Читать онлайн Проигравший. Повести российской тоски бесплатно
© Пьер Вагонский, 2024
ISBN 978-5-0062-2282-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Терпильство. Как мы стали такими?
Может ли быть что-то хуже, чем работать в «Макдональдс» после универа?
В этой части истории наш юный герой (22-летний я) пришёл устраиваться на свою первую РАБоту после универа.
«После универа – ты будешь работать в „Макдональдсе“» – такое пророчество в свой адрес слышал, наверное, каждый из студентов-гуманитариев.
Может ли что-то быть хуже, чем после четырёх относительно ламповых лет в университете, вдруг оказаться разрываемым между плитой с раскалённым маслом и кассовым аппаратом, где нужно орать ставшее мемом – «свободная касса!»?
Да, возможны и ещё более грустные концовки. Особенно, когда всё пошло не так уже в универе. Когда компания твоих друзей развалилась из-за того, что одного отчислили, другой стал всё время проводить со своей девушкой, а третий провалился в студ. сектантство и всё время стал посвящать стройотряду.
А ты, отторгнутый остальной группой, судорожно пытаешься влиться в какую-то другую компанию, пытаешься с кем-то знакомиться, но чем усерднее стараешься, тем более отталкивающим фриком выглядишь в глазах остальных.
Как результат – ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ университет ты заканчиваешь девственником с возом и маленькой тележкой комплексов и ментальных проблем.
Хороши условия для старта карьеры, не так ли? К счастью, в современном гуманном российском обществе если тебе тяжело и плохо, всегда найдутся те, кто сделает так, чтобы тебе стало тяжело непосильно и плохо невыносимо.
Это лично моя история скатывания в бездну тлена, безысходности и терпильства.
Хотя я закончил педагогический вуз, речи о том, чтобы пойти в школу, и идти не могло. Почему? Потому что я никогда не хотел работать в школе, а как я оказался в педагогическом это другая история для другого раза. Здесь же давайте просто остановимся на фактах – я закончил универ со специальностью, по которой работать я не хочу. Но и живу я в городе, где нет главного работодателя всех вчерашних гуманитариев – сети фаст-фудов «Макдональдс».
Остаётся одна дорога – идти в розничные магазины и заниматься торговлей. Мой выбор пал на магазин электроники «Корпорация Центр», который тоже является сетевым, как и более известные «Эльдорадо» и «М. Видео», но мне он оказался просто ближе территориально, находясь в торговом центре буквально через дорогу.
Я пришёл в магазин, сказал, что хочу тут работать, меня отвели к менеджеру магазина Егору. Мне он не понравился сразу. Почему?
Потому что классовый враг. На столе брелок с ключами от иномарки, на вешалке за ним спортивки с тремя полосками. Короче, чёткий пацан с раёна, типичный «старшак», какие в школе могли отбирать деньги на обеды и творить различный беспредел.
Ну теперь-то мы взрослые и пора оставить детские обиды в прошлом. Да?
Так подумал я, потому терпеливо отвечал на собеседовании на вопросы-загадки от Егора, в духе:
«Есть два стула, на одном пики…»
«Ты летишь на парашюте, справа – лес х…, слева море говна…»
Ну и то, что спрашивают у всех будущих светил розничной торговли:
«В жопу дашь или мать продашь?»…
Я с блеском прошёл все испытания (детство в гетто и просмотр «Криминальной России» в прайм-там дали о себе знать) и буквально на следующий день мне разрешили приступать.
Юный продаван на тёмной стороне силы
Здесь 22-летний я учусь обманывать людей, впаривать покупателям магазина то, что им не нужно, пытаясь таким образом выжить среди прожжённых и циничных мошенников.
Мой «курс молодого продавца» длился три для, наставником моим был тип хамоватый и крайне неприятный. Почему он был таким, я вскоре понял достаточно хорошо и дело тут не только в недостатке воспитания.
В этой компании все работали по ученическому договору, то есть на птичьих правах. Как потопаешь, так и полопаешь. Заработаешь столько, сколько напродаешь. И продавать нужно не абы что, а определенные товары, которые продавать магазину выгоднее. А ещё обязательно впаривать к ним различные аксессуары – к телефонам чехлы, стёкла на экран, наушники, к ноутбукам – сумки, съемные жесткие диски и различные сервисные услуги, по типу установки «Виндовс». И так, в общем-то, со всеми группами товаров. За всё это получаешь процент.
Каждая продажа, которую совершил твой коллега, но не совершил ты – станет плюсом к его зарплате и не станет плюсом к зарплате твоей. Так что любить и жаловать меня никому не хотелось.
А как к новым коллегам относился я? Если быть откровенным, они, в массе своей, вызывали у меня те же эмоции – от холодного пренебрежения до презрения.
Судите сами. Парни-коллеги – по утрам воняющие перегаром, днём бегающие каждый час курить и стреляющие друг у другу сигареты.
Девушки-коллеги – хабалки с околонулевым интеллектом, зато со спесью и гонором.
И я – европеец с правильными чертами лица и единственный (!) во всем коллективе человек с законченным высшим образованием.
Так что кто-то просто подтрунивал надо мной, а кто-то и занимался вполне реальным буллингом. Например, парочка, спевшаяся на любви к дешевому пиву после работы – золотозубый цыган, который в 20 лет умудрялся быть многодетным папашей и быдлан-вдвшник, пришедший работать в магазин сразу после армии. Они делали все возможное, чтобы подрезать у меня клиентов.
И эти «радостные трудовые будни» длились по 12 часов. На ногах. Выходных было два, и те были плавающими и разорванными. То есть я мог отдыхать, например, в понедельник и среду.
Вспоминая сейчас это, возникает вопрос – почему я не сбежал оттуда сразу? Наверное, было и что-то хорошее.
Ну да. Хорошая погода, например, периодически случалась, по дороге на работу и с работы. А ещё там кормили. Не бог весь как, зато бесплатно.
Но, конечно, работал я не за бесплатные харчи. Работал я не ради, а вопреки. Мне казалось, что я никому не нужен и никто меня нигде не ждёт. Если уж я не справляюсь с такой работой, то за другую мне и браться не стоит. Если уж здесь ко мне плохо относятся, то где будут хорошо? Относились ли хорошо хоть где-то?
Да. В университете, 4 года из моей на то время 22-летней жизни. Но тот период «растянутого детства» закончился, и вот я вернулся в «настоящую реальность», какими были моя школа, мой детский сад и все подработки в студенчестве.
Таким образом, у меня к тому времени уже была сформирована выученная беспомощность и я просто мирился с таким к себе отношением. Ведь я думал что так у всех. Так везде.
Надо только немного потерпеть…
В этой части истории наш юный герой (22-летний я) умудряется даже на таком социальном дне как работа в магазине встретить друга и девушку. Неужели всё будет хорошо и его ждёт хеппи-энд?
Я продолжал работать. Я продолжал терпеть. Так прошло четыре месяца, но терпели далеко не все. Текучка кадров в магазине была бешенной. Потому я успел поработать с разными интересными типажами коллег: качком – бывшим вертухаем, которого уволили с зоны по статье, за то, что он проносил зэкам телефоны и прочую запрещёнку, с нариком с района, который не стеснялся курить спайс прямо на складе, с таджиком, который плохо говорил по русски, но настолько не хотел возвращаться на стройку, что решил попробовать себя в торговле.
Большинство стажеров начинали именно с нашего отдела – отдела мелкой электроники. Это был низ магазинной иерархии – ведь все эти китайские смартфоны, кнопочные телефоны, видеорегистраторы, антирадары и магнитолы – по сути стоят копейки и маржа (выгода) с их продажи для магазина минимальна, потому минимальны и зарплаты. Моё же пребывание в этом отделе явственно затягивалось. А я ни к чему и не стремился.
Холодильники, телевизоры, стиральные машины и всё прочее «крупное и дорогое» было мне точно также не интересно, как и телефоны, наверное, даже ещё скучнее. Ведь телефоны я менял хотя бы раз в несколько лет, а вот когда мне понадобится холодильник или стиралка – я даже не представлял. Подобное отсутствие амбициозности, наверняка, замечало руководство магазина в лице Егора, делая определенные выводы, но последствия этого наступят несколько позже, а пока…
А пока одним морозным зимним утром, как раз, когда выпал первый снег, ко мне в отдел на стажировку пришла 22-летняя красавица-метиска Язеля татарско-русского происхождения.
Она стала моим первым стажёром, которого я как-бы учил. Так что, конечно, я всячески распушал перед ней павлиний хвост. Было между нами нечто общее. Казалось, что она тут тоже по недоразумению. У неё было законченное и вполне прикладное образование – фельдшер скорой помощи. С той работы она ушла после неприятного инцидента, о котором говорить не хотела.
После стажировки она осталась со мной на отделе, а неприятный быдлан по прозвищу Филателист, который когда-то учил меня, ушёл на повышение в телевизорную, так что отдел стал нашим с ней.
Вскоре мы с Язелей подружились благодаря общим вкусам к сериалам, компьютерным играм и, не в последнюю очередь, потому что мы были единственными людьми в коллективе, кто не курил и не бухал после каждой смены.
На этом светлая полоса не закончилась. Скоро в магазин, правда на должность охранника, пришёл мой друг детства Игорь, с которым мы когда-то ездили в лагерь. Несколько смен мы были в одном отряде и как-то раз даже были в одной палате и отлично ладили. В старших классах школы мы потеряли друг друга, а вот теперь снова нашли.
Однажды наш магазин должен был начать работу на час позже, чем обычно. Весь коллектив об этом знал, но мимо меня эта информация каким-то образом прошла мимо. Я как обычно пришёл на работу, подергал дверь и очень удивился.
Как выяснилось, информация прошла не только мимо меня. Вскоре подошла Язеля и, поздоровавшись, тоже попробовала дёргать дверь (будто бы я стою на морозе просто так, от нечего делать). Мы посмеялись над ситуацией и задав друг другу вопрос «а где все?» уже начали о чем-то догадываться, как вдруг, подошёл Игорь и подтвердил наши догадки, сказав, что ему об этом переносе сообщили только что.
Поскольку я жил ближе всех, я пригласил ребят пересидеть этот час у меня дома. Мы пили горячий чай с плюшками и лампово общались на несвязанные с работой темы, так мы подружились ещё сильнее.
И уже на работе продолжали общаться втроём, ведь наш отдел мелкой электроники был ближе всего к посту охраны.
Я думал – неужели это оно? Неужели я наконец нашёл своих людей, свой коллектив и дальше всё будет хорошо? Всё будет как у всех?
У меня стало лучше получаться продавать, даже впаривать к товарам сопутку и сервисные услуги, мой авторитет немного (очень немного) подрастал, потому даже цыгано и вдв-быдланы постепенно оставляли меня в покое, да и я, став чуть увереннее в себе, уже не хотел безропотно терпеть их задираний и при случае огрызался.
Это что получается, у меня будет нормальная работа, нормальная зарплата и нормальные друзья?…
В общем, если любите хеппи-энды, дальше лучше не читать…
Как друзья обменяли меня на тринадцать зарядников
Это история о том, как «друзья» решили свалить на (теперь уже) 23-летнего меня все беды магазина.
Так мы дружно работали с Язелей на отделе два месяца. Постепенно у неё стало получаться продавать лучше, чем у меня, но тогда никакой ревности к этому я не испытывал. Но к тому, что с моим другом Игорем она проводила больше и больше времени, я всё-таки ревновал, хотя и старался не подавать виду.
Мне её интерес к нему казался абсолютно нелогичным. На отделе работаем мы вдвоем, делим все «продажные» горести и радости пополам, делаем вдвоем инвентаризации и уборки, я её научил всему, что она умеет, в конце концов, а Игорь всё равно интереснее! А ведь он просто обычный 22-летний чувак, не имеющий даже законченного среднего профессионального образования, который пошёл в охранники потому что его после армейки никуда особо больше не брали.
Впрочем, скоро начался предновогодний сезон и разбираться в чувствах, а тем более выяснять отношения, стало как-то некогда. Весь декабрь мы вкалывали ежедневно по 12 часов бегая от покупателя и покупателю, оформляя продажи.
Руководство магазина в лице Егора рисовало нам радужные перспективы, обещая, что мы небывало озолотимся за декабрь, но по факту… По факту зарплата была хоть и выше на 30—40%, чем обычно, всё ещё была не слишком большой. Меня это довольно сильно огорчило.
Но поскольку как раз после рождественских каникул у меня было полгода работы в этом магазине, у меня появлялось право на отпуск. Я решил попробовать – что этот отпуск за зверь такой. Ведь никогда ранее у меня такого удовольствия не было. Меня отпустили на неделю, Язеля должна была справиться с отделом, плюс ей должны были помочь способные новички.
У меня же впереди была долгожданная неделя отпуска, с которой удачно совпадал мой день рождения.
Всю неделю отпуска я провёл в бескомпромиссном задротстве, по которому так соскучился. Не мылся, не брился и целыми днями играл, ведь пока я работал и в особенности в декабре, никакий возможности играть у меня не не было. Ведь поиграть один-два-три часа – для меня всё равно что не играть вовсе.
Свой двадцать третий день рождения я фактически не праздновал, по причине моего крайне подавленного состояния. Я работаю на говёной бесперспективной работе, получая копейки, девушка, которая мне нравится, всё более явственно тянется к моему другу, а я сделать по этому поводу могу примерно ничего. Прямо как в песне – «плачь и смотри, со стороны…»
Всё хорошее в этой жизни, типа отпуска, рано или поздно кончается, а вот работа всегда возвращается. Я побрился, надел ненавистную корпоративную красную робу, и вышел к себе на отдел мелкой электроники.
Вроде бы, всё как всегда. Улыбка Язели при встрече, теплое рукопожатие Игоря, остальные коллеги заняты своими делами и кознями, но, что-то не так… Я это чувствую.
И вот после обеда меня зовёт к себе ни много ни мало главный охранник (охранник над всеми охранниками) наших магазинов Андрей. Крайне неприятный тип, с которым я ранее очень неохотно общался только по поводу сигнализаций на витринах и крепежа товаров.
Долговязый рост под два метра, лицо в очках с претензией на интеллект, и в пир и в мир носимая кожанная косуха. Мне он всегда напоминал какого-то маньяка, такую чед-версию Андрея Чикатило, социально адаптировавшегося и нашедшего «нормальную работу», и отчество у него, по странному совпадению тоже было Романович.
Его вызов к себе никогда и ни для кого ничего хорошего не подразумевает. Но поскольку я мужского пола, я предполагал, что меня не будут насиловать. Хотя бы. Наверное.
Когда мы пришли к нему в каморку, он сразу начал гнать на меня по поводу некомплекта товаров на моём отделе. Например, не во всех коробках есть зарядники, к какой-то копеечной мобилке недоставало съёмной батареи.
Я в качестве защиты использовал аргумент, что их не было ещё до того, как пришёл сюда на работу. Андрей не был впечатлен и сказал – «а твои коллеги говорят, что у тебя бардак на отделе, что аккумуляторы и зарядники ты продолбал»…
Я спросил – кто, мог такое сказать?
А он – вопросы здесь задаю Я!
Мы стали писать объяснительную, в которой я постарался оправдаться и изложил перечисленные выше аргументы, что всё потеряно давным-давно.
Когда я уже дописывал, у Андрея заговорила рация, он, бросив, – «дописывай и жди, мы с тобой ещё не закончили», побежал кошмарить очередного воришку, я же остался один в комнате охраны и после недолгих сомнений решил изучить содержание стола Андрея.
И на столе помимо различных накладных, кляуз, заявлений в полицию и её отписок, я нашёл объяснительные от моих друзей – Язели и Игоря.
Язеля в некомплекте товаров прямо обвиняла меня. Даже будто припоминала, как я показывал кому-то звонилку, а потом потерял её съемную батарейку.
Игорь писал о моем халатном отношении к безопасности и к вверенным мне товарно-материальным ценностям. Припоминал, как я забывал включить сигнализацию витрины, где хранятся телефоны, а также то, что инвентаризацию на отделе я делаю редко и неохотно.
Скоро Андрей вернулся и я уже не помню, что он там говорил, какими анальными карами грозил, мне как-то было уже всё равно. Я понимал, что у нас во всем магазине бардак и в каждом отделе происходит плюс-минут то же самое, так что единственное, что меня действительно беспокоило, это предательство единственных близких людей. Людей, которых я считал друзьями и к которым испытывал искреннее расположение. А они же просто решили меня слить. Свалить на меня вину за все косяки тех кто работал на отделе до нас, во время и после. За вас, за нас и за спецназ.
Я не помню, как я доработал тот день. Наверное, как и всегда, когда работаешь среди людей. Носил свою маску, выполнял социальную функцию, был продавцом-консультантом. Раньше со мной были друзья. Теперь я понял, что со мной не друзья, а коллеги.
Просто всё стало как всегда. Как было в школе, как было на последнем курсе универа, как было на предыдущих работах. Всё стало нормально.
Общение с бывшими друзьями стало только по работе, и знаете, что?
Они сделали вид, что ничего не заметили. То есть не было ни расспросов «что случилось», ни тем более извинений. Наверное, вызови я их на откровенный разговор по поводу того, что они написали в своих объяснительных, они, не краснея, повторили бы это всё вслух:
– Дружище, если ты раздолбай, почему мы должны за тебя страдать? – наверное, сказали бы они.
Правды мы, к сожалению, никогда не узнаем.
Один день Хикка́на Денисовича
Как выглядел рабочий день нашего юного героя (23-летнего меня), когда он работал на каторжной работе в магазине электроники?
Самый большой парадокс заключается в том, что я продолжил работать в этом магазине.
Во-первых, я был морально сломлен и какое-то время у меня не было никаких сил на то, чтобы увольняться и искать что-то новое.
Во-вторых, а куда идти? Зарплаты на любой дно-работе хватает ровно на месяц, так что увольняться – это снова садиться родителям на шею и признать, что ты снова провалился.
Так что психологически я вновь вернулся в самые черные времена моей учёбы в университете, на последний курс, когда я остался без друзей, доучивался профессии, по которой не хочу работать, и не видел в будущем ничего кроме мрака.
Таким было моё состояние в 23 года!!! Прекрасной юности моменты, ничего не скажешь.
Всё больше времени я проводил в различных хейтерских сообществах в интернете. Я ненавидел всех и всё. Быдло-коллег, обывал покупателей, страну, сограждан, но больше всех я ненавидел себя, хоть и пытался скрыть от себя этот прискорбный факт напускным нарциссизмом, оправдывая и этот свой социальный провал тем, что – «зато я красивый ариец с правильными чертами лица».
Помогало ли это? Не особо.
Каждый мой день выглядел приблизительно следующим образом…
Подъем рано утром. Быстрый завтрак на скорую руку.
По морозу иду на работу в магазин. Быстро переодеваюсь в тесной, душной подсобке с такими же рабами.
Иду в магазин, в свой отдел, навожу порядок с утра – закрываю дырды в витрине, то есть выставляю товары взамен проданным ранее, меняю ценники.
Начинаю бегать за покупашками, рассказываю им вызубренные акции, которые совсем не акции.
Набегавшись, иду на «обед». Почему в кавычках? Потому что обед – это громко сказано. За 15—20 минут скидываю в себя харчи и бегу обратно на отдел.
Снова бегать за покупашками. Если повезёт и что-то продам – закрываю пустоты в витрине.
Иногда болтаю с коллегами, но чаще конфликтую с ними. Из-за покупателей ли, из-за косяков ли в работе или просто из-за извечного мужского «у кого член больше».
После девяти часов вечера покупателей практически нет. А чаще их нет после восьми часов. А рабочий день всё равно до десяти. Ищу себе занятие на оставшееся время смены, но чаще просто умираю со скуки. Прячусь за витриной, листаю там русофобские паблики, смеюсь с хейтерских желчных мемов, где глумятся над всем, что свято для людей, которых я ненавижу, и которых очень хочу хотя бы казаться лучше. Хотя бы в собственных глазах. Не получается.
Кончается смена. Бегом домой, ужин и спать.
А завтра всё по новой. Продажный «день сурка» длится пять дней.
Потом два выходных. Если повезёт. Чаще один. Это время как правило пролетает молниеносно за играми, фильмами и сериалами с торрентов. И так по кругу.
Так продолжалось ещё пару месяцев, даже после предательства «друзей».
Меня уволили и кинули на зарплату)))
Наш юный герой (23-летний я) наконец собрал комбо счастливой юности – разбитое сердце, потеря друзей и увольнение с работы с материальным унижением.
Весной я начал собираться с моральными силами, составил резюме, начал потихоньку его рассылать потенциальным новым работодателям, продолжая работать в магазине.
Дела в нём шли по-разному. Бывали даже успешные дни после которых меня хвалили, ставили в пример, и обещали перевести на «белую» технику, то есть на холодильники, где я должен был бы зарабатывать больше. А я не хотел уже ничего. Так что чаще дни были пустыми, серыми, в которых не было ничего, кроме уныния, самоуничижения и конфликтов с такими же как я запертыми на социальном дне.
В один прекрасный день в конце смены Егор, тот самый гопник-начальник, что когда-то брал меня на работу, что периодически отчитывал, и значительно реже хвалил, позвал меня на личный разговор к себе в кабинет. Я почему-то подумал, что меня будут повышать на «белую» технику.
Но вышло всё несколько иначе.
– Работаешь ты уже давно, продажи у тебя невысокие, ты совсем не прогрессируешь, – начал Егор, и тут до меня стало доходить, – потому я принял решение тебя уволить. Завтра на смену ты не выходишь.
– Я хочу выходное пособие, – полусъязвил я, хотя это было просто единственное, что пришло ко мне в голову.
– К сожалению, такого у нас не предусмотрено. Рубашку можешь себе оставить.
После смены на выходе из магазина «друг» -охранник Игорь обыскал меня особенно пристрасно, дабы я не вынес с собой на память никаких «сувениров» типа смартфонов, съемных жёстких дисков и чего-то ещё мелкого и дорогого.
Не могу сказать, что расстроился из-за увольнения. Скорее почувствовал облегчение. Далее неделю до дня зарплаты за отработанное мной время я запойно задротствовал за компом и в перерывах между игровыми сессиями рассылал резюме.
В день зарплаты я довольный пришёл в магазин за честно заработанными деньгами.
Зарплату должен был выдать менеджер торгового зала Лёша. Это такой начальник под начальником. Мерзкий тип с внешностью крысы и крысиными же повадками. А иначе до менеджера и не дорастешь.
В зарплатной ведомости у меня значилось за отработанный месяц зарплата в 756 рублей. Что по моим подсчетам примерно в 30 (!) раз меньше суммы, которую я должен был реально заработать. Я стал возмущаться, потребовал, чтобы мне показали ведомость и дали её сфогорафировать.
Крыса-Лёша быстро спрятал ведомость под стол. По его мерзкой крысиной морде я не съездил.
Желаю ли я об этом? Нет. Он просто жалкая крыса. Такая же крыса, как я. Чуть более преуспевшая в крысиных бегах. Как он объяснил, отвечает за зарплату Егор (гопник), который сейчас как раз в отпуске. Так что поговорить говорить надо с ним, но только по его возвращении.
756 рублей я не взял, сказал, что с Егором обязательно поговорю, но буду жаловаться. На этой «жалобной ноте» я ушёл в темноту с твердым решением наказать их.
И я действительно пожаловался на них в трудовую инспекцию (письменно), налоговую инспекцию (письменно) и прокуратуру (лично). Именно о визите в прокуратуру, пожалуй, стоит рассказать подробнее. Меня принял районный прокурор, приятный и обходительный мужчина чуть за 30 лет, который мягко намекнул мне, что я изначально пошёл не на ту работу. Ему, например, чтобы работать по специальности пришлось приехать на другой конец страны. Заявление он у меня принял, но дал понять, что чтобы добиться взыскания зарплаты придется идти в суд, а в суде нужны будут свидетели и очень-очень желательно, чтобы был юрист, который представил бы мои интересы.
Дааа… Свидетели… Друзья предали. С остальными коллегами я изначально был на ножах. Так что свидетели отпадают.
Услуги юриста… Но у меня же денег нет! Мне не выплатили зарплату! Жалкую причитавшуюся мне двадцатку тысяч рублей или около того (400 долларов США по тогдашнему курсу).
С чем мне идти в суд против корпоративной махины розничной торговли, у которой юристы есть совершенно точно? Так что правовым путём я не пошёл.
И тем не менее, у визита в прокуратуру будут самые неожиданные для меня последствия в недалёком будущем, но об этом мы поговорим в следующей книге, а пока…
А пока впереди у меня был разговор с Егором.
Поговорил по-мужски с кинувшим меня на зарплату начальником. Чуть не плача
23-летний я пообещал что обязательно рано или поздно жестоко отомщу кинувшему меня на зарплату начальнику. Или не обязательно. А может и не жестоко. А может и не рано. А может и не отомщу.
Я пришёл на разговор к Егору, застал его в кабинете, решающим свои крутые и взрослые дела, а именно – кого следующим кинуть на зарплату.
Здороваемся за руку, сажусь напротив него и внимательно на него смотрю.
Напротив меня сидит моя полная противоположность – загоревший в двухнедельном отпуске на югах, отожравшийся «шашлычком под коньячёк», гадкий короткостриженный гопник, который отжал у меня запрплату, украл не просто двадцатку тысяч рублей, но месяц моей жизни.
Смотрю на его морду, в его хищные глаза с прищуром. Да…
Эта гнида отжимала в школе телефоны и деньги на обеды, эта скотина грабила в армии новобранцев, а теперь вот обманывает своих сотрудников на зарплату. И теперь в отличие от школы, где ему грозила детская комната милиции, в отличии от армии, где на стрельбище с борзыми часто случаются несчастные случаи, ему не грозит вообще ничего. Ведь он удачно встроен в систему, он всегда в домике.
– Все вопросы по зарплате в письменном виде направляй в офис и Ижевске по реквизитам. Все вопросы решаются там. Я просто наёмный работник, я не директор, – завёл Егор свою шарманку в ответ на вопрос о моей не выплаченной зарплате.
Конечно, эти слова являются ложью. Я почти год проработал с этим говном, и прекрасно знаю, что решение кто деньги получит, а кто нет – принадлежит ему и только ему. Да, он может посоветоваться с менеджерами торгового зала, но последнее слово за ним.
Я ведь знал об этом, видел, как он штрафовали коллег. И каждый раз думал – лишь бы не меня. Но, увы, «моя хата» оказалась не с краю. Кого-то штрафовали, а меня просто кинули.
– Сейчас проводим ревизию на твоём отделе. И ревизия просто космическая. Я не понимаю, как так халатно можно относиться к работе. Как вы так работали вообще? – спрашивает меня мерзкий гопник, примерно той же интонацией, что в тёмном переулке спрашивают «ты кто по жизни?».
– Работали также, как и всё, – жалко оправдываюсь я. Кому как не мне знать, какой бардак творится в этом колхозе.
Проговорив минут десять, мы ни до чего не договорились. Я сказал, что буду жаловаться (и жаловался), а также пообещал, что так я этого не оставлю и рано или поздно жестоко накажу.
Рано или поздно. Обязательно. Жестоко. Накажу. Рано или поздно…
Кажется, я прообещался. Здесь надо сделать небольшую ремарку, что я был не только завсегдатаем хейтерских и русофобских пабликов, но и страстно увлекался тематикой масс-шутингов.
Хотел ли я наказать начальство и бывших коллег максимально жестоким и кровавым образом?
Не могу сказать, что прямо хотел или тем более собирался, но мечтал и фантазировал об этом много и обильно.
Но вот беда. Я живу в стране (рф), где достать огнестрельное оружие практически невозможно. Да и у меня не было для этого ни сил, ни мотивации, ни даже денег. Что делать в такой ситуации? Размахивать топором как Родион Раскольников?
Вот только и Егор, и всё время разговора дежуривший рядом главный охранник Андрей (Чикатило), служили в армейке и оба здоровее меня в полтора раза. Велика вероятность, что начни я подражать «Преступлению и наказанию» черенок от топора оказался бы у меня в…
Зачем я вообще написал всё это?
Это не попытка выдавить пожалейку – какой я бедный и несчастный, отвергнутый коллективом, преданный друзьями, обманутый на зарплату. Мне изначально не стоило приходить на работу в этот ад. А при подписании «ученического договора» (это такой аналог продажи себя в рабство магазину) я подписался под пунктом, что несу полную материальную ответственность за товарно-материальные ценности и в любой день, когда начальство решит, моя зарплата с легкостью вместо моего кармана отправится на покрытие издержек магазина.
Это не попытка отыгрывать плохого парня – посмотрите, какой я опасный! Фантазировал расстрелять начальство и коллег из-за того, что меня кинули на зарплату в размере 400 долларов. Я тот ещё розовый гуманист и даже игры прохожу с минимально возможным количеством жертв. Жизнь человека, какой бы он ни был гопничной мразью и гнидой, всё-таки стоит дороже.
Это история об одиночестве. О слабости и бессилии человека перед системой. И моя личность в ней играет глубоко второстепенную роль. На моём месте мог оказаться абсолютно каждый из того коллектива – золотозубый цыган, экс-вдвшник, Язеля, кто угодно. И ему точно также никто бы не помог, никто не поручился бы за него, никто не пошёл бы с ним в суд. Почему?
Потому что друзья они друг другу только вместе сходить в курилку, побухать после работы, да подружить против какой-нибудь белой вороны, типа меня. А при столкновении с проблемой «друзья» разбегутся, будто их и не было.
Жаловаться в прокуратуру – стыдно. Ты что – ябеда?
Поддерживать коллегу – страшно. А что если начальство заметит и начнёт придираться?
Пойти свидетелем в суд – упаси бог. Ты хочешь, чтобы и меня уволили и оставили без денег?
Вот так нас и разделяют, властвуя над нами, на примере одного конкретного магазина, на примере одного конкретного продавца-консультанта – меня.
Простите, здесь не будет хеппи-энда. После этих событий у меня осталось всего одно чувство – ненависть. Но не имея ни сил, ни мужества отомстить своим обидчикам, я жадно потреблял тематический контент – запойно смотрел триллеры типа серий «Пила» и «Техасская резня бензопилой», слушал hatecore и NSBM, читал о масс-шутерах и маньяках, а также смаковал подробности трагедий, о которых узнавал из новостей. Мне нравилось упиваться страданиями так называемых «нормисов», подобных моим коллегам и моему начальству на работе, где со мной обошлись таким жестоким образом.
Я словно «дева в беде» ждал кого-то кто придёт и накажет их, ведь сам я не могу, сам я мал, слаб и абсолютно одинок.
И именно эта концентрация на ненависти, на страстном желании возмездия, пусть даже не лично обидчикам, но кому угодно, кто хотя бы похож на них, надолго станет определяющим для моей жизни. И приведёт к трагичным, но закономерным последствиям…
Журнашлюшество: очерки с социального и нравственного дна
Один день из жизни провинциального журналиста
Утро
Начало декабря, на часах 8:08. Я захожу в битком набитый трамвай. Нужно только потерпеть три остановки, а там, на остановке «Юности» гречневые мужики выходят, и идут к себе на завод махать кайлом. Становится чуть посвободнее, но о том, чтобы посидеть не приходится и мечтать – каждое сидячее место занято либо мамкой с ребёнком, либо бабкой с тележкой.
Мне 23 года и уже полгода я работаю журналистом в «Тагильских Новостях». Пишу новости и выкладываю их на сайт. То есть я корреспондент, а не голова из телевизора.
Какие новости могут быть в Нижнем Тагиле? – спросит любой человек, не знакомый с провинциальной российской спецификой – о чем вообще у вас можно писать?
Будь я нормальным тагильчанином я бы начал хорохориться, пересказывать байки про нашли лучшие в мире танки, про самые вагонные вагоны и самые плавные сплавы. Но такое поведение напоминает мне Рэнди Марша из «Южного Парка», который насрал самую большую кучу дерьма и так гордился ей, что начал водить к ней экскурсии.
Я ненормальный тагильчанин, лично мне гордиться нечем. Мне нет никакого дела ни до танков, ни до вагонов, ни до металлургии. До чего мне сейчас реально есть дело – это до того, что я замерзаю в этом трамвае. Вагоновожатая не включает отопление – даже если жаловаться. Почему она это делает – из экономии ли, или из простой русской мизантропии – дело десятое. Но когда на улице примерно -20° C (или -4° F) то трамвай становится ледяным гробом на колёсиках.
А ехать мне до конечной остановки около сорока минут. Ничего, потерплю, повспоминаю прошлое. «Прекрасной юности моменты», например. С чего бы начать? С быдло-школы на окраине, где процветали буллинг и рэкет? Может четыре года в местном университете, который я хоть и закончил с красным дипломом, но полностью провалился и в социальном плане, и в романтическом. Растерял друзей, так и не встретил девушку, во многом из-за психологических травм, принесённых в молодость из детства. А после красивого красного диплома наступила не красивая, но настоящая взрослая жизнь, с работой, как у всех – в магазине электроники через дорогу от дома, где я отработал примерно 9 месяцев, после чего меня цинично уволили и кинули на зарплату. Теперь же я – журналист. Звучит гордо?
Если я сделал из предыдущего жизненного опыта какой-то вывод, то он очень прост – если тебе тяжело и плохо – окружающие сделают все возможное, чтобы сделать тебе ещё хуже. Серия очерков «Журнашлюшество» о том, как меня добивали во время моей работы для самого посещаемого новостного сайта нашего колхоза.
Приезжаю на конечную, иду по скользким тротуарам, покрытым ледяной коркой. Все скользят и я тоже. Все ли?
Буквально метр разделяет автомобильную дорогу, снег с которой буквально вылизан спецтехникой за ночь и раннее утро, и тротуар, который не почистят никогда, и писать об этом новости на сайт бесполезно. Ведь на пешеходов всем плевать. Они «бесплатные», в отличие от машин чиновников и бизнесменов, которые могут побиться и поцарапаться, если на дорогах будет такая же наледь, как на тротуарах.
Кое как добираюсь до офиса «Тагильских Новостей», расположенного на втором этаже обычной панельной девятиэтажки, прохожу в свой крохотный кабинет, который задумывался проектировщиками как жилая комната, включаю компьютер и начинаю работу.
С утра обычно быстро-быстро пишу пару новостей или рерайтов (переписанных мной пресс-релизов) от полиции, МЧС или ещё какого-нибудь ведомства. За моё время работы в журналистике я заметил, что чем более людоедская организация, тем более милые люди работают у неё в пресс-службе. С полицией и ФСИН (главными по тюрьмам) всегда работать было исключительно приятно – всё прокомментируют, на все запросы оперативно ответят, ну просто зайки.
Быстро наклепал пару рерайтов о том, как Лёлик Болика забил, и про то, как бомжи сожгли родную хату бесхозный садовый домик где-то на окраине города, закинул их на сайт, чтобы он не пустовал с утра.
Я так увлеченно писал новости, что как-то не заметил, что в кабинете сижу я один, хотя рабочий день начался более часа назад. А где моя коллега? За полгода за соседним столом успело смениться уже несколько девушек-корреспонденток, некоторых из которых я даже не успевал запомнить по имени. Они бежали из этой конторы, куда глаза глядят. Видимо, работать с сильными и независимыми феминистками могут только люди морально сломленные, вроде меня.
Кстати, про феминизм. Приближалось «Время фемдома». Что это такое? Это такой момент в первой половине дня, когда мои любимые начальницы зовут меня к себе на ковёр. Давайте я вас с ними познакомлю, наша мамка – Айза Шабутдинова – директор юридического лица, в которое входят «Тагильские Новости». Женщина чуть за тридцать, мать троих детей, которая на пару с мужем рулит этим сайтом и связанным с ним проектами. Она – как олицетворение матриархата – командует всеми. Её муж – руководит отделом продаж.
Она сидит в одном кабинете с моим непосредственным начальником – Ритой Скитеровой – незамужней, бездетной, молодящейся 27-летней милфой-карьеристкой, которая не любит чтобы её называли на «Вы», аргументируя это тем, что «я не старая». Ну а какая ты, мать? У тебя климакс не за горами! Ты думаешь, если я буду обращаться к тебе на «ты» – часики перестанут тикать?.
Само собой, Айза Шабутдинова и Рита Скитерова – это не настоящие их имена. Так я нарёк их про себя. Айза получила своё прозвище в честь одноименного инфоцыгана, за то что любила тоже затирать мне про успешный успех, выставляя себя эдаким «Атлантом, расправившим плечи». А Рита – в честь очень похожего на неё и даже внешне персонажа из серии книг про Гарри Поттера. Тоже не обремененная представлениями о морали, она даже про такие вещи как «Этика» и «Журналистская этика» узнала от меня. Тру стори. Рита, 27 лет, образование – высшее, главный редактор СМИ, не знакома с этическими принципами…
Из потока размышлений меня вырвало щёлкнувшее уведомление о том, что начальницы готовы принять меня на ковре. Формально, я отчитывался только перед Ритой, но поскольку они с Айзой сидели в одном кабинете – та на правах Большого Начальника вмешивалась почти во все наши разговоры.
Прохожу по длинному-длинному коридору с закрытыми дверями со всех сторон, как в фильмах ужасов, подхожу к их кабинету и стучу. После утвердительного ответа захожу, киваю, сажусь на стул рядом со столом Риты.
– Рассказывай, – бросает она, демонстративно не отрывая глаз от монитора.
Я уже говорил, почему я называю эти утренние планёрки «Временем фемдома (женского доминирования)»? Потому что их единственная цель в том, чтобы начальницы обмазались ощущением собственного величия – «вот, к нам пришёл холоп, ударил челом, сейчас будет рассказывать о том, как он расшибается в лепёшку, пытаясь заработать свои жалкие гроши на нашей работе, а мы на него даже смотреть не будем. Ха!»
Наверное, нет фразы, которую я ненавидел бы сильнее, чем это «Рассказывай». Это прямо как с питомцем Бобиком, команда – «Голос!». Так что мысленно я проклинаю Риту Скитерову, передразнивая у себя в голове её писклявый голос, а вслух начинаю рассказ.
– С утра сделал пару рерайтов, один по новости об убийстве, другой по пожару в садах. Сейчас продолжу работу по выбросам в атмосферу от [градообразующего предприятия], сегодня планирую опубликовать.
– Давай, не тяни, – ты уже долго с этой темой возишься, – сказала Рита Скитерова.
Эххх, можно подумать, я вожусь с ней «по зову сердца». Знаете, зачем нам новости о выбросах, о плохой экологии? Думаете, до нас в Тагиле добралась модная западная повесточка? Как бы ни так. Просто моё руководство в лице Айзы и Риты рассчитывает, что если мы будем регулярно писать заметки про выбросы и периодически делать большие материалы о том, что эти выбросы вредят экологии и здоровью горожан – руководство заводов прибежит к нам в редакцию с мешком денег и будет умолять заключить рекламный контракт, лишь бы мы перестали писать об этом.
Звучит до глупого наивно? Да! Но есть такая народная мудрость – «если шефу с утра пришла в голову гениальная идея, значит кто-то весь день будет заниматься фигней».
Я уже приготовился уходить в своей кабинет, чтобы работать над текстом, как вдруг, Рита продолжила:
– Ты теперь работаешь один, [твоя бывшая коллега] у нас больше не работает. Так что не тяни с текстом по выбросам, тебе ещё нужно будет успеть на презентацию «Оператора Связи», на которую сегодня должна была пойти она.
Что ж, ещё одна коллегиня не выдержала работы с сильными и независимым феминистками. И это несмотря на то, что в «Тагильских Новостях» всегда было неофициальное, но чёткое разделение. Вся неприятная журналистская работа – по типу выезда в отдалённые опасные районы, общения с хамами и агрессорами, присутствия на смертельно скучных заседаниях бюрократов – всё это работа для мальчиков. Вся приятная журналистская работа – типа пресс-туров/поездок в классные места, фуршетов с едой, презентаций с подарками и т. п. – это работа для девочек.
Вот и вчера, когда я ездил к экоактивисту в самую жопу мира за комментриями и документами к материалу по выбросам, моя коллега-девушка была на открытии автосалона иномарок.
Тут я понял, что лучшего времени для этого вопроса мне не подобрать, сделал глубокий вдох и выпалил скороговоркой:
– Раз я теперь буду работать за двоих, может быть, сможете погасить задолженность передо мной по заработной плате?
Глаза и Риты Скитеровой и Айзы Шабутдиновой мгновенно оторвались от своих мониторов и уставились на меня примерно с тем выражением, с каким смотрят на выпрыгивающего из кустов голого эксгибициониста – какой-то смесью отвращения, презрения и страха.
– Ты же знаешь, ситуация сейчас не самая простая, надо просто немного потерпеть, – завела свою шарманку Айза.
– И вообще, мы с тобой это уже обсуждали, начни сначала нормально работать, потом о зарплате поговорим, – добавила Рита. Она, кстати, в любую жопу затычка и всегда и по любому вопросу занимает позицию не своих подчинённых, а сторону Компании. Типичная подхалимка, как иначе она смогла построить карьеру, которой так гордилась?
– Но я слышал, перед кем-то задолженность уже погашена, перед девочками-продажницами, например, – продолжил я напирать.
– Ты пойми, они продают рекламу, без которой денег на зарплату не было бы никому из нас, потому, конечно, они в приоритете, да и кроме того, у [здесь перечисление нескольких сотрудниц] – ипотеки, дети, кредиты. Они работают у нас давно, а ты… Чем ты занимался раньше? Был продавцом в магазине, верно? Ну вот, а теперь ты журналист независимого СМИ, самого посещаемого в городе. Прояви сознательность и подожди немного, после Нового года обязательно погасим задолженность, – с показным участием и неубедительно наигранной мягкостью сказала Айза.
Эххх… Как же хорошо работать в сильном и независимом СМИ. Прямо таком же сильном и независимом, как две мои начальницы. И хотя задолженность передо мной составляла пятизначную сумму в рублях (и приближалась к четырёхзначной в долларах), и не спешила сокращаться, в одном они были правы. Да, работа не сахар, коллектив не ахти, про руководство вообще молчу, но даже это лучше работы в магазине, откуда я пришёл.
Так что буркнув себе под нос «ну тогда я пойду», я вернулся в кабинет – работать над текстом про выбросы в атмосферу.
День
Пишу текст про выбросы над Нижним Тагилом, вставляю фотки дыма и смога над городом, прилагаю сканы документов, где обосновывается, что всё это не ок.
«Ой, выбросы – плохо, ой, кошмар-кошмар, по закону предприятия должны то, сё, пятое и десятое, а они ни то и ни другое, доколе?!» – это если передать суть нашего горе-расследования одним предложением.
Но предложений нужно много, важна «глубина» материала. Дописал. Посылаю на контроль главному редактору – Рите и… Начинается моя «любимая» часть.
Как всегда она громит в пух и прах всё, что я написал, отпускает массу ехидных комментариев и по поводу стилистики, и по поводу фонетики, и по поводу пунктуации. Но хуже всего дело обстоит с заголовками. И над одним заголовком мы, бывало, воевали с ней по часу, а у материалов такого жанра кроме заголовка есть ещё и подзаголовок.
Выслушиваю «ценные» указания, вношу в текст правки. Эххх. А ведь я хотел пообедать перед тем как поехать на презентацию «Оператора Связи». Плакал мой обед. Вношу правки и думаю, если я настолько плох, если я человек, который не только не способен видеть и вычленять главное, но даже грамотно писать, то почему я работаю здесь? Даже не так – почему здесь работаю именно Я?
Вспоминаю, как меня брали на эту работу весной, какой бешеный был конкурс. Наверное, десять человек на место. В итоге, взяли меня и девочку. Позднее девочка убежала в слезах, на её место взяли другую, потом третью. Вывод очень прост – остальные кандидаты были ещё хуже. А почему? А потому что Нижний Тагил – это город, откуда все мечтают уехать. Так что все способные вычленять в тексте главное и эти тексты грамотно писать – разъехались. Остался я, который свыкся с тем, что работа это то, что нужно отстрадать.
Ещё битый час я правлю публикацию, вношу правки, потом правки к правкам, потом правки к правкам правок, согласовываю с Ритой заголовок, наверное, двадцатый из предложенных мной, публикую этот чертов материал про выбросы на сайте и бегу, в прямом смысле этого слова, на презентацию «Оператора Связи», до которой остается 25 минут. Благо, это мероприятие проходит в одном из баров в самом центре города.
Благодаря нетипичной для декабря оттепели – гололёд на улице превратился в грязь и кашу. Прибегаю в бар, на входе фейсер находит меня в списке приглашённых, но на всякий случай окидывает презрительным взглядом, в котором читалось – «приди ты в таком виде к нам в бар на вечеринку – чёрта с два мы бы тебя пустили». А какой был вид? Куртка, которую я ношу со времен универа, до дыр потёртые джинсы, демисезонные говнодавы, порядком измазанные из-за «пробежки», ну и коричневая рубашка, на спине и подмышках которых из-за физической нагрузки появились потовые пятна.
Прохожу в зал, лучшие места уже заняты другими журналистами, ведь в нормальных СМИ журналистов либо подвозят, либо платят достаточно, чтобы те могли позволить себе автомобиль. Занимаю место на галёрке, слушаю скучную презентацию о том, как скорость интернета у оператора выросла до 100500 хренабит в милисекунду, какие у них крутые и классные тарифы и так далее и тому подобное. Что-то записываю, что-то фоткаю, но всё равно вся эта информация есть в их раздаточном материале для журналистов.
Было в этой презентации и что-то приятное – подарки, например. Всем журналистам подарили 3D очки виртуальной реальности – те, в которые вставляешь свой смартфон и смотришь на его экран через линзы этих очков и получается, типа VR, типа 3D. Презентация кончилась, смеркается, возвращаюсь в офис с отчетливым предчувствием того, что вовремя я сегодня домой не пойду.
Вечер
Начинаю готовить материал по презентации и происходит ровно то же самое, что происходило с подготовкой материала по выбросам, только помноженное на сто. Объясню почему – раз на мероприятии оказался журналист, это значит, «Оператор Связи» заплатил «Тагильским Новостям» за рекламу, таким образом, теперь мы должны ублажить их по полной.
Нормальные журналисты нормальных СМИ уже выложили свои новости по презентации, потому что они ездят, им не приходится бегать, а мы согласовываем каждое предложение, потом не понравились мои фотки, ждём фотографии, которые делал профессиональный фотограф от «Оператора Связи», пока ждём, кажется, по этой теме отписались уже все, и теперь мне становится очень трудно сделать текст уникальным. А уникальность тексту нужна для того, чтобы он индексировался поисковыми системами. Рабочий день давно кончился, наконец, мы домучиваем текст, я буквально выплевываю его на сайт и уже готовлюсь пойти, наконец, домой, как мне по внутренней связи звонит Рита Скитерова и просит зайти к ним с Айзой в кабинет. Оххх, не нравится мне это…
Снова иду по коридору до их кабинета. Теперь уже абсолютно пустому, и ещё более мрачному. Стучусь, « – Звали? – Вызывали!».
Прохожу, сажусь на стул, и мне в глаза высказывается всё то, что ранее высказывалось при «деловой переписке». Вдруг я не понял. И про фонетику, и про орфографию, и про «катастрофические проблемы с пониманием всего», что приводит к неправильно расставленным акцентам и неверному выбору заголовков. Я только сижу и киваю, лишь бы они поскорее отвязались и я мог пойти домой. Но потом разговор уходит в неожиданное для меня русло…
– Мы ведущее городское СМИ, ты был приглашен на официальное мероприятие – презентацию «Оператора Связи», по сути, ты был нашим лицом на этом мероприятии, значит, выглядеть должен был соответствующе – представительно, – сказала Рита Скитерова.
– А что со мной не так? Я одет как всегда, – искренне удивился я.
И Рита повернула ко мне монитор, где фото всех журналистов с подарками. И я на этой фотке по сравнению с девочками-конфетками из других СМИ и правда выгляжу как беспризорник – короткая стрижка, потёртые джинсы, кое-где дырявые, но, самое главное – потные разводы на рубашке.
– Что это? – спрашивает Рита. Потом переключает на другую фотку, где я стоял спиной, повернув голову, и во всё спину у меня было огромное потное «сердечко», – А это?
– Я сожалею, просто я очень торопился, потому вспотел, – сказал я, опустив глаза, хотя внутри меня всё кипело, – Да и воообще, ещё вчера я не знал, что окажусь на таком важном Событии, – всё же нашёл я в себе силы огрызнуться.
– Нашим менеджерам по продажам тоже приходится ездить на встречи, порой график очень насыщенный, но они всё успевают и всегда хорошо выглядят. Знаешь [Имя менеджера по продажам]? Он каждые три месяца новые костюмы за 100 тысяч покупает. Потому что понимает, что каждый рубль, вложенный в его образ, отобьётся троекратно, – сказала Айза, примирительным тоном, изображая «доброго полицейского», и добавила, – От тебя, конечно, никто не требует таких вложений, но хотя бы выглядеть опрятно тебе вполне по силам. Договорились?
– Да! Что-то поздно уже, я могу пойти домой? – сказал я, исполненный обиды и злости, желая просто поскорее от них отделаться.
– Нет. Неси сюда VR-шлем или что там тебе подарили, – ответила Айза.
– Но зачем? – изумился я.
– Ты же читал наш трудовой договор? Всё что тебе дарят на различных мероприятиях – дарят не тебе, а Компании. Но мы можем оставить его тебе, если ты компенсируешь его стоимость.
Отдавать эту игрушку мне не хотелось категорически. Впервые на этой работе я получил что-то материальное, кроме грошовой зарплаты, и расставаться с этим мне не хотелось ни под каким предлогом. Так что я принес в их кабинет эти очки в коробке, мы нашли в Интернете, сколько они стоят, я отдал наличкой их стоимость (что-то в районе 400 рублей или 6 USD по тогдашнему курсу), оделся, и пошёл, наконец, домой.
Последний трамвай давно уехал. Оттепель снова сменилась заморозками, но тротуары в основном просохли. Так что от офиса до вокзала, откуда ходят маршрутки в мой район – я пошёл пешком, идти предстояло почти пять километров или около часа, так что было достаточно времени подумать о пережитом сегодня.
Уже ставшие привычными придирки и унижения от начальниц вышли на новый уровень и теперь касались в том числе моей внешности. В тот день я и принял решение отращивать длинные волосы и бороду. Как я сам для себя это обосновал – таким был мой протест против феминизма.
Может показаться странным – тебе сделали замечание за неопрятность, а ты отращиваешь бороду и патлы – где логика? Не ждите логики от эмоций. Моя обида была слишком сильна, чтобы не предпринять вообще ничего.
Конечно, может возникнуть вопрос – а почему ты не уволился оттуда? В тот самый день, или днём позже, или через неделю.
Я не уволился из-за так называемого эффекта низкой базы. Или по-простому – потому что раньше было ещё хуже. До этого я работал в магазине с дворовым быдлом, на птичьих правах, и кроме буллинга и моббинга не раз сталкивался с вполне реальной угрозой физического насилия, а закончилось это и вовсе увольнением с унизительным киданием на зарплату.
Здесь же, да, я подвергаюсь постоянному и всё более изощрённому психологическому насилию, но мне хотя бы платят, хоть и задерживают. Я работаю по трудовому кодексу с больничными и отпусками, а ещё я уже не жалкий продавец-консультант, а Акула Пера – уважаемый журналист, лицо самого посещаемого новостного сайта Нижнего Тагила. Лицо немного прыщаевое, с потными разводами на рубашке, но всё-таки лицо. Может быть, со временем у меня будет получаться писать лучше?
Может быть, я со временем стану здесь своим?
Может быть, я с помощью силы информации смогу изменить к лучшему как минимум собственную жизнь, как максимум – жизнь города или тех немногих, к кому я неравнодушен?
Под эти наивные самоуспокоительные мысли я добрался до вокзала, сел на маршрутку, доехал до дома, поужинал и лёг спать. Но полночи прокручивал в голове обидные вещи, которые мне наговорили мегеры-начальницы.
Мамкин Монтекристо решает отомстить бывшим работодателям
«Пойдешь за правдой – допрешься до жопы», – народная мудрость.
Мне 23 года, скоро 24. Уже полгода я работаю корреспондентом в «Тагильских Новостях» – самом посещаемом новостном сайте Нижнего Тагила.
До этого я работал в магазине бытовой электроники, но весной меня не только уволили, но ещё и кинули на зарплату. Уходя с последнего разговора с моим бывшим шефом, я пообещал, что рано или поздно обязательно отомщу.
Близится Новый год – почему бы не сделать двойной подарок – себе подарить месть, написав про них разоблачительный материал на сайт нашего самого посещаемого городского СМИ, а бывшим начальникам подарить проблемы, подпортив их репутацию?
Таков был мой план.
Я обсудил возможность написать разоблачительный материал о магазине со своей непосредственной начальницей – Ритой Скитеровой и она отреагировала весьма благосклонно, мне даже показалось, что идея ей понравилось. Ведь вся журналистка держится на трёх «С» – Смерть, Секс, Скандалы.
Перед Новым годом все новости – смертная тоска – подведение итогов, установка елок, строительство ледовых городков и т.п., а тут у нас наклевывается какой-никакой, а скандальчик.
Я, потирая потные, ладошки начал собирать материал – мои фотографии времен работы там, отписки государственных органов на мои жалобы, опросил коллег, с которыми ещё оставались какие-то связи. Те, на условиях анонимности, согласились рассказать, что после моего ухода в магазине стало ещё хуже – перестали бесплатно кормить, а ревизия, из-за которой меня оставили без зарплаты, всё равно легла тяжким бременем на оставшихся, сократив и без того не слишком большую зарплату продавцов.
Ну всё, думаю, щас я их разнесу в пух и прах. Материал я собирал несколько дней, естественно, каждый свой шаг согласовывая с начальницей Ритой. Среди прочего, она сказала запросить комментарий у руководства этой торговой сети.
Я честно попытался. По указанным на сайте номерам телефонов никто не отвечал в течение трёх дней. Я бесконечно слушал робота, потом звонок обрывался. Я писал на их сайте через форму обратной связи, а в ответ тишина…
Мы прождали ещё пару дней. А скоро Новый год. Какова вероятность дозвониться/дописаться до кого-то в январе?
В общем, я опубликовал на нашем прекрасном самом посещаемом новостном сайте Нижнего Тагила моё прекрасное расследование о беспределе, который творился в магазине. В красках рассказал о нарушениях прав работников, обмане покупателей и количестве бракованного товара. Вывалил всю подноготную, которую узнал за время работы там. Рита, кстати, дала добро на публикацию. Я это подчеркиваю потому, что…
Буквально в течение того же рабочего дня Рита прибежала ко мне в кабинет и начала на меня истерить. Какова причина? Причина в том, что ей позвонили юристы этой торговой сети, всего лишь пригрозили судом, и она тут же дала заднюю. Буквально сразу. Удалила новость с сайта в этот же день!
Под тем формальным предлогом, что мы опубликовали материал, не дождавшись их комментария.
Ну а мне за халатность при подготовке материала она вынесла выговор.
Я так до конца и не понял, что это было.
Может, Рита специально разрешила мне публикацию, понимая, что «ответка» со стороны «самого честного магазина», чья репутация задета – неизбежна, и когда это произойдет, у неё будет повод меня подставить и лишний раз унизить.
Может, она просто некомпетентная 27-летняя выскочка, оказавшаяся на должности главного редактора СМИ не из-за способностей и талантов, а самым распространённым в стране способом возвышения – отрицательным отбором – когда большие начальники выбирают начальников среднего звена (типа неё) из раболепных холуёв и подхалимов.
Лично я склоняюсь ко второму варианту.
Я из этой истории вынес два вывода.
Во-первых, до меня начало доходить, что в этой системе нельзя стать своим. Я думал, что если я старательно работаю, перерабатываю, терплю задержки зарплаты и колкости в свой адрес, то я уже часть определённой силы – силы СМИ, если хотите. И эту силу я могу направлять в том числе на то, что является действительно важным. Наказывать плохих людей, например – которые обманывают подчинённых и покупателей. Оказалось, что это не так. Плохие люди всегда договорятся между собой, а крайним назначат меня.