Читать онлайн Когда умирают звёзды бесплатно

Глава 1. Было время

Маша зашла в большой зал наблюдений. Этот вибрирующий звук похожий на биение огромного сердца. Каждый ребёнок Земли рождался с этим звуком и каждый старик под куполом уходил на волю, в холодные земли под этот звук. Сотни лет его слушали в этом зале, сотни лет его можно было услышать, включив нужную волну на индивидуальном коммуникаторе. Сотни лет его передавали по общей связи под куполами недолгими перерывами после общих объявлений и новостей. Оно живо. Оно ещё бьётся, его огромное немыслимо, большое и ещё тёплое. Солнце живёт. Оно бьётся, но его тепла и любви уже не хватает на всех своих детей. Не хватает на нас. Оно породило нас, оно нас и убивает. Как в старинной пословице. Злая мать. Я тебя породила, я тебя и убью. А они сотни лет пытаются придумать способ его реанимировать, это сердце. Не заменить искусственными лампами в небе, а оживить это сердце. Вернуть всё для всех, для всей системы. Если оно потухнет, погибнет не только Земля, погибнет всё вокруг. Все планеты. Всё превратится в летящий по космосу во мраке мусор. Солнце перестанет греть, вращать, удерживать подле себя своих детей, всё рухнет.

А пока они все, как белки в колесе, изо дня в день должны нестись в одну сторону, ибо остановить колесо нельзя. Никто не вправе ни дня филонить, ни минуты не может не думать о важном. Не действуешь – не выживешь.

Маша каждое утро приходила сюда, чтобы послушать сердце Солнца, чтобы не забывать, зачем она встаёт каждый день и чтобы поверить в необходимость всего, что с ней, с ними, происходит. И не одна она. Всегда здесь кто-то стоял, грустно глядя на голограммы. Всем нужна была надежда. Но это была не надежда. Это был мотиватор.

В метро Маша заняла привычное место у окна. Большая часть производственных, строительных и научных корпусов «ЗАСЛОНА» была глубоко под поверхностью, чтобы оставить живым всё небо и всё Солнце, доступное сейчас. Под землёй было даже светлее, чем под куполом, здесь фонари, светящиеся стены, полы и вообще всё, что только можно было подсветить, даже давило немного. Изобилие световых потоков местами начисто лишало тени все предметы. Инженеры, которые занимались системой жизнесбережения и поддержанием работоспособности человечества, пришли к выводу, что свет и ощущение настоящих дня и ночи необходимы человеку даже больше, чем сбалансированный рацион. Солнце и тепло куда животворнее, чем наличие вообще всех нужных витаминов в ежедневном рационе. И, как оказалось, были правы. Сотни лет под землёй не могли не сказаться на внешнем облике людей. Глаза стали больше и довольно хорошо видели в темноте. Чуть заметно стали светиться волосы, ресницы и брови. Предполагалось, что организм, отличающий, конечно, натуральный свет от смодулированного под солнечный, всё-таки однозначно даёт понять – он видит тьмы больше, чем её есть для человека. Он не видит всего спектра солнечного света, не принимает всего его излучения, как ни крути, а купола как раз не могут и не должны пропускать многое из того, что с избытком дарит Солнце живой Земле. Но Земля почти не живая. Она – медленно умирающая полоса тёплого климата. И она настолько ничтожно мала, что туда можно ездить только по специальному графику, предписанном врачами и психологами. Только там можно увидеть Солнце, свободное от облаков, небо уже не такое голубое, как они знают по фильмам и фотографиям. Никто его не видел. Никто.

Они превращаются в подземных саламандр двуногих. Природу не обманешь. Никакая лампочка не заменить Солнца.

Маша пересела на ветку, ведущую к экватору, откуда самолётики штурмовиков унесут её к нужному сектору орбиты для тренировки на просторах настоящего космоса.

– Команда «Искра» – высший бал. Как всегда идеально.

– У всех идеально, – подтвердил командир штурмовиков Ричард Оливер.

– Все лучшие, просто «искорки» на полбалла оторвались.

– За счёт чего? – спросила по общей связи Маша.

– За счёт того, что у вас какое-то необыкновенное единение команды. Приборы не обманывают, вы действительно начинаете выполнять команды на сотые доли секунды раньше, чем поступает приказ.

– Просто годы тренировок, – вставил Ганс.

– Да, именно так. Годы тренировок дают такой безупречный результат, – Кёртис Брейн встал и прошёлся по площадке. – Что ж, не могу не отметить: мы полностью готовы. Осталось дождаться решения инженерного корпуса и разрешения Совета планеты.

Все молчали, только приборы передавали биометрические и технические данные. Штурмовики и «Циклоны» давно готовы. Не только у Маши горело всё внутри от желания ринуться навстречу ещё горячему Солнцу, чтобы вонзить в него сотни тысяч модулирующих зарядов, завести чёртово остывающее сердце гиганта и вернуть ему ту стабильность, которая присуща лишь Солнцу: стабильность, в которой ведущую роли играет квантовая непостоянная. Вот такая хитрость скрыта в глубине солнечного ядра. Слишком большое число вероятностей даёт возможность Солнцу существовать. На Земле такой опыт не повторить, любой школьник знает. Только Солнце способно само поддерживать свой цикл жизни. И почему-то не смогло. Но они перехитрили само мироздание. Разработка «ЗАСЛОНА» будет помогать Солнцу поддерживать квантовый переход нескончаемо долго, покуда это будет нужно.

Все верили, что, как только Солнце снова вернёт жизнь планете, можно будет обратить свой взор на другие миры. Может быть, их опыт пригодится другим. Ведь солнце есть везде и везде оно может внезапно по тому же закону квантового туннельного перехода выдать совершенно неожиданный результат. Везде, в любом месте Вселенной. Может быть, их опыт будет успешен и тогда стоит отправить его в далёкий полёт во все стороны. Пусть пригодится кому-то ещё или пусть даст другим понять, что на крошечной далёкой Земле живут смелые люди, которые никогда не сдаются.

– Между тем, курсанты, тренировка завершена. Следующая послезавтра. Получите у личных помощников наряды на завтрашний день. Тема дня: поколение покорителей Земли. Вам предстоит провести встречу с выбранными системой воспитанниками младших учебных заведений и поделиться с ними своими знаниями, опытом и видением нашего прекрасного будущего, – закончил командир Оливер. – Благодарю, коллеги. Курсанты, мягкой посадки.

Мониторы погасли.

– 10000 успешных тренировок без единого сбоя. Мы готовы, – обратился он к Брейну.

– Но мы будет продолжать. Навык терять нельзя, – он похлопал по плечу всё ещё сидящего за пультами Оливера.

– Никто не спорит. Но всех уже этот рубеж тревожит. А вдруг мы зря готовимся и не сможем вообще ничего делать? Почему мы все ещё тренируемся и ни разу не применяли «Циклоны» в реальности?

– Ответ очевиден. У нас одна попытка. Ты сам это знаешь.

– Хотя бы полетать дали около Солнца или хоть что-то.

– Я понимаю, Рич, понимаю, ты просто рвёшься в бой, как и большинство курсантов. Мы все этого хотим. Все. Напряжение нарастает. Но мы солдаты, в армия. Армия, которая сейчас защищает просто жизнь. Не от кого-то, ни от чего-то. Мы не боремся, не наступаем. Мы армия врачей. Просто так сложилось, что дисциплина, порядок и строгая иерархия удобнее, когда на кону серьёзные вещи. Ты же знаешь.

– Это основа общества, это порядок.

Брейн согласно кивнул.

– Система, вызов Главного зала Совета. Запрос на личную беседу с советником Северного предела.

– Ваше время 15.45. Советник подтвердил приём. Вам выделено 20 минут на доклад, – буквально минуту спустя приятным женским голосом ответила автоматика.

– Вот и славно. Быстрей бы уже.

Глава 2. Сейчас или никогда

– Откажись от проекта, Минька, давай заведём маленького, – сказал Ника.

Маша стояла у окна и смотрела в темноту.

– Мы уже обсуждали это сто тысяч миллионов раз. Нет, нет и нет! – жёстким голосом ответила она. – Никто не знает, получится у нас или нет. Так какое право мы имеем обрекать на заведомое жалкое существование или даже смерть собственное дитя!

Маша резко повернулась к Нику.

– Какое мы имеем право! Мы медленно, но верно погибаем. Земля замерзает. Все ресурсы планеты брошены на этот проект. 300 лет мы только на него и возлагаем все надежды. Нет никакого плана «Б»! Если это не получится, нам всем хана!

– Ну, Минька, не злись. Не заводись, я прошу, – Ника подошёл и обнял её крепко-крепко. – Если с тобой там что-то случится, я не переживу. Я умру.

– Мы всё равно все умрём, – сказала Маша, высвобождаясь из объятий.

– С таким настроением вообще не надо в проекте участвовать, – Ника тоже начинал заводиться. – Ты не веришь в него?

– Верю! Мы все верим, потому что верить больше не во что. Мы родились, чтобы верить, нас растили, чтобы верить, учили и выбрали именно нас, чтобы верили другие!

Маша смотрела на Ника широко раскрыв глаза, в которых уже поблёскивали слёзы. В полутёмной комнате глаза её казались чёрными и бездонными, Ника видел в них отчаяние и безысходность.

Да и что там можно было ещё увидеть. Он и сам понимал, что ситуация почти безвыходная. Один шанс, одна попытка и если провал – два миллиарда землян обречены. Все ресурсы уже сотни лет брошены на проект. Марс замёрз почти. Три экспедиции, улетевшие около 500 лет назад, пропали. Безысходность и отчаяние.

– Ты же сам пилот и инженер. Такой же, как и я. Один в один. Ты же сам не откажешься? – спросила Маша.

– Конечно, нет.

– Почему?

– Потому что я спасаю, прежде всего, тебя.

– … а я два миллиарда землян и тебя, – перебила его Маша.

– Я раньше тоже спасал всех, пока не появилась ты. Вместе с тобой всё это обрело настоящий смысл. Реальный, ощутимый, родной. – Ника снова обнял её. – Не могу тебя потерять… Ты подумай всё-таки ещё. Я прошу. У всех будет время подумать. Ведь это не завтра начнётся. На этот случай у всех есть дублёры. Всё предусмотрено. Никто тебя не осудит. Ты женщина, ты обязана продолжать род…

– Я обязана спасти… Меня за этим растили и учили почти 27 лет! – девушка отчаянно не хотела сдавать позиции. – Пойми, мне лучше умереть там, если что-то пойдёт не так, чем тихо сходить с ума от отчаяния здесь. Я хочу солнца, тепла, ветра. Я хочу в пустыню! Горячую, переполненную солнцем, где температура под 50 градусов. Ты только представь, там можно жарить яйца на камнях! Ты видел этот старый фильм про ту Землю?

– Конечно. Десятки раз.

Ника сел в кресло, приняв смиренную позу слушателя: Машке надо было выговориться, вот такой простой способ борьбы со стрессом был у его молодой жены. Говорить, много, долго, на эмоциях. Это на работе они были каменные люди, супергерои, спасители человечества или свидетели его катастрофы. Дома можно было говорить.

– Яйца… – Машка ходила по комнате туда-сюда. – Курицы живые, ходят по траве, роют лапой землю, червяков там каких-то едят. Ты это видел?

– Видел…

– Да нет… Вживую видел?

– Естественно, нет.

– Вооот. Ключевое слово «естественно». А это ни фига не естественно! Земля когда-то породила всё это: и нас, и курицу, и червяков, и траву! А мы этого никогда не видели, и дети наши не увидят, если мы спрячем голову под подушку и будем ждать, что кто-то более смелый наше место займёт.

– Никто не мог предположить, что Солнце так стремительно станет остывать. Прогнозы сулили миллионы лет. А что вышло? Пара тысяч лет. Может и обратный процесс так же пойдёт. Если вообще пойдёт…

– Ага, не одна я тут пессимистка, – отозвалась Маша.

– Останься, Маш… Я умоляю…

Маша смотрела на Ника в недоумении. Аргументы заканчивались, да и сам он был настроен не слишком оптимистично.

– Маш, ты слышала, в Уругвае лавина уничтожила посёлок. Выжили 16 школьников и 2 их педагога. Повезло, что школа на самом краю посёлка была и в стороне от схода лавины. Ребятишек вчера привезли. Давай возьмём к себе кого-нибудь?

– Ты решил меня доконать окончательно сегодня? – она уже не сдерживала слёз. – Это мой долг! Я обязана! Себе! Тебе! Всем обязана! – она оттолкнула Ника и ушла в ванную.

Хоть здесь можно было побыть наедине со своей болью и поплакать вволю. На самом деле Машка дико, до одури хотела детей, нормальную семью. Как в документальных фильмах, которые они с детства засматривали до дыр. Дом, лужайка с травой! Да, между прочим, с зелёной травой, на которой резвятся детишки в лёгких летних одеждах, бегают собаки, кошки. Взрослые накрывают стол для какого-то детского праздника, все веселы и счастливы. И Солнце, оно освещает и согревает всё. Так хотелось тепла.

А ещё тёплое море. Тёплое, как вода в душе. Только много воды. Машка хотела научиться плавать. И песок, горячий, чтобы обжигал пятки. А ещё в кино говорили, что на солнце можно обгореть. Вот как сгореть у Солнца она вскоре может узнать по-настоящему. А как обгореть? Но почему-то хотелось и этого. Хотя в кино говорили, что это больно.

По-настоящему больно было понимать, что они могут этого никогда не узнать. И никто после них. Рано или поздно погибнут люди без Солнца и тепла. Истощаться ресурсы, сначала сырьевые, а потом и человеческие, истлеют видеозаписи, в прах обратятся бумажные книги, а без энергии будут недоступны никакие электронные носители, и никто никогда не узнает, что Машка хотела научиться плавать, побывать в жаркой пустыне и посидеть на настоящей траве. Никто никогда не узнает, как она хотела стать мамой. Как боялась никогда не узнать, каково это держать на руках малюсенького человечка, твоего родного, быть не инженером и пилотом, а мамой и целым миром для малыша, защитой и опорой для него одного, а не для целой планеты…

Но пока завещать своему дитя было нечего. А пускать в умирающий обречённый мир беззащитную кроху – это ли не высшая форма эгоизма? Машка посмотрела на своё заплаканное лицо в зеркале. Красивая, молодая, будущий супергерой, как говорит муж. «Всё, что смогу сделаю ради тебя, мой маленький будущий человечек. Всё, и ещё чуть-чуть больше. И вот тогда, если нам всем повезёт, мы встретимся…»

Слёзы нахлынули новой волной. Машка включила душ и шагнула за стеклянную дверь. Капли воды стали неотличимы от слёз, боль смешалась с клубами пара и поплыла вверх.

Глава 3. Жить сегодня

Маша вышла на улицу. Медленно пошла без особой цели и желания что-то увидеть или что-то сделать. Просто шла и смотрела на свой сумеречный мир отстранённо и как бы издалека. Невысокие десятиэтажные дома, кое-где здания пониже, но нигде выше. Ровные улицы, неширокие проспекты. Ходят люди, дети туда-сюда. Кто по делам, кто гуляет. Никакой растительности, никакой живности, ни пяди земли. И надо всем этим многокилометровые купола, отделяющие остатки человеческих жизней от породившей их Земли. Строго говоря, это был один купол-крыша. Просто выглядел он как пена в ванной, вдруг застывшая над гигантскими надземными городами. Только здесь и можно было спастись от почти вечной зимы.

Зима была не везде. На экваторе ещё можно было жить, как в северных широтах в пору нормального климата, когда чётко было понятно, где лето, где зима. Там, на экваторе, были открытые города, без куполов. Но люди там не жили, они там только отдыхали. Это было святое право и обязанность людей: увидеть и почувствовать ласку и тепло настоящего Солнца. Такого далёкого и такого теперь холодного.

Как бы ни были хороши современные города, в которых люди поначалу думали спастись и жить едва ли не вечно, ничего не вышло. Без солнца люди болели и умирали не только от недугов, но и от тоски по нему и его теплу. Ну никак не удавалось превратить человека разумного в человека пещерного и подземного. Маша сама была ярким представителем этой тупиковой ветви человечества, что приспосабливаться отчаянно не хотела. Возможно, поэтому её и отобрали для участия в проекте, хотя с её личной точки зрения, были и более достойные кандидаты. Себе она казалась излишне эмоциональной, порывистой и склонной к рискованным поступкам. А муж говорил, что как раз из таких мечущихся и рефлексирующих товарищей выходят настоящие герои. Поэтому он и отговаривал её от полёта, чтобы она там в порыве геройства не кинулась разжигать Солнце своими бренными костями. А она могла.

Ах, если бы всё было так просто.

Маша чувствовала, что её затягивают мысли о возможной неудаче проекта и решила выйти за купол, чтобы проветриться. Такая возможность была у каждого жителя любого города, только пользовались они ей крайне редко. Пейзажи вокруг были довольно унылые, а погода просто адова. Сейчас было лето, а это значило, снаружи шёл холодный дождь и дул пронзительный ветер. В общем, хорошая погода, даже тёплая. Зимой город накрывали снежные бури, долгие, тяжёлые. Порой казалось, а может, и было на самом деле, что купола скрипят и стонут, сопротивляясь штормовым снежным ветрам. Снег не накрывал купола целиком. С их пенных вершин он попросту скатывался в перемычки между «пузырями», где системы жизнеобеспечения превращали его в воду и подавали в город. Воды было достаточно, спасибо вечной зиме. А без неё города бы страдали от жажды. Огромные территории, накрытые куполами и заасфальтированные от стенки до стенки, естественно, не получали ни капли дождевой или снежной воды. Наземные реки и озёра были осушены, вода сохранена. Под землю ушла львиная доля стройки подкупольных городов. Строго говоря, наверху, под самими куполами остались только 10-этажные жилые дома, вся система здравоохранения и образования, зоны отдыха. Всё остальное: все управление и администрирование, все научные и производственные мощности, общественные заведения и даже тепличные хозяйства ушли под землю. Люди без солнца не смогли, а растения обошлись искусственным освещением. Их не мучила депрессия, их и гидропоника вполне устроила.

Запасённая вода тоже быстро кончилась. Но начались снежные бури. То, что убивало людей, их же и спасало.

Маша свернула на проспекте к ближайшему выходу наружу. Ей было всё равно, на какую часть голой степи, скрытой за стеной дождя, любоваться. Ей просто хотелось дышать. Дышать полной грудью, почувствовать на лице тяжёлые капли дождя, промокнуть и простудиться даже, но от настоящего ветра и дождя. Ей нравилось, когда ветер был такой сильный, что трудно было дышать, когда надо было держаться за поручни на длинных балконах снаружи купола, когда ветер приносил запах мокрой земли, каких-то скудных трав и ещё чего-то такого, что было слишком далеко и куда зоркое око службы охраны здоровья и благополучия не пустило бы одинокую мечущуюся будущую героиню.

Она вошла в двери высокого серого здания у самой стены, поднялась по прозрачной лестнице на третий этаж. Вокруг купола простиралась степь. Вдали поблёскивал залив. Можно было полюбоваться ливнем и отсюда. Но Маша хотела дышать. Она физически чувствовала: ей необходимо, жизненно важно ощутить это удар стихии на себе. Как будто сильный порыв ветра или потоки холодного дождя могли привести её в чувства. Как будто сердце её могло остановиться, если в грудь не ударит ледяной и влажный порывистый ветер.

«Точно! Сердце остановится! Мне нужен этот разряд! Нужна молния!»

Она подошла к шлюзу на третьем этаже. Автомат любезно предложил ей тёплый непромокаемый костюм, перчатки и шапку. Напомнил, что в такую погоду оставаться на балконе дольше 20-30 минут не рекомендуется и пожелал приятного отдыха. Маша переоделась, отметилась перед сканером службы охраны здоровья и благополучия. Очередной шлюз на балкон открылся. В лицо ударила долгожданная свобода. Девушка захлебнулась на мгновение холодным и мокрым ветром. Зажмурилась, не дыша, сжала кулаки.

«Вот! Вот только и осталось от настоящей жизни, это мятежное море там вдали, стонущий и ревущий ветер, как будто оплакивающий ливнями всё, что уже потеряно человечеством за сотни лет борьбы за существование. Быть может, он оплакивает нас и наш провал? Что же будет? Что? А если не удастся?»

Она шагнула к краю балкона, вцепилась в перила. Дыхание постепенно восстанавливалось. Свежий воздух кружил голову. Ветер бросал в лицо холодные струи дождя, но Маша прятаться за навесами не хотела. Она хотела ощутить всю мощь, силу и мятежность этой ледяной планеты, прежде чем сгореть в протуберанцах тоже умирающего Солнца.

По щекам потекли слёзы. Что-то часто она стала плакать. Как будто прощалась с Землёй: запомни, запечатли, попробуй, почувствуй – это всё в последний раз.

Воздух был вкусный, живой, но непривычный. Попробуй тут привыкни к тому, что отделено от тебя с самого рождения и до самой смерти стеной, пусть и прозрачной. Машка закрыла глаза и устремилась туда, вдаль, к побережью бушующего ледяного океана. Представила, что брызги дождя – это солёные капли, которые срываются с пенных волн и долетают до неё, стоящей у самой кромки неспокойной чёрной воды. Под ногами она представила тёмные камни, среди которых заворачивалась спиральками вода. Ей казалось, что шторм не просто наступает на берег, а пытается выбраться на сушу, захватывая сантиметр за сантиметром землю мокрыми щупальцами. В своей фантазии она позволила воде подступать всё ближе и ближе к ногам, касаться ботинок, оставляя на них влажные следы. Она протянула руку вперёд, как будто пытаясь коснуться волны. Придуманный пенный гребень перепрыгнул через голову и окатил её водой. А на самом деле в балкон купола ударил ещё один штормовой вал и захлестнул Машку стеной дождя.

Она закрыла лицо рукой и отвернулась. Мокрые щеки на ветру стали стремительно замерзать. Машка вытащила из-за воротника кусок шарфа, вытерла лицо и натянула его почти до носа. Поёжилась, засунула руки в карманы и отошла вглубь балкона.

Уходить не хотелось. Думать тоже. Хотелось пустоты. Машка забилась в самый угол балкона, оперлась спиной о стену и уставилась в пустоту.

– Бик-бик, – услышала она где-то рядом едва слышный сквозь гул ветра звук. – Время выхода заканчивается, – сказал электронный мужской голос. – Начинается отсчёт последних 10 минут.

«Это не мой хранитель, – подумала Машка. – Мне-то как раз ещё минут двадцать можно».

Она снова вышла к парапету. Ей навстречу, кутаясь в большую куртку, приближалась невысокая фигурка.

«Ребёнок!» – осенило Машку.

Ребёнок шёл один, без сопровождающих. Это было странно, но допустимо с 15 лет. Машка подумала, что обычно подростки в этом возрасте перемещаются стайками. Одиночество в современном обществе среди подрастающего поколения практически не встречалось. Все стремились быть частью проекта того или иного, собрать свою команду для нового звездолёта, поискового корабля разведчиков и т.д. и т.п. Единоличные прогулки в шторм за куполом не являлись показателем геройства. Побороть стихию невозможно, а значит геройствовать глупо и опасно.

Машка пошла навстречу. Ребёнок заметил её, остановился и взялся за поручни. Ветер крепчал.

– Привет! Ты почему один здесь в такую погоду? – как можно приветливее прокричала Машка сквозь шторм.

– Да так… Просто хотел увидеть океан, – прокричал в ответ ребёнок.

Это был кареглазый мальчишка, довольно бледный и очень грустный.

– Посмотрел? – с улыбкой ответила Маша.

– Нет, ничего не видно. Дождь, – ответил мальчик.

– Замёрз?

– Угу.

Парнишка закрыл нос варежкой.

– Пойдём греться?

Мальчик согласно закивал.

Они подошли к дверям, те без лишних церемоний открылись и впустили в тёплый шлюз любителей океанского бриза.

Машка подождала пока мальчик снимет мокрые тёплые вещи и приведёт себя в порядок.

Парнишка сложил вещи в ящик-приёмник, пригладил волосы двумя руками и повернулся к девушке.

– Паоло, – сказал он и протянул руку.

– Мария, – ответила она, скрепив знакомство рукопожатием. – Часто гуляешь в одиночку?

– Я в первый раз здесь, – ответил Паоло и опустил глаза.

– Ты приезжий?

– Да. Я несколько дней только здесь живу. Вот осматриваюсь.

– Пойдём, я покажу тебе, где можно погреться, попить горячего чаю и съесть парочку замечательных пирожных с живыми ягодами, – предложила Машка.

– Ого, с живыми ягодами… – удивился Паоло. – Здорово. Никогда не видел живых ягод.

– Вот и посмотришь заодно.

Они вышли на улицу и остановились. Внутри купола было тепло и ничего не напоминало о бушевавшем в нескольких метрах шторме.

– Пешком или на метро? – спросила Машка.

– А можно пешком? Я ещё не успел посмотреть город.

– Конечно. Я просто думала, вдруг тебе интересно будет посмотреть подземную его часть.

– Не очень, – ответил как-то странно Паоло и снова опустил глаза.

Какая-то взрослая затаённая грусть в этом мальчике тревожила Машку. Но задавать вопрос в лоб она не решалась. Ну не на первых же минутах знакомства, в конце концов. Мало ли чем может быть опечален юный гость Северного предела.

Она и сама сейчас не в самой лучшей форме и не очень обрадовалась бы бесцеремонному вторжению в свой внутренний неспокойный мир.

– Никто не хватится тебя, если мы вдруг загуляем надолго? – спросила Машка немного погодя.