Читать онлайн Рискованное дело бесплатно

Рискованное дело
Рис.0 Рискованное дело

NORA ROBERTS

RISKY BUSINESS

A Novel

Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме. Это издание опубликовано с разрешения Harlequin Books S. А.

Товарные знаки Harlequin и Diamond принадлежат Harlequin Enterprises limited или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Risky Business

Copyright © 1986 by Nora Roberts

Рис.1 Рискованное дело

«Рискованное дело»

© «Центрполиграф», 2024

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2024

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2024

Глава 1

– Пожалуйста, осторожно! Прошу вас, смотрите под ноги. Спасибо! – Лиз взяла билет у загорелого отдыхающего в рубашке с пальмами и принялась терпеливо ждать, пока его жена не найдет свой билет в двух битком набитых соломенных корзинках.

– Мейбл, надеюсь, ты его не потеряла. Ведь говорил же, отдай его мне!

– Ничего я не потеряла, – возмутилась жена, протягивая Лиз кусочек синего картона.

– Спасибо. Прошу всех занять свои места.

Туристы рассаживались еще несколько минут; наконец Лиз тоже села.

– Дамы и господа, приветствую вас на борту «Фантазии»!

Стараясь не забыть о множестве вещей, которые необходимо контролировать одновременно, Лиз начала вступительную речь. Она рассеянно кивнула своему помощнику; тот отдал швартовы, не дожидаясь, пока она запустит двигатель. Заученные слова давались ей легко, без напряжения. Лиз покосилась на часы. Они отстают от графика уже на пятнадцать минут. Она бросила последний взгляд на пляж: на шезлонгах, словно жертвы, приносимые богу Солнца, уже растянулись отдыхающие, густо намазанные маслом от загара. Пора отправляться!

Катер слегка покачивался на волнах; выйдя из бухты, Лиз развернулась и, не прерывая рассказа, взяла курс на восток. Лиз могла бы управлять «Фантазией» даже с закрытыми глазами. Несмотря на ранний час, волосы ей ерошил легкий, но уже теплый ветерок. На горизонте показались безобидные пуховые облачка. Под кормой забурлила вспененная винтами вода. Море было синим, как и обещали путеводители. Хотя Лиз прожила на Косумеле уже десять лет, она по-прежнему ни в чем не была уверена на сто процентов – особенно в своих доходах. Ее заработки во многом зависели от местной погоды и массы сопутствующих обстоятельств. Вообще же островная жизнь заставляет подчиняться здешнему неспешному ритму, кажется, будто в мире больше нет никаких проблем.

У нее за спиной на мягких скамьях сидели восемнадцать отдыхающих. Они уже разглядывали сквозь прозрачное дно стаи рыб и кораллы и взволнованно переговаривались. Если и мучили их какие-то заботы, то сейчас они мигом улетучились.

– Мы направляемся к северной оконечности так называемого рифа Параисо, то есть Райского рифа, – плавно и привычно продолжала Лиз. – Глубина здесь – от десяти до пятнадцати метров; обзор превосходный. Вы увидите звездчатые кораллы и кораллы-мозговики, роговые кораллы, или горгонарии, и губки, а также косяки рыб-сержантов, или абудефдуфов, морских окуней и рыб-попугаев. Морского окуня не назовешь особенно красивым, зато он очень гибкий во всех отношениях – даже пол меняет. Все мальки, вылупившиеся из икринок, – самочки; после того как они откладывают икру, они становятся действующими самцами.

«Фантазия» встала на курс и пошла вперед, не сбавляя скорости. Лиз продолжала рассказывать о франтоватых рыбах-ангелах, о робких серебристых малоротых ронках и красивых, но опасных морских ежах. Попозже, когда они дойдут до рифа Паланкар, Лиз бросит якорь, и тогда туристы, которые решатся поплавать с маской и трубкой, вспомнят ее рассказы.

Сколько уже раз она выходила на такие вот прогулки? Трудно сосчитать! Несмотря ни на что, ни сами прогулки, ни рассказы о морских обитателях ей не надоедали. Сейчас, как и всегда, сердце полнилось радостью при виде необъятной водной глади и синего неба. Послушно урчал двигатель. Катер с застекленным дном был ее собственностью; кроме «Фантазии», Лиз принадлежали еще два дайв-бота[1], катер для глубоководной рыбалки и одноэтажный дайвинг-центр из бетонных блоков на пляже. Она сдавала напрокат самое разное снаряжение для подводного плавания и глубоководной рыбалки. Свое дело Лиз создавала много лет подряд, упорно трудясь и не сдаваясь, даже когда приходилось бог знает как изворачиваться, чтобы расплатиться по огромным счетам, которые не покрывал тонкий ручеек доходов. И в конце концов она победила! Десять лет упорной борьбы – зато теперь у нее свое дело, которое приносит стабильный доход. Да, ей пришлось покинуть родину, оставить все привычное и знакомое, но это небольшая цена за душевное спокойствие.

Остров Косумель в Карибском море принадлежит Мексике. По сравнению с другими, более модными курортами, на Косумеле тихо и спокойно. Здешняя атмосфера очень способствует душевному равновесию. Теперь на Косумеле ее дом, самое главное место на земле. Здесь ее приняли и уважают. Никто из жителей острова не знает о том, через какие унижение и боль ей пришлось пройти до приезда в Мексику. Сама Лиз все реже вспоминает прошлое, хотя повод для воспоминаний, можно сказать, всегда с ней.

Вера! Лиз сразу улыбнулась, подумав о дочери. Вера смышленая и бойкая малышка… Осталось подождать еще полтора месяца. Вот закончится учебный год, и Вера приедет сюда на все летние каникулы.

Всякий раз, как на Лиз накатывало чувство одиночества, она убеждала себя в том, что отправила дочку в Хьюстон, к дедушке и бабушке, ради ее же блага. И пусть они с Верой долго не видятся, зато девочка получает хорошее образование. Для того-то Лиз трудилась, рисковала и боролась. У Веры должно быть все, на что она имеет право, все, что у нее было бы, если бы ее отец…

Лиз решительно тряхнула головой. Надо подумать о чем-нибудь другом. Она еще десять лет назад пообещала себе, что выбросит отца Веры из головы – как он вышвырнул ее из своей жизни. Да, она ошиблась в силу своей наивности и доверчивости, но давнишняя ошибка навсегда изменила ее жизнь. Зато теперь у нее есть Вера – и она любит ее больше всего на свете.

– Сейчас мы проходим над обломками самолета «Конвейр», рассчитанного на сорок пассажиров. Как видите, он перевернулся. – Лиз сбросила скорость, чтобы ее пассажиры успели разглядеть самолет, лежащий кверху брюхом, и плававших вокруг дайверов – «ранних пташек». Из их баллонов с воздушной смесью, словно маленькие серебряные диски, вверх поднимались пузырьки воздуха. – Никакой авиакатастрофы не было, – продолжала она. – Самолет затопили специально для кино – здесь часто снимают фильмы. Теперь он стал местной достопримечательностью и развлекает любителей подводного плавания.

Лиз напомнила себе о том, что тоже должна развлекать своих пассажиров. Когда она работает не одна, а с напарником, все намного проще. В одиночку же приходится и управлять «Фантазией», и снабжать отдыхающих интересными, но необременительными сведениями, и давать уроки дайвинга. Кроме того, приходится то и дело пересчитывать пассажиров по головам – все ли на месте. Сегодня она ждала Джерри до последнего, но он так и не явился…

Прибавляя газу, Лиз негромко выругалась себе под нос. Дело не в том, что она боится лишней работы. Просто она считает, что отдыхающие, которые заплатили за увеселительную морскую прогулку, имеют право рассчитывать на самое лучшее, что она может им предложить. Зря она положилась на Джерри. А ведь могла бы взять с собой на «Фантазию» кого-нибудь другого! Сейчас двое ее работников управляются с дайв-ботом и еще двое обслуживают клиентов на берегу. Второй бот выходит в море в полдень, там команда укомплектована. И почему Джерри не объявился раньше? Лиз замечала: если Джерри на борту, женщины-пассажирки настолько очарованы им, что, скорее всего, даже не обращают внимания на морских обитателей, которые переплывают под застекленным дном.

Да и кто бросит в этих женщин камень? Лиз невольно улыбнулась. Не получи она в свое время прививку от мужчин как класса, она бы, возможно, тоже пала очередной жертвой Джерри. Трудно устоять против его мрачновато-нагловатого выражения лица, чуть раздвоенного подбородка и серых глаз с поволокой. К тому же у него гибкая, мускулистая фигура и язык без костей… С таким красавчиком ни одна женщина не может чувствовать себя в безопасности!

Но Лиз вовсе не потому взяла Джерри на неполный рабочий день и сдала ему комнату в своем доме. Лишние рабочие руки ей ой как нужны, да и прибыль растет… Деловая сметка подсказывала ей, что Джерри – тот еще ловкач. Она по опыту знала, что такой помощник часто бывает необходим. И вот вам пожалуйста – взял и не явился на работу… Она строго спросит с него, когда он объявится!

Вскоре Лиз забыла о Джерри. Вода, солнце и легкий ветерок замечательно развеивали все заботы и тревоги. Лиз продолжала увлеченно рассказывать о здешних морских обитателях. Когда-то она занималась океанологией, а многое узнала уже здесь, у вод Карибского моря. Время от времени пассажиры задавали ей вопросы или взволнованно вскрикивали, заметив под толстым стеклом что-нибудь интересное. Лиз охотно отвечала, поясняла и давала советы, избегая ненужных подробностей и наукообразия. Поскольку в числе пассажиров сегодня были три мексиканца, она дублировала свой рассказ на испанском языке. На сегодняшнюю прогулку отправились трое детей, поэтому Лиз старалась рассказывать поинтереснее и поживее.

Сложись все по-другому, она стала бы учительницей… Правда, Лиз давно уже отказалась от своей детской мечты и внушала себе, что из нее вышла замечательная бизнес-леди. У нее свое дело, весьма успешное. Она посмотрела вперед; на горизонте лениво плыли облака. На синей поверхности воды плясали яркие солнечные блики. Кораллы внизу напоминали старинные замки; горгонарии как будто махали им руками-отростками. Да, она сама выбрала, как жить, и ни о чем не жалеет.

Услышав женский крик, Лиз сбросила газ. И почти сразу послышался еще один крик. Сначала она подумала: наверное, увидели акулу – время от времени акулы заплывают в коралловые рифы. Приготовившись успокаивать и утешать пассажиров, Лиз положила катер в дрейф и обернулась. Одна женщина рыдала, прильнув к мужу, еще одна крепко прижала к себе ребенка. Остальные как завороженные смотрели вниз, в огромную прозрачную амбразуру. Лиз сняла темные очки и спустилась на палубу.

– Прошу всех сохранять спокойствие. Уверяю вас, там внизу нет ничего такого, что угрожало бы вашей безопасности.

Турист с «никоном» на шее и в оранжевом козырьке на лысеющей голове смерил ее суровым взглядом:

– Вы бы лучше полицию вызвали!

Лиз посмотрела вниз, в кристально прозрачную голубую воду, и сердце у нее екнуло. Она сразу поняла, почему Джерри сегодня не вышел на работу. Он лежал на белом песчаном дне, и грудь у него была обмотана якорной цепью.

Едва самолет остановился, Джонас выхватил из верхнего отсека сумку с ручной кладью и принялся нетерпеливо ждать, когда начнут выпускать пассажиров. Открылась дверь, и в салон хлынула струя горячего воздуха; послышался рев двигателей. Кивнув стюардессе, Джонас сбежал вниз по крутому металлическому трапу. У него не было ни времени, ни желания радоваться пальмам, буйству красок и сказочно голубому небу. Он целенаправленно шагал вперед, щурясь на солнце. В своем темном костюме и модном галстуке он походил на типичного бизнесмена – из тех, кто приезжает на Косумель не отдыхать, а работать. И хотя горе пригнуло его плечи, а в сердце кипел гнев, лицо напоминало невыразительную, холодную маску.

Аэропорт оказался маленьким и шумным. Американцы, приехавшие в отпуск, сбивались в хохочущие группки или растерянно бродили по залу. Хотя Джонас не говорил по-испански, он быстро прошел таможню и очутился в тесном и душном отсеке, отведенном под агентства по сдаче машин напрокат. Через пятнадцать минут после приземления Джонас вывел со стоянки малолитражку и помчался в город. Карту он сунул под солнцезащитный козырек. В машине было жарко, как в печке, – солнце било прямо в ветровое стекло.

Всего сутки назад Джонас сидел в своем просторном, изысканно обставленном кабинете с кондиционером. Он только что выиграл длинное и сложное дело, которое потребовало от него напряжения всех сил и массы дополнительной работы. Его клиента признали невиновным, хотя минимальный срок за преступление, в котором он обвинялся, составляет десять лет. Джонас получил гонорар и пылкие изъявления благодарности. Правда, от журналистов он постарался держаться подальше – насколько это возможно.

Джонас собирался впервые за полтора года поехать в отпуск. Он устал, но был доволен собой и уверенно смотрел в будущее. Две недели в Париже – отличная награда за то, что он много месяцев подряд работал по десять часов в день. Париж с его нестареющей красотой, прохладными парками, потрясающими музеями и несравненной кухней – вот что в точности подходило Джонасу Шарпу.

Когда ему позвонили из Мексики, он не сразу сообразил, в чем дело. Ответив, что у него действительно имеется брат по имени Джеремия, Джонас сразу подумал: наверное, у Джерри опять неприятности и придется платить залог, чтобы брата не посадили.

К концу разговора Джонас уже ни о чем не мог думать. Словно окаменев, он машинально отдавал распоряжения секретарше: аннулировать поездку в Париж и заказать билеты на Косумель – на завтра. Потом Джонас снял трубку, позвонил родителям и сообщил, что их сын умер.

В Мексику он прилетел на опознание. Потом предстояло увезти тело брата домой, где его похоронят. Джонаса снова захлестнула волна горя. И все же… то, что случилось, было неизбежно. Джерри всегда ходил по краю пропасти. Только сейчас он сделал шаг вперед… С детства Джерри постоянно становился источником неприятностей – несмотря на все свое обаяние. Он даже пошутил когда-то: Джонас, мол, специально стал адвокатом, чтобы вытаскивать брата из всяких передряг. Наверное, в каком-то смысле Джерри рассуждал логично.

Джерри всегда был выдумщиком, Джонас – реалистом. Джерри беззастенчиво ленился, Джонас считался трудоголиком. Они с братом – словно две стороны одной медали… были двумя сторонами одной медали.

К полицейскому участку городка Сан-Мигель Джонас подъехал в твердом убеждении, что половина его умерла.

Сцена в порту так и просилась на холст. На берегу отдыхали небольшие рыболовные суденышки. У причалов стояли огромные и какие-то самодовольные круизные лайнеры. Туристы в пестрых рубашках и коротеньких шортах сновали тут и там. Слышался плеск волн; пахло морем.

Джонас вылез из машины и направился в полицейский участок. Ему предстояло погрузиться в болото бумажной волокиты, которая всегда сопровождает насильственную смерть.

Капитан Моралас оказался энергичным и деловитым офицером; местный уроженец, он каждое происшествие на Косумеле принимал близко к сердцу. Ему было под сорок; он ожидал рождения пятого ребенка. Он гордился своим постом, своим образованием и своей семьей – не всегда именно в таком порядке. По натуре он был человеком спокойным, любил классическую музыку, а по субботам ходил в кино.

Поскольку Сан-Мигель – город портовый, изобилующий моряками в увольнении и отпускниками-туристами, Моралас был не понаслышке знаком со всевозможными неприятностями и человеческими пороками. И все же капитан гордился тем, что у него на острове процент серьезных преступлений один из самых низких по стране. Убийство американца не давало капитану покоя – примерно так же, как назойливая муха не дает покоя человеку, отдыхающему в кресле-качалке у себя на веранде. Не обязательно работать в большом городе, чтобы воспринимать убийство как личное оскорбление. На Косумеле нет места для организованной преступности!

Помимо всего прочего, капитан Моралас высоко ценил семью. Он знал, что такое любовь и горе, – хотя и соглашался с тем, что многие мужчины старательно скрывают и первое и второе. В прохладном, стерильном зале морга он не отходил от Джонаса. Хоть американец и выше его на голову, он какой-то вялый и бледный…

– Это ваш брат, мистер Шарп? – В сущности, спрашивать и не требовалось.

Джонас не отрываясь смотрел на вторую сторону своей медали.

– Да.

Повисла пауза. Моралас тактично отошел, оставив Джонаса наедине с покойным братом.

Этого не может быть! Джонас мог бы простоять здесь, вглядываясь в лицо брата, много часов подряд – и все равно не поверить в реальность происходящего. Да, Джерри всегда искал обходные пути, всегда гонялся за легкой наживой и частенько добивался своего не совсем законными средствами. Но он всегда был таким жизнерадостным! Джонас медленно дотянулся рукой до руки брата. Теперь она стала холодной, тяжелой, безжизненной, и тут ничего не поделаешь; как бы он ни старался, на какие бы тайные пружины ни нажимал, Джерри не воскресишь. Джонас так же медленно убрал руку. Ему не верилось, что такое возможно, – и тем не менее его брата больше нет.

Моралас подал знак служителю, а Джонасу сказал:

– Примите мои соболезнования.

Джонас покачал головой. Череп его словно пилили тупым ножом. Он решил притупить боль холодом:

– Капитан, кто убил моего брата?

– Не знаю. Ведется следствие.

– У вас есть какие-нибудь зацепки?

Моралас развел руками и зашагал к выходу.

– Мистер Шарп, ваш брат пробыл на Косумеле всего три недели. Сейчас мы допрашиваем всех, кто с ним общался. – Он открыл дверь и вышел на улицу, вдохнув полной грудью свежий воздух, напоенный ароматом цветов. Американец, вышедший из морга следом за ним, как будто не заметил разницы. – Обещаю, мы сделаем все возможное, чтобы найти убийцу вашего брата.

Ярость, которую Джонас долго сдерживал, выплеснулась наружу.

– Я вас не знаю. – Недрогнувшей рукой он достал сигарету и, поднеся к ней зажигалку, с прищуром посмотрел на Мораласа. – А вы не знали Джерри.

Моралас не отвел взгляда.

– Здесь моя родина. Если убийца на острове, я его найду.

– Он профессионал. – Джонас выпустил струю дыма; ветра не было, и дым не отнесло в сторону. – Надеюсь, вы это тоже понимаете?

Моралас решил пока не отвечать. Вначале нужно кое-что узнать о самом покойном, Джеремии Шарпе.

– Мистер Шарп, вашего брата застрелили; мы выясняем, кто его убил, как и за что. Вы можете помочь мне, предоставив некоторые сведения.

Джонас довольно долго смотрел на дверь – за ней лестница, ведущая вниз. Пройдя по коридору, можно попасть к трупу брата.

– Мне надо пройтись, – прошептал он.

Моралас молчал. Они пересекли газон, вышли на шоссе. Какое-то время брели вдоль моря.

– Зачем ваш брат прилетел на Косумель?

– Не знаю. – Джонас затянулся сигаретой, докурив ее до фильтра. – Джерри любил пальмы.

– Чем он занимался? Где работал?

Хмыкнув, Джонас раздавил тлеющий окурок ногой. На поверхности воды плясали бриллиантовые солнечные блики.

– Джерри любил называть себя свободным художником. Он нигде подолгу не задерживался. – И доставлял Джонасу столько же огорчений, сколько и радости. Джонас мрачно посмотрел на воду, вспоминая, сколько у них с братом было общего и как часто они спорили. – Джерри часто переезжал с места на место и менял работу. Насколько я знаю, в последнее время он давал уроки подводного плавания.

– Да, – кивнул Моралас. – Он работал в дайвинг-центре «Черный коралл», у Элизабет Палмер. Устроился к ней на полставки.

– Палмер? – Джонас отвлекся от воды. – Женщина, с которой он жил?

– Мисс Палмер сдала вашему брату комнату, – сухо уточнил Моралас. – Кроме того, она, в числе других, обнаружила труп вашего брата. Она оказала нам всяческое содействие.

Джонас поджал губы. Что там говорил Джонас в коротком телефонном разговоре, который состоялся несколько недель назад? Он назвал Лиз Палмер «красоткой, которая печет вкусные тортильи». Джонас тогда решил, что Лиз Палмер – очередная подружка Джерри, с которой тот развлекается и набирается сил перед очередным этапом охоты за крупным кушем.

– Мне нужен ее адрес. – В ответ на спокойный взгляд капитана он пояснил: – У нее наверняка остались вещи брата.

– Да. Кое-какие его личные вещи у меня в кабинете – все, что нашли при нем. Если хотите, забирайте их и то, что осталось у мисс Палмер. Мы их уже осмотрели.

Джонас почувствовал, что гнев снова вырывается наружу, и постарался взять себя в руки.

– Когда можно забрать тело?

– Сегодня же постараюсь закончить с документами. Вам придется подписать протокол опознания. – Капитан увидел, как напряглось лицо американца, и ему снова стало жаль его. – Еще раз примите мои соболезнования.

Джонас сухо кивнул:

– Давайте поскорее покончим с этим.

Лиз вошла в дом. Как только за ней захлопнулась дверь, она щелкнула выключателем, и завертелись лопасти двух потолочных вентиляторов. Пока ей достаточно и их тихого шелеста, чтобы не чувствовать себя одинокой. Вот уже целые сутки ее мучает тупая головная боль – как будто кто-то упорно долбит молотком в правый висок. Она пошла в ванную и, перед тем как встать под душ, приняла две таблетки аспирина.

Она снова выходила в море на катере с прозрачным дном. Хотя до начала летнего сезона еще далеко, клиенты выстраиваются в очередь – сегодня двенадцати пришлось отказать. Не каждый день у берегов острова находят труп! Любопытные валят к ней валом. Прямо извращение какое-то, думала Лиз, раздеваясь и вставая под холодный душ. Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем ей перестанет мерещиться Джерри – под водой, на песчаном дне?

Хотя с Джерри она познакомилась не очень давно, общаться с ним было просто и весело. Он жил в комнате ее дочери и столовался у нее на кухне. Закрыв глаза, Лиз наслаждалась прохладной водой. Скорее бы головная боль прошла! Наверное, ей полегчает, когда полиция закончит следствие. Ей пришлось тяжело, очень тяжело, когда к ней в дом нагрянули стражи порядка. Они долго рылись в вещах Джерри. И долго допрашивали ее.

Что ей известно о Джерри Шарпе? Он американец, парень не промах и дамский угодник. Все его качества ей очень пригодились: он обучал новичков нырять с аквалангом и часто вместе с ней выходил в море. Лиз считала его безобидным – пусть он красавчик и любит женщин, но уж очень ленив. Вечно мечтал разбогатеть – провернуть какое-нибудь дельце, которое принесет ему миллионы. Лиз считала, что Джерри просто сотрясает воздух. Разбогатеть можно только после многих лет упорного труда – или получив наследство.

Когда Джерри говорил о будущем богатстве, у него загорались глаза, а улыбка делалась просто неотразимой. Будь сама Лиз фантазеркой, она бы, может, ему и поверила. Но мечты – для молодых и глупых. С сожалением вздохнув, Лиз подумала: Джерри Шарп был и молодым, и глупым.

А теперь его нет, и все, что от него осталось, свалено в дочкиной комнате. Выключив воду, Лиз решила: надо собрать все его пожитки и отнести в полицию. Она спросит капитана Мораласа, что с ними делать. Наверняка родственники захотят забрать все, что после него осталось. Как-то Джерри рассказал ей, что у него есть брат, которого он шутливо и ласково назвал «занудой». Самого Джерри можно было назвать как угодно, только не занудой.

Войдя в спальню, Лиз накрутила на голову полотенце. Она вспомнила, как Джерри пытался влезть к ней в постель через несколько дней после того, как поселился у нее. Бойкий язык, ласковые руки… Хотя он прижал ее к двери и успел поцеловать перед тем, как она вывернулась, отделаться от него не составило для Лиз никакого труда. Джерри совершенно спокойно отнесся к ее отказу, и позже в их отношениях никакой напряженности не наблюдалось.

Откровенно говоря, Джерри Шарп был приветливым и удобным в общении – разве что постоянно мечтал разбогатеть. Лиз уже не в первый раз задумалась: не мечты ли о богатстве довели его до гибели?

Чтобы отогнать тяжелые мысли, Лиз решила заняться делом. Она уложит все пожитки Джерри в чемодан и отнесет в полицию.

Занятие нагнало на нее ужас. Она сразу поняла, что зря взялась за вещи Джерри. Она сама была по натуре довольно замкнутой. Невольно вторгнувшись в жизнь другого человека, она почувствовала себя не в своей тарелке. Стараясь вообще ни о чем не думать, Лиз сложила коричневую футболку с горделивой надписью, свидетельствовавшей о том, что ее обладатель совершил пеший поход по Большому каньону. И все время, сама того не желая, она живо представляла себе Джерри, который шутил, что спит с куклой из коллекции Веры. Он починил в комнате окно, которое плохо открывалось, а получив первую зарплату, приготовил паэлью.

Неожиданно по лицу Лиз потекли слезы. Джерри был таким живым, таким молодым и так беззаветно верил в себя! Они были знакомы очень мало, и назвать его другом Лиз не могла, и все же Джерри какое-то время спал в комнате ее дочери и держал свои вещи в ящиках ее комода.

Теперь Лиз жалела, что часто слушала его россказни вполуха, держалась с Джерри суховато и начальственно. Как-то он пригласил ее выпить, но она отказалась, потому что ей предстояло сводить баланс. Какой же она оказалась черствой, бездушной! Удели она ему тогда всего час своей жизни, она бы, возможно, поняла, кто он такой, откуда приехал и почему умер.

Услышав стук в дверь, Лиз вытерла лицо руками. Глупо плакать, ведь слезами горю не поможешь.

Джерри Шарпа больше нет, и она тут совершенно ни при чем.

Утираясь на ходу, она направилась к двери. Головная боль немного утихла. Лиз решила, что лучше всего сейчас же позвонить Мораласу. Пусть пришлет кого-нибудь за вещами. Открывая дверь, она повторяла себе: она тут совершенно ни при чем.

На секунду она замерла на пороге с открытым ртом. Футболка, которую она, сама того не замечая, по-прежнему держала в руках, упала на пол. Пошатнувшись, она сделала шаг назад. Закружилась голова; в глазах потемнело. Ей пришлось поморгать, чтобы снова обрести способность видеть четко. Мужчина, стоящий на пороге, метнул на нее осуждающий взгляд.

– Дж… Джерри… – с трудом проговорила она и едва не закричала, когда он шагнул вперед.

– Элизабет Палмер?

Ошеломленная, Лиз машинально покачала головой. Она не считала себя суеверной. Правда, на чисто практическом уровне она верила в принцип «что посеешь, то и пожнешь». И вот она у себя дома – и к ней явился покойный Джерри Шарп!

До ее слуха донеслись слова:

– Вы Лиз Палмер?

– Я ведь тебя видела… – произнесла она, но собственный голос показался ей чужим. Она не могла отвести взгляда от его лица. Дерзкий взгляд серых с поволокой глаз, черные брови вразлет, чуть раздвоенный подбородок… Такое лицо сразу наводит на мысль о риске – и с таким любая женщина не прочь рискнуть… – Кто вы такой?

– Джонас Шарп. Джерри был моим братом. Мы близнецы.

Поняв, что у нее дрожат колени, Лиз поспешила сесть. Разумеется, он не Джерри, твердила она себе, пытаясь успокоиться. Волосы такие же темные и густые, но стрижка аккуратная, а не вечно нечесаная грива, как у Джерри. Лицо такое же красивое, и черты так же резко высечены, но у Джерри она ни разу не видела такого угрюмого и холодного выражения. Да и дорогой костюм незваный гость носил так, словно родился в нем. Его поза выдавала сдерживаемую страсть и раздражение. Прошла секунда, всего секунда, прежде чем ее гнев вырвался наружу.

– Вы нарочно! – Лиз вытерла влажные ладони о колени. – Зачем вы меня напугали? Вы ведь знали, что я подумаю, когда открою дверь!

– Я рассчитывал на такую реакцию.

Она откинула голову назад и сделала глубокий вдох, восстанавливая дыхание.

– Вы подонок, мистер Шарп!

Впервые за много времени уголки его рта дернулись, словно в едва заметной улыбке.

– Можно мне присесть?

Лиз махнула рукой в сторону стула.

– Что вам нужно?

– Я приехал за вещами Джерри. Кроме того, мне нужно с вами поговорить.

Усевшись, Джонас не спеша огляделся по сторонам. Он озирался не вежливо и сдержанно, как гость, впервые оказавшийся в чужом доме, а цепко, пытливо. Внимательно изучал владения Лиз Палмер. Гостиная в ее доме маленькая, не больше его кабинета. Сам он предпочитал приглушенные оттенки и четкие линии. Лиз Палмер, видимо, питала слабость к ярким, контрастным цветам и всяким безделушкам. На стенах висели маски древних майя; на полу лежали коврики различных размеров и оттенков. Через прорези в красных жалюзи проникали полосы солнечного света, уже начавшего бледнеть. Посреди стола на плетеной подставке стояла большая синяя керамическая ваза с цветами; правда, лепестки уже начали опадать. Полировку на столешнице закрывал тонкий слой пыли.

Потрясение, от которого у нее все внутри перевернулось, мало-помалу проходило. Он не спеша озирался по сторонам, а Лиз смотрела на него. Зеркальное отражение Джерри! А разве у зеркального отражения не противоположный заряд? С таким, как Джонас Шарп, видимо, жить не очень-то весело. Лиз ужасно захотелось прогнать его, выпроводить быстро и навсегда. Пришлось урезонить себя: к чему горячиться? Он всего-навсего мужчина и к ней никакого отношения не имеет. К тому же он совсем недавно потерял брата.

– Примите мои соболезнования, мистер Шарп. Вам сейчас очень тяжело.

Он так молниеносно перевел на нее взгляд, что внутри у нее снова что-то екнуло. Она почти не замечала, как пристально он разглядывает ее гостиную, но столь же внимательное изучение ее самой не могло оставить ее безучастной.

Элизабет Палмер оказалась совсем не такой, какой Джонас ее себе представлял. Лицо худое и какое-то угловатое – широкие скулы, длинный узкий нос, заостренный подбородок. Явно не красавица, но чем-то притягивает – невозможно оторваться. Должно быть, все дело в глазах, глубоко посаженных, темно-карих, слегка раскосых. А может, в губах – полных и вместе с тем трогательных. Широкую рубашку можно было обернуть вокруг нее несколько раз. Незакрытыми остались длинные загорелые ноги. Руки, лежащие на подлокотниках кресла, маленькие, узкие. Ни одного кольца. Джонасу казалось, что вкусы брата он знает, как свои собственные. Лиз Палмер явно не во вкусе Джерри, который питал слабость к шумным и броским красоткам. Она и не во вкусе самого Джонаса – он предпочитает изящных интеллектуалок.

И все же Джерри с ней жил. Джонас посмотрел на Элизабет Палмер исподлобья. Не сказать, чтобы она так уж убивалась по своему любовнику!

– И вам тоже.

От его пристального взгляда Лиз пробила дрожь. Он рассматривает ее не так, как обычно рассматривают незнакомого человека. Под его взглядом она показалась себе экспонатом в музее, на который наклеили ярлык и собираются поместить под стекло для дальнейшего изучения. Она старалась напомнить себе, что горе у разных людей принимает разные формы.

– Джерри был славным человеком. Нелегко…

– Как вы с ним познакомились?

После того как мужчина грубо оборвал ее, Лиз расправила плечи. Раз он не нуждается в сочувствии – что ж, она не будет его предлагать. Если брату погибшего нужны только факты, он их получит.

– Несколько недель назад он пришел ко мне в центр. Он интересовался дайвингом.

– Дайвингом? – вежливо удивился Джонас, хотя глаза у него оставались холодными.

– У меня небольшой дайвинг-центр на пляже – прокатное снаряжение, морские прогулки, школа подводного плавания. Джерри искал работу. Поскольку в своем деле он разбирался, я его наняла. Он работал матросом на катерах, обучал туристов дайвингу и тому подобное.

Джонас вспоминал последний телефонный разговор с братом. Джерри ни разу не обмолвился, что зарабатывает на жизнь уроками подводного плавания. Он взахлеб рассказывал о каком-то «крупном дельце», которое у него «на мази». Большие деньги, звездный час.

– Он не выкупил у вас долю предприятия? Не стал вашим партнером?

На лице Лиз появилось странное выражение. Джонас так и не понял, что это: гордость, презрение или насмешка.

– Мистер Шарп, партнеров я не привлекаю. Джерри работал на меня, вот и все.

– Все? – Незваный гость снова выразил удивление. – Он ведь у вас жил.

Лиз прекрасно поняла, на что он намекает. Ей уже пришлось отвечать на похожие вопросы полицейских. Она решила, что ответила на все вопросы и уделила Джонасу Шарпу достаточно своего времени.

– Вещи Джерри здесь. – Встав, она направилась к комнате Веры и встала на пороге, ожидая, что Джонас к ней подойдет. – Я только начала складывать их. Наверное, вам захочется разобрать их самому. Не торопитесь.

Она собралась отойти, но Джонас взял ее за плечо. Он смотрел не на нее, а в комнату с розовыми стенами и кружевными занавесками на окнах, с полками, заставленными куклами и мягкими игрушками. Вещи Джерри были кое-как набросаны на спинке крашеного белого стула и на цветастом покрывале. Джонаса снова кольнула боль.

– Это все? – Все, что осталось от брата…

– Я еще не смотрела в комоде и в платяном шкафу. Но полицейские обыскали все. – Внезапно на нее навалилась огромная усталость. Она сняла полотенце с головы. После того как по плечам рассыпались темно-русые, еще влажные волосы, ее лицо показалось Джонасу еще более нервным.

– Я ничего не знаю ни о личной жизни Джерри, ни о его личных вещах. Это комната моей дочери. – Она повернула голову, и их глаза встретились. – Сейчас ее здесь нет; она учится в школе. Джерри спал вон там. – Лиз вышла, оставив его одного.

На то, чтобы собрать вещи Джерри, у Джонаса ушло двадцать минут. Брат путешествовал налегке. Джонас вынес чемодан в гостиную и принялся бродить по дому. Жилище Элизабет Палмер оказалось совсем небольшим. В предвечерних сумерках он осмотрел вторую спальню. Здесь царил полумрак, только на кровати из ротанга виднелось что-то оранжевое. Рядом с кроватью стоял письменный стол, заваленный папками и бумагами. Здесь пахло пудрой и специями. Выйдя, Джонас направился на кухню, туда, где находилась Лиз.

Когда его ноздри уловили аромат кофе, Джонас вспомнил, что с утра ничего не ел. Не оборачиваясь, Лиз налила вторую чашку. Ему не нужно было ничего говорить – она и так поняла, что он здесь. Вряд ли ему вообще нужно объявлять о своем приходе.

– Со сливками?

Джонас провел рукой по волосам. Ему показалось, будто он вошел в чужой сон.

– Нет, черный.

Лиз обернулась с чашкой в руке и невольно вздрогнула. Кофе расплескался.

– Извините, – прошептала она, протягивая ему свою чашку. – Вы так похожи…

– Вас это смущает?

– Лишает присутствия духа.

Джонас отпил кофе; в голове немного прояснилось.

– Вы не были влюблены в Джерри.

Лиз смерила его удивленным взглядом. Она уже поняла, что Джонас Шарп считает ее любовницей своего брата, но не думала, что он продолжит допрос.

– Мы с ним были знакомы всего несколько недель. – Она вдруг рассмеялась, вспомнив другое время и другую жизнь. – Нет, я не была влюблена в него. Нас объединяли сугубо деловые отношения, хотя по-человечески он мне нравился. Он был очень самоуверенный, прекрасно сознавал всю силу своего обаяния. Пока он у меня работал, от туристок отбою не было… Да, Джерри был тот еще жук, – пробормотала она и, опомнившись, испуганно добавила: – Извините.

– Ничего.

Джонас невольно шагнул к ней. Лиз Палмер высокая – ростом почти с него. От нее пахнет пудрой, хотя на лице ни следа косметики. Он снова подумал: Лиз Палмер совсем не во вкусе Джерри. Но глаза…

– Именно таким и был мой брат.

– Среди моих знакомых всякие попадаются, – невозмутимо, ровным тоном продолжала Лиз. – Обаятельных хватает, но таких безобидных и добрых, как ваш брат, я встречала редко. Джерри… был славный. Надеюсь, что… в общем, тех, кто это сделал, найдут.

Она увидела, как его серые глаза словно подернулись льдом. Внутри у нее что-то дрогнуло, и она напомнила себе, что холод часто бывает опаснее жара.

– Непременно найдут. Возможно, мне понадобится еще раз поговорить с вами.

Просьба казалась достаточно простой, но ей почему-то трудно было согласиться. Ей не хотелось больше с ним разговаривать и вообще каким-то образом быть причастной к этому делу.

– Больше мне нечего вам сообщить.

– Джерри жил у вас в доме, работал на вас.

– Я ничего не знаю! – Лиз отвернулась к окну и невольно повысила голос. Ей надоели расспросы, надоели зеваки на пляже, которые тычут в нее пальцами: смотрите, смотрите, она нашла труп! Ей надоело, что жизнь ее перевернула гибель человека, которого она почти не знала. И еще ее раздражает сам Джонас Шарп. Такой, если ему что-то надо, ни перед чем не остановится. – В полиции меня допрашивали несколько раз; им я сказала то же самое. Джерри у меня работал. Мы с ним виделись по нескольку часов в день. Не знаю, куда он уходил по вечерам, с кем встречался, чем занимался в свое свободное время. Какое мне дело? Главное – чтобы он вовремя платил мне за комнату и выходил на работу. – Она оглянулась на Шарпа; на ее лице появилось решительное выражение. – Мне жаль вашего брата, я очень вам сочувствую. Но я тут ни при чем.

Джонас заметил, что она то сжимает, то разжимает кулаки. Он догадался, что она чего-то боится, но истолковал это по-своему.

– У меня другое мнение, миссис Палмер.

– Мисс Палмер, – поправила Лиз, и Джонас медленно кивнул, запоминая. – Я ничем не могу вам помочь.

– Мы ничего не выясним, пока не поговорим.

– Хорошо. Я не буду вам помогать.

Он потянулся за бумажником.

– Джерри остался вам должен за комнату?

Его слова ударили ее, словно пощечина. Глаза, которые только что были добрыми и грустными, гневно сверкнули.

– Он ничего мне не должен – как и вы. Если вы уже допили кофе…

Джонас поставил чашку на стол.

– Да, допил. Пока у меня все. – Он в последний раз внимательно осмотрел ее и снова подумал: она совсем не во вкусе Джерри – и не в его вкусе. И все же ей придется кое-что усвоить. Если понадобится использовать ее, чтобы все выяснить, он это сделает. – Спокойной ночи.

Лиз не двинулась с места, пока не услышала, как хлопнула дверь. Потом она закрыла глаза и снова напомнила себе: она тут совершенно ни при чем. Перед глазами возникла яркая картинка: Джерри на морском дне. Потом картину сменила другая: Джонас Шарп, в чьих глазах отпечаталось горе.

Глава 2

Работа в дайвинг-центре считалась у Лиз почти равносильной выходному. Роскошь взять настоящий выходной, отдыхать и от магазина, и от выходов в море с туристами она позволяла себе редко, только когда Вера приезжала домой на каникулы. Сегодня вся ее крошечная флотилия вышла в море без нее – она позволила себе такую поблажку. В дайвинг-центре она управится и сама. Побудет одна. К полудню все серьезные клиенты уже успели запастись баллонами; дальше посетители наверняка будут заходить лишь от случая к случаю. В оставшиеся до закрытия несколько часов Лиз решила осмотреть снаряжение и произвести учет.

Дайвинг-центр сложен из серых шлакобетонных блоков. Время от времени Лиз собиралась покрасить здание снаружи, но потом передумывала: к чему лишние расходы? Она выгородила себе в подсобке угол, который почти в шутку называла своим кабинетом. В угол с трудом втиснулись старый стальной письменный стол и стул на колесиках. Остальное пространство загромождало оборудование для дайвинга: что-то лежало на полу, что-то было сложено на полках или висело на крючках. И хотя на столешнице зияла зазубрина величиной с мужскую стопу, снаряжение у Лиз было высшего сорта и в безупречном состоянии.

Маски, ласты, баллоны с дыхательной смесью и трубки можно было взять напрокат по отдельности или в любом сочетании. Лиз давно поняла: чем шире выбор, тем легче подобрать снаряжение и «приручить» клиента, который захочет и дальше иметь дело только с ней. Снаряжение – краеугольный камень ее бизнеса. Рядом с широким проемом, закрывавшимся только на ночь массивными рольставнями, Лиз выставила рекламный щит с перечнем всего, что предлагалось напрокат в «Черном коралле». Кроме того, на двух языках – английском и испанском – внимание отдыхающих привлекалось к услугам и ценам.

Восемь лет назад, когда Лиз только начинала собственное дело, она закупила баллонов и гидрокостюмов на двенадцать дайверов. На покупку ушли все ее деньги до последнего гроша – все, что Маркус тогда дал заплаканной девчонке, беременной от него. Девчонка быстро повзрослела. Теперь она в состоянии экипировать с головы до ног полсотни аквалангистов, сотню любителей сноркелинга[2], подводных фотографов, туристов, которые желают весело провести день на воде, и убежденных сторонников подводной охоты.

Потом она рискнула купить свое первое судно – дайв-бот, который окрестила «Верой», в честь дочери. В восемнадцать лет, одинокая, испуганная, она обещала себе: у ребенка, которого она носит под сердцем, будет все самое лучшее. Прошло десять лет; свое обещание Лиз сдержала.

Более того, остров, на который она бежала, стал для нее домом. Здесь ее знают, уважают, на нее рассчитывают. Глядя на синее море и на просторные пляжи, усыпанные белым песком, она больше не тосковала по Хьюстону и по красивому дому, окруженному ухоженным газоном и цветами. Она больше не вспоминала едва начатую учебу в университете и не жалела, что не получила профессию, о которой когда-то мечтала. Она перестала страдать из-за мужчины, которому не нужна была ни она, ни их общий ребенок. Назад она ни за что не вернется. Зато для Веры все пути открыты. Вера будет говорить по-французски, носить шелковые платья, разбираться в винах и музыке. Однажды Вера вернется и, сама того не зная, станет на равных общаться со своими двоюродными братьями и сестрами.

Вот о чем мечтала Лиз, наполняя баллоны дыхательной смесью. Она хотела, чтобы ее дочь принимали повсюду так же легко, как когда-то легко отвергли ее саму. Дело не в мести, а в справедливости.

– Как дела, барышня?

Лиз, сидящая на корточках у дальней стены, развернулась и прищурилась на солнце. Проем заполнила внушительная фигура, обтянутая черно-красным мокрым гидрокостюмом. Она сразу узнала полнощекое лицо; в углу рта, как всегда, торчала сигара.

– Мистер Эмбакл! А я думала, вы уже уехали!

– Смотался на несколько дней в Канкун… Ерунда! Здесь дайвинг лучше.

Улыбнувшись, она встала и направилась к проему. Эмбакл принадлежал к числу постоянных клиентов. Он прилетал на Косумель два-три раза в год и всегда брал напрокат много баллонов.

– Насчет дайвинга я совершенно с вами согласна. Ну а руины вы видели?

– Жена потащила меня в Тулум[3]. – Эмбакл дернул плечами и, выпучив водянистые голубые глазки, расплылся в улыбке. – Уж лучше погрузиться на десять метров под воду, чем целый день лазить по камням! Немножко поплавал там с маской и ластами. Но стоило ли лететь из самого Далласа только ради того, чтобы поплескаться в водичке? Вот, задумал ночное погружение.

Лиз широко улыбнулась, отчего глаза, обычно настороженные, сразу сделались мягче и доступнее.

– Сейчас снаряжу вас по полной программе. Сколько еще вы у нас пробудете? – спросила она, осматривая подводный фонарь.

– Недельки две. Полезно бывает иногда оторвать зад от письменного стола!

– Вот именно. – Лиз часто благодарила судьбу за то, что многие жители Техаса, Луизианы и Флориды ощущали потребность куда-то уехать.

– Говорят, пока мы в Канкуне лазали по скалам, у вас тут кое-что случилось.

Лиз понимала, что обязана ответить вежливо, но по спине у нее пробежал холодок. Улыбка увяла, на лице появилось отстраненное выражение.

– Д-да… убили американца.

– Жена прямо сама не своя. Я с трудом уговорил ее вернуться. Вы знали убитого?

Нет, не знала, подумала Лиз. Во всяком случае, знала не так хорошо, как следовало. Чтобы чем-то занять руки, она придвинула к себе бланк и начала его заполнять.

– Вообще-то знала. Одно время он даже у меня работал.

– Да что вы говорите?! – Водянисто-голубые глазки Эмбакла на миг сверкнули. Лиз решила, что и к этому пора бы уже привыкнуть.

– Может быть, и вы его вспомните. Он был в команде на катере, когда вы с женой в последний раз выходили в море.

– Нет, серьезно? – Эмбакл нахмурился и принялся жевать сигару. – Такой красавчик – как бишь его – Джонни, Джерри… – вспомнил он. – Моя старушка хохотала не переставая…

– Да, он самый.

– Жалко, – проворчал Эмбакл, но на лице у него появилось довольное выражение: оказывается, он знал убитого! – Такой улыбчивый, такой жизнерадостный…

– Да, мне тоже очень жаль. – Лиз вынесла баллоны с воздухом и поставила на крыльцо. – Вы поосторожнее с ними, мистер Эмбакл.

– И еще камеру, барышня. Хочу заснять кальмаров. Ну и уроды же!

Удивленная, Лиз сняла с полки камеру и вписала ее в бланк. Посмотрела на часы, отметила время и протянула бланк Эмбаклу на подпись. Расписавшись, он протянул залог. Хороший клиент – всегда платит наличными, да еще в долларах.

– Спасибо. С возвращением, мистер Эмбакл!

– Меня отсюда ничем не выманишь, барышня! – Крякнув и охнув, Эмбакл взвалил баллоны на плечи. Лиз посмотрела ему вслед и принялась заполнять квитанцию. Потом отперла кассу и положила деньги на место.

– Дела идут неплохо.

Вздрогнув от неожиданности, Лиз вскинула голову и увидела Джонаса Шарпа.

Больше она ни за что не спутает его с Джерри – хотя сегодня его глаза спрятаны за темными очками, а вместо делового костюма на нем шорты и открытая рубашка. На шее длинная золотая цепочка, на которой болтается монетка. Лиз вспомнила: точно такой же медальон носил и Джерри. Но благодаря манере держаться Джонас казался выше ростом, а суровое выражение лица подсказывало: общаться с ним совсем непросто.

Поскольку Лиз не верила в дипломатический обмен любезностями, она заперла кассу и принялась осматривать ремешки и карабины у масок. В ее дайвинг-центре ничего неисправного быть не должно.

– Не ожидала, что снова вас увижу.

– И напрасно. – Джонас не сводил с нее глаз. Сегодня она показалась ему крепче – не такой хрупкой, как неделю назад. Глаза холодные, голос отстраненный. Что ж, тем легче будет договориться о том, за чем он сюда явился. – У вас на Косумеле определенная репутация.

Лиз сняла с полки очередную маску и не спеша посмотрела на него через плечо.

– В самом деле?

– Я проверил, – просто пояснил Джонас. – Вы живете здесь десять лет. Построили свой дайвинг-центр, можно сказать, собственными руками и стали одной из самых преуспевающих здешних предпринимательниц.

Она тщательно осмотрела маску, которую держала в руке.

– Может, хотите взять что-нибудь напрокат, мистер Шарп? Рекомендую поплавать с маской и трубкой. Здешний коралловый риф – второй по величине в мире…

– Да, наверное. Но я предпочитаю погружаться с аквалангом.

– Отлично. Я дам вам все, что захотите. – Лиз положила маску на место и взяла другую. – Чтобы заниматься дайвингом в Мексике, никакого сертификата не требуется. И все же рекомендую перед первым погружением взять несколько уроков. Мы предлагаем два вида курсов – индивидуальные и групповые.

Джонас впервые улыбнулся; благодаря его неспешной улыбке лицо сразу сделалось привлекательнее, потому что исчезли жесткие складки в углах рта.

– Спасибо, возможно, я и воспользуюсь вашим предложением. Кстати, когда вы закрываетесь?

– Как только все закончу. – Улыбка невольно влекла ее к нему. Лиз поняла, что не должна поддаваться. Поэтому она повернулась к незваному гостю боком и смерила его почти презрительным взглядом. – Мистер Шарп, здесь, на Косумеле, не принято работать строго с девяти до пяти. Если вы не хотите ничего взять напрокат или записаться на прогулку… прошу меня извинить.

Он нагнулся и накрыл ее руки своими.

– Я приехал сюда не для морских прогулок. Давайте сегодня поужинаем вместе… заодно и поговорим.

Не пытаясь высвободиться, Лиз посмотрела на Джонаса в упор. Она давно поняла: если хочешь добиться успеха в делах, надо в любом положении оставаться безукоризненно вежливой.

– Нет, спасибо.

– Тогда, может, просто выпьем?

– Нет.

– Мисс Палмер… – Среди коллег и клиентов Джонас славился своей неумолимой, бесконечной выдержкой. Он давно понял, что выдержка – отличное оружие, как в зале суда, так и вне его. Но сейчас, с Лиз, он едва сдерживался, чтобы не выйти из себя. – До сих пор я так и не выяснил ничего существенного, а полиция, похоже, и вовсе мышей не ловит. Мне нужна ваша помощь.

На сей раз Лиз все-таки выдернула руки. Нет, он не заставит ее подчиниться – ни проникновенными словами, ни пламенными взглядами. У нее своя жизнь, свое дело и, самое главное, дочь, которая через несколько недель приедет домой.

– Извините, но я не желаю вмешиваться не в свое дело. И даже если бы я хотела вам помочь, сказать мне нечего.

– Значит, тем более вы ничего не теряете, поговорив со мной.

– Мистер Шарп! – В отличие от него Лиз выдержкой не отличалась. – У меня очень мало свободного времени. То, чем я занимаюсь, – не каприз и не забава, а тяжелый труд. Если иногда по вечерам мне удается выкроить пару свободных часов, то вовсе не для того, чтобы вести пустые разговоры. А теперь, если позволите…

Она уже хотела выпроводить его, как вдруг с пляжа прибежал мальчик в плавках, намазанный лосьоном для загара. Протянув ей мятую двадцатку, он попросил два комплекта масок, трубок и ласт – для себя и брата. Пока Лиз еще раз проверяла снаряжение, мальчишка засыпал ее взволнованными вопросами на испанском. Увидят ли они акул?

Взяв деньги и выдав снаряжение, Лиз очень серьезно ответила:

– Хотя акулы на рифе не живут, время от времени они сюда заплывают. – У мальчишки загорелись глаза. – Зато вы точно увидите рыб-попугаев – вот таких. – Она развела руки в стороны, демонстрируя размер рыбы. – А если захватите с собой хлебных крошек или сухарей, то приманите рыб-сержантов. Они будут плыть за вами целыми косяками, так близко, что сможете их потрогать.

– Они кусаются?

Лиз широко улыбнулась:

– Они кусают только хлебные крошки. Adios[4].

Мальчишка побежал назад, загребая ногами песок.

– Вы говорите по-испански, как местная, – заметил Джонас и подумал: это ему очень кстати. От него не укрылось, как светились ее глаза, пока она разговаривала с мальчиком. В них не было ни холодности, ни грусти, ни затравленного выражения. Странно, раньше он и не замечал, насколько глаза служат барометром внутреннего состояния.

– Я здесь живу, – сухо ответила Лиз. – А теперь, мистер Шарп…

– Сколько у вас судов?

– Что?

– Сколько у вас судов?

Лиз глубоко вздохнула. Так и быть, она уделит ему еще пять минут.

– Четыре. Прогулочный катер с прозрачным дном, два дайв-бота и один катер для глубоководной рыбалки.

– Глубоководная рыбалка! – обрадовался Джонас. – То, что нужно! – На рыболовном катере они будут одни и вдали от всех. – Я не рыбачил уже лет пять или шесть. Выходим завтра! – Он потянулся за бумажником. – Сколько?

– Пятьдесят долларов в день с человека, но учтите, мистер Шарп, я не выведу катер в море ради одного клиента. – Лиз насмешливо улыбнулась. – Расходы не окупятся.

– Каков ваш минимум?

– Три человека. Но поскольку, кроме вас, желающих пока нет, боюсь, придется…

Джонас выложил на прилавок четыре пятидесятидолларовых банкнота.

– Еще пятьдесят – так сказать, для страховки. Мне нужно, чтобы в море со мной вышли именно вы.

Лиз опустила глаза. Две сотни ей совсем не помешают! На них можно купить два аквабайка, о которых она давно мечтала. В нескольких других дайвинг-центрах такие уже есть, а она всегда бдительно присматривается к конкурентам. Аквабайки и виндсерфинг пользуются все большим спросом, и если хочешь идти в ногу со временем… Лиз подняла головой, увидела непреклонное выражение на лице Джонаса Шарпа и поняла, что дело того не стоит.

– Извините, но завтрашний день у меня весь расписан. Так что…

– Мисс Палмер, с вашей стороны недальновидно отказываться от прибыли!

Лиз только плечами повела; Джонас снова улыбнулся, на сей раз не так обаятельно.

– Ужасно не хочется рассказывать постояльцам и персоналу моего отеля, как плохо обслуживают клиентов в «Черном коралле». Удивительно, как иногда обычные сплетни вредят или, наоборот, помогают развитию малого бизнеса…

Лиз медленно, по одной купюре, взяла деньги.

– Чем вы занимаетесь, мистер Шарп?

– Юриспруденцией.

Доставая бланк, она издала странный звук, лишь отдаленно напоминающий смех.

– И как я сама не догадалась! Когда-то я была знакома с одним юристом. – Она вспомнила Маркуса – тот тоже говорил гладко и всегда все просчитывал. – Он тоже ухитрялся получать что хотел. Распишитесь здесь. Мы выходим в восемь, – сухо продолжала она. – Обед на борту включен в цену, но без спиртного. Пиво или крепкие напитки можете принести с собой. На воде солнце очень злое, поэтому советую купить солнцезащитный крем. – Лиз бросила взгляд на море. – Мой дайв-бот возвращается. Так что извините, мне пора.

– Мисс Палмер… – Джонас сам не знал, что собирался ей сказать и почему, хоть он и добился своего, ему так не по себе. В конце концов он просто сунул квитанцию в карман. – Если передумаете насчет ужина…

– Не передумаю.

– Я живу в «Президенте».

– Прекрасный выбор! – Лиз вышла на причал – надо встретить команду и пассажиров.

В семь пятнадцать солнце уже взошло, его горячие лучи испарили предутренний туман. Облаков на небе почти не было, а те редкие кучевые, что виднелись, не сулили плохого.

– Черт! – Лиз в досаде лягнула стартер мотоцикла и покатила по улице. Она-то надеялась, что сегодня пойдет дождь.

Джонас Шарп все время пытается привлечь ее к своему расследованию. Лиз живо представляла его угрюмое лицо и пытливые серые глаза, слышала его спокойный, но настойчивый голос. Джонас Шарп из тех, кто не принимает слова «нет». Он упрямый – будет ждать согласия, сколько бы времени на это ни потребовалось. Лиз подумала: при других обстоятельствах такими качествами можно только восхищаться. Благодаря собственному врожденному упрямству ей удалось начать свое дело и преуспеть, хотя многие с сомнением качали головой и предупреждали ее обо всех трудностях и подводных камнях. Но сейчас она не может себе позволить восхищаться Джонасом Шарпом. Чувства, как и финансы, нельзя растрачивать попусту. Она не имеет на это права.

Так или иначе, она ничем не может ему помочь. В лицо Лиз дул легкий ветерок. Она и так уже не менее двух раз повторила ему все, что ей было известно о Джерри. Конечно, человека, лишившегося брата, можно только пожалеть. Да и самого Джерри жалко, хотя она едва его знала. И все-таки расследовать убийства должны полицейские. Джонас Шарп не в своей стихии.

Зато она – в своей. Лиз двигалась привычным маршрутом, почти не замечая отвратительной дороги, и почти машинально объезжала ухабы и выбоины. По обеим сторонам дороги стояли дома. Палисадники заросли высокой травой и лианами; во дворах на веревках уже сушилось выстиранное белье. Окна почти везде были открыты; оттуда доносились обрывки теленовостей и звонкие детские голоса – дети завтракали и собирались в школу. Не сбросив скорости, Лиз ловко повернула за угол и покатила дальше.

Друг к другу лепились магазины и лавчонки. Увидев у своей двери сеньора Пессадо, который возился с ключами, Лиз гуднула ему и помахала рукой. Ее обогнало такси; притормозив, водитель повернул на шоссе, ведущее к аэропорту: скоро прилетают первые рейсы. Через несколько секунд ноздри Лиз уловили запах моря – как всегда, крепкий и свежий. Повернув в последний раз, она рассеянно глянула в зеркало заднего вида. Странно! Кажется, вчера она уже где-то видела эту синюю машинку… Впрочем, когда она заехала на стоянку отеля, машинка, пыхтя, проехала дальше.

«Черный коралл» граничил с пляжем отеля; Лиз заключила с руководством взаимовыгодный договор. Сотрудничество развивалось успешно. И все же всякий раз, входя в отель, – вот как сегодня, чтобы взять на кухне обед для предстоящей морской прогулки, – она вспоминала, как целых два года мыла здесь полы и стелила постели.

– Buenos dias[5], Маргарита!

Молодая женщина с ведром и шваброй заулыбалась:

– Buenos dias, Лиз. Como esta?[6]

– Bien[7]. Как Рикардо? – спросила Лиз о сыне Маргариты.

– Растет как на дрожжах. – Маргарита нажала кнопку служебного лифта. – Скоро приедет Вера. Вот он обрадуется!

– И я тоже. – Они распрощались, но Лиз помнила, сколько времени они проработали вместе: меняли белье, развозили полотенца, мыли полы.

Маргарита – друг, как и многие другие, с кем она познакомилась на острове. Все они в свое время выказали доброту восемнадцатилетней молодой женщине без обручального кольца на пальце, которая ждала ребенка.

Лиз запросто могла бы солгать. Даже она понимала, как просто купить кольцо за десять долларов и соврать, что она разведена или вдова. Но врать не хотелось. Ребенок, который в ней рос, принадлежал ей, и только ей. Лиз считала, что ей нечего стыдиться и незачем лгать.

В семь сорок пять она шла по пляжу к своему дайвинг-центру, волоча большую сумку-холодильник с двумя обедами и другую сумку, поменьше, с наживкой. Над поверхностью воды уже виднелось несколько трубок. Вода наверняка теплая, прозрачная, а народу еще мало. Она бы сейчас и сама с удовольствием поплавала с маской и трубкой.

– Лиз! – Навстречу ей, качая головой, спешил щеголеватый невысокий мексиканец. Над его верхней губой красовались тоненькие усики; в черных глазах плясали веселые огоньки. – По-моему, для таких тяжестей ты худовата!

– Да и ты, Луис, тоже. Но если хочешь мне помочь – я не против.

Лиз остановилась отдышаться и выразительно осмотрела своего сотрудника снизу вверх. На нем не было ничего, кроме облегающих плавок. Лиз отлично знала, что он наслаждается откровенными или брошенными украдкой взглядами женщин на пляже.

– Значит, сегодня идешь на рыбалку? – Луис подхватил ту сумку, что побольше, и зашагал рядом. – Я обновил сегодняшний график. Утром у нас тринадцать желающих прокатиться на катере с прозрачным дном. И оба дайв-бота сегодня тоже выходят в море. Поэтому я вызвал на помощь своего двоюродного брата Мигеля. Ты как на это смотришь, не против?

– Отлично! – Луис молод, женщин меняет как перчатки и обожает текилу, но в трудную минуту на него можно положиться. – Наверное, придется мне кого-то нанять, хотя бы на неполный день.

Луис посмотрел на нее, вздохнул и опустил глаза. Он работал вместе с Джерри чаще остальных.

– Мигель – парень ненадежный. Сегодня здесь, завтра там. У меня есть племянник, хороший мальчик. Но до конца учебного года он работать не может.

– Я запомню. – Лиз рассеянно кивнула. – Пошли на катер. Хочу проверить снаряжение.

Поднявшись на борт, Лиз, как всегда, осмотрела рыболовные снасти. Придирчиво обследуя большие катушки и мощные удилища для троллинга[8], она невольно заулыбалась. Интересно, этот юрист когда-нибудь ловил крупную рыбу? Скорее всего, такой не отличит акулы от тунца, даже если рыбина выпрыгнет из воды и укусит его за ногу.

Отдраенная палуба, снасти в полном порядке – все как она требовала. Луис работает с ней дольше остальных, но все работающие у Лиз с первого дня усваивали главный принцип: за свои деньги клиенты имеют право на самое лучшее.

Хотя по стандартам серьезной спортивной рыбалки ее катер считался сравнительно маленьким, клиенты редко оставались недовольными. Лиз отлично знала акваторию у юкатанского побережья и привычки рыб, изобиловавших в здешних водах. И пусть у нее на катере нет ни гидролокатора, ни оборудования для промысловой разведки, сегодняшнюю рыбалку Джонас Шарп запомнит надолго! Лиз намерена занять его делом, чтобы у него не осталось времени докучать ей вопросами. К вечеру у него от натуги будут разламываться плечи и спина и он будет мечтать лишь о том, как бы принять горячую ванну и поскорее заснуть. А если он не полный идиот, Лиз позаботится о том, чтобы у него было чем похвастаться в том месте, откуда он приехал.

Кстати, а откуда он? Лиз покачала головой, проверяя приборы на капитанском мостике. Джерри она таких вопросов не задавала – не считала нужным. А сейчас неожиданно заинтересовалась, откуда родом Джонас и что за жизнь он ведет. Наверное, обожает ходить по дорогим ресторанам под руку с холеными спутницами… А может, предпочитает зарубежные фильмы «не для всех» и бридж? Или, наоборот, шумные ночные клубы и заводной джаз? В отличие от большинства ее здешних знакомых Джерри Шарп оставался для нее загадкой, вот ей и стало интересно – пожалуй, даже слишком интересно. Напомнив себе, что прежняя жизнь Джерри Шарпа – не ее дело, она обернулась к Луису:

– Дальше я и сама управлюсь. А ты иди открывай «Черный коралл». Через полчаса «Фантазия» должна быть готова к отплытию.

Но Луис словно не слышал ее. Застыв на месте, он глазел на причал. Потом поднял дрожащую руку и перекрестился:

– Madre de Dios! Матерь Божья!

– Луис! – Лиз сбежала с мостика и подошла к нему. – Что…

И тут она увидела Джонаса. На голове у него красовалась соломенная шляпа, глаза закрывали темные очки. Побриться он и не подумал, и отросшая щетина придавала ему вид праздного бродяги. Оделся он соответственно: выцветшая футболка и короткие черные спортивные трусы. В таком виде он точно не походил на любителя бриджа. Понимая, что сейчас творится в голове Луиса, Лиз тронула его за плечо и быстро заговорила:

– Луис, это его брат. Я тебе рассказывала, они близнецы.

– Воскрес из мертвых… – прошептал Луис.

– Не говори глупостей! – резко ответила она, хотя от слов Луиса по спине пробежал холодок. – Его зовут Джонас, и он совсем не похож на Джерри, ну ни капельки. Сам увидишь, как только поговоришь с ним… Вы вовремя, мистер Шарп! – крикнула она, надеясь вывести Луиса из состояния шока. – Вам помочь?

– Справлюсь. – Подхватив меньшую сумку-холодильник, Джонас легко спрыгнул на палубу и прочел надпись на борту катера: – «Эмигрант»… В свою честь назвали?

– Да, наверное. – Лиз не особенно гордилась своим положением, но и не стыдилась его. – Это Луис; он у меня работает. Вы его здорово напугали.

– Извините. – Джонас покосился на низкорослого Луиса, который невольно спрятался за спиной Лиз. На верхней губе Луиса от волнения выступил пот. – Вы знали моего брата?

– Мы вместе работали. – Луис говорил по-английски медленно и отчетливо. – Обучали подводному плаванию… Джерри больше всего любил выходить в море на дайв-боте. Отдаю швартовы! – Стараясь держаться от Джонаса подальше, Луис шагнул на причал.

– По-моему, все здесь меня боятся, – заметил Джонас. – А вы? – Он в упор посмотрел на Лиз. Хотя Джонас больше не напоминал ей Джерри, он все-таки выводил ее из равновесия. – По-прежнему не хотите подпускать меня к себе?

– Мы славимся тем, что приветливы со всеми клиентами. Вы, мистер Шарп, зафрахтовали «Эмигранта» на целый день. Располагайтесь! – Она показала ему на шезлонг, а сама проворно взбежала по трапу на мостик и крикнула Луису: – Передай Мигелю, что я заплачу ему, только если он проработает до конца дня! – Помахав Луису на прощание, она завела двигатель и привычно развернула катер в сторону открытого моря.

Ветра почти не было; по поверхности воды шла лишь легкая рябь. Увидев внизу темные пятна – рифы, Лиз немного сбросила газ. Как только они попадут в более глубокие воды, она прибавит скорости. В полдень на палубе станет неимоверно жарко. Лучше всего, если к тому времени Джонас будет сидеть, пристегнувшись к своему креслу, и усердно тянуть из воды рыбину килограммов на девяносто.

– Вы управляетесь со штурвалом так же лихо, как и с клиентами.

В ее глазах мелькнула тень досады, но она упорно смотрела вперед.

– Такая у меня работа. Мистер Шарп, вам будет удобнее в кресле на палубе.

– Зовите меня Джонасом. Спасибо, мне и здесь удобно. – Подойдя почти вплотную, он окинул Лиз оценивающим взглядом. Она надела на голову бейсболку с белой надписью, рекламирующей ее дайвинг-центр. На футболке имелась такая же надпись, уже выцветшая от солнца и частых стирок. В голову закралась непрошеная мысль: интересно, что у нее под футболкой? – Давно у вас этот катер?

– Почти восемь лет. Очень надежный. – Лиз постепенно увеличивала скорость. – У нас тепло; здесь водятся тунец, марлин и меч-рыба. Как только выйдем из бухты, можете начинать проводку.

– Проводку?

Лиз быстро покосилась на своего пассажира. Значит, она правильно угадала – в рыбалке он ничего не смыслит.

– Вы насаживаете на крючок наживку, – начала она. – Я иду на небольшой скорости, вы забрасываете удилище и ведете рыбу – вот так.

– По-моему, так у меня появляется слишком большое преимущество перед рыбой. Разве хороший улов зависит не от удачи и ловкости?

– Для некоторых от улова зависит, будут они сегодня ужинать или нет. – Лиз чуть повернула штурвал, внимательно оглядывая окрестности: нет ли поблизости неосторожных любителей понырять с маской и трубкой. – Ну а другим лестно повесить на стенку очередной трофей.

– Меня трофеи не интересуют.

Лиз снова покосилась на него. Да уж, подумала она, такого не интересуют трофеи сами по себе. Он всегда преследует определенную цель.

– Что же интересует вас?

– В настоящее время – вы. – Он накрыл своей рукой ее руку, лежащую на рычаге, и прибавил газу. – Я не тороплюсь.

– Вы заплатили за рыбалку. – Лиз дернула рукой.

– Я заплатил за ваше время, – возразил он.

Он стоял так близко, что она разглядела его глаза за затемненными стеклами очков. Глаза у него серьезные, всегда серьезные; он, видимо, совершенно уверен в том, что может себе позволить ждать до бесконечности. Свою руку он так и не убрал. Ладонь у него оказалась не холеной, как ожидала Лиз, а тяжелой, натруженной. Она невольно покачала головой. Нет, такой не играет в бридж, снова подумалось ей. Скорее уж в теннис или гандбол – в общем, в какую-нибудь игру, отнимающую много сил и энергии. Впервые за много лет ее охватил трепет – а она-то была уверена, что давным-давно получила прививку от такого рода воздействия! Ветер отбросил волосы с ее лба; обернувшись, она посмотрела на него в упор.

– Значит, вы потратили деньги зря.

Лиз снова попыталась выдернуть руку. Джонас подумал: оказывается, она сильная, хотя при взгляде на нее этого не скажешь. И очень упрямая – вон как вскинула подбородок. А в глазах боль и обида. Они словно говорят: когда-то меня очень сильно ранили, но снова обижать себя я не позволю. Глаза завораживали, но не только они. Она настоящая женщина, манящая, сексуальная. Джонас снова удивился: как вышло, что брат не стал ее любовником? И вовсе не потому, что не хотел – Джонас был совершенно уверен в том, что Джерри приложил все усилия, чтобы затащить Лиз Палмер в постель.

– Мне довольно часто случается бросать деньги на ветер, но сейчас почему-то кажется, что случай не тот.

– Я ничего не могу вам рассказать. – Лиз вырвалась и снова сбросила скорость.

– Может быть. А может, вам что-то известно, хотя сами вы о том и не догадываетесь. Я занимаюсь уголовным правом больше десяти лет. Знали бы вы, какими ценными иногда бывают даже самые незначительные обрывки информации! Поговорите со мной! – Он сильно сжал ее руку. – Прошу вас.

Лиз думала, что ее сердце давно ожесточилось, но сейчас противиться оказалось трудно. Почему она может часами торговаться за акваланг, но никогда не отказывает, если ее о чем-то мягко просят? Джонас Шарп не принесет ей ничего, кроме неприятностей… Заранее все зная, она вздохнула.

– Ладно, давайте поговорим. – Она заглушила двигатель и положила катер в дрейф. – Пока вы будете рыбачить. – Едва заметно улыбнувшись, она отошла от него подальше. – Без проводки!

С профессиональной легкостью Лиз достала удилище из держателя, вделанного в ручку кресла.

– Пока сидите и получайте удовольствие, – велела она. – Иногда рыба так распаляется, что кидается на крючок даже без наживки. Как только у вас начнет клевать, пристегивайтесь и тяните!

Джонас устроился в кресле и сдвинул шляпу на затылок.

– А вы?

– Я вернусь на мостик и поведу катер потихоньку вперед; так рыба вымотается, но с крючка не сорвется. – Она одной рукой собрала волосы и забросила их за спину. – Самые рыбные места еще далеко, но, раз вам все равно, поймаете вы что-нибудь или нет, я не хочу напрасно тратить топливо.

Он откинул голову на спинку кресла и скривил губы.

– Разумно. Другого я от вас и не ждал.

– По-другому мне нельзя.

– Почему вы приехали на Косумель? – Не глядя на удилище, Джонас достал сигарету.

– Вы пробыли здесь уже несколько дней, – возразила она. – Могли бы и не спрашивать.

– У вас на родине тоже есть красивые места. Раз вы прожили здесь уже десять лет, значит, Штаты покинули еще совсем девочкой.

– Нет, девочкой я не была. – Что-то в ее голосе заставило его снова посмотреть ей в глаза. Какую тайну они хранят? – Я приехала сюда, потому что тогда мне показалось, что так надо. И дальнейшее подтвердило мою правоту. В детстве я с родителями приезжала на Косумель почти каждый год. Они обожали нырять с аквалангами.

– Вы переехали сюда вместе с родителями?

– Нет, одна. – На сей раз она ответила почти без выражения. – Мистер Шарп, вы заплатили двести долларов не за расспросы обо мне самой.

– Иногда подробности чьей-то биографии оказываются полезными. Вы сказали, у вас есть дочь. Где она?

– Учится в школе в Хьюстоне – там живут мои родители.

Значит, бросила ребенка на дедушку с бабушкой, а сама наслаждается жизнью в тропическом раю. Ее ответ не удивил Джонаса, хотя дурной привкус остался. Он глубоко затянулся и принялся разглядывать профиль Лиз. Мать-кукушка? Нет, не похоже.

– Вы по ней скучаете?

– Ужасно! – тихо ответила Лиз. – Через несколько недель она приедет домой, и до конца лета мы с ней будем вместе. К сожалению, сентябрь всегда наступает слишком быстро. – Она смотрела куда-то в пространство, как будто разговаривала сама с собой. – Но все к лучшему. Родители замечательно заботятся о ней, и она получает прекрасное образование – берет уроки фортепиано и балета. Мне прислали фотографии с ее сольного концерта, и… – Лиз опомниться не успела, как ее глаза наполнились слезами. Она повернулась лицом к ветру и смахнула слезы, но Джонас все успел заметить. Он молча курил, давая ей время прийти в себя.

– Вы когда-нибудь возвращались в Штаты?

– Нет. – Лиз вздохнула и мысленно обозвала себя дурой. Это все снимки, внушала она себе, снимки, которые пришли вчера по почте. Ее девочка в розовом платье…

– От кого-то прячетесь?

Она круто развернулась к нему. Сентиментальность сменилась яростью. Тело ее выгнулось, как лук, готовый выстрелить. Джонас поднял руку:

– Извините, у меня профессиональная привычка лезть в чужие тайны!

Лиз заставила себя расслабиться, убрать напряжение – она давно научилась управлять своими эмоциями.

– Так и без пальцев недолго остаться, мистер Шарп!

Он широко улыбнулся.

– Да, наверное, но я всегда считал, что риск – дело благородное. Вас ведь зовут Лиз, да?

Она слегка нахмурилась; челкой небрежно играл ветер.

– Да… только друзья.

– Это имя вам подходит, кроме тех минут, когда вы напускаете на себя равнодушный вид. Тогда вам больше подходит Элизабет.

Она смерила его испепеляющим взглядом, уверенная, что он нарочно пытается ее раздразнить.

– Никто не зовет меня Элизабет.

Джонас только ухмыльнулся.

– Почему вы не спали с Джерри?

– Что, простите?!

– Да, определенно Элизабет. Вы красивая женщина, хотя и не в общепринятом смысле слова. – Комплимент он метнул небрежно – словно бросил сигарету в воду. – Джерри питал… слабость к красивым женщинам. Не могу понять, почему вы с ним не стали любовниками.

На секунду – только на секунду – в голове Лиз мелькнула мысль: уже очень давно никто не называл ее красивой. Когда-то ей нужно было, чтобы ею восхищались… Она повернулась к нему и смерила его убийственным взглядом. Сейчас ей такие комплименты не нужны.

– Я не хотела спать с ним. Возможно, вам трудно будет понять, поскольку у вас такое же лицо, как у него. В общем, я не считала Джерри неотразимым.

– Правда? – По-прежнему расслабленный и невозмутимый, Джонас как будто не обращал внимания на то, что с ней происходит. Он открыл холодильник и предложил ей пива. Когда Лиз молча покачала головой, он вскрыл банку для себя. – Каким же вы его считали?

– По-моему, он плыл по течению. Случайно течение прибило его ко мне. Я дала ему работу, потому что он показался мне ловким и сообразительным. Если честно, я и не ожидала, что он проработает у меня больше месяца. Такие, как он, нигде подолгу не задерживаются.

Хотя ни один мускул не дрогнул у него на лице, Джонас насторожился.

– Что значит «такие, как он»?

– Ваш брат всегда стремился к легкой наживе. Он работал, потому что хотел есть, но всегда гнался за крупным кушем, получив который ему бы уже не пришлось трудиться.

– Значит, вы все-таки его раскусили, – пробормотал Джонас. – Что же ему понадобилось на Косумеле?

– Говорю вам, не знаю! Насколько мне известно, он любил развлекаться и загорать. – Лиз в досаде всплеснула руками. – Я сдала ему комнату, потому что он показался мне безобидным, а лишние деньги для меня всегда кстати. Мы с вашим братом не были близки ни в каком смысле. Больше всего он делился со мной своими планами, когда хвастал, что собирается нырять за большими деньгами.

– Нырять? Где?

Стараясь успокоиться, Лиз провела рукой по волосам.

– Слушайте, оставьте меня в покое!

– Элизабет, вы ведь реалистка?

– Да. – Она смерила его спокойным взглядом.

– Значит, понимаете, что я все равно от вас не отстану. Где он собирался нырять за большими деньгами?

– Не знаю. Как только он расхвастался, что скоро разбогатеет, я практически перестала слушать.

– Что он вам говорил? – тихо, но настойчиво спросил Джонас. – Попробуйте вспомнить, что он тогда вам говорил!

– Он обмолвился о том, что, мол, ныряя, можно нажить целое состояние, а я пошутила насчет затонувших сокровищ. Тогда он… – Лиз прищурилась, стараясь вспомнить, что ей тогда сказал Джерри. Они говорили поздно вечером, и она была чем-то занята, поэтому и слушала своего жильца невнимательно. – Тогда я сводила баланс, – вспомнила она. – Мне кажется, что по вечерам быстрее удается справиться с бухгалтерией. Джерри где-то гулял, я решила, что развлекался, потому что пришел он слегка навеселе. Он вытащил меня из кресла и закружил по комнате. Помню, сначала я рассердилась, но у него был такой счастливый вид! В общем, я его простила. В самом деле, я его почти не слушала, потому что собирала бумаги, которые он расшвырял, когда ворвался ко мне. В общем, кажется, он говорил о том, что настал его звездный час и неплохо бы отметить событие шампанским. Я возразила, что при его заработках лучше пить не шампанское, а пиво. Тогда он и заговорил о каком-то «верном дельце» и о том, что можно, ныряя, получить большие деньги. А я пошутила насчет затонувших сокровищ…

– И он что ответил?

– Иногда больше получаешь, когда что-то прячешь, чем когда достаешь. – Между бровями Лиз залегла складка; она вспомнила, как Джерри расхохотался, когда она велела ему пойти и выспаться. – Потом он попробовал за мной ухаживать, хотя ни он, ни я к его попыткам всерьез не отнеслись, а потом… Кажется, он кому-то позвонил. А я вернулась к работе…

– Когда это было?

– Через неделю… да, наверное, через неделю после того, как я его взяла на работу.

– Наверное, именно в то время он мне и звонил. – Джонас посмотрел на океан. Вспомнилось, что тогда он тоже не особенно слушал брата. Джерри хвастал, что вернется домой разбогатевшим. Правда, он всю жизнь мечтал вернуться домой разбогатевшим. А звонил, как обычно, за счет вызываемого абонента.

– С кем он общался? Может, вы случайно заметили, как он с кем-то разговаривает… ссорится?

– Ни разу не видела, чтобы Джерри с кем-то ссорился. Он флиртовал с женщинами на пляже, болтал с клиентами и, в общем, отлично ладил со всеми, с кем работал. По-моему, почти все свободное время он проводил в Сан-Мигеле. Кажется, он ходил по барам с Луисом и некоторыми другими.

– В каких барах он бывал?

– Вы бы лучше их спросили, хотя уверена, что полиция их уже допрашивала. – Лиз глубоко вздохнула. Воспоминания снова сделались четче. – Мистер Шарп, почему бы не предоставить этим заниматься полиции? Вы гоняетесь за призраками!

– Он был моим братом. – Про себя Джонас добавил: более того, братом-близнецом – этого посторонним толком не разъяснишь. Тот, кто убил Джерри, как будто убил часть его самого. Чтобы снова получить возможность чувствовать себя цельным, он обязан докопаться до сути. – А вас никогда не интересовал вопрос, за что убили Джерри?

– Интересовал, конечно. – Лиз опустила голову; она не знала, куда девать руки, и вообще вдруг почувствовала себя беспомощной. – Я думала, может, он с кем-то подрался или расхвастался не в той компании. У него была дурная привычка расшвыривать все деньги, которые он имел при себе.

– Элизабет, его не ограбили. И на разбойное нападение совсем не похоже. Его убил профессионал. Дело серьезное.

Сердце у нее медленно екнуло.

– Не понимаю.

– Джерри убил профессиональный киллер, и я намерен выяснить за что.

В горле у нее внезапно пересохло, и она сглотнула слюну.

– Если вы правы, значит, тем больше оснований предоставить следствие полиции.

Джонас снова достал сигареты, но смотрел не на них, а вперед, туда, где небо сходится с водой.

– Полиция не хочет мстить. А я хочу. – От его спокойного холодного голоса Лиз передернуло.

Глядя на него в упор, она покачала головой.

– Допустим, вы найдете убийцу. Что вы с ним сделаете?

Он отпил большой глоток пива.

– Как юрист, я обязан добиваться, чтобы убийца предстал перед судом и понес заслуженное наказание. Как брат… – Голос у него дрогнул; он отпил еще пива. – Там видно будет.

– Мистер Шарп, по-моему, вы не очень-то приятный человек.

– Совсем не приятный. – Он повернул голову, и их взгляды встретились. – И я не безобиден. Запомните, если я попробую за вами ухаживать, нам обоим придется принять мои попытки всерьез.

Она открыла было рот, но увидела, как дернулась леска.

– У вас клюет, мистер Шарп! – сухо сказала она. – Лучше пристегнитесь, а то еще выпадете за борт!

Круто развернувшись, она взбежала на мостик, оставив Джонаса заботиться о себе самостоятельно.

Глава 3

Лиз припарковала свой мотоцикл под навесом за домом уже на закате. Всю обратную дорогу ей было весело. Пусть Джонас доставил ей много хлопот и пусть неимоверно раздражал ее, она заработала на нем целых двести долларов. А он, сам того не желая, выловил четырнадцатикилограммового марлина. Трофеи, как и было обещано, гарантированы, думала Лиз, звеня ключами.

Да, дело того стоило. Достаточно было взглянуть на его лицо, когда он неожиданно вытащил из воды крупную и довольно агрессивно настроенную рыбину! Лиз вспомнила: если бы она тогда не улыбнулась, ее пассажир наверняка отпустил бы улов обратно в море. Какой он все-таки упрямый! В любое другое время она бы восхитилась его упрямством – и им самим.

Хотя она оказалась не права, решив, что Джонас никогда не держал в руках удочки, он так ошеломленно смотрел на рыбину, бьющуюся на палубе у его ног, что Лиз его почти пожалела. Но его везение – а может, наоборот, невезение – помогло ей без труда удалиться, как только они причалили. Вокруг собралась целая толпа полюбоваться на улов и поздравить его, поэтому Джонас не успел ее задержать.

Надо бы пораньше лечь спать. Вечер, судя по всему, будет дождливым – с востока натягивает тучи. Лиз вошла в дом, оставив дверь открытой, чтобы немного проветрить. Ветер уже нес с собой вкус и запах дождя. Включив вентиляторы, она механически включила и радио. Пусть до сезона ураганов еще несколько месяцев, но шквалистые тропические грозы непредсказуемы. Она пережила уже столько гроз, что знала: к ним нельзя относиться легкомысленно.

Войдя в спальню, она приготовилась раздеваться. Срочно в душ, смыть с себя пот и соль! В сумерках она потянулась к выключателю, как вдруг ее остановила случайная мысль. Разве сегодня утром она не раздвинула шторы? Сейчас они были плотно задернуты. Странно, она была уверена, что утром подняла их. И почему шнур не намотан на крючок? Она очень педантично относилась к таким мелочам – наверное, привычка, ведь на море не бывает случайностей.

Она уже привыкла к темноте, но не двигалась с места. Потом пожала плечами. Наверное, сегодня утром она была рассеяннее, чем обычно. Она решила, что Джонас Шарп отнял у нее слишком много времени и занял слишком много ее мыслей. От такого, как он, другого и ожидать нельзя – ни при каких обстоятельствах. И все же прошло то время, когда мужчина мог указывать, что ей делать. Джонас Шарп волнует ее только потому, что отнимает у нее время, а ее время – вещь драгоценная. Да, один раз он настоял на своем, побеседовал с ней, и теперь вряд ли ее побеспокоит. Лиз стало немного не по себе, когда она вспомнила, как он улыбался ей. Наверное, подумала она, будет лучше всего, если он улетит туда, откуда приехал, а она вернется к прежней привычной жизни.

Дабы рассеять свои сомнения, Лиз подошла к окну, раздвинула шторы и закрепила шнур. Из другой комнаты диктор по радио объявил, что вечером ожидается ливень. Потом загремела музыка. Негромко подпевая, Лиз решила сделать себе куриный салат перед тем, как приступить к ежедневным подсчетам.

Она выпрямилась – и вдруг в глазах у нее потемнело: чья-то рука крепко схватила ее за горло. В свете заката что-то блеснуло. Лиз и ахнуть не успела, как почувствовала, что к ее горлу приставили нож.

– Где они? – прошипел кто-то по-испански.

Лиз инстинктивно вскинула руки, пытаясь добраться до чужих рук, сдавивших ей горло. Она впилась ногтями в чужую плоть; пальцы скользнули по тонкому металлическому ободку. Она отчаянно ловила ртом воздух, но перестала вырываться, когда кожу пропороло острие ножа.

– Что вы хотите? – Мысли ее метались. Наличных у нее при себе меньше пятидесяти долларов, дорогих украшений никаких, кроме нитки жемчуга, доставшейся от бабушки. – Вон там, на столе, моя сумочка. Забирайте ее, если хотите!

Ее злобно дернули за волосы; она застонала от боли.

– Куда он их дел?

– Кто? Кого? Не знаю, что вам нужно.

– Шарп. Не виляйте, дамочка! Если хотите жить, скажите, куда он дел деньги.

– Я не знаю. – По шее у нее потекла теплая струйка. На грани истерики она закричала: – Не видела я никаких денег! Смотрите сами – здесь ничего нет!

– Я уже смотрел. – Неизвестный сильнее сдавил ей шею; от недостатка воздуха перед глазами поплыли черные круги. – Шарп сдох быстро. Не всем так везет! Скажите, где они, и вам ничего не будет.

Он собирается ее убить! Лиз в ужасе соображала: она вот-вот умрет, а из-за чего – даже понятия не имеет. Деньги… ему нужны деньги, а у нее всего пятьдесят долларов. Вера… Уже теряя сознание, она вспомнила о дочери. Кто о ней позаботится? Лиз прикусила губу до крови; в голове немного прояснилось. Она не имеет права умирать!

– Прошу вас… – Она обмякла в его руках. – Я ничего не могу вам сказать… Вы мне дышать не даете.

Неизвестный слегка ослабил хватку. Лиз привалилась к нему, словно потому, что не держалась на ногах; но, едва он пошевелился, она что было силы ударила его локтем и, не оборачиваясь, бросилась бежать. Споткнулась о ковер, чуть не упала, но метнулась вперед. От ужаса она не смогла себя заставить посмотреть на него. Выбежав на крыльцо, она громко закричала, зовя на помощь.

Дом ближайшего соседа стоял от нее метрах в ста. Лиз перепрыгнула через низкую ограду, разделявшую палисадники, и бросилась к соседскому дому. Спотыкаясь и всхлипывая, взбежала по ступенькам. Когда дверь открылась, она услышала, как завизжали шины: машина у нее за спиной отъезжала прочь по гравиевой аллее.

– Он хотел меня убить, – с трудом выговорила она и потеряла сознание.

– Мистер Шарп, больше я вам ничего сообщить не могу. – Капитан Моралас сидел в своем красивом кабинете окнами на море. Папка, лежащая у него на столе, была не такой пухлой, как ему бы хотелось. Следствию пока не удалось установить, почему убили Джерри Шарпа. Человек, сидящий напротив капитана, смотрел прямо перед собой. В папке у Мораласа лежит снимок жертвы, а сейчас совсем рядом – рукой подать – перед ним сидит точный двойник убитого. – Мистер Шарп, вполне возможно, что ваш брат погиб из-за чего-то, случившегося еще до его приезда на Косумель.

– Джерри ни от кого не спасался бегством.

Моралас поправил документы, лежащие на столе.

– Тем не менее мы запросили о помощи власти Нового Орлеана. Там ваш брат проживал непосредственно перед тем, как приехал к нам. Во всяком случае, последний его постоянный адрес новоорлеанский.

– Никогда у него не было постоянного адреса, – проворчал Джонас. Ни постоянного адреса, ни нормальной работы, ни постоянной спутницы жизни. Джерри был яркой кометой; он не жил, а горел – и по-другому просто не мог. – Я ведь передал вам слова мисс Палмер. Джерри готовился к какой-то сделке, и сделка у него намечалась здесь, на Косумеле.

– Да, она имела отношение к дайвингу. – Не теряя выдержки, Моралас достал сигару. – Хотя мисс Палмер мы уже допросили, благодарю вас за то, что сообщили мне дополнительные сведения.

– Но ведь вы и понятия не имеете, что с этими сведениями делать!

Моралас щелкнул зажигалкой, глядя на Джонаса поверх язычка пламени.

– Вы человек прямой. Отвечу вам также прямо. Если и был след, способный привести нас к убийце вашего брата, след этот давно остыл. И с каждым днем он все холоднее. Мы не нашли ни отпечатков пальцев, ни орудия убийства, ни свидетелей. – Моралас взял со стола папку и помахал ею. – Но не думайте, что я собираюсь положить дело на полку и забыть о нем. Если по моему острову разгуливает убийца, я непременно его найду. Но мне кажется, что сейчас убийца уже очень далеко – может быть, в вашей стране. Первым делом мы обязаны выяснить, чем занимался ваш брат. Возможно, это поможет нам напасть на след убийцы. Откровенно говоря, мистер Шарп, ваше пребывание на Косумеле не приносит ни вам, ни мне никакой пользы.

– Я никуда не уеду.

– Разумеется, вы имеете право находиться здесь – только не вмешивайтесь в работу полиции.

Зажужжал стоящий на столе телефон; Моралас стряхнул пепел и снял трубку.

– Моралас! – Капитан надолго замолчал. Джонас увидел, что капитан сдвинул густые черные брови. – Да, соедините. Мисс Палмер, говорит капитан Моралас.

Джонас, который прикуривал, замер и стал прислушиваться. Он в который уже раз подумал: Лиз Палмер – ключ ко всему делу. Надо только выяснить, к какому замку этот ключ подходит.

– Когда? Вы ранены? Нет, прошу вас, оставайтесь там, где вы сейчас. Я сам к вам приеду. – Моралас повесил трубку, уже вставая. – На мисс Палмер напали.

Джонас кинулся к двери:

– Я еду с вами!

Полицейская машина понеслась из центра города по направлению к побережью. От напряжения у Джонаса заныло все тело. Вопросов он не задавал. В глубине души Джонас живо представлял себе Лиз такой, какая она стояла на капитанском мостике всего несколько часов назад – загорелая, стройная, слегка вызывающая. Он вспомнил самодовольную улыбку, которой она его наградила, когда он тащил из воды большую рыбину. И как ловко Лиз от него сбежала, едва они вернулись!

На нее напали. Почему? Потому что она знает больше, чем говорит? Кто она – лгунья, лицемерка или трусиха? Интересно, сильно ли она пострадала…

Они повернули на узкую дорогу; вскоре Джонас увидел дом Лиз. Дверь открыта, шторы задернуты. Она живет здесь совсем одна – такая ранимая, такая беззащитная!

С крыльца оштукатуренного соседнего домика спустилась женщина в легком платье и фартуке. В руках она сжимала бейсбольную биту.

– Вы из полиции? – Моралас показал свое удостоверение, и соседка удовлетворенно кивнула. – Меня зовут сеньора Альдерес. Она внутри. Хвала Деве Марии, мы были дома, когда она к нам прибежала.

– Спасибо вам.

Джонас вошел в дом следом за Мораласом и сразу увидел Лиз. Она свернулась калачиком на диване, закрытом покрывалом из лоскутков, и сжимала обеими руками бокал с вином. Руки у нее сильно дрожали; жидкость в бокале подрагивала и мерцала. Когда они вошли, Лиз медленно подняла голову; сначала покосилась на Мораласа и затем перевела взгляд на Джонаса. Ее глубоко посаженные карие глаза смотрели безо всякого выражения. Потом она медленно опустила взгляд на свой бокал.

– Мисс Палмер! – ласково начал Моралас, присаживаясь рядом с ней. – Если вам нетрудно, расскажите, пожалуйста, что случилось.

Она отпила маленький глоток, ненадолго поджала губы, вспоминая, и начала говорить – как будто рассказывала наизусть заученный рассказ:

– Я вернулась домой на закате. Входную дверь оставила открытой, чтобы проветрить дом. Пошла прямо в спальню. Шторы были задернуты, и я еще подумала, что утром, кажется, раздвигала их. И шнур не был закреплен, поэтому я подошла и закрепила его. Тогда-то он набросился на меня сзади, схватил, будто собирался задушить, и приставил к горлу нож. Он немного поранил меня. – Лиз инстинктивно дотронулась до небольшой царапины, которую соседка уже промыла и обработала. – Я не вырывалась, потому что мне показалось, что он меня убьет. Он и собирался убить меня. – Лиз вскинула голову и посмотрела Мораласу в глаза. – Это было ясно по его голосу.

– Что он вам сказал, мисс Палмер?

– Он спросил: «Где они?» Я не поняла, о чем он. Сказала, пусть забирает сумку со всеми моими деньгами. Он еще сильнее придушил меня и спросил: «Куда он их дел?» Он сказал: Шарп. – На сей раз Лиз посмотрела на Джонаса. Когда она подняла голову, Джонас заметил багровые кровоподтеки у нее на шее, которые уже начали синеть. – Он велел не вилять, если мне хочется жить. И если я не скажу ему, где деньги, он меня убьет… Джерри умер быстро, не всем так везет. Когда я ответила, что не знаю ни про какие деньги, он мне не поверил. – Теперь она обращалась непосредственно к Джонасу. Под ее взглядом в нем росло чувство вины.

Моралас терпеливо дотронулся до ее плеча, желая привлечь к себе ее внимание.

– Он вас отпустил?

– Нет, он собирался меня убить, – произнесла Лиз без всякого выражения и без страха. – Я поняла, что он в самом деле убьет меня, независимо от того, скажу я ему что-нибудь или нет, а я нужна… моей дочери. Я притворилась, будто теряю сознание, и нагнулась, а потом ударила его локтем. По-моему, попала в шею. И сразу убежала.

– Вы сможете его опознать?

– Я его не видела. Не смотрела на него.

– А по голосу?

– Он говорил по-испански. Мне показалось, что он невысокого роста, потому что шипел мне прямо в ухо. Больше я ничего не знаю. Ничего не знаю ни о деньгах, ни о Джерри и вообще ни о чем. – Она посмотрела на свой бокал; ей показалось, что она сейчас расплачется. – Я хочу домой!

– Конечно, но только после того, как мои люди убедятся, что там безопасно. Мисс Палмер, полиция будет вас охранять. Пока отдыхайте. Я все проверю и сам провожу вас до дома.

Она не знала, сколько прошло времени с тех пор, как она выбежала из своей двери, – несколько минут или несколько часов. Когда Моралас привел ее домой, уже стемнело и взошла луна. Он оставил полицейского в машине у крыльца; другие его подчиненные проверили все запоры на дверях и окнах. Не говоря ни слова, Лиз вошла в дом через черный ход.

– Ей повезло. – Моралас снова наскоро осмотрел гостиную. – Нападавший проявил беспечность и позволил застать себя врасплох.

– Может, соседи что-нибудь заметили? – Джонас поправил стол, который перевернули в пылу схватки. На полу валялась треснувшая раковина.

– Несколько человек видели сегодня вечером рядом с ее домом синюю малолитражку. Сеньора Альдерес видела, как малолитражка отъезжала, когда она открыла дверь мисс Палмер, но она не запомнила ни марки машины, ни номерных знаков. Разумеется, мы будем охранять мисс Палмер, пока не арестуем того, кто на нее напал.

– Судя по всему, убийца моего брата не покинул остров!

Встретив прямой взгляд Джонаса, Моралас не смутился.

– Очевидно, сделка, которую собирался заключить ваш брат, стоила ему жизни. Мне не хочется, чтобы пострадала и мисс Палмер. Я отвезу вас назад, в город.

– Нет. Я остаюсь здесь! – Джонас вертел в руках бледно-розовую морскую раковину с трещиной по всей длине. Трещина напоминала царапину на шее Лиз. – Она пострадала из-за моего брата. – Он осторожно положил треснутую раковину на стол. – Не могу оставить ее одну.

– Как хотите. – Моралас собрался уходить, но Джонас его остановил:

– Капитан, теперь вы уже не считаете, что убийца далеко отсюда?

Моралас дотронулся до пистолета в набедренной кобуре.

– Да, мистер Шарп, теперь я так не считаю. Buenas noches![9]

Джонас сам запер дверь и снова проверил все замки и задвижки, а потом пошел на кухню, где Лиз наливала себе уже вторую чашку кофе.

– Кофе вас взбодрит.

Пристально глядя на него, она разом выпила полчашки. Сейчас она не чувствовала ничего – ни злости, ни страха.

– Я думала, вы ушли.

– Нет. – Джонас, не спрашивая, взял себе чашку и налил кофе.

– Зачем вы здесь?

– Глупый вопрос! – Он шагнул к ней и легонько провел подушечкой пальца по царапине у нее на шее.

Лиз попятилась, стараясь сохранять спокойствие, которое далось ей с таким трудом. При нем нельзя терять самообладание… как и вообще при посторонних.

– Я хочу остаться одна.

Джонас заметил, что руки у нее дрожат. Очевидно, она тоже это поняла, потому что крепче сжала чашку.

– Не выйдет, к сожалению. Я поселюсь в комнате вашей дочери.

– Нет! – С грохотом поставив чашку, она скрестила руки на груди. – Не желаю, чтобы вы здесь оставались!

С напускным спокойствием Джонас тоже поставил чашку на стол. Когда он взял девушку за плечи, руки у него были твердыми, а не ласковыми. Когда он заговорил, голос у него был отрывистым, а не успокаивающим.

– Я не оставлю вас одну. Особенно сейчас, когда поблизости рыщет убийца Джерри. Хотите вы того или нет, вы замешаны в деле. Да и я, черт побери, тоже!

Лиз задышала часто-часто, хотя приказывала себе успокоиться.

– Я вовсе не была ни в чем замешана, пока вы не явились ко мне и не начали меня преследовать!

Джонаса и самого мучила совесть из-за нее. Правда, им обоим пока неизвестно, в самом деле он виноват в ее злоключениях или нет. На всякий случай он внушал себе, что это пока не важно.

– Хотите вы того или нет, вы оказались в самом центре событий. Убийца Джерри считает, будто вам что-то известно. В том, что на самом деле вы ни сном ни духом, вам легче убедить меня, чем убийц. Так что… лучше все-таки сотрудничать со мной.

– Откуда мне знать, может, вы сами подослали ко мне того типа, чтобы он меня запугал?

Джонас устремил на нее холодный, немигающий взгляд.

– Разумеется, вы ничего не знаете наверняка. Я мог бы сказать, что не нанимаю бандитов, которые убивают женщин, но верить мне вы не обязаны. И все-таки мне очень жаль. – Впервые за все время он как будто немного смягчился. Подошел поближе к Лиз и убрал прядь волос с ее щеки. Лицо ее показалось ему таким же красивым и хрупким, как та треснутая розовая раковина. – И еще. Мне очень хочется уйти и оставить вас в покое, повернуть время вспять, чтобы все опять стало как несколько недель назад. Но этого ни я, ни вы сделать не можем. Не получится. Так почему бы нам с вами не помочь друг другу?

– Мне ваша помощь не нужна.

– Знаю. Сядьте. Я приготовлю вам поесть.

Лиз попятилась:

– Вам нельзя здесь оставаться!

– Я остаюсь. Завтра перевезу вещи из отеля.

– Я сказала…

– Я сниму у вас комнату, – перебил ее Джонас, отворачиваясь и открывая один за другим кухонные шкафчики. – У вас, наверное, болит горло. Разогрею-ка куриный бульон – он подойдет лучше всего.

Лиз выхватила у него из рук консервную банку.

– Я сама в состоянии приготовить себе ужин, а комнату я вам не сдам.

– Вы очень великодушны. – Он отнял у нее банку. – И все же предпочитаю решать вопросы по-деловому. По-моему, двадцать долларов в неделю – нормальная цена. Лучше соглашайтесь, Лиз, – добавил он, не давая ей ответить. – Я ведь все равно останусь так или иначе. Сядьте! – снова велел он и принялся искать кастрюлю.

Ей хотелось разозлиться. Злость поможет скрыть остальные чувства. Хорошо бы сейчас накричать на него и грубо вышвырнуть из дома. И все же она не двигалась с места, понимая, что вряд ли устоит на ногах: у нее подгибались колени.

Что с ней случилось? Целых десять лет она управляла своей жизнью, сама все решала и устраивала. Целых десять лет она ни у кого не спрашивала совета и никого не просила о помощи. А сейчас самообладание и решительность покинули ее; вместо них ею овладевает что-то неизведанное. На карту поставлена ее жизнь, а правила игры ей не известны.

Лиз опустила голову и заметила, как на руку капнула слезинка. Она быстро вытерла лицо, но слезы не останавливались. Только что ее лишили возможности выбора.

– Может, съедите тост? – предложил Джонас, перекладывая содержимое банки в кастрюлю.

Так как она молчала, он повернулся к ней. Побледневшая Лиз, не двигаясь, сидела за столом, а по ее лицу градом катились слезы. Чертыхнувшись про себя, он отвернулся, внушая себе, что сейчас ничем не может ей помочь и ничего не может ей предложить. Потом, не говоря ни слова, он придвинул себе стул, сел рядом с ней и стал ждать.

1 Дайв-бот – небольшое судно, используемое для доставки аквалангистов к месту погружения.
2 Сноркелинг – вид плавания под поверхностью воды с маской, трубкой и ластами.
3 Тулум – руины доколумбова города цивилизации майя, расположенные на 12-метровых утесах восточного берега полуострова Юкатан в мексиканском штате Кинтана-Роо. Один из наиболее сохранившихся прибрежных городов майя; популярен среди туристов.
4 Пока(мся.).
5 Добрый день (исп.).
6 Как дела? (исп.)
7 Хорошо (исп.).
8 Троллинг – метод рыбной ловли с движущейся лодки или катера.
9 Спокойной ночи! (исп.)
Читать далее