Читать онлайн Три подруги и разбитое зеркало бесплатно

Глава 1

– Откуда ты знаешь, где живет Романов? – спросила Ниса, немного нервно оглядываясь на следовавшие за нами в потоке машины.

– Подвозила его как-то домой, – ответила я, глядя прямо перед собой и крепко стискивая пальцы на руле.

– Прямо до квартиры, что ли? – фыркнула подружка и с опаской покосилась на меня.

– Нет, до подъезда, – не оценила я шутку. – Но знаю, как вычислить его апартаменты. Романов недавно обмолвился, что решил переделать балкон. Хочет поставить большие раздвижные окна.

– И что? – не сообразила подруга.

– А то, что Мишка под ноль снес все три стены. Будет не трудно найти балкон с одним лишь полом.

– Может, он уже поставил окна? – нерешительно предположила банши.

– В любом случае, вряд ли в его доме полно балконов, полностью состоящих из стекла, – процедила я, прибавляя скорости.

– Я понимаю, что ты на взводе, – Ниса выпрямилась в кресле, наблюдая за спидометром. – Но зачем так гнать?!

– Спешу устроить казнь, – прорычала я, стискивая челюсти до острой боли в скулах.

– Главное, чтоб не нашу, – вновь попыталась пошутить Ниса, но юмор получился натужным и мрачным.

Подружкино веселье быстро потухло.

– Не переживай, умирать не собираюсь, слишком много невыполненных дел! – сообщила я, вновь вжимая педаль в пол и вынуждая стрелку измерителя скорости преодолеть отметку в 80 км.

– Да, да, я помню, – забормотала Ниса, хватаясь за ручку двери. – Музу в клетку сунуть, следаку голову отвинтить. Прям целая охапка забот!

– И что не так? –глухо проронила я, бросив быстрый взгляд на подругу.

– Нет-нет, всё так! – замахала свободной левой рукой банши с деланно беззаботным видом. – Всё просто прекрасно!

– Да ладно тебе, – с раздражением закатила я глаза. – У меня нет ни времени, ни сил, ни желания ковыряться в чужих поведенческих мотивах! И ты прекрасно знаешь, что я ужасна в понимании намеков! Говори прямо! В чем дело?

– Просто…, – замялась Ниса, почесав переносицу. В последнее время моя любимая блондинка чесалась с такой интенсивностью, словно это она была блохастой, а не Гриша, которого подружка упорно именовала таковым. – Может быть, прежде, чем влетать к ним с шашкой на голо, попробуем хотя бы поговорить? Ну, для начала.

– Мы уже пытались, – холодно отрезала я. – Помнишь? Когда сбежали от толпы оборотней, засевших в моей квартире, заодно прихватив с собой бессознательную музу.

– Помню я, помню, – проворчала банши себе под нос, нахохлившись обиженным воробушком.

– А помнишь, что нам ответила Руся? – вновь начала заводиться я.

– Она попросила дать ей время, – с печальным вздохом промолвила подруга.

– И мы, такие добренькие и понимающие, согласились! – с ядовитым весельем провозгласила я и от злости ударила ребром ладони по ни в чем не повинному рулю. – Зря! Надо было прямо там за жабры её схватить и заставить всё рассказать!

– Я не уверена, – слова Нисы я едва расслышала.

– В чём?

– В том, что она предательница, – подруга еще ниже опустила лицо, разговаривая с собственным пупком. – Может быть, она действительно не желала нам зла?

– Она пыталась тебя убить, – напомнила я. – Подсунула китайскую наркоту и натравила ягуаретта! Думаешь, вы просто так с ним столкнулись? Случайно? Нет! Он за тобой следил. И не вдруг, а по наводке, чтобы по итогу подстроить всю эту эпическую встречу в библиотеке!

– Ну, то что Эмиль знал, кто я такая еще до нашего официального знакомства мы уже выяснили, – решила внести ясность Ниса. – Я была в списке Лозовского, который он составил для ягуаретт. Как подходящая пара для зачатия маленького, миленького, зубастенького блохастика!

– Вначале, – твердо поправила её я. – Ты была в нем вначале, так сказать, в его первой редакции. А после Лозовский решил, что ты – в качестве наемной силы для него гораздо выгоднее, чем ты – обвешанная пеленками да распашонками. И всё равно тебя попытались использовать в качестве живого инкубатора. Как и попытались убить! А сам Лозовский всё это время делал такое честное лицо, что хоть икону с него пиши… И продолжает делать!

– Если верить словам Гриши, Лозовский действительно ничего не знал. Не знал, что пятнистые пошли против его воли.

– То есть, гибель им же лично отобранных девушек при очень странных обстоятельствах не навела мужика ни на какие размышления? – зло расхохоталась я. – Не бывает настолько глупых людей!

– Ну, – протянула Ниса. – По новостям о таком не передают, в газетах не пишут. Не хотят народ пугать и волну недовольства в обществе не поднимать. И вряд ли братец Макса каждый день отслеживал, чем его «дрим тим» занят. Он действительно мог быть просто не в курсе. А по поводу китайских таблеток… Клим сказал, что получил их от Захара, а не от Фирусы. Может быть, в данной ситуации этот специалист по паршивым раскраскам действовал за спиной у нашей подруги? А признать это в присутствии оборотней, когда нас троих силком собрали в твоей квартире, Руся не захотела. Или побоялась. Обстановка тогда откровениям не способствовала. Гриша свои намерения демонстрировал очень откровенно и никому не позволил бы прервать своё выступление, цель которого – заставить тебя поверить, что вокруг одни враги.

– Если всё так, то почему она не рассказала правду потом? Когда ей уже ничего не угрожало? – тихо спросила я, вздохнув.

– А действительно ли не угрожало? – с созвучной моей грустью ответила Ниса. – Мы же точно не знаем. Допустим, она приложила руку к гибели тех девушек, но то, что случилось со мной… Это был совсем другой случай. И наша муза захотела сперва сама во всем разобраться. Разобраться с Захаром, узнать, кто еще оказался втянут в эту игру со смертью. Вдруг не все в этой истории всегда были жертвами, а порой отыгрывали и роль палачей.

– Ладно, допустим. Допустим и Димка не знал о некоторых действиях своих котят, – угрюмо согласилась я, припоминая нашу первую встречу с принцем Джэханом. – Но это незнание долго не продлилось. Придя в мой сон он сам заявил, что будет еще одна жертва нападения, но на кого именно нацелились – Лозовский понятия не имел. И если исключить вариант, что он мне наврал, то получается, что к моменту нашей второй беседы он уже был в курсе проделок ягуаретт…

– Ага, и его прозрение произошло твоими стараниями, – вставила Ниса. – Не заявись ты к нему, он мог еще не скоро обо всём узнать.

– …но конкретные подробности ему были не известны, – продолжила я, проигнорировав слова банши. – По крайней мере, тогда. И если исключить из списка подозреваемых самого Лозовского, которому всё случившееся, вроде как, не выгодно, потому что он первый претендент на роль козла отпущения, то остается… кто-то из кошачьей стаи. Фируса не могла действовать в одиночку, даже с учетом помощи Макса. Хотя я уверена, что он ей вообще не помогал, только платил и давал указания. Значит, был еще кто-то. Кто-то изнутри закрытого общества ягуаретт, кто помогал ей организовывать нападения на девушек. Так сказать, хвостатый серый кардинал, разыгрывающий собственную партию.

– Захар? – моментально предложила Ниса. – Он – идеальная кандидатура. Допускаю даже, что он и на Фирусу как-то повлиял.

– Повлиял на музу? Серьезно? – недовольно скривилась я. – Я бы скорее поверила в то, что это она на него как-то повлияла, если бы не знала, что магия Руси кратковременна и действует только в её присутствии. А с такими, как мы ей особенно трудно. Она сама об этом говорила.

– Мы знаем, что умеет муза. Но мы не знаем, что умеет Захар, – проворчала Ниса.

– Как-то не складывается, – с сомнением протянула я. – Художник – злодей? Не тянет он на герцога Ришелье. Это должен быть кто-то хитрый, умный и… способный выходить из-под контроля – Лозовского, вожака, других доминантов стаи.

– Может быть, этот загадочный «он» сам доминант? Про вожака ничего не скажу, не знакома, но вот по поводу Лозовского у меня есть подозрение, что пятнистых парень не шибко-то контролирует, – заметила Ниса. – Или контролирует, но не полностью. Как думаешь, так бывает?

– Откуда мне знать, – вспылила я. – Я же не оборотень! Но если бывает, тогда версию заговора следует принять как основную. Некто действовал за спиной у Лозовского. Возможно даже целенаправленно ему во вред.

– В подчиненной ему стае есть предатели! – рубанула рукой воздух Ниса. – Это Захар! Захар предатель! И предал он не только Лозовского, но и Руську! Я уверена! Он подсунул мне «сияние» и подстроил всё так, чтобы мы спустили на неё всех собак, а о нем даже не вспомнили! И ведь сработало! Мы действительно вспомнили только сейчас! Вот зачем нужно было на меня нападать! Мы нашли ответ!

– Погоди, – попыталась я охладить её пыл. – Муза во всем созналась, помнишь?

– Может быть, у неё не было другого выхода, кроме как взять вину на себя? – Ниса всеми правдами и неправдами пыталась найти подруге оправдание. – Вдруг её шантажировали?

– Чем её могли шантажировать? – с недоверием покачала я головой. – Она – единственная и обожаемая дочь своих родителей. Детей у неё нет, мужей тоже, домашние питомцы – и те отсутствуют. Работа – интеллигентная, связанная с искусством и богачами, любящими в это искусство вкладывать большие деньги. Из всего имущества – квартира в здании бывшей швейной фабрики да машина, которая пылится на парковке. Счет в банке есть, кредитов нет. Её жизнь – почти идеальная.

– Слушай, – вдруг выпрямилась Ниса так, словно ей в макушку кол воткнули. – А ты давно Марису и Артура видела?

Мы всегда называли родителей Фирусы по имени и обращались к ним на «ты», во-первых, потому что они сами об этом просили, а во-вторых, потому что сложно «выкать» людям, которые выглядят практически как твои одногодки.

– Последний раз – зимой, – поморщилась я, припоминая. – Когда ходили к ним Рождество отмечать. А ты?

– И я тогда же, – кивнула банши и с тревогой уставилась на меня. – Как ты думаешь, с ними могло что-то случиться? Может, их похитили?

– Да вряд ли, – ответила я, но беспокойство уже начало скрести душу. – Возможно, их даже в стране нет. Ты же знаешь, они постоянно во Францию мотаются.

– Кто-то мне совсем недавно уже говорил что-то про Францию, – сосредоточенно заморгала подруга, закусывая засунутый в рот палец.

Я не выдержала, и выдернула её руку изо рта.

– Как маленькая, честное слово! Руки грязные, а ты их в рот тянешь!

– Они чистые, – упрямо заявила Ниса. – Я их с утра мыла!

– Ага, с утра мыла, а после успела облапать едва ли не половину города!

– Ты мне мешаешь! – не дала мне Ниса закончить нравоучения. – Ну, вот! Сбила с мысли! Я ведь почти вспомнила, от кого слышала про Францию!

– «Почти» не считается, – пробурчала я и начала сбрасывать скорость.

Мы добрались до дома Мишки Романова.

– Слушай, а давай Грише позвоним? – загорелась новой идеей неугомонная банши.

– Зачем? – скептично выгнула я бровь, съезжая с основной дороги и заруливая в узкий переулок. – Поинтересоваться, когда он последний раз был во Франции? Не думаю, что он скажет тебе правду, даже если буквально вчера жевал круассан, глядя на Сену, и швырял крошки местным голубям.

– Нет, – нетерпеливо мотнула головой подружка. – Спросим, может ли быть стая подчиненной не полностью. А? Давай?

– Ага, спросим и заодно вызовем у него ненужные подозрения, – трясясь на кочках и выбоинах мы доехали до конца переулка, свернули за угол, преодолели еще с десяток метров отвратительного асфальтового полотна, проложенного между двумя пятиэтажками, стоящими друг напротив друга, и оказались перед круглым высотным домом с глухим внутренним двором, въезд в который преграждали ворота. – Всё, приехали.

Я припарковалась. Мотор затих.

– Погоди, – схватила меня за руку Ниса, когда я уже отстегнула ремень безопасности. – Ну, давай поговорим с Гришей. Хуже всё равно не будет. А если ты боишься, что он помчится с докладом к твоему недоделанному жениху, так не бойся.

– В смысле? – приподняла я брови.

– Я тебе говорю-говорю, а ты не понимаешь. Ты ему нравишься, Ди, – Ниса растянула губы в улыбке, глядя на меня со снисходительностью. – Как можно было этого не заметить? Встречаясь с тобой он всегда одет с иголочки, благоухает дорогим парфюмом и вовсю демонстрирует собственные достоинства. Не знаю, насколько их у него много, ревизию не проводила, но, думаю, достаточно, чтобы составить конкуренцию даже твоему любимому клыкастому.

– Ты нос с пальцем-то не сравнивай! – возмутилась я. – Ян…

– Да, да, да, – и глаза подружки укатились куда-то под череп. – Самый лучший кровосос на свете! Я в курсе! И знаю, что между вами двумя драма с бесконечным количеством актов, и конца и края этому нет. Но! Гриша – лучше Макса. Мало того, что сам парень заинтересован в тебе, так еще и не прочь избавиться от власти принца над собой и своими волками. И это резонно! Вот сама подумай, зачем он ему? Должность главного хвостатого Гриша уже получил. А если не будет Максика, то оборотень получит еще и тебя.

– За языком следи, – рыкнула я на подругу.

– Ну, или не получит! – развела руками Ниса, быстро перестроившись. – Но его симпатию можно и нужно использовать. Мы уже сами запутались, кому можно верить, а кому нельзя, и кто у нас следующим во вражеский список попадет!

Я отвела глаза, устремив взгляд сквозь лобовое стекло на пронзительно голубое небо.

Нужно было принять решение.

– Ладно, я ему позвоню, – и протянула руку.

– Уже набираю! – просияла радостью банши. Её телефон оказался в моей руке в тот момент, когда на другом конце прерывисто-сдавленно откликнулись:

– Алло.

– Надеюсь, ты занимаешься не тем, о чем я подумала, – непроизвольно вырвалось у меня.

Глава 2

– А о чем ты подумала, Ди? – спросил Гриша и я услышала скрытую улыбку в его всё еще шумном дыхании.

– Не важно, – почему-то смутилась я.

– Ты фантазируешь обо мне? – жарко выдохнул он и рассмеялся так, как умеют смеяться только очень опытные мужчины.

– Делать мне больше нечего! – громко фыркнула я. – У меня дел знаешь сколько?

– Знаю, – с многозначительным подтекстом согласился Гриша, задышав ровнее, но не менее выразительно. Так, чтобы я слышала. – Ты у нас очень деловая.

– Не у вас, – поспешила поспорить я. – К вам я вообще не имею никакого отношения!

– Так, зачем ты звонишь, Ди? Да еще и с телефона своей надоедливой наглой подружки?

– Откуда ты знаешь, чей это номер? – всколыхнулась моя природная подозрительность.

– Она тебе не говорила? – хмыкнул вожак местных оборотней, перестав пыхтеть в трубку. – Я звонил ей, после того, как пришел в себя… с кровью в ушах.

– Зачем звонил? – свела я брови у переносицы, не реагируя на яростную, но совершенно непонятную жестикуляцию подруги, размахивающую руками в полуметре от моего носа и едва этот самый нас не задевая.

– Хотел узнать, всё ли с тобой в порядке, – вдруг очень серьезно промолвил оборотень. Так серьезно, что у меня мурашки промчались по затылку в стиле заядлых марафонцев. – И не довела ли тебя твоя гиперактивная подружка до потери слуха. Знаешь, я бы тебя сам отпустил. А к стулу привязал, потому что хотел, чтобы ты выслушала меня от начала и до конца. Но потом заявились эти двое…

И он умолк, кажется, чтобы удержаться от ругательств.

– Тому, кого ты выберешь придется носить с собой ружье, – вдруг заявил он.

– Зачем? – растерялась я.

– Чтобы отстреливать всех тех, кто захочет забрать тебя себе, – произнес Гриша то, что я совсем не ожидала от него услышать. – И я – один из таких. Я очень хочу тебя заполучить. Завоевать. Захватить…

– Я, по-твоему, кто? Победное знамя? – беседовать в таком ключе с вожаком местных волков было… немного абсурдно.

– Нет, потому что если я получу тебя, то уже никогда не отпущу, – произнес оборотень так, как будто это было чем-то нормальным. Чем-то естественным и легко прогнозируемым.

– Полное безумие, – пробормотала я и это было ответом на мои собственные мысли.

– Почему же, – не согласился Гриша. – Я вполне могу представить тебя рядом с собой. Ты бы стала моей парой, моей леди.

– Спасибо, не надо, – быстро отказалась я. – Пробежки голышом, конечно, очень романтичны, но очень негигиеничны.

– Ты ничего обо мне не знаешь, – резко пресек мою болтовню оборотень. – Ты ничего не знаешь о нас. Но могла бы узнать, если бы захотела. Я бы положил весь свой мир к твоим ногам.

Мне стало окончательно неловко. Этот разговор перетек в слишком откровенное русло.

– Мне нужно кое-что узнать, – выдохнула я глядя на подругу, чьи глаза округлились и выпучились, как если бы ей вдруг резко приспичило в туалет. – Возможно ли такое, чтобы тот, кто подчинил стаю, всё равно не контролировал оборотней до конца?

Гриша некоторое время сохранял молчание, а после произнес:

– Решила сунуть свой прекрасный носик в дела Лозовского, верно?

– Как ты догадался? – искренне удивилась я.

– Это было не трудно. Из всех твоих знакомых только двое имеют подчиненных зверей – Макс и его старший братец. Если бы проблема была с первым, ты бы мне не звонила. Остается только Лозовский, а вместе с ним и небольшой шанс, что я не побегу к Максу с доносом.

– Какой ты умный! – ехидно восхитилась я.

– Ты немного неверно представляешь себе процесс подчинения зверя. Это не что-то, что дает полный и всеобъемлющий контроль над оборотнями. Всё… несколько сложнее.

– Объясни! – потребовала я.

– А что мне за это будет? – быстро сориентировался и решил воспользоваться ситуацией вожак.

– Хочешь денег? – выбрала я самый очевидный вариант.

– Что? Денег? – не поверил своим ушам главный мохнатый. И расхохотался. – Нет, деньги мне не нужны! Своих хватает за глаза! Но есть кое-что, от чего бы я не отказался.

– Например?

– Например, я хочу, чтобы ты отдала мне свое время.

– Чего? – поставили меня в тупик его слова.

– Давай поужинаем. Это мое условие. Я дам тебе ответ на каждый вопрос, который ты задашь, если проведешь со мной вечер.

– Один ужин? – уточнила я.

– Один ужин.

– Ладно, – легко согласилась я. – Это допустимое условие. А теперь скажи, насколько плохи дела у Лозовского? Что происходит в стае ягуаретт?

– Раскол. Подчинение стаи идет через вожака, потому что именно в его руках сосредоточена вся власть. Вожак – это центр. Сломаешь вожака – ослабишь стаю. Призовешь – и следом придет каждый, кто с ним связан. Подчинишь – и получишь в свое распоряжение всю группу. Мы не говорим о контроле каждого действия или даже каждой мысли, а, скорее, о превращении оборотней в персональное боевое орудие. Стая выполнит любой приказ, который поступит от вожака… просто не сможет не выполнить. Но порой бывает так, что кроме вожака появляется еще один лидер. Не просто доминант, этих выделяет только сила и умение внушать страх, а такой, который помимо силы имеет высокий авторитет и уважение среди оборотней. Такой, который может повести их за собой. Появление сильного конкурента приводит к внутренним разногласиям. И вожак теряет контроль, а вместе с ним контроль теряет и тот, кто подчинил стаю.

– Из-за чего может появиться второй лидер?

– Из-за болезни вожака, чаще всего, ментальной. Или если он стареет, а на смену рвется молодой да резвый, способный предложить альтернативу в виде более благополучного будущего. Это особенно актуально, если стая находится в плачевном состоянии, не имеет достаточно средств для существования или давно не охотилась из-за каких-то запретов. Вторым лидером не обязательно должен быть кто-то свой. Случалось, что к расколу приводили пришлые оборотни, прибывшие из других городов или даже из других стран и еще даже не успевшие вступить в стаю.

– И? С каким из вариантом столкнулись ягуаретты?

– Можно сказать, со всеми тремя вариантами сразу, объединенными в одном оборотне. Нынешний признанный вожак ягуаретт немолод, имеет значительные проблемы с управлением гневом и является приверженцем старых традиций. Ну, знаешь, такой типичный консерватор, который направляет все усилия на то, чтобы сохранить «то, что есть и так, как есть» и боится любых перемен. Это болезнь всех изрядно поживших людей, они как будто бы находят укромный безопасный уголок и замирают в нем. Лозовскому стоило огромных усилий убедить этого старого оборотня сняться с насиженного места и отправиться на другой конец света. Вожаку в нашем городе не понравилось практически всё, а поэтому он редко покидает своё жилище. Но еще меньше ему не понравилось вливание, так сказать, «новой крови» в виде призванного в стаю молодняка. Подробностей не знаю, там какая-то мутная история с неким интернатом, закрытым много лет назад, воспитанники которого, на удивлением всем, оказались ягуареттами. Они жили в обычных семьях, как люди, и никогда не взаимодействовали друг с другом и с себе подобными, но знали, кем являются. У них были кураторы. На каждого куратора приходилось по пять-семь детей, за которыми приглядывали годами. После переезда ягуаретт был брошен клич и бывшим воспитанникам интерната приказали оставить ненастоящие семьи, чтобы присоединиться к своему истинному племени.

– Где-то мы это уже слышали, – одними губами прошептала Ниса.

Я кивнула, показывая, что тоже помню разговор с Князем.

– Откуда ты всё это знаешь? – спросила я у Гриши. – Вряд ли Лозовский тебе отчеты каждый четверг носит.

– Не будь наивной, Ди, – со смешком одернул меня вожак. – В этом городе даже у камней вдоль дороги есть уши и глаза. А молодняк кошаков настолько пещерный, что выдает себя на каждом шагу. И в этом нет ничего удивительного, они понятия не имеют, как это – быть оборотнем. На протяжении нескольких месяцев они съезжаются сюда один за другим.

– Погоди, – начала соображать я. – Не хочешь ли ты сказать, что второй лидер – это кто-то из интернатовских?

– Ага. Я же сказал, молодой да ранний. Кстати, ты с ним уже успела познакомиться.

Я прикрыла лицо рукой.

– Это…

– Да, тот самый оборотень, который напал на вас с музой. Эмиль, кстати, тоже был из числа призванного молодняка.

– Нападение на Нису чьих мохнатых лап дело? – обменявшись с подругой взглядами, спросила я.

– А ты подумай, – пропел Гриша. – Вспомни классика – «ищи, кому выгодно».

– Выгодно было Максу, – холодно ответила я. – И тебе, соответственно, тоже.

– Максу, на самом деле, было всё равно, кого пустить в расход. А я в этой истории вообще принимал минимальное участие.

– Так ли уж минимальное? – не поверила я.

– Через бармена «Кролика» я передавал твоей музе сведения, которые она запрашивала. Например, подробности биографии Ольги Егоровой и где она жила до удочерения. Потому что Макс распорядился помогать вашей третьей во всем. Он ведь думал, что Руся целиком и полностью на его стороне, в том числе, из-за того, что верил в мстительность её натуры.

– Руся? – громко фыркнула я. – Мстительная?

– На самом деле, ты очень плохо знаешь ту, которую держала рядом с собой столько лет.

– Или мы просто знаем её с разных сторон, – возникло острое желание уронить голову на руль и побиться об него лбом. Чем больше новой информации поступало, тем сильнее она меня душила. Я как будто оказалась внутри стеклянного шара, из которого постепенно выкачивали весь кислород.

– После того, как Лозовский бортанул твою подружку, она захотела отыграться. Ну, или она заставила всех так думать, будто хочет отыграться.

– То есть, ты, как и мы, тоже не понимаешь, что происходит? – дошло вдруг до меня и это показалось настолько невероятным, что я громко расхохоталась. – Ты же правая рука Макса! Он что, не посвятил тебя в подробности? Или… он как раз находится в стадии поиска этих подробностей? Ищет виноватых или назначает их?

– Я не могу судить об истинных мотивах твоей подружки, – оборотень демонстрировал спокойствие, но по напряжению в голосе я почувствовала, как непросто ему это давалось. Вспыльчивая натура рвалась наружу. Возможно, рвалась, чтобы вцепиться кому-то в глотку. – Поэтому могу посвятить только в то, что знаю сам. А мне известно следующее – после разговора с тобой Лозовский отправился к Захару.

– Почему именно к нему? – удивилась я.

– Потому что Захар – вожак, – просто ответил Гриша. Так, как будто я должна была обо всем сообразить еще в начале разговора.

Ниса негромко всхлипнула и закрыла рот двумя руками. Но не долго она пребывала в позе интенсивно моргающей статуи. Очень скоро начала беспокойно почесывать бок, потом щеку, потом шею. Когда предводитель волков-оборотней продолжил свой рассказ, она громко и свирепо скребла ногтями по плечу.

– Я не знаю, о чем они разговаривали, моему информатору не удалось поприсутствовать, но что сделал Лозовский дальше ты уже в курсе. Ничего. И какие можно выводы из этого сделать?

– Он не захотел вмешиваться, – ответила я на вопрос Гриши, но обращалась преимущественно к самой себе. – Но почему? Допустим, ему не жаль было погибших девушек, но ведь есть и другие. Я уверена, что четырьмя именами список Лозовского не ограничивается. Все эти смерти – неспроста и Димка не мог об этом не догадываться!

– Он догадывается. Я думаю, он всё понял лучше и раньше нас, – легко согласился Гриша. – Но в борьбу двух братьев вмешалась борьба двух ягуаретт, двух лидеров – старого и молодого. Знаешь, в чем главная дилемма? Стая Захара не выживет без своего молодняка, который когда-то был оставлен здесь, в нашей стране, в качестве подпольной ячейки. Пятнистые знали, что даже брошенное и выросшее в чужой среде потомство будем оставаться верным своим корням и своей стае. Мы, оборотни, руководствуемся в первую очередь инстинктами, главный из которых – быть вместе со своей семьей, с теми, кто с тобой одного вида. Наш образ жизни – коллективный, строящийся на отношениях доминирования и подчинения. Но не всегда доминирует тот, кто старше. Если оборотень, чья власть и сила укрепляются с каждым днем, жаждет изменений, эти изменения произойдут. Сбор котят еще продолжается, кто знает, что будет дальше.

– Подросшее поколение рвется к власти, – кивнула я, поняв, куда он клонит.

– И рвет тех, кто встает у них на пути, – с многозначительным подтекстом, который буквально был прописан между строк огромным буквами, закончил Гриша.

– Оборотни, напавшие на Ольгу Егорову, Элли Ивановскую и Ирину Горбатову – это молодняк?

– Да, – слово было простым, но весило так много. – Бывшие воспитанники закрытого интерната не верят в старого вожака, не подчиняются доминантам стаи. Для них есть только один закон – их молодой лидер. Он им близок, потому что такой же, как они сами. Он из их рядов. Но ягуаретты очень молоды, очень наивны, очень неопытны. Они заметили, что один старый, закаленный десятилетиями у власти оборотень решил походить ими как пешками в шахматной партии только после того, как местный морг начал регулярно пополняться загадочными трупами.

– Все подставляют всех, – вывод, который должен был прийти мне в голову раньше, если бы я задала правильные вопросы правильным людям. – Макс Лозовского, Захар – нового лидера, Фируса – Захара, Захар – нашу подружку.

– Захару нужно было не допустить битвы за верховный титул. В смене власти не заинтересован и Лозовский. Если появится другой вожак, то это окончательно ослабит его контроль над ягуареттами, практически сведя его на нет. В интересах Лозовского сохранить кошачий трон за Захаром, вот только сам Захар в это не верит. Никому не верит. И, бросаясь из крайности в крайность, отправил сторонников молодого лидера к девушкам под предлогом необходимости увеличения стаи. Они знали про эту их генетическую неисправность и потенциальную опасность только в теории и не верили, что может случиться что-то плохое. Захар же в свою очередь понятия не имел, что это за девушки. Муза ведь не поделилась. Думаю, она изначально задумала всё таким образом, чтобы выполнить черное дело чужими руками, свои-то марать не хотелось.

– Так вот, почему Лозовский остался в стороне, но всё же настойчиво пытался найти Фирусу, – прошептала я.

– Ему нужно притащить её на допрос к Совету и заставить свидетельствовать в свою пользу. От этого зависит, так сказать, доказательная база Лозовского и лояльность Совета.

– Совет уже давно не лоялен, – сквозь зубы процедила я. – А куплен и продан много раз. Какая разница, кто им и что скажет? Зачем весь этот фарс?

– Ты права. Но старикам нравится поддерживать устоявшийся образ. Им важно соответствовать ожиданиям тех, кем они руководят. Хотя бы внешне. Это залог стабильности. И их власти. До тех пор, пока всё выглядит правильно и законно Совет будет всеми силами прикрываться этой ширмой. Пусть даже она фальшивая.

Ниса сидела молча, лишь водила из стороны в сторону своими голубыми глазами и чесалась то тут, то там, оставляя на теле красные полосы.

– К чести Лозовского, он пытался спасти ситуацию, когда всё вскрылось. Не убил тебя, а лишь слегка потрепал, чтобы выиграть время. Старался не подпустить тебя к ягуареттам, а ягуаретт – к тебе. Одновременно важно было не подставиться самому, чтобы не преподнести братцу такой шикарный подарок на сверкающем праздничном блюде. Поверь, у мужика было полно забот. И они лишь с каждым днем увеличивались. Макс ведь тоже не сидит без дела, он усиливает свои позиции. Ищет дополнительных союзников. И ты никогда не угадаешь, где именно он это делает.

– Остался последний вопрос: за чью команду играет Фируса?

– А это уже у подружки спрашивай, – недовольно отрезал Гриша. – Что мог я рассказал, в остальном разбирайтесь сами. Но есть еще одно, о чем следует упомянуть.

– И? – с замирающем сердцем вопросила я.

– Лозовский не справился. Второй лидер крепнет с каждым днем. И последнее… Когда ты позвонила, я бегал. А не упражнялся в сексуальных играх, как ты подумала. Моя постель пуста и холодна, и в ней меня давно никто не ждет.

И он отключился, не попрощавшись.

Я убрала от уха телефон и с удивление уставилась на экран.

– Ну, и вот зачем мне такое сообщать? – громко воскликнула я, заорав на умолкнувшее устройство.

Глава 3

– Ты о ком? – не поняла подруга, запустила пальцы в волосы и поскребла череп.

– О Грише, – зашипела я, борясь с желанием перезвонить и нахамить. Но я была воспитанной девушкой, внучкой своей бабушки. Её бы такое поведение огорчило, а я ненавидела расстраивать бабулю.

– Да хрен с ним, с Гришей! – заорала Ниса. – Делать-то что?

– А что мы можем? – устало пожала я плечами, возвращая телефон подруге.

– Ну, что-то же мы можем! – не сдавалась Ниса.

– Например? – раздражённо всплеснула я руками. – Влезть во внутренние разборки ягуаретт? Не дать новому лидеру спихнуть с нагретого насеста старого?

– У них же подобные вопросы вроде в драке решаются. Кто победил – тот и следующий король мохнатых, – напомнила Ниса.

– Да, но что делать, когда власть отдавать не хочешь, как не хочешь и драться, ведь знаешь, что проиграешь? – спросила я и сама ответила: – Искать другие способы повлиять на ситуацию.

– Все совершившие нападения мохнатые были из того интерната, о котором говорил Ян? – Ниса еще раз продемонстрировала, что без стеснения подслушала весь наш с Гришей разговор.

– Скорее всего, – подтвердила я. – По крайней мере, именно на это так рьяно намекал Гриша. И его слова выглядят очень правдоподобно, по крайней мере, понятно, почему в критический момент, а именно после принятия таблеток, оборотни не смогли справиться с собой, потеряли контроль и напали на любовниц. Мы долго не могли понять, в чем же дело, но теперь всё встало на свои места. Они знали, что оборотни, но росли как люди, а потому понятия не имели, как нужно справляться с собой в подобных ситуациях.

– Вряд ли они все были девственниками до сих дней, – скривилась Ниса, продолжая чесаться.

– Нет, но раньше они были одиночками, оторванными от семьи, а после воссоединения они стали частью стаи. Помнишь, Ян нам рассказывал. Сила каждого ягуаретта сливается с сородичами в общий поток и замыкается на вожаке.

Я умолкла и отвернулась.

– Второму лидеру придется наказать тех, кто убил девушек. Если он еще этого не сделал. Наказание должно быть равноценно преступлению. Смерть за смерть. Ему придется убить тех, кто был верен ему.

– Пострадавшие из-за любви…

– Но где же все-таки Руся и что она пытается сделать?! – яростно сверкнула глазами подруга и с еще большей интенсивностью начала чесать спину. – Чего добиться?!

– Вот пойдем сейчас к ней и спросим, – решила я и выбралась из-за руля.

Обойдя машину спереди, остановилась, приставила ладонь ко лбу козырьком и осмотрела фасад дома.

– Ты об этом говорила? – спросила присоединившаяся ко мне банши, указывая вправо. – Вон там от балкона осталась только нижняя плита… Вид жуткий.

Действительно, балкон на восьмом этаже выглядел так, как будто строители забыли его доделать, пока строили. А потом достроили все, кроме него. Но я знала, что Мишка самолично выковырял все кирпичи из трех стен, и теперь, когда выходил покурить, цеплялся ногой за косяк, чтобы случайно рыбкой не соскользнуть вниз. Его затея сделать остекление собственными силами с самого начала показалась мне некоторой формой садомазохизма, но, как говорится, каждый развлекается по-своему. Если Романову нравится испытывать приступ акрофобии каждый раз, когда он открывает форточку, то, кто я такая, чтобы его осуждать.

– Говорит, у него там голуби гнездо свили, – сообщила я и направилась к въездной арке, ведущей внутрь двора. – И яйца отложили.

– И что? – спросила у меня Ниса, догоняя.

– И ничего, – пожала я плечами. – Скоро Романов станет счастливым отцом голубиного семейства. Если я не прикончу его раньше…

– Если ты не прикончишь его раньше, я пришлю ему корзину с фруктами, – бодро пообещала подруга и потянулась к шее, чтобы вновь породить этот жуткий шкрябающий звук.

– Ты что, болеешь? – не выдержала я, покосившись на подругу с опаской. Видимые участки кожи Нисы были покрыты светло-розовыми полосами, которые оставляли её же ногти.

– Нет. Не знаю, что со мной, – пропыхтела подруга, пытаясь разными путями дотянуться до лопаток. – Может, нервное?

– Ты бы к врачу сходила, – посоветовала я, направляясь к центральному из трех подъездов, возле которого как раз копошилась крохотная пожилая женщина. Несмотря на погоду, она была укутана в просторную вязаную кофту, длинные и широкие рукава которой не позволяли ей справиться с туго отворяющейся и всё время норовящей захлопнуться обратно дверью. Ловкости не способствовало и полное отсутствие мышц в иссохшем теле.

– Давайте я вам помогу, – оживилась Ниса и поспешила на помощь бабуле, чей безобидный вид так и стимулировал желание о ней позаботиться. – Вот, проходите.

Подруга легко распахнула металлическую створку, запирающуюся на электромагнитный замок, позволяя пожилой даме и самой выйти и вытащить за собой хозяйственную сумку на колесиках. Сумка подскакивала на неровностях и звонко тарахтела содержимым.

– Ой, спасибо, милая, – завздыхала бабуля, поправляя редкие светлые и собранные в тонкую косу волосы. – Дверь такая тяжелая, а я уже совсем слабой стала…

– Да не за что, – просияла улыбкой моя добросердечная и крайне сообразительная подруга, не спеша отпускать дверь.

– А вы кто? – вдруг догадалась спросить дама преклонных лет. На морщинистом лице появилась легкая тень сомнения, быстро сменившаяся подозрением.

– А мы к Мише Романову, в семьдесят пятую, – подскочив, бодро отрапортовала я и бочком начала протискиваться в подъезд. Ниса стойко держала дверь, не забывая озарять мир своей улыбкой, уже ставшей немного натужной.

– Так, – медленно пронаблюдала за моими маневрами старушка, вновь поддергивая рукав норовящей соскользнуть с плеча кофты. – Миша Романов в восемьдесят четвертой живет. Я знаю, его квартира прямо над моей.

– Ой, точно! Восемьдесят четвертая! – радостно подхватила Ниса, одним ловким движение аккуратно оттеснила местную жительницу в сторону, чтобы не задело закрывающейся дверью, и следом за мной шмыгнула внутрь.

– Фух! – выдохнула подруга, а после с облегчением и уважением покосилась на меня: – А ты это ловко придумала! Бабули – недооцененный клад полезных сведений. Всегда на страже и всегда готовы поговорить!

– Ага, главное вовремя отделаться от местной стражи, не вызвав опасного желания начать орать «полиция!», – безрадостно хмыкнула я и подошла к шахте лифта.

В этом доме было предусмотрено два подъемника. Один был пассажирским, другой – грузовым. Но оба почему-то застряли на восьмом этаже и не желали трогаться с места. Сколько бы я ни тыкала, над кнопкой вызова мигал белым цветом символ ожидания.

– А на каком, говоришь, этаже квартира Романова? – уставившись на раздвижные хромированные двери, которые по-прежнему не желали реагировать на наше присутствие, задумчиво поинтересовалась Ниса.

– Если судить по балкону, то на восьмом, – глядя в том же направлении проговорила я.

Секундная заминка и мы синхронно сорвались с места.

– Там! Там должна быть лестница! – притормозила меня на повороте подруга, указывая на белую пластиковую дверь в противоположной от лифтов стороне.

По ступенькам мы неслись долго, по крайней мере, так показалось. Возможно, я была слишком уставшей и не выспавшейся, утомленной событиями, на которые были так щедры последние дни.

Когда мы ступили на общий внутриподъездный балкон, соединявший изолированную лестницу и непосредственно пролет с квартирами, мои ноги мелко подрагивали, а сердце тяжело билось о ребра. Впереди на всех порах мчалась Ниса, и я бежала за ней, пытаясь не отставать.

Мы ворвались на этаж, дверь за нашими спинами с грохотом ударилась о дверную раму.

– Там, – слабо прохрипела я, указывая на дверь слева, украшенную цифрами «84». – Эта квартира.

– Ди, – замирая посередине, протянула подруга, не оборачиваясь. – Там дверь приоткрыта.

– Опять?! – едва не падая на пол, простонала я и схватилась за стену. Кажется, еще одну плохую новость мой организм просто не вынесет. Нужна была передышка. Всё происходило слишком быстро. И я теряла контроль. – Почему везде, где мы появляемся не заперты двери?!

– Что будем делать? – Ниса решила предоставить мне право выбора. – Пойдем или…?

– Пойдем, – с трудом выпрямилась я. – Хуже уже не будет. Либо мы найдем там Русю, либо…

– Либо? – повторила подруга, чье лицо застыло, превратившись в маску. Кажется, она испугалась. Возможно, впервые в своей жизни она по-настоящему и очень сильно испугалась.

Ей было страшно заглянуть за эту дверь и столкнуться с тем, что скрывалось за ней.

– Либо мы пойдем искать её в другом месте, – проговорила я и первой подошла к квартире. – Но мы её найдем.

Внутри стояла неколебимая тишина, такая, которую ожидаешь услышать в заброшенных деревенских домах, где жизнь, кажется, остановилась вместе со смертью последнего жителя.

– Ты когда-нибудь была в квартире Романова? – зашептала мне на ухо подруга, следуя по квартире след в след, словно нам нужно было избегать капканов и ловушек как в фильмах про Индиану Джонса.

– Да, конечно! – шепотом огрызнулась я. – Регулярно на борщ с пампушками заглядываю!

– Борщ – это вкусно, – кивнула подруга, чье умение понимать сарказм, кажется, экстренно собрало чемоданы и удалилось, не прощаясь. – Я бы сейчас не отказалась от пампушек.

– Домой вернемся – напечешь, – щедро разрешила я, заглядывая в первое попавшееся нам на пути помещение, которое оказалось кухней. Обстановка была чистой, чинной, каждая вещь находилась на своем месте. Даже грязные кружки в мойке отсутствовали, что казалось совсем уж нетипичным для одиноко живущего мужчины.

– Почему это я? – начала возмущаться подруга.

– Кто хочет пампушек, тот их и готовит!

– Я хочу поесть пампушек, но я совершенно точно не хочу их готовить! – выдала она и добавила, углядев на обеденном столе вазочку со сладостями: – О, конфетки!

Хотела было запустить пятерню в конфетницу и набрать пригоршню вкусняшек, но была остановлена моим резким:

– Куда?! – я покачала головой. – Еще неизвестно, почему квартира пуста и дверь не заперта, а ты намылилась здесь отобедать?

– А что? – надула она щеки.

Но на конфеты больше не покушалась.

Я двинулась дальше. Романов оказался счастливым обладателем трехкомнатных апартаментов, весьма со вкусом обставленных.

Обойдя скромную спальню, лаконичную гостиную и еще одну комнату, отведенную под домашний спортзал, я с не утешением сделала два вывода. Первый: Мишка оказался патологическим чистюлей, который даже зубные щетки выстраивал в шеренгу. Второй: квартира была совершенно точно и абсолютно пуста.

– Ни следов борьбы, ни крови, ни вообще каких-либо намеков на недавнее вторжение посторонних. Или хотя бы на присутствие хозяев, – развела я руками, замирая посредине оборудованного Мишкой тренажерного мини-зала.

Справа от меня покрывалась пылью скандинавская стенка, слева болтались мужские спортивные штаны на велотренажере, в углу аккуратной кучкой радовали глаз гантели, рядом лежала скакалка и стояла бутылка с водой.

– Твой знакомый мог куда-то уйти, – предположила Ниса, подходя к окну и выглядывая в него. – У него есть машина? Тут под окнами стоянка.

– Откуда мне знать? – я оставалась раздраженной. – Может есть, – потерла лицо и попыталась размышлять логически: – Ладно, допустим, Мишка ушел. А Фируса куда делать? Она ранена! Не разгуливает же муза по городу с дыркой в боку!

– Откуда ты знаешь, где у неё дырка? – фыркнула Ниса, облокачиваясь о подоконник.

– Гриша сказал, что после ранения она скрылась, оставляя за собой лужи крови. А Зонтиков нам с тобой сообщил, что Фируса явилась к нему позапрошлой ночью вся в бордовых разводах. Может её и не в бок подстрелили, но в том, что куда-то подстрелили – сомнений нет!

– Если стреляли обычными пулями, то рана могла уже затянуться, – вздохнула Ниса, складывая руки под грудью. – А если она смогла доехать до журналиста, которого сделала таким себе связным, то всё не так уж и плохо.

– Хочешь сказать, что еще двое суток назад она пулю словила, а сегодня уже скачет горной козой? – скривилась я, опираясь рукой о велотренажер.

– Не знаю, Ди, – подруга пождала губы. – Мы блуждаем в трех соснах, ориентируясь на догадки. У нас даже нет никаких доказательств, что Руся была в этой квартире! Может, мы не так поняли намек? Не знаю, как ты, а я заметила здесь исключительно мужские вещи. Если она не возвращалась в наше укрытие, то где ночевала две ночи подряд? У родителей?

– А смысл? – махнула я рукой с ощущением полной безнадеги. – Там бы искали в первую очередь. Кроме того, представь себе лицо Марисы, если бы единственная ночь заявилась в её идеальную квартиру, больше похожую на музей, роняя капли крови на дорогой паркет? Да её удар бы хватил!

– Это да, – согласилась Ниса. – Помнится, однажды я случайно пролила на скатерть красное вино. Мама Руськи так глянула, что мне захотелось заползти под этот самый стол и остаться там навсегда! Я даже гостевой уборной боюсь в их доме пользоваться. Вдруг не с той стороны на стульчак пристроюсь!

– Да уж, – согласно вздохнула я. – Мариса чудо, но в её доме не хочется не только шевелиться, но даже дышать. Я уверена, что Руся там не появлялась. Она четко дала понять, где находится. Мы пришли, а её нет!

– Ну, на самом деле, – громко поскребла за ухом Ниса, морщась то ли от боли, то ли от удовольствия. – Мы пришли сюда из-за цветка, в котором ты углядела большой смысл!

– Цветка, который оставила нам Руся, – с нажимом произнесла я. – Мы здесь, потому что она хотела, чтобы мы были здесь! Иначе всё произошедшее вообще не имеет никакого смысла!

– И дверь была открыта, – пробормотала Ниса, обводя глазами пространство вокруг себя. – Тебе не кажется, что всё это выглядит так, словно…

– …словно нас сюда специально заманили? – договорила я за неё.

Мы переглянулись, одновременно застыв как по приказу.

– Как думаешь, – одними губами проговорила подруга, – здесь может быть бомба?

– Если здесь бомба, то где тогда Мишка? – стараясь не шевелиться, а лишь водить глазами, ответила я.

– Не знаю, – гулко сглотнула Ниса, её рука дернулась к шее, желая вновь почесать кожу, но замерла на полпути. – Руся его убила? Или его убили те, кто пришел за Русей? Если мы догадались, где она, то и другие могли! Или за нами следили!

– А труп куда дели? – указала я на очевидный недостаток подружкиной теории. – В квартире его нет!

– С собой забрали? – моргнула Ниса, выглядя так, словно её заморозил злой волшебник.

– А смысл? По городу с трупом особо не погуляешь. Мертвый мужик слишком заметная ноша, да и вонять очень быстро начинает! И почему мы не шевелимся?! – не выдержав, всплеснула я руками и шумно выдохнула.

– Потому что мы боимся, что здесь бомба, – пискнула Ниса, удерживая руку приподнятой.

– Если бы здесь была бомба, то она бы взорвалась сразу, как только мы вошли. Её бы активировал тот, кого оставили следить за квартирой, – я подошла к велотренажеру и приподняла спортивные штаны, пояс которых был еще влажный, пропитанный потом. Кому бы они не принадлежали, в них совсем недавно интенсивно занимались спортом. – Сами собой взрываются только те устройства, у которых установлен таймер, но их действию никак не помешает отсутствие движения с нашей стороны.

Едва договорив, я осознала – нет никаких гарантий, что в квартире не установили именно такую бомбу, отсчитывающую в обратном порядке оставшиеся нам секунды жизни.

– Пошли-ка отсюда, – взлетевшим к потолку тонким голосом предложила Ниса. – Всё равно мы здесь вряд ли что-то найдем, а мне как-то очень неспокойно.

– Да, – быстро согласилась я. – Пойдем.

И мы торопливо направились к выходу. Тихо, словно две мышки, выскользнули из квартиры. Я на всякий случай плотно притворила створку и кивнула подруге в сторону площадки с лифтами.

– Давай на этот раз без забегов по ступенькам.

Но стоило нам приблизиться к пассажирской кабине, как сразу вскрылась причина, почему подъемный механизм не желал спускаться на первый этаж.

Глава 4

На грязном пыльном полу лифта лежал мужчина. Лежал лицом вниз, руки его были беспомощно разбросаны в разные стороны, длинные волосатые ноги торчали поперек, не давая регулярно оживающим створкам лифта закрыться. Сверху парень был полностью обнажен, а низ закрывали лишь черные трусы-боксеры.

Мужчина казался сильным, молодым, тренированным. И всё же он почему-то позволил не только зашвырнуть себя в лифт, но еще и избить. На подтянутом теле тут и там наливались чернотой синяки, кровоточили ссадины, а под головой в ярком желтом свете ламп блестела кровь. Ею же были измазаны хромированные стены подъемного устройства.

– Миша? – вырвалось у меня, и я бросилась в лифт.

Протиснувшись в кабину, что было непросто, ведь Романов занял собой практически всё пространство, я приподняла его голову… чтобы увидеть вместо знакомого лица практически месиво. Парня избивали. Долго и со знанием дела. Возможно, ногами. Возможно, даже приложив пару раз об угол чего-то твёрдого.

Пощупав влажную шею, я попыталась найти пульс. И продолжала пытаться на протяжении нескольких минут, но уловить желанное биение под кожей всё никак не удавалось. Поднесла раскрытую ладонь к носу – и опять ничего.

– Черт, – всхлипнула я. – Кажется, он не дышит!

И только склонившись к груди молодого мужчины, практически прилипнув к ней ухом я услышала стук.

Короткий, слабый, будто бы прощальный.

– Ниса, помоги мне!

Аккуратно придерживая голову несчастного одной рукой, другой я перехватила парня поперек плеч и потянула на себя. В то же время подруга ухватилась за голые ступни внушительных размеров, сложила ноги Романова и вместе с ними втиснулась в лифт.

Двери с возмущенным шипение закрылись.

– Нажми единицу! – потребовала я. От волнения дыхание срывалось, а руки ходили ходуном.

– Что ты задумала? – ткнув в нужную кнопку, Ниса прижала к груди пятки Романова.

Лифт с тихим гулом ехал вниз.

– В больницу его отвезти, что же еще! – заорала я.

– И что мы там скажем? – подруга пребывала в не меньшей растерянности, чем я. – У врачей будут вопросы!

– Скажем правду. Что пришли в гости и нашли без сознания. Его сильно избили. Смотри, – я чуть повернула Мишку, который в ответ слабо застонал, и указала пальцем в область ниже грудины, где буквально на глазах увеличилась гематома, испещренная красными, тугими, какими-то аж заворачивающимися прожилками. – Думаю, у него повреждение печени. Если не оказать помощь, он умрет!

– Кто ж его так? – задалась вопросом Ниса, на который и я хотела бы знать ответ.

Но вот лифт остановился, двери распахнулись и на нас уставились две пары удивленных глаз.

– Ой, здрасьте! – громогласно поприветствовала Ниса ошарашенную супружескую чету средних лет.

Женщина, узрев практически голого мужчину, лежащего в моих тесных объятиях, попятилась. И пятилась пока не уперлась попой в стенку. Её супруг, размерами ненамного обогнавший цыпленка, сделал шаг в бок и попытался загородить впечатлительную вторую половину.

– Да вы не пугайтесь, – принялась успокаивать граждан Ниса, отпустила пятки Романова и смело вышагнула из кабины. – Мы не буйные, у нас просто другу плохо стало…

– Ниса! – рявкнула я, намекая, что неплохо было бы отстать от людей, всё еще глядящих на нас с молчаливым ужасом, усердно втискиваясь в стенку, и помочь мне.

Подруга поторопилась обратно, вместе со мной отскребла Мишку от пола, одну его руку мы закинули ей на плечо, а вторую взгромоздили на моё.

Так, приобняв друга за голую поясницу мы и вырулили из лифта, продолжив пугать людей, но уже на улице.

Одна женщина невнятного возраста, но очень выразительной наружности, завидев нашу живописную компанию судорожного перекрестилась.

Другая, не менее выразительная, но менее верующая подхватила своего назойливо тявкающего шпица и торопливо сошла с тротуара.

Молодая мамочка, едва успевшая поравняться с нами, резво развернула детскую коляску на сто восемьдесят градусов и вместе с ней побежала в обратную сторону.

Последним отреагировал дедок, который с пустым, раздувающимся на ветру пакетом бодро шагал в сторону булочной.

Он громко плюнул нам вдогонку:

– Тьфу! Стыдоба! Девки голого мужика на себе тащат! Совсем страх потеряли! Вот в моё время…

Что там было или не было в его время, мы слушать не стали, а посеменили к въездной арке. Оставив Мишку болтаться на плече подруги, я рванула к машине, чтобы открыть дверцу заднего сидения. Ниса могла бы управиться с бесчувственными Романовым и самостоятельно, без моей помощи, но наша троица и так слишком сильно бросалась в глаза, без блондинки, несущей на руках крупного мужчину.

Запихнуть Мишку на сидение стоило нам больших трудов. Вывод, который я успела сделать, пока собирала все его конечности в кучу – бесчувственные мужчины очень плохо помещаются в небольших женских машинках.

Утерев выступившие на лбу капли пота, я прыгнула за руль.

И мы помчались в больницу.

Доехали быстро, а в приемный покой влетели так, словно за нами гналась сборная чертей по гандболу. Я громко пыхтела, Ниса орала, Миша был стабильно в отключке, но вдруг начал интенсивно заливать кровью из носа собственную грудь.

К нам моментально подскочило несколько людей в белых халатах, замельтешивших вокруг с такой скоростью, что в себя я пришла лишь спустя какое-то время, обнаружив, что сижу в коридоре на стуле, сжимая в руках пустой картонный стаканчик, уже изрядно потрепанный.

Вздрогнув, вышвырнула стаканчик в урну, и встала, чувствуя, как по спине растекается боль. Все-таки, такой спорт, как скоростное перетаскивание мужиков не для меня.

В коридоре стояла непривычная тишина, только где-то вдалеке слышались приглушенные голоса и периодически надрывался телефон.

Нисы рядом не было. И вообще никого не было.

Несколько минут я оглядывалась, нервно переминаясь с ноги на ногу, а после решила найти выход из этого пропитанного лекарствами коридора, где гнетущая атмосфера и странное отсутствие людей давили на мозг, заставляя нервничать с каждой секундой всё больше.

Но только я достигла выхода, как мне на встречу вылетела взлохмаченная подруга, на чьем лице горел очень нездоровый румянец.

– Ой, вот ты где! – заорала она, уходя от столкновения и сохраняя непролитым дешевый кофе из автомата.

– А ты где была? – хрипло спросила я и закашлялась.

– Ходила вниз, в туалет и кофе взять, – немного неуверенно ответила Ниса так, словно вдруг начала сомневаться в собственных словах. – Подумала, может, тебе от него лучше станет. Как Мишку забрали ты в какой-то ступор впала. Села на стул и уставилась в одну точку. Местные эскулапы даже предлагали вкатить тебе успокоительное, но ты их послала, а я – поддержала заданное направление.

– А где Мишка? – прервала я рассказ подруги, принимая из её рук напиток. Кофе вонял пережженными зернами и отходами нефтепромышленности, но даже за это я была сейчас благодарна.

– На операции, – вздохнула Ниса, понурив голову. – Ты была права, у него внутреннее кровотечение. Это мы еще вовремя успели, врач сказал, пролежи он так еще час и всё могло бы закончить куда печальнее.

– Кому-нибудь о нем уже сообщили? – пригубив обжигающий напиток, спросила я.

– А кому? – растерянно повела плечами банши. – Родственникам? Я никого не знаю. И в каком отделе он трудится, чтобы сообщить на работу, тоже без понятия. Это ведь твой знакомец!

– Ладно, – я устало потерла щеку, пытаясь хоть как-то простимулировать мозговую деятельность. – Дай свой телефон.

– Ты что, все номера на память знаешь? – проворчала подруга, но покорно передала мне свой смартфон.

– Нет, но я знаю номер своей фирмы, – ответила я, набирая заветные цифры и прикладывая устройство к уху.

Спустя три гудка трубку сняли и вяло протянули:

– Агентство «Тоши», слушаю вас.

– Это я, – коротко сообщила я. – Дай трубку Стасу.

– Ой! Конечно! Сейчас, – засуетилась Инга и заорала куда-то в сторону: – Стасик, подойди!

– Да, – через мгновение ответил чуть запыхавшийся Стас.

– Привет, записывай. Михаил Иванович Романов, двадцать восемь лет, живет на улице…, – и я продиктовала Стасу адрес Мишки. – Мне нужно, чтобы ты узнал, есть ли у него родственники. Если есть, свяжись с ними и скажи, что Романов сейчас находится в седьмой клинической больнице. То же самое сообщи по месту его службы.

– Ди, – встревоженно начал мой подчиненный. – Что-то случилось?

– Пока сама не знаю, – ответила я, не вдаваясь в подробности. – Как всё сделаешь, сообщи.

– Окей, – и Стас отключился.

Я вернула Нисе телефон и сделала глоток кофе.

Наше молчание нарушило громкое урчание её желудка.

– Серьезно? – поморщилась я. – Мы в больнице, где даже стены воняют медикаментами, а ты хочешь есть?

– Ну, что я могу поделать!? – подскочила подруга, вспыхнув праведным возмущением. – У меня быстрый обмен веществ! И мне нужно регулярно и качественно питаться, чтобы поддерживать силы!

Не успев перевести дыхания, вновь заныла:

– Поехали домой, а? Нам обеим нужен отдых.

– А как же Мишка? – мотнула я головой в сторону отделения интенсивной терапии.

– Мы ему всё равно ничем сейчас не поможем, – терпеливо начала втолковывать мне Ниса. – Потому что мы с тобой не врачи и не умеем лечить людей. Не лучше ли поискать того или тех, кто этот сделал? Но на это нужны силы. Нам требуется если не поспать, то хотя бы поесть. Поехали, а?

– Ладно, – не выдержала я. – Но не домой, заедем в ресторан, а после… посетим кое-кого.

– Ух, ты! – с удовольствием потерла ладошки Ниса. – Наметилось нечто захватывающее! Предвкушаю разборки! Если что, нос Максу ломаю я!

– Отлично, а я в свою очередь устрою ему масштабный заплыв… в раковине!

Сидя в машине Ниса спросила:

– Почему ты назвала свою фирму «Тоши»? Только не говори, что у тебя во времена ношения подгузников был друг по имени Антоша, о котором ты не можешь забыть до сих пор!

– Нет, – хмыкнула я. – Я росла в королевском замке и у меня не было ни подгузников, ни друзей, только прислуга. Потому что принцессам друзья не полагаются.

– Так, и? – потерла переносицу Ниса. – С чего вдруг такая оригинальность?

– Я назвала своё агентство в честь Дейва Тоши, легендарного американского детектива, который был известен своей дотошностью и экстравагантностью.

– Твой пример для подражания? – захихикала подруга в кулачок.

– У меня нет примеров для подражания, – отрезала я. – Дейв Тоши занимался расследованием дела Зодиака – одного из самых известных серийных убийц в истории США. Его, кстати, так и не поймали. Даже личность установить не смогли. А многие зашифрованные письма, которые Зодиак слал в местные газеты, так и остались загадкой.

– Фиговый, выходит, из этого Тоши коп, – сделала вывод подруга. – Если маньяка поймать так и не смог.

– Поймать не смог, но у него был подозреваемый, который по общему мнению и был Зодиаком. Просто Тоши, несмотря на всю свою легендарную дотошность, так и не смог собрать достаточно доказательств, чтобы отправить преступника за решетку. Вот такая вот история. Но я – лучше Тоши, потому что всегда довожу начатое до конца…

Для обеда мы выбрали небольшое уютное кафе, которое в это дневное время было практически пустым. Лишь стайка подростков нависла над столом в углу, что-то самозабвенно рассматривая, и молодая парочка обменивалась милыми улыбками за столиком у окна.

Мы с Нисой устроились практически в самом центре, быстро сделали заказ и стали ждать, пока нам принесут еду – салат для меня и мясная пицца для подруги.

– Думаешь, это Макс? – спросила Ниса, когда нам принесли напитки. – Он напал на Романова за то, что тот укрывал у себя нашу музу?

– Вряд ли, – откидываясь на спинку плетеного стула, ответила я, уводя взгляд вдаль, поверх голов склонившейся друг к другу парочки, сквозь тщательно намытое стекло, и останавливаясь на сверкающих на солнце крышах припаркованных вдоль тротуара машин. – Если бы Макс хотел устранить нашего общего знакомого, то не стал бы заморачиваться с избиениями, а просто убил бы его. С другой стороны, это мог сделать не он сам, но по его приказу. Например, кто-то из его волков.

– Точно, точно! – закивала Ниса. – Они могли выбивать из Мишки какие-то сведения!

– Имеются и другие претенденты. В частности, Лозовский и вожак пятнистых. Только пока непонятно, какой конкретно из двух – Захар или пришлый котик, метящий на должность главаря. Мы, кстати, так до сих пор и не выяснили его имя. А хорошо было бы знать.

– И каким образом нам это сделать? – печально откликнулась Ниса, вертя в пальцах бумажную салфетку, быстро превращая её в комок. – Заявиться в его стаю с вопросами? Боюсь, это может плохо кончиться.

– Ну, почему же сразу в стаю? – протянула я.

– Ага, то есть, предлагаешь приставать с вопросами к людями на улице?

– Не перегибай, – отмахнулась я от подруги, которая приобрела привычку утрировать всё, что попадалось под горячую руку.

– Мы знаем о нем только две вещи, – и она принялась загибать пальцы. – Он оборотень-ягуар. И в нашем городе без году неделя.

– А еще он напал на нас с Фирусой, – добавила я. – Да, не густо.

– Что-то мне подсказывает, – издалека начала подруга, – что зря мы Максика в главные враги записали. У нас появился новый лидер рейтинга.

– Думаешь? – вскинула я бровь со скепсисом.

– Ну, по крайней мере, насчет Макса мы можем быть уверены – он не станет тебя убивать, – рассуждала подруга. – А вот по поводу пятнистого у меня большие сомнения.

– Если Фируса у него, то её либо уже нет в живых, либо станет таковой очень скоро, – произнесла я, стараясь не думать над собственными словами, а просто сказать это, будто говорю о ком-то постороннем, не имеющим ко мне никакого отношения. – Он просто казнит музу на глазах у других оборотней, чтобы очистить репутацию свою и своих юных последователей, которую так старательно марал Захар.

– А если у Макса? – спросила Ниса, хотя сама прекрасно знала ответ.

– В этом случае наша подруга готовится поделиться своим телом с древней гадиной, которая всё никак не подохнет, – даже думать о подобной участи было мерзко. – Получается, самый удачный вариант из всех – Лозовский. Он продемонстрировал отсутствие кровожадности и умеренный сволочизм. Ему единственному Фируса больше нужна живой, чем мертвой.

Ниса подняла взгляд от стакана, по краю которого водила пальцем, размазывая капли воды. Её глаза округлились, а рот изумленно приоткрылся.

– Рад, что мне удалось впечатлить тебя, – прозвучал за спиной приятный баритон.

Глава 5

Я постаралась не заорать, не застонать и удержать на лице выражение вежливого безразличия.

Выступивший из-за моего плеча Лозовский расстегнул пуговицы на дорогом пиджаке темно-синего цвета, выдвинув стул и уселся за наш столик.

– Привет, – это мне, а после повернулся к Нисе, которая, несмотря на череду попыток, всё никак не могла захлопнуть рот, и приветливо произнес: – Здравствуй, Ниса. Давно не виделись.

Подруга рвано дернула головой, что могло означать все, что угодно, от «и тебе привет» до «гори в аду в полиэстере». А после схватилась за стакан с водой.

– Кажется, это наша первая встреча за долгое время, – продолжил демонстрировать идеальные манеры старший брат Макса. Всё остальное в нем тоже было идеальным. Наглаженная одежда стоила больше, чем весь мой гардероб вместе взятый, включая нижнее белье и носки. Приятное лицо выдавало в нем человека, знающего цену себе и своему времени, а потому не забывающего отдыхать и отдыхать качественно. Волнистые темно-каштановые густые волосы еще до недавнего времени были короткими, а теперь прикрывали уши, легкими изящными прядями падая на лицо и превращая Лозовского в идеальное олицетворение романтического героя.

– Твоя прическа стала длиннее или мне кажется? – подалась вперед Ниса, внимательно рассматривая шевелюру того, с кого однажды почти стянула брюки.

– Да, – легко улыбнулся Лозовский, а в синих глазах, которые так хорошо оттенял деловой костюм, заискрились хитринки. Повернувшись ко мне, он заявил: – Мне показалось, что тебе больше нравятся мужчины с длинными волосами.

Ниса громко фыркнула и поперхнулась водой. Закашлялась, заколотила себя кулачком в грудь, а после сдавленно проговорила:

– Куда-то ты не туда смотрел! Чтобы тебе это помогло надо было еще перекраситься в блондина!

Мужчина сузил глаза, его взгляд похолодел и ужесточился.

– Ниса, – начал он, всем корпусом поворачиваясь к моей подруге и закидывая ногу на ногу. – Ты всё так же хороша, как и в нашу последнюю и единственную встречу.

Ниса комплимент не оценила, её перекосило так, что аж скрючило.

О том, что у подружки с Лозовским имелось какое-никакое общее прошлое я прекрасно знала. Сама же Ниса и рассказала. Но без подробностей. Подруга умудрилась уложиться в одну фразу, которая звучала как: «В баре оказалось слишком много алкоголя, а на пляже – слишком мало людей». Что у них там такого случилось, из-за чего знакомство закончилось, толком не успев начаться, я спрашивать не стала, потому что понимала – о некоторых подробностях чужой личной жизни лучше не знать.

– Не думала, что ты запомнил детали нашего общения, – перестала изображать лицом урюк подруга.

– Я запомнил практически всё, потому что был гораздо трезвее, чем ты, – «обрадовал» Нису Лозовский, чем вверг в состояние потрясения.

– И…? – начала она с сомнением, а во взгляде, тем временем, умирала надежда.

– И это тоже, – подтвердил Лозовский, одернув рукав рубашки, украшенный запонкой. Я успела обратить внимание на наличие кольца с кошачьей головой на среднем пальце правой руки. – И то, как ты, покачиваясь, ушла за новой порцией коктейлей, но не дошла, потому что рухнула в бассейн. А когда тебя вытащили, ты умудрилась моментально уснуть, обняв надувного фламинго.

Я вопросительно уставилась на подругу, но взгляд перехватил Лозовский, который с улыбкой змея-искусителя заявил:

– Что сказать? Я не настолько благочестив, как могло бы показаться. И иногда посещаю вечеринки специфической тематики. Порой я даже сам их устраиваю.

Ниса нервно хихикнула, вскинула голову и обрадованно завопила:

– О, еда!

Кажется, подруга еще никогда так не радовалась появлению официанта с подносом.

После того, как наши заказы оказались перед нами, а Лозовский при помощи пары милых улыбок умудрился уговорить приготовить ему стейк, которого не было в меню, мы возобновили наш разговор.

– Где Фируса? – прямо спросила я.

– Разве вы двое не те единственные, кто знает ответ на этот вопрос? – спросил мужчина с видом человека, который открыт всему миру и верит, что мир открыт ему. Но я знала, что это не так. Никому он не верил. И нам тоже не верил.

– С некоторых пор – нет, – повертев вилку в руках, ответила я.

– Да ладно! – воскликнул Димка и скривил губы, как бы призывая прекратить ломать комедию. – Без вашей помощи муза в этом городе и сутки не продержалась бы. Я знаю.

– Потому что спал с ней? – в лоб заявила я, но братца Макса было не так трудно смутить.

– Не только поэтому, – растянул он губы в улыбке. – Но и потому, что знаю – других таких сумасшедших, которые рискнули бы, приютив у себя опальную музу, пойти одновременно против всех и смело нажить себе орду врагов, нет.

– Может быть, ты просто не всех учел, – сладкоголосо пропела Ниса, не глядя на Лозовского, с которым её связывали очень интимные и при этом очень обрывистые воспоминания.

Лозовский проигнорировал банши и спросил у меня:

– Ты же понимаешь, что ходишь по краю? – он в одно мгновение стал необычайно серьезным, растеряв не только любезность, но и обольстительность, которой пытался сразить наповал всех вокруг последние минут пятнадцать. И у него это получилось. Частично. Официантку, например, проняло. Как и девушку, которая до появления Димки, смотрела исключительно на своего спутника, а теперь часто косилась в нашу сторону, словно её взгляд притягивало сюда магнитом. Ниса стойко держалась. Возможно потому, что упрямо на Лозовского не смотрела и даже не слушала, странно подергивая головой. Похоже, подруга вела какой-то внутренний диалог с самой собой. – Если бы ты не была нужна Максу, то давно потерялась бы где-нибудь в овраге.

– Знаю, – коротко ответила я. – Поэтому овраги обхожу стороной.

– В любовь его не верь, – продолжил Лозовский. – Не умеет он любить. И никогда не умел. Зато притворяется отлично.

– А ты? – провокационно просила я.

Лозовский некоторое время пристально и холодно рассматривал мои глаза, губы, шею.

– Ты даже не представляешь, какой ценностью обладаешь, – с чувством проговорил Лозовский, не замечая, как с него не сводит горящего взгляда девица, сидящая на расстоянии нескольких метров. – Вопрос в том, на что ты готова эту ценность обменять?

Ниса встрепенулась, подругу слова бизнесмена возмутили до глубины души. Настолько, что она прекратила периодически невпопад «угукать».

– Выживание – вот, что самое главное, – мне было плохо. Запуталась я в этой огромной паутине липкой лжи и опасных игр, которую затеяли серьезные дяди с не менее серьезными намерениями. И как выпутаться уже с трудом понимала.

– Пойми, Ди, у Фирусы всё равно немного шансов выбраться из этого дерьма. Слишком много тех, кто хочет открутить ей голову. Мы все хором угодили в поганую ситуацию. И каждый будет выбираться из неё так, как сумеет. Если вы свернете свою спасательную операцию, то в первую очередь поможете самим себе. По крайней мере, сведете к минимум возможность попасть под перекрестный огонь.

Мы с Нисой обменялись взглядами.

– Я не знаю, где она, – невозможно врать вечно. Ради разнообразия приходилось хотя бы иногда говорить правду.

– Всё еще держишься за неё? Знаешь, что девчонка может пожертвовать тобой, пожертвовать вами обоими ради собственной выгоды, но не отступаешь? – голос Лозовского был переполнен ироничностью, но в глазах накалялась злость.

– Тебе не понять, – я окончательно потеряла аппетит, отложила вилку и отодвинула в сторону тарелку. Один только вид еды вызывал раздражение. – И личные характеристики Фирусы сейчас не играют никакой роли.

– Да, ты права, – хохотнул Лозовский, взгляд его оставался неприятным. – Ценности в них меньше, чем в ржавом пятаке.

– Знаешь, – я наклонилась вперед, поставив локти на стол. Увидь это моя благовоспитанная бабуля, отхлестала бы шелковым платком. – Ты заявился сюда не просто так. Очень вовремя заявился. Из чего следует только один вывод – ты за нами следил.

– Приглядывал, – не согласился с формулировкой Лозовский.

– Слова разные – смысл одинаковый, – пробурчала Ниса, яростно пережевывая кусок пиццы, тупо уставившись в одну точку. – То есть, Гришин «хвост» мы стряхнули, а о наличии второго не подумали.

– Я не настолько примитивен, чтобы таскаться за вами по всему городу, тем более, что вам на месте решительно не сидится, – с отвращением поморщился Лозовский. К вожаку местных волков-оборотней он светлых чувств не питал и это было еще мягко сказано. Интуиция подсказывала, что если эти двое сойдутся где-нибудь в темном переулке, то рассвет сможет встретить только один из них. – Нет, я использую более современные и продвинутые методы слежения, чем мой привыкший переть напролом братец.

Я с непониманием выгнула бровь.

– Камеры, – снисходительно вздохнул бизнесмен. – Знаешь, сколько их понатыкано? И у меня есть доступ к каждой в этом городе. А еще есть команда ребят, способных очень шустро шлепать пальцами по кнопкам.

– Личный отряд хакеров? – невесело рассмеялась Ниса, с ненавистью рассматривая перечницу и не забывая активно орудовать челюстями. Чем подруге насолила перечница я размышлять не стала, но на всякий случай отодвинула её подальше, вдруг подруге захочется поупражняться в метании приправ, целясь в одно конкретное и весьма привлекательное мужское лицо. – Какие нынче осовремененные боги пошли!

– Я больше не бог, – сверкнув застывшими в глазах льдинками, пресек любые попытки обозначить его верховный статус Лозовский. – Я перестал быть богом, как только меня изгнали из собственного дома, лишив власти над законно принадлежащим мне царством. Я скорее… иммигрант.

Жалобы на судьбу, тем более, от того, кто никакой жалости не вызывал в принципе, слушать совершенно не хотелось. А хотелось поскорее завершить эту встречу, поэтому я упрямо произнесла:

– Если ты следил за нами, то знаешь, где мы были. А если знаешь, то должен прекрасно осознавать – музу мы и сами потеряли. Она оставила нам записку, но почему-то покинула своё последнее пристанище раньше, чем мы его вычислили.

– Я знаю каждый угол, в который вы ткнулись, – согласился бывший принц, а нынче представитель частного сектора экономики. – Но я не знаю, что вы там делали.

– То же, что и ты сейчас! – лопнуло терпение банши. – За музой носились, спотыкаясь на колдобинах! Но похоже, что она не только вас с Максом провела, но и нас с ней!

Подруга ткнула в мою сторону здоровенным куском пиццы и сразу же сунула его в рот, набив полные щеки и став похожей на бурундука с крайней степенью запасливости.

– Вы сегодня встречались с ней, – внезапно выдал Лозовский и угрюмо уставился на меня. – И в этом я абсолютно уверен.

Ниса замерла с раскрытым ртом, а после промычала сквозь непрожеванный кусок пиццы:

– Шо-о-о?

– Да, – поддержала я подругу. – Хотелось бы чуть больше конкретики!

Глава 6

– Камера, – цокнул языком Лозовский, – позволяет увидеть то, что не видно глазами. А еще, техника не поддается манипуляциям эмоциями. Ты в курсе, что способности Фирусы – это некая разновидность телепатического воздействия? Как муза, она силой мысли генерирует дополнительные электрические импульсы, которые вносят изменение в деятельность головного мозга. Заставляя испытывать определенные эмоции, она одновременно может заставить и видеть то, чего нет, потому что наше восприятие реальности зависит от того, как мы к этой реальности относимся. Руся как бы подменяет «картинку» в чужой голове.

– Молодец! – громко выдала Ниса. Периодически прислушивавшаяся к нашему разговору девушка за столиком у окна от неожиданности едва не свалилась со стула. – Ты доказал, что знаком с биологией в объеме школьной программы! Что дальше?

– Помните, старушку с которой вы столкнулись у входа в подъезд? – спросил Лозовский, удостоив внимания не только меня, но и мою бьющую все рекорды по язвительности подругу. – Которой вы еще с такой готовностью бросились помогать, потому что… А почему, Ди?

– Потому что она выглядела слабой и беззащитной, вызывала желание помочь, позаботиться, – пробормотала я, вспоминая развернувшуюся у входа в дом сцену.

– Ага, – с удовлетворением кивнул Лозовский. – Вот только эти чувства вас вынудили испытать. Силой. Силой музы.

– То есть…, – начала Ниса, выпрямляясь. – Бабуля – не бабуля, а…

– …Руся, – выдохнула я.

– Зараза волоокая! – завопила Ниса, грохнув кулаком по столу и пробив в нем дыру.

Демонстрация силы пришлась на очень неудачный момент. К нашему столу как раз подошла официантка, принесла Лозовскому стейк. Сотрудница кафе застыла, не дойдя пары метров, и уставилась на пролом в крепкой деревянной столешнице.

Я подскочила, схватила Нису за запястья, убирая её руки подальше от чужого имущества и затараторила:

– Она у нас чемпионка по армрестлингу! А за стол мы заплатим! – а дальше уже шепотом Нисе: – Возьми себя в руки.

– Не могу, – дернула губой подруга.

– Почему? – процедила сквозь зубы я, посылая улыбку официантке. Та отмерла, быстро поставила перед Лозовским блюдо и умчалась, несколько раз тревожно обернувшись.

– Потому что меня в руки за руки уже взяла ты, – зашипела банши, чьи запястья я продолжала удерживать, прижимая по швам к туловищу.

Я отпустила подругу, сделала шаг в сторону и устало прикрыла ладонью глаза.

– С тобой всё хорошо? – прозвучал вопрос Лозовского. Приоткрыв веки, я увидела, как он встает из-за стола, намереваясь подойти ко мне.

– Да, всё нормально, – поспешно заверила его я, а после сделала многозначительный вывод: – Значит, Руся у тебя?

Секундная заминка, а после Дмитрий громко расхохотался, возвращаясь обратно на стул.

– С чего ты взяла, что она у меня? С чего вы вообще так уверены, что мне нужна муза? Боец из неё никакой. Что она может? Нагнать тоску? Навеять скуку? Ниспослать вдохновение? Так мне и без него великолепно живется. В Гогены я не мечу, тем более, что все великие по традиции заканчивают плохо. Не самая светлая перспектива – повторить их судьбы.

– Она тебе нужна, чтобы сунуть под нос Совету и доказать попытку Макса подставить тебя, – прожевав оливку, смело заявила Ниса, глядя Лозовскому в лицо. – А еще ты с ней спал.

Я вернулась за стол и попыталась так расставить посуду на столе, чтобы прикрыть дыру, чувствуя, как на нас продолжают коситься перешептывающиеся посетители. Им совершенно точно не нравилось обедать поблизости с девушкой, кулаками ломающей мебель. Даже в глазах заинтересовавшейся Лозовским девицы любовный жар снизился сразу на несколько градусов.

– Пусть так, – не стал отпираться бизнесмен, чем только усилил мои подозрения. – Допустим муза у меня. Но что я тогда здесь делаю?

И он широким жестом обвел зал кафе, декорированный в приятных бежево-сиреневых тонах.

– Действуешь нам на нервы? – с милой улыбкой предположила Ниса.

– Мне нужно в туалет, – очень некстати заявила я.

– Зачем? – занервничал Лозовский.

– Монетку на память в унитаз бросить, чтобы вернуться! – смело встряла подруга. – Ты совсем идиот? Есть еще какие-то причины из-за которых посещают туалет, кроме очевидных?

– Ну, мало ли, – мужчина казался сбитым с толку.

– Действительно, мало, – заворчала подруга, кивнув мне, мол, иди, куда собралась. – Мало мозгов у кое-кого в башке! Тебе никто не говорил, что вот эта штука, болтающая у тебя на шее, не только для того, чтобы пироги в неё запихивать? Мясо твое, кстати, уже остыло.

Прислушиваясь к голосу подруги, я направилась в другой конец зала, где располагались выходы к уборным.

Пройдя по узкому коридору, добралась до двери с изображением девочки в юбочке и вошла внутрь, где пространства было побольше.

Подойдя к раковинам, я остановилась, выдохнула и без сил оперлась руками о края умывальника, взглянув на свое отражение в зеркале. В последние дни я делала это крайне редко, мешала поселившаяся в моей квартире злобная тварь.

Вспомнились слова ведьмы, которая, как выяснилось, была вовсе не ведьмой: «В зеркало не смотрись, иначе быть беде. Звать тебя будет – не откликайся». Интересно, на какие расстояния способна отправляться тень убитой жрицы? И стоит ли ждать её появления в зеркале уборной ресторана?

– Ч-ч-ч-черт, – выругалась я сквозь зубы. – С тенью нужно срочно что-то решать. Как же не вовремя Руся создала проблемы…

Я схватилась за голову, чувствуя, что меня вот-вот погребет под проблемами, которые сыпались, словно из рога изобилия.

Скрипнула дверь. Приподняв голову, я пронаблюдала за появлением той самой девушки, которая последние полчаса не сводила глаз с Лозовского. Томное выражение на худощавом лице сменилось на холодное и отстраненное. В тусклом свете ламп блеснули ухоженные короткие блестящие волосы, подстриженные под каре. Цокая каблуками по плитке, она подошла и встала рядом. Выдавив на ладонь изрядное количество жидкого мыла, девушка начала мыть руки. Сделав лицо нейтральным, я выпрямилась и принялась делать то же самое, а именно – намыливать ладони. Когда уже начала смывать взбитую мыльную пену, послышался тихий свист.

Я обернулась в сторону ряда кабинок, в которых, как мне казалось, никого не было и моментально на мою голову обрушился потолок.

Ну, или мне так показалось.

Меня никогда раньше не били по затылку, поэтому ощущения были для меня в новинку. На глаза как будто опустилась шторка, ноги подкосились, и я рухнула вниз, растянувшись на ледяном полу. Но отключилась не сразу, успев услышать слова нападавшей:

– Давно мечтала это сделать. Как же ты нас всех достала!

И мой мозг, решив, что я услышала достаточно, отключился.

Обратно меня вернул мужской голос, назойливо твердящий в ухо:

– Эй, просыпайся! Давай, приходи в себя! Хватит валятся бестолковым мешком! Ди! Слышишь меня? Очнись!

С трудом приподняв железобетонные веки, я пронаблюдала танец огоньков перед своими глазами. Огоньки были мутно-желтыми и кружили по кругу в такт шуму в моих ушах, сквозь который продолжал прорываться всё тот же голос:

– Ну, наконец-то! Очухалась! – что-то теплое и мягкое скользнуло на шею и подхватило под голову. После неясная сила приподняла моё тело над полом и вынудила сесть.

Спиной меня прислонили к чему-то твердому и ледяному настолько, что очень скоро холод начал пробираться внутрь, запуская мерзлые щупальца под кожу. Я задрожала, непроизвольно сотрясаясь. Меня колотило, как в сильной лихорадке, и я ничего не могла поделать с перестуком зубов. Почти сразу явилась ужасная головная боль, затошнило, во рту появился металлический привкус крови.

А огоньки продолжали кружить, вот только теперь они находились не надо мной, а чуть в стороне. Они двигались по невидимой оси и совсем не спасали от тьмы, в которую было погружено всё вокруг. Я мало что видела, больше слышала. И прислушивалась изо всех сил, игнорируя шум в ушах.

Тишину прорезал протяжный скрип, как будто приподняли крышку старого проржавевшего сундука. Раздались тяжелые шаги, которые сообщили о приближении чего-то.

Кого-то.

– Наконец-то ты пришел, – заговорил всё тот же голос. Его владельца я не видела, потому что он находился вне моего поля зрения, а повернуть голову направо, туда, откуда он говорил, казалось невыполнимой задачей.

Напротив меня зашевелилась фигура. Было очень трудно сконцентрировать взгляд на её очертаниях. Они постоянно размывались и словно разрывались, как если бы я смотрела фильм, записанный на поврежденную кинопленку. Хотя, скорее, повреждение было у меня в голове.

– Мне не нравится её состояние. Кажется, Неля слишком сильно приложила её по голове. Перестаралась.

Я дрожала от макушки до пят. Но упрямо пыталась сфокусировать взгляд на замедливших свой танец огоньках, кожей ощутив чье-то близкое присутствие.

– Нужен врач, – продолжил убеждать голос.

На этот раз ему ответили.

– И где ты найдешь врача, способного поставить диагноз нереиде?

Что-то щелкнуло, выплюнув пару крохотных искр и перед моим лицом вспыхнуло пламя, показавшееся таким ярким, что я зажмурилась, застонав.

– Привет, радость моя, – с удовлетворением пропел Макс.

Знакомое лицо подсветила зажигалка, которую он держал почти у моего носа.

– Какая же ты сволочь, – пролепетала я, едва ворочая языком в пересохшем рту.

С жесткой, какой-то взрывоопасной улыбкой Макс покачал головой и заявил:

– Ты еще даже не знаешь, какой я. Но скоро узнаешь.

– Где я? – просипела я, вновь приоткрывая больные глаза.

Желтые огоньки в углу окончательно замедлились, сделали последний оборот, мигнули и соединились в одно целое – в слабо работающую, готовую вот-вот перегореть лампочку, болтающуюся на хлипком, перевязанном изолентой сразу в нескольких местах проводе.

Макс выпрямился, держа голову так, чтобы не удариться ею о низкий потолок, покрытый черными разводами.

– В «Шанхае», – ответил бывший друг, вновь чиркая зажигалкой.

Глава 7

– «Шанхай»? – переспросила я с сомнением и не удержалась от колкости: – Это что, название твоего гастролирующего цирка?

– Нет, любовь моя ехидная, – он рассматривал меня так, словно видел впервые.

В его глазах больше не было привычного дружеского тепла, как не было вообще ничего хотя бы отдаленно человеческого. Передо мной стоял бог, пусть и потерявший власть, пусть находящийся в изгнании вдали от дома. Но с таким взглядом он больше не мог быть ни кем иным, кроме как высшим существом. Очень злым высшим существом, одним из тех, кого боялись не только люди, но и мы.

– «Шанхай» – это мой ночной клуб и мой главный офис по совместительству. Здесь я веду все свои дела.

– В подвале? – я закашлялась. – И кто твои главные партнеры – крысы и тараканы?

– Подвал находится под «Шанхаем», – спокойно ответил Макс. – Здесь тебя никто не найдет, и никто не услышит. Призывать свою магию также не пытайся. Всё обтянуто серебряной сеткой в несколько слоев. Сквозь неё никому не пробиться.

– Пить хочу, – потребовала я, упираясь затылком в стену. – И мне холодно.

– А принцессы очень капризные, не правда ли? – хмыкнул бывший друг, убирая зажигалку.

Справа вновь кто-то завозился и Макс бросил в его сторону:

– Не надо, я сам. Ты свободен.

Тот, другой, ничего не сказал, молча нас покинув.

Дверь открылась и захлопнулась.

Мы остались вдвоем.

Макс отошел, чем-то зашуршал в самом дальнем углу наискосок, а после вернулся и присел напротив меня на корточки.

– Я знаю, что тебе очень плохо, – начал он, скривив губы в улыбке. Каждое его слово звучало как издевка, но хотя бы в любовь больше не пытался играть.

– И чем дольше я с тобой разговариваю, тем хуже мне становится, – слабость была такая, что хоть сейчас вырубайся, но я держалась как могла. – Ты как яд. Как отвар из мухоморов.

– Тебе никто не говорил, что нельзя дерзить и раздражать человека от которого зависит вся твоя жизнь? – деланно вежливо поинтересовался Макс, но я слышала, как постепенно накапливалась его ярость, готовая вот-вот выплеснуться за край.

Он взялся за предмет, который принес из угла, потянул за верхнюю часть и по глазам резанул резкий белый свет.

Это включился кемпинговый фонарик.

Поставив его на пол, Макс удовлетворенно вздохнул.

– Так лучше? – любезно поинтересовался он.

– Да мне и в темноте было неплохо, – пробормотала я.

Бывший друг покачал у меня перед глазами бутылкой с водой, а после убрал её, поставив в отдалении, на таком расстоянии, чтобы я не могла дотянуться, не вставая. А подняться сил не было, и он это знал.

– Давай поговорим! – с задором предложил он.

Несмотря на всю сложность ситуации, во мне проснулась Ниса, а точнее её вредность. Вредность человека, который умел договариваться исключительно с детьми.

– Иди, с бродячими псами общайся, может, научишься у них чему-нибудь, например, доброте.

– Мне нужна Фируса, – очень серьезно произнес Макс, проигнорировав моё наставление. – И нужна не просто очень, а конкретно сейчас.

Я зло расхохоталась и попыталась вытянуть затекшие ноги. К дрожи и холоду почти привыкла, но вот сидеть в неудобной позе становилось с каждой секундой невыносимее.

– Ты сегодня не первый и даже не второй, кто пришел ко мне с этим вопросом, – прекратив смех, простонала я, запрокидывая голову. – Братец тебя опередил. Опять.

– Знаю, – без проявления каких-либо признаков тревоги откликнулся Макс. – Вас заметили мои волки. Поэтому и пришлось действовать кардинально.

– Парочка у окна? – поморщилась я, припоминая посетителей кафе, из которого меня унесли без спросу.

– Ага, – не стал скрывать Макс. – Они доложили мне о вашем появлении, и я отдал приказ в срочном порядке тебя забрать. Неля зашла следом за тобой в туалет, оглушила, а после вынесла через черный ход. Её в том кафе хорошо знают и вопросов лишних не задают.

– Надо же! – с надрывом воскликнула я. – Угораздило же притопать на обед к твоим мохнолапыми! И кто же она такая, эта твоя Неля? Еще одна постельная игрушка? Не перебор ли? Всех баб не перетрахаешь, Максик. Побереги себя.

Пожелания остались не услышанными.

– Неля – это Соль.

– Кто? – слабо прыснула я со смеху. – Приправа?

– Соль – воплощение солнца у древних скандинавов, – решил взяться за мое просвещение Макс. Очень вовремя. – Есть еще Мани – олицетворение луны. Согласно мифу, Соль и Мани бегут по небу, вечно преследуемые двумя волками, сыновьями Фенрира. Когда волки догонят и проглотят солнце и луну наступит рагнарёк, конец света.

Я подумала, что тема конца света слишком часто всплывает в разговорах в последнее время.

– И при чем здесь эта дамочка, из-за которой у меня теперь невыносимая головная боль? – вяло оскалилась я.

– У волков-оборотней Соль и Мани – это что-то вроде должностей, почетные звания, обозначающие принадлежность к доминантам стаи и приближенность к вожаку. Соль – женский пост, Мани – мужской. Вожак может сам выбрать Соль и Мани, а может назначить бои. И тогда победители, мужчина и женщина, займут позиции по правую и левую руку вожака. Станут его помощникам. При недееспособности вожака право руководить стаей переходит в их руки до тех пор, пока вожак не вернется. В этом есть некоторая метафоричность, не находишь? Если так подумать, то получается, что конец света наступит тогда, когда будут уничтожены носители законной власти.

– То есть, эта паршивка – главная у вервольфов? – заключила я.

– Она третья в иерархии стаи, – уточнил Макс. – Мани выше её, потому что мужчина.

– И здесь всё сексизмом пропитано, – я приложила руку к животу, решив проверить целостность ребер, под которыми болело так, словно эта самая Неля от души попинала мою бесчувственную тушку и только после этого приволокла в подвал.

– Мужчина всегда будет сильнее женщины, – заявил Макс. – Например, я всегда буду сильнее тебя. И ты, как бы не старалась, всё равно не сбежишь от меня.

– Да, конечно, – горько усмехнулась я. – И сидение на холодном полу в окружении сырости и плесени это подтверждает.

– Хватит болтать, – Макс выпрямился. – Рассказывай всё, что знаешь. Или, – он вытащил из кармана складной нож и выщелкнул лезвие, холодно блеснувшее металлом в свете фонаря. – Мне придется вытащить эти сведения силой.

Мои челюсти дрогнули и сомкнулись, да так, что аж зубы заболели.

Стало страшно. Очень страшно. Потому что я видела – он не шутит. Макс действительно был готов применить пытки.

Вот только имелась некоторая загвоздка…

– Мне нечего рассказывать! Правда нечего! Мы спрятали Руську в квартире моей дальней родственницы. Когда позвонил Гриша и намекнул, что её подстрелили, мы рванули к ней, но по пути твои ручные волчата нас сцапали, о чем ты не можешь не помнить! Сбежав, мы добрались до укрытия, но её уже там не было.

– Дальше, – холодно приказал Макс, поигрывая ножичком, остроту которого мне отчаянно не хотелось проверять на себе.

Я сглотнула вязкую слюну и покорно продолжила:

– Я решила, что Фируса сбежала с любовником…

– Почему ты так решила? – требовательно перебил меня Макс.

– В квартире были некоторые признаки… эм… присутствия мужчины. Поднятый стульчак, разложенный диван, винный колпачок, – перечислила я. Макс покивал, вслушиваясь в мои слова, а после жестом показал продолжать рассказ.

– Потом мы отправились в квартиру Руси, чтобы проверить на месте ли её документы.

– И как? На месте? – он насмешливо выгнул черные брови.

– Мы забыли проверить, – признаваться в собственной глупости было неприятно. И в другой ситуации я бы его послала, но сейчас в руке Макса был нож, а я сидела на полу, борясь с дрожью и слабостью, и пытаясь сотрясаться не совсем уж сильно.

– Тебе надо проводить меньше времени с подружками, – презрительно выдохнул Макс. – Тупеешь на глазах.

Я замялась, но честно ответила:

– Мы забыли обо всем, когда обнаружили записку.

– Любовное послание? – предположил Макс, но быстро опроверг собственные слова. – Хотя нет, вряд ли. Эта дрянь не способна поддерживать стабильные отношения с тем, кому хватит душевных сил ваять ей любовные послания.

– А ты способен? – обиделась я на его слова. – Ты, который признавался мне в любви, а до этого долгие годы изображал моего лучше друга, сидишь передо мной с ножом в руках! Ты обо всем забыл? Забыл, как помогал мне с проектами в университете ночами напролет? Как врал моей бабушке, чтобы мы с Нисой могли пойти на вечеринку? Как ехал ко мне через весь город в четыре часа утра, чтобы забрать после плохого свидания? Как хранил мои секреты? Как утешал, когда я провалила своё первое самостоятельное дело, подставив клиента? Это всё было ложью? Неужели можно так виртуозно притворяться? И для чего? Для того, чтобы по итогу закончить вот так?! В подвале?! Да чем ты лучше Фирусы?!

Макс промолчал. И молчал несколько минут, пока я переводила дух от своей пламенной речи. А после склонился и выразительно прошептал:

– Не сравнивай меня со своей подружкой. Я – гораздо хуже. Я – бог. А она – мелкая сошка, на побегушках у Совета.

– Ты не бог, пока нет собственной территории, – автоматически поправила его я, но потом до меня дошло услышанное. Я взволнованно приподнялась, но осела обратно, хватаясь за ребра. – Что? Какое отношение Руся имеет к Совету?

– Муза тебе не сказала? – лживо удивился Макс, послав мне сочувствующую улыбку. Хотя по едкому, будто разъедающему всё на своем пути взгляду было очевидно – он прекрасно знал о степени моей осведомленности. – Её семья служит Совету уже десять поколений, выполняя поручения разной степени важности.

– Не может быть, – затрясла я головой. – Этого не может быть, она бы мне сказала.

– Справедливости ради замечу, что до недавнего времени она была отстранена от семейных дел. Но рано или поздно всё заканчивается.

– Да, – поддержала его я, а после с ненавистью заявила, глядя в некогда родное лицо: – Терпение. Пули. Средство от насекомых. Хотя таких, как ты ничем не вытравить. Проще дом сжечь.

Макс резко поднялся и посмотрел на меня сверху вниз, как смотрят на улитку, ползущую под ногами, думая раздавить моллюска или дать возможность безобидному созданию спокойно уползти.

– Знаешь, что меня удерживает от того, чтобы воспользоваться этим ножом? – и он продемонстрировал мне тонкое стальное лезвие с зазубринами по центру и выемкой у рукоятки.

– Знаю, – скрывая боль за улыбкой, ответила я. – Ничего.

– В точку! – кивнул бывший друг и метко швырнул нож.

Глава 8

Особо не целился. Кажется, ему было абсолютно всё равно, куда вонзится лезвие. А вонзилось оно, распоров кожу, в переднюю часть бедра, погрузившись в мышцу практически полностью.

Крик вырвался из горла, потому что лезвие было серебряным, и оборвать его я смогла только тогда, когда осознала, что ору во всю глотку.

Тяжело задышав, я начала ругаться сквозь зубы, припоминая все известные мне ругательства. Значительную их часть я почерпнула от Нисы.

Макс подошел и не глядя мне в лицо вынул нож. Отер лезвие от крови о брючину и вновь начал демонстративно крутить орудие пытки в руках.

– Что было в записке? Которую вы нашли в квартире подружки? – спросил он с непререкаемым спокойствием.

– Дождь, зонтик и орхидеи, – покорно ответила я.

– Что? – свел он брови у переносицы, встретившись со мной взглядом. – Что это значит?

– Что у Руси больная фантазия, – я попыталась взять под контроль дыхание. Вдыхала размеренно и не глубоко, но это не очень помогло. Мне становилось хуже. Рана сильно кровоточила. Кажется, Макс задел крупные кровеносные сосуды. Тело больше не тряслось от холода. Наоборот, чувствительность падала и нестерпимо захотелось спать.

Мой палач это заметил, вновь присел, положил ладонь на щеку и заставил приподнять голову, которая уже падала вниз, упираясь подбородком в грудь.

– Эй! – требовательно затормошил он меня. Сперва легонько, а после с силой затряс. – Приди в себя! Слышишь? Не смей отключаться!

Его последние слова донеслись до меня, подобно удаляющемуся эху, взлетающему над остроконечными вершинами гор и исчезающему в глубинах неприступных пещер. В ушах зашептало море, пальцы ощутили под собой сыпучесть нагретого солнцем песка, а ноги нащупали жесткую многообразную текстуру кораллов.

Повторно пришла в себя резко, быстро сообразив, что по-прежнему нахожусь в ненавистном подвале. И Макс рядом. Сидит чуть в стороне, скрестив длинные ноги перед собой.

Первым порывом было желание притвориться, что я всё еще пребываю в отключке, но номер не прошел.

Макс подбросил нож в воздухе и приказал:

– Даже не думай устраивать спектакль. У меня нет на это времени. Я и так слишком долго с тобой вожусь.

– Так приказал бы своим волкам мной заняться, – хихикнув, щедро предложила я.

– К тебе никто не подойдет, кроме меня, – кажется, он уже всё решил. И я знала – то, что он решил мне категорически не понравится.

– А если кто-то все-таки осмелится? – на всякий случай решила поинтересоваться я, переворачиваясь с левого бока, завалившись на который очень неудобно лежала, нарушив кровообращение в плече, а после падая на спину.

– Нет таких идиотов, – Макс вновь подбросил ножик, ловко поймав. Он казался собранным, деловитым и в то же время, не производил впечатление человека, который куда-то спешил. – А если и найдутся, то в мире станет на несколько идиотов меньше. Итак, на чем мы остановились?

Безразличные глаза пронаблюдали, как я, стараясь не пропускать сквозь крепко сжатые челюсти стонов, поднялась, опираясь на руки и вновь заняла сидячее положение. Болтать с ним растянувшись на полу было крайне неудобно и ощутимо било по моей гордости.

– На том, что ты гад распоследний? – радушно предположила я.

Ножик подлетел над рукой, несколько раз перевернулся в воздухе и был легко подхвачен владельцем.

– Эффектно, – оценила я, потому что именно этого от меня и ждали. – Я так не умею.

– Тебе и не нужно, – пожал плечами Макс.

– Боишься, что прирежу однажды ночью? – зло хмыкнула я, наблюдая за Максом. Он сидел на коробке, используя её в качестве табуретки.

– Нет, не боюсь, – поигрывая ножом, легко ответил он. – Потому что знаю – сколько бы не строила из себя крутую, на самом деле ты не такая. Давеча ты пыталась надавить на мои чувства, взывая к воспоминаниям прошлого. И была не права. Я помню. Я помню каждый день, который мы провели вместе. Я помню каждую нашу встречу. Помню каждый твой наряд и каждый аромат, которые ты использовала. И поэтому знаю – ты меня не убьешь.

– Зря, – выдохнула я сквозь боль, опоясывающую ребра. – Зря ты в этом так убежден. Убежден в моих высоких моральных качествах. Кто знает, вдруг я вообще не такая, как все думают? В любом случае, какой бы я ни была, тебя прирежу с большим удовольствием.

– Почему именно меня? – он удивленно выгнул бровь, как будто действительно не понимая. – Чем я так сильно отличаюсь от других?

– Твоё предательство было самым болезненным, – просипела я и закашлялась. Покосилась на бутылку воды, но решила, что нет. Не сделаю я Максу такого подарка и не поползу на коленях ради пары глотков. Пусть подавится своей водой. – То как ты притворялся… годами! А я сидела в первом ряду на этом представлении длинною едва ли не в полжизни! И я отомщу тебе за это.

– Возможно. Когда-нибудь, – сухо рассмеялся бывший друг, в очередной раз подбросив ножик. – Но не сегодня, любовь моя. А когда тебе представится такая возможность, то ты больше не будешь стремиться к моему умерщвлению.

– Это почему же? – прищурилась я с ненавистью. Сидеть вот так вот и как старые друзья болтать о всяком тоже было разновидностью пытки, гораздо более изощренной, чем пытка жаждой или ножом.

– Потому что к тому моменту, когда я позволю тебе быть самостоятельной, ты уже полюбишь меня, – просто ответил он.

И от этих слов у меня мурашки побежали – по руками, по спине, по затылку, а дальше, судя по ощущениям, прямо в мозг.

– Шутишь? – постаралась я спросить насмешливо, а получился жалкий всхлип.

– Нет, потому что мне сейчас совершенно не до не смеха, – с некоторой долей грусти вздохнул Макс, а когда заговорил снова, от грусти и следа не осталось: – Куда вы с Нисой ездили вчера?

– Иди лесом и не сворачивай, – пожелала я от души. – Где-то там, впереди, тебя родной стог сена ждет. Постоишь, пожуешь, может быть, зачатки совести проснутся.

Макс в ответ выдал беспощадную улыбку, которой только людоедов отпугивать, замахнулся и отправил нож в полет. Полет закончился быстро. Нож воткнулся в моё плечо.

На этот раз я была готова и не тешила себя надеждами, что парнишка попугает-попугает, да и успокоится. А потому лишь громко замычала сквозь крепко сомкнутые губы, чувствуя, как новая порция боли разливается по телу жгучей волной.

Когда дышать стало чуть легче, а организм принял неизбежность мук, я подняла вспотевшее лицо и встретилась с Максом взглядом.

Он наблюдал. Просто сидел и смотрел безучастно, как если бы всё происходило не по-настоящему, не с нами и не с его помощью.

– Что ж так мелко-то? – запинаясь через слово, спросила я. – Метил бы сразу в шею. Или в висок.

– Я не собираюсь тебя убивать, – выпрямил спину Макс. – И ты это прекрасно знаешь.

– Зато собираешься основательно помучить, – уже пребывая в откровенной истерике, засмеялась я.

– Мы бы закончили всё быстро, если б не пришлось вытягивать из тебя каждое слово, – он потянулся ко мне и нарочито медленно вынул из плеча нож.

Пришлось сцепить зубы и терпеть боль, за которой быстро явилась уже знакомая слабость. Однако не успела я выдохнуть с облегчением, как он вернул нож на место, воткнув его обратно в кровоточащую рану.

– Как же меня воротит от тебя, – прохрипела я, чувствуя, как в руке начинают дергаться мышцы, предвещая о скором приступе судороги.

– Ничего, скоро твои чувства изменятся. Ну, или я заставлю их измениться. Знаешь, как говорят: от любви до ненависти один шаг.

– Ага, – согласилась я, вложив всю злобу в кривую ухмылку. – Но, как выяснилось, и в обратную сторону топать недалеко.

– Намекаешь, что любила меня? – не поверил Макс, замирая так близко, что я чувствовала тепло его дыхания на своей коже. Из-за холода, с которым мое тело уже даже не пыталось бороться, оно ощущалось особенно остро. – Думаешь, я в это поверю? Я всегда был для тебя просто другом и никем больше. Сколько раз я пытался завоевать тебя! Сколько раз я делал первый шаг, надеясь, как мальчишка, что ты шагнешь мне навстречу! Но нет! Ты лишь еще выше возводила стену между нами!

– Потому что нельзя портить дружбу любовью, – улыбнулась я. И впервые за долгое время улыбалась ему по-настоящему. – Если бы ты действительно умел любить, ты бы это знал.

На лицо Макса набежала тень.

Он всегда казался мне привлекательным. Обладателем классической мужской красоты. Мужчины называли Макса «первоклассным», и это была почти что характеристика дорогого вкусного коньяка. Женщины же, чувствуя в нем лютую неукротимость, безоговорочно были готовы разбиться о него, как корабль о скалы, лишь бы он пообещал их подхватить.

Но сейчас, в этот момент в этом подвале, его лицо окутывал ореол силы, которой он наслаждался, которую смаковал, из-за которой считал себя выше других и которая будто искажала его природную красоту.

Это была чужая сила, не его.

Бывший друг мрачно оглядел меня и ответил:

– Ты должна была быть со мной, – его кадык дернулся, словно ему трудно было говорить, но в глазах царило нечто такое, что ни к одной из известных мне эмоций не приписать. Возможно, я была слишком молода для понимания его чувств. – И в любви. И на войне.

– А мы на войне? – лично я для себя всё решила много лет назад, но всегда полезно знать актуальную позицию противника.

– Да.

– Тогда ты должен знать, что на войне часто так случается.

– «Так» это как? – напрягся Макс, почуяв неладное.

– Когда кому-то приходиться закрыть собой амбразуру, – собрав остатки сил, я оттолкнулась от пола, рванув вперед. Занесла ногу для удара, как меня когда-то учила Ниса, но донести до цели не успела.

Макс отреагировал, как и должен был. Быстро, четко, метко. Первый удар блокирующий, второй атакующий. Ослепительная вспышка – и я рухнула без чувств. Было почти не больно, как я и хотела.

Третье по счету пробуждение оказалось куда приятнее предыдущих двух. Скорее всего, потому что я больше не валялась выброшенным за ненадобностью ботинком на грязном пыльном полу, а возлежала на чем-то мягком, уютным, укутывающем.

Глаза открыла смело, наверное, потому что не ощутила запаха сырого подвала и решила, будто все предыдущие события мне просто приснились. Но узрев суровое лицо Гриши и поняла – нет, не приснилось.

– Зачем нужно было играть в геройство? – спросил оборотень, заметив, что поднадзорная, то есть, я пришла в себя.

Прикоснувшись ко лбу, нащупала мокрое полотенце. Сдернула его с себя и зашвырнула в сторону. Поднялась, чутко прислушиваясь к собственным ощущениям. Оставленные Максом порезы внешне хоть и затянулись, но всё еще были воспалены, покрыты коркой свежеспекшейся крови и саднили при каждом движении. Еще ныли ребра, гудела голова и тянула спина, но в целом, чувствовала я себя лучше. По крайней мере, смертоубийственные порывы поутихли.

Осмотревшись, я удивленно присвистнула, вернее, попыталась это сделать, но лишь закашлялась.

Гриша со вздохом поднялся с кресла, на котором восседал в позе барина, подошел и подал мне стакан с водой. Осушила до дна за пару глотков и глазами потребовала еще. А пока он наливал, быстро осмотрелась.

– Чья это спальня?

– Твоя, – скупо ответил вожак, всучивая мне в руки полный стакан и возвращаясь к голубому креслу на фактурных ножках, к которому он, судя по всему, успел прикипеть всей душой.

– Моя? – удивлению не было предела. Потому что свою спальню я помнила хорошо, и она ни единой мелочью не походила на ту, в которой я так внезапно очнулась.

У меня не было такой огромной кровати, с которой надо было слезать как с горы. Как не было алых шелковых простыней, создающих впечатление, будто здесь готовились снимать фильмы для взрослых. И я ни за что на свете не стала бы устраивать спальню в комнате без окон.

– Что-то ты попутал, Гриша.

– Эту комнату для тебя оборудовал Макс. Не лично, конечно. Но она целиком твоя.

– Какая щедрость, – с ехидством отреагировала я, подползая к краю постели. – Едва сдерживаюсь, чтобы не рассыпаться в благодарностях.

– Но тебе отсюда не выйти, – огорошил Гриша. Я застыла, успев спустить с кровати лишь одну ногу. – А к тебе могут входить только двое – я и Макс.

– А здесь есть еще кто-то?

– Ну, да, – Гриша поправил зачесанные наверх волосы. – Здесь постоянно кто-то есть. Днем – сотрудники. Официанты, повара, уборщики. Почти вес они оборотни из моей стаи. Вечером приходят еще танцовщицы, массажисты, крупье и прочая наемная сила для проведения досуга. Ближе к двенадцати часам подъезжают гости – публика специфическая, кого только не встретишь. Есть даже те, которые по телеку регулярно мелькают. Так что, в «Шанхае» редко бывает затишье.

– Погоди, – я потрясла головой, словно пустым бидоном. – Мы всё еще в ночном клубе?

– А ты думала, повыпендриваешься перед Максом в стиле солдата Джейн и он с легкой душой тебя отпустит? – рявкнул на меня вожак да с такой силой, что я испытала едва контролируемое желание заползти обратно под шелковое одеялко. Оно, по крайней мере, на меня не орало. – Зачем нужно было так рисковать? Он давно не тот парень, с которым ты дружила в университете. Сейчас Макс готов на всё.

– Да уж, заметила, – пробурчала я, содрав с плеча кусок пластыря, который был необходим, чтобы удержать края раны вместе. – Вот только непонятно – зачем ты здесь? – и я заглянула оборотню в глаза. – Макс оставил сторожить? Но если мы в «Шанхае», значит, из подвала меня унесли недалеко. И шансов сбежать немного.

Парень молчал, не сводя с меня глаз и даже не моргая.

– Тебя оставили отыграть положенную по сценарию роль? Макс был плохим полицейским, а ты явился, чтобы продемонстрировать доброту, сочувствие и пробудить во мне желание сотрудничать?

– Ты не понимаешь, – с неожиданной страстью начал Гриша, но был самым неблагодарным образом перебит.

Мной.

– Да всё я прекрасно понимаю! Вам нужна Фируса! Мне она тоже нужна, поверь! Как минимум, для того, чтобы поорать и высказаться! Но только ни ты, ни Макс не хотите меня услышать – я понятия не имею где она!

– Что случилось? – собрал бровки у переносицы мой персональный спальнехранитель.

– Ничего, – буркнула я, спустила вниз вторую ногу и поболтала ими в воздухе. Кровать была такой высоты, что мне придется с неё спрыгивать. – Руся намекнула нам, где скрывается. Мы пришли. Но её там уже не было! Зато имелась незапертая дверь квартиры и избитый полуголый мужик в лифте!

– Надо же! – с плохо скрытым злорадством отреагировал главарь волков и сложил ручки на груди. – Неужели муза смогла справиться с Мишкой? Он же вроде парень не хилый.

И я поняла, что провалилась. Все мои старания по защите Романова и вообще не причастного к этой истории журналиста пошли прахом.

Они уже всё знали.

А ведь я так старалась…

– Откуда? Откуда ты знаешь?

Гриша устроился поудобнее и заявил:

– В день, когда твою подругу подстрелили, она выбралась из своей норы, чтобы встретиться с Романовым.

– Ты стрелял? – прямо спросила я.

Гриша в ответ расхохотался, запрокинув голову назад.

Хорош, гад, очень хорош. И знал это, и показывать не боялся. Макса тоже не боялся, признавал за ним право руководить, но не командовать.

Эти двое находились практически на равных, и всё же, Гриша уступал, оставаясь на шаг позади. То ли намеренно, то ли нет. Вычислить было сложно.

Да, прав был Ян, в моей жизни слишком много мужчин.

– Нет, стрелял не я. Мне было не до твоей подружки. Я был занят. У меня, знаешь ли, есть и другие дела, помимо вас троих.

– Удивлена и шокирована! – округлив глаза, кивнула я. Но быстро перестала дурачиться и спросила: – Если не ты, то кто тогда?

– Точно не знаю, – нехотя признался вожак. – Я сперва думал на ягуаретт, но это не их методы, не привыкли они стволами махать. Может, твоя подружка еще кому дорогу перебежала?

Я пожала плечами.

– Она по-твоему кто, черная кошка?

– В общем, где-то муза свою мордаху засветила, раз пулю поймала, – он почесал ухо и осторожно поглядел на меня исподтишка. – До тебя не доходили слухи про нанятых Лозовским людей?

– Под «людьми» ты подразумеваешь в буквальном смысле людей? – я была удивлена.

– Да, – подтвердил Гриша. – Не слышала? Помимо ручных котят у него появились и ручные громилы. Среди них кого только нет – бывшие военные, незадачливые спортсмены, продажные менты и просто товарищи, готовые за большие деньги сделать всё, что прикажут. Для какого-нибудь мастера спорта по стрельбе не большая трудность продырявить музе голову.

– Мастера спорта редко промахиваются, – проворчала я.

– Промахиваются даже снайперы, – не согласился со мной оборотень. – И в том-то и дело, что стрелявший в голову не целился. А пытался подстрелить, но так, чтоб без летального исхода.

– Руся нужна была живой, – протянула я. В этом случае Лозовский действительно подходил лучше всех.

– Да, когда мои волки подъехали, муза уже скрылась, оставив на память о себе лишь кровавые пятна на асфальте. Она оказалась смышленой, воспользовалась отсутствием у преследователей знаний местности. И улизнула. Там, где за ней гонялись дворы такие, что даже для обитателей района добраться домой – целый «Форт Боярд».

– То есть, там падают монеты и гуляют тигры? – не удержалась я от ехидного замечания.

– Голубиное говно там на голову падает! – сурово отрезал Гриша. – А гуляют бомжи и круглогодично озабоченные коты, метящие всё подряд. Остановишься на улице дольше, чем на пару секунд и тебя тоже пометят!

– Очаровательно, – выдохнула я с восхищением во всем организме, но дальше уже серьезно: – Думаю, я знаю, как нашли Руську. Лозовский приобщился к современным технологиям и начал активно использовать городские камеры. Но, – я сделала задумчивый вид, – как об этой вечеринке с огнестрелом прознал ты и твои пёсики?

– Ты ведь уже поняла, что у меня есть свои каналы для получения информации, – выдал очень широкую и очень неискреннюю улыбку оборотень.

– Называй вещи своими именами, – скривилась под многозначительным взглядом Гриши. – Среди ягуаров есть кто-то, кто работает твоим доносчиком. И он же сообщил тебе, что ребята Лозовского засекли Руську.

Гриша кивнул и заулыбался еще шире.

А потом склонился близко-близко и прошептал, глядя мне в глаза с расстояния меньше полуметра:

– Там были мои волки. Там был Лозовский и его сподручные. Вот только… все дружно заявляют, что ни один из них не стрелял. Стрелял кто-то третий.

Дверь широко распахнулась и через порог переступил Макс. Я успела заметить, как за его спиной мелькнуло чье-то мощное туловище, затянутое в черную форменную одежду. Макс оглянулся через плечо и дверь прикрыл, распорядившись в сторону вервольфа:

– Ты свободен. Оставь нас.

Гриша подчинился не сразу. Сперва он вопросительно взглянул на меня. Я в ответ развела руками, мол, ничем не могу помочь и понятия не имею, чего вам двоим от меня надобно. Оборотень глаза отвел и с тяжелым вздохом поднялся. Сунув руки в карманы, мужчины замерли друг напротив друга. Роста они были почти одинакового, разве что Гриша чуть повыше, да и в телосложении один другому не уступал.

– Ты хочешь мне что-то сказать? – с вызовом приподнял бровь Макс, не отворачиваясь от вожака.

– Да, – без страха и колебаний ответил Гриша. – Но скажу потом, когда будем наедине.

– Жду, не дождусь, – равнодушно бросил мой бывший друг, обошел оборотня и приблизился к кровати, на которой оставалась сидеть я. – А теперь можешь заняться своими делами.

– Не сомневайся, займусь, – кивнул вожак, поглядел на меня с мелькнувшей на дне зрачков затаенной тоской, такой, что хоть вместе с ним на луну вой. А потом ушел.

Как только дверь за ним захлопнулась, Макс вернулся и провернул ключ в замочной скважине.

Стало жутко. Впервые в жизни рядом с ним мне стало чертовски страшно, до такой степени, что затряслись руки и перехватило дыхание.

Глава 9

– Что ты задумал? – вырвалось у меня.

– Ничего такого, – спокойно повернулся он ко мне, – чему бы ты смогла помешать. Так что, нервничать и беспокоиться не имеет никакого смысла.

Перемены в нем невозможно было не заметить. И пусть мне регулярно приходилось сомневаться и задаваться вопросом, а знала ли я вообще настоящего Макса, всё же хотелось верить, что невозможно притворяться полностью. Невозможно создать новую личность с нуля. Любая роль всегда имеет под собой в основе самовоспроизведение. Сколько ни старайся, а истинная натура вылезет наружу, проступит как ржавчина из-под слоя неправильно нанесенной краски.

Макс присел на край кровати, желая быть поближе ко мне, а я наоборот – отползла подальше, уткнувшись лопатками в металлическую спинку кровати.

– Тебе нравится комната? – любезно улыбнувшись, начал он, обведя рукой пространство вокруг.

– Нет, – честно выдала я.

Его присутствие нервировало так, как нервирует затяжная реклама или песня с назойливым мотивом, повторяющимся снова и снова. В какой-то момент начинает казаться, что в мире больше не существует другой музыки, и конкретна эта заполнила собой всё.

– Почему? – он был искренне обескуражен моим ответом. Ждал, что я кинусь ему на грудь с благодарственным воплями?

– Потому что я не декоративный хомячок, чтобы меня в клетке держать, – с яростью зашипела я на него.

– Я знаю, что ты не хомячок, – не меняясь в лице, ответил Макс. Сделал одно стремительное движение и оказался рядом со мной, так близко, что я ощутила движение его груди, вздымающейся в такт потяжелевшему дыханию. – Ты – моя любимая женщина, ты та, которую я буду ждать у алтаря.

Он скользнул взглядом вниз по моему лицу, сосредоточившись на губах. А вскоре к взгляду присоединились и руки. Его пальцы аккуратно притронулись к моей щеке, будто бы пробуя, будто не веря, что я здесь и я – настоящая.

– Я что, похожа на призрака? – невольно сорвалось с моего языка. – Ты так на меня смотришь…

– Не могу поверить, что ты рядом. Полностью в моей власти… Наконец-то.

Я попыталась отодвинуться, но сзади была стена, а спереди – он, весь какой-то чужой, массивный…

– Ты меня боишься? – он провел пальцем по линии челюсти, остановившись на подбородке и начал поглаживать его, немного растерянно, немного задумчиво.

– Тебя это удивляет? – мне стало смешно, но это был больной смех с горьким привкусом потери.

Хотелось плакать. Я вновь погружалась в так ненавистное мне ощущение… беспомощности. Чувство, которое я ненавидела больше всего на свете. Чувство, которого я больше всего боялась. Я так много сделала, чтобы избавиться от него, но оно по-прежнему оставалось со мной. Так было в детстве, так продолжалось и сейчас.

– Это приводит меня в ярость, – с губ Макса сорвался смех, тихий и зловещий, словно крадущийся под руку с чем-то, что готово было рвать, грызть и выгрызать.

– Рада, что тебе весело, – а вот мне было совсем не до веселья. Наоборот, покрывающейся потом кожей я чувствовала, как подбирается паника.

– Диаманта, – с наслаждением, как будто прокатывая мое имя по языку проговорил Макс. Ласково так, нежно. Ничего подобного я в жизни от него не слышала. Было всё – насмешки, подколки, споры, ссоры. В последнее время угрозы и даже, как показали недавние события, насилие, но чтоб вот так, с придыханием глядеть, будто на мне весь мир клином сошелся, будто он готов был убить всех, лишь бы я жила… Такого я никогда не видела, и более того – никогда не хотела увидеть. Не любила я подобную одержимость, потому что… фанатики – они самые опасные.

На всякий случай попыталась состряпать вежливую улыбку, чтобы как-то стабилизировать ситуацию, но неожиданно добилась обратно эффекта.

В глазах Макса мелькнуло то, что я никогда раньше не видела.

В нем.

Но видела в кое-ком другом.

Невольно отшатнувшись, я дернулась в сторону. Проехалась попой по шелковым простыням, которые были такими скользкими, что хоть санки доставай, и едва не грохнулась с кровати. Макс сориентировался мгновенно. Рванув вперед, он в последний момент подхватил меня под спину, останавливая падение.

Мы замерли.

Я – у него на руках, словно большая игрушка, вцепившись в воротник тонкого светлого пуловера. Он – нависший надо мной, словно утес над морем. И так же, как и каменная гряда останавливает движение воды, он остановил меня.

Глаза Макса вспыхнули и засияли, подобно небольшим солнцам, вот только эти солнца слепили голубым. Цвет был таким ярким и таким насыщенным, наполненным огромной силой, что я закрыла лицо ладошкой, а когда убрала её, на меня глядело человеческое лицо с двумя вертикально вытянутыми змеиными зрачками, демонстрируя чужую личность и чужую волю.

– Не отводи взгляд, – приказал он и в его голосе послышалась далекая мелодия, навевавшая мысли о давно истлевшем и обратившемся в прах древнем городе, который ныне – лишь пара десятков строк в учебниках по истории. – Смотри внимательно.

Дрожь ужаса прокатилась по телу.

– Значит, – с трудом вымолвила я, еле размыкая челюсти. – Морин недалеко уехала?

– Верно, – величественно кивнул Макс. – Она меня предала. И поплатилась за это…

– Где она? – мои руки помимо воли стиснулись, отчего ткань под пальцами угрожающе затрещала.

– Мертва, – равнодушно проронил Макс, приближая свое лицо к моему. Но пугало не это. Пугало то, что он смотрела на меня, а ощущение было будто заглядывает в самое сердце и видит то, кто до него никто не видел.

Я еще не успела начать воспринимать Морин как часть своей семьи, а уже потеряла её.

Стало грустно. Она не должна была умереть. И всё же её больше не было, потому что в словах Макса, а может быть и самого Змея, который теперь сидел в моем бывшем друге, я не сомневалась.

– И что? Вы теперь мыслите вместе или по отдельности? – я не могла не задать этот вопрос, слишком давно хотела получить на него ответ.

– Когда как, – качнул головой бывший друг и ловко переложил меня на подушки, лежать на которых было несравнимо удобнее, чем болтаться в воздухе на одной лишь мужской руке. – Иногда вместе, а иногда по отдельности.

– А идея покромсать меня на куски принадлежала Максу или Змею? – прямо спросила я.

Взгляд его потемнел и наполнился чем-то очень нехорошим. Прикоснувшись к моему плечу, где кожа вокруг разреза до сих пор была красной, припухшей, вздутой, он нежно пробежался кончиками пальцев по кровавой корке.

– Мне жаль, что пришлось причинить тебе боль. Мне невыносимо видеть раны на твоем теле. Я этого не хотел… ни один из нас не хотел. Но ты не оставила нам выбора.

– Выбор был, – выплюнула я ему в лицо. – И ты выбрал неправильно!

Его пальцы, лежащие на моем плече, с силой сжались, вспарывая не успевшую зажить плоть, которая была повреждена не просто абы каким клинком, а серебряным. И возможно даже заговоренным.

Застонав, я попыталась оттолкнуть его от себя, но это было всё равно, что пытаться бороться с Годзиллой.

Решив повторить предыдущую неудачную попытку, я согнула правую руку в локте, отвела назад и замахнулась, метя Максу в кадык. Одновременно левой попыталась перехватить его запястье, чтобы выкрутить в болевом приеме.

В какой-то момент мне даже показалось, что всё получилось. Ровно до той секунды, когда он легко перекинул меня через себя, мы еще раз перекатились на постели, широта которой позволяла играть на ней не только в такие игры, но даже в прятки, и упал сверху, вздернув мои руки вверх.

Я задрожала с прежней силой, сама поражаясь такой реакции.

– Тебе страшно, – словно прочитав мои мысли, произнес Макс с улыбкой, которую можно было бы назвать загадочной и даже где-то сочувствующей, но всё портил внимательный и безоговорочно жестокий взгляд. – Но это всего лишь эмоция. И это пройдет. Со временем ты успокоишься, привыкнешь и увидишь во мне то, что и должна видеть.

– И что же я увижу? – мои зубы громко стукнули.

– Свою судьбу. Ты увидишь во мне мужчину. Своего мужчину, – он провел рукой вдоль виска, поправляя мои волосы и наслаждаясь каждым прикосновением. – Мужа и повелителя. В твоем мире останусь только я. А все остальные, даже Князь, исчезнут. Будем только мы. Ты и я. Это то, чего я хочу больше жизни. И я готов отдать всё, что имею – за любовь. Твою любовь. Весь мир – за одно твоё «люблю». Не плохой обмен, правда? Я сделаю всё для того, чтобы ты принадлежала мне. Не только телом, но и душой, сердцем, мыслями. Даже если мне придется действовать жестко, даже – если потребуется нарушить все правила и сломать всё, что построено. Победа любой ценой – вот, что мне нужно. Любой другой исход – не возможен.

– А что насчет меня? – обрывая глухой всхлип, спросила я, отворачиваясь от него. – О моих желаниях ты не хочешь спросить?

– А зачем? – вскинул он брови. – Я знаю, какой ответ ты дашь мне сейчас. В вопросах нет смысла. Но однажды я все-таки спрошу. В нужный день и в нужный час ты ответишь «да».

Больше слушать я не могла. И прибегла к тому единственному, что еще имелось в моем распоряжении.

К моей магии.

Перед мысленным взором проступили необъятные, безграничные лазурно-бирюзовые просторы, преисполненные свободой. Свобода чувствовалась в каждом всплеске волны, в каждом вздохе ветра, в каждом солнечном луче, которые золотыми стрелами пронизывали водную гладь.

Я увидела стайку знакомых дельфинов, резвящихся недалеко от берега, соревнующихся в изящности прыжков. Заметила, как на дне, словно учуяв моё присутствие, выбрался из песчаного холмика пестрый морской звездочет. Услышала вскрик чайки, метнувшейся вниз как раз в тот момент, когда у поверхности вильнула хвостовым плавником какая-то рыба.

И я начала призывать силу. Я потянулась к ней, как тянутся в объятия матери – с радостью и надеждой, рассчитывая на защиту. Я уже чувствовала вкус соли на губах, шум прибоя в ушах и ласковый шепот стихии. Я отвергала её и не раз. Но она неизменно принимала меня обратно, как принимают блудную дочь, вновь стучащуюся в родные двери. Дочь, которой позволяли искать свою дорогу и совершать собственные ошибки, зная, что она справится. Зная, что путешествие – не только путь из дома, но и домой. Потому что для этого и нужен дом – чтобы было, куда возвращаться и после долгих лет отсутствия отмечать, насколько узкими стали двери и низкими потолки.

– Я готова оказаться на дне, – зашептала я под успокаивающееся биение сердца. – А ты готов?

Обхватив Макса ногами за талию, я вместе с ним нырнула в воду, которая стояла перед моими глазами.

Но… случилось не то, что я ожидала.

Острая боль прокатилась по коже, вонзаясь, ввинчиваясь в каждую клеточку тела. Я будто вспыхнула. И горела.

Я горела и сгорала заживо.

– Не смей! – прорвался сквозь мой собственный крик вопль Макса. – Не смей призывать магию!

И то ли он меня затряс, то ли я сама по себе затряслась, но кровать под нами заходила ходуном, как при землетрясении. Хотя я точно знала, что никакого землетрясения не было. Катаклизм был внутри меня. В какой-то момент боль достигла своего пика и показалось, будто меня сейчас разорвет.

А потом всё закончилось. Просто в один момент. Боль отступила, как будто кто-то дернул стоп-кран несущегося на меня поезда. И железный состав, жутко взвыв тормозными колодками, подчинился, остановившись за секунду до столкновения.

Я открыла глаза и сквозь пот, стекающий со лба вниз по лицу увидела склонившегося надо мной Макса. Его рука лежала на моей груди. С пальцев срывались ярко-голубые, переливающиеся сталью искры, которые едва появившись, быстро исчезали внутри меня. Моя кровеносная система светилась, как если бы я проглотила небольшую луну и она, подсветив меня изнутри, обнажила сосуды, вены, артерии. Вся я в этот момент выглядела как переплетение нитей различной толщины, длины и яркости.

– Ты не должна была этого делать, – цедя ругательства сквозь зубы, рыкнул Макс. – Здесь всё защищено серебром и не простым. Его создала для меня Морин.

– Которую ты убил, – простонав, напомнила я.

– Другие не важны, – холодно проронил он. – Важна лишь ты.

Глава 10

Я зло расхохоталась, приподняв голову над подушкой. Постель была неприятно влажной от пота.

– А как же Руся? Из-за неё ты готов был швырять в меня ножом, пока живого места не останется.

– Она нужна мне для проведения обряда подселения жрицы, – ответил Макс, продолжая испускать искры, которые проникали в грудь и согревали её изнутри, слегка щекоча и отгоняя то, что едва меня не погубило. Я чувствовала во сто крат возросшую силу, с которой могла бы побороться только в своей родной стихии, имея в распоряжении всю силу мирового океана. – Если я не приведу музу, Нуатль начнет убивать.

– И что? – я без сил уронила голову, которая вдруг стала очень тяжелой. Всё тело было слишком тяжелым. – Тебе жаль её предполагаемых жертв?

– Да, – отрывисто проговорил Макс. Сияние на его пальцах потухло, испустив последнюю жменю светящихся частиц. И убрал руку. – Потому что она начнет с твоей семьи.

Я была изранена, измотана, порезана и заперта, и всё же критическое мышление было при мне, а потому я скептично поинтересовалась:

– Это каким интересно образом? В наш мир эта гадина ползучая может попасть только через мое зеркало. А оно у меня дома. А моя семья НЕ у меня дома.

– Жаль тебя разочаровывать, – начал Макс и по его тону я поняла – грядет что-то ужасное. – Но зеркало забрали.

– Чего?! – подорвалась я, но тот же миг тихонечко сползла обратно, мысленно желая Максу удавиться.

– Нуатль подстраховалась и приказала змеелюдям забрать зеркало из твоей квартиры.

– Что… что они собираются с ним делать?

– Не знаю. К змеелюдям трудно подобраться. Они, скажем так, очень специфичные создания. Нуатль всегда была хитрой и предусмотрительной и создала этих тварей не просто так. Они верны ей полностью, так что, сделают то, что прикажет им их госпожа. А она сейчас очень и очень зла.

– На тебя? – догадалась я и вспомнила слова Морин. – Погоди, а как вы со Змеем провернули подселение? Тебе ведь нужен был амулет моей матери, чтобы открыть дверь в Изнанку.

– Как выяснилось – нет, – криво ухмыльнулся Макс и лег рядом, переместив мою голову себе на грудь. Одну руку он положил на мой живот, начав легонько поглаживать, а другой приобнял за плечи. И сперва мне удавалось игнорировать, но с каждым новым движением его руки по моему телу растекались круги тепла от той точки, к которой прикасались его пальцы. Нежные поглаживания странным образом успокаивали. Он гладил мой живот, а по ощущениям будто бы касался чего-то глубокого внутри меня. – Она наврала тебе. Морин. И мне тоже наврала, но под пытками стала честнее. Не только амулет твоей матери может открыть дверь в Изнанку. Этой функцией были наделены все три артефакта, созданные Табити. Просто таким образом она пыталась обезопасить себя, пусть даже подставив тебя. Морин в первую очередь спасала свою шкуру. Так было всегда. Думаешь, почему она вдруг засобиралась за границу? Она удирала.

– Откуда ты знаешь, что сказала мне ведьма? – рассеянно спросила я, прислушиваясь к его сердцебиению. Оно было ровным, сильным, напоминающий размеренный бой в барабан. Очень скоро что-то во мне начало вторить этому звуку, словно подстраиваясь под него, синхронизируя какие-то внутренние процессы и запуская создание чего-то нового. – Это был телефонный разговор.

– Я прослушиваю все твои разговоры, – так, словно это было само собой разумеющимся, проговорил Макс, положив ладонь на мой затылок и губами прильнув к волосам.

– Я звонила с телефона Нисы.

– Её телефон я тоже прослушиваю.

– Зачем? – тело успокоилось, сердце затихло и меня начало клонить в сон. Но я не сдавалась и пыталась думать, заставлять мозг работать, удерживаясь за те обрывки мыслей, которые еще будоражили ум.

– Потому что я всегда должен знать, где ты и с кем, – он легонько погладил меня по голове, запуская пальцы в волосы.

– И чтобы вовремя подоспеть, когда ситуация начнет выходить из-под контроля, – вяло хмыкнула я.

Веки тяжелели, меня утягивало в сладкий сон.

– Конечно, – не стал спорить Макс. – Потому что я – тот, кто должен защищать тебя, – он прикоснулся губами к моему лбу, подарив мимолетный поцелуй. – Разве так было не всегда? С самого первого дня нашего знакомства я старался оградить тебя от всего мира. Ты просто этого не замечала…

– А на самом деле… нужно было ограждать мир от меня, – пробормотала я сонным голосом. – И Морин тоже погибла из-за меня.

Тело Макса напряглось, но он быстро отследил перемены и постарался вернуться в расслабленное состояние.

– Тебе не в чем себя винить. Твоя недавно обретенная родственница сама во всем виновата.

– В чем? В том, что решила выйти из игры?

– В том, что наврала мне! – Макс вздохнул, стараясь сдержать рвущуюся изнутри тьму. – Морин спела мне ту же песенку, что и тебе. Но с самого начала вся эта история с амулетами показалась мне подозрительной и нелогичной. Почему у всех трех амулетов одна задача, но самой ценной функцией наделен только один? Если твоя бабушка предполагала, что однажды может возникнуть потребность открыть дверь в Изнанку, то почему решила, что одного «ключа» будет достаточно? Нуатль могла напасть и утащить душу любой из трех сестер. И даже не одной. Первый амулет мог потеряться, его могли выкрасть или уничтожить. Табити не могла не подумать о запасном плане. Такие, как она всегда протаптывают несколько дорожек. Подумав так, я решил проверить свои догадки.

– Пытками? – его объятия убаюкивали.

– Бывают ситуации, когда ты либо делаешь то, что должен, – откровенно начал Макс, его пальцы, касавшиеся моих волос, разъяренно сжались.

– Либо?

– Либо теряешь всё. Я пошел по первому пути.

– А ты думал о последствиях?

– Иногда о них лучше не думать. Так легче…

– …спать? – мне очень хотелось спать и сопротивляться этому желанию было всё труднее.

– Идти к своей цели. Всё остальное – лишь сопутствующие потери.

– Значит, ты перехватил Морин… кстати, как? Она ведь ведьма. Или богиня? Я запуталась.

– Ни то, ни другое, – плавное движение его руки возобновилось. – Ведьмой она прикидывалась, а богиней никогда не была. Но сумела создать себе качественный имидж и нужную репутацию.

Я кивнула, принимая его ответ как данность.

– Как ты отнял у неё амулет я уже поняла, но как ты вынудил Морин провести ритуал?

– О подробностях создания симбионта я узнал еще раньше… из других источников. И моих знаний оказалось достаточно, чтобы справиться самому. Я привык… всё делать сам.

– Что ты посулил Нуатль? Каким образом заставил её отпустить Змея?

– Она хотела получить тебя. По её мнению, ты способна выдержать больше других. А еще потому, что ты дочь своей матери.