Читать онлайн НеРодная сестра магната бесплатно
Пролог
– Моя будущая жена беременна, – торжественным тоном объявляет Эд.
Я закашливаюсь, толкаю его в бок и настороженно смотрю на мужчину, что находится сейчас напротив.
Ян застывает возле своего места за столом, а его рука так и зависает над резной деревянной спинкой стула. На дне зрачков переливается серебро. Он пристально смотрит на меня, пытаясь считать каждую эмоцию.
Если бы взгляд мог убивать, то я бы уже рухнула замертво.
– Поздравляю, – скрипнув зубами, выдавливает Ян из себя, – сестренка, – его обращение звучит издевательски.
Ян не знает правды, а я не могу озвучить ее при всех. Прячу глаза, пока он медленно опускается на стул напротив.
Так и сидим за столом, изредка поднимая головы и стреляя друг в друга взглядами. В остальное время делаем вид, что увлечены салатом из свежей зелени и каких-то морских гадов, которых я терпеть не могу. Как и Ян. Мы с ним во многом похожи.
«Потому что родственники!» – мысленно даю себе оплеуху.
– Спасибо, – не выдерживаю я и встаю из-за стола.
По вычурной лестнице поднимаюсь на третий этаж неестественно огромного особняка.
«Дорогой муж» следует за мной. Ловит за локоть, останавливая и прокручивая так, что оказываюсь спиной к лестнице.
– Не злись, Мика, я все объясню, – тараторит поспешно.
– Какого черта ты творишь, Эд? – став вполоборота, шиплю змеей. – Какое имеешь право заявлять подобное, не обсудив предварительно со мной?
– Так будет лучше! – отпускает меня.
– Лучше будет нам разорвать сделку, – неожиданно выпаливаю я. И сама задумываюсь над этим. Даже легче становится при мысли, что не нужно будет больше играть…
– Не горячись, – пугается Эд. – После того, как в доме появился сиротка Даниэль, наша задача усложнилась. Ты же видишь, дед души в нем не чает и отдаст все тому, кто станет его опекуном. То есть Яну. Или… новому наследнику. Или… – проводит пальцами по своей чересчур идеальной короткой бородке. – Мы убьем одним выстрелом двух зайцев, если ты расположишь к себе мелкого и…
– Сбавь обороты, Эд! – фырчу на него и толкаю в грудь. – Я не собираюсь воевать с ребенком!
– Не с ребенком, – примирительно поднимает руки «муж». – А с падальщиком, который им прикрывается.
Многозначительно кивает за мою спину и складывает руки на груди. Поворачиваюсь нарочито медленно, потому что чувствую, кто находится позади меня, и намеренно отдаляю момент, когда мне придется посмотреть в его глаза.
По коридору уверенно шагает Ян. Неумолимо приближается.
– Нам надо поговорить, Доминика, – называет меня полным именем, что не сулит ничего хорошего: Ян всегда так делает, когда зол.
Подтверждает мои мысли крепкая хватка на локте и резкий рывок.
– Оставь ее, – несмело произносит Эд, но в бой за меня вступать не собирается. Так, для вида спорит.
– Пошел вон, – бросает Ян, а сам ведет меня в одну из нежилых комнат.
Быстро. Нервно.
Захлопывает за нами дверь и толкает меня, заставляя упереться спиной в холодную деревянную поверхность.
– Замуж? – рычит Ян обвиняюще, будто имеет на это право. – За него? Я не позволю!
Не отвечаю. Чуть позже я сверну Эду шею за его слова и останусь убитой горем вдовой. Но сейчас…
– Разве ты не рад за меня, братишка? – пытаюсь бросить дерзко, но теряю последние остатки своей решимости.
Ян упирается кулаками в дверь по обе стороны от моей головы. Он так близко, что обжигает губы горячим дыханием. Но не трогает. Никогда не трогает. Так, как в ту единственную ночь, о которой мы оба запрещаем себе вспоминать.
Нельзя.
– Как далеко ты готова зайти ради наследства? А, мошенница?
По телу проносится мелкая дрожь. Я не боюсь Яна. Я боюсь себя рядом с ним.
Потому что он – единственный мужчина, чьи прикосновения мне не противны. Но они запретны и противоестественны.
– Отпусти, – сиплю, не в силах контролировать эмоции.
– Зачем, ёжик? – разочарованно всматривается в мое лицо. – Почему именно сейчас, когда я выяснил, кто мы с тобой друг другу…
Глава 1
Ранее…
Доминика
– Если верить архивным документам, то наш дед – польский магнат. Теоретически мы с тобой можем претендовать на часть наследства. Или… Наши дети.
Многозначительно подмигиваю сестре-близняшке по видеосвязи. Чуть разворачиваю телефон, чтобы солнце не било в экран и не засвечивало изображение. А сама продолжаю шагать по брусчатке. Пересекаю рыночную площадь Кракова и ныряю в один из проулков.
– Мика, может, в Россию вернешься? – хнычет Дана, беспокоясь обо мне.
В этом вся она. Осторожная, неконфликтная, правильная. Моя полная противоположность. Мы рано остались без родителей, угодили в детдом. Потом нас подло разлучили, и только недавно я узнала, что сестра, которую я всю жизнь считала умершей, все это время была совсем рядом…
Хочу ли я обратно в Россию к ней? Безумно! Но прежде… я должна отомстить за нас обеих.
– Вернусь. Но позже, – хмыкаю я. – И богаче.
– Мика, что ты задумала? – настороженно уточняет. – Зачем нам эти родственники? Они даже не вспомнили о нас за все годы! Бросили на произвол судьбы. Не нужно нам от них ничего!
Петляю улицами Кракова, пытаясь найти недорогой отель на ночь. Поправляю на сгибе локтя бумажные пакеты с логотипами лучших бутиков. Пришлось потратиться на модную одежду, чтобы достойно выглядеть на первой встрече с богатой родней.
– Как сказать, – произношу с яростью и обидой. – Я ведь не возьму чужого, сеструль. Я всего лишь хочу вернуть наше.
Резко поворачиваю. Потом еще раз.
И… выхожу опять на рыночную площадь. Упираюсь в Ратушную башню и в сердцах топаю ногой. Хорошо, что в повседневной жизни я предпочитаю стиль кэжуал – и сейчас иду в кедах, иначе угодила бы каблуком в один из зазоров в старой брусчатке. Так и застряла бы здесь, составив конкуренцию памятнику Мицкевичу. Спорим, со мной бы чаще туристы фоткались?
– Ой, я, кажется, заблудилась, – фыркаю я и, осмотревшись вокруг, останавливаюсь. Резко.
Впечатываюсь спиной в литую мужскую грудь – и от неожиданности выпускаю из рук телефон.
Замираю, чувствуя, как кожа покрывается липкими мурашками. Задерживаю дыхание.
Пугающие образы прошлого всплывают в сознании. Страшно, когда мужчина нападает сзади. Из такого захвата сложнее всего вырваться. На себе испытала это когда-то…
Встряхиваю головой, возвращая себя в реальность. Слуха касается обманчиво приятный голос:
– Вам помочь?
Отшатываюсь, нервно передергиваю плечами. И разворачиваюсь. Лицом к лицу. Чтобы держать мужчину в поле зрения. И суметь предугадать, как он поведет себя в следующий миг.
– Меня зовут Ян, – не теряет времени поляк.
Поднимает мой телефон, протягивает мне. Прищуриваюсь, выхватываю гаджет. Одним резким движением, чтобы даже пальцами не соприкасаться. Стараюсь избегать лишних контактов без необходимости.
Но тут… В какой-то момент чувствую тепло грубой кожи. Легкое касание на тыльной стороне своей ладони. Оно не отталкивает, как обычно. Наоборот, обволакивает.
И меня настораживает моя же реакция.
Отдергиваю руку, рискуя опять потерять многострадальный смартфон.
– Я перезвоню, сеструль, – недовольно вздыхаю, всматриваясь в треснутый экран, и с трудом прерываю видеозвонок, потому что сенсор сбоит.
Поднимаю взгляд на волевое лицо, скрытое под солнцезащитными очками. Хмурюсь. Проследив за мной, незнакомец снимает их и впивается в меня серебристо-серыми глазами.
– А вас? – звучит словно сквозь туман.
– Меня не зовут – я сама прихожу. Но сейчас я вынуждена уйти, – намереваюсь избавиться от него, но…
– Мне показалось, вы заблудились, – говорит по-прежнему бархатно, без тени злости.
Интересно, как много он успел подслушать из нашего с сестрой разговора? Судя по широкой улыбке, недостаточно. Иначе сторонился бы безумной наследницы.
– Я туристка, – лгу с ходу. – Отбилась от группы.
Если учесть, что я все это время носилась по площади в джинсах и кофте оверсайз, с рюкзачком за спиной и пакетами в руках. То моя версия вполне правдоподобна. Должна была быть…
– Тогда вы серьезно заблудились, – в глазах играют платиновые искорки. Насмехается? – Потому что я не видел поблизости ни одной тургруппы.
– Они быстро бегают. Команда легкоатлетов. Но я догоню, – подмигиваю задорно. – А вам, наверное, пора по делам.
Тонкий намек вместо открытого: «Уходи». Но он не срабатывает.
– Считайте, что у меня обеденный перерыв, – складывает руки в карманы. – И я был бы рад пригласить вас на чашечку кофе. Неподалеку есть уютное кафе, – делает паузу. – Туристам нравится.
Мне показалось или он "подколол" меня только что?
– Вы ведь не отстанете, да? – изгибаю бровь.
– Не в моих правилах бросать девушку, попавшую в беду, – улыбается обезоруживающе.
Я не терплю мужчин. Они лживы, опасны и беспринципны. Берут то, что хотят, не спрашивая разрешения. Игнорируя протест. Особенно, богачи.
Стараюсь не подпускать их близко. Или… защищаюсь. Как умею…
Еще раз оцениваю с головы до ног настырного незнакомца. Но теперь уделяю внимание не внешности, а деталям. Удобные туфли из кожи, классические брюки серого цвета, рубашка из натуральной ткани, нейтрально голубая, закатанная в рукавах. Никаких запонок и галстука. Две пуговицы у воротника расстегнуты, чуть оголяя участок загорелой груди.
Внешняя простота и нарочитая небрежность обманчивы. Я же приблизительно оцениваю, «сколько стоит» этот мужчина. Он явно не офисный клерк. Как минимум, директор фирмы. Даже выше. И эксклюзивные часы с едва заметным бриллиантом на цифре двенадцать – яркое тому подтверждение.
Ладно, польский богач, видит бог, я не хотела. Но ты не оставляешь мне выбора. Сам нарвался. Как, говоришь, тебя зовут?
– Я не пью кофе, Ян, – кокетливо взмахиваю ресницами. – Может, чай?
Лицо поляка проясняется. Сейчас он похож на довольного охотника, в силки которого угодила лисица. Пусть так и думает. Мне только на руку усыпить его бдительность.
Натягиваю на лицо одну из самых невинных и нежных улыбок, которые есть в моем арсенале. С деланным смущением веду плечами, передавая инициативу новому знакомому.
Инстинктивно пячусь назад, когда он протягивает руку к моим пакетам. Вспоминаю, сколько стоили те «куски ткани», что лежат внутри, и делаю еще шаг.
Ян удивлен и немного оскорблен моей реакцией. Компенсирую свою ошибку тем, что виновато закусываю губу. Мужики такое любят, проверено.
– Ну, что вы. Я всего лишь хочу помощь, – уговаривает он меня. – Вам нечего опасаться. К тому же, не мой размер, – кивает на мои покупки и с иронией изгибает бровь.
– Это единственное, что вас останавливает? – хихикаю я.
И все же отдаю ему свои вещи, только рюкзак себе оставляю. Он неприкосновенный.
Ян ведет меня к через площадь к привлекательному одноэтажному зданию с арочными окнами и дверями. Стоит ему открыть, как в нос бьет аромат шоколада. Манит, пробуждает аппетит. Ощущение, что все здесь пропитано им. Вдыхаю и чуть прикрываю глаза от удовольствия.
Ян галантно пропускает меня вперед, при этом укладывая ладонь мне на поясницу. На месте прикосновения разгорается жар, проникает сквозь ткань пуловера, поджигает кожу и стремительно разносится по телу.
Переступив порог, ускоряю шаг, чтобы как бы невзначай избавиться от априори опасной, но при этом почему-то волнующей близости мужчины.
Выбираю столик в дальнем углу зала, устраиваюсь так, чтобы передо мной открывался хороший обзор. Ян садится напротив.
Делаем заказ. В то время, как официантка неприкрыто кокетничает с Яном, я с нарочитым равнодушием выбираю зеленый чай без добавок и какой-то десерт. Название прочитать не могу, польского языка не знаю, но на картинке выглядит вполне съедобно.
– Я до сих пор не знаю вашего имени, "туристка", – Ян укладывает руки на столик и чуть подается вперед, ближе ко мне.
– Мика, – откидываюсь на спинку круглого кресла, увеличивая расстояние между нами.
Смело называю свое сокращенное имя. В России никто не угадывал, от какого оно происходит.
– Мика от… Доминика? – неожиданно подмечает он и по моей реакции считывает, что попал в цель. – Красивое имя. Польское. Что не так с кофе, Доминика? – спрашивает, видимо, чтобы завязать хоть какой-то разговор.
– Мне не нравится его вкус и запах, – хмыкаю я. – Горько и резко…
«Поэтому сложно определить, если в кофе что-то подмешают», – добавляю мысленно. И усмехаюсь, когда Яну приносят чашечку эспрессо.
– Надолго ты здесь? – обращается на «ты», ломая очередную преграду между нами.
– До завтра, – лгу специально, чтобы не искал поутру.
– Значит, у меня катастрофически мало времени, – тянет Ян задумчиво.
– На что? – свожу брови недоуменно.
– На то, чтобы убедить тебя остаться, – произносит серьезно.
На секунду представляю, что это и правда настоящее свидание. Которых у меня не было никогда. Приятное тепло, что разливается в душе от этого образа, заставляет расслабиться.
Но я отвешиваю себе "виртуальную" пощечину.
Никаких привязанностей! Нельзя!
Делаю глоток чая, слишком большой, обжигаюсь и кашляю, подавившись.
Тянусь к салфетнице, но Ян опережает меня. Берет бумажный платочек, поднимает руку к моему лицу и бережно промокает влажные губы.
– Осторожнее, – заботливо шепчет, а мне кажется, что он имеет ввиду себя. Его нужно бояться, а не кипятка.
В следующий миг Ян аккуратно проводит пальцем по моей нижней губе, вынуждая меня импульсивно приоткрыть рот.
Вдыхаю шумно и небрежно отбрасываю его руку. С любым другим я бы доиграла свою роль, но с ним… почему-то сложно.
– Знаешь, ты похожа на ежика, – задумчиво обводит меня тягучим взглядом. – Колючая снаружи, но наверняка милая и нежная внутри. Вот только раскроешься лишь перед тем, кто заслужит твое доверие.
Замираю на доли секунды. Красиво обхаживает, не спорю. Но надо очнуться. Это всего лишь обычные уловки, чтобы затащить меня в постель. А мне… это не нужно. Ни с кем…
Передергиваю плечами, словно от холода.
– Подожди, ты только что ежом меня обозвал? – намеренно выдавливаю из себя смех. – Подай в суд на своего учителя пикапа и не плати ему больше. Он жулик!
Буквально пару секунд Ян изучает меня с нескрываемым интересом. Его платиновые глаза лукаво прищуриваются, а тонкие губы изгибаются в улыбке.
Он привлекательный и… не кажется злым…
– К сожалению, у меня годовой абонемент, – поддерживает мою глупую шутку. – Так что придется тебе потерпеть, пока я практикуюсь.
– Не обязательно, – подмигиваю ему. – Я же предупреждала, что быстро бегаю.
И мы смеемся вместе. В какой-то момент осекаю себя и резко умолкаю. Слишком расслабилась. Видимо, новая обстановка так на меня влияет. Оказавшись в Польше, я будто очутилась в другой реальности. Но не стоит забывать, что в мире мужчин свои законы, не важно в какой стране. Хищник остается хищником.
– Ян? – зову нарочито тихо, с придыханием. – Ты не мог бы попросить у официантки воду без газа?
Поляк оглядывается, ищет глазами девушку, которая принимает заказ в противоположном конце зала, и переводит внимательный взгляд на меня. Все продумано. Я специально дождалась, чтобы официантка оказалась как можно дальше от нас.
– Сейчас, – настаиваю я. – Пить хочу, а чай… слишком горячий и сладкий, – сжимаю губки.
Ян проходит по мне платиновым «сканером». А я в ответ лишь мило улыбаюсь и хлопаю ресницами.
– Кхм, да, конечно, – откашлявшись, подает голос он.
Пару раз постукивает пальцем по столу, поднимается и, бросив на меня очередной испытующий взгляд, собирается идти.
Дожидаюсь, пока Ян повернется ко мне спиной и зашагает прочь, и придвигаю его кружку с недопитым кофе.
Глава 2
Хватаю свой рюкзак, расстегиваю – и достаю из внутреннего кармана «аптечку» с лекарствами на все случаи жизни. Казалось бы, ничего криминального. Но в моих умелых руках они превращаются в бомбу замедленного действия. Универсальное оружие против навязчивых богатых мужчин, которые ни во что не ставят женщину и не слышат слова "нет".
Судорожно вздыхаю. Горький кофе идеально скроет следы.
Приятно было познакомиться, Ян, но пора и честь знать.
Выбираю наиболее безобидный «состав». Не знаю, почему. Жалею настырного поляка…
Поднимаю взгляд на Яна. А может?..
Встряхиваю головой, прогоняя странные для меня мысли.
Возвращаюсь к своему занятию, то и дело посматривая на широкую спину Яна, который в данный момент разговаривает с официанткой.
Мельком скольжу глазами по девушке. Темно-синяя юбка облегает пышные бедра, белоснежная блузка расстегнута на груди, которую та гордо выпячивает. Сияющая улыбка, огонек в глазах, легкие наклоны головой… Да она флиртует, черт возьми! С мужчиной, который пришел сюда со мной. Это как плевок в лицо. Бесит!
Зато внимание Яна отвлечет – успокаиваю себя.
Собираюсь завершить начатое, но рука зависает над кружкой. Впервые в жизни сомневаюсь.
Я хотела новой жизни. Так вот же она! Бери и наслаждайся. Скоро еще деньги появятся, если дело с наследством решится в мою пользу. А иначе и быть не может. Я уж об этом позабочусь.
Нельзя мне подставляться сейчас, как бы страшно не было. Найду другой способ сбежать от Яна. Пусть к официантке со своими "ёжиками" подкатывает.
Решаю все-таки оставить в покое остывший кофе и вернуть его на место, но в этот момент Ян поворачивается. От неожиданности вздрагиваю, пальцы сами размыкаются и отпускают «добавку», которая с тихим хлюпом погружается в черную жидкость, стремительно скрываясь на дне.
– Значит, судьба, – выдыхаю я и стискиваю зубы.
Отодвигаю от себя чашку, а сама принимаю невинный вид. Складываю руки на столе, как школьница. Не прерываю зрительного контакта с Яном на протяжении всего времени, пока он идет к столу. Держусь уверенно и смело. Главное, теперь не суетиться.
– Твоя вода. Без газа, – протягивает мне запотевшую пластиковую бутылочку.
Поднимаю руку, чтобы взять ее, но Ян вдруг перехватывает мою ладонь и дергает на себя. Заставляет резко встать с кресла и покачнуться, теряя равновесие.
– Идем, – хитро прищуривается и тянет меня за собой.
– Эй, куда? – вскрикиваю, на ходу хватая свой рюкзак.
– Покажу тебе Краков, туристка, – оглядывается с улыбкой.
– Нет, мы так не договаривались, – не успеваю за ним, путаясь в ногах.
– Твои вещи у меня в заложниках, – указывает на пакеты из бутиков. – И я требую выкуп, – замедляется, приближается ко мне и шепчет на ухо. – Оплатишь своим временем.
Касается дыханием щеки, почти целует, но я уворачиваюсь. Импульсивно сжимаю его ладонь, пугаюсь окутывающего тепла – и тут же отпускаю. Отдергиваю руку.
– Говоришь о времени, а сам… – фыркаю, не успев сдержать эмоции. Откуда они вообще у меня?
– Это проценты. Они растут, пока ты сопротивляешься, – хмыкает Ян, но все же убирает свободную руку в карман. Не трогает меня больше.
– Ладно, старик-процентщик, – усмехаюсь я. – Показывай свой Краков. Но учти, если будешь нудеть, как уставший от жизни гид, я… потеряюсь.
Говорю в шутку, а сама размышляю, как претворить угрозу в жизнь. Пожалуй, на улицах Кракова у меня будет больше шансов улизнуть.
– Опять? – хохочет Ян, намекая на мою ложь о тургруппе. Я же вслушиваюсь в его бархатный смех. Он… располагает.
– Опыт есть, – пожимаю плечами и с показной покорностью следую за поляком.
Недалеко от выхода замечаю ту самую официантку. Несет заказ к одному из столиков. Заодно успевает глазки Яну построить.
Как бы невзначай цепляю локтем поднос и с удовлетворением наблюдаю, как тарелка с шоколадным тортом летит как раз в выставленное напоказ декольте. Липкий крем сползает по некогда ослепительной, идеальной блузке. Оставляет грязные черные пятна.
Официантка опускает глаза и округляет рот от возмущения.
– Ой, я такая неосторожная. Прошу прощения, – небрежно хлопаю ее по плечу.
Ехидно хихикаю и разворачиваюсь к Яну. Теряюсь, поймав на себе его изучающий взгляд.
Поляк качает головой укоризненно. Ухмыляется так, будто понял мои мотивы, хотя я и сама до конца не знаю, зачем это сделала.
Передергиваю плечами, обхожу Яна и бодро шагаю к выходу. Слышу позади тихий смешок, но не придаю значения.
***
На протяжении следующих нескольких часов мы бесцельно бродим по улицам Кракова.
Суконные ряды, Мариацкий костел, Флорианские ворота, Вавельский замок, музеи, памятники, парки, кафешки… Все смешивается в один большой ком. Превращается в белый шум, который создает фон вокруг нас.
А внутри – только мы вдвоем.
Ян постоянно рассказывает какие-то истории. Якобы о достопримечательностях, мимо которых мы проходим. Но слишком уж они смешные и нереальные, чтобы быть правдой.
– Мне кажется или ты все это на ходу сочиняешь? – хохочу искренне.
– Подловила, – вторит он мне. – Зато ты не скучала и… не потерялась, – довольно ухмыляется.
Действительно. Исчезнуть ведь хотела, но так увлеклась прогулкой, что утратила бдительность.
Злюсь сама на себя. Нельзя быть такой неосторожной. Однажды я уже пострадала из-за этого…
Не замечаю, как мы выходим к отелю. Кажется, сегодня я пол-Кракова обошла и даже не чувствую усталости.
– Кхм? – вопросительно смотрю на Яна, когда он распахивает передо мной стеклянные двери.
– Тебе нужно остановиться где-то, раз уж мы так и не догнали твоих… легкоатлетов, – не сдерживает издевательского смеха.
Он прав. Я как раз и искала отель перед тем, как столкнулась с ним. Но есть один нюанс. Я бы не хотела, чтобы Ян знал, где я остановилась.
Однако в данный момент выбора нет. Поэтому переступаю порог отеля и быстро пересекаю огромный, светлый холл.
Подхожу к стойке регистрации, прошу одноместный номер, достаю из рюкзака карту и протягиваю ее администратору. Ян оказывается рядом и в последний момент вырывает ее из моих рук.
Крутит задумчиво, читая фамилию владельца. Врагов. Муж моей сестры. Так уж получилось, что Дана дала мне его карту перед отъездом. На всякий случай. Я не собиралась пользоваться ею, но возникли непредвиденные затраты на покупку брендовой одежды, так что моих личных денег не хватило. Я на мели. И кредитка Врагова сейчас очень кстати.
Однако Ян делает свои выводы. Хмурится. Все-таки сам оплачивает мне номер – и только потом возвращает карту.
– Не нужно было, но… спасибо, – прячу ее и закидываю рюкзак за спину. – Ну, пока, Ян.
Забираю у него пакеты. Сама протягиваю руку, чтобы попрощаться, но тут же жалею об этом. Ян сжимает мою ладонь, окутывая жаром. Не спешит отпускать.
– Встретимся утром? Перед твоим отъездом? – спрашивает с легкой улыбкой, но глаза при этом серьезные.
– Да, хорошо, – разрываю зрительный контакт и высвобождаю руку. – До завтра. Теперь ты знаешь, где меня найти.
Ян медлит, пристально изучает меня. Сомневается. Правильно делает. Встречаться я с ним больше не собираюсь.
Улыбнувшись, разворачиваюсь и направляюсь к лифту, всю дорогу чувствуя на себе прожигающий взгляд. Немного успокаиваюсь, лишь когда створки задвигаются.
Захожу в номер, закрываю за собой дверь и опускаюсь на пуфик в коридоре. Подожду минут пятнадцать, пока Ян уедет, и сбегу. Сниму себе номер в другом отеле. Чтобы утром он меня не нашел. Мне не нужны лишние знакомые в Польше, тем более, мужчины.
И все-таки он странный. Потратил на меня весь день, оплатил мне номер и… не потребовал ничего взамен. Непривычно. Мужчины никогда не делают ничего просто так. А этот…
Вздыхаю так шумно, что сама пугаюсь.
Пытаясь скоротать время, перебираю содержимое своей «аптечки». Подумав, запихиваю кое-что из нее в карман джинсов. Неудобно в рюкзаке копаться. В случае чего. Пусть будет под рукой.
Поглядываю на часы. Не тороплюсь. Жду дополнительные десять минут. И еще пять.
Что же, полчаса точно Яну должно было хватить, чтобы поймать такси и покинуть отель.
Беру рюкзак и пакеты в одну руку, а ключ от номера – в другую. Толкаю дверь плечом и чуть ли не вываливаюсь в холл.
Случайно роняю ключ. Ойкаю, тянусь за ним, стараясь при этом не растерять пакеты. Выпрямляюсь, устремляю взгляд вдаль коридора и… застываю, врастая в пол.
Створки лифта раздвигаются, а оттуда выходит… Ян. Мрачнеет, едва лишь завидев меня. В пару шагов оказывается рядом.
– Ты такая предсказуемая, ёжик, – произносит тихо, с налетом разочарования.
Признаться, он застал меня врасплох. Я даже не знаю, что соврать ему. Стою и молчу, опустив ресницы. Зачем он вообще вернулся?
– Так и думал, что захочешь сбежать, – объясняет, будто мысли читать умеет. – Решил проверить. И не зря.
Ощущаю ли я свою вину? Совсем чуть-чуть. Хотя не должна!
Ян подходит ближе, практически вплотную. Так, что я чувствую его тепло. Но привычного отторжения нет. Наоборот. Довериться хочется.
И даже не отстраняюсь, когда Ян аккуратно обхватывает мой подбородок пальцами и приподнимает. Заставляет встретиться с ним взглядом, обволакивает ртутью. Гипнотизирует так, что я не сразу осознаю, как он накрывает мои губы своими.
Когда мозг, наконец, включается, то… уже поздно. Ведь я отвечаю на поцелуй. Сдаюсь на доли секунды. Но и их хватает, чтобы Ян переложил руки на мою талию и, сделав пару шагов, подтолкнул меня обратно в номер.
– Мягкий ёжик, – шепчет мне в губы и захлопывает за нами дверь.
Глава 3
На следующий день
Доминика
Провожу пальчиком по циферблату эксклюзивных наручных часов, задерживаюсь на цифре «двенадцать». Действительно, вверху бриллиант. Вблизи четко это вижу, различаю грани, наблюдаю, как преломляется и играет свет. Не ошиблась.
Переворачиваю часы и ногтем постукиваю по задней металлической крышке. В который раз гипнотизирую взглядом гравировку. Будто жду, пока она исчезнет от моих нехитрых манипуляций. Но нет, все еще на месте.
Надпись на польском. Но я не поленилась в онлайн-переводчик ее вбить.
«Яну с любовью».
Делаю глубокий вдох, шумно выдыхаю через рот. Сжимаю часы в ладони, чтобы никто из окружающих случайно не увидел циферблат или гравировку, и перекладываю их из рюкзака в дамскую сумку известного бренда. По-хорошему, надо бы выбросить их. В ломбард не сдашь – слишком приметные. Но, игнорируя вопли логики, я почему-то оставляю часы себе.
Задумчиво перебираю пальцами деньги. Его деньги.
Беру пару купюр, остальное прячу во внутреннем кармане рюкзака. На черный день. Хотя… с моей-то удачей у меня каждый день такой. С самого детства…
– Ячейка номер пятьдесят восемь, – сообщаю грузной женщине лет сорока со скучающим выражением лица.
Я в курсе, что подавляющее большинство поляков говорят по-русски. Мне это на руку, так как я в принципе не сильна в языках. Правда, отдельные личности из вредности делают вид, что не понимают меня. Как, например, поступает сейчас администратор камеры хранения. Она что-то важно «пшекает», машет рукой в сторону ячеек. Я же прячу злость под улыбкой. Не следует привлекать к себе лишнее внимание.
– Ой, у вас пуговица расстегнулась, – шепчу заговорщически по-русски.
Женщина импульсивно прикрывает грудь рукой, опускает голову, выпячивая второй подбородок, и внимательно сканирует свою блузку. Увидев, что с одеждой все в порядке, она вопросительно смотрит на меня. И вдруг осознает, что рассекречена.
– Давайте ваши вещи, – недовольно говорит на чистом русском.
С горем пополам все же сдаю рюкзак в камеру хранения, где уже находится мой чемодан, с которым я в Польшу приехала. Решила не носить с собой. Тяжело, неудобно и небезопасно. Мало ли куда меня нелегкая занесет.
Да и к новым родственникам сразу с багажом не заявишься. Мне бы зацепиться у них, в доверие к деду войти. А потом можно и вещи перевозить.
Но для начала… нужно в принципе в их дом попасть. Уверена, там мне будут не рады. Что ж, начинаем квест…
Через несколько часов такси паркуется у трехэтажного особняка.
Старинный, величественный, он выглядит так важно, что я и сама невольно задираю подбородок. Чтобы соответствовать. Пришло время познакомиться с его обитателями.
Левицкие. Мои чужие родственники.
– Не ждали? – произношу чуть слышно.
Покидаю такси, напоследок осматриваю свое отражение в затонированном боковом стекле. Деловое платье цвета спелой вишни облегает фигуру, спускается ниже колен и, признаться, затрудняет ходьбу. Ослепительно-белый пиджак с окантовками в тон наряду пошит так, что идеально подчеркивает талию.
Никогда не думала, что в таком скучном костюме можно выглядеть привлекательно и даже… соблазнительно. В повседневной жизни я всегда предпочитала спортивный стиль, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание мужчин.
Разворачиваюсь на каблуках. И едва не падаю, рискуя проскользить носом по тротуартной плитке. Чудом успеваю восстановить равновесие. Непривычно. Словно на ходулях иду. И кто только придумал эти дурацкие туфли! Мало того, что ноги натерла, так еще и рискую переломать их. Видимо, поговорку: «Красота требует жертв» – дизайнер воспринял буквально.
Резким движением откидываю копну светлых волос за спину. Выпрямляюсь и, стараясь идти грациозно, осторожно направляюсь к невысокому забору из тонких металлических прутьев. Отсюда открывается обзор на огромную придомовую территорию. Ровные зеленые газоны, извилистые дорожки, фигурные кусты, деревянная беседка, качели и… ни одной живой души вокруг.
Толкаю ворота, ни на что не надеясь, но они… поддаются, распахиваясь с тихим скрипом. Озираюсь, словно воровка.
С трудом балансируя на неудобных каблуках, ускоряю шаг – и чуть ли не бегу к крыльцу, пока охрана не очнулась. Она ведь должна здесь быть?
Как только я оказываюсь у двустворчатых дубовых дверей, за моей спиной раздается сигнализация.
Фыркаю. Надо будет сказать деду, что безопасность у него ни к черту.
Тянусь к двери и отстукиваю кулачком ритм.
Через пару минут на пороге появляется женщина средних лет. Крашеные волосы соломенного цвета убраны наверх, строго и уныло. Серый юбочный костюм делает ее похожей на мышь. Или крысу. Решу позже.
Она морщится от звука сигнализации, быстро оценивает меня взглядом. И, не увидев во мне опасности (что очень зря), дает отмашку кому-то в доме, чтобы отключили.
Вой затихает. «Мыше-крыса» внимательно и надменно смотрит на меня.
Конечно, было бы проще, если бы мне открыл дед. Но я изначально даже не предполагала такой вариант. Поэтому…
Ныряю рукой в сумку, достаю оттуда липовое удостоверение нотариуса. Скачала из интернета, кое-как склеила, оформила и обрисовала печати… Понять, что оно не настоящее, легко. Но…
Взмахиваю «корочкой» перед лицом «мыше-крысы» так, что она успевает лишь заглавие прочитать, и тут же прячу. Выуживаю из сумки папку с документами. Внутри – выдержки из архивов, доказательства моего родства с Левицкими, которые я уже деду покажу, но снаружи… большими буквами по-польски выведено: «Завещание». По крайней мере, я надеюсь, что правильно перевела.
Женщина меняется в лице, прикладывает руку к сердцу и отшатывается от меня. Лепечет что-то на своем, отрицательно качает головой.
Кажется, кто-то не желает делиться наследством. Зря нервы тратит. Лично я делиться и не собираюсь.
Пользуясь замешательством этой «пани», шагаю через гостиную. Встречаю там горничную и проворачиваю с ней тот же трюк с удостоверением. Работает безотказно.
– Адам Левицкий? – вскидываю голову и изгибаю бровь.
Умолкаю, потому что, кроме имени моего деда, больше ничего по-польски сказать не могу.
Горничная жестом указывает на одну из дверей, и я искренне благодарна ей за «наглядность».
Влетаю в комнату без стука и захлопываю за собой. Прямо перед носом спешащей сюда "мыше-крысы". Выдыхаю.
Осмотревшись, осознаю, что это кабинет и я в нем не одна. Обращаю внимание на камин, у которого стоят два кресла. В одном из них кто-то сидит. Полубоком ко мне.
Услышав шум, он медленно поворачивается. Скольжу взгляд по седой голове, испещренному морщинами лицу. Ловлю на себе серый взор. Отнюдь не злой. Скорее, удивленный и заинтересованный.
А еще… эти глаза заставляют меня подумать о Яне. Какого черта? Зачем мой мозг так шутит со мной?
Отмахиваюсь, стараясь не отвлекаться от дела.
– Адам Левицкий?
Дед кивает, пристально рассматривая меня. И в этот момент вновь напоминает мне… Его. Но некогда размышлять о пустяках.
– Здравствуйте, я ваша родственница! – устраиваюсь в кресле напротив и улыбаюсь во все тридцать два.
Глава 4
Секунда – и в кабинет врывается «мыше-крыса». Пищит на меня так, что невольно вздрагиваю. Но Адам небрежно бросает пару слов, и она осекается. Продолжает уже тише, но обращается теперь исключительно к нему. Активно жестикулирует, то и дело указывая на меня, и «пшекает» что-то очень быстро. Кажется, даже если бы я и знала польский, то все равно бы ничего не поняла.
Перевожу взгляд на деда. Если он сейчас выставит меня вон, то все пропало. Приложенные усилия окажутся напрасны, а я полечу в Россию. Нет, я не готова вернуться ни с чем!
Испытывающе смотрю на Адама. Он выглядит усталым и недовольным. Впрочем, в его возрасте это, наверное, норма.
Выслушав чересчур нервную «мыше-крысу», он кивает, взмахивает дрожащей рукой – и указывает на выход. Женщина растерянно хлопает ресницами, потом стреляет в меня злым, уничтожающим взглядом, но все же уходит.
Что ж, мой дед – далеко не божий одуванчик. Сложно мне с ним будет… «договариваться».
Однако покорно ждать своей участи я не собираюсь. Не для того весь путь проделала.
– Прежде, чем прогнать меня, сначала выслушайте, – выпаливаю я на выдохе и выставляю ладони перед собой, словно защищаясь.
Серый взгляд проникает в самую душу, будто читает меня. Потрескавшиеся губы размыкаются и неторопливо произносят что-то.
– Простите, но… – виновато улыбаюсь, – я ни слова не понимаю.
– Значит, не нотариус, – хмыкает по-русски. – Зачем соврала?
Дед откидывается на спинку кресла, устремляя взгляд на неработающий камин. Ощущение, будто его совсем не интересует, кто я и зачем пришла. Слишком скучающий вид у него.
– Ну, я… импровизировала, – признаюсь честно, потому что лицемерие он раскусит в два счета. – Иначе меня бы к вам не пустили. У вас там… «Осторожно, злая собака», – добавляю тише, вспомнив выражение лица «мыше-крысы», готовой съесть меня без предупреждения. Так это она еще не в курсе, что я ее конкурент в борьбе за наследство. Иначе точно бы загрызла.
Не свожу глаз с благородного профиля Адама. Даже морщины его не портят.
Замечаю, как уголок его губ чуть ползет вверх, но тут же возвращается на место.
– Про родственницу тоже ложь? – произносит дед в пустоту, по-прежнему игнорируя меня.
– Нет, чистая правда, – заявляю уверенно и суетливо достаю из папки бумаги. – Вот доказательства, – раскладываю листы веером на столике между нами. – Если верить выдержкам из архива, то я – ваша внучка. Вот, – тычу пальцем в нужные строчки.
Замираю. Жду реакции. Не знаю, сколько проходит времени, пока Адам все же поворачивается ко мне. Каждое движение – как в замедленной съемке. Он делает все так долго, словно у него вся жизнь впереди. И спешить некуда.
– И ты веришь? – приподнимает густые брови.
– Да, – мгновенно отзываюсь, при этом не лгу.
Адам тянется к бокалу с янтарной жидкостью, что стоит тут же на столике, обхватывает подрагивающей рукой и подносит ко рту.
– Эм-м, вы уверены, что вам это можно? – скептически наблюдаю, как он делает глоток.
– Ты такая же нудная, как мой внук, – парирует Адам и пьет дальше. – Твердит все время: то нельзя, это нельзя, – бурчит, отставляя пустой стакан. – Ты только посмотри на меня, – усмехается непривычно тепло. – Мне на том свете уже прогулы ставят. Так что все мне можно, – хохочет и тут же заходится кашлем.
Моргаю испуганно, беспокоясь за деда. Подскакиваю с кресла, но он останавливает меня взмахом руки.
– Я в порядке. Еще потреплю нервишки своим родственничкам, – откашлявшись, выдает хрипло, с сарказмом.
Берет со стола бутылку, опять наполняет стакан. С трудом, расплескивая жидкость на стеклянную поверхность столика.
Собираюсь помочь, но отдергиваю ладонь. Складываю руки на груди. Демонстративно. Не одобряю, что дед себя травит.
– Правильно. Тебе нельзя, – по-своему трактует мои действия. – Молодая слишком. Тебе еще детей рожать. Здоровых, – поучает меня.
– Не, я не пью, – морщусь я.
Алкоголь усыпляет мозг, а еще в нем абсолютно не чувствуются «добавки». Так что в чужих домах и из чужих рук даже пробовать не стану.
– Так что ты говорила о нашем родстве? – с нескрываемым любопытством обращается ко мне дед, а в мутных глазах впервые за все время загораются искры.
– Все сходится. В архивах есть мой отец – Алексей Левицкий, – на имени Адам вздрагивает, словно вспомнив о чем-то. – Вместе с мамой Ольгой они уехали из Польши в Россию еще до нашего с сестрой рождения. Нам было чуть больше года, когда родители погибли в автокатастрофе. Дальше – детдом и… – осекаюсь, потому что рассказы о моей жизни в приемной семье и после – не для дедовых ушей.
– У тебя сестра есть? – цепляется за информацию Адам.
– Да, близняшка. Мы не так давно нашли друг друга, – не вдаюсь в детали.
Замечаю, что в его голове явно складываются части пазла. Но делиться выводами он не спешит.
– Почему она не приехала с тобой?
– Богдана вас знать не хочет, – с моей стороны звучит грубо, но так и есть. – Потому что вы нас бросили. Не забрали из детдома после смерти родителей, – пожимаю плечами. – Все, что у нас осталось, вот…
Снимаю с шеи цепочку, на которой висит католическая ладанка. Касаюсь подушечкой пальца изображения святого. Вспоминаю, как сбегала от приемной семьи, прихватив с собой кулончики. Свой и моей сестры, погибшей, как я думала на тот момент. Когда судьба свела нас, то я вернула Дане ее ладанку.
Пересиливая себя, передаю ценнейший для меня кулон деду Адаму, чтоб он мог рассмотреть вблизи. Тот берет, крутит в руках, читает мое имя на обороте.
Размышляет о чем-то. Будто принимает решение.
– Вас не бросали, – произносит, наконец. – Я не знал о вашем существовании.
В голосе слышится жалость. С трудом сдерживаю злость, которая поднимается из темных глубин моей души: терпеть не могу, когда меня жалеют. Никому не позволяю.
Но не время и не место, чтобы гордость показывать. Терпи, Мика. Для дела надо.
И все же… опускаю голову, пряча эмоции. А сама руки в кулачки сжимаю.
Но вскоре отвлекаюсь от своих переживаний. Потому что у Адама вновь начинается приступ кашля. На этот раз все гораздо серьезнее. Дед складывает руки на груди, сгибается, наклоняясь вперед. Переходит на хрипы.
Пугаюсь по-настоящему. Он ведь не может вот так взять и умереть? Я же только нашла его!
Подлетаю к деду, присаживаюсь на корточки напротив, касаюсь рукой грубой, морщинистой щеки. Адам бледный, не может и слова сказать. Кажется, даже вдох сделать не в состоянии.
Страшно.
Вскакиваю и выбегаю из кабинета. Что есть мочи ору в пустоту холла, и мой голос отражается от стен:
– Эй! Помогите!
Не сразу замечаю, что справа от меня, за распахнутой дверью, находится все та же «мыше-крыса». Что она здесь делает? Подслушивала?
– Деду Адаму плохо! – кричу ей в лицо, но она лишь морщится недовольно.
Словно в замедленной съемке, делает пару шагов и останавливается. Я готова взорваться от возмущения.
– У вас китайский аккумулятор, который быстро садится? – фыркаю зло. – Можете пошевелиться? Там вообще-то… ваш дед… при смерти, – заикаюсь я.
Но она и бровью не ведет. Подзывает горничную, что-то холодно говорит ей, указывает рукой в сторону лестницы, демонстрируя свой идеальный маникюр.
– Да вы издеваетесь! – топаю ногой и решаю заглянуть к деду.
Он все еще кашляет, сидя в кресле и опустив голову. Каждый новый вдох делает с громким хрипом.
Подлетаю ближе.
– Может, я сама могу вам чем-то помочь? – не выдерживаю я.
– Эд, – с трудом, едва различимо произносит Адам. – Наверху, – и вновь задыхается.
– Ага, сейчас позову, – лихорадочно киваю, хотя понятия не имею, о ком он и где искать.
Мчусь обратно в холл, подворачивая ноги на дурацких каблуках. Вижу, что «мыше-крыса» уже у лестницы. Что-то не спешит к "горячо любимому" деду… Вместо этого беседует с высоким, худощавым мужчиной интеллигентной наружности. Она будто инструктирует его, но тот явно недоволен.
– Мне нужен какой-то Эд, – прерываю их «светскую беседу».
– Это я, – отзывается «интеллигент». – Личный доктор пана Адама.
– Так какого черта ты все еще тут… – фыркаю я, игнорируя надменные кривляния «мыше-крысы».
Буквально заталкиваю Эдуарда в кабинет к деду. Остаюсь с ними. Чтобы не сбежал горе-доктор. Нервно заламывая пальцы, наблюдаю, как он распахивает настежь окна, потом наклоняется к Адаму, осматривает его. Раскрывает аптечку, достает ингалятор и подносит к лицу деда.
Через пару минут кашель и хрипы становятся тише. И я выдыхаю с облегчением.
Доктор продолжает манипуляции, делает какой-то укол, дает препараты.
– Привет, Доминика, – неожиданно обращается Эд ко мне на русском и по имени. – Не ожидал тебя здесь увидеть. Но рад встрече, – спокойным убедительным тоном.
От шока я приоткрываю рот, хватая воздух. Часто моргаю, прогоняя оцепенение. И только потом внимательно сканирую странного доктора.
У меня фотографическая память. Но этого слащавого лица в ее альбоме точно нет!
– Вы знакомы? – тут же реагирует Адам.
Не тороплюсь отвечать. Сначала понять хочу, что задумал наглый докторишка. Продолжаю изучать его с прищуром, но у него такой уверенный вид, что я начинаю сомневаться в способностях своего сознания.
– Эд давно в нашем доме, почти член семьи, – объясняет мне дед Адам безжизненным после приступа голосом. – Я ему доверяю, как себе. И его мнению. Так что если вы знакомы… – не договаривает. Опять кашляет.
Мнению, значит, его доверяет? Ладно…
– Взаимно, Эдичка, – натягиваю на лицо улыбку, а доктор морщится от сокращенного имени. – Сколько лет сколько зим. Тебя не узнать! – доигрываю свою роль.
Доктор поддержать наш разговор не может, потому что в, казалось бы, большом помещении становится тесно. «Посмотреть» на «умирающего» деда слетается вся родня, как стервятники. Кружат вокруг, ожидая, когда можно будет наброситься и растерзать его.
Передергиваю плечами от своих же мыслей. Я тоже здесь не из любви к Адаму нахожусь, но… Почему-то все равно противно и жутко.
Возглавляет процессию, конечно же, бессменная «мыше-крыса».
– Эдуард? – восклицает она, с мольбой глядя на доктора, и театрально хватается за сердце. Правда, сначала сторону путает, но быстро исправляется.
Тараторит что-то по-польски. Ей вторят родственники. Я же перевожу взгляд на деда. Кажется, порозовел немного. Значит, лучше стало.
Отступаю назад, в дальний угол кабинета, теряюсь среди толпы.
– Это Доминика. Моя внучка, – без подготовки «убивает» родных Адам. – При ней говорите по-русски, – контрольный выстрел.
Все как один поворачивают ко мне головы и впиваются взглядами. Пронзают насквозь, рвут на части. Но я стойко выдерживаю «атаку». А сама мысленно деда ругаю. Я ему за помощью бегала, а он так меня подставил! Кинул коршунам на растерзание. Ничего, мы с ним об этом позже поговорим.
– Что с нашим дорогим Адамом, Эдуард? – повторяет та самая женщина, но уже на чистейшем русском.
Хмыкаю ехидно. «Дорогим»? В каком смысле? Впрочем, лично мне и так ясно.
– Ничего нового, – спокойно отвечает доктор. – Хронический бронхит, сердце, давление, – берет стакан со стола. – Алкоголь, – с укором смотрит на Адама.
Дед цокает и отворачивается.
– Это все она, – резко разворачивается «мыше-крыса» и тычет в меня так, что ее коготь оказывается почти у моего носа. – Она хотела убить деда Адама!
Округляю глаза от неожиданности, ловлю на себе уничтожающие взгляды новых родственников и…
– Да он и сам неплохо справляется с этой миссией, – складываю руки на груди и киваю на бутылку.
– Еще одна, – хрипло смеется Адам, даже в таком состоянии забавляясь со всей ситуации. Но потом опять закашливается. – Успокойся, Александра, – хрипит на «мыше-крысу». – И вообще, шоу закончено. Идите вон. Похороны откладываются.
В этот момент хочется поаплодировать деду, аж руки чешутся. Едва себя сдерживаю. Лишь улыбаюсь довольно. Адам определенно начинает мне нравится.
Родственники умолкают и покорно покидают кабинет. Плетутся друг за другом. А в воздухе веет грустью и разочарованием.
Оказав помощь, собирается и доктор. Когда он проходит мимо меня, я незаметно для Адама хватаю его за рукав.
– Что за игры, Эдик? – цежу сквозь зубы, чтобы расстроенная родня не услышала.
– Я объясню. Потом, – серьезно отзывается. – Мы по одну сторону баррикад.
И уходит.
Ошибаешься, парниша. Я работаю одна. Но… Так уж и быть, я тебя выслушаю. Позже.
А пока что… Тоже направляюсь к двери. Вместе со всеми…
– Останься, Доминика, – слышу за спиной сиплый голос деда.
И улыбаюсь.
Глава 5
Замираю на пороге, с открытым ртом осматривая свою новую комнату. Если это «обычная гостевая», то мне даже интересно, как выглядит та самая «комфортная» спальня на втором этаже, которую предлагал мне дед Адам.
Но я выбрала «апартаменты» по соседству с ним. Которые кажутся мне сейчас дворцовой палатой. По сравнению со съемными квартирами и общагами, где я жила в России. Ах да, и еще чердаком, на котором пряталась в детстве…
Моя нынешняя комната размером с однушку. И находится на первом этаже. В случае диверсии со стороны родни – хоть к выходу бежать недалеко. С одной стороны через стенку расположена комната деда, а с другой – его внука, но он там практически не ночует. На мой взгляд, идеально.
Заодно за Адамом присмотрю, чтоб его другие наследники не придушили подушкой мимоходом. После сегодняшнего происшествия в кабинете я ожидаю от них чего угодно.
Я не воспылала к деду родственными чувствами, отнюдь. Я не верю ему. Он твердит, что не знал о нашем с Даной существовании, но я подозреваю, что лжет. Неужели за столько лет Адам не поинтересовался судьбой своего сбежавшего сына? Мои родители хорошо спрятались? Да с такими деньгами и возможностями дед мог найти нас всех в два счета. Если бы захотел…
А теперь… Ему просто неудобно меня выгнать. Да и на смертном одре, видимо, грехи копить не хочется.
Я же планирую оберегать деда от стервятников исключительно ради наследства. Ведь в случае его скоропостижной кончины я точно останусь ни с чем. Еще и меня обвинят. Так что мои мотивы просты, циничны и меркантильны. А как иначе относиться к человеку, который предал тебя еще до твоего рождения?
Я не злопамятная, нет. Я все записываю. Жизнь научила.
Встряхиваю головой, прогоняя непонятно откуда возникшие грустные мысли и противненькое чувство вины. Прочь! Мне это точно не нужно сейчас.
Разбегаюсь и запрыгиваю на огромную двухспальную кровать с балдахином. Ныряю в гору перьевых подушек. Зачем их так много здесь? Впрочем, мне нравится!
Подкидываю одну из них – и из наволочки вылетают перышки. Осыпаются на меня, путаются в волосах, ложатся на руки и бедра. Сдуваю их, тихо хихикая. И начинаю чихать.
Чувствую, что в комнате я больше не одна. Бросаю взгляд на дверной проем и хмурюсь.
– Эй, Айболит, тебя не учили стучаться? – бросаю нарочито нагло.
Сама сажусь посередине кровати, поджав под себя ноги. С какой бы стороны не подступился Эд, он будет одинаково далеко от меня. А у меня останется место для маневра. Мало ли что надумает док.
– Прости, было открыто, – произносит он, а меня передергивает от его излишне любезного тона. – Адам просил передать, что ждет тебя к ужину. Соберется вся… семья.
– Он хоть бы откормил меня немного. Прежде чем бросать на съедение своим людоедам, – фыркаю я.
– Я должен ему это передать? – недоуменно изгибает бровь Эд. Кажется, принял все за чистую монету.
– Забудь, – отмахиваюсь. – Лучше расскажи, что ты задумал, Эдичка. Но даже не пытайся меня обмануть.
Доктор кивает на край кровати, ожидая разрешения присесть. Я же указываю ему на кресло у окна. Эд слушается незамедлительно.
– Александра сказала, что ты – внучка Адама, – говорит он спокойно.
– Значит, все-таки подслушивала, – усмехаюсь я и расслабленно откидываюсь на подушки. – Так вы об этом шептались вместо того, чтобы деда спасать?
– Не только, – подается вперед, упираясь локтями в колени. – Она просила подставить тебя. Обвинить в том, что у него случился приступ.
– Однако ты этого не сделал. Почему? – не свожу внимательного взгляда с Эда, ловлю каждую эмоцию.
– Я на твоей стороне, – выдает он, а я закатываю глаза. – В общем, ситуация такова. Несмотря на то, что родственники всеми силами пытаются перетянуть на себя денежное одеяло, Адам остается непреклонен. Он практически сразу заявил, что они получат от селедки ухо.
– Что, прости? – взмахиваю ресницами непонимающе.
– Ничего не получат. Ничего. После ссоры с внуком Адам вообще решил, что свое наследство направит на благотворительность. Но… завещание еще не составлено.
– Хм-м, – теряюсь я, потому что перспектива потерять все меня не прельщает.
– Адам действительно доверяет мне и хорошо относится, – продолжает «окучивать» меня Эд. – Это тайна, но он уже отписал мне кое-что, – шепчет заговорщически. – Однако…
– …аппетит приходит во время еды, – ехидно заканчиваю его фразу. – Подавиться не боишься?
– Я тебе помочь хочу, а ты все воспринимаешь в штыки.
– Если мыслить логически, зачем мне твоя помощь? Родственников дед терпеть не может. А я его внучка. Горячо любимая, ну, в перспективе, – пожимаю плечами.