Читать онлайн Ратибор и сказки Вещего Леса. Книга 1. Золотые яблоки Даждьбога бесплатно

Все персонажи книги являются вымышленными, совпадения с реальными людьми случайны. Автор не ставил целью задеть чьи-либо мировоззренческие чувства.

Посвящаю книгу своему другу

Сергею Овсянникову.

У каждого своя тропа

в Вещий Лес!

Зачин

– Зябко! – Кутаясь в тяжелый меховой плащ, словно желая зарыться поглубже в уютное тепло накидки, высокий статный мужчина вглядывался в даль сквозь узкую прорезь окна. Легкий ветерок, лаская, трепал его седую бороду. Собранные в тугой хвост, пепельные волосы, лежали неподвижно. – Тучны нынче стада. – Он прищурился, с удовольствием рассматривая с верхнего этажа башни выстроившиеся, аки на торжественный смотр, шеренги облаков и грозных туч.

– Урожайная пора, – подал голос один из соратников, стоявших за спиной седеющего, но еще пышущего силой князя. Говоривший был коренаст, шире в плечах, чем его предводитель, и очень молод, хотя шрамы на лице свидетельствовали о недюжинном боевом опыте. Он широко улыбался, сверкая белоснежными зубами, искренне радуясь происходящему за окном. – Славно потрудились. – В голубых глазах мужчины играла буря; если присмотреться пристальнее, чудилось, что вот-вот раздадутся раскаты грома.

– Холодает… – Пронзая взглядом стройные ряды облаков и туч, князь хмурился все сильнее, словно не слыша старшего сына: он зрил гораздо дальше, чем позволяли очи обычного смертного.

Неожиданно за его спиной в окно, больше походившее на бойницу, клубком влетел поток воздуха, следом – второй. Закружившись, под потолком, они угомонились только под гневным, угрожающим вот-вот вспыхнуть яростью взором старшего сына князя. Сам князь, будто не замечая происходящей кутерьмы, брезгливо буравил взглядом горизонт.

– Полудник, Полуночник! Угомонитесь! – четко произнося каждое слово, коренастый просверлил младших братьев взглядом.

Те, не обратив внимания на повисшее в воздухе напряжение, улюлюкая и смеясь, попытались приблизиться к нему и похлопать по плечу говорившего.

– Полно тебе, Посвист!

– Чего сердитый такой? Айда с нами тучи гонять!

Но, наткнувшись на свирепый взор, тотчас замолкли, зная характер скорого на расправу старшего брата.

В башню ударила волна, вторая, третья – как огромный таран, стремившийся нанести урон этой несокрушимой твердыне. Наконец напор стих, и через то же окно, в которые влетели братья-весельчаки, ворвался, неся морозную свежесть, ослабевающий с каждым мигом смерч.

Близнецы и братья, молча стоявшие позади Посвиста, разом вздрогнули. Их отец повернулся с тревожным любопытством. В тот же миг раздался душераздирающий крик, от которого вздрогнули камни крепости. Голосил молодой мужчина, лежа навзничь на месте развеявшегося смерча. Его тело было изодрано. Из множества ран, нарывающихся черным гноем, струились небольшие завихрения.

– Сиверко! – один из братьев попытались приблизиться к раненому.

Но их опередил князь, моментально оказавшись подле лежащего.

– Говори! – повелел он раненому гулким голосом.

– Вра… вра… – у того не хватило сил ответить более внятно, но, видя недоумение и тревогу в глазах отца, он все же сумел податься всем телом вперед и выдохнул: «Враги!», затем уронил голову на руки родителя.

Из Крепости Тысячи Ветров, застывшей в небесной тверди и высившейся шпилями над облаками, с диким ревом и звонким посвистом из всех окон, бойниц и щелей вылетали дети Стрибога. Следуя наказу «Смотреть и докладывать немедля!», они устремились каждый в свой удел. Князь, оставшись в одиночестве, теребил потертый хлыст, которым обычно погонял облака, и, не отрывая взора от заветной дали и всё сильнее хмурясь, гадал: что же затаилось на севере, там, за окоёмом?

Вещие сны

Пограничье Нави

– Окружай!

Еще секунду назад лес, умиротворенный увядающим спокойствием золотой осени, взорвался ворохом разлетающихся в разные стороны желтых листьев, закружился хороводом мелькающих теней и содрогнулся от топота множества ног.

– Ар-рх!

– Живее! – голос загонщика ревел. Чувствовалось, что ему трудно дается речь: окрики, больше похожие на рычание, разносились далеко по всей округе. – Хватайте её живой! – Слово «живой» было произнесено с особым смаком, так бывает у сладкоежки, лелеющей глазами очередную вкусность, прежде чем её слопать.

Стая ответила дружным воем.

Сегодня поистине славный день: многодневная слежка и неожиданно изнурительная погоня обещали закончиться большой удачей. Вожак, перебирая огромными лапами, несся во всю прыть, отчего листья взмывали высоко вверх и, не решаясь опуститься на землю, замирали в воздухе. Обходя добычу слева, хищник решил одним прыжком покончить с растянувшейся на несколько дней охотой. Отмечая для себя на будущее ошибки молодняка, которые, конечно, не могли стоить потери трофея, но все же нервировали опытного волколака, он слегка ускорился, не упуская из виду петлявшую меж деревьев жертву. Час триумфа близился. Хотя оборотень понимал, что стая зашла слишком далеко в порубежье, но отступать было поздно.

– Окружай же! – вновь прорычал Волк, недовольный медлительностью своры, и сквозь зубы добавил: – Вот я вам, когда вернемся в логово… – Он отлично знал, что его услышат. Но договорить, а точнее, дорычать, оборотень не успел.

Совсем неожиданно цель, так манящая теплом и запахом человека, приближающаяся с каждым рывком тяжелых лап, вдруг куда-то запропастилась, словно растворилась в воздухе. В этот же момент вдали показались волки, которые должны были замкнуть круг. Что они и сделали, предательски опоздав. Не сумев остановиться, оборотень споткнулся и покатился кубарем, но тут же вскочил, озираясь по сторонам и пытаясь увидеть, посмел ли кто-то из своры посмеяться над его нелепым падением. Убедившись, что его авторитет не пострадал, Волк начал обнюхивать воздух, горя желанием поскорее найти беглеца.

– Аа′у! – с другой стороны перелеска взвизгнул, заскулив, волк.

Затем ещё один и ещё.

Навострив уши, вожак не верил своему чутью: за деревьями гибла его стая. Быстро и неумолимо. Не отдавая команды – все почувствовали то же, что и вожак, – ярящийся волколак, оскалившись, рыча и брызгая слюной, ринулся к месту бойни: брать живьем – отменялось.

В голове оборотня загнанным зверем метался вопрос: «Кто посмел? А главное, кто смог так легко, словно ссохшуюся траву, выкосить бойцов моей своры?» Ведь на охоту вышел не только молодняк, но и зрелые, опытные оборотни. Они-то и находились с той стороны перелеска, где кипел бой.

Прорываясь сквозь кусты, огибая стоящие на пути деревья, волколак нутром чуял, что опоздал и многие его собратья развоплощены и Сила их вот-вот развеется в этом злоклятом месте. То же самое чувствовали и те, кто плечом к плечу несся рядом с вожаком. В стае царил ужас, к горлу подкатывала паника, лишь железная воля предводителя гнала зверей вперед.

С каждым прыжком всё отчетливее слышались крики и рычания, раздававшиеся из-за высоких кустов шиповника, которые не позволяли на расстоянии узреть, что же там творится.

– Р-р-рах-арх! – хрипели оборотни, успевшие вступить в бой. И умолкали, сраженные неведомым противником.

– Да сколько же вас навалило на мою голову?! – послышался звонкий девичий голос.

Совсем не воинственный. Той, что таким голосом обладает на вечерках петь да молодцев смущать, а не истреблять волчью стаю, которая гнала добычу столь долго и самозабвенно. И в итоге нагнала на самом рубеже пограничной земли, простирающейся сразу за рекой Смородиной, перед началом Яви.

– Зарекаю именем… – Дальше услышать не удалось. Девушка встречала все новых и новых противников отпором.

Что-то свистнуло над ухом вожака. Огромный опыт и чутье предводителя дали ему шанс уклониться в самый последний момент. Несущемуся следом повезло меньше, он рыкнул и начал растворяться в воздухе, с каждым мгновением становясь все менее видимым, пока совсем не исчез.

– Убирайтесь прочь! Исчадья Нави! – девушка не унималась. – Там вам всем и место!

Волколак, прильнув к земле и аккуратно проползая под кустами, так, чтобы ни веточка не хрустнула, ни лист не шелохнулся, в испуге рассмотрел воительницу.

«Эх, знал бы раньше, не начал бы охоту», – с горечью подумал он, клацая большими острыми зубами, даже не собираясь ринуться на врага – своя шкура дороже.

Облаченная в меха, с капюшоном из морды рыси, ловко орудующая длинным луком девица неожиданно резко уклонилась от летящего на нее противника, выпустив стрелу в упор во второго, атаковавшего следом за первым. Развернулась и метким выстрелом покончила с проскочившим мимо нее нападавшим.

Оборотни, сменив облик на человеческий, с яростью бросались на несостоявшуюся добычу, размахивая секирами, мечами и молотами, но не смогли одержать верх, падали после встречи со стремительными молниями-стрелами юной девы.

– Фю-ю-ю! – Волк присвистнул.

Эта добыча была ему точно не по зубам. Возможно, в Нави у них и был шанс, но теперь, когда сила оборотней таяла под лучами едва пробивающегося сквозь густые кроны рассветного Хорса, перевес был явно на стороне лучницы. Вожак решил отсидеться в надежном схроне, надеясь после, когда несостоявшаяся добыча уйдет, двинуться к логову, дабы сообщить остальным, кто же на самом деле шастал все это время в мире Кащея.

– Ну, кто следующий? – девушка нервно смеялась, осматривая пустынный и успокаивающийся лес.

Правда, несмотря на всю эту браваду и напускную лихость, сила быстро её покидала: нелегко дался бой с тенями мрака, волками-оборотнями Чернобога. К тому же гноились раны, полученные у Стражей, бой с которыми закончился весьма плачевно. Но больше всего давило другое: искомое так и осталось в Царстве Вечного Сна. А значит, всё тщетно и грядущее не предотвратить.

* * *

Ранее

Явь. Квартира Ратибора

– Не дай ему пройти!.. – Сон болезненно прервался, выбросив ребенка из сладкой неги, так не вовремя посетившего мир грез.

Мальчик озирался по сторонам, моргая и не совсем понимая, где он. На губах – привкус крови, в груди – давящая пустота. И огромная тяжесть на плечах, словно кто-то из мира сновидений тянул назад, не желая отпускать его. В голове крутились чьи-то слова: «Не дай пройти!..»

Снова видения, что преследовали мальчика не первый год. Начались они после странного случая на Купалу. Сколько же нервов извели родители себе и сыну. Психологи – гештальты, юнги, фрейды – сыпались на неокрепшего ребенка как из рога изобилия. Ничего не помогало. Правда, взрослым почти удалось убедить чадо, что ему просто напекло голову и все привиделось. Но наступила первая годовщина памятных событий. И с той поры, как по часам, каждый год в канун летнего солнцестояния образы приходили вновь. Очень смутно, словно не могли пройти некую преграду, но, тем не менее, постоянно и настойчиво. Приходили, накатывая с нарастающей силой, и устало угасали спустя две-три недели.

В глазах матери вместе с болью и тревогой, сыну виделось и другое, что на самом деле она знает: всё случившееся в ту ночь – правда, но, желая оградить сына от этих знаний, кутает его в кокон лжи, обернутый блестящим, но все же липовым фантиком заботы.

В этот год видения усилились, став гораздо ярче и интенсивнее. Порою, проходя мимо зеркала мальчику казалось, что по ту сторону стекла вовсе не его отражение. Он зажмуривался или же старался поменьше смотреть в обманчивую гладь. Один раз даже показалось, что в зеркале на миг появилась и сразу исчезла Берегиня.

Но такой яркий сон приснился впервые.

– Привидится же! – зевая, Ратибор озирался по сторонам, пытаясь убедиться, что проснулся в своей комнате, на собственной кровати. – Уф! – выдохнув, мальчик расслабился и упал на подушку, желая поскорее заснуть.

Но как только мягкость перьев, которыми подушка была набита, приняла затылок сонного ребенка, его словно захлестнуло волной. Подрагивая, всеми струнами души ощущая, что это не сон, Ратибор довольно четко, во всех мелких деталях вспомнил, что ему привиделось перед этим неожиданным пробуждением. Воспоминание оживало, наполняясь красками и звуками.

Чад пепелища едва расступился, и сквозь мглу, которую даже лучи Хорса не в силах одолеть, вышел он. Горделиво. Надменно. Угрожающе пыша паром, он предстал во всей красе. Ужас во плоти, древняя легенда, пожиратель дев и губитель мужей.

У мальчика задрожали коленки. Ратибор узнал Горыныча. Как не узнать? А Змей опознал давнишнего противника, которого не смог захватить там, на поляне с живой и мертвой водой, у старой заброшенной капи Велеса. Самое поразительное, что ящер не только узнал, но и не был особо удивлен, хотя как это понять у огромной рептилии, не ясно.

Был легко угадан и Калинов мост – перепутье дня и ночи, граница жизни, вход в царство Чернобога. Хотя воочию мальчик его ни разу не видел. Немало витязей сложило здесь головы – выжженная земля щедро усеяна черепами.

Когда показалось, что всё, некому защитить его от Змея, перед Ратибором, преградив чудищу дорогу, встал воин. Меч, щит и алый плащ – все, что сумел разобрать ребенок.

А ещё прозвучали обжигающие сердце слова. Они звучали неспешно, нараспев, но напористо и властно, словно их нашептывал сам ветер:

Дрожит весь мир

под страшной поступью Дракона,

Лишь видно очертанье в полумгле…

Калинов мост – на грани веры, жизни и закона!

Не дать пройти врагу к Родной своей Земле…

Не дай испить с отцовской чаши,

Руби отважно, рьяно, но не сгоряча.

Лихая смерть в бою – для воина всех краше,

Стекает время с острия меча1.

Затем он проснулся.

– Дела-а… – Ратибор снова выдохнул, отгоняя тревожные мысли. И натянул одеяло до самого носа, словно оно могло уберечь от опасности.

До жути хотелось спать. Ватная голова тонула в подушке. Напала зевота, не желавшая легко отступать от беспомощной жертвы.

– Баю-баю-ю-ю – мальчик сладко открыл рот, расслабился, успокаиваясь. – Бай – Но тотчас подскочил, как ужаленный, вспомнив, при каких обстоятельствах в прошлый раз

он произносил эту детскую считалочку и что случилось следом.

Ноги похолодели, сердце забилось сильнее, готовясь выпрыгнуть из груди: в коридоре послышался шорох. И не понять, в реальности или в воображении напуганного ребенка эти звуки стали складываться в зловещее «Чую-чую…». Обдало холодным потом. Навалилась паника, вцепившись острыми когтями, парализуя и заставляя сильнее вжиматься в кровать, нежели сделать пусть даже тщетную, но все же попытку освободиться от этого.

Скрипнула дверь в комнату. Ратибор, приходя в себя, все же нашел силы посмотреть в ту сторону. «Неужели кто-то из навьих посмел? Я же правнук самого Кащея!» – Неожиданная мысль подбодрила его. С ворохом воспоминаний пришла уверенность в себе, и боевой азарт. «Трусить в собственном доме? После всех злоключений на тропах Нави?! Дудки!» – даже не замечая, чьими словами он говорит, мальчик вскочил, отбрасывая одеяло, и выставил кулачки в сторону двери.

Неожиданно что-то мягкое и пушистое уткнулось в ноги.

– Вась… – Ратибор расслабился, произнося имя кота, но, опомнившись, отскочил и уставился во тьму, желая разглядеть, кто же там внизу: усатого-полосатого еще прошлым утром родители забрали с собой на дачу.

Долго не думая, мальчик рванул к включателю, сбив по дороге стул и ударившись пальцем ноги, отчего заойкал, но сумел включить свет.

– Ба! – он прильнул к стене.

По полу как ни в чем не бывало катился заветный клубок ниток. Словно верный пес, он уткнулся в ногу вздрогнувшего Ратибора.

Вновь скрипнула отворяясь дверь в комнату. Ребенок попятился бочком, сбрасывая на пол развешенные на стене картины, но тут же замер как вкопанный, заикаясь произнеся имя вошедшего.

* * *

Берег купальской поляны

– Что же ты, миленький мой? – хохот за спиной собеседницы заставлял парня краснеть пуще прежнего.

– Иди же к нам!

– Мы ждем!

– Скорее же!

– Тут хорошо!

– С нами весело!

– Зацелуем!

– Не робей же!

И снова заливаясь озорным хохотом, девичья гурьба продолжала плескаться в воде.

– Ну их всех! – красавица недовольно покосилась на подружек, не отрывая взгляда от стоявшего перед ней по колено в воде парня. – Ты так пригож, – она отступила назад, протягивая руки.

– Ты очень мила, – паренек с опаской протянул руки в ответ и сделал неуверенный шаг вперед. Ноги ушли в ил по лодыжку.

– Идем же! – девушка нервничала.

Это далеко не первый её «жених», да и опыта поболе, чем прежде, ан нет, нынешняя купальская ночь с самого начала не заладилась, всё встало с ног на голову. Ещё эти непонятные огни на переходе в Явь. А теперь и парень ерепенился, чего давненько не случалось. С того самого памятного «женишка» – его вроде Ходутой именовали.

– Может, не надо… – в голосе юноши чувствовалась тревога.

– Давай целоваться, – отбросив воспоминания, русалка решила прибегнуть к самому действенному средству и потянулась губами к собеседнику.

В тот момент, когда их уста почти соприкоснулись, из прибрежных кустов выскочила разгоряченная деваха в льняной обережной рубахе. Вздымая брызги, она уверенно неслась к «брачующимся».

– Гореслав! Гореславушка! – сорвав с головы набекрень надетый венок, чем еще сильнее взъерошила свои растрепанные волосы, она швырнула его в русалку. Той пришлось отстраниться от жертвы, опускаясь в воду по шею.

– Любава! Любавушка моя! – парень с трудом шевелил языком. – Заморочили меня! Ты не подумай чего…

– Куда ж тебя понесло-то! – девушка пустила слезу, стремясь дойти до суженого. Водоросли цеплялись за ноги, топкий ил сковывал движение. Но тщетно.

– Так я прогуливался, думал, какой подарочек тебе сделать.

– Прогуливался он! – девушка, схватив парня за руку, с упорством тянула его к берегу, нисколько не дивясь холоду, идущему от наполовину обнаженного тела. – Я тебе покажу подарочек! Такой подарочек тебе устрою! – Она развязала пояс и начала подгонять им Гореслава, нещадно хлеща раздосадованного жениха.

– Любавушка, полно тебе! – он, как мог, изворачивался, искренне жалея, что не пошел с русалками. Уж лучше с ними пропасть, чем со сварливой женой век коротать.

Берегиня не видела этой перепалки – было не до того. Как только она опустилась в воду, тело обдало жаром.

– Ратибор! – Она почувствовала мальчика, стоявшего у Калинового моста.

Нахлынули воспоминания, задевая самые тонкие струны души. Тело отозвалось, стало чуточку теплее. Словно её друг, как прежде, рядом, и она может дышать его Силой. Не стать живой, но быть рядом с живым. Отнюдь не ради забавы, как со всеми пресловутыми «женишками», а для того, чтобы Быть.

Ноги слились в извивающийся хвост. В лунном свете блеснул плавник. Берегиня неслась к Калиновому мосту. Позади остались удивленные вскрики товарок, брань Любавы с Гореславом, годы забвения и туманного существования. Впереди была настоящая цель. Как в ту озаренную полной Луной купальскую ночь. А еще там был мальчик Ратибор, которого вновь нужно оберегать. Это, значит, быть истинной берегиней, а не мавкой-утопительницей.

Решив не подплывать вплотную к мосту, она вынырнула посреди реки и, похвалив себя за предусмотрительность, тотчас нырнула, уходя в глубину, стремясь достичь берега реки Смородины.

«Слишком многолюдно», – подумала русалка, выныривая ниже по течению и укрывшись за выпуклым отрезком суши на повороте реки.

На другом берегу, там, где девушка хотела выбраться из реки, гомонили люди. Небольшой отряд словно готовился к переправе.

– Как же они собираются пройти? – недоумевала мавка.

Ей самой удавалось плавать по горящей реке, отделяющей мир Нави от мира живых, благодаря давнему сговору: в русалью неделю любой водоем был доступен для мавок, даже Смородина река. Но что тут делают волки, было невдомек. Она принюхалась, сквозь гарь смоляной реки донесся едва уловимый запах.

– Оборотни! – Берегиня была готова дать стрекача, но лишь мысль о Ратиборе удержала девушку. – Только не это!

Но чутьё не обманешь – на том берегу был не кто иной, как Волк – оборотень, с которым пришлось вступить в неравный бой на навьих тропах. Один из лучших воевод Чернобога, проигравший в прошлый раз, но явно жаждущий мести. Такие не прощают.

Недруг тоже почуял присутствие Берегини. На берегу закопошились. Крики стали громче и злее. Стая готовилась к переправе через реку.

– Им не пройти! – Русалка повторяла эти слова, как заклинание, нутром чуя, что её чаяниям не суждено сбыться – неспроста же пограничный отряд оборотней собрался сегодня в этом месте.

Упустив момент, когда всё началось, девушка успела увидеть только то, что волколаки бросали в горящую жижу нечто, и на том месте образовывалась пышущая паром ледяная тропа, по которой, пользуясь предоставленной возможностью, враги начали быстро продвигаться прямиком к затаившейся Берегине.

Когда окрики стали слышны более отчетливо, русалка, недолго думая, ушла на глубину. Благо, что к этому моменту чувство присутствия Ратибора пропало, словно его вовсе не было.

– Живее, вы!

– Не мешкай – упустим!

– Была же тут?!

Стая стояла подле места, где пряталась девушка. Оборотни с досадой втягивали воздух, чуя её сладкий запах. Но самой небыло – ушла, ушла мавка!

– Полно! – Волк с досадой всматривался в реку. Он был бессилен – путь в пучину заказан. Да и цель перед ними стояла совсем иная. Большая, даже грандиозная цель, от которой зависело не только его судьба, но и величие всей Нави. – Уходим! Впереди порубежье.

* * *

Явь

– Велес?! – мальчик с облегчением выдохнул, его голос дрожал. Если до этого момента волнение вызывал страх, то сейчас его сменил восторг. – Я так рад… – Чувства требовали выхода, и он кинулся с объятиями к старому знакомому.

Ночной гость был спокоен и сдержан, как тогда, далекие четыре года назад. Взирая с высоты немалого роста на Ратибора, он слегка щурился.

– Полно! Мы на месте.

Лицо мальчика приятно ласкал слабый ветерок. «Неужели дверь открыта? Будь неладен этот сквозняк!» – мысль выветрилась из головы так же быстро, как и появилась в ней, стоило только отпустить могучего Бога и бегло осмотреться.

– Неужели?! – Дыхание сперло, глаза стали как блюдца.

Статные березы, мерно покачивая ветвями, приветствовали Ратибора. Раскидистый ясень, казалось, только и ждал его появления. Мальчик даже не задумался, почему волшебные события начинают происходить с ним вновь. Да и какая разница, в конце концов, если сам Вещий Лес встречает тебя как родного? Душа пела.

Не задерживаясь и не оглядываясь, Велес зашагал к средоточению своей силы – Мировому древу. Ратибор, начитавшийся за это время всевозможных мифов, легенд и сказок народов мира, ведал, что у многих из них существовали предания об этом месте; видать, не только ему посчастливилось побывать в волшебной роще.

– Обожди меня! – мальчик вприпрыжку побежал за провожатым, широко размахивая руками и счастливо улыбаясь.

Одно омрачало его радость: чудилось – лес изменился. Даже не сам лес, а что-то иное, неуловимое.

– Вот балда! – Ратибора только сейчас осенило: при прошлом его визите кругом разливался яркий дневной свет, хотя Солнце отсутствовало. А сейчас на деревья медленно, но неотвратимо наваливался сумрак.

Погрузившись в думы, он не сразу заметил, что в заветном Лесу он не один: по тропам, ведущим к ясеню, с разных сторон двигались фигуры. То и дело мелькая между деревьями, они приближались к раскидистому дереву. Трое мужчин и молодая девушка одетые в обережные рубахи, а самый статный из них ещё и в кольчуге, все при оружии. Казалось, путники сотканы из тумана.

– Снова туман? – мальчик поёжился, не сбавляя ходу, он продолжал идти за проводником, рискуя вот-вот догнать одного из мужчин. Тот словно не замечал преследователя.

Тем временем дошедший до ясеня Велес достал невесть откуда взявшиеся гусли и немедля, присев в корнях исполина, ударил по струнам. По окрестностям начала заструилася мелодичная музыка.

– Гой еси, Велесе! – один из путников успел подойти к хозяину этого места.

– Еси гой! – раздалось в ответ.

Ратибор ускорил шаг, ему очень хотелось не пропустить слов, оброненных в центре поляны. Но, как ни старался, сумел подойти только после того, как все гости уселись под деревеом подле Медвежьего Бога, а тот, в свою очередь, исполнил одну песню.

– Кто они? – Ратибор, видя, что сотканные из дымки люди не обращают на него никакого внимания, встретившись взглядом с могущественным покровителем, осмелел: – Призраки?

– Для них ты такой же призрак, как и они для тебя.

– Как же так? Я не понимаю!

– Но в отличие от тебя их великие предки научили опасаться живых, а не ушедших, – словно не слыша мальчика, продолжал Велес. – Тебя же учили смотреть, но не видеть, слушать, но не слышать, думать, но не находить ответы.

– Поэтому я здесь?

– И поэтому тоже. Я погляжу, ты заметил, что Сила уходит даже из этого места.

– Но как же? Сила должна возвращаться. Я сам видел… – Мальчик замялся под пристальным, чуть насмешливым взглядом собеседника.

– О чём я и реку: ты смотрел, но не увидел. – Он помедлил. – Да и не дано тебе, конечно, узреть такое. Сила, возвращаясь в мир, зачастую минует нас.

– Мы же одолели Кащея! – едва не крича, мальчик с обидой смотрел на собеседника. – Да и обрядов, и праздников всё больше и больше, – вспомнил он публикации из интернета о растущем интересе людей к родной культуре.

– У Силы нашлись новые хозяева – наши древние враги.

– Поэтому я здесь?

– Шустрый! – Велес усмехнулся. – За тебя снова попросили, а я не смог отказать.

– Кто, кто попросил? – в глазах Ратибора теплилась надежда: неужели бабушка Василиса? Он так скучал по ней всё это время!

– Это не важно, – старец продолжал медленно водить пальцами по струнам. Духи внимали неслышимой мелодии, не замечая разговора. – А здесь ты потому, что сам захотел этого. Бился о стену, которую возвели вокруг тебя.

– Неужели?! – мальчик разом вспомнил обо всех пугающих снах и смутных видениях, которые посещали его последнее время.

– А когда Навь нашла к тебе дорогу, сумел призвать меня, – собеседник улыбнулся. – Что само по себе диво дивное.

– За мной? Но кто? – сердце в груди нервно забилось, норовя выпрыгнуть наружу. Липкий страх вновь подступил к своей добыче.

– Полно тебе! – старец улыбнулся, страх тут же отступил, будто его и не было. – Кто-кто! Бабайка и кое-кто посильнее. Ты дал им дорогу, произнеся имя. Сами они в Явь пройти пока не могут. Но это временно. Для тебя же теперь открыты миры, мало кому суждено побывать в Вещем Лесу и никому не суждено выйти отсюда прежним.

– Так значит, я могу… – он не успел договорить.

– Можешь и мог. Пока Сила не ушла совсем, а мы не превратились окончательно в домовых да дворовых духов.

– Зачем я им?

– Ты – внук Кащея. Теперь сие известно многим. Как ни хоронила-берегла тебя Василиса, всё тайное всегда становится явным.

– Ты мне поможешь?

В ответ заговорил не Велес, а словно сам Лес прошелестел листвой, вещая всем существом:

– Не жди помощи сильных, сам становись сильным!

– А как стать сильным?

– Си-и-и-л… ла-а-а-а… – отрывистый гул звучал со всех сторон, переходя в звон, путаясь и сбиваясь, уплывая в Лес, теряясь между деревьев.

И тотчас мальчик открыл глаза, с недовольством пытаясь углядеть неугомонный будильник, который трезвонил что было мочи, но в руки никак не давался, – яркие лучи рассветного Солнца ослепляли, игриво светя в очи.

Подарок Макоши

Навь

– Владычица! Мы готовы.

Волк стыдился этих слов, сказанных с искренним раболепием. Он не лукавил, преклоняя колено, едва ли не падая ниц перед её ледяным взором, колючим и пронизывающим насквозь. От этого было еще тоскливее: до чего же он докатился!

Недавно чуть ли не правая рука Кащея, по глупости выступивший против сюзерена и побитый в бою. К счастью, расправы не последовало – не до того было. Да и сам Владыка Нави оказался слишком слаб после сражения с армадой Пришлого. Наказанием стала ссылка на границу, в сторожевой отряд. Хорошо, хоть поставили командиром, а не рядовым волколаком. И вот теперь – новый шанс: поквитаться и занять заслуженное место среди великих. Нужно лишь выполнить приказ и достать требуемое, что граничило с самоубийством.

– Соберите урожай! – её голос был властен. Как же хотелось скулить и подчиняться. Слепо и самозабвенно. Не на страх, а на совесть. – Приготовлю подарочек муженьку.

Это было последнее, что она промолвила, словно бросила невзначай подачку. Как будто для говорившей поставленная цель не столь важна, и выполнит ли поручение новый слуга, не играет роли. Перед тем как уйти, женщина изучающее посмотрела в глаза оборотню, словно читая его, как раскрытую книгу, и удалилась восвояси, оставив после себя у самого порога волчьего логова ворох снежинок, бросив напоследок: «Они помогут перейти Смородину. Не вздумай идти через мост – не пропустят!»

Так и случилось. Стая всё же попыталась проскочить прямым путем, но была встречена стражами, они оказались непреклонны: «Вам не пройти!» А хуже всего было то, что с другой стороны узкого неказистого мостика, связанного из веток калины, маячила массивная трехголовая тень, от которой веяло жаром.

– Словно ждут кого-то или чего-то, – прорычал Волк, уводя стаю к реке и ища узкое пологое место для переправы.

Удобный берег нашелся не сразу, пришлось изрядно отойти от моста, дабы не потревожить сторожей. Волки встали у излучины реки, где поток усиливался, а расстояние до противоположного берега уменьшалось.

– Поторапливайтесь! – вожак нервно подгонял стаю, еще до конца не веря, что им действительно удастся перейти реку.

– Живее, живее! – ему вторил, помогая, Рык – один из опытнейших волколаков в отряде.

«На моё место метит?» – подумал про себя оборотень, косо смотря на разгоряченного воина, но сейчас не время для склок – стае как никогда требовалось единство, а с выскочками позже разберемся.

Волк вдохнул воздух, дабы удостовериться, что поблизости нет опасности или соглядатаев, и остолбенел. Шерсть вздыбилась, глаза налились кровью, пасть оскалилась. Этот дух он узнает из тысячи, из несметного количества иных запахов.

Так пахла месть. Сладкая, лелеемая годами месть. Все сразу отошло на второй план. Буря эмоций, клокотавшая в груди, вырывалась наружу. И над бурлящей рекой раздался вой. Тоскливый и в то же время полный немыслимой ярости.

Стая оторвалась от дел, а затем, не сговариваясь, взвыла, подпевая вожаку. Каждый из них отлично знал, что сейчас будет. Охота началась.

– Живее шевелим лапами! – Волк надрывал глотку, расставляя отряд, успевший перевоплотиться в людей, плотным строем, чтобы пройти быстрее – неизвестно на сколько шагов хватит снежинок.

Тем временем Рык с одним из молодых волков спустился к реке, дабы проверить, сработает ли магия Владычицы.

– Не робей, щенок! Где наша не пропадала! – при этих словах волколак поежился: уж очень ему не хотелось отправлять на верную смерть одного из своих, но что поделать, не самому же лезть в кипящую смолу.

Он отлично понимал, что Волк – новый вожак – чует заговор. Не так прост был их нынешний предводитель, сменивший именно Рыка при переводе на границу после неудачного мятежа. Но ввязываться в противостояние сейчас значило погубить всю стаю, а опытный охотник желал совсем иного.

– Сдюжим, батя.

Совсем еще молодой парнишка лишь на пороге неминуемой гибели решился назвать командира отцом – в повседневной жизни это строго запрещалось. Подобное могло сломать дисциплину и погубить всех в решающий момент. Но сейчас, когда все уже предрешено, можно было и понаглеть.

– Полно тебе! – седовласый крепкий старик в кожаной стеганке похлопал сына по плечу.

Первая снежинка, выскользнув из руки, словно застыла в воздухе. Провожаемая парой переполненных надеждой глаз, она плавно скользнула в исходящий от реки пар и пропала.

– Отец! – парень взмолился. – Кидай скорее вторую.

– Обожди! – крепко стискивая плечо рванувшегося сына, Рык не отрывал взгляда от реки Смородины.

Первое потрескивание они оба пропустили, даже не ожидая такого. Затем пришло время для настоящего удивления.

– Вот так диво! – проверив лед ногой, молодой оборотень с опаской ступил на образовавшуюся гладь, которая простиралась на несколько десятков шагов вперед.

– Чего медлишь?! Кидай скорее остальные – неизвестно, сколько эта переправа выдержит! – Волк, как и следовало вожаку, подкрался незаметно и, взяв руководство на себя, отстранил Рыка от берега, с усмешкой переводя взгляд с сына на отца: дескать, с вами я позже разберусь.

Лед был крепок. Несмотря на то что с реки валил жар, переправа выдержала и долго оставалась целехонькой после перехода стаи волколаков. Когда они добрались до места, от которого шел запах русалки, понтон начал таять. Но до этого никому не было никакого дела. Стая шла на охоту, ведомая вожаком, и всецело полагалась на его чутьё.

Пока разведчики изучали местность, Волк с яростью рыл берег, не смея прикоснуться к кипящей смоле, от которой шел запах Берегини.

– Если бы не задание… – он швырнул несколько комьев воды в пучину, зная, что мавка где-то там, на глубине, наблюдает за ним и, наверно, посмеивается, радуясь, что сейчас вне досягаемости. – Ничего, пиявка, мы с тобой ещё поквитаемся!

Серые тени уходили от берега, стелясь по земле. Впереди ждала славная охота.

* * *

Явь. Квартира Ратибора

– Как же так?! – мальчик недовольно сжимал губы и хмурился. – Ничего не выходит. И ты меня провести не хочешь.

Очередная бессонная ночь уступала место рассвету. Сколько их уже было, этих самых ночей? Не счесть!

Как же Ратибор радовался приходу Велеса! Весь следующий день ждал, что сомкнет глаза и вновь встретится с могущественным другом. Ждал и не дождался. Все следующие сны не имели ничего общего с тем волшебным путешествием, которое посчастливилось совершить в канун Купалы несколько недель назад. И более того, все, пусть и смутные, совсем непонятные видения – весточки с иной стороны, которые сопутствовали неделям до и после летнего солнцестояния долгие четыре года, – оставили его. Это было более чем обидно. Душа терзалась в муках, хоть прямо сейчас беги. Но бежать было некуда. Точнее, конечно, есть куда, но туда не добежать.

– А еще друг называется! – он всё сильнее супился, в нетерпении потопывая ножкой по полу.

Комната была освещена несколькими свечами-таблетками, стоявшими на полу. Маленькие огоньки шипели и норовили погаснуть в самый неподходящий момент: вестимо, когда откроется тропа. К сожалению, она всё никак не открывалась.

Прочитав за неполные две недели горы литературы, благо сейчас лето – «собачьи дни», как поговаривал отец, Ратибор не решился на что-то большее, чем свечи, которые бесхозно лежали в одном из шкафов на кухне. Выставленные на полу по кругу, они должны были, по замыслам юного чародея, открыть путь в Вещий Лес. По крайней мере, такой рецепт работал в одной из прочитанных книг. К несчастью, в жизни всё было не так просто.

– Ишь, важный! Путаешься под ногами. – мальчик взглянул себе под ноги. – Вот скажи, какой прок от тебя?!

Клубок, наворачивавший очередной вираж вокруг свечей, остановился и опрометью выкатился из комнаты.

Волшебный подарок Бабы Яги, вернувшись к её правнуку, остался с мальчиком, неразлучно следуя за ним по пятам. Поначалу это изрядно тревожило, особенно первый раз, когда Ратибор, подбегая к спортивной площадке, заметил, что гость из иного мира увязался следом. Начав озираться по сторонам, придумывая, куда бы спрятать нежданный «хвост» и как при случае объяснить происходящее зевакам (ведь не каждый же день городской обыватель видит катающийся тут и там клубок ниток), он пропустил момент, когда к клубку подбежали девчонки и защебетали, присаживаясь на корточки, водя руками поверх клубка, словно поглаживая кого-то.

– Ты чей такой?

– Забавный!

– Как тебя зовут?

– Пойдем с нами!

При этом подружки с опаской косились на Ратибора, который начал догадываться, что происходит, и молча стоял рядом.

– Алиса! – мальчик узнал девочку со смешной фамилией Патрикеева, учившуюся в параллельном классе. – Нравится? – Понимая, что нужно скорее забирать клубок, он все же тянул время: она была ему симпатична, но раньше не обращала внимания. И как упустить такую возможность заговорить?

– Да! Он твой?! – смахнув прядь огненно-рыжих волос со лба, Алиса привстала, за нею начали подниматься подруги, насупившись и перешептываясь меж собой.– Тебя, кажется, Ратибором звать? – девочка улыбнулась, а ее подруги захихикали. – Диковинное имя! Как в том мультфильме.

– Ничего не диковинное. – мальчик, жутко стесняясь этого разговора, начал разворачиваться, надеясь, что клубок пойдет за ним.

Но тот неожиданно запрыгал на месте, приближаясь к Алисе, тем самым окончательно выбив внука Яги из колеи.

– Какой же ты славный! – девочки поднимали руки, то и дело отстраняясь, словно играли с небольшой шустрой собачкой.

– Значит, ты и так можешь, – бубнил про себя раздосадованный Ратибор. Вечерняя тренировка грозила вот-вот сорваться.

Так и вышло. Наотрез отказавшись идти с хозяином, клубок покатился вслед за девочками. В глубине души мальчик был рад этому. Они замечательно провели время и договорились с Алисой погулять вновь.

К сожалению, сейчас эти сладкие воспоминания только мешали – Вещий Лес манил загадками всё сильнее.

– Куда ты?!

Клубок тотчас вернулся, ткнувшись в ногу хозяина, и покатился прочь, зовя за собой.

– Чего удумал! – мальчик шел следом, не решаясь противиться, хотя в душу закрались сомнения. – А если… – он резко замолчал, сглотнув и застыв на месте.

Излучая неяркий желтый свет, пустыми глазницами мальчика сверлили зенки белого черепа.

* * *

Северные пределы Нави

– Ратибор, берегись! – Русалка билась как рыба об лёд. Не пройти.

Дар «видеть» превратился в проклятие «не мочь». Уходя от погони волколаков, она понимала, что нет оборотням ходу в пучину реки Смородины, но страх гнал мавку пуще кнутов, и она заплыла слишком далеко. Да так, что Огонь-река в этих краях остывала, обдавая холодом. Едва успевая уклоняться от плавающих ледяных глыб, Берегиня отчетливо видела в них изображения друга.

То он гуляет с рыжеволосой девочкой – зависть волчком закружилась в груди навьей, обещая высверлить её насквозь. Особенно тошно было от понимания, кто на самом деле укрылся под личиной кокетливой балаболки, с такой легкостью вскружившей голову мальчику.

В другом она узрела, как внук Василисы идет по странному месту, наполненному Силой. Правда, видно было очень мутно. В глазах рябило от белесых берез. К тому же, как только хмурый хранитель сего места, сидевший с гуслями у костра, учуял соглядатая, видение пропало, а льдина, на поверхности которой оно промелькнуло, рассыпалась на мириады мелких острых осколков, часть которых оцарапала не успевшую увернуться русалку.

Девушка и раньше слышала об этом месте – в старинных преданиях, передаваемых между утопленницами из уст в уста, да в шепоте водяного, когда у того было смурное настроение. Но ни разу не придавала значения этим рассказам, тем более все в один голос твердили: «Туда не попасть».

– Море Забвения, – с натугой выдавила из себя Берегиня. – Дальние пределы и одновременно недосягаемая граница Царства Вечного Сна.

Русалка вспомнила: поговаривали, что сама Зима избегает лишний раз посещать сие место, боясь задубеть. А ещё говорили, что отсюда нет ходу несчастным, сумевшим добраться до здешних краев.

Это беспокоило меньше всего. Ведь там, в каждой грани плывущего под водой льда, жил мальчик, которого она однажды взялась оберегать, но предала. Только сейчас девушка начала понимать значение почти забытых слов.

– Это не просто лед! – Она провела рукой по ближайшему айсбергу, который тотчас отозвался, давая возможность «видеть». – Это осколки, оставшиеся после выковки Ока Силы.

Страх обуял мавку. Она понимала, что прикоснулась к тайне, которую ей не стоило знать.

Навья вновь узрела друга.

– Ратибор, берегись!

Мальчик один-одинешенек стоял на границе Нави, у Калинового Моста, а перед ним, высоко вознеся змеиные головы, возвышалось исполинское чудище.

Видение померкло. Она только сейчас заметила, что льдины образовали неумолимо сужавшийся круг, поняла, что угодила в западню.

– Не выскочить! – Русалка в очередной раз с размаху налетела на неподдающийся шершавый лед, оставляя куски плоти на его прозрачных, словно слеза младенца, краях.

Из черной бездны, куда Берегиня собралась погрузиться, уходя от смертельного кольца, раздался жуткий гул, словно там, на неведомой глубине, затаился невидимый исполин. Пальцы русалки начала сводить судорога, хвост коченел, едва подрагивая. Навья, не имея возможности сопротивляться, начала медленно опускаться в глубинную темноту.

Краем глаза заметив, что лед над головой, принимая форму кольца, являет сейчас отнюдь не Ратибора, а совсем иные образы, мавка обомлела, позабыв о надвигающейся опасности.

Неожиданно русалку обдало слабой волной. Как будто южное течение заблудилось в этих водах, даря толику тепла. Она еще успела подумать, что это чем-то напоминает ласкающий ветерок на исходе дня, как её подхватил стремительный поток, уносящий несостоявшуюся добычу прочь от ревущего с досады глубинного чудища.

Отлично запомнив, кого она узрела на ледяных стенках перед неожиданно пришедшей на выручку подмогой, русалка теперь точно знала, кто строит козни, смущая обитателей Нави.

* * *

Навь. Избушка на курьих ножках

– Ходют тут, бродют, чавой-то вынюхивают! – Хозяйка избы ворчливо бубнила под нос почти беззубым ртом, постукивая черенком метлы по полу, отчего по тесной горнице разлетались сор и вековая пыль.

Это «ходют тут, бродют» продолжалось некоторое время. Менялась интонация. Порою шипя, бабка делала паузу для раздумий, жевала губами, и всё начиналось заново.

– Чую-чую! – Ратибор аж подскочил на месте от этих слов и говора. Сразу вспомнились и недавний визит Бабайки в его квартиру, и те далекие приключения с Берегиней. Но нет, в избе они были всё также вдвоем: испуганный мальчик, нашедший то, что искал не радующийся нежданной находке, и дряхлая старуха в засаленном тряпье. – Кровь моя! Вот и пустили тебя стражи-черепа. Ух, я им! – помахала она метлой в сторону частокола, пристально уставившись на гостя.

Всё оказалось гораздо проще, чем думал Ратибор, хотя проход и открылся не там, где он ожидал. Клубок замер у картины «Баба Яга» знаменитого современного художника-славяниста, висевшей на стене в коридоре. Отец считал его одним из лучших последователей Константина Васильева. В этих картинах действительно таилась замерзшая в кратком миге покоя энергия. Они часто казались живыми, как и зеркала в купальскую ночь. Так было и сейчас. Холст ожил. Даже картинка на нем сменилась: слепя ярким желтоватым светом, мальчика как будто изучали черепа на частоколе. В их молчании явственно читался вопрос: «Пустить или испепелить?»

Вынырнув из воспоминаний, Ратибор решился:

– Может, лучше я пойду? – мальчик сделал неуверенную попытку встать, но был остановлен сухой и на удивление сильной рукой.

– Сиди! Ночь на дворе. Да и не потчевала я гостя, в баньке не выпарила, в печь… – Она запнулась, но после недолгого молчания поправилась: – На печь спать не уложила. – При этих словах старуха пододвинула к нему горшок с мутной, дурно пахнущей жижей, в которой что-то плавало, булькая и пытаясь выбраться.

– Сытый я! – мальчик отстранился, морщась от омерзения.

Из углов горлицы едко пахло плесенью. Отталкивающий запах чувствовался с порога. Изба на курьих ножках изменилась до неузнаваемости. Грязная, заляпанная сажей, со скрипящими при каждом шаге половицами, узкая, неуютная, без дивного света в окне, освещенная несколькими лучинами, она вначале вызвала испуг у влетевшего на порог с радостным криком «Бабушка!» Ратибора, а затем – отвращение и немой вопрос: «Как же так?! Что произошло?!»

Но самое страшное было то, что и сама Баба Яга изменилась. Она не походила на ту величественную женщину, которую четыре года назад встретили мальчик с девочкой, ища защиты. Совсем наоборот: теперь хозяйка волшебной избы была точь-в-точь как в детских страшилках: костлявая, беззубая, шепелявая. От нее веяло самой Навью. Нежданный гость начал понимать, что попал в западню.

– А я тебя помню! Ты ко мне давеча шастал с этой вертихвосткой. Вынюхивал чавой-то. – Она постучала метлой об пол и снова затянула: – Ходют тут, бродют всякие, вынюхивают! – При этих словах она мельком взглянула на дверь, на которую то и дело посматривал Ратибор, мечтая дать стрекача, и в тот же миг входная дверь, жутко скрипя и покачиваясь, затворилась, лишая мальчика шанса на побег.