Читать онлайн Разлучный чай бесплатно
© Шушманов Е.Л., 2024
© «Пробел-2000», 2024
От автора
Всем известно, что чай бывает чёрный, зелёный, улун, пуэр, красный и даже белый. Так утверждают китайские знатоки чая. Но ещё бывает чай, как образ, «чай разлучный», который заваривают и пьют перед разлукой, чтобы вкусить терпкую горечь предстоящего расставания с любимыми, с близкими, с друзьями, со своей молодостью и прошлым.
Увы, такова жизнь, и порой разлука или уход – её вынужденная необходимость или безусловная закономерность.
Этот сборник стихов, стихов грустных и порой, может быть, безнадёжных, но всё же честных, выстраданных и лишённых лишних иллюзий с внутренней убеждённостью принимать то, что было, что дано и что будет, должен помочь читателю преодолеть тернистый путь сомнений и обрести житейскую стойкость.
Жизнь – не всегда радость, бьющая ключом, и надо иметь мужество и мудрость принимать её такой, какая она есть.
Спасибо за прочтение и понимание.
Разлучный чай
(Анна Ахматова)
- Задыхаясь, я крикнула: «Шутка
- Всё, что было. Уйдешь, я умру».
- Улыбнулся спокойно и жутко
- И сказал мне: «Не стой на ветру».
- Мы с тобой на прощание чаю попьём,
- вот варенье, берёг для тебя, из морошки,
- помолчим, притворяясь, что прошлое ждём,
- и, как принято встарь, посидим на дорожку.
- Чтобы горечь разлуки язык ощутил,
- заварю кипятком на двоих чай покрепче,
- пусть придаст нам обоим отчаянных сил,
- чтоб друг другу в глаза не смотреть было легче.
- В бликах вазы хрустальной – курабье и зефир,
- и любимые с детства тобою конфеты,
- я не буду грустить, как обманутый Лир,
- да и ты веселиться не будешь Джульеттой.
- В сладкозвучный фарфор чай горячий нальём,
- обожжёмся глотком, словно ложью, привычно,
- прежде мы не сидели с тобой так вдвоём
- с безразличным лицом, соблюдая приличье.
- Перекинемся словом, помолчим о своём,
- подсластим, как судьбу, чай конфетой с печеньем,
- может, главное что-то сейчас предаём,
- но оно для тебя не имеет значенья.
- Тяжело, чего нет, словно крест свой нести,
- оставаться друзьями ты мне не предложишь,
- я скажу: «Не грусти…», ты в ответ мне: «Прости…»
- и от дома ключи в блюдце молча положишь.
- Изогнёшься спиной, разрешив приобнять,
- занырнёшь в свою шубку игриво, как кошка…
- Чем мне боль нестерпимую в сердце унять,
- снова видя вблизи твою мочку с серёжкой?
- На прощанье не будем словами сорить,
- ты иди, тебя ждут у подъезда в машине…
- Постарайся его, как меня, не любить
- и… надень капюшон, после чая – простынешь…
Милая
- Что ж ты, милая, снова мне врёшь,
- сыплешь солью на старую рану,
- ты же знаешь – мне вынь да положь
- только правду одну, без обмана.
- Почему мне в глаза не глядишь,
- избегаешь ответов упрямо
- и зачем свою тайну хранишь,
- не решаясь всё высказать прямо?
- Отчего, по причине какой,
- на груди своей руки скрестила,
- как в обнимку с душевной тоской,
- так, что имя моё позабыла?
- Тяжело, видно, правду нести
- и держать её в сердце под спудом,
- словно просит оно: «Отпусти,
- мне совсем от любви твоей худо…»
- Вот ресницы свои подняла
- и шепнула, как будто убила:
- «Ты прости, что я рядом была,
- я тебя никогда не любила…»
Кислород
- Промокло небо ветхой ржавой крышей,
- дождь восемь дней, как океан сквозь сито,
- и тучи злостью откровенной дышат,
- лимит превысив водного кредита.
- А мы в мансарде рядышком, как капли,
- сливаемся в одну, подобно ртути…
- В окне ворона замерла, как цапля,
- увидев нас, не понимая сути.
- Дождь барабанит в такт ударам сердца,
- то пульс замрёт, то участится снова,
- и частота растёт до мегагерцев[1],
- когда звучит одно бессвязно слово.
- Ты говоришь, лукавя, то, что любишь,
- и в эту ложь отчаянно я верю,
- хотя известно – правду не подкупишь,
- но малодушно сердцу лицемерю.
- Ведь дождь уймётся, и подсохнут лужи,
- и знаю я, что с нами дальше будет,
- ты просто скажешь, что со мною дружишь,
- и то, что время пыл страстей остудит.
- Простынку сбросишь и накрасишь губы,
- «лонг драй» последний и допьёшь мохито,
- решительно и, может быть, чуть грубо
- ты скажешь мне: «Прощай, мой лётчик сбитый…»
- Ну, а пока дождь дробью бьёт по крыше,
- мы далеки с тобой от суеверий,
- и кажется, что ты дана мне свыше,
- как кислород в нездешней атмосфере…
Не будем
- Никогда мы с тобою не будем вдвоём,
- не простит нам судьба этот праздник,
- не во мне ты нашла своё счастье, а в нём,
- умертвив моё сердце без казни.
- Неужели такой был по нраву итог
- для тебя, когда таяла в ласках,
- или ты не хотела озвучить предлог,
- чтоб расстаться без ссор и огласки.
- Ты почти безупречно вжилась в свою роль,
- что любой режиссёр скажет: «Браво!»,
- но решив отрубить, будь добра – обезболь
- чувство тех, кто любил не лукаво.
- Чтобы ложь над тобой не раскинула сеть
- и как птицу бедой не накрыла:
- невозможно на двух табуретах сидеть,
- чтоб дышала расплата в затылок.
- Пусть всё прошлое смоет осенним дождём,
- пепел ласк, что огнём клокотали…
- Никогда мы с тобою не будем вдвоём:
- мы любовью любовь не назвали…
Давай расстанемся с тобой
- Давай расстанемся с тобой,
- уйдём решительно и смело,
- так будто вместе надоело
- нам быть друг другу не судьбой.
- Давай представим, как конфуз,
- любовь, волнующую тело,
- что до другого нет нам дела
- и сбросим с сердца тяжкий груз.
- Давай с тобой перегорим
- безумьем боли бессердечной,
- надеждой глупой и беспечной,
- что мы судьбу свою творим.
- Давай попробуем на вкус
- плоды печали и разлуки,
- забудем боль сердечной муки
- и жгучей ревности укус.
- Давай расстанемся с тобой
- и сквозь обиды улыбнемся,
- над нашим прошлым посмеёмся…
- Так предначертано судьбой…
Не любили
(романс XIX, XX, XXI века)
- Завяли розы все давно,
- и Вы меня давно забыли,
- что означает лишь одно,
- то, что меня Вы не любили.
- Я тайно Вас боготворил,
- но Вы меня не замечали,
- и Бог меня благословил
- быть вечным узником печали.
- Вам лёгкий флирт приятен был,
- прикосновения украдкой,
- Вы в пепел превращали пыл,
- без шансов для надежды шаткой.
- Я к Вам не приходил во снах
- и не был в них мечтою тайной,
- мы не летали в облаках
- с кольцом на пальце обручальным.
- Избрав себе удобный путь,
- меня не стали брать в дорогу,
- судьбу стараясь упрекнуть,
- свели начало к эпилогу.
- Не всем надеждам суждено
- сбываться, если вас забыли,
- что означает лишь одно,
- то, что меня Вы не любили…
Который месяц молча пью…
- Который месяц молча пью,
- придя домой с работы,
- пусть Бог простит мне боль мою,
- зачтя былые льготы.
- И Новый год – не новый год,
- зима не хуже лета,
- я без тебя, как корнеплод,
- что без воды, и света.
- Грызу надежду, как сухарь,
- на нём ломая зубы,
- не слышу жизни, как глухарь,
- лишь вспомню твои губы.
- Вся жизнь течёт наоборот,
- когда тебя не вижу,
- я без тебя любой исход,
- приемля, ненавижу.
- Перебираю день за днём
- воспоминанья лета,
- когда мы были лишь вдвоём
- вопросом без ответа.
- Не размазня и не слабак,
- и не фанат рюмашек,
- мне просто без тебя – никак,
- как полю без ромашек.
- Мне без тебя, как в полынью
- сводить с судьбою счёты…
- Который месяц молча пью,
- придя домой с работы…
Отражение
- До дней своих последних, до конца,
- во сне меня ты будешь вспоминать
- и, глядя на уставшего юнца,
- меня невольно рядом представлять.
- Смывая утром окончанье сна
- и приводя себя в порядок в ванной,
- ты вдруг поймёшь, что здесь ты не одна,
- и улыбнёшься зеркалу чуть странно.
- Взъерошишь чёлку, лоб свой обнажив,
- вглядишься, будто важное забыла,
- самой себе прошепчешь: «Был бы жив,
- ах, как бы я опять тебя любила…»
Чужие
- И губы, и руки, красивое тело,
- которое ты от природы имела, –
- Надоело!
- И песни, которые мы уже спели,
- и тонны поваренной соли, что съели, –
- Надоели!
- И нежность, которая слаще повидла,
- слова, за которыми правды не видно, –
- Обрыдло[2]!
- Признанья, которые мы говорили,
- и клятвы, как гвозди которые вбили, –
- Забыли!
- И душ благородство, что в грош оценили,
- и наши мечты, что в ломбард заложили, –
- Сгнили!
- И верность, Иудой которую предали,
- измены, которые мнились победами, –
- Изведали!
- Как нам выбираться из лужи навозной?
- Упрашивать Бога молитвою слёзной?
- Поздно!
- Чужие…
Купина
- Забываются быстро прохожие,
- промелькнувшие и не похожие
- на любимых героев кино,
- с кем вы были всегда заодно.
- Забываются часто начальники,
- как дырявые старые чайники,
- в них дождаться нельзя кипятка,
- вот и память о них коротка.
- Кошельки и ключи забываются,
- (но находки их всё же случаются),
- а друзей не вернуть уже, нет,
- если сам ты нарушил обет.
- Забываем всё то, что нам хочется,
- как давнишние злые пророчества,
- забываем мы выключить свет,
- забываем, кого уже нет.
- Упускаем из вида всё главное,
- даже то, что бесспорно и явное,
- забываем мы сны и лица,
- как прочитанные страницы.
- Мы стираем из памяти прошлое,
- если в нём не осталось хорошего,
- забываем принять мы лекарства
- и за счастье отдать полцарства.
- Всё проходит и где-то заблудится,
- и во времени долгом забудется,
- только память хранит любимых,
- как купина – неопалимых…
Безнадёга
- Бездыханна безнадёга,
- в лёгких воздуха немного,
- выдох есть, а вдоха нет,
- и на всё один ответ.
- Жизнь похожа на сраженье,
- словно шахмат отраженье,
- только здесь зевать нельзя:
- пешка в ней важней ферзя.
- Здесь мечта соврать умеет,
- светит тускло и не греет,
- съеден пряник у мечты,
- в прятках вечно водишь ты.
- Над любовью здесь смеются,
- честью больше не клянутся,
- дёгтем мажет всё молва,
- уверяя, что права.
- Обнимают чьи-то руки
- ради блажи и от скуки,
- выплавляется свинец
- из нелюбящих сердец.
- Предают друзья и жёны,
- обзывая прокажённым,
- в ложь поверишь, если ложь
- к горлу свой приставит нож.
- Безнадёжна безнадёга,
- если веры в ней немного,
- безнадёжная стезя…
- Без надежды жить нельзя…
Карта
- Ты – карта краплёная, детище шулера,
- тебя отличить невозможно в колоде,
- как воду, которая пьётся из кулера,
- от той, что идёт на полив в огороде.
- Ты – карта кредитная, штучка из пластика,
- банк «Русский прикол», Master Card или Visa,
- не важен финал – твоя цель быть участником
- и встречу обставить земным парадизом.
- Ты – карта игральная в играх, что «втёмную»,
- в которых судьба, как последняя ставка,
- ты тело сдаёшь, словно комнату съёмную,
- а чувства пугаешь возможной отставкой.
- Ты – карта гадальная, можешь куражиться,
- давая намёки на призрак надежды,
- и, будто случайно, однажды отважиться
- позволить, как бонус, с себя снять одежду.
- Ты – карта дисконтная, щедрая скидками,
- но чувства твои не мешают рассудку,
- признанье в любви ты не выдашь под пытками,
- а если и выдашь, то будто бы в шутку.
- Ты – карта козырная, джокер без жалости,
- ты вместо любви хочешь только свободы…
- Как жаль, что желания нет, самой малости,
- открыть своё сердца, как цифры ПИН-кода.
Крикнешь
- Крикнешь… и отзовётся,
- эхом пустым вернётся,
- в голом лесу осеннем
- стынет в ветвях веселье.
- Осень – всегда итоги,
- счастью платить налоги,
- летних безумств медали
- с кожей с груди содрали.
- Больно, ещё как больно
- слёзы глотать невольно
- и одинокой птицей
- сердцем к любви стремиться.
- В поле у ветра спросишь:
- лето кому уносишь?
- И обезумевшей глоткой
- ветра хлебнёшь, как водки.
- Крикнешь – зачем же снова
- чувство всего лишь слово?
- Хочется быть любимым?
- Крик закуси рябиной…
Оловянный солдатик
«Все мы бабы – стервы, милый, бог с тобой, каждый, кто не первый, тот у нас второй…»
Симон Осиашвили
- Он не был даже у неё вторым,
- а может, был четвёртым, как десятым,
- он был влюблённым, но немолодым,
- как надлежит быть отставным солдатам.
- Она юлой крутила фуэте
- или стояла гордо, словно цапля,
- чтоб взгляд его терялся в декольте
- и истекал восторгом от спектакля.
- Солдат в немом восторге замирал,
- когда она с ним находилась рядом,
- и розами постель ей усыпал,
- и небо украшал ей звездопадом.
- Он ел, как кашу, повседневно ложь,
- которой, не скупясь, она кормила,
- но всё равно его бросало в дрожь,
- когда притворно ревностью корила.
- Надеждой, словно золотом, платил,
- хотя и слышал, будто бабы – стервы,
- но балерину эту он любил
- и верил в то, что будет всё же первым…
- Солдатик был из олова, чудак,
- но думал, будто сделан он из стали,
- и не менял мундир на модный фрак,
- как верность не снимает с вдов вуали.
- Когда же в доме начался пожар,
- (видать, воспламенилась где-то пакля),
- танцовщицу смял в пепел алчный жар,
- солдат влюблённый превратился в каплю.
- С тех пор расплавом капля та дрожит
- и сердце жжёт любовью безответной
- у тех, кто чувством этим дорожит,
- как туфелькой оставшейся балетной…
Нечаянная радость
- Ты моя нечаянная радость,
- лучик солнца в серый зимний день,
- снов моих и пробуждений сладость,
- счастья не родившегося тень.
- Ты моя весна, мои капели,
- половодье ждущих губ и рук…
- Жаль, что мы с тобою не посмели
- пересечь предвзятых мнений круг.
- Ты мое тепло, ты – бабье лето
- жизни, без тебя уже пустой,
- ты любовь, не давшая ответа,
- почему мне не дышать тобой.
- Почему, всю жизнь мою калеча,
- ты не скажешь мне: «Ты мой родной…»?
- Из роддома я тебя не встречу,
- и не мне везти тебя домой.
- Ты другого мёда вкусишь сладость,
- не со мной пойдёшь ты под венец:
- ты моя нечаянная радость,
- я – в тебя влюблённый, как юнец…
Ты меня по имени назвала
- Ты меня по имени назвала,
- подошла, решимости полна,
- и моё дыханье оборвала
- нежности горячая волна.
- Положила руки мне на плечи,
- смежив веки, волю дав губам,
- показалось, будто вечер вечен,
- и судьба вняла моим мольбам.
- Затянуло очи поволокой…
- Неужели мною ты больна,
- неужели я от сероокой
- получу желанное сполна?
- Неужели всё же ты решилась
- не скрывать счастливого лица?
- Нет, родная, это мне приснилось,
- не забьются в унисон сердца.
- Обняла руками мою шею,
- допустила до своей груди,
- только я тебе уже не верю,
- и меня за это не суди.
- Ведь зимою не приходит лето,
- не бывает дыма без огня,
- так и мне не получить ответа
- на вопрос: а любишь ли меня?
- Мне на шею положила руки,
- ласку подарила невзначай…
- Сердцу моему продляя муки,
- на вопрос сейчас не отвечай…
Измеренная жизнь
- Жизнь у неё вся взвешена,
- отмерена на весах,
- и верит она, что грешное
- простится на небесах.
- Жизнь её вся промерена,
- как в половодье брод,
- но и тогда уверенно
- она не пойдёт в обход.
- Жизнь на весах помешана,
- важен ей каждый грамм,
- чтобы от страсти бешеной
- не разойтись по швам.
- Жизнь её вся просчитана,
- свёрстана, словно план,
- а чувства других прочитаны,
- как заурядный роман…
Ты – серая мышка
- Ты – серая мышка, безликая бирка,
- от бублика вкусного круглая дырка,
- ты нолик без палочки, дробь без остатка,
- обертка шуршащая от шоколадки.
- Ты – лук без стрелы, ты без масла лампада,
- любви и страстей тебе в жизни не надо,
- ты пепел вчерашний, остывшая ласка,
- болото покрывшая мелкая ряска.
- Ты – рамка пустая без фото любимой,
- вся жизнь твоя комикс и страхи все мнимы,
- а может, бассейн ты (да как все упомнить),
- который забыли водою наполнить.
- Ты – компаса стрелка, ты просто обложка,
- ты – эхо в лесу, где мяукает кошка,
- служанка надуманных страхов и лени,
- любви ты боишься, как собственной тени.
- Ты – скучный бухгалтер, душа твоя – лед,
- дорога, которая в храм не ведет,
- собачка, которую слон раздавил…
- Мне жалко того, кто тебя полюбил…
Разные
- Мы на разных с тобой говорим языках
- и по-разному чувствуем сердцем, и дышим,
- ищем счастья в других, бродим, словно впотьмах
- и признанья в любви мы по-разному слышим.
- Даже ночью с тобой мы по-разному спим,
- я – подушку обняв, ну, а ты, как кулёчек,
- и всю ночь отчуждёнными рядом лежим,
- как судьбою оторванный плоти кусочек.
- Мы с тобою слова понимаем не так,
- им вверяем судьбу, как клинкам дуэлянты,
- и не можем понять мы друг друга никак,
- огранённые стёкла, приняв за брильянты.
- Ложь привычно с себя не снимает одежд,
- тонет правда во лжи, умирая прилежно,
- тает воском свечи свет сгоревших надежд,
- и любовь к нам спиной повернулась небрежно.
- Бьёмся насмерть, как кровные бьются враги,
- никогда, никому, ничего не прощая,
- возвращаемся снова на те же круги,
- никому, никогда, ничего обещая.
- И летят брызги яда от суетных ссор,
- и разят наповал отчужденьем испуга,
- разговор наш – немого с глухим разговор…
- И не видно лица, и не слышно друг друга…
Подлянка
- Я к нему подошел и сказал ему тихо:
- «Я люблю эту женщину. Ты, отпусти…»
- Улыбнулся недобро: «Не будил бы ты лихо…» –
- и в карман свою руку невзначай опустил.
- Я пытался ему о тебе говорить,
- что ты счастье мое неземное
- и никак невозможно тебя не любить,
- что хочу обвенчаться с тобою.
- Он в глаза не смотрел, он крутил головой
- и молитву шептал суеверно,
- и курил сигареты, одну за одной,
- зажигалкою щёлкая нервно.
- Только раз в разговоре он голос подал,
- он спросил, словно выдал награду:
- «А не думал ли ты, что уже опоздал…
- Ты уверен, что ей это надо?»
- Я случайно к нему повернулся спиной,
- показалось – меня ты позвала,
- оглянулся назад, слыша голос грудной,
- ты и впрямь чуть поодаль стояла.
- Я к тебе не успел даже шага пройти,
- нож мгновенно воткнулся мне в спину.
- Как же боль мне свою до тебя донести…
- и обиду… так бьют лишь скотину.
- Переспелою вишней я снег окропил
- и лежал, провожая глазами,
- как он по́д руку ловко тебя подцепил
- и пошёл, заиграв желваками.
- Ты шагам его в такт семенила за ним,
- и ушла, и назад не взглянула,
- но не он должником меня сделал своим,
- это ты в меня финку воткнула…
Покаянное
- Люблю другую… Господи, прости…
- За что ты мне послал такую муку
- и преподал страдания науку?..
- Ты душу мукой мне хотел спасти?
- Люблю другую… Думаю о ней
- в полночный час бессонницей томимый,
- мечтаю быть желанным и любимым,
- как одинокий майский соловей.
- Люблю другую… Господом клянусь,
- не сладострастьем чувство согрешило,
- и что бы мне молва ни говорила,
- под пыткой от него не отрекусь.
- Люблю другую… До скончанья дней
- готов делить с ней радости и скуку,
- и воскресать, преодолев разлуку,
- и быть ещё желанней и родней.
- Люблю другую, словно заболел
- болезнью вечной и неизлечимой:
- быть с женщиной с одной, неповторимой,
- с которой душу разделить посмел.
- Люблю другую… Господи, прости,
- пусть грешен я, но честь моя в поруку,
- готов отдать ей душу, сердце, руку,
- так дай же счастье в жизни обрести…
Я – зеркало
- Я – зеркало и сам в себя смотрюсь,
- и вижу то, что могут не увидеть,
- как ненависть свою же сам боюсь
- и как могу любить и ненавидеть.
- Мы в зеркале, как братья-близнецы,
- внутри давно похожие на трупы,
- зализываем раны и рубцы,
- с души пытаясь корки снять, как струпы.
- Как справедливы древние жрецы,
- дары богам не принося без крови,
- бесплодна месть, когда исход бескровен,
- как скучный шаг в манеже под уздцы.
- Я – зеркало, и я в него смотрюсь,
- и вижу то, что никому не видно,
- как близким быть обманутым обидно
- и как свою я ненависть боюсь…
- Боль наполняет злостью желваки,
- снять с отраженья хочется мне кожу,
- и, здравому рассудку вопреки,
- своё отображенье уничтожу.
- В лицо кулак… Пусть сгинет мой двойник,
- рука в крови и зеркало разбилось…
- Осколок всё же в сердце мне проник,
- а мне казалось, будто всё забылось…
Не с тем…
- Ты ляжешь спать не с тем и не с таким,
- который бы тебя любил до дрожи,
- готовым снять с себя свою же кожу,
- чтоб быть взаправду для тебя родным.
- Ты ляжешь спать не с тем и не с таким,
- а с тем, кто будет целовать привычно,
- и каждый праздник будет днём обычным,
- а будний день – совсем невыносим.
- Ты ляжешь спать не с тем и не с таким,
- который неотступно ночью снится,
- не с тем, с которым хочешь пробудиться
- и наградить его теплом своим.
- Ты ляжешь спать не с тем и не с таким,
- который счастью словно воздух нужен,
- который, ночью будучи разбужен,
- твоей любовью будет опалим.
- Ты ляжешь спать не с тем и не с таким,
- привычке многолетней угождая,
- свечу в своей душе не зажигая,
- поняв, что выбор твой необратим.
- Ты ляжешь спать не с тем и не с таким…
- С каким же чувством утром ты проснёшься,
- когда губами губ его коснёшься
- и вдруг поймёшь, увы, он повторим?..
- Ты ляжешь спать не с тем и не с таким…
Акварель
- Эскиз, мечтой написанный когда-то,
- нашла случайно память под капели,
- не угадать теперь ни лиц, ни даты
- в полупрозрачном шёлке акварели.
- Запрятались в углах рисунка тени,
- как снов былых надежды затаились,
- ещё тогда не знавшие сомнений,
- и эхом чувств наивных заблудились.
- А в середине кто-то пышет страстью,
- да так, что прожигается бумага,
- он трепетным мазком приник к запястью
- той, для которой слёзы – просто влага.
- Правдоподобной кажется натура,
- но всё же есть нюанс немного странный:
- заметно, как напряжена фигура
- и скрыт перчаткой палец безымянный.
- Эскиз влечёт пространством и пейзажем,
- наполнен беспокойством и смятеньем,
- укрыты чувства, словно макияжем,
- под выцветшим узором сожаленья.
- В полутонах цветов нет разногласья,
- и хочется в сюжет хороший верить,
- но акварель – всего лишь призрак счастья,
- а призраки умеют лицемерить.
* * *
- Эскиз, мечтой придуманный когда-то,
- нашедшийся под музыку капели,
- стал не судьбою, а листком измятым,
- листком давно забытой акварели…
Наверно, я сошёл с ума…
- Наверно, я сошёл с ума,
- мне всё равно, что ночь, что день,
- пускай тюрьма или сума,
- стрелок я или же мишень.
- Я сам не знаю, что я жду:
- зимой – весну, в мороз – капель?
- Не знаю путь, каким иду,
- и сколько в месяце недель.
- Наверно, я сошёл с ума,
- мне нечем без тебя дышать,
- и даже утром с солнцем – тьма,
- и задыхается душа.
- Идёт ли снег, сирень цветёт,
- в разгаре день ли, ночь без сна,
- пусть за окном метель метёт,
- твоя улыбка, как весна.
- Наверно, я сошёл с ума,
- не снять с меня судьбы оков:
- разлит повсюду аромат
- твоих волнующих духов.
- Безумство не остановлю,
- и в радость мне безумным быть,
- я всё равно тебя люблю,
- как ни пытался всё забыть…
Запах печали
- Я завидовал белым облакам в вышине,
- надо мною летевшим, как сладкая вата,
- о таких я мечтал в давнем детстве во сне,
- а теперь вижу только полоску заката.
- У судьбы лишь герои пощады не просят,
- принимая её без поблажек и проще,
- и слетают в кювет, если круто заносит,
- на ошибки свои малодушно не ропщут.
- Я не знаю, что день мне грядущий готовит,
- предсказуемо только движенье планет,
- я не знаю, когда мою жизнь остановит,
- не пришедший к утру долгожданный рассвет.
- Я дрожу, будто воздух, и крадусь, словно тень,
- я не чувствую горя чужого и боли,
- как разбитая пулями в тире мишень,
- как набитые тяжкой работой мозоли.
- Неисправен мой компас, стрелки нет на оси,
- я пространство вокруг постигаю на ощупь,
- как слепой ощущаю, если дождь моросит,
- и не слышу, когда моё имя полощут.
- Я уже привыкаю жить один в тишине,
- вот и имя моё только эхо доносит,
- неужели, что было, лишь привиделось мне,
- то, что ветер теперь равнодушно уносит.
- Дом заброшен, и нет ни калитки, ни сада,
- значит, так предначертано было судьбою,
- есть лишь память – следы на щеке от помады –
- и печаль, что по-прежнему пахнет тобою…
Пусть слепотой себя унижу
- Я сердцем этот миг предвижу:
- исчезнет время во Вселенной,
- константой став из переменной,
- когда тебя в толпе увижу…
- Взорвётся солнце, всё сжигая,
- надежды превращая в пепел…
- Из пепла мы судьбу не слепим,
- ошиблось время, ты – другая…
- С орбит своих сойдут планеты,
- закон нарушив притяженья,
- и, изменив своё движенье,
- пройдёшь ты мимо, как комета.
- Ты пролетишь, собрать пытаясь
- со звёздных россыпей алмазы…
- Кометы затмевают стразы,
- стеклом поддельным наслаждаясь.
- Подделки прячут, как секреты,
- как солнце прячется в затменье,
- вкушая тайно наслажденья,
- переступив через запреты.
- Ты будешь крохотной частицей
- лететь во мраке, чувств не зная,
- в любовь всю жизнь свою играя,
- до дыр зачитанной страницей.
- Когда тебя я вдруг увижу
- в толпе, с тобой соприкасаясь…
- Тебя не видеть постараюсь,
- пусть слепотой себя унижу…
Ветер
- Ветер позёмку гонит,
- кружит, как лисий хвост,
- в поле тебя догонит,
- чтобы задать вопрос.
- В кружеве, неуклюже,
- спросит: «Зачем живёшь?» –
- снегом следы утюжа,
- чтоб не ответил ложь.
- Вьюжит коварно ветер,
- крутит, сбивая с ног,
- как на вопрос ответить,
- знает, наверно, Бог.
- Разве сквозь стон расскажешь,
- губы не разлепить,
- то, что уже не свяжешь, –
- время порвало нить.
- С небом сравняет поле,
- мглою начнёт пугать,
- мёрзнут душа и воля,
- сил не осталось встать.
- Ветер напором клонит,
- что не подняться в рост,
- здесь же и похоронит,
- прямо в снегу – погост.
- Может быть, и приснится
- в этот последний день
- счастья Синяя птица
- или надежды тень…
Не жди
- Не жди меня, я не вернусь,
- ведь дом наш – пепелище,
- по углям бродит тихо грусть
- и день вчерашний ищет.
- Кружится пепел, словно снег,
- на седину ложится,
- так ко́роток надежды век,
- которая лишь мнится.
- Замедлит время быстрый бег,
- от дыма задохнётся,
- любовь замыслила побег
- и в дом наш не вернётся.
- Чуть вьётся вкрадчивый дымок,
- и угольки мерцают,
- а в горле горечи комок,
- но не от дыма – знаю.
- Я в том пожаре обгорел,
- без крыл своих остался,
- я без любви как овдовел
- и в пепле потерялся.
- Ночной пожар зальют дожди
- и заметут метели…
- Домой теперь меня не жди
- и не стели постели…
Пепелище
- Как пронзительно остро почувствуешь боль,
- когда ложь, словно бритва, судьбу рассечёт,
- и обидных упрёков посыплется соль,
- и начнёт злобно время свой новый отсчёт.
- Когда память всю грязь из себя извлечёт
- и прольются слова вызывающе грубо,
- и предъявит обиды просроченный счёт
- за аренду души и за лживые губы.
- С затуманенным взором, не видя лица,
- предадутся безумной жестокой охоте
- и устроят в отместку отстрел подлеца
- или стерву злорадно утопят в болоте.
- Эта ссора – война, в ней гуманности нет,
- как в бою рукопашном не быть состраданью,
- а признанья в любви – суета из сует,
- если веры им нет, пусть заслужат изгнанья.
- Здесь добро не в почёте и в плен не берут,
- и словами распишут, как мат на заборе,
- здесь презреньем измажут и грязью польют,
- и добьют ненавидящим взглядом за горе.
- И зажмурится совесть и память убьёт,
- забренчит мелочишкой в кармане, как нищий,
- но душа всё равно на свиданье придёт,
- чтобы прошлым согреться…
- На пепелище…
Судьба
- Он пил беспробудно и яростно, пил
- дешёвый портвейн и палёную водку,
- он только её в этой жизни любил
- за цвет малахитовых глаз и походку.
- Он помнил вкус слёз и дрожание ресниц,
- тепло её губ, озорную улыбку
- и голос, наполненный щебетом птиц,
- и день без неё выносил, словно пытку.
- Он запахи тела её сохранил,
- как помнит собака все запахи дома,
- который уютом её поманил,
- где всё в этом доме ей было знакомо.
- Собаке потом показали на дверь,
- которую вслед, навсегда, и закрыли…
- Как будет она без хозяйки теперь,
- когда на любовь к ней надежды лишили?
- Он помнил её заразительный смех
- и родинку точкой под левою грудью,
- и тел упоительный трепетный грех,
- подвластный любви и её право судью.
- Она была смыслом его бытия,
- последней надеждой влюблённого ло́ха,
- который, смысл жизни в любви обретя,
- был верен любви до последнего вздоха.
- Классической драмы окончен сеанс,
- судьба беспощадно его наказала,
- ему для любви не оставила шанс:
- «Ты – стар, есть моложе!» – прощаясь, сказала…
Кусочек торта
- Жизнь, как кусочек свадебного торта,
- но рай теперь совсем не в шалаше,
- порою больше хочется комфорта
- не только телу, но уже душе.
- Не радуют награды и подарки,
- с плеча чужого кажется пиджак,
- и письма из руки, как листья в парке,
- упав бесшумно, на полу лежат.
- Желанья нет повысить голос в споре,
- чтоб истины банальные гласить,
- вновь выбрать путь, который был проторен,
- и для души прощенья попросить.
- Готов прощать другим свои обиды
- и покаяньем искупать грехи,
- сложить с себя весы и меч Фемиды,
- чтоб отделить зерно от шелухи.
- Дни, как назло, становятся короче,
- а ночи каждый день ещё длинней,
- похожие на строчки многоточий,
- одна другой щемящей и грустней.
- И расстоянье мнится бесконечным,
- а каждый шаг, как в гору на подъём,
- всё чаще взор в Пути блуждает Млечном
- и замирает, оставаясь в нём.
- Союз непрочен выдоха и вдоха,
- как будто надо что-то им делить,
- никто из них не ведает подвоха,
- себя пытаясь паузой продлить.
- Блуждая в те́нях старого офорта,
- как капля ртути, жизнь ещё дрожит…
- Сухой кусочек свадебного торта
- на блюдце недоеденным лежит…
Дед
- Он так хотел внезапно умереть,
- что водку пил, курил до посиненья,
- а чтобы ум свой верою согреть,
- в ближайший храм ходил по воскресеньям.
- Молился на иконы, как и все,
- и перед ними зажигал он свечи,
- чтоб, наконец, на белой полосе
- закончился грядущий поздний вечер.
- Всё в этой жизни он познал давно,
- любовь и страсть, измены и разлуки,
- а дочь, которой было всё равно,
- как он живёт, его продляла муки.
- Он помнил её маленькой совсем,
- когда катал в прогулочной коляске,
- и жизнь была, как шоколадный крем,
- когда читал он на ночь дочке сказки.
- Ей объяснял пропорции секрет,
- по физике учил решать задачи,
- теперь её и внуков рядом нет,
- теперь он для неё ничто не значит.
- Жена ушла, рукой махнув: «Адью!» –
- а с ней и дочь, чтоб покорять столицу,
- признав в себе третейскую судью,
- при этом посчитав себя истицей.
- Дочь замужем давно, и внуки есть,
- но кто они, он до сих пор не знает…
- Чужим разлуку проще предпочесть,
- кто не успел взлететь, тот опоздает.
- Быть может, он не потянул с «ай кью»,
- как в сельском магазине продавщица?
- Так проще всё повергнуть забытью,
- чем продолжать есть едкую горчицу.
- Хотя он сам не гол – обут, одет,
- на пенсии, над головой есть крыша,
- но ждёт звонка и слов: «Ну, здравствуй, дед!» –
- или что дочь письмо ему напишет.
- Жестоки люди, близкие – вдвойне,
- свои лишь зная беды и заботы,
- а до других, то здесь, как на войне,
- им дела нет, всем, кроме них, нет льготы.
- Всё… Жизнь прошла… Каков её итог?
- В ком он теперь свою продолжит душу?
- Одна надежда – не откажет Бог,
- что не заставит долго бить баклуши.
- Он так хотел внезапно умереть,
- что тот, кто наверху, пошёл навстречу…
- Ведь если может только смерть согреть,
- пускай он будет хоть в надежде вечен…
Позёмка
- Смеркалось… Позёмка по полю мела,
- и ветер взывал, словно дьякон с амвона,
- ты снега белее и мела была,
- смущённо с порога взглянув на икону.
- Сняла капюшон, как фату, с головы,
- вошла и присела на краешек стула,
- давая понять, что теперь мы на «вы»,
- по-детски в озябшие пальцы подула.
- Не глядя в глаза, подбирала слова,
- волнуясь, как будто себя предавала,
- сидела чужой, ни жива ни мертва,
- но с духом собравшись, мне всё же сказала:
- «Прости, что так вышло, как ты не хотел,
- чтоб стала женой я кому-то другому,
- но, видно, костёр наш с тобой прогорел
- и пеплом накрыл прошлой страсти истому.
- Да знаю, что горько… но всё же скажу
- и правдой закончу последний наш вечер,
- наверно, пора – замуж я выхожу,
- я верю – ты сильный, и время всё лечит.
- Ты знаешь, с тобой не смогла бы я жить,
- чтоб счастьем своим без забот наслаждаться,
- но если ты хочешь – мы можем дружить
- и изредка снова, как прежде, встречаться…»
- Себе не лукавя, я ждал их давно,
- её откровений, что надо расстаться…
- Бессилье душило… Открыл я окно…
- Закончился день, начинало смеркаться…
- Смеркалось… Позёмка по полю мела,
- как будто полой своего балахона…
- Любовь ты сегодня мою предала,
- лампада погасла в углу у иконы….
Гармошка
- Будничный день на исходе,
- звёзды украсили свод,
- жизнь замерла́ в огороде,
- спит утомлённый народ.
- Где-то играет гармошка,
- душу басами щемит,
- то замурлычет, как кошка,
- то словно птаха взлетит.
- Может смеяться довольно
- или заплакать навзрыд,
- словно ей сделали больно,
- грустным укором звучит.
- Боль свою в звуках запрячет,
- спрятав её про запас,
- пальцы по кнопочкам скачут,
- будто ударились в пляс.
- Да, не срослось, не слюбилось,
- вот и страдает душа,
- и ничего не забылось,
- верхней октавой дыша.
- Без партитур и клавиров
- память ей пальцы хранят,
- звуки от кнопок пунктиром
- к той, кого любит, летят…
Любит – не любит
- Вновь с кофейною гущей промашка
- получилась, как я ни старался:
- там, на дне, появилась ромашка,
- словно рок надо мной насмехался.
- Так уж было – на луг у овражка
- забредал, в разнотравье купался
- и гадал целый час на ромашке,
- о любви говорить с ней пытался.
- Полевой я не верил ромашке,
- мне гадала герань луговая,
- что родился я сразу в рубашке,
- и любовь меня ждёт роковая.
- Мне соврал василёк синеокий,
- что лишь он моё счастье рассудит,
- но ответ был от счастья далёким,
- ведь опять получалось – «не любит».
- На траве, в небо глядя, влюблённый,
- я лежал, всю испачкав рубашку,
- мир казался мне сине-зелёным,
- как домой приведённой дворняжке.
- На душе словно камень тяжёлый
- неприкаянной болью томился,
- утешали меня гулом пчёлы,
- что я просто гадать разучился…
Хорошо
Ю. Мориц
- «Хорошо быть молодым,
- за любовь к себе сражаться,
- перед зеркалом седым
- независимо держаться».
- Хорошо, когда ты мал,
- всё имеешь то, что надо,
- три ступеньки прошагал,
- ждёшь игрушку, как награду.
- В школу утром не вставать,
- можно спать хоть до обеда,
- до чего же благодать
- сладкий торт с утра отведать.
- Хорошо быть молодым,
- карты жизнь сама разложит,
- день грядущий, словно дым,
- память прошлым не тревожит.
- Можно с чистого листа
- сочинять в стихах романы
- и вычёркивать места,
- где похож на донжуана.
- Хорошо в расцвете сил
- знать прошедшей жизни цену,
- кто б тебе ни говорил,
- что пора уйти со сцены,
- что пора чехлить ружьё
- и заканчивать охоту,
- что осеннее рыжьё
- погрузит любовь в дремо́ту.
- Хорошо быть пожилым:
- умным, опытным, умелым,
- был брюнетом – стал седым:
- цвет волос торопит тело.
- Дух сбивается на шаг,
- тело всё еще гарцует,
- для любимой – яркий флаг:
- это сердце салютует.
- Хорошо иметь мечту
- вместе с милой не проснуться,
- пусть тот день и час зачтут…
- Вдруг захочется вернуться…
Ты похожа на блики
- Ты относишься к тем,
- кто не скажет: «Люблю!» –
- и второй промолчишь,
- и тем более первой,
- даже если тебя
- всё же я умолю,
- от ответа уйдёшь
- ты с улыбкой манерной.
- Ты относишься к тем,
- кто не скажет: «Давай
- всё забудем плохое,
- попробуем снова…» –
- чтобы радость шампанским
- лилась через край
- и над дверью входной
- красовалась подкова.
- Ты относишься к тем,
- кто не верит в себя,
- кто боится в любовь
- с головой окунуться,
- и, одну лишь себя
- непомерно любя,
- позволяешь к себе
- иногда прикоснуться.
- Ты относишься к тем,
- кто не скажет: «Прости…
- Я была не права,
- и закончим всё миром…»
- Ты не можешь любовь
- через смуты нести,
- ты не точка в конце –
- продолженье пунктиром.
- Ты относишься к тем,
- кто не скажет: «Поверь…» –
- в то, что больше не будет
- обидного спора,
- ты забудешь меня,
- лишь закроется дверь,
- и причину найдёшь
- для войны и раздора.
- Ты относишься к тем,
- кому свет фонаря
- ярче тысячи солнц
- в представленьях слепого,
- ты похожа на блики
- в куске янтаря,
- где застывшие страхи
- от чувства былого.
- Ты относишься к тем,
- кто не скажет: «Люблю…»
Если б ты меня любила…
- Если б ты меня любила
- не богатым, не крутым,
- то меня бы не кормила
- обещанием пустым.
- Если ты бы захотела
- быть любимою моей,
- то назло молве сумела
- стать свечой моих ночей.
- Если ты бы захотела
- быть мне главной из наград,
- ты душою бы не тлела
- и не строила преград.
- Ты бы взглядом не молчала
- и намёком не врала,
- чувством чувству отвечала
- и со мною ты была.
- Ну, а если бы хотела
- меня суженым назвать,
- ты другого бы не смела
- ночью в губы целовать.
- Ты мне дверь не отворила
- и дышала ты не мной,
- а другого полюбила
- и не стала мне родной…
Ночное
- Я в ночное уйду
- со своими опять скакунами…
- Ах вы, кони мои, –
- это память о прошлом моём,
- никуда нам не деться,
- всегда неотступная с нами,
- словно совесть она,
- неразлучны мы с нею вдвоём.
- Я костёр разведу
- из щепы мимолётных видений
- и подброшу в него
- то, что близко и дорого мне,
- разгорится огонь,
- задрожат и завьюжатся тени,
- и увижу тебя
- в очищающем этом огне.
- И увижу тебя –
- мою самую первую женщину,
- ту, которой в любви
- многократно я клялся своей,
- ты – отрада моя,
- хоть с другою давно мы повенчаны,
- ты – надежда и боль
- до конца моих суетных дней.
- Зачерпну из костра
- я белёсого дыма в ладони,
- дальних стран и дорог
- терпкий запах и вкус пригублю,
- и копытом забьют,
- и тревожно заржут мои кони,
- и пройдут предо мной
- те, кого я любил и люблю.
- А пройдут предо мной
- и друзья прошлых лет, и родные,
- все, кому был я верен
- и кто верил ответно в меня,
- вот стоят, глядя грустно,
- средь пламени, словно живые,
- протянуть бы им руку,
- но жгуче дыханье огня.
- Вы простите меня,
- если я вдруг кого-то обидел,
- был без меры я горд,
- и заносчив, и, может быть, груб,
- долго ждать не умел
- и сомненья свои ненавидел,
- всё куда-то спешил
- и на доброе слово был скуп.
- Покаяния дым
- в чёрном небе ночном растворится,
- словно страждущий в церкви,
- затихнет душа до утра,
- а забрезжит рассвет –
- зазвенят колокольцами птицы
- и подёрнутся пеплом
- горячие угли костра.
- Догорит мой костёр,
- я коней подзову, расстреножу,
- пусть летят скакуны,
- словно стрелы, сквозь лес напролом,
- соберу их в ночном,
- снова светлую грусть растревожу…
- Ах вы, кони мои, –
- это память о прошлом моём…
«Собака баскервилей»
- Дворовый пес – «собака Баскервилей», –
- здоровья вам и пожеланья сна…
- Ах, если б нас так все вокруг любили,
- как безнадежно любит вас она.
- И ради вас терпеть готова боли,
- за вами вслед на край земли идти,
- что может быть ещё желанней роли,
- чем ждать хозяев, даже взаперти.
- Как нестерпимо быть ей нелюбимой
- И, вам навстречу морду протянув…
- Но вот и вы сейчас пройдёте мимо,
- на мокрую дворнягу чуть взглянув.
- Она готова вылизать вам руки,
- держа в секрете то, что голодна,
- но вы её погладите от скуки,
- и вновь она останется одна.
- Посмотрит вдаль с тоскою безнадёжной,
- слезу мохнатой лапою смахнёт,
- не веря в то, что счастье невозможно,
- и глубоко, прерывисто вздохнет.
- На лапы ляжет, поскулит немного,
- судьба собачья – не завидуй ей,
- пойдёт прохожий прежнею дорогой,
- через минуту позабыв о ней.
- А пес дворовый рода «Баскервилей»,
- засеменит вдоль улицы опять,
- куда, не зная сам, но чтоб любили,
- чтоб не смогли, погладив, потерять.
- ………………………………………..
- Порою жизнь – безрадостная штука,
- ведь нам милей спокойствие своё,
- и неизвестно, кто же больше – сука:
- собака или гладивший её?..
Не долюбив
- Жаль, что уйду, тебя не долюбив
- и не узнав, что для тебя я значу,
- уйду, любовь свою к тебе убив,
- отдав другому счастье и удачу.
- Отдам другому запах твой и смех,
- и губ тепло, и трепетное тело,
- он станет для тебя роднее всех,
- а я уйду, как ты того хотела.
- Отдам дыханье, твой лукавый взгляд,
- то, от чего я как снежинка таю,
- тебя оставлю, не взглянув назад,
- уйду, а встретив снова, не признаю.
- Мы оба знаем – время истекло,
- я опоздал, а ты не торопилась,
- и лопнула надежда, как стекло,
- и в сердце безнадёжность поселилась.
- Уйду совсем, тебя перечеркну,
- как записи ненужные в блокноте,
- но прошлое своё не упрекну,
- лишь скорость увеличу в повороте.
- Что ж, вышло так, и нам не повезло,
- жизнь нас, в конце концов, не обвенчала,
- и незачем судьбе своей назло
- пытаться всё переписать сначала.
- Пусть даже, если рок несправедлив,
- я от судьбы глаза свои не прячу…
- Жаль, что ушёл, тебя не долюбив,
- и не узнал, что для тебя я значу…
Стынет озеро…
- Стынет озеро тихо и жутко,
- в полынье в окружении льда
- замерзает затравленно утка,
- та, которой лишь путь в никуда.
- Два крыла крякве дробь перебила,
- не взлететь ей уже никогда,
- а того, с кем гнездо разделила,
- помнит небо и эта вода.
- День, другой… и, бедой своей клича,
- утка выбрала жизни лимит…
- Жаль, что многим удобен обычай
- оставлять – кто уже не взлетит.
- Захлебнётся вечерним морозом
- дикой утки отчаянный крик,
- вороньё загалдит на берёзах,
- и прошепчет молитву тростник.
- День закончится грустною прозой,
- словно саван накинуть спеша,
- ляжет хлопьями снег, будто розы,
- и позёмкой завьюжит душа…
Умирала женщина в палате
- Умирала женщина в палате
- на больничной койке… Эх, не в масть…
- Медсестричка в беленьком халате
- не умела в вену ей попасть.
- И пока девчонка колдовала
- над её безжизненной рукой,
- женщина счастливо вспоминала,
- как её любил не муж – другой.
- Пусть и целовал её украдкой,
- но она, как мотылёк в свече,
- обжигаясь лаской терпко-сладкой,
- засыпала на его плече.
- Как ласкал до нежного озноба,
- растворяясь в ней всё вновь и вновь…
- Хоть в любви и не клялись до гроба,
- Может, это и была любовь?
- Только всё же не сложилось счастье,
- не ему она сказала: «Да».
- Всё равно – и в солнце, и в ненастье
- помнила о нём она всегда.
- Долг его – поднять на ноги сына,
- долг её – пред мужем и роднёй…
- Быть бы вместе им одним единым,
- быть бы вместе им одной семьёй.
- Так и жили, отделясь долгами
- и желанной не подав руки,
- не смогли, не стали берегами
- у одной-единственной реки.
- Жизнь прошла размеренно и серо,
- как один осенний хмурый день:
- дом, семья, ненужная карьера,
- чувства пересохшего в меже́нь[3].
- Где же он, единственно любимый,
- чьим теплом хотелось дорожить?
- И щемило прошлое незримо
- сердце, утомившееся жить.
- Сердце не умеет жить обманом,
- без любви страдая и греша,
- породнилась с вечным океаном
- в маяте живущая душа.
- Умирала женщина в палате,
- ей ещё пожить бы, да напасть –
- медсестричка в беленьком халате
- не успела в вену ей попасть…
Медсестричка
- Палата, три на пять, на восьмерых,
- и в ней на всех едва хватает места,
- и каждый день туда, без выходных,
- входила медсестричка, как невеста.