Читать онлайн Около Парнаса и вблизи Голгофы бесплатно

Около Парнаса и вблизи Голгофы

* * *

© Безелянский Ю.Н., 2023

© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2023

Авторское предисловие

Обычно стихи начинают писать рано. Мама или бабушка начинают читать малышу что-то из сказок Пушкина, к примеру, сказку о царе Салтане:

  • Ветер весело шумит,
  • Судно весело бежит
  • Мимо острова Буяна,
  • В царство славного Салтана,
  • И желанная страна
  • Вот уж издали видна…

Мне читать было некому. Я жил только с мамой, а она была занята по горло и строчила на швейной машинке «Зингер» без конца. Не было рядом со мной и никакого наставника. Дома не было и книг, я бегал по соседям, которые допускали меня до своей домашней библиотеки. И вообще, я был неким домашним беспризорником, без руля и ветрил. Сам пристрастился к чтению книг, да ещё регулярно любил слушать радио – разные литературные программы и композиции. До сих пор в ушах звучит эфирный голос: «Слушай, дружок!» И дружок слушал. Слушал, читал, всё впитывал в себя, как губка.

Сказки Пушкина меня мало интересовали, а вот вольнолюбивые стихи почему-то волновали, к примеру, стихотворение «К Чаадаеву» (1818):

  • Пока свободою горим,
  • Пока сердца для чести живы,
  • Мой друг, Отчизне посвятим
  • Души прекрасные порывы!
  • Товарищ, верь: взойдёт она,
  • Звезда пленительного счастья,
  • Россия вспрянет ото сна,
  • И на обломках самовластья
  • Напишут наши имена!

Смолоду, что такое свобода, я мало что понимал, но футуристические надежды Пушкина завораживали какой-то таинственной красотой звучания.

Прошло более 200 лет, и что?.. Популярное дореволюционное выражение: ждём-с!.. И всё время мы все на что-то надеемся. Но не будем впа дать в публицистику и вернёмся к теме стихов. Чужие стихи различных поэтов увлекали меня, и где-то в 14–15 лет я сам стал сочинять, не столь робко, сколь дерзко. Поздновато, конечно. Недаром на одном из моих творческих вечеров в ЦДЛ Андрей Вознесенский определил меня как «поздняя ягода». Поздняя – так поздняя. Но я искренно влюбился в поэзию. Любимые стихи хотелось повторять и повторять, но их дома не было, то пришлось, – голь на выдумки умна! – самому делать маленькие книжечки любимых стихов. То есть самиздат. И таких книжечек собралось около десяти. В первую книжечку были внесены: «Демон» Лермонтова, «Незнакомка» Блока, «Жёлтый дом» Саши Чёрного, «Ворон» Эдгара По в переводе Михаила Зенкевича, «Баллада о Боливаре» Киплинга, ну и, конечно, Евтушенко с Вознесенским и многоименное «и др.».

Итак, книжный дефицит я заполнил своими любимцами – Шекспиром, Гейне, Бёрнсом, Бодлером и т. д.

Любимые поэты? Вся русская классика, от Державина до Над сона, весь Серебряный век от Бальмонта и Сологуба, Ахматовой и Цве таевой, позднее к ним присоединился поэт-эмигрант Георгий Иванов. Советские поэты, от Михаила Светлова до Заболоцкого и Слуцкого. И, разумеется, Иосиф Бродский. Николай Рубцов и Борис Рыжий. Перечислять можно без конца.

Лично был знаком с тремя поэтами: Евгений Рейн дал мне рекомендацию для вступления в Союз писателей Москвы, и Римма Казакова приняла меня в Союз и выдала членский билет. Статус писателя я подтвердил изданием более 40 книг и более двух тысяч публикаций в различных СМИ. А вот как поэт я был неизвестен миру.

«И вечный бой!» – восклицал Александр Блок.

Как поэт я в боях не участвую. Для меня писание стихов как терапия. По древней поговорке: сказал, и облегчил душу.

  • Написал и сложил в уголочек,
  • Чтобы строки не застили очи.

Да, забыл (простите, но 91 год): третьим знакомым поэтом был Андрей Вознесенский, мы учились с ним в одной школе, но в разных классах. Знали друг друга, но не общались. А приятельство пришло в 1994 году, когда вышла моя первая книга «От Рюрика до Ельцина». Андрей похвалил меня за неё: «Как ты удачно соединил поэзию с русской историей». И об этом он написал в «Аргументах и фактах». А теперь читателям представлено право оценить поэзию Ю.Б. Интересно неинтересно, ложится на душу – не ложится. И вообще, что это такое?..

25 мая 2023 г.

Никаких маршалов и вождей. Никакого коллективизма. Я – типичный одиночка, индивидуалист, поклонник Байрона с юных лет и подверженный «мировой скорби». Я на стороне всех бедных и несчастных, униженных и оскорблённых. И как определили меня в СМИ: «Рыцарь Серебряного века и летописец Огненного». А ещё – «Изобретатель нового времени». Но это будет потом, спустя многие годы поисков, метаний и переживаний (об этом предостаточно в данной книге стихов).

А начнём с маленькой биографической поэмы, вроде визитной карточки.

О пройденных годах

Маленькая поэма, а чтобы у поэмы имелись крылья, эпиграфом – слова Сергея Васильева:

  • Сколько связано – не развязано,
  • Сколько сгублено за пятак,
  • Сколько стерплено, да не сказано,
  • Сколько сказано, да не так!

А дальше от Маяковского и от себя:

  • Профессор, снимите очки-велосипед!
  • Присаживайтесь в кресло,
  •                будьте, как дома,
  • Я расскажу вам повесть
  •                далёких лет,
  • Как старому знакомому.

О детстве, об автомобиле и о хлебе

  • Я детства не помню. Пожалуй, лишь
  • Катали на автомобиле.
  • Впрочем, этим не удивишь:
  • В детстве всех нас любили.
  • А дальше война. Воздушный налёт.
  • Небо в прожекторных ранах.
  • Сжатый от ужаса рот
  • Голодных, босых и рваных.
  • Шли поезда на Восток.
  • Где-то там за Казанью
  • Жизнь давала урок
  • Трудностей в назиданье.
  • Ел из мякины хлеб,
  • Собирал на растопку щепки,
  • И впервые понял, что человек
  • Сработан довольно крепко.

О школе, о консервной банке и о табеле

  • Но чёрные канули дни.
  • Мальчишкам другая работа —
  • Целыми днями они
  • Знают одну беззаботность.
  • Хотя и в школу идут,
  • Жизнь не полна потрясений.
  • Что им тяжёлый труд,
  • Им каждый день – воскресенье.
  • Мыслей с пяток тая,
  • С раннего спозаранку
  • В роли маститого вратаря
  • Ловил я консервную банку.
  • Была лишь одна печаль —
  • Зелёненький школьный табель.
  • И было досадно и жаль
  • Его показывать маме.

Юность

  • Пятнадцать лет. Переломный момент.
  • Юноша и романтик.
  • Стоишь натянуто, как монумент,
  • И млеешь, увидев бантик.
  • Книги и мячик на задний план,
  • Мысли уносятся в вечер,
  • И чудится ситцевый сарафан
  • И загорелые плечи.
  • В парке исхожены наизусть
  • Самые тёмные маршруты,
  • А там, где сиреневый куст,
  • Блаженные были минуты.
  • Лукаво подмигивал диск
  • Над бахромою Сокольник,
  • Где шёл на любовный риск
  • Розовощёкий школьник.

Институт

  • С волненьем большим ощутил
  • Билет студенческий в кармане
  • И приложил немало сил,
  • Чтобы постигнуть бездну знаний.
  • Я даже лекции писал
  • И был участником экскурсий.
  • На семинарах выступал…
  • Но это всё на первом курсе.
  • Я изучал предметов воз —
  • От математики до права.
  • Но занимал один вопрос:
  • Скорей бы кончить, право…
  • И вот конец златым годам.
  • Диплом получен, курс окончен.
  • Вперёд за счастьем по пятам
  • Рванулся я, подобно гончей.

И далее вскоре работа в конторе

  • Мечтал, как и все, я о том,
  • Что буду великим, быть может,
  • Таким, как, ну, скажем, Ньютон
  • Иль кто из других помоложе.
  • Мечты наизнанку!.. И вот
  • В обычной конторе, средь шума и гама,
  • Образованный идиот
  • Выводит цифры упрямо.
  • А рядом кипит человечий вулкан,
  • Извергая лаву последнейших сплетен:
  • Кто ходит с кем в ресторан
  • И у кого какие дети…
  • И целый день я сижу среди них
  • В этом бумажном гвалте…
  • Неодобрительно смотрит на стих
  • Её Величество Главный Бухгалтер.

Вместо эпилога

  • Профессор, не выдержав мой рассказ,
  • Забрызгал слюной и пеной,
  • Воскликнул: «А ну, прекратите сейчас,
  • Нельзя быть таким откровенным…»
22–27 сентября 1957 г.

Школьные стихотворцы

Конец 40-х – начало 50-х – пора юности моего поколения. И школьники того поколения разительно отличались от нынешнего продвинутого поколения. После тягот войны: бомбёжки, эвакуация, скудное существование, недоедание, донашивали обноски. Но, тем не менее, радость жизни, громадный интерес к книге, кино, на парковых площадках всюду танцы, постоянные увлечения и, конечно, стихи. Они были на слуху. Читали мастеров, сочиняли сами. По рукам учеников 554-й школы ходили немудрёные вирши какого-то мальчика Миши (фамилию начисто забыл) о школьном вечере:

  • Суббота, суббота – весёлое время!
  • Портфели и сумки, забытые всеми.
  • Избавлены лица от сплина и скуки,
  • Забыты все учебные муки.
  • … Прочь Новгородское старое вече,
  • Пора собираться и в школу на вечер.
  • Там будут девчонки и будут там танцы.
  • Открыты для всех небывалые шансы
  • Обнять и прижать – благодать, да и только.
  • Скорее бы вечер,
  • во сколько, во сколько?

А какая судьба была у этого Миши? Не знаю, он был не из нашего класса. А вот Игорь Шмыглевский – наш. Будущий блистательный математик, он тоже увлекался стихами в школьную пору, и все они были пессимистические и мрачные. Одно из них хранится в моём архиве:

  • Старая, дырявая галоша,
  • Столько лет мы шлёпаем по лужам.
  • Сколько раз под непосильной ношей
  • Ты, как говорят, просила кушать.
  • Долго я по улицам слонялся,
  • На тебя отыскивал похожих.
  • Твой напарник где-то затерялся,
  • Развалился на ходу, быть может.
  • С видом кислым и обледенелым,
  • Снегом занесённые до точки,
  • Мы плетёмся по дороге белой,
  • Сочиняя пошленькие строчки…

По мрачности восприятия действительности в те годы мы были похожи. И ещё Шмыглевский: «Мы – акробаты, танцуем на фразе, / Просим подлить вина…»

Н-да. Шмыглевский ушёл из жизни рано, отринув поэзию и погрузившись с головой в математику.

А вот из соседнего класса Андрей Вознесенский (в те годы я с ним не общался), ощутив в себе поэтический дар, тут же подался к великому учителю Пастернаку. Со временем сам стал знаменитым поэтом. «Миллион, миллион алых роз!..» Пока я блуждал по журналистским тропам, прежде чем выйти на литературную дорогу, Андрей сразу определил себя как поэта, его первые сборники «Мозаика» и «Парабола» вышли в 1960 году, когда ему было 27 лет. А я издал первую книгу в 62 года («Поздняя ягода», как её определил Вознесенский). А второй Андрей в моей жизни, после Тарковского, с каждой новой книгой становился всё более популярным и кумирней. Что ни стих, то эпатаж. А как он заклеймил мещан-обывателей, всех Букашкиных в сборнике «Антимиры»:

  • Я сплю с окошками открытыми,
  • А где-то свищет звездопад,
  • И небоскрёбы сталактитами
  • На брюхе глобуса висят.
  • И подо мной вниз головой,
  • Вонзившись вилкой в шар земной,
  • Беспечный, милый мотылёк,
  • Живёшь ты, мой антимирок…

Антимиры, Треугольные груши и далее по широкому проспекту фантазий Андрея Вознесенского.

* * *

Ну, а теперь вернёмся к стихам Ю. Б.

«Проходят дни густой лиловой тенью…»

  • Проходят дни густой лиловой тенью,
  • Летят на крыльях звонкой тишины.
  • Пришёл, уснул под гроба чёрной сенью,
  • Увидел сероскучной жизни сны.
  • Увидел и сверкающие дали,
  • И золотились огненно слова,
  • Когда меня богини прогоняли
  • И разносилась жёлтая молва.
  • Фарфоровые куклы танцевали
  • В ажуре тёмно-синих огоньков,
  • Муаровые им ленты подавали
  • Немые слуги маленьких царьков.
  • Сверкали страсти – огненные змеи,
  • Звенели мысли в розовом чаду,
  • И уходили вдаль уставшие аллеи,
  • В которых я твою любовь краду.
  • В печальном шёпоте страданий,
  • Окутанные синей пеленой,
  • Судьба мне подарила на прощанье
  • Эдельвейс, оплаканный тобой…
30 ноября 1949 г.

Стихотворение писали вдвоём – строчку я, строчку Андрей, на скучном уроке в школе № 554. Сочинителям по 17 лет.

Грусть

  • Мне стало грустно. Отчего?
  • Не от того ль, что на дворе снежок,
  • Не от того ль, что вьётся лёгкий ветерок,
  • Не от того ль, что до сих пор никто
  • Согреть не может сердца моего.
18 января 1951 г.

Андрей Тарковский и Юрий Безелянский

Зачин есть, теперь следует поговорить о том, как Ю. Б. дошёл до жизни такой и до таких мрачных экзотических стихов вместе со своим приятелем-другом Андреем Тарковским.

Попробуем разобраться.

Иногда бывают парные случаи и совпадения. Безелянский и Тарковский тому пример. Оба родились в один год – 1932-й, весною, я – в марте, Андрей – в апреле. Юные годы прошли в одинаковых условиях: безотцовщина, без братьев и без наставников. В стеснённых материальных условиях, почти в нужде. Оба были по натуре вольные казаки, Гуляй-поле, и избегали всякого диктата. Лично я определял себя так: домашний беспризорник. Похоже, что таким был и Андрей. Больше воспитывала нас улица, чем школа. В школе было неинтересно и скучно, отсюда и нежелание хорошо учиться. И сразу вспоминается многократно повторяемый эпизод. С шумом открывается дверь в класс, врывается учительница английского языка Марина Георгиевна с «приветствием»:

– Ну, бездельники, лодыри, неучи, опять не выучили уроки?!..

Среди бездельников и лодырей я и Андрей. Да, опять не выучи ли! Стреляйте нас!..

Мы с Тарковским – два необычных школяра. С одной стороны, действительно лодыри и лентяи, но с другой – вьюноши, жадно тянущиеся к культуре, искусству, литературе, поэзии, к кино. Гуманитарии по сути своей. Вольнолюбивые парни, ищущие Истину, Правду и Справедливость. Незашоренные всякими комсомольскими бреднями. Не марк систы, не ленинцы. А некие вольтерианцы и байронисты с вечной мировой скорбью. Бредущие в грозном и непонятном мире наугад и нащупывающие своё предназначение. Или, говоря высоким стилем, свою миссию (Андрей в кинематографе, я в литературе). А в 1949 году в 17 лет мы были НИКТО, туманное облачко без очертаний, куда повернёт ветер, то бишь судьба. Неслучайно в те годы я определял себя так:

  • Я – всё одно непостоянство,
  • Я соткан из противоречий,
  • Пестро души моей убранство,
  • Язык мой – перезвон наречий…

Это было давно, ныне я – старый человек, 91 год, свою миссию я, пожалуй, выполнил на этой земле. И вот пишу эти строки на плохо работающей печатной машинке, а набросил их в голове сегодня 31 мая 2023 года, проснувшись ночью в половине третьего. «Не спится, няня!»

Со мной, пожалуй, всё ясно. А вот Андрей Тарковский, о нём я не раз писал в прессе и книгах. И сейчас кратко. После школы мы с Андреем случайно встретились летом 1953 года в поезде дальнего следования: я после смерти мамы поехал повидаться с отцом в Сибири, куда он был сослан на поселение, а Андрей отправлялся в какую-то геологическую экспедицию. Четыре дня мы провели вместе, бурно вспоминая беспутные, но счастливые школьные годы.

Потом я, как журналист, брал интервью у известного кинематографиста Тарковского. Были и другие встречи (но никаких совместных стихов). И последняя встреча-беседа – 28 марта 1981 года – Андрей перед отъездом в Италию приехал ко мне на ул. Куусинена, и мы от души проговорили с ним более 4 часов. В изданном дневнике Тарковский написал об этой встрече и обо мне: «Милый человек» (и как расшифровать?).

А дальше хула, непризнания, гонения Тарковского со стороны чиновников из Госкино, эмиграция, болезнь от стрессов и потрясений. И о России в дневнике Андрей писал: «Нельзя здесь жить. Как загадить такую замечательную страну?! Превратить её в холуйскую, нищую, бесправную…» Не оспариваю Андрея.

Короткая жизнь, мучительный финал и смерть в конце декабря 1986 года в возрасте 54 лет. Сгорел как свеча.

Когда мы с женою в первый раз были по туру в Париже, мы посетили русское кладбище Сент-Женевьев-де-Буа и поклонились могиле Андрея Тарковского, «человека, который видел Ангела», как было написано на кресте…

Горько вздохну, и вернёмся к ранним моим стихам.

Стихи

Автопортрет в 19 лет

  • Я – всё одно непостоянство.
  • Я соткан из противоречий.
  • Пестро души моей убранство.
  • Язык мой – перезвон наречий.
  • В себя вобрал я нежность лани
  • И в то же время ярость тигра.
  • Нет для меня других желаний:
  • Разнообразить жизни игры.
  • Сегодня я в тоске грозовой,
  • А завтра – смех и безмятежность.
  • Люблю во взоре бирюзовом
  • Я пламенеющую нежность…
1951 г.

Жизнь

  • Что значит жить? —
  • Для вас – не знаю…
Игорь Северянин. 1914
  • Блеснуло солнце – в сердце радость.
  • Нависла туча – в сердце мрак.
  • Мы точно звери в зоосаде,
  • Где в клетках нам отмерен шаг.
  • Мы – все подопытные свинки
  • Природы, вечности, небес.
  • Гуляя праздно по Ордынке,
  • Не знаем, где нас встретит бес.
  • Где бес лукавый нас обманет,
  • Где свалит грубая судьба…
  • И что вообще-то с нами станет,
  • Когда сыграет нам труба?..
  • Нас жизнь растит себе в забаву,
  • Чтобы забить, как каплунов.
  • А мы шумим, мы жаждем славы,
  • Мы добиваемся чинов.
  • А всё – пустяк. Игра и случай.
  • И не надейся на просвет.
  • Нас ждёт всех сумрак неминучий,
  • А в лучшем случае – лишь след…
15 марта 1977 г., 45 лет

Капля грусти в бокале веселья

Щекастику на 40 лет

  • Сорок. Сорок подскочило.
  • Незаметно. Исподволь.
  • Всё, что раньше веселило,
  • То теперь вселяет боль.
  • Но зато – мудрее мысли,
  • Глубже чувства, шире взгляд,
  • Будто распахнулись выси
  • И увиден жизни лад.
  • Лад не лад, а пониманье
  • К сорока годам пришло:
  • Жизнь – увы, не воркованье,
  • А сплошное ремесло.
  • Хорошо, когда ты мастер:
  • Жизнь и так и сяк куёшь.
  • А когда над ней не властен,
  • Не поможет даже ложь.
  • Ложь о том, что всё прекрасно,
  • Всё чудесно, чёрт возьми.
  • Сорок лет ведь не напрасно
  • Караулят у двери.
  • Будет верить очень страстно:
  • Не напрасно, чёрт возьми…
12 июня 1980 г.

Остров Цитера

Строки, навеянные французским живописцем Антуаном Ватто. XVIII век. Он создал мир тончайших душевных переживаний…

  • На остров Цитеру отплыть бы хотел
  • Подальше отсюда, от всех этих дел.
  • Здесь зависть и подлость, измена и ложь.
  • От гнусности этой бросает так в дрожь.
  • Отплыть бы на остров, где милый Ватто
  • Искал утешенье когда-то давно…
  • Ах, все только ищут – не могут найти,
  • И всем нет покоя на этом пути.
  • Как нет всем блаженства, а есть маята,
  • Гремящая в шуме одна пустота.
  • А остров Цитера – блаженная смерть.
  • Ни видеть,
  •         ни слышать,
  •                ни знать,
  •                     ни хотеть.
20 января 1984 г., Ю.Б. 52 года

Сумбурные школьные годы

Из-за войны школа растянулась до 20 лет: сначала обычная школа, потом школа в эвакуации, возвращение к московской, похвальные грамоты, потом охлаждение к учёбе; тригонометрия, физика, химия оказались непреодолимыми вершинами, а литература и история – весёлыми прогулками. Пятёрки и четвёрки перемежались с двойками и тройками. Переход в вечернюю школу рабочей молодёжи. И запоздало, в 20 лет – 1952 год – аттестат зрелости.

От учёбы отвлекали дворовые приятели, футбол, шахматы, девочки, танцы (стиляга, танцевавший на многих московских площадках и даже в зале ресторана «Москва»). Вроде бы сплошное Гуляй-поле, но и упорная внутренняя работа: книгочей и книгоман, многочисленные выписки, ведение дневника, понравившиеся стихи собирал и «издавал» книжечки (после войны книги почти не издавались). Сам писал стихи, купаясь в стиховой стихии. С одной стороны, по мнению учителей – «ленивый мальчик», с другой – собирал багаж начитанности и энциклопедичности, что и «выстрелило» в зрелые годы…

Все любовные увлечения сквозь призму прочитанных книг. Не случайны написанные стихи:

Поиски любви

  • Я долго слонялся по свету,
  • Искал бесконечно красивых,
  • Искал беспредельно влюблённых
  • И верных любви и завету.
  • Но мне попадались другие,
  • С мечтой, для меня незнакомой,
  • Друг другу мы были чужие…
7 октября 1950 г., 18 лет

Героиня моего романа

  • Вы целомудренны, вы порядочны.
  • Вы красивы, как богиня.
  • Синие очи ваши загадочны.
  • Вы – романа моего героиня.
  • Ваши жесты лениво-изящные
  • Очаровали влюблённое сердце.
  • Но в груди у вас бьётся льдинка,
  • Что закрыта тяжёлой дверцей.
  • Вам понятны любви нюансы,
  • Вы знакомы с соловьиным пением.
  • Вам приятны звуки романсов.
  • Вы живёте волшебным мгновением.
  • Взгляд надменен и печален,
  • Брови тонкой дрожат дугою.
  • Ну, а голос так звучно хрустален
  • В тихий вечер под бледной луною.
  • Вы цитировали Бока и Гейне,
  • Говорили о сказочных странах.
  • Рассказали, как были на Рейне,
  • Поднимались бесстрашно в Андах.
  • …Я пою о вас в своих песнях,
  • Прекрасная моя богиня.
  • Вы красивы, вы всех прелестней,
  • Вы – романа моего героиня.
15 марта 1951 г.

Школьные годы и любовные увлечения

А теперь ближе к Ю. Б. Старшеклассник. В эту пору, в 1947–1952 годы, я испытал любовную лихорадку, бурю увлечений, имитацию принимал за любовь. Участвовал в игре гормонов и сражался с эмоциями. И собрал целую галерею имён – девиц и молодых женщин. Милы, Риммы, Лены и прочие, как говорили на молодёжном сленге, «кадры». В дневнике я шифровал их под прозвищами: Ундина, Пантера, Тайна и прочие клички.

Но выделю, пожалуй, два настоящих романа. Первая героиня Светлана Растопчина из правительственного «Дома на набережной», студентка МГУ. И Наташа Пушкарёва, студентка института Востоковедения. Светлане в порыве чувств подарил свой школьный доклад о Джордже Гордоне Байроне (первая «литературоведческая» работа, и не оставил себе копии на память). А Наташа вызвала во мне почти волны стихотворного прибоя.

Но начну всё же не с них, а с общей любовной лирики. Увлекался в ту пору Игорем Северяниным с его грациозами:

  • Котик милый, деточка,
  • Встань скорей на цыпочки,
  • Алогубы, цветики, жарко протяни!..

Нет, никаких цыпочек и алых губ, писал по-своему, как мнилось, чувствовалось и метафорилось. Из груды стихов выберу несколько опусов.

18 лет

  • Позади 18 прожитых лет…
  • Я вчера справлял день рождения.
  • В старый поношенный фрак был одет,
  • Нежный, застенчивый, полный смиренья.
  • Не было шумных и праздных гостей,
  • Не было блеска, вина и веселья,
  • Не было пышных газетных статей,
  • Сплетающих имя моё в ожерелье.
  • Не блистал в позолоте дворец,
  • Не плескалось игривое море,
  • Не было любящих близких сердец…
  • Только ветер шумел на просторе…
3 марта 1950 г.

«Немеют дали в глазах туманных…»

  • Немеют дали в глазах туманных,
  • Куда-то в пропасть летит земля.
  • Я растворился во фразах странных.
  • Всё пошло, глупо. Всё суета.
25 октября 1950 г.

«Раньше я, бывало, плакал…»

  • Раньше я, бывало, плакал
  • От обид и огорченья,
  • А теперь молчу от горя,
  • От досады и волненья.
  • Пусть судьба мне шлёт невзгоды,
  • Неудачи и провалы.
  • Их спокойно я приемлю,
  • Не заплачу, как бывало.
  • Если даже мне изменит
  • Та, которую люблю я,
  • Всё равно спокойным буду
  • И себя не погублю я.
  • Я один, а их ведь сотни,
  • Дев красивых и жестоких,
  • А поэтому я весел
  • От измен мне синеоких.
  • Я беспечен стал от горя,
  • От вина, измен и ссор.
  • И плюю я с колокольни
  • На любой мне ваш укор!
14 ноября 1950 г.

Восточная фантазия

  • На оттоманку раджа ко мне садится,
  • Негус, набоб, халиф, падишах.
  • На милой наяде паранджа вся искрится,
  • Ниспадая на тело в волнах…
  • Не чту я заветов Аллаха
  • И наяде шлю караван.
  • Богатый бакшиш: хна и наваха,
  • И вытканный жемчугом чачван…
  • Вигвам мой ждёт скорее сквау,
  • Здесь мирра и розовая вода,
  • Здесь всё украшено агавой, —
  • Приди и останься со мной навсегда…
  • Опалово-лунный отсвет томится
  • На сине-зелёной волне.
  • Всё это снится,
  • Всё это снится,
  • Всё это снится мне.
2 марта 1951 г., 19 лет

О времени

  • Время идёт,
  • Время бежит.
  • Время не ждёт,
  • Время спешит!
  • Остановись!
  • Оглянись!
  • Что было, того уж нет.
  • Что будет, о том поэт
  • Напишет в дальнейшем сонет.
7 марта 1951 г.

«Упорхнула радость…»

  • Упорхнула радость.
  • Прилетела грусть.
  • Ну, и буду плакать.
  • Ну и пусть.
8 марта 1951 г.

О школе

  • Вот по морозцу рысцою
  • В рассветном тумане спешим,
  • Молодость нашу порою
  • Вспомним и вновь ощутим.
  • Школа. Дрожанье за партой.
  • Нескладный ответ у доски.
  • Вспомним, как тыкались в карты
  • Взмахом свободной руки.
  • Вспомним, как руки ломали
  • И грызли карандаши,
  • Когда задачки решали,
  • Забыв про завет: не спеши.
  • Нелепые годы ученья,
  • Листанье наспех страниц.
  • Каждый из нас, без сомненья,
  • Бывал на роли тупиц.
  • А пред экзаменом сразу
  • Пыл вдруг охватывал всех, —
  • Ведь надо прочесть по разу
  • Все книги, а то ведь грех.
  • Учились вот так и сдавали.
  • Те годы мы вспомним не раз,
  • Как потихоньку переползали
  • В вышестоящий класс.
  • Скоро. Каких-нибудь, может, полгода,
  • И вот перед нами института порог.
  • И не страшна уж любая погода —
  • Мы на пороге великих дорог!
Начало зимы 1952 года, точной даты нет. И какой оптимизм: «великие дороги»!..

Под звуки джаза

  • Играет джаз. Хохочут трубы,
  • И заливается весельем саксофон.
  • Смеются безудержно наши губы,
  • И корчится от смеха патефон.
  • Ах, джаз!..
  • Твои мелодии чудесны.
  • Они волнуют, будоражат нас.
  • Рояля звуки бешено прелестны,
  • И дробь ударника по сердцу в самый раз.
  • Труба тягуче тянет, изнывает,
  • И гулко стонет медь литавр.
  • И скрипка томно подвывает,
  • И сакс бушует, словно мавр…
  • Под джаз нам скучно не бывает,
  • Под джаз танцуем и кричим.
  • Под джаз печали исчезают,
  • Под джаз весельем мы бурлим.
  • И мы танцуем, веселимся,
  • Когда играет модный джаз.
  • Мы стильной музыкой пленимся,
  • Уж вы простите, грешных, нас.
23 февраля 1951 г.

Как мимолётное виденье

  • Ах, в каждой фее искал я фею…
Игорь Северянин
  • Среди чёрного асфальта
  • И зелёных кустов
  • Я услышал контральто
  • Нежнейших тонов.
  • Пред глазами мелькнуло
  • Диво, как сон,
  • И, увы, промелькнуло,
  • А я им пленён.
  • И вот я жалею,
  • Что прошёл стороной,
  • Не помчался за нею,
  • Остался с другой…
1952, без точной даты

Душа моя рвётся навстречу печали

  • Чёрная тьма окутала вечер.
  • Шорохов нет. Тишина.
  • Спит даже резвый проказник-ветер,
  • Не спит и тоскует Луна.
  • Душа моя рвётся навстречу печали,
  • К грустным аккордам струны,
  • Чтоб слёзы журчаще звучали,
  • Как отзвук хрустальной волны.
  • Отрадой мне будут светлые грёзы,
  • Печаль голубых облаков.
  • Пусть буду я дальше от жизненной прозы,
  • Но ближе к зауми стихов.
  • И в царстве бриллиантовой пыли
  • Умчусь я на бриге стихов,
  • Чтоб горести все уплыли,
  • Чтобы затихла душа.
1952

Женщины

Любовь – это только любопытство.

Дж. Казанова
  • Женщины, что вам стыдиться,
  • Вы – ворота тела,
  • Вы – ворота души…
Уолт Уитмен

Таких цитат тысячи, если не миллион. Женщины – одна из любимых тем в разговорах мужчин. Вот и два студента Плехановки, направленные летом 1955 года в пионерский лагерь, в свободное время размышляли о женщинах, о женской сути и т. д. Смешно вспоминать, остался отголосок тех разговоров: Саша Стрижев был активным женофобом, а я – сторонник и поклонник женского пола. Стриж придерживался строчек Генриха Гейне:

  • И скажу тебе, прощаясь:
  • «Помни, женщина, ты прах».

Я ответил Саше своими стихами:

  • О, женщина – созданье Люцифера.
  • Нет, женщина – созданье пустоты,
  • И прелестей её не принимай на веру,
  • Не поклоняйся богу красоты.
  • Мольбы и клятвы этих милых женщин
  • Мгновенно тают льдинкой на устах,
  • И верить надо соразмерно меньше,
  • Чем более обещано в словах.
  • Нет, женщина – создание обмана,
  • Хитросплетенье из платьев и духов.
  • И если у тебя пусты карманы,
  • То не надейся на её любовь.
29 февраля 1956 г.

Шуточное

  • Любовь – она, конечно, не картошка.
  • Её не выроешь в один приём…
Александр Жаров, комсомольский поэт
  • Любовь – она, конечно, не картошка,
  • Любовь – пожалуй, вроде как салат,
  • Где всякой всячины немножко,
  • А потому и любят, и едят.
26 ноября 1956 г.

Спустя 20 лет, уже повзрослевший, я вернулся к теме: Женщины и мужчины.

Без рифм

  • …У нормальных мужчин есть любимые автомобили
  • (желательно заграничной марки),
  • любимые напитки (от 4-12 и выше),
  • любимые развлечения (бокс, футбол и прочее).
  • Но любимые женщины?!
  • Фи! Есть бабы.
  • Но разве эти, кудрявоголовые, в мини и макси,
  • возможны на роль любимых?
  • Их удел – стирать, стряпать, судачить
  • и сморкаться от слёз, когда не хватает денег.
  • Любимая женщина – это другое!
  • Это существо, которое выше стирок, стряпни,
  • судачества и сморкания.
  • Это – аромат зелёной травы,
  • когда кругом бело от снега.
  • Это – глоток студёной воды, когда воздух раскалён,
  • как в Синае, и ты умираешь от жажды.
  • Это – божественный звук скрипки,
  • когда кругом дисгармонично, один шум, визг,
  • стоны и плач…
  • Как хорошо, что в этом безумном мире
  • существуют ЛЮБИМЫЕ!..
  • Они, как последние островки
  • надежды, тишины и счастья.
  • В безбрежном океане тоски,
  • одиночества и сиротства —
  • Маленькие островки Любви,
  • смываемые со всех сторон холодными волнами
  • житейского моря…
16 декабря 1973 г.

Любовная лихорадка

Любовь вымышленная, ненастоящая

  • Пусть будет завтра и мрак, и холод,
  • Сегодня сердце отдам лучу.
  • Я буду счастлив! Я буду молод!
  • Я буду дерзок! Я так хочу!
Константин Бальмонт. «Хочу»
  • Котик милый, деточка!..
  • Алогубы-цветики жарко протяни!..
Игорь Северянин
  • Ну, целуй меня, целуй,
  • Хоть до крови, хоть до боли…
Сергей Есенин

Не просьба, требование Владимира Маяковского:

  • Мария, дай!..

И грустное размышление Игоря Северянина:

  • Встречаются, чтоб разлучаться,
  • Влюбляются, чтоб разлюбить.
  • Мне хочется разрыдаться
  • И рассмеяться. Не жить.
  • В деревне хочется столицы,
  • В столице хочется глуши.
  • И всюду человечьи лица
  • Без человеческой души…

В юные школьные годы (1941–1951) я испытал любовную лихорадку, бурю увлечений, поддался игре гормонов. И собрал целую галерею имён девиц и молодых женщин. Воображения занимали разные Милы, Риммы, Иры, Лены и т. д. Примечательно, что все эти увлечения и связи проходили под аккомпанемент стихотворных строчек, – от Александра Блока до Константина Симонова («С тобой и без тебя»). Эдакие литературно-центрические встречи. Но удивительно, что я писал стихи только одной избраннице – Наташе Пушкарёвой (сначала секретарше, а потом студентке Института Востоковедения). Вот только несколько виршей:

Мечтания

(отрывок из стихотворения)

  • …И хочется сказать мне:
  • «Родная – это ты!»
  • И жемчугом рассыпятся
  • Заветные слова,
  • Рубином засверкает
  • Любовная звезда.
  • Так сладко и так больно
  • Прижмусь к тебе, дрожа,
  • Навеки не расстанусь,
  • Навеки полюбя…
23 ноября 1949 г.

Реплика: Увы, навеки – так не бывает!.. (4 декабря 2022 г.)

Обиды, обиды

  • Милая, не обижайся на меня,
  • Не обижайся на колкие слова,
  • Ты ведь знаешь: я люблю тебя,
  • Знаешь, у меня шальная голова.
  • Я могу, в печали растоскуясь,
  • Бросить незаслуженный упрёк.
  • Ты меня прости, со мной целуясь,
  • Будь же доброй, милый мой божок.
  • Мне судьба послала наказанье,
  • Чтоб я корчился от страшных мук.
  • Так исполни ты моё желанье,
  • Чтобы больше не было разлук.
  • Не сердись же, милая, не надо.
  • Не сердись на глупые слова.
  • И первый раз я попросил пощады,
  • В сотый раз поникла голова…
30 ноября 1950 г.

Не верю словам

  • Ты говоришь «люблю»,
  • А я тебе не верю.
  • Слова сказать легко,
  • Открывши рот.
  • Вот дай-ка я тебя
  • Проверю —
  • И всё окажется наоборот.
1951

Отрывок

  • …Заброшены были тетради и книги,
  • Отструился голубоватый папиросный дым,
  • Я сбросил с себя любви вериги,
  • И вновь почувствовал себя молодым.
  • Звуки дрожали, и сердце ныло,
  • Помнится, это когда-то уж было, —
  • Любовь уплыла, меня ты забыла,
  • И я без обиды скажу: «Прощай!»
Даты нет. И кому посвящено, – уже не помню.

Иллюзия любви

Длинное стихотворение, посвящённое Н. П. Букет признаний:

  • Стала ты для меня всех краше…
  • Стала ты для меня всех дороже…
  • Я хочу быть с тобою одной…

И ударная концовка:

  • Да, я понял, – мне в мире этом
  • Счастье можешь доставить лишь ты.
  • И живу я, верой согретый,
  • В исполненье своей мечты!

Вздох спустя аж 70 лет: господи, какой наив. Иллюзия. И как говорили в старину: сапоги всмятку.

16 декабря 2022 г.

А потом? Что потом – «всё прошло, как всё проходит», – как писал Игорь Северянин. «И простились мы неловко… то есть просто трафарет. Валентина, плутоглазка, остроумная чертовка, ты чаруйную поэму превратила в жалкий бред!» В связи с разрывом я написал длинную поэму, приведу только отрывок, концовку из поэмы:

  • …Ах, память, тяжело с тобой,
  • Когда ты помнишь все подробности такие,
  • От которых, охваченный тоской,
  • Бредёшь понуро, а неотступно за тобой
  • Черты знакомые, любимые, родные.
  • Но в объятиях когда-нибудь другой,
  • Смотря ей в карие или другие очи,
  • Я вспомню вечер тот весной,
  • Когда друг друга мы любили очень.
  • Да, вспомню. И вздохну.
  • К другим губам тогда прильну
  • поцелуем помяну
  • Тебя,
  •      любовь,
  •            ушедшую весну.

Н. П. осталась только в памяти и присоединилась к другим воспоминаниям. Как пел лукавый искуситель в фильме «Соломенная шляпка» из жизни французских почитателей любви в блестящем исполнении Андрея Миронова: «А вы, вчерашние подружки…» Далее шло перечисление: «Иветта, Лоретта, Мюзетта, Джульетта…» Но пальцев не хватит на руках, чтобы сосчитать всех, и Миронов сладострастно прорычал: «А Жоржетта!..» Этих российских Жоржетт в жизни молодого Ю.Б. было немало.

Без музы никак

  • О, муза, пламенем своих речей
  • Поведай миру о моей печали
  • И расскажи о том, как зазвучали
  • Аккорды слёз в душе моей.
  • Заговори о том, как тяжкими ночами
  • Об идеале я мечтал,
  • О том, как страстно я желал
  • Любовь доказывать делами.
  • Но все, кто встретились в пути,
  • С усталыми сердцами были
  • И, не задев меня, уплыли,
  • Забытые в тиши ночи.
16 декабря 1950 г.

Усталость без границ

  • Я устал от всего:
  •        от мечтаний и грёз,
  • И от горьких страданий
  •        и жалобных слёз.
  • Я устал от улыбок
  •        и ласковых слов,
  • От весёлого смеха
  •        и таинственных снов.
  • Я устал от многочисленных встреч
  •        и разлук,
  • От мелькания роскошных волос,
  •        плеч и рук.
  • Я устал от друзей
  •        и от слова «любовь»,
  • От того, что волнуется
  •        часто так кровь…
  • Не хочу ничего —
  •        я устал от всего!
1952

Какой-нибудь современный юноша непременно воскликнет: «Круто!» (15 декабря 2022 г.)

Глухая ночь

  • Нам здесь с тобой совсем невмочь,
  • И будем мы, конечно, правы,
  • Когда уйдём в глухую ночь,
  • Где тёмен лес и мягки травы.
  • Глухая ночь. И тёмен лес.
  • Но в тьму идём с тобою смело,
  • Как будто в нас вселился бес
  • И управляет нашим телом.
  • Глухая ночь. Всё вдаль идём.
  • Но мы с тобой не ищем славы.
  • Нам этот тёмный лес знаком,
  • Приятны шёлковые травы.
  • В лесу вдали мы от людей.
  • Оставив фальшь и ложь людскую,
  • Здесь, в царстве шорохов, теней,
  • Тебя без устали люблю я.
13–14 сентября 1955 г.

Нелли была сложившимся и успешным человеком. А кто был я? Была такая венская оперетта «Нищий студент», уже женатый – и крайне неудачно, родилась дочка, и жизнь была зажата в тисках материальных невзгод (и не помогла даже повышенная стипендия). Г.А. заболела туберкулезом и несколько раз отправлялась на лечение в санаторий, а я оставался за маму, папу и няню маленькой Оли. Кормил, поил, одевал, укладывал спать и т. д. Как вспомню, вздрагиваю, как я с этим справлялся?.. Институт, комсомольская работа, спортивные за нятия (лёгкая атлетика), посещение футбольных матчей, стихи, книги, многотиражка «Советский студент» и т. д. И мне никто не помогал. Кустарь-одиночка.

«Как мне хочется в прошедшее уйти…»

  • Как мне хочется в прошедшее уйти.
  • Не смотреть на прошлое сквозь дымчатую сетку.
  • По местам знакомым вновь идти,
  • Раздвигать обрызганные ветки,
  • И тревожно слушать тишину,
  • И луною бледной любоваться…
  • Но уйти назад я не могу,
  • Да и в настоящем не могу остаться.
30 ноября 1955 г. (в «Советском студенте»)

Горькая любовь последняя

  • Всё странно перепуталось.
  •         Сломалось.
  • И в этом хаосе
  •         так трудно разобраться.
  • И только визг щенячий:
  •         «Всё пропало!»
  • Вдруг тронул тишину
  •         и стих, как Надсон.
  • В душе руины чувств,
  •         обрывки мыслей.
  • Слова-желанья,
  •         обугленные жаром,
  • И на крючке сознания
  •         повисли
  • Какие-то лиловые
  •         кошмары.
12 января 1966 г.

Институтские годы

Середина 50-х годов. Учёба в Институте народного хозяйства им. Плеханова (ныне Академия). Там в институтской многотиражке «Советский студент» были опубликованы первые «творения»: заметки, репортажи, юморески, рассказы и стихи. В том числе сатирические строки «Очнись, одиночка!». Бывший стиляга ополчился на последнюю смену молодых стиляг. Поклонник Серебряного века, футурист и модернист, акмеист и символист неожиданно выступил в роли пропагандиста и соцреалиста. До сих пор горят уши от стыда, вильнул хвостом. Бывает… Итак:

Очнись, одиночка!

  • Подчас и так у нас бывает:
  • В занятиях избрав особый стиль,
  • Он лекции почти не посещает,
  • Но всё ж пустить в глаза умеет пыль.
  • Прочтя ответ по взятому конспекту,
  • Он говорит и тонко, и умно,
  • Доцентов поражает интеллектом,
  • Хоть в сущности не знает ничего.
  • Ведёт себя высокомерно в группе,
  • На долг и совесть – просто наплевать!
  • И идеалом дудочкою брюки
  • Он будет перед вами восхвалять.
  • Вдали от всех общественных вопросов
  • Воскресников, собраний и бесед,
  • Зажав во рту небрежно папиросу,
  • На вечерах танцует много лет.
  • Ему ничто – усилья коллектива,
  • В работе дружный пламенный порыв,
  • Его забота – только быть красивым
  • И на груди чтоб галстук был не крив…
  • А ну, очнись, красавец-одиночка!
  • Взгляни на жизнь своей родной страны,
  • Не танцевальные шажочки,
  • А трудовые нам нужны шаги!
Февраль 1956 г.

Реплика: Читая эти строки 66 лет спустя, я только недоумённо шепчу: ну и ну!..

Запись в дневнике 16 марта 1957 года:

В связи с 50-летием института Плехановку и наградили орденом Трудового Красного Знамени, и выделили денежный премиальный фонд, что вызвало в многотысячном коллективе целый бум: Кому? Сколько? А мне?!.. Я написал гневное стихотворение: «В этот день в институте царит кутерьма. / В эти дни в институте галдёж и смятенье…» По старым стихам Надсона: «Если в сердце твоём оскорблён идеал, / Идеал человека и света…» Это стихотворение с эпиграфом из Надсона куда-то затерялось, и я помню только концовку:

  • Я стоял от рвачей далеко в стороне,
  • В стороне ото всех демагогов.
  • И проснулась внезапно ярость во мне
  • Против тех, кто не верит
  • Ни в Маркса, ни в Бога!

Абитуриенты и студенты

(басня)

  • Осёл медведя утром повстречал:
  • «Ну, как, Топтыгин, с институтом?»
  • «Беда, – Топтыгин отвечал, —
  • И институт как Гадауты.
  • И не туда и не сюда. Одно очко я недобрал.
  • Экзамены сдавал с трудом
  • И на одном, брат, завалился».
  • «Ну ты – чудак, – осёл в ответ. —
  • Сдавать экзамены?! О, нет!
  • Зачем трудиться, тратить силы,
  • А блат на что?! Скажи мне, милый?
  • Я позвонил – одна минута, —
  • И сразу я уже студент.
  • Как говорится, дело в шляпе!
  • И можно отдыхать в Анапе!..»
  • Медведь горбом своим трудился,
  • Но ничего он не добился.
  • Осёл монетку опустил,
  • И всюду вхож, и всюду мил.
19 августа 1953 г.

Баллада о студенте

  • Я склонен думать, что студент
  • Великий человек.
  • Он знает, как поймать момент
  • И где ускорить бег.
  • Ему знакомы шквал и шторм
  • Экзаменов, как бурь.
  • Где он ломает циферь норм,
  • Душой стремясь в лазурь.
  • А после штормов тишина,
  • Её он испытал.
  • На сердце милая весна,
  • В уме же интеграл.
  • Он знаний множество вобрал
  • В себя, как исполин,
  • Но всё ж серьёзным он не стал,
  • Куда ни кинь, всё клин.
  • Но кроме разных там наук
  • Он кой-чего достиг:
  • Он знает, что такое друг
  • И что такое стих.
  • Он знает чувство голодать —
  • Весёленький удел!
  • Он знает, как недосыпать
  • И бледным быть, как мел.
  • И как бы не было темно,
  • Надежд просвета нет,
  • Он твёрдо знает: всё равно
  • Вернётся яркий свет!
  • И будет снова хорошо,
  • И нечего грустить!
  • Наплюй, товарищ, ты на всё!
  • Коль жить, так не тужить!
  • Всё в жизни этой только снег,
  • Вот был – и нет, момент!..
  • Я склонен думать, что студент
  • Великий человек!
15 апреля 1954 г.

Случай на лекции

  • Лектор что-то перепутал,
  • И тут же вспомнил он про ластик
  • И проявил лихую удаль:
  • «Простите, я не классик!»
13 апреля 1955 г.

Студенческие радости

  • Во дворе лай – месяц май.
  •          Воздух чист – на дереве лист.
  •              Сдал экзамен – свалился камень.
Май 1955 г.

Я не помню спокойного дня

  • Я не помню спокойного дня,
  • Чтоб смотреть, как закат пламенеет,
  • Чтобы слушать, как воздух, звеня,
  • Ароматом тягучим пьянеет.
  • Я не помню, чтоб кротко шагал
  • По траве с васильковым узором,
  • Чтоб кузнечикам чутко внимал,
  • Чтоб смотрел, как синеют озера.
  • Нет, не помню подобных я дней.
  • Нет, не знал тишины и покоя.
  • Только знаю: скорей да скорей,
  • А не то ведь другие обгонят.
  • В сумасшедшем разгоне сил,
  • Каждый день на последнем дыханьи,
  • Я упрямо надежду таил,
  • Что когда-то не будет страданья.
  • И в заботах вертясь, как волчок,
  • Я не видел летящее время,
  • А оно устремлялось вперёд,
  • За собой оставляя лишь темень.
  • Скоро, видно, и смерть подлетит
  • И закроет глаза мне повязкой,
  • И навеки мой дух усмирит
  • Роковою своею развязкой.
  • Так забудь про горячку всех дел
  • И уйди наслаждаться в поле.
  • Там почувствуешь счастья предел,
  • Потому что свободен и волен.
29 сентября 1957 г.

P.S. Институт закончен. Диплом получен. И что? Наступил покой. Не тут-то было!..

Первая работа: Мосхлебторг

Незаконченное

  • Запрятаны, будто в ракушке,
  • В душе (что тебе тайник!)
  • Мысли и нежные чувства,
  • Что вычитаны из книг.
Декабрь 1957 г.

Маленькой дочери

  • Ты устала, хочешь плакать
  • И вдобавок хочешь спать.
  • Лает во дворе собака.
  • Дети просятся гулять.
  • Мир огромный и тревожный
  • Притаился за окном.
  • Только плакать разве можно?
  • Нервы туже – узелком.
26 декабря 1957 г.

Есть люди, а есть сволочи

  • Рукою подать до полночи,
  • И в окнах синяя муть.
  • Ложатся в постели сволочи,
  • Чтобы передохнуть.
  • Трудятся денно и нощно,
  • В грязи купая людей.
  • Душу возьмут и полощут,
  • Чтобы заляпать сильней.
  • Криком, приказом иль шёпотом
  • Живое готовы сдушить.
  • Будешь животным подопытным
  • На лапочках тихо ходить.
  • Жирным плевком и утробным
  • Плюнут в нежный цветок.
  • Сделают местом лобным
  • Жизни любой уголок.
  • Осталось немного
  • до полночи.
  • В окнах – не разобрать.
  • Ложатся в постели сволочи,
  • Чтоб завтра снова вставать.
31 января 1956 г.

Прощание с институтом и размышления о будущем

  • Финал института. Но кем же я стану?
  • Голова от вопросов пухнет:
  • То ли буду директором ресторана,
  • То ли работником кухни.
  • Виденья носятся новеньким «Фордом»,
  • Мелькают киношные всплески,
  • Ошеломляя громадный город
  • Небывалой торговлей фесок.
  • Ажиотаж. Газеты в истерике.
  • Пожалуйста, дадут передовую
  • «Новое открытие Америки»
  • Под заголовком «Как мы торгуем».
  • А тут заболел. Температура под сорок.
  • Куда там бухгалтером или министром.
  • Тело не тело, а нервов свора,
  • Которая лезет в остолбенелую высь.
  • К чертям собачьим могильный рокот,
  • Температура 36 и 4.
  • Сыщите ещё кареокого,
  • Подобного в целом мире.
  • Чтоб мог унывать и дуться,
  • Но больше – острить и смеяться,
  • С упорством Владимира Куца
  • К победе настойчиво рваться!
18 апреля 1957 г.

Маленький комментарий. Мы не знаем своей судьбы. Начало было скромным: бухгалтер булочной-кондитерской в начале улицы Горького. А потом резкий разворот – журналист и сочинение длиннющих стихов. Затем – писатель. И какие отклики в прессе: «Изобретатель нового времени», «Энциклопедист», «Рыцарь Серебряного века и летописец Огненного», «Упорнограф Безелянский» и т. д. А для себя, в стол писал стихи.

О себе с тоскою

  • Я уже не тот, что был когда-то,
  • Прежние черты не разглядеть,
  • Будто я с войны пришёл солдатом,
  • Где дано всем право умереть.
  • Грубые морщинки под глазами,
  • И глаза, как будто сама жесть.
  • Жизнь ещё порадует годами,
  • Но, увы, мне больше не расцвесть.
  • Руки, вам не мять цветы весною,
  • Сердцу уж не биться больше в такт.
  • Что осталось? Утренней порою
  • Грязь месить, отсчитывая тракт.
  • И пути с котомкой за плечами,
  • Грусть и хлеб делить напополам…
  • Встанет солнце где-то за горами,
  • Ночь идёт тревожно по пятам…
16 ноября 1959 г., 27 лет

Мне сказал один приятель

  • «Тебе в игрушки играть, не жениться», —
  • Пошутил мой приятель, нет, друг.
  • От досады я стал очень злиться:
  • И без этого много так мук.
  • В этой жизни как круг заколдованный,
  • В нём ты крутишься, в море хлопот.
  • Эх, как раньше я был избалованный
  • И не знал никаких забот.
1952—?

Семейная жизнь первого призыва

  • Что нам деньги?!
  • В них ли счастье?
  • Мы без денег проживём,
  • Лишь бы вдруг ненастье
  • Не разрушило наш дом,
  • Не сорвали с петель двери,
  • Не устроили погром,
  • Не сослали, скажем, в Тверь…
  • Что там будет, – неизвестно.
  • И судьбу не тормоши.
  • Жди, в каком мы будем месте
  • И вообще-то будем вместе,
  • Всё в мгновенье вдруг как треснет,
  • Было что-то и – разлом…
Середина 50-х

Примечание: Так оно и вышло, треснуло и развалилось. Великий Стендаль говорил: «Любовь без денег – это лакированные туфли без подошв». Это раз, а, во-вторых, неравный брак, мезальянс, мы были не парой друг другу: разлёт по всем параметрам.

Горькая колыбельная для маленькой дочки

  • Спи, моя хорошая,
  • Оба мы заброшены,
  • Оба мы покинуты,
  • Оба вроде си роты,
  • Будто мы не дома, а где-там в гостях.
  • Что нам делать дальше? Поживём, подумаем,
  • может быть, надумаем какой-то вариант…

И опять примечание: Вариант предложила Её Высочество Судьба, а не рядовая дама Госпожа Удача. Но об этом далее в стихах… Ну, а о покинутости и заброшенности, то это несколько долгих отъездов на лечение в туберкулёзные санатории. И я, нищий студент, выполнял функции мамы, папы, няни. Водил дочку в ясли, детский сад, на пятидневку, а дома одевал, кормил, купал, выгуливал, укладывал спать и т. д. А ещё писал печальные, рыдательные стихи, ну, и любимый футбол не забывал…

Бухгалтеру-коллеге Зине Шуруповой

  • Я знаю помыслы твои
  • И то, насколько сердцу тяжко, —
  • Хоть прыгают, как воробьи,
  • По счётам чёрные костяшки.
Иосиф Уткин
  • Под рукой костяшек вереницы
  • С шумом отлетают наугад,
  • И желтеют старые таблицы,
  • Словно осенью увядший сад.
  • День за днём спешишь вослед минутам
  • И не видишь, как летят года, —
  • Хоть к вершинам не восходишь круто,
  • А стоишь, как в заводе вода.
  • И в который раз ты утром рано,
  • На доске повесив номерок,
  • Погружаешься в работу рьяно,
  • Чтоб учесть стотысячный итог.
  • И опять костяшек вереницы
  • С шумом отлетают наугад,
  • Но взглянув под светлые ресницы,
  • Вижу твой нахмуренный я взгляд.
  • Двадцать три. Уж юность отмелькалась,
  • Зрелость ожидает у ворот.
  • Тошно целоваться с кем попало,
  • Ну, а твой желанный не идёт…
  • Торопись! Но крик уходит мимо.
  • Стук костяшек глушит даже крик.
  • И тебе не быть ничьей любимой,
  • Не изведать счастья краткий миг.
Июль 1957 г.

Комментарий. Это строки не только про Зину, но и про меня, сердечного. Поздно, в 25 лет, начал профессиональную карьеру и отработал три года диплом в Ленинской конторе Мосхлебторга на Большой Полянке в должности бухгалтера централизованного учёта, а потом вёл самостоятельный баланс в булочной-кондитерской в начале улицы Горького.

Конфетное счастье с туманным будущим.

Конторская жизнь собачья

(незаконченное)

  • Ночь беспокойная. Рано
  • Приходится утром вставать.
  • И день начинается рьяно,
  • И «хочется рвать и метать».
  • И целый день на работе
  • Бумажки, отчёт, пересчёт.
  • И всё в постоянном замоте
  • Летит, убегает, идёт…
  • Обед: в минуток двадцать.
  • Супчик, сардельки, компот.
  • И надо вновь подниматься,
  • И снова дневной разворот.
  • Живёте до получки,
  • Мышиные размеры.
  • И по ночам вас мучают
  • Лиловые химеры.
  • И сон всего лишь в тягость.
  • Эх, надо бы отсюда!
  • Да не пришло решенье.
  • Сказал, и в угол сплюнул:
  • О чём ещё побачить?
  • Похоже, вроде люди,
  • Да жизнь у вас собачья!
12 декабря 1960 г. / 27 мая 2023 г.

Из бухгалтерии в журналистику

  • И в драме акт идёт за актом:
  • Бухгалтер был, и вдруг – редактор.
  • Прощай, бухгалтерия – царство цифири.
  • Я ухожу. Я больше не хмырь.
  • Я стану большим журналистом
  • На фоне туманном и мглистом.
5 декабря 2022 г.

Переход произошёл 20 декабря 1960 года. Первые шаги на журнальном поприще. Отраслевой журнал «Советская потребительская кооперация», сокращенно – СПК. И сразу радость со скепсисом пополам.

  • Пришёл. Увидел. Пожевал
  • Ваш потребительский журнал.

А накануне перехода себя подбадривал стихами, написав некую балладу об энтузиастах.

  • Довольно нудить и плакать,
  • Хныкать о призрачном чуде.
  • Это – дешёвая плата
  • За путь, который труден.
  • Надо, отбросив вопли
  • И жажду тёплых уютов,
  • Трудиться так, чтобы взмокли
  • Спины, с утра согнутые.
  • Мы – Робинзоны Крузо,
  • Всё делаем и открываем,
  • По надобности, грузим,
  • А надо – вбиваем сваи.
  • Наш ритм – это ритм работы,
  • Пульсирующий и жадный.
  • Мы строим дворцы, не гроты,
  • Где будет тепло и нарядно.
  • В них будут моря не света,
  • А океаны счастья…
  • Вставай же, вставай до рассвета,
  • Грядущего строящий мастер.
  • Довольно нудить и плакать
  • И тосковать о чуде,
  • Это дешёвая плата
  • За путь, что тернист и труден.
30 ноября 1959 г.

Второе пришествие в СПК

(1980–1992)

И вновь кульбит в поисках лучшей доли: из газеты «Лесная промышленность» в журнал «Советская потребительская кооперация» на должность зав. отделом и члена редколлегии. Работа для денег, а не для души. По возможности снова писал стихи и работал над Календарём мировой истории (вторая и основная работа). Вот первые итоги возвращения в СПК:

  • Вот год, как я в журнале,
  • И подведу итог:
  • Как Меншиков в опале,
  • Отсиживаю срок.
  • Сижу как можно тише,
  • В «Экран» гляжу с тоской,
  • А по соседству Фишер
  • Сидит такой чужой.
  • Как ни крути и тресни —
  • Отсохнет мой язык, —
  • Ведь слово молвить не с кем,
  • Вот только… Половик.
  • Вот год, как я в журнале,
  • И подвожу итог:
  • На это мы чихали,
  • Как на вчерашний стог.
7 января 1981 г.

Жвачка буден

  • Жвачка буден. До чего противно,
  • Всё жуёшь её, жуёшь.
  • Посмотрел направо – примитивно,
  • Посмотрел налево – только ложь.
  • И тиски, и скрепы. Путы, шоры.
  • Не вступить и в сторону ногой.
  • Глупые, пустые разговоры
  • Здесь и там. И рядом за стеной…
15 января 1981 г.

Сухаревой, худреду

  • Без хлеба и без риса
  • Мы можем обойтись,
  • Но только без Ларисы
  • Нам «жись» совсем не в «жись».

Наташе – машинистке, любительнице кошек

  • Не закрывай окошечка.
  • Жизнь, она – как кошечка,
  • Хвостиком поманит,
  • А потом – обманет…

Годы застоя

О работе в журнале «СПК»

Посвящается Григорию Половику

  • Горько в стойло забиваться,
  • На соломе жёсткой спать.
  • Хорошо б поразвлекаться
  • И куда-нибудь сбежать.
  • Побывать на вернисаже.
  • Рокотов, Пуссен, Ватто…
  • И поспорив, бросить в раже:
  • «Господи! Да всё не то!..»
  • Мимо универ —
  •            мага —
  • промелькнуть – пусть будет пуст! —
  • Посмотреть не модернягу,
  • Впасть в безумие искусств.
  • Модильяни и Гуттузо,
  • Кирико, Шагал, Дали, —
  • Сразу видно: мир не узок,
  • Расплывается вдали.
  • Нет подсидок и главенства,
  • Анонимок и возни.
  • Живопись – одно блаженство,
  • Совершенство, чёрт возьми.
  • Зарядившись так озоном,
  • Возвращаемся назад…
  • Здесь отравленная зона.
  • Долго ли терпеть нам, брат?!..
19 января 1984 г. / Через 5 лет грянула горбачёвская перестройка, и оглушила всех гласность

Сдача очередного номера в журнале СПК

  • Номер сдаётся. Номер сдаётся.
  • Сразу в редакции хаос и гам.
  • Рифы такие, что опытный лоцман,
  • Если возьмётся, то разобьётся
  • Об этот овальный тар-тара-рам.
  • Машинки стрекочут, как будто хохочут,
  • а, может, щекочут
  • Девушек милых, что мило трещат…
  • Ну, и т. д.
24 июня 1984 г.

О популяции амурских тигров

  • Амурский тигр пытался забрести
  • В журнал, чтоб порезвиться вволю,
  • Но остановлен был на полпути
  • Редакторской железной волей.
  • В итоге ус безжизненно повис:
  • Ах, бедный тигр – Фомин его загрыз.
25 ноября 1984 г.

Лихие 90-е, когда всё начало разваливаться:

СССР, ЦЕНТРОСОЮЗ, журнал «СПК»

  • Где редакция? Где коллектив?
  • Всё смыл морской отлив?
  • А если по персоналиям? То:
  • Козлик в огороде,
  • Половик в гульбе,
  • Женя, что Захаров, неизвестно где.
  • Фишер потихоньку скрылся, словно мышь.
  • Хожу я по редакции и всюду тишь,
  • Не стучат машинки, перья не скрипят,
  • Женщины отправились все в торговый ряд,
  • Говорят, там что-то за прилавком есть,
  • Все помчались быстренько, раз благая весть.
  • Колбаса, сосиски – это уже что!..
  • Господи, куда же всех нас занесло?!
  • Мечемся, страдаем. И при чём журнал?
  • Главное, чтоб в очереди никто не затолкал…
  • Я один спокоен. Я, увы, И.О.
  • Я теперь за главного. Эко, занесло!
  • Сторож и надсмотрщик, определяю гонорар.
  • Неужель для этого дан мне божий дар?..
  • Печальная картина и надо снова бечь,
  • Пока не замутилась в душе родная речь.
  • И есть последний шанс,
  • перо моё свободно,
  • и впереди «фриланс»…
1992 / февраль 2023 г.

Комментарий: развал, паника, большинство творческих людей в деп рессии, суициды. А я на белом коне и в сумке «Календарь мировой истории», когда-то сделанный «в стол», он и сыграл роль Боливара, который вывез меня на широкую дорогу с лейблом «Создатель нового времени». Календарист, летописец, хроникёр и ещё Бог знает кто. Короче, цирковой номер…

После кооперативного слёта-форума в концертном зале «Россия»

Из выступления продавщицы одного из сельских магазинов: «Доярки требуют от нас скребки для коров, марлю для сцеживания молока, а ничего этого нет…»

Критики и возмущения было много.

И вот мой стихотворный отклик:

  • И все толковали хором:
  • – Какой замечательный форум!
  • Как прекрасно всё, замечательно,
  • Восхитительно так и мечтательно, —
  • Что закрыть бы глаза и пригрезить,
  • Только жизнь в эту грёзу не лезет.
25 мая 1981 г.

Грусть, тоска, печаль, депрессия, или просто хандра

Существуют безудержные оптимисты. Есть отчаявшиеся пессимисты. Возьмём, к примеру, Владимира Маяковского, который начал свою поэтическую деятельность с тоски и печали («Скрипка и немножечко нервно», «Все мы немножко лошади» и т. д.). А закончил, отбросив свой индивидуализм и крепко полюбив советскую власть, и всё ждал ответной любви. Воспевал власть. Молился на неё. Громогласно объявлял, что «Жизнь хороша! И жить хорошо!» Что, мол, жизнь прекрасна и удивительна. И восхищённо: «Радость прёт!» Так и написал: прёт! А у многих почему-то не пёрло. И никакой радости от жизни, да и сам Владимир Владимирович иногда проговаривался, что «для веселья планета наша мало оборудована…».

Но это так, иногда. Изредка. А так, наслаждение властью и жизнью. А почитаешь других поэтов и современников Маяковского, то там совсем другие чувства, оценки и интонации.

Марина Цветаева: «Жизнь – это ев-рей-ский квартал!..»

А Саша Чёрный, этот вечный пессимист, ироник и брюзга:

  • Каждый день по ложке керосина
  • Пьём отраву тусклых мелочей…
  • Под разврат бессмысленных речей
  • Человек тупеет, как скотина…
  • Есть парламент, нет? Бог весть.
  • Я не знаю. Черти знают.
  • Вот тоска – я знаю – есть…
  • Люди ноют, разлагаются, дичают.
  • А постылых дней не счесть…

И Саша Чёрный спрашивал своих читателей, а не хочется ли вам брякнуть о мостовую шалой головой. «Ведь правда хочется?»

Это уже апофеоз!

Вот и я – человек, склонный к тоске и меланхолии. Особенно в ранние годы писал мрачные стихи, полные тоски и горечи. Вот только малая подборка. Рыдайте с юным автором или отложите просто книгу в сторону. У вас, как у Маяковского, радость прёт, а вот у других – непруха. Всяко бывает в этой жизни, удивительно прекрасной и странной.

15 марта 2023 г.

В 19 лет шутя о жизни, почти песня

  • Наша жизнь – комедия и драма:
  • Смех и слёзы в ней порой звучат.
  • Отказала дама,
  • Едешь на «Динамо»,
  • И всегда доволен всем и рад.
  • А учёба наша – свистопляска:
  • Двойки, незачёты и прогул.
  • Не возьмёшь нас лаской,
  • Ни суровой таской;
  • Нет такого, чтоб нас припугнул.
  • И туземцев подражая моде,
  • Одеваемся крикливо и пестро.
  • Это что-то вроде
  • Каких-то там пародий —
  • И замысловато, и хитро.
  • Наше счастье где-то пропадает.
  • Нам не жалко, – так не пропадём.
  • Пусть другой скучает,
  • Пусть другой рыдает,
  • Мы же только весело поём.
  • Хорошо гулять в Москве нам с песней.
  • Ну, а если скажут: «В Магадан», —
  • Это даже лестней,
  • Новей и интересней.
  • Шляпу же скорей и чемодан!..

Тяжёлая боль неизвестности

  • Тяжёлая боль неизвестности
  • Неустанно гнетёт меня.
  • Может, скоро душу поэта
  • Успокоит навеки земля.
  • Успокоятся сразу все думы,
  • И ничто не нарушит покой.
  • Лишь тополь по-прежнему будет
  • Волноваться своею листвой.
  • И та, чьё имя поэтом
  • Воспето было не раз,
  • Всплакнёт немного, замолкнет,
  • Смахнув две слезинки с глаз.
  • А мне, может быть, в новые дали
  • Отправиться суждено.
  • Забудутся все печали,
  • Невзгоды, разлука, вино.
  • По-новому в жизни рождённый,
  • Буду гордо, свободно жить
  • И о юности своей тоскливой,
  • Наверно, не буду тужить.
  • А за ночью день наступает,
  • Улетают стихи и мечты.
  • Лишь сердце в груди замирает,
  • И ходишь понурым ты.
1951 год – 19 лет

В жизни всё переменчиво

Посвящается учительнице английского языка Марине Георгиевне Маркарьянц, которая привила мне вкус к поэзии и заставила выступать в классе с докладом о Байроне

  • В жизни всё переменчиво,
  • В жизни бывает так:
  • Лучшим другом становится
  • Вчерашний твой враг.
  • Ставил тебе он двойки,
  • Крепко за лень ругал.
  • Зубы свои сжимая,
  • Ты его проклинал.
  • Годы проходят быстро,
  • И вот мы встретились вновь,
  • Но между нами ныне
  • Дружба уже и любовь.
  • В жизни всё переменчиво.
  • В жизни бывает так:
  • Лучшим другом становится
  • Вчерашний твой «враг».
Февраль 1952 г.

Провал в бездну отчаянья

(после смерти мамы и непоступления в институт)

  • Как не бросить всё на свете,
  • Не отчаяться во всём,
  • Если в гости ходит ветер,
  • Только дикий чёрный ветер,
  • Сотрясающий мой дом?..
Александр Блок
  • Не хочу я жить на свете.
  • Слишком тяжек жизни путь,
  • И холодный злющий ветер
  • Проникает в мою грудь.
  • Не хочу я жить на свете:
  • Жизнь обманчива, хитра.
  • Здесь лишь слёзы и нужда.
  • В гости ходит только ветер,
  • Смех и радость – никогда.
  • В жизни мы сыны печалей,
  • Дети вечного труда,
  • Что рождались, умирали
  • В этом сонме бытия.
  • Не хочу я жить на свете,
  • Я хочу лишь умереть,
  • Чтоб однажды на рассвете
  • Мне замолкнуть и не петь.
Январь 1953 г.

Я и тоска

  • Заняться и дела мне нету.
  • По комнате тупо брожу,
  • Читаю про Джульетту,
  • В окно иногда гляжу.
  • Но книги – не дело, и быстро
  • Летит из-под рук у меня.
  • Вот взять и поехать на Истру
  • Сидеть и ловить карася.
  • Но лень почему-то поехать,
  • Прилёг на часок на диван.
  • Тоскливо, и мне не до смеха.
  • Пойти, что ли, мне в ресторан.
  • Ну, выпьешь, ну, может, напьёшься.
  • А дальше? Опять та тоска.
  • Как рыба, об лед ты всё бьёшься,
  • До дела тоскует рука.
  • Но что же, ну что же мне делать?
  • Как загнанный зверь, лишь мычу,
  • И в мыслях какая-то мелочь,
  • Поверьте, что я не шучу.
  • Возьму вот иголку и нитку,
  • Схвачу за горло тоску,
  • Зашью я в мешок её прытко,
  • Чтоб больше она ни гу-гу.
  • Довольный таким решеньем,
  • Попробовал исполнить его
  • И принялся с жаром и рвением
  • Исполнить своё торжество.
  • Но скука-тоска похитрее, —
  • Схватила за горло меня.
  • Как видно, она посильнее,
  • И я, задыхаясь, кляня,
  • Задушен вконец я тоскою…
Январь-февраль 1953 г., не студент, а всего лишь абитуриент, без настоящего дела, отсюда и непроходящая тоска

Тоска с надеждой пополам

  • Ветер, ветер гуляет по воле,
  • Стонет и плачет нудный мотив.
  • Я же тоскую по собственной доле,
  • Горестно руки свои заломив.
  • Где же ты, радость, счастливая, светлая,
  • Радость труда, настоящей любви?
  • В думах по-прежнему тайна заветная,
  • Бешеный клокот в крови.
  • Да, я, как прежде, был и так остался,
  • В поисках счастья, как кошка, метался,
  • С горькой надеждой в груди.
  • Думал, что ждёт впереди…
  • Сердце. Сердце всё бьётся сильнее,
Читать далее