Читать онлайн Прости, мне плевать, что нельзя бесплатно

Глава 1

– Го-о-орько! Го-о-орько! Го-о-орько!!!– весело кричат подскочившие со своих мест гости. Оглушительной какофонией стучат вилки и ножи по наполненным бокалам.

Мучительно краснею. У нас так не принято. При всех. Машинально вычленяю из сотен взглядов, устремленных на меня, стальной сосредоточенный взор отца. Лёгкий кивок головы. Надо. Поворачиваюсь к своему теперь уже мужу, нацепив слабую улыбку. Всё как в замедленной съёмке. Его жесткие пальцы по-хозяйски обхватывают мой затылок, фиксируя голову. Твердые тонкие губы приближаются к моим. Сердце уходит в пятки. Взгляд цепляется за едва заметную родинку на его идеально бритой щеке. Чуть- чуть повыше глубокой носогубной складки. У него уже морщины…Но они его не портят. Суровый знающий себе цену мужчина. Мой муж. Дыхание перехватывает, когда жёсткий рот вжимается в мой. На языке взрывается горьковатый чужой вкус. Терпкий, щиплющий, будто лизнула капельку одеколона. Ноги подгибаются от прошивающего электрического разряда. Меня раньше целовали тайком пару раз, но никогда вот так. Собственнически. Без оглядки на возможных свидетелей. Клеймит.

– Раз…Два…Три…Четыре…

Оглушающий гомон вокруг не даёт расслышать собственные эмоции. Мне нравится? Я не знаю. Только трепет ощущаю чётко. Это мой муж. Мой хозяин. И он ВПРАВЕ меня целовать. Раскрываю губы, впуская его горячий чуть шершавый язык. По кровотоку разносится покалывающая слабость. От него так пахнет мужчиной. Резкий, тяжелый, забивающий ноздри аромат морского парфюма и сигарет.

– Десять....Ооо.....

Отстраняется. Его голубые глаза смотрят холодно и оценивающе. От прищура к вискам стремятся лучики мимических морщин. Ему сорок два. Его не удивить поцелуем. Мне двадцать один, и я в шоке.

Покачиваюсь на слабых ногах, когда он отпускает. Гости пьют из своих бокалов, одобрительно шумя. Обвожу огромный банкетный зал невидящим взором. Моя свадьба. С русским. Я не верю до сих пор. Не верю, что отец отдал меня человеку из другого мира, фактически выкинув из семьи, лишь ради своих интересов. Позволено ли мне будет общаться с матерью? Нахожу её отстранённое бледное лицо в пёстрой толпе гостей. Не смотрит даже на меня. Младшая сестра рядом с ней тоже уткнулась взглядом в тарелку. Её щеки пылают от пережитого стыда за меня. От этого развратного поцелуя перед толпой. И ведь это лишь первый. Банкет только начался. Будет ещё. У них так принято. Срамные поцелуи на свадьбе. Сжимаю ледяными пальцами вилку, сглатываю распирающий горло ком, губы печёт…

– Выпей, поможет, – роняет муж мой и пододвигает ко мне бокал на невероятно тонкой длинной ножке.

– Спасибо, Вадим Львович, я не пью. Нельзя женщинам… – мельком поднимаю на него опасливый взгляд и тут же снова опускаю глаза в тарелку. Должна ли я ему перечить? Отец сказал – НЕТ. Но я не специально. Вылетело…

– Вадим для тебя. Запомни на будущее, Лейла. И твоим родственникам уже всё равно: соблюдаешь ты традиции или нет. Но как хочешь,– равнодушно пожимает ВАДИМ плечами, утыкаясь в телефон.

Ему наверно тоже не доставляет радости эта свадьба. Вычурный спектакль для гостей. Показать, что два самых важных человека в городе, Ахмедов и Палей, наконец, договорились. Я – гарант их хрупкого мира. Залог стабильности в целом регионе. И я почти не против.

Вадим Львович ещё не так стар. Он бесспорно по- мужски красив, хоть и пугающ. Слишком холодный давящий взгляд из-под нависающих надбровных дуг. Бритвой режет надвое, когда смотрит. Слишком отстраненный голос. Слишком выверенные жесты и неулыбающееся лицо. Словно он и не знает, как это – улыбаться. Лишь иногда кривая ухмылка трогает тонкие губы. Тяжелый человек – видно. Впрочем, другой бы и не выдержал противостояния с моим отцом. Значит сильный. Гранит. И я теперь под его защитой. Его единственная жена. У русских так принято. Единственная жена второго после моего отца человека на огромной территории. Почетно…Вот только мама…

Сердце болезненно сжимается, когда я пытаюсь и не могу перехватить её взгляд. Мамочка… Может отец разрешит ей хоть звонить мне. Иногда. На большее я не рассчитываю. Хоть бы голос слышать. Часто моргаю, силясь не заплакать. Тушь потечет. Вокруг гам. Гости начинают говорить тосты. Не слушаю. Мельком смотрю на ораторов. Всё пытаюсь перехватить материнский взгляд и не могу. Не смотрит. Посмотри!

– Отец, я тоже скажу,– высокий худощавый парень встаёт из-за стола по левую руку от меня.

Невольно перевожу на него заинтригованный взгляд. Отец? Молодой человек нещадно бьёт вилкой по бокалу. Так, что перекрывает весь гул в зале. Воцаряется тишина. А я ведь ничего не знаю о своём муже. Что есть сын – не знала. С любопытством рассматриваю своего пасынка. На вид почти мой ровесник, может на пару лет лишь младше. Похож на своего отца. Копия. Рост, телосложение, колючий взгляд глубоко посаженных светлых глаз. Русые волосы, острые скулы, твёрдый подбородок. Разве что губы. Красные, полные, чувственные. Словно печать сладострастия на жёстком лице. Не красивый, но завораживающий. Цепляет взгляд. Смотрю и не отвернуться.

Муж мой подаётся вперёд, приготовившись слушать. Стальные холодные глаза впиваются в лицо сына, так похожее на его собственное. Без улыбки смотрит. Хмуро. Делает едва заметный приглашающий жест рукой, чтобы тот уже начинал говорить.

– Хочу поздравить тебя с новой женой, отец,– криво улыбается парень,– Хоть прах моей матери ещё и не остыл. Но свято место пусто не бывает, да, пап? А вообще…

Кто-то со звяканьем роняет вилку на тарелку. Гости затихают, жадно ловя каждый звук. Я затаиваю дыхание. В груди становится тесно. О чём говорит этот мальчишка? Скрип зубов рядом.

– Антон, сядь, бл..ть,– так тихо. Слышу только я.

Но парень, похоже, читает по губам отца и лишь шире улыбается. Издевательски.

– А вообще удачно вышло, да, пап? В понедельник хоронил одну. В пятницу женился на другой. Какая насыщенная выдалась у тебя неделя. Я вот лично что-то подустал от банкетов. Ещё на девять дней идти послезавтра. Или этот праздник отмечать не будем? Всё-таки медовый месяц…

Сглатываю. Неделю назад?! Перевожу ошарашенный взгляд на своего два часа как законного мужа. Это правда? Вижу, как ходят желваки на его побледневшем лице. Какой ненавидящий взгляд он вперил в нагло улыбающегося сына. Вадим похоронил мою предшественницу меньше недели назад? Как это возможно?! Это не запрещено???

– Спасибо, Антон, сядь,– говорит мой муж так громко, что от стен отскакивает гулкое эхо.

Но молодой человек будто не слышит. Продолжает всё более задорным голосом, улыбается шире с каждой секундой, начиная напоминать городского сумасшедшего.

– Что ж, счастья тебе, пап! Насладись новой женой. Красивая…– выше поднимает рюмку. Почти над самой головой. Вижу, как к нему с двух сторон медленно крадутся охранники. Сердце тарабанит где-то в горле. Каждое его слово как ядовитая стрела.

– Долгих лет совместной жизни, наверно не пожелаю. Мало ли…Планы поменяются, и эту тоже настигнет несчастный случай. Бизнес такой бизнес…

– Антон! – рявкает мой муж, не выдерживая. На плечо парня ложится тяжелая рука одного из подошедших охранников. Он небрежно опрокидывает рюмку и вальяжно опускается на стул, в упор смотря на отца.

– За поздравление, сын…спасибо,– чеканит Вадим, одаривая его тяжелым взглядом. Нестройный гул обомлевших гостей. Торопливые опустошения бокалов. Будто стараются залить услышанное, вытравить алкоголем.

Меня подташнивает. Зал кругом идёт.

Прошла всего лишь неделя, как мой муж овдовел…Всего лишь неделя… Это случайность? Почему отец не сказал ничего? Почему??? Нахожу его каменное лицо. Взгляд черных глаз, излучающих презрение, устремлен на сына Палея. На меня не смотрит. Словно в полусне поднимаюсь со своего места.

– Куда? – тихо рявкает Вадим, щурясь.

– В дамскую комнату,– лепечу немеющими губами.

Ледяной взгляд светлых глаз медленно исследует моё лицо.

– Только быстро,– роняет Вадим через пару секунд и отворачивается. Кривит губы, с раздражением опрокидывая рюмку и косясь на продолжающего рассеянно улыбаться сына.

Глава 2

Остаток бесконечного банкета прошёл как в тумане. Ко мне никто не подходил, ни о чём не заговаривал. Для моей родни я медленно умирала, сидя за этим столом. Для гостей со стороны мужа не существовала вовсе. Танца молодых у нас не было, ненавистное мне "горько" заглохло на третьем разе. Все тосты о бизнесе. Даже немного странно. Всё-таки свадьба – не сделка. Детей нам желали лишь женщины. Это так бросалось в глаза. Поглядывала каждый раз во время этих пожеланий на мужа и видела, как его твёрдые губы становятся ещё тоньше. Не хочет??? Но что я тогда буду делать в его доме? Без детей? Становилось страшно. Всю мою жизнь меня учили быть достойной женщиной, хорошей женой. Высшее благо – дать наследников, посвятить себя большой семье. Только вот что делать, если этой большой семьи не будет, не сказали. Я хочу детей. Как без них – не представляю. Но мой муж лишь губы кривит, слыша о потомстве от гостей.

Может, мне кажется? Надеюсь, что да.

Взгляд то и дело невольно цеплялся за опустевший стул, на котором сидел младший Палей. Когда я вернулась в зал после того, как отдышалась в уборной, его уже не было. Наверно, его увели те охранники. Наверно, ему вообще не стоило приходить. Его слова так и звенели у меня в голове, заглушая разгульный шум банкета. Перекрывали музыкантов, эхом отдавались в тостах. И глаза. Серые холодные глаза, лишь мельком скользнувшие по мне. В ту секунду в них вспыхнуло такое презрительное равнодушие, что горло сводило удушливым спазмом до сих пор от одного воспоминания. Надеюсь, парень не живет с отцом. Я бы не хотела находиться с ним под одной крышей. Похоже, он меня ненавидит.

Банкет закончился для меня неожиданно. В какой-то момент муж просто повернулся ко мне и холодно произнёс:

– Через пять минут выезжаем.

– Куда? – обхватила горло рукой. Голос немного хрипел. Я молчала почти пять часов.

– Домой,– бросил Вадим, отворачиваясь.

Его уже отвлекал от меня разговором подошедший мужчина. Вадим весь банкет с кем-то говорил, часто отходил от стола. Хмурый, сосредоточенный. Словно на переговорах, а не на собственной свадьбе.

Под галдёж толпы сели в подогнанный к самому входу автомобиль. В небе взрывался фейерверк. Сердце трепетно замирало от расцветающих кровавых цветов на ночном небосводе. Почему салют красный? И так грохочет…Оглушительно. Поселяя тревогу. Словно мы на поле боя. Вздрагивала от каждого залпа как от выстрела, но всё равно задирала голову, не в силах отвести завороженный взгляд от россыпи кровавых искр.

Досмотреть Вадим не дал. Молча с силой надавил на плечо, заставляя сесть в машину. На удивление горячая рука огнем прожгла оголенную кожу. Обогнув машину, сел рядом на пассажирское сидение, постучал по спинке водительского кресла, и мы тронулись. Тишина в салоне угнетала. Вадим откинул голову и устало прикрыл глаза. Широко расставил ноги, так что правое колено утонуло в моей пышной юбке. Украдкой разглядывала мужчину рядом, боясь лишний раз пошевелиться и привлечь его внимание. Русые волосы упали на высокий лоб, на откинутой шее сильно выступал кадык, прямые ресницы на прикрытых веках чуть подрагивали. Крупные ладони с длинными пальцами расслабленно лежали на коленях. Будто опасный хищник затаился перед прыжком.

Ощущаю волны тяжелой энергии, исходящей от него. Давящей на плечи, грудь, мешающей нормально дышать. Лёгкие заполняет запах его морского парфюма, смешанный с нотками кожаного салона, и я неожиданно вспоминаю, что у нас сегодня должна быть первая брачная ночь. Эта мысль мгновенно парализует, пробирает до кости. Он мне чужой человек. Мы не обмолвились и десятком слов. Повлажневшие руки начинают мелко дрожать. Незаметно сглатываю. Вадим открывает глаза.

– Скоро приедем. Не трясись,– и снова смыкает веки, отворачиваясь от меня к окну.

Учуял? Как? Теперь я волнуюсь ещё больше.

***

Тяжелые кованые ворота медленно разъезжаются перед автомобилем словно пасть хищного животного, желающего нас поглотить. Приглушенный свет фонарей едва освещает подъездную аллею. Или это у меня от волнения темнеет в глазах. По телу то и дело прокатывается нервный озноб. Прилагаю усилия, чтобы не начать стучать зубами. Когда машина останавливается у главного входа трехэтажного каменного дома, я близка к тому, чтобы упасть в обморок. Пассажирскую дверь с моей стороны резко распахивает водитель. Подает руку, отрезая пути к отступлению. Вадим, выйдя из автомобиля, энергичным шагом проходит к дому, едва заметно кивнув, чтобы следовала за ним. На негнущихся ногах подчиняюсь.

– Твоя спальня рядом с моей, осмотришься завтра, – бросает мужчина через плечо, широкими шагами поднимаясь по каменной лестнице на второй этаж. Я быстро кручу головой по сторонам, пытаясь успеть рассмотреть свой новый дом и одновременно поспеть за мужем. Но от волнения интерьер перед глазами расплывается, воспринимаясь одним бежево-серым пятном. Остаётся лишь ощущение. Здесь много воздуха и мало уюта. Дорогое обезличенное жилище. Пустое и строгое.

– Проходи,– Вадим толкает дверь в самом конце длинного коридора второго этажа.

Стоит в дверном проёме, пока я боязливо ступаю внутрь светлой нейтрально обставленной комнаты. Он сказал- МОЯ спальня. Вместе мы жить не будем?

– Подходит? – интересуется муж.

Но вижу, что мой ответ, каким бы ни был, ровным счётом ничего не изменит. Поэтому продолжаю молча озираться.

– Ванная там,– Вадим кивает в сторону неприметной двери в глубине комнаты,– Если надо в порядок себя привести – иди.

Мужчина резким движением ослабляет галстук, расстегивает верхнюю пуговицу белоснежной рубашки, вторую. Небрежно скидывает пиджак на кресло, закатывает по локоть рукава. Стою в нерешительности посреди комнаты, наблюдая за ним. Ноги словно к полу приросли, язык прилип к нёбу. Статуя. На журнальном столике, стоящем между двух глубоких кресел, коньяк, вино и ваза с фруктами. Вадим плескает себе янтарный напиток и с облегченным вздохом усаживается, широко расставив ноги и опустив руки на массивные кресельные подлокотники.

– Не пойдёшь? – вскидывает светлую бровь, лениво наблюдая за мной. Коньяк плещется в стакане в его руке.

– Мне не нужно,– тихо отвечаю подрагивающим голосом.

Муж едва заметно криво улыбается. На его левой щеке прорезается ямочка, так чужеродно смотрящаяся на строгом суровом лице. Вадим с видимым наслаждением делает глоток и кивает стаканом в мою сторону. Голубые глаза словно темнеют, становясь глубже.

– Раздевайся тогда…Раз не нужно,– ровно произносит муж,– И покончим уже с этим.

Глава 3

Живот скручивает от нахлынувшего волнения. Поднимаю было дрожащие пальцы к плечикам платья и …не могу. Руки плетьми повисают вдоль тела. Он правда хочет, чтобы я…САМА??? Тут так светло, так непростительно всё видно. Я просто не могу! Но он ведь приказал. Он мой муж. Я должна…

Вадим молча вскидывает бровь в ожидании, а потом ставит стакан на столик и устало трёт ладонями лицо, упираясь локтями в колени. Раздраженный вздох.

– Блять, забыл. Девочка ж наверно ещё, да?

Чувствую, как густой румянец заливает всё лицо и сползает по шее на зону декольте.

– Как вы могли про меня плохо подумать? – хриплю в ответ, от обиды переходя на "вы",– Чистота – это за…

– Да понятно,– он только отмахивается от меня, перебивая. И себе под нос,– Счастье привалило…

Я совершенно теряюсь. Разве он не должен быть рад? Мама говорила, что непорочность- мой главный подарок мужу. Нет, я знаю, что у русских не все девушки берегут себя. И общество относится к этому нормально. Но "нормально" ведь не значит одобряет…

– Так,– резко бросает Вадим, прерывая мои размышления,– Свет тогда гаси и иди ко мне.

Облегченно выдыхаю и почти бегу к выключателю. Да, без света будет лучше. Щелчок, и комната погружается в полумрак. Лишь свет уличного фонаря и звёздное небо рисуют силуэты сквозь окно. Вадим сцепляет руки в замок и подается чуть вперёд, опираясь локтями на колени. Не вижу, но чётко ощущаю на себе его всё более жадный взгляд.

– Вот так…Иди сюда, Лейла.

Вздрагиваю от новых незнакомых мне хриплых ноток в его голосе. И несмело делаю шаг вперёд. В животе противно тянет от нервного напряжения.

– Мужчину голого видела? – интересуется муж с какой-то снисходительностью.

Облизываю пересохшие губы.

– На пляже…

Хмыкает.

– Полностью,– уточняет.

Я краснею ещё пуще и отрицательно мотаю головой, забывая, что в темноте Вадим может этого и не увидеть.

– Целовалась хоть? – в голосе как будто улыбка.

Муж протягивает вперёд руку и, ухватившись за пышную юбку, резко притягивает меня к себе. Замираю, стоя меж его широко разведенных ног. Его глаза оказываются напротив моих губ. Вижу его макушку, посеребренную лунным светом и лучами уличного фонаря.

– Нельзя целоваться,– тихо отвечаю.

Опять хмыкает. Его дыхание долетает до моей шеи.

– Честно скажи. Я не отец – ругать не буду.

– Два раза. В институте,– выдавливаю, сгорая со стыда.

Боже, зачем я призналась? Он ведь теперь может вернуть меня отцу! Я этого не переживу.

– Ты учишься? – удивленно спрашивает Вадим, обратив внимание почему-то именно на это,– Думал, вас Ахмедов в мир вообще не выпускает…

– На заочном, только на сессии езжу,– торопливо объясняю, чтобы Вадим не подумал ничего плохого,– На переводчика. Романские языки. Женщина должна быть послушной, но не глупой. Под стать мужу. Так отец говорит…

– Значит не глупая…– тянет Вадим с усмешкой. А его руки медленно сминают юбку и пробираются к моим бёдрам, отчего я забываю, как дышать,– Боишься?

– Да,– честно признаюсь.

– Не бойся,– убирает руки и откидывается в кресле. Свет фонаря падает на его лицо, и я вижу, как Вадим щурится.

– Разденешь меня?

– Что? – я охаю.

– Давай,– муж перехватывает мою руку, кладет на ряд пуговиц на своей рубашке,– Смелей.

Закусываю губу и начинаю расстегивать его рубашку. Пальцы то и дело касаются горячего оголяющегося тела Вадима. Сначала грудная клетка, потом живот. Его кожа гладкая, упругая, без волос, ощущаю развитую мускулатуру под ней. Сосредотачиваюсь на процессе. Страх уходит. Вадим молча помогает высвободить его руки из рукавов, выправить рубашку из брюк. Аккуратно кладу её на пол. Кидаю быстрый взгляд на ширинку и решаю опуститься на колени перед ним и начать с ботинок. Тихий смешок над моей головой. Кажется, муж разгадал мой маневр, но не возражает. Медленно избавляю его обуви, погружаясь в странный транс. Тишина. Только дыхание слышно. Моё и его. Всё более частое, горячее. От Вадима начинает печь как от включенной батареи. Мне становится душно. Мир теряет реальные очертания. Поднимаю глаза на своего мужа, продолжая сидеть перед ним на коленях, и подрагивающими пальцами тянусь к ширинке. Вижу, как во мраке будто мерцают его зрачки, отражая лунный свет. Его дыхание сбивается, когда случайно касаюсь твердости меж его бёдер, расстегивая молнию брюк. У меня у самой на руке будто вспыхивает ожог. Я знаю, что это. Это его желание. Мне страшно и одновременно радостно от того, что мой муж хочет меня. Значит я ему хорошая жена… Вадим привстает, помогая стянуть с него брюки. Остаётся в одних боксерах. В ушах начинает шуметь. Смотрю на его бёдра, на прорисовывающийся сквозь хлопковую ткань вставший член, и не могу решиться дотронуться. Во рту пустыня. Сильно вздрагиваю, когда мне на плечи ложатся его руки.

– Спинкой повернись…

Почти ласково, хрипло. Прикрываю глаза и послушно поворачиваюсь к нему спиной, оставаясь на коленях. Обжигающие пальцы скользят вдоль моего позвоночника, развязывая шнуровку, верх платья сползает по груди. Вадим проводит широкой ладонью по моей спине, то ли лаская, то ли успокаивая. Тянет меня вверх под руки. Встаю, и платье спадает к моим ногам. Мужские руки на моей спине, талии, бёдрах, ягодицах. Гладят, ощупывают, мнут. Воздух холодит оголенную кожу, смешиваясь в дикий коктейль с внутренним жаром. Покачиваюсь от каждого прикосновения словно гибкая ветка ивы на ветру. Щелчок бюстгальтера, лямочки, сползающие по моим рукам. Бёдра сводит от горячей судороги. Тело колотит мелкой жаркой дрожью. Мягкое давление в поясницу. Вадим подталкивает меня в сторону кровати. Переступаю через платье и бреду как во сне. За спиной слышатся его шаги, какой-то шорок. Низ живота сладко сводит, когда колени упираются в постель. Тело горит возбуждением. Но оно мало походит на сексуальное. Скорее просто нервы сдают. Из лёгких разом выбивается весь кислород, когда абсолютно голый уже муж вжимается в мою спину и бёдра. Твёрдый горячий член вдавливается в поясницу. Вадим обхватывает одной рукой мою шею, другой тянет вниз по бедру мои трусики.

– Не бойся, Лей,– хрипло, у самого уха. Жаркая вибрация его голоса отдаётся в груди. Он обхватывает пальцами мой подбородок и поворачивает к себе.

Губы встречается с губами. Горячо, влажно. Языки соприкасаются. Его теплая чуть шершавая ладонь ползёт по моему животу и накрывает лобок. Я тихо охаю. Жмурюсь, заставляя себя расслабиться и не вырываться.

– Какая гладенькая…– урчит Вадим, лизнув мою шею.

– Положено так…– бормочу в ответ, сгорая со стыда.

Его пальцы проникают ниже, раздвигают половые губы. Дергаюсь непроизвольно, но он только сильнее прижимает к себе.

– Тихо…тихо…– неразборчиво сквозь поцелуй.

И что-то делает своей рукой у меня между ног, отчего колени постепенно начинают подкашиваться, а промежность горячо пульсировать. Особенно в глубине лона и снаружи в одной точке. Словно сердце качает кровь только туда. Кипятком заливает. Дыхание сбивается. Сознание накрывает ватной пеленой. Выгибаюсь в пояснице, ощущая, как муж начинает потираться сзади о меня раскаленным членом, шире расставляю слабеющие ноги. Мне уже не стыдно. Нарастающий зуд между ног вытравляет все табу. Сама не понимаю, как оказываюсь на кровати. Под бёдрами подушка, приподнимающая ягодицы в постыдной позе. Щека на прохладной простыне. Тяжесть мужского пышущего жаром мужского тела давит сверху. Губы мужа оставляют влажные следы на моей шее, лице. Его пальцы продолжают с нажимом массировать по кругу пульсирующую точку между ног, вырывая из меня жалобные тихие всхлипы. Ощущение жаркого зуда внизу живота становится нестерпимым. Просто хочется от него избавиться. Сама вжимаюсь ягодицами в мужские крепкие бёдра. Кожа покрывается испариной.

– Да? – Вадим влажно целует меня за ушком.

–Да,– стону в ответ и тут же чувствую, как его твердый орган вдавливается в меня. Дыхание срывается. Это какие-то невыразимые ощущения.

– Я осторожно, не зажимайся, – хрипит Вадим то ли зло, то ли удовлетворённо, зарываясь лицом в мои волосы.

Чувство распирания нарастает, а потом тело пронзает сильная тянущая боль, как при очень болезненных месячных. В уголках глаз собираются слёзы. Первое желание сжаться, закрыться от него. Но никак. Я распластана на кровати, придавлена большим тяжелым мужчиной. Мычу, ухватив зубами простынь. Жар возбуждения исчезает, оставляя только ноющую боль.

Вадим молча начинает быстро двигаться во мне. Я понимаю, что он просто хочет поскорее закончить это. Тяжело дышу, терпя. Распирает между ног так, что, кажется, коленки не сойдутся никогда. Внутреннюю сторону широко разведённых бёдер с непривычки тоже тянет. Похоже, мой муж – большой, не обделенный природой мужчина. Хотя мне конечно не с чем сравнивать. Постепенно тело охватывает спасительное онемение, и мне даже становится приятно. Не так конечно, как было до того, как Вадим взял меня, но мягкое тепло всё -таки расползается по кровотоку.

Какое-то пронзительное чувство единения. Это ощущение другого человека в себе само по себе делает происходящее чем-то невероятным. Запах чужой кожи, скользкие от испарины тела, духота от тяжелого дыхания. Всё это порождает во мне сладкое томление. Вадим двигается резче, по комнате разносятся влажные пошлые шлепки. Между ног у меня снова тянет, но уже приятно. Глубокий толчок, и мужа скручивает быстрая судорога. Я чувствую её в себе. Пару секунд он лежит на мне, тяжело дыша.

А потом встаёт и стягивает с члена презерватив. Я подскакиваю на кровати от неожиданности. Презерватив???

– Зачем? – ошалело моргаю, смотря как Вадим кидает его в урну для бумаг.

– Что?

– Зачем ты предохранялся? Ведь я твоя жена. Ведь…

– Поверь, нам не нужны дети, Лей,– сообщает Вадим спокойно и начинает натягивать боксеры.

– Но как же…– я запинаюсь, видя, как муж поднимает с пола брюки.

Он что? Уйдет сейчас?

– Ты куда? – спрашиваю, совершенно растерянная.

Вадим подхватывает рубашку и подходит ко мне. Небрежно проводит рукой по моей щеке.

– Спи, у тебя был тяжелый день. А у меня ещё дела. Будь хорошей девочкой. Ты же у меня умная, да?

Едва ощутимый поцелуй в макушку, и Вадим исчезает, оставляя меня одну.

Глава 4

Несколько секунд растерянно смотрю на хлопнувшую дверь. Неприятное чувство, что мой муж просто сделал то, что должен был сделать, не отпускало. Я ждала другого. Не знаю, чего именно, но точно не закрывшейся за ним двери через пару минут после полового акта.

Хмурясь, разглаживаю пальцами скомканную простынь. Он мужчина, у него много дел. Моё же дело – ждать его и создавать в нашем доме уют, чтобы ему было комфортно. Он ведь был достаточно нежен и бережен со мной. Я не должна расстраиваться! Вот только детей он не хочет…

Закусила губу, в носу тут же противно защипало от обиды. Как это? Разве я плохая? Разве он боится, что я не смогу дать ему хороших детей? Почему? Может быть, мне надо просто заслужить его доверие? Наверно…Я буду ему хорошей, послушной женой. И тогда Вадим передумает. Обязательно передумает! У нас будут чудесные дети. Он такой красивый…По телу пробежала восторженная дрожь, между ног мягко заныло, на губах помимо воли расцвела мечтательная улыбка.

Мне понравилось. Даже несмотря на болезненные ощущения вначале. И, говорят, больше их не будет. Только единение с ним. С сильным, умелым, красивым, мудрым. Мой мужчина. Мой муж. И почему я его так боялась? Глупая. Отец никогда не отдал бы меня за плохого человека. Он заботится обо мне.

Закуталась в одеяло как в кокон и попыталась заснуть. В душ идти не хотелось. От меня пахло ИМ, и я сейчас наслаждалась этим запахом. Будто Вадим и не уходил вовсе, а незримо присутствовал в моей постели. Закрыла глаза, но сон не шёл. Я была слишком взбудоражена произошедшим. Стоило сомкнуть веки, как меня одолевали образы сегодняшнего дня, с невероятной скоростью сменяющие друг друга: роспись, банкет, крики "горько", звеневшие в ушах, его губы на моих губах, поздравления гостей, танцы, мои дрожащие пальцы, расстегивающие пуговицы на его рубашке, жаркое дыхание в шею, чувство болезненного распирания между ног…

Встаю. Уснуть всё равно не удастся. Кровь быстрыми толчками бежит по венам, мешая даже просто спокойно лежать. Лучше осмотрюсь в комнате и в доме. Ведь не так уж и поздно. Ещё и одиннадцати нет.

Спальня моя оказывается ничем не примечательной. Разве что своим немаленьким размером и гардеробной, уже полностью забитой моими вещами. С удивлением осматриваю аккуратно сложенную и развешанную одежду. И когда только успели. Ещё утром всё это было в доме отца. Порывшись, нахожу любимые плюшевые шаровары и домашнюю маечку. Забираю волосы в высокий хвост. Заглянув в ванную и убедившись, что она так же нейтральна и безлика, как и вся остальная обстановка, выхожу из комнаты. В коридоре царит полутьма. Так тихо, что я невольно начинаю нервничать, вздрагивать от звука собственных шагов. Я здесь одна? Вадим совсем уехал? Конечно, у него должна быть охрана, как и у моего отца, но вряд ли они живут прямо в хозяйском доме. У нас не жили. А кто живёт? Только мы с Вадимом? А как же его сын? Спускаюсь по широкой парадной лестнице. Свет почему-то включить не решаюсь. Ещё не чувствую себя хозяйкой. Скорее крадусь как вор. Оказавшись в холле, верчу головой, раздумывая, куда теперь пойти. И замечаю тусклый отблеск лампочки справа. Посомневавшись пару секунд, всё-таки решаюсь пойти туда. В конце концов, это теперь мой дом. Чего мне бояться?

Повернув направо и пройдя по тёмному коридору, толкаю приоткрытую дверь, за которой льётся мягкий жёлтый свет. Моргаю пару раз, привыкая после полутьмы к более яркому освещению. И замираю в нерешительности, наткнувшись на сверлящий взгляд серых глаз напротив. Тяжелый, давящий. И совсем не дружелюбный. К моему лицу приливает жар. На банкете мне не показалось. Младший Палей меня точно ненавидит.

***

– Что-то хотела? – парень крутит в руках кружку, смотря на меня исподлобья.

Мельком оглядываю помещение. Оказывается, я зашла на кухню. Светлые нейтральные тона, как и во всем доме, мраморные столешницы, посередине большой кухонный островок, за которым и устроился младший Палей. Из его кружки идёт дымок, значит, это вряд ли алкоголь. От осознания, что он сейчас не пьёт, становится как-то спокойней. Я побаиваюсь и не люблю пьяных.

– Воды,– быстро нахожусь, нервно переступая с ноги на ногу.

Уходить почему-то расхотелось. Не желаю демонстрировать Антону слабость или страх. Я теперь здесь хозяйка. И нам придётся наладить общение, как бы он сейчас ко мне не относился. В хорошем доме должен быть мир и уют.

Антон молча мотает головой в сторону холодильника, не отводя от меня тяжелый взгляд. Кажется, даже не моргает, наблюдая, как я открываю дверцу и достаю бутылочку минеральной воды. Руки невольно подрагивают, когда сворачиваю крышку. Его внимание неприятно обжигает кожу.

– Кофе выпьешь со мной?

Чуть не давлюсь от неожиданности. Мне казалось, он только и ждёт, когда я уйду.

– Можно,– слабо улыбаюсь, но любезность мне и не думают возвращать. Всё тот же хмурый прошивающий взгляд.

– Сама варить умеешь? – с какой-то унизительной снисходительностью, будто я из лесу только что вышла.

– Представь себе,– бурчу под нос, направляясь к кофемашине.

За спиной раздаётся смешок. Услышал? Ну и что. Он мне не муж и он – не один из старших мужчин в семье. Мой ровесник примерно. Я не обязана быть с ним почтительной. Жужжание перемалывающихся зёрен в тишине. Не оборачиваюсь, но остро чувствую лопатками его взгляд. Пару раз даже скованно повожу ими. Сводит.

– Отца сегодня впервые видела? – лениво интересуется Антон, когда я наконец занимаю высокий барный стул напротив.

– Нет,– делаю обжигающий нёбо глоток, но вкуса не чувствую. Под тяжелым взглядом Антона рецепторы парализует от нервного напряжения,– Второй. Четыре дня назад смотрины были…

– Четыре дня назад…– парень задумчиво постукивает длинными пальцами по столу, смотря куда-то мимо меня.

А я пользуюсь моментом, чтобы внимательней его рассмотреть. Как же он похож на Вадима. Но есть и отличия. Антон, кажется, немного выше, худее, хотя возможно это из- за возраста, и, когда он станет старше, мальчишеская угловатость исчезнет. Глаза больше, тоже глубоко- посаженные, но почти круглые, отчего и без того тяжелый взгляд воспринимается каким-то отчаянным. И ещё губы. Выразительные, полные, чёткой формы, привлекающие внимание. Наверно, от матери достались. У Вадима тонкие…

– И каково это? – Антон неожиданно фокусирует на мне режущий взгляд, губы расползаются в ироничной ухмылке, – Безропотно спать с тем, кому папочка продал?

Кофе застревает в горле.

– Вадим Львович- муж мой, я ему – жена. Законная! – гневно шиплю, расправляя плечи. Не позволю оскорблять себя. У нас с Вадимом настоящий брак.

– Законная…– хмыкает Антон с сарказмом, сверля меня серыми глазами и делая глоток из своей кружки.

– Да. Законная. А ты – мой пасынок. Младший в семье. Слушаться должен, чтить отца, уважать меня. Отец – большой человек. Опора. Гордись, а не перечь, – стучу пальцем по столешнице в такт собственным словам, придавая себе сил возражать этому наглому парню.

– Ох ты ж блин, крошка! – в ответ Антон начинает ржать так сильно, что запрокидывает голову назад. И я полностью теряюсь, наблюдая, как дергается кадык на его сильной шее. Разве я что-то смешное сказала? Я дело говорю.

– Послушай меня, рахат-лукум,– Антон так резко перестаёт смеяться и подскакивает с места, что я моргнуть не успеваю, как его пальцы уже фиксируют мой подбородок, а серые со стальными переливами глаза оказываются в паре сантиметров от моих.

– Рассуждать похоже не твоё…Тебя учили молча ноги раздвигать перед тем, на кого отец укажет…Вот за большее и не берись…

Я дёргаю головой, но не вырваться. Его дыхание обжигает мою щёку. В груди начинает дребезжать от неконтролируемого страха, затапливающего меня. Он не должен быть так близко, не должен меня так трогать, не должен такое говорить. Нельзя!

– Пусти…– шепчу, но парень будто не слышит.

Его задумчивый потемневший взор лениво скользит по моему лицу. Задерживается на приоткрытых губах. Большой палец накрывает нижнюю и чуть нажимает. Ощущаю вкус кожи Антона на кончике языка. Глаза мои широко распахиваются от шока. Сердце заходится тяжелыми гулкими ударами. Что-то плохое сейчас творится. Нельзя- нельзя- нельзя…

– Ты даже не понимаешь, что вокруг происходит…– хрипло шепчет Антон, склонившись к моему уху, но я с трудом различаю слова.

Он не должен быть так близко- первая мысль, набатом стучащая в голове. Почему я не вырываюсь- вторая. От него невероятно вкусно дурманяще пахнет – третья.

– Будь осторожна, Лукумчик, – мне кажется, его губы почти касаются моего уха, бархатный тембр отдаётся в груди тревожной вибрацией, – Плохие дяди съедят тебя и не подавятся, когда папашу твоего сгноят. Ясно?

– Только тш-ш-ш… – продолжает жарко нашёптывать Антон.

А потом едва ощутимо мажет носом по моему виску и отпускает, резко делая шаг назад. Я по инерции, потеряв опору, покачиваюсь за ним. Кусаю щеку, медленно выпрямляясь. Стараюсь с достоинством. Силюсь, но не могу посмотреть младшему Палею в глаза. Упираюсь взглядом в его тяжело подымающуюся грудную клетку. Трясёт. Надо собраться. Ведь ничего не произошло такого, да?

Моргаю один раз, второй…На третий Антон исчезает с кухни, оставляя меня наедине с новыми тревожными мыслями.

Глава 5

Совершенно потерянная возвращаюсь в свою комнату. Зря я спускалась. Зря пила кофе на ночь. Зря говорила с Антоном. Теперь уж точно не заснуть. Он сказал: " когда они сгноят твоего отца". Папе что-то угрожает? Должна ли я об этом ему сообщить? Но ведь это просто слова, ничем не подкрепленные. И эти слова против моего мужа. Разве я могу говорить что-то плохое про него? Тем более, не имея никаких доказательств…Но если это правда? Дьявол. Больше не заговорю с этим мальчишкой. Никогда. Он наверно специально меня с толку сбивает. Издевается. Хочет настроить против собственного мужа, его отца. Плохой меня выставить. Ведь мой отец помирился с моим мужем. Наша свадьба тому подтверждение. Значит Антон просто врёт. Какой же он…

Закрываю глаза, с головой накрывшись одеялом. Серый тяжелый взгляд тут же всплывает в памяти. Не могу прогнать этот образ, как не пытаюсь. И уже не понимаю, чьи глаза меня сверлят: сына или отца. Считаю до ста, представляю овец. Бесполезно. Пара стальных холодных глаз заглядывает в самую душу, поселяя безотчетную тревогу в груди. Сама не замечаю, как погружаюсь в тревожный сон, наполненный картинами прошедшего дня. Тосты на банкете, живая музыка, кровавые цветы салюта, издевательский смех Антона, его жаркий шепот у моего уха, интимный до мурашек, руки Вадима на моих бёдрах, тяжесть чужого тела, влажный поцелуй на ключице…Открываю глаза. Не сон. Предрассветный сумрак освещает комнату. И мой муж на мне.

– Вадим? – хриплю удивленно со сна.

– Привет, Лей. Решил опять прийти, – улыбается одним уголком рта.

И так как-то тепло. Я в первый раз вижу его улыбку – даже сердце замирает. Аккуратно трогаю губы мужа, словно проверяю, настоящая ли. Вадим улыбается шире и легонько целует кончики моих пальцев.

– Такая ты ещё девочка…– шепчет неразборчиво,– Бесхитростная…Даже жалко…

– Что «жалко»? – хмурюсь, не понимая.

– Ничего.

Вместо пояснений Вадим быстрым движением стягивает с меня пижамные штаны и, подхватив одну мою ногу под колено и широко отведя в сторону, устраивается меж разведённых бёдер. Только охнуть успеваю. Веки закрываются сами собой. Со сна становится сразу душно, тесно, жарко. Будто он и не останавливался, не уходил тогда, в первый раз. Мои руки обессиленно падают на кровать. Вся энергия стекается вниз живота, туда, где быстрые толчки ритмично растягивают лоно. Лицо горит. Я чувствую, что он внимательно смотрит, наблюдает за реакцией. От этого кожа покрывается густым румянцем. Из горла вырываются тихие вздохи в такт его движениям. Вадим одной рукой сильнее задирает мою ногу, так, что внутреннюю сторону бедра болезненно тянет. Вторую ладонь просовывает между нашими телами, снова нажимая на пульсирующую точку у меня в промежности. Как тогда в первый раз. Низ живота звенит от напряжения. А потом меня неожиданно скручивает сладкой судорогой и отпускает. Словно пружина выстреливает. Я распахиваю глаза, рот открывается в немом всхлипе. Никогда не чувствовала ничего подобного. Облегчение ртутью расползается по телу, мышцы сводит и расслабляет.

– Хорошая какая…– слышу сквозь вату в ушах бормотание мужа.

Ощущаю уже лишними его финальные толчки. Хочется сбросить его с себя, слишком сейчас всё чувствительно между ног. Но я не могу. Он – мой муж. Позволяю себе только накрыть своей ладонью его руку на моей промежности и мягко оттолкнуть. Вадим не сопротивляется – убирает. Я благодарна ему за это. Через пару секунд, он замирает на мне. Вадим тяжело дышит мне в шею, потом медленно встаёт.

Я, хмурясь наблюдаю, как он стягивает презерватив и кидает его в урну. За окном светает, и теперь я могу рассмотреть своего мужа. Умирая со стыда, жадно разглядываю каждую деталь. Вадим- красивый мужчина. Подтянутый, высокий, со в меру развитой мускулатурой. Взгляд то и дело притягивает его пах. Кажется, у меня сейчас щёки сгорят от внутреннего жара, но ничего поделать не могу с собой. Мне интересно.

– Если у тебя останусь, не против? – интересуется Вадим.

Поднимаю на него удивленные глаза. Как я могу быть против??? Он смотрит с насмешкой. И мне хочется тут же сквозь землю провалиться. Понял, что глазею на него. Стыдно как, мамочка. Что он обо мне подумает? Что распутная???

– Ты- мой муж. Это счастье для меня,– отвечаю на его вопрос не своим голосом, пытаясь справиться со смущением.

– Даже так…– тянет Вадим снисходительно. Хмыкает, – Счастье…

Двигаюсь на кровати, когда он укладывается рядом. Муж разворачивает меня к себе спиной, кладет тяжелую руку на живот, вжимается бёдрами в ягодицы. Жарко. Как так спать? Но пошевелиться не смею. Это ведь чудесно, что он хочет со мной спать, да? Через пять минут раздаётся мерный храп. Не громкий, но у самого уха. Муж мой. Это счастье. Вот только мне уже не заснуть… Смотрю пустыми глазами в окно. На небе занимается рассвет. Будет солнечно сегодня. Мой первый день в качестве жены.

Глава 6

Вадим уходит рано. Пока он одевается, делаю вид, что сплю. Рассветное солнце за окном светит слишком ярко. Наверно, моя комната смотрит на восток. При дневном свете всегда неловко вспоминать то, что творилось в ночи. Вот и мне сейчас не хочется встречаться с мужем глазами. Ночью он казался мне почти родным. Сейчас же Вадим – малознакомый взрослый мужчина, делавший со мной то, что я никому раньше не позволяла. За мужем хлопает дверь, и я моментально погружаюсь в сон, наконец чувствуя себя свободно в собственной постели. Я ещё не привыкла спать не одна.

Открываю глаза, когда часы на дисплее телефона показывают почти десять утра. Голова гудит от недосыпа, но дольше валяться я не смею. У нас дома это не поощрялось. Праздность губит женщину, делает ленивой и тяжелой на подъем. Нельзя. Обычно мы с сестрой вставали не позже восьми. Дома всегда было много дел. Хоть жили мы богато и у нас была домработница Зира, отвечающая за порядок в особняке, но готовила мама всегда сама, и ей надо было помогать. Да и свои комнаты мы с Мадиной убирали сами. А ещё сад и конюшня. Была у моего отца слабость- лошади. Здесь мы с сестрой разделялись. Мадине больше нравилось ухаживать за нашей оранжереей, я же сутками могла проводить с дядей Ашотом, следящим за отцовскими жеребцами. Помогала. И помыть, и выгулять, и покормить…В конюшне всегда много дел. Тяжко вздыхаю, опуская ноги с кровати. У Вадима скорее всего нет лошадей. Может быть, если я буду хорошей женой, смогу уговорить его? Не знаю…

Чувствую себя потерянной, пока принимаю душ и одеваюсь. Что мне сейчас делать в этом доме? Вадим ничего не сказал, с прислугой не познакомил, дел никаких не поручил. Не привыкла я так. Плохо. Набираю матери, но трубку никто не берет. Сестре- то же самое. Вдоль позвоночника пробегает холодок. Отец запретил им? Из-за того, что я за русского вышла? Но так он же сам меня отдал, сам! Чуть не плача, звоню папе, но он скидывает вызов и присылает смс, что перезвонит позже. Глубоко дышу, пытаясь успокоиться. Он перезвонит, и я вымолю у него возможность общаться с матерью и Мадиной. Обязательно. Папа всегда был справедлив, а это несправедливо. Взяв себя в руки, я выхожу из комнаты. Надо осмотреться, позавтракать и познакомиться со слугами. Их просто не может не быть в таком большом доме.

***

Вчера мне не показалось. Дом Палеев действительно огромный и совершенно обезличенный. Как будто только вчера здесь закончили делать дорогой дизайнерский ремонт, и хозяева ещё не успели нанести на интерьер свой отпечаток. Мне холодно в этих идеальных серо-бежевых стенах. У нас дома совсем по-другому. Мадина любит рисовать, и весь первый этаж в её акварели, а мама вышивает… И семейные фотографии. Они у нас везде. А здесь я не замечаю ни одной. Даже как-то странно…

Спустившись на первый этаж, я направляюсь в сторону кухни. Но, заслышав приглушенные голоса, сворачиваю немного вправо по коридору. Двухстворчатая дверь наполовину распахнута, давая мне возможность увидеть край большого обеденного стола, стеклянную стену с выходом на террасу и сервант с фарфоровыми сервизами в углу. Похоже, столовая. Различаю голос Вадима, тихий и строгий, слов не разобрать.

– Лейла?

Дьявол. Муж похоже заметил меня.

– Проходи,– громче произносит Вадим, и мне ничего не остаётся, как подчиниться.

– Здравствуй…– робко улыбаюсь мужу, сидящему во главе стола, и тут же смущенно добавляю,-…те.

Антон. Сверлит исподлобья своими стальными глазами поверх кружки, которую поднёс к губам. Совсем как вчера вечером на кухне. Теряюсь от этого воспоминания сильнее, чем от встречи с мужем. Возможно потому, что наш разговор с пасынком воспринимаю как нечто более постыдное, чем то, чем мы занимались с Вадимом ночью. Взгляд Антона медленно переползает на мои губы, и я чувствую фантомный вкус подушечки его пальца на языке. Кошмар какой. Нельзя.

– Здравствуй. Присоединяйся к нам,– спокойный голос Вадима выводит меня из транса.

Я встряхиваю головой и смотрю теперь только на мужа, но краешком глаза замечаю, как Антон от этого предложения недовольно кривится.

– Я пойду тогда,– парень отодвигает тарелку с недоеденным омлетом.

– Нет,– отрезает Вадим, бросив на сына быстрый взгляд. Молчаливая дуэль на пару секунд, и Антон остаётся.

Чувствую себя жутко неуютно, усаживаясь напротив парня по левую руку от мужа. Очевидно, что помешала им. Мужчинам нельзя мешать…

– Выспалась? – интересуется Вадим, разрезая бекон на своей тарелке.

Быстрый взгляд на в упор смотрящего на меня Антона, и я мучительно краснею. Ну кто же спрашивает о таком. При посторонних. Передо мной возникает тарелка, появляются кухонные приборы.

– Да, спасибо,– хриплю себе под нос.

Но Вадим будто не замечает моего смущения.

– Кстати, это Ирина, – муж кивает на приятную женщину лет сорока, ставящую приборы для меня,– Она старшая в доме по хозяйству. Все возникающие вопросы к ней.

– Очень приятно,– улыбаюсь женщине. Та возвращает мне улыбку, отчего на её лице появляются милые ямочки.

– Что положить вам, Лейла? – интересуется.

– А есть каша?

– Да, конечно.

Исполнив мою просьбу, Ирина уходит, и в столовой повисает неуютная тишина. Смотрю чётко в тарелку, ощущая на себе тяжелые взгляды обоих Палеев. Между собой они больше не разговаривают, хотя до того, как я вошла, их голоса звучали достаточно оживленно. Каша застревает в горле, словно стекловату глотаю. Надо быстрее дожевать и уйти. Атмосфера давит. У меня много вопросов к мужу, но при Антоне я задавать их не хочу.

– Что будешь делать сегодня, Лей?

Вздрагиваю от неожиданного вопроса, чуть не опрокинув на себя ложку каши. Поднимаю взгляд на мужа.

– Не знаю…

– Не знаешь…– эхом повторяет Вадим, почесывая подбородок. Переводит задумчивый взгляд на сына. Антон возмущенно вскидывает брови.

– Не-е-ет! Даже не думай, – парень нервно усмехается, отмахиваясь,– ДАЖЕ НЕ ДУМАЙ! Твоя проблема!

– Я уезжаю сейчас…– произносит Вадим строго, сдвинув брови.

– Ну и пусть дома сидит,– фыркает Антон, окатив меня снисходительным взглядом,– Ей по-любому не привыкать в четырех стенах куковать.

Плотно поджимаю губы от обиды. Он так говорит обо мне… Ещё и в третьем лице, как будто я не в метре от него сижу. В лесу воспитывали?

– Тогда с ней сиди, раз умный такой,– Вадим так резко повышает голос, что я подскакиваю от испуга. А вот Антон и бровью не ведёт.

– У меня тренировка,– шипит он в ответ на отца,– Ты знаешь, что я не могу пропустить…

– У тебя тренировка, а у меня не сто бойцов сейчас под рукой. Что как маленький? – Вадим опять говорит спокойно, возвращаясь к разрезанию бекона,– Я с собой Фрола беру и его ребят. Ты с Казимовым поедешь. Здесь только Цыпа останется, да Каримов с братом.

Вадим цокает языком, отпивая кофе.

– Балбесы они зеленые. Нечего. С собой бери девчонку. Пока мутузиться будешь- она в бассейне поплавает, на йогу там сходит, растяжку какую- нибудь… Тем более…– Вадим кидает на меня быстрый, какой-то совершенно чужой оценивающий взгляд. Будто на выпавшую в раздаче карту смотрит,– Тем более Лейлу с тобой увидят, так может и целее будешь.

– Я могу Цыпу взять. Пусть её Казим стережёт со своими…– упорствует Антон.

Но замолкает под придавливающим его тяжелым взглядом отца. Поджимает губы в бессильной злости и с раздражением смотрит на меня. Я прикусываю губу, мучительно пытаясь придумать, как отвертеться от компании пасынка, пока Антон буровит меня серыми глазами. С мужем спорить не хочется, но ехать куда-то с его сыном хочется ещё меньше.

– Бля, Лукум, мнение есть своё? Доставай, удиви меня, – вдруг, привстав с места, перегибается ко мне Антон через стол,– Ну же!

Я открываю рот от неожиданности. Лицо заливает румянцем от обиды и стыда. Он считает меня бесхарактерной? Это не так!

– Антон! Что за прозвища? – возмущается Вадим,– Ты…

Но я не даю мужу договорить.

– Да, есть. Хочу в бассейн. И на йогу, и на растяжку. Угодить мужу хочу, а не тебе, ясно? – я почти ору это пасынку в лицо. Он меня так разозлил, так…! Я не тряпка!

Антон медленно возвращается на свой стул. На его лице расцветает странная улыбка, а в глазах загорается что-то подозрительно похожее на азарт. Губы беззвучно шевелятся. Теряю дар речи. Я не умею читать по губам. Но почти уверена, что он сказал "сучка".

– Ладно. Через полчаса не соберёшься- ждать не буду…Лейла,– вслух произносит парень светским, так дико звучащим сейчас тоном и встаёт из-за стола.

Я остаюсь в столовой наедине с мужем. И только тут до меня доходит, что я забылась и перебила Вадима, не дав договорить. Перебила своего главного мужчину, да ещё повысила голос на его сына. И мне становится очень – очень стыдно.

Глава 7

Хлопает дверь, запирая меня на заднем сидении гелентвагена вместе с младшим Палеем. Охранник, помогавший мне сесть, закидывает мою спортивную сумку в багажник, а затем устраивается на переднем пассажирском сидении и прижимает наушник рации к уху.

– Трогаем…

Водитель плавно выруливает на подъездную аллею. Я ёжусь. Целых три машины. Процессия. Тревожно даже как-то. Отец в последнее время тоже усиливал охрану, не выпускал нас с Мадиной никуда, но ведь их разногласиям с моим мужем пришел конец. На свадьбе. Разве нет? Или у Палеев принято всегда так ездить?

Кошусь на Антона, уткнувшегося в телефон и упорно делающего вид, что меня не существует. На нем смешная черная вязаная шапка, спортивные штаны и безразмерная толстовка с надписью «FUCK OFF BIТCH». Специально для меня что ли нарядился? Похоже…

– Мы же в фитнес центр? – подаю голос через пару минут, не выдержав повисшего в салоне тягостного для меня молчания.

Антон вместо ответа демонстративно вдевает в уши капельки наушников и включает музыку так громко, что её слышно даже мне. Чурбан невежливый.

– В спортивный клуб, Лейла Фаридовна,– отвечает за него охранник на пассажирском переднем сидении.

Ну хоть с кем-то можно пообщаться. Я подаюсь чуть вперёд, наклоняясь к мужчине. У него огромная бычья шея, короткий светлый ежик на затылке, пиджак, трещащий на плечах, а левая ладонь полностью забита старыми синими уже татуировками. Очень колоритный персонаж. И голос как из трубы: глубокий и зычный.

– А в какой? – интересуюсь у своего собеседника.

– В "БоецГолд", Лейла Фаридовна,– охотно вступает в разговор охранник, поворачиваясь ко мне вполоборота,-Там безопасно. Наши ребята везде. Охрана чёткая…

– Балу,– рыкает на него водитель. Мужик тут же замолкает и, кашлянув, отворачивается от меня к окну. Я разочарованно откидываюсь на сидение.

И ловлю на себе косой тяжелый взгляд Антона. Щеку с его стороны буквально прожигает. И губы покалывает так, что хочется облизнуть. Неужели он не понимает, что так смотреть неприлично. Нельзя.

– Что? – выпаливаю раздраженно, резко поворачиваясь к нему.

Хочу смутить. Застать врасплох. Но, если второе мне удаётся, то вот смущаться младший Палей и не думает. Ему хоть в лицо плюй, похоже…Парень только медленно отрицательно мотает головой, мол ничего, и даже не пытается скрыть свой изучающий наглый взгляд. Отворачиваюсь первая, не выдержав. Лицо горит, словно у батареи уснула.

– Губы свои? – вдруг интересуется пасынок.

Я шокировано распахиваю рот.

– Что-о-о?

– Как не свои,– пожимает плечами Антон и снова утыкается носом в свой телефон, опять забывая о моём существовании.

Я отворачиваюсь от него к окну, растерянно хлопая глазами. Наверно, мне тоже стоит сделать вид, что младшего Палея просто не существует.

***

Спортивный клуб оказывается частью санаторного комплекса в километрах двадцати от города. Шикарная гостиница, корты, огромная полностью огороженная по периметру территория. Куча охраны. Мне становится понятно, почему Вадим посчитал это место безопасным. И, скорее всего, всё здесь принадлежит ему. Испытываю гордость за мужа. Он такой же сильный и влиятельный как мой отец. Настоящий мужчина. Внутри расползается тревожный жар, когда я вспоминаю, насколько он мужчина был со мной ночью. Муж мой.

Не успевает водитель выключить зажигание, припарковавшись, как младший Палей выпрыгивает из машины и, закинув на плечо свою спортивную сумку, исчезает за стеклянными дверьми клуба. Провожаю его высокую худую фигуру раздраженным взглядом. Мог бы и показать где тут что. Хотя, сама разберусь. Так даже лучше. Никто не будет придавливать меня к земле снисходительным стальным взглядом.

– Пойдёмте, Лейла Фаридовна,– обращается ко мне охранник с переднего сидения, – Провожу вас.

– Спасибо,– тоже выхожу из машины,– Балу, да?

– Можно Костя,– улыбается громила, доставая из багажника мою сумку,– фамилия моя Балуев, вот и Балу. Да ещё ж огромный…

– Как медведь, я поняла. Вам идёт, – заканчиваю за него, улыбаясь.

Костя добродушно смеётся, идя впереди меня.

– Вам на "ты" можно, Лейла Фаридовна.

Балу кивает девушкам на ресепшн и одна из них тут же спешит ко мне. Судя по бейджику, Катя с оточенной дружелюбной улыбкой и мягким тягучим голосом устраивает мне экскурсию по их комплексу. Балу молча следует за нами с моей сумкой на плечах, словно мой верный оруженосец. На мою попытку отпустить его только отмахивается.

– Вот узнаю, на чем вы остановитесь, где вас искать в случае чего, и к Тоше пойду,– скалится довольно,– Подрехтую ему смазливую рожу.

Я неверящим взглядом окидываю мощную тяжелую фигуру охранника.

– Вы собираетесь драться с Палеем?

Боже. Да он же его убьет даже, если просто дунет в его сторону. Балу- форменный амбал. А Антон, хоть и высокий, и широкоплечий, но настоящий Кощей.

Костя добродушно ржёт, перехватывая мой озадаченный взгляд.

– Ну, во-первых, малой не так плох, как вы думаете, Лейла Фаридовна, хоть с виду и щуплый. Вон у него соревнования через два дня. Медали есть, кубки. Может задницу любому шкафу надрать. А во-вторых…

Улыбка сползает с широкого бородатого лица мужчины, делая его моментально жестким и пугающим.

– Наша жизнь она такая, Лейла Фаридовна. Не всегда соперник в одной с тобой весовой категории. Не спрашивают, когда нападают. А выжить надо. Хоть руками дерись, хоть зубами выгрызай…

Я невольно ёжусь от его потемневшего сурового взгляда. Вспоминаю, кто на самом деле этот добродушный с виду огромный мужчина. Возможно, Балу даже убивал, выгрызал своё право на жизнь…Я знаю, что не все дела отца чистые. Но это не женское дело. Никаких подробностей. Никаких намеков. Никаких разговоров. Даже таких. Мне всегда казалось, что этот мужской мир где-то далеко- далеко. А сейчас вдруг страшно. Ведь вот же он, прямо передо мной. В глазах этого сурового большого человека…

– У нас отличная зона СПА, если хотите, – как ни в чем не бывало встревает в мои мысли Катя. Я дёргаюсь от неожиданности и соглашаюсь на СПА.

***

После крио-сауны, обертывания и расслабляющего массажа моё тело будто парит, отказываясь верить в земное притяжение. Мысли тополиным пухом проносятся в голове, не задерживаясь и не утяжеляя. Переодеваюсь в купальник и с разбегу прыгаю в небольшой бассейн. Здесь есть нормальный двадцати пятиметровый наверху, где спортивные залы. Но я решила остаться в зоне СПА и поплавать в маленьком, но теплом. Вода как парное молоко, 32 градуса. Тело обманывается, кажется, что и не ныряю. Подплываю к нише с джакузи в углу. Делаю бьющие струи сильнее, и с наслаждением откидываю голову на кожаный подголовник, прикрывая глаза. Внутри дребезжит от импульсов удовольствия. Меня немного подбрасывает в воде от напора джакузи. Мышцы растекаются до состояния желе. Перед закрытыми глазами танцуют красные точки.

– И грудь своя? – хрипловатый баритон насмешливо у самого уха.

Я подскакиваю, резко оборачиваясь на звук. Дьявол. Сердце выпрыгивает от испуга. Стальные глаза всего в паре сантиметров от моего лица. Нижняя губа припухла, треснутая. Почему-то завороженно смотрю на запекшуюся капельку крови. Болит наверно…

– Напугал…– шиплю раздраженно вслух, не в силах отвести взгляд от разбитой губы Антона.

Парень только растягивает побитые губы в нахальной ухмылке. А я вспоминаю его вопрос и медленно погружаюсь под воду по самый подбородок. У меня скромный купальник, но при Антоне всё равно такое чувство, будто голая. Так смотрит…Может, Вадиму пожаловаться на него? Только вот что я скажу? Да и может так принято у русских. Я же не знаю…

– Домой пора, вылезай, Лукум. Ждём на улице, – произносит парень через пару секунд повисшего между нами молчания.

Встаёт с корточек и, не оборачиваясь, уходит. А я, смотря ему в след, не могу избавиться от мысли, сколько же времени он здесь проторчал, прежде чем решил обнаружить своё присутствие.

Глава 8

– Олег, останови, – Антон кладёт руку на плечо водителя.

– Зачем, Тош? – сидящий на переднем пассажирском Балу поворачивает к нему удивленное лицо,– Нельзя…

– Надо. Сейчас давай. Тормози, сказал,– младший Палей раздраженно хлопает водителя по плечу. И тот, тяжко вздохнув, сдаётся.

– Ну, Антон Вадимыч, на вашей совести,– бурчит себе под нос.

– Ага,– парень выскакивает из машины, не успевает та припарковаться около небольшого торгового центра.

У Балу оживает рация.

– Да малому что-то взбрендило. Всё, Казим, не гони, за ним иду,– Костя тоже нехотя выползает из джипа и спешит за исчезнувшим в магазине парнем.

Мы с водителем остаёмся ждать. Поглядываю на часы. Рассеянным взглядом провожаю прохожих и проносящиеся мимо машины. Молчим. Через минут десять показывается Антон с огромным букетом белых лилий в руках. Рядом вышагивает Балу. Вижу, как младший Палей забирает у него рацию и что-то говорит в неё. Спорит похоже. Потом наушник оживает у водителя.

– Да, Казим…Да…Уверен? Вадим Львович же приказал…Ладно, добро.

Передняя и задняя двери открываются одновременно, впуская мужчин. Дурманящий запах лилий тут же окутывает весь салон. Голова начинает плыть. Младший Палей кладет букет на сидение между нами, и цветы практически упираются мне в нос.

– Ну, Антон Вади-и-имыч,– цокает недовольно водитель, трогаясь.

Балу тоже сидит хмурый. Поглядывает на Антона в зеркало заднего вида.

– Так, ты же взрослый уже парень, Тош. Всё понимаешь… Времени тебе…

– Знаю,– раздраженно отмахивается Палей и утыкается в свой телефон, бурча,– Одна нога здесь- другая там. Не ссы…

Я недовольно кошусь на вонючий букет. Раньше не замечала, что лилии такие раздражающие. Это он к подружке своей заскочить решил всей честной компанией? Без меня этого никак не сделать? Дурдом. Ромео тоже мне нашёлся… Бесит.

Машины наши сворачивают влево на светофоре, хотя я уверена, что нам надо прямо. С каждым лишним метром раздражение моё всё растёт. Ну правда, я не желаю участвовать в романтических похождениях своего пасынка. Заезжаем в частный сектор. Ещё чуть- чуть и начнутся дачи. Это уже смешно. Мы в другой город собрались? Я есть хочу в конце концов. Не выдержав, цежу сквозь зубы.

– А потом никак было на свидание не съездить? Я с твоими подружками знакомиться не вызывалась.

Антон резко отрывает глаза от телефона и морозит меня таким ледяным взглядом, что я невольно прикусываю губы, интуитивно ощущая, что ляпнула что- то не то.

– Помолчи, – беззвучно, но очень выразительно шепчет парень и отворачивается.

Вместо него подает голос Балу, хриплый и извиняющийся.

– Так мы на кладбище, Лейла Фаридовна. Девять дней же…Не волнуйтесь. Мы быстро.

Я молча вжимаюсь в сидение. Дьявол, как неудобно. Как я могла забыть? Прикрываю глаза. Я бы извинилась, только вряд ли это кому- нибудь нужно.

***

Джипы останавливаются у ворот городского кладбища.

– Кого возьмёшь с собой? – Балу поворачивается к Антону, открывающему дверь.

– Никого,– отрезает парень, потом, кривясь на протестующий взгляд охранника, сдаётся,– Казима давай.

– Ладно, – соглашается Балу и всё равно тоже покидает салон, бросая в рацию,– Казим, с Тохой иди.

– Принял,– потрескивает в ответ.

Дверь джипа перед нами открывается, и оттуда выпрыгивает крепкий невысокий наголо бритый мужчина лет сорока. Он залихватски свистит Антону, останавливая, и спешит к нему. Озирается по сторонам. Тихо. Вокруг никого. Да и не может быть. Никто же не знал, что мы свернём сюда. Наверно только поэтому охрана и согласилась. Нервно перебираю ткань юбки, разглядывая виднеющиеся памятники и кресты за забором. Девять дней…Так странно. Ещё девять дней назад мой муж был чужим мужем. Это невероятно короткий срок. Вадим тоже скорбит, как и сын? Должен. Но всё равно лёг со мной, женился…На языке ощущается неприятная горечь. Разве это правильно? Ощущаю себя воровкой, умыкнувшей чужого мужа. Но я же не виновата. Я даже не знала. И сейчас почти не понимаю ничего. Антон правду мне тогда сказал ночью…

Какие у Вадима были отношения с женой? Антон взрослый, значит долго прожили. Не любил, так всё равно должен был уважать за сына. У нас любовь и не ценится. Что любовь? Год пройдёт, два пройдёт, и исчезнет та любовь. А семья останется. Преданным надо быть. А вот так сразу другую брать? Разве хорошо? Чёрные мысли забивают голову. Вспоминаю поведение Вадима, все его слова, жесты и взгляды. Пытаюсь вычленить признаки скорби, и не выходит. Хотя, что я знаю о скорби мужчин? У женщин плакать принято. А мужчины…Вот два месяца назад дядя Аид погиб, так отец только молчаливей стал, строже. Так бы не знала его, и не поняла ничего. Вадима я тоже не знаю…

Балу, стоящий у моего окна, смачно сплёвывает на землю и выбивает сигарету из пачки. Прищуренный взгляд неотрывно направлен на кладбищенскую дорожку, по которой скрылись из виду Казим и младший Палей. Нажимает рацию.

– Тихо всё?

– Да,– трещит в ответ.

– Добро. Быстрее там…

Опускаю стекло, привлекая к себе внимание охранника. У меня столько вопросов сейчас роится в голове, что хочется задать хотя бы парочку.

– Извините, Константин,– начинаю я робко.

– Во- первых, " извини" и " Костя",– хмыкает Балу, выпуская сизый дым в сторону,– Во- вторых, скрыли бы вы своё смазливое личико за бронированным стёклышком, Лейла Фаридовна.

– Я только спросить хотела, Костя, – улыбаюсь в ответ на его грубоватый комплимент, – А как она погибла? Ну, жена…

– А вы не знаете? – хмурится Балу, делая смачную затяжку.

– Совсем не знаю ничего,– признаюсь.

Охранник отводит взгляд. Цокает и медленно проводит языком по губам. Терпеливо жду.

– Ну так вы по новостям видели наверно,– тихо произносит мужчина, не смотря на меня,– Три недели назад пропала. Искали долго. Вот девять дней назад нашли…

Балу резко переводит на меня тяжелый взгляд.

– Собаки нашли. На болотах. В мешке мусорном по частям. Правда, там не всё было…Не слышали?

По позвоночнику сползает липкий холод. В голове разливается тошнотворная слабость. Да, конечно я видела. И её портрет в новостях. Только фамилию какую-то другую говорили. Алена звали, кажется…И замазанное телевизионщиками содержимое мешка видела… Это…она??? Бывшая жена моего мужа?

– Слышала,– хриплю тихо.

– Ну вот,– Балу сплёвывает и тушит ботинком улетевший на землю окурок.

– Кто это сделал? – мой голос дрожит.

Мне становится страшно. И за ту несчастную женщину, и за себя. Костя не отвечает. Лишь вспарывает меня тяжелым сканирующим взглядом. Догадка молнией прошивает. На кого он думает. На кого они все думают. Я отрицательно мотаю головой, в носу начинает щипать от беспомощности и несправедливости.

– Отец не мог. Не мог…– бормочу, глядя в глаза охранника. Да, мой папа- тяжелый человек. Суровый. Но что бы женщину…в мешках…Нет!

– Вы ошибаетесь! – жарко шепчу Балу в лицо, практически полностью высунувшись в открытое окно.

– Закройте-ка лучше окошко, Лейла Фаридовна,– Костя в ответ лишь улыбается одними губами,– Незачем судьбу искушать, да?

Отворачивается. Не интересны ему мои заверения. Я беспомощно откидываюсь на сидение. Поднимаю стекло. Уверена, что папа на такое не способен. А значит они все ошибаются. Не с теми договариваются, не там ищут. А вдруг меня ждёт тоже самое? Мешки на болоте… Я ведь новая жена. Мамочки, я домой хочу. И как только отец пошел на всё это? ЗНАЯ???

***

Антон с Казимом возвращаются минут через десять. У Балу снова оживает рация.

– Тоха с нами поедет,– трещит басом в динамике.

– Принято,– буркает в ответ Костя.

Вижу, как младший Палей садится в джип, припарковавшийся перед нашей машиной. В груди неприятно колет. Это он из- за меня пересел? Даже рядом сидеть не хочет…С одной стороны я его понимаю, и всё же мне так обидно. Я ему ничего не сделала, я ничего не знала, и почему- то до зудящих пальцев хочется Антона в этом убедить. Хочется, чтобы перестал волчонком смотреть на меня, морозя своими пронзительными стальными глазами.

Мы тронулись, порядок менять не стали. Прижалась лбом к прохладному стеклу, рассеянно наблюдая за мелькающими перед глазами домиками частного сектора и редкими пролесками. Память обрывками выдавала новостные сводки последних пары недель. То и дело в голове всплывали новые детали, каждая из которых после услышанного виделась в совсем ином свете. Теперь это была и моя история. Страшная, изменившая всю мою судьбу. Фотография светловолосой симпатичной женщины вставала перед глазами, стоило только их прикрыть. Алена…как же её… Воронова что ли…или Воробьева… Можно было посмотреть в интернете, но от этой мысли липкий холодок пробегал по спине. Я ещё не была готова столкнуться со всеми подробностями разом. Лучше так…Обрывками. Вспоминая.

Проехали центр города, въехали в наш район. За окном всё чаще мелькали однотипные глухие каменные заборы, которыми были обнесены огромные особняки местной элиты. Костя с Олегом начали тихо обсуждать какого-то общего знакомого, на прошлой неделе поменявшего машину на мотоцикл. Посмеивались. Было видно, как они расслабляются с каждым метром, приближающим нас к дому Палеев. Напряжение в салоне автомобиля постепенно рассеивалось, уже не вися такой густой плотной пеленой. Очередной светофор.

– А я ему говорю,– хмыкает Балу,– а зимой как? В тулупе попрешь?

– Ой, да Башня всегда был,– отзывается водитель, трогаясь на зеленый,– С приветом… БЛЯЯЯ!

Я вскидываю голову на нечеловеческий вопль Олега и успеваю заметить только надпись "КАМАЗ" прямо за водительским стеклом. Через мгновение нашу машину сотрясает невероятной силы удар, сминая кузов тяжелого гелентвагена как детскую картонную модельку.

Глава 9

Ударной волной меня бросает куда-то вперед и вбок, режущий металл впивается в тело, бьюсь обо что-то каждой клеточкой. В глазах темнеет. Время словно повисает и одновременно несется невыносимо стремительно. Боль пронзает всё существо, а потом пульсацией собирается в правых боку и руке. Грудная клетка отказывается подниматься, не вздохнуть. Пронзительный визг, шум сквозь плотную вату в ушах. Темно. Моргаю, пытаясь собраться. Первое, что вижу, раскуроченное окровавленное тело Олега на водительском сидении. Не жилец. Немой вопль застревает в лёгких. Надо выбираться. Выбираться. Выбираться. Но тело не слушается. Ничего не могу. В голове дребезжит. И я не понимаю: это внутри меня или звуки снаружи. Оглушающие хлопки. Выстрелы? Мамочка. Мама! Леденящий ужас парализует. Не надо выбираться. Лучше тут…Лучше…

С переднего пассажирского доносится протяжный стон вперемешку с невнятными матами.

– Балу? – сиплю не своим голосом.

– Девочка… Бля…Жива? – как-то совсем бесцветно, слабо.

Внутри звенит от страха.

– Да! Да! – говорю громче. Адреналин впрыскивается в кровь с каждым болезненным вздохом.

– А мне капец, похоже…

Не успеваю среагировать на его слова, как передняя пассажирская дверь распахивается, и чьи- то руки тянут стонущего Балу наружу.

– Хули сидишь, Лукум? Давай тоже на выход! – неожиданно так громко, что я на секунду глохну.

Кто- то дергает дверь с моей стороны. Вижу только черные рукава спортивной толстовки. Покореженная дверь не поддаётся. Ещё хлопки выстрелов, ещё. Всё как- будто в страшном сне. Дверь наконец со скрипом распахивается. Младший Палей просовывает голову в салон. Его стальные глаза лихорадочно мерцают в полутьме и кажутся мне чем-то единственно реальным посреди этого сюрреалистичного кровавого хаоса.

– Позвоночник не сломала? – выпаливает парень мне в лицо. Не успеваю ответить, как он продолжает.

– А-а-а, да похуй, – и резко дергает меня с места на себя, вытаскивая из джипа.

Я скулю от боли. Вся правая сторона будто в адском огне. Опять выстрелы. На улице крики, мат. И свежий воздух. Вываливаюсь из салона прямо на Антона. Он быстро сгребает меня в охапку и тащит до газетного ларька, стоящего в паре метров от покореженного джипа. Усаживается со мной на щербатый асфальт, когда мы оказываемся в относительной безопасности. Я совершенно не понимаю ничего. Чувствую только, что от разгоряченного мужского тела буквально печёт, что Антон слишком сильно прижимает меня к себе, что, наверно, у меня сломаны ребра, и что от парня пахнет свежим потом и какой-то морозной туалетной водой. Запах безопасности. Зарываюсь носом в его толстовку, прямо в слово BİТCH. Окровавленными пальцами скребу по его плечам. Ощущаю, как Антон вертится, озираясь. В отличие от меня, он понимает, что происходит, ориентируется. И мне страшно. Я чувствую, что он хочет уйти.

– Сиди тут, не высовывайся, – вкрадчиво мне на ухо. Отцепляет мои руки от себя,– Слышишь, пусти! Тут не достанут.

– Нет-нет-нет- нет, – шепчу одними губами, намертво вцепляясь в его толстовку.

Злится.

– Пусти, Лукум,– Антон с силой отдирает мои пальцы, чуть ли не ломая их,– Всё хорошо…Хорошо!

И исчезает. Трясёт. Я одна. На асфальте. В крови. Шумно. Выстрелы. Кто-то орёт:" Тоха, бля! Скройся, твою дивизию!" Разрозненные крики. Выстрелы смолкают. Кто- то громко выдыхает: " Кажется, всё! Вон, живой ещё!". Звуки шагов, удары стоны, мат. Не могу, мне надо видеть! Адреналин долбит в виски, конечности бьёт крупной дрожью. На карачках ползу к концу стены, заглядываю за край. Дух перехватывает от развернувшейся перед глазами картины. Редкие машины на скорости проносятся мимо. Опасаются попасть под раздачу.

Несколько валяющихся тел на асфальте: около камаза под открытой дверью, наверно водитель, ещё одно рядом с нашим раскуроченным гелентвагеном, и один совсем рядом со мной. Резко отворачиваюсь, боясь разглядеть детали. Если увижу – потом никогда не забуду. Не хочу. Перевожу взгляд на Палея. Антон сидит сверху на каком-то стонущем мужике и методично молотит его по лицу, уже напоминающему кровавое месиво.

– Это тебе за мать, сука. Это. Тебе. За. Мать. Это. Тебе…– повторяет парень монотонно, с придыханием, выдавая по слову на каждый удар.

Мой желудок скручивает в рвотном спазме. Ладони потеют. Во рту собирается мерзкая горечь.

– Тох, хорош. Валить пора. И Балу в больничку, – вяло окликает кто- то младшего Палея. Но тот похоже даже не слышит. Так увлечен.

– Слышь, шака..ленок,– хрипит его жертва. Антон останавливается на секунду. Мужик смачно сплёвывает вбок и продолжает, щерясь окровавленным ртом.

– …Шакала своего старого молоти за мать,– хрипит парню в лицо.

– Что ты сказал? Повтори! – Палей хватает его за майку и начинает трясти,– Повтори!

– Ты слышал, малыш! – издевательски ржёт мужик, дёргает одной рукой,– Сказал, что…

Раздаётся глухой выстрел, и жертва Антона с хрипом безвольно откидывает голову. Запах крови ещё отчетливей. Я охаю, зажимая рот рукой. Антон трясёт его сильней, но это уже бесполезно. Переводит безумный взгляд на стоящих рядом охранников.

– Зачем ты его снял? – шипит сквозь зубы,– Зачем?

– Он за финкой потянулся, Тош,– ровно отвечает Казим, не отводя твёрдый взгляд, – Вон у него в кармане, видишь? Всё, не дури. Двигаем, пока Балу не кончился и мусарня не наехала. Давайте. Девку грузите. Тоже надо латать.

В мою сторону тут же направляются двое охранников. Мужчины оперативно распределяются по двум оставшимся машинам. Только Антон так и сидит на затихшем мужике, пока Казим не подходит и не дёргает его за плечо вверх, заставляя подняться.

Глава 10

Как доехали до больницы, почти не помню. Меня затолкали во второй джип, рядом сел какой-то незнакомый амбал, ещё один разместился на переднем пассажирском, а за рулём оказался Казим. Младший Палей и раненый Балу поехали в первой машине. Мчались, не смотря на светофоры. В голове шумело. Одеревеневшее тело медленно оживало, мерзко покалывая болевыми вспышками то тут, то там. Первичный шок постепенно проходил, и я поняла, что, помимо рёбер, у меня похоже сломаны два пальца на правой руке. Они распухли и не двигались, простреливая до самого предплечья противной ноющей болью. Хотелось разодрать кожу и почесать кость. Мысли лихорадочно метались в голове. Было сложно осознать, что только что произошло. Как будто в кино, как будто не со мной.

Подъехали к частной клинике при городской больнице в самом центре города. Бригада врачей с каталкой уже стояла у порога. Наверно им позвонили и предупредили, что везут тяжелого пациента. Балу еле выволокли из машины, бережно переложили на каталку и быстро увезли. Меня же, словно всеми забытую, просто взял под руку молчаливый амбал, который сидел рядом в машине, и повел в приёмную. Анализы, рентген, узи, вопросы… Через полчаса я уже лежала в индивидуальной палате, больше напоминавшей гостиничный номер, с перемотанными ребрами, гипсом на двух пальцах и лошадиной дозой обезболивающего в крови. Сознание сдалось в попытке переварить произошедшее прямо здесь и сейчас, и я сама не заметила, как крепко уснула.

***

Сквозь сон ощущаю, как лицо печёт от чьего-то пристального взгляда. Хмурюсь, с трудом разлепляя веки. Вадим. Щурится, пронзая меня задумчивым взглядом серебристых глаз. Первая мысль – как я выгляжу? Ужасно наверно, растрёпанная вся, лицо в мелких ссадинах от летевших стекол. Нельзя так. Мы только поженились. Хочется красивой быть для него.

– Привет,– хриплю, смущенно улыбаясь, и пытаюсь привстать на подушке. Нервно провожу здоровой рукой по волосам, чтобы хоть чуть- чуть привести их в порядок.

– Лежи, Лей,– Вадим останавливает мою суету строгим взглядом,– Ты как, скажи лучше?

– Хорошо…

– Хорошо,– криво усмехается муж с иронией, и продолжает спрашивать,– Сильно испугалась?

Я закусываю щёку и честно признаюсь, теребя краешек простыни.

– Да, сильно…

– Да уж,– эхом повторяет за мной Вадим, хмурясь. Руки сцепляет в замок и ставит локти на расставленные колени. Упирается лбом в скрещенные пальцы

– Моя вина…– глухо произносит, не глядя на меня.

Я молчу, не зная, что сказать. Перевожу растерянный взгляд на окно, за которым так тепло и солнечно. Выглядит как издевка.

– Кто это был? – тихо спрашиваю,– Они же за Антоном приходили, да?

– За Антоном,– соглашается Вадим. На первый вопрос не отвечает. Поэтому я задаю его снова.

– И кто?

Молчит, вскидывая на меня свои серые глаза. Взгляд становится холодным и отчужденным. Понимаю без слов. В груди зреет протест. Это не может, не может быть правдой!

– Это не мой отец…Он не мог! Он меня тебе отдал! Разве мало? На него думаешь? Не думай. Я же тоже там была! Он бы не стал…Он бы…

– Тебя там быть не должно было,– резко перебивает меня Вадим, поднимаясь со стула.

Отходит к окну и становится вполоборота ко мне. Кажется, мой муж тоже ощущает этот режущий диссонанс между летней ласковой погодой за окном и зябкой тревожной атмосферой моей палаты. Рассматриваю его мужественный профиль: и без того тонкие поджатые сейчас до твердой линии губы, хмурый лоб, непроницаемые глаза. Какие мысли сейчас бродят в его голове? О мести???Нет!

– Вы же помирились…– шепчу в отчаянии,– Мы одна семья теперь…

Молчит. На меня не смотрит. В носу противно щиплет. Я боюсь за своих родных. Ощущаю волны ледяного гнева, исходящие от мужа, и отчаянно боюсь. Не за себя.

– Значит так,– Вадим потирает лоб и наконец поворачивается ко мне. Тон становится деловым,– Одна семья, говоришь…Бери тогда сестру свою и езжайте на всё лето…на Кипр, например. Любишь Кипр?

– Люблю,– бормочу, не успевая за его мыслями.

– Ну вот и отлично. Отцу твоему позвоню сейчас. Насчет этого, думаю, договоримся. А мы как раз пока дела порешаем. Приедешь- спокойно всё будет. Забудешь, как страшный сон. Идёт?

Я киваю. Но Вадиму похоже и не нужно моё согласие. Он уже направляется к двери, решив для себя, что со мной делать.

– А Антон? – почему-то вылетает само собой ему вдогонку.

– Антон? – муж тормозит, оборачиваясь. По лицу видно, что не ожидал, что о сыне спрошу,– Антон тоже вечером улетает от греха подальше.

– На Кипр? – удивленно поднимаю брови.

– Нет, конечно, – ухмыляется Вадим, развеселившись от такого предположения, – Всё, отдыхай, Лей.

Хлопает дверью.

***

Буквально через минут десять, как за Вадимом закрывается дверь, мне прилетает восторженное сообщение от сестры о том, что она очень рада, что мы проведем целое лето с мамой на море. Даже с мамой? Я счастливо улыбаюсь. Сестра спрашивает, можно ли мне позвонить сейчас, но я отвечаю, что лучше не надо. Сил разговаривать с кем- то нет.

Не думала, что первые месяцы моего замужества пройдут вот так, вдали от супруга, но, после всего произошедшего в первый же день нашего брака, мне и правда хочется какой-то перезагрузки. И одиночества. Возможности обдумать случившееся, с кем-то обсудить. Память потихоньку выдает всё новые и новые детали. Страшную смерть первой жены, слова того мужчины, которого бил Антон, выстрел Казима, жёсткий взгляд Вадима, когда он говорил, что нападавшие не знали, что я там буду…Липкая испарина выступает на коже, в груди поселяется безотчетный страх. Лучше не думать. Закрываю глаза, до самого носа натягивая одеяло. Я уеду на море с мамой и сестрой, и там смогу спокойно прокрутить это всё в голове. Не сейчас. Сейчас всё слишком свежо. Запах крови стоит в носу, крики и выстрелы шумят в ушах. Крепче жмурюсь, прогоняя видения. Усталость берёт своё, и я опять засыпаю.

Вновь открываю глаза, когда за окном уже смеркается. И, кажется, я снова не одна. Приподнимаю голову с подушки и застываю в растерянности. Тусклый свет ночника выхватывает высокую худощавую фигуру младшего Палея, облокотившегося на стену напротив моей кровати. Хочу сказать "привет", но я так удивлена, что не выходит. Поэтому просто молча сажусь на подушках. Манера Антона всегда смотреть немного исподлобья и в упор в полумраке комнаты выглядит зловещей. Теряюсь окончательно. Не знаю, что он тут делает и спросить не решаюсь. Боюсь, что прозвучит невежливо. Так что вместо слов я нервно комкаю одеяло, глядя на парня в ответ. Стараюсь прямо.

– Я к Балу заходил,– тихо отвечает Палей на мой невысказанный вопрос.

– М-м-м…И как он? – интересуюсь хриплым со сна голосом.

Парень неопределенно передергивает плечами. Пауза.

– В реанимации. Не пускают к нему.

– А-а-а…– тяну в ответ.

Молчим. Непослушные губы растягиваются в нервной улыбке. Почему он не уходит? Отвожу взгляд, устремляя его виднеющиеся зеленые кроны за окном. В районе солнечного сплетения разрастается странное тепло. Распирает изнутри. К щекам приливает смущенный румянец. Зачем он пришел?

– Спасибо…– наконец выдавливаю из себя, уткнувшись взглядом в свои руки. Быстро смотрю на Антона и вновь опускаю глаза,– Спасибо, что из машины вытащил…

– Не за что, – отрезает Палей как-то слишком грубо.

– Есть за что,– настаиваю на своём.

Антон криво улыбается. В эту секунду он до боли напоминает отца.

– Не за что,– повторяет Палей с нажимом,– Потому что я не хотел. Я за Балу полез. Это Казим заставил тебя взять и в укрытие валить. Ясно? Так что не расшаркивайся, Лейла. Не передо мной…

Словно в грудную клетку ударил. Воздух выходит махом с лёгких, и я остаюсь сидеть с открытым ртом. Часто моргаю, пытаясь справиться с собой, и смотрю на хмуро ухмыляющегося парня. Не знаю, почему мне так обидно, но внутренности буквально разъедает кислотой. Он и не хотел меня спасать. Это охрана… А я то…Подумала…

– То есть… ты бы… меня… оставил? – голос дрожит натянутой струной.

Антон перестаёт улыбаться. Взгляд становится привычно тяжелым, придавливающим к земле.

– Нет, не оставил, – тихо отвечает. Так, что мне приходится вслушиваться,– Просто не думай, что…Чёрт…

Он энергично трёт лицо обеими руками, шумно выдыхая.

– Блин, Лукумчик, всё так неправильно, что даже смешно…-Антон резко отрывает ладони от лица, и я вижу, что он широко улыбается. От этой улыбки у меня по спине пробегает холодок.

– Просто слишком тяжелая неделя…Просто…Знаешь, если бы мы познакомились…Ну…как обычно, как парень и девушка, то ты бы скорее всего решила, что я милый и лёгкий в общении, веришь? Смеялась бы над моими дебильными шутками. Часто из вежливости, конечно. Ты же вежливая…Да, Лукум? Воспитанная…Мужчина- главный, и всё такое…

– Не верю,– слабо улыбаюсь в ответ.

Перед глазами встаёт картина, как Антон остервенело молотит по лицу того мужика. Милый??? Нет. Точно нет.

Палей тоже улыбается, кажется, поняв, о чем я подумала. А потом добавляет тихо отрешенным голосом:

– Но по – другому уже не будет…Мать убили, а ты заняла её ещё не остывшее место и спишь с моим отцом. Просто сюр какой-то…Ладно…

Антон отмахивается от меня и отрывает спину от стены. Я жую губы, неотрывно следя за ним. В груди тревожно щемит. Он ведь сейчас уйдёт. А я этого почему-то отчаянно не хочу. Но у меня нет слов, чтобы выразить свои мысли правильно.

– Пока, Лейла. Мы теперь долго не увидимся. Это хорошо.

Глава 11

– Спасибо, мы не знакомимся,– строго говорю подошедшему к нашему столику парню и кидаю сердитый взгляд в сторону глупо хихикающей сестры.

Ох уж эта Мадина! Мы будто в разных семьях воспитывались. Я видела, как она сама спровоцировала его подойти, как поглядывала своими кошачьими глазами. Так нельзя! Краснею за неё. Стыдно. Женщина не должна выглядеть доступно. Знаю, что сестра большего себе бы не позволила, чем редкие взгляды украдкой, но это её хождение по грани всегда выводило меня из себя. Отец увидит – скандал будет. Всем достанется. Глупая.

Мадина тяжко вздыхает, провожая извинившегося юношу глазами.

– Замуж хочу,– заявляет тихо.

– Тебе семнадцать,– фыркаю в ответ, цедя свой мохито через трубочку,– И не на улице же мужа искать. Отец решит всё, подожди.

– Да уж, отец,– недовольно кривится Мадя,– Вон тебя отдал за старика почти. Нет, спасибо!

Я давлюсь, и мохито идёт носом. Мадинка, захихикав, хлопает меня по спине, помогая откашляться.

– Он не старик! Что за чушь! – возмущению моему предела нет. И как у неё только язык повернулся! И мужа моего оскорбила, и выбор отца осудила в одном предложении.

– Лейла, он в два раза старше! В два! – разводит руками сестра,– Хорошо, я согласна, сейчас не старик и очень даже ничего. Но, а через десять лет, пятнадцать? Тебе тридцать пять, а ему шестьдесят?! Не хочу я так, уж прости! Лучше б за сына отдали…

Я давлюсь второй раз. К лицу приливает кровь. Лёгкие превращаются в пустыню, наполненную раскалённым кислородом.

– Ты что такое говоришь! Нельзя! – хриплю на сестру.

– Так уж и нельзя…– передразнивает меня Мадя, но замолкает наконец, поджимая капризные красиво очерченные губы.

На глазах выступили слёзы от того, что сильно подавилась. Отвожу повлажневший взгляд от Мадинки, чтобы не заметила смятения на моём лице. Как она так может? Я даже мысленно себе подобное не позволяю, а она вслух…В памяти всплывают лица обоих Палеев. Нет, отец мудро поступил…Глупости Мадина говорит… Вадим- мужчина, защита. А Антон- мальчишка ещё совсем. Какая ему семья? Только почему-то его образ спустя месяц после отъезда из нашего города я помню лучше, хотя с Вадимом мы периодически созваниваемся, а о младшем Палее я и не слышала больше. Но его лицо в мыслях просто более чёткое что ли…И взгляд этот шальной, тяжелый. Он даже снится мне иногда. Только взгляд. Такой, каким Антон смотрел на меня в палате. И по коже тут же непослушные мурашки бегут…

– Да, мам,– вздрагиваю, выплывая из своих размышлений, когда Мадина отвечает на звонок,– Да, хорошо. Сейчас будем.

Сестра сбрасывает вызов и переводит на меня тревожные глаза.

– Лейла, случилось кажется что- то. Мама сказала срочно возвращаться, а голос у самой глухой такой…

– А что не спросила? – хмурюсь я, поднимая руку вверх, чтобы подозвать официанта.

– Так она сказала: " быстрей давайте, дома всё скажу".

– Ясно…

В левой половине груди начинает неприятно колоть. Что могло произойти такого? Убеждаю себя, что волноваться не о чем, но выходит плохо. Мадина тоже нервничает – это видно. Движения суетливые, много лишних. У неё всегда так, когда переживает. Будто и без того неуёмная энергия вскипает в ней и выплескивается из тела маленькими толчками.

От ресторана на берегу, в котором мы с сестрой обедали, до нашей виллы было всего минут десять прогулочным шагом. Мы с Мадиной преодолели это расстояние за пять. Забежав в дом и на ходу кинув сумочки в прихожей, первым делом принялись искать маму. Нашли её на балконе второго этажа. Сердце ухнуло вниз, стоило только увидеть её. Мама, вся какая-то серая и осунувшаяся, сидела в неестественной позе со слишком прямой спиной и смотрела куда-то вдаль. К нам даже не повернулась.

– Маам? – тянет Мадина, медленно подходя к ней.

– Вот и наступил этот день, дочки,– произносит мать таким тоном, будто продолжает уже начатый разговор. На нас так и не смотрит,– Знала я. Всегда знала, что тем кончится. Знала, что судьба моя такая. Но разве ж подготовишься к такому? Не готова я…

Она громко судорожно всхлипывает. Плечи крупно вздрагивают. Мы переглядываемся с Мадиной. Да что случилось то?

– Не готова-а-а я-я-я…– начинает подвывать мать. Плечи ходуном ходят.

– Мамочка, мам! – подлетаю я к ней, обнимаю крепко, жадно втягивая родной запах,– Что произошло?

Она хлопает по моей руке у неё на плече.

– Папа умер, Лейлочка. Аид звонил…

Меня парализует. Как умер? Как? Впиваюсь пальцами в мамино плечо до синяков, дыхание перехватывает.

– Умер? – потрясенно выдыхает за моей спиной Мадиной.

– Авария. Он, дядя Ахмед, Карим, все насмерть…В пропасть улетели. Говорят, тормоза, а там…

Мать опять судорожно вздыхает. Тянет руку к Мадине, чтобы всем вместе обняться. Гладит нас по склоненным к её коленям головам.

– Вот у нас и старших мужчин не осталось, девочки мои. Обезглавили…Не верю я в такие " тормоза"…Сильными надо быть…Что будет с нами, только Богу известно теперь.

Глава 12

"Плохие дяди съедят тебя после того, как сгноят твоего отца,"– заезженной пластинкой звучит голос младшего Палея в голове.

Дьявол. Снова меняю позу, утыкаясь носом в иллюминатор. Никогда ещё полёт не казался мне таким долгим и таким коротким одновременно. Долгим, потому что я слишком нервничаю, чтобы усидеть на одном месте. Коротким, потому что страшно ступать на родную землю, а время посадки неумолимо приближается.

Не успели мы отойти от первого шока из-за новости о смерти отца, как мне позвонил Вадим. Сухо выразил соболезнования и сказал, что на нас уже куплены билеты обратно. Надо собираться и бежать в аэропорт, если мы не хотим пропустить похороны. Устроил их мой муж сам. Мама в это время прошипела, что и причину похорон он тоже сам устроил. Но я велела ей замолчать. Мы этого не знаем. И не можем говорить такое без уверенности. Страшное обвинение. Особенно для меня. Как с этим жить дальше? Мозг взрывался от одной лишь мысли. Тело скручивало вполне реальной физической болью. Никогда я раньше не была настолько ранена происходящим и растеряна. В памяти всплывали обрывки фраз, взгляды, события…Мой муж- чудовище? Как мне жить с ним, если это правда? Или он теперь просто избавится от меня? Об этом предупреждал Антон? Мамочка, как страшно…

Забираюсь на кресло в самолете с ногами, крепко обхватывая себя руками. По коже то и дело прокатывается нервный озноб. Я просто хочу проснуться. Пусть всё это будет сон. Пожалуйста.

В аэропорту нас встречают люди моего мужа. Узнаю только Казима. Остальных не помню.

– Вадим Львович не смог приехать, просил за него извиниться,– ровным голосом сообщает Казимов, забирая у меня ручку моего чемодана,– Он будет вечером.

Я лишь киваю. Лицо невольно расслабляется, и только сейчас я осознаю, насколько была напряжена. Я боялась встречи с мужем. Боялась увидеть в его глазах, что это действительно он. Боялась прочитать в холодном взгляде приговор себе и остаткам своей семьи. Да, мне нужна эта маленькая передышка.

Меня разлучают с моей мамой и сестрой. Рассаживают по разным машинам. Едва удерживаемся от того, чтобы не вцепиться друг в друга в слезах. Кажется, что навсегда прощаемся. Сердце щемит. В джипе забиваюсь в самый угол пассажирского сидения, отворачиваюсь к окну и беззвучно плачу. Охранники молча включают музыку. То ли, чтобы я не мешала им своими всхлипами, то ли, чтобы не смущалась их. Казим помогает мне с вещами до самой моей комнаты.

– Вадим Львович уже едет, Лейла Фаридовна. Через полчаса будет,– произносит мужчина, ставя мой чемодан около кровати. Отводит глаза,– Отдыхайте.

– Спасибо,– бормочу в ответ.

Охранник, кивнув, уходит.

Полчаса. Меня не покидает чувство, что через полчаса решится моя судьба. Если Вадим захочет сейчас избавиться от меня, ему уже никто не помешает это сделать.

***

Когда дверь моей комнаты медленно открывается, я собираю последние силы, чтобы сесть на кровати прямо, гордо вскинув подбородок. Морская туалетная вода Вадима щекочет нервы, стальные глаза, окруженные сеточкой мимических морщин, намертво впиваются в моё лицо. Повожу плечами, стряхивая оцепенение.

– Здравствуй, Лей,– Палей уверенно ступает внутрь и уже знакомым мне движением резко ослабляет галстук.

– Здравствуй,– шепчу, следя за тем, как муж занимает глубокое кресло у журнального столика. Дежавю. Воспоминания о нашей первой ночи накрывают с головой, заставляя волоски на руках приподняться. Не дышу. Его лицо непроницаемо. И я замираю в ожидании.

– Ты как? – интересуется Вадим, после того, как его локти утопают в кожаных подлокотниках. Мне чудится в его голосе усталость. И…сочувствие?

Боюсь обмануться…

– Нормально,– отвечаю привычное, а потом решаю говорить предельно откровенно, – Плохо…Мне очень плохо и страшно…

Вадим никак не реагирует на мои слова, только задумчиво постукивает пальцами по подлокотнику. Молчит.

– Ты хочешь быть моей женой, Лейла? – вкрадчиво произносит муж после паузы. Серые глаза цепкой хваткой впиваются в меня. Душу выворачивают, пытаясь добраться до сути.

Леденею. Вот оно. Не стал вокруг до около ходить. Что отвечать, мамочки?! Нет…Так разве он отпустит? Живой? Да…А вдруг это он…убил… Облизываю пересохшие губы. Ногти впиваются в ладонь.

– А ты…– хриплю в ответ,– Хочешь?

Вадим криво ухмыляется в ответ, откидываясь в кресле. Расслаблено пожимает плечами. Щурит серые холодные глаза.

– Зависит от твоего ответа на один вопрос…

– Какой? – сухо сглатываю.

Муж подаётся ко мне, перемещая локти на колени, трёт пальцами идеально выбритый подбородок.

– Если я скажу, что я не убивал твоего отца, ты,– он наводит на меня указательный палец, словно это пистолет,– поверишь?

Во рту пересыхает, смаргиваю, пытаясь сбросить с себя его тяжелый взгляд.

– А ты…– голос дрожит,– не убивал?

Вадим снова криво улыбается, складывает ладони вместе, поднося их к губам.

– Неправильный ответ, малышка,– произносит с иронией,– Дело не в том, правда это или нет. Дело в том, готова ли ты мне ВЕРИТЬ БЕЗОГОВОРОЧНО, понимаешь? И не задавать вот таких вопросов…

Растерянно молчу. О-о-о, я понимаю, о чем он. Очень хорошо понимаю. Наша семья жила так же. Мы не знали НИЧЕГО о делах отца. НИЧЕГО. Но он был достоин нашего слепого доверия. А мой муж…ДОСТОИН???Вадим ждёт около минуты, а потом крутит часы на руке, будто моё время выходит, и снова вскидывает на меня пронизывающий взгляд.

– Ну так что, Лей? – его левая бровь вопросительно изгибается,– Ты мне поверишь?

Кровь так долбит в виски, что я едва могу расслышать собственный голос. На самом деле у меня нет выбора…

– У нас будет настоящая семья? – онемевшие губы не слушаются.

– Да. Если ты так про родных спрашиваешь, то они будут под моей защитой. Да. Если про детей – тоже да.

– Поверю.

Глава 13

Пять лет спустя.

– Доброе утро, Лей. Куда собираешься? – Вадим без стука распахивает дверь и переступает порог моей спальни, на ходу застегивая запонки.

Мягко улыбаясь, я терпеливо дожидаюсь, когда муж подойдёт ко мне вплотную и наклонится, чтобы я могла поправить ему галстук. Его морской парфюм окутывает меня пряным свежим облаком. Подушечки моих пальцев печёт от близости тёплой кожи. Расправив и подтянув плотную ткань, легонько задеваю оголенную мужскую шею поверх светло-голубого воротника и вижу, как дёргается кадык.

– Доброе,– мурчу, притягивая мужа за галстук ниже, чтобы можно было легко поцеловать его в губы. Я ещё не накрасилась, а значит не испорчу его идеальный внешний вид,– У Тимура сегодня бассейн. Отвезу.

– Ясно,– Вадим на секунду хмурится,– Балуева возьми с собой.

– Это обязательно? – я капризно дую губы.

–Нет, но…

– Хорошо,– вздохнув, покорно соглашаюсь с мужем.

В вопросах безопасности я Вадиму полностью доверяю. Даже когда его забота со стороны начинает смахивать на лёгкую паранойю. Я ещё слишком хорошо помню, первые дни нашего брака. Слишком хорошо…

Хотя, спустя пять лет, многое изменилось. Вадим всё так же занимался лесом. Но, если раньше это были практически полностью незаконные вырубки, то сейчас мой муж стал помощником губернатора нашего региона и делал свои дела чисто. Тоже касалось и соляных шахт, доставшихся ему от моего отца. Нет, официально они конечно были мамины, но…Никто не обманывался об истинном положении дел. Всё имущество моей семьи сосредоточилось в цепких руках моего мужа. Впрочем, от этого никто не потерял. Вадим оставил на прежних должностях всех моих родственников и даже нанял к себе половину папиной охраны. Я не знаю, как он с ними договорился и что пообещал, но в их верности теперь сомневаться не приходилось. А тех, кого не нанял…Я не знаю, что стало с этими людьми. И я давно научилась не задавать неудобных вопросов.

Вадим- мой муж, он заботится о всех моих родственниках, и у нас растет чудесный сын – моё сердце. Тимур. За это я научилась платить мудрой слепотой, глубоким уважением и улыбчивой покорностью. Я сама согласилась на это тогда, пять лет назад. Дала слово. И я его держу.

– Антон звонил только что,– говорит Вадим тихо, отрываясь от моих губ и едва ощутимо целуя в лоб.

Я невольно напрягаюсь. О старшем сыне мужа я слышу так редко, что иногда мне чудится, что он был лишь плодом моего воображения. Я не знаю, что произошло между Палеями тогда, пять лет назад, но Антон так и не появлялся больше в родном доме. Вижу, что для Вадима это больная тема. Чем больше его что-то беспокоит, тем меньше он хочет это обсуждать. Вижу, как поджимаются в тонкую линию губы мужа, когда он принимает торопливые звонки от сына с дежурными поздравлениями в Новый год и на день рождения. Пару раз я слышала, как Вадим предлагал Антону приехать на каникулы, но каждый раз натыкался на отказ, обоснованный какими-то совершенно нелепыми причинами. А иногда и без них. Пять лет назад младший Палей уехал учиться в Германию и, кажется, вообще не планировал больше возвращаться на Родину. Три раза за это время Вадим ездил к нему сам. Обратно приезжал всегда задумчивый и хмурый. Я не спрашивала…А муж бы, скорее всего, и не ответил…

Сама я в последний раз видела Антона в больнице в своей палате. Никакой связи мы естественно не поддерживали, так как были едва знакомы. Разве что…Легкий тёплый румянец окрашивает щёки и зону декольте. Кусаю губу и сосредотачиваю взгляд на несуществующей складке на рубашке мужа, чтобы не встретиться с ним глазами… Первое смс от Антона я получила четыре года назад в день, когда родила Тимура. Я помню каждое слово. Их было не так много…

Поздравляю с рахатиком, лукумчик)

Пришло с незнакомого номера с кодом другой страны. Только один человек в мире мог написать мне такое.

Спасибо)

Ответила я. Прочитано. Печатает.

Покажи

Я заулыбалась. Почему-то была уверена в его искренности. Не знаю. Просто чувствовала так. Я была счастлива, и конечно мне хотелось этим счастьем поделиться. Сфоткала мирно посапывающего в больничной люльке Тимура и отправила Антону.

Классный)))

Я ответила:

Да)

Следующее смс пришло ровно через год с просьбой прислать именинника. И ещё через год. Сейчас Тимуру четыре, а значит с младшим Палеем я общалась ровно четыре раза за последние пять лет. Я не знаю, почему не сказала об этом мужу. Наверно, мне просто тоже хочется иметь секреты…

– …Он прилетает вечером,– продолжает мой муж, пока размышления вперемешку с воспоминаниями проносятся в моей голове,– Просил встретить. Будет уже к ужину. Распорядись, чтобы в его комнате убрали, подготовили…

Мои наманикюренные пальцы застывают на голубой рубашке мужа. Ощущаю ладонью мерные удары его сердца, отдающиеся набатом у меня в ушах. Глаз не поднимаю, смотрю на алый лак на моей руке.

– А он…надолго? – голос звучит как обычно.

Хотя с чего бы было по- другому, да? Сама не понимаю, почему внутри так тревожно теснит от этой новости. Кожа становится неприятно влажной. Во рту пересыхает. Предчувствие? Возможно…

– Надеюсь, навсегда,– довольно хмыкает Вадим.

Я в ответ лишь рассеянно улыбаюсь, так и не поднимая глаз. Мне отчего-то хочется верить, что нет. Но мой муж рад, значит я должна быть рада вместе с ним.

***

– И он будет жить с нами? – Мадина выразительно поигрывает бровями, наблюдая за нашей горничной Катей, активно протирающей пыль в давно заброшенной комнате младшего Палея.

– Это и его дом,– поджимаю губы в ответ.

Не знаю, что меня раздражает больше: нежданный приезд ещё одного жильца или оживление сестры по этому поводу. Скольжу рассеянным взглядом по узкой длинной кровати, заправленной черным пледом, спортивным кубкам, небрежно расставленным на широком подоконнике, постеру с каким-то музыкантом и останавливаюсь на бите, валяющейся в углу. Сглатываю вязкую слюну, перед глазами встаёт картина, как Антон остервенело молотит того мужика, сидя на нём сверху. Отворачиваюсь.

– Пойдём,– утаскиваю нехотя перебирающую ногами сестру за собой,– Нечего нам тут делать…

– Ну мне же любопытно,– капризно тянет Мадя, а потом добавляет заговорщическим тоном, – Как думаешь, у него есть кто-нибудь?

От неожиданности я резко торможу.

– Почему тебе это вообще интересно, Мадин? – раздражение внутри растёт с каждой секундой, и я почти не в силах это контролировать, что со мной бывает не часто.

– Ну как, Лей, подумай…– сестра хитро улыбается и берет меня под руку,– Мы с тобой – две наследницы с равными правами, так? А Вадим уже давно распоряжается наследством отца так, как- будто оно полностью его. И, зная твоего муженька, мне сложно представить, как он без боя отдаёт мою долю моему будущему мужу.