Читать онлайн Авантюрист. Калифорния бесплатно

Авантюрист. Калифорния

Пролог

Первое июля тысяча восемьсот восьмого года. Столица Калифорнийской республики, бывшая Миссия Долорес

– Пожалуй, это всё, Николай Петрович, давайте прощаться. Угля мы вам загрузили столько, что до самого Петербурга хватит. Даже если на одних машинах идти будете, всё равно хватит.

– Очень на это надеюсь, мистер Гамильтон. Всё-таки, считай, полсвета обойти придётся. Как раз этого я не добрал с Крузенштерном.

– Письмо государю императору при вас?

– Как можно? Конечно, оно у меня.

Резанов расстегнул камзол и достал из внутреннего кармана письмо, которое я ему дал полчаса назад.

– Вот и славно. Ну, с Богом!

Я крепко пожал Резанову руку. Тут дверь распахнулась, и в мой кабинет буквально влетел Плетнев.

– Фух, успел! Боялся, что ты без меня отчалишь, – с ходу выпалил он, обращаясь к Резанову.

– Я и не сомневался, что ты успеешь, Иван.

Втроем мы прошли на пристань. Там под охраной четырёх вооружённых семинолов ждал груз в Петербург: почти пятьдесят пудов пушнины и сто пудов золота. Всё это мы собрали, чтобы показать Александру Первому полезность Русской Америки.

Кроме того, погрузки ждали пять десятков винтовок, десять револьверов, десять ящиков с патронами и двадцать килограмм нитроцеллюлозы – мой личный вклад в снаряжение экспедиции и вполне очевидный намёк царю, что я очень хочу дружить.

Резанов пойдёт домой восточным маршрутом, через Тихий и Атлантический океаны. Для этого путешествия мы подготовили два корабля. Старую добрую «Святую Луизу» и новенький угольный танкер «Кадьяк». Именно он – гарантия того, что Николай Петрович доберётся без приключений и достаточно быстро.

Машины на обоих кораблях стоят новенькие, все необходимое для ремонта практически любой степени сложности у экспедиции имеется. В общем, мы по максимуму подготовили Резанова, сюрпризов быть не должно.

Надеюсь, в этот раз у него получится попасть в Петербург, теперь ему не нужно рвать жилы и изо всех сил спешить. Юная Кончита, которая теперь уже Мария, отправляется с ним…

Вот и всё, корабли скрылись за горизонтом, пора возвращаться к текущим делам. У меня тут война как-никак!

Глава 1

Двадцать пятое мая тысяча восемьсот шестого года. Залив Сан-Франциско, Верхняя Калифорния

Сказать, что наше прибытие стало большим сюрпризом для местных, – это всё равно что промолчать. Ещё бы, маленькая испанская миссия до сих пор под большим впечатлением от прибытия русских под командованием Николая Резанова, а это даже не вчерашняя новость.

А тут откуда ни возьмись – четыре огромных, окутанных дымом корабля, которые как к себе домой заходят в бухту, становятся на якорь и спокойно начинают разгрузку!

Как и полагается испанскому маркизу и путешественнику, практически без пяти минут конкистадору, я высадился на берег в первой шлюпке. Католического священника и испанского флага со мной, конечно, не было, но я даже не знаю, что более солидно – эти традиционные атрибуты или пяток вооруженных до зубов семинолов, охраняющих меня и моих спутников.

На берегу нас встречала целая делегация. В ней особенно выделялись два офицера, испанский и русский. Первым ко мне подскочил испанец:

– Хосе Дарио Аргуэльо, комендант форта Сан-Франциско. Простите, с кем имею честь?

– Очень приятно, я маркиз Алехандро де Каса Альмендарес. А это мои спутники: моя жена Мария Мануэла, камердинер Барри О'Салливан и командир моего флагмана Иван Плетнев, – я повернулся к своим спутникам и увидел странную картину:

– Николя! Чертяка! Ты как здесь оказался? – Иван Петрович спрыгнул с шлюпки, пробежал пару метров и с разбегу обнял русского.

– Иван, у меня к тебе тот же вопрос! Ты же в Адмиралтействе служишь.

– То дела прошлые, это очень долгая история, я теперь служу вот этому человеку, – Плетнев подошёл ко мне. – Мистер Гамильтон, разрешите вам представить моего старинного друга, Николая Петровича Резанова.

Вот это поворот! Хотя о чем это я. Учитывая, как называются корабли, которые я увидел, очевидно, что и Резанов должен быть тут. Другое дело, что это очень большое совпадение, что Резанов и Плетнев знакомы.

Хотя, с момента моего переноса в это время вся моя жизнь – это череда сплошных совпадений, почему бы не случиться очередному из них.

– Здравствуйте, Николай Петрович, очень рад познакомиться, – ты смотри, как удивился, ещё бы! Я же поздоровался на русском. Ну ничего, дорогой граф, это только начало, я вас ещё не раз удивлю. И не два, и не три…

– Взаимно, мистер Гамильтон, – Резанов хотел что-то ещё сказать, но его перебил комендант местного форта:

– Маркиз, позвольте спросить, с какой целью вы прибыли в Верхнюю Калифорнию? И есть ли у вас какие-либо инструкции относительно меня? – В принципе, очень логичный и правильный вопрос задал этот испанец. Ведь что он видит перед собой?

А видит он целую эскадру, с которой, пока мы разговариваем, началась разгрузка. Шлюпки сделали первый рейс и сразу же ушли на второй. На берегу постепенно становилось тесно от грузов и людей.

И что он может подумать, видя всё происходящее? Только одно – в Мехико что-то решили насчёт этого Богом забытого места. И это для него, считай, прямой приказ, ведь именно из Новой Испании идёт сейчас снабжение не только Нижней, но и Верхней Калифорнии.

– Конечно есть, сеньор Аргуэльо, как не быть. Мне поручено передать вам это письмо, – я достал из кармана конверт и передал его коменданту.

Хосе Дарио достал из кармана пенсне и начал читать. Чем дальше он продвигался по письму, тем выше поднимались его брови.

А кто бы на его месте не удивился. Сам вице-король Новой Испании, его превосходительство Хосе Хоакин Висенте де Итурригарей-и-Аростеги написал это письмо, о чем свидетельствовала подпись и печать.

Я терпеливо ждал, письмо было длинное и очень информативное. Я знал его содержимое – ещё бы, его писали в моём присутствии.

Ну всё, молодец Хосе Дарио, справился! По чтению тебе твёрдая пятерка, посмотрим, что насчёт логики.

– Сеньор де Каса Альмендарес, в этом письме вице-король приказывает мне, – ох ты, как комендант преисполнился гордости, – оказывать вам всевозможную поддержку и помощь, – ну так оказывай, чего ты ждёшь? – Чем я могу быть вам полезен?

– Спасибо, господин комендант. Мы довольно давно в море, распорядитесь организовать хороший ужин для моих людей. Нас тут больше тысячи, – добавил я.

Да уж, бедняга Хосе Дарио. Накормить столько голодных ртов – задача не из лёгких. Впрочем, я ему помогу:

– У нас ещё осталось некоторое количество припасов. Думаю, будет разумно использовать их, – я повернулся к Барри и продолжил, – дружище, помоги коменданту.

– Конечно, мистер Гамильтон, сейчас сделаю.

* * *

Выгружались мы до позднего вечера, и постепенно берег залива превратился в этакий аналог цыганского табора во время пожара.

Я активно принимал участие в разгрузке, и к вечеру моя спина уже не просто говорила, она кричала всё, что обо мне думает. Хоть тело и изрядно помолодело с тех пор, как мой разум в нём оказался, но, пожалуй, нагрузки были великоваты и для меня из двадцать первого века.

Впрочем, то, какими глазами смотрела на меня Мария Мануэла… О, эти глаза обещали мне очень и очень многое… когда я отлежусь и буду способен хоть на что-то.

Правда, не только я изображал из себя смесь подъёмного крана и мула, все мои люди исправно работали. Корабли настолько достали, что просто не передать словами. К чести Резанова и Хосе Дарио надо сказать, что и их люди приняли самое активное участие в разгрузке моих кораблей.

Но всё имеет свойство когда-то заканчиваться, закончился и этот логистический ад.

* * *

– Николай Петрович, если это не секрет, скажите, пожалуйста. Как вы очутились в этом Богом забытом месте. Оно несколько далековато от границ Российской империи. Вы не находите?

Мы сидели в обеденном зале ранчо, принадлежащего коменданту Хосе Дарио Аргуэльо. В моём бокале плескалось вино, которое мы привезли, но на этом наш вклад в праздничный стол практически закончился.

Ароматный и чертовски вкусный хлеб был испечён из местной пшеницы. Парочка оленей, мясо которых мы с аппетитом поглощали, ещё утром скакали по местным лесам. Вот пряности и соль наши, этого не отнять.

– Какие уж тут секреты, мистер Гамильтон. Наша колония в Новоархангельске буквально бедствует. Вы не поверите, продукты мы через океан возим, из Охотска! Вот где Охотск и где Новоархангельск! – Тут вы правы, дорогой Николай Петрович, это дурдом, не поспоришь.

– И что же? Вы тут нечто вроде фуражира?

– Хех, – Резанов залпом выпил вино, я сделал знак рукой, и Барри-младший тут же наполнил его бокал, – можно и так сказать. Видели два судна у пристани, «Юнону» и «Авось»? Я же их за собственные деньги купил, и все припасы, которые уже по разу отсюда доставил Баранову, тоже!

Что-то он очень уж экспрессивен, надо уточнить.

– А что это за Баранов? Вы так говорите сейчас, как будто злитесь.

– Я про Александра Андреевича ничего плохого сказать не могу, на Аляске всё на нём держится. Но как же она далеко! Наши люди там с голоду дохнут, пока мы тут оленину кушаем. А это, считай, край России!

Вот как! Да вы, Николай Петрович, оказывается, радетель за отечество.

– Так в чём же дело? Если у вашего Баранова есть чем заплатить, Хосе Дарио тут же отгрузит ему всё, что нужно, а Иван Петрович отвезёт, так ведь?

– Конечно, отвезу, мистер Гамильтон, как не отвезти! – ответил Плетнев. Комендант форта Сан-Франциско ничего на это не сказал, говорили-то мы по-русски.

– Ну вот и славно, господа, вы как хотите, а мы с Марией Мануэлой вас покинем, так ведь, милая? – обратился я к жене.

– Да, дорогой, конечно, давно пора, – ух ты, как глаза горят у моей горячей испанки!

Мы зашли в поставленный нам двоим шатер, и Мария Мануэла на меня буквально набросилась…

Я чиркнул огнивом, искра попала на трут, и я раскурил трубку от разгоревшегося пламени. Надо, кстати, озаботиться нормальными спичками, каменный век какой-то, честное слово.

Так, жена спит, можно и подумать, раскинуть мозгами, так сказать.

* * *

Я в Калифорнии… Удивительно, честное слово. Что мне тут делать? Вот главный вопрос. Понятно, что и в Калифорнии, и на Аляске есть золото. Золотая лихорадка это не медицинский диагноз, это то, что тут начнётся лет через шестьдесят или семьдесят, не помню.

Да и не важно это. Главное, что золото тут есть, и его очень, просто неприлично много. А если тут есть золото, моя задача – наладить его добычу. А что еще?

А ещё это очень благодатные места. Можно снимать по три урожая в год: пшеница, рожь, картофель, в конце концов. Ведь Резанов не просто так сюда попёрся, он сам об этом стал рассказывать, ну, пока не набрался.

Русской колонии на Аляске отчаянно нужно продовольствие. И я очень хочу её этим обеспечить. Это я только на публику играл, когда говорил, что всё отвезу, только если Баранов мне заплатит. Я и бесплатно наших на Аляске кормить готов, только этого никто не поймёт, вот и приходится шифроваться, да. Помогу я Баранову с продовольствием, тут нет вопросов. И повод для местных есть.

Насколько я помню, угля в Калифорнии нет – печально, учитывая, что он мне очень и очень нужен. Дрова для паровых машин это, как ни крути, жуткий паллиатив, КПД на них ну очень низкий.

Да, угля тут нет, зато он есть на Аляске, это точно. Вот я и буду поставлять продовольствие в Новоархангельск по бартеру. Баранов мне уголёк, а я ему пшеницу и другие дары природы. Пусть организовывает добычу полезных ископаемых силами местных жителей. Не всё же им фауну Аляски истреблять, пусть и в земле поковыряются.

Допустим, уголь у меня будет. А что дальше?

А дальше у меня стоит вопрос с железом. В Калифорнии его тоже особо нет, ну кроме болотного, но оно плюс минус везде есть, на него ориентироваться не стоит. А где железо есть?

Я точно знаю, что оно имеется восточнее, в Сьерра-Неваде. Дотуда, правда, ещё добраться надо, горы как никак. Но особых проблем, кроме чисто географических, я не вижу. Должны мы туда дотянутся. Просто обязаны.

Так, уголь и железо у нас, предположим, будут, с продовольствием тоже вопрос решим. А дальше-то что?

Что мне вообще делать в этой дыре, кроме того, чтобы подкармливать пару сотен русских, которые по своей привычке залезли туда, где лёд, медведи и вот это вот всё?

На самом деле, ответов на этот вопрос ровно три.

Первое: я, сам того не желая, послужил катализатором гражданской войны в Новой Испании. Ведь она же должна была начаться сильно позднее. Лет через пять точно, если не позже.

И есть у меня теперь очень веская причина, почему я обязан плотно заняться Новой Испанией. Вон она, моя причина, спит себе безмятежно и не знает, что я тут мозги себе ломаю.

Да, у моей Марии Мануэлы в Мексике и на Кубе осталась целая куча родни, и все они, на самом деле, нехило так мне помогли. Я им крепко обязан. А быть должником я очень не люблю, так что надо помогать сепаратистам.

Это несложно. Всё, что от меня потребуется, это оружие. Винтовки, патроны и динамит, ну и сухопутный маршрут, чтобы всё это доставлять в Мексику. Надо будет завтра у Хосе Дарио узнать, что мешает сообщению с Мексикой. Испанцы же не с бухты-барахты снабжают свои колонии тут исключительно морем.

Итак, с первым разобрались – помочь Мексике и Кубе в обретении независимости. Что ещё?

А ещё дядя Сэм, чтоб ему пусто было.

Очень скоро тут будет не протолкнуться от американцев, это же в будущем будет их штат. Вернее был, а теперь мы ещё посмотрим.

Я много раз говорил Ахайе, кто его настоящий враг. И сейчас я нисколько не изменил своё мнение. Экспансию США на запад надо остановить, пусть сидят в своих тринадцати колониях и до посинения шлифуют свою протестантскую этику. А чтобы остановить США, я должен придумать им противовес.

Ни Великобритания, ни Испания на эту роль не годятся. Испания уже слишком дряхлая, а Великобритания слишком занята борьбой с одним низкорослым корсиканцем, с Наполеоном, да.

Хотя, лайми ребята гордые, и неизвестно, чем в итоге закончилась моя провокация на Ямайке, – может, прямо сейчас английский флот вовсю высаживает десанты в Нью-Йорке и Филадельфии. Если так, то я за вас, красномундирники, всей душой болею. Но всё же мало у англичан сил в Канаде. И остаётся только одно: попробовать консолидировать коренное население Северной Америки и направить их на борьбу с американцами.

Если бы я остался во Флориде, мне бы это сто процентов удалось. Я был бы намного ближе к месту развития событий, и плюс рычагов влияния было бы больше. Вакцинация от оспы, борьба с корью, поставки оружия, обучение медиков. Да много всего!

Но я в Калифорнии, и теперь возможности сильно ограничены. Это не значит, что их нет. Просто надо подумать.

И третье. Русская Америка.

Я всё-таки русский и в некотором роде пассионарий. А это значит, что я просто обязан раздвигать границы нашей державы. Тем более что в отличие от Баранова и всех остальных у меня просто фантастические возможности. Людей у меня много, притом многие из них технически грамотные, в средствах я не ограничен, ничего не мешает реализовывать любые, даже самые безумные планы.

Центр промышленной революции будет здесь. В бухте Золотой Рог. Даешь Паровую долину на месте будущей Кремниевой!

Мне бы ещё русских людей сюда побольше, чтобы начать форт Росс строить… нет, название затасканное. Что бы придумать?

Вот! Точно! Новая Мангазея! Вполне подходит для моего проекта!

Так, что-то мысли начали путаться, усталость берёт свое. Перспективы Русской Америки я обдумаю завтра, а сейчас отдыхать.

Трубка давно потухла, и небо начало загораться рассветом. Рассвет нового мира, пришла мне в голову пафосная мысль, я усмехнулся и пошёл спать.

Завтра, вернее уже сегодня, приступим к строительству этого нового мира.

Глава 2

– Значит, плохо на Аляске с продовольствием?

Мы снова собрались вместе с Резановым и испанцами и теперь обедали. Русские держались молодцом, хотя вчера они прилично так набрались, по Резанову это и не скажешь.

– Не то слово, мистер Гамильтон, самый настоящий голод. Нельзя ни минуты медлить.

– Вам очень повезло, Николай Петрович. Мои корабли и больше, и значительно быстрее, через пару дней на одном из них пойдёте к своему Баранову.

– Через пару дней никак невозможно, мистер Гамильтон, сейчас надо.

– Сейчас не получится. Надо осмотреть машины, понять, какая в наилучшем состоянии, и именно этот корабль использовать. У нас, собственно, всего три варианта. «Флорида» точно на Аляску не пойдёт, её машина изношена до самой последней крайности. «Селия», «Святая Луиза» или «Стелла Марис» – вот из чего надо будет выбрать.

– Ну не знаю, вряд ли они настолько быстрее, чтобы из-за них стоило два, а то и три дня терять.

– Сколько вы шли из Новоархангельска?

– Две недели.

– И вас несло течение, значит, обратно вы будете идти месяц. Иван Петрович, я прав? – Плетнев, присутствовавший при этом разговоре, молча кивнул. – Вот! А на моих кораблях дорога туда у вас займёт недели две максимум. Я гарантирую. Так что имеет смысл подождать.

– Я не уверен.

– Николя, поверь мистеру Гамильтону на слово. Эти его огнедышащие машины дают большую прибавку в скорости, особенно против течения. А на флейт или один из наших фрегатов влезет провизии, считай, как на полторы твои «Юноны».

– Хорошо, мистер Гамильтон. Давайте подождём.

– Уверяю вас, вы не пожалеете. И у меня к вам просьба и предложение.

– Слушаю вас, мистер Гамильтон.

– Начну с предложения. Раз уж в тех краях голодно, почему бы вам не крикнуть охотников да не перевезти их сюда? Я помогу, поставят тут форт, будут жить и хлеб выращивать для Новоархангельска, – пока промолчу, для чего мне на самом деле нужны русские.

– Идея хорошая, мистер Гамильтон, но мне странно её от вас слышать, вы же испанский маркиз, а мы с испанцами враги. Да и как отнесутся местные к тому, что тут появится русское поселение? Я же поначалу испытывал трудности с закупкой именно потому, что русский. Амбары у них от зерна ломятся, их владельцы чуть ли не на кулаках сходятся, чтобы мне зерно продать, а комендант не разрешает – враги, мол. Пришлось к дипломатии прибегнуть.

Услышав это, я усмехнулся. Ну-ну, знаем мы ту дипломатию, вон девчонка эта испанская за Резановым ходит будто хвостик.

– Знаете, Николай Петрович, мне с некоторых пор совершенно наплевать на то, как отнесутся испанцы. Я практически официально опасный заговорщик и враг испанской короны.

– Но подождите, а как же письмо, которое вы передали коменданту? Оно, получается, фальшивое?

– С чего вы взяли? Письмо самое настоящее, только оно от предыдущего вице-короля. Который сейчас арестован и ожидает суда.

– А вы-то каким боком связаны с вице-королём? Мне Иван сказал, что вы раньше вообще министром финансов были в бывших тринадцати колониях.

– Это долгая история, но если вкратце – я женат на его племяннице и считаюсь его сторонником.

– А что вообще случилось?

– Старая власть в Новой Испании захотела пойти путём Новой Англии и получить независимость.

– Тогда понятно. А вы не боитесь, что вас могут тут попытаться арестовать?

– Кто? Да тут на обе Калифорнии, и на верхнюю, и на нижнюю, дай бог три сотни солдат если наберётся – и то уже хорошо. Вот сколько солдат в этом президио?

– Четверо, да и те ветераны. Мы когда тут появились, страху на них навели изрядно.

– Вот! А у меня одной только индейской пехоты почти двести человек, да моряков ещё пять сотен. Я при желании могу всю Калифорнию захватить, и никто мне ничего не сделает.

– С предложением мне понятно. Оно интересное, и я передам его Баранову. А что насчёт просьбы?

– Дело в том, что у меня почти шестьсот греков, и все они православные. В Сент-Августине у них был священник, но он не захотел оставлять паству во Флориде и не пошёл с нами.

– Боюсь, что и в Новоархангельске со священниками туго, но я узнаю. Но наши-то по-русски говорят, а у вас греки.

– Другого варианта для моих людей все равно нет.

– Хорошо, я постараюсь помочь.

– Отлично, как мы поймём, на какой корабль и когда можно начинать погрузку, Иван Петрович вам тут же сообщит.

– Спасибо, мистер Гамильтон.

Я попрощался с Резановым и пошёл в шатер, который Фултон делил с Лукой и ещё двумя наиболее способными из моих инженеров.

Однако, как я мог перепутать даты? Мне почему-то казалось, что история с Резановым произошла на год раньше. Знал бы – может быть, поторопился бы. Хоть и так неплохо получилось, мы же с ним в итоге встретились.

И это очень удачно, теперь мне не придётся самому склонять на свою сторону руководство русской колонии на Аляске, у меня появился очень мощный сторонник, которому энергии не занимать.

Погружённый в мысли о Резанове я зашёл в шатер, который оказался пуст. Интересно, где же Фултон и остальные мои самоделкины?

* * *

Все четверо оказались на одном из моих кораблей, а именно на «Флориде», и с помощью полутора десятков рабочих занимались демонтажом машины. Как они будут снимать колеса, я даже не представлял. Но это и не мои заботы.

– Здравствуйте, Роберт, – поприветствовал я Фултона, когда поднялся на борт.

– Здравствуйте, мистер Гамильтон. Как видите, мы убираем эту машину, на корабле она своё отработала.

– Задачу выполнила, и ладно. Скажите, а она совсем уже не годна ни на что?

– Ну почему? Я её приведу в порядок, и она ещё послужит на берегу, может быть, на лесопилке или ещё где-то.

– Отличное предположение, и главное – верное. Именно на лесопилку я её и хочу поставить. Строительных материалов нам много понадобится, да и с местными торговать досками можно будет.

– И не только досками, столяров-то у вас хватает, мебель тоже будет востребована.

– Вы читаете мои мысли, Роберт. Попробуете угадать, о чём я сейчас думаю?

– Даже не буду пытаться, – засмеялся Фултон, – и о чём же?

– О том, что мне срочно нужен ответ на вопрос – какой из оставшихся трёх кораблей наиболее пригоден к походу в полторы тысячи морских миль. Это в одну сторону.

– Если под парусами, то любой, если на паровом ходу, то никакой. Мне надо привести в порядок машины.

– Ясно. А какой вы быстрее всего подготовите?

– Думаю, что «Стеллу Марис», но надо осмотреть оба фрегата и флейт.

– Можете этим заняться прямо сейчас? Мне очень важно, чтобы хотя бы один корабль как можно скорее оказался на ходу.

– Конечно, – ответил Фултон и закричал куда-то вниз, где в трюме велись работы: – Лука! Лука! Заканчивайте там, у нас есть более срочное дело.

Через пару часов я получил ответ на свой вопрос. И наиболее быстро можно было привести в порядок не фрегаты, а флейт. Этим Фултон с компанией и занялись.

Ну а я отправился к коменданту форта Сан-Франциско. Вокруг слишком много потенциальных смертников, надо с этим что-то решать.

Со многоуважаемым Хосе Дарио Аргуэльо я встретился в главном здании Миссии Долорес, он что-то с увлечением объяснял местным жителям, одетым при этом как вполне обычные крестьяне.

– Рад вас видеть, маркиз. Что привело вас ко мне?

– Взаимно, сеньор комендант. Мне нужна ваша помощь.

– Слушаю вас.

– Видите ли, мне очень нужно несколько десятков телят, я заплачу.

– Хотите заняться животноводством? Это похвально. Я распоряжусь.

– Отлично, спасибо. Но это не всё. Я хочу начать оспопрививание местного населения, как испанцев, так и коренных жителей.

– Оспо… что?

– Оспопрививание, сеньор комендант.

– Никогда о подобном не слышал, – ещё бы ты слышал, обитаясь на всяких задворках.

– А в письме от вице-короля ничего об этом не было?

– Ах да, точно, я просто как-то пропустил этот момент, – интересно он документы читает, но да ладно.

– То есть это можно считать вашим согласием?

– Если вице-король об этом пишет, то да.

– Хорошо, сеньор комендант, значит, завтра и приступим.

– Вы можете хоть объяснить, что это и для чего?

Делать нечего, пришлось просвещать, что я буду делать.

Проблема принесённых извне вирусов стоит на западе континента так же остро, как и на востоке. Десятки, а то и сотни тысяч коренных жителей уже погибли и погибнут в будущем. И если на востоке я ещё могу надеяться, что примеру семинолов последуют другие, благо основам я их обучил, то тут, на западе, делать всё придётся мне.

Хорошо хоть племена тут в основном слабые, разрозненные и легко поддаются испанскому влиянию. Если я займу место испанцев, то индейцы будут мои.

Телята мне, как и во Флориде, нужны для создания оспенного стада, и надо мне обсудить кое-что с моим заместителем по медицинской части.

Которым вот уже почти четыре месяца является мэтр Аменабар. Бывший личный врач моего тестя, маркиза де Кампо Аллегри, сам выразил желание пойти ко мне на службу. Как сказала мне Мария Мануэла, мэтр был поражен тем, как я спас её сначала после падения с лошади, а второй раз – проведя сложнейшую для этого времени операцию после попытки убийства.

После этих случаев мэтр Аменабар твёрдо уверен, что я величайший врач в истории, куда там Галену, Авиценне, Парацельсу и прочим. А уж когда он приехал во Флориду и я ему не только показал свои инструменты, но и провёл подробную экскурсию по медицинской лаборатории, то всё. Мэтр Аменабар стал моим с потрохами. Если бы де Кампо Аллегри не отправил его ко мне, боюсь, что доктор за мной поплыл бы на шлюпке и всю дорогу до Калифорнии шёл бы на вёслах строго в кильватере «Стеллы Марис».

Этот жизнерадостный толстячок оказался настоящей находкой для меня. Хорошо подготовленный, находчивый, умный и вдобавок – что очень редко встречается у людей нашей профессии в это время – сострадательный. Мэтр Аменабар видел в больном не очередную загадку природы, которую он должен решить и утвердить своё превосходство, а живого человека, которого надо не только вылечить, но и пожалеть, если это необходимо.

– Сеньор Алехандро! Как я рад вас видеть! Чем могу быть полезен?

– Добрый день, мэтр. Завтра мы начинаем оспопрививание. Я только что от коменданта, и он дал добро.

– Чудесная новость. В этом деле никак нельзя медлить ни одной минуты!

– Я тоже так думаю, мэтр. И у меня к вам поручение.

– Какое же? С радостью готов выполнить любое.

– Вы с помощниками должны будете провести тщательный медицинский осмотр абсолютно всех прибывших с нами людей, а потом и всех жителей Миссии Долорес и прочих окрестных поселений.

– И что я должен искать?

– Корь, мэтр Аменабар, вы будете искать малейшие признаки кори. Вы сами видели тот английский корабль, охваченный эпидемией.

– Это да, маркиз! Я видел и в который раз поразился, насколько вы… – Э нет, надо затыкать этот фонтан, мой восторженный поклонник может петь осанну часами.

– Мэтр, мэтр, мэтр. Я уже говорил, что не люблю этого.

– Прошу меня простить.

– Ничего страшного, с вашего позволения я продолжу. То, что я сделал на том корабле, вообще далеко не единственный и даже не основной метод борьбы с корью. Сразу скажу, что говорю сейчас не о лечении одного конкретного больного, а о борьбе с эпидемией.

– Думаю, вы говорите о карантинах.

– Да, но не только о них. Нельзя забывать о гигиене, санитарии и, самое главное, о своевременном обнаружении очага заболевания. И это относится ко всем эпидемиям, без исключения. И сейчас есть вероятность того, что мы могли привезти корь с собой.

– Но ведь у нас никто не заболел.

– Болезнь может проявиться абсолютно внезапно. И давайте ещё раз повторим симптомы, на которые вам нужно обратить внимание. – Я это не просто так говорил мэтру. Это с Резановым я мог ошибиться. Насчёт кори же я твёрдо уверен – в этом году будет или уже началась эпидемия. Как на западе, так и на востоке.

– Сыпь – появляется сначала за ушами, а потом переходит на лицо, потом на шею и так далее… воспаление слизистых оболочек и повышенная температура тела. Маркиз, это великолепно, что вы так много внимания уделяете температуре тела, и вы наверняка первый в этом. А уж термометры, которые вы изобрели… Это настоящее чудо техники!

– Мэтр! Я же просил вас! Буквально пять минут назад! И не в такой последовательности. Сначала повышение температуры, потом появление воспалений на внутренней поверхности щёк, а только потом сыпь.

– И снова прошу меня извинить. Вы правы.

– Хорошо. Что делать в случае обнаружения заболевания, вы знаете?

– Да, изоляция не только больного, но и всех, кто с ним был в контакте, обильное тёплое питье, с отваром цитрусовых, обработка спиртом всего, что было в контакте с больным.

– Верно. Сыворотку в случае необходимости я сделаю сам. И не забывайте про средства индивидуальной защиты. Маски, перчатки, фартуки.

– Да, да, маркиз, я помню. У меня только один вопрос. Могу я его вам задать?

– Задавайте, конечно.

– А как мне быть с Марией Мануэлой? Мне её привлекать?

А вот это вопрос вопросов. Я люблю её и хочу, чтобы она была в безопасности, а опасность для неё есть. Мария Мануэла не болела корью и может заразиться, как и все остальные.

Но, к сожалению, или к счастью, у моей красавицы жены настоящий талант, она будет очень хорошим врачом, одним из лучших в мире, сейчас я это вижу. Да к тому же она бесстрашная. Те события в Акапулько это хорошо показали.

Я могу ей запретить помогать мэтру Аменабару в обследовании вновь прибывших, и она подчинится. Но будет ли это правильно? Вопрос, вопрос.

* * *

– Ну что ж, Николай Петрович, припасы для Новоархангельска погружены, уголь мы на корабль погрузили, – правда, последние два остались без топлива, но тут уж ничего не поделаешь. – Плетнев вас с ветерком доставит до места.

– Надеюсь на это, мистер Гамильтон. И мне интересно, обгонит ли ваша «Селия» мою «Юнону», шхуна-то четыре дня назад ушла.

– Пари, Николай Петрович?

– Николя, не спорь, проиграешь, – крикнул Иван Петрович, но Резанов был азартен.

– Пари, мистер Гамильтон. Не верю я в ваши машины.

– И на что мы спорим?

– Давайте так, если выиграю я, то вы снаряжаете ещё один такой же корабль с провизией, за свой счёт.

– А если я?

– Тогда ваша «Селия» вернётся сюда с грузом угля. Мы его добываем для отопления.

– Отлично! Идёт!

Мы пожали друг другу руки, и Резанов с Плетневым сели в шлюпку, которая доставила их на борт «Селии»…

Подумав, мы всё-таки переиначили наш план. «Юнона» ушла к берегам Аляски, гружённая провиантом, «Селия» пошла как дополнение. Правда, когда флейт достигнет Новоархангельска, уже шхуна станет добавкой.

Всего на борт «Селии» мы погрузили следующее: две с половиной тысячи пудов пшеницы, пятьсот пудов ячменя, семьсот пудов бобовых и пять пудов ещё неведомой для русского человека картошки. Учёт вёлся именно в пудах, так русским было привычнее, мы же для них всё это грузили.

Если я правильно понимаю, всех этих запасов должно хватить Баранову и его людям как минимум на год. За который мы ещё пару раз туда сходим. Я, может быть, и сам как-нибудь прогуляюсь до Аляски, надо же воочию посмотреть, что к чему там.

Но это точно не дело ближайших шести месяцев. Сейчас, кроме вакцинации всех и вся от оспы, профилактики кори, ещё кое-что нам нужно как можно скорее.

Возвести два хотя бы деревянных форта, один на северном берегу, а другой – на южном берегу пролива. В качестве вооружения возьмём пушки с «Флориды», которую мы решили использовать как плавучий склад.

Эти форты должны обеспечить достаточно надёжную защиту залива от прорыва нежелательных гостей. Маловероятное, но всё-таки возможное событие, и мы должны быть к нему готовы. Фултон вернулся к демонтажу машины, и скоро у нас должна была появиться лесопилка. С её помощью строительство пойдёт быстрее.

К сожалению, этим планам было не суждено сбыться в намеченные сроки. Через три дня после ухода флейта, а именно седьмого июня тысяча восемьсот шестого года, у нас началась эпидемия кори. И одной из первых заболевших стала моя жена, Мария Мануэла.

Глава 3

Двадцать первое июня тысяча восемьсот шестого года, Миссия Долорес, Верхняя Калифорния

– Доброе утро, дорогая.

– Доброе утро, ты опять всю ночь не спал?

– Что делать, больных много, а врачей всего трое. Ночью была моя смена.

– Ещё и я тебя подвела.

– Чем же?

– Заболела.

– Не говори глупости. В этом нет твоей вины. Корью очень легко заразиться. А теперь пей, – я взял только что принесённый кувшин с отваром и налил целую кружку.

– Не хочу, надоел он мне, – Мария нарочито надула губки, получилось забавно, но мне было не до смеха.

– Вот сейчас ты меня подводишь. Пей давай. Я уже говорил, сейчас тебе надо пить не меньше галлона жидкости, а лучше даже больше.

– А почему нельзя просто воды?

– И это я уже говорил. Это отвар из трав, который помогает тебе справиться с болезнью. Он не устраняет причину, но помогает бороться с симптомами.

– Эх, ну хорошо, давай сюда.

Не знаю, что там может не нравиться, вкус и запах вполне себе ничего, но у каждого свои предпочтения.

Мария Мануэла выпила большую кружку отвара, и я подал ей тарелку с завтраком. Аппетит у неё появился, это хорошо, совсем скоро она поправится.

– Ты сейчас пойдёшь отдыхать? – спросила она, прежде чем приняться за еду.

– Конечно, я же не железный, – соврал я жене. Нет у меня времени для отдыха, совсем нет. Жизни сотен людей от меня зависят.

* * *

Мэтр Абенамар, на наше счастье, переболел этой гадостью в детстве, как и я, и имел иммунитет. Он приступил к выполнению моей просьбы и тут же выявил второй случай кори. Мэтр думал, что это первый, но когда пришёл с этой новостью ко мне, то узнал, что это уже второй больной. Первым была Мария Мануэла.

Она проснулась посреди ночи от жара, и нет бы сразу разбудить меня! Но она решила подождать утра, «ведь ты так устаёшь, и я решила тебя не будить», зла не хватает! Странный и глупый поступок умной женщины, надеюсь, что в будущем этого больше не повторится.

Так или иначе, когда я проснулся, Мария сообщила, что у неё температура. Я ещё раз померил – да, почти тридцать восемь.

– Открой рот, – так и есть, пятна Бельского-Филатова-Коплика, хорошо различимые и не оставляющие сомнений. – Ты заразилась корью. Немедленно в постель, теперь тебе нельзя с людьми контактировать, по меньшей мере две недели.

– Что теперь будет?

– К сожалению, прямо сейчас у меня нет лекарства. Та сыворотка, которой я пользовался на английском судне, изготавливается из крови заболевших, но уже выздоравливающих людей, – сказал я, имея в виду своё подобие сыворотки Дегквица. – Поэтому выходит, что скорее я буду брать кровь у тебя, чтобы помочь другим. Как бы ужасно это ни звучало, но это так. Других лекарств нет, но симптомы я постараюсь облегчить, ты только лежи.

Как только стало известно о первых случаях кори, я тут же запретил любые контакты с местными. Скорее всего, было уже поздно, кто-то из моих людей точно заразил жителей Миссии Долорес, но это всё равно поможет в борьбе с распространением инфекции. Затем мы организовали карантин, изолировали больных и стали ждать обнаружения новых случаев.

Которые постоянно выявлялись, и к концу третьего дня у нас на карантине находилось почти пятьдесят человек, а ещё через два дня – четыреста. На этом, впрочем, распространение инфекции остановилось, сработали вовремя организованные карантинные мероприятия.

Конечно, ни о какой работе по плану говорить не приходилось, сначала надо справиться с эпидемией, а потом уже строить, развивать и создавать.

Чем еще, помимо сыворотки, можно помочь больным корью сейчас, когда нет ибупрофена, парацетамола, аспирина и прочих достижений цивилизации? Только одной вещью, вернее двумя, но они связаны.

Обильное тёплое питьё, притом не просто питьё, а отвар растений, содержащих салицилаты, плюс отвар цитрусовых. Второе мы изготовили очень быстро, в Миссии Долорес были хорошие фруктовые сады. С моря дул достаточно сильный ветер, и для защиты от него построили стены, за которыми росли и апельсины, и лимоны, то что нужно сейчас.

Да, с цитрусовыми проблем не было, а вот с природными заменителями аспирина пришлось повозиться, прежде чем их изготовить. Я вообще сначала сомневался, что удастся хоть что-то сделать, но природа Калифорнии мне очень сильно помогла.

Отвар у нас получился трёхкомпонентный: кора калифорнийского родственника осины, местная ромашка и побеги салмонберри – ягодного кустарника из того же семейства, что и обычная малина. Это варево мы готовили буквально тысячами литров каждый день, пока шла эпидемия. Пришлось организовывать целые заготовительные экспедиции по местным лесам, чтобы обеспечить нужное количество ингредиентов.

Мария Мануэла болела очень тяжело, пару дней температура держалась больше тридцати девяти градусов. И как бы мне ни хотелось, я не мог всё время находиться у её постели, слишком много людей нуждались в помощи, поэтому спал я по два-три часа в день. Впрочем, Мария поборола болезнь и пошла на поправку. И стала капризничать. Но это очень хорошо, значит, всё в порядке.

Мы справились, вспышка эпидемии была потушена, карантин и сыворотка Дегквица сработали великолепно. Правда, не обошлось и без потерь: два взрослых и один ребёнок – вот какую цену мы заплатили. Вполне в пределах статистики двадцать первого века и фантастически мало для века девятнадцатого, где от этой напасти люди гибли тысячами.

Особенно большие потери от эпидемий кори несли индейцы, не имевшие никакого представления о том, что это такое и как с этим бороться. Да и не могли они ничего сделать, по большому счёту. Единственной действенной мерой является карантин, а его организация невозможна без государства. Которого у коренных жителей Северной Америки не было.

Вернуться к выполнению намеченных планов по строительству поселения на южном берегу пролива, рядом с Миссией Долорес, мы смогли только в начале августа.

* * *

Первое сентября тысяча восемьсот шестого года

– А неплохо работает, Роберт! – пытаясь перекричать визг циркулярных пил, сказал я Фултону.

– Да, мистер Гамильтон, производительность выросла в двенадцать раз, только успевай дерево подвозить.

– Прекрасно, просто прекрасно! Огромное вам спасибо. И зайдите ко мне вечером. Есть разговор.

Ну хоть что-то идёт по плану. Фултон, как всегда, меня радует. Он демонтировал-таки машину «Флориды» и, проведя её техобслуживание, установил на лесопилку. Теперь она работает круглые сутки и пилит, пилит, пилит.

Строительство форта на южном берегу пролива идёт полным ходом. Думаю, что к концу сентября мы закончим и сразу приступим к сооружению такого же на северном берегу.

Параллельно с этим строится и наш посёлок. В центре поставим школу, именно она станет центром притяжения всего поселения, рядом две церкви, католическая и православная для моих греков, больница и многофункциональное здание. В нём планируется мэрия, большой зал для собраний и банк. Раз уж мы в Калифорнии, то не надо забывать о наиболее ценном, с точки зрения людей этого времени, ресурсе – о золоте.

Золота тут много, и примерно понятно, где его искать. Но прежде, чем заняться его добычей, мне необходимо поставить под контроль местные испанские миссии. Вот почему мы сразу не пошли вглубь залива, а остановились тут, в Миссии Долорес.

Да, посёлок классической радиальной планировки, с чётко обозначенным центром и кварталами, составленными из двухэтажных многоквартирных домов. Удобства и кухни будут пока на улице – во дворах, если быть точнее, – но дома мы строим с расчётом их модернизации. Для руководителей посёлка строились отдельные дома, а для меня – отдельная усадьба.

Кроме того, станки нашего универсального производства уже стоят на своих местах, стены завода построены и подводится крыша, машины тоже сейчас собираются, мы привезли их из Флориды. Они намного менее мощные, чем та, которая работает на лесопилке.

Работать эти машины будут на том же топливе, которое мы используем на лесопилке и которое кидаем в топки наших пароходов. А именно – на угле, который привез мой флейт.

Да, Иван Петрович неделю как вернулся из Новоархангельска, и «Селия» была нагружена углём. Конечно, он легко догнал и обогнал «Юнону», придя на неделю раньше, и Резанову пришлось выполнить условия нашего с ним спора. Впрочем, он не шибко-то и расстроился. Все-таки цена продовольствия, которое привезла «Селия», намного превышала его расходы, связанные с углем.

Вообще, Резанов явно какие-то планы строит в отношении меня. В Россию он даже не собирается – пока, во всяком случае, – и всё время проводит то в Миссии Долорес, то возле меня или в нашем посёлке.

А я сижу над картой и думаю, что и как мне производить и где мне взять для этого ресурсы.

Первым пунктом нашей программы идёт оружие. Пушки, винтовки и пистолеты с так до сих пор и не придуманными револьверами. Для их производства нужно железо. Месторождений поблизости нет, ближайшее рядом с озером Тахо. Туда пока не попасть, да и как его найти быстро?

Но существует вариант с болотным железом. Однако есть ли оно в Калифорнии? По идее, должно быть, но тут надо уточнять у местных. Качество, если оно есть, будет так себе, абсолютно не знаю, какие из болотного железа получатся чугун и сталь, но это лучше, чем ничего.

А значит, надо договариваться с местными, чтобы они его искали и доставляли. Чем больше, тем лучше.

Вообще, железо это основное, без него в принципе ничего не произведешь, будь у тебя хоть десять заводов.

С углём вопрос решили, русские на Аляске будут нам его добывать. Плетнев уже отправился обратно, за второй партией. Угля нам нужно много.

Дальше: оружие без боеприпасов ничего не значит. Нужны патроны, снаряды и взрывчатые вещества.

Ядра будем отливать чугунные, пули стальные, свинца все равно у нас нет. И кстати, можно будет перейти на пули нормальной формы, не вечно же круглыми пользоваться. Дальность опять же повысим.

Теперь о порохе и взрывчатых веществах.

Черный порох, казалось бы, самое простое решение, но я его не хочу. Чтобы его производить, нужны сера, селитра и древесный уголь. Всё это можно найти, или в случае с древесным углем – произвести. Но если у нас будет сера и селитра, то это значит, что и серная с азотной кислотой у нас тоже будут.

А раз так, то логичнее сразу посмотреть на уровень выше и задуматься о нитроцеллюлозе, то есть о бездымном порохе.

Ведь что это такое, бездымный порох? Это одна из разновидностей нитроцеллюлозы. А для её производства нужна целлюлоза, серная и азотная кислота.

Целлюлозу мы можем уже производить, благо ничего сложного там нет. Всего лишь сварить деревянную щепу в щёлоке. Который производится из древесной же золы. Технология не то что простая. Примитивная.

Парадоксально, но получение азотной кислоты уже налажено. В Миссии Долорес я обнаружил несколько достаточно больших селитряниц. Испанцы тут делают селитру и используют её в качестве удобрений. Надо будет выяснить, какой светлой голове принадлежала эта идея, и чем-нибудь наградить этого человека.

Остается только решить вопрос с серной кислотой. Но я точно знаю, где её найти.

Во время моего последнего отпуска, закончившегося переносом сюда, я побывал в Калифорнии. Это был не первый визит в Золотой штат, но именно этот я посвятил тому, что покатался по районам, ранее охваченным золотой лихорадкой. И на одной из экскурсий мне рассказали историю, как в городке Сонома нашли «золото», которое оказалось таким бесполезным для старателей, но бесценным для меня пиритом. А пирит – не что иное как серный колчедан. Это место недалеко, буквально день пути.

Конечно, никакого города там пока нет, но я точно знаю, что сейчас там должна быть стоянка одного из местных индейский племен.

Так что, если разобраться, у меня есть всё необходимое для получения не только бездымного пороха, но и взрывчатки на его основе – например, баллистита.

Хорошие у меня всё-таки были преподаватели и в школе, и в военном училище, вложили в меня не только знания, но любовь к военной истории, в том числе к истории изобретения пороха. Без этого я бы ничего не мог сделать.

А так, надо дать определенные распоряжения моим замам, собрать команду и вперед, на поиски нужных мне минералов.

Но сначала – разговор с комендантом.

* * *

– Сеньор комендант, вы же фактически сейчас руководите местными, я имею в виду индейцев олони?

– Фактически да, почти все из живущих здесь индейцев приняли святое крещение и подчиняются руководству миссии, которое во всём прислушивается ко мне. Правда, из-за болезней и голода их численность сокращается, но что я могу с этим поделать? – Хотя бы кормить, испанский козёл, у самого амбары от зерна лопаются, а индейцы пухнут с голоду.

– Ясно, у меня к вам деловое предложение.

– Какое же?

– Видите ли, я планирую здесь организовать производство очень большого количества разнообразных товаров. Для этого мне нужны люди, которые будут на меня работать. Вот я и хочу, чтобы этими людьми стали индейцы.

– А своих вам не хватит?

– Боюсь, что нет. Да и есть много того, что мои люди просто не смогут.

– Например?

– Мне нужна железная руда. Я не знаю, есть ли тут она, но предполагаю, что должна быть. Тут же есть болота, правильно?

– Да, как не быть. По берегам реки Сан Хоакин есть болота. – Почему Сан Хоакин? А что насчёт реки Сакраменто? Ах, ну да, её, наверное, ещё не открыли. Видимо, буду первооткрывателем.

– Вот и отлично. Там и надо искать железо. А как – мой человек объяснит.

– Какой именно?

– Барри, мой камердинер. Он работал с болотной рудой в Новой Англии и знает, что к чему. Не думаю, что здесь будет как-то по-другому.

– Объяснять бесполезно, лучше будет, если он сам отправится туда и посмотрит всё на месте.

– Можно и так. Почему нет. А насчёт голода и болезней, я готов платить вам за то, чтобы вы кормили как следует моих будущих работников. С болезнями я тоже справлюсь. Вы сами видели, как мы победили эпидемию кори.

– Да, это было очень эффективно.

– Вот видите, а оспу мы вообще задавим.

– Хорошо, вы меня уговорили. Сколько вы планируете платить?

Действительно козёл. Я буду покупать у него провизию для людей, которые подчиняются ему и эту самую провизию производят. Может, ну его, устроить, что ли, тут военный переворот и объявить о независимости Калифорнии? Тем более что я в любом случае планирую подмять тут всё под себя.

Хотя нет, рано пока. Чуть попозже, когда всё завертится и, самое главное, когда меня местные полюбят. Пока же я для них никто.

Мы не стали откладывать дело в долгий ящик, комендант получил увесистый кошелёк с золотом – надеюсь, что теперь проблема голода среди местного населения будет стоять несколько менее остро. Вакцинация от оспы тоже ускорилась.

И действительно, индейское население Миссии Долорес стало питаться намного лучше, и кроме того, резко повысился мой авторитет среди них. Настолько повысился, что когда среди них вспыхнула эпидемия кори, олони беспрекословно выполняли все мои распоряжения касательно карантина и всего остального.

К концу сентября мы, наконец, достроили церковь имени святого Христофора, в которой начал служить духовник моей жены. Это очень повлияло на святых отцов из Миссии Долорес, и они всё чаще стали обращаться напрямую ко мне, минуя коменданта. Ему это очевидно не нравилось, но поделать он ничего не мог.

Вообще ему не позавидуешь. Сначала Резанов тут всё под себя подмял и крутил им как хотел. Теперь вообще я с двумя сотнями солдат. Обидно, должно быть. Но мне его обиды до лампочки. Пусть спасибо скажет за деньги и молчит в тряпочку.

В начале октября из Новоархангельска вернулся Плетнев с ещё одним грузом угля и первыми русскими переселенцами с Аляски. Это послужило знаком того, что пора мне уже отправлять экспедицию на восточный берег залива. Искать железо и место для будущего форта Росс.

Интерлюдия 1

Первое сентября тысяча восемьсот шестого года. Флорида, недалеко от Сент-Августина

– Приветствую тебя, Ахайя, вождь народа семинолов.

– Приветствую, Текумсе, вождь народа шауни. Зачем ты здесь?

– Красные мундиры воюют с синими. И нам нужно решать, что делать дальше.

– Но ты и так союзник англичан, ты уже выбрал сторону.

– Этого мало, США слишком сильны. Англичане не победят, если на их стороне будут только племена великих озёр.

* * *

После провокации, устроенной Гамильтоном на Ямайке, в британской колониальной администрации произошёл раскол. С одной стороны, там было достаточно здравомыслящих людей, которые понимали, что США непричастны к тем событиям и сейчас не время для попытки реванша за поражение двадцатилетней давности.

С другой стороны, имелись и ястребы, призывавшие к немедленному объявлению войны, морским бомбардировкам американских городов и наступлению на Вашингтон.

В итоге сначала был принят компромиссный вариант, и первого марта, одновременно с началом путешествия Гамильтона, английские эскадры, базировавшиеся на Карибских островах и в Канаде, вышли в море. Их целью было прекращение американского судоходства и установление блокады над американскими портами.

При этом к блокаде побережья США смогла приступить только канадская эскадра из четырех фрегатов. Карибская же была начисто разгромлена возле Барбадоса неизвестными кораблями американцев.

В ответ на это четырнадцатого марта президент Джефферсон на заседании конгресса объявил, что «топор английского дровосека снова занесен над древом американской свободы, и надо приложить все усилия, чтобы не дать сторонникам диктатуры победить».

Уже через неделю в сторону Йорка (Торонто), столицы британской провинции Верхняя Канада, выступил большой отряд из почти двух тысяч пехотинцев и тысячи драгунов под командованием вернувшегося на военную службу генерала Хамптона. Это были практически все наличные силы американцев на тот период. Предполагалось, что этот отряд сможет, выйдя из Нью-Йорка, обойти озеро Онтарио с севера и выйти к Йорку.

Одновременно с этим американское правительство объявило экстраординарный сбор добровольцев в бывших тринадцати колониях и в недавно присоединенной территории Луизиана. В последней формирование большого отряда было поручено губернатору, а теперь ещё и генералу Уилкинсону, заочному врагу Александра Гамильтона.

Отряд генерала Хамптона был наголову разгромлен двадцатого апреля возле городка Кингстон. При этом американцы имели численное преимущество. Им противостояли всего около двух тысяч англичан под руководством полковника Айзека Брока. Но сказалась и лучшая подготовка английских солдат, и то, что полковник Брок был лучшим военачальником, чем Хамптон.

Его полк, набранный ещё в Англии, ударил точно в центр американских позиций и опрокинул стоящую там бригаду территориальной милиции. Ополченцы не выдержали и побежали. Спустя каких-то пятнадцать минут их примеру последовали и остальные американские части.

Во время боя и последовавшего за ним преследования было убито почти полторы тысячи американцев, а тысяча взята в плен. В Нью-Йорк вернулось не более пяти сотен человек.

Больше боеспособных наличных сил у правительства США не было, оставалось ждать, пока будут сформированы новые добровольные полки и бригады.

У британцев, впрочем, дела тоже были не сильно лучше. Отряд полковника Брока, названного «Спасителем Канады», хоть и разгромил американцев, но был потрепан, и ему требовалось пополнение.

Таким образом, к первому мая противники не могли везти никаких наступательных действий и начали активные переговоры с индейцами, британцы с конфедерацией Текумсе, а американцы с «пятью цивилизованными племенами».

Британцы могли сказать, что у них всё получилось. Текумсе с ходу принял их предложение, и его воины, коих поначалу было не очень много, всего около трех тысяч, принялись нападать на американских колонистов на территории Иллинойса и Мичигана. Не то чтобы этот индейский вождь был большим поклонником британской колониальной империи, вовсе нет, просто Текумсе справедливо считал британцев меньшим злом по сравнению с США.

А вот у американцев дело с коренными жителями континента не заладилось. У них был преданный сторонник среди индейцев, вождь племени чокто Пуштамаха, он выступал за всемерную поддержку Вашингтона. Но неожиданно для себя Пуштамаха обнаружил, что семинолы, а вслед за ними и крики с чероки заявили о своём нейтралитете.

Всё лето обе стороны судорожно наращивали свои силы, американцы довели численность армии до десяти тысяч, а англичане до пяти. Конгресс утвердил командующего армией, им стал вновь возобновивший службу генерал Халл, и американцы уже собрались снова выступить на Йорк, но пришла шокирующая новость.

Текумсе взял Детройт. А вслед за ним и ещё несколько фортов, что лишило противника контроля над западными озерами.

Наступление на Йорк пришлось отложить, и американцы выступили к Детройту. Это позволило полковнику Броку захватить форт Ниагара и Огденсбург, что существенно укрепило позиции англичан.

Детройт был передан англичанам, воины Текумсе отошли и рассеялись по окрестным лесам, а сам он отправился во Флориду, к семинолам, верховный вождь которых в очень резкой манере отказал Пуштамахе.

* * *

– Значит, ты считаешь, что англичане не победят американцев? – спросил Ахайя.

– Я в этом уверен, они более умелые воины, а их предводитель, полковник Брок, намного лучше руководит, чем все командиры американцев, но силы слишком не равны. У англичан могут быть небольшие успехи, особенно с нашей помощью, но рано или поздно эта война закончится в пользу американцев.

– Ты думаешь, они захватят земли англичан?

– Нет, но и англичане не добьются успеха.

– Так в чем же дело?

– Это плохо для нас, американцы продолжат давить на племена возле озер, и нам придётся уйти со своей земли. А потом заставят и вас. Особенно после того, как вы отказали Пуштамахе.

– Я понял, а теперь мне нужна тишина, чтобы подумать.

Ахайя молча смотрел на огонь через клубы дыма и думал, вернее вспоминал.

Именно это говорил ему Белый Дух: «Настанет время, и вас заставят уйти со своей земли, часть из вас уйдет на болота, а часть на северо-запад, где многие погибнут». Вот какие слова говорил отец его внука, прежде чем отправиться на запад.

Именно из-за этих слов Ахайя отказал Пуштамахе и не послал своих воинов на помощь синим мундирам. А теперь перед ним сидит этот воин с севера и говорит то же самое.

– Ты так уверен в своих воинах, что оставил их без вождя? – Ахайя решил сменить тему, чтобы немного потянуть время и посмотреть на Текумсе.

– Да, и полковник Брок знает об этом. Мои воины без меня займутся и уже занимаются мелкими поселениями американцев, нигде особо не задерживаясь и не подставляя себя под удары. Когда я вернусь, неважно с каким ответом, мы снова соберемся для битв с американцами.

– Понятно. Вот тебе мой ответ. Ты не первый, кто говорит мне об опасности, которую несут американцы. Если бы эти слова я услышал только от тебя, ни один мой воин не сдвинулся бы с места. Но тому человеку я верю, тем более что я ему очень обязан. Поэтому я, Ахайя, говорю сейчас от лица всех семинолов. И мой ответ такой: я встану рядом с тобой, Текумсе.

– Рад это слышать, Ахайя, вождь семинолов. Сколько у тебя воинов?

– Под моей рукой десять сотен хорошо вооружённых воинов, – начал Ахайя. – Мы все вооружены ружьями и пистолетами. Ещё двадцать сотен придут по моему зову в течение месяца. Как только мои воины соберутся вместе, мы выступим на Новый Орлеан. Можешь возвратиться к своим озерам и передать этому Броку, что его враги не получат помощи с юга.

Вожди говорили ещё несколько часов, и уже прощаясь, Текумсе спросил кое-что.

– Ахайя, у тебя странное оружие. Я такого никогда не видел. Что не так с твоим ружьем?

– Ты и не мог видеть ничего подобного, Текумсе. Пойдем, я покажу.

Два вождя встали и направились за пределы деревни. Ахайя снял с плеча винтовку, зарядил её и, резко вскинув, выстрелил. Затем он перезарядил и выстрелил ещё раз, а потом ещё.

– Поразительно! Как быстро и точно она стреляет! Откуда она у тебя? Ни у американцев, ни у англичан я не видел ничего подобного.

– А такого оружия и нет ни у кого. Его придумал отец моего внука. Этими ружьями и пистолетами вооружены только его и мои воины.

– И где же он сам?

– Отправился на больших кораблях на запад. Если наши боги и его белый Бог были к нему благосклонны, то он уже достиг цели своего путешествия. И именно он, Белый Дух, и говорил мне точно такие же слова. Поэтому я и присоединюсь к твоей войне.

– Белый Дух? Его имя звучит как имя шамана.

– Он и есть шаман. И воин, и лекарь. Когда начался великий мор, мой народ не пострадал, потому что Белый Дух научил нас, как бороться с заразой. С двумя заразами – он называет их оспа и корь. Теперь они не страшны моему народу.

– И как же защититься от этих болезней?

– Я научу тебя так же, как он научил меня.

На следующий день Текумсе покинул деревню Ахайи. Он получил поистине драгоценные дары. За плечом у вождя индейцев шауни висела винтовка Крнка, за пояс заткнуты сразу два пистолета, а один из воинов вёл на веревке другой подарок, оспенного теленка. И ещё неизвестно, что ценнее: союз между семинолами и шауни или этот теленок.

* * *

– Отец, ты уходишь? – Селия закончила кормить грудью младенца Александра и с тревогой смотрела на отца.

– Да, дочь моя. Ухожу, и не только я, но и пять сотен моих лучших воинов.

– Что случилось?

– То, о чем говорил Белый Дух. Война. Я разослал гонцов всем вождям семинолов, скоро здесь будут все воины, которые только могут прийти на мой зов.

– А куда ты уходишь?

– Пока воины собираются, я не буду ждать и схожу к Новому Орлеану. Сам посмотрю на город этого Уилкинсона. Ты же помнишь, в чей дом тебя привезли после похищения.

– Ты собираешься мстить? Но зачем? Белый Дух тогда сделал всё, что нужно.

– Нет, не собираюсь. Я собираюсь сделать так, чтобы вокруг этого города под ногами американцев горела земля. А когда я это сделаю, Уилкинсон попросит помощи с севера, и она будет предоставлена. Это поможет Текумсе и англичанам.

– А если этой помощи не будет?

– Тогда я захвачу Новый Орлеан. Но мне надо, чтобы эта помощь была.

– А что ты сделаешь, когда с севера придут американцы? Уедешь?

– Нет, когда они придут, воины, которых я призвал, уже будут со мной. Мы разгромим американцев и всё равно захватим Новый Орлеан.

– Отец, пообещай мне, что не будешь устраивать резню в городе. Если ты это сделаешь, то мы станем врагами для всех белых. Не только для американцев.

– Я и не собирался.

* * *

Десятое сентября тысяча восемьсот шестого года. Нью-Йорк. Соединенные Штаты Америки

– Проходите, мистер Милкович, я же правильно произнес вашу фамилию?

– Да, все верно, мистер Байард, Стефан Милкович. К вашим услугам.

– Мне сказали, что у вас письмо от Гамильтона?

– Да, к сожалению, мне удалось до вас добраться только сейчас, хотя мистер Гамильтон поручил мне передать его вам ещё в марте. Эта война с англичанами очень не вовремя.

– Войны всегда не вовремя, мистер Милкович. Если вы не возражаете, я бы хотел ознакомиться с содержанием письма.

– Конечно, конечно. Вот оно.

Байард надел пенсне и погрузился в чтение.

«Как интересно. Александр боится, что Джефферсон может причинить вред его семье или как минимум попробует использовать их как рычаг давления на него. В принципе, это вполне логично. Другое дело, что, со слов этого Милковича, Александр отправился аж в Калифорнию. Пока об этом узнают в администрации президента, пока сообразят, что с него требовать, помимо возвращения домой, пройдет время. Которое я использую с выгодой, тем более что на счету у Гамильтона сто тысяч – этого вполне должно хватить», – такие мысли были у Байарда, когда он закончил чтение.

– Спасибо, мистер Милкович. Это очень важное письмо. Насчёт вас тут особенно ничего нет, просто просьба выписать вам чек. Чем планируете заняться?

– Пока не знаю. Но я бы хотел в будущем продолжить работать на мистера Гамильтона.

– Тогда у меня для вас есть предложение. Вы знаете, что в письме?

– Да, конечно, мистер Гамильтон на словах передал мне суть.

– Вообще хорошо. Я хочу предложить вам сопровождать детей Гамильтона в Европу. Судя по выправке, вы бывший военный?

– Да, я служил уланом у австрийского кайзера.

– Очень интересно, а как же вы попали во Флориду?

– Попал в плен к туркам, стал гребцом на галере, а потом меня освободили испанцы. Домой вернуться из Кадиса было трудно, нанялся на корабль и оказался о Флориде.

– И в итоге работаете на Гамильтона.

– Да.

– Давайте поступим так, мне нужно пару дней, может быть неделя, чтобы кое-что устроить. Поживите пока у меня. Идёт? Такой человек, как вы, будет дополнительной гарантией для детей.

– Конечно.

Выполнить просьбу Гамильтона оказалось не так-то просто. Нью-Йорк блокирован с моря англичанами, они не пропускают в него иностранные корабли и топят американские. Но способ отправить детей Гамильтона в Европу все же нашёлся.

Помог, как обычно, осёл, гружённый золотом. Байард обратился за помощью к нескольким своим знакомым, и те свели его с контрабандистами, которые по-прежнему вели определенный бизнес с Верхней Канадой. Это у государств война, а нужные люди всё равно крутят свои дела. Просто теперь это стало стоить несколько дороже.

На то, чтобы всё устроить, Байард потратил почти десять тысяч и две недели. Двадцать четвертого сентября его разговор со Стефаном продолжился.

– Сегодня ночью из Нью-Джерси отходит судно в Квебек. Я договорился с его капитаном, и он отвезет семью Гамильтона туда, вы поедете с ними в качестве слуги и охранника.

– Простите, сэр. Я не понимаю, зачем нам Квебек. Мистер Гамильтон говорил про Европу.

– В Европу отсюда вы сейчас просто не попадёте из-за тех же англичан. А так я договорился с людьми, имеющими связи в Квебеке, и вам помогут сесть на корабль до британской метрополии – Лондон или Глазго, не важно.

– А потом?

– А потом, вы уж извините, но вам нужно будет самому как-то добираться до Норвегии. Скорее всего, наймете судно. Лучше это будет сделать в Глазго.

– Мистер Гамильтон упоминал не только о своих детях, но и о дочери Аарона Бэрра.

– К моему глубокому сожалению, бедняжка Феодосия погибла в начале сентября. Англичане бомбили город и разрушили её дом. Не выжил никто.

– Как это ужасно, мистер Гамильтон хотел позаботиться и о ней.

– Да, в письме об этом говорится. Но всё в руках Господа.

– Пожалуй, вы правы, мистер Байард.

На самом деле Гамильтон стал причиной гибели и Бэрра, и его дочери. Если бы не его действия на Ямайке, Феодосия осталась бы жива. Но ни Байард, ни Милкович об этом не знали. Да и сам Гамильтон получил об этом информацию значительно позднее.

Ночью Стефан с семьей Гамильтона погрузился на крошечную шхуну самого подозрительного вида, и они поплыли в Квебек. Там они подождали корабль, идущий в Глазго, и в декабре тысяча восемьсот шестого года прибыли в Шотландию.

Как оказалось, это было сделано крайне вовремя. В октябре англичане совершили ещё несколько серьезных бомбардировок прибрежных американских городов и даже высадили два крупных десанта, на Лонг-Айленде и возле Балтимора. При этом метрополия не прислала ни одного солдата для осуществления этого десанта, и он был организован силами флота.

Серьезных успехов десанты не добились, если не считать сожжения под Балтимором двух десятков канонерских лодок американцев, армия генерала Халла вернулась на полпути из Мичигана и рассредоточилась по гарнизонам из-за страха перед новыми десантами. На этом кампания тысяча восемьсот шестого года на севере была окончена.

На юге же Ахайя, несмотря на обещание дочери, устроил настоящий террор в предместьях Нового Орлеана. Как потом говорили, несколько тысяч американских колонистов были убиты или изгнаны из своих домов. Губернатор Уилкинсон лихорадочно слал гонцов на север, но ответ смог получить только в следующем тысяча восемьсот седьмом году.

Глава 4

Десятое октября тысяча восемьсот шестого года. Монтеррей. Верхняя Калифорния

– Маркиз, наконец-то мы встретились! Если бы не обстоятельства, я бы счел, что вы проявляете неуважение к официальной власти в Верхней Калифорнии.

– И снова я прошу меня простить, сеньор губернатор. Эта эпидемия совсем меня выбила из колеи, а потом ещё и вы снова слегли…

Да, с губернатором Верхней Калифорнии, сеньором Жозе де Ариллаго, я встретился только сейчас. Спустя четыре с лишним месяца после прибытия сюда. Чудовищно поздно, но что тут поделать. Очередная моя ошибка. Я вообще сделал их уже непозволительно много, но я всего лишь человек.

Зато прибыли мы в Монтеррей с шиком. Не просто верхом, а в карете. Спасибо Николаю Петровичу, намекнул, что его потенциальный тесть ну очень будет рад какому-нибудь экипажу, ноги-то у него уже не те. А так как лесопилка наша работает без перебоев, то построили мы не одну карету, а сразу три. Одну для коменданта форта Сан-Франциско, другую для господина губернатора обеих Калифорний, а третью мне. Нам, считай, расходов никаких, а политических очков мы заработали.

Монтеррей, прямо сказать, впечатления на меня не произвел. Миссия Долорес уже смотрится намного солидней, и перспективы у неё намного лучше. А тут – деревня деревней, но с претензиями, резиденция губернатора очень даже ничего. Но это понятно, себя-то родимого как обделишь.

В Монтеррей отправилась большая и очень представительная делегация. Я, маркиз Алехандро де Каса Альмендарес, моя жена Мария Мануэла, сеньор комендант и его очаровательная дочь, донна Мария де ла Консепсьон Марселла Аргуэльо, которую все, в том числе и я с Марией Мануэлой, именовали исключительно Кончитой. Ни Плетнева, ни Резанова мы с собой не взяли, хотя Николай Петрович очень хотел засвидетельствовать своё почтение господину губернатору. Но мне они как раз были не нужны.

Когда Резанов прибыл в Калифорнию за припасами для Новоархангельска, испанцы фактически уступили перед лицом превосходящих военных сил, как-никак у Испании с Российской империей война. И сейчас мне очень хотелось переговорить с губернатором без русских, понять, что теперь испанцы планируют делать и на что они меня будут толкать.

Силища-то пришла неимоверная по меркам колоний. Шутка ли – четыре корабля, почти две сотни пушек и больше тысячи человек. Вполне допускаю, что меня будут активно уговаривать вообще провести военную операцию против русских.

Этого делать я, конечно же, не буду. Не для того мы привезли полтора десятка русских переселенцев и дюжину крещеных алеутов с Аляски, да не просто так, а во главе с иеромонахом Нектарием.

Этот, по-другому не скажешь, мощный старец уже три года возглавлял русскую православную миссию на острове Кадьяк. Климат Аляски ему в силу возраста не подходил совершенно, но он с упорством нес свет православной веры местным аборигенам.

Как сказал мне Резанов, Нектарий в штыки встретил его предложение отправиться с ним в Калифорнию. На слова, что «климат в заливе Сан-Франциско очень благоприятный, и вам, отче, будет намного лучше», Нектарий отвечал, что служение здесь это его Дело. Именно так, с большой буквы – Дело! Согласился он, только когда Резанов рассказал, что там шесть сотен православных душ нуждаются в окормлении.

Вот с этого и надо было ему начинать. Кроме Нектария в миссии были и другие монахи, но латынь и греческий знал только он. Так что теперь прямо в центре моего посёлка появился высоченный и сухой как палка старец, под черным клобуком.

И как мне кажется, в Нектарии ещё и нотка соперничества есть. По-другому просто никак не объяснить тот факт, что, едва прибыв в Миссию Долорес и оглядевшись, он с ходу вступил в теологический спор не только с отцом Филиппом, духовником Марии Мануэлы, но и с монахами католической миссии. Обе мои ипостаси – и Гамильтон, и Нестеров – были достаточно сильно далеки от религии, поэтому я с ходу не смог определить, кто там победил. Но выглядели спорщики очень решительно и до, и после этого диспута. Видимо, он не последний.

Но это дела прошлые, а сейчас мы на торжественном приеме в мою честь. Все ключевые персоны Монтеррея здесь: три испанских офицера, губернатор и настоятель местной церкви, отец Кристобаль.

– Маркиз, – губернатор де Ариллаго привлек внимание всех собравшихся, – вы наконец здесь, и это значит, что пришло время обсудить кое-что по-настоящему важное.

– Слушаю вас, сеньор губернатор, – ну давай, агитируй меня в Красную армию.

– Вы наверняка знаете, в каком положении оказалась Миссия Долорес после того, как там появились русские во главе с этим Резановым. И хотя у его христианнейшего величества война с русским императором, мы были вынуждены уступить грубой силе.

– И что вы хотите от меня, сеньор губернатор?

– Вы как подданный Карла Четвертого просто обязаны приложить все усилия и оградить нас от этих русских. Я даже больше скажу, ваши фрегаты должны уничтожить Новоархангельск!

– Вынужден вас разочаровать, я более не считаю себя подданным Карла Четвертого.

Если бы я прилюдно признался в содомском грехе, эффект и то был бы меньше. В зале воцарилось гробовое молчание, и я буквально слышал, как губернатор думает.

– Что это значит, маркиз? – Голос губернатора предательски дрогнул, и он перешёл на фальцет. – Потрудитесь объяснить!

– Вы меня простите, ваш Монтеррей – это задворки цивилизации, но и сюда наверняка должны были уже дойти новости о том, что произошло в Акапулько, – надо брать быка за рога, всё равно эта тема всплывет.

– Я знаю только то, что там был мятеж против нового вице-короля, и город до сих пор под контролем мятежников.

– Прошу прощения, сеньор де Аррилаго, но прекратите юлить! – взял слово сеньор де Карраско, военный комендант Монтеррея. – Все здесь присутствующие прекрасно знают, что маркиз де Каса Альмендарес был одним из предводителей этих бунтовщиков, а его фрегаты и дикари разгромили город!

Все да не все. Прекрасная Кончита смотрит на меня такими глазами, как будто разверзлась преисподняя и перед ней сам дьявол.

– Ну что вы, сеньор де Карраско, прям так и разгромили. Они всего лишь навели порядок. Видите ли, когда по зданию, где находятся женщины и дети, стреляет артиллерия, я реагирую очень нервно. Особенно учитывая, что внутри были мои люди! А то, что в процессе наведения порядка погибло какое-то количество солдат нового вице-короля, так что я могу с этим поделать? Не мы начали стрелять первыми.

– То есть вы признаетесь в мятеже? Перед нами, верными слугами его величества!

– Ха! Пожалуй, что и так! Но что с того? Простите за прямоту, сеньоры, но вы против меня как маленький ребенок против гвардейца Бонапарта.

– Это неслыханно, маркиз! Вы же дворянин! – воскликнул заместитель де Карраско, обладатель очередных сложносочиненных имени и фамилии.

– И что с того? Вы тоже дворянин. Что вам мешает прямо сейчас вызвать меня на дуэль? Только учтите, выбор оружия будет за мной.

– Но это же измена! – Фальцет губернатора начал меня порядком утомлять.

– Давайте я расскажу, почему эта измена произошла, а вы решите, кто прав, – взгляды собравшихся благородных донов и их местами прекрасных спутниц не выражали ничего, кроме растерянности. Я усмехнулся и сказал: – Это будет долгий рассказ, поэтому я сначала промочу горло.

Я медленно налил полный бокал вина и с наслаждением его выпил. Кстати, мы же в Калифорнии, а виноградники здесь очень эпизодические, и местного вина я что-то пока не видел, надо будет этот вопрос провентилировать.

– Так вот, сеньоры. Я не собирался бунтовать против Карла Четвертого. Наоборот, когда я прибыл во Флориду, то собирался упорно трудиться на благо Новой Испании. Я начал создавать невиданные прежде вещи. Чтобы вы поняли, что я имею в виду, приглашаю всех посетить Миссию Долорес и посмотреть на мои корабли и на мои машины.

Но, к сожалению, мои устремления вступили в противоречие с поистине драконовскими законами, которые всячески ограничивают развитие испанских колоний. Эти законы душат Новую Испанию, что хорошо понимали и предыдущий губернатор Кубы, и сам вице-король. Эти во всех отношениях достойные сеньоры выступили моими покровителями, и Флорида, а затем и Куба начали богатеть.

Но это очень не понравилось ни самому Карлу Четвертому, ни его окружению. Именно поэтому, если опустить всякие незначительные подробности, я здесь, а мои покровители под арестом. Так что да, это измена.

Я закончил свою в высшей степени патетическую речь и выпил ещё один бокал вина. То, что предыдущий вице-король и его приближенные вообще-то планировали осуществить революцию, я тактично опустил. К чему такие мелкие подробности.

– И что вы теперь планируете делать, маркиз?

– Я планирую тяжело и упорно трудиться, сеньор губернатор. Если у меня не получилось реализовать свои планы во Флориде, это не повод от них отказываться. И Калифорния подходит мне даже больше. Здесь никто не будет меня ограничивать. И скажу сразу, я не собираюсь подчиняться приказам того, кто хотел моей смерти. Так что, если в вас взыграет верноподданническое рвение, дважды подумайте, прежде чем ему поддаться.

– Я не вполне вас понимаю.

– Да что тут понимать, сеньор де Аррилаго, – снова встрял в разговор де Карраско, – маркиз прямо говорит: «Или вы со мной, или катитесь ко всем чертям!»

– Очень точно сформулировано, сеньор. Именно это я имел в виду.

– А как отреагирует новый вице-король, когда узнает о том, что здесь произошло? Ведь вы фактически захватили Калифорнию?

– А вам есть дело до того, как он отреагирует, сеньор губернатор?

– Но подождите, мы очень зависимы от Новой Испании!

– Чем, разрешите спросить?

– Да всем! Оружие, посуда, мебель, одежда, инструменты… Вино, в конце концов!

– И что из этого мы не можем изготавливать на месте?

– Вы хотите сказать, что можете наладить здесь производство всего перечисленного сеньором губернатором?

Этот де Карраско, конечно, наглец, лезет поперек батьки в пекло. Но надо сказать, что вопросы он задает по существу.

– Конечно смогу, сеньор, не сразу, но смогу.

– И оружие?

– Особенно оружие. Если вы не против прогуляться, я вам кое-что покажу.

Конечно, все собравшиеся тут же захотели понять, к чему я клоню, и через несколько минут мы были на улице, возле четверки моих охранников семинолов.

– Вот, сеньоры, извольте посмотреть, – я взял в руки винтовку, – это оружие было изготовлено на моём заводе. И этот пистолет тоже. Оружие как раз – это самое простое. Как только у меня будет металл, я начну его производство. С мебелью и посудой тоже никаких трудностей не возникнет. Моя лесопилка вовсю работает, а песок в бухте Сан-Франциско достаточно хорош, чтобы из него изготавливать стекло. Сеньоры, вы даже не понимаете, в каком благодатном краю мы с вами живем. Калифорния даст нам всё необходимое для процветания. Повторюсь, от нас требуется только упорно трудиться!

Фух-х, по-моему, их проняло. Уже не смотрят на меня как на воплощение зла, Кончита так вообще очень заинтересована. Надо будет сказать Марии Мануэле, чтобы взяла девчонку в оборот, не вечно же ей ходить хвостиком за Резановым.

Мы вернулись во дворец, и разговор продолжился:

– Так всё-таки, маркиз, как вы планируете поступить с русскими?

– А никак, сеньор губернатор. Я вам даже больше скажу. Они мне очень полезны сейчас.

– Что вы имеете в виду?

– Всё дело в паровых машинах. Они – становой хребет будущей промышленности независимой Калифорнии. Что вы так на меня смотрите, сеньоры? Вы что, ещё не поняли, что тут происходит?

– Продолжайте, маркиз. Не знаю, как насчёт губернатора, но мне всё понятно. И мне нравится, что я слышу! – Мне всё больше и больше симпатичен этот де Карраско. Надо будет к нему тщательнее присмотреться. Неправильно, что я использую только пришлых, местные кадры тоже надо использовать.

– Спасибо, сеньор. Так вот, я продолжу. Машины, всё зависит от них. А работают они на угле. Нет, на дровах они тоже работают, но это совсем не то. Уголь, нам нужен уголь, и не только для паровых машин. Сталь нам тоже надо будет выплавлять, а в этом деле без угля никуда. А в Калифорнии его нет, во всяком случае я его пока не нашел. Зато он есть у русских. Так пусть они нам его и добывают в обмен на продовольствие. Торговать в этом случае намного выгоднее, чем воевать.

– Понятно, маркиз. Но зачем вы построили церковь схизматикам и привезли из Новоархангельска их священника?

– А что мне ещё оставалось делать, сеньор губернатор? Половина моих людей это православные греки. Я, знаете ли, прагматик – если им нужна церковь и священник, я им это обеспечу. Они же не язычники, в конце концов.

– Но этот Нектарий плохо влияет на работу миссии. Мне докладывали, что уже несколько местных туземцев захотели отринуть свет истинной веры и перейти в схизму.

– А это, вы уж меня простите, не мои проблемы. Если Нектарий более убедителен, чем ваши монахи, то что я могу поделать?

– Как вы можете такое говорить? – ужаснулся отец Кристобаль. – Маркиз, вы же добрый католик!

– Простите, святой отец, но добрым католиком я стал только для того, чтобы жениться на моей ослепительной Марии Мануэле. До встречи с ней меня вполне устраивал тот факт, что я англиканец…

Да уж, хорошо поговорили, испанцы теперь будут в глубокой задумчивости. Но что поделать. Я теперь объективная реальность для них и самая большая лягушка в этом болоте.

* * *

Знаете, чем ещё хороши кареты? Ну, помимо того, что ты не трясешься в седле, а с комфортом едешь на мягком диване? Кареты хороши тем, что они закрытые, и никто не видит, что происходит внутри. Очень удобно, если у тебя молодая, красивая и очень страстная жена, которая к тому же тебя любит всем сердцем. Надо только не шуметь, а то перед кучером неудобно.

– Дорогая, что ты думаешь о Кончите? – спросил я у Марии Мануэлы, когда подобные вопросы стали уместны.

– Она очень милая девушка и до беспамятства влюблена в твоего Резанова.

– Почему это он мой?

– А чей? Он с тобой проводит больше времени, чем кто бы то ни было. Он да Роберт, вот с кем ты в основном общаешься, – Мария надула губки в притворной обиде. Пришлось её активно утешать. Хотя почему пришлось? Мне самому эта игра очень нравится…

– Ты можешь попробовать с ней подружиться?

– А зачем мне пробовать. Мы уже и так с ней подруги. Кончита уже успела мне всё рассказать. И про Резанова, и про её отца.

– И что же она тебе рассказала?

– А вот это не твое дело, любимый. У женщин, тем более у совсем юных, есть свои тайны. Пусть они ими и останутся.

– Хорошо, хорошо, не буду настаивать. Но я правильно понимаю, что ты стала авторитетом для неё?

– Думаю, что да.

– Прекрасно. Если я попрошу тебя повлиять на Кончиту, ты мне поможешь?

– Конечно, как может быть иначе…

Этот разговор я затеял не просто так. И губернатор, и комендант форта Сан-Франциско души не чаяли в юной красавице Кончите, и если мне удастся перетащить её на свою сторону, то можно сказать, все влиятельные чиновники Калифорнии будут у меня в кармане.

* * *

– Барри, ну что? Ты готов отправиться на поиски железа? Это очень важно для нас.

– Конечно, сэр, готов. Я вас не подведу.

– В тебе я и не сомневаюсь. Что думаешь об этих индейцах?

– Хлипкие они какие-то, сэр. Комендант, паскуда, их толком не кормил.

– Тише, тише, старина. Ты, конечно, прав, но зачем же так грубо. Смотри, – я развернул перед Барри карту, – это река Сан-Хоакин. Комендант говорит, что у неё заболоченные берега. Ты там всё осмотри, думаю, что ты найдёшь болотную руду. Но имей в виду, мне кажется, что тут должна быть ещё одна крупная река. Постарайся её найти.

– Конечно, сэр. Я давно отвык удивляться вашим словам. Найдем мы эту реку.

Я говорил Барри о реке Сакраменто, она намного более пригодна для судоходства, чем Сан-Хоакин. Да и вообще это неправильно, что мы ещё ни одного географического открытия не совершили.

Глава 5

Двадцатое октября тысяча восемьсот шестого года. Миссия Долорес, Калифорния

Итак, я отправил Барри в экспедицию по берегам реки Сан-Хоакин. Очень надеюсь, что железо он там найдет. Если нет, то придётся долго и упорно рубить дорогу к озеру Тахо, договариваться или воевать с местными жителями и уже там искать и организовать добычу. На это уйдут месяцы, что меня не устраивает. А значит, у Барри всё должно получиться.

Я же сейчас осматриваю первое после лесопилки и кирпичного завода, построенного южнее Миссии Долорес, производство, которое у нас уже работает и выдает продукцию. А именно – стекольную мастерскую, один из важнейших элементов создающейся промышленности.

– Вот, смотрите, мистер Гамильтон. Как вы и заказывали. Не сразу, но у меня получилось.

– Да, дружище, ты большой молодец. Теперь дело пойдет. А почему ты это сделал первым?

– Я просто подумал, мистер Гамильтон, что посуды всякой разной у нас хватает. Барри рассказывал, что даже с местными мы поделились, а вот про кислоту вы столько раз говорили, что я решил, что это самое важное.

– Да, ты прав.

Производить серную кислоту я решил по давно известному методу – сжиганием смеси серы и селитры с последующим поглощением газа, сернистого ангидрида, водой. Серу я выделю из пирита, также сжиганием.

Это не самый удобный способ – из серного колчедана, то есть из пирита, можно получать серную кислоту напрямую, минуя стадию получения серы. Но для этого нужны катализаторы: платина, или лучше ванадий. Этих металлов у нас нет и вряд ли когда-нибудь будут, поэтому мы пойдем по более длинному и менее эффективному пути.

Вот Том мне и изготовил несколько больших реторт, в которых мы будем производить кислоту. Выглядят они не очень хорошо, но для решения наших задач полностью подходят.

Раз уж оборудование готово, самое время отправиться на поиски сырья.

* * *

– Я могу пойти с тобой?

– А зачем? Я не говорю, что не можешь. Просто объясни мне, зачем это тебе нужно.

– Просто хочу, чтобы мы больше времени проводили вместе.

– Милая, это же не прогулка. Я даже толком не знаю, сколько времени займет поиск нужных мне минералов. Это может быть и несколько недель или даже месяцев, – я надеюсь, что управлюсь за неделю, все-таки месторождение пирита на месте будущей Сономы достаточно крупное. Но Марии Мануэле знать об этом необязательно, иначе возникнет закономерный вопрос: «А откуда ты об этом узнал, дорогой?» Лучше сделать ей сюрприз и вернуться раньше.

– Ну и что? Это всего лишь будет означать, что мы побудем вместе больше времени.

– Да, и всё это время мы будем ночевать на голой земле, а про горячую воду и вообще любые удобства можно и не говорить.

– И что с того? Или ты думаешь, что я избалованная и не смогу со всем этим справиться?

– Нет, конечно. Просто это будет неудобно. Но хорошо, если ты так хочешь, пойдём вместе. Я только предупрежу мэтра Абенамара, что два из трех наших лучших врачей на несколько месяцев покидают посёлок. Но думаю, это не проблема. Мэтр справится.

Похоже на манипуляцию, но мне и правда нужно, чтобы моя жена осталась. Она действительно уже хороший врач по меркам этого времени, и принесет больше пользы здесь. К тому же тут она может заняться и опекой над юной Кончитой.

Завтра я отправляюсь на поиски пирита, а сегодня мне надо переговорить с Резановым.

– Николай Петрович, скажите, вы ведь не последний человек в Русско-Американской компании?

– Я, честно сказать, мистер Гамильтон, практически её совладелец.

– Это хорошо. А я могу сделать заказ у компании?

– Какой же?

– Я все ещё сомневаюсь насчёт железа, помните, я вам говорил? – Резанов кивнул, и я продолжил. – Что там мой камердинер найдёт, это большой вопрос. А железо мне очень нужно.

– И как же компания может в этом помочь? В Новоархангельске железа нет.

– Зато оно есть в Китае. И вы можете отправиться туда за ним.

– Простите, но зачем вам я? Вы сами можете организовать туда экспедицию. И это будет даже лучше. Ваши корабли намного лучше подходят для подобного. И зачем это мне?

– Николай Петрович, а вы и воспользуйтесь моими кораблями. Возьмите «Селию» и «Стеллу Марис» и отправляйтесь в Кантон. Там, по слухам, очень хорошее железо. Привезете мне его, и я вам заплачу.

– Это, честно сказать, не очень входит в интересы компании.

– А если я устрою ваш брак с Кончитой? – Думай давай, ты же вообще собирался через Сибирь зимой переться ради этого брака!

– И вы сможете это сделать?

– Уверен!

– Так, дайте-ка я подумаю, на что мне покупать для вас железо. В принципе, это можно устроить, на складах компании имеется достаточное количество пушнины, вот её я и использую.

– То есть это означает да?

– Если вы обещаете устроить всё с Кончитой, то да!

– Хорошо, но на всякий случай позвольте вам ещё и вот это вручить, – я подошёл к стене кабинета и открыл стоящий там сундук, – здесь пуд золота. Думаю, что оно будет хорошим подспорьем.

Резанов прав, он мне абсолютно не нужен для того, чтобы отправится в Китай за железом. Но это вопрос политический. Я очень заинтересован, чтобы Русско-Американская компания стала успешной, притом не просто как фактория, добывающая меха. Нет, она должна приносить реальный доход своим владельцам и постоянно развиваться. В идеале русская колония должна полностью сама себя обеспечивать.

Поэтому я буквально впихиваю в глотку Резанову этот проект. Он полезен и мне, и Русско-Американской компании, и самому Николаю Петровичу с Кончитой.

Окрыленный Резанов улетел к своей зазнобе, а я нашёл Плетнева.

– Иван Петрович, в ближайшее время вам, скорее всего, придётся отправиться в Китай.

– Ничего себе новости, мистер Гамильтон. И зачем мне туда?

– За железом, дорогой друг. А также за всем, что сможете утащить. Фарфор, хлопок, шёлк. Всё что угодно.

– И на чём я туда пойду?

– «Стелла Марис» и «Селия», я бы и «Святую Луизу» отправил, но совсем без кораблей оставаться не хочу.

– Ясно, идея интересная. Может, и получится что.

– Отлично. С вами пойдет Резанов. Он все-таки дипломат, камергер и прочее. С ним тамошние чиновники охотнее будут разговаривать.

– Вы правы. Значит, Николя уже согласился? Что вы ему пообещали? Он мне все уши уже прожужжал тем, что ему нужно возвращаться домой и доставать разрешение из Рима на брак с этой испанской девочкой.

– Да, именно это и пообещал. Он выступает моим торговым представителем, а я всё устрою.

– Хозяин – барин, как скажете.

– Хорошо. И раз уж вы пойдете на запад, остановитесь на Гавайях, острова там райские, отдохнете, да и с местным королем отношения наладите. Нам эти острова могут пригодиться.

– Хорошо, мистер Гамильтон. Сделаю. Разрешите вопрос.

– Конечно.

– Откуда вы всё это знаете?

– Знаю что?

– Всё. Вы же точно уверены в своих действиях. Винтовки, лекарства, паровые машины, золото, которое вы подняли южнее Флориды. Сейчас вон на Гавайи и в Китай меня отправляете. Да и с Резановым вы иногда разговариваете так, будто точно знаете, что это за человек. В чем ваш секрет?

Черт, Плетнев тоже меня вычислил. Ладно, будем выкручиваться.

– Иван Петрович, давайте так. Вы возвращаетесь из Китая, и я вам все рассказываю. Идёт?

– Идёт.

Сборы были недолгие, и уже через неделю два моих корабля отправились на север, на Аляску. Там они должны будут взять на борт уголь, пушнину и пойти на Запад. Если всё пойдет удачно, через полгода они вернутся.

* * *

Октябрьское солнце ласково светит мне в спину, с моря дует лёгкий ветерок, а я иду во главе колонны из десяти человек.

Наконец-то мне удалось отправиться на поиски пирита. «Святая Луиза» переправила нас на северный берег пролива, и мы бодро зашагали в том направлении, где, по моим прикидкам, должно располагаться месторождение.

Я рассчитывал обернуться за неделю, но получилось намного быстрее. Буквально на следующий день мы наткнулись на небольшое поселение индейцев, и я увидел у местного то ли вождя, то ли просто авторитета, очень интересные камни.

Это оказался пирит. Индейцы хоть и крещеные в этих местах, но суеверия в них очень сильны и пирит играет важную роль в их оккультной жизни. Вечером этот индеец показал мне «ритуал»: положил возле костра несколько камней, и они начали источать газ.

– Вот видишь! Духи живут в этих камнях. Духи, которые выходят в огне.

Если я хоть что-то понимаю, это сернистый ангидрид, и значит, я у цели.

Откуда эти камни, выяснилось очень быстро – буквально в трех часах ходьбы находился выход минерала на поверхность. Договорившись с индейцами об обмене камня на продовольствие и кое-какие товары, я двинулся в обратный путь. Мои спутники были загружены пиритом буквально как вьючные лошади, и помимо этого два десятка индейцев несли его в носилках.

* * *

Том с помощниками изготавливали не только оборудование для производства кислот. Окна домов в нашем посёлке остеклённые, стекло из местного сырья получается интересного зелёного цвета и хрупкое. Но это не беда, главное, что оно есть. Кроме того, вот не знаю, кто подал Тому эту идею, точно не я, но он изготовил несколько перегонных кубов, со змеевиками, все как положено.

Я когда это узнал, то, фигурально выражаясь, выпал в осадок. А потом подумал, ну а что? Сырья тут хватает, всех видов, брагу можно гнать любую, хоть фруктовую, хоть виноградную, да и пшеницы с ячменём полно.

И это значит, что у нас будет не только вино. Запасы привозного не бездонные, а местное, хоть его все и хвалят, но на вкус не моё. У нас будет и крепкий алкоголь.

Нам бы бочки дубовые, будем бренди делать. Но это в планах.

Тут главное не напитки изготавливать, а следить, чтобы индейцам они не попались. Переносимость алкоголя у них практически нулевая – стоит только недосмотреть, и мы получим огромное количество алкоголиков.

Первое декабря тысяча восемьсот шестого года. Посёлок Гамильтона возле Миссии Долорес. Калифорния

– А теперь внимание! Видите, что у нас получилось в результате термической обработки пирита? Камень выделил газ, и мы получили серу. Теперь мы сможем получить серную кислоту. И я ещё повторяю, в этом процессе очень важна герметичность. Нельзя допустить попадания посторонних газов во время реакции. Мария Мануэла, пожалуйста, помоги мне.

Я провожу практическое занятие по химии для учеников открывшейся школы. И тема у нас – получение серной кислоты. Серу мы получили, теперь время смешать её с селитрой и снова сжечь. Выделившийся газ пропускается через воду – и вуаля! Серная кислота!

Правда, никто не знает её концентрации, и я так думаю, что она слабенькая. Это не беда, простое выпаривание даст нужный мне результат. Когда пожелтеет, можно прекращать. Правда, пары этой гадости очень ядовиты, поэтому выпаривание мы проводим только на открытом воздухе.

Ноябрь в посёлке это однозначно месяц химии. В огромных чанах у нас готовится щёлок, чуть подальше варится целлюлоза, а совсем в отдалении идёт производство серной кислоты. Азотную кислоту мы тоже вовсю собираем в селитрянице. Запахи стоят очень специфические, но мне они очень нравятся. На самом деле, это запахи нашей безопасности.

Мы привезли с собой не только порох и динамит. Нет, у нас есть запас свинца, бертолетовой соли и картона, не хватало только пороха.

И вот я провожу первые в мире эксперименты по получению нитроцеллюлозы – вернее, я её уже испытываю. Поджигаю фитиль и отхожу на безопасное расстояние. Горит! И как хорошо горит! Определенно намного, раза в четыре, сильнее, чем обычный порох.

Это не первый и даже не десятый образец, пришлось пробовать различные варианты нитрирующей смеси, но результат превосходен. Теперь у нас есть бездымный порох, и это значит, что мы можем возобновить производство боеприпасов! Надо только навеску подобрать как следует, этот порох же мощнее обычного, а то, чего доброго, патроны в стволах взрываться будут…

– Что скажешь, Лука? – Судя по всему, эти два дня, прошедшие с момента получения первой партии пороха и передачи её на эксперименты моему главному оружейнику, он только и делал, что работал. Надо ему запретить подобные трудовые подвиги – и сам взорвется, и других угробит.

– Готово, мистер Гамильтон! Новый патрон просто превосходен! Ваш новый порох значительно лучше традиционного.

– Это хорошо, но Лука. Говорю первый и последний раз. Если ты будешь проводить любые эксперименты со взрывчаткой в ненормальном состоянии: уставший, больной или с перепоя, – я тебя сниму с производства оружия. Будешь коровам хвосты крутить. И я не шучу! Понял меня?

– Понял, мистер Гамильтон. Больше не повторится.

– Надеюсь. Ты не маленький мальчик, должен понимать, что это просто опасно.

– Ещё раз прошу меня извинить.

– В последний раз! И показывай, что там у тебя за бумаги.

– Вот, мистер Гамильтон, я когда уже над патроном закончил работать, вдруг подумал. А если новый порох ещё и нитроглицерином пропитать? – Нет, он точно гений, на коленке придумал баллистит, надо его наградить. Это же отменная замена динамиту.

– Думаю, получится очень хорошая взрывчатка, начинай работу над этим вопросом. Железа у нас пока всё равно нет, так что время у тебя свободное есть.

– Хорошо, мистер Гамильтон.

* * *

Десятого декабря вернулся Барри. Мой камердинер выглядел осунувшимся, худым, небритым, но очень довольным.

– Вы были правы, сэр, мы нашли ещё одну реку, и она впечатляет, скажу я вам.

– Я так вижу, вы нашли не только реку, – сказал я, показывая на целую груду коричневых камней.

– Да, сэр, болотная руда. Нашли мы одно очень хорошее болото, а там этой руды!..

– Ты просто молодец, дружище! Вот теперь дело пойдёт!

– Да, сэр, кузнецам теперь работы много будет!

– Э нет, тут идея другая. Домну будем строить!

– А получится?

– Не знаю, будем пробовать. Уголь у нас есть, руда тоже…

Теперь у нас вроде бы есть всё необходимое, чтобы начать производство целого спектра товаров. От оружия и инструментов до паровых машин, рельсов и паровозов, осталось только найти того, кто мне сталь произведёт.

– Мистер Фултон, как вы смотрите на то, чтобы построить доменную печь?

– С неодобрением, мистер Гамильтон, я все-таки инженер, а не металлург.

– Но все-таки, кроме вас больше некому. Да и без металла все ваши инженерные идеи так и останутся идеями.

– Вы правы, больше некому. Придётся заняться, но не ждите особенных успехов. Руды нормальной у нас нет.

– Понимаю, но надо же с чего-то начинать.

Фултон с помощниками начал сразу строить и доменную, и коксирующую печь. Он здраво рассудил, что раз уж руда у нас плохая, то надо при выплавке чугуна использовать наиболее передовую технологию – компенсировать, так сказать, убогость сырья. По его прикидкам, чтобы построить весь комплекс, потребуется несколько месяцев.

Делать было нечего, и я решил использовать часть руды для производства железа старинными способами, благо для этого нашлись умельцы. Это железо я не собирался использовать для производства чего-то сложного, но простые инструменты и нужные в быту вещи из него делать было можно.

Вся эта промышленная деятельность привела к тому, что из Монтеррея, который и так-то был небольшим, начался отток жителей к нам. И в первую очередь это касалось тех, кто умел хоть что-то делать руками или имел хотя бы желание научиться. Губернатор сначала кривился, но потом, наверное, смирился. Или де Карраско с ним провёл разъяснительную работу.

Если так пойдет, то совсем скоро мой посёлок станет не только промышленным, но и административным центром Калифорнии. Наверное, это хорошо.

Постепенно мы вошли в нормальный режим существования посёлка, и я решил загрузить двух моих самых первых учеников новой задачей. Барри-младший и Роза, дочка Тома, должны были начать опыты с электричеством. Кислоты у нас имеются, стекло тоже, месторождение меди тут есть, мне об этом рассказал лично сеньор комендант. Уже пора. А то странно как-то получается. Скоро по реке Сакраменто (я не стал ломать голову и именовал реку, открытую Барри, привычным мне названием) поплывут пароходы, и мы начнём железную дорогу строить, а дома освещаем свечками, и даже телеграфа нет. Непорядок!

Глава 6

Седьмое января тысяча восемьсот седьмого года. Русская деревня на западном берегу залива Сан-Франциско, Калифорния

– Рассказывай, Савелий, как у вас тут житье-бытье?

– Да что рассказывать, барин. Давай я лучше покажу.

Это мой первый визит в деревеньку, построенную переселенцами с Аляски. Старостой у них Савелий, этот хитрован походил-походил в Новоархангельск сначала с Плетневым, а потом с Дукасом, и в один прекрасный момент привез себе оттуда жену, крещеную алеутку Марфу.

Притом жениться-то, он не хотел, его буквально заставил это сделать тамошний священник, к которому Марфа прибежала каяться в блудном грехе. Тот тайну исповеди, конечно, не нарушил, но нравом оказался крут, и после непродолжительного сеанса убеждения с использованием подручных предметов притащил Савелия к алтарю. Теперь тот вроде бы как остепенился, деревней управляет хорошо и скоро ожидает первенца. Марфа его беременна.

– А неплохо вы тут устроились, Савелий. Дома большие, земли много, и пшеница у вас растет, и сады разбили, и скотина есть. Местных не обижаете?

– Так они к нам в деревню и не ходят. Как их обидеть-то? И мы не только один хлеб растим, картофель этот заморский тоже растет хорошо.

– Молодцы, что сказать. Совсем скоро уже вы, а не испанцы Новоархангельск кормить будете.

– Ну как скоро, барин. Пшеничка-то вырасти сначала должна, но урожай хороший будет, то верно. Сам двадцать, кабы не больше. Хорошая все-таки тут земля. На дворе январь, а у нас тут хлеб растет.

– Да, это не твоя Вологодчина.

– Твоя правда, барин.

– Ладно, пойдем на пристань, принимай подарки.

Я приплыл в деревню не с пустыми руками, и сейчас мужики Савелия разгружали две большие лодки. Патроны, инструменты, посуда, вино, водка и, самое главное, мельничные жернова. Раз уж у них тут пшеница хорошо растет, то время мельницу ставить.

После разгрузки с Марией Мануэлой и пообедали у Савелия. Моя горячая испанка первый раз побывала в традиционной русской избе, и ей всё интересно, начиная от большой печи и заканчивая красным уголком с иконами.

– Печь-то тебе зачем в доме? Чай, не Вологодчина твоя. Летом же жарко будет, да и сейчас не сказать, чтобы холодно.

– До лета ещё дожить надо, барин. И это сейчас не холодно, как дальше будет – кто его знает.

– А это у вас дева Мария? – медленно, по слогам и немного смущаясь, спросила по-русски Мария Мануэла. Она начала учить русский сразу же, как только мы прибыли в Калифорнию. Когда я её спросил, зачем ей это, она ответила: «Вокруг тебя постоянно крутятся русские, лучше будет, если я выучу их язык». Тут не поспоришь, тем более что у меня планы связаны как раз таки с русскими.

– Да, барыня. Это Богородица, наша небесная заступница.

Мария Мануэла улыбнулась, ей почитание девы Марии близко и знакомо.

– Даже не вздумай ту водку, что я тебе привёз, местным давать. И алеутам тоже. Если узнаю, я тебя стервеца повешу в назидание другим.

– Прям-таки повесишь, барин?

– Даже не сомневайся, вон у тебя какие ворота ладные. На них и повешу. И это будет меньшим душегубством, чем спаивание местных жителей. Ты меня знаешь, я слов на ветер не бросаю.

– Крут ты, барин.

– Вот и не доводи до греха.

Хорошо, в общем, поговорили мы с Савелием, душевно, но по-другому нельзя. Впрочем он не обиделся и вместе с остальными жителями деревни вышел нас провожать. Мы же отправляемся не назад в Миссию Долорес, совсем нет. Наш путь лежит в устье реки Сакраменто, там мы снова спустим шлюпки с борта «Святой Луизы» и пойдем вверх по реке. Высматривая место, где можно будет основать поселение, которое впоследствии превратится в город.

Необходимость поселения на берегу Сакраменто подвергается сомнению всеми моими людьми. Они реально не понимают, зачем нам зарываться вглубь толком не исследованной территории, рискуя нарваться на неприятности в виде индейских стрел. Это ведь только прибрежные индейцы под плотным контролем католических миссий, а что там дальше – никто не знает.

Да и контроль этих самых миссий достаточно условен. Католические монахи массово окрестили местных индейцев лет десять – двадцать назад, и новообращенные католики перебрались в миссии. Это была трагическая ошибка. Десятки тысяч людей погибли от голода и болезней, и в результате многие из оставшихся просто разбежались. С нашим прибытием жизнь в Миссии Долорес наладилась, но беглецы наверняка не питают любви ко всем без исключения белым.

Но я-то понимаю, зачем нам на самом деле нужно двигаться вглубь Калифорнии. Всё дело в золоте. Его тут так много, что когда началась золотая лихорадка, то по первости самородки находили буквально под ногами, это было нечасто, но было.

Читать далее