Читать онлайн Кейсми бесплатно

Новый друг

Глава 1. Новый друг

Засунув ногу под одеяло, я щёлкнула по будильнику и повернулась на другой бок. Рыжая прядь небрежно соскользнула со лба. Было щекотно, но вытаскивать руки из-под одеяла я совсем не хотела. Раннее утро давно перестало приносить мне удовольствие. Воспоминания накатывали волнами вместе со слезами каждый раз, когда рассеивались сны.

Ещё недавно я каждое утро выпрыгивала из кровати, натягивала лосины и сбегала вниз по лестнице. Около подъезда я встречалась с подругой, и начинались наши традиционные 4 км. Представляете, девичник каждый день! О таком можно только мечтать! Для нас это было самое счастливое время, после которого любой день становился ещё прекрасней, чем планировал быть сначала. Мальчишки, танцы, хобби, родители, депрессия и постеры с любимыми героями. Мы обсуждали всё, что только приходило в наши головы. Но одна тема всегда оставалась неизменной – сны. Мы рассказывали друг друг то, что увидели ночью, а потом придумывали смешные истории. Но однажды мой сон стал пророческим.

– Сегодня мне приснился странный сон. Я оказалась в комнате с бетонными стенами и высоким окошком под самым потолком. Около стены стояли огромные банки с краской. И ещё я слышала твой голос, но не видела тебя. Мы смеялись и шутили, как всегда. А потом ты пропала. Стало так тихо, что мне пришлось зажать руками уши, лишь бы услышать хотя бы собственный голос. И я ощутила то чувство, когда наша собака убежала и не вернулась. Помнишь? Это давящее одиночество и страх, от которого не сбежать.

– И это ты называешь странным? – засмеялась Муна. – Я сегодня вообще летала на слоне и стреляла сопливыми бабочками из душа по учебникам по алгебре и физике. А потом проснулась на полу среди раскрасок младшей сестры. Удивительно, как только карандаш не проткнул меня насквозь, – и девушка изобразила умирающую от кривляний принцессу, которая не могла сдержать смех.

Но к моменту окончания истории про сон я уже не слышала подругу. На мгновение ноги стали тяжелее, и я остановилась посреди дороги, чтобы вдохнуть поглубже.

– Эй, что-то случилось? – заволновалась Муна. – Ты никогда не дышала так тяжело. Как ты себя чувствуешь?

– Я не понимаю, что происходит. Я начинаю думать об этом сне, и в голове крутится только одно слово "расставание", – я повернулась лицом к подруге. – Думаешь, это просто сон?

– Уверена, что не больше и не меньше. Не надо было залпом читать на ночь "Между надо и хочу", тогда и в комнате бы той не оказалась. И вообще ты обещала быть рядом, когда количество моих подписчиков перевалит за десять тысяч. Я уже близка к этому. Через 2 дня мы с родителями улетаем в Японию. Ты только представь, какой контент я там сделаю. Так что готовься встречать меня с шарами и тортом! – Муна легла в шуршащую листву и закрыла глаза. Она мечтала стать крупным блогером и менять жизни людей. А ещё она мечтала никогда не расставаться со своей лучше подругой. То есть со мной.

Но у судьбы на счёт нас были свои особенные планы, о которых она никак не хотела рассказывать нам заранее. На следующее утро Муна проспала нашу прогулку впервые в жизни, а в среду её семья улетела ранним утром. Я проплакала целый день. Вдруг на меня навалились те самые эмоции из сна, как будто я и правда очутилась в пустой комнате совершенно одна.

– Кейсми, подойди на кухню, пожалуйста, – громкий голос мамы вырвался из-под щели под дверью и хлопнул меня по плечу.

– Иду, – у меня не было сил даже говорить, поэтому я просто прошептала так, как получилось. Не было и никакого настроения разговаривать про школу или своё состояние. Я размазала рукой слёзы по лицу, пока шла к родителям. Но красные глаза не оставляли ни малейшего шанса спрятать пожирающую грусть.

– Кейс, мы с папой должны тебе кое-что сказать. Сейчас, конечно, не самое лучшее время и.. ты плачешь? – мама увидела мои слёзы, которые с громким плюханьем всё-таки падали на заношенный жёлтый свитер, и слегка заволновалась.

– Вы разводитесь? – голоса не было слышно, но по шевелению губ мама мгновенно разобрала мои слова и бросилась ко мне, чтобы успокоить.

– Конечно, нет, моя хорошая. Мы с папой любим друг друга и планируем быть на свадьбе правнуков. Слышишь? У нас всё хорошо. Но в нашей семье случилось несчастье..

Я перевела взгляд с ножки стула на родителей. Больше всего я боялась за бабушку, которая жила в другом городе и приближалась к тому возрасту, когда нуждалась в помощи. Глаза снова наполнились слезами.

Пауза тянулась слишком долго. Мама как будто боялась говорить вслух то, что хотела сказать в эту минуту. А отец молчал, потому что женщины лучше подбирают слова в таких ситуациях. От внезапной тишины у меня в голове начали крутиться похожие сцены из фильмов: там обязательно кто-то звонил в это время или стучал дверь. Там обязательно что-то происходило. Но в этой комнате время будто остановилось и не желало двигаться дальше.

– Твоя бабушка… – начала мама.

– Она жива?

– Да, Кейс, конечно да. Она жива, но она сильно упала на лестнице и сломала ногу. Врачи положили её под наблюдение в больницу, но она боится делать операцию. В таком возрасте риск неблагоприятного исхода возрастает, поэтому она попросила…

Кухня снова наполнилась странной тишиной. Мама старалась подбирать слова, а я так боялась делать предположения и говорить их вслух, что просто стояла. Я искренне надеялась, что сейчас проснусь и никаких плохих новостей не будет. Но слово взял папа.

– Твоя бабушка попросила приехать тебя к ней, чтобы она смогла обнять и поцеловать в макушку свою любимую внучку. Её возраст не сказался на работе её мозга, поэтому и серьёзность операции она представляет крайне ясно. Она боится не проснуться после наркоза. Боится, что не успеет сказать тебе что-то очень важное, – мой папа никогда не стеснялся своих выражений. Он говорил чётко, прямолинейно и без капли нежности, если разговор требовал точных фактов. Поэтому, когда девчачья сентиментальность заканчивалась, его мужской голос громко обрывал любые неловкие моменты.

– Мог бы сказать и мягче, – мама прервала обиженным шёпотом своё молчание и снова посмотрела на меня.

– Я хочу поехать, мам. Я хочу сейчас быть рядом с бабушкой. До новогодних каникул ещё так далеко. Надеюсь, что мы сможем встретить новый год все вместе.

– Мы поедем послезавтра. Я тоже поеду с тобой, а если мы там задержимся, папа приедет позже. Хорошо?

– Да. Хорошо. Мне собрать вещи?

– Было бы здорово. Через час будет готов ужин. Ты покушаешь с нами? – аккуратно спросила мама.

– Да, я приду.

– Ты хочешь поговорить со мной о том, за что ты так сильно переживаешь? – спросила мама.

– Пока нет. Может, позже. Спасибо.

Мама всегда интересовалась мной и моей жизнью, но никогда не устраивала каких-то истеричных сцен и разборок. Она не давила на меня своим мнением или авторитетом, никогда не пыталась заставить поверить в её правду, даже если считала мою точку зрения не самой удачной. Но сейчас мне так важно было остаться наедине с собой и просто понять, что происходит в жизни.

Коридор из кухни в спальню показался мне бесконечным. Я не понимала, как так случилось, что жизнь решила свернуть в другую сторону? Почему это случается со мной? В чём я виновата, чтобы забирать у меня всё дорогое в один момент? Я ненавидела этот день вместе с его новостями. Ненавидела тот дурацкий самолёт, который увёз подругу. Ненавидела тот сон. И новости про бабушку.

Чем старше ты становишься, тем сложнее даются даже мысли о прощании. Сказать "пока" в 5 лет и в 55 – 2 абсолютно разные вещи. До определённого возраста расставание – это приключение, о котором мы расскажем другу при следующей встрече. Но с годами и потерями расставаться хочется всё меньше.

Как только дверь в комнату закрылась с еле слышным противным скрипом, я подлетела к окошку и воткнула ключ в ящик стола. Три оборота отделяли меня от тех страшных слов, которые я собиралась написать.

"Слушай, Муна! Я больше не хочу дружить с тобой! Ты меня бросила в ужасный момент жизни! Как ты могла улететь именно сейчас? Ты нужна мне здесь! Ненав…"

Я вовремя вырвала листок из тетради и сжала в руке. Я не знала, что хочу сделать, но боялась сделать что-то не то. Ноги предательски подкосились, и я просто свалилась на пол, глядя на написанные слова. В этот момент я точно понимала, что это письмо никогда не дойдёт до своего адресата.

"Никто не виноват. Никто не виноват в моей жизни и этих событиях. Я знаю, что всё будет хорошо. Когда-то. Муна вернётся, и мы снова будем бегать по утрам. Бабушка поправится, и в новый год мы распакуем подарки вместе в её большом доме."

Я открыла блокнот и написала слова, которым где-то внутри себя очень сильно сопротивлялась. Просто мне казалось это слишком бестолковым занятием. Рука дрожала, но аккуратно вывела на бумаге:

"Привет, дневник. Мы не должны были встретиться, потому что я всё ещё считаю это занятие потерей времени, но на какое-то время тебе придётся стать моим самым лучшим другом."

Дневник. Запись номер один

Дневник. Запись номер один

Шипящий гул машин,

И замерло внимание.

И искры из души

Потушены сознанием

Нет сил смотреть в окно,

Садиться за домашку.

Надеть бы мне пальто

На свитер нараспашку

И побежать туда,

Где нет ни капли боли,

Где плещется волна,

Кидаясь в тебя солью.

Где можно громко плакать,

Не вытирая слёзы.

И где не страшно падать,

Когда погрязнешь в грёзах

Где чувства – лишь песчинки,

Где люди – приведения.

Где сброшены ботинки,

Чтоб всюду идти смело.

Вот бы сбежать туда,

Чтоб было незаметно.

Чтоб чувства навсегда

Пропали вмиг бесследно

Я больше не хочу

Грустить и сильно злиться.

Я счастьем заплачу

Чтоб в камень превратиться

Чтоб от меня не ждали,

Что буду всегда сильной.

Чтоб люди не гадали,

Умна я иль красива

Я говорю всё это

И яростно рыдаю.

Ведь я всё также лето

С восторгом ожидаю

Мне просто очень плохо

Сегодня в родных стенах.

И в мыслях суматоха.

И кровь застыла в венах.

Мне завтра полегчает,

Я жизнь приму в подарок.

Я знаю, что стихает

Цвет на стороне изнанок.

Я сильная. Я справлюсь.

И камнем я не стану.

Я лучше порасправлюсь,

Навстречу океану.

Я должна что-то написать. Так будет легче, я знаю. Так говорят те самые психологи, которых любит Муна.

Опять эта Муна. Почему она уехала прямо сейчас?

И как остановить эти слёзы. Из-за них невозможно рассмотреть даже узор на пижаме. Сейчас наревусь и буду похожа на опухшего хомячка. Надеюсь, что хотя бы не надо будет никуда идти сегодня.

И бабушка..

Моя дорогая и любимая бабушка. Неужели ты тоже покинешь меня сейчас. В тот момент, когда всё валится из рук и ничего не получается. Когда мне так нужны твои мудрые слова и советы. Когда мне так не хватает твоего голоса по телефону и твоих крепких объятий. Я помню твои руки. Ты всегда ругалась, что они стали старые и все в морщинах. Что даже ложку держать нет сил. А я прижимала их к себе и тихонько шептала: “Самые лучшие руки на свете!”

Вот бы сейчас потерять память. И не знать всего и всех. И тогда жилось бы намного легче. Тогда не было бы так обидно, что Мунка улетела. Тогда не было бы этой жгучей ярости изнутри о бабушкином переломе. Тогда не надо было бы краситься каждый день, чтобы быть как одноклассницы, за красотой которых мне всё равно не угнаться.

Откуда в голове столько мыслей. Я хочу тишины. Я хочу перестать плакать. Но, блин, это кажется невозможным. Тогда, может, прореветься как следует на всю жизнь вперёд?

Мне так плохо…

Поддержка

Глава 2. Поддержка.

У следующего дня не было ни единого шанса подарить мне хорошее настроение. Внутри было так тяжело и одновременно так пусто, что хотелось просто разрыдаться. Я открыла глаза. В эту же секунду меня окутало то самое давящее состояние, когда с самого утра хочется скорее дождаться ночи и снова уснуть. И так день за днём проживать всю боль, когда вместо чувств ощущаешь только неконтролируемое течение снов, которые сегодня снова не с кем было обсудить.

Я потянулась к телефону, чтобы прочитать сообщение от Муны из Японии, но телефон предательски выдавал нули в графе новых писем. Ни один из мессенджеров в это утро не хотел стать союзником. Смартфон с громким хлопком шлёпнулся на ковёр у кровати. У меня не было сил. Я свернулась калачиком и попыталась снова провалиться в сон. Не получалось совсем. Голову заполняли суматошные мысли о расставании с подругой и непонятном исходе надвигающихся планов.

Будильник зазвонил второй раз. Я снова потянулась к нему, чтобы выключить, но вдруг замерла и громко заплакала. Вместо обычной мелодии по утрам меня будила песенка, которую мы с Муной записали 3 года назад.

Тогда за окном шёл сильный дождь. Мы вернулись домой из школы, где по стечению обстоятельств оказались под дурным вниманием всего класса. Я тогда не выучила параграф по истории. В нём автор рассказывал про Александра I и его внутреннюю политику. Но кому же интересно читать правила управления государством, когда подростковые гормоны не дают покоя на ни мгновение. И я провела половину ночи, изучая разные статьи о союзе императора и его жены. Когда меня вызвали отвечать пересказ, то я решила не молчать и поделилась и про смерть 2 детей, рождённых не от Александра I, и про их обоюдные измены, и про преданность до последней секунды. Из всех учеников класса только Муна восхитилась этой истории, а Василина Ивановна, глядя из-под своих треснувших круглых оправ, влепила жирную двойку. Весь день над нами посмеивались те, кто раньше считался подружками и просил списывать. Для восьмиклассниц стать центром такого внимания похоже на катастрофу. И мы решили сбежать ото всех в свой уютный мир на двоих. Тогда и родилась эта песня.

Ни здесь, ни на красной планете

Не справятся слёзы со злобой.

Злым не подвластны законы эти,

И слёзы для них – маяк особый.

Маяк, что мерцает смехом

Над тем, кому очень плохо.

Маяк, что лишает доспехов

Всех тех, кто лишился вздоха

Мы будем сражаться честно,

Взяв в руки свой щит из света.

Мы не хотим быть известны —

Добром бы сияла планета.

Я провалялась в кровати около десяти минут. Слёзы успели остановиться и высохнуть на щеках. Я слышала, как за это время родители хлопнули дверью – уехали на работу. Они всегда выходили из дома вместе. Им было не совсем по пути, но они создали для себя такую традицию – подвозить друг друга по-очереди и дарить это время им двоим и важным разговорам. Нередко по вечерам мы втроём обсуждали за столом их утренние беседы, учились рассуждать и находить правильные решения.

Вот и сейчас они снова вышли из дома вместе. Могу представить их лица, полные новых забот и событий. Они всегда учили меня одному важному моменту – что бы ни случилось, держаться вместе с семьёй или теми, кто рядом и кому доверяешь. Потому что в моменты, когда случается что-то неприятное, командный дух важен как никогда. И в эти моменты идёт не противостояние мнений, а борьба за общую победу над новым сильным соперником. Наверно, эта мысль особенно сильно помогла мне в это утро.

Я вспомнила про свою злость на Муну и её отъезд. Она часто спрашивала меня последнее время: “Это действительно то, чего ты сейчас хочешь?”, когда я советовалась с ней, какой сделать выбор в разных ситуациях. Кажется, этот вопрос сейчас нужен был мне особенно сильно.

Я открыла блокнот и начала писать.

Я действительно хочу злиться на Муну? – Нет.

Я действительно хочу отказаться от этого дня в пользу разрушающего настроения? – Нет.

Я действительно хочу найти способы вернуть себе силы для этого дня? – Да.

В жизни существуют такие особые моменты, когда признаваться себе в чём-то очень сложно. До этих двух событий, которые напрямую связаны с близкими людьми, мне не приходилось задавать себе вопросы сложнее и глубже. Мне же всего семнадцать, казалось, что для них будет целая жизнь. Поэтому самое сложное признание, которое я когда-либо делала до этого звучало так: “Нет, мама, я не хочу гулять с собакой каждый день и подбирать её какашки на улице. Получается, что я не хочу собаку.” В тот момент я ревела так громко и долго, потому что мне казалось, что собака – мечта всей моей жизни. И только проплакавшись, когда я произнесла вслух эту страшную тогда фразу, я поняла, что это не было моей мечтой. Я просто хотела быть важной и деловой, как соседка по дому. Я просто хотела быть на неё похожа. У неё был чёрный пудель, который всё время поднимал правую лапку. И эта соседка такая гордая шла всегда по улице, что все оборачивались на неё. Короче, она была в центре внимания, а я нет. Вот и всё.

Я взяла телефон в руки и быстро написала Муне: “Эй, подружка, ты как там? Уже успела положить глаз на какого-нибудь японца?” Муна часто мечтала, что выйдет замуж именно за иностранца, поэтому я постаралась открыть сезон шуток на эту тему. Получилось плоско и скучно, но я нажала “отправить”.

Сообщение не доставлялось, а в дневнике я уже поделилась искренним желанием найти силы и продолжать жить этот день, как бы он не распорядился моей судьбой.

Мне так не хотелось вставать, что я осталась в кровати ещё немного. Обычно в этом время мы уже встречались с Муной у подъезда и начинали болтать. Тогда неожиданно для себя вслух начала говорить и я.

“Мне сегодня приснилась кошка. Я шла по своей улице, почему-то я знала, что эта улица обязательно моя, и вдруг встретила её. Кошка отошла от синего дома и села прямо у меня на пути. Она была такая невероятно красивая, что я не могла перевести взгляд куда-то ещё. Пушистая шерсть мягко-медового оттенка играла на солнце золотыми искрами. Неестественно белую мордочку подчёркивали чёрные усы. А ещё у неё были огромные лапы, которые занимали сразу несколько плиток брусчастки и, казалось, готовые порвать даже слона. Мне очень захотелось её погладить, но подойти к ней почему-то не получалось. Вдруг кошка выгнула спину, зашипела и набросила на меня. Она расцарапала ноги и вцепилась зубами прямо в кожу чуть выше колен. Говорят, что во сне невозможно чувствовать боль, но я чувствовала. Кошка болталась на ноге, пока я не схватила её за шкирку и не откинула в сторону. А потом помню, как бежала очень быстро. Не знаю куда, лишь бы спрятаться от кошки. Но я снова выбежала на эту улицу. И снова увидела кошку. И снова она вцепилась в мою ногу.”

Я говорила быстрее и быстрее с каждым новым словом. А потом резко остановилась. Дыхание сбилось. Сердце устанавливало мировой рекорд по прыжкам на скакалке. Мне было снова страшно, как во сне. На лбу появились небольшие капельки пота, а руки крепко сжали одеяло.

“Это точно плохая идея – делиться такими снами наедине с собой. Муна меня хотя бы поддерживала словами и объятиями, а тут мне приходится переживать снова этот ужас.” Я всё ещё продолжала говорить сама с собой и думала, что даже при всём понимании, что сны – это просто сны, меня тянуло в их историю. Мне казалось, что там спрятаны какие-то ответы на события из моей реальной жизни. Но кошки у меня не было. А красивая улочка из сна никогда не встречалась мне в нашем городе.

“А вдруг это всё-таки что-то означает?” – спросила я сама себя и решила на всякий случай записать сон в блокнот. Выглядело странно, но мне так важно было сейчас отвлекать себя и свои мысли на разные моменты жизни, чтобы не утонуть среди размышлений о близких людях.

На зарядку совсем не оставалось времени, поэтому я сразу пошла на кухню. На столе меня ждали мои любимые хлопья, тарелка и ложка. А на холодильнике записке:

“Дорогая Кейси, мы с папой уехали на работу. Сегодня придётся задержаться, потому что срочный отъезд к бабушке заставляет двигаться в чуть более быстром ритме. Если мы не вернёмся до семи часов вечера, поужинай одна, пожалуйста. А сейчас в холодильнике тебя ждёт свежее молоко и твоя любимая сладость.

Целуем. Обнимаем. Твои мама и папа.”

Я чувствовала, как глаза набухали от слёз. Сколько я себя помню, родители всегда писали мне записки – так они оставались всегда рядом. Мама писала мне записки в детском саду и убирала в шкаф в группе. Потом они с папой по-очереди писали записки в школе и клали их в контейнер для еды или незаметно прямо в рюкзак. Каждая такая записка для меня была наполнена любовью и бесконечным светом, которые дарили мне родители. И сейчас, я смотрела на записку и чувствовала их поддержку. Они рядом. Они знают, что мне тоже нелегко, как бы сильно не переживали эту историю сами.

Остальной день прошёл не сильно интересно: я сходила в школу, а потом прогулялась обратно по осенним улочкам. Листья ещё не были готовы устилать пол под нашими ногами и весело болтались на ветках, обсуждая планы на новогодние праздники под январским снегом. А я боялась загадывать это время. Сейчас казалось, что существует только сегодня и максимум раннее завтра. Всё остальное – фантазия искусного художника, который ещё не придумал, какие и где нарисовать мазки.

К концу дня сил не осталось. Я ещё раз проверила телефон – тишина. Муне сообщение упрямо не доходило. Я написала её маме и папе в надежде, что их связь уже восстановилась и они как-то читают смски с родного номера. Но их телефоны тоже молчали. Я схватила дневник и села к окошку. Я решила, что буду каждый день делиться мыслями, чтобы было легче. Обязательно должно стать легче.

Я писала минут десять, пока не почувствовала, как садятся все батарейки внутри. Тогда я заползла в кровать, повернулась на правый бок и затолкала одеяло между коленок. Было грустно. И очень хотелось объятий, но родители ещё были на работе. В тот вечер я не заметила, как заснула слишком рано для себя.

Помню, как за окном царапал по подоконнику мелкий дождь. Как сверху прыгал маленький мальчик, пытаясь выпросить конфетку у родителей. Как в голове сами собой строились сценарии завтрашнего дня. И нескольких следующих. Помню, как поднималась тревога из-за долгого молчания подруги. И помню сковывающее ощущение от наступающей ночи, словно я отправляюсь в неизвестное путешествие, где меня ждёт много неприятных сюрпризов.

К счастью, ночь прошла легко и быстро в отличие от сменившего её дня.

Дневник. Запись номер два

Дневник. Запись номер два

Мы расстались с тобою случайно,

Будто надо так было судьбе.

Я осталась одна в одночасье

В непокорной своей беде.

Я кричала и била подушки,

Я хотела тебя позабыть.

Отвернула все наши игрушки

От себя, чтобы прошлым не жить.

Я не знаю, зачем так случается,

Что беда не приходит одна.

И все планы вдруг резко меняются,

И не спится теперь допоздна.

Мне так страшно сейчас. Мне так больно.

Мне так странно загадывать жить.

Будто заперто сердце в неволе.

Будто жизнь мне самой не слепить

Не спланировать завтрашний вечер

Без вмешательств идейной судьбы.

Я хочу в своём сне найти клевер

Для удачи с утра и любви.

Дневник, интересно, что бы ты мне ответил на все мои мысли. Я чувствую себя заложницей самых дурацких на свете обстоятельств. Конечно, все живы. И, может, нет никакой трагедии в моей жизни. Может, я всё придумываю. Может, я просто слишком слабая.

Но я плачу. И сердце моё рвётся на миллионы частей. Я смотрю, как моя привычная жизнь уезжает от меня на голубом автомобиле вдаль по просёлочной дороге. Клубится пыль, поднимаясь до самого неба. А у меня поднимается тревога. Я сегодня целый день словно спала, окутанная переживаниями, словно пуховым огромным одеялом. Мне просто не хватает тех красивых дней, которые были ещё недавно. И не хватает поддержки, внимания и любви. Они есть, но сейчас их словно надо чуть больше.

Глупые мысли подростка. Хоть листок вырывай. Училка по физике всегда смотрит на нас, как на подопытных мартышек. Особенно, когда мы заваливаем тесты и контрольные. Может, я и есть мартышка. И моя жизнь должна стать ярким цирком, развлечением для других.

Завтра мы едем к бабушке. Я очень хочу её увидеть. А она очень хочет мне что-то сказать. Снова страшно. Вдруг это будут самые последние её слова, которые я услышу в жизни…

У бабушки

Глава 3. У бабушки.

– Кей, дорогая, просыпайся. Нам пора ехать к бабушке, – мама присела на край моей кровати и нежно гладила по спине. Когда я была маленькой, то очень любила закидывать ножки ей на колени и просить погладить. Точно так я сделала и сейчас. Я бесконечно благодарна маме, что внутренние переживания и суматоха не стали поводом отказаться от нашего утреннего ритуала. Она меня не торопила, только шептала что-то, что я не могла понять спросонья.

– Бабушка испекла пирожки с малиной? – спросила я, не открывая глаз. Конечно, я помнила, что она в больнице, но мне важно было знать, что всё будет хорошо.

– Конечно, – сказала мама. – Только пока ты спишь, их уже съели мальчишки с первого этажа. Так что нужна наша супер-помощь. Сейчас как приедем и как наделаем целую гору пирожков. Представляешь, как будет счастлива бабушка, когда вернётся домой?! – улыбнулась мама и аккуратно вернула мои ноги на кровать, – Я пошла на кухню пить чай с твоими любимыми круассанами. Если не успеешь вовремя, я всё съем одна.

В её голосе звучали нотки детского озорства и счастья. Не знаю, была ли это защита на всё происходящее или в такие моменты она заставляла себя быть чуть более игривой, чем обычно, чтобы не провалиться в дурные эмоции. В любом случае, таким поведением она очень помогала и мне, и себе тоже. Я уверена.

На меня ободряюще подействовали слова про пироги. Я всё детство пекла их с бабушкой, с бабушкой и мамой, с Муной и бабушкой. Короче, я пекла их со всеми, кого очень люблю, и для тех, кого очень люблю. Но в те дни в бабушкином доме нам так и не удалось испечь даже одного пирожка.

К бабушке мы доехали достаточно быстро. В дороге не пригодился ни телефон, ни блокнот, потому что я уснула почти с первых метров дороги. Я ненавидела машины – одни проблемы: то тебя трясёт, то укачивает, а то отдаёшь бесценные минуты жизни, стоя в бесконечных пробках.

За эти несколько часов сна в дороге мне снова приснилась пустая белая комната, только не было страха. Окно под самым потолком всё также показывало голубое небо. Я всё также одна стояла посреди неё и просто смотрела на стены. В комнате ничего не было, лишь по стене бродил одинокий луч света.

Мне вообще редко раньше снились сны, или я их просто не замечала. Поэтому увидеть в течение нескольких дней один и тот же сон мне было странно. Я списала это на то, что жизнь стала более спокойной и тусклой, поэтому подсознание и рисует картинки в голове, чтобы жилось интереснее. В любом случае уснуть в машине для меня было лучшим решением.

И вот он, тот самый любимый с детства подъезд. Только в этот раз ключи от бабушкиной квартиры звенели по-особенному. Когда мама доставала связку из кармана, я на мгновение прикрыла глаза. В голове сразу смешались все воспоминания. Аромат бабушкиных пирогов с малиной даже сейчас защекотал нос изнутри, а в детстве он обволакивал собой весь подъезд. И какое это было счастье – стать первой, кто попробует бабушкино творение. Первой, не только потому, что это моя бабушка, а больше потому, что она всегда была добра к людям и не отказывала, если замечала чей-то интерес к своей готовке. Особенно она любила угощать ребятишек, которых в доме жило так много, что можно было собрать несколько футбольных команд с персональной группой поддержки.

Среди воспоминаний ожили и будто прозрачные серо-зелёные бабушкины добрые глаза, которые каждый раз встречали меня у открытой двери, сколько бы раз за день я не прибегала домой с прогулки. И даже в более старшем возрасте, когда я могла сама и найти дорогу, и открыть дверь, бабушка ждала меня и крепко обнимала при встрече. Наверно, именно поэтому сейчас синяя дверь на восьмом этаже потеряла всё своё очарование.

В квартире было непривычно тихо и пусто, несмотря на то, что в ней по-прежнему жили два человека. Я не сильно общалась с ними из-за разных внутрисемейных разбирательств, которые начались задолго до моего рождения. Они же со своей стороны не проявляли никакого внимания к моей жизни. Единственным поводом для звонка был мой день рождения. А единственный повод для слухов и ссор – их собственные дни рождения, когда я звонила слишком рано или слишком поздно, говорила совершенно дурацкие поздравления по мнению этих людей или вообще писала сообщение. Такой поступок расценивался как неуважение и становился поводом на ближайшие полгода для обсуждения дурного характера и невоспитанной личности этой родственницы, то есть меня.

Самое неприятное в этой истории было то, что я искренне верила в каждое слово, сказанное любыми взрослыми. Верила и каждый раз старалась быть такой. Хотя, даже сейчас я часто слушаю мнение других людей обо мне и откровенно считаю, что они правы. Это подражание чужим словам в мой адрес началось лет в двенадцать. Тогда девочки в классе стали делиться на группы. Была группа крутых и тех, кого можно не замечать. Я была во второй. Я не умела быть на виду, хотя очень хотела. Именно в тот момент мы особенно сильно сдружились с Муной и стали поддерживать друг друга. Вдвоём мы могли быть и смешными, и плакать навзрыд, и умничать, даже устраивали показ мод. Но в любой другой компании я превращалась в маленького ёжика. Как оказалось, мне снова предстояло прожить эту роль колючего зверька в ближайшие дни.

В бабушкиной квартире я мечтала снова оказаться в своей детской комнате с окнами во двор, где рос огромный старый дуб. Каждый день раньше под ним собирались мужчины со двора, чтобы выбрать самого умного в шахматы, а мальчишки пинали мяч. Но моему желанию было не суждено исполнится. Зачем-то моя родная тётя, которая как раз проживала в квартире, закрыла ту комнату на ключ и сказала, что так положено. Никто не знал, кому и почему так положено, но и спорить с ней никто не стал. Тётя была сильной и властной женщиной. Она никогда не шла на уступки и многие споры решала криками и угрозами. Мама не боялась её, но никогда не связывалась. Она говорила, что такие люди похожи на маятники – они поднимают эмоциональный вихрь и втягивают туда всех, кто не может ему противостоять. Мама умела. И учила меня. Поэтому вместо споров и ругательств я просто кивнула головой.

Вторую комнату она забрала себе с мужем. Мама расположилась в маленькой комнатке, которая всегда считалась складом. Там не было окон, только узкие деревянные полки, ползущие вверх, и спёртый запах застрявшего в движении воздуха. В неё еле-еле влезала раскладушка, но других вариантов не оставалось. Да и мама сказала, что будет здесь только ночевать, проводя каждый день на работе в соседнем городе, пока не будет требоваться её ежедневная помощь.

Каждое место в этой квартире возвращало меня к воспоминаниям из детства. Например, эта кладовая.

В один из дней летних каникул я поставила туда велосипед, потому что мне было лень мыть колёса после катания по грязным после вечернего дождя лужам. А оставлять грязный транспорт на виду у бабушки было как-то стыдно. И кладовка стала идеальным решением спрятать ото всех неприятную работу.

На следующее утро, когда друзья звали под окном на прогулку, я не нашла в той комнате свой велосипед. Чувствуя, что меня ждёт особый разговор за свой поступок, я приготовила выслушать порцию красноречивых обвинений, что я безответственная и лишаюсь сегодня прогулки. Кажется, что опущенный взгляд и раскрасневшиеся щёки шли впереди меня тогда. Я пыталась подбирать слова своему поступку, но в голову лезли дурацкие отговорки, поэтому я твёрдо приняла решение сказать правду. Смелым шагом я зашла на кухню и сказала:

– Бабушка, я вчера спрятала свой велосипед в кладовке, потому что мне было лень его мыть. У меня было такое классное настроение, а мыть велосипед совсем не весело, вот я и поленилась. Я обещаю, что больше так поступать не буду. Прости меня, пожалуйста, – я быстро выпалила заранее продуманные слова и снова опустила голову.

– Хорошо, милая. Я так и подумала, поэтому сегодня утром помыла его для тебя. Он стоит в прихожей. Беги к друзьям, а то они сейчас весь дом поставят на уши, – ласково сказала бабушка и продолжила вырезать круги для новых пирогов большим гранёным стаканом.

– То есть я могу идти? – удивилась я.

– Конечно, если ты уже успела соскучиться по своим друзьям.

– Но я думала…– я очень хотела поделиться своими мыслями, но бабушка откуда-то заранее знала всё, что я хочу сказать.

– Я знаю, о чём ты хочешь спросить и какого разговора ты ждала. Давай я кое-что расскажу тебе, когда ты вернёшься. Я уверена, что ты сможешь понять что-то очень важное про жизнь и про грязный велосипед тоже.

– Спасибо, бабушка! – я обняла её крепче обычного и выбежала из квартиры. Внутри было так легко и спокойно. Я не понимала, почему ждала тогда обвинений со стороны бабушки – она ведь всегда была очень добра ко мне и совсем не любила наказаний. Наверно, я просто чувствовала себя ужасно виноватой, вот и ждала наказания за проступок.

Всю прогулку мне не давала покоя мысль об этом разговоре. Ради него я даже отказалась от игры в считалочку, в которую мы с девчонками любили играть перед обедом.

– Бабушка, бабушка, я пришла. Я так хочу с тобой поговорить!

– Может, ты сначала хочешь покушать?

– Покушать я всегда успею. Расскажи, пожалуйста, то, что ты хотела мне рассказать.

– Хорошо, – бабушка не спеша вытерла руки о белоснежное полотенце с красными пышными розами, развесила его на ручке кухонного шкафа и села напротив меня, – Я знаю, какого разговора ты сегодня ждала. Ты думала, что я буду наказывать тебя за твой поступок. Но за что именно я должна тебя наказать?

– За то, что я поставила грязный велосипед в комнату, – уверенно ответила я.

– А где написано, что его нельзя туда ставить грязный?

– Нигде, но это же неправильно.

– О, покажешь мне, где у нас тут висит свод правил, по которым принято жить в этом доме?

– Я не знаю, бабушка, – поведение бабушки рушило все шаблоны в моей голове, поэтому я растерялась и с ещё бо́льшим любопытством продолжила слушать.

– Потому что у нас нигде не написано, что нельзя ставить грязные велосипеды в ту комнату. Конечно, мне было бы приятно, если бы твой велосипед заехал туда чистым. Или я могла бы потребовать это от тебя, будь тебе не десять лет, а целых тридцать. А ещё я каким-то чудесным образом помню себя в твоём возрасте. И поверь, я была точно такая же – яркая, живая, не желающая делать ничего, что не доставляет удовольствия. Это самая прекрасная норма твоего возраста. Что же тогда делать в двадцать пять, сорок и шестьдесят два года, если уже с десяти лет начинать быть такой серьёзной и ответственной? – я не понимала, шутит бабушка или нет, но решила спросить.

– То есть если не написано какое-то правило, то его можно нарушить?

– Тебе бы только нарушить, – улыбнулась бабушка и поцеловала меня в макушку, – Нет, моя дорогая, нарушить не получится – правила же ещё не существует. Смотри, в чём тут секрет: каждый человек стремится быть лидером в чём-то, это наша природная особенность, но не все умеют быть по-настоящему правильными лидерами. И тогда у тех, кто готов достигнуть цели любой ценой, в ход идут…

– Манипуляции! – радостно подхватила я, потому что уже знала это слово. Родители не раз говорили его, когда я грозилась уйти из дома, если они ещё раз заставят меня мыть полы.

– Точно! – поддержала бабушка. – Я сейчас могла бы манипулировать тобой, обвиняя в твоём поступке и заставляя сделать что-то, что ты не хочешь. Например, оставить дома вместо прогулки с друзьями. Так я бы могла бы преподать урок твоей лени, но этот способ воспитания мне совсем не подходит. Я знаю более красивые способы оказать внимание и поделиться жизненной мудростью.

– Бабушка, какая ты классная! – закричала я и повисла у неё на шее.

Но сейчас бабушки не было рядом. И мне оставалось стоять у окна и вспоминать все уроки мудрости, про которые она мне рассказывала. Мамы тоже не было рядом. Она уехала на работу сразу, как завела меня в дом. Сказала, что постарается приехать пораньше. И попросила ничего не бояться и улыбаться сердцем. Я на всякий случай записала эту фразу в дневник, чтобы не забыть. И чтобы освещать пространство вокруг, когда будет очень тяжело.

Прошло восемь часов в бабушкином опустевшем доме. Непривычное одиночество и тишина квартиры начинали меня поглощать. Захотелось вызвать такси и вернуться в свой дом, где было чуть больше стабильности и теплоты. Но я знала, что нужна бабушке, поэтому пообещала быть сильной вопреки любым событиям.

Я мысленно зажгла для себя новый маяк – вечером придёт мама и расскажет, во сколько мы завтра увидим бабулю. Но оказалось, что врачи запретили приходить ещё три дня, потому что делали какие-то процедуры и не хотели допустить заражения через посторонних людей. И эти дни стали большим испытанием для моего психологического состояния. Пока я была в квартире одна, было полегче. Но вечером начиналось настоящее шоу с самыми ужасными актёрами на свете.

Комната, которую мне выделила тётя, была обычным гостевым залом. Ранним утром, перед работой, и вечером там орал телевизор, как будто пытаясь напугать или сделать виноватыми всех вокруг. Там же тётя с мужем ели, пили чай и крошили жутко приторный шоколадный торт на мою временную кровать-диван. В зале стояла сушилка с бельём, которое даже никому не было нужно, но её никто и не разбирал. И мне не разрешали к ней подходить. И только ночью, когда проходили все дедлайны по сну, зал наполняла тишина. Уже не сковывающая, в желанная и освобождающая. Но вместе с ней я оставалась один на один со своим расползающимся по стенам тревожным состоянием.

Мамы не было целыми днями. Ей пришёл огромный заказ на работе, а оставить дело на кого-то она не могла. И в первый день мне хотелось обвинить её, потому что она не заступилась за меня перед тётей, не освободила мне мою комнату, не поддерживала меня. Хотелось злиться на папу, потому что он остался дома и лишь изредка писал мне смски и звонил. В эти моменты меня особенно спасали воспоминания о книге, которую давала мне почитать Муна. Автор писал, что мозг всегда подкидывает яркие эмоции, которые запускают процессы в организме. С эмоциями невозможно ничего сделать – они лишь вспышка. Но мы можем выдохнуть после них и постараться понять их природу.

Природа моего желания поссориться с родителями была очевидна – я не по своему хотению осталась одна. Меня будто отключили ото всех источников энергии, которые питали меня настроением и искренним желанием жить. Я снова достала блокнот и написала: “Мне нелегко. Я злюсь. На маму. На папу. На Муну. На тётю. Даже на бабушку. Но это вспышка. Это их сценарии жизни. Я не в силах повлиять на них. А мне важно идти своим.” И я пообещала себе, как и накануне, что буду стараться делать всё, чтобы не провалиться в негативные эмоции.

В эти дни я и правда чувствовала себя очень одинокой. Внутри прописалась тревога, и не было сил выходить из дома. По утрам я училась онлайн, чтобы не отстать от одноклассников перед экзаменами. И каждую минуту дня ждала сообщения от мамы с нужным часом для посещения бабушки. Но мама не писала про это. Время ползло по моей жизни изнуряюще долго. Я словно оказалась в какой-то параллельной моей Вселенной, где весь уют, гармонию и тёплые отношения превратили в подушку и одеяло по ночам. Именно эти вещи выдала мне тётя. Кажется, что такое бывает только в самых плохих фильмах и гостиницах. Но всё это происходило сейчас со мной.

Удивительно, но и подушка, и одеяло до сих пор пахли теми самыми духами, которые бабушка всегда хранила в шкафу с одеждой. За всю свою жизнь я ни разу не чувствовала на бабушке ни одного аромата, зато постельное бельё всегда отличалось самыми модными нотками цитрусов и цветов со всей страны и даже мира.

Каждую ночь я продолжала возвращаться в ту самую комнату. Я просто стояла там какое-то время, а потом сон исчезал. Я никому не говорила про это, даже маме. И поэтому в первые утренние минуты я особенно скучала по Муне и нашим встречам, потому что с ней любой сон становился интересным. А в этом наедине с собой мне становилось изрядно скучно. Больше мне не снилось ничего. Я вообще стала плохо спать, преследуемая домашним контролем со стороны тёти и ограничением моих прав. И отказывалась верить в реальность, когда каждый вечер складывала вещи на крышку корзины для грязного белья в ванной между стиральной машиной и стеной. Просто оказалось, что все шкафы уже заполнены одеждой, и для моих штанов не было и краешка ни на одной из полок.

Каждый вечер я задвигала тяжёлые шторы и включала маленькую напольную лампу. У меня появилась мерзкая традиция по вечерам – я дожидалась, пока тётя с мужем сделают все свои дела и уснут. И тогда снова наступало моё время. Если мама была уже дома, то мы немного говорили. Если нет, я с огромным трудом находила себе занятие. Три дня скрипуче начинали превращаться в три года, пока вдруг не стали происходить добрые вещи.

Дневник. Запись номер три

Дневник. Запись номер три

Я бы сбежать хотела в детство,

Где дуб большой, где все свои.

Но где найти мне это средство,

Чтоб времени стереть слои?

Чтоб снова стать смешной малышкой

И мячик во дворе пинать.

И целый день с любимой книжкой

У дома бабушки гулять.

И пироги с малиной кушать,

И пить парное молоко,

И сказки бабушкины слушать,

Открыв ночной луне окно.

Весь в прошлом этот мир остался,

Потерян ключ за много лет.

Но дом износу не поддался,

И в сердце памяти жив свет.

Да, мне бывает чаще больно,

Но не от ссадин на ногах.

И я всё также добровольно

Бегу рассвет встречать впотьмах.

В окне всё тот же дуб пушистый.

В квартире – та же я стою.

Сентябрь такой же золотистый.

И я всё песенки пою.

Люблю всем сердцем своё детство,

Оно всегда живёт внутри.

Но с юностью теперь соседство

В судьбе моей важней зари.

В тишине есть своё очарование. Она заставляет откапывать внутри то, что я старалась больше никогда не найти. Вот сегодня вспоминала, как под этим самым дубом впервые узнала про предательство и боль в сердце. Теперь, кажется, эти чувства выползли из-под старого ствола и преследуют меня. Тётя постоянно ругается, а мама учила с ней не связываться. Наверно, я бы и без её подсказки так сделала, потому что страшно. Но меня так бесит это отношение ко мне. Я же просто девчонка.

Дневник, а уже пора давать тебе имя? Может, Эрик? Пффффф..

А я раньше прыгала с бабушкой на скакалке. И мы играли в карты. А ещё пекли пироги. И мама обещала, что мы снова испечём к бабушкиному приходу. Но её не пускают.

Сегодня одноклассники назвали меня прогульщицей в чате. Я промолчала. Зачем им что-то объяснять. И ещё видела из окна подружку из детства, только я зачем-то спряталась за занавеску.

Я вот пишу тебе, а ты молчишь. Я начинаю злиться на тебя. Как на ту комнату, что снится. Зачем она мне нужна так часто…