Читать онлайн Возвращение в таинственный сад бесплатно

Holly Webb

RETURN TO THE SECRET GARDEN

Copyright © Holly Webb, 2015

Cover artwork by Sara Gianassi

Cover artwork © Sourcebooks, 2015

The right of Holly Webb to be identified as the author

of this work has been asserted by her

All rights reserved

© Тихонова А., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

* * *

Глава первая

Цепочка детей тянулась по улице, и почти никто из них не оглядывался назад. На то не было нужды: позади ничего не осталось. Все свои скромные пожитки они несли с собой – одежду, бесформенные и потрёпанные мягкие игрушки. Каждый держал по бумажному свёртку и противогазу. А больше у них ничего и не было.

Эмми шла медленно, то и дело оглядываясь, и Артур подтолкнул её в спину, чтобы она не отставала от других. Эмми тут же пнула его в ответ и пошла спиной вперёд, вглядываясь в дорогу.

Люси она не увидела. Конечно, глупо было ожидать, что кошка выйдет её проводить. Люси вообще редко выходила на улицу. Она боялась громких звуков и чужих людей. И всё же Эмми искала взглядом маленькую чёрную кошку, надеясь, что та выглянет из-за угла высокого здания. «Наверное, Люси сбежала на задний двор», – с грустью подумала Эмми и снова пнула Артура, потому что он нагло ухмылялся и раздражал её.

– Эммелин Хаттон!

Эмми тяжело вздохнула и развернулась. Разумеется, мисс Ласкоув не заметила, как Артур её толкнул. Она никогда не замечала.

– Я, мисс? – невинно уточнила девочка, притворившись, будто не понимает, что сделала не так.

Смотрительница нахмурилась:

– Нет, другая Эммелин Хаттон. Конечно ты, кто же ещё! Невоспитанная девчонка, тебе не стыдно вот так пинаться?!

– Артур меня толкнул, – начала было объяснять Эмми, но мисс Ласкоув не стала её слушать. Она схватила Эмми за руку и потащила к началу цепочки. Смотрительница была миниатюрной, не намного крупнее десятилетней девочки, но Эмми не смела ей перечить. Она слишком хорошо знала мисс Ласкоув, похожую на механический игрушечный поезд, вечно заведённый и сердито пыхтящий, и понимала, что её лучше не злить. Вот только так получалось, что Эмми постоянно, хотя и совершенно не нарочно, раздражала свою смотрительницу.

– Будешь идти рядом с мисс Роуз и малышами, раз не можешь прилично себя вести. Ну почему все дети как дети, а ты постоянно что-нибудь выкидываешь?! И сегодня утром отвратительно себя повела. Будто у нас без того забот недостаточно. – Мисс Ласкоув взглянула на часы. – Мисс Роуз, надо поторопиться. Время поджимает, а на станции наверняка будет полно народу. – Она поспешила обратно в хвост цепочки, строго шепнув Эмми на ухо: – Веди себя хорошо!

Мисс Роуз обычно держалась более спокойно, но даже она разочарованно покосилась на Эмми и вздохнула:

– Опять отличилась, Эмми? Я уж думала, ты должна понимать, что хотя бы сегодня лучше не шалить.

– Он меня толкнул, – пробормотала Эмми. Да, второй раз она его пнула вовсе не поэтому, но ей всё равно хотелось постоять за себя. – Так нечестно. Почему наказывают всегда только меня?!

Эмми шла рядом с хмурой мисс Роуз, кипя от ярости и что-то бормоча себе под нос. Фырчание и ворчание помогали сдерживать слёзы – она вовсе не собиралась давать Артуру Бэнксу повод для злорадства.

Об эвакуации им сказали накануне. После завтрака мисс Ласкоув поднялась из-за стола и объяснила, что через несколько дней будет объявлена война и обитателей сиротского приюта «Крейвен» переведут в более безопасное место.

Никто из детей не понимал, что такое «эвакуация». Только то, что это как-то связано с рядами коричневых коробок на полках в классной комнате, в которых лежали противогазы. Последние несколько месяцев детей заставляли раз в неделю натягивать эти жуткие резиновые маски и сидеть в них какое-то время, глядя на своих свиноносых и пучеглазых соседей. Артур быстро научился издавать в них неприличный звук, похожий одновременно на выход газов и хрюканье. Он регулярно его повторял, и все смеялись. Даже мисс Ласкоув не особо строго его отчитывала.

Эта маска являлась Эмми в кошмарах. Почти каждую ночь во сне она видела её холодные стеклянные глаза. Маска всё приближалась и словно пристально глядела на девочку своими пустыми глазницами. Мисс Ласкоув говорила, что маски помогают дышать – но стоило Эмми вспомнить о спрятанном в хлипкой картонной коробке противогазе, как у неё перехватывало дыхание. Откуда вообще может взяться опасный газ? Никто не потрудился им этого объяснить. Артур и его приятель Джоуи считали, что его сбросят с самолётов. Но ведь газ обычно шёл по трубам, ведущим в кухню, к плитам – разве можно перевозить его в самолёте? «Вот бы кто-нибудь сказал, что всё это значит, – с горечью подумала Эмми, пнув носком трещину в тротуаре. – Куда мы идём? Зачем? Что происходит?» Никто не давал им ответа на эти вопросы. Детям не полагалось ничего знать. Их просто собирали как посылки и отправляли прочь.

– Смотри, – прошептала девочка, рядом с которой поставили Эмми, и потянула её за рукав.

– Что? – проворчала Эмми, не поднимая головы.

– Видишь, вон там? – Руби показала пальцем на другую сторону дороги. – Видишь, Эмми? Думаешь, их тоже эвакуируют?

Эмми повернулась. На площадке перед школой выстроилась колонна учеников. Все они держали в руках мятые портфели и свёртки в коричневой бумаге, и у всех на пальто были привязаны бирки.

– Наверное, – коротко ответила Эмми.

– Прямо как нас… – задумчиво произнесла Руби. – Я не знала, что так со всеми.

– Всех детей вывозят. В городах сейчас опасно, над ними могут пролетать самолёты, – объяснила Эмми, хотя сама ничего не знала наверняка. Просто слышала, как об этом говорят мальчишки, и повторяла за ними. Скорее всего, в этом им можно доверять. Всё-таки они часто заглядывали в комнату, где отдыхали смотрительницы, и подслушивали новости по радио.

Дети на игровой площадке ничем не отличались от них, ребят из приюта, но вокруг тех вились матери, а к некоторым даже пришли отцы. Они рассовывали по карманам своих отпрысков завёрнутые в бумагу сэндвичи, обнимали их на прощание, бежали за ними, когда шеренга начала двигаться по улице. Впереди шагали двое мальчишек постарше со знаменем, на котором было вышито название школы. «Прямо настоящая процессия», – подумала Эмми.

Она заметила, что некоторые ученики плакали. Те, что поменьше, цеплялись за юбки матерей, и глаза у них были испуганные, а лица бледные. Они тоже не понимали, что происходит. Правда, не все дети выглядели расстроенными. Некоторые весело размахивали портфелями и улыбались, словно их отправляли на отдых. Возможно, так и было. Они вполне могли оказаться на морском побережье.

Эмми прикрыла глаза. Она никогда не бывала за пределами Лондона. До этой минуты девочка даже не задумывалась над тем, куда их везут. Её больше волновало то, что они оставляли позади. Может, эти мальчишки правильно улыбались? Какое-никакое, а это всё же приключение.

Вот матери не улыбались, ни одна. Они незаметно смахивали слёзы тыльной стороной ладони. Эмми поёжилась. Здесь сиротам, можно сказать, повезло – все взрослые, которых они знали, ехали в эвакуацию вместе с ними. Только Эмми от этого легче не становилось. Она пыталась вспомнить приятное ощущение от того, как пушистая голова Люси тычется ей в руку, тепло её дыхания, но Руби всё ворчала, как ей жмут ботинки и как она устала, и отвлекала Эмми от мыслей о милой чёрной кошке.

Они ещё не успели уйти далеко от приюта «Крейвен», но тихий район уже сменился более оживлённым, и даже на Эмми начала наваливаться усталость из-за толкучки на тротуаре, рёва несущихся по асфальту автомобилей, телег и автобусов. В другой раз Эмми понравилось бы стоять на островке посреди дороги, наблюдать за прохожими и проезжающими машинами и гадать, куда они все спешат. Сегодня же она мечтала только о том, чтобы сидеть в своей комнате и высматривать фургон бакалейщика. Машины под их окнами проезжали редко. Эмми всегда надеялась, что однажды произойдёт что-нибудь необычное и интересное – и вот её надежды сбылись, хоть и немного не так, как она рассчитывала.

– Почти пришли, Руби, – ласково произнесла мисс Роуз. – Вокзал дальше по этой улице. Видишь башню с часами и название крупными буквами? Это Кингс-Кросс.

На фасаде громадного здания, увенчанного часами, Эмми увидела две изящные арки, уходящие вглубь будто пасти тоннелей.

– Железная дорога Лондона и Северо-Востока, – прочитала Эмми белую надпись на крыше. – Мы едем на северо-восток, мисс? – требовательно уточнила она, но мисс Роуз словно не обратила внимания на её вопрос и повела своих питомцев через дорогу.

Полицейский, который регулировал движение на дороге, задержал автобусы и махнул детям, чтобы они проходили. Он взглянул на Руби, прижимающую к себе выцветшего плюшевого мишку, и улыбнулся.

Эмми заметила, что к станции движется не одна шеренга, а несколько сотен. Дети как муравьи спешили вперёд стройными рядами, высыпали из автобусов, все с бирками, со свёртками, сумками и мятыми портфелями. Эмми в жизни не видела сразу столько своих ровесников. Сколько же их всего уезжает из Лондона?

Мисс Роуз замедлила шаг, проходя мимо магазинчиков у фасада здания, и с тревогой оглянулась на мисс Ласкоув.

– Что случилось? – спросила Эмми.

У мисс Роуз вдруг стал такой неуверенный вид. Весь персонал «Крейвена» отнёсся к переезду со спокойной решительностью, отмахиваясь от вопросов и подгоняя детей в сборах их скромных пожитков. А теперь Эмми начала подозревать, что они растеряны и встревожены не меньше детей. Кухарка, миссис Эванс, прижимала свою большую чёрную сумку к груди словно щит.

– Ничего, Эмми, – резко ответила мисс Роуз, что было не характерно для неё. Она быстро окинула взглядом мешки с песком, сваленные у входа, ведущую вниз лестницу, всё ещё помеченную табличкой «В метро», но перекрытую горой битых камней. А потом широко улыбнулась Эмми:

– Я просто не уверена, в какую нам нужно дверь, вот и всё. В конце концов, в войну всё выглядит немножко иначе, правда? – добавила мисс Роуз сладким голосом, как бы нараспев, словно это Эмми чувствовала себя напуганной и надо было её успокоить.

Мисс Роуз усилием воли заставила себя не робеть перед размахом внутреннего зала и шумной толпой детей. Она расправила плечи, загнала своих подопечных в здание и на всякий случай проверила, все ли двадцать на месте – мало ли, вдруг кто сбежал? Эмми сомневалась, что кто-нибудь на такое бы решился. Особенно перед угрозой самолётов и газа. Она и сама подумывала сбежать из приюта. Обычно в те дни, когда не происходило ровным счётом ничего интересного или с ней никто не разговаривал. Только всё это было до того, как она нашла Люси.

Мисс Ласкоув подошла к служащему станции. Он уставился в свой список, наморщив лоб, а затем показал на одну из самых дальних платформ. Сверился с часами и снова махнул рукой в ту же сторону.

Смотрительница вернулась к шеренге, схватила Эмми за запястье и резко потянула за собой.

– Времени у нас мало, так что не возитесь, пожалуйста. Идёмте скорее. Из-за всех этих экстренных поездов, на которых эвакуируют школьников, расписание перестроили. Если пропустим этот, следующего придётся ждать несколько часов. – Мисс Ласкоув с раздражением посмотрела на Эмми. Всё-таки именно она виновата в том, что они опаздывали.

Поезд уже вовсю пыхтел, когда они прибежали на платформу. Проводник распахнул дверь и впустил детей, а за ними – мисс Роуз, мисс Ласкоув и миссис Эванс с сумками и корзинками.

Эмми упала на мягкое сиденье, прижала к груди коричневый свёрток с одеждой и выглянула в окно. В поезде напротив сидела девочка и смотрела на неё. Эмми угадала в ней чувство страха, смешанное с приятным волнением – то же самое, что испытывала сама, – и слабо улыбнулась. Незнакомая девочка выглядела невыносимо одинокой, прямо как она, Эмми. Наверное, тоже никогда не бывала за пределами Лондона. Может, ей даже на поезде не приходилось ездить! Да, она много всего оставляет позади – но вдруг этот поезд отвезёт её к чему-то новому и интересному, в место, где ей будет лучше?

Девочка робко помахала рукой, и Эмми нерешительно ответила ей тем же. Поезд начал дрожать и скрипеть и постепенно отъезжать от станции, от Лондона – в неизвестность.

Эмми откинулась на спинку кресла, обитого шероховатым велюром. Она смотрела на зелёные склоны, между которыми проносился поезд, но словно не видела их. Её мысли занимала та девочка из окна напротив. Интересно, куда она ехала? Она выглядела такой хорошей… нет, неудачное слово. Им обычно пользовались мисс Ласкоув и мисс Роуз. «Играйте как хорошие дети». «Согласись, ты нехорошо поступила, Эмми». «Хорошие девочки так себя не ведут».

В приюте «Крейвен» у Эмми была всего одна ровесница, но она уехала, когда им обеим было около пяти. Она была очень хорошей девочкой, и для неё быстро нашлись приёмные родители. Эмми так прямо и сказали: «Вот будь ты как Луиза, тебя бы тоже удочерили». А сейчас она уже выросла. Да и вообще её это больше не волновало.

Эмми провела ладонью по подлокотнику, и на глазах у неё выступили слёзы. Тёмная пыльная обивка напоминала шерсть Люси.

В те минуты, когда кто-нибудь из более юных, послушных, хороших детей уезжал к новым родителям, или мисс Ласкоув обвиняла Эмми в чёрной неблагодарности, или мальчишки дразнили её за то, какая она тощая, бледная и некрасивая, Эмми только пожимала плечами и смотрела на них исподлобья. Мисс Ласкоув обзывала её нахалкой, а Артур надирал уши, повторяя: «Ну что ты так на меня уставилась?» Эмми молча сверлила их взглядом, дожидаясь, пока мисс Ласкоув махнёт на неё рукой, а мальчишкам она наскучит. Наконец её оставляли в покое, и она тихонько поднималась наверх, к небольшому окну в пролёте перед комнатами девочек. Его наполовину прикрывал большой платяной шкаф, набитый затхлыми шерстяными одеялами и старой одеждой. В щель между шкафом и окном как раз могла протиснуться худая некрасивая девочка. А потом открыть ставни и вылезти на железную пожарную лестницу, всю проржавевшую, туда, где её никто не найдёт.

Первое время после того, как Эмми только нашла это укромное местечко, она сидела там одна, любуясь крышами домов. Ей нравилось наблюдать за красноватыми облаками, медленно плывущими по закатному небу, и даже в туманные дни она вглядывалась в серую пелену, представляя себе небо и крыши. Перегнувшись через перила, она высматривала прохожих на улице и гадала, куда они идут – и куда однажды уйдёт она. Как-то раз она даже решилась спуститься на несколько ступеней хрупкой старой лестницы, но вовремя одумалась и вернулась назад. Ей некуда было пойти. Она не могла покинуть приют.

Судьбоносная встреча состоялась одним февральским днём. Небо уже стемнело, и Эмми сидела на пожарной лестнице, дрожа от холода. Пальто она с собой не захватила – вдруг бы её спросили, зачем оно ей? И как бы она объяснилась? Впрочем, даже так, на морозе, было приятно побыть одной и полюбоваться небом.

В эту минуту Эмми казалось, что она одна-одинёшенька во всём городе. Небо сочилось светло-фиолетовым, по нему проносились лёгкие облачка, совсем близко, и создавалось впечатление, будто протянешь руку – и можно их коснуться. Эмми прижалась к железным перилам, и они, твёрдые, холодные, врезались ей в щёку. Она понимала, что долго здесь сидеть – рано или поздно её хватятся.

И всё же не спешила. Она словно чувствовала, что должна задержаться. Металлические ступени тихо скрипнули, и на узкий пролёт выскользнула чёрная тень.

– Кошка! – ахнула Эмми.

Она оказалась совсем крошечной, почти котёнком, и очень застенчивой. Гостья застыла на краю пролёта, недоверчиво глядя на Эмми. В её глазах отражался свет. «Интересно, зачем она забралась так высоко?» – подумала девочка.

Медленно, чтобы не спугнуть кошку, Эмми сунула руку в карман и достала носовой платок, в который за ужином завернула сэндвич с рыбным паштетом. Эмми терпеть не могла этот паштет, а их заставляли съедать всё, что было на тарелке. Обычно она сбрасывала остатки невкусной еды на землю, а сегодня забыла. Эмми с трудом сдержала смех. Может, обычно кошка подъедала за ней эти кусочки и сейчас поднялась узнать, почему запаздывает её сегодняшний ужин?

Эмми развернула платок и поморщилась. Её мутило от запаха паштета, а вот кошке он, похоже, нравился – она начала осторожно ступать мягкими лапками по железной платформе. Вдруг в доме загорелся свет, и они обе – девочка и кошка – застыли от ужаса. К счастью, открытое окно загораживал шкаф, и его никто не заметил. С лестницы донеслись торопливые шаги, и всё стихло.

Теперь, при свете, Эмми могла как следует разглядеть кошку – миниатюрную и худую, прямо как она сама. Кошка сидела в углу, не сводя глаз с сэндвича, но подойти ближе не смела.

Эмми положила платок на платформу и полностью развернула его, а потом отодвинулась назад, к стене дома, стараясь не совершать резких движений.

– Ешь, – прошептала она. – Не стесняйся. Я всё равно не буду.

Эмми с любопытством смотрела на кошку, совсем не похожую на картинки из книжек, которые она читала в классной комнате приюта. Там кошек рисовали пухлыми, пушистыми, с длинными белыми усами. А это несчастное исхудавшее создание было радо любому угощению. Малышка не могла долго сопротивляться зову сэндвича – она ринулась вперёд и впилась зубами в хлеб, не забывая с опаской поглядывать на Эмми.

Вскоре от сэндвича ничего не осталось. Кошка обнюхала платок и даже лизнула его – видно, ткань пропиталась запахом рыбного паштета, – а потом развернулась и убежала, опустив облезлый хвост. Эмми перегнулась через перила, чтобы проводить её взглядом.

Следующим вечером на ужин дали просто хлеб с маслом, но кошку это не сильно расстроило. Она съела весь кусок, с любопытством обнюхала пальцы Эмми и снова умчалась прочь.

Эмми продолжала приносить остатки еды на пожарную лестницу, и всякий раз, когда она вылезала в окно, к ней спешил маленький чёрный силуэт. Кошка всё меньше боялась девочку и начинала больше ей доверять. Правда, иногда у Эмми не получалось выйти. Например, когда мисс Ласкоув решала отправиться на вечернюю прогулку или когда приезжали инспекторы. В такие дни она быстро забиралась за шкаф, открывала окно и просто выбрасывала еду на лестничный пролёт.

Эмми чувствовала себя немного нелепо от того, с каким волнением ждала, когда мелькнёт в полутьме чёрное пятно, тем более что кошка не задерживалась надолго – по крайней мере, в первое время. Она – Эмми только предполагала, что это кошка, а не кот – радовалась любому угощению и сразу убегала, как только еда заканчивалась. Наверное, возвращалась к своим кошачьим делам: обходила мусорные баки в поисках десерта или гуляла по крышам.

Может, было странно так сильно переживать за дворовую кошку, думать о ней на уроках, надеясь, что она появится за окном, но чёрная худышка занимала все мысли Эмми. У девочки никогда не было своего питомца, и животных она видела не часто. В «Крейвене» иногда попадались мыши, но только на кухне, а детям туда ходить не полагалось. Как бы Эмми ни хотелось приручить мышку, подкармливая её хлебными крошками, она не могла даже попытаться. А теперь, когда появилась кошка, которая приходит лакомиться её сэндвичами, у Эмми в груди зародилось новое, ещё незнакомое чувство. Кошка нуждалась в ней – пускай только из-за еды, – и Эмми тоже нуждалась в кошке.

Прошло недели три, и как-то вечером, когда Эмми замешкалась, разворачивая носовой платок с сэндвичем, кошка забралась ей на колени. Тогда девочка решила дать ей имя: Люси.

– Эмми! Эмми!

Кто-то потянул её за рукав. Эмми отвлеклась от воспоминаний и повернулась к соседнему креслу.

– Не хочешь? – спросила Руби и протянула ей сэндвич с рыбным паштетом.

Эмми поморщилась.

– Нет! – отрезала она, отпихивая от себя сэндвич. Но ощутив на себе взгляд мисс Роуз, добавила: – Нет, спасибо. Я не голодная.

– Есть просто хлеб с маслом, – ласково произнесла мисс Роуз, протягивая Эмми бумажный свёрток. – Поешь, ехать нам ещё долго. Несколько часов.

Эмми кивнула. Она чувствовала себя такой несчастной, что даже не решалась спросить, куда направляется поезд – боялась, что расплачется, если заговорит.

– Скучаешь по той облезлой кошке? – спросил Джоуи с набитым ртом, подавшись вперёд. Эмми с отвращением поджала губы и отшатнулась. Если бы только они не узнали о Люси! Ей долго удавалось держать свою любимицу в тайне, но кошечка постепенно становилась всё более ручной и начинала догадываться, что Эмми и еда скрываются внутри дома.

Мисс Ласкоув сразу выгоняла её на улицу, если замечала в коридорах приюта, а вот мисс Роуз, видимо, любила кошек. Она только едва заметно улыбалась и отводила взгляд, когда видела, как Люси сидит на подоконнике или пробегает мимо классной комнаты. Кухарка тоже тепло относилась к маленькой кошке, потому что Люси ловила мышей и приносила их к ногам миссис Эванс. Вскоре во дворе у подножия пожарной лестницы начало появляться блюдечко с молоком. Правда, молоко в нём быстро заканчивалось.

Как они могли оставить Люси в городе, если на Лондон должны были вскоре обрушиться бомбы?! Если по радио не врали про газовую атаку?! Эмми подслушала разговор кухарки и мисс Роуз о том, что все почтовые ящики покрыли особой краской, чтобы они меняли цвет с красного на жёлтый, если их окутает газ. Создавалось впечатление, что нападения ждут со дня на день. Как Люси выживет в Лондоне, если все эти страшилки окажутся правдой?!

Эмми поёжилась и закрыла глаза. Она представила, как Люси отдыхает на солнышке на железной платформе пожарной лестницы. Кошечке нравилось лежать на боку, вытянув лапы. А иногда она вовсе переворачивалась на спину и задирала лапы кверху, и размахивала ими, словно приглашая Эмми погладить её мягкий чёрно-каштановый животик. Иногда она мурчала, а иногда хватала Эмми за запястье, если та решалась потянуть к ней руку, и оставляла красные царапины, но девочку это не сильно расстраивало.

Остальные дети тоже гладили и подкармливали Люси, но к Эмми, своей главной защитнице, она всё равно относилась по-особому и продолжала приходить к ней на пожарную лестницу.

Накануне отъезда Эмми нашла корзинку. В том самом шкафу со всякой всячиной, который загораживал её любимое окно. Может, когда-то раньше в доме жила кошка или с этой корзинкой ходили на пикники в парке. Хотя вряд ли обитатели приюта «Крейвен» так приятно проводили время. Эмми не спросила у смотрительниц разрешения взять кошку с собой. Ей это даже в голову не пришло. Она не представляла, как можно оставить бедное животное в городе, который в любую минуту могут сровнять с землёй. Эмми и не думала прятать Люси в корзинке. Просто обрадовалась, что не придётся нести кошку на руках или привязывать к ней шнурок. Скорее всего, Люси не понравилась бы тряска в поезде.

Загвоздка была в одном: уезжали они рано, а Люси обычно приходила на кухню или пожарную лестницу уже вечером. Эмми пробралась через толпу из двадцати взволнованных, растерянных детей с бумажными свёртками, противогазами и зимними пальто, пропахшими нафталином: да, сейчас был тёплый сентябрь – но никто не знал, как скоро они вернутся обратно. Мисс Ласкоув носилась туда-сюда, впихивая младшим детям в рот ложки каши, пришивая пуговицы, то и дело интересуясь у миссис Эванс, почему ещё не готовы сэндвичи в дорогу.

Она наткнулась на Эмми в коридоре у кухни, когда девочка пыталась заманить кошку в корзинку кусочком говяжьего жира. Люси уже наполовину залезла внутрь, и Эмми как раз думала рискнуть и засунуть её туда целиком.

– Эмми! Ну что такое, почему ты ещё не в пальто? Мы вот-вот выходим! И зачем тебе корзинка? Ты же не сложила в неё свою одежду? Я ведь говорила, что её надо завернуть в бумагу.

Эмми оглянулась и увидела, как мисс Ласкоув недовольно втянула щёки.

Тем временем Люси, заметив, что девочка отвлеклась, ловко выскочила из корзинки.

– Нет! – вскрикнула Эмми. – Мисс, ловите её, скорее! – Она бросилась вперёд и схватила тощую чёрную кошку – в глазах мисс Ласкоув такую же уродливую и неказистую, как сама Эмми. Поскольку Эмми делилась частью своих порций с Люси, она исхудала ещё сильнее, и кожа у неё стала совсем бледная. Непослушные волосы выбивались из тонких косичек, а руки были все расцарапаны.

– Ох уж эта негодница! Мне следовало догадаться… – Смотрительница осеклась и уставилась на корзинку. – Эммелин Хаттон, ты что, собиралась взять эту уличную ободранку с собой?!

Эмми неуклюже поднялась с колен и медленно выпрямилась, прижимая к себе извивающуюся кошку и морщась от боли. Люси не понимала, что её пытаются спасти, и размахивала лапами, царапая девочку и раздирая ей тонкую кофту. Она хотела есть, и в корзинке ей совсем не нравилось.

– Конечно, – прошептала Эмми, подняв на смотрительницу свои зеленоватые глаза. Она вовсе не хотела рассердить мисс Ласкоув. Сейчас во взгляде Эмми читалась не обычная непокорность, а испуг и потрясение. Разве можно оставить кошку в Лондоне?! Это было бы слишком жестоко! – Бомбы… – тихо пробормотала девочка.

– Нет, кошку мы не возьмём, – отрезала мисс Ласкоув. – Тем более такую паршивку. Даже приличных домашних животных… – Она покачала головой. – Одевайся скорее, нам сегодня ехать через полстраны, а мы из-за тебя уже опаздываем на поезд! Давай, идём. – Мисс Ласкоув потянулась забрать Люси, но Эмми закричала и отпрыгнула назад. Кошка зашипела, не зная, на кого злиться. Она царапалась и извивалась, пока Эмми, отчаянно вскрикнув, не выпустила её, а затем унеслась через кухню и судомойню на улицу.

– Наконец-то! Теперь беги за своим пальто. Мы должны были уже выйти! Миссис Эванс, вы готовы? – Смотрительница повернулась к кухарке, стоящей в дверном проёме. – Дети начали строиться на выход.

Эмми нагнулась поднять корзинку и заглянула в неё, словно не могла поверить, что там пусто.

– А ну брось! – рявкнула мисс Ласкоув, хватаясь за плетёную ручку.

Эмми выдернула её и закричала:

– Нет! Мы должны взять Люси с собой. Я за ней сбегаю!

Смотрительница одной рукой вцепилась в плетёную ручку, а другой влепила девочке оплеуху. Эмми выронила корзинку и отшатнулась к стене. На глазах у неё выступили слёзы. Она плакала не от того, что её ударили, хоть это и было очень больно, а потому, что понимала: мисс Ласкоув от своих слов не отступится. Они не возьмут Люси с собой.

– У меня не было выбора, – объяснялась смотрительница перед кухаркой. – Гадкая девчонка никак не желает слушаться! Пожалуйста, отведите её к остальным, миссис Эванс. Мне надо запереть двери.

Эмми почувствовала, как миссис Эванс приобнимает её за плечи. Сухие пальцы кухарки погладили покрасневшую щёку девочки. Эмми слышала, как старушка цокает языком, но ей казалось, что её слова доносятся откуда-то издалека:

– Идём, моя хорошая. Ну-ну, не расстраивайся. С кошкой всё будет хорошо. Наверняка сейчас побежит к соседям – стащить кусок копчёного лосося себе на завтрак. А нам пора. Время не ждёт.

Глава вторая

Эмми сошла с поезда уставшая, с неудобным коричневым свёртком в руках. Противогаз, привязанный к поясу, бил её по бедру. Они несколько часов провели в душном вагоне, и хотя в Йорке пересели на другой поезд, перерыв получился короткий. Им разрешили только быстренько сбегать по нужде. У Эмми затекли ноги, и теперь их немного покалывало. Платье смялось и липло к спине.

Дети и трое взрослых растерянно застыли на платформе. Несколько секунд спустя мисс Ласкоув взяла себя в руки, тряхнула головой и расправила плечи:

– Нас обещали встретить. Выстраивайтесь в цепочку – и за мной. – Она наклонилась поднять Руби. Девочка выглядела совсем измотанной, едва стояла на ногах и рисковала вот-вот выронить любимого мишку.

Поезд вдруг зафыркал, заскрипел и с грохотом укатил по железной дороге, оставив бывших обитателей сиротского дома «Крейвен» одних на узкой платформе. Шум колёс вскоре стих вдали, и воцарилась гробовая тишина. Даже на их глухой улочке всегда слышался слабый гул машин, а здесь тишину не нарушало ничто, кроме едва различимого позвякивания упряжи где-то за крошечным зданием станции. Полуденное солнце низко висело в небе, а на поросшем травой склоне с другой стороны железнодорожных путей жужжали пчёлы.

Вдруг они заметили, что к ним спешит носильщик с тележкой, нагруженной деревянными ящиками из багажного отделения.

– Мисс Ласкоув? Машина вас тамова поджидает.

Дети растерянно уставились на него, смущённые сильным йоркширским акцентом. Мисс Ласкоув благодарно улыбнулась носильщику и проследовала за ним через тесное помещение с билетной кассой во двор за станцией, где их ждало необычное разнообразие транспорта.

Водитель в аккуратном тёмном костюме и фуражке кивнул мисс Ласкоув и, осторожно забрав у неё Руби, посадил девочку себе на предплечье. Малышка так утомилась, что только взглянула на него со слабым интересом и сразу уткнулась в рукав его куртки. Водитель задумчиво посмотрел на остальных детей и произнёс:

– Думаю, в автомобилях для них местечка хватит, мисс. А для багажа мы захватили телегу. – Он перевёл взгляд со скромных коричневых свёртков на запряжённую лошадьми телегу, покачал головой и улыбнулся. – Да может, и зря, у вас и складывать-то туда, почитай, нечего.

Мисс Ласкоув оглянулась на изнурённых долгой поездкой детей и вздохнула:

– Пришлось ехать налегке. Кажется, мисс Сауэрби говорила, что постельное бельё и всё самое необходимое нам предоставят.

– Мабуть, и хватит того на всех, – ответил йоркширец и хмыкнул. Второй водитель, стоящий у соседней машины, рассмеялся:

– Не знаю, не знаю, может, валетом их положат.

Дети ошарашенно уставились на него. Что он имеет в виду? Им что, придётся делить кровати?!

Первый водитель подманил к себе Эмми и показал пальцем на второй автомобиль, огромный кремово-чёрный «Остен»:

– Полезай туда, девчушка. Таких крошек, как ты, там семь или восемь поместится на заднем сиденье.

Эмми первой села в машину, следом посадили и остальных. Младших детей водрузили на колени старшим. Эмми поморщилась, когда ей протянули маленького Томми, всего влажного и пропахшего потом. Неудивительно – он весь день провёл в поезде. Она плотнее запахнула его пальтишко и прикрыла ладошкой нос.

Эмми выглянула в окно поверх вязаного капюшона Томми. Автомобиль двигался плавно и быстро, совсем не как трясущийся поезд. Судя по всему, станция Твейт – Эмми прочла название на табличке – принадлежала небольшой деревушке. Мимо промелькнули часовня и несколько скромных деревенских домов с выкрашенными в белый стенами. Правда, при каждом из них был пышный буйный садик, окружённый забором. Эмми прежде не доводилось такого видеть, и на мгновение – короткое, внезапное, предательское мгновение – её сердце наполнилось теплом.

Машина скользила по узкой дороге, обрамлённой деревьями, вверх по холму. Внезапно перед детьми открылись широкие коричневато-зелёные просторы. Эмми разинула рот, а Томми пискнул от удивления. Это поле напоминало парк рядом с их сиротским приютом, но в тысячу раз больше. Повсюду раскинулись низкие кусты – серые, коричневые, бледно-сиреневые.

– Что это? – прошептал Томми.

– Не знаю, – честно ответила Эмми. – Какое-то поле. Смотри, вон там пасутся овцы.

Томми прижался носом и пухленькими ладошками к стеклу.

– Они не пушистые… – пожаловался он.

Эмми кивнула. Она в жизни не видела овец, только на картине, висевшей у них на стене в гостиной, и там они были намного белее и мягче на вид.

– Может, я ошиблась и это козы? – предположила она. – Откуда же мне знать?

Солнце постепенно опускалось всё ниже, и краски на небе становились гуще и сочнее. Эмми поёжилась. Её немного пугали бескрайние просторы. Повсюду синева, зелень – и ни одной улицы. Воспитанников приюта каждую неделю водили гулять в парк, но даже там их окружали здания. Полное отсутствие границ казалось странным, неправильным. Поля тянулись насколько хватало глаз, и им не было ни конца ни края. Куда же везут их машины? Что за дом ждёт их в этой пустоте? Эмми нервно сглотнула. Мимо пронёсся бурлящий ручеёк, пробирающийся между камнями. Томми залился весёлым смехом и показал пальцем на бегущую воду, но Эмми только вздрогнула, когда машину тряхнуло на коротком изогнутом мосту.

– Чутка осталось, – крикнул водитель через стеклянную панель, отделяющую его от заднего сиденья. – Вот проедем вересковую пустошь, а за нею сразу дорожка к дому. Видите, впереди деревья?

Они влетели в тоннель из пышных крон, нависающих над дорогой. Бледно-золотой свет фар моргнул и приобрёл зеленоватый оттенок. Эмми подалась вперёд.

– Вон, глядите. Там вас и поселят.

Автомобиль вырвался из древесного тоннеля и затормозил на каменной площадке перед величественным серым зданием, отчасти покрытым вечерней тенью, отчасти залитым угасающим светом.

Дети гурьбой повалили на улицу и застыли у машин, прижимаясь друг к дружке и завороженно уставившись на громадное поместье.

– Прямо дворец, – пробормотал Артур.

Обычно Эмми презрительно усмехалась, когда он говорил какую-нибудь глупость – но не в этот раз. Пожалуй, сейчас она готова была с ним согласиться. Внутренний двор с трёх сторон окружали серые каменные стены. Дом, если подумать, был не такой уж и большой, без башенок и остроконечных крыш, но зато очень старый. Эмми заметила сглаженные края тёмных каменных блоков и маленькие окошки, поделённые на квадратики. Стёкла мерцали под закатным солнцем, выглядывая из-за тонких стеблей плюща.

Автомобили медленно укатили прочь, оставив потерянных обитателей приюта «Крейвен» посреди каменной площадки. Вдруг перед ними отворилась тяжёлая деревянная дверь. Из-за яркого света, горящего в доме, возникший на пороге силуэт казался угольно-чёрным. Томми прижался к Эмми и вцепился в полу её пальто. Но в следующую секунду с крыльца спустилась приятная, улыбчивая дама и протянула руки к своим гостям:

– А вот и вы, наконец-то! Ох, бедняжки… наверное, совсем измотались. Проходите скорее. Добро пожаловать в поместье Мисселтвейт!

Эмми лежала на высокой кровати с каркасом из резного дерева и смотрела на мигающий огонёк свечи, стоящей в блюдечке с водой. Ночник слабо освещал комнату, не позволяя как следует её разглядеть, и Эмми всматривалась в полумрак, вспоминая события прошедшего дня, спутавшиеся у неё в голове в причудливый клубок.

Она сильно устала, но успела подремать в поезде и теперь никак не могла уснуть. Руби лежала у соседней стены, прижимая к себе плюшевого медведя, и тихо посапывала. Уже это само по себе казалось странным. Эмми привыкла к просторной общей комнате на восемь кроватей. Хотя здесь тоже было бы просторно, если бы убрали остальную мебель.

Пламя свечи дрогнуло, осветив узкую изящную шею лошади и украшенную драгоценными камнями уздечку. Картины, написанные на холсте, покрывали все стены, и на них были изображены дворцы, лошади и собаки. Эмми раньше ничего подобного не видела. Она никогда не бывала в таких роскошных домах. Вышедшая к ним встревоженная дама объяснила, что с угрозой войны появились новые правила, и ей наказали держать свет выключенным, но она боялась, что дети будут спотыкаться о мебель, и осмелилась нарушить запрет. Она провела гостей в дом, и другая женщина в униформе горничной поспешно захлопнула за ними дверь. Приветливая дама пожала руку мисс Ласкоув и широко улыбнулась всем остальным.

– Миссис Крейвен? – неуверенно уточнила мисс Ласкоув.

– Ох, да, конечно, простите! Да, я миссис Крейвен. Я хотела, чтобы мой муж тоже вас встретил, но он уехал в Лондон сегодня утром. Как знать – возможно, ваши поезда пронеслись мимо друг друга, пока вы мчались сюда! – Она издала неловкий смешок, будто сама не сочла свою шутку достаточно забавной. – Видите ли, после смерти отца он ушёл из флота, но когда объявили о начале войны, решил вернуться.

– Крейвен, – прошептала Эмми, обратившись к Джоуи. Он стоял рядом и разинув рот глазел на доспехи у каменной стены. Если бы не оружие и доспехи, это помещение больше походило бы на церковный зал, чем на холл поместья. – Как наш приют. Думаешь, поэтому нас сюда привезли?

Джоуи заставил себя оторваться от доспехов и скрещенных копий и посмотрел на девочку сверху вниз, не скрывая своего презрения. Джоуи был всего на год старше Эмми, но намного выше.

– Конечно, глупая. Ты что, никогда не читала табличку на фасаде приюта? «Основано мистером Арчибальдом Крейвеном из поместья Мисселтвейт в благодарность за чудесное исцеление его сына Колина». Очевидно же, что в это поместье нас и отправили. Да она только что сказала: «Добро пожаловать в Мисселтвейт». И вообще я её видел раньше. – Он кивнул на улыбчивую даму, которая о чём-то разговаривала с мисс Ласкоув и мисс Роуз, указывая на лестницу. Эмми догадалась, что они обсуждают, куда положить детей. Наверное, водитель просто над ними подшучивал, когда говорил, что им придётся делить постель. Уж в таком громадном доме кроватей должно хватить на всех! – Ты бы тоже её заметила, если бы не витала в облаках, – добавил Джоуи, толкнув Эмми локтем в рёбра. – Она часто к нам приходила. Она же из Совета.

Совет собирался дважды в год, и детей тщательно к этому готовили. Им начищали обувь, волосы расчёсывали тщательнее обычного, и мисс Роуз страшно переживала, как бы кто не допустил ошибку в упражнениях из рабочих тетрадей.

– Так бы и сказал, – проворчала Эмми.

Джоуи ничего не ответил, только закатил глаза.

Да, Эмми не узнала миссис Крейвен, но, верно, всё-таки видела её до этого. Просто не в старой твидовой юбке и кофте на пуговицах, а в приталенном костюме и стильной шляпке. Поэтому и не поняла, что это дама из Совета. В конце концов, мисс Ласкоув тоже сначала растерялась.

«Как это странно – не знать, что ждёт тебя завтра», – сонно подумала Эмми, лёжа в кровати. Она привыкла, что каждый день похож на предыдущий. Девочка подняла взгляд на стену с картинами, надеясь, что пламя свечи опять выхватит лошадь из полумрака.

Им мало что объяснили. Только запретили заходить в другое крыло дома. Правда, Эмми всё равно вряд ли нашла бы дорогу в этом лабиринте. После ужина детей отвели обратно в холл, и они поднялись по полированной деревянной лестнице, прошли через несколько коридоров, спустились на несколько ступеней и повернули за угол. Поместье напоминало кроличью нору с множеством запутанных ходов. Несмотря на усталость, Эмми переживала, как бы не потерялись младшие дети, плетущиеся в хвосте.

Краснощёкая экономка, показавшая им комнаты, с улыбкой заметила, что деревенский воздух пойдёт Эмми на пользу – слишком уж она тощая.

– Кожа да кости, – добавила она, потрепав девочку по щеке.

Эмми нахмурилась. Она и так знала, что очень худая. Ей все это говорили. И она ещё больше ссохлась, когда начала делиться едой с Люси. Мысль, что кошечка, возможно, ждёт её сейчас на пожарной лестнице, заставила Эмми нахмуриться ещё сильнее.

– Хватит глядеть на всех исподлобья, Эммелин, – грубо произнесла мисс Ласкоув. – Извинись перед мисс Сауэрби.

– Извините, – пробурчала Эмми себе под нос.

– Какое красивое у тебя имя, – ласково заметила мисс Сауэрби. Она была не из тех, кого легко обидеть или задеть. Улыбка не сходила с её лица. – Вот, будешь спать в этой комнате, милая. Занавески тут хорошие, плотные, можно не переживать из-за треклятых новых правил, – добавила она, задёргивая шторы. – Мистер Крейвен вчера весь дом обошёл, проверял, чтобы нигде ни огонёчка – да разве возможно все сто комнат держать в полной темнотище? Мы, конечно, не всеми пользуемся, и на втором этаже почти всё накрыто простынями, чтобы не пылилось. Так вот, мы ещё поставили тут кровать для второй девочки. Будет у тебя соседка. – Мисс Сауэрби, всё ещё улыбаясь, посмотрела на Эмми. – Давно у нас в Мисселтвейте девчушек не было. У мистера и миссис Крейвен двое мальчишек. Думаю, завтра с Джеком познакомитесь. Вы вроде как ровесники.

Эмми кивнула. Она не стала говорить, что, похоже, уже видела его. Правда, она не была до конца в этом уверена. В тот момент, когда мисс Сауэрби вела их по очередному коридору, Эмми заметила чьё-то лицо за перилами небольшой лестницы. Узкое, сердитое, хмурое. Она сама не осознавала, что со стороны выглядела точно так же.

Мальчик заметил, что Эмми на него смотрит, и показал язык. Все вокруг вели себя так мило и обходительно, что ей даже стало немного легче от такого явного недружелюбия. Она не боялась грубости и не стеснялась ответить тем же. Эмми оглянулась на мисс Ласкоув и, убедившись, что та не обращает на неё внимания, тоже показала мальчику язык и скорчила рожу.

Сейчас, лёжа в кровати, она вспомнила, как он удивился, и невольно улыбнулась. Очевидно, ему было неприятно, что сироты из приюта «Крейвен» приехали в его дом. Что ж, ей тут тоже совсем не нравилось, и она не собиралась это скрывать.

Глава третья

Эмми надеялась, что из-за суеты переезда об уроках на первое время забудут, тем более что большинство сотрудников приюта с ними не поехали. Мисс Роуз и мисс Ласкоув с трудом справлялись без двух молодых нянечек, которые ушли добровольцами в одну из лучших больниц Лондона. Однако мисс Роуз предусмотрительно отправила в поместье целый чемодан книг ещё до того, как они сами сели на поезд в Мисселтвейт, а хозяйка выделила им классную комнату в конце коридора, заставленную тяжёлыми деревянными столами и разномастными стульями.

Эмми опустила мрачный взгляд на страницы своего исторического справочника. Уж этот учебник можно было бы и забыть в Лондоне! Не то чтобы Эмми не нравились изложенные там истории – просто она давно выучила их все наизусть. Она даже помнила все каракули, царапины и загнутые уголки в книжке. Эмми пририсовала Елизавете I усы и дурацкую шляпу – и теперь всякий раз чувствовала укол совести, когда открывала страницу с её портретом.

На самом деле мисс Роуз, наверное, и не заметила бы, если бы Эмми потихоньку выскользнула из комнаты. Ночью Томми напи́сал в кровать из-за страха темноты и теперь боялся, что за этот промах его отправят назад. Он был совсем кроха и не понимал, что в приюте никого не осталось и отправлять его не к кому. Поэтому все силы мисс Роуз уходили на то, чтобы приободрить мальчика, и она почти не обращала внимания на других учеников.

Эмми подпёрла рукой подбородок и сонно посмотрела в книжку. Её взгляд расфокусировался, буквы начали расплываться и налезать друг на друга. В низкие окна лился солнечный свет, бросая жёлтые полосы на деревянную столешницу и выхватывая парящие в воздухе пылинки. На улице пели птицы, заливаясь разными трелями. В Лондоне Эмми слышала только голубей. Может, предложить мисс Роуз отправиться на прогулку, чтобы она рассказала им про разные виды птиц? Она как-то водила их в парк смотреть на дикие цветы.

Ещё можно было бы провести экскурсию по дому. Разве все эти картины и доспехи не часть истории? Разве не лучше обсуждать что-то новое вместо того, чтобы в двадцать пятый раз перечитывать историю о короле Альфреде и пирогах[1]? Наверняка поместье Мисселтвейт построили несколько сотен лет назад. Хотя Эмми не знала точно когда. Пожалуй, мисс Сауэрби могла бы им об этом рассказать. Или даже миссис Крейвен. В конце концов, она сама просила обращаться к ней по любым вопросам.

– Эмми, ты закончила?

Локоть девочки соскользнул со стола, и она больно ударилась о край запястьем. Ей даже не надо было поднимать взгляд – она и так догадывалась, что Артур и Джоуи ухмылялись вовсю. Они считали себя самыми умными только потому, что были на год её старше.

– Нет, мисс, – кротко ответила Эмми, прикрывая ушиб ладонью и закусывая губу. Она ударилась очень неудачно, костяшкой.

– Тогда хватит считать ворон и читай дальше, пожалуйста.

Эмми моргнула. Глаза у неё жгло, и перед ними всё размывалось, но она молча перевела взгляд с жёлтых полос света обратно на серые страницы.

– Нам можно гулять? – недоверчиво уточнила Эмми, с подозрением взглянув на мисс Сауэрби. – Самим по себе? По всему парку?

– По всему, – подтвердила мисс Сауэрби и рассмеялась, заметив, как Артур и Джоуи набросились на суп, чтобы скорее с ним покончить. – Спуститесь по лестнице в конце коридора, и там будет дверь на улицу. Это как раз рядом с вашими комнатами. По дому вам шнырять нельзя, а вот парк можете хоть весь обойти. Только слушайтесь садовников. Если скажут, куда не ходить – туда нос и не суйте.

– И чтобы к двум вернулись, – добавила мисс Ласкоув. – На дневные занятия. – Её голос звучал непривычно тревожно. Словно она боялась потерять своих питомцев. – В троице старших мы уверены, что они не заблудятся, а вот остальные пусть далеко не отходят, чтобы мы с мисс Роуз их видели.

– А как мы поймём, что уже два? – вдруг спросил Джоуи и тут же получил локтем в бок от Артура.

Эмми нахмурилась. Точно, у них же нет наручных часов! Она сердито покосилась на смотрительниц. Ну вот, теперь им запретят гулять.

– Во дворе стоит башенка с часами, – услужливо сообщила мисс Сауэрби. – Будете с ней сверяться. К тому же часы отбивают каждый час и даже четверти. – Тут она строго взглянула на Артура, который собирался было открыть рот. – Только не вздумай спрашивать «где двор?». Ты же смышлёный мальчишка – сам сообразишь!

Артур и Джоуи вскочили из-за стола и выбежали в коридор. Вскоре Эмми услышала, как по деревянным ступеням стучат их ботинки. Ей хотелось сразу помчаться вслед за ними, но она собрала волю в кулак и заставила себя спокойно доесть суп. Почему-то ей казалось, что её непременно остановят, если она так же вскочит и побежит. Окликнут, схватят за руку, прикажут сесть обратно за стол. Даже после того как Эмми вышла из столовой, спустилась по лестнице и навалилась на тяжёлую дверь, её не оставляло это неприятное чувство. Она ждала, что в любую минуту появится мисс Ласкоув и оттащит её за локоть.

Однако этого не произошло. Эмми замерла на пороге в нерешительности. Её вдруг поразил яркий свет солнца, заливающий обширные сады поместья. После того как объявили о войне, после всех слухов о том, что на Лондон посыплются бомбы, ей всё казалось серым, даже чудесные пейзажи, мелькавшие за окном поезда. Даже вересковая пустошь в вечернем свете выглядела болезненно-сиреневой, окутанной тенями – или Эмми её такой видела, потому что её не отпускала грусть оттого, что ей пришлось разлучиться с Люси.

Теперь она стояла в дверях, щурясь от яркого солнца, и смотрела на ослепительно-белую дорожку, обрамлённую подстриженными тисами с тёмными, почти чёрными кронами. Взбирающийся по каменной стене старого дома плющ сверкал изумрудно-зелёным. Эмми неуверенно протянула к нему руку и потёрла дрожащими пальцами один листик. Она ожидала, что он будет плотным и грубым на ощупь, но лист оказался нежным и гладким как мыло.

Перед ней словно открылись ворота в иной мир, красочный и удивительно, восхитительно живой – а потом она вдруг вспомнила, что может провести в этом мире всего один час.

Эмми захлопнула за собой дверь. Ей было слышно, как вдалеке вопили и свистели мальчишки, и она намеренно повернула в противоположную от них сторону. Эмми хотелось самой осмотреть парк. Тропинка, которую она выбрала, бежала вниз по склону и вела к густой тёмной изгороди с выстриженной в ней аркой. А за ней виднелась заманчивая сочная зелень. Эмми прошла под аркой и ахнула, оказавшись на идеально ровной лужайке. Трава, мягкая и короткая, походила на ковёр. Девочка села на корточки и с улыбкой погладила её ладонью.

Вдруг она вздрогнула и оглянулась. Не наблюдают ли за ней из дома? Может, мисс Ласкоув прямо сейчас поджимает губы, с осуждением глядя на странную девочку, которая наклонилась погладить траву… Но в окнах, поделённых рамой на аккуратные ромбы, только весело блестело солнце и никого не было видно. Наверное, Эмми уже отошла от их части дома. Хотя в таком поместье сложно разобрать где что. И парк здесь тоже был огромный, со всеми его оградами, изгородями, террасами, поделённый на разные сады, прямо как дом на комнаты. Эмми теперь ясно это видела, как и то, что он тянулся на много миль. А значит, если и выгляни кто в окно, её всё равно не заметят. Она внезапно почувствовала себя совсем крошечной, восхитительно неприметной. И поблизости никого не было – совсем, ни души.

Эмми выпрямилась и размяла руки, наслаждаясь ощущением солнечного тепла на коже: кофта была ей немного мала, и короткие рукава легко закатывались. Она прошла ещё несколько шагов и остановилась у некрутого обрыва. Каменные ступеньки из старого серого камня, сияющие золотом под сильным дневным светом, вели вниз к большому пруду с фонтаном. Вода загадочно мерцала, и её поверхность покрывали белые, на вид словно восковые, цветы.

Эмми поспешно спустилась к пруду и встала у самого края. Её тень упала на воду, и крошечные золотые рыбки лениво поплыли к ней. Может, надеялись, что девочка их покормит. Эта мысль навеяла воспоминания о Люси. Эмми отшатнулась и буквально рухнула на каменную плитку. Она и забыла, как сердита на всех вокруг, как сильно ей здесь не нравится. Это напрочь вылетело у неё из головы. Сколько часов Люси ждала её вчера на пожарной лестнице? Удалось ли ей найти себе ужин? Стащить кусочек у кого-нибудь другого?

Эмми смотрела на тёмную воду и жалела, что сейчас вместе с ней за рыбками не наблюдает маленькая чёрная кошка. А может, Люси лежала бы на нагретом солнцем камне, вытянув лапки. Эмми пошевелила пальцами. Сейчас ей невыносимо хотелось погладить густую шёрстку.

Она сердито вскочила, распугав всю рыбу, и отошла от пруда с фонтаном. Благоухание цветов и ядрёный запах тисовых изгородей заставили её забыть, какой потерянной она себя чувствовала. Но здесь она была чужой. Как и везде. Эмми обежала пруд и помчалась вперёд не разбирая дороги. На бегу она провела рукой по длинной клумбе у края террасы, и в воздух вместе с жужжащими пчёлами поднялся душистый лимонный аромат. Сжав кулаки, Эмми проскользнула под зелёной аркой в углу сада. Теперь её раздражал безупречный пейзаж идеально ухоженного парка. Лучше бы она сейчас сидела на пролёте пожарной лестницы, старой и ржавой. Красота вовсе её не волновала.

Вдруг раздался смех, а за ним – быстрые шаги. Эмми резко развернулась. Она не хотела столкнуться с мальчишками. Новый путь вывел её на дорогу из кирпича, совсем не такую красивую, как террасы возле фонтана. С одной стороны возвышалась живая изгородь, с другой – кирпичная стена, затянутая плющом словно кружевной занавеской. Тут и там на стеблях желтели пушистые шарики, и над ними витали пчёлы. Эмми не знала, что это за лиана, но блеск тёмных листьев ей нравился. Она задержалась посмотреть на трудолюбивых и юрких пчёлок и жирных, пушистых, лениво перелетающих с цветка на цветок шмелей.

Поняв, что мальчишки уже возвращаются к дому, Эмми поспешила дальше. Внезапно её остановила звонкая трель над головой. Эмми сделала шаг назад и задрала голову к небу. Может, это Артур с Джоуи забрались на стену и свистят, чтобы её подразнить? Но нет – на стене сидела миниатюрная птичка с красной грудкой и с любопытством глядела на девочку.

– Реполов! – удивилась Эмми. Она и не ожидала, что когда-нибудь увидит его вживую. Мисс Роуз показывала им, как рисовать красногрудых птичек на рождественских открытках, но для Эмми они всегда казались такими же далёкими и волшебными, как и другие атрибуты праздника – хлопушки, набитые подарками чулки, верблюды.

Реполов подался вперёд и склонил голову набок. Пёрышки у него были серые, мягкие на вид, и лёгкий ветерок лохматил пушистую красную грудку. Он снова затянул свою песню, глядя на девочку чёрными глазами-бусинками.

– Ты догадался, что я здесь новенькая, – прошептала Эмми. – И не такая, как другие. Мисс Сауэрби сказала, в поместье давно не было девочек. – Она подошла ближе и посмотрела на блестящий клюв, дрожащий от бодрых трелей. Ей казалось, будто всё это во сне. Вдруг реполов замолк и застенчиво, но в то же время гордо взглянул на Эмми. Тогда она сложила губы трубочкой и посвистела в ответ. – Мне пора, – прошептала она. – Нас ждут к урокам, а я, наверное, уже опаздываю. Не то чтобы мне хотелось туда идти… – Эмми осеклась. Она что, в самом деле оправдывается перед птицей?! Но глаза у реполова были такие ясные и блестящие, и казалось, он всё понимает. Он перелетел с ветки на ветку, а затем исчез из виду, махнув на прощание хвостом.

Эмми развернулась и побежала обратно по тропинке, через арку в изгороди и мимо фонтана, наверх по склону, и в классную комнату ворвалась уже вся раскрасневшаяся и запыхавшаяся.

– Господи! – воскликнула мисс Роуз.

Артур и Джоуи ухмыльнулись. Они-то не опоздали!

– Я заблудилась, – поспешно объяснила Эмми. – Не могла найти нужную дверь.

Мальчик, стоящий подле мисс Роуз, хмыкнул, напомнив о себе.

– Ах да, – сказала мисс Роуз. – Джек, знакомься, это Эмми. Ей тоже десять, как и тебе.

Эмми едва сдержалась, чтобы не вздохнуть. Ей всегда было обидно, что в приюте нет её ровесников, но она не собиралась заводить дружбу с противным мальчишкой, который корчит рожи за перилами лестницы, только потому, что ему десять лет! Особенно если ей это навязывают…

– Эмми, это Джек, сын миссис Крейвен. Он учился в пансионе, но когда он подхватил корь, ему пришлось на время вернуться домой.

– Я скоро уеду, – проворчал мальчик. – Может, уже завтра.

– Разумеется, – с улыбкой произнесла мисс Роуз. – А пока будешь заниматься с нами.

Мальчик фыркнул. Эмми, Джоуи и Артур смотрели на него с подозрением. Сейчас всех троих объединяла неприязнь к чужаку. Который, правда, имел полное право находиться в этом доме – в отличие от них.

– Он из пансиона, – повторил Артур на ухо своему приятелю, когда Джек сел за стол. – Значит, тот ещё чудик.

Джек посмотрел на него исподлобья, но ничего не сказал. Он всё занятие сидел тихо, щёлкая математические задачки как орешки. И когда мисс Роуз вернулась от стола, где младшие дети выводили буквы, протянул ей листок с решёнными уравнениями. Учительница, похоже, немного удивилась, как быстро он со всем расправился. Эмми, Артур и Джоуи с отвращением уставились на мальчишку. Мало того что заносчивый – так ещё и умник!

Джек опустил глаза, и как только мисс Роуз с заметным облегчением в голосе объявила, что уже половина четвёртого, встал из-за стола и выскользнул из комнаты.

– Вот задавака, – проворчал Джоуи себе под нос, и Эмми, к их общему удивлению, кивнула.

Глава четвёртая

Они не могли пойти в церковь и потому в воскресное утро обошлись тем, что пели гимны, вполуха слушали, как мисс Ласкоув читает библейские истории, и нетерпеливо поглядывали на часы на каминной полке. В одиннадцать их отправили вниз, в людскую, к горничным и садовникам. Детей усадили на неудобные стулья вокруг полированного деревянного радиоприёмника. Местная кухарка вместе с миссис Эванс приготовила чай, но пить его почти никто не стал. «Наверное, здесь все собрались», – подумала Эмми, пытаясь незаметно подсчитать прислугу. За завтраком мисс Ласкоув объяснила, что премьер-министр должен сделать важное объявление по радио. Всё утро она была как на иголках, и даже приветливая мисс Сауэрби заметно нервничала.

В ту минуту, когда первые слова, «Говорит Лондон», разнеслись по залитой светом комнате, к ним присоединились миссис Крейвен и Джек. Один из младших садовников поспешно уступил хозяйке место. Она улыбнулась и похлопала его по руке. Джек прислонился к маминому плечу и бросил холодный взгляд на сирот. Артур и Джоуи катали по трещине в каменном полу красочный стеклянный шарик, а Томми жаловался мисс Роуз, что хочет есть.

Однако постепенно, слушая льющийся из приёмника голос, полный горечи и отчаяния, затихли даже самые маленькие дети. Мисс Ласкоув держала Руби у себя на коленях, и Эмми заметила, как всего на секунду смотрительница уткнулась лицом ей в волосы, словно в поисках утешения. От потрясения Эмми не сразу поняла смысл слов мистера Чемберлена.

«Иными словами, Англия вступает в войну с Германией».

Но ведь она уже это знала. Именно поэтому их и увезли сюда из Лондона, разве не так? Или в глубине души они надеялись, что всё обойдётся? Эмми незаметно оглядела собравшихся. Липкое чувство страха расползалось по комнате будто живое существо. Эмми вздрогнула, когда печальный голос внезапно стих и зазвенели колокола. Кто-то ахнул. Люди, до этого больше похожие на ледяные скульптуры, зашевелились. Горничные повернулись обнять друг друга. Многие из них плакали.

– Тсс, слушайте, – сказала мисс Сауэрби, кивнув на радио. Теперь по нему передавали о воздушных сиренах и бомбоубежищах. – Мы можем укрыться в подвале, – добавила она, вопросительно взглянув на хозяйку. – Там безопаснее всего.

Миссис Крейвен кивнула и прокашлялась:

– Начнём готовиться сегодня же. Вряд ли они сюда придут, но на всякий случай…

– Мы можем сколотить двухэтажные койки для подвала, мэм, – предложил один из садовников. – И принести туда масляные лампы.

Тут по радио заиграл гимн Великобритании, и все вскочили на ноги, увлекая за собой растерянных детей. Никто не подпевал. Только слушали, склонив голову. «Интересно, – подумала Эмми, – маленькие принцессы и король ещё в Лондоне? Или их тоже вывезли?»

Мисс Ласкоув предложила после обеда спуститься в подвал помочь слугам прибраться и подмести пыль, но Эмми и подумать было страшно, как там темно и жутко, несмотря на фонари, и она тайком выбежала на улицу. Они провели уже две ночи в поместье Мисселтвейт, и даже на верхних этажах ей часто становилось не по себе. Крошечная свеча на прикроватной тумбочке не могла тягаться со всепоглощающим мраком за окнами. Ночи в Йоркшире казались намного чернее лондонских, а звёзды мигали холодно и неприветливо. Правда, когда Руби пожаловалась на темноту, мисс Ласкоув сказала, что в городе сейчас не лучше: там погасили все уличные фонари. Ведь началась война. Вся страна погрузилась во тьму, чтобы вражеские самолёты не могли разобрать дороги и увидеть, куда сбрасывать бомбы. Эмми поёжилась и поспешила к свету и теплу зелёных садов.

Она провела пальцами по кирпичной стене, тянущейся вдоль дорожки, и посмотрела на свою ладонь. На ней осталась красноватая пыль. Эмми потёрла руки и пошла дальше. Она уже знала, что эта дорожка огибает все огороды и фруктовый сад, и ей очень нравилось по ней гулять. Она осмотрела ещё далеко не весь парк, только небольшую его часть, но пока её особенно привлекали огороды – растения под причудливыми стеклянными колпаками, высокие деревянные башенки, обвитые чем-то похожим на горох или фасоль. А сколько там было потайных уголков и местечек, где можно спрятаться или пошпионить за кем-нибудь!

Стена была истёртой и мягкой на ощупь, и между кирпичами проглядывали бархатистые подушки бледного мха. Эмми заметила открытую калитку и подошла в неё заглянуть.

Она не старалась держаться теней и укромных мест – в саду всё равно, скорее всего, никого нет. Садовники слушали сообщение премьер-министра вместе со всеми, даже те, кто был женат и обычно проводил выходной у себя дома. Если бы началась воздушная атака, они бы тоже скрылись в подвале особняка со своими семьями, поэтому все сейчас помогали укреплять балки и сколачивать мебель. Угольный бункер мог послужить запасным выходом – на случай, если дом обрушится. Когда дворецкий это сказал, все в ужасе уставились на него. Бедняга покраснел и виновато посмотрел на детей, но в следующую секунду как ни в чём не бывало пожал плечами. Он знал, что такое война. Сражался на Сомме, видел, какие кратеры в земле оставляют после себя взорвавшиеся бомбы. А сейчас их наверняка делают ещё более мощными… Разумеется, рядом с Мисселтвейтом нет аэродрома и он стоит довольно далеко от городов – но не слишком далеко от побережья. Тогда все собравшиеся тоже закивали и нервно сглотнули, стараясь не думать о тяжести каменных этажей у себя над головой.