Читать онлайн Ремесло Теней. Призма тишины бесплатно

Глава 1

Петля в пустоте

– Мы заблудились, говорю вам! Мы точно заблудились!

Я тихо выругался, но все-таки заставил себя оторваться от иллюминатора. По ту сторону прозрачного металла, заменявшего стены полусферического центра управления, мрачными красками переливалось гиперпространство. Таинственное измерение, значительно сокращавшее время перелета между отдаленными звездными системами, притягивало взгляд, но бесконечное нытье оказалось сильнее.

– Заткните его, или я за себя не отвечаю.

– Мы заблудились. Мы заблудились. Мы заблу… Ай! – Лорд Иво, бледный отпрыск сиятельного Дома Томеи, что правил Параксом, с неподдельным возмущением воззрился на сестру, только что отвесившую ему оплеуху. – Ты спятила, Син?

– Твой скулеж меня достал, – проворчала леди Синна, чуть более утонченная, но в целом такая же высокомерная и чересчур светлокожая для анаки, как ее братец-близнец. Оба устроились на приступке, ведшей к похожей на пыточное кресло консоли управления Обсерваторией, и уже несколько часов кряду, прижавшись друг к другу, непрерывно жаловались и стенали. То поодиночке, то в унисон. – И все же, мастер Эпине, разве мой брат не прав? Это путешествие слишком уж затянулось. Не пора ли что-то предпринять?

Перехватив ее надменный взгляд, я выгнул бровь и постарался не расхохотаться в голос. Что-то предпринять? Как насчет того, чтобы размозжить голову ее распрекрасного братца, а останки скинуть в утилизатор? Но вслух, само собой, выдал иное.

– Я, мадам, кажется, упоминал, что навигационный компьютер заблокирован, и подступиться к управлению нет никакой возможности. Чего вы от меня хотите?

В локусе было довольно прохладно и леди Синна обнимала себя, то и дело похлопывая ладонями по обнаженным плечам, но едкости взгляда и остроты языка не утратила. Наиграно захлопав раскосыми глазками, она явно изумилась моей недальновидности.

– Но ведь вы лейр! Разве подобное для вас проблема? Придумайте что-нибудь! Эта дрянь строилась для лейров. По задумке лейров. Наверняка есть способ заставить ее подчиняться вам!

Я хотел возразить, что, если б все было так просто, меня бы в этой дыре уже не было, но что толку? Убеждать аристократишек в бессмысленности их претензий такое же гиблое дело, как пытаться сдвинуть скалу с места. Проще не обращать внимания. И дождаться-таки конца этого проклятого путешествия.

Я снова отвернулся к иллюминатору. Смотреть на гипер было приятней, чем на постные рожи вечно всем недовольных Томеи. Впрочем, то, что в их жалобах имелось здравое зерно, отрицать глупо. С тех пор, как мы пустились в вынужденное плавание, минуло больше двадцати часов, а конца и края этому приключению по-прежнему не видать. Гиперпространственные перемещения вошли в обиход в те времена, когда первые люди еще только ступили на поверхность Риомма, и за прошедшие тысячелетия практически не изменились. Иное измерение, служившее чем-то вроде подкладки для известной реальности, позволяло звездолетам перемещаться между удаленными звездными системами за очень короткий срок, но существенно зависело не столько от возможностей самого гипера, сколько от мощностей звездолета. Чем проворней кораблик, тем скорей он преодолевал заданное расстояние. Обсерватория же, на чьем борту мы теперь неслись в сторону гибельного Шуота, живостью двигателей не отличалась, отчего риск провести среди смешанных световых туманностей и зыбких теней уже не дни, но недели возрастал…

Звук открывавшихся дверей выдернул меня из задумчивости. Я снова обернулся, но на этот раз затем, чтобы встретить взгляд Эйтн Аверре, шагнувшей под прозрачные своды локуса. По выражению обеспокоенности, отразившемуся на ее безупречном лице, стало ясно, что поиски успехом не увенчались.

– Зачем бы Бавкида ни построила эту станцию, задерживаться здесь она точно не планировала, – проговорила госпожа Аверре, приблизившись и изящным жестом заправив золотистую прядь за ушко. – Нет и намека хоть на какую-то провизию. Даже воды нет. Несколько отрядов механической стражи. Все деактивированы. Боеприпасы. И всякая музейная чушь, что еще не успели распаковать.

Я кивнул, не слишком удивленный услышанным. Едва только Обсерватория тронулась в путь, я первым делом осмотрел ее помещения на предмет полезных мелочей, но ничего не обнаружил. Здесь даже нормального туалета не было! Из-за чего нужду приходилось справлять в дырку утилизатора, предназначенного, как подозревалось, для несколько иных целей. Дремали на голом настиле, подложив под голову собственные накидки, а еду заменяли питательными капсулами, что завалялись в поясном кармашке Эйтн. Понизив голос, я проговорил:

– Стоило догадаться, что моя очаровательная наставница не могла оставить нас без сюрпризов.

Эйтн чуть склонила голову, отчего меня обдало запахом головокружительных духов – терпких, но с тонкими цветочными нотками, напоминавшими о наших совместных приключениях на Боиджии…

– По-твоему, это все ее рук дело?

Я захлопал глазами, стараясь не выдавать себя с потрохами. Заново обдумал вопрос.

– Бавкиды? Можешь быть уверена. Мне бы только придумать, как отыскать ее следы…

– Будь вы дальновидней, Эпине, – подал голос лорд Иво, – то не отпустили бы того лейра вместе со своим кораблем! Мы остались здесь просто затем, чтоб сдохнуть! Или сойти с ума! МЫ ЗА-БЛУ-ДИ-ЛИСЬ!

Глянув в сторону великого правителя вертикального Тиропля, прилипшего к приступке, будто побитая, но все еще демонстрировавшая норов, шавка, я выгнул бровь:

– Не рановато ли для сумасшествия? Даже по меркам Паракса суток еще не прошло. Ради всего святого, милорд, утрите сопли!

Лорд Иво вскочил и, едва не спотыкаясь о подол своего стеганого плаща, картинно потрясая кулаками, бросился ко мне:

– Вы насмехаетесь надо мной, Эпине! Я не позволю!

Само собой, я не дернулся с места и наблюдал за стремительным приближением бледнокожего вельможи с невозмутимой полуулыбкой. Дождавшись момента, когда он окажется на расстоянии вытянутой руки, вежливо поинтересовался:

– А что вы сделаете, милорд?

Эти пять слов заставили лорда Иво встать как вкопанного и выпучить водянистые глазки. От ужаса, не от удивления.

Подобного эффекта оказалось достаточно. Улыбнувшись еще мягче, я попросил:

– Прошу, вернитесь на место. И ждите, когда все разрешится.

Приказ не пришлось подкреплять Тенями, и это было хорошо. Назвать меня любителем подавлять чужую волю нельзя, однако, если ситуация требовала, я никогда не церемонился. И лорд Иво это понимал. Отчасти потому что сам служил олицетворением пищевой цепочки Паракса, а отчасти из-за личного опыта общения с лейрами. На борту Обсерватории, вдали от дома, телохранителей, слуг и нескончаемого потока удовольствий брат и сестра Томеи оказались из-за чужой прихоти. Непривыкшие выпускать вожжи из рук, сейчас они целиком и полностью зависели от поворотов судьбы, а винить в собственных заключениях предпочитали тех, кто поблизости.

Например, меня.

– Вы самый никчемный лейр из всех, что я когда-либо знала! – выплюнула леди Синна, подбежав к брату и уведя его обратно к приступке.

Я только усмехнулся. В обычной ситуации за мной бы не заржавело, но с тех пор, как полет растянулся в череду томительных часов, желание встревать в бессмысленный спор немало поугасло. Стремление добраться до Шуота и разобраться со всеми оговорками Бавкиды тоже стало каким-то разжиженным. Как будто жуткая психоделика все время изменявшихся снаружи картин воздействовала на сознание, превращая его в сгусток переживаний и страхов.

– Что не так, Сет?

Я посмотрел на Эйтн. Племянница еще одного моего наставника, как обычно, проявила чрезмерную проницательность. Светло-карие глаза выражали тревогу, к которой за все время нашего знакомства мне так и не удалось привыкнуть. Но лгать было глупо.

– Тени в беспокойстве.

Поскольку Эйтн и сама имела некоторое отношение к лейрам, она не стала уточнять, что я имел в виду. Только сказала:

– И это вполне естественно. Учитывая, что произошло.

А произошло действительно немало.

Тайная деятельность Бавкиды, считавшейся не только величайшей лейрой современности, но и одной из наставниц Цитадели, выплыла на свет. Старуха, многие годы поддерживавшая меня, когда всем вокруг было плевать, в итоге оказалась жадной до власти и запретных знаний предательницей. Навигатор, возглавлявший Орден Адис Лейр многие десятилетия, все равно что мертв. Недавняя стычка с ловушками-призраками Бавкиды превратила его в лишенную какой бы то ни было воли оболочку. Квет Ра, умудрившаяся отделить часть своего сознания от тела и подселить его в мою голову, умерла и проблем больше доставить не сумеет. В этом я был уверен столь же сильно, как и в том, что даже если часть ее воли осталась блуждать в лабиринтах моих мыслей, окончательно вытравить ее оттуда труда не составит. А еще был Райти. Великолепный Янси Райт, лейр-ассасин, самый верный ученик Бавкиды, отказавшийся от этой привилегии ради блага всего Адис Лейр. Райт, прихватив Навигатора и труп Ра, предпочел вернуться на Яртеллу, но в том, что наши с ним дорожки еще пересекутся, у меня не было сомнений. Наша взаимная история далека от завершения, пускай я больше и не считался частью Ордена. И наконец, сама Обсерватория. Таинственная махина, спроектированная Бавкидой и построенная на деньги семейства Томеи. Перед тем, как распрощаться, старуха сказала, что Обсерватория способна открывать некую Дверь за некую Грань, но что конкретно это означало, оставалось загадкой. Впрочем, лишь до той поры, пока мы не достигнем Шуота.

Жаль только заветная точка все не приближалась.

Мы не сбились с пути и не потерялись. Я это чувствовал. И все же по какой-то неведомой причине до сих пор не возвратились в реальное пространство у покинутого мирка, который старая наставница решила вдруг посетить. Отчего? С этим вопросом следовало бы обратиться к тем, кто разбирался в космической навигации, но уж никак не ко мне.

– Пространство вокруг Шуота изобилует гравитационными аномалиями, – предположила Эйтн. – Быть может, вся беда в них?

Не упустив лишней возможности полюбоваться личиком риоммской красавицы, я поразмыслил над ее словами. В целом теория походила на правду, только сама Обсерватория работала за счет растворенных в пространстве Теней. Если что-то и могло спровоцировать неполадки в ее системах, то только они. Но за те часы, что нам пришлось мариноваться в гипере, я не раз подходил к консоли, в надежде отыскать подсказку на хоть какие-то перемены в работе. Все было в порядке. И ни намека на саботаж. Разве что…

Вспышка озарения заставила меня броситься к панели.

– Что? Что случилось? Сет?

Эйтн и Томеи заметно напряглись, но я был слишком занят предположением, чтобы обращать на них внимание. В голове вертелась мысль о постореннем вмешательстве, а следом и чувство вины за то, что не подумал об этом прежде.

– Райт уничтожил все теневые ловушки, которые смог учуять, – проговорил я, склоняясь над цепью панелей, соединенных друг с другом в подобие старинного пыточного круга. – Но что, если он учуял не все?

Мой взгляд пересекся с ясным взглядом Эйтн.

– Считаешь, она еще здесь?

Я не спешил отвечать, заставив разум погрузиться в потоки Теней.

С тех пор, как древние лейры прикоснулись к этой таинственной и могучей силе, растворенной в пространстве, жизнь их кардинальным образом переменилась. Сумев подчинить энергию, способную изменять сам окружающий мир, они со временем настолько привыкли полагаться на свои умения, что иногда пренебрегали даже простейшей логикой.

Мне, увы, исключением стать не удалось.

Стоило Райту улететь, а механизму станции запуститься, я не предпринял ни единой серьезной попытки как-то повлиять на ситуацию. Всецело полагаясь на убежденность, что Обсерватория обязательно направится прямиком к своей «мамочке», я не стал утруждать себя размышлениями на этот счет. В итоге поплатился за собственную недальновидность. Потому что, несмотря на уничтоженные ловушки, влияние Бавкиды на машину не уменьшилось, а значит, причина наших блужданий была проста.

Ухватившись за черный обруч, окружавший консоли подобием барьера, я мысленно зачерпнул Тени и выплеснул их на механизм. Невидимая, но вполне осязаемая сила растеклась по мерцавшим незнакомыми символами дисплеям подобно воде по раскаленным камням – с шипением, доступным лишь на ментальном плане. И сразу же высветила целую сеть рунических символов, нанесенных как будто поверх механизма. Тех же, что отображались на мониторах телеметрии, но будто из иной реальности.

– Ты что-то нашел? – чувственное восприятие Эйтн как обычно оказалось на высоте.

Покосившись в ее сторону, я усмехнулся:

– Старуха и впрямь наследила.

Близнецы Томеи взбудоражились, подскочили, точно пара боязливых параксанских сурик:

– Так это все ее вина?! Из-за нее мы застряли?!

– Мы не застряли, – с нажимом повторил я, удивляясь собственной невозмутимости. Обычно в таких ситуациях я вспыхивал и огрызался. – Просто движемся медленней нужного. Не это наша проблема.

Леди Синна как будто готовилась выпрыгнуть из собственного корсажа.

– Не это?! А что же тогда, по-вашему, Эпине?!

Последний вопрос почти не коснулся моего сознания. Переведя все внимание обратно на письмена, источавшие странное призрачное сияние, я приложил ладонь к одному из символов и попробовал его выжечь. Не в прямом смысле, само собой, но так, чтобы он не мешал ИскИну Обсерватории исполнять свою работу как положено.

На словах все выглядело просто, но как только дошло до дела, я обнаружил, что Тени не желают соприкасаться с символами. Соскальзывали с них, будто вода с пера мрачной болотницы, и это немало настораживало.

– Сет?

Я покосился в сторону Эйтн. Читавшая по лицам так же хорошо, как по книгам, она первой поняла, что не все ладно.

– Здесь замо́к, – выдавил я сквозь зубы, большую часть сил продолжая направлять на символическую вязь, начавшую обжигать мне руку. Воздух вокруг наэлектризовался, отчего волосы встали дыбом, а полы куртки зашевелились, будто подхваченные сквозняком, которого внутри локуса в принципе быть не могло.

– А это вообще нормально, что так происходит? – Леди Синна глядела так, будто у меня на лбу третий глаз образовался.

– Разумеется, нет. – Эйтн приблизилась, но не настолько, чтобы, в случае чего, подвергнуть собственную жизнь опасности. Впрочем, вопрос ее звучал вполне искренне: – Сет, ты справишься?

Я постарался выдавить улыбку:

– Еще бы. – И пока остатки сил окончательно не покинули, удвоил напор.

Боли почти не ощущалось. Что-то отчаянно шипело под моей ладонью и возилось, будто живое. Я поднажал. Возня прекратилась, а в воздух поднялась струйка черного дыма. Запахло паленой проводкой и плотью.

Убрав руку с панели, я развеял неприятную хмарь и, развернувшись к соучастникам, игриво подмигнул:

– Готово!

И пускай никто толком не понимал, что я только что сотворил, выдохнули все с облегчением. Вот и славно. Последнее, чего бы мне хотелось, это очередной приступ коллективной паники. Кто бы что себе ни воображал, задержка в гипере была лишь малой из причин, ради которых стоило сходить с ума. Это я нутром чуял.

– Твоя рука!

Я даже не успел пикнуть, а Эйтн уже подобралась вплотную и во все глаза рассматривала пятно теневого ожога, красовавшегося на моей ладони.

– Все в порядке, – соврал я, хоть и не слишком убедительно. Кожу слегка покалывало, а пальцы двигались медленнее обычного. Цепкий взгляд Эйтн это заметил.

– Я такое вижу впервые, – сказала она, продолжая изучать след на моей бледной коже. Жутко хотелось убрать руку в карман, но легкое касание тонких и нежных пальчиков вынудило замереть и покорно ждать первичного осмотра. – Необычный ожог.

Само собой, порывался сказать я, но язык точно к небу прилип. В горле странным образом пересохло, а под воротничком сделалось липко и неприятно. Чего нельзя было сказать о прикосновениях Эйтн. В мыслях мелькнуло, что если б она продолжала трогать меня как сейчас, я бы себе ладонь и гвоздем запросто бы пробил.

– Неужели? – Леди Аверре насмешливо приподняла бровь. Похоже, я слишком громко думал, из-за чего она мгновенно перехватила посыл.

Стало ужасно неловко. Постаравшись придать себе деловитый вид, я попытался высвободить руку. Эйтн не стала препятствовать.

– Не оставляй все на самотек, – слегка напряженным тоном предупредила она и отошла.

Проводив удаляющуюся фигурку взглядом, я вернулся вниманием к консоли. Символов, что начертала поверху рука Бавкиды, видно не было. Лишь небольшой нагар, но и только. Данные на мониторах по-прежнему казались тарабарщиной, непригодной для интерпретации, но меня это заботило слабо. Опять сосредоточившись на токе Теней, я дал им мысленный приказ воздействовать на управление и вывести нас к конечной точке маршрута. Дрожь, в тот же миг прокатившаяся по всей Обсерватории, дала понять, что пожелание было услышано, и синхронизация механизмов станции с энергетическим полем случилась.

– Сработало? – робко поинтересовался лорд Иво.

Будто ему в ответ, панорама за иллюминаторами переменилась. Сумрачные всполохи и гипнотические переливы, которыми так славилось гиперпространство, уступили место холодной космической черноте.

– И где же ваш Шуот? – осведомилась леди Синна, вытянув шею, очевидно, в надежде разыскать хотя бы намек на присутствие планеты снаружи.

– Кто бы знал, – пробормотал я, растерянный ничуть не меньше. Чутье подсказывало, что мы не промахнулись. Но почему вокруг так пусто?

Внезапно новый толчок сотряс Обсерваторию, символы на экранах переменились, следом монотонно загудели двигатели, и, не успел я опомниться, как нас снова швырнуло в бурные вихри гиперпространства.

– Эпине, это вы?! – взвизгнули Томеи дуэтом.

– Нет, чтоб меня! Я тут абсолютно ни при чем! – Пытаясь выяснить, что произошло, я навис над консолью. Приборы вели себя подозрительно. Знаки на них мелькали, а те, что мне удалось вытравить, замерцали с новой силой, будто заново нанесенные. Творилась чертовщина, от которой даже у меня слегка скрутило внутренности.

Впрочем, долго нам в гипере просидеть не пришлось. Едва минула пара минут, как Обсерваторию опять выбросило в реальное пространство, но уже не в усыпанную звездами пустошь, а куда-то в центр газопылевого облака.

Не умевшая учиться на собственных ошибках, леди Синна продолжала вести себя так, будто от ее хотений Вселенная была способна перевернуться.

– Кто-нибудь скажет мне, что здесь творится?

– Охотно, – пообещал я с нервным смешком. – Как только сами разберемся.

Нас опять тряхануло и снова уволокло за пределы реальности к сверхсветовым скоростям. Кого-то вытошнило с громкими звуками. Чуть сморщив нос, я огляделся. Бедняга лорд Иво скрючился под лесенкой, не выдержав перегрузок. Ему, как разумнику, привыкшему только топтать твердые камушки, даже легкие и практически незаметные прыжки из реальности в гипер и обратно, похоже, казались душевыворачивающими. В прямом смысле этого слова.

– Вы там в порядке, милорд? – Но едва вопрос сорвался с моего языка, Обсерваторию еще раз выбросило к пыли и звездам.

Эйтн, ни на мгновение не отрывавшаяся от иллюминаторов, предположила:

– Похоже, ИскИн пытается обойти аномалии на пути.

– Сигая через подкладку? – одновременно изумился и восхитился я.

– А иначе никак. Мы практически в Ядре Галактики, а в этой области обычная навигация затруднена. Слишком высокое скопление звезд мешает сделать все по старинке. Видно, аномалии имеют влияние даже на течения внутри гиперпространства. Иначе просто не было бы никакого смысла покидать его раньше времени.

Отдав должное сообразительности Эйтн, я снова покосился на теперь уже позеленевших Томеи.

– И долго нас так будет мотылять?

Ответить леди Аверре не успела – свистопляска повторилась. В течение следующих десяти минут мы то выпрыгивали из гипера, то возвращались в него. И так раз пять или шесть, пока, наконец, не очутились посреди космоса с крохотной серо-зеленой точкой планеты, маячившей прямо по курсу.

– Это оно? – мгновенно позабыв о брате, леди Синна поспешила к иллюминаторам. – Это и есть Шуот?

Удивительная возбужденность в ее голосе заставила меня ненадолго оторвать взгляд от кольца объектов, металлическими октаэдрами расползшихся по пространству перед нами. Размер на глаз определить было трудно, но сами по себе штуки казались не меньше доброго корвета и щетинились рельсовыми батареями. Стоило нам появиться, каждая из штуковин засияла сигнальными огнями и взяла наше совсем не маневренное средство передвижения на прицел.

– А вот это мне уже совсем не нравится.

– Система орбитальной защиты, – подсказала Эйтн. Ее тон едва заметно, но похолодел. – Не слишком ли для пустыни?

– Думаю, совсем скоро выясним.

Однако выяснять не пришлось.

Я понятия не имел, имелась ли у Обсерватории автоматическая система обороны и насколько ее изогнутые стены крепки, но в том, что Бавкида не бросила бы с таким трудом выращенное детище в опасность, уверен был на все сто. Старая лейра редко ошибалась в стратегии и никогда не пускала события на самотек. Если она ждала прибытия махины к Шуоту, значит, должна была предвидеть и то, как поведут себя системы местной обороны. В конце концов, лишившись возможности теневого присутствия на борту, она не забыла об удаленном контроле. Что, в свою очередь, подводило к мысли, что переживать за собственные шкуры нам ни к чему.

Во всяком случае, не по этому поводу.

Новая череда сигналов, сопровождаемых изменением рисунка на всех обозреваемых дисплеях, дала понять, что двусторонние пирамидки с пушками вздумали сменить гнев на милость. Что это нам сулило, я не понимал. Но ровно до того момента, пока в поле видимости не появился звездолет, шедший курсом с Шуота и стремительно сокращавший дистанцию.

– Знакомое корыто, Эпине? – поинтересовался лорд Иво, встав рядом с Эйтн у иллюминатора.

– Не то слово.

Длинноносый, как и большинство разведчиков его поколения, этот космический летун сильнее всего походил на яртеллианского саблезубого крылана в пике и был создан для того, чтобы запугивать. Черные борта «украшали» знаки, доступные для понимания лишь лейрам, а обе плоскости, загибавшиеся к днищу полумесяцем, зловеще поблескивали сдвоенными лазерными пушками. «Мантия». Идеальное средство передвижения для Бавкиды.

За то время, что понадобилось кораблику для стыковки, мы вчетвером успели спуститься в ангар и выстроиться в линию, подобно почетному караулу. Занятно, что никто при этом не произнес ни словечка. Как будто все, включая Томеи, понимали, насколько дальнейшее развитие событий зависит от предстоящей встречи. Обманутые брат и сестра с Паракса, после знакомства с Навигатором, едва ли питали надежды вернуть потраченные средства, и уж если на что-то рассчитывали, то на возвращение домой в добром здравии. Эйтн, не питавшая доверия к лейрам, но страстно интересовавшаяся их природой и тайнами могущества, могла бы испытывать предвкушение. Однако искоса поглядев на ее царственный профиль, я сразу понял, что это не вариант. На борт Обсерватории леди Аверре попала так же по воле Навигатора, и при этом ни разу не выказала возмущения или недовольства. Она одна, похоже, воспринимала происходящее неким приключением и вряд ли готовилась умереть от рук старой лейры.

Самому же мне не терпелось спросить с Бавкиды за все ее выходки. Едва не послужившая причиной моей смерти, она в тайном сговоре устроила мое изгнание из Адис Лейр и превратила в марионетку, за чьи ниточки дергала с такой ловкостью, что до самого конца я практически так и не понял, зачем вообще был ей нужен. Создав Обсерваторию втайне от всего Ордена, она стремилась постичь новые тайны Теней и с их помощью захватить власть в Цитадели. Проблема заключалась в том, что для исполнения собственных задумок, ей все еще требовался послушный миньон. И я единственный (не считая старины Райти), кто подходил на эту роль идеально.

Створ ангара раскрылся, повинуясь чужому зову. Силовой барьер прозрачной стеной оградил атмосферу Обсерватории от беспощадного вакуума, но не помешал крылатой машинке скользнуть внутрь. Сопровождаемая рокотом двигателей, она неуклюже опустилась на блестящий черный настил и выпустила трап.

За те несколько мгновений, способные понадобиться старухе, чтобы доковылять до рампы, я мысленно коснулся Теней. Что-то во всем происходящем казалось ненормальным, но хоть как-то оформить предчувствие не получалось. Любой лейр способен скрыть свое присутствие в Тенях, чтобы не выдать себя раньше времени. И все же силовые токи, струящиеся по ангару, были слишком ровными, почти натужными, и это несколько не вязалось с тем, как обычно преподносила себя Бавкида.

Мы с Эйтн переглянулись, но оба промолчали.

– Ну и где она? – притопнула ногой леди Синна. – Почему не выходит?

– Быть может, стоит проверить? – Лорд Иво тратить время на ожидание не стал и уверенно направился к кораблю.

– Милорд, стойте! – Я попытался схватить его за плечо, но он вывернулся и, оглянувшись на мгновение, злобно прошипел:

– Я сыт по горло этим приключением, Эпине! Я хочу, чтобы эта седая мерзавка спустилась сюда и ответила мне, на что она пустила мои деньги! Сейчас же! – С каждым шагом, приближавшим его к распахнутому корабельному люку, голос лорда Иво становился звонче, интонации напористее, а Тени свивались в невидимый для обычных глаз вихрь, сделав его эпицентром крошечной бури. Собственно, именно это и подтолкнуло меня к попытке вернуть строптивого вельможу на место.

Он уже был у самой рампы, когда раздался выстрел. Всполох слепящего алого на доли мгновения осветил полутемный ангар и тут же исчез. Лорд Иво застыл.

– Иво! – Леди Синна бросилась к брату. Тот не ответил. Лишь неуклюже пошатнулся, а затем обрушился на пол с обугленной дыркой во лбу.

Тени в моей голове взвыли стаей взбесившихся яртеллианских шакалов.

– Назад! – крикнул я и, оттолкнув Эйтн к выходу, бросился за распростершейся над телом брата леди Синной.

Вдруг что-то с тихим звоном ударилось о настил. Интуитивно переведя взгляд на короткий черный цилиндр, я только и успел, что с воплем броситься за Эйтн. Раздался хлопок, и все вокруг заволокло черным дымом. В одно мгновение стало трудно дышать. Воздух как будто загустел, не желая просачиваться в легкие, перед глазами замельтешили черные мошки. Я попробовал дотянуться до Теней, но моя воля растворялась в клубах усыпляющего газа. Ног я уже не чуял и о том, что очутился на полу, понял лишь по мутному рисунку потолка, на который уставился. Последнее, что я запомнил, перед тем как отключиться, – три силуэта в дыхательных масках. Потом меня накрыла темнота.

Глава 2

Птенчик в гнезде

Открыть глаза только затем, чтобы обнаружить себя на холодном грязном полу, было, мягко говоря, неприятно. В горле першило так, будто неделю не видел воды, а голова грозила рассыпаться на фрагменты. Каждое, даже самое незначительное движение отдавалось жутким гулом внутри черепа и ощущением, словно мне вместо мозгов закачали суп. Последствия отравления усыпляющим газом, как говорится, были на лицо. В том, что я больше не на борту Обсерватории сомнений не оставалось.

– Тоже мне лейр, – проворчал я, неловко переворачиваясь со спины на живот. Набрав в грудь холодного, но спертого воздуха, я попытался подняться на ноги. Действовать пришлось осторожно, чтобы не спровоцировать приступ тошноты. Коленки тряслись, глаза чесались, но Тени – главное, что меня заботило на данный момент, – оставались в привычном доступе. Их равномерное течение ничем не затмевалось. А это значило, что освобождение было лишь вопросом времени. Стоило только оклематься чуть-чуть.

Мысленное прикосновение к струящейся между пальцев силе напоминало погружение в холодный источник. Усталость и боль точно рукой сняло, сменив их недоумением и сонмом вопросов. Кто мог обнаглеть настолько, чтобы умыкнуть корабль из-под носа самой Бавкиды? Пираты, рискнувшие поживиться чужим добром? Или посланцы неких сил, о которых моя наставница не позаботилась предупредить? Могли они быть связаны с Навигатором? Или же Томеи, которых силком уволокли из дома? А что, если причиной нападения вообще была Эйтн?

Рывком оказавшись на ногах, я, наконец, осмотрелся.

Тесная каморка, куда меня запихнули, до боли напоминала тюремную камеру. Темные стены, основательно поеденные плесенью, низкий потолок и едкая вонь, смешанная с запахом горячего металла, предназначались лишь для одного – подавлять. С удобствами тоже не особо повезло. Выдвижная койка с драным матрацем выглядела ничуть не мягче настила, а ржавый нужник в углу просто вселял ужас. Четвертую стену заменяла решетка и магнитный замок, что уже немало говорило о гостеприимстве здешних хозяев. Приблизившись к толстым прутьям, за которыми виднелся сумрачный коридорчик с рядом однотипных камер, я на всякий случай позвал:

– Эйтн?

– Очухался? – Сам вопрос не удивил. Взметнуть брови заставила широкая физиономия динетина, выплывшая из полутьмы коридора перед самым моим носом.

Я отпрянул. Рожа, видневшаяся через просветы в решетке, гнусно захихикала.

– Перепугался? Ну, ты извиняй. Я не со зла.

Если за всю жизнь мне и доводилось пересекаться с представителями этой расы, то в памяти они не закрепились, только разрозненные сведения из инфосети. Выходцы с планеты Динтура были настоящими великанами, один только кулак которых достигал размеров черепа взрослого человека. Тот, что предстал передо мной, из-за отсутствия заметных бугров вокруг рта и на макушке, выглядел молодо. Может быть, даже подросток. Из-за роста, явно превышавшего два стандартных метра, чтобы смотреть мне в глаза, ему приходилось сгибаться практически вдвое. Угрожающий детина, при этом совершенно не внушавший ужаса. Скорее недоумение. И новую волну вопросов.

– Ты кто? – Встретившись взглядом с парой маленьких черных глазок, едва заметных под складками толстой и красной, будто солнце Паракса, кожи, я инстинктивно потянулся за Тенями. Те отозвались легким покалыванием в кончиках пальцев.

Динетин притворно изумился:

– Вот это да! Любопытный попался! – И тут же посерьезнел, пнув решетку похожей на дюзу истребителя ножищей: – А ну заткнул пасть! Твое дело – тишина. Если шкурой дорожишь. Бубнить будешь, когда разрешат.

Само собой, угрозу я пропустил мимо ушей. Тени, что заполняли пространство между мной и тюремщиком, дрожали от напряжения. Свиваясь крошечными, но невидимыми для постороннего глаза вихрями, они демонстрировали готовность ринуться в чужое сознание и вывернуть его наизнанку, только прикажи…

– Где остальные? – спросил я, успокоив сознание.

В ответ на вопрос между прутьев решетки показалось дуло бластера. Целясь мне в сердце, здоровяк ухмыльнулся:

– Я сказал тебе заткнуться. И отойти. Живо!

– Зачем?

Улыбка с лица динетина сползла. Он моргнул, будто не до конца верил, что мой рот все еще не закрыт.

– Ты, что тупой? А ну отошел и усадил свою жопу на кровать! Быром!

Интереса ради я послушно отодвинулся к койке. Пусть временами кровожадность и была полезна, но недавние странствия научили меня, что ложной покладистостью добиться можно намного больше. Особенно в тех случаях, когда на руках не все карты. Судя по тому, как нагло держал себя здоровяк, о том, кто я такой, он или вообще не имел понятия или обладал крайне смутным представлением. Во всяком случае, раскрываться раньше времени не хотелось.

Решетка, разделявшая нас со здоровяком, втянулась в откос и на пол, разбрызгивая содержимое во все стороны, грохнулась металлическая плошка. Скособоченная настолько, что несколько секунд продолжала танцевать по настилу, она выглядела так, будто до того, как оказаться на кухне, служила вместо наковальни в какой-нибудь кузне.

– Кушать подано.

Перегородка вернулась на место так быстро, что я и моргнуть не успел. Покосившись на размазанное по дну тарелки бледно-лиловое зернистое месиво, я саркастично протянул:

– М-м-м, объеденье!

Не думаю, что здоровяк ожидал именно такой реакции. Пару раз растерянно моргнув, он что-то невнятно пробормотал себе под нос, развернулся и заковылял прочь.

– Эй! – крикнул я ему в спину. – А ложку?

На миг он застыл. Оглянулся через плечо. Шея у динетина была короткая и толстая, под стать остальному телу, так что важная поза далась ему с явным трудом. Еще раз коротко выругавшись, он пробасил:

– Руками пожрешь. – И не сказав больше ни слова, убрался с глаз.

Оставшись в одиночестве, я опустился на койку и подобрал под себя ноги. О том, чтобы хотя бы прикоснуться к «роскошному» кушанью не могло быть и речи. Выращенный на постной орденской еде, я питал естественное отвращение к любым инопланетным блюдам, неважно насколько аппетитными они выглядели. А уж о местной баланде, больше похожей на мурафью отрыжку, и думать было нечего. Голодная смерть куда лучше.

Впрочем, умирать я пока тоже не собирался. Пытаясь осмыслить собственное положение, прикрыл глаза и по привычке погрузился в обволакивающие потоки Теней. Отсутствие ответов не расстраивало. Или же на фоне общей подавленности, просто не ощущалось разницы. Пустив сознание в дрейф по невидимым волнам, я позволил Теням струиться через себя, восполняя недостатки энергии и возмещая ущерб, который нанесли моему организму во время нападения. Сухость во рту и резь в глазах исчезли, ушли остатки мышечной боли. В голове заметно посветлело, и в целом дышать, несмотря на вонь, стало как будто легче. Силы возвращались. А вместе с ними и желание разобраться во всем, что произошло.

Несмотря на то, что динетин так и не ответил ни на один из моих вопросов, я сумел догадаться, что никакого отношения к Бавкиде и лейрам вообще он не имел. Вид неопрятный, взгляд вечно исподлобья и речь простоватая. Пират, скорей всего. Или тот, кто очень хорошо вжился в роль. Означало ли это, что здоровяк и его дружки сумели каким-то образом угнать корабль из-под носа моей старой наставницы и под видом «своих» прошли сквозь защиту Обсерватории, я уверен не был. Но в целом теория выглядела вполне логичной. В голове, однако, не укладывалось, что пиратам делать возле мертвого Шуота, пространство близ которого буквально напичкано ловушками и древними оборонительными системами. Нам самим-то подобраться к планете удалось лишь потому, что ИскИн Обсерватории заранее был настроен на полет к давно покинутому шарику и ни в какую не желал менять направления. Откуда бы космическим сорвиголовам знать о таких тонкостях? Инстинкт подсказывал, что совпадением тут и не пахло.

Полный решимости разобраться во всей истории, я сполз с лежака и приблизился к решетке. Ни одна клетка, какой бы хитроумной она ни была, не способна удержать лейра взаперти, так что я, убедившись, что снаружи никого нет, приложил ладонь к магнитному замку. Легкого напряжения воли хватило, чтобы заставить механизм подчиниться. Один короткий тихий всхлип – и створка послушно скользнула в сторону, открыв мне путь на свободу. Проще, казалось, уже некуда. Однако стоило только сделать шаг за порог, как мне тут же прилетело в висок.

Удар вышел такой силы, что меня развернуло на девяносто градусов, а потом еще и по инерции приложило о косяк. О том, какого цвета искры посыпались из моих глаз, и как много их было, можно сложить поэму. Но я бы предпочел ограничиться парой фраз, поскольку, к собственному стыду, и впрямь уверовал в то, что оставался под замком без охраны. Даже Тени не помогли почуять ловушку.

Сползая на пол, я еще пытался совладать с колокольным звоном, до краев наполнившим череп, когда сквозь общую какофонию просочилось злое:

– Кого впечатлить хотел, выродок? – Голос был мужским, но динетину не принадлежал. Грудной и суховатый, он отличался отсутствием красок, свойственных тембру кормившего меня здоровяка.

Дождавшись, когда глаза перестанут разбегаться в разные стороны, я скосил их в сторону и обнаружил высокого человека в пестром тюрбане. Кожа его была настолько темной, что рассмотреть черты лица оказалось практически невозможно, только причудливые изгибы ярко-желтой татуировки на щеках и переносице. Рука, облитая черным с сиреневым металлом, вцепилась в мое плечо и рывком подняла на ноги. Холодное дуло бластера ткнулось под ребра. На ухо шепнули:

– Дай мне повод, фигляр. Хоть малейший.

Я не стал ломать голову над тем, почему не заметил его присутствия сразу, рассудив, что со временем ответ сам всплывет на поверхность. Только уточнил:

– Повод к чему?

Новый удар оказался слабее первого, но все же достаточно болезненным, чтобы я охнул и поморщился.

– Вот к этому, – пояснил Тюрбан и толкнул меня вперед по узкому коридору. – А теперь топай.

– Что это за место? – Технически, это был не самый главный вопрос, но для начала сгодился и он.

– Я, кажется, тебя предупредил?

Желчи во мне всегда хватало с запасом, из-за чего чувство самосохранения временами давало сбой. Несмотря на положение пойманного за шкирку кутенка, я процедил:

– Ну а я, кажется, сделал вид, что мне плевать. Так, что за кораблик это?

Тюрбан, не останавливаясь, зарычал. Его свободная рука сжалась в кулак. Я инстинктивно напрягся, ожидая, что за этим последует очередная оплеуха. Однако пронесло. То ли мой тюремщик по натуре был не настолько кровожадным, как выглядел, то ли соблюдал приказ лишний раз не трогать пленника, но ко мне не прикоснулся. Даже каким-никаким ответом удостоил:

– Ты в гнезде. Но на большее не рассчитывай. У мамы разговор короткий. Особенно со сбродом.

– Это я что ли сброд? – Смешок вырвался против воли, хотя сознание зацепилось за необычное «мама». – А почему без наручников? Что-то новенькое.

– Во-первых, маме нравится, когда ее гости думают… что они гости. – В холодном тоне Тюрбана послышался намек на улыбку. – А во-вторых, только попробуй вытворить какую-нибудь штучку-дрючку и кое-кому несдобровать.

Непрозрачный намек сыграл роль триггера, заставив меня моментально вспыхнуть.

– Где Эйтн?

В ответ только новый смешок.

– Будешь паинькой, увидитесь.

Обещание оптимизма не внушало, но я и тут не стал зацикливаться. Казалось вполне очевидным, что Тюрбан прекрасно понимал, кто перед ним. Откуда – еще один вопрос, требующий усердия, но не настолько срочный. Одного легкого толчка Тенями хватило бы, чтобы его позвонки переломились, подобно сухой ветке. Однако это лишило бы меня возможности спокойно прояснить обстановку и отыскать Эйтн и леди Синну. У лейров хватало грехов, но неоправданные убийства к их числу не относились. К тому же меня заинтриговало предстоящее знакомство с этой… «мамой», кем бы она ни была. А заодно хотелось выяснить, каким образом в ее руках оказался корабль Бавкиды и где моя наставница сама.

Корабль оказался куда больше, чем можно было предположить. Ни грузовоз, ни крейсер, но нечто среднее и столь отчетливо напоминавшее улей, что я поневоле начал воспринимать его именно так. Шестиугольные коридоры и скудно освещенные переходы с однообразными темными панелями часто изгибались под самым непредсказуемым углом, из-за чего сказать, в каком направлении ты двигаешься, иногда было невозможно. Положение не спасали и гравигенераторы, распределенные по отсекам будто бы в произвольном порядке. К примеру, заглянув в один рукав, ты запросто мог обнаружить себя в исходной точке, но уже вниз головой. Эдакий вариант зачарованного лабиринта, только без намека на антураж доброй сказки. Заблудиться в таком без проводника – раз плюнуть.

– Симпатично тут у вас, – мрачно пробормотал я, под дулом бластера сворачивая в очередную скудно освещенную и совершенно безлюдную хорду.

– Непременно скажу маме, что тебе понравилось, – хмыкнул Тюрбан, подталкивая меня сзади.

Я на мгновение оглянулся:

– А мама – это у нас?..

– Мама – это мама, – был ответ. Только принадлежал он не Тюрбану, а высокой худой зулланше, вдруг спрыгнувшей с потолка.

Наученный горьким опытом, что таким вот появлениям из «ниоткуда» удивляться бессмысленно, я моргнул, но промолчал. В то время как новая знакомая с непередаваемым тщанием приглядывалась ко мне обеими парами блестящих, будто маленькие черные пуговки, глазок. Что она там искала, я бы не сказал, даже если б напряг все извилины, поскольку плохо читал по невыразительным лицам инсектоидов с Глиссео.

– Ой, Краус, что тут у нас за милашка? – спросила зулланша Тюрбана и между делом ущипнула меня за щеку. Ее длинные и тонкие пальцы оканчивались когтистыми наростами, отчего щипок вышел совсем не милым.

Я не рискнул возмутиться, но на пробу коснулся лица, а потом посмотрел на кончики собственных пальцев. Крови, к счастью, не оказалось.

Зулланша тем временем продолжала оценку:

– Бледненький, конечно. И какой-то чересчур лохматый. Но то, что худой – это мне нравится. Это замечательно, да. Тощенькие куда лучше помещаются в банку, а, Краус? Что думаешь?

– Думаю, тебе лучше не разевать рот на имущество мамы, Кесс. И тащить свою худосочную жопку, куда тащила.

– Фу, грубиян, – отозвалась зулланша, но с заметной улыбкой в голосе. – Ваша с Сайзой размолвка характер тебе, конечно, испоганила.

Тюрбан устало вздохнул:

– Проваливай, а, Кесс? Нас и так заждались.

– Хм. – Зулланша казалась всерьез уязвленной, но на препирательства не решилась. Бросив на меня еще один заинтересованный взгляд, она плавно выплыла с поля зрения, растворившись в полутьме с тем же проворством, с которым появилась.

– Топай, – буркнул пират, настойчиво подтолкнув меня вперед.

Коридор вывел нас в отсек, оказавшийся чем-то вроде перекрестка, где под куполообразным потолком, к единому центру сходились все возможные ходы. Там, где по логике вещей следовало бы находиться полу, гравитация изгибалась так, что превращала низ в бок, а сам настил – в двустворчатые двери, преграждавшие дальнейший путь.

– Тебе туда, – сказал Тюрбан. – В каюту капитана. Мама заждалась.

Все еще дивясь технологиям, позволявшим создавать нечто столь усложненное, с чем даже лейры вряд ли сталкивались, я спрыгнул на то, что стало для меня полом, и стукнул разок в дверь.

– Мне что-то надо знать про маму? – спросил я напоследок.

Тюрбан усмехнулся, но так, что у меня невольно засосало под ложечкой. Глаза его злорадно засияли.

– Не обделайся. Только и всего.

Двери распахнулись, меня обдало горячим и сухим воздухом. Пахнуло гниющей плотью. С трудом подавив рвотный рефлекс, я шагнул внутрь.

Я был не из тех, кто по каким-то причинам боится темноты, но, оказавшись внутри абсолютно непроницаемой комнаты, испытал легкий приступ паники. Словно добровольно ступал в логово хищника. Только не охотник, а обед.

– Ау? – осторожно позвал я, как только тяжелые створки с шипением закрылись. Несмотря на далеко не самое выигрышное положение, я не спешил призывать Тени на помощь. Инстинкт, наитие или одно из тех дополнительных чувств, что включаются, когда ты менее всего этого ждешь, предостерегало. – Есть тут кто-нибудь?

Включился свет. Вернее, несколько слабых лампочек, что не только не разогнали густой мрак, но лишь высветили пятак решетчатого настила и кресло у дальней стены. Кресло имело вид странноватый – вроде трон, а вроде и нет, – огромный блин на возвышении, усыпанный десятком причудливо расшитых подушек. Подушки опирались на нестройные колонны забавного вида ящичков и сундучков, как будто обнимавших возвышение полукольцом. Часть ларчиков казалась подлинным произведением искусства – деревянные шкатулки, украшенные искусной резьбой и болтающимися на петлях замочками, – но попадались и простые пластметаллические контейнеры, вроде тех, что использовались для переноски обедов. Часть содержимого ларчиков нарочно или же нет выглядывала из-под неплотно прикрытых крышек, игриво поблескивая в неверном освещении. И все это вместе как бы само собой наводило на мысли о будуаре старой скупердяйки, окружившей себя награбленным.

Под потолком что-то неприятно чиркнуло, стукнуло, звякнуло. Я из любопытства задрал голову, но ничего не увидел. Темнота царила там безраздельно.

Руки зачесались соткать световой шар и пустить его вверх для осмотра, но, будучи лейром воспитанным, я не позволял себе вольностей. Я чуял, что сверху за мной пристально, изучающе наблюдают.

Стараясь, не выдавать напряжения, я сцепил руки за спиной и терпеливо принялся ждать.

Внезапно крыша одного из ящичков резко откинулась, и наружу высунулось нечто округлое, усыпанное десятком крошечных лампочек, и похожее на небольшой торшер.

– Особенный, да? – пискнуло оно электронным голоском.

Опешив на мгновение, я, тем не менее, выдал коронное:

– Кто ты?

«Торшер» будто и не слышал. Лишь монотонно повторил:

– Особенный, да?

Я чуть выгнул бровь, изо всех сил изображая равнодушие.

– Не настолько, чтобы всерьез воспринимать роботов. Где твоя хозяйка?

Наверху опять что-то звякнуло. Проскрежетало. А под конец рассыпалось серией коротких щелчков.

Я снова поднял взгляд к потолку, но, как и прежде, ничего не разглядел среди густой тени. На какое-то мгновение показалось, будто там что-то шевельнулось. Что-то огромное, туча, сотканная из тьмы.

– Может, уже покажетесь? – спросил я и прибавил: – Мама.

Новые щелчки напоминали треск сухого хвороста в огне.

– Изволь, – чирикнул робот, а спустя мгновение из гущи мрака выползло чудовище.

Необъятных размеров колышущаяся туша, казалось, сама была частью той темноты. Она спускалась нарочито медленно, словно боялась коснуться скромной лужицы света, что давали местные лампы. Шарообразное тулово коконом опутывали полупрозрачные нити липкой на вид дряни. Три из четырех пар длинных волосатых ног, оканчивавшихся загнутыми и явно способными сгибать стальные листы когтями, прижимались к брюху, а одна помогала монстру отталкиваться от стен, чтобы затем с грацией грузовой баржи опуститься на подушки, заставив сталактиты ящичков, окружавших трон, опасно зашатались. Треугольная голова, увенчанная короной шипов, качнулась из стороны в сторону, раздались зловещие щелчки мандибул.

– Ну? Как впечатления?

Я не сразу понял, что вопрос принадлежал чудовищу. Говорящий торшер оказался лишь переводчиком. Поймав пустой взгляд восьми крошечных глазок, похожих на отверстия в преисподнюю, я откашлялся и, как мог, постарался подавить шок. При желании в Галактике можно было насчитать тысячи видов и подвидов различных инсектоидных рас, но вот с арахноидами, да еще и подобного калибра судьба меня прежде не сталкивала.

Набрав в грудь побольше воздуху, я признался:

– Э-э-э, смешанные.

Паучиха на подушках затряслась, заколыхалась, будто в припадке. Нити, покрывавшие брюхо, задрожали, а вместе с ними и ящички. До меня не сразу дошло, что она смеялась. Зрелище получилось завораживающе мерзким.

– И только-то? – Похоже, она слегка разочаровалась.

Я решил, относительная, но вежливая честность будет лучшей тактикой.

– Едва ли хоть кто-то, при взгляде на вас, способен остаться равнодушным. Я не исключение. Просто хорошо скрываю свои чувства.

Паучиху ответ, кажется, удовлетворил.

– Все-таки, права, – прострекотала она. – Особенный.

Каким-то удивительным образом механическому переводчику удавалось передавать не только смысл сказанного, но и тон, сопровождавший слова. Плотоядное удовлетворение, прозвучавшее в них, заставило меня содрогнуться. Мысленно.

– Едва ли. Но мне приятно, что вы так считаете.

– Как твое имя, детка?

– Сет Эпине.

– Хорошее имя. Сильное. Знаешь ли ты, с кем имеешь дело, Сет Эпине?

Мне показалось, что с подозрениями следует пока повременить.

– Честно говоря, не особо.

Если паучиха и поверила, то виду не подала. Лишь приосанилась, отчего ящики по бокам и позади нее угрожающе накренились. Она спросила:

– Слышал когда-нибудь о Маме Курте, Сет Эпине?

Догадаться, к чему она клонит, было вовсе не трудно, но я все же решил подыграть, и, осторожно покачав головой, ответил:

– Не доводилось. Но если это по-настоящему значительная личность, было бы интересно познакомиться с ней лично.

Паучиха дрогнула и так быстро защелкала жвалами, что на какое-то мгновение мне стало казаться, будто она решила исполнить какую-то мелодию. Задорную, но абсолютно бессмысленную. Само собой, «торшер» послушно перевел:

– В таком случае, радуйся своему везению, Сет Эпине, потому что Мама Курта перед тобой. Та самая, кого приговорили к смертной казни на сотне планет по ту сторону Рукава Маса. Та самая, за чьей головой охотится больше наемников, чем звезд за бортом. И та, кто всегда на шаг впереди. Редкий разумник удостаивался такой чести. И еще меньше могут сказать, что были гостем на борту «Гнезда Семнадцать».

Даже в обычной ситуации у меня плохо получалось держать язык за зубами, а уж когда все так нарочито и складно расписано – и подавно.

– А я гость?

– Зависит от тебя, детка. – Выпростав из-под брюха длиннопалую конечность, паучиха отомкнула один из ближайших контейнеров и выудила оттуда нечто, похожее на пиявку-переростка. Тварюшка была живой и извивалась так отчаянно, как будто понимала, что ее ждет. – И от той пользы, что ты можешь принести. Мама Курта знает цену мелочам. И добром никогда не разбрасывается. Особенно тем, что само так и лезет в ее лапки.

Странные намеки, которые паучиха по крошке мне скармливала, наводили на мысль, что ей хорошо известно, кто я такой, а вся эта игра в знакомство – лишь спектакль для рассеивания внимания. Не любитель ходить вокруг да около, я спросил:

– Чего вы хотите от меня?

Со смаком растерзав пиявку похожими на ножи жвалами, паучиха довольно заурчала.

– Чуточку откровенности, детка. И помощи. Несмотря на все свои таланты и преданнейшую команду, Мама Курта далеко не всемогуща. Время от времени ей требуются услуги разумников со стороны.

Надеясь, что мое отвращение окажется не таким очевидным, я поинтересовался:

– Что за услуги?

Глазки паучихи весело заблестели:

– Те самые, что оказать способен лишь тот, чьи таланты простираются далеко за границы обыденности. Понимаешь, к чему я?

– Какой у меня выбор?

– Выбор? Как насчет шлюза или невольничьего рынка? Мы как раз в паре парсеков от Торры. Смею сказать, что экземплярчики, вроде тебя, ценятся там на вес цани.

Мне доводилось слышать название, которое она упомянула. Торра считалась одним из самых злачных мест в Галактике. Неприметный газовый шарик, чья ядовитая атмосфера служит отличным прикрытием для плавучего пиратского притона, где слово «закон» считалось чуть ли не ругательством, а жизнь индивида ценилась лишь настолько, насколько хорошо за нее готовы были раскошелиться работорговцы.

– Знаете о моих талантах и все еще думаете, будто сможете меня к чему-то принудить?

Паучья морда качнулась из стороны в сторону, подобно старинному маятнику. Переводчик зачастил:

– Мама Курта любит красивые вещицы, но ценит вещицы полезные. Мусор от цани она всегда отличает и знает, кем можно пожертвовать, а кого поберечь. Твоя очаровательная головка пока что в цене. Но не стоит думать, будто бесценна. Все это очень легко изменить. Как и состояние одной твоей приятельницы.

Неприкрытая угроза, будто огниво, подожгла фитиль моего гнева. Кончики пальцев закололо от скопившихся в них Теней. Сжав кулаки, я насколько мог вкрадчиво предупредил:

– Если вы хоть что-то сделаете…

Но паучиха даже не стала слушать. Снова взмахнув лапой, она равнодушно бросила:

– Осмотрись, детка.

Я повертел головой. Теперь, когда нужды в этом больше не было, темнота, до этого скрывавшая большую часть помещения, отступила, явив целую сеть настенных турелей, чьи длинные черные стволы нацелились на меня.

– Мама Курта не первый день дела ведет. Стоит тебе сделать хотя бы один неверный шаг, и моя охранная система нашпигует тебя лазером.

– Мне не нужно никуда шагать, чтобы разбить ваш панцирь, – пожал я плечами. Да, наличие охранной системы впечатлило. Но напугало ли? Нисколько.

Паучиха снова рассмеялась.

– Мама Курта знает, детка. Хоть встретить лейра нынче и большая редкость, принцип их трюков совсем не секрет. По крайней мере, не для меня. Собственно, поэтому-то я и уверена, что ты справишься с задачей, которую я тебе поручу.

– Я все еще не уверен, что хочу в это ввязываться.

– Вот так? Тогда посмотри сюда. – Паучиха потянулась к еще одному ящичку и, недолго поковырявшись в нем, вытянула наружу округлый предмет. – Желаешь, чтобы подобная участь постигла и другую девицу?

Никогда не жаловался на зрение, так что отрезанную голову Синны Томеи, болтавшуюся на косе, подобно бурдюку с водой, узнал мгновенно. Глаза параксанской леди были широко распахнуты, как будто она до самого конца не верила в то, что ее ожидало, а рот нелепо приоткрыт и тонкая струйка крови в его уголке черной нитью выделялась на бледно-синей коже.

Я не собирался лицемерить и делать вид, будто смерть параксанской госпожи меня поразила, однако не мог не ужаснуться столь неоправданной жестокости. Сердце пустилось в галоп, разгоняя кровь, алая дымка моментально застлала глаза. Невидимые для паучьих глаз Тени вокруг меня вскипели, свиваясь смерчем, готовым в любой миг обрушиться на раздутое тулово пиратской королевы.

– Великолепный трофей. – Не подозревая об угрозе, паучиха небрежно отбросила голову леди Синны обратно в ящик и захлопнула крышку. – Вернее, один из. Хочешь поздороваться с головой ее братца? Из этой очаровательной семейки выйдут замечательные обереги.

Рвущийся на свободу шквал сдерживали лишь десяток нацеленных мне в спину турелей и мысль о том, что Эйтн еще жива. Я пророкотал:

– Зачем вы это сделали?

– Ты перенапрягся, детка. Не надо так. У меня к семейству Томеи были вопросы. Они решили проигнорировать их, и Маме Курте пришлось показать свою нехорошую сторону. Я часто очень снисходительна и даже терпелива. Но кое-кому этого бывает мало, и они начинают наглеть. Наглецов я терпеть не могу. И никогда не пренебрегаю возможностью это продемонстрировать.

– Это ничего не объясняет.

– Конечно. Но ты же не думал, будто Мама Курта выдаст тебе все свои тайны? Ах, лейры порой так наивны.

Постаравшись изобразить скуку, я покосился на турели и неторопливо вернул взгляд на треугольное… лицо паучихи, все еще перепачканное внутренностями растерзанной пиявки.

– Вам будет приятно узнать, что я не любопытен. И к лейрам отношения тоже больше не имею. Меня изгнали. Вычеркнули из всех списков, если хотите. Так что теперь я свободный разумник, который пытается найти свое место в Галактике.

– Ну конечно. Ведь именно поэтому ты оказался на борту станции, направлявшейся на Шуот? Еще и в такой компании.

Я открыл рот, намереваясь ответить, но паучиха вполне человеческим жестом приподняла одну из конечностей, призывая к молчанию.

– Не нужно объяснений, детка. Мама Курта все понимает. И знает, когда не стоит соваться в чужие дела. Все, что касается лейров, меня не волнует. Томеи же – дело другое. Я давно и очень пристально наблюдаю за их деятельностью. Когда-то давно мы, можно сказать, дружили, однако с тех пор много-много воды утекло. Однажды брат и сестра совершили нечто, из-за чего перед Мамой Куртой навсегда захлопнулись створки всех цивилизованных портов. Мы не всегда были пиратами, знаешь ли. Меня к этому вынудили. Вышвырнули в космос, будто бесполезного таракана. Пришлось постараться, чтобы не сдохнуть. Со временем удалось даже подобрать корабль и сколотить по-настоящему верную команду.

Если цель этой истории была вызвать хоть каплю сочувствия, то мне пришлось разочаровать паучиху.

– А потом вы решили отомстить. Очень поэтично.

Восемь глазок, сверлившие меня, укоризненно сузились.

– Ты обвиняешь Маму Курту в том, что она не оригинальна. Что ж, полагаю, с этим не поспорить. И все же месть не единственное, что подтолкнуло меня устроить засаду вашей компании. На Параксе эту сладкую парочку было не достать, но Мама Курта терпелива. Все это время она не спускала с них глазки, а когда настал момент – ударила без промедления.

– Как вам удалось обмануть Бавкиду?

– Едва приземлившись на Шуоте, старая дура зарылась в пыль по самую макушку. Похоже, ее ничто не волновало, кроме древнего храма. Увести корабль из-под ее носа оказалось даже проще, чем подловить тебя усыпляющим газом. Ваше лейровское самомнение часто открывает широкие возможности для игр. Немножко фантазии, и вот одна заперта на пустынной планетке, а второй наслаждается моим гостеприимством.

Сколь ни трудно было признать это, а против правды не попрешь. Проведя ладонью по лицу, я проговорил:

– Вы так и не сказали, зачем вам я и Эйтн. Смерть Томеи решила вашу проблему. Чего еще вам нужно? Если к лейрам у вас и в самом деле нет претензий, дайте нам заняться собственными делами. Отпустите нас.

– Маме Курте нравится, когда все по полочкам, знаешь ли. Собственно, именно в этом и заключается суть дела, которое мне хотелось бы тебе поручить. – Переводчик добавил словам паучихи обертонов, превратив сухие щелчки и едва слышные рулады в насмешку. – Дураки на пограничье не выживают, Сет Эпине, а Мама Курта давно забыла, что такое глупость. Галактика огромна, но не бесконечна. Утаить что-то среди звезд становится сложнее оборот от оборота. – Она указала на четыре пары своих блестящих глаз: – Особенно тем, у кого глазки смотрят во всех направлениях. Старая лейра была не единственной, с кем Томеи делились секретиками.

– Не очень-то на них похоже, – заметил я, припоминая, как перепугались брат и сестра, когда попали в оборот. Навигатор из них всю душу вытряс еще на Параксе, а затянувшееся путешествие через гипер окончательно добило.

Паучиха пошевелила объемистым задом, удобней устраиваясь на подушках.

– О, я бы их не недооценивала, детка. Иво и Синна куда хитрее, чем может показаться. Или были такими. Они ведь знали, с кем имели дело, а стало быть, знали, и как себя вести. Ты уверен, что не стал жертвой хорошо разыгранного спектакля? О лейрах принято говорить как о существах всеведущих. Всемогущих даже. Сдается мне, это одно из тех преувеличений, что носятся по Галактике многие сотни лет и еще нескоро выйдут из моды.

Я решил, что это не требует какой бы то ни было реакции.

– Чего вы хотите?

– Чтобы ты восполнил кое-какие пробелы, раскрыл парочку тайн. Ведь лейры, как говорят, в этом особенно хороши, не так ли? Так вот, мне очень хочется, чтобы ты отправился в местечко под названием Лабиринты Крадосса и выяснил все, что только возможно о некоем проекте «Дрема». Найди доказательства, что Томеи были причастны к нему, и передай мне детали. Большего я не попрошу.

Выслушав ее с абсолютно невозмутимым видом, я сказал:

– Прежде чем соглашусь, дайте мне увидеться с Эйтн.

Глава 3

Паритет

Я и не ждал, что мои условия примут тут же.

Стоило только начать торговаться, как весь относительно добрый настрой паучихи, точно солнечным ветром сдуло. Она с новой, внушающей опасения, силой заерзала на своем насесте, после чего выкрикнула:

– Стилга сюда!

Спустя мгновение в раскрывшихся дверях появился уже знакомый здоровяк. С трудом протиснувшись между приоткрытыми створками, тюремщик-динетин склонил валунообразную голову:

– Слушаю тебя, Мама.

– Верни этого нахала в клетку. Пускай посидит. А я пока подумаю над его предложением. И заметь, детка, – прибавила она для меня, – я ничего не обещаю.

Могучая лапа схватила меня за шкирку и, приподняв над полом на добрые полметра, вытащила вон из будуара пиратской королевы. Признаюсь, было не очень удобно, но я не сопротивлялся. Во-первых, потому что не хотел еще больше веселить снующих по коридорам пиратов. А во-вторых, из-за случившегося только что разговора. Знакомство с Мамой Куртой здорово перетряхнуло мои представления о Томеи и их участии в сложной и малопонятной игре под названием «Обсерватория». При этом я не спешил принимать слова паучихи за чистую монету, но понимал, что, не будь она права хотя бы наполовину, ни за что не осмелилась бы приблизиться к Шуоту. Пираты – народ суеверный, а у мертвой планеты слишком дурная репутация, чтобы соваться к ней без веской причины.

– Думаешь, оно того стоит? – спросил я динетина, едва мой зад опустился на койку. В голове мелькнула мысль, что подобные вещи стоило бы спрашивать у Мамы Курты, но задним умом каждый крепок.

Стилг, замкнув за мной решетку, замер. Черные глазки блеснули из глубины бугристых впадин, надбровные дуги приподнялись.

– О чем ты, чучело?

– Связываться с лейрами. Оно того стоит?

Динетин мигнул. На угловатой морде застыла вполне человеческая растерянность.

– Это не я решаю.

– Само собой. Однако у вашей… Мамы Курты весьма интересный взгляд на вещи. И, что самое забавное, не очень-то логичный. Похоже, она считает, будто ее игра стоит потраченных усилий, но я не заметил чего-нибудь похожего на запасной план. Есть что сказать?

Динетин, долго не раздумывая, взял меня на мушку.

– А плазму между глаз не хочешь, выродок?

– Как угодно.

Стилг что-то неразборчиво хрюкнул и, с прежней порывистостью спрятав бластер, растворился в сумраке коридора. И хотя его тучной фигуры видно уже не было, громкий и какой-то по-детски нарочитый топот все еще сотрясал переборки, пробуждая улыбку на моем лице. Если хотя бы половина членов пиратской команды столь же вспыльчива, вопрос с освобождением можно считать решенным.

Впрочем, терзала меня не только идея вырваться из заточения. Чувствуя, как стараниями Мамы Курты, на тонкой шее Эйтн сжимается смертельный узел, я попробовал коснуться сознания госпожи Аверре ментально. Постаравшись устроиться на совершенно неудобной койке с максимально доступным комфортом, я подобрал под себя ноги и, прикрыв глаза, окунулся в потоки Теней.

Это уже не был один из тех бездумных нырков в призрачные воды нереальности, какие я проделывал всякий раз, стоило только неприятностям встать на дороге. Нет. Я действовал куда осторожней. Памятуя о странностях, с которыми столкнулся на борту Обсерватории и после того, как оказался в плену, я больше не спешил доверять всякому повороту течения, присматриваясь и прислушиваясь более тщательно. Атака пиратов на станцию, жестокая смерть леди Синны и подозрительная осведомленность Мамы Курты о делах лейров еще настойчивей подталкивали быть осмотрительным. А я, будучи одним из лучших учеников Бавкиды, никогда не пренебрегал подобными знаками. И потому, настроившись на малейший признак изменения теневого течения, осторожно позвал:

– Эйтн?

Ответом была тишина.

Это заставило меня нахмуриться. Опыта в подобного рода технике за плечами накопилось не так уж много, но уверенности в собственных силах оставалось по-прежнему хоть отбавляй. И потому промашка с вызовом несколько напрягала. Поерзав на месте, я повторил зов и на этот раз чуть громче.

Снова без ответа.

Обычно в такие моменты ощущалось некое отчуждение, а тут – глухая стена. Будто разум на том конце непросто невосприимчив к Теням, но мертв. И очень может быть так же, как мертва была леди Синна…

Жуткое предположение перепугало меня и вынудило вскочить на ноги. Но, как оказалось, лишь затем, чтобы снова столкнуться с подозрительным взглядом динетина, на этот раз незаметно появившегося с той стороны решетки.

Я выпрямился, собираясь ударить по его воле так, чтоб он неделю не мог вспомнить сам себя, а потом добраться до Эйтн, но тут здоровяк посторонился. Из-за его спины выступила знакомая фигурка.

– Эйтн? – одними губами произнес я, чувствуя, как биение сердца ускорилось.

Госпожа Аверре оставалась все такой же прекрасной и невозмутимой – скульптура, выточенная из чистейшего льда, – и все же не настолько неприкосновенной, как хотелось бы. От былой безукоризненности не осталось и следа. Костюм истрепался, строгая прическа превратилась в гнездо, а бледное личико обзавелось парочкой ссадин и одной тоненькой царапиной, которая не переставала кровоточить. Само по себе это делало облик Эйтн значительно живее, но при этом вынуждало меня задуматься над тем, как именно она эти «украшения» заполучила. Сошлась в рукопашной с паучьими головорезами?

Еще одной деталью, смутившей меня, и малость не вязавшейся с внешним видом риоммской леди, оказалась полупрозрачная нить, плотно обнимавшая тонкую шею. Как раз чуть выше цепочки серебристого амулета.

– У тебя кровь, – выдохнул я, едва она переступила порог моей клетки.

Она отмахнулась, как от сущего пустяка:

– Все в порядке.

– У вас не так много времечка, птенчики, – с ухмылкой проговорил Стилг, запирая створку. – Используйте его с умом. Не лобзайтесь почем зря. Ладушки?

Эйтн окатила динетина презрительным взглядом, однако спорить не взялась. Лишь коснулась кониками пальцев нитки на шее и тяжело опустилась на лежак.

– Итак, ты говорил с местной хозяйкой, – сказала она, почему-то глядя мимо меня.

Я оставался на ногах. Забыв про здоровяка, продолжал смотреть на Эйтн и пытался понять, через что Мама Курта заставила ее пройти. Гнев, пробудившийся где-то внутри, опять отдавал легким покалыванием в обожженной руке.

– Если они с тобой что-то сделали…

– Я же сказала, все в порядке! – оборвала она, но так, будто сама отчаянно хотела в это поверить. – Здесь нечего обсуждать. Только то, что она хочет.

Я не рискнул спорить.

– Полагаю, она хочет, чтобы я кое-куда слетал.

– Куда? – Взгляд наконец-то переместился на меня.

Чуть выдохнув, я сказал:

– Лабиринты Крадосса. – Выдержал паузу. – Что-нибудь знаешь об этом?

Тонкие брови Эйтн сошлись над переносицей. Она задумалась.

– Кажется, это где-то в пространстве Тетисс. Но я никогда там не бывала. Что ей там нужно?

Я вкратце пересказал суть беседы с Мамой Куртой. И с каждой новой услышанной деталью Эйтн хмурилась все сильнее. Под конец она выдала:

– Это чудовище играет с тобой!

– Эй! – возмутился Стилг, само собой прислушивавшийся к каждому оброненному слову. – Полегче, тютелька! С тобой обошлись в разы мягче, чем ты того заслуживаешь, так что будь благодарна!

Эйтн на него даже не взглянула.

– Эта тварь хочет, чтобы ты сделал всю грязную работу, пока она будет сидеть в норе и полировать свои коготки, ожидая вестей.

Я сам удивился собственной невозмутимости, но, тем не менее, пожал плечами:

– Ну, это вполне объяснимо. С такой-то внешностью нелегко затеряться среди толпы, да и репутация, наверняка, опережает. Плюс мы с тобой знаем о преимуществах, какие есть у меня, а у нее нет.

– Только не говори, что…

Но я не дал ей закончить, приставив указательный палец к губам и покосившись в сторону решетки. Стилг, по-прежнему гревший уши, глазками целился в темноту коридора.

– Знаешь ведь, как оно бывает? Изо всех сил стремишься к цели, а дорога возьми да и сверни под неожиданным углом. Но поворот поворотом, а точка финиша все равно одна, сколько ни петляй.

Раздражение и озадаченность на лице Эйтн сменились скептицизмом:

– Неужели ты видишь связь?

Я попробовал улыбнуться. Не из-за уверенности в собственных догадках, а скорей ради того, чтобы немного успокоить ее.

– Как минимум одну ниточку.

Эйтн все поняла, но, как и любой другой рациональный разумник, не поверила.

– Все это слишком зыбко. Ты знаешь, чем нам следовало бы заниматься. Ты знаешь, что стоит на кону. Сейчас Обсерватория болтается на орбите Шуота. Бавкиде достаточно протянуть руку и тогда всему, чего мы добились, конец.

– Даже у Бавкиды не настолько длинная рука, чтобы достать до станции с поверхности планеты. Корабль ее здесь, и я сильно сомневаюсь, что в пустыне отыщется что-то, на чем можно летать. Она в ловушке.

– Да, но какова вероятность, что туда не сунутся те, кто способен ей помочь? Пиратов там никто не ждал, если ты помнишь.

Я помнил. Конечно же. И все же не стал пенять ей за то, что ткнула носом в столь очевидную деталь. Сложив руки на груди, я проговорил:

– Тут ты права. Но именно это и заставит меня не растрачивать время попусту.

Правая бровь Эйтн приподнялась:

– Тебя?

Я моргнул, не сообразив, к чему она это.

– А меня ты из списка уже вычеркнул?

Я захлопал глазами вдвое чаще. Подобрать верные слова оказалось сложнее, чем можно подумать. Уткнув взгляд в пол, я забормотал:

– Я… честно говоря, я думал, что тебя оставят здесь в качестве гаранта моего возвращения.

Невеселый смешок заставил поднять глаза. Эйтн отчего-то смотреть на меня не пожелала, но в который раз коснулась странной полупрозрачной нити на своей шее.

– Думаю, это не станет проблемой.

– Почему вдруг?

Однако отвечать она не пожелала. Поднялась с лежака и подошла почти вплотную. Я затаил дыхание, не смея даже надеяться на то, что за этим может последовать. Но взгляд Эйтн холодный, как тысячи астероидов, переместился в сторону решетки.

– Спроси ее саму.

В тот же миг металл настила в коридоре заскрежетал, словно на него опустили нечто очень тяжелое, и на месте Стилга появилась безобразная башка паучихи.

– Воркуем, птенчики? – Она все так же издавала трещащие и шипящие звуки, а переводчик-торшер, который был зажат между тонких пальцев на манер светильника, преобразовывал этот треск в понятные человеческому уху слова. – До чего же очаровательно! Между прочим, Мама Курта с первого взгляда поняла, что между вами все запутанней, чем коридоры моего Гнезда.

До сих пор не скажу, что подтолкнуло меня к этому, но едва эти слова прозвучали, я машинально отступил от Эйтн на шаг.

– Вы о чем это?

Паучиха рассмеялась.

– Да ладно тебе! Можешь не строить из себя героя. Все, так или иначе, предрешено. В вашем распоряжении, мои сладкие, два оборота Торры вокруг своей оси. А чтобы вы себе головки ненароком не сломали, уточняю: по риоммским меркам это будет семьдесят два стандартных часа. Семьдесят один, если быть точной. Ведь кое-какое времечко ушло на уговоры. Не так ли, дорогуша? – Взгляд Мамы Курты устремился к Эйтн, которая продолжала стоять, будто громом пораженная, и только слегка поглаживала полупрозрачную нить на своей шее. – О, мне так нравится, когда строптивые риоммские дамочки становятся покладистыми, как маленькие мура-ягнятки. В этом есть что-то поэтичное, не правда ли, Сет Эпине?

Все еще пытаясь переварить смысл услышанного и увязать все это с деталями, только что выданными Эйтн, я нахмурился. Ощущение неправильности всего происходящего накатывало волнами. Теневой ожог опять зачесался.

– Ну же, детка, – протянула Мама Курта как ребенку, который отказывался брать угощение. – Соображай.

В следующий миг она без всякого предупреждения выстрелила.

Не могу подобрать более точно слова, хотя никакого оружия в ее лапах я не видел. Вовремя среагировать мне помогли Тени. Всегда настороже, они, ускорив рефлексы во много раз, подтолкнули меня к тому, чтобы поднять ладонь и заставить шустрый снаряд застыть прямо в воздухе.

– О-хо-хо! – прострекотала паучиха с неприкрытым восхищением, после чего оглянулась куда-то за спину. – А вы, мальчики, все не верили, что он тот, кто нам нужен. Гляньте-ка! Перехватил прямо в полете! Лейр, чтоб его, во плоти!

Пока она ликовала, я присмотрелся к пойманной дряни. Белесая и едва-едва пропускающая тусклый свет, она походила на сгусток слизи, которым мог бы высморкаться динетин.

Преодолев естественное отвращение, я одним небрежным взмахом заставил слизь отлететь к стене. Ударившись о грязный металл, она расползлась по нему бледным пятном и тихонько зашипела, подобно кислоте или чему-то столь же едкому. Эйтн при этом заметно вздрогнула.

Раздражающий смех пиратки еще отражался от переборок, когда в меня полетел новый снаряд.

Само собой, его постигла участь первого.

– Что за дурацкая игра?

Ответом мне стала новая порция выстрелов, который, как я теперь заметил, Мама Курта с проворством, несвойственным столь крупному созданию, выковыривала из железы под брюхом и метала между прутьями решетки. И все это под гадкий, не несущий в себе ничего живого и естественного хохот.

В конце концов, мне это надоело и вместо того, чтобы, как прежде, отбрасывать тошнотворные снаряды в сторону, я заставил один из них вернуться к хозяйке.

Это был вполне предсказуемый маневр, так что меня ничуть не удивило, когда паучиха, проворно убрав свою тушу с траектории, позволила куску слизи врезаться в топтавшегося позади динетина. Тот, заметив снаряд, успел выставить вперед руку. Сгусток ударился об нее со странным чавкающим звуком, а затем, будто живой, опутал стилговы пальцы полупрозрачной нитью. Слишком похожей на ту, что носила на себе Эйтн.

– А теперь самое интересное, – сказала Мама Курта и прищелкнула длинными пальцами.

Нить на пальцах динетина в ту же секунду усохла, сначала сделавшись практически невидимой, а затем, под жуткий рассекающий звук, начисто срезала часть широкой ладони.

Сдавленный вопль Стилга огласил коридор. Схватившись за рану, динетин, тяжело и натужно дыша, рухнул на колени. Многого ожидая от паучихи, я не предвидел ничего подобного. Я растерялся и просто хлопал глазами, пока Мама Курта возвращалась на прежнее место. Ее маленькие глазки лукаво поблескивали, вворачиваясь в меня с настойчивостью дрели.

– Думаю, выводы ты сделаешь сам, а? Задержишься дольше положенного, живой подружку больше не увидишь. И не пытайся снять хомут. Не выйдет. Малейшая попытка влезть без спроса, пусть даже теневая, и нить мгновенно сожмется. Ты останешься ни с чем, а у Мамы Курты появится еще одна красивая безделушка. Ну? Договорились?

Не зная, что сказать, я повернулся к Эйтн. Меня она игнорировала, но на Маму Курту смотрела с той особенной гадливостью, которая побуждает раздавить мерзкое насекомое, забравшееся ночью в твою кровать. Похоже, особые условия сделки были ей известны еще до нашего разговора, что несколько нервировало, поскольку вызывало справедливый вопрос. А не считала ли госпожа Аверре все это результатом моих торгов?

Пока я тонул в размышлениях, Эйтн уверенно заявила:

– Договорились.

– Что?! – Я, кажется, даже вздрогнул. Выступил чуть вперед и, вернув взгляд паучихе, заслонил Эйтн собой. – Вот уж не думаю!

– А какой у тебя выбор, детка? – Мама Курта покачала необъятным брюхом. – Сделка есть сделка.

– Я на нее не соглашался!

Эйтн довольно грубо отпихнула меня в сторону, притом с такой силой, что я едва сумел сохранить равновесие и не завалиться на бок.

– Сет, прошу тебя, не встревай. Все уже решено.

– Кем? Тобой? – Меня немного потряхивало, но отчего конкретно, сказать было трудно. Я вроде как злился. Злился на Эйтн за то, что принимает решения, даже не попытавшись узнать моего мнения. А еще сходил с ума от страха. Потому что, если дело не окончится успехом, та, кто был мне теперь ближе всех разумников в этой Галактике, лишится головы. Просто ради прихоти обожравшейся слизняков пиратки.

– Эта дрянь уже на мне, если ты не заметил. Так какой смысл спорить? Просто смирись. И делай, что она велит.

Паучиха разразилась новой порцией безудержного стрекота.

– Видишь, детка? Твоя подружка куда смышленей. И предприимчивей. Будет мило, если вы отправитесь на дело вдвоем. Даже интересно. Воспользуетесь корабликом той безумной карги. Он вам обоим как раз под стать – столь же непредсказуемый и резвый. Заодно не будет раздражать меня своим присутствием в ангаре. Есть, знаешь ли, в вас лейрах что-то пугающее.

– Тогда зачем с нами связываться? – резонно спросил я.

Мама Курта явно посчитала вопрос оскорбительным. С горем пополам развернувшись в узком коридоре, она отползла к, казалось, впавшему в шок Стилгу. Сковырнув с себя свежий комок вязкой субстанции, она коснулась руки здоровяка и парой ловких движений устроила ему нечто вроде перевязки.

– Не волнуйся, малыш. Как только они вернутся, мы сделаем тебе протез, и твои пальчики будут лучше прежних. Вот увидишь. Мама не поскупится.

Динетин пробубнил в ответ что-то невнятное. Мы с Эйтн переглянулись, но ни я, ни она не нашли, как это прокомментировать. Будто почувствовав это, паучиха оглянулась:

– Краус вас проводит.

На сопротивление времени не было. Как и на споры. Тюрбан вел нас в ангар. Всю дорогу он держал бластер нацеленным мне в голову, хотя смысла в этом большого не было. Мама Курта умно меня обезоружила. Метафорически, само собой. Наградив Эйтн смертоносным ошейником, она не только подстегнула согласие на сделку, но и обезопасила себя и свою кодлу от любых поползновений с моей стороны. При этом я не понимал, что конкретно подоткнуло ее попытаться разыграть именно эту карту. Слишком развитая интуиция? Или некая частная беседа, детали которой еще только предстояло выяснить? Двигаясь по одному из кишкообразных коридоров, я покосился на Эйтн. Та вышагивала с королевским достоинством, держа голову прямо и сохраняя маску невозмутимой надменности. До странного сильно хотелось прикоснуться к ней, утешить. И если б в голову не лезли сплошные банальности, я бы, наверное, так и поступил. О том, чтобы попытаться дотронуться до ее сознания ментально и речи быть не могло. Окружив себя аурой неприступности, Эйтн четко дала понять, что от нее сейчас лучше всего держаться на расстоянии.

– Шевелись, давай! – Тюрбан без всякой нежности подтолкнул меня в спину.

Не будь я лейром, распластался бы на полу, а так только оглянулся:

– Ты бы полегче с этой штучкой.

Эйтн никак не отреагировала, а вот губы пирата изогнулись в кривой усмешке, обнажив часть кривых, но удивительно белых зубов.

– Что, лейр, боишься ненароком шкурку попортить?

Сделав вид, будто всерьез обдумал его вопрос, я склонил голову набок:

– Возможно. Только не свою. – И для наглядности заставил бластер разрядиться разок в потолок.

Тюрбан всполошился и уставился на зажатое в собственных руках оружие, будто на ядовитую тварь.

– Что за хрень?!

Я с трудом подавил улыбку.

– Прошу, будь аккуратнее.

Тот не ответил, но зато наградил таким взглядом, что мне пришлось закашляться. От рвущегося наружу смеха. Наивно полагая, будто знает о лейрах и их способностях все, что можно, Тюрбан, как и большинство малообразованных нормалов, не представлял, на какое коварство мы на самом деле способны.

– Все не наиграешься?

Я не сразу понял, кто это сказал, но как только развернулся в сторону, куда мы, собственно, и направлялись, увидел стройную фигурку, сильно ниже и раза в четыре у́же здоровяка-динетина. Судя по голосу, женщина, хотя судить по наполовину скрытому под вуалью лицу было трудно. Все, что мне удалось заметить, прежде чем она выстрелила, это темную, как у Тюрбана, кожу, большие черные глаза под бровями вразлет и сплетенную из десятков тоненьких косичек корону.

Как только предупреждающий выстрел ушел в молоко, я рискнул ответить:

– А мы играли?

– Не с тобой разговариваю, – отрезала Вуаль и, покачивая округлыми бедрами, прошествовала мимо нас с Эйтн, словно мы оба были не более чем манекенами. Приблизившись к Тюрбану, она уперла дуло бластера тому в нагрудник. – Знаешь, милый Краус, иногда я думаю, что Мама тебя переоценивает. С лейром и его подружкой нельзя так. Забыл, насколько они важные шишки? Мама любит гостей баловать, а не пугать.

Тюрбан, все это время глядящий на Вуаль сверху вниз, расплылся в улыбке. Не в оскале, каким баловал нас с Эйтн, а в искренней улыбке, которую дарят только по-настоящему близкому разумнику. Не переживая из-за бластера, упиравшегося ему в грудь, он протянул руку к полоске ткани, скрывавшей нижнюю половину лица пиратки, и, приподняв ее, прилепился губами к чужому рту.

Это оказалось настолько неожиданным и… страстным, что я попросту не мог не смутиться и не уткнуть глаза в пол.

Целовались они долго – гораздо дольше, чем позволяли приличия, – и громко, по-звериному неуклюже. Как будто слишком много времени провели порознь и никак не могли насытиться друг другом. Стало не то чтобы неловко, но неприятно. Чувствуя себя сущим подростком, я кашлянул.

– Э-э-э, нам бы поторопиться.

Казалось, никто не услышал моих слов. Я беспомощно повернулся к Эйтн. Чутье подсказывало, что госпожу Аверре в принципе мало что могло смутить. И уж точно страстные лобзания парочки пиратов в этот список не входили. Выпятив нижнюю челюсть, она, изображая крайнюю степень брезгливости, громко отчеканила:

– Время!

Это сработало. Вуаль на мгновение отлипла от Тюрбана и, обратив к нам наполовину обезображенное шрамами лицо, огрызнулась:

– Ну и валите! Корыто за углом.

– Сайз, я должен их проводить, – попытался возразить Тюрбан.

– Сами доберутся. Не маленькие.

Мы с Эйтн еще раз переглянулись и, не сговариваясь, двинулись дальше по коридору, который практически тут же вывел к кораблю Бавкиды. Я знал его название – «Мантия», – и, похоже, только теперь позволил себе присмотреться к нему внимательней. Угловатый и черный, похожий на раздвоенный кинжал одной из статуй на борту Обсерватории, он хохлатой птицей примостился среди мусора, которым окружала себя Мама Курта. Размерами он чуть превосходил «Шепот» и на вид казался куда менее дружелюбным. Как и в его хозяйке, во всем облике «Мантии» сквозило что-то хищное, опасное. Возле опущенного трапа никого не наблюдалось. Путь был свободен.

Тени пребывали в безмятежности, но я все равно огляделся по сторонам. Просто на всякий случай.

– Идем. – Эйтн, не теряя времени, поднялась на борт.

Я понял, что это не было проявлением обыкновенной спешки, а попыткой как можно скорее выбраться с насквозь провонявшей угаром и падалью баржи. Напоследок бросив короткий взгляд на закругленные стены ангара и распахнутые настежь створки причала, сквозь которые чернела космическая бездна, я взбежал следом. Оставаться в этой клоаке дольше не хотелось.

Эйтн, успев расположиться в рубке, проводила предстартовую подготовку.

– Пристегнись, – бросила она через плечо, стоило мне появиться в проеме.

Я не успел усадить задницу в кресло второго пилота, как «Мантия» уже оторвалась от настила и, постепенно набирая ход, нацелилась к распахнутому зеву ангара.

– Послушай, мне понятно твое стремление поскорее разделаться с этим делом, но мы ведь даже не знаем, куда лететь. Не говоря уж о том, где мы сейчас. Все это как-то… скомкано. И неочевидно.

Эйтн изволила повернуться. Алые огоньки панели управления добавили ее взгляду недобрый блеск:

– Лейр учит меня уму-разуму?

– Ты забыла. Я ведь непростой лейр. Эйтн, даю слово, мы успеем к сроку. Все будет хорошо.

– И лжец, к тому же. Я думала, ты достаточно сильно меня уважаешь, чтобы не скрываться за глупыми отговорками. Не нужно, Сети. Я всегда знала, что от лейров добра не жди, и в состоянии справится с бедой, которую сама на себя навлекла. Тебе не о чем беспокоиться. Просто позаботься о собственной безопасности. Это единственное, что от тебя требуется до тех пор, пока мы не вернемся на Шуот.

– И это все? – спросил я, в душе стыдясь, как жалко звучит голос. – Больше тебя ничего не волнует?

Выдержка все же изменила Эйтн. Непробиваемая леди с Риомма гневно выпалила:

– Оглянись, Сети! Мы посреди космического ничего! Повсюду пираты, которых волнуют лишь глупости! Думаешь, я этого хотела, когда связалась с тобой на Параксе? Думаешь, мечтала рыться в грязном белье Томеи ради какой-то паучихи? Мое дело Тени, а не тайные делишки спятивших на вседозволенности аристократов! Поэтому, не нужно совать нос, куда тебя не просили. Пожалуйста. Оставь свою жалость при себе!

Внезапная отповедь была сродни пощечине, отчего я угрюмо уткнулся взглядом в приборную панель. Возразить было нечего. Кроме, разве что…

– Меня зовут Сет. – Пока усеянная звездами пустошь смыкала объятья вокруг нашего корабля, я изо всех сил старался не смотреть на соседнее кресло. Уничижительное «Сети» жгло нутро кислотой. Не думал, что могу испытывать такую обиду. Несмотря ни на что, я лелеял надежду, что госпожа Аверре видит во мне куда больше выскочки-лейра, сбежавшего из-под опеки безумной наставницы-наседки.

Если Эйтн и смутилась, то виду не подала. По крайней мере, в том, как она произнесла следующую фразу, не прибавилось тепла:

– Координаты есть. Можем прыгать.

Я сверился с показаниями бортового ИскИна. Все было, как она сказала. Мама Курта действительно переслала пакет данных со всеми деталями грядущего места назначения. Следующая остановка Лабиринты Крадосса. Я потянул за рычаг и Вселенная свернулась тоненькой трубочкой, через которую нас всосало гиперпространство.

Глава 4

Блуждания

Это были часы покоя.

Условного, конечно же. Пускай сквозь штормовые завихрения гиперпространства нас вела автоматика, стоило время от времени поглядывать на приборы и, при необходимости, корректировать курс. Покосившись на Эйтн, вцепившуюся в штурвал с такой силой, что начало казаться, будто она вот-вот его оторвет, я проговорил:

– Мы успеем.

Госпожа Аверре угрюмо смотрела в одну точку за иллюминатором и меня то ли не слышала, то ли предпочла сделать вид, будто ей все равно.

Решив больше не трепать чужие нервы в целом бессмысленными обещаниями, я тихонько выскользнул из кресла второго пилота и отправился на изучение звездолета. Предчувствие шептало, что личный кораблик Бавкиды хранит в себе немало секретов. Опасных или нет – тут, конечно, как повезет. Однако то, что их нельзя было оставлять без внимания, сомнений не возникло ни на секунду.

Если в том, как «Мантия» выглядела снаружи, чувствовалось влияние личности наставницы лейров, то внутреннее убранство корабля было под стать какой-нибудь изнеженной матроне. Пускай общий тон переборок и представлял довольно пасмурную картину, обилие обитых алой кожей кресел и диванчиков создавало неожиданный контраст. Я и представить не мог, что Бавкида питает такую слабость к комфорту. Это был непросто космический скиталец, но натуральная прогулочная яхта, оснащенная всем, что только могло понадобиться капризной хозяйке! В стенных нишах и на прикрученных к полу столиках в магнитных держателях загадочно поблескивали статуэтки и стеклянные небесные навигаторы, вазы с засушенными ветками паатов и церемониальное оружие с разных галактических краев. Помимо капитанской каюты с вполне удобной на вид кроватью, здесь так же нашлось место для платяного шкафа и даже душевой кабины!

И на всем этом ни тени присутствия пиратов. Как будто не они угнали этот звездолет из-под носа Бавкиды. Как будто…

– …Их как следует запугали, – пробормотал я, распахивая створку гардероба, до отказа заваленного плащами и мантиями. Удивляло то, что не все из них выглядели безразмерными накидками, в которые так любила прятать свое сухонькое тельце Бавкида. Попадались очень яркие экземплярчики. Более того, нашлось место нескольким наборам туник и курток, совсем уж не женских и на вид даже неношеных.

Присмотрев себе наборчик из просторной белой рубахи и черно-синей накидки с глубоким капюшоном, я, выглянув в коридор и убедившись, что Эйтн по-прежнему в рубке, быстро разделся и загрузился в душевую кабинку.

Смыть с себя пот, пыль и вонь пиратского корыта было не только приятно, но и расслабляюще. Пары минут под горячими струями оказалось достаточно, чтобы тревога и напряжение, вызванные под завязку наполненными событиями часами отступили. Невидимый обруч, все это время сдавливавший грудь, чуть ослаб, дышать стало легче. И вера в собственные силы вернулась. Не то, чтобы я когда-то сомневался в Тенях, однако отпущенный паучихой срок внушал немалую тревогу. Как быть, если поиски вдруг затянуться или нечто неопределенное задержит нас дольше положенного?..

Тени шепнули о чужом присутствии.

Оттолкнув запотевшую створку, я наткнулся на тяжелый взгляд светло-коричневых глаз.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Эйтн, стоя на пороге со сложенными на груди руками.

Даже не попытавшись прикрыться, я стряхнул с лица капли воды и вопросительно выгнул бровь:

– А это не очевидно?

Смутить леди с Риомма было так же трудно, как сдвинуть корабль с места собственным весом. Я перешагнул порог кабинки и, подхватив с пола одну их старухиных мантий, принялся обтираться.

– Вода еще осталась. Можешь освежиться. После всего, что нам пришлось пережить, немного расслабиться не помешает. Можно даже вздремнуть часок-другой. Видела кровать?

Не смотря на все мои старания сделать обстановку менее напряженной, лицо Эйтн сохраняло прежнее выражение искусно выточенной изо льда статуи.

– Ты нарочно все это делаешь? – прозвучало в повисшей тишине.

Я искренне удивился:

– Что? Я всего-то голый.

Эйтн выпалила:

– Вот именно! Ведешь себя, словно подросток. Это какой-то особый способ флирта? Попытка обратить на себя внимание?

Нелепость обвинения и то, с какой необычайной страстностью оно было высказано, заставили меня поперхнуться воздухом. Щеки обдало жаром, и тут же что-то как будто щелкнуло. Не знаю, что это было. Быть может, невидимый электрический разряд между нами или одна из моих извилин искривилась сильнее, но так или иначе я поймал себя на том, что начал наступать на свою спутницу. Медленно, но неотвратимо, не разрывая зрительного контакта. Словно хищник, вышедший на след жертвы.

Эйтн не шевелилась. Мышью перед китхом, она оцепенело уставилась на меня в ответ.

– Что… – еле-слышно пробормотала она. – Что ты делаешь?

Стоя почти вплотную, я нависал над ней, впервые в жизни почувствовав себя настоящим гигантом. Я втянул ноздрями воздух. Как и всегда Эйтн пахла одуряюще приятно. Настолько, что мне стало трудно сдерживать тепло, начавшее скапливаться ниже живота.

Впрочем, ей об этом не стоило знать.

– Прими душ, – сказал я, отступив на шаг. – От тебя несет пиратами.

Подхватил новую одежду и вышел из каюты.

На судне обнаружился и камбуз – крошечный закуток в стороне от кают-компании со встроенной плитой и шкафчиками, забитыми снедью. Помимо обыкновенных питательных капсул, похожих на те, которыми я весь путь до Шуота пичкал Томеи, Эйтн и себя, здесь оказались несколько банок с консервами, штабель пластиков вяленного мурафьего мяса в вакуумной упаковке, сушеные овощи, кусочки фруктов, а также баночки с всевозможными приправами, специями и листьями кесса. В общем, было, где разгуляться фантазии.

Обшарив оставшиеся шкафы на предмет подходящей посуды, я по-быстрому сообразил нехитрый, но вполне питательный обед. Сервировал столик на двоих, разлил свежезаваренный душистый кесс по металлическим кружкам. Опустился на диванчик и принялся ждать появления Эйтн. Я все еще не был уверен, приняла ли она мои слова к сведению, но долгое отсутствие вселяло надежду на то, что госпожа Аверре не будет держать обиду за недавнюю выходку.

Признаться, мне и самому было неясно, зачем я так поступил. Быть может, Эйтн права и все дело в желании привлечь внимание. Выросший на Цитадели в среде лейров, я никогда не проявлял особого интереса к окружающим. Даже Ра считалась скорей союзником, чем другом. Исчезновение матери сделало меня еще более замкнутым, что в итоге вылилось в целую серию сплетен о моих сексуальных предпочтениях или отсутствии таковых. Я не злился и никого ни в чем не разубеждал. Просто плыл по течению, пока однажды нос к носу не столкнулся с ледяной кометой в облике Эйтн Аверре. Эта встреча не перевернула мой мир, как можно было бы подумать. Ничего подобного. И все же, где-то в очень и очень отдаленном уголке души, таком темном и глухом, что я сам о нем долгое время не подозревал, поселилось некое… чувство, крохотный росток чего-то очень похожего на симпатию или даже…

Стук каблуков по блестящему настилу мгновенно выбил все мысли из головы. Оторвав взгляд от тарелки, я уставился на проход, в котором появилась виновница моих размышлений.

Она была неотразима. Идеальна, с какого ракурса ни глянь. От царапин и ссадин на белоснежной коже не осталось даже намека. Волосы, собранные в высокий тугой узел, причесаны волосок к волоску. Судя по всему, она неплохо поживилась в залежах бавкидиных вещей. Костюм представлял нечто среднее между охотничьим нарядом вейтрийских амазонок и дорожным платьем принцессы Тетисс: светлые штаны, заправленные в высокие кожаные ботфорты, на плечах длинный черный пиджак, а под ним – строгая блузка.

Только полупрозрачная полоска на шее портила весь вид.

Я не сдержался и присвистнул.

– Похоже, моя наставница скрывала весьма недурственный вкус. Знать бы еще, зачем она все это хранила. Но выглядишь великолепно.

Эйтн предпочла тактику игнорирования. Едва скользнув взглядом по столу с тарелками, она с демонстративным равнодушием отвернулась и прошествовала в сторону рубки.

– Присоединяйся, – сказал я, предположив, что она ждала приглашения.

Уже из рубки послышалось твердое:

– Не голодна.

– И, тем не менее, поесть нужно. Кто знает, что нас ждет в этих долбаных Лабиринтах. Готовым надо быть ко всему. И лучше обсудить стратегию заранее, чем снова вертеться, как водянница на сковороде. Хватит с меня всех этих импровизаций. Нам нужен план. Причем такой, который можно провернуть за пару суток, а потом вернуться назад к Маме.

Ответа так и не последовало.

Отпив кесса и с грохотом вернув кружку на стол, я повысил голос:

– Эйтн! Ты можешь сколько угодно делать вид, будто ничего не случилось, но это не решит проблемы. Поговори со мной!

– С каких пор ты стал у нас таким разумным?

Вопрос застал меня врасплох. Я оглянулся. Эйтн подпирала плечом переборку, одну руку держа вдоль тела, а вторую опустив на сгиб бедра. Взгляд ее оставался колючим, как стая яртеллианских снежных ос, но в выражении лица проскальзывал легкий интерес. Зная, как умело леди с Риомма управляла своими эмоциями, я предположил, что это своеобразное приглашение к продолжению разговора. Я сказал:

– С тех самых, как взял на себя все заботы этой Вселенной.

Эйтн громко хмыкнула, выпрямилась и, переступив через комингс, все-таки уселась напротив меня.

– Вот это-то и беспокоит, – обронила она, пригубив из второй кружки. – Когда мы только познакомились, ты прикидывался хорошим мальчиком, который делал, что ему скажут, – при этих словах я поерзал на диванчике, – но всегда тайно преследовал собственные цели. Ты хорошо играл роль перед Батулом и даже свою наставницу Бавкиду сумел убедить в кристальной чистоте собственных помыслов.

– Не забывай о Ра и Навигаторе.

– О них я тоже собиралась сказать. – Эйтн нанизала на вилку кусочек пареных овощей и, недолго присмотревшись к нему, отправила в рот. Пожевала. – Хм. Не так уж и плохо.

– Спасибо.

На что она небрежно качнула головой, будто в том не было никакой моей заслуги.

– Ты из кожи вон лезешь, пытаясь убедить всех и вся, что действуешь по чужой указке, но сам тайно идешь по следу собственной цели, какой бы она ни была. Всегда. Я хочу знать, что ты задумал теперь и почему делаешь то, что делаешь?

Спрятаться за кружкой не получилось бы при всем желании, так что пришлось избрать иную тактику. Опустив взгляд в тарелку, я пробормотал:

– А ты не понимаешь?

– Так этот перформанс в каюте и впрямь что-то значил?

Я не верил, что она не увидела причины и потому повторил:

– А ты не понимаешь?

Эйтн, отложив вилку, вздохнула.

– Сет, прекрати. Я знаю тебя. Ты мог перебить их всех. Свернуть шею здоровяка, заставить остальных перестрелять друг друга, а паучиху повеситься на собственной паутине. Но ты этого не сделал. Вместо этого ты сыграл роль ничтожного лейра, который собственной тени боится. Для чего? Из-за того, что она со мной сделала? Ты меня пожалел?

– Разве в этом есть что-то плохое?

– Прошу, не унижай меня так.

– И в мыслях не было!

– Тогда выбрось из головы всю эту чушь и займись делом.

– Слушаюсь, госпожа. Повелевайте!

Эйтн смежила веки, словно боялась не сдержаться и что-нибудь вытворить. Спустя секунд пять, она открыла глаза и потянулась к кружке с подостывшим кессом, щедро глотнула. Я все это время, не отрываясь, глядел на нее. Собственный аппетит пропал напрочь.

– Наша задача проста, – заговорила она ровным тоном. – Не привлекая лишнего внимания, посадить корабль в Лабиринтах и отыскать Кукольницу.

Я отодвинул тарелку в сторону и опрокинул в себя остатки кесса. Настроение не улучшилось, но и желания скандалить не прибавилось. Решив поддержать эту игру в «сделаем вид, будто ничего не случилось», я спросил:

– Это что еще за дрянь?

Эйтн тихо хмыкнула.

– Это не дрянь. Это ученая. По словам Мамы Курты, именно она была руководительницей проекта, который ее так заинтересовал.

– «Дрема», – пробормотал я, почесывая кончик носа. – Что-нибудь слышала об этом?

Взглянув на меня, она подозрительно сощурилась.

– Думаешь, за каждым двусмысленным дельцем в этой Галактике стоит Риомм? Мое агентство – центр научных исследований. Оно не занимается межзвездной разведкой и сбором компромата. Мы изучаем историю Галактики.

«И лейров», – хотел добавить я, но вместо этого повторил:

– Так слышала или нет?

Склонив голову на бок, Эйтн вздохнула.

– В общих чертах. И то я вспомнила об этом лишь, когда Мама Курта поделилась подробностями. История не так чтоб очень свежая, но весьма запутанная и пахнет довольно неприятно. Честно говоря, я пока так и не поняла, что в ней правда, а что вымысел.

– Звучит интригующе, – заметил я, ничуть не покривив душой. Было что-то утешающее в том, чтобы на время перестать думать о Бавкиде и Обсерватории и занять свои мысли чем-то другим. – Просветишь?

Госпожа Аверре с ответом не торопилась. Ковыряясь вилкой в том, что я для нее приготовил, она, казалось, мысленно улетела куда-то настолько далеко, что явно ощущала физический дискомфорт. Понадобилась добрая минута, прежде чем она заговорила.

– Это случилось где-то за полгода до того, как мы с тобой познакомились. Раньше мы часто использовали зонды. Рассылали их в отдаленные уголки Галактики, собирали первичные данные, определяли, стоит ли тратить время. Однажды такой зонд передал в штаб необычный сигнал. Подобные шифры использовались лишь в одном случае – когда мы натыкались на неизвестную прежде форму жизни. Ты знаешь, в Галактике полно укромных мест и то, что она кажется изученной, всего лишь иллюзия. Мы до сих пор так мало знаем о месте, в котором хозяйничаем. Естественно, мы отправили туда экспедицию.

– Что за место?

– Территория Ускру в Оке Манат, прямо за границей Корпоративного Сектора, зона, которую никто и никогда прежде не исследовал.

– И как? Экспедиция была успешной?

Эйтн улыбнулась, но без малейшего намека на веселье. В глубине ее глаз мелькнуло нечто, чего я прежде там никогда не встречал – отголоски далекого ужаса, который она теперь переживала еще раз.

– В какой-то мере, – проговорила она, отложив вилку. – Корабль вернулся на базу спустя неделю. Живых на борту не оказалось.

Это был совсем не тот поворот, что я ожидал услышать. Вилка с тихим мелодичным звоном легла на тарелку.

– Что случилось?

Эйтн пожала плечами:

– Мы так и не поняли. Тело каждого члена экипажа выглядело так, будто из него выпили все соки. Натуральнейшие мумии, при этом без единого следа постороннего вмешательства. Провели сканирование, но ни ран, ни каких-то иных повреждений не обнаружили. Казалось, будто они просто легли спать и высохли до состояния хвороста. Сам корабль тоже осмотрели. Проверили все записи, чуть ли не на детали разобрали. И ничего.

– Ладно. Понял тебя. Загадка загадок. Но как она связана с «Дремой»?

Эйтн снова вздохнула, но на этот раз так, будто набиралась терпения для разговора с непонятливым ребенком.

– На самом деле не все члены экспедиции оказались мертвы. По крайней мере, не в прямом смысле этого слова. На борту был робот. Обыкновенный протоколист в помощь экипажу. Когда звездолет вскрыли, он был деактивирован и долгое время не поддавался попыткам растормошить его. Дело закрыли за неимением вменяемых улик. От тел избавились, а корабль и неисправного робота списали. Их отправили на одну из станций утилизации отходов.

– Весьма в риоммском стиле. Но это ведь не все, верно?

– Переправкой корабля занимался один из наших сотрудников. Ему надлежало все как следует запротоколировать, а после представить полный отчет. Вот только ни отчета, ни самого агента живым никто больше не видел.

– Сбежал?

– Вполне логичное предположение. Но нет. На его труп наткнулся один из катеров, что патрулировали пространство близ станции. Корабль же вместе с роботом пропал без следа.

– Славно, – протянул я, снова взявшись за вилку. – Хотя связи по-прежнему не улавливаю.

– Работа в Агентстве всегда была связана с высокой долей риска и те, кто служил там, это прекрасно понимали. Порой нам случается терять оперативников, но никто не делает из этого трагедию. Каждый сотрудник знает, на что идет. Но при всем при этом, я не люблю незавершенных дел. Приложив некоторые усилия, я сумела отследить пропавший звездолет до Лабиринтов Крадосса. Внезапно выяснилось, что у корабля появилась новая хозяйка. Угадаешь, как ее зовут?

– Кукольница?

Эйтн триумфально кивнула.

– Тогда я еще не подозревала, что это за персона, но готовилась взяться за нее всерьез. И я бы обязательно до нее добралась. Если б не мой драгоценный дядюшка с его поисками Иглы Дживана. Приоритет был очевиден.

С этим трудно было поспорить. Однако у меня никак не укладывалось в голове, почему Эйтн не занялась Кукольницей раньше? Ведь она сама сказала, что случай с убитой командой и угоном корабля произошел почти за шесть месяцев до того, как мы впервые пересеклись на Боиджии. Или история с Батулом началась намного раньше, чем я привык считать? Если поразмыслить, это не так уж и невероятно. Эйтн сама подтвердила, что предпочитает держать руку на пульсе. Судя по тому, как близко ей удалось сойтись с боиджийским правителем, работа по подготовке вполне могла начаться за месяцы до судьбоносной вечеринки в графском замке.

– Рискну показаться банальным, но все становится только интересней.

– Что ж, рада видеть, что тебя это воодушевляет, – скривилась Эйтн, будто невзначай скользнув блестящим ноготком по полоске у себя на шее.

– Если подумать, то у паучихи не было нужды использовать принуждение. Если б она выдала все детали сразу, ты бы и сама охотно пустилась на поиски этой Куколки. Разве нет?

– Кукольницы, – поправила Эйтн. – Может быть, и так. Но ведь мы уже условились, что это, – она снова указала на полупрозрачную полоску, – всего лишь способ привязать тебя к делу, а заодно оградить от попыток прикончить пиратов.

– Весьма паршивый способ, – буркнул я, заставляя себя вернуться к трапезе. Чего нам ждать по прибытии на место назначения яснее так и не стало, и если уж придется носиться по этим… Лабиринтам в поисках Кукольницы, то хотя бы не на пустой желудок.

Эйтн ничего не сказала.

Несколько минут ели в молчании, периодически позвякивая вилками о тарелки и прихлебывая из кружек. Я изо всех сил старался не проводить параллели, но сравнение со степенной супружеской парой, собравшейся за обедом, напрашивалось само собой.

– Что смешного? – выгнула бровь Эйтн в ответ на мой тихий смешок.

Решив, что для общего блага будет лучше, если она не узнает о предмете моих мыслей, я ляпнул первое, что пришло в голову:

– Странно, что Мама Курта разделалась с Томеи, когда так отчаянно хотела знать дела, в которых они были замешаны. Разве не логичней было бы выпытать из них все важные сведения? Глядишь, тогда бы и нам не пришлось никуда лететь.

Лицо Эйтн приобрело такой вид, из чего я сразу сделал вывод, что она тоже успела об этом подумать.

– Сомневаюсь, что Томеи многое знали. Думаю, здесь работал тот же принцип, что и с Обсерваторией. Они давали деньги в обмен на гарантированную прибыль. Вряд ли детали их особо заботили.

Вспомнив о словах Мамы Курты насчет параксанских брата и сестры, я покачал головой, проговорив:

– Кто знает. Чую, во всей этой истории все совсем не так однозначно.

Как только приблизилось время выхода в реальное пространство, мы оба вернулись в рубку. Если не считать ту бессмысленную перепалку в капитанской каюте и чуть позже, разговора по душам так и не случилось, но я не терял надежды. При этом я вовсе не пытался выдавать желаемое за действительное и не спешил давать имена чувствам, которые сам до конца не понимал. Однако отрицать их казалось таким же неправильным, как и полное пренебрежение. К чему, судя по всему, Эйтн и стремилась.

– Приготовься, – сказала она.

Я едва успел вцепиться в подлокотники, когда пятнистый сумрак за иллюминатором расплылся и истончился, превратившись в нечто похожее на полупрозрачную мембрану, в центре которой вдруг образовался разрыв. В тот же миг неведомая сила, будто гной из созревшего прыща, выдавила наш корабль в реальный космос, сменив палитру на привычную звездную черноту.

Не все звезды, усыпавшие пространство снаружи корабля, выглядели одинаково. Одна сияла особенно ярко. И чем ближе к ней подбиралась «Мантия», тем ярче она становилась.

– Это вот оно и есть? Лабиринты Крадосса? – Чуть подавшись вперед, я пытался разглядеть детали все еще такого далекого, но неотвратимо приближавшегося мира. Поскольку никто так и не потрудился объяснить, что же на самом деле представляли собой эти самые Лабиринты, я как обычно подготовился заранее, наковыряв обрывочные сведения о месте, в которое нас занесло.

Оказалось, что Лабиринтами Крадосса именовалась сеть искусственных поселений. Неторопливо вращаясь вокруг далекого белого карлика, эта многослойная сфера, тканым кружевом обнимавшая остывшее ядро давным-давно скончавшейся планеты, в течение многих столетий служила одним из важнейших торговых узлов на всей необъятной территории Тетисс. Никто не знал, кем были строители, сумевшие создать нечто настолько сложное, прекрасное и тщательно отлаженное, будто тончайший часовой механизм, но в том, что сооружению перевалило за несколько тысячелетий, сомнений не возникало ни у кого. Как говорилось в сводках, тетийцы однажды просто наткнулись на это место и со временем приспособили для своих нужд.

Впрочем, официальные сведения мало что могли поведать о впечатлении, которое Лабиринты Крадосса оказывали на всякого, кому доводилось приблизиться к их блистающей оболочке. По крайней мере, так было со мной. Скучная выдержка из инфосети не передавала той грандиозности и величия, что представляло собой это место.

Всякая планета прекрасна из космоса. Но с Лабиринтами все обстояло иначе. Чем-то они напоминали стеклянную армиллу на полочке в каюте Бавкиды – сфера состоявшая из пятиконечных островков, с внешней и внутренней стороны, будто изморозью поросших многоэтажными зданиями, и соединенных между собой тонкими нитями транспортных тоннелей. Внутри внешней сферы располагались малые кольца – как будто диковинные куколки, спрятанные одна в другую, – и между ними постоянно циркулировали крошечные летуны и другие виды внутреннего транспорта.

– Вижу, ты под впечатлением, – заметила Эйтн, между делом отправляя запрос местным властям на стыковку.

Скрывать восхищение было глупо, да я бы и не смог, даже если бы попытался. Зрелище многослойной сферы, медленно заполнявшей лобовые иллюминаторы «Мантии» сверкающими обводами, потрясало. Что за цивилизация могла соорудить нечто подобное? Соорудить, а потом кануть в лету! Уж не юхани ли постарались? Воспоминание о крайне могущественных существах, которые некогда бороздили просторы Вселенной с такой легкостью, будто это был их задний дворик, а потом так же легко и практически бесследно исчезли в небытие, заставило испытать дрожь.

– Сколько сил Тетисс потратили на то, чтобы дать этому шарику жизнь?

– Они явились на готовенькое.

Я повернулся к Эйтн, не сразу сообразив, что задал вопрос вслух.

– В смысле, эта штука всегда была такой блестящей? Просто болталась посреди космоса со всеми прибамбасами – приходи да бери?

Выражение лица госпожи Аверре чуть исказилось.

– Меня иногда потрясают твои выражения. Интересно даже, где ты их находишь? Мне-то казалось, лейры ведут себя иначе. Впрочем, в общих чертах, так и есть. Тетийцы нашли сферу, изучили, оживили и заселили ее. Насколько я знаю, им даже головы ломать особо не пришлось. Типичнейший пример паразитизма.

– Ну, в каком-то смысле, мы все паразиты, разве нет? – Я поморщился и почесал нос. – Вот людей возьмем к примеру. А ведь никто так до сих пор и не знает, с какой мы планеты. Что Тетисс, что Риомм стали для нашей расы удобным трамплином для бурного роста. А между тем, на Риомме, как я читал, когда-то обитала раса аборигенов. Пока туда не вторглись кровожадные пришельцы.

Эйтн отмахнулась даже быстрее, чем я успел закончить фразу.

– Конспирология. Сказки для тех, кому жить скучно.

– Ну да, ну да. И все-таки, то, что люди родом не с Риомма, ты не отрицаешь.

– Не отрицаю. Но и не могу сказать, будто это имеет хоть какое-то значение. Риомм был обыкновенной водной планетой, и таких, как она, вокруг сколько угодно. Однако именно люди превратили ее в негласную столицу Галактики, центр Империи и светоч цивилизации, распространявшей свое сияние на многие тысячи световых лет вокруг!

Я аж засмотрелся, с такой страстностью Эйтн вещала о своей любимом надводном городке. Мне там побывать, увы, пока не доводилось, но и тех изображений, что гуляли по инфосети, было достаточно, чтобы составить определенное мнение – такая же блестящая пустышка, что и за иллюминатором, только омываемая не пустотой, а океаническими водами.

– У меня иная точка зрения.

Судя по легкой настороженности, набежавшей на лицо Эйтн, она понимала, к чему я клоню.

– Не уверена, что хочу ее услышать.

– И все-таки скажу. – Я широко улыбнулся. – Не пойми неправильно. Я не питаю какой бы то ни было негативщины ни к Риомму, ни к какой-нибудь другой галактической столице. По сути, что Тетисс, что Риомм, что Паракс – все это ягодки с одного поля, просто каждая поспела по-особому, притом за счет колоний, которые эту спелость изо всех сил подкармливали. Недаром же каждая из федераций в свое время старалась откусить от Галактики кусочек покрупнее. Чем больше колоний, тем жирнее и разнузданней метрополия.

– Не все так однозначно, знаешь ли.

– Как будто когда-то было иначе.

Эйтн не стала на это отвечать. Почему – не скажу. Быть может, решила не ввязываться в бессмысленный спор с недоучкой, коим меня, без сомнения, считала. Или же не хотела проверять на прочность и без того натянутые до предела отношения. Как бы мы оба ни старались изображать учтивость по отношению друг к другу, просто так преодолеть напряжение, родившееся на пиратском корабле, без усилий было невозможно.

Пиликнул зуммер входящего вызова.

Эйтн без лишних церемоний приняла сообщение, позволив встроенному в панель управления проектору соткать крошечную голограмму пухлого человечка в строгой форме портового управления и с пышными усами.

– Приветствую, – подчеркнуто официально начала Эйтн на безукоризненном тетийсском, не дав тому и рта раскрыть. – Риоммский разведчик «Мантия» запрашивает разрешение на посадку.

Человечек в форме зашевелил усами, как будто до него не сразу дошло, что обращались к нему. Прошло несколько секунд, прежде чем он все-таки соизволил ответить:

– Вот оно что? Разведчик, да? И что же риоммскому… разведчику «Мантия» понадобилось от достославных Лабиринтов Крадосса?

Эйтн и бровью не повела.

– Ничего незаконного, если вас именно это беспокоит. – Тон ее оставался ровным, но с неуловимым оттенком надменности. – Мы – я и мой спутник, – археологи и только что вернулись из экспедиции в пределах Ядра и хотели бы обсудить находки с местными знатоками.

Человек в форме хмыкнул в усы, на меня при этом даже не взглянув.

– У Риомма что, недостаток собственных экспертов?

Наша госпожа мастерски изобразила искреннее сожаление.

– Боюсь, что настолько квалифицированных – нет. Видите ли, наша находка весьма специфична, и оценить ее уникальность способен лишь настоящий оригинал. Насколько мне известно, Лабиринты Крадосса такими индивидами славятся.

– Она как-то связана с лейрами или иными формами жизни, способными причинить ущерб экосистеме нашего анклава? Понадобится ли карантин?

– Отнюдь. Всего лишь армилла с фрагментами древнего языка, требующего расшифровки.

– Стоило ради этого проделать такой путь?

Эйтн очень убедительно поджала губы.

– Меня уверяли, что Лабиринты Крадосса – порт, свободный от предрассудков. Будьте уверены, если бы существовала хотя бы малейшая возможность обойтись собственными силами, мы бы не рискнули причинять неудобства.

Выражение лица усача ни на градус не потеплело, однако ответ прозвучал довольно искренне:

– Не стоит на меня сердиться, госпожа. Полагаю, матерые путешественники, как вы, должны понимать, степень ответственности моей работы. Сами знаете, что отношения между нашими федерациями сейчас весьма охладели, оттого и внимание к кораблям, прибывшим с той стороны, куда пристальней, чем обычно. Вам будет дан зеленый свет на стыковку, но лишь после того, как вы предъявите документы, удостоверяющие личности всех, кто собирается высадиться с корабля. Если вопросов не возникнет, пройдете досмотр и регистрацию, а уж потом сможете по полной насладиться нашим гостеприимством.

– Благодарю за вашу доброту, – откликнулась Эйтн. – Высылаю пакет данных.

Едва дождавшись, чтобы голограмма усача распалась, я поинтересовался:

– И откуда это у нас документы взялись?

Эйтн, чьи пальцы порхали над панелью управления «Мантией», даже головы не повернула.

– Сет, я путешественница с опытом и на территории Тетисс бывала не раз. Думаешь, рискнула бы соваться сюда, не подготовившись? У меня всегда наготове копии всех необходимых документов.

– Поддельных.

– Не более чем твои. Кстати, твоя прежняя легенда идеально вписывается и в этот случай. Мне даже не пришлось особо напрягаться. Ты по-прежнему Сет Эпине, риоммский исследователь и археолог, а также мой ассистент. Скромный парень, который предпочитает помалкивать. Понимаешь меня?

Я закатил глаза.

– Рот не открывать, по сторонам не пялиться. Ясно. Еще указки будут?

– Да. Как только окажемся внутри, за нами наверняка буду наблюдать. Не делай ничего, что могло бы выдать твою истинную природу. Проходим досмотр, спускаемся в город и идем в ближайший музей.

– Почему в музей?

Эйтн с укоризной покачала головой.

– А еще говорил, что соображаешь. – Она кивнула в сторону прохода: – Возьмешь из старухиной каюты какую-нибудь безделушку и сделаешь вид, будто она ценности неимоверной. С ней и отправимся к знатокам. А вот когда мы уже с ними встретимся, тогда и настанет черед для твоей работы. Но все подробности после того, как окажемся внутри.

Я, пожалуй, так и просидел бы с открытым ртом до самой стыковки, если б из динамика не донесся сдержанно-раздраженный голос усача:

– Госпожа Аверре и господин Эпине! Добро пожаловать в Лабиринты Крадосса!

Глава 5

Новые знакомства

У распахнутого настежь шлюза (одного из многих, опоясывавших внешнюю сферу строения) Эйтн сбросила скорость и сделала это так мастерски, что не придерешься. Пока происходила стыковка, я, как и было условлено, сбегал в капитанскую каюту, откуда и позаимствовал миниатюрную армиллярную сферу. Я понятия не имел, насколько она старинна или ценна, но, повинуясь внутреннему зову, не сумел отказать себе в маленькой слабости. Никогда не испытывавший тяги к постижению необъятных космических просторов и принципов, по которым они работали, я, при этом, немало восхищался такими вот многосоставными конструкциями. Часами мог сидеть в зале астрономии Цитадели, любуясь гипнотическим движением крошечных звезд за стеклом.

Едва увидев меня с армиллой в руках, Эйтн удрученно покачала головой:

– Да уж, заставь лейра Вселенной молиться…

Искренне растерявшись, я даже пропустил мимо внимания момент посадки внутри необъятного по размерам ангара.

– Что не так?

Эйтн отпустила штурвал и, отключив корабельные системы, выбралась из-за панели управления. Взгляд ее был прикован к иллюминатору, за которым кипела деятельность. Помимо «Мантии», в ангаре скопилась целая гряда разнокалиберных звездолетов – от внутрисистемных прыгунов, похожих на восьминогих насекомых с крылышками, до легких крейсеров, упакованных в броню и пушки, – и все они то отчаливали, то приземлялись, то выгружали пассажиров, то наоборот принимали на борт пестрые толпы. Разумники всех возрастов и мастей, одинокие и целыми семьями, налегке или по шею загруженные «ручной кладью», все стремились либо как можно скорее убраться, либо поскорее рассредоточиться по путаным переходам этого многоступенчатого сооружения.

Не дождавшись ответа, я повторил:

– Что не так-то?

Эйтн кивком указала на парочку людей в зеленой форме, стремительно приближавшихся к «Мантии».

– Времени нет, – вздохнула она, будто бы смирившись с чем-то неизбежным. – Ладно. Надеюсь, этот фарс сработает.

Я мог бы намекнуть, что подобные сомнения в присутствии лейра звучат чуть ли не оскорбительно, но решил доказать собственную правоту примером и зашагал в сторону трапа. Тот уже был опущен, так что, быстро сбежав по рампе, я первым оказался перед местными представителями закона. Одним из них был уже знакомый по голограмме усатый мужчина, в жизни оказавшийся куда выше и значительно плотнее в районе талии, вторую же часть команды составляла миниатюрная брюнетка с миловидным личиком в форме сердечка. Едва заприметив меня, оба заметно напряглись.

– Господин Эпине, я полагаю? – спросил Усач, жестом показав оставаться на месте.

Я кивнул, растянув губы до самых ушей. Образ очаровательного разгильдяя был мне в новинку, но качеству притворства это вроде бы не мешало.

– Все верно. Сет Эпине – это я. До степени доктора археологии пока не дорос, но, полагаю, что светлое будущее не за горами. По крайней мере, эта штучка вселяет некоторые надежды. – Для пущей убедительности выставил перед собой армиллу. – Как вам наша находка? Впечатляет, не правда ли?

Брюнетка, заметив переливавшуюся в свете ангарных ламп сферу, нахмурилась. Вся ее приветливость мгновенно сменилась отчуждением. Полные губы сурово поджались, а тонкие бровки сошлись над переносицей, приняв форму рассерженной птицы.

– Господин Эпине, – голос дамочки оказался неожиданно низким, – подобные ценности полагается переносить в специальных футлярах. Мы здесь не охранное бюро и ответственность за ваши побрякушки нести не собираемся.

– Он об этом знает. – Эйтн, появившись в проеме, грациозно спустилась по трапу. В руках она сжимала футляр, который не преминула протянуть мне. – Просто иногда делает вид, будто правила писаны не для него. К слову, это вовсе не означает, будто господин Эпине безнадежен. Его импульсивность превосходно компенсируется природным чутьем на поистине ценные находки.

– Госпожа Аверре! – Крякнув, Усач чуть склонил голову в приветствии. – Мое имя Двуствор. А это, – он указал на напарницу, – Мегарри. Мы и не чаяли, что столь знаменитая особа когда-нибудь посетит Лабиринты Крадосса. Слава вашего почтенного дядюшки опережает вас. Как он, кстати?

Выражение лица Эйтн и прежде не баловало экспрессией, но теперь и подавно стало напоминать маску ледяного отчуждения.

– Умер.

На пару секунд повисло неловкое молчание, в течение которого Двуствор и его напарница как будто пытались решить, как следует отреагировать. Наконец учтивость победила. Двуствор затараторил:

– О! О, мне искренне жаль, госпожа! Примите мои соболезнования! – Он покосился на свою спутницу и поспешил поправиться: – Наши соболезнования, конечно же. Мастер Аверре был частым и, что самое главное, желанным гостем в здешних краях. Вне всяких сомнений, для многих здесь эта новость окажется ударом, я убежден!

Ничто во всем облике Эйтн даже не намекало на то, что слова портового работника имели для нее хоть какое-то значение. Единственное, на что она сподобилась, это едва заметная улыбка и сухое:

– Ничуть не сомневаюсь.

Подобная реакция не на шутку раздосадовала Двуствора, что отчетливо читалось в Тенях, невидимым потоком струящихся сквозь него подобно нейтрино или любым другим фундаментальным частицам, не расположенным к взаимодействию. Похоже, он рассчитывал на более снисходительное к себе отношение. Особенно от племянницы столь высоко ценимого им Батула Аверре… При этой мысли мне с трудом удалось не цыкнуть.

– Вижу, вы не слишком высокого мнения о собственном дядюшке, – заметила Мегарри, устремив в сторону Эйтн недружелюбный взгляд.

Госпожа Аверре, разумеется, ничуть не смутилась. Впрочем, ее ответ прозвучал вполне сдержано:

– И на то есть причины, о которых не принято распространяться за пределами семьи. Думаю, вы это понимаете.

– Безусловно, – осклабилась Мегарри. – Вот только заметьте себе, что имя вашего дядюшки имеет немалый вес в Лабиринтах Крадосса. Сказанное с должным почтением, оно откроет многие двери, к которым в ином случае вас бы даже не подпустили, окажись вы хоть светилами галактической археологии. Как пример, именно ваше родство с мастером Аверре позволило этому кораблю, – она неприязненно ткнула в сторону «Мантии», – занять причал, а вам самим обойтись без тщательного досмотра.

– К чему такие поблажки? – Эйтн чуть выгнула бровь, между делом передав мне футляр для армиллы. – Уверяю, ни я, ни мой спутник не станем возражать против любых законных процедур этого порта.

Мегарри недобро сощурилась:

– В самом деле?

Напряжение, образовавшееся между дамами, заставляло поток Теней густеть. Кто знает, к чему бы это привело, если бы ментальный порог Двуствора оказался чересчур высок. Хватило легкого толчка, чтобы заставить его вступиться за нас.

– Уверен, в том нет ни малейшей нужды. – Изо всех сил тянул он дружелюбную улыбку. – Ваше прибытие уже зарегистрировано, документы в полном порядке, а дополнительного досмотра не требуется. Можете проходить, госпожа. И господин, да. Прошу вас обоих через вот этот терминал.

После царственного кивка, которым Эйтн его удостоила, мы уже было шагнули в сторону широкого прохода, по которому разрозненными группками двигался народ, но тут Мегарри опомнилась.

– Постойте-ка. А как же ваш багаж?

Эйтн даже не оглянулась.

– Мы здесь не задержимся, – бросила она и, ухватив меня под локоть, поволокла прочь от парочки портовых работников.

– Может, зря ты так? – Мы как раз нырнули под высокую арку, разделявшую причальную зону для частных судов и зону пассажирского транспорта, такую же светлую и стерильную, как и все на этой странной станции. Прозрачные стены, стеклянные потолки, лежавшие на тонких колоннах, скромная мебель и редкие растения в высоких горшках – все здесь наводило на мысли о хрупкости конструкции и постоянном надзоре со стороны местных властей. Патрульные направляли новоприбывших к турникетам, притом делали все это без малейшего намека на учтивость – будто пастухи сгоняли безмозглую скотину. – Иногда не так уж и плохо иметь знаменитого родственника. Глянь на этих несчастных. Нас такая участь миновала. Разве не хорошо?

Продолжая отстукивать каблуками по полированному полу в сторону ряда воздушных такси у внутренней стены причала, Эйтн в полголоса процедила:

– Подумай лучше о том, с каким вниманием теперь будут относиться ко всему, что мы делаем. Иногда быть частью толпы намного лучше привилегий.

– Ожидаешь слежки?

В этот момент мы как раз рассаживались по местам выкрашенного в черно-желтые цвета прыгуна, так что ответом меня не удостоили.

Двуместная машинка выглядела натуральной гоночной капсулой с конусовидным носом и полностью прозрачным фонарем кабины. Пилота при этом она, судя по всему, не предполагала, целиком и полностью управляясь с помощью ИскИна.

– Куда прикажете, господа?

Я уставился на приборную панель, откуда смотрело голографическое лицо с парой полукружий глаз и тонкой черточкой, изображавшей рот.

– Уровень четыре-восемь, район Алого квадрата, – отчеканила Эйтн.

Не успел я удивиться такой осведомленности, изображение на дисплее сразу мигнуло, черточка под глазами сменилась дугой улыбки.

– Будет исполнено.

Спустя еще миг антигравы мерно загудели, заставив машинку плавно оторваться от настила и развернуться носом к стене. Я ожидал, что к этому моменту впереди распахнется какой-нибудь люк, так что ничуть не удивился, заметив, как один из сегментов стены скользнул в пол, открыв прыгуну путь к внутренним кольцам Лабиринтов. Глазом не успел моргнуть, а крохотная пулька уже рванула наружу.

Инерция заставила нас прижать спины к креслам, а головы к ложементам, но это практически не вызывало дискомфорта. Разве что самую малость. На космолетах внутренние помещения, как правило, изолированы от внешних воздействий настолько, что ни отсутствие гравитации за бортом, ни безумных скоростей при перелете от планеты к планете почти не замечалось. Здесь же подобные приспособления казались ненужными роскошествами, так что, борясь с приступами тошноты, я изо всех сил тянул шею, стараясь во всех деталях разглядеть устройство шедевра космической архитектуры.

Покинув доки, мы, однако, еще не пересекли границу, за которой заканчивался сферический слой Лабиринтов, так что, пока прыгун летел через запруженный разнообразным транспортом воздушный карман, удерживаемый силовым полем, я мог беспрепятственно любоваться местными красотами.

Широкие проспекты, расползшиеся по внутренней стороне сферы, напоминали целую сеть речных каналов, по которым многочисленными стайками сновали пестрые рыбки-флаеры. Над всем этим делом возвышались угловатые башенки домов, опоясанные пешеходными улицами и небольшими площадями с фонтанами и многочисленными скульптурными ансамблями. Однотонность пейзажа разбавляли редкие островки зелени, рассредоточенные по самым укромным местам. Источником внешнего освещения служили лишь фонари и подсветка магазинных витрин.

– Неплохо тут у них все устроено! – сказал я, наблюдая за местными жителями, неспешно гулявшими по широким балконам, немного напоминавшим висячие улицы Мероэ. Поодиночке или целыми семьями, разумники, большая часть которых оказалась людьми, заворачивали в роскошные двери ресторанов или угощались едой с лотков, приценивались к товарам в витринах или просто отдыхали на скамейках. Глядя на все это, я даже не старался скрыть восхищения. Боиджия выглядела увядающей, Тиропль Паракса – слишком тесным и замкнутым, но тут все буквально кипело жизнью, благополучием и довольством. И ничто не напоминало всем этим праздным гулякам о том, что от ужасной смерти их отделяет лишь невидимый силовой барьер. – Ты глянь, тут даже птицы есть! Вон, видишь? В фонтан только что нырнула!

Эйтн, закатив глаза, вздохнула:

– Ты большой ребенок, Сети.

Этой короткой фразы хватило, чтобы весь мой восторг точно солнечным ветром сдуло. Прижав задницу обратно к креслу, я втянул голову в плечи и мрачно уставился в лобовой иллюминатор.

Послышался тихий смешок.

Я, понимая, что веду себя по-детски, не стал оборачиваться и предпочел сосредоточить внимание на стремительно приближавшейся структуре внутренних колец. По тому, насколько хрупкими и тонкими они казались, становился ясен масштаб Лабиринтов. Бросив взгляд на приборную панель, отображавшую данные о полете, я отметил, что расстояние от внешнего слоя до ближайшего кольца немногим переваливало за половину километра. К тому моменту, как мое изумление снова напомнило о себе, прыгун успел преодолеть воздушный барьер сферы и теперь летел сквозь вакуум, сокращая расстояние до нового очага жизни, расползшегося по широкому и плоскому ободу.

– Сколько же сил надо потратить, чтобы поддерживать атмосферу в этом монстре, – пробормотал я вслух, ожидая очередной подначки со стороны Эйтн.

Однако ответом меня удостоил автоматический пилот:

– Господин, вероятно, не в курсе, что Федерация Тетисс столь же практична, сколь и богата. Если бы Лабиринты Крадосса не были в состоянии компенсировать все затраты, никто бы и не пытался их заселить. Это во всех смыслах уникальное место. Жизненно важный узел галактических взаимоотношений, культурный, деловой и экономический центр, и все стороны это понимают. Даже Риомм дважды подумает, прежде чем нападать на станцию.

– Отрадно, что вы так высоко цените благоразумие Риомма, – подала голос Эйтн.

Я подумал, окажись на месте ИскИна некто живой, он бы наверняка подавился собственными словами. Но, поскольку, машина к восприятию сарказма приспособлена не была, все обошлось.

– Энергию дает, как я понимаю, ядро. Оно модифицировано или что-то вроде того. Но откуда берется кислород? Поставки с планет? Или у вас здесь еще и сады имеются? Как поддерживается жизнь на кольцах?

– И то, и другое. Но не ограничивайтесь рассказами. Рискну дать совет. Если вас действительно интересует история Лабиринтов Крадосса, не поленитесь посетить здешние музеи. Там, куда вы направляетесь их как раз очень много. Алый квадрат – уникальный район. Уверяю, вы не останетесь разочарованными.

– Ничуть не сомневаюсь.

Первое из колец стремительно увеличивалось в размерах. Поначалу оно казалось сплошной гладкой дугой, скрывавшей вторую половину из виду, но чем сильнее мы сближались, тем отчетливей становились заметны многоэтажные здания, улицы, скверы и тротуары. Как внешнюю оболочку, они покрывали его сплошняком, подобно лишайнику, с обеих сторон – внешней и внутренней, – вот только выглядели заметно новее и… ярче. От количества кричащих вывесок и мошкарой мельтешащих прыгунов, подобных нашему, пестрело в глазах.

– Эмпорий, – проговорил ИскИн, – торговое кольцо.

– Нам оно ни к чему, – отрезала Эйтн.

– Безусловно, госпожа.

Робот сбавил скорость. Умело лавируя в хаотичном потоке транспорта, он умудрялся держаться заданного курса, ни на градус не отклоняясь от цели. Быстро проскочив первое кольцо, мы устремились к внутренним слоям сферы, куда меньшим по размеру, но, казалось, будто состоящим из сплошной светящейся массы, к которой так и хотелось прикоснуться.

Само собой, это была лишь иллюзия. По мере того, как мы приближались, становились заметны детали устройства очередного кольца, по сути, ничем не отличавшегося от предыдущего, кроме размеров. Все те же сверкающие многоэтажки, покрывавшие обод, все те то же хаотичное движение транспорта, меж этими самыми многоэтажками снующего, все те же праздные гуляки, все то же благополучие и безмятежность. От которых, почему-то, веяло чем-то… протухшим.

– Эй, – окликнула меня Эйтн. – Что с лицом?

Я пожал плечами, на самом деле с трудом понимая, что она имеет в виду.

– Я полагала, Лабиринты тебя впечатлят. Но ты смотришь так, будто вот-вот с головой окунешься в зловонное болото.

Отогнав неприятные ощущения, я постарался расслабиться. Хотя, сарказма в голосе от этого не убавилось:

– Они впечатлили. Не сомневайся.

ИскИн, деликатно оставивший эти замечания без комментария, выбрал одну из посадочных площадок у самого края внутреннего обода и мягко опустил прыгун на выложенный блестящими плитами настил. Он торжественно объявил:

– Алый квадрат, господа.

– Благодарю, – откликнулась Эйтн, приложив кредитный инфочип к панели рядом с «лицом» пилота. Короткий сигнал сообщил, что оплата прошла без проблем, двери разблокировались и вот мы оказались под открытым небом, которого нет.

– Ну и куда теперь? – спросил я, изо всех сил борясь, чтобы не задрать голову и не залипнуть на умопомрачительном виде переплетенных колец далеко наверху. Прыгун тем временем уже оторвался от площадки и резко сорвался назад в пустоту, откуда явился.

Эйтн с ответом не торопилась. Над чем-то крепко задумавшись, она смотрела на футляр с армиллой, что по-прежнему находился у меня в руках.

– Задумалась над тем, отчего это место называется Лабиринтами?

Взгляд ее переместился на мое лицо.

– Очень смешно.

Я снова пожал плечами и все-таки огляделся. Масштаб открывавшихся видов оказался настолько монументальным, что это грозило серьезным приступом агорафобии. Мимо неторопливо гуляли местные жители, то и дело с любопытством поглядывая в нашу сторону. Кого-то сопровождал механический телохранитель с сияющими зловещим алым глазами. Одну пожилую даму в лиловом берете вел под руку отполированный до блеска мажордом. Робот-нянька, паривший в полуметре над улицей, приглядывал за игрой пары ребятишек, пока родители покупали им сладости. Это казалось немного чужеродным и… странным.

Впрочем, наверняка не более чем жизнь на ободе кольца посреди космоса.

– На самом деле, не очень, – пробормотал я, залюбовавшись попытками тощего как палка робота перевести на другую сторону улицы целую свору собак. – Но мне и впрямь интересно, в чем тут логика? И есть ли она вообще.

– Лучше задумайся над тем, как нам отыскать Кукольницу.

– Что? Я думал, у тебя тут все схвачено. Ты так уверенно держалась с местными законниками и помыкала тем ИскИном, знала про долбаный Алый квадрат и так далее. Не пойми неправильно, но иногда проскальзывает мысль, будто я тут вообще лишний.

Мои слова заставили Эйтн нахмуриться, что в последнее время стало происходить с небывалой регулярностью.

– Откровенности захотелось, Сети?

– Я, кажется, просил тебя не называть меня так.

– Я не услышала ответ на свой вопрос.

Ледяной тон заставил меня выпустить иглы. Я вовсе не собирался выяснять отношения, уж точно не так – в незнакомом месте посреди улицы на глазах у толпы зевак, – но что-то внутри как будто подталкивало высказаться.

– Да. Захотелось. Потому что с тех пор, как паучиха нацепила на тебя эту штучку, – я указал на ее шею, – мы только и занимаемся тем, что грыземся.

– Это ребячество. Причем абсолютно неуместное.

– Правда? Ну так выскажись и я сразу отстану. Поведай, что не дает тебе покоя?

Эйтн долго молчала, прежде чем припечатать:

– Ты. – Она развернулась и зашагала вдоль посадочных площадок в сторону высокой ротонды с золотого цвета куполом.

– И как прикажешь это понимать? – бросил я ей в спину, стараясь не отставать. – Винишь меня во всем, что случилось?

Эйтн остановилась. Оглянувшись на мгновение, она удрученно покачала головой:

– Ты так и не понял.

Сбитый столку, я мог лишь тупо переспросить:

– Чего?

– Ничего. – Она вздохнула и снова зашагала к ротонде. Чем она ей так приглянулась, было не ясно. С виду обычная беседка с тонкими резными колоннами, сплошь увитыми цветущими лозами. Внутри располагались скамейки и маленький столик для игры в зэтнет. Парочка старперов, заседавших внутри, как раз тем и занималась, что передвигала резные фигурки по разделенному на разноцветные сектора полю. Войдя внутрь, Эйтн опустилась на край скамейки и, закинув ногу на ногу, с невозмутимым видом принялась чего-то ждать.

Я не рискнул спрашивать, на что она рассчитывала, и просто позволил себе понаблюдать за ходом игры. Похоже было, что старики рубились уже не один час, и серокожий портакианец с пузцом почти всухую разделывал того человека, чья зеленая борода доставала до колен. Высокий лоб бородатого покрывала липкая испарина, в то время как на широком и украшенным темно-синими полосами лице его оппонента цвела довольная улыбка. Рядом с каждым парил робот-лакей.

– Сдается мне, на сей раз моя взяла, – промурлыкал портакианец, завершая ход. – Раз, два… О, глядите-ка, кажется, вам зэт, господин Аппасориди!

– Мухлевщик ты, Гомса, – беззлобно бросил бородатый, и устало откинулся на спинку скамейки. – Всегда им был. И помрешь таким же. Ха!

Портакианец только рассмеялся и, почесав рога, плавно загибавшиеся от затылка к лицу, подозвал к себе лакея:

– Плесни-ка мне на два пальца, дорогуша. Хочу отметить очередную победу.

– Не рановато ли, сладенький? – пропел девичьим голосом парящий робот, похожий на сплюснутый мячик с глазами. – Едва за полдень перевалило.

Портакианец отмахнулся:

– Ой, не гунди. Имею право. В конце концов, не каждый раз удается разделать под орех эту бородатую бестолочь. Есть что отпраздновать! Так что лей, не стесняйся!

Роботесса что-то недовольно пробормотала, но все же вынула из своего округлого нутра початую бутылку с ядовито-зеленого цвета жидкостью и пустой стакан, наполнила стакан и подала хозяину.

– Твое здоровье, Аппасориди, – кивнул тот сопернику и залпом опустошил стакан.

Зеленобородый покачал головой, закатив глаза.

– Любишь же ты выпендриваться, старый пень. Ну да ничего, мы еще посмотрим, кто кого.

Портакианец причмокнул, фыркнул и подставил стакан под новую порцию ядреной зелени, чем бы она ни была. Никто при этом на нас с Эйтн не обращал ни малейшего внимания. Если б я не был уверен в обратном, решил бы, что нас нарочно игнорируют. Впрочем, во всем можно найти пользу. Особенно, если знаешь, с какой стороны подойти.

Будучи прирожденным элийром, я не мог отказать себе и по привычке не прощупать ментальный фон стариканов. Те струйки Теней, что незаметно проникали в чужие головы, сплетались там с серым веществом и перемешивались с электрическими импульсами, рождавшими мысли, а потом, так же незаметно вынося их наружу, покорно текли в мои раскрытые ладони, вызывая легкий зуд у той, что с ожогом.

Само собой, там не было ничего интересного. Два старых товарища коротают погожий денек на условно свежем воздухе за партией в зэтнет. Разве есть что-то банальней? И все же в том, что из всего многообразия мест, где неплохо отдохнуть с дороги, Эйтн выбрала именно эту беседку, могла найтись какая-то логика. Вспомнились ее слова о том, что Кукольница когда-то служила лакеем на исследовательском судне. Что, если и после побега, она не слишком изменила своим привычкам?

Покосившись на то, с каким удивительным недовольством на, казалось бы, совершенно неподвижном лице механическая служанка наполняет третий по счету стакан, я не смел рассчитывать на такую удачу. Слишком уж удобно и просто все получалось. Складно даже. А потому ничуть не правдоподобно.

Но тут я услышал или, точнее, уловил фразочку, которая сопровождалась таким ярким зрительным образом, что истолковать ее двояко было попросту невозможно. Портакианец обронил:

– Не тем я нынче занимаюсь. Ох, не тем. Какие-то игрульки затеял. Ну а куда деваться? Если бы эта риоммская падла не пыталась влезть со своими советиками, я бы так и служил на границе, а вовсе не сходил бы с ума от безделья. Лейрова пропасть! Вот тебе и удружила!

Тени помогли увидеть в словах старика смысл, который в ином случае попросту ускользнул бы. Они показали мне обрывки его воспоминаний, кусочки прошлой жизни, о которой он теперь так отчаянно сожалел. Там были фрагменты космического боя, в котором старику когда-то довелось поучаствовать. Деталей я не разобрал, но в том, что стычка случилась нешуточная, сомнений не возникло. Затем видение перескочило на нечто очень далекое от космоса и полетов. Портакианец оказался где-то посреди темной пещеры, один, окруженный лишь жуткими клацающими звуками, раздававшимися со всех сторон сразу. Он был явно напуган, а крошечный фонарик, зажатый в руке, никак не разгонял жуткого и промозглого мрака. Потом видение снова переменилось, и на этот раз я стал очевидцем короткого разговора между хозяином воспоминания и неким гротескного вида роботом, как будто бы собранным из множества совершенно не подходящих друг другу частей. Самой беседы я слышать не мог, но по эмоциональному окрасу видения, понимал, что старик в дикой ярости. Он в западне. Как насекомое, пришпиленное к предметному стеклу – еще живое, но без возможности куда-то вырваться. А робот тот, урод, каких мне в жизни не встречалось, с массивной головой в форме блюдца и громоздкими манипуляторами на бочкообразном торсе лишь зловеще помигивал алыми огоньками…

– На что ты так смотришь, парень?

Я не сразу сообразил, что вопрос предназначался мне. Целиком растворившись в видениях, навеянных Тенями, я не заметил, как начал беззастенчиво пялиться на пузатого старика.

– Э-э, – я заморгал, пытаясь прогнать остатки морока. Обожженную руку будто драконьим дыханием обдало. – Извините. Просто задумался.

– Крепко, должно быть, задумался, а? – подхватил зеленобородый, с улыбкой наблюдая за тем, как я размахиваю ладонью, пытаясь погасить невидимое пламя. – С минуту уже стоишь тут как истукан. Вон, даже подружка заскучала.

Я растерянно оглянулся на Эйтн, которая вела себя так непринужденно, будто все происходящее ни капельки не выбивается за пределы нормальности. Она смотрела в противоположную сторону, где парочка подростков беззаботно резвилась в фонтане. В голове мелькнула догадка, что ее знания об этом месте и разумниках, его населявших, куда обширней, чем она хотела показать.

– Ничего, – проговорил я, стараясь не замечать непривычного жжения. – Ей не привыкать. Когда путешествуешь с планеты на планету, а там сутками копаешься в древней пыли и грязи, надеясь отковырять хоть какой-нибудь черепок, к скуке начинаешь относиться философски.

Старики тут же оживились. Даже роботесса с бутылкой обратила на меня точки фоторецепторов. Боль в руке неожиданно отступила.

– Так вы исследователи? – Портакианец подозрительно сощурился. – Ученые или как?

– Вроде того, – уклончиво ответил я и, будто бы невзначай, помаячил футляром с армиллой. – По правде говоря, мы только что возвратились из одной долгой экспедиции. Прошла она не то чтобы гладко, но кое-что любопытное отыскать все же удалось. А потом один знакомый, сказал, что в Алом квадрате найдутся знатоки, которые помогли бы продать эту штучку подороже.

– А, – разочарованно откинулся на спинку скамейки портакианец и припечатал: – Мародеры.

От такого количества желчи я аж поперхнулся.

– Прошу прощения?

– Что ж тут непонятного? Мародеры! Крысы помойные, которые шастают по развалинам в поисках того, что плохо лежит. Ученые, ага, как же. Мусорщики! Расхитители могил, вот кто вы! Да и риоммцы к тому же оба, да? Если присмотреться, мордашка-то смазливая так и отдает их фирменной заносчивостью. А красотуля твоя так и вообще будто прямиком с Мас Пирей сюда вынырнула. А, спрашивается, зачем? А потому что дома-то за такие дела быстро прикроют. Но тут-то Тетисс! Тут нравы другие, да? Правильно я рассуждаю?

Честно говоря, я понятия не имел, кому конкретно он задал этот вопрос, но на всякий случай поспешил заверить:

– Да никакие мы не мусорщики! И расхищением могил тоже не занимаемся. Мы что-то вроде коллекционеров, и нам нужен опытный оценщик. – Для пущего эффекта я подкрепил свои слова Тенями и, сквозь новый приступ боли в руке, обезоруживающе, как хотелось верить, улыбнулся. – Вот, собственно, и вся задачка.

Портакианец заметно присмирел (да и как иначе, когда сами Тени подавили всю его страсть), а вот его напарник по игре – зеленобородый Аппасориди, – приметил:

– Но то, что вы оба – риоммцы, не отрицаешь?

Я пожал плечами:

– Это было бы глупо.

– Не люблю риоммцев, – буркнул пузатый.

– Никто не любит, – поддакнул я, стараясь незаметно почесать ладонь о брюки. – Но себя не перепишешь.

Аппасориди усмехнулся, но по-доброму.

– Пожалуй, – протянул он. – Впрочем, я, в отличие от моего дорогого приятеля, стараюсь оценивать разумников по их личным качествам, а не за происхождение. Но людей, вроде меня, тут не так уж много. А потому, на всякий случай, постарайтесь не выпячивать свою инаковость. Вполне может статься, ваш визит привлечет излишнее внимание, которое, как мне кажется, пойдет вам обоим совсем не на пользу.

Я уставился на зеленобородого, не зная, что ответить. Слова его звучали довольно дружески, однако некий оттенок угрозы в них так и сквозил. Как если бы этот Аппасориди сам с трудом верил в то, что только что сказал. Как будто…

– Не надо пытаться искать в моих словах двойной смысл, молодой человек, – оборвал меня на середине мысли старик. – В них нет ничего, кроме искреннего беспокойства за ваше пребывание в нашем славном городе. Желаете показать свою безделицу специалисту? Для этого вам следовало бы спуститься на уровень ниже. У Ядра найдется немало магазинчиков, чьи хозяева могли бы заинтересоваться вашей… находкой. У меня есть знакомый в лавке Колтани. Могу организовать вам встречу. Полные карманы блестяшек вам это, конечно, не даст, но зато решит проблему, это уж точно.

Я чуть склонил голову к плечу.

– Спасибо, но мы лучше поищем что-то поближе.

– Как угодно. – Аппасориди пожал плечами и повертел в руках игральную фигурку, которую подхватил со столика. Фигурка представляла собой вырезанную из настоящего дерева горбатую старуху в рясе и глубоком капюшоне. – Желаю удачи в поисках.

На этот раз я никак его не поблагодарил и, под пристальными взглядами пузатого портакианца и его роботессы, вернулся к скамейке, на которой все еще восседала, любуясь купающимися детьми и проносящимися туда-сюда чуть дальше прыгунами, Эйтн.

– Зачем мы здесь? Теряем время и больше ничего.

Эйтн повернулась. Взгляд ее был пронзителен, как клинки бавкидиных ассасинов.

– Не говори, будто ничего почувствовал, – сказала она, поднимаясь.

Я недоуменно нахмурился. Не потому, что не понял, о чем она говорит. С этим-то как раз было все просто. Растеряться меня заставил тот факт, что госпожа Аверре опять разыграла карту недосказанности. Смущало лишь одно – внезапный приступ жжения всякий раз, как касался Теней. Что еще за ерунда?

– Эти четверо – те, кто нам нужен?

– Вероятно.

– И они знали о нашем визите?

– Очень может быть.

– Тогда какого?.. – Я провел ладонью по лицу, стараясь унять раздражение, которое готовилось выплеснуться через край. Столько всего хотелось высказать, но разум все-таки взял верх над эмоциями. Придав голосу умеренный тон, я спросил: – Почему ты сразу не сказала?

Эйтн как обычно и бровью не повела.

– Я должна была убедиться.

– А меня использовала как наживку?

– И весьма заманчивую, должен сказать. – Голос принадлежал Аппасориди, бесшумно подошедшему сзади.

Я медленно обернулся. На меня в ответ уставились четыре бластерных дула: по одному у старперов и столько же в манипуляторах их парящих лакеев.

– И, пожалуйста, без глупостей, господин лейр, – проворчал портакианец со своего места. – Эти блестящие полы столь драгоценной крови еще не видели. Не будем их баловать, идет?

С трудом представляя себя, как следует реагировать, я неопределенно пожал плечами. Это, по всей видимости, стариков устроило. Не переставая целиться мне в грудь, Аппасориди самым жизнерадостным тоном проговорил:

– Уважаемые гости, не желаете ли прогуляться?

Глава 6

Кукла

Я уже со счету сбился, сколько раз, с тех пор как покинул Цитадель, меня брали на мушку. Когда-то это напрягало. Пугало даже. Но теперь? Утомляло, пожалуй. Притом настолько, что даже сама мысль о сопротивлении казалась глупой и бессмысленной. Я чувствовал, нам не причинили бы вреда, а потому почти с легким сердцем позволил проводить себя и Эйтн через небольшой скверик, разбитый прямо за беседкой, к очаровательному двухэтажному домику. Прижатый к многоэтажке намного солидней, он выглядел натуральным бедным родственником, хотя при этом каким-то непостижимым образом не позволял другим домам доминировать над собой, постоянно привлекая внимание. Неоновая вывеска над входом гласила, что это частная мастерская по починке лакеев «У Аппы».

– Как мило, – проговорил я, поднимаясь на крыльцо, утопавшее в разбитом по обе его стороны розарии. – Название сами выбирали?

– Можешь лучше придумать?

Я помолчал, покосился на бластеры, нацеленные на нас с Эйтн.

– Вы же знаете, что толку от этого не будет?

– Знаем-знаем, – с прежним добродушием подтвердил Аппасориди, хотя оружия так и не опустил.

– Тогда зачем?..

– Чтобы кое-кто сговорчивей был, – хмыкнул Гомса. – Даже самые крутые лейры дважды думают, прежде чем начинать свои фигли-мигли против хорошего бластера. Тем более против четырех. – И прежде чем я успел хоть слово вставить, прибавил: – Убивать при этом никого не обязательно. Пока ты будешь пудрить наши мозги, кто-нибудь да успеет пальнуть по твоей подружке. А вот теперь скажи, стоит ли оно такого риска?

Вежливость заставила сделать вид, будто я всерьез задумался над вопросом.

– Не стану вас разочаровывать.

– Вот и славно, – кивнул портакианец с довольной улыбкой. Улыбался он, впрочем, лишь до той поры, пока смысл моих слов все же не просочился в его сознание. На какой-то миг выражение на сероватом лице с яркими синими полосами стало рассеянным, а затем резко помрачнело. – Нет, погоди. Что ты только сейчас сказал?

Я устало вздохнул.

– Да ничего. – И кивнул в сторону двери. – Войдем уже что ли?

Несколько мгновений оба старикана лишь молча хлопали глазами и переглядывались. Наконец Гомса, казалось, первым взял себя в руки.

– Ладно уж, заваливай, – проворчал он, позволив лакею разблокировать замок. – И смотри мне, без глупостей! У додиков, вроде тебя, вечно самомнения выше крыши. Считаете себя умнее других. Хитрыми, как китхи. Только ваши-то шейки переломать проще китховой, нет?

– Никогда не пробовал.

Аппасориди, стоя чуть позади, громко фыркнул. Гомса опять словил ступор и пару секунд сверлил меня пытливым взглядом, как будто надеялся открыть в себе недюжинные элийрские способности. Я усмехнулся и мягко, но настойчиво подтолкнул его к уже открытому входу.

Мастерская оказалась куда опрятней и чище, чем можно было предположить. Вернее, ее даже нельзя было назвать мастерской в прямом смысле этого слова. Это был дом, жилище, светлое, ничуть не роскошное и не перегруженное комфортом, но по-своему очень и очень уютное. На светло-коричневых стенах висели панно, копировавшие романтичные пейзажи незнакомых мне планет, полы выстланы ткаными коврами, вся мебель, включая шкафы и полки, сверху донизу уставленные бумажными книгами, была выполнена из дерева. Если бы не наличие верстака и деталей роботов, разбросанных тут и там, мне бы и в голову не пришло, что здесь кто-то что-то способен чинить. Массивная лестница в углу, как я без труда понял, вела на второй этаж к личным комнатам, где старики и ночевали. Нас усадили за накрытый вязаной скатертью стол и поставили перед каждым по кружке дымящегося кесса. Футляр с армиллой лежал в самом центре.

– Раз ничего крепче вы не желаете… – пробормотал Аппасориди, с кряхтеньем опускаясь на угловой диванчик. Бластер при этом в кобуру он так и не убрал, а выложил его прямо на стол, видимо, в качестве напоминания, чтобы мы слишком не расслаблялись.

– Что ты с ними сюсюкаешь? – сварливо бросил Гомса, прижав пятую точку к верстаку. – Давай уже к делу!

Поскольку мы с Эйтн продолжали помалкивать, Аппасориди поочередно одарив каждого из нас пристальным взглядом, заговорил:

– Ну что ж… Полагаю, бессмысленно выспрашивать у лейра, зачем он прибыл в Лабиринты Крадосса, еще и в сопровождении столь прославленной особы, как леди Аверре? – Тут он отвесил в сторону Эйтн учтивый поклон, а когда она надменно хмыкнула, продолжил: – Признаться, мы рассчитывали на встречу с кем-то менее заметным, однако если…

Я перебил:

– Вы? Рассчитывали?

В отдающих болотной зеленью усах Аппасориди спряталась лукавая улыбка:

– Мы, парень, мы. Должен сказать, персонам, вроде вас, редко удается пройти таможню и сделаться при этом предметом всеобщего и, что самое главное, пристальнейшего внимания. Двуствор наивен, как ребенок, а вот его прилипала умеет создавать проблемы. И если даже нам стало известно, кто появился в Лабиринтах Крадосса, будьте уверены, узнают и другие.

– Другие? – подала голос Эйтн.

Аппасориди кивнул:

– Все верно, моя госпожа. Или вы думали, исчезновение двух первых лиц Тиропля осталось без внимания? На Параксе ценят своих правителей, какими бы беспутными те ни были, и если кто-то из них ни с того, ни с сего пропадает, это заставляет охрану Томеи шевелиться. Поскольку вы были последними, кого видели в их обществе, самоочевидно, это спровоцировало острый интерес. Но вернемся к насущному.

Он потянулся к футляру и откинул его крышку. Армилла внутри заблестела в теплом сиянии потолочного светильника. Вынув сферу из коробочки, Аппасориди повертел ее перед носом, а потом с абсолютно невозмутимым видом разбил об пол.

– На этот мусор мы времени тратить не будем, – хмыкнул он, когда жуткий звон разлетевшегося на тысячи мелких осколков хрусталя стих.

Я посмотрел на Эйтн, чьей реакцией на событие стала лишь чуть приподнятая бровь, потом перевел взгляд на останки армиллы и, позволив себя легкую нахмуренность, заметил:

– Эта вещица была достойна более уважительного обращения.

– Полноте, господин как-тебя-там! – оборвал меня Гомса. – Штучка, может, и антикварная, но вы тут точно не из-за нее. Выкладывай все как есть. И поживее! Нет у меня времени всей этой чепухой заниматься!

– Отчего же? На тот свет так торопитесь?

– Сет! – с легким укором покачала головой Эйтн.

Гомса среагировал в точности так, как и ожидалось, – сорвался с верстака и подлетел ко мне чуть ли не вплотную.

– Ты мне эти детские угрозы брось. Я за свою жизнь столько повидал, сопляку вроде тебя и не снилось!

С трудом подавив желание поморщиться из-за алкогольных миазмов, ударивших в нос, я процедил:

– Прям трепещу.

Пальцы Аппасориди, до этого свободно лежавшие поверх выцветшей скатерки, сжались вокруг бластерной рукояти. Гомса свою стрелялку тоже держал на виду. Эйтн не шевелилась. Как и два лакея, что парили у верстака. Во всем, что творилось сейчас, не было и намека на благодушие. Тем не менее, я не нервничал. Мысленно кутаясь в теплые и мягкие потоки Теней, я лишь тихонько посмеивался и между делом прикидывал, по кому из противников ударить первым. Взяв со стола кружку, я сделал большой и шумный глоток.

Вдруг Эйтн взяла слово.

– Вряд ли ошибусь, предположив, что излишняя горячность никого до добра еще не доводила. – Она потянулась ко мне чрез стол и, опустив ладонь на мою руку, с силой сжала ее. Пристальный взгляд ее при этом перебегал с зеленобородого на портакианца и обратно. – Мы здесь не затем, чтобы нарываться на драку. Вы же, как я понимаю, просто выполняете свою работу, что нельзя не оценить. И все же, никто из нас далеко не продвинется, если так и будет ходить вокруг да около. Если вам уже известно, кто мы, то, полагаю, должны понимать и зачем мы сюда прибыли. У нас есть несколько вопросов к вашей хозяйке. Позвольте нам задать их ей. И, уверяю, получив ответы, надолго мы здесь не задержимся.

Гомса громко фыркнул.

– Ха! Будто это от вас зависит, куколка.

Эйтн даже не моргнула.

– И все же я должна настаивать. Вопросы, которые мне придется задать, имеют первостепенное значение.

– Для кого? Уж не для вашей великой Империи ли часом?

– Если то, в чем были замешаны брат и сестра Томеи, хотя бы наполовину правда – судьба всеобщей цивилизации и впрямь может оказаться под угрозой.

Меня слегка смутил этот высокопарный слог, однако, повинуясь внутреннему порыву и давлению чужих пальцев на своей ладони, рот я раскрывать не спешил. Тени шептали, что стрелять наши оппоненты собирались в последнюю очередь, а значит, все угрозы со стороны стариков и их лакеев были не более чем пустым позерством.

– Ну что ж, в одном вы, несомненно, правы, моя госпожа, – сказал Аппасориди, оставив бластер в покое и потянув себя за бороду, которая тут же свалилась с него вместе с лицом и остатками волос. Тембр голоса его при этом изменился до неузнаваемости. – Тот, кто заварил всю эту кашу, едва ли понимал, в какую дрянь ввязывался.

Я смотрел на старика, и поверить не мог в реальность тех метаморфоз, которые с ним происходили. Под маской, идеально имитирующей человеческое лицо, обнаружилась плоская физиономия из металла и пластика. Вместо рта – щель вокодера, вместо носа – небольшой выступ для того, чтобы накладка не оставалась пустой. Глаза походили на человеческие – белые, лишенные век, шарики с черными зрачками посередине. Эдакий немного гротескный гибрид робота и человека.

– Так вы и есть Кукольница? – спросил я, стараясь занять стремившуюся отвиснуть до самого стола челюсть делом.

Гомса, которому, судя по недовольному виду, такое разоблачение пришлось совсем не под душе, раздраженно проворчал:

– Скажи-ка, все лейры такие гении или ты особенный?

Понимая, что лишний раз в ссору лучше не ввязываться, я не ответил. Легкий шок, вызванный столь внезапным разоблачением, почти прошел, однако понимание собственной неосведомленности в теме, которую собирались затронуть, заставило позволить Эйтн продолжить беседу. Невозмутимая, будто сама состояла сплошь из металла, она проговорила:

– Вы здорово над собой поработали. Не узнать.

Роботесса, которая больше не пыталась прикидываться стариком, хихикнула – точь-в-точь девица на свидании.

– Ну что вы, моя госпожа, это лишь начало. Окажись в моем распоряжении больше времени и средств, я бы не ограничилась заменой конечностей и простыми накладками. В сравнении с тем, к чему я хочу прийти, все это не более чем баловство. Ради отвода посторонних глаз. Слишком много народу все чаще и чаще стали вспоминать Кукольницу. Я решила обезопасить себя.

– Обезопасить от кого?

– Как я уже сказала, слишком многие в последние дни заинтересовались моей скромной персоной. То тут, то там всплывают разговоры на темы, которые мне не по душе, и ведут их личности, которые мне не нравятся.

– Уж не пресловутых ли агентов Томеи вы имеет в виду? – наплевав на собственное стремление молчать, спросил я, отчего был удостоен внимания вытаращенных глаз.

Жуткая помесь человека и машины кивнула:

– В том числе.

– Что б вы были в курсе, мы тут по поручению Мамы Курты.

– Как ни странно, я догадалась. – И роботесса кивнула головой на шею Эйтн. – Узнала ее фирменный почерк. Сколько же она вам отпустила времени, моя госпожа?

Эйтн отмахнулась:

– Не столь важно. Проку будет больше, если вы все-таки поделитесь с нами информацией, которую с таким упорством оберегаете.

– Откуда начинать, моя госпожа? С сотворения мира или сразу перейти к главным событиям?

Я не подозревал, что протоколисты способны выдавать чистейший сарказм, но, похоже, язвить для Кукольницы было так же естественно, как носить чужое лицо. Она даже руки на груди сложила с подчеркнутым пренебрежением. Милый Аппасориди окончательно исчез, уступив место хамоватой роботессе.

Эйтн на провокацию не поддалась, все тем же ровным тоном проговорив:

– Начните с момента, когда ваше самосознание пришло к выводу, что бегство – лучший способ избежать утилизации.

– Вы не угрожаете? Могу ли я считать себя польщенной?

– Факт нашего присутствия здесь вам еще не льстит?

– Возможно, – уклончиво ответила роботесса, и пока она говорила, я пытался свыкнуться с постулатом, что передо мной не существо из плоти и крови, а вполне себе обычный протоколист, чьей главной задачей когда-то считалась вовремя подмеченная неполадка. – Но я немного не о том. Тяжесть моего нынешнего положения вовсе не в муках совести, если можно так выразиться, а во вполне конкретных алгоритмах, которые не позволяют мне оставить ситуацию на самотек. Много лет я послушно исполняла свой долг перед вашей милостью, леди Аверре, однако события, последовавшие за посещением пояса астероидов Территории Ускру, все изменили.

– Не могу не согласиться, – вставила Эйтн, чуть склонив голову к плечу и одарив роботессу оценивающим взглядом, всего несколько месяцев назад едва ли сильно отличавшуюся от парящих у верстака молчаливых лакеев. – Изменилось и впрямь очень многое. Но что послужило толчком? С чем вы столкнулись на том астероиде? Компьютерный вирус новейшей формы? Что заставило вас стереть все экспедиционные записи и пуститься в бега?

– Кроме вдруг проснувшегося желания жить, вы имеете в виду?

– Да, кроме этого.

Лицо Кукольницы не было предназначено для эмоций, и все же ей каким-то образом удалось изобразить намек на застенчивую улыбку. По крайней мере, так я интерпретировал периодические перепады яркости ее фоторецепторов.

– Это непросто объяснить, – сказала она, спустя паузу.

Эйтн чуть наклонила голову в бок, однако твердого инквизиторского взгляда с Кукольницы не спустила.

– Для автомата вашего уровня? Да бросьте! Больше похоже на попытку оттянуть неизбежное. Поймите, на кону стоит моя жизнь. Хотите вы того или нет, я все равно докопаюсь до правды. И усилий для этого не пожалею.

– Вы, как и прежде, чрезвычайно настойчивы, госпожа. В любое другое время это считалось бы достоинством. Сейчас? Серьезнейший недостаток! Но так и быть, я уступлю вашей просьбе. Только имейте в виду, после всего, что вы сегодня узнаете, спать по ночам вы уже не сможете.

– С этим я уж разберусь.

Долгое время Кукольница всматривалась сначала в наши с Эйтн лица, а затем изобразила нечто сродни пожатию плечами.

– Что ж, тогда слушайте. И прежде чем вы успеете упрекнуть меня в излишней болтливости, позвольте заметить, что все началось задолго до того, как надо мной нависла угроза дезинтеграции. За семь стандартных месяцев до этого приятного дня, – она широким жестом обвела стол и нас вместе с ним, – я была лишь удручающе ординарной единицей, приписанной к исследовательскому судну и обязанной исполнять прихоти экипажа. Сразу оговорюсь, что меня нельзя было назвать типичным лакеем, и все же ни о какой автономности и речи быть не могло. Я была привязана к кораблю, и в какой-то степени справедливо считалась такой же его частью, как стол или пилотское кресло.

Кто-то громко фыркнул. За время разговора я успел забыть, что за столом был кое-кто еще. Портакианец Гомса слушал Кукольницу с тем же вниманием, что и мы все, однако воспринимал ее слова с неудовольствием, которое даже не пытался скрывать.

– Быть может, наши гости захотят еще кесса перед тем, как дослушать твою сказочку? – желчно проговорил он и, не дожидаясь ответа, отошел к углу, в котором располагалась небольшая кухонька.

Проводив его удаляющуюся спину странно напряженным взглядом, Кукольница продолжила:

– Все изменилось, когда мы оказались на Гонгси.

– Гонгси? – переспросил я.

– Астероид под номером двадцать один пятьсот десять в одноименном поясе, – пояснила Эйтн, – тот самый, на поверхности которого зонд обнаружил признаки жизни.

– Команда ваших отборных поисковиков и впрямь рассчитывала отыскать жизнь среди серых скал, госпожа, – надменно заметила Кукольница, – однако, как всем нам хорошо известно, их ожидало лишь разочарование и ужас.

– От чего они погибли? – тихо спросила Эйтн.

Но роботесса точно не слышала.

– Астероид Гонгси двадцать один пятьсот десять, как и многое в этой самой Галактике, оказался достаточно старым, чтобы застать рождение Великой Риоммской Империи. Однако он никогда не был созданием природы. Дитя рук разумников неизвестного вида, он оказался вместилищем такого обилия древних тайн, что существу из плоти и крови и вообразить-то сложно. Невзрачный камень снаружи, он был испещрен тоннелями и галереями, стены которых состояли из окаменелых останков самых разнообразных существ, каких только можно встретить в изведанном космосе.

Ощущая неприятие, вызванное ее чуть ли не благоговейным тоном, я довольно резко спросил:

– Наткнулись на старый могильник. И что?

Кукольница будто споткнулась. Немного вздрогнув, что опять же-таки казалось совершенно несвойственным созданиям ее вида, она перевела свои глаза-фары на меня.

– Молодой лейр не понимает. Это были далеко не простые мертвецы. Каждый из них оказался бывшим носителем, что позднее подтвердилось сканированием, которое группа леди Аверре успела провести.

Не знаю, было ли то на самом деле, но мне показалось, что в комнате сделалось жарче. Настолько, что я не сумел не почесать под воротничком. Без сомнения, Кукольница понимала, как раздражает это ее оттягивание неизбежного, и, что-то мне подсказывало, по полной программе наслаждалась всем этим спектаклем. Глядя в ее бледно-желтые фоторецепторы, я пожалел, что никто из лейров не наловчился извлекать мысли говорящих машин.

– Простите, – проговорил я, стараясь держаться в рамках вежливости, – но нас послали расспросить вас о проекте под названием «Дрема». История забытого могильника, конечно, тоже интересна, но времени на нее особо нет. Вы не могли бы свернуть эту басню до разумных пределов и рассказать лишь то, что важно.

– Я думала, вас интересуют все детали.

– Важные детали. Мертвые… носители пусть пока побудут в стороне.

Кружка дымящегося кесса с грохотом опустилась на крышку стола. Я вздрогнул и тут же глянул в сторону бесшумно приблизившегося портакианца. Тот смотрел в ответ, и столько неприкрытой злобы плескалось в том взгляде, что мне стало не по себе.

– Хлебай свой кесс, парень, и позволь ей договорить.

В потоке Теней, обнимавшем портакианца плотными дымчатыми нитями, что-то показалось мне не совсем правильным. На этот раз никаких мысленных видений в пространство не излучалось, однако само призрачное течение казалось… раздвоенным и будто бы принадлежащим двум разным созданиям. Если б только не жжение в руке…

– Ты опять пялишься! – рявкнул Гомса и убрался.

С огромным трудом поборов искушение потянуть за Тени и разом выведать все секреты портакианца, я возвратился вниманием к Кукольнице, которая продолжала, будто никто ее не прерывал:

– Понимаю, что на такого, как ты подобные места навевают скуку. Подумаешь, какой-то астероид с мертвецами! Ученик Цитадели, наверняка, видал вещи и похуже. И все же не забывай, разумники, что впервые спустились в подземелья Гонгси, были обычными рабочими, да, специалистами в своей области, однако не настолько часто пересекавшимися со смертью.

Я открыл рот и почти спросил, откуда ей известно про Цитадель и тонкости тамошнего обучения, но многозначительный взгляд Эйтн заставил отложить этот вопрос на потом. Вместо этого я поинтересовался:

– Что еще там было, помимо трупов?

– О-о-о! – загадочно протянула Кукольница. – Много того, что способно привлечь внимание любого лейра. Кладези тайн, которыми я могла бы поделиться, если б кое-кто меня все время не перебивал.

От усилия сдержаться и не закатить глаза к потолку, у меня зачесались веки. Пришлось даже хлебнуть безвкусного кесса, чтобы сделать вид, будто я хоть немного смущен.

– Итак, вашим сотрудникам, моя госпожа, удалось пробраться в недра астероида, где им открылось истинное предназначение этого места. Тайная лаборатория, в которой некто с весьма извращенным представлением о науке и морали работал над созданием кукол.

– Над чем? – выдал я, напрочь позабыв о наказе не перебивать.

– Кукол, – невозмутимо повторила роботесса. – Марионеток, послушнейших из существ, чья воля целиком и полностью принадлежит лишь хозяину. Я удивлена, что вы, моя госпожа, с вашей тягой к путешествиям и поискам запретных знаний, никогда не сталкивались со столь тривиальным способом создать себе армию рабов. Уж кому подобная тема должна казаться интересной, так это вечно рвущемуся к всеобщему господству Риомму. Разве я не права?

– Тяга Риомма к господству сильно преувеличена, – холодно отозвалась Эйтн. – Кроме того, наша империя способна наращивать военную мощь и без привлечения зомби.

– Зомби? – хохотнула Кукольница. – Вы слишком однобоко судите. То, о чем я говорю, не имеет никакого отношения к порабощению душ и вообще никак не связано с Тенями, на которые вы, судя по всему, намекаете. Нет, все намного проще. И сложнее, конечно же.

– Хотите сказать, этими… куклами управляли ментально?

– В некотором смысле. Видите ли, когда мы проникли в лабораторию, всем стало очевидно, что она какое-то время уже была заброшена. Данные компьютеров стерты, все инфоносители уничтожены, а сами лабораторные станции – расколочены вдребезги. Однако кое-что нам все-таки удалось установить, за что вся команда в конечном итоге и поплатилась.

– Что произошло?

– А вы разве не догадались? – Кукольница издала нечто вроде смешка. – Заражение, конечно же!

Вслушиваясь в разговор обеих женщин, я даже не пытался постичь его полный смысл. Слова, которыми перебрасывались Эйтн и Кукольница, странным образом не задевали сознания, как если бы что-то в глубине моей души заранее знало, что ко мне все вышесказанное не имеет никакого отношения, а потому засорять голову новыми подробностями было попросту ни к чему. И все же беспокойство, все отчетливее проступавшее на безупречном лице госпожи Аверре, так жадно вслушивавшейся в слова роботессы, не позволяло откинуть интерес полностью.

– Все тела были тщательнейшим образом проверены, – не терпящим возражений тоном выдала Эйтн. – Ни малейших следов каких-либо аномалий выявлено не было.

Кукольница откинула голову назад и рассмеялась.

– Ну, конечно же! Или вы думаете, я позволила бы этой тайне выплыть наружу раньше времени?

Эйтн заметно напряглась.

– Стало быть, ваше присутствие на борту корабля и последующее бегство вовсе не цепь случайностей. – Похоже, придя к какому-то выводу, она даже не спрашивала.

– Все верно. У меня была задача, которую я, как порядочный протоколист, и выполнила.

– На кого вы работали?

Повисла небольшая пауза, во время которой роботесса как будто прикидывала, не пора ли прекратить разговор. Прибавив в голос ноток сожаления, она сказала:

– Это один из тех немногих вопросов, ответ на который я дать, увы, не могу.

Эйтн удивила тем, что не стала настаивать. По сути-то мы так толком ничего и не узнали, а я сильно сомневался, что Мама Курта примет сказочку про кукол и какую-то ментальную заразу всерьез. Наручный хронометр подсказал, что до конца отпущенного нам срока осталось чуть более шестидесяти часов, так что, не рискуя больше разбрасываться временем, я спросил:

– У вас сохранились координаты этого Гонгси?

Дамы сначала переглянулись, затем уставились на меня. Фоторецепторы Кукольницы вспыхнули прожекторами.

– И что же лейр рассчитывает там найти?

– Нечто посерьезней сказочки о неудачной экспедиции.

– Сказочки, значит? – переспросила Кукольница, чей тон не предвещал ничего хорошего. Я напружинился, а она лишь бросила портакианцу: – Эй, Гомса! Подойди-ка, будто добр. Покажем нашим дорогим гостям, чем иногда приходится расплачиваться за любопытство.

Вряд ли Гомса был рад такой идее, и все же спорить не стал. Что-то негромко бурча себе под нос, он вразвалочку приблизился к столу – брови насуплены, а синие полосы на лице ярко пылают.

– Ну, чего ты хочешь? Чтоб я выплеснул кесс этому умнику за шиворот?

Едва ли хоть кто-то в комнате допускал мысль, что я позволю подобному случиться, однако услышать ответа Кукольницы никому не удалось. Стоило ей только открыть (фигурально выражаясь) рот, как вдруг крошечное оконце в стене, у которой располагался верстак, разлетелось на кусочки. Лакей, что болтался ближе всех к раме, резко покачнулся и, рассыпая искры, рухнул на пол. Все, кто был за столом повскакивали. Гомса едва успел проорать:

– Живо все на пол! – А спустя мгновение как подкошенный рухнул на ковер, заливая пушистый ворс кровью. Он еще какое-то время дергался, прежде чем окончательно замереть.

С трудом соображая, что происходит, я схватил Эйтн за руку и потянул под стол. Я не размышлял, был в моих действиях смысл. Тени плескались вокруг как обычно, лишь слегка завиваясь спиралями над мертвым портакианцем. Следующее, что я увидел, оказалась голова Кукольницы, рухнувшая к ее же ногам с тяжелым металлическим звоном. Чудилось, будто желтые глаза на овальном лице пытаются передать что-то без слов. Из прорези, заменявшей рот, посыпался шум помех, а в промежутках как-то затесались всего два слова:

– Заберите… меня.

Я еще пытался понять, зачем бы мне пригодился теперь уже бесполезный металлолом, как вдруг со стороны открывшихся дверей послышалось глумливое:

– Леди Аверре и мастер Эпине. Не изволите ли выползти из-под стола? К вам есть вопросы.

Сообразив, что новой стрельбы не будет, я поднялся на ноги и подал руку Эйтн. Она предпочла проигнорировать помощь и, наскоро отряхнувшись, уставилась на пришельца, явившегося к Кукольнице на порог. Почти двухметровый детина в бронированной оплетке, разукрашенной причудливого вида знаками, с трудом умещался в проеме. Судя по цвету кожи, анаки, только абсолютно лысый и с густой черной бородой, обрамлявшей нижнюю половину квадратного лица. Вместо правого глаза у него помигивал протез, из тех, что вставляют некоторым роботам, когда фоторецептор выходит из строя, что выглядело бы немного нелепо, если б не впечатление, которое производил его хозяин – угрожающее.

– Руки за голову. Вы оба. И ни малейшего движения. – И выдавив издевательскую улыбку, он добавил: – Если вы, конечно, не против.

Ни я, ни Эйтн даже не пошевелились.

– Вы еще кто?

– Начинаем знакомство с грубости? – Здоровяк хохотнул. – А ведь я ждал большего от благородной леди с Риомма. Но будь по-вашему, госпожа. Мое имя Беоссар. Для всех я начальник службы безопасности рода Томеи. Для вас… – Он, наконец, перешагнул порог, позволив группе из четырех боевиков в точно такой же расписанной символами броне рассредоточиться по периметру тесной комнатки, и прибавил: – …самая большая заноза в заднице, которую только можно придумать. А теперь живо руки за голову, и пока я не разрешу, рта не открывать!

Само собой, бластерный ствол каждого из вошедших в комнату молодчиков был нацелен на нас, что, разумеется, ни мгновение не остановило меня от попытки потянуться к Теням. Я не собирался никого убивать. Слова этого Беоссара в достаточной степени возбудили мое любопытство, чтобы сначала обезвредить противника, а уж потом вытянуть из него все, что нужно. Другое дело, что мне не очень-то повезло с исполнением этого маленького замысла. Нет, с Тенями все было в порядке. Однако стоило мне только коснуться потока, нечто крошечное – не больше мухи, – впилось в мою грудь.

Я растерялся, а Беоссар усмехнулся в усы.

– А ты не очень умен, да, парень? – Затем он что-то сделал. Понятия не имею, что именно. Я не видел, чтобы руки его были чем-то заняты. Однако сразу после его слов меня будто молнией поразило. Мощный электрический разряд прошелся по всему телу, заставив изогнуться в дугу и тут же свалиться на пол к останкам робота и портакианца.

Долго пытка не продлилась и прервалась прежде, чем я успел испачкать штаны.

Распластавшись на пропитанном чужой кровью ковре, я уставился в потолок и судорожно хватал ртом воздух, который, казалось, нарочно ускользал. Глаза слезились, а кожу по всему телу жгло так, словно меня только что вынули из костра. Широкая тень нависла надо мной, заслонив лампу.

– Так будет всякий раз, когда ты потянешься за своей дрянью, лейр.

По тону было ясно, что здоровяк-анаки не шутил, вот только и меня не вчера выпустили из Цитадели. Сквозь шум в ушах я услышал собственный голос:

– Катись ты!..

Естественно, я снова попытался по нему ударить. Тени вокруг кипели, и мои пальцы, погружаясь в их горячий поток, скользнули по ковровому ворсу. В пекло проклятое жжение! Я зарычал, вложив в сгусток всю злость, какую только мог наскрести. Но выплеснуть не успел. Ухмылявшийся во всю ширь Беоссар снова использовал проклятый шокер.

До сих пор не представляю, как мне удалось не завязаться узлом с обратной стороны, но боль была чудовищной и длилась она, казалось, вечно. Когда сознание начало погружаться в черные клубы тумана, до меня донеслось яростное:

– Довольно!

– Вы думаете, госпожа? – глумливо осведомился Беоссар. – А мне кажется, он еще хочет.

– Я сказала, хватит!

Пытка прекратилась. Я перестал извиваться, будто поджариваемый линзой червь, и затих, тихо поскуливая. Никто при этом не смеялся. Хотя, возможно, я просто был не в силах услышать этого. Рука потянулась к груди и попыталась сорвать металлическую дрянь, пиявкой присосавшуюся сквозь рубашку, но кто-то из людей Беоссара ударил по ней ногой. Я не вскрикнул лишь потому, что боль от удара не шла ни в какое сравнение с той, что мне только что удалось перенести.

Голос Беоссара зазвучал с прежней глумливостью:

– Вы, моя госпожа, я вижу, горазды раздавать приказы налево и направо. Да вот беда. Те, кому я подчиняюсь, пропали в неизвестном направлении, но зато с вполне известной компанией. И если до вас еще не дошла вся суть, я ее озвучу. Меня и мой отряд отправили сюда, чтобы отыскать двух отпрысков сиятельного семейства Томеи. Вы, госпожа, и этот… выродок – последние, кто их видел. Я хочу, чтобы здесь и сейчас вы ответили мне, где брат и сестра Томеи?

– Кто вас послал? – быстро спросила Эйтн.

– Значение имеет лишь местоположение близнецов, – отрезал Беоссар, теперь уже растеряв всякий намек на веселье. – Итак, я спрашиваю еще раз: где сейчас брат и сестра Томеи? И прежде чем вы начнете отвечать, подумайте хорошенько, понравятся ли мне ваши слова. Справившись с вашим ручным лейром, я без труда разделаю и вас саму. Вы понимаете это?

Нотки угрозы, так ярко звучавшие в голосе анакийского вояки, заставили меня… нет, не вскочить на ноги, но хотя бы попытаться подняться. Само собой, безрезультатно.

Эйтн между тем ощетинилась:

– Не посмеете! Вы хоть представляете, что с вами за это сделают и что сделают со всей вашей планеткой?!

Послышался удар и тихий выдох, после которого кто-то обрушился на пол неподалеку от меня. Кто-то рассмеялся, но быстро замолк. Я повернул голову и, сквозь мутную пелену на глазах, различил очертания Эйтн, припавшей на одно колено. Ладонью она прикрывала половину лица.

– Думаете, меня это волнует, госпожа? – склонив к ней голову, прошипел Беоссар. – Передо мной поставили задачу, и я ее выполню, чего бы это ни стоило.

Эйтн, глядя на него в ответ с нескрываемым отвращением, почти выплюнула:

– Так уверены в себе?

Мне все же удалось разглядеть, как сытая улыбка медленно возвращается на лицо Беоссара.

– А вы еще не сообразили, госпожа? – Он стянул перчатку и продемонстрировал ей нечто – снизу трудно было разглядеть, – изображенное на тыльной стороне ладони. – Моя работа – не допускать ошибок, и все, кто пытался помешать мне ее исполнить, давно покоятся в могилах. А потому, ради вашего же блага, предупреждаю: не делайте глупостей, если жить хочется. Сейчас я еще раз спрошу, а вы ответите. Итак, где леди и лорд Томеи?

Эйтн молчала недолго – ровно столько, сколько хватило бы разумнику, чтобы успеть взвесить все «за» и «против», – после чего коснулась серебристого медальона, похоже, после удара и падения выскочившего из-под сорочки, и беззастенчиво соврала:

– Не знаю. И он тоже не знает.

– Вы лжете!

– Говорю вам, это правда! На нас напали пираты. Поджидали у места назначения. – Звучало ничуть не убедительней, так что я даже не стал винить Беоссара, когда он скептически хмыкнул:

– Пираты знали, куда вы направлялись? Смеетесь надо мной?

– Но именно так все и было!

Было видно, что терпение Беоссара истончается. И быстро. Снова подавшись вперед, он тихо зарычал.

– Тогда какого черта вы забыли в этой дыре, и почему с вами нет Томеи?

Эйтн встретила полыхавший от ярости взгляд параксанского вояки с вновь обретенной невозмутимостью. Кулон она больше не теребила.

– Все дело в том, капитан, – проговорила она холодно, – что вас это никоим образом не касается.

Беоссар отпрянул и вновь занес руку, с явным намереньем ударить Эйтн по лицу, однако прежде чем он успел как следует размахнуться, кое-что произошло. Признаться, сам я ожидал, что механическая тварь, притворявшаяся безобидным амулетом, сорвется с цепочки и тонкими лапками сорвет с наглой анакийской морды кожу, но ничего подобного не случилось. Штуковина вообще не шелохнулась, лишь выпустила пучок из пяти тонких световых линий. Они не ударили в никуда, но будто заранее приметили цель, поочередно, и очень быстро коснулись нагрудных пластин каждого солдата, что находился в комнате вместе с нами, и исчезли. Секунду-другую все как будто замерло, а затем безопасники один за другим стали заваливаться назад и с грохотом падать на пол. Беоссар рухнул последним, да и то, казалось, что, похоже, лишь благодаря личному упрямству, не желавшему признавать ранение. Глаза его закатились, веки смежились и больше не открывались.

– Ты их убила? – первое, что спросил я, когда обрел достаточно силы, чтобы подняться.

Эйтн не ответила. Даже не взглянув в мою сторону или в сторону тел, она подхватила голову Кукольницы и стремительно зашагала к выходу.

– Шевелись, – бросила она мне у самых дверей.

Кто ж знал, что будто в ответ на ее приказ в этот самый момент труп портакианца и впрямь оживет?

Нам бы отвернуться, да взгляды точно присохли к потемневшему лицу решившего вдруг приподняться старика. Нам бы бежать, да ноги отказывались подчиняться и будто вросли в каменные плиты. Коленки все еще тряслись после укусов механической шок-пиявки, которую я инстинктивно содрал с себя вместе с добрым лоскутком собственной кожи. Все тело будто в кипятке обваривали, однако то, что творилось сейчас перед глазами, затмевало своей невозможностью всякое воспоминание о боли.

– Не приближайся к нему, – предупредил я на всякий случай Эйтн.

Она, как ни странно, не возразила, лишь осторожно пятилась в сторону выхода. Голова погибшей роботессы все еще оставалась при ней.

– Надо убираться отсюда.

Я тоже не собирался с ней спорить, но вид начавшего странно гримасничать портакианца заставил меня помедлить. Я осторожно позвал:

– Гомса?

Старик не ответил. По-прежнему сидя на заднице, он схватился за объемистый живот и, неуклюже подавшись вперед, попытался вдавить его в себя.

– Эй! Ты что делаешь?

Но Гомса будто и не заметил моего оклика, упорно продолжая попытки избавиться от живота. При этом из его приоткрытого рта вылетало громкое урчание вперемешку со вполне обыкновенной отрыжкой и капельками чего-то красноватого, оседавшего на губах.

– Сет, нам надо уходить, – напомнила Эйтн. – Эти идиоты вот-вот придут в себя. Будет гораздо лучше, если к этому моменту нас здесь уже не будет.

Я медленно оглянулся.

– Так ты их не убила?

Эйтн презрительно скривилась:

– Не говори глупостей! И пошевеливайся! У нас всего пара часов, прежде чем они придут в себя. Нужно уходить. Второй раз этот трюк может и не сработать.

Я собирался сказать ей, что в моем состоянии быть достаточно проворным получится едва ли, но тут старик резко дернулся, скукожился, а потом с поразительно отталкивающим звуком громко выблевал большой кровавый сгусток себе на колени. В одно мгновение воздух в комнате наполнился сильным древесным запахом, а дрянь, что валясь на теперь уже раскрытых ладонях старика зашевелилась.

– Сет! Не подходи!

Я и не собирался. Но узнать, что за пакость только что вывалилась из портакиансокго нутра все же хотелось. Логика подсказывала воспользоваться Тенями, но после беоссаровского трюка меня еще потряхивало, а жажда касаться могучих потоков значительно поослабла. Опустив взгляд на штучку из металла и пластика, все еще зажатую в кулаке, я двумя руками переломил ее пополам и бросил к бесчувственному анаки, и тут же выбросив все мысли о ней из головы, с прежним вниманием уставился на продолжавший слабо трепыхаться сгусток.

– Ты когда-нибудь видел подобное? – Эйтн, не смотря на собственное предупреждение, подступила ближе. – Что это?

Сложно было сказать вот так, с кондачка. Тем более, когда мысли, казалось, состояли из сухого песка, рассыпавшегося при малейшем напряжении. Но представшая нашим глазам тварюшка сошла за явление куда более редкое, чем попытки параксанских безопасников поймать живого лейра, так что я заставил себя взять ее в то и дело расплывавшийся фокус. Существо напоминало человеческого зародыша, но самого уродливого из всех, что когда-либо видели люди: довольно крупная относительно всего остального тела головка размером была с детский кулачок и сразу переходила в веретенообразное тулово, по бокам и на противоположном конце которого болталось нечто, очень похожее на растительные корни. Ножек у существа не было, зато имелись ручки – две тонкие плети с длинными нитевидными пальцами.

– Только не говори мне, что эта дрянь была у старика в животе! – Не скрывая отвращения, Эйтн, видимо, вдоволь налюбовавшись, отступила обратно к двери.

Я на мгновение обернулся, а затем, все-таки опустившись возле трупа на одно колено, пробормотал:

– Сомневаюсь.

Тварюшка еще трепыхалась в ладонях Гомсы, но было понятно, что это ненадолго. Какая бы сила ни позволила ей пережить смерть носителя, долго без него она явно не могла. Когда труп старика обрушился обратно на ковер, крохотное создание, обитавшее внутри него, тоже испустило дух.

– Не вздумай трогать!

Я очнулся от этого оклика и с удивлением понял, что потянулся к окровавленной тварюшке, как будто и впрямь намеревался ее взять, вот прям так, голыми руками. Это насторожило. Как новорожденный всегда тянется к груди матери, так и лейры никогда не упускают возможности сделать что-то с помощью Теней. Взгляд мой упал на ладонь. Она дрожала. А место ожога, который я получил на борту Обсерватории, снова начало подергивать. Как если бы оно реагировало на создание, погибшее только что.

– Чем скорее мы уберемся отсюда, тем лучше, – сказал я твердо и, не оглядываясь, вышел вслед за Эйтн на улицу.

Глава 7

Сквозь призму

– Ты в порядке?

Я не хотел врать, но правда казалась чересчур запутанной, даже для меня, так что проще было отмахнуться.

– В полном. Давай сюда эту голову. – Порывшись за пазухой, я вытащил мягкую серую сумку, которую прихватил с «Мантии», и протянул руку за останками Кукольницы. Эйтн не упорствовала и отдала их мне.

Пока я прятал штуковину, леди Аверре тихо заметила:

– По виду не скажешь.

– Да и ладно. – Я закинул сумку на плечо и рассеянно почесал ладонь о ладонь. Ожог снова зудел, но недостаточно сильно, чтобы делать из этого трагедию.

Эйтн прищурилась, но промолчала. Тем лучше. Мы, не сговариваясь, стремительно зашагали вверх по улице, как будто вслед за нами уже неслась целая рать, и все же о будущем пункте назначения даже не условились. Логика требовала вернуться в доки и покинуть станцию как можно скорее, а интуиция возражала. Если охрана Томеи сумела отследить нас до самого дома роботессы, то на корабль нам лучше не соваться, а попытаться вместо этого отыскать другой способ убраться со станции.

Понятное дело, новая проблема настроения никому из нас не улучшила.

– Какая сука нас сдала?! – прорычал я, сворачивая в менее людный переулок, как грибами усеянный закусочными под открытым небом. Кто-то из гостей за столиком поперхнулся кессом, пара-тройка с неодобрением покосились в нашу сторону, но большинство разумно предпочли сделать вид, будто ничего не услышали.

– Тебя только это волнует?

В вопросе Эйтн имелся смысл. Окровавленная дрянь, выбиравшаяся изо рта мертвого портакианца, до сих пор маячила перед глазами. Вид ее крошечного тельца, тщетно сучащего тоненькими конечностями в попытке выторговать себе еще хоть минуту жизни, провоцировал не только желание проблеваться, но и целый сонм вопросов, круживших в голове и рождавших теории одна бредовее другой.

– О том, что мы увидели, я вообще не знаю, что думать, – бросил я на ходу, испытывая вполне закономерное желание убраться подальше от посторонних глаз. Внимание привлек вход в тенистую аллею, высаженную из декоративных паатов, видно, для придания этой части улицы большей экзотичности. Тонкие витые стволы, перемежавшиеся вырезанными из белого камня скульптурами, тянулись к недосягаемому потолку, создавая густой и пестрой листвой естественный шатер, куда почти не заглядывал фонарный свет. В самых темных уголках журчали фонтаны, окруженные скамейками и хихикающими парочками. Лучшего места, чтобы не спеша обдумать следующий шаг, учитывая обстоятельства, сложно было придумать. Схватив Эйтн за руку, я утянул ее в спасительную полутьму.

Леди не возражала, а если б даже и решилась, сомневаюсь, что я бы обратил на это внимание. И причин у того имелось всего две. Первая и самая очевидная: склизкая тварь из трупа и скорая погоня Беоссара. Вторая выглядела сложнее и представляла собой мешанину необъяснимых предчувствий с тревожностью, тем становившейся все более назойливой, чем сильнее зудела рука.

– И все же подумать есть о чем, – сказала Эйтн, спустя несколько минут молчания.

Я почти позабыл, к чему были эти слова. Замер, обернулся.

Она стояла достаточно близко, чтобы даже созданная паатами полутень не мешала видеть ее красоту. Жгучее желание поцеловать ее всплыло из неведомых глубин. Просто захотелось и все тут. И пускай я был еще тем потворщиком собственным прихотям, нарушить более-менее устоявшиеся отношения не рискнул. Да и времени оставалось гокки наплакал.

Последняя мысль вызвала смешок.

– Над чем смеешься?

Я заглянул в золотисто-карие глаза Эйтн, но на вопрос не ответил. Ощущение, что что-то тут не так, не проходило, однако обличить тревогу в слова все не получалось. Оставалось лишь улыбаться идиотом. И надеяться, что леди Аверре поймет, что к чему.

Она, кажется, собиралась что-то сказать, но тут потревоженная птица отчаянно метнулась через гущу листвы, и загадочный блеск в глазах Эйтн угас.

Я, сообразив, что момент упущен, спросил:

– Как будем выбираться?

Эйтн помолчала. Подняв взгляд к лиственному куполу, низко нависавшему над нами, она жестко сказала:

– В доках появиться – все равно, что самим прыгнуть в руки Беоссара. Наше появление здесь, очевидно, привлекло к себе слишком много внимания, и если кто-то, вроде Двуствора или его напарницы, не попытается на этом заработать, я буду сильно удивлена.

– Так ты думаешь, это они нас сдали?

Эйтн глянула так, что ответ не понадобился.

Я отвернулся, прошелся немного вперед и, приметив за фонтаном пустующую скамейку, поманил Эйтн за собой. Расположившись на жестком сидении под пышно цветущей гроздью, вокруг которой заботливо порхали роботы-садовники, я вертел в руках сумку с головой Кукольницы.

– По-твоему, местные силы могут подключиться к поискам? Мы вне закона?

Эйтн присела на краешек скамьи и несколько мгновений рассеяно наблюдала за тем, с какой аккуратностью ножницы садовников отсекают лишние или поврежденные побеги: чик-чик, чик-чик.

– Я в этом сомневаюсь, – сказала она, спустя несколько мгновений. – Прелесть всего, что творит Беоссар в том, что он, похоже, действует по собственному почину. Едва ли судьба Иво и Синны Томеи всерьез его беспокоит. В Лабиринты Крадосса его привел не долг. Вернее, не тот долг, которым он так самодовольно кичился.

– Ты о чем? – спросил я и тут же вспомнил момент, когда Беоссар показал что-то на своей руке Эйтн. – Так он?..

– Из куатов, – кивнула она, заставив меня припомнить недавние приключения в вертикальном городе и неприятное знакомство с тамошней сектой. В тот день я едва не стал орудием, которое должно было положить конец жизни Эйтн и ее влиянию на сиятельный род Томеи, но вместо этого избавил Орден от его главы – сомнительное достижение, хвастать которым не следует.

– Стало быть, они здесь все-таки из-за нас, – проговорил я, сопоставив очевидные факты. – Но почему? Разве мы не избавили Тиропль от брата и сестры, которых они и без того мечтали сжить со свету?

Эйтн не ответила. Будто завороженная, она снова принялась наблюдать за монотонной работой садовников: чик-чик, чик-чик, что в свою очередь позволило мне безнаказанно наблюдать за ней самой. Безукоризненный профиль, чуть приоткрытые губы, золотистые искры в волосах, вспыхивавшие всякий раз, как кто-то из роботов касался ветки и преломлял фонарный свет. Желание хотя бы кончиками пальцев дотронуться до ее белой кожи затмило любые попытки поразмышлять над загадкой Беоссара. Мне было плевать, кто он, откуда и зачем преследует нас, а все, что заботило – каков на вкус ее поцелуй…

– Ах, ты ж!.. – Жжение оказалось до того внезапным и сильным, что его просто невозможно было стерпеть молча. Парочка на соседней скамейке, на секунду оторвавшись друг от друга, неодобрительно покосилась в мою сторону.

Эйтн, возвратившись в реальность, встревоженно спросила:

– Сет, что с тобой?

Я не хотел выставлять себя идиотом, но все же вскочил на ноги и бешено затряс ладонью, в нелепой надежде хотя бы чуть-чуть унять боль. Глянув в сторону фонтана, я прикинул, будет ли толк, если погрузить руку в прохладную воду, но поскольку жжение к физической стороне жизни отношения не имело, откинул эту мысль.

Парочка, видно, посчитав меня неадекватным, быстренько ретировалась с глаз долой.

– Сет?

Я снова взглянул на Эйтн, которая, как мне думалось, все еще ждала ответа на свой первый вопрос, как вдруг понял, что она смотрит вглубь рощицы, туда, где света было еще меньше, чем здесь, и где среди густой листвы мог укрыться кто-то из…

– Не шевелись, – сказал я и резко развернулся лицом к смутившему меня темному участку. Краем глаза я заметил, как рука леди Аверре потянулась к медальону, поблескивавшему на ее тонкой шее.

– Это не может быть Беоссар, – тихо, но уверенно проговорила она.

Я чуть качнул головой, призывая ее к молчанию, а сам прислушался. Среди журчания фонтана, шелеста паатовой листвы и чиканья садовничьих ножниц почти на границе слышимости различалась чья-то осторожная поступь. Я тут же отмел идею, что это мог быть кто-то из шайки Беоссара, поскольку понимал, что эти товарищи не стали бы скрываться среди теней и подглядывать. В голове лампой вспыхнуло предположение, что нас нарочно предупреждают. Стало быть, дела наши плохи. Впервые в жизни я пожалел, что не держал при себе бластера.

Впрочем, от бластера тут толку особо не было бы.

Я громко сказал:

– Выходи.

Ничего, однако, не случилось. И это при том, что, даже не касаясь Теней, я чувствовал признаки чужого присутствия. Боль в обожженной ладони вернулась с прежней остротой. Сжав кулаки, я прорычал в темноту:

– Выходи!

Логика подсказывала, что враг, если это действительно он, давно бы напал. Мы с Эйтн столько времени находились как на ладони, что лучшего момента для атаки и не представить. Тем не менее, густые тени, сотканные лианами и паатом, по-прежнему оставались без движения. На короткий миг среди непроглядной тьмы как будто почудился мелькнувший силуэт – болезненно худая фигурка, но с подчеркнуто женскими очертаниями, – однако стоило лишь моргнуть и видение испарилось.

Этот внезапный мираж заставил меня отступить на шаг.

– Что ты увидел? – встревоженно спросила Эйтн, тщетно вглядываясь в темноту.

Я не ответил – голова была занята не тем. Мысли закружились диким вихрем, свиваясь в такие безумные фигуры, что стало по-настоящему страшно.

– Нам надо убираться отсюда, – сказал я, не отрывая взгляда от бесформенной и липкой тьмы, клубящейся меж веток.

– Что ты увидел? – повторила Эйтн, но в разы тверже.

Я мог бы сказать ей. Почему нет? Только вот рациональная часть сознания настойчиво подсказывала, какая это будет глупость. Леди Аверре много знает о Тенях и временами даже сама способна прикасаться к их неустанному течению. И все же, обладать талантом слышать шепот Теней совсем не то же самое, что быть лейром. Это как общаться языком жестов со слепым – как ни старайся, а друг друга вы понять не сумеете. А потому я даже не пытался.

– Просто померещилось. Пройдет.

Выражение лица Эйтн говорило, что она не поверила, но я не стал терять время не уговоры и просто сказал:

– Чем быстрее мы отсюда уберемся, те лучше.

– Согласна. – И подхватив меня под руку, буквально поволокла к противоположному выходу из проклятой аллеи.

Я даже не думал сопротивляться. Боль в руке утихла, а прикосновение теплой девичьей ладони отогнало любые воспоминания о недавнем мираже. Голова Кукольницы ритмично билась о мое бедро при каждом шаге, но это меня не отвлекало. Каждая мысль сосредоточилась на том, как иногда приятно быть ведомым. Я даже не беспокоился, что мы так и не придумали, как выбраться со станции. Все, что имело значение – лишь присутствие Эйтн и ее рука, крепко сжимавшая мою.

И вот, пожалуй, это-то и сыграло со мной злую шутку.

Впрочем, я не уверен, что все вышло бы иначе, пускай даже в моей голове не шла ожесточенная борьба желания поцеловать леди Аверре со страхом за то, как она на это отреагирует. Едва дойдя до увитой лозой каменной арки, мы наткнулись на Беоссара. В компании вооруженных мордоворотов, конечно же. Все они казались вполне здоровыми, хоть и немного потрепанными, а оружие прятать даже не пытались.