Читать онлайн Властители Гюлистана бесплатно

От автора

Предлагаемая работа, как явствует из названия, есть генеалогическое исследование, посвященное одной из древних княжеско-меликских фамилий Карабаха – гюлистанскому роду властительных князей Мелик-Бегларянов. Необходимость появления подобного рода работы назрела давно, ибо среди множества, в том числе и недавно появившихся на свет, безусловно, полезных и заслуживающих внимания работ, так или иначе посвященных карабахской истории XVI-ХIХ веков нет (по крайней мере, нам неизвестно) ни одной чисто генеалогической.

Акцентируя внимание на карабахской истории, я, разумеется, далек от мысли рассматривать картину жизни этого края Армении вне контекста общеармянской истории.

Все дело в том, что история Карабаха вышеуказанных, а также предыдущих трех-четырех веков является историей политической и государственной жизни армянского народа в этот период времени. После распада или падения централизованных общеармянских государств карабахские княжества на протяжении пяти веков (ХIV-ХIХ) были единственными дееспособными армянскими государственными образованиями, а карабахские князья – единственными армянскими правителями этих лет.

Уважающий себя народ должен знать правителей своего прошлого, великих и не очень, мудрых и посредственных, сильных и слабовольных, благочестивых и порочных. Всех. Довести до народа правдивую, полнокровную его историю есть обязанность людей, чьей профессией или призванием является исследование минувших столетий.

К сожалению, история политической и государственной жизни армянского народа ХVII-ХIХ веков освещена не должным образом. Более ранние периоды карабахской истории (а, как мы уже говорили, история Карабаха ХIV-ХIX веков есть не что иное, как история политической и государственной жизни армянского народа в этот период) описаны довольно подробно и всеобъемлюще, и это во многом благодаря неиссякаемой энергии исследователя Баграта Улубабяна. Широко известны его книги "История Арцаха от начала до наших дней" и "Княжества Хачена Х-ХV вв.", привлекшие внимание как специалистов, так и любителей исторических произведений. История Карабаха ХVII-ХIХ веков, так называемого меликского периода, ждет еще своего Улубабяна. Разумеется, мы далеки от мысли претендовать на эту роль. Возможности наши слишком скромнее, да и интересы охватывают пока историю маленькой части Карабаха – Гюлистанского меликства (княжества) или, как принято сейчас называть эту территорию, Северного Арцаха.

Предлагаемая работа всего лишь скромная попытка заполнить некоторые белые страницы истории княжеских фамилий Карабаха. Насколько она удалась – судить Вам, уважаемый читатель.

Прежде, чем Вы приступите к чтению собственно самой работы, считаем своим долгом довести до вашего внимания также нижеследующее:

1. При работе над этой книгой я пользовался трудами следующих авторов: Раффи, Е. Лалаян, Лео, Б. Улубабян, Т. Х. Акопян, К. Каграманян, Ш. Мкртычан и многих других. (Более полный перечень содержится в библиографии).

2. При развертывании родового дерева Мелик-Бегларянов, говоря о людях той или иной эпохи, а также при написании первой главы данной работы периодически возникала необходимость в кратких исторических обозрениях того или иного периода, которые мы делали, следуя двум столпам, двум гигантам армянской исторической науки XX века – Лео и Б. Улубабяну.

3. В ряде случаев в данной работе я ссылаюсь на работу – Г. А. Акопяна и В. К. Осипова "Гюлистан: страницы истории". Делая ссылки на этих авторов, мы, как правило, говорим о них в третьем лице.

Желаю интересного и увлекательного чтения.

С уважением, автор

––

Меликства как наследники традиции государственности в Арцахе

В обывательском понимании истории армянского народа давно прослеживается тенденция отождествления распада централизованного государства с потерей государственности и отмиранием политической жизни народа.

Эту тенденцию еще в начале XX века заметил и подверг критике Карапет Тер-Мкртчян. Однако и в последующие годы нижеупомянутый обывательско-примитивный взгляд на армянскую историю продолжал существовать, более того, "перекочевал" в научную среду. Чтобы не показаться голословными, приведем один пример (при желании их можно было бы привести десятки). В энциклопедии "Армянский вопрос" в статье "Республика Армении" (речь идет о первой Армянской республике, образованной 28 мая 1918 г. – авт.) читаем: "Образование РА (Республики Армении – авт.) ознаменовало собой восстановление армянской государственности через пять с половиной веков после падения Киликийского армянского государства (1375 г.)". К месту будет отметить, что "после падения Киликийского армянского государства" армянская государственность продолжала существовать еще четыре с половиной века в горах Карабаха, вплоть до водворения русского владычества в Закавказье (В.А. Потто). Этот немаловажный факт остался почему-то незамеченным историками. Вместо этого была выдвинута ставшая позже официальной версия (энциклопедические словари придерживаются, как правило, официальной версии) о пятивековом периоде безвременья и отсутствия независимости (политической). Баграт Улубабян в своей книге "История Арцаха", не соглашаясь с приверженцами данной версии, пишет: "Внимательное изучение истории Арцаха показывает, что ошибаются авторы этого, давно получившего всеобщее одобрение и официальное признание, мнения. В Арцахе и в послемонгольский период (т.е. в период после нашествий Тамерлана, 1380-е и последующие годы. – авт.) сохраняли и защищали свое существование потомки коренных армянских князей Араншахик, которых сменили новые, возникшие из этого же рода ветви – мелики, без возражений признаваемые крупицами армянской государственности, просуществовавшими до начала XIX века".

Падение Киликии, равно как и падение других армянских царств (Аршакидов – 387-428 гг. и Багратидов – 1045 г.), не стало да и не могло стать концом армянской государственности, ибо в периоды между образованием единых централизованных государств, а иногда и параллельно с ними, в различных частях Армении существовали небольшие по размерам, разрозненные территориальные образования со всеми, или почти со всеми атрибутами государства. Эти мелкие княжества и царства, по выражению Раффи, "служили звеньями, которые неразрывным образом сохраняли армянскую независимость до восстановления потерянной короны".

В различные периоды армянской истории такие "звенья независимости" существовали в Тароне, Капане, Лори и в других местах, словно по эстафете передавая огонь независимости друг другу до достижения заветной цели – создания независимого всеармянского государства.

Арцах среди других областей Древней Армении занимает в этом отношении особенное место, ибо никогда не являлся лишь этапом в этой своеобразной эстафете. Государственность здесь не прерывалась никогда. Независимые армянские политические образования в Арцахе возникли почти сразу же после распада царства Аршакидов (428 г.) и просуществовали вплоть до воцарения на русском троне Александра I и персидской кампании Цицианова (начало XIX столетия). За эти более чем тринадцать веков в Арцахе, сменяя друг друга, на арену выходили несколько армянских государств, различных по территории, по степени независимости и даже по форме правления. Впрочем, фраза "несколько государств" не совсем уместна в данном случае. По сути, это было одно государство, пережившее несколько этапов развития и под воздействием политических реалий того или иного периода истории часто менявшее названия, тип и способы правления, то становясь мощным, сплоченным объединением, то распадаясь на невеликие, но вполне самостоятельные образования, при этом не менявшее ни этнический состав, ни идейное предназначение и ни правящую фамилию.

Если попробовать выстроить в ряд названия всех армянских государств Арцаха, точнее все названия армянского государства в Арцахе с V по XIX век, то получим примерно следующую картину: царство Араншахидов – княжество Михранидов – княжества Араншахидов Хачен и Дизак – Арцахские меликства – федерация Арцахских меликств Хамса.

"Домеликский" период истории Арцаха выходит за рамки предлагаемой работы. Однако мы не можем обойти данную тему стороной, по той простой причине, что карабахские меликства возникли не по слепому жребию судьбы, в одночасье, "из ничего", а являлись наследниками многовековой традиции, опыта государственности в армянском Арцахе и венцом политических стремлений арцахского армянства, ведомого в течение лихих столетий своими коренными, исконными, если хотите, богоданными князьями, далекими пращурами медиков.

Посему, позволим себе краткое отступление в виде справки об Арцахской государственности и исторической топонимике восточного края Армении до появления на исторической сцене меликств и меликов, следуя, в основном, патриарху современного арцаховедения Баграту Улубабяну.

История армянского народа, подобно истории других народов, знала периоды расцвета и упадка, могущества и бессилия, национального единения и феодальной раздробленности. Находясь на стыке интересов могущественных соседей, Армения нередко превращалась ими в арену выяснения отношений, при этом угроза, исходящая извне, очень часто подкреплялась внутренней, куда более серьезной угрозой – центробежными стремлениями нахараров. Конец IV века стал одним из трагических периодов в армянской истории. На фоне слабеющей центральной власти усилились междоусобицы. Червь сепаратизма разъедал веками сложившиеся устои государства. Страна неотвратимо двигалась к катастрофе, которая не заставила себя ждать: два монстра, две тирании – Византия и Персия – разделили между собой ослабленную внутренними распрями Великую Армению. Произошло это в 387 году. В Византийской, или Западной, части Армении государственность была ликвидирована почти сразу же. В Персидской же части, охватывающей основную территорию страны, представители армянских Аршакидов сохранили свою власть и право именоваться царями вплоть до 428 года, когда был низложен с трона последний Аршакид – Арташес. Это событие носило во многом формальный характер, ибо реальную независимость Армения потеряла за четыре десятилетия до этого. Захватив страну и ликвидировав царство, персы учредили здесь, а также в сопредельных подконтрольных им странах, в Грузии (Вирк) и в Албании (Алуанк, Агванк, располагалась левее Куры) свои административно-территориальные единицы – Марзпанства. Это принесло Армении новые испытания. Провинции Арцах и Утик были отторжены от основной части страны, составившей Марзпанство Армения, и объединены вместе с левобережьем Куры в другое Марзпанство, получившее название Алуанк (Албания). Еще одно Марзпанство включило в себя Грузию. Таким образом, из вновь учрежденных трех Марзпанств обширного Персидского царства два были моноэтническими объединениями, а третье заселяли кроме армян Арцаха и Утика многочисленные племена собственно Албании. И еще: учреждение Марзпанств стало, по сути, вторым разделом Армении после 387 года. В последующие годы название Алуанк-Агванк распространилось на восточные земли Армении – провинции Арцах и Утик, а после того, как распалось былое единство исконной Албании, этого ареала своеобразного конгломерата племен, и различные части левобережья Куры стали именоваться по названиям их населяющих племен, под топонимом "Алуанк" понималось только правобережье Куры – Арцах и Утик. Так, средневековый армянский историк Мовсес Каланкатуаци, описавший историю восточных армянских земель, назвал свой труд "История страны Алуанк".

Наряду с названием "Алуанк" применительно к провинциям Арцах и Утик использовались также названия "Восточная сторона" и “Армянская восточная сторона”, то есть восточная окраина страны армян – Армении. В специальной литературе правобережье Куры нередко называется "Армянский Алуанк", в отличие от Алуанка исконного, многоэтнического образования в левобережье Куры.

Надо сказать, что понимание вышеизложенного пришло в историческую науку не сразу. Топоним "Алуанк" долгое время вводил в заблуждение даже многоопытных, добросовестных ученых в вопросе об этническом составе Арцаха и Утика.

Особо следует подчеркнуть, что с начала 1960-х годов именно непонимание, вернее, нежелание понимать, какой смысл вкладывали армянские летописцы в слово "Алуанк", и стало поводом для развязывания рядом азербайджанских историков (их правильнее было бы назвать сказочниками) псевдонаучной демагогии об этническом составе и культурной среде правобережья Куры.

После ликвидации царства Араншахидов и образования Марзпанств, Персидский Двор пошел еще дальше в деле полного подчинения себе Армении. Дело в том, что фактическими правителями на местах, как в период упадка царства Араншахидов, так и в эпоху персидского владычества, являлись армянские нахарарские фамилии, а роль выразителя общенациональных интересов при отсутствии государственности взяла на себя армянская Церковь. Понятно, что для окончательного установления своего верховенства в Армении персам необходимо было устранить эти два препятствия. Нахарарские роды были значительно ограничены в своих правах. Усилился экономический гнет населения. Однако все эти притеснения были ничтожными, по сравнению с начавшимися гонениями на армянскую Церковь и Веру.

В подобных ситуациях главное – не перегибать палку, иначе можно получить совершенно обратный эффект. Персам, видимо, не известна была эта истина, и они получили то, чего никак не ожидали. Гонения на Церковь привели в конечном счете к общенациональному единению армянского народа, выразившемуся в двух мощных антиперсидских восстаниях 451 и 480 гг. И хотя восстания не увенчались успехом, не принесли полнейшего избавления от чужеродного ига, однако все же заставили Персидский Двор быть более дипломатичным по отношению к Армении, что выразилось в ослаблении гнета и предоставлении некоторых свобод нахарарам и Церкви.

Воспользовавшись этими свободами, древние нахарарские роды окрепли и взяли фактическую власть в стране в свои руки.

В Арцахе нахарарский род Араншахиков пошел еще дальше своих собратьев и создал в конце V века национальное государство, известное как Алуанское царство, или Царство Восточной стороны. Его основателем явился Вачаган из рода Араншахик, прозванный Благочестивым (Барепашт) за свою богоугодную деятельность и заботу о духовном возрождении вверенного ему народа. В период его царствования небывалый размах приобрела просветительская деятельность, открывались школы и церкви. По свидетельству Каланкатуаци, Вачаган построил церкви по числу дней в году.

Именно в годы царствования Вачагана в местности Агвен Арцаха собором, созванным им самим, был принят свод законов, получивший название "Конституционные каноны" и призванный регламентировать светскую и духовную жизнь армянского Алуанка. Наконец, именно при Вачагане состоялось возрождение христианской веры в Арцахе, притесненной различными сектами и вероучением персидских завоевателей. Особенное внимание благочестивый царь уделял культу святых мучеников.

Царство Вачагана явилось началом государственности в армянском Алуанке после распада централизованного армянского государства и продолжало жить, не взирая ни на какие внешние и внутренние факторы, в течение долгих столетий. Создавшие в Арцахе в последующие века государственные образования бесспорно явились преемниками царства Вачагана в политическом, моральном и этнокультурном отношении.

Подобно государственности, в Арцахе удивительную живучесть показал и нахарарский род Араншахиков.

Потомков этого рода без особого труда можно встретить и сегодня под разными фамилиями: Шахназарян, Бегларян и т. д. Начиная с Вачагана, Араншахики являлись одними из главных, а в определенные периоды чуть ли не единственными действующими лицами армянской политической сцены, исключая период с VII по IX век, когда перебравшийся из Ирана в гавар Гардман Утика род арменизированных Михранянов (Михранидов) смог временно вытеснить исконных правителей Арцаха. Однако это не поколебало Араншахиков. За все время верховенства Михранидов в армянском Алуанке между ними и Араншахиками шла ожесточенная, кровопролитная борьба, закончившаяся лишь в конце IX века, благодаря женитьбе одного из Араншахиков – Атрнерсеха на представительнице Михранидов – Спрам. Этой свадьбе предшествовало убийство последнего мужского представителя Михранидов – Степаноса.

К концу IX века относится и возрождение рода Араншахик. Две их ветви правили в Арцахе: одна ветвь – в Хачене, другая – в Дизаке. Два великих представителя этих ветвей – Сахл Смбатян и Есаи-Абу-Мусе прославили свое имя в борьбе с арабскими захватчиками, заполнившими край еще в середине VII века.

Борьба с арабами значительно ослабила Араншахиков, их владения существенно уменьшились в размерах. Возрождение государственности в Арцахе связывается с именем внука Сахла Смбатяна – Григором, восстановившим власть и вернувшим владения праотцов. При его правлении княжество Хачена значительно расширилось в границах, вобрав в себя также армянонаселенный гавар Камбечан в исконной Албании.

После Григора власть в Хачене перешла к его сыновьям. Именно с этого времени наблюдается тенденция распада Хаченского княжества на несколько частей, которая еще более усилилась в период сельджукских нашествий на Закавказье (ХI-ХII века).

К середине XII века Хачен был окончательно расколот на три основные части, где властвовали потомки Араншахиков, ведя ожесточенную борьбу против сельджукских завоевателей. Вопрос о верховенстве того или иного хаченского рода над двумя другими, по-видимому, не был предметом споров и разногласий. Оно (верховенство) зависело от личных качеств того или иного правителя и именно поэтому переходило от одной ветви к другой. Разумеется, переход этот был бессистемным и нерегламентированным явлением. Княжеских ветвей в Хачене было три, по числу удельных княжеств: одна ветвь властвовала в Верхнем Хачене, вторая – в hАтерке, третья – в Нижнем Хачене.

В период сельджукских завоевании Арцах – Хачен подвергся очевидному разорению. Правящие ветви его ослабли, владения армянских правителей были значительно сужены. Возрождение Хаченского княжества началось в конце XII – начале XIII века. Вообще, этот период в армянской истории ознаменовался бурным национальным подъемом и фактическим созданием, общенационального государства в пределах самой Армении (армянское государство за пределами Армении – в Киликии – существовало уже более века, с 1080 года). Общенациональный подъем был обусловлен следующим обстоятельством: на фоне ослабевающего сельджукского владычества соседняя с Арменией Грузия стала мощной державой. Далеко не последнюю роль в этом укреплении грузинского царства сыграли армянские князья Иване и Закаре Закаряны. Именно под предводительством этих двух братьев объединенные армяно-грузинские войска освободили значительную часть Армении, в том числе столицу Багратидов – Ани. Формально освобожденные армянские территории входили в состав Грузии, однако фактическими правителями страны были Закаряны. Помимо собственных обширных владений Иване и Захаре в вассальной зависимости от них находился ряд других армянских княжеств, как ранее существовавших, так и созданных при их непосредственном участии (наиболее отличившимся своим сподвижникам из дворянских фамилий Армении Закаряны дарили обширные владения, сделав их своими вассалами и основоположниками новых княжеских фамилий).

Армения времен Закарянов, таким образом, была разделена на множество мелких княжеств, подконтрольных Иване и Закаре. Разумеется, братья понимали, что преданность подопечных не могла зиждиться лишь на военной мощи попечителей, поэтому действовали старым, веками проверенным способом: устанавливай тесные брачные узы со всеми наиболее значимыми княжескими фамилиями. Наиболее наглядно это проявилось в Хачене. Все три ветви хаченцев породнились с Закарянами. Две сестры Закаре и Иване – Доп и Хоришах – были выданы замуж за представителей соответственно верхнехаченцев – hАсана и нижнехаченцев – Вахтанга. Еще одна родственница Закарянов стала женой владельца hАтерка – Вахтанга. Сам факт того, что могущественные Закаряны не берут невесту из Арцаха, а наоборот, выдают за хаченских князей своих представительниц, говорит о высокой степени влиятельности и самодостаточности Хаченских княжеств. Об этом свидетельствует и то, что ни безусловное могущество Закарянов, ни укрепившаяся за ними слава собирателей земель армянских, ни даже родственные узы не способствовали установлению окончательного их верховенства в Арцах-Хачене. Как пишет Б. Улубабян: "Очевидно,что объединенному военному содружеству (идентичнее было бы перевести “соратничеству” – имеется в виду существовавшее де-факто государство Закарянов. – авт.) были подчинены в основном князья Верхнего Хачена (Цар, Сотк) и Атерка". Нижнехаченская ветвь сумела, повидимому, отстоять свою самостоятельность от Закарянов. И это немаловажный факт.

Обобщая вышесказанное, повторяем, что-усилиями Закарянов в Арцахе, как и во всей Армении, было свергнуто чужеродное иго сельджуков. И, хотя часть Арцаха попала после этого в зависимость от Грузии, это не воспринималось как большая трагедия, ибо фактическими представителями страны являлись армянские властители. Для более четкого представления роли Закарянов в грузинском государстве приведем цитату из статьи "Закаряны" в Армянской Советской Энциклопедии: "В 1203 году Закаре получил от Тамары также должность мандатортухецеса – хранителя государственной печати и начальника охраны царицы (напомним, что перед этим Закаре был главнокомандующим грузинскими войсками – амирспасаларом. – авт.). Иване в 1191 году получил должность великого визиря двора, а после смерти Закаре (1212) стал амирспасаларом и попечителем двора – атабеком (буквально – отец царя)".

Таким образом, ясно, что зависимость Хачена от грузинских царей была более чем номинальной. Закаряны были попечителями не только двух хаченских ветвей Араншахиков, но и Грузинского Двора (читай – Грузии).

В начале XIII века ослабла hАтеркская ветвь, и Иване передал владения hАтеркцев своим вассалам и сородичам верхнехаченцам. Вспомним, что сестра Иване была замужем за верхнехаченским князем Асаном, после смерти которого сама стала властительницей края. "Можно предположить, – пишет Б, Улубабян, – что супруг Доп – Асан умер рано, и в дальнейшем правительницей княжества стала его жена. Настолько знаменательное событие, по причине которого в дальнейшем и княжество и княжеский род стали называться по ее имени -Допян"

Национальный подъем, вызванный усилением Закарянов, длился недолго. Страну вскоре, в 20-х годах XIII столетия, заполонили монгольские орды. "Монгольские войска в первый раз вторглись в Закавказье в 1220- 1221 гг. Однако, встретив в 1221 году близ города Шамкора (Хунанская битва) упорное сопротивление, вынуждены были отступить. Через 14 лет после этого, вторгнувшись во второй раз в Северную Армению, в течение 1235-1236 гг. полностью завоевали ее". Б. Улубабян связывает завоевание Армении со смертью Иване Закаряна и отсутствием у его сына – Авага и племянника – Шахншаха, сына Закаре, храбрости предков и трезвого государственного мышления. Так или иначе, спустя почти полтора десятилетия после своих первых походов, монголы сумели овладеть Закавказьем. Первые двадцать лет завоеванные земли Закавказья находились под властью монгольских полководцев, то есть эта обширная территория не представляла собой потомственное владение. С выделением обширного монгольского государства в улусы Закавказья вошло в состав обширнейших владений Хулагу (Удаву), брата великого хана Мангу. "Хулагу и его преемники, которые звались хулагитами, постепенно оторвались от влияния великих ханов и стали самостоятельными правителями. Основанное Хулагу государство было названо Западное Ильханство или Ильханство, Хулагидов. Годом основания Западного Ильханства считается 1256 год". Монгольские нашествия нанесли неописуемый урон стране, ослабили национальные государственные институты. Разрозненные армянские княжества не смогли устоять перед воинственной, дикой сущностью азиатских кочевников. Однако о полной ликвидации государственности в Арцахе не могло быть и речи, ибо правители края какими-то невероятными усилиями и дипломатическими ухищрениями сумели сохранить свою власть, пусть даже во многом ограниченную, вассальную, но националыуто и потомственную.

Своим дипломатическим мышлением выделялся владелец Нижнего Хачена hАсан-Джалал-Дола, сумевший отстоять свои владения и даже получить от монгольского Бату-хана свои, некогда завоеванные сельджуками и Закарянами, территории. Однако дружба монголов была непоследовательной, непостоянной, а политика – двуличной. В 1261 году hАсан-Джалал был подвергнут мучительной казни. Власть отца перешла к сыну – Иване, прозванному также Атабеком в честь Иване Закаряна, родного дяди hАсана-Джалала (hАсан был сыном Хоришах – сестры Иване Закаряна).

Потомки hАсана-Джалала вошли в историю как княжеский род hАсан-Джалалянов. В указанный период боролась за выживание другая ветвь Араншахиков – Допяны. Этим двум родственным княжеским фамилиям (причем родственным не только потому, что имеют общего прародителя по отцовской линии, но и потому, что являются потомками двух сестер Закарянов) и суждено было донести до новейших времен обугленные остатки армянской независимости, противостоя разношерстным ордам завоевателей, сменявших друг друга с потрясающей быстротой. Монголов сменил Тамерлан, последнего – кочевники Кара-Коюнлу и Ак-Коюнлу, потом пришел черед персотурецким войнам, разорившим страну и уничтожившим многих представителей правящих родов Арцаха. Относительное спокойствие в крае утвердилось с установлением персидского владычества и возникновением новых форм государственной независимости – меликств.

Что же собой представляли меликства? Армянская Советская Энциклопедия дает следующее определение меликств: "Меликства – разновидность феодальных княжеств ХVI-ХVIII веков в Восточной Армении”. Б. Улубабян в уже приведенной нами цитате называет их "крупицами армянской государственности". Т.Х. Акопян также называет их государствеиными образованиями. Мелик означает властитель, князь, царь. Разумеется, в Арцахе это слово приобрело несколько иное, несравнимо скромное значение. Так именовали себя владельцы небольших горных княжеств, обладающих определенной степенью независимости. Эти горные княжества безусловно являлись выжившими крупицами прошлых армянских княжеств, ибо располагались на их исторических территориях, а правители меликств – мелики – в массе своей были потомками древних княжеских родов. Не случайно наиболее значимые армянские меликства находились в Арцахе и Сюнике, то есть там, где в период, возникновению меликств, имелись независимые армянские княжества.

О времени возникновения меликств исследователями высказаны разные суждения. Так, например, М. Бархударян считал, что меликства возникли в первой половине XV века, когда на персидском троне восседал Кара-Коюнлу-Джаханшах. Почти то же самое повторяет Т.Х. Акопян, добавляя, что Джаханшах "назначил в них (меликствах. – авт.) правителями меликами выживших представителей армянских княжеских домов предыдущего периода, которые были до этого всего лишь ”танутерами". Меликам были даны обширные внутренние права для правления в рамках своих меликств. Лео считал, что меликства возникли в начале XVI века. Раффи, говоря о времени создания меликств, пишет, что они приобрели более узаконенный статус во времена персидского Шах-Аббаса (конец XVI – начало XVII века). Б. Улубабян считает, что в данном вопросе прав Раффи. Однако процесс распада целостных княжеств в Арцахе начался именно во времена Джаханшаха, и, как пишет тот же Улубабян, "Персидский Двор поддерживал этот распад и сам давал расколовшимся привилегии местного правителя. Ему была выгодна раздробленная, несплоченная страна, когда каждый местный правитель был врагом, своего соседа и нуждался в покровительстве чужеродного властителя. Правители этих мелких образований, именовали себя по-разному: “мелик”, “князь”, “парон” и т.д. О наличии титула "мелик" среди армян во времена Джаханшаха свидетельствует, в частности, следующая надпись, приводимая С. Бархударяном в своей статье "Мелики и танутеры Гехаркуника": "В год 1452 я – мелик Танкркули, сын мелика Гукаса, внук Ахбуха, воздвиг этот крест во спасение души моей". Надпись эта была переписана С. Бархударяном с одного из хачкаров в Мартунинском районе Армении. Примечательно, что Танкркули называет медиком не только себя, но и своего отца Гукаса, который, по утверждению того же автора, правил 60 лет во вверенном ему меликстве, носившем название Параканк-Паркунис. Таким образом, получается, что титул "мелик" был в обиходе по крайней мере с начала XIV века. Владение мелика Танкркули занимало, по всей видимости, небольшую территорию. Это дает нам основание предполагать, что титул "мелик" в данном случае употреблен в несравнимо более узком значении, нежели то, что подразумевал этот титул в ХVII-ХVIII веках. Меликства в том значении, в котором сегодня они воспринимаются, возникли, по всей видимости, значительно позже, и, как уже говорилось, исследователи склонны связывать это с именем Шах-Аббаса (1587-1629 гг.). "Именно грамоты Шах-Аббаса узаконили права и обязанности армянских медиков". У Т.Х. Акопяна, однако, на этот счет своеобразное мнение: "Сефевиды, захватив Восточную Армению в XVI веке, первоначально не только недооценили силы армянских княжеств-меликств, ио и нанесли последний огромный удар. Однако, начиная со второго десятилетия XVII века, Сефевидские шахи начали вести по отношению к армянским меликствам такую же политику, какую вели в XV веке Кара-Коюнлу и Ак-Коюнлу". Иными словами, получается, что Шах-Аббас, узаконивая статус меликств, не изобретал ничего нового, а лишь восстановил упраздненный его предками порядок. Таким образом, по мнению исследователей, именно Шах-Аббасу принадлежит честь основателя, или, по крайней мере, восстановителя (называемый Т.Х. Акопяном период второго десятилетия XVII века приходится именно на царствование Шах-Аббаса) системы прав и обязанностей армянских медиков.

Что же подразумевали эти права и обязанности? В своем внутреннем управлении мелики были единоличными повелителями. Лео пишет: "Мелик был хозяином, повелителем, причем самовольным и самовластительным, никто не имел право делить с ним его власть". По сведениям, оставленным Е. Лалаяном, их власть внутри своих владений не ограничивалась только светской сферой. Меликами часто управлялась и духовная жизнь своих подданных. Так, они могли разрешить или расторгнуть брак и даже рукоприлагать священников. В своих владениях мелики имели право собирать налоги, призывать на воинскую службу, вершить суд, охранять порядок. По приказу меликов приводилось в действие решение ими же самими олицетворяемого суда. Бывали случаи, когда мелики применяли смертную казнь. Таким образом, в их руках находилась не только светская и духовная сфера жизни подданных, но и их смерть. Для охраны границ своих владений мелики содержали регулярное войско. Налицо все или почти все атрибуты независимого государства. Зависимость меликов от персидских властителей заключалась в том, что они утверждались шахскими грамотами – ферманами и платили особую дань (шахлух). Как пишет Б. Улубабян, именно последними двумя обстоятельствами мелики отличались от прошлых правителей края. Однако, как увидим в дальнейшем, и эта зависимость от Персиского Двора сводилась на нет, как только появлялись признаки ослабления власти шахов и усиления междоусобной борьбы за персидскую корону. Кроме меликов, национальное управление в меликствах вели также избранные народом и утвержденные меликом сельские старшины – танутеры. Значительную роль в жизни меликства играли также наиболее отличившиеся военачальники, которым мелик жаловал титул "юзбаши", а также братья мелика, которые звались беками. Отметим также, что власть мелика была наследственной и передавалась от отца к старшему сыну, который при жизни отца звался мелик-зада".

Завершая это краткое повествование, отметим следующее: меликства, как новая форма национальной государственности в Восточной Армении пришли на смену армянским княжествам и носили в себе зачатки национальной самостоятельности. Наиболее значительными меликствами в армянской истории были карабахские – арцахские меликства: Гюлистанское, Джарбердское, Хаченское, Варандское и Дизакское. В каждом из них правили зародившиеся вследствие разветвления хаченских правящих фамилий княжеские роды.

Необходимо акцентировать вот какое обстоятельство: раздробление Хачена на мелкие княжества с последующим перерождением последних в меликства было не концом государственности, а лишь периодом- в ее истории. Этого периода не избежало, пожалуй, ни одно средневековое государство. Имя этому периоду – феодальная раздробленность. Образование мелких княжеств не место единого, сплоченного объединения было ничем иным, как возобладанием местничества над общенациональными интересами. Карабахские меликства долгое время были воплощением именно этого местничества, пока общая угроза и твердая рука мелика Егана не объединила вышеуказанные пять меликств в союзное федеративное государство, вошедшее в историю под названием "Меликства Хамсы".

Гюлистанский гавар: расположение, границы, исторические названия и национальная власть до возникновения меликств

Прежде чем начать говорить собственно о самой теме данной главы, разъясним для русского читателя один широко используемый в армяноязычной литературе термин для обозначения маленьких административно-территориальных единиц. Это термин "гавар". Так назывались территориальные единицы в составе провинций (наангов) Великой Армении. Слово "гавар" можно перевести, как уезд, область, провинция. Традиционно этим словом, правда с несколько измененным смыслом, обозначались армянские территориальные образования и в более позднее время. Если в период существования Армянского царства "гавар" подразумевал собой составную часть более крупных территориальных образований, то в позднейшее время этим: термином могли обозначаться также вполне самостоятельные политические образования. Именно второй смысл использовали исследователи, называя карабахские меликства гаварами, а меликов – владельцами этих гаваров. Сами мелики нередко называли себя властителями того или иного гавара, что, разумеется, вовсе не делало их уездными правителями. Таким образом, мы выяснили, что применительно к периоду существования меликств термин "гавар" значительно изменил свой смысл по сравнению с более ранними временами. Именно по этой причине мы озаглавили данную главу "Гюлистанский гавар”, а не, скажем, "уезд", "область" или "провинция". Ни одно из трех определений, по нашему мнению, не может служить полноценным переводом слова "гавар" в контексте нашего повествования. Сделав это, на наш взгляд, принципиальное разъяснение, приступим к самой теме данной главы.

Гюлистан был самым северным из пяти гаваров Карабаха, составивших некогда сплоченное единство и носивших общее название "Меликства Хамсы". Территорию гавара соответственно с севера и юга ограничивали реки Курак и Тартар. На западе естественной границей служил Мравский хребет. Относительно восточных, границ у исследователей отсутствуют четкие, недвусмысленные представления. Раффи, например, восточной границей гавара считал современную ему почтовую дорогу. То же самое повторяет "Словарь топонимов Армении и прилегающих областей". Однако дорога в данном случае может служить скорее ориентиром, чем границей. У других авторов границы гавара описаны еще более расплывчато. Однако, как бы там ни было, куда бы ни распространялся гавар на востоке, ясно, что его территория, в основном, совпадает с территорией исторического гавара Мец-Кохманк провинции Арцах. Возможно, что в период могущества меликов Гюлистан охватывал также некоторые территории сопредельных исторических гаваров, прежде всего гавара Парисос Арцаха и гавара Агве Утика. К последнему рассуждению нас подталкивает то обстоятельство, что границы исторических гаваров еще более неопределенны, чем границы меликств. Один и тот же гавар разными исследователями располагается в разных местах. Так, исследователи М. Бархударян, Б. Улубабян отождествляют Гюлистан с Мец-Кохманком. Другие исследователи, например С. Еремян и Ш. Мкртчан, – с гаваром Агве Утика. Касательно местоположения Мец-Кохманка четкие, недвусмысленные сведения содержаться в "Истории страны Алуанк". Исходя из этих сведений, гавар Мец-Кохманк Арцаха расположен в долине Тартара, иными словами, правы те исследователи, которые отождествляют этот гавар с позднейшим Гюлистаном.

Благодатная долина Тартара известна своими историческими памятниками и селениями, среди которых (на интересующей нас территории) выделяются Урекан с расположенным неподалеку монастырем Глхо, Гютакан, служивший резиденцией Вачагану Барепашту, Бердакур – летняя резиденция католикосов Алуанка".

Возможно, здесь же располагался и знаменитый Агвен, где были приняты "Конституционные каноны". По крайней мере, так утверждает, ссылаясь на Лео, К. Каграманян. М. Бархударян располагает Агвен за пределами Гюлистанского гавара, в долине Хаченагета. По мнению Б. Улубабяна, Агвен также находился за пределами исследуемого нами гавара. Он располагает Агвен вблизи Гандзасарского монастыря. Исследователями была высказана даже мысль о тождественности Агвена с меликской резиденцией Голистана.

Долина Тартара играла значительную роль в средневековой армянской жизни. Здесь расположен средневековый замок hАтерк, служивший резиденцией одноименной ветви Хаченского княжества. Обилие монастырей на обоих берегах Тартара по сей день поражает воображение. Это и упомянутый уже монастырь Глхо, и Хатриванк, и Джрвштик, и построенный значительно позже Ерекманкунк. Естественно, этим перечнем не ограничиваются историко-архитектурные памятники долины Тартара. Здесь приведена лишь часть их. Однако и этот неполный перечень впечатляет и заставляет поклониться строительному гению их создателей.

Значение долины Тартара не ограничивалось лишь наличием в ней множества духовных обителей и княжеских или царских резиденций. В средние века именно здесь пролегал один из путей, соединяющих Арцах и Утик с Центральной Арменией – дорога Партав-Двин.

Территория Мец-Кохманка в период Хаченского княжества входила во владения различных ветвей князей Араншахик. Так, например, по мнению Улубабяна, в период существования Персидского царства, где властвовал один из сыновей hАмама-Григора – великого князя Хачена, часть Мец-Кохманка входила в его состав. Позднее, с разделом Хаченского княжества на три части, резиденция епископов Мец-Кохманка стала духовным центром Верхнего Хачена, или Цара. Другая часть гавара – от монастыря Джрвштик до hАтерка – принадлежала hАтеркской ветви Араншахиков. Нижнее течение Тартара входило во владения Нижнехаченской ветви.

С течением времени менялись и названия гавара. М. Каланкатуаци наряду с Мец-Кохманком употребляет и названия Мец-Квянк и Мец-Квенк. Есть основание предполагать, что с середины XII века гавар был известен под названием hЭрга. На название hЭрга, как на синоним Мец-Кохманка, впервые обратил внимание К. Каграманян, указывая на памятную запись в одной из армянских рукописей XV века ("из гавара hЭрга, из области Аран, из города Бартава, из села, что зовется Парис"). Парис – деревня в Гюлистанском гаваре (двух мнений здесь быть не может), значит, Гюлистанский гавар к моменту появления этой записи, а датирована она 1417 годом, уже был известен под названием hЭрга. Что же касается упоминания Партава (Бартав) рядом с названием гавара, то оно вполне объяснимо. Такое упоминание свидетельствует о давних взаимосвязях гавара с этим городом. Их отношения уходят в глубь веков. Известно, что Вачаган Барепашт, имевший основную резиденцию в Партаве, избрал в качестве еще одной резиденции Гютакан, и даже судьбоносные для своего царства законы принимал не где-нибудь, а в Агвене. Если вспомним, что алуанкские католикосы, восседавшие в Партаве, избрали летней резиденцией одно из селений Мец-Кохманка – Бердакур, то картина станет полной. Вероятно, на вышеуказанлые взаимосвязи повлияли территориальная близость гавара с Картавом, а также удивительные климатические особенности долины Тартара.

Мы не оговорились, сказав чуть выше, что позднейший Гюлистанский гавар назывался hЭрга значительно ранее появления вышеупомянутой записи, а именно в середине XII века. Такое наше суждение основано на приведенном Б. Улубабяном отрывке из средневекового свидетельства, принадлежащего, по мнению исследователя, перу Мхитара Гоша. В этом пересказанном Б. Улубабяном отрывке говорится о том, что в период сельджукских завоеваний один из сельджукских властителей – Тоган, взявший себе резиденцией Чараберд (Джраберд), вместе со своим тестем, армянским князем Григором – владельцем Хоханаберта, ходил покорять одно из туркменских племён в окрестность крепости hЭрга.

Указывая на схожесть названия hЭркан и названия Эрга из вышеуказанной записи, Б. Улубабян делает предположение, что ''гавар hЭрга (что находится в окрестнях Партава) и упомянутая Гошем крепость hЭркан (читай Эрган) относятся друг к другу также, как Чараберд и Чарабердский гавар. (Название гавара Чараберд-Джраберд произошло от одноименной крепости – авт.) На мнение Б. Улубабяна относительно местонахождения гавара hЭрга в окрестностях Партава повлияло, вероятнее всего, упоминание города Партава рядом с названием гавара. Однако, как было уже сказано выше, деревня Парис находилась в Гюлистанском гаваре, а упоминание Партава не что иное, как результат многовековых укоренившихся взаимосвязей гавара и города, и прав К. Каграманян, когда отождествляет гавар hЭрга с позднейшим гаваром Гюлистан. В таком случае, если верно предположение Б. Улубабяна и крепость hЭркан находилась в гаваре hЭрга (позднейший Гюлистан), то велика вероятность тождественности крепости hЭркан с крепостью Гюлистан, служившей в позднейшее время резиденцией гюлистанским меликам. Это предположение подкрепляется некоторыми косвенными фактами. Так, Мхитар Гош упоминает наличие вблизи крепости hЭркан сопки Кайцо-Цар (кайц – искра, цар – дерево) и Дивахор (хор Улубабян объясняет как углубление на вершине горы). В окрестностях крепости Гюлистан существуют сопки Чахмах (чахмах по-армянски огниво), возвышающаяся над ущельем Чхмхадзор и Хзахор на правом берегу реки Инджа. Очевидно, что топонимы Кайцо-Цар и Чахмах близки по смысловому значению (сопка могла быть покрыта лесом, где добывали трут, используемый при высекании огня с помощью огнива), а название Хзахор вполне могло быть видоизменением Дивахора. Трудно объяснить, как произошло такое видоизменение, однако наличие в обоих названиях слова "хор" дает возможность предполагать, что подобное видоизменение вполне могло бы иметь место.

Исследователями отмечено еще одно название гавара в период существования меликства. В ряде документов конца XVII – начала XVIII века Гюлистан встречается под названием "Страна Партава", или "Страна Парты”. О взаимосвязях гавара с Партавом сказано выше, поэтому не будем повторяться, отметим лишь, что для. такого названия существовали реальные исторические предпосылки и, как пишет К. Каграманян, "упоминание Партава кажется естественным.

Несколько слов о названии Гюлистан, которое гавар получил от одноименной деревни, служившей его центром. Селение Гюлистан в армянских рукописях XV века встречается под названием Вардут. Как справедливо отмечает К. Каграманян, "Гюлистан" не что иное, как персидский перевод армянского "Вардута". Оба эти названия идентичны по смыслу, и их можно перевести как "урочище роз". В период существования меликства наряду с Гюлистаном" употреблялось также название "Талиш" (от одноименной деревни, также служившей меликской резиденцией). Гюлистанские мелики довольно часто называли себя владыками Талиша. Так, например, в письме гюлистанского мелика Абова, которое последний написал совместно с меликом Джраберда Адамом и которое адресовалось П.С. Потемкину, после датировки (4 марта 1783 года) стоят подписи: "Адам – Мелик-Исраелян из страны Джраберд, Абов – Мелик-Овсепян из страны Талиш". В русском переводе этого же письма адресанты названы следующим образом: "1. Мелик – Адам-Челябиртский. 2. Мелик – Осип-Талишинский". В другом документе тот же мелик Абов называет себя "из гавара Талиш". Названия Талиш – Гюлистан использовались параллельно, что вполне объяснимо, учитывая наличие одновременно двух княжеских резиденций в Талише и Гюлистане (имеется в виду селения).

В ряде документов конца XVIII века, авторами которых являются русские военно-политические деятели, наряду с названием "Гюлистан" выступает инородное, тюркское название "Игирмидорт". Так, в одном из документов, приведенном в сборнике "Армяно-русские отношения в XVIII веке", носящем название "Имена и провинции пяти меликов армянских", читаем: "…мелик Абов, сын мелика Иосифа, которого провинция Икирмидиорт и крепость Кюлистан". Трудно сказать, откуда возникло это название. Раффи" отмечает, что гавар был назван так по числу сел, в нем находившихся (игирмидорт по-турецки двадцать четыре). Это простое объяснение можно было бы принять, если бы исторически подтверждалось, что в Гюлистаие в указанный период (конец XVIII века) имелось такое количество сел. Однако, к сожалению, мы достоверно не можем сказать, что такое действительно имело место. Согласно одному из документов, собранных Кавказской Археографической Комиссией, потомкам гюлистанских меликов принадлежало двадцать селений в 1808 году. Это весьма важное сведение дает нам возможность предположить, что сообщенное Раффи сведение относительно количества деревень в Гюлистанском гаваре вполне может претендовать на достоверность, ибо как увидим потом, начало XIX века (а именно к этому периоду относится упомянутый документ) было одним из самых трагических периодов в истории карабахских меликств. То была эпоха разорения и упадка, и если в это смутное время потомки гюлистанских властителей сохраняли в своих руках двадцать селений, унаследованных от своих праотцев, то почему нельзя предположить, что в несравненно более благополучные годы число селений в гаваре могло достичь двадцати четырех. Разумеется, это только предположение, однако, на наш взгляд, весьма правдоподобное и способное внести ясность в вопросе о происхождении названия "Игирмидорт".

Такова, в общем, совокупность названий, под которыми выступал Гюлистанский гавар в различные истории. Этим и ограничим наш экскурс в историческую топонимику края и приступим к рассказу о национальной власти на его территории до возникновения меликств.

Историческая судьба Гюлистанского гавара неразрывно была связана с судьбой всего Восточного края Армении. С момента создания первых независимых национальных государственных образований в Арцахе территория позднейшего Гюлистанского гавара неразрывно входила в их состав, разумеется, кроме отдельных периодов нашествий и пожарищ, когда владения арцахских властителей подвергались жестокому разграблению и расчленению.

Как уже отмечалось, гавар Мец-Кохманк, вернее, та его часть, которая примыкала к долине Тартара, играл значительную роль в жизни государства Вачагана Барепашта. Кроме ранее перечисленных исторических поселений времен благочестивого царя Алуанка, возможно, к тому же периоду относится и возникновение еще одного поселения на территории Гюлистанского гавара – это поселение Закин Наатакэ находящийся на левом берегу реки Инджа, в нескольких километрах от нее. Основанием для такого предположения служит то, что, по свидетельству М. Каланкатуаци очень почитаем был Наатак Закариа (мученик Закариа). Возможно, на месте современных руин, называемых в народе-Закин Наатак, во времена Вачагана было построено какое-то культовое сооружение в честь мученика Закариа, хотя не исключается, что такое сооружение могло быть возведено значительно позже.

В дальнейшие столетия национальная власть в Арцахе, как известно, подвергалась жестоким испытаниям. Это и захват верховенства Михранидами в Алуанке и, что имело более катастрофические последствия, арабские нашествия. С каждым новым приходом опустошителей не только разрушалась этнически нетронутая однородность края, но и появлялись чужеродные названия и топонимы. На территории села Карачинар Гюлистанского гавара до последнего времени существовало место под названием Араб-огли, оставшееся, вероятно, со времен арабских завоеваний. В конце 1980-х годов здесь при ведении строительных работ были обнаружены, следы величественного сооружения. На поверхность земли было поднято огромное количество разбитых глиняных изделий. К сожалению, начавшаяся Карабахская война воспрепятствовала проведению раскопок, которые могли бы дать интересные сведения о периоде арабского владычества в этом крае Армении.

В послеарабский период, с возрождением армянской государственности в Арцахе, территория позднейшего Гюлистанского гавара входила, как уже говорилось, в состав Княжества Хачена, либо других мелких княжеств, образовавшихся в результате разделения Хачена.

Есть основания предполагать, что по крайней мере с середины XIII века на данной территории существовали мелкие образования, правители которых именовали себя амирами, князьями, либо просто владыками. Очевидно, что правители эти были родичами хаченских властителей, сумевшими приобрести некоторую самостоятельность в своих вотчинах. Таким образом, наряду с разветвлением хаченского княжеского рода на три основные ветви наблюдалась тенденция распада владений последних на еще более мелкие образования. И хотя власть во всех этих образованиях находилась в руках представителей одной и той же фамилии, терялось былое единство края, что, конечно же, не могло способствовать выживанию Арцаха под непосильным игом монголо-татар.

Дошедшие до нас сведения о средневековых удельных правителях Мец-Кохманка довольно сбивчивые, по ним можно составить лишь общее представление, но никак не целостную картину. Сведения эти содержатся в эпиграфических надписях и в памятных записях армянских, рукописей. Так, К. Каграманян в своей работе приводит весьма примечательную строительную надпись церкви, находящейся близ исторического селения Хин-Хрхапор. К этой надписи обращался и Ш. Мкртчан''.

По словам К. Каграманяна, надпись "содержит любопытные сведении о политико-административном состоянии Северного Арцаха". В переводе она звучит так: "В году 701 (1252) по воле Господа я – Елот и брат, мой Автар, и сын мой Шнок построили эту церковь в память о нас и усопших наших в патриаршество Нерсеса и во владычество Иване и Вахрамшаха". Приведя эту надпись, К. Каграманян комментирует ее следующим образом: "В 1252 году католикосом Алуанка действительности был Нерсес*, (приведя эти данные, К. Каграманян ссылается на "Историю Армении" Киракоса Гандзакеци), но кто были упомянутые в надписи Иван и Вахрамшах, затрудняемся сказать точно. Известно, что в этот самый период князь Ахбуха из рода Вахрамяна имел сыновей Вахрама, Закаре, Иване*, однако, нет достаточных оснований отождествлять этих старшего и младшего братьев с именами упомянутых в надписи.

Нам кажется, что такое отождествление вполне допустимо, исходя из следующего: как известно Вахрамяны являются одной из ветвей Закарянов. Их княжество возникло в период могущества Закарянов и явилось вассальным по отношению к ним. Оно включало в себя гавары Тавуш, Гардман и Парисос, т.е. владения Вахрамянов непосредственно граничили с гаваром Мец-Кохманк, и вполне допустимо, что определенная часть Мец-Кохманка была отторжена Закарянами и подчинена Вахрамянам. Такое предположение станет более правдоподобным, если сопоставим его с известным историческим фактом, приведенным Б. Улубабяном на основе сведений средневекового армянского летописца Киракоса Гандзакеци. Сей факт связан с именем владельца Нижнего Хачена и великого князя Хаченского княжества hАсана – Джалала-Долы. Не в силах терпеть самовольства монгольских наместников в Арцахе, hАсан-Джалал отправился за поддержкой к хану Бату в его резиденцию в нижнем течении Волги. "Бату-хан принимает hАсана-Джалала с почестями и возвращает ему "его вотчины Чараберд, Акана и Каркар, которые изначально были отобраны у него нациями турок и грузин". По словам Улубабяна, "Киракос, говоря ”грузины”, понимал, прежде всего, первого человека Грузинского Двора – Иване Амирспасалара".

Иными словами, получается, что hАсан-Джалал смог получить обратно часть своих владений, которые были растеряны им или его предками в период могущества сельджуков, а потом и князей Закарянов. В данном случае весьма важно упоминание среди этих владений Чараберда или Джраберда. Эта крепость, давшая, как уже отмечалось, название Джрабердскому гавару, расположена в одном из труднодоступных мест долины Тартара и находится не в столь уж большом отдалении (тем более, если учитывать масштабы завоеваний Закарянов и подконтрольных им территорий) от Гюлистанского гавара. Не правомерно ли положить, что наряду с Джрабердом Закарянами была отторжена и часть сопредельного с ним Гюлистанского гавара, которая после этого перешла в управление их сородичей и вассалов князей Вахрамянов.

На территории гавара обнаружены еще несколько надписей этого периода, где встречаются имена Вахрам-шах и Иване. Говорить, какое они имели отношение к братьям из вышеприведенной надписи, крайне затруднительно. М. Бархударян в своей книге "Арцах" приводит следующую надпись, найденную им на правом берегу Тартара напротив монастыря Ерекманкунк, кстати, находящегося всего в семи километрах от Джраберда. (Эту надпись, ссылаясь на Бархударяна, приводит также К. Каграманян после вышеупомянутой Хрхапорской надписи.) Вот эта надпись в переводе на русский язык: "В год 709 (1260). По воле Господа я – Хурум (Рипсиме) вместе с моим братом Вахрам Шахом построила данную церковь в память о нас и родителях наших в бытность князем Укана и амиром Пахрайдина и в наставничество Тер Сукиаса".

Вахрам-Шах в данной надписи не именуется правителем, более того, правителями края названы другие люди, однако человек он по-видимому, состоятельный и знатный, раз способен строить церковь. Не исключено, что он один из представителей княжеского рода Арцаха, однако, достаточных оснований утверждать это нет, как нет, впрочем, оснований отождествлять этого Вахрам-Шаха с упомянутым в Хрхапорской надписи Вахрамшахом. Что касается упомянутых Пахрайдина и Укана, то первый, по всей видимости, является монгольским наместником, а второго М. Бархударян, указывая на найденную им же самим надпись близ села Арачадзор, называет внуком hАсана- Джалала. Однако это утверждение никакими другими историческими фактами не подтверждается. Действительно, в переписанной Бархударяном Арачадзорской надписи, рядом с именами hАсана-Джалала и его сына Атабака упоминается некий ''Укан – отрок hАсана" (Укан манукн hАсана), однако, утверждать на этом основании, что упомянутый Укан есть внук hАсана-Джалала, было бы неубедительно. Неубедительно также отождествление этих двух Уканов.

Тот же Бархударян в своей книге "Арцах" приводит две строительные надписи из селения Дастакерт, в которых правителем края, наряду с монгольскими, властителями, назван армянский князь Иване. Вот эти надписи в переводе на русский язык: "В год 725 (1276) в Патршахство Апага, в год правления Иване, в патриаршество Степанноса я – Тер Нерсес из рода Тер Сукиасянц основал эту церковь в память о нас и наших [близких]. <…>

"По воле Господа, в судейство Арзу, в патриаршество Степанноса, в правление Иване и сына Садрадина Пахрадина я – Саркис построил эту часовню.

Хотя вторая надпись не датирована, однако можно предположить, что обе эти надписи не намного разнятся во времени. Упомянутый Степаннос скорее всего является католикосом Алуанка. Патршах (Падишах) Апага никто иной, как монгольский хан Апага, сын хана Хулагу, основателя династии и государства Хулагидов. Апага стал ханом после смерти своего отца в 1265 году.

Но кто же упомянутый в обоих надписях армянский правитель Иване? Вряд ли он одно и то же лицо с упомянутым в Хрхапорской надписи князем. Скорее всего это сын hАсана Джалала – Иване, прозванный также Атабаком. Приведенные дастакертские надписи при внимательном их прочтении дают нам примечательные сведения. Если в первой из них Иване выступает в качестве единоличного правителя, естественно находившегося в зависимости от монгольского хана, то во второй надписи он делит свою власть с монгольским наместником. К сожалению, как уже говорилось, вторая надпись не датирована, и поэтому мы не можем сказать, что чему предшествовало. Была ли единоличная власть Иване в своем крае ограничена монгольскими ханами или наоборот, этому правителю удалось заслужить доверие ханов и освободиться от тяжкого бремени деления своей власти с изначально назначенным ханами наместником. Как бы то ни было, ясно одно. Даже в эти смутные времена в Арцахе продолжала существовать, пусть во многом неполноценная, ограниченная, но национальная, исконная, коренная власть.

Примерно в это же время в долине Тартара был известен еще один род армянских властителей. Это род Шираншахян, или Шираншахянц. Сведения об этой княжеской фамилии остались в памятной записи Евангелия, увиденного М. Бархударяном в селе Талиш. Это Евангелие упоминает также Гарегин Овсепян. Вот как он описывает книгу: "Знаменитое своими миниатюрными хоранами евангелие "Бегюнц" села Талиш, гавара Джраберд, восстановленное в 1060 году".

В одной из памятных записей этого Евангелия встречается надпись о том, что в 1266 году оно было привезено из Кесарии hАсаном, сыном Уза, и подарено родовую усыпальницу – в монастырь св. Егише. В записи упоминаются также сыновья hАсана – hАсымбер и Сасна. hАсан и его сыновья названы в записи правителями из рода Шираншахянов.

Трудно сказать, кто эти князья, откуда происходит их род. Однако наличие родовой усыпальницы в монастыре св. Егише ясно указывает на то, что этот род правил в долине Тартара не одно поколение, следовательно, князья Шираншахянц не могли быть нехаченского происхождения, не могли, скажем, получить свои владения в период могущества Закарянов как плату за свою храбрость или заслуги. (Многие хаченские князья получали владения таким образом от Закарянов, но это происходило за пределами Хачена.) Имя hАсан часто встречается во всех трех ветвях хаченских князей, поэтому трудно сделать предположение, какой именно ветви хаченцев принадлежат Шираншахянцы. Но это не столь уж важно, главное заключается в том, что в лихие годы монгольского владычества в Арцахе оставались самовольные князья. Мы не зря раз за разом подчеркиваем это обстоятельство, ибо, как увидим потом, незнание или непонимание этого факта послужило причиной неверного истолкования происхождения княжеских домов Арцаха в более поздние времена.

Вот все доступные нам сведения о наличии национальной власти на территории Гюлистанского гавара и прилегающих районов в период до возникновения меликств. Об армянских правителях края более позднего периода, которые несомненно были, история продолжает хранить упорное молчание, вплоть до появления на политическом небосклоне Арцаха меликов.

Происхождение Мелик-Бегларянов

В данной главе будет сделана попытка обобщить все высказанные в историографии суждения относительно места и времени происхождения рода гюлистанских властителей Мелик-Бегларянов. Надо сказать, что вопрос об истоках Мелик-Бегларянов был, пожалуй, одной из самых неоднозначно трактованных проблем истории Арцаха меликского периода. Попытки осветить вопрос происхождения властителей Гюлистана были сделаны Раффи, Е. Лалаяном, М. Бархударяном. В новейшее время этой проблемой занимайся К. Каграманян. Косвенно об интересующей нас теме высказывался в своих произведениях Б. Улубабян. Если отбросить все детали, то высказывания историков можно разделить на две группы. Первая – Мелик-Бегларяны являются пришлыми властителями, и их приход к власти в Гюлистане был во многом делом случая. Приверженцами данной точки зрения из перечисленных нами авторов являлись Раффи и Е. Лалаян. Разумеется, были и другие исследователи с аналогичным взглядом на данную проблему, однако первоисточником для них служили именно Раффи и Лалаян. Последователи (если можно так выразиться) Лалаяна и Раффи лишь пересказывали собранные последними сведения, частично соглашаясь или не соглашаясь с ними, но не выдвигая при этом иных версий.

Суть высказываний, условно объединенных нами во вторую группу, вкратце можно сформулировать таким образом: Мелик-Бегларяны являются потомками древних правителей Арцаха, и их воцарение в Гюлистанском гаваре было продиктовано логикой развития исторических процессов. Первым данную точку зрения высказал М. Бархударян, который, по словам Б. Улубабяна, "попытался в меру своих возможностей более обоснованно и аргументировано показать коренной характер княжества Хачена, а в дальнейшем и меликских домов Карабаха".

М. Бархударян считал прародителем Мелик-Бегларянов представителя верхнехаченской ветви арцахских князей Айтина Допяна. О суждениях других историков касательно происхождения Мелик-Бегларянов речь пойдет чуть позже. Пока же поговорим о версии Бархударяна, заслуживающей, по нашему мнению, право быть рассмотренной обстоятельно и подробно. Но начнем мы с краткой справки об Айтине Допяне и его времени. Как уже говорилось, род Допянов получил свое название от имени княгини Доп – сестры Закаре и Иване Закарянов. Зарождение этого рода совпало с началом тяжких испытаний, которым периодически подвергайся горный край в течение последующих дзух-трех столетий. С 30-х годов XIII века вплоть до конца XIV века владения Допянов, как вся северо-восточная Армения, находились под властью монгольских ханов, на смену которым пришел Тамерлан. Опустошительный поход этого хромого властителя мира на Хачен был предпринят в 1387 году. В ходе сражений был почти уничтожен род Допянов. В битве с Тамерланом погиб и потомок hАсана и Доп – hАсан III Допян вместе с тремя (или шестью) сыновьями. После этого власть перешла к потомкам hАсана, а род Допянов постепенно распался на три ветви: Улубеканц (потомки сына hАсана III Шаханше), Джханшецвоц (потомки сына hАсана III Джханше) и Айтиноц (потомки hАсана III Ахбуха).

Первые две ветви и в дальнейшем оставались в своих владениях. Но вот о дальнейшей судьбе рода Айтинцоц история умалчивает. Достоверно известно лишь следующее: единственный известный представитель этого рода – Айтин – был правителем Верхнего Хачена, и в годы его правления владения Допянов были отняты завоевателями. Далее известно, что Айтин целых три года добивался в суде возвращения по праву принадлежавшей ему собственности и, дав огромную взятку, смог достичь своей цели. Сведения эти оставлены католикосом Алуанка Есаи- hАсан-Джалаляном. Их приводят (целиком или частично) в своих трудах М. Бархударян, Карапет-Тер-Мкртчян, Б. Улубабян. Две копии рукописи католикоса Есаи хранятся в Матенадаране. Г.Е. Киракосян, рассказывая о трудах Айтина по возвращению себе владений предков, ссылается не на Есаи, а на одну из рукописных армянских памятных записей (ишатакаран) XVI века, где этот эпизод описан точно так же и чуть ли не теми же словами. Первый вопрос, который возникает при чтении данных сведений, это "Когда происходили эти события?" Известно, что Айтин стал править в Верхнем Хачене не раньше 1430 года, так как в известной надписи, именно этого года, приведенной М. Бархударяном, правителем Верхнего Хачена назван сын Шахншаха Сейти. Айтин, судя по всему, стал правителем после Сейти. Г.Е. Киракосян считает годом начала правления Айтина 1440, однако без ссылки на какой-либо источник. По мнению Карапета Тер-Мкртчяна, Двор восседавшего на персидском троне Кара-Коюнлу-Джаханшаха (1437-1467) и есть тот "суд", где Айтин защищал свои права. С ним солидарны и другие исследователи. В таком случае, если даже допустить, что Айтин начал свои старания по возвращению себе отеческих владений в первый же год правления Джаханшаха (1437 г.), и прибавить к этой дате три года (а именно столько времени понадобилось Антину для достижения своей цели), то выяснится, что возвращение владений Айтину произошло не раньше 1440 года. Это максимально ранний срок. Однако возможно, что события эти могли иметь место значительно позже, скажем, в 50-х годах XV столетия.

Второй вопрос, который возникает в данной ситуации, можно сформулировать так: "Куда делись потомки Айтина Допяна?" Вот на этот вопрос исследователями даны противоречащие друг другу ответы, ибо в наши дни не известно ни одно свидетельство касательно них. Мысль о том, что Айтин не оставил потомков, можно отвергнуть сразу же, ибо он является первым представителем рода Айтинцоц. Наличие его имени в названии данного рода само собой предполагает существование потомков, так как Айтин не мог быть последним представителем рода, названного его же именем. Но тогда исследователям ничего другого не остается, как искать потомков Айтина либо среди меликских фамилий позднейшего времени, либо объяснить отсутствие свидетельств о роде Айтинцоц какими-то другими обстоятельствами.

М. Бархударян, например, предлагает такое объяснение: Айтин помимо возвращения себе родовых владений получает от Джаханшаха "титул юзбаши, право содержать отдельное войско и в 1455 г. возвращается на родину. Айтин юзбаши получает в потомственную собственность от шаха селения Ниж и Султан-Нухи и переселяется в Ниж по грамоте шаха". Далее Бархударян перечисляет потомков Айтина, праправнуком которого он называет Абова Юзбаши, который, будучи стесненным волнениями в Персидском государстве, по совету князей Джалалянов в 1600 году возвращается в Арцах и становится основателем Гюлистанского меликства". Забегая вперед, отметим, что народные предания, записанные Раффи в конце прошлого века, также "приводят" Абова в Гюлистан из сел в левобережье Куры. Бархударян, к сожалению, не называет источника приводимых им сведений, чем заметно приуменьшает их значение. Неизвестно, предположение ли это, выдаваемое Бархударяном за действительность (что нередко в его произведениях), или исторический факт, основанный на достоверных источниках, известных М. Бархударяну, но не упомянутых им (такое тоже не редкость у него).

Оставим на время версию Бархударяна и обратимся к высказываниям других исследователей относительно данной проблемы. К. Тер-Мкртчян изложил во многом сходную с мнением М. Бархударяна точку зрения. Судя по его высказываниям, Айтин, освободив родные владения, оставил их потомкам Джаханше и Шаханше, а себе взял долину озера Гегама (Севан) и обосновался там.

Эту точку зрения опровергает Г. Киракосян С. Бархударян также относится скептически к стремлению К. Тер-Мкртчяна найти верхнехаченский след среди правителей Гехаркунинка. Надо сказать, что сам К. ТерМкртчян, вероятно, также был не совсем уверен, выдвигая данную версию. На это обращает внимание Б. Улубабян, указывая на еще одно высказывание епископа Карапета, по которому Айтин становится владельцем Атерка. О потомках Допянов высказывался также Г.Е. Киракосян: "Княжеским дом Допянов после смерти Турсуна (отца Аитина – авт.) настолько ослаб, что больше не был замечен в политической жизни страны. Часть его представителей в XV и последующих веках мы видим в рисе священника, занимающих должности настоятелей в духовных центрах Допянов". С данной точкой зрения, на наш взгляд, тоже нельзя соглашаться. Часть представителей Допянов, безусловно, избрала для себя путь духовных настоятелей, однако, это вовсе не означает, что весь род Допянов был вытеснен с политической арены. Достаточно хотя бы вспомнить, что именно потомки Джаханше и Шаханше властвовали в меликствах Цара и Содка. Потомки Ахбуха (деда Айтина Допяна), судя по фамилии Айтинцоц, продолжали играть заметную роль в политической жизни по крайней мере через поколение после Турсуна. Да и трудно представить духовное настоятельство представителей Допянов в Верхнем Хачене без поддержки их сородичей – светских правителей края.

У Б. Улубабяна свое мнение относительно потомков Айтина, и основано оно на не раз упомянутой нами статье С. Бархударяна в "Вестнике Матендарана" за 1967 год.

В 1513 году танутеры и мелики Гехаркуника подписали в монастыре Татев известный документ, по которому приходы вверенных им территорий ставятся в подчинение Сюникскому епископству. На основе этого документа, а также обширного материала (эпитафии, эпиграфические надписи и т.д.), собранного в Гехаркунике, Седрак Бархударян попытался выяснить личности, владения, а также родословную меликов и танутеров, подписавших Татевский документ.

Вторым под этим документом подписался Танкркули – сын мелика Гукаса и внука Пухика. С. Бархударян выяснил, что мелик Танкркули принадлежит к роду Ахбуян-Пухикян, владевших небольшой территориальной единицей под названием Паракунк-Паркунис. Этот род получил свое название от имени деда Танкркули Пухика, прозванного также Ахбуха. Указывая на это обстоятельство, а также на то, что деда Айтина Допяна также звали Ахбуха, Улубабян высказал мысль, что основателем этого рода мог быть Айтин Допян, а вышеназванный Пухик-Ахбуха мог быть сыном Айтина, прозванным так в честь деда последнего, иными словами, Пухик-Ахбуха из Паракунка приходится Ахбуху Допяну правнуком.

Однако и эта версия страдает неубедительностью. Как пишет С. Бархударян своей статье, род Ахбухян-Пухикян начал свое существование в конце XIV века. Первым меликом этого рода был Гукас – сын Ахбуха, который, по утверждению Бархударяна, правил 60 лет. В 1451 году меликом был его сын Танкркули, иными словами, правление Гукаса началось самое позднее в 1391 году. Гукас, если принимать точку зрения Улубабяна, был внуком Айтина Допяна. В таком случае переселение Айтина из Хачена должно было бы произойти не раньше, чем в первый год правления Гукаса в Паракунке, то есть в 1391 году, что не соответствует историческим свидетельствам. Айтин, как мы выяснили, как минимум до 1440 года оставался в своих владениях.

Попытаемся теперь резюмировать вышесказанное. Четыре исследователя высказали различные мнения относительно дальнейшей судьбы потомков Айтина Допяна. Все эти мнения не более чем гипотезы. Трудно в наши дни найти какой-либо факт, безапелляционно подтверждающий правоту того или иного автора. Однако, если внимательно посмотреть на вышеприведенные мнения, нетрудно убедиться, что среди них, пожалуй, только мнение М. Бархударяна наиболее неотрицаемо (это вовсе не означает, что оно должно быть принято всеми безоговорочно). Улубабян, говоря о точке зрения М. Бархударяна относительно Айтина и его потомков, отмечает: "Трудно найти хотя бы один источниковедческий факт для утверждения этих перемещений и обусловленных ими историй".

Действительно, отсутствие фактов делает утверждение Бархударяна для нас недоказуемым, но вместе с тем, отсутствие этих фактов, как это ни парадоксально, делает то же утверждение неотрицаемым. Отрицание гипотезы Бархударяна возможно лишь в случае выдвижения новых, исторически более подтверждаемых, гипотез относительно дальнейшей судьбы рода Айтинцоц. Пока же, при отсутствии таковых, право на существование имеют любые версии, в том числе и версия Бархударяна, которая, на наш взгляд, является самой неотрицаемой из всех существующих.

Б. Улубабян на той же упомянутой нами странице своего знаменитого труда "Княжества Хачена" делает еще одно замечание относительно суждений М. Бархударяна о потомках Айтина. "Вероятно, для части перемещений Макара Бархударяна (имеются ввиду описанные Бархударяном перемещения Айтина и его потомков. – авт.) источником служила история об основателе Гюлистанского меликства сотнике Сев Абове". (Напомним, что согласно народным преданиям основатель Гюлистанского меликства Сев Абов приехал в Карабах из Нижа.) Улубабян указывает на вероятность использования этой истории при выдвижении Бархударяном своей гипотезы. Безусловно, такая вероятность не исключается, однако, если высказывание Бархударяна не предположение, а достоверно подтверждаемый известными ему историческими сведениями факт, то народные предания в этом случае должны рассматриваться не как источник, из которого Бархударян почерпнул свои сведения, а как косвенное подтверждение его версии.

Так или иначе, вопрос взаимосвязей Айтина Допяна с Мелик-Бегларяном остается открытым и до конца не освещенным. Вместе с тем гипотеза М. Бархударяна вполне может быть принимаемой, пока отсутствует достоверное, подкрепленное фактическим материалом ее опровержение.

Этим, пожалуй, ограничим рассмотрение данного вопроса и обратимся к высказываниям других авторов относительно происхождения рода Мелик-Бегларянов.

В самом начале этой главы мы условно разделили существующие в историографии точки зрения о происхождении Мелик-Бегларянов на две группы и начали свой рассказ с рассмотрения высказываний М. Бархударяна, которые отнесли ко второй группе. Чтобы не прерывать динамику повествования целесообразнее будет ознакомиться и с мнениями других историков, связывающих происхождение властителей Гюлистана с разветвлением древних княжеских фамилий Арцаха.

Надо сказать, что мы немножко погрешили перед истиной, сказав, что М. Бархударян был первым, кто, вопреки сложившемуся мнению исследователей относительно пришлого характера Мелик-Бегларянов, выдвинул диаметрально противоположную версию и в меру своих способностей и возможностей постарался, как можно убедительнее, доказать ее правдивость. Раффи на одной из первых страниц своего труда "Меликства Хамсы", рассказывая о происхождении Мелик-Бегларянов, делает следующее примечание: "Находящаяся в наших руках одна рукописная история выводит происхождение Мелик-Бегларянов от одного из древних царей Алуанка – Арана, который жил задолго до Христа. Это утверждение нуждается в серьезной проверке".

"Меликства Хамсы" вышли на свет в 1882 году, за несколько лет до появления первого труда М. Бархударяна, где рассматривалось происхождение карабахских властителей ("Тайны Карабаха", 1886). Таким образом, упомянутая Раффи рукопись может считаться первой попыткой заявить о коренном характере гюлистанских меликов. К сожалению, Раффи не называет автора, этого труда, неизвестна также дальнейшая судьба рукописи, поэтому говорить что-либо о ее содержании кроме того, что сказал Раффи, нельзя. Но само существование данного произведения в период создания "Меликств Хамсы" – факт весьма примечательный.

Кроме Бархударяна, о возможности родства Допянов и Мелик-Бегларянов высказывался К. Тер-Мкртчян.

Интересное предположение касательно Мелик-Бегларянов сделал К. Каграманян. По его словам, род Мелик-Бегларянов, вопреки сложившемуся мнению, никакого отношения к Севу Абову не имеет, а род Абова и его потомка Беглара, "который, возможно, также был ответвлением Допянов после прихода (или возвращения) в Северный Арцах, оставил очень скромный след". В дальнейшем мы увидим, что назвать основателем рода Мелик-Бегларянов не предполагаемого потомка Абова – Беглара, ошибочно. Однако в данном случае важно, что Каграманян также принимает коренной характер рода Сева Абова и Беглара.

О происхождении Мелик-Бегларянов несколько раз, прямо: или косвенно, высказывался Б. Улубабян, по абсолютному убеждению которого все меликские дома Карабаха являлись потомками древних княжеских фамилий Арцаха. Только происхождение дизакских Мелик-Аванянов вызывало у него некоторые сомнения.

В статье "Гюлистанское меликство" помещенной в АСЭ, Улубабян о происхождении Мелик-Бегларянов выразился более конкретно. По его словам, Гюлистанское меликство – это "удельное княжество рода Мелик-Бегларянов, которое образовалось вследствие ответвления княжества Нижиего Хачена".

О нижнехаченском происхождении Мелик-Бегларянов говорится также в статье Улубабяна "Асан-Джалаляны" в 6 томе той же энциклопедии: "В конце века Нижнехаченское княжество Асан-Джалалянов распалось на меликствя Джраберда, Хаченг и Гюлистана, представители которых признавали свою родственную связь". Откровенно говоря, ничего о признании "своей родственной связи" представителями этих фамилий неизвестно. Если такая связь и была, то она не воспринималась слишком уж отчетливо, по крайней мере в последний период истории карабахских меликств. Известно, что в конце XVIII века правящие дома Гюлистана и Джраберда связывали брачные узы (сестра гюлистанского мелика Абова III была женой джрабердского мелика Меджлума), чего не могло быть, если бы кровное родство и память об общем предполагаемом прародителе была свежа в памяти представителей этих родов. Есть основания предполагать, что и в более ранние периоды осознание кровной связи друг с другом правителями меликств Джраберда, Хачена и Гюлистана особенно сильно не проявлялось. Так, известно, что в Хаченском меликстве правили прямые потомки нижнехаченских hАсан-Джалалянов, также носившие эту фамилию. Традиционно им же принадлежало право занимать католикосский престол Алуанка, который, начиная с XIV-XV веков, утвердился в Гандзасарском монастыре, находившемся во владениях hАсан-Джалалянов. В конце XVII века в Карабахе появляется еще один католикосский престол, вернее антипрестол, и не где-нибудь, а на границе меликств Джраберда и Гюлистана. Правда, в первое время этот новоявленный престол, размещавшийся в монастыре Ерекманкунк, особенного успеха не имел, более того, его основатель Семеон был осужден и отвергнут большими и малыми правителями края. Однако, начиная с 1705 года, с рукоприложением католикоса Нерсеса этот антипрестол набрал небывалую силу и стал серьезной проблемой для Гандзасара. Противостояние двух престолов нанесло немалый урон обороноспособности края в период освободительных войн 1720-х годов.

События, безусловно, значительные, но обсуждение причин сложившейся ситуации не является нашей задачей. Нас интересует следующий вопрос: мог ли Нерсес рассчитывать на какой-нибудь успех в своем противостоянии с Гандзасаром, настоятели которого пользовались абсолютной поддержкой своих сородичей – меликов Асан-Джалалянов, если бы не опирался, в свою очередь, на правителей двух северных меликств – Джраберда и Полистана? Однозначно нет. Антипрестол в Ерекманкунке выжил и окреп, благодаря поддержке меликов Гюлистана и Джраберда. В таком случае возникает другой вопрос: могли ли представители правящих домов Джраберда и Гюлистана, осознавшие свою кровную связь с hАсан-Джалалянами, стать если не основателями, то, по крайней мере, попечителями антипрестола, претендующего и посягающего на права католикосов Гандзасара? И на этот раз ответ однозначно отрицателен. Значит, кровная связь между меликами Хачена, Джраберда и Гюлистана и в начале XVIII века особенно сильно не просматривалась.

Версия о зарождении рода гюлистанских медиков вследствие разветвления дома hАсан-Джалалянов обусловлена, по-видимому, тем, что Гюлистанский гавар традиционно находился в сфере влияния князей Нижнего Хачена. Это довольно весомый аргумент, но, на наш взгляд, еще недостаточное условие для связывания происхождения Мелик-Бегларянов с hАсан-Джалалянами. История помнит случаи княжения той или иной фамилии на территориях ранее им не принадлежавших. За примерами далеко ходить не надо: это имело место в самом Карабахе в период возникновения меликств. Именно тогда ветвь властителей гаваров Содк и Гехама Мелик-Шахназарянов смогла прийти к власти в меликстве Варанда. Шахназаряны были ветвью Допянов, потомками Шаханше – сына hАсана. III. Если такое удалось им, то почему не могло удаться другой ветви Допянов, скажем, тем же потомкам Ахбуха и его внука Айтина?

Все эти рассуждения остаются на, уровне предположений, и внести окончательную ясность в этот вопрос не возьмется, пожалуй, никто. Вопрос о том, откуда конкретно (разумеется, имеется в виду, из какой именно части Арцаха) берет свое начало род Мелик-Бегларянов, вероятно и в дальнейшем породит различные версии, либо последователей нынешних версий. Нелишне будет отметить, что вопрос о том, представители какой именно ветви хаченских князей – Допянов или hАсан-Джалалянов – положили начало роду Мелик-Бегларянов, по большому счету не столь уж принципиален, ибо как уже отмечалось, помимо того, что Допяны и hАсан-Джалаляны являются потомками арцахских князей Араншахиков, прародительницами этих родов были родные сестры – Доп и Хоришах. Следовательно, как по отцовской, так и по материнской линии оба эти рода имели общих предков. Иными словами, мнения вышеназванных исследователей, сколь бы они и разнились, едины в следующем: гюлистанские Мелик-Бегларяны были потомками княжеского рода, зародившегося смешением княжеской крови Араншахиков с княжеской или царской кровью Закарянов (Закаряны считали себя потомками армянских Багратуни и нередко именовались в надписях царями Армении).