Читать онлайн Лунная богиня бесплатно

The Sheikh’s Claim

«Лунная богиня»

Глава 1

Двадцать семь месяцев назад

– Итак, на этот раз ты избежала наказания. – Произнеся эти слова, Джалал аль-Шалаан нахмурился.

Он стоял в дверях роскошной гостиной в одном из самых красивых поместий Хэмптонса, где многие годы его принимали как дорогого гостя. Он был убежден, что никогда не придет сюда снова из-за женщины, стоящей сейчас к нему спиной, – нынешней хозяйки поместья.

Луджейн Морган – его бывшая любовница.

Она собирала письма со старинного мраморного стола, когда услышала слова Джалала. Вздрогнув, она замерла.

Джалал был на взводе. Он сжал кулаки и стиснул зубы, каждый его мускул дрожал от напряжения.

Он не понимал, почему именно эти слова сорвались с его губ.

Джалал не собирался выглядеть враждебным. Ему казалось, он совсем охладел к этой женщине. При ехал он сюда с единственной целью – увидеть ее, забыв о страсти, которая ослепляла его четыре года, пока продолжалась их связь. Он здесь для того, чтобы покончить с их отношениями раз и навсегда и забыть, как она бросила его, не дав шанса оправдаться.

Да, Джалал верил, что во всем разберется без эмоций. Он считал, что вернул самообладание за те два года, пока они не виделись, и не испытывает к ней ничего, кроме холодного любопытства и душевного отвращения.

Оказывается, он заблуждался. Вот он увидел Луджейн, и в его душе закипели нешуточные страсти.

Джалал слыл бесшабашным парнем, но всегда старался скрывать свои истинные переживания под маской беспечности. Вывести из себя его могли только двое: мать – пресловутая королева Сондосс из Зохаида и Хайдар, отношения с которым у Джалала не ладились с детства. Затем появилась Луджейн.

Он по-прежнему чувствует себя уязвимым, просто глядя на нее. А ведь она до сих пор даже не повернулась.

И вот, наконец, Луджейн посмотрела в его сторону.

У него перехватило дыхание, а сердце бешено заколотилось.

Ее красота всегда его завораживала – Луджейн взяла лучшее от своих предков с Ближнего Востока и из Ирландии. К тому времени, когда она оставила Джалала, известные фирмы конкурировали за право получить ее в качестве модели для демонстрации их продукции. Производители косметики хотели, чтобы ее незабываемое лицо и неповторимые глаза воздействовали на потребителей.

Пока продолжалась их связь, Луджейн постоянно сидела на диете, что иногда тревожило, а иногда и злило Джалала. Она делала карьеру и, как одержимая, причиняя вред здоровью, старалась довести до совершенства уже идеальную фигуру.

Но сейчас перед ним иная Луджейн – воплощение здоровья и женственности, с красивыми формами, которые не скрывал даже строгий черный костюм.

Замужество пошло ей на пользу. Она стала женой человека, которого Джалал когда-то считал хорошим другом. Луджейн овдовела менее чем через два года после свадьбы. Джалал отчасти обвинял ее в смерти мужа.

Она наклонила голову, выпрямляясь. Изящное движение подчеркнуло красоту ее лебединой шеи и черные волосы, уложенные в пучок.

Она сохраняла прохладное спокойствие, но все-таки ей не удалось скрыть крайнее удивление. Зрачки ее огромных серебристых глаз расширялись и сокращались, когда она волновалась или была возбуждена.

Он приблизился к ней, внимательно вглядываясь в ее лицо. А потом с его губ сорвались неожиданные слова:

– Не скажу, что я удивлен. Тебе удалось обмануть самых подозрительных и проницательных людей, которых я знаю, в том числе меня. Никто не превзойдет тебя в хитрости.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

Ее голос внезапно пробудил воспоминания о прошлом. Она тряхнула головой, словно рассердившись на себя за бессмысленный вопрос:

– Я неверно выразилась. Как ты сюда попал?

Джалал остановился в двух шагах от нее, хотя каждая клеточка его тела приказывала ему подойти ближе и обнять Луджейн.

Проклиная себя, он засунул руки в карманы с притворной небрежностью:

– Меня впустила экономка.

Она снова тряхнула головой, словно сочтя его ответ смешным. Потом, округлив глаза, она посмотрела на него с суровым обвинением:

– Ты ее запугал!

Ему стало тошно. Когда-то она считала его героем. А сейчас сразу же решила, будто он совершил нечто предосудительное. Будто он – преступник.

Но почему он расстраивается? Он давным-давно понял, что ее прежнее обожание – обман. Она резко изменила свое отношение к нему, как только обнаружила, что не добьется своего. Хотя нужно отдать Луджейн должное: она более двух лет пудрила ему мозги, прежде чем стала открыто высказывать недовольство.

Джалал сначала не хотел верить, что она просто им пользовалась. Он объяснял ее нервозность чрезмерными стрессами на работе и своим желанием доминировать. Он думал, что разногласия лишь сильнее распалят их страсть, поэтому при удобном случае провоцировал ее на скандал. Он до того заблуждался, что последняя ссора совершенно его потрясла.

Но вот прошло два года, и Джалал ясно увидел, кто она такая. Он отказывался верить всем имеющимся доказательствам ее лжи и хватался за иллюзию, так как не мог прожить без ее страсти.

И теперь Луджейн стоит перед ним в полный рост, в туфлях на высоком каблуке и смотрит на него с вызовом.

– Ты запугал Захаю, но, должно быть, забыл, что со мной твоя тактика выкручивания рук не пройдет. Либо ты уходишь по-хорошему, либо я вызываю охрану. А еще лучше – полицию.

Он отмахнулся от ее угрозы. От одного ее взгляда и слова в его жилах бурлила кровь.

– Что ты им скажешь? Что твоя экономка впустила меня, не предупредив тебя, и оставила нас наедине в пустом особняке? На допросе она поклянется, что я ничуть ее не запугал. Как и бывшие коллеги твоей матери, Захая впустила меня без лишних расспросов.

– Ты хочешь сказать, что, как бывшая коллега моей матери, Захая – одна из служанок твоей матери?

Джалал напрягся при упоминании о матери. Ему не удавалось забыть о ее заговоре с целью свержения короля Атефа и устранения его сводных братьев от наследования престола Зохаида.

Но Луджейн ничего не знала о заговоре. О нем знали только он, его ближайшая родня и отец. До улаживания последствий информацию держали в строжайшей тайне. Проблемы уладятся лишь тогда, когда узнают, где его мать спрятала драгоценности «Гордость Зохаида». Ситуация осложнялась тем, что по легенде – да и на законных основаниях – драгоценные камни давали обладателю право управлять Зохаидом. Вместо того чтобы потребовать наказания вора, жители Зохаида заявят, что король и его наследники, потерявшие драгоценности, не достойны престола.

Его матери грозило пожизненное заключение, но она не говорила, где спрятаны драгоценности. Она заявила ему и Хайдару, что даже из тюрьмы уничтожит их отца и братьев, а когда престол займет Хайдар, они еще скажут ей спасибо.

Отмахнувшись от удручающих мыслей, он смерил Луджейн взглядом:

– Я имею в виду, что Захая, как уроженка Азмахара, годами жившая в королевском дворце Зохаида…

– Фактически была рабыней твоей матери.

От осознания жестокости преступлений своей матери ему стало еще хуже.

Только после раскрытия заговора стал виден масштаб беззакония королевы Сондосс. Хотя слуги фактически не были ее рабами, она отвратительно с ними обращалась. На мать Луджейн, фрейлину Сондосс, сваливалась львиная доля ее безжалостных капризов. Однако Бадрея оставила придворную службу, как только Луджейн ушла от Джалала. Похоже, она смогла позволить себе роскошь не работать, когда Луджейн вышла замуж за Патрика Макдермотта.

Вероятно, деньги стали одной из причин замужества Луджейн. Не то чтобы Джалал сильнее расстроился. Луджейн должна была сообщить ему, что Бадрея страдает из-за проделок его матери. Именно к нему ей следовало обратиться за помощью.

Он парировал с ответной холодной яростью:

– Как бы Захая ни относилась к моей матери, она, очевидно, по-прежнему считает меня своим принцем. И она встретила меня подобающим образом.

– Неужели ты веришь, что люди покупаются на эту чушь о «принце двух королевств»?

От ее усмешки к его голове прилила кровь. Джалал и Хайдар были принцами Зохаида и Азмахара, за что и получили прозвище «принцы двух королевств». Неизвестно, как Хайдар, но Джалал никогда не считался принцем. В Зохаиде его лишили правопреемства за «нечистокровность». Стать королем Азмахара по праву наследования он тоже не мог. Поэтому королева Сондосс решила самостоятельно усадить на трон одного из сыновей.

Джалал выдохнул:

– Кем бы я ни был, Захая и охранники меня приветствовали. Я приходил сюда довольно часто, поэтому они спокойно меня пропустили.

– Ты обманул их, убедив в несуществующих отношениях с Патриком…

– Которого больше нет с нами. Благодаря тебе. – Он едва сдерживал гнев. – Но ты не готовилась к предстоящим событиям, как я думал. Ты не желала меня видеть.

– По-твоему, я вампир, да? Хотя жаль, что я не вампир. Вот ты умеешь высасывать из человека душу. И от тебя труднее отделаться. Но я исправлю этот недостаток прямо сейчас.

Джалал схватил Луджейн за руку, когда она проходила мимо, и почувствовал, как по телу пронесся трепет. Он стиснул зубы, борясь со своей реакцией, и постарался не вдыхать жасминовый аромат ее духов.

– Не волнуйся. Этот восхитительный визит не повторится.

Она выдернула руку из его некрепкого захвата:

– Как тебе хватило наглости приехать после того, что ты сделал?

Она имела в виду его деловое соперничество с Патриком, которое значительно навредило обоим.

Джалал притворился, что не понимает.

– Я тебя не бросал и не женился на одной из твоих лучших подруг, чтобы настроить ее против тебя.

– Плохо же ты думаешь о Патрике, если решил, что я убедила его прекратить с тобой все деловые связи.

– Ты убедила бы самого дьявола. И мы оба знаем, что у Патрика был ангельский характер. Он оказался идеальной добычей для черной вдовушки, вроде тебя.

Она смерила его презрительным взглядом:

– Слушай, Джалал, заканчивай свою мелодраму. Если ты прокатился по миру, чтобы обвинить меня в передозировке лекарства своему мужу, то твое вступительное заявление услышано. Не будь навязчивым, бесчувственным и властным. Теперь возвращайся в свой погребенный в песках отсталый регион и наслаждайся незаслуженной властью.

Он мрачно скривил губы:

– Ты всегда была злючкой, но не отличалась нахальством.

– Просто ты ни разу не удосужился меня выслушать. Хотя подобной «привилегии» ты удостаивал не только меня. Ваше благородное высочество вообще никого не слушает. Но отчасти ты прав. Я виновна в том, что считала тебя лучше. Но теперь я другая.

– Нисколько ты не изменилась. Просто сейчас, унаследовав миллиардную империю, ты показала свое истинное лицо.

Она насмешливо посмотрела на него:

– Совсем не поэтому я не скрываю своего отвращения к тебе. Но я не намерена с тобой объясняться, поэтому успокойся. Два года я мучилась от того, что не сумела все тебе высказать при нашей последней встрече. Теперь, когда ты от души обозвал меня, как тебе угодно…

– Я не для того сюда приехал. – Прежде чем она успела что-то сообразить, он крепко прижал ее к своему возбужденному телу. – И конечно же не из желания, которое так долго подавлял.

Она резко запротестовала. Джалал наклонился и поцелуем заставил ее замолчать.

– Не важно, что ты меня ненавидишь. Тебе всегда нравились мои поцелуи. – Он говорил у ее разомкнутых от шока губ, сдерживая желание скользнуть языком в ее рот. – Ты обожала мои прикосновения, страстность, мое желание. Ты до сих пор их обожаешь.

– Неправда. – Слова застряли у нее в горле, как только он снова ее поцеловал. Ее губы дрогнули, а затем она ответила на его поцелуй.

Вот так всегда. Джалалу достаточно к ней прикоснуться, как ее тут же охватывает страсть.

– Да, Луджейн. Все по-прежнему. Мы оба во власти всепоглощающего желания.

Она прерывисто простонала, когда его язык скользнул в ее рот. Джалал прижал ее к ближайшей стене и прильнул к ее роскошному телу.

– Скажи, что по ночам не спала и желала снова быть со мной. Скажи, что сходила с ума, как я. Скажи, что вспоминала все, что было между нами.

Подняв голову, Джалал посмотрел на нее и понял, что она по-прежнему его хочет. Подхватив на руки, он отнес ее в хозяйскую спальню и уложил на огромную кровать.

Нависая над Луджейн, он схватил ее рукой за запястья и поднял их над головой. Другой рукой он погладил ее лицо, шею и грудь. Затем, смотря в ее глаза, затуманенные лихорадочным желанием, он наклонился, поцеловал ее в губы и тут же распахнул ее пиджак.

Она ахнула и повернула голову, словно застыдившись. Как только Джалал стал посасывать мочку ее уха, Луджейн выгнулась и прижалась красивой грудью к его груди, усиливая его возбуждение.

Он приподнялся, чтобы видеть выражение ее лица, когда будет совершать следующее действие. Она смотрела на него в упор гипнотическим взглядом, ее дыхание стало прерывистым, а напряженные соски резко выделялись через ткань лифчика и блузки.

Джалал ликовал. Еще сильнее он обрадовался, когда Луджейн разочарованно вздохнула, как только он сел на кровати. Он улыбнулся ей и стянул с нее пиджак. Не сводя с нее взгляда, он очень медленно расстегнул свою рубашку.

Его неторопливость позволила ему понять, захочет ли Луджейн остановиться. Он с упоением разглядывал ее тело, замечая, как от желания и нахлынувших воспоминаний горят ее глаза, а на щеках появляется румянец.

– Разве ты не об этом мечтала? – спросил он.

Она кивнула, словно одурманенная. Одну ее руку он прижал к своей возбужденной плоти, а другую – к груди.

– Почувствуй меня, Луджейн. Возьми то, что всегда хотела. Доставь мне удовольствие, моя красавица с серебристыми глазами.

Луджейн вздрогнула, услышав, как он ее называет. Простонав, он убрал ее руку со своего члена. Словно очнувшись от транса, она отстранилась от него и попыталась присесть.

– Джалал, мы должны остановиться…

– Почему?

Она зажмурилась:

– Патрик.

Он сжал голову Луджейн обеими руками, заставляя открыть глаза:

– Он мертв. А мы с тобой живы. Но по-настоящему живы мы только вместе. – Он снова поцеловал ее в губы, затем отстранился и приподнялся на вытянутых руках. – Скажи, что не хочешь меня так сильно, как я тебя, и я уйду.

В ее глазах читалась страсть, но Луджейн все равно ответила:

– Желания недостаточно.

– Достаточно. – Он распустил ее черные шелковистые волосы и зарылся в них лицом. – Мы не можем этому сопротивляться.

Она вцепилась в его волосы и заставила поднять голову:

– Ничего не изменится.

Он отказывался ей уступать.

– Изменится. Мы утолим желание, которое нас мучает. Ты до смерти хочешь меня, а я тебя. Ты дашь мне все, как было всегда. И ты позволишь мне дать тебе то, о чем ты всегда просила, когда мы были вместе.

После долгой паузы Луджейн кивнула. Опустив ресницы, она притянула голову Джалала и поцеловала его в губы.

Облегченно простонав в ее рот, он расстегнул блузку, юбку и лифчик и коснулся ее бархатистой кожи. Дрожащей рукой он расстегнул молнию на брюках и услышал, как Луджейн облегченно вскрикнула, когда он коснулся ее бедер возбужденным членом.

– Возьми меня, Джалал. Скорее.

Приподнявшись, он рывком снял с Луджейн трусики и запустил пальцы к ней между ног. Луджейн обхватила его ногами за спину, и он погрузился в нее.

Она вскрикнула от вторжения и выгнула спину, сильнее прижимаясь к нему. Ее имя со стоном срывалось с его губ, когда он снова и снова входил в нее, с каждым разом все глубже.

Их близость была необузданной, дикой. Они старались насытиться друг другом, словно в последний раз, забыв обо всем, кроме собственного желания.

Развязка была настолько мощной и всепоглощающей, что Джалал потерял счет времени. На какое-то мгновение ему показалось, что он лишился сознания. Но вот он почувствовал, как Луджейн пошевелилась под ним, и привстал.

Простонав, он вышел из нее и наклонился, чтобы поцеловать. Она ловко от него увернулась. Его сердце сжалось, когда она с трудом присела на краю кровати. Ее длинные волосы спутались, она сидела тихо и настороженно.

Он ласково потянулся к ней рукой, но ее взгляд заставил его остановиться.

– Я ненавижу тебя, Джалал. Так сильно, как никогда никого не ненавидела. То, что сейчас произошло, можешь считать расплатой или прощальным сексом. Этого больше никогда не произойдет. – Она машинально встала и через несколько секунд скрылась в ванной комнате.

Джалал смотрел на закрытую дверь, его сердце бешено колотилось, а мысли путались.

Если он сейчас же пойдет за ней, ему удастся заставить ее умолять о новой близости. Но, похоже, она действительно его ненавидит. Джалал не понимал, чем заслужил такую злобу.

Прошел почти час, когда она вышла из ванной комнаты, одетая и равнодушная. Он тоже привел себя в порядок.

Встав перед Джалалом, она посмотрела на него отсутствующим взглядом:

– Прости за то, что сказала, будто ненавижу тебя. Это неправда.

В его душе затеплилась надежда. Но ее следующие слова были подобны удару хлыста.

– Все намного хуже. Я ненавижу себя, когда я с тобой. Я ненавижу свои поступки, мысли, чувства. Патрик помог мне понять, что я лучше той, кем себя считала. Я верила, что никогда не скачусь в грязь снова. Но ты как неизлечимая болезнь. Только ты появляешься, и я теряю рассудок. Есть всего один способ избежать очередного «инфицирования». Я не позволю тебе опять ко мне приблизиться. Если ты попытаешься это сделать, то пожалеешь об этом.

Джалал отошел от нее, словно избегая жгучего разочарования, и услышал свой насмешливый ответ:

– Я не меньше твоего сожалею, что приехал сюда и поддался твоим ядовитым чарам. Оставь свои угрозы и театральные ужимки, Луджейн. Я приближусь к тебе, когда в моем отсталом регионе пойдет снег.

Он не только сожалел о своем приезде. Он презирал себя за то, что не мог ее ненавидеть после того, как поддался слабости и овладел ею на супружеской постели.

У двери Джалал обернулся. При виде ее взгляда у него больно сжалось сердце.

Все было иллюзией, обманом.

Желая скрыть обиду и боль, он заговорил резко и холодно:

– Кстати, спасибо. Ты дала мне именно то, за чем я приехал. Я убедился, что о тебе даже думать не следует. Теперь я вычеркну тебя из своей памяти.

Джалал ушел. Желание отомстить испарилось, уступая место унынию. Он снова себе лгал. Джалал знал, что Луджейн никогда не была с ним искренна, но понимал, что не сможет ее забыть.

Глава 2

Настоящее время

– …Я всегда буду помнить об этом дне, благодаря твоему расположению, твоей чудесной любви, вере и самому твоему существованию. Я, Хайдар аль-Шалаан, вверяю тебе мою жизнь, Роксана, королева моего сердца.

Джалал нажал кнопку «пауза». У него заныло в груди, когда он посмотрел на изображение двух любящих людей на экране.

Он никогда не верил в чудеса. Но, вне сомнения, одно чудо все-таки произошло. Джалал снова и снова пересматривал видеозапись свадьбы своего брата-близнеца.

Хайдар с таким всепоглощающим обожанием смотрел на свою плачущую и слушающую его невесту. Затем она произносила клятвы верности и любви.

Джалал чрезвычайно радовался за них обоих. За брата-близнеца и женщину, которую считал своей сестрой. Но, наблюдая за ними, разделяя их счастье, он еще острее чувствовал зияющую пустоту в душе. Пустоту, которую ничем не заполнить.

Однажды он решил, что у него есть шанс построить почти такие же отношения, как у Хайдара и Роксаны. С Луджейн – единственной женщиной, которую он хотел больше всего в жизни. Но, даже забываясь в страстном порыве в ее объятиях, он чувствовал, что чего-то не хватает. Теперь он знал, что это было. Им не хватало уступчивости, понимания и смирения.

Джалал в последние годы чувствовал себя обделенным, наблюдая, как братья находят себе возлюбленных. Но только после воссоединения Хайдара и Роксаны он окончательно понял, каким может быть по-настоящему прочный союз.

Ничего подобного с Луджейн у него никогда не было. Значит, ничего не получится? Для того чтобы достичь такого уровня близости, нужны двое. Луджейн не желает переступать определенную черту. Ей не нужна душевная близость, она жаждет богатства и статуса.

Джалал понимает это сейчас. Прежде он считал, что всему причиной прерывистость их отношений – у обоих был напряженный график работы, оба жили в разных концах света. Но, по правде говоря, Луджейн относилась к нему только как к сексуальному партнеру. Ей было наплевать на его чувства, она желала просто удачно выйти замуж.

Джалал был готов поспорить, что она продолжала бы добиваться своей цели, если бы не встретила столь же подходящую кандидатуру.

Запись закончилась – экран стал черным и мрачным. Как мысли Джалала.

Он больше не станет пересматривать запись. Незачем воспроизводить на экране живой пример того, чего у него никогда не будет.

Поднявшись, он отбросил в сторону пульт дистанционного управления. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы сориентироваться и вспомнить, где из гостиной выход на веранду. Последние два года он арендовал так много домов, что, просыпаясь, не всегда понимал, где находится или даже в какой стране.

С тех пор как раскрылся заговор его матери и в регионе разразился скандал, Джалал разъезжал по миру. Его отец и сводные братья – Амджад, Харрис и Шахин – настаивали, что ничто не связывает Хайдара и Джалала с преступлениями их матери. Но Джалал в любом случае чувствовал себя замаранным. Ему стало еще хуже, когда он сцепился с Хайдаром и в конечном счете взвалил на него львиную долю вины. Он вынудил Хайдара отречься от него.

К счастью, им удалось наладить отношения. Однако Джалал не чувствовал себя по-настоящему счастливым.

Пройдя по мраморному полу веранды, он остановился у каменной балюстрады и посмотрел на пустыню и горизонт, казавшийся недостижимее, чем когда-либо.

Зачем он сюда приехал?

С какой стати он решил претендовать на трон этого государства?

Его мать почти уничтожила Зохаид, а ее родственники подвели Азмахар к краю гибели. Поэтому Джалал был так потрясен, когда представители трети населения королевства выбрали его своим кандидатом. Они настаивали, что он не запятнан скандальной историей своей семьи, обладает властью и опытом, дабы сохранить Азмахар. Претендовать на трон мог даже Рашид аль-Мансури – его бывший лучший друг, а ныне враг, но у Джалала было огромное преимущество – в его жилах текла кровь аль-Шалаанов. А это поможет Азмахару вернуть себе важнейшего союзника – Зохаид.

И все же, зачем Джалалу королевская власть? Да, он способен управлять страной. Но ему, образно говоря, придется плавать среди акул. Джалалу не привыкать к трудностям. Однако это не означает, что он обязан бороться за трон, соперничая с Хайдаром и Рашидом.

Реальная причина в том, что Джалалу просто нечем заняться.

Он уехал из Зохаида, отвергнув королевские обязанности. Ему удалось создать такую эффективную систему управления своей бизнес-империей, что на работу у него уходило всего несколько часов в день. И у него нет никакой личной жизни. Есть несколько приятелей, но нет любимой женщины.

Неудивительно, что он чувствует себя опустошенным.

Тишину нарушила настойчивая трель. Джалал хмуро посмотрел на мобильный телефон.

Звонил Фади аль-Мансури – дальний родственник Джалала, руководитель его службы безопасности и глава кампании в борьбе за трон.

Фади приходился Джалалу родственником по материнской линии, но никогда не считал, что принадлежит к бывшей королевской семье Азмахара. Отец Фади общался с ними крайне редко, а Фади не общался с ними вовсе. Как только короля свергли, он обратился к племенам, на которые оказывал влияние, и уговорил их выбрать Джалала лидером.

Но хотя Джалал доверял ему свою жизнь, бизнес, кампанию и даже тайны, Фади никогда не принимал попытки Джалала сблизиться. Джалал настаивал, что Фади прежде всего его друг, но тот вел себя как средневековый рыцарь, относясь к Джалалу как к своему господину. Он всегда звонил только по срочному делу.

– Фади, я рад тебя слышать.

Не размениваясь на любезности, Фади заговорил напрямик. Его низкий голос звучал официально и торжественно.

– Учитывая, что вы не отдавали мне новых приказов по этому делу, не расспрашивали о произошедших событиях последние два года, вы наверняка не заинтересованы в том, что я должен вам сообщить. Но я решил дать вам знать на случай, если этот вопрос вас по-прежнему интересует.

Джалалу стало не по себе. Фади явно говорил не о его бизнесе, личной безопасности или кампании. В таком тоне он мог говорить только о Луджейн, за которой Джалал поручил ему наблюдать.

Очевидно, Джалал непроизвольно произнес ее имя вслух, потому что Фади произнес:

– Да, я говорю о Луджейн Морган.

Внезапно в пустыне поднялся ветер, словно сопровождая будоражащие Джалала вопросы.

После продолжительного молчания Фади выдохнул:

– Я прошу прощения за то, что предположил, что вам будет интересно.

И тут Джалал словно обезумел.

– Просто скажи мне, – прорычал он.

Опешивший Фади молчал, потому что, как и все остальные, считал Джалала воплощением хладнокровия. Да, в делах Джалал был рассудительным и сдержанным, но в отношениях с Луджейн самоконтроль полностью исключался.

Джалал почти слышал, как проницательный Фади размышляет, прежде чем наконец произнести:

– Она вернулась в Азмахар.

– Ты думала, я не узнаю, что ты в Азмахаре?

Луджейн убрала телефон от уха и сдержала стон. Ей звонила Алия, общения с которой она старалась избегать.

Когда-то Луджейн и Алия считали себя двоюродными сестрами, так как их отцы принадлежали к ирландско-американскому клану Морганов. Но мать Алии, княгиня Бахия аль-Шалаан, на самом деле оказалась ее тетушкой, а Алия – дочерью ныне бывшего короля Зохаида, Атефа аль-Шалаана, рожденной от его американской любовницы Анны Бомон, которая теперь являлась его женой.

Прошло несколько лет с тех пор, как Элию объявили членом семьи аль-Шалаан и выдали замуж за короля Кямала аль-Масуда из королевства Джудар.

Луджейн и Алия дружили, и первая следовала по стопам Алии в модельном бизнесе. Алия всячески поддерживала Луджейн, свела с нужными людьми и помогла избежать многих проблем в неспокойном мире моды.

Именно благодаря Алии Луджейн познакомилась с Джалалом. Теперь, когда стало известно, что Алия – его сводная сестра, у Луджейн есть все шансы опять встретиться с Джалалом. Именно поэтому она избегала встреч с Алией. И еще потому, что Алия светилась от счастья после того, как вышла замуж.

– Итак, какое же мне придумать наказание для тебя за то, что ты приехала в Азмахар тайно? – энергично спросила Алия.

– Я тоже по тебе скучала, Алия.

Смех Элии был подобен звону хрусталя.

– Узнаю женщину, которой удается заставить меня улыбаться. Знаешь, ты увертливее угря. Я слышала, в Азмахаре все такие.

Луджейн растянула в улыбке напряженные губы.

– Так как я только наполовину азмахарианка, то не могу быть слишком увертливой.

Алия присвистнула:

– Дорогая моя, наша «половинчатость» лишь усиливает черты, которые мы наследуем от каждой стороны. Спроси об этом Кямала.

Ну вот. Эта женщина не в состоянии не упомянуть своего мужа и любовь всей жизни.

Луджейн понимала, что ведет себя нехорошо, но причиной тому была не только нежность в голосе Алии. Луджейн видела ее вместе с мужем, встречала их поодиночке и с двумя детьми. Она наблюдала и ощущала, как чрезмерно и преданно суровый Кямал обожает свою супругу. Кроме того, Луджейн, видя доказательство подобной страсти, понимала, что в ее жизни никогда не будет ничего подобного.

– Итак, ты надолго в Азмахаре? – Алия прервала ее мрачные мысли. – В прошлый раз ты приезжала более четырех лет назад и пробыла менее четырех дней.

– Я не знаю, Алия. Все зависит от здоровья моей тети.

– Суффея? – Из голоса Алии улетучилось легкомыслие, уступая место тревоге. – Что с ней?

– У нее диагностировали рак молочной железы.

– О, Луджейн, мне так жаль. Привези ее в Джудар. У нас лучшие клиники в мире, благодаря Кямалу. Я прослежу, чтобы ее лечили лучшие врачи.

– Не знаю, как благодарить тебя за предложение, Алия, но мне придется отказаться. Я пыталась заставить ее приехать в Штаты, но она не желает оставлять дочерей на несколько месяцев, пока продлится лечение. Одна учится в старших классах средней школы, а другая только что родила близнецов.

– Я отлично понимаю ее заботу о детях. Но в Азмахаре дела идут не лучшим образом, и здравоохранение пострадало сильнее всего.

У Луджейн сжалось сердце.

– Я знаю. Но тетя настаивает на лечении в Азмахаре, как любой другой житель страны. Мне лишь удалось организовать ее консультации с лучшими врачами из США. Они прилетят через пару дней.

– Это здорово. И если того, что они порекомендуют для лечения, нет в Азмахаре, я обеспечу ее лекарством, оборудованием и персоналом. Раз она не едет к нам, мы привезем ей сами лучшее из Джудара.

– О, Алия, на это я и надеяться не могла.

– Да ты вообще ни на что не надеялась, да? Ты же запросто откажешься от помощи подруги.

Луджейн выдохнула. Алия была права. Достаточно того, что Луджейн – дочь служащей, работавшей во дворце, где выросла Алия. Луджейн не желала принимать помощь, за которую не в состоянии заплатить. Она принимала помощь Элии тогда, когда та настаивала на том, что просто компетентнее в каком-то вопросе, и это не имело ничего общего с ее королевским статусом.

Даже сейчас Луджейн не смогла бы достойно отплатить Алии.

– Я слышу, как кипят твои мозги, Лу, – сказала Алия. – Но на этот раз помощь я предлагаю не тебе непосредственно, поэтому твоя аллергическая реакция на мое предложение не будет очень сильной. Теперь пообещай, что согласишься с моим предложением и позволишь мне сделать все возможное.

Луджейн усмехнулась, хотя на глаза навернулись слезы.

– Я забыла, как хорошо ты меня изучила, Алия. И о том, какой надоедливой ты бываешь, и какой невероятно доброй. – Она вздохнула, взволнованно сглотнув. – Спасибо, я обещаю.

– Умница! – Луджейн представила улыбку неутомимой Алии. – Итак, когда мы увидимся?

Тьфу ты. Луджейн придется дать еще одно обещание.

Она выдохнула:

– Как только станет известен план лечения тети, я позвоню тебе, и мы устроим девичник.

Алия радостно вскрикнула:

– Я ловлю тебя на слове!

Они поболтали еще немного, и к Луджейн постепенно вернулась прежняя легкость в общении с подругой. Потом Алия, смеясь, попрощалась с ней и отправилась отмывать дочь, перепачкавшуюся чем-то липким.

Луджейн рухнула в ближайшее кресло.

Угораздило же ее вернуться к Азмахар теперь, когда впервые за многие годы сюда приехал Джалал. Ей ужасно не хотелось находиться с ним в одном воздушном пространстве. А после разговора с Алией ей казалось, что ее роковая встреча с ним все ближе.

Все-таки она идиотка. Ведь он пообещал вычеркнуть ее из своей памяти, а теперь включился в борьбу за трон. Уж о ком, а о ней Джалал вспомнит в последнюю очередь. В конце концов, она – одна из многих его любовниц.

Пока они были вместе, он организовывал их встречи, когда было удобно ему. Иногда они не виделись неделями, и он наверняка ей изменял. В разлуке с ним Луджейн терзалась сомнениями. Она видела и слышала слишком много доказательств того, что в его постели каждую ночь появлялась новая женщина.

К ее стыду, уйти от него ее заставила отнюдь не его измена.

В конце концов, Джалал ничего ей не обещал, поэтому она не имеет права чувствовать себя преданной.

Проклиная себя за неприятные воспоминания, она лихорадочно оглядывала номер отеля. В нем она проживет ближайшие недели. Отель находится в нескольких минутах ходьбы от больницы, поэтому Луджейн сможет в любое время приехать к тетушке.

Встав, она направилась в кухню, чтобы заварить травяной чай. Ей нужно успокоиться перед тем, как она поедет за тетей на окраину Дуррат Сахель. Движение в столице Азмахара стало гораздо хуже прежнего.

Как только она отпила чая с гибискусом, тишину номера люкс нарушил громкий мелодичный звонок. Луджейн проглотила горячую жидкость, ошпарив язык и поперхнувшись.

Пока она откашливалась, позвонили снова.

Должно быть, горничная. Луджейн предполагала, что пробудет в номере всего час, поэтому не повесила на дверь табличку «Не беспокоить».

Подойдя к двери, она распахнула ее и замерла. Сердце перестало биться.

В дверном проеме, заполняя его целиком, стоял Джалал.

Когда-то Луджейн думала, что красивее и великолепнее его никого быть не может. Он изменился за прошедшие два года. Теперь угроза и властность чувствовались в каждом его взгляде и движении. Если прежде от его внешности у нее захватывало дух, то теперь она просто потеряла дар речи.

Он смотрел на нее сверху вниз, будто тоже был потрясен тем, что видит.

– Я сказал, что вычеркну тебя из своей памяти, но, кажется, мне не удалось забыть тебя совсем. Поэтому я решил прекратить свои попытки и пройти весь путь в обратном направлении. Теперь, я думаю, меня исцелит только возрождение нашей близости.

Глава 3

Луджейн стояла, как парализованная, пока Джалал протискивался мимо нее в номер. Дверь закрылась со щелчком, похожим на выстрел пистолета с близкого расстояния.

Она по-прежнему не могла ни двигаться, ни говорить, ни дышать. Переполняясь эмоциями и ощущениями, она наблюдала, как он проходит в номер люкс. Он, как и прежде, оказывал на нее влияние, которому она не могла противостоять.

Как только он повернулся к ней лицом и спокойно, оценивающе ее оглядел, она вспылила:

– Какого черта ты вытворяешь? Убирайся отсюда!

– Я уйду. Когда-нибудь. – Он томно повел плечами. – Но раз я не уйду прямо сейчас, давай ты не будешь произносить апоплексические тирады и мы обсудим детали моего предложения.

– Давай-ка я напомню тебе, как мы впервые встретились. Хочешь, я восстановлю в твоей памяти воспоминание о нашей первой близости?

В его глазах вспыхнула осознанность. Он подошел к ней.

– Ты говоришь о том дне, когда я впервые увидел тебя прячущейся за Алию? Ты смотрела на меня настороженно, как голодный котенок. Или ты вспомнила о том, как я подошел к тебе и взял тебя за руку? – Он сжал и разжал пальцы, будто переживая прежние ощущения. – Твоя рука дрожала, и я понял, что ты ко мне испытываешь.

Она резко фыркнула:

– Интересная интерпретация прошлого! Я просто недоумевала и не знала, как реагировать на развязного незнакомца.

– Я никогда не был для тебя незнакомцем. Ты знала о том, кто я, как только достаточно повзрослела.

– Я просто знала, что ты существуешь. Поэтому я была так настороженна.

– А как насчет страстности? – Его взгляд стал вызывающим. – Неужели Алия никогда не пела мне дифирамбы? Она поступила совсем не по-родственному.

– Если бы она что-то и пела о тебе, то наверняка не расхваливала бы. И так как ты изрядно постарался, чтобы запудрить ей мозги по поводу своего отношения ко мне, она никогда не хвалила тебя и предупреждала меня, чтобы я держалась от тебя как можно дальше.

– Я отвлекал ее, чтобы сохранить свои глаза, которые, как ты говорила, ты обожала.

И эти глаза, черт бы их побрал, были поистине великолепными. Как всегда. Они излучали золотистое вожделение, лишающее Луджейн самообладания.

– Она опекала тебя, как кошка своего котенка, и выцарапала бы мне глаза, узнав о моих намерениях. – Джалал нахмурил выразительные брови вразлет. – Итак, о какой первой близости ты говоришь? – Его взгляд внезапно стал чувственным. – Ты имеешь в виду, когда ты, паразитка, меня поколотила?

– Ничего подобного я не делала. Я много раз тебя предупреждала.

– Ах, ты требовала отпустить тебя и все такое. Но я не держал тебя силой. Я даже не прикасался к тебе.

– Ты загонял меня в угол, – возразила она.

– Я шел к тебе навстречу, а в угол ты пятилась сама.

– Потому что ты остался со мной наедине в номере отеля.

– Куда ты пришла по собственной воле.

– Я пришла на вечеринку с Алией.

– На мою вечеринку, в моем номере. И не я заставил Алию уйти, чтобы спасти очередную потерянную душу.

– Я никогда не была ее потерянной душой. И я осталась только потому, что она пообещала вернуться через полчаса.

– Но ты не уходила, хотя она сильно задерживалась.

– Я впервые приехала в Нью-Йорк и думала, что мне безопаснее остаться в номере отеля, а не ходить по ночным улицам одной.

– И ты была в безопасности, – ответил он.

– Я бы так не сказала. Особенно когда меня оставили наедине с тобой. С человеком в два раза больше меня, в двадцать раз сильнее, не говоря уже о титуле принца с дипломатическим иммунитетом и грандиозными правами.

– И ты решила, что я всех отослал, чтобы остаться с тобой наедине.

– Я была права.

– Но ты решила, что у меня зловещие намерения, и поколотила меня.

– Не преувеличивай. Я врезала тебе всего разок.

– Хватило одного раза, потому что я чуть не упал как подкошенный. – Он сжал рукой горло, будто снова чувствуя удар. – Не говоря уже о шоке при виде того, как ангел неожиданно превращается в гарпию. После этого я хотел тебя круглосуточно.

Луджейн, ужасаясь тому, что сделала, попыталась сбежать. Джалал ее остановил, не прикасаясь к ней. Он просто ее окликнул. Именно тогда он впервые сказал, что у нее «серебристые глаза».

В ту ночь они не были близки, хотя Джалал с легкостью мог добиться своего. Он ждал два месяца, пока Луджейн едва не потеряла голову от желания. После первой близости она стала одержима Джалалом на следующие четыре года.

Их отношения были необузданными, ненасытными и чрезвычайно страстными. Но чем больше они утоляли физическое влечение, тем опустошеннее она себя чувствовала эмоционально и психологически.

– Колотить меня во второй раз не было надобности, – сказал он. – Ты нокаутировала меня, просто взглянув завораживающими глазами. Ты хотела меня так же сильно, как я хотел тебя. – Она открыла рот, чтобы возразить, но он ласково коснулся рукой ее подбородка, заставляя сомкнуть губы. – Не спорь. Я говорю очевидные вещи. Так ты желаешь восстановить прежние отношения? Как в первый раз, когда мы занимались любовью…

Ей не удалось возразить, что они никогда не «занимались любовью», потому что Джалал приложил палец к ее губам.

Она отшатнулась, а он вздохнул и опустил руку. В его глазах читались страстные воспоминания.

– Я помню каждое прикосновение наших тел, каждое ощущение, когда ты отдавалась мне, каждый твой ответ и просьбу доставить тебе удовольствие. Все это словно закодировано в клетках моего тела. Я помню все.

Луджейн смотрела на него, ее шок и ярость сменились истомой. Казалось, будто его близость действует на нее сильнее любого изменяющего сознание наркотика.

Нет, она не попадет под влияние Джалала снова. Ее безрассудство слишком дорого ей обходится. И не только ей.

Она встревожилась. Следует убедиться, что на этот раз он уйдет навсегда и не вспомнит о ней до конца своей жизни. Лучше всего не бросать ему вызов.

– Воспоминания хороши, я уверена, – произнесла она. – Но ты сосредоточился на несущественных воспоминаниях, забыв об актуальных. Например, ты забыл, почему хотел вычеркнуть меня из своей памяти.

Внезапно его взгляд стал холодным.

– Я все помню. Хорошая память – проклятие аль-Шалаанов. Именно из-за нее я не смог тебя забыть, как собирался. Как только я узнал о твоем возвращении, сразу понял, что всегда о тебе думал.

Она пожала плечами:

– Несмотря на непогрешимость твоей памяти, ты забыл о негативном. А этого негатива вполне достаточно, чтобы испортить то, что ты считал замечательным.

– Ты имеешь в виду то время, когда ты увивалась около одного из моих лучших друзей, обманом заставила его жениться на тебе, а потом отправила его на тот свет в рекордно короткий срок? Хотя два года – не рекордно короткий срок. Как всегда, я восхищаюсь твоим упорством. Ты, наверное, хотела избавиться от него раньше.

– Так предполагаешь ты.

Увидев вызов и удовольствие в его глазах, она разозлилась на себя: «Сосредоточься! Оставайся равнодушной, и ваша конфронтация сойдет на нет».

– Так почему бы тебе не исправить мои предположения? – спросил он.

Она едва не посоветовала ему исправить самого себя.

Вместо этого Луджейн решила избавить Джалала от заблуждений, которые явно подпитывали его порочный интерес к ней.

Луджейн смиренно выдохнула:

– Мне не удалось обо всем рассказать, когда мы… в последний раз встретились. Я до сих пор не считаю удобным говорить об этом, но предполагаю, что нет никаких причин держать это в тайне, по крайней мере от тебя.

– Ты предупреждаешь меня, чтобы я держал язык за зубами? Разве я такой известный болтун?

– Ты хочешь сказать, что не передашь мои откровения в средства массовой информации? Не напишешь о моей тайне в Твиттере? – Она с сожалением скривила губы. – Но ты прав. Зная, как тщательно ты хранишь секреты, можно быть уверенной, что больше информации выудишь не у тебя, а у трупа. Но я не подумала о твоей непоколебимой осмотрительности, когда ты появился через два месяца после смерти Патрика. Из-за суматохи, в которой я оказалась, я меньше всего собиралась рассказывать тебе о том, что произошло.

– Поведаешь ли ты мне об этом сейчас? О том, как он на самом деле умер? Только не надо пересказывать мне то, что ты сообщила полиции.

– Я не знаю, как работает полиция в этом регионе, о, принц двух королевств, но в Нью-Йорке полицейским плевать, что ты им наболтаешь. Они верят только твердым доказательствам. Особенно когда молодой богач умирает неестественной смертью.

– Но они не нашли никаких доказательств твоей лжи, поэтому я и обвинил тебя пару лет назад.

– В том, что мне удалось избежать наказания? – Она склонила голову набок, ненавидя себя за то, как екнуло сердце при виде разглядывающего ее волосы Джалала, обвиняющего ее в убийстве. – Значит, ты думаешь, я способна убить человека?

– Я знаю, что ты способна довести человека до самоубийства.

– Откуда такие выводы? Ты говоришь о моей печально известной карьере, когда я использовала собственное тело, зарабатывая себе на жизнь? Или ты намекаешь на то, что я осмелилась порвать с тобой?

Луджейн умолкла, злобно себя проклиная. Она снова провоцирует Джалала на обвинения.

– Как насчет того, что эта женщина, использующая собственное тело, заарканила миллиардера, когда поняла, что зря делала ставку на меня?

Разговаривать с Джалалом бесполезно. Он любого доведет до белого каления.

– Ты считаешь, я хотела выйти за тебя замуж? Неужели ты думал, будто я верю, что фильмы-сказки основаны на реальных событиях?

– Когда ты сказала, что тебе нужен мужчина, который не станет прятать тебя, как грязный секрет, и будет открыто появляться с тобой на людях, ты имела в виду замужество. Ты дала мне понять, что я для тебя не гожусь. Ведь ты уже нашла мне подходящую замену.

– Подходящую замену? Что за чушь! – Она резко хохотнула. – Я всегда считала, что наша связь будет недолгой и несерьезной, не говоря уже о браке. И именно поэтому я решила положить ей конец. Когда двух людей связывает только секс, они деградируют.

– Деградируют? – прошипел он. – Я приложил все усилия, чтобы о нашей, как ты говоришь, связи знали только мы, дабы избавить тебя от неприятностей.

Она разозлилась:

– Между нами могла быть только связь. Но это не значит, что такие отношения – норма. Я попала в замкнутый круг, то желая расстаться с тобой, то позволяя тебе возвращаться в мою жизнь в любое удобное для тебя время. А ты заманивал меня, одурманивал и принуждал к отношениям. Вот почему я с ними покончила. Неравенство, непреодолимая пропасть между нами, бессмысленность отношений – все это разъедало мою самооценку и подрывало психическое здоровье.

– И единственным лекарством оказался одурманенный муж-миллиардер.

Она фыркнула:

– Это твое любимое предположение, да? Тебе обязательно искать криминальный подтекст, чтобы объяснить, почему женщина решила тебя бросить?

– Ты оставила меня без объяснения, просто произнеся неоднозначную напыщенную речь. Мне пришлось до всего додумываться самому.

– И ты решил, что я во всем виновата?

– Ты могла бы озвучить свои претензии, но вместо этого закатила истерику и стремительно ушла. И ты лишила меня возможности помириться с тобой. Что мне оставалось, кроме как найти твоему поведению самые жестокие объяснения?

– Ой-ой! Какие напыщенные речи!

Его улыбка стала угрожающей.

– То есть ты хочешь сказать, что у тебя не было намерения расстаться со мной, чтобы связаться с более податливым богачом?

– Тебе никогда не стать таким, как Патрик. И я вышла за него замуж не из-за денег и активов. На самом деле, он женился на мне из-за денег.

Внезапно разочарования последних четырех лет лишили Джалала сдержанности и желания выглядеть соблазнителем. Он забыл об учтивости, ему требовалось скорее все выяснить.

– Ты собиралась сказать мне правду. Черт побери, прекрати объясняться загадками. Что значит – он женился на тебе из-за денег?

В ее по-особенному красивых глазах читались гнев и страсть.

– Никаких загадок. Он хотел убедиться, что его деньги и проекты не перейдут к членам его так называемой семьи после его смерти. Если бы ты был Патрику другом по-настоящему или даже лучшим его другом, как ты заявляешь, то знал бы, что его отношения с семьей были, мягко говоря, отвратительными.

Джалал медленно кивнул. После того как умерла мать Патрика, его отец женился на женщине, которая оказалась воплощением злой мачехи из сказки. Она еще сильнее возненавидела Патрика, когда родила детей. Она сделала все возможное, чтобы разрушить отношения Патрика с отцом, и попыталась заставить его уменьшить долю наследства Патрика. К ее ярости, Оуэн Макдермотт поступил иначе. Он знал о недостатках своей новой жены и ненависти ее детей к Патрику. По завещанию его сын получил львиную долю отцовского состояния.

– Патрик рассказал мне о своей жизни в первый же вечер, когда мы встретились, – сказала Луджейн.

Джалал отлично помнил тот вечер. Это был один из немногих случаев, когда он встречался с Луджейн в уединенном ресторане. Они наткнулись на Патрика, который напивался в одиночку. У Джалала внезапно возникли проблемы на работе, и Луджейн повезла пьяного Патрика домой. Джалал не мог представить, что она и Патрик заинтересуются друг другом.

Его сердце сжалось, когда он увидел выражение ее лица. Луджейн словно смотрела в прошлое с тоской и сожалением.

– В тот вечер мы подружились. Когда у меня был отпуск, Патрик ездил вместе со мной в Ирландию – на свою родину, куда не приезжал после смерти матери. Там он нашел новую семью.

– Твою, – пробормотал Джалал.

Все время, пока продолжалась их интимная связь, она возила Патрика в родительский дом.

– Он очень подружился с моим отцом, и тот дал ему совет, позволивший в дюжину раз увеличить его состояние. Его так называемая семья стала требовать своей доли.

– И он не захотел с ними делиться. – Ее проницательность так сильно раздражала Джалала, что ему захотелось заставить ее забыть другого мужчину. Он сжал кулаки, поборов это желание. – Так ты говоришь, он женился на тебе, чтобы его состояние досталось тебе.

– Мне и моей семье. Он нам доверял.

– С какой стати он вам доверился?

– Для него это были не просто деньги. У него было много проектов, компаний и благотворительных организаций. Он знал, что, если его мачеха, сводный брат и сводные сестры получат состояние, они все распродадут, уедут в тропики и станут жить на проценты. Он хотел убедиться, что у них нет законного права требовать свою долю.

– Спасибо за разъяснение, но я не об этом спросил. Почему он думал о наследниках, если был так молод? Он знал, что умрет? У него были проблемы с психикой? Он был склонен к суициду?

– Нет, конечно!

Ее ответ покоробил его. Она говорила о Патрике слишком эмоционально. Джалал просто намекнул на возможные психические проблемы, а она уже приготовилась напасть на него, защищая память мужа.

Она уважала Патрика и оставалась преданной ему даже после его смерти. Неужели Джалал ошибался?

Хмуро глядя на Джалала, будто желая его пнуть, она сказала:

– Патрик был самым вменяемым человеком, которого я когда-либо знала. Еще он был самым доброжелательным. Он никогда не наложил бы на себя руки. Он был крайне уравновешенным, и от него зависело очень много людей.

Джалал знал, что это правда. Он восхищался Патриком с тех пор, как они познакомились более пятнадцати лет назад. Ему нравилась его неиссякаемая энергия и энтузиазм, прогрессивные взгляды, но главное, его непоколебимый гуманизм. Сопереживание Луджейн заставило Патрика разорвать все связи с Джалалом, деловые и личные. Именно об этом Джалал больше всего сожалел, когда Патрик умер.

– У него был неоперабельный рак яичек, метастазы уже пошли в основные органы.

У Джалала перехватило дыхание. Он не знал, что потрясло его сильнее: откровение Луджейн или то, с каким видом она об этом сообщила.

От тоски она пошатывалась, ее голос дрожал.

– Я была с ним в тот день, когда ему поставили диагноз. Ему сказали, что на специальных препаратах он проживет не более года, а без них и того меньше. Но он не хотел принимать лекарство и страдать от побочных эффектов, когда не было никаких шансов на выздоровление. Он желал прожить столько, сколько ему отмерено, будучи полноправным членом большой семьи, которая любила его как своего родича.

Джалал приуныл.

Он ни о чем не знал. Он даже не подозревал о такой возможности. Он был так ослеплен ревностью, тешил уязвленное самолюбие и обиду, что не потрудился узнать об очевидном. Он предпочел думать о Патрике и Луджейн самое плохое.

Однако новость реабилитировала только Патрика. Ведь Луджейн запросто могла им манипулировать, зная о его смертельном заболевании.

Самое главное, что вместо того, чтобы быть с Патриком последние дни его жизни, Джалал стал его врагом.

Может, Луджейн врет, чтобы оправдаться?

Джалал свирепо посмотрел на нее, молясь о том, чтобы увидеть в ее взгляде то, чего не заметил прежде.

– Я могу достать его медицинские документы, если захочу.

Она взглянула на него с отвращением:

– Тебе придется мне поверить. Я не настолько злобная и глупая стерва, какой ты меня представляешь, чтобы лгать, зная, что мою ложь легко опровергнуть.

Он отшатнулся, размышляя над ее словами:

– Боже, так это правда. И он скрывал свой диагноз, чтобы не рухнул его бизнес, и тысячи людей не остались без работы. Вот почему я никогда не слышал об этом.

Она кивнула и отвернулась, осторожно вытирая щеки.

Луджейн не желала, чтобы Джалал заметил ее слезы. Он никогда не видел ее плачущей – очередное доказательство того, что Луджейн не была привязана к нему эмоционально.

Она села и посмотрела на Джалала, ее глаза сверкали от влаги.

– Но прогнозы врачей не оправдались. Он прожил двадцать месяцев, прежде чем начал увядать. Это был лучший период нашей жизни. Все это время он говорил мне и моей семье о том, что мы должны сделать, как только он умрет. Когда у него начались боли… – Слезы потекли по ее щекам. – Он предпочел поскорее умереть, не продлевая страдания.

Джалал учащенно дышал.

– Боже… Патрик! – Джалалу казалось, что его голова лопнет от разочарования и огорчения. – Как ты могла скрыть это от меня?

Она подняла глаза, услышав его печаль и недоверие:

– Итак, теперь я задела твое эго, да? Да кем ты себя возомнил? Почему я должна была рассказывать тебе о его болезни, если ты уже не был его другом?

– Я не знал, что происходит, и не понимал, почему он так поступил.

– Если ты считаешь, что состояние здоровья заставило его хлопнуть дверью у тебя перед носом, ты ошибаешься. Он оставался рассудительным и спокойным до самой смерти. Он делал то, что считал правильным, как и я, разрывая с тобой отравляющие его отношения, как следовало сделать давным-давно.

– Но ни одна из его претензий ко мне, реальная или воображаемая, тогда не имела значения. Боже, он умирал, и я должен был об этом знать. Мне следовало быть рядом с ним.

Она изумленно уставилась на него. В действительности Луджейн впервые видела Джалала столь взволнованным. Словно стараясь не разбудить только что обнаруженного опасного зверя, она произнесла:

Вход для пользователей

Меню