Читать онлайн Фаетон. Научно-фантастический роман. Полное собрание книг бесплатно

Фаетон. Научно-фантастический роман. Полное собрание книг

Синопсис

Книга 1. Тир и Книга 2. Эфес

Принц Лакии Тир, (одного из государств на Фаетоне), жертва дворцовых интриг, попадает в жаркую безводную пустыню. Чудом остается жив. Ценою невероятных страданий добирается до жилища пастухов. Спустя год, возвращается во дворец, где ждут его новые испытания.

Книга 3. Панацея

Ученный астрофизик Тео, Союза планетарной системы из 9 насаленных планет, используя достижения содружества цивилизаций в поиске выхода из надвигающейся катастрофы, в партнерстве с математиком Понтием, разработали энергетический генератор, снабжающий энергией систему обитаемых планет, вращающихся вокруг угасающей звезды, предотвращая исчезновение жизни. Но возникшая проблема из-за негативного влияния излучения этой живительной энергии на жителей, населяющих планеты, вынуждает ученных принять предложение Тео о переселении на Фаетон, что в Солнечной системе, и расположена в галактике Млечный путь. Из-за возникшей розни внутри сформированной цивилизации Фаетона, планета гибнет в катаклизме взрыва, разлетаясь на крупные и мелкие осколки, известны, как пояс астероидов, вращающихся вокруг Солнца между Юпитером и Марсом. Ученный Тео заблаговременно до катастрофы Фаетона заложил ростки жизни на планете Земля и генетический код Фаетонцев возродился в землянах, и на планете Икс …

Книга 4. Двуликий мир

Леонид Кразимов на космическом корабле, выполняя научную миссию, не предсказуемо попадает в дрейфующую в комическом пространстве аномальную зону и оказывается между двух миров, где встречается с враждебно настроенными жителями аномального пространства и переживает череду невероятных приключений. Путем глубокого анализа произошедшего с ним события, удается направить корабль обратно в дыру времени и вернутся в современность, совершив аварийную посадку на астероид Патрокл. С астероида Патрокл Петр Собинов, его друг и соратник в спасательной экспедиции, возвращает Леонида Кразимова на Землю.

Книга 5. Троянский конь

Леонид Кразимов и Петр Собинов проходят реабилитацию после спасительной миссии. Леонид встречает свою будущую супругу Аню практикантку в медицинском реабилитационном центре космонавтов. После свадебной церемонии, под руководством генерала Гаринова Алексея Алексеевича, Леонид Кразимов совершает космический полет в далекие прошлое Земли с целью изучения достижений ушедших цивилизаций. И сталкивается с космическим катаклизмом, что вынуждает его вернуться без результатов. Команда генерала Гаринова продолжает работы над новым транспортным средством, использующим принцип антигравитации.

Книга 6. Цепная реакция

О достижениях в области антигравитации академика Глушко, который открыл новый вид разрушительного воздействия аннигиляции материи по принципу цепной реакции, и лишь с помощью вмешательства технологий Галактической коалиции удалось ликвидировать последствия опасного явления. Команда генерала Гаринова создает новый вид двигателя используя новый и не опасный вид энергии для летающего космического аппарата нового типа. Испытание летающего аппарата проводит Леонид Кразимов. В процессе полета отклонился от заданного графика, что изменило время и его возвращение на землю произошло через три года вместо запланированных тридцати минут. Это отклонение повлекло за собой череду неприятных событий для команды Гаринова. Генерал со всей командой вынужден был спасаться бегством на втором летательном аппарате.

Книга 7. Эдем

По возвращению из экспедиции на Луну Думар доложил Тео об исчезновении Селенитов. Тео, просматривая записи покинутых городов под лунной поверхностью, сделал неоднозначные выводы… Фон Фирс сопроводил команду Гаринова, которая уже состояла из Маши Зарудной, Коперника, Кразимова Леонида, Собинова Петра и самого Гаринова, в Дигнидад. Там им были предоставлены отдельные особняки для проживания. Наконец Гаринов Алексей Алексеевич, Собинов Петр и Кразимов Леонид обрели семьи. А самое удивительное то, что Верховный Жрец Шамбалы, Тео, предложил им новую увлекательную работу в Посольстве по контактам с Высокоразвитыми Цивилизациями Вселенной. В Эру полномасштабного сотрудничества Человечества с Внеземными Цивилизациями подтолкнула угроза захвата Земли Селенитами, которая по счастливому стечению обстоятельств, так неожиданно исчезла. Теперь отрядам Гаринова и Думара предстояла служба в Посольстве Высокопоставленных представителей Галактик, где их ждут новые, увлекательные и, порой не безопасные космические трассы, но это уже другая история…

Книга 8. Дипломатический корпус

Ученный Тео, становится куратором Солнечной системы и приводит цивилизацию Землян в Содружество высокоразвитых обитателей галактики Млечный Путь, создав Дипломатический корпус, как представительство цивилизации планеты Земля в Союзе высокоразвитых цивилизаций галактики Млечный Путь.

Книга 9. Коалиция

О структуре и работах команды генерала Гаринова в Коалиционном содружестве галактических цивилизаций под управлением ученного Тео в рамках Дипломатического корпуса планеты Земля.

Книга 10. Новая эра

Команда Думара пробудила Тео и его верного телохранителя Кечо в их укрытии. Первое, что сказал Думар Тео, было то, что Совет ученых представителей сверх цивилизаций Вселенной, предложили возглавить представительство Солнечной Системы ему, Тео. На что Тео дал незамедлительное согласие. Теперь судьба Кортеса Мигеля Альенде была всецело в руках Тео … Робот Алеся получила физическое человеческое тело очень красивой девушки, идентичной ее внешности и прожила долгую и счастливую жизнь с Петром Собиновым, родив ему двоих детей. Генерал Гаринов Алексей Алексеевич нашел свою Дину. Впоследствии стал руководителем Дипломатического Корпуса в Представительстве Солнечной Системы. В подчинение генерала Гаринова вошло подразделение охраны, руководимое Думаром со своей командой, которому подчинялся и Кечо. Правда, Кечо оставался личным телохранителем Его Верховенства Тео. Тео освободил Крилля. И тот предстал перед ним командиром космического корабля Гаем, некогда отправившегося на поиски высокоразвитой цивилизации Вселенной, чтобы изыскать помощь по спасению их планетарной системы от неминуемой гибели из-за катастрофически быстрого угасания солнца. Тео предложил Гаю стать его первым заместителем и начать новую эру в стремлении включить землян в состав Коалиции Высокоразвитых цивилизаций Вселенной. Этому способствовали также налаженные связи Гая в образе посла Крилля, некой инопланетной цивилизации, с правительствами ведущих стран мира планеты Земля. Для землян наступила новая Эра, начался последовательный процесс вхождения в Союз Коалиции Высокоразвитых Цивилизаций Вселенной…

Книга 11. Пришельцы

Встреча автора с инопланетянами, и миссия благодарности за спасенные жизни, с которой инопланетяне посетили автора романа Фаетон.

Книга 12. Гравитационный циклон

О смене поколений команды Гаринова Алексея Алексеевича, и как сложилась судьба детей и внуков генерала Гаринова Алексея Алексеевича в Дипломатическом корпусе представительства Землян галактики Млечный Путь.

Книга 13. Союз Галактики

Елена Грацис и Евгения Кразимова приступили к освоению инопланетных технологий, привыкая к новым условиям и к головокружительным переменам, которые произошли с ними. Тем временем в Галактику Млечный Путь вторгается огромный космический корабль захватчиков.

Книга 14. Захват Галактики

Через небольшой промежуток времени, навигационный отдел Коалиционного Союза прислал информацию Куратору Солнечной Системы Его Верховенству Тео о том, что гигантский космический корабль захватчиков внедрился в Галактику Млечный путь и пристал к Солнцу, для пополнения своих запасов топлива. Тео обращается к своей команде телохранителей и к генералу Гаринову с задачей выдворения из Галактики захватчиков, и одновременно передает захватчикам, по их просьбе, бывшего Куратора Солнечной Системы Кортеса Мигеля Альенте, который заключен Коалиционным Союзом в одиночную камеру за сотрудничество с захватчиками.

Книга 15. Планета Икс

Куратор Солнечной Системы Тео, на планету Икс приказал доставить несметные сокровища золота, и он не зря обустроил свой кабинет в труднодоступных горах планеты Икс, оборудовав его лифтом-порталом, связав с Дипломатическим Корпусом, где проживают служащие команды генерала Гаринова, обеспечивающие охранные функции вверенной Союзом Галактики территории от непрошенных гостей.

Книга 16. Золото предков 

Две планеты, два близнеца существуют на одной траектории вращения вокруг Солнца миллиарды лет, не видят друг друга. Планета Земля и планета «Икс». Взаимоотношения двух планет проходят в рамках Дипломатического корпуса под управлением ученого Тео.

Книга 17. Чёрная Корона

Символ могущества Королевства Инсектоидов, три миллиарда лет, обитавших на планетах Солнечной Системы до тех пор, пока на планетах не высадились предки Славян. Между планетами началась термоядерная война, в которой победителей нет. До сих времён последствия этой войны встречаются на Земле, Марсе, Венере и других планет Солнечной Системы. Куратор Тео в тесном содружестве с Союзом Галактики Млечный Путь со своей командой ведёт борьбу, выполняя миссию мира.

Книга 18. Операция Тайфун

Завербованный Коалиционным Союзом галактики агент становится доверенным лицом Короля Инсектоидов с целью разрушить стремление агрессивного монарха начать ядерною войну против человеческой расы, занимающей господство в Союзе Галактики Млечный Путь.

Книга 19. С чистого листа

Приключения сотрудников Тео, в созданном им Дипломатическом Корпусе, продолжаются. А приглашение Куратора Тео в Академию Ученных Союза Галактики, побуждает наладить личную жизнь и это ― складывается, как? Рассказано в этом повествовании.

Книга 20. Преображение

Научные работы в Академии Ученых Союза Галактики Млечный Путь работают над решениями вызовов захватчиков по нейтрализации бесконечных ухищрений к достижению ими паразитических форм существования. И Академия разрабатывает заказы Хранителей общин с целью ограждения своих секторов от этой космической напасти, которую искоренить не представляется никакой возможности. Ведь и паразитирующие формы гуманоидных темных рас созданы Творцом именно для этого, чтобы стимулировать развитие во Вселенной в целом, где всегда побеждает сильнейший соблюдая Коны развития, как постулат разума во Вселенной.

Книга 21. Ноя

В Союзе Галактики, Президент Сектора 56 звездных систем провел церемонию наград, на которой в секретной комнате стояли перед ним трое, генерал Эр Солар, Ноя, и командир взвода Специального Назначения Внутренних Войск полковник Мим. Всем троим была присвоена Золотая Звезда Героя Галактики Млечный Путь, за блестяще выполненную операцию принуждения к миру мятежного правителя Бурея Первого, как пример подражания другим правителям населенных планет звездной системы Центавра «β», результатом которой стало заключение договоров невмешательства правителей в дела населения поверхности планет, равно, как и невмешательства администраций управления наружных земель в дела правителей внутренних полостей населенных планет. После церемонии, Эр Солар и Ноя отправились на Райскую планету, к себе домой. Ноя вновь приобрела свое настоящее тело и продолжала трудится в команде Тео в Академии наук Союза Галактики, занимаясь генетическими исследованиями. Генерал Эр Солар подал в отставку и перешел в профессорский состав став преподавателем Права в Академии Советников, и жизнь у Эр с Ноей потекла в спокойном русле без рисков и приключений в любви и гармонии отношений …

Об авторе:

Валентин Альбертович Колесников, родился в живописнейшем предместье Киева. Так уж случилось в его жизни, что в детстве он помог спастись двум пилотам Неопознанного Летающего Объекта, терпящим, волею слепого случая, бедствие. Угроза, неминуемой гибели экипажа от чрезмерно любопытной толпы местных детей подростков, была предотвращена. Однажды, инопланетяне навестили своего спасителя с благодарной миссией. Как это было рассказано автором в Книге 11. Пришельцы.

Вступление

Много миллионов лет тому назад Союз Высокоразвитых Цивилизаций Вселенной стал воплощать в жизнь основной Закон существования и развития разумной жизни, которая должна развиваться на окраинах галактик, наиболее пригодных для этого. Наша галактика Млечный Путь имеет хорошие условия для воплощения замысла. Была выбрана Солнечная система. И воплощение началось на планете Фаетон. Пока велась подготовка и первые этапы воплощения, среди Цивилизаций было согласие, ибо каждая преследовала свои цели. Но, по мере того как на Фаетоне развивалась жизнь развивались и разногласия в среде Союза. Эти разногласия в основном разделились на две категории, а именно:

Первая – за эксплуатацию жизни Человека путем исследования поведения в искусственно создаваемых экстремальных ситуациях и отбор при этом живительных энергий, генерируемых Человеком для питания и пополнения своих собственных жизненных сил.

Вторая – более гуманная, за эксплуатацию жизненного опыта Человека, накопленного в процессе жизни в искусственно созданных экстремальных условиях. Эти две концепции породили непримиримые разногласия и вражду между двумя группами внутри Союза, но обладая исчерпывающими знаниями законов Космического устройства Вселенной и зная, что войны между собой равносильны самоубийству. В Союзе царит мир и строгое соблюдение правил и Законов экологических процессов, происходящих в Космосе.

Скованные жесткими рамками сосуществования, эмоции разногласий перенесены на многострадальное Человечество… И питание жизненными энергиями Человека идет как при его жизни, так и после смерти (используется накопленный жизненный опыт, превращенный в энергетические сгустки сгенерированных Человеком энергий). А что же сам Человек? Человек, как было сказано это воплощение лучших качеств отданных

Высокоразвитыми Цивилизациями и сконцентрированных в нем. Наделенный этими качествами, он стремится вырваться из-под контроля своих создателей- опекунов, но каждый раз, когда знания достигают знаний высших Космических Законов Вселенной, Союз стирает с лица планеты-инкубатора Человеческую Цивилизацию. Для чего? Перед неумолимым Законом уничтожения, который является итогом конца необходимо возрождение, ибо материя Вселенной сжимается до состояния точечной субстанции, когда нет ни пространства, ни времени, ни материи. Возрождение происходит из Высшего Разума, который возрождает Вселенную из точки и возрождается Сам Высший Разум, ибо Он всегда есть и не может существовать в материальной субстанции без пространства, времени, как и сама материя. Итак, для возрождения необходим накопленный опыт Цивилизаций, а для его приобретения выведен Человек наделенный лучшими качествами, которые дали ему как дары Высокоразвитые существа Вселенной. Человек запертый в оковы атмосфер и сил притяжения планеты; фактически явился в мир заложником своих создателей – экспериментаторов, обладающих могущественными орудиями Космического знания. Стремясь вырваться из этих оков. Человек, намного превосходящий, своих внешне непривлекательных создателей, по своим способностям, восприятию красоты и гармонии Вселенной, быстро достигает совершенства. Но Союз не дремлет, ибо знает, что, достигнув совершенства Человечество утвердится в Космосе и разорвет живительные токи генерируемых энергий, в изобилии питающих разумных создателей. Заняв достойное положение в Космосе, Человек сравнится с Высшим Разумом Вселенной, которым является Бог, Бог осуществит обещанное, отдаст Союз Высших Цивилизаций (Библейских ангелов) в подчинение Человеку и Человечество станет народом Самого Бога. И только разжигая в Человеке дикие инстинкты, рожденные в борьбе за существование, как-то: злость, предательство, братоубийство и прочее… Цивилизации Вселенной преподносят Богу Отцу (Высшему Разуму Вселенной) Человека не достойного, Человека – разрушителя и как итог стирание с лица планеты- инкубатора Человеческой цивилизации, достигшей «запретных» знаний. Высший Разум Вселенной, Бог, стремится помочь Человеку, созданному по образу и подобию Его. Неоднократно посылал Он к людям Мессию. Поэтому есть у Человека Библейский путь, по которому может он вырваться из кабальной опеки Космических «отцов» и занять достойное место среди Вселенских Цивилизаций. Но, никогда Высшие Цивилизации Космоса, ни при каких обстоятельствах не поделятся с Человеком своими достижениями, ибо будут немедленно оттеснены на второй план по естественным законам развития, что равноценно вырождению, гибели или жизни во служении Человеку. Поэтому, обладая возможностью быть невидимыми для Человеческого восприятия, они влияют на ход исторических процессов с целью увлечь Человечество на ошибочные пути, затормозить эволюцию.

Примеров этому много. Прогрессивные исторические личности Человечества Земли, как правило, успевали сделать только один толчок к прогрессу, как немедленно «злой рок» уносил жизнь еще полного сил и замыслов лидера. Чтобы выжить, получить обещанное Богом: бессмертие, счастье, радость жизни без боли болезней и т.д., Царствие небесное на Земле, надо помнить, что Человек – это избранник Бога, Космического Разума Вселенной и научится защищаться от массированного потока дезинформации, хлынувшей на Человечество. Чем интенсивнее мы будем защищаться, тем интенсивнее на нас будут воздействовать высшие Цивилизации Космоса, ибо по замыслу Божьему мы Его народ, а защитится и выжить Человек может только соблюдая простые истины, изложенные в Слове и проповеданные Его посланниками известными с древних времен во всех религиях Мира; Уничтожая Человечество на Фаетоне, как порок пред Лице Божия,

Союз вынужден возрождать нового Человека, подыскивая подходящие земли, материки на новых планетах…

Пролог

Среди городов Мира на Фаетоне главенствующее место принадлежит Миражу. Этот город возник на стыке двух времен двух исторических эпох. Первая еще не успела умереть, вторая – окрепнуть. Первая эпоха принадлежит к эпохе разрушительных междоусобных войн, когда государства планеты, снедаемые алчной завистью друг к другу, вели опустошительные войны, приведшие к небывалой бедности, голоду, разрухе и эпидемиям. Вторая эпоха принадлежит к эпохе небывалого процветания, расцвета человеческого гения. А было так: среди воюющих государств затерялось одно, маленькое и незначительное в политической жизни, монархическое государство, управляемое царем. Оно умело лавировало, сохраняя нейтралитет, и не воевало. Воюющие страны незамедлительно использовали его, как нейтральную страну для тайных переговоров, встреч и бесед, хитросплетений и политических интриг. Страна эта кишела тайными агентами спецслужб всего Мира, и гостиницы в нем не пустовали. Мало-помалу в банках Лакии, так называлось государство, стали скапливаться мировые запасы золота. Государство постепенно превратилось в Богатейшую страну Мира, к голосу которой прислушивались. И настал день, когда солдаты воюющих государств договорились между собой, минуя генералов, пославших их на смерть, и прекратили войны. Просто разошлись по домам. В государствах царил хаос. Чтобы хоть как-то спасти свою власть, правительства заключили долгосрочный Союз о мире и дружбе, так называемый Союз Перемирия. А поскольку Лакия сохраняла статус нейтрального государства, то договорились также, что Лакия будет играть главенствующую роль в Союзе и поможет поддерживать порядок, где это будет необходимым. Союз Перемирия принял решение; царя называть Президентом, а царского визиря – Советником Президента и возложить на него также обязанности министра иностранных дел. А чтобы не обидно было другим государствам, решено построить Столицу Мира в центре безводной пустыни. Проложить к ней автострады и железнодорожные коммуникации и превратить пустыню в цветущий край. Безбрежные барханы песков, огромное пространство и плоды Мира и Союза государств не замедлили сказаться. Миллионы безработных, голодных людей получили работу. Все как один осваивали мертвые пески. Пустыня Пястка ожила, наполнилась голосами людей и гулом моторов. В сердце ее стал вставать белокаменный город. Союзные правительства потирали руки, как ловко им удалось провести Лакию. Ведь на средства этой страны строилась Столица Мира и оживала пустыня. Мир принес странам: богатства, счастливую и радостную жизнь, свободный труд. И настал день. Президент въехал в свой роскошный дворец, выросший в центре Столицы, со всех сторон обсаженный молодыми саженцами будущего огромного парка. Город был выстроен довольно быстро в течение пяти лет. К городу со всех сторон тянулись автострады и железнодорожные пути. Всего их было четыре: Южная, Северная, Западная и Восточная ветки. В Столицу по ним доставлялось все необходимое для продолжающегося строительства и жизни города. Но самое главное, без чего немыслима жизнь! – это вода. Ее нашли на глубине трехсот метров. Целое море пресной воды, сдавленной со всех сторон глубинной породой, ждало своего часа. И час пришел. Из скважин хлынул поток, устремляясь по старому руслу реки в пески. Строители тут же соорудили канал, и река замкнулась в круг. Из этого надземного водохранилища по множеству ответвлений – каналов вода уходила в пески на орошение. Так образовалась река Непри. За годы существования Столицы Мира, до сего времени пустыня превратилась в цветущий сад, а жаркий климат в мягкие субтропики. Государства, получив передышку и окрепнув, подумывали уже о первенстве над Миражом. Но было поздно. Свод законов, изданный во время Соглашения Президентом, подчинил их его воле, а налаженная государственная машина, силой армии Лакии и наемников, закаленных в войнах, опытных и безжалостных, быстро и жестоко подавляла любые выступления. Но ситуация с каждым годом усложнялась, и нынешнему Президенту, и его Советнику, как никогда, нужны были надежные, преданные люди, готовые на любые действия, в любое время дня и ночи…

Книга 1. Тир

Цивилизация ФАЕТОНА, некогда прекрасной планеты- близнеца Земли, была создана Союзом высокоразвитых существ- гуманоидов Вселенной. Принц Лакии, Тир, (одного из государств на ФАЕТОНЕ), жертва дворцовых интриг, попадает в жаркую безводную пустыню, чудом остаётся жив. Ценою лишений и страданий добирается до жилища пастухов. Спустя год возвращается во дворец, где ждут его новые испытания. Судьба ФАЕТОНА предопределена. Как предопределено будущее Земли? Ответы на загадочное прошлое и будущее человечества найдёте в пережитых приключениях героев этой книги. Это первая книга из 21, где читатель познакомится с героями, которые будут вести страницами 21 книги романа путём невероятных приключений…

Глава 1

Зной. Высоко в синем небе трепыхается крылышками маленькая птичка. Если лежать на спине и смотреть вверх, то птичка кажется комочком земли, застывшим в небе, лишь разливистое пение и трепыхание крылышек выдает в ней певца полей – жаворонка. Над хлебным полем, тянущимся от недалекой рощицы до озера, застыло несколько живых комочков. Соревнуясь друг с другом в пении, жаворонки подымаются все выше и выше в бездонную синь. Хорошо лежать на спине в прохладной тени колосьев хлебного поля, когда вам всего десять лет от роду и когда вокруг никого, кроме неба, просторов полей да бесконечной песни жаворонка. Вдруг в гуще стеблях раздался шелест. «Это, верно. Русалка»! – пронеслось в сознании. Леденящий страх полз к босым ногам Мальчика. Он вскочил с места. Худощавый, с выступающими ключицами, виднеющимися сквозь ворот расстегнутой безрукавки. Расширенные зрачки каре- зеленых глаз с испуганным любопытством смотрят в сторону шороха. Слышен лишь шум ветра в волнистых колосьях. И вокруг никого. Но вот, метрах в трех от мальчика, зашелестели колоски и стремительной дорожкой устремились прямо к нему. Он испуганно застыл на месте. Черное лохматее существе бросилось из сплошной заросли стеблей на мальчишку, скуля по- щенячьи, пытаясь лизнуть в лицо.

– Марсель, это ты? – со вздохом облегчения сказал мальчишка. Пес с обвислыми ушами весело прыгал вокруг. Мальчик теребил его за голову, совал в открытую пасть руку, а тот делал вид, что кусает, осторожно прижимая пальцы руки зубами. Пес и мальчик, играя, вышли на проселочную дорогу и направились в сторону озера. Марсель первым бросился в воду. Вздымая тучи брызг, пес носился по песчаной отмели берега, весело вертел головой, с нетерпением дожидаясь мальчишку. Тот еще возился на берегу, снимая одежду, когда пес, потеряв терпение, холодной мокротой шерсти обжег тело.

– Пошел вон, гад! – выругался мальчик, отгоняя пса. Тот отскочил в сторону, чтобы броситься вновь, уже следом за хозяином, в теплые волны озера и плыть рядом. Высоко над ними, белыми пуховыми копнами, плыли облака. Среди голубых просторов неба бежали тучки далеко в неведомые неизведанные края. «Взлететь бы к ним!» – мечтательно думал мальчик, уже представляя себя летящим рядом. Словно в невесомом пространстве парил он над землей, ощущение, растворяющее вес тела, давала вода.

Внизу сквозь прозрачную ее чистоту видно дно, поросшее водорослями, словно чудится с высоты Земля с ее лесами, полями и оврагами.

– Уф- ф- р! – фыркнул он. Дух перехватило от мечты о безграничных просторах голубых далей. А если закрыть глаза и нырнуть, то попадешь в невесомость Космического пространства, и ты уже в скафандре на неведомой станции, забытой пришельцами с других миров.

– Уф- ф! – не хватало дыхания, а то бы погоняться за жирными карпами, сонно виляющими хвостами невдалеке…

Вечерние сумерки сгустились над поселком. По пыльным улицам брели отары овец. Пастухи на меленьких юрких лошаденках вертелись возле отар, подгоняя длинными плетками отстающих. Овцы блеяли, словно сговорившись, в строгой очередности одна за одной, то дружно, то поодиночке. От гиканья пастухов и голосов овец на улицах поселка воцарилась вечная песня веков, и ныне ожившая с вечерними сумерками. То возвращались с пастбищ чабаны. Старая седая крестьянка стояла возле ворот, вглядываясь тусклым взглядом в серую мглу. Черные одежды старухи покрылись коричневым налетом пыли. Чтобы лучше видеть, она поднесла сухую со скрюченными пальцами дрожащую ладонь ко лбу.

– Эй, Амир?! – беспокойно окликнула она проезжающего мимо пастуха.

– Ты не видел моего сына?

– Видел, мама Наа. – Ответил тот молодым звонким голосом, он идет последним!

Старуха успокоилась, стала ждать. Пыль осела, поднятая последней отарой. А старая Наа все также стояла в ожидании, устремив морщинистое лицо в темнеющую даль. В сумраке вечера доносились отдаленные голоса овец, со всех концов поселка, трудно было что- либо разобрать в разноголосое наступающей ночи. Из серой мглы вынырнули первые овцы. Издали они напоминали охапки сена, чудом ожившие и семенящие на четырех палочках- ножках. Они быстро приближались и, увлекая за собой остальных, вбегали в раскрытые ворота.

– Ах, сорванец! – ругался хриплым простуженных голосом чабан! – Ну появись мне, я с тебя семь шкур спущу!

Он шел пешком, сильно хромая на правую ногу. В левой руке держал повод исхудалой лошади, которая плелась следом.

– Что, опять пропал? – трескучий от старости голосом спросила Наа.

– Да, и пса с собой утащил. Мне целый день пришлось гоняться за овцами.

– От паршивца! – громко выругалась старуха. Было ясно, что того, о ком говорят, здесь не любили.

– Эй, Жаннет! – крикнул чабан.

На порог деревянного дома выбежала молодая девушка в длинной юбке и переднике с толстой тугой косой черных как смоль волос, ниспадающей до пояса.

– Помоги загнать отару в хлев.

Жаннет и чабан быстро загнали животных в помещение… Мальчик пришел поздно. В окнах деревянного дома ярко горел свет. Он осторожно подобрался к стеклу, заглянул вовнутрь. За столом сидели пастух, Жаннет и Наа. В тарелках парилась пища, каждый черпал ложкой и ел. Мальчик проглотил слюну. Марсель вертелся у ног и вдруг жалобно заскулил. Пастух за столом оторвался от еды, прислушался. Затем резко вскочил со стула и, ковыляя, направился к низкой двери. Возле косяка снял с гвоздя ремень и вышел во двор.

– Где шлялся, щенок?! – громко крикнул он, вглядываясь в темноту. – Ану иди сюда, я с тобой разберусь?

Мальчик сидел в зарослях лопуха, дрожа от страха. В животе бурлило. Голод оказался сильнее. Он нехотя поднялся и медленно, потупив взор, направился к отцу. Через минуту донеслись хлесткие удары ремня и сдержанное всхлипывание. Жаннет сидела за столом, закрыв лицо руками. По щекам у нее текли слезы.

– С тех пор, как умерла мать! – холодно говорила старуха, – Дену приходится туго. Мальчишка совсем от рук отбился, вместо помощника растим лентяя, нахлебника. Вон у соседей, Амир, золотым ребенком был и сейчас родители не нарадуются. Чабан! А это что?! – она не нашлась что сказать, махнула рукой. Затем принялась за еду.

Дверь скрипнула. На пороге показался Ден. Он держал за ухо мальчишку, тот плакал, размазывая смешанную со слезами пыль по лицу.

– Садись! – приказала ему старуха, указывая на свободный стул. Зятем зачерпнула из кастрюли половником и подала суп в тарелке. Мальчик с аппетитом стал есть.

– Поговаривают, – начал Ден, – что в воскресенье будет аукцион.

– Ты что же, надеешься, что ни будь продать?! – спросила недовольно мать.

– Да, я бы хотел попытаться, может, на этот раз повезет.

– Ха-ха-ха, – нарочито зло засмеялась Наа, – ты надеешься на успех? Послушай, старую мать, если не хочешь потерять все, не суйся, еще время не пришло.

– Надоела мне нищета, мама! – в сердцах возразил сын. – Да и лентяй растет, разве ему эта крестьянская жизнь?

– Ты не крестьянин! Ты потомственный чабан! – властным голосом сказала мать, доказывая свое происхождение с горделивой осанкой, насколько позволяло ей старое тело. – Я удерживала тебя, когда ты сунулся в наемники в Нарфу, и что из этого вышло. Получил увечье бедра. Э- эх, не слушался старую мать. Ни одна из нас плохого своему сыну не пожелает.

– Сколько вам доказывать, мама, не в наемники, а в дворцовую охрану. И потом я нашел золотую шерсть!

– Не время еще, я тебе говорю! И забудь об этом.

Мать по- мужски стукнула ладонью по столу. В такие минуты она нравилась мальчику. Он даже переставал есть, наблюдая восхищенными глазами за бабушкой. Ужины редко кончались без подобных застольных разговоров. Жаннет в это время гремела посудой, убирая со стола. Последним встал мальчик.

– Омар! – окликнула его девушка! – ты куда?

– А, спать. – Тепло взглянув на сестру вспухшими от слез глазами, ответил он. Жаннет нежно взглянула на брата. Ее девичье сердце, по-женски чуткое, сжималось всякий раз, когда отец наказывал Омара. Тогда бедной девушке чудилось, что будь у нее власть над отцом, она бы хоть на мгновение заставила его страдать. Ей казалась, что отцовская жестокость, как наказание судьбы, как ад, в который ввергла ее жизнь волею отца.

– Я приду к тебе.

Омар наморщился от этих слов сестры. Ему были непонятны ее ласки. Особенно его терзал, прилив бурной нежности, проявляющийся в эти минуты, когда девушка залезала к нему в постель, ласково гладила его каштановые жесткие волосы и прижималась всем телом, трепетно осыпая поцелуями. Он чувствовал ее крепкую налитую девичью

грудь сквозь ткань ночной рубашки, и брату становилось неловко. Его пугала мысль, что когда- ни будь он не выдержит и скажет ей обидное слово, которое лишит его, быть может, единственного близкого друга в целом свете. И приходилось терпеть, и он терпеливо переносил “ телячьи” нежности. Омар тем временем очутился в своей комнате, если можно так назвать каморку с деревянной кроватью, занимавшей почти всю ее площадь. Единственное окно выходило во двор. Под окном стояла будка Марселька, и верный пес часто будил Омара по утрам, лая до тех пор, пока его хозяин не высунет патлатую голову во двор. Мальчик повесил одежду на вешалку слева от двери. Затем вышел в ванную. Ванная если учесть только название, то все остальное, что в ней находилось, не имело отношения к помещению под этим названием. Тем не менее в ванной был умывальник, прибитый к стенке. Под ним стоял на табуретке огромный медный таз. Рядом с умывальником кадка с питьевой водой и тут же в углу ночное отхожее место в виде помойного ведра. Мальчик умылся, помыл ноги в тазу. Затем вытер полотенцем лицо и ноги. Остаток воды слил из таза в помойку. Закончив туалет, он ушел к себе. Как сладостно уложить тело в мягкую белоснежную постель, расправить руки и ноги и погрузиться в забытье. Побои отцовского ремня ныли, не давая лечь поудобнее, наконец, все куда- то провалилось, возникнув странной картиной безбрежного синего простора: “ Как странно, почему небо перевернуто?” – Он подошел ближе и разглядел, что голубая синь – это огромное пространство воды с бегущими по нему волнами. Волны вдруг выросли, зашумели, превращаясь на глазах из синих в соломенные, цвета хлебного поля: “ Да это же пшеница”. Шум усилился. Его вдруг подхватила хлебная волна, закружила и бросила наземь…

– Омар! – послышался шепот девичьих губ. Мальчик открыл глаза. Рядом лежала Жаннет. Она ласково гладила его волосы, чуть касаясь длинными пальцами правой руки.

– Какой ты стал уже большой. Скажи, а тебе не больно?

– Нет, уже прошло.

– А, знаешь, я бы не выдержала.

– Ну ты же девчонка. – с мальчишеским достоинством обронил он. Она нежно прильнула к брату. Омар скривил было от побоев гримасу, но усилием над собой подавил боль. Неприязнь ласк побуждала оттолкнуть сестру, но он дал возможность излить прилив нежности. Она обняла его двумя руками, затем уснула. Он еще долго не засыпал. Когда сестра перестала шевелиться и углубилась в сон, он осторожно высвободился от объятий. Повернулся спиной и крепко заснул…

– Омар, Жаннетта! – властным голосом звала седовласая Наа своих внучат, – Просыпайтесь. Сегодня мы едем в Нарфу. Что, забыли?

Жанетта была уже давно на ногах. Вертелась добрый час у большого зеркала, примеряя наряды. Сквозь стекла окон в большую комнату пробивался рассвет. Солнце еще не взошло. Поселок уже гудел. Во дворах слышны басовитые голоса хозяев. Ржали лошади, лаяли собаки. Приближался восход солнца, а с ним и день праздника Аукциона фермеров. Раз в год в Нарфе собирались скотоводы со всего Мира. С отдаленных его концов съезжались побогаче, кто жил поближе, мог попасть на торжество, не прибегая к лишним расходам. Лучшие породы овец, быков, лошадей и разных других животных свозились сюда со всех сторон Мира. Праздник начинался с Аукциона. На огромном поле царского ипподрома проходило торжество. Между загонами для торга разбивались палатки с разного рода товарами, украшениями и сельскохозяйственным инвентарём. Ставились летние кафе с зонтиками, под тенью которых укрывались гости, сидя за столиками. Крепкая водка, разбавленная ароматными соками, лилась здесь рекой. Она бродила в буйных головах, валила с ног, и нередко чрезмерное ее употребление приводило к дракам. Для детей устраивались развлекательные аттракционы. Народ Лакии любил праздник и готовился к нему на протяжении целого года. Семьи становились крепче, если молодая чета знакомилась ни Аукционе. Капитал становился надежней, если начало ему положено на том же Аукционе. Деловые связи скотоводов прочнее, если они зарождались на Аукционе. И бедность преследовала всю жизнь, если разорение пришло с Аукционом.

– Ты все-таки не слушаешь мать! – пыхтя маленькой женской трубочкой, гудела старая Наа. Плечи ее покрывал цветастый платок. Длинное широкое платье, черное в огромных бледно- розовых цветах, колыхалось в разные стороны под тяжелой поступью. Она уже была готова в путь и теперь, снедаемая бездельем, ходила возле легкой тачанки, у которой возился Ден.

– Ты хочешь пустить нас по миру?!

Сын, прихрамывая, вынес из сарая сбрую и прилаживал к тачанке молча, делая свое дело.

– Почему ты такой упрямый. – Наседала мать. В сарае громко блеяли овцы, казалось, их голоса еще больше распыляли старуху.

– Ведь ни у кого в мире нет того, что у тебя, а ты хочешь везти с собой. Ты, сын, с ума спятил!

Ден молча делал свое дело, прилаживая к тачанке тележку для перевозки овец.

– Мама, как я сказал, так и будет! – твердым голосом ответил сын. – Это наш последний шанс, и упускать его я не намерен. Жаннет нужно замуж за порядочного человека. Омар должен учиться, где мне взять средства?

– Сдай в аренду лучше серых овец и часть пастбища. Ведь это царская земля, и ты хоть и бедняк, но хозяин.

– Вот как раз это и есть все, что у меня осталось и останется на всю жизнь, что бы ни произошло, как ты этого не понимаешь?!

В конце концов мать и сын, как обычно, завязали ссору. За перебранкой Ден запряг лошадь в тачанку и стал по одной выносить овец из сарая. Руки его утопали в мягкой курчавой шерсти животных невиданной окраски. На первый взгляд казалось, что шерсть разукрашена в ярко- желтый золотистый цвет. Но рыжеватый оттенок шерсти издали создает впечатлении сходства с золотом. Ден загрузил тележку, заботливо накрыв ее куском цветной материи в ярко- красную и зеленую полоску. От этого тележка сразу выделилась на фоне серых незаметных предметов двора. Наконец, все было готово. И Наа ушла в дом звать детей. Первым выбежал Омар в короткой темно- синей куртке и такого- же цвета штанах. На голове у него красовалась соломенная шляпа с закатанными кверху полями. На ногах – красивые синие башмаки на кожаной подошве. Он легко, как это делают герои в приключенческих фильмах, вскочил на козлы к отцу. Затем на пороге дома показалась Жаннет. На ней был, облегающий стройную девичью фигуру, красный комбинезон. Волосы завиты кокетливыми прядями. В руках она держала сумочку, плетенную из соломки, с изображением на ней трех красных цветков. Наряд сочетался с хорошо со вкусом подобранными красками и шел девушке к лицу. На ноги она обула кожаные сандалии. Ногти на ногах и руках отливали перламутровым нежно- розовым лаком. Отец впервые увидел маникюр на дочери: – А не рановато ли, Жаннет?!

Девушка залилась пунцовой краской, усаживаясь сзади на мягком сидении. Ден невесело подумал: “ Уже восемнадцать. А кто на ней женится без приданного?!»

Тяжело вздохнув, он посмотрел на мать. Та, гремя ключами, старательно запирала дом и сарай. Потом она отвязала породистого сторожевого пса. Тот сразу- же с громким лаем бросился за Марсельком, который едва успев нырнуть под крыльцо курятника, выглядывал теперь оттуда, ловя прощальные взгляды Омара. Тачанки, набитые хозяевами длинной вереницей, тянулись улицей поселка. Воздух наполнялся смехом, шутками, ржанием лошадей и блеянием овец. Легкие экипажи с празднично одетыми молодыми людьми, весело проносились мимо. Сердце Дена наполнялось предчувствием удачи. Он чувствовал выгодную продажу, возможность близкого богатства, щекотала нервы. Воображение рисовало радужные картины счастливого будущего. Настроение подымалось, замешиваясь еще и на впечатлении от сальных острот попутчиков, от которых у Жаннет краснели щеки и опускались глаза. На специально отведенной площадке, размещалась стоянка для экипажей. Хозяева, разгрузившие живой товар, бросали друг на друга недружелюбные взгляды настороженной недоброжелательности. Ден поставил свой экипаж на свободное место, рядом с дрожками, запряженными белым жеребцом в яблоках. Его лошаденка выглядела осликом рядом с этой породистой лошадью.

– Папа! – спросила Жаннет! – можно мы с Омаром пойдем прогуляемся?

– Хорошо, дети! – ласковым голосом ответил он, – идите, только если заблудитесь, то стойте на входе в Аукцион, если не заблудитесь, то поджидайте нас здесь. Вы меня поняли?!

– Да, папа. – Ответила дочь.

Держась за руки, они убежали. Аукцион только начинался и еще были свободные кабинки и загончики для овец, предназначенных для торгов. Зрители и покупатели постепенно занимали места под огромным навесом для торга, на лавках, ступеньками

уходившими под брезентовую крышу. В центре навеса была сооружена квадратная смотровая площадка, усыпанная желтым песком. По сторонам этой площадки, тесно примыкая друг к другу, расположены кабинки загончики. Ден перенес своих овец в кабинку, указанную служащим Аукциона, после того, как чабан подал ему купленный билет. Старая Наа курила трубку у тележки. Вокруг нее собралась толпа зевак. Даже самые матерые дельцы, съевшие собаку на купле- продаже лучших пород, не выдели таких овец и не встречали ничего подобного. Они наперебой называли цену. Наа взволнованно теребила платок. О таких суммах она не смела мечтать даже в дни своей молодости, когда, блистая красотой, кружила головы местным чабанам, и те, готовы были положить все свое состояние за обладание ее редкой величественной красотой. Сомнения в неудаче мало-помалу развеялось в душе матери, уступая место уверенности в предчувствии успешных торгов. Торги начались с боем гонга. Распорядитель Аукциона называл номер кабинки, и хозяин выводил очередную овцу, громко выкрикивая цену. Но цены на овец не превышали названных овцеводами сумм. Такого торга еще не было. Все с нетерпением чего- то ждали. Наконец очередь дошла до Дена. Распорядитель ударил в гонг. Чабан вывел первую овцу. Присутствующие вскочили с мест. По рядам пронесся гул голосов, Ден заломил такую цену, что все продавцы оторопело разинули рты от удивления и зависти, другие с остервенением принялись хлестать плетками своих не проданных овец. Третьи, которым удалось кое- как сбыть свой товар, ехидно улыбались, переглядываясь друг с другом.

– Сто тысяч двести. Раз! – громко извещал распорядитель, ударяя в электронный гонг резиновым молоточком. Удар, усиленный многократно усилителем, доносился и из репродукторов, установленных под крышей павильона.

– Сто тысяч триста! – крикнули из зала. По рядам волной прокатился возбужденный гул голосов.

– Сто тысяч триста! Раз! – монотонным голосом под бой гонга возвестил распорядитель. Он сидел в центре площадки за небольшим столом рядом с продавцами. И каждый раз записывал что- то, после объявления цены, в блокнот, который лежал рядом с гонгом и микрофоном.

– Двести тысяч! – вставая с места, выкрикнул толстяк с сигарой в руке. На указательном пальце его правой руки сверкнул бриллиант в золотом перстне.

“ Целое состояние будет” – Определила Наа, окинув взглядом, горящим от небывалого игорного азарта, дорогой перстень на пальце толстяка, рядом с зажатой дымящейся сигарой.

– Двести тысяч! Раз! – распорядитель сделал паузу. Зал гудел, как встревоженный улей. Небывалый торг привлек зрителей с других площадок Аукциона. Зал практически опустел в скотоводческом павильоне и конном. Толпы пастухов протискивались вперед, стараясь занять места поближе к площадке.

– Господа, кто больше?! – распорядитель выжидательно смотрел в набитый зал. Толстяка с дорогим перстнем и сигарой почти не было видно. Торчали лишь его усы среди моря раскрасневшихся лиц.

– Кто больше?! – звучал голос распорядителя. Но охотников не находилось. Мало-помалу в зале воцарилась томительная тишина. Все ждали исхода. Назовет кто- либо сумму больше? Купит ли кто еще?

– Забираю всех семерых по двести тысяч за каждую! – выкрикнул толстяк, и тут же голос его утонул в новом взрыве громких возгласов.

– Всех семерых, по двести тысяч каждая! Раз! – голос распорядителя

из репродукторов был громче гула, громче всех. – …Два! … Три! – почти не делая пауз между счётом, так как все равно равных миллионеру овцеводу из Южного Полушария, Сильвестру, по Богатству нет. Распорядитель Аукциона закончил свой счет словами:

– Продано!

И Дэн стал миллионером. Его суровое лицо тронула детская добродушная улыбка. Овцы перекочевали с помощью, ворчащей Наа в загон покупателя. Ден, толкая последнюю в проем загона, заметил:

– Мать, ты вечно недовольна, даже сейчас, когда слов не нужно, все понятно и так.

– Ты продешевил, глупец. Через год ты смог бы выручить в два раза большую сумму. Говорила я тебе, не торопись.

– Ты хотела, чтобы нас обокрали. Ведь мог Омар взболтнуть.

Жаннет, да и ты быстра на язык.

– Что ты напустился на детей. Да что я не понимаю, что за овцы у нас…

Но назревавшую ссору остановил подоспевший Фермер. Переваливаясь из стороны в сторону, он приблизился к своим уже овцам:

– Очень рад познакомится! – протягивая руку, сказал он.

Ден смутился, покраснел, как юноша. Ему уже давно не доводилось так запросто разговаривать с миллионером. И он несмело протянул свою.

– Сильвестр!

В шершавой мозолистой руке Дена очутились мягкие подушечки холеных пальцев. Холодная твердь перстня защекотала ладонь.

– Ден! – Заискивающе улыбаясь, представился. Наа бросила сердитый взгляд на сына.

– Это моя мать.

– Очень приятно. – кривя толстые губы в приветливой улыбке, обронил Сильвестр и, обращаясь к чабану, сказал, – Я прошу вас подняться в контору торга. Нужно оформить кое- какие документы.

Они ушли, а старая Наа осталась сторожить у загончика, со смотровой площадки доносились выкрики распорядителя Аукциона: – Раз двадцать пять тысяч! Два!..

– Омар! Я хочу покататься на горках, пойдем!

Брат не успел ответить, как Жаннет потащила его за руку к мчавшимся с бешеной скоростью по крутым виражам кабинкам. У окошечка касс она купила два билета и, сунув их служащему, уселась в подъехавшую кабинку, за ней неторопливо влез Омар на переднее сидение.

– А- а- а! – вскрикнула Жаннет, крепко хватаясь за туловище брата обеими руками! – это кабинка рванулась с места в “ пропасть” спуска. – Ии- и! – тихо завизжала она, когда их бросило вверх, чтобы снова швырнуть в вираж еще круче. Омар по- мужски держался в кресле, словно в седле отцовской лошади в погонях за овцами. Трусость сестры вызывала в нем гордость за свое мужское происхождение. Ему хотелось еще и еще раз прокатиться на восхитительном аттракционе. Но кабинка остановилась. Подошедший служащий помог сестре выйти. Омар выбрался сам. Они спустились с аттракциона по деревянным ступенькам. Купили мороженое и с любопытством вертели головами по сторонам, удивляясь изобилию развлекательных сооружении. Их внимание привлек тир для пневматической стрельбы. Там располагались разные призы за хорошую стрельбу. Омару ужасно захотелось пострелять. Он уговорил сестру, и они подошли ближе. Служитель, пожилой человек с доброй улыбкой, предложил Омару ружье и кучку патрончиков. Омар долго целился, выбирая цель. Глаза разбегались от разнообразия зверей и всевозможных размеров кружочков, в которые нужно попасть. Хотелось сразу поразить самый маленький, но мысль: “ А вдруг промахнусь!” – остановила, и он выбрал кружочек побольше. Он долго целился, затем осторожно, затаив дыхание, нажал на спусковой крючок. Сухой хлопок выстрела и цель поражена. Он стрелял первый раз в жизни. Жаннет залилась веселым смехом. Омар с гордостью посмотрел на сестру, затем прицелился еще раз, и опять цель поражена. Он снова взглянул на Жаннет, и только сейчас заметил рядом с ней высокого молодого человека с бородкой и холеными усиками, ловко поражающего его, Омара, мишени. Мальчик вскипел. До слез стало обидно за себя, за сестру: “ Как она могла так обмануть, да еще и смеяться. Ну погоди, я тебя проучу, кошка» ! – злорадно думал он. А девушка тем временем забыла о брате и весело щебетала с незнакомцем. Омар разобрал в разговоре, что сестра назвала незнакомца Ортом. Омар с любопытством посмотрел на Орта. Это был молодой человек благородной внешности. Прямой орлиный нос и большие чувственные карие глаза придавали лицу спокойное, мужественное выражение. Он улыбался белоснежной заразительной улыбкой и так доверчиво смотрел на Омара, что- тот перестал дуться и представился: – Омар.

– Очень приятно, молодой человек. Орт!

Они обменялись рукопожатиями. “ Железная рука” Орта на мгновение, как тисками, сжала узкую ладонь мальчика. От этого рукопожатия Омар вдруг почувствовал мужскую уверенность в себе и гордость, что такой сильный человек оказывает ему, маленькому

человечку, мужское внимание. Орт увязался за сестрой, и когда все трое изрядно устали,

предложил: – Жаннет, давайте покатаемся по городу.

– Давайте, только вот. – Она зарделась, взглядывая на брата.

– А, Омар, так он поедет с нами.

Девушка облегченно вздохнула. Они вышли с развлекательной площадки и очутились на стоянке экипажей. Там среди кибиток, дрожек и тачанок стоял красного перламутрового цвета автомобиль. Его кузов сверкал в лучах солнца и был ослепительно красив ни фоне разношерстного колесного транспорта. Жаннет пытаясь угадать экипаж Орта, но он вел их все дальше и дальше, приближаясь к автомобилю. Сердце у девушки затрепетало, она испугалась, а вдруг окажется, что этот автомобиль Орта. Движения ее стали не так быстры, она замедлила шаг, все еще сомневаясь в своих догадках. Тем временем Орт по- хозяйски открыл дверцу, приглашая их сесть. Жаннет с испугом посмотрела на брата. Орт первым влез на переднее сидение и с восхищением посмотрел на белозубую приветливую улыбку Орта. Он подал Жаннет руку, сломив окончательно нерешительность девушки. Жаннет с замиранием сердца уселась на заднее сидение.

– Да, я чуть было не забыл! – сказал молодой человек, открывая крышку ящика, встроенного в приборную панель. Из ящика он извлек листок чистой бумаги и что-то быстро написал на нем, затем вложил в конверт.

– Милая Жаннет, я вас очень прошу, передайте, пожалуйста, это вашему отцу. – Он протянул ей конверт! – я не хочу, чтобы он волновался, а мы с Омаром подождем вас. Девушка взяла конверт и выбралась наружу:” Не мог Омара послать, – думала с обидой она – хотя с одной стороны я быстрее найду отца”. Успокоив таким образом себя, она

опрометью бросилась к навесу торга. Бабушка указала ей направление, куда ушел отец с Сильвестром. Жаннет нашла их в баре уже изрядно подвыпивших, за крайним

столиком в углу бара, слева от выхода.

– А-а! Жаннет! – лепетал отец пьяным языком! – С- си- ль- вест, это моя дочь.

Сильвестр скривил улыбку и попытался что-то связать, не смог. Водка ударила, как видно, ему в голову.

– Папа, – начала дочь, – я хочу покататься на красивом автомобиле с одним молодым человеком и с Омаром. Позволь, а? – Жаннет протянула отцу конверт, – Вот тут он просит у тебя разрешения. Ден, казалось, мгновенно протрезвел. Он взял конверт. Жаннет тут же хотела бежать, но Ден в последний момент удержал ее за руку.

– Но папочка?! – топнув от нетерпения ногой, воскликнула дочь: – Они же ждут?!

– Ничего, подождут. – Медлил отец. Он неторопливо достал из конверта сложенный вчетверо листик. Жаннет нервно теребила сумочку, терпеливо дожидаясь, что скажет отец. Ден вдруг со всего маха грохнул кулаком по столу. Дочь от неожиданности вздрогнула, закрыв лицо руками. Кружки с недопитым подскочили над столом и покатились по столу, разливая содержимое, которое из образовавшейся лужи тоненькой струйкой побежало на брюки дорогого костюма Сильвестра. Миллионер крепко спал.

– Я так и знал! – вопил не своим голосом отец. Сильвестр жевал толстыми губами, не просыпаясь. Жаннет же поспешила выбежать прочь. Перепуганная девушка разыскала старую Наа. Она возилась у Фургона, давая последние наставления грузчикам, грузивших проданных овец.

– Эй, парень, поосторожней! – прикрикнула она на грузчика, задевшего овцой дверной проем Фургона.

– Они уже не ваши. – Бросил тот в ответ.

– Походил бы за ними, как за малыми детьми, знал бы, как обращаться с бедными животными. – Тараторила она, с жалостью глядя на блеявших в фургоне, тесно прижавшихся друг к другу животных. Рабочий грохнул обшитой металлом дверью, закрыв фургон. Бедная Наа с трудом оторвала увлажнившийся взгляд от захлопнутой двери и только сейчас заметила бежавшую к ней со всех ног Жаннет. Сердцем чуя неладное, она быстро двинулась ей навстречу.

– Что, что случилось с Деном?!

Девушка, всхлипывая, рассказала обо всем.

– Опять надрался, мерзавец! – властным грудным голосом проворчала Наа. Затем взялась в бока, локти острыми шипами пронзили воздух: – Ну, пошли!

В баре отца не оказалось. Не было его и в конторе торга, и лишь в филиале Национального банка Ден сидел за столом и что-то старательно выводил на банковском бланке. Когда они приблизились, он кончил писать.

– Что все это значит?! – начала еще с порога Наа.

Ден, не замечая мать, сложил бланк вчетверо и протянул Жаннет. Мать попыталась перехватить письмо. Но Ден отстранил ее за спину: – На, передашь это Орту. Он ждет на мосту, старая Наа в бешенстве молотила Дена кулаками по спине.

– Куда ты ее посылаешь, негодяй! Она никуда не пойдет! Орала высоким фальцетом женщина.

– Иди, иди, дочь! – приказал Ден. Жаннет в испуге бросилась к двери.

– Стой, дочка, не ходи! Никуда не ходи! – вопила Наа. Ден обеими руками стал удерживать мать…

– …Чего мы не едем дальше? – спросил Омар у Орта, когда автомобиль остановился на мосту.

– Здесь мы подождем твою сестру.

– А- а! – понимающе протянул Омар.

Потянулись томительные минуты ожидания. Орт, не переставая, болтал языком, рассказывал восхитительные истории. Главными героями в них были животные, птицы, повадками так походившие на людей. Омар смеялся до слез. Время летело так быстро, что он вначале даже не понял, с кем говорит Орт. И только мгновение спустя увидел сестру. Орт в это время развернул бумажку и прочел каракули отца на банковском бланке. На лице его скользнула чуть уловимая холодная улыбка. Он посмотрел отсутствующим взглядом Омару в лицо, затем открыл дверцу и чужим голосом приказал: – Пошел вон, щенок! – Омар удивленно захлопал глазами. Горький комок подкатил к горлу, перехватил дыхание. Глаза обильно увлажнились.

– Поживее! – прикрикнул на него в нетерпении Орт. Омар выбрался из кабины и бросился к сестре. Жаннет прижала голову брата к себе. Сверкая облицовкой в лучах вечернего солнца, машина рванулось с места обдав несчастных детей выхлопными газами.

Ничего не понимающие, они пошли по направлению к экипажу. Отец понуро молчал, поджидая их возвращения. Старая Наа тряслась всем телом. Такой ее Омар еще не видел. Осунувшиеся за считанные минуты черты лица. Под глазами обозначились черные круги. Она нервно пыхтела трубкой. Домой приехали поздно. Отец не распряг в эту

ночь лошадь… Старая Наа заболела на следующий же день. Она хирела на глазах и с каждым днем ей становилось хуже. У бедной старухи отобрало речь. Омар с жалостью и страхом смотрел на угасающую мать, как несчастная, вращая выпученными глазами, пыталась что-то сказать, но так и не могла вымолвить слово до самой смерти. Она умерла неделю спустя. Сильно сдал и Ден. Наа похоронили на поселковом кладбище, и дом словно опустел. Но Ден не сдавался. Он упорно трудился, целые месяцы проводил на пастбище и почти не появлялся дома. Омар помогал ему. Жаннет хозяйничала в доме. Иногда навещала брата и отца. Так. текли дни за днями, месяцы за месяцами, незаметной чередой проходили годы, Жаннет вышла замуж за соседнего чабана. Омар стал уже совсем взрослым парнем. Отец изрядно постарел. Он никогда не рассказывал детям, что произошло в тот день, памятный день Аукциона…

Глава 2

Столица Лакии Нарфа расположена на полуострове, скалистым подковообразным плато, словно врастающим в волны Южного океана. Теплый умеренный климат, буйная растительность и голубые волны, омывающие узкие песчаные пляжи, создали городу славу туристической Столицы Мира. Со всех концов опаленной войной планеты съехались в Нарфу генералы и члены правительств, другие высокопоставленные гости воюющих стран. Одни бежали от страшных будней войны, другие подлечить уставшие нервы, чтобы с новым зарядом страстной ненависти устремиться в ад войны. Здесь на время затихали страсти, успокаивались смертельные враги и не замечая соседства друг друга мирно отдыхали, лечились, обменивались визитами и ни слова не говорилось о войнах. Простых солдат здесь не было. Исхудалые, доведенные до отчаяния, они мерзли в окопах, умирали от ран, и единственным спасением для этих несчастных бедняг был госпиталь…

В царском дворце суетились гвардейцы в красной парадной форме. Они носились взад- вперед по ковровым дорожкам парадных лестниц, гремя саблями и шпорами, другие маршировали на плацу. Все это шумело, сверкало и гремело, вплетаясь в дворцовый духовой оркестр, слаженно играющий военные марши. У ворот выстроился эскорт автомашин, окруженный почетным караулом мотоциклов. Во всем чувствовалось приближение торжественного события большой государственной важности. Внезапно все стихло. В наступившей тишине отрывисто зазвучали команды, и перед парадным входом дворца застыли в четком строю гвардейцы. Звуки барабанного боя разорвали тишину, заглушая шум листвы в кронах деревьев старинного парка. Со звуками барабана, в сопровождении двух гвардейцев, одетых в парадную зеленого цвета форму личной охраны и малиновые береты, на ковровой дорожке парадной лестницы появился Монарх. Это был уже немолодой высокий мужчина, сухощавый и подтянутый, сохранивший следы былой мужественной красоты. Тонкие черты лица и умные карие глаза, волевая складка у переносицы и высокий открытый лоб издали сливались в единый гармоничный портрет, оживляя торжественно- строгое выражение лица. Чеканя шаг, все трое проследовали в царский бронированный лимузин черного цвета. Правый телохранитель открыл дверцу и замер не двигаясь. Второй первым сел на заднее сидение, за ним в кабину втиснулся Царь, следом – открывавший дверь гвардеец, он же и захлопнул ее за собой. Под звуки грянувшего военного марша царский эскорт двинулся по улицам Нарфы в сторону столичного аэропорта. Улицы были запружены толпами ликующего народа. Праздно разодетые горожане махали флажками и букетиками цветов, приветствуя своего любимца и почитаемого в народе царя. В аэропорту его поджидал уже другой почетный караул военных и оркестр. Царь ступил на красную дорожку, расстеленную на бетонке. В сопровождении телохранителей сделал несколько шагов навстречу спускающемуся по служебному трапу седовласому человеку, одетому в черный костюм и белую рубашку с черным галстуком. Человек спустился, широко улыбаясь, двинулся к царю. Когда они подошли друг к другу и обменялись рукопожатиями, Царь сказал: – Рад тебя видеть. Вик, что привело тебя ко мне?

– Я от имени своей страны, истекающей кровью, приветствую твой народ и желаю процветания и блага.

– Спасибо, Вик. От имени своего народа я приветствую тебя.

– У меня очень важный визит, мне поручено от имени Организационного Комитета по Перемирию предложить тебе возглавить Союз Перемирия.

– Как это понимать?!

– Одним словом, мы решили предложить тебе навести порядок в мире и выдвинули тебя в кандидаты на руководящий пост Союза Перемирия.

– Так сразу не ответишь. – Задумчиво проговорил Царь.

– Лакий, ты не спеши, обдумай все и дашь позже ответ.

– Да, да, конечно. – согласился Царь и продолжил, – Погостишь у меня, отдохнешь, а я подумаю, когда смогу дать свей ответ.

– Вот и хорошо. – Согласился Вик.

Внезапно грянул военный марш. К высоким особам чеканным шагом подошел начальник почетного караула. Рапорт его был краток. Церемония встречи Президента Аркии Вика началась… Визит Президента близился к концу. Завершением его стал прием, устроенный Лакием в честь визитера. Прием проходил в огромном золотом зале дворца, где обычно давали балы. Присутствующим заранее разослали пригласительные билеты, по которым подъезжающих гостей пропускали во дворец. Разноликий, ослепленный драгоценностями женских украшений, сверкал он, наполняя праздничным волнением сердца. Здесь в эти минуть решались важнейшие вопросы мировой политики. Перемещались миллиардные капиталы, шли на гибель тысячи людей, умирали в шахтах сотни добытчиков алмазов, повинуясь мимолетно оброненному слову, слетевшему с уст светской красавицы или взмаху лохматых бровей одного руководителя, которому не понравился другой, или капризу дамы, пожелавшей выглядеть богаче соперницы.

Прием обычно кончался балом. Молодые люди танцевали, знакомились, заключали сделки. Особенно ценным считалось знакомство на такого рода приеме. Дружба сохранялась на долгие годы и никакие ссоры не могли порвать уз, заложенных на царском приеме. Стороны вспоминали мимолетный миг встречи, и ссора забывалась, уходила в мусорное ведро прошлого, а мир сверкал радостным и свежим, как в тот Памятный вечер. Бал был в разгаре, когда Лакий, одетый в черный строгий костюм, приблизившись к Вику сказал: – Прошу вас зайти в мои апартаменты.

Незаметно оба вошли в угловую дверь зала и очутились в ковровом кабинете, где обычно беседовал Царь, в так называемых “ кулуарах”, с политиканами Мира. Уход не был не замечен. Друзья и враги всех мастей собрались кучками по всему залу, не обращая

никакого внимания на танцующие пары, занялись обсуждением события. Тем временем Царь, указывая рукой на два кресла в уютном зеленом углу комнаты, сказал: – Прошу, дорогой Вик, садитесь. Я обдумал ваше предложение и хочу высказать вам свое неофициальное мнение.

– Я весь внимание. – Усаживаясь в кресло, отвечал Вик. Лицо Президента приобрело сосредоточенное выражение. Складка на лбу у переносицы стала глубже, брови чуть нахмурились, глаза внимательно следили за движением губ царя. Лакий сидел в кресле прямо, горделиво, с достоинством держал голову, чуть повернув к гостю. Кисть левой руки лежала на поручне кресла, сжатая в кулак.

– События последних дней диктуют мне свои условия, и я вынужден прислушаться к голосу разума. – Начал пространно Монарх, – Иначе говоря, мы согласны вести переговоры о руководстве Союзом Перемирия.

– Эта благородная миссия. Ваше Величество, пала именно на вас, как мудрого и умного руководителя, сумевшего в стае дерущихся превратиться из беззащитного котенка в грозного льва. Поверьте, государства в надежде взирают на Вас. От его напыщенных слов брови Лакия полезли вверх, волевая складка у переносицы разгладилась, лицо приобрело самодовольное выражение.

– Что ж, я могу сказать, их политика не совпадает с интересами народа. От этого разруха, голод, нищета и неповиновение. Солдаты сами скорее договорятся между собой, чем их правительства.

– Да, да. – Кивал головой Вик в знак согласия.

– Я сообщу вам дополнительно о дате официальных переговоров. – Подымаясь, Царь дал понять, что беседа закончилась. Из тихого кабинета они попали в море звуков. Оркестр играл старинный вальс. Молодежь продолжала танцевать. Солидные мужчины и

высокопарные дамы прохаживались у стен, переговариваясь вполголоса. В зале было душно…

Глава 3

Со времени визита Президента Аркии в Лакию прошло довольно много времени, если считать месяцами, то их наберется ровно три с небольшим. Царь все это время не находил себе места, обдумывая каждый свой шаг, и к исходу упомянутого срока у него была уже готова программа действий, с содержанием которой он спешил ознакомить Вика, а через него и остальных членов Организационного Комитета Союза Перемирия.

Учитывая чрезвычайную важность документа, включающего в себя фактически будущее могущество государства, своей царской фамилии, Лакий решил отправить с посланием к Вику своего единственного сына. Лакий ожидал его у себя в кабинете, сидя за рабочим столом, уже в который раз просматривая содержание написанного. Дверь кабинета наконец отворилась, и в комнату вошел рослый телохранитель в походной форме из черного сукна, сшитой в виде комбинезона, черный берет, полуботинки и широкий пояс, на котором болталась справа кобура лучемета.

– Ваше величество, принц Лакии! – пробасил он.

– Зовите!

За телохранителем закрылась дверь, чтобы вновь открыться и впустить высокого и стройного молодого человека в форме офицера почетного караула. Живые, умные, серо- стального цвета глаза остановились на монархе.

– Зачем звал, отец? – уверенный баритон наполнил комнату.

– Сын, судьба дает нам то, к чему стремились завоеватели всех эпох и терпели поражение, ибо мир завоевать невозможно.

– Отец, это довольно пространно, и мне кажется, далеко от сегодняшних проблем.

– Ты ошибаешься. Тир, визит Вика предопределил наше будущее.

– Так вот почему ты унизил достоинство царской фамилии и лично встречал его.

– Ты молод, сын, и горяч в суждениях, но будущее принадлежит тебе. И если ты не позаботишься о нем сейчас, то многое, а может быть и все потеряешь.

– Отец, что нужно делать?

– Там, за дверью, тебя ждет преданный мне человек.

– Что, этот охранник?! – с гримасой брезгливости переспросил принц, но, увидев недовольство на лице царя, поспешил добавить, – Впрочем, от него пахло дорогой туалетной водой.

– Я бы пред остерёгся говорить так о надежных людях. Теперь их не так- то много.

– Ну, мне они совсем не нужны. – Самодовольно ответил принц.

– Сын, ты горяч. В твои годы не следует бросать слова на ветер.

– Извини, отец. – Почтительно поклонившись, сказал Тир. Он уважал отца и гордился им не меньше, чем народ Лакии.

– Ну, полно. Так вот, тебя ждет Думар, это лейтенант моей личной охраны.

– Я уже успел заметить.

– Прошу, выслушай до конца! – терпеливо уговаривал его отец.

– Хорошо, отец. – Принц застыл, приготовившись слушать.

– Думар отвезет тебя в аэропорт. Там ждет тебя самолет с полной заправкой. Полет этот в Аркию нигде не публикуется, и о нем ничего никому не известно. Поэтому ты постарайся быть не замеченным ни здесь, ни в Аркии. – Лакий сделал ударение на последних словах, вкладывая глубокий смысл в их значение. Тир понимающим взглядом дал понять отцу, что он выполнит все. Монарх продолжал:

– Вручишь Вику это послание. Дождешься ответа и мигом обратно.

– Хорошо, отец, сделаю, как ты велишь.

– В порту тебя встретит Думар и доставит ко мне. Ну, а теперь подойди.

Принц приблизился к краю стола. Лакий быстро начертал что-то на чистом листке бумаги. Тир внимательно прочел, затем оторвал сосредоточенный взгляд от написанного и взглянул в глаза монарха. Они смотрели друг на друга, и во взгляде каждого отображалась безграничная любовь, отцовская назидательная и сыновья

благодарная. После этого Монарх вручил ему сверток бумаг, перевязанный красной бечевой скрепленный огромной сургучовой печатью. Принц взял на письменном столе пневмокапсулу для доставки пневмопочты и вложил туда сверток.

– Ну, с Богом! Как говорили наши предки. – Напутствовал его Лакий.

– С Богом, отец! – принц поклонился, щелкнув каблуками, круто повернулся и вышел из кабинета. Вскоре из ворот дворца выехал черный бронированный лимузин. Дежурные полицейские на перекрестках узнавали в нем правительственную машину и отгоняли в

стороны легковые и грузовые автомобили. Те почтительно уступали место на проезжей части мчавшемуся на бешеной скорости “ броневику”. Принц Лакии любил быструю езду. Мотор мягко гудел. За рулем, сосредоточив внимание на дороге, сидел Думар. Рядом в парадной форме капитана почетного караула сидел Тир. Принц повернул голову к лейтенанту, внимательно, изучающе осмотрел его, затем спросил: – Какое странное имя Думар, где вы его взяли? – насмешливые нотки в голосе молодого капитана, казалось, взбесили бы простого солдата. Но лейтенант был спокоен. Невозмутимым голосом он басил: – О! Это древнее слово, символ. В переводе из старинного языка нашего народа оно звучит как Мудрец, Мудрый.

– А, что, вы увлекаетесь стариной?

– С чего вы взяли, капитан? – вопросом на вопрос дерзко ответил лейтенант. Такое обращение взбесило молодого наследника престола, серо- стальные глаза сверкнули молнией, но усилием воли принц сдержал гнев. Лишь гримаса презрительного недовольства скривила губы, да густые черные брови полезли вверх и застыли на месте, превращая лицо в маску высокомерия. Он нехотя, с достоинством отвернулся и с деланным любопытством стал наблюдать за мелькавшими за стеклом лимузина витринами. Спустя минут тридцать они выехали на широкое шоссе, ведущее к аэропорту…

– Он не должен долететь! – слова, как раскаленное железо, проникали в уши, “ шипя”, впивались, в мозг слушающего.

– Господин Советник, а как мы оправдаемся? – приятным баритоном спросил сухощавый высокий мужчина в форме капитана дворцовой охраны, Его красный берет съехал на лоб, и из-под нависшего края смотрели огромные черные глаза на сгорбленную фигуру царского визиря. Маленькие мышиные глазки, над огромным крючковатым носом и короткие руки, с белыми холеными пальцами, делали его похожим на огромную крысу, копошившуюся среди разбросанных в беспорядке деловых бумаг на рабочем столе. Сходство это дополнял коричневый костюм, который был надет на Советнике, да полумрак, царивший в его кабинете.

– Рени? – трескучим голосом крикнул в пространство Советник. Тут же отворилась входная дверь кабинета, и на пороге возник слуга в длинной малиновой ливрее и в белых перчатках.

– Что угодно, Господин? – вкрадчивым голосом, похожим на шелест листвы за окном, спросил вошедший.

– Впусти Тира. – С этими словами Советник подал ключи Рени. Лакей направился с ключами к боковой двери в глубине кабинета и, гремя связкой, отпер замок. В открытую дверь вошел молодой капитан в парадной форме почетного караула. Стоявший посреди комнаты капитан подался вперед, изобразив на лице крайнее удивление.

– Вы, Тир?!

Воскликнул он.

– Да! – невозмутимо ответил тот. – И прошу называть меня принцем Лакии!

– Ну как, Орт? – торжествовал Советник.

– Но вы же должны быть в аэропорту?

Поразительное сходство с Тиром ввело капитана в замешательство.

– И мы туда сейчас поедем. – С этими словами двойник выжидательно посмотрел на Советника.

– Орт! – обратился тот к капитану, – отвезете его на военный аэродром и отправите в Аркию. Тот самолет, который через двадцать минут вылетит из аэропорта, туда не должен долететь.

– А, как же… – Начал было Орт в замешательстве. Но Советник перебил его, – Я повторять не люблю?

– Есть! – щелкнул каблуками Орт, выпрямляясь по стойке “ смирно”.

– А, ты, – сказал он лже- принцу, – следуй за ним! – кивнул головой в свою очередь на Орта.

– Понял и сделаю.

Самоуверенный тон лже- Тира прибавил капитану уверенности. И капитан твердыми шагами направился к выходу. Когда за ними закрылась дверь, Советник подозвал Рени ближе к столу: – Возьмите эти вот бумаги. Здесь то, что должно появиться в печати в случае провала операции.

– Все сделаю, Господин, как прикажете! – ответил Рени, чуть кланяясь, и выскользнул в дверь с документами в руках… Сквозь тьму бессознательности доносилось чуть слышимое шуршание, да завывание ветра, словно в далеком детстве, когда, прильнув к теплому камину, сидел маленький Тир, а за окном выл и швырял обрывки кровель ураган. На миг Тиру показалось, что он лежит на ковре у жаркого камина во дворце. А там, за окном внизу, плещется прохладная вода, хлюпает о мраморные края бассейна. От этих звуков и завывания ветра в каминном дымоходе сердце успокаивалось так, что он даже боль, разливавшуюся в голове горячей волной, не вызывала стремления открыть глаза. Эта боль с каждым ударом сердца все настойчивее напоминала о чем- то значимом, что произошло с ним. Наконец обморок кончился. Тир вспомнил и возникший рядом с его машиной военный самолет без опознавательных знаков неожиданно обстрелявший его. И как он молниеносно, не дожидаясь исхода, катапультировался. От этого потерял сознание, но инстинктивно, быть может, каким- то подсознательным чувством, уловил взрыв своего самолета. И только спускаясь с высоты, под полотнищем спасительного парашюта, пришел в себя. Он вспомнил как приземлился. Как, сбивший его противник, встретил приземлившегося Тира унизительной улыбкой победителя. Вспомнил, как бросился на своего палача со страстным желанием отомстить. Как враг молниеносно нанес удар четким отработанным до автоматизма приемом и песок пустыни стал для Тира мягким “ ковром”. Пилот куда- то исчез и только память о случившемся, болью отдавалась в голове несчастного принца. Тир открыл тяжелые веки. Взгляд выхватил участок желтого песка. Песчинки шуршали от порывов ветра, сыпались маковыми зернышками на тело. Тир поднял голову. Боль острием бритвы врезалась в мозг, песчинки вдруг роем взлетели и мягко коснулись лба. Тир задержал падение. Сознание больше не оставляло его. Сдерживаясь, чтобы не застонать от резкой и невыносимой боли в области затылка, Тир, с усилием, заставил себя лечь на правый бок. Затем поднялся на локоть. Площадь песка теперь увеличилась. Взгляду открылись ближайшие барханы. Тир осмотрелся со всех сторон. Везде его окружали желтоватые наносы. Песок был везде. Полузасыпанное тело Тира шевелилось на вершине небольшого бархана у самого края отлогого откоса, среди моря гигантских холмов пустыни. Тир попробовал встать, но тут- же скатился вниз, на дно впадины. Качаясь из стороны в сторону, он снова попытался встать. С трудом это ему удалось. Стоя на ногах он постепенно приходил в себя. И, когда силы вернулись в ослабевшее тело, Тир обнаружил, что на нем нет одежды, кроме набедренной повязки из куска шелковой парашютной ткани завязанной грубым узлом вокруг бедер. Он решил взобраться на верх, где маленькой цевкой шелестел песок, поднятый ветром. Стал карабкаться по предательски сыпучему уклону, оставляя глубокие борозды от рук и ног. Но каждый раз, когда к вершине оставалось полпути, его внезапно тянуло вниз. Неизъяснимая усталость жаждой вливалась в каждый мускул, и Тир, вконец измученный, сел на горячий песок, ожидая неизбежного конца. Шелест песка, завывание ветра наверху, сливались теперь в едином напеве обреченности. Тир слушал пение, безразлично поддаваясь ожиданию гибели. Песня пустыни продолжалась с каждой пройденной минутой, становилась громче, острее. Тир внезапно почувствовал, что жажда стала отходить куда- то в воспоминание, усталость потянулась следом. Так продолжалось с добрый локоть пути тени от головы Тира, что продвинулась по песку. Усталость вдруг ушла, казалось, насовсем, уступив место отчаянной жажде жизни. Тир в бешенстве вскочил на ноги. Ощущая прилив бодрости, он остервенело бросился на бархан. Силы оставили его на самом гребне песка. Но пустыня опоздала. На этот раз Тир рухнул без чувств на вершине. Когда он пришел в себя, солнце уже касалось горизонта, изрядно растеряв свой жаркий свет. В вечерних его лучах Тир выглядел жалким творением живой Природы. Грязный кусок серой ткани чуть касался тела, болтаясь на бедрах. Те, кто приговорил принца Лакии на медленную смерть среди ада песков, позаботились об этом, не оставив ничего из одежд. Тир тем временем ощупал себя, кожа не успела сгореть, сказался недавний загар, ссадин и ран не было. Болела только голова. Темень ныла, видимо, сильный удар пришелся по ней. Отогнав боль, Тир развязал узел, снял повязку с бедер, затем аккуратно обмотал тканью голову. От этого голова стала меньше болеть, а запекшуюся кровь на темени поддерживали теперь не только волосы. Покончив с этим, он стал сосредоточенно искать причины случившегося. Тихо скулил ветер, шурша песчинками на вершинах барханов. Солнце почти скрылось за сплошной линией волнистых песков. День догорал. В воздухе появились первые приметы прохлады, что пришли с заходящим солнцем. Завывание исчезло, легкий вздох ветерка чуть теребил грязную копну волос, выбившуюся из повязки на голове и осыпал плечи песчинками, словно солью. Охватив голову руками. Тир сел на песок. Покой постепенно возвращался к нему. Наконец он обратил внимание на кровоподтек. Пальцы осторожно нащупали запекшийся сгусток крови под тканью, сплошным комом склеившей волосы. Удар пришелся вскользь, что уберегло череп и спасло Тира от смертельного исхода. Злость волной захлестнула рассудок. Тир вскочил на ноги, песок тут же мягко обнял ступни до щиколоток.

– Ты меня слышишь, раскаленный ад! Я, наследный принц Лакии, Тир, бросаю тебе вызов!!! – высокопарно крикнул он. Собственный голос придал силы. Вечерняя прохлада взбодрила, остудив горячее тело. Он запрокинул голосу. Мириады звезд сверкали в ночном небе, манили яркими, похожими на неоновый свет, точками. Он отыскал среди них Северную звезду и, сориентировавшись по ней, двинулся на Запад… Пустыня, дразнясь, бросала в глаза Тиру седьмой день пути. День, что нес на своих плечах раскаленным жерлом Солнце. Кроме солнца, казалось, ничего не было вокруг, оно вытесняло воздух, холод ночи, жизнь. Теперь главное – найти убежище, чтобы дождаться желанного вечера и снова идти под холодным ночным сиянием звезд. Но где ж в пустыне найдешь хоть частичку тени, когда солнце стоит везде. Даже звери не знают покоя и глубоко зарываются в сыпучий песок. В первый день пути Тир последовал примеру жителей пустыни и чуть не задохнулся в своем песчаном убежище- норе. Его спасла небольшая рощица из саксаулов. Тир из последних сил набрал пересохших веток, шалаш был сделан, тень обретена. Теперь его путь на Запад проходил в поисках таких рощиц. До этого времени ему везло, а вот сегодня перед уставшим взглядом тянулись безбрежные волны барханов. Тир глубоко вздохнул, Солнце еще не достигло своего жаркого зенита, еще было время. Пустыня, тропического пояса, жаркая днем и холодная ночью, давала возможность остаткам прохлады задерживаться на небольшой глубине песчаных барханов. Если, зарыться в песок с теневой стороны, можно переждать до вечера, когда солнце склонится к закату и легкая прохлада коснется песчинок, можно пускаться в путь. И Тир стал зарываться в песок. Как можно глубже, как можно дальше, прочь от испепеляющего блеска смертельных лучей. Он греб ладонями почти горячий песок, добираясь до заветной прохлады, а руки не хотели слушаться. Усталость сдавливала дыхание. Песчинки, соленой горечью, хрустели на зубах, иссушая остатки влаги из потрескавшегося шершавого языка и кровоточащих распухших губ. Когда на уклоне бархана образовалась небольшая ступенька. Тир обмотал нос и рот повязкой с головы, защищая от песка. Затем стал зарываться в бархан, пока толстый холодный слой песчинок не укрыл тело. “ Если не останусь в живых, здесь будет моя могила”. – Думал он в эти страшные минуты. Погребенный заживо, он не надеялся на спасение. Но все же жизнь еще теплилась в теле, его бил озноб, хотелось тепла, а значит он еще жив. Тепло пришло. Сначала постепенно, с невероятно жуткой медлительностью, оно прогоняло холод, нарастая до нестерпимой жары… Как окончился день, Тир не помнил. К действительности его вернул холод. Он подхлестнул жалкие остатки сил, заставил пробудиться сознание. Тир выбрался наружу. Его трясло от холода. Вокруг царил ночной мрак, лишь звезды мерцали в вышине, вечно манящие, дающие надежду. Глядя на Северную звезду, Тир двинулся дальше. Его путь – это бесконечные мучительные подъемы по сыпучим склонам и скатывания вниз. Когда луна острым рогом села на горизонте, край неба на Востоке вспыхнул. Звезды, что весело мигали, внезапно поблекли, и собрались уже покинуть ночное небо. Вдруг послышался далекий неясный женский плач, словно кто-то отчаянно кричал или звал на помощь. Сердце забилось в груди. Тир, собравшись с силами, бросился туда, откуда доносился голос. Он преодолел три небольших бархана. На вершине четвертого, ему снова открылась панорама необъятной пустыни. А там, вдали, судя по звездам, на юго- западе, над самым горизонтом, виднелась кучка зеленой растительности. Голос, казалось, исходил из разных направлений, стал четче и слышался теперь оттуда. Но с первыми розовыми красками утренней зари, голос растворился в пространстве, исчез. Заря разгоралась все сильнее и уже Солнце медленно поднималось над горизонтом. В бледной мгле дали таяла волнистая полоска зелени, к которой устремился взгляд, как к последней надежде на жизнь. Тир решительно направился вперед. Ноги почти не повиновались, мозг расплавленным свинцом разрывал череп. Собирая последние силы, Тир двигался вперед. Действительность была призрачной. Он мало сознавал, что уже плелся по мертвому Безымянному городу, что голос, который казался женским плачем, принадлежал шакальей стае, следовавшей по его следам. Тир же упрямо брел на свой ориентир, который маячил теперь двумя высоченными пальмами с зелеными шаровидными плодами, что росли на самой верхушке. Около подножия одной из них бежал веселый ручеек, образовавший небольшую лужицу, или озерко. С озерка вода испарялась так быстро, что ручеек еле успевал наполнять его. Тир упал прямо посреди прохладного озерка, Он жадно пил взболтанную чуть соленую воду, ощущая, как влага разливается по раскаленному телу. Словно во сне, он пил и пил, не в состоянии утолить жажду. Живот разбух. Тир наконец выбрался на сухой песок. Его стошнило. Но это произошло почти во сне. Обессиленный, он забылся под спасительной тенью пальмовых крон… Восточный, словно прохладной ладошкой, ветерок, нежно тронул виски спящего в тени пальм у озерка. Затем сердито швырнул горсть горячего песка в зажмуренные глаза серого животного, неотступно следившего повсюду за человеком, и взлетел далеко- далеко в небесную синь, где можно спрятаться от жара, полюбоваться оттуда куполами минарета безлюдного города, пропеть в башнях, извещая приход вечерней прохлады одиноким стенам, как делал это много столетий тому, когда город жил и его улицы были заполнены разноцветными одеждами мужчин и женщин, крикливой детворой и домашними животными. Ветер давно ждал возвращения людей. Ждал и тогда, когда усталый вернулся из далекого путешествия и не смог найти города, и лишь одна башня указывала на то, что город погребен под толстым слоем песка, давним врагом, Западным ветром. С тех пор Восточный ветер не оставлял Безымянный город. Он прекратил оплакивать людей, погребенных на его улицах. Он остервенело ревел, бросая комья песка прямо в ненавидящее лицо Западного ветра. Так продолжалось и днем, и ночью до тех пор, пока улицы города не восстали перед его могучим напором в первозданной красе. Но странно, людей уже не было, лишь человеческие белые кости да черепа пугали зияющими глазницами, которые то тут, то там, попадались лежащими на его пути. Ветер искал живых везде. Взлетал сквозь оконные рамы в винные погреба, где рядами стояли громадные бочки с недопитым вином. Он твердо знал, что вино там есть, потому что на столах еще стояли полные кружки. Он твердо знал, что уцелевшие люди вернутся и допьют вино. Он заглянул в роскошный дворец, где в бассейнах еще совсем не так давно плескалась прозрачная вода, а теперь лежал песок и снова убеждал себя в том, что люди вернутся сюда, чтоб расчистить бассейны, запустить фонтаны, вырастить цветы. Но шли дни за днями, проходили годы, столетия. Трескались стены города, красивая мозаика куполов, словно рыбья чешуя, слетала книзу. Ветер злился на людей за то, что они не возвращались, чтобы собрать и похоронить останки собратьев и вновь дать городу жизнь своим присутствием. Он проклинал их и желал скорее добраться хоть до одного из них. Он уж наказал бы его за такое безрассудство – бросить город серым шакалам, этим мерзким тварям, что питаются падалью. Однажды злость на людей стала нетерпимой. Ветер набродился на пальмы. Он рвал остервенело их листья, плоды и затих лишь тогда, когда увидел на песке сломанной одну из них. Он очень тосковал над ней. Пальма никогда уже не возвышалась над пустыней. А вот, наконец, Человек. О, он на то и Восточный ветер, чтобы дать ему все, открыть двери в тайные сокровищницы мертвого города, сделать Человека владыкой дворцов. Тир открыл глаза. Высоко над головой широкими листьями шумели две пальмы, ствол сломанной, третьей, лежал на горячем песке кроной к озерку. Вечернее солнце протянуло медные лучи на стволы, которые теперь, напоминали бронзовые колонны. Озерко, которое спасло Тира от жажды, словно горело в солнечном свете, бросая горсти золотых монет- зайчиков на ноги, жалкую траву, что росла кое где только тут вблизи озерка. Приятная прохлада разливалась по измученному телу, возвращая Тира к действительности. Он поднял голову, затем сел и осмотрелся. Незнакомое место казалось призрачным видением. Он протер глаза. Нет, это не мираж. Вода вот, рядом, значит жизнь. Волна радости заслепила глаза. Тир упал наземь. Горячие скупые слезы покатились по грязним щекам. Тир постепенно успокоился. Память рисовала страшные дни пути. На миг показалось, что это был сон, видение пустыни и невыносимой жары. Он вспоминал все, что с ним произошло. Семь дней без воды и пищи под испепеляющим солнцем пустыни – нет, это невозможно повторить. Даже не хочется думать о продолжении пути. Хоть вода озерка и напоила его. Но голод не давал покоя. Он увидел в песке несколько круглых, величиной с человеческую голову, плодов. С трудом поднял один, обессиленными руками. Ему хотелось разбить кокосовый орех ударом один о другой, но с этой затеи ничего не вышло. Лишь обессилив еще больше, он рухнул вместе с орехом в руках в тени пальмы на мягкий песок. Отдышавшись, Тир, как во сне, шатаясь, медленно поднялся на ноги. Взгляду открылась наполовину засыпанная песком стена города с сторожевой башенкой, возвышавшейся у ворот. Даже теперь стена была все еще высокой. Тир направился к воротам, закрывавшим широченными створками вход в город. Он, хоть и не явно, все же помнил, что здесь прошел к целительному роднику через город сквозь открытые ворота. А кто-то закрыл за ним ворота, а может это сделал ветер?

– Эге- гей! Есть кто- ни будь? – закричал Тир.

– Кто- кто- кто? – эхом отозвался город. Тир прислушался. Мертвая тишина воцарилась там. Страх, как муравьи, роем поползли по спине. Словно чей- то внимательный взгляд следит за ним. Неприятный озноб пробежал по телу. Тир невольно посмотрел наверх. Никого не было в узенькой бойнице сторожевой башни: “ наверное там во тьме тени сидит этот дикарь?”. – Подумалось ему. Тир все же двинулся вперед. Успокаивала мысль, что если бы, кто-то его хотел найти, то этот кто-то давно бы уже это сделал. Взбодренный этими мыслями, он с силой толкнул створку ворот. Душераздирающий скрип разорвал тишину. Он увидел узенькую улочку, на середине которой виднелись отчетливые человеческие следы. Он с возбужденной радостью глядел на них, боясь только одного, а вдруг это мираж? Но вздох разочарования вырвался из исхудалой груди, это же его собственный след? Западный ветер “ насмешливо наблюдал” за жалким, обтянутым кожей человеческим скелетом, ожившим вдруг в заброшенном городе. Украдкой, чтобы не разбудить своего давнего противника Восточного ветра, так любившего и защищавшего людей, Западный, когда человек лежал бесчувствен в тени пальм, закрыл створки ворот. Тир двинулся вдоль развалин. Солнце почти касалось горизонта, отбрасывая от уцелевших стен длинные тени на улицу. Необходимо где-то найти пристанище, чтобы собраться с силами. В глаза бросилось уцелевшее строение прямоугольной формы с плоской крышей. Тир направился туда. Он перешел площадь, которой заканчивалась улица. Вечерняя прохлада уже бодрила тело, но от глиняных развалин, как от остывшей печки, еще отдавало жаром. Черное отверстие входа дохнуло сыростью подземелья. Тир по каменным ступеням спустился в просторный зал. Сумрак внутри помещения мешал разглядеть пространство зала. Постепенно глаза привыкали и Тир уже смог увидеть низенькие круглые столы, накрытые истлевшим тряпьем, на столах кубки. Тир с любопытством подошел поближе. Чаши бронзовые с резьбой, выполненные с огромным мастерством, были заполнены песком. Он взял одну и поднес к глазам, чтобы лучше рассмотреть подошел к окну, резьба на бронзе поражала красотой. Последние блики заходящего солнца все еще проникали в город и остатки света попадали в квадратное отверстие окна освещая сумрак зала. На столах, рядом с чашами стояли пиалы. Посреди зала очаг. Там, на цепях висел огромный казан, заполненный песком.

“ Явно это зал, где чернь собирается по праздникам для увеселительных мероприятий. – догадался Тир. – Значит должны быть винные погреба?” Тир почти ощупью добрался до входа в погреб. Ногой нащупал первую ступеньку и в темноте, окутавшей вход в подвал, сошел вниз. Там ощупью стал исследовать подвал и скоро наткнулся на влажную бочку, потом еще на одну, еще и еще. Внизу, на одной из бочек, он нащупал деревянную пробку, торчащую из бочки, как сучек из ствола дерева. Тир попробовал сдвинуть ее, безуспешно. Тогда собравшись с силами ударил по пробке ногой, результата нет. Усталость навалилась с новой силой, заставила опустится на холодную и сырую землю погреба. Руки в темноте искали опору и наткнулись на небольшой камень. Тир схватил его в правую руку, стоя на коленях и нащупав пробку, стал колотить им пытаясь выбить пробку. Глухие удары камня о дерево будили тишину подземелья, но пробка не поддавалась. Немного переведя дух, он снова взялся колотить камнем о деревянный сук. И сук сломался. Силы вновь оставили его, с колен он сполз вниз и на сей раз очутился в мокрой липке и вкусно пахнущей вином луже. Тир ощупал то место где сломалась пробка. О! Чудо. Там сочилось вино. Он подставил ладонь и не дожидаясь, когда в ладони окажется достаточно вина, жадно слизывал небольшие влажные порции с ладони. Так продолжалось до тех пор, пока силы окончательно не оставили его… Как вышел Тир из погреба, он не помнил, но заночевать ему пришлось на круглом столе, с которого он смахнул ладонью истлевшее тряпье с песком. Ночь вышла холодной. Сон то приходил, тепло укрывая тело, то исчезал, пронизывая иглами холода. Тир в такие минуты скрючивался клубочком, прижимая ноги и руки к груди. “ Вот утром, – тешил он себя, – я разыщу топливо и зажгу огонь на следующую ночь, будет тепло, ночь будет теплой”. От этих дум Тиру становилось теплее, и он снова забывался во сне. Когда солнце поднялось над горизонтом и прогнало прохладу прочь. Сладкий сон охватил Тира. Впервые за восемь ночей он крепко спал. Проснулся лишь тогда, когда жара, протянув свои щупальца в окно, добралась к нему, стянула остаток сна. Тир открыл глаза. Ослепляющий сноп света полоснул словно лезвием. На миг показалось, что мелькнула какая- то тень и исчезла. Тир вскочил и обнаружил, что кусок ватного заплатанного во многих местах халата, укрывал его ночью. Внимательно осмотревшись, он вдруг увидел, что под казаном тлеет огонь, а из него идет вкусный запах. Но обнаружить присутствие человека, ему не удавалось. Как будто сам собой загорелся огонь в очаге и сварил ему вкусной бульон из дичи. Недолго думая Тир бросился к казану и черпая горячий бульон половником, оставленным кем- то, обжигаясь и давясь, жадно ел содержимое. И только, когда на дне не осталось ни капли, а голод с удвоенной силой подхлестывал съесть еще несколько порций, он обнаружил, что еды больше нет… Тир постепенно восстанавливал силы. Сутки, сменяя друг друга, тянулись в однообразной последовательности дня и ночи. Утром он обнаруживал в казане все большие порции похлебки, а однажды даже выловил кусочек мяса, по всей видимости это было мясо тушканчика. Пустыня под гигантской крышей синего неба предстала капканом, город, что спас – склепом. Мертвая тишина царила везде. Слепящие лучи

гнали все живое в глубокие норы, принуждали зарываться в толстый слой песка, а вечером, у озерка, напоившего Тира, живность окрестностей собиралась на водопой. И уже с приходом прохладной ночи только слышно было шорохи да скуление шакалов.

Ни есть, ни пить ему уже не хотелось, таинственный спаситель исправно кормил его. Вино из погреба целительным бальзамом, вливаясь в организм, утоляло жажду, удваивало ослабевшие силы. К Тиру возвращалась былая уверенность в себя, в свое исключительное предназначение, как наследного принца Лакии. Но, кто его таинственный спаситель? Так чисто убран зал. Так заботливо расставлены старинные кубки на столах. А самое главное, кто варит ему пищу в казане? Тир решил положить таинственности конец и, дождавшись ночи, притворился спящим. Стал ждать, лежа на своем ложе- столе, укрывшись куском заплатанного халата. Утром вновь в казане была сварена еда. Тир же не уследил, так как спал мертвецким сном здорового молодого человека, подкрепляющего силы, каждый раз перед сном, выдержанным старинным вином из бочек винного погреба. Привыкший с детства к заботам дворцовых поваров, он уже не особенно старался выследить таинственного доброжелателя, принимая пищу по утрам, как должное. Его стали занимать мысли о враге, обстрелявшем и сбившем его самолет. Кто он, этот посланец войны? Тысячи раз задавал себе Тир один и тот же вопрос, но найти он был не в силах. С мыслями об инциденте приходила лишь ненависть… Однажды утром, Тир проснулся от озноба. Что-то давило на грудь, отбирая тепло. Он открыл глаза. Леденящий страх пронзил, как стрелой, сознание. На груди, свернувшись кольцами, дремала огромная ядовитая гюрза. Голова ее была повернута в сторону подбородка Тира и раздвоенный язык, время от времени высовывался и щекотал отросшую щетину. Мысли носились в голове Тира, сменяя одна одну, как пули в автоматическом оружии. Но поддаваться страху, он как наследный принц Лакии не смел. Силой воли Тир подавил в себе предательские “ стрелы” страха и уже хладнокровно стал взвешивать ситуацию. Первое, что надо сделать не шевелится, стараться не подавать признаков жизни. Змеи не нападают на мертвых, а с восходом солнца ближе к зениту и c возрастанием солнечного тепла жара сгонит змею. Рано или поздно она уползет во влажный и прохладный подвал. И Тир с “ железным” спокойствием стал выжидать. Как вдруг с молниеносной быстротой взметнулась чья- то рука и голова змеи, взлетев высоко над грудью Тира, затрепетала в сильных пальцах незнакомца. Принц, как того требует Дворцовый Этикет, правда он сейчас далеко не во дворце, но все- же медленно с достоинством, приподнялся на своем ложе- столе и высокомерно стал рассматривать своего спасителя. Это была женщина, закутанная в лоскуты, бывшие когда- то черными одеждами, с ног до головы. Лоскуты свисали на ней до пят босых и черных от грязи ступней, обнажая сквозь дыры белое тело. Лица ее Тир не смог рассмотреть, так как оно было закрыто некогда черным, а теперь выцветшим на солнце, до бледно- серого цвета, платком. Только глаза, искристыми черными “ маслинами”, смотрели настороженно на него. Но это длилось несколько мгновений, затем незнакомка свободной рукой достала, откуда- то из лоскутов одежд, кривой кинжал и в одно мгновение отсекла змее голову. Тир с любопытством наблюдал за ней, как та, не обращая никакого внимания на принца, быстрым и ловким движением перетянула шнурком хвост змеи, изготовленным из волокон кокосового ореха. Затем привязала свободный конец шнурка за крюк, вбитый в стене и подставила пиалу на глиняный пол под обезглавленную нижнюю часть змеи. Туда капля за каплей стекала красная змеиная кровь. Женщина- же, орудуя Кинжалом, распорола брюхо змеи и вынула из нее все внутренности аккуратно уложив рядом с пиалой. От этого кровь сильнее потекла в пиалу, а еще бьющееся сердце она с восторгом победительницы, поднесла Тиру. Она жестами, пытаясь убедить, стала предлагать принцу съесть скорее сырым и еще живое сердце, энергично жестикулируя, что это придаст ему сверхъестественные силы и сделает его непобедимым в стане врагов. Он величественным жестом отстранил руку с трепыхавшимся на ней змеиным сердцем от себя и высокопарно вымолвил: – Я наследный принц Лакии, непобедимый и неуязвимый для врагов, не стану есть живое сердце гада! А кто ты?! – он с любопытством посмотрел в черные глаза женщины. Она отвернулась от него. И только характерное чавканье красноречиво “ сказало” о том, что сердца уже нет. Покончив с этим, женщина направилась к истекающей кровью тушке и, сделав круговой надрез возле змеиного хвоста, стала сдирать кожу. Тир непривыкший к такому обращению черни, высокомерно повторил свой вопрос с угрожающими нотками властелина: – Ты, простолюдинка, как ты смеешь поворачиваться к принцу Лакии спиной, не ответив ему? По законам нашей страны это приравнивается к измене Родины и грозит смертной казнью!

Женщина повернулась к нему. В ее удивленном взгляде отразилось какое- то замешательство, затем она, поразмыслив, ответила на непонятном и незнакомом языке. Тир ничего не понял, но стало ясным лишь одно; эта женщина не понимает его язык, а значит он не может ее обвинять в государственной измене. В тоже время Тир заметил, что Кинжал, каким орудует она у тушки змеи, принадлежит особому подразделению дворцовой охраны и пользуются такими личные телохранители царя Лакии. Эти люди обучены особым приемам ведения партизанской войны в любом городе Мира в одиночку. Могут выжить в любых неблагоприятных условиях, обеспечив себя всем необходимым для выполнения особо важных заданий. Правда, чтобы скрыть следы, порой нечестной игры правительства, меняющей ход истории той или иной страны, выполнивших задание, бойцов невидимого фронта, часто устраняли, как нежелательных свидетелей. Наследник не вступивший еще на престол не мог знать этого. Тем временем женщина, содрав шкуру, стала разделывать тушку на куски и забрасывать их казан, где уже закипала вода, заблаговременно доставленная из озерка. Вскоре в казане сварился вкусно пахнущий наваристый бульон с мясом. Тир- же спустился в погреб к бочкам. Внизу в дне каждой бочки вделана заглушка ввиде деревянной пробки, в которой торчит колышек. Он осторожно вынул колышек, и ароматная цевка вина полилась в чашу. Наполнив две, Тир вставил колышек на место. Затем выбежал на верх. За одним из аккуратно накрытых низких столов уже сидела на глиняном полу женщина на корточках. Перед ней дымились в пиалах две порции бульона и стояла третья пиала с змеиной кровью. Тир поставил на стол чаши с вином, присел рядом. Женщина жестом предложила ему попробовать свежей змеиной крови, “ объясняя”, что это хорошо восстанавливает силы и бодрит. Тир вновь высокопарно отказался: – Повторяю, я наследный принц Лакии и мне не пристало пить чью- либо кровь!

Женщина хихикнула, но спохватилась, ведь она не понимает, что говорит юный принц… А Тир, наслаждаясь старинной выдержки вином, ел жирный бульон не менее целебный чем свежая змеиная кровь. Силы его были уже восстановлены. От бывшего скелета, обтянутого кожей, не осталось и следа. Перед изумленным взглядом женщины, за столь длительные годы одиночества, не видевшая людей, предстал атлет с выпирающими из бронзовой кожи мускулами, широкоплечий и узкобедрый. Женское сердце не выдержало бы если бы не годы, проведенные в заточении заброшенного города среди пустыни, куда упрятали ее верные сослуживцы, доложив Риши, что свидетель уничтожен. Думар обещал вернуться и забрать ее, подготовив документы на другого человека, но так и не сделал этого. Забыли друзья, забыли враги, забыла прошлая жизнь. Признаться, кто она, значит потерять жизнь, и она решила остаться без имени, без прошлого, без языка которым говорила во дворце, охраняя колыбель младенца наследного принца Лакии, выкармливая его родного своим грудным молоком. Тир внимательно посмотрел в отсутствующие глаза женщины. Затем сказал, обращаясь к ней: – Я тебя не оставлю. Ты спасла принца и заслуживаешь государственной награды, как герой. Это я тебе говорю, наследный принц Лакии! Но мне в любом случае необходимо продолжить путь.

У женщины заискрились, вновь ожили, глаза. Она жестами приглашала его пройти с ней. Тир последовал. День стоял в полном разгаре. Жара испепеляющим на солнце и душная в тени загоняла в эти знойные часы все живое в укрытия. И только двое людей, перебежками по теням от развалин, продвигались по мертвому городу. Женщина привела его в свое убежище. Это было уцелевшее небольшое строение с типичной плоской крышей. Глиняный пол устлан ковром, укрывающий почти всю его площадь. Сквозь дыры в ковре виднелась желтая глина. На топчане лежали тряпки, все, что осталось от былых постельных принадлежностей. Она достала из-под топчана бурдюк с остатками вина и жестом предложила забрать его в дорогу. Тир вдруг догадался, что она снаряжала его в путь. Кроме бурдюка для вина ни одной целой вещи не было у бедной женщины. Но с таким драгоценным даром, как эта кожаная емкость, можно двинутся в путь. С подарком Тир вернулся в свое убежище и стал тщательно готовиться к предстоящему переходу. Он тщетно уговаривал женщину отправиться с ним, но она наотрез отказалась, давая понять жестами, что не вынесет переход через пустыню. Приготовления заняли остаток дня. Надо было соорудить из ненужных ей тряпок, щедро предоставленных хозяйкой, что-то наподобие зонтика, и он был сооружен из жестких листьев пальмы. Наполнить вином бурдюк, и взять в дорогу сушеного мяса. Женщина научилась ловить мелких животных, что приходили вечерами на водопой, силками, сооружёнными из волокон кокосового ореха. Разделывать тушки и сушить кусочки мяса на солнце. Отведав вина и бульона, с наступлением сумерек Тир двинулся вперед, захватив с собой прохладный бурдюк с вином, припасы сушеного мяса да воспоминания о приюте ниспосланной судьбой заботливой женщины, что два раза спасла ему жизнь в мертвом городе. Тир уже давно растворился в сумрачной мгле, как мираж. А она все еще стояла за городом, утирая скупые слезы. Затем нехотя поплелась обратно под сводами ночного неба, усыпанного яркими мигающими звездами… Да, Тир был ее сыном. Ее с детского сиротского приюта отобрала военная комиссия, возглавляемая Думаром, молодым лейтенантом личной охраны царя. В комиссию входили врачи и специалисты из разных научно- исследовательских учреждений, работающих на военную машину нейтральной Лакии. Из детей, таких как маленькая семилетняя Марика, воспитывали будущих спецназовцев, бойцов особого назначения, умеющих вести партизанские войны в одиночку. Выживать в любых условиях, в любой столице Мира выполнять особо важные задания, секретные миссии монаршей семьи. Этот отряд подчинялся только царю, его приказам по ведению тайных и опасных совершенно секретных операций. Из таких людей состояла вся личная охрана Лакия. Монарх, уже практически в преклонном возрасте, а ему было 65 лет, когда царица родила ему сына, скончавшись при родах. Но, злые языки шептались во дворце совсем об ином, а источником дворцовых сплетен был царский Советник, Риши… Царь в свои 65 лет уже не находил себе успокоения. Царица, первая красавица в государстве, была бесплодна. В строжайшей тайне держался этот Факт личным врачом царской семьи.

– Знаешь, дорогая Анабель, мне нужен наследник! – однажды Монарх затеял давно назревший разговор с женой. Женщина знала, что когда- ни будь это случится. Ждал этого и Риши. Разинув рот, он сидя в роскошном кожаном кресле в своей тайной комнате, слышал по подслушивающему устройству все, о чем говорили супруги. Глубоко вздохнув, Анабель сказала грудным от волнения голосом: – Дорогой, я не могу тебе родить ни сына, ни дочери! Но я предлагаю тебе вариант…

– Какой- же? – Лакий насторожился.

– У меня на примете есть девушка с отряда особого назначения, ну знаешь, откуда наша личная охрана. Лакий заинтересованно слушал.

– Так вот, ты посмотришь на кандидаток и выберешь себе одну. Она станет нашей суррогатной матерью и родит тебе сына.

– А, как- же материнские инстинкты?! – взволнованно выпалил Царь.

Анабель, холодно взглянула на мужа и с железными нотками в голосе сказала:

– Материал ликвидируют. Я воспитаю сына, как своего. Скажем общественности, что я уехала по совету врачей, вынашивать ребенка и рожать наследника престола в наш родовой замок под Нарфой. Девять месяцев меня не будет видно и тем более слышно.

Лакий, любивший Анабель больше жизни, впервые увидел ее с новой стороны, жестокой и бессердечной. Он колебался, обстоятельства диктовали свои условия и решать ему, отбросив быть может человеческие чувства в пользу государственных дел. С другой стороны, Монарх успокаивал себя тем, что с течением времени обстоятельства меняются. И как сложится в будущем покажет время – он категорически был против ликвидации матери наследника престола… Шел спектакль в дворцовом оперном театре. Монаршая чета присутствовала на представлении пьесы по мотивам восточных сказок из знаменитой серии “ Книга Попугая”. Вот краткое содержание пьесы: “ Рассказ о царе царей, о влюбленном старце и о том, как Царь хотел пожертвовать своей жизнью ради дервиша, влюбленного в дочь царя джинов”. Пьеса шла в стихотворном исполнении с восточными песнями и плясками. Богатое убранство декораций, со вкусом подобранные одежды артистов и танцовщиц спектакля, настраивали зрителя на лирический романтический лад, располагающий к влюбленности и мечтаниям. В одной из сцен была занята выпускница школы спецназа Марика. Девушка, небесной красоты, играла роль дочери царя джинов. Ее гибкое тело, словно порхало в цветных лучах юпитеров, искусно подражая сказочному персонажу юной волшебницы, она игриво строила глазки дервишу заманивая его в логово джина… Лакий внимательно следил за выступлением черноглазой танцовщицы и все больше, и больше разгоралось в нем желание увидеть в ней мать своего наследника. К концу третьего акта пьесы он уже не мог дождаться конца спектакля и решил выйти с Анабель из монаршей ложи в просторный холл театра.

– Дорогой, давай подойдем к артистической уборной. Наверняка она скоро придет туда.

Лакий, волнуясь, как влюбленный школьник, в сопровождении телохранителя и жены, двинулся узким коридором к комнатам для переодевания артистов. Актрису предупредили заранее, что ожидается визит монаршей четы. Марика, отыграв последний акт, сразу направилась в свою уборную. Царь встретил ее увлажненным от нежности взглядом серых глаз. Марика же, напротив, ждала официальной церемониальной похвалы, ну еще, как это бывает в подобных случаях, цветов. Букет из красных роз наполнял огромную корзину, которую, как игрушечный сувенир, преподнес Думар, поставив у ног танцовщицы. Девушка покраснела, затем овладев собой, официально, как подобает в подобных случаях, спросила: – Ваше Величество, Вам понравился спектакль?! – сделав грациозный поклон.

– Да- да. – пролепетал Лакий в ответ. Пауза затянулась. Чтобы разрядить обстановку вмешался Думар: – Младший лейтенант, Марика? Вы здесь на преддипломной практике. Вам повезло больше чем другим. Ваши подруги кто где, одни в джунглях. Другие в пустыне, а третьи… – он недоговорил. Вмешался Царь: – Лейтенант, а как повезло Вам?

Думар опешил от такого вопроса. Покраснел и выпалил: – Разрешите выйти?

– Так точно, лейтенант! – в унисон ответил Лакий. Думар поспешил закрыть за собой дверь, спрятавшись за ней от монаршего гнева. Оправившись от скованности, Лакий, осмелев, прямо предложил младшему лейтенанту работу, быть своим личным телохранителем и одновременно секретарем, в обязанности которого входит сопровождать монарха на приемах, встречах и переговорах, а также стенографировать все что будет сказано в присутствии его Величества. Марика вытянулась по стойке “ смирно”, как учили в школе спецназа, сказав: – Рада служить Вам, Ваше Величество!

– Завтра, жду Вас у себя во дворце. Все распоряжения получит Думар. Он примет Вас и ознакомит со всеми атрибутами службы. Не опаздывайте! – приказал Лакий.

Вскоре высокородная чета покинула театр. События развивались для Марики, как нельзя лучше. Молодой и красивый лейтенант, подумаешь всего на десять лет старше, сразу поуши влюбился в семнадцатилетнюю девушку. И она отвечала взаимностью. Все бы у них сложилось хорошо и успешно, но ее предназначение определяли не они, а жестокий и безжалостный рок. Лакий торопил события. И однажды Думар разрывая свое и сердце несчастной Марики привел девушку в покой к царю. Стоя под дверью спальни, Думар еле сдерживал подступившие горькие слезы. Досада комом сдавила горло. На сердце тяжело и больно, за столь несчастливый сбег обстоятельств так коверкающий их судьбы…

Марика переступила порог спальни Монарха. Лакий возлежал в роскошной постели, источавшей тончайшие ароматы восточных благовоний, ожидая с нетерпением девушку. В полумраке комнаты виднелся ее изящный стан сквозь полупрозрачные одежды, длинный до пят халат она сбросила у двери. Лакий затрепетал от нетерпения и жестом, дрожащей руки, пригласил к себе в постель. Он долго и нежно ласкал ее, склоняя к доверительному расположению и интимной близости. Марика была скованна, как кошка, загнанная в угол, сверкала на кавалера испуганными широко открытыми глазами трепеща от отвращения и неприязни. Перед глазами бедной девушки стоял образ Думара. Его атлетическая, узкобедрая фигура, бронзовым изваянием возникла в воображении Марики, оттеняя бледные отвислые складки жира на животе и груди монарха. И чтобы подавить в себе откровенную брезгливость и равнодушие, она закрыла глаза, почувствовав в тот же миг, как мягкие надушенные телеса обволокли ее упругую стать…

Это была единственная ночь Лакия с Марикой. Спустя две недели после этой ночи, в кабинете личного врача Лакия сидел Риши: – Скажешь Лакию. – Внушительным резким тоном говорил он врачу монарха, – что Марика беременна! И срок ее беременности не месяц, а всего две недели!

Риши сделал многозначительную паузу. Затем добавил: – Не хочу, чтобы Лакий искал себе нового врача!

На следующий день врач, обследовав Марику, докладывал монарху: – Марика беременна уже две недели к ряду!

Царь был счастлив… Вездесущий Риши знал все. И то, что Марика уже месяц, как беременна от лейтенанта Думара, и то что Лакий не может зачать наследника. И Советник решил держать язык за зубами до поры до времени, рано или поздно случай подвернется и обстоятельства обязательно сложатся в его пользу… А что несчастная Марика? Анабель, как тигрица следила за беременностью Марики. И однажды вызвав ее к себе прямо и откровенно объяснила ей суть делового предложения: – Сын твой будет наследовать престол. Ты- же побудешь в тени до некоторых пор пока он не вступит в царствование. Затем будешь при нем, как кормилица для общественности, а для него самого матерью. Хладнокровно взвесив все обстоятельства, Марика поняла, что выхода у нее нет. Так хоть пусть будет так, а не иначе. А дальше все шло по сценарию Анабель. Но, Марика родила близнецов в родовом замке монарха. Риши инсценировал нападение на Анабель с роженицей голодных дезертиров- солдат. Солдаты, по замыслу визиря, убили Анабель и выкрали одного из младенцев. Лакий сильно горевал по жене, но инцидент тщательно скрыли от народа, сообщив о том, что царица умерла вовремя родов. А несчастная Марика выкармливала своего сына, как наследного принца Лакии, став его официальной кормилицей. Ничего неподозревающий Царь, считающий себя отцом, видел свое утешение в наследнике и дал ему имя Тир… Давно уже, в мареве песков, бесконечных барханов Тир потерял счет дням и ночам, и лишь брел из последних сил по раскаленным сыпучим волнам. Тир медленно продвигался на Запад. Он видел миражи манящих долин, потоков кристально чистых вод. Они словно дразнили его спокойной величественностью кокосовых пальм и зеленью лугов: “ …К нам, к нам – шу- шу- шу. – к нам – шу- шу- шу…»

Поддаваясь соблазну. Тир двигался в том направлении и уже сквозь внимание слышалось это “ шу- шу- иву- у- у” где-то рядом. То завывал ветер суховей, подымая тучи песка. Так было бесконечное число раз, пока не приспособился к жестоким миражам пустыни и не позволял себе больше тратить остатки сил. Куда теперь? И Тир шел вперед. Когда мираж снова внезапно возник на пути, он шагнул в него. Но, почувствовав прохладу воды на черных потрескавшихся ступнях, понял: “ Бесконечные ленты голубых волн на горизонте, что бегут сюда, превращаясь в бурлящие гребни волн, ласково касаются ног. Море”.

Сколько времени ушло с этого момента, как горячее тело окунулось в прохладу воды, он не помнил. Длинные тени темными покрывалами ложились на откосы барханов, вплетаясь в гребни песка. Волны моря живыми медными отблесками отражали последние лучи красного солнца, которое уходило за горизонт. Там был Запад. У берега моря ночи не столь холодны, как в песках пустыни. И Тир упал на теплый песок пляжа, в беспокойном сне, как в бреду, прошла ночь. С рассветом, взбодренный утренней прохладой, он двинулся дальше. Теперь его путь лежал берегом бухты на Север. Этот путь он выбрал в надежде выйти к поселку рыбаков. Однообразный пейзаж пустыни сменился скалистыми обломками, хаотически разбросанными по песчаному пляжу, тянущимися туда, к вершинам горного хребта, который вынырнул из морской пучины и касался неба, цепляясь за белые копны облаков. Горы. Прохлада ущелий остудит, наполнит бодростью высушенное пустыней тело. “ Скорее, скорее туда, к бледным от снега вершинам”. – бредил измученный Тир. Он плелся по тяжелому песку. А горы как будто, бежали прочь от него, дразнили, словно надетым на верхушки скал, венком из фиолетовых и бледно- розовых тучек. Вот несмело лизнул островерхую вершину красный язык луча, перескочил на другую, третью и побежал, враз охватив хребет. Следом из-за острозубой вершины глянуло злое горячее солнце и прямо в лицо брызнули мириады жгучих искр. Жара заползала горько- соленым гадом в пересохшее горло. Тир зашатался и упал в прохладу морских волн…

Глава 4

Юго-Западный степной ветер, Степняк, заставлял кланяться до земли ковыль.

Высушенные кусты перекати-поле катились в его порывах, застревая в длинном плетне, сооруженном кем-то посреди огромного пространства безлюдной степи. Сразу же за ним ожидаешь увидеть грядки зелени, возделанные заботливой рукой крестьянина, но нет – земля укрыта там толстым слоем бетона, окрашенного под цвет высохшей травы. С высоты птичьего полета две параллельные бетонные полосы сливаются со степью, а все огражденное пространство, кажется гигантским загоном для скота. Ветер сердито шумит в застрявших кустах перекати-поле, пытаясь перебросить легкие ветвистые шары через ограду. Этот бесполезный труд ветра вызывает лишь завывание в прутьях забора, что под силу урагану, то не может простой степной ветер. Нарастающее далекое гудение на миг заглушило голоса ветра. Степняк замер, прислушался и в радостном порыве швырнул охапку ветвистых шаров на ограду. Гул перерос в свист, потом в рокот реактивного двигателя. Самолет без опознавательных знаков с пятнистой серо-зеленой окраской зашел на посадку. Вскоре черными точками шасси он коснулся бетонки. Короткий пробег, и хищный профиль металлической птицы замер на месте, издавая вой работающими двигателями. Тучи пыли, взбитые вихрями реактивной струи, подхваченные ветром, уносились прочь в степь. Ветер неожиданно стих, словно замер от удивления, вслушиваясь в новый нарастающий свист. На горизонте появился еще один самолет. Издали, белой окраской фюзеляжа и разукрашенными плоскостями с черными полосами на концах крыльев, он походил на летящего журавля. Это был гражданский самолет монархической Лакии. Изображение жаворонка на фоне синего неба, застывшего над хлебной нивой, олицетворяло маленькую мирную страну, беззащитную в своем одиночестве, но дающую богатый простор для произрастания блага другим народам, выраженном в символе хлебного поля. Этот герб был изображен на белой краске Киля самолета и обведен красным кружком. Приблизившись, к аэродрому, машина начала снижение на свободную полосу. Подрулив к незнакомцу, самолет остановился. Из открывшейся двери показался нижний конец трапа. Не успел трап коснуться бетонки, как на ступенях показался пилот в сером комбинезоне со шлемофоном на голове. Он быстро сбежал на бетон, бегом бросился в сторону к другому пилоту. Под мышками оба держали капсулы от пневмопочты. Встретившись, летчики обменялись ношей и также быстро каждый побежал к своей машине. Вскоре взревели двигатели, унося металлических птиц в разные стороны, на виду у растерявшегося Степняка… Воздушный порт Лакии выстроен на искусственном насте из железобетонных конструкций, уходящем далеко в море. Взлетно- посадочная полоса аэропорта покоилась на сваях, забитых в морское дно. Но за время своего существования, наст оседал, и полосу время от времени приходилось регулировать специальными гасителями неровностей, укрывающими толстыми и жесткими слоями бетон. На правительственной полосе аэропорта, проложенной на твердом грунте, Дупар ожидал возвращения самолета Тира. Он нервничал, ходил по искусственной зеленой дорожке, нетерпеливо всматриваясь в горизонт. Там вскоре появилась черная точка, которая медленно разрасталась, приближаясь, и постепенно превратилась в металлическую птицу – журавля. Когда машина подрулила к месту ожидания, Думар, не дожидаясь, когда трап коснется бетона, подбежал поближе. На ступеньках показался пилот, им оказался Тир. Улыбаясь своей заразительной белоснежной улыбкой, он спросил: – Лейтенант, а что вы думаете по поводу крепкого коктейля здесь, в баре за углом? – Думар не ожидал вопроса. Он удивленно взглянул на Тира, затем, овладев собой, осторожно спросил: – А, как вы слетали? Удачно?

– О, да, конечно. – Тир наклонился и достал капсулу, – Вот тут все, что ждет отец. – Он похлопал по ней ладонью, передавая Думару. Тот молча взял. Трап в это время мягко коснулся бетонки и Тир спрыгнул со ступенек.

– Ну так как мое предложение?

– Не могу. Ваше Высочество. У меня приказ доставить Вас с грузом во дворец.

– Ну что ж, во дворец так во дворец. – Ответил Тир.

Лакий с нетерпением ждал в своем кабинете. Он стоял у окна в обычном малиновом мундире с эполетами, придерживая рукой подвязанную оконную занавесь. Когда ожидаемая машина остановилась у ворот, он быстро подошел к рабочему столу и уселся в кресло. Листая бумаги, письма и регистрационные книги, он не видел написанного, не вникал в отчеты. Наконец дверь отворилась и впустила сухощавого на вид лейтенанта личной охраны: – Ваше величество, посланник и сопровождающий ждут в приемной?

– Зовите?

– Есть! – дверь захлопнулась и вновь отворилась. В комнату вошли Думар и Тир. Царь с волнением посмотрел на сына.

– Оставьте нас, лейтенант. – Сказал он. Думар вышел.

– Подойди ближе. – Сказал Монарх.

Тир подошел, протягивая капсулу: – Здесь то, что ты ждешь, отец.

Царь оторопело уставился на капсулу, затем овладел собой. На миг показалось, что он колеблется, мучительно принимая решение. Чтобы не упасть, чтобы не выдать волнения, прийти в себя. Пелена горя захлестнула взрывной волной отчаяния.

“ Кто перед ним? Сын? Если нет, то кто?!” Незаметно Лакий нажал кнопку вызова. В кабинет вошли Азон и Думар. Охранники молча, как предписывает инструкция в подобных случаях, пожирали глазами царя, внимательно ловя каждый жест. Монарху достаточно было сделать знак бровями, как офицеры молниеносно скрутили руки лже- Тиру.

– Вы за это ответите! – петушиным фальцетом завопил тот.

– Увести! – дрогнувшим голосом приказал Лакий: – Отдать визирю! Пусть выяснит все!

Со словом “ визирю” лже- Тир прекратил сопротивляться и покорно пошел между охраной длинным коридором в сторону кабинета Риши. Советник уже ждал их. Он знал все, что творилось в кабинете царя. Сетью приборов подслушивания был опутан дворец. Каждый шаг монарха контролировался, каждое решение царя переваривалось в мозгу Риши, словно пища в желудке крысы.

– Провалился, щенок. Но как?! – шипел Риши, нажимая кнопку вызова. В кабинет тенью скользнул Рени.

– Немедленно принять меры? – сказал он слуге, удивленно хлопающему глазами, и добавил полушепотом: – Провал!

Рени понимающе закивал головой, исчезая в боковой двери, откуда вошел. В этот миг дверь кабинета визиря открылась, и охранники втолкнули в спину лже- Тира.

– Кто тебя прислал, щенок?! – закричал Риши, вставая с кресла. Лже- Тир понимающе закивал головой, делая испуганное лицо, а глаза, смотревшие на визиря, искрились теплотой доверия. Риши тем временем распалялся сильнее: – Куда вы дели принца?! – с этими словами он нажал нужную кнопку на пульте. В кабинет, по- медвежьи переваливаясь, ввалился дежурный лаборант в белом халате с саквояжем в руке. Риши, взглянув на него, приказал: – Вырвать признание! – и охранникам: – Отвести в лабораторию! – Все четверо направились к выходу.

– Стойте! – вдруг остановил их Советник. – Я тоже буду присутствовать при допросе. Без меня не начинать! – с этими словами он сел за стол и быстро написал что- то на листе

бумаги, затем сложил листок вчетверо и сунул его в карман костюма. В лаборатории, куда спустился конвой, царил могильный мрак. Свет неоновой лампочки ярко освещал кафельный пол и стены. Посреди комнаты стояло кресло с подножкой и привязными ремнями на поручнях и спинке. Напротив, кресла для пыток стоял письменный стол. У стен несколько стеклянных шкафов с хирургическими инструментами. Лаборант молча указал узнику на кресло. Тот не повиновался. Тогда он легко схватил его поперек туловища и усадил, ловко привязав по рукам и ногам к креслу.

– Мы ушли, сержант! – сказал Думар лаборанту.

– Хорошо, я передам визирю.

Выходившие из полуподвала лаборатории офицеры встретили Риши, спешащего туда. Он испытующе кольнул охранников мышиными глазками, молча проскользнув мимо них.

– Вот крыса болотная. – Едко заметил Азон.

– Этот вынюхает все. – Авторитетно заметил Думар.

– За что и держит его Лакий. – Добавил Азон.

– Да ну их. – Махнул рукой Думар, – пусть грызутся в своем кубле. Лучше скажите, Азон, что вы делаете сегодня после дежурства?

– Ровным счетом ничего.

– Давайте прошвырнемся инкогнито по шестой улице, а?

– Давно мы там не были, дружище. А что, я не против.

– Так до вечера.

– До вечера.

Обменявшись крепким рукопожатием, друзья разошлись по постам. Тем временем Риши вкрадчивым голосом уговаривал лже- Тира подписать признание, написанное минуту назад визирем в своем кабинете.

– Вы молодой человек. И у вас еще все впереди! – говорил он, слащаво улыбаясь. При этом его верхние кривые зубы выпячивались над губой, делая еще более поразительным сходство с крысой

– Мои условия! – уверенным тоном начал лже- Тир. – Первое, это отправить меня, и немедленно, в нейтральную страну. Второе, обеспечить меня валютой до конца дней моих.

– Хорошо, хорошо, дорогой. Ты поставь подпись, а я выполню все, что ты желаешь. – Риши повернулся к лаборанту и нарочито строго приказал: – Развязать!

Неуклюже ворочая толстыми пальцами рук, сержант снял ремни с узника. Молодой человек встал на ноги, разминая затекшие члены, подошел к письменному столу.

– Давайте! – сказал он. Риши подал листок. Преступник взял и стал читать. Риши нервничал. Он засуетился вокруг стола, затем наклонился над узником и прошептал на ухо: – Миллион вас устроит?

Пленник медлил, затем сказал, мучительно растягивая слова: – Немедленно на аэродром, с тремя миллионами в иностранной валюте. – С этими словами, он взял чистый лист бумаги и ручку, и написал на нем название страны, где пожелал бы укрыться. Риши осторожно высвободил листок из его рук, отошел подальше, затем, махнув рукой в сторону узника, вышел. Сержант хладнокровно сгреб медвежьей хваткой лже- Тира и, усадив в кресло, туго привязал. Узник, выпученными от животного страха глазами, следил за приготовлениями палача. И, когда тот стал медленно набирать в шприц яд, начал кричать, издавая нечеловеческий вой, как воет пойманный в капкан волк. Узник кричал недолго. Впрыснутый яд мгновенно сделал свое дело. Утренние газеты пестрели сенсационными заглавиями: “ Признание террориста”. “ Захват власти”. “ Заговор раскрыт”. И так далее… Риши был спокоен. Получив образец почерка, он быстро подделал почерк лже- Тира, написав признание с помощью своего личного специалиста и обелил себя.

В признании говорилось, что террорист, с целью захвата власти и убийства царя, захватил, самолет Тира. Подменил принца двойником, а Тира упрятал на случай провала операции. Если операция провалится, то террорист сможет потребовать сохранить себе жизнь за жизнь принца, а заодно и огромный выкуп. Но Тир, боясь позора царской фамилии, покончил с собой, и сообщники террориста бросили его труп в пустыне. На самом же деле Риши, получив секретные данные о новейшем вооружении, переданное Тиру Президентом Аркии и затем попавшее к нему, потирал руки. Пока Царь будет в трауре, он, Риши, как первое доверенное лицо после царя, будет вести дела и передаст секреты доверенным людям, дабы создать оружие первым, чтобы затем появиться на мировой арене сильной личностью, обладающей немыслимым по разрушительной силе оружием. Пусть попробуют тогда ему возразить. Смешон будет Царь. Смешон будет его Союз. Он, Риши, будет диктовать Миру свои условия. От таких мыслей у визиря вскружилась голова. Он вылез из-за письменного стола, подошел к высокому окну. Там, за окном, прохаживался на посту номер два этот сухощавый лейтенант. Офицер замедлил шаг, остановился и поднял голову. Их взгляды скрестились. Лейтенанту стало не по себе. Он покраснел, опустил голову и поспешил отойти в тень, подающую от огромного Кипариса, росшего в дворцовом парке. Советник тоже отошел от окна и снова сел за письменный стол, собираясь с мыслями. Работа, которую он замыслил, предстояла огромная и важная, требующая большой осторожности и большой мобилизации всех сил. И Риши рьяно принялся за дело…

Глава 5

По всем правилам, установленным этикетом, Риши разыгрывал спектакль траура по случаю гибели принца Лакии. Убитый горем Монарх, надел черную ленту поверх своей парадной формы, знак траура, и находился не удел. В течение всего этого времени, ровно две недели, страной будет управлять Советник. И Риши сразу же приступил к делу. Во все концы Мира потекли телеграммы-приглашения на прием по случаю выражения соболезнований, устраиваемый Лакием. Риши приглашал своих друзей и тайных врагов Монарха. С их помощью Советник надеялся достичь превосходства. И заручившись их надежной поддержкой, запустить в производстве изготовление ядерного оружия по полученной технологии. Он уже видел себя на месте Лакия, видел себя владыкой Мира и понимал, что надо спешить. А несчастный Царь- отец был безутешен. Он заперся в своем кабинете; никто не должен видеть монарших слез. Лакий, обхватив голову руками, сидел за письменным столом. Тысячи раз сопоставляя слова, произнесенные лже- Тиром, с тем, что сказал бы его сын. Иногда ему казалось, что Лже- Тир был его настоящим сыном. Он так достоверно выглядел, как две капли воды походил на принца. Лакий даже усомнился однажды. Но, не без участия Риши, эксперты со «скрупулезной» точностью доказали, что Лже- Тир никогда не был даже отдаленным родственником царской фамилии. Горе раздирало душу. Горе убивало смысл существования, смысл борьбы за жизнь. Документы, доставленные лже- Тиром, он сжег, не читая. Его терзала мысль за опрометчивость, которую он допустил, посылая сына в столь опасное предприятие. В израненном горем сердце исподволь накапливалась жажда мести. Невидимый враг мучительно возникал в сознании с оскалом злорадной улыбки. Накипевшая боль искала захода. Он медленно поднял голову. Красные от бессонных ночей глаза блестели. Царь нетерпеливо нажал кнопку на пульте слева. Дверь тут же отворилась: – Что угодно. Ваше Величество? – спросил, едва переступив порог, офицер из личной охраны.

– Кто сегодня на посту?

– Я, лейтенант Думар!

– Ах, да. – рассеянно сказал Лакий. – Подойдите!

Лейтенант подошел. В комнате царил полумрак, разгоняемый лишь настольной лампой. Зашторенные окна не пропускали свет утренней зари. Глаза царя находились в тени абажура, и Думару трудно было различить их.

– Срочно летите я Аркию. Лично встретитесь там с Виком и узнайте все о документах, которые он передал бандиту. – Думар внимательно слушал. Царь сделал паузу, затем добавил: – Считайте, что это поручение неофициальное. Постарайтесь как можно быстрее выяснить все. Вы поняли?!

– Так точно. Ваше Величество! – отчеканил Думар.

– Да, будьте теперь со мной попроще, я вам разрешаю. – Отец- Царь совсем растрогался от воспоминаний о сыне и добавил: – Ведь вы, Думар, единственный человек, кто видел моего мальчика в последний раз. – Лакий умолк. За тенью абажура лейтенант не смог различить монарших слез. На Думара вдруг нахлынули воспоминания, как под страхом его смерти, Риши приказал убрать Марику. Как трудна была эта задача для истерзанных молодых душ его и Марики. И, как рыдая, бедная женщина долго не отпускала сцепленных рук на его шее, прощаясь с ним в заброшенном городе среди пустыни. Риши с тех пор стал смертельным врагом для Думара. Под пристальным взглядом Риши Думар не мог найти подходящего случая за все эти годы разлуки с Марикой вырваться к ней. И раздавленный, угрюмый он вышел от царя. В коридоре его дожидался Азон.

– Ну что? – нетерпеливо спросил Думара.

– Лечу в Аркию, так что вечер проведешь без меня. – Тяжко вздохнув, ответил Думар.

– А, жаль ведь нас ждут.

– Ничего, подождут…

Перебрасываясь незначительными фразами, они спустились лестницей парадного входа на обширный двор дверца. Там кишели толпы одетых по случаю траура гостей. Их встречал сам Риши. Рени распоряжался лакеями, которые отводили прибывших в жилое крыло дворца. Охранники стояли по своим особым местам в малиновой форме

почетного караула с черной повязкой выше локтя на рукаве левой руки. Головы их украшали черные каски. Друзья направились к дворцовому гаражу. Там Думара уже поджидал его мотоцикл. Сержант, который выкатил двухколесную машину

из гаража, бросился фразой: – К девчонкам?! – в глазах его промелькнули завистливые

огоньки.

– К ним, будь они неладные! – насмешливо ответил Думар.

– Ха- ха- ха! – весело засмеялся Азон. На что сержант обиженно заметил: – Что, уж и пошутить нельзя? – последние слова заглушил рокот мотора. Думар вскочил в седло и, сопровождаемый ударом руки друга по плечу, рванул машину с места. Вечерело. Косые лучи оставляли длинные тени от килей самолетов. На правительственной площадке аэропорта стояло несколько типов машин. От легких небольших до тяжелых транспортных, способных перенести всю дворцовую свиту вместе с нарядами и походным снаряжением в любую точку планеты. Думар остановил свой выбор на истребителе- разведчике, имеющем скорость полета в две звуковых, способный преодолеть до трех тысяч километров беспосадочного полета.

– Дежурный механик?! – обратился Думар к человеку в коричневом комбинезоне и желтом выцветшем берете привязанном бечёвкой к куртке, чтобы не засосало воздухозаборником работающих двигателей.

– Слушаю вас!

– Подготовьте этот. – Думар указал рукой на выбранную машину без опознавательных знаков. Надо сказать, что выбор свой он остановил на этом типе самолета еще и потому, что оснащена машина оружием современного воздушного боя, чтобы предостеречь себя

в пути. Как знать, не поджидает где-то на голубых воздушных просторах враг, как знать, не следит он сейчас за ним?

– Есть! – ответил техник и принялся расчехлять самолет. Думар помог ему. Затем внимательно осмотрел каждый винтик, каждую заклепку на самолете. Проверил боекомплект. И наконец машина взмыла в воздух, когда солнце уже касалось круглым диском горизонта. Там, в вышине полета оно светило на изрядном расстоянии от стыка поверхности с небом. Думар держал курс на Восток, и солнце глядело в спину. Он дотянулся левой рукой к затемненному стеклу шлемофона и медленно поднял светофильтр вверх. От этого четче просматривались плывшие внизу горы и полоска моря слева. Там за горами Кебзака начинается песчаная пустыня Пастка, переходящая в бескрайнюю степь, за которой прижимается к непроходимым Северо- Восточным лесам Аркия. Перелет длится ровно три часа, за это время самолет преодолевает расстояние в две тысячи семьсот Километров, путь довольно длинный для такого типа самолетов. И Думар еще и еще раз сверял показания навигационных приборов, боясь опустить неточность в выбранном маршруте пути. Внизу уже проплывало море застывших барханов песка, кажущихся ослепительно- белыми отсюда, с высоты птичьего полета. В небе ни облачка, лишь голубая дымка прозрачным покрывалом укрыла пустыню. Самолет, кажется, завис в ней недвижим, время остановлено. Так длится уже добрый час полета. И лишь рев двигателя напоминает Думару о движении вперед, да живой рой

стрелок на приборах. Впереди возник серебристым коршуном самолет. Он двигался встречным курсом. Казалось, пилот не замечал машину Думара. Лейтенант отвернул, уступая дорогу. Расстояние еще было довольно большое, позволяя свободно маневрировать. Но серебристая птица вырастала на глазах, не думая уходить с курса. Думар подумал о пилоте весьма нелестно, повторяя маневр. Встречный не сдавался и явно шел на таран. “ Работают под столкновение”. – Догадка молнией ударила в мозг. Холодный пот градинками выступил на лице. Думар быстро поймал в прицел противника, дал залп. И круто свернул в сторону- верх. Внизу пронеслась груда дымящихся обломком.

“ Надо быть внимательным”. – Подумал лейтенант, сверяя курс по карте и дальномеру. До Аркии оставалась тысяча километров или час с небольшого лету. Пустыня бежала внизу слепящим блеском песков. Время тянулось бесконечно. Уже пески сменила серая выгоревшая степь, скоро конец пути. В поле зрения вновь появился самолет. Зло, маневрируя, делал заход в “ хвост”. Думар включил рацию: – Незнакомец, ответь, какой стране принадлежишь? – молчание. Опознавательных знаков на борту нет. Вдруг сквозь

треск в наушниках шлемофона донеслось: – Если дорога жизнь, поворачивай обратно!

Думар хладнокровно взвесил ситуацию и, сделал вид, что испугался, ответил: – У- у мм- меня… – Глотнул слюну! Н- не хватит топлива.

– Ха- ха- ха! А мне какое дело? – дерзко ответил противник, чувствуя превосходство положения. Хитрость удалась, и враг, окрыленный успехом, прочно сел на хвост. Думар продолжал полет, подгоняя самолет противника в перекрестье прицела. Над кабиной полоснула пулеметная очередь врага. Думар спокойно поймал цель и выпустил полную кассету реактивных снарядов с “ хвоста”. Пилот мгновенно среагировал, но было поздно. Обломки хвостового оперения разлетелись в разные стороны, а все то, что еще оставалось от самолета, вместе с кабиной продолжало полет некоторое время по инерции, круто меняя траекторию. Думар с любопытством следил за стремительно уменьшающейся кабиной. Фонарь отделится, выпуская хлопок дыма, в котором мелькнула чёрной точкой фигурка летчика в кресле. Вскоре белый купол парашюта украсил однообразие серой пустыни. Думар пожалел в этот миг о недостатке времени. А так хотелось взглянуть врагу в глаза, но топливо па исходе, необходимо спешить.

Столица Аркии, Аркия возникла на горизонте неправильными многоугольниками жилых массивов, расположенных на многочисленных островах. Вокруг плескалось море. На синих его просторах белыми щепками разбросаны корабли. За каждым из них тянулся беловатый бурлящий хвостик, признак движения. Аэропорт Аркии примыкал к главному острову и уходил в море. По конструкции напоминающий аэропорт Нарфы. Сотрудничество двух стран сказывалось не только в этом, но и в похожей архитектуре домов и улиц. С высоты Думар сразу же обнаружил сходство по островерхим крышам, заканчивающимся тонкими иглами шпилей, старинном приспособлении от грозы. Значительная часть домов была разрушена, у завалов на улицах копошились люди, разбирая кучи кирпича. Аэропорт встретил Думара единственной уцелевшей взлетно- посадочной полосой, залатанной наспех в некоторых местах. Самолеты не садились и не взлетали. Воздушных сообщений не было. Совершались лишь правительственные неотложные рейсы, и то очень редко. Думар завел машину на посадку, и умело посадил…

Аэровокзал, израненный взрывами снарядов весь в зияющих дырах, сквозь которые виден плеск моря. Невдалеке от здания аэровокзала виднелась сторожка, сколоченная из досок и покрытая искореженными листами дюралюминия. Думар подрулил к этой временной будке, и выключил двигатели. Навстречу ему вышел бородатый охранник в выцветшей униформе с автоматом наперевес. Глазок прицела уставился в пилота.

– Эй, что за шутки?! – окликнул Думар.

– Следуй за мой, тварь! – угрожающе приказал солдат. И Думар повиновался. В будке сидело пятеро небритых и нечесаных охранников в поношенной униформе, под столом валялось два трупа в форме дворцовой охраны Президента. Думар в замешательстве остановился на пороге, его нерешительность развеял сильный удар в спину дулом автомата. Спина заныла. Он очутился посреди душного помещения.

– Ну, выкладывай? – обратился к нему один из бандитов, седой длинноволосый с жесткими чертами лица, очевидно, главарь. – Кто тебя прислал?! И зачем?! – он выжидательно смотрел Думару в глаза, затем добавил, – Не вздумай медлить! – говоривший медленно обвел глазами сообщников, висевший на шее автомат глухо стукнулся о край стола. Двое поднялись. В их засученных по локти руках зазвенели цепи.

Думар понял, “ Живым не выйти”. Он напрягся всем телом, издал нечеловеческий крик и бросился на главаря. Неожиданность дала свои результаты. В мгновение ока в руках очутилось оружие, скосившее длинной очередью почти всех. Уцелевший конвойный, стоявший до сего времени у выхода, исчез.

– Черт! – выругался Думар. Осторожно выглянул в окно. Но тот был уже далеко, скрываясь в развалинах. Думар собрал рожки с патронами, запихнул их за пояс. Трофейный автомат повесил на шею, и вышел из булки. На улицах пустынного города прохожих почти не было. А те, которые попадались, смотрели голодными глазами на лейтенанта с немым укором и страхом. Ко дворцу он подошел к четырем часам дня. Жарко светило солнце, камень мостовых и стен домов испускал духоту и сырость. У дворца он наткнулся на полицейский заслон. Внутри пространства, обложенного мешками с песком, сидели за крупнокалиберным пулеметом солдаты в касках.

– Проваливай! – донеслось оттуда.

– Мне к Президенту!

– Эй, парень! Если ты пришел наниматься в охрану, так вакансий нет, все занято. Ха- ха- ха!

– Та, та, та, та. – Прозвучала короткая очередь, пули просвистели в сантиметре от головы. Лейтенант не дрогнул. – Ты нам нравишься. – Издевались солдаты, давая еще очередь.

Пули зашлепали у ног. Он медленно повернулся к ним спиной и стал уходить: “ Если не убьют, постараюсь пробраться во дворец ночью”. К исходу дня Думар обошел почти весь город, всюду встречая разруху и исхудалых людей. В одном месте его облаяла стая голодных собак с ввалившимися животами и сверкающими глазами, они остервенело лаяли, швыряясь хлопьями пены. Палец невольно потянулся и спусковому крючку автомата. Голодные псы, как по команде, скуля, с поджатыми хвостами, бросились врассыпную. Долгие годы войны наложили отпечаток и на бедных животных. Унылые картины врезались в память, и сытая жизнь Лакии казалась земным раем. Но войны наложили свой отпечаток и на людей. Сердца ожесточились, жизнь человеческая не стояла ничего. Естественно, в этих условиях с особенной тщательностью охранялся дворец, потому что те, кто охранял его, охраняли прежде всего свое благополучие и сытую жизнь. Думар понимал это, понимал и то, что проникнуть во дворец невозможно. Уже первые лучи заходящего солнца краснотой легли на стены домов, на лица редких прохожих. С суши подул вечерний легкий пассат, а решение не приходило. Сумерки застали Думара в развалинах аэропорта. Издали он заметил свою машину с чехлом на фонаре. У самолета торчал часовой с автоматом. Думар с нетерпением ожидал темноты. Солнце давно уже утонуло в море, а свет не мерк. Предательская луна ярко светила, очерчивая молочным сиянием предметы. Он быстро подбежал к остаткам самолета, сгоревшим некогда на стоянке. Оттуда ближе и лучше наблюдать за часовым. Закаленный в боях солдат был бдителен, бдительность эта отрабатывалась день за днем в ходе боев до чудовищного автоматизма. Солдат научился видеть и слышать во сне, и каждый шорох в сознании постового отвечал предмету, его породившем. Поэтому он услышал то, чего не мог уложить своим слухом Думар. Часовой как бы нехотя зашел за самолет и остановился там, облокотившись на фюзеляж. Сердце у лейтенанта застучало в груди. Он выжидал удобного случая. Прошел час. Луна сместила тени, но не убавила яркости.

«Пора» – пронеслось в мозгу. Неслышным шагом по- кошачьи он скользнул к самолету. Часовой не менял позы. «Спит» – подумал Думар и быстро подбежал к нему. Не успел лейтенант сделать движение рукой, как тонкий стальной трос обвил шею. Часовой ловко поймал шею лейтенанта в петлю. Думар не ожидал такого исхода, но молниеносная реакция не подвела и большой палец правой руки оказался между шеей и тросом. Тренированному телу лейтенанта это дало вздохнуть лишь на две секунды. Остальное произошло мгновенно. Он почти механически, теряя сознание, нанес локтем левой свободной руки сильнейший удар в солнечное сплетение солдата. Удар достиг цели. Часовой потерял ориентировку. Оба свалились на бетон. Правая рука Думара не человеческой силой рванула петлю. Удалось освободить пространство между шеей и тросом. Удавка ослабла, давая возможность дышать. Лейтенант первым пришел в себя. Ослабил трос на шее, открытым ртом стал жадно хватать воздух, обливаясь обильным потом. Отдышавшись, быстро связал часовому руки тем же тросом и воткнул в рот кляп – обрывом портянки, извлеченный из сапога солдата. Затем быстро снял чехол с фонаря самолета и заглушки воздухозаборников. Думар торопился, и только в последнее мгновение обратил внимание на швартовочные тросы, крепящие плоскости к швартовочным крюкам стоянки: – А, черт! – выругался он, снимая швартовку с плоскостей машины. Наконец все готово, он вскочил в кабину и лишь убедившись, что- топлива для взлета хватит, облегченно вздохнул. В ту же секунду взревели двигатели, самолет сходу стал набирать скорость. Думар второй раз облегченно вздохнул. Стрелка расходомера топлива еще на стоянке держалась па аварийной отметке. Внизу поплыли редкие огни, светомаскировка соблюдалась строго даже во время перемирия. Контуры дворца он узнал по особым приметам, врезавшимся в память еще днем, это темнее пятно сплошной зелени парка, в середине которого размещался дворец. Секунда, другая. Думар бросил управление и, уперев локти в спинку кресла, дернул ручку катапульты. Резкий удар… Сознания оставило его. Два старых солдата прохаживались аллеей парка по маршруту поста № 5, как над головами раздался свист реактивного самолета и почти одновременно хлопок выстрела. Машинально оба бросились наземь, прикрыв каски на голове руками. Но взрыва не последовало. Гул самолета удалился и смолк. Солдаты поднялись, привычно смахивая пыль руками с форменной одежды. Внезапно треск ломающихся веток на верхушках деревьев привлек внимание. Оба пустились бежать в сторону доносившихся звуков. На ветках болтался парашютист. Парашют белым пятном выделялся на темных листьях кроны, скрывая добрую половину дерева.

– Сообщи начальнику караула. – Сказал один другому. – А, я буду его снимать. – С этими словами он подошел к дереву и полез по ветвистому стволу наверх. Думар очутился в комнате жилого крыла дворца. Его спасло удостоверение личной охраны офицера Лакии, которое обнаружилось при обыске. О нем немедленно сообщили Президенту, и тот немедля явиться, прежде дал распоряжение поместить лейтенанта в одной из многочисленных комнат. Это было роскошно обставленная комната со старинным камином слева от входа. Огромная двуспальная кровать занимала почти треть ее пространства. Сиделка в белом халате посмотрела на Вика, когда Думар открыл глаза.

– Где я? – первым что он спросил.

– Не волнуйтесь, вы у надежных друзей. – Поспешил заявить Президент.

– А, Господин Президент. У меня к вам поручение от Лакия.

– Да, я догадываюсь.

– Он послал меня с целью выяснить, какие документы были переданы вами лже- Тиру.

– Вы сказали лже- Тиру? – переспросил Вик.

– Да именно так. Он не назвал пароля, и Царь потребовал дознания.

– Я тоже замечал перемены в нем, но считал, что это впечатления последних событий.

– Нет, это лже- Тир. Экспертизой точно установлено, что этот человек никакого отношения не имеет к родословной Лакия.

– Я распоряжусь, чтобы вам выдали копии секретных документов. Завтра же я отправлю самолет в Нарфу.

– Нет, Господин Президент, сегодня! И как можно быстрее. Думар вскочил с постели, но ноги не удержали его. Удар был слишком сильный и требовал времени для восстановления работоспособности. Его заботливо подняли с пола и уложили в постель вбежавшие дежурные охранники. Он снова пришел в себя.

– Господин Президент, немедленно отправьте меня обратно.

– Хорошо, я распоряжусь. – В голосе Вика прозвучали твердые нотки. После чего он встал и вышел. Спустя полчаса Думара уложили на носилки и вынесли к ожидавшему автомобилю, а еще через двадцать минут он летел на самолете Аркии домой. Пилот часто оглядывался на Думара, который лежал в кресле и криво мученически улыбался ему.

– Вы, Орт, заслуживаете смертною казни? – трескучим голосом крайне раздраженно говорил Риши, – Благодарите Бога, что вам удалось убрать наследника.

Капитан стоял перед маленькой юркой фигурой визиря, потупив взор. Риши бегал вокруг гвардейца, заложив руки за спину, и продолжал вычитывать: – Вы недостойны звания капитана, и моя б воля, я бы разжаловал вас в рядовые.

– Но, Господин Советник, я чудом остался жив.

– Вот какие люди нужны мне, учитесь. Орт! – сверкая глазами, вскрикивал Риши, – Думар!… – Попытался было возразить капитан, но Риши перебил.

– Идите, Орт, и зарубите себе на носу, что вас спасло!!!

Гвардеец круто повернулся, щелкнул каблуками и вышел. Риши остался ходить взад- вперед по мягкому ковру кабинета. Он был уже почти у власти, но теперь, когда Лакий стал располагать такими же документами на производство секретного ядерного оружия, это поражение. Все лечится временем, и неудачи, и поражения, а там, как знать, придут новые дела, борьба и долгожданный успех. Тяжело вздохнув, Риши уселся за письменный стол, обхватил голову руками и углубился в мысли. Он готовил речь по случаю траура…

Думар не подымался с постели. Травма позвоночника оказалась серьезной. Царь отвел ему лучшую комнату в жилом крыле и приказал придворным лекарям выхаживать больного. У постели Думара сидела миловидная медсестра. Она заботливо поправляла ему подушку, когда дверь отворилась и на пороге появился Азон.

– Милый друг! – едва переступив порог, сказал вошедший. – Я потрясен! Наш непобедимый железный Думар – и вдруг в постели!

– Как видите. – На лице Думара изобразилась невеселая улыбка.

– Я пришел Вас поздравить.

– Что с этим. – Осмотрев себя, мрачно пошутил больной.

– К чему эта меланхолия, будьте веселее. Неужели, черт побери, найдется болезнь, способная сломить гвардейца личной охраны, а?!

На лице Думара изобразилось невольное восхищение, а Азон продолжал: – Вам Царь жалует звание капитана. – Он полез в нагрудный карман форменной куртки и достал сложенную вчетверо бумажку. – Вот царский указ! – протягивая ее другу, сказал Азон.

Думар бегло осмотрел печатный текст, гербовую печать на бланке с водяными знаками. Гримаса Кислой улыбки тронула его губы.

– Вот он закон подлости налицо.

Азон не ожидал, что весть так расстроит товарища. Ему стало неловко. Он повернулся к сиделке, стоявшей у окна, и спросил: – Что говорят врачи?

– Говорят, что нужно время. Еще не ясен исход.

– Что значит исход?

– Исход возможных последствий. – Уклончиво ответила она.

Азон почувствовал вею серьезность болезни. Приподнятое настроение угасло. Он поспешил распрощаться и уйти, пообещав навестить друга в ближайшее время…

Глава 6

Однажды Омар не выдержал однообразной скуки, царившей на пастбище, тихонько, чтобы не видел отец, удрал на море. Он спустился ущельем, по дну которого бежала дорога на пустынное побережье. Здесь выходил из моря хребет, отделяющий пустыню от плодородной долины. Он никогда не был на пустынном берегу. Безбрежные пески пугали, и мальчик предпочитал плодородные поля долины, озера и рощи, где не раз укрывался от зоркого родительского глаза. Но повзрослев, тянуло пытливое сердце к неизведанным местам. Его смутно дразнила пустыня, часто меняющимися пейзажами барханов. Он любовался ею издали и очень редко… Море блеснуло, выглянув из-за угла скалы неожиданным снопом отраженных бликов. От внезапности Омар зажмурил глаза. Верный Марсель, семенивший рядом, взглянул слезящимися от старости глазами на хозяина. Омар ускорил шаг. Вскоре они вышли к обширной бухте. Омар быстро разделся и бросился в воду. Вода остудила его, но ненадолго. День стоял жаркий, и теплое море не охлаждало. Он с наслаждением плавал, отдавая стихии молодое тело, наслаждаясь свободой и морем. Не сразу Омар обратил внимание на то, что Марсельки нет рядом. Он стал высматривать пса на берегу.

– Марсель! – позвал громко. Но собака как сквозь землю провалилась. Омар встревожено вышел из воды, огляделся и увидел мчащегося со всех ног пса. Собака остановилась

на расстоянии, затем пустилась обратно в сторону пустыни, снова и снова повторяя маневр. Омар понял, что пес приглашает следовать за ним. Марсель, ускоряя бег, удалялся. Омар побежал быстрее следом. Пес остановился возле хаотически разбросанных камней. Море Кипело, пеной извергаясь между выступов. В бурунах пены лежал человек. Изможденное тело обтягивала черная от прилипшей грязи кожа. Он лежал на спине в неестественной позе. Голова находилась на камнях. Ноги и туловище омывало волной. Омар подошел поближе, наклонился к груди, прислушался. Сердце едва жило, его слабые удары чуть слышались в заглушаемом шуме волн. Омар вытащил незнакомца на берег. До крайности исхудалое тело, обтянутое обгорелой на солнце кожей, в некоторых местах, особенно на спине, покрыто лоснившимися язвами от ожогов. Омар осмотрелся, принимая решение, затем взвалил человека себе на плечи и потащил. Ноша никак не соответствовала человеческому весу. И Омар легко преодолевал подъем за подъемом. Когда он появился у загона, отец, издали заметив сына, поспешил к нему:

– Что за скелет? Где ты его выудил? – допытывался Ден, едва спрыгнув с лошади.

– Отец, все расскажу потом. Давай лучше помоги отнести в сторожку.

Они уложили несчастного на разбросанные шкуры деревянной кровати.

– Да он, наверно, мертв? – Ден приложился ухом к сердцу. Прислушавшись, добавил,

– Живой. Ну- ка дайка мне жира да сыворотки с кислого молока. Омар принес все, что потребовал отец.

– А теперь сбегай за водой, да вскипяти ее в казане. – Распоряжался Ден.

Теплой водой они обмыли тело незнакомца. Затем смазали раны овечьим жиром и влили в рот из фляги крепкого вина. Напоили сывороткой с козьего молока.

– Вряд ли выживет. – Заметил отец, осматривая изможденное тело. Ребра круто выделялись на фоне желтой кожи.

– Хоть анатомию изучай. – Добавил Ден, укрывая незнакомца теплым одеялом.

Омар порылся в аптечке и достал градусник. Прилепив присоску градусника ко лбу больного, стал с тревогой следить за шкалой. Температура медленно увеличивалась. «Значит, живой». – Подумал Омар. Он сидел возле незнакомца целыми днями. Совал ему в рот сыворотку, овечье молоко. Жаропонижающее вводил лично сам отец шприцом. Дни медленно текли за днями, но улучшения не наблюдалось. Незнакомец по- прежнему был без сознания. На исходе шестого дня Омару показался вздох. Он подлетел к больному, узелок марли с кислым молоком, который он держал в руках, выскользнул, упал на пол, расплываясь белой лужей по земляной поверхности. Незнакомец судорожно и шумно дышал. Тело его покрылось крупными каплями пота, температура все еще держалась.

Улучшение наступило лишь спустя сутки. Температура несколько уменьшилась. Омар сел рядом. Усталость наваливалась, смыкая веки, но он старательно боролся со сном, ожидая, когда же очнется больной.

– А- а- а! – закричал незнакомец. Омар вскочил со стула, просыпаясь на ногах. Быстро наклонился над больным. Губы у незнакомца шевелились, из горла вырывались стоны и хрипы. Омар подбежал к кадке с водой, зачерпнул черпак, затем осторожно, чтоб не расплескать, поднес к его рту. Приподняв голову, он влил воду в рот. Больной сделал несколько глотков и резким движением тела отбросил голову на подушку. Прошло еще несколько часов. За окном забрезжил рассвет. Отец, ворча, стал собираться к овцам.

– Выживет. – Авторитетно заметил он и вышел, громыхнув низкой дверью. Омар с тревогой наблюдал за больным. Отец гремел сбруей в сенях сторожки. Затем скрипнула отворяемая дверь, и он показался, просунув голову, сердито сказал: – Ты уже бездельничаешь неделю. Пора бы и поработать. – Громкий хлопок двери известил о том, что у старого Дена плохое настроение ухудшилось. Омар втянул голову в плечи, быть грозе. Больной вдруг открыл глаза, уставившись невидящим взглядом в потолок.

– Отец, я выполнил то, что ты просил, вот, возьми. – С этими словами он приподнялся, поднял руки, протягивая несуществующий предмет Омару. Пастух испуганно отшатнулся. Незнакомец снова потерял сознание. Его бесчувственное тело мягко свалилось в постель Омар наклонился, заботливо укрыл больного одеялом. Незнакомец что- то бормотал в бреду. Температура вновь подскочила. Омар беспокойно смахивал чистой тряпкой крупные капли пота со лба и лица и совал ему в рот кусочки льда, который приносили из погреба. В это время в сенях раздались тяжелые шаги. Дверь с грохотом распахнулась. Омар обернулся и увидел злое лицо отца. Он не входил в комнату, лишь чуть просунул голову в щель между косяком и дверью.

– Я кому сказал?! – злобно крикнул он. – Работать кто пойдет? Ты что же, так и будешь сидеть? Идиот! – Омар нехотя поднялся. Набросил на плечи рабочую ватную куртку и вышел к отцу. Ден сопел, бросая косые взгляды на сына. Пренебрежительно швырнул поводья оседланной лошади ему в руки. Омар поймал повод. Отец быстро вскочил в седло с проворством, которому позавидовал бы любой наездник со здоровыми ногами. Омар взобрался на свою. Уже отъезжая от сторожки, бросил прощальный взгляд на окна.

Лишь поздно вечером они вернулись в хижину. Омар чуть привязав свою лошадь к коновязи, бросился в спальную комнату. В лицо ему ударил острый смрад человеческих испражнений. Больной в жару метался на постели, перепачканной собственными выделениями. Омар выбежал на двор, развел под казаном с водой огонь. Затем бросил охапку душистого сена возле костра, заботливо расстелил и вбежал в хижину. Там он застал отца.

– Где ты взял эту падаль?! – злобно орал Ден и смачно плевался на пол, провожая Омара презрительными взглядами. Омар взял на руки больного и вышел во двор. Горный теплый воздух ударил пьянящим нектаром ароматных трав в нос. Он поднес свою ношу к костру и бережно уложил на разостланное сено. Затем смял небольшой клочок, соорудив таким образом нечто похожее на тампон и, смачивая тело теплой водой из казана, стал омывать нечистоты. Когда с этим было покончено, он снова соорудил постель из свежего сена и перенес на него вымытого незнакомца. Затем укрыл чистым одеялом. С грязным постельным бельем он провозился почти до середины ночи, выжаривая в большом казане для топления овечьего жира. Лишь под утро он уложил больного в чистую постель и сам свалился от усталости, уснув рядом. Все это время Ден храпел на своей постели. Утром, чуть забрезжил рассвет, Ден грубо растолкал сына: – Вставай, лентяй! Нам пора!

Лошади уже стояли оседланными. Снова больной остался без присмотра. На сей раз Омар положил его на охапку сена. Больной все еще метался в жару. Снова поздно вечером возвратились отец с сыном. Омар, как и в прошлый раз, бросился в хижину, едва при

вязав лошадь к коновязи. Но сторожка оказалась пустой. Омар осмотрел комнату, заглянул даже под кровать – никого. Он выбежал во двор. Пес скулил и вертелся вокруг его ног, и, словно понимая, кого ищет хозяин, с лаем бросился в темноту.

Омар побежал следом. Марсель привел его к пропасти. Пронзительно выл ветер на ее краю. У юноши защемило сердце: «Неужели он выбросился?». Но пес увлекал за собой дальше. У самого карниза он нашел незнакомца под кустом колючника. Его пальцы

крепко сжимали ветки кустарника, на разорванных ладонях запекшимися каплями застыла кровь. Омар осторожно освободил руки больного от колючих веток,

подсвечивая фонариком. Марсель скуля сновал вокруг, пытаясь лизнуть незнакомца в лицо. Омар свалил больного на плечи, с удовлетворением отметив, что он изрядно прибавил в весе, и поволок к хижине. Отец снова начал ворчать, чуть Омар с ношей переступил порог сторожки.

– Да брось его, пусть он сдохнет. Нашел обузу на нашу шею.

– Отец, замолчи и не мешай мне.

– Что ты сказал, щенок? – крайне раздраженный, Ден бросился с кулаками на Омара.

– К черту, надоело! Убирайся со своим найденышем куда хочешь! – с пеной у рта кричал он. Омар не реагировал. Хладнокровно укладывая незнакомца в постель. Отец, доведенный спокойствием сына до бешенства, отвесил ему изрядную оплеуху. Сын выпрямился, и не владея собой, ударил отца кулаком в подбородок. Неожиданный ответ с такой силой опрокинул беднягу Дена на спину. Глухо охнув, он шлепнулся на пол, раскидывая руки. Выпученные глаза остановились, рот непроизвольно открывался, хватая воздух, но грудь не дышала. Омар испуганно бросился к отцу, приподнял его

Тот не шевелился, дико вращая налитыми кровью глазами, и не дышал. Лишь минуту спустя дыхание вернулось к нему. Кряхтя, опираясь на сына, он приподнялся. Омар помог ему лечь, задерживаясь у постели. «Теперь уж точно выгонит». – Подумалось ему. Отец поднял правую руку, ощупывая подбородок: – Да, ты у меня совсем уже мужчина. Неожиданно спокойно сказал он. – Ладно, оставайся со своим подопечным, ставь его на

ноги. Ох- хо- хо. – Застонал он. – Я сам управлюсь как- ни будь с отарой. – Он повернулся спиной и тут же захрапел. Омар с приподнятым настроением принялся ухаживать за больным. Прежде он промыл гноящиеся раны теплой водой и обильно смазал овечьим жиром. Затем влил молоко с хлебными крошками в кружку и накормил. Ночь прошла спокойно. Больной спал. Температура хоть и держалась высокой, но не настолько, чтобы угрожать непредвиденным исходом. И Омар впервые спокойно уснул…

Глава 7

Азон вышел из духоты комнат полон невеселых дум. Думар, его единственная поддержка и опора в этом осином кубле наемников, укрывшихся под сенью службы, царю от разного рода невзгод, беззащитен как младенец. Как сложится теперь судьба? Враги не преминут воспользоваться одиночеством Азона. Начнутся козни, интриги и насмешки. В конце концов он вынужден будет покинуть пост первого телохранителя царя, а это крах. Снова скитания в поисках случайного заработка, издевательские оскорбления бездомных, нищета. Он вышел за ограду, окаймлявшую дворцовый комплекс, на тротуар. Мимо проносились легковые автомобили, грузовики и мотоциклы. Редкие прохожие спешили в этот час домой. Моросил мелкий дождь. Азон поднял воротник куртки, остановился у края улицы. Вскоре к нему подкатило такси. Словоохотливый таксист без умолку тараторил о рыбной ловле. Он стал рассказывать о хитростях прикорма и рыбалки вообще. Но Азон плохо слушал, он был поглощен в собственные невеселые мысли. Вскоре они подъехали к дому, где Азон жил в служебной однокомнатной квартире на седьмом этаже. Подымаясь в лифте, в голову вдруг пришла неожиданная мысль: «А в самом деле, ведь таксист прав, завтра выходной. Выходной и у меня. А не пойти ли мне на охоту. Немного развеюсь и, может, приду в себя». Мысль взбодрила, он быстро, твердым шагом вошел к себе. Комнатка, в которой жил Азон, была небольшой, прямоугольное пространство, ограниченное четырьмя стенами, паркетным полом и белым потолком, составляло в объеме тридцать семь с половиной кубических метров. На противоположной стене от двери находилось широкое окно с балконной дверью, занимавшее почти ее половину. Великолепный вид на проезжую часть улицы. Справа стояла узкая деревянная кровать, у окна письменный стол с настольной лампой, слева у двери несколько стульев, кухонный стол, застланный скатертью, и всякая аппаратура на нем. В эту комнату можно было попасть из маленького коридорчика, ведшего на крохотную кухоньку и ванную. Азон вошел в коридорчик, снял куртку и повесил ее на вешалку возле входной двери. Затем устало опустился на табурет. Немного посидел, не двигаясь, с закрытыми глазами. Затем принялся расшнуровывать ботинки. Когда он вошел в комнату, было уже около одиннадцати вечера. В это время по телевидению обычно транслировались развлекательные программы. И он по привычке включил аппарат. На экране возникло лицо Риши. Азон недовольно поморщился. Риши изливался траурной речью. Сменилось несколько кадров, показывая убитого горем отца, принимавшего соболезнования от заморских стран в лице заместителей руководителей ста пятидесяти государств, созванных визирем со всех концов Мира. Визири и Советники, заместители и секретари проходили перед несчастным монархом в скорбном молчании жали руки. Руководители же сидели в это время у экранов телевизоров и взирали на Лакия, с волнением наблюдая за будущим спасителем Мира, встреча с которым им предстоит через несколько дней на первом в мировою истории Совете Перемирия. Азон, не терпевший подобного рода передач, раздраженно выключил приемник. На столе лежало в беспорядке несколько книг. Он взял одну, лег в постель и начал читать, но вскоре уснул. Свет ночника так и остался гореть на всю ночь. Утром Азон надел кетоновые брюки цвета «хаки» и куртку, повесил на плече охотничий брезентовый мешок и отправился на улицу. День обещал быть солнечным. В аэропорту, на царской стоянке, размещалось три ангара, огромные крытые сооружения для содержания и ремонта авиатехники. В одном из них, вертолетном, находились разные типы вертолетов на реактивных двигателях, начиная с легких двухместных прогулочных и кончая тяжелыми, грузоподъемностью в несколько десятков тонн. Азон представился начальнику вертолетного ангара, сухощавому высокому капитану ВВС Лакии, которого нашел в кабинете, Тот, узнав, что Азон лейтенант личной охраны царя, услужливо вскочил с места: – Капитан Пик. Чем могу служить, господин лейтенант? – капитан не выговаривал букву «ж» и в этом что- то было детское, не вязавшееся с суровыми чертами лица.

– Капитан, мне необходим легкий вертолет для охоты.

– Вы охотитесь един или вдвоем? – осведомился тот.

– Один.

– Могу предложить «Стрекозу», «Комара», «Слепня». – Называл Пик конструкции имеющихся легких машин.

– А, впрочем, давайте пойдем с вами в ангар. Они спустились по крутой металлической лестнице, ведущей из кабинета в ангар. Там в строгом порядке на прямоугольных бетонных площадках, ограниченных желтой полосой, начертанной масляной краской, застыли расцвеченные машины, внешне напоминающие насекомых. Азон остановился возле «Комара», словоохотливый капитан без умолку комментировал, помогая жестами обеих рук: «Комар», одноместная машина. Обратите внимание на кабину. Она несколько вынесена вперед, ощущение такое, что сидишь как 6ы в мыльном пузыре. Шума двигателей практически не слышно. Передняя стойка шасси по конструкции напоминает внешне хоботок комара, за что он и получил такое название.

– Нет, маловато места. Я думаю, мне удастся что- то подстрелить. И куда положить дичь?

– Ну, лейтенант?! – удивленно переспросил капитан. – Для этого здесь предусмотрен грузовой отсек с лебедкой. А трос на конце снабжен захватом. Он быстро просунул руку в кабину и чем- то щелкнул. Послышался шум электродвигателя, створки внизу под брюхом машины раскрылись, и оттуда показался автоматический захват с острыми крючками, прикрепленный к тонкому тросу.

– Нет, не годится, Мне нужен двухместный вертолет. Я хочу видеть добычу.

– Ну тогда, лейтенант, может «Стрекоза». Очень удобный, а главное, он подымается высоко и незаменим в горах. Обратите внимание, какие несущие плоскости, и имеет два места с хорошим обзором.

– Нет, капитан, слишком большой размах винта.

– А, понимаю, что вам нужно.

Он увлек Азона в дальний угол ангара. Там стоял двухместный вертолет, с первого взгляда и не назовешь его летающей машиной, таким он кажется маленьким и изящным, с небольшим размахом несущих винтов.

– Это «Слепень». Правда, потолок у него ограничен, зато это очень маневренная машина. Практически мгновенно останавливается в воздухе, меняет направление полета.

– А, как высоко в горы можно забраться на ней?

– Ну если я вам скажу высоту в метрах, это вам ничего не скажет. Но ориентируйтесь по снегу. Если увидите снег в горах, вот выше он и не подымается.

– Спасибо, капитан. Я, пожалуй, беру этот.

Пик суетливо замахал руками: – Эй, сержант! – позвал он ближайшего механика, копающегося во внутренностях вертолёта на соседней площадке. Тот выпрямился, вытирая ветошью руки.

– Слушаю, капитан!

– Зовите механиков. Выкатим «Слепня» на старт.

Пятеро солдат с сержантом во главе принялись толкать вертолет к открытым створкам ворот ангара. Вертолет, покачивая плоскостями винтов, остановился в центре обведенного белой краской круга, на обширном дворе.

– Ну, счастливой охоты, лейтенант. – Капитан нервно пожал Азону руку. Он старательно скрывал чувство зависти. Может быть, ему тоже хотелось вот так, как этот лейтенант, вспорхнуть к облакам. Но род войск не позволял этого. Такой привилегией пользовалась только личная охрана Президента.

– Лейтенант? – вдруг спросил Пик. – А, что, лейтенант Думар уже капитан? – заискивающе, с нескрываемым чувством зависти съязвил – таки «капитан».

– Да, капитан! – Азон вздохнул. Удар достиг цели, настроение все-таки удалось испортить этому человеку с детским голосом. – А вам- то что?! – отпарировал Азон

– Так, ничего! – в свою очередь вздохнул тот и, овладев собой, спросил, – Я вам не нужен?

– Нет, можете идти!

Капитан повернулся, направляясь к ангару. Вскоре оттуда донеслось: – Сколько вам говоришь, не сливайте масло в противень, для этого же есть ведра…

Азон, залезая в кабину, подумал вдруг об отставке: «Э- эх, были б деньги. Махнул бы куда- ни будь в тихий райский уголок, завел бы вот такой, ну поменьше, конечно, ангар. И.…», – мысли унесли далеко- далеко в несуществующий мир иллюзий, где нет зависти, врагов и борьбы за выживание, есть только счастье… Вертолет вспорхнул, покружился на месте в метре от бетонки и рванулся почти мгновенно с места в голубую высь к далеким белым шапкам гор. Три ангара внизу превратились в игрушечные коробки, сновавшие люди возле них стали походить на маленькие живые точки, а горы не изменились. Из голубей дымки, слева внизу, темно- синей безбрежной пустыней вынырнуло море. Ослепительно белой, стремительной площадкой уходила в него взлетно- посадочная полоса аэропорта.

На ней застыл, готовясь к взлету, пассажирский лайнер, кажущийся отсюда, с высоты, игрушкой на письменном столе, покрытом скатертью моря. Азон летел в стороне, по специально отведенному службой безопасности полетов, коридору. Внизу, справа, проплывали уходившие вдаль квадратики возделанных полей, чередуясь с небольшими рощицами и редкими озерками, блестевшими с высоты, словно разлитая ртуть. Вершины хребта вырастали на глазах, одновременно убегая от Азона на Восток. Взгляд невольно скользнул по приборной доске, остановился на указателе курса. Вертолет двигался по направлению гор, прибор не обманывал – горы игрались в прятки. Внизу, у самого подножья хребта, показались красные черепичные крыши, утопающие в зелени насаждений. Тонкая нить дороги рассекала их на две группы и убегала в горы, исчезая между двумя холмами. Азон последовал вдоль дороги. За холмами взору открылась грозная возвышенность, замыкающаяся со всех сторон горами, отсекаемая от основного хребта с восточней части ущельем, уходящим далеко вправо и влево. Там, слева, между холмов предгорий и хребтом, блестит синяя полоска моря. Внизу на вытянувшейся вдоль ущелья возвышенности видны пасущиеся отары овец, пастухи верхом на лошаденках, загоны и сторожки, крытые черепицей. Вертолет нес Азона вправо по ущелью вдоль хребта. Слева сплошной обрывистой стеной возвышался хребет Кебзак. Проникнуть бы туда, в его неприступные ущелья и долины с нетронутыми стадами горных животных, чувствующих себя привольно за каменной оградой хребта. Проделав изрядный отрезок пути в триста Километров, Азон обнаружил в стоне огромный разлом, образующий гигантское ущелье, справа и слева склоны, поросшие мелким кустарником и травой. Азон свернул в разлом. Неожиданные скалистые уступы чередовались с гигантскими провалами поверхности, образуя живописнейшие картины горного пейзажа. Гармония красок от нежно- фиолетового оттенка до бледно- голубого встречал изумленный взгляд щедрыми россыпями. Азон забыл об охоте, всецело отдаваясь во власть симфонии красок. Нежно- розовые перламутровые облака громоздились над бледно- фиолетовыми шапками вершин, дополняя и замыкая в вышине пейзаж. Хотелось взлететь выше. Азон впервые пожалел о том, что не взял «Стрекозу». Разлом заканчивался тупиковой стеной бледно- желтого известняка, уходящей ввысь к снежной шапке вершины. Азон поежился от неприятного чувства громады горных пород, нависшей над нежно- голубой дымкой простора. Казалось, достаточно небольшого порыва ветра, чтобы привести л действие сведенную до предела пружину горного массива, и пласты, слипшиеся в кажущуюся неустойчивой стопку породы, готовы рассыпаться, как карточный домик, повергая столь величественную снежную вершину к подножью. Азон мельком взглянул на бледно- желтую отвесную стену, бросая машину на обратный курс. Но тут же остановился, прощальным взглядом окидывая гору. У самой середины стены вьется струйка дыма. Любопытство взяло верх, машина ринулась вперед: «Наверняка, сернистые газы». – Подумал он. Но взгляд стал различать вход в пещеру, возле ровной площадки узким карнизом нависшей над пропастью. На площадке возле пещеры вился дымок от костра. «Жилище? – Не может быть?» – мелькали мысли. А взгляд уже прикидывал, куда посадить вертолет. Но слишком ограниченное пространство не позволяло этого. Азон осторожно приблизился к черному входу, пытаясь заглянуть вовнутрь. Бледно- желтый окрас породы очерчивал продолговатое отверстие в занавеси тьмы. Неожиданно там появился седой старец с длинными космами белых волос, ниспадающих на плечи, и длинной белой бородой, достающей веревку на поясе, которой была подвязана белая мантия. Он приставил тонкую ладонь к седым лохматым бровям и, щуря слепнущие глаза, всматривался в стрекочущий аппарат. Затем поднял дряблую руку и плавным жестом что- то указывал. Азон с непонятным волнением следил за рукой, затем понял и бросил машину влево вдоль карниза по направлению, указанному старцем. У края разлома он обнаружил площадку, довольно крохотную, полумесяцем выступающую из крутого уклона скалы. Если раздернуть вертолет хвостовым оперением к пропасти, то шасси могут стать, а плоскости винтов не заденут гору. Риск огромен, требуется ювелирная точность и чувствительность систем управления вертолета, чтобы не разбиться. Азон несколько минут кружил возле площадки, затем, решившись, осторожно подвел машину к краю. «Слепень» слушался каждое движение руля. Когда расстояние до края скалы от плоскостей винта составила несколько сантиметров, резко сбавил обороты. Винт несколько мгновений несло по инерции, затем он утратил несущую способность и мягко опустил вертолет на уступ. Азон выключил двигатель. Затем осторожно выглянул из кабины. Передняя стойка шасси почти упиралась в скалу, задние два колеса застыли в сантиметре от пропасти. Пятки обдало холодком. Порывистый ветер раскачивал лопасти винта, вертолет чуть вздрагивал под его натиском. Остывающий двигатель потрескивал. Азон закрыл глаза. Тело еще ощущало полет, и легкая дрожь пробежала в суставах от недавней качки и вибраций винта. Мало-помалу он пришел в себя, затем порылся в багажнике за сидением и достал тонкий капроновый канат. Осторожно выбравшись наружу, осмотрел крохотных пятачок. Стоять можно было, прижавшись к металлу корпусы машины. Азон, цепляясь за стальные скобы на корпусе, притиснулся к краю площадки. Внизу зияла пропасть. Порывы ветра сильно раскачивали вертолет. Пока он был внутри,

этого не ощущалось. Он быстро вернулся обратно. Затем открыл вторую дверцу. Образовавшийся сквозняк несколько уменьшил давление ветра. Азон принял решение укрепить вертолет. Он пропустил канат через кабину в обе двери, затем выбрался наружу и, пропустив под утесом, закрепил надежным узлом. Качка уменьшилась. Затем, выбравшись из кабины, с другой стороны он ступил на карниз и медленна двинулся в сторону старца. По мере того, как он продвигался, карниз становился шире, и к середине можно было прямо шагать, не хватаясь за скалу, но неизъяснимая сила пропасти, тянувшая вниз, заставляла цепляться за отвес горы и медленно идти вперед. Наконец, запахло дымком от костра. Старец стоял на самом краю пропасти. Порывы ветра развевали его седые космы, длинный треугольник бороды качался по ветру.

– Здравствуйте! – поздоровался Азон.

– Я ждал тебя. – Вместо приветствия ответил старец.

– Вот как?! – удивился Азон.

– Да, твоему другу угрожает паралич. – Щуря глаза, продолжал старец: – Никто не поможет ему кроме меня.

– Да вы пророк! – воскликнул Азон.

– Все так, как вы говорите, но если это так, то немедленно летим.

– Подожди, сын мой. Я не покину своего обиталища до конца дней моих. Ты доставишь его сюда.

– Но как?! – вскричал Азон.

– Неужели мне, старому и немощному, учить тебя. – Укоризненно заметил старец.

– Да если это правда, я готов. Но я не верю в силу знахарей. Медицина – вот то единственное сродство, что поставит Думара на ноги!

Старец внимательно и терпеливо глядел на Азона. Прищуренные его глаза буравили мозг. Азон не выдержал, отвел взгляд.

– Не спеши. Ты многого не знаешь. Вселенная безгранична, в ней накоплен колоссальный опыт ушедших цивилизаций, где современные достижения медицины кажутся смешной забавой.

– Я не верю тебе, Отшельник!

– Не веришь?! – он медленно направился в пещеру, часто оглядываясь, словно призрак, приглашая войти. Азон последовал за ним. В выдолбленном узком пространстве в стене виднелась ниша с разостланным покрывалом и плоским валуном у левого края. Старец указал рукой на нишу: – Это мое ложе. Оно будет моим вечным пристанищем, когда я

устану и покину этот мир. – Слева в углу стоял огромный валун, рядом – поменьше. – Это стол, это стул. – Говорил старик. В углу на маленьком выступе мерцал перламутровым блеском шар светло- розового свечения, исходившего изнутри.

– Это капище знаний, – указывая на светящийся шар, сказал старик. – Энергия Космической Мудрости, концентрируясь этим ущельем и стеной пропасти, возникает в фокусе, осязаемом человеческим сознанием. Я знал, что это так. Я, единственный из мудрейших жрецов Шомона, путем вычислений доказал это. Но мне не поверили. Они глупцы. – Старик гневно уставился куда- то в дальний угол пещеры отсутствующим взглядом.

– Кто они?! – восхищаясь невиданных размеров фосфоресцирующей жемчужиной, опросил Азон.

– Жрецы Шомона. Они высадили меня здесь со словами; «Если ты вычислил, то докажи». Я потратил пятьдесят лет жизни, выдалбливая это пристанище, и, о! Какова была моя радость, когда наконец яйцо, отложенное Космической Мудростью, нежным сиянием озарило меня. Ничто не может сравниться с его светом. Здесь все…– старик умолк, величественно указывая левой рукой на светящийся шар. Азон вдруг заметил, как преобразились черты старца. Он выпрямился в бледно- розовом сиянии, грудь стала шире, глаза молодо засияли, радость разлилась в них. Седые космы уменьшились на глазах. И уже перед изумленным взором стоял атлет в расцвете сил. Из-под ветхой тоги выпирали налитые сильные мышцы.

– Ты увидел меня в прошлом. – Старческий дребезжащий голос вывел Азона из транса иллюзий. Он снова увидел перед собой старца.

– А, вот таким я стою перед тобой, твой современник. Он умолк, опускаясь на каменный стул. Молчание затянулось. Сквозь отверстие входа доносилось завывания ветра да запах дыма угасающего костра. Азон не знал, что сказать.

– Послушайте, вы обмолвились о том, что вылечите моего друга. – Старик не отвечал.

Азон внимательно посмотрел на него. Легкое сопение доносилось от дыхания старца.

– Вы спите?! – снова спросил Азон. В ответ ни звука. Неловко переминаясь с ноги на ногу, Азон постоял с минуту, затем подошел к светящемуся шару. Необычайная красота пленила, звала к себе, невозможно было оторвать глаз. Азон поднес руку к шару. Холодное свечение осветило ладонь. Осмелев, он быстро взял шар двумя пальцами, но пальцы сомкнулись, не чувствуя преграды внутри. Азон повторил операцию еще и еще раз. Безуспешно. Пальцы растворялись в дивном свечении, не ощущая преграды.

– Свет мудрости не материализован в предмет, это концентрация лучей Знания. Услышал Азон голос старца, вздрагивая, как нашкодивший на уроке школьник от замечания учителя заставшего его в врасплох. – А, сейчас иди, Азон. И, если ты хочешь помочь своему другу, доставь его ко мне…

Сомнения беспокоили Азона. Весь обратный путь его терзала мысль о мучениях друга. Но все же хоть искорка надежды в безнадежном положении Думара давала повод действию.

– Ну, как охота? – встретил его капитан у ангара.

– Вы же видите, что я порожняком.

Пик бегло осмотрел машину, заглянул даже в кабину.

– О, да топлива почти нет. На аварийном запасе дотянули.

Азон терпеливо ожидал, когда капитан, нарочито долго осматривающий «Слепня», закончит. Наконец, он распорядился убрать вертолет в ангар.

– Капитан! – окликнул его Азон. – Вы бы не могли запрячь «Слепня» на сегодняшнюю ночь?

– Что, подвесить подвесные баки? – спросил предусмотрительно Пик.

– Да, и установите ночной знак личной охраны. Вы меня поняли?!

– Хорошо, лейтенант, «Слепень» будет здесь с полной заправкой. Только не забудьте отметиться в журнале постового.

– Ну конечно. – Азон тепло посмотрел на услужливого капитана. – Спасибо! – поблагодарил его, повернулся и пошел в сторону ворот к выходу из зоны стоянки. По пути слышались команды: – Сержант, установить подвесные баки и полностью залить топливом! «Слепень» оставить на старте…

Глава 8

Омар проснулся от странного ночного шороха. В кромешной тьме внутри душной сторожки ничего нельзя было увидеть. Но отчетливо слышны шаги возле стен и шорохи рук, лихорадочно ищущих выход. Омар вскочил со своего обычного места и быстро включил ночник. Незнакомец, шатаясь, пытался выйти из комнаты. Он шарил руками по стенке. Его широкая черная борода, перепачканная мелом, клочками торчала в разные

стороны. Широко открытые глаза лихорадочно блестели, беспокойно вращаясь. Омар осторожно подошел к больному, несмело позвал: – Эй, слышь, давай ложись! – Больной не отзывался, казалось, он ничего не слышал и не обращал никакого внимания на Омара.

– Эй! – настойчиво звал Омар. Затем осторожно дотронулся до плеча. Незнакомец резко обернулся. Нервно затряс головой, вперив невидящий взгляд куда- то в пространство мимо Омара.

– Послушай, сын! – ковыляя больной ногой, подоспел отец.

– Бери- ка его за руки, а я за ноги и пошли уложим на место. Вот ремни. Его надо связать.

Омар послушался отца. Резким движением он заломил руки незнакомца за спину. Ден схватил его за ноги. Они уложили больного в постель и связали по рукам и ногам. Незнакомец метался в жару. Из горла вырывались хрипы, нечленораздельные слова. На губах выступила желтая пена. Омар беспокойно взглянул на отца.

– Перелом наступит утром. Это кризис. – Авторитетно заявил Ден.

– А, что, исход может быть плохим?

– Не знаю, сын, я не доктор. И вообще много хлопот с ним. Мне завтра вставать рано.

Он поковылял к своей постели. Улегся и вскорости уснул. Омар не сомкнул глаз до утра. Больной метался по постели, несколько раз скатывался, чуть не свалился на пол. И каждый раз Омар заботливо укладывал его обратно. Температура держалась высокой.

К утру кризис миновал. Лицо превратилось в желтую маску. Горевшие щеки, в ярко- красном румянце, потускнели, взгляд угас и глаза выглядывали из полуприкрытых ресниц. Больной спал. Отец зашевелился на постели: – Ну, что он?

– Да вроде спит.

– Ну- ка. – Он подошел к незнакомцу. Осмотрел.

– Развяжи его. Дело пойдет теперь на поправку.

Вскоре Ден ушел к овцам. А Омар принялся готовить больному еду.

– Эй, кто тут. – Неожиданно резко прозвучал в утренней тишине голос незнакомца. Омар застыл от внезапности. Он не поверил своим ушам и первое, что взбрело на ум:

«Галлюцинация?» – Где я?! – голос незнакомца развеял сомнения. Омар бросился к постели. Осмысленный взгляд серых глаз пытливо уставился Омару в лицо.

– Я нашел тебя в камнях на берегу моря.

– Ты живешь в этом городе? – не понимая, где он, опросил незнакомец.

– Нет тут никакого города. Здесь пастбище.

– Ты обманываешь меня, мразь. – С ненавистью проговорил больной.

– Эй, парень, легче на поворотах. Я спас тебя!

– Заткнись, ты не знаешь, с кем говоришь. – Слабым, но властным голосом перебил незнакомец.

– Ты слаб. Но, клянусь, как только ты сможешь держаться на ногах, я сделаю из тебя бифштекс.

– Свинья! – выругался больной и демонстративно отвернулся. Омар обиженно сунул ему брынзу и кружку парного овечьего молока.

Незнакомец долго колебался. Вкусный запах щекотал ноздри, изголодавшийся организм требовал пищи. Омар тактично вышел. Через несколько минут он вернулся. Брынзы и молока уже не было. Он убрал пустую кружку, смахнул крошки с постели. Больной делал

вид, что спит. Игра в молчанку длилась почти две недели. Даже отцовские угрозы не подействовали. С презрительной гримасой на лице незнакомец упорно не хотел замечать своих спасителей… Как- то вечером отец принес «Вестник светской жизни». Он бросил журнал перед Омаром на стол: – Вот, сын, я был в поселке. Проведал Жаннет.

– Ну как она там? – осведомился брат.

– Счастлива. В доме достаток, дети здоровы, бегают, смеются. Ты знаешь, что у нашего царя пропал наследник.

– Как?! Вот это новость! Верно, его убрали враги?!

– Ты только послушай, что пишут газеты.

Ден раскрыл журнал, стал читать: «Гибель принца Лакии легла траурной лентой на мундир будущности. Бедный отец. Он очень изменился. Личный врач сообщил нашему корреспонденту, что лишь чудо может уберечь монарха от инфаркта…»

– А, как это случилось?

– Представь себе, никак не могу найти. Вот посмотри траурный портрет принца. – Омар вгляделся в лицо. Жесткие черты подчеркивались тонкими губами плотно сжатого рта. Нос прямой с горбинкой. Ясные серо- стального цвета глаза. Широкий лоб, прядь волос

спадает на лоб. Слева большой пробор. Виски выбриты. Тоненькая нитка усов у верхней губы.

– Да, приятного мало. Морозом пробегает от такого лица. – Сказал Омар. Незнакомец приподнялся на постели, крайне заинтересованный разговором.

– Посмотри, наш немой бородач. Что, грамотный, небось, почитать хочется?! – ехидно заметил отец, Кивая Омару.

– Дайте журнал! – властно приказал незнакомец.

– А, где волшебное слово пожалуйста? – продолжал в своем духе Ден.

– Я тебя, мразь, в тюрьме сгною. Не знаешь, с кем говоришь?! На колени перед принцем Лакии!!!

Отец округлил глаза, приподнимаясь со стула.

– Послушай, Омар, так он еще и сумасшедший?

Омар подал больному вестник. Тот нервно выхватил журнал, стал лихорадочно листать страницы.

– Ничего, сумасшедшие – хорошие пастухи. – Спокойно заключил Ден. – Пусть только поправится. Я ему всыплю как следует, он у меня будет шелковым.

Дни проходили за днями. Больной уже без помощи Омара мог выходить на двор, ухаживать за собой. Но по- прежнему хранил величественное молчание.

Однажды он стал укладывать некоторые вещи в вещмешок, а также куски брынзы, аккуратно завернутые в чистую тряпицу.

– Ты это куда? – спросил Омар. Незнакомец, презрительно смерив пастуха глазами, отвернулся.

– Э н- нет! – отбирая мешок, в волнении сказал Омар. – Будешь пасти отару. Вместе будет легче.

– Я принц Лакии! – неожиданно пролепетал он. – Меня зовут Тиром. Если ты оставишь меня пасти овец, я велю сравнять это пастбище с землей вместе с твоими овцами.

– Ты сумасшедший. Но пойми. Ведь принц погиб. Ты тоже чуть не утонул в море. Ты был матросом. Тебя выбросило на берег, когда ваш корабль потонул. Ведь правда же. Ну кто виноват в том, что у тебя отшибло память. – Пытаясь успокоить больного, ласково говорил Омар. – Побудешь чабаном, вспомнишь, а тогда на все четыре стороны. Куда тебя такого отпускать?

Незнакомец повернул к Омару скуластое лицо. Серо- стальные глаза смотрели жестко, презрительно, без тени сожаления: – Я сравняю ваше пастбище с землей вместе с вашими овцами!

В это время вошел отец. Он слышал последнее, что сказал незнакомец. Это его до крайности взбесило. Он схватил уздечку и бросился на больного. Но тот быстрым и ловким движением опрокинул старика наземь.

– Ты что?! – заорал не своим голосом Ден, с проворством вскакивая на ноги. Новая попытка броситься с кулаками на незнакомца не имела успеха, ловкий больной снова поверг Дена на пол. Омар в свою очередь кинулся на выручку, но также был опрокинут

ловким приемом.

– Я повторяю. Я сын царя, принц Лакии, и никто не посмеет меня удержать!

– Ты посмел меня ударить, щенок?! – орал Ден, тяжело подымаясь на ноги. Он, ковыляя больной ногой, ухватился за мешалку, которой мешают корм для овец. Но Омар вовремя остановил его, уцепившись обеими руками за древко мешалки.

– Пусти, пусти. Убью- ю- ю! – выл Ден в бессильной злобе. Мало-помалу отец пришел в себя. Незнакомец выждал, когда Дена покинет злоба, в удобный момент оказал.

– А, теперь ты позволишь мне уйти! – твердым приказным тоном в голосе.

– Нет! – отрезал Ден.

– Тогда прощай.

– Нет. Ты погибнешь. – Вмешался Омар.

– Ладно. Тогда собирайся, поедешь со мной. Я докажу, что я принц Лакии! – сказал незнакомец Омару. Взбешенный Ден вскочил со стула, но сын удержал его за руки.

– Отпусти, Омар! Я все равно убью его! – вопил отец. Омар не на шутку перепугался гнева родителя: «Надо уводить сумасшедшего отсюда».

– Ладно, Т- т- ир. – Заикаясь от глубокого смысла, заложенного в имени, от того, что это имя принадлежит пропавшей без вести царственной особе, от того, что им называет себя этот сумасшедший и от желания поскорее унять взыгравшую манию величия, с опаской сказал Омар.

– Пойдем в Нарфу. Только прежде зайдем к Жаннет.

– Сестра твоя?

– Да, я скажу, чтобы она присмотрела вместо меня за отарой.

– Ладно. Только без глупостей?

– Я убью его! – глухо стонал отец. Слезы текли по его обросшим щекам грязными ручьями, стул, на котором он сидел, скрипел от попыток встать, но силы оставили Дена. Сквозь пелену слез он наблюдал за суетливей размытой фигурой сына, за его быстрыми движениями рук, укладывающих дорожные вещи и еду в вещмешок. Перед уходом Омар сказал отцу: – Ты прости меня. Я не могу оставить его здесь. Отведу в Нарфу, а там с помощью дворцовой охраны помещу в психиатрическую больницу. Незнакомец в это время нетерпеливо поджидал Омара на дворе. А сын заботливо помог отцу лечь в постель: – Извини, отец. Завтра придет Жаннет и поможет тебе вместо меня.

– Ну слава Богу. – Со вздохом облегчения сказал Ден. – Избавимся наконец от этой обузы. – Подумал немного, затем мягким голосом добавил: – У тебя совсем нет денег, сынок. Возьми там, под кроватью кованный сундук. В правом углу, под одеждой, узелок с деньгами. Возьми две сотни, тебе хватит.

Омар полез под кровать. Пошарил руками вытащил небольшой сундук. Железные пластинки, прикрепленные к крышке и корпусу, создавали ансамбль красивого фрагмента. Сундучок был словно специально предназначен для хранения драгоценностей. Омар, склонный к мечтаниям, с трепетанием сердца вскрыл крышку. Но кроме выцветшей старой униформы гвардейца дворцовой охраны да костюма там ничего не было. Лишь в нижнем углу справа он обнаружил узелок с деньгами.

– Покажи. – Вдруг попросил отец. Омар поднес к глазам родителя деньги.

– Возьми две сотни.

Омар неторопливо отсчитал сумму. Затем стал завязывать узел и вдруг увидел над деньгами продолговатый конверт для писем. В нем была записка.

– Отец! Что здесь? – показал письмо отцу.

– Это не твое дело! – злобно ответил Ден. Но, взяв себя в руки, ответил – Прочти, Омар и остерегайся подобных встреч. Сын прочел: «Если хочешь увидеть своего щенка живым на разъездном мосту Автострады, все, что ты получил за овец, переводи на имя Орта в Национальный банк. Это можно сделать в филиале скотоводческого банка Аукциона. Даю тебе полчаса. С ответом пошлешь Жаннет на указанный мост за щенком. Да, не вздумай жаловаться в полицию. Надеюсь ты меня понял? Я командую там. Мои приказы выполняются безоговорочно от имени Его Величества. Не забудь приложить квитанцию, заверенную банком о переводе денег? Орт». Омар кончил читать, вопросительно поднял глаза на отца.

– Все, что я тогда выручил, а выручил я почти полтора миллиона, перевел этому проходимцу, спасая твою жизнь.

– Отец! – возглас сострадания вырвался у сына. – Ты меня прости.

Омар вспомнил улыбчивую физиономию афериста, его внезапно переменившийся нрав и свои слезы на мосту о объятиях сестры. Досада комом подступила к горлу. Ведь они же были миллионерами… Омар повернулся и, хлопнув дверью, вышел на воздух. Незнакомец нетерпеливо взглянул на него, но Омар прошел мимо, молча ступая в ночной мрак…

Глава 9

Нарфа после двухнедельного траура спустя два месяца сменила наряд. На улицах, недавно столь печальных в красных с черной полосой траурных флагах, развевались красочные плакаты, призывающие к единению Наций, Миру и перемирию. «Очаг войны должен быть потушен!» – гласили одни лозунги. «Да здравствует Президент Мира!»,

«Единое правительство Мира положит конец войнам!» – гласили другие. Лозунги развешивали на фасадах домов, чугунных оградах, городском транспорте. Горожане ликовали. Ведь их столица станет столицей Мира. Нарфа готовилась к встрече руководителей ста пятидесяти стран. По случаю Совета Перемирия прекратилось войны и междоусобные распри, все взоры с надеждой обращены в Нарфу. Чаяния народов должны оправдаться. Во дворце кипела подготовительная работа. Комнаты жилого крыла ремонтировались и обновлялись новой мебелью. В каждый номер подводились средства связи. Руководитель любой страны в любой момент ног связаться по прямому проводу со своей страной. Так было договорено на предварительном совещании секретарей, визирей и Советников, съехавшихся по случаю траура. На самом деле Риши заботился о подслушивающих устройствах, чтобы знать о каждом все и вся, о его мыслях, исподволь готовясь к смертельной схватке за власть. Царь сидел в своем кабинете. Это был уже не красивый старик, а сгорбленный старец. В нем трудно было узнать прежнего человека. Печать утраты глубоко ранила его в самое сердце. Руки давали дрожь. Ручкой с золотым пером с трудом выводилась подпись. Конференц- зал дворца гостеприимно распахнул двери. Но руководители стран единодушно изъявили желание придать событию независимый характер и провести историческое совещание на нейтральной территории, а именно в Соборе Северной звезды. Этот собор был построен в честь былинной легенды, происшедшей в древние доисторические времена. Легенда гласит, что с Северной звезды прибыл звездолет, доставивший на Фаетон переселенцев, предков нынешних людей. Вождь, некий Икар, перед тем, как ступить на незнакомую планету, сказал: «Дети мои, вот эта звезда, – он указал на небосводе, усеянный мерцающими звездами, на одну из них, – наша Родина. Никогда не теряйте света ее, и мир будет с вами!». С этими словами в сердце пришельцы расселились по планете, и везде они видели в ночном небе звезду, согревающую их сердца. Так уж вышло, что ее хорошо видно с Южного и Северного полушария. На Южном континенте она получила название Южной звезды, на Северном – Северной. Потомки пришельцев сохранили память об Икаре и воздвигли в честь Звезды соборы. На Южном полушарии Собор Южной звезды, на Северном Северной. Собор Северной звезды представляет собой сооружение, напоминающее форму устремленного ввысь звездолета. Центральная башня заканчивается двадцатиметровым шпилем с матовым шаром на конце, символом Звезды. Ночью шар зажигается искристыми огнями внутри, и создается впечатление мерцающей голубым свечением звезды. Со всех четырех сторон круглой башни, имеющей у основания диаметр тридцать метров, возвышаются башни поменьше с островерхими шпилями, несущими разной величины матовые шары. Свет, падающий от светящегося шара, отражается в них и создает иллюзию освещенных планет. Все башенное сооружение покоится на прямоугольном здании, вмещающем в себе прихожан. В Соборе служители культа Северной звезды в темно- синих плащах, усеянных сверкающими драгоценными камнями, изображением звезд на ночном небе, произносят молебен в честь Северной звезды перед трехтысячной толпой прихожан. Верующие обычно сидят на прямых деревянных креслах с зажжёнными свечками и слушают молитвы, время от времени поднося ладонь правей руки ко лбу, что олицетворяет касание лучей Звезды. Алтарь, на котором читаются молитвы, выполнен в виде полусферы с изображением незнакомых созвездий на ночном небе. Это изображение части ночного неба, видимого с планеты пришельцев. С разрешения служителей культа перед алтарем воздвигли трибуны для руководителей ста пятидесяти государств. Пришлось убрать передних три ряда кресел, чтобы несколько отодвинуть слушающую аудиторию от трибун и дать возможность армии корреспондентов освещать событие. В зале места предназначались для корреспондентов, съехавшихся на Совет со всего Мира. И вот наконец настал час. Совет Перемирия открыл свою работу с вступительного слова царя Лакии: – Я обращаюсь к вам, в чьих руках судьбы Мира. Я прошу вас обратить ваши взоры на свои страны и сказать миру, какие блага дала вам война. Каждый из вас с болью скажет, что это страдания, лишения и голод – вот блага, дающие войной. Так неужели мы позволим Спруту Войны раздирать наши страны. Остановимся и сообща создадим всеобщее спокойствие и мир… Он рассказал о Лакии. Рассказ, подкрепленный цифрами и фактами, давал представление о выгодах Мира. У многих кровожадных диктаторов алчно горели глаза, когда они видели витрины магазинов, набитые до отказа разного рода товарами, сытую и счастливую жизнь Лакийцев. И в сердцах затеплилась надежда, возродив дух легендарной родины, оставшейся там, далеко под сиянием Северной звезды. Да, Родина у всех одна, это Фаетон, она даст им то, чего каждый пожелает. Теперь под руководством Лакия они возродятся. Границы упразднятся, армии будут распущены. Воцарится мир и покой. Руководители выступали по очереди. Их пламенные зажигательные речи эхом отдавались в сердцах миллиардов слушателей. Мир слушал, затаив дыхание. Все осуждали войну, все ратовали за мир. После двухнедельной работы Совещание вступило в завершающую фазу. Решался вопрос о правительстве и столице Мира. В этот день Лакий, как обычно, открывал Совет вступительным словом: – Уважаемые участники, гости и слушатели, весь народ планеты. Наступила решающая минута – выборы Президента Мира. Ваши предложения поступили сегодня ночью вашим руководителям, и каждый из них, выступая, огласит волю народа своей страны. Под взрывы рукоплесканий одобрения, выступавшие называли одно имя: – Лакий!!!

Единогласно Царь Лакии стал Президентом, пожизненно избранным на пост с правом передачи власти наследнику, если такового нет, то своему ближайшему Советнику и заместителю. Должность визиря была упразднена, и Риши стал Советником Президента и министром иностранных дел, а бывшие руководители стран Мира стали членами кабинета Министров иностранных дел с подчинением Президенту и его Советнику.

Риши торжествовал. Фактически власть теперь в его руках. Старик выглядит плохо, со дня на день жди конца, а там он Власть он Слава, он Почет. От таких перспектив лицо Риши преобразилось, заостренные черты видоизменила подобревшая улыбка. Глаза сузились в щелки, он стал походить на старого и мудрого лиса. На завершающем заседании Совета Перемирия было принято решение о создании Столицы Мира. Государственные деятели оставили право выбора места строительства за Президентом, но все как один сославшись на бедность и разруху, склонились к тому, чтобы столица строилась исключительно на средства Лакии. И Президент, взвесив все за и против, дал свое согласие. Риши внутри себя переборол злость и досаду, уповая на скорую власть над Миром, уж тогда он погреет руки, уж тогда казна, его казна, разбухнет от золота. Всё, и весь Мир будет у его ног. Лисья улыбка вновь скользнула по лицу, голова задвигалась в почтительных поклонах гостям, проходившим в это время в зал. Перерыв кончился. Совет возобновил работу…

Глава 10

Рассвет застал незнакомца и Омара на автостраде, ведущей в Нарфу. Солнце огромным раскаленным диском величественно подымалось из-за верхушек ельника. Редкие, нежно-розовой перламутровой окраски облака на глазах менялись, превращаясь из розоватых в белые. Солнце подымалось, меняя все вокруг. Тяжелые седые росы пригибали травы у края обочины, покрытие дороги было мокрым от росы. По автостраде одна за одной мчались машины.

– Может, остановим? – предложил Омар.

– Ни в коем случае. Ты же не захотел просить экипаж у мужа твоей сестры. «Теперь иди пешком!» —сказал издевательским тоном незнакомец. Но он подразумевал не это. Он боялся быть узнанным и поэтому избегал лишних контактов с людьми. Им предстояло преодолеть еще семь километров пути. Незнакомец не шел, он летел, окрыленный скорой встречей с отцом, с событиями, так волновавшими его. Он теперь не мыслил и секунды оставаться не у дел. А принцу Лакии нашлась бы работенка, и он спешил. Омар устало плелся следом, то и дело подгоняемый «умалишенным».

– Скорее, мальчик, мы и так задерживаемся.

– Я не мальчик. – Обижался Омар. Но дальше слов не заходил и только тешил себя, что скоро избавится от «умалишенного», передаст его в руки врачей. Возле городских окраин они наткнулись на длинную вереницу легковых автомашин. Водители раздраженно размахивали руками, переговариваясь между собой.

– Что здесь происходит? – спросил незнакомец у одного из них.

– А, проверку устроили. Кто не живет в Нарфе, на пушечный выстрел не подпускают.

– Еще это зачем? – возмутился Незнакомец.

– И я говорю, к чему это им, и кто им угрожает?

– Кому? – не сдавался незнакомец.

– Вы что, разве не знаете? – удивленно спросил водитель. Совет Перемирия на завершающем этапе. – Объяснял он и с гордостью добавил: – Теперь столицей Мира будет Нарфа. Незнакомец задрожал от нетерпения и плохо скрываемой радости. Ему хотелось кричать. Грудь разрывалась от прилива энергии и сил. Он весело мигнул уставшему и ничего не понимающему Омару.

– Эй, мальчик, за мной!

Омар не на шутку обозлился и бросился на обидчика с кулаками. Но тому, казалось, того и надо было. Незнакомец бегал хорошо, Омар еле поспевал следом, куда делась злость. Охранник с автоматом за плечом преградил им путь: – Стой, документы?

– У меня там отец! – поспешил объясниться незнакомец, – Понимаешь, о- те- ц!

Омар стал взволнованно слушать, дожидаясь, когда умалишенный назовет имя Лакия, тогда можно с помощью охраны задержать его и сдать врачам. Но осторожный Незнакомец давно разгадал замыслы наивных пастухов и лишь потешался над ними.

Охранник был неумолим.

– Ну, у тебя дети есть?

– Не у тебя, а у вас?! – здоровенные ручищи сержанта, сжимавшие, как щепку оружие, замахнулись, грозя ударить. Незнакомец отшатнулся. Стальной блеск в глазах приобрел оловянный оттенок, щеки побелели. Гнев плохо сдерживаемой волной захлестнул сознание. Но положение спас Омар. Ожидая, что незнакомец учинит драку, от волнения шепнул на ухо незнакомцу: – Да дай ему, как следует!

От этого тот пришел в себя. Слова Омара вновь вернули бдительность. Тир нашел в себе силы повернуться спиной к охраннику и спокойно уйти.

– Ты куда?! – досадуя, приставал Омар. – Там твой отец, Лакий, иди скажи сержанту, и он доставит тебя быстро во дворец.

– Послушай, мальчик! Я долго терпел! Но терпеть я больше не буду. – Он приблизил свое лицо к Омару и заглянул ему в глаза. Ничего не выражающий взгляд холодно и жестко смотрел на Омара. В этом взгляде Омар прочел железную волю и веру в себя. Это был властный взгляд мужчины, закаленного в пылу невзгод. Взгляд Властелина Мира. Омара пробрала дрожь, «Его психиатры испугаются, это не человек, а железо», – досадуя подумал Омар. Но уверенность в безумии незнакомца придавала силы, «Лишь бы добраться ко дворцу. Там уж точно упекут в психиатричку». – Омар вздохнул облегченно спасительной мысли.

– Так вот, – продолжал незнакомец, – пойдем в обход постам, лесом. Ты понял?!

– Да! – кротко ответил Омар.

– Ну тогда за мной!

Они свернули с обочины в лес, Путаясь в паутине лесных пауков, они продвигались вперед, к реке.

– А, черт! – выругался незнакомец. – Как это я забыл, что тут река?!

Омар в душе спокойно подумал: «Если бы ты был нормальным, этого бы не произошло».

Незнакомец подозрительно взглянул на Омара.

– Ну что будем делать, пастух? – презрительно спросил с ударением на слове «пастух».

– Что, что, форсировать.

– Ну, я, положим, за себя не боюсь. – Уверенно сказал незнакомец. – А, вот ты то, как?!

– А, ты за меня не переживай.

Вздох облегчения вырвался из груди незнакомца.

– Ну, тогда в путь!

Они быстро разделись, скатав одежду, завязали ее в рубашки. Узелки взяли в левые руки и вошли в обжигающий холод воды. Течение быстро подхватило и вынесло пловцов на середину широкой реки. Загребая правой рукой, Омар некоторое время держался рядом, затем медленно стал отставать. Берег приближался. Наконец, посиневшие от холода, они выбрались на скользкий глинистый грунт.

– Мм- о- же- т, – дрожа, начал Омар. Зубы отбивали мелкую дробь. – Разведем огонь?! – выпалил с трудом скороговоркой.

– Нет, огня не будет. Будет жарко и так. Немедленно одевайся и бегом за мной!

К полудню они добрались до оцепленного со всех сторон вооруженными гвардейцами дворца.

– Да- а, – протянул Тир. – Нечего и думать о проникновении.

Они обошли чугунную ограду. На расстоянии в двадцать метров друг от друга слонялись часовые. К ним время от времени подходили прохожие и совали цветы. Возле каждого была собрана небольшая кучка из роз, гвоздик, мяты и разных растений, и веток.

Незнакомец решил попытать счастья. Он подошел к одному, с виду ленивому, солдату, который, облокотившись об угол ограды, вертел перед носом красной гвоздикой и рассматривал «стайку» девушек.

– Послушай, парень, пропусти, а!

– Зачем? – спросил тот.

– Там мой отец, понимаешь?

– А, кто твой отец?

Омар вновь ждал с нетерпением и волнением своего часа избавления от умалишенного.

– Думар. – Вдруг сказал он. Омар не знал, кто такой Думар и удивленно уставился на незнакомца.

– Отродясь не думал, что у него есть дети. От это номер?!!!

– Ну позвать ты его можешь?!

– Нет. – Холодно и неприветливо ответил солдат.

– Да почему же?!

– Да иди ты к черту! – солдат сплюнул, швыряя под ноги измятый цветок.

– Послушай! – не сдавался незнакомец. – Мне необходимо ему сказать очень важное для него.

– Вот я сейчас как свистну тебя промеж глаз, тогда скажешь в другом месте. Незнакомец не ожидал грубостей от охранника. А охрана не любила, когда преуспевших в службе коллег калечил случай. Разговора не вышло. Удрученный Тир побрел вдоль ограды, осматривая с улицы очертания родных с детства окон. Вечерело. Тени деревьев длинными полосами пересекали дворцовую площадь, упираясь в стены государственных служб. Праздношатающиеся толпы людей потянулись к оцепленной охраной улице, ведущей к главным воротам дворца. Вскоре туда стали подъезжать правительственные машины с гостями. Незнакомец и Омар торчали в людской массе за широкими спинами гвардейцев в белых касках. Вот мелькнуло знакомое лицо Вика. Сердце Тира бешено застучало в груди. Ноги сами понеслись под колеса эскорта мотоциклов, сопровождающего бронированный автомобиль. Незнакомец в мгновение очутился перед испуганным лицом Президента Аркии, который внимательно смотрел на заросшую физиономию дикаря сквозь лобовое стекло толстой брони.

– Привет вам, Вик, от народа Лакии. – Сказал незнакомец условную фразу. Но его уже волокли два здоровенных охранника к служебной машине с решетками на окнах.

Вик мгновение колебался, затем остановил лимузин и, быстро открыв дверцу, высунулся из кабины: – Эй, оставьте его! – Охранники в замешательстве остановились.

– Подведите его ко мне! – приказал Вик. Омар, перепуганный насмерть происходящим, затерялся в возросшей толпе зевак. Гвардейцы, повинуясь члену кабинета Министров, подвели приветливо улыбающегося незнакомца к машине.

– Как ты сказал?! – Вик, внимательно глядя на молодого человека, спросил незнакомца.

– Привет вам, Вик, от народа Лакии. – Повторил без запинки незнакомец.

– Откуда ты знаешь эту фразу?!

– Я принц Лакии! – с достоинством сказал Тир.

Стоявшие рядом охранники весело захохотали, один из них сказал: – По- моему, с ним все ясно. – И взял незнакомца за правую руку выше локтя, на всякий случай пытливо, сквозь веселые искорки смеха, заглянул в глаза Вику.

Тот серьезно приказал: – Отпустить! Можете быть свободными!

Второй охранник открыл было рот, но слова застряли в его горле, повернулся и ушел следом за товарищем в оцепление. Корреспонденты неустанно замигали вспышками, фотографируя происшествие для свежего номера «Вестнике светской жизни».

Вик втягивал голову в плечи после каждой такой вспышки, поскорее увлекая незнакомца в лимузин…

«Города, города, как эхо.

Погребенных временем стен.

А ведь жизнь была в них. Это

Лишь истории древней тень.

Были радости и тревоги,

И любовь, и распятья святых.

Исторические дороги

Начинали свой путь от них.

Открывали свои чертоги

И ученый, поэт и маг,

Звездочет, отвергая пороги,

Во Вселенную делал шаг…»

Читал Лакий, углубившись в поэму древнего философа и врачевателя Ираклия, истоки творчества которого касались древнейших времен эпохи становления народов. Магическое действие книги, как лекарство, успокаивало, давало силы к жизни, очерчивало ее смысл. Лакий оторвался от чтения. Последние события налагали на него теперь уже ответственность за судьбы других народов. А они были куда не из лучших, жизнь с новой силой обрела смысл, властно вторглась в его сознание началом нового пласта в истории человечества и его собственной судьбе. Утрата сына отступила, оставив на время переживаемых событий. И вот сегодня Совет Перемирия закончил работу. Наступило затишье в политическою жизни стран, отождествляемое политиканами всех мастей с затишьем перед бурей. В этот период участники Совета получили трехмесячный отпуск, так называемые каникулы. Пока информация о решениях будет обрабатываться соответствующими службами и законодательными органами Лакии, затем, чтобы лечь в своды законов, обрести форму в новой Конституции Совета Перемирия. Где взять силы пережить смерть единственного дорогого существа, где взять волю, успеть заложить зерна в пахоту событий, где взять силы взрастить ростки, уберечь от разорения грызунами войны. Тяжкий вздох вывел Лакия из забытья. Он наклонился и вновь углубился в чтение:

«Древних стен кружевная россыпь

Обнажает нам времени бег.

На развалины, древнюю проседь,

Тихо подает времени снег…»

До слуха долетел стук в дверь. За стеллажами книг и мягкими обоями стен, не сразу расслышал Лакий настойчивый стук. Он недовольно отложил книгу на высокий столик, стоящий рядом с оббитым кожей креслом. Тяжело поднялся и засеменил к двери. На пороге появился взволнованный Вик. Его глаза восторженно сияли. Лакий остановившимся от неожиданности взглядом следил за выражением на его лице. Оба застыли в молчании. Неловкое чувство охватило обоих. Первым начал Президент Мира:

– В- вы что- то хотели?!

– Д- да. Я в- вот, – заикаясь от волнения, глотал слова Президент Аркии, – В- ваш…

– Отец! – нетерпеливо крикнул незнакомец, выскакивая из-за спины Вика.

Лакий перевел равнодушный взгляд на бородатого грязного незнакомца в одежде чабана, затем взглянул на Вика: – Это мой сын?! Вам, видно, мало моих страданий?!

– Дорогой друг, во имя нашей дружбы, прошу. Этот юноша столько перенес, что вряд ли нас с вами смогли б узнать после даже небольшой части его мучений.

Лакий замер в нерешительности. Затем приблизился к незнакомцу, протянул левую руку к его лбу, провел по бровям, носу: – Сын мой! – вырвалось откуда- то из груди старика. Глаза Лакия увлажнились. Ноги подкосились, и, если бы не сильные руки Вика и помощь Тира, Лакий грохнулся бы на паркет. Они бережно перенесли его в кресло, где Лакий только что сидел. Вик порылся у себя в кармане, извлек сердечное средство. Тир поднес стакан воды. Глухие хрипы вырывались из горла Лакия, напоминая рыдания. Он умер, не приходя в сознание. У власти в эту ночь стал его считающийся единственным сыном, принц Лакии, Тир, Сын Думара и Марики…

Глава 11

Азон бежал коридором жилого крыла дворца, наталкиваясь на важных жильцов. Те недоуменно бросали ему вслед пронзительные взгляды. Был поздний час. Гости расходились по комнатам после вечерних бесед с соседями. У двери Думара за столом под тусклым светом настольной лампы, сидела медсестра в белом халате и белой шапочке. Она пытливо смотрела на Азона, оторвав взгляд от толстой книги.

– Вам что угодно, Господин?

– Я к товарищу.

– Приходите завтра. Он только что после ванной, уже спит.

– У меня дело, не требующее отлагательств.

– Лечащий врач Президента категорически запретил нарушать установленный режим.

Непреклонные нотки в голосе девушки в унисон, сочетаясь с ее тембром, сказанного, твердили: «Хозяйка, ни за что не пускать! Не пускать! Не пускать!..»

Азон понял бесполезность уговоров. Круто повернулся и быстро пошел к выходу. Под окнами комнаты Думара росло раскидистое дерево, подступавшее из всех многочисленных деревьев парка ближе других к стеклам. Парк кишел охраной. По аллее ходил здоровенный сержант, время от времени вглядываясь в освещенные окна.

Азон подошел к нему.

– Кто идет?

– Лейтенант Азон!

– А, лейтенант!

– Послушайте, сержант, я к Думару, опоздал со службой. Вы бы не могли мне помочь взобраться на дерево. У того округлились глаза. На крупном щекастом лице выступила краснота от натуги мыслей.

– Но, лейтенант?!!! – начал было он. Но Азон уже взбирался по толстому стволу, цепляясь за выступы коры.

– Сейчас! – движением руки, скинув каску на затылок, охранник бросился на помощь.

Азон, почувствовав мягкий упор левой ступни в плечо сержанта, ухватился за ветку и быстро взобрался на ответвление ствола. Дальше пробираться стало легче. Ветки словно специально выросли для этого случая. Постовой, задрав голову, вглядывался в густую крону листвы, но разглядеть ничего не удавалось в сплошной темноте. И лишь характерный дребезжащий звук открываемой рамы окна убедил его в том, что лейтенант достиг цели. Он постоял еще с минуту. Затем надвинул каску на лоб, заложил руки за спину и сдвинулся с места. Азон спрыгнул с подоконника на пол. Мягкая ворса ковра заглушила прыжок. В комнате царила тьма. Он некоторое время стоял не двигаясь, боясь наткнуться на что- либо в темноте. Очертания кровати слева у стены медленно проступали в отступающей темноте. Рядом обозначилось инвалидное кресло. Сердце дрогнуло у Азона при виде этого предмета, заменяющего теперь ноги другу. Он направился к постели. Думар спал, не слыша гостя. Азон постоял в нерешительности над головой, затем дотянулся рукой до ночника, включил свет. Больной зажмурил глаза, затем открыл. Удивление в них сменилось теплотой улыбающегося взгляда.

– В столь поздний час, невидим глазом… – Процитировал Думар строчки известного поэта.

– И дни разлуки нипочем. – Дополнил Азон. Друзья весело расхохотались. Но, вдруг, испугавшись громкого смеха, Азон прикрыл рот правой рукой и немного присел.

Думар поднес указательный палец к губам: – Тсс- с! – прошептал он. Азон на цыпочках подошел к двери, прислушался. В коридоре царила тишина. Убедившись, что их не слушают, он также тихо вернулся к другу.

– Вы знаете, я к вам по очень важному делу… Он сбивчиво, путаясь от волнения, рассказал Думару об Отшельнике и закончил словами: – Что вы думаете на этот счет?

– Похоже на какой-то бред. Но если это правда?

– Вы, Думар, не доверяете мне?! – обиделся Азон.

– Извините, дорогой друг, я вовсе не хотел вас обидеть. Ведь когда ты минуту назад был здоров, мог бегать, лазить, наконец, по деревьям! – он посмотрел на Азона! – а, тут…

Азону показалось, что он не верит и не доверяет ему. Да, горькие мгновения несчастья, они неумолимо меняют характер, ложатся тяжким бременем на все человеческое существо. Жизнерадостность, бившая ключом энергия, куда все подевалось? Смято, растерзано болезнью.

– Ну хорошо, если вы мне не верите! – Думар было открыл рот для протеста, но Азон остановил его жестом правой руки! – Если вы мне не верите, то от прогулки не откажетесь, я надеюсь?

– Как это?

– А, вот в этом кресле.

– Вы меня повезете в горы?

– Не совсем…– Азон обстоятельно объяснил, как собирается доставить его к Отшельнику.

Думар долго соображал. Затем сказал: – Чем валяться целыми днями беспомощным бревном, лучше пощекотать нервы прогулкой.

– Ну так за дело, дорогой друг. – Азон наклонился над постелью, больной обхватил его руками за шею и, помогая другу корпусом, помог усадить себя в кресло. Далее Азон подкатил кресло к окну, наклонил и поставил столешницу стола к подоконнику, так, чтобы образовался уклон. Далее развернул кресло спинкой к уклону столешницы и покатил до упора колесами. Затем открыл окно во всю ширь и вынул центральную раму.

– Как это неприятно, что я не могу ничем помочь.

– Не расстраивайтесь, Думар, вам хватит работы.

Азон вынул из внутреннего кармана куртки тонкий капроновый канат и ловко продел и закрепил его под креслом в нескольких местах, затем соорудил небольшую петлю и надежно укрепил ее на спинке кресла. После этих процедур он сорвал с постели одеяло,

заботливо укрыл спину Другу и нырнул в ночной мрак за окном. Волнение друга передалось Думару. Минуты длинной чередой тянулись, делая невыносимым ожидание. За окном слышались отдаленные гудки кораблей в море, стук колес далекого поезда, одинокий шум двигателя с улицы проезжающей, очевидно, патрульной машины. Стрекотание цикад неслось в открытое окно, вплетаясь в едином ансамбле ночи. В их хор включился незнакомый, но близкий по звучанию звук. Он нарастал, приближаясь с каждой минутой, становился отчетливым и резким, похожим на пение сверчка. Это пение нарастало рокочущей волной, внезапно хлынувшей с вышины ночного неба.

Думар завертел головой, сбросил одеяло, стал ждать. В окно следом за рокотом ворвался вихрь ветра, разметав в разные стороны волосы на голове больного. Следом внесло стальной трос с трезубым наконечником в виде острых загнутых вовнутрь крючков. Он метался в завихрениях ветра из стороны в сторону, убегая от рук. Наконец Думару удалось поймать трос. Он быстро вдел наконечник в петлю, затем завязал узлом и стал дергать за него. Трос вдруг натянулся, как струна, медленно пополз вверх, увлекая кресло с Думаром. Колеса катились по уклону столешницы, приближая окно все ближе и ближе, и когда они поднялись на уровень подоконника, кресло вдруг бешено рванулось с ограниченного пространства комнаты в ночь. Азон почувствовал резкое отклонение «Слепня» и тут же увидел стремительный полет креола. Он быстро бросил машину вперед и погасил колебание. Затем, включив тумблер «подъем груза», взял курс по направлению гор. Думар, вцепившись в поручни вращающегося кресла, с замиранием сердца наблюдал, как темное пятно дворцового парка вдруг, стремительно уменьшаясь, растаяло в ночном мраке, а внизу уже замелькали огни города. Черное брюхо вертолета приближалось. Зияющий зев глотнул, наконец, кресло, пространство внизу отсеклось закрывшимися створками. Думар облегченно вздохнул.

– Ну как?! Вы там живой? – шутливо спросил Азон сквозь смотровое окно, соединяющее грузовой отсек с кабиной. – И мечтаю поскорее сесть рядом! – в тон крикнул Думар.

Приподнятое настроение друга – удачное начало, Рокот двигателей мешал говорить. Азон ограничился улыбкой… По коридору жилого крыла дворца, ранним утром, подбоченись, быстро шел своей излюбленной походкой, бывший Советник царя, теперешний Советник Президента Мира. Лакий вменил ему в обязанность каждое утро справляться лично о здоровье капитана Думара и докладывать на утреннем приеме. Еще издали в конце длинного коридора Риши увидел толпу людей, сгрудившихся у дверей комнаты Думара. Чуя неладное, Советник ускорил шаг.

– Я ничего не знаю! – трясла головой раскрасневшаяся от слез медсестра. Она сидела за столом у распахнутых дверей, ведущих в комнату, закрыв обеими руками лицо, и громко всхлипывала. Над ней стоял начальник дворцовой охраны майор Жевиль и громоподобным голосом вел допрос.

– Я спрашиваю, где вы были в эту ночь?!

– Я ничего не знаю! – однозначно отвечала она перепуганным голосом.

– Что произошло? – издали спросил Риши.

– Капитан Думар пропал! – становясь в стойку «смирно» и выпячивая грудь колесом, громко гаркнул Жевиль.

– Я с вас, майор, шкуру спущу! – угрожающе ринулся Риши на громадного верзилу майора, в сравнении с юркой и невысокой своей фигурой.

– Я не виноват, не виноват! – залепетал вдруг майор – Я обнаружил пропажу еще ночью!!!

– Прекратить оправдания! Трое суток ареста! Идите! – кричал Риши. Майор круто повернулся, собираясь уходить.

– Постойте? – остановил его Риши. – Назначьте расследование. – И, смягчаясь, добавил, – потом уж садитесь под домашний арест.

– Есть! – выпалил майор, делая поворот кругом. Советник торопливо зашел в спальню. Разбросанная постель. Одеяло у разобранного окна, столешница от стола приставлена к подоконнику. Риши подбежал к окну. Заглянул в оконный проем, посмотрел зачем- то вверх. Затем быстро вышел из комнаты и зашагал коридором, направляясь в служебное крыло дворца. Что он скажет царю, как отреагирует тот. Но больше всего он боялся опалы, недоверия. Риши привык к доверию царя и пользовался им в своих личных интересах, выколачивая все, что позволяли рамки приличия. Так был построен особняк вдали от любопытных взоров на берегу тихой бухты. Так было сколочено тайное Соглашение между своими коллегами в содействии по захвату власти. А теперь, что ждет его теперь? После утраты сына Царь, как малое дитя, привязался к этому калеке, и теперь сказать о нем можно что угодно. Да- а, времена. Но Риши тешила лишь одна мысль – наследие власти. Все остальное неважно, не существенно, не главное. Он замер перед кабинетом Президента. Расфранченный адъютант в парадном капитанском мундире встал по стойке смирно, приветствуя Советника: – Президент ждет вас. – Сказал адъютант. Риши удивленно вскинул брови. Ведь этот франт даже не удостоился сообщить о приходе Советника. «Странно! – подумал Риши – наверное, уже все знает». Постояв мгновение перед дверью, толкнул ее и вошел внутрь.

Переступив порог кабинета, Риши не глядел по привычке вперед, а поворачивался лицом к закрываемой двери, как бы удостоверяясь в том, что она надежно закрыта, затем уже взгляд переводил на царя. Так было и на этот раз. Когда взгляд с его лисьей физиономии упал на Президента, лицо медленно стало преображаться. Черты заострились, верхняя губа выпятилась вперед, голова сильнее втянулась в плечи, глаза округлились и, скрываясь под насупившимися лохматыми бровями, быстро забегали в крайнем замешательстве. Перед Риши за письменным столом сидел наследный принц Лакии Тир.

– В- вы?! – все, что он смог произнести.

– Да, как видите, Тир! – властно проговорил наследник.

– Распорядитесь объявить траур по отцу. Он умер сегодня ночью. И готовьтесь к похоронам, Он должен быть похоронен с почестями, как солдат, достойный своего народа. Советник трясущимися руками записывал распоряжения нового правителя на листке, который извлек из папки.

– И подготовьте мое выступление по телевидению. Я не собираюсь тратить время и уже приступил к обязанностям.

– Хо- хорошо, Господин Пре- з- зи- дент. – Закивал Советник. При этом губы у него тряслись, а щеки, белые, как мел, дергались по очереди, то одна, то другая.

– И я вижу, что вам необходимо прийти в себя, поэтому не ходите дня три ко мне на доклад. Соберитесь с мыслями и перестройтесь. Нас ждут большие дела. Тир мечтательно посмотрел в окно, затем перевел взгляд на Советника.

– Доложите мне по видео о состоянии дел на сегодняшний день в стране. Можете идти.

Риши передернуло, когда он увидел пренебрежительный жест кистью правой руки, указывающий ему на дверь. Такого не позволял себе даже Лакий со своими подчиненными. Риши вышел, не закрыв за собой дверь. Адъютант тут же вскочил с места и осторожно прикрыл дверь кабинета. Злость, замешанная на ненависти к Тиру, подступала комом, сдавила горло. Мысли смешались. Там, стоя перед ним в кабинете,

Риши машинально кивал, записывал, бросал реплики, не задумываясь над происшедшим. Теперь же, наедине с собой, он наливался гневом. Достаточно незначительного укола со стороны, и бурный поток злости захлестнет, изливая яд на подвернувшуюся жертву. Глаза Советника забегали по сторонам. У самого кабинета взгляду Риши попался Орт.

– Капитан? – окликнул его Советник. Орт с готовностью услужить любимому начальнику подскочил, грациозно вытягиваясь в стойке смирно. – Зайдите! – сухо бросил Риши. Капитан, подмигнув адъютанту, застывшему за столиком у входа в кабинет, вошел следом за Советником.

– Что? – зло начал Советник. – Бородка уже выросла и усы?

– Так точно, Господин Советник! – выпалил Орт.

– Вы, наверно, знали, что он жив?

– Вы говорите загадками, господин Советник?

– Вы боялись, что он вас узнает, признайтесь. Орт? – глядя снизу- вверх, буравил Риши свою жертву маленькими глазками.

– Право, я не знаю, о ком вы?

– Исчез Думар. – Уклончиво начал Риши.

– Как? Он же калека!

– Вот- вот, и я вас хочу спросить, как?

– Ну так он не мог далеко уйти, его найдут!

– Вы что, на самом деле такой идиот, или притворяетесь?

– Вы забываетесь, Господин Советник, я капитан и дорожу честью мундира.

– В эту ночь вы, Орт, потеряли все, и вашу честь, и ваше звание!

– Надо понимать это, как увольнение со службы?

– Вы догадываетесь, капитан. Даю вам три дня. И бросьте валять дурака!

Риши повторил жест Президента, давая понять, что Орт свободен. Капитан вышел, сильно хлопнув дверью. Советник, получивший маленькое удовлетворение от разговора, уселся за свой рабочий стол и тут же защелкай клавишами связи.

– Дайте Президента объединенной телевизионной компании «Интерн- полюс».

– Я слушаю, Господин Советник. – Послышался голос из репродуктора.

– Назовите время, когда может выступить Господин Президент с получасовой речью!

– В программе новостей, естественно, когда же еще.

– Хорошо. И дайте сегодня сообщение…

Советник долго сидел за столом, связываясь с отдаленными уголками планеты, выполняя распоряжения Тира. Лишь поздно ночью он устало закрыл дверь кабинета и в сопровождении Рени ушел к себе…Адъютант вздрогнул. Хлопок двери оказался настолько сильным, что выходивший из кабинета Советника Орт невольно скользнул взглядом в сторону адъютанта. Тот бросил реплику: – Что, капитан, не по нраву новые порядки?

– Идите к черту, лейтенант! – раздраженно крикнул он в ответ. Затем вдруг приостановился и спросил: – Не понял, лейтенант, какие порядки?

– Сегодня ночью умер Президент!

– Как?!!

– Вот так, капитан!

В эти мгновения Орт пожалел о смерти наследного принца. «Так вот почему Риши взбесился. Теперь он Правитель Мира». Орт быстро пошел в жилое крыло. Там в комнате Думара сыщики Жевиля оживленно вели осмотр комнаты.

– И как, нашли что- ни будь? – спросил Орт у одного из них.

– Нет, капитан, следов борьбы и крови не обнаружено, но похоже, что его вытащили через окно.

– Как это так?

– Либо лебедкой. Но на крыше следов никаких. Либо вертолетом.

– Вы допросили охрану?

– Да, дежуривший в ту ночь под окнами сержант Бовиль ничего подозрительного не заметил. Другие же видели, как над дворцом и парком кружил поздно ночью вертолет с опознавательными знаками личной охраны Президента.

– Вы узнали, что ему было нужно?

– В дела личной охраны мы не вмешиваемся. Но нам стало известно, что вертолетом управлял лейтенант Азон.

«Гм! – подумал Орт! – кажется, все ясно. Друг повез прогуляться друга. Как ушли, так и вернутся». – Он посмотрел на снующих сыщиков. Один из них без устали мигал вспышкой фотоаппарата, фотографируя каждую мелочь. Другой что- то сметал кисточкой с подоконника. Наконец они закончили.

– Капитан! – обратился к Орту сыщик с фотоаппаратом. – Мы уже закончили, комнаты подлежат опечатыванию.

– Разрешите мне осмотреть.

– Только ничего не трогайте.

Сыщики удалились в коридор. Орт осмотрел стены, картины на них. Затем деревянную кровать. Взгляд упал на подоконник. Он подошел ближе, просунул правую руку под него, ощупывая что- то. Затем извлек из нагрудного кармана форменной куртки металлическую таблетку, быстрым движением прилепил ее липкой стороной к низу подоконника. Постоял еще немного, осматривая окно, и вышел из комнаты. Сыщики, стоявшие в стороне в коридоре, быстро опечатали дверь. Орт не стал разговаривать с ними. Он торопливо удалился коридором. Крайне удрученный разговором со своим патроном. Орт не знал, что делать и что предпринять. Естественным его желанием теперь было поскорее добраться к себе домой и напиться. У него в запасе три дня, отведенных Риши, три дня он еще на службе, три дня. Так пусть они превратятся в праздник. Он порылся у себя в памяти, но не нашел ничего утешительного, забытых сбережений не обнаруживалось, одни долги, которые складывались в приличную сумму. «Черт побери, придется сидеть дома». Он подкатил к маленькому особнячку, дарованному ему Риши за хорошую службу. У самых ворот остановился, нажал кнопку на миниатюрном пульте, установленном на правой ручке мотоцикла. Створка бесшумно отъехала влево, образовывая широкий проем, за которым виднелся гараж. Орт въехал внутрь. Оставив мотоцикл в гараже, он вошел в дом. Двухэтажный особняк представлял собой строение из красного кирпича, крытое черепицей, возвышавшееся посреди небольшого усаженного деревьями участка. Этот мини- парк со всех сторон был обнесен чугунной решеткой и имел выход через небольшую калитку с вмонтированным переговорным устройством на городскую улицу.

Особняк стоял вблизи дворцового парка, так что в любой момент Риши мог найти своего телохранителя, а тот молниеносно явится на вызов если не считать времени на преодоление расстояния длиною метров в триста к главным воротам дворца. Итак, Орт выбежал на второй эта по деревянной лесенку к себе в спальню. Окна в комнатке под крышей были зашторены, на деревянной кровати разбросана постель. Орт, не раздеваясь, плюхнулся в постель, затем, лежа, снял кожаные перчатки и зашвырнул их в угол. Настроение было отвратительным, если не считать того, что сейчас он принадлежал себе на три дня службы. Со столика рядом с кроватью он схватил недопитую граненую бутыль с коньяком, стал жадно пить из горлышка. Жидкость теплым, согревающим током разливалась по телу все больше и больше с каждым глотком. Допив, он швырнул бутыль вслед за перчатками. Бутылка громко шлепнулась о стену, разлетевшись на мелкие осколки и оставила мокрое пятно. Орт удовлетворенно поморщился. Затем заложил руки за голову, стал думать. Мысли, согретые спиртным, вяло ворочались в усталом мозгу. Он вскочил с постели. Только беспокойство мучило его. Орт заметался по комнате, как загнанный зверь. Безработица, скитания, насмешки, неутешительная будущность терзала измученное самолюбие. И это ждет его. Он давно уже не мыслит существования без первого среди первых сильных мужчин, перед которыми жалкими выглядят даже его коллеги Думар и Азон, коллеги. А ведь Царь лично распорядился и закрепил приказом его за Советником. Теперь, когда Советник – Президент, ой как не к месту эта ссора… Орт снова нервно стал ходить от двери к окну по мягкой дорожке. Его вдруг начал раздражать полумрак. Он остервенело дернул шторы. Свет на мгновение ослепил глаза. Орт отвернулся, зашагал к двери. Затем щелкнул выключателем приемника. Комната наполнилась звуками затихающей мелодии. Голос диктора объявил программу радиопередач и начались новости. Диктор комментировал процессию прощания с первым Президентом Мира, труп которого установлен в Соборе Северней звезды.

«Бесконечные потоки людей с утра и до поздней ночи идут в скорбном молчании отдать прощальный почет Президенту. В почетном карауле застыли…» – рука Орта потянулась к приемнику, ему надоели траурные речи по сыну Президента, а по самому Президенту еще больше, но голос диктора остановил «…сын Лакия, Тир, Советник Риши…»

– Что- о- о?!! – вскричал Орт, – Не может быть! Он жив?! – заметался по комнате Орт. Теперь ясно, почему так бесился Риши. Орт озадаченно лег на постель. Несколько мгновений он лежал не двигаясь. Затем встал, открыл тумбу столика, в которой обнаружился изрядный запас спиртного. Достал бутылку водки.

– Отметим воскрешение отпрыска. Видно, я просчитался, а может быть, и к лучшему, черт знает, что за штучкой оказался бы Советник, дай ему власть. Он откупорил бутылку, налил в бокал и стал пить, закусывая ломтиками шоколада. Событие явления наследника и выпитое изрядно ударили в голову. Орт запел: – И розы, за- а цветут в саду благоуханьем. И девушки споют мои- им, мои- им мечтаньям… Слова модной песенки вконец подняли настроение Орта. Он вынул из нагрудного кармана миниатюрное подслушивающее устройство, подключил его к источнику питания и автоматической записывающей системе, вмонтированной в магнитофон, который стоял на приемнике. Затем снял одежду и залез под одеяло. Только утром он проснулся, проспав остаток дня и всю ночь. Голова разламывалась от боли. Он дрожащей рукой налил в бокал водки и поднес ко рту, сделав несколько глотков, с облегчением вздохнул. Затем поднялся. После утреннего туалета и завтрака, которым его угостила служанка, толстая и тихая женщина лет пятидесяти, рекомендованная ему в свое время Риши, он поднялся к себе в спальню. Там с удивлением обнаружил изрядный кусок исписанной автоматическим устройством магнитной ленты. Орт тут же прослушал запись. Волнению его не было предела.

Он засуетился, надевая форму. Когда с этим было покончено, быстро сбежал по деревянной лестнице, мимо обеденного стола к двери, ведущей на улицу. Служанка покачала головой ему вслед, убирая в это время посуду со стола…

– Капитан! – окликнул Орт начальника бывшего царского вертолетного ангара.

– Слушаю вас, капитан. – Сказал тот случаясь от кучки сослуживцев, с которыми вел оживленную беседу.

– Мне необходим вертолет для охоты.

Капитан замялся, помня о случае с Азоном, спросил:

– А вы похищать никого не намерены?!

– Вы как разговариваете со мной, капитан?!

– Извините, капитан, я только хотел попросить вас, не увозите хоть вы людей без ведома на то начальства.

– Мое начальство Советник, и не вам меня учить!

– Идемте, капитан. – Увлекая за собой, он показал Орту легкие вертолеты, предназначенные для охоты. Орт выбрал «Стрекозу»… Машина бабочкой вспорхнула со стартового пятачка и быстро скрылась в направлении гор.

– Странно. Зачем ему охотиться, когда любой ресторан его бесплатно кормит, поит и развлекает. – Проговорил вслух начальник ангара.

– Так, господин капитан, он же самому Советнику задолжал. – Насмешливо сказал подошедший сержант. На нем был рабочий комбинезон. С завернутых рукавов куртки торчали руки, вымазанные по локти в масле, а невысокая фигура говорившего вся как-то съежилась, и если бы на нее посмотреть в этот миг со спины, то сразу можно было бы понять, что сержант смеется.

– Ну, не нам судить! – с чувством зависти сказал капитан, удаляясь в ангар. Внизу проплывали пастбища. Ущелье, отсекавшее плато от хребта, зияло зигзаг подобным провалом на фоне зеленеющих холмов и предгорий. Его склоны то тут, то там были сплошь изрыты промоинами оврагов, в одних местах еще свежих, в других – уже давно покрытых порослью. Орт внимательно следил за проплывающей местностью вдоль

ущелья. Исследования ущелья ему ничего не дали, и видно было, что эта процедура изрядно недоела. Он круто бросил «Стрекозу» вверх, Машина дрожала, но послушно подымалась, одновременно двигаясь вдоль хребта вперед. Стало тяжело дышать. Слева на борту нащупал кислородную маску и надел на лицо. Картина великолепия гор предстала перед глазами белыми шапками вершин и близких облаков. Хребет тянулся с севера на юг, исчезая в голубой дымке, усеянной кучной облачностью. Там, в направлении Юга, куда следовал Орт, взгляд различил разрыв хребта. Медленно выплывая из голубой дымки, он очерчивался в гигантский провал поверхности, заканчиваясь в восточной части сплошной тупиковой стеной светло- желтого оттенка. Словно гигантский котлован трапециевидной формы, уходил провал к венцу скалы, острым белым зубом рвавшей облака в вышине. Орт снизился к середине провала, стал внимательно осматривать края, дно и скалы вокруг. Слева, с северной стороны, он обнаружил отверстие в породе. Приблизившись, долго изучал зияющую дыру в скале, затем отвернул машину, бросая вдоль стены на Восток к тупику. Там он наконец обнаружил интересовавший его объект. Он подогнал машину ближе, снизился до середины стены и внимательно осмотрел ее. Не сразу ему посчастливилось обнаружить карниз, ведущий к продолговатой черной дыре. Туда, к ней, он ближе подвел вертолет и замер, изучая каждый камешек возле пещеры. Внезапно в темном ее очертании появился седой старец. Он поднес ладонь ко лбу, внимательно всматриваясь в стрекочущее металлическое насекомое. Орт включил автопилот. Машина тут же уравновесилась и застыла, вздрагивая ежеминутно от корректировок автомата. Затем взял ружье, которое лежало рядом на сидении, осторожно прицелился. Хлопок выстрела заглушился рокотом мотора…

– Фу, черт! – выругался Азон.

– Посмотрите, Думар, эти свиньи уже успели опечатать комнату. – Он повернул голову к другу, которого поддерживал за туловище.

– А, ерунда, что значат эти мелочи по сравнению с тем, что вы для меня сделали, Азон.

– Пустяки, и, кроме того, это не я, а Отшельник.

– Каково, а! Не вы, а то, кто же?!

Азон возился с замком.

– Благо, что хоть замок не поменяли.

– А, ну их к черту! – Думар был поглощен чудодейственным исцелением и только об этом мог говорить.

– Подумать только, три дня – и я здоров!

– Ну, дружище, нам еще два дня осталось. Вернее, завтра во второй половине и послезавтра, и все.

– Да- а, а как вам удалось меня водрузить на карниз? Вы знаете, Азон, я, признаться, чуть в штаны не наложил.

– Ну, полно. Вы – и вдруг о таком!

– Да полежишь тут. – Щелчок замка прервал разговор. Они вошли внутрь.

– Вы, Азон, дайте знать Жевилю, что со мной все в порядке. Ну, и Риши надо бы сообщить.

– А, эта старая крыса сама пронюхает. Вот Жевиля жаль. Хороший парень.

– Что вы имеете в виду, то, что ему нет равных в выпивке, или в презрении к доносам?

– И то, и другое, капитан.

– Ха- ха- ха! А не отметить нам немного это событие? – усаживаясь в постель с помощью друга, предложил Думар.

– Извините, капитан, но нам нужно еще два сеанса. В этот провал пока долетишь.

– Да, конечно, но дыра страшная, бездонная пропасть. Я засекал время. Кресло падало ровно три минуты с карниза. Жутко.

– А для меня, Думар, страшнее всего было продвижение по

карнизу. Как мы почти ползком, но все же добрались до «Слепня».

– Хорошо, что ветра не было.

– Да, ну что ж, старик обещал поставить на ноги в три сеанса. Так что начихайте, Думар, на президентских лекарей. Ну, ладно, мне пора.

– До свиданья, друг. Жду вас завтра к обеду.

Азон, ступая по ковру, вышел, осторожно закрыл дверь за собой…

Отшельник, шаркая ногами, озабоченно ходил взад- вперед по узкому пространству пещеры в крайнем замешательстве.

– Как же так! – говорил он старческим трескучим голосом. – Почему Светоч Мудрости принес мне это известие? Какой смысл заложен в нем? О, человеческое мышление, тебе не понять драгоценного напитка из сосуда Космической Мудрости. Он вздыхал, садился в раздумьях. Снова вставал и долго шаркал ногами, семеня старческой походкой по выдолбленному полу.

– Смысл, смысл. Комета Галла, так называют ее астрономы, движется по направлению к планете. Период обращения четыреста световых лет. Еще никто не знает об этом. Какая бесценная информация хранится в ней! Эх, дать бы ее в честные руки, как бы преобразилась жизнь! – Старик ворчал, сокрушался, затем пустился в длинные философские рассуждения о смысле бытия и слабости человеческого существа…

– Вы, Орт, спасли свою честь! – вдруг выкрикнул Риши, вскакивая с кресла, где он сидел у журнального столика, прослушивая запись. Орт стоял у двери, выжидательно всматриваясь в непроницаемое лицо Советника. – Я старался, Господин Советник, и, как видите, не безуспешно.

– Что за объект – комета Галла?

– Я справлялся в центре Космических исследований. Там ничего не наблюдали.

– Подождем. И вот что, займитесь Орт, вплотную этим объектом. Старик, исцеливший Думара, владеет секретами астрономии, и информация, видимо, имеет смысл.

– Как прикажете действовать?

– Готовьтесь, и серьезно, к полету в Космос, очевидно, к интересующему нас объекту…

– Комете Галла! – нетерпеливо перебил его Орт.

– Не будьте кадетом, капитан! – иронически остановил его Риши. – Я в свою очередь позабочусь о корабле и подготовлю этот полет.

– Когда лететь? – спросил вдруг с готовностью Орт.

– Вижу, капитан, что вы готовы даже в ад?

– Так точно, Господин Советник!

– Ценю вашу самоотверженность. Ну, а теперь идите. Я дополнительно сообщу вам о времени и месте полета. Думаю, это будет еще не скоро.

– Есть! – громыхая форменными ботинками по паркетному полу, он вышел из кабинета…

Глава 12

Все телекомпании Мира транслировали процессию похорон первого Президента Мира. Гроб с телом покойного был установлен на лафет пушки, который тащили в одной упряжке двенадцать пар белых рысаков. По обе стороны от лафета шли телохранители покойного. Слева первым Думар, за ним Азон, справа первым Орт, за ним майор Жевиль. На них были белые каски с черной полосой, черные форменных комбинезоны с красными повязками на рукавах левой руки выше локтя. Весь лафет завален цветами и венками так, что гроба не видно, только труп над ними печальным возвышением медленно плыл с цветочной горой посреди людской реки. Следом в открытых правительственных машинах ехали родственники и близкие покойного. Эскорт машин растянулся вереницей по оцепленным охраной Дворцовым проспектом. Последний путь от дворца до крематория длиною в пять километров был усеян цветами. Красные с черной полосой флаги свисали с балконов домов, их полотнища длиной в два этажа местами касались улицы и волочились по тротуарам, подхваченные ветром. Оркестр, сопровождавший процессию, стройными рядами музыкантов медленно продвигался впереди, играя траурные марши. Люди запрудили все пространство за спинами охранников. Были заняты крыши соседних домов и даже деревья, росшие справа и слева по обе стороны проспекта. Женщины плакали, мужчины хмуро взирали на экраны телевизоров. Лакия, а с ней и весь мир, прощались с Президентом Мира. Президентом, которого любили, которым гордились, ему верили, на него надеялись. Какова судьба ждет Лакию, а с ней и мир при новом правителе, сыне Президента Тире? Прах с урной поместили на отдельной площадке кладбища Нарфы, где были похоронены знаменитые писатели, историки, государственные деятели, врачи и ученые. Тир выступил с траурной речью. За ним – Риши и некоторые руководители стран, в том числе и Президент Аркии Вик: – Я, от имени всех моих коллег! – сказал Вик, – Выражаю искреннее соболезнование народу Лакии, а с ним и всему Миру и верю, что начинания отца, чаяния народов да воплотит в жизнь его сын Тир. После похорон Тир принимал гостей, руководителей стран Мира, ставших членами его кабинета Министров. Приемы длились в течение двух недель. Две недели и три дня Тир уже находился у власти. Он лично распорядился, чтобы Думар и Азон, охранники- телохранители его отца, оделись в парадную форму и неустанно дежурили по очереди у двери его кабинета. Тир, выслушав доклад Риши, сказал: – Скажите моей охране зайти. Риши покраснел, он, почти Президент Мира, ходит в лакеях у этого молокососа. Гнев залил глаза. Он поспешил повернуться спиной, чтобы скрыть бушевавшие чувства. За дверью грубо крикнул: – Капитан Думар и лейтенант Азон, к Президенту.

– Есть, Господин Советник. – Крикнули оба, вставая с дивана, на котором сидели у дверей.

Риши их не слышал. Гнев бушевал в сердце, он почти ослеп от прилива ненависти и быстро шел к своему кабинету, не обращая внимания на сновавших служащих, которые почтительно уступали ему дорогу. У кабинета его встретил Орт. Не удостоив вниманием телохранителя, Советник быстро проскользнул мимо в дверь своего кабинета. С порога он крикнул: – Рени! – и, прежде бросив папку на письменный стол, уселся за ним. Лакей тенью тут же явился. – Я слушаю, Господин Советник.

– Докладывайте! – приказал нетерпеливо Риши. Рени неторопливо достал из-под мышки красную папку, затем открыл ее и стал пробегать глазами мелко исписанные листки.

– Да читайте, черт побери, что там у вас? – в нетерпении вскричал Риши.

– Как вы распорядились, я связался по нашим каналам с представительством Космической фирмы в Аркии.

– Ну, ну, ближе к делу.

– Они за обещанное вознаграждение изготовят космический корабль и установят его в указанном вами месте в срок, вами оговоренный.

– Каковы гарантии секретности?

– Корабль будет изготовлен под видом программы космических исследований для доставки отдаленных спутников астрономической службы слежения по заказу центра Космических исследований.

– Но они располагают свои заказы в южном полушарии в Кие.

– Это особый случай, связанный с демонтажем военных объектов, и кроме этого, полет Орта на этом корабле будет предусмотрен, как испытательный, и нигде не будет зарегистрирован.

– Вы, Рени, гениальный малый, хоть и ходите в лакеях.

– В лакеях ходил мой дед. Отец завещал мне эту службу. И если бы были у меня дети, то…

– Ну, ну! – удовлетворенно потер руки Риши. – Очень хорошо. Я вами доволен, Рени, и если вы желаете отдохнуть и развлечься, то курорты Мира теперь в вашем распоряжении.

– Когда изволите вернуться, Господин? – тут же спросил Рени. Риши, поколебавшись, назвал дату и протянул ему маленький квадратик, обернутый целлофаном в виде визитной карточки.

– Это вам пропуск. С ним вас встретят как родного домочадца в любом уголке планеты.

Рени взял пропуск, поклонился Риши, прижимая руки к туловищу, и тихо вышел в свою дверь. Советник, окончательно успокоившись, встал из-за стола, подошел к широкому окну, выходившему в старинный парк дворца. За окном стоял полдень. Деревья тихо шелестели листвой, бросая прохладную тень на стекла.

– Я тебе покажу, молокосос, дай срок. – Процедил Советник сквозь зубы…

– Зачем это мы ему понадобились? – спросил Думар у Азона.

– Вы не знаете, капитан? – обратился Азон к адъютанту. Тот захлопал глазами, затем сказал: – Наверное, хочет вас женить.

– Вы, как всегда, остроумны, капитан! – ответил ему Думар.

Азон был уже в кабинете.

– По вашему приказанию прибыли, Господин Президент – отрапортовал Думар, как старший по званию.

– Вот что, господа! – начал Тир, – Отец завещал мне ценить и дорожить преданными мне людьми, поэтому я пригласил вас выразить благодарность Азону за то, что он вернул вас в строй, капитан.

– Рад служить Вашему Величеству! – сказал Азон.

– Дорогой лейтенант, старые порядки пора забыть, я не Царь,

а Президент, и прошу теперь меня величать Господином Президентом.

– Так точно, Господин Президент!

– Ну вот, когда выйдет Устав Дворцового Этикета, все будут знать и обращаться как положено. – Поучительно заметил Тир.

– А теперь мы последуем за не менее нужным мне человеком, испытанным и доказавшим свою преданность.

– И кто же он; сержант, солдат или офицер?

– Он достоин звания капитана и должности моего адъютанта, но это еще темное и дикое существо. И я пригласил вас за тем, чтобы вручить его в ваши руки.

– Что прикажете с ним сделать?

– Надо вылепить из него первоклассного бойца. По моему мнению, если есть молодость, ловкость и преданность, то все остальное придет.

Заранее восхищаясь будущим учеником, у Думара и Азона загорелись глаза.

– Давайте его нам, Господин Президент, и мы сделаем из него бойца, будьте уверены. – С задором сказал Думар.

– Ну, если вы готовы, то в путь!

– В путь? – вырвалось у Азона.

– Да. Я забыл сказать, он потомственный чабан.

На лице Думара изобразилось недоумение, у Азона презрительно скривились губы, он еле сдержался от нелестной реплики…

В вечерних сумерках, по дороге, ведущей в горы, из Нарфы шел молодой человек. Одежда на нем была сшита из грубо выделанной овечьей шкуры. Короткие штаны, куртка с длинными рукавами да островерхая из овчины шапка – вот весь наряд, из-за которого его вполне можно назвать пастухом. Шлепая босыми ногами по асфальту, он то и дело оглядывался в сторону города, но за ним не гнались. Это был Омар.

– “ Неужели он не погонится следом! – думал наивный пастух, – ведь я ему так насолил, хотел сдать в психиатричку, умалишенным называл”.

Весь путь от Нарфы до поселка он все ждал. Но погони не было. Вот уже знакомые с детства ворота старого дома. Теперь в нем живет сестра с мужем. Навстречу, ковыля; старыми ногами, вышел Марсель. Он почти ослеп и долго принюхивался, шевеля черным носом, прежде чем подойти поближе. Наконец пес подошел к приближающемуся хозяину, лизнул его раз, другой в ногу выше щиколотки.

– Старый дружище. – Потрепал его по голове Омар. Как в детстве, он осторожно приблизился к освещенному окну. За тем же столом, где когда- то ужинала их семья, теперь сидел муж Жаннет, сама хозяйка и двое детей. Мальчик постарше, он сидел спиной к окну, видна только его белокурая голова, девочка – напротив.

Им прислуживала миловидная полная кухарка, которую Анвар, так звали мужа сестры, нанял готовить и ухаживать за детьми. Он превратился теперь в богача, сдавал в аренду свое пастбище и, занимаясь организацией купли- продажи овец, нажил от торговых операций на малое состояние. Между прочим, всерьез подумывал перебраться в Нарфу. Омар всей душой завидовал ему и боялся его. Но пустой желудок взял верх. Он постучал в окно. На пороге появилась Жаннет.

– Кто там?! – громко позвала.

– Это я, сестричка!

– А, Омар, заходи в дом. Как раз к столу поспел! – весело защебетала она. Омар чинно зашел в комнату.

– Добрый вечер. – Поздоровался он.

– Входи, входи. – Оборачиваясь к нему, сказал Анвар. – Присаживайся, мы как раз ужинаем.

Омар сел на приставленный стул сестрой к обеденному столу. Туг же перед ним появилась полная тарелка супа. Он жадно набросился на еду. Ему не мешали.

– Вообще- то я! – хлебая суп, начал торопливо Омар! – к вам по делу.

Анвар перестал кушать жаркое из барашка и уставился пытливым, внимательным взглядом в родственника.

– Вы бы не могли меня спрятать от нашего помешанного, а то его забрала правительственная машина. 0н, похоже, сынок какого- то придворного. Как расскажет…

– Брат, мы тебя спрячем так, что родной отец не найдет. Поживи пока у нас.

Муж не вступал в разговор. Анвар молча поглощал свое жаркое, запивая вином из бокала. Омар взглянул на него. Спокойное лицо, волевой подбородок и никакой реакции на просьбу. Это его немного успокоило, и он доел свой ужин с аппетитом. Когда все

встали из-за стола, Жаннет увлекла Омара в коридор: – Послушай брат. Сегодня уже поздно, переночуешь в своей комнате, а завтра я тебя устрою.

– Ну, хорошо.

Омар вошел в давно забытую свою спальню. Жаннет появилась с бельем. Постелив постель, она пожелала ему спокойной ночи и закрыла за собой дверь.

Усталый, он быстро и крепко уснул. Ему снились неизвестные пейзажи пустыни, где он ни разу не бывал. Море с огромными волнами, на нем и дремучий лес, непроходимой чащей ставший вдруг на его пути.

– Эй, проснись. – Толкал его отец в плечо.

– Это ты, отец! Меня могут поймать. Наш умалишенный – сынок

какого- то придворного. Я сам видел, как он садился в правительственную машину…

Он взволнованно говорил, путая слова, рассказывая отцу все до малейших подробностей. Испуганно закончил словами: – Он будет мстить.

– А, ерунда! – хладнокровно заметил Ден, – Давай собирайся, срочно овец выгонять, а ты тут прохлаждаешься. Давай, собирайся, да поживее!

Омар нехотя встал. Сон наваливался тяжелой ношей, пригибая к постели. Но он решительно выпрямился. Одел свею пастушью одежду, тихо, чтобы не разбудить домочадцев, вышел следом за отцом. На дворе сумерки уже посерели, но еще было темно. Отец еще влезал на дрожки, когда Омар подбежал и вскочил следом за отцом,

усаживаясь рядом на козлах.

– Но- о! – дернул вожжами Ден. Лошадка быстро вынесла дрожки на улицу. За поселком дорога круто подымалась в гору. Небо на Востоке посветлело. Тонкая лента облаков, небрежно брошенная природой на небосвод, окрасилась в малиновый оттенок, постоянно меняющийся, светлея. В предутренней прохладе густо пахло сеном.

Справа вдруг запел жаворонок, ему стал вторить другой где-то вдали. Дрожки въехали в сырое ущелье. Тут еще было темно. А вершины гор уже белели, очерчиваясь с каждой минутой все ясней и ясней. Солнце уже взошло, когда лошадь остановилась у порога

сторожки. Ден стал распрягать. Омар вынес седла.

– Давай седлай! – приказывал отец. – Завтракать будем на пастбище.

День прошел спокойно. Никто не искал Омара. На второй и третий день тоже никому из государственных чинов Омар не понадобился. Прошло еще пять дней. Омар успокоился, перестал думать об умалишенном, затем забыл вообще.

Пошла третья неделя с того самого момента, когда Омар оставил на дворцовой площади своего найденыша. Отец сегодня, как всегда, первым проснулся и стал будить сына. Омар нехотя открыл глаза, затем быстро вскочил с постели. Ушат холодной воды под блеяние отары в загоне да легкий ветерок с луга – что может быть приятнее

для молодого пастуха, одержимого одним, как напасти досыта отару да приумножить поголовье овец. В то утро дул легкий прохладный ветерок.

– Вчера видел опять вертолет с опознавательными знаками личной охраны Президента.

– А как ты узнаешь, отец, что это именно личная охрана?

– По изображению меча не фоне темно- зеленого яйцевидного щита. Словно крест в зеленой оправе. Особенно ярко выделяются красная канавка посередине меча, словно кровь. Омар испуганно спросил:

– Чего это они зачастили в горы?

– Чего, чего! – возясь с подпругой седла, говорил отец. – На охоту летают, наверное.

В его голосе слышались нотки зависти. Его давняя мечта об охране вновь взбудоражила воображение, позвала давно зарытым чувством в молодость.

– Да- а, как давно это было! – задумчиво сказал он.

– Ты, о чем, отец?

– Да так, давай лучше смотри, не растеряй овец.

Они ловко, управляя лошадьми, выгоняли отару из загона. Поднялась туча пыли, но как только овцы вышли на зелень луга, пыль осела, воздух снова обрел кристальную чистоту и прозрачность. В воздушной хрустальной чопорности ажурными узорами засияли горы. Бесконечно меняющиеся переливы красок разворачивались перед

околдованным взором. Чарующие светотени от нежно- фиолетовых оттенков до пурпурно- розовых перламутровых тонов создавали единый ансамбль утренней зари. Как легко дышится в этом целебном настое горного бальзама, состоящего из крутого аромата распустившегося цветения трав да дыхания ущелий. Солнце взошло. Оно засияло над пастбищем, овцами и Омаром, давая жизнь раскинувшимся лугам, птицам, зверям, горам и людям, всему тому, что мы привыкли называть живой Природой.

День набирал свою силу. Это ощущалось по ярким, слепящим порой, краскам жаркого солнца. По дуновению прохладного ветерка, прикасающегося к телу, сквозь щели кожаной одежды чабана. Высоко в небе парил коршун. Омар засмотрелся на птицу, лежа

на спине, его поражала свобода полета и то, что ни малейшего взмаха крыльев – а подъем ввысь, и вот уже коршун – маленькая, еле заметная точка среди голубых просторов. Чудно. Только коршуны да орлы умеют так летать. Нет, пожалуй, еще аисты…

Мечтая о полётах птиц, он уснул. Овцы паслись невдалеке, убаюкивая блеянием да похрустыванием объедаемой травы. Ему снился полет. Он летел, как коршун, высоко над горами, внизу все было такое маленькое, но значительное, не важное, не нужное. Вдруг внизу горы задрожали. Белые шапки вершин ринулись вниз, рассыпаясь в мелкие осколки, в пыль, везде слышался рокот, и гул страшной катастрофы…

Он вздрогнул во сне, открыл глаза, проснулся. Но рокот не исчезал, вихри метались вокруг, вздымая кверху траву, вырванную с корнем. Шапка слетела и, поднятая вихрем, упала далеко от разбежавшейся в панике отары. Ветер исходил откуда- то сверху, прижимая к траве, мешая встать. Омар со злостью взглянул в небо. Тяжелый вертолет плавно снижался прямо на него. Пастух вскочил, намереваясь бежать. Но, завидев отца, мчавшегося к нему на лошади, вдруг расхрабрился, стал ждать.

Ден подоспел вовремя. Он заблаговременно спрыгнул с лошади и, низко пригибаясь под порывами струй воздуха, приблизился к сыну. Колеса машины в это время коснулись луга, рокот стих, прекратился. Это был правительственный вертолет, принадлежащий лично Президенту. Ден подробно комментировал внешнюю форму машины, узнавая знакомые опознавательные знаки различия. Дверца наконец отворилась. Из ее овального отверстия вынырнул короткий бортовой трап. По нему на траву спустился Тир. Ден смял шапку и низко поклонился.

– Это Президент. – Сказал он Омару.

Омар застыл, разинув рот, удивляясь тому, как Президент смахивает на умалишенного, только без бороды, только без грязных косм на голове, только в парадном президентском мундире малинового цвета с эполетами на плечах.

Тир подошел к Омару, запросто, без церемоний протянул правую руку: – Ну, здравствуй. Омар!

– Откуда вы меня знаете? – несмело подавая свою, зачем- то

вытерев кисть о штанину.

– Ты спас меня, ты проводил в Нарфу. Ну, вот теперь моя очередь тебя отблагодарить.

Пока Тир разговаривал, сзади подошли два высоких красивых офицера в черных походных комбинезонах, с малиновыми беретами на голове. Их пытливые глаза шарили по фигуре Омара, одетой в нелепый костюм пастуха.

– Зачем они на меня так смотрят? – спросил, смутившись, Омар. Отец подвинулся вдруг вплотную и стал толкать сына в бок: – Проси, пусть заплатит, он же теперь Президент, Богач.

– Что хочет твой отец?!

Ден расхрабрился и стал говорить: – Ведь вы прибыли, Господин Президент, нас отблагодарить, так?

– Да. И чего же ты хочешь?!

– Я когда- то продал на аукционе за полтора миллиона овец необычной раскраски. И у меня эти деньги украли грабители.

– Я дам вам эти деньги. Думар! – к Президенту подошел широкоплечий высокий офицер. Его тонкий торс, подтянутый широким поясом с болтавшейся на нем кобурой оружия, подчеркивал утонченную природную стройность и изящество фигуры.

– Запишите, пожалуйста, все, как положено, у чабана, пусть переведут мои Финансисты на его счет полтора миллиона. Думар увлек Дена в сторону, что-то расспрашивал, фиксируя в записной книжке авторучкой.

– Азон, подойдите, пожалуйста, поближе.

К Тиру и Омару приблизился другой офицер. Сухощавый, стройный, с пытливым умным взглядом синих глаз. Он держал матерчатый сверток в руке.

– Дайте форму Омару, пусть переоденется.

Азон протянул сверток пастуху. Омар дрожащими руками развернул ткань, внутри оказалась новенькая форма сержанта личной охраны Президента. Омар торопливо переоделся. Форма преобразила пастуха до неузнаваемости. Особенно красиво сидел малиновый берет. Орлиный профиль носа сочетался с силуэтом формы, придавая фигуре неповторимую мужественность и красоту.

– Ну, чем не охранник! – похлопывая смущенного пастуха по плечу, сказал Тир.

Ден со слезами счастья на глазах молча любовался сыном. Мечта, его мечта сбылась, сбылась в сыне. Ден был счастлив.

– А теперь прощайся с отцом – и в путь! Ты принят на службу, а со мной не спорят! – твердым голосом приказал Тир.

– Собственно, а меня можно спросить, хочу я служить или нет?

Отец не стерпел. Нервы, вконец измотанные житейскими передрягами, сдали и на сей раз, вырвавшись сочной оплеухой по щеке Омара. Ее лязг эхом отозвался в горах.

– Вы его простите. – Старый чабан плюхнулся на колени перед Тиром, хватая за руки, стараясь их поцеловать. – Он не ведает, что говорит.

– В нем чувствуется твердый нрав и чувство собственного достоинства, такие люди мне нужны.

Тир отдернул руку, жестом приказал отцу встать.

– Ну, полно вам, вы теперь миллионер, и вам не идет стоять на коленях. У нас так не принято.

– Так вы его берете?! – не веря своему счастью, лепетал Отец.

– Ну да, конечно. – Спокойно сказал Тир. Затем он обнял Омара правой рукой за плечи и увлек к вертолету.

– А ты не смей перечить, слышишь, что я тебе сказал. Не смей?

– Нет, отец. Не буду. – Наклонив голову, словно провинившийся школьник перед учителем, сказал Омар…

Вертолет взмыл над пастбищем, унося Омара в вешнюю высь, в неизвестность, в новую жизнь. Ошеломленный отец долго еще стоял, наблюдая за маленькой

движущейся в сторону Нарфы точкой, в которую превратился вертолет.

– Скажите, сержант! – нарушил молчание Думар, – Что значит ваше имя?

– Отец был рыбаком, когда я родился, он поймал в сети одного- единственного Омара, с тех пор я Омар, а он чабан.

– Ха- ха- ха! – дружный хохот заглушил рокот моторов.

– Вы напрасно смеетесь, Господин. – Сказал Омар. В его голосе прозвучала обида. – Ведь имена дают нам родители.

– Не всегда. – Добавил Азон.

– Я что-то вас не понимаю, лейтенант. – Сказал Омар.

– Ну, например, Азон – это не мое имя.

– Я же собственными ушами слышал, – удивлению Омара не было предела, – что вас, лейтенант, все так называют.

– Все, да не все. Это не настоящее мое имя.

– А капитан Думар тоже носит не свое имя?

– Да, и я взял себе такое, какое мне больше всего понравилось.

– А что означают ваши имена?

– Мое, например, – сказал Думар, – значит Мудрый или Мудрец.

– А ваше, Азон?

– Мое, – значит прозрачность и твердость, понятнее,

сходно с алмазом, оно и прозрачно, как горный воздух, и твердо,

как алмаз.

– Извините, господа, я обиделся на вас за смех.

– Ничего, мы не обидчивы. – Тепло улыбаясь, сказал Думар.

– А ваши настоящие имена можно узнать?

Офицеры хранили молчание. Азон замурлыкал что- то себе под

нос. Думар стал внимательно рассматривать проплывающие внизу пейзажи.

– Вы, Омар. – заговорил Президент. – Подумайте над своим именем, следуйте и вы традициям личной охраны. Вы должны быть храбрым, сильным и крепким, как сталь. – Высокопарно поучал Тир.

«Этот наследник забывается», – раздраженно подумал Омар.

– Ну, если вы, Господин Президент, остры, как обоюдоострый меч, изображенный на ваших опознавательных знаках, то я, Эфес у этого меча. – Иронически заметил 0мар.

– А, что, не дурно! – одобрительно сказал Тир. – Почему бы вам не стать Эфесом?

– Считайте, что перед вами не чабан Омар, а Эфес, сержант Вашей личной охраны! – с достоинством офицера сказал уже Эфес…

Глава 13

Ошеломляющие перемены в жизни Омара-Эфеса подействовали на молодого человека двадцати лет от роду, никогда не жившего в большом городе, как на молодого ягненка сочный луг. Он смотрел на огромные дома, широкие улицы, всматривался в лица прохожих, и ему казалось, что все это уже принадлежит ему и для него. Как же, он теперь приближенный к самому Президенту, сержант его личной охраны. Новенькая парадная форма поблескивала на солнце золотым двух квадратиков на плечах куртки, и нагрудный знак личной охраны, который обычно носят за отворотом лацкана, сиял в лучах солнца, отражаясь в газах Эфеса искорками праздного восторга. Он шагал по улицам после первого дня службы, наслаждаясь переменой, и своей безоблачной будущностью. Он решил не заходить в отель, куда временно поселил его по распоряжению Президента Азон, а как можно дольше побыть наедине со своим теперешним положением. Его самолюбие тешили почтительные взгляды горожан, полуоткрытые зовущие губы красавиц, еще вчера спешивших поскорее пройти мимо. А сегодня, да, сегодня, малиновый берет с кокардой, изображением обоюдоострого меча, сверкающего на солнце металлическим блеском на фоне темно- зеленого овала щита, шли к смуглым тонким чертам лица, делали Эфеса неотразимым для юных сердец, провожающих его мечтательным взглядом, грезя втайне о таком парне. Эфес очутился в сквере парка, примыкавшего к Соборной площади. Он рассматривал с наивным любопытством все вокруг, все рассматривали его.

– Посмотри, Фред, какой индюк! – кивая в сторону Эфеса, сказал один из двух бородатых парней, разодетых в белые холщовые рубашки, подвязанные веревками, и в сандалиях. Несмотря на безобидный вид своей внешности, они тем не менее курили дорогие

сигары, и у обоих в правом ухе торчала огромная золотая серьга с бриллиантом, крик моды молодых и богатых буржуа. По всей видимости, они не принадлежали к бездомным бродягам, а дорогие вещи говорили о богатстве их отцов.

– Слышь, Мет! – сказал второй, – То- то я смотрю, какие перья на нем.

– Фред, пощиплем цыпленка, а?!

– С удовольствием, Мет.

– Эй, ты! Сыч надутый! – крикнул Фред Эфесу. – Ты гуляешь в запрещенной зоне!

Эфес не расслышал. Он продолжал идти дальше.

– Я тебе что сказал?! – подбежал Фред, грубо хватая Эфеса сзади за плечо. Он недоуменно резко повернулся и взглянул на бородатую лохматую голову.

– Вам чего? – глазами, полными наивной вежливости, смотрел Эфес на обидчика. Фред опешил от неожиданности.

– Ты не понял, я, кажется, тебе сказал, что здесь гулять полицейским запрещено!

– Это Президент запретил? – спросит простодушный пастух.

– Я запретил, понял! А чтобы ты это понял, я распишусь. – Фред с размаху воткнул свой увесистый кулак правой руки в солнечное сплетение Эфеса.

– А! – все, что успел сказать бедный сержант. Дыхание оставило его, рот по- рыбьи хватал воздух. Фред двинул Эфеса двумя руками по затылку, повергая наземь. Подоспевший Мет стал бить бедного охранника ногами. Тяжелый труд горца, с раннего детства, привыкшего вставать с восходом солнца и трудиться до вечерней зари, выросшего на парном молоке горного воздуха, подарил чабану крепкие мускулы и выносливость. Нападавшие быстро устали. Рубашки их взмокли от пота, прокуренные легкие часто с хрипом выдыхали воздух. Эфес почувствовал закипевшую злость. Он стал на колени, затем сбросил со спины, как овец, навалившихся обидчиков, вскочил на ноги. Но те разбежались в разные стороны. Он поднял валявшийся в пыли берет, стряхнул с себя грязь и, прикрывая лицо руками от любопытных взглядов, быстро вернулся в отель. В зеркале ванной он рассмотрел себя. Волосы в клочках запекшейся крови, под глазами огромные синие пятна. Несколько шишек на лбу. Тошнотворный привкус крови во рту и острая головная боль вызвали рвоту. Он долго стоял над умывальником. Затем разделся и вымыл голову холодной водой, смыл кровь. Чтобы не испачкаться кровью, быстро обернул голову полотенцем, затем достал из холодильника несколько кусочков льда, приложил к опухшему глазу, стало несколько легче, голова немного успокоилась. Он осторожно добрался до постели и, не снимая махровый халат, лег в кровать. Утром за своим подопечным зашел Азон.

– Друг мой, да с вами обошлись нелестно! – воскликнул он, едва переступив порог. Эфес его узнал по голосу, так как видеть он не мог из-за припухлостей на лице.

– Вот что. Немедленно собирайтесь! Вас надо показать врачу.

Швыряя одежду, а кроме формы, перепачканной кровью, у Эфеса ничего другого не было, то Азон, естественно, швырнул Омару ее.

– Нет! – категорически запротестовал Эфес. – Я не хочу позора и насмешек, хватит с меня того, что вы меня видели.

– Да бросьте, Эфес. – Настаивал Азон. – Никто на это не обратит внимания. Все мы по очереди ходим с подобного рода вещами время от времени. Обычное дело, без которого служба в охране немыслима. Поверьте, дружище. – Убеждал Азон, пуская в ход красноречие обаятельным спокойным голосом. Эфес был неумолим. Видя бесполезность уговоров, Азон запустил последний довод: – А, что скажет Президент, не видя вас на службе?

– Я предпочитаю честь превыше службы. Насмешки других приговор для меня!

Азон нарочито с восхищением посмотрел на Эфеса: «Да, с таким не соскучишься». Сдерживая улыбку, подумал он.

– В таком случае мне сказать нечего.

– До свидания, лейтенант. И не таите на меня зла. – Сказал, прощаясь, Эфес.

– Бог с вами, друг мой. – Уходя, обронил Азон…

– Твердость духа налицо! А! Каково, предпочитаю честь службе! А! – президент восхищенно сказал Азону, когда тот доложил о случившемся. Азон добавил: – У этих пастухов упрямства больше, чем у баранов.

– Лейтенант, если вы дорожите мундиром, советую прежде думать, затем пускаться в подобного рода рассуждения. – В серых глазах Тира сверкнули молнии, во всяком случае, так показалось Азону.

– Идите, лейтенант, и передайте Эфесу, что я даю ему три дня на выздоровление.

– Есть, Господин Президент! – Азон щелкнул каблуками, направляясь к двери.

– Стойте, лейтенант! – крикнул вдогонку Тир. – Когда он придет в себя, займитесь вместе с капитаном Думаром и обучите его всему тому, что мешает в подобных ситуациях получать отметины.

– Да, но, Господин Президент…

– Если для этого понадобится год, два, то не стесняйтесь, я не буду возражать.

– Есть, Господин Президент!

– Да, и еще скажите Думару, пусть зайдет.

– Хорошо. – И за Азоном закрылась дверь…

Глава 14

Тир смотрел выжидательно, не мигая взглядом серо-стальных глаз, на дверь. Что скрывалось за этой непроницаемой пеленой, лицом, хранившим монументальное спокойствие в минуты раздумий и отчаянной внутренней борьбы? Не дано познать…

Все знали его, как твердого и решительного, хоть и молодого еще, совсем зеленого для государственного деятеля, но мудрого преемника Лакия. На пороге появилась высокая статная фигура Думара.

– Что угодно, Господин Президент?

– Думар, подойдите поближе.

Чеканным шагом капитан подошел; звуки поступи, утопая в мягком «мху» ковра, делались неслышными.

– Капитан, вас любил отец, вместо того, чтобы ненавидеть из-за своего сына. Вы же в знак благодарности и пальцем не пошевелили чтобы найти убийцу.

– Но, Господин Президент! – негодуя, вскричал Думар. – Я лежал, разбитый параличом.

– А вам не показалось это странным?

– Что именно?

– То, капитан, быть может Перст Судьбы наказал вас за сына. – Многозначительно глядя на Думара, заявил Тир. «Он не в своем уме». – Подумал не на шутку встревоженный

капитан. – Ну, хватит духовных излияний, а то вы в самом деле подумаете обо мне, как о сумасшедшем. Так вот, Думар, я вызвал вас для очень серьезного и важного поручения. Справитесь – ждите повышения, потерпите неудачу – немедленное увольнение без пособия.

– Это позор для личной охраны Президента – не выполнить приказ. Я слушаю, Господин Президент.

– Ценю вашу уверенность, капитан.

– Рад служить Миражу!

– Похвально, капитан, вы уже ознакомились с уставом дворцового этикета. Так вот. Вы найдете убийцу. Но будете это делать в тайне ото всех. Никто не должен догадаться об этом. Срок я вам не называю, чтобы не вводить вас в заблуждение, о нем вы узнаете,

когда потерпите поражение или одержите победу.

– Могу я узнать, Господин Президент, сколько лет или дней мне отпущено?

– До полной победы. – Уклончиво ответил Тир.

«Вот бестия. Хочет держать меня, как собаку на привязи». а, вслух добавил, – Разрешите приступить к выполнению.

– Не торопитесь, Думар. О нашем разговоре никто не должен знать. Я же вас вызвал для другого дела. Как известно, идет строительство Столицы. По нашему Высочайшему распоряжению ее возводят в центре пустыни. Для обеспечения надежной закладки стен дворца и с целью их безопасности вам надлежит бывать там и осуществлять надзор за объектами особой важности, вот тут! – Тир наклонился над планом дворца, – Отмечено, на что обратить особое внимание.

– Думар внимательно осмотрел расположение комнат, кабинетов, приемных, коридоров. План пестрел красными кружками отметок. Президент комментировал: – Здесь, я надеюсь, не будет заложена радиоуправляемая мина либо подслушивающее устройство. Проследите лично за сигнализацией стен. ну, и будете докладывать каждую пятницу о ходе строительства, ну и заодно о делах расследования. Помните, Думар самое важное – это найти убийцу. А он и его соучастники не дремлют. – Тир сделал паузу. Заложив руки за спину, он вышел из-за стола и нервно подошел к окну.

– У него прямой с горбинкой нос. Рост на сантиметр ниже вашего. В плечах по уже, сухощавый, глаза черные. Волос и подбородка я не разглядел, так как он был одет в плотно облегающей костюм, закрывавший уши и подбородок.

– Не густо. А что, Господин Президент, вы уверены, что он среди нас?

– Ну, вас я уже точно не подозреваю, можете не сомневаться в этом. Дело в том, что эта банда была хорошо осведомлена о часе и маршруте операции, следовательно, здесь работает осведомитель.

– Либо подслушивается система.

– Но все равно же кого- то прослушивал и руководил.

– Я сделаю все, поверьте, Господин Президент, и не под страхом увольнения.

– Ценю вашу преданность, капитан. Служите мне как отцу моему, и я вас не обижу.

– Разрешите идти!

– Идите!

Думар вышел, чуть хлопнув дверью. Тир погрузился з размышления, его занимало строительство. «Отец был не прав, что согласился за свой счет возродить Мираж, ну, мы исправим». Он сел за рабочий стол и вызвал адъютанта. Краснощекий лейтенант мигом появился в дверях.

– Слушаю вас?

– Риши ко мне!

– Есть! – и также бесшумно исчез…

– Риши! – сидя в своем кабинете за рабочим столом, говорил Рени, своему лакею! – этот молокосос назначает расследование, вы слышите?!

– Орт не зря отпустил бороду.

– Значит, он знал, что Тир жив?

– Провидение только спасает человека, брошенного среди ада песков. – Уклончиво ответил лакей.

– Да, да. – Согласился Риши. – Он на этой местности строит Мираж. Вот ловкач, и одним махом покончил с безработицей. Вот если бы он решил дела казны, я бы где-то был даже рад его спасению. – Сказал Риши, глядя снизу- вверх на своего лакея и соучастника, который стоял рядом возле кресла. Раздался стук в дверь. Советник быстрым движением выключил подслушивающее устройство.

– Это уже за мной. – Сказал Риши, жестом приказывая Рени

удалиться. Подождав, пока тот уйдет, громким голосом добавил, – Войдите.

На пороге показался адъютант.

– Вас просит Господин Президент.

– Уже иду.

Через три минуты Риши предстал перед Тиром.

– Господин Советник, соберите кабинет Министров. Будет единственный вопрос строительства Миража на средства подданных стран.

«Что он себе позволяет, – вскипел от гнева и зависти Риши, – подданных? А, куда хватил? Уже подданных?! А ведь на совещании речь шла только о союзничестве». – Вслух сказал, с трудом овладев собой, – Господин Президент, не лучше ли было бы связаться с каждым в отдельности по видеосвязи и выступить со своими предложениями. Так будет оперативние и быстрее.

– Так будет выгоднее нашим членам кабинета отстаивать свои позиции. Здесь мы их заставим подписать новое Соглашение.

– Да, вы правы, Господин Президент! – восхищаясь и скрепя сердце, выдавил из себя Риши вслух, в уме же подумал, «Ведь на его месте должен быть я!» – сдерживая

волну нахлынувшей ярости, он опустил глаза, вперив невидящий взгляд з узоры ковра.

Позиции каждого врага, выслеживающего свою жертву, всегда выгоднее, чем самой жертвы. Преступник действует в тени. Его замыслов не видно, он скрыт и терпелив в ожидании удобного случая. Напротив, его жертва видна всем. Ее действия ничем не прикрыты, и этим пользуется враг, нанеся предательский удар из-за угла удобного случая, порой смертельный, порой сокрушающий жертву на продолжительные безысходные страдания. В душевном смятении вышел Думар из кабинета Президента. Тир пойдет на все ради розыска преступника. Ослепленный жаждой мести, он будет крушить все и вся, и первым на пути к нему стал Думар. Капитан понимал, что, не найдя виновника, он будет жертвуй мести, какой – ему успел сообщить Президент. Чувство собственного достоинства ущемлено, и единственным спасением Думара – поимка неизвестно где скрывающегося врага, лицо которого лишь мельком увидел он в нападающем самолете. Лицо, которое он узнал бы из тысячи лиц. «А может, это Орт?» – пронеслась мысль, но тут же исчезла, подавленная безупречностью положения. Ведь он же в личном распоряжении Риши. Нет, это исключено, хоть и есть сходство. Но ведь мало ли похожих людей. А двойник Тира? Вот кто мог бы порассказать. Да, жаль, что этот растяпа сержант всадил ему по ошибке яд, за что и поплатился жизнью. Думар шел, опустив голову, по длинному коридору дворца в служебную комнату, где собиралась дежурная охрана. Еще издали слышался громоподобный смех здоровых ребят, какими были солдаты и офицеры охраны. Рядом с караульным помещением находилась комната отдыха офицерского состава. Там на мягком диванчике сидел Азон и читал «Вестник».

– А, капитан! – приветливо улыбаясь, встал он навстречу другу.

– Что не веселы, Думар?

– Президент поручил контроль над строительством дворца. В этом аду…

– Да, и дернул же его леший строить в пустыне Столицу.

– Это еще что? Но поручать охраннику контроль над строителями и архитекторами, это как назвать? Я ведь в чертежах ничего не смыслю.

– Не отчаивайтесь, дружище, вам помогут специалисты, главное – организовать работу. – Как умел, успокаивал его Азон.

– Хорошо вам говорить, лейтенант, скажите- ка, что с вашим подопечным? Где он?

– А, сержант- любимчик на посту у двери своего благодетеля. Через час сменю.

– Ну вот, дорогой Азон, пришел попрощаться, улетаю в Мираж.

– По- моему, это прекрасно! – склонность к мечтательности не отпустила Азона и на этот раз, – Среди песка растет белокаменный гигант.

– Да, если не учитывать, чего нам это стоит.

– Ну, хорошие начинания всегда требуют определенных затрат.

– Вы меня извините, Азон, но у вас я искал утешения, а вы меня не поняли. – Думар, вздохнув, поклонился и вышел. «Странно, что особенного – контроль? Гм, тут, видно, дела посерьезнее». – Азон подсознательно почувствовал неладное и опрометью выбежал следом. – Думар, постойте! – он настиг его на лестнице, – Я хотел бы вам сказать, если вдруг понадобится моя помощь, дайте знать, и протянул ему правую руку. Друзья

обменялись крепким рукопожатием… Строительные работы продвигались с невиданным энтузиазмом. Вчерашние враги, сменившие военную форму на синюю спецовку, представители ста пятидесяти государств, трудились плечом к плечу, и этот коллективный труд спаял, соединил и сплотил всех бывших врагов. Везде Думар встречал улыбок счастливое торжество. Работы велись только ночью, днем все спали глубоко под землей в общежитиях, которые после превратятся в холодильные камеры продовольственных баз. На строительстве дворца было занято около двух тысяч рабочих. Коробка была уже почти воздвигнута. Президент торопил, он мечтал к середине зимы въехать во дворец и руководить Миром из Столицы Мира. За стенами дворца воздвигались жилые массивы по ультрасовременным проектам, разработанным программам лучших архитекторов Мира. Город был шедевром мировой архитектуры, и если проект воплотится в жизнь, то Тир увековечит этим памятником свое имя и мастерство современников строителей на века. Но венцом города стал парк и река. Город решено было строить на искусственном холме из намытого водой песка. Тысячи помп качали из озер, образованных за счет подземного природного водохранилища, водно- песчаную эмульсию, создавая подушку будущему городу. Затем кольцо скважин соединилось в выбранное русло. Образовалось кольцевое замкнутое озеро, или канал под названием Непри. Из Непри протянули несколько русел в окрестные пески, где копошились переселенцы особо пострадавших стран. Они строили из готовых конструкций домики и уже приступили к возделыванию почвы. Барханы оказались плодороднейшей землей, собранной ветром с обширнейшей территории. И вскоре окрестности зазеленели в порослях молодой растительности. Тир не ошибся в своих расчетах. Благоприятнейший климат, позволяющий собирать по несколько урожаев в год, превращал пустыню в новый невиданный край. Мираж становился столицей Мира и его житницей. Вода и зелень быстро меняли климат. Резкие колебания температуры уменьшились. Теперь днем не так пекло солнце, ночи стали теплее. Аккуратно, каждую пятницу, Думар докладывал Президенту о ходе строительства дворца.

– Господин Президент, еще осталась крыша и отделка внутри. Парк уже разбит. Деревца хорошо прижились.

– Нельзя ли поторопить строителей?

– Нет, они идут на три месяца раньше сроков.

– А, что слышно о преступнике?

– Мои соображения такие…

– Мне нет дела до ваших соображений! – теряя терпение, вскричал Тир. – Мне нужен преступник до въезда во дворец.

Думар сник. Тир внимательно, испытующе посмотрел на него, «Нам нужны преданные, надежные люди…” – вспомнились слова отца. Он смягчился. – Капитан, не терзайте себя. Продолжайте искать. Но подслушивающую аппаратуру уничтожать беспощадно. И поймать того, кто попытается установить, что- либо подобное.

– Есть, Господин Президент.

– Идите!

Думар вышел.

– Каков гусь? – Риши, слушая разговор, сказал, и вопросительно взглянул на Рени.

– Нам не удалось установить ни один микрофон. – Сказал лакей.

– Это не ваша вина, Рени.

– Я не совсем понимаю вас, Господин Советник.

– У меня есть надежный человек в моем кабинете Министров.

– Вы меня поражаете, Господин.

– Вы тоже надежный человек, Рени. Он изготовил мне микрофоны, замаскированные под камни щебня. Вот, взгляните. – Риши бросил на стол несколько серых камушков гранита.

– Скажите, который из них микрофон.

Рени наклонился, внимательно осматривая сколы на разнобоких неровных гранях.

– Нет, это обыкновенные камни.

– Да, но не совсем так. Места соединений нужно искать на гранях. Вот посмотрите.

Риши взял одни из них, повертел в руках.

– Нет, не этот. Ага, вот этот. – Он взял еще один. Затем повернул удобной стороной и открыл, как коробку. Внутри размещалась металлическая таблетка микрофона, работающего на резонансной волне от генератора питания, установленного на удалении.

– Надеюсь, рассказывать нет смысла, как их установить.

– Да, по плану сейчас отделочные работы.

– Ну вот, для отделочных колонн камина в кабинете Президента нужен бетон. Вот и замесят строители эту щебенку.

– А, кто подбросит это?

– Уже микрофоны в куче щебня во дворце. Вот послушайте, Рени, – Риши щелкнул выключателем. Послышался треск в приемнике, стоящем тут же на столе.

– Заработал генератор. – Комментировал Риши. Треск перерос в далекие слова и сформировался в речь.

– Давай раствор. – Послышались удары металла по камню, звон и треск, затем хлопок, и звуки стали отчетливее. Слова строителей доносились словно из пустой бочки, оказывалось эхо в пространстве отделываемой ими комнаты.

– Орт незаменимый следопыт!

– Вы правы, Рени, но и ему все доверять нельзя. Да! Вы обещали сообщение со строительства космического корабля.

– Да, Господин Советник. Уже доставлен корабль на полигон. Ведутся вспомогательные работы на стартовой площадке.

– Хорошо. Если будет все готово к старту, сообщите.

– Хорошо.

– Докладывайте, Рени, как идут дела по строительству моего бункера.

– Ваш преданный человек под подвалом дворца уже создал бункер, сейчас занят монтажом аппаратуры.

– Как соблюдаются меры секретности?

– Строители- монтажники аппаратуры работают под видом слесарей- сантехников, и часть из них ведет монтаж сантехнических коммуникаций. Остальные десять человек – монтаж аппаратуры.

– Очень хорошо. По окончании работ наградить всех, как условились.

– Вы мне того не обещали, что им.

– Вы, Рени, всегда при мне и будете при мне, вам хватит. А вот они должны молчать, а заставить молчать можно только двумя способами, первый я не называю. – Риши сделал намек на «смерть Тира», – Второй – это деньги. Каждому из них этой суммы хватит

на всю жизнь их внукам и детям внуков. Мое средство верное, Рени.

– Хорошо.

– Идите.

Рени змеей выскользнул в свою дверь. Риши нажал кнопку вызова. В кабинет вошел Орт.

– Что угодно, Господин Советник?

– Вы помните, что вам предстоит ответственная миссия в космосе?

– Да, Господин Советник. Мне до чертиков надоели тренажи в Космическом Центре. Там все уже смеются надо мной. Говорят, что я переправлю царскую казну в Космос?

– Не обращайте внимания. Орт. Сам Президент благословил вас на это.

– Как? – удивился тот.

– Под видом испытательного полета вы должны будете провести пробный выброс спутника с ядерным устройством за пределами Солнечной системы и взорвать там. С ведома самого Президента этот полет пройдет в повышенной степени секретности, вне служб слежения.

– Прекрасно, значит, можно будет уничтожить комету и оставить все в тайне.

– Безусловно. Но расчет траектории полета – вот в чем сложности.

– А, не беда. Я сошлюсь на отказ автономной системы и изменю курс по направлению к комете, перейду на ручное управление.

– Вы молодец Орт. Считайте, что погоны генерала в моей будущей армии ваши.

– Считайте, что вы Президент, мой Господин. – Орт поклонился и вышел без разрешения, как генерал. Риши еще долго смотрел на дверь своего кабинета, на лице его застыла лисья улыбка… Кабинет Министров заседал в актовом зале дворца. Риши заблаговременно созвал своих членов кабинета с тем, чтобы подготовить моральный дух заседания. Собравшимся за две недели до начала его зачитывались отчеты о работах по освоению пустыни с выездами на места, заселенные иностранными рабочими- добровольцами. Всюду участников встречали счастливые улыбки и приветствия. Тир ожидал, что успешные перемены по освоению бесполезных песков вызовут бурю одобрительных возгласов и похвал, но Министров разбирало уныние. Вместо того, чтобы принимать участие в ликвидации последствий разрухи в беднейших странах. Тир создавал

себе могущественное государство, да еще и требует для его укрепления средств. Нет, они не согласятся ни за что. Вступительное слово взял Тир. Он приветствовал всех участников, затеи сделал беглый обзор- отчет о состоянии дел в Лакии и в мире и закончил словами:

– Для борьбы с голодом и разрухой необходимо создать источник продовольствия, и этим источником является пустыня Пастка, расположенная между горным хребтом Кебзак и Аркией. Природные условия словно специально создали эту кладовую запасов. Под мертвыми барханами из плодороднейшей почвы расположено море пресной

воды, пополняющееся подземными реками с ледников Кебзака. Орошение безжизненной площади даст несколько урожаев в год, это колоссальный запас продовольствия всему миру. И я призываю всех, здесь собравшихся, объединиться и совместными силами поднять ниву. Превратить Пастку в житницу Мира. Ему зааплодировали, но большинство хранило хмурое молчание. Вторым выступил Риши. Он назвал конкретные цифры сумм, которые должны быть безвозмездно внесены в казну Лакии для освоения пустыни и строительства Миража. Каждая сумма вызывала протест. Министр той или иной страны, к кому обращался Риши, вскакивал с места со словами:

– Я протестую!

Шестьдесят процентов представителей стран из ста были против взносов, ссылаясь на резолюцию Совета Перемирия. Остальные сорок разделились на полностью поддерживающих Тира – их насчитывалось тридцать процентов – и десять колеблющихся. Тир негодовал взносы уплатили всего сорок процентов стран, участники которых присутствовали не заседании, остальные шестьдесят отказались. На заключительном заседании Тир выступил с угрожающей речью: – Я обращаюсь к тем, кто не сделал взнос. Вы поступили предательски по отношению ко своему народу. – Его последние слова потонули в поднявшейся буре негодования. С мест полетели реплики:

– Вы недостойны звания Президента Мира!

– Вы смутьян и разрушитель наследия Лакия!

– Вы… – Доносилось со всех сторон из полукруглого амфитеатра зала. Тир стоял за маленькой трибуной посреди площадки, полумесяцем выступающей над уровнем пола, втягивая с каждой репликой голову в плечи…

– Пишите приказ! – злым твердым голосом чеканил слова Тир. Риши со склоненной головой стоял перед рабочим столом Президента, фиксируя каждое слово в красной папке.

– К странам! – он перечислил названия стран, не поддержавших его инициативы, – Применить чрезвычайные меры! – это значило, что всякие сношения с Лакией и Союзом Перемирия разрываются.

– Как?! – выпучил глаза Риши! – вы объявляете войну большинству?!

– Не бросайтесь словами, Господин Советник. Это не война,

а всего лишь санкции к нежеланию людей понять пути к своему благу.

– Этим мы поссорим мир! – глухим голосом обронил Риши.

– Этим мы преподнесем урок. А когда они одумаются, то внесут суммы, в два раза больше названных.

«Это грабеж на государственной основе!” – чуть было не вырвалось у Риши, но он вовремя сдержался, так как Тир продолжал, рассекая воздух правой рукой, сжатой в кулак: – Я научу их повиновению!

Риши втянул голову в плечи, от чего его сутулая спина выгнулась дугой… От Тира Риши вернулся к себе в дурном расположении духа. Что он скажет своим друзьям на закрытом заседании кабинета? Как отнесутся к нему его союзники? Ведь теперь фактически и он разрывает отношения с ними. Труднее станет бороться с Тиром. И он решает форсировать полет Орта в космос… Азон дежурил у кабинета Тира в тот день, когда он принял решение созвать кабинет Министров. Из глубины длинного коридора показался Орт: – А, дорогой коллега! – еще издали он окликнул Азона. – Ну как ваши финансовые дела?

«Вот бестия, знает, что я собираю средства». – Подумал Азон, но в слух сказал, – Да так себе! – и в ответ спросил, – Вы не собираетесь выходной провести на скачках? Будут лучшие рысаки из Южного Полушария.

– Я бы рад, да вот в это время у меня занятия в клубе.

– Вы туда регулярно ходите? – ухватился Азон за спасительную ниточку разговора, уводившего от денежных проблем.

– Да, регулярно. Все-таки здоровье, ну и стол.

«Бесплатный к тому же» – подумал Азон, но от высказываний вслух на эту тему отказался, лишь проговорил: – Я вот тоже возобновляю занятия.

– Как, это на вас не похоже! – воскликнул, удивляясь, Орт.

– Мой молодой подопечный, сержант Эфес, слыхали о таком?

– Как же, весь дворец гудит о молодом счастливце, полюбившемся Тиру.

– Он спас ему жизнь.

– Да, это все знают и страшно завидуют. Подумать только пастух, – с гримасой брезгливости сказал Орт. Последние слова долетели до уха Эфеса, который в это время шел на смену Азону.

– Ах, это ты, негодяй! – закричал Эфес, бросаясь на Орта. Тот, почти не меняя позы, движением левой руки перевел стремительное направление туловища Эфеса чуть левее и подставил левую ногу. Эфес споткнулся, рассекая головой воздух, промчался

мимо и растянулся далеко от Орта на мягкой дорожке.

– Знакомьтесь ближе, Орт! – Эфес! – сказал, полушутя- полусерьезно, Азон. Эфес тем временем начал движение в обратную сторону.

– Вы, молодой человек! – обращаясь к приближающемуся сержанту, сказал Орт, – Прежде чем бросаться словами, думайте!

В ожидании развлечения от нудного однообразия службы, лейтенант- адъютант высунул голову из приемной и с любопытством вращал округлившимися глазами. Но Эфеса остановить уже было невозможно. Он ухватил Орта за лацкан отворотов форменной куртки, намереваясь опрокинуть вниз, но тот, не меняя позы, быстрым ловким движением обеих рук ударил Эфеса по бицепсам. Лицо нападавшего сержанта исказила нестерпимая боль. Руки плетями повисли вдоль туловища. Сквозь полуоткрытый рот и стиснутые белые, как жемчуг, зубы прорвалось: – Скотина!

– Учтите, Эфес, я не прощаю оскорблений.

– Я тем более, таким, как вы, подонкам, не прощу того, что вы сделали с моим отцом! – гневно цедил слова Эфес.

– Это интересно, и где же нашли его труп?! – продолжал издеваться Орт. Азон поспешил замять ссору, так как возле них уже собралось несколько человек военных из дворцовой охраны.

– Друзья, я не понимаю, в чем дело, но лучше всего вам объясниться наедине, где- ни будь без свидетелей. – Сказал Азон. Орт резко повернулся спиной и через плечо кинул Азону:

– Лейтенант, меня можно найти в клубе, там, если изволите? – он кивнул в сторону застывшего в бессильной злобе Эфеса, – И там продолжим разговор.

Орт удалился на лестничную площадку в ожидании Риши. Советник вскоре вышел из приемной, возле который гудела кучка слоняющихся в ожидании вызова, и темпераментно обсуждала происшествие. Он бросил любопытный взгляд, стремительно направляясь коридором. К нему у выхода на лестнице присоединился Орт. Адъютант

Тира тут же вызвал Эфеса к Президенту.

– Вы даете отчет своим действиям?! – сходу, как только сержант переступил порог кабинета, строго сказал Тир.

– Но этот Орт ограбил в свое время отца, шантажом, пригрозив отцу моей смертью!

– Вот как?! – воскликнул Тир. – Вы отдаете себе отчет своим словам?!

– Да, отдаю, я узнал его!

Тир вдруг смягчился.

– Дорогой Эфес, вы молоды, молод и я, но у меня есть небольшой опыт. Дело в том, что когда меня хотели убрать, то отцу представили двойника, точную мою копию.

– Как, разве так бывает?!

– Да, как видите, похожих людей очень много, двойники попадаются реже, но они все же есть.

– Не хотите ли вы сказать, Господин Президент, что имя тоже совпадает?

– Это уже интересно.

– Мой отец перевел в Национальный банк полтора миллиона некоему Орту на счет номер три, триста сорок пять, ноль, ноль, один.

– Ну что же, это легко проверить. – Записывая номер счета, оказал Тир.

– У меня будет к вам просьба Эфес!

– Какая же?

– Забудьте о ссоре, постарайтесь не замечать капитана Орта. Он преданный и надежный человек у Риши. К тому же репутация у него не запятнана. От слов Тира Эфес потупил взор.

– А за это я вам благодарен. Я разберусь. Идите и позовите Азона.

Эфес вышел.

– Вызывали, Господин Президент? – сказал вошедший Азон.

– Да, вот, проверьте счет в Национальном банке, кому он принадлежал и доложите мне, это очень важно. Азон взял бумажку с написанными цифрами.

– Есть! – круто повернулся и вышел…

Заседание подошло к концу. Решение Тира уже довел Риши министрам на закрытом заседании. Четко обозначились друзья и враги. После зачитанного приказа Советником еще десять стран сделали взнос, итого 46% приняли предложение Тира, остальные – нет.

Нажитые враги видны, невидимые враги опаснее. Это понимал Тир и ждал, что скажет Думар. А капитан не находил решения.

– Итак, вы полагаете, что убийца не скрывается среди нас? – говорил Тир Думару, прогуливаясь по аллее парка.

– Никаких следов обнаружить не удается.

– Ну, тогда мы будем действовать иначе. По нашим данным, Орт склонен к преступлениям. Этот шантаж с деньгами… Азон проверил счета, и что же, Орт, лейтенант личной охраны…

– Помнится, он тогда одним махом покончил с долгами. Мы все рты по открывали от неожиданности. – Сказал Думар.

– А что отвечал, когда его спрашивали о деньгах?

– Говорил, что наследство досталось от тетки, где-то под Нарфой имение.

– Все ясно. Установить слежку! Аппаратурой снабдить его форму, пусть делают записи ваши люди и днем, и ночью, там разберемся.

– Есть, Господин Президент! – Думар с облегчением понял, что Тира миновал гнев и что, по всей видимости, ему не грозит увольнение.

– Но это возможно только в случае смены обмундирования. – Поспешил добавить Думар.

– А где шьет себе капитан?

– У своего портного на Пятой улице.

– Ну, не мне вас учить, сделайте так, чтобы он сменил форму. – Сказал Тир.

– Сделаем, Господин Президент. – Ответил Думар.

В ту же ночь двое неизвестных неожиданно напали на Орта, оглушив его ударом по голове. Когда он пришел в себя, то с удивлением обнаружил, что форма на нем состоит из одних лоскутов материи. Думар четко выполнил задание, и ничего не подозревающий Орт облачился в новенькую форму с вшитыми в нее микрофонами.

Теперь каждый шаг капитана Орта был известен Думару. Однажды, прослушивая запись, Думар наткнулся на любопытную деталь: “ Вам предстоит через неделю отправиться в Космос”. – Вещал голос Риши.

“ К чему такая спешка, ведь полет запланирован Президентом через три месяца”. – Отвечал голос Орта.

“ Через три месяца будет уже поздно. Голодный народ отказавшихся от взносов стран поднимет бунт, до захвата ли власти будет тогда?”.

“ Вы правы, Господин Советник…”.

Волнению Думара не было предела. Он вскочил с кресла и заметался по лаборатории секретного отдела личной охраны Президента: “ Когда сообщить Президенту – немедленно или позже? Эти часы ничего не изменят. Подождем до утра”.

Он снял запись на носитель с приемника, уложил флэшку аккуратно в целлофановый пакет, затем сунул ее в нагрудный карман форменной куртки. Шум ночного города встретил Думара на улице, ведшей к его дому. Утром Думар стоял перед Президентом.

– Рад вас видеть, капитан! – улыбаясь приветливой улыбкой, сказал Тир.

– У меня к вам просьба, Господин Президент! – начал Думар с условной фразы, – Осмотреть макет Миража. Я подготовил план переезда двора.

– Ведите, капитан! – с готовностью ответил Тир. Они спустились парадной лестницей и направились к застекленному павильону.

– Здесь, на алее парка, нас никто не услышит. – Начал говорить Тир. – Надо полагать, вы что-то обнаружили?

– Послушайте, Господин Президент. – Думар вставил флэшку в специальное переговорное устройство и включил запись.

Тир вслушивался в диалог, бледнея на глазах. Его и без того тонкие губы плотно сжались, глаза сузились в щелки, кулаки сжались. Он замедлил шаг, затем выразительно посмотрел на Думара: – Капитан, а ведь это Орт чуть не послал меня на тот свет. – Стало очевидным для Тира то, что Риши послал Орта в след за секретной миссией Тира, чтобы он не долетел до Аркии. – Считайте, что вы справились с заданием. Спешить пока не будем.

Да и Космос не представляет опасности. Подождем. Нам нужны их сообщники, агенты- осведомители и связи с другими странами. Выясните до конца, тогда уничтожим все гнездо сразу.

– Господин Президент, считаю своим долгом предупредить вас, не медлить, иначе они натворят Бог весть что.

– Что именно?

– Пока я не могу знать, но мне кажется, у меня интуитивное чувство.

– Не Отшельник, случайно, привил вам его? – иронизируя, спросил Тир.

Думар не ответил, так как они подошли к павильону. У входа стоял солдат из дворцовой охраны, завидев приближающихся, он вытянулся струной, застыл в стойке смирно.

Макет Миража был установлен на мраморном полу таким образом, чтобы можно было ходить по “ улицам” и обозревать город как бы с высоты птичьего полета. Думар взял указку, висевшую при входе, и с живым интересом стал рассказывать все, что уже сделано в городе. Из рассказа Тиру стало ясно, что половина зданий, примыкающих ко дворцу, уже построены, а сам дворец готов принять постояльцев.

– В конце я хотел бы остановиться на деталях перевозки имущества… – Думар подробно изложит план эвакуации дворца.

– Немного жаль, капитан, старинных стен. Ведь в них прошло мое детство. Я превращу этот старый дворец в музей. Шедевры мирового искусства, живописи и скульптуры, будут собраны в нем. В актовом зале мы установим орган. Любители органной музыки смогут слушать произведения знаменитых композиторов Мира…

Тир еще долго разглагольствовал, мечтая о тихой провинциальной жизни бывшей Столицы. А в душе бурлил гнев, подобно спящему вулкану, готовому в любой момент к извержению…

Глава 15

Сквозь треск эфира в наушниках доносился свист реактивных двигателей и голос Орта: – Господин Советник, мне ли вам доказывать, что это опрометчивая ошибка – лететь именно сегодня.

– Ах, милый мой преданный друг, я никогда не делаю то, чего невозможно сделать и в нужный момент. То, что мне не удавалось виной непредвиденный случай. – Голос Риши звучал тепло и радушно, чувствовалось, что Орт действительно снискал расположение

Советника, а с ним и уважение, доверие и его защиту.

– Я выполни все, что необходимо. – Волнение в голосе Орта передавалось Тиру, слушающему запись в лаборатории. Он вдруг почувствовал важность полета, но какую? Этого понять пока не удавалось.

– Я напомню вас, – говорил Риши, – что вы должны будете проделать.

– Я и так знаю все наизусть.

– Не торопитесь. Орт. Прежде всего вам необходимо облететь комету и подготовить аппаратуру.

– Да, я сниму информацию на цифровой носитель.

– Затем запустите бомбу и на удалении дадите сигнал взрыва.

От этого бродячего космического тела не должно оставаться и пылинки.

– А вы уверены, Господин Советник, что нам повезет?

– Уверен. Нет в Космосе цивилизации, которая бы не проникла в тайны атома глубже и дальше нас.

Тир вдруг позеленел от бешенства. Он сорвал наушники и нажал красную кнопку на ручных часах. Красная клавиша замигала, по слышался прерывистый писк – сигнал тревоги. В лабораторию со всех ног вбежал Эфес.

– Где лейтенант Азон?!

– Он по вашему распоряжению в Мираже с Думаром, руководят эвакуацией архивов.

– Эфес, немедленно жмите в аэропорт! Там ждет вас мой самолет и броневик с дежурной дворцовой охраной. Пока вы будете лететь на вертолете в аэропорт, они будут уже внутри. Маршрут летчик знает. Во что бы то ни стало задержать Орта!

– Есть!

– Быстро на выход! – но слова эти были излишни. Эфес уже подымался лифтом на крышу дворца… Ракета показалась на горизонте сигаре подобным телом, устремленным ввысь.

– Дальше поедем на машине! – командовал Эфес.

– Почему мы не подлетели поближе? – спросил пилот.

– Потому, что все полетит к чертовой матери! – раздраженно отвечал Эфес. – После того, как мы тронемся, взлетайте. Броневик взревел и рванулся с места в сторону ракеты.

– Километров пять будет. – Сказал водитель.

– Ничего, успеем.

Самолет за их спинами быстро набирал высоту и в считанные минуты скрылся из виду.

До ракеты оставалось метров пятьсот, когда опорные стойки вдруг отошли и из-под сопел заструился дымок. Эфес сорвал лучемет с пояса. Он стоял на подножке и придерживался за открытую дверцу автомобиля. Ветер рвал волосы и воротник куртки, слепил глаза. Подъехав на расстояние выстрела, он прицелился в двигатель ракеты. Но мощь реактивной струи уже подымала космический корабль из стартовой площадки, сдувая слой почвы за ее чертой. Сильный вихрь горячей волной ударил в лицо, подхватил Эфеса, как песчинку, завертел в воздухе и бросил далеко в степь. Ракета со страшным рокотом ушла в Космическое пространство… Эфес очнулся от звона в ушах. Воздух звенел, казалось, тысячи колокольчиков звенят везде в воздухе, сухой траве, облаках.

– Где я? – собственный голос утонул в глухом звенящем пространстве. Он поднялся на локтях. Голова тяжелой глыбой давила на плечи. Привкус крови во рту вызывал рвоту. Хотелось пить. Невдалеке от металлических стоек валялась искореженная груда металла – все, что осталось от броневика. Эфес встал на колени, затем тяжело поднялся. Сознание вновь провалилось куда- то в мрак, но лишь на миг. Он понял, что стоит на ногах. Шатаясь из стороны в сторону, медленно побрел к искореженной машине. Сквозь открытую дверцу ему видна жуткая картина сплошного месива из человеческих тел и металла. Он закрыл глаза. Рвота подступила к горлу нестерпимым комом. Эфес долго блевал. Затем ему стало немного легче. Он огляделся. Пустая степь с выгоревшей травой была везде и тянулась ровной, как стол, равниной от горизонта к горизонту. Ветер, как свободный странник, гулял по широченным просторам, обретая силу, набрасываясь на все, что возвышалось на его пути. Штанги опор гудели в его порывах, завываниями отдавался он в клочьях волос Эфеса, испачканных степной грязью.

– «Необходимо сориентироваться», – подумал Эфес, вглядываясь в небо, где, гонимые ветром, металось белыми копнами тучи. Его вдруг осенило. Вдоль пассажирских самолетов летают где-то невдалеке, скорее туда! И, определив по солнцу Юг, Эфес пустился в путь. Сказывалась сильная жажда, слабость пригибала к земле. Но

слух уже улавливал далекое пение птиц и шум ветра в сухих стеблях. Совершенно выбившийся из сил, он включил индивидуальный передатчик- маяк и потерял сознание, чтобы очнуться в Мираже.

– Ну, как самочувствие, Эфес? – спросил озабоченно Думар.

– Где я?

– Вы в Мираже, и скоро придете в себя.

– Что с Ортом?

– Станции слежения уже ведут наблюдение. Он скоро будет у нас в руках.

– Я тоже буду участвовать в операции?

– Ну, дорогой Эфес, это же невозможно! Вы потеряли много крови, вся голова в бинтах.

– Ерунда, капитан. А где Азон?

– Он уже, наверное, вылетел на захват.

Эфес как ужаленный вскочил с больничной койки.

– Где моя форма?!

Думар, видя, что его уже не остановить, приказал принести одежду. Эфес молниеносно оделся и выбежал на улицу. Возле госпиталя стоял чей- то мотоцикл. Он схватил машину и, немедля ни минуты, помчался в сторону аэропорта. Город гигантской строящейся площадкой вставал на его пути, провожая пустыми глазницами оконных проемов.

«Скорее, скорее, лишь бы успеть, только бы не опоздать!» – неслось в разгоряченном сознании. Мелькали молоденьких деревца обсаженного шоссе, ведущего к аэропорту.

Самолет выруливал на взлетно- посадочную полосу. Эфес различил на его борту знак меча со щитом, пустился наперерез. За ним увязалась желтая полицейская машина под дикий вой сирены. С борта его заметили. Азон показался в открытой двери: – Эй. Эфес, давайте скорее сюда! – Сержант быстро подрулил. Бросил мотоцикл и схватился за руку Азона, тот втащил его вовнутрь. Полицейский разъезд, увидев, кто перед ними, занялся погрузкой мотоцикла. Самолет порулил дальше.

– Где будет посадка, вы выяснили?

– Сержант! – оборвал его Азон! – если вы здесь, а мы в самолете, значит, как, по- вашему, мы едем на прогулку?

– Да, да, лейтенант! – поспешил с ответом Эфес, давая понять, что он не собирается нарушать установленную субординацию и перестанет задавать глупые вопросы.

Тем временем под крылом горный пейзаж сменился степью.

– Вот здесь, в этой точке, он готовиться приземлиться, сказал Азон.

– Лейтенант, его же будут наверняка встречать.

– Что вы предлагаете, сержант?

– Разрешите мне спуститься и поджидать его внизу.

– Вы же совсем слабы, сержант.

– А, он в громоздком неповоротливом скафандре.

– Да, пожалуй, вы правы. Мы будем отвлекать встречающих. А вы действуйте, сержант.

Вскоре белый купол парашюта расцвел за бортом. То спускался Эфес, навстречу стремительно неслась степь. Приземлившись, Эфес погасил купол парашюта и кое- как запихнул полотнище в ранец. Комбинезон и цвет степи сливались воедино, с высоты птичьего полета различить Эфеса практически невозможно. Он лег на сухую траву, положил голову на мягкий ранец, стал ждать. А степь пела на все голоса, стрекотанием кузнечиков, голосами птиц и писком грызунов.

Прошло больше часа. Никто не появлялся. Где-то далеко слышен гул реактивного мотора. Затем появился на горизонте вертолет: «Ага, первая ласточка», – подумал Эфес, внимательно наблюдая за темно- зеленой «стрекозой». Гул самолета перерос в свист, высоко в небе появился белый след, исходящий от маленькой точки. Затем след превратился в черную точку и вдруг обозначился белым куполом парашюта. Глаз уже хорошо различал гондолу под ним. Вскоре сработали пиропатроны у самой поверхности, отсекая парашют. Гондола мягко коснулась степи. Вертолет тут- же начал снижение к черному обгорелому шару. «Пора!» – подумал Эфес, целясь в пилота вертолета. Машина горящим факелом рухнула вниз. Прозвучал взрыв и объятые пламенем обломки вскоре коснулись земли. Эфес, не обращая внимания на головную боль и слабость, все же выбрался на гондолу, отыскивая люк. Изнутри доносился скрежет металла, люк дрогнул и подался вверх. В его открытом отверстии появилось усталое лицо Орта с холеной бородкой и мешками под черными ничего не выражающими глазами.

– С прибытием, капитан! – сказал Эфес, стоя на широко расставленных ногах над растерявшемся космонавтом. – Вылезайте! – командовал Эфес. Орт увидел черный глазок лучемета – повиновался. Выбрался наружу. Эфес шатаясь от усталости, все же помог Орту спрыгнуть на грунт. Гул реактивного двигателя сотрясал воздух, самолет личной охраны Президента, заходил на посадку. Орт в исступлении бросился на Эфеса, но тот, собрав последние силы, успел оглушить его рукояткой оружия, нанеся удар по голове. Тело Орта сникло, раскинув руки недвижимо застыло у его ног. Эфес не торопясь обшарил карманы скафандра. В нагрудном слева он нашел то, что искал. Это был цифровой носитель от бортового компьютера вмещавший в себя очевидно всю содержимую информацию о полете. Самолет с вертикальным взлетом уже сел невдалеке от дымящихся обломков вертолета.

– Как успехи, Эфес?! – спросил подоспевший Азон.

– Есть! Кажется, то что мы ищем! – протягивая флэшку, другу восторженно заявил Эфес.

– Тогда скорее, медлить нельзя!

Они быстро побежали в сторону поджидавшего невдалеке самолета…

Счастливый Эфес не чувствовал под собой ног, шагая по мягкой дорожке длинного коридора к приемной Тира. Новый дворец еще пах краской, и свет, струившийся из окон, заливал пространство вокруг ослепительным сиянием. Солнце сверкало в новеньких полированный ручках на дверях кабинетов, солнце переливалось, отражаясь в цветных витражах, отгораживающих неожиданные уютные уголки с фонтанчиками и зеленью цветов. Солнце искрилось в глазах Эфеса. За ним еле поспевал Азон. Наконец кабинет Президента. Адъютант вскочил со своего места:

– Вам что надо?!

– Нас ждет Президент! – бросил через плечо, Азон и закрыл дверь кабинета за собой.

Тир сидел за рабочим столом в дурном расположении духа. Последние сообщения из взбунтовавшихся стран весьма нелестно радовали душу.

Услышав стук открываемой двери, он поднял тяжелый взгляд на вошедшего Эфеса.

– Господин Президент! – едва переступив порог, начал тот. – Разрешите…

– Кто вам дал право нарушать Дворцовый Этикет?! – Закричал Тир, ударяя увесистым кулаком по столу.

– Господин Президент! – выступил из-за спины Эфеса Азон. – Мы с хорошей вестью.

– Да?! Докладывайте! – смягчившись, сказал он.

– Господин Президент! – сказал Эфес глухим голосом. – Разрешите мне передать вам запись, снятую с кометы Галла.

– Подойдите, Эфес.

Эфес протянул носитель и дал в руки Президенту.

– Надеюсь, обошлось без жертв? – спросил Тир.

– Если не считать вертолета без опознавательных знаков, уничтоженного Эфесом.

– Ну, это не жертвы. Орт жив?

– Так точно! – выпалил Эфес.

– Вы, Эфес, заслуживаете звания лейтенанта, но быстрое продвижение по службе наживает врагов. Поэтому мое вам расположение, сержант, и повышение жалования. Тир крепко пожал руку Эфесу.

– Благодарю! – отвесив поклон. Эфес отступил на шаг назад.

– А вы, Господин лейтенант, отныне будете получать капитанское жалование.

– Благодарю, господин Президент! – в свою очередь отвесил поклон Азон.

– Идите, друзья, располагайтесь на новом месте.

Оба, воодушевленные успехом, вышли из кабинета.

– Почему не спрашиваете разрешения? – напустился на них адъютант.

– Мы приглашали Господина Президента на новоселье. А когда приглашаешь, какие могут быть разрешения? – отшучивался Азон. Лейтенант вращал выпученными глазами. Эфес, мельком бросивший взгляд на краснощекого адъютанта, отметил поразительное сходство с вынутым из кипятка раком. Приподнятое настроение, солнечный город и предстоящее новоселье пьянили их сердца, как молодое вино.

– Так где же мы будем жить? – спросил Эфес.

– В отеле Луч, что на Соборной площади.

– Это напротив собора Северной звезды?

– Так что, Азон, отметим событие втроем.

– Да, надо сообщить Думару.

– Что вы думаете на будущее? – спросил Эфес.

– Я хочу поскорее скопить немного денег, выйти в отставку и открыть пункт проката туристических самолетов. Очень прибыльнее дело.

– Я почему- то считал, Азон, что вы предпочитаете службу чем жизнь в гражданском.

– Нет, я равнодушен к ней. Это необходимость заставляет меня служить телохранителем.

– А я предпочитаю форму гражданскому костюму.

– Вы, Эфес! – Азон чуть было не сказал “ чабан”, но вовремя вставил имя Эфес, что очень понравилось сержанту, ведь они теперь друзья, если разговор вертится без официального обращения, “ сержант”, “ лейтенант”. “ Видно я прирожденный военный”, – не без лести себе, подумалось вчерашнему чабану. А в слух уже не Омар, а Эфес, сказал, – Да! – с гордостью, – Ведь мой отец служил в дворцовой охране, это нужда заставила его стать чабаном, увечье, полученное на службе. За разговором они проследовали по Пятой улице, сплошь застроенной высотными домами. Светло- коричневое покрытие проезжей

части, поглощавшее солнечные лучи, делало пространство вокруг приятным для глаз, а молодые деревья на тротуарах гармонично сочетались с ансамблем архитектурного решения города. Пятая прямая улица заканчивалась широкой площадью, в центре которой высилось готическое здание Собора Северной звезды. Слева от

Пятой улицы располагался отель “ Луч”. Старинная архитектура отеля сочеталась с ультрасовременным высотным зданием и поражала воображение простотой форм.

В обширном и просторном фойе метрдотель в форменном кителе черного цвета, фуражке с бутафорской кокардой и брюках с двумя широченными желтыми лампасами приветливо улыбался. Он вручил охранникам ключи.

– Ваши номера на тридцатом этаже. Лифт вот, к вашим услугам.

– Простите! – обратился к нему Эфес! – а комната капитана Думара где?

– У нас не числится такой.

– Звание капитан относится к высшему офицерскому сословию,

которым предоставляется личный особняк. – Поспешил объяснить Азон

– Так где же его искать?

– Мы переоденемся, а затем пустимся на розыски, хорошо, Эфес? – сказал ему снисходительно Азон.

– Согласен.

Оба скрылись з лифте…

Вскоре они появились. Азон был одет в легкий летний костюм и белоснежную рубашку. Сквозь расстёгнутый ворот рубашки был виден на голой волосатой груди массивный золотой медальон на цепочке. Украшение гармонично сочеталось с загаром лица, голубыми глазами, одеждой. На ноги без носков надеты сандалии из толстой коричневой кожи на подошвах и с мягкими застежками, что приято охватывали подъемы ступней и щиколотки в столь жаркий летний день. Эфес же вышел в черных Форменных брюках, заправленных в наглухо зашнурованные форменные полуботинки и куртку цвета “ хаки»

с поднятым воротником. Но зато на нем были узкие темные очки “ щелка”.

Азон смерил товарища с ног до головы взглядом сострадания, вздохнул и отвернулся со скучающим видом. Эфес, заметив это, выпалил:

– Вы что, недовольны?!

– Честно говоря, мне не нравится эта духота. – И надел солнцезащитные очки. В окне вечернее солнце уже окрашивало стены собора в оранжевые тона. Уклончивый ответ насторожил Эфеса. Он почувствовал, что в его одежде что-то не так.

– Ночью будет холодно. – Поспешил пространно оправдаться Эфес. Они вышли на улицу. Несмотря на вечер жара не уменьшалась. Полицейский на перекрестке вращал указательной палочкой, регулируя движение. Сквозь его ослепительно блестевший полупрозрачный легкий скафандр (защита от жары) видна форменная летняя одежда. Мимо прошла поливальная машина. От нее мощными “ веером” била во все стороны вода по раскаленному асфальту. Отражение регулировщика повторяло жесты за ним. Эфес с детским любопытством провинциала наблюдал картины городских улиц.

– Как красиво вымахивает!

Азон иронически улыбаясь, поспешил отвернуться, щадя самолюбие сержанта.

Они прошли тротуаром, минуя площадь и “ нырнули” на центральную улочку, ведущую в аристократический район Миража. Движение машин здесь было реже. Тишина особенно приятно ласкала слух. Пешеходы почти не попадались. Лишь изредка они встречали прислугу в лице садовника или служанки. Этих людей можно сразу отличить от аристократии, как правило дешевизной и безвкусием в одеждах. Напротив, богачи одевались с изысканной простотой, с элементами экзотики, вводимой в ансамбль и предпочитали ездить, а не ходить пешком. Эфес во все глаза рассматривал красивых женщин мелькавших в окнах роскошных лимузинов.

– Вон та, – он кивал в сторону удалявшемуся авто, – со сверкающей брошью в волосах, очень мила! – восторженно говорил он. Ведь теперь для Эфеса не существовало преград в общественном сословии классов. Став приближенным Президента, Эфес наивно считал себя аристократом.

– Знакомство на улице не принято в высших кругах.

Холодно заметил Азон. Эфес насупил брови. Хорошенькая горничная, цокая каблучками, с пустой корзиной на руке грациозно приближалась к ним. Ее полупрозрачный безукоризненно облегающий тело белый комбинезон с огромным вырезом на груди подчеркивал все достоинства манящего тайнами тела. А глаза, умело спрятанные под зеркалом темных очков, разжигали любопытство. Азон первым заговорил, поравнявшись с девушкой: – Скажите, пожалуйста, мы правильно идем или нет?..

– Да, вроде вертикально и не шатаетесь. – Перебила девушка чуть грудным бархатным голосом, повергая Азона в трепетное состояние души. Эфес, следовавший дальше, остановился, скучая от нетерпения.

– Простите, но я не договорил! – продолжал Азон, – нам необходимо найти придворные особняки из жилого фонда Президента.

– Правильно идете. Я горничная майора Жевиля.

– Это то, что нам нужно, особняк капитана Думара где?

– Я такого не знаю. – Гордо ответила девушка. В ее тоне звучала та наигранная гордость, которая свойственна особам ее молодого возраста и положения горничной при высоком чине.

– Это капитан личной охраны Тира.

– Его же Ортом зовут.

– Нет, у него имя Думар.

Девушка недоуменно пожала плечами, в ее очках отразилось солнце.

– Там их особняки.

– Спасибо! – поблагодарил Азон. – А, как ваше имя?

– Это не обязательно! – виляя изящными линиями со спины, она уже ушла дальше.

Эфес удивился. Азон, глубоко вздохнув, догнал сержанта.

– Какая женщина! – восхищенно заметил он.

– Ничего особенного не нахожу, служанка. – Снисходительно ответил Эфес.

«Странное влечение к прислуге, когда вокруг ходят такие женщины! На каждой из них украшений стоимостью на миллион, – удивлению сержанта не было предела, – мне бы его звания и манеры…» – мечтательно подумал Эфес о богатой и красивой невесте. О преданной любви и сердечной теплоте жены. О многочисленных его детях. О том, как они гурьбой навестят беднягу Дена и о многом другом, что может дать богатство в дополнение к семейному очагу. Тем временем показалась площадь Лакия. В центре площади стоял памятник царской особе. Фигура человеке в парадном мундире, отлитая из бронзы, запечатлена в скорбной позе со склоненной непокрытой головой. В суровом облике благородных черт угадывалось величественное молчание в минуту траура по сыну. Кисть правой руки пряталась за лацканом мундира, а взор устремлен вниз на лежащее в траурном одеянии женское тело матери Тира, несчастной изгнанницы.

Тир распорядился установить скульптуру именно в этом месте, где некогда впервые столкнулся лицом к лицу с пустыней, а рядом воздвиг аристократические кварталы знати. Площадь обсажена со всех сторон молодыми деревцами и пальмами. Обильно поливаемые, они плохо приживались, но все же бедная зелень на ветвях шелестела в порывах еще вольного ветра пустынника. За памятником Лакию в заходящих лучах солнца сверкало высотное здание комбината по обслуживанию района. За ним располагались двухэтажные особняки, разбросанные среди щетинившейся, поросли из молодых насаждений. Собор Северной звезды был в центре города, и с площади Лакия месторасположение его угадывалось по готическому шпилю, лишь чуть виднеющемуся отсюда из-за крыш высотных зданий из стекла и бетона.

– Нам, кажется, туда.

Азон был больше занят дорогой, чем разглядыванием по сторонам. Эфес еле поспевал следом. Вчерашнего пастуха интересовало все; и площадь, и памятник, и дома, и встречные прохожие, и автомобили, особенно богатые молодые и красивые женщины в них, старых он не любил, равно как и молодых служанок. Азон тем временем следовал уже мимо чопорных двухэтажных особняков из красного кирпича. Аккуратные дворики с выложенными из бетонных квадратных плит дорожками были огорожены невысокими металлическими заборами. На калитках были прикреплены таблички с названием улицы и номером особняка. Эфес растерянно вертел головой, перебегая взглядом с одной

таблички на другую.

– Нет, мы не найдем.

– Кто хочет, тот найдет. – Уверенно заметит Азон. Эфес сделал плоские глаза, на лице его запечатлелось недоумение.

– Вот не думал, чтобы Думар жил рядом с этим негодяем. Заметил раздраженно Эфес.

– Не злитесь, сержант. Для вас он негодяй, для нас коллега, ведь мы подчинены одному и тому же начальству.

«Снова как мальчишку учит» – недовольно подумал Эфес. Его самолюбие было задето. Он отвернулся, стараясь не смотреть в сторону Азона. Молча они проследовали мимо дома Орта. Мраморные ступени крыльца и фасад выделяли особняк среди других. Азон уверенной поступью шагнул к калитке и дернул ручку. Замок не открылся.

– Что за шутки?!

Он повторил действие, но калитка явно была заперта изнутри. Справа вверху загорелась красная лампочка на коробке переговорного устройства, вслед захрипел передатчик:

– Вам кого угодно?

– Капитан Орт дома?

– У себя, но… – На другом конце провода возникла длинная пауза.

– Но что?! – нетерпеливо спросил Азон.

– Он у себя наверху, уже вторые сутки не выходит.

– Собственно, мы не хотим его беспокоить. Вы скажите, где живет капитан Думар?

– А- а. Это двадцать седьмой номер, что дальше?

– Спасибо. – Азон чуть отодвинулся от переговорного устройства, взглянул на номер Орта. Там значилась цифра три.

– Это куда же идти? Влево или вправо?

– Молодой человек! – язвительно заметил Азон, – Учитесь и перенимайте опыт. Эфес побледнел от злости, но сдержался.

– Надо стать лицом к нечетной цифре. – Продолжал невозмутимо Азон. – Затем обратить внимание на левую и правую руку, и там, где у вас правая рука, в той стороне будет номер двадцать семь. Эфес мгновенно сориентировался и уже был в движении, когда Азон кончил говорить. Они шли мимо садиков к нужному номеру довольно долго. Солнце уже спряталось в песках, на улицы пали сумерки и живительная прохлада. Бодрее дышалось. Азон снял очки и спрятал в левый нагрудный карман просторной белой рубашки.

– Темень какая.

После его слов мгновенно вспыхнули уличные фонари.

– Вы колдун, Азон? – Сделал попытку задеть наставника Эфес.

– Да, если учесть, что ночь в пустыне наступает почти мгновенно с моими заклинаниями.

Эфес почти возненавидел Азона. Пылкий норов пастуха будоражил этот горожанин. Ему многое казалось непонятным, и молчаливая сдержанность лейтенанта, и непроницаемый взгляд голубых холодных глаз, и осознанное его превосходство. Особняк Думара оказался предпоследним, на окраине города. Площадь парка за последней двухэтажкой тянулась почти до горизонта. Сюда ветер нанес песка. Он хрустел под ногами, набивался в сандалии и натирал ступни Азона. Эфес же предусмотрительно оделся. И в его наглухо зашнурованных ботинках с заправленными в них штанинами не попало даже песчинки.

Азон нажал кнопку переговорного устройства. Окна были освещены. Там мелькали тени людей.

– Вам кого? – спросил глухой, искаженный передатчиком голос.

– Капитан дома?

– Я слушаю!

– Это мы, Азон и Эфес.

Ответа не последовало, но тут же щелкнул замок, и калитка открылась. На освещенной площадке стояли роскошные лимузины разных конструкций.

– Ого, какие гости! – восхищенно сказал Эфес, указывая на легковые модные модели авто.

Азон не ответил, он лишь чуть улыбнулся уголком рта. Эфес не заметил улыбки. Он жадными глазами пожирал перламутровые, блестевшие разными цветами кузова. Ему захотелось иметь такой же изящный автомобиль, а не довольствоваться служебным мотоциклом. В освещенном проеме парадной двери стоял Думар с рюмкой в правой руке. Одет он был, как показалось Эфесу, вообще нелепо. На тело наброшена белая простыня, на ногах домашние тапочки.

– Я жду вас с нетерпением, друзья!

– Когда приглашают, говорят, где живут. – Заметил Азон. Эфесу реплика не понравилась.

– А, мы быстро нашли. Аристократический район все знают хорошо.

А язык и до сокровищ доведет. – Поспешил смягчить колкость друга Эфес.

– Считайте, что вам повезло. – Думар широким жестом пригласил друзей в дом.

Они по ступенькам вбежали на крыльцо и «нырнули» в освещенное пространство, откуда доносились звуки музыки… Друзья попали в довольно просторный зал. Пол устлан оранжевым мягким ковром. На ковре возлежали в неестественных позах мужчины и женщины, все в набедренных повязках. Посреди ковра сидел, не шевелясь, седой старец. Ноги его скрещены, руки на коленях, сам он походил на статую. Перед каждым стояла рюмка с прозрачной жидкостью, точно такая же, как у Думара в руках. Заунывная мелодия свирели доносилась, казалось, из пространства и повергла Эфеса в состояние жуткого оцепенения, замешанного на изрядной доле страха. Эфес бегло осмотрел лежавших. У всех остекленевшие недвижимые глаза. Никто из присутствующих не дышал.

– Высшее достижение йоги. Испытание смертью. – Полушепотом объяснял Думар. – Они уже больше месяца находятся в этом состоянии без признаков жизни. Эфес был поражен. Поддаваясь природному любопытству, спросил: – Интересно, они бесчувственны также, как и мертвецы?

– Да, конечно, но потом, когда жизнь возвращается к ним, возвращаются и чувства.

– Вот бы и мне постичь тайны йоги.

– Вы, Эфес, любопытны, как мальчишка. – Заметил Азон.

– Друзья! – вмешался Думар! – Я обещаю вам передать знание йоги.

– Как вы его выманили, Думар? – кивая в сторону Отшельника, спросил Азон.

– Он с радостью согласился, но как попал ко мне, я до сих пор ломаю голову.

Старик сидел, выпрямившись, его мертвенно- бледные впалые щеки и костлявая бездыханная грудь явно противоречили сказанному Думаром.

– А что в рюмках? – спросил Эфес.

– Бальзам, возвращающий силы. Транс смерти истощает организм, глоток бальзама возвращает крепость телу, а вода полноту мышцам.

– Мы помешали вам?

– Нет, Азон, я не могу сейчас этим заниматься по долгу службы, но обещаю вам, в ближайшее время я преподам урок. А сейчас, друзья, я прерываю свои занятия по йоге Шомонов, на сегодня довольно. Думар сбросил простыню с плеч. Перед друзьями предстал атлет. Эфес невольно засмотрелся на великолепное телосложение капитана.

Он вспомнил свое костлявое тело и смутился, опустив глаза на ковер.

– Вы пока отдохните. – Думар указал на террасу, где стояли плетеные кресла. – А я сейчас. – И исчез в двери смежной комнаты.

Друзья уселись в кресла. Вечерняя прохлада тешила бодростью, звала. Эфес в нетерпении задергал ногой. Азон со столика взял кипу журналов, блестевшие обложки заскользили, плохо удерживаясь в стопке, и полетели на пол. Эфеса привлекло фото манекенщицы на одном из них: – Азон, как по- вашему, сколько стоят вот эти украшения?

– Ну, положим, если это колье настоящее…

– Как это понимать?!

Азон сдержанно улыбнулся.

– Ну, если оно состоит из бриллиантов, то миллиона два можно дать.

– Да вы что?! – вскричал крайне удивленный сержант, – Как же так? – недоумевал Эфес. – Отец столько вложил труда, здоровья, времени, выращивая золотошерстых овец, а на шее у капризной женщины целых два миллиона. Где справедливость?!

– Не удивляйтесь. – Спокойно листая свой журнал, отвечал Азон. – Это еще что, видели бы вы…

– А, вот и я. – Появился Думар. Он был облачен в кожаную модную куртку черного цвета и наутюженные серые брюки. Обут в начищенные до блеска черные туфли.

– Идем.

Эфес вздрогнул, переступая скрюченное тело красивой женщины.

– Думар, вас еще привлекут к ответственности за массовое убийство.

– Азон вы мне порядком надоели. – Хлопая дверцей автомобиля, отвечал капитан. Он раздраженно дергал рычаги управления, выезжая на проезжую часть дороги. Позади остались огни аристократического квартала Миража.

– Эфес, вы любите хорошеньких женщин? – нарушил молчание Азон.

Вчерашний пастух заерзал на сидении. А назойливый лейтенант не унимался:

– Нет, право, мы едем в филиал дома развлечений Наями, а сержант, как рыба в воде! Как это вам нравится, капитан?!

– Оставьте мальчишку в покое! – вмешался Думар. Азон пренебрежительно отвернулся. Эфес почувствовал свою неполноценность. Мышцы его вдруг превратились в «клепки» из бочонка для засола огурцов, стянутые металлическими обручами, а язык в деревянную чурку. В этот миг он ненавидел Азона сильнее, чем заклятого врага, Орта. Думар, почувствовав «грозовые тучи», нависшие над отношениями друзей, свернул в кафе в квартале Ремесленников. Машина затормозила у болтающегося огромного сапога на стене дома. Под ним пестрела неоновая надпись: «У сапожника». Сквозь витрину кафе видно столики в виде сапожных лапок, только громадных, рядом стояли оббитые кожей табуреты. Внутри два столика были заняты. Не трудясь, друзья нашли место в углу.

Мгновенно появился официант с подносом, на котором стояли разнообразные напитки.

– Что угодно господам? – ласкающим голосом пропел он.

– Водки! – заказал Азон.

– Минеральной. – Попросил Думар. Эфес молчал. Официант счел, что заказ сделан, исчез. Все сидели насупившись. Разговор не клеился. Напротив, шлюха за соседним столиком пожирала глазами Эфеса. Появился официант, ловко расставил напитки и закуску. Азон

налил себе рюмку водки и опрокинул. Спиртное быстро ударило в голову.

– Вы, Эфес, дерьмо! – начал он. Бедный сержант от неожиданности втянул голову в плечи, «обручи» врезались в тело, мешали дышать. – Это вам любой скажет.

Предательские слезы наполнили глаза. Нечеловеческим усилием воли Эфес сдержал «плотину» синего «пруда». Думар молчал. Эфес счел это за предательство.

– Вы не мужчина. – Оскорбления сыпались на голову пастуха, осмелившегося стать наравне с приближенными Тира. В эти мгновения Эфес пожалел о своей службе. До боли ему захотелось к отцу, в горы, к овцам. Бежать, бежать прочь от этих кичливых петухов прочь. Он вскочил из-за стола. Очутившись на ногах, вдруг вспомнил о жестком нраве отца с нежностью, а это вмиг придало силы: – Мой отец служил в личной охране Лакия и получил увечье на службе. Я потомственный охранник царской фамилии, а не пастух,

помните это! – Он щелкнул каблуками и откланялся.

– Каков, а? Пасс- тух. – Придав голосу брезгливые нотки, сказал Азон.

– А, ведь он прав. – Вмешался Думар! – Мы ему и в подошвы не годимся.

Азон побелел от злости, но уважение к Думару не позволяло спорить.

В этот вечер лейтенант надрался до чертиков… Эфес выскочил на воздух, грудь его наконец освободилась от оков и бурно дышала. Он не слышал шагов за спиной, он лишь ощутил чье- то прикосновение и в нервном порыве резко обернулся.

– Малыш, я тебя не обижу. – Нежный голос шлюхи тонул в многообещающем взгляде голубых продажных глаз. Эфес брезгливо отвернулся. Он бродил по безлюдным улицам города до утра. Было холодно. Не верилось, что днем под испепеляющими лучами солнца плавится асфальт…

Глава 16

– Где Орт?! – спрашивал Тир у Думара. Тот стоял посреди кабинета с опущенной головой, молчал.

– Вы будете говорить?!

– Умолк, по всей видимости, сменил костюм.

– А точнее?!

– Спросите у своего Советника. – Дерзко ответил Думар.

– Вы, капитан, не смогли уследить за объектом вашей слежки. Вы заслуживаете устного порицания. Идите!

– Есть! – Думар вышел, облегченно вздохнув. Теперь он может заниматься в свободное время с Отшельником. О! Какие тайны расступились перед ним, какие возможности человеческого существа удалось ему открыть. Думар с нетерпением стал дожидаться конца службы… Тир сидел в глубокой задумчивости. Проникнуть в его мысли невозможно, лицо в минуты радости и страданий, гнева и печали хранило монументальные холодные черты. Напротив, пальцы, нервные, длинные и гибкие, выдавали душевное состояние этого человека. Сжатые кулаки – гнев, переплетены между собой с легким подергиванием – нетерпение, поочередное поднимание и опускание – размышление и, наконец, застывшие – глубокую задумчивость.

А было над чем призадуматься…

– Что угодно, Господин Президент? – сказал вошедший Азон.

– Я вас вызвал по очень неотложному делу.

– Я весь внимание, Господин Президент.

– Необходимо установить точно, где Орт, чем он занимается?

– Я считал, что вы знаете. Только что видел его с Господином Советником у его кабинета.

Переплетение пальцев на руках задергалось.

– Я не хочу их арестовывать, обвиняя в захвате власти и тем самым продемонстрировать врагам свою слабость. Если знаешь все их замыслы, то этим обезопасишь себя.

– Господин Президент, я хочу предостеречь от подобного. Не лучше ли было бы их арестовать, и немедленно?

– Не лучше! Поражение – хуже наказания! Идите и докладывайте все о капитане Орте…

– Вы слышали. Орт, как я и предполагал, он нас и пальцем не тронет. – Потирая руки, говорил Риши! – а мы тем временем кое-что придумаем. С этими словами Советник развернул карту Миража.

– Вот путь, по которому он следует. – Водил Советник красным карандашом по карте, делая отметки крестиком.

– Смотрите, Орт, он следует мимо собора и отеля «Луч» по направлению к своему бассейну. Вот тут, с крыши отеля, его надо убрать.

– Но это же огромный риск!

– Есть люди, которым это под силу.

– Вы нашли наемных убийц?!

– Да, Орт! – многозначительно посмотрел на него Риши.

– А может, лучше не влезать? Тир дает нам возможность жить тихо, не высовываясь из-за его спины.

– Вы не знаете Тира. Он будет играться с нами, как кот с мышками и в конце концов слопает, когда прогневается.

– Кто эти люди?!

– Не торопитесь. Орт. Вы невезучий, поэтому вам я ничего не сообщу, и благодарите Бога, что остались в живых. Сидите, как мышь в норе. Вы меня поняли?

– Так точно, Господин Советник!

– А теперь идите и отдыхайте, даю вам две недели. Орт выпрямился, отрываясь от карты, и, отвесив поклон, удалился.

– Рени, подойдите, я хочу вам сделать одно поручение.

– Я весь внимание! – возник из полумрака кабинета лакей.

– Вот здесь. – Риши ткнул пальцем в квадратик отеля на Соборной площади. – И здесь! – он обозначил крестиком квадратик строящегося небоскреба! – с пятнадцатого этажа удобные позиции для засады.

– Почему два пункта?

– Для верного исхода. Поражения на сей раз быть не должно?! – сказал Риши, ткнув грифелем карандаша в карту. Красный конец стержня сухо треснул и покатился по полу.

– Вам, Рени, надлежит выбрать из ваших людей двух снайперов и убить Президента! Я гарантирую вам должность Советника в моем правительстве.

Лакей вдруг выпрямился, в глазах появился неестественный блеск, губы плотно сжались.

– Я готов, Господин Президент!

– Тогда действуйте, Господин Советник!

Оба застыли в предвкушении ближайших перемен, минуты приятно тешили самолюбие.

Рени первым очнулся от оцепенения власти, повернулся и выскользнул в дверь…

Азон вышел из кабинета Президента. Его встретил Думар.

– Ну, что он?! – кивая в сторону двери с золотой надписью «Президент», спросил Думар.

– Дал задание. – Ответил Азон.

– Я так и знал, что вы будете этим заниматься.

– Придется, что делать.

– Скажите, Азон, как вы добрались от меня?

– Превосходно. Попался какой-то счастливчик из молодоженов, получивший квартиру.

– Нехорошо получилось с Эфесом.

– Да- а. – Неопределенно протянул лейтенант.

– Ну, мне пора, – откланялся Думар, – ждет пост.

Друзья разошлись в разные стороны. Азон встретил Эфеса в отеле. Тот сидел в своем номере и с увлечением читал какой-то детектив из серии ограблений. Когда Азон вошел, он отложил книгу в сторону, с раздражением оглядел его: – Чем могу служить, лейтенант? – спросил сдержано.

– Я к вам по очень важному и неотложному делу. Необходимо установить слежку за Советником и его охраной.

– Это необходимо Президенту?!

– Это касается службы! А что касается службы то нужно Президенту! – назидательно подчеркнул лейтенант.

– Я вам не доверяю, лейтенант, – раздраженно ответил Эфес.

– То есть как, старшему по званию?!!!

– Да! Старшему по званию, но и отъявленному хаму!

– Что- о- о?! – вскипел Азон.

Он весь подался вперед, намереваясь ответить силой на оскорбление, но в последний момент сдержал себя, процедив сквозь зубы: – Когда речь идет о жизни и смерти Президента, все наши ссоры ничто. Но, клянусь, когда мы справимся с этим, я отвечу вам на оскорбление!

– С этого надо было начинать, лейтенант. – примирительным тоном ответил Эфес.

Азон подробно изложил, что нужно сделать для этого.

– Операцию проведете сегодня ночью, сержант!

– Хорошо, Господин лейтенант! Все?!

– Эфес, берегите себя и помните, вы мне нужны.

Сержант ничего не ответил, но было видно, как стиснуты руки в кулаки и все тело его напряглось подобно сжатой пружине. Лейтенант тем временем положил на стол в целлофановом пакетике набор микрофонов с клейкими прихватами и вышел. Эфес застыл в недоумении, затем успокоился и стал тщательно обдумывать операцию. Это увлекло его. У двери он обнаружил сумку, забытую Азоном с надписью «для Эфеса». Прочитав свое имя, он вскрыл молнию и нашел внутри черный костюм с подробной инструкцией для его назначения. Внимательно изучив написанное там, облачился в плотно облегающий тело черный шерстяной костюм, делающий человека невидимым в темноте. На голове укреплен маленький фонарик со строго сориентированным лучом. На ноги надел мягкие тапочки с резиновыми шипами для хорошего сцепления с опорной поверхностью, которые обнаружил там- же. Повертелся в этом снаряжении перед зеркалом и выключив свет, снова взглянул на предполагаемое свое отражение в зеркале. Глаза понемногу привыкали к темноте в слабом свете проникавшем через плотно закрытые жалюзи окна с улицы, он стал различать овал своего лица. Недовольно пожав плечами, он нащупал маску с прорезями для глаз, которая лежала на дне сумки и напялил ее на голову, и на лицо. При этом для фонарика было предусмотрено специальное отверстие в маске. Овал лица в зеркале исчез. Примерив все это на себе, Эфес разделся и лег спать, уже напрочь забыв о ссоре. Нужно быть в форме, ведь ночь предстоит бессонная. Предстоящее занимало его мысли, и он вскоре уснул…

– Что удалось расшифровать? – спросил Тир по видеофону заведующего лабораторией по шифровальным операциям.

– Цифровая память имеет огромный объем концентрированной информации. Нужной пока нет.

– Черт побери, вы уже возитесь неделю! – кричал Тир в микрофон. – Мне необходимо знать, есть ли там информация о вооружениях?!

– Мы и так не спим уже седьмые сутки.

– Вое! Доложите завтра утром!

Он прервал связь… Утром сонный голос лаборанта вежливо сообщил: – Уважаемый Господин Президент. Нам удалось расшифровать информацию о каком-то «квази- кварковом оружии».

Тир настороженно сжал переплетенные пальцы до выступившей синевы.

– Да не тяните, докладывайте?!

– Информация о способе получения этой бомбы сейчас на выходе…

– Почему раньше не сообщили?!

– Не хотели беспокоить ваш сон…

– Да какой к черту сон! Вы что там в бирюльки играете со мной?!

Тир долго еще разносил «вдоль и в поперек» сотрудников лаборатории, но все же разразился благодарной речью и закончил: – Ждите повышения в должности!

– Вы слышите, Рени?! – Риши подслушивал разговор с нескрываемым злорадством. – Он еще запустит бомбу в производство и поможет нам обрести к тому же еще и силу!

– Вами говорит Провидение, Господин Советник. – Согласился лакей.

– Сегодня же убрать этого щенка! – зло приказал Риши.

– Мои люди готовы. Складные ружья с оптическими прицелами они понесут в ящиках для слесарного инструмента. Проникнут на объекты под видом слесарей- ремонтников.

– Действуйте, Рени, да хранит вас Провидение!

В то же время в лаборатории Азон и Эфес, склонившись над усилителем- приемником, тщетно пытались поймать передающую волну установленных Эфесом в кабинете Риши микрофонов. Кроме треска эфира да свистящих шумов ничего не прослушивалось.

– Как я не догадался! – воскликнул Азон! – Риши не такой дурак, как нам кажется.

– А в чем тут дело?

– Он включает помехи каждый раз, когда говорит с кем- ни будь.

– Азон, послушайте, я вчера видел на его рабочем столе карту Миража с изображением на ней каких-то отметок.

– Это интересно, и где они тут? – Азон развернул подошел к висевшей на стене карте.

– Вот тут, где наша гостиница, красный крестик. Здесь, где вот этот небоскреб, на Пятой улице, тоже крестик, и по другой улице от дворца до виллы Президента красная черта.

– Да это же маршрут, по которому каждый день ровно в 16.00 проезжает Президент. Вы молодец, Эфес!

– А, что это может означать? – наивно спросил он.

– Все, что угодно. А самое страшное – засаду. Вы ничего не трогали на столе?

– Нет, все там на месте.

– Немедленно, Эфес, мчитесь к небоскребу, а я на крышу отеля. Если это засада, считайте, что вы во второй раз спасаете жизнь Тиру. Вперед, друг!

Эфес ошарашенно смотрел на Азона: «Шутит он или смеется над наивностью пастуха», – но во всем облике лейтенанта не было и тени насмешки. И Эфес ринулся следом за ним…

Они выбежали из лаборатории, каждый устремляясь в свою сторону по многолюдной улице. Был час пик. Кортеж автомобилей уже выехал из дворца, направляясь по Пятой улице в сторону Собора Северной звезды. Убийца сводил курок, когда Эфес вскочил на тридцатый этаж строящегося небоскреба и появился за его спиной. Тот вздрогнул от неожиданности. Пуля просвистела у головы Тира и шлепнулась в дверцу открытого автомобиля. Президент мгновенно остановил кортеж.

– Немедленно наверх! Оцепить квартал! Никого не выпускать! Проверять всех! – командовал он охране. Думар, сидевший рядом с водителем, сообщил по рации майору Жевилю о происшествии. Полицейские тут же оцепили улицу, начались обыски прохожих. Эфес в два прыжка очутился рядом с широченной спиной стрелявшего. Тот резко обернулся, нацеливая ружье на него. Но было уже поздно. Эфес уже стоял рядом с длинным дулом, правая рука его железной хваткой легла на ствол. Перед ним возвышался огромного роста верзила. Его тяжелая челюсть и плоский перебитый нос, почти вдавленный в череп, наводили на мысль о переделках, в которых побывал их обладатель. Нависшие лохматые брови почти закрывали колючие маленькие глазки, а лысина побагровела от напряжения. Руки с медвежьей медлительностью стали поднимать ружье для удара. Кривая усмешка исказила уродливое лицо убийцы, говорившая о том, что ее обладатель действует наверняка. Эфес хладнокровно, воспользовавшись медлительностью врага, нанес первым удар головой в солнечное сплетение. Увалень потерял равновесие и со всего маха ударился спиной и головой о

кирпичную кладку. Эфес попытался оглушить преступника ударом кулака по лысине. Но кроме хлесткого хлопка ничего из этого не получилось. Исчезнувшая было улыбка с лица убийцы вновь заняла свое место и сильные, как лемеха плуга, ладони пятернями сгребли бедного сержанта за ворот форменной куртки. Крест-накрест сдавливая воротник, убийца принялся душить свою жертву. Борьба киллеру затянула время для отступления. Подоспевшие полицейские быстро связали преступника, уложив его на носилки и понесли вниз. Эфес шел рядом с неопровержимым доказательством покушения – ружьем. Пострадал в этой истории только Эфес, его голос изменился и сипел, но его рассказ все же слушался серьезно и бес шуток со стороны охраны…

– Лейтенант Азон! – торжественным голосом говорил Тир, обращаясь к застывшему в стойке смирно охраннику. Рядом стоял Эфес.

– Я выношу вам личную благодарность и добавляю вам жалования за обезвреживание покушения и поимку убийц.

– Рад служить Миражу! – выпалил Азон.

– Вам, Эфес, за поимку убийцы выношу благодарность и также добавляю жалование.

– Рад служить Миражу! – сказал в свою очередь Эфес.

– А теперь, друзья мои, я вправе наградить вас по вашему желанию.

– Господин Президент! – сказал Азон. – Я хотел бы просить вас повысить Эфеса в звании. Он достоин носить знаки отличия лейтенанта вашей личной охраны.

– Простите, лейтенант, но он помог вам, а не вы ему.

– Это не так… – Азон рассказал, как Эфесу удалось раскрыть заговор.

– Так вы, сержант, настоящий герой! Грош цена тому Президенту, который не замечает смекалистых бойцов. Я повышаю вам звание, отныне вы лейтенант!

– Служу Миражу! – восторженно воскликнул Эфес.

– Идите, друзья! – приказал Тир. И оба вышли из кабинета.

– Что угодно, Господин Президент? – в кабинете Президента появился Думар.

Тир испытывающее глядел на вошедшего.

– Я вызвал вас для доставки поручений Президенту Аркии Вику. Это задание чрезвычайной государственной важности.

– Я весь внимание, Господин Президент!

– Доставите содержимое капсулы и дождетесь ответа. Затем немедленно ко мне.

– Есть, Господин Президент! – Думар подошел к столу Тира и взял из его рук капсулу.

– Идите!

– Есть!

Думар вышел. Сразу же вошел адъютант.

– Что угодно, Господин Президент?

– Майора Жевиля ко мне!

– Есть.

Через три минуты майор Жевиль явился в кабинет.

– Передайте официальный приказ Советнику об его отстранении от занимаемой должности и передайте устно, что Президент учитывает его заслуги перед государством и дарует ему пенсионное пособие. Пусть живет в своем особняке и носа не высовывает за пределы Лакии!

– А, как быть с его личной охраной?

– Охрана ни при чем, будет новый Советник, будут и новые приказы.

– Ясно, Господин Президент.

– Идите!

Жевиль вышел из кабинета. Тир еще долго ходил из угла в угол с заложенными за спину

руками, с застывшим переплетением пальцев…

Риши сидел в своем кабинете, обдумывая новое покушение, когда на пороге появился начальник дворцовой охраны майор Жевиль. Советник вскинул от удивления брови: «Какое хамство входить без стука», – подумал он и открыл было рот для нравоучений, но Жевиль начал первым: – Волею Президента, Вы отстраняетесь от занимаемой должности и уходите на заслуженную пенсию. – С этим он вручил Риши листок с приказом, скрепленным подписью Тира.

– Что- о- о?! – бледнея и вскакивая со стула, воскликнул фальцетом Риши.

– Тир просил передать, что, учитывая ваши заслуги перед государством…

Но слова эти уже не слышал Риши. Хватая воздух ртом, он свалился без чувств на ковер у рабочего стола. Жевиль высунул голову из кабинета: – Адъютант! врача!

Сам бросился к Риши. Тот хрипел, на тонких губах выступила желтая пена. Жевиль приподнял голову бывшему Советнику и вложил ему в рот таблетку сердечного средства, затем влил воду. Верный Рени стоял рядом, безразлично наблюдая за обмороком уже простого человека, уже безликого, уже превратившегося, по

лакейским меркам, в ничто. Появился врач с двумя санитарами. Он выслушал и осмотрел Риши, затем сделал укол. Санитары осторожно уложили его на носилки и унесли в дворцовый госпиталь… Думар вернулся на следующий день под вечер с незнакомого угрюмого вида человеком.

– Я давно жду вас, капитан! – первым заговорил Тир.

– Разрешите передать вам ответ Вика. – Сказал вошедший капитан. Взял капсулу. Тир вскрыл печати, откинул крышку и достал сверток исписанных листов, стал читать, комментируя вслух: – Похвально, похвально. Ну что ж. О! – воскликнул он с восхищением и, отрываясь от бумаг, сказал Думару: – Зовите гостя!

Думар высунул голову из кабинета:

– Эй, адъютант, позовите человека, прибывшего со мной.

Гость стремительно вошел. Это был среднего роста с открытым лицом мужчина. Под его слегка вздернутым носом щетинилась аккуратная нитка усов. Большой лоб, приподнятые брови и серые навыкате глаза – все говорило о крайней, фанатичной преданности.

«Да, этот будет пятки лизать. – Удовлетворенно подумал Тир. – Такого мне как раз и не хватало».

– Знакомьтесь, Думар, это наш новый Советник и министр иностранных дел.

– Мисар! – коротко представился вошедший, пожимая руку Думару мягким рукопожатием.

Тир щелкнул кнопкой на пульте. Дверь тут же отворилась и в кабинет вошел Орт. Растерянный вид капитана бросился в глаза всем. Без сострадания на него нельзя было смотреть. Смятый малиновый берет, взлохмаченная, неподстриженная бородка и торчащие в разные стороны усы. Он, с сутулясь, глядел из-под насупленных бровей на Тира, ожидая приговор.

– Ценю вашу храбрость, Орт! – начал издалека Тир. – И хочу, чтобы вы также верно служили новому Советнику, как Риши.

Торжеству Орта не было предела. Он побледнел, плечи его выпрямились, осанка приобрела былую стать, орлиный нос заострился, в глазах заиграли искорки радости.

– Рад служить Миражу! – выпалил он.

– Знакомьтесь, Орт, вот наш новый Советник, Мисар, и ваш, так сказать, отец родной. Вы поступаете в его полное распоряжение.

– Есть, Господин Президент! – со счастливой улыбкой ответил Орт.

– Идите, капитан! – скомандовал Мисар. – И подождите меня в приемной. Орт вышел.

– Идите, господа. Господин Советник, задержитесь на минуту.

Мисар остановился, быстро повернулся лицом к Тиру и подошел поближе. Думар вышел.

– Мне надо обсудить с вами предстоящие дела.

– Я весь внимание, Господин Президент.

– Нам удалось получить секретное оружие. Вик занимается его изготовлением. Поэтому я вас прошу организовать в тайне ото всех монтаж испытательного полигона на ледовитом материке Атики на Южном полюсе.

– Но там страшный холод! – попробовал возразить Мисар.

– У нас есть южная страна Гляд с суровыми зимами. Поручите ограниченному кругу лиц из этой страны выполнить комплекс работ.

Вот тут. – Тир протянул Мисару бумаги с чертежами. – План сооружений. Мне необходимо, чтобы через месяц полигон был готов принять заряд.

– Есть, Господин Президент!

– Идите и выполняйте!

Мисар, как солдат, повернулся кругом и вышел.

Тир вскинул брови, удивляясь, Риши так не выходил…

– Господин Советник! – вскакивая с места, крикнул вслед

убегающему Мисару Орт. – Вы просили меня подождать.

– Я просил вас подождать, капитан, в своей приемной, вы меня не так поняли, капитан! – говорил Мисар, делая ударение на слове «капитан».

Орт ничего не ответил. Мисар его не замечал, молча шел дальше. У своего кабинета он приостановился. Они вошли вместе. Там у стола стоял в своей красно ливрея Рени с подносом в руках. На подсосе дымилась чашечка кофе. Мисар окинул худую длинную фигуру лакея любопытным взглядом: – Это еще что такое?!

– Это ваш кофе, Господин Советник. – Поспешил объясниться Рени. – Прежний Господин любил пить его за журнальным столиком, разбавляя порцией коньяка. – Лакей Кивнул в сторону кресел и серванта в углу возле окна. Новые порядки пришлись по вкусу. Мисар сходу осушил чашечку, почувствовав прилив бодрости, а с ней и расположение к лакею.

Поставив чашечку на поднос, жестом указал Рени на дверь. Но Рени не спешил уходить, он вежливо наклонился к уху Советника: – Моя дверь справа. – Шепотом сказал он, указывая правой рукой на дверь в стене.

– Как это понимать?! – но, подумав, сам себе ответил: – Хорошо, понимайте это, как выход в вашу дверь.

И Рени бесшумно исчез в указанном направлении. Мисар же уселся за рабочим столом и, развернув чертежи, с удивлением обнаружил лист, исписанный почерком Тира:

«Совершенно секретно! После прочтения немедленно сжечь! Приказываю! капитана личной охраны Орта заточить на пожизненное заключение в городскую тюрьму. Создать там все условия для хорошего существования узника, ни в чем ему не отказывая, кроме свободы. Приказ о его заключении должен исходить от вас, Господин Советник.

Президент Совета Перемирия Тир». Мисар застыл в раздумье. Затем, отыскав на столе лист чистой бумаги, быстро написал что- то и сложил вчетверо. Запечатав конверт сургучовой печатью, он вручил его Орту со словами: – Господин капитан, передайте это послание майору Жевилю.

– Есть, Господин Советник! – отчеканил тот и скрылся за дверью. Если бы знал бедный Орт, что он несет в конверте, то наверняка исчез бы, и о нем забыли бы также быстро, как о бывшем его начальнике Риши. Но, предвкушая новую жизнь, под покровительством нового руководителя, Орта, словно на крыльях, несла судьба в своих когтистых лапах, из когтей, которых, уже сочилась кровь. Майора Жевиля не оказалось на месте. Орт взглянул на часы, так и есть, конец рабочего дня. Он постоял возле двери его кабинета, в нерешительности, повернулся и пошел к себе домой. Ночь прошла в крепком здоровом сне. Орт давно так спокойно не спал. Будущность ничем не омрачаемая с ушедшими в забвение грехами, представлялась, перед мечтательным взглядом, светлой и многообещающей. Орт проснулся рано, почувствовав прилив восстановленных сил, бодрости и энергии. С аппетитом проглотил завтрак, запил хорошим вином. Оделся и пошел на прием к Жевилю. Майора еще не было. Прождав добрых два часа и собираясь уже докладывать Мисару, он вдруг увидел подъезжающую ко дворцу служебную машину. Из нее показался майор. Тяжелой походкой по ступенькам парадной лестницы он поднялся наверх и коридором подошел к своему кабинету. Еще издали, заметив Орта, замахал ему рукой:

– А, дорогой капитан, чем могу служить?!

– Да вот, пакет от нового Советника.

– Давайте. – Орт сунул в протянутую руку конверт, повернулся и с нетерпением побежал к выходу. Жевиль сорвал печати, скользнул глазами по написанному. Затем быстро высунулся из окна. Орт в это время был уже внизу.

– Капитан! – окликнул его Жевиль.

Орт недовольно поднял голову.

– Что еще?!

– Подымитесь наверх!

Орт повернулся и нехотя стал возвращаться: «Странно, Жевиль

не встречает в коридоре. Ага, наверно, строчит ответ». – строил догадки Орт.

В кабинете Жевиль, испытующе глядя на вошедшего капитана, сказал:

– Вы арестованы, капитан! – Орт вытаращил глаза, воскликнул, – Как так?!

– По распоряжению Мисара. Здесь все указано.

Не веря своим ушам. Орт пробежал по мелко исписанному листку: «…препроводить под личную ответственность начальника городской тюрьмы капитана Жемона. Подпись, Мисар». У Орта глаза полезли на лоб. Он заметался по кабинету, как загнанный волк в клетке, но два здоровенных охранника усмирили пыл, скрутив ему руки за спину.

– Отвести в распоряжение капитана Жемона! – скомандовал им Жевиль.

– До свидания, майор! – сказал Орт, исчезая в дверях.

– Прощайте, капитан! – ответил Жевиль. Его бросили в одиночную и светлую камеру с предоставлением всего, что пожелает душа узника. Скорее, это была не камера, а просторная, с зарешеченными окнами, открывающими вид на тюремный двор, комната.

Посреди комнаты стоял стол, укрытый скатертью. В углу кровать с мягкой постелью. Тут же, у стены – полки с книгами, телевизор и радиоприемник на нем. Орт мог с комфортом проводить время. Он также имел свободный выход на территорию тюремного двора. Итак, Орт угодил в тюрьму. А Тир, расправившись с врагами, получил себе в советники послушного и исполнительного министра. Рекомендованный Виком, Мисар умел ценить обретенное волею случая положение, дорожил им и в благодарность судьбе хранил власть Президента дороже собственного глаза…

Книга 2. Эфес

В книге рассказывается о событиях на Фаетоне, приведших планету к разрушению. Из содержания читателю откроются события в сообществе ученых планеты, нашедших выход из надвигающейся катастрофы, и знакомство с приключениями действующих героев, которые будут сопровождать читателя во всех двенадцати книгах, из которых состоит роман "Фаетон"…

Глава 1

За столом, заваленным бумагами, сидел Мисар. Мерцающий зеленоватый свет исходил от стен комнаты, освещая погруженного в мысли человека.

И черный строгий костюм, и бледная тень лица с печатью тяжелых дум, и тишина пустого дворца – все наводило на мысль, что государственные дела не из лучших.

Пошатнувшаяся власть Президента, собравшиеся с силами народы стран, состоящих в Союзе Перемирия, утверждало в мысли, что времена господства Миража подходят к концу. Одиночество, уподобленная призраку бледность лица, свидетельствовало о том, что этот человек слабоволен. Огромный дворец был пуст, но зато надежно охранялся стражей. Черные комбинезоны гвардейцев из дворцовой охраны мелькали то тут, то там на мягких дорожках коридоров. Под ярким светом звезд во дворах поблескивали их защитные шлемы. Стол пестрел россыпью красочных марок на множестве конвертов, разбросанных в беспорядке по зелени сукна. Содержимые письма в них приносили мрачные вести из отдаленных уголков Мира. Да, было над чем призадуматься Советнику. Народы, обремененные все увеличивающимися налогами и ростом цен, стали перед фактом сытой и богатой жизни главенствующего государства, Лакии.

С момента прихода к власти Тира прошло двадцать лет, что изменилось за этот период?

Да, покончено с голодом и разрухой за счет распределения национальных доходов государств. Да, нет больше войн и беспорядков – есть единая железная государственная система власти Миража над Миром, включающая в себя свод бесправных законов, строго ограничивающих права граждан в Союзных странах. Напротив, граждане Лакии пользовались всеобъемлющими преимуществами. От мечты народов о некоем демократическом Союзе Перемирия не осталось и следа. Тир создал свою Империю Мирового Господства, поставив народы перед более зловещей действительностью – опасностью новой войны с применением кваркового оружия. Советник знал, что Тир не остановится ни перед чем ради спасения власти, ради усмирения народов.

В субботу, после полудня, Президент выступил перед кабинетом Министров с проектом новых законов, один разорительнее другого для подвластных стран, дающих баснословные прибыли Миражу. С особенно резкой критикой выступили министры стран Южного полушария. После выступления Президент уехал к себе на виллу.

Размахивая флажками и яркими букетиками цветов, народ его страны толпился на пути. Народы же ста пятидесяти государств, застывшие у экранов телевизоров, возненавидели его еще сильнее. В адрес Советника неслись телеграммы:

“ Освободить Совет Перемирия от диктата Тира!»

“ Народам самоопределение!»

“ Совет Перемирия превращен Тиром в орудие насилия!»

“ Долой!.. Долой…” – мелькали перед глазами слова телеграмм, врезались в мозг, заставляя содрогаться сердце в паническом предчувствии беды.

Итак, утро, воскресенье. Стремительно поднявшись по лестнице, взволнованный и раздраженный, Президент вошел в свой кабинет. Стены темной комнаты вмиг осветились розоватым светом, любимым цветом Тира, изваяв письменный массивный стол с пультом управления справа, и огромный экран, призрачно очерченный в воздухе посреди кабинета. Он уселся в удобное кресло за этим столом. Волевое лицо с глазами серо- стального оттенка, с лихорадочным блеском в них, принадлежали умной и красивой голове. Мысли сменялись с чрезвычайной быстротой и ясностью. Рука, отыскав нужную клавишу, замерла. Экран вмиг замерцал. Ожил. Объемное изображение мэра Кия, Столицы взбунтовавшегося Южного Полушария, появилось перед взором Президента. Он немедленно, не дожидаясь вопроса, доложил Тиру, что если не прекратится увеличение налогов и рост цен, то неминуемо вспыхнет восстание. Далее появилось изображение майора Жевиля, начальника дворцовой охраны, посланного Тиром в Кий на усмирение бунтовщиков. Сквозь разбитый шлем по лицу его сочилась кровь. Комбинезон цвета “ хаки” был изодран, Его рассказ подтвердил сообщение мэра.

Дело оборачивалось серьезными событиями, поэтому Президент отдал приказ Советнику обеспечить безопасность. Мисар не заставил себя ждать. По его приказу войска к шести утра были стянута к границам Южного Полушария. А дворцовой охране был отдан приказ усилить посты. В парке и нижних этажах дежурили охранники.

В это утро рассвет застал Советника за рабочим столом. В тиши кабинета внезапно раздался медленный бой часов. Мисар резко поднял голову. Рука, обшарив ряды клавиатуры на пульте слева, замерла с девятым боем.

Дверь в стене кабинета бесшумно отворилась. В ней показался человек в красной ливрее и белых перчатках.

– Кто дежурит сегодня? – спросил Мисар вошедшего лакея.

– Охранники майора Жевиля.

– Рени, позовите кого- ни будь из офицерского состава понадежней!

– Да, Господин!

– Постойте! – задержал Мисар лакея! – помогите мне переодеться. Лакей беззвучно принес полевую форму охранника. Переодевшись, Мисар сказал, – Ну, теперь зовите!

Рени тенью выскользнул в парадную дверь кабинета. Воспользовавшись минутой, Советник стал пристегивать к широкому поясу кобуру лучевого оружия. За этим занятием застал его вошедший офицер. – Лейтенант Эфес! – отрекомендовался вошедший. Это был мужчина среднего роста, подтянутый, с орлиным носом, черной бородкой, с изящными дугами бровей над каре- зелеными умными глазами. Одет в офицерскую полевую форму охранника. От бывшего пастуха, во внешности, не осталось и следа. В его облике чувствовалось то спокойствие, которое приобретается с годами.

Офицер внимательно посмотрел на переодетого Мисара, оценивая всю серьезность положения, заставляющего самого Советника влезать в “ шкуру” простого гвардейца. Мисар быстрым взглядом окинул его:

– Сколько вам лет?!

– Тридцать девять! – ответил Эфес.

– Ну это уже сорок. Да не в возрасте дело, Господин Эфес, времена меняются! – делая намек на маскарад, сказал Советник. – Подойдите!

Эфес стал ближе к столу. Мисар вручил запечатанный конверт

Эфесу со словами: – Здесь ордер, возьмите бронированный автомобиль, охрану

и доставьте ко мне узника из городской тюрьмы.

Через три минуты броневик в сопровождении двух конвойных на мотоциклах, шурша шинами, покатил в сторону городской окраины Миража…

– Рени! – обратился Мисар к лакею, – Вы уже более тридцати лет состоите на службе.

– Да, это так. – Не без тени гордости, польщенный вниманием высокородной особы, ответил лакей.

– И обладаете хорошей памятью?

– У лакея нет памяти. – Уклончиво ответил Рени, подумав, “ Хочет выведать тайну бункера”.

– Вы, Рени, преданный и верный слуга, и многие тайны дворца открывались вам.

– Да, Господин, одно из достоинств лакея – умение хранить вверенные тайны.

– Тогда ответьте мне, что за человек Эфес?

Рени облегченно вздохнул, “ Значит, о бункере Риши не успел

сообщить перед смертью. Теперь никто, кроме меня не знает о

существовании убежища”. Мысль о превосходстве в силе над Советником и даже над самим Президентом приятно щекотала самолюбие. Молчание затянулось, но Мисар не прерывал паузу, давая Рени собраться с мыслями. Наконец лакей ответил, – Господин, это преданный и храбрый воин. Господин Жевиль его очень ценит с тех пор, как Президент упразднил личную охрану.

– Но я слышал, что Эфес спас Президенту жизнь, и не один раз!

– Да, это так.

– А не могли бы вы, Рени, назвать мне человека, который бы был хорошо осведомленным о всех делах личной охраны Президента?

– Орт, несомненно это Господин Орт. Он был преданным человеком вашего предшественника.

Мисар удовлетворенно кивнул головой, он не ошибся в своих расчетах, посылая Эфеса за узником. Жестом руки Мисар отпустил лакея. Тот неторопливым движением взял поднос с пустой чашечкой из-под кофе и выскользнул в дверь.

Мисар погрузился в размышления… Старт корабля назначен на половину девятого. Орт, одетый в тяжелый космический скафандр, способный выдержать все неприятности космического пространства, стоял возле корабля в ожидании лифта. Рядом, напутствуя своего любимца и верного слугу, стоял Советник Президента, предшественник Мисара, Риши. Полет этот запланирован в строжайшей секретности не только от Президента, но и от правительственных кругов.

– Вы должны это сделать! – с нескрываемым волнением говорил Риши, уперев крючковатый нос в бородатую щеку Орта. – Чтобы ни случилось, доставить материал, чем скорее, тем лучше для нас обоих.

Порывы степного ветра завывали высоко в металлических конструкциях опор, заглушая слова. Наконец, лифт распахнул зев двери, в котором скрылся космонавт, и быстро вознесся к круглому отверстию входа в космический корабль. Риши изваянием застыл и смотрел маленькими мышиными глазками, как удаляется прямоугольник лифта. И когда Орт вошел в ракету, он уехал к ожидавшему неподалеку самолету. Орт уже отсчитывал последние секунды перед стартом. Самолет Риши уже успел скрыться за горизонтом, как на площадке появился броневик. Мощная реактивная струя отбросила машину как песчинку. Все, кто находился в ней, погибли, кроме одного, это был Эфес. Полет ракеты проходил без связи по траектории, где нет станций слежения за космическим пространством, поэтому обнаружить корабль в Космосе не удалось. Выйдя за пределы Солнечной системы. Орт вывел корабль на траекторию полета к комете Галла с периодом вращения в 400 световых лет. Тем временем Эфес пришел в себя. Обнаружив, что сопровождавшая его группа захвата погибла, решил выпутываться из этого дела сам, не дожидаясь помощи. Выбравшись из груды металла, в которую превратился автомобиль, он двинулся в северо-западном направлении, в надежде добраться до первого коридора движения пассажирских самолетов с тем, чтобы вызвать помощь, а главное, скрыть следы старта ракеты, ибо он действовал в строгой секретности по личному заданию Президента… Итак, комендант городской тюрьмы, узнав, что Эфес послан самим Мисаром, расшаркался перед ним, пригласил даже на чашку чая. Но охранник и бровью не повел, вручив пакет, остался ждать у ворот. Городская тюрьма представляла собой мрачное сооружение, напичканное новинками электроники, как начинкой пирог. Узники такой тюрьмы, хоть и не видели острого глаза надзирателя, но чувствовали себя не менее свободно, чем побывавшие до них собратья. Заключенный появился на распахнувшейся двери почти одновременно с боем старинных часов на пожарной каланче, памятнике антиквариата. Эфес вздрогнул, узнав в нем Орта, но, овладев собой, пропустил его в машину, сам сел рядом.

– Во дворец!

В машине Эфес, не сдержав чувств, схватил пленника за плечи.

– Орт! – воскликнул в волнении, – вы ли это?!

– Эфес! – удивление Орта не было предела.

– Я думал, что вас уже нет в живых.

– Почти, похоронен, как видите, заживо.

– Так за что ж вас?! Черт побери!

– С тех пор, как умер Риши, я не заботился о своей безопасности – и вот!

– Да, право, я даже не подозревал об этом, мне казалось, что вы уединялись.

– А куда мы едем?

– К Советнику.

– Интересно знать, зачем я ему понадобился?

– Черт его знает, зачем, я даже не знал, что это будете вы.

– Вы его приближенный?

– Я такой же, как в дни нашего знакомства, помните?

– Да, прошло много времени с тех пор. Мисар все еще ходит в любимцах?

– Говорят, он даже влияет на Президента. Если Мисар вас ждет, значит, вы ему нужны. Это мне нет настоящего дела.

– Да что вы раскисли. Эфес?

– Я сделаю все для вас, а вы, если представится случай, для меня. – Сказал Эфес.

– По рукам…

– По рукам… – И бывшие враги стали друзьями.

Машина остановилась во дворе дворца. По широкой лестнице парадного входа они вошли в коридор. Эфес подвел узника к кабинету Мисара.

– Доложите обо мне министру! – сказал Эфес адъютанту, дежурившему за письменным столом в приемной. Тот исчез за дверью кабинета, спустя секунды три дверь отворилась: – Прошу! – он пригласил войти. – А вас, – обратился адъютант к Эфесу, – просили обождать. Это насторожило Орта. Чувство это еще более укоренилось, когда он увидел Мисара, сидевшего за письменным столом и не поднимавшего головы от бумаг.

Выхоленное, с нежным румянцем лицо министра, безупречно закрученные кверху кончики усов да чопорная бородка придавали облику ту неописуемую внешность, которую самодовольство кладет за долгие годы власти. После довольно продолжительного молчания министр наконец соизволил взглянуть.

– А- а- а, это вы! – стараясь как можно ехиднее, проговорил Мисар.

Орт еле сдержал себя от удовольствия размозжить голову министру своим все еще крепким кулаком.

– За что вы засадили меня в тюрьму?! – гневно прорычал он.

– Ах, да, это было так давно! – тянул слова Мисар. – Вы, кажется. не отказались сделать услугу Риши?

– А! Так вот за что вы упекли меня.

– Я спрашиваю вас, вы летали в Космос по делу министерства или Президента?

– Я летал туда в тяжелую минуту для нашей страны. Это было время быть иди не быть войне. И, как вы знаете, благодаря тому что мы стали во сто крат сильнее остальных, наша страна осталась господствовать по- прежнему.

– Не мало причин, при бывшем министре было не в вашу пользу дорогой Орт.

– Я с таким же успехом могу служить и вам.

– Нет, я не стремлюсь к власти, я сам слуга Президента, – хитрая улыбка скользнула по лицу Мисара, – но я готов помочь вам.

Орт воспарял духом.

– Мне нужны надежные, преданные люди.

– Они есть, Господин министр, эти люди были людьми Президента, если бы они служили министру, он щедро одарил бы их.

– А почему, собственно, вы их знаете?

– Да потому, что они сражались против министра. Вам случалось когда- ни будь драться, Господин министр?

Мисар недовольно поморщился, но ответил:

– В детстве, когда- то, очень давно.

– Так вот, лет двадцать тому назад я сводил счеты со старым своим врагом, преданным человеком Президента. Он нанес мне удар в бедро, от этого я немного припадаю на правую ногу.

– Говорите же скорее, где эти люди? – нетерпением затряс бородкой Мисар.

– Один уже давно служит у вас, а вы не замечаете его.

– И кто же он?

– Господин Эфес.

– Кто?! – удивлению Мисара не было границ.

– Этот Эфес спас в свое время жизнь Президенту.

– 0! Расскажите же поскорее, а я поручусь за вас, слово Советника.

– Тогда слушайте. При жизни министра Риши Президент переживал значительные трудности из-за ослабевшей власти, выражавшейся в неповиновении подвластных государств и стремлении народов к демократии. Но самым страшным злом было стремление его Советника Риши к захвату власти. И вот, является во дворец Отшельник. – Орт, умышленно, искажая факты, начал говорить про себя, не то в шутку, не то всерьез. И о том, что Отшельник, спустившийся- де с высоких гор, чтобы донести свет Истины, – И плел разную чушь. Президент счел Отшельника сумасшедшим и приказал вышвырнуть прочь. Советник, конечно, его перехватил и долго беседовал с ним в своем кабинете. Сути разговора я не знаю. После он приказал мне отвезти Отшельника в аэропорт. С этого момента Риши мало показывался и, казалось, даже работал по ночам. Спустя неделю он подозвал меня и вручил пакет, приказав лететь в Южное Полушарие на заброшенный полигон, служивший в свое время для испытания первых космических ракет. Я не знал тогда, что все, над чем работал Риши, стало известно Президенту через Эфеса и его друзей, которые уже давно установили “ уши” и “ глаза” в кабинете Советника. Автопилот вел беспилотный грузовой самолёт по курсу, заданному программой, которую я нашел в первом пакете, где я нашел еще один пакет. Прилетев на полигон, я с удивлением обнаружил, что там ждет подготовленный к космическому полету корабль и возле него дожидается меня Риши. Не знал я, что следом за мной летят Эфес и его друзья. Лишь после, когда я, выполнив задание, и возвратился, узнал, что меня чуть не настигли перед стартом.

– В чем состояло ваше задание? – нетерпеливо перебил Мисар.

– В Солнечную систему вошла комета Галла. Ее период обращения вокруг Солнца составляет четыреста световых лет. Пронизывая космическое пространство, она, как огромный Фокус, собирает информацию с передающих устройств других цивилизаций, расшифровывать которую наши средства могут с математической точностью. Моя задача заключалась в том, чтобы снять эту информацию с помощью специального излучателя и записать на цифровой носитель, далее, чтобы никому не досталась эта информация, комету уничтожить. Что я и выполнил. Великая наша страна должна была стать рядовой страной, а ее мировое господство перестать существовать. Но информация, полученная из кометы Галла, дала возможность изготовить новый вид оружия, во сто крат превосходящее ядерное. Это кварковая бомба, одной ее достаточно, чтобы снести государство, владея таким оружием, страна сможет стать могущественной, а ее Президент властелином Мира. Поэтому, оказавшись в руках Риши, эта информация делала его сильнее Президента. Но Эфес со своими друзьями спасли власть Президента.

Как я уже говорил, они добрались до самой ракеты, и лучшие из них погибли. Эфес пустился в путь один. Вскоре меня засекли станции слежения. Эфес сам взял из моих рук запись и бережно доставил Президенту, конечно, ему это дорого обошлось. Дальше вы

знаете, на виду у представителей подвластных правительств был произведен взрыв на Южном полюсе. Толстый слой льда, осаждавшийся веками на этом огромном материке, в несколько мгновений был сметен в океан. Огромный водяной вал трижды обрушивался на прибрежные государства, сея смерть и покорность перед могуществом нашей страны. Власть Президента была спасена. Риши поплатился болезнью и вскоре умер. А Эфес так и ходит в лейтенантах. Вот она – щедрость владыки Мира.

– Скажите, Орт, кто был с Эфесом в момент вашего возвращения?

– Это вы можете спросить у него самого. Ну вот и все. Так что же будет со мной?

– Эй, стража! Увести! – приказал Мисар.

Черным ходом Орта вывели к машине, стоявшей во дворе, и, грубо втолкнув внутрь, захлопнули дверцу… Рени подал строгий вечерний костюм и помог переодеться Советнику по форме, как подобает в подобных случаях. Советник, а также члены правительства, крайне редко пользовались современными видами связи, предпочитая личные контакты с Президентом. Одевшись и осмотрев себя в зеркало, довольный Мисар сказал лакею:

– Проводите меня.

Рени, освещая фонарем узкий коридор, провел Мисара к потайной двери кабинета Президента. В приемной дежурил адъютант, когда на пульте его письменного стола зажглась красная клавиша, означавшая “ никого не впускать, ни с кем не соединять”. Заметив клавишу, адъютант включил сигнал точного определения конца запрета. Когда дверь в стене отворилась, впустив Советника, Президент сидел в большом кресле, подперев руками подбородок. В его серо- стальных непроницаемых глазах отражалось розоватое мерцание стен.

– Аудиенция назначена на двадцать два ноль, ноль. Опаздываете, Мисар. – Не оборачиваясь, твердым голосом уточнил Тир.

– Простите, Господин Президент. – Склонившись в почтительном поклоне, Мисар ждал.

“ Хитрая лиса, – подумал Тир, – он еще надеется бороться со мной”.

– Мне необходимы надежные преданные люди, способные выполнить любой приказ в критической ситуации. Где они?! – рявкнул владыка.

Мисар быстро замигал веками глаз, потом, прищурив их в хитрые щелки, сказал с нескрываемой лестью:

– Господин Президент, вы изволили знать, где они?

– Послушайте, Советник, я не намерен выслушивать, а тем более рассказывать вам басни. Отвечайте по существу?

– Господин Эфес. – Коротко сообщил Мисар.

– Прекрасно. – Удовлетворенно Кивнул головой Президент. Он давно знал смелость и отвагу преданного офицера. Его ловкость и изворотливость, но как человек, привыкший загребать жар чужими руками, дал возможность прийти к этому же заключению своему Советнику.

– Да, я помню его, он проявил себя с лучшей стороны. – И зная все, о чем беседовал Советник с Ортом, через подслушивающую аппаратуру, достал заранее приготовленный носитель с записью, добавил, – Покажите ему это.

Раскрыв было рот, Советник хотел что-то сказать, но слова застряли в горле, встретив глазами взгляд владыки Мира. Взяв флэшку с записью, он попятился к выходу.

В коридоре он повернулся спиной к кабинету и поспешил к себе. По пути Мисар размышлял, “ Так или иначе, а выполнять распоряжения все равно им придется мои, а значит, и шкуру мою они будут спасать именем Президента”. Удовлетворенный такими мыслями, он прошел темным коридором мимо застывших постовых.

Рени с собачьей преданностью дожидался своего нового хозяина у дверей кабинета.

– Новостей не было? – спросил появившийся Мисар.

– Все спокойно, Господин. – Ответил Рени, на что Мисар жестом приказал лакею уйти.

С минуту Советник стоял посреди кабинета, заложив большие пальцы за лацканы жилетки, о чем- то сосредоточенно соображая. Но тут вдруг резким движением открыл дверь кабинета и позвал:

– Господин Эфес! – вкрадчивый голос утонул в глубине темного коридора. Эфес спал на диване возле окна.

– Господин Эфес! – ни звука в ответ.

Мисар быстрым шагом подошел к письменному столу. На клавиатуре пульта набрал личный код Эфеса. На широком поясе охранника немедленно зажглась зеленая клавиша вызова, а экран выдал ряд цифр, кода вызывавшего, в ту же минуту послышался ритмичный сигнал. Сонное тело Эфеса скатилось с дивана на мягкую ковровую дорожку.

Эфес поднялся. Отыскав зеленый огонек, прочитал код на экране пояса и выключил сигнал. Расправив форму, поспешил к кабинету Мисара.

– Прошу прощения, Господин Советник. – Сказал он, войдя.

– Ничего, ничего! – почти ласково ответил Мисар. Тон Советника придал Эфесу бодрости, в этот миг ему вспомнился Орт. Тем временем Мисар встал из-за письменного стола и расположился в удобном кресле, указав Эфесу на другое, пригласил сесть. На журнальном столике уже стояла бутылка крепкого виски с двумя рюмками, Рени заблаговременно позаботился об этом.

– Господин Эфес, мне нужен отважный и преданный человек, – наливая напиток в рюмки, заговорил Мисар, – для этого я пригласил вас.

– Можете располагать мной, Господин Советник, как вам будет угодно.

– Не так давно с вами произошло одно приключение. На лице Эфеса отобразилось искреннее недоумение.

– Я напомню вам об истории с кометой Галла, о путешествии с вашими двумя друзьями.

– Что это за друзья? – снова удивленно переспросил Эфес.

– Да те же, с которыми вы начинали службу у Президента.

– Не понимаю, Господин Советник, в те годы у меня было много друзей.

– Право вам говорить дает Президент.

– Президент?! – удивился Эфес.

– И вот, эта вещь доказывает это.

Мисар достал флэшку с записью космической информации, снятой с кометы Галла Ортом. Но осторожный Эфес медлил. Тогда, не говоря ни слова, Советник дотянулся до пульта на столе и воткнул флэшку в гнездо монитора. Знакомое изображение голограммы чужих миров поплыло перед изумленным взором Эфеса, возвращая его мысли в те дни бурной молодости.

– Да, нас было трое! – доверительно начал Эфес! – двое из нас оставили службу. – Эфес потупил взор. – Мы не виделись так давно.

– Кто эти люди?

– Они способны украсить любого Президента своей выправкой, ловкостью и храбростью.

– Да, да, но меня интересуют имена.

– Это лейтенант Азон и капитан Думар.

– Да, я слышал о них. Президент сожалел, что они оставили службу, ссылаясь на отказ Тира иметь личную охрану.

– Времена меняются, Господин Советник?!

– Да, да. Он поручил мне найти хороших преданных людей для личной охраны. Вы не могли бы разыскать их?

– Но, Господин Советник, захотят ли они вернуться на службу?

– А что, служба в личной охране Президента не лучше и не почетнее любого занятия?

– Если за это хорошо платят.

Мисар сделал вид, что не расслышал. Эфес повторил: – Если за это платят, хорошо платят.

– Да, да… – Промычал себе под нос Советник.

– За хорошую плату и содержание, ручаюсь за них.

– Ну тогда действуйте.

– Какие гарантии я могу получить?

Мисар недовольно поморщился. После непродолжительных переговоров Советник назначил солидное жалование капитану, почти вдвое превосходящее оклад дворцовой охраны и целый ряд льгот, то же получит лейтенант Азон для своего звания. Эфесу же Мисар подписал отпуск и, снабдив изрядной суммой денег, приказал отправляться на розыски: – Такие люди должны служить Миражу и Президенту. – Сказал он, прощаясь с Эфесом… На Соборной площади народ топтал разбросанные обрывки газет и журналов, слушая голос оратора. Он стоял на возвышении, выделяясь над головами толпы, с мегафоном в руках и выкрикивал длинные фразы. Усиленный голос эхом отдавался в готическом строении собора, тонул в ободряющих возгласах слушателей. Приблизившись, Эфес стал различать женские фигуры с детьми, одетые в разноцветные костюмы с надписями на спине и груди. Группа полицейских стояла в стороне, наблюдая за сборищем, давая возможность оратору говорить, а толпе слушать.

Эфес спросил у них:

– Что за шабаш?

– Да, и похоже, не собираются сдаваться. – Ответил один из полицейских.

– А что профсоюз?

– У проституток нет профсоюза. Но, похоже, будет создан.

– И будет: “ Профсоюз развлечений”. – Усмехаясь, сказал Эфес.

– По всей вероятности. – Серьезно подтвердил полицейский.

– Уже два месяца не думают сдаваться.

Но Эфес его уже не слушал. Он спешил к отелю “ Луч”. Экзотическое строение отеля напоминало древнюю конюшню. Этот памятник архитектуры служил парадным входом в тридцатиэтажный суперсовременный небоскреб, поражавший воображение легкой устремленной ввысь конструкцией. Прозрачные створки двери вестибюля бесшумно разъехались, впуская Эфеса. В просторном фойе было немноголюдно. В левом светлом углу сидел в кресле пожилой мужчина в сером шерстяном костюме, с газетой в руках. Второй по моложе, в джинсах и тужурке под цвет брюк у стойки бара пил коктейль.

Третий вошел следом. Это был средних лет мужчина в темно- синем плаще, с черным кожаным чемоданом в правой руке. Администратор за стойкой, длинны, сухощавый, с курчавой бородкой и крючковатым носом, еще издали, заметив Эфеса, закивал ему,

дружески улыбаясь. Кивнув в ответ, Эфес поднялся к себе в трехкомнатный номер “ люкс”. В маленькой прихожей на стене висело большое зеркало в рост человека. Эфес сразу же отразился в нем. И взгляд, придирчиво брошенный на лицо и фигуру, отметил сетку морщин у глаз, да слегка опущенные плечи – неотразимые признаки усталости.

Вздохнув, он сел на стул и снял форменные башмаки, затем комбинезон. Вторая комната представляла собой гостиную, куда он вошел после душа в тапочках и махровом халате. У журнального столика с кипой газет и модных журналов стоял торшер и два кресла. Посреди комнаты разостлан мягкий шерстяной ковер с рисунком причудливой формы, выдержанном в зелено- желтых тонах. На стенах висят две картины, изображающие живописные курортные места с морем и пальмами, облаками и чайками, и белыми кораблями на горизонте. Картины дополняют друг друга, уводя уставший взор в мир теплого солнечного света и ласкающих волн. Мебель гостиной красного дерева состоит из застекленного книжного шкафа с книгами да серванта. Еще несколько неожиданных

безделушек в виде уродливых масок на стенах да на подоконнике дополняли житейский уют. Всякий раз, переступая порог гостиной, Эфес чувствовал блаженство от того, что он теперь никому не принадлежит и можно вот так опуститься в кресло у журнального столика и спокойно отдохнуть. Очутившись в кресле. Эфес потянулся за телефоном, взяв его к себе на колени, он набрал номер.

– Алло, это вы, Вер? – дождавшись ответа, он продолжал, – Принесите, пожалуйста, жаркое, салат и бутылку вина.

Приятный женский голос в трубке спросил: – А кофе?

Эфес пожевал губами, затем отметил:

– Нет, не надо. – И положил трубку.

Официантка не заставила себя ждать, ужин был подан в считанные минуты. Эфес с аппетитом поел, запив крепким вином, затем лег спать. Утром, вскочив с постели, он стал соображать:

“ Друзья мои не такие простаки, чтобы оставлять свои подлинные имена и координаты в картотеке разведывательного ведомства, уж кто-то , а они…” – улыбка скользнула по лицу. Вспомнилось глупое выражение чиновника, увидевшего на экране дисплея вместо фотографий, имен и отпечатков пальцев, изображения животных. Лис соответствовал Думару, изображение аиста – Азону. Вот почему Эфес получил задание разыскать друзей, вот что взбесило Президента и возвысило их авторитет в глазах Советника Мисара.

Эфес погрузился в воспоминания. Азон мечтал подзаработать денег на службе и купить небольшой аэродром, хотел катать туристов над морем и горами. Думар – да, Думар мечтал о каком-то тайном обществе, скрытный и хитрый, не зря он изобразил себя Лисом. Мысли Эфеса невольно завертелись вокруг писем. Он достал из запыленного чемоданчика целую кипу, перерыл их, взял одно. Прочел. Письмо было от Азона, но адреса никакого. Не теряя надежды, Эфес сунул письмо в сканер домашнего компьютера. На экране монитора замелькали буквы, складываясь в слова и предложения; “ Курорты Наями, Ярык…” – насчитав двадцать семь названий,

махнул от досады рукой и выключил дисплей. – Да- а! – произнес Эфес.

При этом он плюхнулся в кресло, ноги небрежно водрузил прямо на письма, разбросанные по журнальному столику. Взгляд невольно скользнул по телеэкрану. Передавали новости. Эфесу вспомнился праздник, это был фестиваль общества Шомонов, в толпе мелькнуло тогда лицо Думара. Эфес бросился в толпу, но

волнение демонстрантов остановило Эфеса: “ А черт!” – подумал он, “ Помешала моя форма”. Отчетливо вспомнился праздник молодежи, съехавшейся в Мираж со всего Мира. От волнения он встал, подошел к окну. С высоты тридцатого этажа автомобили на улицах города казались игрушечными. За окном шел дождь, огни реклам молниями сверкали в его серых струях, причудливо отражаясь в лужах и мокрых стенах домов. Постояв с минуту у окна. Эфес вернулся в кресло и нажал кнопку дисплея. На экране вновь замелькали буквы, слова, предложения: “ Общество Шомонов, тайная организация. Координат нет. Количество членов неизвестно. Угрозы государственной власти не представляет”.

– Не густо. – вздохнул он. Неудача злила. На ум приходили самые невероятные проекты, пока не вспомнилась статья, написанная в “ Вестнике” о гипотезе существования некоего государства высоко в недоступных горах, а представителями этого государства

являются- де Шомоны. “ Загадочное государство не обнаруживает признаков обитания в указанном месте, так как космические аппараты и самолеты не зарегистрировали своими радарами ни одного объекта в указанном районе гор…” – читал Эфес.

– Черт побери! – яростно сминая газету руками, вскричал Эфес, – То, что не удается никому, удастся мне в конце то концов! – И скомканный ком газеты полетел в отдаленный угол комнаты. Он оделся в мгновенье ока. Обычный походный костюм позволял это сделать быстро, бросил кое- какие вещи в мешок и, хлопнув дверью, вышел из номера. Улица встретила Эфеса свежим ветерком, обдавшим сыростью щеки. Дождь кончился. Но воздух, насыщенный влагой, еще содержал дождевую пыль. Выкатив мотоцикл из гаража, он вскочил в седло, затем надел шлем и включил двигатель. Дорога в аэропорт тянулась бесконечной лентой по окрестным полям, зеленеющим свежей порослью. Мотоцикл мчался по ней, неся своего всадника в сторону аэропорта. Трансконтинентальный лайнер вмещал в свое нутро шестьсот пассажиров, которые располагались в пассажирском отсеке. В первом этаже размещались их вещи, можно было разместить также и несколько легковых автомобилей. Эфес вкатил свой мотоцикл на посадочную платформу. Вскоре объявили посадку в лайнер. Курорт Наями располагался возле живописного залива. Буйная тропическая растительность и голубовато- зеленые воды придавали ему особое очарование и прелесть. В порту, куда совершил посадку лайнер, царило оживление. Среди множества сновавших взад и вперед пассажиров Эфес разыскал свой шлем полицейского и тронулся было в его сторону, как вдруг кто-то грубо толкнул и спину. Лейтенант яростно рванулся назад, но лишь успел разглядеть убегавшего мужчину в черной рубашке и синих, спортивного покроя, штанах. Пожалев о том, что в руках был мотоцикл, он быстро остыл и направился к выходу. Внезапно его окружил плотный заслон из полицейских. Их суровые лица не предвещали ничего хорошего, а черные глазки автоматов, стреляющие резиновыми пулями, уставились в него, готовые в любой момент угостить изрядной порцией гороха из автоматной начинки.

– Поднять руки! – скомандовал надтреснутым голосом старший. Дуло его автомата на миг двинулось вверх, указывая, куда должны следовать руки Эфеса. Один из полицейских неторопливо приближался, позвякивая наручниками. Эфесом вмиг овладело страстное желание проучить наглецов.

– Извольте. – хладнокровно сказал он, вскакивая на мотоцикл. Стража порядка не успела мигнуть, как мотоцикл, проломив витринное стекло, вынес своего всадница на шоссе и помчал в сторону курортного городка. Вслед донеслась беспорядочная автоматная

стрельба. – Пост номер один! – дрожа от бешенства, кричал в микрофон передатчика старший полицейский, – Немедленно задержать преступника с номерным знаком “ Е” сто один!

Эфес летел по шоссе, подслушивая команду старшего, на что дерзко отвечал:

– Ха- ха, вы большой шутник, гражданин начальник!! Однако же, черт побери, вы мне надоели! – он выключил рацию. Не сбавляя скорости, его мотоцикл мчался к посту номер один. Еще издали зоркий глаз Эфеса различил установленную полицейскими ловушку. Два ее диска, расположенные друг против друга, красными маками выделялись на фоне зеленой поросли полей. Эфес знал, что сильное поле защиты, возникая между этими дисками, способно преградить путь эшелону. Предметы застревают в нем, как в тесте, и никакая сила не способна вырвать их. Впереди поста номер один стоял полицейский в походные черные цвета комбинезоне с поднятым стоп- сигналом. Мотоцикл Эфеса мчался прямо на постового. Расстояние, отделявшее Эфеса и полицейского, сокращалось с невероятной быстротой. С каждой секундой эта дуэль приобретала опасный характер. Один стоял, не шевелясь, казалось, что на жизнь свою ему глубоко плевать, другой мчался, до предела выжимая скорость. Когда расстояние сократилось на величину, не обещающую ничего хорошего для полицейского, а для всадника близкую к миру

потустороннему, мотоцикл вдруг, встав на заднее колесо, оторвался от шоссе и взмыл в воздух, обдав выхлопным перегретым паром голову постового. Пост номер один остался далеко внизу, уплывая вместе с деревцами на обочинах шоссе все дальше и дальше назад. Из голубой дымки впереди белыми игрушечными домиками вырастал курортный городок. Вдали, по направлению городка, показалась стайка черных точек. Точки увеличивались, на глазах приобретая удлиненные законченные формы гигантских птиц.

Эфес, чуя беду, изменил направление полета, отвернув в сторону залива. Над морем его окружил целый рой полицейских парометов. Один из всадников кричал в мегафон:

– Вы окружены! Сдавайтесь!

– Ха- ха- ха!! – засмеялся Эфес, нажимая кнопку индивидуальной защиты. Мгновение – и моторы преследователей умолкли. С дикими воплями все они градом посыпались в залив.

– До свиданья, господа! – крикнул им вслед Эфес, направляя машину к шоссе. Ни один пост больше не остановил его. “Даже странно” – подумалось Эфесу.

И, только закатывая в гараж отеля “Золотая рыбка” свой мотоцикл, он обратил внимание на номер, где зияла черная царапина,

разделявшая “ Е” от номера сто один черной чертой. Получился новый номер “Е дробь сто один”. В отеле Эфес не отдыхал. Поспешно, оставив там свой мотоцикл, он на такси добрался до бюро проката туристических самолетов…

Глава 2

– Вы хотели, Господин, взять самолет? – спросил Эфеса хозяин, тучный, с красным крупным лицом мужчина.

– Нет, я хочу справиться об одном человеке.

– Да, но перед моими глазами проходит каждый день уйма, – уклончиво ответил хозяин, – а с кем имею честь разговаривать?

– Эфес мое имя.

– Мне ваше имя ничего не говорит.

– Мне кажется, вы любите хорошее пиво! – сказал Эфес и полез в карман за деньгами.

Давая хозяину две зеленые купюры, добавил, – Тут вам хватит на бочку.

– 0! – раздобрел, улыбаясь, хозяин, – Меня зовут Грифс,

и протянул руку. Эфес ощутил в своей руке жирную горячую ладонь.

– Вы, кажется, кем-то интересовались.

– Да, Грифс, мне нужен некий Рауль (так звали Азона), он владелец такой же площадки, как у вас.

– Тысячу чертей. – Выругался Грифс, – Отродясь не знал такого. Сколько помню себя, я один имел на побережье этот пункт.

– А не знаете, случайно, своих коллег на других курортах? – в надежде спросил Эфес.

– Нет, не слыхал, ничего не могу сказать.

Эфес утратил было надежду найти друга, но вдруг вспомнил аиста. Над входом в контору пункта на вывеске изображение совы привлекло внимание Эфеса.

– Постойте, а не можете вспомнить, кто из ваших коллег имеет фирменный знак с изображением аиста?

– Конечно, но, сами понимаете, из-за плохой памяти вспомнить очень трудно.

Эфес дал еще одну зеленую купюру. Когда она скрылась в жирной лапе Грифса и лицо озарила блаженная улыбка, из щелки, образованной толстыми губами рта, донеслось:

– Это, Господин, Километрах в ста отсюда будет.

– Так, черт побери, чего мы медлим, немедленно доставить меня туда!

– Господин, я не располагаю свободными машинами! – развел руками Грифс.

– А это для кого? – указал Эфес на стоявший в стороне спортивный двухместный самолет.

– Этот ждет своего хозяина.

Слов Грифса было достаточно, чтобы подстегнуть Эфеса. Сгораемый нетерпением, он бросился к самолету.

Грифс преградил дорогу. Взбешенный Эфес, еле сдерживая себя от гнева, цедил сквозь зубы: – Сколько вы хотите?

Хозяин назвал сумму. Эфес дал вдвое больше. Грифс сам сел за штурвал. Самолет, разбежавшись, повис в воздухе, оставляя за собой предстартовые строения. Вскоре и город остался позади. Отсюда, с высоты, синей пеленой простиралось море, а слева береговая черта тянулась бесконечной лентой к горизонту. Самолет летел, придерживаясь песчаной ленты прибоя, в северо- западном направлении. Примерно через час полета свернули в сторону берега. Внизу простирались бесконечные прерии, с чередовавшимися кое- где зарослями кустарника. Далее пошли ровные квадратики полей высокогорного плато, спускающемуся к самому тропическому лесу. Наконец внизу показалась укатанная полоса. По стоявшему там легкому самолету да одинокому ангару с застекленной будкой можно было догадаться о существовании небольшого аэродрома.

– Вот здесь, Господин! – стараясь перекричать шум мотора, громко сказал Грифс, – тот самый ваш аист. Самолет в стремительном пике терял высоту. С волнением Эфес

ждал встречи. Машина, подрулив к ангару, остановилась. Эфес вылез из кабины, ступил на крыло, потом спрыгнул наземь, но увы, поблизости никого не было. Эфес осмотрелся и только сейчас увидел в широких воротах ангара человека, облокотившегося о косяк проема. Эфес быстро подошел к нему.

– Добрый день! – поздоровался он с незнакомцем.

Тот нехотя ответил и продолжал нарочито медленно осматривать гостя.

– Не подскажете, кому принадлежит площадка?

– Кто вы и зачем вам понадобился владелец? – прищур злых черных глаз смерил Эфеса не очень- то дружелюбным взглядом. Неожиданный вопрос насторожил лейтенанта, подозрительным показалось и то, что одежду иностранца он где-то уже видел.

На нем была черная рубашка с широким воротом, открывавшим волосатую грудь и золотой медальон, болтавшийся на массивной золотой цепочке. Смуглое, загорелое лицо, черные усы, прямой нос и, словно тлевшие угли, глаза делали лицо красивым, а черные как смоль волосы создавали ему приятный фон. Незнакомец был одет в синий спортивный покрой брюк. Минутное молчание казалось вечностью.

– Ах, да, прошу прощения, я не представился, меня зовут Эфес, мне нужен хозяин.

– Мне это ровным счетом ничего не говорит! – хладнокровно проговорил незнакомец и, сложив губы в особую гримасу, резко свистнул.

На свист из глубины ангара вышло трое мужчин. Один из них, поигрывая мышцами атлетической фигуры, зашел за спину Эфесу, два других стали по обе стороны.

В это мгновение взревел мотор самолета, на котором Эфес прилетел, и умчался ввысь.

– “Вот сволочь!” – подумал лейтенант. “Испугался. Да черт с ним, пусть катится”.

– Я повторяю! – теряя терпение, сказал Эфес, – мне нужен хозяин.

– Лу! – сказал незнакомец в синих брюках. На Эфеса двинулась тень сзади. Мгновенно оценив ситуацию, Эфес выжидал. И лишь тогда, когда толстая, как бревно, рука скользнула из-за спины, стремясь захватить шею. Эфес сделал выпад влево и встретил атлета ребром ладони, которые с молниеносной быстротой врезалось в ключицу. Толстая рука противника плетью повисла вдоль туловища. Два других мгновенно отлетели. Корчась в пыли от боли и, громко стонали.

– Где хозяин? – хладнокровно повторил вопрос Эфес.

– Вот! – резкий бросок руки незнакомца вперед, и зловеще сверкнуло лезвие ножа. Эфес мгновенно подался вперед и принял острие ладонью, с амортизировав удар, как фокусник, поставил нож вертикально на ладони. Противник, вытаращив глаза, открыл рот от удивления.

– Я повторяю! – ледяным тоном начал Эфес, – где хозяин?

– Я, я н- не знаю! – вдруг затрясся, как в лихорадке, перепуганный незнакомец.

– Отвечать на вопросы! – приказал Эфес. – Кто хозяин площадки?

– Рауль. – Глотая слюну и облизывая пересохшие губы, неуверенно сказал незнакомец.

– Ну!

– Рауль. – Выдавил из себя тот.

– Так, где он сейчас?!

– Клянусь Богом, не знаю.

– Ну, а теперь в ангар.

Незнакомец бросился в ангар.

– Да не вы! – остановил его Эфес, – этих, убрать!

Вдвоем они перетащили стонущих людей в ангар. Эфес заботливо связал всех, делать это он умел как нельзя лучше. Затем, заперев ворота, осмотрел площадку.

Возле ангара стоял небольшой деревянный домик. Эфес не обратил на него внимания с высоты полета, скорее, потому что черепичная крыша почти не выделялась на фоне бурой почвы вокруг. Эфес подошел ближе. В окнах, зашторенных кружевными занавесками, стекла были покрыты защитной пленкой медного цвета. Сквозь такие стекла солнечные лучи теряют свою интенсивность, и в комнате царит мягкий свет. По этим занавескам Эфес догадался, что это жилище Азона. Над входом висела табличка “Аэрокомпания Азон и Аист” с изображением парящего аиста среди облаков. Эфес попробовал войти, дверь оказалась запертой. Терять время не входило в привычку Эфеса, и он решительно зашагал обратно к ангару, решив про себя:

“Я вырву у этого мерзавца правду”. Но ему пришлось остановиться на полпути, так как рокот доносившегося самолета явно свидетельствовал о том, что этот самолет

летит именно сюда. Всмотревшись в небо. Эфес отыскал там серебристую машину, которая уже заходила на посадку. Спрятавшись за стеной ангара, он стал наблюдать. Самолет, покачиваясь, бежал по взлетно- посадочной полосе, приближаясь, и наконец остановился невдалеке. Дверца отворилась. На траву спрыгнул стройный мужчина в кожаной куртке и темно- синих брюках. Затем извлек из кабины мешок и, взвалив его на плечо, зашагал с ношей к домику. Эфес сразу узнал в нем Азона. Плохо сдерживая волнение, он выскочил из своего укрытия и бросился навстречу другу. Тот, увидев бегущего к нему человека, остановился, на лице его запечатлелось недоумение, переросшее в гримасу крайнего удивления и радости.

– Дорогой друг! – закричал Эфес.

– Вы ли это, Эфес?!

Друзья бросились в объятия. Забытый мешок остался на поле.

– Рассказывайте все, как вы живете и что поделываете? – расспрашивал Эфес.

Тяжело вздохнув и отпив из бокала изрядный глоток коньяка, Азон начал свой невеселый рассказ.

– Выйдя в отставку, с небольшим капиталом я отправился на Юг, преисполненный самых радужных надежд и проектов моего будущего. О, дорогой Эфес, о них вы хорошо знаете. Купить готовый пункт проката туристических самолетов мне не удалось. Тогда я

решил сам создать его. На берегу чудной бухты я приобрел у местных властей участок. Нанял рабочих и расчистил его под взлетно- посадочную полосу. Место получилось превосходное. Красивые пейзажи открывались любопытному взору туристов даже с высоты моей площадки. Я, ободренный удачно выбранным местом, продолжал с удвоенной энергией строительство. Наконец все было готово. Предварительные подсчеты моего предприятия сулили мне немалые доходы. Дело оставалось за немногим, это покупка самолета, с чем я и уехал в Мондейл. Вы знаете, там лучшая в мире ярмарка авиатехники. Там купил в рассрочку вот этот легкий первоклассный самолет, который мог одновременно катать шесть пассажиров. Его прозрачная кабина давала прекрасный обзор. С этого момента дела мои пошли как нельзя лучше. Я досрочно выплатил рассрочку и купил еще один самолет, вы его видели. Начиная верить в свою счастливую звезду и удачу, я надумал обзавестись семьей. Не трудно догадаться о месте нашего первого знакомства. Ей тогда стало дурно, и я пригласил ее к себе. Так получилось, что она осталась у меня, ну, а потом мы встречались все чаще и чаще и, наконец, когда я стал поговаривать о свадьбе, она привела в дом своего брата. – Рассказывая, Азон показывал фотографии, на одной из них Эфес узнал смуглого незнакомца. Тем временем Азон продолжал: – Брат моей девушки попросил меня доставить кое- какой груз из джунглей на побережье. Я, не раздумывая, согласился. Далее события разворачивались с головокружительной быстротой. Оказалось, что моя избранница – сообщница банды торговцев наркотиками, а этот, Азон указал на фотографию, – никакой не брат. Они предупредили меня, что если я не буду работать на них, то меня сдадут властям. Так я оказался тут.

– Черт возьми! – вскричал Эфес, – они поплатятся за свою дерзость. Идем, дорогой Азон, я приготовил тебе сюрприз. С этими словами Эфес увлек друга к ангару. Отперев замок,

он воскликнул: – Принимай овец в своем хлеву.

– Сами вы болотные цапли. – Ехидно заметил незнакомец.

– А, так ты, черт побери, еще вздумал насмехаться! – громко выругался Эфес, – Азон, этого мерзавца ищет полиция, в аэропорту из-за него у меня были неприятности. У тебя есть помещение понадежней?

– Конечно. – Ответил Азон.

И они перетащили пленников в подвал, построенный самими же преступниками для хранения наркотиков. Бронированная дверь с пятью замками надежно запиралась.

– А теперь, Азон, в путь, надо выручать твою суженую, уверен, она стала жертвой шантажа. В путь!

Самолет взмыл в воздух. По пути Азон рассказал о плантации опиума. В глухих зарослях джунглей под дулами автоматов трудятся тысячи рабов. Они возделывают почву, снимая несколько урожаев мака в год. Бараки по ночам охраняются часовыми, которые стоят на вышках с пулеметами, а лагерь обнесен двумя рядами колючей

проволоки. Эти бедняги клюнули на вербовочную рекламу и в надежде заработка очутились в западне, отравленные опиумом, они никогда больше не вернутся назад.

– Мы их переловим, как мышей! – воскликнул в нетерпении Эфес.

Азон, вспоминая приключения молодости, почувствовал ту уверенность, которая не раз помогала побеждать в сложной ситуации.

– Нет, Эфес. – холодный рассудок Азона подсказывал, что им не справиться в одиночку! – мы сделаем так…, и он наметил план, в котором Эфес должен будет поступить

на службу к Боссу, владельцу плантации, и подготовит побег Ани, так звали невесту Азона. Самолет тем временем сел на поле, огражденное такой же проволокой, как и лагерь, и примыкавшие к нему бараки рабов.

Глава 3

– Так ты ручаешься за друга? – синие глаза, смотревшие на Азона, сузились.

– Да, Господин! – уверенно ответил тот.

– А ты, наверно, забыл, как попал к нам?! – говоривший с Азоном мужчина выглядел моложе своих лет. Сухое лицо, длинный крючковатый нос, сеть морщин у глаз и нависшие брови придавали их обладателю поразительное сходство с хищной птицей. Осанка дополняла схожесть с грифом, птицей, питающейся падалью. Эфес, стоявший рядом, поморщился от колючего взгляда Босса.

– Я без работы уже целых два года. Мне нечего жрать. – Вмешался Эфес.

– Ну, это мы еще проверим. – Ответил хозяин! – А пока посиди до выяснения личности.

Неуловимого движения бровей плантатора было достаточно. Два здоровенных охранника скрутили руки Эфесу и поволокли через залитый тропическим солнцем двор в барак, на стене которого красовалась цифра “ 2”. В полутемной камере, куда толкнули Эфеса, стояла невыносимая духота, пахло плесенью и мышами. Эфес остановился посередине бетонного мешка. Глаза медленно привыкали к темноте. Серые стены, потолок и пол. Напротив двери, в стене, высоко над головой пробивался сквозь узкое окно свет. Еще лязг замка за оббитой железом дверью и удаляющиеся шаги, в наступившей тишине отдавались звоном крови в ушах Эфеса да глухими ударами сердца. Когда Босс наконец оторвался от разбросанных на письменном столе бумаг и нарочито удивленно стал смотреть на Азона. Длинный, полный презрения взгляд – что может быть обиднее этого, но Азон выдержал. Потупив взор, он молча ждал.

– А- а, ты все еще здесь?

– Следует понимать это, Господин, как ваше согласие? – в надежде спросил Азон.

– Я не люблю повторять, дружок! – с ноткой раздражения ответил плантатор! – но поскольку ты настаиваешь, я отвечу. Следуй обратно и жди дальнейших указаний!

Самолет Азона с попутным грузом взмыл в воздух и взял курс на Наями.

На плантации, Богом забытом месте, дни текли за днями, и каждый день кто- ни будь умирал из рабов. Трупы здесь не жгли, их просто закапывали завернутыми в простыни. Прошел месяц с тех пор, как Эфеса бросили в бокс номер 2. Срок вполне достаточный, чтобы умертвить голодной смертью любого смертного. В течение этого срока Азон дважды посещал плантатора и каждый раз встречи проходили деловито, без лишних, не касающихся контрабанды слов. В одно такое посещение Азон встретился с Ани.

– Каким ветром тебя? – грустная улыбка скользнула на лице девушки.

– Ани, дорогая, я хочу вырвать тебя и себя из этого ада.

У Ани мгновенно пропало настроение. Ее огромные карие глаза в опахалах ресниц наполнились слезами и покраснели. Она раздраженно бросила взгляд на Азона, затем отвернулась. Воцарилось неловкое молчание. В приемном покое, где они разговаривали, остро пахло лекарствами. На стуле, у двери с надписью “ ВРАЧ”, сидел охранник, его трясла лихорадка. Он тихо стонал, казалось, ему было все равно, примут его или нет.

Азон наклонился к невесте, нежно взял ее за локоть и шепнул на ухо:

– Я не шучу, возьми себя в руки. Побег назначен… – Он назвал дату, но внезапный грохот падающего тела заглушил слова. Охранник свалился в беспамятстве вместе со стулом. Двое чернокожих санитаров в сопровождении Ани быстро унесли его. В дверях

кабинета девушка обернулась, их взгляды встретились. Азон понял, что она готова к побегу… Два аборигена- раба с носилками подошли к камере. Дверь впервые распахнулась, спустя месяц с того самого момента, когда Эфеса втолкнули в нее. Один из рабов, сопровождении охранника, вошел внутрь камеры. Невольный вопль вырвался из уст вошедшего, когда его взгляд скользнул по восково- бледной фигуре, стоящей мертвым манекеном посреди камеры. Охранник свирепо втолкнул второго раба в помещение, без устали хлестал плетью по его голой спине. Тот, превозмогая суеверный страх, трясущимися руками присоединился к товарищу, обёртывавшего холодное тело узника простыней. Когда с этим было покончено, рабы уложили тело на носилки, предварительно связав синтетическими ремнями руки и ноги. Труп зарыли на временно расчищенной территории в джунглях. Такие небольшие расчищенные места зарастают в течение месяца до неузнаваемости, хорошо укрывая свежие могилы. Ослепительны тропические ночи. Да, да, именно ослепительны. Взору открываются залитые серебряным лунным светом просторы над сплошным морем зелени. Листва в этих лучах приобретает таинственный блеск, мираж моря возникает перед изумленным взором и кажется, будто перед тобой застывшие гигантские волны, сверкающие бликами в лунном сиянии. Зелени нет, только серебристые краски да чернота теней создают причудливые картины пейзажа. Редкие крики ночных обитателей столь резки и внезапны, что холодят кровь. В такие ночи местные аборигены сидят, притаившись, по своим хижинам, дрожа от суеверного страха, ибо сам злой Дух выходит на охоту. Шаманы рисуют его в длинной черной тоге со свирепым лицом, измазанным грязью, перемешанной с кровью убитой жертвы. Не попадайся ему на пути, беспощаден Дух… Вот сверкнули огнями два глаза в темном пространстве джунглей. Мгновенье – и черная тень в стремительном прыжке пронеслась с ветвистого дерева в заросли. Отчаянный крик поверженной жертвы прокатился над лесом. На просеку, усеянную свежими холмиками земли, из тьмы джунглей вынырнула черная пантера с добычей. В цепкой пасти зверя в предсмертной агонии извивался бабуин. Пантера осмотрелась по сторонам, улеглась, вонзив когти передних лап в добычу, и, рыча, приступила к кровавой трапезе. Внезапно зверь насторожился. Поднял голову, не двигаясь, застыл. Уши пантеры зашевелились, на кисточках заиграли серебряные шерстинки. Еще мгновение – и зверь вскочил на ноги, забыв о добыче, бесшумно растворился в черноте ночных теней. Воцарилась тишина, нарушаемая далекими криками да шорохами спящих животных. Казалось, ничто не может потревожить покой просеки. Среди тишины послышался шорох, нет, скорее, стон, а может быть, это звук сломанной ветки. Несомненно, это опасный хищник, опаснее и страшнее пантеры. Луна застыла уже над просекой, и тени от деревьев спрятались под кроны, еще ярче засияли залитые лунным светом холмики да свежая поросль между ними. Странный звук снова раздался, отчетливее и четче стал походить на стон. Да, это слышен глухой стон, леденящий кровь, казалось, сам злой Дух пробуждается из могильного мрака. Вдруг рухнула земля на свеженасыпанном холмике. В одном месте движение слипшихся комьев сильнее, все больше и больше двигалась земля, рассыпаясь по сторонам. Вдруг показались измазанные грязью пальцы, судорожно хватая воздух, стали искать невидимую опору. Затем появилась рука, и из холма показалась человеческая голова. Лик ее был ужасен. Восково- бледное, испачканное глиной лицо, слипшиеся волосы и худоба вселяли истинное представление о пришельце из потустороннего Царства Мертвых. Человек, прилагая последние остатки сил, выполз на поверхность. Из груди его вырывалось частое хриплое дыхание. Тощая грудь судорожно вздымалась, рот ссохшимися губами хватал живительный воздух. Внезапно он затих, дыхание превратилось в прерывистые, еле уловимые вздохи. На просеке воцарилась тишина, замешанная на стрекотании цикад и отдаленных редких криках обитателей джунглей. Прошло довольно времени, чтобы тени зарослей укрыли чернотой распростертого на траве пришельца. Наконец он зашевелился, застонал и пополз на четвереньках к раскидистому дереву. По дороге рука наткнулась на что-то липкое и мягкое, человек остановился, брезгливо дернулся всем телом, сел и принялся вытирать о траву испачканную ладонь. Снова застонал, затем попытался встать на ноги, это ему удилось лишь на мгновенье. С тяжким стоном он повалился на землю. Издавая частые стоны, он заставлял тело ползти вперед к зарослям. Его упрямая борьба увенчалась успехом. Толстый ствол каучукового дерева надежно уперся в спину. Отдышавшись, он стал шарить руками вокруг ствола, что-то искал. В руки вскоре попался сверток, забросанный перепрелой листвой. Трясущимися обессиленными руками он принялся развязывать узлы, время от времени помогая зубами. Но силы были слишком слабы. С большим трудом все же удалось развязать один, затем другой.

Шпагат наконец был сброшен с куска плотной оберточной материи. Покопавшись в свертке, человек извлек флягу и судорожно, вздрагивая, пил содержимое.

Силы медленно возвращались. Мысли приобрели смысл:

” Только бы не перепутать…” – пронеслось молнией в мозгу. В прояснившемся сознании мелькали в дикой пляске крышки фляг. Красная, синяя, желтая и снова красная, синяя, желтая… так до бесконечности, когда наконец удалось разглядеть цвет из которой он пил:

“ Ярко- красная, красная…” Значит, все верно. Дальше содержимое синей, затем желтой. Жидкость вернет силы, восстановит организм. Тропическая ночь подходила к концу. Луна незаметно скрылась, утонув в черноте джунглей. Здесь, внизу, под сводами растительности, ее закат не заметен. Лишь ярче обозначились звезды на клочке неба, очерченного просекой, да верхушки исполинских деревьев черными кронами стали резче. Душный тропический день не заставил себя ждать. Почти с появлением первого луча солнца воцарилось всеобщее ликующее разногласье. Значимые ночью таинственные шорохи и крики утонули в нем, растворяясь до следующей ночи. Человек под кроной каучукового дерева стоял, выпрямившись. Тело его приобрело формы мускулистого сильного мужчины. Фигура атлета никак не походила на изможденный скелет, обтянутый желтой кожей, каким появился он из могильного мрака. Облачившись в длинную черную тогу, он достал из свертка небольшой пенал. В пенале оказались зеркальце, щеточки и грим. Приладив зеркальце к стволу дерева, он старательно взялся за работу над своим лицом.

Глава 4

В западной части плантации располагались бараки чернокожих рабов. Всего их было пять, выстроенных в ряд одноэтажных строений, скорее, похожих внешне на сараи для скота, чем на человеческое жилище. С северной стороны у барака номер один примыкала кухня с огромным навесом- столовой. В первом бараке жили женщины и дети, в остальных – мужчины. Крайний с южной стороны, пятый барак, отводился для больных. Изнурительный каторжный труд на плантации доводил людей до полного изнеможения. Каждый день кто- ни будь прощался с жизнью. Несмотря на высокую смертность, недостатка в рабочей силе не ощущалось, а не ощущалось потому, что часть отходов от производства героина шла рабам. И так уж повелось на плантации, что ни один из них не засыпал без изрядной дозы опия. Рабы работали ради щепотки зелья. Никто из них не возвращался туда, откуда пришел, у всех был единственный путь – на кладбище. Предприятие босса процветало. От желающих работать на плантации не было отбоя, не смотря на запрет властей, тайные пути приводили новых и новых рабов. Плантатор жил в восточной части плантации, там же размещался аэродром, дача, вилла, контора, лаборатории по переработке опиума, склад, бокс номер 2 и мед часть для белых. Черных не лечили. Вся восточная территория обнесена двойной колючей проволокой, на каждом углу размещены наблюдательные будки с охраной. Охрана вооружена крупнокалиберными пулеметами. Между виллой и дачей размещалась вертолетная площадка с вертолетом, готовым в любую минуту взмыть в воздух. На вышке, примыкавшей к даче плантатора, стоял охранник с биноклем у глаз.

– Вит, – сказал охранник в пространство, – ты меня слышишь?

– Да, Рим. – послышался голос из рации.

– Ах, как жаль, что тебя здесь нет. – продолжал Рим.

– А что случилось?

– Ну и вкус у Босса.

– Опять роскошная блондинка?

– Нет, Вит, не угадаешь, ставлю сто против одного.

– Черт меня подери, если это ни толстуха желтокожая.

– Ха- ха- ха, опять мимо. Сдавался, Вит!!!

– Как бы не так.

– Ты снова будешь морочить мне голову своими толстухами, на сей раз брюнетка, и совсем юная, да еще и с точеной фигуркой.

– Не может быть.

– Ну ладно, я вот ее пару раз щелкну.

И Рим достал фотоаппарат. Цветные снимки тут же появились, на них отчетливо была видна фигурка купающейся обнаженной девушки. Как раз в этот момент она грациозно выскользнула из воды на мраморный постамент бассейна. Кожа ее засверкала ослепительным бронзовым отливом в лучах тропического солнца. Легким движением руки она подхватила с кресла- качалки полотенце и стала вытирать им длинные каштановые волосы.

– Эмма! – позвал ее мужской голос.

– Я здесь, папочка. – Отозвалась она.

– Нельзя так долго находиться на солнце.

– Иду! – набросив на плечи розовый махровый халат, Эмма побежала к отцу. Ее ждал Босс. Нежно поцеловав его в щеку, дочь пожаловалась:

– Этот охранник, не отрываясь глазел на меня в свой бинокль.

– А, ерунда, это тоже рабы, только цвет кожи у них белый.

Разговаривая, они скрылись в прохладной тени комнаты дачного домика, за ними неотступно следовала чернокожая толстуха в белом переднике. Солнце нестерпимо пекло. Рим закрыл прозрачную дверцу наблюдательной будки и включи на полную мощность кондиционер. Внутри повеяло прохладой.

– Ну как, Рим? – донеслось из рации, – Успел признаться в любви?

– Иди ты к черту Вит. Но фотографии у меня вышли на славу.

Дальше разговор вертелся возле всякой чепухи, за болтовней охранники не замечали течении времени, и служба казалась им не такой однообразной. Солнце поднялось в зенит, Жара, духота и роями носившиеся насекомые не давали покоя. В эту пору невольники не работали. Их сгоняли в душные бараки и там, в смрадной атмосфере, они пережидали жару. К четырем часам дня солнце становилось милосерднее. Рабов гнали на плантацию, и те, подчиняясь ударам хлыста, угрюмо брели по раскаленной бурой почве к зеленым квадратам мака, над которыми неустанно висели маленькие радуги от стационарных дождевальных установок. Так повторялось изо дня в день, из года в год.

Около двух часов пополудни, когда солнце нагрело все вокруг до адского жара, над безлюдной плантацией прокатился бой тамтама. Приглушенные ритмичные удары повторялись то с нарастающей силой, то опадая вдруг до тихого боя. В них слышалась боль, отчаяние, неизгладимая тоска и страдание. Стонущий ритм тамтама завораживал слух.

– Вит, ты слышишь? – настороженно спросил Рим. – Это, кажется, рядом с тобой.

– Да, черт потери! – ответил голос Вита.

– Вит, ты помнишь, так уже было. – Голос Рима стал походить на карканье старого ворона.

– Да, Рим.

– Вит, ты сообщил Боссу?

Но Вит молчал. В это время до слуха донеслось стрекотание вертолета. Изящный вертолет, похожий издали на легкокрылую гигантскую бабочку, легко скользил над плантацией, набирая высоту, и вскоре исчез над безбрежными просторами джунглей.

– Кажется, Босс удрал! – голос Вита стал тихим и утратил нотки прежней веселости.

– Откуда слышен тамтам?

– Ты знаешь, Рим, из второго барака.

– Внимание! Внимание! Всем постам! – рявкнул вдруг колокол громкоговорителя на крыше будки. Из него доносились команды Босса.

– Да- а, каша заваривается! – сказал Рим и вышел наружу, прихватив с собой тяжелый пулемет.

Во дворе конторы стояло с десяток малолитражных автомобилей с открытым верхом. Возле машин, изнывая от жары, копошились

охранники. Они возились с оружием и боеприпасами, аккуратно укладывая пулеметы и прочее снаряжение в автомобили. Голос Босса все еще вещал из громкоговорителя, но охрана уже знала, что его нет на плантации, что это фонограмма. Командир отряда, которого можно было распознать по форменной фуражке с кокардой в виде краба, тисненного золотом, направился к автомобилям и громко скомандовал:

– По машинам!!!

Наемники лениво полезли в кузова. Внезапно над плантацией, с западной ее части, показался легкий самолет. Он спустился на предельную высоту и шел на бреющем полете к аэродрому. Все уже сидели в машинах, когда самолет, сделав вираж, зашел на посадку. Никто больше не обращал внимания на небо, все занимались размещением в кузовах. Неожиданный сильный взрыв, взметнув клубы черного дыма и огня, выбросил почти всех наемников из машин. Сплошная стена огня охватила двор перед конторой, лавиной прокатилась, оставляя корчащиеся в лужах крови горящие людские

останки. Из санитарной части выскочили оставшиеся в живых. Среди них была Ани. Огонь быстро распространялся на строения. Уже горела контора, дача и медицинская часть. Пожар угрожал складским помещениям, среди них был склад боеприпасов. Медлить было нельзя. Ани опрометью бросилась к взлетно- посадочной полосе. Ветер свистел в ушах, ужас сковывал движении, но, превозмогая себя, она мчалась вперед, не чувствуя усталости. А впереди рулил ей навстречу самолет. Азон приземлился у южной части полосы, круто развернул самолет и направил к бегущей навстречу девушке. Он рассчитывал на захват вертолета, но вертолета не оказалось на месте. В голове роем вились лихорадочные мысли, что делать дальше. Подоспевшая Ани что-то неистово кричала ему. Азон подал ей руку и втащил в кабину, но она продолжала кричать. Истерика исказило ей лицо. Азон ударил ее два раза по щекам, пытаясь привести в чувство. Она, почувствовав удары, прекратила кричать и в обмороке рухнуло на сидение. Этого он уже не видел. Все внимание Азона поглотил разбег. Хватит ли длины полосы? Огонь летел навстречу, казалось, самолет врежется в него, еще минута, другая, но колеса уже оторвались от бетонки и, круто взмыв в вираже, самолет в последний момент отвернул от полыхающего пламени. В открытое боковое стекло дохнуло жаром, Азон невольно заслонил лицо рукой в перчатке. Полыхающие строения остались далеко внизу, навстречу плыли маковые поля. К баракам оставалось метром пятьсот, когда он увидел хорошо укатанную полевую дорогу. Не раздумывая, пилот решил сделать посадку. Только бы не наскочить на случайный камень, только бы все обошлось – единственное, чего Азон желал в этот миг больше всего на свете. Посадка на дорогу прошла благополучно, мягкий удар колес о землю, затем легкая тряска по неровностям грунта – и самолет покатил, покачивая плоскостями. Его заметила охрана. С вышки торопливо спускался охранник с пулеметом наперевес. Со стороны барака номер два бежала толпа рабов. Впереди всех, что-то крича, мчался человек со свирепым бородатым лицом дикаря в черной накидке. Человек этот по одежде и всем признакам походил на легендарного Духа, внушавшего дикарям суеверный страх, доводивший порой до исступленного массового безумия. Азон круто развернул машину. Дал полный газ двигателю. Пропеллер бешено гнал вихри воздуха, взметая сплошную завесу бурой пыли за хвостовым оперением. Легкокрылая машина дрожала, как взнузданный конь, повинуясь стременам всадника, готовая в любую минуту взмыть ввысь, стоит отпустить тормоза. Из гущи пыли выскочил человек в черной накидке. Низко пригибая голову под сильной струей воздуха, он отчаянно пробирался к кабине. Азон подал руку и втащил его вовнутрь. Еще пришелец не успел влезть в кабину, а самолет уже, сорвавшись с тормозов, запрыгал по дороге, набирая скорость. Два негра, вцепившиеся было в костыль под хвостовым оперением, отлетели в стороны и машина, легко оторвавшись от дороги, растаяла в голубой дымке над джунглями. Азон вздохнул с облегчением, как только за бортом поплыли вечнозеленые кроны тропического леса.

– Эфес, дорогой, жив?! – в волнении воскликнул Азон, – Я все сделал, как ты просил, но честно признаюсь, не чаял тебя увидеть живым.

– Как видишь, мой план сработал, все же обошлось. – Эфес взглянул на Аню.

– Что с ней?! – воскликнул он и, не дожидаясь ответа, принялся приводить девушку в чувство. Азон свободной от штурвала рукой подал ему флягу с водой. Эфес легонько потрепал Ани по щеке, потом брызнул водой в лицо. Девушка глубоко выдохнула, открывая затуманенный взор. Взгляд ее прояснился и упал на лицо и одежду Эфеса.

Он не успел открыть рот для слова, как услышал пронзительный визг и снова глубокий обморок поверг ее.

– Ах, вот в чем дело! – догадался Эфес, смахивая с себя остатки грима. Когда с этим было покончено, он быстро состриг бороду, затем тщательно выбрился бортовой электробритвой. Азону открылось изможденное худое лицо друга, сердце сжалось от жалости и нежности к нему. И с чувством благодарности за спасение Ани и свое собственное Азон крепко обнял его. Эфес снова взялся за Ани. Наконец она открыла глаза. Взгляд ее узнал Эфеса, в нем засветились теплички доверия. Эфес, пытаясь как-то отвлечь друзей от столь недавнего пережитого, стал вспоминать смешные истории,

которые пришлось пережить в дни молодости. Это ему удавалось с переменным успехом. Но все же Ани успокоилась и окончательно пришла в себя, когда Эфес сообщил цель своего приезда. Глаза Ани, большие и влажные, как у лесной газели, вдруг остановились.

Живой огонь в них угас. Она отвернулась от друзей, скрывая слезы, и молча глядела на проплывающие внизу пейзажи. Эфес понял, что перспектива замужества меняла ее жизнь, наступает новая, другая, столичная жизнь, о которой Ани мечтала, как о чем- то несбыточном и далеком, как мечтают дети. Азон с благодарностью принял предложение и, обратив внимание на Ани, сказал:

– Вот и моя жена благодарна тебе. – От этих слов девушка не смогла сдержаться и разревелась.

– Дорогая, что с тобой? – озабоченно спросил Азон.

– Так, милый, ничего! – она вытерла слезы платком, затем добавила, – Ведь ты же знаешь, что такое служба, уж слава Богу, наслышана. – И она уставилась в прозрачный свод кабины. Ее прекрасные глаза взвелись вдруг к небу, а с полуоткрытых губ вырвался легкий вздох, означавший на женском языке недовольство.

– Дорогая Ани, – поспешил на выручку Эфес, – с этого момента вашим неудачам пришел конец и черт побери, не будь я Эфес, если ваш будущий супруг не докажет вам этого.

Но Ани и бровью не повела.

– Азон, – обратился он к другу, – ты знаешь, что- ни будь о Думаре?

– Ровным счетом ничего определенного, одно мне известно, что была какая- то стычка между торговцами наркотикотиками в Наями с демонстрантами Шомона. Это общество, о котором мечтал Думар. И ты знаешь, один из них разогнал с десяток, вооруженных цепями и ножами головорезов, а сам пожелал остаться неизвестным.

– Давно это было?

– С год назад. Ани, ты помнишь? Об этом еще шумели газеты.

Ани, сделав безразличное лицо, уточнила: – В июне прошлого года.

– Ах, да, я, кажется, возился тогда с мотором и был там по случаю приобретения запасных частей.

– Узнаю почерк Думара. – Сказал Эфес.

Самолет Азона рулил по дорожке к конторе Грифс и Сова.

Толстяк с любопытством наблюдал за неожиданным гостем.

– Эй, Грифс! – не успев спрыгнуть на траву поля, крикнул ему Эфес. – Седлайте вертолет, доставите меня в полицейский участок!

Грифс не шелохнулся. Его физиономия выражала тупую непроницаемость. Простившись с друзьями. Эфес захлопнул дверцу самолета и зашагал к самодовольному хозяину.

– Придется вас расшевелить. Грифс. – С этими словами Эфес достал

передатчик- удостоверение со своим кодом офицера личной охраны Президента. Это мгновенно возымело действие, толстяк тотчас стал по стойке смирно и одеревеневшим языком выпалил: – Есть, Господин!

Начальник полицейского управления Наями сидел за письменным столом, заваленным папками и письмами, в душном кабинете, периодически вытирая пот носовым платком с вспотевшего затылка. Свет жаркого дня проникал сквозь зарешеченное окно, наполняя комнату, и без того душную, уличной жарой. Скука, жара и долг службы, заставлявший высиживать дни в своем кабинете, наложили на этого человека печать безразличия ко всему, даже к самому себе, о чем свидетельствовал беспорядок, царивший вокруг.

В один из таких бесчисленных однообразных дней дверь кабинета отворилась и на пороге перед сонным взглядом начальника полицейского управления вырос человек с живым умным взглядом зеленых глаз. Незнакомец бесцеремонно окинул кабинет и, удовлетворенно кивнув головой, представился:

– Лейтенант личной охраны Президента. Эфес. – С этими словами достал из кармана миниатюрный передатчик- удостоверение, предъявил растерявшемуся капитану.

– Чем могу быть полезен? – застегивая пуговицы форменной рубашки и одевая галстук, сказал тот.

– Господин капитан, у меня к вам серьезное дело… – Эфес начал рассказ о происшествии, который закончил словами: – … и вы получите повышение по службе.

На сонном лице капитана оживились спавшие чувства долга, и он начал принимать энергичные меры, предоставив, впрочем, возможность лейтенанту воспользоваться служебным каналом правительственной связи.

Эфес немедленно доложил Мисару:

– Господин Советник, предлагаю вам одного из двух моих друзей, Азона, которого мне удалось найти. В ловкости и храбрости ему нет равных. Остаюсь в Наями, так как Думар находится где-то поблизости… После прошедших каторжных испытаний и бурно проведенного дня Эфес вечером решил создать себе видимость отдыха и немного развлечься. В баре отеля “ Золотая рыбка”, куда он спустился на лифте из своего номера, царил полумрак, состоящий из гаммы цветомузыки и света от настенных светильников в виде морских химер. За столиками и у стойки рисовались силуэты редких посетителей. Бармен торчал за стойкой, стараясь быть услужливым, спросил:

– Вам коктейль, крепленый, с соком, со льдом?..

Эфес заказал коньяк со льдом и небрежно бросил бумажку у наполненного бокала. Бармен начал отсчитать сдачу, но не торопился окликнуть клиента, когда Эфес ушел с бокалом к свободному столику. Допив, Эфес спросил у бармена:

– Господин вам знакомы события июня прошлого года? – такого обращения лакей винной стойки не ожидал. Глаза вмиг осветились серьезной деловитостью, на лице отразился отпечаток царственной гордости.

– А что вас, собственно, интересует? Если вы хотите узнать о Шомонах, я могу вам рекомендовать одного из моих постоянных клиентов.

– Да, конечно, но я бы хотел еще спросить вас, не помните ли вы, что произошло в тот день?

– Ну как же, прекрасно помню, тем более что они забегали сюда перекусить. И я отлично помню.

– Так расскажите же скорее! – нетерпеливо сказал Эфес.

– Ну, как обычно, они собрались на свой съезд. Сожгли на площади спираль, символ развития, как они говорят.

– А почему они жгут спираль?

– Потому, что считают, что развитие неизбежно приведет к какой-то там катастрофе, поэтому они против развития и жгут свой символ развития, то есть спираль. – Как мог объяснять, объяснял бармен. Его бесцветные брови и ресницы выразительно дергались

во время рассказа, а светло- серые глаза при этом ничего не выражали.

– Простите, как вас зовут? – спросил Эфес.

– Чин, зовите меня Чином.

– Хорошо, Чин, скажите, а драку вы не помните?

– Нет, вот вам адрес. – Начертав что-то на салфетке. Чин передал листок Эфесу со словами:

– Вот, он может вам подробно рассказать об этом.

– Благодарю вас. Чин.

Эфес решил немедленно воспользоваться полученным адресом. Он быстро выбежал на улицу. Вечерний город встретил огнями реклам, шуршанием шин автомобилей по улицам, освещенным красочными витринами да попадавшимися редкими

прохожими, спешившими домой. В это время каждый из них стремился укрыться в буквальном смысле за семью замками. Резкий скачок преступности раковой опухолью поразил город Мира, как следствие жестокой политики господствующей страны, роста цен, инфляции и безработицы. Грабежи совершались на улицах, в квартирах, кинотеатрах, вагонах метро и даже в туалетах. Несчастный прохожий вынужден носить в кармане среднего достоинства купюру специально для грабителя, чтобы хоть как-то уберечь себя от угрозы быть “ подстреленным кроликом”. Метод прост. Преступник наводит дуло пистолета со словами:

“ Деньги?!” – прохожий достает из кармана бумажку и сует ему в руку. Сделка совершена. Грабитель уходит в одну сторону, прохожий в другую. Вот почему улицы города с наступлением темноты быстро пустели. Эфес беспечно шагал вперед на улицу

Красных роз к дому номер двадцать три, по адресу, начертанному на салфетке.

У подъезда дома ему встретилась группа подростков на мотоциклах старинных конструкций, последнем крике моды. Громкими голосами они переговаривались друг с другом, стараясь перекричать трескотню моторов. Причудливые прически делали молодых людей похожими на сказочных персонажей. Эфес поднялся на лифте на двадцать седьмой этаж и нажал кнопку звонка нужной квартиры. Прошла минута, другая. За дверью слышалась музыка, голоса, смех. Наконец раздался щелчок замка и скрип не смазанных дверных петель, прервавший томительное ожидание. Девушка в цветастом халате с сигаретой в руке появилась босиком на пороге, разбросанные по плечам в беспорядке пряди светлых волос и косо подстриженная челка, закрывавшая лоб и правый глаз, не могли скрыть точеную красоту лица. Плавным движением руки она смахнула челку с глаза, открывшего небесную голубизну.

“ Черт побери! – подумал Эфес! – чертовски хорошенькие глазки”.

– Вам кого? – спросила лениво она.

– Мне нужен Порт, живет здесь такой?

– Какого черта ты торчишь там?! – грубый мужской голос окликнул из комнаты кого- то. Девушка резко повернулась. Видно было по всему, что обращались к ней.

– Заткнись! – грубо ответила в полумрак коридора и добавила:

– Эй, к тебе тут пришли.

– Какого черта, кому и что от меня надо?!

В дверях мгновенно вырос здоровенный малый в майке с волосатой грудью и копной черных кудрей на голове. На нем были линялые синие шорты. Он был пьян.

– Мне надо поговорить с вами, если вы, конечно, не возражаете? – обратился к нему Эфес.

Порт смерил его с ног до головы свинцовым взглядом черных, как угли, глаз и что-то стал соображать, потом ответил: – Приходите завтра. – И дверь громыхнулась перед носом Эфеса. Взбешенный Эфес принялся звонить снова. С минуту за дверью стояла тишина, потом раздался резкий щелчок замка, дверь широко распахнулась и здоровяк, сопя, сгреб гостя огромной пятерней за грудь. Грохот последовал почти мгновенно, как только тучное тело хозяина квартиры, описав в воздухе нечто вроде сальто- мортале, приземлилось на лестничные ступеньки далеко внизу. С клочком рубашки, зажатом в руке, здоровяк, оправившись, бросился наверх, перемахивая через две ступеньки к ряду.

– Предупреждаю! – сказал Эфес. – Мне нужно, чтобы вы не утратили способность говорить.

– Черт побери! Эта скотина вздумала еще смеяться надо мной? – вскричал в бешенстве здоровяк. Но приблизиться к гостю вплотную ему так и не удалось. Воя от бессильной злобы, здоровяк лежал, как связка дров, в синем от табачного дыма и винных паров коридоре. Полуголые девицы и парни молча с удивленными глазами разглядывали Эфеса, который бесцеремонно уселся в кресло и заговорил: – Предупреждаю, если кто- либо из вас попытается его развязать, то клянусь вам вашей матерью, будет лежать за компанию.

– Так, а теперь выкладывайте все, что вы знаете о драке в прошлом году во время демонстрации Шомонов.

– Ни черта они не знают. – Вдруг отозвался связанный Порт, – Я сменил компанию.

Эфес покосился в его сторону и увидел девушку. Она предложила Эфесу переодеться в новую рубашку. А так как он был еще и в куртке, то девушка любезно согласилась ее подержать. Эфес, нисколько не смущаясь, сбросил лохмотья бывшей рубашки и надел новую. Потом надел куртку. Пока он переодевался, компания незаметно выскользнула из квартиры и растворилась в сумерках города, а связанный верзила вдруг взмолился о пощаде. Под честное слово Эфес снял с него путы. Порт, потирая ушибленные места, уселся в кресло и стал подробно рассказывать о происшествии того июльского дня. В конце рассказа добавил:

– Господин, вы согласны давать мне уроки борьбы?

– Нет! – сухо ответил Эфес.

Глаза Порта вдруг стали напоминать копченый чернослив. Утром в номере гостиницы Эфес, стоя у окна, размышлял:

“ Черт побери, никак не возьму в толк, организации нет, собирались они на площади все в длинных белых балахонах и устраивали шествие по улицам города. К чему это все, этот маскарад? Затем на яхте ушли в открытое море. Да, Порт в точности описал почерк Думара, это был он”.

После долгих размышлений Эфес решил начать поиски с порта. От очевидцев в порту он узнал, что яхта причалила к скалистому противоположному берегу обширной бухты. Отсюда, с причала, хорошо просматривался далекий скалистый берег, но лучшего способа обследовать скалы, чем воздушный, не найти. Это стало очевидно с первых шагов по бетонным плитам причалов порта. Не теряя времени, Эфес отправился на такси к Грифсу. На этот раз хозяин был сговорчивее и вскоре вертолет компании Грифс, и компания кружил над скалами хребта с Эфесом на борту. Более часа реактивные двигатели вертолета без устали вращали лопасти, более часа сквозь прозрачный фонарь кабины Эфес сосредоточенно всматривался в пробегающие внизу ущелья, скалы и скудную растительность на них. Ему помогал пилот. Наконец, нетерпеливому Эфесу это надоело, и он велел следовать вдоль береговой линии в надежде обнаружить место, куда могла бы причалить Яхта. Но, обрывистые берега, нависшие над полосатой от волн синью моря, уходили в бесконечность.

“ Черт побери! – выругался Эфес, подумав, – Неужели Порт врал?”, – сомнение овладевало им. – Вам доводилось летать в этих местах, Джек? – спросил вслух Эфес. Пилот утвердительно кивнул головой.

– Может, вспомните, что-то подобное на бухту вам не попадалось?

– Да, это немного вперед по курсу.

Эфес сгорал от нетерпения. Интуитивное чувство подсказывало удачу. Вертолет качнуло, началось снижение. Сквозь вой моторов и хлопающий бег винта пилот кричал:

– Вон, внизу эта самая бухта. Она одна на всей скалистой местности побережья.

– Благодарю, Джек! – ответил Эфес.

Пилот мастерски посадил мамину у самой кромки узкой площадки. Тучи испуганных птиц с криками носились в воздухе.

– А вы отчаянный парень. – Заметил Эфес.

– Риск – моя профессия. – Ответил пилот, осматривая небо, сплошь занятое пернатыми, этими опаснейшими спутниками пилотов. Панорама серо- зеленых скал, покрытых толстым слоем птичьего помета, открылась людям. Резкие крики птиц заглушали шум волн, бьющих о скалы внизу крутого берега. Пилот еще возился с аквалангом, извлекая его из грузового отсека. А Эфес уже успел осмотреть кручу берега. Затем пилот заботливо помог облачиться в защитных костюм и надеть баллоны с кислородом.

– Дышать можно ровно сорок пять минут, не больше, учтите, это, Эфес. – Предупредил он.

– Хорошо. – И, выбрав место пониже, плюхнулся спиной в море. Стайка любопытных рыбок окружила аквалангиста и тут же мгновенно рассыпалась, блеснув серебристыми искорками чешуек, в разные стороны, испуганная движением ласт. Перед глазами Эфеса поплыли замшелые обломки скал, выступающих из волнистой растительности моря. Кое- где в этих зарослях появлялись любопытные морды рыб; совсем не пугаясь, рыбы таращили круглые глаза и, лениво виляя плавниками, уступали дорогу. Беглого знакомства с дном бухты Эфесу было достаточно, чтобы понять ее пригодность к заходу судна к самому берегу.

“ Что же им делать на этих пустынных берегах?” – размышлял он, взбираясь по веревочной лестнице на крутой берег. Джек помог снять с него акваланг, затем свернул веревочную лестницу и уложил в грузовой отсек вертолета вместе с аквалангом.

– Ну, что? – спросил он.

– Яхта была здесь, вне всякого сомнения.

– Но, Господин, – недоверчиво начал пилот, – на этих берегах разве что яиц отменных можно набрать сколько угодно на яичницу, да и только.

– Вот я тоже думаю об этом.

– Пока вы обследовали дно, я кое-что нашел.

– Что именно? – нетерпеливо спросил Эфес, с любопытством глядя на пилота.

– Место, где они жарили эту самую яичницу. – Пошутил Джек.

– Скорее веди туда! – и, не сняв еще костюм, зашагал с Джеком.

Место, найденное пилотом, действительно было похоже на огромный очаг в диаметре около семи метров, только вместо углей валялись оплавленные камни скалистых пород.

– Похоже на плазму. – Рассматривая один из обгорелых камней, сказал Эфес.

– Обратите внимание, оплавлена только поверхность.

– Так наносят покрытие на дорогах. По укатанной полосе проходят струей плазмы, а тут совсем не то. Похоже на плазменный двигатель. Нет, наши мальчики не ели здесь яичницу. Как вы считаете, Джек?

– Мне тоже так кажется. – Согласился пилот. Но больше ничего найти не удалось.

Обратный путь Эфес проделал молча. Грифс поджидал их, уже стоя на вертолетной стартовой площадке. Поблагодарив его. Эфес вскочил на свой мотоцикл и укатил в город. В гостинице его ждала телеграмма. В ней значилось: “ Срочно вылетайте в Мираж. – Мисар”.

Глава 5

Советник спал на двуспальной кровати орехового дерева, блаженно впитывая порами тела тепло и уют спальни. Мерный стук старинных часов таял в тишине комнаты, листва за окном нашептывала бесконечную песню ветру, всюду царил покой, сон и ночь. Еле слышный стук в дверь насторожил слух чутко спящего человека. Мисар открыл глаза, в это время дверь его спальни отворилась и перед изумленным взором появилась фигура женщины, закутанная в полупрозрачный хитон. Комната мгновенно наполнялась душистым ароматом, замешанным на розовом масле, фиалках и свежескошенном сене. Она грациозно плыла к постели, и в такт ее шагов шевелилась атласная грудь, качая кончиками сосков полупрозрачную ткань. Розоватый блеск обнаженного тела, пышность форм и близость женщины повергла Мисара, столь давно не ощущавшего женских ласк, в адское пламя страсти. Лихорадочно хватая воздух руками, он наконец поймал кончик ткани и молниеносно сорвал одеяние с женщины. Оскал искаженного в бесовской улыбке лица возник перед его взором. В холодном поту Мисар вскочил с постели. Перед еще сонными глазами в темноте комнаты таял зловещий облик Орта. Трясясь всем телом, он нащупал клавишу ночника, вспыхнул свет, стало немного легче. Страх отступил за освещенную лампой границу. Вторая клавиша осветила голограмму спаленного видеофона. Набрав нужный код, Мисар стал ждать. Среди комнаты, в рамке мерцающего экрана, появилось сонное лицо надзирателя городской тюрьмы.

– Отвечайте! Орт в камере?!

На лице надзирателя воцарилось крайнее удивление.

– Конечно, Господин Советник! – без запинки выпалил он. Но тут же крайнее удивление сменилось смятением, затем в глазах мелькнул испуг, и он добавил: – А, впрочем, я сейчас лично проверю.

– Да, проверьте и немедленно!

Тучная фигура надзирателя скрылась в проеме видневшейся на экране двери. Через минуту он вернулся и спокойно доложил: – Все в порядке, Господин, спит.

Вздох облегчения вырвался из уст Советника Президента. Помедлив, он все же спросил:

– А как он себя ведет?

Удивленно хлопая глазами, надзиратель ответил: – Как все. Вот сейчас спит, как все, утром умывается, потом завтракает…

– Не надо мне пересказывать тюремный распорядок! – перебил его Мисар, – скажите- ка лучше, он не выражал чем- ни будь своего недовольства?

– Да нет, при мне нет.

Но, поняв, что вопрос задан не по адресу, Мисар прервал связь, махнув безнадежно рукой. Успокоившись, он лег в постель и уснул.

Утром после туалета и завтрака Мисар, как было заведено каждое утро, пошел на доклад к Президенту.

Президент, боявшийся Орта также, как и его Советник, выслушал Мисара, слово в слово повторившего материалы судебного дела о преступлениях Орта.

– Судя по положению в стране, этот беснующийся буржуа Орт, как нельзя кстати, упрятан в тюрьму.

– Да, Господин Президент, но я на всякий случай вызвал Эфеса

– Надежные люди как нельзя кстати…

Городская тюрьма размещалась за трехметровой, кирпичной кладки толстой стеной. Со стороны тюремного двора к ней на фарфоровых изоляторах было подведено три ряда ключей проволоки. По ней пропущен ток высокого напряжении. На каждом углу стояло по вышке с охранником внутри, вооруженным крупнокалиберным пулеметом.

Часовые менялось через четыре часа. Орт, взбешенный отношением к нему Мисара, возненавидел его еще больше по мере того, как усиливались меры по его охране.

Насыщенные электронной сигнализацией стены тюрьмы практически исключили возможность побега. Но перестраховщик Мисар, которого мучили кошмары от страха к Орту, приказывал не спускать глаз с узника. И вот днем и ночью глаз телекамеры неотступно следил за каждым шагом заключенного, будь он в камере, коридоре или тюремном дворе. Другие заключенные не подвергались такому надзору. Помимо

телекамер и подслушивающих устройств за ним следили живые глаза надзирателя, дежурившего круглосуточно у камеры. Чем же заслужил такое пристальное внимание властей узник? Не имея возможности мстить Советнику, Орт всячески досаждал ему в тюрьме. Поскольку он был упрятан по политическим мотивам, ему была предоставлена

возможность писать, и даже заниматься литературной деятельностью, что Орт не преминул осуществить. Он писал стихи и басни, в которых осмеивал Мисара, выпячивая его пороки на посмешище заключенных, которые он читал им вслух на прогулках. Заключенные плакали от смеха, тут же перекладывая особо остроумные на частушки, а

то и по- своему. Это коллективное творчество каким- то чудом быстро распространялось за тюремной стеной и распевалось на все голоса молодежью. В чем Мисар узнавал себя как в зеркале и еще больше пугал его Орт. Однажды, вернувшись в камеру. Орт не обнаружил ни ручки, ни бумаги, даже стол был убран. Тогда он стал сочинять куплеты

и читать их вслух. Микрофоны подслушивающих устройств добросовестно фиксировали все услышанное и передавали на звукозапись. Устное сочинительство продолжалось, заключенные по- прежнему плакали от смеха, куплеты по- прежнему попадали на свободу и молодежь распевала их под звуки струн. Бешенству Мисара не было предела.

– Как заставить его замолчать? – не одну бессонную ночь ломал себе голову Советник Президента. Как загнанный зверь метался он из угла в угол по своей спальне и не редко заставал его рассвет. Однажды пришла очередная бессонная ночь, грезившая Мисару

кошмарными страхами, в лоне длиннополого халата, но путаясь в нем, он внезапно споткнулся среди комнаты и чуть не упал, опрокинув стул. Наклонившись над стулом, он медленно поднял его, затем также медленно уселся на мягкую обивку в крайней задумчивости. Так прошло довольно много времени, часы пробили час ночи. С ударом боя он вздрогнул, было очевидно, что он что-то решил, встал и лег в постель. Через несколько секунд раздался безмятежный храп истерзанного долгой бессонницей человека. Утром дверь его кабинета отворилась, и верный лакей Рени

доложил:

– Начальник тюрьмы, Господин Шами, ожидает в приемной.

– Зови! – коротко приказал Мисар. На пороге вырос рослый широкоплечий офицер в форме полицейского.

– Майор Шами! – отрекомендовался он.

Мисар сразу приступил к делу, изложив подробно свой план. А он заключался в следующем. Под предлогом перевода Орта из одной тюрьмы в другую убить его при попытке к бегству. С этим планом майор Шами вернулся в тюрьму. Вечером того

же дня звякнули ключи, и двери камеры Орта широко распахнулись.

– Заключенный номер четыреста пятьдесят! – басил голос надзирателя, – Выходите!!

– А что случилось, у Мисара понос?

На это ему ничего не ответили. Коридором тюрьмы конвой доставил Орта в кабинет начальника. Тот встал из-за стола, любезно придерживая узника за локоть, сказал:

– Дорогой Орт, за ваше усердие Мисар передал вам благодарность и в знак этого награждает вас более уединенным местом заключения. Это тюрьма в городе Шаров, где узники сидят в одиночках, не общаясь друг с другом.

– Благодарю Мисара за оказанную честь, соблаговолите передать ему, Господин майор, мою глубочайшую признательность! – как можно вежливее ответил Орт.

– Счастливого пути! – пожелал начальник тюрьмы своей жертве, и за Ортом захлопнулась дверь. Шами довольно потирал руки. Наконец-то он замечен и принят самим Советником, значит, жди повышения по службе. И он погрузился в сладостные мечты своей будущности, конечно же, в Министерстве Внутренних дел. А тем временем несчастного Орта стражники втолкнули в бронированный автомобиль, который должен был сломаться возле Буковского леса. В то самое время, как автомобиль с узником и тремя стражниками покинул стены городской тюрьмы, Эфес получал свой мотоцикл в багажном отделении крупнейшего аэропорта Мира, принадлежащего столице Мира Миражу. Эфес, вконец расстроенный безуспешными поисками друга и внезапным вызовом в Столицу, тем не менее не терял присутствия духа. Было уже около половины восьмого вечера, как он вскочил в седло и, дав газ, помчал автострадой в город. Ветер свистел в шлемофон, навстречу неслась дорога. Скорость радостно щекотала нервы. Вереницей огней мелькали встречные автомобили, попутные он обгонял. На повороте дороги, сворачивающей в лес, движение перекрыто.

– Что за черт?! – вскричал Эфес и повел свой мотоцикл между автомобилями, в длинной очереди, к постовому.

– Что за шутки, сержант? – спросил вежливо.

– Преступник, некий Орт, бежал. – Из леса слышалась беспорядочная пальба.

– Он вооружен?

– Нет, но он очень опасен.

Ответ стражника подстегнул Эфеса и, не обращая внимания на жесты полицейских, рванул мотоцикл в сторону чащи. Включив на щитке рукоятки мини локатор, он стал прочесывать лес, петляя между деревьями. Вскоре на круглом экране, вмонтированном в приборную доску, мелькнула движущаяся точка:

“ Это он!” – определил Эфес и, не упуская ее из виду, двинулся вперед. Треск кустов указал на близость человека.

– Эй, Орт! Это я. Эфес! Немедленно садитесь на заднее сидение. Мой конь снабжен гравитационными двигателями с реактивной тягой. – Орт не заставил себя ждать. С кошачьей ловкостью он вскочил в седло и, оставляя далеко внизу темное пятно рощи с мелькающими огоньками оцепления, мотоцикл устремился в небесную высь ночного неба. Эфес доставил Орта в аэропорт. – Дорогой друг, вам лучше скрыться. Немедленно летите в Наями, вот адрес. – С этими словами он начертал на листке записной книжки несколько строк и, снабдив деньгами, толкнул Орта к выходу.

– Я этого не забуду, дорогой друг! – крикнул Орт вслед удаляющемуся Эфесу.

Глава 6

В то самое утро, как Орт приземлился в Наями, Азон с Ани въезжали на такси со стороны аэропорта в Столицу Мира Мираж. Молодая женщина в первый раз была в Мираже, поэтому Азон позаботился о том, чтобы показать ей город с лучшей стороны. Такси, переехав мост через Непри, двигалось по центральной улице под названием улица Миров. Проекты лучших архитекторов Мира воплотились в этом удивительном творении человеческих рук. Стремительные очертания домов с широкими автострадами, чистым воздухом, с достаточным количеством солнечного света, в блеске и величии предстал перед изумленным взором Ани город. Столице могущественного государства, владыки всех государств Мира было чем гордиться. “ Лучшие развлекательные аттракционы, лучшие игорные дома, лучшие рестораны, лучшие… лучшие… лучшие…” – кричали туристические проспекты, афиши, цветная реклама. Ани с широко открытыми глазами впитывала в себя столичные картины, сулившие ей возможность блеснуть в свете. Понемногу в ней пробуждалась страстная жажда к столичной жизни. Азон не уставал говорить, повторяя:

– Помнишь, дорогая, вот то место! – или: – … а здесь с тридцатого этажа должны были стрелять, мы тогда спасли Президенту жизнь. Впечатления не помешали Ани заметить:

– Так-то он вас отблагодарил, произведя лишь Эфеса в лейтенанты.

– Дорогая, я ведь был лейтенантом.

– Он мог бы тебе дать капитана за это. – Проворчала Ани. Но вскоре забыла обо всем, так как внимание ее привлек парк “ живой” игрушки. Э нем были собраны персонажи из детских сказок, так достоверно изготовленные, что Ани долго не могла поверить в чудо.

В отель “ Луч” влюбленные прибыли в десятом часу вечера. Как предупреждал Эфес, номер для них был забронирован… Азон вскочил с постели в седьмом часу. Ани смотрела еще голубые сны, когда Эфес постучал в дверь их номера. Азон, готовый следовать во дворец, где уже ждал его. Они поехали на мотоцикле-гравитолете и в девятом часу были у президентского дворца. В приемной Советника его узнали. Предъявив телеграмму Мисара часовому, стали ждать. Азон стоял бледный, переминаясь с ноги на ногу.

– Держитесь молодцом, друг мой, это не Риши, а всего лишь его тень.

– Ладно, ладно! – бодро ответил Азон.

Появился Рени:

– Прошу, господа. – Жестом лакей пригласил войти в кабинет Советника.

Мисар сидел за письменным столом, просматривая деловые бумаги, письма, жалобы и прошения, стараясь изо всех сил придать лицу умное выражение и скрыть радость.

– А- а, Господин лейтенант?! – сказал он, вылезая из-за стола. Приблизившись к Эфесу, он дружески похлопал его по плечу:

– Прошу, прошу.

– К вашим услугам, Господин Советник! – громко сказал Эфес. В невидимом баре звякнули рюмки.

– Мой старый Друг, Азон. – Добавил Эфес, широким жестом правой руки, указывая на Азона.

– К вашим услугам, Господин Советник. – Сказал Азон застыв по стойке смирно.

Мисар смерил недовольным взглядом сухощавую фигуру Азона.

– Лучший из лучших бойцов, Господин Советник, вы будете им довольны. – Отрекомендовал друга Эфес.

– Да?! – недоверчиво воскликнул Мисар. И медленно, как на аукционе лошадей, обошел Азона, пристально изучая мышиными глазками, прощупывая каждый сантиметр тщедушной с виду фигуры:

– Ну, мы это еще проверим. Эй, Рени! Позвать сюда майора Жевиля.

Рени тенью выскользнул из кабинета и через минуту томительного ожидания в кабинет вошел начальник личной охраны Президента. Азон поклонился ему. Майор удивленно вскинул брови:

– Рад видеть вас, Азон. – Сказал, горячо пожимая руку.

– Господин майор! – обратился Мисар к Жевилю, – Назовите лучшего бойца из личной охраны Президента.

– Азон. – Ответил тут же Жевиль. Мисар недовольно поморщился.

– Нет! В данное время кто?

– Ну, лейтенант Эфес. – Вытаращив глаза, сказал Жевиль.

– Нет, Эфес не в счет.

– Тогда Фат. – Назвал еще одно имя Жевиль.

– Немедленно доставить во дворец этого Фата! – приказал Мисар.

– Есть, Господин Советник! – выпалил майор, в невидимом баре звякнули рюмки. Майору достаточно было открыть дверь кабинета и позвать Фата, несшего караул в коридоре.

Вошел Фат. Рослый, с широкими плечами и мускулистыми руками, торчащими, как два молота из форменной безрукавки. Фат стоял посередине кабинета, занимая изрядное пространство. Мисар снизу вверх одобрительно посмотрел на него.

– Итак, господа, предоставляю вам возможность на деле доказать ваши способности. – Обратился Мисар к Фату и Азону.

– Господин Советник. – Вмешался Жевиль! – не делайте этого, я могу лишиться лучшего бойца.

Но остановить Мисара было уже невозможно. Да и фигура Фата внушала уверенность. Фат расправил плечи, с жалостью посмотрел на Азона. Он не знал его, так как недавно поступил на службу. Эфес дружески подмигнул растерявшемуся Азону. От взгляда друга Азон почувствовал себя вновь прежним бойцом. Молодостью забурлила в жилах кровь, воскресив в памяти невероятные ситуации, из которых друзья выпутывались победителями.

– Ну, начинайте! – торопил Мисар.

Все расступились. Советник спрятался за внушительный письменный стол.

– Предупреждаю, молодой человек. – Сказал противнику Азон! – я буду щадить вас, поэтому не сердитесь на меня и прекращайте поединок. Все будет зависеть от вас.

– Мне надоел этот хлюпик. – Неожиданно зло рявкнул Фат и, не раздумывая, сделал первый шаг к противнику. Он выставил вперед ладонь правой руки, как лопату. Азон спокойно ждал. Руки его были опущены, лишь голова невольно втянулась в плечи. Мисар пожалел о своем решении, слишком разные весовые категории у этих людей, но было уже поздно. Шум рассекаемого воздуха ребром ладони левой руки Фата за ставил Мисара съежиться и закрыть глаза. Вмиг донесся хлесткий удар, достигший цели. Мисар с любопытством открыл глаза. Азон стоял, не меняя позы. Фат волосатой рукой утирал кровь с рассеченного лица.

– Прошу вас! – взмолился Жевиль, – Господин Советник, остановите поединок.

Неумолимый Мисар сухо скомандовал:

– Продолжать!

Фат в бешенстве, как гора, бросился на Азона. Тот ждал, не шевелясь. Огромный стражник почти накрыл противника. Мгновенье и слышен треск ломавшейся мебели, звон стекла в невидимом баре, затем взгляд различил среди обломков мебели в осколках битого стекла окровавленное тело Фата. Азон стоял в прежней позе.

Мисар с восхищением смотрел на Азона.

– А где же ваш еще один товарищ? – спросил он, обратившись к Эфесу.

– К сожалению, мне пришлось прервать поиски, так как я получил телеграмму.

– Ах, да! – вспомнив о телеграмме, воскликнул Мисар.

В это время Рени убирал кабинет. Майор Жевиль дал распоряжение, и стонущего Фата четверо рослых охранников укладывали на носилки.

– Ну- с, молодой человек. – Удовлетворенный поединком, обратился Мисар к Эфесу. – Итак, что побудило вас вернуться на службу?

– Однажды я понял, что военная служба – мое призвание. – Не задумываясь, ответил тот.

– Судя по поединку, вы превосходный боец, поэтому я хочу знать, под каким званием вы бы хотели служить?

– Но, Господин Советник, мой друг и я носим одинаковое звание, а он доказывал Президенту больше услуг, чем я в отставке.

– Ну, что ж, похвально, господа, надеюсь, звание капитана

личной охраны Президента будет одинаково достойно вас обоих. Оба поклонились в знак благодарности. Внезапно экран видеофона замигал красным отблеском. Мисар

насторожился. Изображение начальника тюрьмы с лицом, растерянным появилось на экране. Жестом Советник остановил раскрывшийся было рот и, велев Эфесу и Азону выйти и подождать в коридоре. Как только за ними захлопнулась дверь, он вопросительно взглянул на экран:

– Что случилось?

– То, что Орт сбежал!

Побледневший, как мел, Мисар чуть не упал от неожиданности. Лихорадочно нащупав клавишу вызова секретаря, он нажал ее. Рени тут же появился.

– Эфеса и Азона ко мне!

Когда друзья вошли, продолжил: – Из тюрьмы бежал опасный государственный преступник. Немедленно организуйте погоню.

– Есть! – дружно ответили охранники и, круто повернувшись, зашагали к выходу.

– Стойте! – фальцетом окликнул Мисар. – Эфес, останьтесь!

– Но ведь преступник начнет сопротивляться. – Возразил было Эфес.

– Я уверен, что Азон справится один. Да возьмите себе кое- кого на подмогу.

– Есть, Господин! – ответил Азон.

– Идите. – Приказал Мисар, вдогонку добавил: – Доставить живым или мертвым. Нет, живым!

Глава 7

Старт корабля назначен на половину девятого. Орт, одетый

в легкий космический костюм, способный выдержать любые неприятности космического пространства, стоял возле корабля в ожидании

лифта. Рядом, напутствуя своего любимца и верного слугу, стоял Советник Президента предшественник Мисара Риши.

Полет этот запланирован в строжайшей секретности не только от Президента, но и от правительственных кругов.

– Вы должны это сделать! – с нескрываемым волнением говорил Риши, уперев крючковатый нос в бородатую щеку Орта! – что бы не случилось, доставить материал, чем скорее, тем лучше для нас обоих.

Порывы степного ветра завывали высоко в металлических конструкциях опор, заглушая слова. Наконец лифт распахнул зев двери, в котором скрылся космонавт, и быстро вознесся к круглому отверстию входа. Риши изваянием застыл и смотрел маленькими крысиными глазками, как удаляется прямоугольник лифта, и когда Орт вошел в ракету, он, хлопнув дверцей автомобиля, уехал к ожидавшему невдалеке самолету. Орт уже отсчитывал последние секунды перед стартом. Самолет Риши уже успел скрыться за горизонтом, как на площадке появился бронированный автомобиль. Мощная реактивная струя отбросила машину, как песчинку, далеко в степь, все, кто находился в ней, погибли, кроме одного, это был Эфес. Полет ракеты проходил без связи по траектории, где нет станций слежения за пространством, поэтому обнаружить корабль в Космосе не удалось. За пределами Солнечной системы Орт вывел корабль на траекторию полета к комете.

Тем временем Эфес пришел в себя. Обнаружив, что сопровождавшая его группа захвата погибла, решил выпутываться из этого дела, не дожидаясь помощи. Выбравшись из груды металла, в которую превратился автомобиль, он двинулся в Северо- Западном направлении в надежде добраться до первого коридора движения пассажирских авиалиний с тем, чтобы вызвать помощь, а главное, скрыть следы старта ракеты, ибо он действовал в строгой секретности по личному заданию Президента.

А полет Орта продолжался к цели, пронизывающей пространство с периодом обращения 400 световых лет. Комета Галла, космический объект, собирающий на своем пути информацию с передающих устройств космических цивилизаций, расшифровать, которую, считывающие средства на Фаетоне могут с математической точностью. Задача Орта заключалась в том, чтобы снять эту информацию с помощью специального излучателя и записать на память цифрового носитель. Затем, чтобы никому не досталась эта информация, комету уничтожить. Это ему удалось. Это спасло могущество Миража, города, подчинившего себе весь мир. Информация, доставленная Ортом, помогла создать новый вид оружия, во сто крат превосходящего ядерное. Это кварковая бомба, одной ее достаточно, чтобы снести государство. Оказавшись в руках Риши, эта информация делала его сильнее Президента. Но Эфес со своими друзьями спас президентскую власть. Эфесу удалось добраться до спасительной авиалинии, и его подобрал вертолет. Вскоре Орта засекли станции слежения. Эфес сам взял из рук Орта запись и бережно вручил Президенту. Бомба была сделана и испытана на материке, укрытом многометровым слоем льда. На виду у представителей подвластных правительству был произведен этот взрыв. Толстый слой льда в несколько мгновений смело в океан. Огромный водяной вал трижды обрушивался на прибрежные государства, сея смерть и покорность могуществу Миража. Власть Президента была спасена. Риши поплатился болезнью и вскоре умер. Орта объявили государственным преступником, а Эфес так и остался лейтенантом. Вот она – щедрость владыки. Но все течет и изменяется. На место Риши пришел Мисар. “ Благодарность” Президента обернулась дружбой Орта и Эфеса, бывших когда-то врагами. В то время, как начальник городской тюрьмы докладывал Мисару о бегстве Орта, капитан полицейского управления Наями выслушивал донесения, поступающие со всех концов города о развивающейся операции по ликвидации гнезда поставщиков наркотиков. Четыре задержанные Эфесом бандита назвали явочные квартиры и лиц, сбывающих зелье. Пора стояла горячая. На ноги поднята вся полиция города. В это же самое время Орт явился в участок с просьбой зачислить его в полицейские. Капитан беглым взглядом окинул крепко сбитую Фигуру вошедшего. Задал для вида несколько вопросов, касающихся в основном распространенных пороков, причем, успевал одновременно давать распоряжения подчиненным. И после двадцатиминутного знакомства сказал: – Считайте, что вы на службе, сержант.

– Благодарю, Господин капитан! – гаркнул Орт. Но капитан его уже не слушал. Воткнув нос в карту города, он выслушивал донесение, дав указания, снова заметил Орта:

– Завтра же будете в деле, а сейчас получите в комнате номер пять анкеты, заполните и дадите мне на подпись.

– Благодарю, Господин капитан! – снова громко выпалил Орт. Расчет Эфеса был правильным. Орт стал полицейским и был зачислен в роту лейтенанта Роми.

На следующий день он выехал в служебной машине на операцию. Роте Роми поручалось взять вооруженных преступников, проводивших время в отеле “ Виктория” и не подозревавших ни о чем. По дороге Орт предложил:

– Лейтенант, необходимо явиться туда в штатском.

– Это почему же, черт побери?

– В форме их вспугнем. – Пояснил Орт.

– Гм, недурно. – Согласился Роми. И машина с полицейскими остановилась возле магазина мужского платья. Перепуганная владелица встретила отряд. Бросив коротко

– Конфисковано! – Роми приказал, – Всем переодеться!

В считанные минуты двадцать человек вышли из магазина в фетровые черные цвета шляпах и модных серых костюмах, на белых рубашках у всех торчали черные бабочки.

– Лейтенант, нужно рассредоточиться, иначе, всем станет ясно, что это переодетые полицейские. – Предложил Орт.

– Черт побери! Почему я раньше об этом не подумал? – вскричал лейтенант и приказал,

– Рассредоточиться, к отелю подходить по двое. Сержант Орт, следуйте за мной.

«Бравый вояка этот Роми” – подумал Орт.

К отелю, как и было приказано, подходили по двое, ровно через каждые пять минут. Орт с лейтенантом стояли в фойе гостиницы и допрашивали метрдотеля. Тот, бледный, с трясущимися руками, называл номера комнат, где еще спали бандиты. Операция прошла блестяще. Орт сразу стал авторитетным полицейским…

Глава 8

– Эй, Орт! – обратился как-то капитан. – Что вы делаете сегодня вечером?

– Так, ничего определенного. – Ответил тот. Капитан внимательнее осмотрел Орта. Умное, с тонкими чертами лицо, прямая горделивая осанка, изящные руки – чувствовалось, что пред вами человек благородного происхождения.

– Если не откажетесь, я вас представлю сегодня одной очаровательной особе.

– Надеюсь, майор, вы не собираетесь меня женить? – с улыбкой спросил Орт.

«Ого! Он еще и переборчив», – подумал капитан, а вслух добавил, – Будьте спокойны, женить я вас не собираюсь, а вот вечер в компании высокородной дамы мы проведем великолепный. Итак, я жду вас сегодня в восемь вечера у себя. Орт улыбнулся. Как переменчива судьба. Пять лет тюрьмы, обвинение в государственной измене и преступлениях, два шага от гибели – и вдруг высший свет.

«Ну что ж, заманчиво». – Подумал сержант.

Когда вечерние сумерки пали на город и зажглось таинственное свечение воды в бухте. Орт вошел к капитану. Тот оглядел его, с восхищением отметил, что гость умеет одеваться. Было девять часов вечера, когда Орт и капитан отправились по набережной, затем свернули на главную улицу курортного городка и остановились у ворот красивой виллы с ярко освещенными окнами. Маленький садик примыкал к ней, за садиком плескалось море.

– Пришли. – Сказал капитан.

Уверенным движением руки он нажал кнопку звонка на калитке. Раздался щелчок замка и приятный женский голос пригласил войти. Чувствовалось, что капитана тут знают и ждут. На крыльце их встретила хорошенькая горничная. Капитан и Орт последовали за ней. Перед закрытою дверью капитан остановился и велел Орту подождать. Горничная доложила о госте. Капитан вошел. На него смотрела женщина лет тридцати. У нее были светлые волосы, умные глада, которые в порывах страсти открывались так широко, что, казалось, вмещали весь небесный свод. Тонкую талию дополняли длинные стройные ноги, которые так пленяли капитана. Женщина сидела в большом кожаном кресле, руки с изящными длинными пальцами держали раскрытую книгу. Капитан поклонился.

– Извините меня, Жозефина, но я не один. Глаза Жозефины округлились, она вопросительно взглянула на капитана.

– Это сержант Орт, очень воспитанный и умный человек.

– Покажите его мне. – Попросила женщина и обратилась к служанке, – Позовите!

Служанка вышла. В дверях появился Орт. Одет он был по тогдашней моде в костюм черного бархата, в белую рубашку с черной бабочкой у воротника. Кокетливо зачесанные черные волосы с проседью шли к одежде, а благородная осанка внушала доверие Жозефине. Она предложила гостю сесть. Орт поднял глаза и оторопело замигал глазами, на миг ему показалось, что дар речи исчез и он разучился говорить. Перед ним была жена Мисара. К счастью, женщина его не знала.

– Дорогая Жозефина. – Видя смущение Орта, заговорил капитан! – Этот человек проявил чудеса храбрости, очищая наш город от бандитов, поэтому я вас прошу, очень прошу, помогите ему обрести себя.

– То есть как? – удивилась Жозефина. Догадки поползли в мыслях Орта, но он решил выслушать все до конца.

– Только вы имеете такую возможность занять принадлежащее ему положение.

– Да кто же он в конце- то концов? Может быть, он только что сбежал из тюрьмы?

– Он враг вашего мужа и, хуже того, он бежал от убийства, которое замышлялось против него. Но он хотел бы служить вашему мужу и Президенту, свою преданность он уже доказал. И я за него ручаюсь, как за самого себя.

Жозефина как никто другой знала трусливый нрав Мисара и часто была свидетельницей того, как он своих же друзей воспринимал, как врагов и врагов, как друзей.

– Будьте спокойны, – сказала она. – Я сделаю для него все, что в моих силах.

Орт, преклонив колено, с благодарностью расцеловал ей руки.

– Для успеха было бы лучше, чтобы никто не смог даже заподозрить об этом. – Намекнул капитан. Весь остаток вечера заговорщики провели за игрой в покер. Причиной такого поворота в судьбе Орта послужил клочок бумаги с начертанным на нем рукой Эфеса адресом полицейского участка в Наями. Капитан сразу догадался, кто перед ним, тем более что средства информации быстро сообщили приметы преступника. А так как Эфес рассказал в свое время об Орте, то, доверяя ему, как самому себе, капитан тут же оформил Орта сержантом в роту Роми, а информацию о розыске постарался тщательно скрыть от посторонних глаз. Тем временем Азон подробно расспрашивал начальника тюрьмы о том, как Орту удалось сбежать. Майор рассказал, что под предлогом ремонта машины, узника попросили выйти. Он вышел и сразу же, разметав стражу, бросился в лес. Охрана открыла беспорядочную стрельбу. Уйти из леса практически невозможно, потому что со всех сторон его окружали полицейские заслоны.

– Либо он провалился сквозь землю, либо улетел по воздуху.

– Закончил рассказ майор.

– В котором часу это произошло?

Майор назвал время. Азон прикинул по времени, и догадка мгновенно обожгла мозг:

“ Неужели Эфес?” – еще раз сопоставив факты, Азон убедился, что без участия друга тут не обошлось. В современном обществе преступнику практически не уйти. Значит, его кто-то укрыл, и укрыл умело. Размышляя таким образом, Азон склонялся к мысли об ограждении Орта полицией Наями. Поблагодарив майора, Азон ушел. Мисар, оставшись наедине с Эфесом, сказал:

– Капитан, сегодня прилетает моя супруга из отдыха. Я бы вас хотел попросить встретить ее.

– Господин Советник, почту за честь оказать любезность даме.

– Вот и хорошо. Ступайте.

– Есть!

По случаю встречи жены Мисара Эфес подкатил к аэропорту на правительственном лимузине из дворцового гаража. Жозефина вышла из дверей аэропорта в белом платье и огромной соломенной шляпе на голове, которую она кокетливо придерживала двумя пальцами правой руки. Следом в скромном платье зеленого цвета с сумочкой в руках шла ее прислуга. Дамы о чем- то оживленно болтали. Жозефина часто звонко смеялась, показывая два ряда ослепительно- белых зубов.

Как подобает истинному кавалеру. Эфес галантно расцеловал

ручку жене Мисара. Та вскользь заметила: – С каких это пор мой муж посылает мне обходительных полицейских?

– Мадам, я полицейским никогда не был. – Попытался возразить Зфес, на что женщина ответила: – Ах, капитан не все ли равно.

И, уже не замечая бедного Эфеса, обратилась к прислуге: – Милая Мальвина, приготовься к страшной скуке в этом Богом забытом Мираже.

Дамы уселись ни заднее сидение. Темнокожий- носильщик уложил чемоданы в багажник и, хлопнув крышкой, стал поджидать Эфеса. Тот сунул ему бумажку достоинством в приличный оклад носильщика, на что счастливый он долго махал форменной фуражкой вслед удаляющемуся лимузину. Эфес раздражал Жозефину, это было заметно по брезгливым гримасам на лице, всякий раз возникающим, когда она косилась

в его сторону. Мальвине же нравились воспитанные красивые мужчины, каким был Эфес, и она почти влюбилась в него.

– Любезный! – обратилась она, – Вы давно на службе?

– Нет, недавно. – Ответил Эфес.

– Мне кажется, мы где-то встречались?

– Да. – Подтвердил Эфес и посмотрел на Жозефину. Но та тактично глядела в стекло на мелькающие там пейзажи, стараясь не замечать разговора Мальвины с Эфесом.

– Где же? – сгорая от нетерпения, спросила Мальвина.

– В баре “ Зеленая Роща”, на берегу Непри. – И уточнил, – В двадцати километрах от Миража.

– Что-то не припоминаю. – Нахмурив брови, ответила Мальвина.

“ Еще бы!” – подумал Эфес и снова взглянул на Жозефину, которая отражалась в смотровом зеркальце кабины.

– Вы, мадам, были пьяны. – Продолжал Эфес.

– Какое хамство! – надув щеки, воскликнула Жозефина, давая волю накопившейся неприязни к Эфесу, – Какое хамство! Чтобы полицейские оскорбляли моих горничных и прислугу?! Это неслыханное хамство! – Жозефина демонстративно отвернулась к стеклу, насколько позволяло сидение.

– Вы с ума сошли! – воскликнула Мальвина, заливаясь пунцовой краской до ушей.

Воцарилось неловкое молчание. Женщины сопели на заднем сидении, не глядя друг на друга. Эфес хладнокровно держал руль автомобиля. И первым нарушил молчание.

– Вас тогда тащил здоровенный верзила, ему помогали двое дружков, ну, и если бы не я, то… вряд ли вам повезло бы служить у мадам.

Женщины продолжали дружно молчать, но сопение уже прекратилось. Машина подкатила к парадному подъезду дворца. Мисар, расцеловал ручку жене и увел ее, по устланной ковровой дорожке, парадной лестницей. У своей комнаты Жозефина задержалась:

– Дорогой, я устала с дороги, приходите вечером.

Мисар коснулся губами ее руки и поклонился. Она, впустив Мальвину, быстро захлопнула за собой дверь. Мисар с минуту постоял под дверью, прислушался. Шорох платьев и приглушенный говор женщин за ней, да пустота коридора подступили невидимыми чувствами досады за свою судьбу нелюбимого мужа, которая с лихвой компенсировалась обаянием и красотой Жозефины. И Мисар, успокоившись, медленно пошел в сторону своего кабинета. Там, в тишине рабочей комнаты, он с нетерпением стал дожидаться конца рабочего дня. Но минуты тянулись так медленно, а часы превращались в бесконечную вечность, это было ужасно и мучительно для истерзанного нелюбовью и отсутствием женской ласки сердца. Взглядом он окинул кабинет, широкое окно с видом на парк, шкафы с книгами, письменный стол, ковер, бумаги… Голова вскружилась от наплыва вещей и томительного ожидания. Он резко вскочил со стула, прошелся взад- вперед по мягкому ковру посреди кабинета.

“ Надо взять себя в руки.” – мысль охладила нрав, и Мисар уже хладнокровно принялся разбирать бумаги у себя на столе. Работа поглотила время, приблизив исход дня. Наконец, сумерки проникли сквозь высокие окна старинного дворца, и день угас. По мере сгущавшейся темноты за окном, зажигались мерцающим светом стены. Голубоватый свет озарял предметы в кабинете, скрадывая очертания. Как всегда, по первому зову, тенью явился лакей Рени:

– Что прикажете, Господин?

– Проведи меня к жене.

Рени, освещая дорогу, первым шел впереди Советника узким коридором. Свет от стен зажигался перед лакеем и угасал за спиной Мисара. Дойдя до спальни Жозефины, Рени остановился, давая дорогу Советнику. Мисар кивком головы отпустил лакея и отворил

дверь.

– Почему вы входите без стука? – набросилась Жозефина, сидя в большом оббитом атласом кресле.

– 0! Дорогая! – Мисар упал на колени и пополз к ней. Жозефина, не шевелясь, сидела, как сфинкс, не проявляя никаких чувств. Он нежно поднял ее руку с колен и стал осыпать жаркими поцелуями.

– Я так соскучился по вас! Мне ли до стука!

Жозефина, сделав капризную гримасу, отдернула руку, роняя надушенный платок. Мисар озадаченно захлопал глазами.

– Жозефина. – Поднявшись с мягкого ковра, заговорил он, – скажите, пожалуйста, как вы отдыхали?

– Лучше не спрашивайте! – нахмурив брови, продолжала она, – Меня опекал Орт.

– Кто- о?!! – побледнел Мисар.

– Повторите! Кто- о?!! – уже не владея собой, вскричал Советник.

Капризное лицо Жозефины вдруг не на шутку оросилось слезами. Мисару это предвещало бурю:

– Ну и что он? – стараясь говорить, как можно спокойнее, выдавил из себя Советник.

– Он твердил мне, что прислан охранять меня.

– Кем, черт побери?! – крикнул Мисар, больше не владея собой.

На что Жозефина залилась истерическими слезами. Мисар долго успокаивал ее, совал под вздернутый носик даже нашатырь. Наконец, мало-помалу Жозефина пришла в себя.

– Он служил в полиции и совершил много подвигов, его хотят даже представить к награде.

Позеленев от бешенства, Мисар скрипел зубами, но власть этих длинных ног, грациозных холеных рук и алых зовущих губ до такой степени пленяли, что, лежа в объятиях молодой женщины, он согласился простить Орту все. Мисар долго не решался нажать кнопку связи с Наями. После длительных раздумий все же ударил пальцем по клавише. На экране появилось лицо капитана Шеннона. От неожиданной прямой связи с Миражем Шеннон чуть было не оторвал пуговицу, застегивая воротничок рубашки. Наконец, кое- как он привел себя в порядок и смог отрапортовать Советнику Президента по всей форме, записанной в полицейском Уставе.

Выслушав его со скучнейшей физиономией, Мисар наконец смог спросить:

– Скажите, капитан. Орт служит у вас?

Капитан подумал:

“ Сработала Жозефина, молодец!”, – а вслух сказал; – Господин Советник, я сегодня хотел его отправить с донесением в Мираж. Но он не явился на службу. Мы ликвидировали крупную банду торговцев наркотиками. Орт отличился.

– Капитан, ожидайте повышения, я об этом позабочусь. Орта немедленно отправить в Мираж. Он нужен мне. В это время с грохотом отворилась дверь кабинета и двое рослых охранников втащили связанного по рукам и ногам человека. Во рту у него торчал кляп. Вошедший следом Азон доложил:

– Господин Советник, Орт доставлен!

Вытаращив от удивления глаза, Мисар долго не мог ничего сказать, даже забыл выключить видеосвязь с Наями. На другом конце связи капитан Шеннон с не меньшим удивлением наблюдал за кабинетом Мисара. Спустя минуту Мисар пришел в себя и выключил связь.

– Капитан! – обратился он к Азону. – Развяжите майора Орта, и немедленно!

– Есть, Господин Советник!

Теперь удивлению Азона не было предела. Он умело развязал узника. Орт вскочил на ноги, остервенело выплюнул кляп изо рта и бросился на Азона с кулаками и проклятиями. Тот стоял в своей излюбленной боевой позе, с ловкостью отражая удар за ударом. Наконец, это ему недоело:

– Извините, майор, – и точным ударом уложил Орта на письменный стол Советника. Затем обратился к Мисару:

– Господин Советник, разрешите уйти?

Восхищенный ловкостью Азона, Мисар некоторое время молчал, потом ответил:

– Идите, капитан, ваша жена уже устраивается в новой квартире, мы позаботились об этом. И за Азоном закрылась дверь.

– Рени, помогите мне. – Обратился Мисар к лакею. Они перетащили Орта на мягкий диван. Затем Рени поднес Орту нашатырный спирт, тот застонал и очнулся. Обнимая голову руками, он кое- как поднялся на ноги.

– Где этот служака? – первое, что сказал он, придя в себя.

– Не беспокойтесь, ни о чем, дорогой майор. – Цедил сквозь зубы, плохо скрывая ненависть, Мисар. Орт ощутил себя кроликом перед пастью удава.

– Я произвожу вас в майоры. Орт, и назначаю помощником майора Жевиля, начальника личной охраны Президента.

Вот сила женского колдовства, порхающего также легко и свободно, как бабочка, от цветка к цветку. Бедняга муж. Но благосклонность женских сердец так переменчива. Это прекрасно понимал Орт, а уж Мисар постарается сделать все, чтобы эта перемена произошла как можно скорее. Поэтому Орт решил использовать временное затишье и свое положение для укрепления тылов…

Глава 9

Майор Жевиль был в отвратительнейшем настроении. После вчерашней попойки в клубе офицеров, где в которых раз обмывали побои майора Жемона, иначе офицерскому корпусу охраны утолить накипевшую злость против демонстрантов запрещалось. Майор сидел, подперев кулаками голову, за письменным столом. В висках стучало, к горлу подкатил горький ком, грозя удушить при первом же движении, поэтому майор застыл, как истукан, вперив остановившийся взгляд свинцово- серых глаз в дверь. Мысли еще валялись в пьяном угаре по закоулкам сознания, взгляд еще плохо различал очертания двери, а руки никак не хотели опуститься к куче приказов, депеш и всякой служебно- бумажной всячине, как вдруг дверь отворилась и в ней вырос адъютант.

– Господин майор, – сказал он, – к вам майор Орт. В остановившихся глазах майора Жевиля отразилась искорка света, которая тут же угасла, как только захлопнулась дверь за адъютантом. Но искорка вспыхнула вновь, глаза ожили, однако тяжелый взгляд не потеплел.

– Имею честь представиться, – бравым голосом доложил о себе вошедший, – майор Орт!

Глаза начальника личной охраны Президента сменили точку приложения и также бессмысленно уставились в широкоплечую фигуру офицера. Немой диалог затянулся. Орт не выдержал: – Имею честь представиться! – снова начал бравым голосом.

– Да будет вам! – перебил его охрипший бас Жевиля, – вы по какому делу?

Кислая гримаса запечатлелась на лице начальника.

– Меня назначил Советник вашим заместителем.

И Орт, чеканя шаг, подошел и вручил пакет. С нескрываемым отвращением ко всякого рода служебным бумагам майор срывал сургуч, потом долго читал. Очевидно, вытаскивал мысли из закоулков сознания, пытаясь найти среди них хоть одну полезную. Наконец это ему удалось. Выражение лица приобрело осмысленность.

– С чем вас и поздравляю, майор! – сказал он и вдруг обрадовано добавил:

– Приступайте, майор, к исполнению служебных обязанностей немедленно.

– Есть, Господин майор.

– Адъютант! – указал Жевиль на вошедшего офицера, – Будет теперь служить вам, ну а я отправлюсь в отпуск. – И майор Жевиль загромыхал форменными ботинками к выходу.

Итак, превратившись из недавнего государственного преступника в исполняющего обязанности начальника личной охраны Президента, Орт начал действовать.

– Вызвать ко мне капитана Азона! – приказал он, едва адъютант открыл дверь.

– Есть, Господин майор! – громким голосом ответил тот. И звонко хлопнула дверь, закрываясь за адъютантом.

– Только без глупостей, май- о- р- р? – раздался откуда-то из кабинетного воздуха змее шипящий голос. Орт удивленным взглядом окинул пространство. На стене слева вмонтированный экран телесвязи преподнес новоиспеченному майору сюрприз в лице Мисара. Колкий взгляд, которого мгновенно пригвоздил Орта к стулу письменного стола.

– Есть, Господин Советник! – нехотя ответил майор.

– Появится Азон, отправьте- ка его ко мне, да не забудьте напомнить, чтобы Эфеса захватил с собой. Колючие глаза сверлили. Пауза затянулась. Наконец Мисару

надоело:

– Майор! Наведите порядок в бумагах, составьте картотеку очередности поступлений писем и займитесь всерьез караулами дворца. Пресеките пьянство и прочее, и, если вам станет нечем заниматься? – снова продолжительная пауза, – Я назначу вас заместителем начальника городской тюрьмы. – Экран погас. В это время дверь отворилась. На пороге стоял Азон.

– Вызывали, майор? – спокойным голосом спросил тот, во взгляде ни малейшего удивления. Орт взбесился. Усилием воли подавил гнев:

– Подойдите, капитан! – голосом убийцы приказал он. Азон подошел поближе. Майор с ехидством стал рассматривать офицера. В ней было все ладно. Форменная одежда сидела, как на манекене, все опрятно, аккуратно, знаки различия на месте, ботинки блестят. С раздражением Орт бросил взгляд в окно. С плохо скрываемым чувством неотмщенной злобы сказал:

– Захватите Эфеса и к Советнику, срочно!

– Есть, майор! Разрешите…

– Черт побери! – вскричал Орт! – Что вам еще?!!

– Разрешите идти!

– Убирайтесь к чертовой матери!

Азон круто повернулся и ушел. Орт еще долго не мог прийти в себя. Лишь за столом, перебирая кипу бумаг, он кое-как успокоился и окончательно забыл об Азоне, наткнувшись на клочок c каракулями. То, что он прочел, заставило крепко призадуматься бывшего государственного преступника, нынешнего исполняющего обязанности начальника дворцовой охраны.

Глава 10

Живописное место в долине, окруженной со всех сторон, пестрело нарядно одетыми женщинами и мужчинами. Кое- кто из женщин с веселым смехом еще выбирался из вертолета. Им помогали переодетые в охотничью Форму охранники. Громкие голоса, лай собак и звуки рожков сливались в шум, наполняющий воздух ожиданием действия предстоящей охоты. Орт, командовавший оцеплением и отвечающий за безопасность

участников, как бы случайно оказался возле Жозефины, Она стояла в стороне, рассматривая в бинокль местность предстоящей охоты, поросшую смешанным лесом да орешником. Возвышенность, на которой выстроился охотничий эскорт, давала возможность великолепного обзора. Жозефина, одетая в кожаный комбинезон, безукоризненно облегающий ее точеную фигуру, сплошь увешанная снаряжением, вызывала восхищенные взгляды мужчин и выделялась среди остальных женщин оригинальностью одежды да ослепительной красотой.

– Разрешите, мадам, выразить вам свою глубочайшую признательность за то, что вы сделали для меня.

– А, не стоит, право. Это такие пустяки. – прощебетала она, грациозно подавая руку в кожаной перчатке для поцелуя. Орт чуть прикоснулся к коричневой лайковой перчатке, поклонился и поспешил к служебному вертолету, доставившему боеприпасы и охотничьи ружья.

Расфранченный Эфес, издали наблюдавший за Ортом, подошел к Жозефине.

– Мадам! – обратился он с поклоном к даме, – Разрешите сопровождать вас сегодня.

– Я полагаю, что Господин Советник, прежде чем сесть в вертолет, имел с вами разговор?

– сухо спросила она.

– О, да! Он попросил меня сопровождать вас в его отсутствие. – Ответил без тени смущения Эфес.

– Отсутствия?

– О, да! Он, мадам, будет охотиться с Президентом.

– Ну в таком случае мне не страшны клыки секача! – насмешливо обронила Жозефина. Она не могла терпеть людей в полицейской форме. Эфес понял, что нажил врага.

Охотники разошлись наконец по двухместным легким вертолетам, предназначенным специально для охоты. Жозефина сидела в кресле рядом с Эфесом, который выполнял

роль пилота, и нетерпеливо ждала охотничьего ружья. Наконец появился Орт с превосходным многозарядным ружьем. Стрекотание моторов возвестило начало охоты. Всполошенный секач уходил в сторону чащи. Вся охота устремилась наперерез.

Президент ловко управлял машиной, бросая легкую конструкцию из оврага в овраг, бесстрашно маневрируя среди крон высоких деревьев. Мисар пожалел о своем желании охотиться вместе. с ним. Бледный, с вскружившейся головой, он сидел, судорожно вцепившись пальцами в поручни кресла и с нетерпением ждал окончания бешеной

пляски местности перед затуманенным взглядом. Заметив состояние своего Советника, Президент обратился к нему:

– Вам плохо, Мисар?

Тот подумал про себя:

” Можно не видеть только дураку”. – Вслух сказал, – Да. Высадите меня, ну вот хотя бы здесь. – Мисар указал пальцем на проплывающую под ними поляну.

– А, черт! – выругался Президент, – как раз вовремя.

Эфес, наблюдавший все это время не так за охотой, как за вертолетом Президента, круто развернул машину в стремительном вираже. Жозефина покосилась на него и, презрительно хмыкнув, отвернулась. Охота была для нее давно испорчена, это она поняла, как только Эфес стал сопровождающим.

– Высадите меня! – вдруг сказала она.

– Хорошо, мадам, как прикажете.

– И немедленно! Вниз!

Эфес посадил вертолет на склоне холма. Жозефина выпрыгнула из вертолета, не удостоив даже взглядом бедного Эфеса и, подождав, пока машина его не скроется из виду, нажала кнопку на миниатюрном передатчике. Вскоре ее подобрал вертолет.

Тем временем увлеченный охотой Орт бросил свой вертолет в сторону чащи, где росли редкие деревья. Секач, загнанный борзыми в кустарник, пробирался, по расчетливому предположению Орта, к зарослям орешника, туда держал курс и он.

Советник поймал цель в оптический прицел и не спеша стал сводить курок.

– Господину Советнику плохо! – насмешливый голос вывел Мисара из равновесия. Он раздраженно обернулся. Из кустов показалась вначале кожаная перчатка, затем хозяин голоса Эфес.

– Мой вертолет к вашим услугам, Господин Советник.

– Благодарю! – глухим голосом ответил Мисар; “ Чёрт бы побрал этого капитана”,

– подумал он, укладывая ружье в чехол. Орт, подлетевший к роще, неожиданно увидел взмывающий вертолет Эфеса.

– А вы разве не хотите принять участие в травле? – наивно спросил Эфес в эфир.

– Разумеется, хочу. – Отозвался Орт, различая в кабине рядом с Эфесом Советника.

– В таком случае не мешает поторопиться.

Орт не стал спорить. Эфес, однажды спасший ему жизнь, зря не будет засорять эфир.

К охоте они примкнули почти мгновенно. Кабан застрял в болоте, оказавшемся сразу за кустами. Ил грозил засосать животное – и конец охоте. Над местом, где отчаянно барахталось животное, кружило с дюжину вертолетов. Эфир был полон возгласов, советов, острот, смеха и шуток. Боясь столкновения, вертолеты кружили на значительном расстоянии друг от друга. Положение спас Азон. Предусмотрительный капитан захватил с собой лассо. С изяществом, которому позавидовал бы любой древний кочевник, он набросил лассо на морду одуревшего секача. Петля легла за ушами кабана и мертвецкой хваткой накрепко заарканила животное. С помощью вертолета Азон, под аплодисменты эфира, вытащит добычу на сухое место. Немедленно раздался залп наведенных ружей. Ни одна из пуль не попала в полузадушенное животное.

Но задетое лассо не могло удержать, и кабан, рванувшись изо всех сил, освободился от пут. Все ринулись следом за убегавшим по открытой местности животным. Беспорядочная стрельба и свист пуль гнали секача в горы. Вдруг кабан завизжал, закружился на месте и, дергаясь телом, упал. Под ним образовалась лужица крови.

– Ура- а! – закричал эфир.

На ужин Президенту подали вкусные охотничьи колбаски из убитого секача, а Советник довольствовался кровяной колбасой из печени и крови животного. Жозефина в это время пила кефир. Орт по возвращении заперся в своем кабинете и погрузился в печальные размышления. Он подсознательно чувствовал, что момент настал, момент, который он предвидел не сегодня и даже не завтра, наступил неожиданно, неотвратимо повис над его несчастной головой призраком смерти…

Глава 11

Шарлотта, приносившая изрядные барыши владелице дома под названием «Козочка и грациозная лань», забеременела. Она немедленно получила расчет и, зажав в руках узелок с вещами, мокла под осенним холодным дождем, ожидая такси. Но, как и положено тому быть, в нужный момент такси не появлялось. Изрядно промокнув, лихорадочно стуча красивыми зубками в пухлом изящном ротике и, естественно, потеряв всякую надежду о теплом крове над головой, она побрела в сторону моста через Непри с твердым намерением покончить раз и навсегда со всем этим кошмаром под названием жизнь. В то самое дождливое осеннее утро в богатом лимузине из

клуба возвращался домой Господин Этьен. Молодой преуспевающий делец, удачно провернувший дельце на маклерской бирже и заработавший на этом небольшое, но и не малое состояние. Каждый раз, проезжая этой дорогой, он вспоминал свое бродячее житье, вот так, как эта женщина, он часто мок под дождем…

«Ба, да она еще и беременна!” – Сердце бывшего бродяги сжалось, и он одним махом покончил с холостяцким житьем, обретя себе жену, а заодно и наследника. Их обвенчали месяц спустя, когда Шарлотта оправилась от простуды.

– Я назову его Жозефом. – Твердил он своей жене. И Шарлотта была вне себя от счастья. Но прошло время, и на свет родилась девочка. Этьен не стал унывать и дал ей имя Жозефина. Так появилось на свет хорошенькое создание с белокурой курчавой головкой и огромными синими глазами. Девочка росла живым, веселым ребенком, беззаботно мотыльком порхала в роскошном саду, училась у домашних учителей всему тому, чему учат детей аристократов. Но, как бывает в жизни, отец неожиданно обанкротился и ничего не понимающего ребенка отдали в пансион для бедных. Отец так и не смог стать на ноги, мать закончила свой путь на мосту через Непри. Совершеннолетняя Жозефина очутилась на улице и, увы, перед домом “ Козочка и грациозная лань”, дочь покойной хозяйки дома деловито осмотрела залитую пунцовой краской стыда девушку и, велев одеваться, коротко бросила:

– Твоя комната номер двенадцать. К работе приступишь завтра.

Жозефине повезло. Умело используя свою внешность, она быстро сколотила “ на жизнь”. И однажды хозяйка дома не нашла ее в комнате № 12. Жозефина исчезла бесследно, чтобы вновь объявиться в облике высокородной дамы, жены Советника Президента…

В руках Орта оказалось донесение, зашифрованное под обыкновенное письмо майору Жевилю, датированное 12 июля. В нем значилось, что к столу Президента закуплен изрядный килограмм отменной осетрины. Орт порылся в бумагах, отыскивая доклады Жевиля Советнику за первое июля, там значилось, что на задание о досье Жозефины ничего порочащего ее обнаружить не удалось. Но Орт еще в первый свой рабочий день расшифровал каракули, и на свет родилась записка некоего агента № 24 о любопытных похождениях жены Советника, что материалы спрятаны в надежном месте. Очевидно, Жевиль решил не беспокоить размеренную жизнь двора, и поэтому предал забвению донесение агента № 24. Крайне заинтересованный Орт усматривал в нем ключ к своему спасению или гибели, узнай кто- либо из любопытных о деле. А доброжелателей найдется немало, дай им хоть намек на замысел против правящей особы. Поэтому нужно было приниматься за дело с соблюдением строжайшей осторожности. Размышления Орта прервал настойчивый стук в дверь. Машинально набрав код замка слева на клавишах письменного стола. Орт открыл дверь. На пороге показался щеголеватый адъютант с подносом в руках.

– Ужин, Господин майор. – Ловко смахивая салфетку, накрывавшую еду, он поставил поднос на обеденный столик в углу комнаты.

– Приятного аппетита. – Пожелал адъютант, закрывая за собой дверь.

– Приятного аппетита. – Прошипело пространство голосом Советника. Орт вздрогнул, стараясь подавить волнение, ответил: – Вам того же желаю, Господин Советник.

– О! Спасибо, майор. Да вы ешьте, ешьте. – В голосе Советника слышалась плохо скрываемая злость. Чашка кофе еще дымилась, когда Орт, небрежно вытерев губы

салфеткой, встал из-за стола. Во дворе дворца он неожиданно наткнулся на слоняющегося по аллее Эфеса. Оказалось, что он дежурит сегодня именно здесь. Боясь ушей и невидимых глаз. Орт ни словом не обмолвился с Эфесом о своих планах. Разговор их вертелся вокруг охоты, по этому поводу Эфес даже рассказал забавный анекдот:

– Три охотника после удачной охоты устроили привал. Когда разговоры об охоте всем недоели, каждый стал расхваливать свою жену. Вот первый говорит:

“ Моя веселенькая такая, как козочка, все прыгает да резвится”. Второй тоже не остался внакладе:

“ А моя, как лань, стройна и грациозна”. Третий же смолчал. Тогда

его друзья спрашивают:

“ Ты чего молчишь? – Я! – отвечает он им, – все думаю, на какую скотину моя похожа?”.

Эфес, рассказав анекдот, заразительно хохотал. У Орта тоже поднялось настроения, он даже похлопал товарища по плечу и в этот момент незаметно передал ему записку. Эфес не стал читать ее и во дворце, не стал читать ее и дома. Лишь в туалете кинотеатра, куда он пошел вечером посмотреть фильм, прочел содержание записки, затем сжег. В записке Орт подробно излагал суть дела и условный сигнал, с помощью которого Эфес должен дать знать, как обстоят дела. Если хорошо, то капитан будет прохаживаться в обеденное время взад- вперед перед окнами кабинета Советника, которые выходят на аллею

парка. Если плохо, то Эфес не будет показываться. В записке Орт также указал адрес агента № 24, находящегося в данное вредя на пенсии. Эфес знал квартал, указанный в записке, как свои пять пальцев. В Фойе он увидел девочку в кругу подруг из дома агента. Недолго думая, он поспешил к ней.

– Можно вас на минутку. – Обратился он к девушке. Когда “ пожилые мужчины” обращаются к столь молодым девушкам так запросто, это вызывает бурю протеста.

– А в чем дело? – с железными нотками в голосе ответила вопросом на вопрос девушка.

– Мне бы хотелось сказать вам кое-что без свидетелей, очень для вас важное. Девушка насторожилась:

– Девочки, я сейчас, узнаю, чего он хочет! – сказала она подругам.

– Не влюбись в старичка? – ответили те.

– Ха- ха! – хихикнула она и приблизилась.

Он увлек ее в другой конец зала и любопытные девчата, поминутно глядевшие в их сторону, ничего не могли расслышать.

– Дело в том, что я из особого подразделения охраны. – С этими словами он вытащил свое удостоверение и показал ей. Девушка удивленно хлопала карими гладами.

– Мне случайно стало известно, что вас хотят изнасиловать вон те парни, поэтому я вас должен довести до вашего дома.

– Я с подругами! – смело бросила она в лицо капитану.

– Ерунда, – также ответил он. – Ваши подруги проживают в другом районе города, вы же получили недавно квартиру и на новом месте подруг у вас еще нет, зато парни вас заметили!

– Да отвяжитесь вы! – девушка резко повернулась и подошла к подругам. Эфес видел, как она, глядя в сторону, быстро говорила подругам что-то и вертела пальцем у виска. После сеанса Эфес стал поджидать ее. Как он и предполагал, девушка добиралась домой одна. Он последовал за ней. На лестничной площадке он подождал, пока за ней закроется дверь квартиры, потом, постояв немного, выглянул в окно во двор. Но слежки не было. Тогда, соблюдая тишину, он неслышными шагами поднялся на седьмой этаж и позвонил в квартиру № 276. В двери показался седой старик в махровом халате и домашних тапочках. Из-под очков, каким- то чудом державшихся на кончике крючковатого носа, смотрели внимательные серые глаза.

Эфес представился:

– Я к вам по частному вопросу.

– Я давно не у дел и хотел бы, чтобы меня не беспокоили, сказал он, не двигаясь с места.

– Я к вам по частному вопросу. – Повторил капитан, – Если вы откажете, погибнет хороший человек, каких теперь мало.

– Ну что ж, входите, – сдался старик, – только будьте кратки.

– Хорошо… – Сказал Эфес и, как умел, кратко изложил суть дела. Старик внимательно выслушал его, после минутного молчания развел руками:

– К сожалению, молодой человек, ничем не могу помочь.

Эфес впервые в жизни почувствовал неудачу. Он потупил взор и, не попрощавшись, вышел из квартиры. Ком досады и горечи за друга подступил к горлу, сдавил дыхание.

Свежий теплый ветерок, напоенный нежными ароматами весны, коснулся щек, напоил дыхание бодростью, прогнал досаду и горечь.

– А, лиха беда начало, – промолвил капитан, – что- ни будь придумаем.

И он зашагал в сторону метро. Внезапно перед ним на асфальт шлепнулось что- то тяжелое, завернутое в клочок белой бумаги. Капитан поднял предмет, но то, во что он был завернут, была записка, а сам предмет оказался простым камнем. В свете уличного

фонаря Эфес прочел содержание и запрыгал от радости…

Глава 12

– Рени, ну что ты там с объектом номер пять? – обратился Советник к лакею. Рени не спеша вставил карту памяти в приставку и нажал клавишу.

В пространстве кабинета возник Эфес в своем вчерашнем наряде. Он был одет в штатское, плащ нараспашку, модные вечерние туфли, спортивного покроя элегантный костюм, модная стрижка.

– Ну прямо парень на выданье. – Заметил Советник, восхищаясь своим охранником.

– А это что? – спросил опять скорее сам у себя, чем у Рени, заметив на экране, как Эфес выуживал из стайки девушек одну из них.

– Надо же, он еще волочится за девками? – продолжал комментарии Советник.

– Я так и знал, что он ей не пара. – Заметив, как Эфес шел следом за девушкой.

– Да, так и оказалось. – Бросил реплику Советник, увидев выходившего из подъезда дома капитана с опущенной головой. И, когда записка шлепнулась под ноги Эфесу: – Добился- таки своего. – Раздраженно заметил Советник, досадуя не так на удачу капитана, как на собственную ошибочную версию.

– Назначила все же свидание. Рени, выяснить, где? И когда? И если это свидание, оставить в покое, он надежный человек, если нет…

Советник задумался, потом добавил: – Ах, если бы узнать, что было в записке? От кого записка?

– Все было выполнено в точности согласно инструкции. – Последовал поспешный ответ Рени.

– Нет, нет, дорогой Рени, я не виню вас, с таким опытным офицером охраны вы поступили предусмотрительно.

– Благодарю вас! – щелкнув каблуками, сказал лакей.

– Итак, где и когда свидание с девушкой? И на этом прекратить. Он войдет в число приближенных. – Это означало, что всякая слежка неуместна. Эфес становился надежным членом правящей элиты Мира.

После просмотра материалов по особо важным докладам и рапортов по службе, Советник ровно в 10.00 предстал перед Президентом… В воскресный майский вечер, когда на город спустились сумерки и вечерние огни засияли на улицах, нарядный Эфес вышел из дома. В руке он держал три красных гвоздики, завернутые в хрустящий прозрачный целлофан, от него веяло нежным ароматом дорогих духов.

– Как, розовое масло – и от мужчины?! – воскликнут женщины:

– Это признак дурного вкуса, – скажут другие. И тех, и других успокоит то, что розовым маслом Эфес пользуется только в двух случаях; в первом, когда замазывает порез от бритья и во втором, когда волнуется, а когда волнуется, то обязательно, как следствие, порез при бритье. А волновался Эфес всего два раза в жизни; в первый раз, когда впервые переступил порог дворца Президента, и во второй, когда собирался на первое свидание к девушке. Вот почему от него веяло ароматом, как от розария в ботаническом саду. Ровно в половине десятого вечера Эфес нажал кнопку звонка квартиры № 274. В дверях появилась рыжеволосая полная женщина в цветастом переднике с кухонным ножом в правой руке.

– Вам кого? – спросила она.

– Вы извините за беспокойство, но я знакомый вашей девочки. Мне бы хотелось передать ей кое- что. – Пролепетал Эфес, спрятав букетик гвоздик за спину.

– Анн, к тебе пришли! – громко позвала женщина.

Из комнаты вышла Аня. Широко открытыми от удивления глазами смотрела она на капитана.

– Здравствуйте, Аня!

– Здравствуйте. – Не скрывая крайнего удивления, ответила девушка.

– Мне нужно передать вам кое- что, если позволите, я войду. И с этими словами непрошенный гость переступил порог квартиры. Полная женщина, завидев букет гвоздик, многозначительно посмотрела на Аню, повернулась и ушла на кухню. Эфес вручил цветы смущенной Ане, потом снял плащ и туфли.

– Проходите в мою комнату. – Пригласила девушка. Капитан зашел в комнату девушки. Многое в ней напоминало детскую. Разбросанные по углам игрушки зверей, возле окна раскладной диванчик с неубранной постелью, над ним ковер. Эфес ступил на мягкий палас, укрывавший пол комнаты, и затем уселся в кресло, стоявшее возле журнального столика. Тут же на стене прибиты полки с книгами. Аня появилась с вазой в руках, в которую поместила гвоздики, со словами:

– Вы уж извините, я сейчас уберу постель.

Она поставила вазу на столик, затем принялась убирать постель. Эфес, чтобы чем- то заняться, взял наугад книжку с полки, стал листать. Это были восточные сказки, содержащие мудрые пословицы, присказки, сказания. Когда наконец постель была убрана, и девушка уселась в кресло, напротив. Эфес заговорил:

– Аня, меня зовут Эфес, кто я, вам известно. Я пришел к вам по очень важному делу, короче, одному человеку из приближенных Президента грозит опасность.

– А мне-то что? Да будь он сам Президент.

Эфес понял, что совершил ошибку, упомянув Президента, столь не популярного среди молодежи.

– Ну хорошо, тогда я вам скажу, кто он. Это Орт, помните…

“ Как знать, как знать,

Советник, кот или койот.

Ждет Президента в шею гнать…»

– Пока- ж зарылся, словно крот. Момент удобный ждать. – Подхватила девушка.

Для нее Орт был чем- то вроде кумира. Его въедливые эпиграммы и песни,

написанные в застенках охранки, составленные порой кое- как, но меткие по замыслу, особенно нравились молодежи. На лице ее отобразилась крайняя заинтересованность:

– Что от меня требуется? – с готовностью спросила она.

– Я вам дам адрес, по которому вы должны будете пойти и договориться с одним человеком о встрече со мной. В свою очередь передадите ему вот это письмо. – Эфес вынул из бокового кармана пиджака запечатанный конверт и положил на столик перед девушкой, – Дождетесь, когда он его прочтет и напишет записку. Только после этого уходите. И последнее, Аня, об этом деле никто, понимаете, никто не должен знать. В это время из-под диванчика вылез огромный черный кот. Он, зевая, вытянул далеко вперед передние лапы, спину, как это умеют делать коты, изогнулся дугой и сладко потянулся.

– Я сделаю все, как вы сказали.

– Теперь договоримся о встрече. Вы придете ко мне на свидание и передадите записку от этого человека. Дальше мы с вами повстречаемся некоторое время и в один прекрасный день разругаемся раз и навсегда, порвем друг с другом. Идет? – говорил, улыбаясь Эфес, -

Аня игриво посмотрела на него и кокетливо спросила:

– Вы же женаты?!

Эфес покраснел до ушей, чего неумел делать с самого раннего детства, но быстро овладев собой, рассеяно спросил:

– А что?

– Ну там видно будет. – неопределенно ответила девушка, наслаждаясь своей прозорливостью и тем, что такой солидный “ старикан” был выбит ею из колеи самовлюбленной уверенности, вот девчонки уржутся от смеха.

– Ну так как, Аня? – окончательно придя в себя, спросил Эфес.

– Заманчиво. – Мечтательно проговорила Аня и коротко добавила:

– Идет!

Игра уже увлекла ее, но самое главное, что власть над этим человеком возбуждала в ней бурю непонятных чувств, необъяснимого любопытства и какого- то подсознательного влечения к пышущему здоровьем мужчине. Она согласилась помочь ради этих неосознанных и непонятных ощущений, волновавших ее юную душу.

– Ну, а сейчас мне пора. – Сказал Эфес, ничего не подозревая о буре сотворенных им чувств в сердце этой юной особы. Но Эфес не успел распрощаться, так как дверь отворилась и полная рыжеволосая женщина вошла в комнату с подносом в руках, на котором дымились две чашки кофе. Кофе оказался весьма кстати. Он помог унять бурю в юном сердце и привел мысли в порядок. Аня наконец поняла зачем этот сильный мужчина здесь и что от нее требуется? Допив свой кофе. Эфес распрощался, условившись с Аней о встрече…

Глава 13

Рени не замедлил донести Советнику о визите Эфеса к девушке, на что- тот заметил:

– Ну, шельмец, жениться надумал, а? Рени, снять слежку, он вне подозрений.

А тем временем Аня сидела в приемной частного сыскного агентства по указанному Эфесом адресу. В обширной приемной ожидало несколько человек, и девушке пришлось долго ждать. Наконец ее вызвали, в просторный кабинет, заставленный полками с аккуратно расставленными на них рядами папок. Несколько шкафов с ящичками, на которых значились в алфавитном порядке буквы, указывали на то, что здесь размещалась картотека. За письменным столом сидел тучный лысый мужчина в очках. Аня именно таким и представляла себе частного детектива, только этот не держал трубки в зубах, непременного атрибута частных сыщиков.

– Вы по какому делу? – осведомился детектив.

– Я, собственно, – запинаясь и глотая слова, начала девушка, – принесла вам письмо.

– От кого? – спросил толстяк, рассматривая запечатанный конверт.

Замешательство не лице девушки побудило его спросить еще раз.

– Назовите имя, фамилию, я должен зарегистрировать в книге заказчиков. – Поспешил объяснить он и добавил, – У нас такой порядок.

– Он просил не называть себя. – твердила девушка.

Тогда пухлая рука детектива, повертев конверт перед очками, принялась с помощью не менее пухлой сестры распечатывать его.

– Арни! – вдруг раздался голос, и металлический щелчок автоматического замка потайной двери обнаружил дверной проем в стене. – Дайте ей письмо, пусть войдет.

Аня удивленно посмотрела на возникший вход и, взяв конверт, вошла в комнату.

За письменным столом сидел седовласый мужчина лет сорока с сигарой в зубах. На столе кипой лежали всевозможные деловые бумаги, папки и книги. Его ноги в модных ботинках лежали на кипе этих бумаг, из расстегнутой жилетки под мышкой левой руки торчала отделанная перламутром рукоятка лучемета. Приветливая улыбка обнажила два ряда ослепительно белых зубов.

“ Наверное, вставные”. – Подумала девушка.

Квадратный подбородок с ямочкой посередине висел над атлетической грудью, мускулы которой выпирали из клетчатой в синюю и красную полоску рубашке.

– Чем могу служить? – пропел вкрадчивый бархатный голос.

Девушка от неожиданности запнулась, наконец, глотнув что- то, что мешало говорить, сказала:

– Я принесла письмо частному детективу от мужчины, который просил себя не называть.

– Я частный детектив по имени Кром, это моя контора, меня редко кто видит из клиентов, ими обычно занимается мой секретарь Арни, он же и ведет мои дела. – Бархатный голос, полный доверчивой наивности, располагал к себе, а картинная улыбка производила впечатление:

– Ну да ладно, давай, детка, письмо.

Ани подала конверт. Кром повертел его в руках. Достал из уже вскрытого какую- то бумажку, ею оказался чек. Он внимательно осмотрел чек, в его стального цвета глазах на миг мелькнули теплые искорки, затем достал из конверта письмо и углубился в чтение.

Аня, со скучающим видом, рассматривала кабинет частного детектива. Ее поразил беспорядок, царивший всюду, особенно разительно бросавшийся в глаза после педантичного порядка в кабинете секретаря. Окурки сигар валялись прямо на полу, бумаги, письма, папки, какие-то фотографии разбросаны по комнате. По всему было видно, что тут давно не убирали, а убирали вообще, трудно сказать. Тем не менее аппаратура работала отменно. Частный детектив наблюдал и слушал все, что творилось в его приемной, был в курсе дел своих агентов и заказчиков. Достаточно набрать код того или иного заказчика, как мгновенно компьютерная система выдавала на экране дисплея нужную информацию. Контора “ Кром и компания” процветала.

– Хорошо, детка! – кончив читать, сказал Кром.

– Он просил передать ему от вас записку.

– Передай ему, что Кром сказал: “ Хорошо”. А теперь иди вот в эту дверь и чтоб духу твоего здесь больше не было!

Кром указал на дверь в другой стене. Аня быстро вышла. Миновав темный сырой коридор, она попала в подворотню, заставленную контейнерами с гадко пахнущим мусором. Брезгливо наморщив курносый носик, она двором большого жилого

дома выскочила на улицу…

Глава 14

Эфес в воскресный день гулял по аллеям огромного парка, разбитого в самом центре Столицы. Этот парк, как гигантские легкие, очищал городской воздух от угара, который еще исторгали в атмосферу действующие фабрики и заводы. Всюду видны пары гуляющих. Прохаживаясь аллеями. Эфес успел заметить нескольких знакомых служащих президентского дворца, они- то уж наверняка его узнали. В назначенное время Эфес подошел к бушевавшему посреди парка фонтану и уселся на условленную скамейку. Рядом, опираясь на суковатую палку, сидел древний старец. Эфес с нетерпением посматривал на него в надежде, что он скоро уйдет. Но старец и не думал уходить. Он клевал носом и лежавший на его заостренных костлявых коленях “ Вестник светской жизни” скользил с каждым кивком, грозясь упасть. Так и случилось. Но старик не заметил этого, лишь пошамкав беззубым ртом, продолжал дремать. Эфес, не упуская случая, поднял журнал и, растолкав старика, подал ему. Тот нехотя взял и незаметно, прикрывшись обложкой, ловко сунул в руку Эфеса миниатюрную пластмассовую капсулу, внешне смахивающую на дозу лекарственного препарата. Потом кряхтя, встал и удалился. Эфес остался сидеть. Аня пришла в назначенное время. Он вскочил ей навстречу, и они тоже удалились. Это было их последнее свидание.

– Как жаль, что мы расстаемся. – Заговорила первой девушка.

– Если хотите, я буду навещать вас изредка. – Поспешил с ответом Эфес.

– А вы познакомите меня с Ортом? – неожиданно спросила Аня.

– Дорогое дитя, как ты не поймешь, что это невозможно. – Скорее для себя, чем для нее произнес со вздохом Эфес.

– Ну как же невозможно? Ведь он тут рядом. – Не сдавалась девушка, делая ударение на “ он”, при этом в голосе звучали нежные нотки.

– Ну, ладно, Аня. Как- ни будь, когда это будет возможно, я познакомлю его со своей спасительницей.

Аня по-детски радостно улыбнулась, кокетливо повела глазами.

– Я буду вам очень признательна. – Она вдруг вскочила на цыпочки и сочно чмокнула Эфеса в гладко выбритую щеку. От неожиданности он застыл на месте, как вкопанный, а Аня быстро убегала по аллее парка, вся раскрасневшаяся от стыда и неловкости.

Это было их последнее свидание. Советник Президента ошибся, Эфес не женился и в этот раз… Орт, мрачный, как туча, непрестанно ходил взад- вперед по ковру своего кабинета вот уже вторую неделю. Все это время он тщетно наблюдал за частью парка перед окнами Советника. Но Эфес не появлялся. Утратив всякую надежду на спасение, воображение рисовало планы один невероятнее другого, но все они разбивались, как мыльные пузыри, о каменную стену сыскной машины Президента. Вконец измотав остаток нервной энергии, он, расстроенный, вышел подышать. Как раз в это обеденное время Эфес прохаживался по аллее под окнами кабинета Советника. Орт и Эфес поспешили навстречу друг к другу.

– Мне сообщили! – начал первым Эфес! – что вы, мой друг, страдаете мигренью.

– О, да, капитан! – услышав условленную фразу, ликовал Орт, внешне же притворная кислая гримаса легла на тонкие черты лица.

– У меня есть превосходнейшее лекарство, одной таблетки достаточно, снимает как рукой.

– Буду вам весьма признателен, капитан, если это так.

– Вот, возьмите, думаю, трех пилюль достаточно. – И Эфес откупорил баночку с лекарствами. На ладонь Орта упали три капсулы.

– Премного благодарен вам, мой Друг.

Весь остаток обеденного перерыва прошел, как обычно. Друзья обменялись дворцовыми новостями, поговорили о серьезных волнениях в заокеанской колонии и о принимаемых мерах Президентом, на том и разошлись. Орт, как загнанный зверь, метался по ограниченному пространству кабинета, ожидая окончания дежурства. В свою служебную квартиру он вбежал, не раздеваясь, стремительно прошел в ванную. Дрожащей рукой из кармана плаща достал капсулы. Как следовало ожидать, в двух из них оказалось обыкновенное лекарство, в третьей – то, что он с таким нетерпением искал. То был миниатюрный кристалл, создание человеческого гения с развитием нано технологий, способный хранить в своих ячейках памяти миллиардное количество информации. Такие кристаллы пришли на смену картам памяти и получили распространение в подслушивающей аппаратуре различных тайных служб и уголовной полиции. Но прочесть информацию можно было только в специальном снимающем устройстве. Для Орта, предусмотревшего все возможные виды записей, не составило большого труда немедленно поместить кристалл в блок считывающего устройства, подключенного к монитору. Картины профессиональной проституции, главным действующим лицом в которых была Жозефина, заснятые скрытой камерой, одна за другой мелькали на экране. Орт снял копию записей на карту памяти своего смартфона. Затем кристалл поместил в капсулу и закупорил в баночке для лекарств, которую поместил на видное место в аптечке. Лишь после этого облегченно вздохнул, почувствовав невероятную усталость. Раздевшись, принял душ и забрался в постель. Но уснуть долго не мог. Нахлынувший поток мыслей отвлекал сон, мешал сосредоточиться на чем- то одном, самом главном…

Утро встретило Орта веселыми трелями птиц на высоком тополе за окном. День обещал быть солнечным и теплым. Настроение веселым и бодрым. Майор вскочил на ноги, выглянул в окно и улыбнулся, первый раз, быть может, за пять томительных лет тюрьмы и последних нескольких месяцев томительной неопределенности. Приняв холодей душ, тщательно выбрился и надел парадную форму. Чашка черного кофе, и день сражений наступил… Мисар в это утро провопил смотр войск гарнизона охраны. На дворцовом плацу, расположенном в глубине прилегавшего парка, выстроилось воинство, обеспечивающее безопасность правящей элите. Зрелище выстроившихся в парадном строю солдат и офицеров представляло собой П- образный порядок. Каждая из сторон, образованных людьми в военной форме, отводилась одному из трех родов внутренних войск охраны, входивших в гарнизон по поддержанию порядка в столице, подчинявшийся майору Жевилю. В середине этой буквы из строя военных стоял Мисар в мундире зеленого цвета и малиновом берете. По бокам от него застыли два офицера и его личные телохранители, справа – Эфес, по левую сторону – Азон. На них были мундиры зеленого цвета с соответствующими знаками отличая, голову украшали береты малинового цвета.

Мисар стоял лицом к передовому отряду личной охраны Президента. Впереди этого отряда лицом к нему застыл Орт, на нем была синяя форма, голова покрыта малиновым беретом. Слева от Мисара находился отряд дворцовой охраны, в ведении которой обеспечение охраны служащих правительства и приближенных Президента. Дворцовая охрана носила черную форму с черными беретами. Справа находился отряд полицейских в коричневой форме с коричневыми беретами. В ведении этих служб были разные карающие службы, действующие как один целый механизм. Но главенствующую роль в гарнизоне занимала личная охрана Президента. Малиновые береты проводили по указке Президента ревизии и инспекции, налагали штрафы и взыскания на подведомственные органы дворцовой охраны и полицейские органы Столицы. За это их не любили, но боялись, а боясь, уважали и старались не портить отношений. Поэтому вездесущий малиновый цвет их беретов позволял их владельцам сплошь и рядом безнаказанно нарушать законы и порядок. Но Мисар зорко следил за такими гвардейцами и многие из них поплатились ссылкой в места, из которых доставляются в Мираж самые крупные алмазы, золото, драгоценные камни и редкие руды. Зная это, малиновые береты пуще глаза своего берегли честь мундира, и Президент мог гордиться своей гвардией.

После смотра Орт записался на прием к Советнику. Обычно записавшихся уведомляли за ранее, присылая им визитные карточки с указанием на них числа, часа и количества минут для разговора с Мисаром. Зная это, Орт не стал ждать своей очереди в приемной и, не спеша, спустился широкой лестницей к усыпанным красной галькой дорожкам, петлявшим замысловатым узором между зеленым бархатом подстриженный травы и ярких цветов. Погрузившись в свои мысли, он медленно брел в сторону своего кабинета к северному крылу дворца, где сразу заметил Азона и Эфеса. Те увлеченно о чем-то говорили, посматривая в его сторону.

– Орт! – окликнул Азон.

– Подойдите, пожалуйста к нам. У нас есть кое-что для вас.

– Очень рад вас видеть, друзья, и немного развлечься в беседе с вами.

– Что так мрачно, дорогой друг? – спросил Эфес.

– Что вы скажете насчет средневековой моды Президента к охоте? – спросил Азон.

– Скажу, что весьма недурной вкус! – ответил Орт.

– Если учесть, что весь мир давно охотится на гравитационных мотоциклах.

– Подхватил Эфес.

– Друзья, вы обмолвились о каком-то деле? – нетерпения Орта взяло верх.

– О, да, – ответил Эфес, – я сегодня набрался смелости сказать пару слов о нашем друге Думаре. Ведь поиски мне пришлось прервать из-за неожиданного вызова.

– Да, было неспокойно. – Уточнил Азон.

– Теперь, после некоторых реформ, волнения улеглись. Президенту и Советнику ничто, как будто не угрожает, самый раз возобновить поиск.

– И что же ответил Советник?

– Дорогой друг, он ответил, что не возражает. Тогда я, осмелев совсем, уговорил его разрешить провести поиск вдвоем.

– И с кем же? – нетерпеливо спросил Орт.

– С вами, мой друг.

Орт от неожиданности застыл на мнете, не зная, что сказать. Потом с радостью воскликнул: – Когда едем?!

– Немедленно! – в унисон ответил Эфес, – Азон остается здесь.

Орт расценил новое вмешательство Эфеса как предупреждение очередного покушения со стороны Мисара и поэтому неожиданное предложение и отъезд воспринял с благодарностью, от души доверяясь другу. Вот уже битый час Мисар ходил по своему кабинету в крайне раздраженном состоянии. Старинные часы пробили полдень. На Мисара это не произвело впечатления, хоть дел накопилась целая уйма,

перечислять которые было бы утомительно и скучно. Но об одном из них следует упомянуть. В это утро Мисар, как всегда, готовил доклад Президенту, просматривая Кипу бумаг.

– Так, сообщение из Южного полушария, так, так, так! – что означало не весьма хорошие вести.

– Э- э- э, – дела с налогоплательщиками. – Э- э- э, – с Северных стран. – Э- э- э, – что означало “ все благополучно”.

– Так, так, так, – список на аудиенцию, – так, так, так…Что- о- о? Орт?!! Рени!

Лакей стоял невидимкой за спиной своего шефа:

– Да, Господин.

– Немедленно приведите Орта.

– Слушаюсь! – слуга тенью выскользнул в боковую дверь. Спустя бесконечно томительных несколько минут появился Рени.

– Орт исчез!

На лице Мисара появилась мертвенная белизна, потом его залил малиновые румянец и, наконец, оно покрылись серыми пятнами. Верхняя губа затряслась, рот беззвучно открылся, в уголках выступила пена. Но сильная воля победила бешенство нервов и, овладев собой, Мисар связался с адъютантом Орта. – Капитан?! – сказал он, едва на экране возникли эполеты формы адъютанта.

– Слушаю, Господин?

– Где ваш патрон?!!

– Отбыл с Господином Эфесом по вашему заданию. – Спокойно доложил офицер.

Мисар выключил связь прежде, чем пятна бешенства вновь выступили на его лице. С минуту он приходил в себя. Потом вскочил, как ужаленный, и заходил по кабинету, отдавая приказания верному Рени.

– Доложите Президенту, что я не здоров, доклад подготовлю завтра. Уходите.

Рени бесшумно вышел. Мисар дал волю чувствам.

– Ах, шельма, так обвести, вот прохвост, напросился. А, лишь бы подольше. Ну нет. – Шипел Мисар от злости. – Ты меня не проведешь, не такой Эфес дурак, чтобы брать на свою голову этого проходимца. А, кроме того, он от него никуда не уйдет. Советник стал ходить по кабинету, обдумывая месть.

“ Эфес не виновен, я ему сам разрешил вести поиск вдвоем. Но ведь я не назвал конкретное лицо, подразумевая Азона. А он предусмотрительно оставил его для моей охраны. Что ж, похвально. Ну, а с этим мошенником я разделаюсь.»

– Рени! – привычно позвал Мисар. В ответ ни звука. Советник вдруг вспомнил, что лакей у Президента. Дрожащей от злости рукой он отыскал на пульте кнопку «Неотложней вызов». Рени неуклюже бежал узким коридором под ритмичный писк сигнала. И только перед кабинетом Советника отключи тревогу, нажав клавишу на поясе.

– Немедленно организовать погоню! Убрать! – кричал Советник, не успела еще перед Рени открыться дверь. И лакей с собачьей преданностью мигом воскликнул: – Есть! – потом уже уточнил, – Двоих?

– Какого дьявола двоих?!! – с застывшей пеной в уголках

губ орал Мисар, – Одного! Орта, черт бы его побрал!

– Есть одного! – выпалил слуга.

– Да так чтобы это произошло случайно. Эфес ничего не должен заподозрить…

Глава 15

Лайнер трансконтинентальной компании «Пан Континенталь» вмещал 600 пассажиров. На его борту находилось триста пятьдесят. Стюардесса, мило улыбаясь, объявила:

– Рейс три, ноль, ноль, пять задерживается. Просим пассажиров извинить.

– Что случилось? – зашептали пассажиры. Орт вопросительно взглянул на Эфеса.

– А, пустяки, наверно, срочный груз. – Высказался тот и уткнул нос в «Вестник». Но причина выяснилась сама собой несколькими минутами позже. На борт авиалайнера поднялось двое опоздавших. Это были мужчины, одетые в строгие черные костюмы. У каждого в руке прямоугольной формы чемоданчик.

– Эка, важные пташки! – с иронией заметил Орт. Эфес же не удостоил их внимания.

– Наш самолет выполняет рейс в Южное полушарие с посадками в Наями, Митре… – Казенным языком сообщала стюардесса все то, что положено знать рядовому пассажиру. Наконец, взревели двигатели, наполняя ликованием каждый нерв Орта. За круглыми стеклами иллюминаторов с головокружительной быстротой замелькали строения аэропорта, устремляясь куда- то назад, и вскоре стали походить на спичечные коробки. Лайнер набирал высоту. Двое опоздавших пассажиров устроились в конце салона и без конца с их мест слышалась какая- то возня, металлические щелчки и приглушенный говор. Тренированный слух Эфеса уловил знакомые звуки оружия. Он не спеша отдал журнал Орту, потом поднялся и направился в конец салона. Возня прекратилась. Эфес дернул дверцу туалета. Закрывая ее, он мельком взглянул на опоздавших, которые возобновили возню. В открытом чемоданчике одного из них он заметил старинное огнестрельное оружие.

«Черт побери, – подумал Эфес, – наверное, гангстеры хотят захватить лайнер?»

Через некоторое время Эфес вышел из туалета и сделал вид, что возвращается на свое место. Поравнявшись с приготовившимися гангстерами, он неожиданно ловким движением схватил обоих за волосы и что есть силы стукнул головами друг о друга.

Гангстеры выронили пистолеты, уткнувшись лбами в спинки кресел. Орт заметил борьбу Эфеса, подбежал к нему. Вдвоем они быстро скрутили руки за спину и накрепко связали бандитов.

– Ну- ка, развязывай язык! – обратился Эфес к одному из них, когда тот открыл помутневший глаз, другой у него был оплошным кровоподтеком.

– Что это все значит?!! – промямлил связанный.

– А, ты еще спрашиваешь?!! – прикрикнул на него Эфес. Их окружили любопытные пассажиры. Стюардесса уговаривала всех вернуться на свои места. Уговоры не действовали, пока не вмешался командир корабля: – Создается угроза потери управляемости самолетом, если все скопятся в одном месте! – объяснял он по радио. – Прошу всех разойтись по своим местам.

Это подействовало, и пассажиры стали постепенно рассаживаться.

– Этого тебе мало?!! – вертя в руках пистолет перед глазами связанного пассажира, кричал Эфес.

– Ха- ха- ха! – неожиданно захохотал тот. – Да это же антикварная редкость, пистолет двадцать пятого калибра.

– Так что, по- твоему, это не оружие?!!

– Я же сказал, это антикварная редкость. – Замигав в недоумении здоровым глазом, связанный продолжал, – Мы коммивояжеры, представляем фирму “ Путь оружия”.

Его товарищ кивал головой в знак согласия и вкрадчиво улыбался, вымучивая улыбку из разбитых губ.

– В боковом кармане вы найдете документы, а в чемоданчиках проспекты и программы выставок.

Эфес не замедлил достать из внутренних карманов удостоверения, выданные компанией “ Путь оружия” на имя Альта и Дина.

– Та- а- а- к! – протянул Эфес в замешательстве.

– Я вынуждена вас предупредить! – неожиданно Эфес услышал голос, молчавшей ранее стюардессы, – что по прибытии в Наями я вас сдам местным полицейским властям за хулиганский поступок на борту пассажирского авиалайнера.

Стюардесса круто повернулась и ушла. Окончательно обескураженный Эфес ворчал извинения, развязывая коммивояжеров. Когда с помощью Орта он справился с этим, а освобожденные агенты компании разминали затекшие руки, авиалайнер набрал заданную высоту и вошел в стратосферу. Эфес пропустил вперед себя Орта, сделал шаг за ним и в то же мгновение почувствовал дуло пистолета двадцать пятого калибра у себя между лопаток.

– Будь умницей! – пропел мужской баритон ему в ухо, – Нам нужен не ты.

Эфес видел краем глаза, что второй коммивояжер, с точно таким же пистолетом в руке, ловил прицелом спину Орта, но тот уже успел сесть в кресло. Гангстер в замешательстве опустил дуло, очевидно, боялся задеть кого- ни будь из пассажиров. Этого было

достаточно, чтобы его товарищ, держащий на прицеле Эфеса, взглянул на соучастника. Эфес инстинктивно почувствовал, как дуло пистолета чуть дрогнуло, в ту же секунду он резко рванулся в сторону. Рука отработанным до автоматизма приемом рассекла ребром

ладони воздух и молниеносно рубанула по кисти гангстера, держащей оружие,

почти одновременно с выстрелом. Разрывная пуля двадцать пятого калибра прошила воздух в проходе самолета и разнесла дверь пилотской кабины. Осколками смертельно ранило пилота, второй пилот получил увечье и не мог двигаться. Самолет летел, управляемый автопилотом, рассекая ночной мрак. Выстрелов больше не последовало. Когда Орт подбежал к товарищу, он увидел картину оконченного боя. Два гангстера сидели в своих первоначальных позах, уткнув головы в спинки кресел, с той

лишь разницей, что у обоих из носа и ушей алыми струйками текла кровь. Пистолеты валялись на мягком полу салона, один из них дымился. Эфес возбужденно дышал, хватая расширенными ноздрями орлиного носа воздух.

В салоне поднялась невообразимая паника. Перепуганные насмерть женщины плакали, одна из них билась в истерике. Бледные, дрожащие от страха мужчины, как умели, держали себя в руках. Кто-то попытался командовать и сильным зычным голосом приказал: – Всем оставаться на местах! Самолет держится в полете, значит, мы не падаем. Сидеть и не двигаться с места, иначе нарушим центровку!

– Что нарушим?!! – спросила полная заплаканная женщина.

– Центровку! Центровку! – донеслось со всех сторон. Люди дружно отдались во власть зычного голоса. Эфес выжидал. Наконец, паника улеглась. Оставив Орта возле связанных бандитов, стал пробираться в пилотскую кабину сквозь толпу рассаживающихся по своим местам пассажиров. Со всех сторон его провожали выкрики женщин:

– Из-за них все!

– Под суд!

– Стрелять таких, а не пускать в самолет!

Мужчины сдержанно сопели. Эфес чувствовал напряженные мускулы их тел, неохотно уступавших дорогу. Рядом с кабиной располагалась каюта стюардессы. В углу, забившись, как загнанный зверек, испуганно ревела девушка в форме стюардессы. Он подошел к ней. Она в испуге вскочила на ноги и попятилась от него.

– Вы извините меня, что я не аккуратно повел себя.

– Убирайся, ничтожество! – гневно сквозь рыдания закричала она. Эфес оставил ее в покое и вошел в кабину. Осмотр экипажа не дал утешительных результатов. Первый пилот мертв, второй без сознания. Обломок двери задел его руку и рикошетом отскочил, застряв в приборной доске. Стекла кабины пестрели трещинами, грозя в любое время разлететься под напором встречного потока воздуха.

– Хватайте его! – послышалось у Эфеса за спиной, одновременно с мужским голосом,

что-то тяжелое навалилось на спину. Эфес не успел сообразить, как тренированное тело автоматически, не управляемое рассудком, серией отработанных приемов повергло жирное тело нападавшего сзади мужчины. Толстяк грохнулся, глухо охнув, застревая в проходе, и загораживая путь другим, остановившимся в нерешительности в узком проломе, зияющем на месте двери.

– Предупреждаю вас! – закричал Эфес, – Я офицер личной охраны Президента, если со мной что- либо случится, – он многозначительно смотрел в сверкающие гневом разъяренные глаза толпы, – вас расстреляют всех, стоит мне нажать вот эту кнопку. – И он высоко поднял свой передатчик- удостоверение. Это подействовало. Толпа стала расходиться.

– Одну минуту! – остановил пассажиров Эфес. – Захватите этого верзилу.

Мужчины вытащили толстяка из кабины и усадили на свое место.

– Вы извините меня, что я, – услышал у себя за спиной Эфес голос стюардессы, – что я приняла вас за террориста.

– Как вас зовут? – спросил капитан. Девушка не ожидала такого вопроса, сразу перестала плакать и окрепшим голосом ответила: – Рея.

– Ну, вот что. Рея, сейчас вы пойдете в салон и как умеете, успокаивайте пассажиров, чтобы не наделали еще каких- либо глупостей. И спросите, пожалуйста, быть может, среди пассажиров есть врач. Пусть придет сюда.

Вскоре Эфес услышал ее окрепший голос. Двое мужчин с помощью врача унесли из кабины раненного пилота и труп его товарища. Дальнейший осмотр приборов показал, что кусок дюралюминия, застрявший в приборной доске, повредил рацию. Связь с землей не осуществлялась. Самолет, ведомый автопилотом, уже начал снижение….

Глава 16

Самолет приземлился на бетонную полосу, тянувшуюся ровной лентой на вершине скалистого хребта. Изумленному взгляду пассажиров, спускавшихся по аварийному трапу на бетон, открывалась необычная панорама. Лайнер застыл у края бездонной пропасти, которой заканчивалась полоса, Бог весть кем и для чего воздвигнутая в заоблачных высотах среди скал. Слева, справа и сзади – та же зияющая пропасть.

Нечего было и думать о том, чтобы спуститься. В синей дымке подступали со всех сторон белоснежные шапки гор. Казалось, вот они, рядом, протяни руку – и окунешь пальцы в вечный снег. Но опытный глаз мог определить расстояние в несколько километров.

Женщины, а их было немало, как дети, радовавшиеся недавнему приземлению, с испугом отступали от края полосы. Ежились от порывов ледяного ветра и понемногу стали взбираться в салон. Мужчины собрались кучкой у шасси самолета, начали совещаться: – Господа!!! – снова раздался зычный командный голос, принадлежащий невысокому мужчине в кепи, – Предлагаю всем по очереди высказывать предложения, как будем выбраться отсюда.

– Эй! Не меньше одного километра! – крикнул толпе подросток с края полосы. Все посмотрели в его сторону. Мальчуган лежал на животе и бесстрашно глядел в пропасть.

– Денди, мальчик мой! – с истерическим криком, барахтаясь по надувному трапу, скатилась женщина. Когда она достигла бетонки бросилась опрометью со всех ног с воплями к сыну. Тот в развалку, по- взрослому, ворча: – Подумаешь, что я, маленький.

И шел, не спеша к ней навстречу. Женщина подбежала к нему, схватила за руку, угостив изрядной оплеухой, и потащила за собой. Мальчуган плелся следом, утирая рукавом свободной руки размазанные по щеке слезы.

– Предлагаю спуститься на парашютах! – выкрикнул тучный мужчина с огромным дорогим перстнем на левой руке, при этом бриллиант звездой сверкнул на солнце.

– Ваши шутки неуместны. – Отозвался мужчина в кепи.

– У пассажирских самолетов нет парашютов. – Поспешил объяснить сосед в темно- синем плаще с поднятым воротником.

– Разве?!! А я- то думал, что есть. – Язвительно ответил тот. Их перебил мужчина в кепи:

– Кто еще желает высказаться?

– В аварийном отсеке есть канат. – вмешалась Рея. И так, как она стояла на верхней подножке у трапа, то все поняли головы в ее сторону.

– Мы можем один конец привязать к самолету и спуститься. Добавила она.

– Не выйдет! – крикнул мальчуган из-за ее спины. Но тут же исчез в салоне, увлекаемый бдительной мамой.

– Я как-то об этом не подумала! – сказала Рея скорее себе, чем остальным, – Что длины не хватит. – И скрылась в салоне…

Рассвет, как и бывает в горах, наступил быстро. Ветер утих. Солнце залило простор. Ослепительной красоты пейзаж открылся взору. Горы засияли шапками снегов и предстали перед изумленными людьми в своем великолепии. На миг все забыли о несчастье. Но к действительности вернул голос мальчугана:

– Эй! Вон там! – крикнул он из проема двери самолета. – Смотрите!!!

Мужчины прильнули к иллюминаторам, так как все ночевали в креслах. Но ничего не увидели, так как мальчик указывал на дальнюю сторону посадочной полосы. Там виднелись еле различимые глазом мерцающие в серебристом свечении контуры огромного диска. Подобие трапа отделилось от стенки диска и уперлось в бетон. Люди под действием каких-то невидимых сил дружно сходили, но надувному трапу и двигались в сторону диска. Женщины и мужчины растянулись по бетонной полосе. Шествие замыкало двое, несших носилки с раненным пилотом. В просторном, круглом, как цирк, салоне диска люди молча размещались в креслах. Рея деловито задраила входную дверь. Все сидели сосредоточенно, не разговаривая. Так продолжалось несколько минут. Потом Рея открыла дверь и с открытием двери автоматически откуда- то с пола вышел трап и мягко уперся в землю…

Глава 17

«И было три брата:

Имя одного Кий,

А другого – Щек,

А третьего – Хорив,

И сестры их Лыбедь.

И они воздвигли град

В честь своего старшего брата.

И нарекли град Кий».

Так гласит древний свиток рукописей об историческом происхождении матери городов руссов Киева. Шестнадцать миллионов лет тому назад на Фаетоне был город Кий (современное название), прекраснейший город Южного полушария, он же является и его столицей. По свойственным человеку понятиям. Эфес в глубине души таил крохотную надежду на возможность приземления именно в Кие. Но каково было разочарование, когда летающий диск остался за спиной. Город, открывшийся взору, поражал невиданней красотой. На площадке стояло несколько серебристых дисков поменьше. Внезапно прямо из пространства возникли контуры серебристой машины, и по трапу на бетон спустился человек в плотно облегающем сетчатом костюме.

– Приветствую вас, люди! – произнес торжественным голосом незнакомец. Его седая борода, ниспадающая на грудь, шевелилась в такт голосу.

– Вы на земле Шомонов, племени свободных. Мы представители общества будущего, корни наши уходят глубоко в доисторические времена. – С этими словами проповедника он приблизился к пассажирам.

– Я вижу больного? – на его бледном лице появилось мученическое выражение страдания и боли, – Встань, человек! – властным голосом приказал незнакомец.

Раненный пилот вскочил с носилок. Раны на руке и груди затянулись на глазах, бледность лица исчезла, щеки зарумянились. Толпа ахнула. Пилот в недоумении ощупывал еще минуту назад больную руку.

– Меня зовут Ки, я верховный жрец Шомонов.

– Ки, вы такой кудесник! – залепетала полная женщина. Она заискивающе смотрела на жреца, часто мигая заплывшими от полноты глазами, – верните нас домой! – умоляла она. Женщины горячо ее поддерживали, убеждая на разные голоса, что у них дома дожидаются куча дел, что все надо успеть, что близкие не находят себе места…

Толпа плотным кольцом окружила Ки. К женщинам присоединились мужчины, воцарился невообразимый гам. С невозмутимым видом Ки слушал. Потом поднял правую руку, призвал к спокойствию. Люди притихли, вопросительно глядя на проповедника, кое- кто даже забыл закрыть рот.

– Для соотечественников вас уже нет в живых.

– То есть как нет?! – высоким фальцетом выкрикнул женский голос. Толпа закричала, угрожающе двинулась на Ки, плотное людское кольцо сжималось. Жрец поднял обе руки кверху. Люди мгновенно остановились, глотая слова. Воцарилась тишина, на лицах толпы отобразилось безразличие, словно одурманенные, пассажиры отсутствующими глазами смотрели на Ки.

– Повторяю. Для соотечественников вас нет. Ваш самолет разлетелся в мелкие щепки. – Ки продолжал терпеливо объяснять, – Когда он потерял управление и мчался на скалы, мы спасли вас от верной гибели. Но люди не должны знать о нашем существовании, поэтому все, кого мы спасли, никогда не возвратятся. Я все сказал вашему подсознанию. – Он опустил руку. Толпа озабоченно загудела, пытаясь что-то вспомнить, что произошло минуту назад, а что? Люди были в замешательстве.

– Украли!!! – неистово завопил тучный мужчина, – Фамильный перстень украли!!' – Он подскочил к жрецу. – Понимаете, это фамильная реликвия, золотой перстень с огромным бриллиантом. Сняли прямо с пальца, а я- то даже не заметил. Ему цены нет!!! – глаза его с мольбой уставились на Ки, лицо выражало страдание.

– Что такое цена?! – философски изрек жрец.

– Вы же кудесник! Вор среди нас! – твердил толстяк. – Помогите!

Эфес обвел взглядом толпу. Мужчина с синим плащом в руке как-то странно крутил головой по сторонам, делая вид, что его происходящее не касается.

– Хорошо, человек, я помогу тебе. – Высокопарно пообещал Ки.

– Среди вас есть человек по имени Изя!

Люди хранили молчание.

– Последний раз взываю к совести.

Эфес протолкался к мужчине с синим плащом на руке.

– Тебя Изей зовут, не так ли?!

– А твое какое дело?! – грубо ответил тот. Эфес ловко схватил его за шиворот и поволок к жрецу.

– Как ты смеешь, негодяй?!! – вопил тот, упираясь изо всех сил, но Эфес знал свое дело.

– Я взывал к его совести! – обратился вдруг жрец к Эфесу, – а ты проявил насилие.

Эфес с досады махнул рукой, отпуская жертву и скрылся в толпе. Человек с плащом в руке гневно сверкнул глазами в сторону удаляющегося Эфеса, поправляя воротничок рубашки.

– Дерьмо!! – крикнул он вдогонку.

– Ты Изя? – подбежал к нему толстяк. Он схватил несчастного за грудь и стал трясти изо всех сил, – Это ты украл, сволочь! Признавайся, ты?!! – пыхтел толстяк, но схватил два молниеносных удара в живот и шею и, поворачиваясь на месте, медленно осел

на бетон.

– Это возмутительная низость! – сказал Ки, – Сколько диких инстинктов господствуют над вашими чувствами, люди?

– Ки! – Раздался женский голос, – Ты что, не человек?

– Я верховный жрец Шомонов. – Высокопарно сказал он, человек!

– Ну, слава Богу! – раздалось насмешливо в толпе. Женщины захихикали. Толпа развеселилась и стала насмехаться над Ки.

– Эй, Ки, ты, наверное, живешь за божьим духом? – снова насмешливый голос женщины пытался уколоть жреца, но на холодном лице Ки ничего не отобразилось.

– Мика! – сказал невозмутимо жрец, – Встань и возьми перстень.

Толстяк быстро вскочил на ноги. Человек в синем плаще, как в замедленном фильме, медленно полез правой рукой во внутренний карман пиджака и вынул оттуда драгоценность. Мика, как ребенок, радовался фамильной реликвии, радовался единственному дорогому предмету памяти о прошлом. Пассажиры притихли. Все,

что хранила память о доме, теперь заключалось в одежде и личных вещах. Люди с какой-то теплотой и нежностью осмотрели себя, только теперь им стало ясно, что Ки не клоун в цирке, что Ки, это действительность. Тем временем жрец продолжал: – Сейчас мы отправимся в город. – И указал на мерцающий диск. Толпа нехотя двинулась к диску, Женщины шли убитые горем разлуки с детьми, мужчины более сдержанно плелись за

Ки. Толпа гудела, но предпринять что- либо к возвращению не решалась. Все это казалось незнакомым, неясным, пугающим сном. Орт втолкнул по одному в дверь диска связанных бандитов, за ними вошел Эфес. Друзья уселись между гангстерами.

– Орт, смотрите в оба. – Шепнул Эфес, – Смотрите в оба,

как эта штука управляется.

– Никак! – тоже шепотом ответил гангстер слева Эфеса, мы уже успели насмотреться.

– Заткнись! – толкнул Эфес его в бок.

Ки тем временем застывшим истуканом сидел на своем месте. Управления диском не было видно. Жрец поднялся первым. Дверь пере ним бесшумно отворилась. Рея, как тогда в первый раз, нажатием красной кнопки на стенке у выхода спустила небольшой трап. Диск оказался теперь в прямоугольном помещении с абсолютно одинаковыми стенами, потолком и полом.

– Сейчас прошу всех снять одежду. Мужчины отойдите от женщин. Люди теснее сплотились. Никто не хотел подчиниться словам жреца. Ки невозмутимо продолжал.

– Оружие бросьте на пол, пленникам развяжите руки. Толпа не шелохнулась. Ки попытался убедить. – Одежду мы вам вернем. Необходима дезинфекция.

– Что, мы заразные какие?! – раздались женские голоса.

– А деньги вернете? – спросил кто-то .

– Вернем все. – Сказал поспешно Ки.

В наступившей тишине раздался резкий бряцающий металлический удар упавшего пистолета Орта. За ним полетел на бетонный пол пистолет Эфеса, который он преждевременно разрядил. Началось разделение толпы, и вскоре две белотелые кучки обнаженных тел, застивших друг к другу спиной, стояли посреди комнаты. Между ними высились две кучи белья.

– Прошу пройти вовнутрь. – Указывая на образовавшуюся дверь, напротив каждой группы людей, сказал Ки. Внутри всех обдало паром, осевшим в легких и горле привкусом лекарств.

– Не останавливаться, проходить. – Командовал голос, доносившийся из пространства комнаты. Эфес шепнул Орту: – Дезинфекция.

– Газовая камера, – съязвил Дин, – скоро нам всем тут крышка.

– Молчи, сволочь! – не сдержался Орт, угощая гангстера изрядным тумаком в голый зад, – Из-за тебя мы тут!

– Благодари друга, а то бы давно ел райские яблочки. – Огрызнулся гангстер.

В следующей комнате люди облачились в сетчатые костюмы, плотно облегающие тела.

– Дальше мы вас расселим в комнатах общежития для новорожденных. – Комментировал Ки! – затем вы будете ходить в школу с детьми, покуда не получите минимум знаний для того, чтобы стать полноценными гражданами нашей страны Шомон.

– Черт побери! – возмущался Эфес, – Да из нас хотят сделать каких-то истуканов, таких как этот Ки, называющий себя жрецом!

Снова поднялся невообразимый гам.

– Друзья! – послышался зычный голос, – Надо протестовать!

– Как?!! – послышалось отовсюду.

– Объявим голодовку, напишем коллективное письме в местную печать. Ну и, в конце концов, не мы же одни такие, есть, наверное, кто- ни будь еще?

– Наверняка! – поддержали голоса говорившего. Переодетые пассажиры шли за Ки к высотному зданию с твердой убежденностью приступить к протесту, как только расселят по комнатам.

– Вы привыкли к своему миру? – голосом проповедника продолжал Ки, – Поэтому ваше жилье не будет ничем пока отличаться от привычного вам.

– А одежду нам вернут? – спросил женский голос.

– В общежитии. – Ответил жрец.

Люди, измотанные приключениями, мечтали только об одном скорее добраться до постели, хорошенько отдохнуть, а затем уже организовать протест.

У стеклянных дверей небоскреба, названного Ки общежитием, пассажиров встретил метрдотель, одетый в привычном глазу форму.

– Ого! Как в мотеле! – заметив его, воскликнул Эфес. Орт вел себя несколько сдержаннее.

По комнатам их расселили по двое, выдавая условно старшему ключ. Эфес с Ортом заняли двенадцатый номер. Закрыв за собой дверь номера на замок, повалились на койки и мгновенно уснули мертвецким сном. На рассвете всех разбудил голос Ки, доносившийся из невидимого репродуктора.

– Всем вставать!

Эфес с Ортом спустились в ресторан общежития. За столиками сидели пассажиры, одетые в первоначальную одежду поверх сетчатого костюма. Завтрак состоял из отменных яств, подали даже пиво. По оживленному говору пассажиров можно было заключить, что меню нравилось.

– Прошу всех подняться в актовый зал. – Пригласил голос Ки.

Мужчины нехотя подымались из-за столиков, которые быстро убирались официантками в белых передничках и темно- синих костюмах.

– Мадам! – обратился к одной из них Орт, – Вы не могли бы мне сегодня составить компанию сегодня вечером?

На женщину с подносом это не произвело никакого впечатления, она продолжала молча убирать грязную посуду, красивое ее личико с точеным носиком было сурово. Орт еще что-то хотел сказать, но, увлекаемый Эфесом, поплелся за остальными в актовый зал.

Дин и Альт ехидно улыбались издали. В просторном зале с указкой в руке возле каких-то схем застыл Ки. Но ожил в тот момент, когда любопытство зрителей взяло верх и наступила тишина.

– Уважаемые жители Мира, я обращаюсь к вам с призывом впитать все те знания, которые мы дадим вам, и использовать их во имя будущего цивилизации.

– О каком будущем вы говорите, заперев нас здесь?! – раздался зычный голос, принадлежавший уже знакомому нам мужчине в коричневой кепи, впрочем, она была на нем и в этот роковой раз, прикрывая лысину.

– Вы поймете сами, проследив ход развития нашего и вашего народов.

– К черту проповеди, доставьте нас на материк! – заорал фальцетом Изя. Его поддержала женская половина, мужчины сдержанно покосились, помня, “ … вор все-таки ».

– Домой! Отправьте нас домой! – женщины душераздирающими криками рвали тишину зала. Свет внезапны потух. На освещенном экране поплыли картины далекого прошлого человечества. А в зале царил невообразимый беспорядок. Стучали ногами, свистели, кричали и хлопали. Затем раздалось дружное скандирование.

– Домой! Домой! Домой! – в такт ему зал дружно хлопал в ладоши.

Свет снова зажегся. Ки стоял перед зрителями с суровым лицом сфинкса. Пассажиры окончательно взбесились, видя, что жрец безучастен к их судьбе. Затрещали ломающиеся стулья, обломки их полетели в Ки. Эфес наклонился к Орту с предложением:

– Захватим эту мумию в заложники и, если нас выпустят отсюда, свернем ему шею.

Но друзья опоздали. К Ки отовсюду тянулись разъяренные руки толпы, готовые учинить самосуд, растерзать в клочки. Это им удалось. Жрец скрылся в обезумевшем клубке тел. Внезапно раздался истерический визг женщины. Клубок распался. Возле истерзанного до неузнаваемости тела билась в истерике рыжеволосая женщина. По лицу у нее текла кровь.

– Люди, успокойтесь. – Раздался невозмутимый голос Ки, где-то из задних рядов зала, в наступившей мгновенно мертвой тишине. Жрец хладнокровно ступал, приближаясь к возбужденной толпе и к останкам своего брата. Люди со страхом попятились.

– Я призываю вас к спокойствию! Займите свои места. Продолжим знакомство!

Растерянность овладела всеми. Перепуганные случившимся, люди стали управляемы. Они подчинились власти Ки и заняли свои места. В зал вошло двое рабочих в черных комбинезонах с носилками, они молча делали свое дело, убирая останки предшественника как мусор. Ки, теперешний, не обращая внимания на них, продолжал,

– Обратите внимание! – экран снова осветился, на нем замелькали картины эволюции и древней истории человеке! – захватнические войны возникают на почве алчности народов порабощать слабых. В таких войнах гибнут ценнейшие памятники, библиотеки и целые народы. Мы же спасали от пожаров все, кто мог, являясь в народ в облике жрецов, учителей, пророков, монахов и всевозможных просветителей…

Ки разглагольствовал о том, что человек в конце концов уничтожит себя силой своего же гения, закончив словами:

– Мы с точностью до одного года предсказываем гибель планеты в гигантском катаклизме взрыва.

– Это вздор! – донеслось из зала.

– Вы делаете что- либо, чтобы предостеречь человечество? – спросил зычный голос.

– Мне ли вам говорить? – ответил Ки. – Вы что, не читаете газет, не видите, как протестуют трезво мыслящие люди?!

– А конкретнее, вы можете отнять оружие из рук убийц?! – спросил кто-то из зала.

– Мы – нет, потому что оно в руках коварного и хитрого врага прежде, чем мы доберемся к нему, враг пустит его в действие.

– И вы сидите сложа руки! – иронический голос женщины раздался с примесью горечи. Между Ки и аудиторией завязалась дискуссия. Мост доверия наведен, участие толпы нарастало.

– Мы готовим большое переселение на планету Земля, и вам выпала честь быть в числе помощников этой благородной миссии.

– А не лучше было бы разработать план и отнять оружие у убийц?

– Повторяю! Малейшее подозрение врага приведет к взрыву.

– Вы трусы! – кто-то, не сдержавшись, высоким мужским фальцетом крикнул оскорбление.

– Мы не хотим приближения катастрофы! – однозначно ответил Ки.

После этого ознакомительного выступления жизнь пленников

потекла по строго разработанному плану в учебных классах и аудиториях учебного комплекса Шомонов. Для каждой группы, предварительно организованной, с учетом интеллектуальных особенностей каждого слушателя отдельно. Среди учеников оказалась небольшая группа, наотрез отказавшаяся получать какие- либо знания. В нее вошли Эфес, Орт, бывшие бандиты Дин и Альт, обладатель зычного голоса и еще двое мужчин, женщины все согласились обучаться, сославшись на безвыходность положения.

Отказавшимся Ки предложил включиться в работы. Эфес с Ортом приняли предложение, остальные отказались. Для них теперь основным стало курение, бесконечные разговоры о побеге, занимавшие все оставшееся время в промежутках между завтраком, обедом и ужином. Ки убеждал протестующую группу всевозможными средствами, пытаясь привить интерес к учебе. Он терпеливо беседовал с каждым, и каждый ему задавал один единственный вопрос.

– Как поскорее отсюда выбраться?

Вконец измотанный, жрец ответил:

– Вы вольны делать все, что вам заблагорассудится, только единственное я вас прошу, не вздумайте пытаться бежать, вы можете погибнуть. Если вы все-таки вздумаете учиться или работать, я к вашим услугам, господа.

С этими словами он встал и поклонился. Возле двери Ки замедлил шаг.

– Эфес и Орт, прошу следовать за мной.

Оба дружно вскочили. Колючие реплики оставшихся, приправленные презрительным свистом, летели следом. Эфес невозмутимо пропускал все мимо ушей, лишь на слове “ холуй!”, брошенным зычным голосом, чуть вздрогнул, побледнел, но мысль:

“ Не время!” – уняла негодующее сердце. Орт втягивал шею от града нелестных слов, шагал молча, пока не достиг выхода.

– Бездельники! – бросил он с хлопком закрываемой за собой двери.

Улица встретила друзей сиянием утреннего солнца и ароматами цветущих трав. Эфес во все глаза смотрел по сторонам. Дома не выше двух этажей, одетые в мерцающие разноцветными мягкими красками стены. Каждый имеет свое, отличительное от других, “ лицо”. Вокруг расположены деревья в порядке, строго отвечающем искусству составления букетов, когда цветами являются не сами цветы, а кроны деревьев.

Ки спешил объяснять:

– Здесь жилая зона города. Как видите, широких улиц у нас

нет, есть только узенькие тропинки. Они продвигались дальше, с восхищением отмечая каждую мелочь. Дома, дома, дома разбросаны с изысканным вкусом среди зелени.

“ Как же так, почему нет прохожих?” – озадаченный Эфес не находил ответа. Этот вопрос разрешился, как только он заметил, что стены домов изменяют окраску, подстраиваясь под тот или иной цвет, преобладающих вокруг. За жилыми кварталами показались строго прямоугольные здания с одинаковыми серыми стенами и плоскими крышами.

– Мы остановились на таком решении, в архитектурном строительстве, потому что это решение лучше настраивает психику на серьезный рабочий лад. – Старательно объяснял Ки. В одном из зданий жрец оставил друзей на попечение незнакомца. Шомон деловито представился:

– Меня звать Кечо. Я заведующий адаптационной лабораторией. Зря вы не захотели учиться, ребята? – Отечески заметил он.

– Мы не маленькие. – Ответил Эфес.

– Ну, ну, храбрецы, и куда вы годитесь без знаний?

– Ну, ты! – схватил Эфес Шомона за грудь, вернее, за паутину комбинезона на груди, и с каким упоением почувствовал, что загребает еще и грудную растительность. Но тот даже не реагировал, истуканом застыл на месте, превратившись в камень. Эфес хотел вздернуть Кечо как следует, видно, сдали-таки нервы, накопленная злость еще в зале требовала выхода.

– Я же говорил! – спокойный голос Кечо раздался за спиной Эфеса! – куда вы годитесь без знаний.

Ошеломленный Эфес обернулся и увидел говорящую копию Кечо.

– Что это? – вскричал он.

– Ах, это! – сказала копия, – это мираж.

Эфес взглянул на свою пятерню, сжимающую пустоту.

– Как это?! – бешено выкрикнул Эфес.

Но следовавший уже впереди Кечо нехотя ответил:

– Со временем, мальчики, узнаете.

В сверкающей стерильной чистотой лаборатории Кечо усадил друзей в кресла. Затем, мурлыкая себе что-то под нос, оплел паутиной проводов с датчиками, которые заботливо разместил в ведомых только ему точках на телах.

– Сейчас немного отдохнете.

С помощью пневмошприца, похожего издали на пистолет двадцать пятого калибра Кечо впрыснул лекарство. Эфес почувствовал головокружение и ощущение падения в ту самую пропасть, в полметра от которой приземлился их самолет… Когда Эфес пришел в себя, ныла каждая мышца, в комнате жужжали какие-то насекомые. Эфес, озираясь по сторонам, искал шмелей, но в полете ничего не было. Жужжание доносилось от комбинезона. Брезгливо осматривая одежду, Эфес с удивлением отметил, что- тонкая ткань интенсивно испаряет обильный пот и от этого происходит жужжание. Не обнаружив насекомых, Эфес обнаружил Орта, лежавшего, как и он, в кровати.

– Ты как?

– Ничего, только вот жужжит.

Появился Кечо.

– Извините, но мне пришлось всадить вам львиную порцию противоядий и всевозможных антител против болезней.

– Нам от этого не легче! – ответит Эфес.

– Вот вам для усмирения сил гнетущих. Усмирительная жидкость оказалась минеральной водой, но по действию значительно превосходила ее. Почти мгновенно от боли в мышцах не осталось и следа. Комната наполнилась тишиной.

– Когда мы приступим к работе? – нарушил ее Эфес.

– Не так скоро, как вам кажется. – Ответил Кечо. – А пока вставайте с постелей.

– А что, мы недоумки какие-то? – попытался возразить Эфес.

Но Кечо с холодной рассудительностью продолжал:

– Прежде чем ступить на Землю, нужно пройти стажировку. Научиться владеть оружием, научиться распознавать мясоедных тварей от травоядных, которыми кишит планета, научиться отличать растения-хищники.

Эфес еле сдерживал бешенство, когда речь зашла об оружии, он хотел выложить весь арсенал самозащиты этому меланхоличному истукану, но шомон учил сдержанности, и Эфес выдержал. А Кечо невозмутимо продолжал уже в коридоре:

– Прежде всего научим вас самообороне.

– Да я кого угодно научу! – вскричал нетерпеливый Эфес.

– То, чем владеете вы, смешная забава. – Продолжал все также хладнокровно Кечо. Эфес молниеносно схватил в замок руку Кечо, послышался треск ломающейся кости. Мгновение – и каменная статуя Кечо больно встретила затвердевшими членами руки Эфеса.

– То, чем вы владеете, смешная забава! – повторил голос Кечо. Как и в первый раз. Эфес обнаружил у себя за спиной двойника Кечо.

– Так, где же ты в самом деле?!!

– Я перед вами.

– А кого я взял на болевой прием?

– Пустоту.

– Как так, я же ясно видел тебя! – возмущенно выкрикнул Эфес.

– Нет, дорогой гость, вы взяли пустоту, перед вами только моя видимость, отображение моей видимости в вашем мозгу. – Объяснял Кечо, – В этом вот и весь фокус самообороны. Вы как бы видите своего соперника, а на самом деле общаетесь с его призраком и, естественно, не можете причинить ему зла.

– Но почему же я ощущал отвердевшие члены?

– Это вторая сторона оружия самозащиты.

– Как так?

– Очень просто для того, чтобы в вашем сознании вызвать свой образ, я должен завладеть им, то есть тем местом сознания, которое предназначено, если хотите, отпущено для меня.

– Выходит, не я вас воспринимаю, каким вы есть, а вы себя преподносите мне таким, каким хотите показаться.

– Конечно. – Подтвердил Кечо, – Для наглядности смотрите!

На месте Кечо возник огромный ящер с зубастой пастью, издающей отвратительнее зловоние. Друзья прильнули спинами к стенам коридора. А спокойный голос Кечо продолжал:

– А теперь закройте глаза.

Эфес закрыл сначала один, другим он продолжал наблюдать за отвратительной тварью, потом другой. Животное не исчезло.

– Обратите внимание, что при закрытых глазах вы наблюдаете объект. – Объяснял Кечо. Эфес успокоился:

– Да, я, кажется, понял. Вы внушаете моему сознанию всякие карикатуры, а я воспринимаю их за натуральные картинки.

– Да не совсем так, все, что окружает вас, все это натуральное, а единичный объект, вот я, например, – на месте твари появился Кечо.

– Почему единичный объект?

– Потому что, учитывая вашу неподготовленность, мы не можем давать вам комплекс объектов. Лишь те, кто пройдет специальную подготовку и тренаж, может воспринимать энное количество объектов.

Коридор закончился, и они попали в круглую комнату, в которой, за полукруглым пультом сидел двойник Кечо. Кечо- проводник нечаянно растаял в воздухе.

– Ну, будем знакомиться поближе. – Сказал Кечо Настоящий. Он встал и пожал каждому руку. – Я думаю, на сегодня довольно. Можете идти.

Эфес и Орт вышли в образовавшуюся в стене справа от Кечо дверь…

Глава 18

В фойе общежития метрдотель сообщил новость: – Знаете, ваши пропали!

– Кто это наши?! – вступил в разговор Эфес.

– Ну те, из тринадцатого. – Уточнил он.

– А- а- а, один маленький такой, двое, как братья, с раскосыми глазами, один подозрительного вида и толстяк, среди честной компании, – уточнил Эфес.

– Насчет толстяка не знаю, а вот братьев видел и коротыша с ними…

Но друзья уже не слушали. Энергичными шагами они взбежали по широкой лестнице, устланной дорогим парчовым ковром, на второй этаж.

– Стало быть, удрали. – Подытожил Эфес.

– Выходит, не ограничились болтовней. Мы только ничего не делаем.

– Придет время… – Ответил Эфес.

Утром к ним явился Кечо.

– Я вас провожу в оружейный класс.

– Что, опять учиться? – недовольно спросил Эфес.

– Овладение оружием самообороны является священной обязанностью Шомонов.

– Мы не Шомоны. – Отрезал Эфес.

– Вы хотите стать десертом в обеде какой- ни будь твари на Земле?

Слова Кечо подействовали. Эфес вскочил с постели и ушел в ванную. Орт втаскивал на себя комбинезон. Спустя четверть часа они уже спускались по лестнице вниз. Словоохотливый метрдотель успел сообщить: – Их до сих пор не могут найти.

Помня недавние колкости и свист. Эфес даже ухом не повел.

Орт спросил, отдавая ключи: – А что, они сбежали на диске?

– Диски все на месте.

– Что делается для поиска сбежавших? – догоняя Эфеса, спросил Орт у Кечо.

Тот нехотя ответил:

– Ничего.

– Как?!

– Отсюда невозможно сбежать. – Коротко ответит шомон.

От этих слов Эфес споткнулся на повороте тропинки, сворачивающей к тренажному городку, и чуть было не упал. Смысл слов ответа произвел сильное впечатление на друзей. Оружейный класс представлял собой огромный зал, в который перенесли часть Земной фауны. Небо и тучи были как подлинный кусочек пейзажа. Заросли джунглей кишели зверьем, искусно сработанных под настоящие. Кечо деловито объяснял:

– Здесь собрано все то, что пожирает, кусает, жалит, сосет кровь и убивает наповал. Вот, например, – Кечо остановился на одной из тварей и продемонстрировал оружие защиты. Макет твари набросился на него, разинутая пасть с лязгом сомкнула челюсти на туловище поперек. Эфес отшатнулся от кошмарного зрелища, но Кечо Второй возник рядом, деловито комментируя:

– Для наглядности я внушил себя вам и этой твари. Вот она и схватила призрак.

– Как же внушать? – нетерпеливо спросил Эфес.

– Очень просто. Для этого необходимо глазами зверя представить себя где-то подальше от вас. Тогда зверь начнет осязать вас в том месте, где вы этого хотели. Он бросится следом и поспешит отведать ваш призрак.

– Но как это сделать?

– Тоже не составляет труда. Ваши комбинезоны не что иное, как ткань из биомагнитных волн, настроенных на усиление телепатических сигналов. От вас требуется только одно, видеть себя глазами нападающего животного, да стараться преподнести себя не там, где вы находитесь, а в противоположной от вас стороне.

– Ну, а если не получится?! – спросил Эфес.

– Такую способность каждый отрабатывает до автоматизма. Ошибка исключена. Эти тренажеры помогут вам усвоить приемы самозащиты. Помните, звери не настоящие и вреда вам не доставят. После того, как вы обратите всю эту нечисть в бегство, дадите мне знать. Я приму от вас экзамен и можно приступать к работе на Земле.

Кечо второй медленно растаял в воздухе. Эфес с Ортом остались одни. Урок, длившийся весь день, исчерпал отведенное время. Но ни Эфес, ни Орт так и не смогли заставить ни одно животное бежать. Вместо этого страшные рептилии сбились в невообразимое стадо, от которого содрогались кроны гигантских папоротников и стволы хвоща, дрожала, как в лихорадке, земля. На месте непролазной чащи образовался зеленый ковер из втоптанных многотонными тушами животных зеленых веток и листьев. Деревья же блестели в лучах искусственного солнца ободранными от коры стволами. Усталые и оглохшие от рева чудовищ ученики брели по утрамбованной зелени с таким выражением на лицах, при котором человеку совершенно наплевать на собственную шкуру. За их спинами ревел кошмар.

– А ваших нашли. – Сообщил метрдотель, когда измученные ученики ввалились в фойе общежития.

– Папаша, сколько раз вам объяснять. Это не наши, они сами по себе, мы сами по себе. Понятно? – произнес Эфес. На что тот не нашелся, что сказать.

– А где их нашли? – спросил Орт.

– В первом диске. Вы бы видели, что они там внутри натворили. Кресла изувечили, всю обшивку ободрали. А под конец даже подрались, так и не смогли понять, как эта штука управляется.

– Где они сейчас?

– Да у себя, в тринадцатом, где ж им еще быть?

Лицо Орта тронула улыбка, но он не стал продолжать разговор, взял ключи и устало поплелся следом за товарищем… Дни проходили за днями, и вот уже месяц позади, но, как ни старались Эфес с Ортом постичь искусство самообороны шомонов, все тщетно. По- прежнему друзья слонялись по ковру плотно утрамбованной зелени в оружейном классе, стадо искусственных рептилий с бешенным ревом тащилось им вослед. Давно махнув рукой на устрашающий вид звериных чучел, ученики перестали обращать внимание на них. В конце концов решили сообщить об это Кечо. Тренер не заставил себя ждать, явился, как гром небесный, тут же, как только о нем зашел разговор. И сразу приступил к делу: – Ну что, не получается?

– Как видите. – Отвечал Эфес.

– Ну, а как насчет памяти, можете с закрытыми глазами определить хищника?

– Да хоть том по биологии сочиняй, все изучили. Вы вот что, Кечо, давайте нам наши лучеметы – и дело с концом. Тут уж мы не подведем, перекосим всю эту нечисть.

– Я не решаю! – уклончиво ответил шомон.

– Так что же нам, по- вашему, торчать без дела?

– Не горячитесь. Я поговорю с Ки. А сейчас идите- ка домой.

В фойе метрдотель, как всегда, любивший поговорить, сообщил: – А эти уже сидят в баре, злые, как черти. Ни с кем не разговаривают.

– Не беспокойтесь, папаша! – отвечал Орт, – У нас теперь достаточно времени, еще поговорим.

Около полуночи Эфес спустился в бар общежития и с удовольствием обнаружил уголок привычного оку. За прилавком в белой рубашке с бабочкой вместо галстука стоял бармен. Полки были сплошь заставлены знакомыми напитками.

– Лимонаду! – заказал он.

Бармен, вскинув лохматые брови кверху, налил высокий стакан. Хлебая прохладную жидкость. Эфес осмотрел зал. За столиками сидели неудачники побега. Эфес невольно осмотрел их. Затем подошел к столику, за которым сидел коротыш, спросил:

– Можно разбавить ваше одиночество?

– Садитесь. – Сухо сказал тот. В его голосе прозвучали еле уловимые нотки теплоты.

– Что слышно в вашей компании?

– Так, неудача.

– Ах, да. Метрдотель мне все уши прожужжал.

– Но, как вы можете спокойно сотрудничать с ними? – горячо заговорил собеседник.

– А как большинство?

– Стадо безмозглых баранов, я им не удивляюсь. Но вы, как вы можете? – делая сильное ударение на “ вы”, продолжал возмущенно обладатель зычного голоса. При этом лысина его покрылась испариной. Он достал носовой платок из нагрудного кармана черного пиджака и приложил к голове, смахивая капельки пота. Воцарилась пауза. Собеседники некоторое время молчали. Эфес в это время успел разглядеть сухощавое лицо с выдающимися скулами и квадратным подбородком. Все оно съежилось в застывшую гримасу морщин. Это было лицо старика.

– Вы служили в армии? – спросил Эфес.

Старик выпучил от неожиданного вопроса голубые глаза, морщины вмиг разлетелись по лицу, обозначив крайнее удивление.

– То есть как?!

– Ну, служба в армии у вас была?

– Да какое это имеет значение?

– Собственно, никакого, но вы умеете командовать, и вот эти олухи. – Эфес Кивнул головой в сторону хмурых лиц соучастников, сидевших поодиночке за столиками, – Слепо следуют за вами.

– А вам какое до этого дело?

– Да может я тоже хочу избавиться от этих шомонов.

Собеседник подозрительно уставился на Эфеса. Пауза затянулась. Первым нарушил молчание старик.

– Ну, если вам так хочется. Полковник. Полковник в отставке, Менакер, служил в оккупационные Южные Полушария.

Эфес представился в свою очередь.

– Ну, и что предпримете вы? – нарушил молчание полковник.

– Пока я об этом не хочу говорить, но вас, полковник, прошу не распространяться о моих планах.

– Да и с кем? – брезгливо покосившись в сторону сидевших неудачников, вопросом ответил Менакер…

Глава 19

Кечо явился утром с двумя луче метами под мышкой. Эфес с нескрываемой радостью схватил один из них. Привычно зажал рукоятку в кисти правой руки, проверил заряд, осмотрел, затем нацепил поверх комбинезона пояс и прикрепил к нему кобуру с луче метом. Эфес в этот миг почувствовал себя увереннее.

– Надеюсь, вы в совершенстве владеете этим оружием? – снисходительно спросил Кечо.

– Не менее легко, чем вы своим. – Отпарировал Эфес.

– Мы можем продемонстрировать его в деле на Земле! – внес предложение Орт.

– Сначала сдадите экзамен, ваши жизни нам дороги.

В экзаменационном зале условия максимально приближенные к земным. Экзамен заключался в истреблении настоящих зверей, питающихся нападать. При успешном отражении атаки экзамен считался сданным.

– Будете прикрывать меня Орт. – Сказал Эфес, когда за друзьями закрылась массивная дверь экзаменационного зала.

– Я все сделаю как нельзя лучше, считайте. Эфес, что за спиной у вас железная стена.

– Помните, Орт, от вас зависит наш успех или поражение.

– Не скромничайте. – Пуская луч в крылатого ящера, нападавшего сзади, говорил Орт, подбадривая друга. Эфес даже не обернулся. Все внимание его было сосредоточено на противоположный конец опасного участка зарослей. Дойти до прозрачной кабины целым и невредимым – значит, экзамен сдан на удовлетворительно. Отлично сдать – значит, укокошить еще с дюжину мерзких тварей по пути. Эфес левой рукой в жесткой металлической перчатке, надежно предохраняющей руку от неприятностей джунглей первобытного леса, отодвигал свисающие лианы и проделывал проход в зарослях. Рептилии злобно рычали, шипели, пожирали друг друга, но на людей нападать боялись. Неожиданно живая лиана обвила молниеносно руку Эфеса и, сильнейшим рывком опрокинутый наземь, он полз в красную пасть растения- животного. Лучемет выпал из руки от неожиданного и сильного рывка. Эфесу грозила верная гибель. Орт, прикрывавший тыл, не сразу заметил падение друга.

– Орт!!! – орал Эфес. – Спасайте, дружище!

Мгновение – и Орт полоснул лучом по красным живым щупальцам в центр зловонной пасти. Столб пара и дыма вырвался из зарослей, зеленое щупальце ослабло. Эфес быстро освободился. Но лязг зубастой пасти рептилии, застывшей над ним, поверг капитана наземь. Орт отчаянно отбивал друга от наседавшего со всех сторон зверья. Наконец ему удалось добраться до лучемета Эфеса. Пинком Орт подбросил оружие другу. Еще две твари с разорванными животами конвульсивно извивались от оружия Эфеса. Опасность миновала. Эфес внимательно следил за пространством впереди. Медленно друзья продвигались все дальше и дальше вперед. В середине пути Эфес очутился между двух стволов дерева. Внезапно одно из них поднялось высоко над головой, грозя раздавить. Отчаянным рывком ему удалось увильнуть в последний момент. Орт спас Эфесу жизнь и на этот раз, раздробив стволы- ноги огромного животного. С диким ревом туша его повисла на соседних стволах папоротников, что спасло им жизни. Сразу же, как только они проскочили опасное место, стволы огромных папоротников сломались, и гора горелого мяса ухнула на землю. Впереди звери сплотились живой стеной. Эфес стал косить лучом направо и налево, прокладывая путь. От высокотемпературной концентрации лучевой энергии вспыхнули деревья, начался пожар. Рептилии в панике бросились врассыпную. Они метались, стуча рогами, копытами, чешуйчатыми телами в стены экзаменационного зала. Земля гудела, в угарном чаду животные задыхались, падали, ревели душераздирающими криками. Такого исхода не могли предвидеть даже шомоны. Положение складывалось критическое.

– Друг мой! – кашляя и задыхаясь, кричал Эфес, – Рано мы уходим! Не все еще сделано, не все!

– Эфес, простите меня! – давясь в чаде, отвечал Орт, – Простите за то, что был я вашим врагом, лютым врагом, желал вашей смерти, как сейчас желаю вам добра, ненавидел вас, как люблю сейчас. Дым разъедал глаза, душил. Слезы текли по щекам, размазывая копоть. Орт и Эфес стояли, обнявшись, ожидая конца. Рептилии в панике бились, давя друг друга, наскакивая на стены, и стены рухнули. Потолок с намалеванным небом и облаками разлетелся от удара о землю, но благодаря куполообразной форме, сбил огонь. Орт и Эфес очутились под рухнувшей стеной, которая надежно отсекла пожар и дым, а в образовавшийся пролом хлынул поток свежего воздуха и света. Им удалось чудом спастись. Но репутация друзей в лице шомонов была испорчена. Однажды после долгого молчания Кечо сказал им: – Ки решил отправить вас на Землю с первой партией грузов

для экспедиции. Будете заниматься доставкой образцов и грузов, одним словом, мы вас используем в транспортных операциях. Эфес ликовал. Орт опустил глаза, чтобы скрыть радость. После минутного молчания Кечо протянул две прямоугольные карточки, – Это вам визитки на завтрашнее совещание ученых. Это поможет вам войти в курс дел.

На карточке было что-то написано на языке шомонов.

В положенное время друзья явились в конференц- зал. Просторные коридоры, наполненные гулом ходивших людей, вмещали в себя все новых и новых участников. Места в зале постепенно заполнялись. Наконец в стотысячной аудитории воцарилась тишина. На помост с маленькой трибуной, расположенной в центре зала, вышел главный зоолог шомонов Лион: – Разрешите представить вам, уважаемые коллеги, представителя Вселенного Общества Органической Жизни Эта. Ему слово. Лион сделал широкий жест рукой, приглашая ученого занять место на трибуне. Величественно ступая, на помост взошел стройный человек, чуть выше Лиона. Тело его укрывала тончайшая сеть волновой защиты, от этого фигура казалась серебристой.

– Ученые Шомона обратились к нам за помощью! – начал Эт, – Мы пришли. История цивилизаций хранит аналогичный случай трагической участи наших предков Фатанцев. Они не склонили головы перед слепыми силами Природы и вышли победителями, сохранив жизни потомкам, в лице которых вы видите сейчас меня, сына Митры.

Историю эту и все научные разработки, связанные с прививками генетического кода, мне поручено передать вам во имя спасения и жизни Разума во Вселенной. – С этими словами Эт передал под гром аплодисментов серебристый цилиндр Лиону.

– Мы глубоко тронуты участью в нашем горе братьев по разуму и выражаем вам глубочайшую признательность. – Лион обнял по-братски Эта. Тот на мгновение застыл, затем отстранился от Лиона и сказал: – На этом мы выполнили свою миссию. Учитывая колоссальные расстояния, отделяющие наши миры, я не могу дольше оставаться

с вами. Прощайте, братья. Да восторжествует спасенный Разум в Солнечной Системе!

Яркая вспышка аннигилирующего тела Эта ослепила аудиторию. Когда глаза присутствующих свыклись, гостя уже не было. На помосте стоял один Лион с цилиндром в руке. Свет в зале потух, погрузив присутствующих в мерцающий свет освещенного экрана.

– Внимание, ученые. – Призвал к спокойствию оратор, – В наших руках будущее жизни в Солнечной системе.

– Ого, куда загнул. – Шепнул Эфес Орту.

– Любопытно. – Ответил тот. С ближних кресел на них покосились. Друзья умолкли и стали слушать вместе со всеми. Лион продолжал:

– Четыреста лет назад, как вам известно, мы отправили на Триду в созвездие Тау-Кита звездолет, ведомый Тахоном и Церрой. Он успешно достиг границ созвездия, но не вернулся. Спустя двести лет после этого снарядили новую экспедицию в составе двух молодых людей Терикла и Перила, которые также успешно добрались до цели, но выполнить задачи экспедиции удалось только одному Перилу. Благодаря его самоотверженности, мы получили драгоценные данные о системе Тау- Кита, и в частности, о природных условиях Триды, о ней я хочу подробно изложить все, что касается возможностей переселения, остановиться на причинах гибели первой экспедиции и охарактеризовать биосферу… Ученый долго рассказывал, объяснял, Его речь пестрела терминологией. На экране возникали бесчисленные схемы и формулы. Наконец объявили перерыв. В многолюдном коридоре Эфес впервые заговорил о Думаре.

– Орт, вы помните, мы ведь летели на поиски Думара.

– Да, вы много мне о нем рассказывали интересного. Помнится, он бредил этим обществом шомонов.

– Не только бредил, но впоследствии ему удалось связаться с ними, и он в некотором смысле работал на них.

– Да! – удивился Орт. – Как я не догадался, поражаясь его способностям.

– Кое- чему он меня научил. – Углубился в воспоминания Эфес.

– Чему же, если не секрет?

– Да нет, не секрет. Этот прием хорошо знают жрецы и пользуются им при необходимости.

– Интересно, что это за прием?

– Человек может, используя этот прием, замедлить биологические процессы в своем организме и долгое время находиться без воды и пищи и даже воздуха.

– Неужели Думар где-то тут?

Орт высказал несколько предположений. Эфес тут же их отверг.

– Но почему? – возмутился Орт, – Вы утверждаете, что он не может быть на Совете?

– Нет, не может быть, я в этом уверен. Его здесь нет. – Твердо сказал Эфес. Орт спорить не стал.

Перерыв кончился. Друзья поспешили занять свои места. Лион снова заговорил:

– После всестороннего изучения вопроса есть два пути. Первый – перелет на Триду. Но жить там – значит воссоздать все условия, то есть атмосферу, фауну и климат. Как водите, с этим мы не справимся.

Второй путь – переселение на планету Земля. Там существуют низкоорганизованные существа, идущие по аналогичному пути развития, происшедшем у нас. Нас заинтересовали ряд животных, которые представляют ценность. Нам удалось выделить среди них одно существо, способное пройти сквозь века. Название ему Фарпел. Хочу

остановиться на некоторых условиях жизни на планете. Основным недостатком живых существ Земли является их безвозвратная смертность, они, как и мы, умирая, не возрождаются. Создать механизм возрождения подобно встреченному на Триде – это значит продлить жизнь каждого жителя до возраста цивилизации в целом – до двух с половиной миллионов полных витков планеты Земля вокруг Солнца. Схема переселения на Землю проста, Стадам животных, так называемым Фарпелам, мы сделаем прививку, состоящую из генетических тел. Впоследствии гены, влияя на генетический наследственный аппарат, будут способствовать рождению новых видов, развиваясь, которые выйдут к мыслящим существам и наконец узнают в себе тех, кто пришел на Землю, спасаясь от страшной катастрофы… После выступления Лиона последовали выступления ученых с конкретною программой действий, в которую вносились вопросы отбора генетически тел для внедрения на Землю, подготовки экспедиций и, наконец, поиска территорий на планете для обустройства закрытого города Шомон на Земле. Совет ученых закончился поздно вечером…

Глава 20

Земля. Огромное пространство зеленого первобытного леса. Ядовитые испарения болотистых мест наповал убивают животных сухой местности, волею случая попавших сюда, застывших теперь белыми ребристыми костяками скелетов. Незадачливых животных беспощадно губит фауна леса. Сотни вредных насекомых и паразитов мгновенно парализуют организм пресмыкающегося своими укусами. Умирающие животные встречаются тут и гам, глядят красными воспаленными глазами, безмолвно взывая о помощи. Но закон естественного отбора беспощаден. Он разит невидимым мечом, сметая вид за видом, семейство за семейством, на пути становления планеты.

На небольшой возвышенности, среди густой поросли растений, неподвижно стоят два космонавта в скафандрах. Они не шевелятся. Кажутся причудливыми созданиями их прозрачные застывшими пузырьками шлемы. Что заставило так сосредоточенно всматриваться пришельцев в этот лес? Царящая вокруг обманчивая тишина да покой.

Внимательно присмотревшись в сторону устремленных взглядов людей, можно заметить мелькающее среди ветвей покрытое серой шерстью существо. Вот оно прыгнуло на ветку и, на миг застыв на ней, спустилось в густую поросль травы. Длинные передние лапы с пятипалыми отростками держат красный плод, поворачивая его каждый раз при кусании. Продолговатые челюсти быстро двигаются, жуя плод, сок от которого стекает по нижней челюсти на пальцы лап с длинными черными когтями. Черные бусинки глаз пугливо высматривают врага. Длинны хвост, утолщенный к туловищу, поддерживает существо в сидячем положении. Задние тонкие лапы поджаты:

– Словно человек на корточках. – Наблюдая за зверем, сказал один из людей.

Доев плод, животное с поражающей ловкостью скользнуло по ветке дерева и скрылось в густой листве крон.

– Подумать только, в этой омерзительной твари будущее Земли. – Сказал с гримасой брезгливости другой.

– Не только Земли, дорогой Эфес, но и будущее Солнечной Системы.

– Ну раз вы так говорите Орт, то я изменю свое отношение к этой мерзости! – с иронией заметил товарищ.

– Что поделаешь, мы вынуждены подчиниться. Шомоны, мне кажется, правильно делают.

– Я не могу поверить, что в одном из таких существ будет пульсировать жизнь мыслящего существа. Да и к чему эта затея? По мне борьба за освобождение планеты от призрака катастрофы вот что главное, вот куда надо бросить все силы, посвятить всю жизнь. – Негодующе говорил Эфес, глаза при этом сверкали, как два раскаленных угля.

– Вы согласны со мной. Орт?

– Я? – отозвался Орт, он не ожидал такого вопроса. – Да, я не отвергаю ваши стремления, мой друг, но и не осуждаю шомонов. По мне так они учли все возможные варианты и предпочли избежать риска.

– Я не о том сейчас. – Твердым голосом сказал Эфес, – Вы согласны вернуться и вести борьбу?

Орт молчал. Он долго соображал, что-то потом ответил. – Можете рассчитывать на меня, дорогой друг. Эфес подал товарищу руку, крепкое пожатие скрепило союз. На маленькой площадке, лишенной растительности, серебристой обшивкой сверкал на солнце диск. Обе фигуры подошли к нему. Эфес поднялся по трапу вовнутрь аппарата. Орт, стоял внизу, стал принимать ярко окрашенные круглые металлические контейнеры, ящики, какие-то свертки в чехлах, пластиковые мешки и другие разнообразные предметы из грузового отсека диска. Когда с разгрузкой было покончено, космонавты накрыли груз огромным брезентом. Затем, тщательно закрепив брезент по бокам, поднялись в аппарат. Там в пилотской кабине они уселись в кресла и пристегнулись ремнями.

– Не понимаю, зачем необходима процедура пристегивания, спросил Эфес?

– На случай аварии.

– Да мы же не ощущаем никакого перемещения в пространстве. Вот только эти две сигнальные лампочки на потолке.

– Кстати, горит уже красная.

– Ну, раз зеленая уже не горит. – иронически сказал Эфес, расстегивая привязные ремни.

Эфес последовал его примеру. На стартовой площадке их подкидал Кечо. Он всегда справлялся о полетах на Землю.

– Разрешите доложить. – Не без удовольствия наблюдая неприятную гримасу на лице Кечо от этих его слов. Эфес продолжал, – Задание выполнено. Груз доставлен в целости и сохранности.

Кечо пропускал мимо ушей колкости, бесстрастным голосом велел друзьям идти отдыхать… Эфес, как всегда вечером, спустился в бар за своей порцией лимонада. В зале он застал полковника. Менакер сидел и пил водку. Не смотря на полупустой поллитровый графинчик, он выглядел трезвым.

– Добрый вечер, Господин полковник. – Поздоровался Эфес.

– А- а- а, капитан, милости прошу.

– Как дела в лагере мятежников?

– Никак, готовят новый побег.

Эфес от удивления даже открыл рот, но стараясь скрыть это, тут же отхлебнул изрядный глоток напитка.

– Намерены идти через горы. – Продолжал Менакер! – зовут меня с собой. Даже предателем обозвали, когда я отказался.

– Ну, не обращайте внимания, полковник, я обещаю вам, мы выберемся отсюда раньше, чем они достигнут вершин.

– Каким образом?

– Мне бы только узнать механизм управления этого чертового диска и…

– Да мы перевернули там все вверх дном. – Развел безнадежно руками полковник, – И, как видите, чем закончился побег. Последнее слово Менакер произнес с расстановкой.

– Полковник, попробуйте отговорить этих безумцев.

– Нее- т. – Категорически отрезал тот, – Это безуспешная затея.

– Э- э- э, полковник, эти ваши лирические отступления.

– Я сделал попытку. – И показал шишку у виска, – Так заработал на графин водки. Черт побери! Упрямые олухи! Ну да ладно, проку с них.

– Да- да. – подтвердил Эфес. – Вы знаете, что шомоны уготовили людям? – на лице Эфеса

появилась неописуемая брезгливая гримаса, – Возрождение человечества в неких смердящих тварях на Земле.

– Ничего отвратительнее не придумать! – горячо подхватил полковник.

– Я хочу, чтобы этого не произошло. Нам как никогда надо бежать, и бежать немедленно. Завладеем оружием. Уничтожим смертоносные арсеналы. Народы получат свободу, и жизнь станет спокойной. – Эфес говорил эти слова, зная то, что каждый их шаг, каждое слово и даже мысли считываются системой волновой защиты, что генерирует их плотно облегающие тело нательные костюмы, в которые узники были переодеты после процедуры дезинфекции.

– Молодой человек, вы безумец! – воскликнул Менакер, зная, что Шомон слушает их. – Но все равно рассчитывайте на меня.

Говорить об этом везде и каждому “ мятежников” заставляло именно то, что их слушают, а целью была попытка заговорщиков предотвратить надвигающуюся катастрофу планеты. Рассчитывая на то, что Шомон даст возможность мятежникам беспрепятственно пройти защиту и воплотить свой замысел. И они крепко пожали друг другу руки. Альт и Дин за соседними столиками обменялись быстрыми взглядами. Изя подозрительно наблюдал за говорившими. Этой ночью вся компания мятежников как в воду канула… Перед стартом на Землю неожиданно поступила команда отставить полеты. Эфес и Орт в замешательстве сняли шлемофоны.

– Что такое? – обронил Эфес.

– Наверное, что-то серьезное. Шомоны всегда пунктуальны до мелочей. Озадаченные друзья один за другим спустились по трапу диска на бетон. На стартовой площадке копошилось множество людей. Она походила теперь на большой муравейник. Сходство с муравейником дополняло и то, что все десять дисков, подготовленных к старту на Землю, разгружались. В толпе сновавших с грузами людей друзья отыскали знакомое лицо. Это был Кечо, он отдавал отрывистые команды, указывая, что куда нести с подъезжавших непрерывно грузовых платформ.

– Кечо, что это значит? – спросил Эфес.

– Мы просчитались. На Земле твари уничтожили все наши склады под открытым небом.

– Так что же теперь?

– Не задавайте наивных вопросов, вы же взрослые люди? – раздраженно ответил он.

Друзья постояли минуту в нерешительности, потом Эфес стал снимать скафандр.

– Помогите. – Попросил он товарища. Освободившись от громоздкого костюма, оба включились в цепочку разгружавших платформы рабочих. Лишь поздно вечером десять грузовых дисков были перегружены. Теперь на их борту находились бухты колючей проволоки, сборно-разборные металлические штанги, изоляторы, термоядерные высоковольтные батареи и многое такое, что необходимо для устройства и защиты от ползающих, ходячих, прыгающих и летающих тварей Земной фауны.

– Ну и денек выдался! – жаловался Эфес другу. Он даже не спускался в бар за вечерней порцией лимонада. Дождавшись своей очереди в душ после Орта, с наслаждением подставил ноющие мышцы струям воды. Спустя несколько минут уснул крепким здоровым сном. Десять грузовых дисков растаяли на стартовой площадке Шомона, чтобы явиться на Земле среди смрада тварей, Кишащих над останками складов. Шомоны, используя свое оружие самообороны, спускали по трапам дисков один за другим целые полчища лже- ящеров. Они были похожи на современных варанов, населяющих нынешние пустыни Земли. Это была точная копия предка современный крысы. Шомоны, искусно владея телепатическим внушением, снабжали свои призраки даже характерным для них запахом. Твари, увлекаемые лакомой приманкой, очистили площадку. Рев и треск джунглей доносился со всех сторон. Разъяренные звери, не обнаружив добычу, бросались в дикой злобе друг на друга. Шомоны, отогнав таким образом непрошенных гостей, принялись устанавливать защитное ограждение. Строительство ограждений заняло ровно две недели. Во время строительства круглосуточно на расстоянии двадцати метров друг от друга дежурили часовые, сменяясь каждые четыре часа. Защитное сооружение, воздвигнутое в столь короткое время, позволило надежно оградить довольно обширную площадку, на которой мог безопасно функционировать целый лабораторный комплекс, что впоследствии и произошло. Было развернуто строительство лабораторий, складов и жилых помещений для обслуживающего персонала. Эфес и Орт принимали активное участие в доставках грузов на Землю. Дни проходили насыщенно, и вечером смертельно усталые друзья буквально валились с ног. Напряженный ритм работ автоматически отодвинул мысли о побеге на второй план, мало-помалу они вообще перестали думать об этом. Наконец лабораторный комплекс на Земле был создан. Ученые могли приступать к осуществлению своих замыслов. Эфес и Орт теперь совершали редкие рейсы на Землю, доставляя туда оборудование, запчасти, почту. С Земли ими перевозились образцы, требующие более точного анализа, вышедшее из строя оборудование для ремонта и почта. Вопрос о побеге снова засверлил мозг, особенно после того, как они стали свидетелями первых прививок. Зрелище представляло собой охоту в непролазной чаще первобытного леса. Ученные, разыскав стадо фарпелов со своих дисков, выгоняли их с помощью телепатических устрашающих химер перепуганных животных на чистое место. Далее вниз, в самую гущу стада, бросались шашки с усыпляющим газом. Когда стадо засыпало, санитары спускались с дисков по веревочным лестницам и пневмошприцами впрыскивали генные тела в шейные артерии животных. Вся операция длилась около получаса. Эфес с омерзением наблюдал процедуру. В память врезалась шея животного, покрытая редкой серой шерстью, Кишащей паразитами. Острый, смердящий запах исходил от этой твари. Туша вздрогнула, заколебалась в момент щелчка пневмошприцом. Забытая было идея побега вновь всколыхнула сознание, с новой силой призвала к действию…

Глава 21

Полеты, полеты, полеты. Уставшему от бездеятельности сознанию Эфеса приходилось туго. Однообразие полетов действовало на нервы. Эфес решил в очередной раз попытать счастья и обратился к Кечо со словами, которые повторял не раз:

– Разрешите нам заниматься еще чем- ни будь.

– Нет. Вы сами хотели работать, но не учиться, а для широкомасштабных полетов необходимы знания.

– Черт возьми! – негодовал Эфес. – Какие к черту знания, если я не успею еще застегнуть привязные ремни, как мы уже на Земле и наоборот.

– У нас есть управляемые вручную диски. – Однажды сказал Кечо. От неожиданности перехватило дыхание. Неужели мечта сбывается? Но, скрывая ликование. Эфес сказал, как можно спокойнее.

– Так почему же мы вынуждены торчать манекенами в грузовых отсеках?

– Ваше счастье, что нам понадобились разведчики на Земле.

– Характер работы? – тут же спросил Эфес.

– Пока не овладеете мастерством ручного полета, и речи не может быть о предстоящей работе. Кечо сунул каждому по брошюре.

– Здесь вы найдете инструкции по управлению. Проштудируйте хорошенько, потом сдадите мне зачет. Затем приступим к тренировочным полетам. Вам ясно?

– Так точно, господин генерал! – шутя ответил Эфес.

– Ни пуха, ни пера. – В тон ему ответил Кечо, уходя…

Как старательные ученики. Эфес и Орт от корки до корки тщательно изучили инструкцию, но принципа действия диска в ней не обнаружилось. Эфес, дочитав до конца свое пособие, швырнул брошюру в дальний угол комнаты.

– Нам не доверяют, ясно, как божий день, констатировал он и заложил руки за голову. Так он пролежал на койке, глядя в потолок, до темноты.

На следующий день Кечо сразу же приступил к делу.

– Ну, выкладывайте, что усвоили?

Эфес не заставил себя ждать, рассказал все, что прочел. Орт повторил то же.

– Ну, хорошо. – Отбирая брошюрки, сказал Кечо, – Сейчас следуйте за мной, следующий этап – материально- техническая часть.

– Давайте сразу приступим к тренажу. – Нетерпеливо настаивал Эфес.

– Не торопитесь, всему свое время.

Они вошли в просторный класс с макетами дисков, разрезанных для наглядности. Эфес с радостью заметил, что эти диски имеют пульт управления, и рули.

– Это устаревший вариант летательного аппарата с ручным индивидуальным управлением. – Начал Кечо. – Они применялись до создания единой диспетчерской системы управления.

Друзья впитывали каждое слово. Забегая вперед. Эфес уже видел себя мчащемся на диске через скалистые хребты в Мираж.

– Не мы вернулись к ним снова, так как возникла необходимость разведать дополнительные площадки на Земле, иуда мы переселим жителей Шомона.

– То есть как? А люди? – перебил Эфес.

– Всем места на Земле не хватит.

– Это почему же еще? – наседал Эфес.

– Потому, что пригодная атмосфера Земли находится на высоте трех тысяч километров от уровня мирового океана. – Терпеливо объяснял Кечо.

– И вы переселитесь сами?..

– И будем вести наблюдения за эволюцией фарпелов. – Теряя терпение, перебил Кечо.

– И вы спокойно об этом говорите сейчас, в минуту приближающейся катастрофы?

– Нам нечем вразумить глупцов из правительства. Мы вынуждены спасаться и спасать цивилизацию, вы же не желаете этого понять.

– Нет, с вами спорить бесполезно. – Ответил ему Эфес. Молчаливый Орт лишь кивал головой Кечо, пытаясь положить конец разговорам, махнул рукой.

– Итак, обратите внимание… – Продолжал он, объясняя принцип действия диска с ручным управлением. Друзья молча слушали… В течение всего курса, а он длился три с половиной месяца, между Кечо и курсантами установились сугубо деловые отношения. Говорили сухо, сжато и только по делу. Кечо с удовольствием поддерживал налаженную атмосферу взаимоотношений. В конце курса Эфес с восторгом отметил, что диск вполне может годиться для перелета в Мираж, о чем он незамедлительно сообщил Менакеру, предупредив, чтобы он готовился к побегу. Время побега Эфес назначит сам, но это произойдет не сегодня и не завтра. Шомоны – осторожный народ. С ними надо держать ухо востро. Все это он сказал полковнику за его излюбленным столиком в баре и закончил словами:

– Готовьтесь к серьезным делам, полковник.

Остаток вечера Эфес провел за слушанием рассказа о службе Менакера. Горели свечи. Их мягкий свет падал на лица людей. Приглушенный говор, запах воска и полумрак успокаивали нервы, давали отдых уставшему телу. Поздно вечером они покинули бар, пожелав доброй ночи бармену … Время тренажных полетов шло. Успешно овладевая техникой, Эфес лихо выделывал в воздухе фигуры высшего пилотажа. Орт не отставал. Блестяще сдав экзамены, пилоты приступили к разведывательным полетам на Земле.

В те доисторические древние времена Земля представляла собой один сплошной континент, окруженный со всех сторон мировым океаном, Высокие горы, золотистые равнины покрыты тропическою растительностью. Частые ливни, сопровождающиеся страшными грозовыми разрядами, Зной и духота царили на Земле. Но вместе с тем высоко в горах, вдали от насекомых, зверья и ядовитых испарений затерялись уголки с прохладным сухим климатом, но разреженной атмосферой. В зоне трех тысяч километров над уровнем океана пилоты прочесывали пространство диском- разведчиком с прозрачным куполообразным фонарем. Сидящим внутри Эфесу и Орту открывалась прекрасная панорама. Внизу проплывали скалистые хребты с белыми шапками

снегов, ущелья, ледники. Попадались то слишком широкие плато, на которых гуляли ветра да частые проливные ливни образовывали непролазное сплошное болото из грязи и глины, то слишком узкие. По замыслу ученых, шомоны будут существовать, как некая

таинственная страна, хранительница знаний. В ходе эволюции человека на Земле Шомоны будут направлять историю развития человечества в русло Мира и процветания, добиваясь всеобщего счастья и благоденствия. Шомоны возложат на себя задачу не допустить испепеляющих войн, стихийных бедствий и эпидемий. И если люди пойдут по пути, указанному шомонами, то они достигнут всеобщих благ, расцвета науки, искусства, самой жизни. Наконец, поиск увенчался успехом, обнаружена долина на заданной высоте. Со всех сторон обступали ее скалистые хребты, преграждавшие путь бурям. В этой долине царили условия примерно равные привычным. Зарослей тропической растительности нет, атмосфера содержала умеренное количество влаги. Находка друзей понравилась шомонам. Эфес ликовал. Ему и Орту стали доверять. Контроль за полетами уменьшился. Теперь Кечо давал задание на месяц. Спустя положенный срок Эфес, скрепив отчет о работе подписью Орта, относил Кечо. Летающий диск- разведчик пилоты постепенно превращали в орудие бегства. Тщательно готовили побег. Эфес решил собрать как можно больше материалов, свидетельствующих о замыслах шомонов. Им удалось добыть несколько контейнеров с образцами генетических тел и отчет с иллюстрациями санитарной бригады о прививках на Земле. Наконец все было готово.

– Вылетаем сегодня в полночь. – Сказал Эфес Орту, когда они закончили разгрузку диска- разведчика на Земле. Оба, взволнованные предстоящим, взлетели по трапу в диск.

Орт внезапно сник.

– Вы что, друг? – озабоченно спросил Эфес.

– Меня там ждут с распростертыми объятьями. – Намекая на Советника, ответил он.

– Ах да, я предлагаю вам быть помощником у Менакера.

– Да на что я гожусь!

– Э- э- э, нет, Менакер нуждается в преданных делу единомышленниках напомните ему об этом Орт, нас не так уж много.

– Значит, Южное Полушарие? – спросит Орт.

– А то, как же, не полезете же вы в пасть Мисару. А чтобы насытить его кровожадный нрав, я на всякий случай скажу, что вы погибли в авиакатастрофе.

– Старая лиса вот обрадуется? – друзья весело рассмеялись. Диск-разведчик мчался в лучах заходящего солнца навстречу ночи, открытому Космосу, к родной планете в Шомон. Около полуночи три тени, закутанные в одеяла, мелькнули в свете звезд между застывшими грузовыми дисками. Часовой, стоявший у диска- разведчика, вытаращил с перепугу глаза, и перед беглецами запестрели разноцветные химеры помех.

Но Эфес научился точно находить истинную цель. Не обращая внимания на живые призраки, он твердой рукой схватил настоящего часового. Мгновение – и обезвреженный охранник катался по бетону, пытаясь сорвать с головы одетый Эфесом шлем, сквозь металлическую вязь которого не проникали телепатические импульсы тревоги.

Оставив его за этим занятием, беглецы проникли во внутрь диска-разведчика, через мгновение машина взмыла к звездам. В кабине сквозь жужжащий хор приборов слышался ликующий напев. То Менакер вспомнил вдруг мелодию военного марша, трубил во всю глотку, не в силах подавить бурной радости. Орт стал подпевать. Эфес понял, что плен остался там, на земле шомонов, впереди свобода, борьба. Волна радости захлестнула рассудок, все трое стали орать в неописуемом ликовании.

– Ура- а! Ура- а! Ура- а!

Внезапно у Эфеса поплыло перед глазами. Приборная доска заколебалась. Поверхность лицевой панели превратилась в зыбкий волнистый прямоугольник. Эфесу показалось на мгновенье, что он тонет в каком-то жидком пространстве, и тело растворяется в нем, проваливаясь в бездну.

– Орт, что-то со мной? – все, что он успел сказать, поворачиваясь в сторону друга, но ни Орт, ни Менакер не отвечали. Сквозь кутерьму приборов, лампочек, звезд за куполом диска он еле различил провиснувших на привязных ремнях в неестественных позах друзей. Давящий ком сдавит дыхание, пот заливал лицо, в ушах звенело.

Спустя некоторое время возникли странные зеленые круги. Хаос, наступивший так мгновенно, усилил бдительность, рассудок лихорадочно начал искать причину явления. С трудом отыскав кнопку дисплея. Эфес нажал. На экране стремительно двигалась вниз, по наклонной траектории в тридцать градусов к горизонту, светящаяся точка.

“ Неужели… – Догадка всколыхнула мозг. – Падение?!»

Правая рука потянулась к аварийной клавише. На миг, выхватив ее взглядом из всеобщего хаоса, поймала ее ощупью и с силой уперлась пальцем. Эфес очнулся от ощущения крайне неудобного положения тела. Странная давящая сила сковала все тело. Попытка встать обернулась мгновенным ощущением острой боли, что повергло сознание в мрак. Обморок, казалось, длился недолго. Сквозь пелену тумана различалась просторная комната и силуэты людей.

– Кажется, приходит в себя! – раздался знакомый голос Кечо.

– Поздновато сработала аварийная система, вот и досталось беднягам. – Сказал второй голос.

– Ну, парни здоровые, очухаются. – Деловито заметил Кечо, а вот что со стариком?

– Немного хуже, но, думаю, в порядке.

Эфес открыл глаза, мгновение, зрачки расширились от удивления. Сидевший около его постели шомон сделал незаметный знак рукой. “ Молчать!»

Глаза закрылись, чтобы открыться уже с безразличным взглядом. Это был Думар, Кечо стоял рядом.

– Ну тогда я спокоен, нет греха на душе. – Сказал набожно Думар, – А в общем им изрядно досталось.

– Да- да. – Закивал головой в знак согласия Кечо, – А я ведь их предупреждал.

Они шли длинным коридором госпиталя. Думар сказал, – Все-таки мучает совесть.

– Вы выполнили долг. – Утешал его Кечо.

– И все-таки я не успокоюсь, покуда не увижу этих ребят здоровыми.

– Можете навещать их. Только постарайтесь втолковать, что никому еще не удавалось уйти из Шомона.

– Ну, никто, положим, не пытался.

– Это почему же?

– Да просто всем тут уж очень нравится.

– А- а- а. – Одобрительно протянул Кечо. – Надеюсь, им тоже понравятся у нас?

– Я постараюсь показать все. Они еще принесут немало пользы.

– Похвально, Думар. И в самом деле, черт побери, возьмите над ними шефство. Признаться, они мне чертовски надоели.

– И с превеликих удовольствием.

– А я договорюсь с Ки. – Кечо горячо пожал руку Думару в знак благодарности…

Глава 22

Молчаливые медсестры, одетые в плотно облегающие комбинезоны и белые шапочки, убирали в палате.

– Сестричка. – Обратился к одной из них Орт. Но это не возымело действия.

– Да это же роботы, сделаны они под человека. – Догадался Эфес.

– Прекрасно это же! – восхищаясь, сказал Менакер, – Вот бы в армию таких послушных солдат. Но и после этих слов шомонки и ухом не повели.

– Да ну их к дьяволу. – Воскликнул Эфес. Он уже мог махнуть правей рукой, что и сделал.

Менакер лежал весь в гипсе. Орт мог шевелить ногами, остальная часть тела была в гипсе. В дверях показался Думар.

– А, новый патрон прибыл. – Первым заметит его появление полковник. И издевательски спросил: – Почем там кусок неба, приятель?

– Ценою в вашу жизнь. – В тон ответил Думар, – Правда, стоит она у вас рюмку водки.

– Ах ты подлец! – зашипел на него разъяренный полковник, – Ну, дай мне очухаться!!! – и он заплакал, не стыдясь своих слез, жалобно и безнадежно, как в далеком и давно забытом детстве. Эфес укоризненно посмотрел на старого друга. Но Думар на языке, ведомом только им, обоим успокоил его.

– А я, собственно, пришел навестить вас. – Он достал из авоськи кипу газет.

– Вот, принес вам окно в Мираж. Прочтете или вам прочесть?

– Спасибо, сами как- ни будь. – Ответил Орт.

– Скажите ему. – Со злой обидой громко заговорил полковник, – Пусть оставит газеты и убирается ко всем чертям!

Думар разделил их по несколько штук и раздал по койкам.

– Потом поменяетесь. Ну, мне пора.

Думар задерживаться не стал. Перед уходом незаметным движением руки обратил внимание Эфеса на газеты ведомым только им обоим условным жестом. Эфес почувствовал важность посещения. Когда за ним закрылась дверь, Менакера прорвало. Он пустился в пространные обсуждения поведения шомонов.

– Это неслыханная дерзость. Они не считают нас за людей. Кичатся своими знаниями, а толку с этих знаний, понимаете. Эфес, никакого! Это же сплошной идиотизм, знать, что все погибнет, и заниматься черт знает, чем?!

Он так упоительно тараторил, что действовал лучше самого наилучшего снотворного. Эфес боролся со сном. В открытое окно доносился шум листвы. Чистый, напоенный густым ароматом горных цветов воздух проникал в помещение, смешиваясь с запахами лекарств, бодрил уставшее сознание. День подходил к концу. Длинные тени от крон деревьев падали сквозь окно на пол палаты, колеблясь в унисон с верхушками.

– И до чего дойти? – продолжал Менакер, – Жертвовать своим народом ради трусости, ради прямых действий. Да я на службе оставил стольких товарищей, готовых ринуться, не жалея собственных жизней, во имя справедливости…

Орт крепко спал под монотонный голос Менакера, Эфес отяжелевшими веками ловил уходящие лучи солнца. Менакер продолжал:

– Да- а- а! На чем держится мир, извините, друзья, а я не понимаю, не понимаю, чтобы кучка заправил диктовала условия всем народам?!!! Да гнать их в шею…

Эфес провалился куда-то, где царил мир и покой, тишина и мягкий свет, струившийся в голубом пространстве. Свет искрился, брызгами разлетаясь по сторонам, превращаясь в маленькие яркие звездочки. Эфес зачем- то собирал их в большую корзину, и они сияли все вместе голубым сиянием, освещая пространство вокруг. В этом пространстве Эфес соединял звездочки друг с другом в огромные яркие шары, создавая неведомую никому планетную систему… Вот одна из них, наиболее красивая и яркая, с облачной атмосферой, особенно понравилась Эфесу. Он поймал ее в руки и мягко подбросил вверх, как ребенка. Планета на глазах стала удлиняться, превращаясь в яйцевидную, затем мгновенно брызнула мириадами мельчайших частичек, исчезая совсем. Рожденные ею яркие звездочки рассыпались в пространстве, как осколки от взрыва.

– Эй, Эфес! – тормозил его Менакер, – проснитесь! Вы посмотрите, что этот шомон вам подсунул?

Эфес вскочил с постели, как ужаленный. Менакер, не обращая внимания на беспокойство товарища, продолжал:

– Я перечитал свои газеты, затем газеты Орта. Вы же знаете, какая у меня бессонница? – спешил оправдаться полковник, – Затем очередь дошла до ваших, и там я увидел этот проспект с обложкой рекламного бюллетеня новых товаров. Вы только взгляните? – Менакер потрясал толстым сборником перед растерянным взглядом Эфеса. – Вы только взгляните, что рекламируется в Мираже… – И Менакер разразился новым приступом словоохотливости по части молодежной моды и нравов.

Эфес чуть было не вздохнул с облегчением, но вовремя взял себя в руки и, как можно спокойнее, сказал:

– Дайте- ка сюда, я взгляну.

– Нет- нет- нет. – Запротестовал вдруг полковник, – Я еще недосмотрел.

– Ну нет, дорогой друг, вы достаточно насмотрелись. – И, дотянувшись свободной рукой до койки полковника, он вытащил из кисти руки проспект.

Полковник попытался сопротивляться при этом, но что сделаешь одной пятерней, когда все тело в гипсе.

– Вы поступаете не тактично, капитан, я ведь старше вас по званию.

– Не сердитесь, полковник. – Пытался успокоить задетое самолюбие Менакера Эфес. – Мы здесь, как в клетке сидим, всего- то у нас общего с вами – дружба.

Удар достиг цели. Старый служака знал цену мужской дружбы, благодаря которой он не раз побеждал и блестяще сделал карьеру, дослужившись до чина полковника.

– Ну ладно, капитан, читайте ваши газеты, считайте, что я не сержусь и зла не таю.

Он неожиданно умолк, а спустя минуту мерное сопение переросло в душераздирающий храп. Что делать? Так спал полковник. Орт от этого не проснулся. Железные нервы, закалившиеся за долгие года заточения, позволяли ему спать даже под вой сирены,

изобретением Мисара, который мстил таким образом насмешнику. А храп Менакера для Эфеса был как нельзя кстати. И он приступил к изучению почты. Просмотрев все. Эфес не обнаружил ничего такого, что могло бы привлечь внимание.

“ Странно,” – подумал он. Но обзор газет и проспекта опять не дал результатов. Кроме содержащегося там материала новостей, рекламы и всякой всячины, касающейся светской жизни, ничего иного глаз не различал. Он даже пролистал каждую страницу над светом ночника – все безуспешно. Промучившись так с добрых два часа. Эфес оставил это занятие, в душе храня досаду на Менакера. Ему вдруг показалось, что нужное полковник куда- то спрятал в складках постели. Внезапно свет в палате потух. Его выключали в одно и то же время, для сна. Эфес выругался про себя, решив поговорить завтра с Менакером, он стал удобнее укладываться в постели. Взгляд, случайно брошенный на разбросанную на тумбочке прессу, выхватил из мрака серебристое свечение текста. Волнуясь, как школьник перед экзаменом. Эфес схватил проспект. Между строчек основного шрифта фосфоресцировали буквы текста, невидимые при свете. Эфес пробежал глазами первые строчки; Тайнопись документа чрезвычайной важности, включающего… далее шло оглавление; Именем Совета Ученых Фата (Фаетона) зоолог Ан и ученный Шомона Ки обязаны следить на протяжении многих веков за эволюцией людей на Митре (Земле)… Равнина. Высокая тростниковая растительность тянется к самому горизонту, Стадо диких быков мирно щиплет листву. Маленький теленок едва держится на тоненьких ножках. Внезапно с диким ревом из зарослей тростника выскочили двуногие существа, поросшие бурой шерстью. Их трое. Первый из них ухватил теленка пятипалой конечностью за задние ноги, взвалил на спину и, волоча длинный хвост, бросился в заросли. Вокруг удачливого с теленком образовалось небольшое стадо сородичей. Каждый из них пытался догнать его. Конец бешеной скачке положил оглушительный взрыв. Громовые раскаты повергли стадо на Митр. С небес плавно опускался яркий шар. Клубы пыли и горелых стеблей разлетелись в разные стороны в месте посадки шара. Животные в паническом страхе пятились в разные стороны густых зарослей и вскоре все стадо со всех ног бросилось бежать. От шара отделился диск- разведчик с прозрачной кабиной, преследуя беглецов. Все стадо серыми тушами обезвоженных тел подставляло бока солнцу, которое немилосердно выжигало равнину. Аппарат опустился вблизи застывших в неестественных позах туш. Из него вышли санитары. Пневмошприцами они прикасались к шейной артерии существ, при каждом таком прикосновении раздавался глухой треск. Ан и Ки стояли, издали наблюдая за точными действиями их помощников.

– Вот, пожалуй, и все, на этом мы заканчиваем. – Сказал Ки.

– Да, прекрасный мир. – Вздохнул Ан.

– Прощай, Митр, встретимся с тобой спустя шесть миллионов лет. Диск- разведчик бесшумно занял место на вершине планетолета, образовав с ним шаровидную кабину. Взревели двигатели. Сноп огня поднял планетолет над поверхностью, и вскоре яркая точка затерялась в облаках. Стадо двуногих постепенно проснулось. Бросивший добычу первым вскочил на ноги и в несколько прыжков очутился у задушенного теленка. Оторвав от тушки кусок, он принялся жадно работать челюстями, глотая непрожеванные куски. Другие животные разрывали останки. Ан и Ки в недрах спутника Фата приготовились ускорить время, проспать 6 000 000 лет. За это время специальная система жизнеобеспечения будет следить за их чутким организмом, поддерживая жизнеспособность их тел. Местонахождение спальных камер, а также кладовых с питательными веществами содержится в строжайшей секретности от укрывшихся здесь же жителей Фаты. В особом растворе будут покоиться их тела, питательный состав поддержит жизнь клеток, а волновые вибрационные массажи сохранят свежесть и восстановительную способность клеток. Жизнь на Фате била ключом. Наслаждаясь и развлекаясь в бесконечном пространстве мысли и совершенства своего организма, фатанцы, из поколения в поколение переносили историю гибели родной планеты. Но жизнь, развившейся до совершенства в чуждом Фате условиях, не могла приспособиться вновь. У жителей спустя четыреста пятьдесят лет с момента переселения на Фат стали проявляться признаки вырождения. Появились бактерии, вирусы, растения, животные приспосабливались к быстро меняющемуся микроклимату. Многовековые жизнеобеспечивающие стабильные условия утратили механизм восстановления. Съедобные некогда растения превратились в ядовитые, а искусственная пища не усваивалась. Фаетонцы очутились перед лицом полного вымирания…

Глава 23

Распад радиоактивного вещества, рассчитанный на шесть миллионов лет, в блоке питания камер сна закончился. Автоматически вступила в работу система пробуждения.

Ан открыл глаза. Мягкий зеленоватый свет заливал комнату. Колпак гермокамеры зафиксирован в открытом положении. Осталось встать и покинуть ложе. Но попытка встать оказалась не простой. Лишь кончики пальцев на руках чуть шевельнулись. Но сознание пробудилось. Ан мысленно подключился к телепатическому возбудителю тонуса, медленно наращивая напряженность внимания на восприятие телепатических волн. И только почувствовав прилив бодрости, расслабился. Мозг включался в работу, впитывая живительные импульсы энергии, исходящие из телепатического излучателя.

Ан ощутил прилив тепла, приятная бодрость волнами наполняла мышцы. Концентрированные компоненты активных веществ смешали искусственную атмосферу камеры, Ан понял по бальзамическому густому запаху, напоминающему запах трав, цветов и хвойного леса. Процедура восстановления работоспособности длилась ровно две недели, прежде чем ученые обменялись приветствием.

– Итак, прошло шесть миллионов лет на Митре. Ну что ж, приступим, Ки. Как там комплекс подготовительных работ на Дире, он должен быть реконструирован еще три года тому назад, до нашего пробуждения.

– Да, Ан, мы проверим все прежде, чем приступим к основной работе. – С этими словами ученые вошли в комнату связи. Там в полутьме на потолке сияла система Серры с девятью планетами. Четвертой планеты не было. На траектории ее орбиты

ученые обнаружили длинную вереницу астероидов. Планета прекратила существование. Свыкшиеся с мыслью о предугаданной катастрофе, ученые замерли, провожая взглядом шлейф частиц, некогда прекрасной планеты. Но возложенная на них ответственность вернула к действительности. Спустя минуту они принялись изучать комплекс сооружений на Дире. На Митре за этот огромный промежуток времени произошли разительные перемены, климатические, фауны и животного мира. После определения пригодности лаборатории Дира к выполнению опытов, ученые приступили к осмотру эволюции человеке на Митре. Путем связи с космической станцией слежения они получили исчерпывающую характеристику наиболее развитых особей. Опыт удался. По сравнению с животными, не получившими гены, существа с генами шагнули далеко вперед. Когда первые, сохранив за собой волосяной покров и стадное существование, то вторые имели гладкую белую кожу, волосы росли на голове, имели бороду. Строение черепа, с большими полушариями мозга, оттеснившего далеко подкорковые мозговые центры животного, указывало на то, что мозговая ткань сильно увеличилась.

Увеличение мозга произошло за пять миллионов лет после приращения генов и за последний миллион лет каких- либо изменений в коре не наблюдалось.

– Перед вами мыслящий митрянин! – торжественно изрек Ки.

– То, что мы наблюдаем, далеко не все. Как будет происходить утверждение разума в этой животной оболочке?

– Ан, посмотри, какое разительное отличие от животного, они сами научились пользоваться примитивными орудиями труда. Вот посмотри? – Ки указал рукой на экран с изображением женщины, разбивающей кость острым обработанным камнем, – А это похоже на иглу?

Ученые увидели женщину, сшивающую шкуру зверя.

– Все признаки разумной деятельности. Ан, я счастлив. И в то же время скорбь наполняет мое сердце.

– Да, наши предки развивались естественным путем миллиардов лет. То, что сделали миллиарды лет с нами, мы должны проделать с этими митрянами в миллиарды раз быстрее.

– Ан, обрати внимание, станция слежения определила индивид гениальности. Вот он перед нами.

Ученые внимательно рассматривали фигуру дикаря в звериной шкуре. Он стоял на берегу моря, плескавшегося у ног. Сосредоточенно всматриваясь в волны. При каждом всплеске волны отскакивал, пугаясь воды. Кадр внезапно сменился. На экране все тот же дикарь. Он стоит, как статуя, в безвольном созерцании ствола высокого дерева. Вот он тащит к воде плот из связанных полосками коры содранных из стволов.

– Кто он? – задал вопрос Ан. Металлический голос компьютера комментировал кадр.

– Это племя самых развитых особей Митра. Живет на острове, богатом питательной растительностью и съедобными животными. Их разум сложился вследствие благоприятных климатических условий. Его зовут Ат, он молодой охотник и уже снискал уважение вожжей за смелой и богатой добычей охоту. Он продумал звериную яму- ловушку, он придумал плот и теперь плавает на соседний остров, богатый мелкими животными…

– Достаточно. Какова площадь острова? – Ан задал еще несколько вопросов и после сказал: – Ки, останавливаемся на нем.

Из комнаты связи они вышли длинным коридором на стартовую площадку Фата. Легко ступая, двигались в направлении летательного аппарата. Их тела были прикрыты легкими накидками, защищены плотной тканью волновой защиты.

Ученые заняли места в планетолете. Аппарат бесшумно взмыл в черную пропасть Космоса, устремляясь к дикой планете… На теплом песке пляжа стоял в звериных шкурах дикарь. Теплые волны океана ласково плескались у его ног. Взгляд внимательных серых глаз устремлен в безбрежную даль океана… Вечерело. Когда на небе появились звезды, дикарь стал рассматривать их. Яркие точки мигали, манили к себе.

– Ат! – женщина нарушила тишину. Дикарь вздрогнул. К нему подошла соплеменница. Вокруг бедер на ней висел лоскут звериной шкуры.

– Уходи. – Сказал он, – Я не звал тебя. Но женщина упала на колени, обвила, как змея, его ноги и, рыдая, принялась уговаривать покинуть берег. Он наклонился, посмотрел ей в глаза, поднял на ноги. Океан все лизал и лизал песок. Звезды безмолвными точками сияли в ночном небе. Серра (Солнце), окрасив в розовый свет далекий зуб одинокой вершины, медленно и неуклонно опускало свои живительные лучи к Митру. Вот снежная вершина залилась светлыми оранжевыми тонами. Тьма по мере того, как солнце скользило по ледниковой мозаике вниз, серела, цепляясь за впадины ущелий. Но яркие лучи настигали ее там, озаряя вершину. Лес у подножия просыпался. С первым шорохом, криком птицы наступал рассвет. Ан появился у входа в пещеру. В руке он держал палку с прикрепленным заостренным камнем на конце. За ним вышли еще трое молодых охотников, высокие мускулистые тала их укрывали звериные шкуры. Каждый вооружен копьем. Ат вел свой маленький отряд на проверку замаскированных ловушек-ям. Звериной тропой они двигались по папоротниковому лесу к ручью. Там, где собирались животные на водопой, в мягком речном песке, они вырыли глубокие ямы, тщательно маскируя их листьями папоротников. Ступая, как пантера, Ат бесшумно приближался к ручью. Громкий радостный возглас заглушил топот ног, когда они увидели пролом в одной из ям. Радость охотников была не напрасна, в яме хрипело и стонало животное. Внезапный раскат грома приник людей к песку, пролетел над Митром вдаль. Охотники застыли у края ямы. Там, отбиваясь хоботом от камней, метался огромный мамонт.

– Нет, не удерешь от нас! Мы сильнее тебя! – кричал Ат. – У нас есть копья! – и метко брошенное копье, вошло в голову мамонта между глазом и ухом, прямо в висок зверя.

Трубный предсмертный рев эхом отозвался в лесу. Мамонт не дышал.

– Ат хороший охотник, он принес нам много мяса. – Говорили дикари друг другу, вылезая из зарослей чащи. Ат прыгнул вниз, остальные охотники посыпались за ним в пещеру.

Орудуя каменным рубилом, Ат отсек тяжелый хобот, лучшая часть всегда доставалась удачливому охотнику. Люди выбирались из ямы с увесистыми кусками мяса. Веселый

смех, крики женщин и визг детей свидетельствовали о хорошем достатке племени.

Планетолет приводнился возле острова с резко выступавшей единственной остроконечной горой. Диск- разведчик отделился от аппарата и медленно поплыл в атмосфере в сторону острова.

– Ан, вот он!

– Который?

– Вон тот, с хоботом на спине!

– Ах, да, вижу.

Ан нацелил пучок телепатических волн на охотника. Когда дикарь упал, диск- разведчик медленно подплыл к нему. Ученые внесли обездвиженное тело в аппарат.

– Теперь за ней! – сказал Ан.

– Это неподалеку.

Аппарат медленно развернулся и двинулся в направлении пещеры. Мощным потоком телепатическою энергии ученые усыпили всех обитателей. И вскоре Нис лежала рядом с Атом под прозрачным куполом диска- разведчика… Вялое оцепенение прошло. Ат очнулся. Приподнялся и сел, стал осматриваться по сторонам. Белый песок, полоска воды, папоротниковый лес, в котором все также пели на все голоса птицы. Встав на ноги, он взял копье и отправился на поиски товарищей, тревожно всматриваясь в чащу леса, вслушиваясь в его шорохи. Возле огромного папоротника кто-то остановил его. Невидимое, мягкое, мешающее идти дальше, ноги и руки увязали в прозрачном “ ничто”. Вперед Ат не мог сделать ни шагу.

– А- а- а!!!… – Злобно закричав, Ат бросился на невидимого врага. Копье, замедляясь, мягко вошло и застыло неподвижно на уровне груди Ата, потом медленно, как бы нехотя, выползло и упало у ног. В ужасе Ат бросился прочь от этого места. Но, противоположная сторона преградила ему путь. Дикарь в панике метался в своей невидимой ловушке до полного изнеможения. Изнуренный, уставший, он повалился на песок.

– Ан, он ведет себя по- звериному! – сказал Ки, наблюдая за мечущейся фигурой в опытном замкнутом пространстве.

– Согласно его психическому восприятию, будем воздействовать по программе Альфа Зет.

– Это трехгодичный курс.

– Да, в течение трех лет он будет воспринимать программу.

– Но это, Ан, слишком…

– Его мозг в состоянии воспринять даже письменность! – нетерпеливо перебил Ан.

Замкнутое пространстве, в котором находился Ат, представляло собой учебный класс.

Под воздействием телепатических волн мозг Ата будет воспринимать во время сна информацию, заложенную в программе. Кроме того, телепатический массаж мозговой ткани в период бодрствования полностью снимет остаточное напряжение, ускорит образование дополнительных извилин в десятки раз по сравнению с обычным

развитием. Телепатический массаж, согласно программам, включается в работу сразу же после сна и проявляется в действиях и манипуляциях Ата по проделыванию тех навыков, которые он получил во время телепатического сеанса. Так, постепенно, переходя от простого к сложному, разовьется интеллект и к концу программы он сможет изъясняться отдельными фразами со своими учителями на примитивном языке человека, шагнувшего со звериной тропы на широкую и трудную дорогу в грядущее.

– Анализ психики показал, что он находится в состоянии глубокого нервного шока.

– Ки, сколько израсходовано мозговою энергии?

– Семьдесят процентов от всего пищевого запаса.

– Немедленно ввести стимулятор!

Маленькие помощники ученых, летающие роботы- санитары с помощью пневмошприца быстро ввели стимулирующие элементы под кожу Ату. Стимуляторы вскоре начали действовать. Неподвижное тело дикаря вдруг зашевелилось, и мускулистый атлет в образе Ата вскочил на ноги. С копьем в правой руке он бешено бросался на

прозрачную преграду.

– Ки, пора, начнем!

Ан взял из ячейки в стене небольшой шар. Легкое потрескивание с искрящимся свечением, создавали впечатление горения. Блики света падали на сосредоточенное лицо ученого. Он поднес шар к висящему горизонтально над поверхностью пола диску.

В центре диска находился приемник, куда с осторожностью Ан поместил шар.

Отверстие приемника сразу же затянулось прозрачной пленкой, которая в течение десяти секунд помутнела и приняла голубой оттенок диска. После этого по периметру зажглись разноцветные огоньки. Ступени интеллекта разбиты от простых понятий к сложным, разбиты на свой определенный цвет, если Ат достигнет той или иной ступени совершенства, соответственно будет гаснуть один из цветных огоньков на диске, и так до полного усвоения программы. Сейчас телепатический учитель (диск) с вложенной ученым программой концентрированного поля вступил в работу, настраиваясь на волну восприятия телепатических волн мозгом Ата. Еле слышное жужжание диска нарушало тишину, воцарившуюся в лаборатории. Ученые наблюдали за поведением Ата. Каждый из них своим совершенным высокоразвитым разумом воспринимал то, что сейчас

проделывал их механический учитель, каждый из них в любую минуту усилием мысли мог прервать сеанс или при необходимости внести корректировку. Долг ученых следить за всем, что происходило с мышлением подопытного. Они разделились, Ан контролировал телепатические сеансы. Ки телепатический массаж и усвоения материала, когда работал один из них, другой спал. Так этап за этапом в скрупулезной и трудной работе они создавали мысль, опережая на века естественное развитие человеческого мозга. Восприимчивость Нис была несколько выше. Ее поместили в такое же замкнутое пространство. И одновременно с Атом проводили обучение по программе Альфа Зет… Ат вскинул копье, устремился к невидимой преграде, но странный туман неожиданно пеленой окутал глаза, навалился вязкой массой, сковал движения. В полузабытьи он опустился на песок, улёгся на спину, и тут же крепкий, искусственно вызванный, сон унес его воображение в мир иллюзий. Он увидел берег реки, желтый теплый песок, нагретый яркими лучами ослепительного светила. Приподнявшись, сел, рядом лежало копье. Стоял жаркий день, мучила жажда, полоска воды, блестевшая в нескольких шагах от него, манила к себе. Поддавшись влечению воды, он встал, взяв в руку свою единственную защиту – копье, и направился в сторону потока. Стоя на коленях, он наклонился и жадно пил живительную влагу. Вода освежила и взбодрила Ата, он хотел уже повернуть в сторону леса, но тут внимание его привлекло живое существо, плававшее в прозрачном потоке. Рыба поразила воображение. До этого он видел такие же существа, которые им просто не замечались. А тут вдруг захотелось поймать одно из них. Вода, так пугавшая, оказалась безобидной, ласковой и приятной. Сколько раз в бешенном потоке он видел несущихся животных, вывороченные с корнем стволы деревьев и даже тела людей. Вода рисовалась в воображении страшным и беспощадным зверем. Он стоял уже по пояс в воде, стараясь копьем попасть в большую рыбу, медленно плывшую на расстоянии вытянутой руки. Изловчившись, молниеносным движением, насадил рыбину на копье. Дикий вопль восторга разнесся эхом по лесу. Потом ее, извивающуюся, бьющую бешено хвостом, вытащил из воды и бросил на берег. Каждая удача толкала на новую жертву. Вскоре пляж усеялся трепыхавшейся рыбой. Это продолжалось до тех пор, пока жажда охотника не утолилась. Ату не хотелось выходить на берег, и он долго барахтался, наслаждаясь необычным ощущением. Но голод давал о себе знать, он выбрался на сушу. Подобрав еще бьющуюся в руках рыбу, он стал рвать ее зубами, выхватывая куски сырого мяса и жевать. Он съел уже несколько рыб, но голод не утолялся, а продолжал усиливаться, раздражаясь еще сильнее и сильнее, неожиданно судорогой свело живот. Ат очнулся, все также лежа на спине, он сел и осмотрелся вокруг. Все приняло какие-то новые очертания. Он откуда- то знал, что он может пойти и утолить жажду. Но ему хотелось есть, и, вспомнив сон, без малейших признаков страха Ат отправился к воде. Виденное во сне, он попытался осуществить, но рыбы не попадались на острие копья, как он ни метил в них. В бешенных бросках и ударах копья о воду рыбы только пугливо уплывали, так обессилевший и уставший, он занес копье, застыв, как статуя, следя за плывущей невдалеке рыбиной. Вот она лениво вильнула хвостом, подплыла совсем близко, еще и еще ближе – пора, но охотник ждал, когда рыба повернула в противоположную сторону, он молниеносным движением всадил копье прямо ей в спину. Вздымая тучи брызг, и пузырьков воздуха, в воде бешено забилась рыбина, стараясь вырваться. Но Ат крепко вцепился в древко руками, боролся до изнеможения, стараясь вытащить добычу на берег. Когда ему это удалось, он стал рвать ее зубами, глотая плохо разжеванные куски мяса с чешуей и песком. Насытившись, он лег и забылся во сне.

– Ан, на спектрограмме учителя погас темно- красный индикатор, первая ступень пройдена.

– Поздравляю тебя, Ки. – Сказал Ан, – Желаю спокойного сна. Ат открыл глаза, все также сияло солнце, река несла свои воды. Но день был каким- то необычным в предчувствии, какого- то очень важного события. С этим Ан приступил к ведению наблюдений за программой второй ступени интеллекта учебного телепатического сна… Вот уже пройден путь в семьсот цветов спектра. На периметре механического учителя светились триста оставшихся ступеней, видимых только органами зрения ученых. Они рассчитаны на ознакомление с первобытным обществом и дальнейшим развитием речи. Семьсот первая ступень – знакомство с “ совершенной” Нис, отличающейся от той дикарки, которую знал раньше и любил Ат. Поля защиты (прозрачная преграда) замкнутых пространств Ата и Нис будут сняты и отодвинуты. Ан на этом сеансе сна следил за подготовкой Ата к встрече с Нис. Нис также прошла семьсот ступеней развития. Обучилась ведению домашнего очага и ткацкому ремеслу. В снах она часто беседовала с Атом, плодом программы. Ат спал уже не на песке, а на сколоченном из бревен настиле, укрытом шкурами зверей. На стене хижины висел лук со стрелами. Посередине хижины дымился костер. В углях глиняный сосуд, где варится рыба. Ат открыл глаза. В дверной проем виднеется река, что все также несет свои воды невесть куда. Но, этот солнечный день, какой-то необычный, наступивший в предчувствии какого- то очень важного события. Ат встал с ложа, одел на себя тигриную шкуру. Ему сегодня снилось, что он прошел сквозь стену и охотится в большом лесу. Он вышел из хижины и направился в ту сторону “ прохода”. Осторожно подошел к этому месту у стены и ткнул в нее копье. Копье прошло без сопротивления, утащив за собой Ата. Осмотревшись, он шагнул за “ стену” и вошел в заросли леса. Лес, негустой, но труднопроходимый, окружал место, где он жил, и Ату захотелось вырваться и бежать от невидимых стен, он стал пробираться в чащобу, проникая все дальше и дальше.

Он шел уже десять десятков шагов. Лес стал реже. Вдалеке сверкнула полоска воды. Незнакомое место с подобным пляжем, окруженное со всех сторон зарослями, открылось взору. Посередине большой поляны, спускавшейся к пляжу, стояла хижина. Но, что это за незнакомый запах? Нюх уловил дым с запахом, таким, как пахнет жареное мясо. Он осторожно приблизился к неизвестному жилью. На песке возле хижины видно множество отпечатков ног, таких, как у него, только чуть меньше. Внутри никого нет. Он, осмелев, стал осматривать жилье. На сколоченном из бревен ложе лежали неведомые гладкие и тонкие шкуры, в углу куча шерсти, тонкие жилы намотаны большими мотками величиной с его кулак, навалены рядом с шерстью. Он осторожно приблизился к ложу, ощупал кожи- шкуры, осмотрел их и понял, что они сплетены из жил, точно таких же, как на мотках. Рядом с кучей шерсти стоял какой-то предмет с правильными очертаниями, содержащий в себе равное количество очищенных тонких и толстых палочек, скрепленных между собой. На этих палочках была закреплена тонкая шкура и моток жил. Он с любопытством осмотрел эту шкуру и увидел, что из нее выходит жила и соединяется с мотком. На дымящихся угольях он обнаружил горшок с вкусно пахнувшим содержимым. В вареве плавали незнакомые куски каких-то растений, издавая аппетитный аромат. Ат наклонился, взял руками один кусок, обжигаясь, положил в рот. Еда оказалась вкусной. Насытившись, он потянулся к такому же горшку за водой. Так еще никогда не доводилось ему есть. Но могут вернуться хозяева, и он быстро выскользнул наружу. В зарослях он стал наблюдать за хижиной. Но вскоре нестерпимая жажда погнала его к видневшейся полоске воды. Осторожно, зарослями, он стал пробираться к незнакомому берегу реки. Уже хорошо видна манящая прохладой прозрачная вода, еще несколько шагов – и он у цели. Но что это? Он от неожиданности вздрогнул. Кто-то плескался в воде. Внимательно всмотревшись, он увидел женщину. Ее одежда из тонких шкур лежала на песке. Она стояла по грудь в воде спиной к берегу. Он с любопытством наблюдал за ней. Вот она повернулась, наполовину открыв ему свое лицо. Густые черные волосы спадали локонами на загорелые плечи и спину, налитая грудь с бугорками сосков, изгибы ее тела волновали воображение. Потрясенный, он стоял, не сводя с нее глаз. Женщина в воде тревожно осмотрелась по сторонам, потом вышла из воды и надела свои тонкие шкуры. Где он видел ее? Память вернула ему знакомые черты Нис. Да, это была Нис, он, движимый чувством давно забытой дружбы с ней, выбежал из зарослей на песок пляжа и остановился в нерешительности, глядя на нее.

– Ты кто? – спросила она.

– Я Ат. Где обитает твое племя? – спросил он.

– Я тут одна. Живу в заброшенной хижине и не знаю дороги назад.

Он ближе рассмотрел ее. Тонкие брови, светлые, похожие на освещенную солнцем поверхность прозрачной воды, глаза, в них светилась мысль в спокойном взгляде, это не были глаза дикарки с искорками страха и с рабской покорностью перед сильным. Ее волосы аккуратно расчесаны костяным гребнем красили лицо, выражение которого обрело свои черты, характерные для разумной мысли. Кожа ее, нежная и гладкая, тронута смуглым загаром. Волненье Ата усилилось. Ему почудилось, что он спит и видит эту прекрасную женщину, так похожую на Нис, не наяву. Ат подошел, потрогал тонкую одежду, потом кожу Нис выше локтя и волосы каким- то знакомым, давно забытым чувством влекло его к ней, он приблизился.

– Ты спрашиваешь, что это? Ткацкий станок это!

– А на тебе надета звериная шкура?

– Нет, это не шкура, а ткань. Смотри, вон в том углу лежит пряжа, я получаю ее из конопли, она растет за хижиной, там же на деревьях живут гусеницы шелкопряда они дают шелк получается из нитей коконов.

– Так эти жилы не из зверей?

– Нет! – рассмеялась Нис, – Из пряжи, а что умеешь ты?

– Я, ловить рыбу, охотиться на зверей, добывать огонь, строить хижины и плот, чтобы плавать по воде, срывать плоды на больших деревьях…

Они долго говорили о всех тех вещах, которые им привил механический учитель, о существовании которого они даже не подозревали. Ат остался вместе с Нис, теперь их судьбы тесно сплелись вместе на совместном пути познания. Механический учитель исчерпал запас энергии программы. Последний цвет спектра угас, пришло время личных контактов ученых с детьми Митра…

Глава 24

Нис уже умела ткать красивые ковы из шерсти овец. Ат же занимался скотоводством, пас стадо овец и ухаживал за виноградником. Он подвел из горного озера воду по глиняным трубам и орошал плантацию. Он теперь ходил в легкой тунике, сшитой Нис, и в сандалиях из кожи быков, которые водились здесь в горах, жили они в каменном доме, сложенном Атом из ракушечника, который ему удалось надолбить бронзовым наконечником копья (он умел плавить руду). Их дом стоял на возвышении у подножья горы, на вершине которой было озеро, внизу текла все та же река с песчаными берегами. Повсюду простирался зеленым ковром лес. К дому вели ступеньки из того речного ракушечника, крыша дома устлана обожженными глиняными плитками. В доме имелась только одна комната, посредине ее стояла печь в виде небольшой пещерки с отводом дыма через глиняную дымовую трубу, возле окна, застекленного тонкими прозрачными пластинками слюды, стояло ложе. Ложе устлано огромным ковром. На грунтовом полу также лежал ковер. Ковер представлял собой кусок ткани с вплетенной между нитей шерстью овец. Утром, когда Ат и Нис уже встали, и Ат собрался уже идти выгонять овец на пастбище, дверь неожиданно открылась и они увидели на пороге высокого человека в белой до пят длинной ослепительной белизны накидки, часть которой висела у него на левой руке, правую он чуть приподнял, открывая тонкую ладонь, и сказал:

– Я приветствую вас, дети Серры.

– Кто ты? – спросила Нис.

– Я ваш отец, зовите меня Аном.

С этим он прошел в дом и молча стал внимательно осматривать их. Взгляд его огромных лучистых глаз излучал искорки спокойной мысли, которая проникала в сознание Ата и, не спрашивая о нем, казалось, знает все, чем занимается Ат, куда хочет идти. И тут, где-то далеко в сознании, помимо воли, как будто не Ат, а кто-то другой за него произнес:

– Приветствую тебя, Ан. Я Ат, рожденный на Митре. Но я знаю тебя, я председатель Совета ученых Фата, отдавший первым свой ген, свое имя я тебе уже сказал.

Ан подхватил на руки обессиленное тело Ата. Его лицо судорожно вздрагивало, дыхание стало тяжелым и сиплым, все органы тела интенсивно выделяли питательные вещества истощенному колоссальной работой мозгу. В дом влетели роботы, деловито жужжа, они впрыснули в вену шеи стимуляторы. Ат открыл глаза. В его мучительном взгляде Ан прочел страдание. Ученый выругал себя за опрометчивость, но вместе с тем торжествовал, опыт удался, смерть побеждена. Люди Митра шагнут намного дальше людей Фата, но колоссальному мозгу трудно будет жить в животной оболочке, она так не совершенна и подвержена массе опасностей, быстро изнашивается. Люди со временем научатся заменять слабые органы и таким образом продлевать жизнь. Но даже и сейчас они бессмертны, цикл возрождения разума происходит в их детях. Разум, совершенствуясь, живет – цель достигнута. Но митрян подстерегает опасность гибели планеты подобно Фаты. Необходимо спешить, нужно как можно быстрее построить разумную организованную жизнь на Митре, чтобы в будущем люди шагнули дальше и выше, и смогли предотвратить опасность, нависшую над ними в будущем. Роботы-санитары, осторожно поддерживая тело Ата, положили на мягкий ковер ложа. Нис безмолвно наблюдала за происходившим. Животный страх перед неведомым сковал ее движения, лишил речи. Ан обратился к ней:

– Нис, ты поможешь ему. Я дам тебе этот флакон, половину дай ему выпить перед заходом солнца, половину оставь до утра и пусть он выпьет с восходом. Ты молчишь? – закончил Ан и понял, что с ней. В мгновение ока он устремил на нее поток полей массажа мозговой ткани из блестящего предмета в руках. К Нис вернулась речь и бесследно исчез подавленный излучением животный страх.

– Я поняла тебя, Ан, и все сделаю, как ты сказал.

– Не тревожь его вопросами, Нис. Он должен лежать до заката следующего дня.

Они вышли из дома.

– А сейчас я покину вас, наша встреча состоится после выздоровления Ата.

С этим он вошел в прозрачную полусферу, который вскоре растаял в голубой дымке над лесом. Нис вернулась в дом, усевшись за ткацкий станок, принялась ткать. Спустя три дня Ан снова навестил их. Нис, увидев круглый сверкающий камень, приближавшийся к дому, позвала Ата и они вместе поджидали гостя. Наконец “ камень” метко опустился возле дома и оттуда, прямо из прозрачной стены, вышел Ан. Черная борода обрамляла продолговатый овал лица. Он, как и в прошлый раз, поднял узкую ладонь, приветствуя людей.

– Ат и Нис, сейчас вы пойдете со мной, я открою вам то, ради чего я нахожусь тут, и вы будете помогать мне.

– Я готов. – Сказал Ат, – Я буду пасти ваших овец, выращивать виноград, охотиться на зверей.

– И я буду ткать вам тонкую одежду, варить пищу. – Ответила Нис.

– Мне ничего этого не нужно, вас ждут дела, о которых вы даже не подозреваете. Прошу вас, дети мои, пройти со мной. – И он жестом указал на сверкающий камень. Ат и Нис подошли к шарообразной гладкой отполированной поверхности, через прозрачную стену “ камня” внутри они увидели много блестевших больших и малых предметов. Стена внезапно образовала дыру. Ан жестом указал следовать вовнутрь. Они вошли, уселись в удобные сиденья, покрытые мягкими, зеленоватой окраски, коврами. Когда Ан занял место впереди и нажал один из “ разноцветных камушков”, дом, гора, лес – все вдруг закачалось и поплыло куда- то в сторону. Внизу проплывала речка, с обеих сторон зеленым ковром простирался лес. Вот внизу Ат узнал заброшенную хинину, где он встретился с Нис, вот и место его хижины. Ат и Нис с восторгом следили за прекрасными пейзажами, проплывавшими под ними. Их возгласы и смех говорили Ану, что дети Митра преодолели наконец животный страх перед необъяснимым. В них пробудилось и живет здоровое любопытство перед всем новым. Вскоре лес уперся в глухую гладкую стену, которая шла далеко в оба конца и подымалась вверх. Ат заметил, что они плывут вдоль стены вверх. Когда “ камень” достиг неба, голубая окраска сменилась на темный цвет и взору открылась серая стена потолка. В потолке виднелся вход, “ камень”, подплыв к входу, вошел в него, вход сразу же затянулся. Они очутились в темной пещере, внезапно вспыхнул свет, много маленьких солнц, закрепленных у потолка, освещал пещеру, края которой и дно, по которому они ступали, были ровными и не похожими ни на одну пещеру, которые доводилось видеть Ату. Ан подвел их к двери и, указав рукой, сказал, что здесь они будут теперь жить. Все трое прошли вовнутрь комнаты, там стояли два ложа, между ложами стоял стол о двумя какими- то непонятными предметами на ножнах. Ан объяснил, указывая на них, что это стулья и что на стульях сидят. На столе стоял еще какой-то горшок, перевернутый донышком вверх, из него торчала палка и упиралась в стол. Когда Ан прикоснулся к нему, “ горшок” вдруг вспыхнул, засияв солнцем. Ат и Нис попробовали потушить и зажечь маленькое солнце, нажимая на красивый “ камушек” возле ножки “ горшка”. Потом они вошли и последовали вслед за Аном. Ученый провел их в большой зал с огромным вделанным в стене темным окном в два роста Ата в длину и ширину. Тут находился еще один человек. Он похож на Ана и их трудно было отличить.

– Это Ки! – представил Ан своего помощника.

– Приветствую вас, дети Митра! – сказал он, – отныне мы будем работать вместе с вами.

– Ки, приступай! – скомандовал Ан.

– Я покажу вам, дети Митра, тот прекрасный мир, где родились и жили мы с Аном среди таких же людей.

С этими словами окно в стене внезапно вспыхнуло и поплыли упрощенные для восприятия людьми Митры картины сказочно-прекрасного Мира, который открылся взорам потрясенных людей. Там жизнь текла, подчиняясь строгим невидимым законам, среди тенистых рощ, полноводных рек, везде было счастье и достаток, жители жили в больших просторных домах городов, всю работу за них делали меленькие труженики, которых они называли роботами…Так, за кадром кадр, ознакомились они с жизнью их отцов.

– Почему вы покинули этот мир? – спросил Ат.

Ки вопросительно посмотрел на Ана. Ан отошел от экрана, стал посреди комнаты.

– Дети мои, подойдите сюда поближе. – Подозвал он Ата и Нис к себе. Они подошли. Он указал рукой на потолок. Там медленно поплыли светящиеся точки по бороздам, очерченным вокруг большого светящегося шара. Между двумя точками плыло продолговатое пятно.

– Вот наш мир, он превратился в оболочки маленьких камней. – Сказал с грустью в голосе Ан. Постояв так немного, он сказал уже твердым голосом: – На сегодня, дети мои, достаточно, идите и ложитесь спать на ложе, вам необходимо отдохнуть.

Все трое вышли из комнаты, оставив Ки. Ан проводил их к двери спальной комнаты.

Вскоре Ан вернулся в зал, там наедине с Ки они обсудили дальнейший ход эксперимента.

– Их необходимо ознакомить с символикой нашей речи, они достигли того совершенства, при котором в состоянии понять нас глубже. – Сказал Ан.

– Да, я думаю, программа “ Альфа Эф” на единичный сеанс в течение ночи поможет нам.

– Хорошо. – Согласился Ан и достал из ячейки светящийся шар сгустка энергий программного поля. Бережно поместил шар в приемник учителя. Вспыхнувший спектр

интеллекта указал на начало сеанса. Утром Ан и Нис смогут изъясниться на языке, включающем понятия символических названий физических тел. Когда впервые приступил механический учитель к обучению людей, их восприятие смогло воспринимать с трудом первую ступень интеллекта, для этого понадобились целые сутки. Сейчас же за сутки они воспримут пять ступеней без каких- либо остаточных негативных явлений в мозгу. Следующий день начался в лаборатории. Ан продолжал знакомить Ата с причиной катастрофы Фата. Он объяснил ему ту важную цель, которую было необходимо решить Ату на Митре.

– Ты призван, Ат объединить дикие племена своего острова в одно могучее государство, создать там свою культуру, построить город с дворцами и водопроводами, мощеными улицами и дорогами, ты построишь корабли, и посланцы твоей державы поплывут к

материкам, разнесут другим племенам и народам свор культуру. Таким путем мы сможем дать толчок развитию для достижения в кратчайшие сроки той высочайшей ступени развития, которую достигли мы. Человечество, а вместе с ним и разум, должно шагнуть дальше и найти выход из грозящей катастрофы. – С этим он подвел Ата к экрану, и там Ат увидел родной остров с зарослями первобытного леса, увидел пещеру, где у костра сидели в звериных шкурах взлохмаченные и грязные дикари, они выхватывали из огня дымящиеся куски мяса и рвали зубами, заглатывая плохо прожеванные ломти. Вдруг у пещеры появились незнакомцы, они ворвались в пещеру и с копьями набросились на обитателей. Закипела рукопашная схватка. Трупы и корчащиеся тела устлали пещеру. Чужаки тесным кольцом уселись у костра и принялись выхватывать куски недоеденного мяса из огня, обжигаясь, отрывали зубами большие куски и жадно глотали их. Насытившись, один за одним встали и каждый, взяв в руку по дымящейся головне, вышли из пещеры. Кадр сменился, Ат увидел другую пещеру, там уже знакомые чужаки помещали добытые головни в центре кучи темного пепла, и вскоре пещера засветилась бликами пламени костра. Пещера наполнилась торжествующими возгласами женщин и детей, они гурьбой бегали вокруг огня, вскидывая кверху руки.

– Как видишь, Ат, тут живут дикие и воинственные племена, они заняты только тем, как прокормиться, выжить в этой жестокой борьбе за существование, они гибнут от болезней, зверей и убивают друг друга за пищу, огонь и пещеру. Задача трудна и ответственна. Ты был таким же дикарем…

Ан рассказал всю историю, происшедшую с Атом. Мы отправим тебя на Митр. – Продолжал Ан, – Там ты соберешь все племена острова вместе вот в эту пещеру. Там в долине пасутся стада быков, которые будут выполнять работы, мужчинам хватит занятий охотой, женщины же будут заниматься земледелием. Во время сна мы обучим их всему тому, что умеешь ты. И ты, отобрав из их среды лучших, сможешь заложить и воздвигнуть город, столицу. Нис останется пока у нас, ей будет безопасней. А после она сможет посвятить женщин племени в искусство своих занятий. Сейчас, Ат, пойдем со мной. Он повел Ата в другой зал.

– Здесь я обучу тебя владению оружием. – С этим Ан взял с полки продолговатый предмет в виде короткой палицы с ручкой, один конец которой зажимался в руке, другой такой же выступал, посредине выступающего конца виднелся ослепительно яркости кристалл.

– Если навести этот кристалл на зверя или врага, то он мгновенно становится покорным и забывает все то, что минуту назад хотел сделать, убить или причинить зло. Если же он требует умерщвления, то тогда смертоносный луч испепелит все встреченное на

пути. Лучемет рассчитан на восприятие твоих индивидуальных биотоков, попадая в руки кому- то из дикарей, он не причинит зла. Сейчас я продемонстрирую тебе это оружие.

Ан навел кристалл на камень. Ослепительная молния вырвалась из блестящей точки, страшный гром раскатом резанул слух. На месте камня осталась глубокая дымящаяся яма. Обугленные края ямы говорили об невероятной разрушительной силе, заключенной в луче.

– Ты будешь владеть этим оружием, и запомни, применять его убийственную силу будешь только в самых крайних случаях. А сейчас мы пройдем вот в этот зал, здесь мой помощник Ки и я наденем на тебя поле волновой защиты, предохраняющее от мелких

опасностей – копая, когтей хищников и других опасных вещей. При соприкосновении с этим полем защиты масса предмета аннигилирует, превращаясь в энергию света. – Объяснял Ату ученный. Они вошли в соседний зал. Там их уже поджидал Ки.

– У меня все готово, – сказал он, – тебе, Ат, придется снять одежду и омыть тело специальной эмульсией. – Сказал Ки, показывая жестом на прозрачную кабину.

Ат зашел в ее узкое пространство. Там он снял накидку и передал ее ученному.

Ки взял из рук накидку и повесил ее на левую руку, правей нажал желтую кнопку на стене у входа кабины. Прозрачная дверь плавно задвинулась. Сквозь нее ученым было хорошо видно, как тонкие струи маслянистой жидкости омывали Ата. Спустя некоторый промежуток времени струи уменьшились и исчезли. Камера вдруг засветилась ослепительно ярким свечением.

– По мне ползают какие-то насекомые? – услышали ученые голос Ата.

– Это поле защиты взаимодействует с эмульсией и щекочет тело. – Успокоил Ата Ан.

Еще несколько мгновений было видно свечение, но вскоре оно потускнело и исчезло совсем.

– Ат, можешь выходить. – Сказал Ки. Ат вышел из камеры. Тело его укрылось эластичной коркой поля волновой защиты. От этого тело стало блестящим и сияло также в лучах солнца, как и тела ученых.

– Теперь тебе не страшны зубы и когти зверей. – Объяснил Ки.

– На Митре ты будешь ходить в звериной шкуре с копьем в руке, чтобы не испугать соотечественников, свою деятельность начнешь уже завтра. Для нас, Ат, один день – это одно столетие нашей жизни на Митре, поэтому терять время – преступление перед разумом Системы Серра (Солнечной Системы).

На следующий день летательный аппарат помчал ученых с Атом на борту в сторону Митра. Утром встретил Ата его родной остров. Ат стоял возле той самой пещеры, видимой им с экрана, там еще спало дикое племя.

– Начинай, Ат, с этого племени, – сказал Ан, – и помни, что мы следим за тобой. Ты должен стать победителем.

– Смелее, Ат, всюду, где бы ты не находился, мы видим тебя, и мы с тобой. – Добавил Ки.

Ат, помахав рукой удаляющейся капсуле, повернулся и твердыми шагами направился в сторону пещеры. Услышав шаги, вожак встрепенулся, прислушался, но тут на

него упала тень чужака, загородившего собой выход. С диким воплем вскочив на ноги, вожак бросился вперед, молниеносным движением метнул копье прямо в грудь, пришельцу, оно “ вошло” до половины в тело, но не осталось там торчать, а, обломившись, упало к ногам незнакомца, который стоял, не шевелясь, тогда вожак бросился к нему. Но сияющий жезл, сверкнув в руках пришельца, заставил самого сильного из племени покорно стоять, опустив голову и руки перед чужаком. По пещере раздавались возгласы проснувшихся дикарей. Они видели, как их сильный и смелый

предводитель стоял покорно, склонив голову перед чужаком. Племя в страхе поползло на коленях к пришельцу, неся в руках лучшие куски сырого мяса и, уложив их к его ногам, бросилось прочь в самые дальние и темные углы пещеры. К нему несмело приблизился седоволосый воин и рассказал, что их очаг уже много времени без огня, а соседнее племя, сильное и могущественное, имеет хороший костер, нужно пойти и отнять огонь. Ат жестом призвал к спокойствию готовых на войну воинов. Он сказал, что научит каждого добывать огонь. По толпе пронесся гул голосов восторга и удивления. Люди тесным кольцом столпились возле Ата, желая побыстрее увидеть чудо. Ат велел принести сухой торфянистой почвы с тесным сплетением тонких корней и мха. Когда ему принесли комок сухой торфяной массы, он вынул из кострища сухую головню. Потом взял тонкую палочку и обмотал вокруг нее жилу, соединив концы ее с согнутой дугой палкой, принялся двигать ею. Так, двигая согнутой палочкой вперед- назад, он заставил вращаться прямую палочку, конец которой поместил в углубление, сделанное в головне, а сверху прижимал ее камнем. Он вращал палочку до тех пор, пока один из воинов не услыхал запах дыма, который струйкой стал появляться и выходил из углубления. Ат вынул палочку, проложил ее к торфянистому комку, стал раздувать дымящийся конец. Когда ком вспыхнул, по толпе разнесет вопль восторга, люди стали плясать вокруг Ата и орать на разные голоса, высказывая свою радость. Ат, собрав воинов, повел их на охоту. И вскоре на костре жарили куски свежедобытого буйвола, племя, насытившись, стало укладываться спать, и тут Ат встал и громко известил, что желает покорить и привести сюда то племя, которое не давало им огня. Сытые воины не очень стремились к подвигам, и никто не удостоил его вниманием. Тогда Ат подозвал к себе Го, так звали седого воина, и сказал громко, чтобы было слышно всем, что он назначает Го вождем вместо себя, пока будет отсутствовать. Бывший вождь взревел, бросился в ноги Ата. Но Ат, не удостоив его вниманием,

вышел из пещеры. Вечерние сумерки спускались в долину, далекие крики птиц

и зверей еще разносились в воздухе, но уже реже, во всем чувствовалась сонливость, природа готовилась ко сну. Ат поднялся на плато, отсюда хорошо виден вход в пещеру,

блики огня очерчивали и скрашивали черноту дыры. Он смело вошел к сидящим у кострища людям. Когда до них оставался с десяток шагов, его заметили и окружили дикари с копьями, готовые в любую минуту проткнуть насквозь. Ат поднял руку к спектратору, спрятанному у него за шкурой. Этот жест вызвал молниеносную реакцию,

три копья вонзились в тело, но тут же опали обломанные древка, наконечники и часть древка казались вонзенными. Но пришелец даже не пошевелился, спокойно достал палицу и, подняв ее над головой, обвел всех дикарей, освещая ослепительно ярким искрящимся кристаллом. Головы и руки людей покорно поникли.

– Всем следовать за мной! – на языке дикарей приказал Ат. Толпа в безмолвной покорности поплелась следом. Когда Ат вышел из пещеры, оставив за себя Го, бывший вожак недолго хранил покорность, он в дикой злобе, улучив удобный момент, бросился на Го и нанес ему тяжелую рану копьем. Го повалился, корчась от боли. Победитель торжествовал, отныне он вождь и будут все слушать его и подчиняться ему. Но сначала он предаст мучительной смерти изменника Го. Для этого он велел натаскать в огонь сухих веток и набросать туда камней. Когда камни раскалятся докрасна, он устроит из них ложе для Го. Но злым замыслам положил конец Ат, который появился в пещере. Вожак бросился на пришельца с копьем, но Ат, направив луч в противника, испепелил тело, обугленные остатки упали на каменистую почву пещеры. Го быстро поправлялся, к счастью, рана оказалась не смертельной, стимулятор, хранившийся у Ата, вскоре помог поставить Го на ноги. Го стал верным помощником Ата. Люди, которых Ат привел в пещеру, быстро свыклись с недавними врагами и стали одноплеменниками. Сеансы ночных телепатических снов, проводимых Аном и Ки по программе, делали свое дело, люди изо дня в день постигали иволютивный путь развития, перешагивая века. Ат приводил все новые и новые племена, и вскоре долина наполнилась многотысячными голосами. Путем массового телепатического воздействия животные инстинкты подавлялись, и с каждым днем отступали, не проявляясь в первобытной остроте. Пришло время постройки жилищ. Люди подчинялись всеобщему воздействию, стали воздвигать хижины из стволов деревьев из растущего поблизости леса. Все мужское население было разделено на воинов- охотников, строителей и пастухов. Женщины же занимались обработкой пищи и сырья, из которого изготавливали циновки, нитки, веревки и другие необходимые материалы. Строители воздвигали хижины для каждой семьи. Вооружившись бронзовыми топорами, они рубили деревья и сносили с холмов в долину к стоящим уже нескольким постройкам. Так у подножья гор возникло первое поселение Азон. Ат успешно справился со своей работой. Соплеменники любили его и с уважением относились к Посланцу Неба. Он принес им сытую и богатую жизнь. Ат доволен сделанным. Сегодня люди построили последнее жилище. Уставший, он направился к своему жилью. В хижине его поджидал Го.

– Так, мы завтра собираемся на охоту в честь окончания построек, приглашаем тебя Ат.

– Я, Го, буду рад, давно не держал в руке копья. Но луки не забудьте захватить с собой, звери опасны и коварны. – Назидательно ответил Ат, – А, как поживает твоя молодая жена?

– О, я благодарен тебе за заботу, она быстро поправилась. Ведь этот смертельный укус Ма. А почему ты, наш вождь, не выберешь себе в жены одну из красавиц нашего племени? Ведь Тора давно смотрит на тебя. Она как лань стройна, гибка, как вода в быстром ручье.

– Благодарю тебя, но я сын Неба, меня ждет дочь Серры, она прекрасна, как его теплый луч утренней зари, ее ласки так нежны, как объятия прозрачных вод в нагретом Серрой ручье.

– Будь счастлив, Ат.

– Будь счастлив, и ты Го, – распрощавшись с другом, Ат вернулся в хижину с мыслями о Нис. Он разделся, лег в постель из мягких звериных шкур и вскоре уснул.

– Я приветствую тебя, Ат! – увидел он во сне Ана.

– Я приветствую тебя, Ан! – в свою очередь сказал Ат.

– Проснись сейчас же и ступай на плато, там мы тебя ждем.

Ат вскочил на ноги, не зажигая огня, надев шкуру вышел. Звезды сияли в теплом небе, стрекотание сверчков и порхания ночных птиц да отдаленные крики в ночном лесу будили еще не совсем подавленные инстинкты самосохранения. Время от времени

озираясь и вслушиваясь в ночную тьму, Ат осторожно пробирался к плато. Вскоре он увидел на возвышенности белевшую фигуру. Силуэт белым призраком вырисовывался на фоне звездного неба, рядом еле заметным зеленоватым тусклым свечением просматривалась полусфера гравиалета.

– Приветствую тебя, Ат! – послышался знакомый голос Ана. Ат ответил приветствием.

– Я прилетел за тобой, мы все это время следили за работой на Митре, успешно первый ее этап прошел. Теперь, Ат, нам необходимо обсудить дальнейшую программу. Ну, и ты давно не виделся с Нис.

– Как она поживает, чем занимается?

– Она превзошла наши ожидания и изучила письменность.

– Что это такое? – спросил Ат.

– Это выражение мысли наносимыми на выделанную шкуру знаками.

– Я надеюсь, что она поможет и мне познать эту тайну…

Ата в коридоре поджидала Нис. Ее водянистые глаза заискрились радостью при встрече с ним. Находясь в кругу ученых, она коротала время, изучая письменность, под воздействиями учебных снов закреплялись навыки, и вскоре гладкие куски кожи укрывались рукой Нис кружевами клинописи. На них она записывала все то, чем жила и занималась, живя вместе с Атом, о его любви и привязанности к ней, о чудесных виденных ею картинах иного Мира. Но встреча с Атом была для нее той единственной и неповторимой минутой, ради которой она была готова пожертвовать всем.

Ан поспешил оставить их вдвоем. Утром после сна Ат и Нис вошли в зал. Возле экрана стоял Ан. Ки рассматривал ячейки с записями программ. Обменявшись приветствиями. Ан предложил занять места в креслах перед экраном.

– Сейчас, Ат, я покажу тебе, что должен ты сделать дальше на Митре. После этого человечество будет развиваться своим естественным путем без нашего вмешательства. Ки, начинай. Ки, взяв светящийся шар в руки, осторожно поместил в ячейку проектора. Спустя несколько секунд экран вспыхнул и открыл взору чудесный залитый лучами Серры белокаменный город. Перед потрясенными зрителями мелькали картины широких мощеных улиц, бассейнов, фонтанов, счастливые улыбающиеся лица горожан прохаживались по тенистым аллеям парка. До слуха доносился плеск и голоса детей, купающихся в прозрачных водах бассейнов. Великолепные статуи, изображавшие стройных и красивых людей, украшали фасады дворцов и лестниц.

– Ан, как укладывались такие огромные плиты камня? – спросил Ат.

– О, это я научу тебя делать. – Ан выключил экран. – Прошу пройти со мной, – обратился Ан к присутствующим. Ат и Нис встали и вместе с учеными направились по длинному

освещенному коридору к двери, которая открывала вход в просторный зал с аккуратно сложенными глыбами обработанного камня.

– Вот эти плиты даже в несколько раз больше по размеру твоего роста. Ты, Ат, сможешь очень легко сдвинуть с места. Для этого необходимо снять действующее на плиты гравитационное поле. Для этого нужно соединить один конец этого металлического каната с глыбой, а другим концом, на котором закреплена величиной с твой кулак поисковая головка, произвести поиск силовою линии гравитационного поля. Вот смотри, как это делает Ки. Ки взял длинный канат и обмотал его вокруг камня, затем продел свободный конец в петлю, с усилием втянул ее и далее стал отводить от камня блестящую металлическую чашечку, закрепленную на свободном конце каната. Когда вдруг лежащий на грунте канат стал выпрямляться и выгнулся змеей, повис над поверхностью, он вонзил в этом месте штырь, прикрепленный внизу блестящей металлической чашечки, затем подошел к камню, обхватил его руками и легко отнес, поставив в стороне.

– Ат, – обратился Ки, – подойди и попробуй проделать все то же.

Ат подошел к камню и без особых усилий водрузил его на место. Камень длиной в два его роста (ширина и высота его были примерно равны и составляли длину вытянутей руки) был легким, как пух птицы, как охапка шерсти. Удивлению Ата не было предела, он знал, что даже камни чуть больше его головы он подымал с трудом.

– Вот, из таких глыб вы сможете построить себе этот прекрасный белый город. Мы будем продолжать сеансы массовой телепатии, и жители быстро приобретут навык в строительстве не только домов, но и каналов, дорог, водоемов. Антигравитаторы, так называются эти тонкие канаты, мы доставим тебе в хижину, потом, когда обученные люди хорошо смогут ими пользоваться, ты, Ат, раздашь их строителям. – Разъяснил Ан.

– А как обработать такие камни? – спросил Ат.

– В этом тебе поможет твой спектратор. Мы перестроим его на испускание энергии в виде тонкого луча толщиной в человеческий волос, этим лучом ты сможешь высекать в глыбах скал камни любой формы. Тонкий луч энергии проникает на глубину в несколько десятков человеческого роста в породе скал. – Ответил Ки.

– А сейчас идите и отдыхайте. На Митр пойдете завтра. Мы же после окончания учебы заснем долгим сном на века. Когда зарожденная вами цивилизация достигнет своего совершенства, когда люди научатся проникать далеко в недра Митры, и Космоса, тогда они смогут отыскать нас по тем признакам, которые мы оставим на планете, и мы сможем тогда вместе с будущими людьми увидеть в расцвете плоды спасенной нами разумной жизни Серра. Распрощавшись с учеными, Ат и Нис остались вдвоем в их спальной комнате. Наедине они долго говорили о большой и благородной цели, которую призваны осуществить… Утром Ат и Нис отправились в зал с экраном, там они встретились с учеными, и все вместе поднялись к выходным камерам. Вскоре звездное небо растворило летящий в сторону Митры планетолет. Го встал еще до восхода Серры. Оружие для охоты он приготовил еще с вечера. Тугой лук и стрелы в колчане лежали на столе возле стены. Слух его уловил чьи- то шаги, в хижину вошли двое воинов- охотников, приветствуя Го, они сели на грунтовый пол, дожидаясь, пока соберется их вожак. Вскоре возглавляемый Го отряд из десяти охотников бесшумно продвигался по сонному и темному поселению к хижине Ата. Издали хижина казалась темным холмом. Пора бы вождю уже быть на ногах, но хижина темна. Необычная тишина стояла повсюду. Тревогой, почуяв неладное, забилось сердце Го. Он ускорил шаг и вскоре вбежал в хижину вождя. Постель помята и холодна, шкуры разбросаны по хижине. Все говорило о том, что ее хозяин оставил ее еще вчера вечером. Го выбежал на крыльцо хижины. Боевым кличем созвал он воинов. Когда в бликах факелов он различил суровые лица готовых на все воинов, поднял руку в знак внимания. Сразу же гул голосов стих, воцарилась мертвая тишина.

– Воины, похищен вождь. Освободить его из плена – наша обязанность. Потом он разбил войско на отряды и отправил их в разных направлениях от поселения на поиски вождя.

Целый день бродили воины по окрестностям селения, измученные и голодные, они вернулись к вечеру ни с чем. Го, утомленный, но не теряющий надежд, решил отложить поиск до утра. С первыми лучами Серры воины, отдохнувшие, разошлись в поиске следов борьбы или каких- либо примет. Го с горсткой воинов подымался на плато. Взгляд его помимо воли скользнул ввысь, к вершине горы. Остроконечный зуб ее окрасился в кровавый цвет клыка хищного зверя, кровавый отблеск восхода светлея, стекал лучами Серры с вершины скалы. Редкие облака ярче вырисовывались в голубом небе. В воздухе ни ветерка, предвестник жаркого дня, штиль царствовал над утренней долиной.

Го неожиданно остановился, сверкнувший в вышине летящий “ камень” привлек его внимание.

– Сын неба возвращается к нам! – громко закричал он, указывая рукой на летящий гравитолет. Воины остановились и закричали, глядя на небо. Полусфера, отражая яркие лучи Серры, медленно опустился невдалеке от отряда. Возле воинов быстро образовалась толпа жителей (стариков, женщин, детей). Они со слезами радости на глазах приветствовали появившихся из гравитолета Ата и Нис. Нис, склонив голову на плечо своему любимому, стояла рядом. Ат высоко над головой поднял спектратор и смертоносный луч ослепительной яркости, вырвавшись из кристалла, прорезал атмосферу над головами потрясенных людей. Тонкий волос его уткнулся в вышине в белеющее облако. От этого облако вдруг разрослось на глазах, прогремел гром и хлынул сильный ливень. Ат не ожидал такого эффекта спектратора, ему стало не по себе, но теплый ливень не испугал людей. На их мокрых лицах сияли счастливые улыбки.

Гравитолет, бесшумно оторвавшись от поверхности земли, исчез в низком облаке. А Ат и Нис спустились с возвышенности под приветственные возгласы толпы направляясь к хижинам…

Глава 25

Эфес кончил читать. Мысли роем сновали в потрясенном мозгу. «Это же самоубийство, – думал он, – куда толкают Шомоны свой народ? Куда идет человечество? Что будет с нами?” – Тысячи вопросов завертелось в голове. Чудовищная затея Шомонов вызывала неприятное чувство дурноты. Как никогда Эфеса одолела жажда борьбы. В бессильном порыве он приподнялся на постели, но острая боль вернула его на койку. В коридоре шаркал кто-то тапочками. Эфес зашелестел газетой, поспешно пряча в нее проспект. Снова наступила тишина. Рассудок не хотел воспринимать безумные идеи Шомонов. Но механизм, запущенный ими, уже не остановить. Эфес видел в городе плакаты и лозунги, призывающие женщин к добровольному пожертвованию зародышей, из которых впоследствии выделялись генетические тела для прививок фарпелам на Земле. Нет улыбок в городе, нет детского смеха. Все поставлено на службу фанатикам науки.

«Женщина может иметь ребенка после трех отданных зародышей», – гласит один из лозунгов. В бессильной злобе Эфес зажал в кулаке здоровой руки простыню, зубы непроизвольно заскрипели. Дни длинной вереницей тянулись, растворяясь в бесконечности ожидания. Избавление от травм подходило к концу. Думар по-прежнему аккуратно навещал подшефных. Они с Эфесом уже прохаживались по аллеям госпитального парка, правда, больной сильно поддавал на левую ногу и не мог обходиться без палки. Полковник большей частью проводил время на скамейке, рядом с ним сидел Орт. Он все чаще предпочитал общество Менакера. Но иногда можно было видеть его одинокую фигуру то у ручья, что журчал невдалеке, то на окраине парка.

Однажды Думар увлек Эфеса в отдаленную аллею и взволнованно сообщил:

– Сегодня у меня нет визиофона, и я могу разговаривать не таясь. Скажи мне причину аварии? – в редкие минуты Эфес позволял себе обращаться к Думару на «ты».

– Вся страна Шомонов опутана сетью волновой защиты. Сквозь нее не проходит ничто, кроме чистой атмосферы. Космические лучи, электромагнитные колебания, метеориты и все движущиеся тела скользят по ней, как по ледовой горе.

– Тогда как же полеты на Землю?

– Полеты ведутся в коридоре из луча волновой защиты. На Земле точно такая же сеть.

– А что же произошло в Наями?

– Совет послал нас с заданием обратить на себя внимание с целью заполучить побольше генетических тел…

– Вместо борьбы, вместо…– Перебил его товарищ.

– Ах, Эфес, – в сердцах отвечал ему Думар, – все наши старания результата не дали. Там еще на нас полезла разгневанная толпа. Но если бы нам удалось, то наши женщины не отдавали бы три плода.

– Так вот почему они молчат.

– Они дали обет молчания. И не вступают с мужчинами в контакты, обвиняя нас в своих страданиях.

– А ты-то как же?

– Ты задаешь мне вопрос после того, какой документ я добыл. Может ты ответишь, зачем? – обиженный тон друга успокоил Эфеса, он поспешил его унять.

– Ну, ну. Я тебе верю.

– Ну, спасибо и на этом. Тогда слушай…

Думар детально обрисовал картину будущего побега. Эфес выслушал его очень внимательно, потом ответил: – Но это же огромный риск?

– Да, дорогой друг. У нас нет выхода, пушка установлена на оси симметрии окна и всякое тело сгорает в ее смертоносном луче… Выздоровление наступило. Теплым июньским днем к ним в палату вбежал Кечо, сверкая белизной накрахмаленного халата: – Ну- с, беглецы, поздравляю, – начал он прямо с порога, – будем теперь трудиться на Земле.

– Это еще почему? – спросил Эфес, Но Кечо не счел нужным отвечать. Он лишь взглянул на Эфеса так, как смотрят на пустое место, дав понять, что говорит с людьми второго сорта. Задав еще несколько ничего не значащих вопросов, распорядился по поводу выписки больных и исчез. Медсестра что-то строчила авторучкой, затем скрылась следом за Кечо…

Три фигуры в комбинезонах волновой защиты со скафандрами в руках уныло брели к грузовику, стоявшему среди таких же дисков. Невдалеке, мигая бортовыми огнями, стоял диск- разведчик. Эфес, прощаясь, взглянул в его сторону. Там внутри сидел Думар и знаком приказал всем бежать к нему. Эфес сделал было шаг, но вышедший из-за диска часовой внимательно посмотрел на него.

– Послушай, друг, – обратился к нему Эфес, но помня уловки Шомонов, тут же зажмурил глаза, фигура часового стояла без изменений, – мы уезжаем на Землю. Не помог бы ты нам выполнить последнюю просьбу?

– Какую еще, говорите?

– Мы хотели бы проститься с разведчиком. Все-таки много времени работали на нем.

– Не велено.

– Ну будь человеком. Мы же при всех наших стараниях не уйдем все равно, чего ты боишься?

– Не велено. – Уперся часовой, но сделал вид, что не смотрит на товарищей. Эфес Кивком головы позвал спутников за собой. Они подошли к диску и стали обходить его со всех сторон. Часовой на всякий случай ушел за грузовой диск. Когда его фигура скрылась, все, как по команде, бросились по трапу вовнутрь. Даже не убрав за собой трап, последний из них, а им был Орт, задраил дверь. Думар стартовал курсом к окну. Внизу, точно по центру окна, стояла пушка. Она стреляла смертоносных лучом, способным превратить в пар любое тело величиной с размеры окна. А окно в космос было не более самого большого диска- грузовика. Единственным недостатком пушки являлась ее цикличность, но она была необходима для остывания. От луча происходил сильный нагрев, и время на охлаждение являлось циклом и длилось всего три секунды. В этот отрезок времени Думар рассчитывал проскользнуть. Риск, граничащий с самоубийством, но другого выхода нет, лучше смерть, чем покорность судьбе, так решили все. Думар подвел диск к краю отверстия и стал ждать. Яркий луч вонзался в пустоту. Вот он померк, Думар колебался, время утеряно. Снова вспышка, потекли томительные секунда. Глубокая морщина залегла на переносье, крутые желваки на скулах, зубы сдавлены, лицо превратилось в бронзовый монолит. Велико напряжение. Но миг настал. Луч еще сверкал в испепеляющем блеске, а пальцы с силой нажали клавишу “ пуск”. Разведчик рванулся с места. Периметр диска не задел луч. Яркое свечение уступило дорогу. Диск под напором двигателей рвануло в свободное пространство – секунда, боковые двигатели сделали свое дело – секунда, диск двинуло с такой силой, что ремни затрещали, Менакер крякнул. Секунда – луч, удаляясь в бешеном темпе остался позади, позади, позади… Стучало в висках. Первым пришел в себя Думар. В диком восторге он смотрел на друзей. Менакер висел на ремнях без сознания. Из носа и ушел у него текла кровь. Орт тихо стонал. Эфес, не скрывая слез, наполнивших глаза, молча смотрел Думару в лицо.

Криков восторга не было. Эфес первым вскочил с кресла, стал хлопотать у Менакера. Полковник пришел наконец з себя.

– Мы живы? – прохрипел он.

– Ура- а!!! – прокричал очнувшийся Орт.

Эфес взглянул на Думара.

– Ну что ж, друзья, как говорили наши предки, с Богом, сказал тот. Диск изрядно тряхнуло, затем всех вдавило в кресла.

– С три тысячи метров, и мы в Мираже. – Заговорил Думар снова, – Итак, напомню, друзья, ваши действия. Во- первых, Орт и господин полковник берут Мисара на себя. Во- вторых, – Он кратко изложил всем место и действия каждого в предстоящей схватке.

Лица напряглись, каждый мысленно представил себя в действии. И когда диск замер на крыше дворца, Эфес ощутил легкий озноб. Он попрощался с Ортом, условившись держать связь по рации. Менакер вяло пожал руку Думару и Эфесу.

– Извините, если что не так. – Были его слова.

Думар и Эфес проследили, пока обе фигуры друзей не скрылись на ступеньках пожарной лестницы, ведущей к покоям Мисара. Затем сами, осторожно ступая по крыше, приблизились к поручням, окружавшим края. Думар ловко зацепил конец веревочной лестницы за ограждение и полез первым вниз. Он миновал несколько верхних этажей, остановился и легким движением руки вырезал оконное стекло. По тому, как дернулась лестница. Эфес понял, что Думар достиг цели. Быстро скатав лестницу. Эфес тенью скользнул в окошко чердака. В купели теплой летней ночи стрекотали цикады, их дружный хор не тревожат ночные шорохи…

Глава 26

– Докладывает пост номер один! – раздался металлический голос репродуктора в диспетчерской Совета Ученых.

– Докладывайте? – скомандовал Лион.

– Трое со скафандрами в руках направляются к диску- разведчику, что предпринять?

– Надеюсь, они ничего не заподозрили?

– Нет, им морочит голову двойник.

– Дайте им возможность занять разведчик.

– Слушаюсь!

– Лион, а не слишком ты беспечен в своих действиях? – спросил главного зоолога седой бородач в белой накидке.

– Нет, Ки, ты ведь знаешь, что ожидает нас, пусть испробуют судьбу.

– А если им это удастся, тогда что?

– Тогда мир воцарится на планете, и Шомоны открыто вручат плоды знаний людям для их блага и процветания.

– А если их миссия провалится? Что- тогда? – настойчиво и с недоверием вопрошал Ки.

– Тогда, дорогой друг и соратник, ты ведь прекрасно осведомлен о том, что будет тогда. Но я повторю тебе, или напомню, что Шомон это космический город и даже катастрофа планеты, какова бы она не была, не причинит ему никакого вреда. Город благополучно, среди всеобщего хаоса распада планеты, переместится на Землю.

– Имей в виду, Лион, я не позволю, чтобы эти люди, сбежавшие от нас, как они об этом думают, погибли! – Лион не ответил.

– Докладывает пост номер два!

– Докладывайте?

– Диск- разведчик на подходе к окну.

– Луч уберите в последний момент, беглецы ничего не должны заподозрить.

– Слушаюсь. О, что он делает?

– Что произошло?

– Он не вошел в паузу, я выключил луч на долю секунды позже.

– Надеюсь, они не заметят. Впредь будьте внимательней.

– Слушаюсь. Он пошел, а черт, чуть было не влетел в луч, преждевременно на пять долей секунды. Его болтает в окне, пауза длится четыре секунды. Ушел из окна, включаю пушку на пятой секунде.

– Отлично, пост номер два. Выношу вам благодарность от имени Совета Ученых.

– Служу Мудрости! – ответит постовой.

– Да поможет им Свет разума. – Сказал Лион. – Так что, Ки, ты у меня там спрашивал по поводу риска беглецов?

– Да, вот именно. Ведь в случае неудачи они погибнуть вместе с планетой?!

– А как мы спасли всех пассажиров, которым было суждено погибнуть? Точно также мы спасем и наших незадачливых беглецов, только немного иначе.

– Послушай, Лион, взрыв планеты происходит так разрушительно с выбросом сгустка энергий в хаотическом переплетении, что от тел этих несчастных не останется даже пара.

– Мною предусмотрена программа сохранения их интеллектов во временном континууме. В замедленном режиме времени я извлеку каждого из хаоса катастрофы, но для их телесной оболочки это будет разрушительно. Им мы дадим новые тела, в любое время и всегда, когда это нам понадобится, даже через миллионы лет. Все это время их интеллекты будут пребывать в энергетических кристаллах. Они даже не будут подозревать, что у них нет тел.

– Я всегда восхищался твоей гениальностью, Лион. – не без теплоты в голосе сказал Ки…

Президент спал в своей спальне, по привычке разбросав длинные ноги на мягкой перине. Руками он сжимал подушку. Эфес вскочил в открытое окно, зажег свет.

– Господин Президент, вы арестованы! – громко выкрикнул он.

Президент, не шевелясь и не открывая глаза, также громко сказал: – Кто арестован, тут мы еще разберемся?! – Он вскочил с постели, но рука, сжимающая лучемет, камнем упала на затылок. В глазах померкло. А когда свет чуть просочился сквозь белый туман, язык ощутил мягкий ком ткани, а руки ноющую боль врезавшихся пут.

– Господин Президент, вы арестованы, пора бы это понять.

Думар в свою очередь информировал об успешном аресте Мисара. Эфес доложил Думару об аресте Президента. Проверил еще раз запоры на двери, затем подошел и включил телеэкран. Пока экран настраивался, он легко приподнял с постели Президента и усадил в кресле, напротив.

– Сейчас мы с вами посмотрим нечто не безынтересное.

Экран ожил. На нем появился Думар.

– Люди планеты, к вам обращается главнокомандующий войск, осуществивших правительственный переворот. Отныне народы Мира обретают статус самоопределения, со своим правительством, без права на армию. Все вооружение, все арсеналы будут уничтожены. Армия распущена. – Думар говорил о процветании и благосостоянии. И завершил свою речь словами, – Иного пути нет. Если народы Мира не положат конец вооружениям, что ожидает мир, может каждый узнать из следующей ленты, телестудии Мира…

Внезапный сбой в передаче, нарушили помехи. Изображение Думара расплылось и исчезло. Вклинившийся голос в телепередачу, начал свое вещание. Волна, на которой работал этот передатчик, подавляла любые вещания. Это был голос Рени. Его голос сейчас звучал во всех уголках планеты: – Я ставленник Советника Президента. Мои условия; во- первых, освобождение Президента. Во- вторых, освобождение его Советника. В- третьих, казнь бунтовщиков. Ответственность за проведение операции возлагаю на личную охрану Президента. Срок двадцать четыре часа с сего момента, докладывать о ходе операции на любой радиоволне. В случае невыполнения приказа – гибель человечества!

Выключив микрофон, Рени откинулся на спинку кресла. Потекли минуты, часы. Докладов не последовало. Прошло шесть часов. Рени нервно ходил из угла в угол в душном подземелье. Экран показывал города Мира. Улицы, заполненные ликующим народом, митинги и веселье. Среди моря людей на экране взгляд выхватил лозунг:

“ Преступнику Мисару не запугать Мир!»

– Ах вы, негодяи. Ну, так не бывать этому. – Трясущимися руками Рени нащупал на пульте две красные кнопки. В замешательстве застыл. Тощую сгорбленную фигуру старого лакея трясла лихорадка. Пот ручьями стекал на ряды разноцветных клавиш пульта.

Два больших пальца уже лежали на кнопках. Глаза лихорадочно блестели, рот исказила зловещая гримаса кривой улыбкой, обнажив два ряда ослепительно белых вставных зубов. Пальцы медленно утонули в гнездах кнопок. Послышался отделенный нарастающий гул. Бункер сотрясался, с каждой секундой увеличивалась сила толчка. Экран потух. Потух свет. Лишь тускло тлела лампочка аварийного освещения, внезапно

тщедушное тело Рени оторвалось от пульта, в бешенном броске распласталось на противоположной стене букера…

Книга 3. Панацея

В книге рассказывается о системе из девяти обитаемых планет, вращающихся вокруг угасающей звезды, что влечёт исчезновение жизни на планетах. Ученые используют достижения содружества цивилизаций в поиске выхода из надвигающейся катастрофы. Читатели будут свидетелями борьбы за выживание планет и поисков спасения…

Глава 1

Эта зима была особенно холодной. На улицах города сквозь седую мглу злого колючего тумана просматривались редкие прохожие, закутанные с ног до головы в теплые одежды. Красный диск солнца висел в фиолетовой дымке неба, бросая

медные лучи на скованный лютым морозом город. Машин практически не было видно. Город казался пустым и холодным. Неприветливо отсвечивали окна домов частичками свободных от намерзшего льда стекол. От громадных отвалов снега на обочинах, от седого тумана и тишины становилось не по себе, пробирала дрожь, и чувство обреченности закрадывалось само собой в сознание людей. Никто толком не знал, что творилось с природой, ходили разнообразные слухи. Но все, особенно пожилые, сходились в одном; что- де вот в детстве какое было лето теплое и сухое, без проливных холодных дождей, без шквалистых холодных ветров, и – какие зимы… Газеты старались умалчивать о переменах в природе, ссылаясь на столетней давности подобного рода явления, призывали не обращать внимания на изменение климата. И рассказывали наперебой об интенсивной работе ученых над решением проблемы энергетического кризиса, на нехватку бензина и топлива вообще. Паники, как таковой, не было. Заводы работали, школы продолжали учить детей, продовольствия было вдоволь. Общество не знало войн, насилия, и жизнь текла вообще неплохо. Столица жила обычной жизнью северного города. В один из таких зимних дней вышел на улицу молодой человек в песцовой шубе с поднятым воротником. Сквозь вязаную маску из толстого шерстяного материала заструился пар от дыхания. Лица не было видно, только две щелки для глаз. Он вышел на середину улицы и шел в направлении высотного здания со шпилем, исчезавшим в выси, “ растворяясь” в морозной мгле. Под ногами хрустели мелкие хрусталики льда, истирая, как наждаком, подошвы широких песцовых унт. Дорога была довольно длинной. Кажущееся близким здание уходило под искажением оптического обмана вперед. Но наконец, он ступил на ступеньки широкой террасы перед парадным входом. Пар с подогревающихся ступеней на мгновение закрыл фигуру, но этого мгновения было достаточно для того, чтобы молодой человек с легкостью преодолел с десяток гранитных аккуратно подогнанных плит и очутился перед тисненной золотистым шрифтом вывеской: “ СОВЕТ ПЛАНЕТ”.

Массивные двери открылись, впуская человека в просторное фойе, куда за ним ринулся мороз и растаял там, превратившись в густые клубы пара. Очутившись в тепле, он с нетерпением сорвал маску, обнажая красивое с правильными чертами лицо с большими голубыми и холодными глазами. В гардеробе услужливый робот- швейцар принял шубу и унты и подал удобные тапочки. Молодой человек вздохнул свободнее. В фойе никого не было. Он вошел в лифт и поднялся на пятый этаж. В просторных коридорах, устланных мягкими ковровыми дорожками, сновали озабоченно люди. Одни бегали с папками под мышкой, другие спокойно расхаживали парами меж зелени уютных уголков.

Среди всей этой суеты навстречу молодому человеку вышел средних лет мужчина в светло- сером костюме с приветливой улыбкой на лице. Он протянул руки в приветствии и тепло пожал обеими протянутую руку в ответ пришедшим.

– А! Тео, рад тебя видеть.

– Здравствуй, Сон. – Ответил пришедший.

– Сегодня мой доклад на Совете.

– И что, все представители прибыли? – спросил Тео.

– Да. С отдаленных планет Гелии, Медии, Тирии и Су.

– Кстати, на Су ощутим коализ?

– Пока нет, но на полюсах, где были условия, уже холод идет миграция к экватору.

– Да- а. Что нас ждет?! – с грустью сказал Тео.

Сон промолчал. Они подошли к открытым дверям, ведшим в зал, сплошь уставленный креслами с мягкой зеленой обивкой. Представители ученого Мира с четырех планет собрались в зале. Суровые лица глядели строго на возвышающуюся впереди трибуну, где занимали места Сон, Тео и еще восемь человек, по двое избранных в Президиум от каждой планеты. Первым с места выступил Сон: – Я буду краток. Необходимо решить проблему жизни, как выжить. Поэтому мы все здесь, поэтому живем под одной крышей, поэтому мы распоряжаемся доверенной энергией из иссякающих ресурсов. Кто желает высказаться?

Первым поднялся невысокого роста с узкими щелками глаз человек в Президиуме.

– Гелион, тебе слово. – Объявив выступление представителя планеты Гелии, Сон сел.

– Я буду тоже краток, – начал Гелион, – дайте нам возможность переселиться на Су.

В зале зашумели. Послышались реплики: – А мы что же, по- вашему, Гелион?

Сон поднял руку, призвал к спокойствию. – Я неоднократно предупреждал, уважаемый Совет, что на Гелии нет реальных условий для жизни. Цивилизация практически живет за счет остальных. Есть ли смысл терпеть такое. Но представители Су категорически противятся этому.

– Мы не претендуем на экваториальную часть! Отдайте нам полюса! – кричал в исступлении Гелион.

Сон снова поднял руку, призывая к спокойствию. Свет в зале мгновенно потух. Поплыла голограмма синих от снега просторов закованных в льды городов и пустующих фабрик, заводов, жизнь, казалось, покинула планету холода и мрака. Но кадр сменился, показывая удушливые улицы, освещенные тусклым светом электрических ламп подземелья. Люди в обветшалой одежде, полуодетые, почти слепые, без дневного света, глядели широко открытыми глазами в объектив фотокамеры с мольбой. Сердца дрогнули. Каждого стало мучить угрызение совести.

– Я требую отдать нам полюса Су! – прозвучал голос Гелиона в тяжелой свинцовой тишине зала. На зеленом табло над головой Президиума Совета зажглась цифра 1400 – голоса, поданные за переселение с планеты Гелии на Су. Победа Гелиона была принята Советом восторженно, под рукоплескания зала Гелион со своим Советником оставили зал, поднялись этажом выше для разработки плана по переселению на Су. Оставшиеся вновь зашумели. Снова вмешался Сон.

– Если ни у кого нет предложений, то можно разойтись и возобновить наше сто первое заседание завтра. Но, помните все, зачем мы здесь?

Зал сидел тихо. В мертвой тишине все ждали чуда, которое бы спасло от неминуемой гибели.

– Дайте мне слово? – поднялся в середине зала представитель из делегации планеты Медии.

– Назови себя и пройди на трибуну. – Сон указал широким жестом место для выступлений.

– Я, Гай, командир корабля из Медии, доставившего сюда делегацию ученых. Стройный мужчина средних лет пробирался между рядами к трибуне. Когда он занял место выступающего и свет осветил его светлые волосы, зал увидел необычайно красивое лицо и умные серые глаза, смотревшие открыто с чувственным участием, сознающим всю глубину трагедии.

– Я не знаю энергетических возможностей Союза, но твердо убежден, что мы не один во Вселенной.

– Пожалуйста, конкретнее? – торопил Сон.

– Мое предложение покажется смешным, может быть, наивным, но в сложившейся ситуации…

– Не тяни, говори, что предлагаешь? – перебили его из зала. Бесцеремонное обращение с космонавтом давало право ученым, занимающим почетные места в Союзе и среди населения планет, а, кто такие космонавты, – растратчики и так скудных запасов энергии, которая попросту выплескивается в реактивные трубы кораблей.

– Я прошу одного. Поиска высокоразвитой цивилизации, которая наверняка знает, как избавиться от надвигающейся катаклизма.

Зал загудел, как улей.

– Нам незачем тратить драгоценное топливо на детские забавы!

– Мы не сумасшедшие!

Сон вновь вмешался. Зал затих.

– Дорогой Гай, вы ведь знаете, что жизнь во Вселенной почти невозможна. Теории Вероятностей дает мизерный процент ее существования.

– Но все, же дает! – не сдавался Гай, – да космическое пространство кишит высоко развитыми цивилизациями, вы не сталкиваетесь с ними, потому что теоретики…

– Наш возраст – два миллиарда лет. За этот промежуток цивилизация не обнаружила себе подобной в нашей галактике! – настаивал Сон, – трезвый рассудок подсказывает…

– Я тебя перебью. Сон. – Неожиданно вмешался Тео. – Я, как астрофизик, хочу предостеречь тебя, ведь в безумных, порой абсурдных решениях есть доля истины.

– Спасибо, Тео! – Гай благодарно взглянул на астрофизика, – Итак, я предлагаю обследовать соседние галактики путем внедрения наших звездолетов во все направления Космоса и зондирование радиотелескопами всего возможного пространства. Не может быть, чтобы нигде не было развитых существ.

В зале воцарилась мертвая тишина. Гай воспользовался этим и затерялся в зале. Ученые задумались. Прошло минут десять. Все сидели молча. Надежда на спасение – это еще не само спасение, а времени на абсурдные идеи нет, нужны действия. Предложение Гая

осталось не услышанным.

– На сегодня все. – Сон сделал жест рукой, призывающий разойтись. Ученые вставали и выходили по одному из зала.

– Ты, Тео! – тепло говорил Сон, – Не хочешь переселяться в Совет?

– Нет, я чувствую себя гейянином, пока хожу по этой земле, как человек.

– Ну, ну! – похлопал Сон по плечу молодого человека, – А сейчас что намерен делась?

– Буду обдумывать предложения Гая.

– Ты меня извини, но заниматься сейчас бредовыми идеями значит навлечь на себя ворох насмешек…

– И стать шутом? – закончил Тео.

– Ты же умный человек и поймешь меня правильно.

Сон проводил его к лифту. Тео вздохнул с облегчением лишь тогда, когда за ним закрылись массивные двери Совета. Сквозь толстую вязь шерстяной защиты проникал семидесяти пятиградусный мороз, остро щипая кончик носа и щеки. Время от времени Тео растирал меховой рукавицей лицо, пока не разогрел, и уже мог идти по улице свободно. Он продвигался довольно долго, и лишь когда перед ним возник жилой квартал из плоских пятиэтажных домов, остановился и вошел в подъезд одного из них.

Дверь овальной конструкции была герметичной. Холод внутрь лестничного марша пятиэтажки не проникал, но и войти в такой дом тоже не просто. Жильцам необходимо знать код, который набирается на клавиатуре, тем, кто не знает кода, попросту, гостям, отвечает по радио сам хозяин. На запрос Тео ответил мелодичный голос женщины.

Щелчок замка – и клубы пара заструились в дверной проем вместе с гостем. Тео легко вбежал на пятый этаж, где в уютной и просторной комнате жила хозяйка голоса. Она ждала его у открытой двери квартиры. Ею оказалась красивая миловидная женщина, стройная, с длинной русой косой и ровным прямым носом. Глядя на ее лицо, придирчивый взгляд не смог бы обнаружить черт, не гармонирующих с безукоризненным овалом лица и чуть раскосым разрезом светло- зеленых глаз. Она смотрела на Тео, как на хорошо знакомого человека открытым добродушным взглядом, жестом приглашая войти.

– И уж думала, не придешь. – Сказала она.

– Ну почему же? Мне всегда здесь думается лучше.

– Да?! Это приятно слышать.

– Да, и я бы хотел остаться у тебя, Леа.

– Я буду рада. Иди на кухню, я приготовлю кофе.

– Спасибо.

Она ушла коридором на кухню, а Тео, словно пришел домой, бесцеремонно начал снимать верхнюю одежду. В квартире было тепло и уютно. Тихо жужжал кондиционер.

Ступая мягкими тапочками, Тео вошел в комнату. В зеленом уголке, сплошь заросшем тропическими растениями, щебетали разноцветные птицы. Было особенно уютно здесь, и живой уголок природы никак не вязался с тем, что творилось на улице.

Тео приблизился к попугайчику. Нахохлившись, он сидел неподвижно на жердочке внутри большой клетки. Бусинки глазки время от времени закрывались в полудреме.

– Как дела, Яша? – спросил Тео.

– Я старая плешивая птичка! – прошипел попугай, – а ты, как

дела, как дела?

– Ну какая же ты плешивая? Ты, Яша, красивый, умный.

– Давай поцелуемся! Давай поцелуемся! – загалдел попугай, старательно изображая звуки поцелуев.

– Давай поздороваемся! – настаивал Тео.

– Зачем мне твоя рука? – шепелявила птичка. – Ты лучше, милый, о спорте поговори.

Громкий смех женщины привел Тео к действительности. С маленьким подносом за спиной стояла Леа, на нем были две чашечки парившего кофе. Оба засмеялись и уселись за журнальный столик.

– Кофе еще есть? – спросил он.

– Как видишь.

– Да, да! – вспоминая запрет, наложенный Советом Планет, Тео прикусил язык. Только им было известно, что поставщик продуктов остался один- единственный, это планета Су. Пока на ближайшие сто- двести лет хватит всем, а дальше, что будет дальше? Этого не знал никто.

Молчание нарушила Леа.

– Ну, что там слышно о погоде?

– Ничего особенного, сто лет тому назад такое явление уже наблюдалось.

– А, не рассказывайте нам сказки. – Махнула рукой женщина, – Ты думаешь, что вы такие умники, и не подозреваете, что все говорят вокруг.

Тео насторожился: – Ну и что же?

– А то, что наступает оледенение.

– Да ну?

– Вот тебе и ну.

– А что же произойдет весной?

– Это я у тебя должна спросить, что?

– Ну, положим, большое потепление.

– Я бы этому поверила, – возразила женщина, – если бы, глаза ее уставились мечтательно куда- то вдаль, – если бы ты не свозил меня к морю на лазурный берег Су.

– О, Леа. А представь себе, что там сейчас также тепло, как и тогда.

– И помнишь, там мы купили этого болтливого Яшу.

– Как же. Ты ведь сама настаивала на этом.

– И не подозревала, что оно окажется такое болтливое. Ровно в шесть утра вскакивает и начинает подымать гвалт. Вся живность за ним просыпается, а вот сейчас, паршивец, спит… Леа увлеченно говорила о птицах, о видеофильмах, о своих занятиях по изучению систем владения телом и обо всем, что помогало занять себя в длинном зимнем времени, давно уже люди Геи не работали на фабриках и заводах. Оснащенная высокоточными роботизированными комплексами, промышленность Геи давала все необходимое.

Тео не слушал ее. Он сосредоточенно думал о предстоящем поиске выхода из сложившегося положения. Ведь ему делать доклад, что скажет он Совету?

– Ты, Леа, занималась вопросами генетики, не так ли?

– Да. Но это было так давно. Нашу лабораторию распустили.

– Видишь ли, возможно, тебе придется вернуться к своим работам.

– О, дорогой Тео, я буду счастлива!

– Ну что ж, будем считать, что это твое согласие.

Женщина расплылась в благодарной улыбке. Она встала и подошла, привычно уселась к Тео на колени и нежно поцеловала его в губы. Он чуть отстранил ее.

– Положение, Леа, очень серьезное. Но, как известно, безвыходных ситуаций нет.

– Ты, милый, говоришь загадками. Точнее можешь выразиться?

– Нас заставили молчать.

– Кто?

– Президиум.

– Но ты, же в его составе?

– Да, и я голосовал за это.

– Тогда молчи.

Женщина задумалась. Ей стало вдруг грустно и неуютно в теплом пространстве квартиры.

– Идем спать.

Она увлекла Тео в спальню. Вскоре оттуда послышался смех, беззаботный и радостный…

– Слово предоставляется Советом Ученых, Тео! – голос Сона известил выступление астрофизика. Тео встал, подобрал бумаги в папку и медленно двинулся к трибуне. Зал напряженно вглядывался в молодого человека 1400 парами глаз. Наконец, он взошел на трибуну. Некоторое время шуршал исписанными листиками. В облике его все читали ту спокойную уверенность, которая приходит с мудростью к маститым ученым.

– Уважаемые коллеги, представители своих планет. На обсуждение выносится вопрос поиска разумных существ… – Зал взорвался от возмущения, кто-то даже свистнул. Как выстрелы, посыпались реплики в его адрес. Стараясь перекричать зал, Тео громко сказал: – Даю вам полчаса на голосование, и если большинство будет за, то Президиум изложит дальнейший вариант действий уже в этом направлении…

– Он надеется еще на Президиум!

Зал вновь загудел, как улей. Тео не стал складывать бумаги в папку, он сошел с трибуны под вой присутствующих. В фойе у окна, из которого хорошо видна площадь, застал

его Сон.

– Я тебя предупреждал.

– Думаю, с нашим проектом все кончено…

– Тебя требуют выдать на суд ученых. Благодари Бога, что я тебя хорошо знаю, и Президиум тобой доволен, но спасти тебя уже не в наших силах.

Тео опустил глаза. На скулах заиграли крутые желваки, руки сжались, в бессильной злобе стучало сердце. Сон выжидал, глядя на Тео.

– В самый раз тебе исчезнуть.

Тео внимательно взглянул на коллегу.

– Я имею в виду законсервированную станцию, исчезнешь, пока утихнут страсти.

Тео тяжело вздохнул. Суд ученых – страшная кара, лишающая многих привилегий. Неожиданное предложение Сона говорило о том, что и он не поддержит Тео, если тот не примет эту единственную “ соломинку”, как спасение. Ученый посмотрел на Сона. В его серых глазах искрилось недоумение и досада. Но медлить нельзя, иначе Совет вычеркнет его из своих рядов.

– Я согласен. – Коротко ответил Тео.

Домой он пришел поздно. Долго возился с громоздкой одеждой, снимая теплые и неуклюжие вещи в коридоре. Прогулка по скованному морозом городу несколько успокоила расшатанные нервы. Тео устало вдохнул, когда после теплого душа мягкий домашний халат принял его в свои объятия, и вошел в спальню.

Мигающий глазок сигнала сиял в темноте комнаты, призывая хозяина к телефону. Тео неохотно подошел, щелкнул кнопкой, и в ту же секунду раздался звонок.

– Алло. – Сказал он в трубку.

– А, это ты? Пользуешься благами, а мы должны урезать свои пайки для тебя?.. – Кричал в трубке мужской, хриплый голос.

Тео машинально бросил трубку. Взялся обеими руками за голову, потер виски, глаза, затем дернул за шнур телефона, отключая его. В это самое время в дверь позвонили.

– Кошмар какой- то, покоя нет из-за одной оплошности.

Он резко рванул дверь спальни и в мгновенье ока очутился у выхода. Когда в дверном проеме образовалась достаточная щель, в нее буквально влез незнакомец. Повисая на предохранительной цепочке, он выпалил: – Здесь живет астрофизик Тео? – и, осматривая живыми карими глазами хозяина, продолжал удовлетворенно: – Тео, вы меня должны выслушать?

– Я не принимаю по ночам. – Раздраженно начал астрофизик, пытаясь захлопнуть дверь. Но незнакомец уперся сапогом в проем и уже орудовал ею, пытаясь открыть дверь.

Тео не ожидал такой наглости, в крайнем изумлении отступил от двери.

– Вы должны меня выслушать, иначе я взломаю дверь! – угрожал незнакомец.

– Говорите. – Сдался Тео.

Незнакомец, несколько успокоившись, начал сбивчиво: – Я математик Понтий, – этих слов было достаточно. Вспомнились блестящие работы математика в области теоретического моделирования пространственных взаимосвязей, и Тео уже внимательнее стал слушать.

– Я математик Понтий, – повторил он. – Мне удалось доказать существование энергии неуравновешенных систем и рассчитать приемник- уловитель этой энергии. – С этими словами он поднес к дверной щели сверток, – Вот модель, надо показать вам.

Загадочное поведение Понтия вселяло в Тео надежду о том, что математик ничего не знает о происшествии в Совете, и он решительно отбросил цепочку и распахнул дверь.

– Входите, Понтий.

Волнуясь, математик снимал с себя одежды. Вскоре они сидели в спальне Тео за столом, на котором Понтий демонстрировал свое изобретение. Тео рассеянно слушал. Он знал

о незаурядных способностях гостя, но знал также и о его фанатичной одержимости в достижении поставленных целей. Таким образом, впустив математика, решил отделаться от него, когда тот наконец кончит. Между тем Понтий продолжал:

– И отклоняется стрелка аптечных весов. Что это за энергия? Я задавал себе один и тот же вопрос и… – Тео не слушал. Он думал о Лее. Теперь, когда под угрозой его имя, он вынужден спрятаться в Космосе, как ненужный хлам, а она, что будет с ней? Сон

предупредил не говорить никому, даже Лее. Образ девушки с зелеными, как бирюза, глазами и пышным русым водопадом вьющихся волос стоял в воображении несчастного Тео. Слова Понтия на ее фоне доносились до сознания, как рокот шторма в теплых океанских широтах Су.

– Индикатор нагревается… – Продолжал Понтий. И тут впервые он взглянул на безучастное лицо Тео. На любопытном, с чуть вздернутым носом, лице математика отразилась угрюмая гримаса. Он несколько мгновений сидел молча, изучая астрофизика, затем хлопнул изо всей силы кулаком по столу. Приборы подскочили на столе, стакан с водой упал и облил халат. Тео очнулся:

– Вы закончили? – спросил он жестко.

– Нет я привык, чтобы меня выслушивали! – резко ответил Понтий. Скрипя зубами, Тео вопросительно взглянул на математика:

– Начинайте! – скомандовал он.

Понтий возобновил рассказ, который был закончен в четыре утра. Прощаясь, математик сказал:

– Я оставил вам описание прибора и свой телефон. Я буду следить за вашими действиями, попробуйте только не доложить в Совете об этом, неприятности я вам гарантирую. Тео ничего не ответил, на его лице лишь сверкнула улыбка, чтобы тут же смениться печатью горечи … В спешке он прихватил с собой коробку с прибором Понтия. У подъезда его уже поджидал аппарат и Лион. Было раннее утро, вернее, пять часов. Иней огромными лепестками свисал с потолка у входной двери дома. Жутко было смотреть, как струится пар, облаком тает в глубине коридора. Тео решительно толкнул входную дверь и очутился на трескучем морозе. Щеки обожгло, мгновенно холод коснулся пальцев на ногах и пальцах рук, надежно укрытых мехом. Почти бегом Тео двигался к аппарату, и вскоре очутился внутри. Тепло и уют внутри машины сняли с души Тео почти всю тяжесть положения.

– Ну, я не поеду с тобой! – сказал вместо приветствия Сон, – ты дорогу знаешь.

По тону, коллеги и его напряженному взгляду Тео понял, что последняя нить в их отношениях лопнула. Что теперь Сон, может быть, жалеет о своем предложении укрыться на станции. Но содеянное не вернешь, а Тео тогда не отказался, хоть Сон был уверен, что Тео откажется, предложи ему убежище. Надежда на Лею не оправдала себя. Положение астрофизика в Ученом Совете Тео устраивает, как видно, больше, чем чувства. С такими мыслями Сон оставит летательный аппарат Тео… Завод-платформа или станция сначала была видна маленькой светящейся точкой среди ярких звезд. Но эта маленькая точка все увеличивалась на глазах, вырастая в груду хаотического нагромождения металла. Отдельные детали станции начали проступать, когда Тео приблизил свой аппарат на расстояние около километра. Мрак царил в утробе заводских корпусов, лишь по периметру станции горели красные лампочки, обозначающие габаритные контуры. Спустя минут десять он уже стоял на стартовой платформе завода, определяя местоположение. Сориентировавшись, Тео направился в жилой комплекс. Ритмичные шаги магнитных подошв скафандра

делали его схожим с механическим роботом. Внутри жилого комплекса царил мрак, если не считать все тех же красных лампочек, обозначавших коридоры, лазейки, люки и лестницы, переходы и двери. Это так называемое контрольное освещение помогало найти в случае необходимости тот или иной блок- цех станции или нужный корпус.

У двери с надписью “ УПРАВЛЕНИЕ” Тео остановился, нащупывая клавиатуру кода слева на стене. Внезапно красная лампочка над входом замерцала, и дверь утонула, образовывая черный прямоугольник пространства. Космонавт вошел. В ту же секунду дверь закрылась, и послышалось знакомое шипение воздушно- кислородной смеси.

Внутри “ шлюза” на стене вспыхнула надпись “ СКАФАНДРЫ МОЖНО СНЯТЬ”. Но Тео этого не сделал из-за излишней предосторожности и вошел в коридор жилого комплекса. Он облюбовал среди множества пустующих комнат одну с широкой двуспальной кроватью и центробежною гравитацией. Сразу же включил блок, регулирующий вес. Комната чуть качнулась, началась раскрутка. Кровь медленно отходила от головы. В висках перестало стучать. Когда вес Тео стал таким, как на Гее, он снял скафандр и очутился в почти привычных земных условиях. И только теперь он ощутил себя в полной безопасности, более того, в его руках волею случая оказался теперь сам председатель Президиума Союза планет Сон. Самолюбие теплой волной согрело потаенные уголки эгоизма. Тео вздрогнул от этих мыслей, прогнал их, но чувство неловкости еще оставалось в нем. Усталость последних дней, нервное напряжение давало знать. Веки сами закрывали глаза, и вконец разбитый усталостью, он лег в постель, не снимая комбинезон… С этого мгновения время остановилось для Тео. Он не хотел замечать его ток в ожидании чего- то непонятного в его столь необычном добровольном заточении.

В жилом блоке была библиотека с набором всевозможной литературы, дисков с фильмами и концертных записей. Тео не скучал. Вначале он перечитал все, что там хранилось. Обладая искусством скорочтения, ему это удалось без особых затрат времени, читая ежедневно по пятисот страниц. Вот с видеодисками было сложнее. Когда и их запас подошел к концу, Тео взглянул на себя в зеркало. Вначале он не понял, кто на него смотрит. Нечто косматое с черной “ лопатой” бороды и горящими серыми глазами. Невольно отшатнулся. От внешнего вида он пришел в себя: – Да сколько же времени я торчу здесь? – сказал сам себе в слух, затем сверил время наручных часов с электронным хронометром станции. Обмана не было, шесть месяцев ушло, а Сон даже не поинтересовался им. Да, крепко задел он председателя своим выступлением в Совете. Снова самолюбие ласково прикоснулось к груди. Довольный собой, Тео вошел в ванную. Приведя себя в безукоризненный вид, он решил устроить пир. И угостил себя роскошным обедом. Мгновенно анализатор самочувствия выдал на табло цифру 12.

– Ого! – изумился Тео. Да, двенадцать килограммов лишнего веса – это ненормально.

Мысли невольно стали возвращаться к Гее. Что там творится сейчас? Что решил Совет? Ничем, даже сотой частичкой лишней энергии он не может воспользоваться, мгновенно службы контроля зафиксируют утечку, и его затворничеству придет конец. Аварийный запас, которым он пользуется, практически неиссякаем для завода, так как его дают звезды. Вот поэтому- то внешняя связь с Геей невозможна. На третьи сутки с того самого момента, как все им было уже прочитано и просмотрено Тео ощутил себя в странном одиночестве. И заметался по комнате от стенки к стенке, как загнанный зверь.

Были мгновения, когда хотелось выть от тоски, наплевать на все и вернуться в лютый холод. Но мысль о том, что его ждут цеха заводов глубоко под землей, отрезвляла разбушевавшееся сознание. Однажды утром он поднялся с постели и, не ведая, что творит, стал облачаться в скафандр. Ноги сами в ускоренном темпе понеслись к выходу и лишь у самого выхода он очнулся.

– Стоп, назад! – приказал сам себе. И еле сдерживаясь от порыва, вернуться в комнату. Заставил снять скафандр. Затем привязал себя обрывками простыни к привинченной кровати. Так прошло двенадцать часов. Он развязал узлы.

– Только чтобы размяться. – Оправдывался он перед самим собой, – О, как затекли ноги.

Он встал. Начался озноб. Крупные капли пота выступили на лице, и на ввалившихся щеках. Теперь его вес не добирал и тринадцати килограмм до нормы. И настал час. Тео решительным движением открыл дверь, быстро, без скафандра, направился к шлюзовой камере. Открыл дверь, смело стал в ней. Когда за ним закрылась дверь, и воздушная смесь с шипением опустошала пространство, в Тео неожиданно проснулась жажда к жизни. Он лихорадочно, в припадке удушья, остановил откачну, теряя сознание.

И пришёл, а себя лишь когда роковая дверь была открыта, обнажая выход в коридор. Он выбрался на корточках из камеры, пересиливая тошноту, досаду и слезы. Лежа на кровати, дал волю чувствам. Рыдания душили Тео. Он чувствовал, что сходит с ума.

В порыве бешенства вскочил на ноги, заметался от стенки к стенке. Так продолжалось довольно долго, пока не свалился обессиленный на пол, голова уткнулась в дверки стенного шкафа, где был скафандр. Тео очнулся от неудобного положения. Что-то больно давило в темя. Он повернул голову, и увидел картонный ящик с прибором Понтия. Он не поверил своим глазам. Неожиданно вспомнился математик со своей одержимой идеей и аппаратом. Тогда изобретение показалось каким- то бредом, сумасшедшею теорией утописта, мечтающего одним махом решить энергетический кризис планетной системы. Сейчас же слезы радости текли по чекам. Он бережно, как драгоценный груз, открыл коробку и достал объемистую тетрадь с описанием прибора. И тут же, сидя на полу, принялся читать. Но вскоре поднялся, сел на кровать, затем перешел за письменный стол. С этого момента жизнь Тео переменилась. Он стал спокоен. Следил за своими действиями и аккуратно выполнял распорядок дня, составленный им же для себя. Однажды “ утром” он покинул комнату и вернулся лишь под “ вечер”, голодный, но полон жизненных сил и энергии. Еще вчера Тео был обречен, сегодня он не мог поверить в свое воскрешение. Изобретение Понтия давало возможность вернуться, и вернуться героем. И для достижения этой цели он принялся, не щадя себя, осуществлять задуманное. Станция стала постепенно преображаться. Материала для постройки автономной энергетической установки по принципу изобретения Понтия здесь было в достатке, и спустя еще полгода завод- платформа мог в автоматическом режиме выдавать целые блоки для монтажа звездолетов. Его цеха могли работать на полную мощность, используя энергию неуравновешенной системы, которую получал Тео, построив приемник- преобразователь. Утечка энергии из Союза планет не регистрировалась контрольными службами. А благоприятные условия развязали руки. астрофизику. И пришла пора заявить о себе. Снова терзания обрушились на бедную голову скитальца. Отдавать в руки Союзу открытие значило стать героем, но Сон мог использовать изобретение в своих интересах. Ведь это он укрыл Тео на станции. И в любой момент Сон мог заявить об этом Союзу Планет, и тогда ни он, Тео, а Сон станет героем, а бедняга Понтий так и останется неизвестным. Что делать, суровое время насаждает жестокие законы борьбы за выживание. Тео понимал, что в его руках. Один приемник, Бог весть, откуда, принимает энергию, и превращает ее в электрическую, полностью заменяя электростанцию, достаточную для питания станции… Как же обойти Сона, самому заявить Союзу о том, что удалось ему? Тео не знал. Он долго думал, сидя за письменным столом- пультом управления приемником. Неожиданная проблема свалилась как снег на голову, а тут еще и все увеличивающийся ток энергии. Кристалл- преобразователь разогрет до бела. Необходимо выключить приемник, иначе сгорит прибор. Тео нажал кнопку “ стоп”. Как только палец коснулся кнопки, мгновенный толчок выбросил Тео из кресла к стенке. Он больно ударился головой. Когда сознание вернулось, трудно было понять, что произошло. Но, осмотрев внешнее пространство телекамерами связи, стало ясно, что приемник- преобразователь энергии взорван. Он стал лихорадочно перебирать варианты, как разобраться в случившемся. А все так складывалось блестяще! Он – обладатель тайны энергии. Он раздает задыхающимся от кризиса планетам ее живительный ток. Как все это было реально – и рухнуло, словно карточный домик, в одно мгновенье. Да, справиться ему одному не под силу. Тео, кряхтя, встал с кресла. Ныла голова, болели ушибленные места. Не торопясь, он облачился в скафандр и медленно вышел к шлюзовой переходной кабины. Несколькими минутами позже он уже стоял у взорванного приемника, с интересом осматривая искореженные клочья металла и осколки, застрявшие в стартовой площадке. С нескрываемым беспокойством он осмотрел шахту с летательным аппаратом внутри. Машина осталась невредимой, осколки застряли в гермодвери.

“ А что, если сесть, да и прямо к председателю в кабинет?” – Мысль так прочно вонзилась в мозг, что поделать с ней он уже не смог ничего. Волнения охватило Тео. Трепетно, как нежное живое существо, он погладил свой летающий диск. Сквозь прозрачный фонарь кабины, словно в ответ ему, замигали зеленые контрольные лампочки. Вглядываясь в их гирлянды, он убеждался, что машина в полном порядке, что стоит ему войти внутрь и нажать вон на ту кнопку, и… Он поймал себя на мысли, что уже внутри диска и, что никакая сила его уже не остановит, что аппарат уже выруливает из шахты на старт…

Глава 2

Идей по спасению выдвигалось много. От абсурдных, стоивших исключения из Совета ученых и забвения их «родителям», до практически неосуществимых. К ним относилась интересная идея математика Понтия, который жаловался Президиуму, что эту идею украл Тео, Сон покраснел. Ведь это он отправил астрофизика на станцию, а если он объявится, тогда конец. С этого момента Сон боялся думать о станции, а математика высмеял при всех ученых, назвав его утопистом, Но Понтий заявил тогда, что- только его открытие спасет Союз от катастрофы и гордо покинул Совет. Сон сидел в кабинете. Мысли, одна тревожнее другой, терзали ученого. Год прошел, как исчез Ки, год прошел, как Совет ученых топчется на месте. Никаких решений принято не было. Все, что предлагалось, неосуществимо. Солнце за этот год остыло еще больше, а температура на Гее уменьшилась не пять градусов по древнему исчислению. В этот самый момент и появился на пороге Тео. Сон медленно оторвал от бумаг свинцовый взгляд и уставился на вошедшего. В углу кабинета мерно тикали старинные часы, за окном стояла полярная тишина. Смелым ясным взглядом встретил его Тео. Молчаливая дуэль затягивалась. Первым не выдержал Сон.

– Ты как посмел явиться сюда? – он привстал с кресла, его голос утратил обычный мягкий баритон и шипел, словно кипящий чайник, – Ты что, не понимаешь, что нам конец?!

– Послушай, Сон, явившись сюда меня вынудило практическое воплощение открытия.

– А, это та вспышка? Посмотри, вот телеграмма службы контроля. Что стоило мне запретить полет инспекции на станцию. Ведь даже школьнику понятно, что взрывы сами по себе не бывают.

– Да выслушай меня наконец! – заорал вдруг Тео и хлопнул ладонью по столу. Сон от неожиданной атаки опешил, удивленно уставился на

Тео, затем спокойнее добавил, – Да ведь выпутываться теперь нам вместе. А тут еще этот Гай. – Попытка отвлечь Тео удалась.

– А что Гай? – Тео схватился за спасительную соломинку примирения.

– Ушел на звездолете с двадцатью пятью сообщниками, проигнорировав Союз.

– Да- а? – протянул астрофизик, – А как же с вами иначе? – вновь возвысил голос Тео. Сон резко остановил его, – У тебя, что-то есть для нас? – умышленно дав понять, что судьба его теперь в руках Тео.

– Да! Я проводил практические опыты. Мне удалось преобразование энергии неуравновешенной системы в электрическую. Я даже питал ею станцию независимо от энергетической системы Союза.

– Бред какой- то. Если это так, то почему ты молчал до сих пор?!

– Были причины, – грубо ответил Тео, – выслушают меня, наконец?! – взмолился он.

Сон внимательно стал слушать, подперев правой рукой голову.

– Ток энергии постоянно возрастает, но самое странное произошло после того, как я выключил приемник- преобразователь, произошел взрыв.

– Ах, вот в чем причина взрыва. Ты этим чуть не погубил себя и меня.

– Послушай, Сон, надо пригласить Понтия. Это его детище, и он, я уверен, сможет доработать приемник.

– Я не верю в это. Но если это так, то мы спасены. Мало того. Союз сможет выйти из кризиса, а мы стать героями.

– Я не ищу лавров для себя. – Высокопарно ответил Тео, впервые почувствовал участие Сона, а заодно и твердую почву под ногами. Сон нашел Понтия без особого труда в замерзлом подвале, куда его переселили в знак излишнего перерасхода энергии. В квартире, где жил математик, служба контроля обнаружила использование электроэнергии в обход счетчиков. Незамедлительно последовало наказание. Когда Тео упомянул имя математика. Сон чуть покраснел. Но Тео ничего не заметил, астрофизик не заподозрил Сона ни в чем. А ведь он приложил руку для выживания Понтия, как нежелательного свидетеля отношений его с Тео. И Бог весть, как кончил бы математик, если бы не Тео. Сон крякнул, увидев в холодном подвале сгорбленную Фигуру жильца. Понтий сверкнул карими глазами из-под круглых очков. Сообразив, наконец, кто перед ним, приподнялся с ветхого стула. Сидение при этом издало визгливый скрежет. Сон поморщился.

– Какими судьбами? – ехидно заметил Понтий. Его серый длинный шарф упал на бумаги, исписанные математическими формулами. Сон изобразил выжидательное молчание, давая хозяину прийти в себя. Затем начал говорить.

– Я пришел просить прощения, Понтий. Прежде, чем принимать ваше изобретение, необходимо было его проверить в практическом исполнении.

Понтий бледнел на глазах. Его заросшее щетиной лицо покрылось крупными каплями холодного пота. Он схватил правой рукой, засаленный воротничок белой рубашки. Верхняя пуговица отлетела и шлепнулась у ног Сона. Тот посмотрел на нее, затем поднял взгляд на математика.

– Во-он! Вон из моего жилища! – прошипел Понтий. Сон повернулся спиной и спокойно подошел к раковине с краном. Взял с полки стакан, вытряхнул из него букет зубных щеток. Затем, тщательно сполоснув, набрал воды и подал математику.

– Ну же, выпейте и успокойтесь.

Понтий сел на скрипучий стул, осушая одним махом стакан. Голова его бессильно упала на руки.

– Понтий, отбросьте личные обиды, в минуты, страшные минуты, когда человечество стоит перед неминуемой гибелью, вы ломаете комедию. Вы совершаете преступление перед…

– Ну, хватит! – стакан полетел на пол и вдребезги разлетелся. – Ты, председатель, ничтожество, но ты прав. – Выкрикнул Понтий, – Личные обиды ничто в сравнении с кризисом. Идем!..

А Тео в этот день было особенно одиноко. Сердце разрывала тоска по Лее. Он шел по улицам города. Было лето. Погода стояла отвратительная. Частые холодные ливни сменялись порывистыми ветрами. Температура едва переваливала за критическую точку замерзания воды. Молодой человек практически не снимал пленочного прозрачного плаща и плотной фетровой шляпы. У подъезда уже знакомого дома его поджидала другая женщина.

– Здравствуй, Тео!

– Здравствуй, Ноя!

– Что слышно от Леа?

– Понимаешь, Ноя, как это тебе объяснить? Ну, в общем, с ними нет связи.

Девушка сделала испуганную гримасу на лице. Темно-карие выразительные глаза в эти минуты были особенно красивы в трепетном мерцании слез.

– Ноя, это естественно, пойми. В пределах нашей галактики им необходимо развить запредельную скорость.

– Нет, ты, что-то скрываешь? Она мертва? Я чувствую, что это так.

– Да, Ноя.

Девушка залилась слезами, стала вздрагивать всем телом. Тео пытался ее успокоить.

– Ноя, я не так выразился. Она сейчас в состоянии анабиоза.

– Что это, что это?!

– Искусственное замедление процессов всего организма это. Девушка закусила угол платка. Слезы текли ручьями, теряясь в капельках дождя на пушке щеки. Тео вдруг захотелось нежно прижать ее к себе, утешить. Ведь в душе у него творилось то же самое, только он держался, мужественно переносил утрату.

– Нет, Ноя, нужно пробовать, искать вместе всем нам спасения. Ведь по нашим расчетам, звездолет должен прибыть через восемнадцать лет.

– О, как это ужасно. Ведь Лея была для меня всем.

Она вновь спрятала лицо под черной вуалью и нервно вытирала слезы душистым платком.

– Ноя, идем к ней сейчас.

– Ты сказал, к ней, как будто она ждет?

– Давай поднимемся туда. Там будет легче. Ведь она же жива.

– Да- да. – Согласилась Ноя и вошла в подъезд.

Тео открыл дверь квартиры и впустил девушку первой, затем вошел следом.

Он помог ей снять плащ, пальто. Разделся сам.

– Пройди, пожалуйста, в комнату, а я займусь кофе.

Она уселась в кресло у журнального столика и принялась листать фотоальбом.

Когда Тео появился с подносом и чашечками кофе на нем. Ноя уже спала, облокотившись на спинку кресла. Осторожно, чтобы не разбудить девушку, он поставил поднос на столик, но предательский звук чашек разбудил ее.

– О, где я?

Девушка осмотрелась по сторонам, вспомнила все. Снова глаза наполнились слезами.

– Ноя, возьми кофе.

Но она взяла альбом. На фотографии они были втроем. Девушки ослепительно хороши, улыбались на лазурном берегу моря, а Тео стоял посередине. Искрящаяся радость била ключом от счастливых лиц.

– А, Су?

– Да, курорт в Наи.

– Да, отказалась наотрез тогда лететь без тебя.

– И правильно сделала. И ты тоже хорош, хотел разлучить нас.

– Нет, Ноя. Но пойми, ведь я себя чувствовал третьим везде.

– Ну и зря.

Да, женское сердце непонятно даже самой его хозяйке. Тео задумался. Ноя вновь вспомнила Лею и заплакала. На улице тихо падал снег. Стояла мокрая осенняя погода, не соответствующая летней поре. Планета теряла тепло. Тео попал к себе домой в первом часу ночи. Когда он вошел, его ждала мать.

– Сынок, ты будешь кушать?

– Нет, мама. Спасибо.

Он озабоченно прошел в свою комнату, шлепая комнатными тапочками, а мама, всегда беспокойная, ушла спать. Кабинет Тео скорее напоминал лабораторию или библиотеку,

столько тут было напичкано всего; и приборы, и книги, и стена, сплошь состоящая из мозаичной клавиатуры. Самым заметным предметом был стол. Он словно парил посреди комнаты. Но так было видно сбоку, когда же на него посмотреть сверху, пульт представлял собой все ту же мозаику клавиш и мигающих лампочек. Тео сел на вращающееся кресло за этот столик и принялся рассматривать стол.

“ Нет, не вызывал никто. Неужели никто не догадался?” – подумал он. Осмотрев сразу все, сосредоточился, затем нажал клавишу. Среди комнаты вспыхнула голограмма.

– Что тебе нужно? – раздраженно спросил возникший в пространстве Понтий. – Твое “ детище” взрывается. Ты это прекрасно знаешь?! – наседал математик.

– Да, но и что же? – как-то неуверенно спросил Тео.

– Ты живешь в райских условиях, ешь, пьешь, располнел вон как, а когда же будет результат? – продолжал давить Понтий. – Я не просил, чтобы меня переселяли, и вообще меня не спрашивали, когда ты украл мое открытие.

Тео покраснел, насупился и долго молчал. Понтию это надоело, и он выключил связь.

“ Что же с этим идиотом делать?” – с раздражением подумал Тео. Он вскочил с кресла и нервно заходил по комнате. Заставить заработать Понтия может только сам Понтий, это понимал и Сон. И все же надо что-то предпринимать. Неожиданно экран замигал, и вновь возникло лицо Понтия.

– Да, ну я слушаю? – рассеянно спросило оно. Тео, не теряя времени, начал говорить:

– Что заставляет систему приходить в равновесие?

– Как что? Силы сопротивления, естественно.

– А что это за силы?

– Не задавай много детских вопросов, Тео. И давай поскорее, я очень хочу спать.

– Ты извини меня, Понтий, с этими запусками я совсем с ума сошел.

– Да нет, ничего, у меня тоже бывают заскоки…

И экран потух. Понтий, облегченно вздохнув, ушел спать. Тео потянулся, затем зевнул. Электронные часы показывали два часа ночи. Укутавшись плотнее в махровый халат, он вышел из кабинета в спальню. Ему снились широкие морские просторы, лазурь теплого моря и Леа. Планета Су. Единственное место, где есть тепло, их житница и последнее пристанище. Ноя ухватилась за руку и потащила его в море. Тео упирался изо всех сил, он хотел быть с Леей, он тянулся к ней, лежащей на морском пляже, но тиски рук сжимали все сильнее, увлекая его в пучину моря. Настойчивые гудки связи доносились из кабинета, не давая покоя, пока Тео не открыл глаза. Приемник на браслете часов давал сигнал. Было четыре часа утра. Тео протирал глаза и вышел в одних трусах в кабинет. На голограмме экрана его ждал с нетерпением Понтий.

– Что не спится?! – спросил миролюбиво Тео.

– Уснешь тут. Ты же дал мне задачу. – Ответил спокойно Понтий.

– Так что? – стараясь, как можно безразличнее, спрашивал Тео,

– А, что есть источник энергии неуравновешенной системы?

– Как ты определил?! – сон как рукой сняло. Тео окончательно проснулся, включил внимание, слушал. Крайне возбужденный, Понтий продолжал, – Если раскрутить волчок рядом со стаканом с водой, то вода в стакане будет тяжелее до тех пор, пока крутится волчок.

– Что, а потом становится все в норме?

– Конечно. Я попробовал после связи с тобой, затем построил математическую модель и вот компьютер выдал решение.

– Интересно, а как ее удерживать в норме?

– Это я тебя, как астрофизика, должен спросить. Ты же ведь работал с огромным числом мощностей неуравновешенной системы в космическом пространстве.

– Понтий, давай подумай над причиной взрыва приемника. Возможно ли поймать ограниченный космический ток этой энергии? Ведь она практически беспредельна, и тогда… – Тео не знал, радоваться открытию или нет, ведь приемника практически еще нет.

– Послушай, Тео, пока на факт существования ее реагируют только аптечные весы, значит, мы имеем практическое влияние тока на гравитацию.

– Но мы не знаем, что такое гравитация, до сих пор.

– Да, но мы можем построить приемник этой энергии с ограничителем.

– Как?

– Вот расчеты. – Торжествующим голосом произнес Понтий.

– Ты рассчитал проект?

– Пока это математическая модель.

– А практически, как можно сделать регулируемый приемник?

– Пока это проект, но сделать можно, применив редкостный минерал, вернее, природный кристалл горного шпата.

– Ты имеешь в виду радиотелескоп?

– Да, что-то в этом роде. Переделать немного. Как, я еще не знаю, но надо проводить эксперимент и ввести в схему минерал. Понимаешь, он ведь изменяется и выделяет электрическую энергию.

– Я уведомлю Совет.

– Тео, я математик. Это еще не прибор.

– Понтий, сейчас нет времени на теорию, нам необходимо практическое воплощение идеи, чем скорее, тем лучше.

– Хорошо, Тео. Но, а если не получится?

Тео его уже не слушал, он вскочил с кресла, взволнованно забегал по комнате. Затем уселся за пульт. Он долго собирался с мыслями. На стыке бровей залегла глубокая морщина. Губы плотно сжались, щеки побледнели. Указательный палец правой руки замер на красной клавише с надписью “ Связь”. И, решившись, наконец, нажал. На бессонные ночи. Каждый ум Союза Планет лихорадочно искал новый вид энергии. Занимался этим и Сон, скорее делал вид, что занимается.

– Понтий рассчитал математическую модель энергии неуравновешенной системы и теоретический расчет регулируемого приемника.

– Зная тебя, я могу ответить, что это серьезно.

– Поэтому, Сон, прошу, дай нам возможность вести опыты в этом направлении.

– Что для этого вам нужно?

– Совсем немного. Платформу- завод в Космосе, мое бывшее убежище.

– Правильно говоришь, Тео, смотреть надо далеко вперед. Я взвешу все и передам тебе.

– Когда?

– В три- четыре дня свяжусь с Советом на планетах и дам ответ

– Я жду.

Экран угас. Тео возбужденно заходил по комнате. Он почти не спал в эту ночь. Но ночь принесла ему свежий приток действий…

Глава 3

Дни ожидания Тео потратил с Понтием на проект приемника преобразователя с ограничителем. Они пытались создать улавливатель энергии. Но все попытки не приводили к успеху. На полу перед кубом прибора Тео без устали вращал детский

волчок, а Понтий регистрировал изменение тяжести куба, фиксируя на перфоленте с помощью самописцев амплитуды. Кривая получалась идеальной параболой с максимальной и минимальной точкой.

– Да это всего лишь вибрация. На эти электроволны никакой реакции. – Сказал Тео.

– Да. – согласился Понтий.

– Послушай, Понтий, в космическом пространстве мы сможем точнее дозировать энергию.

– Как, привязаться к гравитации?

– Не знаю, но работы надо выносить в Космос.

– Надо доказать, Совету.

– И сделаешь это ты Понтий.

– Я?!! – удивился математик.

– Да, да, именно ты! И чем скорее, тем лучше для нас!..

Тео стоял перед Соном в позе школьника с опущенной головой.

– Ты не мальчик, Тео. Не доказав возможности создания дозирующей системы приемника, ты рвешься на станцию.

– Только так можно вывести идеальный опыт, вдали от помех.

– Не доказательство это! В условиях энергетического кризиса голоса разделились, и теперь мое согласие будет решать, дать вам станцию или нет.

– Мы можем параллельно зондировать Космос с целью поиска.

– Твоя идея звучит, как детский плач по сравнению с надвигающимися катаклизмами!

– Прости, меня. Сон, но решение этой задачи поможет нам. – Тео играл на публику, так как Сон, он и Понтий держали все в секрете. – Поэтому вопрос должен ставиться перед Советом, как поиск новых видов энергии. И что же в итоге?

– Будете вести свои опыты. – Ответил Сон. Глаза Тео вспыхнули радостью.

– Но не забывайте, ваша цель – новый вид энергии. – Завершил видеосвязь Сон.

Тео спешил поделиться новостью с Понтием. Прыгая через лужи, он шел к дому математика. Понтий сидел за расчетами. Он ломал голову над природой явления, когда в дверь позвонили. На пороге стоял Тео.

– Спешу обрадовать тебя! – начал с порога астрофизик, – Нам разрешили. Понтий опустил глаза.

– Чего не весел? – озадачено спросил Тео.

– Не могу ничего определить.

– Повторим опыты в Космосе и, кроме того, наша цель – поиск новых видов энергии.

– Как?! Ну, это же меняет дело.

Сидя на кухне за обедом, оба оживленно обсуждали план действий… Тео хотел расширить экспедицию, но Сон ограничил количество участников и разрешил только двоим. Итак, Понтий и Тео на следующий же день стояли перед Соном у здания Совета Планет. На стартовой площадке их уже поджидал космический аппарат.

– Все складывается, друзья, как нельзя лучше. Завод-платформа позволит вам собрать все необходимое оборудование там. – Сказал напутственные слова Сон, стоящим перед ним в скафандрах Тео и Понтий. И стал помогать устанавливать прозрачный шлем скафандра на голове Тео и крепить на герметичном кольцевом стыке. Затем проделал ту же операцию Понтию. Вскоре космический аппарат дискообразной формы с ученными на борту скрылся, растаяв в небесах… Понтий и Тео стали терпеливо ждать, пока автоматика освобождала салон от воздушной смеси. Когда дверка купола аппарата отошла в сторону, ученые вышли на платформу стартовой площадки космической станции. Словно серебристые привидения, стояли они в неподвижном стечении звезд.

– С чего начнем, Тео?

– С осмотра станции и примыкающего к ней завода. Громада заводских корпусов возвышалась хитросплетением транспортных путей и конвейерных линий, просто так, без крыш и стен. Увы, капризы природы на Гее не распространяются здесь, а работам не нужна атмосфера. В идеальных условиях невесомости и глубокого вакуума качество изделий достигало высочайшего уровня по прочности и надежности сборки и в дальнейшем работе по назначению. Сейчас завод стоял, как говорится, в законсервированном виде. Внезапно всюду вспыхнул свет.

– С Геи подали питание! – пояснил Тео, – Надо бы выключить лишние светильники.

– Кто пойдет? – спросил Понтий.

– Все равно. – Ответил Тео, направляясь к бункеру питания, – Дай лучше я.

– Иди. – Ответил Понтий.

Тео медленно направился к люку входа. Он двигался ритмично, прилипая магнитными подошвами скафандра к металлу платформы как-то неестественно, как робот. Если бы в это мгновение была атмосфера, то шаги ударялись бы о металл, как в колокол. Но Космос поглощал звуки. В мертвой тишине серебристая фигура человека казалась привидением, разгуливающим по пустынной площадке, неподвижно застывшей между звездами и голубым шаром Геи. В проем люка он уходил, как призрак в подземелье. Понтий остался один. От этого было как-то не по себе. Громадина металла давила на психику, заставляя бояться чего- то. Непонятное беспокойство овладело людьми. Но тут же прошло с угасающими один за одним каскадами ламп освещения, на месте которых оставалось тусклое свечения дежурных фонарей. Света их было достаточно для осмотра. Чувствовалась работа Тео, и Понтий воспрянул духом, необъяснимый страх прошел вообще, как только прозрачный шлем Тео, показался на поверхности.

– Давай найдем место для лаборатории, затем подумаем, что делать дальше? – предложил он. Они двинулись на поиски подходящего помещения. Завод располагался пятиэтажным комплексом, занимающим процентов девяносто пространства, стартовая площадка казалась скорлупкой по сравнению с остальной громадой бездействующих цехов. На верхнем этаже, куда примыкала платформа, располагались служебные помещения и цеха сборки. Осмотрев ряд комнат, они наткнулись на дверь с красной надписью “ ВХОД СТРОГО ЗАПРЕЩЕН”. Тео удивленно посмотрел на Понтия. Из опыта работы по созданию завода он не помнил ничего подобного. Дверь не открывалась. Она была заперта изнутри.

– Я принесу сварочный аппарат. – Сказал Понтий. Тео жестом остановил его.

– Нет нужды. – И, глядя на удивленного математика, он нажал красную кнопку возле блестевшей ручки, дверь в то же мгновение отошла от проема и легко открылась. Внутри в тусклом освещении фонаря они обнаружили стеллажи, сплошь заваленные человеческими частями тел. Ужасающая картина предстала перед глазами Понтия. Он не выдержал и рухнул на металл без памяти. В невесомости веса нет, и тело его стало плыть из стороны в сторону, удерживаемое магнитами подошв. Тео взял его за плечи, стал тормошить. Залитое крупными каплями пота лицо выражало страдание.

– Понтий, Понтий, ну же, не дрейфь, ну же?

Понтий медленно открыл глаза. В посоловелом взгляде чувствовался сильный испуг и отчаяние.

– Ну же! – Тормошил его Тео.

– Что это? – прошептал он.

– Это всего лишь запчасти.

– Ты смеешься надо мной?

– Понтий, ты же умный и одаренный человек, взгляни сам.

Понтий сделал усилие над собой и посмотрел на “ руку”, которую уже успел поднести ему коллега. С плеча, в месте, где рука была “ отсечена”, свисали десятки проводов, проложенных внутри полой плотной “ кости”. Понтий со вздохом облегчения осмотрел запасную часть робота. Затем, осмелев, уже не боялся. Теперь он понимал смысл предупреждающей надписи.

– Как, Понтий, по- моему, подходящее место для лаборатории. Математик кивнул головой в знак одобрения. Но ему не хотелось жить и работать в этой комнате.

– Только для жилья мы найдем что ни будь другое.

– Давай, здесь комнат достаточно много. Понтий выбрал себе комнату, напротив.

Итак, они нашли возле платформы бокс из двадцати комнат для предстартовой адаптации космонавтов. В каютах было все необходимое, начиная от комплекта постельного белья до одежды. И что самое главное, бокс герметизировался, что было особенно важно для создания микроклимата и атмосферы. Единственным неудобством в предприятии являлось то, что на станции не действовала система искусственной гравитация из-за большого расхода энергии. Итак, дверь с надписью “ вход строго воспрещен” стала порогом в мир поиска. Ученые вычистили все помещение от “ запасных частей” и начали монтаж чувствительных приборов. Когда помещение превратилось в мини центр с мощным компьютером- анализатором сигналов, Понтий занялся локационной станцией сопровождения. Ее мощный диск- антенна была настроена на последний корабль, ушедший в глубины Вселенной, и теперь без дела висел на шарообразной опоре штанги в пространстве, как ненужное громадное блюдце. Понтий установил пульт управления антенной в лаборатории поиска и принялся манипулировать локатором. Радиосигналы уходили в Космос и принимались “ голоса” далеких звезд, но, ни в одном из них не было и намека на разум. Итак, программа “ Поиск” началась. Антенна методично, в автоматическом режиме, прощупывала Космическое пространство. А Понтий засел за расчеты. Он буквально засыпал компьютер программами, и машина без устали выдавала решения. После нескольких десятков обработки таких программ и сопоставлении результатов, он громко и торжественно заявил:

– Я нашел!

Тео, возившийся с гравиметром, поднял удивленный взгляд:

– Что ты нашел?

– Нашел, понимаешь, нашел!

– Да толком можешь сказать, не строить же мне догадки?

– Антенну- приемник.

Тео задумался, затем спросил:

– Ты уверен, что найдешь практическое воплощение?

– Еще как!

– Ну говори же, не тяни?!

– Необходимо заставить рефлектор поверхности антенны вращаться и вращаться со скоростью переменной от нескольких оборотов в минуту до сотен и тысяч.

– Не понимаю, зачем?

– Энергия неуравновешенной системы может улавливаться системой неуравновешенной, работающей в резонансе с генератором или объектом, излучающем эту энергию.

– Не совсем понятно.

– Расчеты подтверждают, что резонанс порождает вихрь. В этот вихрь затягивается энергия, как в воронку, и устремляется на приемник. Остается лишь найти резонанс – и все будет готово.

– Не уверен в этом. – Сказал Тео, – И потом, нам никто не разрешит строить приемник.

– Давай, используем локатор.

– А что, это мысль. Но тут есть, но.

– Да что ты, в самом деле?

– Дорогой Понтий, но куда мы будем девать эту энергию?

Понтий задумался.

– Послушай, и что, если ее переработать в электрическую?

– Вот- вот, а как?

– Нужен генератор- преобразователь.

– Есть! – Тео громко крикнул, – Есть! Если энергия пойдет к нам, значит, система равновесия нарушится.

– Построим массивный маятник, к нему подсоединим генератор- преобразователь, колебания превратим в электричество. – Добавил Понтий.

– Но мы не справимся с этой работой. – Сказал разочарованно Тео.

– У нас же завод, как ты не понимаешь.

– А лимит энергии?

– Рассчитаем. – Уверенно сказан Понтий. Он быстро вышел к себе в каюту, где любил работать. Тео растерянно посмотрел ему вслед, на перфокарты программ, витающих в воздухе, как пушинки. Потоком воздуха от работающего вентилятора перфокарты уплывали к решетке редуктора очистки. Смысла в возне Тео над гравиметром не было. Он думал, как осуществить работу в минимально сжатые сроки. Он также понимал, что без ведома Союза Планет никто не разрешит запускать цеха завода для изготовления вращающегося дефлектора приемной антенны. Особо точная полировка и доводка

поверхности качения рефлектора с основой локатора потребует запуска полировального участка, а изготовление заготовки – цеха штамповки и сварки. Да расчеты показали, что трехлетний лимит энергии израсходуется за считанные месяцы, но необходимое оборудование изготовить можно. Тео понимал также, чем они с Понтием

рискуют. В случае провала работ они автоматически выбывают из

Совета Союза Планет и превращаются в бездеятельные инфузории. Может

быть только кому- то понадобятся их знания. Нет, все надо обдумывать тщательно и скрупулёзно, и Тео вновь советовался с Понтием.

– Трехлетний лимит мы съедим за шесть месяцев. Что предлагаешь?

Понтий, одержимый идеей, выпалил: – Потом покажет время, главное, мы на правильном пути. Вот посмотри… – Он совал под нос Тео пучки перфолент, исписанных самописцами, с моделью резонанса и долго горячо убеждал его в правильности расчетов, да Тео и самого уже нельзя было остановить, и он нажал кнопку связи.

– Сон, мы форсируем работы. Отведенный лимит израсходуем за шесть месяцев.

– Вы что там, звездолет строите?

– Нет. Но серьезность работ заставляет не считаться с энергией.

– При всем моем желании ничем помочь не могу, кроме разрешения делать все, что вам вздумается. Но оставшееся время вы проведете без работы.

– Ничего, нам хватит энергии на опыты после монтажа антенн.

– Считайте, что получили согласие Совета.

– Спасибо.

Понтий торжествовал. Тео сосредоточенно уставился в кнопку связи. Теперь нити поддержки Сона изорваны, их связывает лишь волосок удачи в опыте. И, тяжело вздохнув, он взглянул на Понтия серьезным, полным твердой уверенности, взглядом холодных голубых глаз. Работа закипела. На полную мощь заработали цеха. Тео ходил между проворно снующих роботов с листами металла, умело кроивших и сваривающих в единый гигантский круг. Листы коробились, от сварочных швов. Трудно было поверить, что из этой заготовки выйдет идеально ровный рефлектор, тщательно отполированный и вращающийся с зазором в несколько сотых миллиметра от основы локатора на прослойке смазки из жидкого азота. По программе, заложенной в ячеистый пресс с миллиардами шестигранных пуансонов, начался процесс рихтовки. Учитывая распределение напряжений в металле, отдельно взятый пуансон под командой программы, скорректированной компьютером управления пресса, ударял с усилием определенной силы, и искривления исчезали. Вместо исковерканной сваркой заготовки вышла довольно ровная полусфера. Эта выпуклая поверхность, подталкиваемая роботом, плыла на программный координатно- расточной станок. На нем будут удалены наплывы швов и пройдет подготовка под шлифовку и полировку. Параллельно с изготовлением приемника, за которой следил Тео, Понтий вел сборку генератора. Изо “ дня” в “ день” упорно и настойчиво ученых работами над приборами. И, спустя полтора месяца, приступили к монтажу приемника. Роботы- монтажники подтянули полусферу к локатору. Медленно стали устанавливать в гнездо. Когда с этим было кончено, еще пара роботов, снабженных ранцевыми ракетными двигателями, притащили два баллона с жидким азотом и быстро закрепили по бокам у стойки чаши. За установкой баллонов последовала установки индукционного двигателя.

Когда со всем этим было покончено, Тео, наблюдавший за монтажом аппаратуры на локаторе у телеэкранов, спросил:

– Понтий, сколько у нас энергии?

– Я все прикинул. Осталось на шесть месяцев.

– Так мы можем еще выудить кое-что для опытов?

– Несомненно!!!

И в работу вступил индукционный двигатель. Решено на все увеличивающихся оборотах рефлектора зондировать пространство Космоса локатором и вести наблюдение за маятником генератора, который установлен на платформе. Волнующие эти первые минуты. Компьютер неустанно жужжал, программа, вложенная в его память, четко отображалась на антенне приемника, движение которого по сфере штанги не улавливалось глазом. Зато рефлектор стал медленно набирать обороты. На дисплее датчика энергии результатов не было. Молчал и звуковой сигнал. Проходили часы. Дни и месяцы. Изрядно уставшие от бессонных ночей, ученые просиживали в лаборатории и тут же валились на руки в изнеможении.

– Тео? – внезапно раздался голос Сона.

– Я слушаю!

– Знаешь, какой сейчас месяц?

– Догадываюсь. – Со вздохом сказал Тео.

– Ну, раз ты такой догадливый, то будь добр, собирай вещички.

– Что прикажешь делать со станцией?

– Разве ты не понял, что?

– Извини. Сон, но поиск нужно продолжить.

– Сведите потребления энергии до минимума.

– Это значит, что нас ждет Гея.

– Да, конечно.

Понтий слушал все это с открытым ртом. Тео посмотрел ему в рот. Долго и сосредоточенно разглядывал кончик розового языка среди каштановых кудряшек бороды и прямых волосков усов. Затем перевел взгляд на карие глаза.

– Ты понял все.

Понтий кивнул. В отведенные три “ дня” ученые свернули работы и, подключив сигнал поиска энергии, на радиопередатчик, вышли на платформу. Усаживаясь в аппарат, Тео сказал:

– Давай облетим вокруг станция, осмотрим в последний раз.

Понтий взял ручку управления и, маневрируя между объектами станции, начал облет. В полумраке звездного света гигантской чашей висела антенна- приемник. Вращения рефлектора практически не было видно, но ученые знали, что идет раскрутка и малейшее сопротивление раскрутке вмиг отразится на системе настройки резонанса.

Компьютер точно выдает сигнал на двигатель, и тот уменьшит или увеличит обороты. “ Мыльным пузырем” космический аппарат медленно плыл вокруг в прощальном полете… Ноя знала о том, что Тео будет дома сегодня. На улицах города была осень, мягкая зимняя погода, так когда- то проходили зимы. Теперь же, когда первый месяц осени наступал после дождливого и холодного лета, выпадал снег. Снег белым пухом укрывал все. И искусственную зелень кустов, и “ мостовые”, сделанные под старинную кладку покрытия дорог, и дома. Модницы любили эту пору года. Она отличалась в основном затишьем. Погода как бы отдыхала после порывистых ветров и слякоти лета. Все наряжалось в спокойные светлые тона. Румяные щеки и ослепительные улыбки женщин гармонировали и украшались свежестью снежного белого покрова. Ноя ждала Тео у подъезда. Она была в белом, в серебристых блестках, платке и кроличьей белой шубке. Длинная шерстяная юбка и теплые сапоги шли к белым тонам и подчеркивали румяные щечки девушки. Ее карие чувственные глаза с тонкими длинными бровями над ними вызывали чувства, запоминающиеся образом нежности и женской душевной теплоты, исходившей из глубин ее молодого сердца. Она ждала Тео. Она видела в нем память о Лее. Прошло шесть месяцев со дня расставания. Тео шел домой после встречи с Соном в дурном расположении духа. Совет настаивал на сокращении энергии приемником до минимума. Когда Тео запросил назвать цифры и цифры были названы, стало понятным, что локатор практически будет выключен. И лишь благодаря удивительным доказательствам Понтия того, что поиск будет не безуспешным, Тео удалось добиться минимальной энергии на доработку, но раскрутка дефлектора была приостановлена. Вся эта возня вокруг проекта так надоела Тео, что он готов был бежать вновь на Су, к еще теплым берегам ласкающего моря. Не хотелось верить, что Су отдает теперь свое тепло Союзу Планет, и там также, как на Гее, царит зима. Он подошел к дому. Ослепительная улыбка Нои вернула его к действительности.

– Тео, что слышно о Лее?

– Дорогая Ноя, с ней нет связи, и не будет еще лет восемнадцать.

Ноя опустила глаза. Кончики губ у рта и длинные ресницы затрепетали.

– Стой, не плачь! Иди ко мне. – Он привлек девушку к себе. Она ощутила терпкое мужское дыхание и шершавую рябь щеки. Сильные руки стиснули крепко ее худенькие плечики, заставив сердце трепетать, словно птичку в клетке. Она легонько высвободилась.

– А знаешь, Леа просила меня поливать цветы и ухаживать за птицами.

– Это очень доверительно с ее стороны.

– Я хожу каждый день и поливаю.

Тео залюбовался этой бесхитростной наивностью, застенчивой трепетностью и красотой молодой женщины, красотой, которую она сама еще не осознавала и щедро “ обжигала” его беспощадно. Да, Леи не было с ним. Ноя была рядом, и он стал одаривать очаровательное существо вниманием.

– Я давно не был у Леи дома.

Девушка обрадовано зарделась, на щеках ее выступил румянец.

– Так идем. Я покормлю Яшу.

Они быстро пошли в направлении дома Леи. В уютной комнате было тепло. За окном шуршал снег, они сидели рядом в креслах, их разделял низкий журнальный столик.

– Знаешь, Ноя, – Тео поставил пустую чашечку от выпитого кофе на блюдце, – Леа часто садилась мне на колени, ей так удобнее было разговаривать со мной.

Ноя поднялась и бесцеремонно уселась на руки. Он не ожидал такой прыти и даже не был готов к этому. А Ноя уже сидела совсем как Леа и щебетала о чем- то своем, он не слушал. Рассвет застал обоих в объятиях, в уютном тепле двуспальной кровати. Тео не любил Ною, мысли его были устремлены к Лее…

Глава 4

Корабль пронизывал пространство уже третий год со скоростью пять парсеков в секунду.

– Капитан, пора домой, топливо на исходе.

Молодой голос штурмана привел Гая к действительности.

– Всем сбор в кают- компании через три часа. Гелий, передай экипажу.

Гай встал из-за пульта управления. Впереди свечение космоса слепило глаза, за кораблем была тьма. Такой Космос предстает перед экипажем скоростного корабля дальнего космоплавания. Леа стояла на краю бассейна, когда диктор объявил сбор в

кают- компании всего экипажа через три часа. Здесь ее застал Гай. Обнаженное тело женщины сверкало красотой и магией влечения. Гай затрепетал, как школьник, первый раз увидевший сокровенные места женщины. Лея, почувствовав взгляд, повернулась к нему лицом. Их глаза встретились. Гай потерял чувства благоразумия, ступил навстречу и жадно стал покрывать тело Леи поцелуями. Она слабо сопротивлялась, затем перестала вовсе, увлекая Гая в раздевалку. За ними неустанно следовал глазок телекамеры. В раздевалке не было «глаз». И потом, лежа на разбросанной по теплому кафельному полу одежде. Гай говорил ей: – Леа, топлива нам хватит на всю оставшуюся жизнь.

– Что ты предлагаешь?

– Я люблю тебя. Возвращение – утрата нашей любви.

– Ну почему же?

– Нет, Тео будет мстить.

– Гай, полет истрепал твои нервы. И потом, Тео не любил меня никогда.

– Мы летим уже три года, и ничего.

– А что впереди?

– Огромное скопление.

– Галактика?

– Не одна, похоже, новая Вселенная. Но у нас нет топлива.

– Слушай, Гай, а что, если не возвращаться, хватит, чтобы дотянуть туда?

– Если мы остановим двигатели, то на торможение хватит.

– Гай, а ведь риск – это благородно во имя высокой цели. Ведь мы все умрем все равно, рано или поздно.

– Ты права, но я не приму такое решение один. Мы вдвоем ничего не решаем.

– Ты хочешь сказать это экипажу?

– Да.

Леа одевалась. Гай напяливал на себя рубашку, когда Леа, залюбовавшись широкой спиной его, прильнула к нему. Гай осторожно повернулся, их губы слились в длинном, чувственном и трепетном поцелуе. В кают-компании собрались все. Половина – молодые люди, половина – средних лет мужчины и женщины. Экипаж как-то сразу разделился на две группировки. Одна перед другой стремилась выделиться. В манере поведения, во внешнем виде и даже одежде. Гай, воевавший вначале с нарушителями униформы, установленной Уставом корабля, в конце концов махнул рукой. Молодежь упорно выделялась перед “ стариками”, и те решили отомстить и первыми поразили юношей тем, что все как один из девяти членов экипажа побрили головы. Молодежь приняла вызов и перестала вообще бриться и стричь волосы, за что и получила нелестную кличку Волосатики, а сама дала кличку старикам “ Бритоголовые”. Но только начни, и Бритоголовые все оделись в один прекрасный момент в черные куртки с массой металлических заклепок везде, где только можно было. На куртки пошли легкие комбинезоны, брюки же были обрезаны, превратившись в шорты. Молодежь изрезала свои одежды и стала ходить в лохмотьях. Сохранял форму лишь Гай и Лев. Он сидел за столом перед экипажем и спокойным голосом стал говорить: – Коллеги! Наш пиратский вид не позволяет нам вернуться на Гею. Поэтому кто за соблюдение формы на корабле, то, следовательно, и за возвращение. Даю на переодевание полчаса. Экипаж не ждал такого поворота событий и выжидал. Затем из последнего ряда поднялся полный и тучный верзила Миг.

– Я что-то не доберу в толк, Гай. Если мы за возвращение, значит, надо переодеться и наоборот. Посмотри вокруг. Гай. То есть, на нас, бедняг. Ну, кто пожелает отказаться от такого комфорта? – он сделал паузу, все одобрительно молчали, Миг продолжал, – Лично я против возвращения.

– А ведь ты был стройным и крепким юношей. – Сказал ему Гай.

– Да! Когда нужно было. А сейчас зачем?

Все одобрительно молчали.

– Мне все ясно. – Гай с радостью посмотрел Лее в глаза, – Совещание считаю закрытым.

Экипаж разошелся по командным отсекам, каждый обследовал свою зону. А мозг усиленно искал, чего бы такого придумать, чтобы удивить остальных? И первая пришла мысль в голову Мигу.

– Гм. – Сказал он сам себе, обрадовавшись ей, щелкая тумблерами автоматики. Работу он вел тщательно и скрупулезно, переключая аппаратуру на автоматический поиск. Затем вышел из отсека и нырнул в каюту к соседу.

– Слушай, Мак, а не сместить мне Гая?

– Ты что, бродяга Космоса?

– Но, но, тише.

– Между прочим. Миг, у меня имя есть.

– Не забыл, помню. Якир тебя зовут.

– Вот так. – Миг потрепал Якира по плечу и вышел. Он снова уселся за своими приборами…

Гай выключил двигатели. Корабль прекратил наращивать скорость, в отсеках воцарилась невесомость. Экипажу пришлось переодеться в соответствующие комбинезоны и тщательно выполнять указания командира… За чашечкой кофе, если можно так выразиться, потому что есть горячий напиток, который находился в прозрачной сферической – рюмке с воткнутой в отверстие трубкой. Итак, за сферической чашечкой кофе Леа вела неторопливую беседу с Гаем.

– Дорогой, ты помнишь, какой месяц пошел со дня нашей встречи?

– Конечно, три месяца и четыре дня.

– Так вот, я беременна.

Гай, тряхнув седыми космами, удивленно уставился на женщину.

– Прости, Леа, я не совсем понял тебя.

– Что ж тут понимать?

– Ты же генетик.

– Ну так что ж?

– А невесомость?

– Ну, рожу в невесомости.

– Нет, это невероятно, а вдруг повлияет на плод.

– Ты забываешь, что подобные роды были, и не однажды, в условиях невесомости.

– Боже мой, неужели я отец? Да- а! Невероятно. – Гай схватил Лею “ на руки”, но из этого ничего не вышло, так как была невесомость, а порыв чувств лишь придал им обоим движения вперед, и оба больно ударились головами о скобу. Гай тут же схватился левой рукой за скобу, а правой обнял Лею за талию.

– Будем считать, что ты у меня на руках.

Они долго смеялись, заливаясь счастливым смехом.

Жизнь звездолета продолжалась. Миг высказывал разные бредовые идеи Якиру, Якир посылал его на край Космоса.

– Поскольку мы за пределами этого края, то я никуда не пойду. – Философски замечал Миг и уходил вновь к себе в отсек. Он тщательно сверял расстояние, куда проникал сигнал его локатора, и с нетерпением ждал возвращения. Через час луч приходил. Впереди была пустота. Сфера в радиусе одного парсека прощупывалась кораблем безрезультатно вот уже три года и шесть месяцев. Обратного возврата нет. Не хватит топлива. Экипаж был обречен, все это знали, но мужественно шли вперед все дальше и дальше в неведомое…

Глава 5

Тео мучился от безделья. Он сидел уже третий день дома и не выходил на улицу. К Ное ему не хотелось. К Понтию у него не было никаких дел. Его терзала меланхолия. Он метался из угла в угол, снедаемый противоречиями. Невероятные теории лезли в голову. Но трезвый смысл подсказывал бесполезность встречи с Соном. Совет Планет настоял. Станцию пришлось законсервировать. И вот он на Гее. Чтобы как-то скрасить одиночество, Тео позвонил Понтию. Длинные гудки в телефонной трубке – молчание. Наконец, знакомый голос.

– Понтий у телефона.

– Тео.

– Да, да?

– Что ты думаешь о нашем положении?

– Уверен, мы на правильном пути.

– Мне твои заверения, Понтий, ровным счетом ничего не говорят. Я о работе на Гее.

– А я в ожидании. Ведь «осмотрен» лишь сегмент в тридцать

процентов сферы. Еще семьдесят. В пределах парсека мы что- то все равно нащупаем.

– Ерунда какая- то. Я не верю. Не верю и в разведчиков. Это агония.

– Нет, Тео, это истерика. Возьми себя в руки. Займись, наконец, чем- ни будь. Вспомни о прошлом.

– Столько вложить труда в станцию, выбросить миллиарды киловатт энергии в пустоту, во имя чего?

– Тео, у тебя есть история Союза Планет?

– Да, так что?

– Полистай ее, может, там кроется загадка такого финала?

– Ты смеешься надо мной, что ли? Нашей цивилизации два миллиарда лет.

– Вот- вот, а я о чем?

– Да иди ты… – Тео в сердцах бросил трубку. Вновь вскочил на ноги и стал ходить взад- вперед по ковровой дорожке кабинета у письменного стола. Сквозь широкое окно проникал ″сумрачный” дневной свет. Крупные хлопья снега медленно падали, укрывая землю толстым слоем снега. Роботы-уборщики сновали по улицам, расчищая завалы. Снег убирали на огромные продолговатые платформы с высокими бортами и быстро поднимали в воздух к дирижаблю, висевшему над городом. Там, в вышине, по наклонной подвесной дороге платформа уходила далеко за город и освобождалась от снега, чтобы пустой снова вернуться по тому же пути. Тео некоторое время наблюдал за работой снегоочистительных средств, стоя у окна, затем вернулся к книжным шкафам и стал высматривать книги. Это немного успокоило. Книги всегда производили на Тео магическое действие. Глядя на них, он улавливал непонятные волны настроения. Они передавали ему частичку покоя, приводили мысли в порядок, и вот уже нужная книга в руках. Увы, это История. Понтий был прав, но как точно угадал настроение, поистине великий математик. Тео открыл первый том Древнейшей истории Геи. Пролистал ее. Тяжело вздохнул. В ней излагались первые робкие шаги цивилизации под яркими лучами Солнца, и жизнь бурлила. Какими беззаботными были тогда люди. За их непредусмотрительность теперь расплачивается Гея. А ведь угасание Солнца явилось неожиданностью. Огромная масса энергии иссякла, люди очутились перед концом всего живого. Тео вскочил на ноги. Нервно стал ходить по мягкой ткани. Шагов не было слышно, стояла тяжелая, мертвая тишина. Надвигающийся катаклизм вновь напомнил себя этой “ давящей” тишиной. Ушедшие поколения не заботились о будущем. Выход из тупика искать их потомкам. Уже не детям, не будущим поколениям, а именно им, опираясь на опыт и знания ушедших поколений, им. Тео нервно постукивал кончиками пальцев по стеклу окна. В памяти возникло стихотворение поэта-философа древности, так точно выразившего бездействие цивилизации:

Тупик, отсеченный путь,

Глухая стена впереди.

Ее не обогнуть,

Ее не обойти.

Тупик впереди меня,

Как наказанье судьбы

Мученическая стезя

Будущее толпы.

Я кричу, разрываясь в кровь,

Но бетонные стены глухи

И справа и слева вновь

Углы, углы, углы…

А впереди меня

Холодная серая мгла

За беззаботный пятак

Проданная страна…

Беспокойство усиливалось, одиночество стало невыносимо тяжким. Он снова открыл Историю Геи. Удобно уселся в кресло, углубился в чтение. За книгой незаметно пришел сон. На улице уже давно была ночь. Тихо стучали часы в углу, нарушая уют кабинета, внезапно зазвенел звонок. Настойчивые звонки телефона разбудили. Тео поднял трубку и сонным голосом спросил: – Что надо?

– Это Понтий, извини, что разбудил.

– А, пустяки.

– Тео, мне кажется, мы забыли включить сигнал.

– Не беспокойся, я все сделал как надо, сам проверял.

– Мне показалось, что станция молчит именно по этой причине.

– Это просто, Понтий, ты веришь в свою теорию без практического воплощения.

– Да, верно. Ну, теперь я спокоен.

– Спокойной ночи.

Какая там ночь, да еще спокойная, когда над Союзом нависла смерть.

Тео встал, подошел к столу, включил настольную лампу и уселся в рабочее кресло. Перед ним лежал расчет вероятной энергии неуравновешенной системы. По данным опытов, проведенных на станции, Тео знал ее запас в киловаттах, проведя аналогию между электричеством в зависимости от масс, участвующих во взаимодействии между собой. Получалось, что величина ее зависит не только от величины масс, но и от количества объектов, вовлеченных во взаимодействие. Математические модели, разработанные Понтием, четно подтверждались опытами. Но станция с действующим приемником молчала, повергая на бездействие Тео. Понтий же шел дальше. Он развивал теоретическую модель, пытаясь найти природу этой энергии. Установить единицу измерения и, самое главное, найти идеальный приемник. В работу он был погружен с головой. Тео пролистал расчеты, выводы и с силой захлопнул папку. В этот момент бой часов вернул его к действительности, заставив взглянуть на часы. Стрелки застыли на пяти утра.

– Нет, это выше моих сил. – Тео встал из-за стола и ушел в ванную. Беглого взгляда на измученное уставшее лицо было достаточно, чтобы определить душевное состояние. Он тщательно выбрился, затем умылся холодной водой и, сняв халат, вышел из ванной.

Через минуты десять он бродил по морозным улицам предутреннего города.

Зловещая заря кроваво-красными оттенками встретила его далеко от дома. Улицы некогда прекрасного города были одеты в тяжеловесные стены домов, сохраняющих скудное тепло. Его доставали с глубин Геи, обогревая дома. А синтез продуктов питания отнимал всю оставшуюся энергию. Унылые картины городского пейзажа повергали Тео в крайне подавленное состояние души. Ноги сами привели к дому Нои. Взять и улететь бы на Су, но там уже то же самое. Единственный уголок тепла исчез. В этот миг он пожалел, что остался на Гее. Совет Планет был неумолим. Его ум нужен Совету. Заявление его даже не рассматривалось, его попросту не приняли. Леа далеко. А он, Тео, счел ее поступок предательством. Он часто думал над суровостью приговора, быть может, это слишком жестоко, назвать поступок Леи предательством, но иначе он

не мог расценить этого. Ведь на одно место было три тысячи претендентов, и Леа согласилась. Да, не понять сердце женщины. Тео перестал думать о Лее. Он потоптался под окнами Нои, затем медленно двинулся в направлении своей улицы. Когда он вернулся домой, его встретил встревоженный взгляд матери.

– Сынок, тебя срочно вызывает Понтий.

– А что стряслось?!

– Он не говорит ничего, но сказал, чтобы ты немедленно связался с ним по телефону.

Тео не спешил. Слишком велика инерция бездействия. Он неторопливо снял шубу, шарф. Затем сапоги, “ влез” в тапочки, и лишь тогда прошел в кабинет. Чинно усевшись за рабочий стол, важно, как Сон в Президиуме, снял трубку и набрал номер Понтия.

– Алло! Это ты. Понтий?

– Где ты пропадаешь? Получен сигнал со станции. Я уже битых три часа жду у телефона.

– Не может быть?!

– Ты что скажешь?

– Сигнал энергии или разумных существ?

– Не знаю, я соединил оба контакта в один. – Ответил Понтий.

– Что я скажу Сону?

– Надо подумать.

– Послушай, Понтий, скажем все, как есть. Получен сигнал. Срочно нужно быть на станции, разобраться, в чем там смысл и дело?

– Ты старший, тебе решать. – Ответил математик. По тону голоса можно было понять, что Понтий согласен с решением. В это утро Тео доложил Сону о сигнале. А еще через пять

часов, после небольшого совещания в Совете и нехитрых сборов, Тео и Понтий отбыли на Станцию. Аппарат коснулся платформы, залитой ярким электрическим светом. Маятник генератора тока быстро вращался. Хорошо сбалансированный противовесами, он не вибрировал и вращал ротор турбины генератора.

Тео торжествовал. Опыт удался, энергия неуравновешенной системы получена.

– Я доложу Сону! – нетерпеливо сказал Понтий. Тео молчал. Его внимание было сосредоточено на антенне- приемнике.

– Слышишь, Тео, я доложу Сону?!

– Что, что?! А! Нет, не спеши.

– Почему же?

– Смотри. – Тео указал рукой на локатор. Понтий посмотрел на приемник. Внешне чаша локатора была той же.

– Не понимаю тебя, Тео.

– Ну как же тут не понять. Смотри, куда направлена антенна.

И только сейчас Понтий обратил внимание на то, что локатор устремлен вниз, на Гею.

– Значит, мы питаемся от вращения нашей планеты? – высказал мысль Понтий.

– Да, и похоже, что весьма успешно.

– Так что будем делать, Тео?

– Доложить Сону о том, что получен ложный сигнал, что необходимо разобраться в аппаратуре и что для проведения опытов будем использовать энергию от угасающего Солнца. Правда, она мизерна, но нам поверят.

– Ты что же, хочешь обмануть Совет?

– А ты хочешь, чтобы началась энергетическая лихорадка и хаос?

– Нет, конечно.

– Ну так вот, Понтий, мы займемся совершенствованием нашей энергетической системы и производством новых приемников и генераторов. И когда мы превратимся в мощную станцию по получению электроэнергии, мы сможем доложить об открытии Совету Планет.

– Тоже правильно. Ради конечной цели спасения я готов на это.

Сказано – сделано. Получив разрешение на продолжение поиска, Тео и Понтий запустили завод, и вскоре напичканная локаторами и приемниками станция стала производить электричество в миллионы киловатт- часов. Получив практический результат, Тео доложил Сону о практическом применении новой энергии.

– Ты национальный герой, Тео. Ты спаситель жизни Союза.

Тео, не привыкший к похвалам, остановил его.

– Сон, я хочу лишь одного, скорейшего применения энергии для возрождения климата Геи и нормальной здоровой жизни на планете.

– Эти слова достойны героя.

Тео поразила напыщенность слов Председателя Президиума Союза Планет. Голос у Сона был какой-то медленный и вялый, казалось, он говорил сквозь сон.

– Ты болен. Сон?

– Нет, я хорошо себя чувствую, вот только какая- то вялость в теле и ход мыслей стал трудным.

– У тебя не ладится с биофизикой?

– Да, в последнее время меланхолия и апатия.

– Это было и со мной. Зато теперь!!!

– А мне как-то все равно. Ощущение такое, что мы как бы катимся по инерции, вяло, и тупо следуя науке.

– После того, что нам удалось найти, ты такое говоришь?

– Извини, Тео, я, что-то устал. Не могу больше, меня клонит ко сну. – Он громко и равнодушно зевнул. Тео выключил связь. Перемены в Соне, всегда требовательном

и энергичном, насторожили Тео заставили призадуматься… Весть об открытии разнеслась молниеносно по всему Союзу Планет. Тео и Понтия встречали, как героев. Им устроили пресс- конференцию. Торжественные и напыщенные успехом, молодые ученые заняли места перед объективами телекамер и журналистами со всех четырех планет. Посыпались всевозможнейшие вопросы: – Журналист из “ Вестника Союза”, планета Су, скажи, Тео, в каком виде можно употреблять энергию? Жарить на сковородке, класть в суп или печь блинчики?

– Заворачивать селедку. – Шуткой на шутку ответил астрофизик.

– Академик Сон, скажи, Тео, как быстро мы сможем достичь яркости среднего летнего дня во время расцвета нашей цивилизации?

– Мы с Понтием не сможем дать исчерпывающий ответ на этот вопрос, так как необходимо вести исследования в этой области… После часа работы пресс-конференции сказалась навалившаяся усталость. Решено было перенести встречу на следующий день. Но Тео и его помощник Понтий вернулись на станцию.

– В какую часть Геи направлены антенны инфракрасного излучения? – спросил Тео.

– Ты что, Тео, не видишь, мы извлекаем энергию из Видия, столицы Союза Планет?

– И люди там стали сонные и апатичные. Напротив, мы с тобой среди всего этого комплекса готовы работать ″днем″ и ″ночью″, а усталость не идет к нам.

– Я доложил уже Сону об этом. Сказал Понтий. Тео побледнел от злости. Злость была не присуща ему, так, как Понтию самостоятельность.

– Как это понимать, коллега? – стараясь быть сдержанным, спросил Тео.

– Мы же извлекаем энергию в ущерб людям. А это не гуманно. – С холодным спокойствием ответил Понтий. Тео немного пришел в себя. Затем согласился с ними.

– Ну что ж отводим приемники от Геи.

– Да, Тео, устремляем их на звезды.

Локаторы-приемники Понтий старательно отвел от Геи и включил программу поиска. Антенны медленно прощупывали Космос, старательно обходили Гею. Тео был недоволен. Совет мог его обвинить каннибалом. Лавры грозили смениться казнью, забвением, и он решил не покидать станцию до тех пор, пока не будет найден новый источник энергии. И успех пришел. Маленький ток далекой энергии уловил нижний локатор у самого периметра запретной траектории. Понтий думал вначале, что вновь удалось поймать Гею. Но на этот раз это был источник новый и неведомый еще. Понтий немедленно сориентировал антенны в этом направлении. Компьютер начал настраиваться на резонанс. Энергия возрастала. С каждым днем ее ток рос, мощный

и все увеличивающийся. Генераторы- преобразователи работали на максимальных оборотах, мощности которых было явно недостаточно. И Тео призвал Совет строить новые станции. Гея была спасена. Сотни станций питали энергией планету. Передача ее осуществлялась с помощью электромагнитных преобразователей и распределялась по планете, изменяя климат. Необузданные зимы стали меньше, затем и вовсе исчезли, превратив круглый год в умеренно- теплый мягкий климат со среднегодовой температурой двадцать два градуса по Цельсию (земная мера). Улыбки сверкали, всюду жизнь била ключом. На Гею ринулись звездолеты с холодных планет. Союз запретил вторжение. Но все хотели быть счастливыми. На запрет никто не обращал внимания. И Тео разрешили опоясать Гею защитным полем. Ни один корабль не пробивался сквозь его надежную броню. Гея жила обособленной жизнью. Союз прекратил существование. Тео стал Властелином Космоса. Он дал ток Гее. Он взял власть Союза в свои руки. Понтий обращался теперь к нему с предосторожностью, практически владея всем тем, что знал и Тео.

– Ты лишаешь планеты тепла. Там же люди. – Упрекал его Понтий.

– Простое дело надо делать постепенно. – Отвечал Тео.

– Так скажи, как вести себя по отношению к другим?

– Хорошо. Я пойду на уступки лишь тогда, когда будет наведена броня над планетами, а корабли пойдут только по коридорам.

– Зачем эти драконовские меры?!

– Чтобы распределить качественнее энергию.

Ответ Тео не понравился Понтию. Ведь математик знал, что астрофизик Тео ни за что не отдаст власть над планетами другим. Узурпация власти опьяняла как наркотик, а неведомый источник энергии питал подсознание непонятной силой, и усталости не было. Работа спорилась. Тео стал всем. Сотни роботов подчинялись ему. Он закладывал в компьютерный мозг программы, уже не нуждаясь ни в ком. Сам создавал антенны, устанавливал их на станциях и наводил поля защиты, сквозь которые не мог проникнуть даже метеорит. Он диктовал свою волю, и планеты были благодарны ему. Один лишь Понтий догадывался, откуда идет поток чистой и мощной энергии неуравновешенной системы, но он был слаб. А Тео определил источник. Он нашел его в галактике Млечного пути. Галактика располагалась на расстоянии в тысячу парсеков от Геи. Энергия этого источника давала возможность космическому аппарату почти мгновенно проникнуть к нему. И Тео, не сказав о намерении исследовать источник никому, улетел на его поиски.

Аппарат двигался в светящихся струях неведомой энергии, исторгавшей невероятный прилив бодрости и ясности мышления. Такие ощущения он не испытывал никогда. Казалось все бренным, аппарат, одежды и даже тело. Избавившись от него, Тео мог бы существовать в токах этой энергии, уже не заботясь ни о чем. Не рассудок ученого удерживал его от опрометчивых шагов, и он вел корабль вперед. Голубая планета выросла как-то сразу на глазах. В голубой дымке плыли далеко внизу облака. Океаны и реки, леса и возделанные поля. А, слева от аппарата Тео, сияла, первозданной красотой, яркая звезда. Чужое Солнце.

– Так вот ты какая, планета- источник. Да, Фаетон!

Источник на языке Геи звучал как Фаетон. Тео опустил летательный аппарат в лесу. Когда он ступил на поляну, вокруг еще дымились головешки от приземления. Энергия шла теперь к нему и светилась, создавая мерцающий ореол вокруг прозрачного шара- шлема скафандра. У ног его бил поклоны обросший и грязный человек. Он говорил, что-то на непонятном языке, глядя на пришельца. На волосах его взлохмаченной бороды выступила пена. Тео нажал кнопку на кулоне- синтезаторе, и голос, моделированный прибором, вещал: – Прости и помилуй, Господи. Я грешен перед тобой. Ты соизволил явиться предо мной.

– Встань, человек. Как звать тебя?

– Соломей!

– Соломей, ты живешь где?

– Я в городе.

– А жителей много в нем?

– Очень много.

– А как называется город?

– Содома.

– А чем занимаешься ты?

– Я служу в Соборе.

– Вы поклоняетесь Богу?

– Да и верим в то, что он дал нам жизнь.

– Гм? – задумался Тео. Он долго еще беседовал с Соломеем. На приглашение посетить аппарат служитель отказывался наотрез. Тео понял, кто дает энергию Гее и другим планетам. Теперь ему оставалось выяснить, как получить ее еще качественней и мощнее. Для этого он построил свою лабораторию высоко в горах, в недоступном месте, у города Содома. И стал вести наблюдение за наблюдением… Событие рождения дочери у Леи отмечали на корабле, как большой праздник. В честь этого Гай включил двигатели, и ускорение создало имитацию силы тяжести. На короткое время весь экипаж почувствовал себя на Гее. Был сыгран матч в водное поло и в баскетбол. Длительное отсутствие силы тяготения сказывалось во всем, но ощущение Родины было настолько сильным, что у многих появилось желание уйти просто домой из опостылевшего помещения, из узкого ограниченного пространства кают. Те, кто особенно страдал от ностальгии, спасались в кают- компании, где воссоздавались условия, максимально приближенные к Гее. Ограниченное пространство оранжереи наполнялось гаммой лесных звуков, журчанием ручья, шелестом листвы и покоем природы, которой они давно не видели там, но помнили еще в далеком детстве, когда светило Солнце и никто не подозревал о его угасании… Миг тяжело переживал расставание с домом. Ностальгию он гасил работой, усердной, отупляющей, ограничивающей человека до безрассудства. Четвертый год пути сформировал новый экипаж. Ярко выразились отдельные черты каждого, в естественном ритме. И теперь, глядя на Мига, можно было определенно сказать, что он навигатор. Взгляд его всегда устремлен вдаль, мечтательный и грустный. Молчаливый Миг, стал замкнут, а свисающие на плечи длинные волосы и круглое полное лицо придавали облику ту внешность, которую принято считать разбойничьей, как бы сошедшей к нам со старинных детских сказок о пиратах и разбойниках с большой дороги. На самом же деле это был добрый и простодушный парень, любивший розыгрыши и шутки, и без него в коллективе образовался бы такой вакуум, какого не “ знал” даже Космос.

Миг в сердцах захлопнул дверцу своей кабинки. Плюхнулся в мягкое кресло и облокотился на поручни в окружении мигающих лампочек и мозаичной разноцветной клавиатуры пульта. Звуковой сигнал пришел. Его так долго ждали все, а первым услышал Миг, что он вначале не понял, что это. Легкий звук, похожий на писк ручных электронных часов, но настойчивее и без перерыва, привлек, наконец, внимание. Вначале парень растерялся. Может, неисправность. Лихорадочно заработал тумблерами и кнопками. Контрольные приборы в норме. Сигнал улавливался главным мощным локатором, установленным на “ носу” корабля. Миг включил блок поиска. На дисплее обозначилась галактика одним продолговатым светящимся пятном. Затем пятно скачкообразно увеличивалось до яркого скопления светящихся точек внутри

него. И наконец, компьютер выделил одну. Это была звезда, размерами походившая на Солнце с девятью планетами. С третьей шел четкий сигнал. На ней есть жизнь, и

жизнь давала позывные. Миг включил кнопку “ слушайте все”. Теперь весь экипаж мог

слышать этот писк. На экране связи возник капитан корабля.

– Миг – это как понимать?

– Сигнал. Быть может, это подарок вашей дочке.

– Знаешь, мне бы хотелось, чтобы это было всерьез.

Экран погас. Вмиг из приемника полились звуки сбора экипажа. В кают- компании собрались все, кроме Леи. Она с дочерью была в своей каюте.

– Итак, получен сигнал. – Начал Гай выступление перед экипажем. – Мы не знаем еще, что ждет нас на третьей планете, что там есть жизнь. Будем высаживаться. Вести наблюдения, и если нам повезет, то дадут нам помощь, если не повезет, то будем

искать решение на месте. Сейчас всех прошу занять рабочие места. Облачиться в скафандры. Начнем торможение. Какой силы оно будет? Максимальной!

– А как же новорожденная? – спросил кто-то из экипажа.

– Младенец способен выдержать десятикратную перегрузку по сравнению с взрослым человеком.

Торможение длилось долго. Прошло еще два года. Галактика была уже везде. Они шли в ней к цели, но скорость еще была велика, нужны месяцы торможения. Бортовой компьютер рассчитал скорость с точностью до долей метров в секунду, и когда была достигнута первая космическая, на корабле воцарилась невесомость. Планета гигантским шаром висела в пространстве, купаясь в щедрых солнечных лучах. Звезда была молодой. Это подтвердила компьютерная обработка анализов из выбросов звезды. Сигнал о наличии радиоволн поступал без перерыва мощной насыщенной звуковой гаммой. Как фокус, включающий в себя и звуки музыки, и голоса, и шумы, только сжатые в единый сигнал, короткий и чередующийся с пятисекундным интервалом.

– На планету уйдут Миг и Якир. Вам ясны ваши задачи?

– Да! Но… – Миг задумался.

– Что, но? – спросил Гай.

– Да то, что мир нам неведом. Короче, командир, разреши действовать по обстановке.

– Помни, Миг, мы ждем от вас результата, а не рассказов о необычных приключениях.

Миг промолчал. В душе он был рад, что Гай выбрал именно его, а не Якира командиром. Ему бы сейчас хоть на секунду ощутить силу тяжести. Эх- х! И знай, что их ждет там?! Мысли Мига прыгали в голове, как кузнечики. Оба волновались, облачаясь в скафандры. Оба молоды и полны энтузиазма. Особенно Миг, он так похудел за два года пути от начала торможения, что был теперь похож на мальчишку. И это в его двадцать пять лет от роду. Да, неизведанное манит… На экране Гай видел их веселые улыбки. Легкий аппарат быстро исчез из наблюдения бортовыми камерами корабля. Связь из-за малой мощности передающих устройств, установленных на разведчике, прервалась почти сразу. Мигу и Якиру слышен лишь позывной “ маяка”, посылаемый кораблем с орбиты. Плотные слои облачности укрывали от видеокамеры съемку у поверхности планеты. Эта облачность придавала ей неописуемую красоту и свежесть. В лучах яркого солнца планета была ослепительной. Отражая лучи светила, она сияла сама мягким голубым свечением. Гай обнаружил ошибку позже. Разведчик скрылся уже в густой облачности планеты, когда штурман подал перфоленту состояния локаторов. Из числа бесконечных цифр четко прослеживался отраженный сигнал.

– Вит? – обратился командир к штурману. – Так ведь это же ошибка?

– Да, Гай.

Черные глаза Вита смотрели грустно с чувственной нежностью на Гая. Командир заметил это.

– Ты же Вит, не девушка. Возьми себя в руки.

– А расход топлива?

– У тебя там дети?

– Нет, Гай, отцов не брали, ты же знаешь.

– Так в чем дело?

– Девушка.

– Фу ты, черт!

Вит сделал резкий поворот кругом и пошел к двери. Гая тошнило. Искусственная гравитация плохо переносилась экипажем, но поначалу, пока привыкал организм, ее включали лишь на стационарных орбитах, чтобы не создавать дополнительных помех во время полета. Гай сосредоточенно думал над ошибкой. Как случитесь так, что они не распознали свой собственный сигнал? Да, странно. Ведь компьютер давал точное определение сигналу. Это искусственное радиоизлучение. И уже невозможно вернуть Мига и Якира. А что, если попытаться манипулировать сигналом маяка? Нет, огромен риск, пусть они вернутся сами…

– Миг, я не слышу маяк? – встревоженный голос Якира отвлек внимание. Оторвавшись от видеоэкрана пути. Миг не понял:

– Что ты сказал?!

– Я не слышу маяк!

– Они что же, уплыли дальше?

– Да нет. Но сдается мне, что эти облака…

– Отражают радиоволны?

– Именно так.

Миг вдруг изменился в лице. Догадка пронзила мозг; значит, ошибка, никакой цивилизации тут нет. Он хотел уже скомандовать Якиру отбой и возвращаться. Но облачность кончилась. Внизу, в пространстве, залитом голубым облачным свечением, раскинулся город. Это было так неожиданно для космонавтов, что они на миг забыли о снижении аппарата. И лишь когда выпуклая чаша дна коснулась плоской крыши громадного небоскреба, они поняли, что приземлились.

Воцарилась мертвая тишина. Оба взволнованно смотрели друг на друга и не знали, что делать. Первым пришел в себя Миг.

– Право, не знаю, кричать “ ура” или удирать. Что делать, Якир?

– Надо посмотреть, что здесь за жизнь.

– Как ты думаешь, нас заметили?

– Вне всякого сомнения. Связи с кораблем нет, маяк не слышен же?

– Но почему нет фанфар? – попытался шутить Якир.

– Интересно ты рассуждаешь. Прилетело что-то извне к тебе в дом. Что ты будешь делать?

– Попытаюсь выяснить, что это?

– Правильно! Ну, а если оно начинено приборами и обладает запасом энергии, способным разнести планету, как мыльный пузырь?

– К сожалению, обладало! – с вздохом уточнил Якир.

– Не волнуйся, хватит. Вот домой мы не сможем дотянуть, это верно.

Миг был в это мгновение счастлив. Внизу был город. Широкие улицы и проспекты, дома в желто- зеленом свечении. И, недолго думая, космонавты вышли на крышу. Широкие улицы внизу были пустынны.

– Большой город, и пуст? – сказал глухо Миг.

– Безлюдный город. А может, тут была эпидемия?

“ Муравьи” страха забегали по телу, подгоняя парней под кров аппарата. Они попятились назад, боясь чего- то, что могло бы помешать вернуться. Но все прошло благополучно. И лишь очутившись внутри разведчика, Миг и Якир вздохнули полной грудью, легко и свободно. Все-таки крыша над головой. В салоне мирно жужжали приборы, дружески подмигивали лампочки, и лишь когда бесшумно захлопнулась створка двери. Миг

нажал красную клавишу “ дезинфекция”. В ту же секунду заработал компрессор, откачивая чужой воздух. И когда в салоне образовался вакуум, заработала дымовая система дезинфекции. Кабина наполнилась густым дымом. Через десять минут дым разогнали вентиляционные установки. В кабине стало светло и свежо, как после дождя. Миг и Якир сняли шлемофоны, как прозрачные шары, отвинченные от скафандров.

– Что-то не нравится мне эта ядовито- желтая облачность, и этот мертвый город. – Сказал Якир.

– Может, вернемся?

– Боязно и жутко, но, страх как любопытно Миг?

– Тогда вперед.

– Ты осторожнее, ведь эта облачность…

– Да что ты, Якир, заладил, облачность да облачность. – Скорее для храбрости, чем с упреком, говорил Миг, подбадривая самого себя. Якир включил двигатель. Инерционный двигатель поднял машину над площадкой, за управлением сидел Миг. Он плавно развернул аппарат и подвел к поручням периметра. Затем поднял выше поручней и “ перевалил” за край небоскреба. Только сейчас космонавты ощутили головокружительную высоту здания. Стараясь не смотреть вниз. Миг опускал машину ниже и ниже, к подножию дома, к улице. Спускаясь, космонавты внимательно осматривали дом. Стекла в нем и стены были свежи, без следов старения и износа здания. И это казалось особенно непонятным. Людей нет, а предметы существуют и как бы живут. Снова страх охватил обоих. Рука автоматически потянулась к рычагу скорости, но любопытство брало верх над эмоциями. И Миг, обливаясь каплями холодного пота, вел разведчик вниз. У подножия здания космонавты не без удивления обнаружили прозрачные створки входных дверей с надписями на них на непонятном языке. Створки бесшумно открывались и закрывались, впечатление было такое, словно невидимки входили и выходили из здания.

– Что это все значит?! – спросил Якир. Миг посмотрел на товарища широко открытыми глазами и не без страха сказал: – Вот иди и выясни?

Якир отвернулся. Стал молча наблюдать за мельканием дверей, затем предложил:

– А что, если “ подъехать” ближе?

Миг “ подрулил” к самому входу и остановил машину, напротив.

Они стояли у самого входа, с испугом наблюдая за хаотической работой двери. Якир вдруг не выдержал.

– Я выйду.

– Только через камеру. – Миг боялся эпидемии. Казалось, что какая- то болезнь скосила жителей города, и вот он предстал перед ними во всем великолепии архитектурного гения, а самих творцов нет. Якир дрожащими руками кое- как напялил шлем. Миг, более

сдержанный, неторопливо герметизировал шлем своего скафандра. После чего Якир

вскрыл пломбу люка переходной камеры и первым влез в тесную капсулу. Миг тщательно задраил за ним люк и нажал кнопку “ выход”. Вскоре из боковой части машины вылез Якир и ступил на террасу здания. Ступени террасы шли полукругом, подымаясь к дверям. Якир постоял некоторое время на ступенях, затем медленно стал подниматься наверх. Он часто останавливался и смотрел на Мига, который вел аппарат следом за товарищем. Впечатление складывалось такое, словно космонавты прокладывали путь танку по минному полю. Нервное напряжение обоих достигло такого предела, что, казалось, достаточно и намека на опасность, у обоих мог бы случиться удар. Когда Якир, осмелев немного, прикоснулся к открывающейся двери и задержал движение, мгновенно ощутил невидимый удар о створку и отчетливый стон. Космонавт немедленно отпрянул к аппарату и застыл, опираясь обеими руками на прозрачный купол. Оба молчали, оба слышали звук, оба слышали встревоженное дыхание друг друга, Внезапно Якир услыхал у самого уха незнакомую речь. Он стал оглядываться по сторонам, но нигде никого вокруг. Якир попятился к переходной капсуле и бистро, по- кошачьи, влез в середину. И лишь сидя рядом с Мигом, он понемногу пришел в себя.

– Давай вернемся? – спросил Якир.

– Нет! – твердо ответил ему Миг. И направил аппарат вдоль квартала. В застекленных витринах магазинов были разные вещи. В одном из ни, что находился совсем рядом с этим высотным зданием, они увидели необычных манекенов, одетых в разные одежды. Миг толкнул Якира, который смотрел на противоположную часть улицы.

– Вот они.

– Кто?! – испуганно переспросил тот, хоть он уже видел все. Из витрины смотрели на пришельцев копии жителей. Это были манекены с огромными безбровыми глазами и плоскими лицами, на которых не было носа, а лишь два маленьких отверстия над щелкой рта. Губ тоже практически не было. Люди всматривались в лица инопланетян,

и им казалось, что были они у всех абсолютно одинаковые, с зеленым оттенком и ярко- зелеными глазами. У одних были длинные волосы и отличная просторная одежда.

Затаив дыхание. Миг и Якир рассматривали жителей города, вернее, их копии, с жадным любопытством.

– Те, кто с длинными волосами, то женщины. – Толкнул Якир Мига. Миг ничего не ответил, Якира это насторожило, но он не стал тормошить товарища. А тот упрямо смотрел на витрину, как будто увидел там самого себя.

– Послушай, Якир, а не прихватить нам на корабль один из них?

Якир с испугом уставился на Мига.

– Ты что этим хочешь сказать?!

– То, что без манекена не вернемся на корабль.

– Нет, я не о том.

– А, конечно, ты прав. Вылезай и принеси вон того, что уставился на нас, как истукан. Он ближе всех.

– Иди ты знаешь куда! – и Якир отвернулся от товарища, по всему было видно, что он

не намерен вести бесполезные разговоры. Миг долго сопел, затем сказал: – Садись за управление! – Сам водрузил на себя шлем и всунулся в переходную камеру, – 3адрай за мной люк и выпусти меня, наконец.

Якир дрожащими руками закрыл люк, герметизируя стыки, открыл выход. Миг вылез наружу. Он весело подмигнул товарищу и направился к витрине.

Якир с тревогой наблюдал за товарищем. Вот он скрылся в магазине. Некоторое время его не было видно, и вдруг он возник между манекенами. Улыбаясь своей добродушной улыбкой. Миг стал ходить среди них, выбирая экземпляр получше. Якир сидел как на иголках, – Послушай, скорее возвращайся.

Миг взял под мышку двоих, «мужчину» и «женщину», и так как манекены были небольшого “ роста”, то он легко мог нести свои ноши. Вдруг Миг исчез из поля зрения Якира и больше не появлялся…

Глава 6

Место для лаборатории Тео тщательно и скрупулезно подбирал так, чтобы оно и было в неприступном для землян месте, и не слишком отдаленным от скопления людей, и не слишком холодным. Такое место ему удалось найти на скале, у подножия которой раскинулась живописная долина, со всех сторон окруженная скалами. Непроходимые нагромождения камней, завалов и высоких скал преграждали путь любопытным охотникам. И навьюченные низкорослые ослы не могли добраться по узким карнизам, свисающим над бездонными пропастями, в эту долину. А без провианта гибли даже охотники. Скала имела широкую площадку, террасой нависающую над нагромождением неприступных скал. Слева, с юга, виднелись снежные вершины в кучевых “ стадах” облаков, с запада и севера подступали горы, а восточная часть пейзажа уходила в голубую даль долины. Тео решил, что лучше место не придумаешь, а полеты к Содоме через скалистый хребет на Юг не представляли труда. Объектом исследования потоков энергии он выбрал этот город как Фокус, концентрирующий ее вихревой ток в сторону Союза Планет его галактики. Тео стоял на скале, обдуваемый холодным порывистым ветром, и любовался великолепием открывающейся панорамы. Там, на Гее, этого не было. Защитные поля излучали свет, и он был мертвенно бледным, окрашивающим поверхность со скудной, начинающей возрождаться растительностью. А тут такое великолепие красок с буйным цветением трав под ласкающими лучами Солнца.

Сигнал вызова заставил вернуться к аппарату.

– Тео слушает! – сказал астрофизик просто в салон летающего диска. И как будто невидимый пилот, ответил ему голосом Пантеона. – Тео, ты знаешь, что это за энергия?!

Легкая улыбка скользнула на лице Тео, еще бы ему не знать. Но он сделал серьезное лицо, ответил: – Конечно, и задачи мои здесь – выяснить, какие причины ее делают мощнее и качественней.

– А ты помнишь, что было с людьми нашей Столицы, когда приемник собирал их энергию?

– Ничего особенного. Никаких болезненных ощущений и последствий.

– Ты это серьезно? – негодование Пантеона достигло высшей степени. Он не находил слов от возмущения.

– Тео, ведь там такие же люди?!

– Поэтому я здесь. – Резко ответил Тео. Затем, собравшись с мыслями, добавил, – Прежде, чем критиковать, дай, что-то свое. У тебя есть что-то взамен нашему гибнущему миру?

– Мы хотели с тобой использовать энергию неуравновешенной системы. Космической, звездной, а используем человека, как возбудителя этой энергии.

– И весьма мощной, и качественной. Заметь?

– Ты, Тео, не прав. Я рассчитал модель звездного тока энергии. Если работать в этом направлении, то мы сможем получить более мощный ток, чем имеем сейчас.

– Грубой не фильтрованной мути. Ну и что?! Что ты с ней будешь делать?! Учти, что человек дает кристально чистый светлый переработанный ток – пищу нам. Как ему дает Солнце в виде растений, тепла, мяса, в виде пищи.

– Ты каннибал!

– Спасибо за это.

– Не за что. Я буду бороться против тебя.

– Нет, дорогой, не выйдет. Чтобы ты не предпринял, а лишить пищи не сможешь.

– Ну, это мы еще посмотрим. Я же тебе тысячу раз говорю, что есть замена, что неисчерпаемый источник – механические системы звезд.

– А я тебе говорю, что отбор энергии безвреден для человека.

– Нет, спорить с тобой бесполезно, ты глух, как стена…

Тео выключил связь. Голос исчез, лишь завывания ветра слышны теперь, да свобода здесь, высоко в горах. Поток чистой переработанной энергии человека приятно щекотал тело. Мысли, мышцы, нервы – все купалось в ее освежающем токе, делая чувства во стократ острее, эмоции чище, тело моложе. Тео сконструировал свой индивидуальный приемник и теперь питал самого себя. О, какое это блаженство – быть вне зависимости от еды, продуктов питания. Желудок и пищеварительный тракт не загружен, миллиарды микроорганизмов, неотъемлемых спутников, участвующих в переработке пищи, отсутствуют, и жизнь продлевается не на сотню лет, а на сотни. А Понтий, что хочет Понтий, потребляющий уже давно этот живительный ток? Видите ли, он прозрел. Нет, это все не так просто. И Тео принялся за возведение лаборатории. Он вытащил из машины не большую, похожую на маленький телескоп, трубу. Установил ее на треногу перед отвесной гранитной стеной. Затем вынул прямоугольный ящик. От него подвел кабель к трубе и подключил коробку к аппарату. Мгновенно яркое пятно вспыхнуло напротив на скале. Тео подошел к трубе и стал манипулировать у трубы. Яркое пятно уменьшилось до ослепительной крохотной звездочки, и в месте, где сияла звездочка, куски породы стали отскакивать, скалываясь в щебень. Тео не долго орудовал своим лучом. От работы клубы густой пыли, сдуваемые ветром, уносились прочь. В стене образовалась довольно большая ниша. Он втащил свой аппарат в машину. Затем всплыл над поверхностью камня и завис над пропастью. Из открытой створки двери стал обстреливать стену ниши, покуда не образовалась прямоугольная пробоина в виде окна. Когда со всем этим было покончено, он снова приземлился на площадку. Извлек из машины громоздкий ящик и вынул оттуда робота. Человекообразное механическое существо, во стократ сильнее человека, принялось за дело. Щебень полетел в пропасть под мощным напором силы, расчищая комнату. А Тео тем временем программировал еще двоих. Оставив роботов у кучи сваленных строительных материалов, он улетел на Гею… А Понтий тем временем убеждал Сона:

– Дорогой председатель, ну пойми же, что есть другой вид космической энергии. Он во стократ мощнее этого.

Сон рассеянно слушал, играя авторучкой. В широко распахнутое окно доносились ароматы теплого весеннего дня. Гул голосов долетал сюда с улиц, наполненных праздными толпами гуляющих. Всюду счастливые лица, неунывающие улыбки и весна пробуждающейся природы. Сон посмотрел на Понтия, как на чудака, пытающегося изменить это. Он много раз сопоставлял то, что предлагал Понтий с тем, чем был Союз теперь. И не было причин для беспокойства. Ведь Понтий предлагал вернуться к потреблению пищи. Это укорачивало жизнь и давало меньше эмоций мироощущения, чем энергия Тео. О, это немыслимо хорошо. Не думать о пропитании, достаточно лишь пить воду, чтобы не атрофировать внутренние органы. Нет, предложения Понтия – мелкий лепет, – Мы помним твои заслуги, Понтий. Ведь это ты теоретически рассчитал приемник и построил его модель. По твоим проектам действуют тысячи, миллионы станций…

– Я сотни раз твердил Тео, что это еще не все! Почему он не слушается, почему он остановился на полпути. Почему он стал заниматься Фаетоном, а не неуравновешенными системами звезд?

– Прости меня, Понтий, но ты несешь чепуху. – Сон дал понять, что он не слушает. А заслуги математика перед Союзом не позволяли выгнать его из кабинета председателя Президиума Союза Планет, и Сон терпеливо ждал, пока Понтий не поймет сам этого.

Понтий встал, безнадежно развел руками и вышел на залитую свечением, трансформируемым сферой защиты из потока энергии, получаемой с Фаетона Союз Планет, теперь жил единой жизнью. Планета Су получила возможность согреваться от угасающего светила, тепла которого было еще достаточно много для создания тропического климата у экватора. И курорты планеты заработали на всю мощь. Здесь на широкую ногу были поставлены развлекательные аттракционы и пляжи. Возбуждающие психику напитки лились рекой, и жизнь казалась безмятежно прекрасной. Мучительно осознавая свою причастность к извлечению энергии из человека, Понтий не находил покоя. Его узнавали везде. Его одаривали счастливыми улыбками. И никто из жителей Геи и других планет не хотел задумываться, за счет кого они живут, да и никто не думал об этом. Понтий вылетел на Су. Его летательный аппарат быстро доставил на курорт планеты в Нами. Он остановился в самом фешенебельном отеле города и каждое утро грелся в красных лучах огромного светила. Однажды, под вечер, к нему подсел молодой человек, довольно тучный, но приятной наружности. Над верхней губой его была тоненькая ниточка усов. Глаза выражали смертную тоску.

– Кто сказал, что эта сковородка угасает? – начал он, шлепаясь своими толстыми ляжками на песок. Понтий, страдающий меланхолией, нехотя посмотрел в его сторону. Действительно, он не был похож на остальных счастливых и стройных людей. Это заинтересовало математика. – Как странно, что вы один недовольны?

– Я миллиардер Рок. – Представился он. – Когда на планетах Союза исчезло тепло, я мучился от безделья на Лазурном берегу, когда все стали вкушать плоды этих простофилей Тео и Понтия, я наслаждался крепким вином, хорошенькими женщинами и отменной дичью из саванн, принадлежащих моему отцу.

– Что, вы ни разу не вкусили плодов Космической сладости? – крайне удивленно спросил математик.

– Представьте себе, нет. Я брезгливый.

Понтий испытующе посмотрел на Рока. По тучному телу нельзя было сказать, что он научился сосредоточиваться и впитывать в себя живительный ток энергии генерируемой Космической сладостью.

– А знаете, что? – вдруг сказал он Понтию, – Не выпить ли нам крепкого вина?

Понтий был безгранично рад такой встрече. Встрече, быть может, единственного человека, не связанного “ каннибализмом” потребления.

– 0, с радостью и с удовольствием. – Ответил Понтий. Они поднялись по лестнице к бару Рока, который он устроил в пещере. Внутри пахло сыростью, и было прохладно. За стойкой бара орудовал проворный робот. В зале, на удивление математика, сидело несколько пар отдыхающих.

– Не удивляйтесь. Мой бар пользуется старинной популярностью, как и во времена расцвета курортного сезона.

– Ты, Рок, имеешь в виду похолодание?

– Да, конечно. Толпы отдыхающих осаждали мое заведение. А сейчас я беру за экзотику.

Они подошли к стойке. Робот вмиг взболтай коктейль из пяти крепких напитков и, положив в бокалы кусочки льда, подал. Понтий с удовольствием стал пить напиток, обжигающий, без примеси чужой энергии. И это радовало Понтия. Лишь поздно вечером, поддерживая друг Друга, они появились на пляже.

– Я, Пат, можно тебя так называть?

– Конечно м- можно. – Пьяным голосом промямлил математик.

– Я, Пат, пойду искупаюсь.

– Н- н- нет, ты же пьян? – Понтий сел на песок. Рок, шатаясь, подошел к воде, разделся

до плавок и ринулся к волнам. Вода окатила ноги Рока до колен, он издал визгливый крик, выскочил на берег и шлепнулся на песок. Больше он не поднимался. А Понтию было так легко и спокойно на душе, что не было желания шевелиться. Он лежал на спине, на теплом песке пляжа. Совсем рядом шумел прибой, в бархатном небе ярко мигали звезды. И в этой тишине, как гром среди ясного неба, раздался рокочущий храп Рока. Понтий улыбнулся. Чудаковатый миллиардер был симпатичен математику. В этой- то тишине, разрываемой храпом, раздался отдаленный крик женщины. Он доносился из дали моря, страстный призыв о помощи. Понтий с трудом поднялся, стал тревожно всматриваться в даль ночи. Фосфоресцирующая поверхность моря да переменчивые бугорки волн не позволяли что- либо разглядеть, да и было это бесполезным. Понтий быстро разделся и бросился в обжигающие волны. Тело в миг окатило холодом моря, и вода стала казаться теплой. Понтий греб на крик, сколько было сил. Впереди, наконец, он заметил голову женщины с волосами, распущенными по поверхности воды.

– Что с вами?

– Здесь воронка, она затягивает меня. – Крикнула в отчаянии пловчиха.

– Немедленно ныряй и под водой уходи в сторону! – крикнул он ей.

Женщина колебалась. Затем набрала полные легкие воздуха и скрылась под водой. Круг сужался. Понтий отчаянно выгребал от черной рокочущей горловины. Но вода была сильнее. Женщина все еще не появлялась. Он сделал последнюю попытку удержаться на поверхности, затем нырнул. Сильные струи бросили его на дно, обдав холодным отчаянием жизни. Понтий попробовал всплыть. Он греб со всех сил вверх, к воздуху, но запаса дыхания нет, есть страстное желание борьбы. Ведь жить надо, жить, ибо дело Тео ничтожно в своем зародыше. Дать энергию Космических неуравновешенных звездных систем – вот истинная победа, а не жизнь за счет других таких же людей, пусть волею случая живущих под ярким молодым Солнцем. Жажда вздоха стала нестерпимой. Организм отбросил здравый смысл, и глубокий жадный вдох наполнил легкие тяжелой соленой морской водой. Еще и еще раз тело делало попытки вдоха, а угасающий разум знал уже исход. Тьма медленно навалилась, сдавила со всех сторон тисками все увеличивающегося давления. До искристых брызг в мозгу, до яркого света, голубым нежным сиянием озарившего вдруг все естество. Он не помнил уже ничего, да это теперь было так безразлично. Все, даже жизнь, казалась ненужной, несовершенной тяжестью…

– Я спрашиваю тебя. Сон, где Понтий?! – задавал вопрос Тео с крайним беспокойством.

– После разговора со мной он ушел и исчез в неизвестном направлении. – Сон сидел с лавровым венком на голове в белой накидке, скрепленной у левого плеча большой золотой эмблемой Союза Планет. Тео стоял перед ним в серебристом скафандре, прозрачный сферический шлемофон он держал в левой руке. Сон восседал на массивном золоченом кресле и купался в лаврах славы. Ведь это под его началом велись работы Тео и Понтия. Рядом с Соном стоял другой трон, повыше и пышнее, для него, для Тео. Но он, Тео, был встревожен. Понтия нет, товарища и соперника. Без Понтия не мыслил он смысла дальнейшей работы. Жизнь стала пустой и ненужной. Тео осознавал, что математик исчез насовсем. И что исчез он на Су, так как поле защиты выдало характеристики корабля Понтия, а личный код не прослушивался сферой защиты, а это значило, что математика нет в живых. Тео немедленно вылетел на Су. Полет длился почти мгновение, но за этим мгновением стояли годы упорного труда. В Нейи никто не знал, куда делся Понтий. Последним его видел миллиардер Рок, и то только помнил, что они вошли в принадлежащий ему грот. В Нейи пропала и отдыхающая женщина по имени, Суя. Это была врач из пансионата для обмороженных. Она, по рассказам очевидцев, любила ночные купания, и Тео сделал выводы, что Суя могла утонуть.

Тео стоял на следующий день перед Соном.

– Я требую у Союза Планет зондирования памяти Рока. – Настаивал Тео.

– Это насилие запрещено Союзом. – Категорически отверг его просьбу Сон.

– Ах так, а жизнь Понтия, вам не дорога его мысли. Или все, что он сделал, вам уже не понадобится?

– Ты куда это клонишь?

– А! Куда? Что? Вы все вот где у меня! Тео сжал в кулак правую кисть и потряс ею перед носом Сона.

– Ты не посмеешь это сделать!

– Еще как посмею!

– Что ты хочешь?! – сдался Сон.

– Зонда Рока!

– Хорошо, делай, что хочешь.

Тео победил. Он глубоко и шумно вздохнул, когда очутился у аппарата. Ведь когда он тряс кулаком перед носом Сона, не очень- то был уверен, что он сможет сделать. Но Сон потерял чувство реальности, он, как и большинство жителей Союза, стал впадать в спячку блаженного празднества, чего как огня боялся Тео. С утратой Понтия Тео грозил умственный застой. Он помнил Сона другим. Сильным и решительным в минуты суровых испытаний. Сона, которого боялся сам, а теперь Сон, как овца, смотрит ему в рот и боится, подумать только, боится Тео. А пока, получив добро Союза в лице председателя, Тео с двумя Роботами охранниками улетел на Су. Рока он нашел в Нейи в его гроте за стойкой бара. Рок не успел еще выпить, как следует и смотрел тупо перед собой на приближающегося к нему человека в сандалиях, накидке, с эмблемой Союза Планет и золотом лавровом венке на голове.

– Ты Рок?!

– Я! – он не успел произнести и слова, как два робота скрутили ему руки и поволокли в аппарат у входа в грот. Завсегдатаи от неожиданности повыскакивали с мест. Некоторые подвыпившие юнцы бросились на выручку. Но роботы со страшной силой отшвырнули двух парней. Те, перелетев через столики, шлепнулись о стены грота и затихли.

Тучное тело Рока плюхнулось на кресло рядом с Тео, а роботы с бесстрастными лицами уселись сзади.

– Ты знаешь, зачем я арестовал тебя?

Рок не отвечал, лишь удивленно хлопал глазами и тупо смотрел сквозь прозрачную преграду на все возрастающую толпу у аппарата. Тео медленно поднял аппарат и устремил ввысь. Вскоре они очутились в другой, чужой галактике в Солнечной системе на планете Фаетон. Роботы- строители уже заканчивали отделочные работы. Оставив Рока в аппарате, Тео осмотрел придирчивым взглядом все, до мелочей и, удовлетворенно крякнув, вернулся к Року.

– Ну, говори? – востребовал Тео.

– Я из тебя сделаю бифштекс, дай только развязать мне руки. – Угрожающе рычал Рок.

– Ты хоть знаешь, кто перед тобой?!

– А мне плевать, кто ты. Хоть и золотой венок на тебе, и эмблема, для меня это ровным счетом ничего не значит. – Уверенно фальцетом выражал свое презрение Рок.

– Ну что ж, если ты не вспомнил, я вынужден буду применить к тебе второе насилие.

Тео кивнул роботам. Те ожили, привязали Рока к креслу и лоб и всю голову утыкали электродами. Тео включил бортовой компьютер, на экране поплыли картины, видимые Роком в тот вечер. Из памяти Рока Тео извлек информацию, достаточную для представления о гибели Понтия. Он быстро устремил аппарат на Рею…

– Сон, обращаюсь к тебе с просьбой помочь осушить дно залива.

– Ты в своем уме, Тео? – возражал Сон.

– Да, без Понтия я не могу следить за системой энергетического обеспечения Союза.

– Возьми другого математика, вон сколько их.

– Сон если ты не поможешь мне, то я буду искать его труп другими средствами.

Сон прикинул в уме, что средства эти могут повлечь расходы энергии защитного поля, а это может повлечь за собой изменение климата, стихийные бедствия, либо что-то в этом роде. И он пошел на сделку.

– Хорошо, только не трать энергию поля.

– Дай мне роботов- строителей и достаточное количество материалов для возведения дамбы.

– Бери все, что хочешь. – Сон занял позицию соглашательства и выделил Тео все. А

Тео рассчитал, что из бухты уплыть тело не могло. И рано или поздно его удастся выловить. За считанные часы насыпной дамбой была преграждена дорога Морю, лизавшему волнами пляж курорта Нейи. Мощные насосные станции работали трое суток, откачивая воду. Когда с этим было покончено, илистое дно прощупали локационными установками с тщательностью, до глубины трех метров. Но тел не обнаружили. Понтий сгинул в морской пучине бесследно, сложно то, что не существовало его, остался лишь грандиозный проект, воплощенный Тео на жалкой стадии зародыша, но дающий жизнь Союзу Планет…

Глава 7

Якир стал внимательно всматриваться в витрину, где минуту

назад был Миг, но время шло. Он в нетерпении снова перевел взгляд на дверь. Беспокойство росло с каждой минутой. Товарища не было.

Якир растерянно осматривал витрину, стены дома, улицу. Везде тишина и безлюдье. Покидать аппарат он не решался, не решался возвращаться на корабль. Он лишь взлетел, чуть оторвал машину от улицы, подвел аппарат к толстому стеклу. Попробовал заглянуть в полумрак магазина. Миг исчез. Что делать? Как поступить? Мысли одна назойливое другой сверлили мозг, не давали покоя, не давали сосредоточиться. Якир попытался прогнать их. Он стал внушать себе, что страха нет. И, подбадривая сам себя, почти согласившись с мыслью, что Миг зацепился за что- то, упал и сломал ногу, и теперь не может выйти, а связь в этот момент падения тоже нарушилась. Якир уже хотел покинуть аппарат. Взгляд привычно скользнул по приборной доске. Среди разноцветной клавиатуры экран анализатора высвечивал состав атмосферы. Рядом приводились сравнительные характеристики составляющих атмосферы на Гее. Разницы почти не наблюдалось, кроме состава инертных газов, их процент был несколько выше.

Якир сорвал шлем. Если это эпидемия, то без друга он не вернется. Как он будет смотреть в глаза экипажу? Якир решительно ступил на тротуар. Дыхание непривычно легко освоилось с чужой атмосферой, и разливавшееся от этого тепло согревало тело, меняя его температуру, но ненамного. Страх куда- то пропал. И он смело вошел в середину. В магазине слева он заметил фигуру человека. Резко повернулся к нему и узнал свое отражение в зеркале. Перевел дух от испуга внезапности и, скорее для храбрости, чем от забавы, громко засмеялся. Капельки пота укрыли лоб. Смахнул рукавом легкого скафандра и уже спокойнее стал осматривать одежду на манекенах и все вокруг. Два манекена, которых нес Миг, валялись рядышком на полу. Товарища нигде не было. Удрученный, Якир вернулся в аппарат. Он некоторое время сидел неподвижно, обдумывая положение. Затем вспомнил, что они не позаботились о съемке. И, взяв цифровую телекамеру, вышел. Он снимал все, и витрину, и внутри магазина пеструю гамму товаров, и, наконец, здание. Затем вернулся в аппарат. В салоне он собрался с мыслями и решил вернуться на корабль. В последнюю минуту Якир обратил внимание на витрину. Там вдруг, на глазах, исчез манекен женщины. За этим манекеном “ покинул” витрину еще один, затем еще, и уже все семь исчезли. Якир смотрел на все это расширенными от удивления глазами, фиксируя телекамерой каждую деталь. Наконец, манекены стали появляться вновь, но уже в другой одежде. Прождав добрых три часа, Якир улетел на корабль. Перед укоризненным взглядом командира Якир сбивчиво докладывал о происшествии.

– Почему не стал искать товарища?! – спросил строго Гай.

– Я, я не нашел его внутри. И потом, я считаю, что бессмысленно гибнуть двоим, если есть информация.

– Неужели ты, Якир, считаешь, что без фактов тебе поверят? Ты даже не удосужился заснять виденное.

– В конце, когда я немного пришел в себя, я стал снимать.

– Так что же ты молчишь? С этого- то и надо было бы начинать!

Гай быстро взял из рук Якира карту памяти, вставил в бортовой компьютер. На экране поплыли картины чужого города. Когда запись кончилась. Гай сказал: – Почему же так мало?!

– Так уж получилось!

– Скажи спасибо этой информации.

Якир укоризненно посмотрел на командира, но капитан корабля есть капитан, и ничего здесь не скажешь. Поэтому он не спорил. Но чувство вины перед товарищем усиливалось с каждой минутой пребывания на корабле, и нет оправданий тому. Якир не находил покоя. Он метался по узкой каюте из угла в угол, затем стал надевать на себя скафандр…

Сигнал ухода разведчика с корабля подавался короткими тройными звуками и световой лампочкой на пульте управления. Гай не слышал в этот миг ничего. Он смотрел на экран, на замедленные кадры, где отчетливо были видны размытые фигуры инопланетян. Он понял в эти мгновения, почему Якир и Миг не видели, что творилось вокруг них. Да просто они и не могли видеть, потому что скорость движения жителей незнакомой планеты во сто крат превышала движения людей Геи. Даже замедленные кадры не давали отчетливой видимости фигур, какой-то намек на движение. Гай отвлекся от экрана, решив послать экспедицию в новом составе, когда услышал тревожный сигнал.

– Вот сукин сын! Все-таки совесть заговорила!

Гай включил связь, но было поздно, облачность отражала радиоволны. Он срочно вызвал к себе группу космонавтов- разведчиков. Трое крепких парней явились тут же в легких скафандрах, со шлемами в руках.

– На планете обнаружена цивилизация. В вашу задачу входит установить с ней контакт. Это первое. Второе – снимать все в ускоренном режиме. Третье – обнаружить и вернуть Мига. И четвертое – установить связь с Якиром. – Гай обвел взглядом сосредоточенные лица. – Вам все ясно?!

– Да, командир! – коротко ответил один из них.

К нему обратился Гай:

– Назначаю тебя, Ким, старшим. С тобой идут, как я вижу, в команде номер четыре изменений не произошло, Заир и Ка.

– Так точно, командир!

– Тогда в путь. Обязанности каждого вам ясны.

– Так точно! – ответил за всех Ким.

– Желаю успеха. Да, вам отводится три часа по времени Геи, ясно?!

– Так точно, командир!

Все трое повернулись и исчезли за дверью. На экране Гаю было хорошо видно, как они шли коридором в направлении стартового отсека, как затем садились в разведчик… Якир тем временем “ гнал” свой разведчик к высотному зданию, к тому злополучному магазину одежды. Вооружившись оружием защиты от нападения, он решил мстить. Он разнесет в пух и прах – это все здание, не оставит ни кирпичика, если это здание сложено из кирпича, если нет, то будет куча бесформенных обломков. При подлете к зданию его разведчик окутался прозрачной пленкой, словно попал в мыльный пузырь, и застыл на месте. Якир попробовал высунуться из машины, это ему удалось. Он даже дотянулся до упругой плевы, но разорвать ее прозрачность не смог. Тогда, прицелившись, он дал залп из ручного оружия. Вспышка тонула в тонкой пленке ограждения бесследно, не причиняя пленке вреда.

– Ловушка! Что они хотят от Мига? – спросил вслух сам себя Якир.

– Ровным счетом ничего! – послышался голос Мига. Только интонации этого голоса были выдержаны по- другому. Слышалось, что кто-то старательно имитирует его. Якир удивленно прислушался.

“ Наверно, галлюцинации!” – подумалось ему. И тут же возобновил диалог, – А все-таки что?

– Нам необходимо было знать, с какими намерениями вы пожаловали к нам и множество других вопросов.

– Та вы удовлетворены?! И что с моим товарищем?

– С ним ничего особенного. Он отдыхает. Если вы пожелаете, – голос продолжал говорить, а в воображении Якира возник двухэтажный особняк у моря, и рядом с волнами стоит Миг, растерянно смотрит вдаль! – Мы поместим вас рядом с ним. – Конечно, я согласен.

Мгновенно Якир очутился возле товарища. У ног шумела волна, а глаза Мига удивленно глядели на Якира. Пахло озоном.

– Это от твоего появления! – спокойно заметил Миг.

– Ты как себя чувствуешь?! – озабоченно спросил Якир.

– Превосходно! А ты?

– Да как тебе сказать, после твоего исчезновения не очень.

Получил выговор от командира. Удрал вот к тебе без его ведома, наверное, влетит.

– Не, наверное, а точно. Но все же здорово, Якир, что ты со мной.

– Послушай! – переходя на шепот, стал говорить Якир, – Что это за существа?

– Насколько я понял, умнее нас. Они достигли высшей ступени развития.

– Так нам повезло или нет?!

– Трудно сказать. Как видишь, мы пока под арестом. – Якир с любопытством и нетерпением стал расспрашивать.

– А как это ты исчез?

– Так вот, взял я эти два манекена, слез с витрины, и не успел сделать и двух шагов, как мгновенно теряю сознание. Очнулся я с кучей проводов на голове. Но тех, кто меня опутал ими, не видно. Чувствую, как потоки воздуха омывают меня, как вокруг

гремит инструмент, исчезая прямо на глазах, а не вижу. Впечатление такое, что они очень быстро двигаются.

– Что-то вроде вентилятора.

– Да- да, когда лопастей не видно, но мне кажется, намного быстрее.

Миг и Якир долго еще говорили между собой, когда к ним подлетел разведчик. Они узнали машину команды номер четыре.

– Это Ким со своими ребятами! – узнал Миг старшего группы.

Разведчик мягко опустился на песок пляжа. Заир быстро спрыгнул в открытую дверь.

– Вы! Вы живы?!

– А что же, по- твоему, должно было с нами произойти?! – удивленно спросил Миг.

– Ну, там такое было, что Гай послал вдогонку за Якиром целую группу захвата.

– Ничего страшного. – Ответил Миг.

Якир отмалчивался. Чувство новых неприятностей от командира погасило его настроение и заставляло быть молчаливым. Они уселись в разведчик.

– Мне необходим контакт с инопланетянами! – объявил Ким. Задача номер один. Это стоит на первом месте. Якир насмешливо посмотрел на расхрабрившегося старшего и отвернулся. Ким снизил аппарат до самых улиц города. Стал пристально всматриваться в дома, улицы, тротуары. Безрезультатно.

– Давай возвращайся на корабль. Дело в том, что меня зондировали уже, и эти люди ищут пути для контакта сами. – Говорил Миг.

– Нет, у меня задача номер один. – Твердил Ким.

На перекрестке неожиданно они увидели человека. Он стоял

в черном комбинезоне и как две капли воды был похож на Мига.

– Ха- ха- ха! – смеялся Якир. Он совсем осмелел и готов был выскочить к “ близнецу” Мига, но Ким, скованный еще незнакомым миром, настороженно твердил: – Никакого самоуправства!

Его, как и его команду не побывавших в переделках, настораживало поведение инопланетян, и он был слишком уж осторожен. Миг и Якир – напротив. Они твердо были убеждены в том, что высокоорганизованные существа давно могли бы уничтожить их при первом появлении корабля на орбите планеты. Поэтому страх перед непознанным миром оставил их, казался смешным и ничтожным.

– Ким, да выпусти меня, смотри, “ близнец” хочет со мной говорить!

– Прекратить самовольные разговоры! – осадил его Ким. Якир и Миг переглянулись. Каждый из них подумал о Киме нелестно, но вслух никто не решался высказать свое мнение, зато подчиненные Кима глядели с восхищением на своего командира. Его уверенный тон вызывал у них уважение и гордость. Они преданно ловили каждый взгляд командира и сосредоточенно заглядывали ему в рот, готовые на любое действие по приказу старшего. Миг снисходительно посмотрел на них.

– Эх, вы, не видите, что ли, что это робот?

Ким молчал, как истукан. Его настороженное молчание передалось и Якиру, который стал смотреть с подозрением на Мига. Разведчик вплотную приблизился к “ близнецу”, и Якир растерялся, увидев точную копию его товарища. Миг понял это. Кривая усмешка соскользнула с его губ.

– Вы что, ребята?!

– Да так, ничего! Но ты есть ты или, может быть, кто-то

«другой?» —спросил серьезно Якир.

– Да пошел ты знаешь куда! – Миг обижено отвернулся. В салоне воцарилась неловкая тишина. Ким остановил машину на расстоянии метров трех от “ близнеца” Мига. А тот, широко улыбаясь, шел навстречу, как к давно знакомым друзьям.

– Рад приветствовать вас, люди Геи, на нашей планете Зее.

Якир восхищенно хлопнул товарища по плечу. – Ага, так настоящий- то, оказываются, ты! Ха- ха- ха!

Миг сопел обиженно.

– Ну, извини, дружище! – Якир не стал надоедать. Он тут же попытался завязать беседу с “ братом”. – Эй, дружище! – крикнул он в микрофон скафандра, – Скажи

своему “ брату”, пусть зароет “ топор” войны и станет на “ тропу” Мира.

– Хватит паясничать, Якир! – сказал Ким.

– Да замолчи ты. – Вмешался молчаливый Заир.

– Не мешай! – прорезался голос у Ка. – Да, вот что значит командир у сплоченной команды. И Якиру пришлось сидеть тихо.

А тем временем Ким открыл створку двери, приглашая робота занять свободное место.

– Неужели ты его заберешь на корабль? – кивая в сторону застывшей, как истукан, куклы, сказал Якир.

– Конечно, ты в этом сомневался? – ответил Ким.

– По- моему, он несет информацию, и не малую. – Вмешался Заир.

– Ага, вон оно что?! – притворяясь глуповатым, сказал Якир.

Миг сидел рядом с «близнецом» молча…

Глава 8

Тео штурмовал работы по созданию лаборатории на Фаетоне. По утрам он задавал программы роботам- монтажникам, и те принимали грузовые аппараты с материалами, разгружали их и вели монтаж аппаратуры. Днем он облетал свои “ угодья” наблюдая за жизнью жителей Содома и Гоморры, города, обнаруженного невдалеке. Он удивлялся их примитивным формам мышления, как и существованию под щедрыми лучами Светила. Да, поистине, щедрость природы расслабляет. Эта мысль зародилась в нем. А что, если заставить это стадо активно действовать, что произойдет? Он стал теоретически прикидывать активность человека. Да, похоже на то, что больше должно выделяться энергии. Но теория теорией, а что будет на самом деле, дадут опыты … Над широтой долины, окруженной со всех сторон высокими горами, сияло солнце. Солнечные лучи веером пробивали облака и освещали зеленую поросль внизу, речушку, бегущую по равнине дна с гор. Кристально чистая вода в ней отражала лучи, превращая их в сияющие блики. Как ожерелье из драгоценных камней, сверкала она весело, отдавая драгоценную влагу возделанным полям и городам. Белокаменные строении по обе ее стороны соединены ветхим канатным мостом, по которому время от времени проходят навьюченные ослы, верблюды и лошади. Мост через горный поток является продолжением дороги, убегающей вверх в горы. Оттуда, с гор, спускаются к городам караваны купцов, что едут из заморских стран с навьюченными на ослов и верблюдов товарами. Оттуда, с гор, приходят в города разные вести об опустошительных войнах, эпидемиях и о диковинных странах, где бегут молочные реки, поют райские птицы и где люди не носят одежд и не возделывают почву, потому что жизнь у них сытая и богатая, как в раю. Воистину, Мир полон слухов. И жители городов давно уже разучились верить им. Они жили своей замкнутой жизнью и были убеждены, что лучшего и желать не надо, ибо не ехали бы к ним с разных концов Мира купцы и не восхваляли бы плодов земледелия и ремесла… Со стороны гор, обливаясь потом, смешанным с осевшей пылью, бежал бородатый человек в черной мантии, подпоясанной толстой веревкой. Длинная, она волочилась по каменистой почве, и он время от времени наступал на нее и падал, размахивая руками. Наконец, человек подобрал подол в левую руку, обнажив разбитые в кровь колени и белые мускулистые икры, обросшие черной курчавой порослью. Глаза его были широко открыты, рот жадно хватал воздух, а тело дрожало. Лишь на шатком мосту остановился, испуганно обернулся и сделал небольшую передышку, затем вновь пустился к городским воротам:

– Эй, стража! – исступленно молотя кулаками по массивной дубовой створке, кричал он. Прошло довольно много времени, пока стражник, в коротком стальном нагруднике, и стальном шлеме, лениво окликнул:

– Чего тебе?

Человек вскинул обезумевший взгляд в его сторону и, стуча зубами, выдавил из себя:

– От- к- к- к- рой!

Стражник медлил. Очевидно, ждал веских аргументов.

– От- к- к- к- рой! Я – монах храма Еговы. Отк- к- крой?!

Это возымело действие, ибо в городе служители культа пользовались уважением. Стражник, стыдливо скрывая, что он не знает священника, а это считалось позором среди верующих, несмело промямлил:

– А- а- а, святой отец, Сейчас.

Скрип отодвигаемой створки последовал тут же. В образовавшуюся щель монах втиснулся и, вздымая вихри пыли, бросился вперёд по мощенной тесанным камнем улице. Монахи гурьбой окружили Соломейя и галдели на все голосе, как стая черных воронов.

– Это демон зла! – выкрикивал один из них, потрясая рыжей редкой бородкой. Глаза его, прозрачные, как горный поток, лихорадочно блестели, а узловатый указательный палец был поднят к верху. Монах потрясал им и торжественно повторял без устали:

– Это демон зла!

– Надо пойти и посмотреть? – сказал вдруг чернобородый, огромного роста монах. Его голос прозвучал, как гром среди ясного неба. В мгновенно наступившей тишине слышалось сопение да городской шум за монастырской стеной. Страх заполз под черные тоги, щекотал спины невидимой вздыбленной шерстью. Первым пришел в себя Соломей. Он, переживший явление, не боялся и храбрился перед испуганной толпой товарищей.

– Идем, я покажу вам его. – С этими словами он подошел к засову, запиравшему монастырские ворота. Монахи стояли некоторое время в нерешительности, затем по одному подошли к Соломейю, стали помогать. Вооружившись длинными палками, топорами и бронзовыми мечами, они галдевшей толпой плелись за Соломеем в горы…

Тщательные поиски ничего не дали. На месте, где Соломей видел нечистого, была выгоревшая растительность, как от огромного лесного пожара. По краям еще дымились головни.

– Он это все подстроил! – фальцетом завопил рыжий монах. Как и прежде, он потрясал узловатым перстом, указывая в синюю высь неба. Гнев всколыхнул горячие головы монахов. Обман – смертный грех, и Соломей знал, чем грозит ему это. Он стал на колени, с мольбой простер руки к разъяренной толпе:

– Братия, клянусь вам, я видел… – Он сбивчиво стал повторять много раз сказанное перед этим, – Как огненный змий, спустился на землю. И у подножия его были кручи, а по бокам его со всех четырех сторон подобие птиц с клювами, а в самом верху подобие престола и на нем человек, но в пузыре лик его. И говорит мне: “ Встань, человек…».

– Хватит! – прервал его чернобородый, – Это мы уже слышали. Ты лучше скажи, какую казнь тебе надобно, чтобы простил тебя всевышний?

– Я не виновен. – Убеждал Соломей монахов, ползая на коленях. Сквозь подол тоги просочилась кровь от израненных колен. Не обращая внимания на боль, он твердил,

– Я не виновен перед Богом и перед вами, братия. Монах, не признающий греха, не может быть казнен, это насилие… И его решено было бить палками и изгнать из монастыря. Шатаясь и изнемогая от усталости и голода, Соломей вернулся в лес на то место, где встретился с пришельцем. Он соорудил себе сруб и стал жить в нем, молясь по вечерам Богу. Жизнь его текла вдали от города, пока однажды вечером он не услыхал шорох. Кряхтя от боли плохо сросшихся сломанных ребер, он слез с топчана и открыл дверь. На пороге лицом вниз лежала старуха. Волосы ее, черные и густые, были перепачканы грязью, свалявшиеся, от нее исходил резкий запах, так пахнут издыхающие животные, убиваемые непосильным трудом, болезнью, старостью. Соломей осмотрел ее. Жизнь еле теплилась в ней, желтое изможденное лицо с ввалившимися глазами было лицо старухи. Монах втащил женщину вовнутрь, уложил на разбросанные возле огромного казана шкуры. Он сделал все необходимое. Обмыл обтянутое кожей желтое тело и уложил на сухую постель. Затем стал совать в котел пучки всевозможных трав. В тесном срубе распространился душистый аромат. Порывшись в кожаной сумке, он извлек щепотку порошка и бросил в огонь. Мгновенно костер под казаном зачадил, наполняя ядовитым дымом сруб. Монах закашлял, слезы ручьями хлынули из глаз. Он не выдержал и выскочил на воздух, долго и громко кашлял. Едкий дым валил из открытых дверей. Монах в страхе бегал вокруг сруба, причитая и размахивая руками. Лишь под утро он свалился от усталости на пороге хижины и уснул мертвецким сном. Солнце уж ярко светило, когда Соломей открыл глаза. На поляне, покрытой лесными цветами и земляникой, жужжали дикие пчелы, в вышине пели птицы, шелестел в ветвях ветер. Монах потянулся, встал. На душе было покорно и светло, как в это летнее утро. Он не сразу сообразил, что побудило его провести ночь на пороге. Вспомнив, он быстро вошел в сруб. Очаг давно угас, комната, хранившая тьму, была свежа. Едкого дыма нет. Соломей на ощупь подошел к больной, пошарил руками. Сквозь сумрачно проступившие очертания он увидел огромные глаза, дико следившие за ним. Когда взгляд освоился с темнотой, Соломей зачерпнул глиняной чашкой варева из казанка и, придерживая ее голову, влил еще теплую жидкость ей в рот. Через минуту женщина издала тяжкий вздох. Соломей, одобрительно крякнув, принялся разводить очаг. Вскоре веселый огонек залопотал под казаном, в котором уже варился бульон из рогов молодого оленя и змеиного мяса. Женщина оторопело следила за манипуляциями монаха, но приготовленный бульон съела весь. Она была очень слаба и не могла говорить. Соломей, зато разговаривал с ней.

– Ты не бойся меня. Никакой я не колдун. Обыкновенный несчастный монах, изгнанный братией за обман. Да и обмана не было вовсе. Ах, грешные, сами взяли грех на душу, оклеветав не виновного. Вот и ты, бедная, все думаешь, что перед тобой колдун…

Он тараторил так бесконечно долго и умолк лишь когда женщина закрыла глаза. Желтизна ее уменьшалась очень медленно, проявляя на свет ослепительно красивое лицо. Соломей со страхом наблюдал за выздоровлением. Судьба сыграла с ним очередную злую шутку, подослав эту женщину. Красота в те времена считалась от

лукавого, красавиц проклинало духовенство и чернь, приписывала им свои беды и несчастья. Статус колдуна повис над монахом окончательно и бесповоротно, утвердившись с приходом этой несчастной больной. Соломей решил уйти в горы, подальше от людей, от городов, где нет троп охотников, иначе растопчут его и сметут с лица земли. Женщина могла уже кое- как передвигаться, но еще не говорила. Однажды он сказал ей:

– Я должен отлучиться на несколько дней. Не пугайся. Вот еда, там, в бадье, питье. Вода не портится очень долго в этой бадье, можешь пить и варить себе еду. Я вернусь скоро.

На поляне возле сруба стояла незнакомая красавица. Огромные голубые глаза ее, очерченные пушистыми опахалами черных ресниц, над которыми тонкими дугами в чувственном росчерке изогнуты брови, смотрела на него привычно и доверчиво, словно знала и ждала именно его. От этого доверчивого взгляда он растерянно спросил:

– А где больная?

– Я уже здорова. – Звонким молодым голосом весело ответила она. Соломей оробел и растерялся окончательно. Слова застряли у него в горле, усталость как рукой сняло. Он, опустив глаза, не оборачиваясь, проследовал в сруб. Неожиданно за спиной он

услышал:

– Как тебя зовут?

Монах вздрогнул, обернулся. В ослепительном сиянии дня на пороге стояла женщина. Несмело бросил через плечо:

– Соломей.

Она быстро вскочила в хижину и принялась снимать с него лук, топор, суму. Затем налила в огромный глиняный таз воды, намереваясь омыть ему ноги. Соломей вздрогнул, пряча задубелые и черные, по щиколотки потрескавшиеся ступни. Омыть ноги, значит, быть женой. Он это понял. Жизнь предстала перед монахом в новом качестве. Женщина, в впоследствии и жена, назвалась Соломеей. Они переселились в горную долину к истокам горной реки, разделявшей Содому и Гоморру. Однажды вечером Соломея ловила рыбу у подножия водопада в заводи. Она это делала ловко, доставая сонных пескарей из-под камней, куда пряталась рыба на ночь, как вдруг услыхала треск ломающихся сучьев, исходивший из вышины небес. Потеряв всякую веру в Бога, под тяжестью перенесших несчастий, женщина подняла глаза, полные не суеверного страха, а, скорее, любопытства. Ее прекрасные голубые глаза отобразили блеск яркой звезды, нисходящей к земле. Соломей, вернувшийся с охоты, в это время разводил очаг. Увидев необъяснимое явление, он пал на колени, причитая: – 0, Господи, помоги вернуть мне веру, помоги обрести себя… – Он отчаянно бил поклоны, и в бороде его застревали прошлогодние сухие стебли травы. Между тем на горную возвышенность опустился круглый прозрачный диск, из него вышел человек в точно таком же одеянии, в котором Соломей видел пришельца ранее. Человек этот спустился к срубу, где уже была рядом с бывшим монахом перепуганная женщина. Ее прекрасные глаза взирали на пришельца из-за косматой шевелюры мужа.

– Мир вам, дети Земли! – сказал металлический преобразователь на груди пришельца.

Соломей стоял на коленях, хлопая глазами, в них светился суеверный страх.

– Встань, человек! – приказал пришелец.

Соломей повиновался, отказать самому Богу – навлечь смертельный грех. За ним вскочила на ноги Соломея. Она крепко держалась обеими руками за предплечья мужа и дрожала всем телом.

– Ты поможешь мне? – взмолился Соломей.

– Чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты пошел со мной в собор и сказал, что я видел тебя.

– Нет.

Удивлению монаха не было предела.

– Но почему, Господи?

– Потому, что ты не мог меня видеть. Я впервые вижу тебя.

– А кого я видел в лесу?

– Не знаю.

“ Бог отступил от меня! – подумал Соломей, – надо молиться”. – Он снова повалился на колени и, отвешивая поклоны, начал причитать:

– Молю тебя, Господи, снизойди до смертного и помоги мне…

Космонавт терпеливо ждал, когда он кончит. Но монах и не думал сдаваться. Наконец, пришельцу это надоело:

– О, человек, прекрати стенания. Хоть я и не с этой миссией здесь, но, если это так важно, я помогу тебе. Идем со мной.

Пришелец увлек Соломейя в диск. Соломея, трясясь всем телом, бросилась в сруб и заперлась там. Диск, качнувшись, уплыл, унося с собой землянина. Из сруба выбежала вскоре испуганная женщина. И ее истерические причитания утонули в живописной окрестности, только эхо отзывалось ей, многократно отражая слова в горах…

Монастырский двор жил своей обычной жизнью. Кто колол дрова, кто возделывал огород, кто декламировал псалмы, готовясь к вечерней молитве. Одним словом, у монахов было свободное время, которое дается монаху между обедней и вечерней молитвой. В это самое время после обеденного отдыха в воздухе появился летающий диск. Он плыл над Собором, над стенами монастыря и наконец шлепнулся посреди двора. Монахи с суеверным страхом попрятались в кельи и выглядывали из окон, держа в руках молитвенники. Изумление их было велико, когда первым на землю ступил их бывший брат монах Соломей.

– Братия, вот Господь.

Соломей, указывая на серебристую фигуру космонавта, торжественно вещал:

– В знак своего посещения он хочет вручить вам жезл.

Пришелец сошел на землю, передавая Соломею сверкающий полировкой цилиндр датчика.

– Сохраняйте его как память.

В ответ молчание. Неожиданно тяжелые створки монастырских ворот открылись, впуская навьюченного осла и следом за ним монаха. Монах еще возился с дверьми, а осел уже шевелил ушами, обнюхивая пришельца. Когда Соломей, сунул датчик в карман монаху, сказал:

– Исмаил, это я, Соломей.

Монах обернулся, увидев вероотступника, затряс в воздухе узловатым перстом, восклицая:

– Изыди, нечистый. Искушения моего хочешь?! – и бросился прочь. Но, заметив серебристый диск посреди двора, как сумасшедший, завопил и скрылся в кельях.

– Соломей! – окликнул монаха космонавт, – Не трать сил, садись в диск.

Соломей еще некоторое время подождал, взывая к разуму неразумную братию, затем, махнув безнадежно рукой, полез следом за пришельцем.

– Мы сделаем вот что… – Пришелец подробно описал ход действий.

Диск приземлился в лесу. Пришелец снял скафандр, аккуратно сложил его в диске, сам же переоделся в монашескую тогу и приклеил усы и бороду. Соломей, наблюдал превращение пришельца, думал:

“ Истинно лукавый!» – но вслух боялся высказываться.

Они двинулись в Гоморру, в монастырь, где жили монахи-иезуиты.

– Ты иди один. – Сказал вдруг Соломей. Он в душе был праведником и противником иезуитской религии, отличной по культу от религии христианской. Пришелец понял его.

– Хорошо!

Но в монастыре уже их ждали. В чрезвычайных обстоятельствах монахи двух монастырей обменивались известиями через голубиную почту. Пришелец даже не стучался, он вошел вовнутрь, так как ворота перед ним широко распахнулись. Соломей, продолжал издали наблюдать, увидел, как быстро взлетел пришелец высоко над монастырской стеной и застыл там, медленно покачиваясь на ветру. Монах издал нечеловеческий крик и бросился на колени:

– Прости меня, Господи! Изверги иезуиты посадили тебя на кол! Я грешен, виноват я!!!

Он бил себя в грудь кулаками, рвал волосы на голове, кричал и метался по земле в истерике, пока не заметил, как из ворот монастыря монахи черными коршунами выбегали с длинными палками в руках и рыскали вокруг. Соломей встал и медленно ушел. Он вернулся домой далеко за полночь. Соломея так и не пустила его в сруб из-за суеверного страха. Монах до утра просидел на пороге, в исступленной молитве проклиная человеческую глупость и прося прощения у Господа. На сегодняшний день он имеет два города с четырьмя тысячами особей. Сравнительно теплый климат и довольно мощный ток энергии, но не достаточен для контроля за людьми. Ровно один миллиард из двадцати пяти миллиардов выступают против потребления энергии от себе подобных, хоть и низкоорганизованных людей. И чтобы контролировать их действия, ему нужен ток еще мощнее, еще качественней энергии. О, тогда, когда он добьется увеличения ее хоть на треть, ему удастся создать чуткое поле защиты, способное реагировать на любую попытку проникнуть сквозь него и попасть на землю. Все продумал Тео. И все ладилось у него. Трудно лишь найти правильное решение. Без Понтия он не чувствовал себя увереннее. Математик давал ему ту канву исследовательской работы, следуя которой, он быстро воплощал намеченное, правильно, с исключительной выгодой для себя. О, как Тео не хватало Понтия. Его гибель была равноценна потере девяноста процентов его успешных работ. Теперь лишь он один будет с тяжким трудом находить решения. А одиночкам всегда труднее. И Тео окунался в работу с головой, отдавая всего себя делу. Он напичкал роботами лабораторию. И эти бездушные помощники со слепой методичностью следили за приборами, за током энергии. Мысль об активизации энергетических возможностей человека заставляла находить сравнительный источник. И он его нашел, это город Содома. Направив на него локатор- приемник, он стал получать энергию от мирного и созидательного труда этой аграрной маленькой общины. Сто пятьдесят приемников давали импульсы на приемники-анализаторы со ста пятидесяти точек. Токи энергии пропорциональны численному количеству жителей той или иной общины. Сегодня Тео был во всеоружии. Компьютер обрабатывал данные по количеству энергии и выдавал почасовые цифры в баллах по десятибалльной шкале. Самый большой балл сейчас давал Содома. Тео потирал руками. Вспышка энергии из Содомы превосходила все десять баллов. Тео решил разобраться в этом. Он подошел к анализатору ошибок и неисправностей. Стал нажимать кнопки каскада локаторов-приемников. Экран выдавал положительные характеристики работы. Неисправности не было. В резком скачке энергии Тео решил разобраться в самом городе. И приготовился к вылету. Он был очень осторожен, боялся всего, и животного Мира планета, и возможности схватить болезнетворный вирус. Поэтому готовился к вылету тщательно. Комбинезон и легкий скафандр он приспособил как мини- лабораторию. С ног до головы напичканный аптечками первой необходимости, в которых хранились всевозможные препараты и приспособления для дезинфекции и стимулирования организма. Укрепив прозрачный шлем, он посмотрел на себя в зеркало. Шлем вдруг осветился бледно-матовым свечением. Энергия полилась живительными токами, стимулируя организм. Почувствовав бодрость и свежесть, он вышел на площадку перед лабораторией. В этой грандиозной работе, как ему недоставало Понтия? Противоречие математика рождало быстрые и правильные решения. Никто его так не критиковал, все боготворили. Все смотрели на Тео, как на божество, что самому “ божеству” было совсем ни к чему. Ему нужен был яростный противник, которого лишил его слепой случай. Тео постоял минуту у края пропасти. Внизу в голубой дымке раскинулась живописная долина. Горный поток блестел далеко внизу. Стройные кипарисы подымали свои ″островерхие” вершины, тянулись к небу. Да, красивая планета. Тео подумал о том, что, быть может, на Гее тоже в далеком прошлом была такая неповторимая красота. Сейчас же все начинается заново. Но, как тягостно все, же быть зависимым от жизни на чужой планете. Он сел в аппарат, снедаемый философскими размышлениями о смысле бытия. Машина быстро несла его над просторами океана вдаль, к экватору, к материку Южного Полушария. Внизу возникла волнистая линия пляжа с полоской светлого песка, уходившего к подножию тропического леса. Устье реки разливалось на множество малых протоков, впадающих в море, появилось за изгибом пляжа. Тео направил машину вдоль широкой ленты мутного потока, в глубину гор. Содома появился неожиданно городом, раскинувшимся внизу. Домишки с плоскими крышами, глинобитными стенами и узкими улочками. Посреди города была широкая площадь с возвышавшейся посередине правильной ступенчатой пирамидой. Ток энергии усилился, это заметно было по бортовому датчику, сориентированному на местность. Но прибор показывал уже меньше, было шесть баллов. Тео не предал этому значения, ведь город – это еще не все, есть еще один город. Он опустился ниже, завис над площадью. Внизу он увидел на длинной жерди Фигуру в черном монашеском одеянии. Мысль промелькнула было:

“ Как он туда попал?!”. Но сердце Тео вздрогнуло, когда он осознал чудовищную казнь.

– Варвары! – вырвалось у астрофизика. Тео стал фиксировать жертву на видеозапись, делая облет вокруг искаженного в предсмертных муках трупа. Он мельком вгляделся в лицо. Часть бороды свисала с подбородка и болталась на ветру. Сердце вздрогнуло, как монах был похож на Понтия. Визир видеокамеры направил в лицо и заснял крупным планом. Затем бросил аппарат, ввысь и улетел в направлении лаборатории. Картины природы бежали внизу, разворачиваясь невиданной красоты пейзажами… Неведомое чувство тревоги наполняло сердце. Тео сосредоточенно думал, что мучает его? Наконец, вставил карту памяти в видеофон. Изображение лица крупным планом поплыло на экране. Не хотелось верить в подобное, но монах был похож на Понтия.

Тео круто бросил машину в обратный путь. Анализы, взятые с трупа, подтвердили – это был математик Понтий. Тео мучили догадки и сомнения. Зачем понадобилось Понтию маскировать свой отлет на Фаетон. Неужели борьба за власть?! Как жаль, что нет Понтия, как жаль. Он ходил долго, соображал, что предпринять, затем вдруг резко остановился. Лучи заходящего солнца окрасили сосредоточенное лицо в медный, почти красный цвет, совсем в такой же, как лучи их умирающего светила в полдень. Тоской сжало сердце Тео, он понимал, что грозит Союзу Планет в этот момент. Конденсаторы энергии, правда, компенсируют всплеск энергии и еще долго будут питать Союз, но, с гибелью населения в городах, грядет непоправимое. Тео еще с минуту стоял у окна, провожая заходящее солнце, затем резко подошел к пульту управления, подковообразно замыкающем кресло, в которое он сел. Решительно щелкая кнопками, он внимательно следил за панорамой картин, мелькавших на экране, призрачно создающем объемное изображение посреди комнаты. Это были космические съемки поверхности планеты с обозначенными на них штрихами условных границ между расселением людей. Тео в начале своей работы условно разбил население планеты на сто пятьдесят частей по языковым различиям и подобию культуры. Это было связано с необходимостью качественного отбора энергии, ведь приемников у него было сто пятьдесят, опутывающих планету с высоты космического пространства. Спутники висели строго на своей определенной точной поверхности, охватывая локатором площадь той или иной заселенной зоны. Среди гор города Содома и Гоморра были два соседние. Это хорошо просматривалось из Космоса. Тео очертил лучом два круга и наложил эти круги на площади Содомы и Гоморры. Затем углубился в расчеты. Получилось так, что среди изображения городов попадало полностью под свечение круглых пятен на экране. Он работал долго и упрямо. За стеклом лаборатории была уже тьма, лишь звезды горели высоко в небе мириадами трепетных точек. Наконец он оторвал взгляд от вычислений. Глубоко вздохнул, сокрушаясь тому, что нет рядом Понтия. Снова наклонился над перфокартой и записал программу компьютеру. Потом резко вскочил с места и поместил прямоугольник плотной бумаги в ячейку приемника. Через секунду машина выдала результат на длинной ленте. Тео внимательно прочел код. Затем резко и порывисто вошел в гигиеническую комнату. Там в серебристом шкафу достал неуклюжий комбинезон, с трудом облачился в него. Затем водрузил на себя массивный шлем и вышел, как робот, на площадку. Потрясающая картина открылась его взору. Звезды словно садились ему на плечи, спускались к ногам, были далеко впереди. Пространства внизу видно не было, там всюду царил мрак. Зато тут, в поднебесье, было сказочно хорошо. Настроение у Тео поднялось. Он увереннее стал действовать, было видно, что он принял единственное решение, и цель его ему хорошо видна. Он влез в аппарат. Мгновенно по периметру аппарата вспыхнул яркий круг плазмы. Заработали двигатели, скручивая воздух в вихревой поток, опоясывающий летающий диск. Аппарат медленно оторвался от платформы. Сквозь прозрачный куполообразный фонарь хорошо было видно Тео в скафандре. Спустя несколько мгновений диск с невероятной быстротой устремился ввысь, превращаясь в маленькую звезду, такую же, как и другие, с разницей в движении. На спутник в виде огромного шара с локатором- приемником и площадной для причаливания он прибыл спустя несколько минут.

Аппарат осторожно коснулся платформы. Плазма вмиг исчезла, и Тео

выбрался наружу. В перчатке правой руки он держал дистанционные пульт управления. Наведя его на шар, он подождал, пока створки входного люка откроются, и направился к черному входу. Как только он ступил за порог, вспыхнул свет, обнажая ряды дюжины ракет. Приблизившись к первой, он достал из нагрудного кармана две черные небольшие металлические пластинки. Затем нажал красную кнопку у носовой части первой ракеты. Лючок с ладонь величиной открылся, обнажая узкую щель. Тео опустил в эту щель пластину, затем захлопнул лючок. То же проделал со второй ракетой. Закончив с ракетами, он вернулся в свой летающий диск. На экране пульта горели две цифры, бортовые номера ракет. Рядом с номерами бежали секунды времени. На цифре “ 0” Тео нажал кнопку с надписью “ Залп”. Затем нажал еще раз. Мгновенно содрогнулся спутник, и две ракеты, взяв старт к Земле, ушли стремительно вниз. После этого спутник качнулся и поплыл, медленно вращаясь в Космическом пространстве. То заработала автоматическая система ориентации. Он чего-то с нетерпением ждал. И вдруг далеко внизу, на поверхности Земли, возникла яркая вспышка взрыва, затем вторая. Экран на пульте управления диском выдал цифры площадей поражения. Тео удовлетворенно крякнул. И включил двигатель аппарата. В эту ночь на перфоленте городов Содомы и Гоморры, стертых с лица планеты мощной волной квази-кварковых бомб был зарегистрирован небывалой силы всплеск энергии, и две черные линии теперь чертили самописцы. Тео, вышедший из гигиенической комнаты в легком рабочем комбинезоне белого цвета, приблизился к энергетическому пульту управления станциями отбора энергии и обесточил две из них, сориентированных на города Содома и Гоморра. Данных, полученных в результате взрывов, было достаточно, их обработает ЭВМ. Тео решил все отложить на несколько дней. Усталость плохо снималась потоком энергии. Он вновь вспомнил Понтия, глубоко вздохнул и ушел в комнату сна… Ким восторженно рапортовал Гаю:

– Задание выполнено! Контакт с инопланетянами установлен!

Гай укоризненно качал головой:

– Мало того, что ты подверг недопустимому риску свой экипаж, ты еще осмелился посягнуть на весь корабль! – Гай сделал паузу. Выражение лица Кима менялось на глазах и приобрело мученически-страдальческое, он решительно поднял голову.

– Не понимаю, капитан?!

– Ах, не понимаешь?! – выкрикнул Гай. – Ты не понимаешь?! А тренаж перед полетом?! А тщательный отбор, ты же выдержал, а тут не понимаешь?!

– Не понимаю! – снова сказал глухо Ким.

Все, кто стоял рядом с ним, “ ели” капитана из командного отсека корабля глазами.

– А вам всем стыдно не знать элементарнейших вещей. Вы что, не знаете, что к подобного рода визитам? – он намекнул на робота, находившегося сейчас в изоляторе, – необходимо относиться крайне осторожно.

– Мы не сориентировались в нужный момент! – начал мямлить Якир, – Ведь он же мирный?

– Вот когда мы его изучим, как следует, тогда и скажем. А пока я вас воспитываю. Ну, хорошо, что он не несет вируса. А если бы болезнь? То дело наше похоронено вместе с нами.

– Виноваты, командир! – глухих голосом сказал за всех Миг.

– И потом, у нас же действуют дезкамеры.

– Дезкамеры гарантируют высокую стерильность, каждый школьник знает это. Тем более тебе Миг, стыдно не знать?

Отчитав таким образом разведку. Гай приступил к вопросам. Миг рассказал об исследовании его инопланетянами, которых он не видел, а лишь чувствовал их быстрые легкие прикосновения. После его рассказа воцарилась тишина. Первым нарушил ее Гай.

– За информацию спасибо! За самовольную отлучку Якиру объявляю выговор, помните, казнь за непослушание – забвение!

– Помним! – ответили все хором вразнобой.

– Все свободны. Через двухнедельный карантин приступим к изучению робота.

Экипаж удалился. Гай остался один. Он долго сидел в раздумье, возмущенный недисциплинированностью экипажа. Долгие годы полета разболтали людей, что греха таить, он не ожидал встречи с цивилизацией. И вот плоды этой жизни. У него успела появиться дочь. Леа его преданно любит, и маленькая Ноя, так назвала дочку жена в честь подруги, души не чает в отце. Гай был счастлив. Он берег эту частичку возрожденной жизни, как драгоценный дар живой природы и делал теперь все придирчиво, учитывая опыт многих поколений космонавтов, и пусть обижается экипаж, но после реальной возможности спасения он будет требовать железной дисциплины от экипажа, во имя жизни не Гее, и быть может, всех планет Союза…

Что несет робот? Нетерпение росло с каждым мгновением ожидания. Но трезвый рассудок подсказывал, годы пути, что две недели ожидания. И корабль ждал. Экипаж был занят работами, за внешней озабоченностью людей плохо скрывался любопытный интерес к представителю чужого разума…

– Проверь блок сорок! – Миг давал команды Якиру, работающему в открытом космосе над каскадом солнечных батарей. На телеэкране хорошо видна серебристая фигурка космонавта с Кипой болтающихся блоков батарей у пояса. Он, как продавец

шаров, плыл к блоку сорок, а на шнурке плыли следом аккуратные квадратики блестевших на солнце батарей.

– Блок в полном порядке, только плоскости изрядно помутнели.

– Много? – спросил Миг. Он сидел в операторской текущего ремонта корабля и руководил заменой приведших в негодность солнечных батарей. Якир занялся подсчетом. Хоть это мог сделать и Миг, нажав кнопку анализатора, но не стал. Не терпелось хоть как-то протянуть время.

– У меня получилось десять. – Услышал он Якира.

– У меня нет данных. – Ответил ему Миг.

– Мог бы и сверить. – Возмутился Якир.

– Ты давай меняй, а я тут посижу.

– Ну, как хочешь! – обиделся Якир. Он стал возиться с заменой. Затем спросил: – А что со старыми будем делать?

– В ремонт, не знаешь, что?

– А я- то и не знал.

– Чему там тебя учили? – подражая командиру, сказал Миг.

– Иди ты!.. – Якир послал Мига за пределы галактики, что было самым страшным ругательством на Гее и употреблялось преимущественно мужской половиной населения.

– Я и так тут, но ты, по- моему, еще дальше меня! – отпарировал Миг.

Между ними завязалась перебранка, перешедшая в шутливый тон. Друзья никогда не ругались, поэтому Гай сводил их всегда вместе. За болтовней для обоих быстро текло время. Когда с заменных батарей было покончено, и Якир вернулся на корабль целым и невредимым. Миг, в который раз начал рассказывать об инопланетянах, которых ни разу не видал, но ему казалось уже, что Миг их видел. Служи о том, что Миг видел инопланетян, дошли до Гая. Капитан на исходе второй недели ожидания вызвал его к себе.

– Так видел ты их или нет?!

– Видел! – ответил Миг скорее по инерции мышления, чем по логике вещей, – То есть, нет.

– Я что-то не пойму тебя, малый?! – почти ласково спросил Гай. – Ты уж мне- то постарайся не врать.

Миг опустил глаза, покраснел и добавил: – Нет, командир, не видел.

– Ну так вот, чтобы от тебя подобных слухов больше не исходило. Хорошо?

– Хорошо, командир. Просто все уже извелись ожиданием.

– Понимаю, но обманывать не в правилах людей Геи и Союза Планет в целом. Тебе ясно?!

– Так точно, командир!

– Можешь быть свободным.

У командного отсека поджидали друзья.

– Ну как? – спросил Ким.

– Да ну его, где они взяли такую зануду? – спросил в сердцах Миг.

– Это лучший пилот с Гелии. – Сказал с гордостью Ки, который был с этой планеты и гордился своим происхождением. Экипаж опустил головы. Все молчали. Считалось, что Гелия это самая отсталая провинция в семье Союза Планет.

– Перед нашим отлетом с нее переселили всех на Су. – Вставил слово Якир.

Все разразились дружным хохотом, кроме Ки. Су считалась аристократической планетой с ее теплыми курортами и богатством.

– После переселения там теперь, наверное, резко изменился климат. – Колко сказал Заир, он был с планеты Су.

– Вот- вот, Заир. Никак не возьму в толк, зачем ты влез в экспедицию? – спросил Миг.

– Чем ходить в официантах, лучше сгинуть в пучине Космоса.

– Так ты, значит, погибели своей ищешь?! – резко спросил задиристый Ки. Он не любил этого баловня судьбы, почти миллионера, только из-за своего каприза, летевшего теперь с ним, настоящим героем, как думал о себе Ки.

– А твое, какое дело?! – резко оборвал его Заир.

– Ну, ребята, не ругайтесь, – вступил в спор Ким, – мы здесь все не для того, чтобы выяснять отношения.

– И то, правда. – Согласился Ки, и добавил, – Завтра будем изучать робота.

Тема разговора была исчерпана. Все разошлись по комнатам отдыха.

И вот знаменательный и долгожданный день наступил. В командный отсек вошел Миг. Гай сидел за пультом управления в рабочем легком комбинезоне, остальные члены экипажа находились в кают- компании, все, как один, в тяжелых космических скафандрах с опущенными бронированными щитками, способными выдержать кратковременную вспышку многомиллионной высокой температуры. Спасательные диски все выведены из отсеков корабля в открытый Космос, на всякий случай. Принимая меры безопасности, Гай рассчитывал на спасение хоть части экипажа в случае взрыва. Миг тоже был в легком комбинезоне белого цвета. Свежевыбритый и коротко подстриженный, он вполне мог представлять жителя Союза Планет.

– Ну, веди своего двойника!

Миг ничего не ответил, но по выражению глаз, по торжественной осанке можно было догадаться, что он крепко волнуется и изо всех сил старается скрыть волнение. Члены экипажа взирали на раскрасневшееся лицо Мига в узкие щели бронированных забрал с нескрываемой завистью и тихо перебрасывались репликами. Их индивидуальные переговорные устройства были настроены на волну корабля и транслировались по радио, так чтобы Миг все слышал:

– Эй, парень! – крикнул ему Заир, – Подбери животик, а то твой близнец еще растолстеет.

Экипаж рассмешила злая шутка. Кто-то хихикнул.

“ Наверное Ки?” – равнодушно подумал Миг, отпирая гермодвери изолятора. Когда он вошел во внутрь, сидевший на кресле-ложе робот встал, изображая на лице приветливую улыбку. Миг застыл в нерешительности, пожимать или не пожимать протянутую руку. Решившись, протянул свою и пожал холодную ладонь.

“ Как у мертвеца”. – Холодным страхом обдало Мига. Но после рукопожатия он стал увереннее чувствовать себя. Экипаж облегченно вздохнул, ничего не произошло.

– Ура- а- а! – дружно закричали все.

– Прошу сидеть спокойно! – голос Гая остудил энтузиазм экипажа. Все неуклюже в нетерпении заерзали на креслах. Робот шел молча. Его шаги гулко раздавались по пустому коридору. Глазки телекамер следили неотступно за Мигом и его спутником, транслируя каждое движение, каждый шаг. У двери командного отсека робот резко остановился и застыл, как вкопанный. Миг услужливо открыл дверь.

– Совсем как в ресторанах на Су. – Прокомментировал Заир. Но все ждали встречи с Гаем, и никто не засмеялся. Гай стоя встретил робота. Кукла остановилась посреди отсека и продолжала улыбаться.

– Ну, задай ему какой- ни будь вопрос! – сказал в нетерпении кто-то из членов экипажа. Воцарилась молчание. Робот по- прежнему улыбался, затем улыбка мгновенно слетела с лица, и губы рта хаотически забегали, но внятный громкий голос стал вещать.

– Прошу задавать вопросы. Прошу задавать во- про- сы! Прошу…

Его остановил Гай.

– Скажи, как тебя зовут?

– Меня зовут Миг! Меня…

– Достаточно. – Оборвал его Гай! – скажи, кто прислал тебя?

– Меня прислал Совет Ученых.

– Какая цель визита?

– Ознакомление с наших миом.

Робот поднял правую руку. Мгновенно с указательного пальца вспыхнула яркая вспышка луча, и в пространстве между ним и Гаем поплыли картины незнакомого Мира. А начинались они с происхождения существ. Подобно Гее, человек на незнакомой планете произошел от обезьяны. Затем путь от первобытного общества к высокоразвитому. Шаг за шагом люди расселялись по планете. Удивительно стройные, крепкие и жизнерадостные, они завоевывали природу, постигая самих себя. И настал день. Человек понял механизм долголетия. Драгоценные знания этого процесса проходили, как в обычном видеофильме перед изумленными посланцами Союза Планет. Им стало понятным, почему невидимы инопланетяне. Им стал понятен механизм долголетия.

– Если кто из вас желает стать практически вечным, по вашим понятиям, мы гарантируем вам это.

Свет вновь вспыхнул и все увидели робота. Гай удивленно уставился на него, как случилось так, что ни один из членов экипажа не заметил исчезновение света? Но факт остается фактом, а робот вот он и опасности не представляет.

– Слушайте все! – скомандовал Гай, – Можете освобождаться от скафандров!

Экипаж облегченно вздохнул. А Гай вернулся к разговору с роботом.

– Миг, наша миссия – спасение планет от гибели. Наше Солнце охлаждается, угасает, нашему миру приходит конец.

– Не беда!

– Что ты сказал?

– Не беда! У вашего солнца достаточно энергии

еще на миллиард лет. А за это время вы научитесь извлекать энергию звезд.

– Но мы не можем согреть планеты?

– Это очень просто. Откажитесь от потребления пищи. Питайтесь энергией солнца и звезд.

– Ты издеваешься над нами? – вскричал Гай.

– Ничуть. Я приглашаю вас всех на Мир. Там, на Мире мы научим вас использовать энергию Солнца и звезд. И ваш корабль и все остальное это ненужный хлам!

Миг разинул рот от удивления.

– Закрой рот! – приказал Гай, – Неудобно все-таки.

– Ты веришь, командир, в подобную чушь?

– А ты что, не видел? – переспросил его Гай.

– Видел, но показать можно и палец, а это не значит, что надо смеяться?

– Ты' прав. Но все же надо проверить. Раз они создали твоего двойника, значит, что-то им все же удалось.

Переодетый экипаж занимал места в кают- компании. Гай со своими спутниками стоял уже перед глазами всего экипажа.

– Якир? – сказал Гай. – Иди и пригони разведчики.

Якир покорно встал и вышел. Вскоре за бортом мелькнул его разведчик в сторону каравана.

– Итак, друзья, кто желает воплотиться в вечного жителя? полушутя- полусерьезно опросил Гай. Все оказались желающими.

– Сейчас мы все облачимся в легкие скафандры и улетим на Мир. Там, по свидетельству робота, нас уже ждут.

Экипаж дружно встал и разошелся по гигиеническим комнатам. Переоделись все, в том числе Гай, маленькая Ноя и Леа. Гай понимал, чем он рискует, оставляя корабль на орбите в автоматическом режиме, но экскурсия маленькая не помешает. Это встряхнет экипаж, даст новый заряд к действию. И потом, надо искать элементы для извлечения топлива. Ведь путь назад не близкий. Вереницей диски ныряли в густую облачность. Робот, сидя в аппарате Гая, указывал направление полета. Все диски приземлились у высотного здания. Робот вышел первым. Он широким жестом

пригласил всех за собой. На лице его была улыбка. Космонавты вошли в просторное фойе. Затем партиями по четыре человека в каждой стали вставать лифтом на пятый этаж. Там размещалась лаборатория. В коридоре стояли хирургические столы, у каждого было по два робота, точные копии Мига. На них белые халаты. Экипаж обратил внимание на привязные ремни. Холодком страха повеяло на Гая, но просмотренные кадры уверенно толкали его вперед, ведь назад пути нет, это он понимал твердо. А смерть с надеждой все-таки легче, чем просто так от голода в безнадежном и страшном одиночестве. Гай первым лег на стол. Роботы быстро привязали его по рукам и ногам к поручням. Страшное это чувство – лишение свободы. Экипаж трусил. Гай не успел оказать и слова, как наркозная маска плотно легла на лицо. Он погрузился в глубокий сон. Вторым лег Миг. Обливаясь холодным потом, он дрожал всем телом, пока не уснул. Один за другим на свои столы ложились все оставшиеся восемнадцать членов экипажа. Роботы развезли их по хирургическим комнатам, залитым голубым ярким свечением…

Глава 9

Как говорится, утро вечера мудренее. Тео поднялся рано, в шесть утра. Поток энергии оказался живительным, и он вновь ощутил себя полным сил. А с исчезнувшей усталостью пришло любопытство. Так что ж все-таки приводит к импульсивным вспышкам энергии? Он сладко потянулся и в длинной ночной рубашке, босиком, вышел в машинный зал. У ЭВМ валялись перфоленты. Он стал внимательно изучать вычисления:

– Не может быть?! – сказал он вслух. Еще раз внимательно осмотрел результат, – Да- а! Так и есть! Значит, действие в борьбе за существование рождает качественный ток энергии. А действием является болезнь, эпидемии, войны. Значит, чем больше человек двигается, и, при этом тратит больше умственной энергии, чем больше у него экстремальных ситуаций в жизни, тем больше выделяется энергии… – Тео взялся за голову двумя руками. Он тихо радовался своему открытию, как дитя радуется новой игрушке. О, он найдет добровольцев. О, он отправит их на Фаетон. Они будут будоражить людей. Начнутся войны, будут эпидемии, будет борьба за жизнь. И люди будут генерировать еще больше новой и качественной энергии, и, как следствие, произойдет гибель всего человечества. Э нет! Он разберется в механизме возрождения человека и будет создавать, и руководить рождением нужного, все возрастающего числа людей, пришедших на место погибшим в войнах и невзгодах борьбы за выживание. Итак, до конца века человеческого, пусть не будет человеку покоя, пусть он будет деятельным, пусть тратит больше сил на достижение цели, которую ему никогда не достичь. А те, кто будет рядом, пусть мешают человечеству, это будут мои ставленники. Эх, если бы ему был доступен механизм возрождения людей? И Тео засел за изучение мозга. Он делал тысячи трепанаций черепа. Извлекал с помощью роботов-санитаров еще живой мозг, искал в нем излучатель энергии. Где он, где тот код, та память, которая остается с человеком века? Все безуспешно. Поиски его ни к чему не привели. Тогда он смывал кровь, убирал остатки своей ванданалии. И принимался рассуждать над природой человеческой энергии. Он разложил ее на вектора, разбив по частям. Энергия горечи разочарования – один вектор, энергия восторга – другой, энергия радости – третий и так далее. Но и это не дало своего результата. Тогда-то и родилась мысль. А что, если заменить эти составляющие улавливаемой энергией от приемника и создать подобие электрического поля здорового деятельного человека, но без тела. Тогда будет ощущение собственного “ я” или нет? Но как проверить это? Тео стал отводить энергию для опыта в нечто вроде замкнутого пространства. И когда он стал внутри энергетического искусственного поля человека, сосредоточился там, мгновение – и; его тело не ощущалось. Словно нет тела, есть некоторое светящееся пространство. Он отчетливо видел, как тело приобретает мертвенно бледный оттенок. Становясь почти “ окаменелым”. А он, словно и не Тео, а кто-то другой, чувствует, действует, но уже лишенный тела. Неожиданно он увидел сгусток светящейся энергии. Ему показалось, что это человек. Этот сгусток витал внутри поля. Тео усилием воли вернул себя из оцепенения энергетическим вихрем. И выключил генерацию. Ему стало холодно. Бил озноб. Тело окоченело без движений. Странное явление побудило задуматься. Тео стал ломать голову над сферой бытия, а не телесного воплощения. Что заставляет формировать тело? Генетический механизм, скажут ученые. А генетический механизм, где рождается? В яйцеклетках женщины и мужчины. А что заставляет рождаться этот механизм? Глубокое подсознательное “ я”. И этот путь оказался для Тео неприемлемым. И вдруг его осенило. Память! Вот механизм возрождения! Ячейки с медом пчела откладывает на зиму. А человек? Он тоже откладывает за всю свою жизнь анергию памяти, “ магнетизм” памяти, которая воплощается в теле, формирует его. Вот то, что мы называем “ Я”. Как удержать поле и питаться им? Тео все же решил эту задачу. Теперь под воздействием генерируемой энергии он мог покидать свое тело и управлять другими человеческими “ я”, бестелесными и бесполыми существами, живущими в каждом из людей. Теперь он будет управлять рождаемостью на Фаетоне… Проходили дни, недели, месяцы. Тео научился быстро покидать свое тело и трансформировать полу видимое свое воображаемое. Он видел вокруг себя множество бестелесных существ. И тут родилась мысль о колонии истинных чувств человека. Он навел сферу защиты. Получилось что-то вроде инкубатора, где “ паслись бестелесные, как цыплята” – существа. Практически отпала потребность в телесном воплощении. Теперь он посылал этот резерв туда, где труднее всего было жить. Нищие теперь стали рожать по много детей. Жизнь их от этого не улучшилась, но зато ток энергии для Союза Планет возрастал. В один из дней своей бестелесной деятельности на Фаетоне Тео почувствовал, что вполне может существовать без телесной оболочки. Сфера защиты действовала надежно и удерживалась наведенным полем без каких-либо источников питания. И настал день. Тео вылетел на Гею. В Союзе Планет его встретил Сон.

– Приветствую тебя, Тео.

– Приветствую тебя. Сон.

– С чем пожаловал? – на изнеженном лице председателя было написано страдальческое выражение, по всему было видно, что его пост ему был уже в тягость.

– Мне нужны добровольцы.

– Ты шутишь, Тео?

– Ничуть.

– Ну, кто пойдет с тобой, кто откажется от наслаждений космической энергией?

– Послушай, Сон, ты ведь не знаешь, что это такое и откуда эта энергия берется?

– Ты же сделал доклад на Совете.

– Я сказал о неуравновешенной системе планет, но не сказал истины… – Тео вдруг прикусил язык.

– Какой такой истины? И кому она нужна? – ничего не подозревая об истинном происхождении энергии, говорил Сон. Тео колебался. Затем уклончиво ответил:

– Там, на Фаетоне очень хорошие условия для существования. Если Совет не против, я бы хотел переселиться туда и принять всех желающих. Сон задумался. Затем сказал:

– Хорошо, Тео, я поговорю с учеными.

– Ну, а как насчет добровольцев?

– Нет. Работать никто не будет. А, впрочем, тебе Союз Планет не запрещает ничего.

Тео вышел из здания Союза в глубокой задумчивости. Его терзала мысль о том, как скрыть свое открытие долголетия путем смены телесных оболочек? А без раскрытия тайны перед добровольцами ему не обойтись. Терзаемый мыслью об этом, он решился на крайний шаг. Свой диск он обволок сферой защиты, установив в нем приемник, сориентированный на Фаетон. С таким переносным полем он вылетел на Су. В Найи вскоре появилось объявление о том, что прибыл в город маг и чародей из системы Солнца и дает представление только раз для тех, кто живет за счет пищи. Как бывает в подобных случаях, на сеанс стали приходить все. Зал был рассчитан на триста человек. Пришло ровно сто. В тесном помещении было душно. “ Маг” старался. Он навел невидимый коридор, соединяющий здание с аппаратом. На сцену никто не выходил. Никто ничего никому не говорил. Обманутые люди стали хлопать в ладоши, призывая к началу представления. Никто из них не подозревал, что двери наглухо заперты, что в зал подается уже удушливый газ. Когда все было кончено, Тео сидел в диске. Он на время покинул свое тело. Ему стали видны бестелесные зрители, витавшие в сфере защиты. Он стал их вытеснять в “ коридор”. И когда все уместились в диске. Тео вошел в тело. Он быстро улетел на Землю. Там, подпитывая каждое бестелесное существо комплексом энергии, он закладывал “ программу” действий внушением. Теперь каждый из них, рождавшийся на Земле в телесной оболочке, будет действовать, создавая экстремальные ситуации в людской среде. Тео нагло проводил свою преступную деятельность. Распоясавшийся преступник чувствовал себя хозяином созданного им Мира… Никто из жителей Союза Планет и Земли не мог даже подозревать о том, что он творит. А Тео наглел, ему было скучно.

– Сон, я предлагал тебе переселение на Землю, как ты?

– Знаешь, я согласен. Ведь там Солнце ярче и, по заснятым кадрам, мир этот красив. Богатая природа. Не то, что скудные растения тут.

– С тобой еще есть желающие?

– Ты знаешь, больше, чем достаточно.

– Но мы переселим не много, ну, думаю, тысячи три, для начала.

– Мы создадим свою страну и будем учить людей всему передовому. – Мечтательно говорил Тео, зная прекрасно, что передовая мысль обратится против человечества и будет проявлять себя в изощренных орудиях войны. Уж его черная сотня постарается. А войны – это энергия. Итак, все, что ни делал Тео, обращалось исключительно в пользу извлечения энергии. Ибо будет энергия, будет и его власть. Переселение трех тысяч лучших умов Союза прошла успешно. Город создали в той живописной долине, где на скале была лаборатория Тео. Сам он не пожелал переселиться, а жил вблизи Отшельником и проводил свои опыты, не посвящая никого в их суть…

Глава 10

Прошло много лет. По проекту Тео в живописной долине на Фаетоне был построен город Шомон, и лучшие умы Союза Планет переселились сюда, под щедрые лучи молодой звезды Солнца. Они обрели здесь свою вторую родину, расселившись по долине и сменив несколько поколений, превратились в аборигенов, по праву считавших себя фаетонцами. Тогда-то и прибыл первый корабль, отправленный в далеком прошлом на поиски высокоразвитых существ. За ним стали прибывать с различными промежутками и другие. Разительные перемены, происшедшие в Союзе Планет, действовали на космонавтов не благоприятно. Чтобы оградить их от перемен, решением Союза экипажи стали селить на Фаетоне, в Шомоне. Им создавали все условия для адаптации. Под зорким наблюдением врачей и ученых они привыкали к планетным условиям, обретая тот мир, о котором мечтали долгие годы полета. Казалось, что все стало на свои места, и жизнь текла счастливо и беззаботно для всех. Но в город пришла эпидемия. Была чума. Тысячи людей валялись на улицах среди разгуливающих роботов-санитаров. Вирус, занесенный космическим кораблем с обитаемой планеты, косил всех подряд, не разбираясь с тем, член ты высокоразвитого модернизированного общества или инопланетянин…

На срочном заседании Ученого Совета выступил Тео, – Вирус необходимо ликвидировать путем дезинфекции атмосферы, в всех больных уничтожить. Иначе погибнет город.

– Ты варвар! – выкрикнул в негодовании ученый на противоположном конце стола. Тео вскочил с места, порывисто вышел из-за стола. Длинная белая тога коснулась щиколоток и сандалий, из которых выглядывали узловатые пальцы старца. Он нервным движением убрал одежды на руку и гордо, выпятив грудь, на которой лежала широкая гроздь белой бороды, вышел из комнаты. Ученые загудели голосами, с тревогой вглядываясь друг другу в лицо. Всего их было семеро, светил науки, когда ученый вышел. осталось шесть. Это были бородатые, убеленные сединами старцы. Их длинные бороды мелькали между кресел во время разговоров. Ученый, оскорбивший Тео, поднял руку, призывая к молчанию.

– У нас достаточно роботизированное общество. Мы можем ухаживать за больными и быть вне контакта. Я с одним могу только согласиться, с дезинфекцией атмосферы.

Ученые мужи глубоко задумались. В зале воцарилась тишина. Затем зашуршали одежды. Старцы переглядывались меж собой, казалось, они вели разговор без слов. Затем один из них, на котором остановились взгляды остальных, заговорил:

– Мы поддерживаем тебя. Толмач.

В этот миг до слуха Совета донеслись раскаты грома. Это началась операция по стерилизации атмосферы… Тео с силой бросил свое тело в кресло аппарата дискообразной формы. У ступенек форума стояло несколько таких машин с прозрачными куполами. В тот же миг машина, качнувшись, уплыла в голубизну неба. В вышине заискрились молнии. Вспышки усилились, и легкий аппарат стал трястись от каждого разряда.

– Ага, все-таки послушались варвара! – сказал сам себе в слух. Старому ученому до глубины души было обидно за пренебрежительное отношение Совета; “ Ведь ни один человек не вступился за меня. А Толмач? Этот завистник так оплевал перед всем миром. Ну, я ему не прощу этого”. – С досадой подумал. Обида захлестнула волной самолюбие. И он ступил на скалу. Высоко в горах была его уединенная лаборатория. Он еще в молодости отыскал эту пещеру. Среди тиши гор искал он тогда уединения от неудач. И молодость провел в творческой тишине среди хаоса камней и красивых горных пейзажей. И поиск удался. Он нашел то, что искал. Он нашел панацею, удовлетворяющую чувства человека, возвращающую молодость, дарующую безграничную радость бытия и жизни практически бесконечную. Но это оставалось пока тайной. Он решил пока не оглашать свое открытие, взвесив все до мельчайших подробностей. Ведь открытие избавляло человека от пут материального Мира, и прежде всего от его оболочки. Открытие позволяло избавиться от потребления пищи, не думать о холоде и тепле, о плотских наслаждениях и заботах. Открытие перемещало человека в мир беззаботной радости и вечного блаженства. О, это прекрасный мир, он создаст его. Он найдет единомышленников. Да их и искать не надо. Ведь нет такого человека, который не мечтал бы жить вечно в блаженстве. Тешил себя Тео, переступая порог лаборатории. Сноп яркого света ударил щедро в глаза из широкого окна. Яркие лучи проникали сюда, в поднебесья, отражаясь от снежных близких снегов. Тео устало опустился в кресло. На изящном столике рядом лежала пластинка с разноцветной гаммой аккуратно расчерченных квадратиков. Он небрежно подвинул ее ближе и, почти не глядя, прикоснулся к нескольким из них. В тот же миг послышалось легкое шуршание. Створка не видимой в стене двери отошла, обнажив вход, из которого вышел лакей с подносом в руках. На подносе дымилась чашечка кофе. Лакей с неживыми чертами лица застыл, как вкопанный, рядом.

– Инок, поставь кофе на стол и иди.

Лакей выполнил указание хозяина, повернулся и ушел. Тео глубоко вздохнул, придвинул чашечку к себе и принялся пить маленькими глотками. Мысли его были поглощены Советом. Он негодовал и вздыхал, но повлиять на большинство не в его силах. А вот забыться можно. Не думать ни о чем, уйти в мир иллюзий подальше ото всех, оставить тело и обрести покой. Он уселся поудобнее в кресле и застыл недвижимо. Прошло довольно продолжительное время, когда первый румянец возник на щеках, оживляя лицо. Ученый понимал пагубность опыта, но это уже было не важно для него. Косые лучи заходящего солнца проникали с западного окна, окрашивая в оранжевые тона приборы и полки с папками рукописей, справочников, книг и разных бумаг. Тео с удовлетворением отметил, что день кончился, а значит, и событий за это время должно было произойти множество. Рука снова потянулась к клавиатуре. Наведенный объемным изображением экран замерцал посреди помещения. Но все оказалось пустым. Записей не было, значит, ему не звонили. Он снова негодовал. Поднялся с кресла и тяжелой поступью подошел к окну. Он всегда провожал уход солнца за горизонт. Краски природы волновали его. Заходящее солнце напоминало ему конец всего сущего, жизни и наводило на грустные думы. Тео решительно повернулся, подошел к пульту связи, вмонтированном в рабочий стол. Но гудок вызова опередил его. На мерцающей мгле экрана возникло объемное изображение Толмача.

– Тео, Совету нужна твоя помощь. – Старец отвернулся от экрана. Стоял молча, обиженно сопя, наблюдал за краем солнца. Красный кусочек диска утопал невидимо глазу за снежную вершину. Вот он скрылся, и сразу же наступила темнота. Пауза затягивалась. Молчание нарушил Толмач, – Тео, сейчас не время личных обид. Совету нужна твоя помощь. – Старец недовольно сопел. – Тео, извини меня за грубость.

Плечи Тео выпрямились, он в раздражении бросил косой взгляд на обидчика.

– Что вы решили с больными?

– Разместили всех в изоляторы.

– Вы уверены, что они не станут носителями болезни?

– Мы гарантируем это. Но, поверь, среди них есть много, чья жизнь нам дорога.

– Меня беспокоит, прежде всего общество в целом, здоровье соотечественников и никаких болезней. – Озабоченно сказал Тео.

– Как раз по этому вопросу я и уполномочен от имени Совета говорить с тобой.

Тео сделал шаг к экрану. Его огромные серые глаза внимательно вглядывались в лицо Толмача.

– Тео, ты знаешь, что это не первая эпидемия в истории нашего переселения. Пора положить этому конец.

– Что ты хочешь? – встревожено спросил старец.

“ Откуда они знают об открытии? Бездушные роботы? Или, нет?!” – сомнения терзали душу. Но их развеял Толмач.

– Нам нужна твоя консультация по защитному полю.

Вздох облегчения вырвался из груди Тео. Он все же колебался. Известно Толмачу об открытии или нет, и он уклончиво спросил:

– Что вы собираетесь делать?

– Без твоей помощи нам понадобятся века.

– Так все-таки?

– Идея заключается в создании абсолютно стерильного общества без болезней, как на Гее и других планетах Союза.

– Дезинфицируйте прибывающие корабли и все будет нормально, – тянул время старец.

– Ты прав, Тео, а материальные тела, а космическая радиация, порождающая все более и более устойчивые формы вируса?

Тео окончательно успокоился. Он понял, что об открытии никому ничего не известно. И он глубоко вздохнул с облегчением человека, сбросившего со своих плеч тяжесть, готов забыть горечь и обиду недоверия к нему.

– Я слушаю тебя. Толмач.

– Ты специалист в области энергетических полей. Ученый с известным именем.

– Ближе, пожалуйста, к сути?

– Одним словом, мы должны создать защитную оболочку вокруг планеты.

– Это невозможно.

– Почему?

– Буду краток. Энергии Фаетона недостаточно. Необходимо трансформировать энергию Солнца. Но планета имеет теневую сторону.

– Что ты предлагаешь?

– Защитное поле может быть создано только в областях, максимально освещенных Солнцем.

– То есть на полюсах планеты.

– Да. И в одном единственном месте. На материке!

– Но это же грозит остальным фаетонцам остаться без защиты?

– Поэтому оградить необходимо Шомон! – твердо сказал Тео.

– Тео, мы ждем тебя в Совете. Сделаешь доклад по этому вопросу.

Экран угас. Тео взволнованно стал ходить по лаборатории. На столе под прозрачным колпаком вращался шар. Тео подошел к шару и стал пристально вглядываться в его поверхность, блестевшую под светом фосфоресцирующего воздуха. Казалось, шар застыл на месте, но это не так. Скорость вращения шара была соизмерима с первой космической. Рядом, отсчитывая время, стучал маятник. Его ось двигалась из стороны в сторону. Механизма хода не было. Только две металлические ножки и ось вращения – и больше ничего. Тем не менее, маятник стучал равномерно. Тео осмотрел предметы на столе, затем подошел к полкам, сплошь уставленным приборами. Взял один, похожий внешне на рефлектор прожектора, и принялся копаться в нем, маятник от этого внезапно остановился. Затем замер неподвижно и вдруг загудел в быстром вращении. Тео удовлетворенно крякнул. Снова покопался в рефлекторе и остановил вращение маятника. С прибором в руках он уселся в кресло у журнального столика и долго изучал его. Затем навел рефлектор на себя в область груди, подрегулировал сзади рифленую поверхность и блаженно закрыл глаза. Мешки под глазами стали уменьшаться, сетки морщин у глаз расправились. Лицо приобрело матовый неестественный оттенок и под покровом старческих седин обрело юношеский облик. Тео спал в блаженном сне под воздействием никому не известной энергии. Маятник на столе снова пришел в спокойное колебательное движение… События ближайших дней разворачивались с невероятной быстротой. Решением Совета по проекту Тео были разработаны проектные программы технологий создания приемников солнечной энергии и преобразователей ее в защитное поле. Наведением поля руководил Тео. Он носился в летательном аппарате над долиной Шомон, проверяя электронной пушкой прочность этого своеобразного щита. Датчики, установленные в долине, кое-где еще улавливали слабое проникновение пучка электронов сквозь защитное поле. И тогда поступала команда на усиление поля. За состоянием поля будет следить компьютерный центр. Шомон в конце концов оказался под плотной энергетической защитой. Лишь один вход оставили ученые, сквозь который можно проникнуть только на летательном аппарате. Операция заняла предельно сжатые сроки. К концу месяца, с момента начала работ, защита была возведена. Стерильное общество удалось создать. Тео простил обидчиков и углубился в изучение открытия, а ученые занялись разработками программ занятости населения. И все, казалось, текло своим чередом, без изменений и стрессов, но бездействие побудило скуку. И тысячи людей, томившихся от безделья, стали придумывать множество развлечений, в число которых входило разнообразие искусств и ремесла давно забытой старины. Новый блеск процветания дал купол-щит, избавивший от болезней. Век жителей Шомона достиг максимально возможных пределов. А Тео, знавший секрет бессмертия, хранил тайну… Поколения сменяли одно за другим. Умерли уже его бывшие враги, появились новые, а Тео жил. И его долголетие побудило любопытство Совет разобраться в сути бессмертия ученого Тео. Однажды ему предъявили ультиматум:

– Я, Инокен, обвиняю тебя, Тео, в сокрытии тайны долголетия. – Выдвинул обвинение старец, такой же, как и Тео, с разницей в возрасте в тысячу лет. Шестеро старцев закивали головами в знак одобрения. Тео покраснел от постыдного обвинения. Посягнувшие на открытие были настойчивы и бескомпромиссны. Это он знал, как никто другой.

– Посему повелеваем заключить тебя в поле презрения. Поле лишит тебя возможности пользоваться открытием, и ты канешь в вечность, как позор нашей цивилизации, вместе со своими премудростями. – Снова ученые закивали головами. Тео не мог удержаться от негодования, и в гениальной голове родилась спасительная идея.

– Хорошо, я открою секрет долголетия. – Голос его прозвучал торжественно в мертвой тишине зала. Он сделал продолжительную паузу. Старцы не выдерживали затянувшемся молчанием, зашуршали в нетерпении одеждами, заерзали в креслах.

– Ну, говори! – повелительным тоном сказал Инокен.

– Хорошо. Мы, дети Шомона, можем жить вечно за счет генераторов энергии жизни.

– Ты создал их?! – спросил Инокен.

– Их создала жизнь.

– Ты издеваешься над нами? – вновь повелительный голос Инокена напомнил Тео о приговоре, и он поспешил ответить.

– Ничуть. Я хочу сказать, что мною создан приемник энергии жизни. Все вновь притихли, внимательно слушая ученого.

– Мы можем ощутить его действия?

– И не только ощутить, но и продлить свою жизнь.

– Ха! – не выдержал один из старцев, громко выкрикнул, – Мой дед Толмач был бы до сих пор жив. А ты, Тео, не дал ему такой возможности?!

– Это не совсем так. – Спокойным голосом возразил Тео.

– То есть как это? – взрыв негодования вновь захлестнул зал.

– Успокойтесь, коллеги! – иронически начал Тео, – Я еще не закончил говорить. В наступившей тишине голос Тео звучал как приговор.

– Эта энергия поступает от людей-генераторов, которые в это время впадают в спячку, спят, одним словом.

– Где эти люди? – вел допрос Инокен.

– Они обитают на материках Фаетона. Поле необходимо подключить к их энергии, и наш город Шомон станет невидимым.

– Почему?

– Потому, что качественная энергия “ генератора” будет охранять Шомон от людей.

– Это противоречит законам свободы и обращает людей в рабов! – Крикнул внук Толмача.

Его никто не поддержал. Старцы сосредоточенно стали думать. Вновь тишина воцарилась в зале. Тео поставил их в тупик. Первым, наконец, подал голос внук Толмача.

– Тео, объясни, вреден ли отбор энергии для “ генератора»?

– Если ты хочешь, чтобы тебя питали, позаботься о его здоровье. – Ответил Тео.

Уклончивый ответ не дал удовлетворения, и теперь задал вопрос Инокен.

– Ты не сказал конкретно, вреден ли отбор энергии?!

– Ну, если я скажу, что нет, вы же меня ставите в рамки недоверия?

– Мы верим тебе, потому что ты знаешь, что ожидает обманщика. – Инокен намекнул на кару забвением, когда преступника не замечали, и он превращался в тень для самого себя.

– Ну, а если они будут существовать сами по себе, без поля защиты?

– Тогда борьба за жизнь, за существование сделает их совершенными, и энергия жизни будет особенно качественной.

– Значит, ты все это время пользовался людьми-источниками энергии? – говорил Инокен.

– Я предлагаю ощутить действие этой энергии на каждом из вас.

В зале воцарилась тягостная тишина. Первый снова подал голос Инокен.

– Нет, мы не пойдем на этот варварский шаг.

Старцы переглядывались. Чувствовалось, что каждому хочется вкусить запретный плод. Первым вновь подал голос внук Толмача.

– Инокен сказал свое мнение, это не значит, что так думают остальные.

Тео вздохнул с облегчением, зерно, брошенное в почву, дало свои ростки, и у него появились сторонники. Инокен пристально взглянул на внука Толмача.

– Трефил, ты хочешь испытать варварской пищи?

Трефил выпрямился, гордо поднял голову и заявил:

– Я и мои коллеги, думаю, поддержат меня. Если речь идет о продлении жизни, так пусть будет так. Разве общество потеряет, если ученые умы обретут возможность жить вечно?

– Что ты говоришь? Опомнись, Трефил! – возглас Инокена прозвучал поздно. Еще два старца поднялись вслед за ним. Тео одержал победу. После Совета все четверо во главе с Тео вышли на ступеньки форума. Легкий ветерок щекотал ноздри, прятался в волосах бороды. Тео и его единомышленники пребывали в восторженно-приподнятом настроении.

– Я приглашаю вас всех! – говорил им Тео. – Я покажу вам источники энергии, и вы убедитесь, что этот отбор абсолютно безвреден для людей-генераторов.

Воображение рисовало радужные картины перспективы возвращения в молодость и скорейшего ощущения давно забытых эмоций юности. Трефил был самым молодым среди троих старцев. И самым осторожным. Он первым высказал свои опасения.

– Мне кажется, что Инокен будет препятствовать нам.

– Нет, этого ему сделать не удасца. – Спокойным голосом возразил Тео и озадаченно взглянул на Трефила, добавив к сказанному, – Вы поймете это позже. А пока в путь, друзья.

Все удобно разместились в аппарате Тео. Под ними поплыли пейзажи равнин и возделанных полей, поселки и города. Люди прочно обосновались там на плодородных землях под надежным покровом купола защиты, и в их планы вряд ли входили резкие перемены будущности.

– Вот видите, по улицам города ходят великолепные ″генераторы″. Но сам по себе человек – это капля в море. Он создает энергию, как пчела, собирая по крупицам. С той лишь разницей, что пчелиный мед качают один раз, а ″мед″ энергии человека отбирается всегда.

– Объясните, каким образом?! – вмешался Трефил.

– Она концентрируется вокруг своего собственного полюса и соединяется с энергией планеты. Этот полюс легко обнаружить по притяжению. Сила тяжести в месте концентрации энергии всегда больше.

– Так причем здесь люди? – не сдавался Трефил.

– Притом, что их деятельность нарушает равновесие биосферы и возбуждается энергия неуравновешенной системы, которую я научился улавливать и отправлять Союзу Планет.

– Кажется, все ясно! – кинул реплику молчаливый старец.

– Ну так вот, настроившись на какого-ни будь “ генератора”, я получаю не только его энергию, но и мысли. И когда он спит, заставляю его мозг работать на меня, получая от него все.

– Что-то очень сложно.

– Прервемся, друзья, я покажу вам это подробно. – Остановил рассказ Тео.

Аппарат причалил к скале, и все вышли на обширную площадку. Здесь дул порывистый ветер. Было холодно. Гости поспешили укрыться в уют лаборатории. Тео был счастлив, шагая следом. Ему удалось отвлечь Совет от истинного открытия, которое принадлежит

ему и только ему, а все, что он выдает за открытие, это лишь жалкая частичка и не стоит ему ничего.

Гости расположились в удобных креслах и приготовились к сеансу внушения. Но Тео не спешил. В помещение вошел с подносом робот- лакей. Перед каждым появилась чашечка горячего кофе. Гости, настроившиеся на все необычное, недоверчиво покосились на парившийся напиток.

– Не бойтесь, это еще не энергия.

Двое принялись за кофе, а Тео стал возиться с аппаратурой, настраивая приемник на восприятие тока энергии.

– Коллеги, прошу внимания! – голос Тео звучал, как колокол. Ученые застучали чашечками о блюдца. Допили, пора пришла сеанса.

– Сядьте поудобнее, начнем сеанс.

Старцы, кряхтя, втиснулись в спинки кресел, напряглись в ожидании чего-то наподобие бормашины в кабинете стоматолога. Но сверлящей боли не было, была лишь нега, беспредельная всепоглощающая нега и чистота мышления. С такой легкостью никто не

помнил себя с рождения. Ощущения тела нет, есть только легкость и вибрация.

– О- о- о!!! Это чудесно. – Не выдержал Трефил. И, к своему удивлению, обнаружил, что может общаться, и нет ухода куда-то в транс. Тео постепенно стал снимать ток энергии, и тела вновь обрели бремя силы тяжести и ощущения себя.

– Это прекрасно. – Сказал молчаливый старец. Ему вторили остальные.

– Нет, скрывать от общества твое открытие – это преступление! – Сказал третий.

Тео ликовал, опыт удался, теперь он будет диктовать свои требования, которые пригодятся для продолжения исследований. Старцы ушли в крайнем возбуждении. А наступивший день принес статьи в газетах с призывами организовать потребление жизненной энергии на планете. Люди- генераторы нужны для питания особо избранных, ученых Шомона и какого- то мифического Союза Планет. Города планеты взбунтовались. Начались забастовки. Но найти Шомон не удавалось никому. Мудрецы огородились куполом защитного поля, подключив его к энергии, выделяемой землянами. На месте Шомона обитатели материка нашли нагромождение камней скальных пород и горы вокруг. Мало-помалу жизнь вернулась в свою колею, и планета зажила обычной жизнью. Причина, побудившая волнения, оказалась пустой выдумкой газетчиков. Но тем не менее нашлось немало сторонников гипотез о существовании страны жрецов. Многие из числа энтузиастов достигали места расположения мифического города и возвращались ни с чем. Так реальность превратилась в миф. А Шомон жил своей жизнью, питаясь от безграничного источника жизненной энергии изолированно от всего Мира, погрязшего в войнах, эпидемиях и болезнях. Шомон процветал, но не учел одного; безграничный источник оказался под угрозой исчезновения. Это проявилось в ожесточившейся борьбе за власть и как следствие рождение нового оружия. Квази кварковая бомба вела человечество к неминуемой гибели, Шомон лихорадочно искал выход в созидании нового источника энергии. Таковым должна была стать энергия неуравновешенных систем звезд…

Глава 11

Давно уже умер Трефил, ушли из жизни и старцы, вкушавшие некогда первыми энергию, рожденную человеком. А Тео был все такой же, как и прежде. Новый Совет ученых Шомона, в состав которого теперь входило новое поколение, побаивались Тео, который занял почетное место председателя, а его правой рукой стал верховный жрец Ки. Этот старец отвечал за безопасность Шомона строго следил за тем, чтобы существование города было в тайне от остальных жителей планеты. Вторым членом Совета был главный зоолог Лион, это был образованный человек. Он владел глубокими знаниями в области зоологии, и на него возлагалась ответственность за работы по созданию среды обитания на Земле и поиска возможных планет, пригодных для жизни. Еще в состав Совета входили четверо так называемых внештатных членов. Состав их постоянно менялся, и это давало возможность гибко осуществлять давление на неугодных Тео, одновременно быть в курсе всех дел ученого Мира. Очередное заседание Тео открыл словами: – Положение, коллеги, серьезное. Шомон не сможет существовать без потребления энергии неуравновешенной системы, к сожалению, все заболели ее наркотическим действием, и отказ приведет к гибели. Кто хочет высказаться?

Руку поднял Ки.

– Тебе слово, верховный жрец.

– Мне стало известно, что квази- кварковая бомба уничтожит все живое на Фаетоне, это приведет к освобождению колоссальной энергии неуравновешенной системы и к взрыву. Планета разлетится на мелкие осколки.

– Предотвратить это в наших силах? – спросил Лион.

– Не надо было потреблять энергию людей- генераторов. – Отрезал жрец. Тео закивал в знак согласия. Ки продолжал, – Это породило раздражительность, неудовлетворенность человека. Благодаря потребителям, то есть нам. Человека стали преследовать неудачи, ибо удачи – это издержки энергии. “ Закон подлости”, как в шутку называют это явление люди, явился причиной озлобления. Людям кажется, что причиной неудач являются их же соплеменники или чужие. И появились войны. Нам необходимо учесть ошибку потребления и избежать ее в будущем, иначе погибнет Человечество, а с ним и мы, потребители его энергии.

– Нет! – хлопнув ладонью по столу, вскочил Тео. – Мы создадим Землю. И заселим ее людьми…

– Чтобы вновь прийти к исходному? – Перебил его жрец. Начались ожесточенные споры. Тео поддержало большинство. Жрец остался один. Лион воздержался от споров. Тео торжествовал. Он создаст новый источник неиссякаемой энергии и будет питать

им Союз Планет и Шомон. Но, самое главное, что ему вновь удалось скрыть секрет своего долголетия и теперь уже надолго. Соглашение, не смотря на споры, было достигнуто. Совет уполномочил каждого конкретным заданием, и члены Совета приступили к его выполнению. Снова, как и тысячу лет назад, Тео спустился по лестнице форума, изрядно испещренной трещинами седой старины. За ним вышли остальные, они продолжали спор. Головы почтенных старцев тонули в пространстве, уносимые ветром. Тео их уже не слушал, это было уже неважно. Главное, что теперь все будут заняты общим делом и разногласия утихнут на время, а там, как знать, что будет потом. Жрец Ки может стать его врагом номер один? Вряд ли. Ведь он тоже по уши влез в потребление и живет только за счет этого. Шомон уже давно не употребляет пищи. Горожане живут за счет энергии людей. Атрофирован пищеварительный тракт, способный лишь принять в слабых количествах влагу. Но тело еще питается кислородной смесью, замешанной на выделениях растительности в атмосферу. Еще не достигнуто бессмертие. Жизнь исчисляется в пять сотен лет. Жизнь же людей-генераторов едва достигает семидесяти- семидесяти пяти лет. И абсурдно звучит заявление жреца отказаться от потребления. Шомон не готов к этому. Вот если… Тео испугался этой мысли. Он упрятал ее в потайные уголки памяти и постарался забыть об открытии. Он один будет владеть им и пользоваться века… Со ступенек форума открывался очаровательный вид на окрестности. Внизу в голубой дымке терялись рощи платанов. Дальше, в долине, бежал горный ручей. Там, в его прозрачных водах, плескались дети. Островерхие кипарисы подымались из густой растительности заросших склонов. За ручьем сверкал в лучах утренней зари белокаменный город. Над высотными строениями сновали летательные аппараты. Одни осуществляли перевозки сотрудников в городок ученых, другие летали и возвращались с разведки Земли. Перемещение в пространстве и во времени практически были мгновенны за пределами сферы защиты, внутри же разрешалось летать с ограниченной скоростью. Жрец еще стоял. Он был один на площадке форума. Все коллеги разлетелись уже. Тягостные мысли камнем наваливались на него, лишая покоя. Зла он не хотел, он хотел лишь предложить путь избавления от отбора энергии у людей. О, как бы далеко шагнул человек. Как бы широко открылись глаза на Мир, многогранный и удивительный Мир. Нет, надо что- то предпринимать. И вдруг он ловит себя на мысли, что его стали преследовать неудачи. Он щелкнул приемником энергии. На экране, закрепленном на браслете левой руки, возник ″генератор″. Зрелый энергичный гвардеец личной охраны Президента Совета Перемирия, Азон. Нет, с ним все в порядке. Неужели Тео ворует у них у всех жизненную энергию? Жрец сник. Выключил экран. Углубился в размышления. Ветер в это время доносил запахи распускавшихся утром цветов. Шевелил седые пряди, ниспадающие на широкий лоб. В конце концов, он должен твердо поговорить с Тео и выяснить до конца, с кем Совет имеет дело, с самоубийцей или трезво мыслящим ученым. Ученым, способным дать Шомону и всему человечеству блага, а не превращать людей в рабов, питающих бездельников. Жрец направился к своему аппарату и вскоре его машина растворилась в синей дымке над скалами, укрытыми белыми шапками снегов. В колонах форума шумел ветер, обдувая ровную площадку перед портиком, внутри которого только что заседал Совет. Машина бесшумно опустилась на скалу перед жилищем- лабораторией Тео. Когда жрец вышел из аппарата, над широкими створками прозрачных дверей истерически, разрывая тишину, зазвенел звонок тревоги. Разноцветные блики над входом волнами пробегали слева направо, предупреждая гостя о том, что хозяина нет дома. Жрец остановился в нерешительности. Этикет поведения предписывал немедленно улетать, но жрец знал, что хозяин дома. С минуту поколебавшись, он все же двинулся к прозрачной створке дверей, которая тут же отошла в сторону, впуская гостя внутрь. Сразу же за порогом жрец обнаружил оранжерею диковинных растений и влажный тепличный воздух, насыщенный ароматами цветов, что приятными запахами одарило ноздри. От щекотавшего пряностями запаха слегка кружилась голова. Жрец вздохнул полной грудью и по шлифованным плоским камням прошел оранжереей в жилую половину лаборатории. Дверь, отделанная драгоценной породой дерева, оказалась незапертой. Внутри комнаты царил голубоватый свет. Жрец с удивлением смотрел во все глаза на приятное взгляду свечение и насыщался. Грудь его распирало от избытка питательных веществ, а атмосфере, казалось, сделай он еще вдох, и лопнет, как мыльный пузырь. Жрец спохватился и перестал дышать. Да этого и не требовалось, так как жизненно необходимый ток проникал сквозь тело, насыщая питательными веществами клетки. Не сразу жрец увидел слева кресло с Тео. Он подошел к нему. Тео лежал, чуть облокотившись на подлокотник правой рукой. Казалось, он спал. Но бледно – восковой оттенок на лице поражал неподвижностью, Жрец испуганно осмотрел тело. Да, так и есть. Жрец попятился к выходу и вышел в оранжерею. Он еще не успел повернуться спиной к двери, как натолкнулся на что-то мягкое. За спиной стоял человек. Жрец резко повернулся. Перед ним оказался Тео, живой и невредимый. Жрец разинул рот, от страха он лишь хватал воздух, пытаясь что-то сказать, но не мог.

– Тайное не может быть тайным, если оно становится достоянием постороннего.

– Ты- ы, жив?! – обливаясь градом холодного пота, выдавил из себя жрец.

– Не только жив, но и пытаюсь доказать тебе это.

– А кто же там?! – трясущимися пальцами правой руки жрец указал на дверь.

– Там нет никого.

– Я только что оттуда, там твой двойник.

– Нет, это ты видел изображение, внушаемое тебе мною.

Жрец недоумевал.

– Может, ты сделал так, чтобы я прибыл к тебе?

– Возможно. Не забывай, у нас ведь разница в возрасте около двух тысяч лет.

Жрец униженно захлопал глазами. Ему стало стыдно за себя. Злость на этого человека, гнев, на не человека, захлестнула сознание. Он опустил голову.

– Идем, Ки. Я покажу тебе; как это все делается. Обучи этому охрану и всех желающих в Шомоне. Им должно понадобиться в будущем.

Тео провел жреца в командную комнату, где за пультом сидел еще один двойник, оказавшийся настоящим Тео. Обучение навыкам телесной защиты оказалось не сложным. Премудрость заключалась лишь в усилителе биотоков мозга и их генерации на объект опасности. Этим объектом опасности могло быть животное, человек или запрограммированная машина. Тео вновь ликовал. Открытие долголетия осталось в неприкосновенности. Его спасла лишь система защиты, которую он изобрел и хотел уже сделать достоянием гласности, но дебаты в Совете Ученых отложили на время задуманное. Теперь жрец сделает это. Ки так увлекся, что забыл, зачем явился к Тео, а тот внушил ему забвение и дружбу. И они расстались почти друзьями. Только в летательном аппарате, сплошь заваленном оборудованием индивидуальной защиты, Ки вспомнил, что хотел от Тео. Ему стало немного не по себе, как ловко его провел Тео… Перед жрецом в его служебной комнате, обставленной пультами с разноцветной гаммой мигающих лампочек, перед столом из мозаики клавиатуры стоял босоногий старец в длинной белой рубашке до пят, залатанной в нескольких местах.

– Мне поручено! – начал первый Ки, – Следить за тобой, жрец.

– Не называй меня так! – трескучим голосом остановил его старец, – Зови меня Отшельник. С тех пор, как я узнал, за чей счет мы живем, я Отшельник и живу на нейтральной территории…

– Хорошо, хорошо. Но мне поручено Отшельник, следить за тобой.

– Это бесчеловечно. – Возразил жрец-Отшельник. – И, если бы не стремление моего ученика к вам, я не позволил бы унижать себя слежкой.

– Ха- ха- ха! Интересно, как бы ты сделал себя невидимым для Тео?

– Тео пользуется дарами Космической Мудрости, но он еще не Властелин.

– Что ты плетешь, старец?

– Пришла моя очередь смеяться, но я не хочу ссор. Я буду молчать.

– А я буду говорить. Так вот, слушай первый вопрос. Удалось ли тебе то, ради чего ты уже пятьдесят лет околачиваешься в пещере?

– Этого не дано знать никому.

– Мы не собираемся тебя принуждать. У нас ведь договор, не так ли?

Отшельник недовольно покосился на Верховного жреца, переступая с ноги на ногу. На полированной поверхности пола остались грязные следы босых ног. Он вспомнил унизительную сцену его изгнания из Шомона под клятвенное обещание хранить тайну жизненной энергии. Он пошел тогда на этот шаг ради своей цели. Между тем, Ки продолжал:

– Не хочешь, Отшельник, не говори. Но, питаясь за счет других, мы узнали кое-что интересное и для тебя.

Отшельник сосредоточенно уставился на жреца из-под насупленных лохматых бровей. Ки, не глядя на него, продолжил:

– Мы узнали, что тебе удалось найти источник Космической Мудрости и питаться от него.

Отшельник отступил назад. Его старческие глаза засверкали, как у тигра, готового к роковому прыжку.

– Лион питается от “ генератора” по имени Орт. Орт установил в твоей обители подслушивающее устройство и регулярно получает информацию о твоих беседах с Космической Мудростью. Будь доволен, с твоей помощью им удалось раздобыть технологию изготовлении квази-кваркового оружия.

– Ты ошибся? Скажи, что ты ошибся? – старик упал на колени, протягивая скрюченные пальцы трясущихся рук вперед и умоляюще смотрел на Ки.

– Нет! – как приговор, звучал ответ. В дополнение к сказанному Ки щелкнул тумблером, и комната наполнилась разглагольствованиями Отшельника о поступившей информации о том, что комета Галла скоро войдет в зону Солнечной Системы. И о многом другом, что может она принести при детальном изучении ее, как источника информации.

– Не мучай меня. Останови! – умолял Отшельник. Ки прервал воспроизведение записи.

– Ну, что ты скажешь?!

Отшельник лежал ниц, обхватив голову руками. Плечи его вздрагивали.

– Вы убили меня… – Все, что успел сказать он. Это были его последние слова. Труп еще лежал посреди комнаты, когда перед Ки предстал Думар. Заметив бездыханное тело отца-наставника, он бросился к нему. Перевернул на спину и приложил ухо к груди.

– Оставь его, пришелец, ему ты уже не нужен. – Спокойно сказал жрец.

Думар поднял глаза, полные сострадания. Удивлению его не было предела. За столом стоял человек, как две капли воды похожий на мертвеца.

– Я Ки, Верховный жрец Шомона. Ты поступаешь под мою опеку и командование. Покойный дал хорошие характеристики о тебе. А у нас принято свято чтить заветы ушедших.

И Думар стал служить в охране Шомона. Освобожденный от порабощения энергетических ресурсов организма, он стал пристальным объектом изучения жреца и давал неоценимый материал для исследований. Лион же, боясь, что его обвинят в поощрении добывания информации о новом оружии, заставил Орта телепатическим импульсом внушения повлиять на Риши и уничтожить таким образом жилище Отшельника, одновременно надежно упрятать фокус Космической Мудрости (жизненной энергии) под сводами обломков горных пород. Вскоре Лион забрал Думара к себе. И бывший гвардеец стал отличным космонавтом, выполняющим ответственейшие задания по исследованию планеты Земля. Лион был доволен Думаром. В нем он видел будущее землян и глубоко в душе поддерживал жреца в создании свободного общества людей на Земле. Интересы двух лагерей на данном этапе пути совпадали. Разногласия были забыты, все сосредоточенно выполняли одну и ту же работу, стремясь воссоздать человечество на Земле, подобное Фаетону. Широкомасштабные операции по подготовке Земли к переселению велись всем Шомоном. Совет Ученых теперь носили расширенный характер, выступающие говорили перед многотысячной аудиторией приглашенных. Специалисты во всех областях науки слушали, затаив дыхание, с тревогой осознавая неотвратимую необходимость, и шли ради нее на риск. В ходе дискуссий решено было создать вновь общество производителей энергии. Сторонники Тео победили раз и навсегда, а навсегда ли? На этот вопрос отвечает эта книга…

Глава 12

Миг вглядывался в недвижимые лица склоненных над ним двойников- роботов, и страх сковывал его с каждым затягивающимся на нем ремнем. И когда холодная, как лед, рука робота бесстрастно приставила к его губам и носу наркозную маску, он долго боролся со вздохом. Но запас воздуха в легких закончился, и он с силой выдохнул, чтобы лихорадочно втянуть наркозный газ. Кровь с силой застучала в виски, сердце, казалось, вот- вот лопнет. А дыхание сделалось судорожным, прерывистым, повергающим сознание в головокружительную «пропасть». Все вдруг померкло, растворилось в зеленоватом свечении, которое боролось с тьмой. Словно рассвет постепенно наступая на тени, становилось ярче, отчетливей вырисовывались очертания какого- то пространства. Уступая место голубоватому свечению, зеленое таяло и исчезло совсем. Миг видел вокруг себя существ с большими головами, меленькими ручками и ножками. Они все, как один, вращали по сторонам выпученными глазами и, теребя руками, двигались в голубом пространстве, как в невесомости. Он не знал, кто они, но чувствовал их и, казалось, понимал. Среди них оказался старший. Его Миг узнал по тому, как к нему стали «подплывать» остальные. Они заняли пространство перед ним и застыли, повернув головы в его сторону. Миг тоже «подплыл» поближе. Он огляделся вокруг. Хотел спросить, что все это значит, но голоса не было. Было одно чувство легкости и неги. Никто не хотел двигаться. Все замерли и не шевелились. Как долго длилось это состояние. Миг не помнил. Он лишь видел, как медленно, очень медленно вырастали руки и ноги, формировалось тело, плоские лица. У каждого уже видны черты, огромные глаза. Бровей над глазами нет, нет носа, вместо носа два круглых отверстия и рот без губ, лишь тоненькая щелка. Лицо было правильной овальной формы. Чуть выступали ушные раковины и волосы прямые, у женщин длиннее. Кожа у всех была ярко- зеленого оттенка. Когда Миг окреп, как следует, он стал понимать, что их всех здесь ровно двадцать человек. Нет, не двадцать, с ним даже двадцать один. А вон тот, старший, тот, как Гай. Старший вдруг посмотрел на Мига и как будто подтвердил выразительным взглядом, полным понимания. Это и есть настоящий Гай! – вдруг осенила мысль. И следом пришло подтверждение. Как он стал понимать старшего без слов, для Мига оставалось загадкой? Он рассматривал поочередно остальных, и хоть внешне мужчины были, как близнецы, женщины тоже мало чем отличались друг от друга, но ощущение каждого отдельно порождало свои определенные эмоции. Он понял, что перед ним экипаж. Он быстро отыскал Якира. У Якира, впрочем, как и у всех остальных мужчин, была зеленая кожа, узкие плечи, тонкие руки и ноги. От худобы, казалось, тело светится насквозь. Но движения резки и быстры, а глаза словно говорят что-то. Миг посмотрел на него, заглянул в его круглые зрачки.

“ Ты Миг?!” – удивленно спросил Якир.

“ А ты Якир?! Я тебя сразу опознал”.

“ Что же с нами сделали эти бездушные роботы?»

“ А ты что же, не видишь?” – ответил вопросом на вопрос Миг.

“ Да вот вижу, но понять никак не могу!»

“ Ерунда, просто нам дали другую телесную оболочку”.

“ Спрашивается, зачем?»

Миг не ответил, а лишь безнадежно развел руками, он хотел еще “ сказать” о своих “ новых” ощущениях, но что, ему помешало? Он осмотрелся по сторонам. Голубое свечение стало меркнуть, и отчетливо вырисовывалось белые стены палаты с кроватями и лежащими на них людьми. Когда пространство вокруг прояснилось и видения исчезли, он увидел напротив койку командира. Гай лежал с открытыми глазами и смотрел в потолок. Миг поднялся на локте, осмотрелся. Кровати стояли в два ряда. На них члены экипажа с человеческим обликом и нормальным цветом кожи. Мигу хотелось кричать от восторга, как хорошо, что все это ему лишь только снилось.

– Друзья, со всеми все в порядке?! – услышал он командира. На койках зашевелились. Экипаж подал голос. Все чувствовали себя как нельзя лучше. И когда все пришли в себя, услышали: – Вы познакомились с рождением нашей жизни.

– Кто вы?! – Гай громко спросил, вращая головой по сторонам.

– Мы цивилизация, которую вам увидеть невозможно, несмотря на наше обоюдное стремление.

– Вы можете нам помочь?! – спросил вновь Гай.

– Чем?!

– Мы прибыли, чтобы искать помощи у вас. Наше солнце угасает.

– Да, мы научим вас, как избежать катастрофы. Для этого, собственно говоря, мы исследовали возможности вашего организма. О, они поистине велики. Ваше серое вещество мозга – это неисчерпаемый клад возможностей, мы сделали его белым.

– И что с этого? – вновь спросил Гай.

– Теперь вы это знаете. – Уклончиво ответил незнакомец. Гай счел ответ несерьезным и попытался встать, но тут же с невероятным проворством вскочил с постели. Он не успел еще прийти в себя, когда уже стоял босыми ногами на мягкой дорожке палаты.

– Не удивляйтесь. Мы еще не научили вас пользоваться возможностями вашего организма. К ним надо привыкать и осваивать постепенно. – Вещал голос.

– Да кто же ты, в конце концов?! – спросил Гай.

– Я уполномоченный Совета Ученых Мира Рич.

– Так вот, Рич. Мы хотим знать, как спасти наш Союз Планет от Космического холода.

– Когда вы вернетесь домой. Солнце еще будет давать тепло. Его энергии вам хватит на один миллиард лет. Это довольно много…

– Я не понимаю тебя, Рич. Наше солнце угасает! – повторил Гай. Все слушали, молча, затаив дыхание.

– Нет, оно не угасает. Ваше солнце будет излучать инфракрасное излучение еще миллиард лет. Его- то вам и хватит.

– Всему Союзу?! – удивленно переспросил Гай.

– Да!

– А как обогреть планеты?

– Преобразив в свет энергетические поля- преобразователи вокруг планет.

– А как это сделать?!

– У вас есть решение. Серое вещество мозга вытеснено и заменено белым. Вы способны теперь решить эту задачу.

Гай задумался. Затем сказал, – Путем насыщения планет магнитными силовыми полями, в которых будет возникать свечение космических частиц.

– Да, да, подобно северному сиянию.

– Хорошо, со светом проблем нет. А как же с теплом?!

– Вам тепло будут доставлять недра планет.

– Но для работы заводов, промышленности, для извлечения пищи этого же недостаточно. Для наведения и поддержания, магнитных полей этого же недостаточно?!

– Вы можете извлекать энергию солнца и питаться ею.

– То есть как?!

– Сосредоточьтесь, и вы поймете все.

– Но где же взять пищу для остальных?!

Но ответа не последовало. Гай задумался. Экипаж зашумел, – Во всем виноват ты. Гай. Мы оставили корабль. Мы на этой неизвестной планете. Над нами ведут опыты! Что это – концлагерь в Космическом пространстве?

Гай вдруг поднял руку; призывая к тишине. Все умолкли.

– Я знаю, что делать! – он вдруг улыбнулся своей обаятельной лучистой улыбкой. Отыскал Лею и Ною. Жена подошла с дочкой к нему. Он обнял их. Экипаж в белых одеждах стоял перед ним и с любопытством взирал на семейство.

Когда Гай вновь обратил внимание на товарищей, все заулыбались. Напряжение развеялось и исчезло. Белое вещество мозга включилось в работу.

– Нам теперь ясно, что делать!

– Тогда в путь, друзья. Только я вас прошу, подойдите ближе. В эту торжественную минуту возвращения мы должны быть рядом, плечом к плечу. Экипаж окружил Гая.

– А теперь в путь!

Лица у всех приобрели сосредоточенно- спокойный вид. Кожа вдруг стала матовой, светящейся и невидимой. Экипаж исчез. Яркие вспышки бомбардировали поля защиты Союза Планет. Гай не понимал, в чем дело. Вернуться на Гею мешала преграда

искусственно подведенного поля, сильного и сходного по энергетическим ресурсам с энергией человека. Мгновенно сориентировавшись, он устремился по току этой энергии, увлекая космонавтов за собой… Яркие вспышки озарили ночной мрак тропического леса. На поляне среди огромных пальм возникали один за другим космонавты в белых одеждах. Гай ждал всех. Когда последним появился Миг, он сказал:

– Дорогие мои, вы поняли хоть что- ни будь?

– Не совсем. Но мне лично кажется, – начал говорить Якир, – что Союз нашел решение в другом. Он просто стал откачивать энергию людей вот с этой планеты.

– Да, друзья, мы опоздали.

– Это же безумие. Неслыханное преступление перед всеми разумно мыслящими существами Вселенной. – возмущались космонавты.

– Посему предлагаю, – начал говорить Гай, – научить всех напрямую пользоваться энергией Солнца.

– И тогда люди Союза Планет станут потреблять энергию угасающего светила и избавят человечество этой несчастной планеты от эксплуатации. И обретут в своем бывшем генераторе союзника и товарища! – поддержали его все…

Экипаж опоздал. Фаетон уже давно прекратил существование,

разрушившись в страшном катаклизме взрыва. Космонавты высадились на Земле.

У будущего Земли появился шанс избежать трагической участи…

Книга 4. Двуликий мир

Космонавт, выполняющий научно-исследовательский полет в район скопления крупных астероидов, попадает в непредвиденную ситуацию, которая непонятна и странна по определению и представлена двойственным воздействием окружающей космической среды на пространственной временной континуум, грозящий трагическими последствиями. Что произошло и сколько страхов по утраченному миру довелось пережить астронавту найдёте в этой истории отчаяния и борьбы человека перед ужасами непреодолимого…

Глава 1

Беглый обзор результатов не дал. Причин внезапного прекращения связи с Землей обнаружить не удавалось. Корабль, ведомый автопилотом, двигался по расчетному курсу в направлении самого крупного из скопления астероидов, к Патроклу.

«А, может, вышел из строя блок связи». – Подумал космонавт, щелкая тумблером запасной радиостанции. Шум и треск эфира в наушниках и больше ничего. Леонид включил аварийную систему связи с Землей – безуспешно. Связь исчезла по непонятным причинам. Беспокойство холодным прикосновением задело кончики пальцев на ногах, поползло под надежную защиту скафандра. Холодный пот каплями выступил на лбу. Космонавт вдохнул полные легкие воздушно-кислородной смеси и с шумом выдохнул. Полегчало немного. Мысли завертелись вокруг случившегося. Проверив еще и еще раз работу автопилота, он щелкнул замками привязных ремней и всплыл над креслом. Его подсознательно влекло к иллюминатору. Поддавшись всецело этому чувству, Леонид подплыл к стеклу «окна». За «окном» царило желтое свечение, сплошь усыпанное черными точками. Космонавт удивленно замигал глазами. Глубокая морщина на у бровей разгладилась на миг, затем вновь обозначила раздел черных густых бровей. Глаза сосредоточились на видении.” Страшновато, что- то. Неужели это галлюцинации?». Он поднял руки к стеклу скафандра, намереваясь протереть глаза. Сухой удар перчаток о прозрачное стекло скафандра вернул Леонида к действительности. Свечение пространства за иллюминатором не исчезало, а черные точки оставались незыблемо на своих местах.

«Все наоборот, звезды – тьма, тьма – желтый свет. Что же это?» – Он тысячи раз задавал себе один и тот же вопрос. Свечение пространства за иллюминатором не исчезало, а черные точки оставались незыблемо на своих местах!

“ Все наоборот! Все наоборот!!! Что же это такое?»

Тем временем системы корабля безупречно выполняли свои функции. Приборы в норме отклонений по курсу нет. На смену страху вселялась банальная злость. И надо же такому случиться в то самое время, когда обнаружились следы деятельности разумных существ.

И теперь надо возвращаться, прервать экспедицию и домой.

“ Что поделать, явление мне непонятно, будь то отклонение психического порядка, что исключается, или космического происхождения, Земля наверняка прикажет возвращаться – и точка!!!» – Леонид подплыл к креслу. Рывком ловко бросил тело в удобное сидение перед пультом управления кораблем. Резким движением щелкнул замками привязных ремней, прихватывая себя к креслу. С минуту сидел, взвешивая все за и против случившегося. Затем нехотя правая рука потянулась к ручке ручного управления кораблем, левой быстрым и точным движением отключил автопилот. Корабль слегка качнуло – верный признак работы ручного управления. Леонид стал поочередно включать системы тормозных двигателей, умело, маневрируя реактивной тягой, изменяя направление полета… Корабль двигался по направлению к Земле. Связь по- прежнему не работала. За иллюминатором все также желтым свечением горело пространство. Сориентировав корабль в пространстве, космонавт задал автопилоту расчетный курс и включил его системы. Теперь космический аппарат точно приземлится на космодроме, откуда взял старт. Спустя пять часов полета Кразимов искал лоцманской навигационной системой околоземную станцию- пристань, где корабли заправлялись топливом и уходили в дальние рейсы к звездам. Но, экран локатора был пуст. Леонид раздраженно выключил видео обзор. Экран угас.

“ Видимо вся радиоволновая аппаратура не действует. Тогда как же корабль выдерживает курс?!» – Снова непонятное противоречие явления. Леонид, вконец измотанный душевным смятением, закрыл глаза. Размеренное жужжание приборов успокаивало, придавало уверенности. Душевное равновесие мало-помалу возвращалось к нему. Леонид решил ждать встречи с Землей. В минуты нетерпения. В минуты ожидания скорейшей развязки особенно медленно и тягостно тянется время. Секунды превращаются в часы, минуты в вечность. Чтобы как-то отвлечь свое нетерпение, Леонид стал вспоминать весь комплекс работ, проведенных им по изучению малых планет. Этап за этапом он восстанавливал в памяти цепочку слагаемых в единую целостность, из которой проступали очертания исчезнувшей планеты. И вот последний штрих – цивилизация была или нет? Этот вопрос повис в воздухе безответно. Экспедиция не состоялась. Мысли упорно возвращались к действительности, сознание фиксировало время с момента возникновения явления – шесть часов.

“ Как медленно течет время. До посадки еще столько же?”.

Ему вспомнился Собинов.

“ Леня, я категорически настаиваю на своем участии в полете”. – говорил он перед стартом. Его серые глаза с упорством смотрели на непреклонного командира. Леонид был тверд:

“ Ты ведь знаешь, что это опасно. Ну и пусть погибну я, ты же сможешь завершить начатое. Пойми ты, упрямец!”.

Кразимов с трудом отговорил помощника остаться и, как видно, поступил справедливо.

Вздох облечения вырвался из уст космонавта. Он поймал себя на мысли, что воспоминания приобрели форму исповеди перед своей совестью. Дурной признак. Нет, Кразимов не был суеверным, но где-то в глубине души забилось предательское чувство обреченности. Пытаясь, избавится от него, он стал припоминать забавные случаи из своей жизни, истории близких и знакомых людей… Время “ ускорило” свой бег. Уставшее сознание воспринимало снотворным бальзамом воспоминания, и космонавт незаметно для себя уснул. Ему снились голубые небесные просторы…» Вот высоко в небе парит он на легком дельтаплане. Рядом аист, далеко внизу Земля. Птица, широко расправила крылья, чуть покачиваясь, уплывает в даль. Леонид изменил угол полета и ринулся вдогонку. Аист приближался. Уже отчетливо видны расправленные крылья, в них теряется ветер и от этого “ злясь”, свистит в перьях все сильнее и сильнее… Дельтаплан мчится на белый живой комочек огромным цветным полотнищем. Сердце дрогнуло. Леонид с усилием отвернул, чуть задев крыло птицы. Аист испуганно покосился на пилота.

“ Не бойся, глупое существо, я не трону тебя”, – с нежностью сказал птице пилот. Внезапный порыв набегающего потока швырнул аиста на дельтаплан. В одно мгновение перепуганная она, ломая крылья, забилась о ткань. Леонид в ужасе увидел, как стремительно приближалась Земля… – Он, вздрогнув, проснулся. Непривычная тишина царила вокруг. В ушах звенело от бурно циркулирующей крови. Холодное мигание цветной гаммы контрольных лампочек на приборах немного успокоило его. Реальность ввинчивалась в сознание этой звенящей тишиной и наконец он понял, что приземлился, и автоматически выключены все навигационные системы корабля. В волнении сорвал с себя шлемофон, сбросил цепкую вязь привязных ремней. Теперь его удерживала лишь сила тяжести. Он медленно, устало поднялся и как мог, скорее, двинулся к иллюминатору. Яркий свет солнца брызнул в глаза, на мгновение ослепил. Леонид зажмурился, взгляд, привыкая к слепящим лучам, различил зелень незнакомой растительности, сплошной стеной девственного леса, подступавшей к кораблю. Края этой стены еще дымились. От обгорелых стволов ветер уносил дым и пар над вершинами гигантских папоротников и хвощей. Тоже и с противоположного “ окна”. Крайне возбужденный он бросился к выходу. С нетерпением ожидал, как медленно за ним закрывался люк автоматической переходной гермокамеры. Наконец, когда сквозь створки выходного люка брызнули яркие лучи солнца, он спохватился…

“ Шлемофон?”. Но воздух гермокамеры мгновенно смешался с атмосферой, насыщенной густыми ароматами, испускаемыми изобилием ярких огромных и разнообразных цветков причудливой формы виднеющимися там, и тут, укрывая собой панораму первобытного леса. Леонид уже дышал этим ароматным настоем чужой атмосферы, замечая лишь, что духота сдавила грудь, что дышалось с трудом и что сознание не оставит его, и он решительно ступил на выдвижной трап. Неуклюже спустился вниз. У подножья корабля осмотрелся, жадно хватая открытым ртом терпкие дурманящие запахи. В висках стучало. Отдышавшись, двинулся к ближайшим растениям, уцелевшим от реактивной струи посадочных двигателей. Гигантский хвощ подымался высоко, как десятиэтажный дом. Впечатление было такое, словно Леонид уменьшился в масштабе, сто к одному и теперь вся трава превратилась в гигантские джунгли. Незнакомая растительность и атмосфера создавали впечатлении чужой планеты. Но это чувство прошло с детальным осмотром первобытного леса. Так и есть, растения соответствуют эпохе Мезозойской эры на Земле.

“ Неужели я в эпохе, что была на Земле сорок миллионов лет тому назад?!!!» – Страшные мысли стали роится в измученном догадками сознании космонавта, мешая, сосредоточится, мешая осознать и оценить произошедшее.

“ Какой-то абсурд! Откуда этот лес?! Откуда все это?!” – путались мысли. Леонид лихорадочно стал восстанавливать в памяти этап за этапом полет – посадку. Полет проходил нормально, сбоев и отказов систем корабля не наблюдалось, все казалось в норме, да и он в полном порядке. Взгляд скользнул по щитку индивидуального врачебного контроля на левом рукаве скафандра. Давление несколько выше нормы, пульс сто двадцать ударов в минуту, температура тела нормальная. Организм перегружен, но изменений в нем не отмечено. Он снова вернулся мысленно к анализу полета. Как обнаружилось необъяснимое явление?!

“ Ах да, во время связи с Землей! А до этого? Да, кажется, это было во время сна. Так и есть, он спал согласно расписанию, был час отдыха”. – Леонид посмотрел вверх. Сквозь кроны зелени проступало небо в рваных свинцовых тучах, слышались отдаленные раскаты грома. Приближалась гроза. Порывы ветра уже врывались в верхушки тяжелых первобытных папоротников и гнули на толстые стволы, как на колонны Египетского храма, высокие ростки хвоща. Где-то, невдалеке, раздался треск падающего дерева.

“ Вот, кажется, так формируется каменный уголь? – подумалось Леониду, – А может это какой-то летаргический сон?” – он дотронулся перчаткой до щеки и больно ущипнул себя. Вконец раздавленный происходящим угрюмо побрел к кораблю. Странное оцепенение охватило все его существо. Он был как робот: без мыслей, без чувств, без желаний. Он шел к трапу не понимая, зачем это делает. Тем временем, среди опорных стоек корабля, его уже поджидало притаившийся огромное пресмыкающееся укрытое, как броней, толстыми листами чешуи. Внезапное столкновение космонавта с этим чудищем повергло его в оцепенение. Страх сковал движения, и чувство приближающейся смерти парализовало, лишило возможности оценить обстановку. Тем временем, ряд желтых зловонных клыков со свисающей толстыми нитями ядовитой слюной, многотонным кузнечным молотом лязгнули в сантиметре от головы бедного Леонида. Он инстинктивно втянул голову в плечи и машинально сделал шаг в сторону. Но, скованный громоздким скафандром и неполноценной для дыхания атмосферой, рухнул на землю, закрывая руками голову. Он слышал, как под мощью костистых лап дрожала земля, как, обдав удушьем, склонилось над ним животное и зажмурил глаза в ожидании неизбежного. Вихрем пронеслись первые секунды, но избавления от реалий кошмара не наступало. Он все еще слышал страшный рев ящера, он чувствовал, как в бессильной злобе животное швыряло когтями комья земли вперемешку с вырванными корнями растений, но был неуязвим. От удивления сел на земле, чтобы тут же закрыть руками голову, защищаясь от распростертой над ним страшной пасти, захватившей в мгновение верхнюю часть тела. Отчетливо слышался лязг смыкаемых в бешеной злобе клыков. Холодом обдало тело, но ощущения боли не было. Скрежет клыков слышался в районе грудной клетки, но даже щекочущего намека на прикосновение не было. Леонид осмелел и осторожно открыл глаза. Животное в ярости набрасывалось на него, погружая в скафандр и в тело острые крючья зубов. Космонавт, вдруг понял, что неуязвим, что доисторический мир его не воспринимает как материальное целое. Ему стало нехорошо, он поднялся на ноги под бешеный скрежет и лязг зубов зловонной пасти и долго и тяжело блевал, пока не ощутил некоторое облегчение. Затем медленно, стараясь не смотреть на собравшуюся стаю разно племенных доисторических монстров, что уже начали “ выяснять отношения” между собой, поплелся к кораблю прямо сквозь призрачные видения. И только возле трапа он вдруг обнаружил, что ноги, обутые в башмаки скафандра, утопали по щиколотки, в песке, не ощущая его сопротивления, словно он шел по твердой асфальтированной поверхности космодрома. У самой нижней ступеньки лежал обгорелый обломок ствола. Потрогав его рукой, ощущения предмета нет. Рука скользила внутри ствола как в воздухе.

“ Я в призрачном мире, – подумал с любопытством. – Может быть, я давно уже дома?” …

Окрыленный надеждой на невозможное, он поднялся в командный отсек корабля, предварительно продезинфицировавшись в переходном боксе и оставив там скафандр, и комбинезон. Сидя в кресле в легком хлопчатобумажном комбинезоне, стал анализировать ситуацию:

“ В моем положении утопающий хватается за соломинку, так и я. – Было понятно, что версия; “ …Может быть я уже дома?!” … – лишена смысла. – Тут что-то не так, тут следует основательно разобраться в происходящем”. – Взбодренный предстоящими поисками причин явления Леонид решил прежде выспаться, как следует. Но страшный рев зверья за корпусом корабля мешал сосредоточиться. Он мгновение колебался, затем включил лазерную защиту, имитирующую блики горящего леса в бушующем пожарище. Вслед за этим послышался треск ломающихся ветвей и стволов первобытного леса. Звери неуязвимы для луча, но испуганные яркими вспышками лазерной пушки бросились прочь от загадочного и диковинного существа, застывшего посреди поляны и так злобно сверкающего своим единственным и страшным «глазом». Когда вновь воцарилась звенящая тишина, Леонид забылся беспокойным сном…

Глава 2

Время во сне летит, не тянется. А сам сон, когда усталость клонит к земле, а предстоящие дела не дают покоя, проходит без сновидений и, кажется, одно мгновение. Леонид спал долго весь день. Он не слышал поднятого рева вновь собравшихся представителей Мезозоя, учинивших кровавые побоища между собой и затихшие лишь в сумерки. Вслед за клонившимся к горизонту солнцем, поползли огромные свинцовые тучи. Собиралась гроза. И насыщенный озоном воздух, и чрезмерно влажная атмосфера «говорили» о том, что, грозы здесь не так редки. И подтверждением тому эти тяжелые свинцовые тучи, так низко плывшие над верхушками гигантских папоротниковых растений. Зверье, в предчувствии надвигающейся непогоды, неохотно расползалось в логова, ломая на своем пути ветви и деревья, наполняя треском и протяжным рычащим завыванием первобытный лес. Раскаты грома все громче и громче сотрясали пространство, вторя порывам ветра, шумевшего в огромных лаптях зеленых крон. Солнце еще не успело спрятаться за горизонт, как низкие черные и тяжелые тучи заволокли его последние лучи, свет померк. Вокруг воцарилось желтое мглистое свечение… Леонид открыл глаза. С минуту, сидя в кресле, он соображал, где он и что с ним? Когда сон окончательно покинул его, и сознание включилось в работу, он порывисто поднялся и направился в душевой отсек. Тщательно выбрился, принял душ и, расчесывая мокрые волосы, вышел в тесноту командного отсека. В ограниченном пространстве было прохладно. Машинально включил автоматику микроклимата. Стало теплее. В иллюминаторе сверкали блики молний, сопровождаемые «канонадой» грома, оставляя за собой желтое свечение пространства. Первобытный лес тонул, исчезая сверху, внизу еще просматриваются толстые стволы папоротников, омываемые потоками дождевой воды, возникавшей хлесткими струями из желтого свечения.

“ На дворе ночь! – грустью мелькнула мысль. – Желтая мгла – это тьма, а чернота – свет?!”– Эти приметы чужого Мира врезались в сознание, как азбука, как ключ, открывающий дверь в тайны его. И словно следуя этим приметам, взгляд стал различать среди причудливой растительности цепочки черных точек.

“ Верно первобытные светляки?!” – с тревогой подумалось Леониду. Внешне точки походили на уличные фонари. Сердце вдруг запрыгало птицей в груди, залетевшей в клетку. Желтое свечение, с надвигающейся тьмой, усилилось, приобретая яркие тона, в которых исчезли “ рваные” остатки леса, уступая место бледным очертаниям построек. Среди разбросанных строений с плоскими крышами невдалеке виднелись три вросшие в землю. В стороне от городка построек на площади, мощенной шестигранными бетонными плитами, виднелись три сигарообразные громадины.

“ Боже мой!!! Это же родной космодром?!” – Леонид бросился к выходу и вскоре уже стоял на бетонке. У ближнего космического корабля стоял служебный автобус, копошились люди. Не раздумывая, Кразимов побежал к открытым дверям автобуса. Сердце неистово колотилось в груди от волнения и жажды поскорее обратить на себя внимание, поскорее избавится от нависшего кошмара. У подножки машины он остановился тяжело дыша. Леонид облокотился на стенку автобуса, но рука, не ощущая опорной поверхности, потянула все тело за собой, и космонавт грохнулся на бетонку. Он вдруг понял, что мир, который остался за пределами его ощущений, который он видит, не знает о его существовании. Вопреки здравому рассудку он вдруг вскочил на ноги, не обращая на острую боль в правом колене, в исступленной досадной злобе стал наносить “ удары” по призрачному автобусу, по людям, которые, беспечно разговаривая, заполняли свободные места. Он не сразу понял, что двое из отставших не смеялись. Один из них с большими серыми выразительными глазами и энергичным лицом был Собинов, его помощник, другой главный конструктор отдела автоматических станций.

“ Понимаешь, Коля, – говорил Собинов своему спутнику, – я ничего не могу ответить конкретного, но вспышка произошла так неожиданно?”

“ Но ведь там чистое пространство, ни одного астероида в радиусе километров с пятисот!” “ Знаю, знаю и тем не менее корабль исчез, испепелился, даже осколков не обнаружили, словно Лени Кразимова и не существовало”.

Читая по губам разговор друзей, Леонид закричал на всю мощь своего голоса, стуча себя в грудь:

– Да вот он! Я!!! Я! Это я!!! Друзья, куда же вы?!!!

Но Собинов и его спутник спокойно уселись в автобус-призрак и, “ обдав” Леонида выхлопными газами, запаха которых он не ощутил, укатили восвояси. Слезы обиды навернулись на глаза, удушливый ком сдавил дыхание. Обессиленный пережитым, Леонид медленно опустился на теплый от летнего зноя, как ему казалось, бетон. Он просидел так долго, не замечая течения времени, не ощущая бытия… И только в корабле, в привычной, ощущаемой обстановке, мысли мало-помалу обрели четкость. Он думал над своим загадочным исчезновением, над своим теперешним положением и над своей дальнейшей судьбой. Незаметно, понемногу, подкрался легкий голод и дал о себе знать. Веселая гамма цветных лампочек и голод, и жужжание приборов, привели Леонида в относительный покой. В привычной обстановке он стал приходить в себя… “ Надо бы перекусить!” – от этой мысли, как-то по-домашнему стало уютно и в душе окончательно воцарился покой. В душевой, под струями воды, разыгрался “ зверский” аппетит так, что в самую последнюю минуту, рассчитанную на душ, он спохватился.

“ Надо бы сэкономить воду, использовать каждую каплю”. Затем вспомнил, что системы жизнеобеспечения корабля очищают воду, образуя замкнутый цикл. Он улыбнулся сам себе, вытирая сильное тренированное тело. И, одевшись, спустился в отсек приема пищи, и наконец принялся за еду. Утолив голод, на него с новой силой навалилась грусть. Одиночество, как тяжек твой груз. Сидя в командном отсеке, в командирском кресле перед пультом управления один среди призрачного бытия и нет пути, которым можно вернуть друзей, вернуть утраченный привычный мир. Глазами, полными отчаянной тоски, Леонид осмотрел красивые контуры приборов, вписанные с ювелирной точностью в полукруглый пульт управления космическим кораблем. Размеренное мигание контрольных лампочек, создающих гирлянды разноцветных огоньков, будто светлячки, подмигивали бодро и весело друг другу, успокаивали и приводили разбросанные происходящим мысли Леонида в относительный порядок. Эмоциональный стресс одиночества мало-помалу прошел. Вспомнились герои в подобных ситуациях из прочитанных книг и кинофильмов. И первым – Робинзон Крузо. Но, ситуация, в которой оказался герой книги, была куда лучше. Во всяком случае, она давала шанс на возвращение в покинутый мир. А вот что делать ему? Леонид снова с теплотой во взгляде осмотрел тесную кабину. Сознание подсказывало, что по сравнению с Робинзоном Крузо у него есть все необходимое для существования. То, что проделывал герой Даниэля Дефо для добычи пропитания, ему, Леониду, досталось даже с избытком. У него есть еда, питье, крыша, одежда и даже книги, записанные на дисках памяти. У него нет мира, в котором остались близкие, друзья, работа. В новой ситуации Леонид решил действовать с учетом всех реалий и первым делом предпринять поиск контакта… Время бежало стройными рядами цифр. Машинально рука потянулась к передатчику. Щелчок – и далекие шумы эфира наполнили пространство кабины… С жадностью впитывался слухом каждый шорох, треск, шелест эфира. На мгновение показалось, что кто-то сказал слово, целую фразу, но, внимательно вслушиваясь в пространство, он понял, что это лишь обман. Безрезультатно трещал эфир целых два часа. Невмоготу больше слушать безнадежную трескотню в наушниках. Устало, откинувшись на спинку кресла, Кразимов выключил рацию. Глаза медленно закрылись. Мыслей не было. Хотелось спать…

Глава 3

Ему снились друзья. Собинов в домашнем халате и тапочках сидел за кухонным столом и читал газету. У плиты хлопотала жена. Бросалось в глаза оглавление, написанное жирными крупными буквами: «КАТАСТРОФА». Зрение напряглось, читалось несколько строк:

«Гибель Леонида Кразимова подвела черту под опасными экспедициями в Космос. Пора положить конец безрассудным жертвам в век робототехники и автоматических беспилотных кораблей…» Ох, как недоставало сейчас его там?! Как хотелось быть рядом с коллегами, довести начатое до конца. Он вздрогнул, проснулся. Обнаружил себя спящим в кресле. От увиденного сна на душе немного потеплело.

«Вот бы побывать сейчас у Алексея. Что он там на самом деле делает? Пьет с женой кофе?». Конечно, осуществить задуманное мешало расстояние, отделявшее космодром от Н- ск, где жил Собинов. Леонид встал, размял затекшие ноги, затем спустился в спальный отсек. Белоснежная постель навеяла тепло домашнего очага и такого желанного уюта, за ним последовал душевный покой. Раздевшись, улегся в мягкую постель. Вскоре он уже спал, предаваясь сладкому отдыху… Солнечные лучи падали на приборы, отражались от них и слепили глаза. Жмурясь, отвернулся от солнца в сторону выхода, ведшего в командный отсек. Порывисто вскочил с постели. Легкий завтрак, после утренних процедур, и «чашечка» кофе взбодрили. Надев комбинезон, взошел по крутой лесенке в кабину. Усевшись в командирское кресло, глубоко задумался. Надо было еще и еще раз взвесить ситуацию, разобраться в происшедшем и принять какое- то решение. Приборы на пульте управления были выключены, лишь одна лампочка, контрольная, одиноко мигала, сигнализируя о том, что системы корабля не работают. Солнечный луч пробился сквозь иллюминатор. От слепящего солнца глаза на миг потеряли зрение. С нагрудного кармана достал салфетку, протер глаза. Ароматный гель салфетки быстро впитался в веки приятной прохладой зрению. По мере привыкания, взгляду сквозь иллюминатор открывалась панорама околицы. Примерно с высоты двадцатиэтажного дома, где располагалась кабина, сколько мог охватить глаз, раскинулось огромное пространство леса. Кучевые облака висели над простором, рисуясь на синем фоне неба пуховым нагромождением белых химер.

“ И все-таки я на Земле!” – отозвалось грустной теплотой в сердце. Вскочив на ноги, мгновение и уже гермоблок открыт, впуская в переходную камеру. На капитанском мостике, так космонавты, поддавшись старой традиции, прозвали смотровую площадку, просматривалось обширное пространство. Теплый, ласковый ветерок, наполненный терпкими ароматами незнакомого мира, ласкал щеки. Дышать стало труднее. Приторно- густая насыщенность запахами буйно-цветущего первобытного леса и большое содержание углекислого газа делали атмосферу почти непригодной для дыхания. Голова слегка кружилась, пришлось вернуться внутрь корабля. Облачившись в легкий скафандр, вошел в лифт. В скафандре дышалось легко, ощущался прилив сил и бодрости. Выйдя из переходной камеры, энергично сбежал по трапу вниз на песок. Раскидистая крона гигантского папоротника с севера закрывала полностью корабль. Серебристая конструкция устремлялась ввысь, как чужеродное растение, заброшенное космосом из далекого будущего. Посадочные стойки глубоко засели в грунт, вернее в призрачный песок, на котором виднелось бесконечное разнообразие следов. И только взгляд остановился на этих причудливых следах, как треск опавших и сухих ветвей хвоща предупредил о близкой опасности. Старый знакомый, поблескивая серо-зеленым отливом бронированной чешуи, загребая когтистыми трёхпалыми конечностями, увесистые комья земли, как ковшами экскаватора, приближался. Несколько вечных мгновений и длинное чудовище, змееподобно извиваясь, увидело жертву и замерло, готовясь к нападению. Пасть взрывоподобном шумом выбрасывала порции сжатого воздуха подхватывая клубы пыли, заставляя дрожать от ужаса. Но, ящер вдруг кошмарным изваянием, надвигался. Леденящий страх заползал по спине. Леонид осмотрелся, вокруг других зверей не было. Ящер поднял морду и тупо уставился огромными шарами глаз на шлемофон. В вертикально поставленных зрачках сверкнули красные отблески. Издав раздраженный сап, животное сделало несколько шагов назад. Затем в яростном прыжке бросилось на человека. Его раскрытая пасть почти мгновенно замерла над сверкающим на солнце шлемофоном. Кроваво-красный шлейф раздвоенного языка стрелой метнулся к туловищу. Щелчок смыкаемых клыков и ужас овладел сознанием. Чудовище попятилось назад, бешено шипя, явно готовясь к новому нападению… Сердце стучало, как молот о наковальню. Страшилище, не добившись успеха в нападении, возобновил атаку. Лязг страшных клыков, смыкаемых где-то внутри Леонида, да тягучая слизь слюны из тысяч мельчайших желез пасти, вызывали непреодолимое блевотное чувство. Леонида вырвало. Кружилась голова. Стараясь не смотреть в сторону мерзкого животного, прытью побежал к трапу, и с наслаждением ощущая твердь ступенек, взбежал на корабль. В переходной камере снял испачканный извержениями шлемофон и скафандр. Затем еще долго отмывал следы желудка в душевой кабине. Когда с этим было покончено, с облегчением вздохнул и водрузил на место чистый скафандр и прозрачный шар шлемофона в нишу хранения… Рев и треск сухих стволов под мощью тяжелых лап еще долго отзывался в глухой утробе леса, и в гортанных криках мелких животных… Со спертым дыханием от пережитого космонавт сидел в кабине перед пультом управления. Злость предательски толкала к кнопке “ СТАРТ”. Чтобы как-то успокоится, и собраться с мыслями, заговорил сам с собой.

– Это какой-то кошмарный сон?! – затем подумал, немного успокоившись, задал повторяемый тысячу раз в уме один и тот же вопрос:

– Что же все-таки происходит?! – услышав еще раз собственный голос, прибодрился,

– Ясно как дважды два, я в другом измерении! Но, с другой стороны, нет ощущения прикосновения видимых объектов, а ночью?! А ночью я вижу оставленный мир…

С грустью вспомнилась прошлая ночь. Друзья, даже не подозревавшие о его существовании рядом с ними …

– Другое что-то это? Какой-то “Двуликий мир!” …

Глава 4

Солнце спряталось за краем леса. Вечерняя заря затухала. По мере наступления темноты, Восток светлел. Желтизна сумерек разливалась там все сильнее, заполняя собой, небо и тени внизу. Скоро желтое свечение охватило весь простор за кораблем. В вышине появлялись одна за другой мигающие черные капли звезд… Леонид очнулся от тяжелого сна в командирском кресле. Только что увиденный сон заставил пережить мгновения полета на Патрокл, так напоминающий безысходность его теперешнего положения. Ему казалось, что это должно было случиться не с ним. В тоже время он ощущал где-то в глубинах подсознания, что эти события произойдут в будущем, но только не с ним, а с другим человеком, быть может с его последователем.

«Неужели я схожу с ума???! – Леонид собрался с мыслями, – Этого еще не хватало, снится черт-те что?!!!» – выругался, но анализа ситуации в которой находился теперь, не сделал. А следовало бы. Ведь «Двуликий мир» полон сюрпризов. И как знать, что предстоит ему пережить, может быть завтра или… Он уже стоял у подножья своего корабля, в рабочем легком скафандре. Сквозь пелену желтого свечения он всматривался в свой близкий и такой далекий мир. К горлу вновь подступил горький ком, сдавил дыхание. Снова возле миража корабля, как и в прошлый раз, стоял служебный автобус. Не владея собой, он подбежал к призрачному автобусу, резко поднял и занес ногу на ступеньку двери. Как и первый раз, не ощутил сопротивления. В сердцах хватил кулаком по стенке машины, ожидаемого сопротивления нет. Тяжело шлепнувшись сквозь видение на призрачную бетонку, ощутил удар о твердую поверхность земли. Прошло минут пять. Собравшись с мыслями, он тяжело поднялся и поплелся, прихрамывая на ушибленную ногу, к кораблю. По дороге овладел собой, на ум неожиданно пришла старая восточная мудрость:

“ Если гора не идет к Магомеду – Магомед идет к горе!”, – Это придало сил. Он твердо решил съездить в Центр… Желтое свечение мерцало еще в призрачной ночи, когда платформа грузового отсека медленно опустилась. Наконец пневмоцилиндры отбросили трап, и тот с грохотом уперся в землю. Леонид быстро взбежал по нему к закрепленному на платформе вездеходу. Тут же взревели двигатели. С минуту машина стояла неподвижно. Затем осторожно съехала на “ бетонку”, утопая колесами в ней. Опробовав вездеход, порулив вперед- назад, затем вокруг корабля и убедившись, что сопротивления “ утонувших” колес в бетонке нет, принялся за погрузку. Вскоре вездеход был подготовлен к многодневному путешествию по Двуликому миру… Еще и еще раз проверив надежность закрытия всех люков корабля, выключил энергосистему. Основной скафандр для выхода в открытый космос на всякий случай уложен рядом с сидением. Вездеход, как беззвучная машина на экране немого кино, двигался бесшумно. Двигатели работали в нормальном режиме, но бесшумность внутри кабины помогала прослушивать пространство вокруг. Что в прочем сейчас в этом нет никакого проку… Темными глазницами прямоугольных окон смотрят куполообразные строения сектора управления стартами космических кораблей.

“ Там свет, я не увижу ничего” – подумал он и направил машину к главному корпусу. Там находился рабочий предполетный кабинет Главного конструктора. Здесь велись предполетные совещания обслуживающего персонала космодрома. Решались важнейшие задачи внештатных ситуаций, возникающие в процессе подготовки к полетам так и во время полетов. Машина двигалась вдоль выпуклой, доскообразной, стены. Желтое свечение мерцало на бронированной поверхности окон. Леонид подрулил к ближайшему и спрыгнул, “ утопая” по щиколотки в мираже бетонного покрытия. Ручные часы показывали десять минут первого, когда рука потянулась к блестевшей поверхности окна. Леонид увидел свое отражение отчетливо, как в зеркале. Отображение подняло вместе с ним руку и протянуло навстречу, приблизив ладонь к ладони. Расстояние уменьшалось и, наконец, ладони сомкнулись. Касания не ощущалось. Рука “ утонула” словно в жидкости, пронизывая твердь прозрачной бронированной преграды окна. На миг, хоть на мгновение, ощутить сопротивление преграды, но бронь стекла оставалась призрачной, как дым. Ступив сквозь него, он очутился в кабинете Главного конструктора межпланетных кораблей. Взгляду открылось залитое желтым свечением помещение. Возле окна стоял длинный письменный стол. На столе валялись в беспорядке папки, чертежи, письма и служебные бумаги. Пульт правительственной телефонной связи привлек внимание космонавта.

“ Как это просто набрать номер и услышать голос жены, матери, друзей”, – недолго думая, подошел к телефону. Порывисто “ нажал” клавишу с цифрой “ 8”, но палец пронизал клавиатуру, не ощутив сопротивления. Грусть охватила сердце. Он отвернулся, стараясь не смотреть в сторону призрачного телефона. Внезапно взгляд выхватил из мерцающей желтизны пространства подшивку многотиражки космодрома, что лежала на углу длинного письменного стола свободного от бумаг. Он быстро подошел ближе и с жадностью “ набросился” на статью под названием “ Катастрофа”. В ней рассказывалось о причинах гибели корабля, его корабля. Обстоятельно излагались. Выводы некоторых известных ученных. Прочитав доступную страницу, стало ясно, что для своих сограждан он исчез навеки. Ученные сходились во мнении, что корабль столкнулся с невидимым для радаров блуждающим сгустком антивещества и взаимно аннигилировал, превратившись в яркую вспышку света. Угасла, так и не родившись, еще она искорка надежды на возвращение. Он медленно двинулся к “ выходу”. Последним взглядом осмотрел комнату. Вот ряд кресел у стены, не один раз доводилось здесь сидеть. Дальше экраны мониторов, портрет первого Генерального конструктора космических кораблей Королева, антикварные электронные часы. Он тяжко вздохнул, вспоминая знакомых, друзей, дело, которому посвятил всю свою жизнь.

– Что же дальше?! – задавал себе в который раз один и тот же вопрос. Тем временем в оставленном мире быстро вставала Луна. Это ощущалось по тому, как таяли на глазах в желтизне свечения контуры кабинета и зданий за стеклом окна. Леонид с любопытством смотрел на открывающийся пейзаж Лунного мира, приходящему на смену оставленному.

Осматривал лужайки, поросшие зеленоватой растительностью, гористую местность и плато, на котором стоял. Бетонка исчезла вдруг совсем, казалось, что он и его корабль на земле, вернее на площадке с искусственным покрытием серебристого цвета. О- о- о, да- да! Он ощущает Лунный мир. Леонид нащупал на земле камушек. Поднес поближе к глазам, рассматривая этот кусочек Лунного мира. О- о! Он ощущает его этот маленький сгусток материи! Он наклонился к земле и как драгоценный алмаз положил его, стараясь рассмотреть повнимательнее. Осторожно, боясь новых сюрпризов, опустился на корточки над ним. В раздумье долго не решался снова взять в руки. Наконец резким движением, как это делают дети, пытаясь поймать оперившегося птенца, выпавшего из гнезда, ухватил грань камня. О- о, как приятно это ощущение твердой материальной частички. Снова осторожно преподнес камушек к глазам, стал рассматривать. Цветом он напоминал алюминиевую серебристую поверхность. Ощупал нежно, почти любовно каждый миллиметр. Это был щебеночный обломок, которым устилают дороги. Похоже на гранит, но неестественный чуть серебристый оттенок. Вокруг, точно так разукрашены и лес, и трава, правда, она зеленоватая, но все же в серебристом цвете, как бы схвачена изморозью.

– Странный Лунный мир. – сказал он вслух, пряча камень в карман комбинезона и направился к вездеходу. Внезапно у самого переднего колеса машины он обнаружил след босых ног. Ступня человека была в полтора раза больше его ступни. Удивленно огляделся по сторонам, определяя направление движения незнакомца. Следы вели из ущелья. Леонид в замешательстве вскочил в машину. Сердце звало в путь, но открытие Лунного мира заставляло призадуматься. Слишком много информации получил он в эти считанные минуты. Лучше вернутся на корабль, затем, чтобы собраться с мыслями и начать свою новую жизнь в Двуликом мире, для достижения одного единственного, что мучительно заставляет ныть сердце – путей возвращения. Он машинально взглянул на часы. Стрелки, часов на запястье, показывали три часа ночи.

“ Да, время летит незаметно”, – подумалось ему. Хотелось спать, сказывалась работа ночью. Машина послушно, мягко покачиваясь, увезла своего пассажира… Леонид почувствовал чей- то пристальный взгляд. Ощутил, что понимает все, зачем некто явился на корабль. Между тем незнакомец, а это был высокий атлет с заросшим косматым лицом и длинными черными, как смоль, волосами на голове. Он беспрепятственно вошел в командный отсек, и так как пространство было ограниченным, ему пришлось пригнуть голову к своей груди. Тем временем Леонид во все глаза рассматривал непрошенного гостя. Кожа незнакомца была гладкой с серебристым отливом. Волосы на голове спутались в длинном переплетении, свисавшем ниже широких плеч, взлохмаченной копной. В этом “ стоге” из волос незнакомца наверняка пряталось множество паразитов, но взгляд не находил ничего подобного. На миг космонавту показалось, что огромные черные глаза пришельца смотрят с иронией насмешливо. Тем временем незнакомец сделал широкий жест правой рукой, обводя кабину, приборы и как бы весь корабль. Затем указал в сторону смотровой площадки. Леонид посмотрел туда и, к своему удивлению, обнаружил огромный диск, застывший неподвижно на уровне смотровой площадки, а его небольшая часть касалась поручней ограждения. Незнакомец продолжал «говорить», трогая пальцами свою кожу на груди и ногах, протиснулся ближе и коснулся комбинезона на Леониде своей, как саперная лопата, пятерней…

Глава 5

С высоты смотровой площадки хорошо виден раскинувшийся внизу пейзаж Лунного мира. Леонид никогда не впадал в депрессию, но в эти мгновения под надежным сводом корабля его мучило щемящее чувство по оставленной Родине. Внизу проплывали тени облаков и в них в желтом свечении открывались картины его Мира. Все напоминало об этом, даже открытие Лунного мира, мешало сосредоточиться, собраться с мыслями и действовать. Ведь от него самого, от его мужества зависит буквально все и попытки к возвращению, и исследование Двуликого мира. Он прекрасно понимал это, пытаясь, справится с нахлынувшей тоской. Мало-помалу любуясь пейзажем Лунного мира, он пришел в себя. Внимание его привлекло видневшееся в горах ущелье. Там в черноте “ V» – образного пространства вспыхивали молнии. Яркие, длинными сверкающими лентами, они проносились над плато и исчезали вдали. Справа горная цепь, слева равнина, уходящая к самому горизонту. Похоже, возле кромки горизонта плещется море. Туда к морю стремились стрелы молний. Внезапно яркая вспышка ослепила глаза. Леонид машинально заслонился рукой. Когда он опустил руку, то с удивлением увидел рядом с собой на смотровой площадке того самого огромного верзилу. Его тело, как и в прошлый раз, отливало серебристым сиянием. Рост доходил до двух метров. Огромные черные глаза смотрели выразительно. Великан “ заговорил” жестами предлагая Леониду бросить корабль, снять одежду и переселится к его семье в летающий диск. Он может пожить у гостеприимного лунатика пока не будет построен его собственный, точно такой же, летательный аппарат. На что космонавт ответил:

– Спасибо тебе, Лунный человек! Я подумаю. Но, у меня к тебе будет небольшая просьба. -

Лунатик вопросительно посмотрел на него”.

“Я слушаю?!”, – “ говорили” его глаза.

– Ты можешь меня отвезти к другу?! – с нетерпением воскликнул Леонид.

“ Ты ведь теперь житель Лунного мира и тебе не захочется возвращаться к себе домой!”.

Леонид вскипел от негодования:

– Ну же, я прошу, дай мне такую возможность повидать друга?

“ Хорошо”, – Лунатик Кивнул головой, приглашая жестом в диск. В сферической стенке мгновенно образовалась достаточный овальный, достаточной формы, вход. Кразимов покосился с опаской вниз, перед тем как влезть внутрь. Но ободряющая мысль подтолкнула его следовать вперед и ничего не боятся. Внутри, довольно просторно. Посреди диска сидели на корточках женщина и двое детей, абсолютно голые, и что-то перебирали на круглом, похожем на поднос, блюде.

– Здравствуйте! – поздоровался Леонид. Он понимал хозяина. Как? Он и сам этого не мог понять, но все же поздоровался вслух. Тем не менее, великан “ заговорил” снова:

“ Вы имеете корабли, мы – диски. Вы носите одежду, мы не заботимся о ней”.

– А что вы едите? – спросил с любопытством гость, осматривая содержимое блюда. Но вместо ответа хозяин достал из блюда несколько жестких корешков какого- то растения. Леонид присмотрелся и, к своему удивлению, обнаружил, что это корни одуванчика или лопуха, во всяком случае, они очень напоминали с виду этих представителей земной фауны. Диалог затягивался. Из “ переговоров” Леонид узнал, что хозяин живет в Лунном мире рядом с его оставленным. Что он потомок высокоразвитой цивилизации. Что все чего она достигла в своем развитии, свелось к такому простому существованию, которое давало максимальную свободу. Одним словом, заботы их были в поисках съедобных корешков, росших в изобилии на лугах Лунного мира, в горах, лесах и на равнинах. Единственным средством передвижения у лунных людей был летающий диск. Это совершенный летательный аппарат, доставляющий экипаж в любую точку Солнечной системы, в том числе в любой иной мир. Лунные люди, или попросту Лунатики, не имели речи. Они понимали друг друга путем бессловесной телепатической связи, точно так, как они общаются теперь с гостем. Хозяин “ поведал” и то, что Лунатики влияют на ход мыслей людей с Параллельного мира, с того мира с которого прибыл и он, гость, и выполняют какую- то миссию. Леонид переспросил:

– Какую же?!

На этот вопрос Лунатик не нашелся что “ ответить”. Леонид обратил внимание на детей, которые притихли и молча вслушивались в “ разговоры” взрослых. Женщина выразительно осматривала гостя. Вдруг ему показалось, что они уже давно знакомы и знают друг друга.

“ Да это так! – утвердительно “ ответил” Лунатик, – Все очень просто. Мы формируем ваши мысли, вернее мы пользуемся вашей мыслительной энергией, затем вы используете ее в своем мышлении”.

– Лучше бы мне не знать этого. – сказал Леонид.

“ Так было с момента зарождения жизни на Земле, так и будет!»

– Это непорядочно, влезать в чужие мысли? – сказал Леонид и не получил ответа. По выражению недоумения на лицах Лунатиков было ясно, они не понимают, о чем ведется спор. В конце концов, ему пришлось “ махнуть на них рукой”, на что услышал мысленный упрек:

“ Мы не обидчивы!»

– Ага, все-таки задело?!

“ Нет, что вы говорите? Продукт наших переживаний, эмоций, мыслей, если хотите. Они достаются вам в уже отработанном варианте”.

Леонид с трудом сдержал нахлынувшие эмоции. Овладев собой, он вдруг понял, что чем больше будет вступать с ними в спор, тем примитивнее будет казаться этим существам. И он умолк. Дипломатично выдержав паузу, спросил:

– Вы помните, что мне обещали?!

– «Да, но».

– Что, «но»?!

«Но ваш друг спит. Может подождать, пока проснется и уже утром нанести визит?».

Задрожав от нетерпения, Леонид выпалил:

– Нет!!! Немедленно, сию минуту!!!

«Хорошо», – инфантильно и холодно ответил Лунатик. Затем последовала продолжительная пауза, во время которой Леонид хотел повторить вопрос, но не успел.

«Выходите, мы в его комнате».

Леонид выбрался из диска и очутился среди темноты. Но глаза понемногу свыкались…

Глава 6

Собинов вернулся домой в плохом расположении духа. Состоявшийся Ученный Совет запретил продолжение работ по изучению астероидов. Все работы были отложены до неопределенного срока. Дверь открыла жена.

– А- а, пропажа явилась. – шутя обратилась она к мужу. Петр Сергеевич, по натуре человек веселого и добродушного нрава, всегда находил ласковые слова. Теперь же взгляд его был хмурым. В серых умных глазах жена безошибочно прочла неудачу.

– Ну, я побегу что ни будь приготовлю.

– Аня! – окликнул он ее. Анна повернулась уже в косяке двери, ведущей на кухню. В домашнем малиновом халате и огромных желтых тапочках, она походила на сказочного цыпленка, только что вылупившегося и глядевшего на мир с удивительным и живым любопытством. Он почувствовал к жене такой приток нежности и любви, что на миг забыл, зачем окликнул ее. Петр подошел к ней, спрятал ее фигуру в своих объятиях и тихо сказал:

– Мы с Лёней сегодня проиграли…

Жена захлопала длинными ресницами, пытаясь, что-то ответить, найти подходящие слова, но так и не решилась. Он ждал, что скажет Аня. Затем взял ее голову в свои ладони, чуть отодвинул от себя и долго смотрел в глаза. Слова. слова, как вы нужны и как. порой глаза говорят больше, чем ворох ненужных фраз… Собинов с трудом оторвал свой взгляд от ненаглядных синих глаз.

– Аня, я сегодня устал. – Сказав это, он ушел в свою комнату. Забравшись поудобнее в махровый халат, Петр “ утонул” в кресле с кипой газет в руках. Перелистывая их, он мельком читал названия статей, посвященных работам Кразимова, стараясь осознать трагическое завершение начатого дела. Ему не хотелось верить в то, что Леши нет больше среди них. В памяти мелькали воспоминания. Петр еще долго сидел в кресле и далеко за полночь перебрался в постель. Натянув одеяло по шею, он устало поднес руку к выключателю лампы, но не успел потянуть за шнурок выключателя, как в сумраке появилась полупрозрачная фигура человека. От неожиданности и удивления, он захлопал глазами, протер их для верности кулаками обеих рук, но видение не исчезало, напротив незнакомец, так напоминающий собой Леонида, бесшумно подошел ближе. Рот его шевелился, видимо он что-то говорил. Петр в испуге сел в постели и, о ужас, перед ним стоял призрак Леонида. Призрак усиленно жестикулировал и что-то беззвучно “ кричал”. Петр не мог сосредоточиться, но ему вдруг почудилось, что он слышит речь;

“ Это я, Леонид!!! – Казалось, говорил призрак, – Неужели же ты меня не узнал?!!!»

И тут ученный с мировым именем, никогда не веривший в Бога, стал лихорадочно неумело креститься, приговаривая дрожащим, как в лихорадке, голосом:

– Изыди, сатана! Изыди, сатана! – А- А! Ии- и- зыди- и- и, сатана.

“ Вот дурак, дубина, тупица!” – Шевелились губы призрака. Полупрозрачный он двинулся ближе к постели, но нечеловеческий крик Собинова, его изменившееся до неузнаваемости лицо, остановили движение призрака.

– А- а- а! – Не на шутку перепуганным кричал Петр. Выпученные от ужаса глаза и взбитая шевелюра, говорили о том, что он на грани помешательства или уже сошел с ума.

Когда на вопли мужа вбежала Аня, видение Кразимова исчезло…

Глава 7

«Я же предупреждал!» – Пропуская вперед себя в диск Леонида, Лунатик «говорил».

– Я же для них не существую. – Сказал Леонид скорее себе, чем Лунатику и тут же прочел мысль:

«Можно не пользоваться примитивной речью, а попросту думать слова, и мы будем понимать друг друга».

– Иди ты к.…, – но фразу не закончил, а лишь сверкнул глазами в сторону своего опекуна, Леонид медленно опустился на корточки, затем сел на матовую мягкую обшивку пола диска. Дети принялись дергать его за волосы, голова раскалывалась от их дурацких вопросов. В конце концов он так устал, что перестал думать вообще. Но, вдруг заметил, как Лунатик замахал руками, стараясь привлечь его внимание к себе. Леонид сосредоточился на «не мысли», стараясь изо всех сил не думать. Он стал догадываться, что мысли питают какой-то энергией семью Лунатиков. Первыми притихли дети. Вначале возбуждение их сменилось вялостью, затем они вообще перестали двигаться, уснув глубоким сном. Далее уснула и женщина, мать, и Лунатик, отец. Кразимов с восторгом отметил, что он может влиять на них только бы не давать питательной мыслительной энергии, подавляя в себе любую мысль. Но чем больше он хотел этого, тем сильнее мысли пробивались в мозгу. И наконец первое:

«Да- а- а», – Лунатик тут же открыл глаза и без умолку стал твердить Леониду: «Да- да- да!!!». Кразимов снова сосредоточился, «затоптал» мысль в глубокие закоулки мозга и умолк. Лунатик снова уснул, казалось уже крепким сном. Он решил действовать. О, как это трудно что-либо делать, не думая! Нет, нет, да и промелькнет в сознании мысль, что- то вроде:

«Не так. – Или, – Наверное не то! – Либо, ″Стоп”. – На все эти «сигналы» Лунатик реагировал мгновенно. Леонид решил попытаться завладеть диском, полагаясь на свою интуицию, без мысли, без слов. Он стал осматривать диск сантиметр за сантиметром, пытаясь найти слабые уязвимые места аппарата. Но поверхность внутри диска была, абсолютно гладкой с матово-молочным бледным свечением и только днище было укрыто мягким бархатистым ворсом темно-синего цвета, где крепко спали лунатики в обнимку друг с дружкой. Систему управления обнаружить не удавалось. Он несколько подытожил свое положение. Раз Лунатик каким- то образом делает его видимым для Петра, значит, он владеет какими- то технологиями проникновения в Оставленный мир. Но, какими?! Леонид спросил мысленно:

“ Как попасть к себе домой?»

“ Домой, домой, домой…”, – Начал передавать сонно Лунатик.

“ Проснись и перенеси меня домой!”, – Потребовал Леонид. На что возмущенный Лунатик ответил:

“ Ты нарушил Закон наш и овладел приемом защиты! Ты лишаешь нас жизни! Если мы не мыслим – мы не живем?”

“ Вы бредите?” – Ответил Леонид.

“ Нет, мы думаем за счет твоего мозга. Ты наше орудие жизненных сил!”

Кразимов удивленно смотрел на проснувшихся Лунатиков. Женщина, огромными влажными глазами уставилась на него, а дети стали плакать. Но не в слух, а в мозгу гостя слышался гам из детских голосов, из детского плача и визга, и призывов о помощи. Леонид понял, что он, и эти “ люди” связаны между собой, он своим мозгом – они его мыслительной мозговой энергией, благодаря которой и существует их жизнь. Трудно представить себе состояние Леонида, чувствующего себя “ убийцей” этих паразитов его мозга, и так очевидным казалось, невинных жертв. Чтобы как-то прийти в себя от очередного стресса, в котором он очутился волею случая, стал рассуждать над материальным происхождением человека. Над тем, что чудес на свете не бывает и, что все происходящее имеет научное объяснение с точки зрения материального устройства мира.

“ Так. – Подумалось ему, – Ученными доказано, что лишь десять процентов серого вещества работает на человека, а девяносто куда девается? Теперь я, кажется, понимаю, кем созданы эти особи, кем создаются для них жилища-диски?”.

“ Не дерзи, человек! “ услышал” он передачу мыслей Лунатика, – Я не дам тебе уйти в твой мир! Я умертвляю тебя!»

Леонид снисходительно посмотрел на Лунатика. На его бедово высказанную мысль “ ответил” мысленно:

″ Ты же питаешься моей мыслительной энергией?! Где логика?! Если ты меня уничтожишь, то, что будет с тобой, с детьми, с женой?!»

Лунатик ничего не ответил, вместо этого он начал “ обстреливать” мыслями самого Леонида твердя одно и то же, одно и то же:

“ Умерщвляю, умерщвляю…”, – Бесконечная мысленная атака не давала покоя. Вначале атакуемый улыбнулся на заявление Лунатика, но серьезные лица всей семьи настораживали его. А мысленный обстрел длился довольно долго. На подсознательном уровне Леонид начал поддаваться и, в конце концов почувствовал, как холодеют кончики пальцев на ногах и руках, как трепетно, тревожно вздрагивает сердце, как страх начинает завладевать его телом становится все сильнее и сильнее.

“ Нет, не может этого быть?! – Подумал он. – Они делают еще что-то, но что?!”. – И единственным средством защиты от “ атаки” Лунатика стало прекращение всякой мысленной деятельности. Вначале Леонид не поверил, как быстро “ атака” Лунатика стала ослабевать и как, употребляя нецензурные выражения в мозгу Леонида, это существо, так искренне и нагло, стало возмущаться, что его “ не слушают”. Вскоре “ вторжение” в мозг Леонида исчезло. Лунатики мгновенно уснули, а Леонид облегченно вздохнул. Первый этап борьбы за существование в Лунном мире закончился победой. Что ждет его дальше? Это покажет время, а пока Леонид так устал, что буквально свалился на мягкий ворс, укрывающую пол летательной тарелки, рядом с детьми Лунатика и уснул. Проснулся он от удушья. Еще с закрытыми глазами он “ услышал” мысли:

“ Ну, пошел, пошел, пошел! Так- так- так…!”, – Словно кто-то пытался вытянуть его из собственного тела. Сердце бешено стучало – гнало кровь. Он почувствовал, что еще какое- то мгновение и сердце лопнет. Леонид открыл глаза. Над ним склонилась семя Лунатиков в сосредоточенном молчании. Отец передавал бесконечную цепочку мыслей:

“ Выходи, выходи, выходи…”. Леонид старался не думать. Не сразу это удавалось, так как тут же посыпались, как град на голову, проклятия в его адрес. Собрав всю силу воли, он гнал от себя любую мысль, возникающую буквально еще в зародыше. В конце концов Лунатики отстали и занялись едой. Корешки лежали на подносе. Глядя на трапезу семьи лунатиков, ему вдруг резко захотелось есть. Он вспомнил о своем корабле, о “домашнем” уюте в нем. Не сдержав нахлынувших чувств, громко приказал:

– Немедленно доставить меня на корабль!

“ Ты на корабле. Выходи?”, – Приказным тоном “ сказал” хозяин диска.

В стене диска образовалась брешь, Леонид втиснулся в нее и очутился в командном отсеке, услышав вслед облегченное:

“ Наконец избавились”, – То же подумал и он. Космонавт устало опустился в кресло. За стеклом иллюминатора ярко светило солнце. Лунатиков не было ни слышно, ни видно, словно и не существовало жуткого кошмара прошедшей ночи. Леонид заставил себя встать, спуститься в душевой отсек и тщательно смыть с себя всю накопившуюся “ грязь”, налипшую “ толстым” шаром пережитых мгновений прошлой кошмарной ночи. Затем взбодренный душем, и возвращением “ домой”, и возникшим голодом, он поднялся в “ спальню” и там, на столике уже ждал его завтрак, приготовленный автоматической системой жизнеобеспечения корабля. С аппетитом, съев разогретую пищу, он протолкнул поднос с объедками в нишу “автомата-хозяйки” и нажал клавишу “ УБРАНО”. Автомат щелкнул и загудел… И уже через минуту мягкая постель убаюкивала своего обладателя теплом и уютом, навевая сладкий успокаивающий сон. Среди неги сна вдруг почувствовал, что удушье подступило к горлу, комом перекрыло дыхание. В одно мгновение проснулся, открыл глаза. В кромешной тьме спального отсека разглядеть, что- либо было невозможно, но, было чуть слышно перешептывание неких голосов. Один из них, похож на женский, еле слышно прошептал:

“ Отрежь ему ноги, руки и голову”. – У Леонида от услышанного “ мурашки” пробежали по телу, а некоторые, казалось, выстроившись цепочкой, щекотно поползли по шее, кистям рук и по бедрам, имитируя хирургические надрезы при ампутации конечностей и головы. Леонид в ужасе нащупал пальцами бедро, стараясь поймать «муравья», но там ничего не было. Напротив, с правого бедра «насекомые» переместились на левое и побежали поперек. Затем очутились на шее. Вслед кровь в жилах мгновенно наткнулась на невидимую преграду в местах, где пробежали цепочки «муравьёв». Сердце, стремясь преодолеть «плотину-невидимку» лихорадочно застучало, нагнетая кровь в артерии. Ситуация складывалась критическая, еще мгновение и может наступить инсульт. Леонид снова собрал остатки воли, сосредоточился, прогнал мысль о страхе. Тут – же почувствовал, как кровь хлынула живительным потоком сквозь «плотину-заслон» к ногам и голове. Вслед услышал ворох проклятий Лунатика и его жены…

«Как же избавится от этих паразитов? – подумал Леонид. – Они мне порядком надоели!»

После таких мыслей борьба завязалась с ожесточенной силой и ненавистью со стороны семьи Лунатиков. Леонид отчетливо слышал, как град словесного потока, «пулеметной очередью», обрушился, ввинчиваясь в сознание, и в мозг. Снова:

«Умертвляю-умертвляю-умертвляю…”. – «Зазвучало» в мыслях бедного Кразимова. Леонид собрал волю, сосредоточился и «пулеметная» цепочка мыслей исчезла. Мало-помалу он научился пресекать вторжение Лунатиков, научился в эти минуты не думать. И в конце концов Лунатики оставили его в покое, словно их не существовало никогда. Однако Леонида все же не покидало стремление возобновить с ними контакт. Ведь Лунатики обладали уникальной возможностью проникать в его потерянный мир…

Глава 8

Озарение, т.е. ясность мысли, непередаваемым чувством легкости, словно приятный прохладный ветерок освежил усталое тело, легло тонким слоем на все существо. В эти мгновения Кразимов был совершенством. Он мог дать ответ на любой вопрос, ибо тайны природы открывались ему, он почувствовал, что знает языки всех народов и народностей, населяющих Землю. Наплыв возбуждения унять не удавалось. Чтобы как-то справиться с чувствами, выскочил на смотровую площадку и натолкнулся на летающий диск, зависший на уровне смотровой площадки, и краем периметра опирался на ее поручни. Леонид набросился на аппарат, осыпая матовую поверхность градом пинков. Внезапно в стенке образовалась брешь. Он наклонился, просунул голову в нее и заглянул вовнутрь. Из молочного пространства диска на него дохнуло спертым воздухом и сладковатым гнилостным запахом. На дне диска в неестественных позах лежали мертвые Лунатики. Он быстро вернулся в корабль. В нише нашел легкий скафандр, облачился в него и вернувшись к диску принялся вытаскивать трупы. Он бросал их один за другим вниз и те глухо шлепались у подножия корабля. Затем обработал дезинфицирующей жидкостью внутренности диска. Когда с этим было покончено, забрался в него. Стал снова тщательно осматривать стенки, в надежде обнаружить признаки пульта управления, рулей, приборов. Но все тщетно.

“ Мы найдем его!”, – внезапно услышал “ сухие” мысли. Они снова пиявками стали впиваться в мозг. Следом возникло гудение, по тону напоминающее гудение гигантского шмеля. Это новые Лунатики спешат занять оставшееся свободным новое место. Он мгновенно среагировал и прекратил мысль. Три шмеля в мозгу Леонида хаотично загудели, меняя тональность, в растерянности, потеряв объект. Леонид торжествовал, контакт с ним у Лунатиков не налаживался. Наступила тишина. Среди этого затишья вдруг раздалось вкрадчивое:

“ Ты, кажется, хотел попасть домой?! Садись в диск и попадешь!»

Леонид не удержался – поблагодарил:

“ Спасибо!” – ответил мысленно и тут же услышал.

“ Там тебя испугаются и разбегутся из проклятого дома. Никто тебя не вспомнит, для них тебя давно уже нет в живых. Они специально подстроили этот полет, чтобы избавиться от тебя!” – Леонид понял, что Лунатики вызывают в нем отрицательные эмоции, очевидно, таким образом, тратится максимальное количество мозговой энергии, которая питает интеллект этих паразитов. Реакция Леонида была молниеносной – он прекратил мышление. И тут же тактика сменилась:

“ Ты хочешь домой?! Да?! Хочешь?! – Леонид не отвечал. Атака продолжалась, – Садись в диск и лети!”.

Снова не выдержал Леонид, спросил:

“ А как им управлять?!” – мысленно передал вопрос. Лунатикам этого только и надо было: “ Ты умрешь в диске! Там нечем дышать! Мы задушим тебя!”.

Леонид прекратил мышление снова.

“ Он не слышит. Вот собака?” – вещал женский голос.

“ Мама, не ругай его, он хороший”. – Услышал вдруг Леонид нежный детский голосок девочки.

“ Замолчи Оля, мы его не слышим”. – Вещал женский голос. Леонид старался изгонять мысли-паразиты из головы, но они влезали в мозг, заставляя напрягать внимание. Это напряжение мешало ему. Диалог голосов-мыслей продолжался. Тогда он расслабился, сосредоточил внимание на том, что сумел вызвать в памяти шум моря и плеск волн о прибрежные скалы, создавая в воображении картины Южного побережья Крыма, на пейзаже моря. И голоса умолкали, только изредка доносилось до сознания Леонида:

“ Смотри, смотри…, как красив- и- во- о!” – восхищался голосок маленькой Оли.

“ Тише, тише, а то услышит!” – предостерегал ее голос взрослой женщины.

Леонид мысленно перечеркнул картины, сосредотачивая все внимание на воображаемом шуме волн, как тут же услышал:

“ Вот негодяй, а! Вы видели такого?!” – Вещал мужской грубый голос. Мысль изредка включалась в работу, побуждая паразитов к действию. В конце концов он устал и потерял контроль над собой, и мгновенно превратился в мишень:

“ Выходи, выходи на смотровую площадку и прыгай, ты сможешь сразу попасть в свой мир!”. – Услышал он женский голос.

“ Как так?!”. – подумал Леонид.

“ Очень просто, прыгай вниз и ты попадешь в свой Оставленный мир”.

Он снова и снова убеждался в лживой природе этих паразитов, пытающихся завладеть его сознанием. Он решил не обращать внимания на бредовый мысленный обстрел его сознания Лунатиками. И, перебравшись из смотровой площадки в капитанское кресло, расслабился, и незаметно для себя уснул. Ему снились картины из далекого детства. Мать и отец. В эти минуты сна он видел себя снова маленьким, жизнерадостным и счастливым. Ему снился луг и холм. Он часто бегал вниз с этого холма. А теперь он пытается взлететь на дельтаплане. Огромное крыло над ним дрожало от набегающего потока воздуха. Он поднял его высоко над головой и сделал первые шаги вниз с холма. Но что это?!

“ Пошл, пошел…!”. – Радостный шепот голосов разбудил его. Дышать стало труднее. На губах от удушья выступила пена. Его как будто пытались выдавить из самого себя. Тот кто-то кряхтел и давил на грудь из внутри его тела. Леонид со страхом взглянул на свои ноги. Там он увидел, что его ноги утонули в полупрозрачном теле Лунатика. Он кряхтел, голова его то и дело выглядывала из груди Леонида, с трудом передвигаясь к голове все выше и выше к голове. В него, со стороны ног, влезал Лунатик. Леонид в ужасе бросился в душевой отсек. Лунатик в такт движения тела делал точные копии своих движений. Сопротивления движению не ощущалось. Но ноги Кразимова остывали, как в морозильной камере холодильника. Он быстро открыл кран с горячей водой. Лихорадочно стал обливаться почти кипятком. Постепенно удушье прошло, сердце уравновешеннее, ритмичнее застучало в груди. С испугом Леонид посмотрел в сторону ног. Тело Лунатика быстро выползало из ступней. Слышался душераздирающий вопль. Горячая вода обжигала тело Лунатика. Как ужаленный, Лунатик пустился прочь. Он выбежал на смотровую площадку и растаял там, как призрак, словно его и не было. Леонид устало опустился на корточки. Как быть в сложившейся ситуации? Что предпринять? Как защититься от врагов Лунного мира? Тысячи вопросов мучили его в эти минуты передышки. В минуты, пока Лунатик зализывал свои раны, полученные от ожога горячей водой. Леонид в отчаянии обхватил голову руками, стиснул до боли зубы, зажмурил глаза. Так просидел он под теплыми струями спасительной душевой воды довольно долго. Затем резко поднялся и закрыл воду, вытерся махровым полотенцем и взглянул на табло часов. Время было позднее. Четыре часа ночи по Московскому времени. Он отправился в постель. Лег и снова уснул. До самого утра его уже не беспокоили кошмары Двуликого мира. Утром, когда солнце яркими лучами озарило пейзажи доисторического леса, удивительного по красоте и пышности, захотелось вдруг бросить все и бежать прочь от этого корабля, от кошмаров, от самого себя. Леонид сел на койке. Обхватил голову руками. В отчаянии зашатался в предчувствии возвращения голосов. Но голоса не возвращались. Странно все здесь в этой проклятой субстанции Двуликого мира. Он откинулся на подушку в удивленном ожидании. И тут же услышал: “ Он уже проснулся!”, – голос, называвший себя Оля, сказал свое. Леонид, сосредоточившись прогнал влезшую мысль. Затем вдруг, неожиданно для самого себя, поймал на том, что голоса вибрируют, словно воспроизводятся шумом приборов. В лихорадочной спешке Леонид вскрыл аптечку у изголовья. Порылся там, достал пакетик плотно упакованной ваты. Скоро соорудил из нее два тампона под неусыпные комментарии голосов:

“ Зря стараешься! Мы все равно тебя убьем!»

Заткнул уши. Шум приборов стал не слышим, а в месте с исчезновением шума исчезли и голоса. Теперь Леонид мог оставаться с самим собой. О, как это бывает необходимо, даже в глубоком космическом одиночестве человек мечтает побыть один. Он наслаждался тишиной, покоем, обретенной свободой. Мысли вновь подчиняться ему! Леонид мог теперь всесторонне оценить преподнесенный урок Лунатиками, которые использовали любые зацепки, лишь бы подчинить его волю своим интересам, и борьба эта велась ими не на жизнь, на уничтожение… Внимание Леонида остановилось на летающем диске. Он поднялся с постели и, забыв о туалете, направился к аппарату. Диск опирался частью корпуса на поручни смотровой площадки, таким образом, под диском образовалось свободное пространство. Леонид решительно нырнул под него с твердым намерением сбросить это исчадие ада, породившее столько кошмарных явлений. Он ожидал привычное ощущение тяжести, но поразительная легкость, с которой ему удалось столкнуть диск, почти мгновенно вызвала в нем не столь отдаленное воспоминание невесомости. Диск, уподобляясь падению кленового листа с осеннего дерева, полетел вниз, глухим шлепком оповещая о своем приземлении. Вздох облегчения вырвался из груди космонавта. Ему показалось, что теперь, когда рядом нет этого аппарата, галлюцинации голосов не будет. Он вытащил тампоны из ушей. Тишина “ захлестнула” сознание. Леонид в приподнятом настроении духа вернулся в корабль и занялся туалетом. А день разгорался буйством красок, пением птиц, еще не научившихся как следует летать, и ревом доисторических существ, от которого кровь стыла в жилах и содрогалась земля. Солнце уже стояло в зените, изрядно укоротив гигантские тени. Внизу, у подножья корабля, копошились животные, с любопытством осматривая чужака. Рептилия, с маленькой головкой, по сравнении с мощью своей туши, “ протиснулась” в кабину управления, Видавший виды Леонид оторопело отстранился, закрывая лицо рукой. Когда он откинул руку, то рядом увидел, трепещущий оранжевым блеском, шар величиной с свою голову. Опыт подсказал, что это глаз рептилии.

“ Если это млекопитающее не исчезнет, придется взлететь!”. Рептилия, пронизывая стенки приборных панелей, не причиняя своими движениями головой никакого вреда, призрачным видением исчезла внезапно, как и появилась. Прибор, вызывающий, столь недавно галлюцинации голосов, мирно жужжал, поддерживая влажность, температуру и давление в салоне корабля, выдавая команды соответствующим системам… Леонид, приняв водные процедуры, чисто выбритый, сел завтракать. С аппретом съел специально приготовленную “ космическую” пищу, затем убрал поднос в нишу столовой машины робота. И облачился в рабочий комбинезон. Представляющий собой плотно облегающий костюм. При необходимости костюм быстро мог превратиться в легкий скафандр с индивидуальным кислородным питанием. Шлем, перчатки и два кислородных баллона помещались в специальном ранце, закрепляемом лямками на спине, как рюкзак. Укрепив ранец, он несколько раз присел, попрыгал на месте и убедившись, что облачение сидит хорошо, вышел в лифт… Лифт доставил его к площадке выдвижного трапа. Он взошел на плоскость и по ступеньках сошел на видимость песка, мгновенно “ утонув”, по-щиколотки, в нем. Ноги тотчас же уперлись, сквозь неощутимые наносы песка, в твердую землю Лунного мира, невидимого в ярких лучах солнечного дня. Бросилась в глаза торчащая из призрачного песка поверхность диска. После наглой атаки голосов Лунатиков ему хотелось отвлечься, развеяться, полюбоваться невиданной фауной Мезозоя. Он решил обследовать рощу гигантских растений с совершенно гладкими темно-зелеными стволами, с редкими ветками, торчащими, как высохшие сучья, из толстых колонн- стволов. На этих “ сучьях” росли длинные ланцетовидные светло-зеленые листья. Издали эти растения напоминали наши современные сосны с высокими и прямыми стволами и верхушками-кронами. Но разница состояла лишь в том, что у сосны ствол имел светло- коричневый оттенок, крона зеленый. У доисторических растений крона состояла из стеблей, собранных в огромные корзинки. На конце стеблей имелось по пяти белых язычковых цветков. Верхушка же выглядела как большая поляна из цветков с плотно пригнанными друг к дружке белыми лепестками. Со стороны этой рощи ветер доносил дурманящий аромат, уже знакомый нашему герою. Он долго соображал схожесть, с каким растением напоминает ему этот аромат, и сошелся на том, что так приторно дурманящее пахнут цветки тысячелистника, в изобилии растущие на лугах:

“ Леня, не ходи к роще! – неожиданно услышал он вкрадчиво-заботливый голос маленькой девочки, – этот запах ядовит».

“Ты там умрешь. Нам тебя жалко. Мы любим тебя”, – вмешался голос женщины с упрямой, неподдающейся логике, примесью ноющих интонаций, настойчивостью. Леонид снова не сдержался, выругался, покрыв смачным русским матом явившихся неоткуда непрошенных “ гостей» :

– …, черт побери, опять началось? – да это только и надо было Лунатикам. Они тотчас же настроились на волну мозгового восприятия телепатических импульсов Леонидом. И атака началась… Леонид не в силах больше терпеть наглого вторжения в его мысли, не ведая, что творит, машинально и быстро надел прозрачный шар шлема. Укрепил, загерметизировал стык. Поспешно надел перчатки, полностью изолируя себя от внешней среды. Странно, но это факт, голоса исчезли.

– Ура- а! – закричал он. – Есть все-таки управа на вас! – он радостно умолк, настороженно прислушался. Голосов не было слышно. Он снова осторожно взглянул на диск. Тишина. Попробовал подумать:

“ Что это значит?” – снова тишина. Вконец заинтригованный таинственным исчезновением голосов, он направился к диску. Серебристо-матовая поверхность диска чуть мерцала. Теперь в спокойной рабочей обстановке и тишине, Леонид может детально до мелочей осмотреть единственный видимый и ощущаемый на прикосновение предмет Лунного мира. Натыкаясь на видимую и твердую поверхность диска, он с наслаждением ощупывал ее, хлопал ладонью по идеально отшлифованным бокам аппарата…

Глава 9

Тени от ближайших гигантских хвощей упали к ногам, когда солнце, уже почти касалось вершин зеленого леса. Похожие на башни минаретов, стволы растений устремлены в небо, чуть покачиваться от дуновения ветра. Леонид взглянул на заходящее солнце, на лес, зная, что сейчас его поглотит желтое свечение Двуликого мира. Ему взгрустнулось. Как не хочется видеть каждый раз с приходом сумерек живые картины мира, в котором он так недавно жил, работал, любил. Ощущать, что никогда больше не вернется к той оторванной от него жизни. Он двинулся, было к трапу с намерением попасть на корабль. Но, вдруг его осенила мысль:

«А что, если снять шлем и попробовать добиться от Лунатиков секрет управления диском! ведь летают же! Как?!” …

Набрав полные легкие кислородно-воздушной смеси, решительно сбросил шлем. Немедленно с этим послышалось:

«Ты убил их! И ты умрешь!» – угрожающе вещал женский голос.

«Мама, не убивай его, он хороший я люблю его!» – вступился голос девочки. Голос мамы стал «выстреливать» словесной очередью:

«Умертвляю – умертвляю- умертвляю…». – бесконечная словесная стрельба словно исходила изнутри диска. Очевидно, источник «излучения мыслей» находился где-то там? Он приложил к аппарату ухо. Голоса слышались интенсивнее и сильнее с яростью принялись «обстреливать» мозг. Сознание, вопреки воле, стало поддаваться и воплощать эти жуткие слова, возникающие неоткуда, в действие. Стали холодеть кончики пальцев на ногах и руках, срываться, в беспорядочной суете ударов, ритм сердца. Но, Леонид, стал продвигаться вдоль округлости стенки диска вперед, осматривая мерцающую поверхность. И тут впервые он обратил внимание на мерцающий ритм стенки – диск ритмично мерцал, повторяя мерцание в такт слов. Светотени исходили из матовой поверхности. Диск излучал мыслящую и к тому же видимую энергию.

“ А, что, если не думать?!” – и прекратив воспринимать слова-мысли, сосредотачиваясь на невидимой воображаемой точке. Поверхность диска прекратила мерцание. Приобрела равномерный молочно- матовый оттенок. Изредка на ней пробегала черная полоса. Лентообразная черная тень, шириной примерно миллиметров в сто, опоясывала диск от верха к низу или от “ полюса к полюсу”, вращаясь на неподвижной поверхности. Ободренный успехом, Леонид стал настойчивее искать вход. Он напряг память, пытаясь вспомнить, где образовывался вход, когда его впускал во внутрь диска Лунатик. Воображение нарисовало картину смотровой площадки с диском на ней и черную тень входа. Диск тут же отреагировал, на его поверхности возникла воображаемая картина с четкими контурами входа. Рука потянулась к контуру входа. Сопротивления не ощущалось. Не колеблясь, он нырнул внутрь. Мягкое зеленоватое свечение осветило его. Голоса исчезли, в ушах звенело. Внутри диска Леонид мог стоять во весь рост. Везде была сумрачная зеленовато- матовая мгла. Звон в ушах не проходил. После атаки голосов он придавал значение всему, что могло оказаться опасным проявлением этого непознанного до конца мира. Сквозь туман зеленоватой мглы, присмотревшись, он увидел, что мерцающий свет исходит из поверхности вогнутых стен и это мерцание словно порождает звон в ушах. Прислушиваясь к звону, он обнаружил и журчание потока, и трели колокольчика, и звук сверчка, и вдруг услышал голос матери:

“ Сынок! Ты скоро придешь домой?!” – он отшатнулся от неожиданности. Затем понял, что этот звон в ушах порождает устойчивые звуковые галлюцинации, именно то, что хочет он услышать в этот момент.

“ Чудеса, да и только!” – подумалось ему. Насторожился, прислушиваясь, реакции на его мысль со стороны диска не последовало.

“ Но в общим то, похоже, что мое воображение – ключ к диску. Ну-ка попробуем”. Он представил стенки диска прозрачными. Мгновенно, как сквозь прозрачное стекло, он увидел открытое пространство, залитое желтым свечением.

“ Кажется уже ночь?”, – С грустью подумалось ему. Захотелось хоть на мгновение увидеть друзей, услышать их голоса. Вмиг желтое свечение за ставшими прозрачными стенками диска исчезло, на смену ему пришла кромешная тьма, которая сменилась, по мере привыкания зрения, на сумрачные очертания гигантского строения.

“ Так и есть. Диск стоит у новой ракеты в стапелях среди освещенного пространства на космодроме”.

Людей нигде нет. Космодром пуст. Ему вдруг захотелось к Петру Собинову. Диск качнулся и взмыл ввысь, в усыпанную звездами темноту неба. Толчков и тряски не ощущалось. Впечатление складывалось такое, словно за прозрачными стенками диска мелькали кадры видео. Собинов внезапно возник там, как-то сразу, неожиданно. Леонид рванулся вперед. Прозрачная поверхность стенки диска в этом месте мгновенно оказалась пустой, и он свободно проник сквозь нее, ступив на “ твердь” балкона ни на миг, не задумываясь над тем, что “ твердь” балкона лишь призрачное видение, и он может полететь с высоты семиэтажного дома вниз. Но этого не случилось. Леонид изумился такому исходу. Он в удивлении осмотрелся вокруг. Диск висел рядом с балконом, прокладывая путь своим лучом, как светом лунной дорожки на мерцающей поверхности моря и все к чему прикасался этот луч, обретало твердые ощутимые очертания для Леонида. В этом бледном свечении, как в луче фонарика мотылек, двигался он. Тело его в луче полупрозрачное, призрачное. В таком виде появляться перед Собиновым, так бурно реагировавшим на его первое появление, было бы неразумно. Он замер в нерешительности посреди балкона, но было уже поздно. В это мгновение Собинов подошел к балконной двери с сигаретой в руке. Он взялся уже за ручку двери, когда взгляд упал на пятящийся к диску призрак Кразимова. Леонид не успел вовремя скрыться и в последний миг заметил, как друг ухватился за сердце и упал на мягкую ворсу паласе судорожно хватая воздух открытым ртом. Леонид непроизвольно протянул руку к беспомощному другу, но в последний момент, спохватившись, повернул к диску. Машинально втиснулся в возникший в стенке овал входа и очутился внутри. С минуту стоял посреди просторного объема летательного аппарата раздумывая о случившемся. С этого момента он твердо решил не тревожить Оставленный мир своим призрачным появлением. Внутри диска было тепло и уютно, и только знакомый напев сверчка, появившийся неоткуда, сверлил мозг. Стенки диска приобрели молочно-матовый мерцающий оттенок. Ему вдруг снова захотелось, чтобы они стали прозрачными. И почти тотчас он очутился между небом и землей. В вышине плыли облака, в них пряталась Луна, внизу проплывали огоньки городов. Он растерянно и удивленно смотрел вокруг.

“ Как же так? Почему любое желание выполняет диск? Это либо бред наяву, либо я сошел с ума?” – Но, вспоминая тренинг по программе предполетной подготовки, Кразимов пришел в себя. Взял себя в руки. Профессор психологии не зря говорил им молодым космонавтам:

“ Нервозностью делу не поможешь. Нужно, прежде всего, спокойствие, трезвость мышления и никакой горячки”.

Леониду хорошо запомнились эти слова. И сейчас он самоотверженно боролся с терзающим психику явлениями Двуликого мира. А диск тем временем плыл в небе предоставленный самому себе. Куда? Этого Леонид не мог знать, да и не хотел больше ни во что вмешиваться:

«А будь что будет. Посмотрим, куда это мы прибудем?” – с этими мыслями на душе воцарился покой, подобно тому, как в природе наступает внезапно затишье перед бурей…

Глава 10

Он не заметил, как уснул, а, проснувшись, ощутил тепло ясного небесного дня. Увидел яркое солнце вокруг. Когда глаза привыкли к свету, взгляду открылась удивительная по красоте горная местность. Леонид лежал на траве среди множества цветов. Он утопал в высоких стеблях ромашки, желтоголовых бессмертников и тысячелистника. Со всех сторон его окружали горы. Белые шапки скал вонзались в синь неба, рождая там стайки белых облаков. Он вскочил на ноги. Панорама альпийских лугов открылась взору, чередующихся между отрогами гор и сопок, исчезая в голубой дали.

Горный хребет справа плотной стеной заслонял рождавшиеся на вершинах ветра, и здесь затишье царило вокруг. Кразимов увидел невдалеке диск. Это вернуло его к действительности. Осторожно Леонид взглянул на себя. Тело в рабочем легком комбинезоне, никаких признаков прозрачности. Очень хотелось есть. Внезапно неоткуда появился рядом с его диском точно такой же. Из него вышла семя Лунатиков. Это были трое. Мужчина, женщина и детеныш. Они направились по лугу в сторону горного хребта. Поминутно один из них нагибался и выковыривал из земли корешки растений. Назойливые галлюцинации больше не мучили Леонида. Дышалось легко и свободно. Семя Лунатиков давно заметила его, но никакого внимания не обращал ни один из них. Это казалось странным. Но изобилие неожиданностей в Двуликом мире закалили его. Единственное чего хотелось сейчас – есть. Леонид направился к своему диску. Матовая поверхность мерцающей стенки разверзлась, образовав подобие овального входа. Он втиснулся внутрь. Затем мысленно дал команду:

“ Прозрачность стенки!”, – Вмиг матовая поверхность растаяла и лишь ощутимая твердь, на которой возлежал Леонид, указывала на его присутствие в аппарате. Следующей командой диску было:

“ На корабль!”. Мгновение и горный пейзаж исчез, на смену ему проступили поручни смотровой площадки корабля. Леонид выбрался из ставшего невидимым, из-за прозрачности стенок, диска и вошел в кабину. Он давно уже потерял чувство опасности и не проходил через дезинфицирующий отсек, а сразу спустился по узкой лесенке в спальный отсек- каюту. Тут была расположена гигиеническая душевая с сан узлом и маленькая столовая с роботом- автоматом, который готовил и убирал космическую еду. С каким аппетитом он поглощал разогретую пищу – ведомо только очень голодному человеку. Съев целых две порции завтрака, он с облегчением снял скафандр. Аккуратно упаковал его в специальную нишу, туда же уложен был шлем и ранец с кислородными баллонами. Затем снял с себя всю одежду и поместил ее в стиральную машину, через час автоматическая “ прачка” подаст высушенную и стерильно- чистую. В душевой, стоя под струями воды, Кразимов попытался подытожить круговерть событий, найти единственно правильное решение к возвращению. Но усталый и разбитый мозг не находил решений. И он всецело отдался блаженству единственного мира, осязаемого и ставшего теперь его надежным убежищем, точкой отсчета, прочно с ним спаянной в пространстве и времени коим является корабль. Душ снял мышечное напряжение и усталость, избавил сознание от напряжения мысли. Успокоенный “ домашним” уютом, улегся в постель, блаженно, как младенец, расслабляясь в ней и засыпая… А за металлическими стенками корабля полыхало желтое свечение Двуликого мира. Его трепетное сияние угасло, уступая место ярким предутренним краскам восходящего Солнца. Лучи светила, натыкаясь на невидимую преграду времени, разлагались в ней и ложились в далеком Прошлом Земли, в Современном мире, в Будущем. Ибо по случайному капризу судьбы его корабль внедрился в “ Око” или Дыру времени, где сходятся воедино Будущее, Прошлое и Современное течение времен… Итак, он проспал почти до полудня. Солнечный зайчик упал на веки, затрепетал в ресницах спящего Леонида. Заставил беспокойно зажмурится, завертеть головой и разбудить. Вначале, как это бывает со всеми, Леониду показалось, что он дома в привычной обстановке. И чтобы не нарушить блаженства, он долго не открывал глаза. Но действительность напоминала о себе узкой, слишком узкой койкой жесткой постели. Он очнулся ото сна, открыл глаза… В раздумье он вышел на смотровую площадку. Касаясь поручней, там завис в ожидании диск, мигая ему своей молочно- матовой поверхностью. Вдали, от горизонта, кучились белыми стайками облака.

“ Как волны на море, – подумал Леонид. И вдруг сделал открытие, – А ведь тут неплохо, черт побери!”. Действительность, под действием пережитых кошмаров наступившее затишье и спокойствие как-то по- особому радостно воспринималась им. Но Леонид недолго наслаждался покоем. Омрачая сверкающий удивительными красками Двуликий мир, в голову поползли тягостные думы о друзьях, о близких людях в его далеком и таком близком мире. Чтобы как-то отвлечься от преследования навалившейся хандры, без предохранительного скафандра и без комбинезона в одних трусах он протиснулся в диск. Леонид не замечал за собой, что постепенно он адаптируется к Двуликому миру, к его атмосфере, климату и даже к Лунатикам. Чего доброго, они скоро начнут его воспринимать за своего, прощая ему приемы защиты от поглощения ими, Лунатиками, его мыслительной энергии мозга. Прощая гибель своих сородичей. Ведь он, Леонид, защищался и только, ведь нападали Лунатики на него, а не он на них, за что и поплатились жизнью. Все для Леонида подсказывало ему об успехах адаптации. И дышалось ему уже полегче и посвободней, и даже странный летательный аппарат послушно выполнял его мысленные команды… Великолепие красок открывшейся проплывающей внизу панорамы, захлестнуло воображение, перенесло Леонида в мир радости, света и счастья. Такой легкости, почти невесомости, он не ощущал даже в стиснутом пространстве космического корабля во время полета в Космосе. Ощущение радостной невесомости, впервые переживаемой, поначалу шокировало опытного космонавта. Но разница между этими двумя невесомыми состояниями тела была очевидна и состояла в маленькой, почти пустяковой детали. Просто не ощущалось прилива крови к голове, как в невесомости во время космического полета. Отсюда отсутствие привкуса крови во рту, шума в ушах от ее пульсации и отечности лица. К этим неудобствам космического полета прибавляется еще тошнота, и радостное ощущение невесомости сходит на нет. Отсутствие этих негативных ощущений делали полет в диске радостным и приятным:

“ Это совершенство летательного аппарата”, – восторженно подумал Леонид, поневоле сравнивая его с летательными аппаратами, громоздкими космическими кораблями разнообразнейших конструкций, но сравнения не нашлось. Достоинства, достоинства, и еще раз достоинства летательного диска были в высшей степени, совершенны, непревзойденные ни одним из известных летательных аппаратов, сотворенных человеком. Между тем диск порхал от ручья к ручью, от одного растения к другому, давая насладиться красотами доисторического пейзажа. С высоты птичьего полета открывалась панорама местности, напоминающая ту, запомнившуюся в его мире. Ему показалось вдруг, что он в своем времени, так схожи пейзажи внизу с теми, которые он привык видеть. Леонид пожелал спуститься ниже. Но с приближением зеленый луг, привлекший внимание, превращался в доисторический лес. Взгляд стал различать пучки веток, отходящих от толстых зеленых стволов. Это были заросли гигантского хвоща. Казалось, маленькое травянистое растение вдруг выросло до гигантских размеров, закрывая панораму доисторического леса. Некоторые ветки сломаны, из сломов сочится прозрачная золотистая смола. Леонид высунул руку из образовавшегося отверстия в стенке диска. Мгновенно, по краям отверстия возникло бледно- матовое свечение обволакивающее, как полупрозрачной пленкой высунувшуюся руку. Леонид рукой в ореоле свечения потрогал каплю смолы и, – о, “ чудо!”, – он ощущает ее на ощупь! Смола оказалась липкой и вязкой, похожей на мед. Он поднес ко рту испачканный в смоле палец и попробовал на вкус. Терпкий привкус канифоли неприятно удивил. Эти манипуляции он проделал скорее машинально, чем осознанно. Спустя минуту, поймал себя на мысли, что неощущаемый мир вдруг и ни с того и ни с сего стал ощутимым.

“ Снова какая- то чертовщина?!”, – подумалось ему. Странным показалось и то, что ни голосов, ни сверлящего мозг звука ему больше не слышится. Он попытался собраться с мыслями, обдумать свое положение и только сейчас до него дошло, что он даже не одет? Да, голоса исчезли, но влияние, неощутимое влияние на его психику продолжалось. Он это чувствовал, и он поддался этому влиянию… Мысленно пожелал очутиться на корабле. Диск мгновенно двинулся в путь. Вскоре он уже входил в корабль. Там он привел себя в порядок, надел легкий комбинезон. И уже преисполненный уверенности в себе взбежал в командный отсек. Сидя в кресле с ручкой в руке, впервые записал в бортовом журнале: “ Нахожусь в состоянии Двуликого мира. Все странное вокруг и непонятное. Пытаюсь разобраться в происходящих явлениях, понять их. Как-то сосуществовать”. – Завязав, таким образом, письменный диалог с самим собой Кразимов почувствовал себя увереннее. Он решил изучить Двуликий мир без программы, а по обстоятельствам и все, что удается увидеть, открыть, он будет заносить по утрам в бортовой журнал. Такая система действий наиболее оптимально подходила в сложившейся ситуации, т. к. Двуликий мир диктовал свои условия… Закончив писать и, отложив бортовой журнал, он порывисто вскочил с кресла и вышел на смотровую площадку, где в мерцающем сиянии застыл диск. Он стал осматривать мерцающее сияние на стенке диска. Осторожно потрогал поверхность, внимательно вглядываясь в мерцание, увидел, что поверхность кажется прозрачной и одновременно как бы затуманенной изнутри.

“ Взглянуть хорошо бы под микроскопом. Что это за материал?”, – Думая так, он заметил, что мерцание приобрело новую ритмичность.

“ Что это за явление? – и в такт мысли, ритм мерцания, как бы подстроилось под слова мышления, – Ага, значит диск читает мои мысли!”, – и в унисон, ритм мерцания изменился, подтверждая выводы. Леонид быстро отвернулся от диска и исчез в корабле. Спустя минуту он вернулся с насадкой к бортовому телескопу, дающей увеличение в сто раз. Приложив прибор к мерцающей стенке, стал тщательно осматривать поверхность. В объективе проступила структура материала, состоящая из сетки шестигранных светящихся и мерцающих кристаллов. Поразительное сходство с пчелиными сотами, если не считать матового мерцания, дополняло и то, что ячейки сот заполнены, как бы живыми кристаллами. Вещество кристаллов “ дышало” излучаемым светом. Казалось, ячейки заполнены жидкостью, как медом соты. Леонид достал из кармана иголку и поднес к “ меду”. Острие наткнулось на твердую поверхность. Он попытался выковырять “ живой” кристалл. Но игла не находила зацепки, поверхность полированная, скользкая и гладкая, представляла собой сплошной монолит.

“ Интересно, насколько твердая эта структура?”. Он быстро достал из кармана твердомер, в виде небольшого, похожего на шариковую ручку, прибора. Приставил острие с алмазной пирамидкой к мерцающей поверхности и нажал на черную кнопку сбоку прибора. Сухой щелчок и стрелка подскочила по вертикали шкалы до максимума, это говорило о том, что материал сверхпрочный. Он посмотрел сквозь насадку на увеличенное в сто раз место укола твердомером, но обнаружить отпечаток от пирамидки не удавалось. Зато алмаз исчез. На месте алмазной пирамидки осталось выжженное гнездо крепления. “ Похоже угрозы разрушению стенок просто испепеляются защитной системой диска!”, – сделал вывод Леонид. Вторя его мыслям, поверхность ответила мерцающей светотенью, пробежавшей по периметру. Увлекаясь увиденным, приказал вслух: – Пусти внутрь! – с любопытством наблюдая через объектив, как сетка правильных шестигранников зашевелилась. В четкой очередности кристаллики перестраивались, образуя правильный овал входа. Леонид втиснулся в отверстие. Внимательно осматривая торец по толщине стенки. Оказалось, что кристаллы образуют стенку из двух слоев. – Стань прозрачным! – снова приказал вслух. Тут же кристаллики внутреннего и наружного слоев повернулись вокруг общих осей относительно друг друга в разные стороны. Матовая тень исчезла, уступая место прозрачности, и только легкая рябь кристаллической решетки чуть заметна глазу. Диск вне сомнения был подключен к мозгу Леонида какой-то непонятной связью и управлялся мыслью. Но механизм движения кристалликов, перемещение диска в пространстве и времени, оставалось непонятной и необъяснимой загадкой.

“ Что двигает диск, где двигатель?!”. – Леонид не мог дать на эти вопросы ответ, лишь терялся в догадках. Постулат материалистических мировоззрений – чудес не бывает, – лопался, как мыльный пузырь. Кразимов стал поддаваться, теплившейся некогда в материалистических закоулках памяти, мысли о невозможности чуда. Но чудо, так явственно воплощалось в летающем диске, разрушая догматы о материалистическом происхождении мира и всевозможные сомнения, что его неверие в чудеса было поколеблено. Леонид все же оставался на своих позициях – чудес не бывает и точка! Сколько раз он оставался, верен этому убеждению, даже в минуты отчаяния, там, на космодроме, его родном космодроме, видимом из Двуликого мира. Благодаря твердой убежденности в материальном происхождении вещей он не потерял чувства реальности, живет и действует, борется и побеждает… Выбравшись из прозрачного диска на смотровую площадку, Леонид остановился у поручней. Облокотясь на поручни, застыл в глубокой задумчивости. Да, он побеждает Двуликий мир. И тайны, неразгаданным клубком свиты у ног его. И даже если ему не удается разгадать хоть часть из них не беда. Они покорятся ему, а значит, будут жить с ним рядом. Последняя мысль заставила задуматься глубже. Как так живут. Ведь это же кристаллы. Леонид взглянул на диск. Стенки уже потеряли прозрачность, матовое мерцание разлилось молочным туманом по периметру выпуклости. Он невольно залюбовался совершенством линий диска. И диск словно застеснялся, зарделся чуть розоватым оттенком мерцания.

“ Стесняется, как дитя!”, – почти ласково подумал он, ловя себя на мысли, что думает о диске, как о живом существе. “ Не может быть! Неужели?!!!” – Леонид почувствовал, что это так. А где доказательства? Но их было сколько угодно. Ведь только живое существо может менять окраску, открывать вам дверь в свое жилище. Вконец расстроенный нахлынувшими чувствами, ласково погладил ладонью диск: – Ну, дружище, если это так, то нужно, чтобы и я научился тебя понимать?! – вслух обратился он к аппарату. Матовое мерцание на поверхности затрепетало, изображая волны, такие как хлебная нива, что колышется в поле по ветру.

“ Нет, я тебя не понимаю. Говори мне, как я тебе, мыслью” … Леонид прислушался. В ответ лишь мерцание. Он еще раз мысленно повторил вопрос. Снова тишина.

“ Откуда же, черт возьми, шла атака галлюцинаций?!” – терялся в догадках. Он вернулся в командный отсек. Сел в кресло. Открыл бортовой журнал, записал:

“ Контакт с диском не устанавливается. Похоже, он изучает меня. Мысленного диалога нет. Продолжаю наблюдения. Вне всякого сомнения – это живое существо”.

Кразимов оторвался от записей. Устало поднял глаза. Отсутствующим взглядом уставился в пространство кабины. В открытый овал двери виден диск. Его чуть заметное мерцание отражается в стеклах приборов, падает на лицо космонавта, делает его мученическим. С минуту он просидел в растерянности, затем охватил голову ладонями, склоняясь на локти. Отчаяние вновь овладело им. горький давящий ком подступил к горлу. Дыхание стало прерывистым. Леонид вдруг поймал себя на мысли, что он плачет.

– У- у, слюнтяй! Прекрати мокнуть! – приказал он сам себе. Скрепя зубами, овладел собой. Электронное табло высвечивало время. Он скользнул взглядом по цифрам, затем встал и направился к лифту. У подножья корабля его встретили яркие лучи солнца. В их веселых бликах открывались живописнейшие картины Мезозоя. Леонид осмотрелся вокруг. Затем, выбрав направление, двинулся на Запад. Он шел наугад, не разбирая дороги, да и незачем было это делать, т. к. Двуликий мир представал перед ним призрачным видением. Он шел сквозь этот мираж, сквозь лес- призрак, мираж песка, животных, видевших тоже его и что есть сил, охотились на незнакомца, не причиняя никакого вреда. Это злило хищников, распаляло их звериные инстинкты так, что разнообразное стадо представителей Мезозойской эры с ужасающим ревом бежало, ползло, двигалось на гигантских конечностях, содрогая землю своим топотом в погоне за космонавтом. Леонида привел в чувство парящий рядом диск. Тут с ним началась истерика. Терзаемый Двуликим миром человек, пришел в бешенство. Он попытался запустить в диск случайно попавшей под руки корягой, но пальцы лишь сомкнулись в кулак где-то внутри коряги, не чувствуя преграды. Тогда он засунул руку в карман, извлекая спрятанный там камешек. Ощущение твердых граней радовало, придавало уверенности в свои силы. Он крепко зажал его в своем кулаке и занес над головой для броска, но в последний момент остановился и сам еще не в силах понять, что заставило его прервать бросок, машинально взглянул на стиснутый кулак. Ладонь, плотно облегая поверхность невидимого камня, формировала его рельеф. Это взбесило Кразимова еще больше. Он со злобой швырнул невидимку в диск. Полета камня невидимки невидно лишь яркая вспышка на поверхности диска, да характерный треск сгоравшего вещества, свидетельствовали о том, что предмет достиг цели. Диск все также висел в воздухе метрах в пяти. Ворсистый мох под ним аккуратно расстилался, повторяя очертания зависшего аппарата. “ Вот это живое существо ощущает меня, Двуликий мир, одновременно и Лунный, и мой мир. А я, как же я?! Призрак для всех!”, – подытожил он. И снова волна досадной злобы захлестнула истерзанную нервную систему космонавта. Он бросился прочь от этого места. Диск тут же двинулся следом. Внезапно перед глазами все померкло, он почувствовал падение. Удар был несильный, но приземление давало о себе знать. Ныли колени и ушибы правой руки. Леонид, охая, поднялся, стараясь разглядеть в кромешной тьме хоть толику света.

Все напрасно, тьма окутывала его со всех сторон. На ощупь Леонид обнаружил стенку, по всей видимости, это была часть гранитной скалы. Он осторожно продвинулся чуть вперед, прощупывая наугад ногой куда стать. Но впереди была пустота. Казалось, что дальше пропасть. Он осторожно, быстро, как мог, подался назад, прижимаясь спиной к стене. Во тьме появилось пятнышко мерцающего света. Глаза постепенно привыкали. По мере привыкания, свет, разрастаясь, превратился в диск. Леонид раздраженно увидел мерцающий летательный аппарат, остановившийся перед ним на расстоянии вытянутой руки. – Пошел вон! – крикнул он, как назойливой собачонке. В ответ розоватое мерцание диска. И только тут Леонид ощутил мягкое прикосновение к голове. Кто-то нежно гладит его по голове. От этого прикосновения становится тепло и уютно, все выглядит безразличным, клонит ко сну. Веки наливаются свинцовой тяжестью. Он зевает, склоняя голову в поисках места для сна. Но тьма не позволяет разглядеть, что под ногами. Леонид насторожился. Резкая перемена в самочувствии заставила призадуматься. Он поймал себя на мысли, что это состояние часто наваливалось на него в самые неожиданные минуты. Но при свете, когда множество раздражающих факторов вокруг. Тогда казалось это естественной усталостью. Он встряхнулся, собрался с мыслями, сосредоточился. Но спать захотелось еще больше. Отяжелевшие веки с трудом поднялись, глаза устремились на диск. Развитость мерцания сгустилась почти до малинового оттенка. От этого тяжесть мягкой пеленой окутывала тело, как покрывалом, убаюкивая сознание, склоняя ко сну. Леонид понял – диск воздействует на него. И как будто испугавшись этой мысли, диск замерцал в ярком ореоле густых малиновых тонов. Мягкая невидимая среда обволакивала голову, придавая телу, ощущение уютной и теплой постели еще больше склоняя ко сну. Леонид не в силах овладеть собой, стал медленно сползать в полусонном забытье к земле. Диск мерцал розоватыми оттенками. Приблизился, как бы приглашая войти внутрь. Леонид очнулся. Увидел перед собой манящее отверстие входа, где он найдет покой и пристанище, но какой ценой?! Ценой своей мозговой энергии, которую будет использовать диск. Значит, семье Лунатиков диск предпочел его мозг. Он уничтожил их, переключив питание на мозг Леонида.

– Какая же ты безжалостная тварь! – громко воскликнул он в сторону диска. Подумав, добавил: – А, впрочем, ты единая формация, бессознательное существо, паразит, обитающий в Двуликом мире… Диску надоело разглагольствование Кразимова. Мощным малиновым мерцанием он сразил его. Теряя окончательно сознание от навалившегося летаргического сна, он понял, что каким-то чудом оказался внутри диска… Леонид потерял ощущение времени. А когда пришел в себя, то обнаружил, что лежит в диске. Часть стенки диска опирается на поручни смотровой площадки корабля, оставшаяся часть висит в воздухе. Медленно поднявшись, он протиснулся в образовавшийся выход в стенке и очутился на смотровой площадке. Голова кружилась и ныла. Он плохо соображал, где он, что с ним. Ощущение опустошенности и безразличия ко всему окружающему навалилось уже естественной усталостью. Он спустился в командный отсек. Что произошло с ним, не помнит? В душевом отсеке отшатнулся в испуге от увиденного в зеркале незнакомца. Оттуда на него смотрело заросшее бородатое лицо мученика. Скулы заострились резко, очерчивая обтянутый кожей череп. Выделялись глазницы с черными кругами вокруг неестественно выпученных глаз с красными белками. На худой и длинной шее обозначился кадык. с трудом узнавая себя в зеркале, Леонид разделся. Смял остро пахнущую одежду и запихнул ее в автомат для обработки. Затем с наслаждением подставил худые уставшие плечи под теплые струи душа. Гладко выбрился. С аппетитом набросился на еду. Ему захотелось спать, но смутное чувство беспокойства овладело им. Память возвращала картины поединка с диском, и сон исчез… Из командного отсека, сквозь открытый овальный люк, видно, как на поручнях смотровой площадки “ дремлет” диск. Леонид с ненавистью посмотрел в его сторону. Затем стал манипулировать клавишами пульта управления. Смотровая площадка дрогнула и медленно поползла вверх, закрывая собой овал входа. Диск свалился за борт и лишь у самой земли замедлил падение, зависнув в воздухе. Заливаясь ослепительно ярким свечением, и в одно мгновение очутился на том же месте, где только что была смотровая площадка. Там округлый остов корабля уже ничем не отличался от остальной блестящей серебристой поверхности ракеты. Диск заметался вокруг. Но проникнуть внутрь ему не удавалось. Его свечение приобрело белый цвет. Казалось, обшивка корабля плывет под мощью ярких лучей, но свойство сплава обшивки корабля обладает высокой отражающей, и термической устойчивостью и надежно предохраняло от испепеляющей энергии свечения. Вскоре диск или вернее уже яркий шар, в который превратился диск, стал меркнуть. Быстро уменьшаясь в размерах и исчез на глазах у изумленного Кразимова который, с нескрываемым опасением наблюдал сквозь предохранительные фильтры иллюминатора за поединком диска с кораблем. Когда все было кончено, Леонид поудобнее уселся в кресло. Ясность мышления вернулась к нему. Желание вернуться в свой мир не перерастало в отчаяние и безысходность. И теперь, закаленный невзгодами Двуликого мира, он мог спокойно рассуждать, анализировать, сопоставлять факты. Он углубился в теорию полета. Сотни раз перелистывал расчеты траектории к Патроклу, пытаясь уяснить происшедшее. И как гром среди ясного неба в освобожденном мозгу родилась идея:

“ Дыра времени дрейфует! Да- да, как я не догадался раньше. Она, как спутник, по идее должна вращаться!”, – от неожиданности вскочил с места. Заметался в узком пространстве кабины, как загнанный зверь. Затем в волнении сел в кресло. Задумался. Из допущений стало просматриваться несколько вариантов движения Дыры. Это вращение вокруг Юпитера, в скоплении астероидов, либо вращение вокруг Солнца. Леонид стал вспоминать полеты автоматических станций к астероидам. В памяти возникло странное исчезновение трех аппаратов в зонах свободных от мелких осколков. Хоть и списали они тогда с Собиновым гибель автоматических станций на счет столкновения с непредвиденными мелкими обломками, все же радары зафиксировали три ярких вспышки в районе Патрокла в разное время. Вне сомнения, Дыра движется по определенной траектории. Леонид отчаянно пытался вспомнить координаты вспышек. В бортовом компьютере, сопоставляя множество расчетных траекторий движения станций, он, в конце концов, вычислил скорость вращения Дыры времени. И установил, что ее движение происходит по траектории вращения вокруг Юпитера в скоплении Троянцев. Хорошо владея теорией расчета, он стал набрасывать черновой вариант траектории полета корабля к Дыре. Когда вычисления подошли к точке встречи, оставалось выяснить время, время в его мире. Но какое сейчас число времени безошибочно за этим следит бортовой компьютер, беспокоиться по этому поводу не о чем, но искаженное время Дырой внесло свои коррективы. Он взглянул в иллюминатор, за стеклом сиял залитый солнцем простор Двуликого мира. Оставалось одно – ждать. И ждать вечера, чтобы безошибочно установить течение времени в его мире, сверить с точностью до доли секунды его бег с бегом времени на корабле. И именно сейчас, когда все стало предельно ясным и точным, время потянулось однообразной вереницей до предела “ замедленных” секунд. В такой ситуации Леонид не мог найти себе ни покоя, ни места. Крайняя обреченность сменилась неожиданной радостью, надеждой на возвращение. Он прыгал, бегал по отсекам корабля, смеялся как сумасшедший, давая выход эмоциям. Так продолжалось довольно долго. От этого выхода эмоциональной энергии он не устал, но также и не чувствовал мозговой усталости. И лишь чувство голода загнало его в спальный отсек, где он с аппетитом съел две порции обеда. Затем прямо в одежде улегся в постель, заложил руки за голову и с улыбкой принялся мечтать. Вот он приземляется на родном космодроме. К нему бегут счастливые друзья, близкие, родные. Собинов душит в своих объятиях. Они возвращаются вместе домой, а он, Леонид, рассказывает о приключениях в Двуликом мире. И пережитое вдруг становится забавным и смешным. Затем пресс- конференция перед иностранными и своими журналистами. Затем госпиталь, его изучают врачи. От этого немного поморщился. Но зато потом он сможет отдохнуть на море, походить босыми ногами по гальке побережья. О, скорее бы шло время.

Мечты увлекли далеко в лоно родного города, к друзьям и любимой работе. Он был безмерно счастлив. С улыбкой, спокойный и уверенный в удачном исходе уснул. Так он не спал с самого безоблачного детства. Проснулся с желтым свечением, проникающим снаружи вовнутрь корабля. Он быстро вскочил на ноги и вошел в лифт. На космодроме он пробыл немного, съездил на вездеходе в Центр Управления и сверил время. Расхождений в показаниях приборов точного времени на корабле со временем в проявляемом его мире не было. Обратный путь Леониду показался вечностью. Подъехав к подножью корабля, он бросил машину, не устанавливая ее в грузовом отсеке. Теперь, когда возвращение в привычное время неизбежно, ни к чему возится с балластом. На ходу, подымаясь в лифте, Леонид нажимал кнопки на панели, дублирующей управление вспомогательной программой готовности корабля к взлету. Закрывались и герметизировались шлюзовые камеры грузового, аварийно-спасательного и двигательного отсеков. Выдвинулось рулевое управление из ниш в корпусе. Стекла иллюминаторов прикрылись щитками брони. Корабль готовился к старту. В залитом желтым свечением пространстве холодным отсветом серебристого металла поблескивала ракета. Над ее заостренной вершиной бесшумно парили два диска. Поочередно подлетая то к одному щитку, то к другому, наполовину прикрывающим иллюминаторы. Из глубины дисков наблюдатели могли видеть сквозь смотровые щели иллюминаторов, как над расчетами, плывшими на экранах мониторов бортового компьютера, склонилась голова совершенно седого человека. Он поминутно щелкал клавиатурой и подолгу всматривался в экраны, казалось, сопоставляя данные, возникающие на экранах, сосредоточенным твердым взглядом. От мелькающих цифр, уравнений и цветных графиков, страдальческие складки на лице человека разглаживались, становились жестче, лицо приобретало красивые мужественные черты. Наконец он достал из кассетника карточку памяти с записью расчетной траектории полета, вставил в компьютер. Затем, быстро нажимая клавиатуру, вводил коррективы в программу. Покончив с этим, он вынул карточку и поместил в приемное считывающее устройство бортового компьютера. спустя секунду компьютер выдал сигнал на дисплей:

“ Ошибки нет. Вероятность расчета 99,99%”. Леонид облегченно вздохнул и нажал кнопку “ Пуск”. На дисплее появилась дата и точное время старта. По этим данным старт и курс корабля будут точно выдержаны в режиме, заданном бортовым компьютером. До старта оставалось три часа пятьдесят пять минут тридцать секунд, двадцать девять… Он неторопливо встал из кресла и не спеша, направился к стенной нише с основным и запасным скафандрами. Неторопливыми движениями стал облачаться. Спустя сорок пять минут с небольшим он уже стоял в скафандре со шлемом в руке. До старта оставалось три часа десять минут. Леонид подсоединил шланги кислородного питания скафандра к бортовой системе и произвел дозаправку воздушно- кислородной смеси, которую расходовал при своем первом выходе из корабля. На дозаправку ушло десять минут. Затем одел и загерметизировал шлем. Дыхание теперь осуществлялось от бортовой системы. Но в случае непредвиденных ситуаций бортовая кислородная система автоматически отключалась, и дыхание становилось автономным. Проверив окончательно по приборам готовность корабля к взлету, устало откинулся на спинку кресла. Затем неуклюже стал надевать привязные ремни, пристегивая себя к креслу. Он был всецело во власти корабля. Управляемый бортовым компьютером, корабль осуществит старт, и полет к Дыре времени, которая, по расчетам, находится в области скопления Троянцев в районе астероида Приам. А впереди еще полтора часа. Что думалось ему в эти минуты. Конечно о радостях предстоящих встреч. О, как бы он оценил каждую травинку, песчинку Оставленного мира, лишь бы только прикоснуться к ним. Лишь бы только вдохнуть аромат ельника, выкупаться в прохладных водах лесного озера. В последние минуты предстартового времени посмотрел в полуприкрытый защитный щит иллюминатор. Сквозь смотровую щель видны мелькающие летающие диски роем, кружившие над кораблем. Их психическая энергия пронизывала обшивку корабля, слабыми импульсами воспринималась мозгом Леонида. От этих толчков сознание погружалось в омут летаргии. Хотелось спать. Ресницы сами собой опускались, закрывая глаза. И Леонид уснул. Ему казалось, что сон такой естественный освежает, восстанавливает силы, но все обстояло иначе. Руки надежно обхвачены привязными ремнями неестественно напряглись. На лбу вздулась вена от страшного напряжения. Так длилось довольно долго. Дисплей отсвечивал предстартовое время. Десять, девять минут, восемь минут и т.д… А дрожащие руки в объятиях ремней неуклонно в страшном напряжении миллиметр за миллиметром отрывались от поручней. Вот правая резко рванулась вверх. С сухим треском, разрывая ремень. И молнией метнулась к кнопке “ Стоп”, но было уже поздно. Компьютер первым включил “ Старт”. Приостановить команду компьютера можно теперь лишь только на орбите. Около сотни летающих дисков роились вокруг взлетающей ракеты. Корабль набирал скорость, внедряясь в небесную высь. От хаоса психической энергии Леонид пришел в себя. Он открыл глаза. В затуманенном взоре плыли радужные круги. Кровь громко стучала в висках. Корабль дрожал, преодолевая земное притяжение. В такт дрожанию на пульте управления прыгали и дрожали цветные клавиши, лампочки, показания приборов. Леонид понял, что ракета взлетела и набирает первую космическую скорость. На экране дисплея высвечивалась траектория полета, и рядом с яркой подвижной точкой корабля роем носились продолговатые серебристые пятна летающих дисков. Посланцы Двуликого мира не хотели отпускать человека в его время, в его измерение. Но корабль двигался по расчетной траектории. И уже в космическом пространстве диски один за другим покидали бесчувственный корабль, упрямо двигавшийся вперед, навстречу своему миру. Леонид торжествовал. И только в невесомости почувствовал резкую боль в руках от врезания ремней. Но рук он не мог рассмотреть, так как на нем скафандр, а всплывшие обрывки привязного ремня красноречиво “ говорили” о причинах боли. Это были явления, оставленные Двуликим миром, которым Кразимов уже не придавал никакого значения. А корабль мчался в свободном Космосе, залитом желтым свечением, унося своего командира все дальше и дальше, навстречу освобождению из цепких объятий Двуликого мира…

Глава 11

Высоко в синем небе трепещет жаворонок. Его мелодичная песня слышится среди широких, залитых солнцем полей. В густой траве стрекочут на все лады кузнечики. Легкий ветерок чуть колышет зелень трав, доносится аромат полевых цветов, смешанный с терпкими запахами, хвои недалекого леса. там вдали видны верхушки стройного сосняка. Как легко дышится в нем, рядом с прохладой лесного озера. Хвоя и прохлада воды вливают силы, дают здоровье и жизнь. О, как сладко окунутся в воды озера, затем лежать на теплом песке и слушать плеск волн. Песня жаворонка летит над полями, близким лесом и озером, вплетаясь в трели кузнечиков, песни птиц, в журчание родника. А певец лета поднимается все выше и выше в синюю даль небес и теряется там. Куда ты, жаворонок?! Стой! Не рвись в синюю бездну, стой! Там мертвая пустота…

– Стой! – чуть слышно двигаются губы. Человек в скафандре, с залитым потом лицом, шепчет:

– Стой! Стой! – затрепыхались ресницы, открывая синие, как небо, глаза. Взгляд чуть посветлел. Лицо сосредоточилось. Две морщины глубоко обозначили переносье.

– Где, я?! – слабый голос утонул в скафандре, сознание медленно возвращалось. Вспомнились три предполетные дни перед стартом, атака дисков перед стартом. Потом старт. И снова желтое свечение Космоса, и вот пение жаворонка, и кузнечики, вернее их стрекотание… В равномерном жужжании приборов слышится эхом песня летних полей. Взгляд тревожно сосредотачивается на приборах. Там, среди спектра огней, ярко светится красный.

– Разгерметизация!!!

Рука устало потянулась к щитку управления. Щелчок, красный свет исчез.

– Вот и все! – облегченно вздохнул космонавт. Узкий простор кабины аварийной ракеты- челнока рассчитан на одного. В ее тесноте размещены кресло и пульт управления. Сюда вынужденно перешел космонавт после столкновения с метеоритом приведшей к аварии космического корабля. Теперь корабль под влиянием гравитации Юпитера, неуправляемый, плыл сквозь гущу мелких осколков в район группы астероидов под названием скопление Троянцев. Его расчеты подтвердились, корабль точно вошел в дрейфующую Дыру времени. Связь с Землей установлена, корабль вернулся в свое время. – Высаживаюсь на Патрокл, шлите спасателей! – коротко Кразимов радировал на Землю. Ободренный связью с Землей, он уверенно выполнил расчеты. Оказалось, что седьмое кольцо астероидов позади, впереди, до скопления Троянцев, свободный Космос.

Юпитер огромным шаром висит в бездне, испуская бледно- бурое свечение. В пустоту кабины проник этот свет, наполнил чувства тревогой. А корабль двигается по инерции, уклоняясь от расчетной траектории в цепкие объятия Юпитера. Космонавт определил, что времени на путь осталось два часа. Юпитер уже превратился в огромный диск. В бурой полупрозрачной атмосфере планеты хорошо видны кучевые облака сжиженных газов. Оттенки всех цветов, видимого глазу спектра, наблюдаются в плотном его покрове. Юпитер, медленно вращаясь, демонстрировал свои бока гостю с Земли.

“ Патрокл уже хорошо виден”, – подумал Леонид. В россыпях светлых точек- звезд висит каменная глыба. В лучах Солнца она светится серебристым отливом, напоминая свет Луны. Как гигантский кристаллический монолит, влечет к себе внимание колдовской силой отраженных лучей. По мере уменьшения пути, грани постепенно расплываются, теряя форму. На их месте появляются темные и светлые пятна. Чётче вырисовываются зазубрины и вот уже, перед изумленным человеком, возник огромный обломок породы, медленно показывая свои бока в величавом вращении. Наступило время. До критической секунды оставалось шестьдесят, пятьдесят девять, пятьдесят восемь… Методично, сменяя одна одну плыли цифры секунд. На сороковой ракета вздрогнула, оставляя основной корабль и, двигаясь по эллиптической дуге вокруг Юпитера, стала отклоняться в сторону Патрокла. Глыба медленно плыла навстречу. И вот уже превратилась в безмерный монолит, закрыв собою планету. Казалось, что нет ни одного ровного места, ни одной ровной площадки в хаотическом нагромождении зазубрин и изломов. Но садится необходимо, причем немедленно, иначе не минуемая гибель в страшном жерле Юпитера. Космонавт хладнокровно управлял в ручном режиме послушными механизмами двигателей. Спасательный челнок, словно живой организм, покорялся воле командира. Медленно, метр за метром, приближаясь к поверхности. Вскоре из нижних ниш корпуса вышли три амортизационные опоры. Бурильные головки, установленные на их концах, с легкостью врезались в породу. И уже, окутанный космической пылью, челнок замер, надежно закрепившись бурами лап к астероиду. Бесконечный ряд цифр мигал на табло часов. Цифры упорядоченно сменяли друг друга, задерживаясь на равные отрезки времени. Но, уставшим от ожидания глазам, казалось, что “ 9” замерла на бесконечно длинную секунду, ее сменил “ 0”, затем “ 1” и так далее. Взгляд напряженно следил за четким ритмом секунд.

– Сколько я уже здесь? – подумалось Кразимову, – Две недели бездействия… Или больше?

В кабине царил полумрак. Свет падал от табло зеленоватым отсветом на стекло скафандра, оставляя свой след на лице. Легкая дрожь пробежала внезапно по остову ракеты. Взгляд настороженно скользнул к иллюминатору. На серебристых зазубринах астероида то тут то там возникали облачка пыли. – Бомбардировка!!! – молнией мелькнула тревожная мысль. Внезапно корпус челнока встрепенулся, как вздыбленный конь. Космонавта выбросило из кресла, обрывки привязных ремней повисли на поручнях. Превозмогая боль, человек осмотрел через иллюминатор поверхность. Клубы густой пыли закрывали условно Северную часть астероида…

Среди “ живых” теней, застывшей черной молнией, врезалась в Патрокл глубокая трещина. Она тянулась с “ Юга” на “ Север”, разбивая астероид надвое. Вдоль черного провала этой трещины по направлению “ Севера”, маленьким серебристым человечком, двигалась фигурка космонавта. Трещина шла сквозь долину и зигзагоподобной лентой исчезала из поля зрения за нагромождением гигантских глыб. В резком прыжке космонавт попытался достать верхушку ближайшей. Тело замерло в вышине над обломком, затем, ускоряясь, двинулось вниз. Площадка верхушки приблизилась, но отошла несколько в сторону. Напрягая тело удалось вцепится кончиками пальцев за край карниза. От столкновения рук и глыбы тело сменило траекторию, и ноги уплыли вперед, нащупывая опору. С осторожностью, подогнув ноги, с амортизировал удар. Руки ухватили, наконец, надежную опору тело замерло.

“ Теперь, главное, не делать резких движений!”, – предостерег себя космонавт.

Осторожно вскарабкался на плоскую верхушку камня. С этого места хорошо просматривается широкая панорама мертвого пейзажа. Везде хаотическое нагромождение глыб. Сквозь их острые грани до самого горизонта тянется черным призраком пропасть. Космонавт делает прыжок. Тело движется вперед вдоль трещины. Поверхность, медленно ускоряясь, удаляется от серебристой фигурки. Ужас морозными иглами впился в тело, сковал руки. Мгновение! Космонавт овладел собой. Быстро оценил обстановку. Близость Юпитера, вот возможность гибели! Пальцы лихорадочно забегали по клавишам встроенной в скафандре миниатюрной панели. Вмиг скафандр задрожал под напором реактивных струй ранцевых двигателей, разворачивая его лицом к ракете, и понесли навстречу. Поверхность астероида приближалась.

“ Ага, – облегченно подумалось, – помогает Патрокл, а хотел отдать в лапы Юпитеру!” …

И уже, сидя в кресле у пульта управления, он почувствовал невероятное облегчение. Отдохнув, как следует, он вновь вышел на поиски безопасного убежища от космического обстрела. Черный метеорит бросился сразу в глаза за нагромождением глыб. И как он раньше его не заметил?

– Теперь к нему! – приказал он себе. По цвету, вблизи, камень резко отличался от породы астероида. Словно обломок железорудной скалы, невесть откуда свалившейся на поверхность Патрокла. Характерный темнокоричневый оттенок присущ именно железно рудным породам.

“ В поперечнике метров с девять будет”. – прикинул в уме. Подошел ближе, внимательно рассматривая трещины, образованные при ударе глыбы о поверхность Патрокла. Впечатление складывалось весьма убедительное в пользу метеоритного ее происхождения, об этом свидетельствовали трещины, а самое главное, что бросилось в глаза, борозда пропасти у самого основания метеорита была шире, как бы суживалась к концам. Да, сомнений не было, трещина образовалась от падения этого черного камня на Патрокл. У основания, там, где метеорит стыковался с астероидом, ширина провала равнялась метрам двум- трем. Космонавт подошел к самому краю и включил фонарь на шлеме. Слепящий луч выхватил из черноты теней бездну и утонул в ней. Глыба образовывала свод. Под этим сводом различалась удобная площадка, ступенькой выступающая над пропастью. Леонид пролез по карнизу и очутился под надежным укрытием глыбы. Площадка оказалась больше, чем казалась сверху. Подпрыгнув от радости, глухой удар в шлем быстро охладил эмоции. Земные привычки не любит Патрокл. Облачка пыли то тут, то там появлялись, салютуя серебристой фигуре космонавта. “ Стоп!!! Бомбардировка!!!”. Настороженно наблюдая за красивым фейерверком из искр и баранчиков пыли, поспешил укрыться под метеоритом. Внезапно все вздрогнуло. Космонавт взволнованно выбрался из укрытия. Пыль толстым слоем висела над Патроклом. “ Как на лугу! Туман!”, – подумалось с грустинкой. На пути к ракете пыль понемногу спадала. Вот уже и скопление глыб. Влез на их возвышенность. Взгляд напряженно искал ракету. Всюду почти до самого горизонта хаос из глыб и мелких камней. На месте челнока- спасателя лишь остатки опор да чернота от взрыва ракетного топлива. Космонавт тревожно засуетился среди каменных глыб и торопливо, насколько позволяло снаряжение и сила тяжести Патрокла, поспешил туда. В поисках кислородных баллонов осмотрел разбросанные взрывом клочки искореженного металла. Без внимания не осталась ни одна трещина, ни один обломок обнаруженный и там. Солнце внезапно вынырнуло из-за горизонта, ударило в глаза ослепительно- ярким блеском. Удлиненные тени, от хаотически разбросанных камней, бежали таинственными призраками. Среди этого дикого танца теней ярко вспыхнул отраженным лучом баллон. Человек быстро направился туда. В узкой щели между камней втиснут взрывом голубой продолговатый цилиндр с зеркально отполированной поверхностью вентиля. Космонавт схватил его, поднял высоко над прозрачным шлемом скафандра, затряс крепко держа в руках… Сколько прошло времени с тех пор, как нашелся первый баллон с кислородом он не помнил. Знал лишь, одно, что кислород, того, первого баллона закончился, что заканчиваются запасы другого, а помощи нет. Потеряв всякую надежду на спасение, он сидел в убежище, тупо уставившись в одну точку перед собой. Уже давно закончился концентрат и мучил голод. Неотвратимо приближалась развязка. И решил космонавт умереть не в этом капкане, а там, на пыльном теле Патрокла. Он выбрался из своего убежища и пошел по каменной пустыне. Куда? Он не знал. Рядом, то тут, то там высекались красивые снопы искр, укутываясь курчавыми баранчиками пыли. Скорость, с которой падали метеориты, была настолько высокой, что глаз не улавливал их движения и кажется, что кучевые облачка возникают сами по себе из тела астероида. Неожиданно мелкие осколки застучали по брони стекла шлема, почти у самых ног, медленно таяло облачко. Космонавт двигался дальше, смертельная опасность ему была не страшна. Он шел навстречу ей, навстречу верной гибели. Но смерть обошла его. Пушистые баранчики пыли опадали, тая на глазах и исчезали совсем. Снова поверхность Патрокла разостлала перед ним свое однообразие… Тишина летних вечерних сумерек укрыла берег озера. Стройная рать сосняка, опускаясь к самой воде, закрывает от глаз прибрежные холмы, сливается в единую стену. Стеклянная поверхность озера отражает яркие мигающие звезды. Камыш шепчется в первых рядах, переговариваясь с сосняком. И вот, наконец, тишина уже царствует над озером, слышны лишь шум далекой воды, испуганное хлопанье крыльев взлетевшей птицы. Луна выплыла огромным светляком. Залила сказочным светом плотину. Свет ее упал на поручни кладки и, наконец, нырнул в тишину воды, превращаясь в глубине в маленький подводный светящийся кораблик. Этот сказочный кораблик подплыл к берегу, дразнил:

– Излови меня, и я буду светить в твоих руках!

Но хитрая Луна быстро убегает, прячется за ширмой волн, чтобы вынырнуть снова: – Не изловишь меня, не изловишь, не изловишь” … Сознание постепенно возвращалось. Рука скрюченными пальцами держит серебристый обломок, так похожий на лунный кораблик. “ Я поймал его! – подумал космонавт, – Вот в руках. Но почему он дразнится?!”. Снова услышал:

“ Не изловишь, не изловишь”, – космонавт напряг слух. Сквозь трескотню в наушниках чуть слышны ритмические сигналы:

– Пи- пипи, пи- пипи, пи- пипи… – Что это?! – шепчут пересохшие губы. Сознание окончательно вернулось к нему, когда другой космонавт включил подпитку кислорода со своего скафандра. Помутневший взгляд потеплел.

– Это ты, Петр? – шептали губы.

– Я, Петр Собинов. Был в параллельном рейсе. А тут сигнал!

– Спасибо друг! – ослабевшим голосом сказал космонавт.

– Ну, как ты?! – озабоченно спросил Собинов, поднимая легкое тело космонавта на ноги.

– Ничего, уже легче! А ты-то как?!

– Леня, я в порядке. Давай, кислорода мало, пошли… В бледном сиянии Юпитера каменистая почва астероида кажется мертвой, и только причудливые формы застывших глыб породы, как фантастические чудища, сплетенные между собой в страшной схватке могучими объятиями “ вдыхают” жизнь в мертвый пейзаж. Ничто не тревожит покой, царящий здесь. И только редкие облачка космической пыли вздымаются иногда тут и там от врезающихся в мертвую поверхность астероида мелких метеоритов. Подолгу висят на небольшой высоте курчавыми “ барашками”, чтобы с новой бомбардировкой появиться вновь. Среди сплетения теней внезапно ожили две фигуры, задвигались и поплыли вдоль недвижимого нагромождения. А вот и ожившие изваяния. Нет, это не мертвые тени от нагромождения скал, ожившие в свете небесного светила. Это люди в скафандрах двигаются в направлении космического аппарата, застывшего над сверкающей поверхностью астероида.

Читать далее