Читать онлайн Прекрасные бесплатно

Посвящается А. К. В:
За каждую терпеливую улыбку
И каждую выигранную битву.

Christina Lauren

Beautiful

* * *

Печатается с разрешения Gallery Books, a Division of Simon & Schuster, Inc. и литературного агентства Andrew Nurnberg.

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

1
Пиппа

Я старалась не слишком огорчаться из-за того, что понимание ситуации приходит слишком поздно.

Например, когда сидишь на выпускном экзамене, и до тебя доходит, что надо было больше заниматься. Или когда тебе в лицо смотрит дуло пистолета, и понимаешь: «Господи, ну все, конец тебе, идиот».

Или когда тебе открывается вид на бледную задницу твоего придурка-бойфренда, только что поимевшего какую-то бабу на твоей кровати, ты с сарказмом замечаешь про себя: «Так вот почему он не хотел чинить скрипучую ступеньку».

Это был сигнал «Внимание! Пиппа идет».

Я шандарахнула его сумкой прямо по спине. По звуку это было, словно в кирпичную стену ударилась сотня пластмассовых флакончиков губных помад.

Этот лживый сорокалетний козел и потаскун Марк вполне этого достоин.

– Ублюдок! – зашипела на него я, когда он попытался, не особо изящно, слезть с нее. Простыни с кровати были стянуты – можете добавить лень к списку его отличительных качеств, поскольку он не захотел отнести белье в прачечную на углу, прежде чем я вернусь домой, а от резкого движения его член подпрыгнул к животу.

И он тут же накрыл его ладонью.

– Пиппа!

К ее чести, женщина от стыда закрыла лицо руками.

– Марк! – воскликнула она. – Ты не говорил мне, что у тебя есть девушка!

– Забавно, – глядя на него, ответила я. – Мне он тоже ни про кого еще не сказал.

Марк сдавленно охнул от ужаса.

– А ну давай, – подняв подбородок, распорядилась я. – Собирай вещички. И проваливай.

– Пиппа, – наконец начал он. – Я не знал…

– Не знал, что в обед я приду домой? – уточнила я. – Ага, я это уже поняла, любимый.

Встав с кровати, женщина униженно подобрала одежду. Наверное, было бы благородно с моей стороны отвернуться и дать им одеться в постыдном молчании. Но на самом деле, если уж начистоту, действительно благородно будет не возражать на заявление, что она якобы не знала, что у Марка есть девушка, ведь вся чертова спальня была в нежно-бирюзовых оттенках, а плафоны прикроватных ламп отделаны кружевом.

Она что, решила, будто он привел ее в квартиру своей мамочки? Да ну нахер!

Марк натянул штаны и подошел ко мне с поднятыми руками, будто приближался ко льву.

Я усмехнулась. В общем-то, правильно, я сейчас куда опаснее льва.

– Пиппа, дорогая моя, мне так жаль, – он сделал паузу, как будто эти слова могли ослабить мой гнев.

В моей голове уже крутилась ответная речь. В которой я говорила, что работала по пятнадцать часов в день, чтобы поддержать его стартап. Что он жил и работал в моей квартире, последние четыре месяца не утруждая себя мытьем посуды. И что этой женщине он уделил куда больше внимания, чем мне за полгода.

Но я не думаю, что он заслужил хоть каплю моей энергии, хотя речь была бы блистательной. И потом, просто было о-о-очень приятно ощущать, как с каждой секундой растет его неуверенность.

И мне даже не было больно на него смотреть. Хотя теоретически могло бы быть, учитывая ситуацию. Зато внутри все горело. И я представляла, как моя любовь к нему сгорала, словно подожженная бумага.

Он подошел на шаг ближе.

– Даже представить себе не могу, как это выглядит со стороны, но…

Склонив голову набок и чувствуя, как внутри снова закипает ярость, я перебила его:

– Да неужели? Тебя Шеннон бросила ради другого мужчины. Так что, думаю, ты прекрасно себе представляешь, как это выглядит.

После этих слов в моей памяти всплыло то время, когда мы с ним познакомились в пабе, когда поначалу были просто друзьями и с удовольствием рассказывали друг другу о моих любовных похождениях и о его неудавшихся романах. Вспомнила, как он любил свою жену и был уничтожен ее уходом. Как я старалась не влюбляться в него – в его сдержанный юмор, вьющиеся темные волосы и сверкающие карие глаза, но безуспешно. Потом, к моему величайшему восторгу, одна ночь превратилась в нечто большее.

А через три месяца он переехал ко мне.

Через полгода я попросила его починить скрипучую ступеньку на лестнице.

Еще два месяца спустя я сдалась и починила ее сама.

Это было вчера.

– Забирай свои вещи из шкафа и уходи.

Опустив взгляд, женщина пробежала мимо нас.

Запомню ли я ее лицо? Или же навсегда запомню, как Марк вколачивался в нее и как потом подпрыгнул его член, когда он в панике вскочил?

Через пару секунд хлопнула входная дверь, но Марк по-прежнему не двигался.

– Пиппа, она просто друг. Это сестра Арнольда из футбольной команды, ее зовут…

– Даже не вздумай называть ее чертово имя, – недоверчиво хохотнув, перебила его я. – Насрать мне на нее и ее имя!

– Что…

– А что, если у нее красивое имя? – продолжила я. – Что, если однажды я выйду замуж за реально классного парня, у нас родится дочь, и муж предложит это имя? А я такая: «О, милое имечко, да. Но, к сожалению, так же звали одну девицу, которую трахнул Марк, даже не поменяв простыней, ленивый болван, так что нет, мы не можем так назвать нашу дочь», – я злобно уставилась на него. – Ты и так уже испоганил мой день. Возможно, и неделю, – наклонив голову, я подумала пару секунд. – Но точно не месяц, нет, потому что та новая сумка от «Прадо», которую я купила на прошлой неделе, просто потрясная, и ни ты, ни твоя неверная бледная задница не смогут это испортить.

Он улыбнулся, сдерживая смех.

– Даже сейчас, – тихо и с обожанием сказал он, – даже после того, как я подвел тебя, ты такая смешная девчонка, Пиппа.

Я сжала челюсти.

– Марк. Убирайся из моей квартиры.

Он виновато поморщился.

– Понимаешь, у меня в четыре часа телефонная конференция с итальянцами, и я надеялся провести ее отсю…

На этот раз я перебила его пощечиной.

* * *

Коко поставила передо мной чашку чая и мягко погладила по волосам.

– Ну и черт с ним, – шепотом, чтобы не слышала Леле, сказала она.

Леле любила мотоциклы, женщин, регби и Мартина Скорсезе. Но мы давно знали, что она не любила, чтобы ее жена ругалась дома.

Я опустила голову на скрещенные руки.

– Почему мужики такие кретины, мам?

Они обе мои мамы, и откликались на «маму» одновременно. Поэтому это быстро стало неудобно – зовешь одну, а приходят обе, и еще в детстве, как только я начала говорить, Колин и Лесли разрешили называть их Коко и Леле, а не только мамой.

– Они кретины, потому что… – начала Коко и запнулась. – Ну, они все-таки не все поголовно идиоты, да?

Я предположила, что последнюю фразу она адресовала Леле, поскольку потом ее голос снова стал громче, и она продолжила:

– Женщины тоже могут быть больными на голову, если уж на то пошло.

Тут Леле пришла ей на помощь:

– Мы просто хотим сказать тебе, что да, Марк стопроцентный болван, хотя для нас это все-таки неожиданное открытие.

Тут мне стало грустно и за мам. Им нравился Марк. Нравилось, что по возрасту он был где-то посередине между ними и мной. Они получали удовольствие от того, что он умел выбирать изысканное вино, что он любил Боба Дилана и Сэма Кука. Когда он проводил время со мной, то часто делал вид, будто ему тоже двадцать с чем-то. А когда с ними, вмиг превращался в лучшего друга пятидесятилетних лесбиянок. Мне всегда было интересно, каким он был рядом с безликим незнакомцем.

– И согласна, и нет, – замечаю я, сев прямо и вытерев лицо. – Оглядываясь назад, я все думаю: а что, если Марк был так опустошен из-за Шеннон из-за того, что ему даже в голову не пришло изменять, – я посмотрела в их расстроенные глаза. – Ну то есть он даже не знал о таком до ее измены. И, может быть, это жуткое решение, когда ты несчастен, но все-таки решение.

Тут я почувствовала, как кровь отлила от лица:

– А может, он нашел самый быстрый и легкий способ порвать со мной?

Они уставились на меня, наблюдая, как во мне зарождается ужасающее открытие.

– Так ведь и было, да? – я смотрю то на одну, то на другую. – Он хотел закончить наши отношения, а я была слишком недогадливая, чтобы заметить это? И переспал с той бабой, чтобы оттолкнуть меня? – я резко прикрываю ладонью рот. – Выходит, Марк просто большой трус с большим болтом?

Коко тоже прикрыла рукой рот, но только чтобы не засмеяться.

Леле же решила всерьез рассмотреть этот вопрос:

– Ничего не могу сказать насчет болта, милая, но тут даже сомневаться не приходится, этот мужчина – трус.

Крепко взяв меня под локоть, Леле подняла меня и привела к дивану. Сев, она прижала меня к своему крепкому телу, а с другой стороны уже села Коко, с ее мягкими формами.

Сколько раз мы так сидели? Сколько раз, обнявшись, пытались разгадать непонятное мужское поведение? И всегда как-то справлялись. Правда, ответы не всегда находили. Но всегда потом чувствовали себя лучше.

На этот раз они не стали увлекаться построением гипотез.

Когда у вашей двадцатишестилетней дочери проблемы с мужчиной, а вы лесбийская пара, живущая в браке уже тридцать лет, а еще это ваша первая любовь, тут мало что можно сказать, кроме «Ну и фиг с ним».

– Ты слишком много работаешь, – пробормотала Леле, поцеловав меня в макушку.

– И ненавидишь свою работу, – добавила Коко, массируя мне пальцы.

– Знаете, почему я пришла в тот день домой в обеденный перерыв? Мне хотелось пропустить через шредер все свои таблицы, а на голову Тони вылить кофе. Вот и подумала, что мне помогут чашка кофе и пара хороших бисквитов. Надо же, какая ирония.

– Может, все бросишь и переедешь сюда? – предложила Коко.

– Мам, но я не хочу, – проигнорировав чувство, которое возникло в ответ на это предложение, ответила я. – И не могу.

Я посмотрела перед собой. На небольшой телевизор, который чаще использовался в качестве подставки для любимой вазы Коко, всегда полной цветов, нежели по прямому назначению. На буклированный синий ковер, который раньше был минным полем из-за вечно терявшихся там туфель Барби. На аккуратно покрашенный деревянный пол, выглядывающий из-под него.

Я и правда ненавидела свою работу. Как и своего босса Тони. Ненавидела отупляюще скучные и бесконечные цифры. Я терпеть не могла ежедневную дорогу на работу и что после ухода Руби полтора года назад у меня в офисе не осталось хороших друзей.

И то, как каждый день вяло перетекал в следующий.

Но, возможно, мне повезло, – тут же подумала я. – Ведь у меня все же есть работа, да? И друзья. Хотя они больше любят посплетничать в пабе, нежели заняться чем-нибудь еще. У меня есть две безумно любящие меня мамы. Содержимое гардероба, от которого большинство женщин пускает слюни. Марк был иногда милым, хотя и немного неряшливым, если честно. С большим членом, но ленивым языком. На первый взгляд неплохо подходящим, но довольно скучным, теперь я понимаю это. И кому после такого он нужен? Не мне, это уж точно.

У меня все есть – и это хорошая жизнь, вообще-то. Тогда почему я так погано себя чувствую?

– Тебе нужен отпуск, – вздохнула Леле.

И в ответ во мне что-то ожило и запело.

– Да! Отпуск!

* * *

Утром в пятницу в Хитроу будто понаехали все ненормальные со всей округи.

«Лети в пятницу», – посоветовала Коко. – «Будет спокойно», – добавила она.

Мне не стоило следовать советам женщины, не летавшей четыре года. Но тут она просто мудрый старец по сравнению со мной: в последний раз я летала на самолете шесть лет назад; и ни разу не летала в командировки. Я ездила на поезде на северо-запад в Оксфорд к Руби. Еще я ездила, один раз, тоже на поезде на юго-восток до Парижа с Марком. Мы тогда устроили себе мини-отпуск и накинулись на еду, вино и друг на друга на фоне Эйфелевой башни. Секс… Боже, мне его не хватает. Но сейчас нужно решать более насущные проблемы, и я спросила себя, а не превышает ли сегодня, в девять утра в пятницу, численность пассажиров в Хитроу количество жителей всего Лондона?

Люди вообще на работу ходят? – подумала я. – Я явно не единственная здесь, кто улетает на две недели в октябрьский отпуск, спасаясь от рутинной работы и желая уехать подальше от одного изменника, вколачивающегося…

– Будете двигаться или нет? – прорычала женщина позади меня.

Я вздрогнула, застигнутая врасплох посреди очереди на паспортный контроль.

Сделав три шага вперед, я оглянулась на нее через плечо.

– Так лучше? – огрызнулась я, поскольку мы стояли все в том же порядке, только на пару метров ближе к офицеру.

Через полчаса я была уже у своего выхода на посадку, и мне нужно… куда-нибудь сбросить энергию. Мой желудок скрутило на нервной почве, и я толком не знала, стоит это чем-нибудь заесть или нет. Не то чтобы я никогда не летала… просто не часто. Хотя ощущала себя космополитом. На Майорке у меня был любимый магазинчик с юбками, куда я хотела бы вернуться при случае. Есть и список лучших кафе Рима, которые могу порекомендовать всем, кто едет туда впервые. Ну и, конечно, как опытный пользователь метро, регулярно умудряющийся выживать в потоке агрессивных пассажиров, я решила, что аэропорт будет более дружелюбным местом. Ведь с него начинаются путешествия. Как оказалось, нет. Он огромный, но все равно тут слишком много людей. Сотрудник аэропорта у нашего выхода что-то объявил, но одновременно с ним это же сделал и другой.

Кто-то шел на посадку, и складывалось ощущение полнейшего хаоса. Я огляделась, и, казалось, никто, кроме меня, не растерялся. Я посмотрела на свой посадочный талон. Мамы оплатили мне первый класс – подарок, как сказали они, и я могу себе представить, сколько он стоит. Так что без меня самолет ведь не улетит, да?

Рядом со мной оказался мужчина в темно-синем костюме и в до блеска начищенных ботинках. Он выглядел гораздо более уверенным в себе, чем чувствовала себя я.

Держись вот за этим, – сказала я себе. – А если он не на самолет, то и мне не время.

Взглядом я пробежалась вверх по его гладкой шее к лицу и почувствовала легкое головокружение. Очевидно, я снова начала смотреть на мир оптимистически, но он и правда был великолепен. Густые светлые волосы, темно-зеленые глаза, сфокусированные на экране телефона, и такая красивая линия подбородка – так и манит укусить.

– Извините, – положив ему ладонь на руку, начала я. – Вы мне не поможете?

Сначала он посмотрел вниз, на место, где я к нему прикоснулась, затем поднял голову и улыбнулся.

В уголках глаз появились морщинки, а на левой щеке ямочка. У него белые, по-американски идеальные, зубы.

А я вся вспотевшая и запыхавшаяся.

– Не подскажете, как тут все устроено? – попросила я. – Я не летала несколько лет. Мне сейчас надо на посадку?

Он глянул на мой посадочный талон и слегка наклонил его к себе, чтобы прочитать.

Чистые короткие ногти. Длинные пальцы.

– О, – усмехнувшись, сказал он. – Ваше место рядом с моим, – показав в сторону выхода на посадку, он добавил: – Сейчас идет приоритетная посадка – пассажиры с маленькими детьми и люди с ограниченными возможностями, а потом очередь первого класса. Хотите, пойдем вместе?

Я проследую за вами в самый ад, сэр.

– Было бы чудесно, – ответила я. – Спасибо.

Кивнув, он повернулся лицом к сотруднику аэропорта.

– Шесть лет назад я летала в Индию, – начала я, и он снова повернулся ко мне. – Мне было двадцать, и мы с моей подругой Молли ездили в Бангалор, где в больнице работал ее двоюродный брат. Я обожаю Молли, но мы обе часто ведем себя по-идиотски во время поездок, поэтому чуть не сели в самолет до Гонконга.

Он посмеялся. Я понимала, что на нервной почве болтала всякую чепуху, а он просто вежлив, но все равно не могла не закончить историю.

– Милая женщина на посадке нас развернула, и мы пулей помчались в другой терминал, куда перенесли наш рейс, объявления о нем мы пропустили, потому что заправлялись пивом в баре, и в итоге успели буквально в последние минуты.

– Повезло, да, – пробормотал он. Кивнув в сторону телетрапа, когда объявили о посадке первого класса, он сказал: – Это нас. Пойдемте.

Он был высоким, а если взглянуть на его задницу при ходьбе, то в голове тут же всплывал образ Патрика Суэйзи из «Грязных танцев». Оглядев его с головы до ног, я задалась вопросом, сколько времени может понадобиться, чтобы так идеально начистить обувь. А если бы захотела найти хоть пушинку, хоть одну выбившуюся ниточку на его костюме, мои поиски не увенчались бы успехом.

Этот мужчина явно ценит тщательность во всем, но при этом не чопорный.

Интересно, чем он занимается? Я начала гадать, как только мы вошли в самолет. Бизнесмен. Наверное, летит по работе, а его миссис осталась где-нибудь в изысканно обставленной квартире в Челси. Он оставил ее сегодня утром, когда она, надув губки, сидела посреди кровати в шелковом нижнем белье, подаренным ей в качестве извинения за опоздание с работы. Вчера вечером она накормила его едой на вынос, сидя на атласных простынях, а потом любила его ночь напролет, пока не настало четыре утра, и тогда он встал и начал полировать свои туфли…

– Мисс? – явно не в первый раз позвал меня он.

Подпрыгнув, я виновато поморщилась.

– Извините. Я просто…

Он жестом показал мне садиться у окна, и, скользнув на место, я убрала сумку под сиденье впереди меня.

– Простите, – снова сказала я. – Забыла, как организована посадка.

Вежливо отмахнувшись, он ответил:

– Я просто часто летаю. Так что можно сказать, действую на автопилоте.

Я наблюдала, как он аккуратно распаковал айпад, наушники с шумоподавлением и пачку антисептических салфеток. Он протер подлокотники, спинку сиденья перед собой и откидной столик, а потом достал еще одну для рук.

– А вы приготовились, – ухмыльнувшись, пробормотала я.

Он рассмеялся, ничуть не смущаясь.

– Как я уже сказал…

– Вы часто летаете, – вместо него закончила я. – А вы всегда так… начеку?

Он весело глянул на меня:

– Если одним словом, то да.

– И вас, наверное, за это не раз подначивали?

Его ответная улыбка была одновременно и осторожной, и проказливой – редкое сочетание. Она запустила еле уловимую восторженную реакцию у меня в груди.

– Да.

– Это хорошо. Это восхитительно, но да, заслуживает, чтобы подначить. Хотя бы чуть-чуть.

Рассмеявшись, он убрал использованные салфетки в небольшой мусорный пакет.

– Буду иметь в виду.

К нам подошла стюардесса и дала каждому салфетку.

– Меня зовут Амелия. Буду рада вам помочь. Могу я предложить вам напитки, прежде чем мы взлетим?

– Тоник с лаймом, пожалуйста, – тихо произнес мой сосед.

Амелия перевела взгляд на меня.

– Э-э… – начала я и слегка поморщилась. – А что еще есть?

Она засмеялась, но как-то недоброжелательно.

– Все что хотите. Кофе, чай, сок, газировка, коктейли, пиво, шампанское…

– О! Шампанское! – захлопав в ладоши, воскликнула я. – Самое оно для начала отдыха, – наклонившись, я начала копаться в сумке. – Сколько с меня?

Мужчина остановил меня, положив свою руку на мою, и улыбнулся.

– Это бесплатно.

Посмотрев на него через плечо, я увидела, что Амелия уже пошла за нашими напитками.

– Бесплатно? – с сомнением переспросила я.

Он кивнул.

– На международных рейсах подают бесплатный алкоголь. Ну а в первом классе это всегда бесплатно.

– Вот блин, – выпрямившись, пробормотала я и ногой запихнула сумку назад под сиденье. – Я идиотка. Это мой первый полет в первом классе.

Он наклонился чуть ниже и прошептал:

– Я никому не скажу, – не сумев понять его интонацию, я посмотрела на него. И он мне игриво подмигнул.

– Но вы мне скажете, если я что-нибудь неправильно сделаю? – улыбнувшись, спросила я. От того, что он так близко и пахнет по-мужски, а еще чистым бельем и кремом для обуви, мой пульс на шее забился сильнее.

– Тут не может быть неправильно.

О чем именно он сейчас говорил? Я широко ему улыбнулась.

– И вы не дадите мне разбрасываться бутылочками с алкоголем? – шепотом спросила я.

Он поднял три пальца.

– Слово скаута.

Выпрямившись, он убрал мусорный пакет в небольшой чемодан и поставил его у ног.

– Летите домой или из дома? – поинтересовалась я.

– Домой, – ответил он. – Я из Бостона. На прошлой неделе прилетел в Лондон по делам. Вы упомянули про отдых, так что предполагаю, у вас начинается отпуск?

– Ага, – подняв плечи и сделав глубокий вдох, я добавила: – Отпуск. Мне нужно отдохнуть от дома.

– Сделать перерыв – это всегда хорошо, – пробормотал он, глядя прямо на меня. Его спокойная сосредоточенность немного нервировала, если честно. На вид он стопроцентный скандинав, с зелеными глазами и резкими чертами лица. Каждый раз, когда он внимательно смотрел на меня, мне казалось, что в мою сторону направили прожектор.

Из-за этого я почувствовала себя беспечно и немного скованно в одно и то же время.

– А почему летите именно в Бостон?

– Во-первых, там живет мой дедушка, – ответила я. – И еще меня ждет целая толпа друзей. Мы вместе едем в винный тур по побережью. Вообще-то, я с ними только познакомлюсь, но за последние два года мне про них так много рассказывала подруга, что я чувствую, будто всех уже знаю.

– Похоже на настоящее приключение, – на секунду опустив взгляд к моим губам, мой попутчик снова посмотрел мне в глаза. – Дженсен, – представился он.

Я пожала ему руку, вздрогнув от прохладного прикосновения своих металлических браслетов.

– Пиппа.

Когда с нашими напитками вернулась Амелия, мы поблагодарили ее и подняли бокалы.

– За полеты домой и из дома, – слегка улыбнувшись, произнес Дженсен, а потом спросил: – А Пиппа – это уменьшительное от какого имени?

– Обычно это сокращенный вариант от Филиппы, но в моем случае я просто Пиппа. Пиппа Бэй Кокс. Моя мама Коко – американка, Колин Бэй, отсюда мое второе имя. Ей просто всегда нравилось имя Пиппа. А когда моя мама Леле забеременела от брата Коко, та заставила ее пообещать, что если родится девочка, они назовут ее Пиппой.

Он рассмеялся.

– Прошу прощения. Твоя мама забеременела от брата другой мамы?

Ой-ой. Вечно забываю рассказывать эту историю как-нибудь поделикатнее…

– Нет-нет, не напрямую. Они взяли и воспользовались кухонной спринцовкой для поливки мяса, – тоже засмеялась я. Картинка рисуется та еще. – Как раньше, так и сейчас люди не всегда спокойно принимают мысль, что две женщины заведут ребенка.

– Согласен. Ты их единственный ребенок? – …потому что именно в эту сторону она всегда и сворачивает.

– Да, – кивая, ответила я. – А у тебя есть братья-сестры?

Дженсен расплывается в улыбке:

– Четверо.

– Ох, Леле с удовольствием имела бы больше детей, – покачав головой, сказала я. – Но во время ее беременности дядя Роберт познакомился с тетей Наташей, обрел довольно сурового Бога и решил, что совершил большой грех. И из-за этого считает меня дьявольским отродьем. – Желая повысить настроение, я добавила: – Остается надеяться, что мне никогда не понадобятся костный мозг или почка, да? – в ответ Дженсен с ужасом уставился на меня. – Да.

С легким чувством вины я обнаружила, что за пять минут успела выболтать всю свою семейную историю.

– В общем, – намереваясь закрыть тему, подытожила я. – У них только я. Кажется, я и так заняла их собой по полной.

Выражение его лица смягчилось.

– Охотно верю.

Подняв бокал, я сделала большой глоток и поморщилась от пузырьков.

– А сейчас они хотят внуков, но из-за одного Придурка им теперь ждать и ждать, – последним глотком я допила шампанское.

Поймав взгляд Амелии, я помахала пустым бокалом.

– Кажется, время для еще одного, пока не взлетели.

Она улыбнулась, взяла бокал и наполнила его.

* * *

– Ты только посмотри, какой Лондон огромный, – пробормотала я, глядя в иллюминатор, когда самолет поднялся в воздух. Какое-то время город медленно плыл под нами, после чего его поглотили облака. – И какой красивый.

Когда я посмотрела на Дженсена, он быстро отодвинул от уха один наушник.

– Прости, что?

– Ой, ничего, – я почувствовала, что покраснела, хотя и не понятно, то ли от собственной чрезмерной болтливости, то ли от слишком привлекательного соседа, то ли от шампанского. – Не заметила, что ты их надел. Просто говорила, что Лондон выглядит таким огромным.

– Это точно, – немного наклонившись ко мне, чтобы посмотреть, ответил он. – Ты всегда тут жила?

– Я уезжала учиться в университет в Бристоле. Потом вернулась, когда получила работу в одной фирме.

– В фирме? – теперь он снял наушники.

– Ага. Инженерной.

Он удивленно поднял брови, поэтому я добавила, чтобы немного снизить эффект:

– Я всего лишь младший специалист, – сказала я. – По образованию я математик, так что просто свожу циферки, чтобы везде налилось нужное количество бетона.

– Моя сестра биоинженер, – с гордостью заметил он.

– Это совершенно другое, – улыбнувшись, ответила я. – Она занимается очень маленькими вещами, а мы очень большими.

– Тем не менее это впечатляет – то, чем ты занимаешься.

Я улыбнулась в ответ на это.

– Ну а ты?

Он сделал нарочито глубокий вдох – уверена, меньше всего ему хотелось думать о работе.

– Я адвокат. Специализируюсь на предпринимательском праве и в основном занимаюсь поддержкой слияний компаний.

– Как все сложно.

– Я хорошо справляюсь с деталями, – он пожал плечами. – А в моей работе их масса.

Я снова оглядела его: аккуратные стрелки на брюках, блестящие коричневые туфли, из прически не выбился ни один волосок. Ухоженная кожа и ногти. Да… он и правда выглядел как человек, который обращает внимание на де – тали.

Потом посмотрела на себя: черное платье-рубашка, черно-фиолетовые полосатые колготки, поношенные черные сапоги до колена и куча браслетов на руке. Собранные в небрежный пучок волосы и наспех сделанный в метро макияж.

Прямо идеальная пара.

– Иногда мне хочется, чтобы у всех нас было больше талантов, – вслед за мной оглядывая меня, сказал он. Потом, сделав небольшую паузу, добавил: – Жаль, что математиков так мало ценят.

Я не успела толком насладиться его комплиментом, как он быстро, даже как-то неуклюже быстро, снова переключился на книгу и музыку. Как только он сказал это, я поняла, что в последнее время начала скучать.

Не смогла удержать внимание своего парня. Не могла собраться с силами, чтобы добиться большего в профессиональном плане. Не была в отпуске несколько месяцев, да и вообще – из дома редко выходила, за что на меня злятся друзья. Давно не красила в какой-нибудь прикольный цвет свои рыжеватые волосы. Словно я была в режиме ожидания.

Была.

Но больше нет.

С улыбкой подошла Амелия.

– Вам еще?

Я передала ей бокал, ощущая головокружительное предвкушение от отпуска, поездки и побега из дома:

– Да, пожалуйста.

* * *

Пузырьки шампанского остро прошли сквозь грудь и растеклись по конечностям. Я буквально почувствовала, как шаг за шагом мое тело расслабляется – от пальцев к предплечью, от предплечья к плечам, я посмотрела на свои руки (черт, лак облупился), а тепло дошло до тату с изображением птицы на плече…

Откинув голову назад, я счастливо вздохнула:

– Это гораздо лучше, чем прочесывать квартиру в поисках вещей, которые Придурок мог оставить после переезда.

Дженсен вздрогнул и снова убрал от уха один наушник:

– Прости, что?

– Марк, – уточнила я. – Придурок. Разве я тебе про него не говорила?

Он выглядел удивленным, когда смотрел на меня – сто процентов решил, что я пьяная, но мне уже было пофиг, и тихо ответил:

– Нет, не упоминала.

– На прошлой неделе, – ответила я, – я пришла домой, а мой бойфренд трахал какую-то безымянную манду.

Я икнула.

А Дженсен прикусил губу, чтобы не засмеяться.

Я правда уже напилась? Выпила ведь всего… Я посчитала на пальцах. Вот блин. Я выпила четыре бокала шампанского на голодный желудок.

– Так что я его выперла, – сказала я, выпрямившись и стараясь, чтобы голос звучал более трезво. – Но, как оказалось, все не так просто. Он заявил, что невозможно жить с кем-то восемь месяцев и упаковать все вещи в один день. А я ответила, что придется как-то попытаться, иначе сожгу к чертям все, что останется.

– Еще бы, ты была очень сердита, – тихо заметил Дженсен, убирая наушники подальше.

– Я очень сердилась, а потом расстроилась, черт, ведь мне двадцать шесть, ему сорок, и он ну никак не должен был искать перепих на стороне! Разве нет? Уверена, твоя лондонская миссис в шелковом белье и с едой на вынос моложе тебя, вся из себя стройная и идеальная, да?

Он кривовато улыбнулся.

– Моя лондонская миссис?

– Нет, я, конечно, не идеальная и уж точно не ем в кровати, но согласилась бы, если бы он настоял и захотел весь день провести в постели. Но он завел себе подружку для обеденных потрахушек. Почему он не мог делать это со мной? Ну вот, я снова разозлилась, – я потерла лицо. Уверена, что несла я что-то совершенно несусветное.

Дженсен на это ничего не ответил, но когда я посмотрела на него, оказалось, что он внимательно слушал.

Ощущение, будто я что-то рассказываю мамам, только при этом не беспокоясь, что они будут за меня волноваться. А еще сейчас я могла притвориться, что моя скучная работа и идиот-бывший остались где-то позади.

Повернувшись лицом к Дженсену, я решила излить душу:

– До знакомства с ним я была немного несдержанной в плане секса, – начала я и закивала в ответ, когда Амелия спросила, не хочу ли я еще шампанского. – Но когда встретила Марка, я подумала, что он создан для меня. Знаешь ведь, да, как оно бывает в самом начале?

Дженсен неуверенно кивнул.

– Секс на каждой поверхности, – уточнила я. – Когда я приходила домой с работы, было ощущение, будто я ребенок, ранним рождественским утром бегущий вниз по лестнице в гостиную.

Он рассмеялся в ответ.

– Сравнение секса с детством… Дай мне секунду прийти в себя.

– И так было каждый день, – пробормотала я. – Его жена изменила ему и бросила, а когда у меня на глазах он переживал это, я просто… надеялась, что он скоро вернется к нормальной жизни. И когда он вернулся к нормальной жизни, мы были вместе очень долго. Ну то есть одиннадцать месяцев – это для меня целая вечность, и поначалу все было так хорошо… пока внезапно не испортилось. Он неряшливый, ничего не чинит, если я попрошу, все покупки в магазинах, доставку еды на дом и счета за квартиру оплачивала одна я. А потом я внезапно узнала, что мои деньги идут и на его новый бизнес, – я взглянула на Дженсена, чье лицо, казалось, плавало передо мной. – Но я все равно была рада! Правда была. Я любила его, понимаешь? И была готова все ему отдать. Но позволить ему поиметь кого-то еще на своей кровати, когда он даже снял с нее простыни, поскольку заморачиваться и нести их в прачечную не хотел, – это уже слишком, не?

Дженсен положил свою руку на мою:

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Мне хочется хорошенько пнуть его под зад, но я…

– Иногда, когда я летаю, – мягко перебил меня он, – я позволяю себе выпить. Бывает, что прошу еще, и временами забываю, как это скажется на мне по прилете. Пить в самом самолете – это гораздо… хуже, – он придвинулся ближе, наверное, чтобы я смогла сфокусироваться на его лице. – Я говорю это, не потому что осуждаю твое желание выпить шампанского – судя по всему, этот Марк редкостный засранец. Просто хочу сказать, что летать и при этом пить – это не то что пить в баре…

– Может, мне лучше выпить воды? – икнула я, а затем, к собственному ужасу, рыгнула.

О боже.

Мать вашу.

– Чеееерт, – произнесла я и с шлепком закрыла рот рукой. Уверена, кто-то вроде Дженсена не рыгает на публике, как бомж.

И не встречается с девушкой, которая так сделала.

Или которая матерится.

Или пускает газы.

Или даже оставит ворсинку на его костюме.

Промямлив извинения, я перелезла через него и припустила в туалет, где могла бы умыться, сделать несколько спокойных вдохов и выдохов и прочитать нотацию своему отражению в зеркале.

Когда я вернулась на свое место, Дженсен уже спал.

* * *

Посадка была жесткой, и, дернувшись, Дженсен резко сел прямо. Он проспал почти четыре часа, а я не смогла сомкнуть глаз. Почти все мои друзья после выпивки сонные, я же наоборот. Что плохо – особенно сейчас, потому что я бы лучше поспала, вместо того чтобы в уме разбирать, как могла не догадываться об изменах Марка, а потом ругать себя последними словами за то, что опозорилась перед незнакомцем.

Впереди виднелся международный аэропорт Логана, серый и унылый, а Амелия сделала стандартное объявление, чтобы мы оставались на своих местах, потом аккуратно доставали багаж, типа летайте с нами и все такое.

Быстрый взгляд в сторону Дженсена отозвался звоном гонга в моей голове.

– О-о-о, – застонала я, положив руку на лоб. – Ненавижу шампанское.

Он вежливо улыбнулся в ответ.

Боже, какой он красивый. Надеюсь, у него есть кому рассказать о своей попутчице, сбрендившей и всклокоченной британке.

Но как только разрешили подняться, он достал телефон из сумки для ноутбука и хмуро уставился на список уведомлений.

– Реальная жизнь вернулась? – с улыбкой спросила я.

Не глядя на меня, он ответил:

– Приятного отдыха.

– Спасибо, – мне пришлось в буквальном смысле прикусить себе губу, чтобы не начать бессвязно оправдываться за свою болтовню и за то, что я рыгнула ему в лицо. Так что я направилась за ним и его идеальной задницей в терминал аэропорта, оставаясь в десятке шагов позади. По дороге в сторону выдачи багажа, рядом с эскалатором я заметила ждущего меня дедушку в футболке «Рэд Сокс» и потертых штанах цвета хаки с подтяжками. Его объятие напомнило мне Коко: крепкое, теплое и без приветственных слов.

– Как долетела? – спросил он, шагая рядом со мной и обнимая за плечи.

Мои ноги подрагивали. И я бы все сейчас отдала за горячий душ.

– Выпила слишком много шампанского и прожужжала бедняге-соседу все уши, – приподняв подбородок, я показала на идущего впереди нас бизнесмена, односложно отвечающего кому-то по телефону.

– А-а. Ну ладно, – ответил дедушка.

Я взглянула на него, в который раз поражаясь, как я могла быть потомком такого тихого и вежливого деда. Два года назад он прилетал к нам в Лондон, а до этого я видела его на каждом большом празднике. Дедушка никогда не проявлял повышенную эмоциональность, но зато всегда был непоколебим в своей молчаливой поддержке Коко и Леле.

– Я так рада тебя видеть, – сказала я. – Соскучилась по твоему лицу. И по подтяжкам.

– Сколько ты тут пробудешь перед поездкой? – в ответ спросил он.

– Завтра вечеринка, – ответила я, – а потом в воскресенье утром едем в винный тур. Но когда вернусь, я хочу немного побыть у тебя.

– Есть хочешь?

– Сейчас умру от голода, – сказала я. – Но никакой выпивки! – потом по-быстрому сделала новый пучок из своих спутанных волос и потерла лицо руками. – Фу, ну я и поросенок.

Дедушка осмотрел меня с головы до ног, а когда встретился со мной взглядом, мне стало понятно, что он видит во мне только лучшее.

– Пиппа, ты прекрасна, моя девочка.

2
Дженсен

Я смог вспомнить только один, еще более неловкий полет, чем этот.

Это было в июне после окончания моего первого курса в колледже и где-то месяцев десять спустя со знакомства с Уиллом Самнером. Он будто ворвался в Балтимор, парень с развязной улыбочкой, он вел себя так, будто мы с ним планировали какое-то преступление. Для кого-то вроде меня, чья жизнь до этого была тихой и неприметной, Уилл Самнер стал разрушительным ураганом.

Тем летом вместе с семьей Уилла мы поехали на Ниагарский водопад и… скажем так, случайно нашли кассету с одним жутким порнороликом. Фоновой музыки не было, лиц не видно, снимали его одной камерой на штативе, но мы все равно несколько раз посмотрели это видео, пока не начало двоиться в глазах, лопая «Принглс» и одновременно с участниками процесса декламируя их грязные словечки.

Тогда я впервые увидел со стороны, как кто-то занимается сексом, и решил, что это просто потрясающе… пока симпатичная тетя Уилла Джессика не устроила в аэропорту истерику, не найдя кое-какое домашнее видео у себя в ручной клади.

Весь полет я сидел рядом с ней и просто не мог вести себя как ни в чем не бывало. Даже недолго. У меня вспотели ладони, на все вопросы я отвечал односложно и не мог выбросить из головы мысль, что знаю, как она выглядит голая. И как она выглядит во время секса. Мой юный мозг с трудом мог переварить такую информацию.

Степень сочувствия Уилла оправдала мои ожидания, когда он, сидя через проход, забрасывал меня скомканными салфетками и арахисом.

– Чего притих, Дженс? – без конца вопрошал он. – Так выглядишь, будто тебя голым увидели.

С Пиппой, конечно, неловкость была совсем другого характера. В ее случае под парами алкоголя красота и привлекательность превратились в поплывший макияж и безостановочную болтовню. А мне пришлось симулировать сон больше трех часов подряд, перебирая в уме, чем интересным можно было бы заняться вместо этого.

Когда мы пошли на выдачу багажа, меня спас шум аэропорта. Он уже давно стал мне привычным, как звуки нагревателя дома по ночам или моего собственного чертового дыхания. Позади себя я ощущал ее присутствие и слышал, как она разговаривала со своим дедушкой. У нее был приятный голос с заметным лондонско-бристольским акцентом.

Привлекательное лицо, сверкающие озорные глаза. Именно они привлекли меня в первую очередь, такие выразительные и ошеломляюще голубые. Но я старательно избегал зрительного контакта, поскольку боялся, что она будет говорить снова и снова. Я чувствовал ее желание извиниться и беспокоился, что, если дам ей шанс, она снова подсядет мне на уши.

Стоя и потирая глаза, я увидел свой чемодан на ленте. Мне было почти смешно от подарка вселенной. Едва я начал понимать, что ищу женщин не там, что я совершенно ошибся в своем типаже и вообще, не стоит ли мне быть более изобретательным во время свиданий, она заперла меня в самолете с женщиной, великолепной, эксцентричной и при этом чокнутой на всю голову.

Так что давай-ка не будем все кардинально менять, Дженс. И держаться привычного курса.

Может, Эмили с софтбола все-таки не так уж и плоха.

Заметив водителя с табличкой с моим именем и кивнув, я молча вышел за ней к выходу из аэропорта. В машине было темно и прохладно, и я сразу же достал телефон, поскольку тут, в рабочих вопросах, моему мозгу действовать привычнее.

В понедельник мне нужно позвонить Джейкобу, чтобы назначить время для просмотра документов «Петерсон Фарма».

Нужно отправить письмо Элеонор в отдел кадров, чтобы кто-то заменил Мелиссу в отделении Сан-Франциско.

И вообще, в начале следующей недели стоит как следует заняться письмами. Машина остановилась возле моего дома, и я почувствовал облегчение.

Осень была в разгаре, она раскрасила раскидистые деревья и ненадолго сделала все вокруг ярче, прежде чем придет нескончаемая зима и к раски поблекнут. После тепла машины воздух снаружи покалывал прохладой, и, встретившись с водителем у багажника, я оставил ей щедрые чаевые за быструю, несмотря на бостонские пробки, поездку.

Эта поездка в Лондон длилась всего неделю, а казалось, что вечность. Слияния компаний – это одно. Международное слияние – совсем другое. А вот когда в международном слиянии что-то пошло не так – это сурово. Бесконечная бумажная волокита. Бесконечные слушания. Бесконечные детали, которые еще нужно раздобыть и зафиксировать. И бесконечные поездки.

При взгляде на дом, простой и двухэтажный, с двумя фонарями у эркера и растениями в горшках у входной двери, я ощутил, как рабочие проблемы постепенно уходят на второй план. Несмотря на все поездки, я все же был домоседом, и чтоб меня, если я не чувствовал себя особенно хорошо рядом с собственной кроватью. Я даже не особо смущался, когда при мысли о доставке и «Нетфликсе» у меня от удовольствия начинала кружиться голова.

Одним щелчком включив везде свет, я первым делом начал разбирать чемодан – скрыть доказательства своей поездки, хотя, без сомнения, скоро придется собираться снова. Отрицание – мой конек.

Только я разобрал чемодан, заказал еду и загрузил фильм, будто почуяв мой приезд, своим комплектом ключей открыла дверь моя младшая сестра Зигги, или Ханна для всех за пределами нашей семьи.

– Привет! – прокричала она.

Словно ей и не надо было сначала постучать.

Словно она и так знала, что я буду сидеть именно тут, в трениках и тапочках.

Один.

– Привет, – ответил я, наблюдая, как она бросила ключи в вазочку на столике возле двери, промахнувшись не меньше чем на полметра. – Неплохой бросок, мазила.

Она шлепнула меня по голове, проходя мимо.

– Ты только что прилетел?

– Ага. Извини. Собирался позвонить тебе после еды.

Остановившись, она недоуменно посмотрела на меня.

– Зачем? Я у тебя вместо «Дорогая, я дома»?

Она отвернулась, а я уставился ей в спину, пока Зигги искала пиво для меня и наливала себе воду.

– Хуже ты и придумать не могла, – проворчал я.

– Но ведь в точку, а? – она плюхнулась на диван рядом со мной.

– А что ты тут вообще забыла?

Зигги была замужем за моим лучшим другом Уиллом, с которым мы знакомы больше пятнадцати лет, он герой той самой истории с тетей Джессикой, и они вдвоем жили в пяти минутах от меня, в доме, куда большем и более обжитом, чем мой.

Она убрала волосы за спину и ухмыльнулась:

– Мне высказали, что я, цитирую: «топаю по дому, как слон» и поэтому «трудно работать по вечерам», – Зигги пожала плечами и сделала глоток воды. – У Уилла несколько важных конференц-звонков с кем-то из Австралии, так что я решила побыть у тебя, пока опасность не минует.

– Есть хочешь? Я заказал тайскую еду.

Она кивнула.

– Устал, наверное?

Я пожал плечами.

– Просто разница в часовых поясах.

– Уверена, ты предвкушаешь спокойный вечер. А еще уверена, что когда ты дома, тебя и видеться-то ни с кем не тянет.

Замерев с бутылкой у рта, я искоса глянул не нее.

– Заканчивай.

Вообще-то, все члены нашей семьи всегда чрезмерно интересовались жизнью друг друга, и надо признаться, я всего разок играл роль опекающего старшего брата. Но мне совсем не хотелось, чтобы моя младшая сестра заняла мое место.

– А как там Эмили? – изобразив зевок, спросила она.

– Зиггс.

Прекрасно понимая, что достает меня, она повернулась и сказала:

– Она занимается скрапбукингом, Дженсен. И предложила мне свою помощь, чтобы навести порядок в гараже.

– Очень дружелюбно с ее стороны, – заметил я, переключая каналы.

– Это словно ее предсвадебные деньки, Дженс. Этакое легкое дуракаваляние, понимаешь?

Я пропустил это мимо ушей, стараясь не засмеяться и тем самым не приободрить ее продолжать.

– Между мной и Эмили ничего такого нет.

К счастью, Зигги решила не давить и не стала отпускать какую-нибудь сальную шуточку.

– Ты к нам завтра придешь?

– А что завтра?

Зигги сверкнула глазами.

– Ты это серьезно? Сколько раз мы с тобой об этом говорили?

Со стоном встав, я мысленно пытался придумать причину выйти из комнаты.

– Ты чего на меня накинулась? Я вообще только что вернулся домой!

– Дженс, Аннабель исполняется три года, и завтра у нас будет празднование ее дня рождения! Сара скоро лопнет от их семидесятого ребенка, так что они с Максом у себя со всеми не справились бы. И потом, все приедут из Нью-Йорка. И ты об этом знал! Ты сказал, что как раз успеешь приехать домой.

– Точно. Да. Наверное, заскочу.

Она с удивлением уставилась на меня.

– Никаких заскочу. Останься и пообщайся, Дженсен. Надо же, до чего забавно, что сейчас именно я тебе это говорю. Когда ты в последний раз выходил куда-нибудь с друзьями? Когда общался с кем-нибудь, ходил на свидание, не считая Эмили с софтбола?

На это я ничего не ответил. Я ходил на свидания куда чаще, чем моя сестра была в курсе, но, она права, без особого энтузиазма. Я даже однажды был женат. На милой и смешливой Бекки Хенли. Мы познакомились на втором курсе, встречались девять лет и были женаты четыре месяца, до того момента, когда я пришел домой и увидел ее в слезах, пакующую вещи.

«Это все неправильно, – сказала она. – И всегда было неправильно».

И это было единственное объяснение, которое она мне дала.

Вот так в свои двадцать восемь я получил степень по юриспруденции и развод, и так вышло, что круг общения на тот момент у меня был не особо обширный, поэтому я сосредоточился на работе. На полную катушку. За шесть лет я понравился партнерам, сделал карьеру, вырастил себе команду и стал незаменимым для компании.

И все ради того, чтобы проводить вечер пятницы в компании своей младшей сестры и выслушивать ее лекции о том, что пора стать более общительным.

Она права: это действительно забавно, что именно она завела со мной этот разговор. Три года назад я сказал ей примерно то же самое.

Я вздохнул.

– Дженсен, – сказала она, потянув меня обратно на диван. – Ты ужасен.

Так и есть. Я всегда был ужасен по части принятия чьих-либо советов. Я и сам знал, что мне нужно как-то выбраться из этой рабочей колеи. Знал, что стоит впустить немного веселья в свою жизнь. И при всем нежелании обсуждать это со своей сестрой я подозревал, что мне понравится быть в серьезных отношениях. Проблема в том, что я почти не знал, с чего начать. Перспектива всегда казалась такой ошеломляющей. Чем дольше я оставался в одиночестве, тем меньше, казалось, был готов пойти с кем-то на компромисс.

– Ты в Лондоне никуда ни с кем не ходил, да? – спросила Зиггс, поворачиваясь ко мне лицом. – Ни разу?

Мне на ум пришла ведущий юрисконсульт лондонской части нашей команды, Вера Изертон. Она заглянула ко мне, когда мы как раз закончили с делами. Мы пару минут поговорили, а потом по тому, как сменилось выражение ее лица и она с неожиданной для нее застенчивостью опустила взгляд, я понял: она хочет пригласить меня поужинать.

«Может, вместе перекусим где-нибудь?» – предложила она.

Я улыбнулся ей. Она была очень красивая. На несколько лет старше меня, в о тличной форме, высокая, стройная, при этом с формами. Мне стоило бы согласиться. И стоило бы согласиться на большее, чем просто перекусить.

Но даже если отбросить в сторону возможные осложнения на работе, идея пойти на свидание, хотя бы ради разового секса, меня утомляла.

– Нет, – ответил я Зигги. – Не ходил. Не в том смысле, про который ты думаешь.

– И куда подевался мой брат-игрок? – глуповато улыбаясь, спросила она.

– Кажется, ты меня спутала со своим мужем.

Она проигнорировала мое замечание.

– То есть ты неделю провел в Лондоне и все свободное время сидел в о теле. Один.

– Все было не совсем так.

Я ведь не сидел в номере. Гулял по городу, посещал достопримечательности, но в о дном она права: я везде был один.

Она приподняла брови, давая мне возможность доказать обратное.

– Вчера вечером Уилл сказал, что тебе нужно вернуть немного того Дженсена, времен колледжа.

Я пригвоздил ее взглядом.

– Не обсуждай с Уиллом, какие мы были в колледже. Он был тем еще идиотом.

– Вы оба были идиоты.

– А Уилл главный идиот, – ответил я. – Я просто следовал за ним повсюду.

– Он говорил мне совсем другое, – ухмыльнувшись, возразила Зигги.

– Ты странная.

– Я странная? У тебя фонари зажигаются по таймеру, робот-пылесос чистит тебе ковер, даже когда ты в отъезде, распаковываешь вещи, едва входишь в дом, а я еще при этом странная?

Открыв было рот, чтобы ответить ей, я тут же его закрыл и поднял палец, не давая ей продолжить тираду.

– Я тебя ненавижу, – в итоге сказал я, а она в ответ захихикала.

В дверь позвонили, и, забрав доставку, я понес ее на кухню. Я любил Зигги. С тех пор как она вернулась в Бостон, видеться дважды в неделю было очень приятно. Но я терпеть не мог саму мысль, что она беспокоится обо мне.

Особенно когда не только Зигги.

Вся моя семья думает, будто я не знаю, что они мне готовят дополнительный подарок на Рождество, на случай если я приведу девушку, и они положат его под елку. И на все семейные ужины планируют, что со мной придет спутница.

Если я однажды приведу на воскресный ужин какую-нибудь незнакомку и объявлю о намерении на ней жениться, вместо шока начнется безудержное веселье.

Хуже не придумаешь – быть самым старшим из пяти детей и при этом тем, за кого все беспокоятся. А постоянно убеждать их, что я в полном порядке, довольно утомительно.

Но это не остановило мои попытки. Тем более когда я вытолкнул Зиггс в большой мир, и о на начала встречаться с Уиллом, что в и тоге вылилось в их счастливую семейную историю. Поэтому я терплю и не в претензии.

– Ладно, – я принес для нас тарелки и уселся рядом с ней на диване. – Напомни мне еще раз про вечеринку. Во сколько?

– В одиннадцать, – ответила Зигги. – Я вписала дату в твой календарь на холодильнике. Ты вообще на него обращаешь внимание или тут же сорвал записку, чтобы она не портила идеальный холостяцкий вид?

Я быстро глотнул пива.

– Можешь на секунду притормозить с нотациями? Ну же, милая, я устал. И не готов сегодня препираться. Лучше скажи, что завтра принести.

Виновато улыбнувшись, Зигги подцепила вилкой рис с зеленым карри и засунула в рот. Проглотив, она ответила:

– Ничего. Просто приходи. Я купила пиньяту[1] и еще кучу всего для маленьких девочек – короны и… прочие маленькие пони.

– «Пони»?

Она со смехом пожала плечами.

– Ну игрушки там всякие. Без понятия, как это назвать.

– «Подарки гостям», например, – саркастически предложил я.

Она шлепнула меня по руке.

– Как ни назови. Ах да! Уилл готовит.

– О да! – я радостно вскинул вверх руку. Мой лучший друг недавно обнаружил в себе кулинарный талант, и в довесок к очевидной выгоде мне теперь каждый вечер приходится потеть дополнительный час в спортзале, чтобы компенсировать съеденное.

– И как там наш маленький шеф? Пересматривает «Босоногую графиню»[2]? На нем, кстати, стал плотнее сидеть фартук, я заметил.

Она искоса глянула на меня.

– Молись, чтобы я не передала ему твои слова, иначе тебя больше не допустят до ужинов. Честное слово, я уже набрала больше двух килограммов с начала недели выпечки. Но не подумай, что я жалуюсь…

– Выпечка? Думал, он по средиземноморской кухне.

Она отмахнулась от меня.

– Это было на прошлой неделе. А на этой он колдует над десертами для Аннабель.

Я почувствовал, как взлетели вверх мои брови:

– Не знал, что она так привередлива в еде.

– Нет, просто мой муженек без ума от крестницы.

– Значит, если все приедут, завтра у тебя будет полный дом гостей, – подытожил я. С учетом двоих детей нашей сестры Лив и потомства Макса и Сары, ждущего четвертого, детишки численностью превзойдут взрослых. Зиггс очень любит детей, а еще готов поспорить на деньги, кто-нибудь из них обязательно не отлипнет от Уилла на протяжении всех выходных.

– Вообще-то, нет, – со смехом ответила она. – Макс с семьей остановились в гостинице, а вот Беннетт с Хлои будут жить у нас.

– Беннет с Хлои? – ухмыляясь, переспросил я. – И ты не боишься?

– Нет, и знаешь, почему? – она подалась вперед, широко раскрыв глаза. – Кажется, Хлои с Сарой на время их беременностей поменялись характерами. Ты должен увидеть это своими глазами, иначе ни за что не поверишь.

* * *

Как я и предполагал, когда субботним утром Зигги открыла мне дверь, первое, что я увидел, – это носящихся повсюду детей в ярких нарядах. Кто-то толкнул ее вперед, прямо в мои объятия.

– Привет, – широко улыбаясь, поприветствовала меня сестренка. – Спорим, ты уже рад, что пришел.

Я посмотрел ей за спину. У входной двери вразнобой стояло множество пар детской обуви, а на обеденном столе огромной горой лежали подарки.

– Не готов пропустить кулинарные творения Уилла, – ответил я и, удержав ее в вертикальном положении, пошел мимо стихийно разгоревшейся рукопашной. Где-то рядом, перекрикивая низкий смех Уилла, стоял визг и писк, и, если я не ошибся, возмущенный крик Аннабель:

– Это мой день рождения! Я буду Суперменом!

Кажется, мне нужно еще кофе.

Я и так не сильно крепко сплю, а большую часть этой ночи провел сидя в гостиной и размышляя о том, как редко за последние пять лет выходил в люди.

Если не брать в расчет спортзал, софтбол по четвергам и поход после игры с кем-то из друзей в бар или выпить кофе, я не чувствовал, что как-то вкладывался в дружеские отношения. Мой ежедневник, конечно же, забит делами и событиями, но почти всегда это деловой ужин, встреча с клиентом или когда партнеры хотят отметить какое-нибудь знаковое событие щедрым празднеством.

Два года назад ко мне пришло удручающее осознание, что вечные поездки и лежание на диване не самым положительным образом сказались на моей форме. Тогда я снова начал бегать и качаться, сбросил пятнадцать килограммов и нарастил мышцы. Заново открыв для себя тренировки, я понял, что делаю это не ради чьего-то внимания. А чтобы чувствовать себя лучше. Но кроме этого ничего в моей жизни существенно не поменялось.

О своем неудавшемся браке я старался особо не думать, но вчера поздно ночью понял, что уход Бекки запустил цепную реакцию: из-за разбитого сердца я с головой погрузился в работу, что в итоге привело меня к успеху, а он стал чем-то вроде чрезмерного поощрения. И в какой-то момент я понял, что должен либо посвятить себя работе, либо жизни вне ее. Шесть лет назад, когда большинство моих романтических представлений об отношениях затопило горечью, решение далось легко.

А сейчас я счастлив, разве нет? Не на полную катушку, конечно, но как минимум доволен. Правда, вчерашние подколы Зигги погрузили меня в холодную панику. Я что, умру стариком в с воем не по-холостяцки аккуратном доме, со шкафом, забитым разноцветными кардиганами? Или мне стоит сдаться и заняться садоводством?

Пройдя по коридору, я вышел на задний двор.

К забору и деревьям были привязаны десятки воздушных шариков, а еще к белым складным стульям и вдоль ряда небольших круглых столиков. На белом торте с затейливо выложенной глазурью, стоявшем в центре самого большого стола рядом с патио, красовался маленький пластиковый жираф, слоненок и зебра.

Группка маленьких детей в свитерах и шарфиках носилась по газону, и, осторожно их обойдя, я направился к грилю, к кучке людей постарше.

– Дженс! – раздался знакомый голос Уилла, и, лавируя между ребятней, я подошел к нему. Беседка была украшена еще большим количеством шаров и плакатом в тематике сафари.

– У меня никогда не было такой крутой вечеринки на день рождения, – заметил я, оглядывая яркие украшения. – И это при том, что Аннабель тут даже не живет. Кстати, кто все эти дети?

– Ну, дети Лив… где-то бегают, – посмотрев по сторонам, ответил он. – А остальные Макса с Сарой и коллег Ханны.

Глянув сначала на него, я осмотрел двор.

– Это твое будущее.

Я сказал это, мрачно пошутив, но он ответил радостно:

– Ага.

– Ну ладно. Кажется, кофе мне уже не светит. А пиво есть?

Он показал на холодильник под раскидистым дубом.

– Но есть еще и скотч, если хочешь.

Я обернулся, когда Макс Стелла вышел в патио, с улыбкой глядя на гоняющих по лужайке детей. Макс с Уиллом несколько лет назад основали венчурную компанию в Нью-Йорке и странным образом соединили науку и искусство: благодаря своей компетенции и острому взгляду в этих областях они стали очень богатыми людьми. Хотя вынужден признать, что со своим ростом 195 см и мускулистой фигурой Макс был больше похож на игрока в регби, чем на ценителя искусства.

– Вот бы и мы могли так же легко находить друзей, – проговорил Макс, глядя на царившее вокруг буйство.

Вслед за ним вышла его жена Сара, придерживая большой живот, и с ела на стул, который он поставил для нее.

Пожав ему руку, я повернулся к ней.

– Не надо, не вставай, – сказал я и наклонился поцеловать ее в щеку.

– Я стараюсь оставаться в плохом настроении, – ответила она, едва заметно улыбнувшись. – А твое рыцарство растопило все мое беременное недовольство.

– Буду изо всех сил вести себя как придурок, обещаю, – торжественно провозгласил я. – Хотя сначала все-таки поздравлю. Я не видел вас обоих с тех пор, как вон тот начал готовить. Это у вас уже который? Четвертый?

– Четвертый за какое время, Макс? За четыре года? – спросил Уилл, улыбаясь и отпивая пиво. – Может, тебе поспать, что ли. Или хобби какое найти.

Снова открылась дверь, и появился Бенетт Райан в сопровождении Зигги и беременной на последних сроках Хлои.

– Я бы сказал, что это и есть его хобби, – ответил Беннетт.

Беннетт с Максом знакомы со времен учебы в Европе. И в то время как Макс всегда был улыбчивым и очаровательным, Беннетт – олицетворение холодной невозмутимости. Он редко шутил и еще реже улыбался, по крайней мере, насколько я могу судить, поэтому исключение из этого правила пропустить невозможно. По его губам скользнула улыбка, а плечи расслабились. Это потому, что он посмотрел на свою жену.

И сейчас практически сиял от счастья.

Это несколько… дезориентировало.

– Дженсен! – я снова развернулся, услышав свое имя. В патио вышла Хлои и притянула меня в свои объятия.

Заморгав, я озадаченно глянул в сторону Уилла и наконец обнял ее в ответ. Честно говоря, до этого момента я ни разу не обнимал Хлои.

– П-привет. Ты как? – отодвинувшись немного, чтобы взглянуть на нее, спросил я. Обе беременные женщины были миниатюрными, но если Сара скорее тонкая и гибкая, то у Хлои на первое место всегда выходили жесткость и неукротимость. Ту Хлои, которую я знал, язык не повернулся бы назвать сентиментальной или чувствительной, так что я просто дар речи потерял. – Ты выглядишь…

– Счастливой! – закончила она вместо меня и положила руку себе на круглый живот. – Еще в экстазе и просто… в гребаном восторге, да?

Я засмеялся.

– Ну… да.

Она поморщилась, посмотрев на детей.

– Вот черт, мне нужно завязывать с ругательствами, – поняв, что именно сейчас сказала, она застонала и усмехнулась. – Кажется, я безнадежна.

Беннетт мягко обнял ее за плечи, и, прильнув к нему, она… захихикала.

Все мы ошарашенно молчали.

Первым взял себя в руки Макс:

– Вот уже несколько месяцев эти двое не пытаются прикончить друг друга. Это адски сбивает с толку окружающих.

– Все беспокоятся, когда видят меня не спорящей, – кивнув, ответила Хлои. – А тем временем милая Сара, не сумев на прошлой неделе открыть банку арахисового масла, запустила ею в окно, и та приземлилась прямо на тротуар Мэдисон-авеню.

Сара засмеялась.

– Никто не пострадал. Кроме моего самолюбия и слишком затянувшегося хорошего поведения.

– Джордж даже пригрозил ей, что уйдет работать к Хлои, – добавил Беннетт, упомянув помощника Сары, известного своими препирательствами с Хлои. – Над нами навис Армагеддон.

– Так, а ну, руки прочь от моего брата, – Зигги обошла Хлои и обняла меня за шею. – Ты все еще тут!

Я снова недоуменно посмотрел на Уилла.

– Конечно, тут. Я же еще не попробовал торт.

Я словно произнес волшебное слово, нас тут же обступили дети и начали радостно подпрыгивать и спрашивать, не пора ли задувать свечи. Извинившись, Зигги всех увела играть.

– Когда у вас обеих пдр[3]? – спросил я.

– У Сары в конце декабря, – ответила Хлои. – А у меня в начале.

На какой-то момент все замолчали, глядя на падающие листья и ощущая вокруг мягкую октябрьскую прохладу.

– Не волнуйтесь, я в порядке, – сказала она, заметив на лицах у каждого заботливо-беспокойное выражение. – Сейчас это моя последняя поездка, а потом я вернусь в Нью-Йорк дожидаться того, кто скоро появится.

– Ты уже знаешь, это мальчик или девочка? – поинтересовался я.

Беннетт покачал головой.

– ДНК Хлои явно превалирует, потому что ребенок был слишком упрям и не давал себя рассмотреть.

Фыркнув, Макс взглянул на Хлои, ожидая ее резкого ответа, но она лишь пожала плечами и улыбнулась.

– Так и есть! – пропела она и потянулась поцеловать его в щеку.

Учитывая то, что уникальная особенность флирта между Беннеттом и Хлои всегда имела поразительное сходство со спаррингами, видеть, как она сейчас не обратила внимания на эту подколку… м-да, снова дезориентировало. При всей своей, в общем-то, нормальности, происходящее было похоже на какой-то инопланетный брачный ритуал.

Зигги вернулась с именинницей.

– Малышня начинает нервничать, – сказала она, и все приняли это как знак, что пора начинать вечеринку.

Я еще немного поболтал с Сарой, Уиллом и Беннеттом, в то время как Макс с Зигги и еще несколько родителей делали какое-то месиво из измельченного печенья, пудинга и мармеладных червячков.

Последними приехал брат Макса Найл со своей женой Руби, но я не сразу их заметил среди царящего хаоса и мощно заправляющихся сладким дошкольников.

Первое знакомство с Найлом Стеллой было неприятным. За годы я привык к Максу, о высоком росте которого легко забыть, потому что он всегда был расслабленным и со всеми на одной эмоциональной волне. Но осанка Найла, почти жесткая, была будто срисована с учебника, и хотя я дорос до респектабельных шести и двух футов, Найл был на пару дюймов выше. Я встал поприветствовать их обоих.

– Дженсен, – начал он. – Рад наконец познакомиться.

Даже акценты у братьев Стелла были разные. Я вспомнил, как Макс рассказывал о времени, когда он жил в Лидсе, и как потом акцент начал ослабевать. У Найла же акцент был правильным, как и все в нем.

– Жаль, что мы не встретились во время твоего приезда в Лондон.

– Значит, в следующий раз, – отмахнулся я. – Тогда я все равно был по горло занят. Так что компания из меня была так себе. Но здорово, что все мы встретились сейчас.

Оттолкнув его, ко мне подошла Руби и обняла. В моих руках она казалась хрупким щеночком: чуть-чуть вибрировала и подпрыгивала на цыпочках.

– Мне кажется, я уже тебя знаю, – отстранившись и широко улыбаясь, сказала она. – В прошлом году на нашей свадьбе в Лондоне все только и рассказывали про «неуловимого Дженсена». И вот наконец мы познакомились!

Все про меня рассказывали? Неуловимый?

Когда все мы сели за стол, я задумался. В последнее время я не чувствовал себя такой уж интересной персоной. Готовым помочь? Да. Продуктивным? Конечно. Но «неуловимость» добавляла оттенок тайны, которую я в себе не чувствовал. Вообще, странно в свои тридцать четыре года ощущать, что жизнь начала замедлять ход и что лучшие годы остались где-то позади, особенно если, судя по всему, это чувствовал только я один.

– О вашей свадьбе Зиггс болтала без остановки еще примерно с месяц, – сказал я Руби. – Кажется, было потрясающе.

Найл улыбнулся, глядя на нее.

– Так и было.

– А что привело вас в Штаты? – спросил я. Я знал, что Руби в свое время приехала в Лондон на стажировку, потом осталась в магистратуре, и эта пара считает Лондон своим домом.

– Мы решили в небольшом путешествии отпраздновать нашу первую годовщину, пусть и чуть позже по срокам, – объяснил Найл. – Стартуем отсюда и возьмем с собой Уилла с Ханной.

Руби вскочила на ноги.

– У нас будут экскурсии по пивоварням и винодельням побережья!

Ее энтузиазм был заразителен.

– А куда именно едете?

– Ханна арендовала минивэн, – сказал Найл. – Сначала по плану Лонг-Айленд, потом в течение двух недель у нас будет Коннектикут и Вермонт. Твоя сестра все организовала.

– Одно время я работал на винодельне в Норт-Форке, – ответил я им. – Каждые летние каникулы, в «Лорел Лейк Виньярдс».

Руби шутливо шлепнула по плечу.

– Ой, молчи! Ты там, оказывается, все знаешь!

– Не могу молчать, – ухмыльнувшись, возразил я. – И это правда.

– Поехали с нами, – предложила она, кивая, будто это уже решенный вопрос. Потом посмотрела на Найла и очаровательно улыбнулась, от чего он тихо рассмеялся. Она повернулась в сторону Беннетта, Хлои и Уилла. – Уговорите его поехать с нами.

– Я тут так, рядом постою, – поднял руки Уилл. – Не впутывай меня в это, – он прервался, чтобы глотнуть пива. – Хотя это может оказаться замечательной идеей…

Я растерянно уставился на него.

– Хотя бы подумай об этом, Дженсен, – продолжила Руби. – Будут Уилл, Ханна и одна моя подруга. Слава богу, Ханна не пьет, и у нас всегда будет трезвый водитель. Собирается неплохая компания.

Должен признать, что путешествие по окрестностям идеально бы мне подошло. Потому что несмотря на многочисленные перелеты мысль о том, что ради отдыха снова придется сесть в самолет, кажется отвратительной. А вот что касается поездки на машине… Возможно…

Но я все равно не мог согласиться. Я больше недели не показывался в офисе и еще не понял, как смогу наверстать упущенное.

– Я подумаю, – сказал я им.

– О чем подумаешь? – снова присоединившись к нам, спросила Зигги.

– Они пытаются убедить твоего брата поехать с вами, – ответил ей Беннетт.

Зигги медленно покивала Руби, словно переваривая эту мысль.

– Ага. Дженсен, поможешь мне с тортом?

– Конечно.

Я вошел на кухню вслед за сестрой и достал из шкафа стопку тарелок.

– Помнишь, что ты мне сказал на вечеринке несколько лет назад? – спросила она.

Я подумал, а не притвориться ли дурачком? Вдруг сработает.

– Смутно, – соврал я.

– Тогда дай напомню, – она открыла коробку и вытащила горсть пластиковых вилок. – Мы тогда любовались отвратительными картинами, а ты прочел мне лекцию о балансе.

– Не читал я тебе лекции, – со вздохом возразил я. Зигги ответила мне резким смешком. – Не читал! Я просто хотел, чтобы ты чаще выбиралась в люди и жила полной жизнью. Тебе было двадцать четыре, а ты и шагу не делала за пределы лаборатории.

– Тебе уже тридцать четыре, но ты и шагу не делаешь за пределы офиса и/или дома.

– Это совсем другое, Зиггс. У тебя тогда жизнь только начиналась. И я просто не хотел, чтобы она прошла мимо, пока ты сидела, нырнув носом в пробирку.

– Так, во-первых, я никогда не сую нос в пробирки…

– Начинается.

– А во-вторых, – пригвоздив меня взглядом, продолжила она. – У меня, может, и правда жизнь только начиналась, а ты свою вот-вот упустишь. Тебе тридцать четыре, Дженс! Не восемьдесят. Или мне сходить к тебе и поискать членский билет в Ассоциацию пенсионеров? А в бельевом ящике подвязки для носков?

Я заморгал.

– Давай серьезно.

– А я серьезно. Ты никогда не выходишь…

– Каждую неделю, вообще-то.

– Но с кем? С партнерами? С подружкой по софтболу?

– Зиггс, – раздраженно сказал я. – Ты ведь знаешь, что ее зовут Эмили.

– Эмили вообще не в счет, – отрезала она.

– Да какого хера ты вообще привязалась к Эмили? – обозлился я. Мы с Эмили были друзьями… с некоторыми привилегиями. Секс был хорош, реально хорош, кстати, но не значил ничего особенного для нас обоих. Этим отношениям было уже три года, но они так ни во что и не вылились.

– Потому что она для тебя не шаг вперед. А куда-то в сторону. Возможно, и назад, потому что пока располагаешь доступным сексом, ты и не подумаешь искать кого-нибудь более подходящего.

– Думаешь, я слишком увяз?

Проигнорировав меня, она продолжила:

– Ты пробыл в Лондоне неделю и только работал. До этого на выходные летал в Вегас и даже не прогулялся по Стрипу. Носишь кашемировый свитер, когда должен был надеть обтягивающую футболку, демонстрирующую шикарные мышцы.

Я непонимающе вытаращился на нее, не в состоянии решить, что из этого хуже: что это говорит моя сестра или что моя сестра говорит это на дне рождения трехлетней девочки.

– Ладно, это я хватила лишку, ты прав, – она демонстративно вздрогнула. – Давай последнее уберем из протокола.

– Договори, что хотела сказать, Зиггс. Ты начинаешь меня утомлять.

Она вздохнула.

– Ты не старик. Но почему ведешь себя именно так?

– Я… – я почувствовал, как мой мозг остановился на полном ходу.

– Повеселись с нами. Расслабься, напейся, может, найди симпатичную девушку и займись сексом…

– Господи боже.

– М-да, эту фразу тоже уберем, – заметила она.

– Я не хочу испортить их годовщину. Буду там третьим… – я мысленно сосчитал народ, – пятым лишним. Это получится не очень хорошим выходом в люди.

– Никаким лишним ты не будешь. Сам же слышал, будет подруга Руби, – сказала она. – Ну давай, Дженс. Получается отличная компания. Будет весело!

Я засмеялся. Весело. Терпеть не могу это признавать, но моя сестра была права. После непрерывной работы в Лондоне я отправился прямиком домой, а до этого я впахивал в поте лица несколько недель без перерыва, и в понедельник снова собирался на работу. У меня не было запланировано ни одного свободного дня.

От пары недель отпуска большого вреда не будет, правда ведь? Я уехал из Лондона, неплохо подготовившись к предстоящему суду, и в мое отсутствие моя коллега Натали со всем справится. Плюс за мной числилось больше шести недель отпуска, да и то, четыре месяца назад я взял деньгами накопившиеся десять недель, поскольку засомневался, что когда-нибудь использую так много.

Я попытался представить себе две недели с Уиллом и Зигги. Две недели пивоварен, виноделен, сна… И чуть не разрыдался – до того здорово это выглядело.

– Ладно, – ответил я, надеясь, что не пожалею.

Зигги вытаращила глаза.

– Что ладно?

– Я еду.

Она ахнула, искренне удивившись, после чего бросилась мне на шею.

– Правда? – завопила она, и я отодвинулся, чтобы закрыть ухо. – Прости! – снова закричала Зигги, не особенно далеко от уха и на этот раз. – Просто я безумно рада!

В груди кольнуло легкое беспокойство.

– Напомни, куда мы едем? – попросил я.

Выражение ее лица стало еще более воодушевленным.

– Я составила нам обалденный маршрут. Мы побываем на пивоварнях, винодельнях, в нескольких красивейших гостиницах, а под конец нас ждет неделя в потрясающем домике в Вермонте.

Я выдохнул, кивнув.

– Ладно. Хорошо.

Но Зигги уловила мою нерешительность.

– Дженсен, ты ведь не передумаешь? Честное слово, я…

– Нет, – смеясь, перебил ее я. – Просто в самолете рядом со мной летела реально чокнутая попутчица и что-то болтала про винный тур. На секунду я запаниковал, что по странной прихоти судьбы она и окажется той самой подругой. Я тебе честно скажу: я лучше дверью по руке себе тресну или съем кирпич.

Зигги засмеялась.

– Она летела из Лондона?

– Сначала все было хорошо, но потом она напилась и трещала, не переставая, – ответил я. – Даже если бы меня запихнули в среднее кресло эконом-класса, лететь было бы куда приятнее. Боже, страшно представить даже неделю с этой женщиной.

Моя сестра сочувственно поморщилась.

– Я четыре часа притворялся спящим, – добавил я. – Ты хотя бы представляешь себе, как это трудно?

– Простите, что прерываю, – раздался высокий голос позади меня. – Но, Ханна, смотри: моя Пиппа приехала!

Я развернулся и застыл.

Игривые голубые глаза смотрели прямо на меня, а ее счастливая улыбка на этот раз была… трезвой.

Минуточку.

Как долго они тут стоят?

О нет.

Это пиздец.

3
Пиппа

«Боже, страшно представить даже неделю с этой женщиной», – сказал он.

А женщина рядом с ним сочувственно поморщилась.

«Я четыре часа притворялся спящим», – добавил он и содрогнулся. Нет, это не фигура речи, он на самом деле содрогнулся.

Конечно же, это был он. Даже со спины, по идеально уложенным волосам, кашемировому свитеру и безупречно отглаженным брюкам, я узнала его, едва перешагнув порог кухни. А потом мне помог его голос, ровный, глубокий, не громкий и не напряженный, когда мы стояли позади него, выбирая удобный момент, чтобы прервать их беседу. И отчасти мне совсем не хотелось его перебивать, лишь бы он говорил и говорил. А узнать, что я угадала и что я была ровно настолько утомительной, насколько запомнила, было своего рода облегчением. И еще забавно наблюдать, каким талантливым засранцем он может быть и как ловко облекает в слова свое раздражение.

Такого я не ожидала. Он казался таким уравновешенным.

Я смотрела, как он побледнел и, увидев меня, удивленно резко охнул. А потом услышала собственный смех в звенящей тишине. Когда я тихо сказала:

– Привет, Дженсен, – реальность происходящего наконец дошла до Ханны, Руби, а затем и Найла, который пробормотал:

– О господи. Он что, говорил о Пиппе… – после чего Руби заткнула его, пихнув локтем.

Дженсен кивнул и, сгорая от стыда, проговорил:

– Пиппа.

Если бы вчера меня спросили, что сделал Дженсен после полета, то я бы предложила два варианта:

а) сразу же забыл обо мне;

б) рассказал кому-нибудь, какой кошмарной я была, ну а потом сразу же забыл обо мне.

А тот факт, что все ужаснулись из-за меня, я перевела взгляд с раскрытого рта Ханны на бледное лицо Дженсена, напомнил мне, что они и понятия не имели, насколько правдивы его слова.

Потом выступили Руби с Найлом. Руби зажала себе рот, сдерживая хохот. А Найл с ухмылкой смотрел на меня. Их обоих ни капли не удивил рассказ Дженсена о моем поведении.

Широко улыбаясь, я посмотрела на каждого.

– Господи, народ, он ведь совершенно прав.

Когда мне навстречу неуверенно шагнул Дженсен, я добавила скорее для него, нежели для остальных:

– Я была… – я попыталась найти подходящее слово. – Я была капитально сбрендившей. Он прав. И мне очень жаль!

– Ну не прям уж капитально, – с небольшим облегчением возразил он. Подойдя ближе, Дженсен понизил голос. – Пиппа, это так грубо с моей стороны…

– Только потому, что я сейчас нахожусь здесь, – ответила я, а когда он смущенно взглянул на меня, тут же добавила: – Но откуда тебе было знать, что я тут появлюсь? Бывают же на свете совпадения!

Он покачал головой, но не отвел взгляда от моих улыбающихся глаз.

– Наверное.

– Если бы меня тут не было и ты рассказывал сестре про тот кошмарный полет, то это была бы всего лишь забавная история. Забавная и правдивая.

Дженсен благодарно улыбнулся и, видимо, инстинктивно, глянул на бокал вина в моей руке.

– Это первый, – заверила я его и потом добавила: – И увы, он не будет последним. Столько новых знакомств, мне жизненно необходима алкогольная поддержка и все такое, – я пожала плечами, ощущая, как при виде него головокружительно тянет в животе. – Но тут у тебя хотя бы есть возможность сбежать, м?

Он кивнул, наконец перестал на меня пялиться и посмотрел по сторонам. Неловко подняв руку, он сказал:

– Ну, в общем, это моя сестра Ханна.

Та самая биоинженер, он говорил про нее в самолете. Адвокат и биоинженер? Значит, они из одной из тех семей. Я улыбнулась.

– Я много слышала о тебе от Руби.

– Но она вряд ли говорила, как сильно я люблю, когда мой брат выставляет себя идиотом, – она подошла и обняла меня.

– Ну спасибо, Зиггс, – саркастически пробормотал Дженсен.

Как и ее брат, Ханна была привлекательной и высокой. И так же в отличной форме. Хотя с генами мне повезло, бегать я бы предпочла, только если бы за мной гнались, да и то: зависит от того, кто именно гонится. В реальности у меня ноль шансов против, скажем, вампиров.

– Это что, встреча фитнес-фанатиков? – спросила я. – Слава богу, Руби не тренируется каждый день…

Найл поднял бровь и с любопытством поинтересовался:

– Да неужели?

– Ой, да ладно! – перебила я его. – Хватит врать.

В дверь заглянул великолепный темноволосый мужчина и сказал Ханне:

– Слива, принеси еще один поднос с печеньем. Эти дети просто бездонные бочки… – заметив меня, он замолчал и улыбнулся. – Привет! Ты, наверное, подруга Руби, которая едет с нами в винный тур?

От этого напоминания лицо Дженсена снова стало мертвенно-бледным.

– Пиппа, это мой муж Уилл, – улыбнувшись, представила Ханна.

Я пожала ему руку.

– Приятно познакомиться.

– Вытаскивайте ее на улицу знакомиться с остальными, – сказал Уилл.

Явно радуясь перемене мизансцены, Дженсен поставил свой стакан на стол и жестом пригласил меня выйти вслед за Ханной из кухни.

Она вывела нас во двор, где на большом деревянном настиле расположились пятеро взрослых с напитками в руках и наблюдали за беготней детворы.

– Вы не поверите, что… – начала Ханна, но Дженсен ее перебил.

– Зигги, не надо, – предупреждающе сказал он. – Серьезно. Перестань.

Должно быть, в его взгляде она увидела то же, что и я – чистейший стыд, поэтому улыбнулась и представила меня сама.

– Это Пиппа. Вчера она сидела рядом с Дженсеном на соседнем кресле в самолете. Обалдеть можно, правда?

– Еще как обалдеть, – со смехом ответила я. – И играла роль пьяного маньяка, – с улыбкой глянув в сторону Дженсена, добавила я. Он, бедняга, выглядел так, словно мечтал провалиться сквозь землю и никогда больше тут не появляться.

– Тогда я ее уже люблю, – отозвалась симпатичная сильно беременная брюнетка справа от меня.

Другая женщина, тоже на приличном сроке (что тут добавляют в воду?) стояла рядом с огромным мужчиной, чуть ниже Найла. Она шагнула ко мне.

Если бы мне пришлось угадывать, то готова предположить, что это Макс и его жена Сара, невестка Руби.

– Я Сара, – подтвердила она мои догадки. – Мама нескольких детей на лужайке… – поискав их взглядом и не найдя, она повернулась ко мне с усталой полуулыбкой на губах. – Рада наконец познакомиться с тобой. Руби нам все о тебе рассказала.

– О нет, – со смехом произнесла я.

– Все только самое хорошее, не переживай, – ко мне подошла темноволосая женщина, которая заговорила первой и протянула руку. На мгновение она стала выглядеть так, словно сейчас порубит меня на суши и подаст гостям, но потом улыбнулась, и выражение ее лица потеплело. – Я Хлои. А это мой муж Беннетт, – она кивком показала на мужчину рядом с собой, высокого и пугающе великолепного – но больше все-таки серьезного. Хлои положила руку на живот. – Это ожидание… так загадочно.

Я пожала руку Беннетту и чуть не упала, когда он сказал:

– Ты всем нам доставила бы немало удовольствия, если бы предложила Дженсену вступить в Клуб Десятитысячников[4].

Сара ахнула, Хлои шлепнула Беннетта по руке, а я, хохотнув, посмотрела на Дженсена.

– Это правда? Ты пошел бы за мной в туалет?

Он со смехом покачал головой.

– Я стараюсь не заниматься сексом с женщинами, которые потом не вспомнят об этом.

У меня слегка закружилась голова от его слов и игривого тона.

– Был слишком измотан лондонской миссис?

– Как ни печально, она плод твоего воображения.

– Тогда красавицей-женой из соседнего особняка?

– И она тоже, – сдерживая улыбку, ответил он. – Ты нарисовала мне слишком красочную жизнь.

– Прекрасно, – я хлопнула в ладоши. – Выходит, ты будешь доступен для приятных хулиганств все две недели нашего пьяного путешествия по виноградникам восточного побережья!

Дженсен стал пунцово-красным. А Хлои, Сара и Найл удивленно и радостно захохотали.

– О боже, – произнесла Сара и подняла тонкую руку к шее. – Дженсен, ты выглядишь так, будто проглотил тарелку. Ох, до чего же мне жаль, что я пропущу такое.

Она была права: он выглядел именно так.

– Жду не дождусь! – дрогнувшим голосом ответил мне Дженсен.

Мой бедняга-попутчик с удивлением обнаружил, что находится в центре всеобщего внимания.

Да, эта поездка, несомненно, будет очень занимательной.

– Пиппа именно такая, как я ее описывала, да? – сказав это всем и никому в частности, Руби нежно мне улыбнулась.

Ухмыльнувшись, я взяла ее под руку.

– А теперь познакомь меня со всей мелюзгой. Твои друзья так расплодились.

* * *

– Не понимаю, почему ты не работаешь в детском саду, – сказала Руби. – Ты так здорово ладишь с детьми.

Я щекотала животик маленькой Аннабель и сделала вид, что испугалась, когда из-за спины с воплем выскочила ее младшая сестренка Айрис.

– Потому что, – ответила я, и мой голос был приглушен объятиями обеих девочек, – я тогда каждый день ходила бы в гипсе.

Руби засмеялась.

Мягко отодвинув их от себя, я дала им задание:

– А давайте посмотрим, сможете ли вы найти для тетушки Пиппы морковные палочки? – и повернулась к Руби, когда Аннабель с Айрис побежали к столу с угощением. – Да и в «Ричардсон-Корбетт» лучше платят. Из-за этого трудно уйти.

Она сорвала травинку и пробормотала:

– Не так уж и трудно.

– Ну да. Тебе. Особенно когда у тебя в кровати был Найл Стелла и готовое место в Оксфорде… – пихнув ее плечом, я улыбнулась, когда она посмотрела на меня.

Она с неохотой усмехнулась.

– Боже, те времена были просто сумасшедшими. Прошло два года, ты в это можешь поверить? А кажется, будто это было вчера.

Руби не просто забыть о своем кошмарном опыте под конец ее стажировки в компании, где мы познакомились и где она влюбилась в Найла. Когда Найл ее заметил и практически сразу же влюбился, а потом все разрушил, как последний трус, ей пришлось выбирать между работой и отношениями.

Я простила его вслед за ней, но время от времени любила тихо бормотать себе под нос: «Идиот», когда он появляется.

Он всегда спокойно это воспринимал.

Наверное.

Тут к нам подошел Найл, легок на помине, и, усевшись между нами на траве, протянул бокал вина Руби. Широко улыбаясь, я наблюдала, как он наклонился к ней и поцеловал.

– Готова вечно любоваться, – пробормотала я.

– Чем именно? – спросил он, отодвинувшись от Руби и повернувшись ко мне.

– На то, как ты публично выражаешь свои чувства. Раньше ты закрывался в своем офисе, чтобы зашнуровать ботинки.

Руби засмеялась.

– Потребовалось время, чтобы научить его.

Найл не стал спорить, пожал плечами и отпил пива. Перемены в Найле Стелле, с тех пор как он познакомился с Руби, завораживали. На его уверенности всегда был налет формальности. А сейчас он стал просто… расслабленным. И заметно счастливым. От этой мысли ком встал у меня в горле.

Я перевела взгляд на Сару, держащую своего годовалого сына Эзру у круглого живота; он раскинул руки в стороны, изображая самолетик.

– У твоего брата уже почти четверо детей. А ты когда начнешь?

Повернувшись, я увидела, как Найл прижал кулак ко рту, пытаясь откашляться и проглотить пиво. А по другую сторону от него Руби застонала:

– Ну Пиппа.

– Ой, да ладно, – толкнув локтем Найла в бок, сказала я. – Я задаю тебе неуместные вопросы, потому что я лучшая подруга твоей жены. Например, такие: откуда у тебя этот шрам на лице? Было ли неловко после твоего первого секса? Собираешься ли ты в скором времени заделать ребенка?

Это рассмешило Найла, и он, притянув к себе, поцеловал меня в макушку.

– Оставайся всегда такой, Пиппа. С тобой жизнь становится интереснее.

– Кстати, об интересном, – отодвинувшись, сказала я. – Что у нас с планом поездки? Мы выезжаем утром? До меня сейчас дошло, что пока я тут домогалась Дженсена и готовилась чудеснейшим образом испортить весь ваш отпуск, я не знаю, куда мы едем.

Руби помахала кому-то, и, обернувшись, я увидела, что она пытается привлечь внимание Ханны.

– Давай уточним у мозга всей операции. Я сама ничего не делала. Мы только подписали чеки. Ну, и приехали. А Ханна с Уиллом позаботились обо всех деталях.

На траву слева от меня села Ханна, стройная, с каштановыми волосами, и на нее тут же накинулись обе визжащие девочки.

– Про меня уже забыли, – шутливо надувшись, заметила я.

– Тетя Фифа самая любимая.

Я повернулась на звук низкого голоса.

Уилл: высокий, с тату, невероятно привлекательный и, судя по искоркам в глазах, знающий обо всех вопиюще непристойных вещах на свете, сел рядом с женой.

Я наблюдала за его лицом, пока он смотрел на Ханну, Аннабель и Айрис.

– Ханна – тетя Фифа? – спросила я.

Он кивнул.

– Когда Ханна была моей невестой, Анне было трудно выговорить ее имя. Так и появилась Фифа. И с тех пор, – он погладил младшую сестренку Анны по пухленькой шейке, – она так и осталась тетей Фифой.

– Прозвище прямо-таки соответствующее, – смеясь, ответила Ханна, показав на свои простые джинсы и толстовку Гарварда.

Расслабленная непринужденность Ханны мне сразу же понравилась. Это слегка наплевательское отношение к одежде, от которой я не смогла бы отказаться.

– Соответствующее, – повторил другой мужской голос. К нам подошел Дженсен и замкнул наш небольшой круг, усевшись на траву напротив меня. – Простите, – ухмыльнувшись, добавил он. – О чем был разговор?

– Что Ханна очень модная, – ответила я. – Хотя с тобой ей не сравниться, – я жестом указала на его идеальный внешний вид.

– Ты и сама очень даже, – кивнув на мое платье, заметил он.

Пропустив этот комплимент мимо ушей, я покачала головой.

– Я всегда чувствовала, что не очень-то умею сочетать вещи. Обычно люди одеваются либо комфортно, либо безукоризненно, как ты. Я же надеваю какие-нибудь блестящие колготки в приличный ресторан и сразу оказываюсь в центре внимания. Кто-нибудь, помогите мне со всем этим разобраться.

– А я всегда чувствую себя тусклой рядом с тобой, – сказала Руби.

Я усмехнулась; я совсем не такого ждала. Руби была великолепной: стройная и ведет себя с достоинством, и улыбается так, что может осветить целое здание.

– А я просто смирилась, что в выборе одежды я безнадежная тупица, – пожав плечами, добавила Ханна.

– У меня такая же история с волосами, – пожаловалась Руби.

Наклонившись через Найла, они дали друг другу «пять». Мы с ним обменялись понимающими взглядами. Эти двое из одного теста.

Развернув настоящую бумажную карту, Ханна показала нам выделенный маркером путь от виноделен Лонг-Айленда на север через Коннектикут в Вермонт, где в большом коттедже мы проведем последнюю неделю. Судя по фото в телефоне Уилла, коттедж должен быть простым, но роскошным одновременно.

У Руби голова шла кругом; она прижалась к Найлу и обняла его. Уилл с обожанием смотрел на Ханну. Я внезапно прониклась чувством благодарности к Дженсену, за то что он едет с нами, и взглянула на него. Он внимательно изучал карту и спорил с Ханной по поводу того, как лучше построить маршрут.

Волосы упали на его гладкий лоб и закрыли от меня сияющие глаза Дженсона. Я воспользовалась моментом, чтобы получше его рассмотреть: прямой нос, легкий румянец на щеках, полные губы, которые, как я уже знаю, временами растягиваются в широкую и непринужденную улыбку, и подбородок, который я бы хотела взять в руки.

Через несколько минут он поймал мой взгляд и посмотрел на меня еще раз, внимательнее.

Поначалу я хотела отвернуться, но это был бы слишком очевидный и неловкий маневр. Я слишком откровенно его разглядывала.

Не знаю, что произошло у меня в животе. Я почувствовала тепло, волнение и любопытство – внезапно я осознала, как будет выглядеть наша поездка.

Уилл и Ханна.

Найл и Руби.

Дженсен и… я.

Хотела ли я сыграть в эту игру?

Возможно. Ясно, что я влюбилась. Мгновенно, безрассудно и, скорее всего, безответно. Наше знакомство было, мягко говоря, не очень.

Но тепло внутри меня улетучилось, когда я вспомнила Марка в тот последний раз, неделю назад. И его лицо, когда он умолял меня не бросать его и уверял, что не хочет расставаться. Но на самом деле он просто не хотел съезжать из моей квартиры, не хотел лишаться хорошего интернета и терять комнаты, которые он приспособил под офис, пока я была на работе. К сожалению, я хочу, чтобы меня ценили больше.

Но что, если меня оценят просто как девочку для веселых недельных секс-каникул?

Я снова посмотрела на Дженсена.

Да. Пожалуй, у меня все шансы.

К сожалению, над Дженсеном словно висела вывеска: «Я всем доволен и в эмоции сломя голову не бросаюсь».

Кивнув Ханне, которая извинилась и вместе с Уиллом пошла встречать очередных гостей, Дженсен взглянул на меня и улыбнулся. Он похлопал по траве, наклонил голову и едва слышно произнес: «Иди сюда».

Я встала, не в состоянии отказаться от такого милого приглашения. Я стряхнула с одежды сухие травинки, сделала два шага и села рядом с ним.

– Ну привет, – сказала я и толкнула его плечом.

– Привет.

– У меня такое чувство, будто мы с тобой уже давние друзья, – я кивнула в сторону стола со сладостями: – А тебе удалось попробовать торт Коржика, пока его не смели?

Он покачал головой и рассмеялся.

– К сожалению, нет.

– Наверное, я могла бы догадаться, – я улыбнулась в ответ. – У тебя на губах нет синей глазури…

– Пиппа, – перебил он меня и посмотрел прямо в глаза. – Мне правда очень жаль. Я был не слишком любезен.

Я отмахнулась. Откуда же мне было знать, что мы снова встретимся? А Дженсен был так добр и отзывчив.

– Поверь мне, – сказала я. – Мне ужасно стыдно.

Он уже мотнул головой, чтобы перебить, но я подняла руку, чтобы он дал мне договорить:

– Честное слово, я никогда еще и никому не выбалтывала вот так историю всей своей жизни. Я предположила, что больше тебя никогда не увижу, и я могу… – я покачала головой. – Я не знаю, я просто выложила все в надежде, что это сотрется из моей памяти.

– Получилось?

– Не очень, – улыбнулась я ему. – Вместо этого полет вышел малоприятным для нас обоих. Урок усвоен. Для меня было бы лучше больше с тобой не встречаться, но вот мы здесь.

– Точно.

– Давай все сначала? – Он кивнул на пустое место, где только что лежала карта Ханны. – Думаю, отличная будет поездка.

– Ты не против, что мы с тобой образовали как бы третью пару?

Дженсен ответил лишь легким смешком:

– С радостью помогу тебе, пьяной, вскарабкаться в машину.

Я удивленно покачала головой:

– Ты так говоришь, будто это будет всего один раз. Видел, сколько виноделен будет у нас на пути?

Он хотел что-то мне ответить, его губы дрогнули в улыбке, но тут его имя пронеслось через весь газон и мы оба отвлеклись. Мое сердце упало, и я почувствовала необъяснимое разочарование, когда поняла, что его позвал Уилл помочь повесить пиньяту.

– И почему он просит меня, а не Макса или Найла? – шутливо заворчал Дженсен, поднимаясь.

Ответ был очевиден: рядом с Максом выстроилась очередь визжащих трехлеток – всем тоже хотелось побыть самолетиком. А Найл был занят поцелуями с Руби в тени крыльца.

Но как только Дженсен ушел, Найл это заметил и тоже присоединился помочь.

Руби набросилась на меня и сгребла в объятия:

– Я так рада, что ты здесь!

Я с хохотом упала на локоть под натиском ее изящного тела. Когда мы обе сели, я согласилась:

– Я тоже рада.

– Это будет так здорово, – прошептала она.

Я кивнула, наблюдая, как Дженсен с Уиллом подняли руки над головой и привязывали веревку пиньяты к ветке большого вяза. Футболка Уилла задралась, обнажив крошечную полоску покрытой татуировкой кожи.

Свитер Дженсена тоже задрался, но под ним оказалась футболка, аккуратно заправленная в брюки.

– А он великолепен, – продолжая нашу беседу, заметила Руби.

Я согласно хмыкнула.

– И ни с кем не встречается, – добавила она. – А еще смешной, ответственный…

– Я в курсе, куда ты клонишь.

– …в отличной форме… И привязан к Ханне. В совокупности это означает, что он обалденный.

Повернувшись к ней, я спросила:

– Ну и что с ним не так? Почему он один?

– Думаю, потому что много работает, – задумчиво произнесла Руби. – Реально много.

– Все много работают. Блин, да на себя с Найлом хотя бы посмотри. Но вы при этом умудряетесь трахаться ежедневно… – я подняла руку, когда она попыталась согласиться. – И нет, я не хочу слышать твое подтверждение, я сказала это чисто риторически, – она закрыла рот и сделала вид, будто застегнула его на молнию. – Все равно не могу понять. Может, он извращенец какой? – мельком глянув на него еще раз, я задумалась, одобрю ли такую возможность. Они с Уиллом закончили и посмеивались над тем, как криво повесили пони из папье-маше. – Или любитель парней?

– Вряд ли.

– А я вот не уверена, – пробормотала я. – Он слишком хорошо одевается.

Руби шлепнула меня.

– Ладно, вот что я о нем слышала, – она повернулась ко мне лицом. Ее глаза на секунду загорелись от желания поведать мне все сплетни. – В двадцать с чем-то лет он женился. Ханна сказала мне, что брак продлился всего несколько месяцев.

Я состроила гримасу:

– Это… интересно…

Сначала я посмотрела на этого Дженсена, в синем кашемировом свитере и идеально отглаженных брюках. Потом попыталась представить Дженсена из прошлого. Возможно, он познакомился с той девушкой в дождливый день, у нее порвался пакет, и все продукты высыпались. Он наклонился помочь ей, а потом они превратились в клубок сплетенных вспотевших тел, а на полу валялись простыни и подушки. У них был брак по залету, потом буйные скандалы…

– Они встречались девять лет, – сказала Руби. – Когда еще учились в колледже и до окончания магистратуры по юриспруденции.

Моя фантазия вмиг поблекла:

– О-о, – выходит, я была права: он не из тех, кто заинтересовался бы шальными выходными.

– Кажется, после свадьбы прошло совсем немного времени, как она ему сказала, что они не подходят друг другу.

– А она не могла сделать это перед обменом клятвами? – дергая траву, спросила я. – А то как-то дерьмово вышло.

– Ты не первая задаешь этот вопрос, – Руби побледнела, а я тут же узнала его голос.

– Ох ты ж, – застонала я, повернулась и посмотрела на него. – Прости. Ты нас поймал.

Засмеявшись, он потянулся за своим пустым бокалом, который стоял рядом с нами.

Я поморщилась, отчаянно подыскивая нужные слова:

– Я решила, что это несправедливо: ты знаешь про меня так много, а я о тебе ничего, кроме отсутствия лондонской миссис и жены в особняке.

Дженсен с улыбкой закивал:

– Да, ни той, ни другой нет.

– Почему ты так быстро управился с этой пиньятой? – спросила я, стараясь перевести все в шутку. – Ты ведь почти не дал мне времени послушать про тебя все грязные сплетни.

Он прищурился, глядя на солнце:

– Это единственная грязная сплетня.

Потом он посмотрел на меня, и мне, наверное, в жизни не удастся понять выражение его лица. Он рассержен? Или ему все равно? Успокоился, поскольку ему больше не нужно дергаться, ведь наш счет сравнялся?

Почему у меня такое чувство, что хотя мы познакомились совсем недавно, у нас уже имеется предыстория?

– Это хорошо или плохо? – спросил он.

После пары секунд замешательства я уточнила:

– Ты про то, хорошо это или плохо, что в твоей жизни есть только одна интересная история?

Дженсен вздрогнул, но потом тут же взял себя в руки.

– Дай мне знать, если захочешь еще вина.

4
Дженсен

– Я в курсе последних слухов.

Я дописал последнюю строчку письма, над которым работал, и обернулся в сторону двери.

– Грег. Привет, – отодвинувшись от стола, я помахал ему. – В чем дело?

– Слышал, ты собрался в отпуск, – ответил он. Грег Шиллер был адвокатом, специализирующимся на биотехнологических слияниях, он обожал сплетничать больше, чем кто-либо. Кроме разве что моей тетушки Метте и Макса Стеллы. – И при этом вижу, как ты тут вкалываешь в субботу вечером, так что да, кажется, это правда.

– Ага, – со смехом сказал я. – В отпуск. До двадцать второго числа.

Отпуск. Мой мозг споткнулся об это слово, до того незнакомым оно казалось в контексте того, что я, Дженсен Бергстром, еду в отпуск.

Я был из тех, кто оставался допоздна и работал по выходным, если нужно что-то закончить, тот, кому звонили в чрезвычайных ситуациях. Я никогда не просматривал мельком почту, лишь бы побыстрей уйти домой, и никогда не просил помощника освободить мое расписание на ближайшие две недели, чтобы я мог прокатиться в качестве пятого лишнего по восточному побережью в компании двух парочек.

Вот только два часа назад я сделал именно это.

Я почистил свое расписание, чтобы отправиться в экскурсию по винодельням вместе со своей сестрой и зятем, их друзьями и той пьяной женщиной, с которой познакомился в самолете.

И о чем я только думал?

Я почувствовал неуверенность. Нужно исправить кое-какие недоработки лондонского офиса по слиянию «ХелсКо» с «ФитВест». Что, если в какой-то момент до меня не смогут дозвониться и…

Словно почувствовав мои сомнения, Грег наклонился над моим столом.

– Не делай этого.

Я взглянул на него.

– Чего не делать?

– Ты сейчас сидишь и прокручиваешь сценарии возможных катастроф, которые могут случиться, и отговариваешь себя от поездки.

Я застонал; он был прав. Причина была не только в том, что я пропущу работу. Просто появилось это гложущее чувство, что я оказался на развилке. Снова. В разы проще было бы остаться завтра дома и отдохнуть, а потом в понедельник снова вернуться в привычную рутину, нежели запрыгнуть в микроавтобус с сестрой и ее друзьями.

Вот только это означало бы остаться ровно там же, где я нахожусь последние шесть лет.

Покачав головой, я повозил степлер по столу:

– Знаешь, никогда не думал, что стану таким. Просто ты прав, сейчас ведь суббота. Натали прекрасно бы со всем справилась.

– Вполне, – он сел на стул напротив меня.

– Ну а ты что тут делаешь? – глядя на него, поинтересовался я.

– Вчера забыл у себя в кабинете кошелек, – засмеялся он. – Все-таки до уровня Дженсена Бергстрома мне далеко.

Я снова застонал.

– Все мы знаем, что в этой компании есть только два пути. Пожертвовав всем, стать партнером или долгие годы оставаться кандидатом. И многие из нас тебе завидуют, знаешь ли.

Я провел рукой по волосам.

– Да, но у тебя трое детей и жена, которая варит пиво. Некоторые из нас завидуют тебе.

Грег рассмеялся:

– Зато я никогда, наверное, не стану партнером. А ты уже скоро.

Боже, что за странная финишная черта. Мне тридцать четыре, и я что-то там «скоро». А что потом? Лет двадцать примерно того же самого?

Он наклонился вперед.

– Ты тратишь тут слишком много времени. Меньше чем года через три тебе грозит кризис среднего возраста и желтая «Феррари».

Этим он меня рассмешил.

– Молчи уж. Ты говоришь, как моя сестра.

– А она очень умна. Так куда ты собрался?

– В винный тур с друзьями.

Грег удивленно вскинул брови. Но в воздухе тут же повис незаданный вопрос – о том, будет ли там кто-то из моей жизни. И боковым зрением я видел развевающиеся красные флаги.

– Вернее, – уточнил я, – в компании друзей моей сестры.

Когда он ухмыльнулся, я понял, что сказал все правильно. Грегу лучше знать, что я еду с ними один, иначе начнет выискивать новую интересную сплетню.

– Пьянка и отдых, – резюмировал он. – Молодец.

* * *

Воскресный утренний воздух нес влажный холод. Моя машина тихо стояла у дороги, усыпанная опавшими листьями клена, росшего на лужайке перед домом, и я подумал, сколько пыли она здесь соберет. Зигги предложила, чтобы они забрали меня отсюда, но я почему-то поддался импульсу и решил приехать к ним сам. Моя машина месяца три простояла в гараже. Я либо ехал на работу на автобусе, либо вызывал такси в аэропорт. Вся моя жизнь казалась настолько маленькой, что могла уместиться в наперстке.

Я поднялся по лестнице дома Уилла и Зигги, смахнув несколько упавших листьев с крыльца. Воздушных шаров уже не было, их место заняли две увесистые тыквы и урна для мамаш.

Я тут же подумал о с воем доме – никаких тыкв, никаких венков на двери – и оттолкнул пустое беспокойство, поселившееся в груди.

Я не отрицал, что хочу от жизни большего.

Я просто не в восторге, что моя младшая сестра так вызывающе указала на это. В ответ на критику я обычно рефлекторно уходил в себя, чтобы немного подумать. А размышления вчерашней ночи эхом усталого зевка отзывались в моей голове.

Я нажал на кнопку звонка и у слышал крик Уилла:

– Открыто!

Я повернул ручку и вошел в дом, оставил свою сумку у двери рядом с другими и, сбросив обувь, пошел на запах свежесваренного кофе.

За барной стойкой с чашкой в руке сидел Найл, а У илл возился у плиты.

– Мне болтунью, будьте любезны, – сказал я, заработав в с вою сторону бросок кусочком гриба вместо ответа. Я взял из шкафа кружку, выглянул в коридор и из окна на задний двор. – А где все?

– Мы только что приехали, – ответил Найл. – Пиппа с Руби помогают Ханне со сборами.

Кивнув, я отхлебнул кофе и оглядел кухню.

В то время как мой дом был, даже я готов это признать, несколько чопорным в плане чистоты, дом Зигги и Уилла выглядел… обжитым. На подоконнике рядом с кухонной раковиной стоял горшок с цветами. Дверь холодильника была увешана рисунками с вечеринки Аннабель, и хотя своих детей у них не было, уверен, это всего лишь вопрос времени.

Я знал, что мог бы найти в других местах дома: книги и научные журналы на каждой горизонтальной поверхности (с закладками в виде клочков бумаги, чтобы моя сестра тут же могла найти нужную страницу), повсюду фотографии с семейных торжеств, свадьбы и совместных поездок, а также помещенные в рамки комиксы.

Внезапно завибрировал телефон Уилла.

– Открой сообщения, – попросил он, кивнув на стол. – Они идут потоком уже все утро.

Взяв телефон, я увидел сменяющие друг друга окна сообщений.

– Ты участвуешь в групповом чате? Просто прелесть.

– Так мы остаемся в курсе всех новостей, которые стали уже целой отдельной жизнью, с тех пор как Хлои забеременела. Беннетта хватит удар, прежде чем родится этот ребенок, или же его пора изолировать. Прочитай, что там.

Я начал читать:

– Тут говорится, что авиакомпания потеряла багаж Хлои. «Там были ее любимые туфли, клатч, который я подарил ей на нашу годовщину, и подарок для Джорджа». Потом Макс интересуется, не начала ли у нее вращаться голова от ярости и не забормотала ли она что-нибудь на неведомом дьявольском языке. А Беннетт отвечает:«Если бы».

Засмеявшись, Уилл перевернул несколько шипящих кусочков бекона.

– Напиши ему, я прочитал в одной статье, что в США всего шесть или семь священников-экзорцистов. Возможно, ему пора сделать пару звонков, – покачав головой и задумчиво вздохнув, он добавил: – Боже, я скучаю по Нью-Йорку.

Отправив сообщение, я положил телефон на стол.

– Я могу чем-то помочь?

Уилл выключил плиту и начал раскладывать яйца по шести ярким тарелкам.

– Не-а. Минивэн тут и уже заправлен. Вещи почти собраны. Так что готовься отправляться сразу после завтрака.

Я уже проверял маршрут, составленный моей сестрой, и знал, что дорога до Джеймспорта (Лонг-Айленд) займет плюс-минус часа четыре в зависимости от пробок и парома.

Не так уж и плохо.

Я чувствовал, как во мне просыпается бунтарь – зная, что поездка пойдет мне на пользу, я хотел доказать всем, что они ошибаются. Доказать, у меня есть все, что нужно, чтобы жить счастливо. Иначе как тогда гордиться своими достижениями?

Я услышал голос Зигги, доносящийся сверху, потом нарочитый вопль Пиппы, а потом Руби с Зигги залились хохотом.

Уилл поймал мой взгляд и поднял брови.

Мне не нужно спрашивать, чтобы знать, о чем он думает, будто и так не понятно, что все мы кучка идиотов.

В этой поездке было многое – это и отпуск, и возможность сдружиться, но теперь это к тому же была ловушка.

Я уже заранее представлял себе все эти взгляды и намеки, особенно после одного-двух бокалов вина, поскольку в путешествие мы отправились парами.

Пиппа сексуальная – тут без вопросов. Она еще и красивая – тут тоже. Под вопросом оставался ее тип красоты и чувственности – яркий, шумный, сияющий, и я прекрасно понимал, что она мне не подходит. И еще проблема в моих двойственных чувствах по поводу отношений и в той странной инстинктивной реакции, которая у меня выработалась в ответ на попытки их построить.

Но это же просто отпуск. Он и не должен быть чем-то особенным.

– Ты из-за чего-то дергаешься, – заметил Уилл, кивая в сторону ящика с приборами и протягивая мне подставку под них.

Я поставил в нее горсть вилок и повернулся к нему.

– Нет. Просто складываю и вычитаю в уме.

Он ухмыльнулся.

– Что-то долго думал.

– Аннулирование – это у меня хорошо получается.

Уилл покатился со смеху с непринужденностью человека, которому предстоит двухнедельный отдых в компании жены и друзей.

– А вот это неправда. Но об этом мы еще поговорим.

Неопределенно хмыкнув, я намазал тост маслом, налил себе сока и помог накрыть на стол.

– Завтракать! – перегнувшись через перила, позвал Уилл.

По лестнице прогремели шаги, и, подняв голову, я увидел Пиппу. Она заплела свои светло-рыжие волосы в косу, надела пронзительно-синие леггинсы, кеды и черный свободный вязаный свитер, аккуратно соскользнувший с одного плеча.

– Приветик, Дженс! – сказала она и широко улыбнулась, входя в кухню. Ее коса покачивалась за спиной при каждом шаге, и я, наблюдая, как она идет, заодно быстро оценил, как ее задница выглядит в этих штанах.

Чтоб меня.

Я повернулся обратно к столу и столкнулся с понимающей улыбкой Уилла.

– Приветик, Дженс, – повторил он с самодовольной ухмылкой, которая с каждой секундой становилась все шире. – Как там математика?

– Так, словно ты вот-вот схлопочешь по яйцам, – я сел за стол и положил салфетку на колени.

Засмеявшись, он выдвинул стул для присоединившейся к нам Зигги.

– Обожаю, когда я прав, – сказал он и наклонился ее поцеловать.

– А? – в замешательстве взглянула на него она.

– Я просто… – он повернулся и нацепил на вилку яичницу, с улыбкой глядя на подошедшую и севшую рядом со мной Пиппу. – Просто жду с нетерпением, когда мы отправимся.

* * *

Мы все столпились вокруг сверкающего серебристого минивэна, наблюдая, как Найл грузит багаж и рассаживает всех по местам. Зигги все тщательно продумала. Машина на восемь мест, так что мы шестеро устроимся тут с большим комфортом. Для всех были припасены подушки, пледы, вода и закуски, радио и настольные игры.

Решив сменять друг друга за рулем, мы, поскольку за главную тут Зигги, решили этот вопрос придурковато-ученой версией игры «Камень, ножницы, бумага»: пипетка, колба и тетрадь. Из пипетки капает на тетрадь, тетрадь накрывает колбу, а колба раздавливает пипетку, как пояснила она. У нас, правда, ушло время на осознание этой иерархии, и поначалу мы думали просто назначить Уилла первым водителем, но когда моя колба вдребезги расколошматила его пипетку, вопрос был решен.

Пиппа села рядом со мной и понимающе улыбнулась.

– Привет, друг.

Я засмеялся.

– Хочешь сыграть в «Эрудита»?

– С удовольствием, сэр, – и вытащила игру с какой-то странной хищной ухмылкой.

* * *

В общем, Пиппа, как оказалось, превосходно играет в «Эрудита». Я бросил коробку с игрой обратно в стопку и посмотрел на нее:

– Было весело, – безучастно сказал я. – И «Корнишон»? Какого черта, женщина?

Она радостно рассмеялась:

– Я всегда хоть и сильно нервничаю, но берегу букву «Ш».

Наклонившись к Руби и Найлу, она спросила:

– Кто-нибудь еще хочет со мной в «Эрудита»?

– После ближайшей остановки я сяду с тобой, – обернувшись через плечо и улыбаясь, ответил Найл. – И отыграюсь за мужскую команду.

– Ага, мечтай, – поддразнила Пиппа. Откинувшись на спинку сиденья, она вздохнула и посмотрела в окно. – Путешествие на машине здесь так отличается от Англии.

– И как? – спросил я.

Она убрала волосы со лба и вполоборота повернулась ко мне:

– Проехать от одного конца Англии до другого можно всего за день, – ответила она, а потом добавила чуть громче, чтобы сидящим впереди тоже было слышно: – Где-то около четырнадцати часов от Корнуолла до шотландской границы, да, Найл?

Он немного подумал:

– Зависит от количества машин на дорогах и погоды.

– Точно, – кивнула она. – Ну а здесь дороги просто бесконечные. Ты выезжаешь в понедельник, едешь так несколько дней и в итоге выясняешь, что заблудился. Потрясающе, правда? Можно сесть на мотоцикл или в о дин из этих домов на колесах и просто ехать и ехать, без цели и конечного пункта.

– Останавливаться у каждой достопримечательности. Есть жуткую еду в каждом штате, – подхватила Зигги с переднего сиденья.

– Тормозить у каждого туалета на трассе, – подмигнул ей Уилл. Потом он поймал мой взгляд в зеркале заднего вида. – Помнишь то наше дартс-путешествие в колледже, Дженс?

– Разве такое забудешь?

– Дартс-путешествие? – спросила Пиппа, глядя между нами.

– Не знаю, как много тебе рассказывала Руби, – начал я, – но мы с Уиллом вместе учились в колледже. Так он и познакомился с Зиг-Ханной.

Пиппа вытаращила глаза, кажется, она поняла теперь, что между нами океан нерассказанных историй, и впереди у нее две недели, чтобы их услышать.

Я улыбнулся.

– А смысл дартс-путешествия в том, что вы бросаете дротик в карту, чтобы решить, куда ехать. В нашем случае он попал недалеко от национального парка Брайс-Каньон, так что летом перед третьим курсом мы туда и отправились.

– Вы поехали на машине из Бостона в Юту? – недоверчиво уточнила Руби.

– У Уилла сбит прицел влево, – сказал я. – Очень сильно влево.

Уилл ухмыльнулся мне в зеркало.

– Господи, мы были на мели.

– Я помню, у нас было четыреста долларов, тогда нам это казалось целым состоянием, и о ни должны были покрыть бензин, еду, платные дороги и ночлег. А когда денег не хватало, нам пришлось… э-э-э… импровизировать.

Тут Руби полностью развернулась, чтобы посмотреть на меня:

– В моем воображении вы оба танцевали стриптиз в придорожном баре где-нибудь в Небраске. Только не надо все портить, пожалуйста.

Уилл громко захохотал.

– Ты недалека от истины, вообще-то.

– А сколько заняла поездка? – спросил Найл. – Я, конечно, не специалист в географии Штатов, но это должно быть три тысячи миль?

– Около двух с половиной тысяч, – ответил я. – Мы поехали в старом «Линкольне» мамы Уилла. Без кондиционера. Старые виниловые сиденья.

– И никакого гидроусилителя, – добавил Уилл. – Ничего общего с кожаным салоном и DVD-плеером этой малышки.

– До сих пор одна из лучших недель в жизни.

– Ты, наверное, забыл про наш маленький поход через каньон? – спросил он, снова встретившись со мной взглядом в зеркале.

Я засмеялся:

– Стараюсь забыть, вообще-то.

– Ну давай, не томи, – сказала Пиппа и положила руку мне на ногу. Это было невинное прикосновение, просто чтобы подтолкнуть меня рассказать эту историю, но я почувствовал жар ее ладони, четко ощутил каждый палец сквозь ткань брюк.

Мне пришлось откашляться.

– Был июль, и было жарко как в аду, – начал я. – Мы остановились на одном из участков и вышли из машины. С собой у нас были вода, немного еды и солнцезащитный крем – думали, нам хватит этого на несколько часов. Солнце стояло прямо над головой, и мы поднимались по этой красивой тропе между высоких каменных стен. Через какое-то время мы добрались до площадки, где можно было выбрать, возвращаться ли назад или пойти по более длинному пути, чтобы полюбоваться на каньон. Нам было по двадцать лет, и, конечно же, мы продолжили путь.

Зигги взглянула на Уилла и засмеялась, закатив глаза.

– Ну конечно.

– Это было захватывающе, – продолжал я. – Эти худу[5] и шпили, и так близко! Такое впечатление, будто это крепость из красного камня, выросшая прямо из земли. Но при этом было дико жарко. К тому моменту солнце переместилось на другую сторону неба, а нам предстоял адский обратный путь. Пару раз мы останавливались передохнуть и истощили запасы воды. Мы начали уставать и без воды потихоньку сходили с ума. Мы были молоды и в неплохой форме, но к тому времени несколько часов шли пешком по палящей жаре. В общем, избавлю тебя от долгого описания наших страданий, но поверь, это было ужасно…

– Точно, – отозвался Уилл.

– Когда мы вернулись к машине, почти стемнело. Мы оба бросились к питьевым фонтанчикам, и каждый выпил столько воды, сколько весил сам. А после того как мы умылись и привели себя в порядок, было такое чувство, будто мы обманули саму смерть, – со смехом сказал я. – И вот потом мы потащились к машине.

– Кажется, тут кроется какое-то важное «но», да? – с просила Руби.

– Ага. Но когда мы к ней подошли, – продолжил Уилл, – я обнаружил, что в кармане нет ключей.

– Да ну нет, – охнула Пиппа.

– Но мы были так рады, что вернулись живыми, – сказал Уилл, – что как-то спокойно это восприняли и начали вспоминать свой маршрут шаг за шагом. Мы несколько раз останавливались попить, там я доставал фотоаппарат и бальзам для губ, но это по меньшей мере в миле от нас. Взяв фонарик, мы собрались было пойти к нашей ближайшей остановке, но тут поняли, что повторить этот путь не сможем. Поэтому вернулись на стоянку…

– …и поскольку никто из нас не мог похвастаться умением взламывать машины или заводить их без ключей… – добавил я.

– Мы застряли, – закончил Уилл. – В те времена с мобильными было не очень, а обычного телефона поблизости не было. Так что нам только и оставалось, что ждать восхода солнца или когда нас найдут. Но с каждой минутой становилось все холоднее, а еще пауки… Вы когда-нибудь видели, какие пауки водятся в пустыне? И вот я наконец сдался, камнем разбил заднее окно машины и открыл ее.

– Вы в ней спали? – спросила Пиппа.

Я кивнул.

– На заднем сиденье.

– И кто обнимал другого сзади? – поинтересовалась Руби, и Уилл кинул в нее M&M’s.

– А когда на следующее утро мы проснулись и вышли из машины, – продолжил я, – я подошел к багажнику и случайно посмотрел вниз. На земле лежали ключи. Наверное, выпали перед самым походом.

– Шутишь, что ли? – в явном восторге воскликнула Пиппа. – Они провалялись там все то время?

– Должно быть, – согласился я. – А в темноте мы их просто не заметили.

Она покачала головой, в ее глазах загорелись довольные искорки, после чего Пиппа отвернулась к окну.

Наступило молчание, и я с удивлением обнаружил, насколько комфортным оно было. И как комфортно было сидеть рядом с Пиппой в окружении наших друзей, словно в том самолете летели совсем другие люди. Она милая и смешная, неугомонная и немного сумасбродная, а еще вдумчивая и самодостаточная.

Не знаю, чего я ожидал, и предполагала ли она, так же как и я, что мы в этой поездке были парой по умолчанию, но на колени мне она не уселась. Она не жаждала моего внимания. И не давила.

Она просто была здесь, получала удовольствие от только что начавшегося отпуска, вдали от той дерьмовой ситуации, которую оставила дома.

А я был настолько сосредоточен на своих делах и на том, что в моей жизни уже давно был недостаток каких бы то ни было ситуаций, что даже не подумал, насколько необходима ей эта поездка. Я просто предположил, что она будет той же пьяной попутчицей, с которой я познакомился в самолете, и что мне придется вынужденно мириться с этим всю поездку. Такая игра, в которую нам придется играть вместе.

Но вместо всего этого Пиппа оказалась уверенной в себе и ненавязчивой.

– Ты рада, что поехала? – спросил я ее.

Она ответила, не поворачиваясь:

– Очень. Я рада, что на какое-то время оказалась вдали от дома. Мне это было необходимо.

* * *

Я начал клевать носом, когда машина замедлила ход.

Пиппа тоже заснула. Где-то на последней из платных дорог расстояние меду нами сократилось, и она уснула на моем плече, спокойно прижавшись и тепло дыша мне в ухо. Выпрямившись, я поправил солнцезащитные очки, сползшие на кончик носа, и переложил ее на сиденье.

Я выглянул в окно и увидел, что мы стоим перед большим белым отелем в викторианском стиле, окруженным пышным садом с радостно журчащим фонтаном. Согласно вывеске, мы приехали в «Джедедиа Хокинс Инн».

Другую часть здания окружали деревья, их листья осенних оттенков ярко выделялись на фоне голубого неба.

Уилл с Зигги уже вышли из машины, Найл будил Руби, так что я тоже решил разбудить Пиппу. Протянув свободную руку, не прижатую весом ее стройного тела, я прикоснулся к ее плечу.

Она резко ахнула и проснулась.

Проведя руками по лицу, она виновато посмотрела на меня.

– Я что, уснула на тебе? Боже, Дженсен, извини…

– Все нормально, – ответил я; это была чистая правда. – Я тоже заснул. Мы уже на месте.

Мы вышли из машины и все вместе пошли внутрь, разминая затекшие конечности и заставляя кровь снова бежать по жилам. Зарегистрировались, взяли ключи и договорились в скором времени встретиться у входа, чтобы все тут осмотреть, прежде чем пойти на дегустацию.

Мои ноги еле двигались, а спина ныла от долгого и неподвижного сидения. Я потянулся и громко застонал в пустом номере, пошел в ванную умыться, чувствуя, как постепенно расслабляются плечи, руки и шея. Я чувствовал, как это давит на меня: мне нужно отключиться и забыться. Но сегодня воскресенье, и это легко сделать. Но смогу ли я расслабиться на две ближайшие недели?

Когда я спустился, Пиппа разговаривала с женщиной у стойки регистрации, они смеялись над чем-то вместе. Пиппа так запросто повсюду заводит друзей, в то время как я… оставлял щедрые чаевые.

Боже, ну я и сухарь.

Склонившись на картой, женщина обвела несколько мест и набросала примерный список рекомендаций на те две ночи, пока мы здесь. Я слушал, как Пиппа упомянула отпуск, придурка-бывшего и новых друзей, когда сзади подошла Зигги и запрыгнула мне на спину, напугав меня до чертиков.

– Господи, ребенок, – я заворчал на нее. – Ты уже не такая маленькая.

– Но ты запросто мог бы меня понести, – она пощупала мой бицепс.

Я притворно нахмурился.

– Мог бы. Но не буду.

Широко улыбаясь, к нам подошла Пиппа.

– Народ, вы самые милые брат с сестрой на свете, – ее энтузиазм был заразителен. Она на все смотрела широко распахнутыми глазами и все пыталась понять. – Рейчел сказала, тут есть замечательный ресторан, нужно немного пройти пешком по дороге. Может, завтра там позавтракаем?

– Я «за», – ответил я, обхватив шею Зигги и потрепав ее.

Первой остановкой в нашем винном туре стал дегустационный зал местной винодельни «Шервуд Хаус Виньярдс». GPS-навигатор привел нас к серому зданию в колониальном стиле, окруженному высокими деревьями и цветущим кустарником. Оно больше походило на частный особняк, нежели на туристическую достопримечательность: простирающийся на несколько акров ухоженный газон, аккуратно подстриженные самшитовые деревья и парочка фигурных кустов у крыльца. Если бы не знак у дороги, я бы точно проехал мимо.

Мы припарковались и вышли из микроавтобуса. Повинуясь какому-то инстинкту, который я не мог себе объяснить, я шел рядом с Пиппой, только что постеснялся обнять ее за талию.

– К такому я запросто привыкну, – сказала Пиппа, прикрыв глаза от солнца ладонью и оглядывая дом. – Напомните, чтобы я запланировала проводить с вами каждый свой отпуск.

– Мы и на Рождество собираемся вместе, – сказал я. – Если бы ты только знала, как чудят Зиггс с Уиллом и как мама, сбившись с ног, разыскивает ракфиск[6]. Но ужин все равно гарантированно получается потрясающим.

– То есть мы уже предварительно договариваемся о совместных праздниках? – с улыбкой спросила она, когда я жестом пропустил ее вперед по тропинке. – Потому что… Леле ты бы понравился.

Я покопался в памяти.

– Леле – это та, которая тебя родила? А Коко американка, да? – сказал я, и ее лицо вытянулось от удивления.

– То есть ты даже слушал?

– Было не так уж и плохо…

– Это было ужасно, – поправила меня она и покраснела. В отеле она успела переодеться и сейчас была в желтом платье-рубашке, светло-голубых колготках и коричневых сапогах. Сочетание, которое я бы не назвал удачным, но оно создавало удивительный эффект. Цвет платья подсвечивал ее лицо и подчеркивал золотистые кончики волос. Ее ноги были длинными и стройными, и на мгновение мне стало интересно, как бы они выглядели обнаженными и каково было бы провести по ним руками.

Я споткнулся.

– Но давай больше не будем об этом, – оглянувшись на меня через плечо и улыбнувшись, попросила она.

– О чем об этом? – спросил я.

Пиппа засмеялась, не догадываясь, что я ее не понял на самом деле.

– Ага, вот именно.

Внутри Шервуд Хаус напоминал чью-то гостиную. Белые балки, поддерживающие потолок, кирпичный камин, в котором потрескивал огонь, в одном конце зала и длинный деревянный стол в другом. Небольшие комнаты, в которые можно попасть из основного зала и которые отчасти напоминали антикварный магазин, и лестница на второй этаж.

Почувствовав, как кто-то взял меня под руку, я обернулся и увидел улыбающуюся мне Зигги.

– Здорово, правда?

– Тут красиво, – ответил я. – Хороший выбор.

– На самом деле, это место посоветовал Джордж. Как тебе отдыхается? – и прежде чем я успел ответить, она добавила: – А Пиппа, кажется, милая.

Я опустил голову, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Ладно. Хорошо, – прошептала она. – Я просто…

«Только не говори: „Волнуюсь“», – подумал я, не испытывая ни малейшего желания быть грустным одиноким парнем, которого опекает сестра. Поскольку это уж совсем невыносимо.

Я понял, что часть моих мыслей все-таки отразилась на лице, потому что Зигги положила руку мне на плечо, желая смягчить свои слова, а потом сделала паузу, рассматривая меня.

– Я просто хочу, чтобы ты отлично провел время, – наконец сказала она.

Немного подумав, я понял, что могу дать ей в этой поездке: я могу полностью отдаться ее власти. Буду делать все, что она хочет. О Лив и Зигги никто не беспокоился, потому что они замужем и у них все в порядке. У Нильса была постоянная девушка, а Эрик каждый раз появлялся с новой. А я был старшим ребенком в семье больших любителей сунуть свой нос в чужие дела, и раз уж я однажды встрял в жизнь Зигги и заставил ее высунуть нос из норы, теперь это мне и аукнулось. Она захотела, чтобы я поехал в этот тур. Хотела, чтобы я отлично провел время. И отчасти, причем не важно, станет ли она это отрицать, хотела, чтобы я отлично провел время с Пиппой.

Понимая, что в перспективе Пиппа мне совершенно не подходит, случайные связи я практиковал, и не раз. Мне они не нравились, но я же не монах.

Я улыбнулся и обнял Зигги за плечи:

– Я прекрасно провожу время, – сказал я и поцеловал ее в макушку. – Спасибо, что уговорила меня поехать.

Она взглянула на меня, прищурив серо-голубые глаза, и мне тут же стало любопытно, когда это моя младшая сестра успела так поумнеть.

Первым вином было совиньон (белое): приятное, кисловатое, не очень насыщенное. Я наблюдал, как Пиппа взяла бокал, поднесла его к носу и, вдохнув аромат, сделала глоток.

Не сопротивляйся, – мысленно убеждал себя я. – И не заморачивайся. Просто… наслаждайся.

– Значит, ты работал в похожем месте? – поинтересовалась она, не обращая внимания, что я ее разглядываю.

Я моргнул и уставился на кусочек хлеба в своей руке.

– Я… э-э-э… да. В колледже. Летом.

Пиппа мило улыбнулась:

– И встречался с множеством женщин? Я представляю тебя во времена колледжа, и у меня слегка кружится голова.

Я засмеялся:

– Тогда я был с Бекки.

В моей груди кольнуло.

– Это твоя бывшая жена? – посмотрев на меня, спросила она.

– Она больше бывшая девушка, нежели бывшая жена, – усмехнувшись, ответил я.

Пиппа засмеялась, но по-доброму.

– Ой. Ужасно такое осознавать.

Я посмотрел на нее, сидящую на диване с бокалом вина, как она прислонилась к подлокотнику и поджала под себя ногу. Позади нее потрескивал в камине огонь, а в теплом воздухе чувствовался легкий дымок.

Она сделала еще глоток и спросила:

– Та винодельня была сильно похожа на эту?

– Не такая уютная и больше ориентирована на продажу вина, но да. Атмосфера схожая.

– Ты любил эту работу?

– Не уверен, что «любил» – подходящее слово, – ответил я, расслабленно усаживаясь на диван. – Но было круто увидеть весь процесс от виноградника до погреба, понимать, почему они делали определенные сорта вин, и как малейшие колебания температуры и уровня влажности влияют на конечный продукт.

– Плюс, сам понимаешь – бесплатное вино, – добавила она, подняв бокал.

Со смехом я поднял свой:

– Сейчас я бы ценил это больше.

– Трудно себе представить вас с Уиллом вместе в универе. Вы оба сейчас зрелые и взрослые, но когда я смотрю на тебя, вижу тень безумия.

– Типа ауры? – со смехом спросил я.

– Где-то там прячется твоя дикая сторона, – ответила она, показав вокруг моей головы.

– А я-то надеялся всех одурачить стрелками на брюках и свитерами.

Пиппа покачала головой.

– Только не меня.

Вокруг нас велись такие же неторопливые разговоры, и я почувствовал, что моя сестра наблюдает за нами со своего места за столом.

Я провел пальцем по брови, стараясь отогнать неловкость.

– Когда мы с Беккой стали жить вместе, от безумств почти ничего не осталось, – ответил я. – А вот до этого сам не знаю, как нам удавалось провести хотя бы одни выходные без арестов или без того, чтобы наши родители нас прикончили.

1 Игрушка с конфетти или сладостями внутри (прим. пер.).

2 Кулинарное шоу (прим. пер.).

3 Предполагаемая дата родов (прим. ред.).

4 Русский аналог Mile High Club, неформальное название для тех, кто занимался сексом во время перелета (прим. ред.).

5 Высокие остроконечные геологические образования (прим. пер.).

6 Блюдо норвежской кухни (прим. пер.).

Вход для пользователей

Меню

Читать онлайн Прекрасные бесплатно

* * *

1Пиппа

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

2Дженсен

* * *

3Пиппа

* * *

4Дженсен

* * *

* * *

* * *

* * *

Вход для пользователей

1
Пиппа

2
Дженсен

3
Пиппа

4
Дженсен