Читать онлайн Представлен к Ордену (посмертно) бесплатно
Фотографии из семейного архива автора
© Александр Василега, 2024
ISBN 978-5-0062-2363-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Командир стрелкового взвода 1040 стрелкового полка
295 стрелковой дивизии младший лейтенант
Василега Иван Пантелеевич
Март 1945 года. Германия
Предисловие
Дорогой читатель, перед тобой документальная повесть о судьбе одного из наших бойцов, погибшего в годы Великой Отечественной войны моего родного дяди Василеги Ивана Пантелеевича.
Эта книга об очень рано повзрослевшем юноше, о его короткой, но героической жизни. Он не вернулся с войны, оставшись там навеки девятнадцатилетним. Его судьба очень похожа на судьбы многих его сверстников, родившихся в 1925 году.
В своём повествовании я хотел донести не только малоизвестные исторические события и факты, но через них помочь представить и почувствовать дух того времени, боевую и повседневную сторону службы и жизни наших бойцов на фронте, показать, как те или иные события влияли на их судьбы.
Некоторые главы повести мне приходилось переписывать по нескольку раз, поскольку найденные в архивах ранее неизвестные документы и сведения заставляли по-иному взглянуть на хитросплетения событий и судьбу главного героя повести.
Описание военной хроники всегда требует строгого следования логике и хронологической последовательности исторических событий. Определенный вымысел при этом допускается, но он должен основываться на реальных исторических фактах и документах. Я стремился следовать этому правилу. В этой книге за каждой фамилией, событием стоят архивные документы (приказы, донесения, телеграммы, журналы боевых действий, послужные списки, справки, воспоминания очевидцев и участников событий). Все фамилии, приведённые в повести, подлинные, Все исторические факты имели место. Конечно, описанные переживания, мысли и действия героев в тот или иной момент их жизни следует принимать с поправкой «предположим».
Детство и юность
В нашей семье о судьбе дяди было известно немного. Знали, что погиб он в Германии в самом конце войны. Сохранилось лишь его последнее письмо с фронта и единственная фотография. И больше ничего.
Изучать его судьбу я начал более десяти лет назад. Сведения собирал по крупицам из разных источников: воспоминаний родных, различных архивных документов, опубликованных воспоминаний фронтовиков и других. В результате этих изысканий получилась довольно ясная картина.
Василега Иван Пантелеевич родился 5 октября 1925 года в станице Ловлинской Кавказского района Краснодарского края. Он был первым ребёнком в семье его родителей: Пантелея Ивановича и Анны Алексеевны. Назвали первенца в честь деда – Ивана Яковлевича.
Его отец, Василега Пантелей Иванович, родился в станице Ловлинской в 1903 году. Был четвёртым ребёнком в семье. Окончил два класса Ловлинской церковноприходской школы. В детстве рано приобщился к труду, вместе с братьями помогал отцу по хозяйству. После женитьбы, согласно традиции, остался жить со своей семьей в отцовском доме вместе с родителями.
Мать Ивана, Анна Алексеевна, в девичестве Коханная, родилась в 1905 году на хуторе Терско-каламбетский Тбилисского района Краснодарского края в крестьянской семье. В начале двадцатых годов вышла замуж. В браке с мужем жили в любви и согласии. За семнадцать лет совместной жизни у них родилось шестеро детей.
Анна Алексеевна была любящей, доброй и заботливой матерью. Очень любила своих детей, старалась делать всё, чтобы они ни в чём не нуждались даже в самые трудные годы. Она была красивой женщиной, стройной, среднего роста, нормального телосложения, не склонной к полноте.
До 1929 года семьи деда и отца Ивана жили общим единоличным хозяйством. В пользовании у семьи имелся надел земли. В хозяйстве были: лошади, коровы, свиньи, овцы, птица. Была своя пасека и фруктовый сад.
Основу хозяйства составляло зерновое земледелие. Посев и уборку зерновых и пропашных культур производили ручным способом. Наиболее напряженным периодом сельскохозяйственных работ была уборка урожая: ржи, пшеницы, ячменя, овса, проса, льна, подсолнечника, кукурузы. В уборке участвовали все: взрослые, подростки, старики.
Кроме того, традиционно в семье занимались мелким ремеслом, как для себя, так и на продажу. Плотничал ещё прадед Ивана, затем дед Иван Яковлевич, потом отец Пантелей Иванович. Мастерили они двери, окна, улья, бочки, другие столярные изделия, необходимые в хозяйстве.
Хорошим подспорьем для материального благополучия семьи была пасека. Пчёлами в семье занимались тоже традиционно, со времён прадеда Ивана Якова.
Благодаря напряженному труду взрослых членов семьи, которые работали с утра и до позднего вечера, семья жила в достатке.
В результате коллективизации, проведённой в 1929 году, все жители станицы оказались членами колхоза. Крупный скот из личных хозяйств забрали в колхоз. Сельскохозяйственную технику колхозникам иметь в собственности запрещалось. Можно было иметь только мелкий инвентарь.
Каждому двору колхозника разрешалось содержать в личном пользовании: корову, две головы молодняка рогатого скота, одну свиноматку с приплодом, до десяти овец, птицу, кроликов и до двадцати ульев. Со всего этого нужно было платить налоги. Кроме того, крестьяне платили за каждое животное, фруктовое дерево, находившееся в хозяйстве. Каждое личное подсобное хозяйство должно было выполнять так называемые обязательные государственные поставки в виде натуральных продуктов: мяса, молока, шерсти, яиц.
После отселения старших братьев Пантелея Ивановича в семье осталось шестеро человек: дедушка, бабушка, отец, мать, Ваня и его младший брат Миша. Главным в семье был дед Иван Яковлевич. Он руководил работами в хозяйстве и в поле, занимался «мужской работой» не вмешиваясь в «женские дела».
Всеми женскими делами в доме ведала бабушка. Она распределяла работы по дому между невестками, руководила приготовлением пищи, выпечкой хлеба, других хлебных изделий. В те годы женщины сами шили одежду, ткали холсты, вязали носки, тёплые вещи, плели кружева, вышивали рушники и скатерти.
В 1930 году родился Алёша, а затем в 1932 году – Федот. В семье любили детей и были рады их рождению. Особенно радовались рождению мальчиков. Считалось, что они продолжатели рода.
Из-за неурожая и непомерных налогов в 1932 году на Кубани разразился голод. Жить стали значительно хуже. Ваня хорошо запомнил эти голодные годы. Ему всё время хотелось есть. А ещё он помнил слёзы матери, которая не могла накормить своих голодных сыновей. В 1932 году от голода умер новорождённый брат Ивана – Федот. Затем умер дедушка, а потом и бабушка.
Отец с малых лет приучал сыновей к труду. В силу их возможностей поручал выполнять нехитрую работу. Ваня был старшим, поэтому ему поручали смотреть за младшими братьями, выполнять несложную работу по хозяйству.
В семье всегда придавали большое значение воспитанию детей в духе традиций, которые закладывались предыдущими поколениями. Главными человеческими качествами считались: трудолюбие, честность, уважение к старшим, общительность и доброта.
В 1934 году Ваня поступил в Ловлинскую семилетнюю школу. Школа состояла из семилетней школы в центре станицы и нескольких начальных школ, расположенных в разных частях станицы.
Ваня поступил в ту, что была ближе к дому, начальную школу. Располагалась она в кирпичном доме бывшего зажиточного казака Тарасенко на территории колхоза «Общий труд». Здесь детей обучали с первого по четвёртый класс.
В те годы в станице дорог не было. Осенью и зимой ходить в школу и возвращаться домой детям приходилось пешком по непролазной грязи и в дождь, и в слякоть, а порой и в полной темноте.
В начале тридцатых годов из-за большого количества учеников и недостатка учителей занятия в школе проводились в две смены одновременно по два класса в одном помещении. Электричества тогда в станице не было, поэтому в зимние месяцы уроки во второй смене заканчивали с окончанием светового дня.
С наступлением холодов остро вставала проблема отопления школы. Дров не хватало, в помещениях постоянно стоял смрад от работающей печи. Часто учителя и ученики на занятиях находились в верхней одежде. Из-за таких условий посещаемость занятий в зимние месяцы была низкой.
Кроме всего прочего, в школе было крайне мало учебников, наглядных пособий, карт, других школьных принадлежностей. Не было и необходимых тетрадей. Например, для обучения письму в младших классах тетради приходилось разлиновывать самостоятельно.
Учитель был вынужден изобретать необычные способы доведения материала до учеников: то он на уроке зачитывал вслух материал из учебника, то диктовал главы под запись или, напротив, сидел в стороне и ждал, пока ученики читали текст самостоятельно, а для заучивания стихотворения записывал его на классной доске.
Только к концу 1930-х годов снабжение школы учебниками и наглядными пособиями, другими дополнительными принадлежностями несколько улучшилось.
Эта мечта отразилась в чертах его характера. В детстве Ваня был очень добрым, отзывчивым и общительным мальчиком. В семье его любили. Для родителей он был хорошим помощником, а для младших братьев и сестёр – настоящим защитником.
Среди товарищей Ваня пользовался уважением и авторитетом. С ним охотно дружили сверстники и ребята, старшие по возрасту. Лучшими друзьями были его сверстники, жившие по соседству: Каширин Миша и Ткаченко Митя. С ними Ваня дружил с раннего детства. Ребята вместе росли, вместе мечтали, взрослели и мужали. В раннем детстве их объединяли общие интересы и увлечения. В этом они были похожи друг на друга. Они охотно делились своими мечтами о том, кто кем хочет стать.
По характеру Ваня был спокойным и рассудительным, никогда не совершал необдуманных поступков, младших не обижал, а старшие товарищи прислушивались к его мнению. Среди друзей на улице «заводилой» не был, но его слово было всегда весомым, а порой и решающим.
В 1941 году друзья успешно окончили семь классов, но учиться дальше им не пришлось. Началась война.
Иван, как и его друзья, пошёл работать в колхоз. Там рабочим рукам всегда были рады. Друзья к труду были приучены с раннего детства, умели и лошадьми управлять, и пахать, и сеять, и косить. Сначала Ваня работал на конюшне, затем его направили на работу прицепщиком на трактор.
Богатырём он не был, но физически был развит хорошо. стройный, худощавый, роста выше среднего. Трудился с удовольствием, с порученной работой справлялся, на трудности никогда не жаловался. Так же работали и его друзья.
Начало войны
О начале войны Иван узнал в тот же день, как и все жители станицы. Это был последний выходной день перед уборкой урожая. Накануне вечером все ещё веселились и радовались жизни. А в полдень по радио выступил Молотов с сообщением о том, что фашистская Германия без объявления войны напала на нашу страну.
Это известие для всех оказалось «громом среди ясного неба». Старшее поколение восприняло эту весть как страшную беду. Люди ещё не успели забыть страдания и лишения Гражданской войны, голода начала тридцатых годов, поэтому относились к этому известию с огромной тревогой.
В отличие от старшего поколения, молодые ребята были полны решимости идти сражаться на фронт. Все они хотели непременно быть танкистами и безжалостно громить фашистов. При встречах делились своими представлениями о том, как это будут делать.
Но их пыл немного остудили родители и старшие товарищи, доходчиво объяснив, что на фронт им идти ещё рано, сначала нужно немного подрасти. А пока их главная задача – честно и самоотверженно трудиться в интересах фронта.
Друзья немного расстроились от такого поворота событий, но поняли всё правильно и продолжили трудиться ещё с большей самоотдачей.
На следующий день после начала войны в стране была объявлена мобилизация. Думаю, что в этой связи будет уместно напомнить о некоторых мерах советского руководства, предпринятых им ещё до начала мобилизации.
В 1939 году в стране вступил в силу «Закон о всеобщей воинской обязанности», снижавший возраст призыва с двадцати одного года до девятнадцати лет. Так же уменьшилось число причин для предоставления отсрочек от призыва на военную службу. Кроме того, в конце 1940 года количество призванных в армию было увеличено, а весной 1941 года проведены учебные сборы резервистов. Всё это в совокупности обеспечило рост численности РККА к 22 июня 1941 года до пяти миллионов человек.
Согласно довоенным планам, это количество должно было составить половину. численность армии от той, которая необходима в условиях масштабной войны.
В соответствие с мобилизационным планом Мп-41, приведенным в действие 23 июня 1941 года, в период по 1 июля в РККА были мобилизованы пять миллионов триста тысяч человек, из них около полумиллиона – офицеров запаса.
Изображение в кинофильмах сцен о том, что мобилизованные прямо с вокзала отправлялись на фронт, соответствует действительности лишь отчасти. Такая ситуация стала возникать лишь тогда, когда положение на фронте складывалось совсем уж катастрофически.
Изначально же потоки мобилизованных строго разделялись. Те, кто был приписан к подразделениям, базировавшимся в западных округах, отправлялись в районы сосредоточения. Приписанные к частям, выдвигавшимся к местам боев, из мест постоянной дислокации прибывали в гарнизоны, закрепленные за убывшими подразделениями, где из них создавали запасные формирования (резервы воюющих полков и бригад). Третья часть мобилизованных отправлялась в тыл для формирования новых частей. Четвертая часть уезжала в еще более глубокий резерв – в отдаленные округа.
Довоенные Планы Генштаба РККА предполагали, что этого хватит, чтобы остановить прорыв противника, а затем отбросить его, перейдя к наступательным действиям.
Что произошло в действительности в первые дни войны, мы знаем. Большие потери убитыми, ранеными и пленными заставили командование РККА перейти к тому, что называется «перманентной мобилизацией». Современники вспоминали, что мобилизация июля и августа 1941 года выглядела по-настоящему трагической. Женщины, провожая отцов, мужей, братьев, сыновей, уже могли представляли, что их родные идут практически на верную смерть.
Основная масса первых призывников – это мужчины 1919—1922 годов рождения. Но уже в июле и августе были призваны военнообязанные старших возрастов: с 1890 по 1918 год рождения и молодежь, родившаяся в 1923 году. К концу лета началась мобилизация военнообязанных 1895—1904 годов рождения, а поздней осенью 1941 года призвали примерно триста тысяч человек 1890—1894 годов рождения. Этих призывников использовали при формировании вспомогательных частей, занятых на строительстве оборонительных сооружений.
К исходу 1941 года всего мобилизовали около четырнадцати миллионов человек. Из них немногим более двух миллионов были отправлены в качестве маршевого пополнения в подразделения, действующие непосредственно на фронте. Остальные были отправлены на формирование новых стрелковых, танковых и кавалерийских соединений либо в строительные части.
Не обошла стороной мобилизация и станицу Ловлинскую. В довоенные годы станица относилась к Кавказскому району с центром в городе Кропоткине. Уже на следующий день, еще задолго до открытия призывного пункта, который располагался в помещении педучилища, стояла очередь.
На защиту свободы и независимости Родины поднялись участники Гражданской войны и молодежь призывного возраста. Всего за военное время Кавказским районным военкоматом было призвано около десяти тысяч жителей района, в том числе пятьсот пятьдесят восемь человек из станицы Ловлинской.
Убытие на фронт такого количества работников стало существенной потерей для хозяйств станицы. Но, несмотря на это, в станице осталось значительное количество трудоспособного населения. Ушедших на фронт мужчин там, где это было возможно, заменяли женщины и подростки.
Также из станицы на фронт были мобилизованы все колхозные автомобили, несколько тракторов, а также часть строевых лошадей.
Предположение советского руководства о том, что война скоро закончится, не оправдалось. но нанесло определенный урон тем, что сдерживало эвакуацию скота, имущества, техники и людей, создавало неразбериху и беспорядочность.
К июню 1941 года Ивану ещё не исполнилось и шестнадцати лет, поэтому под мобилизацию он не попал. А вот его отца мобилизовали на фронт в июле 1941 года. После ухода отца на фронт Иван остался старшим мужчиной в семье. Все заботы о семье и хлопоты о домашнем хозяйстве легли на его плечи.
Несмотря на то что станица Ловлинская относилась к Кавказскому району, в условиях военного времени жителей станицы привлекали для работ на объектах оборонного значения на территории Тбилисского района. Так, в декабре 1941 года Ивана вместе со сверстниками привлекали для рытья противотанковых рвов, строительства бетонных долговременных огневых точек (ДОТ) на левом берегу реки Кубань, в районе села Вановского.
К сожалению, в весенний паводок 1942 года часть построенных оборонительных сооружений оказалась затоплена водой и пришла в негодность.
С мая по июль 1942 года Иван участвовал в строительстве аэродрома для базирования советских ночных бомбардировщиков У-2 в станице Тбилисской. Эти строительные работы прекратились лишь 2 августа, когда немцы начали бомбить станцию Гречишкино.
Летом 1942 года, незадолго до оккупации станицы немцами, тяжело заболела мать Ивана – Анна Алексеевна. Скоротечная тяжёлая болезнь стала полной неожиданностью и страшной трагедией в семье.
Заботу о матери и младших братьях: Михаиле, Алексее и сестрёнках Нине и Вале взяли на себя старший брат отца Николай Иванович и его жена тётя Ефросинья.
Отступление наших войск
После захвата немцами Ростова-на-дону на южном участке советско-германского фронта в последнюю неделю июля 1942 года произошли события, оказавшие огромное влияние на судьбу Кавказа.
Под непрерывными ударами немецких войск остатки армий разбитого Южного фронта быстро отходили за Дон. Но и здесь они не успевали привести себя в порядок и организовать прочную оборону. В предыдущих боях было потеряно большое количество танков и артиллерии. Если в составе немецкой группы армий «А» к 25 июля насчитывалось более 1130 танков, 4540 орудий и миномётов, то в войсках Южного фронта танков осталось всего 17, а орудий – 169. В артиллерийских частях 37-й армии вообще не осталось ни одного орудия.
Очень красноречиво об этой ситуации говорится в донесении начальника политотдела 295 сд старшего батальонного комиссара Титова No03 от 25 июля 1942 года в адрес начальника Политотдела 37 армии полкового комиссара Заковоротного: «Не хватает боеприпасов: патронов, гранат и особенно арт снарядов. Острая недостача средств связи. Телефонная связь работает с большими перебоями. Это особенно резко отражается на работе артиллерии, ибо нельзя быстро передать приказ. По-прежнему испытываем острую нужду в хлебе и других продуктах. Личный состав уже несколько дней без хлеба. Все наши усилия по мобилизации местных ресурсов, продуктов питания положения не улучшили. Удалось достать немного муки, которой хватило на один раз покушать. Личного состава осталось очень мало. Так, в 883 и 885 стрелковых полках насчитывается всего около ста бойцов. Подавляющее большинство с переправ ушли за Маныч».
Источник: ЦАМО. Ф. 1596 (295сд). Оп. 1. Д. 80. Л. 7.
В связи с таким положением на всем Южном фронте 28 июля 1942 года командующий Южным фронтом генерал Р. Малиновский был снят с занимаемой должности. В этот же день решением Ставки Южный фронт был расформирован. Его немногочисленные подразделения были переданы в состав Северокавказского фронта. Отходившим частям бывшего Южного фронта командиры Северокавказского фронта запрещали следовать в назначенные места сосредоточения и приказывали оставаться для обороны новых рубежей. Более того, у отступавших солдат и офицеров даже отбирали оружие и боеприпасы для укомплектования подходивших свежих соединений. Конечно, такого рода эпизоды не способствовали укреплению морального духа бойцов и командиров.
После прорыва обороны Северокавказского фронта дивизии 1-й немецкой танковой армии ринулись на степные просторы Кубани. Возникла реальная угроза выхода противника к Черноморскому побережью и окружению войск фронта. В избежание этой угрозы советские войска отступили на левый берег Кубани в Кавказском и Тбилисском районах, где планировали создать новый рубеж обороны. Закрепиться им на новых рубежах не удалось. Противник непрерывно наносил мощные удары танками и авиацией.
Одновременно шла эвакуация раненых, вывоз боеприпасов и снаряжения, перебазирование авиации. В ряде случаев штабы теряли управление войсками, а в войсках не знали, что происходит на флангах и в тылу.
Дороги были заполнены потоками беженцев, эвакуируемой техникой и животными. В спешном порядке сжигались и подрывались предприятия, станции, мосты и вообще всё, что можно было уничтожить.
Важное стратегическое значение на Северном Кавказе занимал город Кропоткин с его железнодорожным узлом, шоссейными и железнодорожными мостами. Учитывая это обстоятельство, в июле 1942 года командование Северокавказского фронта направило из Нальчика в район города Кропоткина два батальона курсантов Урюпинского пехотного училища. Здесь, на участке реки Кубань от Армавира до Кропоткина осуществлялась переправа отступающих советских войск. Против них на этом участке фронта действовала отборная фашистская моторизованная дивизия СС «викинг». Ранним утром 4 августа со стороны станицы Кавказской показались мотоциклисты и первые немецкие танки. Немцы вели себя самоуверенно, шли без разведки. Они хотели быстрее прорваться через Кропоткинские мосты на Майкоп.
Противник не предполагал встретить здесь организованное сопротивление и с разгона нарвался на хорошо замаскированное курсантское подразделение лейтенанта Никитина. Понеся потери, фашисты откатились назад, но от своих планов не отказались. После упорного девятичасового боя наши части вынуждены были отступить к реке. Командир батальона старший лейтенант Ситников, понимая, что мосты удержать не удастся, отдал приказ о взрыве железнодорожного и автомобильного мостов через Кубань. Защищая Кропоткин, погибли курсанты и командиры Урюпинского пехотного училища. Шестьсот сорок человек…
В этот же день вечером «совинформбюро» сообщило: «В районе города Кропоткин наше соединение, отбивая атаки противника, уничтожило девять немецких танков, двадцать девять автомашин, семнадцать минометов и до семисот гитлеровцев».
Несмотря на ожесточённое сопротивление, нашим войскам пришлось оставить территорию Кавказского и Тбилисского районов. Тем не менее, планы фашистских войск по быстрому прорыву через реку Кубань провалились.
В ходе первого этапа наступления с 25 июля по 19 августа 1942 года немецким войскам частично удалось выполнить поставленные перед ними задачи: нанести крупное поражение нашим войскам, захватить большую часть Кубани и продвинуться вдоль Кавказского хребта до Моздока. Советские войска смогли организовать сопротивление противнику только на подступах к Туапсе.
В немецкой оккупации
За несколько дней фашисты оккупировали районный центр и все станицы и хутора Кавказского района, включая станицу Ловлинскую. Войдя в Кропоткин, фашисты сразу же стали устанавливать «новый порядок». Начали с размещения своих карательных и административных органов. На Базарной площади, на территории маслоэкстракционного завода и леспромхоза ими были организованы лагеря для заключенных, в которые граждане попадали за малейшую провинность.
В это же время был оккупирован и Тбилисский район. В докладной записке секретаря Тбилисского райкома ВКП (б) В. Я. Хавроничева события, происходившие накануне прихода немцев, описаны так: «5 августа 1942 года 11-я бригада, державшая оборону с северо-восточной стороны станицы Тбилисской, в 23 часа отошла на новый рубеж. По приказу командования группа бойцов-подрывников вместе с райкомом партии, райисполкомом и НКВД 6 августа приступила к уничтожению намеченных объектов в связи с оставлением района. Зерно, находящееся на токах колхозов, роздано колхозникам. Крупный рогатый скот и поголовье свиней частью эвакуировано, выдано воинским частям и оставшееся роздано колхозникам. То же сделано и с птицей. Трактора Тбилисской, Ванновской, МТС и зерносовхоза, которые были на ходу направлены по маршруту на Черкесск. Со всех остальных тракторов и комбайнов сняты радиаторы, магнето, карбюраторы и зарыты в землю. Горючее с нефтебаз, МТС и совхоза роздано воинским частям».
Аналогичные события происходили и в станице Ловлинской. Вот что вспоминала об этом жительница станицы Бородинова Мария Васильевна: «Колхозы в станице существовали вплоть до самого прихода немцев. Когда немецкие войска стали подходить к Тбилисскому району, колхозы расформировали, а все имущество было распределено между членами колхоза. Мне был отдан во временное пользование птичник. За каждую курицу ставились две росписи: выдал – роспись и получил – роспись. Все эти ведомости сохранялись, а после ухода немцев станичники всё оставшееся имущество вернули в колхозы, сверяясь по ведомостям».
Эти воспоминания были записаны Михаилом Кузьмичём Бондаренко в 1975 году по заданию Ловлинского сельского совета.
Фашисты вошли в станицу 8 августа 1942 года. Свою комендатуру они разместили в центре станицы, в кирпичном здании бывшей амбулатории. Немецкий гарнизон в станице был небольшим – всего несколько человек.
Оккупационные власти сразу же приступили к реализации своей аграрной политики. Первым их шагом стал призыв к колхозникам выйти на поля и возобновить работы по уборке урожая. Понимая, что призывы – это слабый аргумент, гитлеровцы разрешили населению оставить себе часть собранной продукции. Новая власть пыталась убедить местное население в своих мирных намерениях.
Фашисты пытались идейно разоружить жителей станицы, привить им ненависть к общественной собственности на средства производства, к колхозам, совхозам, советскому строю. Они распространяли листовки и воззвания, в которых говорилось, что «простым людям новая власть ничем не грозит, а если кто и пострадает, так это только евреи и коммунисты», что немецкие войска «освободили крестьян от цепей большевизма», сделают их «настоящими собственниками земли», что теперь они будут работать «только на себя и для своих детей». В этих же воззваниях и листовках станичников призывали скорее собрать урожай, провести сев озимых, вспашку зяби, помочь немецким властям найти спрятанные запасные части и детали к тракторам и комбайнам.
В то же время сельским жителям без особого разрешения запрещалось выезжать за пределы своей местности, а также продавать свои продукты. Оккупанты изымали у крестьян в нужном для них количестве продовольствие, фураж, скот.
Большинство мирного населения, оказавшегося в оккупации, поначалу заняло нейтральную позицию, стремясь в первую очередь выжить, не попасть под репрессии. Со временем отношение к оккупационному режиму менялось в зависимости от отношения новых властей к населению.
Дисциплина труда в колхозах при оккупантах оставалась столь же строгой, как и при советской власти. Для руководства сельскохозяйственными работами оккупанты в каждом колхозе назначили новую администрацию в виде старост. Если раньше за выход на работу колхозников отвечал председатель, то теперь за это отвечал староста колхоза.
Составной частью переустройства сельской жизни, проводившейся оккупантами, стала кампания по переименованию колхозов. Большевистские названия были отменены. Взамен колхозам присвоили порядковые номера.
Во время оккупации станичники работать не прекращали. Работали все: мужчины, женщины, подростки. В станице было много эвакуированных с Украины, из Ленинграда. Они так же принимали участие в сельскохозяйственных работах: работали трактористами, прицепщицами. Техники не хватало, со временем она приходила в неисправное состояние, а ремонтировать ее было не чем.
Новый порядок упразднял колхозы, объявлял совхозы и МТС собственностью германского государства и возлагал на «общинников» ответственность за полную уборку урожая и особенно за своевременную сдачу сельхозпродукции. Распускать колхозы гитлеровцы не торопились.
Осуществлять свои планы они стали только с декабря 1942 года, когда их положение на Кавказе было уже довольно шатким. Первые их шаги по переходу к индивидуальному землепользованию оказались и последними. Через несколько недель немецкое командование стало отводить свои войска с территории Кубании это означало конец всем преобразованиям захватчиков в этом регионе – им было уже не до них…
Есть ещё один важный вопрос, о котором нельзя не упомянуть. Касается он сотрудничества населения станицы с оккупантами. Вопрос непростой и очень деликатный. Дело в том, что в станице во время оккупации оставалось довольно много взрослых мужчин из числа тех, кто не попал под мобилизацию, не ушёл добровольно на фронт и не уехал в эвакуацию. Число таких людей было не меньше, чем ушедших на фронт.
Некоторые мужчины из оставшихся в станице пошли на сотрудничество с фашистами. Пошли по разным причинам: были те, кто пошёл на сотрудничество по идейным соображениям, кому советская власть была как «кость в горле». О таких ловлинцах в своих записях вспоминал Илья Васильевич Кудинов (в то время ему было тринадцать лет): «Были наши предатели, такие как Горбунов, Тимченко, Демьяненко, которые услуживали немцам во всем. К ним люди относились с ненавистью».
Но были и такие, кого немцы заставили работать на них, кто попал, как говорится, «под раздачу». Большинство оказалось в таком положении под воздействием тяжелых условий жизни в период оккупации.
Для этих граждан такое сотрудничество стало вынужденным выбором между жизнью и смертью для себя, своих детей, родных и близких. К таким люди относились с пониманием, любой мог оказаться на их месте.
Участник Великой Отечественной войны Стрельников Павел Дмитриевич, находившийся во время оккупации в станице, вспоминал: «Тогда немцы никого не спрашивали: «Хочешь не хочешь, а просто назначали. Не хочешь – становись к скирде и всё».
Среди таких людей оказался и отец Ивана – Пантелей Иванович. А случилось это вот как.
В боях под Харьковом весной 1942 года Пантелей Иванович получил ранение и был отправлен в эвакогоспиталь No2444 в городе Невинномысске. На лечении в госпитале он находился полтора месяца. После излечения его направили в 46 запасный стрелковый полк 15 запасной стрелковой бригады Закавказского фронта, дислоцировавшийся на тот момент в городе Кизляре. Оттуда 12 июня 1942 года в составе маршевой роты автоматчиков он был отправлен на фронт в район Донбасса.
В это время наши войска отступали, а противник постоянно и нещадно преследовал отступающие наши части, бомбя с самолётов и обстреливая из артиллерии и танков. В одном из боев, уже на левом берегу Дона, в июле 1942 года, Пантелей Иванович получил второе ранение. Осколком мины ему поранило плечо и посекло спину. Санитары доставили его в медсанбат.
Смертельно уставший доктор, осмотрев раны, сказал, что ранение плёвое, сейчас он все почистит и зашьёт. Ранение хоть и не было тяжёлым, но для удаления осколков пришлось делать операцию. Из-за недостатка обезболивающих средств её делали без наркоза. Суровый доктор сказал: «Сержант придётся тебе потерпеть».
После операции Пантелея Ивановича и таких же легкораненых, как он, отправили поездом на долечивание в тыл. Но далеко уехать им не удалось. Фашисты часто целенаправленно охотились именно за санитарными поездами. Во время одного из налётов в районе Тихорецкой эшелон разбомбило. Тех раненых, которые могли передвигаться самостоятельно, отправили дальше в тыл, на юг, своим ходом.
Дорога на юг пролегала совсем недалеко от дома, и Пантелей Иванович решил по пути навестить родных. От железнодорожной станции Мирская до станицы Ловлинской всего-то пять километров.
В последних числах июля он добрался до станицы. Дома его ждала страшная беда. жена Анна Алексеевна находилась при смерти. За несколько дней до его прибытия она заразилась какой-то инфекцией. Лечить было нечем и некому, да и не знали, от чего её надо лечить. Пролежав дома несколько дней с высокой температурой, в бессознательном состоянии, она умерла.
Смерть жены для него оказалась страшным ударом. Он оказался в смятении, растерянности, не представляя себе, как теперь будет жить дальше. Он понимал, что немцы не сегодня-завтра будут в станице. Перед ним очень остро стоял вопрос: «Что делать?»
Больше всего его душа болела за детей. После смерти жены их остались пятеро. «Что будет, то и будет! Не один я такой. Вон сколько мужиков в станице таких, как я. В крайнем случае, если со мной что-либо случитсято старший брат Николай позаботится о детях», – решил он.
Через несколько дней в станице появились немцы. Его вызвали в комендатуру. Комендант сразу предложил сотрудничать с оккупационной властью. Но Пантелей Иванович отказался, сославшись на ранение и то, что он остался без жены с пятью детьми на руках. Тогда комендант пригрозил ему расстрелом и отправкой детей в Германию. Что тут можно было сделать? Он вынужден был согласиться. Назначили его старостой в один из колхозов станицы Ловлинской.
Многие люди не осуждали пассивную помощь немцам, тем более если человек попадал в безвыходную ситуацию и вынужден был спасать своих детей и родных.
Оккупация продолжалась полгода, до конца января 1943 года. Во время войны работать станичники не прекращали. Трудились как до прихода немцев, так и во время оккупации. Вместе с взрослыми работали и подростки, начиная с двенадцати лет.
Иван, так же, как и другие жители станицы, работал в поле, на ферме, выполнял различные сельскохозяйственные работы.
В станице во время оккупации организованного сопротивления немцам не было. А вот на территории Кавказского и Тбилисского районов действовали Кропоткинский партизанский отряд и подпольная молодежная организация. В них молодые люди в основном распространяли антифашистские листовки. Но действовали они недолго. Кто-то предал, и их казнили. Всего за шесть месяцев оккупации Кавказского района было расстреляно и замучено около двух тысяч мирных жителей.
Документально подтверждено, что за период оккупации в Тбилисском районе было расстреляно и замучено двести тринадцать человек мирного населения: сорок мужчин, сто сорок женщин и тридцать три ребенка.
Отступая, враг стремился вывезти всё ценное: из станиц вывозили зерно, другую сельхозпродукцию. То, что вывезти немцы не успевали, безжалостно уничтожали.
Обозлённые сопротивлением жителей фашисты постарались стереть Кропоткин с лица земли. При отступлении город был разрушен ими почти до основания. Везде пылали пожары.
После освобождения город Кропоткин признали одним из самых пострадавших населенных пунктов Кубани во время войны.
За время оккупации Кавказского района с августа 1942 по январь 1943 года было угнано на работы в Германию полторы тысячи человек, разрушено и сожжено около одной тысячи предприятий, зданий, учреждений, частных домов, уничтожено посевов на площади тысяча двести пятьдесят гектаров. Ущерб, причиненный гитлеровцами в районе, составил более шестисот миллионов рублей.
От фашистской оккупации пострадал и Тбилисский район. По данным комиссии по учёту ущерба, нанесенного немецко-фашистскими оккупантами, размер ущерба, причинный захватчиками колхозам Тбилисского района, в денежном выражении составил более ста миллионов, а гражданам – почти четыре миллиона рублей.
Последствия оккупации оказались очень тяжёлыми. Особенно трудно было в 1943 году, когда на фронт мобилизовали последних трудоспособных мужчин.
Освобождение Кубани
1943 год стал годом освобождения Кубани от фашистской оккупации. Освобождение Кубани проводилось в рамках контрнаступления Красной Армии в Битве за Кавказ. Замысел операции советского командования заключался в том, чтобы согласованными ударами войск Южного, Закавказского и Северокавказского фронтов с северо-востока, юга и юго-запада расчленить и разгромить главные силы врага, не допустив их отхода с Северного Кавказа.
1 января 1943 года войска Северной группы войск Закавказского фронта начали наступление в направлении Ставрополя, Армавира и Ростова-на-Дону. Наступление оказалось успешным. 24 января был освобождён Армавир, а 28 января наши войска овладели городом Кропоткин.
Территорию Кавказского и Тбилисского районов освобождали войска Северокавказского фронта: подразделения 11-го гвардейского стрелкового корпуса двух армий Северо-Казского фронта: 9-й и 37-й Армий.
9-й армии под командованием легендарной личности – гвардии генерал-майора Хижняка И. Л. и 11-го стрелкового корпуса 37-й армии под командованием генерал-майора Рубанюка И. А.
Будет справедливо вспомнить этих легендарных генералов, внесших решающий вклад в освобождение Кавказского и Тбилисского районов.
Генерал-майор Хижняк Иван Лукич родился в 1893 году в городе Ейске Кубанской области в многодетной рыбацкой семье. В 1914—1917 годах служил в царской армии.
За годы Первой мировой войны прошёл путь от рядового до унтер-офицера в должности выборного командира полка. Участвовал в боях на Кавказском фронте. За проявленное мужество Иван Лукич был награждён четырьмя Георгиевскими крестами I, II, III и IV степени.
Иван Лукич был активным участником Февральской революции. После роспуска старой армии в декабре 1917 года вступил добровольцем в ряды РККА. Тогда же вступил в партию большевиков.
В Гражданскую войну И. Л. Хижняк командовал ротой в красногвардейском отряде Сиверса в Донской области. Участвовал в боях против войск генерала Каледина. Затем он командир Ейского революционного полка, командир Ростовского полка войск Северного Кавказа, начальник гарнизона Сальского окружного военкомата.
В 1920 году в составе 9-й армии командовал Краснодарским полком имени III Интернационала, 2-м стрелковым полком, затем 275-м стрелковым полком 31-й стрелковой дивизии.
В 1921—1922 годах И. Л. Хижняк стал членом Комиссии по борьбе с дезертирством и Военного трибунала 9-й армии, затем командиром особого отряда Чон 9-й армии. Участвовал в боях на Южном и Кавказском фронтах против войск генерала Деникина.
После окончания Гражданской войны он окончил окружные курсы среднего и старшего начсостава в Ростове-на-дону, а в 1933 году – 1-й курс Военной академии РККА имени М. В. Фрунзе.
В годы Великой Отечественной войны И. Л. Хижняк – заместитель командира 167-й стрелковой дивизии, командир 117-й стрелковой дивизией. В декабре 1942 года его назначили командиром 11 гвардейского стрелкового корпуса.
В 1942 году Иван Лукич был ранен. Ранение было настолько серьёзным, что в московском госпитале его посчитали безнадежным пациентом и изготовили с его лица посмертную маску. Однако он поправился, и известный скульптор В. И. Мухина, которой врезался в память образ тяжело раненного командира, слепила с него портрет. За скульптурный портрет Ивана Лукича Хижняка в 1943 году она получила Сталинскую премию второй степени.
В марте 1943 года Ивана Лукича опять тяжело ранило. По излечении в декабре того же года его назначили командиром 13 стрелкового корпуса Закавказского фронта.
Всего Хижняк И. Л. получил ранение одиннадцать раз, восемь раз контужен. С весны 1942 года воевал с одним лёгким.
Иван Лукич был награждён тремя орденами Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденом Суворова II степени, орденом Красного Знамени Азербайджанской Сср, именным оружием, золотыми часами от Наркома Обороны и медалями. Кроме того, он награжден почётным знаком «Воину Красной Гвардии и Красному партизану» являлся Почетным гражданином городов Ейска, Железноводска и ещё более сорока населённых пунктов СССР и организаций.
Генерал-лейтенант Хижняк Иван Лукич умер 1980 году, похоронен в Москве. Вечная ему память.
Генерал-майор Рубанюк Иван Андреевич родился в 1896 году в Брестской области. В 1915 году его призвали в ряды Русской Императорской армии. Принимал участие в боевых действиях на Юго-западном фронте. В декабре 1917 года он был демобилизован в чине унтер-офицера.
В июле 1918 года вступил в ряды РККА, после чего его назначили командиром взвода стрелкового полка. В годы Гражданской войны принимал участие в боевых действиях на Южном фронте. После окончания Гражданской войны служил на различных командных должностях, обучался на курсах старшего и высшего комсостава РККА.
В 30-е годы занимал должности начальника штаба дивизии, командира стрелкового полка. В мае 1937 года Ивана Андреевича Рубанюка арестовали органы НКВД. Однако в апреле 1940 года освободили и восстановили в армии. В октябре того же года его назначили на должность командира батальона курсантов Одесского пехотного училища.
С началом Великой Отечественной войны Иван Андреевич служил командиром армейского запасного стрелкового полка, затем командиром 591-го стрелкового полка.
С июля 1942 года он командир 176-й стрелковой дивизии, которая воевала в Донских и Сальских степях, ожесточенно сражалась с врагом на подступах к Главному Кавказскому хребту.
В октябре 1942 года генерал-майора Рубанюка И. А. назначили командиром 11-го стрелкового корпуса 37 Армии.
В январе 1943 года войска корпуса в составе 37 Армии участвовали в освобождении городов Северного Кавказа: Нальчика, Кисловодска, Пятигорска, Есентуков, Черкесска.
Корпус также участвовал в Краснодарской наступательной операции, в ходе которой освобождал город Кропоткин, Кавказский и Тбилисский районы. Чтобы избежать жертв среди мирного населения и сохранить от разрушений оставшиеся жилые и другие строения в городе, генералом Рубанюком было принято решение взять Кропоткин без штурма его кварталов. Войска корпуса окружили город с трех сторон, оставив свободным для отхода немцев западное направление.