Читать онлайн Ночные птицы бесплатно

Дорогая Матильда!

Да, это платье старое, вернее, я бы назвала его винтажным. И оно превосходно тебе подойдет. К тому же я заново зачаровала его, чтобы цветы-бижу распустились, как это произошло в тот день, когда я была на твоем месте, а передо мной расстилался мир во всем его блеске. Пусть оно станет медом, который привлечет только достойных. И крепкой броней от остальных.

Летай осторожней.

С глубочайшей любовью, бабушка

– Записка от леди Фрей Динатрис внучке

Глава 1

Драгоценности, звезды и море

У Матильды тысяча слоев секретов. Некоторые лежат у самой поверхности и видны любому, кто знает, как их прочесть. Другие вплетены в утонченный язык, на котором могут говорить лишь немногие девушки. У третьих есть крылья, и они порхают в теле Матильды.

Ее губы расплываются в улыбке под маской.

Когда Матильда спускается по лестнице в бальный зал, все оборачиваются в ее сторону. Именно поэтому она заставила семью прождать больше часа, прежде чем отправиться на званый вечер к Лете, который открывает сезон. По мнению Матильды, только эффектные появления достойны того, чтобы тратить на них время. Особенно в летний сезон, когда Симта наполняется людьми, которые съезжаются со всей Эвдеанской республики, чтобы заключить выгодный брак, сделку или испытать удачу в городе морских приливов.

Зал заполнен изысканно одетыми людьми, которые разговаривают и покачиваются в такт музыке, исполняемой струнным квартетом. Очевидно, что многие из присутствующих побывали у лучших портных-трикстеров Симты, которые превзошли самих себя, создавая наряды для этого вечера. Жемчуг, украшающий вырез одной девушки, распускается цветами. Вечерний фрак парня искрится от каждого прикосновения. Маски окутываются дымкой, лацканы расцветают, перчатки светятся. Матильда может с уверенностью сказать, что внутри кармашков для часов и в полых тростях спрятаны алхимические зелья. И Лета явно добавила что-то в свечи, которые горят лазурным, изумрудным и черным – цветами ее дома.

Находясь в этом зале, сложно представить, что магия официально запрещена. В кругах, где вращается Матильда, на подобные законы едва ли обращают внимание.

Ее брат Самсон с интересом поглядывает на хорошенькую Эйсу, которая живет в их доме, но та в изумлении рассматривает зал. Бросив взгляд на сопровождавшую их леди-мать и убедившись, что она не смотрит, Самсон берет два бокала у проходящего мимо официанта и протягивает один Эйсе. Та качает головой – новенькая Ночная птица, похоже, слишком нервничает, и это мешает ей насладиться званым вечером в одном из Великих Домов. Придется Матильде над этим поработать.

– Жаль, что ты не надела наряд, который я приготовила для тебя, Матильда, – говорит мать.

Платье с пышными юбками и узким лифом, как у Эйсы. В нем Матильда выглядела бы как подарок, который завернули для кого-то.

– Правда? – удивляется Матильда и кружится, чтобы продемонстрировать наряд. – А я довольна своим выбором.

На ней облегающее винно-красное платье из бархата, расшитое темными цветами-бижу, длинный подол скреплен золотистой застежкой на бедре. Матильде нравится, как оно подчеркивает ее фигуру, при этом оставляя простор для фантазии. Это платье принадлежало ее бабушке, когда та была Ночной птицей. Прежде чем достаться Матильде, его перешили, чтобы оно выглядело современней. Возможно, поэтому леди-мать не в восторге – она считает, что бабушка должна была передать платье ей, вместе с даром Ночных птиц.

В большинстве Великих Домов магия наследуется по женской линии, но порой она проявляется через поколение. И, кажется, мать никогда не смирится с этим.

– Да и разрез у него такой… – Она поджимает губы.

– Восхитительный? – с улыбкой уточняет Матильда.

– Я бы сказала, рискованный.

На лице бабушки расплывается улыбка, которой Матильда пытается научиться, тратя по нескольку часов перед зеркалом, но у нее все еще не получается.

– Хорошее платье не бывает рискованным, – говорит бабушка. – Лишь немного дерзким.

Мать крепче сжимает губы.

Матильда проводит пальцем, затянутым в перчатку, по лепестку. Цветы-бижу слегка приоткрываются и закрываются при каждом движении, словно отправляя воздушные поцелуи. Бабушка давно пытается вырастить их в саду, но это сложно сделать за пределами болот Каллистана. Хотя прошлым летом один все-таки зацвел, маня прикоснуться к его почти черным лепесткам. Неудивительно, что Матильда поддалась искушению. Но бабушка поймала ее за руку, прежде чем она коснулась цветка. «Красота этого сокровища обманчива, – сказала она. – Своей мнимой хрупкостью цветок-бижу подманивает добычу, и как только та приблизится…» Бабушка уронила ленту, и на глазах у Матильды цветок начал поглощать ее, шипя, пока лента не превратилась в пепел.

Матильда часто думает об этом – о цветке с секретом. Яде, скрытом в чем-то прекрасном.

– Давайте сядем за столик, – говорит мать. – Нужно оценить перспективы сезона.

Она имеет в виду потенциальных женихов. Зануд, которые заполнят своими именами танцевальные карточки Матильды и Эйсы, пытаясь предложить им выгодный брак.

– Серьезно? – спрашивает Матильда. – Мы же только приехали.

– Ты так и не определилась с женихом за несколько сезонов, – чуть понизив голос, возражает мать. – Об этом уже начали говорить.

Матильда закатывает глаза:

– Я не какой-то кусок мяса на рынке. И не начну вонять, если меня оставить на солнце.

Она не понимает, почему леди-мать так беспокоится из-за этого – большинство парней Великих Домов не раздумывая возьмут в жены Ночную птицу. Они приходят к Мадам Лете, чтобы договориться о браке. И, судя по рассказам, которые слышала Матильда, их не очень интересует, с кем именно их обручат. Все они из Великих Домов, отборные бриллианты. Но выбирать из маленькой шкатулки с драгоценностями не слишком интересно.

Едва Матильда собирается взять Эйсу под руку, ее опережает леди-мать. Эйса напоминает рыбу, пойманную на крючок. Матильде кажется, что мать склоняет Самсона ухаживать за Эйсой, хотя он и не нуждается в поощрении. Девушка красива, с золотисто-рыжими волосами, пышными формами и зелеными глазами. И хотя за нее не дадут денег, то, что она Ночная птица, заменит любое приданое.

Матильде интересно, замечает ли Эйса, как леди-мать плетет интриги. Но с момента приезда с Иллишских островов Эйса сильно тоскует и, кажется, ничего вокруг не видит.

– Пожалуй, пройдусь по залу, – говорит Матильда. – Проведу небольшую разведку.

Мать хмурится:

– Последнее, что нам нужно, – это скандал.

Матильда теребит шелковую перчатку:

– Я и не думала об этом.

– Ты никогда не думаешь, – фыркает леди-мать.

Самсон в янтарной маске закрывает глаза, словно это поможет отгородиться от назревающего спора.

– Прекратите, дамы. Вам обязательно спорить?

Самсона не станут отчитывать за платье или заставлять танцевать с потным лордом, страдающим неправильным прикусом. Злость обжигает язык Матильды.

– Не переживай, – говорит она. – Не думаю, что нарушу правила, если пройду к столику с закусками.

Мать открывает рот, чтобы возразить, но вмешивается бабушка:

– Оура, это первый вечер Матильды в этом сезоне. Позволь ей насладиться.

Матильда смотрит на леди-мать, которая делает вид, будто обдумывает слова бабушки. Хотя вовсе не она глава дома Динатрис.

– Хорошо, – наконец, соглашается она. – Но не задерживайся, Матильда. И никаких коктейлей. Я серьезно.

Она устремляется к столику, таща за собой Эйсу. В волосах девушки мерцают отблески свечей, когда она оборачивается к Матильде, и на ее лице ясно читается «не бросай меня». Матильда спасет ее от матери… но чуть позже. Самсон берет с подноса бокал с фирменным коктейлем Леты, шутливо салютует им Матильде, а затем следует за дамами.

Бабушка в серо-голубой, поблескивающей маске поворачивается к ней:

– Не обращай внимания на мать. Ты же знаешь, как она переживает.

Матильда поправляет маску:

– Я и забыла, что она сказала.

Конечно, это ложь. Слова, сказанные в тот день, продолжают крутиться в голове: «Ты не сможешь вечно летать на свободе. В конце концов тебе придется остановиться и свить гнездо». Но Матильде вовсе не хочется вить гнездо с тем, кто выберет ее только из-за магии. Она собирается сама определить свое будущее.

– И все же она права, – продолжает бабушка. – Тебе придется сделать выбор.

Ночные птицы должны выйти замуж, чтобы передать дар следующему поколению женщин Великих Домов. Это нерушимое правило. И от мысли об этом у Матильды сжимается сердце. Бабушка поправляет на груди Матильды бутоньерку из лилий, лепестки которых напоминают крылья – цветочный символ их дома, – и загадочно улыбается.

– Знаешь, в этом платье я пережила не одно приключение. И многие решили, что девушка, носящая его, мягкая и податливая.

Губы Матильды вздрагивают в улыбке.

– Хочешь сказать, что ты в нем проказничала?

– Возможно. – Бабушка стучит двумя пальцами по тыльной стороне ладони. – Летай осторожней, моя дорогая.

Матильда улыбается, услышав пароль Ночных птиц:

– Я постараюсь.

Она прогуливается по залу, замечая, кто из присутствующих ей знаком, а с кем следовало бы познакомиться. Матильде нравятся секреты и загадки, поэтому она наслаждается летними балами-маскарадами, которые устраивают Великие Дома. Прячась за масками, люди ведут себя смелее. Рискуют богатствами и сердцами. Тех, кто приехал в Симту, легко определить: они поражены магией, которая здесь выставляется напоказ, и их глаза сияют, как крылья новорожденного мотылька-пламеницы. Симта может похвастаться лучшими в Республике портными-трикстерами и алхимиками. Те, у кого есть деньги и связи, знают, где достать запрещенные смеси. Порошки и зелья, которые умелые руки изготовляют из трав и земли, создают восхитительные иллюзии. Но никакая алхимия не сравнится с редкой, дикой магией, которая струится по ее венам. И Матильде нравится оставаться тайной, сияющей у всех на виду.

Она делает глубокий вдох. Воздух наполнен ароматами цветов и шампанского. Начало сезона. И если это лето станет для нее последним в роли Ночной птицы, она насладится им сполна.

Матильда тянется за бокалом с коктейлем Леты «Сильва – мечтатель». Добавленная в него магия придает ему привкус ностальгии: любимое лакомство детства, залитое солнцем поле, украденный поцелуй. Но когда коктейль обволакивает язык, на Матильду накатывают мысли о будущем. Всего через несколько часов она станет для кого-то Щеглом.

Чьим цветком-бижу я буду сегодня?

Сейер медленно идет по краю бального зала. Она привыкла наблюдать за другими, а не быть на виду. И все же ей кажется, что половина собравшихся в огромном зале пялится на нее. Она бросает дерзкие взгляды в ответ, борясь с желанием продемонстрировать оскал.

Бальный зал Леты напоминает Сейер Симту в миниатюре: серия кругов, которые к центру становятся все красивее и богаче. Слуги, телохранители и дворецкие стоят у стен, не участвуя в происходящем. Это окраины. Несколько шагов в зал – и оказываешься среди людей, которые изо всех сил стараются сделать вид, что находятся здесь по праву. Это бедные районы. А еще несколько шагов – и попадаешь в окружение Великих Домов, образующих блистательный центр. Ее мать была одной из этих людей, сияющих, как мотыльки-пламеницы, которые наполняют фонари в Районе Садов. Правда, это было до того, как она оступилась и оказалась в темноте.

Предполагается, что Сейер будет общаться с собравшимися, но блеск и пустые разговоры вызывают у нее головную боль. Окажись здесь нелегальный торговец магией, он бы заработал себе на флот торговых судов. Гости сверкают от избытка магии, как драгоценные камни, – символ их статуса. Только самое лучшее для молодых лордов и леди Симты.

Когда какой-то мужчина пытается заглянуть ей под платье, Сейер едва удается побороть искушение стянуть у него что-нибудь из кармана. Только ради практики. С тех пор как она покинула квартал Грифона, ей ни разу не удалось применить свои навыки. Да и необходимости в этом не было. Лета, ее опекунша, ни в чем ей не отказывала. И всем рассказывала, что ее новая ершистая подопечная – дальняя родственница, которая прежде не жила в больших городах. Похоже, никто и не догадывался, что она дочь опозоренной Нади Сант-Хельд.

В отличие от матери Сейер выросла среди каналов Грифона. Они жили над лавкой торговца серебром, в четырех комнатах, где пахло полировкой для металла и пропахшими дымом обносками, которые им присылали друзья, хотя и никогда не приходили их навестить. Еще несколько месяцев назад Сейер с трудом представляла себе квартал Пегаса, который находился за сетью каналов. Он казался ей другим миром из-за тоскливых историй матери, которые всегда начинались со слов «ах, если бы». Ах, если бы она подождала, пока Вилло Регинс сделает предложение, а не поддалась его желанию получить любимую Ночную птицу. Ах, если бы он пришел в себя и заявил, что они принадлежат ему.

Магия Сейер проявилась поздно: всего шесть месяцев назад. И мать захотела показать ее Мадам, но Сейер отказалась. Но потом мама начала кашлять так, что платки окрашивались кровью, а ее «ах, если бы» зазвучали невнятно и тревожно.

Ах, если бы ты присоединилась к Ночным птицам, ты бы могла вернуть нас в свет.

Сейер не собиралась вступать в круг, которому когда-то принадлежала мать, но пообещала сделать это в надежде, что это поможет той выздороветь. Однако этого не произошло. Мать умерла, а Сейер осталась одна. Она продолжала сомневаться, становиться ли Ночной птицей. Но что еще ей оставалось? Считать каждую монету, продавая кофе? Или вступить в банду? Или обратиться к отказавшемуся от нее отцу? Последнее представлялось ей невозможным. Так она и оказалась здесь, в сердце общества, к которому стремилась вернуться мать. Вот только Сейер страшно желает разнести его в пух и прах.

Она останавливается рядом со столом для закусок, на котором служанка расставляет кофейный сервиз. Аромат возвращает ее в те дни, когда она, несмотря на протесты мамы, работала в «Двух светляках». Ведь им надо было на что-то жить. Ей нравился запах кофе, чистых скатертей и гул, доносящийся от столиков, где студенты обсуждали политику и звезды. Но больше всего ей нравились оборванцы и карманники, которые околачивались рядом с кофейней. Они-то и научили ее, как выживать: как смешиваться с толпой, обращаться с ножом и незаметно вытаскивать деньги из карманов очарованных твоей улыбкой прохожих.

Один гость протискивается мимо горничной, отчего стопка тарелок, которую она удерживает в руках, начинает покачиваться. Парень не стесняясь пользуется тем, что она пытается не уронить тарелки, и придвигается ближе. Сейер не видит его рук, но все понятно по лицу отчаянно краснеющей девушки. Горничная не станет жаловаться, ведь парень – молодой лорд. Сейер морщится. В Симте страдают не те, кто этого заслуживает.

– Ей не нужна твоя помощь. Оставь девушку, – вмешивается Сейер.

Парень обиженно фыркает, но не споря отходит от столика.

– Ох, – вздыхает горничная. – Спасибо, мисс.

Она приседает в реверансе. Но ее благодарность злит Сейер.

– Тебе помочь расставить тарелки? – спрашивает она.

Глаза девушки расширяются от удивления.

– Это работа не для леди.

То же говорила и мать, когда Сейер устроилась на работу в «Два светляка».

Слова, которые она больше не услышит от нее.

Сейер с трудом сглатывает ком в горле. Впрочем, хорошо, что горничная ей отказала. Вряд ли бы ей удалось наклониться в этом платье. Оно сшито по последней моде, с заниженной талией, плотно облегая до середины бедра. По спине спускается, сверкая множеством маленьких бусин, тонкий шлейф, в который портной-трикстер вплел магию, чтобы он напоминал звездное небо.

«Улыбнись, девочка моя, – сказала Лета, вручая его Сейер. – Ты звезда, созданная исполнять желания. И каждый хочет заполучить тебя, скрыв от остальных твое яркое сияние».

После званого вечера она станет Куропаткой – это кодовое имя Лета выбрала для нее из-за того, что птицы этого семейства умеют сливаться с окружающей средой. А магия Сейер дарует возможность стать невидимой. Она не хочет такой судьбы, но не может нарушить данное маме обещание.

По крайней мере, это лето ей придется провести здесь. Лета поклялась, что ей достанется все, что заработает Куропатка. А за пару месяцев эта сумма превысит то, что она бы заработала в «Двух светляках» за десять лет. Так что Сейер больше не будет нуждаться в чьей-то помощи или необходимости посещать подобные вечера.

Сейер натыкается взглядом на Матильду, которая стоит на другом конце зала, маня ее пальцем. Матильде хочется, чтобы они втроем были как стайка птенцов, которые делятся друг с другом нарядами, секретами и мечтами. «Ночные Птицы – как сестры, – однажды сказала Сейер мать. – Они единственные, кто по-настоящему знает тебя». Но где были Ночные птицы, когда мама нуждалась в них? Наверное, смеялись, сидя за столом на каком-нибудь сверкающем вечере, подобном этому.

Сейер пришла сюда не ради сестер. А чтобы обчистить карманы этих завсегдатаев вечеринок, как они того и заслуживают. Ведь она не из тех звезд, что созданы исполнять желания. Она звезда, которая сжигает.

Дедушка Эйсы говорил, что в ней течет кровь шелдар. Это древняя история, рассказывающая о временах, когда продуваемые всеми ветрами Иллишские острова заполняли не только рыболовные сети и ржавые сундуки, но и сильная, звенящая магия. Которая однажды может вернуться. «Только женщины становились шелдар, – говорил дедушка, нанизывая на прутик дневной улов, чтобы приготовить рыбу на костре. – Считалось, что в них живет Неистощимый источник. Эти ведьмы были бесстрашны и свирепы, как море».

«А еще они стреляли в своих врагов волшебными стрелами, – добавляла бабушка таким тоном, что становилось понятно: она считала рассказы деда пустыми фантазиями. – И ездили верхом на медведях с оленьими рогами».

«Им не нужно было на ком-то ездить, – возражал дед, – ведь у них были крылья».

Эйсе нравились их замысловато собранные волосы, в которые вплетались кости и морское стекло. А еще ей безумно хотелось стать такой же бесстрашной.

«Помни, девочка моя, – говорил дедушка, когда погибал урожай или наступал день выплаты аренды, – в тебе поет кровь шелдар. Прислушайся к этой песне – и она придаст тебе смелости».

Иногда, когда Эйса стояла на пляже, погрузив ноги в темно-синий песок, ей казалось, что она слышит эту песню внутри себя – более пронзительную, чем желание, более сильную, чем страх. Но Эйса не шелдар. Она обычная девушка.

Дедушка умер прошлой зимой, и больше никто не рассказывал ей истории. Ее отец считает их нечестивыми байками. Он воздерживается от использования магии и регулярно ходит в церковь. А Церковь Эшамэйна – Тех, кто пьет из источника, – проповедует, что магия священна и не создана для рук смертных. Определенно не для женских. Однажды они уже отравили Неистощимый источник, из которого течет магия. Вот почему отцы церкви много веков назад охотились на шелдар. И считают, что полностью избавили мир от девушек, в крови которых течет магия. Но вот одна из них, стоит здесь, стараясь держать себя в руках.

Эйса прислоняется к стене рядом с раскидистым папоротником, радуясь, что смогла ускользнуть от стола Динатрисов и давящего внимания Оуры. Ей до сих пор не верится, что ее мама дружила с матерью Матильды, что они вместе выросли в Симте. Слушая рассказы мамы, она не представляла, насколько это большой город. Город, переполненный людьми, которые говорили на неизвестных Эйсе языках, сплетая их в одном разговоре, так что она с трудом что-то понимала. Даже спустя месяц, проведенный у Динатрисов, она чувствовала себя здесь чужой. Особенно в этом бальном зале. Мраморный пол кремового цвета с красноватыми прожилками совсем не похож на земляной в доме ее семьи. Земля втерлась в ее ступни и не отмывается, сколько бы она ни пыталась.

Воздушное платье зеленовато-голубого цвета, напоминающего ледяной мох, который растет среди скал в Иллане, пенится вокруг ее ног. Оно скромнее, чем у большинства, но Эйса все равно чувствует себя выставленной напоказ. Стены зала увешаны зеркалами, но она так и не заставила себя посмотреть в них.

Ей нужно найти кого-нибудь из Ночных птиц. Возможно, рядом с ними первый званый вечер будет не таким ужасным. Конечно, Эйса еще мало их знает – сияющую и нетерпеливую Матильду и резкую, скрытную Сейер. И все же они родились в Симте. И не понимают, что значит быть чужаком, который постоянно вздыхает из-за тоски по дому. Эйса скучает по семье, по суровым утесам, по грохоту океана. Единственное ее желание – вернуться домой.

«Сейчас ты здесь, – сказала Матильда несколько дней назад, когда красила Эйсе ногти в бледно-голубой цвет. – Больше никаких грязных полов и рыбных пирогов. Так почему бы тебе не насладиться этим?»

Но как Эйса может, зная, что внутри ее? Что скоро ей придется это освободить?

Она навсегда запомнит ту ночь, когда Лета пришла к ним в дом. Отец уехал в Кагган-Уэй в поисках работы. Осенняя рыбалка прошла неудачно, так что они питались лепешками и быстро скисающим молоком. До прихода Леты Эйса не замечала, насколько похудела мама, отчего одежда обвисла на ней, как плохо затянутые паруса в безветренную погоду. Еды едва хватало, чтобы утолить голод.

В первые минуты Эйса решила, что Лета – одна из старых маминых подруг, которая пришла навестить ее. Но почему тогда мама заламывает руки и бросает взгляды на дверь?

А потом оказалось, что это сделка: у Эйсы появится роскошная комната и еда, а затем она вступит в выгодный брак с лордом из Великого Дома. А о ее семье позаботятся и обеспечат деньгами.

«Она будет в безопасности?» – спросила мама у Леты.

«О ней никто не узнает. Всем девушкам, находящимся на моем попечении, ничего не угрожает».

«Как она будет передавать свою магию?»

«Через прикосновение. Легкий поцелуй».

Чуть позже, когда Эйса поинтересовалась у мамы – узнает ли об этом папа, та ответила, что нет. Она собиралась рассказать ему, что ее старая подруга из Симты предложила позаботиться об их дочери. И он ей, конечно, поверит.

А когда Эйса спросила, действительно ли ей надо уезжать, мама сказала, что сделала это, чтобы обеспечить ей лучшую жизнь.

«Тебе это необходимо, дорогая. Нам всем необходимо. Мы обе знаем, что ты не можешь оставаться здесь».

Эйса до сих пор не понимала, сама ли решила уехать, или мама продала ее. Хотя это не так важно, если ее семье больше не придется бороться за жизнь.

Вокруг танцуют гости: пожилая пара, несколько девушек, двое молодых людей. У нее режет глаза от ярких нарядов, которые колышутся от призрачного ветра. Она никогда не видела, чтобы магией пользовались так бессмысленно. Отец Тос, проповедующий в церкви недалеко от ее дома, яро выступал против подобного использования магии, утверждая, что моральный долг каждого – воздержаться от этого.

Чувство вины опаляет Эйсу. Что бы он сказал о ее магии? Скорее всего, то же, что говорит о пороках и алом мхе, растущем на пустошах. Подобное должно быть вырвано с корнем, прежде чем распространится дальше.

О, она пыталась. После случившегося с Энис Дейл Эйса молилась Эшамэйну, чтобы тот забрал у нее магию. Заплела в волосы множество кусочков морского стекла, на каждом загадывая одно и то же желание.

Перед ней останавливается мужчина, загораживая танцующих. У него бронзово-оливковая кожа, как у большинства жителей Симты, и выразительная внешность: он крупный, красный и блестящий. Лацканы его пиджака украшают липкие на вид цветы.

– Хорошего сезона, юная леди.

– И-и вам, – заикаясь, произносит Эйса.

Она правильно это произнесла? Ее симтанский довольно плох, когда она нервничает.

Его маска сияет медью на фоне раскрасневшихся щек.

– Как проходит твой вечер?

– Благоприятно, благодарю вас, – выпаливает Эйса фразу, которую выучила на уроках этикета у Оуры.

Его губы, блестя от жирного мяса, которое лежит на его тарелке, растягиваются в улыбке. К столику с закусками, стоящему неподалеку, почти никто не подходит. Какое расточительство.

– У вас иллишский акцент, не так ли? – спрашивает он. – Такой очаровательный. Вы из тех мест?

Эйса вздыхает, радуясь возможности поговорить о чем-то, что ей знакомо.

– Из Адан-Уэй. На окраине Файри.

– Ах, ну конечно.

Мужчина принимается рассказывать о загородном доме его бабушки с очаровательными каминами и рыжеволосой горничной, если она правильно его поняла. Во время его монолога Эйса размышляет, появится ли он позже у дверей дома Ночных птиц, чтобы купить поцелуй? Прося о том, что кажется кощунственным отдавать?

Пожирая голодным взглядом, мужчина берет ее за руку.

– Потанцуй со мной.

Эйса хочет отступить, но ее словно заморозили.

– На самом деле я… предпочла бы остаться здесь.

Но, кажется, он ее не слышит.

– Ну же, пойдем. Ты слишком прекрасна, чтобы простаивать вечер у стены. Позволь гостям насладиться твоей красотой.

Она сглатывает. Матильда говорит, что красота – ее преимущество, но Эйса чувствует себя мишенью. Словно в красоте кроется опасность.

Кто-то вырывает ее руку из хватки мужчины, блестящего от пота. Эйса выдыхает.

– Дорогая, – говорит Матильда, – куда ты пропала? Мне отчаянно требуется твоя помощь.

Мужчина выпячивает грудь, демонстрируя, насколько оскорблен этим вмешательством.

– Молодой лорд Брендл, – говорит Матильда. – Это вы?

Он раскатисто смеется.

– Даже маска не сделала бы меня похожим на сына, дорогая леди Динатрис.

Она похлопывает его по руке.

– Зато придает молодости, милорд! Клянусь вам. Вы меня одурачили.

Матильда очень красива. У нее каштановые волосы и сверкающие янтарные глаза. А так как это ее мир, то кажется, что она ничего не боится.

Мужчина бросает взгляд на Эйсу.

– И что у вас за дела с этой ослепительной красавицей?

– Ох, довольно скандальные, – с лукавой улыбкой отвечает Матильда. – И они не для ваших невинных ушей.

Он недовольно ворчит, но Матильда уже берет Эйсу под руку. При соприкосновении их рук что-то проскальзывает между ними. Так происходит всегда, когда они касаются друг друга: зов и ответ на неизвестном языке. Эйса считает, что это говорит магия. И ей хочется одновременно и прижаться к девушке, и отстраниться.

– Этот мужчина отвратителен. – Матильда морщит нос. – И больше похож на хорька, чем на лорда.

Эйса не может ответить. Ее дыхание словно вода, которая ушла с отливом и не возвращается обратно. Зал кружится у нее перед глазами, а огни свечей напоминают духов в тумане.

– Воздух создан для дыхания, дорогая. – Матильда протягивает ей стакан с напитком. – Так что вдохни поглубже. И выпей это.

Матильда не из тех, кто спокойно принимает отказ, поэтому Эйса послушно пьет коктейль. У него вкус океанских брызг и пирогов, которые мама обычно пекла по воскресеньям после сбора урожая. К горлу подступает ком, и ей приходится постараться, чтобы не разрыдаться.

– Перестань нервничать, – шепчет Матильда. – В этом зале нет ничего, чего стоит бояться.

Вот только здесь собралась стая акул, а она лишь пескарь. Эйсе кажется, что они проглотят ее, не успеет сезон закончиться.

Матильда вздыхает. Если Эйса хочет чего-то добиться, ей нужно научиться разбираться с развратными пронырами вроде Брендла. Но проблема в том, что она ужасная лгунья. Матильда пыталась научить ее искусству обмана, но Эйса всего боится, а на ее бледной, как у всех жителей Иллиша, коже сразу проступает румянец.

– Ты ведь знаешь, что это званый вечер, ведь так? – уточняет Матильда. – И сюда приходят, чтобы повеселиться.

– Знаю. Но у меня такое чувство…

– Какое?

Эйса прикусывает губу:

– Будто произойдет что-то плохое.

Хорошо, что Тенни Мэйлон не выбрал тогда Соловья. На взгляд Матильды, девушка еще не готова принимать клиентов. Но в первый вечер сезона всегда повышенный спрос. Она заправляет выбившуюся прядь за ухо Эйсы.

– Нас хорошо охраняют. Тебе не о чем беспокоиться.

Но эти слова не убеждают Эйсу.

– Мне только хотелось бы…

Она замолкает, и Матильда обводит взглядом толпу. Ее нужно чем-то отвлечь.

– Давай немного пройдемся.

Пока они обходят зал, Матильда рассказывает Эйсе про гостей, которых узнаёт. Но не уточняет, кто из них покупал магию Щегла и что планировал с ней сделать. Как-то один лорд выдал себя за конкурента по бизнесу, чтобы дискредитировать его перед партнерами. А девушка приняла облик моряка, чтобы пробраться тайком на военный корабль. Матильде неизвестно, что некоторые делают с ее даром, да и, по правде говоря, ей не очень интересно, но как, должно быть, волнующе оказаться кем-то другим.

Но ей этого никогда не узнать. Ночные птицы могут только дарить свою магию, хотя в семейных преданиях упоминается, что женщины в ее роду могли и сами использовать ее. В детстве Матильде рассказывали на ночь сказки о деяниях, которые совершали наделенные магией девушки, которых звали Огненными птицами. Их считали богинями, и они могли заставить воду морей расступиться и сдвинуть горы. Захватывающие сказки, настолько удивительные, что вряд ли описывают правду.

Мимо них проходит госпожа Великого Дома, за которой тянется шлейф магического дыма.

– Столько магии, – шепчет Эйса. – Неужели всем наплевать на закон?

Она говорит о законе, который поддерживают воздерживающиеся от использования магии и отцы церкви, обожающие читать проповеди о том, что магия – это нечто неприкосновенное.

– На званый вечер к Лете просто так не попасть, – говорит Матильда. – Здесь нет ни воздерживающихся, ни смотрителей.

За монеты многие из них делают вид, будто не знают о подобных вечерах. Да и вряд ли кто-то осмелится вламываться к лорду Великого Дома.

– И ты их не боишься? – спрашивает Эйса.

Матильда поворачивается, отчего цветы-бижу на ее платье закрываются.

– О, перестань. Если бы смотритель увидел меня в этом платье, то максимум пожурил бы.

– Нет, я про… другое.

Про их магию? Матильда улыбается:

– Конечно, нет, дорогая. Если верить церкви, таких девушек, как мы, не существует.

Закон о запрете магии скука смертная, к тому же Матильде всегда казалось, что он к ним не относится. Да и в том, чтоб нарушить правила, есть что-то волнительное. Она слегка постукивает ногой.

– Куда подевалась Сейер?

– Уже соскучилась?

Матильда с Эйсой вздрагивают от неожиданности.

– Ломаные медяки, Сейер, – ругается Матильда. – Сколько раз я говорила тебе, что нельзя подкрадываться к людям?

– Я не виновата, что тебя так легко напугать, – отвечает Сейер, широко улыбаясь.

Ее золотистые глаза сияют за маской цвета полуночи, а почти черные, коротко подстриженные волосы уложены красивыми волнами. Ее высокой, худощавой фигуре прекрасно соответствует платье, сшитое по последней моде. Но даже увидев ее в этом изысканном наряде, любой поймет, что она выросла не в Пегасе. Ведь она двигается как подкрадывающаяся к добыче голодная кошка.

– И чем же ты занималась все это время? – спрашивает Матильда. – Обчищала карманы гостей?

Сейер не реагирует на колкости:

– Только те, что были открытыми.

Лета так и не сказала Матильде, откуда Сейер. Но мать заметила, что у девушки такие же золотистые глаза, как у Нади Сант-Хельд. Которая, судя по слухам, лишилась статуса Ночной птицы из-за несчастной любви и рожденного вне брака ребенка. Матильда согласилась бы станцевать с лордом Брендлом, чтобы узнать эту тайну, но Сейер хранит молчание надежнее, чем устрицы Дальнеземья свои жемчужины.

Матильда прижимает обеих девушек к себе:

– А давайте поиграем.

Сейер стонет:

– Только не это.

Матильда подавляет разочарованный вздох. Она скучает по Ночным птицам: Петре, Сив и Октавии. Скучает по сплетням и секретам, которыми они обменивались, тайком попивая вино. Званые вечера, проведенные с ними, казались яркими и наполненными надеждой. Но Петра не выходила в свет с прошлой зимы, с тех пор как вышла замуж. А Сив и Октавия вступили в семейную жизнь на пару месяцев раньше ее. Магия Ночных птиц тускнеет лет через десять, порой двадцать, вот почему девушки вступают в брак после первого сезона. Чтобы сохранить свой дар для будущего мужа. Матильда оставалась единственной Ночной птицей, пока несколько месяцев назад не появилась Сейер, а потом и Эйса. Но иногда она предпочла бы проводить время в одиночестве, чем с ними.

– Каждая из нас расскажет по секрету, – продолжает Матильда. – А остальные должны догадаться – правда это или нет.

– Хорошо, – кивает Сейер, отчего блестки на ее маске сверкают. – У меня под платьем нож.

Матильда выгибает бровь:

– Боюсь, что это правда. Но где, тьма тебя подери, ты его прячешь?

– Мы раскрываем всего один секрет. Теперь твоя очередь.

Матильда кривит губы… Что ж, почему бы не повеселиться?

– Я влюбилась в ученика алхимика, и мы подумываем, как сбежать.

– Ложь, – тут же заявляет Сейер. – Ты слишком любишь светскую жизнь. Тебе и в голову не придет выбраться из позолоченной клетки.

Матильда напрягается, но быстро напоминает себе, что все грани характера Сейер острые как бритва. И она умеет легко вызывать у Матильды чувство подавленности и стыда.

– Мы не в клетке, дорогая. Это клуб… к которому, как мне кажется, ты и сама хочешь принадлежать.

– У девушек из «Пурпурного пони» тоже свой клуб, – сверкнув глазами, отвечает Сейер. – Но что-то никто не выстраивается в очередь, чтобы вступить в него.

– Не ссорьтесь, – встревает Эйса. – Или хотя бы не здесь.

Но Матильда не обращает внимания на ее слова:

– Тебе обязательно так говорить?

– Как так?

– Словно то, чем мы занимаемся, – это проституция.

– А разве нет?

Матильду опаляет злость.

– Неудивительно, что ты так думаешь, если вспомнить кто твоя мать.

Эйса ахает. В глазах Сейер мелькают эмоции, но так быстро, что их не распознать. А потом девушка разворачивается и уходит, не сказав ни слова.

– Матильда, – нараспев произносит Эйса. – Это было жестоко.

Матильда нервно теребит перчатку:

– Думаешь?

– Ее мать умерла несколько месяцев назад.

Щеки Матильды вспыхивают румянцем.

– Проклятие, но она же первая начала.

– Неважно, – отвечает Эйса, провожая взглядом Ночную птицу. – Ты обидела Сейер.

Откуда ей знать? Неужели они общаются втайне от Матильды?

«Люби своих сестер», – говорила бабушка всякий раз, когда они с Петрой ссорились, или Сив завидовала, или Октавия бросалась туфлями. Но эти две осторожные и робкие девушки не понимают, что значит быть Ночной птицей. И, похоже, не хотят узнать Матильду получше.

Она поворачивается к залу, чтобы отвлечься от грустных мыслей, и видит Самсона, который идет к ним, таща за собой друга. Тенериф Мэйлон. Матильда узнаёт его, несмотря на яркую маску. Они выросли в одном обществе и играли вместе в гостиных, пока их матери во время бранча обсуждали, какой из вечеров посетить. Но она узнала его не поэтому. А по легкому покалыванию, которое чувствует, когда встречает человека, купившего дар Щегла. В течение недели после передачи магии она может отыскать своих клиентов в любой части Симты. Ее магия сияет в них, словно огонек свечи, который видит только она.

Парни останавливаются перед ними и кланяются. Самсон, улыбаясь, пожирает глазами Эйсу.

– Эйса, не окажешь мне честь и не потанцуешь со мной?

Девушка на мгновение задумывается, а затем кивает. Они идут к центру зала, оставляя Матильду наедине с Тенни. Он тянется к ее руке.

– Леди Динатрис, не согласитесь потанцевать со мной?

Она не переживает, что Тенни узнает в ней Щегла. Люди видят в ней только то, что Матильда хочет им показать.

– Раз вы так вежливо просите.

Его руки обхватывают ее.

– Вы сегодня так прекрасны, Матильда. Хотя вы всегда прекрасны.

– Могу сказать то же о вас.

Тенни выглядит намного лучше, чем неделю назад, когда она его поцеловала. Видимо, уже успел воспользоваться магией Щегла, и успешно. Часть его лица, не скрытая маской, раскраснелась от выпивки и ликования.

– Самсон сказал, что в последнее время вам улыбнулась удача.

Тенни выпячивает грудь:

– Мне удалось провести несколько удачных партий в креллен. Мое мастерство растет. Возможно, даже удастся обыграть вас.

В креллен? Да пожалуйста.

– Мечтать не вредно.

Матильда не сомневается, что именно ее магия помогла ему добиться успеха. Но Тенни с легкостью притворяется, будто достиг всего сам. Он притягивает ее ближе, отчего запах гвоздичного табака и жимолости, приколотой к лацкану его пиджака, ударяет ей в нос.

– Я мечтаю не только об этом, – говорит он.

– А о чем еще?

– Мой лорд-отец считает, что мне пора остепениться, а мне кажется, из вас бы вышла прекрасная жена.

Он говорит это так, словно все уже решено, и от этого в груди Матильды вспыхивает гнев.

– Как самонадеянно.

– Ах, да ладно, – со смехом отзывается Тенни. – Я не такой уж плохой улов.

Конечно, его не назовешь самой яркой пламеницей в фонаре, но он красив и из Великого Дома. Так что Тенни не хуже любого другого лорда. Но Матильда не собирается становиться чьим-то украшением. В ее красоте скрыт яд.

– Не уверена, что ты можешь себе позволить меня.

Вряд ли он поймет, что она имела в виду… Определенно не поймет.

– Могу заверить, что способен обеспечить тебе жизнь, к которой ты привыкла.

Бросив взгляд в другой конец зала, Матильда замечает, с каким сияющим лицом за ними наблюдает ее мать. Без сомнений, она уже планирует помолвку. И мечтает увидеть, как Матильда под руку с Тенни шагает навстречу будущему, наполненному зваными вечерами и потаканием чужим желаниям.

Это вызывает в Матильде протест. И в этот раз искра гнева превращается в мерцающее пламя.

Она наклоняется ближе к Тенни.

– Надеюсь, ты сохранил маску.

Тенни недоуменно дотрагивается до лица.

– Разве она не на мне?

– Я не об этой, – мурлычет Матильда. – А о той, что ты получил от птицы с золотистым оперением.

Он открывает рот от изумления. А вот ей бы следовало закрыть свой, но слова рвутся с языка:

– Вряд ли тебе хочется лишиться такого ценного дара. Кто знает, удастся ли когда-нибудь снова обрести подобное богатство.

Музыка стихает, а она посылает ему воздушный поцелуй, напоминая о поцелуе Щегла, а затем разворачивается, чтобы уйти. Но в последний момент замечает, как его глаза распахиваются от узнавания.

Сердце бешено колотится в груди Матильды, пока она идет по залу. Неужели она только что раскрыла свой секрет Тенни Мэйлону? Интересно только, что дернуло ее за язык. Ей лишь хотелось стереть уверенную улыбку с его лица. И это удалось. Но черт побери…

Матильда берет еще один коктейль и делает большой глоток, чтобы успокоиться. Волны музыки окутывают ее. Она знает каждый шаг танцоров, каждый жест. И наблюдая за ними, незаметно успокаивается. Это ее мир, ее правила… Матильда полностью владеет ситуацией. И ничто не может испортить игру, которая знакома ей до мелочей.

Человек никогда не забывает вкуса своего первого алхимического коктейля. Он разливается по языку, словно игристое вино. Но даже ему не сравниться с тем, что испытываешь во время поцелуя с Ночной птицей. Алхимические коктейли – смесь ингредиентов, которые изготавливаются и дистиллируются мастером. А магия Ночных птиц – чистейший спирт, который употребляют неразбавленным. Эффект от алхимических коктейлей слабеет, а девушки – бездонные сосуды, из которых можно продолжать пить. Неудивительно, что за них приходится платить такую большую цену.

– Отрывок из личных записей лорда Эдгара Абраси



Глава 2

Полуночные визиты

Матильда надевает маску Щегла. Она ее истинное лицо и лучшая ложь.

Давно стемнело, а она перебралась в особняк в Районе Садов. Лета время от времени меняет место встреч, чтобы быть уверенной, что Ночных птиц можно найти только через Мадам. Но обстановка в комнатах та же: роскошная мебель, два кресла, маска с перьями.

Трепет предвкушения охватывает Матильду. Кто придет к ней сегодня? Молодой клиент или старый? Мужчина или женщина? Единственное, в чем можно не сомневаться, – это кто-то из Великого Дома. Эксклюзивного высшего круга. А еще, слава Неистощимому источнику, это будет не Тенни. Лета позволяет клиентам встречаться с Ночной птицей только раз или два в год. Она любит повторять, что частое использование магии приводит к зависимости. Другая ее любимая фраза: «Купить можно что угодно, вопрос лишь в цене».

Интересно, как дорого Матильде придется заплатить за воздушный поцелуй, посланный Тенерифу Мэйлону? Званый вечер Леты закончился несколько часов назад, а ее нервы все еще натянуты как струны, не давая успокоиться и выбросить произошедшее из головы. И она не сказала ему напрямую, что является Ночной птицей. К тому же Тенни явно немало выпил и, возможно, не понял… А если и понял, ничего не сможет доказать. Да и вряд ли он расскажет об этом кому-то. Тенни – жалкий щенок, который стремится следовать правилам, установленным задолго до его рождения.

Давным-давно, когда церковь охотилась на ведьм, самые сильные из них спрятались в маленьком портовом городке – Симте. Несколько семей приютили Огненных птиц, спасая от тех, кто стремился их истребить. В знак благодарности женщины стали отдавать свою магию защитникам. Со временем это переросло во что-то вроде закрытого клуба. А Огненных птиц стали называть Ночными птицами, потому что они работали только в темноте. Этакая шутка для посвященных.

Великие Дома оберегают девушек от тех, кто может им навредить. А взамен получают доступ к их магии. Такая система выгодна всем… и Тенни это прекрасно известно. А еще он понимает, что стоит ему проболтаться, как Лета передаст его секреты тому, от кого он бы хотел их скрыть. Его отец – противник магии. Люди, подобные ему, считают кощунственным использовать магию для личной выгоды или удовольствия. Так что вряд ли Тенни станет рисковать. Матильде нечего бояться.

Она опускает взгляд на медальон бабушки, который та носила, когда была Ночной птицей. В свете свечей кажется, будто на ее ладони разлилось жидкое золото. Содержимое медальона – одна из многих тайн, которые ее окружают. Обычно Матильда гордится тем, сколько их у нее.

«Никогда не снимай маску – главное правило Ночных птиц. Не позволяй никому узнать, кто ты».

Что бы сказала бабушка, если бы узнала, что Матильда проговорилась?

В дверь стучат. Два коротких удара, за которыми следует быстрый перестук пальцев, напоминающий барабанящий по крыше дождь. Матильда быстро прячет медальон и прогоняет невеселые мысли.

Под дверь подсовывают записку. Девушка поднимает листок и читает:

Лорд Деннан Хэйн из дома Вестен.

У Матильды перехватывает дыхание. Деннан Хэйн у ее двери?

Как же Лета впустила его? Да, он лорд Великого Дома, но его сестра занимает должность сюзерена – главного судьи Эвдеанской республики – и считается одним из влиятельных членов Совета. А еще она ярая сторонница Закона о запрете магии, который приняли около пяти лет назад. Лета никогда бы не позволила Эпинин Вестен увидеть Щегла. В этом можно не сомневаться. Хотя Деннан не совсем Вестен. Люди называют его принцем-бастардом.

В последний раз Матильда видела Деннана Хэйна три года назад на приеме в Высоком дворце.

Тогда она совершила ужасную ошибку.

Матильда прохаживается по комнате и задувает несколько свечей. Комната и так была слабо освещена, но ей хочется, чтобы здесь царил полумрак. Дойдя до зеркала над каминной полкой, она останавливается на мгновение. Ее маска из перьев плотно сидит на лице, губы накрашены, наряд безупречен, но все же…

Глубокий вдох не помогает успокоиться. Ей следовало бы отослать его прочь… Лета предупреждает клиентов, что Ночные птицы сами решают, принимать ли их. Но рука уже невольно тянется к двери.

В коридоре стоят Воробышек, девушка, которая приводит к ней клиентов, и огромный стражник Ястреб. Их лица тоже скрывают маски. Между ними замер Деннан Хэйн, его костюм по цвету напоминает оперение голубей, а глаза закрывает повязка.

Матильда кивает Воробышку. Девушка подталкивает Деннана вперед, и через мгновение он и Матильда остаются наедине. В комнате царит такая тишина, что слышно, как капли воска падают на каминную полку. А еще как колотится ее сердце.

Она не торопится провожать его в глубь комнаты. Из-за костюма и зачесанных назад волос он выглядит старше, чем она помнит. Хотя он и правда стал старше. И выше. А поджарая фигура и загар придают ему вид бандита. В изгибе его губ прячется искра, которой Матильда не может дать имя.

Его голос тоже будто искрится.

– Могу я снять повязку с глаз, миледи?

Иногда лучший способ завладеть ситуацией – напомнить клиенту, что он находится здесь, потому что она это позволяет.

– Пока нет. Мне больше нравится, когда вы ничего не видите.

Деннан спокойно прячет руки в карманы. А ей с трудом удается разжать свои. Масло-воск, которое она жжет в комнате, изменит тембр ее голоса, но истинный ключ к роли Щегла – уверенность в себе. Поэтому она добавляет в слова игривости.

– Полагаю, мне следует поздравить вас с возвращением домой, лорд Хэйн. Как давно вы не были здесь? Несколько лет?

– Приятно, когда тебя помнят, – склонив голову в легком поклоне, говорит Деннан.

О, Матильда помнит. Раньше они были друзьями, но за последние три года она ни разу не слышала его… только о нем.

– Да, но… истории о ваших странствиях опережают вас.

– Понимаю. Надеюсь, это хорошие истории.

– Могу с уверенностью сказать, что сердца жителей Симты принадлежат вам.

Люди пересказывали новости о подающем надежды молодом капитане, который прокладывал торговые пути в Дальнеземье, сражался с пиратами и возглавлял наступление в торговой войне с Текой. Бастард он или нет, но для всех он лорд дома Вестен, представители которого долгие годы служили сюзеренами Эвдеанской республики.

Но прежде Деннан был мальчиком, с которым они играли во время званых вечеров. Как сына Маркуса Вестена, его всегда принимали. Но так как никто не знал, кто его мать – только то, что это не жена Маркуса, – его не считали достойным своего положения. Мать Матильды потребовала, чтобы она держалась от него подальше, но это только разожгло ее любопытство. Запретный плод всегда слаще остальных. Поэтому Матильда пряталась с ним в шкафах и темных углах, где вместе они придумывали разные игры. А еще они писали друг другу записки шифром, который сами придумали.

Их общение – один из любимых секретов Матильды. Или было им, пока Деннан не исчез, не сказав ни слова.

– Признайтесь, – говорит она, – это правда, что вы сражались с пиратами? Или вы вступили в их ряды?

– Это зависит от того, кому вы зададите этот вопрос.

Наверное, ей следовало заставить его уйти из комнаты, так и не сняв повязку, но Матильду мучает желание увидеть его глаза. В прошлом она не раз жалела, что не может разлить по бутылкам их яркий синий блеск, как сладкий сироп кристеллиума с Алмазных островов. Они остались такими же, как она помнила? А он?

Есть только один способ выяснить это.

– Что ж, проходите, устраивайтесь поудобнее.

Деннан снимает повязку и несколько раз моргает, чтобы привыкнуть к полумраку. Даже в слабом свете свечей его глаза сияют. Несколько долгих мгновений они, застыв, смотрят друг на друга. Матильда делает вид, словно происходящее забавляет ее. Лишь бы Деннан не понял, что она заинтересована им.

– Не хотите выпить, лорд Хэйн? За вашу удачу.

Он кивает:

– Я буду то же, что и вы.

Отвернувшись от него, Матильда подходит к серванту и осторожно достает медальон. Стоит открутить крышку, как он превращается в небольшой бутылек, внутри которого находится алхимический эликсир. Он называется Estra Doole, что означает «глубокое расслабление». Благодаря ему клиенты становятся спокойными и сговорчивыми, что помогает Матильде, ведь иногда они слишком возбуждены. Магия – любая магия – опьяняет. Дар Ночной птицы нельзя забрать силой, и Ястреб зорко следит, чтобы этого не произошло, но всегда лучше перестраховаться. К тому же Матильда коллекционирует тайны, и часто именно благодаря эликсиру она узнает новые. А еще у Estra Doole есть побочный эффект – он смягчает губы.

Матильда мечтает узнать секреты Деннана Хэйна.

Она заносит бутылек над бокалом. «Накачивать клиентов наркотиками? – Раздражающе-настойчивый голос Сейер напоминает церковные колокола в день Эшамэйна. – Девочки в “Пурпурном пони” тоже так делают». – «Мы не в борделе в Дымном квартале», – тихо огрызается Матильда. Но те слова Сейер все еще звенят в ушах: «А разве нет?»

Матильда отводит бутылек в сторону от бокала с вином, который она наполнила для Деннана, и закрывает медальон, пока не пожалела о своем выборе.

– Должен признаться, – говорит он у нее за спиной, – что когда-то считал Ночных птиц фантазиями, которыми мужчины обычно делятся в курительных комнатах.

Она поворачивается:

– Но вот я здесь. А фантазия оказалась реальностью.

Матильда протягивает ему бокал. Сейчас она стоит к нему так близко, что замечает шрам, пересекающий его губу, которого раньше не было. Деннан выглядит как настоящий разбойник.

– За что выпьем?

– Моя команда любит поднимать тосты за хороших друзей, как старых, так и новых, – с улыбкой отвечает он.

– Что ж, тогда выпьем за друзей, – помедлив, отвечает Матильда. Ей потребовалось время, чтобы собраться. Сделав по глотку, они опускаются в кресла. Деннан тихо крутит в руках бокал. Его ладони покрыты мозолями, подтверждая, что ему приходилось много работать. Матильде становится интересно, как бы она ощутила их на своей коже.

Она делает еще глоток. Обычно она наслаждается предвкушением и трепетом, возникающим от легкого флирта. Но с Деннаном ей не хочется играть.

– Скажите, – наконец произносит он, – вам нравится это?

Деннан произносит это так, будто признается в любви. И что-то отзывается в груди Матильды.

– Что именно?

– Быть Ночной птицей.

Если честно, ее никогда не спрашивали об этом.

– В этом есть свои плюсы.

– То есть вы не против, что к вам стучатся незнакомцы и требуют поцелуев?

– Никто не может требовать что-то от Ночной птицы. И мы с вами скоро перестанем быть незнакомцами.

Шипит свеча. Воздух, кажется, становится теплее. Матильда умеет вести молчаливые игры, но его присутствие давит на нее, вызывая желание сказать что-нибудь… что угодно.

– Но вы ограничены столькими правилами, – говорит он. – Вас это не беспокоит?

– Они придуманы, чтобы защищать нас.

– И эти же правила оставляют вас в неведении.

Матильда чувствует, как у нее вспыхивают щеки под маской. Он явно пытается разозлить ее, но зачем?

– Каким бы интересным ни был наш разговор, – говорит она легким тоном, – у нас есть незаконченные дела.

Деннан упирается локтями в колени. И этот жест делает его снова похожим на парня, которого она помнит.

– Я пришел сюда не за поцелуем.

От этого признания у Матильды перехватывает дыхание.

– А зачем же тогда?

От игривости их разговора не остается и следа.

– Я пришел предупредить вас о сюзерене.

О его сестре? Матильда старается, чтобы ее голос звучал спокойно.

– И о чем же именно?

– Она хочет похитить Ночных птиц. Всех вас.

Матильда не представляет, что на это сказать. А еще в комнате вдруг становится слишком душно.

– Уверен, вы знаете, – говорит Деннан, – когда умер наш отец, Эпинин на время заняла должность сюзерена.

Сюзерен избирается членами Совета – правительства, которое управляет Республикой. В него входят, разделяя между собой власть, представители Великих Домов, сюзерен и понтифик. Раньше сюзерен правил как монарх, но в наши дни это скорее номинальный глава, чем настоящий правитель. А значит, у того, кто выбран сюзереном, нет фактической власти.

– Сюзерен несет службу до конца жизни, – продолжает Деннан. – Голосование должно было пройти в год смерти моего отца. Но тогда мы еще воевали с Текой, а такие решения не принимаются в военное время. Поэтому, согласно пожеланию отца, место сюзерена заняла Эпинин. Но приближается летнее заседание Совета, а раз нам удалось наконец добиться мира, члены правительства намерены провести голосование.

Матильда хмурится:

– Уверена, все проголосуют за нее. Она же Вестен.

Эту должность может занять представитель любого Великого Дома. Но ее всегда получал один из Вестенов. Они не королевская семья, но что-то вроде того.

– Ее поддерживает понтифик, а церковь обладает огромным влиянием в Совете. Но Эпинин убеждена, что Дома проголосуют против нее. Ее не раз обвиняли в принятии неверных решений во время войны с Текой. К тому же некоторым не нравится, как тесно сотрудничают сюзерен и понтифик, ведя кампанию против использования магии. Многие члены Совета считают, что это истощает ресурсы Симты и увеличивает количество банд.

Неужели они и правда нарушат традицию и выберут сюзереном кого-то из другого Дома? Это смелый шаг, но Матильда давно поняла, как нелегко добиться баланса во власти. Каждому хочется кусок больше того, что у него уже есть.

– Эпинин постарается укрепить свое положение до объявления результатов голосования, – продолжает Деннан. – И ослабить Дома, забрав то, что, по ее мнению, делает их сильными.

– Ночных птиц, – сглотнув, выдавливает Матильда.

Он кивает:

– Она говорит, что будет удерживать вас в заложниках до окончания голосования, чтобы удостовериться, что все пройдет, как она того хочет. Но подозреваю, Эпинин отдаст вас понтифику. Это завоюет ей дополнительную поддержку церкви и подтвердит, что она является сторонницей запрета на магию.

Но Эпинин должна знать, что когда-то делали отцы церкви с девушками, в крови которых текла магия. Возможно, это только истории, но Матильда до сих пор мучается от кошмаров, навеянных книгами, которые читала в юности.

Вдруг ее пронзает озарение. «Она говорит». Значит, сестра сама рассказала Деннану о своих планах? Матильда встает и отходит от кресел.

– Так вот зачем вы здесь? Хотите забрать меня и доставить Эпинин, как специи из иностранного порта?

– Конечно нет. – На его лице появляется оскорбленное выражение. – Я хочу спасти вас.

Матильда гордится умением разбираться в людях. Всякий раз, когда она решает поиграть с кем-то, победа остается за ней. Но в глазах Деннана столько эмоций, что она не может их прочитать. Устремленный на нее взгляд горит синевой, напоминая сердце пламени.

– Зачем вы рассказываете это мне? Почему не сообщили Мадам Вороне?

Он тяжело вздыхает:

– Потому что сомневался, что она поверит в мои добрые намерения.

– Но вы решили, что это сделаю я? – Он не предоставил ей никаких доказательств. – Эпинин – ваша сестра.

– Зачем мне выдумывать небылицы о представителе моего Дома? Что я от этого выиграю?

Матильда не может придумать причины, которая заставила бы его так поступить, но это не означает, что она должна ему верить.

– Я хочу стать вашим союзником, – говорит Деннан. – Но вы должны доверять мне.

Она вздергивает подбородок.

– Доверие нужно заслужить.

– Мне кажется, – тихо начинает он, – я заслужил его давно, еще когда ты поцеловала меня, а я никому не рассказал об этом.

Ее сердце поднимается к горлу. Он знает. Десять проклятий, он знает! Ей было четырнадцать, когда она поцеловала его. Тогда она еще не была Ночной птицей, но знала о магии, текущей в крови женщин из рода Динатрис. Матильда чувствовала, как та скользит под кожей, вздрагивает беспокойными искрами. Но когда Деннан осмелился поцеловать ее на одной из вечеринок, Матильда не захотела отстраниться. Ей казалось, она сможет удержать магию. И ошиблась. Магия сорвалась с ее губ и впиталась в его.

Позже Матильда убедила себя, что ей почудилось. Но как бы глубоко ты ни спрятал правду, однажды она станет явной. Матильда понимает, что поступила глупо, но никогда не признает этого. Не может признать. Хотя и не отрицает, что сегодня вечером по-настоящему рисковала.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – отвечает она. – Наверное, вы меня с кем-то спутали.

Деннан встает:

– Мы играли в более темных комнатах, чем эта, Матильда. И я узнал бы тебя где угодно.

Ее настоящее имя, слетев с его губ, действует на нее как замораживающее заклинание. А он подходит к ней. Теперь он так близко, что Матильда чувствует его дыхание.

– Когда-то ты верила мне, – напоминает он. – И, думаю, есть лишь один способ доказать, что ты и дальше можешь мне доверять. Я уйду с твоим секретом и продолжу хранить его. А когда решишься поговорить со мной, я буду ждать тебя здесь.

Деннан вкладывает что-то ей в руку. Визитная карточка с адресом в квартале Дракона. Потом он разворачивается и направляется к двери. Матильде кажется, будто у нее выбили почву из-под ног. И ей необходимо вернуть себе уверенность.

– Лорд Хэйн.

Деннан поворачивается. И она указывает на свои губы.

– Вы ничего не забыли?

Матильда надеется, что этот вопрос выведет его из равновесия, но, когда он разворачивается и возвращается к ней, ее мысли мечутся, словно стая обезумевших птиц.

– Мне бы очень этого хотелось. – Деннан берет ее руку и прижимает к губам. – Но еще больше мне хочется, чтобы ты поцеловала меня, потому что сама этого желаешь.

Он подходит к двери и надевает на глаза повязку. А когда его уводят, Матильда остается одна, ощущая горечь опасности и головокружение.

Ей следует позвать Ястреба, или пойти к Лете, или… сделать хоть что-то. Но что она скажет Мадам? «Простите, но я раскрыла секрет не одному, а двум мужчинам». Невероятно. Как и то, что Деннан сообщил об Эпинин. И как быть с тем, что он сказал… и сделал?

Несколько минут спустя Матильда приходит в себя и поворачивается к камину. Но неожиданно ее руки начинает покалывать и возникает ощущение, будто она что-то забыла. Что-то важное. А затем за стеной раздается приглушенный крик. Или ей показалось? Она напрягает слух, но… ничего не слышно. Тишину нарушает лишь звук капель, падающих со свечей на каминную полку. Но в груди Матильды расцветает страх.

Что-то не так.

Платье Куропатки – это ужас из черного фатина. Темное, усыпанное мерцающими бусинами исчезло, а вместо него Сейер получила это, в которое Воробышку почти пришлось ее запихивать. И как ей двигаться в нем? Лета говорит, что пышность позволяет обманывать людей. Но как же все это раздражает Сейер.

А хуже всего то, что маска сохранила запах девушки, которая носила ее прежде. Да и перья на платье источают приторный аромат ее духов.

За последние недели Сейер встречалась с несколькими клиентами – древним лордом, который не произнес ни слова; болтливой женщиной, от помады которой на губах остался неприятный розовый привкус, – так что она представляет, чего ждать от сегодняшнего вечера. Но ей все же приходится бороться с желанием пройтись по комнате, а ладони покрываются тонкой пленкой пота. Сейер думала, что после нескольких встреч станет легче играть роль Ночной птицы. Но, кажется, с каждым разом становится только хуже. Она ненавидит, что приходится отдавать даже малость себя этим людям. Ненавидит, что использование магии доставляет ей удовольствие. «Как погружаться в горячую ванну в холодный день» – так однажды описала это чувство мать. Но Сейер это скорее напоминает вскрытие волдыря – и больно, и одновременно испытываешь облегчение. У нее скручивает живот, когда она представляет маму в маске, с милой улыбкой на лице. Ее роман с отцом Сейер, обернувшийся скандалом, начался в такой комнате.

Надя Сант-Хельд всегда с готовностью рассказывала о молодом лорде Вилло Регинсе, в которого безнадежно влюбилась. Ей приходилось описывать его, потому что Сейер никогда не встречалась с отцом. Он ни разу не пришел навестить их. Но Надя так и не рассказала Сейер, что же произошло тогда и как Ночная птица оказалась в пыльной каморке в квартале Грифона. Иногда Сейер казалось, что мама предпочитает рассказывать истории, которые сама придумала. Сейер давно перестало волновать, объявится ли ее отец – ей не хотелось иметь с ним ничего общего, – но мама верила, что это случится и в тот же миг их жизнь наладится. Но Вилло Регинс так и не появился.

Зато приходили другие. Сейер узнала об этом, когда ей было тринадцать. Она вернулась домой после смены в «Двух светляках» и услышала шорохи, доносящиеся из дальней спальни. В полутьме прокравшись к двери, она спряталась за занавеской и увидела, как роскошно одетый мужчина поцеловал ее мать у стены.

«Голубка, – с остекленевшим взглядом произнес он. – Ничто по сладости не сравнится с тобой».

А затем он развернулся и направился к выходу, положив на стол большой кошель с деньгами. Лишь спустя несколько дней Сейер поняла, что произошло. Нет, она не спрашивала у мамы, а догадалась, что тот мужчина приходил за последними каплями магии. И мама позволила ему забрать их. Вот почему Сейер до последнего отказывалась становиться Ночной птицей. Она поклялась не повторять маминых ошибок.

«Но в конце концов я оказалась здесь», – думает Сейер. А затем вспоминает слова Матильды: «Это клуб… к которому, как мне кажется, ты и сама хочешь принадлежать». Но Сейер не собирается задерживаться здесь. Или выходить замуж за одного из этих надутых павлинов. Или познакомиться с отцом. Она планирует забрать побольше денег у клиентов, а затем уйти. Возможно, уехать из Симты. Сейер легко представляет себя в окруженном рекой Сараске или в одном из горных городков Тирска, где она снимет маленький коттедж. А может, откроет кофейню. Она воображает, как стоит на теплой, наполненной ароматами кексов кухне и как чья-та рука стирает муку с ее щеки. Фенлин Брай. Девушка улыбается Сейер, отчего темно-зеленая повязка на глазу слегка приподнимается. Сейер продолжает мечтать…

Тихий стук вырывает ее из грез. Под дверью появляется записка, светлым пятном выделяясь на фоне темного ковра.

Лорд Робин Алевин из дома Роше

Имя ей незнакомо. Но разве это удивительно?

Сейер вытирает руки о платье, вспоминая совет Фен, который она дала во время их урока борьбы: «Улыбка на лице, а нож за спиной».

Дверь открывается, и за ней оказывается мужчина примерно одного с Сейер роста. Судя по темным волосам и оливковой коже, он из Симты. А еще Сейер замечает, что он не улыбается.

За его спиной возвышается Ястреб в маске с большим клювом, которая делает его похожим на бандита. Сейер бы хотелось, чтобы здесь оказался кто-то из ее друзей из квартала Грифона – тот, кому она доверяет. Она вновь думает о Фенлин Брай с ее непослушными каштановыми волосами, острым языком и грациозной, но опасной красотой. Внезапно Сейер окутывает такая тоска, что у нее перехватывает дыхание. А потом ее пронзает чувство вины: она даже не попрощалась с Фен… Но сейчас не время для этих мыслей.

Хотя клиент не видит ее, Сейер заставляет себя выдавить улыбку. Мать часто учила ее, что в голосе можно услышать улыбку. Красивая ложь.

– Добро пожаловать, лорд Алевин.

Она обводит его оценивающим взглядом. Девушка из квартала Грифона должна уметь видеть реальную угрозу. Мужчина худой, но жилистый, как моряк. И хотя стоит неподвижно, в нем чувствуется беспокойство. Он напоминает чайник, который вот-вот закипит.

Клиента вталкивают в комнату, и дверь закрывается. У лорда нервно дергается уголок рта.

– Можно мне снять повязку? – спрашивает он.

Матильда считает, что Сейер не слушает ее, когда она читает им с Эйсой лекции в духе «Как быть Ночной птицей», но это не так. «Комната – ваш мир. И лучше сразу дать им это понять», – повторяет она.

– Секундочку. – Сейер подходит к серванту и делает большой глоток виски из хрустального графина, обжигая горло привкусом соли и дыма. – Можете снять.

У лорда глаза цвета некрепкого кофе, а брови выглядят так, словно их недавно выщипали.

– Что мне делать дальше? – спрашивает он, уперев руки в бока. – Признаюсь, я не узнавал подробности.

Сейер указывает на кресло:

– Для начала можете присесть.

Когда он усаживается, тусклый свет падает на резкие черты его лица. От него пахнет чем-то землистым, как от челюстных водорослей в каналах Симты, если их опалить огнем.

– Не хотите чего-нибудь выпить?

– Нет, – выдавливает лорд Алевин сквозь стиснутые зубы. – Благодарю.

Похоже, он хочет скорее закончить все это. К счастью, она полностью его поддерживает.

– Чтобы магия сработала, необходимо привязать ее к предмету, – говорит она, взяв с каминной полки серую маску. – Когда решите воспользоваться даром, просто наденьте маску.

Она протягивает ее лорду, но тот сильнее стискивает подлокотники кресла.

Сейер пытается скрыть раздражение в голосе.

– Вам нужно надеть ее, прежде чем я вас поцелую.

Он хмурится:

– Поцелуете?

Орущие коты, неужели Лета ничего ему не объяснила?

– Не бойтесь, я вас не укушу.

Надев маску, лорд Алевин зажмуривает глаза. Сейер подумывает сделать еще глоток виски, но подходит к клиенту и встает перед ним. Обычно во время поцелуя люди закрывают глаза, но она никогда не доверится мужчине, который заплатил за встречу с ней. Наклоняясь к лорду, Сейер оставляет глаза открытыми. И только благодаря этому замечает блеск металла.

Она резко отскакивает назад, но пышная юбка облепляет ноги, и Сейер теряет равновесие. Мужчина вскакивает и, развернувшись, хватает ее за талию.

– Если закричишь, – приставив нож ей к горлу, рычит он, – я тебя прикончу.

Сейер пытается вырваться из хватки. Орущие коты, да он силен. А ей надо лишь издать громкий звук или что-нибудь уронить. Но ей с трудом удается дышать, а из-за съехавшей маски она ничего не видит.

– Стражник тебе не поможет, – шепчет лорд Алевин. – Я позаботился об этом.

В следующее мгновение она слышит, как что-то тяжелое падает в коридоре. Видимо… Ястреб.

Лорд достает из кармана флакон.

– Выпей это, – говорит он. – И больше никто не пострадает.

Он откупоривает пробку и пытается прижать флакон к губам Сейер. Ей в нос ударяет запах застоявшейся воды. Она отчаянно сопротивляется. Ее охватывает паника, но сквозь нее внезапно прорывается голос Фен: «Будь непредсказуемой». Сейер резко опускает каблук ему на ногу. Мужчина дергается, давая ей возможность броситься к двери, но в последний момент успевает схватить ее за руку. Она разворачивается, но ее платье, как ловушка, в которую на этот раз попадают они оба. Они падают на ковер, пытаясь выпутаться из фатина и борясь друг с другом. Комнату наполняет резкий хруст, когда кто-то разбивает флакон.

Лорд Алевин – если его действительно так зовут, – похоже, выронил нож и теперь вцепляется ей в горло руками. Его горячее дыхание опаляет лицо Сейер, а ей не хватает воздуха. Платье собралось на бедрах, так яростно она извивается. У нее в голове возникает безумная мысль сказать ему: «Если тебе нужна куртизанка, которая скинет перед тобой одежду, ты пришел не туда». Но вряд ли он здесь за этим, на его лице такое выражение, словно ему неприятно прикасаться к ней. И это единственная причина, почему она еще дышит.

– Слезь с меня, – хрипит она, потянувшись за ножом.

Он пристегнут к ее бедру под слоями фатина и перьев. Если бы только опустить руку ниже еще на пару сантиметров…

– Ты – доказательство, – шипит он, – что среди нас живут ведьмы. Те, что отравят мир, если мы им позволим. И если я приведу тебя, меня вознаградят.

Приведет к кому? Он не уточняет, но и так ясно, что ему хочется причинить ей как можно больше боли. Что-то зарождается у нее в груди, на языке разливается привкус штормового ветра.

– Sant catchta aelit duo catchen ta weld, – капая слюной ей на щеку, шипит он.

Сейер так плохо, что она не может вздохнуть, не то что закричать. Никто не придет ей на помощь. И она умрет, потому что этот незнакомец так захотел.

Дверь тайного хода, соединяющего комнаты Ночных птиц, распахивается. И в проеме появляется Матильда. Увидев их на полу, она начинает громко кричать.

Мужчина резко оборачивается и на мгновение ослабляет хватку. Но и этого достаточно, чтобы Сейер успела вытащить нож из ножен. И всадить его в руку лорда Алевина. Выкрикивая ругательства, он скатывается с нее. А она, сжав окровавленный нож крепче, выпрямляется.

– Двинешься – и я всажу тебе его в более важное место, – рычит Сейер.

Он отталкивается от пола, чтобы кинуться на нее, но его что-то останавливает – Матильда с кочергой в руках.

– Лежать! – кричит она с яростью, которой Сейер от нее не ожидала.

Дверь в комнату распахивается, и внутрь врывается Ястреб Матильды и хватает клиента. Несколько мгновений они борются, но рана на руке, видимо, охладила пыл молодого лорда. Во время борьбы его рубаха задирается, обнажая грудь. На ней виднеются темные линии татуировки – продолговатый кристалл, внутри которого пылающий меч. Символ кажется Сейер знакомым, но вспомнить, что он означает, ей не удается.

Матильда пихает ее локтем. Она все еще сжимает в руках кочергу, напоминая моряка, который собирается загарпунить осьминога.

– Прошу, скажи, что не ты начала это.

Сейер вытирает нож о платье.

– Нет. Он кинулся на меня. И мне пришлось его немного ранить.

Ястреб скручивает лорду руки. Смотря на это, Сейер чувствует, как что-то скатывается по ее спине и капает на ковер. «Его кровь, – думает она, – хотя кто знает…» Может быть, и ее.

– Кто тебя послал? – тихо, но решительно спрашивает она, шагнув вперед.

– Я служу Маррену, – выдыхает лорд Алевин. – Он поручил мне эту миссию. И пусть мне не удалось ее выполнить, мои братья не отступят.

Что он там говорил? Sant catchta aelit duo catchen ta weld. Эти слова произносят отцы церкви в начале молитвы со свечами. Очищающее пламя, чтобы очистить мир. Очистить от чего?

– И что это за миссия?

Он улыбается, но его взгляд наполняется огнем.

– Стереть ваш род с лица земли.

Раздается тихий хруст, и на губах мужчины проступает черная кровь. Десять проклятий, Сейер едва не поцеловала их.

Ругаясь, Ястреб пытается удержать трясущееся тело лорда.

– Он раскусил стеклянную бусину.

Сейер слышала о них: солдаты прячут их под язык и раскусывают, если попадают в плен. Лучше умереть от яда, чем терпеть пытки и унижения. Но почему ее клиент выбрал смерть вместо допроса? Что он скрывает?

– Кто тебя послал? – схватив его за камзол, спрашивает Сейер. – Скажи! Скажи!

Черная слюна попадает ей на шею, обжигая кожу.

– Ты скоро узнаешь.

Ей приходится отступить, чтобы Ястреб мог уложить мужчину на пол. И они втроем, застыв, наблюдают, как свет меркнет в его глазах.

Сейер выросла в квартале Грифона, и ей приходилось видеть истекающих кровью людей и даже трупы. Но ее ни разу не пытались накачать наркотиками и похитить. От осознания этого по коже расползаются мурашки.

Матильда в маске Щегла смотрит на нее. И Сейер рада, что не видит за сеткой ее глаз.

– Он ранил тебя? – коснувшись ее руки, спрашивает Матильда.

Что-то откликается в Сейер. Кожу начинает покалывать, на языке ощущается вкус грозы. Словно между ними проскочил электрический разряд.

Она быстро отдергивает руку, и чувство пропадает.

– Я в порядке. Хотя и не так планировала провести вечер.

– Не удивлена. – Матильда качает головой. – Я тоже.

Стараясь не смотреть на лорда, Сейер потирает шею. Но ее взгляд падает на шрам от ожога на его ладони.

– А как ты поняла, что на меня напали?

Комната Щегла находится в другой части дома. И оттуда она не могла ничего услышать.

Матильда переводит взгляд на свою руку:

– Я это почувствовала.

Сейер хмурится:

– Что ты подразумеваешь под «почувствовала»?

Но в следующее мгновение она понимает, о чем говорит Матильда. Ее сердце сжимается так, словно кто-то сжал его в кулаке. Что происходит? Она почти теряет сознание.

Ахнув, Матильда поворачивается к тайному ходу:

– Где Эйса?

Эйса стоит у окна, жадно глотая воздух. Вдох, выдох. Но страх не отпускает ее. Распахнув окно, розовое стекло которого в лунном свете кажется фиолетовым, она наклоняется вперед, чтобы рассмотреть порт. Вдали мерцает океан, но запаха воды она не ощущает. Ароматы Симты заглушают все остальное.

Она не осознавала, что шум волн стал неотъемлемой частью ее жизни, пока не приехала сюда. Дом Эйсы – суровое место, но она знает его ритмы, перепады настроений и самые тихие слезы.

Скоро появится клиент – первый ее клиент в роли Ночной птицы. Она уже закрепила темный парик, который Лета выбрала, чтобы спрятать ее золотисто-рыжие волосы, осталось лишь скрыть лицо за маской с перьями, чтобы стать Соловьем. Это имя Лета выбрала для нее, потому что песня соловья завораживает. Правда, магия Эйсы не очаровывает людей, лишь позволяет контролировать их чувства. Но ее каждый раз бросает в дрожь, когда она представляет, как клиенты могут поступить с таким даром. Вернее, ей и не нужно представлять, она уже видела это. Чувство вины охватывает ее и сжимает грудь.

Когда она в первый раз поцеловала Эниса Дейла за навесом для сушки, то еще не знала о магии. Мама никогда не говорила ей, что она течет в их крови. Но Эйса запомнила ощущение, возникшее в момент, когда магия слетела с ее губ, невесомо и беззвучно, как облачко пара изо рта холодным утром. Это намного превзошло ожидания от первого, отданного украдкой поцелуя.

«Ты это почувствовала?» – резко вдохнув, прошептал Энис.

«Что почувствовала?»

«Словно между нами что-то пробежало. Что-то ошеломительное».

Энис выглядел опьяненным, а Эйса почувствовала себя такой же могущественной, как шелдар. Она притянула парня к себе и поцеловала вновь.

Позже, вспомнив проповеди отца Тоса о том, что от лжи портится урожай, она рассказала обо всем маме. В том числе и о возникшем у нее ощущении. Мама заставила пообещать, что ни папа, ни отец Тос не узнают об этом. Устыдившись своей распущенности, Эйса вдобавок поклялась, что будет разумнее. Но затем пришел Энис.

«Ингер отдал мне своего лучшего коня, – сказал он с лихорадочно блестящими глазами. – Я сделал так, что он захотел отдать мне его. Это магия, Эйса. И я думаю, ее дала мне ты».

Сказав это, Энис вновь поцеловал ее. И, да помогут ей боги, она позволила ему. Бушующая и стремящаяся к свободе магия вырвалась на волю. Их поцелуй пробудил что-то в ней… жажду. Ноющую пустоту, которой она не может подобрать названия, но понимает, что ее надо бояться.

Подняв руку, Эйса касается морского стекла, которое вплела в волосы так, чтобы его никто не увидел. Пробудилась бы ее магия или со временем рассеялась, не оставив и следа, если бы она не поддалась искушению? Изменилось бы ее будущее, если бы она больше молилась и голодала?

Разве это имеет значение? Она тут, куда отправила ее мама. Эйса подходит к каминной полке, на которой лежит ее маска, и заставляет себя взять ее. Заключенная в ней магия должна принадлежать Неистощимому источнику или четырем богам, а не девушке с окраин. В голове всплывают слова из проповеди отца Тоса: «В руках смертных магия оборачивается пороком и постепенно разъедает, как яд». Но, будь это правдой, мама не отправила бы ее сюда. Эйса все же продолжает задаваться вопросом: «Насколько плохо то, что она стала Ночной птицей? Не развратит ли это ее душу или чью-то еще?»

За ее спиной раздается тихий скрип. Резко развернувшись, Эйса смотрит, как распахивается окно с розовым стеклом. По ее коже расползаются мурашки, когда она видит, как кто-то перелезает через подоконник. Но только она собирается закричать, незваный гость поднимает голову.

– Энис? – выдыхает она.

На его лице расплывается широкая улыбка.

– Эйса. Наконец-то!

Он ничуть не изменился с тех пор, как она уехала. Те же темно-рыжие волосы, бледная кожа и раскрасневшиеся от морских ветров щеки. Осколок дома.

Крепко обняв его, Эйса испытывает такое облегчение, что не может говорить. Он прижимает ее к себе, стаскивает парик и зарывается пальцами в ее волосы.

– Мне все еще не верится, – говорит он.

– Как ты меня нашел?

– Должен был найти.

В его голосе звучат странные нотки, и Эйса отстраняется.

– Но как, Энис?

Его глаза такие же голубые, но под ними появились темные круги.

– Я переживал за тебя. Твоя мама сказала, что ты уехала в Симту погостить у родственников, но я знал, что ты меня не бросила бы. Ведь мы принадлежим друг другу.

От этих слов у нее перехватывает дыхание. Еще недавно они вызвали бы у нее радость, но сейчас Эйсу охватывает страх.

– После того, как они забрали тебя, я не мог спать. Не мог есть.

Энис гладит ее по руке и по волосам, но делает это механически, смотря на нее так, словно и не видит перед собой.

– После наших поцелуев, я чувствую связь с тобой. Словно от моей груди к твоей протянулся швартовочный трос. Следуя зову, я купил билет до Симты и бродил по городу, ища тебя. А когда проходил под этим окном, понял, что ты здесь. И забрался сюда.

Матильда сказала, что Ночные птицы после поцелуя какое-то время ощущают связь с клиентами. Но никогда не говорила, что это действует и в обратную сторону.

– Не понимаю.

– Разве ты не видишь? Боги хотят, чтобы мы были вместе, Эйса. Я знаю это. Знаю.

На его лице вновь появляется улыбка, но теперь Эйса замечает в ней что-то безумное.

– Сюда сейчас придут, – говорит она. – Тебя никто не должен увидеть.

Но Энис, кажется, ничего не слышит, сильнее прижимая ее к себе.

– Пусть только попробуют забрать тебя, – говорит он и начинает дергать ее за платье.

В первое мгновение Эйсе кажется, что он лишь хочет обнять ее крепче, но у его настойчивости опасный и мрачный оттенок.

– Энис, – зовет она. Он ее друг, и это совсем на него не похоже. – Прекрати.

Но он ее не слушает, и Эйса замирает от испуга, даже не пытаясь вырваться. Энис лихорадочно целует ее, пытаясь добраться до губ. В ее груди разрастается холодное, пробирающее до костей чувство. Оно высвобождает ее голос. И Эйса наконец кричит.

Дверь распахивается, и Ястреб сбивает Эниса с ног. Стражник намного крупнее ее друга, но Энис приходит в ярость, словно бешеная собака. Они оба падают и катаются по полу, врезаясь в кресла и разбив вазу. Прижавшись к камину, Эйса зажмуривается. Уши наполняют удары кулаков и стоны. Как же ей хочется стать настоящей птицей и улететь.

Кто-то тихо подходит к ней и опускается на корточки. Эйса слышит, как у него перехватывает дыхание, словно от удивления или боли. Она открывает глаза, но не может уговорить себя поднять взгляд на Ястреба, стражника, которому поручили защищать Соловья. Который должен быть ее тенью, хотя она не знает, как он выглядит и как его зовут.

Ястреб не пытается коснуться ее – это запрещено. Вместо этого он спрашивает:

– Kilventra ei’ish?

Иллишский такой же многослойный, как море. И если не искать скрытых значений, он сказал: «С тобой все в порядке, друг?» Но если вслушаться – а он произнес ventra, а не ventris, – то смысл меняется, становясь более интимным. А значит он спросил: «С тобой все в порядке, сердце мое?»

Эйса поднимает глаза. Маска Ястреба слетела, открыв смуглую кожу и сине-зеленые глаза, напоминающие цвет моря у побережья Иллана. В полутьме кажется, что они светятся. А еще они широко раскрыты, словно Ястреб не меньше ее удивлен произнесенным словам.

Вдруг она понимает, что и ее лицо открыто. Вопреки правилу, которое им нельзя нарушать.

– Прости, малышка, – говорит он на безупречном иллишском. – Я не знаю, как он смог проскользнуть мимо меня.

Эйса поворачивает голову в сторону Эниса, который лежит на полу:

– Он влез через окно.

Ястреб хмурится:

– Что ж, стоит отдать ему должное, он храбрый малый. – Он слегка подается вперед. – Этот парень не причинил тебе боль?

Она качает головой, не в силах ответить, ее губы дрожат.

– Не переживай. Я отведу его к Мадам, и она во всем разберется.

Эйса хватает его за руку… она снова нарушила правила, но лучше так, чем лишиться частички дома.

– Не надо.

– Почему? – вновь нахмурившись, спрашивает Ястреб.

– Он ни в чем не виноват, – выпаливает она. – Это все из-за меня.

Ястреб сверлит ее взглядом, словно пытается прочитать, что у нее в душе. Но тут за стеной раздается шум, кажется, кто-то идет сюда. Стражник быстро хватает ее маску, лежавшую на полу.

– Скорее надень.

И пока Эйса трясущимися руками завязывает ленты, он натягивает свою. Через секунду из тайного хода в комнату врываются Матильда и Сейер, обе вооружены.

– Черт! – выдыхает Матильда, переводя взгляд с Ястреба на Эниса, который все еще неподвижно лежит на ковре. – Что случилось?

Мысли путаются в голове Эйсы. Она никогда не видела девушек в масках. Из-за сетки их глаза кажутся тревожными темными провалами.

– Все хорошо, – спокойно говорит Ястреб. – Клиент немного перевозбудился.

Ловкая ложь, но что будет, если появится настоящий клиент? А это может произойти в любую секунду.

– Он напал на тебя? – спрашивает Сейер, помогая Эйсе подняться.

На нее вновь накатывает паника.

– Нет… ну, да, немного. Но…

– Два нападения за одну ночь, – перебивает Сейер. – Не верится, что это случайность.

Матильда тычет в ногу Эниса чем-то вроде… кочерги?

– Этот парень не похож на фанатика, но, думаю…

Эйса сжимает кулаки:

– Вы можете меня послушать?

Обе девушки замолкают.

– Он не клиент. А мой друг, приехавший сюда с островов. – Из коридора доносится шум. Эйса нервно вздыхает. – Помогите мне спрятать его.

Маски скрывают выражение их лиц, но она почти ощущает, насколько девушки шокированы.

Матильда открывает рот, чтобы что-то сказать, но Эйса не дает ей возможности.

– Все вопросы потом. Прошу, помогите мне. Пожалуйста.

Раздается стук, и Ястреб направляется к двери. Сердце Эйсы сбивается с ритма. Но вдруг он скрещивает два пальца на левой руке и прижимает к ним большой. Иллишские моряки используют жесты, когда ветер настолько сильный, что заглушает слова. И жест Ястреба означает: «Мы возвращаемся домой». А еще: «Доверься мне».

– Я разберусь с этим, – говорит он, указывая на дверь. – А вы оттащите парня в тайный ход. Не забудьте связать руки и заткнуть рот кляпом.

Он выходит из комнаты. И на мгновение повисает тишина. Если не считать стука сердца Эйсы, которое бьется так, словно сейчас проломит ребра.

Сейер бросается к Энису.

– Матильда, бери его за руки. Эйса, найди какую-нибудь ткань и закрой двери.

Пока она сдергивает тонкий тюль с окна, ее сестры волокут по полу Эниса. Даже в бессознательном состоянии его брови сдвинуты от беспокойства.

– Боги, – вздыхает Матильда, – как один рыжий парень может быть настолько тяжелым?

Сейер хмурится:

– Орущие коты, да ты едва подняла его.

Когда им удается запихнуть Эниса в узкий, плохо освещенный тайный ход, они связывают ему руки и запихивают в рот кляп. Едва они успевают вернуться в комнату и закрыть потайную дверь, как заходит Лета. Хотя ее лицо скрыто маской Мадам Вороны, Эйса понимает, что она в ярости.

– Вот вы где. Все хорошо, леди?

В голове Эйсы такой сумбур, что она едва понимает, что нужно кивнуть.

– Никуда не уходите, – говорит Лета. – Я скоро вернусь.

Как только дверь за ней закрывается, Эйса сползает по стене и опускается на ковер. Сейер откидывает маску в сторону и садится рядом с ней. На руках Сейер красные и черные разводы.

– Это… кровь? – ахнув, спрашивает Эйса.

– Возможно, – кивнув, отвечает Сейер и крепче сжимает нож.

Матильда, тоже сняв маску, садится по другую сторону от Эйсы. В руках у нее графин с вином. Когда они трое находятся так близко, Эйса ощущает покалывание, которое обычно возникает от прикосновения. Они словно птицы на ветке, и что-то внутри каждой из них тянется к остальным. И все же чувства безопасности это не вызывает.

– Ох, – взволнованно вздыхает Матильда. – Вот это приключение. Думаю, нам не помешает немного выпить.

Эйса делает большой глоток и начинает кашлять, когда ее горло опаляет алкоголь. Это не вино, а виски.

– Ты уверена, – говорит Матильда, забирая графин, – что отпустить этого рыжего – хорошая идея?

– Мой Ястреб позаботится о нем, – говорит Эйса, надеясь, что так и будет. – Энис не опасен. Как я уже говорила, он мой друг.

– Друзья не лапают друзей, – ворчит Сейер, указывая на разорванный лиф ее платья.

Эйса краснеет:

– Знаю, но… он словно не в себе.

Девушки выжидающе смотрят на нее. И у Эйсы сдавливает горло. Если задуматься, они ей не друзья, но пришли на помощь, не задавая лишних вопросов. Так что она задолжала им объяснения. Но когда ее рассказ доходит до вопроса, как Энис нашел ее, Эйса скрывает правду. Она говорит, что они с Энисом писали друг другу письма и в момент невероятной тоски по дому она сообщила, где искать Соловья.

– Прошу, не говорите Лете, – молит она.

Ведь если Мадам узнает, то отправит Эйсу домой, лишив ее семью помощи. Да, Эйса поступает неправильно, обманывая Ночных птиц, но это кажется ей безопаснее, чем говорить правду.

«После того как они забрали тебя, я не мог спать, – сказал Энис. – Не мог есть». Им двигала не любовь. Те поцелуи – и ее магия – повлияли на него. Она читала это в его остекленевших глазах. Такой же взгляд она замечала у мужчин, которые спотыкаясь выходили из трактира «Дуплистое дерево». Бездушный, ведомый одной жаждой. Зависимый.

Значит, ее поцелуи и правда ядовиты.

Мерцающие свечи тускло освещают тайную комнату в квартале Феникса. Их огоньки тянутся к Илаю, который стоит на коленях. Еще несколько недель назад ему бы и в голову не пришло посетить церковь. Большую часть ночей он спал на лестницах чужих домов в надежде, что его не прогонят. Но потом его увидел церковник и дал ему постель, горячую еду и цель. Ту, что и привела его сюда сегодня вечером.

Глаза Илая, как и двух стоящих на коленях парней, находятся на уровне каменного алтаря. Скоро все трое будут носить такие же серые рясы, как и мужчины, окружающие их. Рясы цвета пепла от жарких костров.

Комнату заполняет низкое и ритмичное пение. Кожа Илая покрывается мурашками, но вовсе не от холода. Ему страшно, что его сочтут недостойным. А он никогда не хотел чего-то так сильно, как стать En Caska Dae. Они не похожи на отцов, которых раньше встречал Илай, тех, что носят бархатные мантии и дают пустые обещания. Нет, они борются за правое дело.

Мужчина в серой рясе выходит из тени. Его волосы и брови выбриты, как у остальных, но лицо покрыто шрамами. Илай смотрит на отпечаток руки, краснеющий на щеке отца, словно боевая раскраска. Парень пришел сюда из-за него – Красной Руки. Их генерала в войне против греха.

– Эшамэйн Маррен, эти мальчики готовы принести свою жертву, – разведя руки в стороны, говорит отец.

Его голос напоминает Илаю океан, который он видит, когда прочесывает грязные причалы в поисках барахла на продажу. Конечно, голос этот чище, но такой же мощный. И так же тянет за собой, как течение.

– Одари их светом своего пылающего меча. Прими их клятву.

Красная Рука проводит ножом по ладони Илая. Кровь вытекает из раны и капает в деревянный кубок. Когда в нем собирается кровь трех парней, отец выливает густую жидкость на алтарь, и она растекается по камню. Жертва богу.

– Мы слишком долго позволяли злоупотреблять дарами Неистощимого источника, – разносится по комнате голос Красной Руки. – Позволяли пренебрегать запретом и использовать то, что предназначено для богов. И к чему это привело? К упадку. Наш некогда великий город превратился в обиталище греха и порока.

Илай сжимает кулаки. Он знает, какой вред способна причинить запретная магия. Она убила его мать. Но Кулика, продавшего ей дар, это не волновало. Как и тех, кто управляет городом. Они ненасытны, только берут и берут, не заботясь о тех, кто стоит ниже их. Но Красная Рука все видит… все понимает.

– Однако самое ужасное то, что мы позволили ведьмам возродиться, – говорит Рука. – Из-за нашего легкомыслия мы не заметили лазейку, через которую проскользнуло зло.

Илай вздрагивает. Ведьмы. Они крадут магию из Неистощимого источника – святыни, которая не принадлежит им. Красная Рука говорит, что они прячутся у всех на виду, притворяясь невинными девушками, хотя нет никого опаснее их. Они отравляют все вокруг. Но Илай не позволит им одурачить себя.

– Они – рана, которой нельзя позволить загноиться. И именно мы должны вычистить ее.

Закрыв глаза, Красная Рука поворачивается к алтарю.

– Маррен, однажды ты отдал жизнь, чтобы изгнать ведьм. Сегодня эти мальчики предлагают свои жизни тебе, чтобы стать воинами, которые смогут противостоять растущей угрозе. Но сначала они докажут тебе преданность.

Наконец, дождавшись, Илай поднимается первым. И вытягивает руку над пламенем. Стоящие вокруг мужчины поют, пока его кожа лопается от ожогов. Это больнее, чем когда ему на груди выжигали татуировку, но Илай не убирает ладонь. Да и осмелился бы он под горящим пристальным взглядом Красной Руки?

– Ты очистишь этот город от богохульниц? – спрашивает он.

Илай повторяет эти слова, но не как вопрос, а как утверждение – давая клятву. А затем все вместе они читают молитву Маррену:

• Мы зажигаем свечу Маррену
• и распаляем его меч,
• огонь прогоняет тени,
• не оставляет следа от тьмы.
• Мы разжигаем огонь,
• всесильный огонь,
• очищающее пламя, чтобы очистить мир.

Глава 3

Правда или ложь

У Леты жарко горит камин. Матильде всегда казалось, что Лета намеренно нагревает свою комнату, чтобы гости чувствовали себя неуютно в удушающей духоте и теряли бдительность. Но сегодня утром Матильду это не очень заботит, хотя у нее и скопилось много секретов.

Здесь собрались все: Ночные птицы примостились на козетке, ее мать и бабушка – за расписной ширмой, а Лета – за столом, напротив которого выстроились Ястребы и Воробышки. Лица присутствующих скрывают маски. Матильда не видит глаз, но почти уверена, что они такие же покрасневшие, как у нее. После пережитых вчера волнений она так и не смогла уснуть.

Матильда наливает себе еще чашку кофе, пока ее Ястреб рассказывает о том, что вчера произошло. Как всегда, он краток и резок. Она знакома с ним несколько лет, но знает о нем лишь то, что он любит мятные леденцы. Ястреб Сейер мало что может сказать, потому что ее клиент чем-то вырубил его, так что он пришел в себя только сегодня утром. Вперед выступает Ястреб Эйсы. Матильда с нетерпением ждет услышать, какую ложь он придумал.

Но его история проста. Он ждал появления клиента, когда услышал шум в комнате Ночной птицы, и вошел, чтобы проверить, все ли в порядке. Оказалось, она нервничала из-за предстоящего вечера, поэтому он попытался ее успокоить. Потом появились Щегол с Куропаткой и сообщили о незваных гостях. Он оставил их и отправился все проверить.

Ястреб Эйсы врет намного лучше своей подопечной – уверенно, спокойно. Он ни слова не говорит о рыжем парне, которого они спрятали в тайном ходе. Интересно, что он с ним сделал? А еще интересно, что Ястреб предан своей Ночной птице больше, чем Лете. То, как напряженно сжимает подол платья Эйса, пока он говорит, наталкивает Матильду на мысль, что в этой истории остались секреты. Но почему она удивляется?

После вчерашней ночи воздушный поцелуй, который она отправила Тенни Мэйлону, кажется сущим пустяком. Но это не так. Что бы случилось, расскажи Матильда своей семье об этом? В лучшем случае они огорчились бы. А в худшем – мать воспользовалась бы этой дерзкой выходкой, чтобы заставить ее выйти замуж за Тенни…

Матильда прерывает размышления, когда Ястребы и Воробышки друг за другом выходят из комнаты и закрывают за собой дверь. А ее мать появляется из-за ширмы.

– Любой из них может оказаться замешанным в этом, – говорит она. – Нужно уволить их и нанять новых людей.

– Они верны мне, – возражает Лета. – Я позаботилась об этом. Неужели ты думаешь, что заменить их легко?

Лета снимает маску Вороны. Она, как всегда, выглядит прекрасно. Бронзовая кожа сияет, а каштановые кудри блестят, но, несмотря на ее кукольное лицо, никто не рискнет с ней играть. Матильда слышала, что она не из Великого Дома, а дочь портового рабочего. Похоже, у ее матери была бурная молодость. Ночные птицы нечасто рождаются за пределами Великих Домов, хотя такое случается. А еще говорят, что Лета когда-то работала в доме удовольствий в Дымном квартале, но трудно поверить, что эти слухи правдивы.

Бабушка опускается в кресло у камина.

– Может, ты и права, Лета. Но произошедшее прошлой ночью вызывает тревогу.

И не укладывается в голове. Мадам всегда бережно охраняли Ночных птиц. Но Лета особенно щепетильна в этом вопросе. Именно она установила ограничение в посещениях, несмотря на протесты лордов и леди Великих Домов. И это она распорядилась, чтобы Ночные птицы постоянно меняли место встреч, а клиенты приходили к ним с завязанными глазами. Мадам Ворона обожает правила и маниакально их соблюдает. Так как же змеям удалось пробраться в ее гнездо?

– Нападение на Ночную птицу, – выплевывает мать Матильды, – непростительно!

Лицо Леты становится суровым.

– Лорд Алевин принадлежит Великому Дому. Он дальний кузен дома Роше и пришел с семейным перстнем, поэтому и не вызвал никаких подозрений. Есть правила, установленные Домами.

– Ты должна защищать их! Как ты допустила это нападение?

– А меня больше интересует, – вмешивается бабушка, – почему лорд решился на такое.

Сорвав маску, Сейер поднимается и начинает расхаживать по пурпурному ковру. Похоже, она не может усидеть на месте.

– Он был церковным отцом, – говорит она. – Я так считаю. Его брови недавно сбривали, а еще он бормотал что-то о Маррене.

Лета кивает:

– Татуировка на его груди напоминала фрагмент звезды Эшамэйна. Тот, что с символом Маррена.

Сейер останавливается:

– Точно, это пылающий меч.

Матильда никогда не питала любви к Церкви Эшамэйна, которая представляла основание официальной религии Эвдеанской республики. Но культ Маррена, без сомнений, был самым одиозным. Отцы церкви проповедуют, что в давние времена четырем мужчинам Неистощимый источник даровал магию, чтобы они совершали чудеса на земле, а после смерти стали богами. И Маррен использовал свой пылающий меч, чтобы выжигать магию ведьм. Он полагал, что девушки отравили Источник. Но на взгляд Матильды, это был предлог, чтобы избавиться от сильных женщин.

Эйса хмурится:

– Но отцы церкви не отмечают себя чернилами. Отец Тос говорил, что это портит кровь.

Матильда усмехается:

– А меня больше удивляет, что тот лорд – из дома Роше. Молодые лорды Великих Домов не станут лезть в пекло. Они не настолько глупы.

В любом случае Великие Дома всегда защищали Ночных птиц. Хотя вполне возможно, что и среди них есть те, кто поддерживает запрет на магию. Но они никогда не причинили бы вред тем, кто принадлежит к их кругу.

– Он наверняка был фанатиком, – говорит Лета. – Но сложно сказать, действовал ли он в одиночку или по чьему-то приказу. К сожалению, мертвецы не умеют говорить.

До вчерашнего вечера Матильда видела мертвых лишь однажды, когда ее отец утонул в воде. Но после смерти его лицо выглядело безмятежным. А на лице того лорда отпечаталась злоба, и щеки покрывали разводы от черной слюны и пены. Она невольно вздрагивает. Как и сидящая рядом Эйса.

– Он не собирался ее убивать, – задумчиво произносит бабушка. – А значит, хотел от нее чего-то.

Сейер смотрит на огонь, ее золотистые глаза блестят.

– Он хотел меня куда-то отвезти, – говорит она. – Сказал, что я доказательство существования ведьм. И что его вознаградят.

Лета напрягается:

– Он сказал куда? К понтифику?

– Нет, но он пытался накачать меня наркотиками.

Сейер выглядит… нет, не испуганной. Скорее затравленной. И Матильда ловит себя на мысли, что ей хочется поднять подруге настроение.

– Хорошо, что у тебя оказался нож, – выпаливает она. – А я умею обращаться с кочергой.

Мать Матильды возмущенно ахает, но на лице Сейер появляется слабая улыбка.

– Я бы не сказала, что ты хорошо обращаешься с кочергой.

Это не назовешь благодарностью, но Матильда рада и такому ответу. Лета бросает на них настороженный взгляд.

– Матильда, а как ты узнала, что с Сейер что-то случилось?

Матильда едва сдерживается, чтобы не поерзать.

– Я услышала шум.

– Но твой Ястреб ничего не слышал.

– Возможно, он задумался. Не знаю.

Она не собирается заявлять, что у нее возникло странное предчувствие. Она и сама не понимает, что произошло. Будто что-то внутри ее отозвалось на страдания Сейер. Это напомнило ей ощущение, которое возникает, когда она прикасается к одной из этих девушек. И это озадачивает. Матильда не испытывала ничего подобного с прошлыми Ночными птицами, хотя они и дружили.

Лета барабанит темными ногтями по столу:

– Я расспрошу главу дома Роше, но удивлюсь, если он сообщит что-то полезное. А еще мне нужны глаза и уши в залах Августейна. Если понтифик действительно отправил к нам своего человека, мы в большей опасности, чем думаем.

Сейер и Эйса начинают нервничать, что неудивительно. Все Ночные птицы слышали истории о том, что церковь в прошлом делала с Огненными птицами. После жестоких гонений девушек, владеющих магией, почти не осталось. Что произойдет, если понтифик и его последователи узнают о Ночных птицах? Станут ли одну за другой проверять молодых леди Великих Домов?

Матильда отгоняет эту мысль. Клиент Сейер просто безумец-одиночка.

– Главное, что у него ничего не получилось, – скрестив ноги, говорит она. – А тот, кто его послал, не знает наших настоящих имен, иначе лорд Алевин не пришел бы сюда.

– Верно. – Бабушка складывает руки на коленях. – Но не замешан ли в этом кто-то еще из клиентов?

– Эйса ничего об этом не знала, – напоминает Лета. – И вы слышали ее Ястреба, клиент так и не добрался до двери Соловья.

Матильда смотрит на Сейер, а та на Эйсу, которая не поднимает глаз от маски, лежащей у нее на коленях. Если бы парень, которого они помогли спрятать, представлял угрозу, она бы сказала, ведь так? Судя по всему, Эйса полна решимости сохранить неожиданное появление рыжего друга в тайне. А раз Матильда решила доверять ей, то будет молчать.

– А клиент Матильды? – спрашивает мать.

На лице Леты застывает странное выражение, которое невозможно понять.

– Когда все произошло, он уже ушел.

Бабушка пристально смотрит на нее.

– И кто это был?

На мгновение Матильде кажется, что Лета не собирается отвечать, но это не тот секрет, который она может утаить.

– К Щеглу приходил Деннан Хэйн, – опустив кофейную чашку на стол, говорит она. – Он вернулся в город, вы разве не знали?

Звенит посуда. А затем в комнате наступает тишина, такая густая, что Матильда могла бы нарезать ее ломтиками и подать к торту, к которому так никто и не притронулся.

– Я правильно понимаю, – первой заговаривает ее мать, – что вы позволили принцу-бастарду обратиться к моей дочери?

– Он рожден в Великом Доме, – говорит Лета. – И имеет право просить о встрече.

– Но он Вестен. Ты же знаешь их отношение к магии.

– Он не сюзерен. К тому же Матильда могла отказать ему.

Мать Матильды переводит взгляд на дочь.

– О чем ты только думала?

– О том, что ты хочешь поскорее выдать меня замуж, – выпаливает Матильда. – Разве Щеглу не нужно рекламировать свой товар?

– Только не ему, – в ужасе отвечает мать. – Он даже не настоящий Вестен.

– Оура, – останавливает ее бабушка. – Что сделано, то сделано.

Хотя она и защищает Матильду, но в ее взгляде читается: «Тебе не следовало открывать ему дверь». Она знает о поцелуе с Деннаном. Матильда все ей рассказала. И когда он исчез, бабушка посоветовала ей поскорее выбросить его из головы, но сейчас…

– Матильда, ты ощутила от него угрозу? – интересуется бабушка.

Но за этим вопросом скрывается другой: «Понял ли он, что это ты под маской?»

Матильда понимает, что должна во всем признаться. Их главное правило: «Врать всем, но не друг другу». Но не здесь. Она не вытерпит, если ей придется выслушивать тирады матери. Да и не хочется, чтобы сестры об этом узнали… пока рано. Ей нужно время, чтобы обдумать слова Деннана. Возможно, Эпинин Вестен и опасна для них, но не ее брат. Он знал о ее магии много лет и никому об этом не рассказал. А это кое-что да значит.

Когда-то они дружили. Матильда невольно задумывается, кто они друг для друга сейчас? И кем бы могли стать…

– Нет. – Матильда прикасается к золотому медальону. – Он вел себя как обычный клиент.

Лету этот ответ, кажется, устраивает. Но, судя по взгляду бабушки, она еще устроит внучке допрос. Матильда этого боится. Ей нужны бабушкины советы, а не наставления. Но она расскажет бабушке все, что узнала от Деннана. Потому что та всегда знает, как поступить.

– Возмутительно. – Голос мамы звучит громко и пронзительно. – Вы пускаете к Ночным птицам фанатиков, Вестена и бог знает кого еще. Мне кажется, вы намеренно подвергаете их опасности.

Черты лица Леты заостряются.

– И зачем мне так поступать?

– Может, чтобы поднять цену. И повысить прибыль, от которой немалая часть достается тебе.

– Что за оскорбительные обвинения.

И нелепые. Лета не стала бы пускать к Ночной птице фанатика. Или стала?

Если ей за это хорошо заплатили? Лета повторяет, что доверие купить нельзя. Но можно ли купить ее?

– Говори, что хочешь, – продолжает Лета. – Мне известно, что ты шепчешь, думая, что я не услышу. Но я была на месте этих девушек. И никогда бы не причинила им вреда. Я видела, что может случиться, если Ночные птицы не будут заботиться о сестрах.

Лета переводит взгляд на Сейер, которая смотрит на нее почти враждебно.

– Я поручу своим шпионам разузнать все, – поднявшись, заявляет Лета. – А пока мы не получим ответов, я не стану пускать к вам клиентов.

Глаза мамы вспыхивают.

– Домам это не понравится.

– На нас напали, – медленно произносит Лета, словно разговаривает с ребенком. – И я больше не подвергну Ночных птиц опасности. Пока мы не поймем, что нам угрожает и как от этого защититься.

– Главное помнить, Лета, – замечает бабушка, – что запрет на посещение тоже по-своему опасен.

Она выразительно смотрит на Лету. Матильда пытается разгадать, что кроется за этим взглядом, но его смысл ускользает, словно дым сквозь пальцы. Ясно одно: у прошлых Ночных птиц есть свои секреты. Что-то, что девушки не должны видеть.

– Estra Doole —

5 ложек белены;

3 щепотки высушенной и измельченной леты;

2 порции растертой в порошок сонной травы (желательно сорта Каллистан);

12 свежих ягод черноплодной рябины;

капля сиропа «Флавьен», выдержанного в глиняном горшке не меньше трех лет;

полмиски прибрежной воды (с севера Нек);

щепотка холодной золы;

2 свежие слезы.

Измельчить сухие ингредиенты. Размять ягоды руками (не забудьте надеть перчатки, чтобы руки не остались синими) и смешать их с порошком в котелке. Медленно помешивать на среднем огне против часовой стрелки до появления запаха забывчивости. После чего добавить сироп и воду, затем золу, затем слезы.

В большинстве книг по сонным зельям вы больше ничего не найдете. Но этот рецепт старинный и созданный для мечтаний и признаний. Пока размешиваете слезы, произнесите заклинание:

• Странник, взгляд задержи
• И глаза закрой,
• Друг, по течению плыви
• И лжи не говори.

– Из сборника рецептов Желтого Алхимика

Глава 4

Все это золото

Матильда прогуливается по рынку Брайдвотэр. Раньше она приходила сюда с бабушкой и улыбалась продавцам, пока они не давали ей что-нибудь сладкое или блестящее. Они и сейчас улыбаются ей, но это, к сожалению, не успокаивает Матильду.

На рынке полно народу и стоит такая духота, что по ее спине струится пот, но она не обращает на это внимания. Она смогла ускользнуть из-под надзора матери. За прошедшие два дня с момента «катастрофы Леты» – как называет случившееся мама – Матильду впервые выпустили из дома. Сколько бы она ни повторяла, что тот фанатик мертв и не может сообщить, кто послал его, или раскрыть личности Ночных птиц, это никого не волнует. Все на грани нервного срыва.

Пришлось согласиться, что ее будут сопровождать два стражника дома Динатрис, которые сейчас следуют за ней на почтительном расстоянии. Хорошо, что, в отличие от мамы, они не будут отчитывать ее, когда Матильда ест сладости или громко смеется. Хотя ей и не хочется сейчас смеяться. Призраки следовали за ней по пятам с той ночи. Ради сестер она притворялась, что забыла о произошедшем, но ее мучили кошмары, в которых она снова видела того ужасного мужчину, напавшего на Сейер. В ее снах он хватался за маску Щегла и сдергивал с Матильды, открывая ее лицо. Я узнал тебя.

Покачав головой, она переводит взгляд на прилавки, разглядывая разложенные на них сокровища: кружева из Стрейи, каменные безделушки из Тирска, ароматный чай из Каллистана, разноцветные специи и благовония из Дальнеземья. Но среди товаров нет ничего магического… конечно. Но она помнит, как выглядели рынки до запрета на магию, когда в лавках продавали зелья, которые отращивали густую бороду за один вечер или не давали промокнуть в дождливый вечер. Теперь такого не найти. Тот, кто рискнет торговать контрабандой, может лишиться всех товаров или попасть в руки инквизиции. Поэтому никто не осмелится открыто выставить что-то магическое.

Матильда останавливается у лавки, заставленной ведрами с цветами. В Симте почти нет парков и растения считаются символом статуса и роскоши. Она про себя перечисляет выставленные сорта: эстафлауэр, дельфиниум, крылатая лилия. Последний цветок – это символ ее Дома. Его бледные, напоминающие крылья лепестки прекрасны. Взяв один, Матильда вдыхает аромат. Но сквозь сладость пробивается другой запах. Жженые благовония, дым и сажа. Он напоминает ей что-то… Неприятное чувство скользит по спине. Я узнал тебя.

Из-за неожиданного грохота Матильда подпрыгивает. Сердце бешено колотится.

– Поосторожнее, Базил!

Услышав знакомый голос, она оборачивается и видит Брикс Магну, которая хмуро смотрит на мальчика и упавшие пекарские противни. Самые обычные противни для выпечки. Ей приходится сделать глубокий вдох, чтобы немного успокоить нервы.

– Привет, Брикс.

Женщина расплывается в улыбке:

– Приятного утра, юная леди Динатрис. Вы с каждым днем становитесь все красивее.

Матильда делает вид, что позирует в своей шляпке клош.

– Осторожнее. Я ведь могу и забыть о скромности.

– Скромная? И вы? Ох, ну если вы в это верите.

Матильда улыбается.

– Сколько для вас сегодня? – спрашивает Брикс.

– Шесть, пожалуйста. Невозможно ограничиться одним кексом, если покупаешь его в самой замечательной пекарне Симты.

– Я выбираю лучшие, слушая вашу лесть, – подмигнув, говорит Брикс.

И протягивает Матильде коробку с желтыми кексами. Еще теплыми. Сквозь сахарную пудру видны завитки семян лабнума. Их еще называют «семенами удачи». Считается, что если хотя бы один застрянет между зубами, фортуна тебе улыбнется.

– За мой счет, – как всегда, говорит Брикс.

Но Матильда, как всегда, платит втрое больше, чем они стоят, и уверяет себя, что все хорошо, как и должно быть. Но как бы часто она ни лгала, ей не всегда удается поверить в собственный обман.

Дойдя до конца рынка, она заглядывает в Углы. Сердце города, центр власти. Углы – место, где пересекаются главные каналы Симты, разделяющие город на четыре квартала, которые названы в честь существ, когда-то летавших в небесах. Если верить легендам. За спиной Матильды остался квартал Пегаса, где она живет. Там расположен Торговый банк, где хранятся деньги большинства жителей Симты. Справа от нее – квартал Феникса и церковь Августейна со штаб-квартирой понтифика и его собратьев. По другую сторону канала – квартал Грифона, где сосредоточено то, чем славится Симта: лавки художников и мастеров, уличная музыка, нелегальные клубы и уличные банды. А слева от Матильды – квартал Дракона и Высокий дворец. Там живет сюзерен и проводятся важные собрания Совета. Матильда представляет, что именно там и пройдет голосование, сразу после летнего солнцестояния, до которого осталось примерно три недели.

Обычно ей нравится останавливаться здесь и наблюдать, как лодочники, проплывая на лодках с полными надежд и мечтаний пассажирами, обмениваются грубыми шутками и жестами. Но сегодня ее взгляд то и дело обращается к дворцу, а в голове вертится: «Там ли Деннан Хэйн? Обсуждает ли Щегла с сестрой?» Она сомневается. Но его предупреждение об Эпинин не выходит у Матильды из головы. После встречи Ночных птиц в гостиной Леты ей в голову пришла мысль, которая должна бы возникнуть раньше. Возможно ли, что фанатика, напавшего на Сейер, отправила сюзерен? Деннан сказал, что она хочет выкрасть их. А фанатик заявил, что его хорошо вознаградят, если он приведет Сейер. Но решилась бы Эпинин Вестен на такое? Это бы вызвало хаос среди Великих Домов. И вероятно, даже привело к открытому противостоянию. Несколько недель назад Матильда посмеялась бы над мыслью, что кто-то попытается украсть одну из Ночных птиц. Но после того как ей пришлось отбиваться кочергой от фанатика и прятать находящегося без сознания парня, это уже не кажется смешным.

Тем же вечером она рассказала бабушке о том, что сообщил ей Деннан Хэйн. Она вспоминает, как бабушка слушала, недовольно поджав губы. Матильда думала, что получит нагоняй. Но бабушка задала кучу вопросов, а потом бесконечно долго разглядывала вино в бокале. «Не бойся, дорогая, – наконец сказала она. – Я позабочусь об этом». Но что она сделает, ведь им почти ничего не известно?

Деннан Хэйн и его предупреждение, фанатик, напавший на Сейер, слегка свихнувшийся друг, лапающий Эйсу… Кажется, что между всем этим есть связь, будто трещины расползаются из невидимого центра. Но трещины можно… необходимо залатать. И тогда все снова будет так, как должно быть.

Матильда разворачивается и, не обращая внимания на стражников, идет назад по проспекту Пегасус – главной улице, разделяющей квартал. Здесь множество милых домов с изящными коваными ограждениями на балконах и горшками с вьюнками. Матильду всегда удивляло, как жители этих домов терпят то, что у них нет садов и их двери открываются прямо на улицу. Хотя, если подумать, у большинства горожан нет такого сада, как у нее. Она проходит мимо фонарщика, который метлой с длинной ручкой выметает из фонарей пламениц, оставшихся с прошлой ночи. Они быстро сгорают, но их крылья излучают ослепительное сияние.

Она сворачивает, затем еще, проходит мимо лавок портних и парфюмеров, работающих в основном для Великих Домов. Наконец, она добирается до ярко-желтого дома. Над входом висит большая вывеска: «Алхимический магазин Крастана Падано». Хотя все зовут владельца Желтым Алхимиком.

Стоит толкнуть дверь, как звенит колокольчик. Матильда переступает порог, зная, что стражники останутся ждать на улице. Они уверены, что здесь она в безопасности. Стеллажи за длинным прилавком заставлены баночками с травами, перьями и драгоценными камнями. На каминной полке сверкают черепа разных размеров. Из-за желтого стекла в большом окне все внутри приобретает золотистый оттенок. Даже копна темных кудрей Алеканда, ученика Крастана.

Матильда замирает, чтобы вдохнуть аромат сладостей и дыма. Если что-то и может успокоить ее нервы, так это поход к Крастану. Она в детстве приходила сюда с бабушкой и целый день болтала с Крастаном, пока он смешивал ингредиенты для отваров, а еще ругалась с Алеком из-за того, чья очередь помешивать их. Алек старательно растирает что-то в ступе, не поднимая глаз и делая вид, что не замечает Матильду. Рядом с ним, как всегда, стоит кружка с чаем феннет, который нужен ему, чтобы справляться с сахарной болезнью.

Медленно подойдя к прилавку, Матильда кладет на него кексы.

– И кого мы сегодня травим?

Алек сдувает с лица прядь волос.

– Тебя, если будешь так глубоко вдыхать. Отстранись.

Но она пододвигается ближе.

– И лишить тебя удовольствия заглянуть мне под платье?

На его лице расплывается улыбка, а вместе с ней появляется и ямочка на щеке.

– Благодарю. Я уже все рассмотрел и могу сказать, что видел лучше.

Они всегда общаются в такой манере. Их дружба держится на остроумных шутках и игривых колкостях. Алек – приемный сын Крастана и не принадлежит Великим Домам, так что их с Матильдой мало что связывает, но ей это нравится. А еще то, что, несмотря на разницу в их положении, он всегда говорит ей то, что думает.

В юности он был долговязым и неловким, он все еще худой, но видно, как напрягаются мускулы предплечья, когда он толчет травы, а жилет горчичного цвета туго обтягивает торс. Хорошо, что он не догадывается, как привлекательно выглядит. Щеки Матильды предательски вспыхивают.

– Так что ты готовишь?

Алек переводит взгляд на нее. У него близко посаженные карие глаза, как у коренного жителя Симты, такие темные, что кажутся почти черными.

– Снотворное. Ничего особенного.

Матильда наклоняется над стойкой.

– А я думала, это любовное зелье. Какая досада. Как ты без него найдешь себе леди?

– Ты же знаешь, что я смотрю только на тебя.

Ей хочется рассмеяться – что за нелепость, – но, кажется, он не шутил. Да, Алек никогда не умел флиртовать.

В комнату врывается Крастан, разбивая тишину. Его зачесанные назад и перевязанные шнурком седые волосы скрывает канареечно-желтый колпак. Широкая улыбка демонстрирует кривые зубы.

– Stella, – говорит он.

Что означает «птичка». Небольшая шутка для посвященных.

– Как приятно тебя видеть, – продолжает он.

– Это ты сейчас так говоришь, – язвит Алек. – Подожди, когда она разведет огонь.

– Ой, да ладно тебе. – Матильда закатывает глаза. – Это было всего раз.

Крастан выставляет несколько флаконов на верхнюю полку. Его руки дрожат чуть больше, чем раньше, но он по-прежнему лучший алхимик в Симте. Другие даже начали раскрашивать свои лавки в яркие цвета, чтобы заманить хотя бы нескольких его клиентов. Большая часть его зелий не содержит магии и совершенно легальна, но он выполняет и множество подпольных заказов для Домов. По крайней мере, для нее.

– Где леди Фрей? – спрашивает он, бросив взгляд на дверь.

– Бабушка осталась дома. Но передает вам наилучшие пожелания.

– Что за женщина, – вздыхает он. – Она любовь всей моей жизни, ты же знаешь.

– Вы никогда не упускаете случая напомнить мне об этом.

Когда бабушка была Ночной птицей, она пришла в эту лавку и потребовала, чтобы Крастан – тогда он еще работал подмастерьем – выполнил ее заказ, не задавая лишних вопросов. И Крастан любезно сварил для нее Estra Doole. Несмотря на пропасть в положении, разделяющую их, они стали друзьями. Настолько близкими, что бабушка раскрыла ему свой секрет. Матильда часто гадала, почему бабушка рискнула и доверилась ему. Она никогда не сомневалась в Крастане. Да и о Матильде он с Алеком знает больше, чем многие из ее родственников. Крастан для нее как дедушка, а Алек… ну, его она бы не назвала братом.

– Ты пришла за чем-то определенным? – спрашивает Крастан. – Или просто поздороваться?

Страх снова начинает вкрадываться в ее сердце.

– О, с начала сезона мама держит меня на коротком поводке. И мне требовался предлог, чтобы выбраться из дома. – Это не совсем ложь. Матильда касается медальона. – И я подумала, что мы могли бы приготовить что-нибудь вместе. Чего давно не делали.

Крастан грозит ей скрюченным пальцем.

– Только если ты будешь в точности следовать моим указаниям.

Она изображает оскорбленную невинность.

– А разве я когда-то поступала иначе?

Когда она огибает прилавок, Алек пытается поставить ей подножку.

– Не взорви лавку, – говорит он. – Я здесь живу.

Матильда останавливается.

– Кажется, это ты любишь, когда все горит.

Она на мгновение прижимается к нему бедром. И Алек напрягается. В последнее время это происходит от каждого ее прикосновения. Она полагает, так и должно быть. Он простой ученик алхимика, а она молодая леди из Великого Дома. К тому же Ночная птица. Все, что их может связывать, – это дружба. Но почему-то его отстраненность раздражает, поэтому Матильда наклоняется ближе и делает глоток его чая. На вкус феннет с румфруктом как… Алек.

– Веди себя хорошо, – поддразнивает она. – А то кто знает, что может оказаться в твоей чашке, когда ты отвернешься.

Алек не отвечает… замер, словно прекрасная статуя, выструганная из вододрева.

– Честно говоря, Алек, – отступив на шаг, продолжает она, – ты ведешь себя так, будто у меня ветряная оспа.

Сказав это, Матильда направляется к узкому коридору, куда ушел Крастан. Посетителям запрещено заходить сюда по многим причинам. И главная из них – это шкаф вдоль одной из стен с аккуратно расставленными книгами. Вдруг кто-то попытается достать «Полный перечень существ Древней Эвдеи», как это сейчас делает Крастан, и обнаружит, что за шкафом скрыта потайная дверь. Матильду охватывает трепет, когда она тянется к стеклянной дверной ручке. Она считает, что нет ничего прекраснее тайных комнат.

Секретная мастерская на первый взгляд ничем не отличается от той, что находится в передней части лавки. Полки заставлены баночками, флакончиками, блестящими чашами, маленькими колбами и горелками – всем, чем обычно пользуются в работе алхимики. Но стоит присмотреться – и замечаешь… магию.

Светящиеся порошки, дымящиеся зелья, мерцающие мази. Алхимическая магия обладает ароматом, похожим на жженый сахар. А вот магия Матильды ничем не пахнет.

В Эвдеанской республике встречается не так много растений и минералов, которые обладают магическими свойствами. В них заключена сила Неистощимого источника. Если их правильно обработать и смешать в нужных пропорциях, можно получить зелье, за которое люди готовы выложить немалые деньги. Даже если оно и уступает дарам Ночных птиц. Хорошие зелья трудно приготовить, ингредиенты для них дороги, а эффект не длится долго. Но все же Крастан – лучший алхимик в Симте. То, что он создает своими скрюченными руками, поразительно. Доставая пакетики и флакончики, он расставляет их вокруг горелки.

– Как проходит сезон? – спрашивает он. – Как порхают твои крылья?

Протянув руку к пучку сушеных трав, Матильда сжимает несколько стеблей.

– Я бы сказала… странно.

Он приподнимает кустистую бровь, но ничего не спрашивает. Потому что знает: он не может требовать от нее рассказать.

Крастан начинает разминать горсть гриммники. Тонкая кожица лопается, и кроваво-красный сок окрашивает его руки. Обычно алхимики надевают перчатки, но Крастан никогда этого не делает.

«Мои руки – доказательство моих достижений», – однажды сказал он. Но в Симте иметь подобные отметки опасно. Те, кого ловят с запрещенными зельями, получают выговор или штраф. В крайнем случае их могут передать в руки инквизиции. А те, кто изготавливает эти зелья… Здесь все намного серьезнее. К счастью, Крастана никогда не арестовывали. Благодаря его смекалке и Великим Домам он в безопасности.

Красный сок падает в медную чашу, темнея. Иногда Матильда жалеет, что не может никак повлиять на свою магию. Возможно, зелья Крастана и не обладают силой, что течет в ее крови, но он способен по-разному использовать то, что создал. В отличие от нее.

– Так ты задашь мне вопрос, Stella?

Матильда вздрагивает:

– Почему вы решили, что я хочу что-то спросить?

Он с пониманием смотрит на нее:

– Догадался.

Крастан не ошибается. Она действительно пришла сюда не только увидеться с ним и Алеком.

– У вас есть зелья, способные изменить воспоминания?

Крастан хмурится:

– Изменить или стереть?

Она ударяет засушенным стебельком – кажется, это кровоточащее сердце – о стойку.

– Без разницы.

Поставив миску на маленькую горелку, Крастан медленно помешивает сок деревянной ложкой.

– У меня есть зелья, способные обострить восприятие или улучшить память. Но изменять уже созданные воспоминания? Или стирать их? Это опасная затея.

– Но вы бы могли сделать такое зелье, если бы я попросила? – сглотнув, спрашивает Матильда.

На несколько минут повисает напряженная тишина.

– Это не в моей власти.

Ее охватывает разочарование. Она сомневается, что Тенни кому-то расскажет о Щегле. Но, учитывая обстоятельства, она бы чувствовала себя лучше, если бы смогла забрать у него свой секрет. Матильде не нравится, что у Тенни в кармане лежит эта монета, даже если он никогда ей не воспользуется.

Крастан говорит хмурясь:

– Я знаю этот взгляд.

– Какой взгляд?

– Который бывает у тебя, когда ты собираешься вляпаться в неприятности или уже вляпалась.

– О, пожалуйста. Я образец хорошего поведения, – не удерживается она от колкости.

Но он не улыбается. Повисшую тишину нарушает лишь шипение зелья в миске.

– Так ты расскажешь мне, чего хочешь добиться?

Внезапно ей кажется, что комната сжимается вокруг нее, как тугой корсет, который мама постоянно пытается на нее нацепить. Но ложь дается ей легко. Порой приходится надевать маску даже здесь.

– О, это всего лишь мимолетное увлечение.

Однако Крастан, похоже, ей не верит. Вокруг его желтого колпака клубится пар.

– Будь осторожнее, Stella. Сейчас в Симте напряженная обстановка. Все меняется.

– Что вы имеете в виду? – нахмурившись, спрашивает она.

– Смотрители проводят больше рейдов. А наказания за хранение или использование алхимических средств все суровее. Говорят, так власти пытаются разобраться с уличными бандами. Но наказывают не их. Недавно смотрители схватили двух девушек, которые продавали зачарованные цветы.

– Ох, хорошо. Они постоянно кого-то арестовывают.

Смотрители, следящие за соблюдением запрета на магию, могут доставить немало хлопот. Но ей редко приходилось сталкиваться с ними.

– Сейчас все намного серьезней, – настаивает Крастан. – Кажется, будто они ищут что-то. А может, кого-то.

Матильда вспоминает о фанатике. Рассказал ли он кому-то о Ночных птицах, прежде чем отправиться к ним? И не понтифик ли поручил смотрителям прочесать Симту, чтобы их поймать?

– Смотрители нас не найдут, – уверенно заявляет она. – К тому же закон не для таких девушек, как я.

– Ты так считаешь, потому что тебе никогда не представлялось случая испытать на себе его жало.

Матильда вздрагивает. Как долго Алек стоит в дверях?

– Лордов и леди из Великих Домов не вызывают на допросы, – скрестив руки на груди, продолжает Алек, – потому что они платят золотом за право делать то, что им заблагорассудится, и не бояться последствий.

Они уже спорили на эту тему.

– Я не в настроении выслушивать лекцию о привилегиях, Алек.

– Ты считаешь, что алхимические зелья используют лишь ради забавы на вечеринках. Но входящие в их состав ингредиенты применяются не только для этого. Их добавляют в лекарства, которые нужны людям. Законы и банды делают все возможное, чтобы поставки оставались нерегулярными и дорогими. Как думаешь, смог бы я купить феннет, не будь у меня честного местного поставщика?

– Не я устанавливаю правила, – огрызается Матильда.

– Но ты не можешь игнорировать их, – говорит Крастан. – Думаю, ты забываешь, как много людей в этом городе боится магии. Церковь хорошо усвоила уроки прошлого. Так что не только смотрители прочесывают улицы в поисках нарушителей. Становится все труднее прятаться… всем нам.

В его словах сквозит страх.

– Дома защитят нас.

Алек качает головой:

– Из нас только ты защищенная птичка.

– Алеканд. – Голос Крастана звучит необычно резко. – Не стоит пренебрегать травами. Они это почувствуют.

Алек скрывается за дверью, но его слова пробили еще одну трещину в ее броне, усилив страх.

Матильда молча наблюдает, как Крастан медленно отмеряет порошок. Возможно, так же тщательно он взвешивает слова.

– Знаешь, в прошлом девушки, отмеченные Источником, были не просто сосудами магии, – наконец говорит он. – Они умели использовать ее. А самые могущественные повлияли на становление Эвдеанской республики. Говорят, те, кого называли Огненными птицами, умели раздвигать моря и перемещать горы.

Зная, как он любит неожиданно менять тему разговора, Матильда улыбается.

– Если верить легендам, они умели летать. Хотелось бы посмотреть на это.

Шелдар, флэтерины, уэлы. В каждом уголке Эвдеанской республики по-своему называли девушек, обладающих самой сильной магией. Но Матильде больше всего нравились Огненные птицы. С древнеэвдеанского fyre переводится не только как «огонь», но и «дикий». Дикие птицы. Яростные и свободные. Не связанные обещаниями. В какой-то момент каждая Ночная птица представляет себя такой. Но мечтать о подобном – все равно что бросать монетки в канал, чтобы загадать желание: бессмысленное расточительство.

– В последнее время я часто думаю, исчезла ли древняя магия, – продолжает Крастан, – или лишь уснула. И однажды вернется.

Матильда вздыхает:

– Вы же знаете, что я не могу управлять своей магией.

– Пока нет, Stella. Пока нет.

Вновь в его словах ей слышится скрытый смысл.

– Что вы пытаетесь мне сказать?

К ее удивлению, Крастан оборачивает испачканную соком ладонь платком и прижимает к ее щеке.

– Лишь надеюсь, что ты придешь ко мне, если вдруг почувствуешь изменения в себе, Stella. Знай, что даже в самый сильный шторм мы будем твоим безопасным портом.

Однако Матильду не покидает чувство, что он что-то скрывает от нее.

Спустя некоторое время она возвращается в лавку и, не говоря ни слова, проходит мимо Алека. Кажется, он еще не готов с ней разговаривать.

– Тебя не беспокоит, что все твои клиенты из самых привилегированных семей Симты? Они уже богаты и станут только богаче.

Матильда поворачивается к нему:

– А ты бы хотел, чтобы я стояла на углу и целовала любого, кто захочет?

Алек подается вперед:

– Я бы хотел, чтобы ты выглянула из-за стены своего сада и увидела, что за ней происходит.

Его взгляд пронзает, Алек словно видит ее насквозь. К своему ужасу, Матильда чувствует, как глаза начинает жечь от слез.

– Ты думаешь, я лишь ем пирожные и хожу на вечеринки, – говорит она. – Но хочешь верь, хочешь нет, и у меня есть проблемы.

Когда она начинает отворачиваться, Алек останавливает ее. Его рука мозолистая, но осторожная – рука алхимика. Она чувствует, как бьется его пульс под тонкой кожей.

– Тильда, постой.

Ее сердце сбивается с ритма, когда она слышит это ласковое обращение, но Матильда не собирается уступать. Она с подчеркнутой иронией спрашивает:

– Ты все-таки решил взглянуть на то, что под моим платьем?

– Я просто… – Он проводит большим пальцем по ее коже, но так быстро, что Матильда думает, не показалось ли ей. – Я не хотел тебя расстраивать.

Его щеки горят от румянца. Проклятие, почему от этого он выглядит еще привлекательнее?

– Я не расстроена, – отвечает она, – а… раздосадована. Это другое.

Алек отпускает ее руку.

– Хочу дать тебе кое-что. – Он достает из кармана пузырек. – Это от… женских болей, про которые ты говорила, – произносит он так громко, чтобы его мог услышать Крастан. – Только не забудь перед использованием прочитать инструкцию.

Перевернув бутылек, Матильда читает приклеенную к донышку записку:

«ПЛАЩ ТЬМЫ. Для применения брось бутылку под ноги, чтобы она разбилась. Тебя окутает густая, черная, как чернила, дымка. (Но будь осторожна: она щиплет глаза сильнее речного киселя.) Это на случай, если тебе захочется сбежать из золотой клетки. ~ А»

Едва она открывает рот, Алек прижимает палец к губам, прося ничего не спрашивать.

Матильда знает, что он иногда делает зелья втайне от Крастана. Прошлым летом она использовала его экспериментальный порошок, от которого кожа Самсона приобрела пугающе зеленый оттенок. Но это зелье серьезней – можно сказать, это почти оружие. Оно может стать популярным у не самых честных жителей Симты и привести к виселице, если тебя поймают с ним.

Ей не стоит рисковать и держать у себя это зелье, но она все же прячет бутылек в потайной карман сумки.

– Алеканд Падано, никогда не думала, что у тебя хватит духу на подобное.

На его лице расцветает улыбка.

– Только не совершай ничего опрометчивого до нашей следующей встречи.

Колокольчик звенит, когда она покидает лавку. Эстер-стрит выглядит как обычно, но Матильду не покидает ощущение, будто что-то изменилось. Крастан считает, что ей следует быть осторожнее. Алек дал ей зелье, способное защитить в минуту опасности. Это заставляет нервничать, а ведь они даже не знают о том, что произошло с Ночными птицами две ночи назад. Она надеялась, что небольшая прогулка поможет ей успокоиться, но сейчас чувствует себя тревожнее, чем раньше.

Задержания в городе, предупреждение Деннана – а теперь и Крастана, – клиент Сейер, друг Эйсы, секрет бабушки и Леты. Все это кусочки головоломки, которая пока не складывается. Не хватает многих деталей.

Потянувшись к сумочке, Матильда сжимает карточку, которую дал ей Деннан. Она незащищенная птичка, что бы там ни говорил Алек. Возможно, ей стоит поискать ответы на некоторые вопросы.

В закоулках Грифона за «Трилл» заверни,

Там ночью веселье льется рекой.

Поверь, нас сложно найти,

Но слово-пароль проложит путь твой,

Ой-ой-ой.

Веселая музыка, сияние зелий,

Они просятся в руку, чтоб их выпить скорей.

Придется отдать несколько ожерелий,

Чтоб в мир этот яркий окунуться быстрей,

Ей-ей-ей.

– «Место, где веселье не иссякает»Симтанская песня

Глава 5

Тьма и сияние

Сейер поправляет плоскую шапочку, пока лодка скользит по воде. Она рада, что у нее короткие волосы и их не нужно закреплять шпильками, а еще что ей удалось найти в шкафу Леты рабочую одежду, которую та, похоже, когда-то носила.

Сейер не хочется сегодня выглядеть как девушка из Великого Дома.

Последние два дня, прошедших с той ночи, Лета душила ее опекой. Сейер не разрешалось выходить на улицу одной даже днем. И, конечно, ночью. Но она пересекла каналы не для того, чтобы с ней нянчились и заставляли сидеть сложа руки, пока другие позаботятся о ее безопасности. Если хочешь чего-то добиться, нужно делать все самому.

Лодочник молча ведет лодку через Углы. Отражение луны в воде легко покачивается в такт приливу. Обычная летняя ночь в Симте: жарко, ни дуновения ветерка, воздух такой густой, что его можно пить, пахнет солью и челюстными водорослями, которые облепляют стены каналов. Последний раз она плыла в такой лодке несколько месяцев назад, после смерти матери. И с тех пор не появлялась в квартале Грифона.

Сейер оглядывается через плечо. Иногда она стояла на границе Грифона и смотрела на квартал Пегаса, думая, на что похожа жизнь на другом, казавшемся недосягаемым берегу. И вот она наконец увидела богатые, пышные сады с фонарями, в которых горят пламеницы и где гуляют девушки, подобные Матильде. Когда растешь в тени таких садов, легко поверить, что жизнь справедлива и шансы у всех равны.

Когда лодка причаливает к пирсу в квартале Грифона, Сейер выбирается на берег. Здесь пахнет так, как она помнит: хлебом, краской и засохшей кровью. В Виселичной линии пусто, но атмосфера такая же гнетущая – тут расположены виселицы, предупреждающие, что может ждать нарушителя закона, особенно нелегальных торговцев магией. Хотя самые злостные из них не беспокоятся об этом. Сейер медленно идет по проспекту Грифона в глубь квартала. Здесь нет фонарей с пламеницами, поэтому тени кажутся глубже. Выстроившиеся в ряд дома выкрашены в яркие цвета, но чем дальше идешь, тем здания становятся меньше и мрачнее. По некоторым фасадам расползаются трещины, которые жильцы стараются заделать пастой из травы и грязи. Между окнами протянуты веревки для сушки белья, в темноте они кажутся зависшими в воздухе призраками. Сейер замечает растрепанных мальчишек, топчущихся под лестницей. Она угощала таких детей вчерашними кексами, пока хозяин «Двух светляков» не видел. Интересно, подкармливает ли их кто-то сейчас?

А вот и ответ. Церковный отец протягивает им несколько горячих булочек и уговаривает выйти из-под лестницы. Он попытается заманить их в приют или школу, которыми руководит. Сейер знает, что церковь делает много хорошего для бедняков, но там жителям Симты также твердят, что магия развращает душу и ввергает в грех. Церковь уверяет, что надо бояться девушек, владеющих – или, скорее, владевших – магией.

В голове всплывают слова фанатика: «Те, что отравят мир, если мы им позволим».

Она отбрасывает тревожные мысли, отказываясь думать сейчас об этом. Пока Сейер идет к «Трилл», освещение меняется. В этом районе Грифона разноцветные фонари свисают с балконов и раскачиваются над каждой дверью. Здесь не спят допоздна. Кто-то – из-за работы, а кто-то – по собственному желанию. Свернув в переулок Байярд, она останавливается на углу у Павильона ученых. Из распахнутых дверей «Двух светляков» тянется манящий аромат кофе и сдобы. У входа играет уличный оркестр, а под мерцающими фонарями пьяные студенты флиртуют с официантками.

Орущие коты, как же Сейер скучала по этому месту.

Матильда посмеялась бы, ведь по сравнению с заведениями квартала Пегаса кофейня грязная и простая. Но жителей Грифона никогда не интересовало, что о них думают.

Сейер огибает Павильон, стараясь держаться в тени, чтобы никто в «Двух светляках» ее не узнал. Хотя, учитывая ее одежду, это вряд ли случится. Люди видят лишь то, что хотят видеть. Не поднимая глаз, Сейер проходит мимо окна, за которым когда-то находилась спальня ее мамы. Сейчас за ним пусто и темно, и от этого что-то сжимается у нее в груди.

Дождавшись, пока оркестр доиграет мелодию до конца, а посетители начнут хлопать музыкантам, Сейер незаметно щиплет за руку трубача, который стоит в заднем ряду. Рэнкин оборачивается, и на его лице, частично скрытом изъеденной молью кепкой, расплывается широкая улыбка, обнажая щель между передними зубами.

– Сейер?

– Тише. Не раскрывай меня.

Она тянет его за угол кофейни, пока музыканты не начали протестовать.

Рэнкин подрос с их последней встречи, и теперь ему не приходится задирать голову, разговаривая с ней.

– Куда ты пропала, Сей? Я тебя искал.

Она сглатывает комок в горле:

– Я живу с друзьями в квартале Пегаса.

Он корчит гримасу:

– Стала настоящей леди.

Нет, конечно.

– Чуть-чуть.

– Теперь ты слишком шикарная для таких, как мы.

Сейер вытирает пятно сажи с его щеки:

– Ни за что.

Рэнкин вешает трубу за спину. Ему тринадцать, но он выглядит старше. На улицах Грифона дети быстро взрослеют.

– Так что ты здесь делаешь?

– Мне нужно поговорить с Фен. – Сейер так нервничает, что ладони вспотели. – Она в клубе?

Рэнкин касается цветка на лацкане своего оранжевого жилета с золотыми лентами.

– Нет. В «Тронной комнате».

Сейер знает, где это, но никогда там не была. Это место, где собираются банды. От одной мысли об этом у нее все сжимается внутри.

– Ты знаешь пароль на сегодня? – спрашивает она.

– Да, но не скажу тебе.

– Почему?

Он поправляет жилет:

– Потому что в последнее время в районе Зеленых фонарей слишком опасно. Фен не хотела бы, чтобы ты появилась там одна.

– Но с кем мне идти, с тобой? – Она слегка постукивает его по кепке. – Не уверена, что ты достанешь до смотрового глазка.

Рэнкин хмурится:

– Следи за языком, подруга.

Они вдвоем шагают по узким улочкам, освещенным зелеными фонарями. Музыка Грифона здесь громче: джаз льется с увитых лозами балконов, а разносчики предлагают прохожим стаканчики с цитрином и заманивают в клубы. Благодаря подпольным барам район Зеленых фонарей считается в Симте неофициальным центром вечеринок, по крайней мере, для определенных клиентов. Но не стоит очаровываться. Это территория куликов, прозванных так за то, что эти банды перевозят запрещенные зелья, в город и из него, держась линии прилива.

Рэнкин с Сейер проходят мимо девушки, которая остановилась в тени. Она быстро передает несколько монет парню в жилетке и плоской кепке. От нее пахнет жженым сахаром, как от любого, кто употребляет много зелий. Кулик протягивает ей изящную бутылочку. Сейер готова поспорить, что там Русалочья пыль – алхимический порошок, обостряющий чувства. Стоит лишь надеяться, что он приличного качества. Любая магия вызывает привыкание. Но к Пыли пристраститься особенно легко, потому что в нее добавляют дешевые компоненты. Смотрители легко вычисляют плохой товар, но люди – нет, поэтому могут отравиться или ослепнуть.

– Так почему ты уехала? – нарушает молчание Рэнкин.

– Подруга мамы предложила мне комнату, – натянуто улыбаясь, отвечает Сейер. – А мне нужно было где-то жить.

– Ты могла бы переехать к нам. Звезды бы о тебе позаботились.

Сейер это прекрасно знает. Фен с Темными Звездами с радостью бы приняли ее в свои ряды. Но мама перевернулась бы в вечном сне, узнав, что ее дочь стала куликом.

– Мне нужна была работа. Деньги не сыплются с неба.

– Sain minth tu gansen, – бросив на нее осуждающий взгляд, говорит он.

Это клятва Темных Звезд: «Как тени, держимся вместе». Сейер виновато отводит глаза.

– С тех пор как ты ушла, Фен на всех срывается. Она скучает по тебе. Конечно, она в этом не признается, но я знаю.

Сейер с трудом сглатывает. Она страшно хочет увидеть Фен, но боится встречи. Кто знает, как все пройдет, ведь Сейер бросила их и уехала из Грифона. Сердится ли на нее Фен? Будет ли рада видеть?

Сейер нервно одергивает жилет. Не время для эмоций. Сегодня вечером ей, как никогда, требуется ясный ум.

Добравшись до поворота в проулок, они с Рэнкином останавливаются. Перед ними ржавая, невзрачная дверь, и ничто не указывает на то, что за ней «Тронная комната». Рэнкин стучит: три раза – быстро и два – медленно. Открывается маленькое окошко, и их пронзает недружелюбный взгляд.

– Пароль?

– Кобылка Мэй, – отвечает Рэнкин.

Дверь распахивается, и за ней оказывается мужчина. У него не хватает нескольких зубов, а его жилет почти лопается по швам.

– Что ты тут забыл, Рэнкин?

Мальчик выпячивает грудь.

– У нас дело к Лисе.

Похоже, это не сильно впечатляет привратника. На мгновение Сейер пронзает страх, что их не пропустят.

– Ладно, – наконец говорит мужчина и машет толстой рукой. – Выкладывайте оружие.

Рэнкин будто из воздуха достает три ножа, причем один длиной в половину его ноги. А затем появляются несколько бутыльков, вид которых немного пугает Сейер.

Охранник переводит взгляд на Сейер и слегка прищуривается.

– Не спешишь, подруга?

– У меня ничего нет, – пожав плечами, отвечает она.

Он качает головой. Сейер, вздохнув, вытаскивает нож для писем с ручкой в виде лебедя. Лета забрала ее нож, но Сейер не хотелось идти сюда с пустыми руками.

– Что ты собиралась с ним делать? – спрашивает он, зажав лезвие между толстыми пальцами. – Ковыряться в зубах?

Рэнкин заливается смехом. И Сейер пихает его локтем.

– У него острый конец, почему бы и нет?

Продолжая посмеиваться, привратник пропускает их и запирает дверь. Рэнкин устремляется вверх по темной узкой лестнице, которую освещает только фонарь из зеленого стекла. Сейер с трудом удается что-то разглядеть, но она замечает над головой табличку:

– ПРАВИЛА ДОМА —

НИКАКИХ ЗЕЛИЙ С УЛИЦЫ

НИКАКОГО ОРУЖИЯ

НИКАКИХ ДРАК

Звуки джаза прокладывают им дорогу вперед. Мерцающий занавес раздвигается, и они с Рэнкином оказываются внутри.

Первый взгляд на «Тронную комнату» заставляет вспомнить званый вечер у Леты. Высокие потолки, яркие цвета, зеркала. Но здесь нет масок и манерности, никто не пытается казаться кем-то, прямо заявляя о своей дикости. Джаз опаляет тело. В воздухе витает сладко-жженый аромат магии.

Свисающие с потолка люстры заколдованы так, что светятся без свечей, окрашивая собравшихся золотым. В зале множество банд, которые можно определить по цветкам, приколотым к жилеткам. Голубая речная колючка обозначает Кракена. Темно-красная гортензия – Резаков. Пурпурная кровохлебка – Глубокое Море. Здесь банды могут общаться, никаких дел, только удовольствие. Этим местом заправляют все они, отсюда и название.

Сейер не ожидала, что в зале окажется так много девушек. Большинство куликов держатся от них подальше. Девушки собираются вместе на танцполе, исполняя скандальный танец.

Зал пропитан магией. Искусно сшитые платья мерцают и изменяют узоры от каждого движения бедер. Кто-то выпил «Волчий оскал», и теперь его зубы превратились в клыки. Кому-то больше нравятся когти вместо ногтей, поэтому он попробовал «Острый коготь». У многих волосы сияют разными цветами из-за бальзама «Четыре сезона». Певица на сцене явно выпила алхимическое зелье, поэтому ее голос струится, словно дым. В баре смешивают алхимические коктейли. Темно-зеленую «Гадюку», которая ненадолго раздваивает кончик языка, и пенистое «Проклятие часовщика», из-за которого кажется, что время замедлилось. Сидящая в углу девушка-кулик, похоже, хлебнула «Прекрасной девы», потому что ее кожа светится. Парню, который ласкает ее языком, это, кажется, нравится.

Здесь столько запрещенных веществ, что на них можно было бы заработать состояние. Кулики управляют большей частью подпольного рынка алхимических средств. А незаконная магия – их основной товар. Церковь и смотрители Симты многое бы отдали, чтобы попасть сюда и вздернуть на виселице большинство присутствующих. Но никто в Грифоне не сдаст это место. Кулики управляют этим кварталом наравне с Советом… а возможно, их влияние здесь даже сильнее.

Главари куликов не без причины называют себя лордами.

Сквозь толпу Сейер замечает за угловым столиком Фен.

На первый взгляд Фен ничем не отличается от других куликов – высокомерных, безжалостных и голодных, – но не для Сейер. Она скользит взглядом по резким скулам и коротким, вьющимся, словно языки пламени, волосам. Их теплый каштановый цвет напоминает подгоревшую карамель в «Двух светляках». Но ничего в Фен не говорит о мягкости. Да и статус единственной в Симте женщины – главаря банды требует быть жесткой.

Когда им было по четырнадцать, Сейер наткнулась на истекающую кровью девчушку у задней двери «Двух светляков». По повязке на ее глазу Сейер поняла, что перед ней Фенлин Брай – Хитрая Лиса. Тогда она еще не собрала Темных Звезд, но уже завоевала репутацию кулика с быстрой реакцией, отличной смекалкой и умением взламывать сейфы, которые никому не поддались. Обычно, зайдя в кофейню, кулики начинали разбрасываться приказами, но эта девушка с улыбкой сказала: «Я слышала, ты угощаешь мальчишек? Я бы не отказалась от парочки пирожных и швов».

Сейер рассмеялась. С тех пор они стали друзьями. Лучшими друзьями. И все еще?

– Фен! Я нашел ее! – восклицает Рэнкин, когда они подходят к столу. – Ты должна мне десять медяков.

– Ты выполнил обещание, – говорит Фен. – А я выполню свое.

Фен откидывается на спинку стула, она кажется расслабленной, но в то же время опасной. Зеленая бархатная повязка на глазу не смягчает ее пронзающего взгляда. «Ты когда-нибудь покажешь мне, что под ней?» – дразнила ее Сейер во время спарринга.

«Покажу когда-нибудь», – с улыбкой отвечала Фен. Они все равно были друзьями. На Сейер накатывают воспоминания о вечере, когда умерла мама.

«Я осталась одна», – выдавила Сейер.

«Неправда», – отозвалась Фен и крепко обняла ее.

– Ну… – откашлявшись, начинает Олса, правая рука Фен. – Мы с коротышкой пойдем выпьем.

Фен переводит на нее пристальный взгляд:

– Не вздумай давать Рэнкину коктейли. Не стоит тормозить его рост.

– Однажды я стану таким высоким, что смогу расплющить тебя, – ярится Рэнкин.

Хотя вряд ли он это сделает. Он боготворит Фен… как и все в ее банде. Она неслучайно выбрала такое название для своей команды. Темная звезда – это разновидность морских звезд, обитающая в районе Симты, непритязательное, но живучее создание, которое цепляется за скалы так крепко, что даже самый сильный шторм не может ее оторвать. Темные Звезды стали такой скалой для ребят, которых другие банды не замечали или считали недостойными. Фен умеет видеть в людях скрытые таланты. И недостатки.

Когда Сейер опускается на стул, Фен обводит ее оценивающим взглядом. А Сейер старается не смотреть в ответ. Из-под стоячего воротника рубашки Фен выглядывают шрамы, намного светлее знака Темных Звезд на ее жилете. Она не носит желтой наперстянки, которую прикрепляют к одежде уличные музыканты, показывая, что у них можно купить зелье. Она не связывается с алхимией. Сейер не помнит, чтобы та хоть раз принимала зелье.

– Тиг, – наконец говорит Фен. Это прозвище, сокращение от «тигрен» – названия дикого кота из Дальнеземья. Стоит Сейер его услышать, как натянутся струна у нее внутри ослабляется. – Отличные шмотки. Тебе идут брюки.

– Как и тебе, – не сдержав улыбки, отвечает Сейер.

Фен лениво жует мастик. Это вещество добывают из растения, и оно способно нейтрализовать любое алхимическое средство, которое кто-то рискнет подлить Фен. Она всегда подозрительно относилась к магии, хотя Сейер и не знает почему. Возможно, это как-то связано с тем, что ее вырастил отец церкви, хотя Фен и невысокого мнения о нем.

– Думаю, твои друзья из Пегаса предпочли бы увидеть тебя в платье, – говорит Фен. – Леди Лете Тангрил точно не понравился бы твой наряд.

Сейер удивленно открывает рот. Откуда она знает о Лете?

– Не молчи, как оглушенная рыба, – продолжает она. – Ты исчезла, не сказав никому ни слова. Неужели ты думала, что я не буду искать тебя?

Щеки Сейер вспыхивают.

– Как ты меня нашла?

– Твоя мать выросла в Пегасе, – отвечает Фен. – И я видела, как красивая леди из Великого Дома что-то шептала тебе на ухо на похоронах. Я поняла, что она что-то предложила тебе. Видимо, что-то стоящее, раз ты так сбежала.

Сейер хмурится:

– Я не сбегала.

– А как это еще назвать?

– Старая мамина подруга предложила мне выгодную сделку. Я не стала отказываться.

– И что? – Фен упирает локти в стол и подается вперед. – Ты могла бы попрощаться.

Фен бы стала отговаривать Сейер. Стала бы допытываться. Но Ночные птицы – это тайна, а Сейер не хотелось лгать подруге.

– Где твой знак Звезд? – указав на ее жилет, спрашивает Фен.

– Вот.

Сейер достает из кармана оранжевую наперстянку из шелка, украшенную черными бусинами, которые поблескивают в свете люстр.

– Она бесполезна, если прятать ее в кармане, Тиг.

– Знаю, но… – Сейер смотрит на цветок. Это знак Темных Звезд, предупреждение для других банд, что она под защитой. Что Фен включила ее в свою команду. – Я сомневалась, могу ли продолжать его носить.

Ожидая, что Фен заберет наперстянку, Сейер поднимает глаза. Но подруга улыбается.

– Не будь дурой. Ты же знаешь, что это не так.

Сейер охватывает облегчение, подобно музыке, которая звучит со сцены.

– Так что ты делаешь в «Тронной комнате»? – спрашивает Фен.

Сейер пришла, чтобы получить информацию. Фен воровка и знает, что происходит в темных углах Симты, больше, чем остальные. Возможно, она что-то слышала о фанатике, напавшем на Сейер. Но сейчас, сидя здесь, Сейер понимает, что на самом деле оказалась здесь не поэтому. Ей нужна дружеская поддержка. Последние несколько дней были странными. Ей хочется сбежать от Ночных птиц. Побыть с тем, кому важна она сама, а не ее дар.

– Я хочу задать несколько вопросов, – наконец говорит она. – И одолжить нож.

– А что случилось с тем, что я дала тебе? – нахмурившись, спрашивает Фен.

– Я им кое-кого ударила.

Любой другой бы заволновался, услышав такое, но не Фен.

– И что тот человек сделал, чтобы заслужить это?

– Попытался меня убить, – с трудом сглотнув, произносит Сейер.

А вот теперь Фен теряет невозмутимость.

– Давай уйдем в более спокойное место.

Они идут за сцену и поднимаются по винтовой лестнице, которая ведет в маленькую пустую комнату. Одну стену занимает витраж из цветного стекла: золотой стул, плавающий в красном море. Фен, подойдя, прислоняется к нему. Это самое светлое место в комнате, а ей никогда не нравились темные и тесные помещения.

– Тебе нужно спрятать тело?

– Нет. Об этом позаботились.

Сейер все еще помнит, как тот мужчина придавил ее к полу. Трудно сказать, что ужасает сильнее: то, что она ударила человека ножом, или то, сколько времени на это потребовалось. Почему в момент опасности все уроки Фен забылись?

Она вытирает вспотевшие ладони о штаны.

– Помоги мне узнать, кем он был и кто его послал.

– Расскажи, что произошло, – говорит спокойно Фен.

Десять проклятий. Почему Сейер решила, что сможет добиться от нее помощи, не раскрыв все секреты? Да, Фен умеет хранить тайны – она живет ими, – но Сейер помнит слова Матильды: «Кулик неплохо бы заработал, продавая наши секреты». Конечно, Фен никогда так с ней не поступит, но все же…

– Ну же, Тиг. Ты сама пришла ко мне. И мы друзья. По крайней мере, я так думала.

Если бы Лета узнала, Сейер, скорее всего, выгнали, лишив возможности заработать состояние. Ночные птицы не начнут принимать клиентов, пока не будет уверенности, что им ничего не угрожает. Но Сейер не может ждать.

Так что все сводится к вопросу: «Насколько она доверяет Фен?» И ответ на это: «Больше, чем кому-то еще».

Сейер рассказывает подруге о Ночных птицах. Она не называет имен и не вдается в подробности, сообщая только то, что относится к работе. Она передает события ночи, когда на нее напал клиент, упоминает его слова и зелье, которое он пытался заставить ее выпить. Это оживляет воспоминания: запах его кожи, железная хватка и жгучая ненависть. У Сейер начинают трястись руки. Пытаясь совладать с собой, она сжимает кулаки.

Когда она заканчивает рассказ, в комнате повисает тишина. Если Фен и удивилась, что есть девушки, обладающие магией, то никак этого не показывает.

– Какой у тебя дар? – вдруг спрашивает она. – Что делает твоя магия?

– Позволяет людям сливаться с тенями. Дает невидимость.

– А ты сама можешь ей воспользоваться?

– Нет.

Лицо Фен остается невозмутимым, глаза прикрыты. Так она выглядит, когда пытается совладать с чувствами. В том, как она сжимает руки и жует мастик, чувствуется напряжение. Сейер знает о ее отношении к магии – любой магии, – поэтому ничего не рассказывала раньше. Что, если сейчас, когда ей известна правда, ее отношение к Сейер изменится?

Сейер пытается вернуться к тому, с чего начала:

– Тот клиент говорил, что ему хорошо заплатят, если он приведет меня. Но сомневаюсь, что он имел в виду понтифика. Ты слышала что-нибудь о новой секте? Которая поклоняется Маррену?

Фен меряет шагами комнату.

– Они называют себя En Caska Dae. Огненные клинки. – Ее голос сочится от яда.

Сейер неизвестны подробности того, как проходило ее детство, но она знает, что на теле Фен остались шрамы, сделанные рукой церковника, управлявшего сиротским приютом, где она жила.

– Их лидер называет себя Красная Рука Маррена, – продолжает Фен. – Он считает, что смотрители недостаточно следят за соблюдением запрета. Поэтому собирается сжечь всех, кто использует магию.

Очищающее пламя, чтобы очистить мир.

Сейер скрещивает руки на груди. Ей придется рассказать об этом Лете. И надеяться, что, узнав, откуда исходит угроза, она поймет, что делать дальше.

– По крайней мере, его агент мертв, – говорит Фен. – И ничего не расскажет Руке.

Сейер кивает:

– Что также означает, он все еще не знает, кто мы и как нас найти.

Фен проводит рукой по волосам:

– Однажды им уже удалось тебя найти, Тиг. Рука настойчив. Ты не знаешь, как далеко он готов зайти.

– А ты знаешь? – нахмурившись, спрашивает Сейер.

Выражение лица Фен меняется. Но Сейер не может его прочесть. Сквозь витражное стекло доносится голос певицы:

– Я попробую узнать, что они замышляют, – говорит Фен. А потом добавляет тихо, словно не замечает, что произносит это вслух: – Я позволила ему зайти слишком далеко.

Только Сейер открывает рот, чтобы спросить, что она имеет в виду, как Фен продолжает:

– Можешь пожить в штабе Темных Звезд. Или в безопасном доме. Там есть место.

– Я не вернусь в Грифон, Фен. Пока нет.

Фен умеет контролировать себя и редко проявляет эмоции, но Сейер видит, как по ее лицу пробегает волна гнева.