Читать онлайн Служанка с Земли. Радужные грёзы бесплатно

Глава 1. Укус чёрного аспида

/ Эльвира Лафицкая /

Дорога до Донтрия занимала уже пять недель пути, из которых первые три выдались крайне напряжёнными. Мы останавливались в придорожных тавернах лишь на короткие передышки для иррисов и для пополнения запасов пищи, а затем вновь трогались в путь. И я, и Ладислав ужасно вымотались, малыш после пережитого стресса впал в состояние апатии, а моё сердце обливалось кровью, когда я смотрела в потухшие глаза ребёнка. Я крепко прижимала Славика к себе и с болью отмечала, как он послушно молчит всю дорогу, будто понимает, что мы с каждым днём удаляемся всё дальше и дальше от того места, что раньше было ему домом.

Я же сама всякий раз нервно вздрагивала, когда кто-то подходил ко мне со спины, и просыпалась среди ночи в холодном поту с крикам: «Нет! Не отдам! Это мой сын!» В моих ночных кошмарах архангелы Норгеша настигали нас и забирали Ладислава себе. Долгие и выматывающие три недели донтрийцы гнали скакунов, чувствуя погоню норгешских магов, и лишь через некоторое время после пересечения границы между государствами напряжение в нашем отряде стало постепенно спадать. Я выдохнула.

После вспышки гнева на опушке леса князь Валерн никак не показывал, что относится ко мне негативно. Да и о том, что я стала свидетельницей их драки, догадывался лишь Винсент, но он ни разу не возвращался в наших разговорах к той драке. Если бы я не знала, что князь Валерн хладнокровно заманил ирриса младшего брата в капкан, рассчитывая на то, что Вольный Ветер от болевого шока не даст мне подойти к себе и зашибёт копытом, я бы вполне могла подумать, что князь относится ко мне нейтрально.

Мне было действительно непонятно, почему Валерн так сходу меня невзлюбил. Конечно, я догадывалась, что лорд Тандэр наверняка придумал обо мне ни одну грязную сплетню, а ещё масла в огонь подлило то, что я сама вызвалась зашить его младшего брата, но, тем не менее, я не понимала, почему он так сильно хотел от меня избавиться. Старший князь всю дорогу оставался сосредоточенным и молчаливым, на меня с Ладиславом демонстративно не обращая внимания.

Что касается остальных донтрийцев, то они в принципе казались мне сверхлюдьми: мало спали, сохраняли бесстрастное выражение лица, переговаривались только по делу, двигались практически бесшумно и умудрялись выглядеть безупречно даже в полевых условиях. Ещё ни одного из воинов я не видела сгорбленным, уставшим или жалующимся на жизнь, притом, что в отличие от меня, донтрийцы постоянно держали при себе колчаны со стрелами и несколько клинков, а по ночам выставляли дозорных.

Пока я по десять часов в день тряслась в седле на спине ирриса позади Винсента, у меня было много времени, чтобы всё тщательно обдумать. Я понимала, что для налаживания отношений с людьми в новой стране мне в первую очередь понадобится знание языка, а потому попросила младшего князя мне помочь. Пару раз Винсент отшучивался, что из него плохой учитель, но потом всё-таки согласился преподавать мне родной язык. На всех коротких остановках, а также утром после побудки и вечером перед сном он показывал пальцем на различные предметы и говорил их названия, а я послушно повторяла. Возможно, сказались мои знания английского и французского, возможно, свою роль сыграло то, что наши занятия больше походили на то, как осваивает речь ребёнок, но уже через три недели я стала понимать многое из речи воинов.

За время поездки у Славика вылезло четыре зуба, и я стала приучать его к еде с чайной ложки. Конечно, рановато, но на Земле некоторые дети в этом возрасте уже едят с ложки, и я решила, почему бы и не попробовать? Кондитерский шприц я также смогла выпросить у повара в первую же остановку в обмен на то, что показала, как можно промолоть овсяную кашу дважды через кофемолку, чтобы она усваивалась грудничком. Как выяснилось, у молодого повара «Усталого путника» только-только родилась недоношенная дочь, и она очень плохо брала грудь, а как следствие, всё время заливалась ночью плачем, и жена не знала, что делать. Признательность повара не знала границ, и он щедро дал мне и кондитерский шприц, и целый мешок мелко промолотой овсяной каши.

Для суровых донтрийских воинов, как я поняла, стало откровенным шоком, когда они осознали, что я не являюсь кормилицей Ладислава. Конечно, вопросов вроде: «А как же ты тогда подошла к Вольному Ветру?» – не последовало, но судя по высоко поднятым бровям и быстрому обмену взглядами, который они себе впервые позволили при мне, это свидетельствовало об их неподдельном удивлении. Я мало-помалу начала привыкать к их надменно-холодным, ничего не выражающим лицам и ловить мельчайшие изменения мимики. Мне даже стало казаться, что с того вечера, когда воины увидели, что я кормлю Славика из шприца или с ложки, адресованные мне взгляды перестали быть настолько хмурыми. Они любезно помогали мне спешиться, вежливо придерживали поводья ирриса, если требовалось, и даже уступали лучшие комнаты в подворьях, разумеется, после принцессы. Но, тем не менее, я несколько раз обращала внимание на напряжённость их поз, которая удивительным образом сочеталась с подчёркнутой вежливостью. Такое отношение мне казалось странным, но его причину я понять не могла практически до самого конца нашей поездки.

В пути изредка я ловила на себе косые взгляды принцессы Лиланинэль, но всякий раз она делала вид, что смотрит вообще не на меня, а на дорогу или на Винсента. Она являлась ещё совсем юной барышней по меркам донтрийцев, и ей сложнее всего было скрывать свои эмоции и не выказывать откровенного любопытства к моей персоне.

На одном из привалов я отошла с малышом к лесному озеру, чтобы освежиться. Мы почти весь день передвигались на скакунах, в результате чего у меня страшно гудели ноги и поясница, а постоялые дворы после пересечения границы Норгеша и Донтрия встречались реже и реже. Я опустила Ладислава на траву, и мальчик заинтересовался яркой бабочкой, севшей на изумительный оранжевый цветок. Я же закатала узкие тёмно-зелёные штаны, которыми со мной щедро поделился Винсент, и встала на песчаное дно водоёма. Страшно хотелось искупаться в озере, промыть волосы от дорожной пыли и вообще привести себя в порядок, ведь последнее пребывание на постоялом дворе я проспала без задних ног, так и не успев помыться, но вода в озере, к моему огорчению, оказалась чересчур холодной.

Ледяная вода взбодрила меня и даже на какое-то время вытеснила из головы невесёлые размышления о будущем. Я резво выпрыгнула обратно на берег, подняла взгляд, ища темноволосую макушку, и наткнулась взглядом на Лиланинэль Лунный Свет, играющую с малышом сорванной травинкой. Девушка удобно расположилась на траве в элегантном походном платье с прорезями на боках поверх обтягивающих штанов, и с удовольствием развлекала Ладислава, щекоча его в разных местах, но как только она посмотрела на меня, взгляд её тут же потяжелел.

– И зачем он тебе? – бросила она отрывисто без каких-либо прелюдий, исподлобья глядя на меня.

В первую секунду я удивилась, что она так хорошо знает норгешский, а потом вспомнила, что принцесса большую часть времени проводила с Леандром наедине без переводчика. Видимо, заранее выучила язык своего будущего супруга.

«Неужели она ревнует своего дядю ко мне?» – промелькнула у меня мысль. Ведь за всё время путешествия я сидела с Винсентом на Вольном Ветре, а на постоялых дворах он всегда селился в номерах, соседствующих с моим.

– Между мной и Винсентом ничего нет… – поспешила я успокоить Лиланинэль, пока она не навыдумывала себе всякого.

Принцесса одним повелительным взмахом руки прервала меня.

– Малыш. Зачем ты его украла? – произнесла она, а в голосе явственно проступили нотки негодования. – Воины никогда не спросят о таком, они слишком хорошо воспитаны и во всём подчиняются старшим по званию. Дядя Винсент сказал, что так надо, и решение взять тебя и Ладислава с собой принадлежит ему, но я ему не верю. Все заметили его разбитую губу и синяк на скуле, да и на сбитые костяшки пальцев отца сложно было не обратить внимания. Там, в лесу, когда князь Валерн догнал наш отряд, между ним и дядей завязалась драка. Я даже представить себе не могу, что должно было произойти, чтобы они подрались, да ещё и на кулаках, но уверена, что эта драка была из-за тебя и твоего поступка! – Она ткнула в меня указательным пальцем.

Шестнадцатилетняя Лиланинэль выглядела воинственно и сосредоточенно, когда произносила эту речь. Несмотря на хрупкость фигурки и кукольную внешность, по крепко сжатым кулачкам было ясно, что донтрийка испытывает очень сильные эмоции. «Скорее всего, она даже нарушила запрет отца не подходить ко мне, так как впервые решилась заговорить за всю поездку», – подумала я.

– Ты переживаешь, что из-за меня и Ладислава Донтрий рассорится с Норгешем, и твоя свадьба с Леандром Кьянто теперь не состоится? – Мне необходимо было понять, отчего принцесса испытывает настолько сильные негативные эмоции.

Сейчас вспомнилась характеристика Леандра в адрес Лиланинэль – «холодная рыба», и я усмехнулась. О, это совершенно не так! Просто Леандр в силу своей неопытности не понял, что принцессу, как и всех донтрийцев, с самого рождения учат прятать чувства. В отличие от норгешцев в их культуре принято не выказывать своего истинного отношения к вещам, выглядеть максимально невозмутимо и хладнокровно. Но даже за то недолгое время, что я пробыла с этими людьми, я научилась угадывать их эмоции под масками безразличия по мельчайшим сокращениям мимической мускулатуры и наклону головы. Сейчас же Лиланинэль испытывала настолько яркое возмущение, что скрывать его ей не удавалось. Кровь отхлынула от её лица, сделав его ещё белее.

– Моя свадьба в этой ситуации волнует меня меньше всего, – произнесла она ледяным тоном, надменно задрав подбородок. – Повторюсь, ты похитила чужого ребёнка. Не знаю, как у вас в Норгеше это карается, а может, и вовсе считается нормальным, но у нас похищение ребёнка – серьёзнейшее из преступлений. Хотя мы и живём в разы дольше, чем норгешцы, дети у донтрийцев появляются реже. Донтрийка может родить одного или максимум двух детей за всю свою жизнь. Это у вас можно оставить ребёнка на произвол судьбы или наплевать на его здоровье, у нас же дети – одна из величайших ценностей! И мне просто омерзительно находиться рядом с женщиной, которая отобрала у кого-то самое дорогое, что тот имел. – И она презрительно скривила уголки губ, смерив меня уничижительным взглядом.

Впервые за всю нашу поездку я вдруг поняла, насколько сильно отличается менталитет и мировоззрением норгешцев от донтрийцев. Первые, не вдаваясь в детали, хотели казнить Славика из-за его биологических родителей, и я с трудом смогла вырвать малыша из цепких лап архангелов, для вторых же жизнь Ладислава – сама по себе ценность, а я – мерзкая женщина, совершившая непростительное преступление. Невольный вздох не то облегчения, не то радости вырвался у меня из груди. Лиланинэль удивлённо приподняла бровь, увидев, что на её оскорбления я лишь искренне улыбнулась. Я поспешила объясниться:

– Лиланинэль, всё совершенно не так, как ты подумала. Я спасаю Ладислава, честное слово! По законам Норгеша его должны были казнить как сына от смешанного брака.

– Казнить? Ребёнка?! – Как бы девушка ни старалась держать себя в руках, это удавалось ей плохо.

Её голубые глаза существенно увеличились, а лицо приобрело потрясённое выражение. Эти два слова просто не сочетались в голове девушки, чему я по-настоящему порадовалась. По крайне мере, в Донтрии никто не будет пытаться убить Ладислава из-за его не совсем чистой родословной.

– Ты мне врёшь! – Принцесса не хотела мне верить, и я прекрасно её понимала.

На Земле никому бы и в голову не пришла такая дикость. Хотя… это касается продвинутых европейских стран. Кто знает, какие законы царят в отсталых? Я где-то читала, что в языческих племенах было принято заживо хоронить младенцев при строительстве нового дома с целью задобрить духов.

– Не вру, – покачала я головой. – Если не верите, спросите Винсента, он всё подтвердит. Он сам помог нам выбраться из особняка Кьянто, когда там завязалась магическая дуэль с архангелами Его Величества. Да и князь Валерн там тоже был и сражался.

Я специально построила фразу так, чтобы показалось, будто свои боевые ранения князья получили именно в магической дуэли. Мне не хотелось, чтобы всплыла история о драке между братьями. На текущий момент это была лишь неподтверждённая догадка принцессы. Лиланинэль продолжала смотреть на меня недоверчиво, но быстро опомнилась, что истинная донтрийка не должна выказывать своих эмоций, и глубокие морщины на её лбу моментально разгладились.

– Как выяснилось, Адель, бывшая супруга лорда Кьянто, изменила мужу с каким-то горожанином, не обладающим магией, в результате чего Ладислав оказался смеской, – произнесла я, внутренне подивившись, насколько же быстро шестнадцатилетняя донтрийка может полностью расслабить мышцы лица. Пройдёт несколько лет, и прочитать её эмоции станет просто невозможно. – В Норгеше власть держится на магических родах, а потому соблюдение их чистоты – вещь первостепенной важности. Детей от смешанных связей, как и простолюдинов, нарушивших закон, ждёт казнь.

– Поня-я-ятно, – протянула принцесса, и теперь я уже не могла предположить, что она обо всём этом думает.

К этому моменту вся спесь с принцессы слетела, хотя какая-то доля подозрительности осталась.

– Но лорд Кристиан Кьянто наверняка привязался к Ладиславу, которого он всё это время считал своим собственным сыном. Неужели он вот так просто отпустил тебя с ним? – задала она следующий вопрос.

Перед моими глазами живо встала сцена, как с крупными каплями пота на лбу и вздувшимися венами на руках Кристиан из последних сил удерживает архангелов, чтобы я и Ладислав могли выпрыгнуть через окно. Эту сцену в голове тут же сменила другая: где мы сидим на иррисе Винсента, а вдалеке обрушивается горящая крыша особняка Кьянто. Сердце защемило грустью. Мог ли хромой калека спастись? Вряд ли… Этот побег можно было бы охарактеризовать многими словами, но уж точно нельзя было сказать, что он дался всем его участникам «вот так просто». Я мотнула головой, отгоняя печальные мысли о Кристиане, и произнесла:

– Да, он отпустил меня с Ладиславом, а кроме того, задержал архангелов, которые пришли за ребёнком, чтобы дать время мне и Винсенту увести Ладислава как можно дальше.

Лиланинэль задумчиво кивнула своим мыслям. Кажется, мои последние слова успокоили принцессу, потому что впервые за весь разговор её напряжённые плечи расслабились.

Пока она не озвучила очередной вопрос, я перехватила инициативу:

– Принцесса, неужели вам всего шестнадцать лет?

Не то, чтобы меня действительно это интересовало, но уж больно скептически настроена была девушка для своих шестнадцати. Обычно юные барышни весьма впечатлительны и верят практически на слово другим людям.

– Вообще-то, такие вопросы невежливо задавать девушкам, тем более лицам королевской крови. Это считается оскорблением. – Вновь тень высокомерия на миг пробежала по красивому лицу. – Но раз уж ты из Норгеша, то на первый раз я прощаю. Мне сорок восемь, – торжественно произнесла принцесса, отчего я чуть было не поскользнулась на пологом песке и не упала плашмя в воду.

– С-сколько? – Эта информация меня поразила до глубины души и прежде, чем я подумала, у меня вырвалось. – Вы соврали Леандру?!

Лиланинэль окинула меня возмущённым взглядом. Похоже, рядом со мной ей всё-таки было тяжело держать себя в руках.

– Так наши три года идут за ваш один, а совершеннолетие в Донтрии наступает в пятьдесят лет. Через два года мне исполнится пятьдесят и я смогу выйти замуж. И, предвосхищая твой следующий вопрос: мы живём в среднем двести-триста лет. Всё-таки магия донтрийцев близка к природе, а потому продляет нашу жизнь.

Последняя фраза была сказана с таким пафосом, что стало ясно, как сильно Лиланиэль гордится своим происхождением. Ну да, для таких, как она, норгешцы со своей обычной продолжительностью жизни действительно являются людьми второго сорта. Я уже молчу о людях, не обладающих магией. Просто удивительно, что она согласилась выйти замуж за Леандра.

Последний вопрос я не могла ни озвучить вслух:

– Но как же вы тогда собираетесь выйти замуж за старшего сына лорда Кристиана?

Не знаю, почему судьба Леандра меня всё ещё волновала, но отчего-то я чувствовала себя обязанной убедиться в том, что у юноши всё сложится хорошо.

– Есть специальный брачный ритуал с обменом крови. Если я соглашусь стать его женой, то благодаря ритуалу он сможет жить гораздо дольше.

При этих словах принцесса едва нахмурила свой аккуратный носик, и я поняла, что ей крайне не хочется проводить такой ритуал. Возможно, это как-то скажется на ней самой?

– Но он же вам нравится? – спросила я тихо, чувствуя себя разведчиком, вставшим на тонкий лёд.

То ли Лиланинэль до сих пор ни с кем не делилась своими переживаниями, то ли хотела кому-то выговориться, но она ответила на мой вопрос.

– Нравится, и даже очень. Вот только ритуал отнимет мои магические силы, – вздохнула она печально.

Я не знала, как прокомментировать её ответ. У меня никогда не было дара, и я понятия не имела, что это такое, когда надо пожертвовать его частью. Самым уместным было в этой ситуации – промолчать. Так я и поступила. Откинула тугую косу за спину, присела на корточки, взяла пригоршню воды в ладони, сложенные лодочкой, и плеснула себе в лицо. Холодная вода обожгла кожу, и я стала громко отфыркиваться.

За спиной раздался задорный смех. Я удивлённо обернулась, не поверив, что принцесса смеётся надо мной, но увидела Винсента. Пока я умывалась, Лиланинэль, убедившись, что малыша я не похищала, удалилась, зато младший князь решил найти меня и Ладислава.

Винсент Торн из рода Лунный Свет, младший правящий князь Донтрия собственной персоной стоял неподалёку от меня в тёмно-оливковых штанах, подчёркивающих его длинные стройные ноги, и небрежно надетой рубахе с расстёгнутой верхней пуговицей. Рубашка оголяла его мускулистую шею и треугольник кожи на поджарой груди, от которой сложно было отвести глаза. Солнечные лучи играли в его длинных распущенных до поясницы волосах, придавая им оттенок расплавленного золота. Все виденные мною донтрийцы отличались невероятным атлетическим телосложением, но Винсент был настоящим красавцем и прекрасно это знал. Я готова была поспорить, что этот несносный донтриец специально остановился именно там, где солнечный свет пробивался сквозь густую крону деревьев, а ещё и на то, что он привык, что девушки штабелями укладываются к его ногам.

– Как ты забавно умываешься. У нас в Донтрии считается неприличным, если девушка издаёт настолько громкие звуки, – всё ещё смеясь, прокомментировал он.

«Пф-ф-ф, и почему я не удивлена?»

– Да ты воду трогал?! – возмутилась я. – Она же ледяная! Как тут ещё можно умыться? Эх, а так голову хочется вымыть и самой окунуться, да и Славика искупать не мешало бы. Но я боюсь простудиться, чего уж тут говорить о ребёнке. Что касается ваших обычаев, то, как я поняла, у вас громко смеяться тоже неприлично, – с намёком произнесла я.

Винсент пропустил мой намёк мимо ушей, зато любезно предложил:

– О, так я могу согреть. – Он подошёл к берегу озера, небрежно закатал рукава рубашки, обнажая жилистые руки, и опустил кисти в воду.

А дальше несколько минут я зачарованно смотрела на то, как еле заметные светящиеся полупрозрачные круги стали расходиться по водной глади от его ладоней. И хотя я уже далеко не в первый раз видела магию в этом мире, всё равно в восхищении задержала дыхание. Что-то внутри меня буквально вопило: «Это сколько же энергии надо было бы потратить на Земле, чтобы вот так быстро нагреть воду в целом озере!». В душе даже стало немного обидно, что я поменялась телами с обычной служанкой, а не с кем-то, наделённым даром.

На лбу Винсента выступила лёгкая испарина, которую он небрежно стёр рукавом рубашки.

– Ну вот, около берега вода теперь тёплая и можно мыться. Но дальше чем по пояс лучше не заходи, так далеко моя магия не простирается, – сказала он, поворачиваясь ко мне и окидывая взглядом с головы до ног.

Я потрогала воду, которая стала как настоящее парное молоко:

– Ого! Невероятно, я даже и не надеялась на такое!

Винсент кивнул головой, принимая мою искреннюю похвалу, и широко улыбнулся:

– А награда для меня будет? – И подмигнул.

Вот ведь прохвост! Несмотря на то, что ещё в особняке Кьянто я честно сказала ему, чтобы он ни на что не рассчитывал, он до сих пор не упускал и случая пофлиртовать со мной или бросить какую-нибудь двусмысленную фразу. Я демонстративно фыркнула, показывая, что награды от меня он не дождётся, а потом вспомнила то, что недавно меня интересовало:

– Винсент, а сколько тебе лет?

Не теряя время даром, я раздела Ладислава и посадила малыша на песчаное дно, чтобы вода доходила ему до бедра. Ребёнок с удивлением потрогал тёплую воду, а затем стал радостно хлопать ладошками по ней, пуская брызги. Впервые за прошедшие недели я увидела, как Слава улыбается, и у меня отлегло от сердца. До сих пор, несмотря на то, что я спасала малыша от правосудия архангелов, меня мучила совесть, ведь в каком-то смысле Лиланинэль была права: я просто похитила чужого ребёнка.

– О, я в самом расцвете сил, мне всего девяносто два, – ослепительно улыбнулся блондин, не подозревая о моих мыслях, – и опытом облаю таким, что даже девственнице понравится, – и вновь подмигнул.

Очередной пошлый полунамёк-полушутку я пропустила мимо ушей, а вот на фразе о девяноста двух годах мой внутренний калькулятор сломался. Я даже немного подвисла, пытаясь соотнести шалопайское поведение Винсента, подходящее больше юноше, чем правящему князю, и озвученное число. Мелькнула мысль, что не всё так просто переводится на обычные годы делением на три, как сказала Лиланинэль, и здесь должна быть куда более сложная формула.

Ладислав взвизгнул, пытаясь поймать крошечную рыбку, подплывшую к нему. Я очнулась от мысленных подсчётов и вспомнила, что вода в озере подогрета магически. Кто знает, как быстро она остынет?

– Ты же уйдёшь? – спросила блондина, сложив руки на груди и давая всем своим видом понять, что купаться в его присутствии я не собираюсь.

– Нет, я останусь. Мало ли какие дикие животные могут выйти из леса, – деловито сообщил Винсент, похлопывая себя по клинку на перевязи.

Я вновь фыркнула. И хотя я была уверена, что опасные животные здесь не водятся, тратить время на споры с младшим князем не хотелось. Слишком уж манила к себе прозрачная вода лесного озера. А потому я строго приказала:

– Тогда отвернись!

– Вот так всегда! Ни тебе награды в виде поцелуя, ни даже зрелищной картины, а тебе, между прочим, это ничего не стоит, – проворчал он, демонстративно вздыхая, но всё же отвернулся.

Я стала быстро скидывать с себя тёмно-зелёные обтягивающие штаны и рубашку, туда же полетело моё кружевное бельё, купленное в лавке в центре Шекрама и, как оказалось, предназначавшееся для женщин, согласившихся на процедуру стерилизации и роль любовницы.

После побега из особняка Кьянто моё элегантное чёрное платье пришло в полную негодность. Но мне нравилось в донтрийской моде, что в отличие от норгешской, женщинам разрешалось носить брюки или штаны. Как мне рассказал Винсент, среди лучников часто встречались женщины, а потому брюки на прекрасной половине в Донтрии мало кого удивляли. Они скорее подчёркивали статус донтрийки как наёмной рабочей силы. Именно поэтому благородные дамы предпочитали носить исключительно платья, тем самым подчёркивая своё происхождение и безработное состояние, ведь только по-настоящему богатые донтрийцы могли позволить своим женщинам не работать. Меня такие мелочи не смущали, а ко всему, ни Эллис Ларвине, ни Эльвира Лафицкая благородными дамами не являлись, а в брюках я чувствовала себя верхом на иррисе в разы увереннее.

Вода в озере оказалась идеальной, такой же тёплой, как Индийский океан, в котором мне довелось однажды искупаться на корпоративе. Помнится, в тот год фирма сделала двойную прибыль, и Всеволод Петрович на радостях оплатил перелёт и сам праздник на Гоа. Как бы я ни возмущалась строгому офисному дресскоду и идиотскому правилу носить шпильки, но тот корпоратив мне запомнился на всю жизнь. Нет, не пьяными коллегами по работе и даже не приставаниями менеджера по продажам в салоне самолёта, а именно Индийским океаном. Непередаваемый оттенок лазурного, мягчайший белый песок, яркие полосатые рыбы смешной треугольной формы и тёплые, ласкающие волны океана.

Я набрала полные лёгкие воздуха, разбежалась и с визгом прыгнула как можно дальше. Почувствовав ногами песчаное дно, оттолкнулась и резко встала, смеясь и отплевывая воду, всё-таки попавшую в нос.

– Сейчас я понял, что женский визг – это очень сексуально, – услышала я сзади.

Обернулась и обомлела от наглости блондина: он внимательно рассматривал мою фигуру с берега. Хорошо, что после ныряния волосы разметались по плечам и груди, прикрывая стратегически важные места.

– Какого чёрта, Винсент?! – крикнула я возмущённо. – Я же попросила тебя отвернуться!

– Так не было речи о том, чтобы я не поворачивался обратно, – заявил этот хитрый балбес.

– Ну, Винс, погоди, как только выйду на берег, ты у меня получишь, – усмехнулась я.

– Так я и не отказываюсь полу… – начал было донтриец, но осёкся.

Будучи девушкой с Земли, излишней стеснительностью я не обладала, а вот наподдать этому нахалу, чтобы больше не подглядывал за девушками, хотелось очень сильно. По всей видимости, Винсент рассчитывал меня смутить, быть может, немного подразнить, но затем уйти, чтобы спокойно дать искупаться, потому что когда я стала целенаправленно выходить из воды, стало для него полнейшим шоком. Он замер, широко распахнув глаза и глядя на то, как я плавно выхожу из озера. Да уж, похоже, донтрийские аристократки ведут себя существенно скромнее, раз вид обнажённой девушки может ввести в ступор и краску такого прожжённого бабника как Винсент. Когда я сделала ещё один шаг к берегу, и вода опустилась ещё ниже, облизывая мои бёдра, кадык донтрийца дёрнулся, а его улыбка куда-то сбежала с губ.

– Думаешь, я поверю, что ты никогда не видел голых девушек? – усмехнулась, приятно удивлённая тем, как стушевался блондин.

И хотя я знала, что Эллис Ларвине красива, всё-таки то, как на меня смотрел Винсент, не могло не польстить.

– Ну почему же, видел, просто э-э-э… – Слова у Винсента закончились, потому я подошла на несколько шагов ближе, медленно и эротично нагнулась, зачерпнула горсть мокрого песка, а затем резко швырнула её в лицо бесстыднику.

Такой подлости младший князь от меня явно не ожидал.

– А-а-а-а-а!!! – Песок попал ему на одежду, за шиворот, а главное – в глаза. – Эллис! Как же щиплет! За что?! Элли! А-а-а-а! Чёрт! Бо-о-ольно!

А я уже наклонялась за следующей порцией мокрого песка.

– А это за излишний вуайеризм! – припечатала я, прицельно кидая ещё один комок грязи в лицо Винсента.

– Вуайе…. Что? Элли, да я даже не знаю, что это такое! Стой! – Винстент тщетно пытался протереть глаза от мелкой противной взвеси.

Громкий визг Славика заставил меня остановиться, когда я уже замахнулась, чтобы послать третий ком. Винсент также мгновенно стал предельно серьёзным и обернулся к малышу. Наверно, толстую чёрную змею с алыми глазами, ползшую по направлению к Ладиславу, мы увидели одновременно. Вот только я находилась по колено в воде, а Винсент – на суше, да и скорость реакции бывалого воина была отточена в разы лучше, чем моя собственная. Ладислав всё так же веселился в воде, бил ладошками по поверхности, вызывая кучу брызг, а для гадюки эти движения являлись точно красной тряпкой для быка. Как в замедленной съёмке я видела, как медленно она приняла позу угрозы и собралась напасть на малыша. Моё громкое и отчаянное «не-е-ет!» слилось с боевым рыком Винсента, а всё, что произошло дальше, я не могу описать словами.

Мелькнули светло-золотые волосы князя, чёрное чешуйчатое тело змеи, острый клинок вспорол воздух, истошно заплакал Славик. Я бросилась к малышу и взяла его на руки, проверяя со всех сторон, что мерзкое пресмыкающееся не добралось до моего мальчика. Сердце билось как бешеное, я с диким ужасом осматривала малыша, панически боясь увидеть на нём характерные следы укуса змеи, но, к счастью, их не было. Малыш плакал от страха. Я прижала его к груди, баюкая и успокаивая не то его, не то себя, сморгнула выступившие слёзы. Небо, как же я испугалась! Не удивлюсь, если за эти мгновения я поседела от страха.

– Винсент, спасибо! – произнесла я искренне, чуть всхлипнув, и не веря, что всё обошлось.

– Всегда рад помочь, – услышала я глухой голос и обернулась к тому месту, где донтриец разделался с ядовитой змеёй.

Отрезанная голова змеи билась на песке в посмертных конвульсиях. Винсент стоял рядом, привалившись к коряге и победно улыбаясь. Вот только мне не понравилась его нездоровая бледность, заплетающаяся речь и явная одышка. Я перевела взгляд с его лица чуть ниже, и сердце пропустило удар. У основания шеи, где была небрежно расстёгнута его рубашка, кожа стремительно приобретала синюшно-багровый цвет, а по центру отчетливо виднелись две красные точки.

– Винс? – я стремительно опустила Ладислава на землю и подбежала к князю, понимая, что счёт идёт на секунды.

Сейчас необходимо было как можно скорее оказать донтрийцу первую помощь. Обычно змеи кусают своих жертв куда-то в ноги, и это не так опасно. Чем ближе укус приходится к крупным артериям и сердцу, тем страшнее его последствия. Похоже, в пылу схватки гадюка не выбирала куда атаковать, а Винсент не заметил пришедшийся в трапецию укус. На моей стороне играло то, что князь являлся достаточно крупным мужчиной с развитой кровеносной системой. Как врач я знала: чем больше крови в человеке, тем больше шансов у него выжить.

Не помня себя, я подскочила к Винсенту, схватила его за рубашку и с силой повалила на землю. Первое правило для пострадавших от ядовитых пресмыкающихся: заставить жертву принять горизонтальное положение, чтобы яд как можно медленнее растекался по всему организму. Винсент поднял свои пепельные брови вверх и даже попробовал меня обнять.

– Лежи! – прикрикнула, разрывая на нём рубашку, чтобы освободить и осмотреть место укуса.

Пуговицы отлетели в разные стороны, но мне было глубоко плевать, что я испортила дорогую вещь. Драгоценные секунды утекали как вода сквозь пальцы.

– Оказывается, всего-то и надо было – подставиться под укус аспида, чтобы ты обратила на меня внимание, – послышался тихий голос Винса, и его холодная правая рука легла мне на поясницу. – Не знал, что ты любишь быть сверху.

«Холодные. Яд уже начал действовать. Очень плохо».

– По-моему, мы это выяснили ещё в прошлый раз, – беззлобно ответила и жёстко скомандовала: – Руки на землю, быстро. И не шевелись! Это очень важно!

Укус выглядел плохо, но края у ранки были чёткими, а значит, оставался шанс, что яд не так быстро впитается в кровь.

– Элли, меня укусил чёрный аспид, – он слабо улыбнулся. Голос стал приглушённым, было видно, что князь говорит с трудом. – Это не рваная рана от арбалетного болта, а змея, понимаешь? Я верю, что ты отличный целитель, но ещё никому не удавалось выжить после такого укуса.

Взгляд голубых глаз впервые за всё наше знакомство из насмешливого стал внимательным и очень серьёзным. Я видела, как его высокий лоб покрылся испариной, руки мелко задрожали, дыхание превратилось в прерывистое. От осознания того, что мужчина с самого начала понимал, что его укусила смертельно ядовитая змея, и уже морально согласился со своей скорой смертью, моё лицо перекосила гримаса ярости. Внутри всклокотало бешенство, захлёстывая с головой, словно цунами. Это было чувство, похожее на то, когда безуспешно борешься за чью-то жизнь на операционном столе, а она капля за каплей покидает пациента на твоих глазах. Стократ хуже может быть только тогда, когда пациент сам отказывается жить.

«Чёрта с два он у меня умрёт!» – зарычала я мысленно. Всё-таки, как отмечала Людка, коллега по работе, я до мозга костей оставалась врачом, несмотря на высокие шпильки, строгую юбку-карандаш и папки с документами в руках.

– Да мне глубоко плевать на то, что никто не выживает после укуса чёрного кого-то там! Ты выживешь!!! Ты меня понял?! – заорала я на него во всю силу своих лёгких.

Видимо, что-то такое промелькнуло не то в моём голосе, не то в моих глазах, потому что Винсент тяжело вздохнул и медленно опустил правую руку. Я прикусила губу, лихорадочно соображая, что же могу сделать. Разумеется, в это мире и понятия не имеют ни о супрастине, ни о других лекарствах, ни даже о вакуумных отсосах. Я не нашла ничего лучше, как приникнуть губами к его шее и начать энергично втягивать в себя яд, а потом сплёвывать его на песок. Мне не хотелось думать о том, что будет со мной, если выяснится, что у меня во рту есть мелкие ранки или ссадины. Не сейчас, когда жизнь Винсента висит на волоске. Я просто методично приникала к трапеции Винсента губами и всасывала в себя его кровь, смешанную со смертельным ядом, а затем сплёвывала и вновь повторяла свои действия. В какой-то момент я увидела, как глаза Винса стали сонно закрываться, и дала ему хлёсткую пощёчину.

– Не смей отключаться! – произнесла ему, глядя в глаза. – Если ты отключишься, то в себя уже не придёшь. Понял?!

Взгляд блондина был затуманен, но он кивнул мне в знак согласия и ответил, еле ворочая языком:

– Понял, что ты любишь не только позицию сверху, но ещё и доминировать над партнёром, – последовала слабая, еле заметная усмешка. – Знаешь, а в такие эротические игры я ещё не играл.

– Ну, Винс, придёшь в себя, я тебе такие эротические игры устрою, закачаешься! – ответила я с горечью, боясь показать страх.

Мне было очевидно, что за своими пошлыми шуточками Винсент пытается подбодрить себя и меня. В голове беспорядочно крутились мысли о том, что если избежать анафилактического шока, то шансы на положительный исход многократно возрастут. Только бы отсосать как можно больше яда…

– Красотка, я запомню это, – донеслось до моего слуха, когда я в очередной раз приложилась губами к его шее.

Не знаю, сколько прошло времени, но я продолжала вновь и вновь сплёвывать кровь с ядом до тех пор, пока не убедилась, что всё, что можно было, я уже отсосала. Конечно, часть яда впиталась в кровь, и только ближайшие минуты покажут, переживёт ли Винсент укус или нет. Теперь, следуя курсам МЧС, которые обязаны были проходить все студенты, учившиеся на врачей, необходимо было дать пострадавшему выпить воды так много, как только он сможет. Я привстала на четвереньках, оглянулась в поисках фляги или хоть чего-нибудь, в чём можно было бы принести воду, но как назло в поле зрения попала лишь моя одежда да напуганный Славик. Озеро пресное, но в чём принести воду Винсенту – совершенно непонятно! Тащить Винса к воде категорически нельзя.

– Чёрт! Чёрт! Чёрт! – в сердцах выругалась я, бросив ещё один взгляд на побледневшего Винсента.

Мелкая дрожь, которая била его тело, стала заметно крупнее.

Ещё несколько секунд я перебирала всевозможные варианты, и решение как всегда пришло в голову неожиданно. В памяти вдруг возникли картинки «из мира животных», где мамы приносили своим детёнышам воду во рту. Я сорвалась точно дикая лань к озеру, постаралась как можно больше захлебнуть воды ртом и спешно кинулась обратно к князю. В этот момент я совершенно не думала о том, как выгляжу со стороны: обнажённая девушка пьёт из озера, а после в неприличной позе осёдлывает бедра полуголого мужчины и приникает к его губам с поцелуями.

Винсент закашлялся, не ожидая, что таким необычным образом я буду его поить, а я за неимением возможности сообщить, что так надо, просто втолкнула языком остатки воды. Князь тут же стал жадно глотать воду. И хотя его всё ещё бил крупный озноб, взгляд стал медленно проясняться, а значит, кризис миновал.

Я тяжело выдохнула, продолжая сидеть на его бёдрах, и уткнулась лбом в мужскую грудь, пытаясь справиться с обрушившимися на меня эмоциями. Только сейчас я заметила, что нервничала так сильно, что меня саму бил крупный озноб, а на теле выступил липкий пот.

– Винс, как же я испугалась за тебя, – прошептала, понимая, что за наше недолгое знакомство жизнь этого повесы мне стала дорога не меньше, чем Ладислава.

Винсент помолчал некоторое время, всё ещё приходя в себя, а затем тихо и очень серьёзно сказал:

– Элли, спасибо.

Я подняла голову и посмотрела на донтрийца, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке. Я ожидала услышать от него очередную хохму, но вместо этого почувствовала, как мужчина медленно убрал спутанную прядь волос с моего лба.

Именно в этот момент, когда я попала в плен непривычно задумчивых голубых глаз, позади нас раздался полной желчи голос князя Валерна:

– Смотрю, Винсент, пока воины поят иррисов и готовятся к ночлегу в лесу, ты здесь даром время не теряешь, вовсю предаёшься разврату!

Валерн говорил на норгешском. Не очень хорошо, с акцентом, но он специально говорил на родном языке Эллис, чтобы я поняла, как сильно он меня презирает. В этом голосе ненависти было больше, чем яда в укусе гадюки.

Я нарочито медленно подняла голову и, зло прищурившись, посмотрела на старшего брата Винсента, вызывающе сложившего руки на груди. Если он хотел пристыдить меня или смутить своими словами, то это ему явно не удалось. Я не стыдилась ничего из того, что произошло на берегу лесного озера: ни того, что раздела мужчину, не приходящегося мне мужем или женихом, ни того, что поила его водой из собственного рта, ни того, что полностью обнажённая сидела на его бёдрах.

Князь Валерн стоял на том же самом месте, где ещё недавно находился Винсент, наблюдая за тем, как я умываюсь. Донтриец внешне безумно походил на своего младшего брата: такие же длинные золотистые волосы, идеальная осанка, поджарая фигура воина, прямой нос и огромные голубые глаза. И в то же время было в Валерне что-то хищное, отталкивающее. Возможно, мне стало так казаться после того, как я узнала, что он пытался подстроить мой несчастный случай.

Я ещё не успела отреагировать на слова князя Валерна, как почувствовала, что Винсент напрягся, а его рука надавила мне на бок. Его задумку я поняла практически сразу: он хотел меня скинуть на песок, чтобы накрыть своим телом и тем самым скрыть обнажённую меня от пристально-изучающего взгляда старшего брата. Вот только я не была намерена ни давать Винсенту шевелиться, пуская под откос плоды своих трудов, ни прятаться от его брата. Это Валерн пришёл на берег озера, а не мы тайком залезли в его кровать.

– Ты должен лежать, – сказала я Винсу, мягко опуская его руку. А затем, не торопясь, встала, направилась к своей одежде, и уже значительно громче произнесла:

– Даже если бы мы здесь предавались разврату, позвольте узнать, какое вам до этого дело, князь Валерн? Неужели завидуете?

Наверно, ещё никто не отвечал этому заносчивому типу в таком тоне, потому что на долю секунды под маской невозмутимости на лице проступила ярость. Но князь был бы не князем, если бы мгновенно не взял себя в руки.

– Всё, что касается моего младшего брата, касается и меня, – бесстрастно произнёс он, глядя чётко в мои глаза.

Выдержке князя Валерна могла бы позавидовать ледяная статуя. Молодая обнажённая девушка шла к своей одежде, лежащей в каких-то двух или трёх шагах от его сапог, а он за всё время не позволил себе ни единого взгляда ниже моего подбородка. Когда я подошла к своим вещам и нагнулась за рубашкой, Валерн и вовсе перестал смотреть на меня, крикнув:

– Винсент, ты почему разлёгся? Воинам помочь не желаешь?

Я поискала глазами свои трусы и, не найдя их, плюнула, натянула штаны. Видимо, ветер отнёс их куда-то, но при старшем князе обшаривать соседние кусты в поисках нижнего белья как-то не с руки.

– Ему нельзя сейчас двигаться, пускай ваши воины соорудят носилки и перенесут князя в лагерь, – прервала я Валерна.

Он обернулся ко мне, слегка приподняв одну из бровей, и всё-таки скользнул изучающим взглядом по моей груди. Однако при этом на его лице не дрогнул ни один мускул, а по непроницаемому выражению было непонятно, нравятся ли ему увиденное, или же он вовсе испытывает ко мне омерзение. «Железный он, что ли? Не повезло его жене…». Без всякого стеснения я накинула на себя рубашку и застегнула пуговицы.

– И с какой стати я должен слушать бывшую служанку лорда Кьянто?

В голосе звучали нотки раздражения, но мне было всё равно.

– Вашего брата укусила ядовитая змея, – ответила максимально хладнокровно, застёгивая последнюю пуговицу у горла и почему-то чувствуя себя более защищённой. Хотя Валерн не проявлял ко мне мужского интереса, а скорее, наоборот, демонстрировал, как сильно я ему не нравлюсь, одетой я ощущала себя комфортнее. – Ему нельзя двигаться.

– Ядовитая?

Валерн не поверил ни единому моему слову и переспросил, явно издеваясь:

– И что же ты делала? Неужто спасала? Или выполняла последнее предсмертное желание?

В этот момент Винсент вздохнул и произнёс заметно севшим голосом:

– Вал, не обижай Элли, пожалуйста. Она действительно сделала невероятное. Меня укусил чёрный аспид, а она спасла меня. Я жив лишь благодаря её стараниям.

А вот слова Винсента подействовали на Валерна как ушат холодной воды на голову. Он дёрнулся и стремительным шагом приблизился к брату, но неожиданно остановился как вкопанный. Перед начищенными до блеска носками сапог валялось отрубленное тело змеи.

– Что?! – Старший Торн неверующе поднял чешуйчатое тело пресмыкающегося, а затем воскликнул: – Винс, ты идиот! Поднимайся скорее, надо прижечь рану!

«Прижечь?! Он что, его в могилу свести хочет?! Ну, не-е-ет, я этого не допущу!». У меня уже начинал дёргаться левый глаз от этого белобрысого умника.

– Никаких прижиганий! Валерн, из всех присутствующих по-идиотски ведёте себя только вы! Я как целитель повторяю, что Винсенту сейчас нельзя двигаться! Попросите воинов соорудить носилки и перенесите младшего князя в лагерь! – Я разъярённой фурией бросилась к Винсенту, которого уже самостоятельно пытался поднять его непутёвый старший брат, и с силой оттолкнула Валерна, загораживая младшего князя собой.

– Да что ты вообще понимаешь в укусах змей?! Да кем ты себя возомнила, безродная глупая девка, не обладающая зачатками ни ума, ни магии! – Не остался в долгу князь Валерн и вновь сделал попытку поднять брата с песка.

Наши руки переплелись, я с силой надавила на запястья донтрийца, навалившись почти всем своим весом, чтобы оказать хоть какое-то ощутимое сопротивление старшему князю. Он прожёг меня уничижительным взглядом, скривив уголки губ.

– Да как ты смеешь дотрагиваться до меня, самого князя Донтрия, да ты… – В голосе послышалось почти что шипение змеи.

Интуиция подсказывала, что старший князь находится на грани бешенства, но так легко сдаваться я не собиралась.

– Да, я! И я буду вас трогать, если вы не отпустите Винсента! – перебила его. – Вы ему сейчас только вредите!

– Да это кто ещё вредит! Неизвестно, почему его вообще укусил аспид! Быть может, это ты всё так ловко подстроила?! – Он обвиняюще ткнул пальцем в мою грудь.

– Я не имею настолько богатого опыта подстраивать несчастные случаи, какой имеется у вас! – выдала я, глубоко оскорблённая его предположением.

Я не хотела говорить, что знаю правду об истории с Вольным Ветром, но слова вылетели из моего рта раньше, чем я подумала. Мы сцепились взглядами.

– Вал, – Винсент закашлял и тяжело заговорил, – пожалуйста, сделай, как говорит Элли. И ты же видел тело чёрного аспида: никакие прижигания здесь всё равно не помогут. А благодаря ей я не умер.

Валерн как-то странно посмотрел на меня, встал, отряхнулся и произнёс ровным тоном:

– Я сейчас распоряжусь насчёт носилок.

Лишь поигрывающие желваки на его лице говорили о крайней степени недовольства.

Глава 2. Ссора

/ Эльвира Лафицкая /

Донтрийцы, не задавая вопросов, наскоро соорудили носилки и перенесли правящего князя в отдельный шатёр. Я отдала распоряжение одному из воинов набрать бурдюк питьевой воды для Винсента, передала Ладислава на руки растерянной служанке принцессы, попросив присмотреть за малышом, а сама вернулась к лесному озеру, чтобы наскоро помыться. Голова чесалась от застрявших в ней песчинок, а тело было липким от пота после пережитого стресса.

Магия Винса удивительным образом всё ещё продолжала работать, хотя вода в озере уже заметно остыла. Я отжала длинные волосы, в который раз подивившись тому, как Эллис Ларвине смогла отрастить такую длину, и заплела тугую косу. Быстрый осмотр близлежащих к месту происшествия кустов ничего не дал. Потерянных кружевных трусов я найти не смогла, и это сильно меня расстроило. Ведь теперь я осталась вообще без белья. «Ладно, до донтрийского дворца осталось всего ничего пути, а там у портнихи закажу себе новое бельё, как смогу заработать немного денег», – решила я.

Выкинув мысли о том, куда могло подеваться моё бельё, я поспешила обратно в лагерь. К моему удивлению четверо воинов неловко перетаптывались чуть поодаль от шатра, в котором положили пострадавшего князя. Один из них держал в руках явно наполненный бурдюк, но почему-то отнести его своему князю не спешил.

– Почему воду до сих пор не отнесли Винсенту? Ему нужно как можно больше пить! – Я раздражённо выхватила кожаный мешок из рук воина и, не слушая окриков, смело сделала несколько шагов по направлению к шатру.

Вот только моя нога сама непроизвольно замерла в воздухе, когда я услышала гневный голос старшего князя, донёсшийся из шатра:

– Винс, ты совсем рехнулся?! Да из-за этой безродной девки мы мало того, что практически развязали войну с Норгешем, так теперь ещё тебя чуть чёрный аспид не убил!

– Никто с Норгешем войну не развязывал… – вяло возразил младший князь.

– Не развязывал?! А то, что по нашим следам архангелов пустили, скажешь, это было тобой запланировано?! Да эта мразь ребёнка похитила! Ты понимаешь?! По-хи-ти-ла! Чужого ребенка! Мне мерзко от одного её вида в твоей компании! Она недостойна даже ползать у твоих ног!

Я оторопело оглянулась на воинов, и те моментально уставились на кончики своих сапог, делая вид, будто бы не слышат ссоры между братьями. Как бы они ни старались скрыть свои эмоции, по их реакции я поняла, что до сих пор они думали точно так же, просто не осмеливались об этом сообщить своему князю. Отойти от шатра дальше воины не могли, так как охраняли лагерь, но в то же время их взгляды выдавали душевное смятение. Похоже, князья впервые ссорились вот так, практически на глазах у собственных людей, и это считалось чем-то действительно из ряда вон выходящим. Ругались они на донтрийском, благодаря пяти неделям занятий с Винсеном я улавливала суть, а вот воины, судя по пылающим ушам, понимали гораздо больше моего.

Я сглотнула подступивший сухой ком в горле, отчётливо понимая, что до сих пор эти суровые воины не сделали мне ничего плохого исключительно потому, что рядом всегда находился Винсент.

– Она спасла Ладислава, – голос младшего князя прозвучал тихо, но твёрдо. – Ты сам там был и всё видел. Архангелы пришли за тем, чтобы забрать мальчика от смешанного брака и предать казни. И пусть горят синим пламенем и наши, и их законы, если согласно им ни в чём неповинного ребёнка убивают! Честное слово, будь я на месте Эллис, то поступил бы точно так же! Она, не имея ни власти, ни денег, ни защиты рода, ни магии, не испугалась и вступилась за Ладислава! Чтобы ты ни считал, она поступила храбро и благородно, как настоящий воин! Не каждый донтриец обладает такой силой духа как она! Не смей говорить о ней в таком тоне!

Я почувствовала, как у меня защипало глаза от слов Винсента. Сама я точно не охарактеризовала бы свой поступок как проявление храбрости и благородства. Какое там! Скорее непозволительные для моих тридцати трёх лет наивность и глупость. Заявляя архангелам, что Ладислав мой сын, я в первую очередь думала, что этим вопрос будет исчерпан. На тот момент я даже не предполагала, что через каких-то пять или десять минут окажусь в эпицентре магической дуэли, и мне придётся прыгать из окна, спасая наши с Ладиславом жизни.

Тот воин, из чьих рук я вырвала бурдюк с водой, удивлённо посмотрел на меня, в его глазах мелькнуло неподдельное уважение. Трое воинов позади него тоже слышали слова Винсента, но прилагали все усилия, чтобы выглядеть невозмутимо. Выходит, мне даже отчасти повезло, что братья так шумно ссорятся, позабыв о том, что в лагере кроме них присутствуют ещё и другие люди. По крайне мере, теперь сопровождающие донтрийцы не будут кидать на меня столь мрачные и хмурые взгляды.

Тем временем из-за полога временного убежища доносилось:

– Винс, видят боги, если бы ты сейчас не лежал беспомощным кулем на земле, я бы тебе вновь набил лицо! Так и чешутся кулаки! Может, тогда мозги бы появились? – Дальше последовало несколько выражений, которые я не смогла перевести. – Ты всегда был безалаберным неразумным мальчишкой, позором нашего рода, но сегодня ты превзошёл самого себя! Ты разочаровал меня так, как не разочаровывал ещё ни разу! Ты умудрился подставиться под укус чёрного аспида! Да ты хотя бы понимаешь, что вообще-то являешься правящим князем Донтрия?! Ты не имел права так рисковать собой!

Я мысленно возмутилась. Согласно логике Валерна, Винсент должен был стоять и наблюдать за тем, как смертельно ядовитая змея жалит ребёнка, а затем и меня, потому что его жизнь дороже наших двух?! Я даже не говорю о том, что Винс – настоящий воин, и он никогда бы так не поступил, потому что это было бы проявлением трусости.

– Да какая разница, даже если бы меня аспид и убил, всё равно правящий князь я лишь номинально, мы оба это прекрасно знаем, – голос младшего князя прозвучал бесконечно устало.

– Если бы не эта безродная смазливая девка, то твоей ноги не было бы около озера, и всей этой ситуации не сложилось бы! – продолжал выговаривать Валерн на повышенных тонах. Он не орал, но его голос источал крайнюю степень раздражения и неприязни.

– Если бы не Эллис, то моё тело уже бы остывало на берегу озера, – отрезал Винсент. – Меня укусил чёрный аспид. Понимаешь?! Чёрный аспид! Ещё не было случаев, когда укушенный выживал, а Эллис смогла спасти меня! Она моя эс хааэль аль шайне…

– Ещё хотя бы одно хвалебное слово в её адрес, и я подумаю, что яд подействовал на твой мозг, и у тебя случилось помутнение рассудка! – перебил его Валерн.

Судя по тому, как он понизил тон, я поняла, что князь практически в ярости.

Я вновь посмотрела на воинов, а они – на меня. М-да, если здесь лечат все ранения прижиганием и травами, то неудивительно, что люди после укусов ядовитых животных умирают. С другой стороны, даже у нас на Земле с учётом возможностей интернета и всевозможных курсов не все знают, как правильно оказывать первую помощь в таких случаях, чего уж говорить об этом мире, где медицина оставляет желать лучшего, а ребёнок считается «своим», если он похож на родителей. Кстати, умирает большинство людей даже не столько от яда, сколько от анафилактического шока или заражения раны, но это уже совсем другая история. После последних слов Винсента я почувствовала, как вдруг стала интересна донтрийцам. Они всё-таки не вытерпели и синхронно подняли головы, рассматривая меня, словно какое-то чудо света. Тем временем ссора в шатре лишь набирала обороты.

– Как только мы приедем в Донтрий, ты дашь ей денег и отпустишь на все четыре стороны. От неё одни беды!

– Нет!

– Нет?! Что значит «нет»?! Да я приказываю тебе, как…

– «Нет» значит «нет»! Она спасла мне жизнь, и теперь я ей обязан. Я знаю, что за границей Донтрия на неё и Ладислава охотятся архангелы, и ей требуется защита!

– И какую же защиту ты ей предложишь? – голос Валерна стал откровенно язвительным. – Что скажешь правителю Норгеша, когда тот потребует свою подданную обратно? Ответишь, что она теперь входит в твой гарем любовниц? Не жениться же ты на ней собрался…

– А что если и жениться? – угрожающе прорычал Винсент.

– Наши законы тебе этого не дадут! Нравится тебе или нет, ты правящий князь, а потому…

– Она моя эс хааэль аль шайне, я это почувствовал при нашей первой встрече! И все воины, что были с нами, свидетели тому, что Эллис невинна, иначе она не смогла бы подойти к взволнованную иррису, а значит, я могу взять её в жёны.

На этой фразе Винсента бурдюк с водой выпал у меня из рук, и я сообразила, что стою, совсем уж неприлично раззявив рот. В целом, меня извиняло то, что донтрийцы в нескольких метрах от меня стояли с не менее потрясёнными и обескураженными лицами. Так, хватит уже подслушивать ссору двух братьев, а то мало ли до чего она доведёт. Будучи всё ещё огорошенной словами Винсента, я подобрала выпавший из рук кожух с водой, нервно оправила на себе одежду, стремительным шагом преодолела два десятка шагов до шатра и зашла внутрь.

И хотя я морально была готова увидеть взбешённого князя Валерна, его глаза метали настолько яростные молнии, а весь вид говорил: «а с тобой мы ещё поговорим», что я вздрогнула.

– Пожалуйста, покиньте шатёр, – постаралась произнести максимально вежливо, но непреклонно. – Вы и так сильно разволновали Винсента, сейчас это ему не на пользу.

Старший князь бросил полный негодования взгляд на младшего брата, постоял несколько секунд, словно что-то решая для себя, затем махнул рукой и вышел из шатра. Я облегчённо перевела дыхание. Всё-таки ещё в самый первый раз, когда я увидела в особняке Кьянто князя Валерна, первой моей осознанной мыслью было то, что он крайне опасен. Рядом с этим мужчиной я чувствовала себя неуютно, а с его уходом как будто дышать стало легче.

– Я принесла воды. Тебе надо пить как можно больше, – сообщила Винсенту, почему-то вдруг почувствовав необходимость оправдаться за своё поведение.

Ведь младший князь не дурак, прекрасно понимает, что как минимум окончание разговора на повышенных тонах я точно слышала.

Блондин полулежал на нескольких аккуратно сложенных одеялах и прерывисто дышал. Выглядел он всё ещё плохо: светлые волосы прилипли к потному лбу и шее, отчётливо выступили вены на открытых участках тела, на месте укуса кожа заметно припухла и покраснела. Всё-таки последствия от таких вещей, как укус ядовитой змеи, быстро не проходят.

Пришлось присесть на корточки и придержать тяжёлый бурдюк, чтобы помочь мужчине напиться.

– Спасибо, Элли, – сказал он после нескольких жадных глотков, отстраняясь от кожуха. – Не обижайся на моего брата. Видишь ли… после смерти отца Валерн как будто с цепи сорвался. Взвалил на себя все его обязанности, хотя об этом его никто не просил, считает себя главой рода, указывает всем, что надо делать, даже нашей матери. Представляешь? Вон, договорился о помолвке дочери с Леандром Кьянто, не дав им толком познакомиться. А теперь ни с того, ни с сего решился взяться за моё воспитание.

Говорить о старшем брате Винсента мне не хотелось. К тому же как-то странно слышать «не обижайся» в адрес человека, который не так давно пытался подстроить твою смерть. Конечно, для Винса Валерн был и остаётся любимым и единственным старшим братом, но для меня-то он никто. Я попыталась свести всё в шутку.

– Похоже, кто-то пытался вскружить голову молодой симпатичной служанке, чтобы затащить её в постель, назвавшись правящим князем, – слегка поддела я блондина.

Князь вскинулся что-то мне возразить, затем осёкся и промолчал, понимая, что я поймала его на горячем. Подумал ещё какое-то время и всё-таки произнёс:

– Я не врал. Младшие князья в Донтрии занимаются внутренней политикой, старшие – внешней. Просто уже много столетий внутри государства всё спокойно. Донтрийцы обладают природной магией, а потому у нас никогда не бывает таких проблем как неурожаи, засухи или нашествия вредителей. Даже если молния ударит в дерево и случится пожар в лесу, то вырастить новые деревья – дело недели, а не десятков лет. Мы почти не болеем и очень долго живём. Мелкие ссадины и порезы лечатся травами, которые мы также можем выращивать в неограниченных количествах. У некоторых донтрийцев есть связь с лесными животными, они регулируют популяции дичи и хищников, так что и тут проблем никогда не было и не предвидится. Ко всему, как ты могла заметить, донтрийцы крайне редко показывают свои эмоции и стараются ни во что не вмешиваться, нас этому учат с детства.

Я деловито фыркнула. Ага, именно поэтому Валерн так активно интересуется личной жизнью младшего брата, ну-ну. Винс понял мой намёк и слегка улыбнулся.

– Вал просто слишком сильно за меня переживает после смерти отца. А в целом, если у донтрийца есть претензии к другому донтрийцу, то всё, как правило, решает дуэль до первой крови.

Я вспомнила, как Винсент нагрел для меня целое лесное озеро, и вопросы отпали. Да, наверно, когда любой житель государства обладает магией в той или иной степени, то многие проблемы решаются сами собой. Ведь получается, что для донтрийцев даже изменить русло реки – дело нехитрое. Не нужны никакие экскаваторы и прочая техника, масса рабочих рук, проекты, согласование с организацией, следящей за экологией… Ведь если вдруг что-то пойдёт не так – всё можно вернуть как было одним взмахом руки. Интересная всё-таки страна – Донтрий. Хотелось бы мне здесь задержаться, чтобы понять, как живут эти удивительные люди.

– Мне бы тоже хотелось, чтобы ты задержалась у нас, – мягко улыбнулся Винсент, и я поняла, что последнюю фразу произнесла вслух.

– То есть, если внутри государства проблем нет, то все основные проблемы снаружи? – уточнила я после затянувшейся минуты молчания.

Винсент чуть помрачнел и кивнул.

– Да, все хотят урвать кусочек земель, на которых обитают иррисы, – редкие потомки единорогов – где водится много дичи, произрастают уникальные сорта трав, – подтвердил он мои мысли. – Но, как видишь, нам удаётся защищать свои территории, – и он сверкнул белозубой улыбкой, намекая, что воин из него хоть куда.

Я рассмеялась такому неприкрытому намёку на похвалу. Всё-таки Винсент обладал потрясающей способностью сводить всё в шутку. С ним было легко, и я ценила это, а потому, поколебавшись, встала.

– Ну, пожалуй, я пойду. Уже темнеет, надо Славика накормить.

– Элли, что тебя тревожит? – спросил Винс, когда я уже дотронулась до полога ткани.

Вот ведь, заметил всё-таки! Я поняла, что лучше бы прояснить всю ситуацию сейчас, чем давать ему ложные надежды. Как бы мне в глубине души ни нравился Винс, но я не чувствовала к нему ничего большего, чем благодарность за спасение от архангелов.

– Я слышала твои слова о том, что ты собираешься на мне жениться…

– Я помню-помню, – живо перебил меня блондин и, состроив максимально тонкий голос, спародировал мою речь. – Стану ещё какой-нибудь там княжной… фи, как скучно. Я сейчас, вон, какие деньги зарабатываю, сама себе хозяйка, на что хочу, на то и трачу. А муж, небось, тиранить станет. Да и как-то мелочно княжной становиться, вот владычицей мира я бы не отказалась.

И вот как к нему относиться после такого? Вот же шут гороховый! Я не сдержала широкой улыбки.

Винсент же, убедившись, что я услышала его, уже серьёзно произнёс:

– Элли, я всё понял. Ты не хочешь за меня замуж и не надо. Может, потом когда-нибудь захочешь… а может, и нет, в любом случае, ты моя эс хааэль аль шайне, и моё предложение остаётся в силе.

Я покачала головой. Меня потрясало то, как легко Винс говорит о возможном супружестве, особенно с учётом того, что ему-то ещё жить лет сто пятьдесят как минимум! Может, дело в его гареме? Я пока не знаю донтрийских обычаев, а потому, возможно, чего-то не понимаю? Я вновь потянулась к пологу шатра, но всё-таки не удержалась и спросила:

– Винс, а это правда, что у тебя целый гарем любовниц?

Младший князь деловито фыркнул, откинув потоком воздуха прилипшую прядь со лба.

– Да это всё Валерн напридумывал, нет у меня никакого гарема и вообще у нас это… Постой! Правильно ли я понимаю, что меня уже ревнуют? – Ярко-синие глаза блеснули в полумраке шатра.

– И не мечтай, – в тон ему ответила. – Просто интересно, скольким бедняжкам ты задурил голову, что они мечтают о том, чтобы ты взял их в жены.

К сожалению, к этому моменту на улице уже стемнело так, что выражение лица князя я разглядеть не могла. Но в целом, мне было всё равно, скольким девушкам разбил сердце этот красавчик. А в том, что Винсент был тем ещё ловеласом и сердцеедом, я ни на минуточку не заблуждалась. Он мог сколько угодно рассказывать о том, что позвал меня в свои покои, исключительно чтобы выяснить, какие у меня отношения с женихом его племянницы, но я-то понимала, что Винс из той породы мужчин, которые от бесплатной крынки сметаны, плывущей в их руки, не отказываются.

– Элли, – князь вновь позвал меня, и я оглянулась уже в третий раз, – приходи, а?

– Но у меня Славик… – я растеряно развела руками, показывая, что не могу.

– Приходи с малышом, здесь в шатре места много. Просто приходи.

Я закусила губу, раздумывая, могу ли прийти с малышом ночевать в шатёр к Винсенту. С одной стороны, это было крайне неприличным, тем более для молодой незамужней девушки. С другой стороны, свою репутацию я загробила уже так, что дальше просто некуда, так чем я рискую? А Винс во всём отряде единственный, кто, по крайней мере, искренен со мной и точно не желает зла. Мужчина, словно уловив мои колебания, нарочито важным тоном добавил:

– Я вообще-то твой больной. А вдруг у меня ночью жар случится из-за яда? А вдруг судороги? Ты спасла меня от чёрного аспида, а значит, несёшь за меня ответственность!

Я фыркнула от смеха и кивнула этому «больному»:

– Хорошо, я приду к тебе на ночь и прослежу за твоим состоянием, но, чур, рук не распускать! – погрозила ему пальцем и решительно вышла из шатра.

⁂

/ князь Валерн Торн из рода Лунный Свет /

Князь Валерн уже пятый десяток лет фактически правил всем Донтрием. В детстве Валерн всегда отличался более серьёзным и молчаливым характером, а Винсент был более смешливым, задиристым, любил проказничать и никогда не думал о последствиях своих розыгрышей. Так, однажды, желая подшутить и подсмотреть за обнажёнными девушками, Винс притаился в кустах и испарил целый пруд, в котором купались донтрийки. Ему всегда легко давалась магия воды и растений, а потому он ещё в свои сорок пять научился испарять воду, не нагревая её. Именно поэтому девушки вначале не поняли, что происходит, и подняли страшный визг лишь тогда, когда вода на их глазах стала опускаться ниже груди, а затем бёдер и даже колен… В общем-то, ничего плохого в тот день не произошло, кроме того, что исчез вид рыбы, который водился лишь в этом пруду – когда Винс понял свою ошибку, и сконденсировал влагу из воздуха обратно на землю, было уже поздно.

Их мать, княгиня Лоландэль Лунный Свет, всегда снисходительно относилась к проказам Винса, лишь улыбалась и говорила, что хоть кто-то в их семье унаследовал характер её прабабки.

После смерти отца разница между братьями стала заметна ещё сильнее. Валерну пришлось взять на себя почти все обязанности, какие свалились на их голову. Винсу тогда только-только исполнилось пятьдесят, и он ещё был совершенно не готов к тому, чтобы управлять государством. Шли годы, и как-то так получалось, что помощь Винса в управлении Донтрием особо и не требовалась. Внутри страны долгие столетия было всё спокойно, а отношения с внешними соседями Валерн взял на себя.

За время, пока Валерн фактически управлял государством, младший брат от души наслаждался своим положением в обществе: формально правящий князь Донтрия, аристократ из богатого рода, повеса и любимчик всего женского населения двора. Особенно раздражало Валерна то, что хотя все дамы понимали, что Винсент на них не женится, они продолжали упорно лезть в постель к его младшему брату. Винсент же талантливо умудрялся не пропускать ни одной юбки, в его постели побывали абсолютно все желающие: начиная от поломоек и заканчивая уважаемыми вдовами известных родов. Валерн всегда демонстративно морщился и говорил, что у Винсента дурной вкус, и лишь однажды напившись до состояния свиньи, признался самому себе, что завидует брату.

Дело было в том, что Валерн в очередной раз застал Винсента с одной молоденькой донтрийкой. Вот только девушка оказалась той самой, в которую Валерн был влюблён уже много лет и планировал сделать ей предложение руки и сердца. Разумеется, Винсент понятия не имел, что у Валерна глубокие чувства к Вивиэлле, иначе бы в жизни так не поступил с родным братом. Для него Виви стала лишь одной из длинной вереницы поклонниц, и он забыл её уже на следующий день, переключившись на новенькую горничную во дворце. Валерн же ждал ещё долгие пять лет, прежде чем простить Вивиэлле её поступок, а ещё через год сделал ей предложение. Практически сразу после свадьбы Виви родила Киамилаль, а за ней – Лиланинэль.

Что добавляло Валерну злости на брата, так это то, что у того всё всегда выходило играючи. Управлять магией он научился, пропустив подавляющую часть занятий с учителями, мечом овладел раньше самого Валерна, видимо, потому, что слишком часто оскорблённые родственники порченых девушек вызывали того на дуэль. Языков же Винсент знал столько, что сам Валерн не понимал, откуда, ведь для этого учителей младшему князю не нанимали вовсе. Никому такое и в голову не приходило, зная, что Винс прогуливал даже основные занятия по магии. Сам Валерн с огромным трудом несколько лет осваивал норгешский и всё равно говорил на нём с сильным акцентом и иногда с ошибками, а вот Винсент, в последний момент сообщивший, что присоединяется к делегации в Шекрам инкогнито, бегло общался на языке соседей. И когда только выучил?

Когда их делегация приехала в особняк Кьянто, князь Валерн не мог не обратить внимания на молодую служанку лорда. Да, пожалуй, лишь слепой мог на неё не обратить внимания. Роскошная грива тёмно-шоколадных волос, огромные зелёные глаза, как у дикой кошки, пышная грудь и белоснежная кожа. «Очередная подстилка лорда Кристиана или его сына, а может, и обоих сразу», – с пренебрежением подумал он и забыл на несколько дней о девушке. Вот только она о себе забыть не дала. Как доложили его люди, Первый Советник с особой тщательностью искал встреч с этой девушкой. «Хороша должна быть в постели, раз даже лорд Тандэр пытается с ней уединиться», – хмыкнул про себя Валерн. Окончательно убедило его в этом то, когда лорд Тандэр поздним вечером зашёл в его покои и сообщил, что эта девушка решила соблазнить его раненого воина. Разумеется, тот не знал, что это был не просто воин, а младший князь Донтрия. Валерн, в целом, не имел ничего против конкретно этой девушки, слушал его вполуха, а затем позвал переводчика и попросил организовать всё так, чтобы его младшему брату и служанке помешали. Не столько из-за зависти, что очередная девушка стала жертвой чар Винса, сколько из-за прагматичности. Если Винсент по глупости отобьёт подстилку лорда Кьянто, то международного скандала точно не избежать.

Судя по возмущённым крикам экономки, которые разнеслись на весь коридор особняка, в комнату брата зашли позднее, чем хотел Валерн. «Надо бы прочистить ему мозги», – решил он, заходя в комнату Винсента после того, как из неё вышла жгучая брюнетка. Валерн был готов практически к любой реакции брата кроме как к той, которую проявил Винс на его замечание, что они в гостях и не дело подбивать клинья к чужим любовницам.

– Вал, представляешь, она промыла рану и зашила меня. У неё золотые руки! Я предложил ей место целителя во дворце… – мечтательно заявил его братец, закидывая руки за голову.

– Винс, ты что сделал?! – Валерн задохнулся от бешенства.

Всю жизнь Валерна воспитывали, вбивая в голову, что эмоции проявлять неприлично. Только дети могут открыто смеяться или плакать, а истинный же аристократ и тем более правитель всегда должен уметь держать лицо. И Валерн с блеском справлялся со своими эмоциями, мало кто догадывался, что у него творилось в душе даже тогда, когда он застал девушку, в которую был влюблен с детства, с другим мужчиной. Но Винсент… Винсент всегда умел его выводить из себя. Общаясь с ним, Валерн терял всякое терпение, а порой ему хотелось просто прибить своего младшего брата за отсутствие мозгов. Вот это был как раз тот случай.

– Она удивительная, ты знаешь? А какие у неё нежные руки… м-м-м-м…. она мне вымыла голову…

– Что она сделала?!!

На этих словах Валерн с силой рванул ворот рубашки. Конечно, в Донтрии мытьё волос не считалось официальной помолвкой или браком… но именно в волосах донтрийцев заключалась магия. И, как правило, мужчина мог доверить мытьё волос только той единственной женщине, которой он полностью доверял. Всё это могло значить лишь одно: его младший брат, полный бездельник и болван, влюбился. Ну и, конечно, то, что Винсент дал промыть свои волосы какой-то местной продажной девке, чести их роду не делало. Если об этом узнает род Быстрой Реки, то они постараются раздуть очередной скандал, чтобы подорвать авторитет Лунного Света.

– Надеюсь, тебе хватило мозгов не раскрывать своё инкогнито? – сквозь зубы прошипел Валерн.

– О, сказал! Представляешь, я сказал, что являюсь правящим князем, а она … – дальше Валерн не слушал.

Он, пошатнувшись, закрыл дверь в покои брата. На этот раз Винсент зашёл слишком далеко. Он опозорил правящий род, вполне возможно стал зачинщиком международного скандала, а ко всему ещё, похоже, потерял голову от этой развратницы. «От девчонки надо избавляться, и как можно быстрее», – пульсировало у него в голове, когда он шёл в конюшню. План по устранению любовницы Кьянто родился сам собой. Валерн знал, что она занимает положение кормилицы в доме, но видел, как однажды девушка кормила маленького Ладислава не грудью, а каким-то странным приспособлением.

Подстроить так, чтобы иррис младшего брата попал в капкан, не составило Валерну труда, как и просчитать то, что Винсент позовёт девушку с задатками целителя на помощь своему скакуну. Донтрийцам известно, что взволнованные иррисы подпускают к себе лишь девственниц, беременных и кормящих женщин, считая их неопасными. По расчёту старшего князя мечущийся от боли Вольный Ветер должен был зашибить Эллис Ларвине насмерть, потому что она выдавала себя за кормилицу, на самом деле ею не являясь. Но всё сложилось не совсем так, как планировал старший князь Торн.

Валерн долго не мог поверить в то, что Эллис оказалась девственницей, но шокированный иррис действительно подпустил её к себе! Идеальный план по устранению хитрой девчонки почему-то не сработал.

Уже чуть позднее Валерн понял, как глупо поступил, не дослушав младшего брата в его покоях. Винсент всегда любил сложные цели, и чем неприступнее была очередная цитадель, тем с большим азартом он брался на её приступы. Так, в двадцать пять лет Винсент без магии забрался на Водопад Истины, хотя раньше это считалось невозможным. Вот и сейчас, Валерн мог бы догадаться, что девчонка стала интересна его младшему брату исключительно потому, что не повелась на его очарование, несмотря на очевидное отсутствие конкурентов. Ну, право слово, не с хромым же лордом Кристианом Кьянто соревноваться Винсу за сердце девушки?! И, предвкушая очередную лёгкую победу, его брат получил жестокое поражение. Первый отказ за всю жизнь. Ещё ни одна девушка не отказывала Винсенту, а Эллис почему-то отказала.

А вот спасение его любимого Вольного Ветра уже стало вторым узелком в цепочке привязанности Винсента к служанке. Валерн ударил кулаком по столу. «Чёрт! Хотел развести служанку и брата, а в итоге лишь свёл их сильнее. Если Винсент кого-то и любит по-настоящему, то только свою своенравную конину».

Валерн устало потёр ладонью нахмуренный лоб. Его голова раскалывалась. Сегодня он застал брата и бывшую служанку на берегу лесного озера в самой безнравственной позе, какую только можно вообразить. Эллис оказалась полностью обнажена, но ввиду укуса чёрного аспида, Валерн был готов поспорить, что между ними так ничего и не произошло. Это одновременно и злило его, и восхищало. Злило, потому что он понимал, что как только Винсент получит своё, то быстро остынет и перекинет своё внимание на очередную поклонницу. Валерну, как правителю, это было бы очень на руку, но судя по их отношениям, девушка специально дразнила его брата, не давая доступа к своему телу. А восхищало потому, что уже больше месяца девчонка общалась с его младшим братом и до сегодняшнего дня не стремилась в его постель.

Волей-неволей Валерн сравнил Эллис и Виви. Его образованная жена-магичка, аристократка из благородного рода практически сразу поддалась на очарование Винсента. Ещё на ежегодном балу младший брат пришёл с одной дамой сердца, а через два дня Вал застал его в постели с Виви. Их отношения просуществовали максимум двое суток. Эллис же каким-то образом сопротивлялась природному обаянию вечного повесы и разгильдяя больше месяца, и даже каким-то образом могла на него влиять. Осознание, что Эллис оказалась твёрже характером, чем его жена, бесило Валерна и вызывало привкус горечи на языке. Это казалось ему неправильным, несправедливым.

Князь Валерн достал из кармана сюртука тонкое кружево и крепко стиснул его в кулаке. Ну, как, КАК, норгешка, носящая такое бельё, могла оказаться девственницей? Ведь только развратные и давно потерявшие стыд женщины могут носить это! И почему он, князь Валерн Торн, увидев это кружевное недоразумение, не удержался и, точно мальчишка, сунул женские трусы в карман своего сюртука?

Кроме всего прочего, бывшая служанка-кормилица лорда Кьянто изъявила желание выучить донтрийский язык, и делала это с поразительным усердием. Валерн понимал, что при всём своём образовании он учил норгешский в разы медленнее, а Эллис всё схватывала на лету, будто бы работала несколько лет не служанкой, а имела за плечами как минимум высшую академию. Ум в женщинах и желание учиться всегда восхищали Валерна.

Он всё никак не мог понять, как же относится к Эллис Ларвине. Она совершенно точно вызывала в нём бурю противоречивых эмоций. На берегу лесного озера девушка поразила его тем, что без стеснения подошла к своей одежде и оделась на его глазах. Это не очень-то походило на действия застенчивой девственницы, скорее, все её движения и плавность шагов говорили о богатом интимном опыте, хотя он точно знал, что это не так. Эллис была сплошной загадкой, сотканной из противоречий, которую до зуда в кончиках пальцев хотелось разгадать. Валерн попытался смутить норгешку на берегу треклятого озера, а в итоге смутился сам и проявил чудеса силы воли, чтобы не опустить взгляд ниже её подбородка. Одни боги знают, чего ему стоило отвернуться от неё, когда она нагнулась, чтобы надеть штаны!

Князь Валерн с ненавистью посмотрел на тонкое кружево в своей руке и вновь сунул его в карман сюртука. Сегодня днём Эллис Ларвине фактически выгнала его из шатра собственного брата. Его! Правителя Донтрия! «Пожалуйста, покиньте шатёр, Вы и так сильно разволновали Винсента, сейчас это ему не на пользу». Он страшно хотел поставить её на место, но неожиданно понял, что ему просто нечего ей возразить.

В пылу ссоры старший князь много чего наговорил Винсу, в первую очередь пытаясь убедить себя, что Эллис Ларвине – жалкая и глупая бывшая служанка, не стоящая их княжеского внимания. Но добился ровно противоположенного эффекта, получив в ответ слова о том, что она эс хааэль аль шайне Винсента. А младший брат специально произнёс это на донтрийском, прекрасно осознавая, что воины всё слышат. Вот ведь идиот! Он же фактически сообщил, что собирается на ней жениться! Немыслимо!

Если поначалу Валерн считал, что Эллис лишь ловко похитила сына лорда с целью наживы, то последующие совместно проведённые в пути недели показали, что это не так. Она с такой нежностью и заботой кормила Ладислава, переодевала и развлекала мальчика, что напомнила ему самому, как когда-то он играл с маленькой Лиланинэль. Конечно, Винсент был во многом прав… но не как правящий князь Донтрия.

Валерн тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Вряд ли ему когда-нибудь вновь доведётся побаюкать малыша или малышку, а ему так хотелось бы иметь сына! Все чистокровные донтрийки отличались хрупкими фигурами, а потому могли выносить лишь одного, максимум двух детей, ведь каждый следующий ребёнок всегда крупнее предыдущего. Это закон природы. Виви с трудом смогла выносить и родить Лиланиэль, а третьи роды её просто убьют.

Выйдя из своего шатра, Валерн посмотрел на звёздное небо, будто бы припорошённое пылью, глубоко вдохнул свежий воздух. «Здесь в Донтрии всегда хорошо, в любое время суток или года», – подумал он, прогуливаясь по лагерю. Почти все спали, лишь один дозорный кивнул правителю.

– Как младший князь себя чувствует? – спросил Валерн.

– Его Светлость запретил нам заходить в его шатёр. К сожалению, я ничего не знаю о его состоянии, – чётко ответил донтриец.

– И вы его послушали?! На вашего князя напал чёрный аспид, после укуса которого обычно не выживают, а вы даже не удосужились уточнить, как он себя чувствует? – Валерн говорил ровно, спокойно, но воин заметно побледнел.

– Ну… он там был не один… с девушкой… – донтриец не знал, как оправдаться.

Князь Валерн грязно выругался и стремительным шагом направился к шатру непутёвого младшего брата. Нет, где это видано?! Он фактически вверил свою жизнь в руки глупой норгешке без капли магии и хоть какого-то образования! Дурак! А если у него начнутся судороги? А если девчонке удалось лишь замедлить действия яда?

Готовый практически ко всему, Валерн откинул полог шатра и остолбенел от увиденного. Его младший брат крепко спал, доверчиво прижавшись к Эллис. Длинные светлые волосы Винсента разметались по её коленям, а одной рукой он во сне обхватил девушку за талию. Грудь брата поднималась размеренно, дыхание было ровным, а на его лице светилась мягкая улыбка. Девушка же дремала полулёжа, опёршись спиной на сложенную груду одеял. Одну свою руку она запустила в золотые волосы Винсента, а второй обнимала сопящего рядом Ладислава.

Медленно, чтобы никого не разбудить, Валерн опустил полог шатра. Идиллическая картина спящих Винсента, Эллис и малыша почему-то задела какие-то струны в глубине души. Валерн постарался не думать о том, почему увиденное вывело его из привычного равновесия. Быстрым шагом он вернулся в свой шатёр, решив, что завтра же с утра приступит к реализации своего плана. Пока Эллис находится рядом с Винсентом, и они вот так вместе просто спят, это их слишком сильно сближает. Он доверяет незнакомой девушке, не приходящейся ему ни женой, ни невестой, трогать свои волосы, а это уже переходит все границы допустимого и разумного. Как только Эллис Ларвине из «загадочной недоступной девушки» станет «пройденным этапом», младший брат тут же потеряет к ней интерес. Необходимо позаботиться о том, чтобы это случилось как можно скорее.

Глава 3. Князь Валерн Торн

/ Эльвира Лафицкая /

Полночи мы с Винсетом проболтали о всякой чепухе и не заметили, как уснули. Проснулись поздно от требовательных криков голодного Ладислава. За ночь у Винса полностью прошёл озноб и заметно спал отёк вокруг укуса на шее, но я попросила его полежать, максимально не двигаясь хотя бы ещё один день. Яд ещё полностью не переработался организмом, всё-таки его атаковала гадюка, поэтому нежелательно так скоро нагружать кровеносную систему.

– Ты режешь меня без клинка! Сказать воину лежать на месте! Где это видано? За это я стребую с тебя ответную плату! – возмутился Винс.

– Это ты с меня ещё и ответную плату брать собрался? А ничего, что я тебе жизнь спасла? – Наглость Винсента могла соперничать разве что с его обаянием.

– Спасла, но сейчас требуешь лежать, когда я хорошо себя чувствую! Я готов не садиться в седло и не упражняться с луком и мечом, но ты должна как-то восполнить это время.

– И как же? – Я уже прищурила глаза, представляя, как дам затрещину одному не в меру красивому донтрийцу. Вот ведь наверняка сейчас всё к очередной пошлой полушутке-полунамёку всё сведёт.

– Развлекай меня, – предложил наглец, не моргнув и глазом.

«Хоть стриптиз станцевать ему не предложил», – фыркнула про себя.

– Ну, уж нет, раз у тебя есть свободное время, и я тебе спасла жизнь, то это ты будешь развлекать меня! – ответила я в тон Винсенту, отчего его лицо вытянулось от удивления, а затем он заразительно рассмеялся.

На том и порешали. Как оказалось, князь Валерн покинул лагерь по каким-то неотложным делам среди ночи, но попросил его дождаться, так что наша договорённость с Винсентом растянулась на целых пять дней. Почти всё время, что я проводила в шатре Винса, он учил меня донтрийскому, смеялся над моим произношением, рассказывал о правилах и традициях родного государства, немного о своём детстве, матери и старшем брате. Я приносила в его шатёр еду, а также кормила Ладислава, который уже к этому моменту пытался встать на ножки и делать первые шаги. С отъездом князя Валерна принцесса Лиланинэль почувствовала себя свободнее и время от времени заходила в шатёр Винса, чтобы составить нам компанию.

Мне почему-то вспомнилась летняя практика, когда я ещё являлась студенткой на Земле. Меня и девятерых одногруппников отрядили в помощь какой-то захудалой больнице в Подмосковье, так как именно в том районе был зафиксирован всплеск активности энцефалитных клещей. Ожидая толпы покусанных грибников и дачников, руководство института отрядило в два раза больше студентов, чем требовалось. На деле же, именно в это лето власти города затеяли перекладывание асфальта на основной трассе, пролегающей через лес с повышенной активностью мелких паукообразных тварей, из-за чего временно сделали объездную платную дорогу бесплатной. В итоге мы целыми днями не знали чем занять себя, вдесятером вынимали клеща у единственного обратившегося в больницу пациента и играли в слова, пытаясь показать их без звуков, используя лишь жесты и движения. Именно правила этой нехитрой игры в слова я с удовольствием объяснила Винсенту и Лиланинэль. Князь и принцесса некоторое время смотрели на меня с недоумением, но когда я храбро взялась показывать флюгер, то свистя, то кукарекая, то мыча, они покатились со смеху и всё-таки прониклись игрой.

Шёл пятый день нашего вынужденного ничего-не-деланья в ожидании старшего князя, и от укуса змеи на шее Винсента остался лишь крошечный шрам, напоминающий об инциденте. Стояла замечательная погода, ярко светило летнее солнце. Принцесса и её служанка решили освежиться у озера, а я, Винс и Ладислав гуляли на поляне близ лагеря на виду у воинов, но на достаточном расстоянии, чтобы они нас не могли услышать. Я придерживала малыша за одну руку, а Винс – за другую. Младший князь прекрасно себя чувствовал, но активные физические нагрузки я ему всё ещё запрещала.

– Так как вышло, что у тебя была семья, но при этом ты оказалась невинной? Твой муж умер в брачную ночь? – неожиданно совершенно серьёзно спросил меня Винс, глядя на то, как я с улыбкой помогаю Славику подняться.

Моя улыбка тут же померкла. Я вспомнила, как проговорилась Винсенту в особняке Кьянто о том, что у меня когда-то была семья. То, что я оказалась девственницей на момент помощи раненому иррису, глубоко потрясло блондина, ведь он думал, что я – кормилица Ладислава, а моя семья погибла. Лично для меня, землянки, это не имело значения, но здесь совершенно другой мир со своими законами и обычаями.

– Понимаешь, – я закусила губу, думая, как бы получше объяснить всё то, что со мной произошло. Но правильные слова на ум так и не шли, Винсент продолжал внимательно за мной наблюдать, делая вид, что сосредоточен на Ладиславе. Когда молчание затянулось, я резко выдохнула и решила признаться. – Дело в том, что я из другого мира. Моё тело осталось там, а вот душой я поменялась с девушкой, которая работала служанкой в доме лорда Кьянто.

– Ты что? – Винс вначале привычно растянул губы, решив, что я так оригинально шучу, но я оставалась совершенно серьёзной, и улыбка постепенно сползла с его лица.

– Так вот, оказывается, откуда в тебе все эти странности… – произнёс он потрясённо спустя какое-то время.

– Странности? – я удивилась его словам не меньше. О чём он говорит?

– Ну, да, странности. Начиная с того, что ты ведёшь себя не как простолюдинка из Норгеша, и даже не как аристократка, и заканчивая твоими целительскими способностями. Любая девушка из нашего мира завизжала бы около лесного озера, требуя от меня удалиться, ты же вышла из воды и, воспользовавшись моментом, закидала мокрым песком, – последние слова прозвучали с лёгкой долей обиды.

– Это кто ещё моментом воспользовался! – возмутилась я, вспомнив, как хитро меня провёл этот лис. А затем поинтересовалась уже более спокойным тоном: – Ну, а будь я донтрийкой?

– А будь ты донтрийкой, – подхватил Винсент, – то вначале бы завизжала от негодования, но потом бы применила магию. Скажем, окатила бы меня водой с ног до головы, чтобы мне пришлось удалиться для переодевания.

Я хмыкнула:

– Или же попросила бы дятлов нагадить на твою роскошную шевелюру, а красных муравьёв – покусать тебя за причинное место, чтобы ты знал, как я не люблю тех, кто нарушает свои слова.

Винс удивлённо на меня посмотрел, сдавленно охнул от моей бурной фантазии, непроизвольно прикрыв рукой пах, а затем вновь громко расхохотался.

– Что и требовалось доказать! – воскликнул он, отсмеявшись. – Ты слишком нестандартно мыслишь для девушек из моего мира. Что-что, а такой реакции от донтриек я ещё ни разу не видел.

– А что не так с целительскими способностями? – уточнила я у блондина, решив не заострять внимание на моей изобретательности.

– Ну как что! Ты их имеешь, – пожал плечами Винсент. – Я вначале думал, что ты травница или в тебе есть кровь донтрийцев, но ты так ловко зашила мою рану, что я засомневался. В Донтрии лечат исключительно травами и природной магией. Истинная целительская магия встречается крайне редко даже в Норгеше, а ты действовала так ловко, как будто у тебя уже имеется за плечами большой опыт. Но даже если предположить, что ты целитель, вновь возникает нестыковка. Во-первых, ты девушка, а во-вторых, рану ты зашила ниткой и иголкой, не применяя ни капли магии, несмотря на то, что она была свежей.

С тем, что я девушка, всё понятно: в Норгеше принимают важные решения и обладают магией только мужчины. Видимо, женщин среди целителей у них просто нет, равно как они практически не встречаются и среди поваров. Но что касается «свежести» раны, я так ничего и не поняла.

– Поясни, пожалуйста, насчёт «не применяя ни капли магии, несмотря на то, что она была свежей». Причём тут это? – попросила я.

Ладислав увидел разноцветную бабочку, вырвал свои крохотные ручки из наших рук и рванул за ней. У него получилось сделать шага два или три, после чего он потерял равновесие и упал. Мы с Винсентом синхронно бросились за малышом, но воин был проворнее меня и успел подхватить Ладислава прежде, чем тот разбил себе коленки.

– На момент воспаления прошло около недели с того дня, как меня задел арбалетный болт. Человек, обладающий даром исцеления, вполне бы мог обеззаразить и затянуть мою рану с помощью магии. К тому, что сделала ты, маги прибегают крайне редко, хотя бы потому, что мало кто среди них вообще умеет зашивать раны руками.

– А сколько должно было пройти времени, чтобы маг не смог затянуть рану на твоём боку? – неожиданно спросила я, вспомнив исполосованную шрамами ногу и спину лорда Кристиана.

Мне как хирургу по следам шрамов было понятно, что Кристиан пережил колоссальные муки, но почему-то сейчас вдруг стало важным услышать ответ на свой вопрос. Сколько же мучился лорд Кьянто от боли, что уже даже лучшие целители Норгеша стали бессильны? Не знаю почему, но мои мысли за время поездки вновь и вновь возвращались к генералу с незавидным прошлым…

– Месяца два или три, – ответил Винсент, не догадываясь, какие думы бродят у меня в голове.

Услышав ответ, я споткнулась и почти что упала в высокую траву, но тёплые руки блондина меня поймали за талию. Правда, вместо того, чтобы поднять и поставить на ноги, он мягко опустил меня на землю и навис сверху на вытянутых руках. Длинные шёлковые волосы мужчины рассыпались по его плечам и накрыли нас, словно стена золотого дождя, отгораживая от целого мира.

– Элли, скажи, – он заглянул в мои глаза, внимательно отслеживая мельчайшие изменения на моём лице, – ты не подпускаешь никого близко к себе потому, что всё ещё любишь своего мужа? В том, другом мире, у тебя есть муж и ребёнок?

Я смотрела в небесно-голубые глаза Винсента, обрамлённые пшеничными ресницами, на его правильный прямой нос, мужественный подбородок, и не знала, что ответить. Врать не хотелось, но и рассказывать про то, как Вася стал отнекиваться от нашего ребёнка, зачатого в пьяном угаре после сессии, было как-то унизительно. Немного поразмыслив, я отвела глаза, но всё-таки сказала правду:

– Нет, Винс, мужа у меня там никогда не было, – прерывисто вздохнула, набираясь сил, чтобы сообщить вторую часть правды, – а ребёнка я потеряла.

Мужчина некоторое время смотрел на меня со смесью самых разных чувств. Были здесь и печаль, и сожаление, и сочувствие, и даже толика непонимания, но затем взгляд блондина постепенно стал проясняться.

– То есть в том мире у тебя никого нет, а в этом есть я и Ладислав?

Вот ведь, хитрый лис…

– Да, – я подтверждала наличие у меня малыша, заботу о котором взяла на себя. Что касается князя, то здесь требовалось отвечать максимально честно, но аккуратно, чтобы не обидеть его. – В этом мире у меня есть Ладислав, а кроме того, я очень сильно тебе признательна за наше спасение. Если бы не ты, то наверняка бы архангелы уже поймали бы нас и казнили за нарушение законов Норгеша. Пожалуйста, встань и дай подняться мне, нас могут увидеть твои люди.

Я находилась к Винсенту так близко, что могла услышать его дыхание, и понимала, что это неправильно. Одно дело, когда он болел и был практически без сил, я чувствовала себя скорее лечащим врачом или сиделкой рядом с больным. Другое дело – вот так, когда он серьёзно на меня смотрит. До сих пор всегда, когда мы оказывались в довольно пикантных ситуациях, Винсент умудрялся разряжать атмосферу своими пошлыми шутками, сейчас же, несмотря на то, что он даже не касался меня, а просто нависал сверху, и оба мы были в одежде, я чувствовала, что всё заходит слишком далеко.

– Нас никто не увидит, мы достаточно далеко отошли от лагеря, – ответил Винсент, так и не шелохнувшись. – Скажи мне, – его голос звучал настойчиво, – почему ты бежишь от меня? В той жизни ты не была девственницей и прекрасно понимаешь, какое удовольствие может принести близость между мужчиной и женщиной. Я хочу тебя и пойду на любые твои условия. В Норгеше ты отшутилась, что не хочешь выходить замуж и становиться зависимой от кого-либо. Для меня это дико и непонятно, в нашем мире женщины, наоборот, стремятся получить защиту мужчин, а потому всеми правдами и неправдами пытаются выйти замуж. Но если ты не хочешь становиться моей женой, я готов смириться с этим. Могу ли я хотя бы надеяться на то, что в один прекрасный день ты перестанешь бежать от меня и согласишься если не на брак, то хотя бы на отношения?

Я сглотнула, глядя в невероятно красивые голубые глаза. Зрачки Винсента были расширены, дыхание участилось, а на шее бешено билась жилка. Я буквально-таки ощущала всей кожей, что нравлюсь этому роскошному во всех отношениях мужчине. Но что я могла ему ответить? На текущий момент мне просто было хорошо и легко с Винсентом, я воспринимала его как друга. Я прекрасно понимала, насколько хорош Винс, и как много женщин, должно быть, увиваются и готовы убить за один только его неравнодушный взгляд. И да, князь Винсент Торн – не студент Вася. Он не бросит меня и моего ребёнка без денег на жизнь, и даже более того, он хочет жениться на мне… вот только дело не в Винсенте, а во мне.

До сих пор я старалась не думать о Кристиане и о том, что он со мной сделал, но сегодняшний разговор о ранах и целительской магии вновь вернул меня мыслями к лорду Кьянто. После того, как Кристиан построил огненную стену, отгораживая меня от архангелов, и фактически пожертвовал жизнью, чтобы спасти меня и чужого ребёнка, я больше не могла испытывать к нему ненависть. Да, я обещала себе отомстить ему за то, что он со мной сделал, но мне больше этого не хотелось, даже окажись, что он жив. Ко всему, какая-то крохотная частичка меня отказывалась верить в то, что он погиб под обломками горящей крыши, хотя я своими глазами видела, как она обвалилась. Я всё ещё не разобралась в своих чувствах к Кристиану, а сегодня, когда поняла, что он как минимум три месяца страдал от полученных ран, прежде чем получил помощь, мне отчего-то стало больно. Так больно, будто бы это меня несколько месяцев пытали, а не его. Очевидно, что Кристиан Кьянто перенёс многомесячные жестокие пытки, и просто удивительно, что он вообще остался человеком во всех смыслах этого слова, после всего, что с ним случилось.

– Элли? – переспросил Винсент. – Я могу надеяться, что в один прекрасный день растоплю лёд в твоих глазах?

«О-о-о-о…Небо! Рядом с тобой прекрасный во всех отношениях мужчина, правящий князь, а ты думаешь о ком-то, кто погиб в эпицентре землетрясения и пожара. Эльвира, да возьми себя уже в руки, наконец, и начинай действовать по уму-разуму!» – дала я себе мысленного пинка.

– Винсент, ты замечательный, – я улыбнулась ему, дотронувшись до его щеки. – Давай пока что оставим всё, как есть. Я не могу ничего тебе обещать, но подумаю над твоим предложением.

Мужчина ослепительно улыбнулся, решив, что это «да», но я просто не хочу торопить события. Он бережно помог мне встать и очистить одежду от прилипшей травы. В лагерь мы вернулись втроём как раз в тот момент, когда на горизонте показалась мощная фигура всадника на иррисе.

⁂

/ Эльвира Лафицкая /

Как я узнала позднее, до княжеского дворца мы не доехали всего ничего – каких-то два дня пути на скакунах. Тем не менее, наш немногочисленный отряд решил тронуться в путь лишь на утро.

После приезда Валерна князья уединились в шатре для обсуждения государственных вопросов, а я весь остаток дня провела с Ладиславом, придерживая его и помогая делать первые шаги. Славик удивительно быстро развивался, я даже не представляла, что дети растут так быстро. Буквально пару недель назад он ещё только ползал, а сейчас уже с самым серьёзным видом держался за мою штанину, старательно надувая щёчки, неуклюже переставлял крохотные ножки, старательно пыхтя, и требовательно агукал, чтобы я подала ему руку. Не знаю, в какой момент этот маленький сопящий мужчина полностью завоевал моё сердце, но неожиданно я поняла, что никогда и ни за что его не брошу. Да, непредсказуемая жизнь Эллис Ларвине, служанки-сироты без дара в магическом мире, в разы сложнее и опаснее, чем сытая жизнь Эльвиры Лафицкой на Земле, но именно с Ладиславом я чувствую себя на своё месте. С ума сойти, сколько лет после той жуткой катастрофы я даже не надеялась на то, что когда-нибудь смогу назвать себя мамой. Но судьба – коварная дама – вначале забросила меня в другой мир, в другое тело, лишила надежды на возвращение, а затем неожиданно подарила сына.

Я настолько заигралась со Славиком, что о том, что собиралась постирать штаны и рубашку, вспомнила лишь вечером, когда солнце уже зашло за горизонт. Чертыхнулась, но решила, что не всё ещё потеряно. Мальчик уже сладко посапывал в импровизированной кроватке из кучи туго свёрнутых плащей и одеял, да и все донтрийцы уже разошлись по своим шатрам, готовясь ко сну. С тех пор, как Винсент выздоровел окончательно, я со Славиком вернулась спать в собственный шатёр. Именно благодаря этому обстоятельству я со спокойной душой сняла с себя грязную одежду, закуталась в длинный плащ и отправилась к озеру. Ночи сейчас достаточно тёплые, а это значит, что выстиранные штаны и рубашка должны быстро просохнуть.

⁂

/ князь Валерн Торн из рода Лунный Свет /

Я дождался того момента, когда все разошлись по своим шатрам, и стал ожидать Эллис. Дозорный доложил, что она куда-то отошла из лагеря на закате. Я успел себе всё отбить, пока мчался до дворца и обратно за фамильным гарнитуром: бриллиантовое колье, браслет, серьги, диадема и кольцо. Как князь и старший мужчина рода Лунный Свет, я спокойно мог брать из сокровищницы любые предметы без объяснения причин. Мой план был прост: абсолютно любую девушку можно купить. Тем более можно купить девушку, которая не имеет ни гроша за душой. Да половина женского населения при дворе просто удавилась бы за то, чтобы иметь возможность хоть раз надеть фамильный гарнитур рода Лунный Свет с самыми чистыми бриллиантами, какие только существуют в Донтрии.

Я планировал договориться с Эллис, что этот гарнитур станет её, как только она переспит с моим младшим братом. Я был совершенно уверен, что после того, как она это сделает, он достаточно быстро охладеет к ней, а ко всему меня не покидала зудящая внутренняя потребность доказать самому себе, что Эллис ничем не лучше Виви. Последние мысли были сопоставимы с мерзкой выматывающей чесоткой или гнойным нарывом, который страшно досаждает, но всё никак не может прорваться, тем самым принеся желаемое облегчение. Я старался гнать от себя как можно дальше сравнение Эллис и своей жены, но почему-то нет-нет, да и всплывала в голове сама собой сцена многолетней давности.

Помнится, тогда Вивиэлла смутилась и покраснела, стала лепетать что-то нечленораздельное, отчаянно пытаясь прикрыться одеждой. Эта же темноволосая норгешка даже тут повела себя скорее как опытная гулящая девка, чем как юная и наивная девственница. Я сделал глубокий вдох и выдох, призывая себя к спокойствию. Эллис Ларвине бесила неимоверно, и в первую очередь тем, что у меня совершенно не получалось просчитать её.

Разумеется, как и всегда, у меня был припасён запасной план: подарить бывшей служанке эти цацки в обмен на то, что она вместе с ребёнком бросит Винсента, а желательно ещё и покинет территорию самого Донтрия. Но я слишком хорошо знал ослиный характер своего упрямого братца, и интуиция подсказывала, что такой поворот событий может лишь ещё сильнее его подхлестнуть и раззадорить инстинкт охотника. Будет правильнее, если Эллис поведёт себя как все предыдущие многочисленные пассии Винса: немного поломается и всё-таки ляжет с ним в постель.

Норгешку я увидел ещё вдалеке, на опушке леса. Она шла не торопясь, держа какой-то ворох тряпья в руках, впрочем, мне было это неинтересно. Главное, что одна и с ней можно поговорить с глазу на глаз.

– Эллис Ларвине, – я обратился к ней на норгешском, желая быть максимально вежливым. Этот гортанный и жёсткий язык давался мне с трудом, но я старался приложить все силы к тому, чтобы девчонка поняла меня и согласилась на сделку.

Девушка вздрогнула и повернулась ко мне, явно не услышав, как я к ней приблизился. Похоже, напугал. Забавно, вот уж не думал, что она из пугливых. Обычно расчётливые девушки ничего не боятся, а наоборот, сами способны напугать кого хочешь.

– Князь Валерн Торн, – ровным тоном произнесла она. – Чем обязана встрече в… такое время суток? – Она посмотрела на небо, где уже зажигались первые звёзды, а затем перевела взгляд на меня и задержалась на шкатулке в моих руках.

Я усмехнулся. Женщины есть женщины: простолюдинки или аристократки, норгешки или донтрийки, – все одинаково любят драгоценности. Вон, как лихорадочно горят зелёным блеском её глаза, и она кутается в плащ, словно бы мёрзнет, стараясь не выдать того, что её заинтересовала шкатулка для драгоценностей. Надо бы добавить ещё немного лести, и тогда рыбка точно клюнет.

– Эллис, видите ли, я не просто оставил Винсента на попечение ваших заботливых рук, а сам уехал во дворец. Я взял из фамильной сокровищницы вот это… – Я откинул крышку и продемонстрировал дорогостоящий бриллиантовый гарнитур из пяти предметов. – Думаю, что эти драгоценности как нельзя лучше подойдут к невероятному оттенку ваших глаз и подчеркнут белизну кожи…

Девушка сложила руки на груди и фыркнула, невежливо меня перебив.

– И что же я должна сделать, чтобы вы подарили мне эти камушки?

Я чуть поморщился. Какая же она всё-таки грубая, вульгарная и необразованная, фу! Что Винсент в ней вообще нашёл? Обычно я не даю никому себя перебивать, но на что не закроешь глаза ради того, чтобы всё сложилось согласно задуманному.

– Это бриллианты, а не камушки, – произнёс максимально доброжелательно, ничем не выдавая накипающей внутри меня злости. Так ещё ни одна женщина не оскорбляла фамильные ценности моего рода! – Возможно, вы не представляете их стоимость. На любой из таких камней можно купить достойного жеребца, а вот, скажем, на это кольцо вы могли бы приобрести двухэтажный особняк в центре Шекрама.

Девушка всё так же молча смотрела на меня, вопросительно выгнув бровь. Убедившись, что она понимает ценность гарнитура и заинтересована в сделке, я продолжил:

– Я попрошу вас о сущем пустяке. Уверен, вы уже и так это планировали. Пожалуйста, переспите с моим младшим братом. Желательно сегодня же. Идеально будет, если вы это сделаете прямо сейчас.

– Простите? – переспросила Эллис.

Она глухая или тупая, или всё вместе взятое? Я терпеливо повторил. Ну да, наверно, просто не может поверить в своё счастье. Да всю свою короткую жизнь она не заработала и десятой доли того, что находится в этой шкатулке. Представляю, как ей сложно сдержать ликование.

– Вы хотите, чтобы я переспала с Винсентом, а после этого вы подарите мне этот комплект украшений? – в третий раз переспросила девушка.

О чём только с ней Винс общался все эти дни напролёт?! Ему уже девяносто два года, пора намекнуть, что у женщин помимо прелестей ещё и мозги должны иметься, не всё ж ему менять подстилки, пора скоро и о женитьбе задуматься. Вот моя Виви даже благотворительный фонд смогла открыть для защиты редких животных.

– Да, всё так. Не забывайте, что я видел вас с Винсентом у озера в тот день, когда чёрный аспид его укусил. Я видел, как вы сидели или даже лежали на нём, будучи абсолютно голой. Меня в целом не интересует, как это получилось, можете не обманывать. Вам нравится мой брат, я же прошу лишь о небольшой уступке, которая лично вам ничего стоить не будет. Просто пойдите в его шатёр и отдайтесь как можно скорее.

– Покажите-ка гарнитур поближе, – голос девушки изменился, стал звонче, в нём пропали нотки сомнения.

Я облегчённо выдохнул – рыбка попалась на крючок, – откинул крышку шкатулки и наклонился, чтобы Эллис могла рассмотреть драгоценности в свете звёзд, ведь девушка была на целую голову ниже меня. Я был абсолютно уверен в том, что она ломается лишь для вида и вот-вот согласится. Не успел я добавить, что в случае, если она всё сделает, как я прошу, то готов дать ещё денег наличными, как почувствовал обжигающий удар по своей щеке. Она дала мне пощёчину. Она! Дала! МНЕ! ПОЩЁЧИНУ!

Да ещё и с такой силой, что искры посыпались из глаз. Меня оглушило на добрых две секунды, а ларец с драгоценностями выпал из рук на землю. Эллис же ловко поднырнула под мой локоть и бросилась наутёк. Не помня себя от ярости, я крутанулся на каблуках, схватил ускользающий плащ девушки и, что было сил, рванул его на себя. Нет! Так быстро я убежать тебе не дам, нахалка!

Не знаю, что я планировал делать с девушкой, получилось это машинально, просто хотелось посмотреть в наглые глаза этой дикой дурной кошке. А ещё в жилах кипела злость и на неё, и на себя. Как ловко она обвела меня вокруг пальца: «Покажите-ка гарнитур поближе!» А я, донтрийский воин, как осёл наклонился к ней и не успел среагировать, пропустив атаку обычной сопливой девчонки! Какой стыд и срам! Давно меня никто не бил в лицо, подчинённые предпочитали тренироваться на мечах или же соревновались со мной в меткости стрельбы из лука.

Послышался жалобный треск материи.

Слова застыли у меня на губах, когда часть плаща оказалась в моей руке, оставшаяся упала на землю, а девушка предстала передо мной полностью обнажённой. Полные полушария грудей, розовые съежившиеся от холода соски, плоский живот и округлые бёдра… Уже второй раз за короткий промежуток нашего знакомства я вижу эту девушку без одежды и понимаю, что самоконтроль, которым я гордился столько лет, вот-вот даст трещину. Несколько секунд я потрясённо смотрел на неё, а она – на меня.

– У меня странное чувство, что вам нравится смотреть на меня голой, – произнесла она, нагло ухмыляясь мне в лицо.

Неприкрытая издёвка, проскользнувшая в её голосе моментально меня отрезвила. Я скомкал остатки плаща в руках и кинул в неё, постаравшись принять как можно более безразличный вид. Пусть даже мысли не допускает, что может мне понравиться. Она?! Мне?! Да у меня таких может быть сколь угодно много!

– Это вам отчего-то нравится оголяться передо мной, – не остался в долгу.

– Да? А почему же вы наблюдали за тем, как я одевалась около озера, и сняли с меня плащ сейчас? Ещё немного, и я подумаю, что у вас проблемы с собственной личной жизнью. А может, вы извращенец, и получаете удовольствие от подглядывания за другими?

– Что-о-о?! – От такого заявления я чуть не задохнулся.

Вот это уже было настоящим оскорблением. Да как она смеет?! Да за всю мою долгую жизнь, если взять все оскорбления, которые я слышал в свой адрес, они не составят и десятой доли от того, сколько гадостей наговорила мне эта девица за неполные два месяца знакомства с ней! Я почувствовал, как меня начинает потряхивать от ярости, моё хвалёное донтрийское воспитание дало сбой. До сих пор меня из себя мог вывести только младший брат, а у этой занозы получается уже во второй раз.

– А может, вы именно поэтому предлагаете мне переспать с вашим братом? Понаблюдать за нами хотите? – не унималась бесстрашная девчонка.

Я стоял и впервые за много лет просто не знал, как реагировать и что делать. Щеку обжигало огнём от удара её хрупкой ладошки. Кто бы мог подумать: такая маленькая и тонкая девица, а столько силы умудрилась вложить в удар! Изо всех сил я старался сохранить остатки невозмутимости и не показывать того, как мне щиплет кожу и собственное достоинство.

– Чем тебя не устроило моё предложение? Что не так? – произнёс сквозь зубы, сжимая руки в кулаки.

– Что меня не устроило? Что?! Вы ещё и спрашиваете? – эта ненормальная громко расхохоталась, но почти так же неожиданно замолкла и вновь стала собранной. – Знаете, может у вас и нормально спать с кем-то за деньги, но для меня это неприемлемо. Вы меня не заставите это сделать!

И с этими словами Эллис бросила остатки плаща на землю, развернулась и, чеканя шаг, удалилась с гордо поднятой головой и идеально ровной спиной. Я же с бессильной злостью наблюдал за тем, как эта невоздержанная на язык нахалка удаляется от меня. Да что я такого сказал? Можно подумать, она принадлежит к какому-то знатному роду, что оскорбилась таким предложением. Кого она из себя строит?! Развернулся и с силой ударил кулаком по стволу дерева, давая тем самым выплеск клокотавшим внутри меня эмоциям.

Отчаянно не хотелось признаваться себе в этом, но какая-то частичка меня восхищалась этой девчонкой. Она мало того, что не взяла бриллиантовый гарнитур, так ещё и сохранила лицо даже в такой ситуации, когда я разорвал на ней единственную одежду. Не уверен, что я смог бы уйти, так же высоко подняв голову, будучи на её месте. А её ловкость и сила! Как воин, я всегда ценил такие качества. Ещё несколько минут я смотрел в спину девушки и раздумывал над её словами. Злость медленно отступала, оставляя место задумчивости.

– Не заставишь, говоришь? Что ж, вызов принят, – я усмехнулся сам себе. – Любого человека можно заставить сделать то, что он не хочет. И я найду рычаг на тебя, Эллис Ларвине.

⁂

/ Эльвира Лафицкая /

Я шла в свой шатёр и материлась себе под нос на чём стоит свет. Когда этот ненормальный выпрыгнул на меня из-за деревьев, я чуть душу богу не отдала. Встреча с Фредди Крюггером – и та мне показалась бы более желанной в этот момент. Затем князь Валерн вдруг стал излишне вежливым и даже обратился ко мне на «вы», как будто бы я могу поверить в его уважение к моей скромной персоне. Ага! Сейчас! Разбежался… Апофеозом всего этого недоразумения стало предложение переспать с его младшим братом. Как я не влепила пощёчину этой отмороженной сволочи прямо сразу – не знаю. Многолетняя выдержка в качестве секретарши Всеволода Петровича, видимо, помогла. А ведь он действительно поверил, что я купилась на эти побрякушки и готова прыгнуть в постель к кому угодно по его первому требованию! Фу, как мерзко! Ощущения, будто в воняющую коровью лепёшку вступила. Вновь захотелось помыться.

Одно мне было непонятным во всей этой истории: зачем Валерну надо, чтобы я переспала с его братом? Первой мыслью было то, что Винсент попросил его подкупить меня, но практически сразу я отбросила этот вариант. Во-первых, Винсент – тот ещё шутник, но унижать бы он меня не стал, особенно после сегодняшнего разговора в поле, а во-вторых, на момент отъезда князя Валерна за драгоценностями братья разговаривали друг с другом лишь на повышенных тонах. Значит, здесь что-то другое. Может, Валерн как раз хотел, чтобы я подумала, будто его подослал ко мне Винсент, и, таким образом, попытался нас поссорить? Хм… Тоже не сходится. Здесь и куриных мозгов хватит понять, что у Винсента не было и шанса попросить старшего брата о таком одолжении. Валерн уехал во дворец сразу же после их ссоры, которую слышал весь лагерь. Что же тогда? И почему, ради всех святых, это женскую логику из покон веков называют кривой?! Тот, кто впервые это придумал, точно не общался со старшим правящим князем Донтрия Валерном Торном.

Как я ни пыталась сложить эту головоломку, ответ всё никак не хотел приходить ко мне. В конце концов, я плюнула и расслабилась, решив про себя просто держаться подальше от старшего Торна. А что я ещё могла сделать?

Глава 4. Княжеский дворец

Два дня пути до донтрийского дворца я общалась исключительно с Винсентом, Ладиславом и Лиланинэль. Донтрийский язык с каждым днём давался мне всё проще и проще. В чём-то он был похож на английский, в чём-то – на французский. Говорят, когда выучиваешь пару иностранных языков, третий даётся уже совсем просто. С учётом того, что я как Эльвира знала русский, а как Эллис – ещё и норгешский, изучение по сути пятого языка давалось мне действительно легко. В голове сразу же возникали схемы спряжений глаголов, окончаний прилагательных, ассоциации со словами из других языков. Да и училась я не по учебникам, а постоянно общаясь с носителями языка.

Винсент взахлёб рассказывал о родных местах, а Лиланинэль с удовольствием поддерживала его рассказы. Я несколько раз аккуратно прощупывала почву в разговоре с младшим князем, не в курсе ли он об истории с бриллиантовым гарнитуром и возмутительном предложении князя Валерна, но Винс совершенно равнодушно пожимал плечами, когда я намекала на неприятный для меня инцидент. К моему облегчению сам князь Валерн с того вечера предпочитал меня игнорировать и даже демонстративно отворачивался при моём приближении.

В тот момент, когда лес, наконец, расступился, и мы неожиданно подъехали к княжескому дворцу, у меня захватило дух. Да, Винсент пытался на словах передать его красоту, но в своём воображении я рисовала что-то вроде Версаля или Петродворца, а никак не то, что предстало перед моими глазами. Такое руками было не сотворить – только магией.

Многочисленные водопады переплетались, словно нити в пряже, и омывали радужный дворец со всех сторон. Наверно, правильнее всего было бы сказать, что дворец утопал в воде, но в то же время он парил над водной гладью. Цветущие невероятным буйством красок лианы поднимались прямо из озера и опутывали нижние этажи, а верхние же представляли собой купола из разноцветных стекол. Лучи солнца, проходящие через это великолепие, преломлялись тысячами граней и окрашивали стены во множество оттенков. А так как солнце на небосклоне двигалось, то и лучи постоянно меняли углы преломления, а дворец постепенно менял цвета.

У меня даже сердце зачастило, когда я увидела всё это. Как-то до сих пор, когда общалась на «ты» с Винсентом и Лиланинэль, учила их играть в слова, дурачилась и каламбурила, не задумывалась, кем они являются в этом мире. В голове почему-то возникла картинка, как я влепила звонкую пощёчину князю Валерну, и мельчайшие волоски на теле встали дыбом. «Кажется, мне повезло, что эти донтрийцы слегка отмороженные. Если бы князь Валерн обладал хотя бы наполовину тем темпераментом, какой имел Кристиан, то была бы я выпорота, в чём мать родила, на глазах у воинов…».

– Ох ты, матушка, смотрю, без нас не скучала, морские лилии вырастила и даже рыб-плевунов в озере развела! – весело воскликнул Винсент и хлопнул по крупу Вольного Ветра.

Иррисы, почувствовав, что возвращаются домой, радостно ускорили темп и громко заржали. Мне оставалось лишь покрепче вцепиться в торс Винса и прижать к груди Ладислава. Чем ближе мы приближались к дворцу, тем острее я ощущала на себе многочисленные взгляды донтрийцев, вышедших на балконы дворца, чтобы поприветствовать своих князей и принцессу.

Когда мы подъехали к кромке озера, над которым парило это радужное великолепие, я задалась вопросом, как же мы попадём в чудо-замок. На берегу не было ни лодок, ни канатов, ни брёвен или плотов – ничего, на чём можно было бы пересечь водную гладь. «Ну, право слово, не вплавь же все эти люди добираются, чтобы попасть во дворец?!»

Именно в тот момент, когда я так подумала, князь Валерн небрежно поднял ладонь вверх, и вода, взбурлив, разошлась в стороны, обнажая дно и образуя коридор к стенам дворца.

– И вода расступилась перед ними, – нервно хихикнула я, вспоминая известное чудо, описанное в Библии.

Винсент по-доброму усмехнулся моему оторопелому состоянию и шёпотом пояснил, наклонившись к уху:

– Впечатляет? На самом деле это всего лишь дешёвый фокус. Вода лесная, коридор для прохода требуется узкий, большая часть озера не затрагивается, а потому магии требуется совсем немного. Практически каждый чистокровный донтриец может так сделать, да и многие смески тоже. Это совсем несложно, зато смотрится крайне эффектно. Мой брат любит производить впечатление на публику.

Мне оставалось лишь завистливо вздохнуть. То, что для Винсента являлось «дешёвым фокусом» и «работой на публику», для меня казалось чудом.

Следующий час пролетел для меня незаметно. Мы спешились около дворца, воины взяли иррисов и куда-то их повели, а князь Валерн, принцесса Лиланинэль, её служанка, Винсент и я с Ладиславом двинулись внутрь дворца. Я всё никак не могла оторвать взгляда от полупрозрачных сводчатых потолков и причудливой игры света на стенах, а потому не заметила, в какой момент нас покинула служанка принцессы. Лишь когда мы стали подходить к настежь открытым дверям, ведущим в огромный и явно торжественный зал, где толпилась и перешёптывалась масса людей, я почувствовала неладное.

– Винс! – Я замедлила шаг, позвав мужчину громким шёпотом, чтобы он точно услышал.

– Да? – он обернулся и вопросительно поднял бровь.

Так как мы шли последними, Валерн и Лиланинэль не заметили того, что мы отстали, потому что уже входили в зал.

– Послушай, я не уверена, что это уместно, – я лихорадочно подбирала слова. – Все воины остались снаружи, служанка принцессы куда-то ушла… я не уверена, что мне стоит заходить с вами в этот зал…

– Ой, да не говори ерунду, ты моя гостья, – широко улыбнулся Винсент. – Пойдём, – и протянул мне свою широкую ладонь.

Я покачала головой и руку его брать не стала. Что подумают все эти люди, если увидят своего правящего князя с какой-то девушкой, которую он ведёт за руку? Это будет неправильно.

– Это будет неуместно, – пояснила я. – Да и вообще, какая из меня гостья? К тому же я одета в штаны и рубашку, совершенно неподобающе, судя по всем тем девушкам, что толпятся в роскошных платьях в основном зале и ожидают тебя. Может, ты покажешь, где мы с Ладиславом можем поселиться, и я пойду туда?

– Элли, – Винс мягкой кошачьей походкой приблизился ко мне, прекрасно поняв всё то смущение, что я испытывала в данный момент, – прекрати бояться. Подумаешь, штаны и рубашка, эка невидаль. Я уже говорил, что в Донтрии многие девушки носят мужскую одежду в отличие от Норгеша, не говоря о том, что все прекрасно понимают, что ты с дороги. Опять же, мои подданные видели, что ты сидела со мной на Вольном Ветре. Поверь, не многие удостаивались такой чести. Да меня просто растерзают в этом зале, если я войду в него без тебя!

Я всё ещё с недоверием смотрела на Винса, всем своим видом показывая, как сильно не хочу идти в княжеский зал. Тогда этот несносный блондин решился на банальный шантаж:

– Элли, – вкрадчиво произнёс он, наклоняясь к моему лицу и бережно убирая пальцем выбившуюся из косы прядку волос со щеки, – или я сейчас тебя поцелую прямо здесь, на глазах у слишком любопытных донтриек, и по всему дворцу расползутся слухи о нашем романе, или же ты сейчас же зайдёшь со мной в зал, где я представлю тебя и Ладислава как дорогих гостей.

Лицо Винсента было так низко, что я ощущала его дыхание на себе, а в лукавых небесно-голубых глазах плясали танец настоящие чертята. О-о-о-о! Я нисколечко не сомневалась, что этот блондинистый хитрюга с лёгкостью может поцеловать меня на потеху публике. Более того, что-то мне подсказывало, что красавчик лишь выиграет от такого поворота событий, ведь наверняка среди толпы поклонниц затесалась одна или две донтрийки, которые не дают ему прохода и уже давно вообразили себя молодыми княжнами. Я укоризненно посмотрела на Винсента. Вот ведь шантажист взялся на мою голову! Вскинула подбородок и твёрдо произнесла:

– Веди!

– Я даже и не сомневался, – усмехнулся князь, блеснув невероятно синими очами.

Как только я вошла в просторный белый зал с многочисленными колоннами и витражами, то почувствовала, что в меня и Ладислава буквально-таки впились взглядами. Здесь было множество придворных, все собрались, похоже, зная, что именно сегодня приедут их князья.

Практически сразу я обратила всё своё внимание на красивую светловолосую женщину в длинном приталенном голубом платье, облегающем её стройную фигуру. Подол имел глубокие разрезы по бокам, из-под которых виднелось ещё одно платье, уже более светлого молочного оттенка. Вокруг головы женщины венцом была заплетена элегантная толстая золотая коса, и сложно было бы вот так сходу сказать, какой именно длины волосы у княгини, но причёска была достаточно объемной, и я сделала вывод: донтрийка – сильный маг. Женщина о чём-то тихо переговаривалась с Валерном, замершим прямо перед её троном. Лиланинэль отошла в сторону, где гораздо более шумно общалась со своими подругами, явно спеша поделиться впечатлениями о поездке.

Когда княгиня-мать повернула голову и увидела Винсента, искренняя улыбка озарила её лицо и сделала его ещё более прекрасным, несмотря на многочисленные морщинки вокруг глаз и рта. То, что это была именно княгиня-мать, я не сомневалась ни на секунду: слишком уж похожи были оба сына на неё.

– Винсент, здравствуй, сын мой! – кивнула Лоландэль Лунный Свет, когда мы приблизились, и подала ему руку для поцелуя.

– Матушка, ваши морские лилии прекрасны, как и вы сегодня! – воскликнул Винсент и вместо того, чтобы прислониться губами к руке, как этого требовал этикет, в один прыжок переступил сразу через три ступеньки и звонко поцеловал княгиню в щёку.

Кто-то из придворных закашлялся, кто-то резко о чём-то заговорил, делая вид, что не заметил непозволительной вольности Винсента. Я обратила внимание, как недовольно дёрнулся уголок рта старшего князя, а губы как будто беззвучно произнесли «мальчишка», но это были все эмоции, что он себе позволил. Лоландэль же вновь тепло улыбнулась, но уже обоим сыновьям.

– Винс, я рада, что ты вернулся, и с тобой всё в порядке! Валерн уже успел мне рассказать, что на пути в Шекрам на вас напали…

В зале зашушукались, прислушиваясь к разговору правителей рода Лунный Свет. Я заметила, как одна из донтриек в нежно-розовом платье с каким-то тяжеловесным колье из бриллиантов, от одного вида которого у меня заломили позвонки в шее, придвинулась к трону, грубо расталкивая других придворных. Некоторые молча отходили в сторону, кто-то возмущался, но тут же замолкал, узнав девушку. Заметил эти движения и старший князь.

– Матушка, давай лучше об этом поговорим в более узком составе, – с нажимом произнёс Валерн.

– Да, что же это я… – саму себя одёрнула княгиня. – Сегодня такой радостный день! Вы наконец-то вернулись домой спустя несколько месяцев! Сегодня вечером состоится праздничный ужин в вашу честь. А, кстати, – здесь её взгляд скользнул за спину младшего сына, и княгиня обратила своё внимание меня с Ладиславом, – Винсент, представь, пожалуйста, свою гостью как полагается.

– А, это, – Винс сделал шаг в сторону, полностью открывая меня взору своей матушки, – целительница из Норгеша Эллис Ларвине. Она смогла обеззаразить и зашить мою рану, полученную в пути, а кроме того, спасла мне жизнь, нейтрализовав действие яда чёрного аспида.

По залу пронёсся приглушённый «ах», похоже, кто-то особо впечатлительный упал в обморок, девушка в розовом платье во все глаза уставилась на меня и даже забыла о том, что хотела попасть в первые ряды, а княгиня благосклонно кивнула.

Ещё когда я вошла в зал, то почувствовала на себе множество заинтересованных взглядов. Сейчас же меня разглядывали с жадным любопытством. Я очень сильно выделялась на местном фоне придворных девушек, и дело было не в штанах и рубашке, а в том, что внешность Эллис Ларвине воспринималась здесь как явная экзотика. Все донтрийки без исключения были светловолосыми. Кто-то имел более серебристый, пепельный оттенок волос, кто-то – тёплый пшеничный, были донтрийки и со светло-русыми волосами, но ни одной темноволосой девушки я здесь не нашла. Длинные, почти до поясницы, волосы Эллис оттенка горького шоколада привлекали всеобщее внимание, я уже молчу о размере груди. Большинство донтриек в зале отличались болезненной худобой, которая явно была здесь в моде, а глубокие декольте на большинстве из них смотрелись весьма скромно. Я даже порадовалась, что на мне рубашка Винса с жабо, прикрывающая эту часть тела. Теперь неудивительно, почему донтрийские воины, увидев меня с Ладиславом на руках в особняке Кьянто, сразу же решили, что я – кормилица малыша. Наверняка, у них здесь не каждая донтрийка после родов хотя бы второй размер имеет.

– Мы всегда рады целителям в Донтрии, – Лоландэль говорила искренне, – а за спасение жизни своего младшего сына я перед вами в неоплатном долгу. Уверена, вы как мать меня прекрасно понимаете. Скажите, а как зовут вашего малыша?

Воцарилась тишина, которая мне показалась почти что мёртвой. Как назло именно в этот момент все шепотки и разговоры смолкли, все ждали любезного ответа с моей стороны, а я судорожно пыталась придумать, что же мне сказать. Конечно, можно соврать и сообщить, как я это сделала в особняке Кьянто, что это моё дитя. Вот только если у норгешцев, оказывается, есть артефакт, умеющий распознавать ложь, где гарантии, что такого нет у донтрийцев? Или же кого-нибудь с особенным магическим даром? Чёрт, ну почему я не спросила этого у Винса, когда было время?! Я могу конкретно попасть, начав своё знакомство с княгиней рода Лунный Свет со лжи.

С другой стороны, я сполна ощутила на себе колоссальное презрение донтрийских воинов и принцессы в пути, когда они считали, что я похитила чужого ребёнка. У этих долгожителей с возможностью завести одного или двух детей за триста лет явно пунктик по этому поводу. Я всё ещё лихорадочно перебирала варианты ответов, когда осознала, что старший князь Валерн уже ответил за меня.

– Матушка, позвольте вам представить Ладислава. К сожалению, Эллис Ларвине не приходится ему матерью. Она заботилась о мальчике, пока он рос в особняке Кьянто, – раздался громкий и чёткий голос правящего князя Донтрия.

Глаза княгини моментально заледенели, послышались недовольные перешёптывания и шушуканья в зале. Я почувствовала, как собравшиеся в зале уставились на меня, кто-то удивлённо, кто-то порицая, а кто-то и откровенно негодуя. Если раньше взгляды, адресованные мне, были полны любопытства, и изредка – ревности, потому что я приехала на иррисе Винса, то теперь меня ненавидел буквально каждый донтриец и донтрийка в зале. Густое напряжение, повисшее в воздухе, можно было бы есть ложкой. По спине пробежалась толпа мурашек.

«Ну, спасибо, услужил», – выругалась я мысленно, изо всех сил стараясь сохранять на лице всю ту же приветливую улыбку и думая о том, что его месть мне за пощёчину удалась. Теперь меня растерзает эта толпа сама по себе, как только я выйду из зала.

– Уж не хочешь ли ты сказать, Валерн, что Эллис Ларвине похитила чужого ребёнка? – озвучила всеобщую мысль княгиня.

– Нет, матушка, всё не так. Эллис Ларвине храбро спасла малыша, когда за ним приехали архангелы Его Величества. Возможно, не все в курсе, но законы в Норгеше крайне жестоки к детям от смешанных отношений, коим и оказался Ладислав. Эллис и этот малыш – наши гости, которым Донтрий оказывает услугу политического убежища. На территории Норгеша им обоим грозит казнь.