Читать онлайн «Город, что люблю всей кожею…»: Москва в 100 стихотворениях. Москва в отражениях бесплатно

«Город, что люблю всей кожею…»: Москва в 100 стихотворениях. Москва в отражениях
Рис.0 «Город, что люблю всей кожею…»: Москва в 100 стихотворениях. Москва в отражениях

© Гецевич Г.А., наследники, 2023

© Бибичков М.М., фотографии, 2023

© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2023

Размышляя о новой книге Германа Гецевича

При слове Москва каждому из нас невольно приходят на память хрестоматийные строки: «Москва… как много в этом звуке // Для сердца русского слилось! //Как много в нём отозвалось!» Или: «Москва, Москва!.. Люблю тебя, как сын, // Как русский, сильно, пламенно и нежно!» Или: «Москва – какой огромный, // странноприимный дом». Или: «Ах, Арбат, мой Арбат»… Кто из русских поэтов не писал о Москве? И Пушкин писал, и Лермонтов, и Цветаева, и Окуджава… Легче сказать, кто не писал о ней. Но больше всего стихов о Москве у поэта Германа Гецевича! Не два, не три, не десять, а сто!!! Из них теперь сложилась целая книга – она вся о нашей столице, в которой поэт родился и умер и без которой не мог жить, о чём в своём «Заклинанье» он так и говорил Москве: «Я не могу без тебя».

Герман в своих стихах показывает нам свою Москву, ведёт нас «средь гуляющих зевак и зевающих гуляк» разными своими маршрутами, исхоженными им самим вдоль и поперёк. Тут и места его детства и юности, Сокольники с Сокольническим кругом, который помог Герману «стать собой и на круги своя… возвратиться», тут и Чистые пруды, «где люди, будто Чистые пруды» (такие чистые), тут и улицы и переулки, названия которых (и вообще топонимы) он искусно обыгрывает в стихах, как, например, Мерзляковский переулок, в котором он не замёрзнет, или Стромынка, которую он рифмует со «стремянкой», или Садовая-Триумфальная, «где не растут давно сады», тут и метро «Красные ворота», а самих ворот нет, тут и бульвары и мосты, тут и москвичи, и иногородние жители, и «мужики из ЖКХ», и гастарбайтеры, и «трёхвокзальная толпища», и стихи, посвящённые близким ему поэтам Семёну Кирсанову, Генриху Сапгиру, Белле Ахмадулиной и «андреевскому Гоголю» «в районе Арбата» (эти наши классики идут с ним по жизни и сопровождают его), тут и Измайлово с собором, сверкающим «изразцами», где Герман гуляет со своей любимой, которая для него, как и любовь, – «богатство дороже, чем золото»: «Моё золотце – рядом со мной».

Показывает он и рисует яркими красками своей палитры слов и старую Москву с её усадьбами, с её «сталинским ампиром», с Иваном Великим и Василием Блаженным, и с домом Веневитинова, и с коммуналками и бараками в «стиле» не «Барокко», а в стиле (неологизм Германа) «Баракко», и с «хрущобами», и новую Москву с новой архитектурой, с воскресшим Богородским храмом, с «собянинскими плитками», с МКАДом, похожим на «орбиту» Сатурна, с пейзажами, которые хороши в каждое время года, как в стихах «Ноябрь» («Дожди… Холодные дожди»), «Зимние экспромты», «Мартовский снег», «Июль», и с ярмаркой – «Эх, гуляй, Москва – // Нынче ярмарка», и с «Артистическим кафе» «в переулке Камергерском», где «познакомились когда-то мама с папой» Германа Гецевича.

Это у Германа получился такой своеобразный – очень эмоциональный, лирический, культурологический, философский, биографический, художественный, калейдоскопный и историко-просветительский – стихотворный путеводитель по Москве, по дорогим для поэта достопримечательным местам, которые, как и вся Москва, так или иначе дороги не только ему и не только москвичам, и будут ещё дороже после прочтения этой книги, которая не для одноразового чтения и может стать настольной.

…«Немало городов», в которых побывал Герман Гецевич, которые видел воочию или не воочию, а по телевизору или в интернете, на картинах и фотографиях: «Я видел разные города», – пишет он.

  • Прекрасны – спору нет,
  • И Лондон, и Берлин,
  • И Хельсинки…
  • Но для меня родней
  • Тот город, что люблю
  • Всей кожею.

Прекрасен и Париж со своими достопримечательностями, но Москва Герману всё равно родней и дороже: «Прекрасен Люксембургский сад, // Но Александровский – родней», и Ямское поле ему «дороже в сотню раз», «чем Елисейские Поля», а Арбат «дороже, чем Монмартр».

Книга Германа Гецевича о Москве – это уникальная, беспрецедентная, великая книга коренного москвича, поэта-урбаниста, о своей великой любви к Москве, к столице нашей Родины, это такой гимн ей, такая Песнь Песней, это ценнейший вклад выдающегося поэта нашего времени в Золотой фонд, в сокровищницу русской и мировой поэзии о Москве.

НИНА КРАСНОВА,

член Союза писателей СССР с 1980 года,

член Союза писателей Москвы и других союзов писателей и Русского ПЕН-Клуба, член редсовета журнала «Юность», основатель и главный редактор альманаха «Эолова арфа», лауреат нескольких международных премий, а также премий им. А. Ахматовой, им. Н. Рубцова, «Писатель XXI века», «Парабола», обладатель спецприза «За талант» от Благотворительного Фонда им. А. Вознесенского, академик Международной организации развития литературы и искусства (МАРЛИ)

Москва Германа Гецевича

У каждого поэта своя Москва. Герман Гецевич обладал счастливой для поэта профессией: он был врачом скорой помощи. Эта профессия предполагает множество черт, полезных для человека, пишущего стихи: умение решать задачу в кратчайшие сроки, решительность в решении самой задачи, наконец, главное – необходимость спасать и давать человеку надежду на спасение.

Герман Гецевич отлично знал Москву. Честно говоря, у меня были сомнения, так ли хорошо Москва знает поэта, как он знал её. Но вечер Гецевича в Центральном доме литераторов, уже после его такой неожиданной смерти, эти сомнения полностью развеял. Да, поэзию у нас любят не толпы. Но зал был переполнен, и люди, сидящие в нём, хорошо знали, куда пришли и чьи стихи услышат.

Москва для Гецевича – город, вобравший в себя всю его жизнь.

Любой перекрёсток, любая улица центра или окраины – это часть биографии, это далёкое воспоминание или близкий человек:

  • И растворяясь в городской толпе,
  • Спешу я на окраину пробраться,
  • Чтобы наполнить грустью о тебе
  • Меж двух домов зажатое пространство.

Москва – источник горя и радости и для поэта, и для городского пространства, и даже для дождя и снега: Город участвует в жизни поэта всеми своими памятными ему местами. И поэт участвует в жизни этих мест: Герман Гецевич очень разнообразен в свой ритмике. У него много стихов, положенных на музыку. Это можно почувствовать даже без гитары или аккордеона:

  • Устав лежать горизонтально,
  • Тот снег, бледнея от обид,
  • На мир глядит суицидально:
  • Всё прыгнуть с крыши норовит…
  • А мы подымемся на лифте
  • До самых звёзд, до облаков…
  • И комья грязи, что налипли,
  • Собьём у входа с каблуков.
  • Помимо прочных свай, пролётов и столбов,
  • У городских мостов надёжней нет посредников:
  • На этом – повстречал я первую любовь,
  • На том – без лишних слов я проводил последнюю…
  • Между строк,
  • Без обид скажу и без обиняков,
  • Что в долгах
  • Как в шелках погрязая, память стольких чувств,
  • Дай мне срок,
  • Растяни его на сорок сороков,
  • Всё отдам,
  • Хоть расплачусь я скорей, чем расплачусь.

Поэты, увы, уходят. Но остаются города, где они жили, любили, иногда, как Герман Гецевич, спасали людей. Так было всегда. Так будет и дальше.

ЮРИЙ РЯШЕНЦЕВ,

российский поэт, прозаик и сценарист, автор стихов

к песням для театра и кино, мастер мюзикла, переводчик,

член Союза писателей России, член русского ПЕН-центра,

трёхкратный победитель Всесоюзных конкурсов

по стихотворному переводу, лауреат Государственной

премии имени Булата Окуджавы

Родившись в Москве, всю жизнь прожив в этом городе, поэт Герман Гецевич не только сам писал о нём, но и собирал антологию стихотворений о Москве русских и советских поэтов XХ – XXI веков. И даже написал к ней вступительную статью «Поэзия московских улиц». Эта статья и открывает книгу.

Поэзия московских улиц

(в сокращении)

Последнее время всё меньше и меньше уделяется внимания одной из самых выразительных сфер словесного искусства – Поэзии. А ведь поэтическое Слово – это духовная перекличка корней и листьев дерева, где стволом является великая русская традиция.

Если Москва – столица нашего государства, то поэзию можно уверенно назвать столицей литературы. Современная поэзия, разумеется, моложе Москвы, но по мере своего существования и развития она всегда обращалась к теме большого города. Город был и остаётся сердцем поэзии, а поэзия является ритмическим выражением культуры урбанизированного общества.

Нет, пожалуй, ни одного великого русского поэта, который так или иначе не коснулся бы темы Москвы. Стихи о городе – это своего рода художественная летопись эпохи, её история. Каждый поэт по-своему воссоздаёт образ Москвы в своих произведениях, используя детали с такой топографической точностью, что возникает эффект соприсутствия, ощущение экскурса в историю города, в его быт и бытиё.

В этих произведениях заключено Время, которое движется беспощадно и необратимо. Проходят годы и столетия, изменяются многие реалии прошлой жизни, но в стихах поэтов они остаются навсегда в своей первоначальной сущности. Я не говорю уже о вечных ценностях и достижениях города в области архитектуры, которые не раз вдохновляли и будут вдохновлять поэтов следующих поколений.

Стихи будут формироваться вокруг названия самых известных литературных мест города, таких как Арбат, Чистые пруды, Патриаршие пруды, Сокольники. <…> Книга станет своеобразной прогулкой из настоящего «Прошлого» в настоящее «Настоящее». <…> Думаю, что такое издание <…> может быть презентабельным подарком к очередному Дню города, а также путеводным знаком для тех, кто видит не только Москву в поэзии, но и Поэзию в Москве.

Это своеобразное приглашение к путешествию по любимому городу. Я уверен, что такая книга необходима городу, потому что у человечества нет шансов выжить, если оно откажется от своих святынь, от самого возвышенного и прекрасного.

ГЕРМАН ГЕЦЕВИЧ,

член Союза писателей г. Москвы, поэт

2020 г., Москва

Вот здесь я родился

Road blues

  • Я видел разные города,
  • Но этот вряд ли забыть смогу:
  • Там все дороги ведут в никуда
  • И друг равен врагу.
  • Там все дома на один покрой,
  • Блочно-панельные корабли,
  • И дым асфальта застыл горой —
  • От неба и до земли.
  • И я в этом самом городе,
  • Забыв о вражде и голоде,
  • Со всеми дворами в сговоре,
  • Как рыба в ладонях бьюсь…
  • Деревья обриты на́голо,
  • Все двери закрыты на́глухо,
  • Но эхо поёт мне на́ ухо
  • Свой
  • Road Blues.
  • Там за се́мь бед лишь один ответ
  • И безнадёжен любой визит:
  • Свернёшь налево – проезда нет,
  • Направо – «кирпич» висит.
  • Там жизнь отложена на потом,
  • Любое дело там – не в цене:
  • Быть наяву страшно в городе том,
  • Во сне – опасней вдвойне.
  • Там звёзды тревожно светятся,
  • Медведем бредит Медведица
  • И юзом грозит гололедица,
  • Но юза я не боюсь,
  • Ну мало ли что покажется?
  • Не поздно ещё покаяться,
  • Пока мне поют пакгаузы
  • Свой
  • Road Blues.
  • Не повернуть это русло вспять,
  • И дважды путь свой нельзя пройти,
  • Где на развязке судьбы опять
  • Сходятся все пути.
  • Кольцом бульваров я взят, как в плен,
  • И словно в замкнутой западне —
  • Не я проживаю в городе N,
  • А город живёт во мне.
  • Но я, не повесив голову,
  • Шагаю походкой гордою,
  • Чужой и домам, и городу,
  • Как пятый в колоде туз,
  • Пока, распрямляя волосы,
  • Дождю, что рисует полосы,
  • Мне ветер поёт вполголоса
  • Свой
  • Road Blues.

Монолог асфальта

  • Я – асфальт раскалённый. От зноя и пыли
  • Деформирован я и в полуденном гаме
  • Разутюжен колёсами автомобилей,
  • Приплюсован к земле паровыми катками.
  • Я – асфальтовый призрак, я – серый на сером,
  • Моя мёртвая жизнь – городская волчица —
  • Приучила меня к пуританским манерам,
  • Но из каждой расщелины зелень сочится.
  • Я – асфальт, чьё дождями изрытое тело,
  • Как суровый наждак в трёхвокзальной толпище,
  • Где стальные заточки штампует умело
  • Искромётное солнце – небесный точильщик.
  • Меня клал гастарбайтер в оранжевой куртке,
  • Я – асфальт, почерневший от дней непогожих,
  • На который плюют и бросают окурки —
  • Пузырящийся пласт под ногами прохожих.
  • Я – асфальт… Я спрессован, распят, утрамбован…
  • И, фатальную быль превратив в небылицу,
  • Я к примятой земле Прометеем прикован:
  • Неужели всё это до смерти продлится?

Два окна

  • На отшибе столицы
  • Из судьбы городской
  • Две любимых страницы
  • Кто-то вырвал рукой.
  • Два окна, два недуга,
  • Белой вьюгой в ночи
  • Окольцованы туго,
  • Будто в связке ключи.
  • Где былое добито,
  • А грядущего нет,
  • И вино не допито,
  • И не выключен свет.
  • Но без мыслей о гневе
  • Мы у тьмы на крючке:
  • Ни журавлика в небе,
  • Ни синицы в руке.
  • Наши чувства на грани
  • Обречённой вражды,
  • Словно буря в стакане
  • Кипячёной воды.
  • Кораблей потонувших
  • Нам не сжечь всё равно,
  • Наши дни, наши души
  • Погрузились на дно.
  • Мы зашли, вероятно,
  • Далеко в том пути,
  • И вернуться обратно
  • Невозможно почти.
  • И ни тросы, ни строфы
  • Не поднимут со дна:
  • Две панельных Голгофы —
  • Два закрытых окна.

Городская поэма

  • В городе, что от жира
  • Часто сходил с ума,
  • Сталинского ампира
  • Высились терема.
  • Вид из окна был соткан
  • Кровью «святых» основ:
  • Зубья семи высоток
  • Вместо семи холмов.
  • Выхлопами распорот,
  • Хлопьями снега сшит,
  • Этот помпезный город
  • Стал только тем знаменит,
  • Что на доске из клеток,
  • Пешкою сделав шаг,
  • Ходки всех пятилеток
  • В сумме слагались в шах
  • Памяти, чья шкатулка
  • Знала почти на зубок
  • Каждый излом переулка,
  • Каждый его завиток.
  • Каждый дом, где с нахрапом
  • Время наверняка
  • Влажной побелкой на пол
  • Падало с потолка.
  • Город играл азартно
  • В розу семи ветров,
  • Но состоял из асфальта
  • И проходных дворов.
  • Из кутерьмы, из мрака,
  • Из коммунальных ссор,
  • В стиле того «Баракко»,
  • Что уцелел с тех пор.
  • Пробками сплошь забитый,
  • Город был окружён,
  • Будто Сатурн орбитой,
  • МКАДом со всех сторон.
  • Бился в угаре с горя
  • И от обид лютей,
  • Кольца сжимал на горле
  • Каждой из площадей.
  • В городе было трудно
  • Противоречить судьбе
  • И отыскать друг друга
  • В многолюдной толпе.
  • И, укрощая гонор
  • Разноголосых шумих,
  • Был этот зимний город
  • Только для нас двоих.
  • Но возводя улыбки
  • Судеб в квадрат беды,
  • Город скрывал улики
  • И заметал следы.
  • Строился, расширялся,
  • Каялся, предвещал…
  • В прошлом – не умещался,
  • Прошлое – не умещал.
  • С кем бы ни спорил: с теми,
  • С этими – всё равно:
  • Вмиг вырастали стены,
  • Тенью затмив окно
  • Истины, что не ложь ведь,
  • Но, чтоб не слиться в тень,
  • Нужно очистить площадь
  • От равнодушных стен.
  • Город склонял к авантюрам.
  • Он добивал живьём.
  • Тайных и явных тюрем
  • Было немало в нём.
  • В камерах мыслей чёрных
  • Сердце спешило скорей
  • Сделать для заключённых —
  • День открытых дверей.
  • Будто бы в окна пряжа,
  • Ловко вплетались мы
  • В тему того пейзажа,
  • В изморозь той зимы.
  • Вскоре нам стало тесно
  • В рамках имперских вех,
  • Как дрожжевое тесто,
  • Мы поднимались вверх.
  • Снежная крошка липла
  • К мокрым воротникам,
  • Выпрямив шахтой лифта
  • Белую вертикаль.
  • Тщетно мечтая в стужу
  • Город перебороть,
  • Ночь возвышала душу
  • И окрыляла плоть.
  • Оторопью вокзала
  • Нам диктовала страсть
  • Вечный сюжет Шагала,
  • Что не давал упасть.
  • С бытом вступая в сговор,
  • Новый обжив объём —
  • В нас растворялся город.
  • Мы растворялись в нём.

Сокольнический круг

Это мои юношеские стихи, написанные

40 лет назад. Казалось бы – надо стесняться.

Но в них всё уже заложено: и форма, и звук,

и основные эстетические ориентиры…

  • Сокольнический круг. Исхоженный маршрут.
  • Кинотеатр «ЛУЧ» и парк немноголюдный.
  • Характер ноября неимоверно крут:
  • То оттепель, то хмарь, то smok, то ветер лютый…
  • Сокольнический круг. Водителей зевки.
  • Часы над мостовой напоминают бубен.
  • И прячутся в душе, как тёплые зверьки,
  • Гадания о том, что было и что будет.
  • Покрыто слоем льда трамвайное кольцо.
  • Ноябрь обглодал деревья и афиши.
  • Охотничьи дворы мне кашляют в лицо,
  • К прохожим недобры их сгорбленные крыши.
  • И думаешь: «А вдруг раскручена не зря
  • Рулетка ноября, чьи ставки так неброски?»
  • Сокольнический круг при свете фонаря,
  • Как без поводыря – слепой на перекрёстке.
  • Позёмку стелет снег, но всё, что ей дано, —
  • Бежать по рельсам вслед, как будто кровь по жилам,
  • Когда ночной трамвай торопится в депо,
  • Гуманность проявив к последним пассажирам.
  • Прудов Оленьих грусть слилась с моей судьбой,
  • Но мне знаком тот путь, я – стреляная птица…
  • Сокольнический круг помог мне стать собой
  • И на круги своя однажды возвратиться.

Трамвай № 7

  • трамвай
  • трамвай
  • трамвай
  • скорей
  • скорей
  • скорей
  • седьмой
  • седьмой
  • седьмой
  • бегом
  • не отставай
  • давай
  • давай
  • давай
  • народ
  • народ
  • народ
  • а ну ещё чуток
  • а ну ещё малёк
  • а ну ещё разок
  • не стойте у дверей
  • пройдите же вперёд
  • упёрся как баран
  • ведь это вам не то
  • ведь это вам не там
  • ведь это не такси
  • оплачивай проезд
  • нашёлся моралист
  • да сам ты педераст
  • а ведь товарищ прав
  • на линии контроль
  • хоть место уступи
  • прошу не кантовать
  • мне скоро выходить
  • могу и звездануть
  • вот это молодёжь
  • что ждать теперь от них
  • ещё очки надел
  • налил шары и рад
  • нажрался так молчи
  • бесстыжие глаза
  • ну ладно мне пора
  • мне тоже до метро
  • а мне через одну
  • вставай
  • вставай
  • вставай
  • в стекляшку
  • и домой
  • да здравствует
  • трамвай!
  • да здравствует
  • седьмой!

Улица-богородица

1

  • я живу на Краснобогатырской
  • (речь идёт об улице моей)
  • ну а мог бы жить на
  • Краснопрудной
  • Красносельской
  • (Верхней или Нижней)
  • Краснопресненской
  • Красноармейской
  • Краснопролетарской
  • и т. д.
  • ну а мог бы жить на Богородской
  • (ради Пресвятой родившей Бога)
  • и трамваем от Преображенки
  • не трястись
  • а в лодочке уютной
  • плыть домой по Яузе-реке
  • если бы префекта-гамадрила
  • невзначай идея осенила
  • улицу пере —
  • именовать
  • и вписать в её пейзаж прекрасный
  • фабрику гандонов
  • цех колбасный
  • и назвать не
  • Краснобогатырской
  • и отнюдь не
  • Краснобогородской
  • а какой-нибудь
  • Красногандонной
  • иль
  • Красноколбасной
  • Например
  • но идеи фикса у префекта
  • к счастью возникают очень редко
  • жаль одно
  • что не на
  • Богородской
  • а на
  • Грязнобогатырской
  • я
  • живу

2

  • Бог,
  • затырканный красным,
  • проживает по адресу:
  • Краснобогатырская ул., д. 21, кв. 283,
  • шестой подъезд, двенадцатый этаж,
  • кода нет, звонок не работает, просьба – стучать,
  • а вокруг:
  • коррида трамваев,
  • быки-иномарки,
  • кровавые разборки,
  • бритые затылки…
  • и так – день за днём
  • очередью автоматной,
  • а Бог расхристанный,
  • но не распятый,
  • жвачку жизни жуёт
  • (живёт),
  • ему бы в хрущобах
  • пешком на пятый,
  • а он – отращивает живот
  • и, глядя на улицу
  • из окна,
  • не может понять в свои тридцать три:
  • почему —
  • Бога родила Она,
  • а вы —
  • Бога —
  • тыри.

Стереть и забыть

  • Как будто со лба испарину,
  • Движеньем ладони – дерзко
  • Время стёрло из памяти
  • Событья далёкого детства.
  • Трущобы забыл коммунальные,
  • Учителей упрёки,
  • Но помню, что криминальные
  • Давала мне жизнь уроки.
  • Забыл я соседку бешеную,
  • Вредительские нападки:
  • Её бельецо развешанное
  • Капало мне на тетрадки.
  • Что видел я в жизни вздорной,
  • Помимо квартиры загаженной:
  • С одною на всех уборной,
  • С коптящей колонкой газовой?..
  • Хоть было обочиной проще мне
  • Пройти отчий путь с беспечностью,
  • Но незачем безотцовщине
  • Быть сыном тому отечеству,
  • Где столько совместно прожито
  • Обиды и безучастья,
  • Что в это суконное прошлое
  • Не хочется возвращаться.

Богородский храм

  • От надбровья до переносицы
  • На путях времён
  • За трамвайным звонком проносится
  • Колокольный звон.
  • Там под пряжей рассветной путаницы,
  • В перехлёсте драм
  • На углу Миллионной улицы —
  • Богородский храм.
  • Дважды сруб деревянного зодчества
  • Сквозь кромешный дым
  • Из огня, выгорая дочиста,
  • Выходил живым.
  • Рукавами к земле прижатая,
  • Словно к сердцу шрам,
  • Не смогла каланча пожарная
  • Уберечь тот храм.
  • Но из пепла, в завесе муторной,
  • Он воскрес и вот
  • С колокольни звонит к заутренней,
  • Прихожан зовёт.
  • Слышу осень с распевом Всенощной,
  • Выйдя на балкон,
  • Где с трамвайным звонком соперничает
  • Колокольный звон.
  • Но забыв, что весь опыт прошлого
  • В каждой щели скрыт,
  • Строят храмы теперь задёшево —
  • Из панельных плит.
  • Богомольни растут в юдоли той,
  • Будто на дрожжах,
  • Не на крови, годами пролитой,
  • А на гаражах.
  • Окружила себя хоромами
  • Нечестивых прыть,
  • На строительстве наворованное
  • Можно вмиг отмыть.
  • Ряд частиц перепутать с целыми,
  • Со святыней – хлам,
  • С крупноблочными новоделами —
  • Настоящий храм.

Красные ворота

  • На Красных воротах налётом блестит известковым
  • Тот снег, что вовек белизны мостовым не вернёт,
  • А в сердце Москвы, что кольцом пережато Садовым,
  • Одно лишь названье осталось от Красных ворот.
  • Тот снег вдоль высотки прошёлся маршрутом нечётким,
  • На Красных воротах облазил он все тупики:
  • Свернул в Хомутовский, в Басманный и по Каланчёвке
  • Бомжистой походкой к вокзалам побрёл от тоски.
  • Сквозь клочья тумана тот снег видел прошлого абрис,
  • Топтался на месте, чтоб мысленно выбрать пути,
  • Как будто искал затерявшийся в памяти адрес
  • И вдруг понимал, что не вспомнить уже, не найти…

Чистые пруды

  • А на Чистых прудах, а на Чистых прудах
  • Изощряется осень в напрасных трудах,
  • И с разбега ныряет сухая листва
  • Под колёса трамвая по имени «А».
  • И от мутных дождей на бульварах темно,
  • Как в рентген-кабинетах и в залах метро.
  • И уже в переулках сгущается тьма,
  • И во тьме цепенеют жилые дома.
  • И гадаю, как прежде: была – не была,
  • Доверяя надежде любые дела,
  • Но внезапно, окурок зажав в кулаке,
  • В отходящий трамвай я сажусь налегке.
  • А на Чистых прудах за оградой витой,
  • Как в эдемских садах – облака над водой,
  • Где пунцовые клювы седых лебедей
  • Хлеб хватают из рук проходящих людей,
  • Где кофейные запахи сеет с веранд
  • Гордость Моспищетреста – кабак «Джалтаранг»,
  • Где мелькают солдатским шинелям сродни —
  • Друг на друга похожие ночи и дни.
  • Где холодный каскад средь гриппозной хандры,
  • Словно белый халат медицинской сестры…
  • И глядит «Современник» (читай «Колизей»)
  • Молодыми глазами умерших друзей.

Вальс на Чистых прудах

  • Перевёрнуты в Чистых прудах
  • Отраженья домов и деревьев.
  • Меркантильные счёты сведя,
  • Тень со светом почти наравне,
  • Но кривым зеркалам впопыхах
  • Каждый шаг свой надёжно доверив —
  • Различаю под чёлкой дождя
  • Чёткий профиль в трамвайном окне.
  • Ресторанная гарь шашлыков
  • Так шипит в городских переливах,
  • Что ныряет прохожий туда,
  • Будто в храм Покрова на Нерли.
  • В этом месте наивный Тальков
  • Горевал о застенчивых ивах,
  • Только ивы на Чистых прудах
  • И в эпоху Петра не росли.
  • «Современник» (в былом «Колизей»),
  • Будто римская меркнет тиара,
  • Нет нужды, придираясь к судьбе,
  • Вспоминать о минувших годах.
  • Растерял наилучших друзей,
  • Но в толпе на ступенях театра
  • Я назначу свиданье тебе:
  • Ровно в полдень на Чистых прудах…
  • Ты придёшь с опозданьем на жизнь
  • Из дождя, что рискнёт в серых бликах
  • Пересечь все границы без виз,
  • К небесам запрокинув лицо,
  • Сотни линий трамвай закружит
  • И, споткнувшись на рельсовых стыках,
  • Вдоль бульваров потянется вниз,
  • Влажных рук разрывая кольцо.
  • В перекличке надежд и потерь
  • Под фонтанами радужной пыли
  • Здесь немало воды утекло,
  • Разбежались кругами следы,
  • И кому интересно теперь,
  • Что когда-то погаными были?..
  • Если чувства чисты, как стекло, —
  • Снова Чистыми станут пруды.

Красный вагон

  • Струнами ливня исхлёстан бульвар наш,
  • Над оркестровою ямой пруда
  • Втянуты искры в чудовищный чардаш,
  • Рвутся трамвайные провода…
  • К пультам деревьев тенями прижатый,
  • Над какофонией нот и минут
  • Ветки считает вагоновожатый,
  • Тридцать девятый проделав маршрут.
  • Виолончели то громче, то тише…
  • Домры вступают и тают в конце,
  • Ветер листает сырые афиши,
  • Мокнет на стенде венгерский концерт.
  • Прячет свой купол, лесами закован,
  • Между старинных домов Стратилат,
  • Мёрзнет сверчком в переулке Сверчковом
  • Дождь на асфальте – потерянный альт.
  • Редкий прохожий стрельнёт сигарету
  • И к Маросейке потянется вниз…
  • Вряд ли он знает, что изморозь эту
  • Струнный состав исполняет на бис.
  • Тонет бульвар в электрических бликах
  • И наблюдает, вздыхая вдогон,
  • Как, спотыкаясь на рельсовых стыках,
  • Мчится по городу красный вагон.
  • Арки партера зевают отверсто,
  • Над бельэтажем балконы торчком,
  • Полночь, как первая скрипка оркестра,
  • Сердце Москвы полосует смычком.
  • Но не наступит финал, как бывало,
  • С рельс никогда не сойдёт колесо
  • И хороводом отставших бульваров
  • Не разомкнёт роковое кольцо.

Последний переулок

  • В часы дневных прогулок
  • Мой путь предельно крут:
  • Последний переулок,
  • Исхоженный маршрут.
  • Последнему цейтноту
  • Отставку дав на миг,
  • От Сретенки к Цветному
  • Шагаю напрямик.
  • Где пялят свои зенки,
  • Сводя меня с ума,
  • Смыкаясь в две шеренги,
  • Доходные дома.
  • Безлюден и не гулок,
  • Ведь, что ни говори:
  • Последний переулок
  • Не с краю, а внутри.
  • Внутри, а не снаружи
  • Он тянет вновь наверх,
  • Чтоб коридором души
  • Соединить навек.
  • Чтоб где-то в середине,
  • На уровне «Трубы»,
  • Кольцо замкнуть в низине,
  • Захлопнуть люк судьбы.
  • Ход времени навязчив,
  • Уча за годом год:
  • Жить только настоящим,
  • А прошлое не в счёт.
  • Пусть памяти окурок
  • Предательски погас,
  • Последний переулок
  • Держу я про запас.
  • Ведь он – живой свидетель
  • Тех лет и тех ладов,
  • Когда впервые встретил
  • Здесь первую любовь.
  • Но всё, что было, – сплыло,
  • От сердца отлегло,
  • И наледью покрыло
  • Оконное стекло.
  • Всей дрожью штукатурок,
  • Сосульками звеня,
  • Последний переулок,
  • Как в первый раз, меня
  • Вновь одарил дарами
  • Из камня и стекла:
  • Подъездами, дворами,
  • Где молодость прошла.
  • Но выпала утрата,
  • Он имя поменял:
  • Ведь был Мясным когда-то,
  • Потом Последним стал.
  • Вложил билет посредник
  • Той Сретенке в карман,
  • На свой сеанс последний
  • В кинотеатр «УРАН».
  • Вернись я в эту замять
  • С обрезками нужды,
  • Я б выбрал в тёмном зале
  • Последние ряды.
  • Но цепь домов-шкатулок
  • Не удлинит года.
  • Последним переулок
  • Не будет никогда.

Тапёр

  • В кафе на Кудринской
  • Всегда накурено,
  • Хоть вешай там над каждым столиком топор,
  • И, с грустью давешней
  • Давя на клавиши,
  • Играет танго нестареющий тапёр.
  • И сердце мается,
  • В комок сжимается,
  • Когда под крышкой на расстроенном фоно,
  • Дойдя до крайности,
  • В любой тональности
  • Звучит мелодия, забытая давно.
  • Движеньем брассовым
  • С поливом джазовым
  • Импровизирует задумчивый тапёр.
  • От пьяной публики
  • Не ждёт он тугрики,
  • И знаки нотные не видит он в упор.
  • И тема главная,
  • Семиоктавная,
  • Клавиатурой улыбаясь широко,
  • Сквозь модуляции,
  • Импровизации,
  • Напоминает Аргентинское танго.
  • И веет пальмами,
  • Когда он пальцами
  • Туше над клавишами делает слегка,
  • И в даль картинную
  • За Аргентиною
  • Плывёт то левая, то правая рука.
  • Под эту музыку,
  • Подобно узнику,
  • Я прожил жизнь свою беспутную на треть,
  • Но развязав кашне,
  • По вечерам в кафе
  • Вновь прихожу на пианиста посмотреть.
  • Всё устаканится,
  • Но грусть останется,
  • Пока, удерживая дерзости напор,
  • Для щёк напудренных
  • В кафе на Кудринской
  • Играет танго нестареющий тапёр.

Кафе «Артистическое»

  • Замедляю шаг свой быстрый я с задумчивой тоской
  • По причинам основательным и веским:
  • Затесался между Дмитровкой и улицей Тверской
  • Переулок, что зовётся Камергерским.
  • За любым его фасадом камергеров нет давно,
  • Лишь кусками отсыревшей штукатурки
  • Под московским снегопадом чёрно-белое кино
  • Крутят годы в Камергерском переулке.
  • Не однажды возле МХАТа вспоминал я подшофе,
  • Как сыграла роль судьба в раскладе резком:
  • Познакомились когда-то в «Артистическом» кафе
  • Мама с папой в переулке Камергерском.
  • Первый ужин, безусловно, стал началом всех начал,
  • Ослепив и романтичностью, и блеском:
  • Из охрипшей радиолы голос Трошина звучал,
  • И листал афиши ветер в Камергерском.
  • Только время до сих пор мне углубляет в сердце след
Читать далее