Читать онлайн Пути и Двери бесплатно

ОТ АВТОРА

Дорогие читатели!

Перед вами – сборник рассказов, примыкающих к вселенной Преддверья. Если уж быть совсем точным, события разворачиваются на просторах Дверной Сети, созданной Демиургами. И немножко за пределами этой Сети. Никаких ограничений по времени. Хронология угадывается в общих чертах, но я не ставлю перед собой задачу сконструировать полноценную историю будущего. Собственно, о какой хронологии можно говорить, если между мирами пролегают сотни и тысячи световых лет?

Герои, локации, эпохи, атмосфера – всё это будет отличаться. Фэнтези в чистом виде, НФ или стимпанк? Нет, это не наш путь. Гораздо интереснее входить в двери чужих судеб, наблюдать за достойными людьми и прослеживать связи, о которых вы раньше не помышляли. Хотите познакомиться с учителем Вячеслава, узнать больше о собирателях новостей и погонщиках браннеров? А мне вот интересно побродить еще и по планетам, отрезанным от Сети. Собрать воедино осколки человеческой цивилизации, показать всё многообразие миров, колонизированных нашими потомками.

Как вы понимаете, задача выходит за грани возможностей одного скромного автора. Нельзя объять необъятное, как говаривал классик. Поэтому рассказы, вошедшие в книгу, будут в той или иной мере перекликаться с уже опубликованными произведениями, формируя в голове читателя цельную картину. Изучать эти истории можно в любой последовательности – они самодостаточны и не имеют видимых пересечений. Приготовьте кружку травяного отвара, порадуйте себя добрым элем. Подбросьте полено в камин.

Всё, теперь вы готовы к дальней дороге.

Искренне Ваш,

Ян Бадевский

Учитель продолжается в своем ученике

В дверь постучали.

Деликатно, но с некоторой долей настойчивости. Так себя вел лишь один человек на террасах – Наставник Нге. Да и приближался этот человек незаметно. Шаги настолько невесомые, что не сразу и услышишь. В бою – то же самое.

Стиг пошел открывать.

Не спешил, собираясь с мыслями. Предстоит тяжелый разговор, исход которого сложно предвидеть. Быть может, мастера исключат из Гильдии. Подобные случаи описаны в истории террас. Изгнанники становились кузнецами, наемниками-головорезами, охранниками влиятельных людей. Или пропадали без вести. Всякое случалось.

В голове прокручивались аргументы.

А потом дверь открылась, и учитель вошел внутрь. Из проема пахнуло морозным зимним воздухом.

Стиг поклонился человеку, растившему его на протяжении добрых пятнадцати лет. Наставник шагнул вперед и крепко обнял ученика. Отступил на шаг и осмотрел бывшего послушника. Вечно молодое лицо с раскосыми глазами тронула улыбка.

– Хорошо выглядишь, друг мой.

Нге был низкорослым и ничем не примечательным человечком в сером балахоне, подпоясанном бечевой. Так сразу и не скажешь, что перед тобой – один из сильнейших бойцов Ливонского Хребта. Сухощавая фигура, тонкие жилистые руки. Длинные волосы собраны в косу и перетянуты кожаным шнурком. Выражение лица отстраненное, взгляд ничего не выражает. Стиг слышал, что пару месяцев назад Знающий-на-Перекрестках был принят во Внутренний Круг.

– Погода испортилась, – заметил Стиг. – Буду рад угостить вас горячим отваром, учитель.

Нге кивнул с благодарностью.

– Ничего не имею против, друг мой.

Приглашение принято.

Добрый знак.

Они расположились подле растопленного камина, в котором потрескивали ольховые поленья. Скит пропитывался теплом и уютом. Мастер ножей почти забыл, что находится на севере, высоко в горах. Там, где Завея уже вступила в свои законные права.

Стиг и сам был родом с севера. Его семья испокон веков жила в Лесистых фьордах, так что морозы его не страшили. Стоит прибавить сюда годы обучения на террасах. А потом мастера отправили на юг – туда, где царит вечное лето. И пришлось заново ко всему привыкать. А заодно терпеть недовольство Косматки, совершенно не адаптированного к жаре и регулярно наступающим дождливым сезонам.

Косматка был его рлоком. Громадным белым хищником, заменившим Стигу семью и друзей на весь остаток жизни. Тварь привезли с Белого Взбережья, когда та еще была крохотным щенком. Крохотным по меркам тварей, разумеется. Даже в свой первый год Косматка внушал невольный трепет овчаркам из окрестных долин. Не говоря уж о пастухах и случайных путниках, пытавшихся перебраться по забытым трактам из владений Альянса в благословенный Трордор.

Рлоки привыкли к лютым морозам северных континентальных окраин. К заснеженным и обледенелым островам, завораживающим световым лентам полярного сияния, вьюгам и метелям. Поэтому для удобства своих питомцев мастера учились наколдовывать в подвалах скитов зиму. Персональное заполярье в четырех стенах, запечатанных бронированными дверьми.

Броню Стиг относил к категории бессмысленных традиций. Взрослого рлока этим не удержать, но порядок есть порядок.

Мастер разлил душистый отвар по чашкам и одну из них предложил Наставнику. Нге принял подношение. Некоторое время оба молчали, вслушиваясь в треск поленьев и вой ветра за окном.

– Что ж, – брат Внутреннего Круга повел речь после второго глотка. – Наш разговор будет весьма любопытным. То, что случилось, имеет двоякую природу. Не стану скрывать, меня послали разобраться во всех тонкостях этого дела. Ты – мой ученик. Поэтому на мне лежит часть ответственности за содеянное.

– История очень странная, – предупредил Стиг. – Я не рассчитываю на снисхождение, поймите меня правильно.

Нге взмахом руки прервал ученика.

– Вердикты – не по моей части. Я выслушаю, не упуская деталей, и передам всё Внутреннему Кругу. Мы подумаем. После этого сообщим результат. Тебе придется запастись терпением – серьезные решения не принимаются в спешке.

Стиг задумчиво кивнул.

И начал свой рассказ.

– Как вы помните, учитель, Гильдия направила меня мастером ножей в Урхат. А еще точнее – в мелкий городишко, затерянный на границе Урхата и территорий, принадлежащих детям ветра. Джандарагал – вот как назывался тот город. И называется до сих пор, как и тысячи лет назад. Место, затерянное в джунглях. Это перевод названия с урского наречия. Всё именно так – Джандарагал окружен джунглями со всех сторон. На юге поднимаются горы, на востоке – заболоченные низины, в которых не практикуются ни охота, ни земледелие. Все, кто идет в ту сторону, погибают от болезней, укусов насекомых или клыков гигантский рептилий, прячущихся в бурых водоемах. Запад и юго-запад – непроходимые джунгли. А на севере леса плавно переходят в заливные луга. Эти земли очень хороши, но претендуют на них не только урхатцы. Столетиями в тех краях идет война с детьми ветра. Иногда наступают перемирия, но они длятся недолго.

Нге кивнул.

Те края Наставник знал очень хорошо.

– Конечно, случались и смешанные браки, – продолжил свое повествование Стиг. – Слишком близкое соседство двух народов, сами понимаете. У них вековая неприязнь, но в последние лет двадцать царит мир. Так что в городе появилось несколько кланов детей ветра. Это стройные и высокие люди, на вид довольно хрупкие. И очень красивые. У девушек длинные, с медным отливом волосы, у мужчин – пепельные и золотистые. Глаза с легким разрезом. Нрав веселый и беззлобный. По своей природе дети ветра – кочевники, странники. Их ничто не держит на одном месте. Я думаю, вы слышали о распадающихся городах. Кочевники собираются раз в десятилетие, строят общее поселение – легкие каркасные дома, которые легко разобрать. Ведется торговля, заключаются браки и союзы, люди меняются слухами, легендами и заклинаниями. Такой город может просуществовать год или три, пока не подрастут родившиеся в его стенах дети, а меняться уже будет нечем. Потом город распадается, а кланы и племена отправляются на все четыре стороны. Образовавшиеся семьи принимают решение с чьими родичами уходить. И никогда не возвращаются в прежнее место.

Есть у детей ветра и собственная магия. Не такая уж и примитивная, как думают многие северяне по нашу сторону Срединного Моря. Их маги владеют стихией воздуха, управляют ветрами и ураганами, могут нагнать суховей или привлечь дождь. Этих людей уважают, а жители приграничья порой прибегают к услугам ветряных колдунов. Надо ли говорить, что одаренные дети ветра, преодолев страх, селятся в предгорьях Урхата ради приличных заработков. С одной из таких семей я и познакомился по прибытии в Джандарагал.

Добирались мы туда долго – я и мой рлок. Летели браннерами через Крондат, Миядзаки и Улкундар. В столице Равнинного Царства я нанялся сопровождать караван до урхатских владений. Пришлось забраться в самое сердце гор, а уже оттуда узкими тропами спускаться в джунгли. На одном из перевалов мы чудом уцелели, когда сошел оползень. Это сейчас дети ветра понастроили буерных полустанков и стали возить путников через степь за деньги. Шесть лет назад никто такими вещами не занимался. Я был уверен, что наглухо отрезан от мира и вряд ли когда-нибудь вернусь в славный Трордор. Настроение было мерзким – предгорья окутались тучами. Шли нескончаемые дожди, все дороги размыло. Грязь, потоки воды, реки выходят из берегов. Где-то прорвало плотину.

По приходу в город я первым делом завел Косматку в скит – подальше от любопытных глаз. Соорудил зиму в подвале, скормил остатки вяленого мяса. И завалился спать, решив навести порядок утром. Проснувшись, оценил масштаб запустения. Учитель, там, наверное, лет пять никто не жил. По углам завелась плесень, полы кое-где прогнили, люк на крышу разбух от влаги и не открывался. Сам я плотницким ремеслом не владею, так что решил поискать и нанять умельца из местных. Осмотрел Храм. И остался вполне доволен – джунгли не смогли победить древнюю святыню. Никаких проломов и вросших в кладку деревьев. Раджа принял меня благосклонно, выделил плотников и помог привести скит в порядок. Выяснилось, что говядина у обитателей предгорья не употребляется в пищу по религиозным соображениям. Впрочем, мне разрешили выпускать Косматку на охоту в окрестные леса. Страх перед рлоками не достиг Урхата – там этих зверей прежде не видели. На людей я Косматке охотиться запретил, дисциплина у меня железная.

А вскоре довелось познакомиться и с детьми ветра. Жили они на отшибе, построив рядом со своими скромными домишками высоченную бамбуковую башню. Думаю, это было самое заметное сооружение в городе. Семья была дружной и большой. Три поколения, детям по три, семь и двенадцать лет. Мать с отцом – обычные скитальцы, охотники и рыболовы. Дед – ветряной маг средней руки. Не раз этот человек останавливал оползни и наводнения, чем заслужил благодарность раджи. Вот только горожане заезжего колдуна не любили. То, что умел делать этот старик, шло вразрез с догматами доброй половины культов, исповедуемых урхатцами. Нетерпимость росла, но до поры до времени пришелец находился под защитой раджи. Как и вся его семья.

У детей ветра сложные имена, учитель. Еще хуже, чем в Улкундаре. Произнесешь с неверной интонацией – получишь совсем другое имя. Но это полбеды. Еще у них есть истинные имена, которые никому не сообщаются. Так что я назову этот клан Аэнаалами. Мы неплохо общались, я даже выковал рунический нож по заказу ветряного мага.

– Так что же пошло не так? – удивился Нге. – Мне говорили, ты настоящую бойню там учинил.

Стиг пожал плечами:

– Преувеличивают.

– Разве?

Мастер ножей вздохнул, его взгляд затуманился. Похоже, о событиях тех дней ученик Знающего вспоминал с неохотой.

– Мне пришлось это сделать, – глухо произнес Стиг. – Дети ветра… они хорошие люди. Понятно, что не все. Те, которых я знал. Той участи, что была им уготована, они не заслужили. Однажды ко мне явились Линн и Уэ со своим сынишкой.

– Интересный мальчик, – заметил Нге.

– Согласен, – кивнул Стиг. – Так вот, они попросили взять ребенка в ученики. Умоляли, чуть ли не стоя на коленях. Паренек еще не выбрал себе мирское имя, поэтому к нему обращались, используя слово «ин», что означает «безымянный ребенок мужского рода». Именно с таким смысловым оттенком. Я сказал, что не могу брать учеников, поскольку не прошел испытание и не являюсь Наставником. Уэ настаивал. Я спросил, почему это так важно для него и почему бы не обучить ребенка основам ветряной магии? На что мне ответили, мол, ин чертит в воздухе руны и творит непонятные вещи. Дед полагает, что его путь лежит в Гильдию. А что за вещи, спросил я. Линн начала перечислять. Притягивание острых предметов по воздуху, удерживание мелких камушков в подвешенном состоянии, исцеление мелких ран на теле животных…

– Достаточно, – остановил Нге. – Это задатки мастера, ты правильно оценил обстановку. Переходи к сути.

– Суть проста, – вздохнул Стиг. – Таланты мальчика не укрылись от глаз соседей. Горожане ни с чем подобным не сталкивались.

– А представители Гильдии? – удивился Нге.

– Это другое дело. Мы проходим специальное обучение в великом Трордоре. И то нас недолюбливают на юге. А ребенок, подвешивающий гальку в воздухе… В общем, это сродни магии ветра. Есть в Джандарагале один религиозный культ, его адепты называют себя едиными. Проповедники культа явились с западных окраин. И это учение набирает популярность.

– Единые? – переспросил Нге.

– Верят в Единого Бога, – пояснил Стиг. – И называют еретиками всех, кто допускает поклонение иным божествам.

– В Урхате тысячи богов, – фыркнул Нге. – Что мешает поклоняться всем сразу? Или тем, кто приглянулся больше других?

– Единые так не считают, – пожал плечами Стиг. – Они пугают простых людей посмертными муками и обещают небесное блаженство душам исправившихся. А чтобы исправиться, надо отказаться от многобожия и перейти в их веру.

– Ладно, я понял. А мальчик тут причем?

– Магия у единых тоже под запретом. В любых проявлениях. Это происки темных сил, как они говорят. Следует предать смерти всякого, кто колдует.

– Ты колдуешь, – улыбнулся Нге. – И ветряные маги.

– Верно. Но я – под покровительством раджи. Гильдию тоже побаиваются. А мальчик – это всего лишь мальчик. Кроме того, дед ина, будучи нанятым каким-то местным купцом, отвел от земель своего нанимателя суховей. Купец получил прибыль, продав хороший урожай специй. А его конкурент понес убытки. И так вышло, что конкурент дружит с предстоятелем единых.

– С этого бы и начал.

– В общем, семью невзлюбили. Что-то затевалось, слухи бродили по городу. Я сказал, что не возьмусь за обучение этого ребенка, но могу доставить его в Гильдию. Родители согласились и полезли за деньгами. Я отказался. Мы условились, что утром я заберу ребенка в свой скит, а еще через неделю, дождавшись попутного ветра, сяду на буер, идущий через степи в сторону Крондата. Уэ пожелал взять на себя дорожные расходы, и я согласился. Они ушли, а спустя несколько часов я узнал, что утром единые собирают мужчин своего прихода, чтобы расправиться с еретиками у ветряной башни. Этого я допустить не мог.

– Как же ты поступил?

– Вывел Косматку из подвала на рассвете. Облачился в свою амуницию. Запер скит и зашагал к северным окраинам. Помню, в тот день зарядил дождь. Сначала мелкий, водяная пыль висела в воздухе, а дома тонули в серой мгле. Сквозь эту пелену солнце не могло пробиться, так что обычный прохожий с трудом разберет дорогу. Городок, как я уже говорил, не отличается большими размерами. Приблизившись к хозяйству детей ветра, я осмотрелся, запоминая расположение построек. Я бывал тут неоднократно, но в тот день мне, вероятно, предстоял неравный бой. На пределе видимости возвышалась зловещая конструкция башни. Верхняя платформа была освещена масляным фонарем. Я заметил согбенную фигуру. Сомнений не оставалось – колдун призвал ливень, чтобы помешать фанатикам. Старик знал о том, что его семью намереваются вырезать. И надеялся, что ливень помешает единым собраться.

– А что с правителем города? – перебил Нге. – Почему он не вмешался?

– Среди единых много обеспеченных горожан, – пояснил мастер. – Сейчас это третий по популярности религиозный культ в Джандарагале. Но и с детьми ветра связываться радже не хотелось. Так что он решил постоять в сторонке, делая вид, что ничего не замечает. Пусть разбираются сами между собой – вот что он решил.

– Но ты решил иначе.

Стиг молча поднялся, подошел к очагу и снял с решетки закипевший чайник. Открыл крышку заварника и влил туда немного кипятка. Повернулся к учителю. На фоне камина четко очерчивался силуэт отступника.

– Да. Меня уже ждали. Ин был собран в дорогу, его снабдили заплечной котомкой, керамбитом и длинным шерстяным плащом с капюшоном на случай холодов. Родители мальчика подготовились – они знали, что на севере будет холоднее.

– Керамбитом? – удивился Нге.

– Вы же из Урхата, Наставник, – в голосе Стига прозвучала неуверенность. – И не знаете об оружии детей ветра?

– Я вырос на побережье, – виновато проговорил Нге, – по другую сторону горного хребта. Стыдно признавать свое невежество, но с детьми ветра я никогда не встречался.

Стиг кивнул.

И продолжил свой рассказ:

– Керамбит – традиционное оружие их народа. А еще – лук и копье. Некоторые воины пользуются арканами. Но керамбитам придается особое значение. Это символ. Их дарят своим детям перед расставанием, когда хотят подчеркнуть важность происходящего. Малыши играют с деревянными керамбитами чуть ли не с трех лет. Но мы отвлеклись. Я взял мальчика за руку, откинул полог, служивший семье дверью, и вывел ина во двор. Там уже собралась толпа.

Приблизившись к учителю, Стиг наполнил его чашку горячим отваром. Затем наполнил свою и поставил заварник на каминную полку.

– Их было не так уж много – тех, кто пришел убивать. Около двух или трех десятков людей, вооруженных, чем попало. В основном, катарами и чакрами. Но были и те, кто обнажил кривые тяжелые мечи. Трое освещали подступы к дому коптящими факелами – эти стояли под дровяными навесами, защищая огонь от ливня. Еще дальше собралась глухо рокочущая толпа. Старики, женщины, дети. Все, кто не возражал против этой показательной казни. Вперед выступил их лидер, предстоятель. Спросил, куда я веду это отродье. Через степи на Ливонский Хребет, ответил я. Никуда вы не пойдете, твердо заявил предстоятель, если потребуется, мои люди и тебя прирежут. Попробуйте, сказал я и затолкал парнишку обратно в дом. Они напали без предупреждения. Полетели чакры, пришлось воспользоваться руной щита. Что-то я успел перенаправить, так что двое фантиков упали в грязь. Предстоятель взмахнул рукой, и весь этот сброд устремился на меня. Пришлось нелегко, учитель. Косматка снес нескольких ублюдков акустическим воплем, остальные рассредоточились и стали нападать по двое-трое. Это был жестокий бой, я никого не жалел. Рлок носился среди дворовых построек и убивал пращников. Метательные клинки я почти не использовал – эти парни всё время отирались на ближних дистанциях. Приходилось валить их дуэльным и тычковым ножами.

– Остальное мне известно, – Нге оборвал поток подробностей. – Вы с Косматкой перебили не менее трех десятков человек. Поэтому раджа был вынужден выслать тебя из города и послать запрос на нового мастера ножей. В противном случае началась бы смута.

Стиг равнодушно пожал плечами:

– Вероятно, так и случилось бы.

– И что думаешь теперь?

– Я жалею лишь об одном, – мастер прямо посмотрел в глаза учителя. – О том, что предстоятель сбежал, бросив своих людей умирать. И я не смог перерезать ему глотку. Остальная толпа растворилась в дождливых сумерках. Словно и не было ничего. Я стоял под дождем, с лезвий стекала кровь и перемешивалась с грязью подворья. Слышались стоны умирающих. За одним из сараев мне почудилось чавканье… Потом я призвал рлока. Не прошло и часа, как тучи рассеялись.

– И ты привез мальчика сюда, – напомнил Нге.

– Как и обещал его родителям, – кивнул Стиг. – Теперь Внутренний Круг решит его и мою судьбу. Я готов к любым поворотам и ни о чем не прошу.

– Да будет так, – Нге поднялся и передал ученику пустую чашку. – Я услышал тебя и передам рассказ о случившемся братьям. Но ты должен знать, что Аэнаалы не призывали тебя на помощь – такова их версия произошедшего. Мы получили эту весточку от знакомого волшебника через фамильяра. В городе на тебя навесили всех собак.

На краткое мгновение Стиг погрустнел. Когда мастер заговорил, в его голосе послышалась горечь:

– Что ж, их можно понять. Теперь это вопрос выживания для всей семьи. Хотя, как мне кажется, проще уйти.

– Они так и сделали, – сообщил Нге. – Думаю, семья ветряного мага выигрывала время, необходимое им на сборы. В послании сказано, что единые сожгли башню и растащили всё ценное. Уэ и его клан отправились в путешествие налегке.

– Разумно.

У двери Наставник повернулся и хлопнул своего воспитанника по плечу.

– Не печалься, друг мой. Люди часто проявляют неблагодарность. Ты скоро привыкнешь к подобным вещам. Жди нашего решения.

И Знающий-на-Перекрестках покинул скит.

Потянулись однообразные дни. Ничего не происходило, со Стигом никто не разговаривал. Мальчика он не видел – его увели в один из скитов на нижних террасах. Стиг упражнялся с клинками и рунами, медитировал и подолгу пропадал вместе с Косматкой в ментальных странствиях. Приходилось участвовать вместе с послушниками в общих работах – пилить и рубить дрова, разгружать браннеры с запасами пищи, возделывать землю на террасах, защищенных магией от холода. Как в старые добрые времена.

Через две недели Нге вновь навестил своего ученика. Когда они пили травяной отвар, Наставник произнес:

– Ты, безусловно, нарушил правила Гильдии, за что должен понести наказание. При этом мы учли обстоятельства дела и пообщались с ребенком, которого ты привел. Решение такое: мы отстраняем тебя от храмовой службы. Ты никогда не вернешься в предгорья Урхата, но и в другие города призван не будешь.

Стиг слушал, не перебивая.

– Вместо этого, – продолжил Нге, – Ты обязуешься полгода помогать нашему Келару на кухне и в заготовке припасов. Это дисциплинарное наказание.

Мастер ножей послушно кивнул.

– Это не всё, – улыбнулся Нге. – Мы решили дать тебе Знание-на-Перекрестках. Придется сдать экзамен, так что рекомендую начать подготовку с завтрашнего утра.

Казалось, Нге не замечает широко распахнутых глаз Стига. Такого поворота его ученик точно не ожидал.

– Ты будешь странствующим Наставником, – продолжил брат Внутреннего Круга. – И твой будущий ученик – тоже. Поиск одаренных детей, владеющих рунами. Таково твое предназначение, Стиг. Ты станешь обучать послушника на террасах и в пути. У него есть редкие задатки, поэтому мы будем отпускать вас в любое время.

– Мне подобрали ученика?

– Жди его вечером.

Когда стемнело, в дверь мастера ножей постучали. Стиг открыл дверь и застыл в немом изумлении. На пороге стоял, переминаясь с ноги на ногу, ин – семилетний ребенок, которого мастер спас в Урхате. Мгновение затянулось, а потом Стиг сообразил, что на улице лютая стужа и надо бы пригласить ребенка в дом. Он посторонился, кивнув своему новому ученику.

Под ногой русоволосого паренька скрипнула половица.

– Ты выбрал себе мирское имя? – поинтересовался Стиг.

Мальчик кивнул.

– И как мне тебя называть, сын ветра?

Ин поднял глаза.

– Вячеслав, учитель.

январь, 2020

Мост Дождя и Ветра

Казалось, звезды и луны можно потрогать рукой.

Тамаэль выдохнул и проследил за облачком пара. Он никогда не забирался так высоко. Не верится, что человек вообще способен здесь выживать – без магии и всех этих технических уловок, позаимствованных на чужих мирах.

Но ты поднялся.

Это факт.

Погонщик ясно видел, что поверхность Тверди закругляется. Значит, не врали мудрецы, пришедшие со звезд. Народы Преддверья живут на шаре, плывущем в бескрайней космической тьме. Города и королевства, реки и леса, возделанные поля и дикие пустыни – всё это кажется далеким, не имеющим практического смысла.

Холод неотступно преследовал Тамаэля, забираясь под полы меховой шубы и обжигая покрытое многодневной щетиной лицо. Плотные штаны, подбитые мехом унты и беличья шапка – всё это не защищало от лютой стужи, с которой не сравниться даже полярным ночам Беловодья. Поверх бороды и усов Тамаэля наложена дыхательная маска – устройство, изобретенное умельцами Трордора. Погонщик не понимал, как эта штука работает, но стоила маска целое состояние. Говорят, раньше к маске прилагались какие-то баллоны, но сейчас всё гораздо проще. Вероятно, маги из Гильдии наложили хитрые заклинания, позволяющие делать воздух менее разреженным и пригодным для обычного человека…

Ладно, не совсем обычного.

С детства у Тамаэля обнаружилась удивительная способность – находить общий язык с браннерами. Эти создания, напоминающие бурдюки с вином, парили в заоблачных высях и, влекомые незримыми потоками, дрейфовали над Твердью, Океаном и далекой Пацифидой, о которой Тамаэль почти ничего не знал. Браннеры были огромными и живыми – гораздо больше тех дирижаблей, которыми пользовались обитатели иных миров. С незапамятных времен на Преддверье этих животных использовали для небесных путешествий. А управляли браннерами ментальные погонщики. Ребята, подобные Тамаэлю.

И вот он, шанс на счастливую, безбедную жизнь. Погонщика наняли для доставки пассажира, явившегося со звезд. Пассажир этот настолько важен, что наниматель Тамаэля ухитрился разыскать редкий вид стратосферного браннера, выведенного для жизни на больших высотах. Команда состояла из погонщика с такелажником – большего и не требовалось. О прибытии странника в Преддверье не знал никто, а патрульные и боевые браннеры не способны подняться на шесть стадиев от поверхности земли. Что уж говорить про пиратов…

Гость прибывал в полдень на каменную глыбу под названием Конус. Назвать этот островок Скитом можно лишь с огромной натяжкой. Всё, что там было, так это дом мага-отступника, защитное поле да врата, открывающиеся в один-единственный мир. Точнее, не врата, а Дверь. Стабильная Дверь, действующая на протяжении нескольких веков. Тамаэль ничего не знал о планете, расположенной по ту сторону перехода. Даже название мира ему не сообщили. Требовалось встретить путника, сопроводить в крохотную гондолу стратосферного браннера и переправить на Мост Дождя и Ветра. Не задавая лишних вопросов.

Всем необходимым для путешествия его снабдили. Небесными картами с восходящими потоками. Теплой меховой одеждой, дыхательной маской, артефактом для связи с магом-отшельником. Щедрым задатком в виде кожаного мешочка с золотыми империалами. И подробными инструкциями, которых следовало придерживаться неукоснительно.

Издалека глыба действительно напоминала перевернутый конус со свисающими ледяными сосульками. Солнце, преломляясь в этих наростах, слепило глаза. Защитное поле, удерживающее тепло на крохотном зеленом пятачке, мутным флером покрывало двухэтажный дом отступника и стоящую рядом каменную арку. А внутри арки творилось такое, что и в горячечном бреду не вообразишь. Перевернутое озеро с расходящейся по свинцовой глади зыбью. Только не вода это вовсе, а Дверь, связывающая мир Тамаэля с неведомой землей. Насколько он понимал, арку можно было и не строить. Просто дань традиции.

Тамаэль аккуратно повел своего подопечного к причальной мачте, торчащей неподалеку от западной стены дома. Такелажник взял в руки артефакт и закрыл глаза. Губы напарника шевельнулись, произнося заклинание на забытом наречии.

Маг уже знал о прибытии гостей.

В стене туманного купола образовалась брешь – именно туда и направился браннер.

Нижний край гондолы завис в трех локтях над землей. Распахнув герметично запирающийся люк, такелажник выдвинул наружу деревянный пандус. Их путешествие заняло десять часов – за это время оба наемника не проронили ни единого слова. Они не знали имен друг друга, не вели задушевных бесед. Таковы инструкции.

Тамаэль выглянул в проем. На четверть часа он позволил себе разорвать ментальную связь с пришвартованным браннером и спуститься из утепленной палубной надстройки в тамбур. Поглазеть на таинственного путешественника со свитой и грузом. Интересно, почему этот парень не пожелал воспользоваться порталом? Отступник вполне мог бы пробить тоннель на Мост. Говорят, это сильный колдун, повздоривший некогда с самим Гримлиэлем. Впрочем, это не касается скромного погонщика. Платят – и хорошо.

Колдун так и не показался.

Из дома вышли трое. Сухощавый и весь какой-то нескладный человек в темном плаще, с наброшенным на голову капюшоном. Одежда добротная и дорогая, но судить по ней о сословии невозможно. Двое других – типичные дуболомы, нанятые для охраны и перетаскивания тяжестей. Мускулистые, коротко стриженые, с побелевшими шрамами на лицах и макушках. Лучше не встречаться с такими ребятами в темной подворотне. Наемники тащили за ручки массивный сундук, окованный бронзовыми и стальными накладками. Похоже, весил сундук основательно – парочка пыхтела, отдувалась и поругивалась вполголоса на трордорском. У каждого носильщика из-за спины выглядывала рукоять меча. Грубые штаны и куртки, напоминающие легкие кожаные доспехи. Мышцы на шеях головорезов напряглись до предела. Хозяин груза держался чуть поодаль.

Тамаэль посторонился, пропуская компанию упырей в тамбур. Ему станет легче, когда браннер спустится вниз.

Хозяин сундука не проронил ни единого слова. Оно и к лучшему – стоит держаться подальше от таких пассажиров. Вблизи этот человек оказался довольно высоким, но оценить его фигуру было сложно из-за складчатой одежды. Капюшон не давал как следует рассмотреть лицо, но погонщику почудилось, что перед ним не совсем человек. Из тени сверкнули фиолетовым огнем глаза с нездешним разрезом и какими-то неправильными зрачками.

Показалось?

Такелажник завершал проверку креплений на туловище браннера. Мужик знал свое ремесло, двигался быстро и четко. Еще бы, за такие деньжищи не нанимают кого попало.

Тамаэль провел пассажиров через тамбур в узкий центральный коридор и отворил дверь единственной жилой каюты. Аскетизм, никакой роскоши. Но это лучше, чем внутреннее убранство надстройки, в которой ютились члены экипажа. Человек в капюшоне перешагнул порог первым. Осмотрелся, медленно поворачивая голову. И ленивым жестом приказал дуболомам следовать за собой. Носильщики двинулись к оку иллюминатора и с грохотом опустили сундук в дальнем углу.

– Осторожнее, – раздался голос из-под капюшона. – Там ценная вещь.

Голос был бесцветным.

Словно галька, прошуршавшая в период отлива.

Мост Дождя и Ветра парил над Океаном к западу от Урхата. Так уж сложилось, что погода тут всегда была промозглой и ветреной. Мост связывал между собой два Облачных Скита, подвластных одному кормчему. Перевернутый пик с пристенными поселениями и плоская каменная лепешка, на которой вырос уютный городок. И, собственно, Мост. Полстадии металлических конструкций, мощеной булыжником дороги в полутемном тоннеле, вмонтированного жилья неимущих горожан, игорных домов и таверн. А еще тут располагалось представительство Гильдии Погонщиков. Здания были связаны меж собой шаткими настилами, переходами, трапами и веревочными лестницами. По ночам через тоннель проносились экипажи – конский топот, ржание, скрип несмазанных осей и кожаной подпруги. Стены зданий были настолько тонкими, что после восхода Шен и Паломника можно было услышать перебранку соседей, живущих на противоположном краю Моста… Если только не лил дождь.

Под Мостом тянулась труба городской канализации. Увидеть эту каменную кишку, пропахшую миазмами тысячелетней давности, никто не мог из-за кирпичной кладки. Конструкцию скрепили мощными заклинаниями, препятствующими разрыву и сжатию. Трущобы представляли собой устойчивый монолит, способный выдержать любую непогоду.

Именно здесь и поселился человек в капюшоне, прибывший на Скит под покровом тьмы. Браннер пришвартовался в Ветре – там, где раскинулся город простолюдинов, такелажников и торговцев. Расплатившись с погонщиком и такелажником, человек отправил одного из дуболомов на поиски экипажа.

Шен выглянула в просвет между тучами.

Струи дождя протянулись между землей и небом в желтых кругах уличных фонарей.

Экипаж доставил путников к Мосту.

Носильщики выволокли из багажного отделения сундук и замерли молчаливыми статуями, ожидая дальнейших распоряжений. Человек в капюшоне спустился с подножки прямо в мутный поток, несущийся к решетке водостока. Это хозяина сундука ничуть не озаботило. Расплатившись с кучером, человек вытянул руку в направлении узкой каменной лестницы.

Головорезы оценили предстоящий подъем.

Лестница прилепилась к Мосту справа – она была узкой, крутой и защищенной каменным парапетом. Еще дальше чернело хаотичное нагромождение островерхих крыш, дымоходов, выдающихся в пропасть эркеров и балкончиков. Кое-где светились окна, но это было ничто в сравнении с иллюминацией дворца кормчего. Дворец венчал собой перевернутый скалистый уступ – спираль огоньков, бросающих вызов шторму. Чуть ниже горели одинокие светлячки, обозначающие дома обитателей пристенного квартала.

Человек приблизился к краю бездны.

Под ногами клубилась мгла, неотличимая от той, что окутала город. В такую погоду даже браннеры не отчаливали.

Небеса потряс громовой раскат.

Гостиница была совсем крохотной.

Три комнаты и каморка ночного портье. Приезжие торговцы останавливались в Ветре – там безопаснее. Гости кормчего швартовались прямо к замковым мачтам. А в безымянной гостинице, единственной на Мосту, селились разные проходимцы и беглые каторжники. Портье был стариком, повидавшим много зла на своем веку. Но то, что случилось в начале зимы, выходило за грани его понимания.

Он сдал номер молчаливому постояльцу.

Пара здоровяков втащила в мансарду громоздкий сундук и растворилась в темноте. Больше портье их не видел. Гость, не называя себя и не здороваясь, положил на конторку золотой империал. Из-под капюшона сверкнули фиолетовые глаза.

Дверь за спиной незнакомца захлопнулась.

Щелчок провернувшегося в скважине ключа.

Человек приближается к сундуку и некоторое время рассматривает его, словно пребывая в нерешительности. Затем подходит, опускается на одно колено и проводит рукой по выпуклой крышке. Пальцы ощущают шероховатость отполированной временем древесины, пробегаются по четырем печатям с древними символами, выгравированными десятки поколений назад.

В действиях постояльца – колебания.

Краткосрочная слабость.

Человек в капюшоне начинает что-то нашептывать на языке, который в Преддверье никто прежде не слышал. Печати оживают. Вначале мертвенное голубоватое свечение разливается по ложбинкам символов, затем по поверхности сундука проходит волна вибрации.

Печати трескаются, рассыпаются в пыль.

Крышка откидывается.

Из недр сундука выползает нечто. Тонкая полупрозрачная струйка то ли дыма, то ли желеобразной субстанции.

Человек отступает подальше.

Струйка ползет к обшарпанному умывальнику, лениво поднимается вверх, по коричневой дверце и ныряет в сток.

Поза человека в капюшоне не меняется.

Вещник Умберт прибыл на Вертерис и тут же отправился в Гильдию Магов, чтобы не терять времени даром. Браннеры ползали над континентом слишком медленно, а вещник спешил. Если ситуация в письме изложена без прикрас, каждая секунда была дорога.

Вертерис произвел на него впечатление. Подземный пищевод извивался в недрах исполинской воронки, а сфинктеры Дверей выбрасывали звездных странников, подобных Умберту. По хорошо освещенным тоннелям катились повозки и дилижансы, грохотали и лязгали паровые экипажи, топали неописуемые грузные создания, прибывшие лишь с одной целью – торговать. Многие путники даже не были гуманоидами. Вещник жался к закругленной стене тоннеля, чтобы его ненароком не сбил пыхтящий монстр, из труб которого вырывались клубы едкой дряни.

Гильдия Магов располагалась на одном из средних витков. Похоже, местных кудесников не особо волновал морской ландшафт, простиравшийся по ту сторону воронки. Ничего удивительного – местные умельцы без всяких артефактов творили любые иллюзии.

Открытие портала на Мост Дождя и Ветра стоило бешеных денег. Даже при переводе облачных тугриков в земные талеры цифры впечатляли. К счастью, платил не Умберт. Сумма, затребованная Гильдией, списалась со счета в отделении Трордорского банка. Счет принадлежал кормчему Дункану.

И вот он стоит у резной двери Гильдии.

Козырек навеса защищает Умберта от проливного дождя, но порывы ветра пробирают до самых костей.

Вещник – низкорослый пожилой мужчина с брюшком, лысиной и полным набором возрастных проблем. Рыжая борода, пышные усы и котелок выдавали в нем чужака. А если прибавить сюда длинный сюртук, черную рубашку и вязаную жилетку, получался портрет коренного стимбуржца, родившегося в Треугольнике. Штаны были плотными, а ботинки Умберт выбрал демисезонные, на высоком подъеме. И не пожалел.

Вздохнув, вещник расправил зонт и, удерживая его двумя руками, зашагал в сторону владений кормчего.

– Вы утверждаете, – Умберт задумчиво ковырнул вилкой кусочек отбивной, – что канализация пожирает ваших подданных?

– Именно это я и хочу сказать, – Дункан был человеком в годах, но сохранившим былую стать. Умберт не удивился бы, узнав, что правитель до сих пор отменно фехтует или даже командует боевым браннером. – Гримлиэль посоветовал мне обратиться к вещнику, но в Преддверье людей… вашей специальности… я найти не сумел.

– Нас и в Стимбурге почти не осталось, – буркнул Умберт. – К услугам вещников прибегают раз в десять лет. Поэтому вознаграждения столь высоки. Это эксклюзивный товар, господин кормчий.

– Я наслышан, – процедил Дункан. – Перейдем к делу.

Умберт кивнул.

– Слушаю вас внимательно.

Вещники занимались изгнанием злых духов из неодушевленных предметов. Речь шла о полноценном вселении, когда нечто пропитывало собой стены дома, перегородки платяного шкафа или иную мебель. Изредка такое происходило с экипажами, поездами и одеждой. А вот с ожившей канализацией вещники почти не сталкивались. В сущности, Умберт был экзорцистом высокого класса и мог с уверенностью сказать, что подавляющее большинство «духов» на деле оказывалось неупокоенными искусственными разумами или инопланетными формами жизни. Подходы во всех случаях требовались разные – они целиком зависели от природы переселенца.

– У нас дефицит питьевой воды, – неохотно признал кормчий. – Доставляем через порталы с материка. Расходы сумасшедшие. Люди боятся в туалет пойти. Эта дрянь выбирается из кранов и стоков, опутывает человека прозрачной пленкой и быстро переваривает.

– На что это похоже? – заинтересовался Умберт.

– Сам я не видел, разумеется. Очевидец нес какую-то чушь про студень, пожравший его жену. Понимаете, парня редко видели трезвым, а жил он прямо под Мостом, на Трущобном Пролете. Ему никто не поверил. Это случилось в начале прошлой недели. А потом стали пропадать другие люди. Много людей. И слухи поползли по тавернам. Говорили то же самое – сгусток, кисель, желе. Понимаете, оно увеличивается в размерах, заполняет собой трубы и водостоки, ждет своего часа в коллекторах.

– Животных ест? – уточнил вещник.

– Всё ест.

Они сидели в роскошном обеденном зале, окна которого выходили на посеревший, затянутый тучами Океан. Стены были украшены старинными гобеленами, под потолком сияли магические светильники. Стол протянулся метров на десять и был рассчитан на большую семью. Из-за того, что трапезу накрыли на двоих, возникало ощущение дискомфорта.

Умберт вздохнул и забарабанил по столу костяшками пальцев.

– Что скажете? – не выдержал кормчий.

– Эта дрянь пришла из Внемирья, – заявил экзорцист. – Опасная и древняя субстанция, насколько мне известно. Совершенно безмозглая. Есть такая планета, называется Санктум. Это образец тамошней фауны. Размножается бесконтрольно, замещает собой всё живое. Вы кому-то здорово насолили, господин Дункан.

– Я? – удивился кормчий.

– А кто ж еще. Рано или поздно эта штука доберется до дворца. Найдет способ, как обойти ваши продвинутые фильтры. Скит вымрет, если хищника не остановить прямо сейчас.

– Вы справитесь?

– Думаю, что справлюсь.

– Но почему я?

– Добыть эту тварь очень сложно. Еще сложнее переправить в чужой мир. Требуется создать хранилище, запечатать его по всем правилам, а потом выпустить субстанцию в правильном месте. Это спланированная и очень дорогая операция. Вряд ли на Мосту найдется много людей, ради которых стоило бы затевать такой геноцид.

– И что всё это значит?

– Будем искать вашего заклятого врага, сударь. И опрашивать погонщиков браннеров. Надо найти того, кто привез хранилище и управляет действиями существа.

– Что вам нужно для этого? – в голосе Дункана послышалась надежда.

– Для начала – тихая комната. Как можно дальше от центральных галерей вашего замка.

По городу начали рыскать гвардейцы кормчего и расспрашивать хозяев постоялых дворов о странных путешественниках. Не видел ли кто группу лиц, таскающих за собой громадный сундук или заколоченный ящик с неведомыми письменами. Хозяева пожимали плечами – такие пришельцы у них не останавливались.

Скит накрыло волной жути.

Кто побогаче, стал перебираться на континент или другие облачные островки, намереваясь переждать кризис. Бедняки держались подальше от туалетов, почти не мылись. В тавернах перешептывались о проклятии, постигшем Мост из-за давних прегрешений Дункана. Ропот еще не перерос во что-то опасное, но атмосфера была гнилой.

Облачный властитель нервничал.

Поначалу сгусток нападал на зверьков и маленьких детей. Затем тварь окрепла и стала переваривать подростков. А еще через пару дней начали исчезать взрослые горожане.

Человек в капюшоне знал, что его ищут. Но покидать Скит не собирался. Он часами сидел в своей комнате, закрыв глаза и пребывая в нездешней реальности. Руки постояльца плавно двигались в воздухе, губы шевелились. Изредка он отвлекался, чтобы съесть принесенный портье обед. Всё, что происходило вокруг, лежало за гранью интересов странника.

Ему был нужен лишь один обитатель Преддверья.

Дункан.

– Санктум, – задумчиво проговорил вещник, в упор глядя на собеседника. – Что вы знаете об этом мире, кормчий?

Дункан пожал плечами:

– Ничего.

– А жаль. Потому что тварью умеют управлять лишь отдельные маги, поселившиеся там.

– Как интересно.

Похоже, Дункан не собирался развивать эту тему. Умберт тоже не любил подобные разговоры, но почему бы не скрасить ожидание.

– Позвольте вас просветить, – вещник сделал глоток из чашки, наполненной горячим отваром. По стеклам обеденного зала барабанил нескончаемый дождь. – На Санктуме обосновалась каста переделанных. Бывает, что могущественный правитель какого-нибудь королевства узнает о том, что его почтенная супруга понесла от другого мужчины. Понятно, что такой ребенок не должен унаследовать трон.

– Почтенная супруга, – сухо произнес Дункан, – тоже обязана понести кару.

– Разумеется, – в голосе Умберта властителю почудился сарказм. – Женщину найдут с удавкой на шее в восточном крыле дворца. Таковы ваши обычаи.

Дункан перестал есть десерт.

– А паренька, – как ни в чем не бывало продолжил вещник, – затолкают в портал и переправят в горный Урхат. Там есть один колдун с редким даром перекраивания. Внешность мальчика необратимо меняется – теперь он выглядит, как смесь человека и рептилии с фиолетовыми глазами. Тело покрыто чешуей, метаболизм замедлился, а так… руки и ноги на месте. Здорово, правда?

– Бывает.

– Отца этого бедолаги, кстати, тоже убили. Прямо на глазах у сына. Я слышал, перерезали горло и бросили в камин. История неприятная, но что же дальше? Теперь наш герой способен жить не только в человеческих мирах, он отлично приспособлен для Санктума. Оттуда никто не возвращается, ведь единственная Дверь, связывающая вашу планету с реальностью плотоядных сгустков, расположена высоко в стратосфере. Чтобы спуститься, путешественник вынужден нанять браннер, выведенный для таких условий. Очень дорого, почти невозможно.

– К чему всё это? – прищурился кормчий.

– А к тому, – с напускным равнодушием проговорил Умберт, – что у переделанных в Урхате детей появляется интересная способность. Они могут подчинять своей воле разную дрянь с Санктума и манипулировать ей на больших и малых расстояниях. Угадайте, кем становятся ребята из этой касты? Правильно – самыми элитными ассасинами в пределах Дверной Сети.

– Не возьму в толк, – хмыкнул Дункан. – К чему такие сложности? Почему бы паренька не отправить вслед за его папашей?

– И я над этим размышлял, – благодушно ухмыльнулся экзорцист. – Решение кажется простым, но за нашего героя заступились. Точнее – им заинтересовались. Тот самый урхатский умелец, помните? Чтобы производить ассасинов, требуется подходящий материал. Ребенок должен быть талантлив. Нашего героя выкупают, но не за деньги, нет. Правитель получает тайное знание. Теперь на него работают люди, способные выводить стратосферных браннеров и готовить погонщиков высочайшего класса. Правитель укрепляет свои позиции, расширяет торговые связи, избавляется от неугодного мальчишки и больше никогда не женится.

– Неплохо, – одобрил собеседник.

– Вот только мальчишка вырос, – заметил Умберт. – И ничего не забыл. Лишенный родителей и своей человеческой природы, он грезит о мести. Шутка ли – двадцать лет потрачено на подготовку. Холодное блюдо, эталон стиля.

– Вот как, – ухмыляется кормчий. – Получается, это его рук дело?

Умберт пожал плечами.

– Так говорят в кабаках.

– Вряд ли местная пьянь знает о Санктуме.

– Не знает, – согласился вещник. – Поэтому мы переходим к самой занимательной части истории.

Одному из дознавателей пришла в голову идея опросить кучеров. Ящик или сундук – это тяжелая вещь. Не потащишь через весь Скит на своем горбу. Потребовалось несколько вечеров, чтобы отыскать нужного человека. Так гвардейцы узнали о маршруте злоумышленника и проследили его до Моста.

Дальше – дело техники.

Пришелец должен был где-то остановиться. Там, где никто бы не догадался его искать.

Вариантов немного.

– Есть моменты, которые следовало бы прояснить, – заметил вещник, подливая себе в кружку отвар. – Взять, например, спуск нашего героя на Мост. Сам он не справился бы, тут нужен кто-то из Преддверья. Кто-то богатый и влиятельный. Нанимающий людей, заинтересованный в результате.

Дункан насторожился.

– У него есть союзник?

– Без этого никак, – подтвердил Умберт. – Сам посуди. Одна Дверь, чужой мир, нулевые связи.

– Тогда, – задумчиво проговорил Дункан, – этот влиятельный союзник должен быть моим врагом или конкурентом.

– Ты прав, – подмигнул экзорцист. – Рассмотрим ситуацию. К тебе обращается тайное оккультное сообщество с Земли. Из Предельных Чертогов, как вы ее называете. Предлагают сотрудничество, торговую сделку. Этих парней интересует проход в один из миров Сети. Дверь только у тебя, кормчий. И ты загибаешь слишком высокую цену. Наверное, вопрос решается, если убрать тебя и заменить кем-нибудь… более сговорчивым. Как думаешь?

Правитель побледнел.

– Второй момент, – продолжил Умберт, – чисто технический. Твоя канализация защищена заговоренными фильтрами, муха не проскочит. Так что потребуется специалист, которому по силам снять чары. И впустить тварь в замок. А еще убрать древний барьер, охраняющий внутренние покои от непрошеных ментальных визитеров.

– И кто бы это мог быть?

– Хороший маг. Очень сильный, умеющий работать с неодушевленными предметами. И незримо связанный с Орденом, предложение которого ты отверг.

Дункан понял.

Вещник прочел по глазам кормчего, что схема полностью сложилась в его голове.

Правитель открыл рот, чтобы закричать.

В этот момент пол за спиной Дункана затрещал. Раздался страшный грохот, паркет вздыбился, во все стороны полетели щепки, каменная пыль, фрагменты водопроводных труб. Нечто аморфное шевельнулось в провале и начало вспучиваться исполинским пузырем.

– Глупая планировка, – вздохнул Умберт. – Трубы протянуты под обеденным залом. В прошлом столетии тут была прачечная, да?

Нарыв продолжал вздуваться, перекатываясь голубоватыми потеками и пузырчатыми напластованиями.

– Мне пора, – вещник встал, отшвырнув резной стул, инкрустированный вставками из слоновой кости. – Рад был поболтать.

Справа от колдуна распахнулся портал. Вещник шагнул за волнистую грань и перестал существовать.

Пузырь навалился на кормчего.

Раздался жуткий вопль. Затем – хруст, чавканье, булькающие звуки. И всё это – под несмолкаемый шум дождя.

Двое приблизились ко входу в здание, принадлежащее Гильдии Магов. Выглядели прохожие необычно для здешних мест. Первый, упитанный и низкорослый, одевался по обычаю Предельных Чертогов. Толстяк держал в руке зонт с длинной изогнутой ручкой. Второй, нескладный и худой, скрывал лицо под капюшоном. Прямо сейчас дверь надмостовой гостиницы ломали гвардейцы, которым приказано взять злоумышленника живым или мертвым.

Путники не проронили ни единого слова. Толстяк коснулся дверной ручки в форме оскаленной звериной пасти.

Дверь подернулась рябью, а затем растворилась в непроницаемой черноте.

Переглянувшись, странники шагнули за порог.

И провалились во тьму.

январь, 2020

Собиратель новостей

Торнвудова Луна безраздельно властвовала над миром. Громадное око, заливающее бледным светом замшелые руины. Время Паломника еще не пришло, а Шен спряталась за горной грядой.

Две тени сошлись посреди каменного хаоса.

Пробила вторая стража.

Эта встреча не предвещала ничего хорошего. Двое явились в условленный час, чтобы выяснить отношения на мечах. Бой намечался давно и большинство горожан сочли бы его неизбежным.

Вокруг простирались разрушенные дома, поросшие мхом, кустарником и молодыми деревьями. Поваленные колонны, упавшие портики, останки летнего амфитеатра. Истресканная мостовая, высохшие чаши фонтанов, заваленные обломками стен улицы. Чуть поодаль высилась угрюмая махина Полуночной Церкви, в незапамятные времена оставленная своими прихожанами.

Путники сошлись в центре амфитеатра. Оба ступали мягко и неспешно, ожидая от противника любой подлости. Первый дуэлянт был седовласым здоровяком в кожаном доспехе. Взгляд тяжелый, цепкий и неприятный. В одной руке седовласый держал короткий меч, во второй – одноручную секиру. Его оппонент выглядел проще – невзрачный бритоголовый мужчина, закутанный в видавший виды дорожный плащ. Мужчина слегка сутулился, а в его правой руке можно было рассмотреть двухклинковую глефу. Редкое в здешних краях оружие. И чрезвычайно смертоносное в умелых руках. Одно лезвие глефы чуть ли не касалось мостовой, второе выглядывало из-за плеча своего хозяина.

Фигуры поединщиков на несколько мгновений застыли, отбрасывая длинные причудливые тени.

Лунное молоко заливало амфитеатр, очерчивало провалы глазниц дуэлянтов. Теневые отростки легли на первые ступени, отделяющие сцену от зрительских рядов.

А потом клинки вспороли воздух.

И начался бой.

В «Прожаренном поросенке» пахло отбивными, крепким элем и дешевым табаком для курительных трубок. Столы ломились от угощения и глиняных кувшинов, слышался рогот отдыхающих моряков и дружинников магистрата. По узким проходам сновали пышногрудые раскрасневшиеся красотки с подносами, источающими волшебные ароматы домашней еды.

Шенк сидел на привычном месте у окна, ожидая клиентов. Он уже перекусил и теперь потягивал горячий отвар, рассматривая ноги прохожих. «Прожаренный поросенок» разместился в подвале, так что завсегдатаям открывался чудесный взгляд на мостовую. Стекла не мешало бы помыть, но кого это волнует. Уж точно не Шенка.

Клиенты у него бывали двух типов. Первые много странствовали, ходили по миру на браннерах и торговых кораблях, а порой пристраивались к купеческим караванам, так что они много чего знали. И приходили продавать новости – слухи, выкрики глашатаев в чужих городах, проверенные и непроверенные факты. Кому-то Шенк отказывал, иным платил сущие гроши, а вот для постоянных поставщиков берег золото и серебро. Вторая категория – ищущие. Те, кто отчаялся настолько, что был готов щедро платить за любую информацию по своей теме. Таких было меньше, но именно благодаря им Шенк зарабатывал себе на хлеб.

Он был самым известным в городе собирателем новостей. Королем баек, россказней, страшилок и заморских событий. К Шенку обращались простолюдины, купцы, знать и всякие мутные типы, смахивающие то ли на профессиональных бойцов, то ли на ассасинов. Несколько раз даже из Внемирья приезжали. Удивительно, что эти существа спускаются на Твердь, но порой такое происходит.

Шенк покупал информацию у одних людей, а продавал другим. Не всегда людям. Вот такой нехитрый бизнес.

Нынешним вечером намечалось кое-что интересное. Запускалась цепочка. Шенк не знал, к чему это всё приведет, но предвкушения роились в его голове.

Собиратель был невзрачным коротышкой, предпочитающим носить одежду свободного кроя. Такую, чтобы не жалко было перепачкать о липкие столешницы и грязноватые скамьи. Чистота не была сильной стороной «Поросенка». Зато здесь вкусно кормили, а после заката собиралась разношерстная публика. Такая, что любит языком потрепать и деньжат немного подзаработать.

И вот перед ним сидит робкого вида мальчонка, одетый явно не по погоде. Заискивающе смотрит в глаза.

– Выкладывай, – говорит собиратель.

Пареньку на вид около двенадцати. Хлипкая одежонка, которая не очень-то подходит для середины осени у океанского побережья. Веленгард стоял в устье Руза, и ветра тут дули пронизывающие. Не Трордор, там еще хуже. Но и не южные порты, граничащие с Урхатом.

Мальчик замялся.

И тогда на стол улеглись три медяка.

– Мой хозяин замыслил недоброе, – язык у парнишки мигом развязался. Зрачки расширились от жадности. – На следующей неделе…

– …на следующей неделе караван прибудет в Веленгард, – многозначительно прошептал старик в грязном рванье, некогда служивший в княжеских конюшнях. – А с этим караваном в город вернется Дистус Дертейн.

– Правда? – Шенк приподнял бровь. – Мне казалось, что господин Дертейн покинул эти земли навсегда. Отправился в Равнинное Царство, так мне говорили.

– Верно, – согласился старик, трясущимися руками собирая медные гроши со столешницы. – Малыш Дистус всегда был не от мира сего. Отказался от веры предков и поехал за тридевять земель, в какой-то затерянный монастырь. Двадцать лет провел затворником в стенах этого монастыря, шутка ли. Говорят, тамошние монахи-воины здорово дерутся. Владеют любым оружием и даже голыми руками кого хочешь прибьют. А лучше всего эти ребята управляются с копьями, шестами и глефами.

– А чего он решил вернуться?

Старик нахмурился.

– Всякое говорят…

На столешницу улеглась еще одна монетка.

– Его фамильяром вызвали, – понизив голос, сообщил старик. – Дертейны, как известно, впали в немилость. Проблемы в Трордоре, при императорском дворе. И здесь им кое-кто не прочь перейти дорогу. Но это не точно.

– А вот с этого места, – собиратель жестом подозвал официантку, разливавшую горячий отвар, – давай поподробнее.

Девушка была невзрачной и страшненькой – эдакая сельская дурочка, которой посчастливилось перебраться в город и получить хоть какую-то работенку. Лучше, чем хвосты овцам накручивать.

Вслух собиратель новостей этого не сказал.

Он просто придвинул к дурнушке горсть монет.

– Думаю, этого хватит.

Глаза девушки загорелись.

– Вы очень добры, господин.

– Брось, – отмахнулся собиратель. – Итак, мы остановились на бароне Клинстене…

– Его племяннике, сударь, – уточнила девушка. – Мол Клинстен. Насколько мне известно, он воевал на севере, где-то за Ливонским Хребтом. Снискал славу героя на поле брани.

– Вот как.

– Да, мой господин. Бился против Альянса на Белом Взбережье и едва не погиб. Чудом устоял против берсеркера, и теперь об этом слагают песни.

– Доводилось слышать, – процедил сквозь зубы Шенк.

– Так вот, – в голосе рассказчицы проскользнуло восхищение, – берсеркер был огромным и свирепым, вот с такой бородищей! И руны по всему черепу. Рычал и махал своим топором, разрубил щит славного рыцаря Клинстена пополам, и тот был вынужден драться одним лишь коротким мечом. И уложил варвара, представляете?

– Охотно представляю, – кивнул Шенк.

– Я слышала, что северяне в бой идут полуголыми. Только шкуры на них… или там кольчуги…

– Клинстен, – напомнил собиратель. – Он что, возвращается?

– В лучах славы и величия, – подтвердила девушка. – Белое Взбережье теперь под властью Трордора. Альянс отброшен на восток и зализывает раны.

– Громко сказано.

– Во всех тавернах об этом поют. Великая Империя Запада – так скоро будут называть Трордор.

Будут, мысленно ухмыльнулся собиратель, если только император выстоит против Альянса и Равнинного Царства, претендующего на портовые города в сердце континента. А Облачным Скитам так и вовсе наплевать на эту мышиную возню, разворачивающуюся у них под ногами.

– Ладно, – сдался Шенк. – И что же забыл доблестный герой в нашем захолустье?

– Его вызвал отец, наш достопочтенный барон.

– С какими целями?

– А вот этого никто не знает. Но ходят слухи, что вызов как-то связан с Дертейнами. У них там война кланов или что-то в этом роде.

Скучающее выражение на лице собирателя сменилось неподдельной заинтересованностью.

Всю неделю в «Прожаренный поросенок» шли люди, интересующиеся свежими новостями или продающие непроверенные слухи. От этих ходоков отбою не было. Собиратель терпеливо всех выслушивал и щедро платил за уникальные рассказы. Если история повторялась в одной из доступных вариаций, продавец покидал таверну с пустым кошельком.

Иные оценивали ситуацию в городе. Торговцы следили за политической обстановкой, чтобы не прозевать масштабную резню. Такие вещи всегда подрывают инвестиционный климат. Если по брусчатке текут потоки кровищи, дальновидные люди спасают свои деньги и вывозят товары со складов.

А тут – такое.

Два старейших рода на грани выяснения отношений. И это будет язык оружия, судя по всему.

Подтягивались наемники, искатели приключений. Эти интересовались перспективами продажи своего меча тому или иному клану. Собиратель не давал советов, просто излагал суть происходящего. Неблагодарное это дело – разбрасываться советами. Сегодня оступился, а завтра тебе раскроят череп в подворотне.

Теперь многие нити сходились в таверне. Шенк плел сложную паутину – она обретала прочность с каждым произнесенным словом. Лавина перешептываний и домыслов накрывала Веленгард.

Тучи сгущались.

Первыми своего человека отправили Дертейны. К Шенку подсел неприметный мужичок в одежде простолюдина, под которой угадывались очертания чехлов с метательными ножами. Не мастер, охраняющий Храм Демиургов – таких в городе не водилось. Обычный головорез, выполняющий мелкие поручения своего господина.

– Мир тебе, собиратель.

Голос тихий, но в нем звучит скрытая угроза.

– И тебе, добрый человек. Зачем пожаловал?

– Разные ходят слухи, – издалека начал свою речь посетитель. – Клинстены, дескать, собираются жечь наши ремесленные цеха. И реквизировать корабли, стоящие на приколе. По разрешению императора.

– Тебе нужны факты?

– Проверенные и достоверные.

Собиратель назвал цену.

На столешницу лег золотой империал.

– Император не мог дать такого разрешения, – твердо заявил собиратель. – Официально не мог. Оба клана – верноподданные Трордора. Меж тем Дертейны три года назад торговали с ярлами Северного Альянса. И даже, говорят, были замечены в Роккевениуме. Это торговые дела, но ведь в ту пору назревала война. Император мог воспринять такие действия как… предательство. А при дворе, как известно, ничего не забывают.

– Мы поддержали поход на Взбережье, – заметил посланник. – Финансировали один из отрядов, купили оружие. Что не так?

Собиратель пожал плечами.

– Никому неведомо, что творится в голове властителя. Вот, например, Мол Клинстен сражался за Империю и собственным мечом доказал верность. В глазах императора, большую часть жизни прожившего в походном шатре, это может быть серьезным аргументом. А ведь почтенный Синклер Дертейн, земля ему пухом, лет двадцать назад нападал с ватагой бандитов на крепостных барона Клинстена. Доказать этого никто в магистрате не сумел, но все знали, кто стоит за разорением тех земель. Не исключено, что Мол воспользовался своим положением, дабы отомстить за старые обиды.

Посланник задумчиво кивнул.

– Есть сведения, – понизив голос, сообщил Шенк, – что отмашка была сделана в личной беседе. Властитель просто закроет глаза на происходящее.

– Что ж, – человек в капюшоне поднялся, – благодарю за интересный разговор, дружище.

Слуга барона заявился в таверну за несколько минут до полудня. Угрюмый мужик с пронизывающим взглядом. И слегка надменными манерами, что оправдывалось разве что высоким положением его хозяев.

– Дорого просишь, – сказал мужик, услышав цену.

– Найди лучшее место, – отрезал собиратель.

– Ты дерзок.

– Я выполняю свою работу. То, что тебя интересует, относится к категории редких товаров. Штучных, если уж совсем откровенно. Этих сведений ты больше нигде не получишь.

– А если мой господин притащит тебя в замок и велит пытать раскаленными прутьями?

– Не удивлюсь такому повороту, – ухмыльнулся Шенк. – Это в духе барона. Вот только собиратель в городе один. Неровен час, вновь потребуются мои услуги. Боюсь, восстать из мира покойников не получится, так что вы прозеваете момент, когда Дертейны снова начнут резать холопов.

Мужик выругался в бороду.

И положил золотой на столешницу.

– Другой разговор, – собиратель потянулся к монете, но его пальцы были прижаты тяжелой ручищей.

– Я слежу за тобой, – заявил клиент. – Обманешь в чем – сгинешь в каменном мешке.

Лапа убралась восвояси.

Шенк придвинул монету к себе.

– Итак, вас интересуют планы одного монаха из Равнинного Царства. Говорят, это великий боец, но сражается он исключительно за правое дело. И никогда не участвует в военных походах, имеющих целью разорение чужих территорий.

– Так и сидел бы в своем монастыре.

– Вызвали фамильяром.

– Это нам известно. Что он задумал?

– Отец Дистуса, как вам известно, собирает отряды ополченцев и активно нанимает людей со стороны. Крепких воинов, сплошь северян. Те с удовольствием будут махать топорами за звонкую монету, это факт. И силы там значительные.

Бородач фыркнул.

– Мы порвем их.

Собиратель изобразил сомнение на своем лице.

– Мне тут поведал один мальчонка, что силы примерно равны. Даже с некоторым численным перевесом в сторону Дертейнов. Единственное, что их смущает, так это прочные стены замка, которым владеет достопочтенный барон. Крепость выдержит многолетнюю осаду, а преодолеть ров будет очень сложно. Северяне хороши в рукопашной, но они не умеют строить осадные машины и штурмовать фортификационные сооружения.

– А то, – хмыкнул бородач.

– Но город вы потеряете, – резонно заметил собиратель. – Они будут полновластными хозяевами здесь. Начнут контролировать всю торговлю между островами и Срединным Морем. Укрепят влияние и вскоре склонят чашу весов в свою пользу.

– Или отгребут в первой же сече.

– Этого нам не дано знать, – собиратель философски закатил глаза. – Поэтому у Дертейнов есть компромиссное решение. Они не хотят топить город в крови и намерены предложить поединок. Точнее – согласиться на него, если предложение поступит от барона.

– С чего они решили, будто мы пойдем на такой шаг?

– Это выгодно обеим сторонам.

Бородач обдумал услышанное.

– Значит – поединок.

– Верно.

– Между кем?

– Мол против Вестуса.

На следующий день после поединка город шумел, точно разбуженный улей. Великие воины сошлись в старом амфитеатре. Вероятно, этот бой следовало бы воспеть в сагах и сказаниях, вот только свидетелей не осталось. Оба поединщика погибли, не вернувшись к своим кланам. Там их и нашли – исколотых, изрезанных, истекших кровью.

Великие дома оплакивали своих детей. Было заключено перемирие, поделены сферы влияния, улажены старые распри. Семьи погрузились в траур, матери и сестры были безутешны. Вестус жил один и не оставил после себя наследников. Мол завел на Тверди красавицу-жену и троих детей. Люди делали ставки и многие горевали по бездарно проигранным монетам. Смерть обоих поединщиков… такое ведь нечасто случается. Роковое совпадение. Знак судьбы, насмешка богов.

Единственным человеком, которого всё устраивало, был собиратель новостей. Он сидел в таверне «Прожаренный поросенок» и счастливо улыбался. Мать Шенка была родом из деревушки, которую дотла сожгли Дертейны. Отец тогда поехал с сыном в город – торговать медом и овощами. А вернулся на пепелище. Барон не защитил своих крестьян – его больше интересовала любовница в Трордоре, к которой он укатил на несколько недель.

Собиратель очень любил свою мать.

Эта женщина умела рассказывать хорошие истории на ночь.

январь, 2020

Друг

Я хорошо помню день, когда стал частью семьи Никоновых. Проснувшись, я решил слетать в их загородный дом – что-то неодолимо повлекло меня в те края. Пришлось подняться над городом, выше самых высоких домов и транспортных потоков, а затем устремиться на юг – к патриархальным и сонным коттеджным поселкам. Мир казался новым и чудесным, я впитывал его каждой клеточкой своего крепкого тела. Думаю, у меня получилось бы переместиться к Никоновым мгновенно, но я решил устроить себе небольшую прогулку. Хотелось понаблюдать за людьми и машинами, увидеть в небе перелетных птиц и поглазеть на непрерывно меняющиеся облака.

Плыть над мегаполисом, воспринимать целостную картину бытия – это здорово. Осознавать свои возможности, стремиться к чему-то светлому, общаться с разумными существами… и быть чьим-то другом.

Разумеется, я осознавал, что не являюсь полноправным членом их семьи. Хотя бы по факту рождения. Но меня приняли и полюбили, так что впоследствии я имел честь наблюдать за десятками поколений этого могущественного клана. Я растил их детей, летал с ними к звездам, исследовал далекие миры. Я видел, как строилась Дверная Сеть.

Итак, я снизился над тихими пригородами – там, где заканчивались последние постройки нынешнего Стимбурга и начинались бескрайние поля, чередующиеся с лесными массивами. Изредка в эту красоту вписывались синие глаза озер и извилистые ленты рек. Кое-где виднелись крыши загородных особняков – они принадлежали семьям, исповедующим уход от механистической цивилизации. Странно об этом говорить на планете, любой житель которой волен открывать Двери и путешествовать по бесчисленным мирам Сети. Во всяком случае, теперь. Но это чужая философия, постулаты которой меня не интересуют.

Никоновы ждали моего прибытия на лужайке перед домом. Дети носились по траве, пинали мяч и смеялись. Отец с матерью отдыхали в шезлонгах у края бассейна, неспешно беседуя. А бабушка и дедушка, основатели клана, устроились в плетеных креслах на веранде. Эта идиллическая картинка навсегда врезалась в мою память. Впрочем, я не склонен что-либо забывать и всегда могу разархивировать понравившиеся образы.

Я сбросил высоту, вальяжно приблизился к владениям своих друзей и застыл в нескольких метрах над газоном. Они получили возможность рассмотреть мой корпус во всем великолепии. Беседа прервалась, и Антон Никонов восхищенно уставился на меня. Его жена, Медея, изучала гостя с некоторой отстраненностью – она всегда умела держать себя в руках.

А потом примчались дети.

– Папа, что это такое?

– Ничего себе.

– Какой огромный!

Старшего мальчика звали Крисом, и он уже успел пройти базовый школьный курс. Девочка в ситцевом платье, веснушчатая и улыбчивая, – это Саша. Шесть лет, ураган в голове. Трехлетний Богдан молча стоял, задрав голову, и улыбался. Тень падала на задумчивое лицо малыша, а в его руке был зажат сачок.

– Это корабль, да? Наш корабль?

– Сами спросите, – предложил отец.

Старики на веранде зашевелились, привлеченные всеобщей суматохой. Впрочем, их нельзя было назвать стариками в полном смысле этого слова. Визуально старшее поколение Никоновых выглядело на двадцать пять или тридцать. Практически ровесники своим отпрыскам. Столетние ровесники.

– Как тебя зовут? – спросила Саша.

Я извлек из анналов памяти свой серийный номер и сообщил его девочке.

– Сложно, – пробурчал Крис.

– Так назови его человеческим именем, – предложил Антон Никонов.

Крис внимательно посмотрел на меня.

– Ты серьезно, пап?

– Вполне.

Мальчик на секунду задумался.

И выдал:

– Отныне ты будешь зваться Хаосом.

– Вот еще, – фыркнула девочка. – Мне это имя не нравится.

– А что ты предлагаешь?

– Пусть будет Стремительным. Или Пушистиком. Или…

Отец поднялся с шезлонга и пересек лужайку. Встал рядом с детьми. Медея тоже решила присоединиться к разговору. У женщины было красивое загорелое тело. По меркам людей – идеальные пропорции. И медные вьющиеся волосы, которыми Антон восхищался на протяжении всего их брака.

– Это корабль, – назидательно произнес отец. – Его нельзя называть Пушистиком. Он разумен, и это друг нашей семьи. Так проявите чуточку уважения.

– Борей, – предложил Крис. – Это бог ветра.

– Неплохо, – похвалил отец.

– Боря, – улыбнулся трехлетка.

Все засмеялись.

И я стал Бореем.

Мне понравилось это имя – оно было звучным, имело богатую историю и намекало на божественное происхождение. А ведь меня собрали не то, чтобы боги… но те, кого сейчас называют ушедшими Демиургами. Люди, покорившие космос, распространившие свое влияние на десятки тысяч световых лет, построившие Двери и перекроившие облик родной планеты.

Я никогда не воспринимал себя машиной. Мой разум обладал изрядной долей автономии, но внутренние блокировки мешали покинуть Никоновых и обрести самостоятельность. Я принадлежал этому клану, хотя и не осознавал своей зависимости. Я не страдал, ведь я любил их. И продолжаю любить.

Утром мы отправились в первый вояж по Солнечной системе. Посетили терраформированный Марс и парочку спутников Юпитера. Навыки пилотирования моим друзьям не требовались – я взял на себя эту почетную обязанность. В ту пору человечество уже перешагнуло световой барьер и научилось строить звездолеты, пробивающие червоточины в складках пространства-времени. Я был одним из этих звездолетов. Поэтому на семейном совете Никоновы решили испытать мои возможности и прыгнуть к Сириусу. Что ж, сказал я, почему бы и нет. Проложить курс было легко, до Сириуса рукой подать. И мы отправились к белому карлику в созвездии Большого Пса, чтобы провести там еще пару недель.

В ту пору люди никуда не спешили. Кто-то имел базовый доход и не нуждался в постоянной работе. Кто-то обладал состоянием, умножавшимся на протяжении нескольких веков. Такие семьи могли позволить себе даже личный орбитальный пузырь. Дверей тогда не было, и мы просто перемещались от звезды к звезде, прогрызая вечную тьму генераторами Сушкова. Метрики кротовых нор разворачивались перед моим взором умопомрачительными конструктами. Визуализация высшего порядка, недоступная людям. Мои пассажиры вообще не воспринимали сам путь в подпространстве – они выныривали в пункте назначения и радовались жизни.

Дети продолжали развиваться в моей обучающей среде. Никаких школ, свободное посещение. Родители контролировали знания и следили за потраченными на предметы часами. Иногда обсуждали пройденный материал. Впрочем, подобные беседы были излишними – младшее поколение Никоновых отлично справлялось с промежуточными тестами.

Золотые годы.

Сейчас, когда я вспоминаю тот период своей жизни, внутри моих квантовых схем поднимается ностальгическая волна. Ничего не могу с собой поделать.

Моим любимчиком был трехлетний Богдан. Спокойный мальчишка, склонный к созерцанию и осмыслению всего происходящего вокруг. Богдан мог часами рассматривать звезды в обзорных экранах пассажирской палубы или слушать музыку, думая о чем-то своем. Все вопросы задавались по делу. Не помню, чтобы я слышал хоть одну истерику или каприз на ровном месте.

Спустя четверть века Богдан одолжил меня у семьи и отправился в далекий поиск – за пределы освоенного людьми пространства. Никто не возражал. Никоновы с головой погрузились в проекты, затрагивающие область генетических модификаций и продления жизни. Разумеется, никто из Демиургов в ту пору не обладал бессмертием. Человечество достигло впечатляющих успехов в сфере геронтологии. Старость отодвинулась на двести-триста лет, но ведь разумные существа всегда думают о своей конечности. Антон Никонов понимал: если он не решит проблему за полтора столетия, его родители умрут. Медея и подросший Крис примкнули к исследованиям отца.

А Богдана тянуло к звездам.

И мы отправились в бесконечное, по человеческим меркам, странствие. В котором провели без малого сорок лет по моему внутреннему летосчислению. Релятивистский эффект был сглажен червоточинами, но ведь внутри звездных систем мы носились на околосветовых скоростях. Так что Никоновы не видели своего отпрыска почти век.

Когда мы вернулись, Земля здорово продвинулась в своем развитии. Старшее поколение долгожителей теперь могло отпраздновать своё пятисотлетие. Появилась Дверная Сеть. Крис переключился на генетические модификации, клонировал себя и основал хабитат на окраине Альфы Центавра А. Саша обзавелась семьей, и на свет появились наследники Никоновых. Три поколения детей – столько я успел пропустить, прыгая от одного солнца к другому. Богдан несколько лет провел на Земле, а потом переделал себя, адаптировав тело под любые гравитационные перепады, воздушные смеси и климатические условия. Сделав так, мой лучший друг покинул Землю и никогда больше на нее не возвращался. Говорили, что Богдан отправился бродить по мирам Дверной Сети, которая разрасталась стремительными темпами в ту пору. Моего мальчика всегда что-то манило – грани, за которые прежде никто не заглядывал. По натуре своей этот парень был кочевником, которому не сидится на месте. Я понимал его, как никто другой.

Тосковать пришлось недолго.

На моем попечении оказались правнуки Саши – двенадцатилетний Тим и десятилетняя Карина. Оба завершили базовые школьные программы и перед выбором дальнейшего вектора развития решили немного отдохнуть. Корабли моего класса начали выходить из моды – даже богатые семьи предпочитали скитаться по Галактике через Двери. Появились летающие дома, сопоставимые по своим габаритам со звездолетами, но не оснащенные генераторами червоточин. Эти дома величественно проплывали сквозь порталы и уходили в небытие. Преимущественно на Преддверье, откуда можно было перемещаться в любом направлении.

Именно тогда я впервые услышал о Преддверье.

Высокотехнологичный мир, земная колония с большими перспективами. Транспортный узел, сердце человеческой империи. Туда стекались лучшие земные умы, перебрасывались колоссальные ресурсы. На Преддверье обосновались и Никоновы. Не все, но многие. Моих друзей разбросало по космосу, не соберешь.

Тим и Карина решили добраться до окраинных миров империи через Двери, а затем прыгнуть к Галактическому Ядру – туда, где разрастались наши автономные колонии. В Ядре жили и другие расы, с которыми мы сумели наладить контакт. В основном, дружественные. Земляне достигли той степени могущества, когда с ними никто не хотел связываться. Включая потенциальных агрессоров. Поэтому Никоновы чувствовали себя в безопасности, у них напрочь отсутствовал страх перед неизведанным.

Я выполнил их приказ.

Мы встроились в вереницу домов и прошли через портал, ведущий на Преддверье. Если честно, узловой мир мне не понравился. Густонаселенный, шумный, суетливый. Уже тогда появились подводные города, в которых обитали переделанные соплеменники моих друзей. Сознание людей больше не привязывалось к телесной оболочке. Можно было внедряться в кракенов, русалок или тритонов по собственному усмотрению. Здравомыслящих людей эти игры с оболочками не прельщали, но ведь здравомыслие не передается по наследству…

Чтобы достичь пределов Сети, нам потребовалось преодолеть дюжину порталов. Больших, приспособленных под габариты крупнотоннажных конструкций, а не обычных пешеходов. В итоге мы оказались за семнадцать тысяч световых лет от Земли – в области непрерывного расширения. Солнечная система, в которой мы вынырнули, считалась необитаемой – здесь околачивались исключительно тоннельщики – модули, разработанные для открытия новых порталов. Встречались и корабли Дальнего Поиска – мои братья по разуму. Я переговаривался с этими отважными героями, выяснял обстановку и уточнял координаты колониальных миров. По сути, речь шла об анархических поселениях, вышедших из-под земного протектората по разным причинам. Оставался открытым вопрос, что станет с этими ренегатами, когда Сеть расширится еще на пару сотен световых лет. Я хорошо понимал, что Земля найдет политические и экономические рычаги давления, чтобы включить выпавшие из обоймы расы в свою культуру.

Мы отправились на Каталонию.

Выбор для детей предсказуемый, учитывая экзотичность этого мира. Планета, как и сейчас, была спутником газового гиганта в системе желтого карлика, слегка превосходящего по светимости наше Солнце. Гравитация почти стандартная, но ощущается некоторая легкость в движениях. Так говорили дети. Каталония была водным миром, который растопили и адаптировали для людей терраформеры. Ледяной панцирь исчез, повысилась температура, атмосфера стала пригодной для дыхания. И достаточно плотной, чтобы защитить население от потоков радиации, льющейся из космоса. Колонисты на этом не успокоились и превратили своё обиталище в тропический рай с дрейфующими по поверхности искусственными островами и подвешенными на орбите климатическими станциями. Мы провели на одном из таких островов три недели, изредка выбираясь к соседям с туристическими целями. Чудовищные приливы, вызванные силой притяжения Испанца, тамошнего газового гиганта, могли бы сокрушить любое поселение. К счастью, Каталония располагалась на достаточном удалении от этого чудовища. А штормы и волны цунами гасились с орбиты – за это отвечал специально разработанный ИскИн.

По моему скромному разумению, Каталония была отсталым мирком с примитивной экономикой. Правда, экономика эта была самодостаточной и позволяла обеспечивать своих граждан всем необходимым. Разумеется, анархисты лишили себя передовых биотехнологий, кочующих по центру Сети, – продолжительность их жизни оставляла желать лучшего. Но такой атмосферы свободы, вечного праздника и взаимопонимания я больше нигде не встречал. Тим и Карина были счастливы в этом месте.

Мы слетали еще на некоторые изоляционистские поселения. Там дела обстояли не столь радужно. Кто-то сражался за жизнь с местной агрессивной фауной, другие страдали от разгулявшейся преступности. На этих планетах мы не задерживались слишком долго, ограничиваясь жизнью в хорошо защищенных анклавах.

Любые странствия однажды подходят к концу.

Дети повзрослели, поумнели и многое поняли. В пути каждый из них принял решение. Я был в курсе этих решений и полностью поддерживал своих юных друзей. Тим сконцентрировался на изучении замкнутых социумов, а Карина – на интерфейсах по управлению силовыми потоками. Именно Карина заложила основы технологий, которые сейчас принято называть магией. Я имею в виду руны, заклинания, волшебные артефакты – всё, что стало таковым после Большого Отката. А в те далекие времена Карина просто переводила энергию в бытовую плоскость, оперируя голосовыми и жестовыми командами. Несложно догадаться, что для проведения успешных экспериментов ей следовало переехать на Преддверье. Столетия спустя Карина прославилась под именем Завея. После Отката ей даже стали поклоняться, хотя девочка ушла вместе с другими Демиургами из нашей реальности.

Шли века, я продолжал заниматься воспитанием Никоновых. Основатели центральных ветвей клана давно умерли, не дотянув до подлинного бессмертия, которое открылось Демиургам на пике их возвышения. Иногда мне не хватает Антона и Медеи, но больше всего я тоскую по Богдану, ушедшему бродить среди звезд. Поколения друзей росли на моих глазах, взрослели, обретали свой путь и рассеивались по вселенной. Каждый из них – в моей памяти.

Мода на корабли окончательно прошла.

Люди странствовали по Сети, забыв о бескрайней тьме космоса. Они входили в колеблющуюся серебристую пелену и оказывались в совершенно ином месте, отстоящем от их планеты на сотни и тысячи парсеков. Это стало нормой. Как прогуляться вечером в парке или выйти на веранду своего дома с чашечкой кофе.

Меня поставили в ангар.

Никто не навещал старый звездолет, не пытался выбраться за пределы изведанного ареала. Я следил за судьбами своих друзей, подключившись к локальной инфосреде родового гнезда Никоновых. Иногда заглядывал в городские анналы, делал запросы в Преддверье, связывался с иными цивилизованными мирами. Поэтому был в курсе происходящих событий. Зрело сопротивление, фракция Демиургов отделилась от главенствующей ветви человечества и основала колонию в Магеллановых Облаках. Я не сумел бы предсказать последствия раскола – войну, Большой Откат и регресс Дверной Сети. Никто не давал таких прогнозов, даже ИскИны.

Однажды ко мне явился Стас Никонов – далекий потомок Карины. Стас заявил, что не поддерживает курс Демиургов и намерен присоединиться к Магеллановым Облакам. Вот только каналы за пределы нашей Галактики никто не прокладывал – для путешествия беглецу потребовался корабль. Мне пришлось основательно модернизировать двигательную систему и генератор червоточин, поскольку преодоление межгалактической бездны – дело нешуточное. Средства на модификацию затрачены немалые, но ведь и клан моих друзей никогда не считался бедным.

Часть пути мы по старой привычке проделали, пользуясь Дверьми. После этого я пробил кротовую нору в абсолютную тьму окраин и устремился навстречу неизвестности. Приключение радовало меня – после стольких лет бездействия хотелось мчаться куда-то и быть полезным. Такова природа всех мыслящих звездолетов – мы рвемся с привязи и жаждем смены обстановки.

По дороге я спорил со своим пассажиром на разные темы, убеждал его погостить в скоплении и вернуться домой, к своей расе. Стас улыбался, кивал, соглашался с некоторыми доводами, но твердо стоял на своих убеждениях. Вселенная в опасности, говорил он. Демиурги замахнулись на фундаментальные основы мироздания, это грозит медленной деградацией и разрушением реальности.

Их нужно остановить.

Так он сказал.

Я не понимал, о чем толкует этот парень, но поддерживал его начинания. Так меня запрограммировали. Стас эмигрировал в соседнюю галактику окончательно и бесповоротно, поэтому назад мне предстояло возвращаться в гордом одиночестве. Для этого требовался приказ человека, ведь я не могу бросить друга в чужом мире. И Стас отправил меня домой.

Пока я летел, разгорелась война между Демиургами и Посторонними. Магелланцы уже планировали атаку, насколько я успел понять. Странно, что мы со Стасом не попали в зону боевых действий. Везение, иначе не скажешь. Пока я прокладывал червоточины, оппозиция схлестнулась с правящими фракциями Демиургов. Война шла с переменным успехом, но в итоге магелланцы начали терпеть поражение. Я решил не пользоваться крупными Дверями, чтобы не попасть в переделку. Двигался от звезды к звезде короткими прыжками. На это ушло полтора столетия по земной хронологии. По пути я подключался к планетарным сетям обитаемых секторов и выискивал крохи информации о Никоновых. Похоже, ничего страшного с семьей не случилось – природное здравомыслие вынудило клан покинуть периферию и перебраться поближе к Земле.

Я успел проникнуть в Солнечную систему до блокады. Уже за орбитой Юпитера меня настигла новость о применении Посторонними жуткого регрессорского оружия. Волна искажений накрыла Дверную Сеть, и случился Большой Откат. Не сразу, постепенно. Нынешние историки представляют это событие так, словно прогремел взрыв или небо озарилось вспышкой, а затем люди во всех мирах поглупели. Но видимых спецэффектов никто не наблюдал. Регресс растянулся на несколько лет, а его влияние носило структурный характер. Упадок во всех сферах, свертывание проектов, потеря интереса к науке и отдаленному будущему. Прогрессивные миры скатились в викторианство, отсталые – в дикость и варварство. Сеть сотрясали войны, катаклизмы, эпидемии и нашествия осмелевших пришельцев, до этого подчинявшихся несгибаемой воле протектората. Дзуары, тлинноки, тандрадианцы – все они почувствовали слабость богов. Страшное и суровое время.

Больше всего досталось Преддверью. Перед своим уходом Демиурги заблокировали Солнечную систему, предотвратив полномасштабное вторжение Посторонних. Осталась лишь одна Дверь, ведущая на планету-перекресток. Множество противоборствующих сил схлестнулось за влияние на территориях, некогда подчинявшихся землянам. К тому моменту властители Преддверья уже успели объявить о своей независимости и сбросить оковы власти метрополии.

В мой ангар никто не заглядывал.

Поначалу я следил за упадком через инфосети, потом бросил это бессмысленное занятие. Осень патриархов нагоняла на меня тоску. ИскИны закапсулировались. Корабли, подобные мне, попрятались по темным углам и уснули. Ноосфера прекратила свое существование, зато появилась Вычислительная фабрика с примитивными и безмозглыми устройствами. Плодились тайные общества, наука превращалась в магию.

Потомки Никоновых вернулись в Стимбург и основали собственный орден, обладавший значительным политическим весом. Все интерфейсы, разработанные Кариной, обернулись заклинаниями и рунами, а устройства подключения к энергетическим потокам – волшебными артефактами. О моем существовании знали, но и представить себе не могли, для чего нужен звездолет.

Я уснул на четыреста лет.

Мой разум перебирал былые воспоминания, классифицировал семейные архивы и бродил по призрачным мирам, сконструированным маленькими детьми. Некогда виртуальным монтажом поголовно все увлекались, так что мне досталась богатая коллекция конструктов. Потребление энергии было минимальным. Я понимал, что еще пара тысяч лет дикости, и мне придется лететь к Солнцу, чтобы зарядиться. Что касается генератора червоточин, то он не мог пробить стену, выстроенную Демиургами за Поясом Койпера. Да и нечего мне делать в Галактике, погрязшей в войнах и невежестве.

Ничего не менялось.

Я просыпался, стряхивал вековое оцепенение, поднимался над ночным городом и сканировал пространство. Всё те же паромобили, дилижансы, пыхтящие паровозы и аэростаты. Люди разделились на простых смертных, обитающих в грязных трущобах промзон, и магов, унаследовавших кое-какие навыки от своих предков и живущих чуть ли не вечно. Детей, как и прежде, пугали Посторонними. Убедившись в том, что исторический процесс зациклился, я вновь прятался под землю и не выходил оттуда еще пять-шесть веков.

Однажды в ангаре вспыхнул свет.

Я встрепенулся – сработали настройки, загруженные еще при Антоне Никонове.

Вернулись друзья?

Цепи ожили, разум начал впитывать внешние образы и жадно анализировать их.

Передо мной стояли двое.

Бородатого мужчину я узнал сразу – это был Богдан, о потере которого я горевал на протяжении минувших тысячелетий. Мой лучший друг. А рядом… рядом стоял мальчик лет двенадцати. В глазах паренька читалось любопытство.

Если бы у меня было сердце, оно выскочило бы из груди.

– Знакомься, сынок, – тихо произнес Богдан. – Это Борей, наш семейный звездолет.

Я осторожно произнес:

– Как ветер.

Мальчик долго смотрел на меня. Это был обычный ребенок, которого не зацепил Откат. Любознательный и склонный к авантюрам.

– Мне больше нравится Боря. Можно называть его так?

Отец улыбнулся.

– Можно. Уверен, вы поладите.

февраль, 2020

Феодал

Дюваль был наследником древнего аристократического рода, лишившимся своих исконных земель по воле случая. Соседи объединились и двинули армии против Дюваля, заручившись негласной поддержкой короля. Пришлось вместе с дружиной укрываться в замке, а затем, после длительной осады, сниматься с насиженного места.

У передвижных замков есть свои преимущества. Во-первых, они мчатся быстрее конников, парусных судов и даже браннеров. Во-вторых, любое поражение нельзя считать окончательным. И, наконец, в замке есть душа – с ней можно пообщаться, испросить совета. Душа переносит замок в другие края, наращивает дополнительные помещения и снабжает обитателей необходимыми для жизни вещами. К примеру, Дюваль не нуждается в кузнице – оружие производится магическим способом. Собственно, как и доспехи.

Когда возникли проблемы, Дюваль решил посовещаться с предками – и те без колебаний сказали, что пора менять планету. Вздохнув, Дюваль подчинился. Около тридцати верных дружинников пожелали отправиться со своим господином через вереницу Дверей к миру, легенды о котором передавались из уст в уста мастерами ножей. Мир назывался Дакотой и представлял собой легкую добычу, поскольку его обитатели считались мирными тюфяками. Дюваль поднял замок к Вертерису, получил дозволение на переход у местного кормчего и навсегда покинул Преддверье.

Дверные тоннели небесного Скита были еще одним мифом, в который Дюваль не очень-то верил. Родившись на Тверди, он был человеком приземленным и практичным. Предел мечтаний – хороший урожай, добрая охота да знатный пир с кулачными боями и другими варварскими прелестями. Изредка приходилось воевать с соседями или с кем посерьезней – если король позовет. А тут без воинского искусства не обойтись. Хочешь жить – упражняйся с мечом, копьем и луком. Кто этого не понимает, тот лишается земель и крестьян. А тут – такое. Циклопические катакомбы в сердце парящей над континентом глыбы, множество порталов в иные миры, пришельцы самого невообразимого вида… Потоки машин, повозок, жутких ездовых тварей… В голове не укладывается.

Дакота.

Лететь туда пришлось через три Двери, поскольку прямого перехода не было. Пасторальный мирок, населенный фермерами-туурли и людьми-торговцами. Удачный симбиоз. Первые выращивают, вторые продают. Мирное сосуществование, никаких войн и тиранов. Когда Дюваль впервые услышал о таком, не поверил ушам своим. Ход событий, в которых слабый подчиняется сильному, казался ему естественным. У кого есть меч, тот и прав. Зачем торговать с туурли, если можно явиться к ним с дружиной, забрать то, что тебе причитается и обложить податями на будущее? Неужели это так сложно, почему никто не догадался?

В общем, замок летел туда, где о феодалах никто не знал.

***

Континенты разрослись на Дакоте до невообразимых размеров. Дюваль привык к тому, что Твердь окружена Океаном, и за каждую пядь земли нужно сражаться. И внезапно – такое раздолье.

Замок летел над бескрайними степями и пастбищами, лесами и озерами, возделанными полями и уютными деревушками. Никаких городов, крепостей и башен магов. Никаких армий, марширующих по неприятельским территориям. Тишь да благодать.

Туурли строили папирусные корабли и занимались унылым каботажем вдоль побережий. Материки были разделены узкими проливами, которые не составляло труда переплыть. Если что и мешало торговле, так это горные хребты. Впрочем, местные жители разведали все перевалы, проложили каменные дороги и сдружились с горцами. Человеческих поселений было немного – все они прижимались к Двери либо стояли на реках. Шесть или семь крупных анклавов обосновались в бухтах и сосредоточились на строительстве кораблей.

Дюваль направил замок вглубь континента. Туда, где людьми и не пахло. Туурли представляли собой человекоподобную расу, испокон веков занимавшуюся земледелием. Высокие, покрытые серебристой шерстью и чем-то напоминающие легендарных горных отшельников с Дитского Уступа. Этих самых отшельников никто никогда не видел, только однажды Дювалю принесли книгу детских сказок с красочными иллюстрациями, где и были изображены волосатые здоровяки с устрашающими клыками и красными глазами навыкате. Правда, отшельники были мускулистыми и страшными, а туурли – добродушными и худыми. Еще бы, ведь они не питаются мясом, подумал Дюваль.

Замок миновал обширную лесную территорию и завис над плодородными землями с разбросанными кое-где деревушками. Тут даже мельница на реке обнаружилась. Дюваль присмотрел себе островок посреди чистого озера с прозрачной водой. И решил, что здесь проще всего держать оборону. Туурли с интересом смотрели в небо, по которому плыл загадочный объект. Дюваль про себя усмехался: скоро вы узнаете, что такое крепкая власть, парни.

Посадив замок, он дал дружинникам несколько дней отдыха. А потом отправил вооруженный отряд в ближайшую деревню за данью. Как и следовало ожидать, слабовольные туурли перепугались до усрачки, нагрузили пришельцам воз разнообразной снеди и признали Дюваля своим князем. Проще, чем отобрать леденец у ребенка.

Рейды в соседние поселки тоже не вызвали проблем. Всюду – страх, подобострастие, готовность сотрудничать. Три дня дружинники пировали в стенах замка, хвалили прозорливость своего властителя и мечтали о завоевательных походах.

Дакота была теплой планетой. Земледельцы собирали по два урожая в год, но был и существенный минус – отсутствие животноводства. Дюваль долго размышлял над этим вопросом, а потом решил не нарушать вековой уклад туурли и заняться охотой. Леса изобиловали дичью, так что отряд остался доволен. Рыбу стали брать у крестьян – против плавающего мяса те не выступали.

***

Шли годы, и Дюваль всё больше укоренялся на Дакоте вместе со своим отрядом. Влияние на окрестные земли росло, других претендентов на княжение не наблюдалось. Местные исправно выплачивали оброки и отрабатывали повинности. Берега острова были укреплены, затем появились деревянные стены и ворота, к замчищу был переброшен мост. Надворотная и угловые башни тоже представляли собой срубы – на первое время сгодится. Численность дружины сохранялась на прежнем уровне, но Дюваль изредка подумывал о расширении отряда.

Тепло и сытно.

Минус лишь один – всюду туурли. До ближайшего человеческого поселения сотни стадиев. Торговля не налажена, никаких женщин и развлечений. Ситуация беспокоила новоявленного князя – дружинники роптали.

Тащить рабынь из других миров?

Не вариант. Слишком дорого и отнимает уйму времени. К тому же, ездовые животные туурли, напоминавшие мустангов, перемещались крайне медленно. Торговый караван мог неделями и месяцами не встретить человеческого жилья на своем пути.

Дюваль отправился к предкам за советом.

Предки были бесплотными призраками, обитавшими в сердце замка. Согласно семейному преданию эти суровые воины добровольно отправились в изгнание, чтобы обмануть смерть и уйти от Большого Отката. Со своим потомком души общались, соткавшись в воздухе полупрозрачными видениями. Если коснуться рукой такого человека, преграды не почувствуешь. Бесплотные фантомы…

В тронном зале к нему явился сам Ален Дюваль, родоначальник семейного древа.

– Говори, – буркнул Ален, словно его оторвали от важного дела, – что опять стряслось?

Феодал изложил суть проблемы.

Ален слушал, не перебивая. Красивое лицо предка с мужественными чертами и волевым подбородком демонстрировало бесконечную мудрость. Когда речь потомка иссякла, Ален кивнул.

– Вот что, – последовал ответ. – Я думаю, настало время поведать тебе о корнях.

– О чем? – переспросил Дюваль.

– Твое происхождение, – терпеливо пояснил предок. – Думаю, подобно нескольким откатным поколениям Дювалей, ты зашел в тупик. Утратил предназначение. Человек должен постичь окружающее и лишь после этого действовать, выстраивать свое будущее. Ты уверен, что прозябание в этой аграрной дыре – то, что тебе нужно?

– Поход, – догадался Дюваль. – Нужен завоевательный поход. Утопим врагов в их собственной крови.

Ален скривился.

– Каких врагов?

Феодал задумался, но ответа не было. Действительно – каких? Он еще не успел обзавестись конкурентами и завистниками на новом месте. А для войны требуется веский повод.

– Не утруждай себя, – хмыкнул Ален. – Я имел в виду нечто иное. Ты получишь от нас немыслимое знание. Откроешь родовую тайну. Потребуется время, ведь ты не умеешь читать на тер.

– Читать? – разговор нравился Дювалю всё меньше.

– Именно, друг мой. Ты получишь манускрипт и займешься его детальным изучением. Можешь позвать для этого мудреца из Преддверья или воспользоваться другими приемами. Это твое задание, потомок.

Дюваль нахмурился.

– А как быть с женщинами?

Ален почесал подбородок.

– Привези из Преддверья рабынь. Подозреваю, что это решение будет наиболее простым для тебя.

***

Дюваль управлял замком лишь формально. Призраки обладали реальной властью и могли развернуть летающую крепость в любом направлении. Просто они предпочитали не вмешиваться в земные дела. Предков больше волновали незримые миры, разворачиваемые перед их взором Духом Родового Гнезда. Но злить фантомов не стоило. Если те дали задание – его следует выполнить. Тогда можно рассчитывать на дальнейшую помощь.

«Манускрипт» оказался увесистым томиком в кожаном переплете с бронзовой застежкой. Томик был инкрустирован топазами и выглядел впечатляюще. Солидно выглядел.

Пришлось наладить торговую экспедицию к одному из приморских поселений. Экспедиция наполовину состояла из носильщиков-туурли, наполовину – из наиболее сообразительных дружинников. Идея была в том, чтобы продать поделки деревенских мастеров, ткани, предметы быта, специи и воск, а на вырученные деньги отправиться к Двери. Для этого парням придется выдержать плавание на папирусной лодке, но кто говорил, что будет легко? С книгочеем Дюваль собирался расплачиваться трордорскими империалами.

Караван ушел на восток.

Прошло три месяца, прежде чем туурли вернулись обратно и сообщили о благополучном отплытии из порта посланников Дюваля. Еще год пришлось ждать возвращения доблестных воинов. Впрочем, жалеть не пришлось – вместе с потрепанными, но довольными дружинниками приехал книгочей. Этот человек не был глубоким старцем – вопреки ожиданиям Дюваля. Книгочей оказался молодым парнем лет двадцати, вылетевшим за пьянки и пропуски из Трордорского Университета. А еще с караваном приехали женщины. Гулящие, как и следовало ожидать. Дружинники не стали тащить девок через Вертерис, они поступили мудрее – наняли куртизанок в одном из людских поселений на Дакоте.

Книгочей сразу взялся за дело, увидав звонкую монету. Жил разгульный студиозус прямо в замке, питался вместе с прислугой и занимал скромную комнатку в одной из дальних пристроек. Задача книжного червя состояла в том, чтобы перевести «манускрипт» с забытого языка тер на современный трордорский, которым владел его наниматель. После этого труд надо было прочесть Дювалю вслух.

Без малого семь месяцев грамотей потратил на перевод. От работы парень не отлынивал, и Дюваль был доволен выбором своих послов. Просто текст был объемным и требовал серьезного владения грамматическими основами мертвого языка.

А потом начались вечерние чтения.

***

Летопись повествовала о первых годах путешествия летающего замка, который, если верить призракам, оказался обычным домом, построенным Демиургами. Собственно, предки Дюваля и были Демиургами до Большого Отката. Жилище представляло собой Родовое Гнездо, перемещавшееся между мирами Дверной Сети.

Книга была написана в формате дневника, который вел отец Алена Дюваля. Поэтому первая треть текста изобиловала странными терминами и словами, не имеющими аналогов в высоком трордорском наречии. Эти места студиозус пропускал либо сохранял транскрипцию оригинала. Очень быстро князь понял, что его замок являлся неким подобием божественной машины, наделенной разумом и невиданными умениями. Машина при необходимости достраивала себя и снабжала обитателей всем необходимым. Призраки же обитали в иллюзорном бесплотном мире, ожидая великого дня, когда утраченные знания вернутся к людям и позволят создать подходящие физические тела. Клонировать людей замок не умел.

Глагол «клонировать» Дювалю не понравился. Вероятно, речь шла об изощренной пытке или переделке человеческого организма. Даже в современном тер, которым пользовались жители Предельных Чертогов, это слово не встречалось.

Дневник велся в эпоху, предшествующую Большому Откату. Когда Посторонние применили своё адское оружие, перед предками Дюваля встал нелегкий выбор. Остаться в реальности и поглупеть, утратив сущность Демиурга, либо спрятаться в призрачной вселенной и сохранить имеющиеся знания о природе вещей и управлении живыми машинами

Вход для пользователей

Меню