Читать онлайн Врата в Истину. Мир Сфер бесплатно
Пролог
И снова здесь…
Каждую ночь Данзан попадает в одно и то же место. Страх перед сном преследует его. Ужас вновь оказаться там, в кошмаре. Где звуки тянуться будто густая смола, заставляя разум увязнуть в них. Они проходили сквозь маленького и беззащитного человека, оказавшегося наедине с самим собой.
«Что будет на этот раз?..» – словно вспышка мысль пролетела через наемника.
Его тело ускоряясь стало пробиваться через плотные чёрные облака. Краски сгущались, складываясь в первое воспоминание. Смерть. Эта женщина всегда неумолимо преследовала каждого воина. Лишать ли будущего авантюристов или же тех, с кем они скрещивали мечи – костлявой было всё равно.
– Левый фланг, угол, разорвана правая голень, упор! – звучали приказы Данзана отряду, что слаженно перетекал в другую сторону. Сцена, в которую попал мужчина, часто ему встречалась, южанин прокручивал её у в голове.
Любой бой – это стратегия. Малая ли битва, да хоть целая кампания. Все они работали по одному и тому же принципу – найди уязвимость в строю, надави, заставь противника отступить и выиграй с минимальными потерями. Бугурт редкое событие. Безумные удары копьями и короткими клинками, отсутствие дистанции и строя, месиво из человеческих тел – прерогатива сумасшедших, отчаянных, либо же очерки в дорогих романах для столичных вельмож. Каждая душа на счету, раздели и убей – вот главное правило победы. Такова настоящая война.
– Хватить колоть в спины, трусы!.. – звонко проплыл рядом с Данзаном голос женоподобного изгнанника. Дворянина, выбравшего для себя кровавый и бесчестный путь – бремя бандита.
Мужчина не помнил его лица. Может, дело в том, что даже несмотря на бывший титул юноши и возраст, воспринимался дворянин как обычный бандит. Маменькин сынок, почувствовавший вкус власти и сколотивший из тунеядцев отряд. Он бил в спины без колебаний, но когда строй оборванцев дрогнул под ударом эспадона, мальчишка стушевался, орал, призывал к чести. Будто та его волновала. Образы, воспоминания того дня сливались в бесформенную массу. Единственное, что неизменно оставалось в памяти мужчины каждый раз по пробуждению от кошмара, – это странная татуировка на телах разбойников – скрученная птица и червяк вместо рта. Символ, срезанный с мертвецов вместе с кожей, он же послужил отличным доказательством факта выполненного задания.
Схватив покрепче короткое копье, потомок южан рванул к дворянину, готовясь закончить очередное наваждение. Может, оно даже будет единственным. Пусть и редко, но иногда мужчине везло. Порой, кошмары заканчивались через мгновения и подобные ночи бывший солдат любил больше всего.
– Спасибо, любимый.
К сожалению, этот сон – не тот случай. Копьё, удерживаемое наёмником легко вошло в тело жертвы. Перед лицом мужчины возникла ненавистная картина. Та самая, которую южанин хотел забыть больше всего. Образ дворянина вмиг изменился на облик любимой – женщины с огненно-рыжими волосами. Нежная улыбка и мягкий взгляд, тускнеющий с каждой секундой. Столь желанные когда-то пряди стали чернеть и опадать.
– Благодарю тебя… ты сделал все, что мог.
«Хватит… прошу», – мелькнула мысль Данзана в ответ на слова умирающей.
Голова стала пульсировать, сознание трепыхалось от нарастающей боли. Женщина крепко схватила копье крупными руками, облизнулась. Взгляд её голубых глаз стал прожигать и топить южанина. Тот буквально начал захлебываться: Мужчина почувствовал себя в окружении необъятного моря. Корд не мог даже вскинуть руки, дабы всплыть. Взор его стала застилать белая пена. Густая, пришедшая словно с соленых водоёмов, она скрыла все образы внутри этого безумного кошмара.
«Ну, может, хоть это конец?» – искорка надежды тепло отозвалась в его сердце.
Опустившись на самое дно, чувствуя спиной твёрдую опору – Данзан приготовился проснуться. Вязкая пелена постепенно исчезла, даже дышать стало проще. На секунду в глазах посветлело. Теплый, золотистый цветок расцвел, прямо перед лицом наёмника, раскрылся и показал свои пять листков. Милая звездочка, в центре которой что-то росло. Приятно, ничего не скажешь. Редкость для ночных кошмаров. Плод внутри стремительно увеличивался, мясистый, но какой-то до боли знакомый… Словно ускоренно в сотни раз, лепестки иссушались, бледнели, приобретая серые тона, зародыш же крепчал, развивался, толстел.
«Нет… Пожалуйста, только не снова!» – внутри Данзана стала расти паника, а она в свою очередь сменилась густой яростью.
Плод рос, покрывался линиями, сегментами, а его цвет приобрел сочный оранжевый оттенок.
Тыква.
– Кагрус?.. Кагрус! – прямо в ухо Данзана врезался отчаянный и хриплый мужской крик.
Злобный, полный страха, безысходности – это был его голос. Тыква перед сознанием наемника, покрылась проплешинами. Стебли, крепящие плод к жёстким травинкам, порозовели, будто длинная шея выпрямились. Пульсируя в разуме, стал появляться человеческий образ. Тыквенные соки, словно кровь, стекали вниз по полупрозрачным плечам фигуры, сам плод раскалывался, превращался в бесформенную кашу.
«Ну началось. Спасибо, как же мне не хватало этих ощущений».
Бывший солдат знал, что сейчас произойдёт. Сценарий каждый раз менялся в деталях, но корень событий не менялся. Мощный поток, жаркий, как пламя, стал поднимать тело Данзана вверх. Все запылало, до красна раскалилось пространство, а в нос ударил мерзкий запах жженой травы. Крики затихли. Остались только плач и рыдание, эхом проносившиеся по иллюзорным стенам. Это были отголоски закаленных солдат – мужчин и женщин, прошедших через пекло. Столкновение с настоящим ужасом сломило разом каждого.
Порой степной корд спрашивал себя, почему он так зациклился на той битве. В сущности людей было забывать ужасы, через который те прошли. Убирать их в дальний ящик памяти, заменять более приятными, близкими образами. Южанин так не смог. Раз за разом возвращался в миг, когда путь его перевернулся с ног на голову. Превратился в безумие и постоянную беготню за тем, что познать не суждено. Как вообще можно осознать существо, способное одним желанием, отобрать чью-то жизнь? Стрелу можно отразить щитом, от пламени укрыться. Меч парировать, копья избежать. Но от этого… уйти от первозданной воли, невозможно. Монстры – не чудовища, магические звери или мутанты, нет. Твари способны влиять на саму реальность, воплотить худшие кошмары в жизнь. Сражаться с безумными детьми бездны – глупость, однако каждые несколько лет бравым ребятам приходится сдерживать натиск одного такого создания, теряя почти весь состав. Ужас – это не то, чем можно достоверно описать ощущения, когда присутствуешь рядом с мясным и постоянно изменяющимся отродьем. Видя нечто схожее, ты ломаешься, будто меняешься вместе с ним. Данзан знает об этом не понаслышке, ведь наёмник смог выжить, присутствуя рядом с тварью на расстоянии нескольких метров. Чудо для выжившего, но напоминало оно скорее уродливое проклятье.
«Гх… к-командир…» – за последними словами затихли и все звуки.
Вокруг никого не осталось. Все мертвы. Красная пелена стала застилать округу, чувства помутились.. Главная трудность таких снов – неспособность отвернуться. Проходя через них сотни раз, как в первый, хочешь увести лицо, закрыть уши, забыться. И никак не можешь, ведь вынужден смотреть, слушать сиплые и рыдающие голоса. Наблюдать за ускользающими жизнями подчиненных, чьи тела были разделены на две ровные половинки. Командир уже не вспомнит имен. Однако лица, жизни, слова и прошлое – всё это останется с ним навсегда. Призраки тех, кого он потерял.
И тем не менее, мужчина не винил себя в их смерти. Данзан сокрушался только от того, что выжил тогда сам.
Глава 1 – Старые раны
1458 год по календарю Тора. 83 день шарха.
– Вот брода калёного… Где мое пиво?.. Я же тут, вроде, оставил, – хриплый голос раздался из уст Данзана, лицо которого скривилось от навязчивого запаха сырого мяса.
Резкая и мерзкая, эта дрянная вонь преследовала его всегда по пробуждению, а местами и в моменты стресса. Чувствуя непривычную прохладу в веках, южанин стал давить глаза огрубевшими пальцами. Больно. Резные яркие ставни настолько плотно прилегали к оконной раме, что даже тусклый лучик проходил с трудом. Для него, по обыкновению просыпающегося от ощущения нагретого лица, это казалось неприятным.
– А… вот оно, – схватив рукой круженцию, стоящую неподалеку, южанин стал с жадностью глотать её содержимое, дабы хоть чуть-чуть погасить застывшее в ноздрях амбре. Обжигающая ягодная настойка прошлась по горлу, словно наждачка, заставляя наёмника глухо закашляться.
«Чего?.. Я на ночь глядя решил себя угробить?» – веретено мыслей стало роиться в голове широкоплечего мужчины, но делать нечего. Что есть – то есть.
Он – Данзан, степной корд, рождённый к югу от тамрамских земель. Покинул Рыжие степи вскоре после смерти дорогого ему скакуна. Раталас стал для него кормящим домом, ведь королевство, находящееся в войне с Гавелоном уже которое десятилетие, привлекало воинов со всех сторон. От безработицы командир наёмников не страдал, да и деньжата всегда водились.
«Покажусь таким перед Брунхи – убьёт… Может, побриться?» – крепкий хват по обе стороны бадьи, от которого толстая древесина заскрипела. В кристально чистой воде отражалось заспанное лицо смугловатого мужика, густая и неухоженная борода вместе с закрученными вниз усами норовили попасть прямо в рот. Широкие скулы, деформированный нос, походивший скорее на обрубок. Волос на голове не было вовсе, от них он избавлялся исправно и гладкая макушка это подтверждала. Местами Данзан больше походил на старого деда, хотя возраст едва пересек отметку тридцати пяти.
Впрочем, мало это степного корда волновало: те немногочисленные женщины, с которыми вояка контактировал, подобному внимание не уделяли. Единственное, что ныне тревожило душу Данзана – близнецы и их чересчур ярое усердие в отношении рекрутов. Остальные переживания можно оставить нежным мальчикам из монастырей при королевском дворе. Смажет потом бороду уксусом, может разгладится, а если нет – нечего и думать. Именно с такими мыслями он, традиционно плюхнув ладонью по водной глади, направился к окну, распахивая ставни и впуская свет внутрь. И не одного его: гомон, шум, звуки топора. Ребятня вдалеке тыкает палками в труп дохлой собаки, местные мужики подготавливают кострище в честь празднества и встречи периода Равновесия. Виды, вызывающие редкое чувство теплоты и сладкой ностальгии, нежной, слегка щекочущей границы сознания.
– Может, остаться здесь на подольше? – тихонько прошептал Данзан, и улыбка на лице наёмника расцвела, однако почти сразу в нос ударил запах плоти.
Мужчина отрезвился, сразу вспомнил важный факт: у отряда задание, и пусть спешить не обязательно, но и тянуть не стоит. Поэтому, отойдя к кровати, Данзан принялся проверять пожитки. Вещмешок цел, несмотря на то, что дурная псина хорошенько потрепала сумку прошлым днём. Следы зубов, потертости, да и только, какое-то время точно проживет. Закинув её за спину, мужчинка подвязал сумку к рубахе и штанам, а затем как следует затянул пояс. Яркий желтый кафтан требовал починки, однако Жигаг обещал заняться этим позже, когда купит все необходимое. Натянув одеяние поверх, он стал искать шоссы. С ними у наёмника были отдельные приключения. Будто по проклятью, тряпки нередко терялись. Дорогие шерстяные или совсем дешевые суконные – со всеми одна беда. Тремя месяцами ранее проблема столь ярко и остро проявила себя, что мужские чулки пришлось закупать прозапас. Может это духи постарались, либо же неряшливость вояки проявлялась именно тогда, когда дело касалась одежды ниже-поясной. Неприятное беспокойство снова не найти их на месте не покидало Данзана.
«А вот и вы. Ну слава Великим», – благо одежда оказалась на месте.
– Хватит орать, белены обожрались?! Ждите, кабану ещё нужно как следует разогреться! – внизу же уже кричал довольный трактирщик, бодро отгоняя жаждущие рты. Те же так и норовили подойти к центру комнаты.
Там готовили сочную мясную тушу. Костёр-печь прямо в центре главного зала – представление завораживающее. Мясные соки стекали по огромному телу, блестели, кожа лопалась, жир тёк по ногам и прямо в огороженное кирпичами кострище. Иногда тело поливали вином и пивом, из-за чего языки пламени опасно вспыхивали. Трактир «На железном зубке» славился интересной подачей готовки еды, хотя, как Данзану казалось, поначалу он создавался для уставших путников, обычно остающихся в подобных местах не более, чем на день. Нет смысла устраивать представление для тех, кто вскоре покинет место и не вернется уже никогда. Деревня, в которой заведение располагалось, была отдаленным местом у гор. Такие редко растут, но конкретно эта сумела чудом отгрызть себе право на разработку шахт, о чём южанин узнал совсем недавно. Развивалось поселение не по годам. Еще смешные лет десять и эту территорию можно будет назвать городом.
«Неплохое место трактирщик выбрал. Пройдоха. Знал, где будет строить дело, – поправив по привычке рукав, Данзан кивнул сам себе, как будто подтверждая отмеченную деталь, – вот и выделывается, как может. Надо будет заскочить сюда ещё раз, если работы совсем не будет», – небольшой выдох, и, наконец спустившись в зал окончательно, капитан заказал ячменно-грибное пиво с похлебкой в хлебе да уселся недалеко от центра и стал слушать.
Взор аккуратно пролетал по особо болтливым столам, концентрировался. Кто-то снова сетовал на возможное отсоединение Раталаса от Великого Божественного Адепта Тора, присоединения государства к нейтральным землям. Другие с рвением отрицали подобную. Наёмник принялся собирать слухи. Информация – ценность, иногда малая, местами бесценная. Никогда не знаешь, на какие наткнешься. Привычка улавливать все полезное и интригующее слух, если не спасла жизнь капитану наемников, то точно её скрашивала. И не один раз.
Правда, одна вещь сейчас мешала сосредоточиться и взгляд, концентрация Данзана то и дело стремились в её сторону. Сочные мясные ломти.
– Вот, значится, так дело и обстоит, брат. На юге, у деревеньки близ крепости страшной, мой друг ситный всё в руки-то свои побрал. Грэгом звать. Ребят построил, баб в хомут, а умерших за грань, в повозки и через перевалы. Дело нехитрое: платит барон бешено, как зверь голодный.
Но недолго соблазн вкусить мясо кабанье над разумом наёмника управу держал: громкие разговоры. Странные, словно сочащиеся интересными тайнами. Данзан навострил уши. Пара мужиков за соседним столиком, судя по одежде – мельники. Однако, одеяния слишком претенциозные: слишком богатые и открытые. Мельничий народ обычно старается себя не показывать ярко. Говорящий держал на поясе широкий кинжал в расшитых кожаных ножнах. Не бедствовал, раз мог себе такое позволить.
– Правда? – собеседник же воскликнул пламенно, глаза его округлились, будто блюдца. – Какая жуть, чего только на свете не сыщешь. Я не удивился, когда услышал, что на юге говно скупают, но вот трупы?
– Не тушуйся. Все является товар ом и мы с тобой с этого хорошо сыграем. Главное не задавать лишних вопросов, – ухмылка на лице безбородого проявилась особенно пошло.
Мысленно капитан наемников выругался: очередные любители сорвать куш, пока горячо. Слышал он о таких дураках и видел их вживую: убьют, как станут бесполезны. Продажа трупов – дело богохульное, а значит опасное. Когда-то давно приходилось уже Данзану иметь дело с кантоном инквизиции. А те, что носили синие плащи, карали с особым усердием. Южанин больше не хотел приближаться к этим мастерам своего дела.
– В любом случае, как бы наша жизнь не сложилась дальше, тост! За серебро, невиданное злато и баб тамрамских! – раздался стук кружек, гогот, от которого тянуло сладким духом авантюры и приключений.
«Тьфу», – покачав головой, Данзан принялся опустошать хлебную тарелку с невиданным усердием.
Пресная и безвкусная, по крайней мере не сырая. А может у мужчины просто отбило вкус. Откуда-то из глубины живота поднялась неприятная досада: У южанина ныне имелась цель, но приносила ли та счастье, что испытывают авантюристы от невиданного приключения?
Двери трактира распахнулись. Громко, с силой. Раздался топот сапог, и живое вытянутое красное лико появилось в дверном проёме. Наёмник развернулся. Брунхильда пришла раньше, чем он думал.
– Капитан, если будешь долго жрать, заработаешь несварение! – каким-то образом этой несносной девчонке удавалось перебить шум трактира, а ведь наёмница ещё не перешла на крик.
Наглое выражение лица, упертые в бока руки. Она отличалась от обычных баб – точнее было назвать её боевым братом.
– На рынке полно вещей интересных, вставай!
Брунхильда, или сокращённо Брунхи – давняя сестра по оружию, прошедшая с Данзаном через десятки передряг. Её нельзя назвать заморской красавицей – впрочем, любили девушку не только за миловидное личико. Вызывающая: широко колечная кольчуга на ярком расшитом кафтане, коричневая шляпа с длинными полями и голубиным пером воткнутым куда-то в центр головного убора. А клепаные и с металлическими вставками сапоги доходили чуть ли не до колен. Шоссы отличались далеко не самым распространенным в этих краях сливовым оттенком. За спиной девушки, на плече, виднелся висящий молот с длинным древком, да не простой, а с латунной гравировкой, издали напоминающей золото. Девушка прозвала своё оружие Гурди Младшим. Ширина плеч Брунхильды не могла сравниться с таковой у Данзана, однако ростом подруга уделывала мужчину по полной. Метр девяносто, а то и все два. Чего уж: внутри могучей воительницы текла кровь северных брахха.
– Ты сегодня необычно бодрая, сестра.
Покинув трактир и потянувшись, Данзан достал из сумки небольшой мешочек и бросил прямо в сторону девушки. Та ловко его словила.
– Как и обещал. Если будет нужно ещё – достанем и всё же не расходись в хотелках. Дабы раздавать жалованье направо и налево, нужно сначала его заработать. У нас, конечно, остались запасы, но Яков мне плешь проест, если будем транжирить…
– Скажи жадному шеллу следующее! Он пойдёт в следующий бой на своем осле и плевать, что боец из него никудышный. Как песни петь в караул и закупаться сомнительными тканями, так богоугодное дело, а мне подобрать вещичку вне жалования, тем более для переговоров всё. Вражда накликал! – тонкая и хитрая улыбка. Глаза озорно прищурились.
Данзан знал, как Брунхильда ответственно относится к деньгам – подобный этому напускной фарс даже у него вызвал легкую ухмылку. В действительности подозревать её в расточительстве глупо. Девчонка редко когда покупает что-то по мелочной прихоти, за деньгами не гоняется и всегда рада помочь своим личным кошельком. Если Брунхи понадобилось что-то взять, пусть так и будет. К тому же, возможность свободно тратить средства на хорошую одежду, не рискуя остаться без еды или снаряжения – благое время для отряда. Повод для радости.
Рынок деревеньки действительно поражал. Начиная уже с его присутствия, ведь базаром могли похвастаться не все поселения. Специи из рыжих степей, радширские грибы, сладости. Центральная часть рынка, объединение палаток и мастеров полнилась различными инструментами, вышивкой, даже оружием. Цеховая структура здесь была проще, чем в городах, но столько вещей и простых людских ценностей красило глаз. Интересно также, как здесь обозначались лавки и их принадлежность к конкретному рабочему роду. Если на севере Раталаса обычно красили низ деревянных поддонов в соответствующие рангу и роду деятельности цвета, то здесь лавки больше различались по форме, имели различные опознавательные знаки, рисунки.
– Тут даже скот продается, при том не самый дурной. Не удивлюсь, если увижу где-нибудь одного шестопала, – пусть и сухо, но с некоторым восхищением произнес Данзан, рассматривая округу.
– А как по мне, ничего не обычного, капитан. Неужели вчерашняя драка пробудила в вас сентиментальность?
Легонько толкнув брата по оружию в плечо кулаком, девушка взяла его за руку. С ускоренным темпом они направились к одной из торговых лавок, имеющей причудливую конусообразную форму навеса. Лавка портного и мастера верхней одежды. Рубахи и кафтаны, жилеты и накидки – всё это, сложенное в ширину, лежало и будто звало покупателя мягкостью складок.
– Чем могу помочь, сальярди?
Продавцом же оказался никто иной, как старый аксакал. Смоляная кожа, белые витиеватые вены на лице и плотные костевидные отростки вместо волос. Говор протяжный, отдающий неестественной загадочностью и опытом десятков поколений. Редкие гости на континенте, однако желанные многими светлыми умами за то, сколько знаний хранят в памяти. Аксакалы прослыли чудаками, сказителями, но реже торговцами. Едва парочка подошла ближе к его лавке, купец выпрямился и стал с огромным интересом их осматривать, торопливо, пусть и до странности полно. Хватило секунд, а у Данзана уже возникло чувство, словно о его видят насквозь.
– М-м-м, я ищу тунику, которую будет не стыдно надеть на встречу со знатной особой. У вас просто прекрасный, даже скажу манящий ассортимент. Подскажите и посоветуйте вещичку поприятнее и красивше, – рукой Брунхильда оперлась о стойку, чуть наклонилась и подмигнула торговцу.
Слова вёрткие, давящий и запутывающий. Уж что-что, но за время пребывания в дворянском обществе и замке отца училась не одним лишь сражениям. Умение говорить и убедительно лгать – очень полезное и наёмница освоила его сполна.
Данзан тоже обладал хорошими способностями договариваться с людьми и всё же вот врать не умел совсем. Поэтому даже не пытался.
– Такая молодая, однако я прекрасно ощущаю дымку амбиций, исходящих от тебя, дитя.
Проигнорировав тон собеседницы, взгляд желтых пустых глаз торговца устремился прямо на Брунхи.
– Будь осторожна: сила не более важна способности меняться. Лишь гибкость поможет избежать трагедии.
Закончив фразу, аксакал заметил, что девушка впала в ступор, быстро изменился в лице, улыбнулся и задорным голосом.
– Не беспокойся, я просто шучу, – легкий, но невинный смешок.
Будто пытаясь исправиться, речь торговца стал более аккуратной, ненавязчивой. Одна за одной стали сменяться туники, аксакал приступил к показу ассортимента: желтые, синие, с узорами и без – были даже полностью белые. Перебрали почти все, но лишь одна осталась нетронутой, сокрытая в корзинке позади аксакала. Наёмник заприметил её почти сразу, когда началась выборка. Старик постоянно пытался убрать вещь поглубже, вытаскивал и перепрятывал, незаметно для девушки.
«Странно», – В разуме капитана появилось легкое подозрение.
– А что за туника с голубым пошивом? Выглядит качественно, под запрос моей напарницы подходит лучше, чем то, что ранее открывали. Если считаете, что у нас не хватит средств – так и скажите. Я гарантирую, мы пришли не с пустыми руками.
Подойдя ближе к прилавку, Данзан указал в сторону злополучной корзинки, кивнул и намекнул Брунхи глянуть туда же. Голос его приобрел строгие нотки, лицо чуть сморщилось.
– Ох… увидели. Прошу прощения за мою невежливость, я не хотел оскорбить вас, господа. И всё же эта туника не продается так легко. Дело в чём… Мне её принесла невероятной красоты девушка, добродушная, прямо олицетворение невинного любопытства. Она отдала эту тунику мне даром, однако попросила передать её только людям с подобной девушке доброй душой, – разведя аккуратно руками, аксакал неловко улыбнулся. – Если желаете, я готов отдать тунику лишь при условии, что честно скажете, какие вы внутри.
Брунхильда почти сразу была готова выпалить тираду, но стоило ей вновь встретиться со взглядом торговца, как девушка замолчала.
Данзан понял, лучше не связываться с тем, чего не понимаешь.
– Мы отнюдь не добряки, лгать не стану. Мои руки по левый локоть в крови, пусть и по правый они в благодарностях спасенных жизней. Тем не менее эта туника нам нужна, – вытащив ещё один мешок с монетами из своей сумки, он поставил тот прямо на стойку.
– Этой суммы хватит на ряд таких одёжек. Надеюсь, вам будет достаточно.
Данзан не так и понял, почему решил так сильно захотел взять подруге именно её. Наблюдая за тем, как напарница, довольная, рассматривает обновку, в мыслях закрадывалось сомнение: а не обманул ли их торговец? Заинтриговал, завысил цену и обвёл вокруг пальца.
– Поднимай его, ну же!.. – однако, стоило Брунхильде и Данзану отойти подальше от торговой площади, как там, где идут сборы и подготовка к сожжению главного костра, началась казнь. Внезапно, совершенно неожиданно. Слова тройки мужиков, решивших судить фигуру, подвешенную вниз головой на дереве, звучали особенно жестоко.
– Изгнанник…
Наблюдая за избитым телом существа, внешним видом напоминающего человека, Данзан почувствовал странный дискомфорт. Вытянутые уши создания, тонкие костяные пластины на щеках выдавали в нём мутанта, однако хуже другое – отрезанная кисть говорила о том, что от бедняги отвернулись свои. Таких не щадили, они считались хуже животных. Неуправляемые и не имеющие право на существование. Остается надеяться, на благоразумие Тунумны, иначе быть беде. Повар несколько раз говорил, что хотел пойти с остальными и Данзан знал – энкид соскучился по поселениям.
– Оставь. Мы все равно не сможем помочь, капитан. Один изгнанник у нас уже есть в команде, со вторым остальные уже мириться не станут, – Брунхильда же по обычаю не звучала человеколюбно. Слова выходили пусть и с толикой трагичности, но легко, без пауз, уверенно и быстро.
– Знаю. Я просто побоялся, что наш повар влезет в неприятности. Не бери в голову.
Уведя взгляд в сторону, Данзан повел девушку к месту встречи остальных ребят. Наверняка они уже заждались.
Когда дело шло к периоду Равновесия, празднеству и украшениям в деревне уделялось особое внимание. На деревьях вырезали различные картины и образы. Входы в дом украшались шкурами животных. Старожилы отряда шли на главное вечернее представление – огромную резную фигуру – весы, на обеих чашах которых сжигались ценности как подношение природе и сущности Бога Единства. Отдельным важным элементом празднества была одежда. Для фестиваля шили таковую из растительных волокон или листвы, а порой поступали проще: красили ткань в зеленые цвета. Одеваться в одежду естественных для природы оттенков когда-то кроме этого периода запрещалось, хотя исключения имелись.
– Уже сказаль, не буду делать огромны гульфик с улыбчавой рожицей! У вас разумь есть, близняшки окаянны?!
«Жигаг кричит? Снова что-то учудили?» – подумал Данзан, услышав знакомый голос возле окраины леса. Прошлым днём командир наёмников сказал группе доверенных ребят собраться в обозначенном месте, когда все дела будут завершены. Трое боевых братьев стояли рядом друг с другом и спорили. Один из них, бранящийся мужчина с странным говором – Жигаг. Ремесленник отряда, бледнолицый зобаданец. Пусть и худо, но умеет всё. И одежду подошьёт, оружие починит. Как и многие из его народа, мужчина безмерно вспыльчив, а широкий непробиваемый лоб как бы намекал, что сколько с ним не спорь, он всегда будет стоять на своем.
– Чего ты скучный такой! Хватит вести себя как сухарь! – не унимался высокий парень крайне смазливой внешности.
Рой лучший фехтовальщик отряда. Дуэлянт, каких поискать. Пока дело не касалось работы парнишка был развязным и серьезного поведения от него ждать не стоило. К юноше присоединилась и сестра, которая лицом была похожа на брата, как две капли воды.
– Вот-вот, вечером праздник: гулять, пить, на сеновал прыгать! А ты держишься за какие-то глупые предрассудки, дурашка. Сделай этот гульфик! И мне тоже! Вот будет потеха, когда деревенские мужики станут головы ломать, почему на мне эта штуковина!
Тесса в свою очередь далеко от брата не отошла. Пусть и лучшей мечницей её назвать трудно, но в тандеме с братом девушка показывала себя смертоноснее шестопалов в брачный период: хорошая скорость, понимание боя и основ командной тактики. Сейчас же она отдыхала, развязная и легкая на подъем.
– Не выставляйте себя посмешищем. Все закупили?
Подойдя ближе, Данзан бросил сумку к дереву, где лежали сложенными ряды мешков. Набитые под завязку, они едва не рвались, плотно затянутые бечевкой. Появился он для остальных внезапно. Впрочем, ребята к такому приучены. Тон и выражение лица близняшек сменилось моментально: из шутовского обрело более строгий вид.
– Да, капитан. Все, что бы пережить два дня Равновесия.
Прямо из рукава Тесса вытащила небольшой кусок пергамента – карту. На ней схематически изображены ряды дорог, лесов, подписи и детали. На обратной же стороне корявым почерком располагались планы, списки предметов.
– Еда, инструменты, травы. Местных опросила: дорога должна быть чиста. Разбойничьего отродья, кажется, не предвидится.
– Я вот думаю: подобные подготовления явно излишни. Мало какие психи решат выйти на дорогу и грабить во время Тумана и Удушения, – брат Тессы был настроен скептически.
Взгляд его обвел Данзана, недовольно, пусть и не в открытую.
– Мы сами рискуем, подставляясь под буйство богов. Могли бы обождать, это ведь не трудно. К чему хлопоты?
– Ты в отряде не для того, чтобы думать, гладковолосый! – тут же подошла и Брунхильда, жуя яблоко. – Истязатели нам жопу порвут.
И таково мнение многих. Истязатели, Кровавые мясники, Лесные духи. У этих бандитов много имён, о них ходили разные слухи, однако достоверно известно только одно – никто не выживал, встретившись с ними вплотную. Чудовища изувечили своих противников, нападали неожиданно. Один из очевидцев, находившийся вдали от места боя описывал происходящее следующим образом: «Тени… Волной эти чудовища набросились на отряд. Метались, трудно было разглядеть хоть что-то в человеческой метели. Сначала крики, а затем кромешная тишина. Я спрятался, но когда пришел на место побоища… Они не оставили живого места, ни на лошадях, ни на погибших»
Этим Истязатели многим напоминали монстров и всё же Данзан не верил в это ни на йоту. Бандиты ли или чудовища – у них есть то, чего нет у созданий бездны. Ритм.
– О нет! Конечно, помрём все от неведомых духов лесов, – стиснув зубы, Рой покачал головой и уселся прямо у дерева.
Командир наёмников нахмурился, взор мужчины стал буквально прожигать парнишку.
– Молчу-молчу. Просто не прельщает испытать хлад и иссушение одновременно.
– Не боись, и трусить ты не смей! Божества, благо, от любой беды укроют нас, детей его смиренных! – звонкий и едва виляющий голос раздался со стороны.
Из глубин леса показался шатающийся северный брахха – такой же лысый, как и Данзан.
Эха – бывший священник, боевой брат, прошедший с Данзаном через многие передряги. Зеленый балахон да кольцо бронзовое на пальце – это и было тем редким исключением, касающимся зеленого цвета. В прошлом – младший послушник, едва не достигший звания Синих плащей, но ушедший в путешествия за свободой выбора личного пути. В отличие от своего друга, капитана наемников, борода у Эха знатная, ухоженная, доходящая до груди. Не сказать, чтобы этот вечный пьяница старше – скорее наоборот: лицо юывшего инквизитора выглядело молодо и свежо.
Когда все решившие посетить деревню были в сборе, подошло время поработать руками. Дело нехитрое: ручной труд всегда ценился и почитался в Раталасе, а у народа северных дродов в считался вовсем благим и священным. Впрочем, были и те, кто правдами и неправдами хотел его избежать.
– Я договорился со старостой: если поможем чаши весов поставить, то нам ещё и парочку животинок в дар дадут, однако… тут дело у меня.
Все в сборе, мешки на руки и отряд направился обратно в деревню. Рой подошел ближе к Данзану, заговорил аккурат потише.
– Кажется, дочка старика на меня глаз положила. Если аккуратно этим воспользоваться, может выйдет тушку мясца за так получить. Даешь добро, а?
Данзан, услышав слова парнишки, скривился: снова Рой хочет от работы отлынивать. С одной стороны, юноша всегда знал своё место, не говоря о том, что он никогда не развлекался в ущерб отряду, по крайней мере намеренно, но с другой… Каждый раз новая авантюра, и далеко не всегда она заканчивалась хорошо.
– Пройдоха. Даю, но при двух условиях.
Вытащив из кармана кусок затвердевшего по структуре вяленого мясца, капитан запихнул его в рот и стал намеренно громко пережевывать. Парочка взоров товарищей обратилась на говорящих, что смутило парнишку.
– Каких именно?.. – юноша на секунду стушевался. Впрочем, тень облегчения проявилась все же на лице Роя.
– Первое – придешь ни с чем, копать землянки на привале будешь лично. А то мы сегодня пахать, а ты развлекаться. Второе – не забывай о главном правиле дворовой интеллигенции.
– Это которое «не врать, лишних надежд не давать, взамен что-то предоставлять»?.. – легонько почесав затылок, брат Тессы отвел взгляд, на ходу посмотрел в сторону любопытствующих взоров остальных.
– Оно самое.
– Тогда заметано! – довольная ухмылка и рывок в сторону. Парнишки словно след простыл. Дамский угодник.
Работа пошла полным ходом. Деревенские явно не ожидали помощи от стороннего чужаков. Огромные и тяжелые брусья, чаша из согнутых веток – вот что ждало работяг. Под палящим солнцем и блестящими макушками Данзана и Эха отряд выстраивал образ величественных весов. Конечно, они не сравнятся с таковыми в Адоруме – столице Раталаса, однако излишняя претенциозность работала только на знать. Со стороны доносились игривое хихиканье сельских дев, тихонько обсуждающих чужаков уткнувшись в платки. Пара местных парней, с жадностью глотая воду, наблюдала за Тессой и Брунхильдой: ненасытно, пусть и стараясь взгляды свои скрывать. Казалось бы, маленькая работенка, а двигались и работали Покорители Ржавых Хронцев не покладая рук: отточенные команды, ни минуты покоя и промедления. За одним движением тут же следовало другое, а натянутые, как пружина, мышцы ребят как бы намекали о серьезности их отношения к труду. Так прошло несколько часов. Дело близилось к вечеру, празднество было не за горами. В меру уставшие, обливающие себя водой из глиняных кувшинов мужики да наёмничьи девы собирались как следует отдохнуть. Но есть одна пословица: «Хороший праздник не может пройти без драки как до начала, так и по его завершению».
– Ещё недолюдь? Только одного повесили, дак второй приперся! Что ж вас сюда манит.
Местный мужик, подвыпивший медовухи, схватил за шкирку высокого гуманоида, отдаленно напоминающего человека. Лицо селянина сморщилось от неприятного запаха, на секунду он даже заткнул нос свободной рукой.
– Тебя тоже повесить?.. Пахнешь, как говно, а то и хуже. Рука не отрублена, но, наверно, сбежал от своих же, да.
Тунумна являлся негласным символом отряда Покорителей Ржавых Кронцев. Не все, конечно, соглашались с этим высказыванием, но представить лагерь без чужеземца в поварском колпаке ныне не представлялось возможным. Он уроженец рыжих степей, как и Данзан. Вышел из энкидского племени рода неприкасаемых или, как сам говорил, Дуро-Тан. Подобные ему отличались ловкостью, крепким желудком, однако крайне специфическим, естественным для их тел запахом тухлых яиц. Мало того, что к кочевникам полу-людям и так относятся с подозрениями, неприкасамых и вовсе презирали. Бедняги были редкими гостями в кланах своих же сородичей. В простых поселениях энкидов не найти вовсе. Тунумна – редкое исключение.
– Вы… убили беззащитного, – тихий голос раздался от бедняги, удерживаемого цепкими ручищами селянина.
– Длинноухий! Может, мы тебе их отрежем, а? – грузный мужичок схватил повара за острые упругие уши.
Энкид пытался сопротивляться, но хилое телосложение и тонкие жилистые руки не позволяли дать отпор.
– Убийцы… – тихий голос вышел из узких уст, тон был дрожащим и наивным. Когда-то именно он разжалобил командира наёмников – Данзана, пойти против офицера и помочь Тунумне. – Вы… убили Рэко-Тана. Даже не осмотрели его. Рука сородича обрублена не по обычаям, к тому же если и рубят, то палец!
– Да какая разница, Вражда тебя подери. Тьфу.
Отбросив энкида в сторону, местный пьяница поднял с земли палку. На лице селянина появилась ухмылка.
– Эй, ребята, у нас тут особенное чучело. Давайте по реке сплавим. Посмотрим, как барахтаться будет!
За громким возгласом тут же последовало внимание двух селян, глотающих пиво из бурдюков. Многие были уставшими, а запах Тунумны не располагал никого к сочувствию незнакомцу. С него содрали тонкий балахон, под которым скрывалась бледно-голубая кожа. Беднягу метали, как игрушку, его сумка улетела в сторону, а сам энкид закрыл глаза. Он привык к издевательствам и прекрасно понимал – сам виноват. Пошел в деревню, несмотря на запрет, но тягучее негодование и скорбь заставили бедолагу сжать челюсть и кулаки до предела. Мужчина хотел драться, однако скорее всего за этим последовала бы смерть. Лучше перетерпеть, чем лишиться шанса встретиться с потерянной супругой.
– Ну почему этот оболдуй не мог просто спокойно подождать в лагере? А НУ РАЗБЕЖАЛИСЬ ПО СТОРОНАМ! – со стороны главной улицы прогремел голос девушки, похожий, скорее, на взрыв пушки.
Брунхильда сняла молот с плеча, но тут же была остановлена Данзаном.
– Справимся кулаками, – капитан размял пальцы, направляясь к ошарашенным селян.
– А может просто договоримся? – в голосе Тессы послышалась неуверенность.
Пусть девчонка и любила подраться, но она совершенно не желала лишаться из-за мелочной драки возможностей, которые им подготовили её брат и Брунхи.
– Сейчас не время молоть языком. Не поймут. Лучше сразу покажем, что Тунумна наш, а затем вытянем стряпуна обратно в лагерь. Вперёд, – за словами последовал длинный шаг Данзана в сторону перебранки, ребята быстро перестроились.
Всё стремительно шло к драке.
Юго-западная часть деревни, в которой вспыхнул переполох, примыкала к длинному озеру, по краям которого располагались небольшие рыбацкие домики. Грунтовая дорога, пролегающая через всю деревню, шла поблизости. Селяне, тащившие со стороны леса древесину, могли наблюдать забавную картину.
– Ыгх… да… отцепись! – один из мужиков, вступивших в драку, топтался вокруг своей оси, раскручиваемый Тессой.
Бодрая девчушка взяла длинноволосого дуралея за волосы, прыгала вокруг и отвлекала, пока остальные разбирались с основной группой обидчиков.
– Двое на одного! Где ваши яйца!.. – не успел зачинщик закончить фразу, как напавшие на него Данзан и Эха двумя быстрыми ударами в живот и область виска отправили деревенского покорять сны.
Они постоянно двигались в стороны, ни секунды не останавливались. Ноги их переступали быстро, рывками, с толикой хаотичности в общей динамике боя. Каким бы ни было сражение, прервать ритм, рождающийся в поединке, было ещё одной ступенькой к победе.
– Сосунки, смотрите не в глаза, ваших куриных мозгов все равно не хватит, чтобы отследить движение! – гогоча, Брунхильда заломила селянина и прижала беднягу коленом в спину.
Капля пота скатилась ей прямо в глаз, девушка зажмурилась и оттого сильнее придавила свою жертву. Снизу неё послышался болезненный стон.
– Эй… подождите. Вы чё, мужики. Это ж энкид, да ещё и вонючий – чего вы тварёныша покрываете?
На заднем фоне Тесса с подоспевшими напарниками вырубила волосатого, и последний оставшийся селянин стал стремительно отступать. Собралась толпа. Если в обычной ситуации местные были бы всецело за своих сожителей, то сейчас слышались тихие смешки. С одной стороны праздника без драки не бывает, с другой наёмники помогли деревне – пусть порезвятся.
– Он наш! – Данзан рявкнул.
Едва не закашлявшись, капитан подошёл к деревенскому, что трясся от страха. Наёмник нахмурился, едва замахнулся, пугая селянина. Тот испуганно упал наземь и южанин отступил. Взор командира упал на свой окровавленный кулак: лоб зобаданца был крепким. Случись ударить сильнее, сломал бы себе костяшки.
Потихоньку толпа рассосалась, Тесса подхватила Тунумну и отправилась с ним к краю деревни. Светило угасало, разводились костры.
Самая важная часть праздника в честь окончания шарха и встречи двухдневного периода Равновесия – это не только сожжение весов, но и танцы. Пестрящие зелеными одеждами, мужики да девы собирались возле горящих костров. Все горланили песни, веселились. В небо, заброшенная селянами поверх костра, поднималась потоком тепла и воздуха от гигантского пламени лиственная двухметровая плошка. Блюдце, что олицетворяло надежды селян, сгорало спустя минуты и опадало рядом с костром, однако никто не гневался, не расстраивался. Наоборот: счастливые улыбки росли на их лицах. В этот раз она продержалась чуть дольше обычного.
Данзан стоял на краю площади. Взор его был направлен на дверь одного из домов. На ней нарисована рожица, так мерзко напоминающая ему знакомый овощ.
Тыква являлась неотъемлемой частью ритуалов конца шарха, когда жара медленно стихала, а бахчевые уже не засаживались.
– Скорее бы все закончилось… – c уст капитана сошёл еле заметный другим шёпот.
Он скривился, внутри поднялось напряжение. Руки требовали труда, будто само естество говорило, что отдыхать южанин будет в гробу. Мужчина не уверен, когда у него это началось. Ломка по работе.
В центре хоровода виднелось довольное лицо Эха, распевающего частушки. Фигура Тессы скрывалась за одним из дальних зданий, держа за руку юнца. Рой, скорее всего, развлекался в доме старосты. Но где была Брунхильда?
– Чего застыл, Данзан? – сбоку, неожиданно, появилось лучезарное лицо сестры по оружию. Голос её звучал тихо, непривычно для капитана. Девушка уселась на скамейку, обхватила собеседника за плечо.
– Отдыхаю. Веселюсь, – не отводя взгляда от процессии произнес наёмник.
Языки пламени вдалеке вспыхивали убаюкивающе, но в тоже время тяжесть и меланхолия минуты спокойствия угнетала.
– Я думал, ты присоединишься к празднеству.
– Ну а я думала, что ты составишь мне компанию. Неловко вышло. Поэтому поднимайся и пойдем танцевать. Давай-давай!
На мгновение взор Данзана остановился на лице Брунхильды. Крупная и мощная, одетая экстравагантно. От неё веяло странным теплом и ностальгией. Как будто точно такой же разговор поднимался ранее. Мужчина молчал, черты лица девушки стали раздражённее.
– Ты до сих пор не простил меня за ночь, когда я отдавила тебе ноги? – Брунхи прищурилась, как следует потрепала товарища за плечо, словно пытаясь растормошить его. – Это было один раз, Данз, один! Я плохая танцовщица, но всё ещё не повод лишать нас обоих заслуженного отдыха, верно?
Взгляд наёмника помутнел. Внутри вновь поднималась тревога. Напарница вряд ли понимала, насколько напоминает сейчас Ребекку.
– Нет. Точнее, да.
Южанин мановением руки отвязал бурдюк c ремня и прижался к горлышку.
– Через дней шесть нам придётся туго. Не хочу лишиться здравой способности двигаться. Не обессудь.
Ухмыльнувшись, мужик бросил бурдюк Брунхильде. Та поймала его резким движением руки и, запрокинув голову, опустошила сосуд. Наступила пауза, затянувшаяся на целые минуты. Разговор был окончен, так что Данзан закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. Брунхильда же вместо ответа вытащила из сумки сверток и сунула его в подмышку Данзана. Фигура её направилась прямиком к площади.
– Нотик… Как давно мы не вспоминали это прозвище, – развернув свёрток, он увидел там неказистый амулет птицы с широкими крыльями. Ещё один символ минувших дней.
Глава 1.5 – Одиннадцать лет назад. Военный лагерь на границе с Гавелоном
В глазах все плыло, голова раскалывалась, а внутри легких ощущалась бесконечная сухость. Солдат, кряхтя и еле передвигая руками, поднялся на колени. Первая неделя за крепостью – и сразу в кошмар подобный этому. «Пить… пить… воды», – времени и сил думать, за что их бросили под Равновесие, не было. В мыслях мелькала лишь мучительная жажда, заполонившая все его мысли.
Место, в котором он находился, было землянкой. Наспех выкопанная им и его товарищем, яма стала могилой для последнего. Поодаль, к углу укрытия, чувствовался гнилой смрад. Нащупав отупевшими пальцами плотную ткань, он её сорвал и внизу оказалась бочка, закопанная в землю по обруч. Солдат принялся усердно по ней колотить руками, потом найдя рядом оставленное шило. Тонкая крышка тут же продавилась внутрь, открывая доступ к дешёвой браге.
«Вот зачем…», – окунувшись головой внутрь, солдат стал что есть мочи пить. Процеженная и сильно разбавленная бражка. Остатки от производства пива и других напитков, брага закупалась фортом как раз для таких дней. Вода при подобных равновесию температурах протухнет, брага останется в порядке. Впрочем, идеальным решением она тоже не являлась, ведь пить её трудно.
Вчерашней ночью солдат едва не погиб. Все эти года, с самого рождения, он пережидал последние дни шарха в глубоких подвалах. Подобные можно найти в любой деревне, городе, достаточно добраться до постоялого двора. Заполненные заранее подготовленной жидкостью, едой, такие места спасали от холода «тумана» и испепеляющей жары «удушения». Настолько привычным оказалось прятаться в подобных местах, что попытка переждать Равновесие близь поверхности казалась безумной.
Но опасность представлял не только двухдневный промежуток между шархом и тешеном. По окончанию каждого из четырёх сезонов, мир ждали испытания. Таковые различались по длительности и сам, феномен, их существования, назывался исступлением. Слово, данное людьми для обозначения последствий и агонии мира, познавшего раскол Бога. До Алого Заката, тысячелетия назад, принесшего хаос, мир не знал бед. Тем не менее после него, как итоги катастрофы, остались и такие, короткие по длительности, но невероятно жуткие явления. Однако худшим являлось отнюдь не Равновесие, а «Случайность и закономерность», впрочем, это не умаляло тех жертв, которые приносило каждое исступление.
Солдат поднял голову, без сил отлег на землю у края бочки, и его взор упал в сторону лежанки брата по оружию. Еле заметная в темноте землянки фигура лежала неподвижно. Смрад, от него исходивший, не давал и надежды. Больше с ним выпить не удастся.
– По… чему… – голос до сих пор не восстановился, звучал сипло и болезненно.
Поднявшись с земли, солдат направился к выходу, скрытому ширмой из веток и ткани. Но, не успев выйти из землянки, тут же получил по носу заграждением.
Отодвинув то, что защищало обитателей укрытия, у входа показался командир.
– М-м-м. Вроде живые, а пахнет-то почему… вот Вражды отродья.
Глава гарнизона с суровым квадратным лицом и широким выступающим вперед лбом, выдающим в нём зобаданца, смотрел на трясущееся тело солдата с укором и отвращением. По комнате расходился мерзкий запах гнили. Взор его пал на труп в дальней части комнаты. Рядом с ним лежала одинокая бутыль с тесьмой. Подобные подавали в трактирах.
– Дурачьё… Вы пили перед Равновесием?
Взгляд солдата неохотно покосился на мертвого товарища. Действительно, последний выпил для храбрости, так как боялся оказаться в столь суровых условия трезвым.
– Идиоты… Выметайся!
Крепкая рука, пальцы которой напоминали грубые ветви деревьев схватила солдата за шкирку и бросила его в сторону улицы. Снаружи солдата встретили горячий воздух и запах пригари.
Снаружи показался лагерь с кипящей пуще прежнего жизнью – настроения разве что поугасли. Мужики вытаскивали тела из землянок, уносили в центр лагеря, где бросали в подготовленную там заранее огромную яму. Впрочем, далеко не все были мрачными. Обитатели лагеря делились на тех, кто знает и только что прошедших через Равновесие. Вид офицеров пусть и выражал суровость, однако в нём не было тени отчаяния, что отлично прослеживалась у рекрутов. Где-то вдали виднелся ревнитель, помогал рекрутам. «Удивительное зрелище», – так подумает каждый.
Солдат более уверенно поднялся с земли. Дрожь стала стихать, но слабость в теле не исчезнет ещё долгое время. Взор его пал на землянку позади. Наспех сделанное убежище теперь казалось ненадёжным, со стороны пережитого двумя днями ранее события. Только сейчас стало понятно на какие части землянки нужно обращать больше всего внимания. Перед «туманом» они с напарником гордо обсуждали, что одними из первых закончили укрытие. Новички, в головах которых ещё не пропал энтузиазм. Впрочем, сейчас он испарился, как дымка. Равновесие убило наивность быстрее, чем суровые тренировки в форте.