Читать онлайн Здесь живут рокки бесплатно
Рисунки Екатерины Глейзер
© Н. Н. Евдокимова, 2022
© Е. В. Глейзер, 2022
© ООО «Издательство «Абрикос», 2023
День, когда вода остановилась
Странный, странный день, но он как нельзя лучше подходит для нашего знакомства с рокками. Уж неизвестно, как бы сложилось знакомство, открой вы книжку в какой-нибудь другой день. А сегодня-то оно пройдёт замечательно!
Посреди большого озера, а может, реки, моря или даже океана темнели возвышения. Это были вовсе не спины гигантских рыб, как того хотелось бы рыболовам и прочим учёным. Это не были необъяснимые участки суши, как того хотелось бы путешественникам-плавателям. Это не были и диковинные растения, которым бы обрадовались гигантские рыбы-вегетарианцы. Просто это были такие дома. Они ничем не крепились к дну, но и не уплывали – лишь слегка покачивались на волнах. Некоторые дома стояли так близко, что между ними были натянуты верёвки для сушки белья. На этих верёвках висели пододеяльники, махровые полотенца, скатерти, сети и прочие нужные вещи рокков. А кто-то, помимо всего прочего, подвесил туда большие часы. Так что все в водном поселении всегда знали, который час. А именно – два часа. Потому что часы не шли уже несколько лет, но такое время всех устраивало. Два часа – время обеда! Два часа – спать пора! Хорошее было время.
Крыши домов были укрыты камышом. А вода под домами – тёплая в любое время, даже когда шёл дождь. Это очень важно, ведь никогда не знаешь наперёд, когда тебя угораздит проснуться!
Из домов можно было прыгать прямо в воду – из окон, из дверей, с крыш, с чего угодно. В прыжке вообще не так уж важно, откуда. Важно – куда. У многих была дверь прямо в полу, чтобы выплывать снизу, но в эту дверь было гораздо приятнее вплывать.
Крокка всегда прыгал с пружинистой планки, прикреплённой прямо к подоконнику. Он, жмурясь, подпрыгивал и, раскинув руки в стороны, взлетал. И сегодня полетел – сначала вверх, потом вниз. После этого обычно раздавалось плюханье. Но сейчас прозвучал странный звук, будто Крокка не прыгнул в воду, а упал на что-то достаточно твёрдое. Вообще-то так и было. Крокка потёр рукой ушибленный лоб, медленно открыл глаза и буркнул: «Непредвиденные обстоятельства».
Он поднялся на ноги и пошёл к двери. Весьма странно было ходить по воде, раньше Крокка никогда так не делал. Только вода теперь была как пол в доме, разве что попрохладнее. Ударяться головой – опасно. Может, из-за удара Крокке и приплывали в голову странные мысли. Он подумал, что мама скажет:
– Ты нарочно упал.
А Крокка ответит:
– Если бы я упал нарочно, я бы сообщил тебе об этом заранее.
Мама ничего такого не спросила. Только приложила монетку к Кроккиному лбу и усадила Крокку к себе на колени.
– Ты видала, какие там, на улице, обстоятельства? – восхищённо спросил Крокка. – Можно выбрасывать вещи, и они не утонут.
– Вода остановилась, – кивнула мама. – Не думаю, что это надолго.
– Отличный день для прогулок, – сказал папа, высовываясь в окно. – На моей памяти такое в последний раз происходило никогда.
– На моей тоже, – согласился Крокка. – Думаю, надо показать всё это Вокке. То-то он удивится.
– Может, он смотрит из окна и видит, – предположила мама.
– Может, он как-то неправильно видит.
Крокка подбежал к двери, хотел сказать привычное «Я поплыл», но одумался и коротко произнёс:
– Побежал.
– Гляди под ноги! – непривычно посоветовала мама.
Крокка бежал, и рядом радостно бежали другие рокки. И когда останавливались, то не останавливались, а продолжали ехать. Крокка попробовал сделать так же и еле удержал равновесие. Он быстро наловчился и, проезжая мимо катящихся рядом рокков, интересовался:
– Куда катитесь?
– Катимся куда глаза глядят!
– Весёлое направление! – соглашался Крокка.
Ему почему-то очень захотелось свистеть. Теперь Крокка разгонялся посильнее и катился, присвистывая. Так получалось ехать даже лучше, а равновесие от этого стало ещё равновеснее!
«Это благородный свист, – решил Крокка. – Свист, облагороженный мной». Он никогда раньше не думал, что прогулка по застывшей воде может так всех порадовать. «Я вот ещё летать научусь», – мимоходом подумал он, и тут вода ожила. Послышался тот самый плюх, которого все ждали ещё утром, и дальше Крокке пришлось плыть по теплёхонькой водичке.
– Что же я теперь покажу Вокке? – вслух расстроился Крокка. – Мокрого меня он видит каждое утро…
Крокка так огорчился, что даже перестал плыть.
– Что же я ему теперь покажу? – сказал он и перевернулся на спину. – Что же я ему покажу? – повторял он, от огорчения продолжая плыть дальше.
«Не покажу, так расскажу», – обрадовался Крокка. Иногда рассказывать куда приятнее, чем показывать. Да и вообще, рассказанное часто бывает красивее и увлекательнее, чем то, что можно увидеть воочию. Однажды папа нарисовал картину, но в ней было ничего не разобрать. Потом папа рассказал, как он её рисовал и закрашивал снова. У него была отдельная история про каждую попытку, и в этих попытках встречались очень весёленькие картинки. Гораздо лучше, чем та, что получилась в конце. Слушать было весело, смотреть – бесполезно. Папа вообще любил рисовать, но лучше всего у него получались полотна, закрашенные одним цветом. Например, стены или оконные рамы. По крайней мере, мама такие картины хвалила.
– Этому миру нужны рассказчики! – гордо крикнул Крокка.
Тут Крокка вспомнил о шишке на лбу и обрадовался ещё больше. «Наглядное пособие», – подумал он.
Крокка подплыл под Воккину комнату и постучался в дверь.
– Кто там? – спросил Вокка, но это был бесполезный вопрос. Он и так знал, кто там.
Просто Вокка волновался, ведь ему так не терпелось показать лучшему другу отличную вещицу! Когда Крокка заполз в комнату и завернулся в махровое полотенце, Вокка протянул ему коробочку.
– Смотри, что у меня есть. Оно действует на все сто.
Крокка взял коробочку и повертел её так и эдак, потряс над ухом. Коробочка была серого цвета, с двумя красными кнопками, и больше на ней ничего не было, внутри тоже (коробка совсем не открывалась, в ней ничего не стучало и не звякало).
– Ух! – только и смог воскликнуть Крокка. – Никому её не показывай.
– Почему?
– Будешь показывать её мне.
Маленькие рокки водрузили коробку на подоконник и по очереди понажимали сначала на одну, а потом на другую кнопку. Лёд то появлялся, то исчезал. Рокков, плывущих по воде, то подбрасывало вверх, на поверхность, то они снова булькались в воду. Хорошо, что они не видели коробочку.
– Какое лёдопредставление! – подпрыгивал Вокка. – А если на две сразу нажать?
– А если две сразу отжать?
Никакой одновременности не получалось. Тогда Крокка предложил:
– Давай вместе постоим вдалеке и ничего не поделаем. Тогда мы будем ничего не делать с коробочкой одновременно.
Предложение было дельным, Вокка и Крокка издалека вдоволь полюбовались на свой серый включателевыключатель.
– Кнопки созданы, чтобы на них нажимать! – декламировал Крокка. – Дайте мне кнопку, и я нажму её!
– Всё подряд не нажимается, – напомнил Вокка.
Они ещё немного посмотрели на коробочку, а потом Крокка сказал:
– Главное, её не терять.
Вокка совсем не собирался в ближайшее время что-то терять, но всё же спросил:
– Почему это?
– Ведь если потерять её с нажатой «ВКЛ.», то лёд останется навсегда! Оно-то ничего, но особо не попрыгаешь.
В одно мгновение лёд в глазах Крокки и Вокки превратился в бесполезное явление природы.
– Можно рубить проруби, – предложил Крокка.
Проруби можно было рубить прямо сейчас, не откладывая на следующий год. Они нажали «ВКЛ.», открыли дверь в полу и стали рубить всем подряд. Грохот поднялся на весь дом, прибежала Воккина мама с маленьким топориком и сказала:
– Возьмите. Так быстрее будет.
Крокка с Воккой рубили, а мама собирала лёд для сока. И ещё она пообещала сделать мороженое. Теперь лёд казался бесполезным не совсем, а только чуть-чуть. Когда прорубь была готова, Крокка заглянул в неё. Получилась глубокая и непостижимая дыра. Крокка ойкнул. Вокка, прижимая коробочку к себе, тоже заглянул. От неожиданности он тоже ойкнул и выпустил коробочку из рук. Та быстро пошла ко дну, и Крокка схватился за голову. Как только лёдовключатель скрылся из виду, сам лёд тут же пропал.
– Не действует! – радостно закричал Вокка, схватил Крокку и подбросил его. – Без нас не действует!
– Ура! – крикнул Крокка. – Да здравствуют вещи, сделанные с головой! – И добавил: – Всё же хорошая была штуковина.
– У меня ещё одна есть, – скромно сказал Вокка.
Он выдвинул ящик шкафчика и достал оттуда белую коробочку с тремя синими кнопками.
– Орро-ро! Эта же ещё лучше! – воскликнул Крокка. – Многофункциональная! Вот это коробочки! Ты где их подоставал?
– Нырял, – скромно ответил Вокка.
Свет Крокка с Воккой включили поздно вечером. Они думали, что станет светло в комнате, но вместо этого над водой зажглись появившиеся невесть откуда висящие прямо в воздухе фонари. По правде сказать, роккам этого очень не хватало, ведь они поздно ложились спать – в ночное время хорошо было кататься с друзьями на лодках в пустынных водах между домами. Темно только.
Крокка шёпотом сказал:
– Ты включай фонари каждый вечер и каждое утро выключай. Ты будешь контролировать свет. Об этом можно только мечтать.
– Давай ты будешь контролировать, – так же шёпотом предложил Вокка. – Я дарю тебе коробочку насовсем. Бери. – И почти неслышно добавил: – У меня ещё одна есть.
Даже если бы он сказал слышно, то это уже не имело значения. Ведь на Воккиной коробочке кнопки были совсем другие… Крокка, в один момент превратившийся в смотрителя фонарей, сам сиял от счастья – они с Воккой были друзья.
Нечто совсем бесполезное
Могут ли бесполезные вещи приносить хоть какую-то пользу? Пусть даже малейшую? Одно они умеют делать профессионально – оправдывать своё название! Вот только полезно это или нет – никто точно не скажет.
Был совсем уже вечер, над водой зажглись фонари, а Крокка ждал удивительного. Ему казалось, что именно сегодня, именно при свете висящих прямо в воздухе фонарей что-то должно произойти, а что именно – Крокка пока не знал. Он плашмя лежал на планке для прыжков, прикрученной к основанию крыши, и смотрел в воду. «Пусть пролетит над водой, проплывёт в глубине, пронесётся по поверхности что-нибудь необычное», – думал Крокка. Давно не случалось ничего необычного – со вчерашнего дня. Пора бы уж.
Но ничего не проносилось, не проплывало и уж тем более не пролетало над поверхностью. Крокка видел только своё отражение (оно было вполне сносным), прислушивался к звяканью посуды и к тихой, приятной музыке, доносившейся из дома. Но тут отражение пропало, и под планкой на своей непробиваемой надувной лодке проплыла Такка.
– Ничего необычного, – сообщил ей Крокка.
Такка поплыла в обратную сторону и, проплывая под планкой, сделала стойку на руках.
– Ничего сверхнеобычного, – исправился Крокка.
Такка совсем собралась уплывать, когда Крокка сказал:
– Ну-ка, давай ещё раз.
Такка невозмутимо поплыла в Кроккину сторону. «На этот раз – никакой стойки», – решила она. Когда Такка оказалась под планкой, сверху донеслось строгое:
– Стоп!
Лодка остановилась, и Крокка, насколько мог, высунулся. Он не ошибся: в самом уголке лодки что-то белело. Крокка спустился вниз по лестнице и сел рядом с Таккой.
– Ты чего, Кроккельчик? – спросила она.
– Белеет. Причём белеет очень сильно. Просто какой-то редкостный белёж.
У Такки сразу появилось множество вопросов, но Крокка только ткнул пальцем в угол лодки.
– Ага, – согласилась Такка, – ещё и шевелёж. Не понять, что творится на родном судне. Как думаешь, пугаться или нет?
– Испугаться мы всегда успеем, – успокоил её Крокка. – Но, если очень хочешь, пугайся. Я не против.
Потом немного помолчал, посопел и смело сказал неопознанному:
– Эй, ты живое или только белеешь и шевелишься?
Вместо ответа белое пятно повернулось к роккам и посмотрело на них честными чёрными глазами. В этих круглых чёрных глазах блестели и переливались огоньки вечерних фонарей. Пятно оказалось пушистым, величиной с Кроккину ладонь. Кроме белого пуха и чёрных глаз можно было разглядеть маленькие розовые ладошки и пяточки. По глазам было видно, что существо улыбнулось, и рокки улыбнулись в ответ.
– Привет, – дружелюбно сказал Крокка.
Существо сначала сделало несколько несмелых шагов, а потом быстро подбежало к Крокке и стало взбираться по волнистой Кроккиной шёрстке вверх.
– Ты кто такое? Ты откуда? Как тебя зовут? – наперебой спрашивали рокки, всерьёз подозревая, что это вовсе не говорящее, а молчащее существо.
Но существо заговорило:
– Не знаю, откуда я, кем был раньше, зачем плыл на этой лодке и как меня зовут, но теперь я – персональный советчик вот этого, по которому я лезу, – сказал Советчик, ползя. – Если он не против. Хотя это не важно.
Он дополз до плеча и уселся там с важным видом.
– Орро! – радостно крикнул Крокка. – Орро-ро!
Хорошо иметь собственного советчика! Всегда знаешь, как поступить. Всегда знаешь, что лучше сказать. Крокка понял, что мечтал о таком советчике, хотя вроде бы ни разу об этом не мечтал. Наверное, это были глубинные мечты. «Или я даже не смел мечтать об этом», – подумал Крокка.
– Кроккин советчик? – надулась Такка. – А почему не мой? Ты же плыл в моей лодке, белел в углу. Это что-то да значит.
– Такова жизнь, – развёл ручками Советчик и сделал грустные глаза. – Кому-то всё, кому-то ничего. Хотя, когда я решу раздвоиться, приходи.
– Ты умеешь? – обрадовалась Такка.
– Пока нет. Хочешь, шерстинок надёргаю? Тогда жизнь будет к тебе не так несправедлива. Она будет несправедлива ко мне.
Крокке стало жалко Такку.
– Хочешь, я буду твоим советчиком? – спросил он. – Правда, я вряд ли умещусь на плече… Тут нужен неслабый уменьшатель.
Такка молчала.
– Ну посоветуй что-нибудь дельное! – в отчаянии сказал Крокка Советчику. – Дай мне путеводную нить!
– Вот так скоро? – кислым голосом спросил Советчик. – И сразу нить?
Крокка сам придумал, что делать. Они поплыли с Таккой гулять, и Крокка вспоминал самые смешные и интересные истории, которые с ним приключались. Хотя, может, и не вспоминал, а сочинял. Он в этих историях получался неуклюжим, несообразительным, и Такка смеялась. Советчик от такого шума быстро уснул, засопев на плече, но даже во сне крепко держался за Крокку.
Выслушав всё, что нарассказывал Крокка, Такка серьёзно сказала:
– Тебе и правда нужен Советчик. Твоя жизнь в опасности. Без него, Кроккельчик, никуда не ходи и не плыви никуда.
– И на том спасибо, – ответил Крокка и улыбнулся.
Утром Крокка показал Советчика маме и папе. Белоснежный малыш делал большие глаза и пугался.
– А он не кусается? – спросил Кроккин папа, и от этого вопроса Советчик быстро осмелел.
– Это такой правильный вопрос, какого я сроду не слыхивал, – растрогался Советчик.
– Я никак не пойму, – сказала мама, – что это бурчит? То ли наш бесшумный холодильник, то ли желудок Советчика?
– Удивительная семейка! – восторженно воскликнул Советчик. – Второй правильный вопрос за минуту! Спроси и ты что-нибудь, Крокка, для равновесия.
– А что спрашивать, умное или как мама? – шепнул Крокка Советчику.
– Равновесие в мире установлено! Чудесный способ!
Но Крокка ничего плохого не хотел сказать. Просто его удивило – что за бесшумный холодильник? Ведь продукты всегда держали в воде, в непромокаемых пакетах. И чем холоднее должно быть продукту, тем глубже его опускали. «Это какие-то новые фантазии», – решил Крокка.
За завтраком Советчик осторожно спустился с плеча на стол и слопал ничуть не меньше Крокки. Но весил он ничуть не больше, чем до завтрака. Разве что шёрстка стала ещё пушистее и даже сверкала. На третье он намазал хлеб маслом и съел его с молоком. От молока шёрстка стала белее прежнего!
«Интересно, станут ли у него от помидоров глаза красными, а от огурцов – зелёными? И станет ли шёрстка желтеть от лимона?» – подумал Крокка.
Все, конечно, спросили, куда в Советчика столько лезет, и он обозвал это неправильным вопросом. А потом сказал снисходительно:
– Пища для ума переваривается за секунды! А то вы не знали? Тут как на экзамене. Вопросы, вопросы – и ни одного ответа.
Было видно, что Советчик разволновался. Мама налила ему ещё молока, он прижался к чашке щекой и счастливо вздохнул.
После завтрака мама попросила:
– Помой посуду, Кроккик, будь толковым роккёнком.
Крокка не любил мыть посуду, ему сразу захотелось стать бестолковым дикобразом, и потому он сказал Советчику:
– Посоветуй что-нибудь, что ли.
– Что уж тут посоветуешь, – вздохнул Советчик и развёл руками.
После завтрака к роккам чаще всего приходят светлые мысли. Иногда маленькие и помногу, а порой такие, что можно обдумывать до следующего завтрака. Тёмные мысли являются только на голодный желудок и звучат примерно так: «Чего бы слопать?» Один раз к Крокке пришла совсем тёмная мысль. Это когда он вечером читал книгу и в комнате погас свет. «Кто выключил?» – подумал тогда Крокка.
А сейчас мысль была самая светлая! Советчика нужно показать Вокке! Вокка же о нём ничего не знает! Эта часть мира сейчас для Вокки недоступна.
– Гулять поплывём, – сообщил Крокка Советчику.
– Не плыви гулять, – серьёзно сказал Советчик.
– Ты советуешь не гулять? Там будет невидимая опасность? Ты обещаешь?
– Я не хочу гулять, – тихо ответил Советчик.
Просто Советчик опасался, что не удержится за мокрую шерсть Крокки, когда тот будет плыть. Любой бы на его месте опасался. Но он был на своём – и опасался больше всех! Крокка посадил его на макушку и осторожно поплыл. Советчик держался за Кроккино ухо и смотрел вдаль.
Когда Крокка подплыл к дому друга, то забыл про пассажира и поднырнул до двери в Воккину комнату. Советчик не растерялся и вцепился в ухо крепко-накрепко – так, что Крокка сразу про него вспомнил. А ещё Советчик попробовал глядеть вдаль под водой. Получалось куда таинственней!
В комнате Крокка, как всегда, сушился махровым полотенцем, а Советчик высох моментально. Он, по обыкновению, сидел на плече, сильно округлив глаза и не мигая глядя на Вокку, как будто этот рокка его сразу очень удивил и испугал. На самом деле это так Советчика впечатлило ныряние, но Вокка не знал об этом и принял поведение неизвестного на свой счёт.
– Это клад из лодки Такки, – представил Советчика Крокка. – Мой собственный Советчик, белый и глазастый.
– Насколько ценный клад? – поинтересовался Вокка. – Ведь по размерам трудно судить о ценности, взять хотя бы золото и пенопласт.
– Я давно подозреваю, что бесполезный, – весело сказал Крокка. – Со вчерашнего вечера я из него выцедил только один никудышный советик, и тот не пригодился, придётся оставить его про запас.
Советчик продолжал смотреть на Вокку во все глаза.
– А чего он подслушивает? – спросил Вокка.
Советчик, не меняя пытливого взгляда, быстро прижал ладошки к невидимым ушам.
– Пусть лучше подслушивает, – махнул рукой Вокка, и Советчик тут же вцепился руками в Кроккино плечо. – Мне чего-то кажется, что он глазами слушает. Уж больно взгляд подозрительный.
Крокка вздохнул и уселся на кровать.
– Он хороший, – сказал Крокка. – Только никакой не Советчик. А просто Чик. Всего на пять букв меньше, а обязанностей сразу и нет. Живи себе, сиди на плече!
– Маловато буквов! – неожиданно заявил Чик, и шёрстка у него вздыбилась. – Советую добавить буквов!
Так Чик сам напросился и стал труднопроизносимым Тчиком. Потому что плохо совсем без обязанностей. Он-то знал, что он самый настоящий советчик, каких ещё поискать надо. Просто никто не пошевелил думалками и не догадался, что советует он вполне прилично, только про себя! Это же так просто и естественно! Как дважды два умножь сам! Тчик хотел сказать всё это, но постеснялся.
– Я подозреваю, откуда он взялся, – сказал Вокка.
– Срочно скажи! – нетерпеливо попросил Крокка и сидя подпрыгнул.
– Я подозреваю… – таинственным голосом протянул Вокка.
Крокка ничего не сказал, только подпрыгнул ещё два раза молча. Тчик с трудом удерживал взгляд на Вокке.
– Подозреваю я, что этот Тчик появился, когда ты включил фонари! Он выпал из фонаря! Теперь я в этом почти не сомневаюсь.
– Похоже на правду, – согласился Крокка и спросил у Тчика, не из фонаря ли он случайно.
– И ничегошеньки я не помню, – уклончиво ответил Тчик, а Крокка спросил:
– Интересно, фонарь, из которого он выпал, остался или исчез? А то так фонари быстро повыведутся!
– Я вчера совсем не заметил, чтобы фонари уменьшились на один, – деловито сказал Вокка.
– Я тоже, – кивнул Крокка. – Либо это случилось незаметно, либо все фонари на месте, только морочат нам головы.
Рокки помолчали. Тчик попытался два раза незаметно моргнуть.
– Это что же получается, – задумался Крокка, – каждый вечер, когда я буду включать фонари, из одного фонарика станет валиться бесполезное белопушие? У меня никаких плеч не хватит, придётся носить куртку с тыщей карманов.
Вокка понимающе вздохнул.
– С каким трудом я буду проплывать короткие дистанции! – продолжал жаловаться Крокка.
Вокка кивнул.
– Ты теперь сам будешь плавать ко мне в гости, – заявил Крокка.
Вокка согласился.
– Чего только не сделаешь ради фонарей, – сказал он.
– А прокормка?! – вспомнил Крокка. – Дай ему яблоко.
Вокка дал Тчику большое красное яблоко, тот в два счёта умял его, и пятки с ладошками заметно порозовели. Тчик внимательно следил за вторым яблоком, лежащим на столе. Оно не двигалось.
– Вот видишь! – воскликнул Крокка. – Если белых обжор будет много, так, глядишь, и до нас доберутся.
– Надо попробовать кормить их водорослями, – посоветовал Вокка. – Их много, и едят их только редкие гурманы.
– Не советую, – возразил Тчик.
– Это ты зря, – сказал Крокка. – Будет у тебя шерсть с изумрудным отливом. Хоть какая-то, а уже драгоценность.
Потом Вокка подумал и сказал, что надо подождать вечера. Может, это был одноразовый фонарь? Может, не будет никакого нашествия? А если и будет, то совсем другое! Ведь, согласитесь, весьма странно подозревать такие красивые фонари в повторяемости. Их надо подозревать в изобретательности и весёлости. Это куда интереснее!
И действительно, вечером Крокка с Тчиком ждали, ждали на планке… Приплывала Такка, её лодка была пуста. Приплыл своим ходом Вокка, забрался на длинную планку и тоже ждал, ждал. Качалась планка, звенел ветерок, слегка гудели фонари, болтали проплывающие на лодках рокки. Но никаких новых советчиков не появлялось. Хотя и вчерашний никуда не исчезал.
А когда ложились спать, мама внесла в Кроккину комнату маленькую кроватку с белым пушистым одеялом и с мягкой-премягкой подушкой. Тчик слез с плеча, забрался под пушистое маленькое одеяло и сразу уснул.
Крокка немного погрустил, немного порадовался и тоже уснул.
И вот они спали, а в окошко заглядывал фонарь и тихонько хихикал от радости.
Дерево-то отличное, но что выдумали мамы…
Праздники и радостные события ни в коем случае нельзя превращать в работу! Лучше работу превращать в праздник. Вообще-то это дремучие истины. Просто автор счёл, что для начала этой главы нужна мораль. А то все мораль в конец засовывают. Но мораль должна быть на виду!
Весь следующий день рокки сидели по домам. Поднялась буря, были большие волны, и домики на воде то приподымались, то опускались. День был тёмным, как вечер, поэтому завтракали при свете. Крокке чем-то нравились такие дни. Они были сонные и читательные. А ещё можно было вообразить, что домики рокков путешествуют и однажды примчатся в неведомые дали, где всё будет новое и неизведанное. Но домики прочно стояли на месте, только мягко поднимались вверх и опускались вниз.
Тчик за время завтрака побывал на разных плечах, после чего перебрался прямо на стол, где привыкал к самостоятельности.
А Крокка весь день жалел, что фонари так опозорились и ничего нового из себя не выкинули. Зато на следующий день, когда буря стихла и выглянуло розовощёкое рассветное солнце, Крокку разбудили крики из окна:
– Дерево! Дерево по многочисленным просьбам!
И, если бы не вчерашний день, когда все отоспались, Крокка бы поворчал. Так рано просыпаться! Из-за какого-то деревца! По чьей-то дурацкой просьбе! Пусть даже десять раз многочисленной.
Крокка думал было уснуть дальше, но выглянул в окно и увидел, что мама с папой снаряжали большую лодку, как в дальнее путешествие. Грузили в неё всякие ведёрки, кастрюли и плетёные корзинки.
– Придётся делать несколько ходок, – волновался Кроккин папа.
– Да! Мы будем мотаться туда-сюда весь день как бешеные! – радостно восклицала мама.
Крокка редко видел её такой. «Моя непосильная помощь просто необходима», – решил он. Достал небольшой рюкзачок, в один карман засунул Тчика, а другой оставил для погрузок. Прикатил свою одноместную лодчонку.
– Рюкзака хватит? – спросил он у мамы с папой.
Те вместо благодарности заставили сгонять за прогулочной лодкой. А мама вдогонку радостно заявила:
– Нам сегодня нужны миллионы рюкзаков!
Мама явно была не в себе.
Когда Крокка вернулся с лодкой, мама вытаскивала с чердака пустые ящики. Папа задумчиво сидел в лодке и ничего не делал. Папа был уже в себе. Мама водрузила ящики на Кроккину лодку, и семейство наконец-то поплыло.
«Понятно, что дерево будут распиливать по частям, – думал Крокка. – Но зачем тогда ящики? Особая сыпучая древесина?»
Но, увидев дерево, Крокка только и мог, что приглушённо крикнуть: «Орро…»
И сразу стало понятно, что никто его не будет ни пилить, ни разбирать по частям, ни переносить целиком. Не для того это дерево возникало из ниоткуда!
Дерево было большое, ветвистое. Нет, оно было просто огромное! И даже в мыслях целиком не помещалось. Оно росло прямо из воды – ствол уходил вглубь, наверное, до самого дна.
– Могучее насаждение, правда? – спросил Крокку взявшийся невесть откуда Вокка.
– Суперовое дерево, – с придыханием ответил Крокка.
– Интересно, оно тоже из фонаря? А почему не по расписанию?
– По-моему, у этих фонарей своё собственное расписание, – сказал Крокка. – А может, и вовсе никакого нет. Когда вспомнят, тогда и придумывают, чего бы такого выкинуть! Был бы ты фонарём, то разве всегда с творческим запалом?
– Был бы я фонарём… – мечтательно подхватил Вокка.
Всё это друзья обсуждали, подбираясь поближе к дереву. А вокруг дерева, как разноцветные и разнокалиберные поплавки, плавали фрукты, ягоды и некоторые овощи! И ещё от них надо было уворачиваться.
– Был бы я фонарём… – сказал тогда Вокка, и сверху на него свалился зрелый помидор.
А на ветках всех этих фруктов, овощей и ягод было несметное количество! Все рокки тут же забыли, что явились сюда запасаться, и полезли на дерево наедаться! Специально для мам были ветки пониже, которые можно было обрывать прямо с лодок.
– Обычное дерево, – сказал Кроккин папа, срывая ананас и клюквину. – Дерево как дерево.
На самой верхушке сидела, раскачиваясь, Ёкка и жевала арбуз, выплёвывая косточки. Она была смелая рокка и боялась только себя в минуты гнева.
– Ё-о-о-к-ка-а-а! – крикнул ей Крокка снизу. – Нашла бы себе арбуз где-нибудь пониже! Их тьмища!
– Зачем мне такой скучняцкий арбуз?! – гневно крикнула Ёкка. – Ешь его сам. А хочешь – лезь сюда. Уж я для тебя припасу, только поторапливайся. Считаю до трёх!
И она снова выплюнула косточки. Крокке срочно захотелось съесть мандаринку – она висела прямо над головой.
Через некоторое время рокки-родители и рокки-дети сидели на ветках и, наверное, размышляли. Была немая сцена. Даже Ёкка, казалось, уснула на своей верхушке. На её плече сидел Тчик и смотрел вдаль.
А все мамы хором вспомнили про свою миссию! Вспомнили, как собирались: эта корзинка для малины, сливы на компот – в ведро, яблоки – в ящики, арбузы катить прямо по воде…
«Мы помним про варенья и компоты! – сказали они в разных интонациях. – Давайте собирать. Вдруг завтра дерево исчезнет или будет неурожайный день?»
Крокке ничего собирать не хотелось. Он увидел в воздухе стремительно проплывающий кусок суши и прыгнул на него. В момент прыжка Крокка не думал, что это за суша, откуда она здесь и куда плывёт прямо по воздуху. Он думал о том, как долго собирать вишни поштучно. И в следующий момент он тоже не думал, что это за суша и куда она плывёт, потому что думал, как её остановить! Ведь ещё немного, и он удалится от родного дома на невозвратное расстояние.
И когда Крокка увидел якорь у кромки суши, то не раздумывая столкнул его в воду, хоть он был тяжеленным! Зазвякала длинная цепь, якорь шумно булькнул, и через несколько секунд суша перестала лететь сломя голову. Только дёрнулась для порядка – да так, что Крокка чуть не свалился в воду. Он успел крепко схватиться за траву и молодые деревца. Этого оказалось вполне достаточно. Теперь можно было разведать обстановку!
Крокка бодро зашагал по берегу суши. И скоро наткнулся на местного жителя, который сидел на самом краешке, печально смотрел в воду и болтал лапами. Он был гораздо меньше Крокки. Самым примечательным в незнакомце были целых четыре уха на голове, что делало его весьма симпатичным и добродушным. Два верхних уха настороженно торчали, два других лениво свисали.
– Якорь бросил, значит? – заговорил незнакомец.
Крокка ничего не сказал, а просто сел рядом и тоже заболтал ногами.
– Я и сам уже думал бросить, – продолжал незнакомец. – Хорошо было бы его силой мысли… А руками не получалось.
Незнакомец показал Крокке руки. Они были гораздо меньше Кроккиных. Рокке стало жаль незнакомца.
– Это я с перепугу столкнул якорь, – признался Крокка, чтобы хоть как-то утешить путешественника. – Очень уж мы быстро летели.
– Перепуг – сильнейшая из всех сил мысли! – сказал незнакомец. – Тебе повезло. А мне нечего было здесь пугаться. Я тут сразу ко всему привык. И знаешь, к какому выводу пришёл? Пугаться – это не трусость. Это очень даже талант.
– Значит, ты летел не вечно?
– Немного меньше. Всего сто оборотов вокруг планеты, а может, двести. Этот лес как-то утром завис над нашей водой, и мы с друзьями вытащили якорь. Всё помчалось, а друзья от страха попрыгали в воду. Я не смог испугаться и летел дальше. Они мне махали, я им махал, и ветер трепал мои уши… Если бы они полетели вместе со мной, кому бы я махал? – Незнакомец вздохнул. – Знаешь, я ещё никому об этом не рассказывал.
– Почему? – спросил Крокка.
– Некому было. Я ж летел.
– А тебе не казалось, что ты летел сюда? – спросил Крокка. – Это очень даже может быть.
– Постоянно казалось, – признался незнакомец.
Незнакомца звали Сниксом. Он повёл Крокку на экскурсию по дрейфующему лесу и постоянно что-то рассказывал. Сложно летать без слушателя, который будет хоть иногда угукать в ответ! А Крокка не только угукал, а ещё и неплохо поддерживал беседу, а главное – задавал вопросы! У Сникса накопилось столько невыслушанных слов, что Крокка решил собрать сегодня здесь всех рокков. Если каждый послушает понемножку, то Сникс выговорится полностью и спокойно уснёт. А назавтра у него опять накопится рассказов, но уже для нескольких слушателей. И через несколько дней он сможет не только рассказывать, но и разговаривать.
– Ты давай задавай вопросы, – напомнил Сникс и похлопал ушами. – Мне нужно с чего-то начать.
Крокка спросил, можно ли ему влезть на дерево.
– Выбирай любое, – сказал Сникс. – Они все в твоём полном распоряжении. Хочешь – лезь на них, хочешь – поотдыхай в их тени. Можешь даже обрывать листья, хотя это совсем не обязательно. Я разрешаю даже ломать ветки, если они окажутся сухими и негодными. На них у меня особые виды.
– Пока мне надо только забраться наверх. А там посмотрим, – рассудительно ответил Крокка. – Дерево, оно всегда пригодится. Особенно тень от него. Никуда её не девай.
Крокка смело забрался на верхушку деревца (но гораздо ниже, чем забиралась Ёкка) и только оттуда увидел торчащее посреди воды дерево, которое возникло с утра. «Фруктово-ягодный маяк», – подумал Крокка, запомнил направление и стал спускаться.
– Спрашивай ещё! – крикнул Сникс снизу. – Я как разбухшая бочка! Никакие кольца не сдержат мой словарный запас!
– Меня давно мучает вопрос, – замялся Крокка на полпути к земле.
– Спрашивай, не бойся! – обрадовался Сникс. – Пусть твой вопрос содрогнёт воздух!
– Как ты относишься к глупым вопросам? – осторожно спросил Крокка и спрыгнул с нижней ветки. – Мой именно такой.
– Глупые вопросы особенно ценны, у них внутрях прячется истина, – важно сказал Сникс. – А кто этого не видит, тот не умеет ценить глупые вопросы. И умным считаться ни капельки не может.
– Ну, тогда я спрашиваю. Вот смотрю я на тебя и думаю… Слушать вполуха и слушать в два уха – это значит одно и то же? Мне это нужно знать для достойных ответов маме.
– Вообще-то да, одно и то же, – согласился Сникс. – Но я открою тебе гениальную тайну: важно не количество ушей, а их расположение в мировом пространстве!
– Это точно, – вздохнул Крокка и почесал затылок. – У меня тут чешется мысль, как бы попроще добраться до дома. Далековато! Если хочешь, то это вопрос.
– Я знаю ответ! – радостно закричал Сникс. – Он прост, как день, и плыть никуда не надо! Оставайся здесь! Я расскажу тебе, как ловить рыбу на лету. От меня можно узнать много чего интересного. Я могу рассказать даже то, о чём никогда не знал. Я выуживаю знания прямо из пустоты! О самой пустоте тоже могу, во всех подробностях. Такой ты пустоту ещё никогда не знал!
– Не надо о пустоте, – поёжился Крокка, – давай о кусках. Вот бы этот кусок суши, висящей в пустоте, взять и передвинуть поближе к роккам… Во-о-он туда!
Крокка махнул рукой. Сникс не смотрел, он был печален.
– Ты что, не хочешь остаться?! – громко обиделся Сникс. – Так я и думал!
– Я хочу ходить к тебе в гости! – радостно заявил Крокка. – Ку-ку! По-моему, из тебя полёт ещё не выветрился. Дай-ка встряхну хорошенько…
Крокка сделал два шага вперёд, а Сникс – два назад.
– Уже почти выветрился, – торопливо сказал Сникс и приподнял два левых уха. – Только в ушах свистит. Тут бывали приличные сквозняки. От них можно было прятаться только под землю. Иногда уносило целые деревья, с тенью и ветками. Ладно! Давай двигаться поближе к вам. Может, что-то дельное из этого и получится. Хотя есть у меня сомнения…
– Нужен способ! – воскликнул Крокка. – Без другого способа только вплавь, а способ «вплавь» я уже придумал много лет назад. Что и говорить, его придумали даже до меня.
– Будем пользоваться силой мысли, – заговорщицки зашептал Сникс. – Это на суше она у меня тонёхонькая! А под водой я перетащу якорь хоть куда. Одной силой мысли! Как ловко этой силой мысли я выплёвывал рыбу из воды! Уже тащу.
Дрейфующий лес снова дёрнулся и бодро понёсся вслед за цепью.
– Орро-ро! – заплясал на месте Крокка. – Сколько ила намутим! Пусть рыбам будет туман! Надо же им развлекаться. Побурли там побольше, Сниксик!
Шёрстка на Сниксе вздыбилась, а уши торчали во все четыре стороны. Крокке срочно захотелось помочь, но Сникс только рукой махнул.
Суша остановилась у огромного дерева, и все рокки посмотрели на Сникса.
– Это Сникс! – крикнул Крокка. – Ему не помешало бы задать сотню-другую вопросов! Срочно начинайте.
Сникс от нетерпения переступал с ноги на ногу.
– А как же фрукты и овощи с дерева? – спросила Кроккина мама. – Я очень за них волнуюсь!
Сникс молчал, и Крокка слегка подтолкнул его.
– Спасибо за вопрос. Отвечаю, – немного смущённо сказал Сникс. – Фрукты и овощи с дерева по-до-ждут.
Все рокки облегчённо вздохнули и стали забираться по якорю на соблазнительный кусок суши. Им и самим это дерево казалось слишком устойчивым и долговечным, но оставались подозрения. Хорошо, когда кто-то их одним махом развеивает! Ёкка на верхушке закричала: «Ура-а-а!» – и все подхватили.
– Ура! Ура Сниксу! – кричали рокки.
– Да здравствует Сникс, наш спаситель! – кричали они.
– Вот так Сниксёнок! – радовалась Такка.
– Мне бы вопросов… – сказал Сникс.
И посыпались вопросы! То как град, то как ливень, то как снег! То как фрукты с дерева!
– А у тебя на суше клады водятся? – спрашивал Рёкка, упитанный Ёккин брат.
– У меня на суше вожусь я, – отвечал Сникс.
– А можно покататься? – бесстрашно спросила Ёкка. – Я немного! Туда и обратно!
Сникс прижал все уши сразу.
– Она попросила покататься? – несмело переспросил он. – На этой штуковине?
– Боюсь, что да, – сказал Крокка.
– Я смело заявляю, что да! – выкрикнула Ёкка.
Сникс беспокойно заходил по берегу. Как отказать новым друзьям? За кого они его примут?! Пришёл к ним с сушей, на которой можно кататься, – и жадничает! Но Сникс понимал, что туда на его дрейфующем острове ещё можно прокатиться. Но вернуться обратно… Да и улетать сейчас, в такой волнующий день! Конечно, можно остаться жить на дереве – вон оно какое громадное! Но остров теперь – почти что дом. И даже больше!
– А тебе обязательно обратно? – спросил Сникс. – Только туда тебя не устроит?
– Меня устроит! – крикнула Ёкка. – Боюсь, это не устроит мою маму…
– Пусть летит, – предложил Рёкка. – Маму я как-нибудь уговорю.
– Нет, нет и нет! – тут же заявила мама Ёкки с Рёккой.
– Не получилось уговорить, – сообщил Рёкка.
Крокка запрыгал на месте:
– Я знаю, знаю, что делать! Будет у нас отличное катательное средство! Ждите здесь.
Крокка юркнул в воду и быстро поплыл к дому. Скоро он вернулся с большой рыболовной сетью. Сникс за это время успел ответить на пятьдесят семь вопросов и думал над пятьдесят восьмым.
– Сниксик, может, перейдём сразу к пятьдесят девятому? – попросил Крокка, размахивая сетью. – То есть вернёмся ко второму!
– К пятьдесят девятому никак нельзя, я ещё на предыдущий не ответил, – рассудительно сказал Сникс. – А ко второму можно.
Рокки тоже согласились. Интересно ведь было узнать, как эта никому не нужная сеть может помочь в далёких путешествиях! Редко когда удавалось так здорово применить старые вещи! Последний раз в поселении рокков такой вещью оказалась приплывшая неведомо откуда балалайка. Из неё получилось отличное детское весло!
Крокка нахмурился, переступил с ноги на ногу и нерешительно сказал:
– Очень боюсь я свою придумку рассказывать. Если я не прав, она может быть непоправимой! К тому же Сникс у нас совсем недавно, а ему уже придётся принести жертву. Ты, Сникс, не против жертвы?