Читать онлайн Всего лишь полностью раздавлен бесплатно

1

Наступал вечер самой последней среды августа, когда я понял, что Дисней уже давно врет мне по поводу «жили долго и счастливо».

Потому что, видите ли, мое «долго и счастливо» длилось уже четыре дня, а принца нигде не было видно.

Он исчез. Пропал.

– Я точно никогда тебя не забуду, – говорил он.

– Мне кажется, я никогда не был так счастлив, – повторял он.

– Пожалуйста, не теряйся. Мне надо еще раз тебя увидеть, – просил он.

Тогда почему я сидел здесь, за кухонным столом, и стучался головой о метафорическую стену, взвешивая за и против и решая, послать ли ему очередное сообщение?

Да, я понимаю. И если я отправлю еще одно, то оно будет третьим подряд. Да, это смахивает на паранойю. Но я могу логически все объяснить. Первое сообщение, которое он проигнорировал, я послал в ответ на его собственное, которое получил в субботу вечером. Он пожелал спокойной ночи, и я сделал то же самое. Конец разговора. Он не должен ничего отвечать. Поэтому я вряд ли мог это учитывать.

Второе сообщение, которое я отправил, вроде как и не требовало ответа.

Воскресенье, 11:59
Прокрасться домой не вышло. Мама меня едва не убила. #стоилотого Пожалуйста, не осуждай меня за хештег. Я слишком крут, чтобы соответствовать твоим примитивным социальным ожиданиям.
Прочитано в воскресенье, 14:13

Он же мог проверить телефон по пути домой, улыбнуться и даже не подумать о том, что ему надо ответить, правда? Строго говоря, в том сообщении не было вопроса, поэтому такое возможно. Или он прочитал его, наполовину написал ответ, а затем на что-то отвлекся.

Например, на пожар. Или вторжение инопланетян.

На четыре дня.

Да и вообще, если задуматься, мне следовало еще раз ему написать. В спокойной, непринужденной, совсем не отчаянной манере, естественно. Но уже с вопросом. Чтобы, если он опять увидит послание и не ответит, я точно знал, что он меня игнорирует.

Ладно. Я справлюсь. Ничего такого тут нет. Просто один парень писал другому. Тому, кто знал все мои секреты, целовался со мной в течение почти семи недель и… Видел. Меня. Голым™.

Парню, который убедил меня, что я ему очень, очень нравлюсь.

Парню, которого, надеюсь, похитили чертовы инопланетяне.

Поэтому некоторая навязчивость с моей стороны вполне оправданна. До тех пор, пока она не выглядела навязчивой, конечно же.

Все просто. Ладно. Погнали.

Привет, Уилл! Я

Нет. Стираем. Слишком похоже на запланированное.

Чувак, ни за что не догадаешься, что я

Что я? Предложение никак нельзя закончить.

Я так понимаю, тебя похитили инопланетяне, но на тот случай, если это не так…

– Олли. У тебя есть секунда?

Я подскочил настолько сильно, что чуть не нажал «Отправить». И, будем честными, если бы я это сделал, то мне можно было бы сразу броситься в озеро. Я старался не выглядеть слишком нервным, когда мама села на деревянный стул возле меня. И стер недописанное сообщение. Просто на всякий случай.

– Мм… ага. Что стряслось?

О нет. У нее – тот самый взгляд.

Моя первая мысль была о том, что это случилось. Тети Линды уже нет в живых. Я затаил дыхание. Прям буквально. Как будто, если бы меня застукали в этот момент, то все оказалось бы правдой и наша семья рухнула бы со своего шаткого пьедестала, стоящего на краю пропасти под названием «рак».

В конце концов, именно поэтому мы изначально и примчались в Северную Каролину, когда здоровье тети Линды ухудшилось, и ей нужно было какое-то время, чтобы расслабиться, встретиться с родственниками и насладиться жизнью. Разумеется, моя семья хотела ее увидеть, поэтому мы и прибыли к ней сюда, к озеру, и это было самое дальнее место, куда она могла без вреда для себя отправиться в отпуск. Я уже много лет не уезжал из Калифорнии на такой длительный срок, поэтому был только за. Меня назначили неофициальной, неоплачиваемой, не жалующейся (но только потому, что они чертовски милые) няней для ее детей, и мы арендовали дом по соседству. Все складывалось хорошо. Даже прекрасно. Лучшее лето в моей жизни, сказал бы я.

Но оно уже заканчивалось, и его конец не мог быть идеальным. Просто не мог.

– Что ж, дорогой… – начала мама.

Умерла. Умерла. Умерла.

– Тетя Линда…

Умерла.

– Ну… сам понимаешь, дела у нее не очень. Ты очень ей помогал летом, но дядя Рой совсем выбился из сил, стараясь заботиться о детях и Линде, а из-за платы за лечение нанимать няню для них будет чересчур дорого. Не говоря уже обо всем остальном, с чем им сейчас не помешает помочь. Она – моя сестра. Я хочу быть с ней рядом.

Стойте. Значит, тетя Линда не ушла из жизни? Меня накрыло столь сильное облегчение, что я, не способный сосредоточиться из-за счастливого головокружения, чуть не пропустил следующие мамины слова.

– Мы с твоим отцом решили какое-то время сдавать наш дом в аренду. Год или около того. Нам есть где пожить в Коллинсвуде. Всего в нескольких улицах от жилища Роя и Линды. Мы поедем на следующей неделе в Сан-Хосе, чтобы забрать свои вещи и на время со всеми попрощаться. Ты вернешься сюда как раз к началу учебного года.

Стойте, что? Что, что и что еще раз?

– Мы останемся… тут? Правда? В Северной Каролине?

Но мы должны на следующей неделе поехать домой. Как мы могли вернуться сюда?

Мама пожала плечами. У нее были мешки под глазами (голубыми, глубоко посаженными), а легкий черный кардиган она надела наизнанку. Бирка, кротко торчащая из бокового шва, прошуршала, когда она уронила руки вдоль тела.

– Олли, у нас нет выбора.

– Но… а ты… можно мне остаться дома, а вам – здесь?

Вообще-то, чем больше я об этом думал, тем логичнее казалось подобное решение родителей. Однако то, что мне понравилось летом играть в няньку, не означало, что мне хотелось бросить все и сделать эту роль постоянной.

– Да, вероятно, это сработает. Я могу наводить порядок в доме и ездить туда, куда надо. И самостоятельно оплачивать счета. Возьму дополнительные смены в магазине. Я потом приеду, если вы тут надолго задержитесь, но… мам, ты ведь понимаешь, наша группа. И ребята. Я не…

Мама оперлась локтями о стол и легла лбом на ладони.

– Олли. Пожалуйста. Не усложняй.

Я откинулся на спинку стула, уставившись в экран телефона. Что я должен сказать? Не то чтобы я был какой-то тряпкой, но это было очень неожиданно. В моей голове проносились мысли, пока я пытался осознать всю чудовищность происходящего. Выпускной год без моих друзей? В совершенно незнакомой школе, с учителями, которые меня не знают, именно тогда, когда оценки начинают играть важную роль? Я должен уволиться с работы, бросить группу и пропустить осенний бал…

Я опять посмотрел на маму, и одного взгляда хватило, чтобы понять: это не обсуждается. С неохотой я отодвинул на задворки разума причины, почему переезд все разрушит. Я смирюсь, но позже. В своей комнате. После того как найду подходящий меланхоличный плейлист на «Спотифае».

«Но… но… но, – заговорила часть меня. – Все не настолько меланхолично. Теперь ты живешь в том же штате, что и Уилл. И, возможно, ты опять с ним встретишься».

От этой мысли у меня перевернулся желудок. Бывают проблески надежды, а бывают огни надежды.

Моя надежда по яркости точно была огнем.

– Ладно. Просто… как-то слишком внезапно. Ничего. Мы разберемся.

Мама просияла и заключила меня в объятия.

– Получилось даже легче, чем я ожидала.

Я ответил ей в грудь приглушенным голосом:

– Теперь за мной остается право постоянно жаловаться. Я был бы похож на монстра, если бы сказал «нет», правда? Но не то чтобы у меня был выбор, да?

Отпустив меня, мама издала короткий смешок.

– Конечно, но я все равно благодарна за то, что ты пошел навстречу.

– Я услышал хотя бы честный ответ. – И я выдавил смешок, а мама поднялась со стула, чтобы начать готовить обед.

– Мы разберемся, обещаю, – сказала она, роясь в холодильнике в поиске помидоров и листьев салата. – Иногда приходится чем-то жертвовать ради тех, кого мы любим. Ситуация совсем не идеальная, но мы можем пройти через это с улыбкой.

Я рассеянно кивнул и занялся телефоном. По крайней мере, решилась первая проблема. Это точно считалось достаточно хорошей причиной для отправки нескольких сообщений.

Уж теперь-то он должен был ответить, верно?

2

Среда, 18:05
Привет. Итак. Смешная история. Я переезжаю на какое-то время в Северную Каролину. Буду жить в Коллинсвуде. Это случайно не рядом с тобой?
Не прочитано

Я шутил по поводу инопланетян, но это начинало казаться единственным возможным объяснением. Кто не притрагивается к своему телефону двенадцать дней? Никто, вот кто. Серьезно. После того как я отправил сообщение, я:

• Собрал вещи.

• Съехал из дома у озера.

• Улетел домой.

• Упаковал весь свой дом.

• Попрощался с друзьями.

• Выпил три чисто страдальческих милкшейка. Один – с Райаном, один – с Хейли и еще один – с Райаном, потому что у него случился «ночной жор» после официального прощания со мной.

• Улетел в чертов Коллинсвуд, он же – глухомань.

• Распаковал весь свой дом.

• Два раза втихаря поплакал.

• Один раз немного поревел перед родителями.

• Дал себе клятву на крови перестать лить слезы.

• Объездил окрестности и мысленно поплакал, когда понял, что теперь все покупки придется делать через интернет.

• Три раза посмотрел «Холодное сердце»[1]: два раза в комнате со своими кузенами и один раз – сам, потому что диск уже был в плеере и мне стало лень его менять.

И за все время – ни одного сообщения от Уилла? Да пошло оно к черту. Я официально с этим покончил.

Хотя и не настолько покончил, чтобы мне не хотелось выговориться. И сегодня – мой шанс. После нескольких безуспешных попыток мы с Райаном и Хейли наконец-то нашли время созвониться по скайпу. Я собирался поболтать с ними у себя в комнате, но мама в последнюю минуту решила, что я нужен ей на кухне, чтобы нарезать огурцов для салата. Поэтому я занимался несколькими задачами сразу, расположив ноутбук и разделочную доску на кухонном столе.

Мама с папой готовили особый ужин, чтобы отпраздновать «торжественное открытие» новой кухни. Вот только особой едой для нас обычно была еда на заказ, потому что к нам никогда никто не приходил на ужин и впечатлять мы могли исключительно себя. И пад-тай[2] из ближайшего ресторанчика в Сан-Хосе никогда не переставал впечатлять всех нас.

Когда папа нашел на «Ютьюбе» рецепт шеф-повара Гордона Рамзи, напряжение уже было на пределе. Что еще хуже, компанию нам на кухне составляли скучающие и раздражительные кузены, Криста и Дилан.

В общем-то, в доме царил хаос, и звонок по скайпу, конечно, не особо помогал разрядить обстановку.

– У тебя немного шумно, – заметил Райан, строя рожу в камеру.

Хейли, сидящая рядом с ним на кровати, захихикала.

– Да, простите. Постарайтесь не обращать внимания, – произнес я.

Мне приходилось стоять к экрану боком, чтобы срезать с огурцов кожуру с помощью овощечистки.

Райан сказал что-то в ответ, но его слова потонули в нытье Кристы.

– Тетя Кэтрин! Тетя Кэтрин! Тетя Кэтрин! – Криста ходила за моей мамой, держа миску с дольками яблок и сыром чеддер, пока та притворялась, что не слышит племянницу.

– Прости, что? – спросил я.

Райан и Хейли весело на меня посмотрели.

– Так ты уже обустроился? – прокричал Райан.

Я открыл рот, чтобы ответить, но мне в лицо бесцеремонно ткнули дольку яблока.

– Не люблю кожуру, – твердо заявил Дилан, помахивая долькой.

– Теперь поздновато, приятель, – усмехнулся я. – Просто съешь.

– Кожура.

– Я сейчас занят, я чищу кое-что другое. Я испачкаю твое яблоко огуречным соком. Попроси тетю Кэтрин тебе помочь.

«Тетя Кэтрин» строго на меня посмотрела, и я нырнул за ноутбук.

Лицо Хейли заняло весь экран и так приблизилось к камере, что я мог сосчитать ее бледно-светлые ресницы.

– Мы, конечно, хотели сказать тебе лично, но нас пригласили сыграть в «Натаниэлс»!

У меня отвисла челюсть.

– Стойте, серьезно?

В том, что касается концертов для несовершеннолетних, «Натаниэлс» – просто мечта. Конечно, это не совсем наша аудитория, но люди, которые туда приходили, обычно достаточно открытые в плане музыки. По крайней мере, у нас могут появиться новые фанаты, которые никогда про нас не слышали.

«Ну… не “у нас”, – подумал я. – У них появятся новые фанаты».

– Олли! Дилан хочет, чтобы ты почистил его яблоко! – выпалила Криста, появившись из ниоткуда.

– Я знаю. Но я пытаюсь поговорить со своими друзьями.

– У тебя руки же свободны? – прокричала мама с другого конца кухни. – Разве ты не можешь взять чистый нож?

– Сейчас вернусь, – сказал я Райану и Хейли, но Хейли подняла руку.

– Олли, мы тебя еле слышим. Держи оборону. Нам все равно надо порепетировать. Мы тебе расскажем подробности, когда сможем нормально пообщаться.

Но я даже не успел рассказать им про Уилла. Или Коллинсвуд. Или про тетю Линду.

– А… Мм… ладно. Конечно. Тогда скоро созвонимся?

– Да, когда мы будем свободны. Пока.

Я завершил звонок и покорно, к радости Дилана, счистил оскорбительную кожуру с дольки яблока.

А мама услужливо критиковала папину готовку.

– В сковородке еще есть место, – заметила она, склонившись над столом. – Почему ты не кладешь все сразу? Так же будет быстрее.

– Гордон считает, что если положить в сковороду слишком много мяса, то оно будет жариться неравномерно.

– Не дай бог ты ослушаешься Гордона.

– Горе дураку, который попытается, Кэтрин.

Внезапно на подъездной дорожке прогрохотал мотор машины. Криста и Дилан оживились и, бросив еду, помчались к входной двери, а я пошел следом.

– Мама приехала, мама приехала, мама приехала!

Не успела тетя Линда войти, как на нее налетели две маленькие ракеты.

– У-ух-х! Боже мой, меня не было лишь несколько часов. – Она засмеялась и обняла их.

В тот день она выглядела слабее обычного. Некоторое время назад тетя потеряла свои густые черные волосы, и, хотя я привык видеть ее лысой, сегодня она все равно не сняла обернутый вокруг головы шарф с узором пейсли (или индийских огурцов), который надела перед выходом на улицу. Как ни странно, шарф напомнил мне о том, как сильно все изменилось – даже еще больше, чем сама потеря волос. Возможно, из-за того, что Линда выступала против головных уборов даже дольше, чем я жил. Я не мог представить ее в шляпе от солнца, шапочке или в чем-то еще.

– Они изголодались по вниманию, – сказал я. – Мы их игнорировали.

– Точно, поэтому я их здесь и оставляю. Тогда я сразу выгляжу лучше, и они по-настоящему радуются тому, что у них есть я, – ответила тетя Линда, игриво ткнув каждого из детей в живот.

Они завизжали от смеха.

– Как все прошло? – спросила мама, когда мы появились на кухне.

– Ой, сама знаешь. Это же больница. Счастлива, что могу ее посетить, но еще больше счастлива, когда ее покидаю.

Тетя Линда поправила ремень сумки на плече и кивнула в сторону гостиной.

– Дай я положу свои вещи. Две секунды.

– Надеюсь, ты голодная! – воскликнула мама ей в спину.

Когда тетя Линда ответила, ее голос был бодрым и веселым:

– Если честно, Кэти, я не помню, что такое голод.

Мама закатила глаза, а потом заметила, что я опять сажусь за обеденный стол.

– Как поживает салат?

– Неплохо. – И я снова взялся за овощечистку.

– Прости, что прервали твой звонок.

Я кивнул, боясь что-то сказать и взорваться. Я мечтал поговорить с Райаном и Хейли. Столько всего перевернулось с ног на голову. Я просто хотел чего-то, что казалось нормальным.

Мама надавила на мою ладонь, заставляя отпустить овощечистку.

– Олли, тебе надо расслабиться. У тебя будет куча возможностей поболтать с друзьями. Все будет хорошо. Тебе нужно попрактиковать осознанность.

– Нет, мам…

– Да, Олли. Со мной.

По опыту я знал, что лучше не сопротивляться. Легче сдаться, чем пытаться спорить.

– Я хочу, чтобы ты представил все, за что ты благодарен. Чудесный просторный дом, аренда которого обходится нам на двадцать процентов дешевле, чем в Сан-Хосе. Как тебе такое для начала? Прекрасное жилище, чистый воздух, рядом – родители, которые готовят тебе питательную еду… Ты чувствуешь благодарность?

– Ой, абсолютно.

– Оливер, мне не нужен твой сарказм. Сосредоточься на кончиках своих пальцев. Что они чувствуют? Как ощущается дерево под ними? Олли?

– Мам, если честно, я сейчас ощущаю клаустрофобию.

Она убрала ладони с моих плеч, и на ее лице появилась смущенная гримаса.

– Прости. Но поработай над этим, Олли. Ты должен быть расслаблен и споко-о-о-о-е-ен-н.

Понимаете, у мамы есть свои представления о мире. Она не особо религиозная. Но, наверное… более духовная? В общем, она верит, что где-то во вселенной есть Великая Внеземная Сущность, которая дает нам все, что бы мы ни захотели, пока мы притворяемся, что абсолютно счастливы, довольны и позитивны. Но если люди на что-то злятся, она устраивает для них сюрпризы.

Великая Внеземная, охрененно мелочная Сущность, непринужденно тусующаяся во вселенной.

Которая могла похитить Уилла, вдруг пришло мне в голову.

Мне же вроде плевать на Уилла, правда?

Возможно, если я продолжу так говорить, то Великая Внеземная Сущность воплотит это в жизнь.

Я так долго составлял свой собственный приличный образ для первого дня в старшей школе Коллинсвуда, что в итоге практически рванул к выходу, намереваясь сразу нырнуть в машину. Но мои планы были сорваны, когда я обнаружил на кухне родителей, полных решимости приготовить сыну завтрак. И, к моему ужасу, «нет времени» они за ответ не принимали.

Они выбрали яичницу. Что кажется простым и быстрым. Наверное, так и есть, когда ты не портишь все сразу – и вдобавок три раза подряд. Когда им удалось произвести съедобное блюдо, пол был усеян пищевым мусором в виде яичной скорлупы, подгоревшего тоста, соли, перца и редких пятен масла.

Это был завтрак-апокалипсис.

Я проглотил яйца так быстро, как только мог, в процессе накапав маслом на пиджак. Превосходно. Я не мог решить, надо ли переодеться, и в результате просто его снял, а затем помчался к машине, чуть ли не спотыкаясь о собственные ноги.

Первый день, и я так сильно опаздывал. Я добрался до школы со скоростью девяностолетнего старика, идущего поиграть вечером в лото. Я в этом не виноват, хотелось бы добавить. Просто получилось, что я «собрал» каждый красный свет светофора. Стрит-флеш[3]. Где пределы моего везения?

Видимо, не здесь. Я приехал в школу явно самым последним, потому что все до единого парковочные места были заняты. Матерясь, я приглушил ревущую музыку и пополз по парковке старшей школы Коллинсвуда.

Мест нет.

И тут – тоже.

Даже спустя целых пять минут поисков, как ни странно, никаких мест не обнаружилось. Просто смешно.

Наконец я нашел свободное пространство с краю – под одним из таких деревьев, которые роняют сопливые, липкие цветки на все поблизости. Положительный момент: тень. Не особо положительный момент: выходные я проведу на подъездной дорожке со шлангом и тряпкой в обмен на привилегию припарковаться здесь. Согласен ли я на подобный компромисс? Скажем так: я уже сильно опаздывал и припарковался бы над порталом в ад, лишь бы перестать кружить по чертовой стоянке. Но я слишком переоценил свою ловкость. Другими словами, я не смог нормально вытащить левую руку из-под ремня безопасности, прежде чем выскочить из машины. Поэтому меня дернуло назад с такой силой, что отбросило на бок автомобиля, а потом я рухнул на колени, как в человеческом пинболе. Господь всемогущий, сегодняшнее утро было какой-то отстойной шуткой.

В те недолгие секунды, которые я провел на бетоне с рукой, болтающейся над головой в петле ремня безопасности, на меня снизошло озарение. Все случилось не просто так, и некто где-то наверху за мной присматривает. Именно поэтому я и опаздывал. Чтобы, когда я выставляю себя полным придурком, свидетелей у меня не было.

Пока я находился в процессе практики осознанной благодарности и высвобождения из ремня безопасности, я понял, что, к сожалению, ошибался. Великая Внеземная Сущность вселенной меня ненавидела: ведь в двух парковочных местах от меня стояла девушка, держащая книги и уставившаяся на меня.

Она оказалась красивой и гламурной по типу «сегодня первый день в школе, и я хочу произвести впечатление», одетая в блейзер, обтягивающие джинсы и ботинки на высоком каблуке. Темно-коричневая кожа была совсем без веснушек и пятнышек, на губы она нанесла бесцветный блеск, а ее кудри воздушно и объемно лежали на плечах.

Что ж, немного унизительно.

– Я в порядке! – прокричал я. – Просто хотел прояснить…

Девушка прижала к груди свою достаточно большую стопку книг, намереваясь запереть машину.

– Это радует, – сказала она. – А то я начинала беспокоиться.

– Не стоит.

Я выпрямился и попытался взять с пассажирского сиденья рюкзак. И у меня получилось.

– Тогда ладно, – девушка слегка улыбнулась и переключила внимание на свой автомобиль.

Я понял, что разговор окончен, и начал неловко ковылять вперед.

Но когда я приблизился, то понял, почему она смотрела на тачку. Брелок для сигнализации не работал.

Конечно, я не мог позволить себе опоздать в этот день еще больше. Но так уж получилось, что я – неплохой эксперт по работе брелоков для сигнализации. Поэтому особых оправданий для того, чтобы просто проскользнуть мимо и не помочь, у меня не было, правда? Кроме того, это могло еще сильнее разозлить Великую Внеземную Сущность вселенной.

– Можно я попробую? – спросил я у девушки.

Она замешкалась. Что справедливо, учитывая профессиональный уровень, который я ей уже продемонстрировал. Я выпрямился и попытался изобразить на лице выражение «я точно разберусь с проблемой». Похоже, это сработало, потому что она пожала плечами и передала мне ключи.

– Сражайся до конца.

Подойдя к капоту машины, я взмахнул брелоком и изо всей силы на него нажал. На всякий случай я сосредоточился на благодарности и позитивном мышлении, добавив щепотку осознанности. К моему огромному облегчению, мигнули фары, а замок сработал.

Насколько я понял, это почти реабилитировало меня в глазах моего единственного утреннего свидетеля. Олли – одно очко. Внеземная Сущность – три миллиарда. Разрыв сокращался.

Девушка удивленно подняла брови.

– Спасибо.

Я хотел отдать ей брелок, но ее ладони были заняты стопкой из десяти книг, балансирующих на изгибе руки.

– Мм… тебе еще нужна помощь? – спросил я, когда мы торопливо двинулись к школе.

Трехэтажное здание из красного кирпича маячило вдалеке, грозное и пугающее. Между входом в него и парковкой простирались практически акры свежескошенного газона, разделенного посередине крутой тропой, вдоль которой стояли флагштоки – один за другим. Почему школа такая огромная?

Коллинсвуд был, если так можно выразиться, крохотным прудом, и ему ни к чему хвастаться такой махиной, где могла бы поместиться вся рыба из океана.

Девушка засмеялась. Упс. Я переборщил?

– Хочешь понести мои книги до аудитории? – спросила она. – Сейчас что, пятидесятые?

– Не все, – возразил я. – Просто одну или две… самые легкие. – И я показал на учебники в мягкой обложке. – С остальными ты, наверное, справишься без меня.

– По-моему, я со всеми справлюсь без тебя, но все равно спасибо.

Если бы это выдал кто-нибудь другой, то я мог бы обидеться, но у девушки была такая полуулыбка, что мне показалось, будто она шутила вместе со мной. Я решил, что она мне нравится. Повесив ее ключи на палец, я поднял их вверх.

– Тогда я отнесу их до твоей аудитории?

– А это было бы здорово.

Она вновь одарила меня потрясающей улыбкой, на которую я ответил тем же. На таком близком расстоянии она пахла сладковатыми цветами.

– Я так понимаю, ты новенький, – продолжила она. – Или чересчур высокий парень, только что закончивший среднюю школу.

– Нет. Парень обычного роста из выпускного класса. Я – Олли. Я переехал сюда из Калифорнии. Типа того. Вероятно, временно, возможно, надолго. Зависит от семейных обстоятельств.

«Господи, что ты несешь, Олли? Если очень постараешься, то будешь выглядеть чокнутым. Не останавливайся на полпути, давай».

Но девушка не обратила внимания на мои словесные излияния.

– Значит, ты нездешний. Из-за акцента и всякого такого. А я – Джульетт. Где твоя аудитория? Я могу проводить тебя, если хочешь.

Эй, а это не у меня акцент. У Джульетт южное произношение было слышно даже сильнее, чем у большинства людей, которых я встречал. Я бы предположил, что она родилась еще южнее. Похоже, кое-кто был не отсюда, но об этом придется спросить в другой раз: Джульетт напомнила мне, как жутко я опаздываю. Я напряг мозги, чтобы воспроизвести в памяти имя классного руководителя. Оно размылось вместе с двадцатью другими именами, которые я пытался запомнить.

– Мм… я буду учиться в классе мисс Харстенвильд.

– Так ты с нами! Это все упрощает. Следуй за мной, Олли-оп.

– Олли-оп?

– Олли-оп. Алле-оп. Смирись, ладно? Звучит мило.

– Для трехлетки, – буркнул я, но Джульетт не слушала.

Удобно. Она набрала скорость и понеслась по тропе, а затем – через стеклянные разъезжающиеся двери и по пустым коридорам. Я поспешил за ней с краснеющими щеками. Супер. Все уже на занятиях.

Она резко остановилась где-то в лабиринте аудиторий и кивнула на дверь. Точно. У нее заняты руки.

Как я и ожидал, море незнакомых голов повернулось ко мне, как только я вошел. Потрясающе. К моему облегчению, Джульетт встала передо мной.

– Здравствуйте, мисс Х. Простите, что опоздала. Олли заблудился, поэтому я задержалась, чтобы ему помочь.

Джульетт, ты толкаешь меня под автобус. Но мисс Харстенвильд, женщину средних лет с выступающей вперед нижней челюстью и шеей, слишком толстой для высокого воротника ее рубашки, похоже, опоздание не разозлило.

– Сегодня я тебя прощу, Джульетт, но тебе надо стать более изобретательной, чтобы убеждать меня следующие сто восемьдесят дней.

Джульетт направилась прямо к пустой парте. Откуда она знала, куда ей садиться? Кстати, а куда садиться мне?

– Я бы об этом и не мечтала, мисс Х, – улыбнулась она. – Сваливать все на Олли я буду максимум две недели.

Мисс Харстенвильд повернулась ко мне. Я смущенно скрестил руки на груди. Мне нужно представиться? И настоять на том, что Джульетт не представляет мои интересы?

– Доброе утро, Оливер. Рада, что ты нашел сюда дорогу.

Ого. Все не так уж и плохо. Я выдавил улыбку. И смог дышать. У меня даже получилось не обращать внимания на учеников, уставившихся на меня. По крайней мере, на несколько секунд.

Мисс Харстенвильд показала на дальний конец класса.

– Можешь сесть. Мы обсуждаем всякие организационные вопросы к началу семестра.

Изучив лица пока неизвестных мне одноклассников, я, переполненный эмоциями, уставился в пол. Не то чтобы я был настолько стеснительным. Я просто… сами понимаете. Никому неохота чувствовать себя животным из зоопарка, верно?

К счастью, я спокойно добрался до парты, и никто не бросил в меня попкорном, что, между прочим, было большим успехом. Мисс Харстенвильд начала говорить про пропуска и доступ в библиотеку, и, наверное, мне стоило внимательно слушать, но мой взгляд продолжал блуждать по классу. Учеников здесь около тридцати. На первый взгляд они ничем не отличались от ребят в Сан-Хосе. Всего лишь обычное распределение красивого и невзрачного, самоуверенного и неловкого, узких и расклешенных джинсов и мини-юбок. Но хоть класс, возможно, ничем и не отличался от прошлого, я был новеньким. Значит, теперь я – чистый лист. Начиная с этого момента могло произойти что угодно. Любой человек из класса к концу года может стать моим лучшим другом или заклятым врагом.

Но моя судьба в моих руках. От того, какой шаг я сегодня сделаю, будет зависеть, пан я или пропал в этом году.

Но никакого давления, верно? Пока я не буду путаться в ремнях безопасности и смогу проконтролировать свое произношение и словарный запас, все должно быть в порядке.

Ключевое слово – «должно быть».

Внезапно я понял, что мисс Харстенвильд закончила говорить и ребята зашевелились. Я замер: уже началась перемена? А звонок прозвенел? Но не успел я среагировать, как Джульетт шлепнулась на мою парту. С ней были две девицы. Одна оказалась высокой и фигуристой, с густыми ресницами, прямо как у девушки с обложки, и гладкой шоколадной кожей. Она была одета с головы до ног в брендовую спортивную одежду, начиная с шерстяного свитера и заканчивая укороченными штанами для йоги. Другая девчонка была немножко другой: она щеголяла в бледно-лавандовом кружевном платье, которое не должно сочетаться с такой же бледной кожей, но каким-то образом сочеталось, облик дополняли «конверсы» и кожаная куртка. Все это вкупе с густой подводкой и манерной позой делало ее точной копией половины моих друзей в Калифорнии.

К сожалению, она стала единственной из девушек, кто совсем не впечатлился моим видом.

– Олли-оп, это Нив и Лара, – сказала Джульетт, показывая на модель «Л’Ореаль» и девушку-панка соответственно.

Нив? Странные имена у людей в Северной Каролине.

– Девочки, Олли переехал сюда из Калифорнии. Но он вроде как может переехать в любой момент обратно, когда позовут.

Черт побери, у меня покраснело лицо. Ладно. Моя очередь говорить. Пожалуй, мне стоит воспользоваться этой возможностью, чтобы доказать свое твердое знание родного языка.

– Привет. Да, мы провели лето здесь, и мои родители решили: «Слушайте, зачем нам возвращаться домой, давайте проведем здесь весь год».

Нив выглядела озадаченной.

– Неужели? Это кажется… необычным решением.

Промазал.

– Мм… нет, это было… ну… шутка… на самом деле мы не… э-э-э… моя тетя болеет, поэтому мы пока остаемся тут, чтобы ей помогать.

Три девушки уставились на меня. А я уставился в ответ. А затем в полу открылась огромная черная дыра, и я с радостью дал ей засосать меня в глубины планеты Земля.

Лара надула щеки.

– Какой депрессняк.

Джульетт, не особо скрывая, ткнула в нее локтем, и Лара демонстративно погладила свои ребра.

– Господи, Джули, какого черта?

– То есть ты провел лето в городе? – спросила Джульетт, заглушая своим голосом Лару и явно стараясь сгладить неловкость.

– Нет. У озера. Последний раз я был в Коллинсвуде еще в детстве.

– Круто, – вклинилась Нив. – Я там тоже жила неделю. Наверное, мы раз десять прошли мимо друг друга, даже ничего не поняв. Прикольно.

– Нив нравится проводить у озера как можно больше времени, – объяснила Джульетт. – Она глубоко убеждена, что однажды у нее там будет знойный курортный роман.

– Все, что у меня пока было, – это товарищ дедушки по боулзу[4], – усмехнулась Нив, играясь своим ожерельем – простой цепочкой из розового золота с розой, висящей на конце. Роза из розового золота. – Но, к сожалению, я ему понравилась больше, чем он мне. Я не против возрастных мужчин, но шестьдесят для меня – предел.

Я уже видел ожерелье Нив на Джульетт, понял я, переводя взгляд с одной на другую. Да, одинаковые. Я интуитивно посмотрел на Лару. У основания ее горла на флуоресцентном свету тоже блеснула роза.

Джульетт добродушно похлопала Нив по руке.

– Про это я тебе и твержу. Если хочешь приключений, то тебе надо ехать дальше, чем озеро, верно? Скандальные курортные романы Северной Каролине не свойственны.

Я нацепил маску невозмутимости на лицо. Я думал, что у меня отлично получается, до тех пор пока Лара не посмотрела на меня, сузив глаза, не оперлась локтями об парту и не сказала:

– Или нет? Олли?

Я моргнул.

– Мм?..

Но корчить невинность было слишком поздно. Лара озорно улыбнулась и показала на меня пальцем.

– Я видела такой взгляд! Признавайся, что у тебя было во время каникул? Наверняка ей стукнуло не меньше шестидесяти.

Недавний румянец был мягким свечением по сравнению с пожаром, который окрасил мои щеки.

– Э-э-э… я… ну…

Теперь и Джульетт на меня накинулась.

– У него что-то было, о боже. Нив, признаю свою ошибку.

Нив надулась.

– Везет же некоторым.

А из моего горла вырвался нервный смешок, как у шипящей банки со взболтанной газировкой.

– Разве сейчас не начнется урок?

– Нет, – помотала головой Джульетт. – Ты что, не слышал мисс Х? Она дает нам пять минут, чтобы поделиться друг с другом летними новостями. Поэтому, пожалуйста, делись.

Лара оттащила от соседней парты свободный стул и села на него задом наперед с подпрыгивающими от каждого движения лавандовыми оборками.

– Да, порадуй нас всеми подробностями «восемнадцать плюс». Видит бог, остальным из нас особо нечего рассказывать про каникулы.

– Тебе нечего рассказывать? – удивилась Джульетт. – Как грустно.

Лара махнула на нее рукой.

– Мы сейчас не обо мне говорим.

С одной стороны, я едва знал девушек, так почему я должен делиться с ними такими подробностями уже сейчас? Но им вроде действительно интересно, а у меня после переезда почти не было возможности откровенно поговорить со своими друзьями из Калифорнии. Если я в ближайшее время кому-нибудь об этом не расскажу, то слова сами просочатся наружу через мои поры.

Я сглотнул.

– Наверное, да, было…

Три головы снова повернулись ко мне, и прожектор на сцене направили прямо мне в лицо. Джульетт взмахнула руками.

– Да-а-а?

– Я и правда кое-кого встретил, – промямлил я. – И… да, кое-что произошло.

– Кое-кого? Парня, девушку или?.. – перебила Джульетт.

Вот и закончилось хождение на цыпочках вокруг местоимений. Я знал, что рано или поздно мне придется совершить каминг-аут, если можно так выразиться, учитывая, что я уже несколько лет не скрывал свою ориентацию. Но я прошел через подобную неловкую ситуацию еще дома. Я как бы заплатил по счетам, понимаете? Кстати, надо заметить, Коллинсвуд, возможно, находится чуточку выше на шкале сложности каминг-аута, чем Сан-Хосе. Я надеялся, что произойдет это естественнее: например, люди сами догадаются, и мы просто будем вести себя как ни в чем не бывало, мол, все нормально, потому что для меня такое – в пределах нормы, и сможем уйти в закат без всяких допросов.

Но…

– Парня, – наконец выдавил я.

Как ни странно, заставить свой рот выговорить это слово оказалось трудно. После нескольких лет комфортного существования в собственном теле и с чувством уверенности в себе я опять ощутил себя четырнадцатилетним. И мне это не нравилось.

Джульетт кивнула, дескать, она и ожидала такой ответ. Нив подняла брови и наклонила голову, словно заметила редкую птицу. Лара моргнула и сделала такое лицо, словно съела лимон. Ну и ладно. Да пошла она. Меня не особо волновало ее мнение.

После недолгой паузы, которая почти стала неловкой, Нив и Джульетт одновременно заговорили:

– Как его зовут?

– У тебя есть фотография?

Я помедлил, а потом решил: а почему бы и нет? Я пролистал его «Инстаграм» – фотографии точно не воздавали должное такому горячему парню, как он, – пока не нашел приемлемую фотку. Я протянул телефон Джульетт, и Лара наклонилась, чтобы посмотреть. Мне бы не хотелось, чтобы она это видела, но я ведь не мог попросить ее держать свой нос подальше.

– Его зовут Уилл, – произнес я.

Джульетт и Лара явно опешили.

– Знаю, – сказал я. – Он слишком для меня хорош, да?

– Не унижай себя, – упрекнула меня Нив, протягивая руку, чтобы тоже посмотреть.

Джульетт молча передала ей телефон.

Нив взглянула на фото, а затем проговорила:

– Стой, а Уилл…

– А он ничего, – перебила Лара, которая уже перестала кривиться, и посмотрела на меня. – А ты сказал Прекрасному Принцу, что остаешься на юге?

Хороший вопрос.

– Ну… он давно ничего не публиковал, поэтому я не уверен, что он видел, – нерешительно пробормотал я. Нет нужды вдаваться в болезненные подробности о том, на сколько сообщений он не ответил. – Переезд произошел достаточно быстро.

– То есть он не знает, что ты здесь? – допытывалась Лара.

Я понятия не имел, какую позицию она занимала, но из ее интонации – и косого взгляда Джульетт – было ясно, что она спрашивала не из сочувствия. Наверное, она хотела ткнуть мне в лицо тем, что меня отвергли. Так оно и было, давайте быть честными. Кто исчезает из социальных сетей на целых две недели без предупреждения? Он наверняка заблокировал меня и скрыл новые посты. Что происходит на озере, то остается на озере, правильно?

– Не знает, – сказал я. Вот мы и закончили скрывать то, что он меня игнорирует. – Но у его молчания может быть веская причина. Он не казался легкомысленным игроком, понимаете? Он был очень милым. И я даже… как бы… не знаю, где именно он живет. Он сказал мне однажды, но я забыл.

Джульетт и Нив переглянулись с Ларой, а потом слабо мне улыбнулись.

– Угу, – кивнула Джульетт. – У него вполне могла быть причина.

Не слишком убедительно. Ух, неужели все настолько очевидно? А я-то держался за надежду, что ничего личного в этом не было. Но, конечно же, ошибался. Он – парень, которому в реальной жизни не понравился бы такой, как я. Думаю, я просто стал лучшим вариантом, который ему в тот момент подвернулся.

Посмотрев на мое лицо, которое становилось все более и более удрученным, Лара вклинилась и сменила тему. Как мило с ее стороны. Может, я чересчур быстро ее осудил.

– Ладно, Олли, кто-нибудь сказал тебе о сегодняшней вечеринке у Рэйчел?

– Я даже не знаю, кто такая Рэйчел, поэтому нет.

– У нас намечается тусовка по поводу возвращения в школу. Ты должен пойти с нами, – заявила Джульетт, хлопнув в ладоши. – Мы будем готовиться у меня дома после ужина. Приедешь ко мне в семь?

Я задумался. Во вторник? Я понимаю, что сегодня – первый день учебы, но серьезно? Мне понадобилось бы дать много взяток, чтобы получить разрешение. При условии, что мне не надо сидеть с детьми. Но я смогу решить проблему. Я знал, что происходит, когда ты отклоняешь свое первое приглашение в новой школе: второе ты вообще не получаешь.

Я видел, как это несколько раз случалось с новенькими в моей бывшей школе. Со мной не должно такого произойти.

– Конечно. Скинь мне адрес.

Мы торопливо обменялись номерами. А потом прозвенел звонок, и Джульетт потащила меня на первый урок в другую аудиторию. Похоже, меня приняли в группу розовых ожерелий. По крайней мере, временно. С первым впечатлением я совсем не справился, но, вероятно, полным провалом это не было.

Что ж. Пока дела идут хорошо. Самопрезентация: сделано. Самая сложная часть позади. Но скоро все могло покатиться под откос. Я это чувствовал.

3

Я зарылся пальцами ног в песок, пока дети играли в тени. Наступил один из тех дней, когда было так тепло, что горизонт казался волнистым и искаженным. Синева неба – темнее и насыщеннее, чем обычно, – резко контрастировала с холмами, поросшими елями, на противоположном берегу озера.

Тень справа от меня подсказала мне, что я не один. Не то чтобы я изначально был прям один: вокруг собралось по крайней мере сорок человек, плескающихся в воде, отдыхающих на пляжных полотенцах, сидящих на скамейках для пикников. Но никто из них меня не замечал.

Уилл сел рядом со мной, глядя на озеро. Сегодня на нем были темные джинсовые шорты и накрахмаленная белая футболка с треугольным вырезом, поэтому цвет его теплой кожи казался еще глубже.

– Те дети – твои? – спросил он, продолжая смотреть на озеро.

Он вел себя мило. Мне это даже нравилось.

– Нет. Не видел их ни разу в жизни, – пошутил я.

– Отлично. Тогда, может, найдем себе более уединенное место?

Я с ухмылкой стукнулся с ним плечом.

– К сожалению, не могу. Я на службе до двух или трех часов. Как минимум.

Он снял ботинки и уселся поудобнее.

– Хорошо, что у меня нет планов.

Я оживился.

– Да? Разве у тебя не будет вечером фуршета?

– Технически будет. Но я подумал об этом и понял, что лучше побуду с тобой. Надеюсь, ты не против, что я навязываюсь.

Опять они. Знакомые бабочки. В последнее время они постоянно порхали внутри меня.

– Что, конечно, не совсем для меня удобно.

– Со временем ты меня за это простишь.

Криста заметила его первой и выбежала из воды, пока Дилан ковылял прямо за ней.

– Уилл! Ты не увидел мою стойку на руках!

– Ух ты! А ты сможешь сделать ее еще раз?

Во время ужина я упомянул, что сильно опоздал в школу из-за того, что меня заставили позавтракать. Просто чтобы повысить вероятность того, что мне разрешат сбежать сегодня из дома. Я знаю: винить родителей в том, что они старались позаботиться обо мне, ужасно, но я пребывал в отчаянии. И это сработало, как заклинание. Великодушно простив предков, я небрежным тоном рассказал о вечеринке, и они моментально сказали да – с оговоркой, что мама меня отвезет, а потом заберет.

Это было семейным правилом для любого события, на котором мог появиться алкоголь, на тот случай, если я приму неверное решение.

У Джульетт я оказался в семь тридцать. В этом городке было что-то особенное. Все здесь, похоже, жили в особняках или вроде того. По крайней мере, так казалось по сравнению с окраинами Сан-Хосе. Как будто никто и не слышал об одноэтажных коттеджах.

Мама Джульетт сразу проводила меня наверх.

– Прости, что тебе пришлось увидеть дом в беспорядке. Обычно у нас гораздо чище, но Джульетт решила дождаться, когда мы вернемся с работы, чтобы спросить, могут ли к ней прийти друзья.

Даже в гостиничных номерах, готовых к заселению, бывает не столь хорошо убрано. Я усердно старался найти «беспорядок» по пути наверх, словно в игре «Где Уолли?»[5]. Одна из подушек на диване лежала кривовато. Наверно, это оно и было.

Комнату Джульетт, с другой стороны, следовало назвать неубранной. Там царил хаос. Пол (наверное, именно там был пол, сказать точно оказалось сложно) скрывали как минимум три слоя одежды. Джульетт в бюстгальтере и джинсовой юбке копалась в этом «полдеробе». Наверное, в поисках блузки. Она совершенно не смутилась, когда заметила меня. Что происходило с девушками и границами дозволенного, когда дело доходило до парней, которые были геями? Господи, я же только что с ней познакомился, а уже знал, что у нее прямо под левой чашечкой бюстгальтера есть родинка. Только мне это казалось странным? Серьезно?

Нив и Лара сидели, скрестив ноги, на огромной кровати. На тумбочке рядом с лампочкой в виде Минни Маус стояла полупустая бутылка газировки. Лара до сих пор была в утренней одежде, зато Нив облачилась в черный комбинезон. Намного более гламурный, чем спортивный образ, который был у нее сегодня в школе. Обе девушки одновременно подняли головы при виде меня и облегченно вздохнули, Нив выудила бутылку водки из-под подушки Джульетт. Вероятно, они подумали, что это мама Джульетт.

Нив похлопала рукой по кровати рядом с собой, другой наливая себе алкоголь.

– Олли-оп! У тебя получилось.

Похоже, кличка стала ко мне приклеиваться. Весело.

Джульетт засмеялась, вытащила из кучи одежды блузку (цвет – серебристый металлик) и повернулась ко мне.

– Привет! Я принесу тебе стакан. Можешь выпить с нами водки.

– Или давай прямо из бутылки, – добавила Лара, болтая газировкой в своем стакане. – Тебе не помешает перед сегодняшней тусовкой принять что-нибудь покрепче.

Что это означает? Я хотел пристать к ней с расспросами, но решил еще немного побыть милым. Ни к чему было заводить врагов среди моих единственных знакомых.

– Пока не хочу, спасибо.

Лара закатила глаза так, что были видны только белки.

– Я угадаю. Ты не пьешь?

– Не слишком часто, – беззаботно ответил я.

Кстати, я имел в виду как раз «никогда». В Сан-Хосе большинство моих друзей вели здоровый образ жизни. В нашем кругу круче – не пить. Но я не мог придумать, как сказать это, не выглядя напыщенным придурком, поэтому промолчал.

Лара подняла стакан.

– Тогда пусть сегодня будет особый случай.

Я улыбнулся одними губами.

– Нет, спасибо.

Нив нервно смотрела на меня и переводила взгляд на Лару. А та моргнула и сделала большой глоток.

– Забей, чувак. Расслабься. Я так понимаю, ты и не куришь тоже? И какой у тебя взгляд на мат и секс до свадьбы, позволь спросить?

От ответа меня спасла Джульетт, которая покачала головой, перепрыгнула через ближайшую стопку одежды и обрызгала всю себя духами, словно это был дезодорант.

Если ее целью на вечер было превратиться в ходячий источник астмы, то у нее просто отлично получилось.

– Сегодня, к сожалению, никакого курения, – сказала она. – Мама в последнее время все чувствует, хоть открывай окна, хоть нет.

Нив откинулась на кровать и пнула ногами воздух в йогическом протесте. Поглядев на нее, я опять посмотрел на Лару как раз в тот момент, когда она показывала пальцем на меня, беззвучно спрашивая у Джульетт: «Он серьезно?»

Лара не поняла, что я ее заметил. Зато Джульетт задумчиво пожевала внутреннюю сторону губы, но не попыталась меня защитить. Что справедливо. Она сегодня со мной познакомилась. Зачем ей бороться на моей стороне? Однако никаких чудес с моим уровнем комфорта не случилось. Пожалуй, мне надо начать как можно быстрее практиковать осознанность, иначе я сделаю что-то опрометчивое, например притворюсь, что у меня отравление, и слиняю. Но тогда получится, что я зря шантажировал своих родителей и разрушил все шансы влиться в компанию. Хоть атмосфера, которая тут царила, возможно, и оказалась для меня слишком нервозной. Но все лучше, чем быть одному.

Я целых секунд двадцать обдумывал вышесказанное. То есть я целых двадцать секунд сидел молча, осознанно смотря перед собой. Мой мозг официально устроил забастовку. Вроде бы я начал паниковать.

Наконец, мне в голову пришла мысль.

– Вы специально их сделали? Розы из розового золота.

Джульетт расстегнула цепочку и вытянула руку, чтобы рассмотреть украшение.

– Ха. Я даже об этом не подумала. Розовое золото.

– Двойная сила розы, – добавила Нив. – Круто.

– Что они означают? – спросил я.

– Женскую силу, – ответила Джульетт. – Это был символ Венеры.

– Не любви? – уточнил я.

– Кому нужна любовь, когда есть страсть? – фыркнула Лара.

Она подняла цепочку к подбородку и зажала металл зубами.

– Мне они нравятся, – выпалил я.

– Жаль, что они больше не продаются, – вздохнула Лара. – Ограниченная серия, понимаешь? Поэтому мы не принимаем в нашу группу новых девушек. Это бы все разрушило.

Но я не успел потратить слишком много времени на то, чтобы придумать ответ: вклинилась Джульетт.

– Эй, допивайте свои напитки, девочки. Нам пора выезжать.

Дом напоминал муравейник. Кажется, все на вечеринке друг друга знали: куда бы я ни посмотрел, видел повсюду одно и то же: кто-то хлопал кого-то по плечам, кто-то пытался прочитать по губам послания, отправленные ему (или ей) через всю комнату, а кое-кто накладывал на соседа безмолвные проклятия сузившимися от злости глазами.

Когда мы вошли в гостиную, температура подскочила как минимум на десять градусов и в воздухе запахло теплым пивом и спреем для тела «Акс».

Лара была вынуждена перекрикивать музыку:

– Пойду на поиски!..

Она тут же скрылась из виду. На поиски парней, наверное? Или алкоголя? Джульетт помедлила, а затем подняла палец вверх, как бы говоря: «Секунду».

– Я с ней. Мы ненадолго.

И нас осталось двое. Мы с Нив взглянули друг на друга, купаясь в неловкости. И что теперь делать? Я хотел уже выдать что-то вроде: «А тебе здесь нравится?», – но она спасла меня от позора и смущения, заговорив первой:

– Я знаю, что год только начался, но какие у тебя планы после школы? Есть на примете колледжи?

Группа парней протолкнулась мимо меня к входной двери, и мы отодвинулись к стене.

– Не особо. Я даже не уверен, что хочу поступить в колледж. Я надеялся, что приму решение в течение года. А ты?..

Нив оживилась. Что-то мне подсказало, что ответ у нее готов уже давно.

– Вообще, колледж – мой запасной план. В идеале я перееду в Нью-Йорк и стану работать моделью.

– Серьезно?

– Ага. Есть один агент, которого заинтересовали мои фотографии, поэтому я надеюсь, что составлю портфолио и займусь этим.

– Потрясно. У тебя отличные шансы. Ты безумно красивая.

Нив просияла и пожала плечами.

– Нам незачем церемониться: я буду моделью плюс-сайз.

– Я и не церемонюсь. Ты и правда безумно красивая, – повторил я.

– Спасибо.

– У тебя самые густые ресницы, которые я только видел. Они что, накладные?

Нив засмеялась.

– Нет!

– Если бы я был девушкой, я бы хотел выглядеть, как ты. А твои волосы…

– Ох… ты немного перебарщиваешь. – Нив усмехнулась, и это была неловкая усмешка.

– Нет, но прости. Это справедливо. Я… я перестану.

Секунду у меня очень даже хорошо все продвигалось. Некая часть меня внезапно поняла, почему люди пьют на вечеринках. Не для того, чтобы повеселиться: они просто хотят забыть, какими идиотами себя выставляют.

Нив потопталась на месте и покачала головой.

– Давай найдем девочек. Лара наверняка во что-то вляпалась. – И она направилась к выходу.

– Во что, кстати? – спросил я, следуя за ней, пока она шагала на задний двор, набитый битком так же, как и дом.

Зато здесь музыка звучала потише и был свежий воздух.

– Ой, ну… во что-нибудь. Например, передразнивала парней.

Мы протиснулись мимо четырех или пяти компаний, а потом я заметил пышную гриву Джульетт. Рядом с ней была Лара, болтающая с парнями в черно-белых спортивных куртках, стоящих перед деревянным панельным забором.

Один из мальчишек привлек мой взгляд. Он был темноволосым, с глубоким косым пробором, носом с веснушками и высокими скулами. Парень, которого я знал.

Весь мир замолк.

Это был он.

Уилл.

Уилл.

Уилл.

Мой Уилл.

Мы в тупом шоке уставились друг на друга. Сложно сказать, кто из нас оказался оленем, а кто – машиной со слепящими фарами. Он заговорил первым. Что было прекрасно, поскольку я точно не знал, надо ли мне завизжать от восторга или начать предъявлять обвинения.

– Ничего себе, Олли! Что ты тут делаешь?

Он выглядел ошарашенным. И этого хватило, чтобы все мои сомнения исчезли. Конечно, Уилл меня не игнорировал.

– Нет, что ты тут делаешь? – переспросил я, прежде чем понять, что это, по крайней мере, его родной штат. То, что я находился в Северной Каролине, оказалось гораздо более странно. – Ты не говорил, что живешь в Коллинсвуде. Ты упоминал, что живешь где-то в другом месте, которое начинается на «М», да? Или «Л»?..

– Нейпир. Я из Нейпира. Он в двадцати минутах от Коллинсвуда, – ответил Уилл. – А здесь я учусь в школе. Олли, почему ты не в Калифорнии? Что за абсурд!

Он ухмылялся. Даже сиял. Улыбкой, от которой могли сломаться скулы. Улыбкой, которая могла вызвать вирусную эпидемию. Чертовски заразной. Все страдания последней пары недель мгновенно испарились. Как будто их никогда и не было.

– Мои родители решили переехать сюда, чтобы помогать тете Линде. Она живет в Коллинсвуде.

– Ты никогда об этом не говорил.

– Разве? Теперь ты в курсе.

– О боже, Олли-оп, это же офигенно! – вклинилась Лара, и ее голос был слишком веселым, чтобы звучать искренне.

Мы с Уиллом одновременно посмотрели на нее. Я совсем про нее забыл – и про всех остальных тоже, кроме Уилла.

– Какое совпадение! Слушай, Уилл! Олли сегодня утром рассказал нам про лето.

Улыбка Уилла угасла, и у меня внутри все рухнуло. Он помалкивал при родителях о своей ориентации. Разумеется, данный факт означал одно: никто в школе вообще ни о чем не догадывался. По крайней мере, до этого момента. Пока я не открыл свой рот.

До сегодняшнего утра я не был знаком с девушками из школы имени Авраама Линкольна. А они уже могли создать групповой чат на полкласса по поводу меня и Уилла. Упс.

Один из парней встал рядом с Уиллом. Он был сантиметров на пятнадцать выше, с кожей насыщенного коричневого оттенка и обладал такой челюстью, про которую люди с удовольствием напишут посты на «Тамблере».

– Лара, – произнес он, явно продолжая разговор, который прервался, когда я подошел, – как так получилось, что ты не села со мной на биологии? Я ведь тебе место занял.

Лара смягчилась. То есть она могла быть милой.

– Правда? Мэтт, но я так устала, что ввалилась в класс как лунатик.

Я перестал их слушать и бросил взгляд на Уилла. Он слегка приоткрыл рот, а его глаза смотрели в одну точку.

– Уилл, серьезно. Я понятия не имел, что они тебя знают. Это даже не пришло мне в голову, я…

Он поднял руку.

– Забудь. Неважно. Просто… говори потише, ладно?

– Угу. А ты… где ты пропадал? Ты не отвечал, и я решил, что ты… ну…

Его глаза до сих пор были пустыми.

– Я был занят. Прости. Но я рад тебя видеть. До скорого. – И он отвернулся от меня, чтобы поболтать с кем-то другим.

Вот так просто. Что-то глубоко внутри меня оборвалось, как зацепившаяся нитка. Я уставился на его затылок и совершенно растерялся. Он же не мог это сейчас сделать. Все, наверное, происходит в моем воображении. Правда?

Джульетт и Нив наблюдали за нами. Джульетт надула губы, бросила в спину Уилла испепеляющий взгляд, взяла меня под локоть и увлекла вместе с Нив прочь, оставляя Лару с Мэттом.

– Боже, он может быть настоящим козлом, – сказала Джульетт так тихо, как только могла, учитывая громкость музыки. – Пожалуйста, не обращай на него внимания. Баскетболисты немного странные, когда тусуются.

– Немного странные, – повторил я.

С каждым шагом, который мы делали, та нитка внутри меня как будто все больше и больше разматывалась. Словно распускалась моя душа.

Пора придумать оправдание, чтобы свалить отсюда, прямо сейчас.

Кажется, девочки со мной разговаривали, но понять их было сложно. Толпа стала размытой, и все двигались как в замедленной съемке. Несколько ребят врезались в меня, пока мы пробирались через гостиную, или, возможно, именно я на них налетел. Кто знает, извинились ли они? А извинился ли я?

Когда мы добрались до стола с закусками, я убедил себя, что вижу сон, и впился ногтями в ладонь в качестве доказательства. К сожалению, я понял только то, что я: а) не спал и б) до сих пор был на чертовой вечеринке. Миссия отменяется. Сейчас. К черту последствия.

– Да ладно тебе, вряд ли он настолько вреден, – говорила Джульетт, уставившись на Нив, державшую ковшик. – Это обычный пунш.

– Я стараюсь урезать углеводы. Поэтому – только водка.

– В водке есть углеводы. Очень много.

Нив засмеялась.

– Вряд ли!

– Ее гонят из картофеля. А из чего сделана картошка? Из углеводов, Нив.

Я прочистил горло, топчась за их спинами, как неуклюжий преследователь.

– В водке нет картофеля, – парировала Нив, – она…

– Эй, я сейчас вернусь, хорошо? – перебил ее я.

Единственный ответ, который я получил, – легкий кивок от них обеих. Вероятно, мне разрешили удалиться. Я сорвался с места и опять ринулся через гостиную, проталкиваясь мимо одного незнакомого тела к другому.

У меня возникло отчаянное желание выскочить на улицу и позвонить Райану, Хейли или вообще кому угодно. Просто чтобы услышать знакомый голос. И заглушить тот факт, что я облажался в свой первый день в школе и выдал ориентацию Уилла, и если он все-таки не хотел изначально меня избегать, то сейчас точно хотел. Причем виноват во всем именно я.

Очутившись в переднем дворе, я набрал воздуха в легкие и чуть не потерял сознание. Это может прозвучать мелодраматично, но я не осознавал, насколько удушающим был дым, жар тел и пары пива, пока не почувствовал чистый, хрустящий воздух. Я сбежал вниз по ступенькам, обогнул дом и в конце концов нашел место между кустами и цветочными клумбами, где мог устроиться. Я прислонился к холодной кирпичной стене и внезапно даже расхотел звонить Райану. Мне надо убираться отсюда. Я отправил маме быстрое сообщение с сигналом SOS и принялся ждать.

От знакомого голоса справа я подскочил. Уилл. Ну конечно. Я не мог получить пять минут передышки от этого дня, похожего на ужасную шутку, верно? Похоже, он находился у парадной двери. Нельзя, чтобы он увидел меня здесь одного. Ни за что. Если мы играли в «мне на тебя плевать», то я сразу же облажаюсь, поскольку меня застанут одиноким и жалким. Я лучше нырну в извивающееся море гормонов, бушующих в доме, и на том спасибо.

Его голос становился отчетливее. У меня оставалось два варианта. Первый – найти способ забраться внутрь розового куста и притвориться розой. Я один раз был кустом в школьной пьесе и не хочу хвастаться, но мне говорили, что я весьма органичен в этой роли, поэтому первый вариант показался неплохим. Второй – улизнуть на задний двор.

И я сбежал. Удрал, как расист от концепции равенства.

К счастью, мне хватило скорости, чтобы уйти незамеченным. Я буквально закапывался в толпу на заднем дворе и не мог видеть ничего, кроме случайно задевающих меня разгоряченных тел. Я схватился за телефон, как за спасательный круг, болтаясь между случайными группами и убивая время до приезда мамы. А затем неожиданно я увидел кого-то знакомого, целующегося с какой-то стройной рыжеволосой девушкой. К счастью, не Уилла. Кого-то с длинными каштановыми кудрями, в кожаной куртке и лавандовом платье.

Лару.

Я замер, чертовски озадаченный. А потом заметил кое-что еще. Сеанс однополых поцелуев Лары происходил посреди кольца учеников. В основном парней, если нужно уточнить. Они подбадривали девчонок, трясли кулаками и, в общем-то, вели себя мерзко. То есть Лара делала это напоказ? Возможно. Но ей, похоже, нравилось. Прям очень нравилось. Не то чтобы я являлся экспертом по поцелуям с девицами, но таким было мое любительское мнение.

Одна ладонь Лары лежала на плече девушки, а другой она зарылась в ее волосы, кроме того, главная героиня действа ни разу не приоткрыла глаза. Я таращился на это уже целых пятнадцать секунд, и она даже ни разу не вдохнула.

Когда они наконец отлипли друг от друга, рыжая взорвалась смехом, откинув голову. Лара засмеялась тоже, но не так сильно, и на мгновение наклонилась вперед, чтобы спрятать лицо. Потом она выпятила подбородок, посмотрела на рыжую, довольно улыбнулась и, тряхнув волосами, повернулась к зрителям, словно говоря: «Я поцеловала девушку, и вам это понравилось»[6].

Пока она меня не увидела, я снова смешался с толпой. Как оказалось, очень легко исчезнуть, когда тебя почти никто не знает. Я некоторое время бесцельно бродил, избегая наступать на лужи из пролитых напитков и не подходя к праздношатающимся компаниям, пока снова не обнаружил себя перед домом. Уилла там не было. Как и всех остальных, раз уж на то пошло. Тяжело вздохнув, я опустился на бордюр и приготовился ждать мамину спасательную колесницу.

Полный провал, Олли.

Медленные аплодисменты. Бис. И так далее.

4

Вторник, 21:23
Олли? Куда ты ушел?
Вторник, 21:37
Ты еще здесь?
Вторник, 21:51
Ты на нас обиделся?
Вторник, 21:56
Пожалуйста, ответь. Прости. Ответь, Олли.
Вторник, 22:24
Это Джульетт? У меня не сохранен твой номер. Я не обиделся. Прости, я уехал домой. Кажется, я отравился.
Прочитано во вторник, 22:25

Хоть мы с Джульетт и отправили друг другу несколько сообщений ночью во вторник, я все равно не был до конца убежден, что между мной и девушками все в порядке, пока не пришел в нашу аудиторию в среду. Вовремя, должен я добавить. Даже рано. Не успел я сесть за парту, как они тотчас меня окружили. Любой бы подумал, что я британский красавчик, певец и актер, Гарри Стайлс.

Первой заговорила Джульетт.

– Олли-оп! Я думала, ты не придешь. Из-за того отравления.

Ее саркастичный тон почти показывал, что она сомневалась в достоверности моей отмазки.

– Отравление было несерьезное. Часа на два.

Джульетт и Нив кивнули так, словно это легко можно понять. Лара посмотрела на меня, как кошка, следящая за мухой.

– Ладненько, – сказала Джульетт, снова залезая на мою парту. – Во-первых, по поводу Уилла… можешь не сомневаться, что мы будем держать все в секрете. Он в курсе, что мы никому не расскажем.

Я взвесил, стоит ли настаивать, что они ничего не понимают в ситуации с Уиллом. Проблема в том, что я не очень помнил, сколько изначально им рассказал, и, если честно, сейчас уже поздно давать задний ход. Поэтому я кивнул и огляделся: хотелось убедиться, что никто нас не услышал.

– И есть кое-что еще, – встряла Нив. – Мы узнали, почему он исчез из «Инстаграма».

– Вы с ним говорили? – спросил я, одновременно ужаснувшись и заинтересовавшись.

Девушки явно обиделись.

– Я тебя умоляю. Ты не хитрее кувалды, – усмехнулась Лара.

– У нас есть свои способы, – добавила Джульетт.

– Лара знакома с его другом – Мэттом, – объяснила Нив. – А Мэтт сказал, что у Уилла конфисковали телефон, потому что он заявился домой в четыре утра, причем в тот день, когда его семья должна была уезжать. Мы подумали, что, скорее всего, как раз с того момента ты ничего от него не слышал, верно?

– Да…

А по мне заметно, что я думал о голом Уилле? Потому что я совершенно точно думал о голом Уилле. И ничего не мог поделать. Вечер вернул мне воспоминания. И я чертовски хорошо знал, почему той ночью он вернулся домой чуть ли не на рассвете.

– Он якобы купался голышом с девчонками, живущими у озера, – фыркнула Лара. – Вы с Уиллом много времени проводили с теми девушками?

Повторяю, я чертовски хорошо знал, чем он занимался той ночью, и с девицами он, конечно же, не был. Если Лара пыталась меня расстроить, то у нее не получилось. Значит, такую легенду он сочинил? Наверное, я не должен удивляться. Он ведь не мог сообщить, что на самом деле случилось. Но мне все равно стало больно. Нахмурившись, я скрестил руки.

– Ой, прости… ты не знал? – спросила Лара с притворным беспокойством.

Я изобразил на лице улыбку и снова поднял взгляд.

– Все хорошо. А как ты провела ночь? Я видел тебя с девушкой, до того как слинял с вечеринки.

Я поступил мелочно, но, слушайте, это же не было тайной. Она целовалась, пока почти тридцать старшеклассников наблюдали за ней и за той девчонкой, словно сидели в кинотеатре и жевали попкорн в первом ряду.

Нив прыснула со смеху, а Джульетт улыбнулась, подталкивая локтем Лару.

– Ты случаем опять в стельку не напилась, мисс Лара?

Лара смотрела мне в глаза. Я легко мог прочесть выражение ее лица: «Вызов принят». Упс.

– Мо-о-о-о-же-е-т бы-ы-ы-ы-ть, – протянула Лара.

– Она иногда целует девушек, когда напивается, – заметила Нив. – Дело вот в чем. Парень, который ей нравится, прямо тащится от этого, но она никак не признается, кто он такой.

– Ставлю на то, что это – Мэтт, – объявила Джульетт.

Лара засмеялась.

– Плебеи, я вас умоляю! И я не целую девушек, я имею в виду во множественном числе. Только Рене. У нас взаимовыгодные отношения.

Джульетт покачала головой.

– Ага, я надеюсь, что ты хотя бы ей раскрыла, какого парня ты пытаешься впечатлить. Будет неловко, если у вас одна и та же цель, тебе не кажется?

– Не задавайте мне вопросы, и не услышите ложь, – ответила Лара, глядя на меня, когда мисс Харстенвильд дала всем знак, что надо рассаживаться.

Я поднял брови, и Лара вроде бы стала немного напуганной. Она молча отвернулась, и у меня появилось ощущение, что я знал, чего она пыталась добиться поцелуями с Рене.

У нее тоже был секрет.

Вероятно, теперь это – наш общий секрет.

К моему облегчению, я до сих пор не столкнулся с Уиллом. Я понимал, что это все равно неизбежно случится, но я пока не был готов к встрече. Мне хватало поисков аудиторий во время перерывов. А классы, я должен добавить, были, если так можно выразиться, заметно Без-Уиллскими. Наши расписания еще ни разу не пересекались, а у меня оставались только английский и музыка.

На английском Уилл не появился, а урок должен был начаться с минуты на минуту. И черта с два он окажется на музыке. Он даже не знал разницу между фортепиано и синтезатором, когда мы в последний раз нормально разговаривали. Похоже, я готов сделать хоум-ран[7]. Никаких уроков вместе с Уиллом Таварисом.

Вопрос состоял в том, был я благодарен или расстроен.

Не успел я решить, как вопрос отпал сам собой. Учитель – мужчина, который был таким молодым, что мог быть старшим братом любого из нас, – направился к двери, чтобы ее закрыть, но в аудиторию влетела группа парней, поднырнув под его рукой, словно вскочив в высокоскоростной поезд.

Это был Уилл, а с ним – пара ребят, с которыми, я вспомнил, он трепался прошлой ночью. Он, похоже, меня не увидел. Они с Мэттом заметили пустую парту в конце класса и наперегонки побежали к ней, оттаскивая друг друга за футболки, чтобы выиграть.

Боже, как он красив! Он был уверенным в себе. Он выглядел тем парнем, про которого я бы и в миллион лет не подумал, что у меня есть с ним какие-то шансы.

Мэтт сантиметров на пятнадцать обогнал Уилла и плюхнулся на стул.

Уилл схватил его за руку и игриво дернул, пытаясь убедить его сдаться.

– Уилл, садись, – устало произнес учитель, стоя у двери.

Уилл выпрямился и обернулся.

– Здравствуйте, мистер Тео, как дела? Я не знал, что мы проведем вместе еще один год. Круто!

Мэтт замаскировал смех кашлем, и Уилл с ухмылкой его толкнул.

– Я надеялся, что тебя оставили на второй год. Молился о спасении, – продолжал мистер Тео. – Но судьба опять сыграла со мной злую шутку. Сядь. – Он показал на парту во втором ряду, в нескольких стульях справа от меня.

У меня был слишком маленький обзор, чтобы я мог подолгу таращиться в затылок Уилла. Какое разочарование.

Уилл взмахивал рюкзаком, пока шел, и лямки звенели о металлические парты и ножки стульев.

– Кто-то может подумать, что вы не рады меня видеть, – сказал он притворно обиженным голосом, прижимая свободную ладонь к груди.

– Я никогда не был мазохистом, Уилл.

Класс загудел от тихого смеха, но, казалось, в поддержку опоздавшего. Здесь явно была какая-то «внутренняя» шутка, которую я не понимал. Что, справедливости ради, пока что описывало девяносто процентов моей жизни в качестве новичка старшей школы Коллинсвуда.

– К этому нужно привыкнуть, но продолжайте работать над собой, и вы, возможно, удивитесь, – проговорил Уилл, и класс снова взорвался.

Парень нагло улыбнулся мистеру Тео и окинул взглядом аудиторию, чтобы насладиться реакцией одноклассников. И заметил меня. Сразу же его ухмылка соскользнула с лица, словно ее прикрепили с помощью жира, а она взяла да и отлипла. Он прекратил изображать браваду и уселся на стул, отворачиваясь от меня, а мистер Тео поднял руки, призывая всех к тишине.

В Калифорнии в моем классе был парень по имени Пирс. Он оказался одним из тех самых парней. Тех, кто расхаживает, а не ходит, всегда в центре внимания и у которых есть наготове самоуверенная реплика. Пирс был популярным. Прям очень популярным. Моя компания не связывалась ни с ним, ни с его друзьями. Видимо, на тот случай, если невыносимое самодовольство заразно. К тому же мы понимали, что он едва ли добьется особого успеха после школы.

Где-то там наверху Внеземная Сущность усмехалась мне с небес с попкорном в руках, поскольку Уилл был Пирсом. Я провел лето с милым, вдумчивым и… вежливым парнем. А теперь узнал, что в реальной жизни он являлся полной противоположностью. Он игнорировал мои сообщения, избегал меня на глазах у своих приятелей и явно страдал завышенной самооценкой. Можно сказать, имел комплекс превосходства.

Но озеро не было реальной жизнью. Там все ощущалось как в кино – было подозрительно безупречным.

А сколько раз я думал, что Уилл слишком идеален, чтобы существовать на самом деле?

Что ж, в итоге со мной сыграли шутку. Ведь он и оказался слишком идеальным.

5

Неделю спустя я все еще терялся чаще, чем девушка в фильме «Лабиринт», вот только в награду за усилия мне даже не полагался Дэвид Боуи в лосинах. Я был на пути на третий урок (по крайней мере, так думал, но вполне могло оказаться, что я шел в совершенно другом направлении), когда заметил лист на доске объявлений.

ИЩЕМ БАСИСТА

Слова сопровождались размытой фотографией бас-гитары с водяным знаком сайта «Гетти Имиджес» в середине, именем Иззи и номером телефона. Я совершенно забыл об уроке и отдался восторженному возбуждению. Я обычно играл на гитаре, но неплохо управлялся и с басом. Если честно, я бы и на гитаре-арфе научился играть, если бы это означало, что я бы смог опять стать участником группы. Импровизация перед стеной в спальне не особо вдохновляла, а мои родители являлись самыми пассивными слушателями, которых только можно найти.

Я отправил сообщение по номеру.

Я играю на басу. При соответствующих условиях. Какие у вас планы?

Выяснилось, что «у вас» – это девушка с радужными волосами по имени Иззи, круглолицый парень в худи по имени Эмерсон и худощавый чувак с безупречными бицепсами по имени Саид. Когда я наконец-то нашел аудиторию 13Б (она располагалась в подвале, и я решил, что этот факт Иззи могла бы и упомянуть в сообщении для экономии времени, раз уж надо было двигаться, ориентируясь на отдаленные гитарные риффы, чтобы найти дорогу), ребята уже репетировали кавер на какую-то песню. Комната выглядела как аудитория для уроков музыки, с фортепиано в углу, чехлами от разных инструментов, прислоненными к стене, и несколькими усилителями, которые были постарше меня.

Жаль, что мои уроки музыки не проходили здесь. Мне тут даже нравилось.

Ребята играли у дальней стены. Иззи – на ударных, Саид пел и не фальшивил, склонившись над клавишами синтезатора, а Эмерсон взял соло-гитару и иногда вступал с кричащими вокальными партиями. Им бы точно не помешал бас, но в целом они очень даже неплохо справлялись с металкором. Я уже был впечатлен. Это все-таки стоило того, чтобы пропускать перерыв на обед.

Бас я не захватил, поскольку не брал его на занятия каждое утро на тот случай, если кто-то попросит меня поучаствовать в импровизированном музыкальном номере, но Саид взял для меня одну из школьных гитар. Она была дешевой и расстроенной, но я смог воспроизвести несколько аккордов.

– Сгодится, – сказала Иззи, крутя барабанную палочку. – Умеешь импровизировать? – И, не дожидаясь моего ответа, села за ударные и застучала какой-то бит.

Я старательно подыгрывал, придумывая мелодию на ходу и игнорируя внимательные взгляды Эмерсона и Саида. Постепенно я перестал их замечать. Все, что я знал, – это ритм, бас под моими пальцами и идеальное переплетение двух инструментов. Прошла только пара месяцев с тех пор, как я играл с другими, но я забыл, насколько это потрясающе. Как смешение твоей души с чьей-то другой на три с половиной минуты. Впервые с тех пор, как я переступил порог новой школы, я почувствовал комфорт и спокойствие. Я почти видел, как через мои поры, словно ядовитый газ, выходит напряжение.

Внезапно Иззи остановилась, встала из-за ударных и провальсировала ко мне.

– Ты свободен по вторникам и четвергам после уроков? В эти дни мы пока наверстываем упущенное. У нас еще будут концерты, обычно они по пятницам или субботам.

Я моргнул и опустил бас-гитару.

– Да, конечно. Я пока ничем особо не занят, кроме сидения с детьми, которое я, если что, могу переносить.

– Круто. Тогда завтра? В три тридцать?

– Стойте, меня уже взяли? – спросил я.

Эмерсон хлопнул меня по плечу, а Саид ухмыльнулся, разбирая синтезатор.

– Чувак, – сказал Саид, – мы вообще не думали, что кто-то отзовется. Такая музыка в нашей школе не слишком популярна, если ты еще не заметил. Добро пожаловать в «Абсолюцию прикованные». Мы могли бы быть очень популярными, родись в городе с музыкальным вкусом получше.

– Так мы кажемся совсем отчаявшимися, Саид. – Иззи нахмурилась. – Людям мы нравимся. Просто обычно нам приходится контролировать собственные вопли, когда мы выступаем.

– То есть втыкать в меня кляп, – усмехнулся Эмерсон. – У меня получается как следует повеселиться, только когда мы репетируем.

– А я вечно вам твержу, что надо знать свою аудиторию, ребята, – заявил Саид.

Прозвенел звонок.

– Точно, – кивнул я. – До завтра. Давайте сделаем это.

Они расплылись в улыбках. Все было так просто. Вот как надо социализироваться, не отпугивая от себя окружающих на расстояние трех метров. Меньше говорить и заполнять паузы музыкой.

Взять на заметку: брать с собой бас-гитару и играть импровизированное соло каждый раз, когда кто-то пытается завести с тобой разговор.

Элементарно.

Наступил следующий день. Когда нас отпустили, я направился в подвальный класс. Я шагал по коридору и где-то на полпути наткнулся на Джульетт и Нив. Или, может быть, они наткнулись на меня.

В Джульетт не был заметен особый энтузиазм, когда она меня увидела. Хотя для нее это, вероятно, в порядке вещей.

– Олли-оп! – окликнула она меня.

Если кого-то и можно назвать человеческим олицетворением Тигры из книжке о Винни Пухе, то это была Джульетт. Что, похоже, делало меня Пятачком.

– Хочешь потусить со мной и Ларой? Мы хотим взять картошку фри и погулять в торговом центре.

Хоть вечер с Ларой и был соблазнительным…

– Не могу. У меня сейчас репетиция с группой в музыкальном классе.

– С группой?

– Да. Называется «Абсолюция проклятых». Нет, стойте… «Апокалипсис оков» вроде бы. А бывает вообще апокалипсис оков? Каким бы он был, как думаете?

Но, как ни странно, никому из них не захотелось пофилософствовать про разные потенциальные формы такого апокалипсиса.

– Значит, ты про группу Иззи? – спросила Нив.

– Я не знала, что ты играешь! – выпалила Джульетт.

– Мм… да. Гитара и бас. А ты?

– Кларнет.

– То есть слегка разные жанры, – резюмировал я.

– Она просто прекрасна, – протянула Нив, и Джульетт замахала руками, словно была совсем не согласна, но втайне, конечно же, была.

– У меня кое-что иногда получается, – сказала Джульетт. Что, естественно, было шифром и означало: «В детстве я была лучше, чем Моцарт на пике его мастерства, но это ерунда». – Важнее то, что ты исполняешь. Мне бы не помешала твоя помощь. Надо выбрать, что играть на прослушивании в консерваторию, и я застряла между парой вариантов. Как думаешь, ты мог бы как-нибудь поддержать девушку?

Я был готов сказать: «Конечно». «Не вопрос». «Я почти ничего не знаю о классической музыке, но постараюсь».

Я был готов… Но в итоге тупо уставился вглубь коридора. Наверное, я уже должен был привыкнуть видеть Уилла, но пока еще не привык. Я видел его на английском несколько раз – его было сложно не заметить, учитывая, что у него всегда был самоуверенный комментарий на каждые несколько предложений, которые говорил учитель, – а также на переменах и в кафетерии. И хотя я ненавидел его, а он был совсем не похож на парня, на которого я запал, при виде Уилла у меня все равно болезненно сжималось сердце.

Сейчас он шел прямо по направлению ко мне, а его компания баскетболистов окружала своего капитана, Мэтта, как апостолы в черно-белом море. Бога ради, на улице – двадцать пять градусов. Они постоянно носили эти чертовы куртки, словно, если на секунду их снимут, остальные могут забыть их место в социальной иерархии.

Которое, чтобы прояснить, было «Над Всеми Остальными».

– То есть не поможешь? – спросила Джульетт.

Я с трудом вернулся к разговору. Ах да. Кларнет.

– Разумеется, помогу. Легко. Прекрасная… идея. Отличная. Круто.

Нив посмотрела на меня тем задумчивым взглядом, который, как я помню, появился у нее еще на вечеринке, когда я переборщил с комплиментами. Иногда присутствие Нив изматывало.

– Ладно, ребята, мне надо бежать, если я хочу успеть на тренировку. Пока! – вдруг затараторила Нив.

Она уже в седьмой раз за последние несколько дней шла в спортзал сразу после школы. Кто ж знал, когда она находила время на домашнюю работу?

Джульетт кивнула в направлении баскетболистов, которые еще не скрылись за углом.

– Проблемы с Уиллом? Ты говорил с ним после вечеринки?

Я натянул свое лучшее выражение лица под названием: «Уилл, а кто такой Уилл?» Что, наверное, было таким же убедительным, как и физиономия Джульетт: «Я посредственно играю на кларнете».

– Нет, но все в порядке. Что случается летом, остается там же, верно? Не то чтобы мы враги. Просто мы…

Просто что?

Джульетт кивнула, словно в моих словах был смысл.

– Понимаю. А мы иногда сидим с баскетболистами за одним столом во время обеда. В основном из-за того, что Лара и Мэтт близко общаются. Вчера, например, так и было. Забыла тебе рассказать.

Мой желудок скрутился, перевернулся и сделал тройное сальто. То есть если бы я не пошел на встречу с Иззи и остальными, то сидел бы рядом с Уиллом? Я не знал точно, ужасала ли меня данная мысль или я обменял бы на воплощение мечты в реальность свою гитару.

– Ясно, – пробормотал я. – Классно. Превосходно.

– Ладно. И спасибо, что согласился мне помочь. До завтра. Хорошей репетиции.

Она направилась дальше по коридору. А теперь я хотя бы был готов. Вероятно, в ближайшем будущем я застряну в непосредственной близости от Уилла. Парня, который провел каждый день лета со мной. У которого сейчас, похоже, развилась острая аллергическая реакция на меня. Все в порядке. В абсолютном порядке. В моем обширном и детализированном социальном наборе инструментов точно имелось что-то, чтобы справиться с проблемой, не ставя никого в неловкое положение.

Серьезно, все, что мне сейчас оставалось, – это перестать чувствовать к нему симпатию. Очевидно, ничего не сложится, поэтому надо как можно быстрее перерезать пуповину. Шаг первый: удалить его номер из телефона.

Готово. Я испытал агонию, но только на девяносто пять процентов.

С каждым днем оставлять его в прошлом становилось все легче. Если повезет, то скоро все это превратится в шрам, а не будет открытой раной.

Я прошагал остаток пути до музыкального класса с самодовольной ухмылкой. Вот идет Олли Ди Фиори. Мастер по своим чувствам, эксперт по отстраненности, который всего лишь полностью раздавлен.

А теперь и появилось то, что можно написать на моем надгробии.

6

– Ты издеваешься, – заявил Уилл, подаваясь вперед, чтобы отнять у меня баскетбольный мяч. – Нельзя настолько плохо играть.

Сказал вице-капитан баскетбольной команды. Я надеялся, что товарищам по игре он оказывал побольше поддержки в плохие дни.

Я отпрыгнул в сторону, пытаясь вести мяч, но случайно ударил в воздух, потому что мяч потерял высоту отскока.

– Клянусь, что нет! – возразил я. – Эти навыки – полностью врожденные. Я бы не смог так притворяться.

Уилл устремился ко мне, и я бросился на мяч, закрывая его своим телом.

– Пока еще моя очередь. А сейчас – перерыв!

– Ты потерял свои привилегии.

– Нельзя дискриминировать меня, потому что я отстойно играю, Уилл.

– Я могу делать все что захочу, здесь мой дом. Иди сюда, давай. – И он хлопнул в ладоши, а я выпрямился, все еще держа мяч. – Хорошо. Можем вернуться к ведению позже. Ты умеешь управляться с пасом?

– Ты спрашиваешь меня, могу ли я управляться с шарами, Уилл? – Я ухмыльнулся, а он ринулся вперед, чтобы выхватить мяч из моей хватки. – Ладно, прости! Это было ужасно. Я сосредоточусь. Пожалуйста, объясни, как делать пас.

Не успел Уилл понять, была ли моя невозмутимость серьезной, как из-за угла дома вышел его отец.

– Эй, вы двое! Я еду в магазин. Есть особые пожелания для сегодняшнего гриля?

Уилл воспользовался тем, что я отвлекся, и вернул себе мяч. Вырвал его прямо из моих рук. Родители этого парня так и не научили его играть по правилам.

– А можно сегодня сделать гамбургеры, пап? – спросил он.

– Конечно. А что насчет тебя, Олли?

Уилл бросил на меня косой предупреждающий взгляд. Я знал, что он означал. «Даже не думай о том, чтобы сказать “сосиски”». Я чуть так и не сделал, просто чтобы увидеть его реакцию. Но в итоге передумал. Двусмысленности нас смешили, когда мы были одни, но окажется совсем не так смешно, если его отец что-то заподозрит и запретит сыну видеться со мной до конца лета.

– Гамбургеры – отличный выбор, мистер Таварис.

Мистер Таварис попытался воспроизвести звук взведенного затвора (что прозвучало не слишком круто) и показал нам пальцы-пистолеты.

Я повернулся к Уиллу и с улыбкой покачал головой.

– Ты всегда ждешь от меня самого плохого.

– Потому что я тебя знаю.

– Детали, мелкие детали.

Уилл пожал плечами, оглянулся и бросил мяч назад над головой. Он влетел прямо в корзину. Я не смог удержаться от радостного возгласа, по-настоящему впечатленный.

– Ничего себе! Супер!

– Стой, он попал в корзину?

– Конечно!

– Серьезно? Чистая случайность. – Он обернулся, рассекая кулаком воздух. – Смотри, какой этот парень скромняга.

– У меня слишком маленькие пальцы, – пожаловалась Криста, растопырив ладошку (пальцы смахивали на лучи морской звезды) над грифом.

Я повернулся на корточках, чтобы посмотреть. С одной стороны, в чем-то она права. Пальчики были тонкими и короткими, маленькими паучьими лапками. В лучшем случае у нее после нескольких аккордов начнутся убийственные судороги. Но с другой стороны, я видел, как четырехлетка на шоу «Эллен»[8] идеально сыграл песню Карлоса Сантаны[9], поэтому на самом деле Криста уже отставала на несколько лет.

Я не мог заставить себя объяснить маленькой кузине, что ее слабая сила воли позорила нашу семью и сама Эллен такими темпами никогда не пригласит ее в студию. Поэтому я просто я взял гриф вместе с ней.

– Поставь один палец сюда на пятую струну. Помнишь, где она? Отлично. А теперь этот, – я взял ее средний палец и поднял его, – сюда на шестую. А его я буду держать здесь. Помнишь, какая это струна?

– Первая.

– Молодец, правильно. А теперь, как думаешь, ты сможешь ударить по струнам?

– Слишком далеко, Олли. Лучше сам сделай.

– Дай мне! – перебил Дилан.

Он сидел на полу возле кровати и играл на айпаде в какую-то игру со свиньями. Настоящий ребенок двадцать первого века. Я должен был понимать: он следил за тем, что мы с Кристой вытворяли с гитарой. Если Криста что-то делала, то Дилан тоже хотел это попробовать. К счастью для рассудка остальных членов семьи, девочка была не против того, чтобы потакать брату. Пару раз я даже заставал ее за тем, как она смотрела на него, пока он спал (в такие моменты у нее становилось слегка безумное выражение лица) и шептала: «Спи крепко, Анна». Я решил, что малышка играла в «Холодное сердце», поэтому ничего не спрашивал. Кстати, я втайне боялся, что она ответит нечто пугающее, например: «Анна – девочка, которая жила здесь сто лет назад, и сейчас она спит рядом с Диланом».

Я просто хочу сказать, что посмотрел достаточно фильмов ужасов, чтобы относиться к детям со здоровым недоверием.

– Сложи пальцы вот так и сыграй, Дил, – объяснила Криста.

Мальчишка послушался и, если честно, у него получилось не так уж и плохо. Возможно, я возлагал надежды по поводу шоу «Эллен» не на того ребенка.

– Круто, ребята. Так звучит аккорд G7.

Криста расплылась в улыбке. Можно было бы подумать, что она отыграла концерт в зале с полностью распроданными местами.

– Можешь сыграть еще раз ту песню? Пожалуйста!

– Какую?

– В которой поется: «Да-а-да-да-а-да-да-да».

К сожалению, вокальные способности Кристы тоже были под вопросом, поэтому я ничего не понял. Я пожал плечами, пока Дилан рассеянно тренькал на гитаре.

– Я… забыл ее.

Криста вздохнула, словно я был самым большим придурком, какого ей довелось встретить в своей жизни. О нет, теперь она так и считает.

– Ту, со всеми аккордами. – Ясно, ту самую. Теперь-то все понятно. – Ты показал мне С, потом А-минор, а потом у меня не получался G, и ты сказал, что покажешь его сегодня.

Внезапно меня осенило. Она говорила не о песне, а о последовательности, которую я сочинил на днях, пока присматривал за детьми, которые плескались в ванне. Я взял гитару и сыграл то, что вспомнил, одновременно объясняя:

– Это С… А-минор… F… и G7, который вы только что сыграли.

Криста подскочила и начала вертеться кругами, и ее тугие кудри взлетели за спиной.

– Похоже на «Отпусти и забудь»![10]

По-моему, не совсем. Нет.

– Точно, я тоже это слышу.

Зачем мы врем детям?

Я продолжал играть последовательность, и Криста притворилась, что сбрасывает воображаемую перчатку, а Дилан тоже принялся кружиться. Не успела Криста начать петь, что она наверняка и хотела, как дверь распахнулась и на пороге появилась тетя Линда. Я даже не слышал, как все вернулись домой. Невозможно предсказать, сколько я буду сидеть с детьми, пока Линда посещает больницу. Иногда тетя вместе с дядей Роем была дома через полчаса, а порой я получал сообщение с данными ее кредитной карты и просьбой заказать доставку китайской еды. Вот поэтому я и начал оставлять гитару здесь. Я понял, что могу заняться чем-то продуктивным, если моя смена затягивается.

– Привет, жевуны, – сказала она, обнимая Дилана и подхватывая его на руки. – Почему вы до сих пор не спите?

– Это интересная история, – произнес я, позволяя Кристе взять гитару. – Я забежал в ванную на одну секунду, клянусь, максимум на десять. А когда я вышел, четверть банки «Нутеллы» магически исчезла.

– Магически исчезла? – повторила тетя Линда, поднимая брови.

Дилан и Криста избегали смотреть на мать.

– Магически, – подтвердил я. – Знаю, эти двое совершенно ни при чем, потому что они сами мне так сказали, а они никогда бы не стали врать. И вот что самое смешное, тетя Линда! После того как я смыл всю «Нутеллу» с их лиц, у них вдруг появилась куча энергии. Почти как если бы они съели целую гору сахара.

– Весьма загадочно, – проговорила Линда, опуская Дилана на пол. У нее, похоже, сбилось дыхание просто от того, что она держала его на руках. – И я уверена, «Нутелла» на их щеках тоже была совпадением.

– Чистым совпадением.

Тетя Линда обменялась со мной заговорщическим взглядом. Она не сердилась, но я чувствовал себя виноватым, потому что не постарался усерднее уложить детей вовремя. Ее глаза были опухшими и красными, и морщины на лице выделялись сильнее обычного.

– Ладно, ребята, пора спать, – заявил я, вставая. – Серьезно.

– Все в порядке, Олли, дальше я сама, – заметила Линда. – Рой отвезет тебя домой. Ты и так здесь слишком долго пробыл.

– Я и не против, правда, – ответил я. – Мне понадобится минут пять. Вы даже куртку снять не успеете, а я уже их уложу.

Вот оно. Сегодня было двадцать семь градусов. Никто в трезвом уме не облачился бы в куртку в такую погоду, но тете Линде, похоже, в последнее время всегда требовалась верхняя одежда. Сарафаны, из которых она практически никогда не вылезала, когда я был маленьким, теперь были сосланы вглубь шкафа.

Тетя Линда задумалась. Она точно хотела принять мое предложение. Поэтому я начал выполнять привычную рутину по укладыванию детей спать. «Эй, Криста, быстрее надевай пижаму. Ты не будешь спать в этой рубашке. Дил, возьми свое чи-чи». Его чи-чи являлось какой-то потрепанной, шерстяной, наполненной бактериями вещью, которую он везде носил с собой для моральной поддержки.

Наверное, для Дилана она была чем-то вроде игрушечного животного, но для меня она больше смахивала на кошмар, воплощенный в реальность. Каждому свое.

Дети сделали то, что им сказали. Как я говорил, они оказались почти святыми. Тетя Линда однажды заметила, что они не всегда так хорошо себя вели. Думаю, они почувствовали, что ей нужен был перерыв.

Линда прервала долгое молчание:

– Ладно, тогда я заварю чай. Спасибо, Олли. Ты мне всегда помогаешь.

– Все в порядке.

Она улыбнулась и прислонилась головой к дверному косяку.

– Я слышала, как ты играл. Я рада, что ты не бросил. Ты очень талантливый.

– Не совсем, мне просто это нравится. Но спасибо.

Даже говоря это, я понимал, что похож на Джульетт.

– Мама, Олли научил меня, как играть на гитаре «Отпусти и забудь», – раздался приглушенный голос Кристы, натягивающей через голову пижаму.

Тетя Линда бросила на меня напуганный и одновременно охотничий взгляд. Она тоже была сыта «Холодным сердцем» по горло.

«Я не учил, клянусь», – произнес я одними губами, быстро мотая головой.

Меня спас Дилан, вернувшийся со своим чи-чи, которого он, вероятно, нашел в буфете рядом с банкой «Нутеллы». Тетя Линда ушла на кухню, и я продолжил выполнять ночную рутину, проверив, нет ли под кроватью монстров (причем я даже не делал попыток пошутить по поводу реальной угрозы в лице чи-чи), и прочитав одну и ту же книжку из пятидесяти слов с картинками примерно пятьдесят раз.

Дилан отключился первым. У Кристы были закрыты глаза, и я думал, что мне пора отмечать время окончания смены. Я уже почти добрался до двери, когда до меня донеслось:

– Олли?

Так близко, но все же…

– Да?

– Когда к нам еще раз придет Уилл?

Черт. Слышать его имя – это словно оказаться на краю скалы. Если ты готов, вреда не будет. А если нет, то тебя застают врасплох – бам! – и ты полетел. Внезапно, как ни странно, мне захотелось излить душу. Тому, кто меня поймет. Кто знал, как близки мы были все лето. Чтобы мне не казалось, что я все это, черт возьми, вообразил. Но я понимал, что из семилетки не получится идеальное доверенное лицо для романтических вопросов, поэтому подавил желание. На корню.

– Уилл живет не здесь, а у озера, помнишь? Мы больше не сможем с ним увидеться.

– А-а-а. – Криста перевернулась на бок. – Тебе грустно?

Я выдавил улыбку.

– Иногда нам удается дружить с кем-то совсем недолго. Поэтому всегда надо делать эту дружбу запоминающейся.

– Понятно. Спокойной ночи, Олли.

Спокойной ночи.

7

Он на меня посмотрел.

Я уверен. Конечно, бывало, когда я думал, что Уилл на меня смотрит, а на самом деле он глядел за меня, поверх меня или сквозь меня, но сейчас он абсолютно точно смотрел на меня.

Это не учебная тревога.

Правда, все продолжалось только секунду… ну и пусть. Он отвернулся, когда я поймал его взгляд. Слишком уж подозрительно, чтобы быть случайностью. К тому же его стол находился в противоположном углу кафетерия. Если бы он не уставился прямо на меня, то он бы ни за что не заметил, что я взглянул на него в ответ.

«Дыши. Дыши, Олли. Тебе теперь плевать на Уилла, помнишь? Может, до него, в конце концов, и дошло, что ты существуешь по соседству уже пару недель, но сволочью он быть не перестанет. И это уж точно не предложение руки и сердца».

– Ого, Джулс, я слышала, что жевать полезно, – сказала Лара, не донеся вилку до рта и вытаращив глаза на Джульетт.

Джульетт (ее щеки стали, как у бурундука) пожала плечами.

– Ы-ы… ф-ф… О-ы-и…

– Нет, стой, – перебила Нив, поднимая руку. – Проглоти. Вдохни. Продолжи.

Джульетт так и сделала. Когда она набрала достаточно воздуха в легкие, то сказала:

– Мы с Олли собираемся выбрать мне песню для прослушивания. Чем больше времени у нас будет в музыкальном классе, тем лучше.

Вообще-то я позабыл про свое согласие ей помочь, но, конечно, уже был готов. Кстати, неплохо, если… о нет, черт возьми, он опять на меня посмотрел? Зачем? Кто-то ему что-то сказал? Я сегодня круто выглядел? Я взглянул на свою одежду. В этих джинсах я практически жил, поэтому дело не в них. В рубашке мои руки казались крупнее, чем в действительности, поэтому, вероятно, все из-за них? Или… может, у меня что-то с волосами? В положительном смысле?

Что бы я с ними ни сделал, мне просто надо будет в точности повторять это каждый день до самой смерти. Легко.

– Ну же, Олли, – проворчала Джульетт. – Ты почти ничего не поел.

Непонятно как, но я сумел сосредоточиться на содержимом своей тарелки.

– Прости. По-моему, я уже наелся.

Лара обернулась. Похоже, решила узнать, что меня отвлекало. Когда она повернулась обратно, на ее губах застыла ухмылка диснеевского злодея. Которая за все то недолгое время, что я ее знал, никогда не приводила ни к чему веселому. По крайней мере, для меня.

– А парни ужасно давно с нами не сидели, – протянула она.

Вот оно. Внимание, ловушка. Я сунул полную вилку картофельного салата в рот, чтобы у меня было оправдание не попадаться в западню.

Но Нив меня опередила:

– Точно. Думаешь, из-за Олли?

Джульетт чуть не прожгла в ней дыру, кинув на подругу сердитый взгляд. Словно эта мысль никогда не пришла бы мне в голову, если бы Нив ее не озвучила.

Смех Лары показался мне чересчур громким. Я приготовился.

– Нет, конечно! Мэтт говорил мне почему – из-за Джесс.

Нив и Джульетт озадаченно переглянулись.

– Джесс Ригор? – спросила Джульетт.

– Да. Она вроде как сильно ревновала из-за того, что Уилл тусил с нами, и попросила его перестать. Хотя он был и с парнями тоже. Красивых девушек легко запугать, вы не замечали?

Картофельный салат. Картофельный салат. Занимайся чертовым картофельным салатом.

Лару, наверное, разочаровало отсутствие у меня какой-либо реакции, поэтому она надавила посильнее.

– Уилл говорил тебе про Джесс, Олли? Она – его бывшая. Они были неразлейвода, так ведь, Нив?

Я не выдержал и вернулся к разговору. Даже Нив поняла, чего хотела добиться Лара. Кроме того, она выглядела совсем не впечатленной.

– Может быть, – сказала она. – Пока она ему не изменила. Это давно было. Я удивлена, что он до сих пор с ней общается.

– Причем постоянно! – закивала Лара.

Она скрестила ноги и выпрямилась, чтобы казаться выше.

– Ну и что с того? – беззаботно отмахнулась Джульетт, вставая. – Ладно, пошли, Олли. Если мы хотим все успеть, то нам надо бежать.

Я поднялся, чтобы последовать за ней. И в последний раз посмотрел на стол, за которым сидел Уилл.

Он оторвал от меня взгляд, притворяясь глубоко заинтересованным в том, что говорит Дарнелл. Потом Уилл что-то проговорил и взорвался смехом, а двое парней принялись хлопать его по спине. Из-за чего бы они ни веселились, похоже, они прикалывались вместе с Уиллом, а не над ним. Полагаю, он выдал им очередную супергетеросексуальную шутку о его прошлых супергетеросексуальных отношениях с этой Джесс. Моя порочная сторона хотела попросить девочек показать на нее в толпе, чтобы я мог найти в ней изъяны. Возможно, она была скучнее ванильного мороженого. Или даже лучше – отвратительно хихикала, и от звука ее голоса хотелось заполнить ушные каналы бензином и поджечь. Или она всерьез верила в то, что Земля плоская. Я бы согласился на любое из вышесказанного, если бы мог беззаботно ее ненавидеть.

Когда парни перестали хохотать, взгляд Уилла опять был направлен на меня. Мы одновременно отвели друг от друга глаза. Он вернулся к своей компании, а я уставился на стену.

Не только из-за того, что мне больше некуда было пялиться, но еще и из-за того, что под таким углом я все равно видел Уилла боковым зрением.

Я внезапно совершенно расхотел уходить вместе с Джульетт. Ему обязательно было выбрать сегодняшний день, чтобы вспомнить о моем существовании? Почему бы мне не просидеть здесь еще двенадцать часов, считая, сколько раз Уилл и я встретились бы взглядами?

– Вообще не знаю, что с Ларой, – бормотала Джульетт, пока мы относили подносы. – Она специально это делает. Не думай, что мы с Нив не заметили.

– Думаю, я не очень ей нравлюсь, – признался я.

Джульетт напоказ покачала головой с расширенными от ужаса глазами.

– Как раз наоборот! Дело совсем не в этом.

Другие объяснения она не предоставила. Но я и не стал приставать с расспросами. Даже спустя две недели я мог дружить только с этими девушками. Но в какой-то мере это было несправедливо. Мне искренне нравились Джульетт и Нив. Проблема заключалась только в Ларе. Я нормально ладил с «Абсолюцией прикованных», но они не тусили вместе, поэтому мне пока еще было нелегко влиться в группу. Короче, если я хотел жить мирно с двумя людьми в школе, которых я мог назвать настоящими друзьями, то мне следовало смириться с мисс Олицетворение Злого Умысла. Маленькие жертвы, да?

В музыкальном классе Джульетт уселась на стул и поставила на пюпитр целую кипу нотных листов, которых хватило бы на три романа.

– Ладно, мне надо выбрать из четырех пьес. Я вроде остановилась на двух, но буду очень благодарна, если ты выскажешь свое мнение. Понимаешь, мне надо найти баланс между теми, которые я исполняю лучше, и теми, которые технически сложнее. По-моему, лучше круто сыграть легкую пьесу, чем менее круто сыграть тяжелую, но… что ты думаешь?

Я сел за пианино и нажал на клавиши.

– А можно научиться играть прям очень круто сложную пьесу?

В ответ в меня бросили скомканным листом с нотами. Вероятно, нет.

Джульетт сыграла пьесы одну за другой. Я не эксперт по кларнету, но она явно была хороша. Я не вру. Несколько раз она оступилась на первом произведении, но, в принципе, играла безупречно. Либо та пьеса была действительно сложной, либо она нервничала. И я сомневался, смогу ли ей помочь, потому что, если честно, все пьесы звучали практически одинаково.

Я задумался о том, каков был бы исполненный на кларнете кавер «Найтвиш» (наверняка эпично), когда она приступила к последней пьесе. И наконец, что-то зазвучало по-другому. Что-то заставило меня размышлять о слезах, пустоте и смерти. И это было чудовищно. Я полпьесы таращился в стену, думая о тете Линде и о том, какими впалыми выглядят ее щеки и что случится, если она не справится. Потом переключился на друзей в Сан-Хосе. Разумеется, они почти по мне не скучают и у них будет куча воспоминаний, частью которых я никогда не буду. Все, что мне внезапно захотелось, – это пойти домой, забраться в постель и проспать до тех пор, пока ситуация не изменится в лучшую сторону.

Как только Джульетт остановилась, я сказал:

– Сыграй эту.

Полагаю, мои слова прозвучали странно, но от последней пьесы хоть я и чувствовал себя ужасно, но все же чувствовал. А в этом и кроется весь смысл музыки, разве нет?

– Правда? Почему именно ее? – удивилась Джульетт, но выглядела она довольной.

Я сказал ей то, что она хотела услышать.

– Ты играла с душой.

– Ага. Но она не особо сложная, как вторая.

– Неважно. Сыграть ноту может любой. А талант – это то, что ты делаешь с нотами. Согласна?

Джульетт положила кларнет на колени и покраснела.

– Ты считаешь меня талантливой?

– Нет. Ты – отстой. Я просто был вежливым.

Она засмеялась, а затем посмотрела на меня с полуулыбкой.

– Я так рада, что встретила тебя, Олли-оп. Знаешь, с другими ты не такой смешной. Не замечал?

Но это было из-за того, что каждое предложение, которое я произносил при Ларе, смахивало на нажатие на курок в чертовой русской рулетке и вставляло палки в колеса всем попыткам пошутить.

– В компаниях мне не очень комфортно, – ответил я. – Я не умею общаться.

– А вот и нет, – заявила девушка, которая настаивала, что я нравлюсь Ларе. Внушало много доверия. – Но ты должен постараться больше расслабляться. Не бойся говорить в нашем присутствии, ладно? Мы очень любим, когда ты с нами.

Любим. Сильно сказано. Я сразу же взбодрился и повернулся к пианино. С инструментом говорить было легче, даже с таким, на котором я мог играть только базовые вещи.

– Возможно, если бы мы обедали здесь, я бы сумел по-настоящему расслабиться, – произнес я и кинул взгляд на Джульетт.

Она возилась с футляром для кларнета.

– О боже, конечно! Есть что-то такое в музыке, правда? От нее становится намного легче и все кажется лучше.

Я сыграл аккорд С и кивнул.

– Мои дружеские отношения в родном городе основывались на музыке. Мы слушали похожие вещи, вместе репетировали… Здесь музыка вроде не так популярна.

– Думаю, это зависит от того, с какими компаниями ты общаешься. Но ты прав. Ты первый человек, с которым я смогла поговорить об игре на кларнете.

– Какая честь для меня. – Я ухмыльнулся.

– Мои родители не воспринимают мое увлечение всерьез. Видимо, я все унаследовала от дедушки. Поколение было пропущено.

– Похоже, это их потеря.

– Скорее моя. Хотя они не настолько скептичны. Они платили за частные уроки. Но в качестве хобби, а не карьеры.

– И что они думают по поводу прослушивания?

– Ничего. Не думают. Они не знают.

Я ахнул.

– А ты бунтарка!

– Попросить прощения легче, чем получить разрешение, Олли-оп. Надо делать то, что нужно.

– Можешь цитировать сколько угодно клишированных фраз, но я все равно впечатлен.

Я не представлял, что смог бы за спиной родителей провернуть нечто такое же крупное. Самое бунтарское, что я делал, – тайно сбежал из дома, чтобы увидеться у озера с Уиллом в его последнюю ночь, и я мог винить в этом иррациональные гормоны.

Я был накачан ими под завязку. Как Ромео и Джульетта, только чуточку менее глупо.

Я взял телефон, пока Джульетт собирала ноты, и лишь тогда заметил, что мне пришло сообщение. Сигнал потонул в звуке кларнета. Я разблокировал мобильник, ожидая, что Райан или Хейли решили по какой-то странной телепатической связи написать мне, что соскучились или типа того.

Но все оказалось намного более странно.

Это был Уилл. Я узнал последние несколько цифр.

Понедельник, 12:18
Мы можем поговорить?

Блин.

Блин, блин, блин, блин, боже мой, блин, черт. Я совсем не готов, о господи.

Но моим первым инстинктивным желанием было ответить ему, умоляя встретиться со мной в ту же секунду.

Следующим желанием было удалить послание, чтобы у меня не возникало соблазна ответить. Я даже почти сделал это, но затем струсил. Настолько сильным я не был. Увы и ах – и все такое.

Я, образно говоря, остановился на двери с номером три. Не отвечать – пока. Я подожду, пока не придумаю идеальный ответ. Если опираться на опыт, то пришедшее первым в голову никогда не было идеальным ответом. Пусть думает, что я занят. В конце концов, так и было. Я занят налаживанием здешней жизни, которой не следовало вертеться вокруг Уилла – кого? – Тавариса.

Как только я принял решение, по мне пробежала волна силы. Наконец-то, после стольких недель, у меня появилась возможность его игнорировать. Я мог привыкнуть быть на этой стороне силового баланса.

Я не отвечал весь остаток учебного дня. Сохранял полное спокойствие, так сказать. И был на девяносто процентов уверен, что это все благодаря маминой тренировке осознанности. А затем проделал кое-какую визуализацию. Представлял, как Уилл проверяет телефон каждые пять минут с сердцем, колотящимся у самого горла, как было у меня последнюю пару недель лета. И чувство оказалось настолько приятным, что эта картинка обязательно должна была проявиться. Вот и выяснилось, что максимум положительной энергии я получал от мысли о кармическом злорадстве.

После школы я навестил Кристу и Дилана. Они были не в себе. Состояние тети Линды ухудшилось, по словам мамы, и ее оставили на ночь в больнице. Дети казались очень подавленными (как и взрослые, если быть до конца честным), поэтому мы все решили прогуляться и поесть чизбургеров. Мы пришли в одно из тех мест, где по залу бродят аниматоры в чудовищных антропоморфных костюмах бурундуков, уток и медведей с такими безумными глазами, будто они приняли что-то ядовитое в ударной дозе. Животные, имею в виду, не люди. Хотя их глаза были спрятаны, поэтому здесь тоже сложно определить наверняка.

В любом случае Криста и Дилан пребывали в восторге и большую часть времени ходили следом за одним из бурундуков, а не ели. Мне показалось странным, что они могли бояться темноты или шумящих на улице деревьев, но ничуточку не пугаться огромной зверюги. Эти круглые неподвижные глаза и жутко вытянутые полуоткрытые рты…

1 Американский полнометражный мультфильм компании Walt Disney Pictures (2013). Главные героини – Анна и Эльза. (Прим. ред.)

2 Блюдо тайской кухни – рисовая лапша, обжаренная в соусе с овощами; возможны мясные добавки (курица или свинина).

3 Комбинация в покере из пяти карт одной масти, идущих по порядку. (Прим. пер.)

4 Игра, в которой надо подкатить асимметричные шары как можно ближе к белому шару небольшого размера. (Прим. пер.)

5 Серия детских книжек, где нужно найти человека по имени Уолли на картинке среди большого количества людей. (Прим. пер.)

6 Отсылка к хиту американской певицы Кэти Перри «Я поцеловала девушку» – I Kissed a Girl (англ.); песня выпущена в 2008 году. (Прим. пер.)

7 Игровая ситуация в бейсболе, во время которой отбивающий и бегущие, находящиеся на базах, набирают очки, совершая полный круг по базам и успевая попасть в дом. (Прим. пер.)

8 Американское телевизионное ток-шоу. Ведущая – актриса и комедиантка Эллен Дедженерес.

9 Американский гитарист-виртуоз мексиканского происхождения, лидер группы Santana (основана во второй половине 1960-х годов в Сан-Франциско).

10 Песня Let It Go (англ.) из диснеевского мультфильма «Холодное сердце». (Прим. пер.)

Вход для пользователей

Меню