Читать онлайн Экономика витальности бесплатно

Экономика витальности

Автор выражает особую благодарность В.А.Павлову за помощь и сотрудничество, а также признательность В.Ф.Гальцеву, Н.В.Смагиной, А.Д.Ростоцкой, А.А.Лазаренко, В.В.Сербину за участие в семинарах, посвященных проблематике исследования.

I. Введение в проблематику исследования

И живые позавидуют мертвым

Р.Л. Стивенсон «Остров сокровищ»

Гипотеза

Экономика витальности базируется не на ресурсах, не на капитале и не на товарах или рыночных отношениях, а на способностях и сверхспособностях человека особенно в отношении энергии, понимаемой как творческая сила индивидуального и коллективного сознания. Энергия эта направляется на трансформацию окружающего мира, и чем более осознанно это делается, тем мощнее креативный импульс. Мир при этом представляется как единство синхронных, синфазных, синкосмических и синпроцессуальных явлений в живом четырехчленном комплексе их духовной, душевно-эмоциональной, эфирно-жизненно-энергетической и материально-физической ипостасей.

Аннотация

Ситуация в мире близка к катастрофической, и ответственность за этот кризис во многом лежит на науке. Коллапс неизбежен, но ученые, вооруженные старой парадигмой, не могут предложить современной цивилизации ни адекватных решений по преодолению кризиса, ни способов устройства жизни после него. Одним из таких решений должна стать экономика витальности, подразумевающая смену сознания человечества и его отношения к хозяйству, социальному и духовному устройству, включая представления об экономике, политике, культуре, религии и т.п. Для этого уже сейчас необходимо разрабатывать теорию витальности, в рамках которой создавать работоспособные экономические модели, способные действовать и в переходное время, когда старые модели начнут изрядно пробуксовывать: и в момент цунами мировых экономических и социально-политических катастроф, и в постапокалиптическую эпоху.

Сегодня мы живем в ситуации квазиэкономики, редуцированной до денег, при этом уникальные смыслы человеческого существования неизбежно теряются, а все вокруг выжигается каленым железом, словно никакого завтра не будет, и надо успеть прожить все в один миг.

Господствующие воспроизводственные контуры конкурируют друг с другом во всемирном масштабе в силу невозможности остановиться в своем расширении, которое, по сути, является их имманентным свойством. Центры порождений смыслов и прорывов к бытию как социальные институты, подобные храмовой организации, которая в допотопные времена задавала меру обменов не из экономических соображений, а каких-то иных (культовых, мистериальных и т.п.), более не существуют.

Назрела живейшая необходимость осмысления векторных способов порождения и продвижения смыслов, а также их носителей как экономических акторов, или институций, задающих пропорции реальных хозяйственных обменов. Экономика должна стать эзотеричной.

Настоящее исследование призвано не столько решить эту проблему, сколько наметить начало процесса. Базируясь на понимании устройства человека и общества, на знании морфологии сознания как личностного, так и массового, и просто на здравом смысле, экономика витальности предлагает практический путь спасения человеческой цивилизации и указывает на конкретные шаги этого пути.

1. Белка в колесе. Рефлексия опыта человечества

Классическая экономическая теория базируется на стремлении человека получать максимум из существующих ресурсов, которые, как известно, ограничены, чтобы при этом он мог осуществлять контроль и управлять процессом преобразования этих ресурсов в необходимые продукты, а затем – в товары и услуги, позволяющие наилучшим образом удовлетворять желания и постоянно растущие потребности. При этом видение и понимание истории человечества сводится к достаточно плоским представлениям о том, что цивилизация развивалась, развивается и будет развиваться путем совершенствования умения выжимать максимум пользы из ограниченных ресурсов, совершенствования связки производительных сил и производственных отношений, наращивания эффективности этого процесса и снижения его затратности усилиями науки, производств, современных технологий, перманентно совершенствующихся машин, IT-технологий, искусственного интеллекта и всех прочих «благ» научно-технического прогресса.

Сюда же можно отнести и стремление постоянно создавать новые ресурсы из того, что ранее ресурсами не считалось, например, – время, труд, квалификация работников, здоровье, законы общества, нормы, информация, мода и т.п. И делается это исключительно для расширения рубежей освоения и эксплуатации этих самых ресурсов, хотя и маскируется зачастую вполне пристойными целями: развитием цивилизации, общественным благом, демократией, культурой.

К этому же конгломерату следует присовокупить рынок, а точнее, то что мы привыкли по инерции называть рынком, плюс финансовые инструменты и – наша любимая вишенка на торте – деньги, вожделенные деньги, ставшие для человечества одновременно и главной целью в жизни, и средством по ее достижению, что по своему духовно-душевному накалу равновелико стяжанию власти, жажде собственности и ее накопления.

Иными словами, в приоритете современной экономики находятся любые действия, ведущие к повышению того, что в физике называют КПД – коэффициент полезного действия – как характеристика эффективности системы в отношении преобразования или передачи энергии, которая определяется отношением полезно использованной энергии к суммарному количеству энергии, полученному системой.

Такой подход создает порочный замкнутый круг, ведь ничто, кроме круга, в данном случае получиться не может, особенно, если пытаться конечное превратить в бесконечное. Метафизически круг для этого идеален, поскольку при своей материальной конечности – не имеет ни конца, ни начала. А мы ведь постоянно стремимся конечные ресурсы преобразовать в бесконечный процесс их перераспределения путем купли и продажи, отъема и захвата, разведки и освоения новых источников, изобретения принципиально иных типов ресурсов. Но из той же физики мы знаем, что если нечто переместить пусть и с величайшими усилиями по сложнейшей траектории на то же место, где оно изначально находилось, то «работа равняется нулю» – такова мистика замкнутого круга.

Вышеописанному научно-техническому прогрессу вкупе с социально-политическим развитием мы обязаны не только повышением качества потребительской жизни – как его трактует материалистическое сознание и эгоцентрическая буржуазная этика, – но и всем гигантским ворохом проблем, кризисов и, в конце концов, полному мировому коллапсу, который ожидает человечество в недалеком будущем. По нашим прогнозам, это случится через 30 – 50 лет и в итоге примет глобальный характер.

Этот коллапс, грозящий крахом современного мировоззрения и гибелью цивилизации, не преодолеть изнутри, находясь в системе, бешено вращающейся на месте. Для этого не годится ни старое сознание, ни старое мышление. Нельзя изменить ситуацию, вооружившись обветшалыми допотопными средствами. Мир так и будет крутиться, словно белка в колесе, лишь наращивая обороты, пока не взорвется, или же наоборот зачахнет от изнеможения и бессмысленности. Духовных сил на то, чтобы остановить это колесо и обрести свободу у него нет. Чтобы достичь этого, необходимо пронизать свое примитивное эго силами высшего «Я», как его понимают антропософы и христианские эзотерики, и, не утратив накопленного знания о материи, рассматривать мир как сложно организованный конгломерат физических, жизненных, душевных и духовных сил, действующих одновременно в каждой вещи, в каждом явлении и событии видимого внешнего мира.

Хозяйству будущего в этом комплексном жизнеустройстве отводится почетная треть наряду с духовной и социальной составляющими.

Здесь было бы уместно сказать несколько слов о высшем «Я», чтобы было понятно, что далее по тексту мы подразумеваем под этим термином. В соответствии с духовнонаучным представлением о человеке и его устройстве высшее «Я» является пока еще недовоплощенным членом духовной сущности человека. В далеком будущем наступят времена, когда оно полностью воплотится и сольется со всем остальным существом, но пока в большинстве случаев «Я» пребывает в горних сферах Девахана, имея тесную связь со «своим человеком», но все же за его «пределами». В индуистской традиции его имя Манас. В теософской или антропософской эзотерике его называют Самодухом. Христианскому оккультизму сущность высшего «Я» известна как Ангел-Хранитель. Употребляя термин «высшее “Я”», или «Я-сознание» мы подразумеваем все вышеперечисленные культурно-исторические формы и пользуемся ими, как синонимами.

Вывод: назрела острейшая необходимость создания ортогонального внесистемного метамировоззрения, способного обеспечить жизнь и развитие человечества после вероятного катаклизма.

2. Проблемное пространство. Понятийно-терминологическое поле

Главная проблема состоит в несформированности человеческого сознания, его неготовности к восприятию истин более высокого порядка, нежели позволяет субъект-объектная парадигма современной науки. Мир сложнее и шире, чем его материалистическая матрица, и мы о нем совершенно ничего не знаем.

Потребуются тысячелетия для прорастания такого сознания естественным образом. Грядущая же катастрофа резко поставит цивилизацию перед выбором: реформировать былое метамировоззрение, или срочно выращивать новое. И если зачатки нового не создавать уже сейчас, то скорее всего победит первый подход. Мы снова погрязнем в войнах, и это будут еще более ожесточенные битвы за владение остатками ресурсов, только сражаться уже придется не гиперзвуковыми ракетами и лазерами, а дубинами и копьями.

Парадокс состоит в том, что даже с учетом всех проблем, пунктирно намеченных выше, человечество все-таки развивается правильно, поскольку ему в определенное историческое время было жизненно необходимо пройти через опасную пропасть эгоизма, иначе невозможно взрастить и сформировать свободное сознание более высокого уровня. Вопрос лишь в том, что этот этап развития цивилизации, начавшийся в XIV веке, близится к своей кульминации и завершению. Однако старое сознание добровольно никогда не сдастся перед новым и, конечно же, будет защищать свои убеждения и достижения до последней капли крови.

Для обозначения проблемного пространства и выяснения, как и в какую сторону смещается понимание базовых истин, воспользуемся понятийно-терминологическим полем или матрицей, которая опирается на определенные вехи, сформировавшиеся в языке. Ведь язык сам по себе является принципиальной основой и культуры, и мышления. В качестве основы матрицы взяты элементарные понятия, в первую очередь всплывающие в сознании, когда речь заходит об экономике и хозяйствовании.

Возьмем для этого три языка:

древнегреческий – как язык перехода человечества от прошлой культурной эпохи античности к нашей сегодняшней реальности. В нем понятия и термины более чистые, емкие, не замутненные и не извращенные представлениями современной цивилизации;

латынь – как основу современных языков европейской культурной эпохи. И хотя латынь считается вымершим языком, на самом деле она все еще жива, ибо лежит в корне всей европейской цивилизации, включая ее многочисленные метастазы на американском, африканском, австралийском и азиатском континентах;

русский – как язык будущей культурной эпохи, который призван дать ростки для формирования новой ойкумены. Под русским в данном случае мы понимаем конгломерат всех славянских языков и наречий, отчасти включающий даже германские и прусские диалекты.

Представленная таблица не претендует на полноту, однако в любом случае, она полезна для медитативных размышлений на тему экономики и хозяйства, поскольку своими реперными точками довольно полно очерчивает понятийно-проблемное пространство.

Рис.0 Экономика витальности
Рис.1 Экономика витальности
Рис.2 Экономика витальности
Рис.3 Экономика витальности
Рис.4 Экономика витальности
Рис.5 Экономика витальности
Рис.6 Экономика витальности
Рис.7 Экономика витальности
Рис.8 Экономика витальности
Рис.9 Экономика витальности

Оставим эту таблицу без комментариев, хотя даже при поверхностном рассмотрении видно, насколько сильно представленные понятия трансформировались за 2.5 тысячелетия развития цивилизации в сторону рафинирования человеческого эго и личностно-мыследеятельностного подхода. Например, цель как одна из важнейших характеристик свободной активности человека начала формироваться только в период завершения эпохи античности в lingua Latina. В древнегреческом языке цели как таковой – в ее современном понимании, – по-видимому, не существовало. Индивидуальные цели скорее всего замещались задачами, поставленными деятелю кем-то авторитетным извне. И только правители и герои могли позволить себе такую роскошь – быть целеустремленными. Но это не значит, что древние греки не ведали свободы. Их свобода в отличие от римлян и более поздних молодых варваров была бездеятельностной.

3. Понятие витальности. Экономика витальности vs экономика капитализма, социализма и коммунизма

Чтобы понять, что такое витальность, достаточно представить себе человека буквально «в чем мать родила», помещенного на нашу прекрасную, но полную опасностей планету. Что ему потребуется для поддержания жизни? Перечень этих реальных потребностей не так уж и велик. Он-то и составляет некую первичную основу витальности – или того, что человеку действительно жизненно необходимо, без чего он просто-напросто не сможет существовать.

Очевидно, ему потребуется еда, одежда, жилище, защита от врагов. Также ему потребуются медицина для поддержания здоровья и образование для воспитания потомков. Этот перечень витальных элементов можно продолжить, но он не бесконечен – хватит пальцев обеих рук. Каждую потребность необходимо рассматривать с нескольких сторон – как минимум четырех – физическая ипостась, жизненно-эфирная, душевная и духовная.

При этом важно понять и сразу отдельно отметить, что человеку не нужны ресурсы для производства всего необходимого. Прочувствуйте это! Ему требуется само содержание необходимого, его сложно устроенная сущность, а как это необходимое будет получено: чудом ли, трудом ли, даром ли – его на самом деле не очень беспокоит.

Это важнейший момент, требующийся для правильного выбора точки отсчета в дальнейших построениях. – Заострим на нем внимание. Голод должен быть утолен, тело должно быть прикрыто в холодное время года и т.п. Однако, из чего будет сделана еда, и как возникнет теплая одежда – вопрос другой, и он требует от сознания совершенно иных процедур, включая мыслительные, коммуникативные и деятельностные. Но как только в нашем уме происходит подмена первого на второе, и мы начинаем рассуждать не о корне витальности, а о том, что человеку якобы «на самом деле» нужны мясо, овощи, металл, уголь, огонь, лук со стрелами и все такое прочее, мы перескакиваем из одного проблемного поля в другое, совершая логическую ошибку.

Экономика витальности принципиально не должна строиться на ресурсах! Она должна строиться на природе человека и его способностях, в частности способности жить и выживать, приспосабливаясь к внешним условиям, каковые формируются во всех четырех ипостасях, а не только в физическом мире. Правильно будет сказать, что человек работает, чтобы жить, а не живет, чтобы работать. Это же касается и всего остального, что составляет основу витальности: человек ест, чтобы жить, а не живет, чтобы есть; одевается чтобы жить, а не живет, чтобы одеваться и т.п.

Сразу заметим, что в этих формулах скрыт один парадокс, являющийся важным штрихом в проблемном поле экономики витальности, но об этом мы поговорим чуть позже – в следующей главе.

При капитализме ресурсный подход процветает, будучи сдобренным стремлением к увеличению богатства и повышению уровня жизни. К нему сразу же прирастает идея частной собственности. Таким образом ресурсы (читай материализм) и собственность (читай эгоизм) управляют жизнью как отдельных людей, так и общества в целом. А поскольку ни ресурсов, ни собственности на всех поровну не хватает, возникает дефицит. Дефицит – фундаментальный и неизбежный феномен, который создает потребность в экономической теории, основанной на ресурсах. Без дефицита времени, дефицита полезных ископаемых, дефицита информации, дефицита потребительских товаров, дефицита мира на земле и доброй воли наша цивилизация ни в чем не нуждалась бы, поскольку все вышеперечисленное лежит за пределами витальности и обеспечивается лишь вожделениями невоспитанной, своевольной и капризной человеческой души – астральности. Цель всей этой вакханалии – максимальное удовлетворение потребностей с привлечением таких «объективных» средств регулирования как баланс спроса и предложения, свободный рынок, конкуренция, разделение труда и т.п.

Битвы за прибыль, возникновение монополий, олигархическое правление миром, создание империй и панимперий, равно как и прочие разновидности глобализации строятся вовсе не на истинных потребностях человека, а на потребностях, культивированных его неуемным эго, которому всегда всего мало. Однако скоро все это рухнет в одночасье в момент апокалипсиса, особенно если эго, не облагороженное высшим «Я», так и не научится отделять истинное и важное от несущественного и наносного.

Но пока нашим актуальным миром правит миф о том, что эгоизм может содействовать общественному благу.

Так Адам Смит (1723 – 1790 г.г.), один из отцов современной экономической науки, верил, что если общество устроено правильно, то люди, стремящиеся получить личное удовлетворение, так же и другим предоставят возможность быть счастливыми. В своей книге «Исследование о природе и причинах богатства народов» (1776) он пишет: «Мы можем рассчитывать на обед не потому, что мясник, пивовар или пекарь хорошо к нам относятся, а потому, что они при этом преследуют собственные интересы».

Мясник, мол, пивовар и пекарь готовят нам продукты за наши красивые глаза и не из-за симпатии к нам, но потому, что тем самым они реализуют свою корысть и при этом им нужны только наши деньги. В итоге очень скоро деньги становятся единственной целью, затмевающей все остальные смыслы, присущие хозяйству. Обогащение любой ценой становится идеей фикс и путеводной целью для подавляющего большинства «цивилизованных» жителей планеты.

Об этот же камень преткновения споткнулась и экономика социализма. И хотя частная собственность как крайнее проявление эгоизма была заменена в ней на общественную, а точнее – государственную, общая нацеленность на ресурсность и удовлетворение потребностей сохранялась и развивалась. Во что превратились социалистические страны после гибели СССР мы сейчас прекрасно видим на примерах Китая, Кубы, Северной Кореи. Там процветает та же борьба и эксплуатация, только уже не капиталисты эксплуатируют рабочих, но государственные структуры, наполненные вполне конкретными людьми, что для витальности ничуть не легче.

Про экономику коммунизма даже и говорить не приходится. Она так и осталась в виде эскизных набросков на бумаге и в головах идеалистов-утопистов. Но, думается, если бы ей и суждено было реализоваться, это произошло бы настолько же криво и ущербно, как и все остальное, поскольку коммунизм должен базироваться на новом сознании, однако именно это идеологи коммунизма как раз и отвергали, ибо не сознание у них определяло бытие, а ровно наоборот.

Вывод: из всех имеющихся экономических теорий, а также моделей экономики ни одна не может претендовать на валидную в условиях постапокалипсиса.

В этом плане у экономики витальности нет конкурентов.

4. Философия витальности и новые уровни сознания

Мы придерживаемся принципа сознания, определяющего бытие. Следовательно, прежде чем строить теоретико-экономические конструкции, нам необходимо разработать философские основы витальности. Некоторые из них мы уже вчерне наметили:

расширение ойкумены до горизонтов душевной и духовной жизни,

правильное воспитание эгоизма и вожделеющей души (коррекция эгоизма под воздействием высшего «Я» человека),

соотнесение этого процесса с глобальными целями и задачами развития человечества,

отказ от идеологии потребления,

изменение сознания и вместе с ним норм общежития.

Однако многие принципы еще предстоит открыть и проработать, из которых основополагающим можно уже сейчас считать принцип четырехчленности физического или материального, жизненно-эфирного, а также душевного и духовного миров. В каждой вещи, в каждом явлении надо научиться видеть проявления всех четырех ипостасей.

Рассмотрим теперь вышеупомянутый парадокс: жить, чтобы работать vs работать, чтобы жить. Как бы странно это ни прозвучало, но в духовной ипостаси человек именно живет, чтобы работать – в первую очередь над своим духовным совершенствованием в ключе правильного развития человечества. К сожалению, эта формула в эпоху дикого эгоистического сознания умирающей европейской культурной эпохи была неправильно усвоена людьми и трансформировалась в «жить, чтобы работать» лишь на уровне материально-физического. В этом и состоит главная ошибка и подмена, ибо в мире материи необходима инверсия формулы: работать, чтобы жить. Однако это справедливо только для физического плана. На уровне, где осуществляется душевный баланс, формула превращается в «жить, чтобы жить, и работать, чтобы работать»; на жизненно-эфирном уровне между жизнью и работой нет принципиального различия, однако осуществляется эта жизнеработа не на человеческом уровне, а на уровне элементарных существ или стихий и энергий, изучение которых требует от исследователя особых методов и подходов.

Вывод: новый уровень сознания должен обеспечить деятельное понимание сосуществования четырех ипостасей – физической, эфирной, душевной и духовной – одновременно в каждом явлении мира.

Именно на этом зиждется экономика витальности, поскольку и сама жизнь воспринимается как жизнь материи, жизнь эфира, жизнь души и жизнь духа.

5. Системы и внесистемность: путь и векторность как альтернатива целевому развитию

Разрабатывая экономику витальности, мы отказываемся от целевого подхода, поскольку сама жизнь бесцельна. Точнее, ее истинные цели лежат за пределами привычного мышления и деятельности человеческого индивида, отдельного человеческого сообщества и даже всего мира в целом. И тут важно помнить, что именно мышление и деятельность привели современную цивилизацию к краху, и в своем современном виде они просто-напросто вредны!

Как это происходит? Каков механизм?

Человек по своему духовному положению является творцом, ибо создан по образу и подобию Бога, Создателя всего, что нас окружает – видимого и невидимого. И тут встает вопрос: в отличие от Отца Небесного, ведает ли человек, что творит? Нет, ему это неведомо. Он может думать, что ведает, может обманываться сам и обманывать всех вокруг, но это не так. Ибо в реальности всё всегда происходит по-другому, абсолютно иначе, нежели человек представлял или замышлял. Последствия его творческих актов разнообразны и непредсказуемы, особенно если рассматривать их в больших временных диапазонах и масштабах. Например, последствия Великой октябрьской социалистической революции, до сих пор накрывают нас, жителей бывшего СССР, как, впрочем, и всего мира, своими неожиданностями, и еще будут накрывать многие годы, десятилетия, а может быть – столетия. Хочется спросить: это ли задумывалось революционерами? Сомнительно…

Так создаются организованности, которые вопреки воле создателей начинают жить собственной жизнью и перемалывают самих горе-демиургов и их последователей в нерафинированную массу, превращая их всех в рабов систем. Никто, будучи рабом системы, не может с ней ничего поделать: ни изменить, ни развить, ни бороться с ней, ни сломать, ни выстроить на ее месте новую. В этом и состоит парадокс творца, не ведающего, что творит, равно как и парадокс системы, им созданной.

Постапокалиптическая жизнь поставит человечество, выжившее в катаклизме, перед страшным вопросом: что делать дальше? В этом и состоит наш небольшой методологический фокус: допустим, крах человеческой цивилизации случился. И тут у нас есть несколько путей, два из которых видятся сразу невооруженным глазом.

Во-первых, можно начать судорожно реставрировать былой и привычный мир, построенный некогда на принципах мышления и деятельности. И тогда приверженцы этого направления станут говорить о целеполагании, проектах и программах будущего. Этот путь кажется наиболее очевидным и простым, поскольку не требует мучительной рефлексии для осознания тупика, в который эта пресловутая мыследеятельность, собственно, и завела человека. Но тогда жестокие войны неотроглодитов за ресурсы и сферы влияния будут продолжаться, и это не наш метод.

Во-вторых, можно попытаться построить нечто принципиально новое, что не стало бы согласовываться с миром былого упадка, но наоборот, отвечало бы глобальным трендам мирового духовного развития. А точнее, вообще ничего не строить, но позволить ему строиться самостоятельно, активно и сознательно не мешать естественности, хорошо понимая ее законы и соразмеряя свою жизнь с ними.

Мы ратуем за второй подход, понимая, что готовиться к этому новому устройству мира нужно уже сейчас. Только действовать необходимо осторожно, ортогонально и внесистемно, иначе умирающие системы-подранки быстро распознáют в нас своих могильщиков, и в предсмертной агонии уничтожат все молодые ростки, не дав им окрепнуть.

В основе новой жизненной парадигмы лежит не цель и творчество, соотнесенное с этой целью, но бесцельный путь и векторность как направление движения.

Кстати, в основе подлинной науки также должно лежать нечто иное. И это вовсе не субъект-объектная парадигма, основанная на материалистическом мировоззрении, как это культивировалось в течение нескольких последних столетий, – но парадигма субъект-спиритуальная, которая признает одновременное существование как объективных истин видимого физического мира, так и объективность истин мира духовного в их суперпозиции, которую классические ученые не изучают, не могут и даже не хотят изучать.

Общий поток когерентных истин в состоянии суперпозиции таков:

Рис.10 Экономика витальности

Назовем его образно «река духа», или «река божественной истины».

Человеческие теории, пытающиеся осветить ее течение, равно как и ее исток, и то таинственное нечто, куда она впадает, являются лишь осколками правды, выловленными из общего потока и частично обналичивающими божественные истины через исследовательские призмы ловцов-наблюдателей – каждая в силу умений и способностей конкретных исследователей.

На самом деле эти ловцы вместо желанной истины ничего не вылавливают кроме своей собственной индивидуальной правды. И это в лучшем случае, поскольку в худшем – они сталкиваются лишь с фальшью, или, говоря по-русски, кривдой как человеческой интерпретацией противоположного полюса истины – лжи.

Фальшь/кривда – это не ложь в чистом виде, это искреннее заблуждение человека, который, тем не менее, верует в свою правоту. Между этими уловами, на которых строятся все человеческие действительности (от слова «действие», «действовать»), обеспечивающие многовариантность будущего, всегда и непременно разыгрываются конфликты, разворачивающиеся в пространстве единой реальности – божественной истины.

В нашем мире эти конфликты принято считать залогом развития, но это не так. Залогом развития служит способность ловца качественно декогерировать истину. Чем более близки мы к истине в своей правде, тем ближе мы к пониманию смысла жизни, а, следовательно, и к осознанию задач развития человечества.

Как же осуществить смену парадигм?

Совершенно очевидно, что сразу – мгновенным переключением тумблера – это никому не удастся сделать. Потребуется длительный переходный период, который мы, собственно, и обозначили как эру витальности, где основной задачей будет формирование сначала субъект-субъектной парадигмы в качестве промежуточной доминанты развития, где ученые расширят поле своей деятельности, сознательно изучая индивидуальную субъективность сущностей мира и явлений, так же, как ныне они пытаются постигать ускользающую объективность. И только по мере создания соответствующего инструментария, языка и общепринятых критериев можно будет говорить о плавном перетекании в субъект-спиритуальную парадигму, где дух так же реален, как ныне материя, и с ним можно и нужно научиться работать.

Старые критерии объективности знаний в переходную эпоху постепенно перестанут действовать. Необходимо предложить новые критерии, более емкие и универсальные. Основу исследовательских процессов составит развитие личностных способностей, которые направлены на расширение восприятия многоуровневого мира и мышления.

Сейчас, говоря о техниках работы с будущим, мы в первую очередь представляем себе проектный или же программный подходы. Оба эти принципа заложены в нас культурой, взрастившей и воспитавшей нас. В науке постапокалиптического будущего, когда старая культура будет лежать в руинах, оба этих подхода не смогут работать, поскольку ни тот, ни другой не ориентированы на личностные качества исследователей, но лишь на отвлеченные абстрактные теоретические основания и методологию.

Рис.11 Экономика витальности

Их эффективность и сейчас почти равна нулю, поскольку не обеспечивает качества познания мировых истин, а в будущем вообще растворится в пространстве жизни вместе с развитием новых способностей восприятия.

Интересно, что и программный, и проектный подходы на самом деле не таковы, какими кажутся.

Они – иллюзия, майя, порожденная слабыми человеческими усилиями, направленными на сотворение будущего. Желание творить будущее у людей есть, а вот умения – нет. Поэтому-то все программы и проекты реализуются не так, как того изначально хотел их создатель – человек. А зачастую они вообще не реализуются, и впоследствии лишь предаются забвению политическими средствами, чтобы, не дай бог, никто потом не вспомнил, что именно задумывалось в тот момент, когда проект или программа создавались, лоббировались, продвигались и внедрялись. Отвечать за неудачи никому не хочется. Проще замазать ситуацию: «Хотели, как лучше, а получилось, как всегда». Подумайте также, насколько часто реализуются прогнозы мудрецов мира? Только единицам из миллионов удается с открытыми глазами нырнуть в реку истины и узреть хотя бы краями подлинное положение дел. Остальные же – нобелевские лауреаты, академики, доктора наук и профессоры со своими теориями – только зря небо коптят да зарплату получают не пойми за что.

При этом и в проектном, и в программном подходе сквозь мишуру умопостроений пристальный взгляд исследователя все же может разглядеть принцип векторности. Человек, творя будущее, всегда неосознанно выбирает вектор и следует ему. За это он действительно может отвечать перед высшими силами. Теперь же, когда мы поняли это, задача состоит лишь в том, чтобы перевести подобную работу с будущим в плоскость осознанности.

В данном случае и созданию проекта, и развертыванию программы как преимущественно искусственным процессам и искусственно-естественным организованностям противопоставляется естественно-искусственное представление о векторе, соотносящемся с общим когерентным потоком истины в русле генеральной линии развития человечества.

Каковы характеристики вектора? Спросим об этом у геометрии.

Во-первых, вектор всегда имеет начальную точку – сиюминутное положение человека.

Во-вторых, ему свойственно направление – куда человек намеревается двигаться в своем развитии.

В-третьих, в нем неявно присутствует область ожиданий, в которую человек намеревается в итоге попасть.

Рис.12 Экономика витальности

Зеленые стрелки на схеме – это векторы человеческой воли, гармонично соотнесенные с основным потоком развития человечества; синяя стрелка – ортогональное движение; красные стрелки – движение в противотоке.

Важно отметить, что предполагаемая точка финиша (искусственная составляющая) в случае с зелеными стрелками максимально приближена к реальной итоговой (естественной составляющей). В ортогональном движении произойдет сильное смещение этой точки по ходу течения потока. Во всех остальных случаях человек окажется в месте, совершенно и полностью отличающемся от предполагаемого, поскольку стремнина божественной реки намного мощнее его личных эгоцентрических амбиций.

Нетрудно заметить, что здесь мы больше не обсуждаем цели творца будущего, его средства, планы, онтологии и организационно-деятельностные дефиниции, поскольку мечты и ожидания – это совсем не цели в мыследеятельностном понимании. И мы уже не думаем о шагах реализации замыслов и их рефлексии, потому что то, что мы проповедуем, – это даже не путь, – это всего лишь направление движения, при котором важно отчетливо понимать только то, насколько это движение согласуется с течением реки и его скоростью.

Человек обязан в ясном сознании видеть и понимать, что всякий раз мировая судьба будет выравнивать его вектор, поставляя идущему по жизни все новые и новые корректирующие ситуации, в ходе которых он, осознав свои ошибки, может свободно пересматривать направление своего движения и далее выбирать новое, более верное.

Таким образом, личная свобода воли и выбора по-прежнему считается величайшей ценностью, поскольку каждый человек волен внутри потока осуществлять собственные траектории: от перпендикулярных и противопоточных, где он пытается «плыть против течения», до согласных галсов или даже прямого бездеятельностного дрейфа в общей струе. Однако эта свобода разворачивается уже не в рамках его необузданного эгоцентризма, но живет в согласии с потоком духа.

Очевидно, что при перпендикулярном движении, а особенно в плаванье против потока, намеки судьбы будут более резкими и жесткими, нежели в сонаправленных векторах. При этом каждый человек продолжает выхватывает из потока истины ту ее долю, которую способен обналичить и материализовать как природную правду, осознавая свое положение по отношению к целому потоку и понимая, что в нем – потоке – все возможности равно представлены в суперпозиции. Постепенно его способности в этом деле совершенствуются, а, следовательно, и персональная правда становится все более и более сопоставимой с божественной истиной, экспоненциально приближаясь к ней. Объект исследования, метаморфизованный в субъект для коммуникации с ученым, сам начнет раскрывать ему свои природу. И тогда со временем наступит миг, когда, в достаточной мере развив способности восприятия истины, человек сможет говорить о начале перетекания в субъект-спиритуальную парадигму.

6. Главные принципы экономики витальности. Альтернативное понимание качества жизни

Вернемся к экономике витальности. Уже нетрудно догадаться, что, говоря слово «экономика», мы будем стараться придерживаться ее аристотелевского понимания как искусства домоводительства и хозяйствования, в отличие от хрематистики – искусства наживы, выгоды и накопления богатства.

Свою хозяйственную жизнь человек эпохи постапокалипсиса настраивает в соответствии с вышеописанным принципом четырехчленности материально-физического, жизненно-эфирного, душевного и духовного. Свои вожделения и душевные порывы он соотносит с духовными и физическими законами, зная, что ничто в мире материи не происходит без влияния духа, и наоборот – каждое явление мира воздействует на мир духа и находит там свое отражение. Что бы человек ни делал, он действует одновременно в мирах материи, жизненных сил, души и духа. И последствия его действий распространяются повсюду, как круги по воде от брошенного в озеро камня.

Меняется и представление о качестве жизни.

Человек будущей эры витальности не думает о достатке, стяжательстве и накоплении земных богатств любой ценой. Им руководит понимание разумной необходимости мирского. Приученный довольствоваться необходимым, он не помышляет о все большем и большем разнообразии потребления, ибо он не потребитель, и не это является его целью и задачей. Его не прельщает мишура мирского великолепия. Однажды познав великолепие духовного царства, человек стремится к накоплению совсем иных богатств – тех, которые не уменьшаются, если он с кем-то делится ими. Все свое свободное время он посвящает духовному совершенствованию. Его интересуют науки и искусства, имагинации, инспирации и интуиции – духовные прозрения, откровения, инсайты. Свою творческую энергию он направляет на созидание, исходя из познанного, и не заботится о том, насколько созданное им будет по нраву миру, насколько его похвалят за его творчество, наградят мирской славой, медалями, почетом и богатствами, выделят из толпы и снабдят властью над умами соотечественников. Тех богатств, которые он щедро получает от духа ему вполне достаточно, поскольку не эгоизм инфлуенсера в его запредельном выражении руководит действиями такого просветленного человека, но облагороженное высшим «Я» чувство индивидуальности и свободы. Понимая, что он сам индивидуальность, живущая в кругу таких же свободных индивидуальностей, человек не станет устраивать свое счастье за счет несчастья других. Это важнейший момент. Жизнь становится тем лучше, чем она более духовна.

7. Социальная трехчленность и экономика витальности

Для гармоничного развития общества одной экономики мало. Социальный организм устроен сложнее. Здесь речь также идет о вышеупомянутом членении с той поправкой, что с материальной и жизненно-эфирной составляющей соотносится хозяйство, с коллективной душевной – политико-правовая организация, а с общественно-духовной – собственно духовная жизнь социума. При этом импульсы развития исходят из духовной сферы, далее они оплодотворяют сферу политико-правовую, и наконец реализуются в своей актуальной полноте в сфере экономической, и никак не наоборот, и не в иной последовательности. Без правильно организованных политико-правовой и духовной страт экономика развиваться в принципе не может, и не будет. Более того, при дисбалансе указанных общественных сил и неверно выстроенных связях, экономика снова превратится в чудовище, способное уничтожить весь мир.

Важно, чтобы все три сферы были самостоятельными и развивались относительно обособленно друг от друга, как это наблюдается у различных членов единого организма, поскольку противоестественное проникновение одного члена в жизнь другого, а в нашем случае, к примеру, грубое вмешательство права в духовность, или хозяйства в политику и т.п. приводит к серьезному дисбалансу, болезни и смерти. Попробуйте ткнуть пальцем в живое сердце. Как по-вашему, что из этого выйдет? Здесь важно равновесие и разумное взаимопроникновение, не нарушающее жизнеспособности всего организма в целом.

Правильной экономикой должен управлять здравый смысл, как он видится из духовной сферы, подкрепленный действиями сферы политико-правовой. Диктат правовой сферы над хозяйственной и прямое управление государства экономикой, рынком, финансовыми институтами и машинами, как мы уже знаем, приводит к духовному кризису. Следствием управленческого воздействия экономики, на правовую и духовную сферы является еще более мощный коллапс. Диктат духовной сферы в полном презрении ко всем остальным ведет к пагубной идеологизации общества и кризису в материальном. Во всем важен правильный баланс и равновесие.

В духовной сфере, которая коррелирует также со сферой мышления и сознания, реализуется принцип свободы ввиду исключительности духовной работы, имагинаций, инспираций и интуиций.

В правовой сфере, соответствующей сфере чувств, реализуется принцип равенства и здоровой толерантности.

В хозяйственной – волевой сфере – принцип братства, основанный на деятельности, работе и производстве не только и не столько для себя, сколько для окружающих. И только так это и возможно, в противном случае известный принцип французской революции – liberté, égalité, fraternité – остается всего лишь красивым, но недееспособным лозунгом.

8. Этика экономики витальности: новое сознание против принципов общества потребления

Учитывая философские основания, положенные в фундамент экономики витальности, можно говорить также и о формировании новой этики. Если человек мало-помалу перестает задумываться о накоплении богатств и благ путем их перераспределения и изъятия – у природы ли, у других людей ли, у общества ли в целом – меняются и нормы его морали.

Эгоистическое сознание европейской культурной эпохи подкрепляется этическими принципами протестантизма. Это значит, что человек считает себя вправе владеть тем, что заработал. Очень быстро этот принцип трансформируется в желание владеть всем, на что глаз упал, и до чего он в состоянии дотянуться. И тогда человек считает себя вправе владеть не только тем, что сам создал или честно купил, но и тем, что отнял, украл, завладел хитростью или обманом, нашел и т.п., полагая, что все это он по-прежнему «заработал». Следовательно, этику протестантизма можно с уверенностью считать благодатной почвой для эгоцентричного буржуазного сознания, когда, например, вопрос принадлежит ли земля человеку, или человек – земле, выглядит совсем не праздным или риторическим.

Работа по найму в новой цивилизации витальности считается неэтичной. Но еще более безнравственным и вредным является принуждение других людей к работе за вознаграждение. Человек должен трудиться исключительно по той причине, что это приносит ему моральное удовлетворение. Труд становится истинно благотворным только тогда, когда сам труженик душевно-духовно ощущает пользу от своей деятельности для себя, общины и всего человечества, ибо его труд направлен не на удовлетворение постоянно растущих потребностей, а на обеспечение жизни и освобождение жизненного пространства для самосовершенствования и бесцельного творчества.

Сознание эры витальности отвергает все негативные последствия эгоцентризма, пышным цветом расцветшие в современной необуржуазной цивилизации, а именно: ложь, хамство, агрессию, жестокость, хитрость, коварство и паразитизм как стремление жить за счет других. Но нам, детям сегодняшнего мира, трудно понять, какими моральными принципами будут руководствоваться люди постапокалиптического общества. Мы, пожалуй, сочтем такую жизнь скучной и довольно мрачной, ибо невозможно представить себе, чтобы «нормальный» современный человек был сконцентрирован совершенно на других задачах, немыслимых и непостижимых для актуального уровня его сознания.

Поэтому – из-за недоразвитости собственного сознания – мы не можем реализовать идеи подобного братства прямо сейчас. Системы, выстроенные человечеством за предыдущие столетия, будут сопротивляться этому – придется ждать катаклизма, чтобы воспользоваться его глобальной зачисткой.

Наше сознание даже в зачаточной форме еще не сформировано для райской жизни. И, кстати, попытка построить коммунизм уже была, но она разбилась о скалы древнего как мир себялюбивого сознания, не дотянувшегося в реальности до требуемого уровня.

Если случится чудо, и современный человек вдруг перенесется в цивилизацию отдаленного постапокалиптического будущего, описанную выше, он не сможет там жить. Все свои силы он бросит на восстановление принципов устройства того мира, к которому привык и который взрастил его, хоть этот мир и чужд истинной глубинной макрокосмической человеческой природе. Воспринимая окружающих как недалеких и наивных существ, неприспособленных к настоящей конкурентной борьбе за ресурсы в условиях постоянной агрессии, он тут же начнет обманывать их, пытаясь присвоить все, на что упадет его лукавый и завистливый взгляд, и постарается накопить как можно больше благ – ведь он не может просто довольствоваться необходимым, беря его не пойми откуда и неясно как. Наоборот, он умеет лишь качественно и убедительно паразитировать, отнимать то, что ему не принадлежит, и уничтожать всех, кто ему не подчиняется в стремлении к накоплению излишков. Неудивительно, что такой неуемный варяг будет либо отправлен на переплавку силами безопасности нашей неоутопии, либо просто удален из социума.

Мораль общества витальности строится на том, что человека следует рассматривать в целом как прообраз, прототип и мерило всех действительностей, в которые он как бы погружен и там живет, и, соответственно, действует. Новые принципы устройства мира лежат исключительно в человеке и никогда – за его пределами.

Важно отметить, что речь здесь идет не об антропоцентрических представлениях о мире, каковые уже многократно высказывались различными философами, а о плавающем знаке равенства между человеком с его границами и миром в границах человека.

Это радикально иная онтология жизнедеятельности, способная вывести человечество на немыслимые рубежи развития. На фоне материалистической и естественнонаучной парадигмы, приведшей к господству товарно-денежных отношений, она выглядит полным бредом. Но мир устроен сложнее, чем его собственный труп, изучением которого постоянно занимается современная наука, при этом даже не замечая, как упускает нечто принципиально важное – ускользающую жизнь, действующую не по законам материализма, но по неведомым законам универсумально-духовного.

Постепенное, внесистемное и ортогональное внедрение в практику человечества онтологии человека как основы мира, а также новой модели хозяйства на базе витальности приведет к тому, что в ходе катаклизмов, которые разразятся в недалеком будущем, появится надежда на «свет в конце туннеля». Это не избавит человечество от ожидаемого очистительного «конца света», но будет способствовать строительству нового общества на руинах старого, отрицая возможность реставрации и воспроизводства только что погибшего мира.

Известное положение об экономии времени, в основе которого лежит максима наименьшего действия, трактуемая рядом исследователей как принцип экономии энергии, больше не работает в новом мире, потому что не экономия ресурсов (в том числе энергетических) и не лень является двигателем прогресса, и не желание схалтурить, но высокодуховное наслаждение от бескорыстного труда, производимого человеком в ходе творческого преобразования жизни и всей вселенной на благо человечества, а также глубокая осмысленность и гуманистичность этого процесса. Далеко не любое экономическое решение можно оценить, используя энергетические показатели, поскольку жизнь сложна и многослойна, и решающую роль в мотивации деятельности человека играют не материалистически-природные показатели, а нечто принципиально иное.

9. Эстетика экономики витальности

В эру витальности изменится также и представление о прекрасном, поскольку в это понятие будет гармонично включено не только телесное, но и душевно-духовное. Таковое, конечно, и сейчас декларируется на словах, однако ввиду полного пренебрежения к духу, остается лишь маской, демонстрирующей хорошую мину при плохой игре. Искусства и науки, наконец, станут поистине важнейшими составными элементами витальности наряду с едой, одеждой, жилищем и пр. Не тот будет считаться успешным и благородным, порядочным и достойным, кто много украдет, ограбит и ловко одурачит всех остальных, то есть, «заработает», но тот, кто максимально приблизится к постижению истины, осветив тем самым путь другим людям. Именно такой человек станет образцом для подражания, моделью для воспевания и героем легенд нового мира.

10. Ставрион как прототип новой экономической модели

Говоря о прототипе новой экономической модели, мы выделяем четыре основные зоны витальности, где хозяйство должно разворачиваться в полную силу. Имеется в виду хозяйство, построенное на онтологии соборности, или свободного духовного единения людей-индивидуальностей, осуществляемого как в религиозной жизни, так и в мирской общности на принципах братства и любви. Соборность не имеет и не может иметь аналогов в мире потребления. В языках «цивилизованных» народов даже слова такого нет.

При этом важно понимать, что ступенями развития хозяйства могут быть различные уровни довольства, или сознательно установленные границы и рамки потребления, чтобы постапокалиптическому обществу снова не свалиться в ад безжалостных роботоподобных систем, выстроенных в идеологии потребления, с каковыми мы постоянно имеем дело сейчас в современном социуме. Не гонка производства-потребления должна руководить людьми, а наоборот – человек будет сам решать, что и в каком количестве ему нужно.

Рассмотрим четыре сектора общественной жизни, крестообразно расположенные вокруг центробежного принципа «Любви» и центростремительного принципа «Мудрости (Софии)». Такое членение мы назвали Ставрион, что означает «крестохождение» (от др.-греч. σταυρός «крест» ἰόν «идущий»).

Таким образом, пространство экономики витальности описывается секторами быта, здоровья, воспитания и безопасности в единстве их материально-эфирной, душевной и духовной ипостасей, как это показано на схеме.

Быт включает в себя заботу о довольствии, изготовление инструментов, строительство и оснащение жилища.

Здоровье – это прежде всего сфера врачевания, профилактики заболеваний и обеспечения долголетия.

Воспитание занимается воспроизводством культуры и заботится о подрастающем поколении, его обучении – логия, и образовании – этика и эстетика.

Защита призвана обеспечивать нормальные условия существования общины во враждебном окружении, где актуальными становятся конечно же оборона, а также работа с информацией и энергией.

Рис.13 Экономика витальности

Ставрион – схема хозяйства на основе принципа витальности

Кстати, человеку на самом деле мало надо! Речь идет не о максимизации благополучия и комфорта, а о сознательно выстроенном удовлетворенно-витальном благоденствии. Например, голод – крайняя степень неразвитости хозяйства, его негармоничности, незрелости, несбалансированности в плане социального и биоэнергетического гомеостаза. Довольство как таковое – пункт, в котором человек в хозяйственном сообществе достигает состояния, когда ему уже не надо думать и беспокоиться о выживании. В этот момент весь собор, или иными словами – все члены общины, могут спокойно предаваться духовнонаучной практике. Излишек – стадия, когда отдельные мелкие хозяйства вступают в интеграцию по принципу взаимообеспечения недостающими элементами. Здесь же вступает в силу обмен знаниями и духовнонаучными достижениями, выносимыми за пределы общины. Денег в таких обменах не предусматривается, ибо один человек, поделившись своими знаниями с другим человеком, сам при этом знаний не лишается, как в случае с классическим товаром. Наоборот, тут происходит их взаимное обогащение.

Знания и духовные ценности бесконечны в отличие от товара, который продается на рынке, и сырья, из которого он сделан. В современном мироустройстве человек, лишившись товара после его продажи, но не удовлетворив жажды богатства и вожделений собственного потребления, вынужден снова и снова производить товары, чтобы впоследствии снова и снова продавать их. На какие только ухищрения не идет современный маркетинг, чтобы производить и продавать все больше и больше, все дороже и дороже: сознательно уменьшается срок годности товара, ухудшается его качество, расфасовывается меньшее количество продукта в упаковке при неизменной цене, придумываются рекламные акции, создается ажиотажный спрос путем истерии, страха и паники на рынке, ведется политическое лоббирование и т.д.

Экономика витальности в корне меняет эти принципы. Людям эпохи постапокалипсиса потребуются добротные, надежные и практичные вещи, которые будут служить долго и не изнашиваться после пары месяцев эксплуатации, постоянно нуждаясь в ремонте или замене. Следовательно, производство будет заточено на повышение качества изделий, а не на их количество и разносортицу. Мода исчезнет как пережиток цивилизации потребления. Не будет никакого смысла бесконечно раскручивать маховик производства, ведь производить нужно ровно столько, сколько необходимо. Такой подход приведет к появлению у производителя дополнительного времени, которое он сможет потратить на другие виды деятельности, необходимые в хозяйстве, или на бесцельное творчество и духовное совершенствование. Жилые дома и прочие здания будут строить на века, чтобы не было необходимости их часто перестраивать. Инструменты и одежда не будут знать износа. Еда будет не обильной до чрезмерности, но качественной, вкусной и сытной. В здравоохранении развернется принцип превентивности и профилактики, поскольку выгоднее станет не допустить болезнь, устранив ее причины, нежели бесконечно лечить симптомы.

И всякий раз, рассуждая об экономике витальности, необходимо помнить о четырехчленности материи, жизненного эфира, души и духа. Поэтому, когда мы говорим, например, «голод», подразумевая под этим словом некий индикатор неразвитости хозяйства, важно научиться различать голод физический, голод эфирный, голод душевный и голод духовный. Очевидно, что при таком подходе качество голода в различных ипостасях меняется. Можно сильно недоедать в плане телесной пищи, как это было, например, во время Великой отечественной войны и в первые послевоенные годы, но при этом испытывать огромный душевно-духовный подъем, обеспеченный осознанием победы добра над злом.

Подобная четырехчленность характерна также и для довольства, и для излишка, и в целом для благоденствия. Ведь нетрудно представить и совсем противоположную ситуацию – сидит некто за столом, ломящимся от яств, но пребывает при этом в полной духовной пустоте и душевном холоде при эфирном нездоровье, зная, что совсем рядом есть люди, умирающие без куска хлеба и глотка воды.

11. Этапы пути: направления и вехи

На данной стадии введения в проблематику исследования мы не предлагаем программу действий. Векторный подход, собственно, и не требует этого. Вместо программы или плана действий мы хотим определить ключевые вехи пути.

Первым этапом должна стать теория витальности, подразумевающая онтологическую ясность в данном направлении движения. Тут нам необходима новая парадигма.

Второй этап – эксперименты с моделями.

Третий этап – пути реализации и внедрения теории, подразумевающий стадии образования, технологизации, научно-исследовательской диверсификации, анализы ситуации и рефлексию. На третьем этапе допускаются элементы организационно-деятельностного подхода.

Детализация конкретных шагов возможна только на первом этапе, ибо последующие этапы могут очень сильно видоизмениться по ходу работы вплоть до смены направления вектора на диаметрально противоположный.

На первый этап мы отводим пятилетку. За это время необходимо разработать:

философию витальности и базовые понятия;

онтологию экономики витальности;

организационно-деятельностные схемы экономики витальности.

II. Философия витальности.

Понятийные дефициты

В предыдущем разделе мы выяснили, что главная проблема философского осмысления витальности состоит в недостаточной сформированности человеческого сознания и его неготовности к восприятию истины. А между тем, мир, который сложнее и шире, чем его материалистическая матрица, постоянно окружает нас и говорит с нами, рассказывая о своих тайнах, но мы не слышим его и совершенно ничего не знаем о нем.

Временами ученые – наиболее честные, искренние и мыслящие широко – прозревают, предощущая эту проблему, но в большинстве случаев они продолжают слепо ковырять материю в ее мифической «объективности», полагая, что, открыв какую-нибудь новую микрочастицу, или галактику, они узнают о мире нечто принципиально новое. Нет. Ни микроскопы, ни телескопы не обеспечат науке развития. – Только переформатирование сознания!

Недавно известный геолог, профессор МГУ, академик Н.В. Короновский (1933 – 2023 г.г.), читая публичные лекции об истории Земли, произнес замечательную фразу: «На самом деле мы не знаем, как устроена Земля. У нас есть версии: гипотезы и теории, но точными сведениями никто из ученых не обладает. Мы имеем данные геофизических приборов, интерпретируем их, но никто и никогда еще не бывал под землей глубже шахты, и никто не видел пород, залегающих под поверхностью планеты, кроме тех незначительных образцов, которые были добыты из сверхглубокой скважины. Этих данных катастрофически недостаточно, чтобы делать “правильные” выводы о строении Земли: ее ядре, многослойной мантии, корнях гор и нижних слоях литосферы». О да! Нужно обладать большим мужеством, чтобы в первую очередь самому себе признаться в этом. Интересно, какую оценку на экзамене получил бы студент, заяви он профессору нечто подобное? Вопрос, конечно, риторический…

Объективность объекта в науке – это химера, которую необходимо распознать и правильно использовать. На это намекает Э. Гуссерль (1859 – 1938 г.г.), отстаивая в своих трудах феноменологический подход в философии. Феномен – это вовсе не то, что является нам объективно, феномен – это наше представление о предмете или явлении, превращающее поток индивидуального или общественного сознания в стройную и структурированную картину видения. Ученый по Гуссерлю в принципе не может оперировать объективностью. Он аксиоматически субъективен. Так почему же он тогда не изучает субъективность – единственное, что ему доступно? Почему продолжает талдычить о какой-то мифической объективности, полагая субъективность чем-то вроде моветона в науке?

Беда современной науки – слепой и зажатой со всех сторон условностями – состоит в объективации предмета исследования и, следовательно, установлении границы между субъектом и изучаемым объектом при полной невозможности точно определить где эта граница пролегает. Это рассудочное действие, мыслительная процедура, подразумевающая массу допущений, которые принципиально лишены научного внимания и потому – невидимы рассудочным глазом, невооруженным светом разума. К разуму и истине они имеют столько же отношения, сколько тень имеет к предмету, который ее отбрасывает. Изменится освещение – изменится и тень. А сам предмет? Что произойдет с ним?

К тому же, отделяя объект исследования от исследователя, ученые тем самым неизбежно сваливаются в изучение мертвой субстанции, не оживленной творческим началом, поскольку объект, оторванный от его жизнедеятельности, часть которой – сам ученый, – лишен жизни. Врачи древности, изучавшие устройство человеческих органов на трупах и делавшие после этого выводы о принципах их прижизненной работы – яркий образ такого подхода. Не пора ли пересмотреть этот метод?

Между тем мир действительно объективен. Но у человека нет возможности добраться до этой самой объективности, ибо это означало бы постичь божественную истину. Пытаться постичь и двигаться в сторону постижения, а, с другой стороны, постичь – это ведь совершенно разные вещи.

Что же тогда делать? И тут перед нами возникают две крайности: наука и эзотерика, которые исторически не приемлют друг друга в виду того, что наука пренебрегает духом, редуцируя мир до материи, а эзотерика пренебрегает материей, стараясь углубиться в дух и только в нем ища смысл жизни.

Мы не призываем бросаться в крайности. Не отрицая достижений материалистической науки, мы предлагаем обогатить и расширить зону исследований за счет тонких невидимых миров. Эзотерикам же предлагаем усовершенствовать свои изыскания применением научных методов.

Ученый должен стать эзотериком, а эзотерик – ученым!

Таков принцип духовной науки. Исходя именно из него, мы постараемся вести настоящее исследование, касающееся витальности, ее философии и экономики.

Чтобы разобраться с понятием «витальность», необходимо в первую очередь начать постигать, что есть жизнь, научиться отделять живое от неживого и понимать, как они связаны друг с другом.

1. Основание духовной науки

На смену традиционной науке, которую мы видим простирающейся по одну сторону водораздела миров, и традиционной эзотерике, живущей с другой стороны горного хребта истины, грядет духовная наука, где центральное место занимает непосредственно сам человек, объединяющий в себе и принцип духа, и принцип материи. Он стоит на вершине горы как символ равновесия и гармонии, одной своей половиной погруженный в материю, другой – в царство духа, и как бы говорит нам: «Вот во мне сошлись две парадигмы. Их единство, борьба и взаимопроникновение, собственно, и есть та сущность, которую принято считать человеком. И только объединенная духовная наука способна адекватно воспринимать это и трактовать устройство мира, видя, как этот мир преобразуется человеком по мере включения его в границы человеческого существа».

Такова, например, антропософия, основанная австрийским мистиком и посвященным Р. Штайнером (1861 – 1925 г.г.). Духовная наука доктора Штайнера рассматривает человека как центральный стержень и макрокосмического, и микрокосмического развития, точку сосредоточения деятельности сил и сущностей высших и низших духовных порядков, узлом актуальных историко-культурных процессов. Он же является мерилом и пропорцией взаимоотношений духа, души, жизненных сил и материи.

Земное развитие подчинено формированию человеческого самосознания, воплощению эго – в различных фазах его развития.

Начинается все с простейших форм сознания, которые в ходе эпох планетарного становления плавно перетекают в сознание современного человека, зиждущееся на эгоизме и эгоцентризме, и стремятся в будущее, где свободные индивидуальности, очистившись от налета себялюбия и корысти, войдут в эру братской любви, или Филадельфии, как она пророчески описана в Апокалипсисе Иоанна Богослова в виде возлюбленной Богом церкви. От состояния «я сам себе бог и царь» до «возлюби ближнего, как самого себя» человеческая индивидуальность пройдет большой путь развития сознания, когда общность будет строится на познании и принятии в себя принципа другой индивидуальности. Разные мнения, претендующие на «истину», перестанут сталкиваться и драться друг с другом до полного взаимного уничтожения. И это будет эра субъект-субъектных отношений, где одинаково правы все, ибо мир многогранен!

Посему уже сейчас наука не должна избавляться от субъективизма, но находить закономерности в, казалось бы, разобщенном, несистемном и хаотичном хоре голосов, каждый из которых ведет свою партию. Один поет про Фому, другой про Ерему, а вместе – это либо слаженный организм, либо какофония никак не соотнесенных друг с другом звуков. Какую картину в нем увидит ученый, опираясь на актуальное состояние своего сознания, такой вывод он и сделает.

Что же это за субъект-субъектные отношения, столь необходимые для предуготовления вхождения в Филадельфию?

Для начала давайте еще раз бросим беглый взгляд на привычные всем нам субъект-объектные отношения, при которых ученый редуцирует сложнейший мир живых сущностей, явлений и предметов до состояния объекта исследования, говоря: «Вот я – субъект науки, а вот изучаемый мной объект. Я обладаю сознанием и могу воздействовать на объект входе моих изысканий. Но объект – не может воздействовать на меня, ему дозволяется лишь реагировать на мои воздействия, изменяя или сохраняя при этом какие-то свои свойства и параметры. Я и объект – это разное. Я нахожусь у микроскопа и смотрю в него, а объект лежит на предметном стеклышке, и я его изучаю. Между нами есть невидимая граница, после которой кончаюсь я, и начинается объект, или наоборот, кончается объект, и начинаюсь я».

Рис.14 Экономика витальности

Это достаточно примитивное утрированное описание субъект-объектной парадигмы в науке, но оно позволяет более выпукло увидеть принципиальные вещи в их незамутненности. «Разумеется, – скажут скептики и критики, – объект может влиять на субъект, особенно, если речь идет об изучении живой сознательной сущности, например, другого человека и его психологии. К тому же, могут быть различные ракурсы исследования объекта, как с позиций отдельных наук, так и междисциплинарных. Более того, ученый может оперировать идеальным объектом, создавая его в своем мышлении». Все это так. Проблема лишь в том, что объект – всегда мертв в отличие от субъекта. Даже изучая живой организм, исследователь относится к нему как к неживому, отказывая ему в праве воздействовать на исследователя в ответ на его воздействие. Вот что важно!

В субъект-субъектной парадигме, считающейся в научном мире не только недостоверной, но и вредной из-за больших расхождений в результатах опытов, их слабой коррелируемости и очень высокой степени персонализации, оба субъекта вступают в равноправные отношения друг с другом и ведут диалог.

Эту коммуникацию надо научиться формировать и управлять ею, понимая, что исследуемый субъект является живой сущностью, обладающей сознанием, способной выстраивать отношения с субъектом-исследователем, исходя из возможностей ментального воздействия, или же привычного всем нам пространства речевой коммуникации, или сферы материально-деятельностного влияния как целенаправленного, так и бесцельного. И он, как и всякое живое существо, может меняться: развиваться или деградировать, мутировать, мимикрировать, притворяться, лгать и хитрить, или наоборот, говорить исключительно правду и т.п. Кому же понравится такая разносортица в результатах опытов и экспериментов? Это же все необъективно! Но такова жизнь, и если мы хотим изучать именно ее, а не ее мертвый слепок под названием «объект» или «модель объекта», с этим придется считаться.

Простой пример: два человека смотрят один и тот же фильм, но приходят к совершенно разным мыслям – иногда прямо противоположным, и более того, преобразованные этими мыслями, начинают по-разному действовать. Что это? Была ли эта разница заложена в самом фильме? Или же она присуща индивидуальности человека?

Смотрим кино еще раз – лет, эдак, через десять. Сам фильм нисколько не изменился: те же актеры произносят те же слова, так же шевелят губами с тою же силой эмоциональности, производят те же действия в соответствии с одним и тем же сюжетом, описанным в одном и том же сценарии, но – о чудо! – теперь даже в пределах одной индивидуальности наблюдаем различия восприятия. У человека по прошествии времени реакция изменяется, и совершенно другие мысли уже лезут в голову, поскольку и сам он изменился, и сознание его также изменилось под грузом десятилетнего опыта.

Возникает вопрос: два ученых, глядя в микроскоп на один и тот же процесс, одинаковое ли видят и осознают? Судя по тому, что природа явлений открывается не всем подряд и каждому, смотрящему в микроскоп, а лишь избранным, то и видят они разное, поскольку видение очень тесно связано с пониманием, а понимание – с сознанием.

Попробуем отразить это на базе хорошо известной всем методологической схемы мыследеятельности Мееровича-Щедровицкого.

Рис.15 Экономика витальности

Субъект-исследователь должен научиться задавать вопрос субъекту-исследуемому, и научиться слышать и понимать ответ. Если рассматривать коммуникацию через призму методологии мышления и деятельности, то хорошо видно, как за словами и текстами стоят, с одной стороны, этажом выше – мышление, а с другой – этажом ниже – деятельность. В наиболее полном варианте коммуницировать можно не только в прямом диалоге, но и мыслями, и действиями, или видеть за речами мысли и поступки и соотносить их друг с другом: соответствуют ли слова мыслям, а действия словам.

В классической схеме мыследеятельности оба коммуниканта – это позиции, подразумевающие людей, детерминированных их деятельностью. Мы же скорректировали схему, противопоставив субъекту-исследователю человеку неведомый субъект-исследования. И этим субъектом может быть что угодно! Главное для нас – понимать, что ему так же, как и ученому характерно сознание, и субъект этот может воздействовать на исследователя любым своим осмысленным или неосмысленным поступком.

Эту же специфику субъект-субъектных отношений в исследованиях можно увидеть еще в одной предтече духовной науки – гетеанизме, направлению естествоиспытания, которое, к сожалению, предано забвению современным научным миром в виду его «дилетантизма, неудобства и необъективности». И.В. фон Гете (1749 – 1832 г.г.) был не только великим поэтом и политическим деятелем своего времени. Перед нами он предстает в первую очередь как выдающийся исследователь, предложивший научному миру свой собственный метод познания природы вещей и явлений. Субъект-субъектный подход как раз и составлял основу его метода. Гете стремился слышать, что говорила ему природа под видом тех или иных феноменов и увязывал видимое и слышимое с невидимым и предощущаемым. Его подход четко коррелирует с тремя этапами развития сознания духовного посвященного новой эпохи, практиковавшимися еще в средние века братьями-розенкрейцерами: имагинацией, инспирацией и интуицией. Сейчас же самое главное для нас – понимание того, что эти умения можно развить в себе, подобно тому, как атлет развивает мышцы, или гимнаст – гибкость тела. Специальными упражнениями, тренировками и медитациями (о чем ясно говорит буддийский восьмеричный путь) можно усовершенствовать свое видение до духовного видения, слух – до духовного слышания и т.д.

«Никто так сильно не побуждает нас задуматься о самих себе, как случай, когда мы после долгого перерыва вновь видим характерные сцены природы, и сравниваем прежние впечатления с настоящими. Тогда мы замечаем, что если прежде в столкновении с предметами мы ощущали самих себя, переносили на них радость и страдание, веселость и замешательство, то теперь, укротивши свою самость, мы воздали предметам должное, познавая их характерные черты и особенности, поскольку можем гораздо глубже проникать в них и оценивать их. Первый вид созерцания – взгляд художника, второй – естествоиспытателя», – пишет Гете в «Анналах» (1817).

Его естественнонаучные работы проникнуты идеей единства и взаимосвязи всех происходящих явлений, особенно единства природы и человека, оснащенного духом познания и способного услышать тайны, которые сама природа ему тихо нашептывает. Гете не доверял мыслительным абстракциям, наоборот, старался выуживать секреты из самой природы, из живого опыта общения с ней. И природа отвечала ему взаимностью, открывая исследователю свои тайны.

«Природа умолкает на плахе», – говорит Гете, полагая современные методы исследований изучением трупов, а не живых объектов, и далее утверждает, что величайшая беда науки в том-то и состоит, что «эксперименты проводятся словно бы в отрыве от человека, а природу хотят познавать лишь через показания искусственных приборов и даже стремятся ограничиться этим, доказывая, на что она способна».

Рис.16 Экономика витальности

В заочной полемике с И. Ньютоном (1642 – 1727 г.г.) Гете многократно указывал на то, что король наук порой возводит фрагментарные явления в ранг всеобщего физического закона. Например, открытый великим английским физиком спектр вовсе не является результатом разложения белого цвета в призме. Картина, которую увидел Ньютон, была лишь частным случаем, когда обстоятельства проведения эксперимента сложились в благоприятную конфигурацию: малое отверстие, тонкий луч света, треугольная призма во тьме, линза, поставленная на определенном расстоянии от призмы и т.п.

В большинстве же случаев, если не пренебрегать результатами опытов, стараясь подогнать их под красивую математически стройную теорию, наблюдатель увидит совсем иную картину. Гете воспроизвел опыты Ньютона и даже провел большую серию дополнительных экспериментов, и выяснил, что спектр возникает только на границе темного и светлого участков, как тонкая обволакивающая радужная прослойка или аура, а вовсе не свернут в белом луче яркого света. «Цвет, – рассуждал немецкий естествоиспытатель, – это результат борьбы света с тьмой». И это не выдумка экзальтированного поэта. Это достоверный факт, явленный в бесчисленных наблюдениях, повторенных большим числом исследователей, включая авторов этих строк.

Однако такое мнение слишком походило на мистификацию, несмотря на то, что полностью соответствовало природным феноменам, которые Ньютон либо не заметил, либо попросту проигнорировал, поскольку они нарушали логику его модели. И научный мир, очарованный теоретической магией бывшего английского алхимика, слишком рьяно увлекшегося материей, не захотел слышать и не услышал голос Гете. И до сих пор не слышит, хотя пора бы.

Вывод: основанием для метаморфозы классической науки в духовную являются субъект-субъектные отношения между исследователем и исследуемым.

2. Человек как трансформатор энергии. Креативность как энергия

Человек представляет собой сложнейшую живую духовно-душевно-эфирно-телесную организованность, сущую одновременно в нескольких мирах, описание которых не входит в задачу данной работы – эти сведения можно почерпнуть в большом количестве трудов Штайнера и его последователей. Ограничимся лишь указанием на то, что мы живем и действуем далеко за пределами материи, и это необходимо учитывать.

Древние исследователи-медикусы, изучавшие устройство человека на трупах, в действительности хорошо понимали, что изучают не человека, а лишь его мертвую оболочку. Но тогда – столетия назад – это было прогрессивным шагом, поскольку даже в безжизненном виде человек был совершенно не изучен, и гениальные эскулапы тех времен имели весьма слабое, если не сказать условное, представление об анатомии и физиологии человека. Ныне же повторение из раза в раз этой методики бессмысленно и бесперспективно. Оно не дает нам ничего нового! Трудно представить себе, что устройство живого сердца человека и принцип деятельности кровеносной системы можно полностью постичь, разрезав сердце мертвое. И, тем не менее, современная наука только тем и занимается, что неустанно препарирует мертвечину, полагая, что тем самым изучает жизнь. Ведь, как мы уже знаем, объект исследования всегда мертв, поскольку отделен от субъекта. Настало время признать, что жизнь премного больше телесной оболочки, и истинный «объект» исследования, который по сути своей является субъектом, без включения его в состав человека – невозможен. В противном случае мы все время будем изучать только омертвелый окаменевший след явления, а не само явление.

Для нас сейчас важно понимать – и это хорошо видно на рисунке – что граница между человеком и окружающими его мирами (физическим, жизненно-эфирным, душевным и универсумально-духовным) весьма условна. Она лишь едва намечена для простоты понимания. Повсюду работает универсальный принцип взаимопроникновения. Но если все же предположить или условиться, что место, где «заканчиваются» внешние миры и «начинается» собственно человек, существует, то тогда можно увидеть одну закономерность, присущую каждому индивиду: человек постоянно впитывает нечто извне и постоянно выбрасывает нечто наружу.

Рис.17 Экономика витальности

Что же это за «нечто»?

Даже если человека просто попросили за обеденным столом передать солонку он, взяв ее в руки, отдает уже не ту солонку, что взял, а немного видоизмененную. Он напечатлевает солонке частицу себя. В физическом плане это могут быть потожировые отпечатки его пальцев или немного изменившаяся температура солонки под воздействием тепла его руки. В душевном плане – те эмоции, с которыми он осуществляет передачу. В духовном – мысли и идеи, действенные ментальные образы и импульсы вроде пожеланий добра или зла, благословений или проклятий, материализующихся умыслов и целей и т.п.

С солонкой все примитивно и до смешного просто. А если это не солонка, а архитектурный проект или замысел сражения, или создание закона социального устройства, по которому будут жить миллионы?

Извне человек получает то, что в Древней Индии называли словом «прана» – а именно субстанциональную, энергетическую или информационную составляющую своего существа, распределенную в следующем порядке:

материя или вещество для строительства физического тела,

жизненная сила для строительства эфирного тела,

силы ощущений и эмоций разных видов для строительства астрального тела,

информационные потоки для строительства тела духовного – или, иными словами, Я-составляющей человеческого существа.

Далее под воздействием инспираций как высших, так и низших иерархий человек преобразует все это полученное извне в свою собственную силу, которую способен выбрасывать вовне либо саму по себе – в чистом виде, либо же в виде продуктов деятельности. Эта сила представляет собой его креативную энергию, с помощью которой человек изменяет миры вокруг себя. Также ее можно рассматривать как сформировавшееся или преобразованное человеком сознание. При этом по мере продолжения жизни в нем накапливается актуальный жизненный опыт, с годами заслоняющий упомянутые выше инспирации. И если «устами младенца глаголет истина», то у взрослого индивида его собственный опыт и результат самообразования перекрывают канал внешних инспираций так, что новоиспеченный творец уже не всегда в состоянии отличить, откуда эти инспирации пришли. И тогда он творит, полагая, что это он сам по себе такой молодец и даже достоин за свои выкрутасы славы, почитания и богатства, совсем не задумываясь о природе этой креативной силы в нем.

Наши положения полностью коррелируют с основным законом функционирования технических систем, сформулированным ученым и изобретателем А.А. Хорычевым в его работе «Инвентология научный базис новой науки» (1989, 2010), а также с уравнениями преобразования вышеупомянутых потоков путем их трансформирования, транспортирования и трансхронирования. Это лишний раз доказывает однокоренную природную близость естественных, технических и общественных наук.

Зачем же человеку нужен такой опыт? Только затем, чтобы в будущем растворить его в высшем «Я», наполнить им свою духовную сущность. А пока это не произошло, приходится мириться с некоторой душевно-духовной слепотой индивида, готового, между тем, к активной деятельности преобразователя и творца. Баланс между инспирациями и персональной эмпирикой смещается в сторону собственного «Я». До определенной исторической поры это было полезно в рамках глобального развития человечества, но близятся времена, когда потребуется метаморфоза самости, чтобы себялюбие и эгоизм трансформировались в нечто более важное для грядущих эпох.

Очевидно, что задачей жизни становится приобретение такого опыта, который не служил бы фильтром, делающим человека незрячим в ходе его земной жизнедеятельности, но наоборот. И это очень существенное требование, к которому необходимо подходить максимально осознанно. Постоянно растущую и видоизменяющуюся сферу актуального жизненного опыта человека более детально можно было бы представить в виде комплекса зеркал, преобразующих его объективное окружение в сферу субъектной деятельности, или, как это формулирует А.Е. Левинтов – трансформацию реальности в его действительность.

Человека же в целом следует рассматривать как прообраз, прототип и мерило всех миров, в которые он как бы погружен и там живет, и действует. Принципы устройства мира лежат исключительно в человеке и никогда – за его пределами. Если мы говорим о человеке как таковом, то подразумеваем общие принципы устройства мира – отсюда и представление об Адаме Кадмоне, или соотношении макрокосма и микрокосма. Если же мы говорим о каждом конкретном человеке с индивидуальными зеркалами его уникального сознания, то подразумеваем персональные миры.

Таким образом, человек предстает перед нами как мировой преобразователь входящей в него «субстанции» – энергии, информации, или праны – в «субстанцию» исходящую – шакти. И это есть творчество как сознательное «богоуподобление» по образу и подобию Отца Небесного. Энергия креативности пронизывает все, являясь основной, свободно перетекающей в другие формы энергий.

Энергия движения воды никогда бы не преобразовалась в электрическую, если бы гидроэлектростанция не была изобретена, спроектирована и построена креативной мощью множества людей и других сущностей, суммарно участвовавших в ее создании – от первых представлений человечества об электричестве, до последнего тумблера, включенного в процессе запуска турбин.

Креативная энергия, или энергия преобразования входящих природных процессов в исходящие, является основой жизни, а, следовательно, и основой витальности – то есть, жизненности.

Человек еще не умеет осознанно создавать жизнь – эта способность проявится в нем лишь в отдаленном будущем. За него это делают представители высших духовных иерархий. Но он уже научился созидательно обрабатывать материю, и даже овладел ее синтезом. И он – пока интуитивно – в состоянии отличать живое от неживого. Если же при этом он не станет развивать этот навык, но продолжит представлять материю как неживой объект своего воздействия, начнется деградация человечества. Точнее, она усугубится до своей полной необратимости.

Вывод: человек является творцом по образу и подобию Творца Всевышнего – это его основное свойство. Творческая энергия человека представляет собой единственную силу, которая преобразует мир.

3. Живое и неживое

Витальность происходит от латинского слова vita, что означает – жизнь, и на интуитивном уровне все мы прекрасно понимаем, что это каким-то образом с жизнью связано. Мировоззрение витальности, философия витальности, экономика витальности – это все про жизнь, то есть, все эти дисциплины строятся исходя из некой привязки к жизни как таковой. И естественно, всем сразу же хочется увидеть границу жизни, если таковая существует: границу между жизнью и смертью.

Проблематику жизни и смерти человечество гложет с тех пор, как в нем пробудилось ясное дневное сознание. Различение живого и неживого будоражило умы философов с древнейших допотопных времен до дня сегодняшнего. Наивно полагать, что мы своими рассуждениями поставим в этой теме точку. Но и многоточие ставить – тоже как-то неприлично. Поэтому постараемся, насколько это возможно, очертить сферу понимания и непонимания по поводу перетекания живого в неживое и наоборот – неживого в живое, для того, чтобы выйти на рубежи представлений о витальности – как о том, что жизненно необходимо для человека.

Продолжая формирование понятийного пространства, хочется вспомнить легенду о незапамятных временах, когда существовал некто, который, собственно, и был жизнью. Жизнь была неотделима от него, и он жил в жизни, как рыба в воде, не рассуждая о жизни, как рыба не рассуждает о воде, в которой живет – она даже не знает, что живет в воде. Потом произошло одно событие – не будем вдаваться в подробности что именно, как и почему, – но жизнь этой сущности изменилась. У нашего некто, хоть он и оставался по-прежнему живым, сознание несколько отделилось, и он смог посмотреть на себя и на свою жизнь как бы со стороны. Этот образ известен всем нам как библейский Адам. Так мы трактуем версию прачеловека и его изгнание из Рая.

Когда Адам совершил свой первородный грех, связанный с преждевременным познанием того, что неспроста было мудро сокрыто Божеством от него, он по сути дела попытался взглянуть на жизнь со стороны, объективируя ее. – И тут же столкнулся с проблемой: жизнь перед ним мгновенно изменилась. Адам стал задаваться неразрешимыми вопросами – для чего эта жизнь? каков ее смысл? – Эти вопросы перевернули его мир. Он стал совсем другим человеком – нагим и незащищенным посреди рушащейся вселенной.

В Раю Адам был бессмертным, но стоило ему покинуть Рай, как он стал смертным, и начал смотреть на жизнь со стороны, как и все мы на нее смотрим. Но что мы при этом видим? И что понимаем?

Большую помощь нам здесь оказывает антропософская духовная наука Штайнера. Духовный мир – считают антропософы – такой же объективный, как и материальный, он реальный и познаваемый. Человек худо-бедно научился изучать материальный, а духовный, как был неизведанным, так и остается. И тогда доктор Штайнер предложил абсолютно научными методами исследовать духовный мир, и весьма преуспел в этом.

Пугающая ученых эзотерика упирается в постулат о посвящении. То есть, если ты посвященный и ясновидящий, то ясно видя незримое, ты можешь двигаться в познании тайных, то есть, оккультных, истин. А если ты не посвященный, то тебе и делать здесь нечего – приходится просто верить в то, что говорят великие учителя. Так было с незапамятных времен. Но не сейчас!

После Мистерии Голгофы мир изменился, и в нем уже не работают старые законы и нормы. И тогда Штайнер указал всем нам другой путь – дал вектор и импульс современного посвящения, истолковав исполненный значения смысл пришествия Христа Иисуса. Любой человек может постичь это, поскольку в нем в зародышевом состоянии имеются все необходимые способности, которые можно развить.

Изучая эзотерику или богословие, мы уже давно привыкли к троичности мира: физическому, душевному и духовному конструкту. Однако в теософских и антропософских трудах выделяется еще одна страта – мир эфирных или, собственно, жизненных сил. Мы не умеем работать с этим миром, не видим его и не понимаем. Однако витальность начинается с него, распространяется на него и, собственно, в нем проявляется – это становится совершенно очевидно, если за основу брать подход духовной науки.

Таким образом, весь мир – четырехчленен и состоит не только из материальных элементов, душевных (астральных) и духовных. Он еще и эфирен. Любое событие на уровне идеи отражается в физическом мире и всех остальных мирах, любое событие в физическом мире также отражается во всех мирах, и во всем этом не последнюю роль играет огромная незримая сфера эфира – жизненных сил.

Это сложный механизм, и научиться понимать, что здесь чему – как раз и становится нашей задачей, когда мы говорим про витальность.

Антропософская духовная наука говорит о том, что за жизнь отвечает эфирное пространство, состоящее из сверхтончайшей субстанции и жизненных сил, которые пронизывают всё и при необходимости оживляют неживое или по заданию божественных сущностей собирают в единое целое телесно живые формы. Даже камень в известных условиях можно считать живым, или сделать его еще более живым, подтягивая к нему его Я-сознание, обычно находящееся в бесконечности Девахана. В таком случае жизнь – есть синоним высшей формы самосознания, Я-сознания, или иначе – высшего «Я».

В этом смысле самой живой сущностью на Земле – живее всех живых – является человек, поскольку в нем воплощены все низшие тела, равно как и «я», пронизывающее душу. Высшее же «Я», или Манас, иными словами – Самодух, только готовится к воплощению. Чуть менее живыми представляются животные, поскольку даже низшее «я» в них не воплощено, а высшее – как групповая душа – также пребывает в царстве духа. Еще менее живыми, но все же живыми, даже особенно живыми, являются растения, не имеющие завершенной души, но обладающие поистине королевским эфирным телом. Минералы располагаются еще одной ступенью ниже. Их высшее сознание, душа и эфирная организация находятся в тонких мирах и только материей своей телесности они присутствуют здесь, на земном плане.

Когда задают вопрос, а камень вообще живой, или не живой, на это антропософ скажет: «Конечно, он живой! Но не в этом мире. Здесь и сейчас – в сфере Земли – присутствует только его физическое тело, а эфирное, или жизненное тело, душа и Я-организация – развоплощены. Они находится в просторах духовного царства. Однако в какой-то момент эти тела могут соприкоснуться, влиться одно в другое, и камень реально оживет. Любой, владеющий этим процессом, может приказать камню совершенным логосом своим: “Живи!” И он встанет и пойдет, и будет жить. Такое явление вполне возможно».

На уровне элементарной интуиции, практически каждый человек в состоянии точно определить, с чем он имеет дело: с живым или неживым. Антропософия помимо привычных пяти чувств, базирующихся на физических органах, выделяет еще семь чувств, в настоящее время не сильно развитых и не имеющих своей материальной основы, однако уже вполне проявляющихся в обычной жизни и опирающихся на сформированные эфирные органы в теле жизненных сил. Одно из таких чувств – чувство жизни. «С помощью чувства жизни мы переживаем жизнь внутри нас, но в основном только тогда, когда она нарушается, когда мы заболеваем, когда нам неприятно или больно в каком-то месте; тогда проявляется чувство жизни и показывает нам: это или то болит. Когда жизнь протекает здоровым образом, это чувство находится в подсознании», – говорит Штайнер. Но в далеком будущем это чувство, развиваясь, поможет нам отличать живое от неживого, а еще в более отдаленной перспективе – будет участвовать в создании жизни самим человеком. До тех же пор человек не может осознанно создавать жизнь. За него это делают представители высших духовных иерархий.

Мужчина может оплодотворить, а женщина зачать и родить ребенка, но делают они это не потому, что своим собственным произволом в состоянии творить живое, их влечет потоком, управляемым глубоко и высоко извне. Если же человек, призывая неконтролируемые и неуправляемые им силы все же пытается вырастить в пробирке живое существо – то это везде и во все времена считалось черной магией, не имеющей никакого отношения к бескорыстному творческому акту. Это искусство перестанет быть магическим только после того, как сознание человека дорастет до ясного понимания и овладения сложнейшими процессами, протекающими в момент сотворения жизни.

Пока же мы не обучились этому, перед нами встает еще одна проблема – некий дуализм, ибо живое мы всегда видим в паре с неживым, и не можем сказать «неживое», не противопоставив ему «живое». Мы не умеем определять и обсуждать смерть без определения жизни, и наоборот.

Предположим, нечто большим и широким потоком вползает из непрерывной бесконечности в некое иное пространство, и очень условная граница между ними – есть область живого-неживого, которую можно охарактеризовать как сферу, где неживое становится живым, а живое – неживым. Это зона постоянного порождения и преобразования неживого в живое и наоборот. Если в итоге часть этой зоны отпочковывается от своего генезиса, и в некотором отдалении от области порождения возникают вакуоли, относительно замкнутые, с множеством связей между собой, мы получаем потрясающую картину нашего привычного социального мира, который вроде бы и живет, но на самом деле уже никакого отношения к непрерывности или бесконечности не имеет. Здесь люди становятся социальными существами, и едва оторвавшись от границы порождения жизни, тут же начинают обсуждать политику, экономику, культуру, науку, технику, бизнес, моду и многое-многое другое – человеческое, но не метафизически-божественное. В терминологии Левинтова первое из этих пространств можно назвать реальностью как естественной формой реализации святых и непостижимых истин из состояния суперпозиции, а другое, формирующееся за счет отколовшихся от зоны живого-неживого конструкций, – действительностью, или сферой деятельности людей, направленной на преобразование и устройство мира в соответствии с собственными представлениями и целями человека как «недодемиурга».

Эту схему на одном их семинаров, посвященных построению понятия витальности, предложил В.А. Павлов.

Жизнь, таким образом, – маргинальна. Она формируется и концентрируется в узкой пограничной зоне интрузии реальности в действительность. И поскольку граница эта постоянно меняется, то все то, что вчера было смертью, может стать жизнью, и наоборот.

Рис.18 Экономика витальности

По версии С.Н. Булгакова (1871 – 1944 г.г.), которая была выдвинута исследователем в его работе «Философия хозяйства» (1912), существует непрерывный трансцендентный переход из смерти в жизнь и из жизни в смерть. Живое и неживое у него зачастую синонимы. Вот такую лемнискату он называет коммунизмом и всеобщностью жизни, и достаточно активно обсуждает тезис о том, что существует только смерть, а жизнь – это лишь некий узор на ее поверхности. И это один ход.

А второй ход – что, вообще-то говоря, существует только жизнь, которая может замирать и сохраняться в потенции, и в этом смысле монизм жизни, ее ритм, целостность и единство – обозначим его как панзоизм – противостоит взгляду о пантанатизме смерти.

Рис.19 Экономика витальности

Булгаков заявляет это как метафизическую гипотезу, которая представлена на схеме объемлющей рамкой, и говорит о том, что жизнь первична, и что на самом деле существует только она, выраженная, однако, в замирающих время от времени формах бытия.

Дальше в тезисе о том, что существует только жизнь, представленная разными видами, в том числе и потенциальной, либо остановленной, а смерть есть лишь способ сжаться и пересидеть неподходящую для активной жизни фазу, у Булгакова проскакивает божественный мотив о переходе жизни в смерть и последующем воскрешении как торжестве жизни.

Материя, организованная жизнью, – это уже тело, выступающее как совокупность органов, посредством которых жизнь овладевает мертвым пространством. Материя всегда каким-то образом самоорганизована, и через нее как раз и идет процесс овладения тем, что выглядит как мертвое пространство. Соответственно, космос является потенциальным телом живого существа. У нас нет границ! Вопрос только в том, в каких формах мы сможем или не сможем осуществлять эту экспансию.

Живя, человек питается миром, в буквальном смысле поедает его. То есть, каждым вздохом, каждым глотком, каждым укусом мы – люди – едим мир, поскольку в любом из этих кусков и кислородно-азотных захлебов удерживается вся вселенная. В этом смысле мы всегда существуем как некоторый специфически организованный для нас, но не очень значимый элемент вселенной, и жизнь тогда представляется способностью принять мир, или питаться им.

Еда есть причащение плоти мира, что коррелирует с церковным таинством евхаристии – соединения с Богом путем причащения хлебом как телом Христа и вином как Христовой кровью. Любое действие человека евхаристично, ибо он и есть то самое, через что потребляется мир. Абсолютно любое его действие – и он уже творец, он приобщен.

Эту возможность потребления Булгаков фиксирует как принципиально основанную на метафизическом коммунизме мироздания, а вовсе не как удовлетворение потребности на потеху своему эгоизму. Для него коммунизм – это не вульгарное представление К. Маркса (1818 – 1883 г.г.) и его последователей о социальном устройстве, но некая всеобщность и изначальное тождество всего сущего. Если мы являемся элементами этого мира, то будучи в нем возникшими, мы уже никуда из него не денемся. Мы ему тождественны, и остаемся в нем навсегда. Мы можем существовать, будучи представленными в любой форме, но никогда не исчезнем, хотя структуры могут быть разными, и никуда не денемся как совокупность элементов этого мира.

Вселенная, которая породила другую – живая, но порожденная вселенная вполне может оказаться мертвой, пока сама не породит новую вселенную.

Вывод: живое отличается от неживого наличием высшего Я-сознания и степенью его удаленности от физических оболочек существа.

4. Жизнь как основа витальности

Логично предположить, что жизнь составляет основу витальности. Витальным, или жизненно необходимым для живого является то, что придает осмысленность его существованию и тем самым непосредственно связывает миссию его пребывания на Земле с миссией его высшего «Я». Если мы можем объяснить смысл существования того или иного явления в рамках задач объемлющего сознания, тогда можно говорить о некоторой степени жизни этого явления. Живо то, что обладает высшим смыслом как живой духовной сущностью. То же, что не обладает высшим смыслом или даже противоречит ему – мертво.

Человек в силу своего положения не ведает, что такое небытие. Он не знает и даже представить себе не может, что есть истинная смерть, которая может наступить лишь в духе. Телесная же смерть, как и сон, смертью не является, но лишь определенной формой и степенью жизни. Следовательно, все, что окружает человека – живо.

Тогда возникает вопрос, не является ли бессмыслицей наше изыскание? Какая разница, в чем заключаются принципы витальности, если все вокруг и без того живо и иным быть не может?

В том-то и проблема, что может. И привнести эту смерть как полное ничто и небытие могут лишь две сущности. Первая – всемогущий Бог и Творец всего сущего. И вторая – человек как чадо Божье, созданное по образу и подобию Творца и Отца Небесного. Первая – по умыслу своему. Вторая – по недомыслию или безумству. Но первый может воскресить умершее по милости своей. Второй же – нет. Только Отец может исправить то, что испортило его своенравное избалованное чадо.

Но ведь можно же постараться быть хорошим ребенком, послушным и прилежным, и ничего не портить! Да. В этом-то и состоит смысл развития человечества и всего космоса – осознанно стать послушным: не в страхе перед наказанием, а в любви и мудрости.

Итак, вот перед нами стоит человек, как он сегодня приходит на Землю: нагой, слабый, беспомощный. Все, что у него имеется – это его сознание, которое велит его воле поступать так, или иначе. Все остальное он получил в дар: душу ощущающую, подвижную и трепетную; жизненные силы, удерживающие в живом конгломерате все материальные компоненты его существа вместе; физическое тело, исполненное космической премудрости. При этом низшее «я» пронизало его трехчленную душу, облагородив ощущения до состояния чувств и эмоций, преобразовав все это в рассудок и, наконец, наградив человека мышлением. Но высшее «Я» еще не воплотилось, поэтому человек зачастую невежественен, зол, коварен, эгоистичен, агрессивен, труслив. Он печется только о своем благе, пренебрегая ближними, и строит свое счастье за счет других. Он боится смерти и невзгод, желая получить как можно больше благ здесь и сейчас, а не когда-либо в лучшем мире, которого, может быть, и не существует. Он болеет и считает годы своей жизни, переживая, что их у него слишком мало. Он увлечен постоянной кровавой борьбой за власть и богатство, за выгодное «место под солнцем», не взирая на то, что этого у него и без того в избытке, и мечтает стать волшебником, чтобы все его желания сбывались.

Читать далее