Читать онлайн Демоны, одетые в людей бесплатно

Пролог

Пропустив по залу суетливый шепот, толпа затихла, впуская тишину. Лучи зимнего солнца, выходящие из высоченных окон, мягко осветили висящие на стенах живописные иконы, от чего те, милосердно улыбаясь, поприветствовали судьбоносный рассвет. Резное убранство, ранее покрытое пылью, радостно поблескивало желтыми бликами. В стоящих по углам кандилах плавились недавно зажженные тоненькие свечи. В воздухе стоял аромат пряных благовоний и морозной свежести. По длинному ковру, что тянулся от входа до ветхого алтаря, гуляла орава солнечных зайчиков.                                           Высокие двери распахнулись, вороша сквозняком пушистые пылинки. Стоящие в толпе склонили головы и в зал вошел мужчина средних лет, волоча за собой подол белого одеяния. Ступая босыми ногами по красному ворсу, он уверенно двигался вперед, к алтарю. Деревянный пол отвечал ему легким поскрипыванием, разрушая наведенную тишь. Оказавшись у алтаря, мужчина взошел на возвышенность и повернулся к толпе. За его спиной, над окном, висел могучий крест, а прямо перед ним, сдерживая воду, стояла позолоченная чаша.

– Мирослав, – он позвал стоящего слева мужчину, – можем начинать.

Кивнув, Мирослав поднес ему белую подушку, на которой лежал небольшой нагрудный крест. Не спеша накинув на шею тонкую веревку, мужчина прислонил крестик к груди и навис над чашей. Повторив этот жест, толпа запела, хором вынося тянущиеся эхом гласные.

Выпрямившись, мужчина громогласно произнес:

– Я, Димитрий Граалев, сын Михаила Граалева, принимаю пост Высшего ангела и обещаю служить верой и правдой Господу Богу, обществу земных ангелов и человечеству!

Окунув ладони в чашу, Граалев омыл лицо водой и вновь поднялся, продолжая речь:

– Я, Димитрий Граалев, обещаю быть благосклонным и мудрым, заботливым и справедливым, верным идее и самому себе!

Тень, что находилась за его спиной, стала возрастать и деформироваться. Из ее лопаток, медленно и осторожно, вытягивались широкие, обитые фактурой перьев крылья.

– Я, Димитрий Граалев, обещаю нести благодать и заботиться о людях наших, об ангелах земных! Обещаю соблюдать равновесие во имя света и мира земного, во имя любви и Господа Бога!

Граалев прикрыл глаза и его тень расправила крылья, окрашивая мраком близлежащие стены.

– Да здравствует Высший ангел земного общества! – громыхнула толпа, склоняясь в поклоне.

Мягко улыбнувшись, Граалев распахнул светящиеся белым светом очи.

– Свет Вам, ангелы! – крикнул он, сжимая крест.

– Да здравствует Высший ангел земного общества! – продолжала голосить толпа.

Покидая алтарь, Граалев осторожно сошел вниз и мягкой поступью двинулся вперед. Слушая слова напутствия, он пожимал руку каждому присутствующему в зале ангелу. Кто-то с нежностью и трепетом целовал его ладонь, а кто-то, затерявшись в толпе, выкрикивал благие речи и поливал того святой водой. Только робкий паренек, стоящий в самом конце, не решался поднять давно опущенную голову. Заметив перед собой Граалева, он неуверенно прислонился губами к его пальцам и тихо-тихо произнес:

– Свет Вам, Высший ангел…

Граалев одобрительно кивнул и прошел к двери, покидая священное помещение. Крылатая тень, следующая за ним, свернула перья и исчезла, вновь давая солнцу заполнить стены теплым освещением.

– Приближенные ангелы, прошу Вас проследовать в центральный холл штаба! – встав в центр, крикнул Мирослав. – Рядовые ангелы, незамедлительно вернитесь к своим обязанностям! Свет Вам!

С оживленным лепетом толпа медленно рассасывалась, покидая нагретый дыханием зал. Потушив огоньки практически догоревших свечей, Мирослав оглядел помещение и приблизился к стоящему в углу парню.

– Рядовой, тебе нужно вернуться к своим обязанностям, – твердо сказал он.

С тоской проведя рукой по висящей на стене иконе, парень понимающе кивнул и покинул зал. Прищурившись, Мирослав последовал за ним, со скрипом закрывая деревянные двери.

Зал остался стоять в одиночестве. Тяжелые от снега облака закрыли солнце и иконы повседневно приуныли, окунаясь в серую меланхолию законченного торжества. После чудного события, день снова приобрел обыденные краски. Но, одна вещь все же сделала его особенным. Невозвратное, несущее в мир удивительные изменения действо уже проникало в разум одного из многих храбрецов. Хотя, некоторые бы назвали его безумцем, нежели храбрецом. Впрочем, это его ничуть не пугало и он, без капли сомнения, уже раздувал появившийся под сердцем костер.

Глава 1. Поездка

Январь, 2023г

За окном качались темные стволы ушедших в спячку деревьев. Тоскливая метель натужно завывала, разнося по воздуху ледяные иголочки снега. Лежащие на пустых улицах сугробы украшали вымазанные грязью дороги, делая вид из окна чуть менее скверным.

Я собиралась в долгожданную поездку, которую планировала еще с начала октября. Мне всегда нравился Санкт-Петербург. Контрастный и разносторонний город не смог оставить меня равнодушной. С одной стороны, на тебя смотрят древние и поражающие своей красотой памятники архитектуры, а с другой – яркие и оригинальные субкультуры, которые так и норовят затащить тебя на концерт к какой-нибудь малоизвестной панк-группе. Это меня и привлекало: ощутимая неординарность, приправленная удивительной историей и неизменной классикой.

Положив оставшиеся вещи в сумку, я села на кровать и залезла в телефон. Интересно, я одна так рано собралась? Найдя номер подруги, я с улыбкой поднесла телефон к уху.

– Доброе утро, лахудра! – радостно сказала я. – Вы уже собрались? Я скоро буду выходить и двигаться к вокзалу. Не хочется Вас ждать и опаздывать на единственную подходящую электричку!

– С ума сошла? – сонным голосом поинтересовалась Ира. – Я только начала собираться! Егор и вовсе проснулся десять минут назад. До электрички еще два с половиной часа, Ксюша…

– Вот именно, два с половиной! – воскликнула я. – Тебе всегда нужно рассчитывать время с запасом, поэтому давайте быстрее!

– Кто бы говорил! – упрекнула подруга – Не будь это поездка в Питер, тебя бы еще сто лет будить пришлось, чтобы ты встала и куда-то поехала.

– Не отрицаю, но сейчас речь о Питере, Ира! – улыбалась я, проверяя сумку. – Поэтому, собирайтесь и выдвигайтесь, иначе я буду недовольной всю поездку, а значит, и все вы!

– Ох, это действительно страшно, – саркастично протянула подруга. – Я тебя услышала, будем быстрее. До встречи!

– Пока-пока, – добавила я, сбрасывая звонок.

Ира с Егором встречаются уже четвертый год, дело идет к свадьбе, и я непомерно рада за них. Правда, иногда я чувствую себя третьей лишней с ними, но это лишь мои тараканы. Я знаю их четырнадцать лет. С Ирой дружба завязалась еще с первого класса. Как нас посадили первого сентября за одну парту, так вместе и сидели все одиннадцать лет, постигая тяжести отечественного обучения. Личность Егора же мы открыли только в девятом классе, когда он перестал бояться девочек и начал проявлять инициативу в общении. Ирке он сначала не нравился, поэтому она долго не хотела впускать его в наш узкий дружеский круг. Мне же с ним было комфортно. Невысокий, но достаточно крепкий блондин, с улыбкой до ушей и заражающим смехом. Я всегда хотела себе брата и мне удалось найти его в лице Егора, который был только рад сдружиться с отличницей, как я. Мы часто смеялись на уроках и придумывали забавные клички злобным учительницам, в то время как Ира ревностно фыркала на нас и называла идиотами. Однако, после конфликта с очень вредной учительницей математики, отношение Иры к Егору заметно улучшилось. Убежав в слезах из класса, она никак не ожидала увидеть Егора, который тут же ринулся вслед за ней. Он успокоил ее, вытер обидчивые слезы и угостил купленной в буфете шоколадкой. Именно тогда, в стареньком школьном коридоре, зародились крепкие и по сей день чувства. После этого, мы еще долго презирали ненавистную нам «математичку». Хотя, как бы забавно это не звучало, благодаря ее методам обучения эти двое и нашли друг в друге родственные души.

Насладившись школьными воспоминаниями и просидев в телефоне еще полчаса, я вышла в коридор. Надев новенькие кроссовки и черное пальто, я обмоталась длинным шерстяным шарфом, накинула на плечо сумку и вышла из подъезда. В лицо подул ледяной ветер. Глаза моментально заслезились, размывая зимние пейзажи. За шиворот упало что-то мокрое и я зажмурилась, тщательнее зарываясь в шарф. Несмотря на подобные сюрпризы, я любила зиму. Все вокруг такое светлое и пушистое, пропитанное рождественским настроем. Вечером особенно волшебно, под светом уличных фонарей.

Автобус долго ждать не пришлось. Он приехал через пару минут моего ожидания на остановке. Людей было немного, поэтому я тут же заняла двойное место у окна и воткнула в уши наушники.                                                                   Мне всегда было интересно находиться в присутствии людей, особенно незнакомых. Казалось бы, они всего навсего мимолетные личности, второстепенные персонажи моей жизни, но такие интересные и по-своему идентичные. Я с любопытством наблюдала за их поведением, анализировала простые поступки и ловила короткие взгляды. Иногда мне кажется, что я вижу в них чуть больше, чем могла бы, но это лишь мои доводы и предположения.      Сегодня со мной ехал преимущественно пенсионный фонд, причем самый обыденный и до печали серый. Бабушки с огромными баулами, которые едут в такую рань непонятно куда, и их скверные дедушки, с серьезным видом читающие новостные газеты. Напротив меня сидел парень, судорожно дописывающий в тетради какие-то конспекты. Вид у него был очень уставший, студенческий. Я его понимала. Справа сидела женщина лет сорока, в пушистой шубе и длинном красном платье. На ее коленях лежала явно дорогая сумка, из которой торчал пестрый, не менее дорогой платок. Интересно, что занесло такую роскошную мадам в этот старый, пропахший мазутом автобус?

За трясущимся окном мелькали родные улицы. Такие знакомые и неприлично снежные, такие же, как и в далеком детстве. Несмотря на всю любовь к Санкт-Петербургу, я всегда выбирала свой родной город – Псков. С ним связаны все самые теплые и нежные воспоминания, а это куда дороже, чем контраст и красота великой и ужасной Северной Столицы. В наушниках заиграла одна из самых уютных песен, и я полностью расслабилась, глядя в окно и мечтая о предстоящей поездке.

День как день

Только ты почему-то грустишь

И вокруг все поют

Только ты один молчишь

Потерял аппетит

И не хочешь сходить в кино

Ты идёшь в магазин

Чтобы купить вино

Доехали мы, к счастью, достаточно быстро. Выйдя из автобуса и вдохнув свежего воздуха, я двинулась в сторону вокзала, где меня уже дожидались друзья. Издав радостные визги, Ира бесцеремонно кинулась мне на шею. Егор же, забирая себе тяжелую сумку, аккуратно обнял успевшие обмерзнуть плечи.

– И кто нас так торопил? Сама приехала позже, аж на шесть минут! – с улыбкой произнесла подруга и сделала два шага назад. – Купила все-таки те кроссовки?

– Да, скидки были, не удержалась, – я покрутила ногой. – Нравятся?

– Очень, они хорошо вписались в твой образ! – кивала Ира.

– Спасибо! Надеюсь, что они такие же удобные, как и мои старые, земля им пухом… – вздохнула я. – Ну что, пошли? Я нам в дорогу вина взяла, хорошего, Крымского!

– Крымские вина – очень опасная штука, не уж то забыла? – с явным намеком сказал Егор.

– Ой, было и было! Чего ты вспоминаешь? – возмутилась я. – Сейчас все иначе, нас трое на одну бутылку, а не наоборот. Тем более, сильно напиваться я не хочу, нужно спокойно время провести, без сюрпризов!

– Жалко… – с тоской протянул Егор, – я уж думал, что мы в Питер пить едем…

– Безусловно, но до Питера еще доехать надо! – хихикнула я. – А там уже и бары, и кабаки, и пивнушки… В общем, все как ты любишь!

– Ксюша, ты, как всегда, говоришь то, что мне нравится! – с ехидством отметил юноша. – Пойдем? А то, ведь правда, на поезд опоздаем.

Егор поднял наши вещи, я взяла Ирку под руку, и мы зашагали в здание вокзала. Пройдя досмотр багажа и показав билеты, мы шли в сторону нужного нам поезда. Запахло дешевыми чебуреками, жжеными рельсами и сыростью. Ира шла рядом и в красках рассказывала, как сдавала экзамен у самого строгого педагога ее университета. Егор тащился сзади и больше походил на новогоднюю елку, украшенную сумками и розовыми чемоданами.

Зайдя в поезд, мы сразу же заняли удобные места, положили вещи на полку и уселись друг напротив друга. Внутри приятно пахло чьим-то дорогим парфюмом, новой техникой и чистотой. «Ласточка» была достаточно комфортным средством передвижения, поэтому другого я и не ожидала. Через минут пятнадцать поезд тронулся, или как сказал Егор: «Ласточка полетела».

– Ну что? «Сейчас начнем?» —спросила я, доставая пластиковую бутылочку с бордовой жидкостью.

– Конечно, а когда еще? – усмехнулась Ира, потянувшись к бутылке. – Я первая, так как я предложила эту поездку!

– Поездку организовал я, поэтому первый глоток за мной! – выхватил бутылку Егор.

– Пока вы тут делите мое винишко, я вам кое-что покажу…

Я поднялась к сумке и спустила ее вниз, вытаскивая фотоаппарат, который подарил мне один из однокурсников на Новый год.

– Ого! Это же сколько классных фотографий можно будет сделать! – Ира потеряла интерес к вину и стащила фотоаппарат из моих рук. – Ксюша, ты супер!

– Спасибо, я знаю, – улыбнулась я. – Вот только, я не до конца научилась им пользоваться. Надеюсь, что это не проблема…

– Дайте-ка угадаю! Вы будете бегать по Питеру, останавливаться у каждого памятника, а я, как хороший парень и друг, буду Вас фотографировать? – с тоской поинтересовался Егор.

– Нет, что ты! Мы все втроем будем позировать! Кого-нибудь попросим нас сфотографировать, в Питере очень добрый народ, – ответила я и отпила приличный глоток из бутылки.

– Слава богу, а то я уже думал прыгать из поезда… – хмыкнул юноша.

– Егор, ну хватит! – девушка пихнула парня в плечо. – Мы отлично отдохнем, выпьем и пофотографируемся. Пить мы уже начали, отдыхать тоже, осталось только сфотографироваться!

Включив фотоаппарат, Ира посмотрела, как он работает и повернула объектив в нашу сторону.

– Улыбаемся! – с улыбкой на лице приказала подруга, нажимая нужную кнопку. – Кто не улыбается, тот не пьет вино!

После, мы стали со смехом разглядывать наши фотографии, на которых, к удивлению, получились очень даже хорошо, пусть Ира и сказала, что ее «расплющило».

Бутылка вина закончилась очень быстро. Нужно было брать вторую. Все-таки, один литр на троих – это мало. Внутри и снаружи потеплело. В голове закружился вихрь приятных мыслей и язык, само собой, развязался. Поистине приятные ощущения. Наша «Ласточка» ехала практически бесшумно. Хотя, неправильно будет сказать ехала, она летела, разрывая выстроенную метелью стену. Было сложно уловить то, что происходило за окном. Мелькали силуэты темных гремучих лесов, чьи верхушки укрывало снежное одеяло, сливающиеся с молочным небом. Изредка, появлялись какие-то дряхлые домики, в которых уже вряд ли кто-то обитал.

      Мы вспоминали школьные времена. Бывших одноклассников, вредную и злобную Машу Арбузову, добрую и мудрую Ольгу Арнольдовну, которая исключительно увлекательно преподавала историю. Шикарные булочки с маком, что продавались в буфете, тоже не остались без внимания.

– Да-а-а, вкуснее булочек, чем в школе, я так и не попробовал… – блаженно закатив глаза, вздыхал Егор.

– Эй! А те, что я пекла в понедельник? – возмутилась Ира. – Ты говорил, что это самые вкусные булочки в твоей жизни, подлец!

– Видимо, для Егора все булочки являются самыми вкусными в его жизни, – хихикнула я и пнула друга коленом.

– Хорошо, Иришка, был не прав! Твои булочки самые вкусные и ни с чем не сравнятся, даже с школьными, из буфета! – сказал Егор и поцеловав девушку в лоб.

– Инцидент исчерпан! – довольно ответила Ира, зарываясь в объятия молодого человека.

Как же они все-таки хорошо смотрятся вместе! Не устану восхищаться этими отношениями! Лед и пламень. Егор всегда пойдет на уступку и прогнется под взрывным характером Иры, а она, в свою очередь, подарит ему массу незабываемых эмоций и окружит уютом домашней заботы.

Любая поездка, даже с самыми импульсивными и интересными людьми, рано или поздно сводится к тишине. В этом есть нечто особенное. Вот, вы сидите, смеетесь и вспоминаете нелепые ситуации из детства, а уже через пару минут – едете молча, с счастливым осадком в душе и остатками улыбки на лице.

Ира уснула сладким сном на плече у Егора, а тот, облокотившись на стену, смотрел в наушниках какой-то фильм. А я, не желая спать, стала всматриваться в едущих с нами пассажиров. Сбоку от нас сидел мужчина делового вида, в полосатом костюме и с бритой головой. Он читал какую-то психологическую книжку, иногда задумчиво посматривая в запотевшее окно. Я отчетливо чувствовала его спокойствие, будто в мире есть только он и текст захватывающей литературы. Спереди устроились девушки, которые на протяжении всей поездки, достаточно громко и в грубой форме, обсуждали каких-то «Славика» и «Олежика». Что же они такого натворили? В конце вагона расположилась семья с маленькой дочкой. Та, уложив голову на папины колени, смотрела беззаботные сны. Ее родители что-то тихо обсуждали, изредка поглядывая ласковым взором на спящего ребенка. Полное умиротворение. Тишина, легкий стук колес, даже девушки, сидящие спереди, решили помолчать и позалипать в телефоны.

За окном показался город. Необъятный, яркий и заснеженный Санкт-Петербург. В вагоне началась небольшая суета. Кто-то заговорил в полный голос, а кто-то начинал спускать вещи с полок, от чего оживились и мои друзья.

– Мы уже приехали? – протирала глаза Ира.

– Приехали, – улыбнулась я, – поэтому собирайся в кучу и готовься выходить в морозный Питер, детка!

– Брр! Что-то мне не хочется вылезать в холод из тепла, – Ира жалобно надула губы. – Может, еще немножко покатаемся?

– Так, я тебя сейчас закатаю! – нахмурилась я. – А Егор мне поможет. Правда, Егор?

– Правда-правда, – зевнул парень, – давай вставай, мы подъезжаем.

Издав железный скрежет, поезд остановился на Балтийском вокзале. За окном появилась толпа людей, встречающая родственников и прибывших гостей. Повесив на Егора все вещи, что у нас были, мы вышли из вагона на перрон. Там нас поприветствовал ветер, пронизывающий до самых костей, и снег, что приятно похрустывал под теплыми ногами. Я вдохнула морозный воздух, улыбнулась и взглянула на друзей.

– Ну, вот и все, мы в Петербурге! Пошли скорее, чего такие сонные?

Глава 2. Ах, зимний Петербург!

Заселившись в гостиницу, что находилась возле набережной Обводного канала, мы оставили все свои вещи в номере и двинулись навстречу приключениям.

Да, все-таки, в первую очередь, Санкт-Петербург поражал своими размерами и темпом жизни. Нас встретили длинные, тянущиеся вдоль заснеженных домов проспекты, по которым туда-сюда шагали совершенно разные люди. Вон, куда-то опаздывая, бежит какой-то бизнесмен, с дорогим портфелем и импортными часами. Где-то позади шла компания, чей смех отдавался эхом по всему, как мне казалось, городу. Пожилая пара элегантной натуры, что вальяжно прогуливалась по городу, словно в первый раз, деликатно пропустила нас вперед.

Суета спокойно контрастировала с приезжими туристами, которые медленно гуляя, останавливались у каждого красивого угла, каких в этом городе тьма. Мы были такими же, оно и не удивительно. Все здания вариативные, индивидуально величественные, контрастные, но гармонирующие между собой. С одной стороны стоит античность и сдержанность, а с другой – вопиющая роскошь в стиле барокко, фасады которой усыпаны резными рельефами и завитками.

Многие называют Петербург серым, но это отнюдь не так. В нем множество дорогих на вид красок и спокойных тонов. Северная Пальмира создает впечатление одного необъятного музея, за вход в который не нужно платить. Умопомрачительные фрески, длинные колонны, грозные Горгоны и величавые памятники, что смотрят на людей свысока. Все это смотрелось еще волшебнее под слоем снежного покрывала и ярких гирлянд, которыми украсили Петербург в честь прошедшего Нового года. Мы прошли через Лиговский проспект и повернули в сторону Невского проспекта, окунаясь в самое сердце Великого Петербурга. В воздухе витал аромат теплых пышек и пряного глинтвейна, который продавали прямо на улице, в крошечных полосатых палатках. Где-то вдалеке, слышалось звучание гитары и чудный мужской голос, который напевал знакомую мне музыку.

Люди больше не услышат

Наши юные смешные голоса

Теперь их слышат только небеса

Люди никогда не вспомнят

Наши звонкие смешные имена

Теперь их помнит только тишина

Не самая веселая песня, но я жутко любила ее и невольно стала подпевать. Толпа веселого народа окружила молодого музыканта, который с наслаждением дергал пальцами железные струны. Кто-то танцевал и снимал его выступление на телефон, а кто-то, прикрыв глаза, напевал тяжелый текст себе под нос. Я же достала фотоаппарат и сделала несколько снимков, освещая вспышкой красные от мороза лица. Некоторые мне помахали, а девушка слева и вовсе начала позировать, показывая проколотый язык прямиком в объектив. Не устану повторять, что Петербуржцы – очень веселый и доброжелательный народ, к которому всегда можно обратиться, не боясь стороннего осуждения.

Насладившись музыкой, мы прошли чуть дальше и вышли к Казанскому собору, что с гордостью расположился прямо напротив станции метро «Невский проспект». К фасаду собора, выполненному в стиле русского классицизма, примыкала грандиозная полукруглая колоннада, состоящая из множества колонн и аккуратных портиков. Стены, облицованные серым камнем, украшали рельефы и изящные статуи. Громадный золотой купол слегка выглядывал из-под снежной шапки, отражая свет уличных фонариков. Подбежав ко мне с огромными, как шары, глазами, Ира восторженно спросила:

– И как в то время могли построить такую красоту без современной техники? Каждую колонну вручную поднимали, что-ли? А этот купол! Он же весит, наверное, как половина нашего Пскова!

– Думаю, что у них были свои методы постройки, – загадочно заключил Егор.

– Да, Андрей Воронихин – гений! Такое великолепие создать в то время – это настоящее волшебство, – согласилась я, потянувшись к фотоаппарату.

– Ксюха, а сфоткай нас вдвоем, может выйдет что-то красивое! – встав к Егору, попросила Ира.

– Егор, ну обними любимую! – крикнула я.

Парочка встала на фоне Казанского, обнялась и с улыбкой посмотрела в камеру. Я зажала кнопку и сделала несколько снимков.

– Покажи, что там получилось, – подбежав ко мне, Ира выхватила фотоаппарат.

– Ты хороший фотограф, Ксюша, – улыбался Егор, всматриваясь в крохотный экранчик. – Только, мужик какой-то сзади прошел…

– Ничего, уберем! – светилась подруга.

Потом уже и я встала на фоне архитектурного шедевра, с восторженной улыбкой позируя своим друзьям. Хорошие вышли фотографии. Можно выложить в социальные сети, похвастаться перед другими своей красотой. Жаль только, что снимки не передают размеров и величия Казанского собора. Такие вещи стоит разглядывать вживую и никак иначе.            Мы двинулись дальше, ведь пунктом назначения являлся бар, который Егор нашел на картах пару дней назад. Он привлек нас своим антуражем и большим выбором алкогольных напитков, но и цены там были не самые маленькие. Впрочем, ничего страшного, на себе экономить нельзя. Когда еще удастся так выбраться?

Небо заметно потемнело. Мы шли вперед и с интересом рассматривали каждый закуток, который попадался на глаза, параллельно обсуждая чудные архитектурные решения. Иногда нас прерывали зазывалы, приглашающие попробовать их фантастический чай и сходить в удивительный музей. Некоторые предлагали провести экскурсию по знаменитым крышам Петербурга, а кто-то, переодевшись в потрепанного Петра 1, убеждал сделать памятные фотографии за тысячу рублей, от чего мы, кончено, вежливо отказались.                        В какой-то момент, позади нас послышался грохочущий моторный рев и сопутствующие ему недовольные возгласы. Обернувшись, мы увидели, как мимо нас, со страшной скоростью, промчалась новенькая черная «Audi». Подрезав на своем пути другие автомобили, она кое-как объехала не на шутку испуганных пешеходов и полетела вперед, по проспекту.

– Вот купят права, а потом ездят как хотят! – недовольно высказался Егор. – Машина ведь классная, жалко будет, если ее подобный водитель расквасит…

– Ну, будет ему уроком, возможно, даже пожизненным… – всматриваясь вдаль, отпустила Ира.

– Мы, кстати, почти пришли, – добавила я, убирая телефон в карман. – Завернем за следующий угол и окажемся на месте.

– Наконец-то! – подруга облегченно выдохнула. – А то, я уже замерзать потихоньку начала без «горючего».

– Солидарен, – потерев ладони друг об друга, согласился Егор.

– Ладно Вам! – вскинула я. – Недотроги!

Подходя к нужному зданию, мы увидели злополучную, аккуратно припаркованную возле входа в бар «Audi».

– Неужели этот «замечательный» водитель будет сидеть с нами в одном баре? – Подняла бровь Ира.

– Ага, кажись, еще и пьяным за руль сядет, раз в бар на машине приехал, – недовольно пробурчал Егор.

– Может, это автомобиль водителя какой-то «шишки»? – предположила я.

Увидев уходящую в подвальное помещение лестницу, мы, придерживаясь за перила, спустились вниз. Перед нами открылась деревянная дверь, над которой, игриво переливаясь, висела новогодняя гирлянда, сложившаяся в название: «CoolDay».                  После входа в бар, кончики моих пальцев тут-же закололо. Лицо обдал теплый и вкусный воздух, в котором прослеживались ароматы разливного пива, чеснока и чего-то мясного. Интерьер был очень симпатичным, а главное – уютным. Просторное помещение, заставленное различными деревянными фигурами и стеклянными украшениями, встретило нас приветливым хохотом. За резной барной стойкой стоял симпатичный бармен, борода которого была заплетена в тонкую, похожую на колос косичку. Из невидимых колонок еле слышно доносился блюз. Над стоявшими вдоль стен столиками висели причудливые лампы, напоминающие крупные хрустальные груши. На красных, обитых кожей диванчиках сидели многочисленные посетители, которых освещал томно приглушенный свет.                        Сняв верхнюю одежду, мы повесили ее на необычные, выполненные из оленьего рога крючки и прошли в зал. Мест практически не было, поэтому мы расположились за первым же подвернувшимся столиком, что находился у окна.

– Как тут антуражно! – восхитилась Ира, оглядываясь по сторонам. – Какой-то лесной и одновременно дорогой стиль, да? Сразу чувствуется, что хорошее место!

– Главное, чтобы выпивка тут была такая же качественная, как и дизайн, – ответил девушке Егор. – Ну что же, начнем дегустацию? Или мы сюда полюбоваться интерьером пришли?

– Все вместе, Егор, все вместе! – на выдохе ответила я.

– Хм, что тут есть в меню? – прищурилась Ира, разглядывая пестую станицу буклета. – Ого, сколько необычных коктейлей! Ксюша, ты что будешь? Вино или коктейли? Я одна пить не хочу, только за компанию!

– Давай коктейли попробуем, – предложила я, – на сайте бара их очень хвалили. Вино мы можем и в Пскове продегустировать, а вот эксклюзивные коктейли – нет!

– Хах, выбор очевиден! – усмехнулась подруга. – Только, давай обойдемся без всеми любимых «Мохито» и «Секс на пляже», хорошо?

– Как скажешь, – подняла ладони я.

– О, смотри какие разноцветные есть! – вскрикнула она, указывая на одну из страниц.

На ней были изображены напитки самых разных форм и мастей. Радужные, розовые и синие коктейли в изогнутых бокалах больше походили на произведения чудаковатого художника, чей взор явно улавливал лишь кислотные оттенки.

– Я, пожалуй, возьму себе «Аватар» и «Оазис пустыни», – отложив меню, сказала я. – А ты, что будешь?

– Я хочу попробовать «Роман Барби», – ответив, подруга обратилась к Егору. – Егор, ты как? Выпьешь с нами парочку коктейлей?

– Нет, я возьму что-нибудь покрепче, – отказался юноша, рассматривая ассортимент. – Вот, ром с колой! Чем не коктейль?

– Ты везде пьешь ром с колой! Тебе не надоело? – Ирка закатила глаза.

– Не-а! – Егор уверенно помотал головой. – Я принципиально начну с любимого напитка, а дальше уж будь как будет! – друг подозвал молодую официантку. – Девушка, что у вас тут самое вкусное и жирное?

Посоветовав наивкуснейшие, с ее слов блюда, официантка приняла заказ и удалилась. Несмотря на полную посадку, долго ждать не пришлось. Уже через двадцать минут мы уплетали сочные свиные рульки и хрумкали горячие, смазанными чесноком гренки. Сделав первый глоток из своего синего бокала, я почувствовала настоящую вкусовую музыку, состоящую из ноток голубики, «Блю кюрасао» и чего-то травянистого. Коктейль был очень крепким, но заметила я это только после того, как трубочка коснулась дна. В голове зашумело и я ощутила приятный жар, повышающий мое настроение до предельного уровня. Ира же не стала допивать свой «Роман Барби», обозвав его излишне притоным. А Егор, всячески подтрунивая над моей подругой, демонстративно и с огромным удовольствием опустошал наполненный любимым напитком стакан, смачно закусывая все это дело рулькой. Да, готовить петербуржцы точно умеют! Такой сочной и нежной рульки я нигде не пробовала. Про гренки, с расплавленным наверху пармезаном, я вообще молчу… Надо быть осторожней, так и язык можно проглотить!

      Мое наслаждение дошло до исступления. Желудок был полон вкусной еды, и голова с весельем принимала воздушные удары легкого дурмана. Обсуждая дальнейшие планы, Ира с Егором сидели в обнимку и потягивали мой недопитый коктейль. Наигранно кивая головой, я лишь изредка поддакивала то одной, то другому.                               Откинувшись на спинку дивана, я решила понаблюдать за находившимися рядом с нами людьми. Меня поразило всеобщее веселье и родство. Совершенно незнакомые между собой люди общались так, будто знали друг друга уже не один десяток лет. Приветливо улыбаясь, они переносили свои вещи и подсаживались за чужие столики, где их встречали дружелюбным улюлюканьем и крепкими рукопожатиями.                                           Спереди от нас сидела шумная компания, состоящая из четырех парней и трех девушек. Конопатый мужчина часто подскакивал с места, эмоционально рассказывая очередной анекдот. Девушки задорно хохотали и подливали вино, что так и искрилось рубиновыми камушками в дамских изящных бокалах. Сбоку сидела влюбленная пара, которая давным-давно перестала обращать внимание на остальных, растворяясь в жарких поцелуях. Думаю, у них будет замечательная ночь. Особенно, после выпитых ими шотов. За барной стойкой «растекся» тучного вида мужчина. Он явно перебрал и с тоской делился переживаниями с барменом, который в ответ лишь коротко кивал и протирал не без того чистые бокалы. На углу стойки расположилась женщина лет сорока. Она, как и я, внимательно изучала окружающих ее людей, медленно растягивая какой-то зеленый коктейль. Меня восхитили ее волосы. Блестящий блонд уходил вниз, до самой поясницы. Интересно, они натуральные? Если да, то ей крупно повезло!

Из увлекательных раздумий меня вывела Ира, резко вскочившая из-за стола.

– Ксюшка, мы с Егором сбегаем в магазин на пару минут, – пролепетала она. – Не уходи никуда, хорошо?

– Хорошо, а зачем Вам в магазин? – расслабленно поинтересовалась я. – За чаем побежите, который нам сегодня на Невском предлагали, да?

– Нет, твоей подруге очень захотелось покурить электронную сигарету, поэтому мы бросаем все и идем в табачку! – Егор развел руками.

– Не скучай тут без нас, – улыбнулась подруга, направляясь к выходу, – и коктейль не допивай!

– Скучать не буду, а вот насчет коктейля – не знаю… – ухмыльнулась я.

Проводив друзей глазами, я вновь вернулась к изучению местного контингента. Передо мной открылся вид на самый мрачный уголок, и я всмотрелась в личностей, сидящих в темноте. За отрешенным от всего мира столиком сидели двое мужчин. Их лица накрывала тень и я, сгорая от интереса, приблизилась чуть ближе.                                     Первый мужчина, сгорбленное тело которого так и кричало о внутренним напряжении, был одет в невзрачный серый свитер. На сморщенном лбу выступила испарина. Судорожно подскакивающая нога отбивала нервный бит и он, схватившись за колено, попытался ее успокоить. Напротив него, вальяжно откинувшись на спинку дивана, расположился молодой человек. В его губах тлела сигарета, огонек которой освещал татуированную шею. Странно, но я не чувствовала запах сигаретного дыма. Даже при тусклом свете мне удалось увидеть бледную, как мел, кожу и горбатый аристократичный нос. Черные длинные волосы были убраны в хвост, тем самым выделяя острые скулы до ужаса привлекательного лица. Мягко жестикулируя, одетый в темный костюм парень с холодной улыбкой что-то рассказывал своему переживающему собеседнику. Уловив в этом действе долю необычности, я внимательно следила за ними и ждала продолжения.                                                 Между мужчинами лежали потрепанные бумаги, которые, судя по всему, должен был подписать тот, что волновался. В один момент, я словно на себе почувствовала то сладкое давление, которое оказывал молодой человек на все больше трусящегося мужичка. Эмоция неукротимого ужаса яростно боролась с желанием дойти до конца. Как мне показалось, именно это испытывал подавленный мужчина. Он отчетливо боялся, опасаясь сделать губительный шаг, но что-то невидимое заставляло его двигаться дальше, невзирая на кричащий во все горло страх. Почему я чувствую это столь отчетливо? Откуда взялись чужие переживания? Это ведь происходит с незнакомцем, который не имеет ко мне никакого отношения.             Я допила коктейль и вместо ожидаемого тепла, ощутила накрывающий все тело холод. Это страх? Откуда он? Мне нечего бояться! Я в теплом баре, где помимо меня сидят другие люди. Но, что-то неуловимое пробудило первобытный ужас, от которого вспотели ладони и задрожали заледеневшие на ногах пальцы.                                                Тем временем, мужичок потянулся к бумагам. Его трясущаяся от тремора рука звонко щелкнула ручкой. Перелистывая листы один за другим, он оставлял подписи на каждом, с неуверенностью вчитываясь в текст. Было видно, что его состояние сомнения дошла до точки невозврата и остановиться он уже не мог. Я мельком оглядела зал. Люди старательно не замечали происходящей у них под носом картины, словно загадочных мужчин и вовсе здесь не существовало.                                                                  Когда подписи были поставлены, мужчина отложил ручку и взглянул на хитро ухмыляющегося парня. Достав из кармана брюк маленький ножик, молодой человек демонстративно закатал рукав и выложил руку на стол.                                                 Дыхание перехватило. Мгновение и его запястье украсил глубокий порез. Крови не было, виднелся только темный след. Приподнявшись, эти двое обменялись рукопожатием, и я заметила мимолетное движение. Из свежей раны выползла змея. Извернувшись, она юркнула в рукав побледневшего от страха мужика.                                           Внутри завязался липкий узел и сердце рвано заколотилось, отдавая удары в разболевшиеся виски. Люди вокруг меня застыли, и я поспешно опустила взгляд. Периферическое зрение уловило поднимающуюся на меня пару черных, как нефть, глаз. Зажав язык зубами, я закрыла веки и услышала отдаляющийся писк.

– Эй! Ты чего такая бледная? – удивилась Ира, трогая меня за плечо. – Испугалась, что мы с Егором оставим тебя одну в этом баре? Не волнуйся, мы уже тут, никто тебя не бросит!

Пришедшие друзья закрыли обзор на загадочный столик и я, устаканив взгляд, вернулась в реальность.

– Все в порядке, я просто вспомнила, что зачет будет принимать наш декан, вот и побледнела…

– Тогда понятно, я бы тоже побледнела, – подруга скорчила испуганную рожицу.

Я моментально протрезвела, от ожидания и неизвестно откуда взявшегося страха.

– Почему вас так долго не было?

– Как долго? Нас не было около пяти-семи минут, – Егор покосился на Иру. – Кое-кто не мог выбрать вкус электронной сигареты…

– Их было настолько много, что глаза разбегались! – в свою защиту выступила Ира. – Какие ко мне претензии?

– Никаких, я вам очень рада! – успокоила я. – Даже соскучиться успела.

– Моя ты хорошая, – подруга потянулась ко мне с объятиями, – я тоже успела соскучиться! Будешь пробовать электронную сигарету? Я решила взять со вкусом винограда, мне понравилась.

– Да, покурить сейчас не помешает… – я помассировала виски. – Кстати, который час?

– Уже одиннадцать, – взглянул на часы Егор, – пора собираться, нет? Мы, кажется, хотели завтра погулять, посмотреть на дневной Питер перед электричкой. Если не выспимся, то пропустим целый день.

– Да, в таком случае, рассчитаемся, покурим и будем вызывать такси, – поднялась я.

– Егор, ты рассчитаешься? – Ира взяла меня под руку. – Мы с Ксюшей на улицу выйдем покурить, такси вызовем.

– Конечно, девочки, идите! – согласился друг. – Ничего не забыли?

Я осмотрелась. Вроде, все взяла. Мы прошли через зал бара, но я так и не осмелилась посмотреть в сторону, где находился темный угол и его темные личности.                   Накинув верхнюю одежду, мы попрощались с официанткой и вышли на улицу. В нос ударил свежий, слегка покалывающий мороз. Дышать стало легче. В тишине темного двора слышались приглушенные голоса, курящие где-то неподалеку, а вместе с ними – отдаленный шум ожившего в ночь города. Небо окрасилось в глубокую лазурь, которая благородными тонами отражала на себе свечения праздничного Петербурга. Сверху падали хлопья медлительного снега. Ветер стих. Изо рта шел пар. На удивление, холодно мне не было. Встав у одной из зеленых стен, мы с Ирой повернулись лицами друг к другу.

– Ты будешь пробовать или нет? – она протянула мне сигарету.

Я без слов взяла предложенный ей аппарат и затянулась. В груди возникла тяжесть и к горлу подступил кашель. Сдержав его, я сделала еще несколько затяжек и выдохнула клубы ароматного пара. Ира была права. Это действительно похоже на виноград, «химозный», но виноград. Отдав подруге сигарету, я подняла голову, вглядываясь в завораживающую синеву. Окружение закружилось и я, на ватных ногах, поспешила облокотиться на стену.

– Давно я не курила, – прошептала я, – в голову дало.

– Правильно делала, что не курила! Это разовая акция! – с умным видом выдала Ира. – Но, в такой прекрасный вечер можно сделать исключение и пойти на поводу у своих грязных желаний, да?

– Верно, от одного раза ничего не будет…

В этот момент, из бара вышла высокая фигура, прошедшая в сторону до сих пор стоящей на морозе «Audi». Машина издала характерный звук и сверкнула фарами, от чего Ира повернулась в ее сторону.

– О, ты посмотри, та самая золотая молодежь, что купила права!

Посмотрев в сторону автомобиля, я увидела уже знакомый мне длинный хвост, который блеском выделялся на фоне черного плаща. Внутри вновь все охладело, но взгляд я отвести не смогла. Черноглазый парень прыгнул в машину и та, сделав резкий разворот на 180 градусов, помчалась прочь, ярко освещая фарами затемненный двор. Автомобиль пропал из виду и вдалеке, с проспекта, послышался отдаляющийся грохот.

– Ксюшка, а ты вообще видела, кто это? – недовольно осмотрев оставленные машиной следы на снегу, интересовалась Ира.

– Не-а, – я помотала головой, – очевидно же, что очередной сынок богатых родителей, которому все можно…

– Вы тут не замерзли? – поднимаясь по лестнице, влез Егор.

– Уже начинаем замерзать! – ответила подруга и потерла ладошки друг об друга.

Такси приехало через пару минут. Обыкновенный серый автомобиль, которым управлял такой же обыкновенный нерусский водитель.                                          Ребята расположились сзади, а я, оставив им сумку, села вперед. Водитель вез нас очень аккуратно, даже слишком. Пару раз хотелось его поторопить перед желтым светом светофора, но я сдержала свой пыл и продолжила смотреть в окно.                         Ночной Санкт-Петербург блистал во всей красе. Людей стало больше, как и разгоревшихся по улицам огней. Этот город походил на мудрого, но не менее яркого джентльмена в возрасте, что радостно встречал самых разных гостей, показывая им прелести своего гардероба и рассказывая самые удивительные истории, более походящие на фантастику. Я вглядывалась в скользящие в окне дома, что стояли нарядной шеренгой вдоль наполненного людьми проспекта. Любовалась рекламными вывесками, которые украшали здания со всех сторон, выглядывая из-под сухих веток облысевших деревьев.                                     Да, я старалась отвлечь себя от мыслей, из-за которых на душе становилось жутко, но выходило у меня не очень хорошо. Что это было? Может быть, какая-то секта? Или, быть может, кто-то снимал розыгрышное видео, и я скоро увижу свою испуганную физиономию в интернете? Если это так, то каким образом они так натурально показали змею, что выползла прямо из плоти, которую без доли сомнения разрезал тот парень? И как можно было так хорошо сыграть столь сильное сомнение и волнение, от которого даже мне стало не по себе? Каким образом я ощутила те эмоции на себе, и почему это вызвало во мне столько страха и интереса? Да, вопросов, как всегда, много, а ответа нет ни на один. Хотя, скорее всего, я просто перепила, как бы забавно это не звучало. Я давно не пила алкоголь, а в темноте вечно что-то мерещится. Эти мужчины обсуждали какие-то деловые моменты, абсолютно бытовые, в которых нет ни капли мистики, а мой нетрезвый мозг сам придумал интересную историю, которую будет обдумывать еще очень долгое время. Скорее всего, так оно и было. Лучше я оставлю это в своей голове, не хочу, чтобы мои друзья считали меня сумасшедшей девушкой, которая не умеет пить.                                                             Доехав до отеля, мы пожелали друг другу сладких снов и поднялись в свои номера. Моя комната встретила меня холодом и темнотой, нагоняя еще большей жути. Во мне сразу пробудились детские страхи, от которых задрожали коленки. Надеюсь, что из шкафа никто не вылезет, а подкроватный монстр не схватит меня за уставшую пятку. Сходив в душ, я легла под пуховое одеяло и уставилась в потолок. В голову пытались влезть не самые дружелюбные воспоминания, но я перебила их другими мыслями, которые были о завтрашнем дне, о прогулке по чудному Петербургу.

Тишину разбил стук в дверь. Сглотнув, я испуганно вжалась в кровать. Стук повторился, но уже с большим напором.

– Ксюша, это я! – шикнула Ира. – Открывай!

Облегченно выдохнув, я поднялась и открыла подруге дверь.

– Что-то случилось?

– Хочу с тобой немного полежать, ты не против? – шепотом спросила она.

– Нет, конечно, – улыбнулась я, – заходи!

Забравшись под одеяло, мы легли на кровать и несколько минут молчали. Затем, взяв меня за руку, Ира тихо поинтересовалась:

– Так что же тебя напугало в баре?

– Я же сказала, у меня экзамен…

– Нет, – подруга перебила, – я знаю тебя много лет и чувствую, когда ты врешь. Не нужно, расскажи мне правду, хорошо?

Ира – мой самый близкий человек, которому я рассказывала все. Я доверяла ей так же сильно, как и она мне, поэтому скрывать что-то от нее – глупость. Даже если она посмеется с этого, назовет меня выдумщицой, моя душа будет спокойна. Отбросив прежние сомнения, я в красках объяснила ей причину своего испуга.

– Мистика какая-то… – дослушав, протянула она.

– Ага, а может и нет…

– Ты не такая пьяная, тебе не могло показаться! – воодушевленно плеснула подруга.

– То есть, ты считаешь, что что-то паранормальное существует? Никак иначе я это объяснить не могу.

– Мне кажется, что в мире множество тайн, о которых не должны знать люди, – Ира взглянула в окно. – Возможно, это одна из них, а ты попросту увидела то, что не должна была…

– А я думала, ты посмеешься надо мной и сдашь в психушку, – усмехнулась я.

– Нет, что ты! – возмутилась она. – Ты бы никогда не выдумала нечто подобное, у тебя слишком плохая фантазия!

– Ну спасибо… – обиженно фыркнула я. – И что мне с этим делать?

– С фантазией или тайной?

– Да ну тебя! С тайной, разумеется! – я ткнула подругу в живот.

– Не знаю, забыть? – предложила она. – Просто, мы вряд ли узнаем, что это было, наверное, никаких зацепок не осталось. Да и, тем более, зачем лезть в чужие тайны? Это может быть опасно!

– Скорее всего, ты права… – кивнула я. – Если это в самом деле какая-то мистическая тайна, то ее хранители вряд ли захотят делить ее с какой-то простой девчонкой…

– Ты не простая девчонка, ты самая лучшая девушка в мире! – обняла меня подруга. – Незнание не делает тебя хуже, уж поверь!

– Я люблю тебя, – ответила я, зарываясь в объятия. – В который раз убеждаюсь, что тебе можно рассказать абсолютно все. Жаль только, что эта ситуация еще надолго засядет у меня в голове.

– Ну, зато будет, что внукам рассказать, – хихикнула Ира.

– Это точно!

– Мне самой жутко интересно стало, ты знаешь, я люблю всякие страшилки…

– Да, но лучше, если страшилки будут выдумкой, нежели правдой, – добавила я.

– Ага, поэтому советую не лезть в это, от греха подальше! – встав с кровати, согласилась подруга.

– Не буду. Пускай это останется таинственным воспоминанием, которым я буду делиться у костра, например!

– Ой, а представь, если это действительно какая-то шутка? А мы тут напридумывали, испугались и слишком серьезно все восприняли!

– Если это так, то я лично найду тех шутников и откручу им головы! – я наигранно сжала кулаки.

– А я тебе с этим помогу! – Ира подошла к двери.

– Ты спать?

– Да, спокойной ночи, – улыбнулась она. – Спасибо, что поделилась.

– Тебе спасибо, что выслушала и нормально отнеслась, – ответила я. – Добрых снов!

– До завтра! – закрывая дверь, попрощалась подруга.

Я уснула сразу же после ухода Иры. Ночью меня мучили кошмары, в которых я видела змей, что яростно ползли к моим ногам, явно желая укусить. Где-то вдалеке слышался задорный смех, а по номеру летали тени, которые иногда хватали меня за руки полупрозрачными конечностями. Несколько раз я даже просыпалась, смотрела на часы и ложилась обратно. Чего только не приснится после таких страстей…                                                Несмотря на легкую головную боль и ночные кошмары, я проснулась в прекрасном настроении. Посмотрев в зеркало, я удивилась тому, что ничуть не опухла после вчерашнего. Наоборот, я выглядела достаточно свежо, будто бы ничего и не было. Видимо, мой организм подстроился под мои желания. Приведя себя в порядок, я стала натягивать штаны, параллельно набирая номер Иры.

– И вот опять мне приходится тебя будить, доброе утро!

– Какое будить? Мы уже давно проснулись, даже в магазин сходили, а ты все дрыхнешь, – возразила подруга.

– Ого, а чего меня с собой не взяли? Времени то уже много… – удивилась я.

– Как мы можем прерывать твой драгоценный сон? – послышался голос Егора.

– Действительно! Во всяком случае, я уже готова выходить, а вы там как?

– Мы уже давным-давно готовы, – ответила Ира. – Встретимся внизу, через десять минут. Фотоаппарат не забудь!

– Хорошо-хорошо, – пролепетала я и сбросила звонок.

Заправив кровать и проверив, что в номере не осталось моих вещей, я спустилась вниз. Друзья встретили меня в холле, и мы вышли из гостиницы, не забыв попрощаться с приветливым портье.

– Так, а давайте-ка сходим в «Галерею», что находится на Площади Восстания? – глядя в телефон, предложила подруга. – Там должно быть много хороших магазинов.

– Мы сюда приехали по магазинам ходить? – закатил глаза Егор.

– Конечно, а где мне еще купить очень дорогую косметику и очень красивую одежду? – Ира сделала громкий акцент на слове «очень».

– В Пскове, моя хорошая, в Пскове, – я подмигнула Егору.

– Спасибо, подруга, за поддержку! – недовольно отрезала Ира.

– Ладно, если ты будешь не очень долго выбирать свою очень красивую одежду, то и прогуляться мы тоже успеем. Не забывай, что у меня с собой фотоаппарат, а в этом городе осталось море симпатичных мест!

– Вот и чудненько! – подруга радостно хлопнула в ладоши. – Нечего языками трепаться, пойдем скорее!

Лучезарное солнышко отражалось игривыми икринками в свисающих с крыши сосульках. Сугробы, что намело за ночь, блестели словно бисер, рассыпанный по белоснежной ткани. Отдохнувший за ночь Петербург встречал нас новыми красками и свежей красотой, которую я непременно запечатлела на паре тройке снимков. Зайдя в первое попавшееся нам кафе, мы взяли несколько горячих пышек и радостные зашагали дальше. На улицах было шумно. Машины металлическими стадами ездили туда-сюда и несчастные люди бежали по делам. Дворники убирали остатки вчерашней ночи, сметая веником пустые стаканчики и собирая в пакет звенящие бутылки. А у кого-то ночь еще не прошла. Об этом кричали веселые крики спереди, в которых отчетливо прослеживался хмель. Пройдя по Лиговскому проспекту и выйдя на Площадь Восстания, мы оказались перед огромным, в стиле ампир, торговым центром, на верхушке которого сияло название: «ГАЛЕРЕЯ». Сфотографировав очередной шедевр архитектора, мы направились к входу.

– Это надолго… – с несчастным видом выдал Егор.

Это действительно было надолго. Огромный выбор магазинов, различных бутиков, ресторанов и кафе. Даже ярмарка на первом этаже не смогла остаться без внимания. Мы долго ходили по магазинам и слушали недовольное бурчание Егора, вешая на него все новые пакеты, в которых лежали «бесполезные», с его слов, покупки.

– Мне идет? – спросила Ира, надевая на голову большую шляпу.

– Если честно, то не очень, – призналась я.

– Ну и ладно, не буду тогда ее брать, – нахмурилась она и положила вещь на место.

Проведя в Галерее около четырех часов, мы вышли из нее довольные и уставшие. Даже Егору купили пару новых рубашек, чему он был несказанно «рад». В запасе оставалось еще полтора часа до нашей «Ласточки», поэтому мы зашли на обед в какой-то небольшой ресторанчик возле Гончарного переулка.

– Ксюш, ты на меня не обижаешься? – с виноватым видом поинтересовалась подруга.

– За что на тебя обижаться?

– Ты так хотела прогуляться по Питеру, пофоткаться, посмотреть достопримечательности, а я убила сегодняшний день своим походом в торговый центр…

– Во-первых, мы и прогулялись и пофоткались! – возразила я. – Во-вторых, мы купили множество классных вещей, чему я очень рада. В-третьих, мы были вместе, что делает любое занятие приятным, поэтому даже не вздумай переживать по этому поводу.

– Фу-ух, а я уже накрутила себя, что испортила тебе поездку! – выдохнув, ответила подруга.

– Нет, эта поездка запомнится мне надолго, это уж точно, – вспоминая вчерашний вечер, говорила я. – Я давно так не отдыхала, мне все очень понравилось. А тебе, Егор?

Юноша взглянул на меня с набитым ртом, показал «палец вверх» и продолжил поглощать окрошку.

– Вот видишь, всем понравилась эта поездка, осталось только на поезд не опоздать.

– Посидим еще полчаса и поедем, тогда точно успеем, – кивнула Ира.

Пообедав, мы вышли из ресторанчика и направились к метро. Интересно, только в Питерском метро пахнет столь приятно? Смесь сырости, креозота и чего-то еще, что завершало этот своеобразный, но поистине приятный аромат. С красотой Санкт-Петербурга может сравниться только его метро. Каждая станция индивидуальна и по-своему удивительна. Создается впечатление, что каждая из них – это отдельный мир, со своими народами и городами. Одна станция – пестрая, царская и золотая, наполненная всеми возможными мозаиками и рисунками, а следующая же – сдержанная и по-советски патриотичная, но не менее интересная в деталях. Шум вагона убаюкивал, но уже совсем скоро мужской голос объявил «Балтийскую» и мы вышли, протискиваясь через толпу людей.

– Как людей много! Чего это все вдруг решили из Питера уезжать? – удивился Егор.

– Это мы время такое выбрали, час-пик считай, сейчас везде людей много, – ответила я, крепко держась за поручень эскалатора.

Пройдя через всевозможные досмотры, мы вышли на перрон, где нас уже ждала красная «Ласточка». В этот раз выбирать не пришлось и мы заняли не самые удобные, но зато свободные места. Людей действительно было очень много. Они, словно крысы, бегущие с тонущего корабля, битком забегали в переполненный вагон. В воздухе чувствовался резкий запах различных духов, от дешевых до очень дорогих, что напрочь забило мой нос и я решила прикрыть его рукавом.

– Кто ж так надушился то сильно? – Ира скривила лицо.

– И не говори, совсем не уважают других людей! – поддержала я. – Они набрызгаются, а нам ехать и задыхаться!

– Лично я ничего не чувствую, – зевнул Егор.

– Ты то никогда ничего не чувствуешь! – съязвила подруга

Я мельком взглянула в окно и заметила, как из кучи людей выделялись глаза. Белый, какой-то неземной и неестественно-яркий взгляд был направлен в мою сторону. Я прищурилась, но не смогла разглядеть его владельца.

– Ир, ты видишь их? – спросила я, толкая подругу.

– Кого «их»? – уточнила она.

– Глаза, белые такие… – завороженно объясняла я.

Взглянув в окно, подруга скептически пожала плечами и вернулась к своим делам. Я отвела взор и помотала головой. Что это?

– Все в порядке? – повернулся Егор.

Проверив окно еще раз, я ничего не увидела. Наверное, причудилось…

– Да, мне просто показалось… – отмахнулась я.

Поезд тронулся, и мы быстро набрали скорость, стремительно покидая радушный Санкт-Петербург. За окном стали виднеться спальные районы, а затем и леса, в которых, как мне казалось, обязательно водились лесные духи и престарелые лешие. В голове было множество мыслей, поэтому я не стала вмешиваться в диалог друзей и облокотилась на стекло, вглядываясь в мрачные пейзажи.                                                             На душе стало тоскливо. Было грустно прощаться со столь впечатляющим городом и его не менее впечатляющими тайнами. Несмотря на это, я достойно провела время. Северная столица показала мне не только величие всепоглощающей красоты, но и нечто загадочное, напрочь взбивающее голову в пух. Она открыла мне то, от чего стынет кровь. То, что я не забуду никогда. Но, лучше об этом не думать. Скоро зимние каникулы подойдут к концу и в голове останутся лишь мысли об учебе, на тайны попросту не будет времени.

Приятный стук колес звучал словно колыбельная. Небо стала пеленать темная синева, из-за чего веки медленно закрылись, и наполненная мыслями голова погрузилась в сон.

– Ксюшка, просыпайся, мы уже в Пскове, – ласково пробудила подруга, опуская вещи с полок.

Посмотрев в окно, я увидела вокзал родного города. Он, как старый друг, приветствовал меня приятной обыденностью, в которую хотелось окунуться как никогда. Я была ему несказанно рада. Как говорится: в гостях хорошо, а дома лучше.

– Здравствуй, любимый дом…

Глава 3. Чего же ждать от новой власти?

– Вы верите в дьявола?

– Безусловно! Более того, я выпиваю с ним каждый четверг, – ответил я, отставляя бокал.

– Но, как же? – фыркнул собеседник. – Его ведь не существует!

– До встречи с Вами, меня ведь тоже не существовало, не так-ли?

Почесав затылок и скривив скептическую рожу, собеседник вновь спросил:

– Пф, да как это связано? Вы, в отличие от дьявола, ощутимы физически, я могу вас пощупать!

Приподнявшись со стула, он ущипнул мой рукав.

– С чего Вы взяли, что дьявола нельзя пощупать? – усмехнулся я. – Вы встречались с ним лично?

– Нет…

– В таком случае, Вы не имеете права твердить о его отсутствии, пока лично с ним не познакомитесь, – отводя собеседника за дверь, парировал я.

– Куда мы идем? – он дернул плечом.

– Тебе нужно умыться, дружище…

Собеседник медленно отходил к стене, едва не падая на опьяневших ногах. Мерзкая картина, которую хотелось смыть как можно скорее.

– Ч-что вы делаете?

Я огляделся. Уборная была пуста. Открыв одну из кабинок, я затолкал пьяное тело внутрь. Не в силах стоять на ногах, оно плюхнулось на крышку унитаза и вопросительно взглянуло на меня. Достав из кармана лезвие, я приблизился к мужчине и накрыл ладонью его рот. В тишине послышалось истерическое мычание, и я вскрыл выпирающую вену.       Прислонившись губами к покрытой мурашками коже, я оперативно проглатывал пульсирующую, до боли обжигающую горло кровь. Его ватные конечности пытались оттолкнуть меня, но я был куда сильнее и, как минимум, трезвее. Дернувшись разок-другой, он окончательно обмяк и закатил глаза. А я, пересиливая приступы тошноты и омерзения, уже заканчивал высасывать ту отвратительную и переполненную алкоголем жидкость, прибавляющую сил.                                                                              Закончив, я вышел из кабинки и навис над раковиной, умывая рот и старательно сдерживая рвотные позывы. То, что приносило столько горечи, одновременно держало меня на плаву и с каждым разом убивало все сильнее. Мне не было жаль этого пьяницу. Он полностью прогнил и оказался бесполезным. Единственное, что я мог с него взять – это силы на следующую жертву.                                                                        Я в спешке поглядывал на часы, опасаясь опоздать. Идти оставалось недолго, и я ускорил шаг. Вскоре, показалось нужное мне здание, над входом которого висела пестрая табличка с наименованием клуба: «FalleN!». Возле входа стояли знакомые мне автомобили, а значит – все уже на месте. Спустившись в подвал, я прошел внутрь и по моему телу пошла музыкальная вибрация. Пройдя через длинный коридор с неоновой подсветкой, я открыл стеклянную дверь, за которой двигались силуэты стройных стриптизерш, оттеняющие свечение розовых ламп.

– Рядовой Малов? – уточнил бородатый шкаф, что работал тут, судя по всему, первый день.

– Он самый, – я показал нужное удостоверение.

– Добро пожаловать, вас ждут за шестым столиком.

Я вошел в зал и направился к нужному мне столику. По пути приметил работающих тут суккубов, что сидели и мило улыбались каким-то беднягам, которые даже и не подозревали, что оставят тут всю свою зарплату под давлением своих похотливых желаний.

– Юра, дорогой, я тебя уже заждался! – счастливо улыбнулся Гронский, на коленях которого сидела одна из танцовщиц.

– Добрый вечер, Ян, – я медленно склонился в поклоне.

– А со мной здороваться не нужно? – поднявшись с мужских колен, поинтересовалась девушка.

– И тебе добрый вечер, Варвара. Отлично выглядишь!

Девушка подошла ко мне, поцеловала в щеку и провела ногтями по плечу, слегка царапая кожаную куртку, от чего та характерно заскрипела.

– Спасибо, но мне пора работать, – с ехидством произнесла Варвара, уходя в глубь сцены. – Я к вам еще загляну.

– А где, собственно, все? – спросил я, осматривая пустые диваны.

– Рикот скоро подойдет, впрочем, как и Панора, – демон махнул рукой. – У них свои дела, с «руководством», – уточнил он.

– Вы, Мотолу, как всегда самый пунктуальный! – усмехнулся я. – Или так соскучились по Варе, что освободились раньше всех?

– Это совокупность двух желаний, mein Freund! – промурлыкал Гронский, изящно поправляя собранные в хвост волосы. – Я не мог оставить Варвару без внимания и позволить себе опоздать. Это было бы жутко бесцеремонно и неуважительно по отношению к Паноре!

Усевшись рядом, я закурил предложенную им сигарету.

– Как Ваш вчерашний клиент? Все прошло удачно?

– У меня иначе и быть не может, что за нелепые вопросы? – демон закусил губу. – Он, вестимо, страшно сомневался, но все же подписал контракт дрожащими, как у больного старика руками. Еще одна душа покинула тело, не упоительно ли?

– А за какую цену он в итоге согласился? – с интересом расспрашивал я.

– За самую заурядную, – говорил Гронский, потягивая виски, – серой мышке захотелось стать богатой и успешной. Ни капли оригинальности! А как твой Мусонов? Он сумел принести в мир немножко тьмы?

– Нет, он оказался очередным идиотом, с которого удалось взять лишь кровь.

В ту же секунду, к столку подошел невысокий, неопределенного возраста мужчина. Тряхнув белокурыми кудрями, он снял с себя пальто и уставился на нас. Его пустой, холодный и стеклянный взгляд всегда пугал меня и пробуждал тревогу. Я второй раз за день склонился в поклоне, поприветствовав пришедшего демона:

– Добрый вечер, Панора.

– Добрый, – просипел Панора.

– Здравствуй, друг мой! – поздоровался Гронский, слегка склонив голову вперед.

Панора ответил ему тем же жестом и сел напротив, прикрывая платком аккуратный нос.

– Мы начнем без Рикота, я позже передам ему суть нашего разговора, – начал Панора.

Каждое слово он произносил затруднительно, словно что-то в горле мешало говорить, создавая медлительный хрип.

– В обществе земных ангелов сменился Высший. Им стал Димитрий Граалев, сын Михаила Граалева. Опытный и мудрый ангел вряд ли превзойдет своего отца, но его влияние давно распространилось за пределы Санкт-Петербурга, поэтому недооценивать его не стоит.

Зрачки Паноры сузились.

– Сомневаюсь, что Граалев решит вносить серьезные изменения. Он верен и принципиален, но хорошего отношения можно не ждать, – сухо добавил он.

– А хорошее отношение когда-то было? – с ухмылкой произнес Гронский.

– Мотолу, его отношение к нам будет куда лучше, чем у несостоявшегося Мирослава, – не двигаясь, отвечал Панора. – У ангелов сейчас не самые лучшие времена. Их авторитет постепенно падает и люди все чаще сотрудничают с нами. К тому же, они ожидали увидеть на посту Мирослава, но Бог сообразил отдать это место Димитрию, из-за чего внутри общества земных возможна смута. Неизвестно, захочет ли кто-то стать оппозиционером и пойти против «мягкой» политики Граалева, как тогда, когда юный Кисточкин решил провести акты инквизиции.

– Ты считаешь, что кто-то вздумает наступать на пройденные грабли? – закурив, спрашивал Гронский.

– Нельзя исключать такой возможности, именно поэтому…

Не успев закончить свою мысль, Панора прервался, услышав приближающиеся мужские крики. К столику подходил грозного вида парень. Его рыжий пучок был взлохмачен, а на бритых висках выступили дутые вены. Вместо глаз сияли красные огоньки, свидетельствующие о дурном настрое. Он тащил за собой молоденького беса, чьи волосы крепко сжимал в руке.

– Ах, Рикот, что опять стряслось? – сложа руки, снисходительно поинтересовался Гронский.

– Эта паскуда призналась в своих чувствах к человеку, – рявкнул Рикот, – веду его на трибунал!

– Это может немного подождать? У нас сейчас собрание по другому поводу, изгнать его мы можем завтра, – безэмоционально сказал Панора.

– Изгнать? Как изгнать? Почему? – пропищал парень, волосы которого были натянуты с такой силой, что ему было сложно говорить.

– При всех изгнать, со всеми традициями! Знал же, что бесам нельзя проявлять чувства к людям, вот теперь и наслаждайся плодами своих мерзких похотей! – крикнул Рикот и отбросил тело в сторону. – Вика! Проводи этого ублюдка в свободную комнату! Да смотри, чтобы ничего там не трогал и сидел тихо, пока я не пришел за ним.

Подскочившая к столику стройная Вика, в розовом кружевном белье, взяла бедолагу за руку и увела из зала. Раздраженно фыркнув, Рикот сел за стол и налил себе виски, который Гронский любезно поставил перед ним.

– По какому поводу собрание? – сделав внушительный глоток, уже спокойно спросил он.

– У ангелов сменилось руководство, отныне их Высший – Граалев, – повторил Панора.

– Вот тебе и на! – усмехнувшись, воскликнул Рикот. – Он покажет им кузькину мать! Как к этому, интересно, рядовые и приближенные отнеслись? С их то положением, политика Граалева лишь усугубит ситуацию. Да здравствует междоусобица!

– Именно поэтому, я прошу Вас быть предельно внимательными и осторожными, – зрачки Паноры переместились на Рикота. – Возможны конфликты, способные затронуть и нас. Рикот, предупреди рядовых бесов и введи их в курс дела.

– Сделаю это после изгнания червя, – взглянув в сторону каморки, прохрипел демон, – что-то еще от меня требуется?

– Больше ничего, только осторожность и принятие возможных нововведений.

– Мне плевать на его чертовы нововведения, – хмыкнул Рикот, – а вот на второго Кисточкина посмотрел бы. Давненько не происходило ничего интересного, хах!

– Конфликты будут направлены в нашу сторону, не забывай об этом. Кисточкин унес за собой девять наших рядовых, – Панора помотал головой и зажал нос платком. – Слишком много страха. Ты что с ним делал, Рикот? Воняет на весь зал.

– Я с ним ничего не делал, – Рикот лучезарно улыбнулся, – он узнал, что ему вырвут крылья на трибунале, только и всего!

– И ради чего они влюбляются? – Гронский задумчиво разглядывал дым. – Со времен царя Гороха им твердят, что земным ангелам и бесам запрещено влюбляться в человеческих особей, а они все продолжают и продолжают испытывать судьбу…

– И не говори, – согласился Рикот и взглянул на Панору. – Скажи Господину Стефану, что завтра сбор. Это же он передал тебе информацию?

– Да, поскольку Господин Канхото не смог присутствовать сегодня, он попросил меня уведомить Вас о случившемся, – все так же флегматично сипел Панора.

– Завтра будет веселый день! – оскалился Рикот и перевел взгляд на меня. – А ты чего опять тут, рядовой, а?

– Личное распоряжение Мотолу, – насупился я.

– Да, мое личное распоряжение, mein Freund, – бархатисто выдал Гронский, обнимая меня за плечи. – Этот прекрасный молодой бес устроит мне сегодня шикарную вечеринку! Там будет множество выпивки, неотразимых женщин и чудных юношей, прямо как на венецианском балу. Кто-то поедет вместе с нами?

– Нет, – фыркнул Панора.

– А я только за! Мне по нраву подобные вечеринки, – поднялся Рикот. – Дорого, пошло и со вкусом. Все, как ты любишь, Мотолу!

Рикот был прав, Гронский в самом деле любил все дорогое и изысканное. Быть может, это отголоски тех времен, когда он был обеспеченным и влиятельным дворянином, пару столетий назад. Его личность была поистине неоднозначна и многих вводила в заблуждение. Снаружи он был угрожающе спокоен, но внутри, под слоем вязкой энергетики, скрывались истинные, пугающие даже меня пороки. Пускай Гронский и проводил громкие вечера, выпивая литрами вино и заключая в свои опасные, как рыболовная сеть объятия все новых девушек, в его голове все было построено расчетливо, холодно и с умом. Пока многие считали его педантичным и сладкоречивым созданием буржуазии, он влезал в голову к каждому, впитывая в себя эмоции и подчиняя волю. Даже я порой теряю бдительность, когда этот бархатистый голосок что-то рассказывает, обращая на себя все мое внимание. В свое время, именно этот голос и сказал мне, что я могу быть полезен обществу Канхото.

– Превосходно! Но, для начала, мне нужно проститься с Варварой, – подмигнул Гронский, выходя из-за стола.

Мы, в свою очередь, попрощались с Панорой, который все так же пресно разглядывал стену, и вышли на улицу.

– Ты с Гронским поедешь? – спросил Рикот, открывая дверь припаркованного «RAМа».

Автомобиль под стать своему владельцу.

– Да, можете не переживать, без машины не останусь, – я попытался пошутить.

– Я и не переживаю, – рявкнул Рикот, запрыгивая в пикап, – просто упустил тот момент, когда Мотолу в таксисты подался.

– Мне не хочется брать служебный автомобиль, да и Гронский абсолютно не противиться моей компании…

– Мне не интересно, – поморщился Рикот в открытое окно, – жду тебя завтра в штабе, что б как штык был, ясно?

– Ясно, – кивнул я.

Гронский вышел из заведения и счастливой походкой направился к автомобилю.

– Поехали кошмарить юных грешников, mein Freund! – светился демон, открывая «Audi». – Я уже успел соскучиться по молодой крови, а ты?

– Несомненно, – улыбнулся я, прыгая на пассажирское сидение.

Очередной вечер, который придется пережить. Очередные личности, которые противны. Очередное разочарование от собственного существования.

Терпение.

Глава 4. Так бывает

Июнь, 2023

Прошло четыре месяца с того момента, как умерла Ира. У меня было время отпустить, забыть это, как страшный сон, но день за днем я вспоминала ее улыбку, звонкий смех и совместные прогулки. На город опустилось жаркое лето. Расцвели драгоценными камнями клумбы, а во мне бродила лишь сырая тьма, что болезненно впивалась множеством иголок и никак не хотела отцепляться. Все действия я выполняла под градом ледяного ливня, непрерывно поливающего меня из тучи, что висела над опустевшей головой. Мне ничего не хотелось делать. Мне было все равно. Я потеряла большую часть себя. Мне казалось, что я обнажена и уязвима перед всем опасным, приносящим только страдания миром. И я никак не могла понять: за что смерть забрала столь близкого мне и светлого человека?                  Это случилось неожиданно, с наступлением весны, как только мир стал возвращаться к жизни, распуская первые бутоны молодых цветов. Ее нашел Егор. Ира небрежно лежала на полу с открытыми от страха глазами и держала в руках телефон, который уже успел заледенеть от холода ее конечностей. Было поздно. Врачи сказали, что у нее остановилось сердце. «Так бывает». Похороны прошли под дождем, в присутствие неживых каменных статуй и мертвых фотографий. Я старалась держаться ближе к Егору. Он оставался единственным близким человеком. Единственным, на кого я полагалась. Но, друг стал все больше падать духом и стремительно отдаляться от меня. С каждым днем наши диалоги становились все короче, а редкие встречи и вовсе сошли на нет. Я перестала видеть его трезвым. Он снова травился дешевыми сигаретами, от которых его голос охрип. Кислый запах перегара становился все сильнее и уже не мог отдельно от него существовать. Бутылка водки стала исключением, которое Егор впускал в свой разбитый вдребезги мирок. Я пыталась отвлечь его. Предлагала быть вместе в это тяжелое время, но он ясно дал понять, что мои попытки тщетны, выталкивая меня за порог. Несколько раз я видела его, медленно шатающегося по дороге в магазин за очередной порцией выпивки. Лицо друга осунулось, а синяки стали такими яркими, что глаза больше походили на пустые глазницы, даже и не думающие смотреть в мою сторону. От этого мне было еще больнее. Я не понимала, почему он так себя ведет со мной. Я боялась потерять.                                                                         Время шло, мы с Егором потеряли всяческий контакт, что резало мои чувства сильнее любого ножа. Несмотря на это, я продолжала ходить на учебу, слушая бесполезные слова поддержки. В университете не было настоящих друзей, поэтому вместе с горем в мою дверь постучалось одиночество, накрывшее меня с головой одной большой и душной тряпкой, из-за которой становилось трудно дышать. Казалось, что я потеряла все самое ценное, что успела накопить за жизнь. Вокруг было множество людей, но они, как бездушные куклы, не могли заполнить пустоты.                                                            Своего папу я не помню. Маму потеряла в детстве, поэтому в моих воспоминаниях о ней остались лишь крохотные частички, что изредка согревали душу. Занявшаяся моим воспитанием бабушка умерла сразу же после того, как я окончила одиннадцатый класс. Я усвоила, что жизнь – это неизбежные потери и всепоглощающее одиночество, затягивающее тебя в вязкую, бесконечную яму нескончаемого горя. От этого никуда не спрятаться. Из этого не выбраться. Потеряв друзей, я окончательно осталась одна. Одна в большом мире, среди множества людей.                                                                        Кое-как защитив диплом, я закончила университет, после чего мне пришло приглашение на работу в Санкт-Петербурге. Единственная, хоть и немного, но радостная новость. Было тяжело прощаться с родным городом, но я переступила через себя и сделала решающий шаг в неизвестность, несмотря на теплые воспоминания, что держали меня здесь. Перед отъездом мне хотелось попрощаться с Егором, но он мне так и не открыл. Бабушки, сидящие возле его подъезда, сказали мне, что он уже давно никому не открывает и видят его только в магазине, с бутылкой беленькой в руке. Мне было больно за своего друга, но сделать я ничего не могла. Собрав себя в кучу, я переехала в Петербург и столкнулась с множеством проблем, одной из которых было жилье. Я слышала, что в этом городе оно дорогое, но не представляла насколько. Бабушкину квартиру в Пскове я решила сдавать, пассивно получая свои пятнадцать тысяч в месяц. Еще сорок мне платили на работе, из-за которой я и переехала. Чтобы не голодать, я приняла решение снимать комнату в одной из коммуналок, что находилась около станции метро «Технологический институт». Коммуналка представляла из себя длинный, покрытый зеленой штукатуркой коридор, из которого выходили шесть приспособленных под жилье комнат. Вдали стояла маленькая кухонька, метров шесть, но зато со всеми удобствами. Крохотный, покрытый плесенью туалет и замызганная ванная, в которой еще до моего приезда перегорела лампочка, так же не располагали к себе. Было непривычно сожительствовать с разными людьми, которые могли устроить скандал в три часа ночи или же накрыть алкогольную поляну в понедельник вечером. Ссоры ни к чему не привели, от того я перестала реагировать. Работала я много, из-за чего апатичные мысли не так сильно давили на психику и глаза старательно не замечали тараканов, что кучей сидели под ванной, и ржавчину, стекающую по ногам во время принятия душа.                                    День за днем я приходила домой, заваривала лапшу быстрого приготовления, здоровалась с сидящими на кухне «абонентами» и запиралась в комнате, дабы лечь спать и восстановиться перед следующим, похожим на другие днем. Они были идентичны, серы и настолько обыденны, что я банально перестала считать.                                                 Лето в Петербурге было пестрым и красочно-солнечным, но мои глаза могли уловить лишь серые силуэты когда-то величественных домов, мрачные массы бездушных людей и грязь темных подворотен. Когда-то воодушевляющий меня город превратился в мерзкую клоаку, в которой не осталось ничего хорошего.                                     Удивительно, но апатия сильно выматывает. В один из бесчисленных дней, я поймала себе на мысли, что смысл утерян. Ради чего я живу? Если жизнь – это бесконечно повторяющиеся дни, в которых не бывает радости, одна только печаль и рутина, то зачем она нужна? Для чего я перебираю бумажки? Ради чего я существую? Мне нечего терять и не за что цепляться. Это не жизнь, а существование, которое мне порядком надоело.                         Да, закончить все – это сильный поступок слабого. Значит, я все-таки слабый человек, которому осточертело сие бессмысленное существование. Было множество вариантов смерти, но я выбрала, как мне показалось, самый красивый. Хотя, смерть априори не может быть красивой. Хах, и тут мне не свезло.                                          Запланировав конец на вечер, я решила в последний раз увидеть окружающий мир. Жестокий, по-своему справедливый и удивительный мир, которому я, конечно, была благодарна за пройденный путь.                                                                   Я взяла выходной и уехала на Елагин остров. Чудесное место, сплошь покрытое зеленью и усыпанное старыми дубами, по которым то и дело прыгали пушистые белочки. Мне хотелось увидеть там то, что я могла видеть раньше, но у меня не выходило. Я чувствовала себя изможденной, словно всю ночь разгружала вагоны с углем. Солнце болезненно сжигало глаза, из-за чего мне хотелось держать их закрытыми. Найдя под деревом скамейку, я села и уставилась на все-таки симпатичный пейзаж.                                           Отдыхала спокойная Нева, по которой бороздили беленькие яхты, а вместе с ней и загорающие человеческие тела, лежащие на подсвеченной лучами траве. Еще ходили ребята с мольбертами и складными стульчиками, в поисках самых живописных мест. Наверное, практиканты из художественных школ, каких в Санкт-Петербурге было достаточно много. Рядом находился парк аттракционов, из которого эхом доносились крики любителей острых ощущений. Я мысленно прощалась с природой и ее обитателями, с благодарностью кивая каждому упавшему рядом листочку. Не знаю, что меня ждет после, но я буду скучать по миру и счастливым временам.

– Могу ли я сесть рядом? – спросил меня дружелюбный мужской голос.

Повернув голову на звук, я увидела перед собой среднего роста юношу, что робко почесывал затылок и неловко улыбался.

– Да, конечно, – быстро ответила я, отодвигаясь в сторону.

Парень сел на другой конец скамейки, сложил руки на коленях и уставился вперед, всматриваясь в картинный вид.

– Извини, что лезу не в свое дело, но мне показалось, что тебе очень грустно, – тихо и как-то тепло поинтересовался он. – У тебя что-то случилось?

Я думала, что ему ответить, растягивая неловкую паузу. С тех пор, как я потеряла все самое светлое, мне не доводилось кому-то рассказывать о случившемся, а уж тем более, о своих моральных переживаниях. В любом случае, этот день последний. Больше нечего стыдиться, все уйдет со мной.

– Ушел из жизни очень близкий мне человек, а за ним и все радости моей жизни. Я даже не успела попрощаться… – начала я. – Ощутив на себе одиночество и бессмысленность существования, я окончательно утеряла смысл.

– Соболезную, – сказал парень и пододвинулся чуть ближе, – но почему ты решила, что он ушел из твоей жизни? Ведь, у тебя в голове осталось множество воспоминаний, которые останутся с тобой на всю жизнь. Он всегда будет с тобой, хоть и не в физическом облике, но все же рядом. У вас наверняка были общие мечты и желания, так почему бы тебе не найти смысл в них? Я уверен, тот человек был бы счастлив увидеть твое продолжение.

– Все мысли о ней вызывают только слезы. Я не могу найти смысл в том, что причиняет боль, понимаешь? – спросила я и посмотрела в лицо своему собеседнику.

На меня с сочувствием смотрела пара серых глаз, в которых отчетливо виднелось мое отражение. Пухлые губы парня дрогнули и расплылись в солнечной улыбке, которая была столь же нежна, как и улыбка младенца, впервые увидевшего мать.

– Потеря всегда является тяжелой ношей, но любую можно пережить, если правильно понять ее значение, выплакать все слезы, а потом вдруг осознать, что куда бы человек не делся, ты будешь о нем помнить. Нужно время, его может понадобиться много, и ты обязана это понимать.

– Красиво сказано, но на деле это гораздо сложнее, – я поджала губы.

– И главное, – он поднял палец вверх, – каждая потеря делает тебя сильнее. Ты переживаешь боль, а она, в это время, укрепляет хрупкий фундамент уже родившейся внутренний силы. А что дает сила? Правильно, сила дает желание и возможность идти вперед, к новому смыслу жизни. Если оборвать этот момент, то произойдет очередное горе и мир навсегда потеряет личность.

– Прошло достаточно времени, но легче мне так и не стало. Наоборот, я окунулась в рутину, которая делает прибывание еще хуже. Я ничего не чувствую, от того и хочу закончить бессмысленное, ни к чему не приводящее действо…

– Нет-нет-нет! – парень резко помотал головой. – Никаких закончить! У тебя впереди длинная жизнь, в которой обязательно будет еще куча красочных событий! Я тебя совсем не знаю, но чувствую исходящую силу. Ты можешь пережить и окрепнуть, неся в окружающий мир свет, а можешь все закончить и раствориться в небытие, навсегда оборвав нить интересной судьбы. Зачем опускать руки, если есть возможность жить?

– Я уже устала терпеть, ничего не меняется…

– Уже поменялось, – подмигнул юноша, – осталось только принять и найти утраченный смысл. Никто не говорил, что будет легко. Представь, что было бы, если бы люди погибали после каждой потери…

– Мы бы попросту вымерли, – грустно улыбнулась я, – да?

– Да! – усмехнулся парень. – С чего ты взяла, что другие сильнее? Все те, кто пережил беду, были такими же, как и ты. Они справились, как справишься и ты.

Он протянул мне руку.

– Хочешь, я тебе кое-что покажу? Думаю, тебе станет легче.

– Хочу, но сомневаюсь, что это сможет мне помочь.

– Не стоит, – мягко ответил парень, беря мою ладонь. – Закрой глаза и крепко-крепко сожми руку, вспоминая самые яркие моменты, связанные с этим человеком. И не забывай глубоко дышать, хорошо?

Я сжала нежную ладонь. Она оказалась горячей, пропитанной каким-то успокоительным родством. Закрыв глаза, я сделала глубокий вдох. Теплый воздух, наполненный ароматами водорослей и скошенной травы, заполнил легкие сполна.

Я представила Иру.

Ее русые волосы, аккуратно убранные за маленькие ушки. Ее широкие зеленые глаза, смотрящие на меня с лаской и легким задором, ее тонкий аромат ягодных духов. Где-то в голове, кратким эхом, послышался знакомый, высокий голосок, вечно болтающий под ухом. Мы, держась за руки, шли навстречу приключениям, посылая далеко и надолго любые сомнения в собственных действиях. Мы, будучи маленькими девчонками, тряслись в обнимку на диване, после просмотра очередного ужастика. Мы, вечно находящиеся рядом.       Я отчетливо видела ее сопереживающее личико, смотрящее на меня грустными глазками в период болезни. Я вспомнила то, с каким упорством она отстаивала мою правоту перед вредными одноклассницами, грозно хмуря подкрашенные бровки. Я, словно наяву, почувствовала ее прикосновения и ощутила на себе взгляд, что желал добра и продолжения, слегка ругая, за ужасные, накрывшие меня недавно мысли.

Ира была рядом со мной в самые тяжелые моменты жизни. Поддерживая, она не смела вешать нос, только подтирала слезы и вдохновляла на новые свершения. Теперь же и я буду рядом с ней, поддерживая на расстоянии в трудные минуты. Ира не должна исчезнуть. Ее жизнь должна продолжаться. Ради ее счастья, ради воспоминаний и пройденных мгновений, жить должна хотя бы я.                                                            К горлу подкатил тяжелый ком. Мне захотелось разрыдаться, но слезы эти были не печальны, а теплы и счастливы, как никогда. Не сдержав порыв, я открыла намокшие глаза и взглянула на собеседника. Он сидел напротив и смотрел на меня поблескивающими от слез глазами. Дрогнув, парень улыбнулся, отпустил мою руку и сказал:

– Если ты была действительно счастлива, то продолжай отражать тот свет, что дарила тебе твоя подруга.

Его голос заметно дрожал.

– Продолжай нести тот позитив и видеть все те краски, что видела она! Будь сильной и помни, что жизнь – это испытания, которые ты обязательно пройдешь.

– Как ты это сделал? – отстранилась я.

– Это сделал не я, а твоя голова, – он смахнул слезу.

– Удивительно, но я действительно почувствовала себя гораздо лучше. Трава вокруг стала зеленее, да и небо голубее… – огляделась я. – Будто, все шлаки выкачали, а на их место вернули позабытые краски…

– Так и есть, – улыбнулся он.

– Спасибо тебе! Я давно не ощущала себя так легко. Откуда ж ты такой взялся? Как тебя зовут?

– Я Иоанн и я рад, что смог помочь тебе, – ответил парень, поднимая плечи.

– А я Ксюша и я рада, что ты смог помочь мне, – хихикнула я.

– Приятно познакомиться, Ксюша, – Иоанн протянул мне уже знакомую ладонь.

В этот момент, во мне что-то воскресло. Мне вновь захотелось жить и исследовать. Я начала понимать глупость несовершенной смерти. Я была безумно благодарна парню, что сумел изменить практически погибшую судьбу.

– Я понимаю, что это покажется странным, но не хочешь ли ты сходить куда-нибудь на этой неделе? – покраснев, поинтересовалась я.

– Хочу, но для этого тебе придется взять мои контакты, – Иоанн покосился на лежащий рядом телефон.

– Ах да, конечно, – улыбаясь, я записывала номер нового знакомого.

– Когда тебе будет удобно встретиться? Я бы с удовольствием сходил в центр, погулял по набережным, там сейчас очень красиво, – предложил он.

– Можно в среду, у меня выходной. Точно, выходной! – я вскочила со скамейки. – Мне ведь завтра на работу, а домашние дела еще не сделаны. Нужно бежать, иначе я ничего не успею!

– Ничего, я могу проводить тебя до метро, если ты, конечно, не против, – Иоанн встал вслед за мной.

– Было бы славно!

Мы вышли из зеленого парка в бетонный, но очень ухоженный район Санкт-Петербурга. Крестовский остров был современным и чистым местом, в котором у людей была совершенно иная, богатая и расслабленная жизнь.                                                 Путь до метро был недолгим, но мы с Иоанном растянули его душевным диалогом, что тянулся плавно и размеренно, как бывает у старых знакомых. Со стороны мы, наверное, походили на двух, наконец-то встретившихся друзей, которые эмоционально делились последними событиями повседневной жизни. Подойдя к метро, мы остановились у входа.

– Спасибо тебе за сегодня! Я до сих пор поражена тем, что такое спонтанное знакомство смогло поставить меня на ноги.

– Ничего не происходит просто так, я был рад тебе помочь, – смутился Иоанн.

– Еще раз спасибо и до встречи, – я обняла Иоанна, который посмотрел на меня столь удивленно, что даже я смутилась от своих действий.

– До встречи, – прошептал он, робко приобняв меня за талию.

Чувствуя себя счастливой и окрыленной, я с улыбкой вошла в метро. Длинный эскалатор вез меня глубоко под землю, а сопутствующий ветерок приятно развивал нагревшиеся пряди.

      Складывалось впечатление, что я знала этого парня уже много лет. Я давно не чувствовала себя так уютно рядом с человеком. Я перестала быть одинокой. Случайностей не бывает. Иоанн неспроста подсел ко мне и начал диалог, от которого я до сих пор не отошла. Несмотря на всю внезапность, я чувствовала исходящую от него безопасность. Торопиться с выводами не стоит, нужно оставаться внимательной и осторожной, но первое впечатление меня обескуражило. Он сильный и эмпатичный. Как мне показалось, он забрал часть негатива себе, впитал как губка, бескорыстно и искренне выслушав мое несчастье. После сотен окружающих меня «картонок», Иоанн казался единственным живым существом, к которому меня, непременно, тянуло. Да, Петербург не устает удивлять меня интересными личностями, а может и сама судьба вздумала подкинуть мне такого «спасателя». Улыбка не сходила с моего лица. Наверное, люди считали меня умалишенной, но мне было плевать. Я была счастлива и хотела, чтобы мою радость видели абсолютно все.                                     Выйдя из метро, я увидела стоящую с протянутой рукой попрошайку. Нужно пожертвовать ей монетку. Ирка бы точно так сделала, поэтому я достала из кармана холодную десятку и аккуратно положила ее в чужую сухую ладонь.

– Спасибо большое, деточка! Пусть Господь будет помогать тебе так же, как и ты мне, – проскрипел старческий голос.

– На здоровье, – вылетела из меня не очень подходящая фраза.

Господь не особо то и помогает мне. Где он был в моменты, когда мне было больно и плохо? Хотя, может это он прислал мне Иоанна, дабы поддержать и помочь в это трудное время? Нет, слишком долго присылал! Тем более, я атеистка, что за глупые рассуждения? Просто хороший парень, что решил помочь красивой, но грустной девушке, за что я ему буду еще долго благодарна.

Еще на лестничной клетке я почувствовала запах какого-то «ядерного» лукового блюда, которое с любовью готовила моя пышная сорокалетняя соседка.

– Привет, как погодка на улице? – спросил меня сосед, который уже неделю не выходил из дома.

– Приветик, очень тепло и хорошо, солнышко светит и птички поют, – отвечала я, снимая курточку.

– Ты из-за хорошей погоды так светишься? Или случилось чего? – улыбнулся сосед, забирая у меня куртку.

– Ой, Антон, может и случилось, а может и погода хорошая, – протянула, направляясь к кухне. – Сама не знаю…

– В любом случае, я рад за тебя! – крикнул вслед мужичок.

Хороший дядечка, жаль только, что несчастный. Напился как-то и давай рассказывать мне о том, как жена ушла и родила от другого, как начальник уволил с хорошей работы, как пить стал. Сейчас у него, кажется, все нормально стало. Работа есть, цветы кому-то покупал пару недель назад, значит, кто-то появился.

Я зашла на кухню и мои глаза тут же заслезились. Соседка жарила плавающую в луковом масле картошку на старой сковородке, возрасту которой можно было позавидовать.

– Кушать будешь? – с набитым ртом спросила толстая Инна, сидящая за стареньким обеденным столом. – Кхе, нажористо вышло!

– Нет, спасибо, – ответила я, доставая чай, – аппетита нет.

– Дело твое, – причмокивая, отвечала соседка, – греми костями дальше.

Аппетита действительно не было. Оно и к лучшему, я еле влезла в свои джинсовые шорты. Я заварила чай и направилась в комнату. Переодевшись в пижаму, я уселась на кровать и достала ноутбук, чтобы окончить сдаваемый завтра отчет. Вот они, домашние дела, о которых я говорила Иоанну. Сегодня они не казались такими скучными, как обычно, поэтому я с увлечением печатала рабочий текст до глубокого вечера.                              Солнце зашло за горизонт, но за окном было светло, как днем. Белые ночи в самом разгаре. Все же, не зря я купила плотные шторы, так бы маялась, в попытках уснуть. Включив сериал, я залезла в телефон и проверила социальные сети. На панели уведомлений висело новое сообщение от Иоанна. Договорившись о месте встречи, мы несколько часов общались, узнавая все новые подробности друг о друге. Прерывая темы, собеседник часто интересовался моим моральным состоянием. Мне было приятно, что я стала нужна. Я наконец ощутила заботу, внимание и интерес, которые так давно искала.                                    Часам к одиннадцати меня начало клонить в сон, поэтому я попрощалась с Иоанном и улеглась в постель. В голову настырно лезли образы нового знакомого. Нежная, излишне аккуратная внешность, с крупной долей видимой наивности. Ее дополнял хорошо запомнившийся мне безропотный взгляд, какой бывает только у ребенка. Ему было не страшно довериться.                                                                              Проснувшись, я начала свою рабочую неделю, часто прерываясь на диалоги с новым другом. Да, за тот короткий промежуток, что мы общаемся, он успел стать другом, к которому я быстро привязалась. Я с нетерпением ждала нашей встречи, от этого дни, как назло, длились издевательски медленно. И все же, ожидания были не бесконечными.       Потянувшись в среду, я встала с кровати и направилась в душ, где пробыла около получаса, наслаждаясь прохладительными каплями воды. В дверь уже начинали стучать недовольные соседи и я поторопилась. Высушив волосы, я села перед зеркалом и впервые за долгое время нанесла макияж. Я отвыкла от этого и мне пришлось хорошенько постараться, чтобы он смотрелся прилично. Убедившись, что я выгляжу до восторга сногсшибательно, я выбрала одежду и подходящие сережки. Сегодня, перед встречей, мне было не все равно на свою внешность. Я цвела и радовалась каждому упавшему на лицо лучику. Это говорило только об одном: мне в самом деле стало лучше.

– Какая ты красивая! – восторженно воскликнула Алена, что жила в соседней комнате.

– Спасибо большое, ты тоже замечательно выглядишь.

– На свидание идешь? – с неподдельным интересом, ухмылялась девочка.

– Ага, – ответила я, открывая входную дверь, – это просто друг, Аленка!

– Ты все равно потом расскажи, что и как прошло! – Алена надула губы. – Мне ведь интересно!

– Все расскажу, не волнуйся! – ответила я, хлопнув дверью перед любопытным носиком.

Погода была по-настоящему летняя. Душный и влажный воздух кое-как просачивался в ноздри, а пекущее со всех сторон солнце заставляло щуриться, поддавая жаром в спину. Взлетая от проезжающих мимо машин, уличная пыль закручивалась в водовороты и сыпалась песком под ноги. Чихнув несколько раз, я отошла от дороги. Пахло выхлопами и вредной едой. Улицы были практически свободны, ведь офисные люди, прячась от жары, весь день сидели в прохладе делового центра, а я, счастливица, бежала под пеклом на долгожданную встречу.                                                                         Вскоре показалось спасительное метро, и я юркнула в сыроватый холод. Там людей уже было побольше. Наверное, прятались от ударов правящего сегодня солнца. Выйдя на станции «Невский проспект», я сделала пересадку на зеленую ветку и вышла на «Гостиный двор», поднимаясь по ленивым ступенькам эскалатора. Мои глаза вмиг стали искать Иоанна, а руки предательски затрепетали, в желании обнять.

Глава 5. Иоанн

– Привет! «Ты чудесно выглядишь», —Иоанн протянул мне стаканчик с соком. – Я подумал, что это поможет тебе в такую непростую погоду. Он должен быть вкусным.

– Спасибо большое! Это именно то, сейчас нужно, – расплылась я, делая глоток апельсинового сока.

– Я рад, что тебе понравилось, – Иоанн посмотрел куда-то вдаль. – Пойдем через фонтан у Казанского, там, за поворотом, кофейня недалеко. Ты не против?

– Нет, я только с удовольствием, – улыбалась я, идя за ним. – Единственное, там людей много, но так даже интереснее.

– Любишь находиться в обществе людей? – поинтересовался друг.

– Да, я считаю людей очень неоднозначными созданиями. Мне любопытно наблюдать за ними, подмечать что-то новое и анализировать их поведение.

– Ого, необычное увлечение, – усмехнулся он. – А что было самое интересное, расскажешь?

– Могу рассказать, когда дойдем, – осматриваясь, игриво выдала я, – а может и не расскажу. Посмотрим!

Мы шли по небольшому скверу. Посередине стоял пышный, извергающий мелкие капельки фонтан, отражающий радугой лучики палящего солнца. По территории стояли скамейки, на которых лениво «разлагались» утомившиеся от жары люди. На одной из них сидела группа разноцветных панков, что, прихватив с собой дешевого пива, играла на гитаре настоящую классику: «Все идет по плану», Егора Летова. Вот это я понимаю – контраст! Пьяные панки на фоне Казанского собора. В этом весь Санкт-Петербург. Вокруг них, с голубями на плечах, носились очередные продавцы дорогущих фотографий. Несмотря на цену, люди фотографировались. В основном, это были наши друзья из Китая.                               Глядя на это, я стала понимать художников, что приезжали в город на Неве для того, чтобы запечатлеть это великолепие, не жалея ни времени, ни акварели. Множество благородных оттенков: лаймовые и оливковые, горчичные и малахитовые, серые и охристые. Все они проглядывались в кронах деревьев, что устало свисали с могучих стволов, образуя прохладные тени. Казанский собор в любое время года выглядит восхитительно. Его длинные, раскинувшиеся фасады, словно защищая, наблюдали за спокойствием людей и близлежащих домов. Я вспоминала его зимнюю версию. Вспоминала фотографии, на которых мы с друзьями, ни о чем не подозревая, корчили смешные гримасы.

– Мы почти пришли, – Иоанн ускорил шаг.

– А я загляделась на пейзажи, мимо которых мы шли, – отпустила я. – Великолепный город, не устану им восхищаться.

– Полностью согласен, такого больше нет и никогда не будет, – согласился друг. – Санкт-Петербург такой один. Он может быть как привлекательным, так и отталкивающим, в зависимости от душевного состояния.

– Ты прав, я в этом в полной мере убедилась. Еще неделю назад он казался серым и грязным, пропахшим отходами и многочисленным горем, а сейчас…

– Живописным и приветливым? – перебил Иоанн, продолжая мысль.

– Да, именно, – улыбнулась я.

Мы подошли к двери, над которой висела нежная икебана, состоящая из розовых и перламутровых цветов. Кофейня была небольшой и простенькой. Маленькие столики, рядом с которыми стояли такие-же маленькие стульчики. Висящие везде горшки с цветами только добавляли летнего антуража.

– Милое место, однако.

– Ага, тут вкусный кофе и людей не очень много, – осмотревшись, Иоанн перевел взгляд на меня. – Что ты будешь?

– А что есть? – спросила я.

– Я бы посоветовал мятный Раф. Он тут то, что надо!

– Всегда хотела попробовать, – с энтузиазмом поддержала я. – Мято и кофе необычное сочетания, тебе не кажется?

– Тебе понравится, я обещаю.

– Ну, если уж ты обещаешь, то поверю!

– Благодарю за доверие, – поднявшись к кассе, обернулся Иоанн.

Продегустировав новый напиток, я слизнула пенку с губ и обратилась к сидящему напротив другу:

– Каждый день делаю все больше новых открытий. Приятных, разумеется, – уточнила я. – То на какую-то новую, находящуюся в потемках улочку забреду, то очередной гастрономический шедевр попробую, то с интересным человеком познакомлюсь… В общем, вокруг большое количество вещей, которые теперь приносят удовольствие. Оказывается, счастье можно найти в незначительных мелочах!

– Это ведь замечательно! – плеснул Иоанн. – Ты движешься вперед и не стоишь на месте, а это, наверное, самое ценное. И если это движение сопровождает счастьем, берущимся само собой, то ты, без сомнения, делаешь все верно.

– Да, теперь я понимаю, что все самое ценное находится в крупицах, которые нужно медленно, но верно собирать. Все хочется попробовать и исследовать, но иногда, по правде сказать, бывает страшно.

– Все пробовать и не нужно, – посерьезнел юноша. – Не стоит забывать, что есть вещи действительно плохие, к которым лучше не прикасаться.

– А что для тебя плохие вещи, Иоанн? – я облокотилась на столик.

– Хм, наверное, те, что чернят человеческую душу и губят окружение, – задумчиво произнес парень. – Например, излишнее употребление алкоголя, расточительное отношение к жизни, ложь и зависть, и, может быть, убийство…

– В таком случае, у меня вопросов не осталось. Я полностью согласна, что вышеперечисленное является плохими вещами, которые пробовать я не собираюсь.

– Правильно, у нас, все-таки, одна жизнь и мы должны ее беречь, а не испытывать. Лучше посадить несколько деревьев, нежели выбросить на траву гору окурков, да?

– Да, – кивнула я. – Кстати, я все спросить хотела…

Иоанн вопросительно поднял бровь.

– Почему ты мне тогда помог? В тот день, я хотела закончить жизнь, а ты, внезапно появившись, уберег меня. Мне интересно, что тобой двигало?

– Хороший вопрос, – губы Иоанна поползли наверх. – Я вообще люблю помогать как планете, так и живущим на ней животным и людям. У меня в жизни все хорошо, и я хочу, чтобы у всех было так же. Тогда, в парке, я увидел грустную тебя и не смог пройти мимо. В сердце что-то екнуло, и я решил подойти, так как ты явно никого не ждала. Тем более, как видишь, я подошел не зря! – усмехнулся юноша. – Теперь сижу с приятной, более не грустной девушкой и с пользой провожу этот день.

– Неужели я действительно выглядела такой грустной? – удивилась я.

– Если честно, то да. Казалось, что висящая над твоей головой туча скоро разразиться несуществующим ливнем.

– Было и было, – я махнула рукой, – главное, что сейчас все хорошо и я хочу в который раз сказать спасибо, Иоанн. Если бы не ты, то я бы больше не смогла видеть, слышать и дышать. Меня бы попросту не стало и это отвратительно. Сейчас я жалею, что в моей голове возникли подобные мысли, но благодаря хорошему психологу в твоем лице, они навсегда покинули меня!

– Я очень рад, что у тебя вновь все замечательно, – покраснев, засмущался Иоанн. – Да и, не такой уж я и хороший психолог…

– Хороший-хороший, – расхохоталась я. – и не только психолог, но и личность интересная. Не думала, что в ближайшее время встречу такого удивительного человека. В последнее время, мне попадались обыкновенные «второстепенные персонажи».

– Ты меня засмущала, – еще больше покраснел Иоанн. – Кстати, ты там хотела рассказать про самые интересные случаи во время наблюдений за людьми, расскажешь все-таки?

– Ах, да, интересные случаи… – задумалась я.

В моей голове сразу же возник образ тех мужчин в баре, которых я встретила зимой. Сомневаюсь, что он посчитает меня сумасшедшей, Иоанн не такой. Доверившись, я начала рассказ:

– Этой зимой я ездила в Петербург, вместе с друзьями…

– Так ты не из Петербурга? – прервал Иоанн.

– Нет, я родом из Пскова, – ответила я и продолжила рассказ, не упуская ни одной детали.

Иоанн внимательно слушал каждое мое слово, изредка хмурясь и почесывая затылок.

– В общем, он уехал из бара и больше я его не видела, – заканчивала я. – Той же ночью, ко мне пришла Ира и я все ей рассказала. Честно, я боялась, что меня посчитают дурочкой. Сейчас тоже боюсь, так как ситуация больше походит на фантастику, нежели на правду.

Сильно помрачнев и выдержав достаточно долгую паузу, Иоанн наконец-то ответил:

– Действительно, очень неординарная ситуация и странные люди. А как они, кстати, выглядели?

– Мужчина, которому на вид лет тридцать пять, был одет во все серое. Мне запомнились трясущиеся руки и морщинистый лоб, – вспоминала я.

– А второй?

– Второй был высоким, лет двадцать пять. У него были черные волосы, заплетенные в хвост. Еще мне запомнились обширная татуировка на шее, состоящая из остроконечных букв и мрачный взгляд, прямо-таки черный… – я съежилась от нахлынувших воспоминаний.

– Неприятный тип, – напрягшись, Иоанн впервые показал на лице негативную эмоцию.

– Да, еще и права купил, судя по всему, – согласилась я. – Мы с друзьями видели, как он гонял по дороге, где помимо него еще много водителей.

– Такие только и могут, что гонять, – вздохнул он. – Ничего, в семье не без урода. Мир, к сожалению, не может быть идеальным.

– Ого, ты и такие слова знаешь?

– Да, а были сомнения? – повеселел он.

– Мне показалось, что ты настолько добрый и сопереживающий, что даже в такой ситуации сможешь найти что-то позитивное.

– Есть то, что уже нельзя спасти, – он грустно покачал головой. – Думаю, что это один из таких случаев.

– Впрочем, не важно, – отпрянула я. – Сомневаюсь, что я когда-нибудь узнаю, что там действительно происходило, поэтому грузить свой мозг – бессмысленно. Просто занимательная история, да?

– Да, ты права, поговорим на другие темы, – понимающе кивнув, согласился друг.

Мы долго сидели и говорили о совершенно разных вещах, с наслаждением растягивая поток комфортного диалога. Иоанн окончил ветеринарную академию и стал работать по профессии в Ленинградском зоопарке. Я услышала множество историей про болезни и недуги экзотических животных, про милых капибар и легендарную белую медведицу, которую он обещал мне показать.                                                       Философские темы в том числе не остались без внимания, и я в очередной раз восхитилась новым другом и политикой его жизни. Не думала, что в таком суровом мире остались столь искренние и здравомыслящие люди. Я наконец смогла расслабиться и открыться, выплеснуть все свои мысли и искренне посмеяться с забавных рассказов. Мне этого до боли не хватало, а сейчас, я получала это в полном объеме, постепенно забывая о горестном прошлом.

– Не хочешь прогуляться до Невы? – поинтересовался Иоанн.

– Хочу! – воскликнула я, вскакивая из-за стола. – Давно планировала на нее посмотреть!

Не прекращая беседы, мы вышли из кофейни. Нас обдал игривый, согнавший былую духоту ветерок. После Невского проспекта, в самом конце, показалось обставленное зеленью розовое здание Адмиралтейства. С дворцовой площади доносилась музыка, которую создавали уличные музыканты, вышедшие радовать веселых петербуржцев. Таких было много. Для жителей Петербурга каждый день – праздничная дата, в этом я давно убедилась.       Пастельное небо, состоящее из пурпурно-голубых оттенков, уже встречало взошедшую луну, а свежий воздух, опустившийся на землю, впитывал в себя алкогольные пары. Мы прошли на Дворцовую площадь, в самое сердце Северной столицы. Посередине гордо стояла высокая Александровская колонна, вокруг которой выстроилась толпа туристов и уличных зевак. Сбоку, виднелся нарядный и величественный, окрашенный в бирюзовую краску Эрмитаж – поразительный шедевр мирового искусства в стиле барокко, в котором когда-то жили правители Российской Империи. Стуча подковами, по брусчатке гарцевали разномастные лошади, тянущие за собой изысканные кареты, в которых восседали довольные эстеты. Жалко, что я не взяла с собой фотоаппарат.

– Всегда хотела побывать в Зимнем дворце, крупнейший Государственный Музей, как никак… – протянула я, разглядывая позолоченные завитки.

– Неужели ты там не была? – удивился Иоанн. – Нужно обязательно сходить! Могу составить компанию, если ты не против.

– С удовольствием, можно даже в эти выходные.

– Отлично, тебе там точно понравится! Многочисленные экспонаты, большую часть которых не видел даже я, пусть и посещал его несколько раз, – с восторгом рассказывал друг.

– Тогда договорились, – улыбнулась я и пошла дальше.

Чем ближе мы подходили к набережной, тем сильнее нас обдувал прохладный ветер, вызывающий мурашки. Встав у гранитной дамбы, я вгляделась в даль. По Неве гуляли своевольные волны, которые бережно укачивали причаленные рядом туристические кораблики. Пахло тиной, бризом и карамельным попкорном, которым торговали крошечные ларьки. На другом берегу виднелись бледно-желтый Зоологический музей и зеленая Кунсткамера, которые я бы тоже с удовольствием посетила.                                                 По реке бороздили речные трамвайчики, из которых доносились громкие голоса экскурсоводов. Рядом с ними, брызгая водой, скакали белые яхточки, с которых слышались задорный гогот и нецензурные высказывания.

– Я так счастлива сейчас, ты бы только знал, насколько…

– Я разделяю твои эмоции, это действительно потрясающе, – разглядывая виды, восхищался Иоанн.

– Ты же родился в Санкт-Петербурге? – спросила я.

– Да, и живу тут уже двадцать два года, – улыбнулся юноша.

– Я поражена тем, что за двадцать два года ты не устал восхищаться красотой родного города. Хотя, нет, все же не поражена…

– От такого невозможно устать, – Иоанн с любовью поглаживал дамбу. – Всегда прихожу сюда и душа поет как в первый раз, заставляя сердце колотится чаще…

– А с кем ты ходил сюда?

– В основном, с мамой, – по-своему грустно ответил он, опуская взгляд. – Она тоже родилась в Петербурге и успела показать мне самые чувственные места.

– Твоя мама очень хорошая женщина, которая воспитала замечательного сына. Видно, что она тебя сильно любила. Хорошие люди всегда уходят рано, но остаются с нами навсегда, помнишь же свои слова? – я положила руку ему на плечо.

Тело Иоанна дрогнуло.

– Помню, Ксюша, конечно, помню…

– У тебя такие большие глаза, – вглядываясь, говорила я, – глубокие…

– Глаза мамины, один в один, – по-доброму усмехнулся Иоанн и перевел взгляд на часы. – С приятным человеком время идет так быстро, что меня сильно огорчает. У меня остались незаконченные дела на вечер, из-за чего я не могу провести с тобой вечность. Прости, – добавил он, отстраняясь.

– Ничего страшного, мне самой завтра рано вставать. Пойдем в сторону метро?

– Очень жаль, что так, но я буду ждать продолжения, – робко выдал друг.

– Продолжение будет, в выходные, – засветилась я. – Дни быстро пролетят, и мы вновь увидимся.

Мне не хотелось расставаться с этим человеком, ведь с ним я чувствовала себя легкой и свободной, как в те времена, когда я была беззаботным ребенком, не знающим, что такое взрослая жизнь.

Обнявшись на прощание, мы расстались и уехали на разных поездах, что с шумом развели нас в противоположные стороны. Я ехала и думала о нем. О своем спасителе, с которым было так хорошо. Я чувствовала свет и родство. Я точно знала, что он – мой человек. Несмотря на это, я совершенно не видела его в роли мужчины. Казалось, что робкий и наивный Иоанн не был создан для отношений. Он был создан для чего-то более чистого и это меня вполне устраивало. Я хотела дружить и оберегать, чтобы оберегали меня. Он мне очень помог, и я не могла позволить себе грязи. Таких отзывчивых и уютных людей нужно хранить глубоко под сердцем, а не опускать до низшеств.                                          Войдя в квартиру, я сразу же упала на кровать. Ноги сильно гудели, но, что странно, аппетит я так и не нагуляла. Сегодняшняя прогулка дала о себе знать и уже на второй серии сериала я стала проваливаться в сон. Задвинув шторы, я окончательно провалилась в царство Морфея, принимая в объятия добрые сны.

Глава 6. Обвинение

Уставившись в ночное небо, я сделал крепкий вдох. Чертовы белые ночи. Какими бы красивыми они не были, я от них устал. Хочется оказаться в темноте, лесной и непроглядной, где не будет слышно зловонного людского духа и бесовских копыт. Терпеть не могу жару и повисшую в воздухе влагу. Мне повезло, что выходить из дома приходится с наступлением сумерек, так бы точно взял, да и бросил все, переехав в далекую тайгу. Петербург не имеет золотой середины. Зимой бушуют морозы, летом душит духота, а весной и осенью, воняя, расползается ненавистная мне слякоть.                                                Закурив вторую сигарету, я молча стоял возле подъезда Гронского, что тщательно наводил марафет уже несколько часов.

– Gute Nacht, mein Freund! – послышался из-за спины бархатный голосок. – Приношу свои искренние извинения за долгое ожидание, не мог наглядеться на пленительного мужчину, смотрящего на меня из зеркала, – абсолютно серьезно выдал Гронский, открывая дверь автомобиля.

– Добрый вечер, – склонив голову, поздоровался я.

– Присаживайтесь же, сударь, – любезничал он, закусив сигарету, – в противном случае, мы имеем возможность опоздать на встречу, что будь отнюдь неприлично!

Я сел на пассажирское сидение и пристегнул ремень. Тело задребезжало от заведенного автомобиля, который, немного порычав, успокоился, словно злобный пес, которому почесали за ухом. Включив музыку, мой водитель резко вывернул руль и выехал прочь со двора. Машина летела по проспекту, словно ракета, подрезая и ловко обгоняя другие автомобили, которые успевали лишь недовольно сигналить вслед. Гронский был отменным водителем. С хохотом и нецензурными выражениями на немецком языке, он c нескрываемым азартом устраивал аварийные ситуации на городских дорогах, выходя сухим из воды в любом положении.                                                                  Машина резво ревела и создавала просторное, проносящееся по всем улочкам эхо, которое, непременно, будило спящих жителей окунувшихся в ночь домов. Я смотрел в окно и наблюдал за пролетающим мимо Петербургом, виды которого превратились в тонкие цветные полоски. Остановив взгляд на зеркале заднего вида, я увидел два серых, отечественных седана, что мчались во весь опор за нашим автомобилем. Узнав, знакомые мне номера, я напрягся и обратился к Гронскому:

– Мотолу, мне кажется, что за нами хвост…

– Вижу, поэтому попрошу держаться чуть крепче, – оскалившись, прошипел он, – мы немножко покатаемся!

– Что им нужно? – спросил я, оборачиваясь назад.

– Без понятия, но мне страх как любопытно!

Машина издала протяжный рык и с новыми силами помчалась вперед, освещая пути хищными фарами. Гронский, что с игривой улыбкой посматривал в зеркало заднего вида, резко выворачивал руль в разные стороны, объезжая разноцветные автомобили и стальные столбы. Меня сильно вдавило в кресло и кровь оттекла куда-то в ноги, превращая тело в тяжелый гранит. Не снижая прыти, машина с трудом входила в повороты, издавая звонкий свист и оставляя на асфальте черные следы. Автомобили, что гнались за нами, держали дистанцию, но ничуть не отставали.

– Bastarde, не отстают! Доведется нам, судя по всему, во дворик заезжать, – недовольно выдал демон и вывернул руль влево, от чего машину занесло задними колесами вправо.

Проронив уставший рокот, автомобиль заехал во двор, снизил скорость и вывернул в сторонку арки, освещая ту ослепительным светом. Вскоре, показались наши преследователи, въехавшие следом. Остановившись метрах в трех, они погасили фары. Я открыл дверь и вышел на улицу за уже вальяжно приближающимся к ним Гронским.                               Из первого автомобиля вышел знакомый мне, высокий мужчина, именуемый как Мирослав. Его жидкие пепельные волосы были уложены лаком, а впалые глаза, в которых сияла пара черных точек, светились белым светом, показывая магическую готовность. Белое одеяние ангела, забавно висящее на худосочном теле, было вымазано грязью у подола. Из второй машины на нас глядели три пары таких же белых, как и у приближенного глаз, которые, кажется, не спешили выходить наружу.

Показав удостоверение, Мирослав нахмурился и хрипло произнес:

– И что за погоню ты тут устроил?

– Мирослав, mein Liebe, откуда ж мне было знать, что ты не покататься хотел, а поговорить… – разведя руками, вздохнул Гронский.

– Остроумно, – хмыкнул он, приблизившись вплотную, – но я приехал с обвинением, ты рано радуешься.

– Ах, неужели? – саркастично удивился демон. – Коль ты с обвинением приехал, то я, так уж и быть, выслушаю. Единственное, попрошу быть чуть порасторопнее и без излишеств, я опаздываю на рандеву.

– Гронский Ян Юрьевич, по бесовскому Мотолу, – Мирослав повысил голос, – Вы обвиняетесь в раскрытии себя перед человеком! Из-за неосторожности при выполнении рабочих действий, Вы подвергли опасности общества земных ангелов и демонов!

Губы Гронского дрогнули в оскале.

– Боюсь, что ты спутал меня с каким-то другим демоном, друг мой! – промурлыкал он. – Уважая равновесие и законы земных, я денно и нощно действовал предусмотрительно и хирургически точно. Ты вздумал меня оклеветать?

– В январе 2023 года, ты заключал сделку с Алексеем Можаевым, в баре «CoolDay», где тебя и заметила девушка, видевшая все прелести процесса. Это ты называешь хирургической точностью и предусмотрительностью, да?

– В январе?! – глаза Гронского округлились. – Впрочем, я уже не удивляюсь вашему отношению к пунктуальности… В честь чего так поздно, Мирослав?

– Тем не менее, Мотолу, – прищурился ангел.

– Обычная девушка не смогла бы заметить процесс сделки, – хитро улыбнувшись, демон подошел в плотную к Мирославу, от чего тот сделал шаг назад. – Я отвел глаза всем человеческим особям в том баре, как сейчас помню…

– Для точного выяснения всех деталей этой ситуации, тебе следует проехать с нами, – сказал Мирослав и кратко зыркнул на меня. – Этого можешь с собой не брать, он ни в чем не виноват.

– Очень жаль, что именно сегодня у меня не найдется ни минуты свободного времени на сей сюрреализм, – глянув на часы, ответил Гронский. – Может статься, через пару дней, я и удосужусь порадовать ангелов своим вниманием, но в данное время, я попрошу Вас пойти к черту и оставить меня в покое…

Достав из кармана острый крест, Мирослав сделал резкий выпад в сторону Гронского и крикнул:

– Повторять больше не буду, Мотолу! Ты едешь с нами для выяснения деталей ситуации! Не смей юлить, ты сам это заварил!

В ту же секунду, на шее Мирослава затянулась тонкая веревка, держащая золотистый крестик, что хранился под одеждой. Взявшись руками за шею, он попытался что-то прохрипеть, но не выдержав удушающего натиска, грохнулся назад, присев пятой точкой на серый седан.

– Не позволяй себе тыкать в меня этой диковиной, – шипел Гронский, приближаясь к ангелу. – Помни, с кем ты имеешь честь вести диалог!

Мирослав, лицо которого стало багроветь, хотел было что-то ответить, но его рот издал лишь скользкий клокот. Руки ангела старательно пытались оттянуть проклятую, все крепче затягивающуюся веревку, что перекрывала кислород. Глаза Гронского сверкнули янтарно-красным огоньком и под шеей, на татуированной коже, прослеживались быстрые движения крохотных змеек, что гневно суетились по артериям, желая вылезти наружу.                        В этот момент, двери второго автомобиля распахнулись. Из него выбежали трое парней, которых вмиг остановило яркое пламя, взмывшее вверх, прямиком из земли. По освещенному красным светом двору прокатилась волна жара, от которой плавились вкрученные в трубы винты. На стене дома возникла крылатая тень, из головы которой торчали заостренные рога, принадлежащие Гронскому.

– Юра, будь так любезен, сдержи пламя и не позволь этим джентльменам помешать нашей с Мирославом беседе, – улыбнулся он, глядя на появившихся рядовых.

Я напрягся и пропустил через себя цунами жгучей силы, которую внес Гронский в свое пылающее творение. Тело вздрогнуло, и я принял энергию на себя, с тяжестью контролируя пламя, которое стало гореть куда менее ярче под моим контролем. Конечности начинали ныть, но я, тяжело дыша, контролировал ситуацию и поглядывая на трех мужчин, что стояли напротив и шептали под нос какие-то заклинания, сжимая в руках маленькие кресты. В глазах стало темнеть и в ладонях покалывал огонек, но я не сдавался и отдавал всю свою энергию, чтобы ни один из них не смог перебраться через стоящее стеной пламя.

В это время, присев на корточки перед багрово-лиловым лицом Мирослава, Гронский склонил голову набок и мягко начал разговор:

– И после этого, меня приписывают к злым и вредным. До жути несправедливо, ведь я таковым не являюсь, всего лишь не люблю, когда со мной начинают спорить…

Мирослав потянулся к нему, в попытке сделать энергетический удар, но демон шикнул, с осторожностью опуская его ладонь.

– Давай-ка поступим так: я прекращаю перекрывать тебе кислород, а ты отстаешь от меня, со всей своей шушерой и обвинениями, – ласково продолжал Гронский. – Коли же тебя не устроит данный исход событий, можешь пожаловаться Высшему. С шестерками беседовать не так занимательно, как, например, с козырными тузами, не находишь?

Мирослав судорожно закивал головой и хватка веревки, что успела глубоко впиться в шею, сильно ослабла, дав наконец-то сделать заветный вдох. Поднимаясь на ноги, ангел утробно захрипел и закашлялся, опасаясь взглянуть в оппонентские глаза.

– Я так понимаю, молчание – знак согласия? – Гронский хлопнул в ладоши и перевел взгляд на меня. – Все, не пыхти, mein Freund! Инцидент исчерпан, мы можем ехать дальше.

Я сбросил с себя груз тяжелой силы и пламя тут же потухло. Взглянув напоследок на трех ангелов, что ринулись помогать Мирославу прийти в себя, я проследовал к нашему автомобилю на ватных, кое-как несущих меня ногах. Грудь сдавило, воздуха не хватало. Я был полностью опустошен.

Заведя автомобиль, демон опустил стекло и медленно подъехал к стоящей компании.

– Без обид, Мирослав, я действительно чертовски спешу! – выкинул он в открытое окно.

После этого, машина стартанула и покинула двор, выезжая на оживленный проспект.

– Черт! Мы с тобой опаздываем на пару минут, из-за этих грязных аспид! – смотря на часы, возмущался Гронский. – Никакой пунктуальности! Ни капли уважения к чужому времени!

– Это единственное, что Вас сейчас смущает? – искренне поинтересовался я. – Что Вы будете делать с обвинением? Неспроста же они Вас остановили, кажись, реально где-то засветились.

– Даже если и засветился, то той леди вряд ли кто-то поверит, от чего всякая опасность быть обнаруженными сходит на нет, – расслабленно говорил демон. – Я не считаю это серьезным обвинением, уж прости. Люди издревле что-то замечали и продолжают это делать по сей день.

– И то верно. Главное, чтобы за весь этот спектакль не прилетело…

– Ох, mein lieber, от кого? – расхохотался Гронский.

– от Граалева, например.

– Высший ангел ничего мне не сделает, – с улыбкой ответил демон, поджигая сигарету, – я всего-навсего защищался от снобизма и дурости Мирослава, который царя в голове не носит. Пусть, хоть память ему прошерстит, воеже в этом убедиться. Пора доселе запомнить, что трясти крестом пред глазами демона – опрометчивая идея. У меня от этого кровь в жилах закипает! – оскалившись, добавил он.

– Вы правы, – согласился я. – Сами спровоцировали, сами пострадали, сами остались ни с чем. Это вполне в их стиле.

– Одна вещь, все же, любопытна, – Гронский крепче сжал руль. – Из каких мест у Мирослава данная информация? Как я посмотрю, глаза и уши везде. Вздор! Не расслабиться, в полной мере, несчастным интеллигентам!

– Да, что-то здесь не так. Меня больше удивило, что они так поздно спохватились. А впрочем, у меня не осталось сил об этом думать, – зевнул я.

– Малов, а ты раз молодец, хвалю! – повернулся он. – Сумел сдержать мое пламя, быстро развиваешься!

– Я сам от себя охренел, честно признаться. Было тяжело!

– Так, что за безобразные высказывания в моем автомобиле? Сейчас немедленно вылетишь отсюда, как пробка, рука не дрогнет! Мы – воспитанные, интеллигентные и глубококровные личности, таких слов не употребляем! – задрав нос, Гронский утопал в сарказме.

– Прошу извинить меня, за мой скудный словарный запас, великий и ужасный Господин! – подхватил я, устало улыбаясь.

Машина мчалась по дороге. В салоне играл тяжелый рок. Мой водитель подпевал сиплому солисту, изредка делая лестные комплименты видам петербургских улиц. Через пару минут, мы уже подъезжали к высокому зданию, что находилось вблизи улицы Жуковского. Штаб общества «Канхото» выглядел, как обычно, устрашающе. Темно-серые стены, покрытые множеством ребристых колонн, и восседающие на фасаде крылатые скульптуры, омрачающие не без того жутковатый вид. Люди его не замечали и проходили мимо, ведь демоны, соблюдая закон, давным-давно закрыли штаб от любопытных глаз.                  Мое тело было размякшим и слабым. Внутри все качалось мёртвой, застоявшейся водой. Пламя Гронского выкачало из меня силы, которых, итак, было немного. Что ж, Мирослав чувствует себя гораздо хуже, – мысленно усмехнулся я. Пусть он и приближенным, как Мотолу, но все же сильно уступает тому в способностях.

– Выкатывайся! – приказал Гронский, открывая пассажирскую дверь. – Айда твои силушки богатырские восстанавливать.

Выйдя на ослабевших ногах из машины, я облокотился на Гронского. Пройдя несколько метров, мы подошли к штабу. На входе нас уже ждал бес, что услужливо отворил тяжеленную дверь.

– Господин Мотолу, добро пожаловать! – склонив голову в поклоне, здоровался бес.

– Герман, дорогуша, неотлагательно найди нам доктора Ласкова! У рядового Малова сильнейшее опустошение, ему требуется лекарь, – показывая на меня рукой, говорил демон.

      Меня затащили внутрь и повели вглубь здания. К горе подступила тошнота, в глазах затемнело окружение. Последнее, что я видел – это бегущего со всех ног кудрявого Ласкова, держащего в руках различные баночки и склянки.

Глава 7. Я живая

Мои летние недели в Петербурге проходили донельзя продуктивно. Не обращая внимания на работу и недовольных соседей ко квартире, я все чаще проводила время с Иоанном. Мы сходили в Государственный Эрмитаж и мой мир перевернулся. Он был настолько огромен, что за четыре часа мы не прошли и большей его части, что до сих пор взрывает мне мозг. Меня поразила гигантская и эмоциональная картина известного художника Карла Брюллова – «Последний день Помпеи», что висела в одном зале с работами Айвазовского. На холсте играли ярко-оранжевые и красные оттенки, дополняющие охристые и карие цвета. Я около получаса стояла перед творением, внимательно вглядываясь в каждую деталь, каждую исключительно натуральную эмоцию выдуманного персонажа.                         Мы часами гуляли по городу, прерываясь лишь на маленькие кафешки, чтобы перекусить. Иоанн показал мне все разнообразие центра и его художественных стилей. Провел по спальным районам, что были заполнены серыми сталинками и подгнившими хрущевками. Особенно сильно мне запомнилось «Купчино», в котором, несмотря на плохую репутацию, было по-домашнему уютно. Тихие дворики, невысокие дома и заполненные детьми площадки говорили о по-своему размеренной жизни, разительно отличающейся от центра.

– На Думской лучше не появляться после 20:00, – с улыбкой рассказывал Иоанн, – могут украсть.

Еще меня сразил Приморский район. Он был похож на российский курорт, с чистыми улицами и стеклянными высотками, на фоне которых ходили загорелые и довольные люди. Новые велодорожки, тренажерные площадки, волейбольные поля на пляжах, где мы успели поиграть. Совсем рядом с «Беговой», после крупномасштабного парка, располагался Финский залив. Растворяясь в прохладных волнах, мы резвились и плескались в воде, словно дети, которым было все равно на чужое мнение. Оказалось, что Иоанн не умеет плавать, от того он больше походил на чайку, пикирующую за пропитанием.

– Хватит ржать! – возмущался он, барахтаясь в воде.

Сделав сюрприз, Иоанн исполнил мою давнюю мечту. Я с детства любила лошадей. Во время одного из диалогов, я рассказала об этом, на что друг задумчиво улыбнулся и сказал: «в жизни возможно все». На прошлой неделе, мы поехали в конный клуб, что находился в «Шушарах», исполнять мою мечту. Увидев пасущихся в леваде лошадей, я ничего не могла, кроме как пищать от радости.

– Иоанн, ты посмотри, какие они здоровые! – визжала я.

– Ага, а еще очень умные, пусть и любят кусать за пальцы, – отвечал друг, поглаживая по морде подошедшую к нам вороную кобылу.

– Ты, как я погляжу, чувствуешь себя в своей тарелке. Занимался когда-то верховой ездой?

– Да, но совсем недолго и в далеком детстве, – кивнул Иоанн. – Ну что, пошли знакомиться с тренером и твоим четырехногим партнером?

– Ура! – подскочила с места я.

– Только не кричи, лошади пугливы, – добавил он.

Тренером оказалась средних лет женщина, в забавных очках и беленькой шапке. Она рассказала обо всех нюансах работы с лошадьми: сзади не подходи, громко не кричи, свежим хлебом не корми и хвали, похлопывая по мощной шее. Было видно, что она профессионал, искренне любящий свою работу.                                                 Нас провели в просторную конюшню, где пахло свежим сеном и ненавязчивым конским потом. Из денников выглядывали массивные головы, которые так и норовили ущипнуть меня за плечо, требуя порцию моркови. Мне хотелось погладить каждый бархатный нос, но тогда мы бы не успели на тренировку. Пройдя в дальнюю часть конюшни, нас стали знакомить с нашими боевыми товарищами. Мне досталась коренастая, пегая кобылка тяжелого типа по кличке «Кентукки», рядом с которой висела табличка: «Лошадь кусается и ест маленьких детей».

– А она с характером, да? – трусливо поинтересовалась я.

– Да, дамочка непростая. Тем не менее, Кентукки – прекрасный учитель и очень мудрая кобыла, – с нежностью отвечала тренер, поглаживая лошадь по пятнистой шее.

Иоанну же достался высокий и статный Прометей, вороной масти, без единого белого пятнышка. Он стоял возле нас со скучающим видом, изредка зевая и мотая гигантской головой. Поседлав лошадей, мы нацепили шлемы и двинулись в манеж, не забывая прихватить с собой пару кусочков сахара. Прослушав инструктаж, я села в седло и принялись шагать по кругу. Моя пегая напарница шагала очень активно, иногда щипая пятую точку спереди идущего Прометея, на котором сидел Иоанн. Спустя полчаса уверенного шага и града заданий, тренер встала с трибун, захватив с собой красную корду, и подошла ко мне.

– Рысь мы будет пробовать на корде, – сказала женщина, прицепляя карабин к трензелю. – Не волнуйся, хоть Кентукки и с характером, она все же очень спокойная лошадка.

Лошадь зашагала по кругу. Я слушала рекомендации тренера и поглядывала на Иоанна, который уверенно рысил по манежу на ленивом Прометее, что то и дело вспахивал носом песок.

– Спинку держи ровно, таз расслабь, пятки тяни вниз, к земле, а стремя на носочек, – говорила тренер, подгоняя кобылу. – Встаешь на внешнюю ногу лошади, приседая и считая: раз-два… раз-два… раз-два…

Кобыла поднялась в следующий аллюр и легко побежала по кругу, громко фыркая носом и мотая головой. Это оказалось тяжелее, чем я думала. Приходилось считать каждый темп, напрягать успевшие устать мышцы, держать баланс и пытаться не упасть. Тренер подбадривала меня, а я хвалила Кентукки за то, что она меня терпит. После двадцати минут непрерывной рыси, лошадь перешла в шаг и опустила голову, а я, тяжело дыша, уставилась на тренера:

– Фу-ух, я думала, что это не так сложно…

– Зато, ты сожгла множество калорий, – отпуская лошадь с корды, улыбалась женщина. – Твой друг, кстати, очень неплохо сидит, может ему у нас заниматься? – глянув на Иоанна, спрашивала тренер.

– Я поговорю с ним, – усмехнулась я, спрыгивая с кобылы.

После тренировки, мы немного пошагали по манежу, чтобы лошади остыли. Заведя коней в конюшню, мы доложили сено и сняли седла, а после, принялись кормить непарнокопытных товарищей привезенной из дома морковью. Аппетитно хрумкая, лошади просили добавки, толкая головой плечо.

– Как тебе верховая езда? – поинтересовался Иоанн, почесывая Прометея.

– Это незабываемые эмоции и ощущения, я будто заново родилась! – ответила я и обняла Кентукки. – Кажется, они такие чувственные и понимающие…

– Правильно говорят, что: рай на земле – у лошади на спине, – закрывая денник, вздыхал друг.

– Может, мне стоит заняться верховой ездой?

– Никогда не поздно начать, – подметил Иоанн.

      Моя судьба приобрела совершенно новые краски. Иоанн не только окунул меня в другую, более светлую жизнь, но и подарил море незабываемых эмоций. Я чувствовала себя по-настоящему живой и ценной, обновленной с головы до самых пят. Робкий, тихий друг, видел во мне личность, которую ценил и уважал. Я отвечала ему тем же, радуясь любой возможной встрече.                                                                  Сегодня был запланирован поход в ресторанчик, открывшийся возле метро «Площадь Александра Невского». В коммуналке осталась лишь моя маленькая соседка, лениво проводившая летние каникулы в обнимку с телефоном. Аленка всегда с интересом расспрашивала меня о прогулках с Иоанном, наивно мечтая о таком же «принце на белом коне».

– Опять на свидание собираешься? – потирая глаза, спросила девочка.

– Уже начинаю, – отвечала я, – и я говорила, что это не свидания, а дружеские прогулки! Аленка, чего ты опять начинаешь?

– Так не интересно, – буркнула она. – Дурочка ты, Ксюша! Такой хороший мальчик, а ты его во «френдзону» записала!

– Какие ты словечки-то знаешь, – оторопела я. – Иди лучше с подружками погуляй, а то дома все сидишь, деградируешь!

– Может и пойду, – вздохнула девочка, направляясь в комнату, – а ты попроси у Иоанна для меня шоколадку. Я когда вырасту, присмотрю за ним, не то, что некоторые…

– Вот нахалка! – усмехнулась я.

В свои десять лет Алена была очень смышленой, но, понятное дело, наивной девочкой, которой было еще рано объяснять некоторые вещи. Я любила сидеть с ней на вечерней кухне, попивая какао и внимательно слушая детский лепет обо всем. Она вырастет прекрасной девушкой и разобьет еще ни одно сердце. Я, почему-то, была в этом уверена.                   Надев коротенькое белое платье, я вышла из квартиры, громко попрощавшись с Аленой и пришедшем домой после работы Антоном. Улица встретила меня вечерним теплом, приятно обволакивающим тело. По Московскому проспекту, со скоростью света, ездили мотоциклисты, грохот от которых заставлял уши сворачиваться в трубочку. Взлетающие голуби, казалось, хотели сбить меня с ног, но увернувшись, я счастливая забежала в метро.

– Привет! Это тебе, – обняв меня, Иоанн всучил мне небольшую брошь.

– Спасибо! Всегда хотела носить на сердце миниатюрную лошадку! – умилялась я. – Это лучше любого цветка.

– Дарить цветы – варварство, они ведь живые… – протянул он.

– Я согласна! – кивала я, рассматривая подарок. – Пускай все завидуют, что у меня есть брошь, а у них нет. Она чудесна, Иоанн!

– Надеюсь, что ты шутишь, – посерьезнел друг. – Зависть – это плохо, пусть лучше люди радуются, что ты счастливая и довольная.

– Шучу, не волнуйся, – привыкшая к подобным странностям, я спрятала брошь в сумку.

Странностями я называла излишнюю доброту, что в моменты могла настораживать. Казалось, что если у Иоанна украдут кошелек, то он не расстроится, а наоборот порадуется и скажет: «Им нужнее, пусть пользуются». Везде находя позитив, мой друг серьезно относился к шуткам про человеческие пороки и грешки. Быть может, это я слишком испорченная? Иногда, его взгляд на мир казался мне излишне детским и наивным, как через призму розовых очков. Во всяком случае, мое отношение к нему не поменялось. Я дорожила тем, что имею.

Мы подошли к ресторанчику с просторной верандой.

– Давай не будем ужинать на улице, я хочу в тенек, – осматриваясь, предложила я.

– Конечно-конечно, как скажешь, – соглашался Иоанн. – На улице шумно и начинает холодать, поэтому лучше посидеть внутри.

Мы зашли в заведение, выполненное в стиле «ар-деко». Сбоку стояла фиолетовая барная стойка, с золотыми вкраплениями и подсветкой. Достаточно плотно друг к другу находились деревянные столы, рядом с которыми виднелись бархатные пурпурные стульчики с серебряными честерами. С потолка свисали небольшие, украшенные разноцветными камнями люстры. На серых стенах красовались вычурные узоры, а на перегородках, отпуская дым, тлели ароматизированные свечи. Заполонившие ресторан люди, вели ведя себя сдержанно и скромно. Я ошиблась, когда назвала это место ресторанчиком, ведь по внешним данным это был приличный, скорее даже изысканный ресторан.                                     Заняв места, мы стали изучать меню. Иоанн отказался от алкогольных напитков, я же заказала несколько бокалов вина. Он никогда не пил в моем присутствии, как и я в его. Но, сегодня я решила сделать исключение, невзирая на укоризненный взгляд.

– Иоанн, откуда ты берешь столько света? – спрашивала я, уплетая салат. – Я вот, например, беру его от тебя, а ты? Кто этот человек?

– Я беру его из окружающего мира, Ксюша. В нем, на самом то деле, очень много света, даже люди не нужны, как бы эгоистично это не звучало. – увлеченно отвечал он. – И каждый сам решает, что в нем находить. Кто-то видит грязь, разруху и сплошь дурные новости, а кто-то солнце и красоту морей, если говорить утрируя. Я же смотрю на него с любовью, а она идет в ответ, в двойном объеме. Это непоколебимый закон бумеранга, слышала о таком?

– Да, – кивнула я.

– Бескорыстно помогая миру и живущим в нем людям, я получаю обратное взамен. Это ли не прекрасно? Меня в самом деле радует чужое счастье и успехи, а также жутко огорчают сторонние неудачи…

– Ох уж эта разность восприятия! – хихикнула я. – Я поняла, о чем ты. Сама недавно видела одну лишь гадость, получая ее же взамен. Но, сейчас, я убедилась в том, что света в мире все-таки больше. Спасибо, что стал моим проводников!

– Ты иначе посмотрела на мир, правильно посмотрела, – подмигнув, уточнил друг. – Отныне, ты разумный и воистину умный человек, Ксюша.

И все же, мне казалось, что Иоанн меня романтизирует. Да, я радовалась окружению и как никогда цвела, но хорошим человеком бы себя точно не назвала. Во мне по-прежнему скитались темные мыслишки, которые я упорно старалась подавлять. Я не знала, можно ли считать себя из-за этого плохой? Рядом с Иоанном, я замечала внутренние пороки, что боялась показать, опасаясь задеть ранимые чувства друга.

– И еще один вопрос! – улыбнулась я.

– Конечно, я внимательно слушаю! – Иоанн придвинулся чуть ближе.

– Ты веришь в Бога? Мне казалось, что именно верующие в Бога люди придерживаются таких взглядов…

– Я верю в бога, – честно признался Иоанн, – не было бы Бога, не было бы и нас, поэтому мы и должны сохранять созданный им мир! Как сказал Иисус: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим. Именно с такой позицией можно стать по-настоящему свободным и полезным.

– То есть, ты не веришь теории Дарвина о происхождении человека?

– Я отношусь к ней скептически, – усмехнулся он, – так же, как и атеисты относятся к теории об Адаме и Еве.

– Ты никогда не думал уехать в монастырь? – серьезно поинтересовалась я.

– Нет, мне не за что каяться, а Бог и без монастыря всегда со мной.

После выпитого вина тело приятно ослабло. На щеках появился ощутимый румянец и язык окончательно развязался, желая узнать о друге как можно больше.

– Иоанн, – обратилась я к нему, – почему ты не пьешь алкоголь?

– Ты решила устроить мне допрос? – напрягся он.

– Нет! – рассмеялась я, – Мне просто интересно! Употребление алкоголя ведь не является грехом, в церквях балуются кагором, почему же ты его не пьешь?

– Он не приносит ничего положительного, – сухо ответил Иоанн. – Ни эмоций, ни пользы для здоровья, да и вкус спирта мне не нравится. Зачем, в таком случае, его пить?

– В хорошем алкоголе не чувствуется вкус спирта, – я взяла в руки бокал. – В этом вине, например, его вообще практически нет. Не хочешь попробовать?

– Не хочу, спасибо, – друг помотал головой.

– А по поводу пользы, очень неоднозначный вопрос, – огляделась я. – После него так приятно смотреть на мир и всех хочется обнять! Но, большое количество вредит здоровью, тут я соглашусь…

– Мне и без алкоголя хочется всех обнять, – Иоанн пожал плечами.

– Ладно, твоя взяла!

Люди создавали шум, состоящий из вежливых бесед, смеха и звуков стеклянных бокалов, бьющихся друг об друга. Картинка вокруг замедлилась, и я обвела взглядом сидящий в зале народ.

Глава 8. «А какого дьявола тут, собственно, происходит?»

Я подходил к недавно возведенному у моего дома ресторану. Там меня уже дожидались личности, решившие испробовать новое меню свежего заведения. У них была своя компания, а я в ней был чужим, совершенно другим, до сих пор считающим себя человеком. Я не знал, как поступать. Я скучал и было страшно потерять. Потерять то, что давным-давно забрали.

– Мы рады видеть вас в нашем ресторане, у вас забронировано? – спросила фигуристая хостес.

– Нет, меня ждут, – сухо ответил я, осматривая зал.

Они сидели в самом конце зала, укрытые темной защитой от людского глаза. Я уверенно направился к ним, обходя кучи зловонных людей. Проходя мимо барной стойки, я чуть замедлился, чувствуя знакомую, до тошноты светлую энергию. Повернув голову влево, я встретился взглядом с незнакомым мне рядовым ангелом, сидящим в компании явно охмелевшей девушки. Она повернула голову вслед за ним и вопросительно уставилась на меня, хлопая ресничками.

…

Рассказывая одну из детских сатир, Иоанн резко прервался, помрачнел и повернул голову вправо. Последовав его примеру, я словно в замедленной съемке увидела проходящего мимо парня, сверлящего взглядом моего собеседника. На лысой голове виднелись густые брови, прерванные глубоким шрамом. Цвет тусклых глаз определить я не смогла, но золотую сережку увидела отчетливо. Он был одет в потрепанную кожаную куртку, джинсы и высокие берцы, на носках которых засохла грязь. Помрачневший Иоанн держал с парнем долгий зрительный контакт, пока тот не прошел мимо, вглубь ресторана.

– Иоанн, ты знаешь этого парня? – с любопытством спрашивала я.

– Я, кажется, обознался, – неуверенно ответил он. – Парень похож на моего бывшего одногруппника, но я уверен, что это не он.

– Какой-то недружелюбный взгляд прошелся между вами, разве нет?

– Вроде нет, – Иоанн пожал плечами. – Я просто хотел убедиться в том, что это не мой знакомый. Тебе показалось.

– Какой-то неприятный тип, – съежилась я.

– Как ты догадалась? – усмехнулся друг.

– С виду кажется, внешность многое может сказать о человеке. Его облик и вовсе кричит о том, что он не самый дружелюбный индивид.

Пройдя мимо нежданного гостя, я подошел к нужному столику, за которым сидела знакомая мне свита. Гронский раскинулся рядом со своей светловолосой пассией по имени Кристина, которая ласково поглаживала его бледную ладонь. Вместе с ними, сидел рыжий Рикот, уплетающий гору какого-то мяса, что даже и не думал смотреть в мою сторону. Напротив них, расселся тучный, усатый мужчина, в пестром, похожем на тысячи заплаток костюме.

– Добрый вечер, – склонившись перед приближенными, я сел к армянину.

– Юрец, мое лысое колено! А я ждать тебя, уже успеть соскучиться! – радостным басом произнес он.

– Вагрич, не ожидал тебя тут увидеть. Рад, очень рад твоему присутствию!

– Взаимно, мой ты хорошенький, – потрепав меня по голове, светился Вагрич.

– Рядовой Малов, а ты чего трясешься, как голая монашка? – поднял взгляд Рикот. – Приведение увидел? Их тут нет, я проверял.

Вагрич задорно расхохотался.

– Не берите в голову, – прыснул я и обратился к Гронскому. – Мотолу, можно Вас на разговор?

Отпрянув от девушки, демон посмотрел на меня довольными глазами и, смахнув с губы помаду, произнес:

– Какие у нас могут быть секреты от этих чудных джентльменов?

– Действительно, – я развел руками.

– Ну?! – крикнул Рикот.

– Там, за столиком, возле барной стойки, сидит «Граалевский» рядовой с какой-то девчонкой, – сказал я и жестом указал на нужный стол.

– Юноша работает, ни к чему его кошмарить, – выдыхая дым, мурлыкал Гронский. – Он не первый, он и не последний встретившийся ангел, на нашем скверном жизненном пути!

– В самом деле, Юра, чего тут такого? – вытянул губы Вагрич. – В первый раз что-ли видеть?

– Последние грибы встали на дыбы! – разразился хохотом Рикот. – Смотреть больно, мать твою!

– Как бы то ни было, все же занятно, что за рядовой… – не сдержав интереса, Гронский приподнялся с места, постукивая пальцем по столу. – Где они сидят, mein lieber?

– У барной стойки, рядом с парнем в полосатом свитере, – кивнул я в ту сторону.

Гронский внимательно всмотрелся в сидящую за столиком пару. Его глаза вмиг приобрели красноватый оттенок и под кожей, на руках, зашевелились темные вены. Оскалив зубы в неоднозначной улыбке, он с шумом затянулся воздухом и еле слышно фыркнул. Мы с Вагричем настороженно переглянулись. Тень демона слегка деформировалась, выставляя на стены задатки крыльев и остроконечных рогов. Выдохнув, он вернулся в прежний облик и резко вскинул бровь.

– А какого дьявола тут, собственно, происходит? – недовольно выдал Гронский.

– Что там такое, Мотолу? – насторожился Рикот.

– Мне самому страх, как любопытно, что без промедления творится в этом несравненном ресторане, между этими несравненными двумя, – демон сморщил нос. – С каких пор, ведьмы стали общаться с питающими к ним чувства ангелами? So eine Schande! Звенящая, всепоглощающая пошлость!

– «Ведьмы»? – Вагрич округлил глаза. – с «ангелами»?!

Я, последовав его примеру, стал следить за одетой в белое платье девушкой, которая с интересом беседовала с одним из рядовых, повернувшись к нам спиной. Он внимательно слушал ее и тепло улыбался, слегка покраснев не то от духоты, не то от смущения.

– Мотолу, душечка, ты точно ничего не путаешь? – скептически поинтересовался Рикот.

– Ты смеешь сомневаться в моих силах, mein Freund? – Гронский вызывающе глянул на Рикота.

– Не то, чтобы, просто это, самую малость, похоже на чертов бред! – крикнул рыжий.

– Я ни капли не сомневаюсь в том, что явственно слышу эмоции этого рядового, – спокойно настаивал демон. – Я выразительно чувствую этот гадкий и приторный аромат вспыхнувших чувств. Не менее отчетливо, я вижу неинициализированную ведьму, чьи способности, прошу заметить, весьма ущербны.

– Почему Вы раньше их не заметили? – поинтересовался я.

– Начнем с того, что в данный период времени я отдыхаю и не трачу силы напрасно, – загибая пальцы, говорил Гронский. – Продолжим тем, что они зашли сюда позже нас и мне, не мудрствуя лукаво, не было до этого дела. И, наконец, закончим тем, что их энергетика настолько ничтожна, что заметить их можно исключительно вблизи, или же, как сделал я…

– Дрянь! – резко перебил Рикот. – И что будем с этим делать, товарищи?

– Бесцеремонно вот так перебивать, Рикот, – вскинув руку, возмутился демон. – Склоняюсь к мнению, что следует сообщить об этом Господину Канхото и Паноре, – говорил он. – Янысь, сходят к Граалеву и поинтересуются у него, с какого черта по Петербургу шныряет его питающий чувства ангел, не неся при этом никакого наказания.

– А с девочкой что делать? – спросил я.

– С девочкой? – Гронский провел пальцем по щеке. – Думаю, стоит посетить Дару и ее шабаш, воеже рассказать ей, что у нее под носом ходит неинициализированная ведьмочка, не подозревающая о своей натуре. Ее способности ущербны, но оставлять это просто так – нецелесообразно. Дара обрадуется новой сестре.

– Я так понимать, сегодняшние посиделки отменяются? – грустно спросил Вагрич. – От меня что-нибудь требуется, Мотолу?

– Не думаю, можешь почивать от трудов, – улыбнулся демон и перевел взгляд на Рикота. – Будь так любезен, съезди в штаб и поведай про рядового Господину Канхото. Уверен, он разумеет, что с этим делать.

– А про девчонку стоит говорить? – поинтересовался Рикот.

– Если потребуется, – ответил он и глянул на меня. – Малов, ты едешь со мной к Даре.

– Я рад видеть Дару в любое время, – склонился я.

– Кристина, душа моя, боюсь, что пришло время проститься, – Гронский аккуратно чмокнул ее ладонь.

– Я уже поняла, – грустно вздохнула девушка, – ты ведь довезешь меня дома?

– Разумеется, – оскалился демон.

– Эх, значит, сегодня мне бухать одному, – расстроено добавил Вагрич, опрокинув стакан. – Официант, несите счет! – крикнул он, стукнув кулаком по столу. – Почему петербургеры такие медлительные?!

– Ради Христа, Вагрич, прекрати! – расхохотался Гронский. – Не петербургеры, а петербуржцы!

Мы вышли из здания, непринужденно обходя стороной столик с необычной парочкой. Склонив голову, Рикот быстро попрощался с Гронским и направился к своему пикапу, небрежно поправляя висящей на бедре охотничий нож. Вагрич курил предложенную демоном дорогую сигару, с наслаждением растягивая горький дым.

– Ну что же, друзья мои, удачи вам в ваших делах! – пожелал нам бес. – А я поехать распивать тутовку. Надеяться, скоро вновь свидимся.

– Счастливого распития, mein Freund, – Гронский расплылся в улыбке.

Напоследок, Вагрич склонился и плавающей походкой направился вдаль, насвистывая под нос какую-то задорную песенку.                                                       Я симпатизировал этому бесу, ведь он больше всех походил на людей, каких я знал до посвящения. Заразительный хохот, человеческие повадки и вопиющая доброжелательность, по которой я так скучал. Наравне с холодными приближенными и бесчувственными бесами, он смотрелся выигрышно и живо.                                           Смуглый и в меру упитанный Вагрич приехал к нам из Армении, лет десять тому назад, и сразу же перевелся в общество «Канхото», закончив свою деятельность в ереванском штабе «Даскаур». Он имел не самые ошеломляющие способности, будучи рядовым, но приближенные приняли его в свиту с теплом, благодаря веселому нраву и интересной личности, что имела кучу опыта за спиной.

Гронский, закурив сигарету, набирал номер Дары. Я стоял и слушал их диалог, еле сдерживая улыбку.

– Да, добрый вечер, моя кошечка! Нет, я не приглашаю тебя выпивать крепленое вино. Что? Нет, не таранить бампером заборы, – говорил в трубку демон. – Я звоню по неотложному делу. Позволишь ли ты посетить себя? Я буду не один. Нет, этот отпрыск очень обрадовался, когда узнал, что мы к тебе едем, – подмигнул мне Гронский. – Варвара и Александра у тебя? Хах, так даже лучше! Будем через полчаса, – закончил он, – Auf Wiedersehen!

      Сев в машину, Гронский провернул ключ зажигания и хлестко тронулся с места. После недолгой, но явственно скоростной поездки, мы завернули во двор, в котором жила Кристина. Обойдя автомобиль спереди, демон открыл пассажирскую дверь и протянул Кристине руку. Проводив девушку до подъезда, он вернулся в салон, и мы двинулись дальше.

– Юра, не кажется ли тебе, что та тощая ведьмочка каким-то местом связана с обвинением Мирослава против меня? – резко поинтересовался демон, глядя вперед.

– Почему Вам так кажется? – удивился я.

– Я просматриваю множество точек соприкосновения, – серьезно говорил он. – Изволю повториться, что в день, егда я заключал сделку с сеньором Можавым, я отвел глаза всем людям в баре, без исключения. Меня мог заметить кто-то из рядовых ангелов, ну или же ведьма, даже дюже слабая ведьма.