и отопления, но всё же. Готовлю я возле городской свалки, где всем плевать на костры.

Я посмотрела круглыми глазами на этого странного человека и спросила:

– Почему именно вы?

– Так получилось.

– А это можно исправить?

– Может и да, но способа пока нет.

Вдруг в помещение влетел холодный ветер. Чёрные тени вползали и вырастали. Они не могли его задеть, а я находилась в кольце света:

– Мари, они будут вас пугать. Только не выходите за круг!

Фантомы бились в проекцию круга на уровне моего лица. Они прыгали, как маленькие блохи и врезались словно в пуленепробиваемое стекло. Я сделала шаг назад, но он крикнул:

– Они не достанут, стой на месте!

Незнакомец не мог ничем помочь. Но небо стало чуть светлее и тени ослабли. Мрак отступал, предвкушая утро. Я испугалась, села на пол и закрыла лицо руками:

– Это всё неправда, это не на самом деле! – мне не удавалось успокоиться.

– К сожалению всё реально.

– Молчи, бомж волшебный, мне надо успокоиться!

Он достал сигарету и винтажную Zippo, напоминавшую о былой жизни:

– Хорошо, но не все тайны раскрыты, – с улыбкой сказал он

– О чём речь? – заинтересовалась я, поднимая голову.

– А как же дым?

– Точно, а откуда…

В этот миг он прикурил, затянулся и выдохнул дым синего цвета мне в лицо, не дав договорить:

– А отсюда, – был его ответ, последнее, что сказано им.

Я очнулась, сидя на остановке. И взглянула на исчезающую надпись на стене: «Qui quaerit, reperit». Я встала и осмотрела свои карманы, ожидая, что там найду.

«Теперь ты – Хранитель, а я очень устал, больше нет сил, но мне не хотелось, чтобы кто-то видел, когда я уйду. Ты можешь занять мой склеп.

Кстати, синий дым не только усыпляет, но и маскирует следы, а сигарета была для эффектности».

Начался новый день. Я шла по улице, ощущая покалывание в пальцах. Покалывание Света.

Эпизод 2: Символ в символах

В городе Чёрной горы тьма повсюду, и лишь Хранитель способен защитить жителей от кошмаров и вселения злых духов. Он один, но в темноте луч света всегда очень яркий. Меня зовут Мари, а мой город называется Шварцберг.

Прошло всего несколько дней, как мне передали Хранителя, но последствия были видны невооружённым глазом. Я ничего не могла делать, осмысливая произошедшее. За это время количество пациентов в психиатрических лечебнице возросло, участились случаи нападений, а коллеги в редакции газеты рассказывали, что им снятся кошмары.

Я старалась помочь, бродила по ночам, чертила руками защитные чары, но этого оказалось недостаточно. Надо было что-то придумать. И чем раньше, тем больше жизней удастся спасти.

Хранитель использует символы, какие-то знаки вроде строчек стихов или погасших фонарей, которые стоит зажечь. И пока никакого символа нет, город утопает во тьме. Никто этого не ощущает так сильно, как я. После того Зигфрид, а именно так звали моего предшественника, передал мне силы, моя эмпатия стала какой-то запредельной. Стали понятны не только эмоции, но и моральные принципы человека, добрый он или злой, щедрый или жадный. Но не обо всех хочется знать такое. Да, вы можете понять кто перед вами, но мысли никому не подвластны. Очень жестокие люди могут совершать благородные поступки из-за жажды общественного одобрения. А добряки могут не осознавать, как портят жизнь людям, выполняя свою работу, например, в органах по соблюдению санитарных норм.

Видеть всю грязь на кухне ресторана – это же правильно, да? А видеть всю черноту этого города тоже неплохо? Я бы его закрыла, как забегаловку, если бы не знала, как много здесь живёт хороших и порядочных людей.

Например, злых духов, которыми одержимы горожане можно изгнать, если они подчиняют волю человека. Так написано в той тетради, что мне осталась. Одержимых по своей воли можно только лишить сознания, коснувшись их лица ладонью.

Обычно злая сущность проникает через сны. И одолеть её можно только там. А мне надо сделать так, чтобы сны людей посветлели. Тогда тьма не прорвётся. Но есть ещё одна проблема.

Одержимых в психиатрической лечебнице надо касаться рукой, чтобы они могли изгнать тёмный дух. Поэтому через пару дней ночью я решила влезть туда.

Лечебница находилась на пустыре за сеткой. В ней имелись прорехи. Судя по всему, здесь лежат не только абсолютные психи и кое-кто умудряется уходить гулять, хотя и на территории места полно. Здание окружено парком, в котором нет ни одной скамейки. А все нижнее ветки на деревьях спилены. Наверно, на всякий случай, чтоб никто не выколол себе глаз.

Я пробралась к зданию и взобралась по пожарной лестнице на высоту перового жилого этажа. У здания имелся нулевой этаж, окна которого заколотили досками. Мне пришлось постараться, чтобы встать на стенном выступе. Нож я воткнула в щель между створок окна и дёрнула вверх, а окно открылось, но передо мной возникло новое препятствие.

Про решётки и в целом изолированность здешних пациентов от мира я несколько позабыла и стала думать: что же делать. Палата от меня скрывали шторы. Вдруг между ними просунулась рука, схватила меня за свитер в районе грудной клетки. Сначала человек притянул меня к себе, а потом с силой вытолкнул. Всё произошло за долю секунды, но я успела коснуться обидчика рукой, забыв, что надела перчатки, чтобы не привлекать внимания. Падать оказалось быстро и не очень больно.

Больно стало, когда я очнулась в больничной палате. Мои руки без перчаток были прикованы к кровати, а рядом с ней на табуретке сидел санитар со шприцом в руке.

– Кто ты и что тебе нужно? – спросил меня этот тип.

– Я работаю в газете, меня зовут Мари Фухс, хотела написать эксклюзивный материал про эпидемию психических расстройств.

– Что ты сделала с тем, кто был до тебя? – задавал он вопросы ровным и спокойным голосом, пугая меня ещё сильнее.

– С журналистом?

– С тем, у кого они также светились, – он иглой шприца указал в район рук, которые я пыталась спрятать в рукава плаща, но мешали наручники.

– Он ушёл, – моё сердце билось быстро, а место удара о землю пульсировало.

– Как ушёл? – безмятежность пропала с его лица.

В этот момент раздался щелчок, и свет в палате погас. Только мои руки светились. Послышались шаги. Он прошёл мимо и скрылся в темноте за моей койкой. Там мне слышалось копошение, но не удавалось ничего увидеть. Спустя минуту свет вновь зажёгся, и санитар вернулся на своё место:

– Проводка старая, сбоит. Как электричество в городе появилось, так с тех пор ничего и не ремонтируют, – посетовал он и взгрустнул. – Да, Зиг говорил, что ему осталось немного, но не настолько же. Ладно пойдём.

Он отстегнул меня от койки повёл за собой рассказывая:

– Он поизящнее был. Подсел в баре и стал загонять, что может лечить некоторых людей, которые не в себе. Я не поверил, а зря – проспорил ему кружку пива. Так он мне и стал помогать. А ты как-то грубовато работаешь.

– Я ещё и символ свой не нашла.

– Как-то догадался, – сказал он, обводя рукой длинный коридор с закрытыми палатами.

Мы прошлись по всем больным, что поступили в последнее время. Ганс, именно так звали санитара, держал их, а я касалась рукой. Мы управились быстро, и он проводил меня к выходу. Санитар выдал мне таблеток и напоследок сказал:

– Тебе надо быстро уходить, потому что скоро обход охраны. Ты должна в себе разобраться, а иначе волна насилия и безумия накроет нас. Символов должны быть тысячи, понимаешь?

– Понимаю, – ответила и еле заметно улыбнулась.

– Кстати, – Ганс окликнул меня, когда я от него удалялась, – У тебя на голове три шва теперь, там немного выстрежено.