Читать онлайн Руководство разумного инвестора. Единственный надежный способ инвестировать на рынке ценных бумаг бесплатно

© Компьютерное изд-во «Диалектика», 2010, перевод, оформление, макетирование

© John C. Bogle, 2007

* * *

Полу А. Самуэльсону, профессору экономики Массачусетсского технологического института, нобелевскому лауреату, мудрецу инвестиций.

В 1948 году, будучи студентом Принстонского университета, я познакомился с экономикой по классическому учебнику Пола Самуэльсона. В 1974 году его работы пробудили у меня интерес к рыночному индексированию как инвестиционной стратегии. В 1976 году в своей колонке в Newsweek он высоко оценил создание мною первого в мире индексного инвестиционного фонда. В 1993 году он написал предисловие к моей первой книге, а в 1999 тепло встретил вторую. И сейчас, в свои девяносто с лишним лет, он остается для меня учителем, вдохновителем и кумиром.

Введение

Глава первая. Притча

Семья Готроксов

Прежде чем начинать разговор о “индексных фондах” – или, если говорить простым языком, о паевых инвестиционных фондах, покупающих все акции на фондовом рынке США и владеющих ими, – надо разобраться, как работает фондовый рынок. Возможно, вот эта простая притча – мой вариант истории, рассказанной Уорреном Баффетом, председателем правления Berkshire Hathaway, Inc., в годовом отчете компании за 2005 год, – поможет вам понять безумие и неэффективность сложной и запутанной структуры финансового рынка.

Давным-давно жила-была…

…богатая семья – Готроксы. История ее, насчитывающая много поколений, привела к тому, что в нее входили тысячи братьев, сестер, теть, дядь и двоюродных братьев, и владели они ста процентами всех акций в США. Каждый год Готроксы пожинали плоды инвестирования: с каждым годом прибыли компаний росли и выплачиваемые ими дивиденды также увеличивались[7]. Все члены семьи равномерно богатели, и все было гармонично. Благодаря механизму действия сложных процентов за десятилетия богатство Готроксов многократно приумножилось, потому что они вели выигрышную игру.

Но однажды на горизонте появились сладкоголосые Помощники и убедили нескольких “умных” братьев Готроксов в том, что те могут получать прибыль больше, чем другие родственники. Для этого им нужно было лишь продать одни акции другим родственникам и в обмен купить другие акции. Помощники (они же финансовые посредники) сами произвели необходимые транзакции – и получили соответствующие комиссионные за свои услуги. Таким образом, структура собственности Готроксов была изменена, а собственность перераспределена между родственниками.

Удивительно, но рост благосостояния семьи замедлился. Почему? Семейная доля того большого пирога, который щедрая американская экономика выпекает каждый год – в виде выплаченных дивидендов и реинвестированной в бизнес прибыли, – составлявшая изначально сто процентов, уменьшилась, потому что часть дохода стали забирать Помощники.

Хуже того – если прежде семья платила только налоги на дивиденды, то теперь некоторые ее члены выплачивают дополнительно налоги на прирост капитала, появившийся в результате этой купли-продажи акций, что также уменьшало благосостояние семьи.

Умные братья поняли, что план по купле-продаже акций провалился, и решили, что им нужна профессиональная помощь в выборе акций для инвестирования. Они наняли экспертов по выбору акций – новые Помощники! – чтобы одержать верх над родственниками. Разумеется, эти инвестиционные менеджеры взимали плату за свои услуги. Поэтому когда год спустя семья оценила свое благосостояние, обнаружилось, что оно еще больше уменьшилось.

Более того, инвестиционные менеджеры в стремлении заработать как можно больше стимулируют активную куплю-продажу акций внутри семьи. В результате растут как их комиссионные, так и общая сумма налогов, которые должны выплачивать Готроксы.

“Что же, – рассуждают умные братья, – нам не удалось самим выбрать нужные акции и не удалось найти менеджеров, которые бы сделали это за нас. Что делать?” Несмотря на две уже допущенные ошибки, они решают нанять еще Помощников – самых лучших консультантов по вопросам инвестирования и финансового планирования, которые помогут им выбрать инвестиционных менеджеров, которые наверняка выберут нужные акции. Консультанты, разумеется, заверяют, что могут это сделать. “Только оплатите наши услуги, – говорят новые Помощники умным братьям, – и все будет хорошо”.

Доход семьи продолжает падать.

Наконец семья обратила внимание на тревожное положение дел и собралась, чтобы разобраться, как изначально 100 %-ная доля пирога – дивидендов и прибыли – сократилась до 60 %. Самый мудрый член семьи, старый дядюшка, сказал: “Комиссионные всем этим Помощникам и все лишние налоги вы выплачиваете прямо из общего семейного дохода. Вернитесь на исходные позиции – немедленно. Избавьтесь от всех брокеров, инвестиционных менеджеров, консультантов. И наша семья снова получит 100 %-ную долю пирога, который каждый год выпекает американская экономика”.

Избавьтесь от всех Помощников. И тогда наша семья снова получит 100 %-ную долю пирога американской экономики.

Остальные члены семьи последовали совету старого дядюшки и вернулись к первоначальной пассивной, но эффективной стратегии – держать в своем владении все акции корпоративной Америки и ничего не предпринимать. Именно это и делает индексный фонд.

…и Готроксы жили долго и счастливо

Добавляя четвертый закон к трем законам динамики, сформулированным Исааком Ньютоном, неподражаемый Уоррен Баффет так формулирует мораль этой истории: прибыль инвесторов снижается с ростом активности.

Это утверждение исчерпывающе, и мне остается только добавить, что в этой притче отражен глубокий конфликт интересов тех, кто работает в инвестиционном бизнесе, и тех, кто инвестирует в акции и облигации. Путь к благосостоянию первых заключается в том, что убедить клиентов “Не сидите, сложа руки. Делайте что-нибудь”. Но вторые, чтобы увеличить свое благосостояние, должны следовать противоположному правилу: “Не делайте ничего. Сидите сложа руки”. Именно таков единственный способ избежать игры, заведомо обреченной на провал, – попытки переиграть рынок. Когда бизнес услуг противоречит интересам клиентов, его реформирование – всего лишь вопрос времени.

Таким образом, мораль истории о семье Готроксов такова: залог успешного инвестировании – во владении компаниями и увеличении собственного благосостояния за счет дивидендов и роста капитализации американских – и мировых – компаний. Чем активнее инвестиционная деятельность, тем больше денег приходится отдавать финансовым посредникам и налоговым службам, тем меньше чистая прибыль, получаемая всеми инвесторами в целом. С другой стороны, чем меньше расходы, которые несут инвесторы в целом, тем больше получаемая ими прибыль. Это элементарно! В этом заключается смысл индексирования[8]. Этой теме посвящена книга, которую вы держите в руках.

Можете не верить мне на слово…

Прислушайтесь к словам Джека Р. Мейера, бывшего президента Harvard Management Company и успешного предпринимателя, которому удалось увеличить Гарвардский благотворительный фонд втрое – с 8 млрд. долл. до 27 млрд. В интервью Business Week в 2004 году он сказал: “Весь инвестиционный бизнес – это гигантская афёра. Большинство людей считают себя способными найти менеджеров, которые будут демонстрировать высочайшую эффективность, но чаще всего они ошибаются. По моим оценкам, 85–90 % менеджеров показывают неудовлетворительные результаты. А поскольку они взимают плату за свои услуги и проведение транзакций, то их деятельность попросту разоряет клиентов”. Когда же его спросили, могут ли частные инвесторы извлечь какие-то уроки из деятельности Гарвардского фонда, Джек Мейер ответил: “Конечно. Во-первых, диверсифицируйте свой портфель, включив в него разнообразные классы активов. Во-вторых, стремитесь к максимальному сокращению расходов. Это значит, что вместо модных, но дорогих фондов лучше инвестировать в малозатратые индексные фонды. Наконец, делайте долгосрочные инвестиции. Все, что нужно инвесторам, по сути, – это чтобы индексные фонды поддерживали их расходы и налоги на низком уровне. Это несомненно”.

Об этом же, но с более научной точки зрения, говорит профессор Принстона Бертон Дж. Мэлкил, автор книги “Случайные блуждания по Уолл-Стрит” (Burton G. Malkiel, A Random Walk Down Wall Street): “Индексные фонды стабильно демонстрируют доходность, почти на два процентных пункта превышающую результаты инвестиционных менеджеров.

Опыт показывает, что инвесторы в индексные фонды обычно получают гораздо лучшие результаты, чем клиенты инвестиционных менеджеров, чьи высокие комиссионные за консультации и высокая оборачиваемость портфеля снижают общую доходность инвестированного капитала. Таким образом, индексные фонды[9] представляют собой удобный способ добиться хорошей рыночной доходности безо всяких усилий и с минимальными затратами”.

Глава вторая. Рациональное изобилие

Бизнес превосходит все рыночные ожидания

Притча о семье Готроксов, рассказанная в главе 1, иллюстрирует основной принцип инвестирования, сформулированный Уорреном Баффетом: “Большинство инвесторов в целом могут заработать не больше, чем зарабатывает в целом их бизнес”. Рассказывая о Berkshire Hathaway, открытой акционерной инвестиционной компании, которой он управляет сорок лет, Баффет говорит: “Когда цена на акции некоторое время держится на необычайно высоком или низком уровне, ограниченное число акционеров – покупатели или продавцы – получают единовременные выгоды за счет тех, с кем они совершают сделку. Но со временем совокупный доход, полученный акционерами Berkshire, обязательно должен прийти в соответствие с доходами компании”.

“Со временем совокупный доход, полученный акционерами, обязательно должен прийти в соответствие с доходами компании”.

Как часто инвесторы упускают из виду этот принцип! И это несмотря на то что история, если только мы удосужимся изучить ее, совершенно явственно указывает на связь между доходами, полученными бизнесом в долгосрочном периоде (годовым дивидендным доходом и годовым ростом стоимости бизнеса) и совокупным доходом фондового рынка США. Вдумайтесь в это. Видите ли вы, что это все просто здравый смысл?

Вам нужны доказательства? Взгляните на рис. 2.1. Средняя совокупная годовая доходность акций в XX веке составила 9,6 %, что практически равно доходности инвестированного капитала в размере 9,5 % – 4,5 % дивидендного дохода и 5 % прироста доходов. Крошечную разницу в 0,1 % дает то, что я называю спекулятивным доходом. Его рассматривают и как просто статистическую погрешность, и как свидетельство общего роста стоимости акций, готовности инвесторов платить больше за каждый доллар инвестиции в конце периода по сравнению с его началом.

Рис. 2.1. Инвестиционный и рыночный доход – рост стоимости доллара в период с 1900 по 2005 год

За счет накопления сложных процентов эти доходы на 106 лет увеличились поистине ошеломляющим образом. Каждый доллар, инвестированный в 1900 году, при доходности инвестированного капитала в размере 9,5 %, к концу 2005 году превратился до 15 062 долл.[10] Конечно, мало кому удается прожить 106 лет, но все равно, когда поколения сменяют друг друга, механизм действия сложных процентов творит настоящие чудеса.

Как показано на рис. 2.1, с течением времени доходность инвестированного капитала переживает взлеты и падения. Особенным сильным был спад во времена Великой депрессии в начале 1930-х годов. Но если посмотреть на график в целом, то видно, что доходность неуклонно растет, а кратковременные спады едва заметны невооруженным глазом.

Доходность фондового рынка иногда резко возрастает (как в конце 1920-х, начале 1970-х и конце 1990-х годов) или снижается (как в середине 1940-х, конце 1970-х и в 2003 годах), но это ненадолго – словно повинуясь силе магнита, она всегда возвращается к среднему значению.

Сосредотачиваясь на краткосрочных колебаниях рынка, мы упускаем из виду общую картину. Мы игнорируем тот факт, что отклонение доходности инвестиций от долгосрочной нормы крайне редко вызвано экономикой инвестирования – приростом прибыли и дивидендного дохода корпораций. Подлинная причина краткосрочных колебаний доходности инвестиций связана с эмоциональным аспектом инвестирования.

Измерить этот эмоциональный аспект можно при помощи коэффициента цена/прибыль[11], показывающего, сколько инвесторы готовы заплатить за каждый доллар прибыли. С укреплением или ослаблением доверия инвесторов соответственно растет и снижается значение коэффициента цена/прибыль[12]. Когда балом правит жадность, это значение держится на высоком уровне, когда преобладает надежда, – на среднем. Когда на рынке воцаряется страх, значение коэффициент цена/прибыль приобретает очень низкое значение. Таким образом, краткосрочные колебания экономики инвестирования, которая в долгосрочном периоде движется стабильно вверх, обусловлены прежде всего эмоциональным настроем инвесторов.

“Опасно… применять к будущему индуктивные рассуждения, основанные на прошлом опыте”.

Как видно из рис. 2.1, в то время как цены на акции нередко не соответствуют подлинной стоимости той или иной корпорации, в долгосрочном периоде побеждает реальность. Таким образом, несмотря на то, что инвесторы нередко считают прошлое прологом будущего, любая доходность фондового рынка в прошлые годы, включающая спекулятивный доход, представляет собой крайне ненадежное указание на то, чего можно ожидать в будущем. Чтобы понять, почему доходность в прошлом не позволяет предсказывать будущее, достаточно привести слова великого британского экономиста Джона Мейнарда Кейнса, написанные свыше 70 лет назад: “Опасно… применять к будущему индуктивные рассуждения, основанные на прошлом опыте, если невозможно определить четкие причины, по которым прошлый опыт был именно таким”.

Если же мы можем определить причины, по которым прошлый опыт был именно таким, то можно сделать обоснованные предположения относительно будущего. Кейнс помог нам решить эту задачу, отметив, что долгосрочный прогноз курса акций представляет собой сочетание предпринимательства (т. е. прогноз возможного дохода, который могут принести активы компании на протяжении всего периода их эксплуатации) и догадки (т. е. прогноза психологии рынка). Мне хорошо известны эти слова, потому что 55 лет назад я использовал их в своей дипломной работе в Принстонском университете, посвященной деятельности паевых фондов (выбор темы дипломной работы оказался пророческим, потому что потом всю жизнь я занимался именно паевыми фондами). Называлась моя работа “Экономическая роль инвестиционной компании”.

Двойственная природа доходности фондового рынка хорошо заметна, если посмотреть на изменения этого показателя в течение десятилетий. На основе идеи Кейнса я делю доходность фондового рынка на две категории: 1) доходность инвестиций (предпринимательство), состоящая из первоначального дивидендного дохода и его прироста с течением времени и составляющая, по сути, то, что мы называем внутренней, или реальной, стоимостью; и 2) спекулятивный доход, обусловленный влиянием меняющегося значения коэффициента цента/прибыль на курс акций.

Давайте начнем с доходности инвестиций. На рис. 2.2 показана средняя годовая доходность инвестиций в акции за десятилетия, начиная с 1900 года. В первую очередь обратите внимание на значительный вклад дивидендного дохода в общий доход за каждое десятилетие. В рассматриваемом периоде он всегда имел положительное значение, составляя в среднем 4,5 %, и только один раз выходил за пределы диапазона от 3 до 7 %. Затем обратите внимание на вклад прироста доходов в доходность инвестиций, который имел положительное значение во все десятилетия, кроме 1930-х годов – когда экономика США была подорвана Великой депрессией, – и обычно принимал значения в диапазоне от 4 % до 7 %, в среднем составляя 5 % в год. Совокупная доходность инвестиций примечательно стабильна; отрицательное значение она принимала только в однажды (опять-таки в 1930-е годы), в большинстве же случаев находясь в диапазоне от 8 % до 13 % при среднем значении 9,5 %.

Рис. 2.2. Доходность инвестиций по десятилетиям (процент/год)

Рассмотрим спекулятивный доход. По сравнению с относительно стабильным ростом дивидендов и приростом прибыли в рассматриваемом периоде, спекулятивный доход испытывал огромные колебания по мере того, как менялось значение коэффициента цена/прибыль (рис. 2.3). Увеличение значения коэффициента цена/ прибыль на 100 % (с 10 до 20) за десять лет соответствует годовой спекулятивной доходности в размере 7,2 %. Любопытно, что во всех без исключения случаях десятилетие, в котором спекулятивная доходность была отрицательной, сменялось десятилетием, когда она принимала положительное значение – тихие 1910-е и оживленные

1920-е, экономные 1940-е и процветающие 1950-е, унылые 1970-е и преисполненные надежды 1980-е – что свидетельствует о ярко выраженном принципе возвращения к среднему показателю[13]. Затем в 1980-е и 1990-е годы наблюдается беспрецедентная картина – два десятилетия подряд спекулятивная доходность держится на чрезвычайно высоком уровне.

Рис. 2.3. Спекулятивный доход по десятилетиям (процент/год)

К концу 1999 года коэффициент цена/прибыль вырос невероятно – до 32, создав предпосылку для возвращения к здравому смыслу. Вскоре произошел обвал курса акций на фондовом рынке. В настоящее время значение коэффициента цена/прибыль составляет 18, тогда как в начале ХХ века оно равнялось 15, а прибыль продолжает расти. В результате средний вклад спекулятивной доходности в годовую доходность инвестиций составляет в долгосрочном периоде всего 0,1 %.

Объединив эти два источника доходности акций, мы получим совокупную доходность, полученную фондовым рынком (рис. 2.4). Несмотря на огромные колебания спекулятивной доходности – вверх и вниз – на протяжении большинства десятилетий, в долгосрочном периоде она практически не оказывает влияния на совокупную доходность. Таким образом, средняя годовая совокупная доходность акций в размере 9,6 % приходится на предпринимательство, а доля спекуляций составляет всего 0,1 % процентного пункта. Мораль очевидна: в долгосрочном периоде доходность акций почти целиком зависит от дохода, полученного всеми нашими корпорациями. Восприятие инвесторов, отражающееся в спекулятивной доходности, не играет значимой роли. Долгосрочная доходность акций определяется экономикой; эмоции, обуславливающие колебания в краткосрочном периоде, сходят на нет.

Рис. 2.4. Совокупная доходность акций по десятилетиям (процент/год)

Предсказывать изменения эмоционального настроя инвесторов нельзя, зато можно довольно точно предсказать долгосрочное поведение экономики инвестирования.

Спустя свыше 55 лет в этом бизнесе я не имею никакого представления о том, как предсказывать изменения эмоционального настроя инвесторов[14]. С другой стороны, благодаря тому, что арифметика инвестирования предельно проста, я могу достаточно точно предсказать долгосрочное поведение экономики инвестирования. Почему? Просто потому, что это означает спрогнозировать доходность инвестиций – объем дивидендов и рост стоимости американских компаний. Другими словами, в то время как текущий курс акций нередко не соответствует действительности (т. е. подлинной стоимости корпораций), в долгосрочном периоде реальность одерживает верх.

Представьте себе инвестирование как две игры – именно так поступает Роджер Мартин, декан Ротмановской школы менеджмента при Университете Торонто. Вот как он их описывает. Первая игра – это “реальный рынок, где между собой конкурируют гигантские акционерные компании, где реальные компании тратят реальные деньги на производство и продажу реальных товаров и предоставление реальных услуг, и где эти компании, если они ведут грамотную игру, получают реальную прибыль и выплачивают реальные дивиденды. Эта игра также требует реальной стратегии, целеустремленности и компетентности, реальной инновационности и дальновидности”.

Вторая игра представляет собой рынок ожиданий. Здесь, по словам Роджера Мартина, “цены устанавливаются отнюдь не на основе объективных показателей, таких как рентабельность продаж или прибыль. Иногда в краткосрочном периоде курс акций может резко возрасти, но это связано с ростом ожиданий инвесторов, а вовсе не с продажами или прибылью”.

На фондовом рынке царит хаос.

Я хочу добавить, что рынок ожиданий – это продукт ожиданий не только активных инвесторов, но и активных спекулянтов, которые пытаются предугадать, чего будут ожидать инвесторы и как они отреагируют на новую информацию на фондовом рынке. Рынок ожиданий – это спекуляции. Реальный рынок – это инвестирование. Единственный логичный вывод заключается в том, что на фондовом рынке царит хаос, побуждающий инвесторов сосредотачиваться на переменчивых инвестиционных ожиданиях, а не на том, что действительно важно – на постепенном накоплении прибыли американских корпораций.

Мой совет инвесторам: не обращайте внимания на краткосрочные помехи в виде эмоций на финансовом рынке и сосредотачивайтесь на эффективной долгосрочной экономике нашего корпоративного мира. Колебания фондового рынка, длящиеся от нескольких часов до нескольких лет, хорошо описывают слова Шекспира: “это – повесть, рассказанная дураком, где много и шума и страстей, но смысла нет”[15]. Залог успешного инвестирования заключается в том, чтобы покинуть рынок ожиданий, где все определяет курс акций, и связать свою судьбу с реальным рынком.

Можете не верить мне на слово…

Давайте вспомним слова Бенджамина Грэхема, легендарного инвестора, автора книги Разумный инвестор, учителя Уоррена Баффета: “В краткосрочном периоде фондовый рынок – это машина для подсчета голосов… (но) в долгосрочном периоде это весы”. Далее Грэхем использует потрясающую метафору “Г-на Рынка”. “Инвестор, владеющий портфелем акций, должен быть готов к колебаниям их курса и, с одной стороны, не беспокоиться, если он снижается, а с другой – не радоваться, если он повышается.

Представьте, что вы владеете долей некой частной компании, которая обходится вам в тысячу долларов. Один из ваших партнеров, г-н Рынок, чрезвычайно услужлив. Каждый день он сообщает вам, сколько по его мнению стоит ваша доля и предлагает вам либо продать ее, либо купить дополнительную долю. Иногда его слова кажутся разумными с точки зрения перспектив развития бизнеса. С другой стороны, временами г-н Рынок идет на поводу собственного энтузиазма или страха, и тогда предлагаемая им цена просто нелепа.

Если вы разумный инвестор, то позволите ли вы г-ну Рынку с его меняющимся ежедневно мнением решать, как вам оценивать свою долю в компании? Только в том случае, если вы соглашаетесь с ними или хотите заключить с ним сделку. В большинстве случаев вы постараетесь составить собственное мнение о реальной стоимости вашей доли. Настоящий инвестор… забывает о фондовом рынке и обращает внимание на дивидендную доходность и операционные результаты его компаний”.

Глава третья. Свяжите свою судьбу с бизнесом

Простота залог легкой победы с помощью «бритвы Оккама»

Итак, как связать свою судьбу с бизнесом? Очень просто: купить портфель, содержащий акции всех компаний США, и владеть им. Эта простая концепция гарантирует победу в инвестиционной игре, большинство участников которой обречены на провал.

Пожалуйста, не приравнивайте простоту к глупости. Еще в 1320 году Вильям Оккам сказал, что, когда есть несколько решений проблемы, выбирать нужно самое простое[16]. Так бритва Оккама стала главным принципом научного исследования. Самый же простой способ владеть всем корпоративным миром США заключается в том, чтобы владеть портфелем, содержащим все акции фондового рынка.

Бритва Оккама: когда есть несколько решений одной проблемы, выбрать нужно самое простое.

В течение последних 80 лет повсеместно принятый портфель фондового рынка представлен индексом Standard & Poor 500 (S&P 500), созданным в 1926 году и в настоящее время включающим акции пятисот компаний США, имеющих самую большую рыночную капитализацию.[17] На сегодняшний день индекс S&P 500 охватывает свыше 80 % ценных бумаг на Нью-Йоркской фондовой бирже. Преимущества такого индекса, основанного на рыночной капитализации, состоит в том, что он автоматически учитывает изменения курса акций и в результате у инвестора не возникает необходимости покупать или продавать акции из-за колебаний курса.

Учитывая невероятный рост корпоративных пенсионных фондов в период с 1950 по 1990 год, индекс S&P 500 был идеальным критерием для оценки того, насколько успешно руководители корпорации справлялись со своими обязанностями. И сегодня S&P 500 позволяет довольно точно сравнить доходы, которых удалось добиться профессиональным менеджерам пенсионных и паевых инвестиционных фондов.

В 1970 году был разработан еще более полный критерий оценки фондового рынка США, рассчитываемый для примерно пяти тысяч предприятий, т. е. всех компаний, акции которых ежедневно продаются на Нью-Йоркской и других американских фондовых биржах, а также тех предприятий, акции которых торгуются на внебиржевом рынке. Первоначально он назывался Wilshire 5000 (Уилшир-5000), а сейчас известен как Dow Jones Wilshire Total Stock Market Index. Он включает акции 4971 компании, в том числе акции 500 компаний из списка S&P 500. Однако поскольку представленные в нем акции также оцениваются по рыночной капитализации, на акции оставшихся 4471 компании приходится всего 20 %. Тем не менее, этот самый всеобъемлющий из фондовых индексов США представляет собой самый лучший критерий оценки совокупной стоимости акций и соответственно прибыли, полученной всеми инвесторами в американскими акции.

Эти два индекса схожи по составу. В табл. 3.1 показаны 12 крупнейших компаний и их удельный вес в каждом индексе.

Учитывая сходство двух индексов, неудивительно, что их значения весьма близки. Сотрудники Center for Research in Security Prices (Центр исследований цен на ценные бумаги) в Университете Чикаго проанализировали доходность американских акций с 1926 года. Как видно из рис. 3.1, начиная с 1928 года значения двух индексов практически неразличимы.

Таблица 3.1. Индексы S&P 500 и Dow Jones Wilshire Total Stock Market Index: сравнение портфелей, июль 2006

За весь период средняя годовая доходность по индексу S&P 500 составляла 10,4 %, а по индексу Dow Jones Wilshire Total Stock Market Index – 10,2 %. Такой результат называется зависимым от периода – он определяется тем, когда начинается и заканчивается рассматриваемый срок. Если бы мы начали сравнение в начале 1930 года, а не в 1926 году, доходность по обоим индексам была бы идентична – 9,9 % в год.

При этом в промежуточных периодах наблюдаются отклонения. Индекс S&P 500 был значительно сильнее в 1982–1990 годах, когда годовая доходность по нему превышала доходность по Total Stock Market Index – соответственно 15,6 % и 14,0 %. Но в последние годы (1998–2000) акции с небольшой и средней рыночной капитализацией показали хорошие результаты, и годовая доходность по Total Stock Market Index (3,4 %) превысила доходность S&P 500 (2,4 %). Но поскольку в долгосрочном периоде корреляция доходности по двум индексам составляет 0,98 (где 1 – это полная корреляция), то можно говорить о том, что они практически идентичны.

Рис. 3.1. Индексы S&P 500 и Dow Jones Wilshire Total Stock Market Index

Каким бы показателем мы ни пользовались, очевидно, что доходность, которой добиваются акционерные компании, составляющие собственно фондовый рынок, должна быть равна совокупной валовой доходности, которую получили инвесторы все вместе. Так же очевидно и то, что чистая доходность, полученная инвесторами, всегда меньше этой совокупной валовой доходности на сумму расходов на услуги посредников (подробнее об этом мы поговорим в главе 4). Здравый смысл подсказывает очевидное: если владение фондовым рынком в долгосрочном периоде гарантирует выигрыш, то игра на фондовом рынке обречена на неудачу.

Доходность индексного фонда, охватывающего весь рынок, в долгосрочном периоде всегда превышает доходность, которой добиваются инвесторы в акции тех или иных компаний. Осознав этот факт, то увидите, что индексный фонд выигрывает не только в долгосрочном периоде, но и каждый год, каждый месяц, каждую неделю и даже каждую минуту – потому что независимо от продолжительности рассматриваемого периода разница между валовой доходностью фондового рынка и расходами на услуги посредников равняется чистой доходности, полученной всеми инвесторами как группой. Если данные не подтверждают победу индексного фонда, они ложны.

Если данные не подтверждают победу индексного фонда, они ложны.

В краткосрочном периоде, однако, не всегда кажется, что побеждает S&P 500 (по-прежнему самый распространенный показатель для сравнения паевых инвестиционных фондов и пенсионных планов) или Total Stock Market Index. Объясняется это тем, что подсчитать доходность миллионов участников фондового рынка США – любителей и профессионалов, американских и зарубежных инвесторов – невозможно.

Вместе этого мы рассчитываем доходность каждого паевого инвестиционного фонда в целом, а не его активов. Поскольку есть много фондов с малой или средней капитализацией и обычно весьма скромной базой активов, они оказывают непропорциональное влияние на статистику. Когда же акции с малой и средней капитализацией тормозят рынок, значение Total Stock Market Index, индексные фонды кажутся по-настоящему внушительными.

Тем не менее упражнение на сравнение доходности фондового рынка и доходности обычного акционерного фонда очень показательно и убедительно (рис. 3.2). Если сравнить результаты фондов с высокой капитализацией с доходностью по S&P 500 (индексу с большой капитализацией), преимущество S&P 500 действительно впечатляет.

За 39-летний период, с 1968 по 2006 год, значение S&P 500 находилось в нижнем квартиле только два года (последний раз – в 1979 году). На протяжении 26 из оставшихся 35 лет (в том числе на протяжении 11 из последних 15 лет) индексный фонд превосходил обычный. Его среднее значение за весь период находится на уровне 58-го процентиля (этот результат на 58 % лучше показателя активно управляемых фондов), что с течением времени приводит, как будет показано в главе 4, к невероятному преимуществу. Трудно представить, чтобы хотя бы один акционерный фонд с большой капитализацией мог похвастаться подобными стабильными результатами.

Рис. 3.2. Преимущество S&P 500 по сравнению с фондами с высокой капитализацией

Стабильность результатов крайне важна. Фонд, демонстрирующий хорошие или очень хорошие результаты большую часть времени, в долгосрочном периоде добивается значительно более высокой доходности, нежели фонд, показывающий отличные результаты в одной половине случаев и катастрофические – в другой. Понятно, что рейтинги, составляющиеся по итогам одного года, игнорируют простое арифметическое преимущество этой стабильности. В следующей главе мы рассмотрим влияние этой долгосрочной стабильности в течение последних двадцати пяти лет.

Ежегодные отчеты содержат только данные, которые можно назвать созданными победителями, поскольку из них исключены данные по фондам с гораздо более худшими показателями, которые регулярно уходят с рынка. В результате такой неточности данных аналитики склонны недооценивать успешность стратегии привязки к индексам и владения рынком.

Индекс S&P 500 нередко критикуют за то, что в него регулярно включаются акции компаний “новой экономики” наподобие JDS Uniphase и Yahoo! именно в те моменты, когда их курс достигает пика и вот-вот обвалится. Это-де искажает подлинную картину роста. Несмотря на то что эти упреки справедливы, безупречные результаты этого индекса в долгосрочном периоде не свидетельствуют о наличии серьезной проблемы. Более того, поскольку подъем рынка наблюдался в начале 2000 года (как показано на рис. 3.2), значение S&P 500 в течение одного года (2000-ного) находилось выше среднего, три года держалось примерно на среднем уровне и три года (в 2003-м, 2004-м и 2006-м) – в высшем квартиле. Мне кажется, подавляющее большинство инвестиционных менеджеров были бы на седьмом небе от счастья, если бы им удалось добиться аналогичных результатов.

Результаты первого индексного паевого инвестиционного фонда: в 1976 году в него было инвестировано 15 тыс. долл.; в 2006 году его стоимость составила 461 771 долл.

Таким образом, в последние годы результаты первого индексного фонда в мире – Vanguard 500 – только улучшились. Позвольте привести точные данные: 20 сентября 2006 года на ужине в честь 30-й годовщины первичного размещения акций фонда на фондовом рынке советник страховщиков фонда сообщил, что тридцать лет назад он приобрел тысячу акций по 15 долл. за штуку – т. е. совершил инвестицию в размере 15 тыс. долл. На тот вечер стоимость его вложения (включая акции, приобретенные посредством реинвестирования дивидендов фонда) составляла 461 771 долл. Комментарии, как говорится, излишни[18].

Этот результат в долгосрочном периоде подтверждает, что владение американским бизнесом посредством широко диверсифицированного индексного фонда не только логично, но и чрезвычайно продуктивно. Не менее важно и то, что оно согласуется со старым принципом Вильяма Оккама: вместо того, чтобы присоединиться к толпе инвесторов, которые проводят сложные махинации в попытке перехитрить фондовый рынок, выберите самое простое решение – приобретите привязанный к индексному фонду портфель и владейте им.

Можете не верить мне на слово…

Послушайте Дэвида Свенвена, весьма уважаемого чиновника, отвечающего за привлечение инвестиций в Благотворительный фонд Йельского университета: “Ничтожные 4 % нашего фонда производят вполне конкурентную на фондовом рынке чистую, после выплаты налогов, прибыль в 0,6 % (годовых). А 96 % фонда, которые не удовлетворяют требованиям индексного фонда Vanguard 500 и не могут с ним конкурировать, несут чудовищные, разрушающие прибыль убытки в 4,8 % в год”.

Простое решение – индексный фонд – стало основой инвестиционных стратегий многих общенациональных пенсионных фондов, основанных гигантскими корпорациями и государственными учреждениями, как на федеральном, так и на местном уровне. Индексирование – это также доминирующая стратегия для самых крупных из них, в частности, для пенсионного плана чиновников федерального правительства – Federal Thrift Savings Plan (TSP).[19] План оказался чрезвычайно успешным и в настоящее время аккумулировал активов на сумму 173 млрд. долл., обеспечивая пенсиями государственных чиновников и служащих вооруженных сил. Все вклады и доходы имеют отсроченные налоговые платежи, как и корпоративный пенсионный план 401(k).[20] (И это условие вряд ли будет когда-нибудь отменено, ведь даже Администрация президента Дж. Буша решила взять за образец модель TSP в своей Personal Savings Accounts – программе личных сбережений, одной из разновидностей программы социального страхования.)

Индексирование пользуется популярностью и по ту сторону Атлантики. Вот что пишет, например, Джонатан Дэвис, ведущий колонки лондонского Spectator: “Ничто так не высвечивает пропасть между словами и делами британских финансовых служб, как неспособность отечественных финансистов воспроизвести успех американского индексного фонда Джона Богла. Любой профессионал в Сити знает, что основу любого долгосрочного инвестиционного портфеля должен составлять индексный фонд. С 1976 года индексный фонд Vanguard обеспечивает годовой доход с учетом сложных процентов в 12 %, превосходя результаты трех четвертей аналогичных фондов. Но вот уже почти тридцать лет невежество или профессиональный заговор молчания британских финансистов мешают рядовым инвесторам пожинать те плоды, которые в изобилии приносит индексный фонд – этот невоспетый герой инвестиционного мира”.

Глава четвертая. Почему большинство инвесторов теряют деньги вместо того, чтобы их зарабатывать

“Непоколебимые правила простейшей арифметики”

Прежде чем рассматривать индексирование как успешный инвестиционный инструмент, давайте выясним, почему же инвесторам в целом не удается получить ту прибыль, которую создают корпорации за счет роста своих прибылей и доходов и которая в конечном счете находит свое отражение в стоимости их акций. Чтобы понять причины этого, обратимся к простейшей арифметике инвестирования: инвесторы как совокупность всегда получают сформированную рынком прибыль полностью, но необходимо еще вычесть из нее затраты на инвестирование.

После вычета стоимости услуг финансовых посредников – всех комиссий за управление средствами и проведение брокерских операций, всех премий инвестиционных компаний, затрат на публикацию объявлений и прочих издержек – прибыль инвесторов в целом, естественно, уменьшается по сравнению с общей выручкой на совокупную сумму этих затрат. Если рынок дает 10 % прибыли, то мы, инвесторы, все вместе получаем валовой доход в размере этих 10 %. (Ага, как же!) Но мы должны оплатить услуги наших финансовых посредников, а в свой карман положим только то, что осталось. (И ведь нам придется заплатить им независимо от того, получили мы прибыль или остались в убытке!)

Итак, существуют два неоспоримых факта: 1) попытка переиграть рынок до вычета затрат – игра с нулевым исходом; 2) попытка переиграть рынок после вычета затрат – определенно проигрышный вариант. Прибыль инвесторов в совокупности неизбежно будет сокращена за счет доходов операторов финансового рынка. Каких же размеров могут достигать подобные затраты? Для частных инвесторов – непосредственных держателей акций – они составляют около 1,5 % в год. Этот показатель меньше (около 1 %) для тех, кто редко совершает операции с ценными бумагами, и намного больше для инвесторов, которые делают это часто (например, 3 % для инвесторов, коэффициент оборачиваемости инвестиционного портфеля которых превышает 200 % в год).

В паевых инвестиционных фондах комиссии за управление средствами и операционные затраты – объединенные под названием “доля затрат” – обычно составляют приблизительно 1,5 % стоимости фондовых активов в год. Прибавьте к этой сумме, скажем, еще 0,5 % комиссий за продажу при условии, что 5 % комиссии за первоначальную продажу распределены на десятилетний период владения ценными бумагами. Если вы планируете владеть акциями пять лет, то комиссия, соответственно, будет вдвое больше – 1 % в год.

Но затем прибавьте к этому еще и дополнительные затраты, которые не сразу бросаются в глаза и поэтому еще более неприятны. Я имею в виду скрытую стоимость оборачиваемости инвестиционного портфеля, достигающую примерно 1 % в год. Средний инвестиционный фонд имеет коэффициент оборачиваемости портфеля примерно 100 % в год. Это означает, что фонд с активами в 5 млрд. долл. ежегодно покупает одни ценные бумаги на сумму 5 млрд. долл., и продает другие на такую же сумму. При таком коэффициенте оборачиваемости брокерские комиссии, разница между ценой покупки и ценой продажи и издержки рыночного влияния составляют значительную часть дополнительных расходов.

Вывод: совокупная стоимость участия в паевом инвестиционном фонде может достигать 3-3,5 % в год[21]. Так что затраты действительно играют важную роль. Черный юмор инвестирования заключается в том, что инвесторы не только не получают того, за что заплатили. Наоборот, мы получаем то, за что не платим. Поэтому всё мы получим, только если не заплатим ничего. И это соответствует здравому смыслу.

Все инвесторы в совокупности получают ровным счетом то, за что не платят. Поэтому всё мы получим, только если не заплатим ничего.

Несколько лет назад я перечитывал книгу Луи Д. Брандейса “Чужие деньги” (Louis D. Brandeis, Other People’s Money), впервые опубликованную в 1914 году. Мне запомнился отрывок, который замечательно иллюстрирует этот простой урок. Брандейс, позже ставший одним из наиболее влиятельных судей в истории Верховного Суда США, выступал против олигархов, которые в прошлом столетии контролировали инвестиционную и корпоративную Америку.

Брандейс описывал их взаимосвязанные интересы и своекорыстное финансовое управление как “безнаказанное пренебрежение законами человеческими и Божьими, одержимость иллюзией, будто два плюс два равно пяти”. Он предсказал (как оказалось, безошибочно), что повсеместная спекуляция того времени потерпит крах, “пав жертвой непоколебимых правил простой арифметики”. Брандейс цитировал, как мне кажется, Софокла: “Помни, о незнакомец, арифметика – первейшая из наук и мать безопасности”.

Его слова поразили меня, точно молния. Почему? Потому что непоколебимые правила арифметики инвестирования настолько очевидны! (Мои критики однажды сказали, что единственное мое достижение – “поразительный дар распознавать очевидное”). Забавно, но большинству инвесторов, кажется, сложно разглядеть простейшие вещи, то, что лежит прямо у них перед глазами. Или, что даже вероятнее, они отказываются осознавать реальность, если она противоречит их укоренившимся мнениям, предрассудкам, самонадеянности и абсолютной вере в неизменность привычных им механизмов функционирования финансовых рынков.

Более того, вряд ли наши финансовые посредники заинтересованы в донесении очевидных истин до своих клиентов-инвесторов. Действительно, личные интересы воротил финансового рынка почти заставляют их игнорировать эти непоколебимые правила. Как сказал Эптон Синклер: “Поразительно, как человек сопротивляется пониманию, если прежде дорого заплатил за непонимание”.

Поразительно, как человек сопротивляется пониманию, если прежде дорого заплатил за непонимание.

Наша система финансового посредничества создала огромные состояния для людей, управляющих чужими средствами. И их личная заинтересованность вряд ли скоро исчезнет или изменится. Но как инвестор вы должны заботиться о своих собственных интересах. Разумный инвестор может преуспеть, только если осознает очевидные факты инвестирования.

Итак, затраты на услуги финансовых посредников довольно значительны. Высокая стоимость участия в паевых инвестиционных фондах сыграла решающую роль в объяснении того, почему менеджеры, управляющие фондами, так долго и упорно занижали выручку от операций с ценными бумагами. Задумайтесь, разве могло быть иначе? В общем и целом, все они умные, образованные, опытные, высококвалифицированные и честные люди. Но между ними существует конкуренция. Когда один покупает акции, другой продает их. Для участников взаимных фондов не существует чистой прибыли как таковой. В действительности они несут убытки в размере затрат на заключение сделок, выплачиваемых тем Помощникам, от которых нас предостерегал Уоррен Баффет в главе 1.

Инвесторы уделяют неоправданно мало внимания затратам на инвестирование. Особенно легко недооценить их значение из-за трех факторов: 1) множество затрат скрыты (расходы на операции с инвестиционным портфелем, ускользающие от внимания авансовые выплаты, налоги на полученную прибыль); 2) высокая прибыльность участия в инвестиционных фондах во время подъемов на фондовом рынке (в 1980-х и 1990-х годах, когда доходность фондового рынка достигала 17,5 % годовых, средний фонд предлагал вкладчикам непомерную – и при этом совершенно неадекватную – прибыль в размере 15 %); и особенно 3) сосредоточение инвесторов на быстром доходе и упущение из виду разорительного влияния операционных затрат в долгосрочном периоде.

Приведем пример. Предположим, что общая доходность фондового рынка составляет 8 % годовых в течение пятидесяти лет. Да, это долго, но инвестиционный период сейчас еще больше – 65 и даже 70 лет для человека, который начал работать в возрасте 22 лет, сразу же занялся инвестированием и работает, скажем, до 65-летнего возраста. Затем он продолжает инвестировать еще в течение приблизительно двадцати или более лет. Допустим, что стоимость участия в среднестатистическом инвестиционном фонде составляет минимум 2,5 % в год. В результате чистая годовая прибыль составит всего лишь 5,5 %.

Исходя из данных условий, подсчитаем доход от инвестирования 10 тыс. долл. за 50-летний период (рис. 4.1). Прибыль от вложений на фондовом рынке составит 469 тыс. долл. – замечательная иллюстрация действия системы сложных процентов в длительном инвестиционном периоде. В начале периода график показывает прибыль в размере 5,5 % годовых, что не особенно отличается от ситуации на фондовом рынке в целом. Но постепенно эти две кривые начинают расходиться, и в итоге разница между ними огромна. В конце продолжительного периода прибыль, накопленная фондом, составит лишь 145 400 долл., что отличается от прибыльности самого рынка на впечатляющую сумму в 323 600 долл.

10 тыс. долл. вложений дают прибыль в размере 469 тыс.… или 145 400 долл. Куда же подевались еще 323 600 долл.?

В инвестиционной сфере время не лечит раны. Оно только ухудшает положение дел. Когда речь идет о прибыли, время на вашей стороне. Но если дело касается затрат, оно – ваш враг. Представьте, насколько доходность инвестирования 10 тыс. долл. снижается с каждым годом (рис. 4.2). К концу первого года ценность вашего капиталовложения снизится примерно на 2 % (сравните 10 550 и 10 800 долл.). Через десять лет исчезнет 21 % (17 100 вместо 21 600 долл.). Через тридцать лет – уже 50 % (49 800 вместо 100 600 долл.). А к концу инвестиционного периода затраты поглотят примерно 70 % потенциального накопленного дохода от простого владения портфелем ценных бумаг.

Рис. 4.1. Магия сложных процентов, тирания сложных затрат: прибыль на 10 тыс. долл. вложений за пятьдесят лет

Рис. 4.2. Тирания сложных начислений: последствия отставания от рынка на 2,5 % в долгосрочном периоде

Итак, что мы имеем? Инвестор, вложивший 100 % своего капитала и принявший на себя 100 % риска, получил в результате лишь 31 % рыночной прибыли. Система же финансового посредничества, которая свои собственные средства не инвестировала и не рисковала ими, присвоила себе львиную долю этой прибыли – 70 %. Это демонстрирует то обстоятельство, – пожалуйста, никогда не забывайте о нем! – что в долгосрочном периоде тирания сложных затрат сильнее магии сложных процентов. Включите этот математический факт в число непоколебимых правил простой арифметики, о которых мы упоминали раньше.

Тирания сложных затрат сильнее магии сложных процентов.

Но хватит теории и гипотетических примеров. Давайте рассмотрим действие этого принципа в реальном мире. В течение четверти века, с 1980 по 2005 год, доходность фондового рынка, в соответствии с индексом Standard & Poor’s 500 (S&P 500), составляла 12,5 % годовых. Доход от участия в паевом инвестиционном фонде – лишь 10 %. Эта разница в 2,5 % была вполне предсказуема, учитывая нашу примерную оценку стоимости участия в фонде – 3 %. (Запомните: доход инвестора равен доходности рынка минус затраты.) Проще говоря, наши фондовые менеджеры, будучи во главе инвестиционной цепи питания, присвоили себе “излишек” доходности рынка. Фондовые же инвесторы, неизбежно будучи на нижней ступени пищевой цепи, остались при совсем небольшой доле прибыли.

Но не все инвесторы понесли подобные потери. Они могли запросто отдать предпочтение простому индексному фонду, привязанному к индексу S&P 500. Такой фонд действительно давал прибыль в размере 12,3 % годовых в данном периоде – т. е. инвестиционные затраты уменьшили доходность рынка лишь на 0,2 %. Как мы видим, разница в прибыльности индексных фондов и обычных инвестиционных фондов составила 2,3 % годовых.