Читать онлайн Муза бесплатно

Все персонажи придуманы автором, совпадения случайны.

Моему дорогому мужественному брату Владу.

«Я щас взорвусь, как триста тонн тротила, –

Во мне заряд не творческого зла:

Меня сегодня Муза посетила, –

Немного посидела и ушла!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Я в бешенстве мечусь, как зверь, по дому,

Но бог с ней, с Музой, – я ее простил.

Она ушла к кому-нибудь другому:

Я, видно, ее плохо угостил».

Владимир Высоцкий. «Посещение Музы, или Песенка плагиатора». 1970 г.

1. Вдохновение

Я захлопнул крышку ноутбука и решил – всё, хватит. Хватит пялиться на пустой чистый лист. Вот уже час или больше, сижу перед монитором, не написав ни строчки. Наверное, ушло вдохновение. А может, вообще не приходило? Знать бы, где оно ходит, тогда можно догнать и пойти, взявшись за руки вдаль светлую.

Опять открыл ноутбук, вбил в поисковую строчку «вдохновение». Пусть подскажет великий и могучий интернет. Он всё знает, всё может и всем всегда помогает. Нашёл: «Вдохновение – особое состояние человека, которое характеризуется высокой производительностью, огромным подъёмом и концентрацией сил. Как эмоциональный концепт это состояние является типичной чертой и составным элементом творческой деятельности. Нередко оно воспринимается как явление, существующее отдельно от своего носителя, которое приходит ему извне».

Как, с помощью чего оно должно «приходить извне»? Ответ не всегда помогает решению проблемы, а иногда порождает следующий вопрос. Где-то читал, что появлению вдохновения способствует муза. Ищу значение слова «муза». Нашёл: «Муза – лицо, пробуждающее творческое вдохновение у деятелей искусств или наук. Как правило, это женщины, находящиеся в окружении поэта».

Я не поэт. Не писатель. Я – сочинитель. Это я сам себе определил такой статус, потому что писатели и поэты – это великие люди: Пушкин, Толстой, Чехов, Достоевский, Довлатов… Продолжать можно бесконечно. Однако же сочинитель – это тоже творческая единица и ему тоже требуется вдохновение. В сухом остатке: мне нужна муза, то есть женщина, как там пишут: «находящаяся в окружении поэта». В моём окружении, в ближнем круге, женщин нет. Не то, чтобы совсем, но в качестве муз они вряд ли сгодятся. Значит – надо искать музу на стороне. Женщина с низкой социальной ответственностью не подойдёт – вдохновения за деньги не бывает. Хотя, было бы неплохо. Если помечтать: проплатил, как за аренду автомобиля, скажем, два часа; пописал от души и ушёл на честно заработанный отдых. Красота! Но в жизни это так не работает.

Есть ещё одна заповедь, оставленная нам великим Хемингуэем: «Писать надо пьяным, а редактировать трезвым». Отличные слова, проверенные опытом не одного поколения сочинителей. Иногда и правда помогает. Но, подобная практика сопряжена с рядом подстерегающих опасностей.

А если эти две заповеди, про «женщину в окружении» и пьянку, объединить в одну? Хорошая мысль. Надо обязательно попробовать. Именно сейчас. Моё жизненное кредо: «Лучше сожалеть о том, что сделал, чем о том, что не сделал». Ведь время идёт неумолимо, и вернуть назад его невозможно. Тогда – вперёд!

***

Вышел в ласковый белый летний вечер. Чудесная пора: тепло, светло, даже ночью, и хочется жить на полную катушку. Для «жизни на полную катушку», необходимо заправиться. Спустился в рюмочную. Люблю их ещё с советских времён. Рюмочные в Питере – это отдельная культура, целый исторический пласт. Никакие «вихри враждебные» не смогли их смести, заменить или упразднить. И хорошо, что рюмочные есть! Здесь тебе не дадут быть одиноким и унылым; сделают вид, что слушают и сочувствуют; расскажут свою правдивую историю, очень похожую на сказку.

Колоритная буфетчица в белом халате, смерила меня оценивающим взглядом и пропела: «Сто водочки и бутерброд?».

– Точно, – весело согласился я. – Водки – «Столичной», а бутерброд с селёдкой и лучком.

– Хороший выбор, – похвалила меня обладательница белого халата и с ловкостью фокусника исполнила заказ.

Я присел на скамейку за дубовый стол, мысленно провозгласив тост: «За Хемингуэя!». Водка теплом разлилась по внутренностям, медленно подбираясь к мозгу. Буфетчица на роль музы не подходила. Хотя, если выпить ещё, то, возможно, я пересмотрю своё мнение.

– Позволите? – бородатый взъерошенный мужичок в заляпанной разноцветными красками тельняшке присел напротив, не дожидаясь моего утвердительного ответа.

– Конечно, пожалуйста, – запоздало согласился я.

Витя, так звали моего нового собутыльника, представился художником, пришедшим в рюмочную за вдохновением. Через двести грамм мы уже общались, как старые знакомые. «Vodka Connecting People» («Водка объединяет людей») – вспомнил я надпись на своей старой футболке.

– Предлагаю переименовать рюмочную, – прорычал Витя, почёсывая бороду. – Нынешнее название «Стопарик» – это мещанско-замшелая идиома. Нужно что-нибудь актуальное и при этом, нежное и романтичное.

– Слушаю предложение, – я замер в ожидании, подняв следующую «соточку».

– «Муза», – наконец выдавил из себя Витя.

– Кстати, я совсем забыл, – произнёс я, закусывая очередную порцию алкоголя бутербродом с салом.

– Что забыл? – участливо спросил Витя, занюхав выпитую водку рукавом тельняшки.

– Забыл, что мне нужна муза для вдохновения.

– Здесь эта задача не найдёт правильного решения, – ответил Витя, обводя взглядом питейное заведение. – Даже не смотря на полный аншлаг. Надо на воздух. За новыми мыслями и идеями. Пора освежиться.

– Согласен, – кивнул я.

– Уже уходите? – вздохнула буфетчица.

– Уходим, – кивнул я.

– Меня, кстати, Любой зовут, – снова вздохнула она.

– Нам не нужна любовь, – ответил за меня Витя. – Нам нужно вдохновение. Муза!

На улице дышалось легко и свободно. Я оценил словосочетание «свежий воздух». Присели на скамейку. Витя достал две сигары. Одну из них предложил мне. Я не курю, но от чужой хорошей сигары решил не отказываться.

– Нам в «Мухе» архитектуру преподавали, – заговорил Витя, выпустив изо рта облако дыма. – Так я теперь по-иному смотрю на питерские здания. Вот видишь напротив дом?

– Вижу, – я сильно затянулся сигарой и слегка покашлял.

– Это классический ампир начала девятнадцатого века.

– Ну, ты даёшь. Вот так сходу определил? Я восхищён.

– Всего в Петербурге семнадцать архитектурных стилей. Для справки, – Витя поднял вверх указательный палец.

Напротив нашей скамейки остановился мужчина и двое подростков: девочка и мальчик.

– Смотрите, дети, – мужчина снял с головы сетчатую шляпу. – Только в Санкт-Петербурге можно встретить людей, курящих сигары на улице и беседующих об архитектуре.

– А у нас в Москве, что нельзя встретить? – спросил мальчик-подросток.

– У нас в Москве можно встретить жлобов и мажоров, – мужчина надел шляпу. – Идёмте, дети.

– Тебя оценили, Витя, – улыбнулся я.

– Всё, я домой, – Витя выбросил окурок в мусорную урну и посмотрел на меня мутным глазом.

– А как же вдохновение? – поинтересовался я.

– Пришло. И теперь главное начать творить, пока запал не кончился.

– А когда закончится?

– Я знаю дорогу на Геликон, – лаконично ответил Витя и удалился, пожав мне на прощание руку.

– А я так и не нашёл свою музу, – вздохнул я. – Но, как сказали в известном фильме: «Будем искать».

Я решительно встал со скамейки и зашагал к магазину с вывеской «Продукты 24".

2. Муза №1 и №2

– Бутылку водки и …

– Тю, так уже ж полдвенадцатого, – разочарованно сообщила из-за прилавка пышная девица с чёрной, как уголь, косой.

– Как полдвенадцатого? – удивился я.

– А шо ни часов нет, чи ни телефона? – улыбнулась девица-продавщица.

– Вообще, есть, но телефон и часы оставил дома, – проинформировал я продавщицу.

– Галю, глянь на счастливчика, – обратилась девица-продавщица к напарнице, странно коверкая букву «Г». – Ни телефона, ни тебе, часов. Прям, Пушкин.

– Простите, а при чём здесь Пушкин? – я наморщил лоб.

– О, смотри Галю, хвалёная питерская интеллигенция, – девица-продавщица усмехнулась. – Даже не знают, шо Пушкин сказал: «Счастливые за часами не смотрят».

– Это сказал не Пушкин, а Грибоедов в комедии «Горе от ума». И фраза звучит по-другому: «Счастливые часов не наблюдают», – беззлобно парировал я.

– Ага, значит умный очень? – толи спросила, толи констатировала факт девица-продавщица.

– Оставь человека в покое, – вышла из подсобки Галя – симпатичная женщина не лишённая шарма.

– Муза, – улыбнулся я, оценив Галин экстерьер.

– Не поняла, – наморщила лоб Галя. – Водки? Вина? Пива?

– А можно? – улыбнулся я. – Время для продажи закончилось.

– Вам можно, – улыбнулась в ответ Галя. – Вы, похоже, не хулиган и не алкаш. Вон даже Грибоедова цитируете.

– Тогда водки.

– Алкаши можут цитировать кого хочешь, – встряла в разговор девица-продавщица. – Это же Питер. Тут сразу не поймёшь, кто каков будет. А этот видишь, без часов, но с квартирой. Парадоксия.

– Олеся, отстань от мужчины, – вздохнула Галя и протянула мне газетный свёрток. – Оплата наличными.

– А почему в газете, а не в пластиковом пакете? – удивился я давно забытому упаковочному анахронизму.

– Вот ты посмотри, Галя, – ехидно улыбнулась Олеся, явно обращаясь ко мне. – А ещё интеллигент. Должен же ты понимать, учёная твоя башка, шо газета – это и пакет, и скатерть, и полотенце, и собеседник, ежели будешь пить в одиночку. Ты женат?

– Нет, – ответил я. – А при чём здесь жена?

– А при том, шо за тобой пригляд нужен, забота. У тебя квартира во сколько комнат?

– Две. Двухкомнатная. Санузел раздельный, – зачем-то уточнил я.

– Вот и за квартирой уход нужен, – Оксана подобрела и нагнулась, навалившись грудью на прилавок. – А я женщина разведённая. Хозяйственная. Могу быть верной.

– Вы не моя муза, – я сделал шаг назад от прилавка, почуяв опасность. – Вот, ваша напарница, Галя, она – муза.

– Я не знаю, кто такая муза, институтов не кончала, – обиделась Олеся, гордо выпрямившись. – Но Галя женщина замужняя. Дитё у ней есть. Так шо, тебе там ничего не светит, лопушок.

– Почему «лопушок»? – удивлённо спросил я.

– Потому, милай, шо счастье у тебя под носом, а ты всё вдаль глядишь.

Оксана вышла из-за прилавка и направилась ко мне. Я реально испугался и машинально попятился назад, пытаясь уйти.

– Не надо, пожалуйста, – проблеял я. – Я уже…

– Молодая я была, глупая, – Оксана вплотную приблизилась ко мне, крепко взяла за локоть и, не давая мне сказать, продолжила. – Не того сокола выбрала. Он вовсе и не сокол был, а так, ворона.

– Простите, я не силён в орнитологии, – сказал я, попутно освобождаясь от цепкой хватки продавщицы.

– Нельзя пугать девушку непонятными словами, хитрун, – Оксана игриво, но сильно, ткнула мне пальцем под ребро, перекинула косу на другое плечо и мило улыбнулась.

– Оксана, вернись на рабочее место и оставь мужчину в покое, – приказала Галя.

Оксана томно вздохнула и, повиливая бёдрами, уплыла обратно за прилавок.

В магазин, шумно дыша и тихонько матерясь, вошла женщина неопределённого возраста в домашнем халате и тапочках. Есть такая категория пьющих женщин, возраст которых довольно сложно определить ввиду их пагубного пристрастия к алкоголю.

3. Муза №3

– Лена, в долг больше не дам, – решительно отрезала Галя.

– Галина, ты не можешь быть такой бессердечной, – Лена запахнула халат, упёрлась руками в прилавок и злобно посмотрела на Оксану. – А, и ты здесь, шалава.

– Галю, я в подсобку, приберусь, – Оксана молниеносно исчезла за дверью кладовой.

– Вот-вот, там тебе и место, тварь хитрожопая, – прокомментировала исчезновение продавщицы Лена. – Галя, прошу, в последний раз. У меня там всё горит.

– Последний раз был вчера, и позавчера. А горит у тебя каждый день, но ты, как саламандра, так и не сгораешь.

– Галина, Вы меня поражаете глубиной своих познаний, – сделал я комплимент несостоявшейся музе.

– А это кто? – Лена развернулась в мою сторону, халат распахнулся, обнажив голую грудь. – Куда пялишься, садомит?

– Простите, это случайно и неожиданно, – я машинально закрыл лицо газетным свёртком. – Всё произошло так внезапно. Я не думал…

– А это что у тебя в газетке? – Лена, так и не прикрыв наготу, вырвала у меня из рук свёрток. – Никак водка? Точно, она родимая. Есть всё-таки Бог!

Я опешил от такой наглости и напора, потеряв дар речи.

– Елена, – запоздало представилась Лена.

– Гена. Геннадий, – речь снова вернулась ко мне.

– Крокодил? – громко засмеялась Лена.

– Почему крокодил? Нет. Я сочинитель. Ищу музу, – я почему-то терялся и робел перед этой полуголой алкоголичкой.

– Считай, что уже нашёл. Я приглашаю тебя ко мне домой, – Лена направилась к выходу из магазина, крепко зажав свёрток с водкой под мышкой и запахивая на ходу халат. – Следуйте за мной, крокодил. Надо срочно плеснуть волшебного зелья на горящие колосники.

Я безропотно поплёлся за своей новой знакомой, как дитя из легенды о Га́мельнском крысолове.

***

Пришли довольно быстро. Дом оказался в соседнем дворе. Лена по дороге постоянно спотыкалась, беззлобно матерясь. Уже взявшись за ручку двери парадной, резко замерла.

– Бля, сигареты забыла купить. Водку взяла, а сигареты забыла. Ты куришь?

– Нет.

– Хреново. Крокодил, ты какой-то весь правильный. Ладно, пойдём. У меня, вроде, ещё пара сигарет в заначке есть.

– Вообще-то водка моя, – я попытался установить справедливость.

– Геша, не будь меркантильным. В конце застолья тебя ждёт приз, – подмигнула Лена.

Квартира, двух или может трёхкомнатная (из прихожей не разглядел), выглядела, мягко говоря, несколько удручающе: заляпанные, местами порванные обои; обшарпанные двери; грязные немытые линолеумные полы и тусклые лампочки, вставленные прямо в чёрные патроны, свисающие на проводах с потолка и оттого похожие на висельников.

Лена сразу прошла на кухню, я уже привычно последовал за ней. Обстановка дополняла прихожую по стилю и аскетичности: газовая плита; раковина с кучей грязной посуды; стол и две табуретки. Всё. Лена сполоснула два стакана, тарелку, ложку и, обтерев их полой халата, поставила на стол.

– О, пардон, – извинилась Лена и, освободив бутылку водки от газеты, постелила её на стол. – Это будет скатерть. Красота. Прошу.

– А ещё газету можно использовать, как полотенце, – поделился я вновь приобретёнными знаниями.

– Крокодил, а ты можешь быть практичным и не занудным. Мы ещё даже пить не начали, а ты уже раскрываешься с лучшей стороны.

– Твоё здоровье, – я опрокинул полстакана водки, желая продезинфицировать внутренности и настроиться на более лояльное восприятие окружающей обстановки.

– Спасибо, – Лена бодро «махнула» сто грамм и, порывшись в стоящей на полу пепельнице, вытащила оттуда «бычок», прикурив и смачно затянувшись. – Вот теперь хорошо. Я не очень поняла там, в магазине, ты кого-то ищешь?

– Видишь ли, Лена…

– Не надо начинать предложение с этой фразы, пожалуйста, – Лена заметно подобрела.

– Почему?

– Потому, что так начинают говорить, когда хотят соврать.

– Хорошо, – я сделал паузу. – Понимаешь, я сочинитель. Мне надо книгу написать, по договору с издательством. А у меня пропало вдохновение. А чтобы оно опять пришло, мне нужна муза. Ну, то есть…

– Я знаю, кто это. Можно не разжёвывать. Лучше налей, – Лена бросила то, что осталось от «бычка» в раковину.

Я налил. Чокнулись и выпили. Без закуски пить было не очень приятно и опасно. Скорость опьянения увеличивалась в разы.

– Значит, ты – писатель? – уточнила хозяйка дома.

– Ну, хорошо, пусть будет так, – согласился я. – Да, писатель.

– И что пишешь? Роман, повесть, рассказ? Про любовь, детектив или фантастику? – засыпала меня вопросами Лена.

– Пока и сам не знаю. Что получится. Вот придёт вдохновение, тогда решу.

– Ага, понятно. Для этого муза, значит, нужна, – Лена, уже мутным глазом, в упор посмотрела на меня. – Я за бутылку не отдамся.

– Помилуйте, Елена, – я тоже начинал «косеть». – У меня и мыслей таких не было. Ты же сама меня к себе пригласила.

– Ладно, не ссы, помогу тебе, так и быть, – Лена икнула, халат опять распахнулся, открыв нагое тело. – Тогда наливай, бегемот.

– А позволь узнать, чем ты занимаешься? – я попытался направить разговор в другое русло.

– Пью, сижу с тобой, кашалот. Ты что, уже «нализался»? Тогда наливай себе поменьше.

– Нет, вопрос был задан в широком смысле слова, – я опять налил и мы опять выпили.

– А хоть в широком смысле, хоть в узком смысле – результат получается один и тот же. Бу-ха-ю. Понял?

– И давно?

– Давно, – вздохнула Лена. – Я сейчас. Подожди.

Лена, шлёпая босыми ногами по грязному полу, исчезла в тёмном дверном проёме соседней комнаты.

– Ушла в астрал, – прошептал я. – Или в Нарнию.

Лена довольно быстро вернулась из Нарнии, держа в руках явно дорогой кожаный фотоальбом. Халат полностью распахнулся, и его полы развивались, как бурка у Чапаева.

– Вот, это надо смотреть, – Лена развернула альбом фасадом ко мне. – Я буду рассказывать, а ты листай альбом и смотри, писатель. Иначе, без фотографий, не поверишь в мою историю. А моя история – достойна того, чтобы о ней написали. Или, может, даже сняли кино. Наливай и слушай.

Я налил и открыл первую страницу альбома. С фотографии на меня смотрела красивая фигуристая молодая девушка в купальнике, запечатлённая на берегу тёплого синего моря.

– Кто это? – спросил я, хотя уже и так догадался.

– Это – я, – вздохнув, ответила Лена. – Франция. Ницца. Так всё начиналось. А закончилось… Вот, как видишь. Сижу тут, бля, с тобой и пью всякую гадость.

– А как всё начиналось? Мне интересно. Расскажи. Я запомню, а потом непременно запишу. Оставлю свой нетленный труд потомкам. И главной героиней в моей истории будешь – ты. Но знать о том, что это правдивая история, будем только мы вдвоём.

– Ну, ладно, слушай. Училась я в престижной школе с углублённым изучением французского языка. Хорошо училась. Нет, даже отлично. Идеальная среднестатистическая семья: мама, папа, старший брат. Жили в достатке, любви и согласии. Я, ну просто бредила Францией, на тот момент. Знаешь, мечтала: Эйфелева башня, Лувр, Версаль, Елисейские поля и прочее. Потом поступила в университет, и получилось попасть в страну мечты по студенческому обмену. Приехала в Париж и чуть с ума не сошла, когда всё это увидела вживую, ощутила, пропустила через себя. Почти в конце пребывания, нас пригласили на благотворительный обед. Там я с ним и познакомилась. Он – русский, старого дворянского рода. Отец его – белоэмигрант, после революции сбежал во Францию, ну и всё такое. А он, на тот момент, держал сеть русских ресторанов «МаксимЪ». Состоятельный человек, богатый по всем меркам. Подъехал ко мне. Так красиво: цветы, подарочки, шампанское, сладкие речи. Я, конечно, растаяла. Да ещё и в том французском антураже. Ох, как меня понесло. Даже не смущала разница в возрасте – двадцать семь лет. Не знаю, от чего у меня сорвало «башню» – толи от Франции, толи от молодой глупости, толи от ухаживаний заморского принца. Не знаю. Я приняла предложение руки и сердца. Короче, согласилась выйти за него замуж. Потом родился ребёнок. Сын – Николя. Красавец мальчик. Только муж вдруг охладел к нам. Так неожиданно и резко. Нихера не дворянин оказался. Дворянство – это всего лишь титул, передаваемый по наследству. В ДНК благородство вместе с ним не закладывается. Я тогда не понимала, что происходит. А оказалось всё до жути банально – новая более молодая пассия. Разлюбил. Хотя, может и не любил совсем. Просто, наверное, это мне так хотелось, чтобы любил. Сказка закончилась, но не так хорошо, как в книгах. Мы с сыном уехали из Франции. Однако, надо отдать должное, мерзавец купил нам квартиру в спальном районе и иногда присылает немного денег на житьё. Вот и всё. Красивая жизнь осталась в прошлом. Вот смотри на эту фотографию. Узнаёшь? Это Бельмондо, а рядом с ним – это я. В прошлой жизни. Даже, иногда, не верю, что всё это было со мной. Теперь ухожу в другую реальность с помощью алкоголя. Как-то нужно продолжать дышать и жить. Хотя ради чего? Или ради кого?