Читать онлайн Круг смерти бесплатно

Глава 1

в которой все начинается, но ничего не заканчивается

Дюк Эстас, февраль 549 г., Заберия, местечко близ города Даварнат.

Всякое серьезное дело надлежит начинать с пьянки. Больше шансов, что заказчик скажет правду о задании.

Дюк всегда придерживался этого правила, а потому, как только узнал, что какой-то незнакомец сомнительного вида разыскивает его, Дюка Эстаса, назначил встречу в трактире «Четыре дракона». Драконы исчезли около двухсот лет назад, а трактир, наверное, был их ровесником. Наемник знал все его ходы-выходы с детства и потому был уверен, что сумеет выбраться даже при серьезной заварушке.

Заказчик сидел за столом один, как и договаривались, вот только Дюк скользнул взглядом по посетителям и сделал вывод, что мужчина прибыл с сопровождением. Не сказать, что это стало неожиданностью, в Даварнате вообще опасно находиться, так что появись заказчик в одиночку, Дюк сделал бы вывод о его слабоумии. Или отваге, что в Заберии одно и то же.

– Приветствую, – наемник сел за стол, и трактирщик тут же поставил перед ним два бокала с местным пойлом. Пьется легко, а по голове дает знатно – Дюк порой сомневался, что от топора будет такой же эффект.

– Дюк Эстас? – мужчина едва повернул голову, но наемник понял, что его рассмотрели, оценили и остались довольны. Будь иначе, заказчик бы встал и ушел – такие клиенты изучены давно и основательно. Слишком презрительны, слишком зациклены на себе, а следовательно, второсортных исполнителей, как и некачественный товар, терпеть не будут.

– Он самый. А вы?

– Этан Зар-арай.

– Вы не похожи на торговца, – заметил Дюк. – Скорее аристократ.

– Это комплимент. Я слышал, что вы работаете с торговцами, надеюсь, предубеждений против нашей братии нет?

– Нет. Я абсолютно лоялен к торговцам, аристократам и прочим подонкам. Вот если бы вы были, положим, эльфом, вот здесь я бы задумался.

– А почему? – когда заказчик предпочитает разговаривать не о деле, а о предпочтениях исполнителя, дело гибельное. В таких случаях подробности рассказывать не хотят, возможно, даже и не расскажут, но правильные выводы Дюк уже сделал.

– Выпьем?

Дюк толкнул бокал к Этану. По грязной и жирной поверхности стола бокал прокатился, как по льду. Заказчик с сомнением взглянул на мутную жижу, но глоток все-таки сделал.

– Итак, в какую глушь мне нужно сопроводить груз? – уточнил наемник. – Судя по настойчивости, с которой вы меня разыскивали, там есть и мертвяки, и бирады,1 и мертвяки-бирады до кучи. Я прав?

– Не совсем. У меня нет груза. Да и работу я хочу вам предложить нестандартную.

Дверь хлопнула, но в помещение никто не вошел. Трое из пятерых сопровождающих Этана вздрогнули и завертели головами, двое же не обратили на это никакого внимания. Совсем нулевые – не заметили и не почувствовали тень, которая вплыла в дверь и замерла у стойки. Трактирщик сделал вид, что его это не касается, но кинжалы из чехлов достал и разложил перед собой.

– Любопытно услышать.

Дюк врал, любопытство уже несколько лет, как покинуло его безвозвратно, захватив за компанию любые желания и эмоции. Единственной, что дарила хотя бы отголосок предвкушения, осталась мечта о домике у Изумрудного моря. Он был там однажды, и память трепетно хранила приятные воспоминания, обещая, что ощущение счастья вернется в конкретном месте.

Этан наклонился вперед и понизил голос до шепота, из-за чего Дюку пришлось прислушаться.

– Я хочу, чтобы вы обучили моих людей.

Наемник тщетно ждал продолжения несколько минут. Заказчик молчал, будто решил, что несколькими словами открыл безусловную истину и теперь все стало понятно без объяснений.

– Если вы забыли или вдруг не знали, я охранник, – раздражение скрывать не хотелось, чаша весов уже склонялась в сторону отказа от заказа. Домик у Изумрудного моря может подождать еще какое-то время – мечта тем славнее, чем исполнение ее дальше. – Я не учитель и не нянька.

– Вы – боевой маг, а не обычный охранник. Это… подло, стыдно так говорить. Последний из отряда, подчиняющегося самому Каххору, единственный из существующих Совершенных спрятался на краю Заберии и берется за противозаконные дела.

– Каххора больше нет, – спокойно напомнил Дюк. – Нет его, нет и Совершенных, так что меня устраивает собственная жизнь.

– О Каххоре я и хотел с вами поговорить. А вернее, о его наследии.

Дюк недовольно закатил глаза. После смерти акора Каххора, бессменного правителя Аргарата, прошло шесть лет, а люди до сих пор не успокоились. Почему только люди? У нелюдей такой страсти к возрождению тирана почему-то не наблюдается.

– У Каххора не было детей, не было любимчиков, что бы ни говорила толпа. Его наследие – это сказки, которыми любят тешить себя мечтатели.

Двести пятьдесят лет назад на престол тогда еще небольшого государства вступил никому не известный царек. За несколько десятилетий он превратил Аргарат в империю, и имя его, Каххор, стали произносить шепотом. Не желая передавать престол, не желая умирать, правитель нашел способ связать свою жизнь с государством – так появился артефакт Огириса. Как это странно ни звучит, но Каххор стал Империей, соки жизни его так тесно переплелись с существованием государства, что правитель перестал быть человеком. Он стал акором, божественным существом, контролирующим каждый вдох своей страны. Подчиняясь воле своего создателя, сами собой строились или разрушались города, умирали и рождались люди.

Ни о каком восстании за все годы связи Каххора с Аргаратом речь идти не могла – сама земля защищала своего правителя. А для мелких заданий у Каххора был отряд Совершенных – лучшие из лучших, преданные охранники акора, наделенные его божественной мощью. Так говорили, но на самом деле исключительные умения членов отряда достигались лишь за счет серьезной подготовки. Хотя о чем теперь говорить, Каххор мертв, почти все члены Совершенных тоже, Аргарат на грани разрушения.

Дюк отмахнулся от непрошенных мыслей и зло уставился на улыбающегося Этана. Очень хотелось разбить идеальный нос, которым аристократ, безусловно, мог гордиться, но недальновидно устраивать драку в месте, где постоянно встречаешься с заказчиками.

– Вы считаете, обычный мечтатель мог явиться в глушь Заберии, найти последнего из Совершенных и предложить ему работу? – Этан отпил еще немного пойла. Это он зря.

– Почему бы и нет, если у него достаточно денег и глупости? Притащили же вы за собой пятерых охранников, которые ничего не смыслят в своем деле.

– О, это не мои охранники, это ваши будущие ученики.

– Если бы пил сейчас, то поперхнулся бы, – съехидничал Дюк и встал из-за стола. – Пиво за ваш счет.

Ответа наемник дожидаться не стал, круто развернулся и двинулся по проходу на выход, но Этан подал голос, и последнему из Совершенных пришлось остановиться.

– Недавно открылось пророчество Каххора. Вам плевать на то, что вы в нем играете главную роль?

– Не может быть, – язвительно ответил Дюк, но сомнение уже принялось точить висок.

Может. Как раз это и может быть – старик не терпел, чтобы его игрушки оставались не у дел, а при том любил марать бумагу бездарными стихами, которые все называли пророчествами. Дюк знал, что в половине случаев все эти предсказания сбывались как раз за счет Совершенных и способностей Каххора к мистификациям, но со счетов нельзя сбросить вторую половину.

– В пророчестве так и сказано: Дюк Эстас?

– Нет, там говорится о последнем из Совершенных.

Дюк помялся, но все-таки вернулся за стол, мысленно проклиная судьбу, Каххора и, естественно, Этана Зар-арая.

– Я хочу видеть пророчество.

– А я хочу, чтобы вы согласились тренировать моих подопечных, – широко улыбнулся заказчик. – Мы нужны друг другу.

***

Катарина Осская, апрель 549 г., Милдонат, Дагоссия.

Девушка с ненавистью смотрела на свое отражение. Не сказать, что оно было отвратно, нет. Катарина не могла назвать себя уродиной: предки ее как на подбор отличались красивыми чертами лица и передали их правнучке. Вот только в разбитом зеркале отражалась не гордая представительница древнейшего из родов Милдоната, а сломленная девчонка с испуганными глазами. Идеальные черты лица портил рваный шрам от виска до середины лба, пышные густые волосы приходилось коротко стричь да еще и выкрашивать в темный цвет, чтобы никто не предположил, что в домике на окраине живет наследница королевства Милдонат. Чтобы никто не связал ее с родом Осских.

Катарина рассмотрела волосы, удостоверилась, что светлых прядей не осталось, и закрыла зеркало тряпкой. Она предпочитала смотреть на себя не чаще, чем раз в месяц – надеялась забыть, каково это – видеть лишь тень самой себя.

Хорошо жить в портовом городе – легко затеряться среди приезжих, просто изменить внешность, и при определенном старании никто не вспомнит, тебя ли он видел вчера или кого другого. Катарине нравилась Дагоссия. Нравилась всем, кроме погоды: постоянный холодный ветер приносит с собой влагу с моря, и воздух кусает кожу, будто полчище самых злобных насекомых. Даже рыбацкая куртка не всегда защищает так, как этого бы хотелось. У нитсанов, выходящих из моря, можно было купить плащ, сплетенный из редких водорослей, и скрыться от излишней влаги за ним, но Катарина таких средств не имела. Как странно, когда-то послы нитсанов приносили подарки к ее ногам… Знать бы, как обернется жизнь, так припрятала хоть один из таких нужных даров. Но глупости, семь лет назад она и подумать не могла, что будет страдать от повышенной влажности Дагоссии.

Набережная кишела спешащими, нервными, суетливыми людьми. Плотная толпа колыхалась, словно море, которое было по левую руку от Катарины. Все толкались, вываливая на встречных или обгоняющих людей все свое раздражение погодой, местностью и жизнью. Катарина шла не спеша, почти отдавшись воле толпы, как вдруг ее внимание привлек шум.

Приезжая театральная труппа разбила переносную сцену почти на входе верфи кентавров, и, естественно, не всем это нравилось. Актеры, уже переодетые в костюмы, наскакивали на мастера Зорруса и двух его подмастерьев, а те удачно отбивались. Очень удачно, если вспомнить, что актеров ничего не сдерживало, а кентавры боялись кого-то ненароком зашибить. Чтобы не ударить кого-то копытом, а потом не предстать за это перед судом, мастер Зоррус схватил огромное бревно и принялся махать им в воздухе. Актеры отбежали в сторону и издалека выдавали проклятья и ругательства. Проклятия не впечатлили, а ругательства заставили прислушаться – нечасто услышишь такую качественную смесь нитсанской, оркской и человеческой брани. Сразу видно: путешествуют люди, обучаются.

Таможня Дагоссии располагалась в стороне от центра набережной. Катарина сбежала вниз по фигурному каменному мосту, прошла по аллее и в спешке чуть не сбила управляющего. Господин Нофель укоризненно посмотрел на девушку, поправил очки и с присущей ему монотонностью и дотошностью принялся объяснять, что опоздания переводчика на работу влекут за собой задержки в расчетах пошлины иностранных купцов, как следствие, выбивают из графика корабли да и саму таможню, а в результате что? В результате ввергают в хаос все королевство.

За последние пару лет место переводчика оказалось единственным, на котором не хотелось кричать от боли и унижения. Был опыт работы прачкой, горничной, даже пастушкой, перечислять можно долго. Не пришлось только, хвала богам, примерить на себя роль продажной девки, но Катарина готова была умереть с голоду, но не похоронить свою честь самостоятельно. Так что эта работа требовалась достаточно сильно, чтобы девушка терпеливо слушала речи господина Нофеля и периодически кивала. Наконец он выдохся.

– Тебя уже ждут.

Ожидающий купец был достаточно опытен и никуда не спешил. Нитсаны вообще не отличаются суетливостью, они как западное море, из которого выходят степенны, спокойны и величавы. Голубокожие, с вытянутыми вниз ушами и неестественно длинными пальцами, они сразу внушают доверие. Если встретил нитсана в городе, знай: город на плаву. Никогда не зайдет нитсанский купец в порт, если планируются военные действия или восстания. А информатором для них выступает само море.

Нитсанский корабль оказался большим, товара на нем было много, так что за документами Катарина просидела до позднего вечера. Возвращалась домой уже в потемках, но набережная до сих пор кишела людьми.

Актеры, столкнувшиеся утром с мастером Зоррусом, уже освоились, сдвинулись в сторону от верфи и разместили самодельные декорации на выходе с набережной. Удобнее было бы устроиться у таможни, но о противном характере господина Нофеля ходили легенды, и приблизиться к нему означало нарваться на неприятности гораздо большие, чем бревно мастера Зорруса.

Толпа у импровизированной сцены собралась небольшая, по-видимому, жители Дагоссии постановками не слишком впечатлились. Катарина тоже не планировала задерживаться да и останавливаться не собиралась, но реплики актеров привлекли ее внимание:

Король врагов, ты низ падешь!

Колени преклони и приготовься.

Ты жизнь свою не сбережешь,

И мы над твоей смертью посмеемся.

Один из актеров поднял руки вверх, чтобы всем были видны рисунки, символизирующие татуировки сигатанов, и громко вещал бездарные строки. Катарина да и все присутствующие на набережной про сигатанов слышали и понимали, что вряд ли наемные убийцы произносят такие патетические речи, прежде чем воткнуть жертве кинжал в сердце. Хоть сигатан и уничтожили шесть лет назад, забыть страх перед мрачной общиной убийц еще не успели.

Пусть сиротеет Милдонат,

Не жалко. Кровь течет рекой.

Король остался виноват,

Лишь в том, что он король.

Катарина споткнулась и едва не упала. Если изначально спектакль актеров был просто бездарной постановкой, которая никаких эмоций и мыслей у девушки не вызывала, то теперь она поняла, о каком именно историческом событии идет речь. Поняла и запаниковала.

А актер продолжал:

Король взмолился, но его мольбы

Убийцы слушать просто не желали.

Не избежать ему своей судьбы

И не спасти детей, что мирно спали.

Катарина схватилась рукой за угол здания, пытаясь обрести опору. Ее тошнило, перед глазами появилась пелена, волнами захлестывала паника, и она совершенно не понимала, почему так случилось. Не раз и не два она присутствовала на таких постановках, раскрывающих события ночи, когда был свергнут король Милдоната и убита вся его семья. Каждый из актеров пытался преподнести это в своей манере, но всегда кто-то ошибался в мелочах.

Катарина схватилась за виски руками и застонала, не зная, как избавиться от мыслей, одолевающих сознание.

Король не молился и не упрашивал убийц отпустить его и семью – это первая и самая главная ошибка многих авторов пьес. Родрик Мирный отлично понимал, что нет смысла просить у сигатанов пощады, он бросился на мрачных гостей с мечом. Убийцы пришли, когда вся семья ужинала в малой столовой. Катарина, старшая, сориентировалась быстро. Схватила в охапку младшую сестру и бросилась бежать. За спиной ее раздавались крики, звенели мечи, и казалось, слышно было, как течет кровь. Она словно бы ощущала ее – на своих руках, под ногами, на великолепном бирадском ковре.

Каким-то чудом девочка почувствовала, что кричать и звать на помощь бессмысленно. К тому моменту, как она покинула столовую и поспешила спрятаться, дворец был пуст, вся стража перебита. Слабые руки устали и болели от натуги, мышцы жгло огнем, но Катарина несла младшую сестру, отлично понимая, что пятилетняя девочка не сможет бежать так быстро, как того требует ситуация. Хорошо, что Даринка не плакала, для старшей принцессы даже такая малость стала помощью.

Спустить сестру с рук Катарина отважилась только в комнате для прислуги. Быстро закрыла дверь, при этом щелчок замка в мертвой тишине был просто оглушительным, приставила стул и распахнула окно. Сад казался пустым, лишь птицы, виды которых завозили с разных уголков мира, перелетали с куста на куст.

Катарина присела на корточки перед сестрой.

– Дарина, послушай, сейчас мы поиграем в одну игру. Вылезем в окно и быстро-быстро побежим в сторону ограды. Если вдруг я отпущу твою руку, ты не должна останавливаться. Понимаешь?

Дарина серьезно и даже важно кивнула.

– А кто за нами будет гоняться? Матушка? – девочка путала некоторые звуки, потому ее слова часто вызывали улыбку. Вот только Катарине сейчас было не до смеха.

– Нет, не матушка, а гости в темных плащах… – Катарине показалось, что за дверью слышны шаги, она прислушалась, но нет, было тихо. – За оградой беги на пост городской стражи. Помнишь, мы гуляли все вместе и я тебе показывала?

Вряд ли маленькая девочка запомнила дорогу, но старшей сестре хотелось надеяться, что до ограды они доберутся вместе.

Катарина посадила Дарину на подоконник, сама же спрыгнула на землю. Спускать сестру первой было боязно: вдруг малышка решит побежать вслед за птичкой или заметит ящерку, и как тогда искать ее в парке? Убедившись, что никого по-прежнему не видно, Катарина спустила вниз сестру и, пригибаясь, держа девочку за руку, побежала к ограде.

Не было погони, не было криков вслед, летающих клинков или стрел. Сигатаны, ужасные убийцы, словно покинули дворец, выполнив свою чудовищную миссию, и очень хотелось вернуться и посмотреть, остался ли кто в живых. Такие мысли приходилось подавлять усилием воли – легенды о сигатанах слишком вошли в подкорку мозга, чтобы Катарина могла вот так просто сделать откровенную глупость.

В боку уже кололо, Дарина начала хныкать, и Катарине опять пришлось взять ее на руки. Потому, наверное, она и не заметила фигуру в плаще, прислонившуюся к витой железной ограде. Только благодаря визгу Дарины старшая принцесса остановилась и сама не налетела на обнаженный меч, который сигатан лениво выставил вперед.

– Отпустите нас, – прохрипела Катарина. Легкие жгло огнем, мышцы сводило от усталости, и сил бежать в другую сторону уже не осталось. Даже пощады принцесса попросила на всякий случай, просто, чтобы заполнить ужасающую паузу.

Сигатан одной рукой отбросил капюшон с головы, и перед девушками предстал, как ни странно, не монстр с клыками и провалами глаз, а мужчина средних лет, какого обычно и не заметишь в толпе. Катарина решила, что умирать следует достойно, опустила Дарину на землю, взяла ее за руку и как могла гордо посмотрела на своего палача.

– Как тебя зовут, дитя? – голос у сигатана оказался старческим, словно внешность была обманом. Маской между старостью и миром.

– Катарина Осская.

Сигатан склонил набок голову.

– У нас заказ на всех Осских, Катарина. Все дети Родрика Мирного должны умереть.

Принцесса повыше подняла голову и дернула Дарину за руку, чтобы та прекратила вертеться. Правое колено дрожало, и Катарина боялась, что со стороны это походит на нервный тик.

– Но если ты умрешь сейчас, то мир не сможет излечиться, – глаза сигатана побелели, подернулись пленкой, и мужчина говорил, глядя на старшую принцессу, но неизвестно, видел ли ее вообще. – Он не сможет залатать дыры, нанесенные страшной магией. Ты пройдешь через годы, сделаешь то, что предначертано. Увидишь и поможешь исправить. Ты важна для нашего мира, Катарина Осская.

Сигатан тряхнул головой, и глаза приобрели прежний облик. Катарина хмурилась, не понимая, как расценивать слова мужчины, и подозревала, что это уловка, чтобы усыпить бдительность.

– Меня зовут Лого, дитя. Я сказал правду – Осские должны исчезнуть. Я отпущу тебя, но учти, Катарина Осская умерла сегодня. По миру будет ходить совсем другой человек, который никогда не станет претендовать на знаменитую фамилию своего рода.

– Хорошо! – принцесса торопливо закивала. – Дарина маленькая, она забудет, обещаю.

Младшая сестра молчала, словно осознавая важность ситуации.

– Младшая Осская пойдет со мной. Она принадлежит сигатанам.

– Нет!

– Тогда вы умрете вдвоем. Даже мир не стоит нашей чести.

Катарина посмотрела на младшую сестру и сжала челюсти, чтобы не зарыдать. От ужаса кружилась голова, на мгновение промелькнула малодушная мысль уйти и не оглядываться, но Дарина подняла голову и открыто по-детски улыбнулась. Не могла старшая принцесса скрыться, зная, что сестру убьют.

– Значит, будет так, – тихо ответила Катарина и закрыла глаза.

Мужчина достаточно громко выругался, отчего старшая принцесса тут же вытаращилась на сигатана и едва было не одернула его.

– Я заберу твою сестру с собой. Она будет жить, но принадлежать сигатанам.

– А что, если вы врете?

– Я сделаю вид, что не расслышал оскорбление, – вкрадчиво сказал сигатан. – У тебя есть время исправиться.

Катарина встала перед Дариной на колени и расцеловала в щечки, по-младенчески еще пухлые. Хотелось плакать от безысходности, но принцесса Осская должна была принимать решение, а не рыдать. Хотя по договоренности с сигатаном принцессы Осской более не существовало, Катарина не могла позволить себе слабости. Дарина будет жить и вряд ли хуже, чем в бегах с четырнадцатилетней старшей сестрой.

– Я найду тебя, – хриплым голосом произнесла Катарина. Слезы грозили хлынуть из глаз, и принцессе пришлось помолчать, чтобы взять себя в руки. – Сейчас ты пойдешь с этим человеком и будешь ждать, пока я найду тебя.

Через год общину сигатанов разрушили Совершенные Аргарата, убив при этом всех последователей, так что отыскать сестру Катарина не успела.

***

Март 549 г., Ликасия, храм семи мудрейших.

Прихрамывая на правую ногу, Акей поднялся на ступени храма и принюхался. Пахло благовониями и немного паленым мясом. Хотя вполне может быть, что это специальные благовония. Кто их знает, этих богов, хоть и таких незначительных, как повелители Ликасии.

Пока Акей шел по широкому коридору к залу с массивными колоннами, он никого не встретил. Иногда слышались чьи-то шаги, но, когда мужчина останавливался, звук исчезал. Акей нервничал и старался идти быстрее, но нога еще не до конца восстановилась, так что постамент, видневшийся в центре зала, приближался до обидного медленно.

Серые камни с огромными трещинами в кладке, пол, выложенный черно-белой плиткой, и грубо-стесанные подножья колонн – Акей страшился даже голову лишний раз поднять. Так что в постамент он почти уткнулся носом и только тогда решился взглянуть на главную святыню Ликасии.

В центре зала в воздухе парило кресло. Акей видел его как грубо сколоченное с дубовыми подлокотниками и без подушки. Кресло медленно покачивалось, будто на волнах, и в ответ на появление гостя не происходило совершенно ничего.

Акей гулко покашлял, привлекая внимание, подождал несколько минут, но потом решился озвучить с чем пришел.

– Семь мудрейших, мне нужна помощь.

Кресло подпрыгнуло на месте, словно говоря: «Сюда только за помощью и приходят».

– Я совсем недавно стал подданным вашей страны и очень благодарен за спасение. Вы грамотно все продумали, все по-честному, по правилам. Но ведь Ликасия очень маленькая страна, неужели вам не хочется расширить границы?

Тишина в ответ.

– Я не говорю о войне, это слишком рискованно. Но сейчас – именно сейчас есть возможность увеличить Ликасию без лишнего кровопролития.

Акей удивленно моргнул, когда заметил, что кресло меняет облик. Из деревянного и грубого оно постепенно превратилось в витое железное с красной бархатной подушкой на сиденье. Кресло дрогнуло, развернулось к посетителю, и на нем появился призрачный мужчина с короткой бородкой и в старомодной рубахе.

Акей испуганно замер. Те, кто рассказывал ему, как найти храм, не предупреждали, что мудрейшие имеют возможность явиться к молящимся. Общение с божествами, хоть и такими не стандартными, его точно не прельщало.

Ликасия – государство отщепенцев, преступников и изгоев. Стать гражданином такой страны легко, стоит лишь достичь ее границ и попросить защиты. Если имеется, чем соблазнить правителей и заодно божеств Ликасии, убежище будет предоставлено, и убить или пленить беглеца не сможет даже самый умелый преследователь. Да от рук самого Каххора прятались именно на территории Ликасии. Другой вопрос, что, если ты слаб, вариантов выжить в месте, где собрались лучшие убийцы, очень тяжело, но, как правило, об этом скрывающиеся от преследования думают в последнюю очередь.

– Чего ты хочешь, льстец? – глухим голосом вопросил мудрейший. Акей сглотнул и заторопился:

– Меня зовут Акей. Акей из города Ларион.

– Чего ты хочешь, льстивый Акей из города Ларион? – поправился призрак. В неестественном голосе прозвучал смешок.

– Аргарат на грани развала – после смерти Каххора нет никого, кто смог бы встать у руля огромного государства. Сейчас пытается править кучка неумелых министров, которые при жизни акора ни единого решения не приняли, даже кресла занимали именно такие, как им говорил правитель, и обедать ходили по распорядку, утвержденному им же. Поверьте, я знаю. Я был среди них.

Призрак молчал, лениво рассматривая просящего. Акей не знал, но именно сейчас решалась его судьба: умрет он в муках или быстро. Младшему из семи мудрейших стало скучно, и он явился в храм исключительно для того, чтобы побаловать себя жестокостью, а сейчас просто позволял смертнику выговориться. Такие всегда просят денег и возможности отомстить. Денег никогда в Ликасии не водилось, а право мести никто не отнимал, так что просьбы страждущих неизменно мудрейших не волновали.

– Но сейчас все изменилось. Явилось пророчество Каххора, и согласно ему придет человек, который займет трон акора, а вместе с этим получит неограниченную власть. Представьте только: возможность Каххора управлять каждым камешком в мощном государстве может перейти кому-то. И этот кто-то вполне может быть предан вам настолько, что будет платить постоянную дань с Аргарата.

– Чего ты хочешь, льстивый Акей из города Ларион? – опять повторил призрак. Для себя он уже решил, что наглец будет мучиться.

– Помогите мне стать этим самым человеком из пророчества, – голос Акея был тверд – просьбу он продумал заранее. – По словам Каххора, трон займет и силу получит человек, когда в Круге смерти победит и погибнет сильнейший. Этот круг прямо перед троном – правитель Аргарата устраивал в нем публичные казни непокорных. Именно там погиб сам Каххор.

Призрак заинтересовался – желание новенького было нестандартным.

– Ты хочешь стать сильнейшим и погибнуть в Круге?

– Нет, я хочу занять трон. Не сказано в пророчестве, что погибнуть должен один и тот же человек, а потому я просто соберу в Ликасии сильнейших бойцов, а где они есть, как не здесь? И отправлюсь в Аргарат. Они сразятся друг с другом: пусть умирают, пока я буду сидеть на троне. Подожду. Стоит уметь ждать, и тогда мы обретем все.

Призрак дернулся, ощутив присутствие старших мудрейших в зале. Акей ничего не заметил и ожидал вердикта, а правители Ликасии меж тем совещались. Спустя десять минут, которые показались для просителя долгим часом, младший мудрейший исчез, а кресло сменилось на позолоченное с высокой спинкой. Акей приободрился, понимая, что божества готовы дать ответ, а когда проявился худой старец с длинной бородой, сделал правильные выводы и упал на колени.

– Меня зовут Карра-тант, и я буду говорить от лица мудрейших, – возвестил старец. Смотрел он словно бы в душу Акея. – Я правильно понимаю, что мы должны отпустить с тобой подданных Ликасии? Хватит ли сил, чтобы подчинить себе сильных? Я не чувствую их в тебе.

Прежде чем ответить, Акей облизнул пересохшие губы.

– У вас есть способность управлять сознанием своих подданных. Я надеялся, что вы поделитесь ей. Для достижения общей цели…

Карра-тант наклонился вперед, будто желая рассмотреть мужчину получше.

– Скажи, Акей из города Ларион, что отдал ты нам за возможность стать частью Ликасии?

– У меня ничего не было…

– Что отдал ты нам? Что сказал, произнося клятву?

– Я сказал… я сказал, что отдаю вам всего себя, до последней капли крови.

Старший из мудрейших медленно улыбнулся, и улыбка его походила на оскал тигра перед броском.

– Подходит.

Промелькнула мысль, что все пропало, но додумать до конца ее Акей не успел. Упал, больно ударившись затылком, и тело его затряслось, словно от падучей болезни. Глаза закатились, являя миру белки, а кости ломались, дробились и рушились. Из уголка рта потекла кровь. Так дух Акея, сильный, смелый дух, пытался защититься от вторжения.

Шестеро мудрейших вышли в зал, а старший из них встал с трона. Мгновение они безразличными взглядами смотрели на Акея, а затем протянули руки к его телу. Срослись изломанные кости, восстановились сосуды и органы. На плиточный холодный пол упал гражданин Ликасии, а поднялась оболочка, с поселившимися в ней мудрейшими.

***

Эс-Лейн, апрель 549 г., Милдонат, Дагоссия.

Проходя сквозь городские ворота, Эс-Лейн низко наклонил голову да еще и капюшон набросил. Мужчина никогда не брал заказы в Дагоссии, там, куда придется вернуться, но уже по привычке старался не привлекать к себе внимание. Как знать, может какой-то ушлый агент зарисовал внешность наемника и распространил во все крепости Милдоната, так что осторожность никогда не лишняя.

Эс-Лейн неторопливо двигался по улицам, попутно отмечая изменения в городе, которые произошли за время его отсутствия. Гномья община расширилась – заняла еще несколько зданий, а это значит, что переговоры Милдоната и Заберии по поводу расселения немногочисленных рас зашли в тупик. Сгорел красивый особняк на пересечении улицы Жемчужной и Торговой площади. Наемник криво усмехнулся, когда заметил на черных остовах бездомных. Кто-то исполнил мечту многих – не один человек желал подгадить лорду Акковскому. Надо узнать, выжил ли лорд.

В торговых рядах тоже наметились изменения – несколько пустых прилавков указывали на то, что у торговцев передел власти. При определенных обстоятельств с этого можно было получить неплохие деньги, но Эс-Лейн не собирался рисковать хотя бы подобием доброго имени в этом городе.

В его доме горел свет. Всего одно окно, но наемник улыбнулся и ускорил шаг. Всего одно окно во всех странах мира, но оно обещало тепло и уют, которых так не хватало в многодневных переходах и не всегда чистых засадах. Эс-Лейн никогда не скучал по Дагоссии, грязному портовому городу, но постоянно думал о той, кто ждал его здесь.

Наемник бесшумно зашел в дом – уж на это его навыков хватало. На входе скрипели половицы, и Эс-Лейн перешагнул их, даже не задумываясь. Катарина нарезала овощи, стоя спиной ко входу, и гостя не видела. Обычно она напевала и двигалась плавно, словно танцуя, но сейчас девушку что-то тревожило. Эс-Лейн недолго понаблюдал за рваными движениями Катарины, но наконец не выдержал, скользнул вперед и прижался к напряженной спине. Перехватил тонкую женскую руку, чтобы не получить в бедро тем самым ножом, которым только что нарезались овощи, и поцеловал Катарину в шею.

Он знал, что она улыбается.

Глава 2

в которой счастливое прошлое мешает ненавистному настоящему

Катарина Осская, апрель 549 г., Милдонат, Дагоссия.

Сказать, что Катарина нервничала, – значило недостаточно конкретно описать ситуацию. Девушка возвращалась домой в состоянии, близком к истерике, и виной тому были не воспоминания, а то, что случилось после них.

Катарина не поняла, в какой момент безобидные картинки прошлого сменились на вполне себе реальные видения.

Обжигающий ветер взвинчивал вверх песочную завесу, из-за чего горячий песок чувствовался на губах, засыпал волосы и колол глаза. Девушка стояла на каменной площадке босая и удивленно оглядывалась. Везде, куда простирался обожженный песком взгляд, были дюны, а вот за спиной высились полузасыпанные скалы. Словно уснувшие звери, верхушки их виднелись то там, то здесь. Хотя нет, не звери это были, а могильники.

Катарина рывком вынырнула из видения и закашлялась от притока свежего воздуха. На зубах все еще чувствовался песок, но обдумать произошедшее времени не было. Вокруг девушки собралась толпа: испуганные актеры, любопытствующие зрители и просто прохожие, решившие узнать, в чем же дело. Они толкались, тянули шеи и шептались, а Катарина с удивлением обнаружила, что лежит на земле.

– Что произошло? – голос был громкий, но почему-то никто на вопрос не ответил. Первый ряд толпы слаженно отступил назад, сминая позади стоящих. Раздались крики.

– Падучка! – закричал кто-то слева, ему вторили справа и со спины. Катарина испуганно дернулась, вскочила на ноги, несмотря на то, что голова кружилась.

– Стража! Позовите стражу! Лекаря!

– Со мной все хорошо, – Катарина попятилась, и люди расступались в страхе, боясь даже прикоснуться к ней.

– Падучка! Падучка! Падучка! – крики, шепот, разговоры. Это слово слышалось отовсюду, и Катарина бросилась сначала в одну сторону, затем в другую, оттолкнула не успевшего увернуться человека и побежала к морю. Ее не преследовали, но это страшное слово «падучка» звучало в голове, даже когда девушка вернулась домой.

Не было в Милдонате более страшной болезни, чем падучка. Ее считали проклятьем правящего рода, некоторые даже поговаривали, что лорд Осских уничтожили, чтобы они не разносили заразу. Такие слухи были выгодны захватившим власть, и нет сомнений в том, кто их распространял.

Судороги, пена изо рта, закатывающиеся глаза. Мало кто знал, что так называемое проклятье рода Осских было способностью видеть будущее, и в королевской семье считалось чуть ли не благословением. Если бы зараза действительно имела место, заразили бы всю семью, и дело с концом, тогда, возможно, и нападение сигатанов можно было предугадать. Но прошли годы, и открывшееся вдруг благословение Катарины способно принести только боль и горе. Нет того, кто может научить, как с этим кошмаром управляться, зато много людей, которые захотят сжечь девушку на оздоравливающем костре.

Пока пробиралась домой по обходным дорогам, думала лишь о том, как не попасться. Знакомых в толпе не было, но, если отправлена погоня, убедить всех, что они обознались, будет проблематично. Нужно залечь на дно, подождать, пока все утихнет, сменятся корабли на пирсе, а затем возвращаться к обычной жизни. Способность пророчествовать не давала о себе знать двадцать лет, надо надеяться, что в следующие двадцать от нее также не будет следа.

Можно было покинуть Дагоссию, здравый смысл требовал именно этого, но город держал ее еще кое-чем, помимо удобной работы переводчиком.

Сильные руки скользнули по талии, а нож, которым Катарина инстинктивно пыталась защититься, обезврежен. Эс-Лейн прижал девушку к себе и поцеловал в шею. Простая ласка, от которой все внутри Катарины задрожало и подернулось истомой. Мысли о прошлом, будущем, настоящем растворились в безграничном счастье, которое всегда чувствовала девушка, когда этот невозможный, непоседливый мужчина был рядом.

– Ты как раз к ужину, – Катарина улыбнулась. – Знала бы, что вернешься сегодня, купила мясо.

Эс-Лейн молчал и деловито расшнуровывал завязки на ее платье. Он вообще был немногословен, а в такие моменты и вовсе предпочитал словам действия. Платье поддалось быстро, и мужчина тут же засунул в вырез руку. Катарина застонала и выгнулась, когда шершавые пальцы коснулись навершия груди. Эс-Лейн довольно хмыкнул и провел ладонью по животу вниз, будто проверяя все ли на месте. Не исчезло ли за время его отсутствия.

Все было на месте и ожидало Эс-Лейна в полной готовности. Катарина сама развернулась к мужчине лицом и впилась поцелуем в жесткие губы. Языки схлестнулись между собой. От страсти, тоски в ожидании и безумного желания обладать этим мужчиной Катарина не могла сдерживать себя. Прикусила нижнюю губу Эс-Лейна, отчего тот зарычал, и принялась стаскивать с него одежду.

Ее было непозволительно много – одежды то есть. Плащ, плотный дуплет вместо кольчуги, брюки. Пальцы путались во всевозможных крючках, и Катарина злилась, извивалась, отчего задерживала и так длительный процесс.

С ее одеждой все оказалось гораздо проще – очень скоро девушка оказалась обнажена. Эс-Лейн сбросил все со стола, и Катарина взобралась на него, ногами обнимая мужчину за бедра и привлекая к себе. Долгие, томительно долгие секунды продолжающейся борьбы с мужской одеждой, и наконец они обрели единство. Мучительно страстные, иногда до болезненности движения, громкие стоны, прерывающиеся яростными поцелуями – об ужине они вспомнили уже за завтраком.

– Как дела? – Эс-Лейн с удовольствием наблюдал за тем, как Катарина снует по кухне. Если бы для этого еще не пришлось вставать из кровати, он был бы исключительно счастлив.

– Все хорошо, – торопливо заверила девушка, и Эс-Лейн вопросительно приподнял брови.

– Все хорошо, но ты не собираешься на работу.

– Ты же вернулся.

Эс-Лейн хмыкнул и вытянул голые ноги вперед. Катарина могла говорить что угодно, но ввести его в заблуждение не получалось. Чтобы эта девушка поступилась призрачной стабильностью даже ради того, чтобы провести вместе с ним день? Нет уж, случилось что-то из ряда вон выходящее.

– Тебя кто-то обидел?

Катарина нахмурилась и озабоченно закусила губу. Детская привычка, от которой хмурый Эс-Лейн всегда приходил в восторг, но не сейчас.

– Нофель перешел черту? Я поговорю с ним.

– Нет! Ты что, господин Нофель хороший человек, как он мог меня обидеть.

– Человек, – Эс-Лейн сложил руки на груди и запрокинул голову, разглядывая потолок. – От человека в нем не больше половины – его мать отличалась весьма свободными нравами.

– Откуда ты знаешь? – Катарина порадовалась возможности сменить тему, но Эс-Лейн хитро взглянул на нее.

– Я здесь живу полжизни – знаю все. Но ты тему не переводи, рассказывай.

Не собиралась Катарина рассказывать ему о «страшной» болезни, которую боится весь Милдонат. Не то чтобы она считала, что Эс-Лейн сдаст ее властям, но сбежит точно. Хотя куда ему бежать, если это его дом? Выгонит ее, Катарину? И как тогда ей жить? Опять искать место, опять скрываться, не чувствовать его губ и не знать больше, каково это – плавиться в объятиях Эс-Лейна.

Они познакомились год назад. Катарина тогда только попала в Дагоссию и шныряла по набережной, ища, чем бы поживиться. Бывшая принцесса давно научилась воровать – во дворце ей бы такое умение и не пригодились, а вот на улицах без него выжить было проблематично. С Эс-Лейном они столкнулись у овощной лавки – простой парень, одетый в холщовую рубашку. Пройти мимо и не заметить, так нет же – в груди Катарины поселилось щемящее чувство тревоги.

В лавку она тогда так и не зашла – последовала за парнем, не понимая, почему делает это. Он покупал еду, торговался с продавцами, с кем-то здоровался – все настолько естественно, что Катарина за глупое желание проследить ругала себя последними словами.

Возможно, ей просто было скучно, но вполне может быть, что тогда сыграла роль хваленая способность Осских предугадывать будущее. Как бы то ни было, но Катарина шла за парнем. Шла долго и удивительно, но не заметила, как он исчез. Только что был перед ней и будто растворился в воздухе. Девушка с досадой выдохнула и круто развернулась на пятках, чтобы уйти как можно дальше от этого места, но вот он, этот парень. Стоит позади и нагло ухмыляется.

– И кто ты такая? – парень странно тянул гласные буквы, тем самым напоминая послов от цивилизованных племен бирадов. – Зачем меня преследуешь?

Как бы еще самой себе объяснить «зачем»? Вот и Катарина, путаясь в словах, беспрестанно краснея, постаралась адекватно сформулировать собственные мысли. Странно, но удалось, Эс-Лейн просто посмеялся и не стал вызывать стражу. Отпустил Катарину, но уже через пару дней был у дома, в котором ее тогда приютили. Еще через месяц она с его помощью стала переводчиком – языки народностей Милдоната принцессы изучали с детства, так что возможность имелась, а последние полгода они жили вместе.

Если это можно так назвать, потому что Эс-Лейн постоянно бывал в разъездах.

– Я просто соскучилась, – прошептала Катарина. От паники на глазах ее выступили слезы. – Ты скоро опять уйдешь, хочется больше времени провести вместе. Не веришь мне?

Эс-Лейн мигом оказался рядом и прижал девушку к груди. Он знал, что она лжет, читал это в карих глазах, но настаивать на ответе не стал. Слезы подействовали именно так, как Катарине было нужно.

– Будем считать, что верю. Но постарайся меня все-таки убедить.

Девушка хитро улыбнулась и принялась развязывать воротник на домашнем платье, но Эс-Лейн мягко ее остановил.

– Сначала спой для меня.

Музыка странным образом служила для бывшей принцессы напоминанием о прошлой жизни, о том, что никогда не вернуть, а потому петь Катарина не любила. Да и не пела столько лет, а вот, готовя когда-то ужин, счастливая от того, что Эс-Лейн дома и рядом, замурлыкала первую пришедшую на ум песенку, и понеслось. Мужчина услышал, заново влюбился в Катарину – теперь уже из-за ее голоса, и при любом удобном случае требовал петь.

Удивительно, что рядом с Эс-Лейном плохие воспоминания не появлялись, какие бы песни из детства девушка не напевала.

***

Дюк Эстас, апрель 549 г., мертвые леса Заберии.

Дюк лежал на земле, закинув руки за голову, и рассматривал проплывающие облака. В обычном лесу такое невозможно: густая листва деревьев заслоняет от случайного зрителя большую часть неба, но в мертвом заберийском лесу удачей было разглядеть хотя бы одну живую травинку – повсюду сухие почерневшие, словно от огня, ветки. Полусгнившая листва укрывала землю круглый год, хотя непонятно, когда она на эту землю упасть успела.

– Дюк, мы готовы, – невысокий светловолосый парень остановился в трех шагах от лежащего на земле командира и растерянно переминался с ноги на ногу. Дюк даже головы в его сторону не повернул, потому парень некоторое время подождал ответа, но все же вернулся к остальным.

Блондина звали Астос Зар-арэ, и, несмотря на сообразительность и деятельность, Дюка он тревожил. Раньше бы Совершенный сказал, что испытывает раздражение, но сильные чувства давно уже были ему недоступны. Возможно, Астос тревожил главным образом из-за того, что оказался племянником заказчика. Родственные связи в таком деле всегда только мешают.

Отряд недоучек должен был организовать лагерь и защитить его на ночь от непрошенных гостей. А в том, что гости будут, Дюк нисколько не сомневался – обитатели мертвого леса без внимания никого не оставят. И вот по прошествии часа Астос, неназванный лидер, сообщает, что они готовы. Слабо верится, но надо проверить.

Дюк на мгновение прикрыл глаза, сделал глубокий вдох и прыжком встал на ноги. Дыхание мертвого леса нагоняло сон и пустоту на и без того неактивные чувства. С этим мог справиться только приток нехилого адреналина.

Лагерь недоучки действительно разбили. Даже защитный круг установили – Дюк видел его мерцание. Потрогал пальцем защиту и довольно хмыкнул – не все так плохо, как казалось.

С отрядом они уже были месяц. Заказчик требовал научить парней биться один на один, но Дюк был против. Невозможно воспитать хорошего воина в тепличных условиях. Хотят сразиться в круге смерти перед троном Каххора, так пусть еще до этого самого трона доберутся. В схватке не на жизнь, а на смерть правила никто соблюдать не станет, а неправильному бою можно научиться как раз в мертвых лесах. Потому Этан Зар-арай неохотно, но уступил. По-видимому, все же переживал за племянника, но Дюка это не волновало.

После того как бывший Совершенный узнал о существовании пророчества, жизнь его словно обрела какой-то иной, помимо домика у Изумрудного моря, смысл. Он стал часто вспоминать бывшую жизнь, полную роскоши, всеобщего уважения и заданий, отличных от одинаковых заказов сопроводить груз или торговый караван. Всякое бывало, и раньше казалось, что плохих воспоминаний больше, но почему на ум теперь приходили только хорошие?

Дюк махнул головой, отгоняя непрошенные мысли, и прошелся по лагерю. Отряд напряженно следил за каждым его движением. Высокий жилистый Марфон Рит-рак так точно молился – не раз Совершенный слышал его бормотание на тренировках.

Мысленно сделав какие-то заметки, Дюк сел перед костром и наложил себе кашу. Парни недоверчиво переглянулись и медленно заняли места вокруг командующего. Дюк доел кашу, облизал ложку и лениво спросил:

– Кто готовил?

– Я, – нервно сглотнув, признался Оттис. Он был самым странным членом отряда – бывший пахарь из забытого села на окраине Заберии. Крупный, с загрубевшими от работы руками и спокойными неторопливыми движениями. Все менялось, когда в руки Оттису попадало оружие, при этом оружием могла считаться даже палка. Она танцевала в его руках, наносила такие удары, которые и тренированный Астос не мог отразить.

– Мясо где взял?

– Силки поставил. Повезло – сразу кролик попался.

– Неплохо, – сухо сказал Дюк. Парни переглянулись и принялись насыпать в свои тарелки кашу. Командир наблюдал за ними с умилением.

– Вкусно?

– Как дома, – похвалил творение Оттиса Маркус. Верткий, хитрый, пронырливый – от такого Дюк ожидал сюрпризы.

– Нет, дома я бы такое и есть не стал, – хмыкнул Астос, мечтательно закатывая глаза. – Но вкусно, согласен.

– Рад за вас, – Дюк постучал по колену пустой тарелкой и вдруг рявкнул так, что Оттис уронил тарелку, а Маркус поперхнулся. – А дозорных выставили? Пока едите, вас уже три раза вырезать могли! Весь отряд! Кашу вылить, до утра без еды!

Улыбчивый Оливер От-агас, младший сын купца, начал быстро-быстро запихивать в себя как можно больше каши. В грудь ему ударил пульсар, отчего предприимчивый Оливер перелетел через бревно, на котором сидел, а каша оказалась у него на голове. Остальные молча перевернули тарелки, чтобы их содержимое оказалось на земле.

Весь отряд уже знал, что спорить с Дюком бесполезно.

От ночного мертвого леса парни ждали многого. Если точнее, много нехорошего, а потому спать не ложились вовсе, а разошлись по периметру. Голод от несостоявшегося ужина и воспоминания о выброшенной каше тревог только добавляли, но Дюка их волнения и ожидания тревожили мало. Он опять улегся на пожухлой траве и закрыл глаза. Умение засыпать в любых условиях за эти годы никуда не делось.

Примерно через час по холодной земле пробежала дрожь, и Дюк открыл глаза, но не пошевелился, прислушиваясь к тому, что делают его подопечные.

Астос казался расслабленным – сидел недалеко от границы защитного круга. Магией в отряде как раз владел он, так что периодически запускал в темноту маячок, прощупывая местность. Маячок ожидаемо молчал.

Марфон и Оттис, друзья-товарищи, взяли на себя северную сторону леса. Считается, что нежить любит холод, а потому придет именно оттуда. Глупость, нежить придет оттуда, где надрыв защиты. Дюк приподнялся на локтях и повертел головой по сторонам, высматривая Маркуса и Оливера. Обнаружил их на деревьях с луками наперевес. Хороший ход, но не в мертвом лесу.

– Почему никто не спит? – в тишине голос командира был настолько оглушительным, что нервный Марфон встал в боевую стойку.

– Ждем гостей, – отрапортовал Астос. Аристократ, мать его. Дюк скривился.

– Как собираетесь защищаться?

– Двое с луками, двое с мечами, я прикрываю магией.

– Похвально-похвально, – покивал Дюк. – И сколько продержитесь без сна, без еды?

– Сколько нужно, – выкрикнул Маркус с дерева. Высоко забрался, надеется выжить. Дюк развернулся и ударил в гнилой ствол огнем. Лучники посыпались с дерева, как груши, а по лесу раздался громкий стон поврежденного ствола. Скрип, грохот, дерево вдруг выпростало из земли корень, сделало шаг вперед и рухнуло, поднимая вверх пыль и куски сгнившей листвы. Астос едва успел отскочить в сторону и теперь смотрел на сломленного гиганта, широко раскрыв глаза.

– Чччто это? – заикаясь, спросил Марфон.

– Это? Ничего страшного, всего лишь тот, кто разорвал бы вас на части, когда на лагерь двинулась нежить. Вы представляете, сколько в этом лесу личей? И что они способны сделать с деревьями, в которых остались мертвые дриады? Вы мало того что лагерь возле такого дерева разместили, так еще и забрались на него.

– Мы же не знали, – прогудел Оттис. Раньше Дюк закатил бы глаза, даже инстинктивно собрался сделать это, но передумал и равнодушно пожал плечами.

– Теперь знаете. Защитный круг разрушен, гости на подходе, у вас не больше десяти минут.

Внезапно подул холодный ветер, приносящий с собой озноб и странное чувство, будто что-то забыл. Дюк принюхался и вздохнул, понимая, что придется все-таки поддержать отряд.

– Ошибся, всего пять минут. Астос, круг возведем вместе.

То ли шум привлек столько нежити, то ли просто давно не было гостей, и лесные обитатели изголодались, но мертвяки все наседали и наседали. Сначала их отгоняли стрелами и магией Астоса – Дюк решил дать молодым шанс проявить себя, но, когда подоспел лич, оживший мертвец, обладающий магией, в бой пришлось вступить и командиру.

Защитный круг рухнул, и нежить хлынула на лагерь. Стрелы теперь были бесполезны, и парням пришлось достать мечи. Астос оказался в более выигрышном положении: после удара клинка, объятого магическим пламенем, мертвяки оставались таковыми уже навсегда, а вот остальным нужно было постараться, чтобы убитый уже пару раз труп не восстал заново.

Дюк же схлестнулся с личем. Высокий мертвец, у которого почти не осталось плоти на желтых костях, был стар. Очень стар даже по меркам личей, и это говорило о многом. Как минимум о том, что многие были им убиты. Несмотря на то, что Дюк не чувствовал вкус жизни, умирать пока точно не собирался, а потому старался действовать осторожнее. В ситуации, когда периодически нападали отбившиеся от стаи мертвяки, следовать этому становилось все сложнее и сложнее.

– Мертвый живой, – прошелестел лич. Дюк в этот момент занимался тем, что отрезал голову излишне бойкому упырю, потому не ответил. – Что ты забыл в этом лесу?

– Молодых тренирую, – честный ответ был дан уже после упокоения упыря. Дюк перебросил меч из одной руки в другую и посмотрел на лича. Между ними оставалось расстояние в два метра, освобожденное от подчиненных мертвецов.

– Неужели мертвым есть дело до следующего поколения? – в шелестящем голосе послышалась насмешка.

– Только им и есть, – заверил Дюк и двинулся к личу. Наперерез выскочила сразу пара упырей, но Совершенный сложил из пальцев знак, наполняя его магией, и тела объял огонь.

– Я знал твоего господина, Совершенный, – опять зашелестел лич. Удивительно, что в шуме бойни был еще слышен его тихий голос.

– Так, может, мы побратаемся? Раз есть общий знакомый.

– Только он мог сделать это с тобой.

– Ты великолепен, – согласился Дюк. – Такую загадку разгадал.

Заржавевший старый меч с треснутой рукоятью и начищенный с гравировкой и клеймом именитого мастера ударились, высекая искры. Лич дохнул, пользуясь сближением, и смрадный воздух заполнил легкие Дюка, отчего голова у него закружилась, и перед глазами оказалось сразу два противника. Нужно было подождать, пока колдовство рассеется, а чтобы не стать за это время таким же мертвяком, каких только что рубил сам, Дюк принялся махать мечом в два раза быстрее. Удивительно, но ударов в ответ не было.

– Проклятие Совершенных, – тихий смех лича походил на хныканье младенца. – Не думал, что когда-нибудь увижу такое. Вы же преданы были своему акору больше, чем родным матерям.

Быстрый удар мечом все же достал лича, потому что он зарычал. Но болтать к досаде Дюка не перестал.

– Ты гниешь изнутри и после смерти не сможешь обрести покой, станешь таким же, как я. Так почему ты ищешь этой самой смерти? Надеешься на спасение? Тебе ли не знать, что Каххор никогда и ничего не делал просто так.

Удар, взмах мечом, прыжок и опять удар. Голова у Дюка перестала кружиться довольно быстро, но лич, занятый умозаключениями, этого не заметил. Он лениво уворачивался от пустых взмахов меча и рассуждал, рассуждал. Мечтал о выгоде? О том, что надежды Совершенного пригодятся и ему самому? Напрасно – лишенный чувств мужчина на сомнения способен не был. Дюк замедлился, изображая растерянность, и, воспользовавшись самоуверенностью лича, вогнал клинок ему в шею.

Стоило произнести какую-то хлесткую фразу напоследок, но Совершенный равнодушно достал меч из теперь уже груды костей и отправился выручать подопечных.

Глава 3

в которой кто-то обретает надежду, кто-то страхи, а кто-то остается при своем

Март 549 г., Свободные земли.

Старший мудрейший Карра-тант имел возможность просмотреть воспоминания Акея, чье тело призраки заняли. В большинстве своем воспоминания эти ценности не представляли вовсе, Карра-тант пролистал их, как дурную книгу, его интересовало пророчество Каххора.

Наследников нет у Каххора, нет и бед,

Последний, кто несет его благословение,

Предаст, проклятье получив в ответ,

И жизнью позабудет наслаждение.

Проклятия совсем не вечен бег,

Спастись возможно, коли бывший трон Каххора

Займет сильнейший. Не обычный человек,

Который проклятым обучен будет споро.

Сильнейший трон Каххора обретет,

Лишь в Круге смерти силу проявив,

От рук такого же сильнейшего падет,

Его в секунду ту же погубив.

– Любопытно, – Карра-тант задумался. Ему никак не мешал размышлять тот факт, что все мудрейшие находились в одном человеке одновременно. Для сущностей, большую часть своей полужизни проводящих за изломом реальности, местонахождение значило мало. Сейчас телом Акея управлял младший из мудрейших, и тому было несколько причин.

Первая – Алио-тант первым заговорил с этим человеком, вторая – он стал мудрейшим не так давно и еще помнил, как ведут себя люди, а третья – кому-то же нужно было это делать. Так что именно Алио-танту поставили задачу отвести всех в столицу Аргарата – город Ларион. Остальные же мудрейшие пока пребывали в покое.

Итак, пророчество действительно было – человек не обманул. Но вот смысл, который придавал словам Каххор, виделся Карра-танту совсем иным. Наверное, из-за того, что старший мудрейший когда-то был знаком с автором. Причем знакомство их состоялось еще до того, как трон Аргарата вообще появился. И неизвестно, что случилось с Каххором за долгие годы, вполне возможно, что он действительно сошел с ума, как утверждали некоторые жители Ликасии, но изначально правитель огромного государства ценил в людях не физическую силу, а силу духа. Так что вопрос: достаточно ли в убийцах, ворах и насильниках, которые в большинстве своем населяют Ликасию, силы духа? Подлости, мерзости, грязи – довольно, а вот настоящих сил?

Да еще проклятый, который должен обучить истинного… Каххор делился проклятиями направо и налево, но благословением его могли похвастаться лишь несколько человек. Отряд, если быть точным, – Совершенные, которые пользовались безграничным доверием правителя. Карра-тант еще раз просмотрел воспоминания ничтожного человека и удостоверился в том, что один из Совершенных действительно, предал Каххора. Выходит, что трон займет его ученик, и опять мало надежды на то, что этот избранный найдет свое пристанище в Ликасии.

Но вместе с тем и желание подмять под себя огромные территории мудрейших уже захватило. Глупо не использовать момент увеличить зону влияния и безусловную мощь.

Ликасия всем казалась страной чудес – никаких законов, налогов, обязанностей. Живешь так, как тебе хочется, единственное, чтобы войти на территорию, отдаешь что-то свое, очень нужное мудрейшим и ненужное тебе самому. Так как божествам не требуется материальное, пообещать можно даже свое лучшее воспоминание, и как проверить, забрали ли его? Последний вдох, красивую улыбку, память о матери. Преступники изгалялись как могли, думая, что расплата за защиту от преследования так мала, что они ее даже не заметят.

Но на самом деле в стандартной, почти бессмысленной клятве, которую давали все желающие спрятаться в Ликасии, заключался глубокий смысл, и каждый потом расплачивался с мудрейшими своей жизненной силой, магией, если она имелась. Человеческий срок жизни сокращался ровно на количество времени, проведенное на территории Ликасии, а силы мудрейших увеличивались в зависимости от того, сколько людей им подчинялись.

– Пророчество есть, – наконец произнес Карра-тант. Мудрейшие вежливо преклонили головы. – Но смысл его совсем иной. Ничтожный человек, в чьем теле мы находимся, ошибался. Так что для нас пророчество бесполезно. Вряд ли среди тех, кто подчиняется нам, есть тот, о ком говорил Каххор.

– Возвращаемся? – предстарейшина Сара-тант говорил редко.

– Нет, – Карра-тант встал и прошелся по залу, который заменял мудрейшим реальность. – Мы слишком долго не принимали участие в гонке правителей, безумно долго были обособлены. Нам не нужен трон Аргарата – нам нужны его жители.

Мудрейшие молчали. Они были настолько стары, что им, пожалуй, уже и не требовалось могущество, которого так жаждал Карра-тант. Но от них даже принятие решений никто не просил, а на сопротивление требовалось гораздо больше эмоций.

– Потому мы просто придем с небольшой, но отчаянной армией и захватим Ларион. Плохо, что мы не сделали этого раньше, теперь будет много желающих вступить в этот самый Круг смерти и проверить удачу.

– Люди воспротивятся, – лениво произнес Огао-тант. Обычно он занимался тем, что целенаправленно поглощал жизнь из убийц детей, так что, даже находясь на расстоянии от Ликасии, не прерывал своего любимого занятия. – Пророчество дает надежду на то, что кто-то станет равен Каххору. Грядет война.

– Согласен, нужно действовать хитро. В пророчестве говорится: в Круге смерти должен убить и умереть сильнейший. Значит, что? Одновременно в Круг должны войти и сразиться двое сильнейших. Так ведь?

– Возможно. Мы не знаем, что имел в виду создатель Аргарата, – Огао-тант был как никогда многословен, и Карра-танту это не нравилось. Он сделал мысленную отметку припомнить эту фразу при случае, а случай мог наступить и через сотни лет – мудрейшие умеют ждать.

Выберем лучших бойцов – тех, убить которых случайно попросту невозможно. Таким образом, даже если в Круг войдет сильнейший, он только лишь умрет, – Карра-тант оскалился. – Но его убьет не сильнейший.

– Лучший боец, но не сильнейший? – Сара-тант опять задал вопрос.

– Не мог Каххор оставить трон и собственную силу последнему мерзавцу – я уверен в этом. Но, если все-таки пророчество понято неправильно, нам еще лучше. Уж с убийцей, обязанным нам жизнью, мы договориться сможем. В конце концов, в наших руках будет его жизнь.

Мудрейшие опять погрузились в дремоту, и Карра-тант понял, что обсуждение закончено.

– С армией решено – мы сможем призвать достаточное количество людей. Но с бойцами дело обстоит сложнее.

– Сколько их нужно? – предстарейшина даже глаз не открыл.

– Найти и одного проблема, – уклончиво ответил старший из мудрейших. – Потому каждый из нас должен отыскать среди подданных Ликасии по лучшему бойцу. Не забываем, нужны отпетые мерзавцы.

Пошевелился третий из мудрейших – Рада-тант. При жизни он был очень азартен, и как оказалось, даже спустя призму тысячелетий сущность его не изменилась.

– Мне скучно, – спокойно сказал он. – Предлагаю внести нотку соревновательности в происходящее. Что, если мы заключим пари: чей боец будет лучшим, тот…

Карра-тант напрягся, а в светлых глазах Рада-танта скользнула насмешка.

– …тот займет место старшего.

– Глупости, – отрезал Карра-тант, но все вдруг пробудились от дремоты. Послышались тихие, но заинтересованные голоса мудрейших, и, если бы у старшего не было годов опыта за плечами, он бы заскрежетал зубами.

За идею Рада-танта высказались все, кроме Алио-танта, но его слово и не требовалось – решения семи мудрейших принимались или старшим, или в исключительных случаях большинством голосов. Сейчас был такой исключительный случай, так что Карра-тант перечить не посмел.

– Как мы определим лучшего бойца? – уточнил Сара-тант. – Раз уж мы ищем тех, кого убить и вовсе проблема.

– Вот чей боец умрет последним, тот и выиграл пари, – Рада-тант взял инициативу на себя, и Карра-танту это не нравилось. Мысленно он решил, что сделает все, чтобы боец наглеца пал первым, и все равно, что делу это может повредить. Никто не смеет перечить старшему. Рада-тант хитро посмотрел на Карра-танта, словно читал его мысли. – Вы согласны, старший из мудрейших?

Карра-тант подчеркнуто безразлично посмотрел на каждого из мудрейших, словно раздумывая, и величественно кивнул.

***

Дюк Эстас, апрель 549 г., Заберия.

– Итак, выжили все – это плюс, – Дюк обвел подопечных равнодушным взглядом. Избитые, оцарапанные, кое-где покусанные, мужчины с трудом стояли на ногах, в то время как Дюк с удобством расположился на сваленном дереве. – Но выжили только благодаря мне – это минус. Итог? Вышли в ноль, а значит, придется начинать заново.

– Неужели все и впрямь так плохо? – не выдержал Астос. – Мертвецов были не сотни – тысячи, вы же нас тренировать должны, а не издеваться.

– Замолчи, – шикнул хитрый Оливер, но аристократа уже было не остановить.

– А что молчать? Меня укусило какое-то чудище, и не факт, что я доживу до следующей ночи. Ты, Оливер, подвернул ногу, когда упал с дерева, Марфону подбили глаз! Я считаю, что мы неплохо справились, но нам вместо похвалы говорят, что все плохо и нужно снова пережить это нашествие мертвецов.

– Так тебя нужно хвалить или обучать? – Дюк закинул руки за голову. – Если хвалить, так ты возвращайся к дядюшке. Он и по головке погладит, и даст денег на тех, кто за задницу подержит.

Астос густо покраснел. На бледном, не привыкшем к солнцу лице, румянец был очень заметен.

– Вы намекаете на то, что женщины со мной только из-за денег?

Дюк тяжело вздохнул, раздосадованный непонятливостью подопечного.

– Я открыто говорю, что с такими запросами тебе прямая дорога в мужские объятия.

– Да как вы смеете.

– Вот в этом-то и проблема. Скажи я такое Маркусу или Оттису, они бы кинулись в драку. А вот ты возмущаешься.

– А что сразу я, – медведеподобный Оттис смутился.

– Да это комплимент, Оттис… Вам всем следует понять, что моя задача не научить вас с оружием управляться – это вы и без меня умеете, научили в охране Зар-арая. Я должен научить выживать, чтобы вы в Круге смерти смогли хоть какое-то время продержаться. И если вас смущают мертвецы, которые едва поворачиваются, без того, чтобы руку или ногу потерять, так мы зря теряем время.

– Мы нужны вам! – не угомонился Астос. – Другие не знают, почему вы здесь, но мне дядя сказал.

Дюк сел и насмешливо посмотрел на аристократа.

– Ты про пророчество? Так не скрывай, расскажи друзьям.

Все мигом повернули головы к Астосу.

– Не хочу! Это не мой секрет. Я хотел дать понять, что не только мы вам нужны, но и вы нам.

– Нет, продолжай-продолжай. Не хочешь? Парни, вас всех здесь собрали и вверили под мое управление, чтобы исполнилось пророчество. Один из вас, может быть, получит силы Каххора, а остальные, скорее всего погибнут. И не факт, что смертью храбрых. Вполне возможно, что вас жестоко унизят напоследок.

– Мы знаем, что, может быть, идем на смерть, – хмуро сказал Марфин, но от этого блаженного Дюк ничего, кроме оголтелой веры и самопожертвования, и не ждал. – А вы обучите нас, чтобы этого не произошло.

– Вы пророчество читали? Нет там таких слов, что убьют только плохих и необученных. Сказано, что умрут двое сильнейших. Кто-то точно умрет напрасно. А насколько я знаю Каххора, а знаю его, поверьте, лучше, чем кто-то из вас, смертей будет много. Знать бы сразу, кто избранный, так другие бы и не ступили в Круг. Вот только каждый из вас уверен, что именно он – тот самый, а так ли это на самом деле?

Парни засомневались, принялись растерянно переглядываться. В рядах наметился разброд, один Астос смотрел на Дюка уверенно, с оттенком хорошо читаемой злости. Как же, аристократ, маг, хороший боец.

– Вы забыли рассказать о себе.

– А чего там рассказывать, – Дюк пожал плечами. – Бывший Совершенный, попавший под проклятие из-за того, что позволил убить Каххора, – послышался сдавленный вздох Маркуса, и ушлый парень тут же уточнил:

– Что за проклятие-то?

– Теперь нет у меня никаких чувств, желаний, эмоций. Страх, боль, радость, удивление – все едино. Я хуже тех мертвецов, с которыми пришлось столкнуться, у них хотя бы жажда крови еще присутствует. Внутренности мои гниют, но я даже умереть не в силах – после смерти превращусь в такого же равнодушного призрака. Ввязался в эту затею исключительно из-за того, что смогу освободиться от проклятия, когда обученный мной герой займет трон. Так сказано в пророчестве, но ты, Астос, учти, что ваши имена в нем не названы. Других учеников я найду, но вот вы другого Совершенного – нет. Один я остался.

Дюк опять улегся на поваленное дерево и невозмутимо уставился на хмурое предрассветное небо. Его подопечные нерешительно переступали с ноги на ногу.

– Еще вопросы будут?

– Нет, – первым ответил Астос.

– Тогда ищите место и разбивайте лагерь. Учтите, не заметите мертвую дриаду, предупреждать не стану – просто в нужный момент закрою глаза.

Парни разбрелись в разные стороны. Теперь они точно уверились, что никто их жалеть не будет.

***

Апрель 549 г., Милдонат, Дагоссия.

Раз уж в двери за неделю не постучала стража, и приступы не повторялись, Катарина решила, что может вернуться на работу. Эс-Лейн задавал слишком много вопросов, чтобы можно было продолжить вынужденное безделье. Сам он не знал, насколько задержится в городе, так что это стало дополнительной причиной к необходимости возвращения на таможню.

Господин Нофель, конечно, возмутился, но так как другого переводчика, к тому же за такие маленькие деньги, не было, пришлось ему стиснуть зубы и сделать вид, что Катарина совсем даже не отсутствовала. Вроде все стало совсем замечательным, но теперь внутри поселилась неутихающая тревога, которая отравляла каждую секунду существования девушки. Гнилой червячок беспрестанно грыз сердце, и Катарина порой вздрагивала, думая, что вот сейчас все и испортится.

Но нет, каждый вечер Эс-Лейн встречал ее на набережной, они прогуливались – счастливые и радостные той тихой радостью, которая заметна в глазах, но не словах. Иногда, отходя подальше от верфей, купались в ночном море. В последний из безмятежных вечеров дул особенно сильный ветер. Катарина, впервые за долгое время надевшая платье, очень сильно об этом пожалела, зато Эс-Лейн смеялся с того, как девушка ловила подол.

– Ну чего ты смеешься, – Катарина ударила его кулаком в плечо. – Сам сказал, свидание, я хотела быть красивой.

– Ты безумно красивая, – Эс-Лейн мягко убрал волосы с ее лица. И он действительно так считал. Наемник не видел никого более прекрасного, чем Катарина. Карие глаза обволакивали его мысли, снились в долгих странствиях, он обожал пропускать пышные волосы между пальцами и искренне не понимал, почему она их стрижет. Даже пытался когда-то уговорить отрастить косы, но Катарина была неумолима. Пышные губы, четкие, сейчас нахмуренные брови. Он даже шрам, которого она так стеснялась, любил и постоянно целовал. Захотелось вдруг сказать какие-то искренние нежные слова, но не умел Эс-Лейн говорить. Убивать других и любить Катарину мог, а вот разговаривать… Потому мужчина ненадолго задумался и вдруг сказал: – Принцесса.

– Что ты сказал? – Катарина замерла, с ужасом оглядываясь и проверяя, услышал ли еще кто. Все счастье вмиг обрушилось и похоронило под собой хорошие мысли. Сердце подпрыгнуло и осталось где-то у горла.

Эс-Лейн обнял и прижал девушку к себе, с удивлением заметив, что ее колотит нешуточная дрожь.

– Ты моя принцесса. Красивая, умная, сильная. Хотя не так, я ни одну принцессу вблизи не видел, так что уверен: они с тобой даже не сравнятся.

Катарине стало хуже. В глазах потемнело да еще и затошнило отчего-то.

– Что они там умеют, эти принцессы? Читала воспоминания придворных Милдоната? Сколько их там было? Штук десять? Сидели в своем дворце, книжки читали, да танцы разучивали… Эй, Катарина! Что с тобой?

Дрожь перешла в какие-то конвульсии, и если бы Эс-Лейн не придерживал Катарину, то она, наверное, сползла бы по его телу не в силах стоять на ногах. Пелена спадала на глаза, и в темноте дагоссийского вечера девушка совсем ничего не видела. Слова, крики Эс-Лейна превращались в мерное гудение, растущее от мгновения к мгновению.

Катарина открыла глаза и огляделась. Барханы песка везде, куда только простирается взгляд. Здесь тоже был вечер, но совсем не такой, как в Дагоссии. Страшный вечер здесь был. Мертвый. Даже ветер дул так тихо, словно… словно боялся кого-то потревожить.

Катарина не знала, почему повернула направо и пошла, с трудом передвигая ногами по раскаленному песку. Где-то на задворках сознания промелькнула мысль, что песок должен был уже остыть, но исчезла за ненадобностью. Сколько шла, неизвестно, просто в один момент поняла, что песок остался позади, а перед ней те же могильники, что и в прошлый раз. Тот же мертвый ветер, но странно, скалы под ногами по сравнению с раскаленным песком холоднее не казались.

Девушка двинулась между могильниками, периодически спотыкаясь о скрытые под песком камни. Она не знала, что ищет, но удивительным образом знала, куда идти. Очень скоро перед ней появился лаз, забитый полусгнившими деревяшками. Катарина пнула деревяшки ногой, но они не развалились. Еще бы, под женской босой ногой-то. Босой? А где обувь? Да и одета Катарина была странно. Она опустила глаза, рассматривая себя и дико закричала, поняв, что на ней то же самое платье, в котором она много лет назад бежала из дворца.

– Прекрати, пожалуйста, – Эс-Лейн обнимал и укачивал Катарину, сидя прямо на земле. Вокруг собрались люди, но ему было все равно. Девушка рывком вынырнула из видения и побелевшими пальцами схватилась за воротник Эс-Лейна. – Позовите лекаря, скорее!

– Стражу позвать надо, – хмуро сказал кто-то. – На падучку похоже.

Катарина спрятала лицо у Эс-Лейна на груди и зажмурилась, не желая ни видеть ни слышать того, что происходит вокруг.

– Первый, кто дернется в сторону сторожевого поста, умрет, – холодно сказал мужчина. И такое безумие таилось в его узких, как говорят в Милдонате, бирадовских глазах, что как-то все сразу поверили в то, что действительно убьет.

– Да он заразился, – ахнула какая-то женщина. – Что вы на него смотрите? Зовите стражу! Скорее.

Какой-то мужчина шагнул в сторону, отошел, словно бы по своим делам. Незаметно, мелкими шажочками развернулся и побежал, но тут же вскрикнул и упал на живот, неловко подогнув под себя руку. Между ребер у него торчал нож. Эс-Лейн достал еще один и продемонстрировал желающим увидеть.

– Я, кажется, предупредил.

Если он хотел таким образом утихомирить людей, то ошибся: все заверещали, закричали и бросились врассыпную. Эс-Лейн спокойно встал, поднял за собой Катарину:

– Идем. Быстро.

Девушка даже не задумалась. Не представляла, что Эс-Лейн приведет ее к страже. Бездумно бежала следом за ним, лавируя в переплетениях темных улиц, не отмечая дороги, и удивилась, когда увидела впереди дом. Окна его сейчас не светились, и оттого казалось, будто кто-то мертвый и большой смотрит на Катарину провалами глаз.

– Бери все необходимое и уходим.

Девушка не двинулась с места – обхватила плечи руками и испуганно посмотрела на Эс-Лейна.

– Ты пойдешь со мной?

– Разумеется, – мужчина распахнул дверь и скрылся в комнате. Катарина еще мгновение стояла, оторопело застыв на месте и полностью не осознавая, что происходит, а затем дернулась и побежала в дом. В маленький мешок, предусмотрительно припрятанный на кухне, положила еду и воду, скопленные деньги и плащ. Эс-Лейн довольно скоро вылез из погреба и протянул Катарине кинжал, похожий на короткий меч. Девушка не сводила с него растерянных глаз.

– Ты думаешь, нужно будет защищаться?

– Уверен, – хмыкнул Эс-Лейн. – Вопрос только в том, остановят нас на выходе из города или…

С улицы донеслись приглушенные крики. Катарина бросилась к окну и заметила, как в глубине темной улицы движется что-то яркое, похожее на… факелы.

– Или сейчас, – мрачно закончил мужчина и схватил Катарину за руку. – Ну же, бежим.

Их заметили. Катарина закричала, когда рядом с ней пролетела стрела, оцарапав щеку. Еще один шрам на некогда прекрасном лице, но, разумеется, испугало девушку не это. Эс-Лейн невозмутимо, словно бы не в первый раз уходил от погони, вел ее запутанными улицами, изредка оборачиваясь удостовериться, что Катарина идет следом.

Черные силуэты замызганных портовых домов, кучи мусора – хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть всего этого, но приходилось бежать вслед за Эс-Лейном. Бежать, хотя сердце выпрыгивало из груди. Крики, стрелы вслед, четкое предчувствие того, что сейчас кто-то схватит за волосы – ощущения, знакомые из детства. Не раз Катарина просыпалась в слезах, вспоминая когда-то произошедшее в главном дворце Милдоната, но теперь ужасные сны воплотились в реальности.

– Лейн! – закричала она, когда чувство, что их сейчас настигнут, стало совсем нестерпимым. Ей хотелось остановиться и прекратить это раз и навсегда. Столько лет она жалела, что тогда сбежала из столовой, так есть ли смысл скрываться и сейчас? – Я не могу!

Их догоняли. Эс-Лейн огляделся и потянул девушку за руку, прячась в тени заброшенных домов.

– Катарина, дорогая, осталось немного, – он взял ее лицо в руки и говорил с нежностью, совсем не подходящей для ситуации.

– Я не могу, не могу, не могу, – Катарина замотала головой. Страх заполнил ее с пяточек до самой макушки. Она боялась людей, которые гнались за ней, страшилась повторения видения, волновалась из-за того, что Эс-Лейн догадается о том, что приступы не из-за болезни, да и вообще, бросит ее по любой из причин. – Я сдамся, беги вперед.

– Нам осталось всего лишь выбраться за ворота, – терпеливо объяснял Эс-Лейн. – Вот, смотри, те, кто преследует нас, не успели предупредить стражу, мы впереди. Мы сможем, только нужно поспешить.

Катарина молчала, с тоской глядя в темные раскосые глаза. Эс-Лейн понял ее состояние и усмехнулся.

– Закрой глаза. Давай вот так: возьми меня за руку и закрой глаза. Этот путь я пройду и сам, просто доверься мне.

Пройти осталось действительно совсем немного – в этом Эс-Лейн не ошибался. Ошибся он только в том, что предупредить стражу на воротах все-таки успели.

Глава 4

в которой события предваряют решения

Дюк Эстас, апрель 549 г., Заберия.

Удивительно, но мертвый лес преодолели все пятеро учеников Совершенного. Дюк даже не знал, чья эта заслуга: его или Этана Зар-арая, который так хорошо подобрал отряд. Сам-то он в их стойкости сомневался с самого начала.

Мертвый лес не был вычищен, но под конец пути уже не отряд боялся мертвяков, а упыри обходили их стороной. Астос совсем загордился и (Дюк был в этом уверен) по ночам сочинял баллады в свою честь.

– Куда теперь? – осмелился спросить Оливер, когда отряд вышел на пустоши Заберии. Громадные пласты пустой земли предваряли путь к мертвому лесу. Когда-то здесь жили люди, но после того как на эту землю пало проклятие некромагов, даже следов от обычной сорной травы не осталось. За спиной – гнилые остовы деревьев, впереди –сухая земля, которую еще нужно умудриться преодолеть. Мертвецы здесь не водились, но были случаи, когда люди сходили с ума от окружающей безысходности.

– Нам в Оккаху, – коротко ответил Дюк, поправил на плече мешок и двинулся вперед. Ученики переглянулись и пошли следом.

Оккаха – проклятый город, когда-то был столицей Заберии. Послы со всего мира спешили сюда, желали поклониться правителю, восхищались красотами города и окрестностей и выражали свое почтение жителям. Даже акор Аргарата считал за равного короля Заберии, и разумеется, дело было не в городе, но столицу правитель создал под стать себе. Широкие чистые улицы, мощенные плиткой; высокие дома, в которых проводились постоянные приемы; мосты через канал, разделяющий город на две половины… При въезде в столицу все видели величественные, созданные лучшим архитектором ворота. Каменные, покрытые позолотой и серебром, украшенные изображениями богов, в которых веруют жители. Они были символом города, им же и остались по сей день, только теперь олицетворяли смерть и тлен.

– Позолоты нет, – сказал вдруг Оттис.

Отряд уже подошел к мертвой столице. Ворота были наполовину открыты – для прохода осталась правая половина арки, вот только и это стало излишеством. Со временем каменная стена раскрошилась, и при желании пройти можно было в немаленькие проломы.

– Как ты разглядел? – изумился Марфон. – Нам не меньше тридцати шагов осталось.

– Солнце яркое, а не блестит ничего.

Оливер засуетился, сын купца, в деньгах он толк знал.

– А может, просто потускнело? Как думаете, если ободрать позолоту, много можно выручить?

– Это же проклятое золото, – изумился честный Оттис. Ему даже в голову никогда не приходило, что можно позариться на чужое.

– Все золото проклято, – глубокомысленно заявил Оливер и даже нахохлился от осознания собственной мудрости.

– Прекратите, – брезгливо поморщился Астос. – Нет там уже давно ничего ценного, можно подумать, мы первые, кто проходит через Оккаху.

– А разве нет? – почти в один голос спросили остальные участники отряда. Дюк даже усмехнулся такому единению, но промолчал, давая возможность высказаться Астосу.

– Конечно, нет. Проклятие уже давно рассеялось, и, если бы люди не были так глупы, Оккаху уже давно заселили бы вновь.

Оттис с сомнением оглянулся на пустоши Заберии, которые еще виднелись позади. Странным ему казалось, что можно жить в таком мерзком месте, которое обжигает внутренности ощущением близкой смерти.

– А что вообще здесь случилось?

– Специалист по рассказам Марфон, вот пусть он и расскажет, – впервые уступил первенство Астос. Сам Марфон смутился от пристального внимания, но откашлялся и принялся вещать:

– Сто лет назад Оккаха была цветущим городом, столицей Заберии и вотчиной короля Досфуса…

– Давай ближе к моменту проклятия, – зевнул Оливер. Он уже предвкушал, как будет обносить ворота. Марфон послушно сократил рассказ.

– Провинциями Заберии руководили князья из королевского рода. Надеюсь, вы в курсе, что все члены королевского рода некроманты?

Астос и Оливер кивнули, а вот Оттис и Маркус сделали вид, что вопрос относится не к ним. Марфон понятливо улыбнулся и продолжил:

– Князья были против, что им приходится поклоняться Досфусу, который, по описаниям современников, умом вроде и не блистал. Более того, даже дар некромантии в нем проявился как-то очень уж слабо, что давало основания всем желающим подозревать, что королева-мать гульнула. И они предложили Досфусу разделить Заберию на отдельные части, которые центру поклоняться не будут. Но король, естественно, возмутился: в одном княжестве – рудники, в другом – болота с полезной нечистью, у третьего – леса, у четвертого – выход к морю. А у Досфуса оставалась только Оккаха с небольшим количеством примыкающих полей и старым лесом. Он отказал князьям, а они обиделись.

– Еще бы, – купеческий сын честно задумался. – Он оказался в заведомом проигрыше – содержание такого города не потянуть без постоянных дотаций провинций… Но если бы в тот момент подсуетиться и заключить договора на поставку жизненно-необходимых продуктов за уступку власти… Э, вы чего?

Парни покрутили у виска, выражая свое отношение к рассуждениям Оливера, и Марфон продолжил.

– Разумеется, ради того, чтобы добиться своего, князья решили объединиться. Даже силы одного вдесятеро превышали силы Досфуса, а уж силы пятерых князей сравнивать с королевскими и вовсе не приходится. Ужасное проклятие поразило Оккаху, огнем выжгло окружающие территории, и люди обратились в мертвых, а мертвые в живых.

– Что означает: живые мертвецы заполонили Оккаху и близлежащие территории, –вставил Астос.

На несколько минут воцарилась тишина, отряд подошел вплотную к воротам и жадно их оглядел на предмет возможности поживиться. Дюк шел первым и поднял голову, рассматривая выбитую на арке надпись. Буквы почти стерлись, но слова еще можно было разобрать: «Не для себя, не для умерших, но для живых и существующих». Девиз первых некромантов, которые основали столицу Заберии. Досфус забыл об этом, и князья-некроманты напомнили. Вот только пали жертвой напоминания ни в чем не повинные люди.

– И вот в Заберии уже сто лет нет короля, а власть держит совет князей – потомки тех некромантов, которые прокляли Оккаху, – закончил рассказ Марфон.

– Через ворота не пойдем, – сказал внезапно Дюк. Отряд остановился мгновенно, будто налетев на какое-то препятствие. Они тщетно ждали объяснения, но его не было.

– А в чем причина? – удивился Астос. Он оглядел ворота на предмет наличия магии, но не было ее. Просто старые гнилые ворота с приоткрытой створкой. Трещины бороздили арку, и в самой крупной из них даже застряло гнездо. Птенцов там не было, но гнездо все равно внушало какое-то спокойствие.

Дюк молчал. Он самому себе не мог сказать, что не нравится, а тем более облечь смутные предчувствия в связные предложения, но внутренности словно пели об опасности. Совершенный размял шею, попрыгал на месте, разминаясь, глядя на него, то же самое сделали и парни.

– Зайдем через северные ворота.

Северные ворота были не такие уж и красивые, а время их вовсе не пощадило. Осталась только высокая балка, на вершине которой безжизненно поникла какая-то тряпка, причем ткань ее неожиданно оказалась невыцветшей. Над мертвым городом даже ветер не дул, так что снизу рассмотреть, что же это такое, не представлялось возможным.

– Маркус, – позвал Дюк. – Надо снять.

Вертлявый парень великолепно лазал по деревьям, так что никто в его успехе не сомневался. Очень скоро тряпочка оказалась внизу.

– Это… флаг, – удивленно сказал Маркус. Дюк даже в руки брать не стал – рассмотрел и поморщился.

– Флаг одного из княжеств Заберии. Посмотрите: изображение черепа собаки и зазубренного меча – провинция Езер.

– Но почему? Эта земля никому не принадлежит, – недоумевал Астос. Он-то флаг из рук Маркуса вырвал и чуть ли не обнюхал.

– Не принадлежит, – признал Дюк. – Но нам предстоит встретиться с одним из князей Заберии – Оккаху он выбрал в качестве временного пристанища.

– Так вот почему вы не захотели идти через те ворота, – ахнул Оттис, но Дюк поморщился и ничего не ответил. Предчувствие точно было связано не с князем.

Разрушенные, выгоревшие улицы проклятой Оккахи навевали грусть. Страшно было видеть мертвые остовы деревьев, пепел и пыль, покрывавшие площадь, через которую шел отряд. Потемнели от старости камни, из которых когда-то строили дома, сложились, как соломенные, крыши, и казалось, за каждым углом поджидает смерть. Именно такая, какой она представляется многим заберийцам: мерзкая склизкая старуха, выползающая из-под земли и утаскивающая с собой. Жители Аргарата и Милдоната представляют ее по-своему, но таковых здесь сегодня не проходило.

Князь занял центральную площадь. Когда-то она была прекрасна: громадный фонтан окружали двенадцать маленьких, наподобие часов, люди приходили сюда, чтобы насладиться чудесными видами, пообщаться и устроить шумные празднества. Зато сейчас можно было лишь насладиться земляными стенами: площадь стала эпицентром проклятия, так что ушла под землю на высоту человеческого роста. Ступени вниз уже давно соорудили отчаянные, и князь расположился почти с комфортом.

Стража встретила отряд за пару улиц до площади, но Дюк не позволил себя обыскать.

– С каких пор запрещено гулять по Оккахе с оружием? – он прокрутил в пальцах тонкий кинжал. – Ваш князь уже заявил права на эти земли?

– Да как ты смеешь, – один из стражников бросился на Дюка. Сильный, быкоподобный, но совсем-совсем неумный и тем более неманевренный. Дюк ушел от удара легко – развернулся спиной, пропустил нападавшего за собой и всадил ему под ключицу кинжал. Мужчина упал на колени и заверещал, а Совершенный равнодушно сообщил остальным:

– Я не промахнулся.

Казалось, будет грандиозная драка, но, если стражники хотели победить, им следовало сбегать за подмогой – в настоящий момент они были в меньшинстве.

– Нам не нужны проблемы, – сообщил Астос, подняв в примирительном жесте ладони. – Мы пройдем через Оккаху и двинемся дальше.

Рев раненого стражника возвестил, что такой расклад княжескую охрану не устраивает, но отомстить бычку не дали – друзья подхватили под уцелевшую руку и оттянули в сторону.

– Приносим свои извинения, – вперед вышел один из стражников. Он выглядел посимпатичнее других, да и полосок на его погонах было больше. Вполне возможно, что это был и командир, Дюк мало разбирался в отличительных знаках княжеств Заберии. – Вы можете представиться?

– Дюк Эстас, – после недолгого молчания хмуро ответил Совершенный. Он так и не придумал повод отказаться. Вернее повод был – послать стражу куда подальше, но Дюк отлично понимал, что в Оккахе может быть и кто-нибудь пострашнее быкоподобного увальня – не стоит терять членов отряда. – Хотите узнать имена остальных?

Командир коротко улыбнулся, достал из кармана бумажку, сверился с ней и сообщил:

– Нет, это не требуется. Князь Алафин желает встретиться с вами.

***

Катарина и Эс-Лейн, апрель 549 г., Милдонат, Дагоссия.

Катарина в жизни не могла подумать, что летящую стрелу можно отбить мечом. А вот на тебе – можно. Причем, в какой момент Эс-Лейн достал меч, она и вовсе не заметила. Он словно вырос в его руке.

Стрела отлетела в сторону, и лучник упал, потому что в его лоб тут же вонзился нож. Беглецам повезло подобраться к воротам близко, но на этом везение и закончилось.

Катарина умела драться – тяжело не научиться за столько лет сокрытия собственного имени, но все ее умения начинались и заканчивались по формуле – беги. Бежишь, поймали – ударила и беги. А сейчас такая техника не работала. Зато Эс-Лейн за считанные минуты вырезал основную часть гарнизона Дагоссии, что позволило им прорваться за город. Вот только теперь преследования точно не избежать.

Когда они достигли леса, Катарина упала на траву и захрипела. Легкие горели огнем, хотелось пить и умереть одновременно. И неизвестно, чего больше. Эс-Лейн присел на корточки рядом с ней – сам он был абсолютно спокоен и даже не запыхался. Пока за ними снаряжали погоню, имелась пара минут отдыха.

– Где ты дел моего мужчину? – простонала Катарина, едва поворачивая голову. – Кто ты вообще такой?

– Рад, что у тебя остались силы шутить, – Эс-Лейн проверил оружие и спрятал под одежду новые ножи взамен тех, которые пришлось оставить в телах охраны ворот. – А теперь встаем и бежим дальше. Сейчас стража выведет собак, и нам придется туго.

– Но куда нам бежать, Лейн? Аргарат? Там слишком опасно скрываться – нас поймают при пересечении границы. Заберия? Слишком далеко, нам не достичь даже Истовских гор.

– Мы спрячемся в Эластане. Я был там. Людям в Эластане нет дела до чужаков. Они живут тихо и умирают легко.

Катарина нахмурилась, вспоминая карту.

– Невозможно. Между Эластаном и Милдонатом свободные земли. А до них почти столько же, сколько до Заберии. Мы в ловушке, Эс-Лейн.

– Нет, если пойдем через Ликасию.

Катарина осеклась и недоверчиво посмотрела на мужчину. Как всегда, он был крайне сосредоточен и при этом умиротворен, что в такой ситуации казалось сумасшествием. Как и его слова, впрочем.

– Я боюсь, Лейн. Боюсь даже больше, чем идти по Милдонату в сторону Заберии или свободных земель. Что нам грозит здесь? Стража? А там одни убийцы, ублюдки и подлецы.

– Ох, как грубо… Катарина, а как ты считаешь, кто я такой?

– Ттторговец, – немного запнувшись, ответила все-таки девушка. Умом она понимала, что не может торговец уложить половину гарнизона и не получить при этом ни единого ранения, но за последнюю стабильную мысль хотелось цепляться до последнего.

– Нет, Катарина, – девушка уткнулась лбом в сырую землю, не желая слышать правду. – Я наемный убийца. Хороший, смею надеяться. И уходил я не торговать, а убивать.

Не раз Эс-Лейн представлял, как признается Катарине, но боялся. Боялся, что она уйдет, станет презирать, возненавидит… И этот страх проявился в голосе напряжением, которое Катарина услышала, и за одно это напряжение все простила. В конце концов, кто она такая, чтобы осуждать? В ее жизни тоже бывало всякое, да и страшная тайна тоже присутствует. Стоит ли рассказать ее любимому?

Но, пока она раздумывала, время истекало, и Эс-Лейн озабоченно посмотрел в сторону Дагоссии.

– Давай обсудим все позже, сейчас нужно идти.

– Подожди, – Катарина резким движением, несмотря на ноющие мышцы, села и твердо посмотрела на мужчину. – Ты понимаешь, чем я больна?

– Падучка, я знаю.

– И что?

Эс-Лейн посмотрел на девушку как на умалишенную.

– И ничего, вставай, пошли вперед.

Не знает? Не догадывается? Катарина встала и сделала несколько шагов. Не так уж и тяжело, как казалось. Но прояснить мотивы Эс-Лейна все-таки хотелось. Потому она пошла следом, на разные лады мысленно проговаривая вопрос. Вышло все равно плохо.

– Люди думают, что это заразно.

– Болеть так вместе, – совсем просто сказал Эс-Лейн. А затем, портя все впечатление от такой простой, но сильной фразы, добавил: – Было бы заразно, я бы уже давно в припадках бился.

***

549 г., Драконьи горы, Эластан.

По песчаным барханам пробежала волна, при том что ветра не было вовсе. Начинаясь от самого подножия горного хребта, она разошлась в разные стороны, будоража пустыню и пугая и так немногочисленную живность. Прошла и исчезла, заставив удивленно оглядываться заплутавшего на чужой территории бирада, а уже через секунды горы содрогнулись от ужасного звука, который представлял собой смесь скрежета, громогласного рева и потустороннего визга. Именно визг вырвался в пустыню, пронесся над ней и растворился в безветренной тишине.

Молодой бирад мигом осознал, в какую сторону нужно идти, и бросился к границе.

***

Апрель 549 г., Свободные земли.

Небольшое войско, собранное мудрейшими, нагнало Акея еще на Свободных землях. Рассудок многих из них совсем не контролировался – жители Ликасии всегда были готовы к паразитству и мародерству, а мудрейшие обещали именно это. Разнузданные, оснащенные не осадными орудиями, а умением воровать и подло убивать, войско двигалось быстро, вырезая по пути выселки, на которых селились переселенцы.

Мудрейшим было наплевать на то, чем занимаются их подчиненные в пути, лишь бы это не влияло на скорость. Мертвому Акею, наполненному всемогущими духами, не требовались сон и еда, так что он без остановки шел вперед. Из-за этого, а еще потому, что к войску постоянно добавлялись новобранцы, процессия растянулась на многие километры, так что к границам Аргарата подошло совсем немного ликасийцев.

Для мудрейших весь путь пролетел незаметно. В полудреме, размышлениях и незаметном поглощении сил привычно проходили дни и недели. Единственным развлечением, которое разбавляло уже сросшуюся с сущностями обыденность, явился выбор бойцов. Ни один из мудрейших не признался бы, но каждому хотелось занять место старшего. Мысленно каждый из них не по разу просмотрел жителей Ликасии, и кое-кто уже сделал выбор – остальные решили подождать, надеясь, что кто-то проявит себя и можно будет уверенно назвать бойца своим.

Сара-тант отобрал для себя серьезного основательного мужчину, который когда-то занимался контрабандой опиума в Заберию. Раньше на него работала целая сеть перевозчиков, осведомителей ровно до момента, пока один из сыновей не решил пойти по стопам отца. А зачем придумывать свое, если вот оно, под боком уже разработанное и приносящее огромные деньги. Вот так и пришлось Джобу Длинные руки стать просто Джобом и бежать в Ликасию. На его умении драться на мечах это, впрочем, никак не отразилось.

Шестому мудрейшему, Джо-танту, по духу пришелся бывший вор из племени дизилов – Сифз. Дрался он на изогнутых мечах, но иногда казалось, что дай ему это оружие в повседневной жизни, и он сможет им и суп зачерпнуть.

Карра-тант мрачнел день ото дня – как раз ему ошибиться в выборе было никак нельзя.

Глава 5

в которой все идет не так, как планировалось

Катарина и Эс-Лейн, апрель 549 г., Милдонат, небольшое поселение по дороге на Ликасию.

– Надо переодеться, – Эс-Лейн сидел на опушке рощицы и хмуро рассматривал сереющее небо. Надвигался дождь, ночь заканчивалась слишком уж быстро, а прошли они непозволительно мало. Сам бы он уже достиг границы, но Катарина передвигалась медленнее. Хотя она старалась, в пути уже два дня, а девушка ни разу не возмутилась и не заныла от усталости.

– Раз надо, значит, переоденусь, – равнодушно сказала Катарина. Она сидела рядом с Эс-Лейном, опершись об его плечо и прикрыв глаза. Краткая минута отдыха была настоящим чудом. Хотя нет, подлинным чудом стало то, что их до сих пор не поймали. – Ты думаешь нас преследуют?

– Уверен. Дагоссия не простит мне стольких убийств. Да и дом наш, уверен, уже обыскали и нашли там немало интересного.

Катарина призадумалась, но так и не смогла вспомнить что-то предосудительное.

– Не понимаю, ты специи что ли контрабандой поставлял? У нас даже ценного ничего нет.

Эс-Лейн с насмешкой посмотрел на свою спутницу.

– Катарина, как считаешь, сколько стоит кольцо с синим камнем, которое я подарил тебе, когда вернулся из бирадской Флегстолии?

Девушке чуть не стало плохо. Она сглотнула, пытаясь сохранять спокойствие, и, едва дыша, предположила:

– Триста золотых?

Если так, то удивительно – колечко было совсем простым на вид.

– Нет, – тихо рассмеялся Эс-Лейн. Ему доставляло удовольствие иногда немного разыграть Катарину. – Двадцать серебряных. И я видел, что оно тебе не понравилось. Но почти целое состояние стоит та цепочка, которая и сейчас на тебе. Это артефакт.

Катарина неосознанно положила руку на грудь, проверяя, на месте ли ценность. Драгоценности не интересовали девушку уже очень давно – отказаться от них пришлось семь лет назад, а вот равнодушной она была, наверное, с рождения, но именно этот подарок ее покорил.

– И что он умеет?

– Отводит в сторону все метательное оружие. В тебя и с двух шагов стрелой нереально попасть. Чтобы убить, оружию, которое имеет цель поразить владельца артефакта, теперь нужно иметь контакт с рукой убийцы.

– Так вот почему стрела в Дагоссии меня только поцарапала, – Катарина коснулась скулы. Царапина оказалась несерьезной и обещала даже не оставить шрама.

Эс-Лейн пожал плечами и встал, показывая, что опять пора в путь.

– Вполне возможно, что у лучников просто руки росли не из того места.

До ближайшего жилища было немного. Небольшая община поселилась в километре от рощицы, в которой отдыхали беглецы. Единственная дорога вела в Ликасию, и то, что она пустовала, позволяло надеяться, что погоня отправилась в другую сторону.

Они шли прямо по дороге, хотя если бы Катарина была одна, то скорее всего продиралась бы сквозь кусты. От колеи не отступала бы, двигалась так, чтобы заметить издалека любого, но, безусловно, добавила бы сложности. Эс-Лейн, выслушав ее соображения на этот счет, усмехнулся.

– Два человека, выглядывающие из кустов, привлекают гораздо больше внимания, чем те же два человека, но спокойно идущие по дороге. Мало ли, куда мы держим путь.

– Ну да, по дороге на Ликасию, куда же мы держим путь, – недовольно пробурчала Катарина. Не верилось, что ее тактика передвижений по стране была не так уж и умна. Даже как-то обидно оказалось это осознавать.

– Украдем одежду в селении. Надо сделать из тебя парня, – объяснил Эс-Лейн. – Ищут девушку и мужчину, так немного изменим их планы.

– У меня есть плащ, – напомнила Катарина. – Может быть, он пригодится?

– Нет. Я не уверен, что женщинам безопасно передвигаться по Ликасии.

Рассвет уже занялся, но поселение еще не очнулось ото сна. Маленькие домики кучковались в овраге, как цыплята на холоде. Катарина насчитала пять домов и россыпь сарайчиков, покосившихся вокруг. В рассветном полумраке выглядело это все мрачновато и неказисто, даже не верилось, что кто-то здесь живет.

– Никакого белья на веревках, – разочарованно прошептала девушка. – Что будем делать?

– Заберемся в дом. Сомневаюсь, что нас там ждет кто-то сильнее меня. Собак здесь вроде бы нет.

Катарина не выдержала и закатила глаза. Самоуверенный Эс-Лейн, конечно, хорош, но за такие слова хотелось пнуть.

– Командуй, герой, – насмешливо сказала девушка. – Какой дом падет жертвой нашего желания приодеться?

Эс-Лейн молча указал на крайний слева дом, и беглецы осторожно спустились в овраг. Утренняя роса была неприятно холодной – бодрости Катарине и так было не занимать, так что оставалось только ежиться и вздрагивать от каждого мокрого прикосновения травинок. Крадучись они прошли за ограду и двинулись мимо сарайчиков. Мужчина шел впереди – без оружия в руках, но всегда готовый его достать, а Катарина на некотором отдалении, позади.

– Эс-Лейн!

– Тихо, – не оборачиваясь, прошипел мужчина.

– Эс-Лейн! – громче и гораздо настойчивее позвала Катарина, а когда он обернулся, показала пальцем на трупик животного. – Собака здесь все-таки была.

Эс-Лейн замер, и Катарина тоже только сейчас поняла, что тишина в овраге какая-то неестественная. Ни пения птиц, ни крика домашней живности, которой просто не может не быть в поселении такого типа. Наемник сорвался с места и, уже не скрываясь, бросился к ближайшему сарайчику. Когда-то это был курятник, но теперь вся птица валялась на земляном полу безжизненными горстками перьев.

– Уходим, – Эс-Лейн схватил Катарину за руку и почти что поволок наверх.

– Что здесь произошло?! – девушка все оглядывалась на лежащую на земле собаку.

– Все потом.

Подчинение командам – это, конечно, хорошо, но, если бы Катарина не оглядывалась, тварь бы осталась незамеченной до того момента, как напала бы со спины. Дверь центрального домика приоткрылась, и оттуда, высоко поднимая длинные ноги, выбралось нечто невообразимое, похожее на кузнечика, сложенного из частей тела нескольких людей. Вряд ли ЭТО сидело в засаде, поджидая случайных гостей, которых в этой части Милдоната вовсе не бывало, скорее Катарине и Эс-Лейну просто не повезло наткнуться на чудище.

Мгновение монстр и Катарина смотрели друг на друга, даже не понимая, как поступить. Времени прошло – секунда, но для бывшей принцессы – вечность. Глаза с такого расстояния было не рассмотреть, но почему-то Катарина уверилась, что их много и они принадлежат разным людям.

– Эс-Лейн! – опять заверещала Катарина, не выдержав напряжения, и монстр тоже перестал цепенеть и бросился к ним. Передвигался он быстро – отталкивался задними лапами, сложенными из человеческих ног, и бросался передними, состоящими из рук. Мерзко это выглядело. Мерзко и страшно.

Эс-Лейн развернулся, одним движением отбрасывая Катарину себе за спину, и выхватил меч. Не теряя времени и отлично понимая, что здесь она бесполезна, девушка бросилась по траве наверх, чтобы побыстрее выйти из оврага. Цвела внутри надежда, что под солнцем эта гадость растает, как сон. Другого способа бороться с ней Катарина не видела.

Тварь оказалась частично разумной, потому что, завидев меч, притормозила. Вблизи она выглядела совсем страшной – на узкой вытянутой морде открылось несколько ртов, которые заклацали нечеловеческими зубами. Эс-Лейн оказался не в выигрышной ситуации: тело монстра высоко, достать в прыжке можно, но как умудриться, когда длинные лапы орудуют быстро да еще и хватательными функциями обладают?

Бой начался сумбурно: монстр махал лапами, пытаясь выхватить меч, Эс-Лейн махал мечом, чтобы задеть лапы. Удалось, только когда тварь споткнулась на какой-то ямке. Тяжелый меч отрубил правую лапу, и над оврагом раздался ужасный визг, врезающийся в голову и на время дезориентирующий.

Почти забравшаяся на вершину Катарина закричала, схватилась за уши и упала. Ощущения были незабываемые, как если бы кто загнал ей иголки в виски, а для полноты ощущений, посадил рядом с десяток детей и заставил их плакать. Да, от крика неведомой твари не только физически было больно, но и в душу словно кто вылил помои. Вялость и безразличие наполняли тело. Сил не было не то, что на сопротивление, но и на движение вперед. После такого крика неудивительно, что все поселение даже из своих домов на бой не вышло.

Эс-Лейн не упал – он закричал тоже и проскочил под брюхом монстра, подрубив ему заднюю лапу. Тоже хотелось плакать и безразлично ко всему относиться, но он отвечал не только за себя, так что слабость проявить не смел. А в пылу боя ненужная вялость быстро рассеялась. Кровь твари брызнула и попала на руки Эс-Лейна. Они были в перчатках, и это спасло – дырки на одежде исправить легче, чем дырки в руках.