Читать онлайн Золото фамильного склепа. Казино «Пляшущий бегемот» бесплатно

Глава 1

В эти послеполуденные часы двор был пуст и безлюден. Да и кому тут быть-то? В этом дворе что по вечерам, что по выходным, что по будням гуляли только обитатели большого десятиэтажного дома по улице Ленской. Чужие тут не ходили. Потому что через одну-единственную арку, которая вела во двор, проходили только жильцы этого дома и те, кто навещал их по каким-то делам или направлялся в гости.

Дело в том, что у этого стоящего буквой П дома была одна особенность. Своим фасадом он выходил прямо в лес. Вернее, в лесопарк, но такой старый, запущенный и заросший, что иначе как лесом его и не назовешь.

В лесопарке все и было как в настоящем лесу. Засыпанные и утрамбованные дорожки шли только по его центральной части. А дальше начинали путаться и петлять обычные лесные тропинки. Осенью тут росли неприхотливые сыроежки, горькушки и даже симпатичные семейки опят. А летом в лесопарке собирались шумные компании, чтобы попить на природе пива и поесть шашлыков.

Естественно, ни грибники, ни гуляки стоящим напротив лесопарка домом и его двором не интересовались. У них были места поинтереснее. Никак со стоящим на отшибе домом не связанные. Двор в доме, как уже говорилось, не был проходным. В него вели двенадцать подъездов. И был лишь один выход, он же вход, через который жильцы дома и попадали в свои квартиры.

На этом месте дом стоял добрых двадцать лет. Так что двор был уже обустроен и самими жильцами, и силами жилконторы. В центре двора имелась парковка для машин. Чуть дальше в стороне располагалась цветочная клумба и несколько декоративных кустов. Возле них стояли деревянные лавочки с удобно изогнутыми спинками. Так что желающие посидеть в теньке и подышать свежим воздухом могли расположиться на них. Чуть в стороне была детская площадка, а за ней проезд для машин и помойка.

Надо сказать, эта помойка портила весь вид двора. А летом от нее вдобавок еще и дурно пахло. Несмотря на то что в доме имелся мусоропровод, жильцы время от времени сбрасывали в контейнеры для крупного мусора бытовые отходы в пластиковых пакетах. Трудно сказать, зачем они это делали. Но что делали – это факт.

Впрочем, сейчас во дворе никого не было. Все жильцы дома попрятались от навалившейся на город жары в своих квартирах, которые худо-бедно, но все же защищали их от палящего зноя. Самые богатые ставили у себя в квартирах кондиционеры. А те, кто победней, довольствовались простыми вентиляторами, занавешивали окна темными шторами, циновками или просто обмахивались сложенной веером газеткой и, попивая холодную минералку, ждали вечера, когда наконец спадет жара.

Иван Сергеевич кондиционеры не одобрял. Шумно от них. Снаружи все плавится. А в квартире стоит пронизывающий холод. И окна открыть нельзя. Как же их откроешь, если кондиционер в комнате? Улицу, что ли, охлаждать? Глупо. Глупо и как-то уныло. Словно сидишь не в квартире, а в какой-то наглухо задраенной камере, изолированной от всего мира.

Однако в той квартире, где сейчас проживал Иван Сергеевич, кондиционер был. Сначала старик ворчал, но потом смирился с существованием у него в комнате этой штуковины. Да и куда денешься, если вынужден проводить в обществе кондиционера целые дни? Либо смиришься, либо на стену полезешь. На стену Иван Сергеевич лезть не мог. Поэтому и смирился.

Иван Сергеевич Кожемякин был пенсионером. И не просто пенсионером, а пенсионером со стажем. С опытом жизни на пенсии. И с опытом выживания на ней. Пенсионером он стал давно. Не по возрасту, а по инвалидности. Навалилась гнусная болячка, которая за несколько лет из полного сил мужчины сделала беспомощного калеку. Теперь Иван Сергеевич мог передвигаться почти исключительно на своей инвалидной коляске или на костылях, старательно оберегая больные ноги.

Но ни болезнь, ни ранняя пенсия не лишили его хорошего расположения и бодрости духа. Ну и что с того, что у него отказали ноги? Зато руки действуют и голова работает. Куда хуже, если бы не работала голова. А ноги… Ну, что ноги. Живут люди и совсем без ног. А у него они все-таки имеются, хотя и не совсем такие, какие хотелось бы.

Надо сказать, что этот дом не был для Ивана Сергеевича родным. Он жил тут всего меньше месяца. И двор еще не успел надоесть ему. Даже напротив. В этом дворе было много интересного и достойного внимания. Куда больше, чем в собственном дворике Ивана Сергеевича. У себя дома Иван Сергеевич имел куда худшую площадку для наблюдения. Ведь жили они с сыном на первом этаже. А много ли увидишь из окна первого этажа, густо заросшего старой сиренью?

А тут раздолье! С третьего этажа прекрасный обзор! Все как на ладони. А если во дворе случался скандал, так было слышно, о чем скандалят соседи. Так что волей или неволей, но Иван Сергеевич оказался в курсе всех дел и дрязг между жильцами этого дома.

Знал, что Витька из пятнадцатой квартиры – тунеядец и иждивенец, вечно ставит купленную на деньги мамочки машину на газон, над которым трясется Марья Ивановна из тридцатой квартиры. Газон и в самом деле был хорош. Семена газонной травы Марья Ивановна купила на свои кровные денежки. Не поскупилась, купила самые лучшие. И трава взошла шелковистая, ровная и гладкая словно ковер. И по этому ковру были рассыпаны мелкие белые и розовые маргаритки. Получалось очень эффектно. Даже Иван Сергеевич, который к цветам был по-мужски равнодушен, одобрил самодеятельность жилички.

Кроме газона, под опекой Марьи Ивановны находилась еще цветочная клумба, куда она высаживала многолетние неприхотливые цветы и яркие летники, выращенные собственными руками из купленных ею по весне семян. Газон и клумба требовали ухода – прополки, поливки и удобрения. Марья Ивановна пол-июня проползала по своему любезному газону на карачках, но противные одуванчики, подорожник и прочие сорняки с него выполола.

И вот на этот великолепный газон мерзавец Витька и ставил свой драндулет. Драндулет тоже был хорош, спору нету. И на газоне в окружении маргариток смотрелся весьма эффектно. Но после машины на нем оставались уродливые колеи примятой травы, пятна бензина и прочей гадости. И это, естественно, становилось причиной ссор между пожилой дамой и молодым лоботрясом.

Вот и сегодня с утра был жуткий скандал. Витька то ли совсем обалдел от жары, то ли нарочно решил довести свою соседку до сердечного приступа, чтобы глаза поменьше мозолила, только он мало того, что поставил свою машину на газон Марьи Ивановны, но еще и начал ее мыть. Сначала намазал какой-то вонючей мыльной гадостью, а потом стал смывать пену из шланга. Прямо на газон!

Когда Марья Ивановна, вернувшаяся из магазина, увидела потоки грязной мыльной воды, которые устремлялись на ее чудные маргаритки, она едва не лишилась сознания. А потом налетела на Витьку с такими криками, что он со страху бросил шланг и убежал к себе домой.

Машину он потом отогнал в мойку, которая находилась по соседству. И весь двор счел, что победа осталась за Марьей Ивановной. Витьке никто не сочувствовал. Лодырь своим хамским поведением и постоянно задранным носом вызывал неприязнь почти у всех жильцов. Чем он так гордился, понять было трудно. Так как в этой жизни сам Витька не сделал еще ничего стоящего.

Впрочем, скандалов Иван Сергеевич не любил. Не тот у него был характер. Иван Сергеевич и до пенсии был человеком веселым, любил пошутить и посмеяться. На пенсии остался таким же. Зачем ему скандалы? Жизнь и без скандалов преподносит достаточно много неприятных сюрпризов.

Так что Иван Сергеевич просто из любопытства наблюдал и присматривался, кто и чем занимается. Не потому, что следил за жильцами дома из каких-то корыстных побуждений. Просто нужно чем-то себя занять в этой совершенно чужой ему квартире.

И снова сердце молодого пенсионера царапнула обида. А все сын – Сашка! Сам с молодой женой укатил в Сочи, а старика сбагрил дальней родственнице – Констанции.

– Поживи у тети Кости, – уговаривал его сын. – Она медсестра со стажем. Присмотрит за тобой, пока нас с Тамаркой нет дома. А если не она, то Павел подсобит.

При упоминании имени племянника Иван Сергеевич начинал сердито сопеть. Все в семье знали, что Павел – паршивая овца в стаде. Наркоман и вор, а когда-то просто избалованный матерью до невозможности мальчишка.

Рос он, правда, без отца, но при заботливой матери, которая полностью выкладывалась, чтобы у сыночка было все самое лучшее, детство у Павла было счастливое. Юность беззаботной. Ни у станка ему в четырнадцать лет стоять не пришлось, как самому Ивану Сергеевичу, ни голода он не знал, ни холода, ни болезней. А вырос тем, кем вырос, – хулиганом и вором!

– Вот уж без кого обойдусь, так это без Павла.

– Батя, не упрямься! Тетя Констанция сама предложила, чтобы ты к ней переехал!

– Нет!

– Ну, пожалуйста! Мне спокойней будет, если ты не один останешься. Тем более что я уже с ней договорился. И денег заплатил.

– Денег? Заплатил? Это за что же ты ей заплатил?

– Ну да, заплатил. Батя, так полагается! Она же за тобой присматривать будет. А Пашка снова в какую-то историю влез. Констанции сейчас много денег на адвокатов потребуется.

Иван Сергеевич в сердцах сплюнул да и согласился. Черт с ними всеми! Поживет он месяц у двоюродной сестры. Небось не околеет от ее забот.

Правда, все получилось не совсем так, как ожидалось. Едва он переехал к Констанции и обжился у нее, как случилась беда. В следственном изоляторе кто-то пырнул Павла ножом. Не насмерть, и даже ранение было не серьезное, куда-то в руку или в ногу, но обезумевшей матери, естественно, казалось, что дитя при смерти. И Констанция, бросив все, умчалась в Лугу, где ее сынуля в данный момент находился под следствием. А точней сказать, валялся в больнице с ерундовой царапиной.

Иван Сергеевич уже хотел облегченно перевести дух, но сестрица заявила:

– Но ты, Ваня, один не останешься! Я нашла себе отличную замену.

– Что за замена?

– Игорек.

– Какой еще Игорек?

– Студент. Медик. И наш сосед. Тебе просто необыкновенно повезло. Игорек – очень хороший и способный мальчик. Это я тебе гарантирую!

Вообще, став инвалидом, Иван Сергеевич стал замечать, как меняется к нему отношение людей. Близкие стали не то чтобы относиться к нему свысока. Но все же какие-то покровительственные нотки в их словах проскальзывали. Вот и сын Сашка, да что там… и Констанция все решила за его спиной. А попробовали бы они так себя вести, будь Иван Сергеевич здоров! Да им бы и в голову такое не пришло!

Иван Сергеевич тяжко вздохнул и подкатил свою коляску поближе к окну. Так, что у нас на часах? Ага, уже половина четвертого дня. Еще десять-пятнадцать минут, и из своего подъезда выйдет Галочка из сорок седьмой квартиры. Галочка была совсем молоденькой мамочкой. И со своим первым отпрыском гуляла строго по расписанию.

За ней потянутся остальные мамочки с малышами. Потом наступит черед возвращающихся с работы граждан. Затем выгул собак. Молодежные тусовки будут шуметь во дворе часов до одиннадцати или даже до самого утра, если никто их не шуганет.

Но все они совершенно не интересовали Ивана Сергеевича. Сегодня он ждал появления во дворе Семена Семеновича. Этот внушительного вида мужчина был директором ювелирного магазина. И на работу уезжал к одиннадцати утра. Потом возвращался. И около семи часов вечера снова ехал в магазин, чтобы подсчитать выручку и самолично закрыть сейфы и витрины с драгоценными изделиями.

– Так, так, – пробормотал Иван Сергеевич, когда Семен Семенович в положенное ему время покинул дом, где у него было жилище, соединенное из трех обычных квартир, и где он жил вместе с женой, своей мамой и тремя отпрысками мужского пола – семи, двенадцати и пятнадцати лет.

Сосредоточенное внимание Ивана Сергеевича к директору магазина было далеко не беспочвенным. Еще три дня назад Иван Сергеевич начал подозревать, что за директором следят. Кто следит? Сначала Иван Сергеевич думал, что их двое. Двое довольно молодых еще людей, которые никогда не показывались во дворе их дома вместе, но тем не менее Иван Сергеевич голову бы дал на отсечение, что они связаны друг с другом.

Дело в том, что как только исчезал один, его место сразу же занимал другой. Оба они были выходцами с Кавказа. Один яркий брюнет, другой светловолосый, почти блондин. У брюнета не хватало во рту двух передних зубов. У блондина зубы были в порядке, но на руке, на гладком предплечье, красовалась татуировка в виде дракона. Сначала Иван Сергеевич не мог понять, что нужно этим двум гражданам у них во дворе. Но затем он понял: с того места, которое облюбовали себе эти двое, хорошо видно место, где Семен Семенович вытребовал себе право парковать машину.

Семен Семенович – это вам не бездельник Витька. И право ставить машину под старый клен было дано директору ювелирного магазина всеми жильцами дома. Таким образом, Семен Семенович садился в прохладный салон, а не в раскаленный ад, куда забирались остальные автовладельцы, чьи металлические красавцы стояли на парковке под открытым небом.

Вот и сегодня, едва Семен Семенович сел в свой очень красивый и новый светло-кремовый «Мерседес», как ведущий наблюдение брюнет судорожно дернулся. И схватился за телефон. Иван Сергеевич был уверен: он звонит своему сообщнику – блондину, чтобы тот был готов продолжить слежку уже на улице.

«Обокрасть они его хотят, что ли? – раздумывал Иван Сергеевич. – Квартиру обнести?»

Определенный повод для таких раздумий у него был. Мать, жена и трое мальчишек несколько дней как укатили отдыхать к морю. Хозяин остался дома один. И когда он уезжал в свой магазин, квартира оставалась без присмотра.

Впрочем, сегодняшний день принес Ивану Сергеевичу еще одну загадку. Оказалось, что, кроме двух подозрительных типов, за Семеном Семеновичем следили еще две привлекательные молодые и весьма настырные особы!

Они появились во дворе сегодня утром и тоже были совсем разными. Одна рыженькая – худая и стройная, с длинными ногами и руками и симпатичными кудряшками на изящной головке. А другая беленькая – пухленькая и розовощекая, с короткой стрижкой и крепкими ножками.

Кто они такие, Иван Сергеевич решительно не понимал. Потому что на преступниц эти девчонки похожи не были. Ивану Сергеевичу они даже понравились. И ему было неприятно думать про них, что они замышляют что-то худое против директора.

«Кто же они такие? – терзался в догадках Иван Сергеевич. – Чего они хотят от мужика? Ведь по его душу они сюда явились. Зуб даю!»

Вечером явился Игорек. Выглядел он как-то странно. Взволнованным, счастливым и слегка навеселе. Иван Сергеевич принюхался, но спиртным от его новоявленной сиделки, похоже, не пахло.

«Обкурился, что ли?» – мелькнула у инвалида нехорошая мысль.

Но Игорек сам объяснил причину своего хорошего настроения.

– Сдал! – заявил он, сияя счастливой улыбкой. – Всю сессию закрыл! На одни пятерки!

– Молодец! – обрадовался Иван Сергеевич.

Игорек, как обычно, принес продукты. И те вещи, которые ему вчера продиктовал Иван Сергеевич. Затем он осведомился, все ли в порядке, покрутился по квартире и направился к дверям. Но неожиданно остановился и произнес:

– Иван Сергеевич…

– Чего тебе?

– А можно я сегодня у вас переночую?

– Зачем это? Я себя чувствую хорошо.

– Да вы-то понятно… Но дело не в вас.

– А в ком?

– Дело во мне.

И, пряча глаза, Игорек принялся излагать свою легенду. У него очень строгие родители. Ну, просто очень строгие. Они разрешают ему только учиться, учиться и еще раз учиться. А Игорьку уже почти двадцать лет. Он хочет любви. И вот он нашел ее, свою любовь. Она тоже студентка. И почти что отвечает Игорю взаимностью. Во всяком случае, она согласилась сегодня на свидание.

– И что? Ты хочешь привести девчонку сюда?

– Что вы! Что вы! – замахал руками Игорь. – Просто мне надо сказать родителям, что я остаюсь с вами.

– Алиби себе обеспечиваешь? – усмехнулся в усы Иван Сергеевич.

Честно говоря, просьба Игоря его не удивила. Он знал, что родители у парня, мягко говоря, с хорошим прибабахом. Это же надо, почти двадцатилетнего парня не отпустить на свидание с девчонкой! Это кого же они надеются из него вырастить? Кисейную барышню?

– Хорошо, парень, – кивнул Иван Сергеевич. – Выручу тебя. Иди гуляй со своей зазнобой.

– Спасибо! Спасибо вам! – страшно обрадовался Игорек. – Обещаю, что к полуночи я буду дома!

– Хоть к трем утра! – проворчал Иван Сергеевич. – Я не твой родитель, мне без разницы, сколько ты со своей подружкой проболтаешься. Экзамены сдал? Сдал! Ну и все! Гуляй смело!

Отправив осчастливленного парня, Иван Сергеевич снова подъехал к окну. Для возвращения Семена Семеновича с работы было еще много времени. Но какое-то неясное чувство не давало Ивану Сергеевичу покоя. Он рассеянно наблюдал, как гордая своей утренней победой Марья Ивановна поливает свой драгоценный газон. Убедился, что все соседские детишки в полном составе играют на площадке. Не было только Ванечки из второго подъезда. Еще со вчерашнего дня у него начались непонятные сопли, покраснели глазки и он все время чихал. Похоже, у мальчугана сильная аллергия на что-то цветущее.

– Эх, – вздохнул Иван Сергеевич. – В мое-то время про аллергии и слыхом не слыхивали.

И в памяти встал деревенский дом, где прошло детство. Корова в хлеву, которая кормила всю семью молоком. Отец, работавший в родном колхозе комбайнером, приходил в страду после работы, едва передвигая ноги. Мать, которая крутилась как заведенная между свинофермой, хозяйством и тремя детьми. Отец и мать не могли уделять своим детям много времени. По врачам их вовсе не водили. Не было в их родном селе поликлиники. Был медпункт, где сидел фельдшер, от всех болячек прописывающий детям одно лекарство – рыбий жир.

И ничего, все были здоровы. Жили на природе. Вокруг все цвело и пахло. Но про аллергию никто и слыхом не слыхивал.

– Все город виноват, – пробормотал Иван Сергеевич. – Тут и газы всякие, и канцерогены, чтобы им пропасть и вовсе не вылазить, и смог разный, и…

Перечень бед, которым грозила жизнь в крупном мегаполисе простым жителям, был прерван внезапным появлением во дворе Семена Семеновича. Неурочным, надо сказать, появлением. Потому что обычно директор возвращался не раньше десяти-одиннадцати вечера. А тут еще и девяти нету, а он уже дома. Да и приехал сосед не на своем «Мерседесе», а на такси.

«Случилось чего?» – подумал Иван Сергеевич.

Оказалось, что случилось. Семен Семенович приехал не один. А в обществе той самой рыженькой особы, которую сегодня Иван Сергеевич видел у них во дворе. Блондинки с ними в такси не было. Но Иван Сергеевич отчего-то не сомневался, что она где-то рядом.

– На пару они действуют! – убежденно произнес он. – Не иначе.

Тем временем Семен Семенович вовсю крутился возле своей рыжеволосой спутницы, явно убеждая ее зайти к нему в гости.

– Вот дела! – ахнул глубоко порядочный Иван Сергеевич. – Жена с детьми из дома, а он уже девицу привел! И куда? Домой! Вот дурак!

Сам Иван Сергеевич хотя и прожил со своей женой тридцать пять счастливых лет, никогда таких глупостей себе не позволял. Наверное, поэтому и просуществовал их брак так долго, до самой смерти Верочки. И умерла она, твердо уверенная, что муж ее любит и всю жизнь любил.

В принципе, так оно и было. Свою жену Иван Сергеевич очень любил и уважал безмерно. Но при этом случались и у него другие женщины. А как же? Он ведь все-таки мужчина. А когда жена уезжала летом на месяц, а то и на два с сыном в деревню к родителям, как ему было одному перекантоваться это время? Вот и появлялись в жизни Ивана Сергеевича женщины.

Рыженькая наконец перестала ломаться. И, к явному удовольствию Семена Семеновича, прошла с ним в подъезд. Иван Сергеевич только вздохнул и покачал головой. Ну, держись теперь, браток! Приедет твоя жена, и соседка Анна Степановна все ей тут же доложит. Они ведь подружки. Пропал мужик! Ни за грош пропал!

Иван Сергеевич остался у окна, карауля возвращение рыженькой. Откровенно говоря, он надеялся, что она в квартире у директора не задержится. Так оно и случилось. Не прошло и десяти минут, как рыженькая вылетела из подъезда во двор. Вид у нее при этом был какой-то чудной – радостный и негодующий одновременно. Словно она получила подтверждение своей догадке, но догадке крайне досадной.

Рыженькая промчалась через двор словно метеор и скрылась за домом. Иван Сергеевич догадывался, что там ее ждет пухленькая блондиночка. И потом они вместе станут обсуждать поведение Семена Семеновича. А в том, что тот повел себя не так, как подобает галантному мужчине, Иван Сергеевич не сомневался.

«Не получилось у нашего директора ничего, – похихикал в душе над недотепой Иван Сергеевич. – К таким девушкам подход нужен. Эх, будь я на ногах! Да лет на тридцать помоложе! Уж я бы маху не дал! У меня подход к дамам всегда имелся!»

И старик снова захихикал. Он прождал появления Семена Семеновича, но так и не дождался. Обломанный Семен Семенович предпочел остаться у себя дома. И носа на улицу больше не показал.

Прошла ночь. А на следующий день по дому разнесся ужасный слух – квартира Семена Семеновича стоит открытая и пустая. Судя по всему, там произошла кража. Обокрала Семена Семеновича одна девица, то ли его любовница, то ли случайная воровка. Но не это самое страшное. А страшное то, что сам хозяин квартиры куда-то исчез. Испарился. И нигде не было его следов.

Глава 2

Кира и Леся сидели дома у Лильки и уговаривали ту не реветь. Сидели уже второй час. И по правде сказать, не слишком преуспели. Лилька заливалась слезами – крупными и солеными, словно фисташки. Сходство с орешками усугублялось еще и тем, что зеленые Лилькины тени и подводка поплыли. И окрасили текущие из ее глаз ручьи в нежно-зеленый цвет.

– Ой, какой же он га-а-а-д! – рыдала Лилька, раскачиваясь в трансе, словно старый мусульманин на молитве. – А я ведь так на него надеяла-а-а-ась!

– Ничего, найдешь другого.

– Другой – это другой. А я на этого нацелилась!

– Уймись, дуреха, найдешь другого мужика. Порядочного.

– Как же! Найдешь такого!

– Найдешь! – кивнула Кира. – Обязательно найдешь.

– Нет! Не с моим счастьем!

– При чем тут счастье или несчастье? Это все глупости!

– Нет! Во всем виновато мое имя!

Кира с Лесей растерянно переглянулись. Честно говоря, они тоже считали, что со стороны родителей Лильки по меньшей мере неразумно было давать девочке имя Далила. Ведь всем мало-мальски образованным людям известно, что эта особа, вкравшись в доверие к своему любовнику, обманула его и остригла волосы своего Самсона, лишив того сказочной силы. А потом сдала обессилевшего и обезоруженного мужчину в руки его врагов.

Одним словом, Далила – это плохая женщина, предательница и коварная лицемерка. Эту историю знали все. Кто лучше, кто хуже, кто с подробностями, кто без оных. Но если у Далилы и появлялся поклонник, который знать не знал ни про Далилу, ни про Самсона, то обязательно в его окружении находился доброхот, кто посвящал парня в эту библейскую историю. И в результате современная Далила отдувалась за грехи той, прежней, и еще не факт, что вообще когда-то существовавшей Далилы.

– А ты его смени, – посоветовала Кира подруге. – Имя свое смени. Стань там просто Наташей или Катей. Чем плохо?

– Не плохо, – хлюпнула носом Лилька. – Только ведь это хлопотно.

– Ну и что? Если ты уверена, что все твои несчастья от имени, смени его, к чертям собачьим!

Несчастная Далила снова хлюпнула носом и покосилась на подруг. Сменить имя? В том-то и дело, что она не была до конца уверена в том, что виновато именно ее имя. А вдруг дело не в имени, а в ней самой? Вот в чем ужас-то! От имени, хлопотно это или не хлопотно, но все же можно избавиться. А от себя самой – это уж фигушки!

– Не хочу терять последнюю надежду, – пробормотала Лилька. – Вдруг я сменю имя, а станет только хуже?

– Сменишь еще раз! – пожала плечами Кира.

Это предложение возмутило Лильку до глубины души:

– Легко тебе говорить! Сменишь еще раз! А если снова не поможет? Так и менять, пока все святцы не переберу?

Однако, разозлившись, Лиля перестала плакать. И теперь могла поговорить спокойно.

– А ведь у меня были такие надежды на этого пузана! – с тяжким вздохом произнесла она. – Вы бы почитали его анкету! И не женат! И детей не имеет! И живет один! И вообще всем на свете обеспечен, за исключением женской любви, ласки и понимания. Вот я и клюнула! Ну и что, думаю, что собой не красавец? Зато все остальное при нем!

И Лилька, сокрушенно подперев щеку кулаком, принялась в который раз излагать подругам свою печальную историю.

Пойти в агентство брачных знакомств ее вынудила горькая нужда. Последний из кавалеров ровно неделю назад объявил Лиле, что не будет больше с ней встречаться по причине своей свадьбы с другой девушкой.

– Лично я против тебя ничего не имею, – заявил этот тип опешившей Лильке. – Мог бы и дальше продолжать с тобой встречаться. Но ты пойми, как-то некрасиво сразу же после свадьбы бежать к любовнице. Вот через месяц… Через месяц, думаю, будет уже ничего. Так что я к тебе загляну.

Разумеется, Лилька от такого лестного предложения категорически отказалась. Спустила наглеца с лестницы. А потом всю ночь прорыдала, пытаясь понять, что с ней не так. Нет, не было ей жалко потерянного любовника. Нужен он ей, такой подлый! Чтобы через месяц тоже стал бы ей изменять?!

Но все-таки, почему он решил жениться не на Лильке, а на какой-то другой бабе?

Лилька ломала голову, но так и не смогла понять, в чем тут фокус. Она была девушкой довольно симпатичной, обеспеченной и свободной. Ни в чем себе не отказывала и поддерживала свою внешность регулярными визитами к парикмахеру, стоматологу, косметологу и массажистке. Занимала пост главного менеджера в фирме, торгующей неновыми иномарками. И жила совершенно одна в уютной двухкомнатной квартирке на тихой улице возле станции метро «Удельная».

Прекрасное место. Лильке оно очень нравилось. С одной стороны – в пяти минутах старинный парк. А с другой – станция метро и всевозможные торговые комплексы, рынок и прочие радости цивилизации.

При этом непомерных целей в плане замужества Лилька перед собой не ставила. Ее бы устроил даже не богач, который мог бы содержать ее, но и просто мужчина, зарабатывающий самому себе на жизнь. Лилька вовсе не рвалась бросить работу, осесть дома на шее у мужа и превратиться в домашнюю курицу.

Ее теперешняя жизнь вполне ее устраивала. За одним исключением: Лильке надоело быть одной. Надоело придумывать, чем бы занять себя в выходные и во время отпуска. Надоело подыскивать компаньонок для поездки на юг, похода в театр или кино или просто на каток.

– Вот если бы у меня был муж, все бы эти проблемы мигом отпали. Никого искать не нужно. Муж всегда под рукой. Бери его и веди куда хочешь.

Тот факт, что большинство мужей совсем не рвутся в свой выходной день с супругой ни в музей, ни тем более на каток, а стремятся к родному дивану и телевизору, возле которых должна стоять тарелка с большими котлетами и бутылка с темным или светлым пивом, Лилька не учитывала. Такой уж она была человек, не представляла себе, как вдруг получится не по ее задумке. А поскольку характер у нее был решительный, прямо как у ее библейского прототипа, и на своем Лилька умела настоять, то нетрудно предположить, почему мужчины избегали вступать с Далилой в законный брак.

При этом Лилька собственные ошибки признавать не собиралась. И даже вовсе не брала в голову, что тоже может быть в чем-то не права. Вместо этого она уверяла, что ей попадаются одни лишь подлецы и паршивцы.

– Пошла я в это агентство, – рассказывала она подругам, – думала, хоть они проверяют женихов на вшивость. Оказалось, нет! Ничего они там не проверяют! Какие паршивцы кругом шляются, таких они бедным женщинам и подсовывают. Да еще деньги за это берут!

– Зачем же пошла?

– Говорю же, не знала!

Впрочем, излишней доверчивостью Лилька не страдала. И, выбрав из немногочисленных подходящих претендентов одного самого подходящего, она решила навести о нем справки. Правда ли то, что он живет один, в отдельной квартире, материально обеспечен и независим. Позвонив жениху по номеру телефона, который ей дали в агентстве, Лилька с замиранием сердца назначила ему свидание.

С еще большим страхом она шла на него. А вдруг жених предпочтет, чтобы она была не рослой брюнеткой, а худенькой блондинкой? Но все прошло прекрасно. Жених при виде Лильки совершенно остолбенел. И прямо ей так и заявил, что она для него является идеалом женской красоты.

Лилька расцвела, но бдительности не потеряла. Дальнейшая проверка показала, что все рассказанное женихом про себя – правда. Все, как написано в анкете. Проследив за женихом, Лилька выяснила, где он живет. А потом и вовсе осмелела и поднялась на его этаж. Там она долго стояла под дверью его квартиры, прислушиваясь, не донесется ли оттуда женский голос.

Не донесся. Итак, Лилька могла себя поздравить. Квартира, отсутствие жены и других родственников и прочное материальное положение – все у ее жениха было в наличии.

Правда, в гости к себе он Лильку пока что не звал. Наверное, проверяет свои чувства. Проверка длилась почти неделю. Они встречались по вечерам, шли в ресторан или в кафе. И Юра рассказывал о себе. О своем одиночестве. Об исстрадавшейся душе. И о том, как им будет чудесно вместе, когда Лилька наконец-то его полюбит.

– А потом он позвал меня в гости.

Опытная Лилька мигом смекнула, ЧТО стоит за этим приглашением. Но, будучи девушкой серьезной, она так же серьезно подошла к этому приглашению. А вдруг жених не питает на ее счет самых серьезных намерений? Вдруг просто хочет ею воспользоваться? Развлечься? Потешится да и бросит? Нет, этого нельзя допустить. И она позвала на помощь двух своих подруг. Лесю и Киру.

– Вы должны мне помочь! – решительно заявила она им. – От вас зависит счастье всей моей жизни! Поможете?

– Как?

– Вы должны убедиться, что мой жених – порядочный человек.

– Это как же?

– Очень просто, – пожала плечами Лилька. – Одна из вас предложит ему себя.

– Как это – предложит? – опешили подруги.

– Очень просто. Как женщина.

– Ты хочешь сказать, предложит заняться с ней сексом?

– Вот именно.

– И если?..

– И если он согласится… Значит, он просто мерзавец!

Леся с Кирой с сомнением переглянулись. Честно говоря, опасная проверочка. Какой мужчина откажется от того, что добровольно идет ему в руки? Да никакой!

– У вас с этим Юрой еще и отношений серьезных не было, – пробовала вразумить подругу Леся. – Даже если он и не откажется, это еще ничего не значит.

– Для тебя не значит, а для меня значит! Он должен желать только меня! А если, ухаживая за мной, он клюет и на других женщин, то мне такой ловелас не нужен!

– Очень уж ты строга, – покачала головой Леся.

– Я такая, какая есть! И меняться не собираюсь! А вообще-то мой Юра, – гордо оглаживая свои крутые бока, сказала Лилька, – любит девушек попышнее телом.

Но Юра запал на Киру, едва она успела подойти к нему и под каким-то надуманным предлогом познакомиться. Дальше все пошло еще быстрей. Короткие посиделки в ресторане русской кухни со смешным названием «Кудрявая береза», где Кира всячески демонстрировала свое желание побыть наедине с кавалером.

Тот не стал долго противиться. Оставил свой «Мерседес» на парковке у ресторана, вызвал такси и на нем повез Киру к себе домой. А там буквально у дверей набросился на нее с поцелуями.

Юра вцепился в нее с таким пылом, что Кире стоило большого труда отодрать его от себя. Хорошо еще, что она знала кое-какие приемы самообороны, которые и применила на практике.

Избавившись таким образом от кавалера, она вылетела из квартиры и, не помня себя, скатилась вниз по лестнице. А затем, утирая лицо и горящие губы, бросилась прочь.

– Скорей, скорей в душ! Смыть, смыть с себя его слюни!

Основательно помывшись в душе, Кира наконец почувствовала, что вкус соленых, после съеденной в ресторане семги, поцелуев слегка отступает, и вышла в комнату. Лилька уже ждала ее, сидя на кухне в обществе Леси.

– Я все знаю! – закричала Лилька при виде Киры и залилась слезами.

С того момента прошло уже почти три часа. А Лилька все еще продолжала ругать провинившегося Юру всякими словами. Честила на все корки. И, уходя, заявила:

– Таким подлецам не место в моей жизни! Им вообще не место в этой жизни!

Тогда подруги не придали ее словам никакого значения. Мало ли, что там может сказать в сердцах оскорбленная девушка! Но им пришлось пожалеть о своем легкомыслии, когда на следующий день им позвонила Лилькина мать и, обливаясь слезами, принялась выкладывать ужасные новости. Бедная женщина так громко рыдала, что из тех обрывков фраз, которые доносились до Леси и Киры из телефонной трубки, они поняли одно: беда произошла именно с Лилькой. Но вот что, как и почему, понять девушкам никак не удавалось.

– Тетя Света, – пыталась перекричать Лилькину мать Кира, – вы не плачьте так! Вы нам объясните, пожалуйста, что же произошло?

– Ой, горе-то какое! Ох, доченька моя родненькая! Да что же это такое на белом свете делается?

– Тетя Света…

– Ведь она никогда и никого… Чудесная девочка. Как у этих иродов только язык повернулся подобное на Лильку сказать!

– Тетя Света, я не понимаю.

– Ох, отец пришел! – вдруг охнула Лилькина мать. – С ним поговори. Он тебе все объяснит. А у меня что-то сердце схватило.

И пока Лилькина мать пила на кухне корвалол, валерьянку и капли пустырника в виде коктейля, отец Лильки – отставник и бывший полковник – по-военному четко доложил Кире:

– А чего тут не понимать? Сегодня утром пришли и арестовали Лильку!

– Кто? Кто пришел?

– Известно кто. Милиция.

– За что?

– За убийство.

– За… за какое убийство? – проблеяла Кира.

– Сказали, что она убила своего любовника. Из ревности. Точнее, он ее обманул. Сказал, что не женат. А сам… того…

Известие было из ряда вон выходящим. И Кира просто не поверила.

– Дядя Коля! Какой еще любовник? Не верьте вы им! У Лильки в последнее время и не было никого.

– Так уж и не было.

– Не было! Она даже специально в брачное агентство сходила, чтобы там ей какого-нибудь кандидата в мужья подобрали.

– Ну вот! Этого кандидата она якобы и прикончила!

У Киры даже дыхание перехватило от полученного известия. Это что же выходит? Лилька прикончила Юру? Того самого вчерашнего Юру? Большого, толстого развратника Юру?! И за что прикончила? За то, что он ее разочаровал, посмев приставать к Кире?

От этих мыслей у подруг голова пошла кругом. Они уже решительно ничего не понимали. И им оставалось только слушать, что расскажет отец Лильки.

– То есть я лично не верю, что у Лильки хватило бы духу мужика завалить, – продолжал тем временем Лилькин отец. – Но следователь думает именно так. Дурак!

– Дурак, – машинально поддакнула ему Кира.

– Кто дурак?

– Следователь этот дурак.

– Это точно! – согласился Лилькин отец. – А знаешь почему?

– Почему?

– Дурак он потому, что трупа у него на руках никакого нет.

– Как нет?

– Так, нет. И ничего он Лильке, кроме голословных обвинений, предъявить не может.

– Погодите, – окончательно растерялась Кира. – А куда же делся труп?

– В том-то и загадка. Исчез.

– Куда исчез?

– Следователь подозревает, что труп из квартиры вывезла Лилька. Вывезла и спрятала в надежном месте. Похоронила, одним словом.

У Киры потемнело в глазах. Кого похоронила? Юру? Большого, толстого и явно очень тяжелого Юру? Сама, в одиночку, перетащила его сначала из квартиры в свою машину, там упаковала в багажник или на заднее сиденье, а потом самостоятельно скинула его в выкопанную ею же могилу?…В мыслях у Киры такая героическая экспедиция Лильки никак не укладывалась.

Да, Лилька была девушкой крупной, в теле, но отнюдь не богатыршей. Спортом она почти не занималась. И физическая подготовка у нее оставляла желать лучшего. И чтобы Лилька с ее наманикюренными и нарощенными в салоне ногтями и ухоженными руками стала самостоятельно проворачивать такое грязное дело?

– Ни за что на свете не поверю в подобную ерунду! – твердо заявила Кира. – Чушь это все!

– Спасибо тебе, дочка, – расчувствовался в ответ Лилькин отец. – Сам знаю, что Лилька тут ни при чем. Знаю, а все равно тревожно на душе. Ведь у этих парней, что ее дело ведут, никаких понятий о воинской дисциплине нет и в помине. Что хотят, то и воротят. Беспредел у них в отделении полнейший! Устав соблюдается кое-как. Форму не носят. Бумаги заполняют из рук вон плохо! Все переврали, переиначили, имя Лилькино и то перепутали.

– Так, может быть, это и не она вовсе?

– Как не она?

– Ну, раз имя в бумагах другое. Может быть, это и не она вовсе?

– Да она, она. Арестовали-то они именно Лильку. А имя… Что имя, имя и переписать недолго. С них станется и не такое натворить.

Из дальнейшего разговора с отцом Лильки выяснилось следующее. Сама Лилька описывала свои приключения так. После вчерашнего разговора с Кирой оскорбленная Лилька отправилась вовсе не домой, как предполагали ее подруги, а прямиком к дому своего несостоявшегося жениха Юры.

Войдя в подъезд, она поднялась на нужный этаж и позвонила в нужную квартиру. Ей никто не ответил, но это Лилькин пыл ничуть не охладило. Она принялась стучать и колотить в дверь жениха руками и даже ногами. И всего через полминуты убедилась, что дверь открыта. Ни один из внутренних замков не был заперт. И стоило нажать на ручку двери, как сама дверь тут же открылась.

Вот в этот момент Лильке бы насторожиться да повернуть оглобли вспять! Или, на худой конец, позвать бы на подмогу проходящих мимо соседей. Но ничего такого Лилька не сделала. От соседей она отвернулась, даже не ответив на их приветствие. И зашла в квартиру жениха в гордом одиночестве.

В квартире было пусто. Юрой тут и не пахло. Зато пахло кое-чем другим. Какой-то сладковатый запах витал в квартире. Чтобы избавиться от него, Лилька открыла окна. Запах стал слабее, но все равно сохранялся. Несмотря на это, сама Лилька все равно осталась в этой квартире, твердо решив, дождаться возвращения своего жениха.

Ждала она долго. Почти до шести утра. Потом ей эта история надоела. Да и гнев после ночевки в неудобном кресле несколько поугас. И она решила, что вернется в эту квартиру позднее. А сейчас поедет к себе домой, перекусит, отдохнет и успокоится окончательно.

Чтобы принять это решение, ей понадобился почти час.

Выходя из квартиры Юры, злополучная Лилька снова столкнулась с теми самыми жильцами, которые внимательно оглядели ее. Это были две весьма пожилые старушки. И Лилька, заметив скрытое недоброжелательство в их глазах, вспыхнула, словно порох.

– Что? – не сдержавшись, крикнула она. – Что вы на меня таращитесь? Думаете, что я девочка легкого поведения? Так?

Возможно, старушки и не собирались ничего говорить Лильке. Но коли она начала первой, то и они в долгу не остались:

– Да уж серьезные девушки к женатым мужчинам по ночам в гости не шастают! – ядовито заявила первая бабулька.

– Да еще когда законная жена с детьми в отъезде! – добавила вторая.

У Лильки от изумления отвисла челюсть.

– Кто это?.. Кто это женат и с детьми? – прошептала она.

– Известное дело, кто! Семен Семенович и женат.

– И бог ему троих деток послал.

– Ему и его жене!

– Живой, здоровой, только временно отсутствующей!

У Лильки отлегло от сердца. Старые дуры! При чем тут какой-то Семен Семенович, если она приходила к Юре! Совсем выжили из ума, маразматички!

– Все на свете перепутали.

– И ничего мы не перепутали! – сердито воскликнула первая старушка.

– Не перепутали! – подтвердила вторая. – Вы, голубушка, были сейчас в квартире Семена Семеновича. Нашего уважаемого соседа.

Лилька не сдержалась и завопила в голос:

– Это квартира Юры! Моего жениха Юры! И он холост! Без всяких детей!

Но старушки держались твердо.

– Тут на этаже никакого Юры нет и в помине! – заявила одна из них.

– И никогда не было, – поддержала ее вторая.

И в глазах старушек блеснул нехороший огонек подозрительности, который Лилька не заметила. А если бы и заметила, то все равно не придала бы ему особого значения, так как была не в том состоянии, чтобы сосредотачиваться на мелочах.

– Я приходила к своему жениху! – с чувством собственного достоинства, выпрямляясь во весь свой рост, заявила она.

Старушки переглянулись.

– К жениху-у-у?! Откуда же тут взялся жених для тебя? Никого тут подходящего нету. В этой квартире живет Семен Семенович – директор ювелирного магазина. С ним живет его уважаемая мама. Его жена. И трое его деток.

Вот тут Лильке стало по-настоящему нехорошо. Директор магазина! Ну да! Ее Юра как раз и занимал такую должность. Он ей сам об этом говорил. И магазин показывал. Правда, снаружи, но показывал. Но при чем тут жена и трое детей? Откуда они-то взялись? Про них разговору никогда не было.

– А они уехали.

– На юг.

– Отдыхать.

– К морю.

До Лильки постепенно доходила страшная правда. Ее Юра – это на самом деле никакой не Юра, а Семен Семенович, семьянин и отец трех отпрысков. То-то пока она сидела в засаде в квартире у Юры, то видела множество детских игрушек. И даже целую комнату с тремя детскими кроватками, забитую под завязку игрушечными тиграми, ружьями, машинами и прочим мальчишечьим барахлом. По шкафам и ящикам Лилька, будучи в душе весьма щепетильной, лазить не стала. Но чтобы не увидеть детскую комнату, для этого нужно было быть совсем слепой.

Итак, все сходилось! Старушки правы. А она, Лилька, дура! Так обмануться!

– Ах он подлец! – сжимая кулаки, взревела Лилька. – Подонок! Убить его мало!

Старушки испуганно от нее шарахнулись в разные стороны. Но Лильке было решительно плевать, какое впечатление она производит. Рушилась вся ее жизненная концепция, которая заключалась в том, что обмануть Лильку не может ни один мужчина. Она всегда четко знала, что и от кого ждать. А тут такое! Мало того что этот гад, Семен Семенович, осмелился приставать к ее подруге. Это-то ладно! Она сама подстроила ловушку.

Но оказалось, что Семен Семенович и сам плел сети, в которые Лилька доверчиво заплыла. Холост он! Как же! А трех детишек не хотите ли, дорогая невестушка? И в каком положении оказалась бы Лилька, не проведи она собственную проверку? Стала бы встречаться с женатым мужчиной, привязалась бы к нему, влюбилась, строила бы планы, а потом из отпуска вернулась бы его семья, и любовник сделал бы ей ручкой.

– Негодяй! – уже почти рычала Лилька. – Скотина! Подонок! Я его убью! Убью, вы слышите?!

И с этим криком ничего не видящая больше вокруг себя Лилька скатилась вниз по лестнице. Вернуться и разгромить квартиру обманщика? Нет, так не годится. Ведь это не только его квартира, но и жены, и матери, и детей, которые перед Лилькой ни в чем не виноваты. А если уж рассудить, то это она перед ними виновата.

Такие мысли крутились в голове у Лильки, пока она еще минут пять кружила по двору, не зная, что ей предпринять. Но затем она внезапно остановилась. Прямо перед ее носом сверкал лакированный бок светло-сливочного «Мерседеса». Эту машину Лилька знала преотлично. Это была машина Юры, который оказался Сеней. Но не важно, как звали обманщика. Это его машина! И она стояла во дворе у подъезда.

Вчера, когда Лилька входила в дом, машины во дворе не было. Это она сейчас точно вспомнила. Вчера, проходя мимо пустующего места под старым кленом, она еще подумала, что ей придется подождать Юру.

А сейчас Лильку словно окатило ледяной водой. Вся ярость испарилась. И Лилька молча уставилась на стоящую перед ней машину. Может быть, оптический обман зрения? Лилька протянула руку и потрогала прохладный бок машины. Нет, никакого обмана зрения. Машина стоит, а вот ее хозяина нет.

– И что же это получается? – пробормотала Лилька. – Юра… то есть Сеня, приезжал ночью, но наверх к себе не поднялся? Или все же поднялся, заметил меня в квартире и смылся, опасаясь скандала? Нет, чушь какая-то! Откуда он мог знать, что я приехала на разборки? И потом, я ведь глаз не сомкнула, дожидаясь, когда он явится. Я бы услышала, если бы он приходил!

Некоторое время Лилька еще таращилась на машину. А потом помчалась обратно. Наверх. К квартире Семена Семеновича. Ее преследовала мысль, что неверный жених каким-то образом просочился мимо нее и сейчас заперся у себя в гнездышке. Нет, в квартире у Семена Семеновича было пусто и тихо. Лилька обежала ее всю и убедилась, что хозяин домой не возвращался.

– Так куда же он делся, если его машина стоит у подъезда? Пошел ночевать к кому-то из соседей?

Это было глупо. Так ничего и не поняв, Лилька повернулась назад и поплелась к дверям. Но там ее уже поджидал неприятный сюрприз в лице двух крепких молодых людей в милицейской форме, которые стояли в дверях и вопросительно смотрели на Лильку.

– Ваши документы? – наконец произнес один из них.

А второй добавил:

– И сразу же объясните, по какому праву вы находитесь в этой квартире?

Разумеется, Лилька предъявила свои документы. Но ее рассказ о том, что она приехала в гости к своему жениху, вызвал лишь скептические улыбки на лицах милиционеров.

– Нам точно известно, что в этой квартире проживает уважаемый человек, счастливый супруг и отец троих детей. Никаких холостых мужчин в этой квартире не проживало уже много лет.

Старухи растрепали! И ментов они вызвали! Эта мысль промелькнула в голове у Лильки. И, выходя из квартиры в сопровождении двух милиционеров, она убедилась, что была права. Ехидные бабульки высунулись из своей квартиры и провожали ее торжествующими взглядами. Еще бы! Они проявили бдительность! Задержали мошенницу, воровку или даже еще чего похуже. И теперь их так и распирало от гордости и желания поскорей поделиться ошеломительной новостью с остальными обитателями дома.

Глава 3

О том, что ей собираются предъявить обвинение в убийстве злополучного Семена Семеновича, перепуганная Лилька узнала уже в отделении. Оказалось, что в квартире пропавшего директора магазина обнаружены следы крови, которые Лилька вчера в темноте и не заметила. А не заметив, дотронулась до влажных пятен, испачкав в крови одежду и руки.

Такие же следы крови были обнаружены в машине Семена Семеновича, которая стояла у него под окнами без всякой сигнализации и незапертая. В машине тоже было достаточно Лилькиных отпечатков. Да и как им там не быть, если Лилька каждый вечер встречалась с Семеном Семеновичем (он же холостой жених Юра) и каталась с ним по городу на его «Мерседесе».

Откуда взялась у дома пропавшего директора магазина его машина, у следователя было самое четкое представление. Лилька ночью вывезла труп умерщвленного ею жениха, а потом вернула машину и сама вернулась в квартиру любовника.

– Зачем? – только и смогла вымолвить Лилька. – Зачем мне было туда возвращаться?

– Преступников всегда тянет на место преступления, – невозмутимо ответствовал следователь. – И кроме того… в квартире было чем поживиться.

Одним словом, следователь принял Лильку за убийцу, мародерку и крайне асоциальную личность. Одного Лилька не могла взять в толк, почему следствие так резко, с места и в карьер, приняло версию о смерти Семена Семеновича?

– Разве он не мог просто куда-то уехать? – задала она следователю вопрос.

– Вам лучше знать!

– Я не знаю, я всего лишь предполагаю, что он мог уехать к жене и детям, на дачу, к друзьям. Да мало ли куда еще! Сейчас же лето!

Но Лилька и сама понимала, что ее предположения звучат как-то глупо. Куда бы отправился этот Семен Семенович без вещей, машины и водительских прав? А права обнаружились в бардачке самой машины. Что вызвало новый прилив энтузиазма у Лилькиного следователя. Он явно нацелился раскрутить это дело, как говорится, по горячим следам. Тем более что и подозреваемая у него уже имелась.

Дело было за малым – найти труп пропавшего директора магазина и… И дело можно было считать раскрытым.

– Убийство из ревности! – потирая руки и поглядывая на Лильку, бормотал следователь. – Широко распространенное явление.

– Я не убивала!

– Все так говорят, красавица.

– Но я правда не убивала!

– И это я уже слышал. Как говорил Станиславский: «Не верю!»

Лилька заходилась от бессильной злости и скрежетала зубами. А следователь улыбался, очень довольный ходом дела. Он явно уже предвкушал грядущие лавры за раскрытие преступления.

Следователь Горшков становился героем. Его начальство в лице полковника Измаилова воспылало рвением сделать их отделение примерно-показательным. Это намерение было тоже не бескорыстным, а являлось следствием проводимого по городу соревнования между районными отделениями.

Победитель получал денежный приз, всеобщее признание и две недели внеочередного оплачиваемого отпуска для сотрудников. В разгар лета все сотрудники, и Горшков в том числе, рвались в лидеры из последних сил. И вот теперь у Горшкова все должно получиться! Он вычислил убийцу!

В эту версию Горшков поверил и сам. Да так основательно, что отпускать Лильку не собирался, несмотря на появление в отделении ее отца, вызванного им адвоката и двух подруг подозреваемой, которые клялись и божились, что Лилька никогда бы не стала убивать Семена Семеновича, поскольку его вина перед ней была не так уж велика.

– Они еще не успели стать любовниками! – твердила одна из девиц – высокая и рыжая. – Понимаете? Лильке не за что было ненавидеть Семена Семеновича.

– Моя дочь всегда имела твердые моральные принципы! Я сам их ей внушал! С детства!

– Лилька не стала бы никого убивать, – печалилась вторая подружка – пухленькая и беленькая.

– Вы прекрасно понимаете, что вам нечего предъявить моей клиентке, – талдычил адвокат. – Незаконное проникновение в чужую квартиру – это не повод для задержания. Ведь никакого взлома не было. Дверь квартиры была открыта. Любой мог зайти, чтобы проверить, все ли там в порядке.

Вся эта компания ужасно надоела Горшкову. А между тем время шло. Труп пропавшего директора не находился, несмотря на то что люди Горшкова с собаками прочесали весь лесопарк от его северной границы до южной и обратно. Вскоре нужно было предъявлять задержанной обвинение или отпускать ее домой.

– А как его предъявишь, – бормотал Горшков, отлучаясь покурить из своего кабинета в курилку, – если трупа нету и в помине?

Как говорится, нету тела – нету дела. Эту простую рифму Горшков выучил чуть ли не с пеленок. И отлично понимал, что вскоре ему придется расстаться с подозреваемой, а вместе с ней расстаться и с мечтой о внеочередном отпуске. Думать так было горько. Невыносимо горько. Но Горшков по жизни был оптимистом. И не терял веры в то, что все еще может образоваться.

– Пусть у нас пока что трупа и нет, но где-то он есть. Это факт. И значит, рано или поздно его могут найти. А поэтому девчонку хоть и отпускаем, но глаз с нее не сводим. И продолжаем искать в ее направлении. Опросим соседей, поговорим с другими жильцами дома. Может быть, кто-то что-то и видел. Просто надо этого человека найти и допросить.

Таким образом, к утру следующего дня Лилька была отпущена на свободу. Ее встречал отец, адвокат и Кира с Лесей, которые чувствовали себя причастными к ее беде и ни за что не хотели оставить Лильку наедине с ее проблемами. И хотя все они торжествовали, что подруга оказалась на свободе, но в душе всех точил один и тот же червячок.

И Лилька первой озвучила эту мысль:

– Они меня отпустили, но зуб даю, они с меня не слезут. Будут искать Сеню. И как только найдут труп или свидетелей, которые подтвердят, что этот труп был, меня снова сцапают. И вряд ли я отделаюсь всего сутками задержания.

Лилька была права. И все снова приуныли. А потом Леся сказала:

– Что же, в таком случае нам тоже надо искать.

– Кого искать?

– Ну, этого Семена – пропавшего директора магазина.

– А где его искать?

– Не знаю.

– Вот именно, – тяжко вздохнула Лилька. – И никто не знает!

Но Леся не унималась.

– Это пока мы не знаем, где искать твоего бывшего жениха, – произнесла она. – Но если мы постараемся, то узнаем. Человек он заметный.

– Шутка ли! Директор магазина.

– Вот и побываем у него в магазине. Узнаем там, что и как. Поговорим со знакомыми, с которыми Семен Семенович чаще всего общался. Что-нибудь от них да и узнаем.

– А если его в самом деле убили, как вбил себе в голову Горшков, то мы запросто можем узнать, кто твоего Семена убил! – подхватила Кира. – Кто и за что!

– Так уж и запросто!

– Да. У нас все получится. Потому что… Потому что ты, Лилька, этого не делала! И значит, правда на нашей стороне, а не на стороне Горшкова.

Лилька хотела что-то возразить. Но быстро передумала и молча кивнула.

– Похоже, у меня просто нет другого выхода.

Кира с Лесей переглянулись. И Кира воскликнула:

– Спасение утопающих – дело рук самих утопающих!

А Леся прибавила:

– И с чего начнем?

Начать решили с самого простого – с посещения ювелирного магазина, которым заведовал пропавший Семен Семенович.

– Может быть, у них там недостача какая. Или другое происшествие, – размышляла Кира. – Тогда исчезновение директора очень даже легко объяснимо.

Но оказалось, что в ювелирном магазине «Золотая цепь» нет ни малейшего намека на неприятности. Сплошная тишь и благодать. Вдоль до блеска начищенных прилавков стояли вымуштрованные продавщицы в безукоризненных белых блузках с завязанными пышными темно-зелеными бантами у горла. И в юбках такого же цвета.

Вообще, все в этом магазине было очень стильно и гармонично. Одежда продавщиц сочеталась с зеленым бархатом портьер на окнах и зеленым же бархатом прилавков.

– Вы хотели что-нибудь особенное? – обратилась одна из продавщиц к Кире, которая первой подошла к витринам.

– М-да, – пробормотала Кира. – Особенное. Подарок.

– Для мужчины, для женщины?

– Для мужчины.

– Для отца, мужа, любовника?

Последнее слово было произнесено нежно и многозначительно. Видимо, любовники тут ценились.

– М-м-м… Для мужа.

Никакого мужа у Киры пока что не было. Но с другой стороны, что могло помешать ему в скором времени появиться? А у Киры уже и подарок для него будет готов. Как говорится, готовь сани летом. И Кира решительно кивнула:

– Да, для мужа.

Продавщица слегка поскучнела и направилась куда-то в сторону.

– Для любимого мужа, – утешила ее Кира вдогонку.

Продавщица снова повеселела и направилась уже в другую сторону.

– Какое золото предпочитаете? Белое, красное или зеленое?

– Простое желтое золото.

– Очень хорошо. Вот тут, пожалуйста! – прощебетала продавщица. – Перстни, кольца, зажимы для галстуков, запонки. А цепи и браслеты у нас в другой секции.

Кира сделала вид, что разглядывает изделия. В принципе, выбор был неплох. И цены в пределах разумного. Однако все эти изделия были, как бы сказать, невысокого качества. Обычная машинная штамповка. Может быть, с брильянтами вещи будут поинтересней?

Они оказались интересней. Но и цены тут кусались, уже не две или три тысячи за колечко. А двадцать или тридцать. Однако Кира мужественно изучила весь ассортимент товаров. Больше всего ей приглянулся перстень, где вместо камня был вставлен настоящий природный самородок. Оправа была сделана из белого золота. И ярко-желтый самородок неправильной формы контрастировал с ней.

– Очень красиво, – одобрила Кира.

– Берите, не пожалеете, – оживилась продавщица. – Уникальная вещь. Ведь второго такого кусочка самородного золота вы уже никогда и нигде не найдете.

Продавщица была права. Вот только цена на самородки была слишком высока.

– А как же вы хотели? Фирме-производителю чудом удалось получить лицензию на изготовление и продажу таких изделий. Она – единственная в городе. Выпускает изделия очень ограниченным тиражом. И вообще, все это может быть в любую минуту прикрыто.

– Почему?

– Обычно государство не одобряет никакой самодеятельности в золотопромышленной отрасли. В том числе и самородков на производстве. Ведь в промышленном производстве их состав и качество практически невозможно контролировать. У каждого самородка свой состав, который отличается от состава своего «собрата». Для каждого своей пробы не подберешь. Да и слишком дорого проверять каждый.

– Значит, в этих самородках может быть девяносто девять процентов золота, а может быть и меньше десяти?

– Ну, золотом такого низкого качества мы не торгуем. Но разброс от пятидесяти до семидесяти процентов вполне возможен.

Так, перстень с самородками пока что отложим. Кира любила четко представлять себе, что покупает. А тут полная неразбериха. И все же до чего привлекательно выглядят эти самородные кусочки золота! Правильно сказала продавщица, в каждом из них своя история. И во всех есть что-то дикое, первобытное и потому безумно сексуальное и притягательное. Такое золото носили в те времена, когда толком еще не умели его обрабатывать. И люди тогда не стеснялись своих природных инстинктов. Хотели любить, хватали первую же приглянувшуюся им самку, отбивали ее у других самцов. И ожерелье из кусочков необработанного золота позвякивало на могучей груди в такт мощным движениям торса победившего самца.

– Вам нравится?

– Очень, – выдохнула Кира.

Возможно, она все-таки купила бы приглянувшиеся ей самородки. Пусть и не перстень для будущего мужа, а серьги для самой себя, или колечко, или вон ту подвеску. Возможно. Но внезапно Кира ощутила, как ее кто-то трогает за руку.

– Не увлекайся, – многозначительно пробормотала Леся. – Помни, зачем мы сюда пришли!

– Да, – спохватилась Кира.

И, посмотрев на продавщицу, спросила:

– Скажите, а Семен Семенович на месте?

Продавщица слегка смутилась.

– Директор слегка приболел, – пробормотала она. – Сейчас его нет. Если он вам нужен, зайдите на днях.

– Приболел? Это он сам вам так сказал?

Глаза у продавщицы забегали. Врать ей не хотелось, но и правды она сказать тоже не могла. Ясно. Ей было велено молчать о том, что директор пропал. Но жажда посплетничать у каждого человека буквально в крови. До поры до времени она спит, словно вирус. Но стоит дать толчок, как эта жажда вырывается из-под контроля. И все! Пиши пропало.

– А зачем вам нужен наш Семен Семенович? – осторожно спросила продавщица, глядя на Киру с таким любопытством, что той сразу же стало ясно, вирус вот-вот может активизироваться.

– Понимаете, он обещал вон той девушке, что женится на ней. Уже и день свадьбы назначили. И вдруг взял и исчез.

Глаза продавщицы изумленно округлились.

– Вообще-то, – наклонившись к Кире, жарко зашептала она, – наш Семен Семенович давно и прочно женат.

– Ну да?! И вы знаете его жену?

– Несколько раз она появлялась у нас.

– Красивая?!

Это не удержалась от вопроса Лилька. Глаза девушки светились неугасимой ревностью. Кира только досадливо цыкнула на подружку. Нашла кого ревновать! Да этот Сеня небось при всяком удобном случае бросался на каждую юбку.

– Не знаю, я ее лично никогда не видела, – уклончиво ответила продавщица и оценивающе посмотрела на Лильку. – А вы в самом деле собирались за Семена Семеновича замуж?

– Собиралась.

– Хм…

– Собиралась, да не собралась. А теперь он и вовсе пропал.

Глаза продавщицы снова блеснули.

– Вы уже знаете? Да? Вы уже знаете, что он пропал?

– Знаем.

Продавщица сделала знак, чтобы девушки подошли к ней поближе. И, делая вид, будто бы что-то показывает им, начала рассказывать:

– Нам просто не разрешают говорить, что директор пропал. Ну, чтобы паники не было. И вообще, может быть, он вот-вот появится.

– Вы так думаете?

– Всего-то один день прошел. Ну что могло случиться? Взрослый самостоятельный человек. С чего вдруг такая суета вокруг его исчезновения? Милиция к нам в магазин приезжала. С Гулей нашей уединились у нее в кабинете и спрашивали, что да где. Куда, мол, директор делся? А она откуда знает? Семен Семенович перед ней не отчитывался.

– А кто это Гуля?

– Гуля? Это наш старший менеджер. В отсутствие директора она у нас за главную. Вообще-то ее не Гуля зовут, а Гульнара Ахматовна…

– И что ваша Гуля сказала милиции?

– Ну что она могла им сказать? Наверное, загулял где-то наш директор. Еще слишком мало времени, чтобы делать какие-то выводы. И вообще, на мой взгляд, трепыхаться нечего.

Лилька считала иначе. Но ведь это она провела почти сутки за решеткой, а не продавщица. А та продолжала болтать:

– Потом милиция в зал вышла. С продавщицами начали разговаривать.

– О чем?

– Да все о том же. Не замечал ли кто за директором странностей в последнее время? Не опасался ли он кого? Не было ли у директора проблем, о которых бы он проговорился кому-то из персонала. Ну, знаете, как это бывает. Кто-то из девочек мог услышать что-то такое случайно. А потом припомнить.

– И что? Припомнили?

– Не-а. Все дружненько так ответили, что у Семена Семеновича был полный порядок по всем направлениям. И в семье все складно. И на работе. И вообще. Так что ментам у нас ничего не обломилось. Уехали не солоно хлебавши.

– А что было потом?

– Когда милиция уехала, Гуля вышла в зал, собрала нас всех и велела держать язык на замке. Мол, толком еще ничего неизвестно. А паника поднимется, нам же отвечать придется.

– Перед кем отвечать?

– Да перед Семеном Семеновичем. Вдруг загулял мужчина. Бывает же такое!

Бывать-то бывает, но вот только настораживали кровавые пятна у него в квартире и в машине.

– А какие у него в семье отношения были?

Этот вопрос снова задала Лилька, никак не желающая угомониться.

– Любил он свою жену?

– Любил, наверное. Да и чего ее не любить? Она у него покладистая.

– Покладистая?

– А вы как думали? Семен Семенович у нас известный ходок! А жена дома сидела в обществе свекрови, трех детей растила. Не очень-то веселая жизнь.

– Директор всегда до самого закрытия в магазине находился?

– Конечно! Лично все опечатывал, закрывал и сдавал ночному сторожу магазин. А после этого сразу же на свидание отправлялся с очередной пассией. Бывало, они его уже и в магазине дожидались. Домой раньше одиннадцати вечера не появлялся.

– А открывал магазин тоже он?

– Да.

– И в тот последний день?

– Конечно.

– А когда Семен Семенович пропал, кто же магазин открыл?

– Гуле пришлось. У нее запасной комплект ключей имеется на всякий пожарный случай.

Одним словом, тайна исчезновения Семена Семеновича так и оставалась окутанной туманом.

– Ой! – внезапно вздрогнула продавщица. – Гуля вышла!

Подруги подняли головы и увидели, что в зале появилась высокая темноволосая женщина лет сорока – сорока пяти. Ее стройная фигура была затянута в пиджак того же темно-зеленого цвета, что и у продавщиц. Это была форма, но начальственный вариант.

– Красивая, – заметила Кира. – А у нее с директором тоже что-то было?

– Не-ет, – протянула продавщица. – Не думаю.

– Почему? Он – бабник. Она – красавица.

– Именно потому, что он бабник. Гуля и ее семья откуда-то с Кавказа к нам приехали. Мусульмане они. И нравы у них в семье очень строгие. Гуля ни за что не стала бы встречаться с мужчиной просто так, развлечения ради.

– А как бы стала?

– Если бы замуж ее позвал. Пусть и второй, и третьей женой. Но замуж. Так сказать, официально. Через мечеть или как у них там такие дела делаются.

Кира внимательнее присмотрелась к Гуле. Выглядела женщина очень эффектно. Многие южные женщины стареют раньше времени. Но это скорей из-за отсутствия желания или времени позаботиться о себе. Или в связи с невозможностью это сделать. А Гуля зарабатывала прилично. И могла тратить на себя ровно столько денег, сколько ей было нужно для поддержания красоты и молодости.

– А она замужем?

– Нет.

– Странно. Такая красивая видная женщина, и не замужем. Почему?

Продавщица снова склонилась к прилавку и жарко зашептала:

– Говорят, что был у нашей Гули в молодости жених. Любила она его, страшное дело. А он…

Девушка не договорила и замолчала. А подруги наперебой начали строить догадки:

– Умер?

– Изменил?

– Женился на другой?

– Нет же! – поморщилась продавщица с досадой. – Дайте вы договорить! Не умер он и не изменил ей.

– А что же?

– Он… Тут другое. Он в тюрьму попал!

– Ой!

– Да! – азартно блеснув глазами, кивнула продавщица. – Да еще по какой-то серьезной статье! На двадцать лет угодил. Родители Гуле сразу сказали, забудь про него. И других женихов ей приводить принялись.

– И что?

– Так до сих пор и водят, – хмыкнула продавщица. – Гуля у нас разборчивая. У одного ноги кривые, говорит, у другого рост маленький. Третий зарабатывает мало. Четвертый слишком воображает о себе много. Пятый… Одним словом, недостатки у каждого человека имеются. А Гуля идеал хочет.

В это время Кира краем глаза увидела, что к ним приближается сама Гуля. Так и есть! Сюда идет!

– Татьяна!

– Да, Гульнара Ахматовна?! – встрепенулась продавщица.

– Ты чем-то занята?

– У меня покупатели. Я их обслуживаю.

Гульнара Ахматовна кивнула, показывая, что одобряет. Но далеко отходить не стала. В таких условиях продолжать занимательный разговор было решительно невозможно. И подруги быстренько смотались, сопровождаемые проницательным и недоверчивым взглядом начальницы.

Глава 4

Оказавшись на улице, Лилька вздохнула:

– Мне кажется, я ее знаю.

– Кого?

– Гульнару эту.

– Откуда?

– Ну, во всяком случае, мне ее лицо отчего-то знакомо.

– Ты же приходила в магазин к Семену Семеновичу. Наверное, тут ее и видела.

– Нет, – помотала головой Лилька. – Я в магазин не заходила. Хотя он и приглашал.

– А почему не заходила?

Лилька замялась.

– Ну, понимаете… Это же ювелирный магазин, не овощной, не мебельный.

– И что?

– Что! Что! А то! Будто бы вы не знаете, что девушкам полагается делать подарки.

– Знаем.

– Ну вот. А что обычно дарят? Правильно, золото или брильянты. А мне Юра, то есть этот Семен Семенович, еще ни разу ничего не подарил.

– Ну и…

– Ну и могло неловко получиться. Вроде бы я приперлась в его магазин в надежде на подарок. А я не хотела, чтобы он неловко себя почувствовал. Ясно! И Гулю эту тут видеть тоже не могла.

– Но где-то же ты ее видела?

– Вот я и думаю, где…

Девушки молчали. Лилька все еще пыталась вспомнить, откуда ей знакомо лицо Гульнары.

А Леся и вовсе витала мыслями далеко-далеко. На прошлых выходных Лесю познакомили с интересным молодым человеком, который прямо рвался составить счастье одинокой и симпатичной девушки. Лесе он тоже приглянулся. Их роман длился целых два дня, за которые Костик позвонил Лесе не меньше ста пятнадцати раз. И вдруг вчера шквал телефонных звонков резко прервался. Леся откровенно недоумевала, что могло случиться с ее кавалером. Но звонить сама пока что избегала. Ждала.

– Девчонки! – рассердилась Кира, так и не дождавшись ни от одной из своих подруг ответа. – Вы что, заснули? Очнитесь!

– А?! Что?

– Я вас спрашиваю, куда мы теперь поедем?

– Как это куда? – удивилась Лилька. – Домой.

– Рано еще.

– Ничего не рано. Все бабульки и бездельники небось во дворе груши околачивают.

– Какие бабульки? – не поняла Кира.

– Разные. Те, кто может нам рассказать о Семене Семеновиче. И кто же, черт подери, приезжал прошлой ночью на его машине. Ведь не сама же она материализовалась у него под окнами.

– Так ты хочешь ехать домой к Семену Семеновичу?

– Ну. А вы подумали куда? К себе домой?

– Да.

– Мой дом, если мы не найдем преступника или самого Семена Семеновича, тюрьма! И я туда не тороплюсь!

Во дворе дома Семена Семеновича было необычайно шумно и многолюдно. Кира с Лесей успели побывать в этом сонном дворике не раз, подкарауливая появление Юры. Так что девушки могли точно сказать, что в этом дворе за раз никогда не скапливалось больше десяти человек.

– Что у них случилось? – изумилась Кира, увидев толпу из двух, если не трех десятков возбужденных людей.

– Что это? Митинг протеста по случаю исчезновения Семена Семеновича?

Но толпа концентрировалась у другого подъезда. И у этого же подъезда стоял милицейский «каблук».

– Снова милиция! – изумилась Кира. – Что им тут надо?

Ответ они получили сами собой. Даже расспрашивать ни у кого не пришлось. Из подъезда вынесли носилки с завернутым в черный полиэтилен телом.

– Труп! – ахнула Леся. – И милиция! Кого-то убили!

– А вдруг это Семена Семеновича нашли? – побледнела Лилька. – Ой!

И Лилька, энергично работая локтями, поспешила к центру события. Высмотрев в толпе одну из соседок Семена Семеновича, Лилька пробралась к ней и рявкнула у той над ухом:

– Что тут произошло?!

Старушка вздрогнула, узнала Лильку, побледнела и попыталась удрать. Не тут-то было.

– Меня из-за вашего доноса почти сутки в милиции промариновали! – уцепилась за нее Лилька. – Чудом отпустили! Так что я имею право знать, что в вашем паршивом доме еще случилось? Нашли труп Семена Семеновича?

– Свят, свят! – перекрестилась старушка и тут же добавила: – Типун тебе на язык, голубушка.

– А кого же сейчас на носилках выносят? Не Семена Семеновича?

– Нет.

У Лильки немного отлегло на сердце. Но все же она хотела знать подробности.

– А если не Семена Семеновича, то кого?

– Мальчика одного.

– Мальчика?.. Больно велик мальчик-то, – рискнула она заметить.

– В институте учился, – всхлипнула старушка. – Хороший мальчик. Игорек. Родителей радовал. Родители-то у него строгие. Все следили за ним, следили. Да не уследили. Прямо в квартире убили, болезного.

– Кто убил?

– Кто… Грабители, наверное. В квартире все перевернуто вверх дном. Наверное, деньги искали или другие ценности.

– Нашли?

– Нашли или нет, того не знаю. А вот Игорька убили.

– Прямо в квартире? Он там что, один был? А родители?

– Да в том-то и дело, что не у себя дома ночевал.

– А где? У девушки?

Старушка в ответ только фыркнула.

– Скажешь тоже, у девушки! Говорю же, родители у Игорька строгие. Никуда его не отпускали. Не у девушки он был. А у Ивана Сергеевича.

– А это кто?

– Инвалид один. Родственник Констанции.

– А Констанция – это кто?

– Да хозяйка квартиры, в которой Игорька и убили.

– А она?.. Ее тоже убили?

– Нет же! Одного Игорька и убили.

– А где были эти… Констанция и Иван Сергеевич?

– Констанция к сыну уехала. Непутевый у нее Павлик уродился.

– Хорошо! А Иван Сергеевич?

– А Ивана Сергеевича наша Констанция на Игорька оставила.

– Он ей тоже родственник?

– Кто?

– Игорь этот.

– Нет. Студент он. Медик. А Ивану Сергеевичу медицинский уход был нужен, потому как инвалид он. Ходить не может. В коляске и передвигается.

– И он был в ограбленной квартире?

– Жил там.

– И его не убили?

– Ты второе тело видишь, чтобы выносили? – неожиданно обозлилась на Лильку старушка. – Нет? Ну и нечего приставать тогда с дурацкими вопросами. Я не больше твоего знаю! Что знала, уже рассказала. А теперь кыш отсюдова!

Лилька отодвинулась от старушки. Та выглядела очень уж разъяренной и все шептала что-то про современную молодежь, которая совсем стыд потеряла, к женатым мужикам шастает, а потом еще и к приличным людям с дурацкими вопросами пристают.

– Иван Сергеевич этот точно инвалид был, – услышала Лилька шепот рядом с собой. – Вечно в окне торчал и во двор пялился. Чисто филин или сова какая-то!

Лилька оглянулась и увидела того самого вихрастого парня, который норовил пристроить свою машину либо на газон с маргаритками, либо вовсе на клумбу с цветами.

– А меня Виктором зовут, – представился ей парень. – А я вас уже где-то видел.

Лилька фыркнула. Избитый трюк для знакомства. Впрочем, мог ее этот Витька и видеть. Мог. Когда она тут по двору металась словно безумная.

– Ну видел, – грубовато произнесла она. – И что дальше?

– Вы про этого Ивана Сергеевича сейчас интересовались, – вкрадчиво произнес парень, не обращая внимания на Лилькино хамство.

– Да. Интересовалась.

– Могу подсказать, где искать старичка. Не бесплатно, разумеется.

– Что?! – изумилась Лилька.

– Думаю, за тысячу русских рубликов я вам его адрес сообщу, – не обращая внимания на ее изумление, произнес парень.

– За тысячу рублей? Дороговато, знаете ли, для простой справки!

– Для вас сейчас время дороже. Вы же хотите узнать, что видел Иван Сергеевич из своего окошка, верно?

– А с чего вы решили, что мне нужен этот Иван Сергеевич?

– Если нет, так чего вы у меня время даром отнимаете?

И парень сделал вид, что страшно оскорбился и собирается уходить. В голове Лильки тем временем мысли щелкали словно клавиши компьютера. Так что же это получается? Этот убитый паренек Игорь жил в том же доме, что и пропавший Семен Семенович. И ночевал в квартире исчезнувшего и вечно торчащего у окна Ивана Сергеевича! А вдруг смерть Игорька как-то связана с исчезновением Семена Семеновича? Все-таки два таких страшных преступления в одном доме. И потом, куда мог деться старик-инвалид с коляской?

– Давай! – решилась Лилька. – Давай адрес!

Услышав оклик девушки, Витька тут же остановился.

– Так бы сразу! – проворчал он. – Записывай.

И, увидев, что Лилька вытащила свой смартфон, тут же жадно оскалился и предупредил ее:

– Да ты богатенькая! С богатенькими надо ухо востро держать. Так что учти, деньги я хочу получить вперед.

Эх! Надо было вытащить клочок обычной бумаги и ручку! Но что сделано, то сделано. Лилька сунула вымогателю тысячу рублей. И он продиктовал ей улицу, номер дома и квартиры.

– А ты откуда знаешь адрес этого Ивана Сергеевича? – запоздало удивилась Лилька.

– А кто, по-твоему, ездил за этим стариканом и к Констанции его перевозил?

– Ты?

– Ну да. Сынок у старикана машину в ремонт поставил. Перед отъездом она у него как раз сломалась. У самой Констанции машины нет. Вот она меня и попросила. По-соседски.

– И сколько же ты содрал с нее «по-соседски»? – ядовито поинтересовалась у него Лилька.

– Любая услуга требует определенного вознаграждения.

– Угу, понятненько.

Лилька смотрела на полученный адрес и думала: а будет ли с него толк? Ведь если старикан пропал точно так же, как и Семен Семенович, то найти его будет очень и очень непросто.

– Чего голову ломать? Пошли спросим, – сказала Кира, когда Лилька пересказала ей разговор с Витькой.

– А что скажем?

– Скажем, что этот Иван Сергеевич наш родственник. Приехали его навестить, а тут такое… И что теперь мы беспокоимся за судьбу исчезнувшего инвалида.

Подруги так и сделали. Найти ограбленную квартиру оказалось проще простого. Возле нее стояло несколько человек в форме. Горшков тоже был тут. Выглядел он совершенно счастливым. Еще бы! Наконец-то на территории их отделения все же произошло громкое преступление. Парнишку-сиделку задушили капроновым шнуром.

Итак, Горшков был в эйфории. Убийство, да еще и ограбление! Это же надо, как удачно все сложилось. Теперь Горшкова уже не интересовала ни Лилька, ни пропавший Семен Семенович. У него появилась овечка пожирнее. И он собирался состричь с нее как можно больше шерсти.

На Лильку и подруг он даже не обратил внимания. А Кира подошла к незнакомому ей оперативнику и попыталась выяснить, тут ли вещи пропавшего старика. Оказалось, что нет. Во всяком случае, инвалидной коляски в квартире точно не находилось. Насчет остальных вещей оперативник сомневался. Надо было ждать хозяйку квартиры – некую Констанцию, чтобы выяснить у нее точно, что пропало. Но вот насчет коляски твердо был уверен – ее в квартире не было.

– В связи с этим возникает закономерный вопрос: что же это, грабители утащили старика вместе с коляской?

А если вдуматься, то возникал даже не один, а сразу несколько вопросов.

– Игоря этого почему-то жестоко убили, а старика?

– Или старик исчез из квартиры еще до ограбления? Но почему? Что его так напугало? И каким образом он исчез?

Ответить на все эти вопросы мог только сам Иван Сергеевич. И подруги, не тратя больше времени на бесплодные разговоры, отправились к нему в гости.

Иван Сергеевич потому и дожил до глубокой старости, что всегда был человеком осторожным. И всегда следовал двум мудрым советам – не будить лихо, пока спит тихо. И второе: никогда не дергать смерть за усы. Одним словом, Иван Сергеевич был перестраховщиком. Но в этот раз он был уверен, что это не перестраховка!

Он ведь видел глаза того типа. Как он смотрел на Ивана Сергеевича! Прямо в душу ему заглянул. Иван Сергеевич, разумеется, сразу же откатился от окошка, сделав вид, что ничего не видел и вообще его дело сторона. Но в глубине души он понимал, что крупно влип. Этот человек не оставит его теперь в покое. Он для него свидетель. И свидетель опасный. А что делают со свидетелями? Правильно! Свидетелей устраняют.

Эта было так ясно и очевидно, что у Ивана Сергеевича даже лоб вспотел, несмотря на то что стояла глубокая ночь и в квартире было прохладно.

Фактически, старик находился тут как в ловушке. Входная дверь, он это прекрасно понимал, не выдержала бы удара ногой даже средней силы. Противная Констанция сэкономила на железной входной двери. Да и откуда ей было взять денег на дверь? Ведь все деньги в их доме сжирал Павлик – то парню требовались услуги адвоката, то Констанция платила долги сына, то еще что-то приключалось.

Кондиционер и тот был установлен по пожеланию и на средства родственников одного больного, которого Констанция обихаживала целых три года, вплоть до самой его кончины. Но да бог с ними, с этими неизвестными Ивану Сергеевичу родственниками неизвестного ему паралитика! Пусть живут как хотят.

– Ай как плохо, – бормотал Иван Сергеевич, подкатив свое кресло к двери и разглядывая хилый запор на фанерной дверке. – Это же он запросто сюда явится. И…

И размышлять о том, что может быть с ним дальше, Иван Сергеевич побоялся. Он снова подкатил кресло к окну и убедился, что тот человек уехал со двора. Иван Сергеевич тяжело перевел дух и даже вытер пот со лба. Итак, опасность отдалилась, но не исчезла окончательно. Ничего не помешало бы этому человеку вернуться назад и прийти сюда, чтобы разобраться с Иваном Сергеевичем.

«Надо мне отсюда убираться», – решил старикан, бодро выкатывая свою коляску на лестницу.

Тут не было ни души. Оно и понятно, в третьем-то часу ночи! Лифт, к счастью, работал. Страшно себе даже предположить, что было бы с Иваном Сергеевичем, если бы лифт оказался сломан. Но лифт работал, и старик въехал в него на своей коляске. Дальше уже было дело техники. Коляску он оставил в подъезде. А во двор дед вышел на костылях. Тут Иван Сергеевич опасливо огляделся по сторонам, не заметил ничего подозрительного. И энергично задвигал костылями. Волоча свои безжизненные ноги, он начал быстро удаляться от опасного для него места.

О том, что вернувшийся со своего ночного свидания Игорек может столкнуться нос к носу с тем человеком, если он в самом деле пожалует в гости к Ивану Сергеевичу, старик даже не подумал. А если честно, он попросту забыл.

Дом, где жил инвалид Иван Сергеевич, таинственно испарившийся из ограбленной квартиры, находился на другом конце города. Но подруги доехали туда, мужественно выстояв во всех пробках, которые встретились им в этот час. Еще постояли уже по другой причине – мотор перегрелся. Духота заставила их выйти из машины и зайти в кафе.

В кафе было прохладно. Девушки заказали себе по порции десерта с мороженым. В такую жару есть им ничего, кроме мороженого, не хотелось. Честно говоря, им и мороженого не хотелось. Слишком жирно, сладко и слишком питательно.

– Вот бы фруктового льда, – помечтала вслух Леся.

– Или просто льда.

– А лучше всего лед, фруктовый сок и кусочки свежих фруктов. И все в одной прозрачной вазочке.

Девушки согласились, что в жару это и в самом деле лучше всего. Однако ни льда, ни сока в кафе не предлагалось. Пришлось запихивать в себя мороженое. Охладившись, девушки отправились проведать машину Лили. Температура двигателя опустилась до приемлемой температуры в девяносто градусов. Пробка тоже рассосалась.

– Так что, если не влипнем в еще одну пробку, есть шанс доехать и не спалить двигатель.

– Вот мы и приехали! – внезапно заявила Лилька и остановила машину.

– А вот и дом того любопытного инвалида, который нам нужен.

Да, дом-то был на месте. Не было только самого инвалида Ивана Сергеевича. За дверью его квартиры царила пугающая тишина.

– Куда же он делся? – растерянно пробормотала Лилька.

Никто из подруг ответить ей не мог. В принципе инвалид мог деться куда угодно. Покинув дом сиделки, он мог просто не добраться до своего собственного дома.

– Кошмар! – завопила в состоянии, близком к истерике, Лилька. – Деда похитили! Так же, как Юру… то есть, тьфу, этого мерзкого Сеню!

– Погоди делать выводы. Сначала поговорим с людьми.

– С какими людьми?

– С соседями.

Разговор с соседями дал следующий результат. Ивана Сергеевича и его инвалидную коляску никто не видел вот уже много дней.

– Сын его на юга с молодой женой укатил. А старика они вроде бы к сиделке пристроили. Так им спокойнее.

Вот все, что твердили соседи в ответ на вопрос подруг, куда делся жилец из восемьдесят второй квартиры.

– А сиделка им вроде бы родственница. Вот и согласилась взять к себе старика, пока молодые гуляют.

Но это подруги знали и так. Выходило, что притащились они сюда, чуть не спалив Лилькин двигатель, совершенно напрасно. Девушки заметно приуныли. Но затем природный оптимизм возобладал.

– Отрицательный результат – тоже результат. Раз дед не добрался до дома, значит, его перехватили по дороге. А если перехватили, то, значит, было кому перехватывать.

– Походим еще. Поспрашиваем.

И девушки походили. Обошли весь подъезд, где жил Иван Сергеевич. Поговорили с бабками на скамеечке. Побеседовали с несколькими владельцами собак, которые могли видеть Ивана Сергеевича, возвращающегося домой. И наконец им повезло. Какой-то мальчишка признался, что видел Ивана Сергеевича, ковыляющего к дому.

– Не-а. Никакой инвалидной коляски с ним не было. Своим ходом шел. От машины до дома.

– Как же так?

– На костылях.

– А что за машина?

– Обычная тачка. «Жигулешка»! Наверное, подбросил кто-то старика до дома. Бомбист какой-нибудь задрипанный! Реальный чел на такую тачку ни за что в жизни не сядет!

В голосе пацана не слышалось ровным счетом никакого уважения к отечественному автомобилестроению. Да оно и понятно. Стыдно сказать, но те консервные банки, которые до сих пор сходят с конвейеров Тольятти, назвать машинами довольно сложно. Да, они на четырех колесах и даже ездят. Но, боже мой! Как они ездят! И как выглядят при этом! Как говорится, полчаса позора – и вы в нужном месте.

Но сейчас девушкам было не до обсуждения достоинств и недостатков отечественных «Лад» и «ВАЗов». Да и что там обсуждать? Машины эти дешевые. Это их главное и, можно сказать, единственное достоинство.

Сейчас подруг больше интересовал другой вопрос.

– А потом? Куда делся Иван Сергеевич потом? После того как доковылял до дома?

Но насчет этого пацан ничего определенного сказать не мог. На той же самой машине Ивана Сергеевича никто не увозил. Кто-то высадил пассажира и сразу же уехал. А старикан поковылял к себе домой. И был цел, невредим и даже очень бодр и весел.

А радовался он потому, что возвращался к себе домой. В квартиру хоть и на первом этаже, но с зарешеченными окнами и с толстой железной дверью. Подальше от всех этих странных типов, которые болтались по двору его родственницы Констанции. И вообще, дома, как известно, и стены помогают. Вот он и радовался.

Разумеется, ничего этого подруги не знали. Знали они только то, что Иван Сергеевич благополучно, хотя и весьма непросто добрался до своего дома. Уже и это неплохо. Значит, Иван Сергеевич, в отличие от Игоря, остался жив. Но кто же убил его сиделку – безобидного студента-медика Игоря? И куда запропастился теперь сам старик? И наконец, что побудило его покинуть квартиру Констанции?

Все эти вопросы требовали ответов. А их не было.

Глава 5

Лилька обвела глазами подруг и печально сказала:

– Вот и получается, что мы с вами остались у разбитого корыта.

В самом деле, девушки были в том самом месте, откуда начали свое расследование. Ювелир исчез. Наблюдающий за ним и всем двором инвалид тоже исчез. А его сиделка-медик Игорь и вовсе убит.

– Во всем этом прослеживается какая-то нехорошая тенденция, – задумчиво произнесла Кира. – Но будем мыслить логически.

– По крайней мере постараемся.

– Все проблемы начались с исчезновения Семена Семеновича.

– Да.

– В его квартире обнаружены пятна крови. В машине также кровь. Отсюда вывод – ювелира могли убить.

– Могли.

– Вот! И теперь мы подходим к самому главному. Старик, который мог видеть, кто это сделал, исчез. Тот парень, которому он мог об этом рассказать, убит. Значит, что?

– Что?

– Свидетелей устранили. И убийцу или, в любом случае, человека, похитившего ювелира, нам придется искать своими силами. Никто нам его на блюдечке с голубой каемочкой не принесет.

– И как? Как мы будем его искать? – заволновались подруги.

– Да очень просто. Кому могло быть выгодно исчезновение или даже смерть ювелира?

– Кому?

– В первую очередь его наследникам.

– Но у Семена Семеновича из наследников имеются жена, мать и трое детей. Их, что ли, подозревать?

– Почему бы и нет? Во всяком случае, жену точно стоит включить в список подозреваемых.

– Но она в отъезде! На море отдыхает! Ты же слышала!

– Вот именно! Слышала. На море. Между прочим, отличное алиби! Начнет следователь копаться, что да как, а эта дамочка ему и заявит: мол, ничего не знает, слыхом не слыхивала, видом не видывала – находилась за тридевять земель. Очень подозрительно!

– Что подозрительного-то?! Лето, жара, чего ей с тремя детьми в городе сидеть? Да и не одна она там!

– Все равно подозрительно. Как это так, только жена за порог, как мужа вдруг берут и похищают. Создается впечатление, что преступник специально выжидал, когда у жены ювелира появится стопроцентное алиби.

В устах Киры это звучало настолько убедительно, что никто не осмелился ей возразить. Да и что возражать? Всем известно, что первым на подозрении всегда оказывается супруг или супруга потерпевшего. Ведь никого не любишь, а потом не ненавидишь так сильно, как родного мужа или жену.

– Нам надо поговорить с этой дамочкой.

– И как это сделать? – вспылила Лилька. – Мчаться к ней на море!

– Не исключено, что ей уже сообщили об исчезновении муженька. И она на всех парах двигается сюда. Лично я бы именно так и поступила. Чтобы самой лично разобраться в том, что произошло с мужем. Или поприсутствовать на его похоронах.

– Что же? Нам возвращаться назад? К дому ювелира?

– Придется.

Лилька в ответ только тяжко вздохнула. Она-то была уверена, что расследование – это нечто увлекательное и захватывающее. А вместо этого они только мотаются по городу. Туда и сюда. Туда и обратно. А толку ноль!

Но Кира в отличие от подруги была настроена много оптимистичней.

– Жена – это хорошо, – бормотала она себе под нос. – Жена – это перспективно. Лилька, а его жена про тебя знала?

Лилька, которая в этот момент совершала сложный маневр, обгоняя автобус и одновременно следя, чтобы ей самой никто не въехал в бочину, нервно вздрогнула, руль в ее руках дернулся, и она чуть не выскочила на встречную полосу.

– Ты ненормальная?! – закричала она на Киру, когда ей удалось справиться с машиной. – Смерти нашей хочешь?!

– Я всего лишь спросила…

– Слышала я, что ты спросила! Нет, я даже не знала о том, что ювелир женат. Тысячу раз вам об этом говорила! Для меня наличие у него жены явилось полным сюрпризом.

– Для тебя – да. А для его жены?

– Она про меня тоже не знала, – отрезала Лилька и тут же добавила уже куда менее уверенным голосом: – Наверное.

– А помните, – вмешалась в разговор Леся, – помните, эта девчонка из ювелирного магазина говорила, что у Семена Семеновича было полно женщин? Не может быть, чтобы жена вот так все эти годы ничего не подозревала.

– Не знаю, – проворчала в ответ Лилька. – Думаю, она ничего ни про меня, ни про других не знала. Иначе зачем бы ей маяться с ним?

– На это могло быть тысяча причин. И самая основная – ей не хотелось терять то положение, которое она имела, будучи супругой уважаемого, да и богатого человека.

– И поэтому она пошла на убийство мужа? Чтобы не терять своего положения?

– Как вдова, она имела гарантированную долю в наследстве. А как разведенная жена – еще не факт.

– Все равно! Зачем убивать? Куда проще взять и развестись!

– Конечно, – согласилась с Лилькой и Леся. – При разводе половина совместно нажитого имущества достается второму супругу.

– Дети получили бы алименты.

– И жила бы себе эта женщина тихо, мирно и с чистой совестью.

Кира в ответ на доводы подруг только презрительно фыркнула:

– Вы обе рассуждаете, словно живете в цивилизованной Европе, а не в нашей дикой России.

– А это тут при чем?

– Да вы хоть знаете, что суд Гааги отказался брать на рассмотрение все дела, касающиеся территории бывшего СССР?

– При чем тут это?

– Гаагу еще какую-то приплела, – фыркнула Леся. – Где бузина, а где в Киеве дядька!

– При чем тут Гаага? – допытывалась тем временем Лилька у Киры.

– А при том! При том, что у нас в законодательстве до сих пор такой темный лес, что все ноги переломаешь! Даже Верховный суд отказывается вмешиваться в наши разборки. И уж точно, что развод у нас в стране вовсе не гарантирует женщине безбедное существование после судебного слушания. Ювелир мог устроить так, что его бывшая жена вообще ничего бы не получила при разводе! Или получила бы, но жалкие крохи!

Леся и Лилька молчали. Верно. Кира совершенно права. Сплошь и рядом слышишь о бедных ограбленных женах и их почти голодающих детях. Но что-то очень редко можно услышать историю об успешном разводе, когда женская половина супружеской ячейки получала бы при разводе именно половину, а не считаные крохи.

– Ну допустим! – пробормотала Лилька. – Допустим, что она его убила.

– Не убила, а заказала. Убивать своими руками она бы не стала. Слишком глупо и опасно.

– Ну хорошо. Заказала. И что дальше?

– А дальше она получает на руки четыре пятых всего состояния ювелира.

– Четыре пятых? Почему именно четыре пятых?

– Потому что близких родственников у ювелира было пятеро – мать, жена и трое детей. Каждый по закону получает по одной пятой имущества. Но так как дети еще несовершеннолетние, то их опекуном назначается мать. Ясно вам?

– Да.

– И только одна пятая отходит матери ювелира.

Одна пятая выглядела настолько жалко по сравнению с четырьмя пятыми, что подруги сразу же сбросили мать ювелира со счетов. Она сына не убивала и не заказывала. Все-таки убить гуляющего налево мужика, пусть и отца ваших троих детей, – это совсем не то же самое, что убить свое родное дитя. И никакие доли наследства этого факта не изменят.

К тому времени, когда подруги снова добрались до дома ювелира, они уже так основательно прониклись мыслью о виновности его жены, что были немало изумлены, когда обнаружили на пороге его квартиры еще одно юное существо, также настаивающее на том, что оно является полноправным наследником, а верней, наследницей ювелира.

Девушку лет семнадцати-восемнадцати с длинными белокурыми волосами, опускающимися ей почти до ее круглой соблазнительной попки, звали Раечкой. У нее были голубые широко распахнутые глаза, пунцовые губки и чудесные пушистые ресницы. Допустим, последнему Раечка была обязана хорошей туши для глаз, но все прочее у нее имелось в наличии, так сказать, само по себе. Так что в основном своей красотой Раечка была обязана природе и хорошим генам.

И вот эта самая Раечка оказалась родной дочерью Семена Семеновича, совершенно неучтенной ими при подсчете наследников ювелира. Но, учтенная или не учтенная, Раечка все равно оставалась дочкой пропавшего Семена Семеновича. И она так и заявила подошедшим к ней с вопросом подругам:

– Нет, папа почему-то не открывает. Наверное, его нет дома. Очень странно. Неужели, Глашка права и с папой что-то случилось?

Папа! Значит, это дочь Семена Семеновича! Но минуточку, у него ведь три сына. Ни про какую дочь ни разу не упоминалось. И кто такая Глашка, о которой говорит эта красавица? Домработница? Просто знакомая?

Подруги дождались, пока девушка откроет дверь своими ключами, и вошли вместе с ней. Раечке они наплели, что их прислали из ювелирного магазина, где все крайне обеспокоены исчезновением директора. Раечка не удивилась. Только по ее хорошенькому лобику пролегла тонкая морщинка.

– Значит, все-таки у папы что-то случилось, – пробормотала она. – Раз его и на работе нету. Ну, что же… Заходите. Посидим, обсудим. Глядишь, что-нибудь вместе и решим. Да и Глашка скоро прибудет.

Разумеется, подруги с радостью воспользовались ее приглашением. И Кира первой спросила:

– А Глашка, про которую ты говорила, это кто?

– Ну да, кто, – фыркнула девица. – Глашка – Глафира, стало быть. Вторая папина жена. Первая – это моя мама. Она тоже со странностями, но с ней хотя бы можно найти общий язык. А Глашка… Вообще не понимаю, зачем папе было на ней жениться. Наплодила ему трех таких же дебилоидов, как она сама. И довольна. Корова жирная!

– И она тебе звонила?

– Звонила и несла всякую чушь. Дура ненормальная!

– Какую чушь?

– У Глафиры вечно какие-то фантазии, – вместо ответа пожаловалась Раечка. – Но эта ее последняя выходка… Честное слово, если она это все просто взяла и придумала, то я серьезно стану думать, что у папочкиной жены не все в порядке с крышей. И серьезно скажу папе, чтобы он отправил ее подлечиться. Потому что придумать такое может только больной человек.

Девушка была возмущена до глубины души. И Кира спросила:

– Да что она тебе такого сказала?

– Сказала! Сказала, что папу похитили, а может быть, даже убили.

– Так ты примчалась сюда после звонка своей мачехи? – осенило Лильку.

– Ну, ясное дело. Примчалась.

– Она тебя попросила, чтобы ты приехала?

– Я и сама хочу знать, куда подевался мой папа!

И очаровательное создание гневно топнуло ножкой.

– А откуда твоя мачеха узнала, что твой отец пропал?

– Понятия не имею. К тому же пока я не приехала сюда, то была уверена, что все это просто очередная Глашкина нелепица!

– Ты так просто к ней и обращаешься – Глашка?

– Ну да, – пожала плечами Раечка. – А что? Да вы бы ее сами видели! Дура деревенская. Пять классов образования, больше не потянула. До сих пор считает по пальцам. И читает по слогам. А уж с грамматикой у нее вообще катастрофа! Отец и тот не выдержал, специального учителя ей нанял, чтобы он эту дуру неотесанную хоть немного говорить научил и не так стыдно перед людьми было.

– Но она ведь старше тебя.

– Всего на десять лет. Не такая уж большая разница, чтобы я начала ее уважать. А по уму она мне вообще в младшие сестренки годится.

– Ты так говоришь, будто бы ненавидишь свою мачеху.

– Не ненавижу я ее. Она меня просто раздражает. Потому что, во-первых, дура. А во-вторых…

Раечка не договорила. Вместо этого она вытащила из хорошенькой крохотной сумочки из крокодиловой кожи пачку ментоловых дамских сигарет, щелкнула украшенной розовыми стразами зажигалкой и жадно затянулась дымом из длинной белой трубочки. Говорить про мачеху она больше не стала. Но подругам и так все было ясно.

Не появилась еще на свете такая теща, которая была бы довольна своим зятем. И не появилась еще такая падчерица, которая была бы довольна своей мачехой.

– Так зачем же твой отец женился на Глафире?

– Красивая она, – неохотно ответила Раечка.

– И все?

– И покладистая. Моя-то мама со своими выкрутасами. То ей не это, это ей не то. А Глашка… Она и постирать, и приготовить, и детям жопы вытереть. Это ей все не в облом. Еще бы, после того деревенского коровника, где папа ее отыскал, ей жизнь в большом городе должна сказкой казаться.

– Так ли уж?

– Да она за первый год на двенадцать килограммов поправилась! За второй еще. Так и пошло-поехало! Была тростиночкой, а теперь словно корова жирная.

– Это ты сама помнишь?

– Я… Я – нет. Маленькая еще была, когда Глашка тут появилась. Мне мама говорила.

Рассказывая все это, Раечка довольно активно двигалась по кухне, доставая чайные заварочные пакетики с жасмином, сахар, варенье из кизила и какие-то печенюшки. Понюхав чай, девушка сморщилась:

– Тьфу! Снова Глашка в ближайшем подвале чай покупала. Сколько раз ей папа твердил, что настоящий хороший чай не может быть с примесями, все равно покупает эту дрянь в пакетиках. Да еще и с разными ароматами норовит взять.

Коробка с листовым чаем нашлась отдельно.

– Папа ее всегда тут держит.

И девушка всыпала приличную порцию в китайский заварочный чайник. Глядя, как она ловко обращается с посудой и продуктами, снуя от стенного шкафа к столу, оттуда к холодильнику, а потом назад, подруги задумались:

– Так твои братья и бабушка поехали на юг?

– Ну да.

– Отдыхать?

– Точно.

– А ты с ними почему не поехала? Не взяли?

Раечка даже остановилась от изумления. А потом негодующе фыркнула:

– Вот еще! Кто они такие, чтобы брать меня или не брать. Я сама с ними ехать не захотела! Скукотища жуткая! Бабка вечно ворчит. А братья… Говорю же вам, дебилы они. Умственно отсталые.

– Что? Все трое?

– Ну да! Вы бы знали, сколько денег папе стоит, чтобы их в нормальной школе держали. Я уж не говорю об отметках. Не гонят к дебилам, и то ладно. С двойки на тройку еле-еле переползают. Гены Глашкиных родителей-алкашей, видно, сказываются.

Час от часу все странней и странней.

– Так твоя мачеха из семьи алкоголиков?

– Ну да! А я вам о чем толкую? Жуткие алкоголики! Глашка до шестнадцати лет впроголодь жила. Летом еще ничего, травку с огорода пощиплет или в лесу грибов себе наберет. А уж зимой просто беда! Все, что Глашка у себя в коровнике зарабатывала, родители у нее отбирали и пропивали. Только и кормили, чтобы ноги могла до работы доволочь. Так ей и говорили: «Чего тебя, дура, кормить, коли ты в коровнике работаешь. На работе молочка на халяву и напьешься. А нас объедать нечего».

Итак, картина вырисовывалась яснее ясного.

– Папа на редкостную красоту польстился. А Глашка… Глашке после ее коровника любой мужик сказочным принцем казался. Пусть и на пятнадцать лет старше.

В этот момент в дверь раздался звонок.

– Кто бы это мог быть? – встрепенулась Раечка. – Может быть, папа?

Она мигом вскинулась и легко побежала в прихожую открывать дверь.

– А-а-а… – услышали подруги ее разочарованный голос и сразу же поняли, что явился точно не ювелир. – Легка ты на помине.

– Где Сеня? – раздался мелодичный женский голос. – Раечка, ты узнала, что с папой?

– Откуда? – недовольно проворчала в ответ девушка. – Только что приехала. Тут девочки сидят с папиной работы. Иди к ним. Может быть, вместе с ними что-то скумекаем.

Затем раздались шаги. И в кухню вошла красавица. Раечка тоже была очень хорошенькой девушкой. Но рядом с мачехой, которая была старше ее на целых десять лет, Раечка казалась просто суетливым воробышком рядом с царственной жар-птицей.

Черты лица очень правильные и в то же время нежные. Роскошные золотые волосы, огромные лучистые глаза, изумительная бархатистая кожа. И толстой Глафира вовсе не была. Напрасно Раечка наговаривала на мачеху. Просто Глафира была чуть полновата. Но после рождения троих детей это было вполне естественно. К тому же легкая полнота ничуть ее не портила. А только прибавляла шарма и величия.

– Вы с Сениной работы? – спросила Глафира у подруг. – Ой, что же, он и там не появился?

С первых же ее слов сразу стало ясно, что Раечка в оценке умственных способностей своей мачехи все же недалека от истины. Глафира была очень простодушна.

– Ой, беда, беда! – зарыдала она, узнав, что муж ее действительно пропал. – А я ведь надеялась, что обманули меня!

– А кто вам звонил?

– А? Что? Кто звонил? А следователь мне и звонил.

– Горшков?

– Кажется. Я фамилий не запоминаю. У меня память очень плохая.

Раечка выразительно закатила глаза. Мол, видите, я же вам говорила. А Глафира, подперев щеку рукой, неожиданно пустилась в воспоминания о том дне, когда она впервые увидела перед собой своего будущего мужа, стоящего в крутящей зимней поземке.

Знакомство директора ювелирного магазина со своей второй женой произошло в самой романтической обстановке. Ночь, зима, заблудившаяся компания охотников. Уединенная деревушка, где горело окно только в одном крайнем доме. Именно там проживала Глафира со своими родителями-алкоголиками, которые и не ложились спать допоздна, с удовольствием пропивая очередную дочкину зарплату. По этому поводу отреагировать на стук в дверь они не могли. И открывать поздним гостям пришлось Глафире.

Она не боялась. У них в деревне чужие бывали редко. Летом. Да и то надолго не задерживались. Приедут, поживут, по лесам, по борам побродят. И назад в мегаполис, к своей удивительной городской жизни. Зимой же в их деревне чужие не появлялись вообще никогда. Поэтому Глафира сначала решила, что пожаловал кто-то из соседей, чтобы попытаться примазаться к застолью.

В деревеньке Ольшанке пили все от мала до велика. Начиная с двенадцатилетних мальчишек и кончая древними стариками. Впрочем, до старости доживали тут редко. Мужчина в сорок – сорок пять лет считался уже долгожителем. А тех, кому довелось перешагнуть рубеж шестидесяти лет, можно было сосчитать по пальцам.

Дети в Ольшанке чаще всего рождались больными, с какими-нибудь отклонениями. А причина была одна – дешевая паленая водка, которую население глушило в немереных количествах. За неимением таковой в дело шел одеколон, полировочная и любая другая жидкость, лишь бы она содержала спирт в нужном для затуманивания мозгов количестве.

Одним словом, открывая дверь, Глаша не ждала от судьбы ничего хорошего. И вдруг, отворив тяжелую дверь, она замерла. Перед ней стоял ОН! Высокий, шикарный, от него пахло не полиролью для мебели, а какой-то другой, нездешней жизнью. И он пришел за Глафирой! Она поняла это в ту же минуту, когда увидела своего будущего мужа. Он не понял, а она вот поняла.

И поэтому, когда мужчина только выяснил дорогу и ушел, она ничуть не огорчилась. Глаша твердо знала, он еще вернется. И вернется именно за ней.

Семен Семенович в самом деле вернулся. Машина заглохла, едва он выехал из деревни. Все попытки реанимировать двигатель своими силами или силами приятелей оказались бесполезными. И горе-охотникам пришлось вернуться назад в Ольшанку и зайти в тот самый дом, где всего час назад статная красавица указала им нужную дорогу.

Родители Глафиры к этому времени уже угомонились и спали тяжелым пьяным сном на печке. Глафира привычно прибиралась в комнате. И открыла дверь своему будущему мужу. В ту же ночь все и случилось. Семен Семенович отогрелся, разглядел неземную красоту этой деревенской девчонки и… влюбился без памяти.

Одним словом, уезжали наутро они уже вместе. Машина, таинственно заглохшая среди ночи, таким же таинственным образом вновь ожила.

– Не иначе как леший тебя к этой девке привадил, – смеялись товарищи Семена.

Глафира лишь сдержанно улыбалась, слушая глупых мужиков. Она-то знала, что никакой это был не леший, а судьба. Та самая судьба, по воле которой происходит все в этой жизни. И никто не властен изменить ее хода.

К Глафире судьба была благосклонна. До шестнадцати лет знавшая только тяжкий труд, побои и голод, она в одночасье оказалась в сказочном дворце. Да, бедной Глафире городская квартира ее мужа, так она с первой же минуты называла Семена Семеновича, казалась дворцом. Его мать она была готова боготворить. А мужа обожала до такой степени, что иной раз даже его матери – Глашиной свекрови – приходилось урезонивать беременную к тому времени невестку.

– Сядь, отдохни. Что ты суетишься вокруг него? Все прыгаешь, прыгаешь, словно кузнечик какой. Сеня у нас, слава богу, уже взрослый мальчик. Неужели сам себе чашку чая налить не сможет? А уж кусок хлеба на бутерброд отрезать и вовсе для него не проблема. Угомонись!

Но Глафире казалось, что она все делает правильно. Муж был доволен, когда она порхала возле него. Да и свекровь ворчала больше для виду, а сама была рада-радехонька, что ее Сеня наконец-то обрел супружеское счастье.

– С первой-то женой Сенечке не больно повезло, – делилась свекровь с невесткой. – Тоже красавица была, а все не то. Сердца у нее к Сенечке не было. Все капризы, капризы. Устала я от нее. А от Сенечки она постоянно то деньги, то цацки-побрякушки, то шмотки требовала. Чувств ей от него и не надо было вовсе. Лишь бы внешне все блестело.

Тем не менее от первого брака у Семена Семеновича имелась дочь. И Глафира сделала все от нее зависящее, чтобы стать девочке доброй мачехой. Она всегда сознавала каплю своей вины перед ней. И пусть муж расстался со своей первой женой еще до встречи с ней, с Глафирой, все равно, мог же он потом вернуться в семью? Мог. А не вернулся, потому что встретил и полюбил ее – Глафиру.

Одним словом, выслушивая этот трогательный рассказ, девушки сделали один-единственный вывод. Если верить словам Глафиры, то у них с Сенечкой в семье царила прямо-таки удивительная идиллия.

Но, наклонившись к Лесе, Кира прошептала:

– Хоть ты меня на кусочки режь, не поверю, чтобы у людей после стольких лет совместной жизни и не накопилось бы проблем.

– Каких проблем? – тоже шепотом спросила Леся.

– Да хотя бы таких, что ювелир своей дурочке-жене изменял!

Но когда подруги спросили у Глафиры, не было ли в жизни ее мужа других женщин, она лишь широко раскрыла свои и без того большие и лучистые глаза.

– Что вы! Сенечка – мой муж! И любит одну меня.

Кто же спорит. Может быть, и любит или, во всяком случае, любил. Но у мужчин любовь и верность – это два диаметрально противоположных полюса, которые могут и не соприкасаться. Своих жен или постоянных подруг они любят, но почему-то изменяют им со случайными любовницами, которых вроде бы и не любят и даже в душе презирают. Но при этом продолжают встречаться с ними.

– Только не мой Сенечка! Только не он!

Раечка, которая присутствовала при этом разговоре, лишь выразительно хмыкнула и снова закатила глаза. Подруги переглянулись. Похоже, дочка знала о похождениях своего папочки куда больше своей наивной мачехи. Вот только откуда?

Но пока что на роль преступниц у подруг были сразу две подозреваемые. Глафира и Раечка.

Раечка, которая показалась им очень продвинутой современной девушкой с весьма облегченными жизненными принципами, явно любила деньги и все, что было с ними связано. Когда она говорила о разводе своих родителей, то главным образом упирала на материальную сторону дела. Как много ее дура мать потеряла, лишившись мужа и лишив свою доченьку тех благ, которые она могла бы иметь от отца, живя с тем под одной крышей.

– Конечно, я понимаю, когда мать с отцом разводились, он еще так прочно на ноги не встал. И денег у него было куда меньше. И магазина этого не было. Он еще только раскручивался. Надо было просто подождать, и все. Но моей мамуле всегда не терпится. Ей все подавай и сразу! Вот и ушла – дура! Думала, что найдет себе кого-то получше. Но не нашла. И отца потеряла.

Именно так и заявила подругам Раечка, ничуть не стесняясь. Глафира в ответ только глазами похлопала.

– Ты что, Раечка? Зачем ты упрекаешь свою мать? Папа ведь всегда был к тебе так добр! Столько времени проводил с дочкой. Почти каждый вечер к тебе ездил!

Раечка снова фыркнула. А подруги переглянулись. Ох, сдается, что не к дочери ездил сладострастный Семен Семенович. С дочерью у него была просто договоренность. Она держит язык за зубами и за это получает от отца разные мелкие радости жизни в виде карманных денег, лишней пары сережек или новеньких босоножек. А пока доверчивая Глафира думает, что муж проводит время с оставленной им когда-то дочкой, Семен Семенович проводит его совсем в другом месте и в другой компании.

Глава 6

Глафира ушла звонить какому-то Аркадию – другу своего мужа, чтобы узнать его мнение насчет случившегося. А подруги пристально уставились на Раечку.

– Твой отец ей изменял? – в открытую спросила у девушки Кира.

– А то! Вы же видели Глафиру! Дитя дитем. Такую обмануть – раз плюнуть.

– И твой отец ее обманывал?

– Глупо было не воспользоваться ситуацией. Она сама подталкивала отца к изменам!

– Интересно! – вспыхнула от гнева Леся, которой успела понравиться добродушная, наивная, пусть и недалекая Глафира. – Это как же?

– А своим поведением! Думаете, мужчине нравится, когда вокруг него суетятся, каждое желание стремятся выполнить. Чуть он в дом, она к нему с тапочками в зубах бежала. Хвостом виляла. Сразу же ужин кидалась греть. Дура!

– А как же тогда надо с мужем обращаться?

– А надо, чтобы мужчина все эти фокусы проделывал. И туфельки бы тебе застегивал. И кофе в постель подавал. И вообще… С мужчинами надо построже. Чтобы они помнили, любую милость от жены еще заслужить надо!

– Это тебя твоя мама научила?

– Да. Это она так считает. Ну и что? Хоть в этом она права. Я тоже так считаю!

С Раечкой все было понятно. Несмотря на приятную внешность, она была эгоистичным и себялюбивым существом. Да и отец хорош! Изменять такой славной и обожающей его жене! Совсем совести нет у человека! Ладно бы жили словно кошка с собакой. После скандалов нужно место и время, чтобы прийти в себя. Вот и появляются любовницы, вторые квартиры и прочее. Но если в семье все мирно и складно, зачем же бежать куда-то на сторону?

Этого подруги откровенно не понимали. И теперь хотели найти пропавшего Семена Семеновича не только потому, что это было нужно Лильке. Но и потому, что им до смерти хотелось у него узнать, а зачем он изменял жене?

– Кстати, – пробормотала Кира, – это наводит меня на одну мысль.

Но сказать, на какую мысль ее наводят измены ювелира, она не успела. В комнату вернулась заплаканная Глафира.

– Аркаша тоже ничего не знает про Сеню! – произнесла она, глотая слезы, которые буквально струились у нее по щекам. – Что и делать, прямо не представляю. А ведь мне нужно звонить маме. Она осталась у моря с детьми. И наверное, места себе не находит, ожидая моего звонка.

– Так позвони, – равнодушно проронила Раечка. – Бабка у нас со сдвигом. Если не позвонишь, может и в больницу загреметь с сердечным приступом.

– Я позвоню, – заторопилась Глаша. – Конечно, я позвоню. Только что я ей скажу?

– А дядя Аркадий что сказал?

– Про выставку что-то рассказывал.

– Про какую выставку?

– Сеня должен был ее устраивать.

– А где она будет проходить? Может быть, отец туда уехал?

– Ох, да я не поняла толком, – всхлипнула Глафира.

– Глаша! Что за выставка?

– Не поняла я.

– Глаша! Это может быть важно! Напрягись и вспомни.

Глафира послушно напряглась и выдала:

– Кажется, он говорил про выставку, которую Сенечка готовил в последнее время.

– Ювелирная выставка-то?

– Да. Кажется. Не знаю.

– А подробности?

Но вытянуть из Глафиры подробности оказалось не так-то просто. Она была очень славной женщиной. Но в том, что касалось умения анализировать и мыслить логически, Глафира была явно слабовата.

– Позвони Аркадию сама, – только и твердила она в ответ на вопросы своей падчерицы. – А я ничего в этих делах не понимаю.

Пришлось Раечке звонить этому Аркадию. Как узнали подруги от Глафиры, Аркадий был самым давним и, пожалуй, самым близким другом ее мужа.

– Нет, не коллега. Нет. Ювелирным делом он никогда не занимался.

– А кто?

С ответом Глафира слегка замялась. Выходило, что этот Аркадий был художник. Во всяком случае, в свое время он закончил художественное училище. Но вот работать по специальности ему доводилось редко.

– Почему?

– Как-то все не получалось. То денег платили мало. То обманывали с заказами. То сам Аркадий отказывался.

– А почему отказывался-то?

– Он ведь художник, – попыталась объяснить Глафира. – Не какой-нибудь там бездарь, который работает за деньги. Аркадий работает только по вдохновению. А иначе он не может творить.

Да уж, удобная жизненная позиция. Ничего не скажешь. Похоже, этот Аркадий из числа людей, которым что бы ни делать, лишь бы ничего не делать. Одним словом, просто лодырь.

– Да, – была вынуждена признаться Глафира. – Аркадий в жизни не очень-то преуспел. Но это ничего не значит! Все равно он самый близкий друг моего мужа. Но даже он не знает, куда делся Сеня!

И Глафира снова зарыдала в три ручья. К этому времени вернулась Раечка. Выглядела девушка хмурой.

– Выставка проходит у нас в городе! – заявила она. – Уже второй день, как она открыта. Папа входил в число организаторов. Наверное, на этой выставке сейчас все с ума сходят, не понимая, куда делся папа.

– Второй день? Говоришь, выставка идет второй день?

И Кира задумалась. Выходит, Семен Семенович пропал непосредственно перед открытием этой самой выставки. Выглядит довольно подозрительно. Так нет ли тут какой-нибудь связи?

– А в чем конкретно заключались обязанности твоего отца на выставке?

– Дядя Аркаша этого не знает. Они ведь с отцом не коллеги. Просто хорошие друзья. И про эту выставку дядя Аркаша слышал от папы только то, что она будет.

– Так надо туда поехать! Поспрашивать. Может быть, там знают, куда делся Семен Семенович.

– Поезжайте сами, – быстро сказала Глафира. – А я дома обожду. Вдруг муж приедет. Нужно, чтобы кто-то его встретил. А вы езжайте. Глядишь, в самом деле чего и узнаете про Сенечку.

Выставка проходила в самом большом и известном выставочном павильоне «Ленэкспо». Вернее, этих павильонов тут было множество. И пустовали они редко. Но сейчас бесспорным фаворитом являлась ювелирная ярмарка. Народ валил на нее буквально колоннами. Еще бы, тут под одной крышей собралось столько различных фирм и фирмочек. И можно было приобрести ювелирные изделия, за которыми в другое время пришлось бы помотаться по всему городу или даже по всей стране.

– Не только побрякушки, – пояснила Раечка, которая хорошо ориентировалась на выставке. – Тут продаются и инструменты для ювелиров. И поделочные камни. И металлы. Товар привозят со всей страны. Папа пару раз брал меня с собой. Мне очень понравилось.

Еще бы! Вокруг все сверкало, переливалось, искрилось и манило к себе: купи, купи нас! Это кричали длинные серьги-подвески с кораллами, разложенные на черном бархате. А возле каждого предмета искрился крохотный золотой морской конек с вытаращенными глазами-брильянтиками.

– Уникальная вещь. Ручная работа.

– Дороговато.

– Второй такой пары вы не найдете нигде в мире, – соблазнял подруг продавец. – Поэтому и стоят они так дорого.

Но девушки уже спешили дальше. Впрочем, далеко они не ушли. Снова замерли, пораженные красотой кольца и подвески с мордой леопарда.

– Если купите весь комплект, отдам дешевле, – обещал продавец. – Смотрите, вот тут есть еще браслет. Хотите примерить?

Браслет был великолепен. Он представлял собой изогнутое туловище готового к прыжку леопарда, тело которого было усыпано мелкими драгоценными камешками.

– Только представьте себе, как шикарно он будет выглядеть в комплекте с серьгами. А еще подвеска и кольцо. У меня всего два подобных комплекта. Один чуть легче. И стоит, соответственно, дешевле. Его отдам за пятьдесят тысяч.

В пересчете на американскую валюту всего две тысячи долларов. Это была сущая ерунда за подобную красоту. Но, во-первых, у подруг не было при себе такой суммы. А во-вторых, у них тут имелось дело куда более важное.

– Мы идем искать моего папу! – раздраженно произнесла Раечка. – Или покупаем себе безделушки?

Злость, с которой задала Раечка этот вопрос, больше проистекала из зависти. Раечке и самой хотелось бы иметь этот гарнитур. И те серьги с кораллами. И присмотренное ею кольцо с топазом. И подвеску с аквамаринами, которые переливались изумительно чистым голубым светом. И браслет со сверкающими рубинами и брильянтами. И еще многое, многое другое.

Глаза девушки так и сверкали от жадности, когда она смотрела по сторонам. И то она хотела, и это. Но в одном она была права. Они пришли сюда не ради ювелирки, а ради одного пропавшего ювелира. Так что Лилька, уже примерившая браслет на свою руку, была вынуждена с сожалением отложить его в сторону.

– И у кого будем спрашивать насчет твоего папы?

– Я знаю. Идите за мной!

Раечка уверенно двигалась через толпу. Подруги следом за ней поднялись на второй этаж. Тут было потише и поспокойней, чем внизу. И помимо торговых отделов и киосков, имелись еще и служебные помещения. Раечка толкнула одну из дверей. И девушки оказались в небольшой комнате с настежь открытыми окнами.

– Закрывайте дверь! – сердито воскликнула сидящая за столом женщина. – Сквозняк! Понимать надо!

От сквозняка лежащие на столе бумаги поднялись в воздух и запорхали по комнате.

– Безобразие! Закрывайте дверь! Кондиционер сломался, сижу тут, как в каменном веке, с открытыми окнами. Что вам нужно? – Все это она проговорила, не поднимая глаз. –  Закройте же дверь! Не видите, все улетает!

Дверь подруги закрыли. Сквозняк исчез. Женщина наконец собрала свои бумаги и подняла на вошедших глаза.

– Раечка! – радостно воскликнула она. – Как хорошо, что ты пришла. Ну, как? Есть новости от папы?

– Здравствуйте. Папа пропал.

– Это я знаю! – нетерпеливо воскликнула женщина. – Пропал! Знаю, что пропал. Раз его нет, значит, пропал. А куда он пропал, спрашивается?

– Я не знаю.

– Безобразие! – возмутилась женщина. – Выставка работает, все сотрудники на местах, а где Семен Семенович? Где он? И где экспозиция, которую он нам обещал?

– Экспозиция? Это еще что такое?

– Ювелирные изделия, объединенные одной темой, – пояснила подругам женщина. – Семен Семенович планировал в этом году выставить на витрине своего магазина ювелирные изделия майя и ацтеков.

– Настоящие? – ахнула Кира.

– Подлинные?! – не удержалась за ней следом и Леся.

Женщина снисходительно усмехнулась.

– Разумеется, нет. Да и где бы Семен Семенович взял такие раритеты? Его ювелирные изделия должны были лишь напоминать культовые предметы южноамериканских индейцев. Кольца, подвески, серьги.

– А… А вы их видели?

– Только фотографии.

И, заметив выражения лиц девушек, она спросила:

– Интересно? Показать их вам?

Девушки закивали.

– Сейчас.

Женщина наклонилась к нижнему ящику своего стола, выдвинула его, немного покопалась внутри и вытащила довольно пухлую папку.

– Так, так, – пробормотала она. – Где же тут они у меня лежат? Никак не могу найти. Простите, девочки. Столько дел, вы не поверите. Вечером буквально валюсь с ног. Даже поесть сил уже не хватает. А! Вот нашла!

И она извлекла из папки несколько глянцевых фотографий очень неплохого качества, явно сделанных на цифровой камере и распечатанных потом на лазерном принтере.

– Смотрите!

Девушки взяли фотографии. Что же, запечатленные на них изделия выглядели достаточно эффектно. Толстые тяжелые цепи и подвески в виде языческих богов, стилизованные изображения людей и животных, а также домашняя утварь.

– И это все из золота? – изумилась Леся.

– Преимущественно. Кое-что из серебра с позолотой. Но главный металл – это золото.

– Сколько же тут килограммов?

Вопрос был задан вполне уместный. Некоторые предметы даже на фотографиях выглядели довольно массивными. И, учитывая их количество, одного золота на них должно было пойти немало.

– Не знаю, – раздраженно произнесла женщина. – Не знаю, сколько там золота. Семен Семенович знал, а я нет! У меня и других дел по горло! Раечка, ты хоть понимаешь, как подвел нас твой отец?

– Подвел?..

– Ну, разумеется! Нам в спешном порядке пришлось изменять план выставки. Вместо ювелирных изделий индейцев Южной Америки мы с миру по нитке набрали разных изделий из рубинов.

– Почему из рубинов?

– Да какая разница? – раздраженно воскликнула женщина. – Надо было чем-то заполнить пробел. Вот мы и постарались. Получилась сборная солянка. В принципе, конечно, неплохо. Люди останавливаются, смотрят, интересуются. Но никакого стиля! Нет, никакого!

Женщина еще много бормотала о том, какой Семен Семенович необязательный человек. Как выяснилось, женщина уже знала, что, по предположениям следствия, Семена Семеновича могли похитить. Но при этом твердила лишь одно: если уж ювелир дал себя похитить накануне открытия выставки, так мог бы хоть оставить указания, где и как забрать ювелирные изделия для экспозиции.

– А то безобразие получается! – продолжала кипятиться женщина. – Выставка идет, а экспозиции нет! И контактов мне Семен Семенович никаких не оставил. Пробовала расспросить эту его заместительницу, не помню, как ее зовут. Так она твердит, что не в курсе. Безобразие! Разве так можно?

Одним словом, тот факт, что Семена Семеновича могли не только похитить, но и убить, волновал эту женщину очень мало. Зато отсутствие ювелирных изделий ацтеков и майа волновало куда как сильно. Ни о чем другом она просто не могла говорить.

– А где папа держал эту ювелирку? – наконец спросила у нее Раечка.

– Откуда я знаю? Наверное, в сейфе.

– У себя на работе? Или дома?

– Не знаю. У меня совершенно нет времени, чтобы это выяснять.

– Почему же?

– А зачем? Ведь даже если изделия и в сейфе, то код, кроме самого Семена Семеновича, никто все равно не знает. А ломать сейф мне никто не позволит. Так к чему лишняя суета?

Итак, судьба приготовленных к выставочной экспозиции ювелирных изделий по-прежнему оставалась неизвестной. А уж не исчезли ли они вместе с ювелиром? И если так, то не взаимосвязаны ли и эти два исчезновения? Мысль была очень интересной и продуктивной.

– Раечка! Ты должна нам помочь! – воскликнула Кира, едва выйдя из кабинета сварливой женщины.

– Чем?

– Надо выяснить, где именно твой папа держал эти ювелирные изделия для выставки.

– В сейфе, естественно. Не дурак же он, чтобы держать золото где-нибудь у всех на виду!

– Да, но в каком именно сейфе? Дома или на работе?

– А зачем нам это?

– Как ты не понимаешь? Эти ювелирные изделия тянули на кругленькую сумму. И твоего отца могли похитить, чтобы…

Тут Кира неожиданно забуксовала. Вроде бы в голове у нее все так ладно складывалось, а как дошло до объяснений, тут она забуксовала.

– Чтобы узнать код сейфа с драгоценностями, – подсказала ей Леся.

– Вот именно! – обрадовалась Кира. – Семена Семеновича могли похитить грабители, которые покушались на содержимое его сейфа!

Раечка кивнула.

– Понимаю. Но я ничем не могу вам помочь.

– Нет?

– Код своих сейфов папа никому не доверял. У него же там хранились огромные ценности! Золото, драгоценные камни или уже готовые ювелирные изделия. Как можно доверить их кому-то? Странно, что вы работаете у папы в магазине, но не знаете таких очевидных вещей.

И Раечка пристально уставилась на подруг. По ее лицу разливалась подозрительность.

– Вы не знаете про выставку, – пробормотала она. – Не знаете, что код от своих сейфов папа не говорил никому. Уверена, вы даже не знаете, как зовут папину… папиного заместителя.

– А вот и знаем!

– И у него не заместитель, а заместительница.

– Женщина!

– Гуля!

Раечка хмыкнула:

– Ну допустим. Но все равно вы слишком многого не знаете. Кто вы такие?

Врать дальше подруги смысла не видели. И им пришлось рассказать, кто они такие и почему их так волнует исчезновение Семена Семеновича.

– Сама понимаешь, за решетку никому не хочется. А этот Горшков твердо вознамерился посадить Лильку в тюрьму, если настоящий похититель твоего отца или он сам целый и невредимый не найдется в ближайшее время.

– Понимаю, – медленно кивнула Раечка. – Значит, вы затеяли свое собственное расследование? А ты, – и Раечка повернулась к Лиле, – была папиной любовницей?

– Не была! Мы просто встречались! И я думала, что он холост! И бездетен!

– Ну и ну! – хмыкнула Раечка. – Вот дает папочка! У самого четверо детей, жена молодая, а он все за чужими юбками гоняется.

– Не притворяйся, будто бы ты этого не знала!

– Догадывалась, – поправила ее Раечка и нравоучительно прибавила: – Знать и догадываться – это две большие разницы.

– И о чем же ты догадывалась?

– Ну, папочка частенько просил, чтобы я его прикрыла перед Глашкой. Говорил, что, мол, хочет встретиться с какими-то друзьями-приятелями. Мужские посиделки, так он выражался. Говорил, что на такие собрания со своими женами являться не принято. А Глаша может обидеться. Вот он меня и просил, чтобы я сказала Глашке, что он был со мной.

– А сам отправлялся к друзьям?

– Представляю себе этих друзей! – фыркнула Раечка. – Друзья! Какие там друзья! К любовницам он ездил!

– Зачем же ты помогала отцу обманывать Глашу? Вроде бы у вас с ней неплохие отношения, хотя ты и считаешь ее дурехой необразованной.

– Я к Глашке привыкла, – подтвердила Раечка. – Она хоть и дура, но душевная. И денег мне всегда подкидывала тайком от отца.

– Зачем же ты тогда так делала? Зачем помогала ее обманывать?

Раечка потупилась. Но подругам и так было все ясно. Небось не бескорыстно доченька помогала отцу водить мачеху за нос.

– А что тут такого? – воскликнула Раечка. – Зачем мне было рассказывать Глашке правду? Все равно ничего серьезного у отца с этими женщинами не было.

– Почему ты так считаешь?

– Потому что папочка ни за что не оставил бы свою дуру Глашку и трех ее дебиликов, которых она ему наплодила. Души в них не чаял. И врать меня заставлял потому, что Глашку свою расстраивать не хотел.

Дискуссия зашла в тупик. Тем более что она не могла прояснить вопроса о сейфе, ее следовало прекратить.

Так как же все-таки проверить сейфы пропавшего ювелира – домашний и на работе, если Семен Семенович один-единственный на всем свете знал нужные к ним коды.

– Может быть, он матери своей сказал?

Но Раечка отрицательно помотала головой.

– Бабка у нас вообще беспамятная. Она куда кладет собственные ключи от входной двери и то постоянно забывает. Что уж тут говорить про код сейфа.

– Тогда, может быть, твой отец мог его записать?

– Зачем это? На память мой папа никогда не жаловался.

– Да просто на всякий случай взял и записал где-нибудь.

Но у Раечки на этот счет было другое мнение.

– Ну, допустим, записал. И что дальше? Мы-то откуда знаем, где он его записал?

Кира еще немного подумала и сказала:

– Может быть, Гуля из магазина знает?

– Она сказала, что не знает.

– Может быть, просто не хотела говорить.

Раечка подумала и сказала:

– Гуля может нам помочь только в том случае, если папа держал ценности в общем хранилище.

– В хранилище? Что за хранилище?

– Обычное хранилище для товара. А вы думали, что все ювелирные брошки-колечки, которыми торгуют в магазине, на ночь оставляют в витринах?

– А разве нет?

– Нет! – воскликнула Раечка. – Конечно, нет! Их выносят из торгового зала и запирают в специально оборудованном для этого помещении.

– Нечто вроде укрепленного бункера?

– Вот именно. И туда грабителям проникнуть куда трудней, чем просто в торговый зал.

И пока подруги обдумывали слова Раечки, девушка продолжала:

– Кроме большого сейфа в хранилище, у папы в кабинете стоял свой собственный сейф. Если он держал приготовленную для выставки коллекцию в нем, то дело – труба. Этот сейф нам точно не открыть.

Но все же попытаться стоило. Позвонив Глаше и убедившись, что новостей от Семена Семеновича так и не поступало, Раечка велела мачехе подъехать к магазину.

– Будем вскрывать сейф! – заявила она той. – Твое присутствие обязательно. Без тебя Гуля нам сейф не откроет.

– А как же Сеня? – растерялась Глаша. – Вдруг он позвонит, а дома никого нет? Нет, я не могу. Я буду ждать Сеню дома. Как обычно.

– Как обычно не получится! Папа пропал! Пойми ты это своими куриными мозгами!

Но Глаша на грубость падчерицы ничуть не обиделась. Вместо этого она взяла и заплакала:

– Раечка, прости меня. Я знаю, что я страшно глупая! А больше я ничего не знаю! И что теперь делать, тоже не знаю!

– Если будешь сидеть дома и ждать папу, то состаришься и мхом покроешься, а его все равно не дождешься.

– Ой! Почему?

– Потому что папу похитили! А если и драгоценности из сейфа тоже пропали, значит, их похитили одновременно. Ясно тебе? Хоть какой-то, да след! Глашка, возьми себя в руки, черт подери. Ты нам нужна тут, а не дома!

Раечка убеждала мачеху в том же духе еще минут десять. И наконец неподатливая Глаша согласилась.

– Сейчас приеду, – бросила она. – А Сенечке… Нет, а как же все-таки быть с Сенечкой? Он вернется, а меня нет. Как же так?

Рая даже взвыла от беспомощной злобы. Переубедить преданную идиотку-мачеху оказалось невозможно. И тут Киру внезапно осенило:

– Пусть оставит ему записку.

Раечка покрутила возле виска пальцем. Мол, свихнулась ты, приятельница! Какая записка? Чем она поможет? Но Кирино предложение озвучила. И оно неожиданно привело Глашу в восторженное состояние.

– Замечательно! – закричала она. – Так и сделаем! Сенечке я оставлю записку. И он не будет на меня сердиться. Он поймет, что я очень за него тревожилась. И только поэтому не дождалась его дома.

– Оставь, оставь ему записку, если тебе так будет легче.

– Легче. Гораздо легче! – повеселевшим голосом заверила ее Глаша. – Уже мчусь. Ждите.

Она приехала в самом деле очень быстро. Видимо, строчить длинные письма было не в ее стиле.

Подруги дожидались Глашу, стоя у входа в магазин. Сначала Кира предлагала зайти самим и дождаться Глашу внутри, но Раечка неожиданно сильно воспротивилась этому предложению:

– Не хочу туда соваться без Глаши.

– А что так?

– Там эта гадина.

– Кто? Гуля?

– Да.

– И что?

– Она меня, мягко говоря, недолюбливает.

– За что же это?

Раечка ненадолго задумалась, а потом выпалила:

– За мою молодость! Вот за что! За мою красоту! За мой успех у мужчин. И за то, что у меня в жизни будет все то, чего у Гульки никогда не было и не будет!

– Это что же такое? Деньги?

– Не в них дело! – отмахнулась Раечка. – Я-то все равно выйду замуж, что бы она ни придумывала про меня папе, а вот эта старая дева – нет! Кому она нужна, зануда сушеная!

Подруги переглянулись. И Леся осторожно спросила:

– А что она говорила про тебя отцу?

– Гадости всякие!

– А все же?

– Подсмотрела, как мы с Павликом целуемся, когда он за мной на своем мотоцикле заехал, и начала орать.

– Чего орать?

– Ну, что порядочным девушкам нельзя так себя вести. Что с мужчиной можно целоваться только в том случае, если он твой жених или близкий родственник. Слышали подобную чушь? А чтобы он тебя при этом лапал за грудь, так это вообще только с мужем. Дура, верно?

– Ну… Понимаешь, разные бывают мнения.

Но Раечка убежденно повторила:

– Дура! Как с гор спустилась, так до сих пор от своих аульных заморочек и не отвыкла. Да какой парень на мне женится, если я недотрогу из себя строить буду? Никто! Скажут, что я закомплексованная идиотка. Вот и все, чего я добьюсь!

– Не всем мужчинам от женщин нужен только секс.

– Всем!

– Кто-то может полюбить тебя за твою… За твой прекрасный характер!

Кира и сама осознавала, насколько нелепо звучат ее слова. А Раечка так и вовсе покатилась со смеху:

– Ой, держите меня! За мой прекрасный характер. Еще скажите, что за мою чистую душу!

– А что тут такого?

– Да парни и знать не знают, что у меня есть и характер, и душа. Им главное, чтобы жопа была, за которую подержаться можно. И сиськи не меньше третьего размера. И чтобы я их трогать им разрешала. Вот тогда – да! Вот тогда я буду всем хороша и желанна. Понятно?

И Раечка враждебно глянула на витрину магазина, за которой пряталась ее врагиня.

– Представляете, отец ее сторону принял! Орал на меня так, словно я последняя шлюха. Наверное, эта Гуля ему так все преподнесла.

– Так вы с отцом поругались?

– Ну да.

– Сильно?

– Говорю же, он меня шлюхой обозвал. Думаете, не обидно? И с Павликом запретил мне встречаться. Сказал, что этот парень мне не подходит. А разве это справедливо? Я ведь не указывала, подходит ему Глашка или не подходит. Ворчу про себя, что она дебилка и дура, но ведь в лицо ничего не говорю. Улыбаюсь, терплю. А он мне сразу же по щеке врезал! И с Павликом видеться запретил.

– А ты что?

– Что я? Сказала, чтобы отец не совался в мою личную жизнь.

– А он?

– А он…

Тут губы Раечки жалобно задрожали.

– А он мне еще одну пощечину дал! Никогда в жизни не бил, а тут ударил. Два раза! По лицу! Да так, что щека распухла.

Подруги переглянулись:

– А потом он исчез? Твой папа, да? Исчез?

– Ну да. Исчез. А что?

Раечка выглядела такой растерянной и невинной, будто и не понимала взаимосвязи. Однако подруги засомневались в ее невиновности. Раечка была девочкой самолюбивой. А Семен Семенович грубо кричал на Раечку, ударил ее, оскорбил свою дочь, а потом вдруг взял и пропал. Не оскорбленная ли Раечка решилась отомстить отцу?

Но подруги толком не успели додумать эту версию, как на горизонте появилась долгожданная Глаша.

Глава 7

Выглядела она плохо. Создавалось впечатление, что Глаша провела без мужа не один день, а по меньшей мере год. И целый год только и делала, что рыдала и убивалась по исчезнувшему кормильцу. Лицо у Глаши было совсем бледным, веки опухли, а возле глаз залегли темные круги.

– Ой как я боюсь! – запричитала она, едва увидев подруг. – А вдруг Сенечку в самом деле похитили из-за этих побрякушек его индейских! Они дорого стоили?

– А то! – фыркнула Раечка. – Там одного золота килограмма два. А еще драгоценные камни. И работа! Ты же знаешь, сколько стоит художественная работа.

– Ничего я не знаю.

– Дорого стоит. Иной раз дороже самого золота.

– Ой, беда, беда!

– Хватит реветь! Пошли в магазин. Там сейф отца. Может быть, ничего еще не пропало.

И Раечка потащила мачеху в магазин.

– Сразу же подходи к Гуле и требуй, чтобы та показала тебе сейф отца! – внушала она ей по дороге. – И милицией можешь пригрозить! Скажешь, что точно знаешь: отец оставил коллекцию индейских украшений в своем сейфе в магазине.

Заместительница Семена Семеновича была на месте. Глашу она приветствовала очень тепло. Раечке кивнула весьма сдержанно и даже прохладно, а на подруг, явившихся следом за родственницами ювелира, уставилась с явным подозрением. Да уж, хорошо, что они дождались Глашу, а не поперли напролом.

– Открыть сейф? – с изумлением повторила она вслух просьбу Глаши. – Но… но на каком основании?

– Гуленька, милая! – снова заплакала Глаша. – Понимаю, что не по правилам. Но ведь пропал Сенечка! Понимаешь? Пропал!

– Но при чем тут наш сейф?

Глаша пустилась в объяснения. Связно излагать свои мысли, да еще такие сложные, и в таком возбужденном состоянии, она не могла. Выходили какие-то неубедительные обрывки фраз, которые Гуля то и дело переспрашивала и уточняла. Так что дело двигалось с трудом.

Но подруги не вмешивались. Они чувствовали, что их объяснения скорей еще больше насторожат Гулю, которая и так посматривала в их сторону с большой антипатией и недоверием.

– Ну что? – закончив, как она полагала, свои объяснения, с надеждой уставилась Глафира на задумчивую Гулю. – Откроешь сейф?

– В этом нет смысла.

– Как? Почему?

– В нашем хранилище драгоценностей древних индейцев нет! – отрезала Гуля.

– Нет? А ты смотрела?

– И не один раз! Там находятся только ювелирные изделия, которые мы продаем с прилавков. А эта коллекция… Она находилась целиком и полностью в ведении Семена Семеновича. Даже я, его правая рука, про нее слышала только краем уха.

– Но как же быть, Гуленька?!

– Наверное, коллекция может храниться в личном сейфе директора.

– Ну да! – закивала головой Глаша. – В личном. Конечно, в личном. Откроешь его нам?

– Но к нему доступа я не имею.

Вот так. Облом. Гуля не могла открыть сейф Семена Семеновича.

– Тогда… – с неожиданно прорезавшейся решительностью в голосе произнесла Глафира, – тогда этот сейф нам придется взломать!

– Глашка! – ахнула Раечка, уставившись на мачеху с выражением, близким к восторгу. – Ты это серьезно?

Глафира кивнула и пристально посмотрела на Гулю.

– Я не могу вам этого позволить! – воскликнула та.

– Мой муж пропал, – строго произнесла Глафира. – Драгоценности, которые он готовил для выставки, туда не попали. И я хочу выяснить, куда они делись.

– Но я не могу! Семен Семенович уволит меня, когда вернется и узнает, что его сейф вскрыт.

– Под мою личную ответственность. – И снова что-то такое прозвучало в голосе Глаши, что заставило Гулю уступить.

– Ну, смотрите, – пробормотала она. – Отвечать будете вы.

– Разумеется.

Но Гуля уже нашла новый повод для спора.

– А куда мы потом денем хранящиеся в сейфе ценности? – спросила она. – Глаша, учти, эти три девицы, которые явились с тобой, уже приходили сюда в магазин. И я уверена, что они просто прикидывались покупательницами. А сами вынюхивали насчет Семена Семеновича.

– Я знаю.

– Знаешь?

– Это я их послала. Я наняла их, чтобы они помогли разыскать следы моего мужа.

Теперь на Глашу с изумлением смотрели уже все. И три подруги. И Раечка. И Гуля.

– Ну… – пробормотала последняя, – если так… Тогда, конечно. Но…

– Что еще? – вспыхнула Глаша.

Гуля замялась. Но потом выпалила:

– Твоя падчерица мне тоже доверия не внушает!

– Раечка? Что ты имеешь против Раечки? Раечка – чудесная девочка.

– У этой чудесной девочки очень неподходящие знакомства.

– Что?

– Она дружит не с теми парнями.

– При чем тут парни нашей Раечки? – воскликнула Глафира. – Мой муж пропал! А ты, Гуля, придумываешь какую-то ерунду!

– И вовсе не ерунду! Вы бы слышали, что ваша падчерица наговорила тут Семену Семеновичу!

– Что?

– Они ссорились, – торопливо, словно опасаясь, что не успеет всего сказать, затараторила Гуля. – Ссорились из-за этого парня. Из-за Павлика! И Раечка наговорила Семену Семеновичу таких вещей… таких… Он был вынужден ударить ее!

– Не может быть!

– Он дал ей пощечину! Да! Да! И даже больше того!

– Больше?

– Он заявил, что она ему отныне не дочь!

– Мой муж? – ахнула Глаша. – Сеня?

– Да, да! Семен Семенович так и сказал этой вашей драгоценной доченьке. Он так ей и сказал: «Ты мне больше не дочь, и чтобы ноги твоей ни у меня дома, ни у меня в магазине больше не было!»

– Сеня не мог так поступить! – горячо воскликнула Глаша. – Он обожает Раечку! И она его дочь! Что за глупости ты рассказываешь, Гуля?

– Он так сказал! И было это всего за день до его исчезновения!

И Гуля уставилась на Раечку. Мол, попробуй, возрази, если получится! Но Раечка молчала. Все сказанное Гулей было чистой правдой. Возразить ей было нечего.

– Раечка? – вопросительно посмотрела на нее Глаша. – Что ты молчишь? Скажи что-нибудь.

Раечка вздохнула и кивнула:

– Да, мы поссорились с папой.

– Вот видите!

– Но потом мы с ним помирились! Я попросила прощения и сказала, что больше не стану встречаться с Павликом, если его это так огорчает. А папа сказал, что тоже очень жалеет, что так погорячился. И в качестве искупления подарил мне вот это!

И Раечка протянула тонкую смуглую ручку, на которой красовался изящный золотой браслет.

– Это подарил мне папа! Попробуйте сказать, что не он!

– Такие браслеты продаются в нашем магазине, – была вынуждена подтвердить Гуля. – В самом деле. Семен Семенович взял один из них. Я это могу подтвердить.

– Вот! Мы с папой помирились! А если хотите знать, мы бы с ним и не поссорились, кабы не эта стерва!

И Раечка ткнула пальцем в Гулю.

– Она нарочно ему насплетничала на меня и Павлика!

– Потому что ты вела себя неподобающим образом! Целовалась! Позволяла ему себя трогать! За такие места… У меня слов нет, чтобы описать, что он вытворял с ней!

Гуля даже затряслась от ярости. Еще минута, и она накинулась бы на наглую девчонку, которая посмела разговаривать с ней в таком тоне. И не посмотрела бы, что та единственная дочь директора. И… Да что там, и одна из его наследниц и, возможно даже, что и ее будущая начальница.

И даже несмотря на это, Гуля была готова наброситься на Раечку. Так довела ее эта девчонка. Но между ними встала Глафира.

– Стоп! – решительно произнесла она. – Никаких ссор и драк! Сейчас мы ищем Сеню. Ссориться будете, когда он найдется.

Как ни странно, ее слова возымели действие. Драки не случилось. Гуля сделала несколько шажков в сторону. А Раечка просто укрылась за спиной мачехи.

– А теперь мы вызовем мастеров, которые помогут нам вскрыть сейф моего мужа, – спокойно произнесла Глаша, дождавшись тишины. – И если возникнет такая необходимость, мы вызовем нескольких девочек из торгового зала. И в их присутствии опишем хранящиеся в сейфе ценности. А потом сложим их обратно и снова закроем сейф.

Это прозвучало более чем веско. И даже странно, что такое разумное предложение поступило именно от Глаши, которую все привыкли считать если не дурочкой, то, во всяком случае, весьма недалекой особой. Но оказалось, что это она до поры до времени притворялась таковой. А когда пришло время, она стала действовать. И еще как!

Открыть сейф оказалось совсем не так трудно, как предполагали девушки. Мастер лишь мельком взглянул на документы, которые протягивала ему Глаша.

– Жена так жена, – буркнул он себе под нос. – Нам ведь без разницы. Лишь бы платили.

Но тем большим было разочарование, когда сейф все же открыли. В нем не было ничего, кроме деловых бумаг Семена Семеновича, касающихся исключительно деятельности магазина. И никакого золота. Никаких драгоценных камней. И разумеется, никакой золотой коллекции индейцев.

Разочарование было велико. Однако Глаша и тут не дрогнула.

– Вы поедете с нами, – повернулась она к мастеру, вскрывшему сейф. – К нам домой. Там у меня для вас будет еще работа.

Мастер оказался человеком покладистым. И в ответ пробурчал, что время идет, денежки капают, так что ему по барабану, куда ехать, с кем ехать и как далеко ехать. Лишь бы платили.

В домашнем сейфе Семена Семеновича улов оказался побогаче. Тут были деньги. Довольно пухлая пачка евро. И несколько банковских упаковок с рублями. Они были аккуратно сложены в углу сейфа.

– Тут не меньше трехсот тысяч рублей! – жадно сверкнув глазами, произнесла Раечка и машинально посмотрела на свой подаренный отцом браслет.

По лицу Раечки можно было читать, как по открытой книге. Ах, папочка! Вот ты какой! Подарил дочке дешевку! Жалкий тоненький браслетик цепочкой. Никак не дороже пятерки ему этот браслетик обошелся. А у самого в домашнем сейфе бешеные тысячи лежали. Ну, папочка! Ну, сквалыга! И маленькие кулачки Раечки сами собой сжались так, что на сгибах выступили остренькие, словно речные камушки, косточки. Жадина!

Глаша ничего такого не думала. И на деньги она посмотрела с совершеннейшим равнодушием.

– Зачем мне деньги? – пробормотала она. – Зачем мне эти деньги, если Сенечки нет рядом?

И, закрыв лицо руками, она снова зарыдала.

– Хм, хм, – пробормотал все еще стоящий рядом мастер по вскрытию сейфов. – Ну, это еще как сказать. Вот, к примеру, деньги нужны, чтобы вы могли мне заплатить.

Глаша подняла на него заплаканные глаза.

– Что?

– А то самое! Кабы не нашлось в этом сейфе денежек, был бы он пустой, чем бы вы со мной расплачивались? Документиками из первого сейфа? Или как?

– Ах, да возьмите вы их себе все! – воскликнула Глаша, небрежно кидая мужику толстенькую пачечку денег.

Но тому она не досталась. Деньги перехватила Раечка. Отсчитав, сколько положено, она выпроводила мастера из дома. А сама вернулась к мачехе.

– Тут у тебя куча денег! – сердито сказала она ей. – Ты должна позаботиться о них.

– Как это?

– Положи их в банк!

– В банк? Зачем же в банк? И потом, в какой банк?

– Да в любой. Открой там счет, тебе дадут пластиковую карту. «Визу», например, можно взять.

– Зачем мне виза? Куда я поеду? И потом, я должна быть дома. Ждать Сенечку!

– Господи! – возмутилась Раечка. – Виза не в смысле, что ты куда-то поедешь. Виза в смысле, что это название пластиковой карты.

– Пластиковой карты, – машинально повторила Глаша и с неожиданно проснувшимся любопытством спросила: – А что это такое?

– Ты что, никогда не клала деньги на свой счет в банке?

– Нет. Понятия не имею, как это делается.

– О-о-о!!! Папа не давал тебе наличных денег?

– Почему же. Давал.

– И ты ничего с них не отложила?

– Нет.

– Он тебе много давал!

– Я тратила деньги на хозяйство. А на те, что оставались, покупала подарки. Детям, тебе, маме.

– И ты ничего не накопила?

– Нет. А зачем?

Глаза Глафиры светились неподдельным изумлением. Похоже, она в самом деле плохо представляла, как и что следует делать с деньгами, чтобы крупная сумма не исчезла в несколько дней. Раечка даже схватилась за голову.

– Отдай эти деньги мне! – заявила она. – Иначе ты их просто потеряешь.

Глаша с готовностью кивнула:

– Бери! Конечно, бери! У тебя они будут целее.

Раечка уже протянула хваткую лапку, чтобы наложить ее на папины денежки, но тут вмешалась Кира.

– Погоди, Глафира, – произнесла она, вставая между деньгами и хваткой Раечкой. – Хорошо, пусть ты не умеешь пользоваться пластиковой картой. Но ты ведь знаешь, что такое сберкнижка?

– Конечно, – бодро кивнула женщина. – У моей бабушки была сберкнижка. Она на нее пенсию складывала. Говорила, что иначе мои родители все пропьют. Вы не представляете, какая у нас каждый раз после этого в семье склока бывала. Отец узнавал, что бабушка снова отнесла пенсию на книжку, и начинал материться. Вы бы только слышали! Ногами топал, грозился! А сделать ничего не мог. Раз деньги положены на книжку бабушкой, то только бабушка и могла их оттуда снять.

– Вот именно. И ты заведи себе такую же книжку. Будешь снимать оттуда столько денег, сколько нужно тебе и детям, чтобы…

Кира не договорила и осеклась. Упоминать о том, что Глаше надо как-то протянуть то время, пока она официально не вступит в права наследования как вдова своего мужа, было в данный момент весьма неблагоразумно. Глаша и так была на грани нервного срыва. К чему трепать ей нервы еще больше?

Но Глаша ждала продолжения.

– Чтобы что? – спросила она.

– Чтобы продержаться до возвращения Семена Семеновича.

– Да, – вытерла слезы Глафира. – Правильно. Мужа нет. А нам всем надо как-то жить. И мне, и маме, и мальчикам. И этот слесарь тоже правильно сказал. Если бы в сейфе не нашлось денег, мне бы даже ему было нечем заплатить за работу.

И, поднявшись, она бережно сложила разбросанные деньги обратно в сейф и прикрыла дверцу. Раечка сопроводила действия мачехи взглядом с плохо скрываемым сожалением. Но Глафира сделала вид или в самом деле не обратила внимания на скисшую физиономию падчерицы.

Кира тоже следила за ее действиями, но мысли в ее голове крутились весьма далекие от спрятанных в сейф денег.

– Значит, драгоценностей в сейфах мы не нашли, – пробормотала она. – Золото инков пропало вместе с Семеном Семеновичем. Хм! Интересно.

– У тебя есть какие-нибудь идеи?

– Пока не знаю, – задумчиво пробормотала Кира. – Пока не знаю.

Долго задерживаться у Глафиры подруги не стали. А вот Раечка задержалась. Как подозревали подруги, чтобы попытаться вытянуть у доверчивой мачехи какие-нибудь материальные ценности. Но что-то подсказывало подругам, что, несмотря на все свое простодушие, Глафира окажется Раечке не по зубам. Со своим чисто крестьянским подходом к жизни она и чужого не возьмет, но и то, что считает своим, ни за что не потеряет.

– И что вы думаете? – спросила Лилька, когда подруги вышли на улицу. – Кто заказал Семена Семеновича? Его жена или его дочурка?

– Рая!

– Глаша!

Это выкрикнули Кира с Лесей в один голос. Переглянувшись, девушки в свою очередь посмотрели на Лильку и спросили:

– А сама что ты думаешь по этому поводу? Кто из них?

Лилька помялась, но все же ответила:

– Ни та и ни другая.

– Как это так?

– Я думаю, что это все происки Гули.

– Гули? Почему именно она у тебя на подозрении?

Лилька пожала плечами:

– Ни Раечка, ни тем более Глаша не знали про коллекцию золота инков. А Гуля знала. Она сама в этом призналась!

– Ну и что?

– То, что коллекция пропала.

– И что?

– И если Раечка и Глаша о ней ничего не знали, то и украсть ее они не могли.

– А Гуля, выходит, могла?

– Она была куда ближе к делам Семена Семеновича.

– Так уж и ближе!

– В профессиональном, я имею в виду, смысле.

На это возразить было трудно.

– И вот что я думаю, уж не специально ли Гуля постаралась сделать так, чтобы дочка Семена Семеновича и близко к его магазину подойти побоялась.

– Специально? Но зачем ей?

– Чтобы было меньше свидетелей. Если Гуля затеяла похищение коллекции золота инков, то ей лишние глаза совсем не нужны.

– Но с чего ей идти на грабеж?

– А с чего люди вообще воруют? Деньги понадобились. Или просто на большой куш польстилась.

– Гуля и так неплохо зарабатывает.

– Неплохо – это одно. И вообще, мне кажется, что эта Гуля из тех людей, кто постарается ухватить то, что само плывет к ней в руки.

– И что теперь мы будем делать?

Лилька задумчиво покачала головой.

– Но с другой стороны, Глаша и Раечка тоже выглядят весьма подозрительно.

– Да.

– Одна могла затаить на отца жуткую обиду за ту пощечину, что он ей в сердцах отвесил. А вторая… Вторую могли заколебать измены мужа.

– Глаша о них не знала.

– С этой Глашей фиг что поймешь. Могла и знать, да скрывать. Как говорится, в тихом омуте черти водятся.

– И что ты предлагаешь?

– Раз у нас на сегодняшний день есть сразу три подозреваемых, то я предлагаю разделиться и проследить за всеми тремя.

– М-м-м… Неплохая мысль.

– Мне, во всяком случае, ничего лучше в голову пока не пришло, – призналась Кира.

– Так вы согласны мне помочь? – обрадовалась Лилька.

– Мы тебе уже помогаем. Разве нет?

– Но у вас есть на это время?

– Найдем.

– А ваш бизнес? Мне-то в этом отношении проще. Взяла отпуск на работе, и все дела. Максимум, что мне грозит, – начальство по возвращении поругает. А у вас же собственная фирма.

– Подождет, – легкомысленно отмахнулась Кира.

– Дружба важнее!

– Девчонки! – воскликнула Лилька, кидаясь обнимать своих подруг. – Если бы вы только знали, как я вам благодарна! Просто не представляю, что бы со мной было без вас.

– Погоди благодарить. Лучше прямо сейчас распределить обязанности. Кто и за кем будет завтра следить.

– Да, – очнулась Лилька. – Правильно. А как мы распределим? У вас есть какие-нибудь предпочтения?

Предпочтений у подруг не было.

– Кинем жребий! – предложила Кира.

В качестве урны для жеребьевки отлично подошла Лесина панамка. Она была из мягкой ткани, с висячими полями и глубокой тульей. Кроме того, снаружи она была украшена веночком из шелковых ромашек, которые выгодно отличались от настоящих как цветом, так и размером. Честно говоря, некоторые из них больше походили на среднего размера подсолнухи. Так что вся конструкция получилась довольно внушительной, и носить ее на голове было не так-то легко. Но Леся все равно была в восторге от своей шляпки. И сейчас, предоставив ее для жеребьевки, вытребовала себе за это право первой сунуть руку в шляпу.

– Глаша! – с разочарованным видом прочитала она надпись на бумажке. – Ну надо же! Вот уж не повезло.

– Не понимаю, чем ты недовольна.

– Не понимаешь? Это же такая тоска!

– Почему?

– Небось она весь день просидит у себя дома. А я проторчу во дворе без всякого смысла. Скукотища.

Кира пожала плечами и полезла в шляпку. Ей досталось следить за Раечкой. Ну а Лильке лезть в шляпу за своей бумажкой уже смысла не имело. И так было ясно, что ей в качестве объекта для слежки досталась Гуля.

Итак, подозреваемые были распределены. Оставалось только решить, как подруги будут за ними следить.

– Да, тут есть загвоздка. Все они нас видели и хорошо знают в лицо. Так что если увидят на улице или рядом с собой, то обязательно заподозрят неладное.

– К гадалке не ходи, заподозрят! – подтвердила Лилька.

– И что же нам делать?

– Есть выход! – воскликнула Кира. – Нам всем надо замаскироваться.

– Как?

– Как замаскироваться?

– Будто бы вы сами не понимаете, – пожала плечами Кира.

– Не понимаем.

– Загримироваться, чтобы мать родная не узнала.

Лилька с Лесей молчали, осмысливая эту идею и трудности, связанные с ее осуществлением. А Кира уже фонтанировала идеями:

– У меня есть знакомая, которая отлично поможет нам в этом деле. Очень даже удачно получается, она сейчас как раз работает костюмером при одном театрике.

– В каком театрике?

– Театр сам по себе слова доброго не стоит, – махнула рукой Кира. – Я у них была на одной постановке «Гамлета», так у меня просто волосы дыбом встали уже к середине первого акта. Представляете, у них принц датский прилетал в зал на метле. А его мачеха разгуливала по сцене в костюме Евы, прикрывшись тремя фиговыми листиками. Кстати, я так и не поняла, почему она была так скромно одета, так как потом заглянула в костюмерную – у них там разных костюмов и париков столько… Одним словом, нам за глаза хватит и еще останется.

К театральной костюмерше было решено ехать завтра пораньше.

– Театр все равно закрыт. И моя приятельница сидит без работы. Так что она будет только рада немного помочь нам.

А сегодня подруги решили, что сделали уже достаточно. И вполне заслужили немножко отдыха. Кира с Лесей поехали к себе. А Лилька к себе. До дома она ехала долго. По дороге зашла в круглосуточный продуктовый магазин, неторопливо побродила там вдоль прилавков, поискала свои любимые конфеты со сливочной помадкой, не нашла и взяла другие, с ликером. Тоже любимые, но все же не такие, как с помадкой.

Потом ей захотелось фруктов. И Лилька долго колебалась, что взять. Дыньку или ветку спелого винограда «дамские пальчики». Дынька пахла не совсем так, как хотелось бы Лильке. А «пальчики» были уже явно лежалыми. В результате Лилька взяла персики, хотя ей их совсем не хотелось.

Зато в отделе спиртных напитков, куда Лилька забрела по дороге к кассе, девушке повезло. Первым же делом ее взгляд упал на бутылку белого полусладкого французского вина, которое стоило совсем недорого, но которое Лилька буквально обожала. Она тут же схватила бутылку, соображая, что с этим вином хорошо пойдут и ненужные персики, и не слишком любимые конфеты.

Потом Лилька еще немного покружила по району, потом долго и неторопливо протирала салон машины, который за целый день изрядно запылился. Наконец запас влажных ароматизированных салфеток у Лильки закончился. Других дел она придумать не смогла и поняла, что пора наконец идти домой.

– Ничего не поделаешь, – вздохнула она. – Хоть меня там никто и не ждет, а все равно надо. Дом есть дом. Никуда от него не денешься.

И, захватив с собой свои покупки, Лилька поплелась к дому. Каково же было ее изумление, когда, с кряхтением и вздохами поднявшись на свой этаж (лифт почему-то не работал), она увидела возле своей двери странного скрюченного субъекта, который был занят еще более странным делом. Сначала Лилька даже не поняла, что он вытворяет у ее двери. А когда до нее дошло, то Лилька ощутила, как ее окатило волной гнева.

И не без причины! Ведь этот тип ковырялся в ее замочной скважине. Волна гнева была такой сильной, что Лилька не сдержалась и закричала:

– Это что же ты такое творишь, мерзавец?!

Мерзавец поднял голову, и у Лильки перехватило дух. Она его знала! Она знала этого мерзавца. Больше того, она чуть было не вышла за него замуж. Не вышла только потому, что он решил жениться на другой женщине. О чем и не преминул сообщить Лильке в самых оскорбительных выражениях. Он так и сказал: «Ты, Лиля, очень славная девушка. Но мы с тобой не пара. С тобой я чувствую себя не на все сто процентов мужчиной».

Что он хотел этим сказать, Лилька уточнять не стала. Она просто вежливо, сохраняя полное присутствие духа, указала этому типу на дверь. Ну а то, что она швырнула ему вслед домашние тапочки – две штуки, – это уже никого не касалось. Ведь об этом знала одна только Лилька.

И вот теперь этот мерзавец снова околачивался возле ее двери. И мало того, явно пытался подобрать ключи к замкам, которые Лилька (хвала ее благоразумию!) успела поменять.

– Владик? Это в самом деле ты?! – выдохнула Лилька, узнав своего бывшего жениха. – Что тебе тут нужно? В гости?

Владик выпрямился во весь свой небольшой рост (он едва доходил Лильке до носа) и торжественно взглянул на девушку.

– Я пришел к тебе, дорогая! Но не в гости.

– Не в гости? – ошарашено пробормотала Лилька. – А как же?

– Я пришел к тебе навеки! Чтобы поселиться с тобой под одним кровом!

– Ах какая честь!

Но Владик, кажется, не понял сарказма, скрытого в Лилькиных словах. Он кивнул. И, сохраняя все ту же торжественную физиономию, заявил:

– Я думаю, что ты идеальная женщина. И что ты создана специально для меня.

– Потрясающе.

Лилька просто не знала, что ей делать. С одной стороны, Владик был вроде и не совсем чужим. Но с другой… Он ее предал!

– А как же та девушка? – спросила Лилька.

– Какая?

– Ну та, с которой ты чувствовал себя настоящим мужчиной. Не так, как со мной.

– Ах, та! Понимаешь, она оказалась не совсем той, за которую себя выдавала.

– Что так?

– У нее оказалось множество недостатков.

– Больше, чем у меня?

– Гораздо больше!

Лилька хмыкнула, все еще не зная, как поступить.

– Открой же дверь! – поторопил ее Владик. – Я не сумел справиться с твоими замками.

– Правильно. Потому что я их поменяла.

– Поменяла? Зачем?

Владик был озадачен. А у Лильки язык не повернулся, чтобы сказать ему в лицо, что замки она поменяла, так как ни фига не верила в его порядочность. И полагала, что с него станется наведаться к ней домой и вынести часть тех вещей, которые они приобретали во время своего сосуществования. Вещи эти приобретались Лилькой на ее кровные денежки. Но Владик всегда был человеком выше подобных условностей и мог счесть, что эти вещи в такой же мере и его.

Однако терять с трудом выбранный мягкий пушистый ковер и новенький домашний кинотеатр, который было так чертовски трудно присобачить со всеми его буферами и колонками, Лилька не собиралась. Поэтому она поменяла замки. А теперь просто сказала Владику:

– Захотелось, вот и поменяла. У меня был стресс. Хотелось как-то обновить свою жизнь. И я начала с входной двери.

Владик был философом. И намерение своей бывшей подруги обновить свою жизнь полностью одобрил.

– Молодец! – сказал он ей. – Только в другой раз не забудь предупредить меня о том, что меняешь замки. Кстати, запасной комплект ключей для меня ты заказала?

– А ты собираешься снова жить со мной?

– Конечно! Разве ты это еще не поняла?!

Лилька так опешила, что даже не смогла возразить, когда Владик нежно, но властно изъял из ее рук ключи. И довольно ловко открыл ими новенькие Лилькины замки. Он первым вошел в квартиру и тут же поинтересовался, куда же делись его домашние тапочки. И Лильке ничего не оставалось, как последовать за ним. Не оставаться же ей на лестничной клетке! Да и найти тапочки для Владика, как ни крути, было необходимо.

Глава 8

На следующий день Кира и Леся долго ожидали опаздывающую Лильку у Владимирского собора, который был выбран ими в качестве отправной точки.

– Куда она подевалась? – озабоченно бормотала Кира, то и дело поглядывая на свои хорошенькие серебристые и усыпанные ярко-красными кристаллами часики. – Нам уже давно полагалось быть замаскированными.

– Нас ждут?

– Давно ждут!

– И почему Лилька опаздывает?

– Не знаю. Это на нее не похоже.

– Совсем не похоже. Ах, вот и она!

Лилька бежала к подругам с другой стороны площади. Благо, что час был еще очень ранний. Так что машин на площади почти не было. И Лильке удалось пересечь ее благополучно, даже при том, что по сторонам она не глядела совершенно.

– Ты чего так несешься? – набросилась на нее Кира. – Жить надоело?

– А? Что?

– По сторонам не смотришь, вот что!

– Ох, вы бы только знали, что со мной случилось. Вы бы не стали меня упрекать.

– И что у тебя еще случилось? Еще одного жениха похитили?

– Нет. Наоборот.

– Наоборот? – удивилась Кира. – Это как же?

– Вернулся! Владька вернулся. Прихожу я вчера вечером домой, а он уже там.

И Лилька описала подругам, как обнаружила своего бывшего жениха у порога собственного дома.

– Ну? А потом?

– Потом… Потом я отправилась в душ, а когда вернулась, Владька уже спал.

– Хм. Значит, ничего у вас не было? Окончательное примирение не состоялось?

– Нет. Сегодня утром я убежала еще до того, как он проснулся.

– Ну и чудесно, – решила Кира. – Вечером выгонишь этого типа вон. Если, конечно, он сам за это время не удерет.

– Выгнать?

Лилька казалась разочарованной и растерянной одновременно.

– Как выгнать?

– Очень просто. Выгнать.

– Выгнать Владика? Кира, ты это серьезно?

– Я-то серьезно. А вот ты, по-моему, не понимаешь, насколько несерьезный тип этот твой Владик.

– Почему?

– Ну а что это такое? То он ушел, теперь пришел, потом опять уйдет. А ты что? Так и будешь трепать себе каждый раз нервы из-за его выкрутасов?

– Но ведь мужчина же, – заныла Лилька. – Где я еще такого найду? Был один Семен Семенович на примете. Так и тот женат оказался. А теперь вот и вовсе пропал.

– Это еще не причина, чтобы принимать у себя всяких приблудных Владиков, которых не приняли в другом месте.

– Один раз он тебя уже предал, – поддержала подругу Леся. – Значит, вполне способен предать и еще раз.

– И даже не раз, а гораздо больше.

Но подругам так и не удалось убедить Лильку, что Владьку надо прогнать. Они дошли до дома знакомой гримерши Киры, а Лилька так и не пообещала им, что Владьку она прогонит. Вместо этого она молчала и улыбалась такой странной, такой загадочной и многозначительной улыбкой, что подругам просто хотелось ее треснуть чем-нибудь не очень тяжелым, чтобы привести наконец в чувство.

Гримерша оказалась пухленькой блондиночкой лет тридцати. Для полноты картины ей не хватало трех передних зубов и некоторой ухоженности во внешности. Волосы у нее были густые и роскошные, но она за ними почти не ухаживала. И они висели у нее за спиной, собранные в хвост в виде мочалки. Фигура у нее тоже была малость оплывшая. В принципе, ничего катастрофического. Минут десять зарядки каждое утро, и она приняла бы нормальные формы. Но кто же станет ее делать, эту зарядку!

– Проходите! – зевнула гримерша, открывая подругам дверь. – Будьте как дома. Устраивайтесь как вам удобно. И не стесняйтесь.

Выполнить ее просьбу было совсем нетрудно. В квартире все валялось в хаотическом беспорядке. Так что, расчистив себе три местечка, подруги могли не опасаться, что они неосторожным движением что-нибудь испортят или напачкают. Хозяйка относилась к наведению чистоты в доме с удивительным легкомыслием.

Окна были, если судить по украшающим их потекам, не мыты года два. Но что за беда, ведь сейчас было лето, и окна можно было просто открыть, так что грязные стекла ничуть не мешали. Всюду – на кровати, на столе, на шкафу и полках – валялись бумажки, фантики, корочки хлеба и стояли пепельницы с окурками.

Зато пол был вымыт. И трюмо, за которым гримерша принялась колдовать над подругами, тоже сияло чистотой. И латунная пепельница возле них сверкала, отдраенная до блеска.

– Значит, задача состоит в том, чтобы сделать вас максимально непохожими на себя самих? – ворковала гримерша, которую звали Зиной, над своей первой жертвой – Лилькой. – А ничего, если вы получитесь не очень симпатичными?

– Ничего.

– А если выйдете старше своих лет?

– Тоже ничего.

– Пара бородавок или нос крючком вас не смутят?

Лилька в ответ только тоскливо кивнула. А Леся, сидящая в отдалении, наклонилась к Кире и шепотом спросила:

– Она что, садистка? Где ты с ней вообще познакомилась?

– Просто у человека творческий подход к работе. Не забывай, она работает в театре. А там нормальные люди вообще не держатся.

Гримерша с ее творческим подходом превратила Лильку в настоящее чучело. Две бородавки: одна на носу, другая на щеке. Седой парик и накладной нос сделали из молоденькой и хорошенькой Лильки старуху с тяжелым прошлым и скверным характером. Но при этом на себя Лилька была решительно не похожа. Так что основное условие гримерша выполнила.

Однако Леся, садясь в кресло, решительно заявила:

– Мне, пожалуйста, выберите другой образ!

И она превратилась в рыжую каргу с длинным носом и подслеповатыми глазками, которые прятались за толстыми линзами очков. Выглядела карга однозначно придурковато. И весь ее вид сразу же наводил на мысль о сумасшедшем доме, врачах и смирительных рубашках.

– Нравится? – допытывалась гримерша. – Кажется, получилось даже лучше, чем у Лили.

– М-м-м… Никогда бы не подумала, что из меня получится такая отменная дебилка. Кира! Твоя очередь!

Кира вышла из рук гримерши толстой, неуклюжей теткой – обремененной огромной семьей домохозяйкой.

– Жуть!

Это был единодушный приговор всех трех подруг, когда они встали в ряд и изучающее уставились на себя в зеркало.

– Но узнать нас никто не сможет!

Кроме грима, Зина от себя дала подругам еще и кучу тряпья, в которое им полагалось обрядиться для завершения своего нового образа.

– Берите, берите, не стесняйтесь. Потом вернете при случае!

На взгляд подруг, всем этим лохмотьям было место на помойке, откуда их, судя по всему, и взяли. Но Зина уверяла, что это артистический реквизит к пьесе «На дне». И нечего тут возмущаться, она дает раритетные вещи, сшитые и перекроенные ее собственными руками.

– Так что не потеряйте и не попортите, – наставительно произнесла она, выпроваживая преображенных подруг из квартиры. – А вот для тебя у меня есть тросточка.

И она протянула Лильке отвратительного вида ортопедическую трость с резиновым набалдашником.

– Будешь опираться на нее и хромать. Получится настоящая бабка.

К счастью, для Киры и Леси похожих подарков у нее не нашлось. Но Кире она всучила огромную уродливую хозяйственную сумку. А Лесе, немного поколебавшись, сунула бинокль.

– А это зачем?

– Возьми, пригодится.

Леся повесила бинокль через плечо. И стала окончательно похожа на сумасшедшую, которую добрые, но беспечные опекуны выпустили одну на улицу, чтобы она могла немного погулять и подышать свежим воздухом.

Гримерша Зина оказалась мастером своего дела. С гримом и маскарадными костюмами она покончила всего за час. Так что подруги успевали занять свои наблюдательные пункты заранее, без нервотрепки и спешки.

– Заходите еще! – пригласила Зина подруг. – И смотрите, не потеряйте и не испортите мне театральный реквизит. Огромных денег стоит!

Выйдя на улицу, подруги сначала шли рядом. Но взгляды прохожих, которых становилось все больше и больше, выражали такое изумление, что девушки решили разделиться.

– Втроем и рядом мы производим слишком сильное впечатление. Каждая по отдельности еще ничего. Но вместе… Мы просто пугаем людей.

И так как девушкам все равно нужно было в разные концы города, то они распрощались, стоя все у той же колокольни Владимирского собора, где полтора часа назад и встретились.

Итак, Кира следила за Раечкой. Леся – за Глашей. А Лилька наблюдала за Гулей. При этом Лилька с самого начала ни минуты не сомневалась, что ей из них троих выпала самая трудная задача. И она не ошиблась. Гуля оказалась на редкость непоседливой особой. Начать с того, что из дома она вылетела ранним утром с таким выражением лица, словно за ней гналась стая хорошо знакомых ей волков, развлекающихся ее травлей каждый божий день.

Едва Гуля выскочила из подъезда, как сверху в окне четвертого этажа появилось одутловатое женское лицо и противный высокий голос закричал Гуле что-то сверху. Что именно, было не разобрать, так как женщина кричала не по-русски. Без труда смекнув, что это Гулина мать, бабушка, тетя или другая родственница, Лилька с любопытством уставилась на нее.

И чем дольше смотрела, тем отчетливей понимала: эта женщина ей совершенно не нравится. Не потому, что была немолода и некрасива, а просто потому, что у нее было очень противное выражение лица. И вслед Гуле она кричала явно что-то неприятное.

Не оборачиваясь, Гуля втянула голову в плечи и быстрей побежала прочь от своего дома. Лилька еще успела заметить, как в окне появился мужчина. Усатый и тоже весьма неприятный. Мелкими чертами лица мужчина был похож на какого-то грызуна. Только если он был мелкой и подвижной мышью, то его супруга – большой и жирной крысой.

– М-да-а-а… – протянула Лилька. – Если это и есть Гулины родители, то я ей искренне не завидую.

Теперь Лильке становилось отчасти понятным служебное рвение Гули. Каждый вечер она задерживалась в магазине допоздна просто потому, что ей до смерти не хотелось возвращаться домой. Ведь ничего хорошего ее тут не ждало. Наверняка сплошные упреки, попреки, истерики и капризы.

Из дома Гуля побежала не в магазин. Туда было еще слишком рано. Она села в свой светло-бежевый «хёндайчик» и погнала в центр города. Там она зашла в налоговую, где долго обсуждала с инспектором какие-то проблемы, тыча шариковой ручкой с симпатичным розовым кроликом вместо колпачка в толстую подшивку документов. И, лишь достигнув удовлетворительного результата на этих переговорах, отправилась в магазин.

Пора было его уже открывать. Гуля приняла у ночного сторожа ключи, проследила, чтобы продавщицы выставили весь товар, провела с ними тренинг и лишь затем отперла входную дверь. Вроде бы с утренней порцией дел было покончено. Во всяком случае, Лилька так думала. Но не тут-то было. Гуля смоталась в этот день еще и в банк, и на ювелирную выставку, и еще в несколько мест, куда Лилька пройти за ней не смогла, но поняла, что Гуля ездила в фирмы, торгующие ювелирными изделиями. То ли к конкурентам, то ли к поставщикам.

Мотаясь за ней по городу, Лилька изрядно притомилась. Проклятый грим страшно мешал. Носить парик в такую жару было невыносимо трудно. Кондиционер в машине Лилька не включала, чтобы не перегреть двигатель. На улице стояла жара, а в машине был кромешный ад. И уже к полудню Лилька почувствовала, как по ее лицу и спине стекают ручейки пота. А Гуле жара была нипочем!

– Варвар! – ругалась на нее Лилька, страшно завидуя, что при жаре в тридцать градусов Гуля умудряется носить свою форменную одежду и выглядеть так, словно только что сняла пиджак и свежую отглаженную блузку с плечиков в своем шкафу.

Но наконец пытка закончилась. Гуля вернулась в магазин и уединилась в своем кабинете. Лильке с улицы было видно, как Гуля что-то сосредоточенно подсчитывает, записывает и сверяет с документами. При этом она несколько раз звонила кому-то по телефону. Но лицо у нее при этом было озабоченно-деловое, так что Лилька решила, что эти звонки не имеют большого значения.

И лишь один звонок выбивался из общей череды. Едва услышав, кто ей звонит, Гуля вся просияла. И схватила трубку, едва дыша от волнения. Говорила она мало, больше слушала. Но, закончив разговор и отложив трубку в сторону, Гуля еще долго сидела, не двигаясь. И смотрела в окно совершенно отсутствующим взглядом. Если бы Лилька не боялась ошибиться, то она бы сказала, что Гуле звонил мужчина. И этот мужчина был ей далеко не безразличен. Может быть, даже очень дорог.

– Если у Гули есть любовник, то почему об этом не знает никто из девочек в магазине? Странно.

Наконец подошло время закрывать магазин. Снова был убран весь товар, состоялся разговор с еще одним ночным сторожем, все девочки-продавщицы разлетелись в разные стороны, словно весенние птички. Последней вышла Гуля. И Лилька насторожилась. Что-то в Гуле изменилось. Неуловимо, но однозначно. Присмотревшись, Лилька поняла, что Гуля накрасила губы и глаза. И волосы… Она распустила свои волосы! А ведь они у нее всегда были туго завязаны в узел или заплетены в косу и заколоты на затылке.

– Она явно хочет понравиться, – пробормотала Лилька. – Тут замешан мужчина!

И она не ошиблась. После работы Гуля отправилась не домой и не в кино на просмотр какой-нибудь слезливой мелодрамы, до которых такие большие охотницы все одинокие и, увы, уже не юные женщины. Гуля поехала в сторону центра. Оставила свою машину у Летнего сада. И торопливо, не вошла, а почти вбежала в него.

– Так, – пробормотала Лилька, вытягивая свою ортопедическую палку и чувствуя, что подошло время для решительных действий. – Кажется, началось.

Она проследовала за Гулей, торопливо спешащей между статуями. Догнать ее в теперешнем своем образе Лильке было довольно трудно. Нужно ведь было не выпасть из образа хилой старухи с палкой. Впрочем, Гуля торопилась зря. Она добежала до статуи Флоры и замерла, в растерянности глядя по сторонам. Она явно кого-то высматривала. А этот «кто-то» опаздывал.

То и дело вытягивая шею, Гуля оглядывалась по сторонам. И вот в конце аллеи показалась высокая широкоплечая мужская фигура. Гуля затрепетала. А Лилька с интересом уставилась на незнакомца. Хорош! Безусловно, хорош! И как подходит Гуле! Такие же темные волосы и жгучие глаза. Высокий рост и атлетическая фигура. Что же, ради такого можно и трепетать, и дрожать, и совершать разные безумства.

Лилька одобрительно покивала головой и стала ждать, когда высокий незнакомец подойдет к Гуле. Вот он поравнялся с ней. Вроде бы замешкался, Лилька затаила дыхание, ожидая, что Гуля кинется ему на шею. Но он… он прошел мимо! А Гуля кинулась на шею вовсе не ему, а маленькому смуглому коротышке, который шел следом за статным незнакомцем.

– Тьфу ты! – разочарованно сплюнула Лилька, глядя, как Гуля обнимает подошедшего к ней мужчину. – Никого посимпатичней найти не могла! Неудивительно, что ее мать недовольна. Такая красивая Гуля, и такой невзрачный кавалер.

Но, кажется, Гуля отнюдь не считала, что ее кавалеру чего-то не хватает. Она так и лучилась счастьем. Только сам коротышка не выглядел счастливым. Едва поздоровавшись, он уклонился от Гулиных объятий и резко что-то сказал ей, отчего бедная женщина замерла, словно была готова превратиться в мраморную статую. Она так сильно побледнела, что Лилька заволновалась за ее состояние и подошла поближе.

Благодаря этому ей удалось услышать часть диалога между Гулей и коротышкой. Тот был в бешенстве. И не говорил, а шипел:

– Если ты задумала меня кинуть, то я сразу же тебя предупреждаю: у тебя этот фокус не пройдет!

– Я сама ничего не понимаю! Как там ничего не было?

– Не было! Пусто! Зеро! Только какие-то бумажки!

– Какие бумажки? Деньги? Акции? Ценные бумаги?

– Не делай из меня лоха! Я отлично знаю, как выглядят ценные бумаги. Это были документы. Ясно тебе?

– Но я не понимаю… Все должно было лежать в сейфе!

– Должно? Там ничего не было! Ты меня обманула!

– Что ты, Тамерлан! Я никогда не предам тебя!

– Ты меня обманула! Подвела! Хуже того, ты обманула моих людей. И теперь они очень злы на тебя!

– Но Тамерлан… Я же все разузнала!

– Значит, плохо разузнала.

– Я старалась!

– Плохо старалась!

– Но я…

Оправдываться дальше у Гули не было сил. Ее полные чувственные губы задрожали, на густых ресницах повисли слезы, и она заплакала. Некоторое время Тамерлан смотрел на нее с каким-то странным выражением. Но затем его лицо смягчилось. И, протянув руку, он погладил Гулю по голове. Сказал ей несколько слов на незнакомом гортанном языке и обнял Гулю за плечи. Та приникла к своему коротконогому другу с немым отчаянием. А он увлек Гулю за собой, усадил на уединенную, стоящую за кустами лавочку и принялся что-то объяснять ей.

Что именно, Лилька понять не могла, хотя и подкралась к разговаривающей парочке довольно близко. Вся исцарапалась колючками, наступила в какую-то подозрительную гадость, испачкалась в зеленой траве. Но что толку! Ведь говорили они на языке, которого Лилька не понимала. Ни словечка!

Она только смекнула, что этот коротконогий Тамерлан расспрашивает Гулю о чем-то, а она ему отвечает, объясняет и оправдывается. Однако он на нее больше не сердился. Голос его звучал мягко и даже сочувственно. Что бы ни произошло между этими двумя, Тамерлан поверил в Гулину невиновность и теперь просто пытался понять, как же это так случилось.

Свидание не слишком затянулось. Тамерлан выяснил у Гули то, что его интересовало, и заторопился.

– Куда ты? – встрепенулась она. – Разве мы не посидим еще немного? Или давай зайдем в кафе?

– Нечего нам с тобой пока праздновать, – грубовато отрезал кавалер.

– Просто посидим.

– Некогда. Мне еще надо встретиться с моими людьми. Объяснить им ситуацию.

Гуля заметно расстроилась. Увидев это, Тамерлан снисходительно потрепал ее по щеке и произнес:

– Не переживай, детка. У нас все еще будет хорошо. Вот увидишь! Это я тебе обещаю!

И ушел. Он ушел, а Гуля осталась. Вид у нее был растерянный и удрученный. Свидание явно прошло не так, как она ожидала. И теперь молодая женщина грустила.

Целый день слежки за Глафирой не принес Лесе никаких результатов. Женщина выходила из дома, но все ее маршруты были совершенно неинтересными. Она зашла на почту, купила телефонную карточку, по которой можно было за смешные копейки позвонить по всему свету.

– Свекрови и детям звонить будет, – решила Леся. – Деньги экономит. Молодец.

Потом Глаша сходила в магазин, где купила бутылку ряженки, сдобную булочку и немного фруктов. Обычный перекусон женщины, которой не нужно готовить обед на целую семью. Когда муж потерялся, а дети и свекровь в отъезде, почему бы и не побаловать себя, освободив от домашней работы. После этой вылазки Глаша вернулась к себе домой. И никуда больше не показывалась.

Леся провела во дворе целый день, ловя на себе подозрительные взгляды окружающих ее бабок. Надо было как-то объяснить свое присутствие. Врать о том, что она приехала к кому-то в гости, Леся не рискнула. Все бабки во дворе были хорошо осведомлены, кто и в какой квартире живет. И Леся могла со своим враньем здорово влипнуть.

Так что она прикинулась дурочкой, что в ее новом образе было совсем нетрудно, и сказала, что живет неподалеку, а в этом дворе никогда раньше не была и теперь удивляется, почему не была, так как тут такой уникальный микроклимат, что ей тут очень нравится. И теперь она всегда будет сюда приходить, чтобы насладиться свежим воздухом.

Бабки сначала отнеслись к ее словам с недоверием. И даже начали хмыкать и выразительно переглядываться. А одна так и вовсе потихоньку, чтобы Леся не заметила, повертела пальцем возле виска. Но Леся не обиделась. Именно на такой эффект она и рассчитывала. Постепенно сидящие на лавочках бабки к Лесе привыкли и начали обсуждать свои дела, ничуть не стесняясь чужачки.

Таким образом, хотя Лесе и не удалось толком проследить за Глашей, зато она узнала много нового и интересного о том, что происходило в этом дворе и доме в целом.

– Слышали, Констанция от своего сынка вернулась.

– Откуда она вернулась?

– Павлика снова под следствие загребли. Оттуда и вернулась.

– Бедная женщина!

– Мало ей бед с ее непутевым сыночком, так тут еще и новые напасти.

– И что это на некоторых людей все валится и валится? Прямо сглазили бабу, вот что я вам скажу.

– При чем тут сглаз? Все беды у Констанции от ее сына!

– Ну, не скажите. Вот, к примеру, к последней истории какое он имеет отношение? Сами говорите, он же в тюрьме в это время был. Констанция специально к нему поехала, выручить надеялась.

– Да, вот я и говорю! Не надо ей было никуда ездить! И к Павлику своему ей не надо было ездить! Сидела бы дома – ничего бы и не случилось.

– Как вы можете так говорить! Может быть, ее бы, наоборот, вместо Игорька порезали.

– Что вы говорите! Его не зарезали вовсе!

– Какая разница! Ну, задушили бы ее. Разве лучше?

– Или похитили.

– Как Ивана Сергеевича. Или Семена Семеновича.

Тут уж Леся навострила уши. Конечно, она постаралась, чтобы ее любопытства никто из бабок не заметил. Но тем было не до странной дурочки, примазавшейся к их компании. Бабки увлеченно сплетничали о жизни медицинской сиделки, у которой в квартире и произошло убийство. Это неслыханное в их доме происшествие до сих пор будоражило их воображение. И со всех сторон только и слышалось:

– Бедная Констанция приехала, а в доме все опечатано.

– И Иван Сергеевич пропал.

– А Игорек вовсе убит.

– Кровищи!

Леся удивилась. Откуда кровь? Вроде бы не было никакой крови. И тут услышала.

– Что вы придумываете! – возмутилась еще одна бабка. – Не было никакой крови! Задушили его!

– И вовсе не задушили. Шею сломали. Я своими ушами слышала, как этот следователь сказал своим людям, что у жертвы повреждены шейные позвонки.

– Так это же одно и то же! Когда душили, тогда и шею сломали.

– А Констанция в милицию ходила? Вы не знаете?

– Как же не ходить! Ходила! Несколько раз ходила. Убили Игорька в ее собственной квартире. Тут поневоле забегаешь.

– Прямо и не представляю, как она теперь в глаза его родителями смотреть будет.

– Это да. Хоть сама и не убивала, а все одно, выходит, что виновата. За ее родственником парнишка смотрел, когда смерть к нему пришла. Выходит, с ее подачи он свою смерть нашел!

Эти разговоры навели Лесю на одну интересную мысль. Если Констанция – родственница и сиделка пропавшего Ивана Сергеевича – вернулась, может быть, стоит ее навестить? И чем дольше Леся размышляла над этим вопросом, тем очевидней казался ей ответ. Конечно, наведаться к этой Констанции очень даже стоит. Ведь вполне возможно, что убийство Игоря было связано вовсе не с похищением Семена Семеновича, а с проблемами сына Констанции – этого Павлика.

– Ведь он же уголовник, – бормотала Леся себе под нос. – От них всего можно ожидать. Да и дружки у него небось такие же уголовники. Может быть, пока этот Павлик в камере отсиживался, его подельники к нему домой наведались?

Зачем, спрашивается, наведались? Да кто же их знает. Может быть, этот Павлик им денег задолжал. Ведь говорили же, что он вечно на свою мать взваливал почетную обязанность выплачивать его долги. А вдруг на этот раз она не захотела, не смогла или опоздала? Вот и получилась такая ужасная история.

– Да, схожу к этой Констанции.

Однако, чтобы идти и беседовать с потерпевшей, надо было как-то исправить свою внешность. Вряд ли Констанция захочет откровенничать с полоумной дурочкой, какой сейчас выглядела Леся. Поэтому, зайдя в подъезд, Леся сняла парик и очки. Трогать остальной грим она не стала. Отклеила только брови, которые держались у нее на прозрачном скотче, придавая лицу изумленно-придурковатое выражение.

И уже смело нажала на кнопку звонка нужной квартиры.

Констанция оказалась самой обычной теткой средних лет. Ничего от знаменитой героини Дюма, кроме своего звучного имени, эта женщина не получила. Волосы у нее были редкие и серые. Морщины. Сухая кожа. И полная апатия ко всему на свете.

Она даже открыла дверь без всяких предварительных расспросов. Видимо, женщина за последнее время уже так измучилась, что ей было все равно, кто пришел, зачем пришел и чем ей это может грозить. Хуже, чем было сейчас, Констанции уже быть не могло.

У Леси была заготовлена целая история о том, как она познакомилась с Иваном Сергеевичем и как он обещал ей дать для ее старенькой бабушки адрес врача, у которого успешно лечился кто-то из его знакомых.

Но Констанция даже не дослушала до конца. Она лишь рассеянно покивала и произнесла:

– Понятия не имею, где сейчас находится Ваня. Дома его, во всяком случае, нету. Я несколько раз звонила, трубку никто не берет. На дачу он бы один ни за что не поехал. Так что я уже ходила в милицию заявить о его исчезновении.

– А его вещи?

– Все на месте.

– Ничего не пропало? – удивилась Леся.

– Ничего. И мои вещи в сохранности. И Ванины тоже. Только он сам и пропал.

– Вы думаете, его похитили?

– Не знаю, что и думать! Исчез! Ни записки, ничего! Вместо объяснений – труп этого бедного мальчика. Что мне думать?

– А требований о выкупе к вам не приходило?

– Ко мне?! – испугалась Констанция. – Почему ко мне? Скорей уж их послали бы близким родственникам. Например, сыну Ивана Сергеевича.

– А ему не присылали?

– Он сейчас на отдыхе. Телефон у него отключен. Так что я даже не могу с ним связаться, чтобы сообщить о том, что его отец пропал.

– Вот ведь дела! – посочувствовала ей Леся. – Значит, от Ивана Сергеевича ни слуху, ни духу?

– Нет. Только коляску его нашли в подвале. Вот и все новости.

– Коляску?

– Инвалидную коляску. Ребятишки ее, оказывается, туда из озорства закатили. Нашли в нашем подъезде с утра пораньше. Стали играть и закатили.

– Хулиганы! – возмутилась Леся, но Констанция ее остановила:

– Зачем вы так? Они просто дети. Худого не хотели. Видят, вещь бесхозная. Ну, и взяли поиграть. Нашлась ведь коляска. Ничего они ей не сделали. Поиграли и оставили. А взрослые нашли и мне вернули.

– Ну, хоть это хорошо, – согласилась с ней Леся. – А про этого бедного мальчика, который присматривал за Иваном Сергеевичем, что-нибудь слышно? В милиции уже есть догадки, кто мог его убить?

– Ах, про Игорька я ничего не знаю! Совсем ничего! Ума не приложу, кому могло понадобиться его душить? Да еще у меня в квартире!

– В милиции вам ничего не сказали?

– Задавали какие-то дурацкие вопросы про Павлика! А при чем тут Павлик? Бедный мальчик и так обвиняется в какой-то ерунде. А на него хотят взвалить еще и убийство! – И тетка гневно сверкнула глазами: – Но я им популярно объяснила, что этот фокус у них не пройдет. У Павлика на время убийства Игорька просто железное алиби. Он был за решеткой.

– И что Горшков? Как он на это отреагировал?

– Ужасно разочаровался, – откровенно хмыкнула Констанция. – Честное слово, я даже рада, что так получилось. Не своруй Павлик ту кошелку у старушки, сидеть бы ему в тюрьме по обвинению в убийстве.

– Серьезно?

– А то! Уж я этого Горшкова знаю! Ужас, до чего настырный тип. Если уж вцепился в подозреваемого, тому можно начинать сушить сухари. Но тут ему предъявить Павлику нечего. И пусть мальчик лучше за свою кражу отвечает, чем за чужое убийство!

– А дружки Павлика не могли к вам наведаться? Может быть, они и убили Игоря?

– Да что им тут делать? – всплеснула руками Констанция. – Если за деньгами, так они бы лучше в другое место заглянули. У меня-то в доме хоть шаром покати. Все, что было в заначке, на адвоката для Павлика истратила. И всем дружкам Павлика это хорошо известно.

И, заканчивая разговор, Констанция решительно потрясла головой:

– Нет, уверена, что дружки моего Павлика сюда даже не заглядывали. Уж куда-куда, а ко мне они бы они пришли только в самую последнюю очередь. Нечем им тут поживиться. Нечем!

С этим Лесе и пришлось удалиться. На лестнице Леся совершила обратное перевоплощение. Надела надоевший парик, ужасные очки и попыталась прицепить брови. Эффект получился не совсем тот, на какой она рассчитывала. Одна бровь оказалась выше другой. И теперь Леся выглядела уже не просто как дурочка, а как законченная умалишенная из ближайшего сумасшедшего дома.

Когда она снова вышла во двор и устроилась на лавочке, даже увлеченные своими сплетнями бабки не преминули заметить ее изменившееся выражение лица. И как-то очень скоро начали потихоньку расползаться в разные стороны подальше от Леси. У каждой нашлись какие-то свои дела. И постепенно Леся оказалась в гордом одиночестве.

Но она отнюдь об этом не сожалела. День уже клонился к вечеру. И пора было звонить Лильке и Кире, чтобы узнать, как прошел день у них.

Глава 9

Кира провела целый день на ногах. Если Гуля и следящая за ней Лилька передвигались на машинах, то Раечка, за которой шпионила Кира, передвигалась исключительно пешком или на такси. Впрочем, последний вариант был скорей исключением, чем правилом. Раечка хотя и строила из себя невозможно крутую девочку, но собственной машины пока что не имела. На собственную машину для дочурки щедрости Семена Семеновича все же не хватило.

И лишних денег, чтобы постоянно разъезжать на такси, у девушки тоже явно не было. Потому что Кира своими собственными глазами видела, как Раечка торговалась с водителем, чтобы тот отвез ее, куда ей было нужно, и побыстрей, но взял бы при этом с нее подешевле.

«Интересно, – задумалась Кира. – Почему у девчонки совсем нет денег? Впрочем, она же не работает. И с отцом перед тем, как он исчез, у нее была крупная ссора. Наверное, он не успел ей выделить необходимое содержание».

Тем временем Раечка с деловым видом металась по городу. Очень скоро Кира поняла, что Раечка ездит не просто так, а со строго определенной целью. Ее интересовали частные детективные агентства. В городе их пока еще было не так уж много. Еще Раечка заехала в одно отделение милиции, которое было расположено совсем неудобно. На другом от ее дома конце города.

Кира откровенно недоумевала. Что ей там-то понадобилось? Зачем поехала в такую даль? Да и вышла оттуда с расстроенным и разочарованным личиком. Того, что она надеялась узнать или получить в этом отделении, ей явно не дали.

«Чего ей надо? – терзалась Кира. – Что она задумала, эта девчонка?»

А Раечка не унималась. Еще два частных детектива. И наконец Раечка появилась на улице с просветленным личиком. И сразу же принялась кому-то звонить. Кому? Ну, хотя бы об этом Кире долго ломать голову не пришлось. Ее собственный телефон, поставленный на вибровызов, заворчал и заелозил у нее под кофтой. И, едва глянув на него, Кира поняла, что сейчас Раечка названивает именно ей.

– Да, – произнесла Кира в трубку. – Да, конечно, я тебя узнала. Что случилось, Раечка?

– Я знаю, кто желал зла моему отцу!

– Кто?

– Эта дура Глашка! Впрочем, не такая уж она и дура, если сумела докумекать до такого!

– О чем ты говоришь?

– Моя мачеха должна была ненавидеть папу!

– С чего ты взяла?

– С того! С того самого! Она наняла детектива, чтобы следить за ним!

– За кем?

– За папой!

– И что?

– И детектив нарыл ей немало интересного!

– Что именно? – спросила Кира, хотя прекрасно понимала сама, что именно мог нарыть детектив на Семена Семеновича.

Но Раечка вопроса даже не услышала. Она в полном упоении от собственной проницательности кричала:

– Я была не права! Глашка совсем не дебилка! Она подозревала, что папочка ей изменяет, а я его покрываю. Вот и наняла детектива для слежки за отцом! И они ей такого нарыли! Такого!

Кира похолодела. А что, если и про Лильку детектив доложил Глаше? Ох, как некрасиво получится.

– И давно Глаша наняла детектива? – торопливо спросила она.

– Он следил за отцом целую неделю.

– Да. Это я поняла. Но как давно?

– Представляешь себе, – захлебывалась от возбуждения Раечка, – наша тихая Глаша решилась на такое!

– Представляю. Но когда?

– Что – когда?

– Когда это случилось? Когда Глаша наняла детектива?

– В прошлом месяце!

Как хорошо! У Киры мигом отлегло от сердца. В прошлом месяце! Тогда Лилька даже еще не была знакома с Юрой, то есть с Семеном Семеновичем. У нее был этот ее малахольный Владик. Ну, и прекрасно. Пусть Глаша и дальше остается в неведении о том, что Лилька пыталась, пусть и не сознательно, но все равно пыталась отбить у нее мужа.

Убедившись, что Лильке не грозит опасность разоблачения, Кира спросила уже значительно спокойней:

– Что удалось узнать детективам?

– Точно не скажу. Снимки и отчет они предоставили самой Глаше. И в любом случае мне бы они ничего не сказали. Но мне удалось подружиться с одной девчонкой у них в офисе. И та под большим секретом рассказала мне, что Глашка ужасно ревела, когда детектив докладывал ей о результате слежки за моим папочкой. Да я и сама знаю, что детективу было что порассказать Глашке. Правда, ужасно?

Ужасно! Просто ужасно. Кира от души сочувствовала Глафире, которой пришлось в одиночку узнать такую страшную правду о своем муже. Она так любила своего Сеню. Доверяла ему. Боготворила. И вдруг оказалось, что он все это время бессовестно ее обманывал. Тут уж действительно впору и возненавидеть мужика.

Стоп! Кира даже похолодела. Что же это получается? Глаша знала о похождениях своего муженька, но не только не устроила ему скандала или истерики, но всячески подчеркивала свое хорошее к нему отношение. И зачем? Зачем она лицемерила? Зачем при всех изображала, что у них с Семеном Семеновичем все хорошо и прекрасно? Уж не затем ли, чтобы, когда он исчезнет или окажется убит, на нее не пало подозрение?

– Кошмар, – пробормотала Кира, у которой в голове вертелись сотни различных мыслей. И версий.

Узнав об изменах своего мужа, Глаша легко могла его возненавидеть. Как говорится, от любви до ненависти – один шаг. Может быть, конечно, потом бы у них все и сгладилось. Или дело дошло бы до развода. Но вся суть заключалась в том, что Семен Семенович просто пропал, оставив после себя окровавленную машину и следы крови в квартире.

– Но при чем тут пропавшая коллекция золота инков? Глаша не имела к ней никакого отношения.

Однако золото инков сейчас отступило на второй план. Кто бы его ни прихватил, Глашин поступок это не объясняло. А Кира признавала, что поведение жены Семена Семеновича выглядит в высшей степени подозрительно.

– Ну что? – донесся до нее голос Раечки из телефонной трубки. – Ты теперь все поняла?

– Да.

– Это Глашка заказала отца!

– Нельзя делать столь поспешные выводы.

– Это она! Она! Больше просто некому! Да и незачем!

– А Глаше зачем?

– Узнала про измены отца и решила наказать его. А заодно и денежки его присвоить.

– А с чего ты вообще пошла к детективу? – спросила Кира, чтобы выиграть время и немного поразмыслить над словами Раечки. – С чего тебя такая идея посетила?

– Пошла, потому что вчера вечером увидела у Глашки в записной книжке пометку: «Владимир. Детектив». И еще какую-то закорючку, то ли 30, то ли тройка и буква О. И еще дату и время. Она же у нас беспамятная, Глашка-то! Все ей приходится записывать, чтобы не забыть. Ну, я как эту запись увидела, меня словно стукнуло что-то по голове. Детектив! Мачеха за кем-то следила. А за кем? Ясное дело, за отцом.

– А чего ты к мачехе в записную книжку полезла?

– Она меня сама попросила телефон следователя, который папу ищет, ей продиктовать.

– Горшкова?

– Его самого!

– И что?

– Я продиктовала. Глашка ему начала звонить, а я от нечего делать стала книжку дальше листать.

– И…

– И сегодня прямо с утра двинула по всем детективным агентствам, которые удалось узнать и в названии которых было «три» и ноль. И даже в третье отделение милиции смоталась. Хотя это и далеко было и совсем не нужно.

При этих словах Кире стало даже досадно на саму себя. Вот глупо получилось! Раечка сейчас отчитывалась перед ней о всех своих передвижениях за день. Эх, знать бы, что так получится, не пришлось бы Кире целый день мотаться за девушкой по жаре, да еще в совершенно идиотском наряде, распугивая приличный народ.

Тем временем Раечка ярилась:

– Это Глашка папу куда-то подевала! Убила небось! И теперь сидит радуется. Ручки свои потирает, наследства ждет. Но я этого не допущу! Нельзя, чтобы преступница осталась безнаказанной!

– И что ты предпримешь?

– Что? Да хотя бы позвоню этому Горшкову!

– Ой! – встревожилась Кира. – Он же тогда арестует Глафиру.

– Вот именно! – В голосе Раечки слышалось настоящее упоение. – Арестует. Вот именно! И очень правильно сделает. Она преступница!

Кира так вовсе не считала. Но Раечка ее мнением и не интересовалась. Для себя она уже все решила. И, даже не прощаясь с Кирой, повесила трубку явно для того, чтобы звонить Горшкову.

Дальше было нетрудно предугадать ход событий. Услышав от Раечки потрясающую новость, Горшков немедленно отправился к Глаше. Якобы для задушевной беседы с ней. И действительно, не прошло и получаса, как Глафира под конвоем самого Горшкова и еще двух оперативников была отправлена в отделение для допроса.

Наблюдать это зрелище во двор высыпала целая куча жильцов. Замаскированная Леся была, разумеется, тут. Предупрежденная Кирой, она вовсю следила за Раечкой и ее поведением. Девушка держалась спокойно. Без особого злорадства, но с чувством выполненного долга.

Кроме обычных досужих бабок-пенсионерок, во двор вышла и несчастная тетка Констанция, незадачливая сиделка пропавшего Ивана Сергеевича. Она проводила взглядом машину, в которой увозили Глафиру. А потом неожиданно подошла к Раечке. Тут на ее губах появилась слабая улыбка. И она сказала:

– Здравствуй, деточка. Ко мне пришла? Насчет Павлика хочешь узнать?

Раечка немного поколебалась и кивнула:

– Да. Как он?

– Плохо, деточка! В больнице лежит.

– Да что вы!

– Поранили его, бедного моего мальчика!

– Мне так жаль! А… опасно?

– Врачи говорят, опасности для жизни нет. На этот раз повезло. А как оно в другой раз будет, еще неизвестно.

Тетка Констанция вытерла навернувшуюся слезу и добавила:

– А следователь говорит, что Павлику при самом благоприятном раскладе все равно светит от года до трех.

– Ой, не может этого быть!

– Может. Сумку он у старушки какой-то вырвал.

– Ой! Он не мог.

– Мог. И свидетели есть. И сам он признался.

– Но зачем ему это было делать?

– Наверное, деньги срочно понадобились.

И, заметив, что Раечка хочет что-то сказать, тетка Констанция быстро проговорила:

– Только не говори, что я тебя не предупреждала. Павлик мой не годится для порядочной девушки. Это только мой крест. Мне его и нести до могилы. А ты молодая, найдешь себе более подходящего парня.

– Но как же так? Павлик не мог сделать ничего плохого! Он же мне обещал!

– Обещал! – горько воскликнула Констанция. – А знаешь, сколько раз он мне обещал исправиться? Тысячу. Или даже две тысячи. Уже и не вспомню, сколько раз он мне клялся, что это в последний раз. И что?

– Что?

– Ничего не менялось. Нет, моя дорогая девочка. Никто его не исправит. И тюрьма тоже. Он ведь там уже сидел. Или ты не знала?

– Знала, – пролепетала Раечка.

– Вот! Не успел выйти, с тобой познакомиться и снова за старое взялся. Нет уж, зря я радовалась, что он с тобой познакомился. Ничего моего Павлика не изменит. Ни материнская любовь, ни женитьба. Даже дети его не исправят, коли бог даст ему такую милость. Павлику на всех наплевать. Вор, он и есть вор. Вором был, вором, наверное, и помрет.

Разговаривала Констанция исключительно с Раечкой. Но так как природа наградила ее высоким и пронзительным голосом, то слышно ее было хорошо. И Леся, слушая эту полную затаенной горечи речь бедной матери, недоумевала про себя. Павлик – это ведь сын Констанции? Но Павликом, кажется, также зовут и парня Раечки. Того самого, который заезжал за ней к магазину ее отца на мотоцикле и из-за которого Раечка поссорилась с отцом.

И тут Лесю словно током ударило. Не сильно, но так, что все мысли у нее там встряхнулись, а потом вдруг выстроились в идеально ровную шеренгу. А над ними еще забили залпы салюта. Победа! Теперь все стало предельно ясно!

– Нет, не может быть! – прошептала Леся, просто не в силах поверить в такую свою удачу. – Таких совпадений просто не бывает!

Оказывается, тот и другой Павлик – это на самом деле один и тот же Павлик! Сын Констанции, племянник пропавшего Ивана Сергеевича, сосед пропавшего Семена Семеновича и одновременно кавалер дочери Семена Семеновича – Раечки! Вот что главное!

– Господи, да мы нашли настоящего преступника!

Сначала Леся именно так и решила. Но потом припомнила слова Констанции и слегка умерила пыл. К убийству Игорька и исчезновению Ивана Сергеевича этот Павлик явно не имел прямого отношения. Ведь он сидел за решеткой по обвинению в краже сумки у старушки.

– Ну и что такого? – пробормотала Леся. – Пусть этих двоих он не трогал. А вот Семена Семеновича похитить вполне мог. Зачем? А очень просто, по просьбе своей подружки Раечки.

И хотя Лесе не очень-то верилось в подобный поворот сюжета, слишком уж этот Павлик казался ничтожной фигурой, она принялась размышлять и прикидывать. Выходило, что оскорбленная Раечка вполне могла захотеть отомстить отцу. А тут Павлик. Личность весьма темная и сомнительная, да к тому же неоднократно судимая. И пусть сначала Павлик совершал мелкие правонарушения, но ведь юноша рос, формировался, совершенствовался, так сказать, и вполне мог дорасти до более серьезного преступления.

– Дорос, а тут как раз и Раечка с ее богатеньким папочкой подвернулась. Вот молодые люди и смекнули. Если папочка снимет Раечку с довольствия, ей придется худо. И чтобы этого не произошло, папочку нужно заставить изменить свое решение и раскошелиться.

Мысли о том, каким образом Раечка и Павлик собирались заставить Семена Семеновича раскошеливаться, у Леся были самые смутные. Но она полагала, что такой изобретательной и энергичной девушке, как Раечка, не составит труда придумать какой-нибудь стоящий способ и выколотить из папочки кругленькую сумму наличных.

– А могли и просто его прикончить. Бр-р… Вот жуть какая! Родная дочь! На отца! Да еще этот Павлик!

Немного смущало Лесю то обстоятельство, что Павлик, будучи уже почти богатым человеком (вряд ли Семен Семенович стал бы долго упираться, жить всем хочется), спер у старушки ее сумку с грошовой пенсией.

Но и этому нашлось вполне логичное объяснение. Да еще из классики. Леся осталась им вполне довольна.

– Вот и Шура Балаганов попался на краже кошелька у какой-то гражданки в трамвае. А ведь Бендер ему в тот момент уже вручил кругленькую сумму. И красть у Шуры никакого смысла не было. Но он все равно украл. А почему? А потому, что привычка – это вторая натура. Вот и Павлик украл. Может быть, ему и не нужно уже было. А все равно украл.

И Леся помчалась докладывать Кире.

– Значит, Раечка познакомилась со своим Павликом во дворе дома своего отца.

– Да. Наверное, приходила навестить папу, братиков или бабушку. И познакомилась.

– Не самый лучший вариант для богатой наследницы, – покачала головой Кира. – Павлик этот – паршивая овца? Я правильно разобралась в ситуации?

– Не только паршивая овца, но и родственник Ивана Сергеевича. Тоже, между прочим, пропавшего. Одна инвалидная коляска после него и осталась!

Кира присвистнула:

– Ишь как все завертелось!

– Но допросить Павлика мы сейчас не сможем. Он находится за решеткой.

– Это обидно.

– Зато Раечка на свободе. С нее и спрос!

– И где она сейчас?

– Как где? В квартире своего отца.

– Одна?

– Одна. Глаша в участке у Горшкова мается. А бабка и мальчишки еще не вернулись.

– Пошли к Раечке! – решительно произнесла Кира.

И уже направилась к дому, но была остановлена.

– В этом? – произнесла Леся, дергая себя по очереди за отвратительный и порядком надоевший ей парик, очки и тряпки. – В этом я никуда больше не пойду!

– Ты права! Раечка не должна знать, что под видом полоумной тетки за ней весь день таскалась именно ты. Сначала избавимся от маскировки.

Сняв с лица грим, сбросив чужие лохмотья и сдернув парики, девушки почувствовали себя так, словно заново родились.

– Какой кайф! – воскликнула Леся. – Честное слово, ради одного этого стоило промучиться целый день.

– Чтобы теперь ощутить, как все прекрасно?!

– Вот именно!

– Теперь мы пойдем?

– Пойдем.

Лильку было решено не ждать. Подруги пытались дозвониться до нее. Но Лилька лишь коротко произнесла в трубку:

– У меня потрясающая находка. Потом перезвоню.

И отключилась от связи. Так что «колоть» Раечку на предмет ее причастности к похищению отца подругам пришлось вдвоем. Но они не роптали. Они были почти уверены, что нашли виновных в исчезновении Семена Семеновича. Вот они перед ними! Раечка и Павлик. Сладкая парочка.

– Вот так всегда, – кряхтела Леся словно столетняя бабка, поднимаясь к квартире Семена Семеновича. – Рожаешь детей, растишь их, а потом они тебя похищают, а то и убивают. И все из-за чего? Из-за денег!

– А как ловко Раечка навела тень на плетень! Подставила Глашку! Мол, это мачеха из ревности отца заказала. А она, Раечка, вся такая беленькая и пушистенькая, совсем даже и ни при чем. Змеюка!

Одним словом, добравшись до квартиры Семена Семеновича, подруги почти убедили самих себя в виновности Раечки. И не жалели для преступной дочери бранных слов.

– Аферистка!

– Мошенница!

– Предательница!

– Гадина!

Открывшая им дверь Раечка выглядела воплощением чистоты и невинности. Но теперь-то подруги раскусили ее гнусную сущность. Так что Раечке пришлось туго. Прямо с порога ее атаковали две разгневанные фурии.

– Ты похитила своего отца!

– Ты и твой любовник – Павлик!

– Не отрицай!

– Мы все знаем!

Под их натиском шокированная Раечка отступила на несколько шагов назад.

– Что вы такое говорите? – прошептала она. – Я ни в чем не виновата!

– Ты похитила своего отца!

– Вовсе нет! – отбивалась от обвинений Раечка. – Это все Глашка! Это ее рук дело! Она свихнулась от ревности. Вот и похитила папу. Или даже наняла человека, чтобы убить его!

Подруги возмутились еще больше. Да как она смеет так нагло врать?! Негодяйка! Мерзавка! Двуличная дрянь!

– Не наговаривай на свою мачеху.

– Это ты и твой дружок Павлик постарались.

– Это не Глашиных, это ваших рук дело!

– Денег вам захотелось.

– Вот вы на пару с Павликом и похитили Семена Семеновича!

– Ты заманивала, он действовал.

Выслушав их, Рая лишь отрицательно замотала головой.

– Нет. Вы ошибаетесь! Клянусь, ошибаетесь!

Кира разозлилась окончательно:

– А как? Как было дело? Он заманивал, а ты похищала? Так, что ли?

– Мы никого не похищали! А папу тем более!

– Еще скажи, что и с соседским Павликом ты тоже незнакома!

– Знакома, – затрясла головой Раечка. – Он мой бойфренд. Только… Только он папу не похищал.

– Врешь!

– Нет! Честное слово! Павлик – он хороший!

– Еще чего!

– Нет, честно, хороший. Просто он запутался. Его никто не понимает. Даже родная мать готова от него отказаться.

– Куда вы дели Семена Семеновича?

– Никуда мы его не девали! Мы папу не трогали! Как вы можете так на нас думать! Это… Это просто подло!

И Раечка неожиданно разразилась слезами.

– Я и так уже думаю, что папы нет в живых. А еще вы тут со своими дурацкими подозрениями! Последний раз вам говорю, мы с Павликом папу не похищали, не убивали и вообще не обижали.

– Но он ведь тебя оскорбил.

– По лицу ударил.

– Родной отец!

Раечка пожала плечами:

– Ну и что тут такого? Он ведь не со зла.

И Раечка принялась рассказывать про тот миг, когда она сидела у Павлика на коленях. И вдруг из дверей магазина вылетел взбешенный отец. Оттащил ее от Павлика. А потом еще и влепил ей пощечину.

– Он и Павлику по шее надавать хотел, да тот вовремя сориентировался. Завел свой мотоцикл и удрал. А то бы и ему досталось от папы на орехи!

Итак, Павлик слинял. А Раечка осталась. И у нее с отцом произошел тяжелый разговор, который закончился пощечиной. Правда, очень скоро Семен Семенович устыдился своей горячности. Покаялся перед дочерью и попросил прощения. Раечка своего папку любила. И охотно его простила.

– И простила я его потому, что понимала, он просто очень сильно за меня испугался. Он ведь узнал Павлика. Они же соседи. И конечно, папа отлично знал, что Павлик уже два раза сидел в тюрьме. Вот и испугался. Какой отец захочет для дочери такого жениха?

Разгневанный Семен Семенович был все же любящим отцом. Он быстро простил свою дочь, найдя ей тысячу оправданий. Маленькая глупенькая девочка! Ее так легко обмануть! Особенно всяким проходимцам. Таким образом, Семен Семенович сложил всю вину на негодяя и совратителя Павлика и поспешил к нему домой, чтобы объясниться с мерзавцем.

Но в квартире негодяя была лишь мать Павлика – тетка Констанция. Сам Павлик со страху или по другой причине умотал из дома. И объясняться со взбешенным соседом пришлось опять же бедной Констанции. В очередной раз ей досталось за выходки ее сына. Но женщине было не привыкать. И в данном случае она не понимала, в чем обвиняют ее сына.

– Ваша дочь была с моим сыном по доброй воле? Сама его целовала? Так в чем же вы обвиняете моего мальчика? Может быть, у них любовь.

Но Семен Семенович ни про какую любовь его чистой и высокоморальной дочери и уголовника слышать не хотел. Кричал, топал ногами и угрожал Павлику всяческими карами, если еще хоть раз увидит его рядом со своей Раечкой.

В конце концов Констанции надоело его слушать. Она выставила Семена Семеновича за дверь, заявив, что у нее и без него забот – полон рот. А если у соседа мало неприятностей и он желает из мухи сделать слона, то флаг ему в руки. Но только без нее!

На этом и закончился крестовый поход Семена Семеновича против кавалера своей дочери. Ни к каким результатам он не привел. Павлик сначала сбежал из города, подальше от разгневанного соседа. А на следующий день, но еще до исчезновения Семена Семеновича, его арестовали по обвинению в краже сумочки у старушки. В протоколе задержания все было изложено предельно четко и ясно. Проносясь по проезжей части на своем «железном звере», Павлик вырвал сумочку у ничего не подозревающей старушки Петрушкиной.

Видимо, он проделывал подобный трюк уже много раз. Но в этот раз Павлику не повезло. Колесо его мотоцикла попало в глубокую лужу. Он потерял способность управлять своим мотоциклом. Затем вылетел на встречную полосу, чудом избежал смерти под колесами проносящихся мимо машин, и тут его настиг свисток старушки Петрушкиной, которая носила его при себе на всякий пожарный случай. А когда этот случай наступил, она засвистела.

Свист услышал наряд милиции. И немедленно отреагировал, задержав Павлика, все еще не расставшегося с сумкой старушки Петрушкиной. Все дело яйца выеденного не стоило. И следователь сразу же сказал матери задержанного, что адвокат ее сыну будет нужен, как рыбке зонтик. Ничего поделать нельзя. Все предельно ясно. И Павлик оказался за решеткой в третий раз.

– Понимаете теперь? – ревела Раечка. – Павлик моего папу не похищал! Он как с ним поссорился, так и умотал в эту Лугу, где его и сцапали! И сцапали его еще днем. Еще ДО того, как мой папа пропал. Ясно теперь?

– Ясно.

Подруги были подавлены. Какой жирный подозреваемый уплыл от них через дыру в сетке! Впору было самим заплакать.

А Раечка тем временем упоенно всхлипывала:

– Павлик не виноват! Это все Глашка! Ее работа! Это она наняла кого-то, чтобы отца похитили, а потом, наверное, и убили!

– Так уж и убили!

– А где же он? И потом, ведь кровь… Вы знаете, что в папиной машине нашли следы крови!

– Ну да.

– И в квартире тоже.

– Знаем.

– И мне следователь сказал, что группа крови совпадает с кровью моего отца! И в квартире, и в машине. Понимаете, ЧТО это может значить?

И Раечка снова горько заревела. Но долго ей реветь не пришлось. В дверь позвонили. И на пороге возникла Глафира.

– Ты? – разинула рот Раечка, даже забыв утереть слезы и сопли. – Тебя что? Отпустили?

– Как видишь!

И, широко шагая, Глафира прошла в квартиру. Подойдя к холодильнику, она вытащила из него кувшин с вишневым компотом и сделала несколько огромных глотков, звякая ледышками о края кувшина.

– Интересно знать, – мрачно произнесла она, утолив жажду и вытерев губы. – Интересно мне знать, какая такая сволочь накапала на меня следователю?

И она вперила пристальный взгляд в падчерицу. Раечка скукожилась и словно бы стала меньше ростом.

– Райка! – требовательно и грозно произнесла Глафира. – Признавайся! Это ты на меня следователю донесла?

Раечка сначала смутилась. А потом вызывающе подняла голову и посмотрела мачехе прямо в глаза:

– Я! И ничуть об этом не жалею!

Подруги затихли, опасаясь, что сейчас возникнет жуткий скандал. Но ничего подобного. Скандала не получилось.

– Ну и дура! – устало произнесла Глафира. – Дура, если так подумала на меня.

– А разве ты не нанимала детектива, чтобы следить за отцом?

– Нанимала.

– И он тебе сказал, что отец тебе изменяет.

– Сказал.

– И ты отца за его измены возненавидела.

Но Глафира в ответ только рассмеялась. Невеселый это был смех. Грустный и даже унылый.

– Много ты понимаешь, дуреха, – произнесла она затем, уже не глядя на Раечку. – Что ты в своей жизни видела? Да ничего! От всех бед тебя твой отец прикрывал. От всех неприятностей. А я… А мне… Да что там говорить!..

И Глафира в сердцах махнула рукой. Но желание поделиться наболевшим все же пересилило, взяло верх. И она продолжала:

– Что там говорить, если у меня до замужества каждый день начинался с мысли, буду я битой сегодня или нет? А если буду, то как сильно – до переломов или только до синяков?

– О чем ты говоришь? Мой папа тебя бил?

– Дура! Не он! Не он, а мой собственный отец! Да и мать от него не сильно отставала. Они меня почти каждый день мутузили. То за дело, то просто так. И когда меня твой отец к себе взял, да в этой квартире поселил, да детей подарил и сытую жизнь без колотушек, да я… да я… Я ему ноги готова была каждый вечер мыть и эту воду потом пить! На полном серьезе тебе это говорю! Без всяких преувеличений! Вот как я его обожала!

– Но он тебе изменял!

– И пусть!

Глафира снова рубанула воздух рукой.

– Я на Сеню за его измены совсем даже не сержусь! Он же мужчина! И красивый мужчина к тому же! И умный! И начитанный! И образованный! А что я могла ему дать? Я – простая деревенская девчонка. Почти дурочка по сравнению с ним! Конечно, он хотел других женщин. Интересных! Ярких! Шикарных!

В голосе прозвучала настоящая тоска.

– Но зачем ты наняла детектива? – не унималась Раечка. – Зачем? А, Глаша?

– За этим и наняла! Чтобы узнать, какие женщины твоему отцу нравятся! Чтобы стать на них похожей! Чтобы он только меня хотел! Понимаешь?

Раечка помотала головой:

– Нет. Не совсем.

– Я со всеми этими женщинами, что у твоего отца в любовницах были, встречалась. Со всеми! С каждой поговорила, каждую изучила. Как одевается, что говорит, как себя ведет!

– И что?

– Что! Что! Училась я у них уму-разуму и женской привлекательности! Вот что!

– И многому научилась?

– Многому! – кивнула головой Глаша. – Очень многому. И поняла я тоже многое. А за Сеню я была готова и в огонь, и в воду! И на край света, лишь бы с ним! И только такая глупая самовлюбленная девчонка вроде тебя могла придумать, чтобы я своего Сенечку обидела! Да никогда в жизни! За то, что он для меня сделал, я была готова ему все его измены простить.

– Все?

– Все! За прошлое, за настоящее, за сто лет вперед!

Глафира явно не шутила. Она говорила так искренне, так яростно, так страстно! И хотя подобная преданность и верность давно в нашем мире стали редкостью, но Глаша и сама по себе была редкостью. Так что вполне могло статься, что она в самом деле чувствовала к своему мужу такую горячую благодарность за то, что он спас ее от тиранов и пьяниц родителей, от безнадежной деревенской нищеты, что могла простить ему все на свете.

– Ты это и следователю рассказала?

– А что тут такого? Рассказала!

– И он тебе поверил!

– Поверил. И отпустил! И даже подписку о невыезде не взял.

Это было вовсе удивительно. Неужели Горшков проникся доверием к Глафире? Или… Или у него просто имелся на примете куда более соблазнительный подозреваемый? Второе, насколько подруги успели изучить нрав следователя Горшкова, было куда более вероятным. И поэтому в душах у подруг снова заворочался червячок тревоги.

Глава 10

Обо всем этом подругам хотелось поразмыслить хорошенько. Но поток их мыслей прервал телефонный звонок Лильки.

– У меня такие новости, что вы обе просто упадете! – заявила она, задыхаясь то ли от быстрого шага, то ли от гордости за саму себя. – Нам нужно поговорить. Немедленно! Где вы?

– У Глаши дома.

– Обе? – требовательно вопросила Лилька.

– Да.

– А Глаша?

– Она тоже тут, разумеется.

– А Раечка?

– И она.

– Тогда я сейчас подъеду.

Ждать Лильку пришлось долго. Зато появилась она не с пустыми руками, а с бутылкой итальянского игристого вина, вторую бутылку она прятала у себя за спиной.

– Сюрприз! – закричала она. – Празднуем, девочки! Теперь я знаю, кто преступник! Я знаю, кто похитил Семена Семеновича. И знаю зачем!

Раечка с Глашей быстро переглянулись.

– Это кто? – хором спросили они.

– Вот и нет! Не скажу. Догадайтесь сами! Нет, ни за что не угадаете!

И замолчала! Зараза такая. Подруги буквально изнывали от любопытства. И принялись подскакивать на своих стульях.

– Кто же?

– Кто?!

– Кто?!! Говори скорей!

Но Лилька не была бы самой собой, если бы не помучила своих приятельниц. Для начала она прошла в большую комнату, по-хозяйски извлекла из шкафа со стеклянной витриной красивые хрустальные бокалы с позолоченной гравировкой по краю, взяла в руки одну из бутылок с вином и поинтересовалась:

– А где торт? Где десерт? Где фрукты?

– Зачем тебе торт понадобился?

– У нас ведь праздник! Как же без торта? – подыграла ей Глаша.

Но торта у Глаши не нашлось. А в качестве десерта она могла предложить только маленькие обсыпанные кокосовой стружкой шарики. Впрочем, они были совсем неплохи. Сверху хрустящая корочка, а внутри у них оказался нежный ванильный крем. И в целом же они сильно смахивали на конфеты «Рафаэлло», только стоили в четыре раза дешевле, наверное, потому что продавались без всякой рекламы на развес и в кульках, а не в нарядных коробочках.

И фрукты нашлись. Маленькая, но очень ароматная дынька и несколько переспевших сочных груш.

– Отлично. Садимся. Я разливаю!

Лилька честно разлила вино из запотевшей бутылки по бокалам и первой подняла тост:

– За справедливость!

Вино оказалось очень приятным. В меру игристое, оно царапало язык и веселило своими пузырьками. То есть в обычной ситуации веселило бы. Но всем девушкам было сейчас не до дегустации неизвестного им напитка. Они не сводили с Лильки жадных глаз, ожидая, когда же она наконец заговорит о деле. А Лилька не торопилась. Она пила свое чертово вино, явно наслаждаясь ситуацией.

Наконец Леся не выдержала и, пристукнув бокалом по столу, в сердцах воскликнула:

– Может, хватит уже нас изводить?!

– В самом деле, – подхватила Кира.

– Лиля, это уже становится некрасивым.

Лилька помолчала еще несколько секундочек. Но затем сдалась:

– Ну, слушайте!

Девушки затаили дыхание. А Лилька начала свой рассказ:

– Помните, продавщица в магазине Семена Семеновича сказала нам, что у Гули – помощницы ювелира – была несчастная любовь в ранней юности?

– Какой-то тип, который угодил за решетку?

– Да. Он самый.

– И что?

– А то, что Гуля своего жениха обожала. И против воли своих родителей не вышла замуж за другого, а дождалась, когда освободится из тюрьмы ее непутевый Тамерлан.

– И что?

– И он теперь на свободе! Они с Гулей снова стали встречаться, к неудовольствию ее родителей. А через месяц пропал Семен Семенович и коллекция драгоценностей инков. Улавливаете некоторую связь? А эта коллекция, я узнавала, тянет самое меньшее на сто тысяч долларов.

– Так дорого?! – ахнула Раечка.

– Это только то, что пошло на работу мастеров, драгоценные камни и золото. Художественная ценность коллекции в данной ситуации даже не учитывается. Но она вполне может превышать и двести, и триста, и даже пятьсот тысяч долларов.

– Ого! И ты думаешь, что этот Гулин жених приложил к этому руку?

– Да. И знаете почему?

– Почему?

– Потому что он и в первый раз сидел за ограбление ювелирного магазина!

После этой фразы Лилька отпила глоток из своего бокала и с торжеством обвела глазами своих приятельниц. Эффект ее удовлетворил. Все четыре девушки сидели с вытянувшимися лицами, не в силах и слова молвить. Лилькино известие повергло всех в состояние шока.

Первой опомнилась Раечка. Девушка подняла глаза на Лильку и пробормотала:

– Вот уж на кого бы никогда не подумала, так это на нее! На Гулю.

– Это уж точно!

– Кто угодно, но только не она.

– Лилька! А как тебе удалось все это выяснить? Не томи!

Лилька кивнула. И принялась азартно рассказывать, как ей удалось добыть эти потрясающие сведения, сделавшие ее героиней дня. Оказалось, что далеко за ними ходить ей не пришлось. Нужно было найти верных людей и поговорить с ними. И такими людьми оказались Гулины родители.

Возмущенные до глубин души неудачным выбором дочери, они своих эмоций не сдерживали. И когда Гуля вернулась домой после неудачного свидания со своим женихом возле статуи в Летнем саду, на нее полился град обвинений и упреков.

– Где ты шлялась? – кричала мать. – Проститутка!

– Опять со своим уголовником встречалась? – требовал ответа отец. – Сколько порядочных женихов я тебе приводил.

– А ты – нет! Выламывалась все. Вот и довыламывалась! Выбрала настоящего ублюдка! Людям в глаза стыдно смотреть! – вторила ему мать.

Думая, что их никто не слышит, родители ругали Гулю по-русски. Видимо, этот язык давно стал им родным. И к тому же именно русский язык как нельзя лучше подходил для данного случая.