Читать онлайн Другие. Ошибка бесплатно

Будапешт. Весна.

Я застрял в Будапеште. Кто-нибудь другой на моём месте радовался бы: красивый город, самое лучшее время года, отличная компания – что ещё может быть нужно? Кому-то вроде Якши – вполне достаточно и этого. Для него любая возможность откосить от работы, как праздник. Мне же хотелось действий, а не глупого прозябания в буфере. Тем более по такой унизительной причине: я заболел. Умудрился простудиться так, что неделю провалялся с температурой, а теперь почти не мог говорить.

Печаль отгоняла только одна новость – скорый приезд Льётольва. И Дена, конечно. С ними скучать точно не придётся, даже в больном состоянии. А Якша как на зло вовсю веселился, вместо того чтобы скрасить моё пребывание в унылой съемной квартире. Каждый Божий день он приползал под утро в стельку пьяный и укуренный до умопомрачения, источая настолько яркие ароматы духов, что даже мой заложенный нос всё чувствовал. Было бы неплохо тоже выпить и чуть поразвлечься, но горсти лекарств настойчиво напоминали о важности лечения перед всем остальным.

Льё должен прилететь завтра утром, а сегодня я как раз принял последнюю дозу зверских таблеток. За сутки что-нибудь, да выйдет из организма, так что встречу мы точно сможем отметить как полагается: работа у одного из лучших экзистенциалистов не отнимет слишком много времени.

Я потянулся за градусником, ощутив нехорошее давление в голове. Неужели снова жар? В окно застучал скромный весенний дождь, призванный смыть с улиц зелёную пыльцу и слишком шумных прохожих. Надежды на выздоровление не оправдались, усилившись гнусной погодой – серость, которую я весь день наблюдал за окном вдруг напомнила тоскливые осенние вечера, проведенные за работой в Шотландском захолустье. Мокро, холодно, сыро, каждый дом – словно склеп. И такие же гадкие влияния: что мелкие пакостники, что крупные твари. Прошлый год вообще оказался тяжёлым, давил до сих пор угрозой выгорания, как бы смешно это не звучало.

Со вздохом я убедился в правоте своих подозрений – температура снова поднялась. Болеть оказалось стыдно. Я давно уже не ребёнок, взрослый, состоявшийся экзистенциалист – и валялся в постели, страдающий, мокрый и липкий от пота, униженный насморком и замученный кашлем. Может, всё это было проще пережить не в одиночестве, чтобы не разъедать себя отвратительными мыслями о бессмысленности собственного существования и нелепости весенней болезни. Но, увы…

Якша ушёл ещё вчера вечером, совершенно банально решив провести ночь в каком-то ультрамодном баре. Похоже, там либо слишком много наливали, либо имели эксклюзивный арсенал прекраснейших дам, раз моя сущность до сих пор где-то шатается. Хотя почему шатается? Он наверняка отсыпался в каком-нибудь отеле, брошенный довольными девушками на самообеспечение. Но ничего! Завтра я обязан быть свежим и бодрым, чтобы не упустить встречу со Льё. Или хотя бы оказаться в состоянии побриться, помыться, надеть костюм и вылезти из дома.

Проснулся я в темноту, будто с обрыва прыгнул, как в детстве. За стенкой пыхтел Якша, бормоча невменяемую чушь: наконец-то сподобился вернуться. Мне едва полегчало, голова всё ещё тяжелым грузом тянула к подушке, но болела уже не так сильно. Нет никого хуже в этом мире, чем больной экзистенциалист: в бреду можно запросто сотворить что-нибудь нехорошее, забраться к кому-нибудь в голову или самого себя свести с ума. Если бы мне чуть больше повезло с сущностью, то я не оказался бы в таком опасном состоянии один. Но Ярославу было скучно присматривать за свои экзистенциалистом, так что…

Ерунда.

Я попытался встать, чтобы дойти до туалета и налить воды в стакан, который почему-то пустовал. С лёгкой дрожью в ногах, совершенно по-стариковски, мне удалось доковылять сначала до кухни, а потом и до просторной ванной, где в углу, под окном, пристроился беленький унитаз. Никогда не понимал окон в ванных комнатах. А здесь, в этом не очень любимом мною буфере – и подавно. Вот же угораздило так не вовремя заболеть. Сейчас я мог быть в Денвере, а послезавтра приземлился бы в Калькутте. И после всех этих мотаний ушёл бы в короткий, но приятный отпуск. Может, даже повидался бы с родителями.

Вид из узкого окна на блëклый ночной мир, уже готовившийся к рассвету, удручал даже больше, чем серый дождь. В зеркале отразился страшный я: осунувшийся, со спутанными волосами и полуголый. Щёлкнув выключателем, протиснулся сквозь сумрак в свою комнату и забрался под одеяло, дрожа всем телом. Что за идиотская болезнь мне досталась?

Мысли упорно твердили, что нужно проверить температуру, нужно выпить лекарства, сделать что-то ещё, например, пойти и попросить Якшу заварить чай, но организм отказывался от любых движений, кроме хаотичных подергиваний. Я снова вспомнил о приезде Льё, хотел было написать ему сообщение, но внезапно сознание отключилось, утаскивая всё моё экзистенциальное существо в пучину лихорадочного морока.

– Как его угораздило? – вопрошал кто-то рядом удивительно знакомым голосом.

– Проснётся, узнаем. От Якши ничего не добиться в таком состоянии. Не сущность, а бочка виски, – рассмеялся другой голос, тихий, с небольшой хрипотцой. Потянуло сигаретным дымом.

– Льё? – сонно шепнул я куда-то в подушку, пытаясь разлепить глаза.

– О! Живой! – откликнулся Денеб. Куда же они друг без друга.

– Отчасти, – мне всё же удалось выбраться из плена одеяла и принять полусидячее положение. Льётольв стоял у приоткрытого окна, привычно затягиваясь через мундштук. Чёртов эстет. Ден же искал что-то в шкафу.

– Мы уж думали, что найдём тут труп. А нашли даже два, – продолжала веселиться сущность. – Внутри твоего ненаглядного Якши весь спирт Будапешта!

– Хорошо, если только спирт, – кашлянул я.

– Балбес он. Вот что, – заметил Льё довольно спокойно и повернулся ко мне. – Будем ставить тебя на ноги. Нельзя так, Саш.

– Да лечусь я…

– Чем и как? Если уже неделю из дома не выходишь. Нам всё известно, – парировал он строго.

– Лекарствами, чем же ещё.

– Ты экзистенциалист, тебе другое надо.

– Слушай, я сам прекрасно знаю, что мне надо. Но увы и ах! Моя сущность не настолько прекрасна, как твоя. Мне уже легче, – вдруг разозлился я. Конечно, легко говорить о правильном лечение, когда essentia ближе, чем родной брат. Мне о таком и мечтать уже не приходится.

– Не бузи, – вынырнул Ден из шкафа. – Я там тебе приготовил всякого. Поешь, наберёшься сил, Льё поколдует чуток. И нормально всё будет! Зря мы что ли приехали?

– Кстати, я так и не понял, почему вы тут?

– Да всё стандартно. Работу сделали, привезли отчёты. Не совсем наш буфер, но из-за твоей болезни и травмы некоторых… – Льё многозначительно кашлянул, намекая на кого-то из сообщества, но я не понял – на кого именно, – нам пришлось взять на себя двойную нагрузку и не в своём районе. Так что… Тебе просто повезло. Поднимайся! Ден часа два торчал на кухне, ты обязан попробовать его стряпню.

– Я бы и сам попробовал, – буркнул Денеб. – Мы толком не ели ещё. Кофейку бахнули в архиве и всё.

Было неловко пользоваться помощью Льё и поддержкой Дена, когда у меня имелся свой собственный товарищ, который, правда, спал без задних ног и даже не вспоминал о рабочей паре. Кое-как добравшись до кухни, весь мокрый от пота, я уселся за стол, благодарно принимая из рук сущности тарелку с супом и горячий чай.

– Вкусно, – задумчиво протянул Льётольв, с некоторой опаской пробуя еду.

– Ты так говоришь, будто впервые ешь то, что я приготовил, – обиделся Ден, и татуировки на его руках стали ярче, цвета налились прямо на глазах. Забавный он. Жаль, что не мой.

– Впервые или нет, но супы вообще не моя еда, – с апломбом изрек Льё и обратился уже ко мне. – Саш, что с тобой случилось? Можешь сказать честно? Мы знаем, что эта болезнь не случайна…

Я ждал этого вопроса. И как бы не хотел скрыть произошедшее, врать товарищам не входило в мои планы. Вообще, Льё и Денеб – единственные из сообщества, с кем я был близок. Нас можно было считать друзьями. Во всяком случае, для меня это являлось истиной.

– Откуда знаете?

– Слухи, Саш. Вы с Якшей настолько яркие персонажи… А ты сейчас под особым вниманием, как и мы с Деном. Или тебе уже не хочется побороться за должность моего возможного помощника?

– А ты всё ещё метишь в Судьи? – парировал я. Обсуждать нелюбимую тему не хотелось.

– Не думаю, что Марсель подойдет на эту должность лучше, чем я. Все мы прекрасно знаем, каков он на самом деле. И если уж кому-то нужно стать новым Судьёй, то лучше меня кандидатуры не найти. А ты, Саша, мог бы занять место помощника, правой руки.

– Правая, левая… Не имеет значения. Мне и так работы хватает, Льё.

– Эх ты, Саня! – вздохнул Денеб, шумно отодвигая тарелку. – Пытаешься вечно остаться в тени. Это грех – растрачивать свои невероятные силы исключительно на борьбу с рядовыми влияниями.

– Вам хорошо говорить, – буркнул я, стараясь не выдавать своего недовольства и некоторой зависти. – Вы идеальная пара! А мне с этим наркоманом куда в Судьи-то?

– Ха! Будто ты сам идеален, или мы со Льё – невинные овечки, – хохотнул Ден и покосился на друга.

– Вопрос не в идеальности. И мы ушли от темы. Саша, – Льётольв упёрся в меня взглядом.

– Я промок под дождём.

– И сколько надо было стоять под дождём, чтобы потом неделю валяться с температурой?

– Может у него воспаление лёгких? – задался вопросом Денеб, подвигая ко мне чашку с чаем.

– Стоял долго. Потому что ждал, – медленно ответил я, послушно отпивая горячий чай с привкусом облепихи.

– Договаривай, – потребовал Льё. – Да и вообще, мог бы рассказать всё и сразу, не вынуждая нас вытаскивать из тебя слова клещами. Что за детский сад…

– Да не могу я говорить об этом. Чувствую себя дураком. Хотя, если подумать, им и являюсь, – мне пришлось опереться локтями на стол, чтобы поддерживать себя. От обильной еды стало жарко, и слабость разлилась по телу, как самый лучший коньяк. – Мы прилетели в Будапешт с Якшей сдать отчёты и отдохнуть пару дней, ничего особенного. С бумагами разобрались быстро, ну и по традиции зашли вечером в бар, отдохнуть. Выпили, закусили… Балбес этот пошёл девчонок клеить, а мне вдруг стало так гнусно наблюдать за ним, сам не знаю, почему. Ну я и вышел на улицу. Просто шёл. Даже не думал ни о чём. В этом городе вообще невозможно думать, только смотреть и чувствовать. Ну я и засмотрелся. Чуть не сбил девушку, которая на светофоре остановилась. И вроде ничего в ней особенного, а вы бы видели, какой у неё взгляд. Я даже протрезвел. Извинился, предложил проводить.

– Отказалась? – ухмыльнулся Ден.

– Конечно. Но я пошёл следом, как самый бестолковый маньяк. Глаза карие у неё, с зеленцой, волосы в хвост собраны, лёгкий шарф на шее, в руках сумка с ноутбуком. Я и сейчас её вижу перед собой, будто она на самом деле здесь. Уж не знаю, как, но удалось уговорить потерпеть полупьяного меня рядом, – сейчас я действительно видел эту чудесную девушку. Лёгкую в своей усталой небрежности, совершенно обычную, неприметную, но будто бы созданную специально для меня. – Обменялись телефонами, и я попросил о новой встрече. Но она не пришла.

– Не удивительно, – всё с такой же едва различимой улыбкой прокомментировал Денеб.

– Почему это?

– Представь. Ночь, или что там у вас было? Вечер? Девушка одна идёт по улице, тут выскакиваешь ты, волосатый пьяный мужик. Пытаешься проводить, втюхиваешь телефон. Скажи спасибо, что она не вызвала полицию.

– Будто никто не знакомится на улицах…

– Саш! Ну ты совсем уже. Нормальные девушки ночами на улице не то, что не знакомятся, они ещё и убежать могут. И вообще, если уж она тебе была так нужна, никто не запрещал чуть-чуть использовать свою силу, – выдал Ден, разводя руки в сторону.

– Нет. Ты и сам знаешь, что так нельзя с людьми. И даже если иногда можно, то с ней я так не хочу. Почему-то…

– Значит, – вступил в разговор Льё, до этого внимательно меня слушавший, – ты назначил ей свидание, условно говоря, а она не пришла. И ты, как дурак, стоял под дождем и ждал? Чего ты от неё хотел?

– Да я сам не знаю. До сих пор. Хотел ещё раз увидеть, поговорить на трезвую голову. Это что-то непонятное. Просто щёлкнуло внутри и всё.

– М-да… Влюбился? – совершенно серьёзно спросил Денеб, и я почувствовал, как сердце дёрнулось. Эти мысли старательно гнались мной из головы, благо болезнь способствовала крайне туманному состоянию разума.

– Саш… Она человек, – выдал Льё очевидное. Я и сам знал, что экзистенциалист человеку не пара, тем более, девушка жила в буфере. Но чем больше мы говорили, тем сильнее моё сердце билось при мыслях о ней. – Имя знаешь?

– Нет. Я представился… И всё. Кошмар. Хуже подростка.

– Вот именно, – Ден поднялся из-за стола, убирая посуду в мойку. – Имя не узнал, телефон, скорее всего, ненастоящий. А ты из-за этой динамщицы и собственной глупости больше чем на неделю выпал из рабочего режима. Глупо, Сань.

– Я не имею права влюбиться? Не всё же время развлекать себя шлюхами? В самом деле!

– Не кипятись, Саш, – примирительно глянула на меня сущность. – Ты же прекрасно знаешь, что экзистенциалисты не заводят семьи, и уж тем более не встречаются с людьми. Во всяком случае серьёзно, а ты, как я вижу, настроен слишком…Э… Как бы так сказать?

– Всё это не важно. Если есть желание попробовать – почему нет? – пришёл на помощь мне Льё. – Только вот стоит ли оно того, и какие могут быть последствия? В первую очередь для девушки. Тебе, Саша, нужно сначала об этом подумать. Пока ты не погряз в своих сомнениях, чувствах и влечениях окончательно. Один из сильнейших экзистенциалистов, претендент на место в руководящих кругах не имеет права на ошибку.

– Боже… Льё, – я уронил руки и голову на стол. – Мне всё это так надоело… Не хочу ничего. Ни работы, ни должности, ни-че-го. Тишины. И старое пианино.

– Если мы поможем тебе её найти и встретиться, ты обещаешь подумать о должности и поддержке моей кандидатуры? – уточнил Льётольв. Его хладнокровию и продуманности я всегда немного завидовал. Уж он бы точно не позволил себе влюбиться в случайную девушку, встреченную на улице.

– Обещаю. Только дотащите меня до постели, иначе я сдохну прямо тут, за столом.

Горизонтальное положение после плотного обеда казалось благом. Ден и Льё распределились по комнате так же хаотично, как и до этого, будто решили не оставлять меня одного ни на минуту. Они закурили, и я откровенно жалел, что не могу себе тоже этого позволить, пока окончательно не поправлюсь.

– И всё же, – вдруг рассмеялся Денеб, явно не в силах справиться с какими-то слишком веселыми мыслями. – Как так вышло, что ты стоял и мок под дождём? Это дико смешно, – давясь дымом хохотал он. – Так и вижу, как несчастный экзистенциалист в дорогущем костюме стоит, как подросток, мокрый, печальный, и даже не может сообразить забраться в какое-нибудь укрытие. И ты думал, что в такую погоду она придёт?

– Дождь не сразу начался, – буркнул я, чувствуя себя последним идиотом. – Ну а потом… Да чёрт! С самого начала было ясно, что идея провальная. Но я надеялся, что могу быть как обычный человек. Почему бы не дать себе шанс?

– Ты себе противоречишь, – размеренно вклинился Льё в смех Дена и мои дурацкие оправдания. – Со всех сторон, кстати. Вы с Якшей привыкли, что женщины и иные блага человеческие достаются легко, стоит только захотеть и выложить энную сумму денег кому положено. Настоящие чувства не купишь. Да и ночами на улицах приличные люди не знакомятся. Ты же не в баре её цеплял. И если бы в баре – вероятность того, что она пошла бы с тобой на свидание, почти нулевая.

– И влюбляться с первого взгляда – совсем уж… По-детски что ли… – добавил Денеб.

– Я бы на вас посмотрел, случись такое…

– Ладно тебе. Не дуйся, – сущность плюхнулась рядом со мной на постель. – Всякое может произойти. Ты только реши, чего ты хочешь на самом деле, чтобы мы со Льё зря не суетились.

– Дай сигаретку, – попросил я. Крепко затянувшись, немного успокоился и прикинул, как могут развиваться события. И мысли мне не понравились, но странное упрямство и желание ещё хотя бы раз увидеть эту девушку, затмило собой все сомнения. – Я хочу, чтобы всё было по-настоящему. И точка.

– Ut ameris, amabilis esto (Чтобы тебя любили, будь достойным любви (лат.)), – грустно откликнулся Льётольв.

– Ты хочешь сказать, что я не достоин? Или что?

– Мы все достойны. Вопрос только в том, какой именно любви. Саш, может не надо?

– Да пошёл ты! – мне вдруг стало трудно дышать от злости. Он, Льётольв, жил только своим делом, брал от жизни то, что она ему давала, брал много и самое лучшее. Но в отношении любви к женщинам и любви вообще был крайне категоричен. Иногда даже груб. И если раньше меня это устраивало, вызывало понимание и уважение, то сейчас – бесило. – Не все же как ты! Я что, виноват, что так случилось? Знаешь, я бы хотел отмотать время назад. Но не могу. И не думать о ней не могу. Окажись она Фениксом – я бы не удивился. Проклятье и всё такое… Ден, ну ты-то меня понимаешь?

– Да понимаю… Только солидарен со Льё. Кто знает, чем всё обернётся. Но при этом я точно знаю, что если ты не разберешься со своей любовью, то мы потеряем и товарища, и истинного экзистенциалиста…

– Кто бы знал, как я хочу потеряться… Пусть и умереть, – вырвалось у меня. Волна отчаяния, дремавшая до этого где-то на самом дне души, вобравшая в себя всё то, что я копил долгие годы, вырвалась наружу, готовясь разрушить шаткий экзистенциальный мир.

Да и этот грязный человеческий мир, который кто-то неизвестный призвал нас защищать, опостылел, опротивел и вызывал стойкую ненависть и тошноту. Я не хотел в нём жить простым обывателем, но не хотел уже быть и экзистенциалистом, тем, кем родился. Мне катастрофически не хватало свободы и воздуха, всегда. Силой воли заставив себя бросить амбиции музыкального творчества, я потерял часть своей души, отдав её на попрание предназначению. Нельзя верить тем, кто говорит, что счастлив быть экзистенциалистом, – врут, безбожно врут. Не может доставлять удовольствие копание в чужих мозгах, извращенных влияниями, картины агонии, бесконечные задания, одно другого хуже, страх натолкнуться невовремя на Фениксов или потерять свою сущность. Да разве это может считаться жизнью? Я перестал навещать родителей, перестал смотреть на людей так, как раньше – с долей веры и надежды. Теперь они для меня – материал, объект, инструмент. И я сам себе от этого противен. Принять собственную экзистенциальную суть сложнее, чем слиться с сущностью.

– Саш… – Льё стряхнул пепел на подоконник, задумчиво провёл по нему пальцем, вырисовывая что-то невидимое мне, и закурил снова. – Все мы об этом думаем… Я чувствую в тебе отчаяние, боль и горечь. Но изменить свою суть невозможно. Ты именно тот, кем родился. И либо наконец-то смиришься с этим, либо…

– Умрёшь. Совершишь ошибку на задании, будто бы ненарочно, но всё твоё существо будет знать, что это не так… – добавил Денеб.

– Мне бы только увидеть её ещё раз. Тогда умирать было бы не страшно.

– Ты же знаешь, что мы будем удерживать тебя столько, сколько сможем от последнего шага? – с фатальными нотками в голосе спросил Льё, и в комнате повисла потерянная тишина.

Я знал. Конечно, знал. Эти двое готовы сделать для меня столько же, сколько и я для них. Буквально – всё. И если Якша, родители, сообщество, не поймут – то Льё и Денеб – обязательно. Да, они будут придерживать меня, будут пытаться поддержать желание жить, но если я решусь на крайние меры, они почувствуют и позволят мне испытать облегчение. Нестерпимо захотелось ощутить под пальцами тяжелые холодные клавиши рояля, услышать те звуки, которые рождались в глубине старого громоздкого инструмента, стоявшего посреди огромного музыкального класса, куда я пришёл маленьким мальчиком.

На лоб легла ледяная рука Дена, как жест непривычной заботы. Но в этом вся сущность Льётольва – в невероятной человечности и внимании.

– Саня, очень советую тебе перестать температурить, иначе ты рискуешь не только никогда не увидеть свою возлюбленную, но и сгореть заживо, совсем как Феникс. Да и вообще, рекомендую оповестить Якшу, что его рабочий партнер решил помереть от обыкновенной простуды.

– Ден, это не простуда. При ней такого жара нет, – парировал я, подавляя дрожь в теле.

– Чем бы тебя таким полечить-то. Льё, есть идеи? – обратилась сущность к товарищу.

– Да никаких. В больницу отправить, вдруг что-то серьёзное. Какие могут быть ещё варианты? – пожал тот плечами. – Но я думаю, что просто Саша сам по себе не хочет выздоравливать. Подавленное состояние разума передается организму. Я мог бы придумать небольшое искажение, но это чревато последствиями. Так что, у нашего друга только один путь – захотеть снова быть здоровым. А пока он будет этим заниматься, я попробую отыскать ту самую волшебную девушку, которая сможет всё исправить, – Льё стряхнул пепел с подоконника в ладонь и выкинул в окно. Чуть поправил пиджак и направился к выходу. – Ден, присмотри за ним и Якшей. Только не чудите, ладно?

– Будет сделано, – ухмыльнулся Денеб, словно уже успел придумать коварный план по чудачествам.

Льётольв покинул нас тихо и почти незаметно, я даже не услышал, как он открыл и закрыл дверь. Сущность с задумчивым видом валялась рядом, перебирая уголок подушки, которая лежала у него на животе. Мне хотелось спать, но заснуть не выходило. За стеной что-то болтал сквозь пьяную дрёму Якша: как же сильно он накачался, что до сих пор не пришёл в себя? Совсем с катушек слетел без моего присмотра. Мы с ним совершенно разбитая пара, бесцельные оба и такие же бессмысленные у нас жизни. При этом никто не может принять свою судьбу так же полно, как Ден со Льё. Жить точно стало бы легче, может даже появился смысл. Но, увы. Дефектная рабочая пара. И ведь кто я? Сильнейший экзистенциалист, мой личный потенциал даже больше, чем у Льётольва. Вот она – ирония судьбы во всей красе…

– Сань, – шепнул Ден, – ты опять что-то нехорошее думаешь? Хватит уже запихивать себя в дерьмо и в нём же вариться.

– Да ну тебя…

– Чего да ну? Лежишь тут, убиваешься, предаешься страданиям. Какого хрена-то? Ты молодой, выглядишь не как мачо, конечно, но мимо тебя ни одна нормальная женщина не пройдет спокойно. Деньги есть, работа есть. Чего тебе неймётся?

– Да разве во всём этом есть смысл? А?

– Мы тебе со Льё уже всё сказали. Давай, бери себя за шкирку и вытаскивай из упадка. Ну нельзя же тупо лежать и умирать. Если тебе эта девушка действительно интересна, то хотя бы ради шанса увидеться с ней ты должен встать на ноги. В конце концов, экзистенциалисты никогда не сдаются! Ты – экзистенциалист. И ничего никогда уже этого не изменит, будь смелым и прекрати считать себя юным мальчиком, вчера окончившим школу. Будь мужиком уже.

– Вот именно потому, что я как-то слишком резко повзрослел, мне никак не удаётся взять себя в руки. Раньше было просто – выполнил задание, взял Якшу, улетел в буфер, сдал документы, забурился в бар, напился, накурился, подцепил девчонок любых, которых хочется. Напряжение сбросил и снова готов к бою. Подобострастие, заглядывание в рот, восхищение – это всё доставляло уйму удовольствия и удовлетворения. Можно было бессовестно чувствовать себя хозяином жизни. А потом опостылело. Потеряло смысл. Будто краски стёрли или выключили звук. Пустота. И вот вроде бы появился лучик, но мы же понимаем, что он призрачный.

– Скорее всего да. Отношения с человеком – особенно длительные – нереальны. Но ты можешь попробовать. Почему нет?

– Страшно.

– Но хочется?

– Да.

– Ну и всё. Не получится, значит – нет. Ошибки нужно совершать, Сань.

– Хотелось бы без них.

– Экая в тебе гордыня, дорогой! – рассмеялся Денеб. – Спи давай, пока Якша твой не проснулся. А я поколдую немного на кухне.

Он накинул на меня второе одеяло и вышел. Непривычно было получать заботу из чьих-то рук просто так, безвозмездно. Действительно, за деньги можно купить далеко не всё. И мне, однозначно, не хватало полноценного общения и взаимодействия с окружающими, с коллегами. Нужно было что-то менять в жизни, и как можно скорее. И Ден, и Льё совершенно правы.

Я думал обо всём сразу и ни о чём конкретно, начинал представлять какие-то картины желаемого будущего, вспоминал недавние события, терял мысль, снова возвращался к тому, с чего соскочил, и в итоге провалился в сон, несмотря на время, желания и унизительное положение больного.

Проснулся снова в темноту ночи. За окном шумел дождь, наигрывая незнакомую тоскливую мелодию каплями по откосу. Пару минут я высчитывал размер, которому подчинялось дождливое сочинение, сбился и бросил это дело. Жар отступил, и голова казалась одновременно тяжелой и легкой, даже немного пустой. Тело я чувствовал так, будто только вчера родился и ещё не знал, что нужно делать с руками и ногами. Они казались мне чужими, непослушными и новыми. Из-под закрытой двери виднелась туманная полоса света и слышались отдаленные звуки тихого разговора. Я был не один. И в этот раз сердце от осознания чьего-то присутствия наполнилось теплом. Если я исчезну, то эти двое, Льё и Ден, хотя бы вспомнят обо мне.

Я завернулся в одеяло, потому что ощущал странный холодок, блуждающий по коже, и босиком отправился в гостиную. Там никого не было, а голоса доносились со стороны кухни. Следуя узким тёмным коридором, я старался как можно тише подойти к двери, чтобы разобрать о чём говорили. Но меня обнаружили задолго до того, как я появился на пороге. Тишиной сдавило уши. Льётольв и Денеб сидели за столом, окутанные сигаретным дымом. Перед ними стояла наполовину пустая бутылка коньяка, тарелка с закусками и пара бокалов. Оба смотрели на меня с таким видом, будто я уже умер и теперь восстал из мёртвых.

– Что за тайные разговоры у вас тут?

– Ничего особенного, – откликнулся Ден, вставая, чтобы принести третий бокал. Льё откинулся на спинку стула и выпустил густое облако дыма.

– Да ладно? Почему же вы замолчали? Или ваши беседы не для моих ушей?

– Для твоих. Но не для его, – кивнул неопределенно за мою спину Льётольв. Только сейчас я понял, что дверь в комнату Якши была распахнута, а из ванной доносились редкие звуки возни.

– Пока ты не вышел, вода лилась. Не слышал? – вопросительно посмотрела на меня сущность, медленно наполняя бокал приятной золотисто-коричневой жидкостью. – Присоединяйся.

Я сел напротив, схватил коньяк и втянул носом приятный древесный аромат. Пили что-то дорогое и выдержанное. Собственно, иного Льё не признавал. Обжигающие капли заставили горло услужливо сжаться, а вкусовые рецепторы взыграть, как после годового воздержания. Тепло разлилось из желудка по телу, подарило ногам приятную расслабленность, а сердцу учащённый пульс.

– Ничего не слышал, кроме ваших голосов и дождя, – выдал я спустя какое-то время.

– Температуры нет – сразу другой человек, – констатировал Денеб, а я всматривался в выражение лица Льётольва. Он наверняка вернулся с какой-то информацией.

Распахнулась дверь ванной, с глухим стуком ударившись о стену, и из неё выплыл раскрасневшийся Якша. Белые длинные волосы он закинул за спину, капая водой на пол, а сам, подобно мне с одеялом, вступил в такие же отношения с полотенцем.

– Вот теперь человеком себя чувствую, – выдал он по-простому, и прошлепал босыми ногами к холодильнику. По-хозяйски извлек оттуда пакет с молоком и выпил. – Ух! Хорошо. Ты как, Саня, живой?

– Как видишь, – откликнулся я.

– Ну и хорошо. К работе поскорее вернуться бы! Надоел Будапешт. Хуже прокисшего молока. Эй, господа хорошие, коньячку не плеснете? – тупо уставился он на коллег.

– Ты еле очухался, какой тебе коньяк? – довольно грубо отрезал Ден. – Просохни окончательно и хотя бы сутки побудь в своём уме, а не в пьяном угаре. Если б мы не приехали, Саша так бы и лежал голодный и больной. Ты какого черта за своим экзистенциалистом не присматривал?

– А че я-то? – начал оправдываться Якша, отступая к окну. – Он взрослый человек. Сам может о себе позаботиться.

– Ну конечно! Он мог бы и не выкарабкаться. Ты же первый следом за ним и ушёл бы, алё! Что за идиот…

– Ничего ж не случилось! Отлежался и нормально! – протестовал Ярослав, трусливо опуская глаза.

– Ага. А ты где был? Бухал по-черному, – брезгливо отбрыкнулся Ден. – Да тьфу. Не хочу даже говорить. Рабочая пара! Тебя бы за предательство судить…

– Эй, Денеб, ты совсем уже? – испугался Якша.

– Ты же знаешь, что мы имеем право доложить, – холодно изрёк Льё. – Но не будем этого делать только из-за Саши. Так что имей ввиду, что на тебя компромат у нас есть. И его достаточно для изгнания.

– Да вы что?!

– Ничего. Думать надо, дорогой. Ду-мать! – зло шикнул в его сторону Льётольв и приложился к бутылке. – До тех пор, пока в рядах экзистенциалистов будет процветать такое безответственное отношение к своим парам, мы никогда не сравнимся во влиянии с Фениксами. Они всегда будут на шаг впереди, давить наше сообщество. Что может быть проще, учитывая тот факт, что мы сами ведем себя же к упадку? А начинается он как раз-таки с небрежного отношения к своим товарищам.

– Льё… – попытался что-то сказать Якша, но не успел. Льётольв поднялся, схватил стакан и бросил его под ноги сущности. Стекло разбежалось по белому кафелю пола со звоном и яркими всплесками. – Ты, тварь! Головой отвечаешь за Сашу, ясно? Если что, я ничем не поступлюсь, а тебя урою. Так ясно?!

– Да ясно-ясно… Чего психовать? – стушевался Якша, нервно теребя мокрые пряди.– Мы ж обычно вместе… А тут… Ну устал. Ошибся. Виноват.

– Виноват. Да, – Льё вернулся к столу и закинул в рот кусок колбасы. – Быдлом себя чувствую рядом с тобой. Гадливое ощущение.

– А который час? – поинтересовался я самым насущным, что могло сейчас иметь для значение. Перепалка Льё и Якши вообще никак не задела моё существо, что странно. В другое время я бы поддержал товарища, и пожалел бы сущность. Но в эту дождливую ночь меня волновало только то, что узнал Льётольв, и больше ничего. Мне нужна была информация, а вместе с ней – надежда.

Кажется, Ден ответил на вопрос, но мыслями я был уже далеко от этой кухни и только мимоходом отмечал происходящее. Перед глазами возникло милое аккуратное личико с широко раскрытыми от удивлениями глазами. Если распустить хвост, волосы у моей прекрасной незнакомки будут чуть длиннее плеч. Дождь за окном лишний раз напомнил мне тот день, когда я безропотно ждал её на набережной Дуная, промокший до нитки, глупый и уверенный в том, что смогу завоевать неприступное сердце. Закат тогда был мрачным, зато утром небо вспыхнуло красным, запалив в моей душе пожар, дым от которого скрыл всего меня, погасив веру в то, что рассвет вообще наступит.

Я был так глуп, так самонадеян, что не увидел самого главного – она другая. Не такая, как привычные мне девушки: её нельзя купить внешностью и дорогими костюмами, ни изысканные манеры, ни горячие взгляды не подействуют. Только настоящие чувства, только полнейшая искренность и честность. Способен ли я быть таким для неё? С правом на ошибку, но без права обладать властью? Впервые решал не я. И странным образом этот факт бередил душу похлеще всего остального. За прошедшие больные дни мне ни разу не подумалось, как затащить её в постель, как она выглядит без одежды, и как ведет себя после пары бокалов вина. Мне хотелось узнать, каковы её руки на ощупь, насколько трепетным будет дыхание в объятиях, узнать вкус губ, запах волос и взгляд, предназначенный только мне.

Впервые за огромное количество лет я мечтал, погруженный в лихорадку. Болел этот девушкой и своим нежеланием жить так, как жил раньше. Она ли всколыхнула во мне всю накопленную боль, или так совпало случайно? Но… Я нуждался в ней. Беспричинно. Иррационально.

– Саш! – вырвал меня голос Дена из раздумий.

– А?

– С тобой всё нормально? – он помахал перед моим лицом ладонью. Я огляделся. Якша пропал, Льё что-то сосредоточенно рисовал в блокноте, передо мной стоял наполненный бокал и тарелка с мясом.

– Да. Наверное. Я задумался.

– Всё гораздо хуже, чем мы могли подумать.

– В смысле?

– Давай доедем куда-нибудь, где не будет лишних ушей? Там и поговорим, – не отрываясь от рисунка попросил Льётольв.

– Давай.

Сообщить Якше о нашем отъезде пошёл Ден, а Льё наблюдал, как я собираюсь. В шкафу нашёлся новый чёрный костюм, под который я надел такую же рубашку и галстук. Серебристые запонки, начищенные туфли, любимый парфюм, часы, сигареты с зажигалкой в карман. И усталость.

Такси выплюнуло нас на тёмную мокрую улицу перед широкой металлической дверью, за которой оказался полупустой зал и крутая бархатно-красная лестница на второй этаж. Посетителей было на удивление много, но все – люди. Дорогое заведение для избранных. Мои товарищи знали толк в изысках. Я не настолько притязателен, как они, но такой подход к жизни влюблял в себя всё больше. Мы сели за столик у дальней стены, получили графин воды и легкий аперитив без лишних вопросов.

– Ну так что? – начал я.

– Льё нашёл её, – кивнул на друга Ден.

– Да. Это оказалось очень просто. Логика и связи. И никаких сомнений, к сожалению.

– Почему?

– Прими информацию спокойно, пожалуйста, – он сжал губы и чуть опустил глаза. Таким я его никогда не видел. Внутри Льётольва клокотала злость.

– Говори.

– Её начали искажать.

– Как? – хрипло выплюнул я. – Кто? Зачем?

– Зачем и как я выясню в ближайшее время, пока не узнал кто-то ещё.

– Так кто?!

– Магнус, – Льё помолчал, поднимая на меня взгляд своих чёрных глаз, настолько жутких, что я никогда не мог смотреть в них прямо.

– Серьёзно? – я нервно хохотнул. Что за идиотские шутки. – Твой брат? Как такое могло произойти? Почему?

– Саш… Спокойно. Мы сами пока не разобрались, – встрял Денеб.

Я рассматривал свои руки, пытаясь переварить информацию. Младший брат Льё. Искажал человека. Нет. Не так. Искажал девушку, которую я хотел видеть рядом с собой. Почему? Для каких целей? Что толкнуло его на преступление? И кто его прикрывает, раз об этом ещё неизвестно?

– Это нужно прекратить, – только и ответил я, отхлебывая ледяную воду.

– Да. Нужно, – откликнулся Льё. – Но прежде стоит договориться о нашем поведении и действиях.

– Льё! Это же твой брат! Брат!

– Да. Для меня это тоже был удар. Скажу больше – его поведение дискредитирует и мою личность. И я вынужден решить, что для меня важнее: экзистенциализм и сообщество, или брат.

– Или друг, – добавил я, вовсе не собираясь говорить этого вслух.

– Или друг. Да.

– Мне кажется, – медленно произнес Денеб, переводя взгляд с меня на Льё и обратно, – что эта ситуация не просто не случайна, она явно создана для определенной цели. Кто-то очень ловко использовал тебя, Саш. Наблюдал, подмечал и вмешался. Если посмотреть со стороны – момент выбран идеально. Ты – по-человечески слабый, потому что влюбленный, экзистенциалист, разочаровавшийся в самом себе и сообществе, но при этом сильный и претендующий на высокую должность. Друг Льётольва. Если тебя вывести из игры, показать преступником – то можно сразу убить с десяток зайцев.

– Ден прав, – согласно кивнул Льё. – За Магнусом кто-то стоит, сам бы он не стал заниматься такой ерундой, тем более столь топорно, что следы любой малец найдёт. Это было сделано специально. Скорее всего с расчетом на то, что ты обнаружишь его вмешательство и начнешь разбираться.

– Меня хотели подставить? – слова Льё и Дена с трудом проникали в сознание. Подковерные игры в сообществе? Когда даже руководящие посты не давали никаких привилегий, а только лишь привносили дополнительную нагрузку.

– Определенно. Столкнуть экзистенциалистов между собой.

– А смысл?

– Когда узнаем, кто подначивал Магнуса, тогда и поймём, – спокойно добавил Льё, подзывая официанта, чтобы сменить пепельницу.

– И что делать? Может приставить к ней кого-нибудь, охрану?

– Как вариант. Чтобы лишний раз не светиться и не нарываться на щекотливые ситуации. Ну и с Магнусом поговорить…

– Льё, – я начал о чем-то догадываться, но никак не мог ухватить мысль. – Ты не думаешь, что это тоже может быть определенной ловушкой? Тебе не стоит этого делать.

– Саш, он мой брат. Мы не виделись полгода. Наша встреча более чем ожидаема. Страннее будет выглядеть, если я не увижусь с ним.

– Точно… Я не подумал об этом.

– Самым разумным было бы тебе, Саня, бросить затею сойтись с этой девушкой. Кстати, Льё, ты так и не сказал, как её зовут, – встрял Денеб, стряхивая пепел.

– Илка… Прекрасное венгерское имя. Самое забавное, что одно из его значений – Факел. Считай, что Феникс… Как тебе такое, Саш?

– Красиво, – я собрался с мыслями и заговорил жестко и по-деловому. – Давайте так. Я сам разберусь. Вам в это лезть не нужно. Если уж мне суждено пойти ко дну, то лучше одному, чем тащить за собой товарищей.

– Нет, – отрезал Льё. – В этом деле уже присутствует Магнус. Рано или поздно я буду вынужден вмешаться. Поэтому лучше, если мне всё будет известно заранее и подробно.

– С тобой спорить невозможно.

– Ага, с ним так. Сань, ты не в том состоянии, чтобы справиться в одиночку. Якша тебе в этом деле не помощник, – мирно проговорил Денеб. – А кроме нас разве есть кто-нибудь ещё?

– Никого…

– Вот и решили.

Уходили домой под утро, уставшие и напряженные. Ситуация никого не могла оставить равнодушным. Я пытался представить, каково Льё понимать, что его брат не просто переступил черту, а скорее всего оказался в сговоре с кем-то неизвестным, затеявшим игру против него же. Предательство внутри семьи ещё хуже, чем предательство внутри сообщества. Отношения с Магнусом у моего друга и так складывались более чем сложные: волею судеб он оказался не настолько силён, как Льё, и жутко завидовал. Но проявленное терпение и безграничная любовь старшего к младшему вопреки ожиданиям, сыграли наоборот. Магнус относился к брату отвратительно, хотя тот постоянно его защищал и прикрывал.

Мне сложно было судить об их поведении, сам я рос один и не совсем понимал природу чувств Льётольва. Но, похоже, что семена зависти и желание утереть нос, легли в благодатную почву. Оставалось только догадываться, к чему это может привести.

Илка. Факел.

Может, стоило оставить его спокойно гореть для кого-то другого?

Будапешт. Дождь.

После нашего разговора всё незаметно, но серьёзно изменилось. К Илке приставили тайную охрану, которая регулярно передавала информацию Льё, а он уже – мне. Первый день слежки прошёл спокойно, ни Магнус, ни кто-то другой на горизонте не появлялся. Ден был занят своими делами, в которые нас не посвящал, Якша пропадал весь день в городе, делая вид, что готовится к следующему заданию, но оно, как назло, не поступало. Хотя я этому был даже рад: уехать сейчас значило бросить всё на самотёк. Болезнь отступила резко и больше не возвращалась, изредка напоминая о себе излишней сонливостью и осунувшимся лицом. Вроде бы только вчера я ещё лежал в постели, а казалось, что это было месяц назад, или больше.

Угрюмое одиночество толкало меня на улицу, но дождь заставлял оставаться на месте. Я сидел у открытого окна, курил, слушал музыку и кажется ни о чём не думал. Сигаретный огонек добирался до фильтра, обжигал мои пальцы и гас. Раз за разом. За весь вечер я целиком не выкурил ни одной папиросы. Хотелось поскорее пережить ночь, чтобы завтра совершить ещё одну попытку оказаться рядом с Илкой и поговорить с ней.

Хлопнула входная дверь. Я бросил взгляд на часы: половина десятого вечера. Рано. Якша шумно сбросил обувь и тяжелую косуху в прихожей и ворвался в тишину гостиной.

– Приветствую тебя! – пафосно изрёк он, плюхнувшись на диван. – Чего грустишь?

– Я? Не грущу. Думаю, почему заданий нет.

– Тебя берегут, не иначе. После болезни мало времени прошло. Ты только вчера на ноги встал.

– Странно слышать от тебя столь разумные речи, – ухмыльнулся я. Похоже Льё сумел прилично напугать мою сущность.

– Станешь тут разумным… После твоих друзей. И чего они тут околачиваются?

– Да кто ж знает-то… У всех свои дела. Хорошо, что у них нашлось на меня время.

– Обижаешься, что я не смог о тебе позаботиться?

– Нет. Ты это ты. Ожидать чего-то сверх возможного – глупо.

– Что-то я офигел от всего. Тут угрожают, там вообще кипишь…

– Где?

– Да в рестике. Магнус приехал, ты не в курсе? Я его за ужином встретил. Бухой в стельку, орал что-то невразумительное, на Льё гнал… Ну я и решил свалить, пока не досталось, – зевнул Яшка, растягиваясь на диване как кот.

– Типичные отношения младшего и старшего. Братья… – попытался я пошутить, чтобы не выдавать себя.

– Да завидует Магнус. Льё-то вон в руководство метит, за него сто процентов проголосует большинство. А этот мелкий только и может, что встревать во всякие передряги. Силой его природа обделила.

– И умом, ага. Был бы поспокойнее и не такой гордый, грелся бы в лучах славы Льётольва, – вырвалось у меня, но я тут же продолжил развивать тему, уходя чуть в иную сторону. – Они бы вместе составили крутую команду, особенно если бы Магнус стал помощником.

– О! Ты же всё пропустил! Об этом даже тут, в буфере, все болтают. Он не собирается прибиться к брату, его к себе в команду звал Марсель! – по-простецки выложил сплетни Якша, продолжая отчаянно зевать, заражая и меня сонливостью.

– Серьезно? В смысле – сплетни кто-то подтвердил?

– А то! Зам начальника архива сказал. Типа видел списки, поданные для голосования Марселем, там и Магнус был. Он меня никогда как информатор не подводил, да и смысл ему врать? Через неделю всё равно огласят имена кандидатов. Льё тебе не говорил?

– Не-а. Может, он сам ещё не в курсе?

– Смеешься? Чтобы лучший истинный и не знал? Говорить просто не хочет. Это ж считай предательство семейное. Я бы своего несуществующего брата за такое просто прибил.

– Ну конечно…

– Спроси у Льётольва, пока он не уехал. А то вдруг действительно не в курсе? – вдруг забеспокоился Якша. – Ты представь, если Марс проиграет Льё? Это ж гражданская война начнётся!

– Ничего не начнётся, не нагнетай. Марсель точно проиграет, и Магнусу придётся смириться или принять мелкую должность. Брат брата не оставит.

– Ой, не знаю, – совсем по-девичьи вздохнул Ярослав, поднимаясь. – Ужас непредсказуем. Лан, я что-то устал как собака, пойду спать. А то вдруг завтрашний день принесёт нам что-нибудь интересное!

– Дожди принесёт.

– Да? – спросила от двери сущность.

– Ага, прогноз неутешительный.

– Вот чёрт… Угораздило же нас тут застрять.

– Иди уже, essentia.

Якша скрылся в своей спальне, плотно закрыв дверь, так что я не слышал его возни и обязательного сонного бормотания. Самые мрачные подозрения превращались в доказанные факты, что беспокоило довольно сильно. Хотелось срочно встретиться со Льё и обсудить дальнейшие действия, но он сегодня просил его не беспокоить. Стоило спросить Ужаса напрямую, чем таким тайным промышляют они с Денебом: аккурат перед болезнью со мной поделились очень интересной информацией, которую можно было бы отнести к разряду слухов, если бы я хорошо не знал своих товарищей. В среде отступников, обитающих в Будапеште, из числа которых, кстати, и наняты соглядатаи для Илки, поговаривают, будто Льётольв и Ден перешли границу слияния, в результате чего сущность восстановила тело своего экзистенциалиста. В такое сложно было поверить: переход границы считали невозможным, но чисто теоретически… Я хорошо помнил, что у Льё были огромные шрамы после серьёзной бойни в Боснии, случившейся пару лет назад. Но их скрывала одежда. Спросить в лоб – значит показать недоверие, а повода раздеть друга не находилось.

Случайно, словно лишний пепел с сигареты, с моих губ сорвался печальный вздох. Болезнь, встреча с Илкой, напряжение внутри сообщества – всё это превращало меня в размазню, чувствительную и нерешительную. Пожалев, что среди лекарств нет снотворного, я добрался до кровати, скинул с себя одежду и забрался под холодное одеяло. За окном шумел город, прорываясь сквозь приоткрытую створку. На набережной наверняка сияло здание парламента с остроконечными башенками, напоминающее какой-то сказочный дворец, и мой любимый мост Сечени свободен от машин, но заполнен туристами, желающими снять невероятные ночные виды города. Кроме этого моста и смотровой площадки Цитадели, я больше ничего не любил в Будапеште никогда. Сам не знаю, почему. Наверное, не было на Земле такого города, который запал бы мне в душу, ни одно место не вызывало желания возвращаться, даже родной дом и могила бабушки.

Ещё и дождь. Кажется, даже природа решила довести меня до крайней степени угнетенности и толкнуть в депрессивное состояние. Сама Судьба сговорилась с миром, чтобы дожать того, кто был готов задушить сам себя. Но я просил ещё немного времени, ещё одну попытку: всего лишь короткую встречу с Илкой, которая, возможно, даст мне силы, или же послужит толчком в темноту. Был ли я готов к любому из этих исходов? Отчасти. Во всяком случае, слушая затихающий шепот Будапешта, я засыпал спокойно, думая только о том, как смогу сесть за рояль, когда всё закончится. Только вот я и не предполагал, что всё только начиналось.

За время болезни я забыл, каково это – просыпаться под безумную музыку, которую имел привычку слушать Якша, когда находился дома. Похоже, новый день ничего не изменил. С пола на меня тоскливо смотрел мятый костюм и несвежая рубашка, брошенные вечером. Сегодня они мне не понадобятся, на важные встречи я надеваю более интересные и красивые вещи. Каждый экзистенциалист изящен в чем-то своём, особенно если он – истинный. Нас не так много, чтобы быть похожими друг на друга. Льё курит через мундштук, рисует, пьёт дорогие напитки, никогда не стрижётся коротко, обожает сложные ароматы и строгие костюмы по фигуре, обязательно с запонками. А я? Ношу длинные волосы, люблю дорогую одежду из натуральных тканей, безупречно выглаженную, необычные сочетания цветов, идеальный крой, гладкое лицо без признаков щетины, а ещё – пуговицы. Они как запонки у Льётольва – выполняют функцию едва заметных акцентов, которые делают мой образ завершённым и посылают невидимое сообщение тому, кто смотрит на меня. Когда-то Ден пошутил, что я со своими пуговицами, как Елизавета Вторая с брошами, – каждый раз хочу что-то сказать, а сообщество разгадывает. Иногда так и есть, а иногда я поддаюсь перфекционистским порывам.

В груди застряли тяжелые и грубые последствия болезни: долго откашливаясь я никак не мог окончательно подняться с постели. За неделю ни разу не кашлянул, а тут как столетний старик заходился и заходился в новом приступе, пока не сообразил выпить воды, по счастливой случайности оставшейся на самом дне стакана, притаившегося на тумбочке. Полегчало.

Хотелось снова лечь и лежать, покрываясь ледяным потом, и никуда никогда не выходить. Не есть, не пить, и даже не дышать. В дверь тихо поскреблись, и в приоткрывшейся щели появилась лохматая голова Якши.

– Живой что ли? – вместо приветствия выдал он.

– Как видишь. Местами.

– Тебя аж через музыку слышно было.

– Ну извини! – психанул я, пытаясь завернуться в одеяло с головой и провалиться сквозь этот мир.

– Да ладно, чё ты? – стушевалась сущность. – Я думал, может помочь чем надо… Есть будешь? Я обед заказал.

– Буду.

– Тогда подогрею и на столе оставлю. Или сюда принести?

– Встану. Не маячь только.

– Окей. Денеб, кстати, забегал. Притащил твои костюмы из чистки.

– В смысле мои костюмы? – от удивления я даже сел, позабыв о слабости и о начинающейся головной боли.

– Он в рань несусветную утром явился, забрал вещи из шкафа и ушёл, молча. Потом вот принёс, – словно оправдываясь тараторил Якша.

– А который час?

– Три.

– Кошмар.

– Ну я не стал тебя будить, после болезни надо как-то восстанавливаться.

– Лучше скажи, что это Ден тебе пригрозил…

– Он невыносимый! Самая странная сущность из всех, кого я знаю…

– И кого боишься до полусмерти, – мне удалось улыбнуться. В виске тут же застучало с удвоенной силой, и я, собрав волю в кулак, поднялся. – Хрен с вами со всеми. Я в душ и обедать. Вечером есть дела, надо быть бодрым.

– Давай. Я тоже через пару часов свалю… Может со мной махнёшь? Говорят, девчонки будут классные!

– Опять пить что ли? Не надоело?

– А чё ещё делать? Тоска, да и только.

Он оставил дверь приоткрытой и испарился в музыкальном шуме. Мог бы сделать и потише, но тишина и Якша – совершенно несовместимы, даже отдых сущность выбирает безумный. Мы никогда не сидели в тихих ресторанчиках, наоборот, наведывались в самые яркие и громкие места, чтобы от басов сотрясались внутренности, девушки кричали на ухо свои имена, а с персоналом можно было общаться только знаками. Поэтому всё чаще последнее время нам приходилось развлекаться по отдельности.

С усиливающейся головной болью я прорвался через шумовую завесу в ванную, спрятался в душе и стоял там минут тридцать, если не больше. Во всяком случае мне казалось, что прошло часа два, а желания выходить из-под воды не было никакого. Странное умиротворение приносили прохладные струи, стекающие по телу. Волосы становились тяжелыми и совершенно гладкими, а лицо будто и вовсе пропадало, смытое с головы. Всё, что хранилось в моей памяти, невыносимое и отвратительное, забирала вода, уносил водоворот в сливную трубу и дальше, по грязным коллекторам в очистительные сооружения и, наверное, в сам Дунай. Красивый конец и новая жизнь для экзистенциальных отходов моего существования. Благо, давно не приходилось отмывать от себя человеческую кровь – это бывало похуже ночных кошмаров после некоторых влияний. Кровь пахла, засыхала и сворачивалась, будто стремилась проникнуть через кожу внутрь, спастись, вонзить стрелу мести в того, кто пришёл и уничтожил всё, долго создаваемое влиянием. Иногда мне становилось их даже жалко и я думал, вдруг существует кто-то похожий на экзистенциалистов, который тоже возникает из ниоткуда и убивает нас, считая чем-то негативным и опасным. Когда-нибудь придут и за мной.

После душа я так же долго стоял перед зеркалом, как истукан, пока не вспомнил, что неплохо было бы побриться и причесаться. Вроде бы такие простые и понятные действия, привычные, но даже они показались мне вдруг сложными. В душу закрались сомнения: стоит ли идти на риск и встречаться с Илкой? Что будет, если она мне откажет – ясно, самый лучший вариант. Но ведь может случиться иначе. И тогда я возьму на себя ответственность за неё, за её жизнь и благополучие, заодно перейдя дорогу Магнусу и подставив Льё с Деном под дополнительный удар. Было ли у меня право так поступать? Могло ли внезапно и беспричинно вспыхнувшее чувство служить оправданием? Головой я понимал, что вряд ли. Нужно больше рациональности в мыслях и действиях, но сердце упорно твердило обратное и, судя по всему, мои друзья были с ним согласны.

Обед Якша, кажется, заказал в самом лучшем ресторане – вкус был отменный. Мне несколько полегчало, чуть меньше стала болеть голова и я даже смог насладиться салатом и мясом. На стол просился бокал хорошего вина и сигареты, и можно было бы это устроить, но вечером я не должен испортить о себе впечатление.

Тревога волнами расходилась по телу,то накатывала как прилив, то вдруг затихала, пропуская вперед совсем уж наивные и романтические мечты: как было бы хорошо, если бы всё сложилось. Может тогда я бросил бы дело экзистенциалистов и просто жил бы. Рядом с Илкой. Пусть даже здесь, в Будапеште. Зато не пришлось бы больше ничего искать, ни от кого убегать, рисковать жизнью и заливать неудовлетворенность алкоголем, и прятать пустоту в чужих холодных постелях неприветливых гостиниц. Я мог бы вернуться к музыке, может, открыл бы свою школу. И смог бы спокойно навещать могилу бабушки.

– Эй, герой-любовник! – раздался за спиной весёлый голос Денеба. Я вздрогнул и отложил вилку.

– Привет, Ден.

– И тебе не хворать! – он сел напротив меня и упёрся взглядом в полупустую тарелку, будто она могла о чём-то рассказать. – Выглядишь гораздо лучше.

– Вашими со Льё стараниями. И да, спасибо за костюмы, – сколько я не пытался заставить себя взглянуть на сущность, так и не смог. Боялся, что Ден моментально прочитает все мои мятежные мысли.

– Ерунда. В конце концов, я ж их не в ручную чистил. А отвезти-привезти вообще ерунда. Якша бы не сообразил.

– Это точно. Но всё равно…

– Саш, ты чего? Совсем растёкся как тесто. Где твоя гордость, сила и решительность? Такой день сегодня важный.

– Я сомневаюсь, – наконец-то удалось поднять взгляд, который совершенно ожидаемо столкнулся со взглядом Дена, туманным, почему-то совершенно серым. – Стоит ли моё личное гипотетическое счастье всего того, что может за ним последовать?

– Стоит, – без намёка на сомнения тут же ответила сущность. – Любовь вообще стоит всего.

– Любовь не всегда равна безоблачному счастью.

– Ну, знаешь ли, всё что безоблачно – скучно и статично. А такое чаще всего разваливается очень быстро. Ты же настроен не на одну ночь, так ведь?

– Нет. Я как-то даже побаиваюсь ей предлагать.

– Ну точно не на первом нормальном свидании, – он рассмеялся. – Хорошо, если эта милая девушка вообще захочет с тобой говорить.

– Лучше б не захотела, – вырвалось у меня мысль, которая фоном вертелась в голове с самого утра.

– Дурак! Я сегодня глянул на неё мельком – классная. Надо быть полным идиотом, чтобы отказаться от попытки заполучить её в свои руки.

– Зачем ты наблюдал за Илкой?

– Чтобы быть уверенным в охране. Нормально ребята работают, незаметно.

– А искажения? Магнус ещё что-то делал?

– Нет. Вчера и сегодня его даже рядом не было.

– Странно.

– Я тоже так считаю, но Льё сам разберётся. Они как раз вечером встречаются.

– Всё равно меня это настораживает.

– Не тебя одного.

– Ладно. Давай не будем о тревожном, обсудим всё позже, когда обе встречи состоятся, – резюмировал Ден, вытаскивая из моей тарелки самый большой черри. – Вкусно, надо же, – удивилась сущность. – Ты доедай, и надо собираться. С тобой поеду.

– Почему не со Льётольвом?

– С братом он и без меня разберётся, если надо будет. Зачем я им в приватной беседе?

– Тоже верно.

Я быстро доел и под присмотром Дена начал собираться. Якша забежал попрощаться, бросил удивленный взгляд на полуголого меня и Денеба, никак не стал это комментировать, пообещал вернуться к утру и растаял в прихожей. Неожиданно для самого себя я почувствовал некоторое облегчение: от собственной сущности уставал всё больше и больше и с завидной регулярностью хотел набить ему морду, просто так, чтобы… Чтобы что-то изменилось.

Отдав предпочтение тёмно-синему костюму с белой рубашкой, я оделся, придирчиво осматриваемый Деном.

– Дороговато выглядишь, – буркнул он.

– Да вроде как обычно, – пожал я плечами в ответ.

– Не-е-е-т! Обычно ты выглядишь чуть ли не кричаще дорого, изысканно и оттого чуть вульгарно. А сейчас очень прилично. Аж странно.

– Не понял я, что ты хотел сказать…

– Да Илка сразу поймет, что цена твоего костюма равна стоимости всего её гардероба!

– Это так важно?

– Обычным людям – да.

– Думаешь она настолько меркантильна?

– Скорее наоборот. Может и смутиться.

– Я не могу пойти в домашнем.

– Не можешь.

– Ден! Хватит уже, а! Я и так нервничаю!

– Да ты так серьезно смотришь, я не могу не издеваться, – расхохотался он. – Всё нормально с тобой, расслабься.

– Идиот.

– Ага.

– Куда нужно ехать?

– Да туда же, где ты её встретил. Льё сказал, что Илка работает где-то недалеко.

– Я помню только, что на этом перекрестке были трамвайные пути и продуктовый магазин.

– Всё верно помнишь. На такси поедем, выйдем пораньше, прогуляемся до места пешком.

– Главное, чтоб дождь не пошёл. Весна в этом году какая-то мокрая в Будапеште

– Я вообще этот буфер не люблю, – откликнулся Ден, терпеливо наблюдая, как я запираю дверь. – Тут как-то серо. И слишком просто, если сравнивать с той же Москвой. А вот Льё нравится.

– Ну он тут жил… Родина и есть Родина.

– Устаревшее понятие. А для экзистенциалистов и вовсе бессмысленное.

– Ты так говоришь потому, что сущность.

– Может и так. В любом случае, я жду не дождусь, когда мы отсюда улетим.

– И я тоже.

– А Илка?

Мы сели в такси, и вопрос Дена повис в воздухе без ответа. При водителе я не собирался разговаривать на столь личные темы и просто наблюдал, как мимо проносились невысокие серые, бежевые и коричневатые дома. Хотя “проносились” слишком громкое слово. Скорее проплывали, ибо ехали мы достаточно медленно, петляя улочками. Щедро расплатившись, вышли недалеко от перекрестка, где я должен был встретить венгерку.

– Так ты ответишь или нет?

Я надеялся, что Денеб забыл о своём вопросе, и тяжело вздохнул. Ответа у меня не было.

– Посмотрим.

– А…

– Мне всё кажется, что я в тупике и совершаю ошибку за ошибкой. Так что не пытаюсь даже заглядывать вперед. Ни на день, ни на два, ни на минуту.

– Да, всё очень шатко. Ну да ладно. План на вечер хотя бы есть?

– Для начала извинюсь за прошлую пьяную встречу, постараюсь объясниться и предложу выпить кофе. Тут на каждом шагу забегаловки. Если откажется, снова попробую проводить. Ну а если и здесь случится провал, значит я неудачник. Можно будет напиться и первым же рейсом улететь куда глаза глядят.

– Эй! А как же мы со Льё? Ты обещал поддержать его. Эх ты, Саня-Саня… Чего как пацаненок-то?

– Отвянь.

– Я тебе не Якша, не отвяну. Давай уже, завоюй её сердце – своей прекрасной Илки.

– Это имя переводится как Факел.

– Ага, в курсе. Почти Феникс. Забавно.

– Надеюсь, не судьбоносно. Люди экзистенциалистам не пара, но всё же не настолько критично, как Фениксы.

– О! Зачатки рациональных мыслей! Так держать, друг. Всё, я издалека понаблюдаю.

Денеб хлопнул меня по плечу и чуть отстал. Дальше я шёл довольно людной улицей под серым небом один. Гремели трамваи и шумели проезжающие мимо машины, слышались разговоры прохожих, стук дверей и веселые возгласы компаний, входящих или уже выходящих из пабов и кафе. Буфер как буфер. Тихий, обыденный, статичный. И внутри него я, экзистенциалист, ловящий на себе удивленные взгляды, особенно девичьи.

До светофора оставалось несколько шагов, и я видел, как сигнал начал мигать зеленым для пешеходов. В этот момент на тротуар шагнула она. Илка. И в сердце моём точно зажёгся факел. В прошлый раз она показалась мне более обычной и живой, чем сейчас. Точно видение плыла мимо изящная тонкая фигурка, спрятанная в лёгкую вязаную кофточку, волосы, собранные в небольшую косу, открывали бледную шею и крошечные серьги в ушах. Илка сосредоточенно смотрела под ноги, но не спешила. Я свернул за ней, прошёл немного следом и ускорился, чтобы поравняться. Сейчас или никогда. За мной наблюдала невидимая охрана, может и посыльные Магнуса, Денеб: я чувствовал себя актёром на сцене, плохо выучившим роль.

– Привет, – поздоровался я, когда оказался рядом. Илка чуть притормозила и с удивлением взглянула на меня.

– Мы знакомы? – о, этот голос. Нежный и строгий, как нельзя лучше подходящий к её лицу.

– Да. Вернее не совсем. Пару недель назад я среди ночи пытался тебя…вас… проводить. Мы обменялись телефонами, я писал…

– А… – только и сказала она. – И что же вам снова от меня надо?

– Проводить, – пожал я плечами и, спохватившись, добавил, – и извиниться. В тот день я был ужасно пьян – мне неловко говорить об этом. Но намерения что тогда, что сейчас у меня самые серьезные.

– Что? – она как-то брезгливо прошлась взглядом по моему лицу и продолжила движение вперёд. Мне же пришлось немного лавировать среди встречного потока и не к месту попадавшихся столиков летних веранд.

– Боже… Я хочу с вами познакомиться нормально!

– Интересно, с какой целью? Судя по вашему виду, верить вам нельзя. Да даже в серьезность, и тем более – в нормальность.

– Думаете я стал бы бегать за девушкой просто так?

– Не знаю. Но мне надо домой, так что извините.

– Пожалуйста, дайте мне возможность хотя бы как-то загладить свою вину и первое отвратительное впечатление. Может, кофе? – её холодные ответы толкали меня в руки отчаянию ровно с такой же силой, с какой глаза и голос притягивали к себе. Нужно было отступиться, спасти её тем самым от моего общества. И я был готов это сделать, пока мельком не заглянул в голову Илки, просто чтобы убедиться в словах Льё. Да. Он ни в чём не ошибся. Её начали искажать, причём очень странно – об этом Льётольв не сказал – Магнус пытался насадить отвращение к мужчинам, удивительно похожим на меня. И именно это не позволило мне отступить.

– Ладно, – тяжело вздохнула Илка. – Чувствую, что иначе вы от меня не отстанете.

– Саша, – с улыбкой протянул ей ладонь, а в груди что-то словно расцвело и все камни разом ухнули в пропасть.

– Илка, – ответила она уже не так сухо, как раньше, несмело пожимая мою руку.

И как бы мне не хотелось отпускать её маленькую ладошку, сделать это пришлось. Мы свернули в первое попавшееся кафе и сели за небольшой столик подальше от входа. Я заказал кофе и свежую местную выпечку. Илка внимательно смотрела за моими действиями, будто ждала, что я чем-то выдам себя.

– Вы не переживайте так. Я вам ничего не сделаю. Просто… – подобрать слова оказалось очень трудно. Да и говорят ли при первой встрече о своих чувствах и впечатлениях? Я вдруг понял, что никогда не знакомился с простыми девушками. Вообще. – Просто тогда вы мне как-то резко понравились. Приглянулись. Кхм. В общем, я понял, что должен с вами познакомиться.

– О… Это неожиданно, – она опустила взгляд, то ли смутившись, то ли задумавшись о чём-то.

– А я вам писал, и вы не ответили. Почему?

– Не получала ничего. И даже если бы получила, не пришла бы.

– Простите…

– Я не знакомлюсь на улице. Особенно ночами. Особенно с пьяными. И с теми, кто явно выше меня по статусу.

– Статусу? – эхом отозвался я и вспомнил слова Денеба.

– Разве не замечаете? На улицах таких как вы встретить сложно даже в центре Будапешта.

– Обычно я не замечаю таких вещей, ибо некогда смотреть по сторонам. Да и в любых городах я бываю лишь проездом.

Её довольно колкое замечание мелким камешком пустило трещинки по тонкому стеклу надежд. Но отказываться от самого себя ради женщины? Пусть думает что хочет, это всё внешнее, обёртка.

– Две недели – это проездом?

Кофе давно принесли, но она так и не притронулась к нему, я же безумно хотел осушить кружку залпом. И не одну.

– Нет, я тут слишком задержался. Болел. После того, как ждал вас под проливным дождём подхватил серьёзную простуду.

– О… Но в этом нет моей вины.

– Я вас и не обвиняю. Сам дурак, сам расплатился.

– Неужели так хотели меня увидеть? – Илка всё же подняла на меня взгляд, который я тут же поймал и не отпускал. Даже забыл, что нужно было ответить на вопрос. Что-то такое было в её глазах, что манило меня, затягивало как болото. Какая-то неизвестная внутренняя глубина, иногда горечь и широта. Да, её взгляд был печально-грустным, но невероятно добрым. Она будто бы смотрела с умилением и любовью на весь мир, и на меня в том числе. – Кажется, да? – улыбка едва тронула её губы, и я ответил тем же.

– Точно да. У вас удивительные глаза. Вам говорили об этом?

– Много раз.

– Жаль.

– Почему? – в её взгляде сверкнул мимолетный интерес.

– Я хотел бы быть первым, кто это скажет.

– Увы, но вы не первый мужчина в моей жизни.

– Так значит, вы готовы продолжить общение?

– Я этого не говорила, – она отвела взгляд, осторожно отпивая уже чуть остывший кофе.

Как же трудно говорить с людьми, когда не заглядываешь им в голову. Сейчас я мог бы наверняка узнать, что она думала, когда произносила эту фразу. Готова или не готова, хочет или нет. И в зависимости от этого придумал бы стратегию. Вела Илка себя довольно сдержанно и безэмоционально, если не считать этого слишком долгого взгляда и редких искорок в глазах. Она вполне могла играть со мной. Но что-то подсказывало мне, что всё не так. Я тоже её чем-то зацепил, иначе она послала бы меня куда подальше ещё на улице.

– Но вы всё ещё здесь. Что несказанно радует, – откликнулся я, пожалуй, слишком самоуверенно, хотя внутри всё дрожало. Ну точно, пацан, который на поцелуй будет месяц собираться.

– Просто здесь подают вкусный кофе. После работы лучше не придумаешь.

– Вы же спешили домой?

– И? А вы вообще в Будапеште проездом.

– Какая вы строгая, Илка. И нравитесь мне всё больше.

– Кажется, кто-то не привык к отказам.

– Кто-то не умеет знакомиться.

– Неужели?

– На улице никогда не приходилось.

– И вы ещё удивляетесь моим словам о статусе?

– Определённо. Внешнее никак не определяет человека.То, что внутри – первично. Слышали, что такое экзистенциализм? Вот я его приверженец. Так что совершенно не важно, как я выгляжу. На вашем месте меня больше волновали бы внутренние мотивы.

– Ну я уже поняла, что понравилась вам. Вопрос теперь в том, что вы собираетесь с этим делать.

– Жить, – я невольно улыбнулся. Такая она была чудесная в своей упрямой правоте и напускной твёрдости. Но то, что между нами завязывались тонкие нити, сомнений уже не вызывало. – С одним, правда, условием.

– М?

– Хочу, чтобы ты была со мной.

– Вот так сразу?

Я даже не понял, чему она удивилась больше: тому, что я перешёл на ты, или столь категоричному желанию. Илка откинулась на спинку стула и устало посмотрела в окно.

– Знаете, многие мужчины считают, что женщины – очень простые, как футболки в их шкафу. Взял любую и пользуешься, пока не надоест, или не станет грязной. Тогда можно её выкинуть, постирать… В общем, сделать что-то, что подскажет ситуация. И выбирают женщин также: зашёл в магазин, увидел ту, что понравилась, и купил. Особенно если финансы позволяют иметь более широкие возможности. Конечно, спрашивать у футболки, хочет она к тебе домой или нет, – глупо. А вот у женщин – стоило бы.

Такой тирады я точно не ожидал в ответ на в целом несколько шутливую фразу. Илка казалась слишком серьёзной и даже несколько обиженной. Наверное, было что-то в её прошлом, что заставляло так реагировать. И я решил сменить тактику, ибо заметил, как она бегло оглянулась. Только бы не ушла.

– Я сказал лишнего, прошу прощения…

– Да ладно. Ничего удивительного в этом нет. Все мужчины похожи в своих заблуждениях. Спасибо за кофе, но мне давно пора.

– Подожди! Я не такой, как остальные. Я действительно настроен серьёзно!

– Оставь эти стандартные фразы для кого-нибудь ещё. Мы вообще не знаем друг друга, чтобы говорить о серьезности!

– Так ты не даешь мне даже шанса попробовать узнать тебя и показать себя! Чего ты боишься? – я поднялся вслед за ней, перегораживая дверь. Илка протиснулась мимо меня, и мы оба вышли на улицу, где уже порядочно стемнело и накрапывал дождь.

– Ничего! Я просто не хочу.

– Но как же так?

– У тебя бывало такое, – она вдруг остановилась и повернулась ко мне, – что ничего не хочется? Ни общения, ни работы, ни любви? Вообще ни-че-го! Оставь меня в покое, пожалуйста.

И, несмотря на свои слова, Илка стояла и смотрела на меня, будто ожидая чего-то, то ли согласия, то ли возражения. А я хотел бы сказать ей всё как есть, но боялся. Обвинял в страхе её, но при этом чувствовал, как собсивенное сердце сжимается в ужасе.

– Всё время. Я давно так живу. Вернее жил. Пока не увидел тебя, – дождь усиливался, и на щёку венгерки приземлилась тяжелая капля. Осторожно стерев её, я неожиданно тихо и как-то нежно добавил, – дождь. Если хочешь, можешь оставить меня здесь. И я обещаю, что больше никогда не потревожу тебя. Лучше закончить всё, ещё не начав, чем начать, попробовать, и…

– Если пойти прямо, то можно выйти к Дунаю, – она отвела мою ладонь от лица, запахнула кофточку и медленно пошла вдоль улицы.

– Я не очень люблю Будапешт, хотя бываю тут очень часто. По работе.

– А я даже не знаю, как к нему отношусь. Приехала сюда вместе с родителями, когда отца перевели по службе. Уже лет пятнадцать прошло, наверное. Мне больше нравятся совсем крошечные городки, такие, чтобы пару улиц и все друг друга знают.

– Тяжело жить среди тех, кто знает о тебе всё.

– Почему? Как одна большая семья. Уютно и спокойно, не обязательно притворяться, можно быть самим собой.

– Тебе, наверное, просто повезло с семьей.

– Возможно.

– А мы ведь промокнем.

– Точно. Ты говорил, что недавно выздоровел.

– Буквально вчера, – улыбнулся я.

– Тогда стоит переждать дождь.

– Не хочу. Если ты не боишься простудиться, то давай лучше прогуляемся. Разговаривать на ходу у нас выходит лучше.

– Не боюсь. Привыкла к дождям. Почему-то всегда забываю зонт в такую погоду.

– У меня вообще нет зонта. Из-за постоянных переездов вещей всего небольшой чемодан. Ничего лишнего.

– Так странно, не представляю, как можно проводить всю жизнь в дороге.

– Легко. Я и сам не заметил, как приспособился. В такого рода аскетизме есть своя прелесть.

– Что тогда можно называть домом?

– Людей. У меня парочка близких друзей-коллег, – заметив, как она поежилась, я дотянулся до её ладошки, – у тебя руки холодные. Замерзла?

– Не-а, – скромно ответила Илка, тем не менее не отказываясь от моей тёплой ладони. Я еле удержался, чтобы не выдохнуть от очередного облегчения. Всё это выглядело со стороны так смешно и чуточку нелепо, что мне хотелось и смеяться и плакать от умиления. Идиот.

– Давай возьмём горячего чая на вынос хотя бы?

– Как хочешь.

В ближайшей забегаловке мы купили два больших горячих стаканчика с ароматным чаем и под дождем, снова обмельчавшим, двинулись в сторону набережной.

– Ты какую-то высокую должность занимаешь? – спросила она после пары минут тишины.

– Ну как сказать… Что-то вроде. Но в нашей организации все выглядят как заправские интеллигенты, педанты и вообще… Только не спрашивай, почему. Я сам не знаю.

– Это нормально. Иногда рабочая форма более чем странная.

– А где ты работаешь?

– Отвечать обязательно?

– Нет. Просто интересно.

– Дунай, смотри, – она указала вперед, и я заметил в конце улицы набережную. Всё вокруг привычно серо-желто-коричневое. В солнечную погоду город выглядел гораздо привлекательнее и веселее, даже чище.

– Любишь воду?

– Скорее боюсь, но разве можно устоять перед таким величием?

– Наверное, я слишком многое видел, чтобы удивляться большим рекам и старым городам.

– Не бывает такого, чтобы человека ничего не может увлечь, – парировала Илка.

– Музыка. Вот её я люблю. Остальное не так интересно.

– Мама играла на фортепиано и пела. Я тоже люблю слушать музыку.

– И я играю. Только не пою.

– Правда?

– Да.

– Здорово… У тебя и руки совершенно музыкальные, пальцы… – она вдруг замолчала, видимо, смутившись своих случайных слов. А я только и ждал, когда Илка позволит себе расслабиться и перестанет меня бояться. Её рука тут же снова оказалась в моей и больше не выбиралась оттуда, пока мы изрядно промокшие шли вдоль набережной, болтая ни о чём.

Я забыл о постоянном наблюдении и близости сущности, о Льё и Магнусе, которые в этот самый момент могли обсуждать меня или Илку, не вспомнил я и о Яшке, о работе, о болезни. Всего меня занимала она – волшебная девушка, совсем капельку сдавшаяся под моим натиском. Никакие искажения не смогут помешать истинным чувствам и желаниям: именно в этот момент я понял, что никогда и ни за что не уступлю Магнусу, чего бы мне это не стоило. На доме Правительства зажглись привычные огни, да и весь город теперь светился, во всяком случае вдоль берега Дуная. Из баров и гостиниц вылезали туристы, распахивали зонты, громко переговаривались, мерцали вспышками фотоаппаратов, а мы просто шли сквозь них, держась за руки.

Мне думалось, что с одной стороны всё складывалось вполне удачно, но с другой – оставалось ощущение какого-то подвоха. Сначала Илка была отчаянно против меня, а теперь спокойно держит за руку. Что заставило её так быстро изменить своё отношение? Или это приём по усыплению бдительности? Проверка? Что?

– Как ты будешь добираться до дома? – спросил я, пытаясь прощупать почву.

– На метро. Или пешком, на крайний случай.Ты что же, уже собрался уходить? – хитро улыбнулась она.

– Нет. Просто вспомнил, что ты вообще-то шла домой, когда я тебя поймал. И всё ещё готов проводить. И если уж честным быть, то всё это выглядит очень подозрительно. Ты вдруг расположилась ко мне.

– Разве не этого ты хотел?

– Да. Но всё равно…

– Саша, – она впервые за этот вечер назвала меня по имени, и сердце снова ответно ёкнуло. – Что случилось, то случилось. Если бы я могла объяснить, то обязательно это сделала бы. Ты не думал, что я эти дни вспоминала тебя? Не каждую ночь кто-то пытается со мной познакомиться, особенно такой. Было интересно. И страшно. А уж после я разозлилась, потому что дала слабину, понадеявшись, что ты напишешь.

– Погоди. Но я же писал.

– Давай сравним номера.

Мы достали свои телефоны и начали проверку. Оказалось, что я каким-то немыслимым образом перепутал пару цифр. Хотя немудрено – в тот вечер я выпил слишком много, странно, что вообще умудрился запомнить Илку и место встречи, да ещё и проводить её.

– Я себя ужасно вёл, да?

– Угу. Хорошо, что улицы были почти пустыми. Ужасно стыдно было идти рядом, но я подумала, что спорить с человеком в твоём тогдашнем состоянии лучше не стоит.

– Обычно я, когда пьяный, довольно мирный. А тут… Небольшой кризис случился.

– Экзистенциальный? – улыбнулась Илка, и я понял, что за эту улыбку можно простить ей всё, что угодно, даже если прощать нечего.

– Вроде того. Когда-нибудь я тебе всё расскажу.

– Если не улетишь.

– Даже если улечу. Вернусь ведь.

Договорить я не успел – зазвонил телефон. Льё. Похоже, что-то случилось.

– Важный звонок, извини, – шепнул я Илке и снял трубку. – Да.

– Привет. Ты где?

– На набережной, гуляю.

– Отлично. Илка с тобой? Мне Ден звонил, но лучше уточнить.

– Да.

– От себя не отпускай. Магнус очень странно себя вёл, как бы не учинил чего-нибудь нехорошего. Похоже, мы влезли в осиное гнездо.

– Я так и думал.

– Не ты один. Самое отвратное – здесь ещё и Сёртун замешан. Не знаю, как ты будешь справляться, но эту девушку вообще не стоит оставлять одну. Я уже вызвал подкрепление к охране. Но, боюсь, что если не сегодня, то в ближайшее время нам всем будет нелегко. Саш… Мы с Деном в любом случае тебя поймем и поддержим, но подумай о ней. Очень хорошо подумай.

– Я подумал, – взгляд остановился на озабоченном лице Илки, будто бы она понимала, что происходит что-то нехорошее, и я не удержавшись, приобнял её, осторожно прижав к себе.

– Понял. Ладно. Будь внимателен. Я доберусь до Дена, потом напишу тебе.

– Давай. До встречи.

– Что-то случилось? – тут же отреагировала венгерка.

– Проблемы на работе, ничего особенного.

– Ты сразу в лице поменялся, я даже испугалась.

– Не бойся. Надеюсь, что мои рабочие трудности никак не отразятся на нас с тобой.

– На нас? Я вроде бы не давала ещё никаких согласий и обещаний.

– Они мне и не нужны. Будто и так ничего не понятно.

Илка попыталась выбраться из моих объятий, но скорее для виду, чем серьёзно, за что я обнял её ещё крепче и тут же пожалел об этом: кофта Илки была вся мокрая.

– Слушай, нам точно нужно высушиться и согреться. Иначе пока ты доберешься до дома, обязательно заболеешь.

– И что ты предлагаешь?

– Не знаю. Была бы вместо тебя другая девушка, я бы без зазрения совести вызвал такси и отвёз её или к себе или в ближайшую гостиницу.

– Ты мне льстишь.

– Ни капли.

– Тогда просто проводи до дома. Так будет лучше всего.

– И мы увидимся завтра?

– Ты готов встать в шесть утра?

– Свидание в такую рань? Готов.

– Поедешь со мной за город, поможешь забрать у дедушки мёд. Его нужно будет отвезти на рынок. Не спрашивай ничего. Это – традиция. Раньше дед сам ездил, а теперь не может, поэтому я ему помогаю.

– Сделаем всё в лучшем виде.

– Вот и славно… Только оденься попроще, пожалуйста.

Ну уж этого я обещать не стал: собственно, Илка особенно и не настаивала. Мы свернули с набережной в проулки, добрались до станции метро и проехали пару остановок. Провожать до квартиры она себя не позволила, поэтому пришлось прощаться на улице. Справиться с собой оказалось катастрофически тяжело: эта девушка была так близко, что стоило мне только проявить чуть-чуть настойчивости и инициативы, как я смог бы ощутить вкус её губ. Но это могло всё испортить. А я категорически не хотел проигрывать своим собственным желаниям. Она тепло пожелала мне доброй ночи и скрылась за массивной дверью. Я же опустился на ступени и принялся шарить в карманах пиджака в поисках сигарет, которых там не находилось.

– Держи, – возник рядом Льё с дымящейся папиросой.

– Спасибо, – я трясущимися руками принял драгоценный подарок и с жадностью затянулся.

– У тебя прямо-таки ломка, – тихо хохотнул Денеб, показываясь из-за спины товарища. – Поцеловал бы хоть…

– Не, нельзя, – шепнул я, прикрывая глаза. – Нужна осторожность.

– Пока ты проявляешь осторожность и терпение, некоторые вовсе об этом не думают, – многозначительно изрёк Льётольв, имея в виду, скорее всего, Магнуса.

– Всё настолько плохо?

– Скорее да, чем нет. Брат мой совсем слетел с катушек. Он, конечно, напрямую мне ничего не сказал, но я и без этого всё понял. По взглядам, жестам, темам, которые Магнус умудрился затронуть.

– Давайте пройдемся? – вставил Ден, и мы медленно двинулись вверх по улице.

– И что ты думаешь делать? Ситуация в целом ясна, а вот остальное…

– Не знаю, – пожал плечами Льё. – Наблюдать. Ждать.

– Может стоит оповестить руководство? – подал голос Денеб, не без тревоги посматривающий на нас.

– Можно. Только опять же, возникает очередной вопрос – не будет ли этот факт использован против нас. Не стоит недооценивать ни Магнуса, ни Сёртуна.

– Больше всего меня тревожит только то, что в наши игры оказывается втянута Илка. И есть ощущение, что даже если я отступлю от неё, это ничего не изменит, – я остановился, пытаясь понять, где мы находимся.

– А вот это однозначно. Магнус на полном серьёзе положил на неё глаз, не только потому, что нужно достать до тебя. Двойное соперничество, только с его стороны – грязное, – вздохнул Льётольв. – Саш, когда вы с ней встречаетесь снова?

– Завтра утром.

– Хорошо. Возвращайтесь домой и отдыхайте, я подежурю сегодня вместе с ребятами. Извини, но я не только усилил экзистенциальную охрану, но ещё и обычных людей привлёк. Чтобы уж по всем фронтам.

– Спасибо.

– Да не за что, в Будапеште с этим просто. В какой-нибудь Москве так не получилось бы.

– Теперь главное не получить неожиданное задание всем и сразу.

– Всё нормально будет, не дергайся, – подмигнул Ден.

Мы попрощались со Льё, поймали такси и провели довольно тихую ночь в моей квартире. Не знаю, спал ли Ден, но я до самого утра так и не сомкнул глаз, то представляя встречу с Илкой, то размышляя о Магнусе.

Будапешт. Дунай.

В назначенное время я уже стоял перед домом Илки и с невероятными усилиями подавлял зевоту. Бессонная ночь давала о себе знать последний час и ничего не могло исправить ситуацию – ни крепчайший кофе, ни контрастный душ, ни бодрые шутки Денеба. Льё только написал короткое сообщение, что вынужден отлучиться по делам, так что сегодня моей рабочей парой снова будет Ден. Якша же не вернулся ни ночью, ни ранним утром. Но я не сильно расстраивался по этому поводу. Без него спокойнее, и объяснять никому ничего не нужно.

Илка выскочила на безлюдную прохладную улицу невероятно бодро и радостно, приветливо мне улыбнулась и скрылась за поворотом, жестом попросив подождать. Интересно, была ли она уверена в том, что я приду, ждала ли? Безумно хотелось заглянуть в её голову, увидеть и прочитать, услышать те образы, которые вызывало моё присутствие.

Из-за угла выехал старенький фольксваген серого цвета с Илкой за рулём. Она притормозила рядом со мной, и я забрался на пассажирское сиденье.

– Ты водишь! – удивился я.

– Ну да, что странного?

– Просто не ожидал. Привет, кстати.

– Доброе утро! – она снова улыбнулась. – Не выспался?

– Можно и так сказать.

– Тогда у тебя есть шанс вздремнуть – ехать неблизко.

– Это будет выглядеть невежливо.

– Мы с тобой так странно познакомились, что всё остальное – просто мелочи.

Я задумался над её словами, наблюдая, как меняется картинка за окном. Мы двигались почти на Юго-Восток, проскочили аэропорт Ференца Листа, выехали на дорогу в сторону Иллё, а дальше меня неожиданно сморило. Где-то фоном слышалась приятная музыка, борясь со сном я ещё пытался её узнать, но так и не сумел. Мне виделись вспыхивающие факелы, белое рабочее пальто Магнуса с огненной вышивкой по подолу, дым от сигареты Льё, раскуренной через мундштук и бесконечно сменяющие друг друга татуировки Денеба. Только Якши ещё не хватало, – отметил я, и проснулся.

За окном мелькала сельская местность с молодыми полями, аккуратными домиками и ярким утренним солнцем.

– Полегчало? – тут же отреагировала Илка. Она успела распустить волосы, и они теперь неаккуратными волнами лежали на плечах.

– Тебе идут распущенные волосы.

– Спасибо. А тебе идёт сон. Лицо сразу стало мягким и добрым.

– Обычно не так?

– Не-а. Ты очень серьёзно выглядел что вчера, что утром.

– Профдеформация, наверное. Долго нам ещё ехать?

– До Бьене осталось немного. Ты подождешь меня в машине, а я захвачу, что надо, и сразу поедем обратно.

– И ты не познакомишь меня с дедушкой?

– Думаю, ему не стоит знать, с кем я общаюсь всего лишь второй день. Это несерьезно.

– Вот значит как, – мне стало чуть обидно, хотя слова её были более чем логичными.

– Саша, ты смешной, конечно. Неужели знакомишь родителей с каждой своей девушкой?

– Вообще ни разу не знакомил, – не соврал я. Были бы ещё эти девушки не одноразовыми…

– Правда?

– Абсолютная.

– Надо же…

– При моём образе жизни я лишен такой роскоши, как долгосрочные отношения, – сказал и тут же пожалел об этом. И Илка, конечно, всё поняла совсем не так.

– Значит и со мной тоже не рассчитываешь?

– Вовсе нет. Сказал же сразу.

– И с чего вдруг всё так резко изменилось?

– Слишком личный вопрос для второго дня.

– Ну-ну…

Она замолчала, сосредоточившись на дороге. Я же, чтобы отвлечься, писал Дену и Льё. Ни тот, ни другой не отвечали. Зато объявился Якша и активно вопрошал, куда я делся. Пришлось наплести ему сказку о том, что мы с Денебом нашли убойный закрытый клуб недалеко от Будапешта и решили остаться там на денёк. Не удивительно, что он поверил, да ещё и адрес попросил. Но я сделал вид, что не помню, как туда добираться, пообещал рассказать всё при встрече и прекратил отвечать. И нас считали рабочей парой! Не больше чем собутыльники, – вот кем мы являлись. Тупик, в который нас затолкала жизнь становился похожим на отхожую яму, наполненную дряным алкоголем, вчерашней блевотиной и проституками. Я только почувствовал после долгой болезни и знакомства с Илкой, что наконец-то от меня не пахнет этими нечистотами. Хотя от лёгкого косяка бы не отказался. Вспомнив, что в кармане лежат сигареты, я достал пачку и повертел её в руках.

– Закурю? – уточнил у Илки.

– Если хочешь, – безразлично ответила она.

И от этих её пустых слов мне перехотелось курить. Вообще перехотелось всё, кроме одного – вернуть добродушную улыбку на милое личико.

– Ты извини меня. Довольно сложно нормально общаться с девушкой, которая нравится, если раньше никогда такого не делал.

– Не разговаривал с женщинами? – усмехнулась она.

– Ну… Не подходил к этому ответственно что ли. Я даже не знаю, что нужно говорить.

– Я тебе не верю.

– Доказательств всё равно нет. Так что можешь не верить. Наверное, так даже правильно. Я ведь не похож на того, кто не умеет общаться с противоположным полом.

– Вот именно.

– А хочешь правду? – я чуть повернулся к ней и заметил, как дрогнули ресницы. У нас не так много времени, пока не разразилась буря, так что не стоит медлить или бояться. – Раньше я никогда не влюблялся. Даже не знал, что это такое. Ну да, где-то что-то ёкнуло, подойдешь к девушке, намекнешь, а дальше всё просто – ночь, две, ну может три. И хватит. Неинтересно. Не нужно. Пусто. И работа – бесконечная, каждодневная. Сегодня – Будапешт, завтра – какой-нибудь Каир, послезавтра – Лондон или Богом забытый Мурманск. Кому вообще нужен мужчина, которого всегда нет? И как можно узнать женщину, если видишь только тех, кто готов подарить тебе несколько часов удовольствий?

– Отвратительные вещи ты говоришь. А как же верность? Любовь. Дружба? У тебя ведь есть хотя бы друзья? А коллеги-женщины?

– Друзья есть. И напарник. Женщины работают в…Кхм… Другом отделе, скажем так. И мы с ними пересекаемся редко. При этом отношения запрещены. Вернее… Невозможны, – я пытался подобрать подходящие слова, но понимал, что звучат мои объяснения по-идиотски.

– Корпоративная этика… Понятно, – на удивление спокойно отреагировала Илка. – Если у тебя действительно такой сложный график и высокая занятость, то не удивительно…

– Если бы я тогда на тебя не наткнулся случайно, а потом не заболел, то всё и оставалось бы как прежде.

– Да…

– Илка… Можешь ответить на вопрос?

– Могу. Но позже. Приехали! – она притормозила рядом с небольшим домом, выглядывающим из-за высоких кустов сирени. – Жди здесь.

Не дожидаясь ответа, Илка выскочила из машины, и скрылась за забором. Я только вздохнул, открыл окно и закурил. Терпкий, привычный вкус. Успокаивающий, родной. Сколько себя помнил – всегда где-то рядом были сигареты: среди экзистенциалистов встретить некурящего вообще сложно, опять же – издержки профессии. А вот Фениксы почти не курят. Льё говорил что-то о том – почему, но я уже и забыл. Отбросил, как ненужную мелочь. Надо бы вспомнить, если я собираюсь поддерживать товарища в его стремлении к руководству. Тогда общаться с огненными придётся.

Пока дым размеренно выбирался на улицу, смешиваясь с ароматом сирени, к машине вернулась Илка и закинула что-то довольно тяжелое в багажник. Я попытался было выйти и помочь ей, но она сделала такое суровое лицо, что пришлось ретироваться обратно. Упрямая. С ней будет интересно.

С тревожным сердцем, придавленный чувством стыда и вины, я наблюдал, как эта хрупкая девушка курсировала между домом и машиной, загружая её медом. Предпринял ещё пару попыток помочь, но был вежливо остановлен. Похоже, она не собиралась светить меня на улице. Детский сад, конечно, но вполне оправданный. Особенно после всего, что я ей наговорил.

– Теперь можно и обратно, – выдохнула она, садясь за руль.

– Почему ты не позволила помочь?

– Ты же прекрасно знаешь ответ.

– Давай я тогда хотя бы поведу?

– Я свою машину лучше знаю. Она старенькая и не каждого станет слушаться, – извиняющимся тоном выговорила Илка, разворачиваясь в обратную сторону.

– Мне ужасно стыдно.

– Даже не думай. Ты мог бы вообще со мной не ездить, ничего бы не изменилось.

– Но ведь поехал!

– Саша… Ты хотел что-то спросить ведь. Я жду.

– Да я уже не знаю, надо или нет.

– Остановка автобуса недалеко.

– Эй… Ты чего?

– Спрашивай говорю! Иначе высажу и прощай.

– Ладно, – вздохнул я. Интересно, что же скрывалось за такой строгостью и напускным безразличием? И за тёплыми улыбками. А ещё за молчаливым согласием идти со мной за руку? – Илка… Что ты думаешь обо мне? Вообще о перспективах отношений?

– Какой очевидный вопрос. Не знаю. Что можно думать при столь коротком сроке общения? Я не сторонница случайных связей и спонтанного секса, одноразовые отношения вообще не моё. И влюбиться я в тебя тоже не хочу.

– Но ведь вчера…

– Это просто мимолетная слабость. Иногда бывает находит… Вечер, огни города, весна… Романтика.

– Значит, ты не готова продолжать?

– Я такого не говорила.

– Тогда не понимаю.

– Саш, ты хочешь чтобы я расписала тебе план на ближайшие дни, недели или месяцы? Откуда я знаю, что будет твориться у меня в душе?

– Ну сейчас ты хоть что-то же чувствуешь? Не может быть пустоты. Должен быть отклик.

– Ты сейчас дома один? Или со мной здесь?

– Очевидно же.

– Считай это ответом.

– Ты меня боишься, да?

– Да.

– Думаешь, я вру тебе? – нужно было идти ва-банк. Действовать так, будто мы давно знакомы. Рассказать о себе всё, быть честным на двести процентов. Только так можно нивелировать даже лёгкие искажения без вмешательства, только так я смогу завоевать её сердце.

– Однозначно. Если б ты услышал себя со стороны, тоже бы не поверил.

– Ну ладно!

Я схватил рукой руль и с силой повернул его к обочине. Илка сопротивлялась, но не так активно, как могла бы, и послушно затормозила. Моя рука добралась до её тонкого запястья и сняла с руля нежную ладонь. Я притянул её к себе и осторожно коснулся губами.

– Если бы мне нужно было с тобой поразвлечься или просто воспользоваться, я бы сделал это ещё тогда, пару недель назад. Это не так сложно, как кажется. Но я хочу, чтобы у нас всё было иначе. Объяснить свои чувства у меня не хватит слов, потому что такое – впервые. Нет слепого желания, нет цели обладать тобой. Есть цель видеть тебя, быть рядом. Просто так. Я будто тебя сто лет знаю. И единственное, чего сейчас хочу до дрожи, – я приблизился к ней, чтобы увидеть в глазах своё тревожное отражение и молчаливое согласие. Илка прикрыла глаза и сделала неполный вдох, крепко обхватывая мою ладонь своими тонкими пальцами.

Разве может быть что-то лучше и трогательнее несмелого поцелуя, продиктованного чувствами, а не потребностями? Наверное, нет. Моё сердце замерло, прислушиваясь к биению сердца Илки и шуму крови, вскипающей в венах. Если бы я сейчас стоял на плахе, то последнее желание было бы именно таким: прикоснуться к сладким губам этой девушки, почувствовать её тепло и нежность так близко, как только возможно, слиться с ней в трепетном порыве объясниться, понять и убедиться. Я был готов продолжать вечно, ни на секунду не отдаляясь от неё. Отпустив горячую ладошку, легко скользнул рукой по тонкой шее, почувствовав лёгкий упор в грудь. Илка не подпускала меня слишком близко – совершенно справедливо напомнив о моих же собственных словах.

– Разве это похоже на обман? – шепнул я, заправляя её волосы за ушко.

– Вполне, – так же тихо ответила она, задумчиво прикоснувшись ладонью к губам.

– Я готов рассказать тебе о себе всё, что ты захочешь. Всю правду, которую знают только мои коллеги. И никто из людей.

– Людей? – испуганно взглянула на меня Илка.

– Не бойся… Я не монстр.

– А кто?

– Экзистенциалист.

Она опустила руки на колени и упёрлась взглядом в руль. Интересно, подумалось ли ей, что я сумасшедший или маньяк?

– Твои шутки слишком… Несмешные, – с неуверенной улыбкой ответила Илка, снова выруливая на шоссе. – Давай ты больше так не будешь?

– Буду. Обязательно буду. Твои поцелуи как наркотик.

– Ещё скажи – сладкие как мёд.

– Кстати, да, – рассмеялся я, вспоминая, что вся наша машина – сплошной мёд.

– Вообще, я имела ввиду совершенно другое.

– Это была не шутка.

– Ты философ? – недоверчиво уточнила она.

– Если по жизни, то не совсем. А по роду деятельности… Боже, ты меня запутала.

– Вот ещё, очень надо тебя запутывать. Может, все твои слова – ложь? Вот ты и потерялся? – теперь уже смеялась Илка.

– Просто не выспался.

– И кто же в этом виноват?

– Ты, конечно.

– Каким образом?

– Поселилась в моей голове и нажимала там на всякие клавиши, складывая мелодию.

– Что-то красивое?

– Да… Похожее на твои глаза. Илка! А давай сходим на концерт? Ты любишь классическую музыку? Или современную, но в исполнении симфонического оркестра или фортепиано? – я загорелся идеей увидеть, как она слушает музыку, как откликается на столь тонкую материю.

– Ну… Даже не знаю. Когда-то давно мы ходили с родителями в оперу, там тоже был оркестр. Красиво.

– И больше ни разу? – в ответ она покачала головой. – Как же так? Ты столько потеряла! Идём. Обязательно. Я сегодня же возьму билеты на ближайшие дни.

– Саш…

– А?

– Ну зачем?

– Надо. Я без музыки жить вообще не могу. Даже собирался поступать в консерваторию, мечтал о большой сцене.

– Ты играешь?

– Да… Пианист я. В душе – точно. Разве не говорил?

– Запамятовала… Тогда я согласна сходить на концерт.

– Спасибо.

Она снова одарила меня тёплой улыбкой, обстановка разрядилась и успокоила меня настолько, что я даже позволил себе тихо подпевать бессмысленным песенкам по радио. Илка вела машину уверенно и осторожно, оставалось только наслаждаться дорогой, видами за окном и прекрасным профилем спутницы. Хотелось бы назвать её своей девушкой, но вслух такое озвучивать было рано. Даже в мыслях я делал это с осторожностью, чтобы ненароком не спугнуть Судьбу. Уверенность в том, что именно в этой венгерке моя Судьба, только росла. Даже если рассказать ей всю правду, она точно поймёт и примет. Без сомнений.

Кажется, весь оставшийся день, я провёл поглощенный Илкой, затянутый в омут её глаз, движений, слов и улыбок. Сначала мы отвезли мёд на ярмарку, которая уже вовсю гудела, после выпили кофе, закусив свежей выпечкой, и отправились гулять по городу. Погода наладилась, светило яркое весеннее солнце, вокруг нас сновали стайки туристов и горожан. Жизнь чудилась мне простой и понятной, лёгкой, как одуванчик. Илка, похоже, расслабилась и перестала быть подозрительной, много смеялась и задавала вопросы, на которые я старательно отвечал. Ей было интересно всё: где я родился, где учился, сколько стран посетил, почему решил заниматься музыкой и почему ношу дорогие костюмы. На большую часть вопросов я и сам не знал ответов, оттого было вдвойне интереснее пытаться подобрать правильные слова.

И почему дни такие короткие?

С этим вопросом мы прощались перед домом Илки. Я крепко держал её ладони, не собираясь никуда отпускать, а она смотрела мне в глаза с лёгким испугом и строгостью, говорила что-то о том, что отец наверняка уже обеспокоен и ей пора, но я не слышал и половину.

– Скажи, – перебил её я. – Когда я смогу не отпускать тебя?

– Точно не сегодня, – стушевалась она, отводя взгляд. – Это так важно?

– Да. Не спать ночами нехорошо.

– А ты спи.

– Ты мой Факел. А свет обычно разгоняет ночную тьму, и спать становится невозможно.

– Мы же увидимся завтра?

– Конечно.

– Если ты не уедешь.

– Надеюсь, что нет.

– Саш…

– Не говори ничего, просто поцелуй. В нём будет в сто тысяч раз больше всего, чем в словах. Он точно не обманет.

Весь день я ждал, когда Илка позволит себе что-то большее, чем нечаянно коснуться меня ладонью или взять за руку. Помнился вчерашний вечер и мои непроизвольные объятия. Но ей почему-то такие простые шаги давались с невероятным трудом, она будто пробивалась сквозь толстую стену. Может это нормально, а на самом деле я слишком привык к доступности и беспринципности женщин? Пока все эти мысли проносились у меня в голове, венгерка сделала маленький шаг навстречу и потянулась к моим губам. Столько ожиданий, и всё равно неожиданно вышло – я как-то неловко подхватил её под талию, прижимая к себе, боясь при этом уничтожить всю инициативу. Но, кажется, решимости у Илки было не занимать.

Привкус крепкого кофе на губах, прохладный ветер и огонёк в сердце. Как легко она зажгла его, раздувая теперь бессовестно нежным поцелуем, так же легко поддавался и я. Мне нужно было больше, вовсе не один поцелуй, и даже не два. Я хотел их все, сколько возможно собрать за всю жизнь. С каждой секундой в нас закипала безумная страсть, которую Илка умело контролировала, чуть отталкивая меня от себя, и через мгновение возвращая поцелуем обратно.

– Ты же взрослая девочка, тебе вовсе не обязательно возвращаться на ночь домой, – не выдержал я.

– Обязательно. Потому что ты, – она снова впилась в мои губы с лёгким придыханием, – ты слишком опасен.

– Не больше, чем ты, красавица моя, – одно простое движение, и под своими руками я ощутил гладкую кожу её спины, тёплую, невероятно желанную.

– Саш… Мы на улице… Ты что? – испуганно взглянула она мне в глаза.

– Да какая разница где…

– Тогда не важно и с кем.

Илка скинула с себя мои руки и отошла в сторону, дрожащими ладонями поправляя волосы.

– Важно. С тобой.

– Куда ты спешишь?

– Почему ты не торопишься?

– Я не ложусь в постель с первым встречным!

– Даже если хочется?

– Даже если хочется!

– А я боюсь, что уеду на неделю, вернусь, – а тебя уже не будет для меня. И всю оставшуюся жизнь я стану вспоминать только поцелуй!

– Я что, похожа на проститутку?

– Нет.

– Саш, ты в каком мире вообще живешь? Почему нужно обязательно переспать, чтобы быть уверенным в чем-то? После двух дней знакомства! Это же абсурд!

– А как ещё?

– Доверие. Не слышал? Верность. Я хочу узнать тебя, не хочу ошибиться. У тебя в жизни не было настоящих чувств, и ты, как голодный волк, готов захлебнуться ими. А у меня были! И именно поэтому я не стану бросаться в омут с головой, – твёрдо и сухо выдала Илка и замолчала, глядя себе под ноги. Я понял, что сказал и сделал что-то не то. Польстился на слишком хороший день, а она просто привыкала, прощупывала почву. И теперь резюмировала…

– Какой же я дурак, – вырвалось у меня.

– Дурак, да.

– Простишь меня? – я подошёл к ней и протянул руку.

– Ты странный. Какой-то другой. Кажется, я тебя простила ещё до того, как узнала. И от этого страшно.

Илка схватилась за мою ладонь, я притянул её к себе и крепко обнял. Всё. Теперь она моя, или наоборот, я сдался ей. Наша связь из тонкой нити за этот день сплелась в небольшую веревочку, в жгутик, и никакой Магнус ничего не смог сделать. И не сможет. Мою гордую и нежную венгерку я буду защищать до последнего, чего бы это не стоило. Она тихо и спокойно дышала в моих руках, осторожно поглаживая спину, старательно обхватив меня. Простое и понятное единение, которое неожиданно принесло успокоение и уверенность. Всё будет. Но не сегодня. Впереди долгая жизнь.

Ещё несколько дней мы провели в поглощающем взаимодействии, виделись, постоянно переписывались. Я позабыл обо всех тревогах, каждую свободную минуту мыслями возвращаясь к Илке, как сказал Ден – витал в облаках. И это было истинно так: пока он и Льё попеременно следили за венгеркой, попутно решая рабочие вопросы, я не делал ничего сколь-нибудь важного, не выпил ни одного бокала вина, только курил, как паровоз. С Якшей почти не пересекался, зато получил направление на новое задание. В Вену. Этот город помнился особенным ещё с самого детства. Бабушка мечтала отвезти меня в Венскую Оперу, но так и не исполнила желание. Зато уже гораздо позже, будучи взрослым и самостоятельным экзистенциалистом, я провёл почти неделю за тем, что каждый вечер ходил на концерты. А ещё на одной из улочек всё ещё существовал мой любимый музыкальный магазин: там меня считали чуть ли не самым щедрым меценатом, и было за что. В каждый свой визит я покупал несколько инструментов, которые магазин отправлял нуждающимся студентам. И за это мне прощали одну маленькую слабость: позволяли сыграть пару пьес на самом лучшем рояле. Божественно. Хорошо, что владельцы не догадывались, куда я после этого уходил и чем занимался. Сейчас мне и самому было неприятно вспоминать те наркотическо-алкогольные оргии, которые устраивали мы с Якшей и товарищами, когда завершали сложные задания: реки алкоголя, в прямом смысле текущие по полуголым телам, тяжелый дымный воздух, дичайшие эксперименты в постели. И ничего из этого не давало в итоге ощущения жизни. Поэтому даже с тяжелой головой на следующее утро я выбирался на прохладные, ещё пустые улочки Вены и просто бродил до самого вечера, чтобы занять своё место в Опере и слушать, слушать, слушать…

Но в этот раз всё было иначе.

Летели с Якшей молча, точно так же добирались до гостиницы. И в полнейшем спокойствии выходили на задание, подробностей которого моя память даже не зафиксировала. Привычное влияние, только слишком уж сильное. Отряд Фениксов, сработавший довольно грубо: следы их работы убирали долго и муторно, пропахли гарью и вымотались до предела. На это ушло почти двое суток. Двое мучительных суток без Илки, без её взгляда и тепла. Я чувствовал себя больно-одиноким, как верный пёс, вынужденный ждать хозяина из командировки.

Моя же сущность, казалось, находилась под веществами постоянно, ибо никакой реакции ни на что не проявлял. Будущее Якши вдруг стало меня заботить, ведь если с ним что-то случится, то умирать придётся вместе. Но разговор решил отложить на более удачное время. Возможно, моё гипотетическое назначение на хорошую должность в сообществе немного его взбодрит и придаст нужный вектор. Ну, а если нет, тогда и посмотрим.

Отчеты писал в самолёте, чего никогда не делал. Заодно выслушал много ласковых от Якши, он-то планировал хорошенько развлечься перед отлетом, а я поменял билеты на ближайший рейс, но клятвенно пообещал взять на себя всю бумажную работу и отпустить его на все четыре стороны сразу в аэропорту Будапешта. Так, собственно, и сделал. Закинул документы в архив и поторапливая таксиста пытался успеть перехватить Илку на родном уже перекрестке после работы. Как назло, где-то за километр до места назначения нас затормозила в пробке крупная авария. Пришлось выбраться из машины и бежать. Я страшно боялся опоздать, упустить, не успеть. Хотя плохого в этом ничего не могло быть: когда мы последний раз разговаривали, то обсуждали встречу вообще на следующий день.

Оббегая прохожих, я петлял между ними, заглядывая поверх их голов вперёд. Светофор. И никого. Быстро завернув за угол, я бросился дальше и спустя ещё метров пятьсот поймал-таки свою милую венгерку в руки. Она тихо вскрикнула и сжалась, но когда услышала мой голос, то тут же растяла, прижавшись крепче.

– Ты раньше вернулся?

– Да, поменял билеты. Отчётами занимался в самолёте, – шепнул я ей на ухо, вдыхая знакомый аромат, перемешанный с запахом вечерней весенней прохлады.

– Без тебя пусто. Будто ты сто лет был рядом, а потом вдруг пропал.

– Знаю. Всё знаю.

– Костром пахнешь.

– Издержки работы, даже душ не спасает.

– Мне нравится.

– Ты устала, наверное. Может, зайдём куда-нибудь поужинать? – я чуть отпустил её, чтобы взглянуть в лицо. Оно выглядело действительно уставшим и даже чуточку серым, будто бы Илка приболела.

– Я знаю одно место…

– Там вкусно кормят?

– Ну… Не знаю, насколько вкусно… Зато чай подают самый лучший во всём Будапеште.

– И ты ещё ни разу меня туда не водила?

Илка ничего не ответила, проворно схватила за руку и повела знакомым маршрутом. Первые минут десять я ничего не понимал, просто наслаждался её близостью и спешно отвечал на сообщения Льё о том, что уже вернулся. Он, конечно, знал, хотя и находился в отъезде. Меня оставил на попечение Денеба. И только после очередного поворота я догадался.

– Это у тебя дома самый лучший чай?

– Ну да, – таинственно улыбнулась она. – Испугался?

– Я? Да никогда. Просто не ожидал.

– Заметь, никто ничего не обещал, кроме ужина.

– А как же отец?

– Он уехал, вернётся только завтра.

И мы действительно добрались до её дома, поднялись в уютную квартиру, совсем небольшую, но очень чистую и опрятную, обставленную довольно дорогой старой мебелью, с большим вкусом и заботой. По стенам висели картины в тяжелых рамах, на которых я узнавал достопримечательности Будапешта.

– Их мама рисовала, когда была в моём возрасте, – отметила Илка, обратив внимание на мой взгляд.

– У меня есть отличный друг. Он художник. Ему бы понравились эти картины.

– Вот как… Здорово.

– У вас очень мило. Настоящий дом. Совсем не похож на гостиничные номера и съёмные квартиры, в которых я обычно обитаю.

– А родители? У них разве ты не бываешь?

– Очень редко. И наш дом больше похож на гостиницу, чем настоящий отель.

– Современные интерьеры такие… Отец предлагал после смерти матери сделать ремонт, но я отказалась. У нас и без этого хорошо. Саш, ванная прямо по коридору. Я тебя на кухне жду.

Мы ели домашнее рагу со свежим хлебом, так по-простому, на небольшой светлой кухне, и мне стало немного неудобно от собственного слишком вычурного вида, от дорогого костюма и от флёра того, чем я обычно занимался. Разве может сочетаться работа экзистенциалиста с вот такой спокойной и размеренной жизнью? И имел ли я право лишать всего этого Илку?

– Не вкусно? – спросила она, словно прочитав мои сомнительные мысли.

– Нет, просто задумался. Давно не ел домашней еды.

– Расскажи, о чём думаешь.

– О том, что я не вписываюсь в твою жизнь. И тяну тебя в свою, а нужна ли она тебе, подойдёт ли?

– Мои родители тоже были разными… – задумчиво начала она, чуть помолчав. – Отец великолепный хирург, его почти никогда не бывало дома. Раньше. Именно из-за него мы переехали в Будапешт, мама на самом деле не хотела, ей не нравились большие города. Но семья и близкий человек рядом скрашивает любые проблемы и неудобства. Жизнь построена на компромиссах. И они даются легко, если в сердце есть любовь. Так мама говорила, а папа не спорил.

– И ты также думаешь?

– Да. Мне хочется слушать своё сердце. Так правильнее.

– Можно я закурю?

– Кури, если хочешь.

Илка встала, убрала тарелки, и поставила передо мной тяжёлую каменную пепельницу, попутно разливая чай.

– Это мамина. Она никогда не расставалась с сигаретами. После неё никто в нашем доме пепельницей так и не воспользовался.

– Ты с таким теплом говоришь о них, о родителях…

– Они моя семья.

– Моей семьей была бабушка. Мать и отец интересовались только успехами, а когда я стал чуть более самостоятельным, не приняли выбор. Хотя его-то как раз у меня и не было. Я учился в спец школе для… Других детей. Одарённых, а может и проклятых своими способностями.

– Ты о чём сейчас?

– О своей работе… – я выпустил облако дыма, отхлебнул чай и скинул пиджак. Стало чуть легче. Внезапно появилось ощущение, что я не готов ни к какому продолжению вечера рядом с Илкой. Перешагнуть определенную грань оказалось даже в мыслях сложнее, чем я думал раньше. А всё потому, что желаемое было очень близко. И я боялся. Не самого этого момента, а того, что, возможно, будет после. Игра когда-нибудь закончится, а следом придёт нечто иное, более серьёзное и важное, более трепетное. Но разве я готов?

– Тебе нужно рассказать мне всё как есть, – шепнула Илка, присаживаясь напротив.

– Ты не поверишь.

– Возможно. Но я вижу, как тебе отчего-то сложно.

– Я просто боюсь, вот и всё…

– Странно слышать такое. Ты вовсе не похож на человека, который боится или сдаётся.

– Именно поэтому… Хочешь правду?

Она кивнула и внимательно осмотрела меня с ног до головы, задержавшись на глазах. Такая спокойная и уверенная, такая смелая и сильная. Факел.

– Скажем так… Я не совсем человек. Вернее… С одной стороны вполне человек, из плоти и крови, а с другой… Неизвестное существо. Здесь, в этом привычном мире, в тени, я рядовой мужчина, который носит костюмы и никогда не бывает дома. А вне тени, в мире другом, невидимом для людей, я – экзистенциалист. Тот, который может изменять пространство, мысли, личности и прочее только лишь небольшим усилием сознания. У меня есть рабочая пара – сущность. Он тоже выглядит человеком, но на самом деле вообще им не является. Туман, дым, не знаю… И мы заняты тем, что уничтожаем влияния, спасая людей от сумасшествия, проклятий, одержимостей и прочей гадости, – я выдохнул и затушил ставший бесполезным окурок. – Ну и как тебе?

– Похоже на сказку или фантастический фильм.

– Типа как о привидениях?

– Не смешно… Слышать такие слова, претендующие на правду, очень… Как бы объяснить… Непонятно. Я вроде бы и хочу тебе верить, но… Разве такое бывает?

– Ну я же тут перед тобой. Бывает, значит. Показать тебе ничего не смогу, я ж не фокусник. Был бы сущностью, вышел бы из тени и стал туманом. Залезть тебе в голову не имею права. Поэтому придётся верить. Или нет.

– Чтобы поверить нужно время… Кажется, если бы даже Ангел сошёл с неба, я бы стояла и думала – правда ли это.

– Вот и не думай. Зато теперь ты понимаешь, почему я такой странный.

– У тебя и родители тоже…?

– Нет, конечно. По наследству это не передаётся. Чистая случайность.

– Мир в мире…

– Ага. Как-то так… Ладно, Илка. Мне, наверное, пора. Я и так тебя озадачил и побеспокоил. Ты ведь ждала меня завтра. Но если…

– Ты сейчас собирался сказать, что если я вдруг против после того, что ты озвучил?… Нет! Даже не думай, – вдруг разозлилась она. – Убежать решил?!

– Вовсе нет. Просто я немного трус.

– Ты немного дурак, Саша… Думаешь, я просто так тебя позвала домой? Знаешь, как тяжело было решиться. Мне казалось, что я не готова. Что не стоит. Но когда ты догнал меня… Всё резко изменилось. И теперь ты собираешься просто уйти?

– Кто знает, чем наши отношения могут закончиться…

– Почему они должны заканчиваться? – оторопела Илка, как-то по-особенному складывая руки на коленях. Она выглядела такой удивленной, будто мои слова застали её врасплох. Я невольно улыбнулся и подошёл к ней, заключая в объятия.

– Не должны. Всё только начинается, моя смелая, гордая Илка…

С тревогой в груди и сердцем, отсчитывающим удары почему-то в голове, я целовал её, совершенно позабыв и самого себя, и этот город, и неусыпный контроль товарищей и даже то место, где находился. Небольшая опрятная комнатка с окном на дорогу, тёмными шторами и узкой кроватью. Мягкий свет ночника. Лёгкий сквозняк из коридора. Прохладные простыни. Тёплые прикосновения. Порция не страсти, но нежности. Доверие и податливость. Скромность и чувственность. Мне хотелось любоваться своей Илкой, прекрасной в смущённой наготе, и ничего больше не делать. Только смотреть, как она бросает на меня красноречивые взгляды, с улыбкой удивляясь промедлению.

Губами и ладонями я исследовал каждый уголочек её тела, искал потаённые места наслаждений, переполняясь и желанием и восторгом от простоты и загадки, сплетенных воедино в этой девушке. Если она и боялась чего-то, если не была готова к близости в самую первую встречу, то теперь даже не думала об этом. Твёрдая в принятом решении, Илка оказалась столь ласковой и одновременно настойчивой со мной, что я был почти безоружен.

Что для меня секс? Развлечение. Удовольствие. Антидепрессант. Десерт после ужина. Дорогой и изысканный. Вычурный и смелый. Любой. Но не такой, какой был с Илкой. С ней он казался похожим на танец или великолепную мелодию, написанную здесь же, при нас, нашими собственными руками на разгоряченных телах. Пленительные изгибы хрупкого женского тела напоминали красоту линий скрипичного ключа, а тонкие пальцы – нотные строки, по которым я осторожно расставлял ноты поцелуев. Мы создавали гармонию, звучали резонансом, великолепным аккордом и его не менее прекрасными разрешениями, то сливаясь в один звук, то разбегаясь на небольшое расстояние, чтобы сойтись снова.

Это был сон. Такой, в котором воплощаются все твои мечты и тайные желания, в котором ты свободен от любых предрассудков и прошлого. Никакой опыт, никакие прошлые переживания не возникают рядом, не диктуют действия и мысли. Ты чист и пуст, ты готов принимать то, что тебе дают. И готов делиться собой.

Если бы меня попросили рассказать, что происходило, я бы вспомнил с трудом. Только туманные образы и ощущения, острые, яркие, подчёркнутые акцентами случайных вздохов и вскриков. Она была моей. И только. Я чувствовал её тепло и желание быть здесь, со мной, отдаваться без остатка. Такое тихое и ясное, как солнечное небо в середине июля.

И единственная мысль билась в голове: не выходить из тени, не позволять себе быть уязвимым.

– Саш, – прошептала Илка сквозь тяжелое дыхание, обвивая меня руками крепче прежнего. – Что это?

– Сдался… Не могу удержать себя в тени, ми-ла-я…

Не знаю, что изменилось для неё, а я весь превратился в оголённый нерв. Каждое движение, каждый взгляд и прикосновение отдавались во всём теле сотнями разрядов чувств. Настоящее сумасшествие, экстаз, который невозможно было контролировать. Илка только скользнула взглядом по моему лицу и поймала губы в поцелуй, от которого закружилась голова. Наше маленькое безумие симфонических масштабов. И финальным аккордом – судорожный, глубочайший вдох на двоих, голодный и жадный. Казалось, что я испарился, взмыл в небо и плыл там лёгким облаком, тонущем в ненавязчивом аромате сирени, в который превратилась Илка. И возвращаться не хотелось. Ни сейчас, ни когда-либо ещё. Если только для того, чтобы ощутить всё то, что случилось, снова.

Я прятал свою милую венгерку на груди, вслушиваясь в шум мелкого дождя за окном. Она выводила наши имена на моей растревоженной коже, осторожно касаясь пальчиком, и молчала. Говорить и мне ничего не хотелось. В такие моменты вообще слова не нужны. Когда в душе случается что-то важное, нужна тишина, никакие звуки, кроме музыки и природы не должны осквернять спустившуюся с небес благодать, объединяющую нас.

Разве мог я представить себе, что эта девушка подарит мне настоящую жизнь и чистые чувства? Никто не смог бы мне ни рассказать о том, что можно испытать в момент близости с тем, к кому истинно тянется душа, а сам я был слишком мелочным, чтобы попробовать себе представить. Может, это и есть любовь? Тёплое, спокойное и тягучее желание, а не страсть? Не грубая и отчаянная, а терпеливая и нежная? Любовь выше секса, выше слов, выше действий и поступков. Она так глубоко в нас, что даже тень ей не помеха.

– Саша, – позвала Илка.

– Да, моя хорошая…

– Почему молчишь?

– Нет слов… И мне кажется, они не нужны.

– И мне кажется…

– Не жалеешь?

– Ни капли.

– Я бы мог сказать, что это – любовь. Но боюсь громких слов, – я легко поцеловал её в макушку и улыбнулся. – Хотя… Пусть будет.

– Самое быстрое и простое признание в моей жизни.

– И глупое, да?

– Не знаю. Если честно, в голове у меня ещё какие-то звездочки, как после фейерверка. И тело будто не моё… Мы словно плывём с тобой… На плоту.

– В облаках?

– Наверное…

– Ты только скажи, когда мне пора убегать, чтобы твой отец не оторвал голову бессовестному любовнику единственной дочери.

– Попозже, ещё рано. Он обещал вернуться к обеду.

Засыпал я с мыслью о том, что неплохо было бы сходить в душ и выпить воды, а ещё приоткрыть окно пошире. Но мягкие объятия и спокойствие, которое транслировала Илка, так и не выпустили меня в рациональный мир. Зато утро выдалось на редкость сумбурным. Моя прекрасная возлюбленная, в наспех накинутом домашнем платье, разбудила меня часов в шесть довольно громким шёпотом.

– Саша, – горячо говорила она в самое ухо, – просыпайся! Папа написал, что возвращается чуть раньше! Скорее! Благо что я проснулась из-за грозы. Са-ша!

– Гроза? – я сел в постели, пытаясь понять, где нахожусь и разминая плечи. – Доброе утро…

– Ну при чём тут гроза? Тебе нужно уходить!

– Илка… А может не надо? Ну что такого, если твой отец увидит меня? Тебе не шестнадцать лет всё же…

– Так нельзя! Это некрасиво и неправильно – приводить мужчину в дом, пока отца нет.

– И ты всё равно это сделала…

– Ну Саш!

– Собираюсь… – я лениво отыскал взглядом свою одежду и не спеша принялся одеваться. – В следующий раз найдем более спокойное место…

– Я не могу отлучаться ночами, – возразила она тихо, внимательно наблюдая за мной.

– Да что ж это такое? – устало возмутился я, не чувствуя никаких сил на споры.

– Потом всё-всё объясню. Поторопись, пожалуйста!

Не застегивая до конца рубашку и не надевая пиджак, я обулся и уже в дверях крепко обнял Илку, подарив скромный поцелуй. Она слишком тревожилась об отце, и окончательно проснувшись, я решил не форсировать ситуацию. Дверь за мной тихонько прикрылась, а лестница повела вниз гулкими шагами. Когда я спустился на половину пролёта, на первом этаже послышался шум и удар – кто-то вошёл в подъезд. Высокий седовласый мужчина с серьёзным лицом и небольшим старомодным саквояжем медленно поднимался мне навстречу. В нём легко узнавались черты дочери, такой же нос и внимательный взгляд, который он задержал на мне чуть дольше, чем следовало бы. Никто из нас не подумал поздороваться, так молча мы и разошлись. Я слышал, как отец Илки постучал в дверь и та тихо открылась, едва слышно скрипнув петлями. Очень уж всё по-детски выглядело. Сбежавший от отца парень, будто бы совершивший что-то предосудительное с юной девой. Так может из-за него она боялась стать мне чуть ближе?

Я вышел на улицу, где действительно собиралась гроза и почти столкнулся с Денебом.

– Саня! Бурная ночь и не доброе утро? – хохотнул он, хлопнув меня по плечу.

– Отвянь. Я с самолёта вчера сразу к ней, ну и не спал толком.

– Чего ж тебя выгнали?

– Будто не в курсе…

– Девочка вроде не малышка у нас… А отца боится.

– И ты, конечно, знаешь, почему, – я глянул на него с доверием и встретил сочувствующий взгляд.

– Удосужился нарыть, пока ходил за ней хвостиком. Дядечка суровый пуританин. Хотя сам, если верить свидетельствам его молодости, не отличался разборчивостью и чистотой связей. Но она – единственная дочь, и чует моё сердце, прессует он её здорово. А Илка твоя слишком послушная девочка, не хочет его обижать. Может и побаивается, – выдал Ден и замолчал.

– Ерунда. Справимся.

– Саш, ты в порядке?

– Да. В полном.

– Чего невеселый такой?

– Я трус, Ден.

– А-а-а, привык сбегать после секса? Ну-ну… Ты же с ней сам хотел по-другому.

– И хочу.

– Тогда забей на лишние мысли. Живи сейчас, а не потом. Льё писал, кстати. Прилетит сегодня ближе к ночи. Завтра вас ждут в Центральном Архиве, поступило подтверждение кандидатур.

– Этого ещё не хватало…

– Ну да. Боюсь, как бы Марсель с Магнусом не психанули. Нужно быть внимательнее.

– Понял. Ты домой? – он уже дошёл со мной до угла и остановился.

– Нет, конечно. Побуду пока тут. На всякий случай. А ты езжай, отдохни.

– Спасибо тебе, Ден.

– Друзья.

Мы крепко пожали друг другу руки, на том и разошлись. Я всё думал об Илке, о нашей ночи и об отце. Почему она так боялась его, почему не могла принимать решения о своей жизни самостоятельно? Хотелось развернуться, побежать обратно и забрать её с собой. И зачем я ушёл? Поступил как преступник, как нашкодивший кот. Некрасиво и низко. Да и о встрече не договорились…

Я написал ей пару сообщений, но так и не получил ответа. Уже успел доехать до съёмной квартиры, принять душ и выпить кофе, но в эфире так и была тишина. Обиделась? Не так меня поняла? Или поругалась с отцом? Стоило бы позвонить, но я не хотел сделать хуже. Выкурил полпачки сигарет и задремал на диване в гостиной, мимолетом напомнив себе Якшу.

Открыл глаза от яркого золотистого луча солнца, заглянувшего перед сном в окно. Часы показывали глубокий вечер. В квартире стояла мёртвая тишина. Я сел, выронив полупустую пачку и зажигалку. Рядом на полу валялся смятый пиджак. Телефон! Не успел я зайти в сообщения, как раздался звонок. Льё.

– Да?

– Саш, ты дома?

– На месте, только проснулся.

– Мы с Деном скоро будем, не уходи.

Льё повесил трубку, а я так и остался сидеть. Голова камнем тянула к подушке, напоминая о том, что тело моё слишком слабое и несовершенное. Облачившись в лёгкие летние брюки и рубашку, я достал бутылку вина и налил себе бокал. Пусть кто что хочет говорит и думает, это не отнимет у меня права расслабиться.

Входная дверь с шумом открылась, впуская внутрь истинного экзистенциалиста и его татуированную сущность. Ден шуршал пакетами, а Льётольв тихо чертыхался что-то выронив. Наконец они появились передо мной: один совершенно довольный увесистыми пакетами и их содержимым, второй несколько пыльный и помятый.

Пока Денеб накрывал импровизированный стол, Льётольв закурил, распахнул все окна и уселся рядом со мной, вальяжно закинув ногу на ногу. От него веяло тревогой, несмотря на расслабленный вид.

– Обошлось без тебя. Наши документы приняты, кандидатуры утверждены и направлены на рассмотрение, – констатировал он.

– Чудесно.

– Магнус в бешенстве.

– Тоже хорошо. Он не думал вернуться в лоно семьи?

– С его-то гордостью? Нет.

– У нас есть не больше двух спокойных недель, пока Фениксы определятся со своими кандидатами, – добавил Ден. – У них там какие-то накладки.

– Как всегда, – буркнул Льё. – Губят девчонок на раз-два, а потом дёргаются…

– У них работа такая, погрязнее нашей, – парировала сущность. – Кстати, Якша-то где?

– Не в курсе, – откликнулся я. – Вчера разъехались в разные стороны, так и не виделись.

– Саш, Льё знает, что случилось… Мы тебе тут принесли кое-что…

– М?

– Весточку от одной очень милой особы…

– Илка? Что с ней?

– В целом всё нормально. Она поймала меня около дома, – осторожно ответил Ден. – Говорит, видела нас утром беседующими и решила, что я твой друг. Догадливая. У неё телефон сломался, так что ответить не могла…

– Всего-то?

– Саш… Ну ты чего? Разве можно поверить в такую ерунду? У неё случилось что-то дома. Мы со Льё догадываемся – что. Но тебе лучше самому всё узнать. Завтра вечером на набережной.

– Почему не сегодня?

– Не усложняй, – остановил меня Льётольв. – Если она так говорит, значит так надо.

– Чертовщина какая-то. Я с ума сойду до завтра! – меня охватила злость. – Что этот старик с ней сделал? Я вполне могу забрать Илку к себе и дело с концом!

– Да не пойдёт она с тобой, пока сама не решит. Или ты не понял ещё? – строго высказался Ден. – Лучше бы подумал, как будешь от Магнуса отбиваться. Нам всем было бы неплохо подумать об этом…

– В гробу я всё это видел. Не хочу!

– Сань, ну не начинай ты…

– Действительно. Если мы хотим нормально жить и работать, нужно установить мир, любым способом, – философски изрёк Льё, допивая моё вино и закусывая сыром, который я даже не увидел на столе. – А с женщинами уже потом разберёмся. Хотя… Илка особый случай, конечно. Магнус тоже следил за вами. И, боюсь, Саш, тебя ждёт бессмысленная месть…

Только небо знает

Месть.

С мыслями о ней я провёл весь вечер и добрую половину ночи, пока краем уха слушал разговор Льё и Дена. Стоило бы высказаться, вмешаться в обсуждение планов, но я никак не мог сосредоточиться. Их слова расплывались и таяли в облаке дыма, которое образовалось вокруг нас из-за постоянного курения Льётольва. Кажется, звонил Якша, совершенно невменяемым голосом заявляя, что я его достал, и он решил взять отпуск на две недели. Кто и когда одобрил такую инициативу, ни я, ни ребята, так и не поняли. Но узнать наверняка можно было только утром.

Я слышал, как Льё высказывал опасения о риске открытого противостояния с братом, но вместе с тем не собирался отступать. Денеб спорил с ним, утверждая, что и без должности они смогут сделать очень многое для сообщества, чем, собственно, и так занимаются. А дальше они ушли в жуткие дебри: сравнивали силу Льё и Марселя, приплели туда меня и замолчали, видимо, ожидая реакции.

– Вы обо мне?

– Тебя вроде Сашей зовут. И ты – сильнейший, – отозвался Ден.

– Врут, – парировал я, с удивлением обнаружив в руках бокал коньяка. – А я просил?

– Чего покрепче? Ну да, пять минут назад, – удивилась сущность.

– Странно.

– Так ты уже выпил почти две бутылки вина. Один, – тихо уточнил Льё.

– Серьёзно?

– Совершенно. И пачка сигарет твоя пустая валяется, – он кивнул на стол, где действительно почему-то в тарелке лежала смятая упаковка.

– Так что вы там хотели? – перевёл я тему.

– Ты – сильнейший, – повторил Денеб. – Это же бесспорно. Если бы не Якша рядом, никто бы не сомневался.

– К чему вообще это знать? Сильнейший или нет – неважно. Истинный – вот что имеет значение, – пожал я плечами, заливая в себя коньяк, будто чай. Непонятно. Я повертел в руках бокал и налил себе ещё.

– Имеет. Если сравнивать тебя и Магнуса, то ты точно в приоритете, как более опытный и ценный для сообщества персонаж, – отозвался Льётольв потягиваясь. – Нам стратегия нужна, а ты где-то не здесь. Пойми, пока мы тут беседы беседуем, мой брат продолжает попытки достучаться до сознания Илки! И делает это не просто так. Да, она ему нравится, да, он хочет её себе. Но по непонятной пока причине не собирается отступать, зная, что у вас с ней всё серьёзно.

– Он знает?

– Да, Саш. Чем ты слушал?

– Погоди… Здесь что-то нечисто.

– Только сообразил?! – вспыхнул Льё, взмахивая руками. – Саша! В самом деле! Очнись!

– Да не могу я. Всё как-то… Изменилось. Вдруг. Кто я? Экзистенциалист или человек? И как соперничать с Магнусом? Как мужчина с мужчиной или…

– Как с врагом. Как с экзистенциалистом, преступившим закон, – жёстко проговорил Денеб, столкнув нас в тишину.

Льётольв встал, бросив на стол мундштук с дымящейся сигаретой, и подошёл к окну. Опершись на подоконник, он всматривался в темноту Будапешта, его родного города, и молчал. Денеб терпеливо крутил в пальцах оливку, чуть надавливая и отпуская, словно хотел проверить её на прочность.

– Да. Ден абсолютно прав. Или мы. Или нас.

– Это правда? То, что говорят про ваши эксперименты? – задал я вопрос, мучительно свербевший в голове последние полгода.

– Да, – просто ответил Льё, будто я спрашивал о погоде на ближайшие дни.

– То есть, крыть нам нечем, если вдруг что…

– Совершенно верно. Мы рискуем очень многим. В первую очередь – положением.

– Какого чёрта тогда вы связались со мной и Илкой? – я действительно не мог понять, почему Льётольв и Ден, зная, что в результате открытого конфликта вероятность раскрытия их незаконных экспериментов возрастает в несколько раз, решились на помощь.

– Друзья, – так же спокойно, как и утром, ответил Денеб. – Будто бы ты для нас такого не сделал бы.

– Не уверен, – честно высказался я, ожидая любой реакции.

– Значит, ты себя плохо знаешь, – Льё наконец-то отошёл от окна, возвращаясь к нам. – Якша тебе никогда не был опорой, тем более – другом. Кроме нас с Деном – никого. А экзистенциалист не должен быть один, особенно такой, как ты. Мы все прекрасно понимаем, что встретить настоящую любовь при нашей жизни – также невероятно, как выжить в открытом космосе. И если тебе повезло – нужно всеми силами попытаться сберечь то, что есть. И цена вопроса вообще не имеет значения.

– Ваши жизни и положение – не имеют значения? Да ты спятил! – почти крикнул я, чувствуя, как в сердце нехорошо заскреблось.

– Саш, не спорь. Решение принято. Нужно только скоординироваться, – Льё задумчиво взял в руки мундштук, вынул окурок и бросил в пустую бутылку. – Продержимся ближайшие две недели – всё будет хорошо.

– А если не продержимся? Рискуем ещё и Илкой. Я не позволю, чтобы кто-то рылся в её голове в своих целях.

– Ну, допустим, на мелкие искажения всегда закрывали глаза… – многозначительно выдал Льё. – Можно было бы обезопасить её с этой стороны.

– Нет. Достаточно одной попытки Магнуса. Не собираюсь ему уподобляться.

– И нам тоже, значит, – улыбнулся Ден.

– Чего я ещё не знаю?

– К сожалению, очень многого, Саш. А может, и счастью…

– Что происходит?

– Небольшие научно-практические изыскания, – таинственно глянул на меня Льётольв, и по его взгляду невозможно было ничего понять. – Выкачка силы у влияний, масштабное слияние с сущностью, восстановление тела, объединение…

– Не-е-ет. Вы не могли.

– Могли, увы. Но – во благо, – улыбнулся он, а Денеб просто кивнул.

– Это чревато судом и отступничеством!

– Если раскроется. Скажу тебе больше, мы такие не одни. И если манипуляции с нашими телами – никого более не касаются, то выкачка силы – вопрос более серьёзный. Но интересовались им и некоторые другие личности.

– Кто? – я подался вперёд, снова переключившись на реальность, теперь уже – окончательно.

– Наш дорогой друг Сёртун.

– Да ты что? – я не верил своим ушам. Вечный соперник Льё из Фениксов, стремившийся указать место истинным экзистенциалистам и в принципе всему сообществу. Он болел идеей нашей бесполезности.

– Конечно, это нужно ещё доказать и вообще – разобраться. Но отложим изыскания на более позднее время. Сёртун, между прочим, тоже подал свою кандидатуру, – усмехнулся Льё. – Не знаю, на что надеется.

– Стоп. Кажется, мы ушли от темы.

– Немного. Просто тебе стоит знать чуть больше, чем сейчас, чтобы вступать в противостояние с Марселем и Магнусом. Мой брат не дурак, но сам бы ни за что не додумался до некоторых ходов, если бы не Марс. Его-то мы вряд ли поймаем, ибо доказательств не найти, он действует руками Магнуса. И чует моё сердце, всё может оказаться ещё хуже, чем мы думаем.

– Тебе не кажется странным, Льё? – начал я, стараясь выразить свои мысли как можно стройнее. – Что Магнус сосредоточился именно на мне, а не на тебе. Не думаю, что кто-то в сообществе знает, насколько мы близкие друзья, чтобы предполагать, будто через меня смогут добраться до вас с Деном. А один я, и так понятно, не представляю особой проблемы среди управленцев, если вдруг попаду в их ряды.

– Кажется. Но если подумать логически и взглянуть на ситуацию со стороны наших теперешних противников, то всё встаёт на свои места. Они нашли твоё слабое место, выждали и получили вознаграждение. Ещё и очень вовремя. А дальше? Всё просто: ты решил не использовать искажения, проявил известную всем чистоплотность, как можно было бы вывести тебя из равновесия и заставить совершать необдуманные поступки? Верно, – ответил Льё сам себе. – Вмешаться. А ты ещё так удобно и влюбился по уши. Показать твои слабости – отличный вариант устранения. А поскольку всем известно, что ты более дружен со мной и Деном, чем с Марсом, то выведение тебя из строя в любом случае ударило бы по нам.

– Но почему он продолжает попытки?

– Потому что я влез. Потому что охрана. Магнус не дурак…

– Да конфликта он хочет. Открытого. Это понятно как дважды два, – вмешался Ден. – Выставит себя жертвой и привет! Саша – плохой, он – хороший. Всех в сад, а самому в помощники Марселю.

– Может я совсем идиот, но мне кажется, что быть рядом с братом всяко выгоднее со всех сторон, чем примазываться к другому экзистенциалисту, – я взглянул на задумчивого Льётольва, ожидая реакции. Но его лицо было непроницаемым. Глаза со странным, чуть азиатским уголком, смотрели внимательно и немного меланхолично, пронизывая насквозь Денеба, сидевшего напротив, стены этого дома и даже улицы Будапешта. Где он был сейчас мыслями – неизвестно.

– Ему не нужна выгода, Саш. Он хочет быть первым. Обогнать меня. Откуда это – я не знаю. Возможно, его слишком баловали в детстве, а может просто характер. Причины уже не найти и её устранить, нужно принимать то, что есть. Я всё думаю о нашем последнем разговоре… – Льё повертел в руках мундштук, погладил его нежно и отложил на стол. – Он был так зол на меня, будто я ему и не брат вовсе, будто мы оба – заклятые враги. И стоило бы разозлиться на него… Не вышло. Я его люблю, вряд ли что-то сможет это изменить. Единственное, мне жаль, что не смог уберечь. Упустил в какой-то момент.

– Ты ему не отец, Льё, – протянул задумчиво Ден. – Воспитывать – задача родителей. Тебе повезло с окружением больше, с природными данными тоже. Кто знает, обозлился бы ты или нет, если б оказался на месте Магнуса.

– А злиться не из-за чего, – добавил я. – Среди экзистенциалистов никогда не было соперничества. Нам не за что соревноваться, всё это надуманное и пустое. Каждый делает своё дело и всё хорошо.

– Наивно так думать, – парировал Денеб. – Если в душе поселилась жадность, если ты рождён с этой червоточиной, то рано или поздно она разрастётся в язву и разъест тебя.

– Мрачновато звучит…

– А жизнь в тени вообще мрачная штука. Взять хотя бы Фениксов, – к чему-то вдруг Льётольв вспомнил про наших коллег. Было видно, что его тревожат неизвестные для нас с Деном факты и домыслы. – Вы же слышали, да? Как они бросили на амбразуру сильнейшего? И что из этого вышло? Если бы не я… Сёртун знал, куда отправил свою ученицу. И сделал это специально, готов спорить. Из-за соперничества. Из-за страха… Ден прав, это мелкие душонки…

– Ты про ту… Забыл имя…

– Да-да. Именно. Кто ж не слышал…

– Ну ещё бы! Она творит в отпусках такое, что даже моему Якше не снилось, – я попытался улыбнуться, но вышло, видимо, отвратительно, ибо Денеб бросил на меня красноречивый взгляд. Не время для шуток. Не время вспоминать о Фениксах. У них своя боль, свои страдания. Про их сообщество ходят дичайшие слухи, а уж про Сёртуна и его ученицу…

– Кстати. О Якше. Утром надо уточнить про его график, и если всё именно так, как он сказал, то ситуация более чем удобная для нас. Нет лишних глаз и ушей – нет проблем, – заключил Льё поднимаясь. – Вы как хотите, а я в душ и спать. Ресурс мой не бесконечен.

– Я приберусь, – зашевелился и Ден.

Мне не хотелось никуда идти, поэтому под возню сущности с посудой и стаканами, я отвернулся от комнаты, растянувшись на диване, и закрыл глаза. Сон. Единственное, что может помочь, если только получится заснуть. Минут через пятнадцать Льё и Денеб переговаривались на кухне, кто-то из них курил, может, даже оба. Потом было слышно, как, видимо, Ден, ушёл в душ. Тихие, лёгкие шаги истинного экзистенциалиста. Он застыл надо мной, нарушая тишину чуть сбившимся дыханием.

– Саш, если что-то случится, пожалуйста, не влезай. Дай мне сделать всё самому, – шепнул он.

– Я сплю.

– Саша. Ты пойми, мне терять нечего. Дену – тем более.

– Без вас я не смогу противостоять сообществу.

– Нормально жить сможешь. С Илкой.

– Льё. Всё будет хорошо. Обойдётся без крайностей.

– Как бы мне тоже хотелось в это верить.

Так же незаметно, по-кошачьи, Льётольв удалился в мою комнату, не закрыв двери. Как и когда ложился спать Денеб – я уже не слышал, внезапно провалившись в тёплую темноту глубокого сна. И знал, чья то была заслуга.

Друг.

Все сотни экзистенциальных утр хранились в моей памяти, разбитые на категории: мрачные и больные после особенно сложных заданий, когда больше хочется умереть, чем жить, но сумасшедшая жажда заставляет ползти на кухню; тошнотворные и туманные после безумных попоек и секс-вечеринок, когда трудно шевелиться и хочется срочно отмыться от воспоминаний и глубинного стыда за самого себя и позволение животной натуре проявиться в самых отвратительных формах; пустые и тягучие, как смола, такие же почти безвкусные и липкие – все остальные. Это же утро было другим, наполненным ожиданием и тревогой, ещё чем-то таким, чего я давно не испытывал, если вообще хоть когда-то чувствовал. Будто должно было случиться что-то очень хорошее, оно словно витало в воздухе невидимое, но вполне осязаемое. Я ждал, всем своим существом ждал. Илка пробудила в моём сердце настоящую жизнь, полную чувств, мыслей и желаний. Проснуться бы сейчас рядом с ней, ласково провести ладонью по шелковистым волосам, вдохнуть странный и непривычный аромат сирени, который я никогда не любил, а тут вдруг… Проникся. А потом целовать её спящие губы и глаза, стараясь не разбудить. И улыбнуться, поймав первый взгляд, ещё туманный, погруженный в грёзы. Удивительно, но я хотел, чтобы она была счастлива, спокойна не только рядом со мной, а вообще, всегда, каждую минуту. Сейчас я не мог знать наверняка, что с ней, и именно это беспокоило больше всего остального.

Из кухни доносились звуки, говорящие о том, что там готовится завтрак. А спустя пару минут запахло свежим кофе и, кажется, оладушками. На призывные ароматы из комнаты показался заспанный Льё, лохматый и угрюмый. Заметил меня, сдержанно кивнул и, поёживаясь, неслышно побрёл дальше. Я не торопился вставать, оттягивая время активных действий. В общем-то, прокрастинация никогда не была мне свойственна, но сейчас ситуация пугала своей неопределённостью больше чем когда бы то ни было. К определённой степени стабильности и ясности очень быстро привыкаешь, стремясь абсолютно все сферы жизни сделать такими. Теперь же происходило то, чего никогда не случалось, значит, нужно было импровизировать. Мне, как музыканту это привычно. Но одно дело – музыка… И совсем иное – собственные товарищи, игра с жизнями и чувствами, и будущим.

В ванной наткнулся на задумчивого Льётольва, изучающего своё отражение. Выглядел он уже гораздо бодрее и свежее, причесался, умылся – почти привычно идеален.

– И всё же, доброе утро, – поздоровался я.

– Доброе… Бесконечные перелёты плохо сказываются на здоровье. Цвет лица тусклый какой-то, – пробормотал он.

– Ну и тебе чай не двадцать уже.

– Давно, да. Сходи в отпуск, – я чуть оттеснил его от раковины, чтобы умыться.

– Сейчас не время, ты и сам знаешь. Вот изберёмся в руководство, тогда и отдохнуть можно будет.

– Ага! Если время найдётся. Ты смеёшься? Представь, сколько бумажной волокиты и вообще дел.

– Зато летать меньше.

– Чего ты пристал к полётам? Раньше вроде не жаловался.

– Старею, наверное. Оседлой жизни захотелось. Это ты меня заразил.

– Ну конечно! Кто-то совсем недавно пытался меня отговорить от фактического самоубийства. А теперь что?

– А теперь у тебя Илка есть. И вот я думаю… Может, мне тоже нужна хорошая спутница?

– Ден не одобрит.

– Почему это? – Льё удивлённо вскинул бровь и поджал губы, наблюдая, как я старательно бреюсь.

– Вы с ним идеально сосуществуете. А третий, как известно, лишний.

– Так у нас ты есть! Третий же. А четвёртый никогда не лишний, особенно если это женщина.

– То есть ты готов бросить Денеба одного?

– Да тьфу на тебя! – поморщился Льётольв. – Что за глупые шутки-то…

– А я не шучу. Просто представь: вы с Деном постоянно вместе, и живёте в поездках, и работаете, и отдыхаете. Вот сейчас он чем занят? Правильно. Готовит нам завтрак. А где моя сущность? То-то же… Вы настолько близки с ним, что женщина может всё разрушить. Вам придётся отдалиться и выбирать, постоянно.

– Саш, а ты ведь рассказал Илке, кем ты на самом деле являешься?

– Да.

– И что она?

– Ничего. Говорит, сложно в такое поверить, но со временем получится. Для неё это как сказка. Пока не увидит, не сможет окончательно уложить знания в голове.

– Тебе повезло… Не все люди – такие. И они нам – не пара.

– Сомневаешься в рациональности моего выбора?

– Тревожусь о последствиях.

Я молча взял полотенце и принялся вытирать лицо, чтобы только не сталкиваться с проницательным взглядом Льё. Он слишком многое знал обо мне и скрывал о себе, зачастую предвидел многие события. Вот и сейчас наверняка имел какие-то важные мысли в голове, которые не спешил раскрывать.

– Вы чего тут воркуете? – возник на пороге Ден. – Завтрак-то уже готов.

– Что б мы без тебя делали? – улыбнулся Льётольв.

– Заказывали бы на дом еду или искали кафе, открытое в столь ранний час, – с апломбом изрекла сущность и удалилась.

– Пошли, надо подкрепиться, – кивнул мне товарищ.

Обсуждать было нечего, поэтому мы молча завтракали. Сквозь белёсое небо прорывались лучи солнца, так что день вполне мог оказаться погожим. Но я думал о предстоящей встрече с Илкой. Похоже, что Льё и Ден знали больше, чем говорили, и возможные причины заставляли строить фантастические догадки, скорее всего, далёкие от реальности.

Зазвонил телефон. Мой. Я поплёлся в гостиную за ним. Якша. Неожиданно.

– Доброе утро, – внезапно охрипшим голосом поздоровался я.

– Привет! Саш, – затараторила моя сущность. – Мне тут отпуск всё же одобрили. Я тебе фотку с документами скинул, посмотри, чтобы… Ну…

– Думаешь, я не верю?

– Нет… Но так будет лучше, перестраховка, – он нервно хихикнул. – Ты же теперь кандидат… Вот я и подумал…

– Якша, ты моя сущность. Не раб же. Хочешь в отпуск – иди. Работы сейчас немного, справятся без нас. Если что, я и один могу.

– Да-да… Можешь, но я лучше предупрежу. А то как-то резко вышло. У меня самолёт через два часа. Махну домой. Владивосток зовёт! Родителей повидаю…

– Дело хорошее. Расслабляйся. Увидимся потом, когда вернёшься…

– Я ненадолго. Недельку, может, дней десять. К утверждению нового руководства вернусь, поздравлю тебя как раз! – слишком бодро и наигранно радостно проговорил Якша, отчего губы мои скривились в презрительной ухмылке.

– Может, поздравишь, а может, и нет. Там видно будет. Ладно, бывай. Счастливо долететь.

– Ты тут тоже… Того… Отдыхай.

Он бросил трубку, а я заглянул в сообщения – в них и правда маячили фотографии утверждённого отпускного листа. Чудеса! Похоже, Якша серьёзно испугался того, что меня утвердили в списке кандидатов, неужели думает, будто я потребую смены сущности? Чудак. Такое не практикуется уже давно, опасно. Зато как хорошо он показал своё трусливое лицо. Но в общем-то, я недалеко от него ушёл.

– Саш! – позвал Ден, и мне пришлось вернуться за стол.

– Чего?

– Кто звонил? – спросил вместо него Льётольв.

– Да Якша, улетает он. Вернётся дней через десять. Действительно отпуск, даже документы показал.

– Ну и пусть летит, так даже лучше. Мы втроём идеально работаем, – улыбнулся Денеб.

– Ага. Рабочая тройка, – ответил я ему тем же.

– Если бы так можно было… – задумчиво протянул Льё, мечтательно поглаживая чашку с кофе.

– Я вас двоих не потяну… Но если постараться, – то ли в шутку, то ли серьёзно откликнулась сущность.

– Эти эксперименты мы запланируем на светлое будущее, – усмехнулся Льётольв. – Ну что, Сашка! Готов?

– К чему? – я даже чуть вздрогнул от неожиданного вопроса, всё ещё частично витая в облаках. Самое лучшее и понятное определение моему состоянию.

– Ко встрече, конечно же.

– А, ты об этом. Готов. Вернее, очень жду. Только вы мне так и не рассказали всего.

– Имей терпение.

– Да о чём ты? Почему я не могу знать того, что должен? Развели какие-то тайны! Я уже весь издёргался без связи с Илкой и из-за ваших утаек.

– Вот именно из-за твоей бурной реакции и необдуманных поступков, мы ничего не говорим. Твоя венгерка в тысячу раз лучше справится с потоком эмоций, – улыбнулся Льё, но как-то грустно, извиняющейся улыбкой.

– И как мне теперь дожить до вечера?

– Спокойно. Погуляй, музыку послушай…

– У меня дела в архиве, – тут же отреагировал Ден.– Ну спасибо! А вы что делать будете?

– А я буду рядом с Илкой. На всякий случай. Потом махнёмся. Вечером оба тебя проводим, – закончил Льётольв.

Понятно. Они почему-то решили, что я и Илка важнее, чем всё остальное. Из-за Магнуса, из-за Марселя и обострённого соперничества. Ещё и Сёртун где-то маячил на горизонте. Как бы ни сплелись мы все в единый клубок. Фениксы здесь точно будут лишними, и без них тяжело. Учитывая вспыльчивый нрав и категоричность огненных товарищей, лишний раз связываться с ними не хотелось.

Весь день я бесцельно слонялся по квартире и по городу. Что-то ел и пил, что-то рассматривал в витринах, вглядывался в прохожих, пытаясь отыскать своих – в буфере вероятность встретить коллег в сотни раз выше, чем где-то ещё. Только вот сущности не жалуют такие места, а в Москве, например, вообще долго не задерживаются, даже отступники. Не знаю, почему мне так нужно было убедиться, что Будапешт кишит экзистенциалистами. Избегал ощущения одиночества? Вряд ли. Ден регулярно писал, а Льё – звонил. Мне нужно было чувствовать этот мир реальным, настоящим, а не придуманным мной или нарисованным Льётольвом.

Хотелось выйти из тени и не возвращаться. Или стать невидимым. Сплошные противоречия. Я то начинал ненавидеть эти узкие старые улицы, то восхищался удивительной атмосфере среди тусклых домов. Душа маялась, сердце изнывало от непонятной тоски. Желания и цели, мечты и реальность – всё перепуталось, завязалось узлами, душило, давило, тянуло в разные стороны. Мне бы обнять Илку, и всё. Этого будет достаточно, чтобы просто быть здесь и сейчас. Быть собой. Быть тем, кто любит её. Быть для неё.

Ближе к вечеру я ворвался в квартиру и забрался под душ, невыносимо надоедливо стучащий каплями по спине. Через пять минут вылетел из ванной, мокрый, нервный. Раскидал вещи из шкафа, пытаясь отыскать подходящий костюм, сломал вешалку и в ненормальных метаниях ушёл на кухню, так ничего и не выбрав. Внутри словно поселился дикий зверь, пожирающий, грызущий. От его нападок я сходил с ума, не видя на то никаких рациональных причин. Кто я? Зачем? Какая тварь лезет в мою голову?

Как только эта светлая мысль достигла моего разума, я тут же поставил пару дополнительных сильнейших блоков. Стало легче. Нашёл в коридоре телефон и набрал Льё.

– Ты где? – крикнул я в трубку.

– Еду к тебе.

– Что с Илкой?

– Всё хорошо. Там Ден рядом.

– Льё! Кто-то пытался забраться мне в голову. Я чуть с ума не сошёл!

– Вот же… – тихо выругался он. – Блоки?

– Дополнительные поставил. Будь осторожен. Дену передай.

– Ты опознал?

– Не успел. Подобрались очень осторожно, я даже не сразу понял, в чём дело.

– Грязные методы.

– Почерк-то узнаваем, да?

– К сожалению, – Льё вздохнул. Выводы мы оба сделали явно одинаковые. Так любят действовать только двое. Марсель и Мот. Если последний тоже приехал в Будапешт, дело плохо.

– Неужели война?

– Скорее скрытое противостояние.

– Мы в осином гнезде, Льё…

– Похоже на то. Жди, я в пяти минутах. Дома поговорим.

Он повесил трубку, а я налил себе стакан воды из-под крана. Мот… Нас трое против троих экзистенциалистов. Силы не сказать чтобы равны. Но среди противников брат Льё. А Денеб всего лишь сущность, хоть и уникум. А наше слабое место – моя Илка. Я тут же написал старому осведомителю из архивов, чтобы убедиться в приезде Мота. И пока ждал ответ, раскурил сигарету. Огонёк тлел, сыпался пеплом на стол и полотенце, в которое я всё ещё был завёрнут. По спине пробегали мурашки, от мокрых волос веяло холодом. Скрипнула дверь и с лёгким стуком закрылась. Раздался шорох снимаемого пиджака, и в полутьме коридора показался Льётольв, белея рубашкой.

– Мот здесь, – вместо приветствия выдал я то, что секундой ранее увидел на экране телефона.

– Беда, Саш.

– Ne cede malis (не падай духом в несчастье (лат.)), – отозвался я.

– Я и не падаю. Факты. Только факты, дорогой мой Саша. Мот работает под прикрытием, на амбразуру будет брошен Магнус. Они целенаправленно сталкивают меня с моим же собственным братом, действуя через тебя, через друга. Это мерзко и мелко.

– И тебе придётся выбирать.

– Я давно выбрал. Но от этого не легче. Я вынужден просить тебя…

– Чтобы я оставил Илку, да? – догадаться было нетрудно, ведь и меня самого посещали такие мысли. – Ты же понимаешь, что этого делать нельзя. Магнус исказит её, сделает игрушку в лучшем случае, в худшем – марионетку. Даже если это запрещено. Он уже в шаге от суда.

– Мы, защищая её, тоже можем переступить черту.

– Да. Вопрос в том, что важнее. Наша условная честь и верность сообществу и принципам, Кодексу, в конце концов, или человеческая жизнь. С учётом ваших экспериментов с Деном… Я уже и не знаю, есть ли хоть какой-то удобоваримый выход, – из груди вырвался недовольный, напряжённый вздох. Льё поморщился и опустился на стул.

– Ты готов? Ко встрече?

– Да.

– Собирайся тогда… Плана всё равно нет. Возможно, пришло время действовать по сердцу.

– Ты ли это?

– Что? – он удивлённо вскинул бровь и загадочно улыбнулся. Мой самый лучший друг. Понимающий, уверенный. Смелый. Даже сейчас он не сомневался в том, что делал. Упрямый, дотошный, потрясающий художник – Льё всегда был моим идеалом. Но предчувствие большой беды отравляло мои чувства, и так же тепло улыбнуться в ответ я не смог.

– А как же разум?

– Он слаб, Саш. Когда дело касается таких противоречивых вещей типа родственных чувств и любви к женщине, – особенно. И я думаю, придумавший наши правила, втайне рассчитывал, что найдутся те, кто рискнёт их нарушить.

– Тебе всегда не хватало свободы. Ты и выглядел другим. Знаешь, как бы мне ни хотелось, чтобы Ден оказался моей сущностью, совершенно справедливо, что он всё же твой. То, что умудряетесь делать вы вместе, мы бы с ним никогда не смогли, – я наконец-то набрался смелости высказать старые свои мысли.

– Кто знает, Саш, как бы оно было. Мы ведь через многое прошли вместе, как бы пафосно это ни звучало. Учились друг у друга и менялись вместе. Это же обоюдный процесс. Нам просто повезло. Один случай на тысячу.

– Прекрасная статистика, кстати… Учитывая численность экзистенциалистов.

– Ну-ну… Давай не будем.

– Да я это всё к тому, чтобы ты подумал хорошенько. Я всего лишь друг, экзистенциалист без перспектив. По ту сторону – твой брат, родная кровь. Стою ли я?

– Стоишь, Саш, – Льё снова улыбнулся и поднялся с тяжёлым вздохом. – Родная кровь зачастую просто красивые слова. И в отличие от тебя, Магнус меня предал. А ты, я точно это знаю, никогда так не поступишь, даже если окажешься по другую сторону.

– Эй… Льё… Мне не нравится твой настрой.

– Всё нормально. Собирайся.

Одевался я автоматически: свежий, привычный костюм, строгий, но красивый, немного отклоняющийся от привычных классических стандартов. За последние лет десять я не выходил из дома в чём-то другом, эта одежда – моя вторая кожа, кокон, внутри которого экзистенциальное нутро чувствует себя спокойно и свободно. Всё идеально: и выглаженные брюки верной длины, строгие манжеты белой рубашки, чуть выглядывающие из-под рукавов пиджака и поблескивающие запонками. Кстати, эту привычку я перенял у Льё. Нет ничего изящнее запонок на мужчине в цвет галстука или цветка в петлице. Бабушка… Я снова вспомнил её, старые фотографии, хранившиеся в большой коробке из-под свадебного сервиза: она показывала мне на них родных, таких же вышколенных интеллигентов, каким оказался и я, попав в среду экзистенциалистов. Может, среди этих чёрно-белых личностей на фото, такие тоже были. Во всяком случае я всей душой хотел в это верить.

Посчитав свой вид вполне приемлемым, я вышел из спальни, наткнувшись на внимательный взгляд Льётольва. Он придирчиво осмотрел меня и, видимо, остался доволен.

– Если бы меня спросили, как должен выглядеть истинный экзистенциалист, я бы привёл тебя в пример, – совершенно спокойно, без лестных интонаций, выговорил он, потягивая сигарету.

– Могу сказать тоже и о тебе.

– Ох, нет. Я довольно потрёпан некоторыми заданиями. Никак не могу прийти в себя.

– Что случилось?

– Давай расскажу по дороге? – он распахнул передо мной дверь.

– Не вопрос…

Будапешт всё же мне гораздо больше нравился именно таким – окутанным вечерним полумраком, когда уличные огни ещё не кажутся такими яркими. Есть в его улочках что-то таинственное и даже пугающее, но в то же время притягательное и манящее. Ни один другой город, в котором я успел побывать, не вызвал таких противоречивых чувств. Иронично, что именно здесь мне встретилась Илка, женщина, ради которой я был готов если не на всё… Да нет, на всё.

Льётольв шёл рядом, тщетно пытаясь застегнуть пиджак. Ему мешали мундштук в руке и ветер. В итоге он бросил эту идею, вздохнул и осмотрелся.

– Туристы, – хмыкнул истинный и покосился на меня.

– Ага. И я тоже турист, не смотри так. Не все ж родились в Венгрии.

– Да что толку? Родился и родился. Как человека меня это не определило.

– Ну ты ведь любишь Будапешт?

– Да. Но я точно так же и Москву люблю, например. И Сингапур, – парировал он.

– Такие разные…

– В том и вся соль, Саш. Однообразие надоедает. И чем реже я бываю здесь, тем с большей радостью возвращаюсь.

– Давно родителей навещал?

– В прошлом году. Они совсем плохи. Не хочу видеть, как их покидает жизнь.

– А им бы наверняка было приятно с тобой пообщаться.

– Нет. Наши отношения далеки от идеальных и даже от тёплых.

– Поэтому и с Магнусом так?

– Кто знает. В детстве мы были дружны, экзистенциализм всё испортил. Не хочу об этом, – он нервно повёл плечами, и я замолчал. Действительно, не стоило бередить прошлое. – Меня беспокоит Мот и безумие Фениксов.

– Это как-то связано с твоим заданием?

– Условно.

– Ну?

– Они чуть не убили лучшего Феникса. Отправили её одну к дичайшему влиянию. Без подстраховки, без команды. Если бы меня не оказалось рядом… Саш, она лишилась одного крыла.

– Как такое возможно? И жива?

– Жива. Но не думаю, что будет в состоянии полноценно работать и дальше. Крыло восстановится, однозначно. Вопрос только во времени и в выживании. Ученица Сёртуна… Ты же понимаешь?

– Сволочь он, вот что я понимаю. Угробил команду. Теперь ещё и ученицу любимую…

– Нам бы с ним не столкнуться, – брезгливо поморщился Льётольв, пряча мундштук в карман.

– В смысле? Он здесь?

– Да, прилетел следом за Мотом. В архиве его видели.

– Вот же чёрт… Льё, тебе не кажется, что эти двое тут по наши души? Что-то готовится?

– Кажется, Саш… Кажется.

– Надо уехать, – вдруг забеспокоился я. – Забрать Илку и уехать. Спрятать её в безопасном месте, затаиться… Я не могу подвергать её риску здесь, рядом с собой.

– Никто тебе не даст этого сделать… Они не отступятся. Никогда. Через тебя достанут меня. Не будет тебя, найдут другой вариант.

– Да с чего ты взял? Отступят! Если поймут, что мы заодно и сильнее, чем они.

– Не сильнее. Мы – другие. Нам есть что терять, у нас есть совесть и достоинство. Мы – истинные, Саша…

– Глупости! Всё это глупости! – крикнул я, напугав проходящую мимо пару. Девушка вздрогнула и уцепилась за своего спутника. Я мельком заглянул в её голову и выскочил оттуда, испачкавшись в панике. Люди! Бестолковые люди…

– Не дёргайся. Стой до конца. Просто имей в виду – против нас совершенно беспринципные существа, жаждущие власти и силы, переполненные ненавистью. Для них человеческая жизнь – ничто, они не боятся испачкать руки, потому что уверены в своей невиновности и правоте. Descensus averno facilis est (лёгок путь в ад(лат.)), – заключил Льё.

– Надеюсь их там не встретить.

Я был страшно зол и в глубине души напуган. Больше не из-за страха перед возможным сражением и его последствиями, а из-за Илки. По касательной её могли задеть наши разборки, и что-то подсказывало, что она вообще рискует оказаться в эпицентре, рядом со мной. Но Льё прав, бежать было некуда, вернее – бессмысленно. И бросать товарищей одних я бы не стал даже с учётом собственной противной трусости.

За разговором мы незаметно почти добрались до набережной. Почему-то я был уверен, что Илка говорила о том месте, где мы были в первое наше нормальное свидание. Туда я и повёл Льётольва, поглядывая то на часы, то на прохожих: среди них никак не попадался знакомый силуэт. Зато сзади на нас напал Денеб, хлопнув обоих по плечам.

– Гуляете, голубки? – рассмеялся он слишком уж бодро для позднего часа.

– Беседы беседуем, – тихо откликнулся Льё, пропуская сущность между нами.

– Оно и видно, лица кислющие. Что о вас девушка подумает?

– Что устали, работали, – оправдался я, хотя и сам прекрасно понимал, что не смогу быть весёлым и невозмутимым в этот вечер. А огорчать милую Илку не хотелось вовсе.

– Сань, она у тебя вовсе не дура! Не врал бы лучше…

– Я ж тебе говорю, а не ей… Всё нормально?

– Ну как сказать… Отчасти. Пришлось приставить к ней ещё больше человеческой охраны. На всякий…

– Какой такой всякий? – напрягся я. Что-то явно произошло, пока я отсиживался в своей конуре, как последний лентяй и трус.

– Наших ребят подставлять лишний раз не хотелось, особенно если могли справиться обычные люди.

– Ден! Ну что за туман! Говори конкретно, я с ума сойду сейчас, – психанул я, резко дёрнув его за руку.

– Неплохо так тебя Мот потрепал, нервный какой… – заметил он мимоходом. – Вышло тут кое-что нехорошее. Илка сама тебе расскажет, вернее, ты увидишь. Воздействие не экзистенциального спектра.

– Чего? – я уже перестал что-либо понимать. Голова снова принялась гудеть, как улей. Опершись на колени, я согнулся, чтобы прогнать боль и тошноту. Какого чёрта?

– Льё, Саня болен?

– Что-то вроде отравления, – донёсся до меня тихий голос истинного. – От Мота ему действительно сильно досталось. Плюс болезнь, плюс отсутствие сущности рядом. Саше давно пора в длительный отпуск.

– Да хватит уже, – буркнул я, возвращаясь в вертикальное положение. – Очень похоже на…

– Да-да… Кому-то скоро придётся отправиться на вечный покой, если не взяться за себя, – строго осадил меня Денеб. – Ты обалдел? Так себя изводить? Ненормальный. Я тут почитал твои отчёты, пока за Илкой наблюдал и искал информацию… Ты либо чокнутый трудоголик, либо действительно затеял самоубийство!

– Здравствуйте! – заорал я. – Ты только понял? Я когда ещё об этом говорил? Когда с температурой валялся! Ты мне прямо-таки глаза открыл, Денчик! Да, тьфу!

– Саш… – положил ладонь мне на плечо Льётольв. – Не шуми. Тут люди. И Илка идёт…

Я уже набрал в грудь воздуха для следующей тирады, но после слов Льё осёкся. Чуть вдалеке действительно медленно двигалась Илка, зябко кутаясь всё в ту же вязаную кофту. Вид у неё был уставший и даже потрёпанный, будто бы прошлые сутки она скиталась по городу без еды, воды и сна. Сердце опасливо ёкнуло, и, забыв о своём возмущении, я сделал шаг ей навстречу, но был остановлен Деном.

– Погоди… Дай ей минуту, чтобы собраться, – тихо произнёс он, погрузив меня в состояние ещё большей тревоги. Льё тоже молчал, наконец-то справившись с пуговицами на пиджаке и приняв презентабельный вид.

– Саша, – тихо поздоровалась Илка, подойдя ближе, но не настолько, чтобы я мог дотянуться до неё рукой.

– Добрый вечер, – не дав мне сказать и слова, первым заговорил Денеб, протягивая ладонь. – Рад снова видеть.

– И я, – бесцветно откликнулась она и, пропустив меня взглядом, посмотрела на Льё.

– Приятно познакомиться, Льётольв, – он изящно пожал протянутую руку и улыбнулся краешком губ. – Коллега и друг Саши, ваш земляк, Илка.

– А… Это вы научили его венгерскому? – тень улыбки пробежала по бледному лицу и скрылась.

– Да. Мы часто бываем в Венгрии, почему бы и не выучить язык? Тем более, наша работа связана с частыми путешествиями, лишние лингвистические знания не помешают, – с апломбом изрёк Льётольв совершеннейшую муть, больше похожую на попытку скрыть неловкость момента или оттянуть время.

– Илка, – я всё же сделал шаг к ней и тут же остановился, ибо она отшатнулась. – Что случилось? Почему ты даже не смотришь на меня?

Сердце стучало так сильно, что мешало дышать. Близость моей милой венгерки давила, манила, тревожила, делала и счастливым, и несчастным одновременно. Я хотел обнять её, хотел дышать ей, чувствовать. Чистейшее безумие – но я был готов схватить Илку и…

– Саш, отойдём? – она кивнула чуть в сторону. Я оглянулся на товарищей, которые уже двигались в противоположную сторону, раскуривая сигареты.

– Так ты расскажешь? – мне вдруг понадобился парапет на набережной, чтобы на него облокотиться, но здесь ничего такого не было. Только спокойные и тёмные в этот час воды Дуная. Хочешь – прыгай.

– Я просто хотела тебя увидеть, – Илка подошла к самой кромке воды и заглянула в неё, как в зеркало.

– А обнять? – легко коснувшись её плеча ладонью, я почувствовал колоссальное напряжение в этом маленьком теле. – Что случилось, моя хорошая? Объясни? Я что-то делаю не так?

– Нет… С тобой всё более чем хорошо. Я всё вспоминала… – она помолчала, будто хотела сказать что-то или неприличное, или неприятное, – ту ночь. Такое чувство, будто ты всё это время был рядом, то ли в моей голове, то ли ещё где-то. В сердце? – Илка наконец-то взглянула на меня. Пронзительно, с полыхающими глазами, в которых плескалась любовь, желание проникнуть в меня и остаться там навсегда. Я крепко сжал её в своих руках и перестал дышать.

– Ты здесь, ты со мной. И никуда больше не уйдёшь. И я никуда не уйду без тебя. Ни за что. Не прости даже.

– Мне больно, Саш.

Я чуть ослабил объятия и всмотрелся в лицо Илки. Что-то было не так. Она говорила не про ту боль, о которой я подумал, а имела в виду боль физическую. И только сейчас мой взгляд зацепился за то, как безвольно, без лишних движений висит её левая рука, а шея прикрыта высоким воротом водолазки, несмотря на довольно тёплый вечер.

– Что с твоей рукой? – спросил я спокойно, хотя внутри закипала дикая злость. Руки мои потянулись к водолазке, но Илка перехватила их.

– Не надо, Саш.

– Тебя что, били?!

Вместо ответа она уткнулась лбом в мою грудь и горячо выдохнула.

– Кто? – мне не нужен был ответ, я мог и сам его найти. И, в принципе, уже знал.

– Я не могу.

– Тогда скажи хотя бы за что?

– Я не знаю.

– Илка, ты же понимаешь, что я всё равно доберусь до правды. Более того, я почти уверен, что мои товарищи её знают. Да?

– Угу… Я попросила их не говорить, хотела сама. Но это слишком тяжело. И стыдно. Если бы ещё понимать, как такое могло произойти…

– Отец? Тебя избил отец? Да? – мне нужно было понять, нужно было проанализировать, что и как вышло из-под контроля.

Она ничего не ответила, только прижалась ко мне, обнимая одной рукой.

– Из-за чего? Он и раньше так делал?

– Нет. Никогда в жизни. Всё случилось совершенно неожиданно, мы пили чай, разговаривали. Отец рассказывал о поездке, спрашивал, как я здесь одна провела время… Совершенно обычная беседа, мы таких миллион, наверное, провели… А потом он прошёл мимо моей комнаты, заметил, что постель не заправлена и… Будто с цепи сорвался! Я его таким не видела: безумный взгляд, столько ненависти и злости. Он орал так, что даже моего голоса было не слышно, швырял вещи, окно разбил… И принялся за меня. Спасло только то, что соседи поднялись на шум, а с ними твой товарищ… Ден, да? В татуировках? – говорила Илка бесцветным голосом, словно издалека. Она явно сама себе не верила, боялась признать правду.

– Почему ты не сказала мне сразу? – прошептал я.

– А что бы ты сделал? Я боялась из дома выйти. Ничего не понимала. Почему он так? За что?

– За меня… Есть кое-какие подозрения. Твой отец на самом деле вряд ли собирался сделать то, что сделал. Ему, возможно, помогли. Илка… Хорошая моя… Прости. Я не должен был уходить тогда, сбегать трусливо, как мальчишка.

– Я сама тебя попросила, Саш.

– Мало ли… Мужчина не должен оставлять свою женщину наедине с тревогой. Раз уже теперь ты окончательно и бесповоротно моя, то…

– Твоя? – перебила она меня.

– Ну да. Разве нет?

– Скажи, что значит, отцу помогли?

– Ты помнишь, кто я такой на самом деле? У меня есть враги. Звучит смешно, по-актёрски. Но мы не в кино, и это действительно правда. Вернее, это даже не совсем мои враги, а моих друзей. И вот так, через нас, через тебя и меня, они хотят добиться своего… Других вариантов у меня нет. А судя по тому, что Льё и Ден отмалчиваются, мои догадки абсолютно верны. Скажи они мне раньше, я бы натворил дел… Да я и сейчас готов устроить настоящую бурю…

– Саш, не надо, пожалуйста. Всё это звучит слишком страшно…

– Я жалею, что втянул тебя, – вырвалось у меня. Илка печально заглянула в мои глаза и покачала головой.

– Нет. Я и сама хочу быть с тобой. Почему, зачем? Не знаю. Но ты мне нужен, будто всегда только с тобой и была. Будто не было никого и ничего до. Са-ша! Саша… Если всё, что ты говоришь правда, если с отцом это сделали специально… То что могут сделать с тобой? А со мной?

Она вдруг замолчала, поражённая догадкой, тяжело втянула воздух, шумно сглотнула и приоткрыла рот, чтобы сказать что-то, но тут же закрыла его, плотно сомкнув губы. Я ждал. Догадаться опять же было нетрудно. Сейчас она наверняка хотела спросить, а не сделал ли я с ней что-то?

– Почему я верю тебе? – еле слышно проговорила Илка, отступая от меня на полшага. – Ты ведь мог заставить меня…

– Можешь не верить. С самого первого дня тебя защищали мои друзья. Чтобы никто не смог проникнуть в твою голову. Именно потому, что попытка уже была. Из-за неё ты неосознанно боялась меня. А я просто хотел, чтобы всё у нас было по-настоящему, Илка… – я тоже сделал шаг назад и отвернулся от Дуная.

Мимо нас проплывали гуляющие местные жители, туристы и где-то за их спинами я видел знакомые лица Дена и Льё. Кажется, что-то происходило вне моего поля зрения, но чувства не обманывали – экзистенциальное нутро явно сигналило о приближении огненной силы. Фениксы?

– Ты ведь говорила…

– Я не понимала! Твой мир не такой. Он… Жестокий! Как мой отец! И я бы ни за что… Но в этом мире ты! Саша! И даже если всё ложь, пусть лучше я буду верить в неё, чем увижу, как ты уходишь, – выпалила Илка на одном дыхании.

– Успокойся, – ответил я ей не глядя, снова обратившись к реке. Тёмная вода завораживала, отражая золотые огни набережной. – Просто успокойся. Сейчас не время. Ты приняла решение. Это хорошо. Значит, я смогу защищать тебя с уверенностью в том, что делаю это не зря. Но не обещаю ничего.

– Что происходит? – она зябко поёжилась и подошла ближе, встав со мной плечом к плечу. Я взял её за руку, понимая, что дальше ничего хорошего ждать не стоит.

– Здесь Фениксы. И другие экзистенциалисты. Просто жди. А потом делай то, что я скажу.

Рядом со мной возник Денеб.

– Сань, Магнус здесь… Мы подстрахуем.

– Тварь. Кто из Фениксов здесь?

– Льё говорит, вроде Сёртун. Это странно. Он пошёл проверить. Я с тобой, если что.

– Иди к нему, не разделяйтесь.

– Нет. С тобой человек. Мы так не можем рисковать.

– Не полезет Магнус ко мне в такой толпе.

– Кто это? – подала голос Илка. – Он опасен?

– Это тот, кто залезал к тебе в голову. Опасен в своём невежестве и глупости.

– Мота не видно, это не хорошо, – вставил Ден. – Влезет, как всегда, в самый неудобный момент.

– Значит, будем готовы. Из тени только не выходи без надобности. Люди не поймут.

– Нам бы купол, – тревожилась сущность. – И Якшу твоего.

– Да чёрт бы и с куполом, и с этим дураком. Здесь ничего не сделать, подождать бы пару часов, когда все разойдутся… Или уйти подальше на тихие улицы.

– Не успеем уйти, не дадут. Ден, на тебе Илка. Я возьму на себя Магнуса. Так будет правильно.

– Ну уж нет! – внезапно встал в позу Денеб. – Мы так не договаривались! Льё что сказал? Вся ответственность на нас, а не на тебе. Даже не смей влезать! Понял?

– Не надо мной командовать! – повысил я голос, но тут же почувствовал, как Илка отпустила мою ладонь и подошла к Дену, встав чуть позади.

– Саша… Твои товарищи точно знают, что делают. Я видела… Тогда. С отцом. Пожалуйста, доверяй им, – тихо, но очень твёрдо изрекла она, глядя мне прямо в глаза.

– Не ты ли только что сомневалась? В том, что я вообще другой? – защищался я. Всё нутро сопротивлялось необходимости отступать перед Магнусом. Это мы не поделили девушку, а вовсе не Льё с ним. Я должен был доказать свою силу и право быть рядом с ней.

– Поставь себя на моё место! У меня разве есть варианты? Либо я верю в то, что происходит, или хотя бы подыгрываю вам, либо… Не знаю что!

– Тише, тише, – успокоил её Денеб, чуть притянув к себе. – Саня сейчас угомонится, и всё будет нормально. Да, Саш?

– Да, – процедил я, пытаясь взглядом охватить как можно большую площадь вокруг нас. Положение около воды заведомо рискованное и тупиковое. – Отойдём от берега немного, сделаем вид, что идём в сторону улиц. Может, Магнус не полезет в толпу всё же.

– Есть мысль, что он просто наблюдает, – пожал плечами Денеб, передавая мне Илку. Она крепко уцепилась за мою ладонь. Пальцы её были холодными, и я ощущал тревогу, поселившуюся у этой милой девушки внутри.

Мы перешли дорогу и сделали вид, что прогуливаемся вдоль домов. Ден купил нам кофе, пришедшееся очень кстати: мне для бодрости, Илке чтобы согреться. Пришло сообщение ото Льё, он был в квартале отсюда, подтвердил, что Сёртун ужинает в ресторане. Пазл почти сложился.

– Ден, Сёртун заодно с Марселем и Магнусом. Гарантирую.

– Да нет, зачем ему это? Дружба против Льё? – недоверчиво посмотрела на меня сущность.

– И такое может быть.

– Скорее он здесь случайно, или просто хочет воспользоваться моментом. Этот старый хрыч не способен на тонкое ведение дел, – ухмыльнулся Денеб.

– Вы всегда его недооценивали.

– И что? У Фениксов свои заморочки. Да и никто не станет сталкивать два сообщества сейчас, накануне смены руководства.

– У вас всё так сложно… Какой-то свой мир внутри большого, – шепнула Илка.

– Ага, как государство в государстве. Собственно, как в любой структуре вашего мира. Да по сути, мы же всё равно подчиняемся и общим законам, в том числе чтобы не выдавать себя, – подался в пространные рассуждения Ден. – Вот если бы можно было жить вне тени…

– То есть тень – это наш мир? Мы сейчас в ней?

– Ага, – довольно улыбнулась сущность, видя интерес в глазах венгерки.

– Странно как-то.

– А ты думала, что в тени темно и страшно? Когда свет заслонён чем-то?

– Вроде того.

– А тут как раз наоборот. Мы прячемся в тени, чтобы нас было не видно. Отдыхаем. Мы настоящие как раз вне тени.

– И выглядите иначе? – допытывалась Илка.

– Я – да, – горделиво выпятил подбородок вперёд Ден. – А вот Саня и Льё – не совсем. Зато Фениксы красивущие… С огненными крыльями! М-м-м…

– Посмотреть бы, – мечтательно ответила моя подруга.

– Не увидишь. Ты человек, увы.

– Зато очень милый человек, – я приобнял её, легко целуя в макушку.

– Эй… – улыбнулась она. – Так по-детски.

– Мне нравится, как ты пахнешь. Я же говорил…

– Вот странный.

Илка снова улыбалась, будто бы ничего и не происходило, Денеб старался сдерживаться, но я прекрасно видел, с каким удовольствием и одобрением он посматривает на меня. В груди распускался цветок счастья, вопреки здравому смыслу, ситуации и моей сути. Именно в тот момент я вдруг понял, что мои чувства к Илке настолько близки к понятию “любовь”, как никакие другие ранее. Теперь уже никогда не будет прежнего истинного экзистенциалиста Саши. Вместо него внутри меня будет жить кто-то другой. Будет жить…

Я остановился, осторожно обнял лицо Илки ладонями и наклонившись слишком близко, прошептал одними губами:

– Это любовь. Так близко быть к моему сердцу просто нельзя… Я люблю тебя. И кажется, любил всю жизнь.

Её чистые, тёмные глаза смотрели прямо на меня, пытались утонуть в моём же взгляде и медленно наполнялись слезами. Она была так красива в этот момент, так нежна… Моя. Только моя Илка. Факел. Я вдруг вспомнил, как хорошо нам было вместе той спонтанной ночью, как уютно гулять по улочкам Будапешта, и даже этот нелюбимый мной город показался красивым, загадочным и родным.

Всё вокруг словно замерло и исчезло: я не слышал ни людского шума, ни звуков воды и проезжающих машин, ничего. Только биение собственного сердца, эхо сказанных слов и тихое, ласковое “Саша” Илки.

Тёплые губы, прохладные ладони на моей шее. Мне ничего больше не нужно было от неё: ни изысков в постели, ни красивых слов, ни идеального тела, только она сама. Вся. Без остатка. Такая, какой была сейчас. Я не хотел ни должности, ни силы экзистенциалиста, ни привычной тяжести клавиш рояля, даже воспоминаний. Только вечность рядом с Илкой.

Мне показалось или Ден действительно заслонил нас собой от людей. Забота. Вот что его отличало от прочих сущностей. Он не просто рабочая пара или друг, он гораздо больше.

– Саш, – позвал Денеб. – Магнус.

Я отпустил Илку, спрятав её за спину. Против человеческого потока двигался брат Льё. Одет он был в рабочее белое пальто. Совсем не похожий на истинного экзистенциалиста.

Братья.

Такие разные и такие похожие. С одинаковой по силе гордостью, упрямые, педантичные, внимательные к деталям. Только Льё имел внутри огонёк творчества, душа его была живой и чувствующей, он иногда писал слишком трогательные для экзистенциалиста картины, высказывал глубоко печальные и философские мысли. Он близок мне. Хоть и не всегда понятен. Магнус же – слаб по сравнению с ним не только как экзистенциалист, но и как личность. Жадный, тщеславный и слишком самоуверенный.

Я сразу же почувствовал давление внутри головы: Магнус пытался пробить блоки. Обезопасив Илку, придерживая её за здоровую руку, я отступал, прикрытый Денебом. От толпы отделился высокий белобрысый парень и направился к нам, со стороны набережной двигались ещё двое. Но не только мы были готовы к битве: следом за Магнусом медленно вышагивали трое экзистенциалистов, которых я с трудом припоминал.

– Ден, стойте пока. Не делайте ничего, – попросил я. Магнус хоть и пытался атаковать, но скорее для устрашения, чем серьёзно. Стоило попробовать разговорить его.

– Эй, Александр, – изрёк он, подойдя ближе. Мы занимали большую часть тротуара, но никому не было до этого дела. Прохожие, почуяв неладное, обходили нас загодя.

– Не надо меня так называть, – привычно выдал я. – Но и тебе доброго вечера, Магнус.

– А где же мой дорогой брат? Или вы махнулись сущностями? – ехидно изрёк Магнус.

– Ты же знаешь, что этого нельзя делать.

– Разве для Льё есть правила? Не смеши меня.

Не я один, видимо, собирался вытащить какую-то информацию. Брат против брата, мерзко и грязно, через руки друзей и товарищей, через ни в чём не повинную Илку.

– Ты зачем сюда пришёл? О Льётольве говорить? Вы – семья, могли бы побеседовать дома, за чашечкой чая.

– Это же Магнус, о чём ты, Саш, – рассмеялся Денеб, полностью готовый к экстренному выходу из тени. Странно, но я больше не ощущал присутствия Феникса. Только бы Льё не вернулся, тогда точно случится беда.

– Давайте не будем приплетать сюда родственные связи, великого и ужасного экзистенциалиста, а поговорим о нас. Точнее, об этой чудесной девушке позади тебя, Саша. Я её тебе не уступлю. Ты нагло влез в мою историю, – Магнус нахально улыбнулся, будто бы не сознавая свою вину.

– Вообще-то, всё было наоборот. Это ты влез. Причём не только в мои мечты и желания, но и в голову к человеку! Нарушение правил. Или ты думаешь, что тебе это сойдёт с рук?

– А сойдут ли с рук тебе отношения с ней? Раскрытие своей личности? – парировал Магнус, начиная злиться.

– Искажение отца, повлёкшее за собой угрозу жизни Илки, – вторил я.

– Просто отдай её мне, и мы разойдёмся миром.

– Я не вещь, вообще-то, – показалась из-за моей спины венгерка. Она крепко держала меня за локоть и заметно дрожала. – И хочу быть с Сашей. У нас всё серьёзно.

– Ну это не страшно. Сегодня с ним, завтра со мной. Разве можно говорить о серьёзности и искренности отношений с экзистенциалистом?

– Дурак что ли? Сам-то ты кто? Экзистенциалист и есть, ещё и бестолковый, – сорвался я. Очень уж он меня раздражал – напыщенный, оголтело несущийся навстречу локомотиву.

– Ты не понял? Я пришёл за твоей девушкой. Либо ты мне её отдаёшь добровольно, либо придётся отнять силой.

– А потом что? – уточнил спокойно Денеб. – Пойдёшь в отступники за нарушение? Ты же подал свою кандидатуру в руководство.

– Никто ничего не узнает. Купол. Тихий бой. Мы ж не Фениксы, – снова улыбнулся Магнус. Неужели он верил в то, что сможет противостоять нам с Деном? Безумец.

– Тебе с нами не справиться. Это факт, – я хотел развернуться и просто уйти, но странное ощущение, возникшее глубоко внутри, остановило меня.

– Я же не один…

И в тот же мог всë изменилось. Сильнейшее давление в голове, смятение, выход Денеба из тени и испуганный вскрик Илки, заглушаемый криками прохожих. Они хватались за головы, прикрывали уши, кто-то держался за сердце, планомерно оседая на тротуар.

– Ты чокнулся?! – заорал я, вынужденный защищаться.

Денеб окружил Илку, не подпуская к ней никого, в том числе и меня. Я держал в сравнительной безопасности себя, но большую часть сил направил на венгерку. Нельзя было давать Магнусу ни малейшего шанса на проникновение в её голову. Прорываться сквозь защиту было трудно, его явно учил Льё, лабиринты несуществующих воспоминаний, поглощённые тьмой. Хуже сознания влияний – только оно же у экзистенциалистов. Страшно, мрачно, запутанно, хлам, опасности, бредовые мысли, картины сражений, панический ужас, боль. Если бы я был чуть слабее Магнуса, то не смог бы пробиться ни на йоту. Но мне знакомы и более жуткие обстоятельства проникновений и обстановка внутри. Уничтожая всё на своём пути, улавливая тревожное завывание ветра и треск костра в ушах, я продолжал двигаться вперёд, параллельно отбиваясь от случайных ударов спутников Магнуса. Денеб же несокрушимой стеной оберегал мою Илку, уводя её в сторону.

– Саня! Я никого больше не захвачу из людей, ставки слишком высоки! Только Илку. Не думай об остальных, – крикнул он, чтобы я его мог услышать. И сквозь весь звучащий в моей голове гвалт, я усвоил его посыл. Доверие.

Чего только не услышал в довольно привлекательной голове Магнуса: бесконечный и монотонный спор с собой и со своей экзистенциальной сущностью, тоскливое разочарование, свистящее сквозняком; грубую трескучую зависть и среди этого шума голос Илки, звонкий, чистый. Он действительно был увлечён ею, даже влюблён. Не так, как я, но, скорее всего, искренне. И будь Магнус кем-то иным, то понял бы, что стоит отойти, отступиться, позволить венгерке выбирать самой. Но он был слишком эгоистичным, то светлое и доброе, что когда-то руководило им, теперь оказалось заперто в глубинах подсознания, приковано к слову “слабак”, которым брат сильнейшего из экзистенциалистов величал себя во внутренних диалогах. Мне казалось, что я погрузился под воду, нырнул в мутный затухший пруд, наполненный ядовитыми отходами.

Сражаться с Магнусом было просто, но при этом ужасно противно. Хотелось поскорее покончить с этим. И я бы справился, растоптал бы его личность в ноль, или исказил бы до состояния десятилетней давности. Если бы…

Льё.

Он появился быстро, неожиданно и страшно – влетел спиной в невидимый купол и рухнул на мостовую, распугав оставшихся ещё на ногах прохожих. Магнус повернулся к нему и застыл в немом ужасе. На Льё лица не было – бледный, взмокший, словно пробежавший марафон, он продолжал лежать, глядя вверх.

– Небо… Только оно и знает… – прошептал какую-то бессмыслицу мой друг.

– Что знает? – испуганно отозвался Магнус.

– Всё.