Читать онлайн Петля бесплатно

Евгений Кострица

* * *

Пролог

Бездна глубокого космоса цвела пестрым шлейфом туманностей и миллиардами звезд. Казалось, протяни руку и зачерпнешь полную горсть. Это обманчивое ощущение близости скрывало непостижимую для нас бесконечность. Ее безграничную пустоту невозможно принять, ум требовал хоть какой-то опоры. Надежды, мечты, даже любовь – всё обреченно тонет там, где нет ни света, ни тьмы. Нет и того, кто бы это отметил. Того, кто бы там жил.

Настроения не было, мысли вязли, пропитанные угнетающе мрачной патетикой, и асур раздраженно мотнул головой. Это движение разбудило гнездо белых змеек, украшавших череп благородного демона вместо волос. Три красных глаза под ними гневно сверкнули. Последняя попытка добыть артефакт закончилась столь же бесславно, как и все остальные. И всё из-за банальной привязанности к обычному смертному! Другим словом эту глупость назвать просто нельзя.

Недалекие люди! Истинная любовь доступна лишь божествам и асурам! Она возвышенна, драгоценна и редка, как пульсар. И, конечно же, ее нельзя получить просто так. Человек слишком мало живет, чтобы это понять. Такая любовь – дар и проклятие. Вкусивший ее обречен блуждать в лабиринтах многие жизни. Сколько их уже позади?

Мара сжал кулаки так, что когти впились в ладонь. Боль отрезвляла. После гибели Нимы, он не находил себе места ни в одном из миров. Все бессмысленны и пусты без нее, в них лишь неясные тени. И все же реинкарнация где-то случилась! Ее надо найти.

Сделать это стало единственной мечтой и надеждой. Для этого можно использовать энергию забывшихся в аватарах божеств. Проекции этих могучих существ скитаются по мирам, как и все. Как правило, распознать их почти невозможно, но Мара нашел подходящую жертву. К сожалению, Черный Кроль дал достойный отпор.

Поначалу условия и обстоятельства складывались довольно удачно, но почему-то опять неудачно сыграли в конце. В самый последний момент цель ускользала. И так повторилось несколько раз.

Мара не понимал, где ошибся. «Семь Стражей Глаза» спутали карты его тонкой игры. Просчитать всё мог бы только сам Бшишма или демон Лапласа. Но уж никак не обычный асур.

После очередной неудачи Мара решил больше не лезть на рожон. Разумнее зайти с черного хода. Использовать кого-то из свиты и завладеть оружием Черного Кроля. Только так можно выиграть эту игру.

И потому асур мрачно просматривал несколько доступных ему измерений. Благо в свое время сделал закладки, позволяющие спроецировать себя прямо в них. Крошечный вирус в теле Сансары. Когда-то Мара считал себя одним из тех, кто ее сотворил. Но тот, кто лишь посадил ядовитое семя, не может называться творцом. Скорее, одно из условий проявления того, что до этого мирно спало.

Так или иначе тьму разбудили, и Сансара неожиданно быстро распространилась по смежным планам. Одна капля упавших чернил пропитает всю книгу. Один синтетический разум изменит весь мир.

Но пока этот чуждый интеллект еще по-своему детский. С ним не должно быть проблем, он только знакомится с миром. Изучает божеств, монстров, людей. Проблема в другом. И это «другое» принимает очень разные формы.

Мара отчетливо понял, что Нима не хочет видеть его…

1

Последнее утро уходящего года у Мити не задалось, хотя вроде бы хорошо начиналось. Перед завтраком удалось выменять благородно заплесневевший сыр на стакан сладкой жидкости, которую здесь гордо называли компотом. Зелье давало прибавку к ловкости на весь день, но изысканно вонючий сыр обожали рогатые мыши. Шельмы игнорировали штатные сухари, которые нехотя выдавал завхоз для прикормки.

Разумеется, без бонуса к ловкости можно обойтись, но ободранные коленки лечить дороже. За рога щедро платили, а их легко сломать, когда тащишь мышь из норы. Без сыра в нее придется лезть самому, а ушлые грызуны своих не сдавали и до последнего держали друг дружку за лапки.

Митя не любил наряд в подвал за сырость, щипучих призраков и говорящую плесень. А главное – Веруся панически боялась мышей, а значит, опять свалит на него всю работу. В прошлый раз в рану попала инфекция, и лекарства пришлось покупать за баллы заслуги. Спасти от острых мышиных клыков могла бы броня, но на Митиной одежке ее почти не было. Его стиль предполагал скорость и выносливость, а мальчики, выбравшие специализацию «Защиты», ходили не спеша и с достоинством. Как правило, они носили суровые черные шорты и белоснежные рубашки с коротким рукавом. Контраст символизировал силу духа и серьезность суждений, а с ними в детском саду традиционно непросто. Этот наряд неплохо держал средней силы укус, а в комплекте с полосатыми гетрами добавлялось еще и сопротивление к сплетням и магии зависти.

Правда, полосатых в группе Мити было немного. Обычно в них щеголяли дети постарше. У них за плечами не один рейд «За Гараж». Жаль, что маленьких туда не пускали. Зверюги водились там злые и знатные. Мите они были не по зубам, но он не раз представлял, как бросит под ножки Веруси дивную шкурку. Пушного щенколыба добыть мог не каждый. Даже тех, кто выдерживал заряд умиления, монстр бывало жестоко зализывал.

Воскрешение для младшей группы не столь болезненно, сколь унизительно. Болевой порог снижен до рекомендуемых отделом социальной опеки значений. Процесс занимал примерно два дня и вешал проклятие бессилия еще на три, списывая драгоценные баллы «заслуги». Их у Мити было немного. Упасть в глазах Веруси нельзя, поэтому он взял сыра на двоих, хотя в канун Нового года цена явно завышена.

Обменный курс колебался для каждой позиции из меню в зависимости от выданных няней нарядов. Особенно ценились кубики сахара и сухофрукты с бонусом к силе. Для Мити же больше важна выносливость, которую давала только ароматная мясная подливка. К несчастью, сейчас она бессмысленно сохла на рубашке обидчика.

Виной тому стала глупая выходка разъяренной Веруси. Глупая, потому что осадить наглеца можно было умнее. Новичка, которого вчера привели в группу, звали Диманом. Паренек день присматривался, а на раздаче еды вдруг решил резко изменить свой статус в иерархической лестнице. Возвыситься проще, унизив другого, надо лишь найти безобидную цель. Недолго думая, Диман выбрал самую щуплую. Мальчик в зеленых колготках держался особняком выглядел странно. Кто б такие надел в здравом уме?

Только изгой. Пария, подбирающий ненужные шмотки. Так считали многие, кто Митю встречал первый раз. Он был худым, но жилистым, а это не считывалось в общедоступной статистике. Да, полоска жизненных сил коротка, зато и таяли они неохотно.

Новичок запустил пробный шар, ядовито сострив по поводу зеленых колготок. Очередь с подносами мгновенно затихла. По морде здесь давали за меньшее, но объект насмешек лишь раздраженно поморщился. Свои Митю знали и старались держаться от него на дистанции. В повышении репутации он давно не нуждался, а недалекий Диман не виноват в своей глупости. Это генетика. Иначе, как можно не заметить Верусю? Рыжее исчадие ада ходило за Митей как тень, выглядя милым и славным ребенком. Но только для тех, кто ее хорошо не узнал.

Специфика талантов Веруси диктовала особый рисунок боя, который едва ли кто-то мог повторить. Ее партнер обязан быть терпеливым и быстрым, поэтому выбор экипировки выглядел странным. Колготки давали повышенный шанс уворота и штраф к силе, поэтому их обычно брали девчонки. Митя же был равнодушен к гендерным и прочим условностям. Он без раздумий надел бы кастрюлю, имей та чуть лучшие статы, чем шлем.

Не получив отпора, Диман тем временем разошелся всерьез:

– Ты что, оглох, Робин Гуд? Колготочки, говорю, у тебя бабские!

Митя демонстративно отвернулся, проигнорировав вызов. Не драться же на завтраке с таким недоумком? Обоих накажут, а впереди и так тревожно маячил наряд. На пару с Верусей предстояло дежурство в подвале, а она терпеть не могла рогатых мышей. Видимо, поэтому сегодня необычно тиха.

Тем временем рассвирепевший противник перешел от слов к делу. Решительным коротким движением он выплеснул на жертву компот. У Мити сработал уворот, и мутное содержимое стакана досталось соседям. Такого здесь простить не могли.

Диман изменился в лице, получив вызов на пять дуэлей сразу. К столь закономерному и поучительному финалу Митя ничего добавлять бы не стал. Но Веруся добавила. По-женски аккуратно взяв с его подноса тарелку, она молча перевернула ее над оторопевшим агрессором.

На мгновение в столовой стало пугающе тихо. Все развернулись и посмотрели на дверь с табличкой «кабинет воспитателей». Ведущие из нее рельсы угрожающе вздрогнули. Завизжала сирена, и створки ворот с лязгом поднялись, выпуская из темноты Матильду Ивановну. Бронированный корпус нянечки был начищен до блеска. Ведро-маячок пылало праведным синим огнем, манипуляторы расчехлены и переведены в боевой режим. Машина медленно ворочала башней, будто принюхиваясь. Нарушителя дисциплины она вычисляла на раз.

Разбор полетов оказался коротким. Нянечка восстановила порядок, но не Митин гуляш. Без его бонусов в подвале будет непросто. К тому же Матильда Ивановна выдала новый наряд: вместо «Подвала» – «Комната игр», а это пренеприятное место. Вердикт суров и несправедлив, но кто станет спорить с машиной? Точно не Митя. А вот Веруся поспорила.

В итоге наказание ужесточили, внеся неприятные поправки в меню всех троих. Манная каша и рыбий жир заметно снижали интеллект, а их придется жрать всю неделю, что Митю сильно расстроило. Теперь даже мыши будут умнее. Впрочем, ментальное превосходство Веруси и раньше не было столь очевидным.

Зачем она влезла? Куда так тупить? С «Комнатой игр» очень долго возиться. Шансов закончить до утренника у них почти нет. И это еще повезло, Матильда Ивановна строга и злопамятна. Куда она отослала Димана? Лучше не знать. После ее наказаний часть детей больше не видели.

– Ну что, довыпендривался? – проворчала Веруся, полируя ноготки перед «Комнатой игр».

– Тсс… – прошипел Митя прислушиваясь. Тишина за дверьми ему не понравилась. Редкие постукивания там лишь усугубляли тревожность.

– Минус конфеты, мандарины, подарки… – начала перечислять Веруся. – Стих учила, голову мыла! А наряд «инфернальной снежинки»? Хоть представляешь, сколько он стоит?

Митя представлял хорошо. Хотя бы потому что сам его шил. Его костюм «звездочета» обошелся на порядок дешевле. За рюшки, стразы и прочую милоту здесь просили дороже брони, но на женщине экономить опасно. Плохой шоппинг делал Верусю несчастной и слабой. А вот сытая она была зла и прекрасна. Ее сила питалась энергией негативных эмоций. Если подыграть, можно на утренник даже успеть.

– Я-то здесь при чем? – потихоньку начал заводить ее Митя. – Косо не смотрел, пальцем не тронул…

– А тебе и не надо. Рожа сама кирпича просит! Серегу помнишь? Его день рождения? Бедняжку всё еще ищут, а ведь хорошенький был! – Веруся высекла яркий сноп искр, досадливо полоснув по двери коготками.

Теперь разозлился и Митя. Это она заставила его ревновать! Вот и сорвался.

Сереженьку они тогда похоронили под плинтусом. В садике несколько таких «мертвых зон». Эту Митя нашел во время ремонта. Воскрешение в ней замедлено в тысячи раз. Лет через сорок мальчик вернется.

– Нечего хвостом было вертеть! Диман тоже понравился?

– Так… Сколько у нас еще времени? – сменила тему Веруся.

– Минут десять еще… – растерялся Митя.

Вот теперь напугала всерьез. Почему сорвала «накачку»? Комната сложная, а он и так без «подливки». Злости может попросту не хватить. Последнее время подруга сама не своя. Приболела? Или что-то задумала?

– Вот скажи, тебе нравится здесь? – испытующе посмотрела Веруся.

– Ммм… Да в нашем садике еще вроде неплохо… – замялся Митя. – Другие же хуже, как говорят. А что, хочешь уйти?

– Хочу! – подтвердила она. – Но не из садика, а сразу из мира.

– Умереть? Насовсем? – округлил он глаза.

– Дурак что ли? Нет, разумеется! Просто здесь душно и скучно. Мир так себе. Где-то наверняка есть другой.

– Вот оно что… – понимающе кивнул Митя. – Рыбий жир уже ела?

– Он у тебя вместо мозгов! – огрызнулась девчонка. – Не пойдешь? Тогда откопаю Серегу!

Угроза подействовала. Митя скрипнул зубами, не представляя себя без Веруси. Да, мозг выносила на раз, но в этом есть свое удовольствие. Без подружки мир сразу становился уныло-бесцветным. В ней сладкий яд, необузданный хаос и бездна энергии. Вот только злиться должна она, а не он. Ему сейчас нужен холодный рассудок.

Веруся считалась лучшим бойцом в младших группах. Класс «Феечка», подкласс «Стерва», сила обусловлена генерацией злости. Митя – «Разбойник», подкласс «Тихий убийца». Они идеально подходили друг другу. Девочка конвертировала негатив в разрушение и косила врагов как траву. Митя же максимально развил навык «Всегда виноват». Уникальная способность переводила весь полученный урон на него, позволяя Верусе почти забыть о защите.

– Постой-постой. Расскажи, что хочешь-то? – смягчил Митя тон.

– Что? Надоели монстры и с детьми борьба. Хочется ликера, кофе и раба! – язвительно продекламировала Веруся.

– А серьезно?

– А что хочешь ты? Сменить колготки на штаны? И всего-то? – брезгливо смерила взглядом она.

– Скоро синие купим. Потом фиолетовые, а там и желтые… легендарные… – Митя мечтательно зажмурился и шмыгнул носом.

– А после них шмот на ранг выше и по новому кругу? Романтика! – воскликнула она с ядовитым сарказмом.

– Потом старшая группа, выпускной, школа, академия, фронт и… – запнулся Митя.

– Могила! – закончила она за него. – Надгробие и эпитафия: «Недоумок убил миллион монстров». Фу быть таким! Какой в этом смысл?

– Ну… типа крут… – пожал он плечами.

– Типа туп! Очнись! Ты же болен!

– Давай к делу! – занервничал Митя. Постукивания за дверью становились всё громче. – У нас еще три минуты. Раскопала чего?

– Да! Мир, где весело и непредсказуемо. Где сразу не отличить человека от монстра. Где необязательно их убивать! – заговорщицки зашептала Веруся.

– А такие бывают? – засомневался он.

– Бывают! Они «за текстурами». Мы выберем кем быть, что делать, куда идти, кого убить или любить. И цвет колготок там не важен!

– Мир без цветовой дифференциации штанов не имеет смысла! – убежденно заявил Митя.

– Такой и нужен. Бессмысленный, значит, свободный. Сотни разных смыслов! А здесь все сводятся к одному: убил – полутал, убил – полутал! Сегодня Новый год! Хочется загадки, неизвестности, волшебства! – топнула копытцами девочка. Они у нее были серебряными, а не из дешевого пластика, как у всех остальных.

– Так не бывает. Всё жестко обусловлено. Если есть причина, то будет и следствие, – холодно возразил Митя, надеясь, что подружка вот-вот образумится.

– Нет, случается и без причины! – запротестовала Веруся. – А мой мятежный дух? Моя свобода воли?

– Ты хоть понимаешь, что дискурс с тобой тогда невозможен? Ты вводишь исключения для якобы независимых сущностей. Оборвала логические цепи, разрушила связи. Если что-то произойдет без причин, то всё непредсказуемо и хаотично. Это мир абсурда, где в любой момент может произойти что угодно. Как в таком жить?

– Бу-бу-бу! Такой занудный! – надула губки Веруся. – Здесь мы всё уже видели. Знаем, что было, стало и будет. Почему не попробовать что-нибудь новенькое? Серега вот мне предлагал…

– Хорошо, давай попробуем! – торопливо оборвал ее Митя. – Что надо делать?

Если уж что-то придумала, то не отступится – рассудил он. Женщину разубеждать бесполезно. Пусть больно стукнется в стену. Тогда хоть присмиреет на время.

– Пойдем на утренник! – просияла Веруся. – Но надо очень постараться. Должны успеть.

– И что тогда?

– Помнишь Степу? Который пропал в ту новогоднюю ночь?

– Так не просто пропал. За ним «он» пришел… – опасливо оглянулся Митя, будучи мнительным и суеверным. Это имя старались не произносить.

– Нет, Степа сбежал! И меня звал с собой. Только я не пошла, – с гордостью призналась Веруся.

– И молчала? Куда сбежал?

– «За текстуры». Степа всё рассказал: Дед Мороз – это Темный Игрок! У него даже борода накладная.

Митя ошарашенно смотрел на подругу. Степа, Серега… А скольких еще он не знает? Все, кому Веруся строила глазки, пропали! Теперь его очередь? Ведь за дверями чудовище!

Да и перед ними… тоже не хуже… Он опасливо смерил взглядом Верусю.

О Черном Игроке, облюбовавшим детский садик, ходило много жутких слухов. Чудище озорно, огромно, стозевно. Говорили, что темная душа ищет покоя, высасывая жизнь из своих маленьких жертв. «Комната игрушек» одно из мест, в котором она появляется. К счастью, во время визита зона блокируется, а прибираться после него заставляют детей.

– Ну, допустим. Хочешь выпросить у него некий ключ? – осторожно предположил Митя, вновь прислушиваясь. Кажется, монстр еще здесь. Слышно, как дышит за дверью. Она откроется, когда он уйдет.

– Ключ надо выкрасть! Я ждала этого момента весь год!

– Как? Рядом с Дедом Морозом сторожевая Снегурочка бдит!

– А у меня ты! Отвлечешь, когда расскажу мой особый стишок, – подмигнула Веруся.

– Чем отвлечь-то? – невольно отступил на шаг Митя.

Вдруг не отвяжется? Снегурочка – дама серьезная. Примерно два центнера весом, три глаза, шесть рук. Вобьет в пыль не заметив. Да и подарки у Деда Мороза порой очень тяжелые. Вован, к примеру, заказал огнемет.

– Чем хочешь! – отрезала Веруся. – Ты мужик или нет?

Этим вопросом почти всегда и заканчивался их диалог. Определение глубокого и многослойного понятия «мужик» Митя уточнить не решался. Смысл варьировался в зависимости от ситуации. Веруся использовала бесчисленную палитру оттенков: от презрительного до восхищенного придыхания и поволоки в глазах. Сказать «нет», Митя не мог. Вокруг Веруси так и вились разные Стёпы-Сережи. Подружку уже не остановить, а он без колебаний пошел бы за ней даже в пекло.

– Дура! – обреченно выдохнул он, поднимая ее градус злости.

– Хорошо. Еще! – глазищи довольно сверкнули.

– Конченная сука, куда ты нас тащишь? – грубо спросил Митя, обожая такие моменты. Сейчас мог сказать всё, что действительно думал. Она это знала.

– Мало! Еще!

Еще? С удовольствием!

Митя широко замахнулся и влепил пощечину. Голова девочки от удара мотнулась. Волосы растрепались, на щеке алел след, а ее лицо стало умиротворяюще тихим. Горе тому, кто в этом обманывался. На губах блуждала улыбка, обозначая предпоследнюю стадию бешенства.

– Милый, так не успеем, а надо успеть… – кротко попросила Веруся, застенчиво хлопнув ресницами.

Митя заколебался. Так далеко не заходили давно. Будить в ней зверя опасно. В прошлый раз ее успокоила только Матильда Ивановна. Да и то не с первого раза. Будь что будет, и да помогут им боги. Лишь бы опять стену не вынесла…

– Я целовался с Наташкой, когда ты в наряд со Степкой ходила, – выдавил он побледнев.

«А-а-аргх!»

Рёв жертвы мужского коварства потряс садик до основания. Датчики, считывающие уровень агрессии, тут же зашкалили. Сработали автоматические системы защиты. Верусю в таком состоянии отсюда не выпустят. Тревожно зажужжав, сервомоторы надежно заперли шлюз.

Митя не стал мешкать и благоразумно «ушел в тень». Десять секунд неуязвимости спасли от возмездия, но пролетели мгновенно. И в этот критический момент дверь в комнату наконец-то открылась. Теперь пора в бой!

«А-а-аргх!»

Митя прыгнул прямо на штыки стойких оловянных солдатиков. Колготки выручили и на этот раз, благо шанс уворота почти максимален. Нырок, уклон, перекат.

Зарычав, Веруся ринулась за ним, сметая с пути целые армии. Незавидную судьбу солдатиков разделили пластмассовые ковбои и каучуковые индейцы. Пытаясь догнать ловкого мальчика, девочка превращала их в хлам. Митя прятался от нее за спинами изумленных врагов, а те разлетались как кегли. Такой процесс умиротворения и назывался «уборкой». Ожившие запретной магией вещи требовали их «упокоить». За это платили баллом «заслуги». Ее тратили, когда покупали броню.

Митя отчаянно метался по комнате. Ускользая от стальных когтей разъяренной подружки, не забывал переводить с нее урон на себя. Навык «Всегда виноват» половину сбрасывал сразу, а вторую выводил по частям. Митя мог и умел эту боль контролировать. Главное, чтоб не настигла Веруся. Сейчас она сама не своя.

Небольшая заминка проблема возникла с куклами вуду, которые пытались нашпиговать Митю иголками. Зайцы-барабанщики, плюшевые медведи, резиновые гуси и прочая нечисть захлестывала яростной волной, а разбиваясь, откатывалась для перегруппировки. Шансов против рассвирепевшей девочки не было.

Вскоре ресурсы комнаты кончились. Надувные куклы с широко открытыми ртами шли в атаку последними. Жизнь уходила из них вместе с воздухом в протяжным мучительным стоне. В остывающих стеклянных глазах виделась тоска и упрек. Мите было немного жаль столь порочно одухотворенных существ. Их жизнь мимолетна и полна страданий. Не хотелось и думать о том, что с ними делал Черный Игрок.

Главным боссом испытания на этот раз оказался Щелкунчик со свитой из клоунов. Жаль, но проходит всё, даже женская злоба. Веруся славно лютовала, но выдохлась и в изнеможении свалилась под стол, сверкнув кружевными трусами. Этот краткий миг повесил на Митю воодушевляющий бафф.

О, сладкий миг триумфа! Пришло его время. Самое время показать, кто здесь «мужик». Щелкунчик свиреп и стремителен, но Митя быстрее.

Страшные челюсти, способные легко перекусить кость, лишь бессильно щелкали в воздухе. Справиться со смертоносным танцем мальчишки монстр не сумел. После практик Веруси подловить его трудно. Клоуны значительного урона нанести не могли, но жалили больно.

В конце концов раскрашенное деревянное чудовище пало. Митя бережно поднял с пола Верусю. Слабо простонав, та обняла героя за шею, а в следующее мгновение оставила его без левого уха. Торжествующе выплюнув кровавый комок, девочка залилась безумным мстительным смехом.

Пришлось утихомирить ее оплеухой. Уже не церемонясь, Митя закинул обмякшее тельце на плечо и, шатаясь, вышел из комнаты. Испытание пройдено. На елку еще можно успеть.

Оставив подругу в спальне девочек, Митя поспешил к медсестре. Проблема не в ухе, оно отрастет. Важно нейтрализовать в ране яд, а он у Веруси ядрёный. На излечение ушел весь призовой фонд от зачистки, но Митю беспокоило немного другое. Напялив наряд звездочета, мальчик обреченно занял место в строю. На сердце было тревожно.

Хор жизнерадостно затянул «В лесу родилась ёлочка», а Митя не отводил взгляда от двери. Веруся опаздывала. Хуже всего то, что Наташки не было тоже.

А вот Снегурочка появилась вовремя. Трижды обойдя вокруг елки, она скомкала ритуал и тяжело опустилась на стул. Длинный гребнистый хвост ей пришлось положить на соседний.

«Ёлочка зажгись»! – потребовал хор, и по Митиной спине побежали мурашки. Он всегда подозревал, что Дед Мороз тот же Темный Игрок. Лишь бы зомбо-олени ему письмо донесли. В нем был заказ на перчатку-ножи для Веруси.

После третьего завывания «ёлочку» таки подожгли. Несчастный монстр сбросил иголки и забился в агонии. Теперь все нетерпеливо ждали явления Деда Мороза.

Когда дверь открылась, все радостно завопили, но за ней был не он, а Веруся – сияющая и удовлетворенная. В пуантах и черной балетной пачке она выглядела снежинкой из пепла. На лице улыбка, а в глазах темный яд.

Пискнув извинение, Веруся торопливо заняла свое место среди других девочек. Она прятала руки, но на оголенном плече Митя заметил багровое пятнышко. А ведь Наташки всё не было. Там, скорее всего, ее кровь.

Ожидание затянулось. Ёлочка почти догорела, когда Дед Мороз всё же пришел. Мохнатые брови закрывали лицо, из сизых ноздрей торчали длинные волосы, а накладная борода почти не скрывала жуткий оскал. От дедушки явственно несло мертвечиной, скрыть кости черепа не мог даже грим. Но дети доверчиво подходили, вставали на стул и, с выражением прочитав стих, получали подарки. Митя свою очередь пока решил пропустить.

Из Веруси бы вышла неплохая актриса. Она беззаботно болтала с подружками, но Мите в глаза не смотрела. Лишь раз он смог поймать ее взгляд. И сразу всё понял.

Наташку больше никто не найдет. Даже под плинтусом. Скорее всего ее косточки теперь в цветочном горшке.

Когда пришла очередь, Веруся не стала громоздиться на стул. Чарующе улыбаясь, она села дедушке на колени и, будто стесняясь, прошептала ему в ухо стишок. Дед Мороз сперва немного напрягся, но подумав, кивнул. Девочка довольно хихикнула, и глазки чудовища блеснули маслянистым огнем.

Снегурочка!

Митя вспомнил, что должен ее как-то отвлечь. Опытную женскую особь детские ужимки обмануть не могли. Сейчас надо действовать!

Недолго думая, Митя развернулся и точным ударом сбил с ног соседа. Дети ахнули, музыка стихла. Все, кто сидел, немедленно встали. Снегурочка тоже вскочила, но рванулась не к Мите, а к Деду Морозу, где ручки Веруси почти расстегнули кафтан.

Увидела! Поймала с поличным!

Взвизгнув, девочка прыгнула через догоревшую елку и зигзагами побежала к двери. Массивную Снегурку на таких углах заносило.

Митя отважно устремился за ними. Ему удалось повиснуть на спине чудовища. Там сильно болтало, но нарушило монстру баланс.

Пробежав длинный коридор, вся троица кубарем ввалилась в подвал. К счастью, Веруся укатилась вперед, а туша Снегурочки амортизировала прыжки по ступенькам. Митя был сверху.

– Чем выше поднимаешься, тем падать нам больнее… – мрачно прокомментировала со стены говорящая плесень.

– Сюда! За холстом! – закричала Веруся у поворота в западное крыло. Там давным-давно кто-то нарисовал картину с кукольным детским театром.

– Беги одна! Я задержу! – самоотверженно промычал Митя, вцепившись в толстый загривок зубами.

– Без тебя не уйду! – топнула ножкой она, подняв над собой ключ. Золотой и винтажный, он был огромен. Как только достала его? Неудивительно, что быстро спалилась.

Митя понимал – шансов обойти барахтающееся на полу чудище нет. Его сграбастают, как только слезет. Значит, им с Верусей конец. Скормят рогатым мышам прямо в подвале.

Эврика!

Митю вдруг озарило. Трясущимися руками достал из карманов выторгованный с утра сыр. Санкционный товар в детсад попадал контрабандой. Брошенные веером куски разбудили подвал. Норы зашуршали сотнями лапок.

Снегурочка же, как всякая женщина, мышей не любила. С оглушительным визгом чудовище ломанулось наверх. Путь в новый мир был свободен.

* * *

«Компания «Фандом» рада вновь вас увидеть. Задействован аварийный выход из виртуальной среды. Программа «Путешествие в детство» досрочно закончена. Надеемся, что вы снова воспользуетесь нашей услугой».

Яков Петрович со стоном выдохнул и открыл глаза. Надеются? На какие шиши? На эту сессию отданы пенсионные накопления!

Ну что за хрень? Как же так угораздило? Время в сгенерированной реальности текло по-другому. Впереди была целая жизнь!

Соседняя капсула со стуком открылась. Верунчик выглядела богиней даже старухой. Только теперь это гневное и весьма раздраженное божество. Яков Петрович и сейчас искренне им любовался. Еще ясные глаза сверкали, седые волосы выгодно оттеняли точеные черты лица. Она никогда их не красила.

– Что наделал, скотина?

– Я…

– Мразь! Ты виноват! Всегда! Немедленно отправь нас обратно!

– Как?!

– Как хочешь! Мужик или нет?

Яков Петрович поморщился и устало потер переносицу. Значит, придется что-то придумать. Он ведь «мужик»…

2

Ручеек на дне коллектора тошнотворно пах, надежно оглушив обоняние. Казалось, в мире нет и никогда не было других ароматов. Особенно сильно страдала Веруся. Поначалу от миазмов и чавкающей под ногами мути брезгливо морщилась и зажимала нос, что угрожало милой мордашке перманентными складками. Потом всё же привыкла. Сейчас девочка брела за Митей с мрачной решимостью, не отвлекаясь на хихикающую под арками слизь, лупоглазых клопов и прочую фауну. Городская канализация кишела разнообразными формами жизни, но источником дохода служили не все.

Самым неблагодарным промыслом считали ловлю крыс. Коварства немерено, мяса как с кошки и слишком много возни. Хитрые бестии любили тяпнуть исподтишка, надеясь занести в рану заразу. После нескольких месяцев непрерывной войны Митю с Верусей не брало ничего. Теперь их избегали и люди, и крысы. Зато ребята находили друг друга по запаху, да и лицензия досталась легко. Охотников на такую работу было немного. Перспектив быстрого обогащения практически нет. Щедрые на лут монстры водились в других подземельях.

Здесь же, помимо крыс, еще встречались утопцы и черепашки с нунчаками. В карманах первых можно иногда найти серебро, а мясо вторых в кабаках хорошо шло под пиво. Вот только без добротной снаряги на нижние уровни соваться не стоит, а Митя беден как церковная мышь.

Заметив, что Веруся устала, он дал знак остановиться. В эту часть лабиринта забирались нечасто, но дело есть дело. Длинношерстные крысы попадались всё реже, а покупали только таких. Ценный мех безжалостно портила плотоядная моль, а здесь ее, как правило, меньше.

Факел старались не зажигать и говорить меньше. Глаза давно привыкли к темноте, а света хватало из редких дренажных решеток. Пока отдыхали, Верусю вдруг заинтриговала пушистая плесень. Присущая девочкам любознательность, заставила расковырять ее пальцем. Кирпич провалился, а расшатав еще несколько, Митя обнаружил проход, уводивший во тьму.

Может и правда попробовать? Добычи-то нет, а путь тайный и явно нехоженый… Была не была!

Переглянувшись, дети кивнули друг другу и стали спускаться, вспугивая стайки мокриц и мышей. Миновав длинный тоннель, вышли в коллектор на уровень ниже и, конечно же, наткнулись на рарника.

Крысюк был размером с большую собаку. Его глаза смотрели холодной надменностью, присущей королевским особам. Казалось, они говорили: «как посмел, двуногая мразь?»

Митя и сам поразился собственной смелости. Монстр свирепый, явно выше по уровню и, видимо, давно тут сидит. Какого черта тогда к нему влез?

Монстра, несомненно, занимал тот же вопрос, но самому Мите ответ был не нужен. Он его знал. Юный наемник «Бесславных Ублюдков» отчаянно нуждался в деньгах. У потенциальной жертвы их не было тоже, но за рарную шкуру могли хорошо заплатить.

В городе заказ на такую давали Мальвина и Шляпник. У последнего заявка дороже, но далеко не каждый клиент от него уходил на своих. Порой в пирожковой пропадали бесследно, а из трубы шел вонючий и потому подозрительный дым.

Пожалуй, разумнее обратиться к Мальвине. Та платила меньше, да еще и частями, но хотя бы не скормит гостям. Выручки хватит на «кинжал новичка», а то палка с гвоздями уже едва дышит. На ней кровь тысячи крыс.

Если удастся поторговаться, то на остаток справить бы Верусе красные башмачки от Стефана. Как их увидела, весь вечер ластилась, потом угрожала и даже дралась. Гордая стерва, ей нищета не к лицу. Будет голодать, но абы что не оденет.

И потому случайно подвернувшийся рарник сейчас очень кстати. Еще не богатство, но задел неплохой. Осталось убить, а как это сделать? Тварь здоровенная и самоуверенно щерится полукругом зубов.

Митя понимал, что в прямом столкновении шансов немного. А главное, что подружка толком ничем помочь не могла. Силенок там нет, а здоровья и не было. Уже не боец, а балласт. После новогодней выходки их изгнали из детского садика. Арест, суд, пинок под зад – всё как в тумане. Странно, что эти события они помнили смутно. Еще более странно, что прежних боевых навыков нет. Скорее всего, это тоже часть наказания. А может, те скиллы здесь уже не работают. Или их там давали на время, как бы взаймы.

Митя скорее почувствовал, чем увидел прыжок. Но он его ждал. Встречный удар отбросил крысу назад. То, что легко бы убило обычную, лишь раззадорило рарную. Замахнуться еще раз уже не успел и просто тыкнул палкой, как шпагой, целя в глаза.

Лапа ловко отвела тычок в стену. Раздался сухой треск, и в Митиной руке остался огрызок. Враг снова прыгнул. Широко раскрытая пасть сомкнула клыки на предплечье, защищенным доморощенным доспехом из особого дерева. Зубы в нем вязли и почти всегда застревали. Крысюк рычал, дёргался, но прокусить дощечки не мог.

Впрочем, до победы еще далеко. Монстр висел на руке и яростно мотал головой, крепко вцепившись в Митино плечо передними лапами. Задние же бешено крутились, норовя располосовать незащищенный живот. Этот «кровавый велосипед» мог быстро закончить их бой.

Судя по боли, кишки уже где-то снаружи, и Митя вынужденно перекатился на спину, чтобы враг был вверху. Живот на время спасен, а правая рука уже нащупала огрызок дубинки. Его удалось даже подставить под монстра, но лапа надежно прижала локоть к земле.

В лицо жарко дыхнуло. Блеснули клыки, черный язык брызнул слюной. Крысюк таки освободил свою пасть. В его глазах торжество.

Митя знал, что их имена внесли в черный список и устало подумал, как мало успел. Изгои лишены покровительства богинь воскрешения. Значит, конец?

Жизнь пронеслась в уме лентой. В ней было не так уж много всего. Кисель, колготки, простые и милые монстры, наряды в подвал и на кухню, поход «За Гараж». Всё свободное место в его поле сознания принадлежало Верусе. Всегда и всюду только она. Как играет, смеется и злится. Что с ней теперь будет? Ведь сейчас тоже сожрут…

Как следует пожалеть себя и ее уже не успел. Крысюк вдруг сильно прижал тело к земле, и острый кол вошел ему в горло. Митю залило кровью – горячей и едкой. Она обжигала, попадая в глаза, нос, уши и рот.

– Ты еще жив? – беспокойно спросила Веруся.

– Еще да, – закашлялся Митя. – Лучше бы слезла. Дышать не могу.

– Ох, прости!

Он не поверил ушам. Извинилась? Выходит, всерьез напугал.

Как только спихнул с себя тушу, дышать стало легче. Крысюк агонизировал, забавно суча мощными лапами, и Митя мстительно провернул в ране кол.

Знатная зверюга. А главное – редкая! Когда здесь последний раз такую ловили? Уж точно не в этом году. Теперь должно хватить даже на красные башмачки. Веруся очень вовремя прыгнула сверху. Всё же есть у девчонки мозги.

А вот у него, видимо, нет. Чудом ведь выжил, буквально «не щадя живота своего». Там над кровавой дырой всего несколько мостиков кожи. Еще немного и внутренности упали бы в зловонную муть.

Боль Митя почувствовал только сейчас. Лекарств с собой нет, перевязать тоже нечем, а до костоправа еще надо дойти. Тот лечил их только из жалости, хотя долг аккуратно записывал в большую тетрадь. Возможно, потому что Веруся ему строила глазки. И ведь не выгоды ради, а лишь по инерции. Красивые женщины любят дразнить.

Но перевязать рану всё-таки надо. Кишки нужны даже изгою. Не хотелось бы их потерять.

Митя с надеждой посмотрел на Верусино платьишко. Тоже от Стефана. Масс-маркет, который она отчаянно пыталась выдать за люкс.

– Хо-хо! И не думай! – отрезала девочка, поймав его взгляд.

Выцарапать даже ненужные шмотки у нее невозможно. Митя горбатился за них, точно верблюд. Сам он, естественно, ходит в обносках. Дубина с гвоздями вместо кинжала! Капризная жадина всё забирала себе.

– Если сдохну, будешь бегать одна! – прошипел он, корчась от боли.

– Подумаешь! Другого найду! – показала Веруся язык. Зеленые глазищи восхищенно блестели. Сейчас она Митей гордилась, но платье не даст.

Тяжело вздохнув, он сел сцедить яд из слюнных желез крысюка. На размочаленных пастью дощечках остались крупные желтые капли. Их тоже можно продать. Будет обидно, если они пропадут.

Веруся не осталась в стороне, и пилкой для ногтей принялась свежевать теплый труп. Всё, как учили: сделала небольшой разрез на спине, засунула пальцы под шкуру и быстрым движением потянула в разные стороны к голове и хвосту.

– Только не задень желчный и мочевой пузыри! – не выдержал Митя. Если лопнут, вкус мяса испортится и прощай башмачки.

Веруся смерила взглядом, от которого мальчик поежился. Лучше зыркала так бы на крыс. Поразительно, как быстро ее восхищение сменялось презрением. Причем и то и другое было глубоким и искренним. Правда остывала она достаточно быстро и почему-то считала, что так могут все. Митя же держал обиды в себе, жевал их долго и молча страдал.

И потому сейчас он безропотно сцеживал яд, корчась от любого напряжения брюшных мышц. Есть несколько способов спорить с женщиной, но ни один не работал. Это игра на ее поле, победить там нельзя. Лучше сделать как надо, а там пусть орет. Вопрос только в том, как именно надо, и здесь Митя шел по тонкому льду.

Возможно, поэтому не сразу осознал катастрофу. А скорее, его слишком мучила боль. Веруся свежевала так, как привыкла. Но это же дивный крысюк, а не мелкая крыса! Драгоценный трофей безнадежно испорчен. Снимать шкуру надо было чулком!

Девочка и сама уже поняла, растерянно разглядывая почти лысое крысиное брюхо. Разрез прошел по спине, и дивный серебристый мех сиротливо жался к краям.

– А раньше не мог подсказать? – Веруся агрессивно шмыгнула носом. Виноват всегда только он.

– Ладно, пошли… – вздохнув, великодушно простил ее Митя. О красных башмачках теперь надолго забыть.

Путь назад дался им нелегко. Мальчик едва передвигал ноги, а останки крысюка волочила подружка. Косилась, потела, но всё же несла. Пришлось делать несколько остановок. Мир улыбнулся, когда вылезли наконец-то на свет.

После подземного смрада и пропитавших до костей нечистот, воздух казался амритой с небес. Город, по-весеннему шумный, пах свежим хлебом и аппетитно шипящими в масле колбасками, что жарили на каждом углу. Изгои не могли себе их позволить, но в фантазиях Митя смаковал пряный, чуть с горчинкой, вкус. Всё, что было ему пока недоступно, там расцветало множеством чудеснейших форм. Особенно хороши они у Веруси. Мальчик надеялся, что такой будет уже лет через пять. В настоящем же они оба представляли собой жалкое зрелище. Завидев их, люди болезненно морщились и уступали дорогу. Вокруг крысоловов всегда словно воздушный пузырь.

Возможно, белая полоса жизни начнется с этого рарника. Его мясо в трактире едва не оторвали с руками, а яд забрал костоправ. Веруся было возмутилась, но в их положении жадничать глупо. Надо уметь быть благодарным, денег у них он пока не просил.

Лечебные зелья сработали быстро. Спасенный живот покрылся корочкой спекшейся крови и сытно урчал. Осталось главное – криво снятая шкура. На нее Митя возлагал большие надежды. Нести свое сокровище решили к Мальвине. Та жила на окраине в Хищном Саду.

Дошли быстро, благо городок небольшой. Высокая живая изгородь угрожающе развернула колючки, намекая, что незваным гостям здесь не рады. Ну а званые хорошо знали, где надо зайти.

Осторожно раздвинув кусты, они оказались перед ржавой калиткой, над которой сиротливо висел колокольчик. Веревка, привязанная к его язычку, куда-то пропала, а ведь Митя отчетливо помнил, что в прошлый раз точно была. Потертый, но еще крепкий шнурок. Значит, кто-то его оторвал.

Митя попробовал потеребить медный язычок пальцем, но звук получился глухой, а у Мальвины проблемы со слухом. Здесь можно простоять вечность, а шкурка горела в руках. Хотелось уже сегодня быть с новым кинжалом. Обоюдоострый клинок с двойным прогибом давно присмотрел в одной лавке. Им удобно резать и колоть, как восходящим движением, так и рубить с протяжкой. С таким и на утопца не страшно. Особенно если хорошо заточить.

Но путь к этому незамысловатому счастью преграждал чертов квест! В детском садике Митя щелкал их, точно орешки. Там прошел хорошую школу, где понемногу учили всему. Здесь наверняка будет несложно.

Для начала надо бы как следует осмотреться. В наличии колючая изгородь, калитка, колокольчик, замок и мрачный Верусик. Та устала и зла, и ее можно понять. Таскать на горбу крысюка – мужская работа. На этот раз Митя и правда чувствовал себя виноватым. Так рисковать было нельзя.

Задрав голову вверх, он заметил над калиткой сову. Та невозмутимо сидела на ветке. А приглядевшись, понял, что это одна из декоративных садовых фигурок, которыми Мальвина украшала свой парк. И шнурок в ее клюве выглядел очень знакомо. Если выломать длинную палку, то можно попробовать его подцепить. Вроде бы просто, но дадут ли кусты?

Митя с сомнением посмотрел высокую изгородь. Поймав его взгляд, та мгновенно ощетинилась злыми колючками. Листья, как лезвия. Ветки, как копья. Уровень скрыт, а тварь непроста и настроена очень серьезно. Со столь грозным противником не сравнится даже крысюк.

И всё же попробовать стоит. Веруся должна увидеть героя. Не выйдет – отступим, ведь корни в земле. Гоняться за обидчиком этот куст не умеет, иначе кто бы его сюда посадил?

Набрав в грудь воздуха, Митя демонстративно засучил рукава и приготовился к битве. Кровь кипела, адреналин зашкаливал, мышцы вздулись буграми. А ведь нужна-то всего лишь рогатинка. Готов ли куст за нее умереть?

Грядущее кровопролитие остановило легкое движение женской руки. Она просто толкнула калитку, и та, скрипнув петлями, распахнулась.

Митя безмолвно взвыл от досады. От взгляда, которым окатила Веруся, покрылся бы льдом океан.

Настоящий мужчина всегда сделает вид, что так и задумал. Великодушно дал себя проявить. У него еще будет шанс отыграться. К тому же ее предыдущий косяк трудно чем-либо затмить.

Успокаивая себя подобными мыслями, Митя решительно направился по дорожке из белого камня. Длина шага подобрана так, чтобы Веруся семенила за ним.

Мрачный, будто погруженный в себя дом знавал лучшие времена. Мезонин, украшенный затейливыми резными элементами, и воздушные балкончики под остроконечной крышей диссонировали с выцветшей и облупившейся краской, погрызенной короедом доской и пыльными стеклами, давно не видевшими тряпки и мыльной воды. Изящные кружевные наличники на окнах кое-где отвалились, да так и лежали внизу.

Зато сад был красив и ухожен. Между парком-дендрарием и оранжерей с ирисами и орхидеями гармонично вписан пруд с алыми кувшинками и белыми лотосами. Между альпийских горок с полевым разноцветьем увитые лозой беседка обещала отдых и комфортную тень. Впрочем, едва ли кто-то из горожан мог бы соблазниться подобной идиллией. Сад называли Хищным не зря. Среди причудливых и прекрасных растений пряталась плотоядная флора. Ее Мальвина ценила больше всего. А еще она очень любила скульптуру. Парк переполнен статуями с впечатляющей естественной пластикой и анатомической точностью форм.

Митю они немного пугали. Казалось, ему смотрят вслед, провожая пустым и безжизненным взглядом. Он мог поклясться, что в прошлый визит поза некоторых из них была совершенно другой. Впрочем, после канализационных миазмов за память ручаться нельзя. Здравый смысл, как оказалось, порой тоже отсутствовал. Возможно, крысы ему даже ближе, чем люди. Там хоть понятно, чего от них ждать. А вот спешащая навстречу престарелая дама способна выкинуть фортель. И хорошо, если только один.

– Ах, у нас гости! – заквохтала она еще издали. – И в такой особенный день!

– Что за день? – насторожился Митя.

– Ретроградный Юпитер, и Луна в полной силе. Трыгвики вовсю оськают жжух! – воскликнула Мальвина, подмигнув с той игривой улыбкой, какую от старухи ожидаешь меньше всего.

Последняя фраза Митю смутила, но он благоразумно не стал уточнять. Кто, как и почему «оськает жжух» – внутреннее дело Хищного Сада, а некоторые вещи лучше не знать. Впрочем, выглядела его хозяйка такой же чудной. Галоши на босу ногу, кожаные шортики и майка-сеточка, под которой бесстыдно тряслись «спаниелевы ушки», как Митя про себя это назвал. Когда-то красивые синие волосы выцвели, кончик носа обвис, но глаза остались голубыми и ясными. Должно быть, до сих пор видела себя молодой.

– Полагаю, что это хорошо… – подчеркнуто отстраненно предположил Митя. Пусть хоть на голове скачут. Лишь бы не «оськнули» его и Верусю. До остальных дела нет.

– Это прекрасно, прекрасно! Вы даже не поверите как! Мой дорогой Артемон был бы вам рад. Сад пуст без него! Как же мне жить? – всплеснула руками Мальвина, роняя слезу.

– Нам бы только шкуру продать, – аккуратно развернул рулон Митя, пропустив экзальтацию мимо ушей.

В городе шептались, что из старичка сделали мыло. Вроде бы тот с досады вытоптал грядки, приревновав к буратиносам, которые покупали траву. Могилка несчастного пуделя где-то в этом саду. Говорят, при полной луне можно услышать вой под землей. А кто-то даже видел собачий скелет с палкой в зубах. Если ее кинуть в цветы, он обязательно принесет ее в руки.

«Ай!» – вдруг взвизгнула Веруся, отпрыгивая от пышноцветущей глицинии. Роняя белые как снег лепестки, лоза хищно устремилась за ней.

«Кыш!» – замахнулась ведьма, отгоняя агрессора от перепуганной девочки. Разочарованно фыркнув, растение неохотно отпустило добычу. Кормили его тут, видимо, плохо. Или наоборот, чересчур хорошо.

– Прости, дорогуша! – извинилась Мальвина. – Бедняжка на запах кидается. На вас можно червей разводить.

– Я прямо с работы! – оскорбилась Веруся. – Так ты шкуру берешь?

Старуха неожиданно легко наклонилась, демонстрируя завидную гибкость. Длинные бледные пальцы быстро ощупали мех. Митя отметил, насколько хорошо у нее выглядят руки. Ни сухости, ни обычной для старости пигментации кожи. Как у младенца, а ведь целыми днями копошится в земле.

– Прелестно-прелестно… – забормотала Мальвина. – Свежевали-то сами или кто-то помог?

Заметив, как побагровела подруга, Митя поспешил начать торг:

– Не лучший крой, но больше, чем на пять монет не подвинусь. Шляпник бы взял, но мы слишком тебя уважаем.

– Что ж сразу к нему не пошел? – ухмыльнулась старуха. – Манто из нее уже не получится. Разве что на белье мехом внутрь…

– Так ведь редчайшая тварь! – вскипел Митя. – Заказ висел год! Думал, что тебе угодили.

– Вы его благополучно угробили.

– Наше дело предложить, – буркнул он, сворачивая шкуру в рулон.

– Не кипятись, – примирительно сказала Мальвина. – Возьму за тридцать монет, если…

– Почему только тридцать?! – вспылила Веруся. – Прекрасный же мех! Мексиканский тушкан! Сама носить буду! Да мы…

– Если что? – перебил ее Митя. Тридцать монет? Старуха подозрительно щедрая.

– Если послужишь натурой. Ретроградный Юпитер – лучшее время для новых скульптур. Я всё искала, кого же позвать, а вы тут как тут!

– Надо позировать?

– И воодушевлять моих жжух. На полной луне их танец рассеет меланхолию трыгвиков! А то без оськанья цветы плохо растут. Надо обязательно оськать! – Мальвина покачала указательным пальцем кому-то в листве.

Митя проследил направление, но никого не увидел. С меланхолией, похоже, и правда беда. Не пасутся трыгвики, жжухи не растут. Луна, ретроградный Юпитер опять же…

– Так что надо делать? – смерила подозрительным взглядом Веруся.

– Нужен эскиз для статуи. Я быстренько сфотографирую, больно не будет. Только улыбайтесь пошире.

– Небось без одежды?

– Нет, что ты! – схватилась за сердце Мальвина. – У меня приличное заведение, а порнопарки теперь под запретом. Хотя может и зря. Во времена моей юности было очень нескучно.

– Хорошо, но только если недолго. И накраситься надо.

– Сейчас-то зачем? – фыркнул Митя.

– Я для себя!

– Вот и чудненько! Ты, милая, просто супермодель! Станьте у горочки, возьмите друг дружку за ручки, а я быстренько аппарат принесу! – залопотала Мальвина.

– И деньги! – напомнил Митя.

– И деньги, конечно! – кивнула она на бегу.

Старуха унеслась в дом, едва не опрокинув вазон с цветущей геранью. Резкий аромат ударил в нос, перебив даже смрад от одежды. Говорят, такой запах может убить. Верилось слабо, но рисковать все же не стоит.

На всякий случай Митя отвел Верусю от зашевелившейся снова глицинии. Безопасного места для них в Хищном Саду просто нет. Даже безмолвные статуи пугали.

– Веришь ей? – шепнула девочка, крепко держа Митю за локоть.

– Нет, разумеется! – снисходительно ответил он.

– Так давай убежим?

– Столько денег никто точно не даст. А Шляпник еще больший чудила.

– Он жуткий, – согласилась Веруся. – Слушай, а если башмачки те купили? Тогда новую шляпку?

– У тебя уже есть!

– Она устарела. Ее стыдно носить!

Митя только развел руками. Чертова шляпка обошлась чуть дешевле нормальной брони. Как всего за месяц могла устареть?

Заметив, как побагровело его лицо, Веруся быстро добавила:

– Но сначала выберем меч для тебя! Мальчики ведь любят большие?

– В узких проходах он бесполезен. Лучше кинжал, с ним намного удобней! – сказал Митя, мгновенно смягчившись. Стерва, конечно, но ведь своя. Мир без нее стал бы бесцветным, но с ней было больно.

Достав зеркальце (для косметики инвентарь был бездонным), девочка пальцем мазнула помаду и ловко растерла. «Эффект зацелованных губ» Мите не нравился. Зачем имитировать то, что мог сделать бы сам? Только кто же ему даст?

После пропажи способностей Веруся сама не своя. От нервов злоупотребляла тяжелой косметикой, шокируя даже привыкших к странностям крыс. В коллекторе Митя предпочитал лишний раз не оглядываться, чтобы ненароком не вскрикнуть. Жирные тональные маски ее не красили точно. Они неплохо защищали от мелких форм паразитов, но впитывали миазмы и грязь. А ведь говорила, что выйдет замуж за принца.

Мальвина быстро вернулась, волоча треногу с ящиком, закрытым черной тканью. С ним обращалась бережно и аккуратно, словно там драгоценный и очень хрупкий сосуд.

– Ну вот, дорогие… – сказала она, вытирая выступивший на лбу пот. – Всё наконец-то готово. Выпрямитесь, разверните плечики. И подбородочек выше.

Позируя, Веруся доверчиво улыбалась, прижавшись к Мите. Ему же было не себе. Что-то не так. Здесь какой-то подвох. Старушка нервничает, если вспотела.

– Смотрим сюда, сейчас вылетит птичка… – Мальвина облизнула губы.

Митя отметил, что ее пальцы дрожат. Да и поза слишком напряжена для съемки, от которой не ждешь ничего необычного. Вдруг это трыгвик? И оськает жжух? Ест детишек на завтрак?

В следующее мгновение ее рука дернула вниз покрывало, обнажив банку, где плавало что-то ужасное. Присмотревшись, Митя разглядел клубок тонких, как глисты змей над женским лицом. Кто-то не снес головы…

Клыки, раздвоенный черный язык, мертвенно-бледная кожа. Определенно чудовище. Ресницы дрогнули, оно вот-вот откроет глаза и тогда…

Что тогда?

Этого Митя не знал, но в уме будто верещала сирена. На кончике языка вертелось имя, которое точно не нравилось.

Гаскона, Гормона, Корона… Горгона!

Рефлексы сработали раньше мозгов. Мальчик сильно толкнул Верусю и, закрыв глаза, рыбкой прыгнул вперед, словно нырял в речку с обрыва. Кончики пальцев таки достали треногу.

Звуку разбитого стекла вторил вскрик. Митя открыл глаза, когда он стих. Мальвина сидела на корточках с лицом, полным отчаяния. Только на этот раз оно было каменным. Голова Горгоны лежала у ее ног, как выброшенная на берег рыба. Рот был открыт, но вдохнуть, похоже, не мог. Язык вывалился, змейки беспомощно обвисли и едва шевелились. Живительный раствор варварски разлит на земле.

Убедившись, что глаза монстра закрыты, Митя поспешил на помощь Верусе, которая яростно сражалась с кустом. Лоза обвила ноги и уже поднималась к груди. Девочка кусалась, плевалась, свирепо билась в цепких объятиях, но пока безуспешно. Расцепить узел получилось не сразу, а на помощь глицинии спешила вся флора и фауна Хищного Сада.

Трава вспухла от лезущих наружу корней, жаждущих отомстить за хозяйку. Парк буквально вскипел кишащей и агрессивно настроенной живностью. Растения, букашки, ежи, червячки – бежали, ползли, ковыляли. А из могилки в дендрарии летели комья земли. Неупокоенный Артемон рвался вцепиться в горло обидчикам.

Схватив девочку за руку, Митя помчался на выход, огибая цветы, кусты и редкие здесь сорняки, алчущие крови и мяса. О том, чтобы разграбить поместье, не стоило даже и думать. Сюда теперь сможет войти разве что рейд. Но артефакт разбит вдребезги и поживиться будет особенно нечем. Кому нужны вершки-корешки? Старуха была небогата и много чудила.

Ребята перевели дух, остановившись далеко за калиткой, уже на другой стороне улицы. Отсюда сад вновь выглядел прекрасным и тихим. Покинуть его границы хищные цветы не могли, иначе бы сожрали весь город.

Чуть успокоившись, Митя пожалел, что артефакт такой мощи утерян. Стоить он должен фантастически дорого. К счастью, злополучную шкурку Веруся таки успела схватить. Свое не отпустит, раз уж взяла.

3

Двухэтажное здание из клинкерного кирпича украшал фасад из потемневшей лепнины и несколько медных горгулий, обгаженных многолетним пометом. Зарешеченные окна-бойницы и высокая, похожая на сторожевую башню, труба придавали дому вид зловещий и мрачный. Скорее крематорий, чем пирожковая, но Шляпнику, похоже, это и нравилось.

Страх, тлен и отчаяние – в социуме на них, своего рода, табу. Именно поэтому их можно неплохо продать. Душа дрожит, но подсознательно устремляется к жути, упиваясь собственным страхом. Она подобна лягушке, завороженной пастью змеи. Гипнотическая власть ужаса висит смертной тенью, которая рано или поздно придет за каждым из нас.

Примерно об этом думалось Мите, когда подходил к пирожковой. Веруся, как обычно, держалась за ним. Позиция из-за его спины была самой опасной, как в этом убедился покойный крысюк. Девочка не терялась и без своих прежних навыков, но Шляпник страшнее Мальвины, и Митя немного робел.

– Что за «мексиканский тушкан»? – проворчал он, собираясь с духом. Надо быть смелым. «Не верить, не просить, не бояться» – простые, но универсальные истины даже в детском саду.

– А ты откуда знал про Горгону? – Веруся кокетливо улыбнулась ему. Он ведь герой, раз победил такое чудовище.

– Да в голове как-то всплыло…

– Вот и у меня порой также всплывает, – кивнула она. – Имена, вещи, модные бренды, которых здесь никогда даже не было!

– Думаешь, мы всё же были за тем старым холстом?

– Не сомневаюсь! Ты наверняка что-то сделал не так!

– Да ведь и не успел ничего толком сделать! – запротестовал Митя. – За тем холстом стояла Матильда!

– Ивановна? – растерялась Веруся. – У меня Дед Мороз… Еще подумала – «как только успел?». А потом всё… Ничего больше не помню.

– Я тоже пришел в себя уже на кровати. Крепко приложила меня. Дури в ней много.

– Видишь? Иллюзия! Ложная память! Эхо того затекстурного мира! Если помним по-разному, значит, им есть что скрывать. Мы были там, просто не помним. Нас вернули сюда!

– И стало хуже, чем было! – воскликнул Митя, понимая, куда она клонит.

Конечно же, Веруся обиженно закусила губу. Хорошо не удила. Потащит сломя голову черт знает куда! Не послушай ее, спокойно пил бы свой кисель в детском саду – уютном и тихом! Теперь будет так, как решит только он! Желтые колготки были уже совсем близко! Карьера, перспективы, Орден Золотого Доната… Всё пошло прахом. Больше никаких «захолстовых» миров!

Раздраженно мотнув головой, Митя ногой открыл дверь, и она с громким стуком ударилась в стену. В зале упала картина, задребезжала посуда на полках, а единственный посетитель поперхнулся и с недоумением посмотрел на детей.

– О… Юный и дерзкий? – усмехнулся стоявший за стойкой юноша в щегольской шляпе.

В ней спутать хозяина с кем-то другим было нельзя. Цилиндр из настоящего бобрового фетра с черной шелковой лентой в городе только у одного человека. Новомодные котелки из мягкого плюша, войлока и клеенки не шли ни в какое сравнение с элегантностью его головного убора. Такой сейчас уже нигде не достать.

– Ваша заявка… на крысюка… – проблеял побледневший Митя, растеряв весь кураж. Пирожковая не то заведение, куда можно открыть дверь с ноги.

– А-а… – кивнул Шляпник. – Тогда милости просим.

Он сделал приглашающий жест, показав на потемневшую от времени и копоти дверь. На ее косяке были хорошо заметны сколы и глубокие борозды. Здесь явно тащили того, кто отчаянно упирался и боролся за жизнь. Но сейчас дети шли в это логово сами. Чудовищ тут много, и с ними приходится жить.

На первый взгляд, в комнате не было ничего необычного. А на второй проступали зловещие детали и знаки: засохшие бурые пятна на стенах, подозрительные бугры под ковром, вырванный клык в горшочке с фикусом и огромный, нечленораздельно ворчащий паук в темном углу.

Стол, заваленный грязной посудой, добавлял свою нотку безумия. Разномастные чашки кофейных и чайных сервизов из стекла, фарфора, глины, керамики образовывали шаткую пирамиду, причем верхние почти доставали до люстры.

– Да, вот-вот рухнет. – Шляпник улыбнулся так, что рот по-жабьи разъехался почти до ушей. – Тот, чья чашка будет последней, моет посуду. Есть пуэр, улун, зеленый и белый. Для особенно важных гостей добавляем полоний. Надеюсь, никто не против выпить чайку?

– Нет, спасибо! – поспешно отказался Митя. Веруся согласно кивнула. – Как-нибудь в другой раз.

– Тогда пирожков? С пылу и с жару? Алиса! – крикнул Шляпник в полуоткрытую дверь на кухню.

Там раздался глухой стук, а за ним чей-то короткий болезненный вскрик и звон упавшей кастрюли. Тихое ругательство, звук быстрых шагов, и в комнату вошла полная темноволосая женщина с усталыми, как у старой собаки, глазами.

– Да, милый? – спросила она, вытирая руки об фартук в багровых разводах. Скорей всего, кровь.

– Покормишь ребят?

– Разумеется! – Алиса старательно растянула губы, изображая улыбку. – Через двадцать минут. Свежее мясо еще… – Раздался тихий стон, и она раздраженно оглянулась на дверь. – Не готово.

Веруся напряглась, а Митя храбрился. Страшновато, но всё это, скорее всего, антураж. Хозяин с виду приятный во всех отношениях парень, но, если вглядеться… Фальшивая улыбка, рисованные брови, румяна, как язвы. Суровый и жутковатый гламур.

Успокаивало лишь то, что печь им вряд ли грозит. Один из немногих плюсов клоаки – иммунитет к каннибалам. Пропитанная миазмами плоть несъедобна. Ее даже монстры не жрут.

– Мы только что от Мальвины и совсем неголодные. В следующий раз поедим.

– Хм… С каких пор эта жадина стала кормить? – поднял бровь Шляпник. – И крысюка не купила? Ты, братец, что-то темнишь…

Митя тяжело вздохнул, понимая, что придется признаться. Но разве они сделали что-то плохое? Ушлая старушка едва не угробила, а ее и пальцем не тронули. Стояли бы сейчас каменюкой в цветах…

Короткий пересказ событий в Хищном Саду Шляпник выслушал молча, но щелкнул языком, услышав про банку с Горгоной. А вот Алиса ушла на кухню в слезах. Как выяснилось, дружила с Мальвиной. В глазах явно не светлая грусть, а плохо скрытая ярость. Наверняка будет мстить.

Кастрюли вновь зазвенели, а глухой стук стал более частым. Судя по татуировкам, хозяйка в юности была настоящей оторвой. С ножом обращаться умеет, да и топор как родной.

– Что ж… Бедняжка слишком спешила… – резюмировал Шляпник. – Оськать трыгвиком жжуху – неплохая идея. Но катализатор из вас бы вышел плохой.

– А можно подробнее? – робко попросил Митя. В его дошкольном образовании зияли лакуны. По сути, хорошо знал только клоаку, а мир намного больше ее.

– Ммм… Видишь ли, статуи в Хищном Саду расставлены в суперпозиции, подчеркивая прелесть обыденного вместе с изяществом простоты. В любой точке парка одна из скульптур будет скрыта от взора. Полную картину можно увидеть лишь сверху. Воспарить умом, а не телом. В этом и ключ.

– Понятней не стало.

– И вряд ли станет. – Шляпник снисходительно потрепал по плечу. – Мальвина работала над «принципом неопределенности», согласно которому, объект существует, когда есть его наблюдатель.

– Кто-кто? – Митя почувствовал себя бесконечно тупым. Это было обидно.

– Ты, она, – Шляпник кивнул на притихшую девочку, – любой из «тех-кто-пришел». Есть версия, что наш мир проявляется лишь вокруг вас.

Мальчик озадаченно почесал лоб. Им уже объясняли, что людей разделяют по месту рождения. Аборигены появляются на свет естественным образом, а вот такие, как он, «нисходят с Небес». Правда, находятся они на земле. Яйца, из которых вылупляются «те-кто-пришел», зреют в инкубаторах детского садика. Материализуются там силой благословений и молитв воспитателей, как те говорят.

Есть еще «Животворящий Портал», но из него выходят сразу взрослыми и очень богатыми. «Золотой Донат» – орден утонченных аристократов и могучих, сияющих величием воинов. Митя мечтал стать одним из таких.

– Получается, если не смотрю на Луну, то ее нет? И никого из вас нет, если не вижу? – округлил он глаза, наконец-то сформулировав мысль.

– Немного не так, – задумчиво поковырял в носу Шляпник. – К примеру, когда выйдешь из комнаты, она растворится в облаке неопределенности потенциально возможных событий. А если снова войдешь, лишь одна из этих цепочек проявится.

– Но ты же в ней был! Видел, чувствовал, мыслил?

– Теория утверждает, что моя память об этом также проявляется вами.

– Чушь! Кто в такое поверит?

– Очень немногие. В практическом смысле для нас разницы нет. То есть, вера или неверие ничего не меняет. Кроме того, Мальвина считала, что и для «тех-кто-пришел» тоже необходим свой наблюдатель. Для проверки она почему-то выбрала вас. Это стало ошибкой.

Митя лишь помотал головой, не в силах проследить ход его мыслей. Шляпник – чудак, каких поискать. Разбираться в этих мутных теориях просто не нужно. Пусть и дальше оськает жжух. Каждый с ума сходит по-своему. В его случае это зашло уже далеко.

– Так что насчет крысюка? – резко сменила тему Веруся. – Сорок монет – ровно столько было в заказе.

– Деточка, есть предложение лучше! – подмигнул Шляпник.

– Лучшее включает в себя сорок монет! – отрезала та, подозревая готовность заплатить пирожками.

Вместо ответа тот торжественно снял свою шляпу, рассыпав по плечам сальные волосы. С ловкостью фокусника холеные пальчики извлекли из цилиндра коробку. Обычный, перевязанный лентой, картон. А вот сургучная печать выглядит солидно и дорого. Незнакомый герб с горизонтальной восьмеркой и древом. В городе таких еще нет.

– Что это? – холодно спросил Митя.

Он с неудовольствием отметил, как загорелись у Веруси глаза. Женщины падки на блестящее, яркое, но еще больше любят загадки. И особенно под таким сургучом.

– Не знаю, – пожал Шляпник плечами, – мне поручили ее передать.

– Кто?

– Виконт де Ятим. Вот визитка. Сомневаюсь, что это имя для вас что-то значит. Он только недавно появился у нас.

Митя протянул руку, но карточку дали не ему, а Верусе. Та вопросительно посмотрела на друга, Увидев, как его лицо напряглось, помедлила, но визитку взяла. Это бесило.

Что эти аристократы себе позволяют? Куда смотрят власти? Наверняка педофил!

Мысли роем пронеслись во взбудораженном юном уме, но Митя собрался и взял себя в руки:

– Нас учили не брать конфет и подарки от незнакомых людей.

– Это часть платы за шкуру, которую вы принесли. Заказ был размещен для виконта! – Шляпник устало защипнул переносицу. – Берите, пока предлагают! За что мне такая морока с детьми?

– И сорок монет?

– Разумеется.

Митя предпочел бы взять только деньги, но подружка не сводила жадного взгляда с коробки. Уже не отпустит. Она явно интриговала ее.

– Давайте сначала откроем! – предложил мальчик без особой надежды. Вдруг проклята? Кот в мешке!

– Как только возьмете.

– Конечно, берем! – взяла на себя инициативу Веруся, после чего виновато оглянулась на Митю. Он и это простит.

– Прекрасно! – хозяин хлопнул в ладоши. – Алиса, принеси деньги! И пирожков, если готовы!

Из-за двери высунулась татуированная по локоть рука. Кошель метнули ловко и сильно. Шляпник неестественно выгнулся и схватил на лету с невероятным для человека проворством.

– Сердится… – пояснил он, отсчитывая сорок монет. – Не каждый день теряешь подругу. Так может всё же чайку? И пару капель покрепче? Сделку обмыть?

– Не, до свидания! – Митя свирепо мотнул головой, подтолкивая Верусю на выход. Дверь мстительно закрыл снова ногой.

Косяк вздрогнул, и хлопнуло сильно. А потом что-то очень громко разбилось и несколько долгих секунд продолжало звенеть. Комната со Шляпником погрузилась в «в облако неопределенности всех потенциально возможных событий», но гора битой посуды в нем, похоже, была. Проявлять ее взглядом точно не стоило. Сейчас надо быстро бежать.

Дети торопливо покинули зал. Он пустовал. Еда одинокого посетителя так и осталась нетронутой. Зато на стойке целый поднос пирожков – румяных и теплых, прямо с печи.

4

Коробку решили открыть у себя. Назвать домом комнатку в старой конюшне бы не повернулся язык, но там безопасно, тепло и спокойно. Впитавшиеся в одежду миазмы распугивали крыс и клопов, поэтому денег с ребят не просили. Печка, стол, стул и солома дарили минимальный комфорт, которого Верусе всегда было мало. Юность растает как дым, поэтому принц на белом коне нужен прямо сейчас, а не когда постареет.

Кони, кстати, здесь были, а вот Мите до королевских кровей еще расти и расти. Путь крысолова тернист, а перспективы неважные. И потому его засыпали упреками, обвиняя во всех смертных грехах.

Главный из них – нищета, как Веруся считала. Ее она простить не могла и демонстрировала презрительный холод в отношениях с другом.

– Открою сама! – заявили ему, как только вернулись в конюшню.

Митя считал, что со взбудораженной женщиной лучше не спорить. Как и с любой. Поэтому и не стал возражать, уступив место подруге. Протиснуться к столику мог только один, и Веруся увлеченно зашуршала картоном.

– Прелесть! Прелесть какая!

– Да где? – мальчик вытянул шею.

– Да вот!

Веруся чуть отодвинулась, дав рассмотреть торчащий в воздухе хвост. Под ним пара мохнатых шариков и… Больше ничего? Что именно могло так прельстить, Митя не понял.

– Это ведь жопа! – констатировал он.

– Котик! Смотри, улыбается! Как зовут тебя, солнышко? – засюсюкала девочка.

– Кот-ня. Просто кот! – мрачно заявила жопа.

– Ты чей? – осторожно спросил Митя, поворачивая голову под разным углом. Возможно, так получится больше увидеть.

– Чешингера. Ятим Чешингер продал ме-ня вам.

– А почему ты не весь?

– Воспринимаемое обусловлено самим наблюдателем. Такова двойственная природа сущего-ня, а его вероятности как бы размазаны в пространстве и времени. Коллапс волновой функции для тебя-ня выглядит именно так. Впрочем, в твоем положении понять это трудно.

– Верунчик, расскажи, что ты видишь… – шепотом попросил Митя.

– Голову котика. Миленький, а зубки, как у пилы. У тебя по-другому? – недоуменно посмотрела она.

– А почему я вижу лишь жопу?

– Тебе лучше знать. Всегда говорила, что в твоей глупой башке только грязные мысли.

Митя растерянно чертыхнулся. Предчувствие не обмануло. Как знал – «кот в мешке». Причем его не самая лучшая часть. Вопрос в другом: зачем он им нужен?

– Не шалю, не трогаю, починяю примус-ня… – промурлыкала жопа. – Вышивать могу. И на машинке тоже… А еще считаю своим-ня долгом предупредить…

– Что кот древнее и неприкосновенное животное… – хором продолжили дети.

Они переглянулись. Снова «всплывает»?

– Наваждение? – Веруся испуганно закрыла ладошками рот. И без того большие глаза стали как блюдца.

– Вряд ли… – покачал головой Митя. – Сама говорила – «эхо затекстурного мира». Это оттуда.

– Кис-кис-кис… Котик, ты здесь? – жалобно позвала она.

На столе лежала только пустая коробка. Лишь осколки сургучной печати доказывали, что им не приснилось.

Они заглянули под стол и стул, раскидали вдоль стенки солому. Кота не было. Ни головы, ни жопы. Вернулся к хозяину? Тогда их развели как детей. Но зачем? Неудачная шутка?

– Дай-ка визитку! – потребовал Митя.

– Зачем? – прошипела Веруся, точно дикая кошка. Губки в тонкую линию, носик наморщен, глазки, как щели.

– Найду Ятима и вытрясу, чего от нас хочет!

– Ты? – окатила презрительным взглядом она. – Это виконт! Да тебя на пушечный выстрел к нему не подпустят.

– А тебя, значит…

– Да! И пойду без тебя!

– Шлюха! – выкрикнул, не выдержав, Митя.

Ему с размаху влепили пощечину. В ушах зазвенело, внутри клокотало. Обида и ярость охватили пожаром. Мальчик машинально занес руку, чтобы дать сдачи, и… опустил.

Он выскочил на улицу, хлопнув дверью. «Ничтожество и нищеброд!» – крикнули, точно плюнули вслед. Несправедливо, обидно, напрасно. Раньше они бы подрались, но не сейчас. Верусе ведь нечем ответить. Ее изувечили, лишив боевых навыков. Теперь нельзя даже выпустить злость.

«Чертова сука!» – выругался Митя, что есть силы пнув бочку. Воды, к счастью, там не было, иначе мог легко сломать ногу. Женщины умеют вынести мозг.

Дерево загудело, а боль отрезвила. Хор сверчков, на мгновение умолкнув, заскрипел энергичней. Пахло сеном, навозом и тяжелым ароматом сирени, посаженной вдоль дорожки стеной. Листья на ветру зловеще дрожали, напомнив приключения Хищного Сада. На всякий случай Митя, прихрамывая, от них отошел.

Вечерняя свежесть приятно холодила разгоряченное тело. Особенно ноги. Наверное, потому что в ботинках дыры. Блестящая поверхность луж одинаково равнодушно отражала Митю, огни фонарей и первые звезды. Рябь искажала черты и делала похожим на монстра. Они свирепы, могучи, бесстрашны. Пока ему остается лишь завидовать им.

Сколько придется лазить в клоаке, чтобы хоть немного приблизиться к Ордену Золотого Доната? К Чешингеру и прочим, обласканным судьбой, деньгами и славой? Даже сто крысюков не заставит их признать себе равным. От него будет дурно пахнуть всегда.

Помочь мог только ошеломляющий подвиг. Но для него нет подходящего монстра, оружия, силы, а главное, связей, которые способны их заменить. Такое чудовище должно быть непобедимым и жутким, меч легендарным, а доспех непременно мифриловым. Герои всегда ходят только с такими, а где это взять?

А Веруся нищету терпеть долго не будет. Она красива, и аристократишки засматриваются уже прямо сейчас. Этот Ятим лишь первый звоночек, за ней придется следить и следить.

Митя сейчас сильно жалел, что вспылил. Несмотря ни на что, он почти уверен в подруге. Но корень сомнений в этом «почти». Даже процент неудачи его не устроит. Слишком сильно любил, чтобы так отпустить.

Где-то только Чешингер увидел Верусю? И ведь наверняка не дурак, раз настолько богат. Она, скорее всего, задумала его развести, поэтому и вцепилась в визитку. Наивная дурочка сама не заметит, как очаруется «принцем». Блеск золота слепит, а соблазн слишком велик.

И это можно понять. В лабиринтах клоаки много вони и мало романтики. Что девушке может предложить крысолов? Дырку от бублика? Так богатства там нет.

Сделав неутешительный вывод, Митя тяжело вздохнул и сунул руку в карман. Сейчас его приятно оттягивали сорок монет серебром. Тоненьких, гнутых, но столько сразу в нем никогда еще не было.

– Не горюй, Митя-ня, ведь всё еще можно исправить… – вкрадчиво мяукнули откуда-то сверху.

Вздрогнув, он задрал голову, пытаясь увидеть источник звука. Рассмотреть силуэт на фоне темного неба получилось не сразу. Ну да, снова она. Вернулась дразнить.

– А вдруг ничего исправить нельзя? – подумал он вслух. Еще от жопы не хватало советов. Ладно бы еще голова…

– А если нельзя, то смысл горевать, Митя-ня?

– Слушай, ты вообще кто по жизни? – нахраписто спросил он, решив сменить тактику.

– Для тебя-ня важней понять, кто есть ты. Ключ к постижению-ня всегда в нашем прошлом. Оглянись и смотри.

– Но его уже нет. Лучше думать о будущем, – возразил Митя, как полагал, рационально и точно. Кот не может быть умнее его.

– Смешно-ня. Как будто число «двенадцать» заявило, что «одиннадцать» секунду назад умерло. Прошлое-ня – всегда другой мир. Иная конфигурация вселенной, альтернативное «сейчас». Время не состоит из мгновений. Его просто нет, раз они присутствуют все! – торжественно объявили ему.

Митя поскреб подбородок, раздумывая, не отправить ли кота назад к Шляпнику. Тот от него явно пытался избавиться. Понятно почему таких сажают возле дуба на цепь.

– Вселенная-ня всегда статична. Это своего рода бесконечный альбом миров-фотоснимков, – продолжал вещать кот. – Они не взаимодействуют друг с другом, а существуют одновременно и являются вещами в себе. Сознание как бы скользит мимо них, и получается «фильм». Ты-ня должен отмотать эту пленку назад…

Мальчик открыл было рот, чтобы спросить, когда и кому успел задолжать, но жопа исчезла. Слиняла в «бесконечный альбом», где ей самое место. Вероятно, кота послали свести Митю с ума. Верусю тогда отобрать будет проще. Он ей быстро запудрит мозги.

На всякий случай мальчик постоял еще несколько минут в надежде, что жопа вернется и заговорит нормальным и человеческим языком. Высокие материи пока ускользали от еще юного разума. Но кот, вероятно, готовил другую тираду и возвращаться к нему не спешил.

Рассудив, что ждать бесполезно, Митя взял судьбу в свои руки. Они все еще без кинжала, значит, надо спешить. Лавка, где его присмотрел, скоро закроется. Ну а потом башмачки.

И мальчик побежал со всех ног. Распугивая собак, кошек, прохожих и тяжелых, надсадно гудящих жуков. Отбросив ненужные мысли о котах Чешингера, коллапсе волновой функции и двойственном сущем, оставил одну – о стервозной Верусе. Усмирит ее гнев теперь только подарок.

Зажатый высокими особняками домик казался игрушечным. Розовым туфом аккуратно выложен первый этаж, второй деревянный и недавно покрашен. Вывеску подсвечивали винтажные фонари, кусты у входа аккуратно подстрижены, а стальные перила начищены до зеркального блеска.

Долговязый и нескладный слуга уже закрывал массивные ставни. Стены любили разрисовывать дети, поэтому на Митю смотрел с недоверием. Откуда у заморыша деньги? Почти каждый день приходил.

– Опять поглазеть? – на звук шагов вышел хозяин, оглаживая кудрявую пышную бороду.

– Куплю, если понравится, – с достоинством ответил Митя, как только восстановил дыхание. Он как-никак потребитель, и у него есть права.

– Ну пошли, покупатель! – подобрел торговец, хлопнув в ладоши. Продать под закрытие – это к удаче. Хороший задел на следующий день.

За порогом Митя восхищенно замер. Здесь его сердце всегда билось сильнее и чаще – сокровища были повсюду. Колющие, рубящие, режущие и даже кромсающие – на стенах развешаны идеальные орудия для потрошения плоти. Палицы, булавы и шестоперы! Молоты, цепы и моргенштерны! Кинжалы, стилеты, зачарованные магией пурбы, а какие мечи! Фламберг, цвайхендер и клеймор! А еще сабли, катаны, рапиры! Ассортимент просто шикарен. Еще больше, как говорят, в закромах.

Мальчик мог бы бесконечно рассматривать витрины с холодным оружием, обсуждать состав стали, баланс и метод заточки, но под ироничным взглядом торговца терялся и тотчас уходил. Сегодня пришел наконец-то с деньгами, что дало бонусы совершенно иного социального статуса. С ними больше не мальчик, а муж!

Под одобрительным взглядом торговца Митя уверенно прошел к нужной витрине, стараясь не отвлекаться на стены. Блеск и великолепие острозаточенной стали слепили глаза.

Но что это? Над облюбованным, бережно выношенным в мечтах и мыслях, кинжалом другая цена!

В груди похолодело, в горле встал ком, из глаз едва не брызнули слезы. А вдруг перепутал? Целых сорок монет серебром! Было ведь тридцать только вчера!

Митя внимательно посмотрел на витрину, закрыл глаза и вновь осмотрел. Обоюдоострый с двойным прогибом. Тот самый. Ошибки здесь нет!

– Мммм… – промычал он, показывая пальцем на вожделенный кинжал. От возмущения мозг не смог уложить волны эмоций в членораздельную речь.

– Сами в шоке, – охотно согласился торговец, щуря черные, как маслины, глаза. – Ничего не поделать. Большой парад уже завтра, а перед ним всегда так.

– А после него? – пискнул мальчик с надеждой. Голос, как обычно бывает, в самое неподходящее время дал петуха. Сейчас надо излучать уверенность и силу. Только где бы их взять?

– Как правило, когда цена растет, потом больше не падает, – развел тот руками. – Не я определяю ее.

– А кто же тогда? – брызнул Митя слюной. Стража, тут детей обижают! Ущемление прав потребителя по росту и возрасту! Но вслух говорить это не стал.

– Торговая гильдия, мой дорогой! – ласково объяснили ему. – Качество и цена должны быть у всех одинаковы. Не хуже, не лучше. На то есть специальный чиновник и особый надзор.

– Так запишите, что купили вчера? – умоляюще посмотрел мальчик в попытке разжалобить. Но ведь бесполезно. Холодные рыбьи глаза ухмылялись. Тёртый калач.

– А зачем это мне? – резонно спросил бородач. – Ты первый на меня донесешь.

– Я? Да ни в жисть! Клянусь! Слово и честь крысолова! Всеми богами клянусь!

– Так все говорят… – зевнул тот, теряя интерес к сделке. – Много ли ты знаешь богов? Вот так чтобы лично? Извини, но без их поручительства к словам доверия нет.

Митя прекрасно понимал, что торг бесполезен. Из-за такой мелочи лицензией никто не рискнет. Здесь почти всё покупают за золото, а это всего лишь кинжал. Денег впритык, а красные башмачки стоят семь. Их обязательно надо купить, чтоб помириться с Верусей. Чертов Ятим!

Мозг лихорадочно работал, пытаясь найти компромисс. Цену не снизить, подружка психует, а без оружия они пропадут. Тогда выбрать дешевле? С палкой долго ходил, значит, можно терпеть!

Торговец заметил, как взгляд клиента побежал по витринам. Подумав секунду, перешел на доверительный шепот:

– Есть один вариант…

– Какой? – насторожился Митя, заподозрив подвох.

– Такой же кинжал за тридцать монет.

– Другой мастер? Состав? А может клеймо?

– Всё сразу. Контрабандный товар! – подмигнул хозяин и щелкнул пальцами, дав знак слуге.

Через минуту тот с брезгливой гримасой принес из подвала тряпицу. Не дыша, Митя осторожно ее развернул. Небрежная обработка выдавали подделку. А главное – оружие казалось подозрительно легким. Клеймо незнакомое: «маде ин чайна». Такого мастера мальчик не знал.

– Не кинжал, а сказка! – заговорщицки прошептал торговец и демонстративно разрезал клинком лист бумаги. – Настоящий силумин! Заморская сталь!

– Выглядит как-то не очень… – пробормотал Митя, ковыряя на рукояти чешуйки лака. Он легко слезал под ногтем.

– Качество отменное! – хлопнули его по плечу. – У меня с таким дед на медведя ходил!

– И как?

– Прекрасно, мир его праху… – хозяин шмыгнул носом и отвел взгляд.

– Беру! – решился Митя. В конце концов, клинок лишь на время, а с Верусей впереди целая жизнь.

– По рукам! Но, сам понимаешь, я это не видел и не продавал. Гарантии нету.

Оружейную лавку мальчик покидал, терзаемый мукой сомнений. К черту их все! Теперь башмачки!

Магазинчик женской обуви находился в соседнем квартале. Закрывался он поздно, будучи местом притяжения модниц, слетавшихся к нему, как мотыльки к фонарю. Собственно, поэтому за красные башмачки так переживала Веруся. Митя очень надеялся, что они хотя бы на время ее усмирят. А там и про визитку забудет, не надо будет никого разводить. С новым оружием можно ходить уже на нижний этаж, где клоака щедрее. Деньги сразу польются рекой.

И потому Митя пребывал в прекрасном расположении духа. Червячок сомнений уполз грызть ткань подсознания, а без него мир снова стал ясным. Ночной воздух бодрил, ум безмятежно излучал оптимизм и купался в надеждах. Ноги несли в магазин точно на крыльях. С красными башмачками все проблемы исчезнут, а Веруся поймет, как ее любят. Это лучше, чем все сокровища мира. Ни один Ятим ей столько не даст.

Представив, как у нее засияют глаза, Митя внутренне замер в предвкушении счастья. Для этого есть почти всё: настоящий кинжал, десять сэкономленных монет и Веруся. Остальное приложится, надо лишь потерпеть.

Вот и витрина. Но башмачков нет!

Переживание блаженства разлетелось на сотни острых осколков, каждый из которых кровоточил в уме. Казалось бы, уже ясное будущее вновь утонуло во тьме.

Глубоко вдохнув, мальчик рванул на себя дверь. Пожилая торговка нервно вздрогнула и схватилась за сердце. Кажется, всерьез ее напугал. В магазине нашлось еще несколько дам, с возмущением взиравших на бесцеремонного гостя: «Неужели грабитель? А ведь он ничего…»

– Красные ба-башмачки! – от волнения заикаясь, выпалил Митя. – Стояли вон там!

Торговка с облегчением выдохнула:

– Осподи, куда так врываться? Купили их сегодня с утра.

– Еще есть?

– Нет и не будет! – холодно отрезала та, мстя за испуг.

– Кто купил? – пискнул Митя, чувствуя, как темнеет в глазах. Найти покупателя и дать большую цену! Не семь, а все десять монет!

– Кто? – снисходительно посмотрела торговка. – Чешингер. Виконт де Ятим.

Фундамент, на который опирались мечты и надежды, беззвучно ухнул в провал. В этот бездонный колодец отчаяния падал и Митя. А наверху, в быстро отдаляющемся кружке света, радостно лыбился злонамеренный враг.

5

Предвкушение праздника – уже светлый праздник. Радостное возбуждение перед большим ежегодным парадом вернуло на улицы улыбки и смех. Украшенный флажками город тонет в цветах, умыт теплым дождем и гордо сияет золочеными шпилями. Всеобщая суета и торжественность сегодня оправданы – процессию возглавит король. С ним приехала и вся его свита. Это означало, что будет пир горой, а слух горожан усладит звон чеканной монеты.

Замок герцога, имения, гостиницы, постоялые дворы и даже казармы заполнились массой дармоедов – маркитантами, шлюхами, кондитерами, парикмахерами и прочей челядью, жизненно необходимой в любой войсковой операции. И потому город сорил деньгами и бесшабашно бурлил, отыгрываясь за год экономии.

Митя же, напротив, чувствовал себя отвратительно. Вернувшись в конюшню без башмачков, нашел мирно спящую на соломе Верусю. Обычно она не ела одна, поэтому заснула голодной, а проснулась злой как собака. Это презрительное молчание хуже, чем крик. Утром даже лошади от нее в страхе шарахались. Яд в уме пучил, просился на выход, и режим тишины девочка долго держать не могла.

– И не говори со мной так! – сорвалась наконец-то она.

– Я же молчу! – огрызнулся Митя.

– А я все слышу!

Он лишь устало покачал головой. Оправдываться уже бесполезно. Всё, что скажет, поймет через жопу и обернет против него. Укротить подружку было почти невозможно. Оставалось только ждать, когда немного остынет. А закипало там достаточно часто. Вот как сейчас.

Наверное, это можно понять. Не может смириться с потерей скиллов, оттого и психует. Только зачем свою боль и отчаяние изливать на него?

Как правило, Веруся находилась в одном из двух состояний. То, что было сейчас, Митя еле терпел. Он любил и хранил в сердце другое – то, где видел чарующий трепет души. Если первая горда, капризна и остра на язык, то вторая нежна и трогательна в своей беззащитности. Сейчас она скрыта под маской презрения, но вскоре покажется и вновь расцветет.

– Так на парад идем или как? – подчеркнуто безразлично спросила Веруся, закручивая вокруг пальчика огненный локон.

Местные на рыжих смотрели с опаской. Когда-то считали, что после смерти они станут вампирами. Подтвердить этот миф никто так и не смог. А вот с тем, что пламя волос диктует характер, согласились бы все. Бестию, свирепей Верусика, еще поискать.

Потеряв навыки, она стала спокойней, но лишний раз ее лучше не злить. Для девочки показать гардероб критически важно. Ей, конечно же, хочется прогулять новый наряд. Всё, кроме шляпки, шила сама, а вернее, перешивала из старого по несколько раз. Это такая отдушина, луч света в пропахшем клоакой мирке. Другого Веруся еще толком не видела, а Митя его очень бы хотел показать.

Да и как еще найти Чешингера? К нему на пушечный выстрел никто не подпустит. И потому Митя тоже хотел пойти на парад. Аристократия любит тереться вокруг короля, а значит, мерзавчик непременно придет.

Удовлетворенно кивнув, Веруся вооружилась коробочкой с пудрой, которая делала ее похожей на куклу. Белое, точно фарфоровое лицо, нарисованные брови и густые фиолетовые тени, как последний писк моды. При дворе в этом году так красились элегантные дамы высшего света, и девочка наивно несла свежесть юности на этот алтарь. В полном боевом облачении естественная красота пряталась под слоем косметики. В кокетливой шляпке и бирюзовом коконе-платье (ткань обрабатывала икрой жаб, которых ловила в конюшне) Веруся выглядела взрослой и опытной. Ее принимали за сердцеедку, жаждущую денег, власти и плотских утех.

И Чешингер, несомненно, может всё это дать. А что есть у Мити? Клетка в конюшне, миазмы и крысы? Другого ничего пока нет. И потому мальчик точил новый кинжал с мрачной решимостью. Возможно, Ятиму придется что-то отрезать или даже убить. Конечно, с такими-то деньгами его воскресят, но счетчик смертей резиновым не был. Рыцаря обидел ребенок? Будет смеяться весь двор!

Отложив косметичку, Веруся встала, чтобы полюбоваться собой в мутном зеркальце, но украдкой бросала беспокойные взгляды. Видимо, Митя сейчас пугал даже ее. Дурное предчувствие терзало обоих. Ничем хорошим этот парад закончиться просто не мог.

Когда, наконец, вышли на улицу, город встретил пьянящим запахом бесчисленных цветочных гирлянд и дармового вина, которое наливали прямо из бочек. Украшенную флажками и серпантином улицу уже оцепили, и вдоль нее возбужденно гудела толпа.

Митя озадаченно повертел головой в поисках свободного места. Здесь было не протолкнуться. Чуть подумав, схватил подружку за руку и потащил на террасу, где кабак выставил столики. Все успели занять. В ожидании прохода колонны тут энергично заливали в себя дешевое пойло и возбужденно гудели, пялясь на грудастых служанок в накрахмаленных фартучках. Девушки легкими корабликами сновали с подносами, ловко уклоняясь от щипков и хлопков. Это самое большее, что могло тут грозить. Громила со сломанными ушами следил за порядком, лениво цедя пиво у стойки. Переступить границы общепринятых социальных условностей бы никто не рискнул.

Уже на террасе Веруся вздернула носик и скорчила рожицу, давая понять, что сама по себе. С таким макияжем почти светская дама, под слоем косметики уже не узнать.

Митя понимающе кивнул, но пошел следом, прикрывая спиной от жадных взглядов мужчин. К счастью, свободное место у перил еще есть.

Пофланировав с минуту, Веруся собрала обильную жатву восклицаний, ухмылок и двусмысленных, далеко не безобидных гримас. А насытившись, встала рядом со стайкой девиц. Те мило краснели и стреляли глазками солдатам внизу. Всем было весело и юность цвела.

Сверху улица казалась ручьем, чей берег кишел шляпками и головами. Это человеческое море качалось, шумело и грозило прорваться через ниточку шлемов, заполнив русло собой. На террасе же дышалось легко и казалось гораздо свободней. Компания за ближайшим столиком к Мите увлеченно исследовала важный вопрос.

– Вот скажи, ты подкаблучник? – пьяно растягивал слова кто-то из них.

– Я? С чего ты взял? – заплетавшимся языком возразили ему.

– Как с чего? Ты всегда соглашаешься со своею женой!

– Никогда!

– Никогда? А жена тогда что?

– Она же не знает об этом. Потому ничего…

За столиком закатились от хохота, но загудели трубы, взревел народ, и на перекресток вышел отряд музыкантов. По толпе тотчас прокатилась волна, выплеснув сотни воздушных шариков, флажков и конфетти. Начищенная медь духовых инструментов слепила как солнце, а ритм барабанов вгонял людей в транс, подчиняя гипнотической силой глубоких басов.

Митя невольно поддался всеобщему ликованию и орал так, что едва не охрип. По коже бежали мурашки, адреналин плавил сосуды, а приступ эйфории делал тупым и абсолютно счастливым. Видимо, этого и добивался король. Пристрастие к муштре и парадам укрепляла власть, удовлетворяя амбиции. Жесткость и дисциплина ощущались в отточенных движениях и линейности стройных шеренг. Марш тщеславия сейчас восхищал: «Славься Отечество! Никто кроме нас!»

За каре музыкантов чеканили шаг воспитанники детского сада. Наблюдая, какой самодовольной гордостью светятся лица, Митя ощутил укол ностальгии. Прошло не так много времени, но память уже затемнена темным флером и бывших товарищей вспомнил с трудом. Друзьями в полном смысле назвать их нельзя, но каши сожрано вместе немало. Почему-то он совсем не завидовал им.

Да, в садике ребяткам тепло и комфортно, но не хватало чего-то еще. Веруся права – там было душно. Их растили, словно телят на убой. Дисциплинированное и послушное стадо, которое скоро погонят на фронт.

В первой шеренге с гордо поднятым подбородком тянул ножку Серега. Увидев его, Митя скривился.

Выходит, откопали мерзавца, а ведь зарыли так глубоко! Плинтус казался надежным, и вот тебе раз… Подлец снова в строю.

Во втором ряду задорно подпрыгивали косички Наташки.

Как хорошо, что жива! Один глаз, правда, скрыт черной повязкой. Скорее всего, там его нет. Да и разорванный рот сшили небрежно. Матильде Ивановне только монстров лечить.