Читать онлайн Я тебя чувствую бесплатно

1. Как я к этому пришла.

«Что имеем – не храним, потерявши – плачем»

(Козьма Прутков «Плоды раздумья»)

Вы когда-нибудь задумывались, что чувствует слепой человек? Как он представляет свою реальность.

Те вещи, которые нас окружают, мы легко можем вообразить. А как можно представить то, что вы никогда не видели? Это как предположить вкус фрукта, который никогда не пробовали.

Я завидую людям, слепым от рождения, потому что невозможно жалеть о том, чего не знаешь, потому что никогда не видел. Хотя, в целом, скорее всего это возможно из-за яркого и эмоционального описания окружающего мира другими людьми, но не так сильно.

Гораздо сильнее человек расстраивается, если теряет то, что у него было. Например, девушка жила в достатке на полном попечении богатого отца или мужа. Она просто не ценила, какой прекрасный шанс ей дала жизнь. Девушка путешествовала, проводила время с друзьями, ходила по магазинам в поисках неизвестно чего, но точно чего-то нужного. Запросто могла смотреть сериалы месяцами. А потом в один миг все это пропало. Муж ее бросил и ушел к более молодой и шустрой, или отец погиб, оставив в наследство только долги. Что тогда? Как она себя чувствует?

Вот именно в этот момент девушка начинает ценить то, чем обладала. Понимая, какие возможности были упущены и как много она могла сделать за то время, пока денег было в достатке. Очень жаль, что человек так устроен. Люди не ценят того, чем обладают на данный момент.

Со мной случилось примерно так же.

Меня зовут Мила. Я – единственная дочь в семье. Жили мы в исторической части Санкт-Петербурга в квартире с очень высокими потолками, деревянным паркетом и отличным видом из окна на Неву.

Отца звали Виталий. Он был деканом исторического факультета. А маму звали Жанна. Она работала актрисой в театре. Очень чувственная, с чуткой и нежной натурой.

Проще говоря, я росла в типичной питерской семье сраных интеллигентов. Родители с самого моего детства пытались пристроить меня в любой кружок или секцию, в надежде воспитать гения и найти во мне таланты, а потом восхищаться своим чадом.

А мне это все было не интересно. Тем не менее, родители от меня не отставали. Пытались сделать художницей, но рисовала я как курица лапой. Потом мама попыталась сделать из меня певицу, но тут медведь наступил мне на ухо. Хорошо, что после этого отпали возможности играть на музыкальных инструментах, а то попыток было бы еще много.

Потом отправили в театральный кружок. Там, через пару месяцев, преподаватель что-то сказал маме, грустно качая головой. Оказалось, что и здесь пролет, отсутствуют способности.

Тогда отец решил, что пора меня отдавать во что-то спортивное, активное, полезное для здоровья. Это был танцевальный кружок, на который я попала в возрасте восьми лет.

Танцы меня также не вдохновляли, а русско – народные костюмы вообще раздражали.

Однажды к нам в гости пришла соседка. Они долго сидели с мамой на кухне, попивая чай. Оказалось, что у нее своя секция по художественной гимнастике. Тетя Люба предложила мне сходить и просто посмотреть на то, как занимаются девочки.

Через неделю отец привез меня к ней. Я была восхищена, смотрела на их занятия как завороженная, широко открытыми глазами.

Девочки там так грациозно ходили и бегали, красиво держали равновесие. Их повороты и прыжки были легкими и изящными. А упражнения с лентами или обручем приводили меня в полный восторг.

Но для начала обучения крайним временем для зачисления в большой спорт считается возраст не старше шести лет. А мне было уже восемь, и я считалась старой для начала спортивной карьеры, но все равно долгим нытьем уговорила родителей, и они согласились.

Тут все поменялось. Я, окрыленная, представляла, как буду выступать и начала долго и кропотливо работать. Через некоторое время мои достоинства и желания была замечены и я стала одной из лучших.

Спустя еще пару лет, я уже выступила на первых соревнованиях и заняла почетное третье место. Многие говорили, что с моим потенциалом и желанием упорно работать я могу дойти до большого спорта. Родители были мной очень довольны. Гордились и хвастались, какая у них замечательная дочь.

Вся моя жизнь превратилась в поклонение спорту. Дома только и разговоров было о соревнованиях и о моем славном будущем. Спорт превратился в центр моей вселенной.

В возрасте двенадцати лет у меня уже была масса спортивных кубков и медалей. Мало того, время шло, и я стала самой красивой девочкой в классе. Идеальная фигура, голубые глаза, к этому всему добавлялись длинные русые волосы, которые на соревнованиях я традиционно завязывала в пучок. Или, как называла моя мама, «в гулю».

Все девочки в классе мне завидовали, хотя, конечно, этого не признавали, так что, с женской половиной коллектива у меня были весьма напряженные отношения. Поэтому общалась я в основном с мальчиками, но никто из них не стал для меня близким другом.

Моей единственной любовью и центром внимания оставался спорт. О каких друзьях могла идти речь?

К четырнадцати годам я уже вышла на региональный уровень на соревнованиях. Мой папа вкладывал в меня массу денег за дополнительные занятия, разъезды по стране и, конечно, на новые красивые наряды для выступления, сшитые на заказ.

В шестнадцать лет случилось неожиданное. На очередном выступлении я, грациозно размахивая ленточкой и, выполняя массу сложных движений на бревне, внезапно упала. Да, такое бывает у каждого спортсмена и со мной случалось не раз, но в этот день произошло все иначе.

Я могла крутиться на бревне и держать равновесие даже с закрытыми глазами. Упала я не потому, что потеряла равновесие, а от внезапного испуга. В какой-то момент, мне показалось, что боковым зрением я не вижу людей вокруг меня, сидевших на трибунах.

Сделав акцент на боковое зрение, я поняла, что действительно все размыто. Сердце заколотилось, я не смогла справиться с собой и просто грохнулась вниз. Никто так сильно не расстроился из-за моего падения, ведь случается и не такое. А вот я испугалась.

Родителям сразу решила не говорить. Вдруг это мне кажется и все скоро пройдет, но этот дефект в зрительной прострации не исчезал и тогда мне приснился сон.

Я увидела на белом фоне парня. Молодой, высокий солдат в советской форме стоял ко мне спиной. Из-под его фуражки немного выглядывали пряди светлых волос. Я подошла к нему со спины и положила руку на плечо. Он немного повернул голову в мою сторону и сказал:

– Дай мне в последний раз посмотреть в твои глаза.

После этих слов я резко проснулась в диком ужасе. Сердце билось, как после пробежки марафона. Даже во сне мне сказали про зрение. Я восприняла это, как знак и решила признаться родителям.

Тут начался самый тяжелый и страшный период, новый этап в моей жизни.

2. Мир разделился на до и после.

Мой мир рухнул!

Все планы и ожидания от жизни полетели в бескрайнюю темноту страха.

Врачи диагностировали у меня редкое заболевание глаз, при котором в лучшем варианте я ослепну через два – три года, а в худшем варианте мне оставался всего год. Конечно, с помощью упражнений для глаз и специальных препаратов, можно отсрочить слепоту. Тем не менее, потеря зрения была неизбежна и никакие операции не могли спасти мои глаза.

Мир родителей тоже рухнул. Говорят, что нет ничего страшнее, чем потеря или болезнь ребенка. Своя смерть не так страшна, как потеря своих наследников, которые только начинают жить. Не знаю, правда ли это. У меня, скорее всего, никогда теперь не будет детей, и я не смогу проверить эту теорию на себе.

Я была единственным ребенком в семье, в которого вкладывали всю любовь, время, деньги и ожидали потрясающего будущего. Видимо, мои мама и папа хотели воплотить во мне все, что не получилось у них, поэтому так сильно оберегали меня и вкладывали в мое воспитание свою душу.

Какая чушь! Неужели вы верите, что из ребенка можно слепить то, что хочется вам. Я бы никогда не рискнула даже пробовать. Ведь ребенок все равно сойдет с навязанного ему пути в поисках своего места под солнцем.

Наследнику нужно дать лишь почву для роста, а расти ему лучше самому, находя свой путь и делая личный выбор.

Тем не менее, я люблю своих родителей и всегда была им благодарна, пусть и не всегда согласна с их методами воспитания.

После постановки диагноза о заболевании, в голове вертелись нерадостные мысли. Что теперь меня ждет? Я была подростком, желающим прожить долгую, счастливую и потрясающую жизнь. А что теперь? Впереди ждала только темнота и одиночество.

Я не смогу сделать простейших вещей, например, просто посмотреть бестолковые фильмы или, катаясь на лыжах, влететь в сугроб. Не смогу рассмотреть родинки на теле обнаженного мужчины или не увижу утренний рассвет над рекой. Я не буду видеть ничего! Понимаете? Просто ничего! Даже блюющего алкаша в подворотне. В такие моменты то, что казалось неприятным, становится ценным. Хочется смотреть даже на то, что раньше казалось отвратным и противным. Разглядывать в мельчайших деталях, как паук сплел паутину и тащит муху, чтобы сожрать ее. Как пугливый песик гадит во дворе.

Кстати, собака – это, наверное, единственное из хорошего, что ждало меня впереди. Ведь без поводыря слепым людям бывает крайне тяжело.

Однажды, еще до постановки диагноза, мой спортивный психолог мне сказала:

– Знаешь, есть самое жестокое слово на свете.

– Какое? – спросила я.

– А ты попробуй, догадайся!

– Война?

– Нет.

– Смерть?

– Нет, – ухмыльнулась она.

– Ну, говорите уже! – потребовала я.

– Это слово «Никогда».

– В смысле? Почему? Что в этом слове жестокого.

– Ты потом поймешь.

Ох, как она оказалась права. Конечно, психолог говорила мне с целью мотивировать в спорте, но сейчас, после окончательного диагноза, это слово и то, как она мне его произнесла, не вылетали из головы.

Оказалось, что никогда не выигрывать, не так страшно, как больше никогда не видеть.

Никогда не увижу! Я глубоко над этим размышляла и представляла! Может это даже страшнее смерти. Да, жить действительно не хотелось.

А кому такая я буду нужна? Буду жалко влачить свое существование. Все равно, рано или поздно, родители покинут меня, и я останусь совсем одна, никому не нужная и одинокая.

3. Удар за ударом

Первую неделю мы все приходили в себя после новостей о моем зрении. Родители молчали. Я сидела в комнате и никуда не выходила. Не видела смысла посещать школу или тренировки, ничего не хотелось.

Мне стало плевать на образование и на будущее. Медали, о которых я раньше мечтала, стали такими никчемными и не нужными. Зачем только люди тратят свою жизнь на какие-то кубки и первые места.

Все эти цели, которые нам навязало общество, ничтожны. Разве для счастья нужны медали или огромный заработок? Вместо того, чтобы жить и радоваться жизни, проводить время с родителями и друзьями, сходить в поход, встретить парня и влюбиться. Вместо всего этого я свое время посвятила получению высших оценок в школе и этим сраным медалям, которые висели и с укором смотрели на меня, наглядно показывая мне, на что я обменяла короткую собственную жизнь.

Что теперь дадут мне эти пятерки? Что мне даст красный диплом или очередной полученный кубок на соревнованиях?

Я достала коробку из кладовки и начала сваливать туда весь этот бесценный хлам, который раньше был для меня самым дорогим на свете. А теперь это просто не нужное барахло.

Если бы можно было обменяться с кем-то. Отдать эти кубки, эти куски металла за пару лишних лет ясного зрения, то я бы, не задумываясь, сделала это.

Собрав все барахло в коробку, я выдохнула, и первый раз за неделю зарыдала. Меня в спорте учили быть сильной и не поддаваться чувствам, не давать слабину, но я устала держаться. Больше не могла сдерживать ком, подкативший к горлу, и мне стало лучше.

Я рыдала в голос, подвывая как маленькая собачонка, которой на лапу наехала машина и теперь она страдает от боли. Плевать, что соседи услышат и что подумают. Пофиг на этот мир!

На мои всхлипы, завывания и ной в комнату влетела мама. Обняла меня очень крепко, прижала к груди и начала гладить по голове, как пятилетнюю девочку.

– Ты – молодец! – говорила она нежно мне на ушко.

– Мама, я ведь даже ничего не успела за свою короткую жизнь.

– Твоя жизнь не закончена. Поплачь, если нужно! Потом полегчает.

Конечно, она хотела бы сказать, что все наладится, но как такое можно сказать, если просвета впереди я не видела? Мы с мамой сидели на полу в обнимку. Она не отпускала меня и немного покачивала из стороны в сторону, стараясь хоть немного успокоить.

Я слышала, что мама тоже тихонько плачет, но держит себя в руках и не впадает в истерику. Ведь если она начнет истерить навзрыд, то мне станет только хуже, а мне нужна была просто поддержка, сильное плечо родного человека. В этот момент мне в голову пришла мысль, что я буду портить жизнь своим родителям, стану висеть балластом у них на шее.

Мы сидели так в полумраке на полу достаточно долго. Рядом стояла коробка с медалями. Я икала от истерики и слез, а мама качала меня, как в колыбели до тех пор, пока я не уснула.

Очнулась я рано утром на полу, укрытая пледом и с подушкой под головой. Проснулась от ругани, которая доносилась с кухни.

Родители ругались!

Осторожно и медленно я подошла к закрытой кухонной двери.

– Пойми ты, у нее осталось не так много времени! Ей нужно учиться! – на повышенных тонах восклицал отец.

– Какая учеба? Подумай о дочери! – мама почти кричала, чтобы доказать свою позицию отцу.

– Так я о ней и думаю! Образование на первом месте!

Моя мама – коренная жительница северной столицы, а вот отец из обычной рабочей семьи, который в свои годы умудрился поступить в институт в Санкт-Петербурге и обосновался здесь. Его взгляды на жизнь были простыми. Работай, учись и добьешься успеха. А мама была творческая натура, которая считала, что работа – не самое главное в жизни.

– А что хочет она сама? Спроси у нее. Ты же видишь, что школа и тренировки ей больше не интересны! – продолжала мама.

– Ей просто необходимо закончить школу и получить дополнительное образование для слепых, чтобы она потом могла жить самостоятельно!

– Виталик, так ты уже все решил за нее?! А мы что, ей не поможем?

– Мы не вечные! Когда-нибудь нас не станет или, возможно, нам самим потребуется помощь. Ты об этом не задумывалась?

Тут отец был прав! Эти мысли меня очень пугали.

– Ты – бессердечный?

– Нет, я – практичный! – ответил отец.

– Я нашел школу для слабовидящих, с хорошими отзывами и рекомендациями. За несколько лет она сможет научиться всему.

– Научиться можно и без зрения. Есть же люди, которые такими уже рождены.

– Нет, со зрением она научится гораздо быстрее и продуктивнее. Я отдам ее в школу.

Тут я не выдержала. Распахнула дверь на кухню.

– А ты у меня не хочешь спросить? Что я хочу и думаю о своем будущем? – практически рыдая, заявила я.

– Тебе всего шестнадцать лет. Ты не можешь принимать таких серьезных решений, ветер в голове. Даже закон на моей стороне!

– При чем тут закон? – выкрикнула мама на грани срыва. – Ты что такое говоришь? Это же наша дочь! Она должна быть в первую очередь счастливой.

– Так я об этом и забочусь. Вы сейчас упустите время, а потом пожалеете. Я ведь знаю, чего она хочет, а также понимаю, как будет лучше для нас всех.

Я подошла поближе к отцу, посмотрела в его разъяренные глаза своими заплаканными.

– И что? Что я, по-твоему, хочу?

– Ты хочешь увидеть мир!

Тут он попал в яблочко. Я закрыла лицо руками, чтобы не зареветь во все горло.

– Дорогая моя девочка, – отец положил руку мне на плечо, выдохнул, потом нежно приобнял, – Ты сейчас заблуждаешься. Я желаю тебе только лучшего, поэтому в данный момент пытаюсь донести до тебя нужную информацию.

Мама сидела, смотрела на нас и не вмешивалась.

– Нет! – воскликнула я и отшвырнула его руку.

– Ты меня не понимаешь! Попробуй поставить себя на мое место!

Отец не выдержал, ударил кулаком по столу, не произнес больше ни слова, взял свои вещи и, хлопнув дверью, ушел.

– Ничего страшного! – спокойно сказала мама. – Он успокоится и примет твое решение. Я тебя поддержу!

Дебаты между родителями о моей дальнейшей судьбе проходили еще много дней. Отец не уступал, и в доме стояла угнетающая обстановка. Отношения в семье испортились. Дошло до того, что мама ночевала в моей комнате.

Когда он узнал, что она готова продать дедушкину квартиру, которую получила в наследство, чтобы отправиться со мной в путешествие по миру, стало только хуже.

Я действительно всеми клеточками своего тела желала увидеть мир. Это то, что потом я не смогу получить. Запечатлеть в памяти все виды и моменты, горы и водопады, пустыни и снега, реки и моря, леса и поля, а еще многое – многое другое, что словами даже не передать. Я хотела посмотреть, как живут люди в других уголках мира, их быт и устои, попробовать незнакомые блюда и получить столько эмоций и впечатлений, чтобы хватило до конца жизни.

Но отец диктовал свои условия и, в конце концов, заявил, что если мы с мамой уедем, то он подаст на развод. Видимо, другого варианта продавить нас, он не нашел, а принимать мое решение не хотел. Я знаю, что он желал мне только лучшего и в его картине мира мы с мамой поступали неправильно и необдуманно.

Мне становилось хуже. Во всем происходящем я чувствовала свою вину, не могла спать по ночам. Однажды утром я подошла к зеркалу и увидела у себя прядь белых волос.

Если бы такое случилось раньше, то родители бы стали бить тревогу и гонять меня по врачам, но в данный момент это было несущественно, и причина была совершенно ясна.

На нервной почве перемены были не только во внешнем виде, зрение стало стремительно ухудшаться. Врачи сказали, что при таком быстром темпе, мне осталось видеть не больше года.

Мать начала бить тревогу и тут же выставила дедушкину квартиру на продажу. Наследство, полученное мамой, при продаже оценили достаточно дорого, ведь квартира находилась недалеко от центра. Единственный недостаток, если бы не спешили с продажей, то могли бы выручить больше денег.

Тем не менее, мы спешили. Я как раз закончила девятый класс и получила минимальное школьное образование. А если нужно будет, то доучусь потом в школе для слабовидящих.

Папа съехал от нас. Об отце мы с мамой практически не разговаривали, принятое ею решение я не оспаривала. Я понимала, что она поступает так не потому, что жалеет меня, а потому, что понимает. Она как-то сказала:

– На твоем месте я поступила бы так же. Ты ни разу не была на море и даже ни разу не ходила в походы. Тренировки и школа поглотили тебя с головой. Я хочу подарить тебе воспоминания!

Ох, как же она была права. Я рада, что моя мама понимала меня. Одновременно я грустила, что отец не понимает. Ведь родители поругались и разъехались из-за меня. Это я виновата во всем!

По ночам меня накрывали чувства страха перед будущим и вины перед родителями. Я очень плохо спала. Количество белых прядей в волосах росло, но мне это даже нравилось.

За пару месяцев в моей жизни произошло так много всего. Буквально недавно я жила обычной жизнью, ходила в школу и на тренировки, была отличницей и занимала первые места на соревнованиях. Тренер говорила, что меня ждет великолепное спортивное будущее.

А потом бах.... и все! Сначала диагноз, потом растерянность, осознание ситуации и принятие решений относительно моего дальнейшего будущего. Затем непонимание отца и его ультиматумы, продажа дедушкиной квартиры и, наконец, развод родителей.

Да, отец сдержал свое слово. Но мама, почему-то, не придавала этому значения и была абсолютно спокойной. Мне кажется, что она на интуитивном уровне была уверена, что позже все у них наладится.

А вот я так не считала. Перед выездом из дома, папа со мной даже не попрощался. Он всегда был дерзким и самоуверенным, но такого поведения он себе не позволял, поэтому меня это сильно настораживало. По моим ощущениям, он не сможет принять нашего с мамой решения. Не смог принять, но разрешение на мой выезд за границу все же подписал, не стал мешать моей мечте.

Мы получили загранпаспорта и, стараясь не думать о плохом, решили выстроить маршрут нашего путешествия.

4. Новый мир – новая я

Мои глаза меня не подводили. Последний раз врачи говорили, что мне остался лишь год, но вот уже два года мы с мамой путешествовали по миру.

Начали, конечно, с теплых стран, потом объехали почти всю Европу. Я была в восторге. У меня появилось огромное количество друзей в социальных сетях со всех уголков нашей планеты.

Каждый раз, восхищаясь очередной страной и культурой, я думала, что лучше уже быть не может. Но нет! Каждое новое место было не сравнимо с предыдущим. А может это просто я так радовалась возможности видеть и не придиралась к сильной жаре или холоду, постоянному дождю или дотошным насекомым.

Мне было абсолютно безразлично, насколько чисто в отеле или досолили мне суп или нет. Я просто радовалась, что могу не только чувствовать этот вкус, но и видеть тарелку, столовые приборы, красоту оформления блюда. Как в такие моменты можно быть хоть чем-то недовольной?

За эти пару лет я научилась кататься на горных лыжах, погружаться на дно океана, прыгать с парашютом, заниматься скалолазанием и кататься на волнах, ловя дуновение ветра. Мир так прекрасен и непостижим. Он бесконечен и просто невообразимо красив.

Как много человек теряет, когда, погружаясь в рутину жизни и, живя в негативе из-за обид, зависти, пропускает мимо себя всю эту окружающую красоту. Просто не замечает всей прелести каждого момента.

К восемнадцати годам мой загранпаспорт пестрел печатями различных стран, в которых мы побывали. Так много, что даже места живого не было.

Моя мама стала мне близка, как никогда раньше. Как самая душевная подруга и даже больше. Она поддерживала меня и радовалась каждому мгновению жизни вместе со мной, она проживала остатки моей нормальной жизни, поддерживая меня.

Но тут возникла проблемка. Нужно возвращаться в Россию, потому что мне вот-вот стукнет восемнадцать и необходимо поменять паспорт.

В свою квартиру в Питере мы вернуться не могли, потому что родители решили ее сдать в управление риелторам. Они сдавали ее посуточно, так как она располагалась в очень удачном месте для туристов.

Конечно, нам с мамой не помешает дополнительный денежный доход. Ведь деньги с продажи дедушкиной квартиры были не бесконечны. Несмотря на то, что моя мама очень финансово грамотный человек, они медленно, но уверенно таяли.

Мы всегда с ней максимально экономно рассчитывали все поездки. Мама установила себе предельную «несгораемую» сумму и сказала, что как только мы приблизимся к ней, то все, путешествия закончатся.

Когда мы вернулись в Россию, нам пришлось остановиться у моей тети Любы, папиной младшей сестры, которая сама не так давно переехала в Питер и жила на окраине города в однушке. При таком темпе жизни за последние два года, пожить у тети было совсем не в напряг. Я теперь могу хоть на твердом полу спать и при этом засыпать с улыбкой на лице.

Мы приехали. Тетя Люба крепко обняла меня и чмокнула в щеку.

– Ну, как твои дела, красавица? Ты так похорошела, вытянулась!

– У меня все хорошо. Я так много хочу тебе рассказать!

– Твои волосы стали еще красивее!

– Да, все думают, что я специально делаю себе седые пряди, что это часть моего образа. Парням нравится!

Моя мама застряла в двери с чемоданами.

– Девочки, давайте потом обнимашки? Помогите мне уже!

Мама и тетя Люба остались разбирать вещи и накрывать на стол, а меня фактически вынудили погулять. Видимо, они хотели там посекретничать или выпить винца, пока меня нет. Ну, я не была против.

Погулять я решила, конечно, по историческому центру. Боже, тут совсем ничего не изменилось. У Санкт-Петербурга свой особый, ни с чем не сравнимый, шарм. Эта энергия наполнила все мое тело. Аж мурашки побежали по коже.

«Я дома!» – пронеслось у меня в голове и на глазах выступили слезы.

Боже, как я соскучилась. Даже не ожидала от себя, что так буду скучать по этим улочкам и влажному, пронизывающему, холодному ветру. Укутавшись посильнее в свой шарф, я гуляла до самой ночи. Останавливалась около уличных музыкантов и артистов, подпевала, танцевала, пила горячий шоколад с пончиками. Проще говоря, отлично провела время.

Ближе к ночи я написала отцу. Он ничего мне не ответил. Все два года мы ни разу с ним не общались, и я не могла себе представить, как и чем он сейчас живет, смог ли простить меня и маму.

На самом деле в этот период своей жизни я уже почти была уверена, что болезнь отступила, потому что за два года мое зрение осталось прежним. Да, оно не улучшилось и были серьезные проблемы с глазами, но самое главное, что оно не катилось к чертям в темную пустоту. Я продолжала видеть и потихоньку начала верить в чудо.

Когда я вечером вернулась домой, тетя Люба долго расспрашивала меня про мои приключения, про то, что я успела увидеть и куда хотела поехать дальше. Спрашивала также про парней и друзей.

В этот момент своей жизни я уже понимала, что все мои друзья виртуальные, что с прошлым я давно рассталась. Ведь те, с кем общалась по спорту, пошли дальше по своему намеченному пути. Им было не очень интересно общаться с человеком, будущим инвалидом, когда у них впереди столько нового и интересного. А виртуальные друзья – это, конечно, хорошо. С ними можно пообщаться и также получить массу положительных эмоций, но это все не то.

Парни, конечно, меня интересовали, но как только я говорила им о своем диагнозе, то они как-то быстро и незаметно исчезали с горизонта. Да и какой смысл заводить отношения с тем, с кем сможешь общаться всего пару месяцев. Ведь я не долго жила в каждом городе.

Просто я не люблю курортные короткие романы. Наверное, не вижу в них смысла. Мне лучше быть одной, чем встречаться и тратить время на человека, который, как я предполагала, не является моей второй половинкой. Поэтому я не беспокоилась по этому вопросу.

Хотя, возможно, просто я разрешила себе не беспокоиться, потому что боялась, что такая, какая есть, я никому не нужна, поэтому сама себя обманывала.

На самом деле моя душа трепетала, когда я видела влюбленные пары, проходящие мимо меня на улице. Тоже хотела идти с кем-то близким, держась за руку, улыбаться ему в ответ и ждать каждой встречи. Могу сказать честно, всем влюбленным парочкам я просто завидовала, но старалась выкинуть мысли о своей половинке из головы, чтобы не уходить в депрессивное состояние.

Единственное, что я себе разрешала – это чтение романов. Ох, там моя душа пела и ликовала. Я представляла себя на месте главной героини и проживала вместе с ней все эмоции, с которыми она сталкивалась на страницах книги. Чтобы глаза не уставали при чтении, я перешла на аудио романы, озвученные хорошими чтецами.

Понимая, что так слушать книги я смогу даже, будучи слепой, жизнь казалась не такой безнадежной и безрадостной. Ведь самое главное, найти выхлоп своим эмоциям и окрасить свою жизнь красками. Каждый это делает так, как может или умеет. Пусть мой способ был не лучшим вариантом, но уж какой есть. Лучше так, чем совсем никак!

После прогулки по родному городу, получив свою долю переживаний и воспоминаний, я начала допытывать тетю Любу по поводу отца.

– А как там папа? Я ему написала, а он ничего не отвечает.

– А чего не позвонила ему? – спросила мама.

– Честно говоря, боюсь звонить.

– Виталик полностью ушел в работу. Мы редко с ним общаемся, – грустно ответила тетя Люба.

– А где он живет? Может, я к нему в гости приеду!

– Тебе лучше не стоит этого знать, солнце мое.

– Почему?

– Думаю, что это не лучший вариант.

– Тетя Люба, говори прямо.

– Он вас так и не простил.

– А если я ему скажу, что не ослепла и не ослепну.

– Доча, ты же знаешь, какой он гордый! – обозначила свою позицию в этом разговоре мама.

– Ну, я же его семья!

– У него уже другая семья!

Повисла гнетущая тишина, все замолчали. Я видела, что мама расстроилась, побледнела, опустила плечи и вся поникла. Честно говоря, я все равно никогда не смогу понять отца до конца, поэтому решила сконцентрироваться на хорошем. За эти пару лет я научилась это делать великолепно.

– Ну, вот и хорошо, что у него другая семья. Это значит, что он не одинок и ему совсем не грустно. А вот мы про него уже совсем забыли. Правда мама?

В этот момент тетя Люба полезла в шкаф за бутылкой горячительного, а мама встала и вышла из кухни. Видимо, ей было необходимо побыть одной.

– Она все еще любит моего брата? – спросила тетя.

– Так и я его люблю!

– Ну что же. В жизни всякое бывает. Это не самое страшное.

– Я знаю. Все будет хорошо!

На следующий день утром за завтраком тетя Люба воскликнула.

– Девочки мои! Так я же совсем забыла вам рассказать!

– Что случилось? – зевая, спрашивала я.

– Примерно полгода назад пришли ко мне две женщины с очень странной просьбой.

– Интригующее начало! – прокомментировала мама.

Тетя Люба достала письмо и положила на стол.

– Они отдали мне вот это и сказали, что здесь документы на дом наших предков по бабушкиной линии.

– Ничего толком не поняла. Ты получила наследство?

– Нет, не совсем. Они мне его подарили.

– Зачем?

– Сказали, что там могут жить только женщины нашего рода.

– Что за бред. Мне кажется, что это какие-то аферисты. Будь осторожна, а то они тебе подарят, а потом ты сама без всего останешься.

– Нет, я уже проверяла документы.

– Так, и что с этим домом?

– В Воронежской области есть деревня. Когда-то эта деревня была развитой, сейчас она практически заброшена. Так вот, там жила очень хорошая, большая семья. Им принадлежало несколько домов, но вот только фамилия не такая, конечно, как у нас.

– Ой, как интересно! – воскликнула я. – Это получается, были мои дальние родственники!

– Да, верно. Так вот, после войны, уж не знаю, как и почему, дом перешел другой семье, потом еще следующей, затем много лет пустовал. Короче, там никто не может жить и местные считают, что в этом странном доме могут жить только представители первоначального рода.

– Тетя, что за бред! Ты реально в это веришь?

– Нет, конечно. Я думаю, что местные просто очень суеверные, сельские жители всегда больше верят в мистику, чем городские.

– Или бестолковые, – дополнила мама.

– Ты туда ездила?

– Нет, это очень далеко. Плюс, у меня нет времени. А вы путешествуете. Вот я и подумала, вдруг вы захотите съездить и посмотреть.

– Люба, если дом стоит со времен войны, то сейчас – это уже просто сарай. И как эти женщины вообще тебя нашли?

– Так его переделывали и перестраивали те, кто там жил. Но в итоге, все семьи съезжали оттуда. А местные этот дом приобретать не спешат. Говорят, что искали наследников долго по родословной.

– А папа не хочет туда съездить посмотреть? Это ведь его родовое гнездо? – спросила я, а потом увидела мамино лицо и поняла, что лучше помалкивать и не упоминать об отце вообще.

– Понимаешь, какая интересная штука, – продолжала тетя Люба. – Они подписали дарственную на меня только при условии, что дом перейдет представительнице рода, женщине.

– Что за бред! Это очень странно.

– В любом случае, мы туда не собираемся. Я теперь хочу покататься по России. Мы с мамой поедем на Байкал, на Алтай и Териберку. Еще хочу на Эльбрус и в Адыгею. А в Воронежской области смотреть не на что.

– Ну, это только вам решать! Мое дело предложить, а ваше дело отказаться. Мила, я подарю тебе этот дом.

– Как? Зачем?

– Ну ты из нашего рода. Я туда точно не поеду, а тебе, возможно, пригодится. Может сила рода поможет тебе.

– Поможет в чем? – поинтересовалась мама и начала пристально рассматривать тетю.

Тетя Люба проигнорировала мамин комментарий.

– Мила, на днях сходим к нотариусу и просто оформим дарственную.

– Ну, ок! – ответила я, недоумевая, зачем это вообще нужно вешать себе на шею какой-то старый дом неизвестно где. Подумаю об этом потом!

Мне была очень интересна история с домом и после того, как тетя Люба оформила его на меня, я решила в любом случае когда-нибудь туда съездить. Хитрая она все-таки. Смотивировала меня на поездку. Хотя, ее поведение было достаточно странным, на мой взгляд. Ну, мало ли что у нее в голове.

Небось, ей самой любопытно, что там, а ехать не хочет. Дом ведь сам по себе ценности не представлял и по сегодняшним меркам, стоил копейки. На дорогу больше потрачу денег!

5. Отец, прости меня!

Через некоторое время отец вышел на связь и пригласил встретиться в кафе. Думаю, что это тетя Люба смогла до него достучаться, хотя проще было достучаться до небес. Я была на седьмом небе от счастья, но решила ничего не говорить маме о предстоящей встрече, чтобы она не нервничала.

С отцом мы встретились в выходной день. Шел легкий, моросящий дождь. В помещении пахло свежими булочками и ароматным кофе.

Я зашла и увидела его, сидящего в конце зала у окна. Он выглядел скромно, немного зажато и смотрел куда-то в сторону. С порога я начала махать ему рукой. Он не среагировал.

– Привет, папа! – воскликнула я.

Он обернулся. Встал из-за стола, обнял меня как-то крепко и нежно одновременно. Сильные чувства нахлынули. Я так много хотела ему рассказать. Представляла, как расскажу ему о своих путешествиях и переживаниях, но в один миг все мои мысли вылетели из головы, и я просто не смогла вымолвить ни слова.

Боялась, что от переизбытка чувств могут нахлынуть слезы. Ведь ему достаточно немного проявить ко мне заботу, любовь и я в тот же миг не совладаю с собой. Разревусь, как пятилетняя девчонка, кинусь ему на шею и скажу, как сильно люблю его, как скучала и, как мне не хватало его.

– Привет, моя хорошая. Давай присядем. Хочешь что-нибудь?

– Да, хочу. Тут есть мороженое?

Вообще, я не хотела мороженого. Просто отец всегда у меня с ним ассоциировался. В детстве он часто в парке покупал мне мороженое, и мы вместе гуляли. Сейчас я уловила себя на этом эмоциональном воспоминании, и мне жутко захотелось мороженого.

– Нет, это пекарня. Тут есть булочки, пирожные, кофе, чай. Кстати, очень вкусные пироги.

– Тогда давай кусочек пирога и кофе.

– А с чем тебе?

– На твое усмотрение. Главное, чтобы сладкое было.

– Так ты теперь сластена? А раньше не любила!

– Нет, я редко ем. Просто сейчас захотелось.

Отец сделал заказ, потом присел рядом со мной. Мои чувства менялись просто молниеносно. От дикого восторга перешли к жуткому унынию. Я начала понимать шаткость и ненадежность наших отношений, сегодня я увидела его. А что будет завтра? Уже не увижу?

– Как ты поживаешь?

– Нормально! – пробубнила я себе под нос.

Мне уже не хотелось рассказывать вообще ничего, и я ждала вопросов от него, потому что даже не знала, как построить диалог с собственным отцом. Звучит это, конечно, нереально глупо, но в данный момент было именно так.

Скорее всего, я боялась спросить у него, как поживает он, потому что не хотела услышать о его новой семье, о том, что все там хорошо и он счастлив без нас, без балласта.

А если он ответит, что у него все плохо, то я начну переживать за него. Поэтому, как бы он ни ответил на мой вопрос, я не хотела знать ответов, поэтому решила помалкивать.

– Мила, ты такая красивая стала. Прямо фотомодель.

– Да, мне так многие говорят.

– Как твое зрение?

– Папа, знаешь, как ни странно, все пока хорошо. Мне кажется, врачи ошиблись, поторопились. Оно остановилось на том уровне, каким было два года назад и больше не ухудшается.

– Это же отличная новость! – воскликнул он. – Возможно, действительно врачи готовили к худшему исходу, а бывает и такой вариант. Я очень рад за тебя, милая моя!

В тот момент, когда отец так нежно меня называл, по телу пробегала дрожь. Я даже не знаю, почему мой организм так реагировал и отвергал данные слова. Могу сказать точно, что мне было неуютно. Может, я просто в глубине души считала его предателем. Боже, как мне сложно совладать с собой и своими чувствами.

Потом я немного растаяла и начала рассказывать отцу о своих поездках и путешествиях. Я поделилась с ним своими впечатлениями, красочно оценила и отделила хорошие впечатления от плохих. Он слушал с таким лицом, что было не понятно, нравится ему это или нет.

– Папа, тебе неинтересны мои рассказы?

– Нет, все очень интересно! Я тебе даже завидую, но надеюсь, что ты уже нагулялась и наконец решишь взяться за голову.

– В смысле?

– Ну, если твое зрение в норме и мир ты уже посмотрела, может пора остановиться?

– Папа, но мы с мамой еще не видели нашу родину, не ездили по России.

– Россия огромная, а ты молодая, успеешь еще. Пойми, я чувствую по твоим рассказам, что тебя затянуло. Всегда будут места, куда ты не попала, захочешь поехать и увидеть все своими глазами. Путешествие по миру – это бесконечный процесс. Невозможно посетить все уголки мира.

Тут он был прав. Если в прошлый раз я была уверена в своей правоте, то в этот момент я тоже чувствовала, что меня несет дальше по миру, как осенний листок.

– У тебя всего девять классов образования. Кем ты можешь стать с таким уровнем? Посудомойкой?

– Папа, но сейчас многие неплохо зарабатывают вообще без высшего образования.

– Да, согласен. Например, всегда были певцы и писатели, творческие и инициативные люди, которые прут вперед и без диплома, но их мало в процентном соотношении к населению. Ты уверена, что входишь в этот процент или тебе стоит подстраховаться?

Я молчала. Чувствовала себя на допросе, как тогда, два года назад. Сложила руки на коленях и смотрела в тарелку.

– Как там мама? – отец ушел от темы.

– Да, нормально, вроде.

– Сильно злится на меня?

– А ты сам как думаешь?

– Понятно. У меня для тебя есть подарок.

Отец вытащил из кармана пиджака небольшой бархатный мешочек и достал оттуда красивый кулон с большим желтым камнем в центре.

– Что это?

– Это кулон твоей бабушки. Давно хотел тебе отдать, но думал, что до восемнадцати не стоит. А сейчас ты уже взрослая. Вот, видимо пора.

– Спасибо огромное. Это что за металл?

– Серебро, скорее всего, но пробы на нем нет. Знаю, что подвеска очень старая и передавалась по женской линии много поколений, возможно, тогда не ставили пробы или это была ручная работа.

– А камень?

– Может, яшма? Я не специалист в этом вопросе. Моя бабушка говорила, что это вроде бы оберег. На самом деле, я совсем забыл про этот медальон. А вот буквально недавно наводил порядок в шкафу и он тут как тут, свалился мне на голову.

– Поэтому ты решил встретиться? Чтобы отдать?

– Ну, не только поэтому. Не выдумывай себе.

«Тогда, почему не отвечал на сообщения и звонки?» – мне так хотелось это спросить, но язык не поворачивался.

Отец посмотрел на часы.

– Так, уже поздно, пора расходиться. Ты же вернешься в школу?

– Ну, мы сначала хотя бы в горы поедем с мамой.

– Опять ты за свое?!

Отец начал повышать голос и я почувствовала, что пора закругляться.

– Папа, не переживай! Я закончу школу, обещаю.

Он встал, обнял меня, потом чмокнул в щеку, как в детстве. Мне показалось, что сейчас я опять маленькая девочка в объятиях отца.

На этой позитивной ноте обещаний и весьма приятных чувств, мы разошлись и решили, что теперь будем держать связь и побольше общаться.

6. Как ни крути, все не позади, а впереди

Моя жизнь, наконец – то, начала налаживаться. Все печали и горести уходили и впереди забрезжил свет.

Время от времени мы переписывались с отцом. Это мне придавало уверенности в себе и ощущение, что я нужна ему, что он не оставил меня.

Хотя, он так и не рассказал, где и с кем сейчас живет, а я делала вид, что мне это совсем не интересно. Правда, пыталась пару раз у тети Любы выудить информацию. Не напрямую, конечно, а так, окольными путями, огородами.

Я была полностью согласна с отцом, что мне пора опять идти в школу. Но положение было тупиковое. Эта школа для меня была, как атрофированная мышца, которая давно не работала и, чтобы снова дать ей функционировать нормально, необходимо приложить просто огромные усилия.

Представьте себе, что вы знаете, как классно путешествовать и получать массу положительных эмоций, постоянно быть на драйве, знакомиться с новыми людьми. Каждый день удивляться новому и наслаждаться красотами природы, фантастическими видами творений, созданных человеком или природой.

Почувствовав эти незабываемые ощущения от большого и необыкновенного мира, конкретно подсев на них, как можно вернуться в обыкновенную тоскливую школу? Куда нужно ходить каждый день, отсиживать задницу, напрягать мозги и добиваться успехов ради неизвестно чего! Зачем это все, кому это нужно? Я просто не понимала. Жизнь дана одна и должна быть яркой! Значит нужно ее прожить так, чтобы было что вспомнить!

А что я вспомню о времени, проведенном в школе? Конечно, в учебе тоже есть плюсы, но они не сравнимы с тем, что может получить человек от свободного образа жизни. Конечно, это возможно, когда нет ограничений по здоровью, поэтому я и старалась получить всю выгоду от жизни максимально быстро.

Отец был не согласен с моими убеждениями, и я понимала его. Поведение, как у меня, схоже с поступками наркоманки, которая подсела на драйв жизни для получения эмоций. Он хотел, чтобы я остепенилась, потому что это не может продолжаться бесконечно.

Конечно, он был прав! Но мне было сложно так резко согласится с его мнением и, кстати, моей маме тоже хотелось покататься еще немного по миру. Тем не менее, мы собрали себя в кучу, взяли волю в кулак и решили, что поедем последний раз в горы, а потом я пойду в десятый класс.

Я даже представить себе не могла, как я в восемнадцать лет пойду в школу. Такая взрослая лосиха, переросток. Как на меня там будут все обращать внимание, а может даже указывать пальцем и хихикать за спиной? И вот однажды, в прекрасный день, тетя Люба взяла и выпалила:

– А почему бы тебе не поступить в онлайн – школу?

– Так можно?

– Да, таким образом тоже можно получить аттестат без проблем. Виталий успокоится, да и для тебя такой формат будет удобным.

– Хороший вариант. Плюс, мы наконец, съедем отсюда, а то наверное, достали мы уже тебя, ты от нас устала.

Так и решили. Теперь впереди меня ждала онлайн школа. Это была очень удачная идея, а главное, вовремя.

Там, кстати, очень удобно все устроено по поводу посещаемости. Можно находиться где угодно, хоть в горах. Можно делать уроки, когда удобно и как хочется. Хоть, сидя на унитазе или купаясь в ванне!

Этот вариант мне очень нравился, потому что здесь я и папе угождала, получала образование, но и продолжала путешествовать. Школ оказалось масса и мы выбрали максимально удобную для меня.

Я получила паспорт, и мы начали планировать поездку с мамой в горы.

Наш выбор остановился на Кисловодске. Оттуда недалеко до Домбая и Эльбруса. Очень удобно!

Через интернет забронировали там квартиру на несколько месяцев и, счастливые, окрыленные, собрались и отправились в путь.

7. Лучше гор могут быть только горы

Жили мы в Кисловодске недалеко от национального парка. Окрестные виды и чистый воздух здесь просто шикарны. Вода из источника невкусная, но полезная!

Мы с мамой много ездили по соседним городам. Посетили Пятигорск и Ессентуки. Наконец, вдоволь насладившись местными красотами, решили отправиться в горы.

Нашли местного проводника, который согласился за недорого отвезти нас на Домбай, а потом даже забрать обратно.

Там мы решили пожить несколько дней, от души покататься на лыжах, посмотреть на величественные и неприступные горы, замерзнуть, как следует, поесть местной кухни и получить массу новых впечатлений.

Раньше моя голова была забита тем, что нужно побольше всего посмотреть, потому что скоро ослепну. Теперь же я думала о другом. Я не хотела в школу! Боялась снова учиться.

Отцу в свою очередь не понравилась идея о дистанционном обучении, и он постоянно мне написывал, чтобы я подумала об обычной стационарной школе. Он писал:

«При дистанционном обучении человек не получает социального развития, которое просто необходимо для навыков в жизни и для дальнейшего социального роста!»

Как в такие минуты я ненавидела отца. Больше всего бесило то, что он был прав, и я понимала, что его вариант лучше. Мама же всегда поддерживала мой выбор и не старалась как-то надавить или повлиять на мое решение.

Вот поэтому у меня появился новый страх. Страх образования. Представляете?! Как бредово это звучит со стороны. Но я никому об этом не говорила и надеялась, что все как-то рассосется само собой. Старалась не забивать себе голову и получать максимальный кайф от блужданий по горам.

За эти пару лет мы с мамой уже не первый раз катались на лыжах и, конечно, у нас были определенные навыки в этом деле.

Если я говорю о том, что катаюсь на лыжах по горам или занимаюсь дайвингом, прыгаю с парашютом, то, как правило, люди представляют себе активные виды спорта, где я асс.

К сожалению, все выглядит совершенно не так. Из-за плохого зрения я не рискую кататься, как профессионал, по красным трассам. Да, что там говорить! Зеленые я тоже боюсь.

Проще говоря, в тот момент, когда моя мама азартно мчится с вершины, то есть с самой высокой точки, я спокойно тусуюсь внизу. Обычно эту местность называют «лягушатником». Это там, где катаются новички, дети или такие, как я. Тем не менее, хорошо, что такая возможность предоставлена в моей жизни.

Так, мы с мамой провели несколько великолепных дней. Уезжать не хотелось от слова «совсем».

– Мила, сегодня вечером уезжаем обратно в Кисловодск.

– Может, еще на денек останемся?

Я сделала жалобное и несчастное лицо, сложила руки вместе, будто собралась молиться ей и пробормотала:

– Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

Мама картинно закатила глаза, вздохнула.

– Ну ладно. Но только на один день. Я тоже хочу еще покататься. Вчера мне местные показали классное место. Желаю попробовать там проехаться с ветерком.

– Вот видишь, я читаю твои мысли. Ты тоже хочешь остаться.

– Конечно, хочу! Вдруг больше не появится возможность так провести время.

– Да, жизнь дана одна.

– Пора начинать браться за голову. Тебе учиться. А я уже соскучилась по театру. Тут твой отец прав. Мы уже загулялись!

– Конечно. Сейчас еще поколесим по местным достопримечательностям и поедем домой.

– Мила, можно было бы учиться дистанционно и кататься по всему свету, но наши деньги не бесконечны. Я максимально экономно веду бюджет и все рассчитываю наперед. Хорошо, что от сдачи квартиры идет неплохой доход.

– Да, мама, я все прекрасно понимаю.

Раньше, когда мы путешествовали, то я чувствовала, что мать меня поддерживает, понимает, и так оно и было. Ведь врачи делали очень плохие прогнозы моему зрению. А сейчас мне было противно от самой себя. Я не могла отказаться от всех развлечений, при этом в глубине души понимала, что я иждивенка, которая ничем полезным не занимается.

Как говорится, ветер подул в другую сторону, произошла смена погоды. Раньше позиция «смотреть мир» реально была правильной, а теперь все изменилось.

Я ведь уже совершеннолетняя и должна двигаться дальше, но что-то останавливало меня при мысли о переменах. Как говорят психологи, это «страх нового» и боязнь выхода из моей комфортной и весьма уютной скорлупы.

Ну, кто захочет работать, если есть возможность этого не делать? Хотя нет, я знаю, кто захочет. Человек с каким-либо врожденным талантом, который просто не может не делать свою работу. Но у меня, к сожалению, или, к радости, таких талантов обнаружено не было. А в спорт я просто не могла вернуться из-за зрения и возраста, пропустила слишком много и потеряла форму.

Меня посещало такое отвратительное чувство, когда я думала об учебе. Думаю, что почти каждый его испытывал. Это, когда ты понимаешь, что тебе необходимо что-то сделать, но не делаешь, потому что очень не хочется. При этом неизбежность придет, но ты все оттягиваешь и оттягиваешь, надеясь неизвестно на что. Чтобы это чувство пропало, нужно просто взять и сделать, но не получается переступить грань, чтобы начать пойти себе наперекор. Вот, примерно так я себя ощущала.

Занималась прокрастинацией и сама от этого страдала. Осознавая необходимость выполнения конкретных важных дел, я постоянно все откладывала на потом, на завтра, послезавтра. Но страдания мои из-за собственной несобранности и слабоволия были недолгие, потому что вскоре все изменилось.

В последнюю ночевку у подножия Домбая, мне приснился странный сон. Опять этот солдатик, которого я видела во сне несколько лет назад. В прошлый раз я долго не могла его забыть и достаточно сложно отходила от такого реального и красочного сна.

Я увидела все ярко, будто наяву. Он шел в ущелье, между гор, а вокруг снежное пространство и темные вековые леса. Я могла рассмотреть лишь неясный размытый силуэт и военную форму. Очертания лица были нечеткими. Он шел ко мне навстречу. В один момент я услышала его слова громко и четко, будто он шептал мне в ухо: «Дай мне посмотреть в твои глаза в последний раз».

После этих слов я быстро и резко проснулась в холодном поту. По коже, от ощущения реальности, бегали мурашки, и разум окутывал страх. Что ему от меня нужно? Этот вопрос не выходил у меня из головы.

Вообще, мне часто снятся сны, но не такие. В этом сне чувства и краски были даже ярче, чем в жизни. Когда я слышала слова солдата, мне даже показалось, что ощущала дыхание на своей шее рядом с ухом. Я потрогала кожу в этом месте, а она была холодной.

«Наверное, я не укрылась, а тут сквозняк!» – мысленно успокаивала я сама себя.

Обычно, наутро я забываю сон или он остается каким-то размытым воспоминанием. Почему я так резко просыпалась сейчас, будто мне снился ночной кошмар? Там ведь не было монстров и вообще ничего кровавого или ужасного. Только лишь силуэт вдали и горы.

До утра я почти не спала. Боялась, что это мой подсознательный предвестник по поводу зрения, не отпускали плохие предчувствия. Несколько раз вскакивала с кровати, смотрела в окно, чтобы понять, все ли хорошо со зрением.

Утром меня разбудила мама.

– Быстро вставай, а то проспишь последний день!

Я открыла глаза, потерла их кулачками, навела резкость и посмотрела в потолок.

«Таааак! Вроде, все нормально. Фууух! Вижу!» – выдохнула я и довольная, пошла собираться на завтрак.

У подъемников, как обычно, мы с мамой разошлись в разные стороны. Она поехала на самый верх, а я осталась развлекаться внизу.

Как правило, во время поездок, мы с кем-то знакомились. Так было и в этот раз. Я развлекалась внизу с новичками, с которыми познакомилась пару дней назад и мы приятно общались, вместе обедали и, конечно, делали массу классных фото.

Мама же поехала наверх с профессионалами, прикрепила на шлем камеру, чтобы заснять свой очередной гениальный спуск и показать мне. Я заметила, что один крупный мужчина ходит рядом с ней уже не первый день.

Во время обеда мы созвонились.

– Ну что, дочура, твоя мама просто гениальна.

– Что там?

– Я сейчас только что спустилась с такого крутого склона, что до сих пор сердце колотится и адреналин зашкаливает.

– Это и по голосу понятно. Такое ощущение, что ты скоро начнешь заикаться от страха.

– Руки трясутся до сих пор.

– Мама, через пару часов машина приедет. Не профукай время, а то закатаешься. Я тебя, неугомонную, знаю.

– Ну да, не первый день знакомы. Я буду спускаться до самого низа. Жди меня там.

– Хорошо. Если останется время, то покатаешься со мной в «лягушатнике», – ответила я.

Все костюмы и снаряжение мы всегда брали напрокат. Нам достались яркие одеяния, мне синий с красными вставками, а маме ярко зеленый с оранжевыми.

Прошло некоторое время. Я смотрела вдаль и искала зеленое пятно. В один момент увидела, как крупный мужчина на лыжах тащит на себе что-то зеленое.

Я начала присматриваться и поняла, что перекинутое через плечо тело – это моя мама.

«Ничего себе!» – подумала я. Получается она не только накаталась там, но и нашла себе нового ухажера. На самом деле, давно пора. Ведь с папой они расстались, а мама весьма привлекательная женщина и может снова создать семью.

А этот мужчина не промах. Видимо, она подвернула ногу, ну или сделала вид, что пострадала, а он ее героически спас и несет.

Интересно, она действительно травмирована или хитрит? Мне так хотелось узнать, но я решила не влезать в их отношения. Тем более, что у меня тут был ухажер. Правда, он ухаживал и делал знаки внимания, а вот мне было глубоко на него плевать. Ну, не цеплял он меня.

Мужчина доехал до самого низа и положил маму на снег. Вдруг вокруг начали скапливаться люди, и из одного здания выбежал мужчина с сумкой, на который был красный крест.

Мое чувство радости за мамины новые отношения резко сменилось тревогой, и я побежала туда. Протолкнувшись сквозь толпу, я увидела ее.

Она лежала с закрытыми глазами и не двигалась. Я села рядом, схватила ее за голову, начала трясти и кричать.

– Мама, очнись, очнись…

Реакции никакой не было.

Дальше все происходило, как в тумане. Ничего не помню. Уши заложило, слезы застилали глаза и я слышала только стук своего сердца.

8. Борис

Очнулась я в отеле только на следующий день. Рядом со мной был тот мужчина, который на плече принес тело мамы с горы. Он сидел рядом на стуле, опустив голову вниз и обхватив ее руками.

Мне было все равно, кто он и что тут делает. Я пыталась понять, что происходит, это сон или нет? Может сейчас из дверного проема выйдет тот самый молодой солдат, и я сразу пойму, что это сон? Но никто не появлялся. Зазвонил мой сотовый. Я встала.

– Ты уже проснулась? – спросил тот мужчина.

Я продолжала молчать.

– Ты как?

– Где моя мама?

Сначала он немного помолчал, а потом ответил быстро, четко и весьма информационно.

– В морге.

– Это не смешно. Ты врешь!

– Я понимаю, что тебе тяжело.

– Почему я должна тебе верить? Ты здоровый, наглый мужичара, который подбивал к ней клинья! Это ты навредил моей маме?

– Ты не в себе! Может врача вызвать?

– Мне не нужен врач!

Я подошла к столу, там лежали какие-то документы. Я взяла первый попавшийся и начала вчитываться.

– Вот смотри! – указала я на него бумажкой. – Тут же черным по белому написано: «Медицинский протокол осмотра». Нет ничего про смерть!

– Девочка, это только первый листок, смотри дальше.

Я взяла следующий, а там большими буквами сверху было написано: «Протокол констатации смерти». По телу сразу пробежала дрожь. Там ведь имя мамы!

– Нет, не может быть! – я заревела. – Ну, это же неправда!

Мужчина тихо подошел ко мне и легко положил руку мне на плечо.

– Хочешь чего-нибудь? Вплоть до алкоголя могу принести. Мне обычно немного помогает.

– Кто ты вообще такой?

– Я – Борис. Мы с твоей мамой все эти дни катались в одной компании.

– Ну, так и иди к своей компании и оставь меня в покое!

– Не могу! Мои друзья уехали сегодня утром, а я остался, чтобы тебе помочь.

– Мне не нужна помощь!

Я отвечала ему дерзко, резко переходя на рыдания. Шквал эмоций было невозможно остановить. Мне просто хотелось, чтобы он ушел.

– Ты уверена? Я не знаю номера твоих родственников. До сих пор никто не в курсе о несчастном случае.

– Несчастном случае? Ты хочешь сказать, что произошла случайность?

– Давай об этом потом? Ты пока что не готова.

Борис немного задумался, застыл, достал телефон, потом убрал его обратно.

– Так, дай мне номера твоих родных и адрес, где живешь.

– А адрес зачем?

– Нужно организовать транспортировку тела.

– Ладно, – растерянно пробормотала я и дала Игорю все, что он хотел.

Позже, конечно, я была ему невероятно благодарна. Ведь в тот ужасный момент я не могла все правильно организовать. Мало того, что потеряла самого близкого человека на свете, так еще и далеко от дома. Рядом совсем никого не было и некому было меня поддержать.

Через некоторое время зазвонил телефон. Сначала позвонила тетя Люба, потом папа. Мы долго беседовали, но как говорится, «беседами сыт не будешь» и нужно было срочно решать вопросы.

В данной ситуации Борис стал просто незаменимым, не оставлял меня без своей опеки, быстро решал все организационные вопросы и непосильные для меня проблемы. Оказалось, что перевозка тела – дело не простое, очень много тонкостей. В итоге я узнала, что для транспортировки тела человека на большое расстояние, во-первых, нужно обязательно забальзамировать его каким-то особенным способом, а во-вторых, разрешено перевозить без цинкового гроба только в машине. В самолетах, поездах такая перевозка запрещена.

Конечно, если на дороге остановит наша доблестная полиция, то нам нужен необходимый протокол, но от Домбая до Питера очень далеко. Ехать нужно с остановкой на ночлег.

Я не знала, что мне делать. Кто повезет меня и тело матери. Бориса я даже просить не могла об этом. Ведь после того, как я незаслуженно его оскорбила, мне было стыдно за свое неразумное поведение.

Тетя Люба уже собиралась ехать ко мне, чтобы помочь с перевозкой. Сама она не водила машину, но могла поспособствовать с организацией, чтобы не оставлять меня в беде.

Неожиданно Борис сам предложил помощь. Мне было неудобно соглашаться, но, когда я мямлила ему о том, что это не совсем удобно и уместно, он ведь не родственник и вообще мы друг друга знаем всего пару дней, он ответил всего одной фразой.

– А у тебя есть выбор?

Ну, что я могла на это ответить? Конечно, выбора не было. Он прав!

Жаль, что они с мамой не познакомились поближе. Он бы ей понравился, в ее вкусе. Крупный, высокий, с такой стильной бородой, качок с татухами. Мама любила таких брутальных мужчин, хотя вышла замуж за папу, который ходил в пиджаке и в очках.

Как говорится, нравятся нам одни, а в брак вступаем с другими.

Тогда получается, что нужно обращать внимание на тех, кто мне не нравится. Так, что ли?

А кто мне не нравится? Так, практически все. Эх, как хорошо. Мне повезло больше всех. Самый большой ассортимент, никаких проблем с муками выбора.

Прошло не так много времени, и мы отправились в путь. Конечно, я была в депрессивном состоянии. Что тут говорить, рыдала по ночам в подушку от безысходности и горя, глаза на мокром месте, ощущение невосполнимой потери не отпускало.

Представьте себе ехать в одной машине с телом матери. Какие мысли в этот момент будут кружиться в вашей голове, что вы почувствуете?

У Бориса оказалась своя огромная черная машина, которую можно было использовать, как катафалк. Видимо, как знал, что пригодится по жизни. Да, брутальные мужчины любят большие машины.

Сам Борис был не из местных, но не говорил, откуда именно приехал.

– Я с центрального Черноземья.

Но такое уточнение – это понятие растяжимое. Хотя, какая мне разница, откуда он?

Я была уверена, что родственники заплатят ему за транспортировку меня и тела, и мы больше не увидимся. Вообще, все организационные вопрос меня не сильно волновали. Видимо, Борису моя мама нравилась, и ему стало жалко меня, молодую и неопытную, поэтому пошел навстречу и помог.

По плану, нам нужно было остановиться на одну ночевку. По приезду домой, необходимо сразу ехать на кладбище, где уже будет организовано погребение.

Борису придется преодолеть весь этот путь в компании с депрессивной девушкой и холодным телом ее матери.

На ночь мы остановились в придорожном мотеле, спали в разных номерах и мой призрак опять мне приснился. Почему этот солдат появляется только тогда, когда случается что-то плохое?

Во сне мне удалось первый раз рассмотреть его лицо. Он стоял совсем рядом, смотрел на меня. Молодой и симпатичный, высокий, с веснушками и глубокими карими глазами. Он молчал, и тут я не выдержала и спросила:

– Ты кто?

Он продолжал смотреть и молчать. Ветер развевал пряди волос, которые выглядывали из-под фуражки.

– Что тебе нужно от меня?

– Я потерял себя!

Он начал разворачиваться ко мне спиной, чтобы уйти. Я протянула руку, хотела остановить, положив руку на его плечо, но как только коснулась, то тут же проснулась. Открыла глаза, как обычно, в полном ужасе.

Полезла в сумку за успокоительным, которое купил мне Борис. Включила свет. Тут заметила самое страшное. Мое зрение резко упало. Все расплывалось и имело нечеткие очертания

Ну нет, только не сейчас! Я не смогу, не выдержу, почему именно сейчас?

Быстро одевшись, я начала ломиться в комнату Бориса. Даже не заметила, что уже три часа ночи. Он, взъерошенный, открыл дверь, представ передо мной только в одних трусах и футболке.

– Что случилось?

– Дай ключи от машины?

– Зачем?

– Там в чемодане лекарства.

Я выбежала на парковку. Борис за мной.

– У тебя все хорошо? Что за лекарства нужны? Может у меня есть!

– Таких лекарств у тебя просто не может быть.

В машине я оставила чемодан со своими основными вещами. Я не видела смысла брать его в мотель всего на одну ночь. В номер взяла лишь самые необходимые вещи.

Открыв машину, я достала чемодан и перерыла содержимое. Лекарств не было! Совсем не было! Скорее всего, в порыве эмоций после смерти матери, я просто оставила их в прошлом отеле.

Я понимаю, что эти лекарства не лечат слепоту, но я их всегда возила с собой и каждые полгода пропивала полный курс медикаментов для профилактики. Надеялась, что они остановят этот всплеск снижения зрения, надеялась на чудо.

Я посмотрела налево, потом направо. Вокруг поля, темнота, машины едут и ветер гуляет.

Если бы я сама была за рулем, и в машине отсутствовало тело, то попробовала бы доехать до крупного города в аптеку.

Хотя, мои лекарства из тех, которые не всегда есть в аптеках. Мама всегда заказывала эти лекарства через интернет.

Борис стоял, смотрел на меня. Благо, он успел накинуть халат перед выходом.

– Нашла? – спросил он.

– Нет!

– А что там за важные лекарства?

– Да не важно. Забей! Иди лучше спать. Тебе завтра весь день за рулем ехать.

Я медленно побрела обратно к себе в номер. Засыпала в надежде лишь на то, что это просто сбой в глазах из-за стресса и завтра все наладится.

Наступило утро и не принесло улучшения, лучше видеть я не стала.

Даже нет, не так. Я стала видеть еще хуже. Перед левым глазом вообще было размытое пятно. Но правый все еще видел неплохо.

Я как-то собрала свои вещи и спустилась на первый этаж в кафе, где уже завтракал Борис.

– Ну что, будешь кушать?

– Ничего не хочу.

– Тебе надо поесть, нам ехать далеко.

Он поставил передо мной тарелку с двумя круассанами.

– Любишь с шоколадной начинкой? Очень свежие и вкусные.

Я решила немного поесть. Взяла один круассан и в этот момент почувствовала, как другой рукой неловко задела чашку, которая упала на пол и разбилась вдребезги.

– Ой, не заметила. Простите меня! – воскликнула я.

– Да, ничего страшного. Не переживай. С кем не бывает.

Борис встал и пошел к официантке. Та посмотрела в мою сторону и куда-то ушла.

Я понимала, что дело не в моей невнимательности, а просто боковым зрением я не заметила эту чашку.

Ко мне подошла девушка с новой чашкой свежего кофе.

– А можно мне веник и совок. Я уберу за собой.

– Девушка, успокойтесь. Сейчас уборщица подойдет и все устранит.

В голове у меня был туман. Полная потеря себя в пространстве. Я не осознавала сколько сейчас времени, и вообще, где конкретно мы находимся.

Я как-то что-то вроде бы съела. Борис загрузил наши сумки, и мы поехали дальше. Гроб матери, конечно, давал о себе знать особенным запахом бальзамирования, что не позволяло ни на секунду забыть о случившемся. Мне казалось, что уже все просто пропиталось этим запахом.

У нас была задача, как можно скорее приехать домой, где уже все родственники ждали меня на кладбище. В дороге мы молчали. Борис пару раз попытался завести со мной диалог, но безуспешно. Потом он включил музыку, посмотрел на меня и выключил. Видимо, по моему внешнему виду было понятно, что делать этого не стоит.

Потом я начала засыпать. Несмотря на все, что творилось у меня в душе, физиология брала свое. Я то засыпала, то просыпалась.

В один момент я очнулась. Открыв глаза, увидела, что сижу в машине одна на пустой бензоколонке. Вокруг не было никого. Я начала смотреть по сторонам и тут на противоположной стороне дороги я опять увидела этого солдата.

Что ему от меня нужно? Я вышла из машины.

– Что тебе от меня нужно? – крикнула я.

Он стоял, молчал и просто безучастно смотрел на меня. Как же он меня достал! Сколько можно уже? В этот раз я решила не терять времени и выяснить все более основательно.

Уверенным шагом двинулась на него, пока он снова не испарился у меня на глазах, похоже, я была в моем сне.

Тут неожиданно меня что-то резко потянуло обратно, и перед носом пролетела фура, издав глубокий и громкий сигнальный звук. Я испугалась и, будто очнулась.

– Ты что творишь?

Борис смотрел на меня испуганными глазами и сжимал мою руку так сильно, что наверное там точно останутся синяки.

– Тебе жить надоело?

Я взяла себя в руки. Осознавая, что это был не сон, а может быть сон наяву, я запросто могла лишиться жизни! А возможно, я уже начала ходить во сне? Мне стало настолько страшно, но оправдываться я не была намерена, поэтому отшвырнула его руку и молча пошла в машину.

Я не смогла найти в себе сил извиниться, или уж тем более объяснить ему, что произошло. Борис отогнал машину за заправку и припарковался.

– Мне нужно немного прогуляться, сиди на месте, – сказал он и, не дожидаясь моего ответа или комментария, вышел из машины.

Я осталась сидеть в полном одиночестве. Если я скажу ему правду, что вижу солдата, то он мне поверит? Подумает или скажет, что у девушки на фоне стресса просто поехала крыша и еще, не дай бог, отправит на лечение в психушку.

До этого мои слабовидящие глаза сами закрывались от долгой бессонницы, но теперь спать я вовсе боялась. Вдруг опять явится этот непонятный предвестник плохого и случится новое несчастье.

Зрение подводило в самый не подходящий момент. Почему кому-то в этой жизни везет меньше, чем остальным? Пусть у меня не было бы такой хорошей внешности и денег для путешествий. Я была бы не против жить в деревне в захудалом доме, но зато с живой матерью, любящим отцом и хорошим здоровьем.

«За что мне это все?» – вертелось постоянно в голове.

Есть же люди, которые ведут себя по жизни просто ужасно. Предают, кидают, проклинают или даже убивают и при этом жизнь их так не наказывает. Где та самая вселенская справедливость, о которой так много твердили нам в детстве? Скорее всего, существует негласный закон вселенской подлости!

Я больше не верю фразе «что посеешь, то и пожнешь»! Это все придумали слабаки, чтобы оправдать себя и свою никчемную жизнь. Можно сеять что угодно, и ничего за это не будет! А еще мне всегда твердил папа: «Когда одна дверь закрывается, то непременно открывается другая». Какой бред! Кто-нибудь вообще в это верит? Родители с детства вкладывают в нас свои постулаты и убеждения. А где гарантия, что это верно?

Вот я сейчас сижу в машине с трупом моей матери, почти слепая. Дома отец меня не ждет. Куда еду, вообще не понятно!

«Где моя новая дверь? Где свет в конце этой темноты? Когда уже моя жизнь станет лучше, и я увижу надежду на будущее?» – твердила я сама себе, но хотелось это все высказать именно отцу.

В этот момент в машину сел Борис. По его лицу было видно, что он успокоился и пришел в себя.

– Мороженое хочешь?

Он протянул мне шоколадный пломбир. Откуда он знает, что я так люблю именно шоколадный?!

– Нет, не хочу! – ответила я, скрестив на груди руки и отвернувшись в окно.

– Ну, как хочешь. Значит мне придется съесть за двоих.

Я молчала.

– А ты знаешь, что мороженое поднимает настроение? Значит, у меня будет вдвойне хороший настрой.

Он открыл упаковку и начал есть. Громко облизывал, чавкал и издавал максимально раздражающие звуки. Мой живот, видимо, совсем не ладил с мозгом. Будто они не в одном организме находятся. Разум утверждал, что мне сейчас не до мороженого, но желудок включил чувство голода, решил все за меня и начал урчать.

– Да, я слышу, как ты не хочешь есть.

– Я и правда не хочу!

Борис продолжал издеваться и громко, жадно есть.

– Блин, как вкусно!

– Если я возьму мороженое, то ты прекратишь чавкать?

– Ох, так мы перешли на «ты»? Это отличный знак. Ну так что, будешь?

Он опять протянул мне мороженое. Я, конечно, взяла, чтобы он просто отстал от меня, и мы поехали дальше.

Позже Борис, видимо, решил, что лучший способ поддержать меня – это не давать мне ни минуты покоя. На протяжении всего оставшегося пути, он врубал свой рок и жизнерадостно подпевал музыкантам. Иногда даже двигался в ритм песни и делал вид, что руль – это гитара, на которой можно играть. Я, кстати, вообще не люблю такую музыку и, видимо, он это понимал.

– Пожалуйста, выключи это безобразие.

– Что подразумеваешь под словом «это»?

– Ну, вот эту фигню.

– Между прочим, как ты сказала, вот эту «фигню» слушают и признают миллионы людей.

– Ну, а мне до тошноты противно.

– Моя машина. Что хочу, то и слушаю.

– Ну, у меня и так голова болит.

– Если я выключу, разве тебе станет лучше?

Отчасти он был прав. Раздражение, навязанное мне Борисом, заставляло меня частично отвлекаться от всех проблем.

– Вот, когда сядешь за руль своей машины, то сможешь там включать все, что тебе нравится и устанавливать свои правила.

– Понятно!

Мне хотелось назвать его «хамом», но ситуация не позволяла. Ведь он так много для меня делает в данный момент, поэтому оскорблять человека я не могла. Но надеялась, что, когда все закончится, я больше никогда не увижу эту раздражающую физиономию.

Так мы и доехали до места. Он всю дорогу меня бесил, а я пыталась вытерпеть весь этот ад.

9. Похороны

Как вы себе представляете похороны самого близкого человека?

Обычно в фильмах это пасмурная погода, дождь, черные зонты, толпа печальных родственников и знакомых, все рыдают и прощаются, обстановка мрачная.

У нас было все иначе. Несмотря на то, что в Питере часто бывает дождливая погода, именно в этот день светило солнышко и на кладбище пели птички, жизнь продолжалась, и ничто не могло омрачить такой замечательный день.

Мы подъехали. Меня встретила тетя Люба.

– Привет, моя дорогая. Ты как?

– Никак!

Наконец-то я смогла обнять близкого мне человека и полностью расслабиться. Я прижалась к тете, что было мочи, и не могла просто остановить потока слез.

Я не сильно участвовала во всех церемониях, что происходили на кладбище. Я ушла в себя, отгородилась от всего, но никто особо от меня участия не требовал. Хорошо, что народу было не так много. Собрались лишь самые близкие. Из родственников был только двоюродный дядя со своей семьей, который приехал из Москвы. Также были мамины друзья и самые близкие по работе.

Хорошо, что с ее работы пришло не много народу, а то в среде актеров обычно много провожающих в последний путь, как на последний спектакль, у которого должны быть зрители. Наверное, это потому, что два последних года она уже не работала в театре.

Все старались меня поддержать и сказать какие-то ободряющие и теплые слова. А мне было просто все равно. Единственный человек, от которого я ждала поддержку, был мой отец, который сразу же отгородился от меня и даже не поздоровался при встрече.

Где же та сильная и волевая Мила, которая когда-то стремительно шла вверх в спортивной карьере? Уверенная в себе, шагала вперед, навстречу судьбе.

За последние два года, я превратилась в полную размазню, которая могла просто за моральную поддержку продать душу. Что мне теперь делать? Как дальше жить? Еще эти проблемы с глазами! Мне просто было страшно. Я боюсь будущего, боюсь одиночества, боюсь быть обузой, боюсь быть слабой. Боже, похоже я всего боюсь на этом свете!

Наверное, мне стало просто страшно жить. В какой-то момент в голову пришла мысль пойти вслед за матерью и обрести полное спокойствие, душевный комфорт и умиротворение. Ведь скорее всего, ей уже не больно и нет обид, проблем, чувств и сожалений. Страхи все уходят, и становится легко и просто. Полное освобождение от тяжести на душе.

Вот с такими мыслями я стояла и смотрела, как гроб с моей матерью опускают в яму. Напротив меня стоял отец и не поднимал даже глаз в мою сторону.

Ну все! Закопали! Тут меня прорвало. Я думала, что скажу мысленно, про себя, но почему-то получилось вслух.

– Прощай, мама! Мое сердце всегда будет с тобой! Ты самая лучшая на свете. Ты всегда меня поддерживала и давала надежду на будущее. Для меня ты была не только матерью, но и лучшей подругой. Я всегда буду помнить тебя. Прощай!

Я рухнула на колени, поцеловала руку и приложила ее к холмику земли, образовавшемуся на месте свежей могилы.

– Пойдем в машину, моя хорошая.

Тетя Люба обняла меня за плечи, помогла встать и мы, обнявшись, вместе покинули кладбище. Опять я оказалась в машине Бориса. Сейчас он не включал свою бестолковую музыку, а просто сидел рядом и молчал. Это было лучшее, что он мог сделать в данный момент.

–Ты оставила себе что-нибудь?

– О чем ты?

– Ну что-нибудь на память о матери.

– Я даже не думала об этом.

– Когда умерла моя мама, я оставил себе на память ее любимый шарф. Мне кажется, что он до сих пор пахнет ее духами.

Оказывается, Борис тоже пережил боль потери. Его слова звучали очень сострадательно.

– А когда умер отец, то я оставил себе его любимый топор, которым он колол дрова. Вот с этого топора и началась моя карьера. Он, как талисман.

– А кем ты работаешь?

– У меня своя лесопилка. Мне иногда кажется, что отец благословил меня на это дело и, что он оберегает меня и поддерживает.

– Это хорошо, что ты так чувствуешь.

– Твоя мама тоже всегда будет рядом с тобой. Будет наблюдать за тем, как складывается твоя жизнь. Как ты выйдешь замуж. Как ты обретешь счастье и сама познаешь материнство. Кем ты станешь по профессии и что будешь нести в этот мир. Всегда перед принятием важного решения я представляю, что мои родители смотрят на меня и стараюсь понять, одобрили бы они то, что я хочу сделать.

– И как? Одобрили бы твою жизнь?

– Ты знаешь, ни разу не прогадал по жизни.

Я понимала, что слова Бориса подошли бы к большинству людей. Скорее всего, он говорил искренне и именно то, что чувствовал сам и то, что считал правдой. Вот только ко мне это не могло относиться ни с какого боку. Мне не светит любовь и брак, потому что я ослепну. Мне не светит блистательная карьера по той же причине. Не будет и детей, потому что рожать просто не от кого. О каком счастье может идти речь? Что увидит моя мама? Одинокую слепую женщину, которая познала боль и все прелести одинокой жизни?

– Так что ты себе оставила?

На самом деле была вещь, которую я действительно решила себе оставить. Конечно, в чемодане было еще полно вещей мамы, которые нужно разобрать, но Борис говорил об одной, самой важной, как о символе.

Это были ее горные очки. Мама так сильно их обожала. Когда Борис принес ее бездыханное тело, очки были на ее голове. Не знаю, почему выбрала именно их, но это произошло интуитивно.

Мы приехали на поминки. Я все еще не понимала позицию моего отца, который молчал и избегал общения со мной. Скорее всего, ему намного больнее чем мне, поэтому он просто замкнулся в себе.

Я села рядом с тетей Любой. Рядом сел Борис, который, как ни странно, на данный момент стал мне близким человеком.

Отец сидел на другом краю стола.

– А что с отцом?

– Ой, давай потом поговорим на эту тему, – ответила тетя Люба.

– Может мне к нему подойти?

– Не стоит. Ему плохо.

– Так я смогу поддержать его.

– Ты сделаешь только хуже себе и ему.

Что за бред! Почему хуже? Родственники поддерживают друг друга в трудную минуту и от этого становятся только сильнее и дружнее.

Через пару часов все начали расходиться. Отец ушел один из первых и даже не попрощался со мной. Борис был с нами до самого конца и даже отвез домой.

В эту ночь я, наконец-то, уснула и даже тот назойливый солдат ко мне не приходил. Я поставила себе цель в ближайшие дни сходить к врачу, а потом, конечно, встретиться с отцом.

10. Я сама во всем виновата?

После похорон прошло пару дней. Я не выходила из квартиры тети Любы. Борис приходил, но я не реагировала на него. Попросила тетю Любу не впускать его ко мне. Сама же не отвечала на звонки и смс.

А зачем мне с ним общаться? Конечно, я могла сказать спасибо за все, что он сделал, но при этом я чувствовала, что он стал занимать слишком много места рядом со мной, его стало слишком много. Ко всему этому, мое психологическое состояние не позволяло собрать себя целиком в кучу и трезво оценить свои действия. Скорее всего, я поступала не этично по отношению к Борису, но на данный момент не могла переступить через себя и казаться тем, кем не являюсь, натягивать улыбку и говорить вежливые слова. Мне было все равно, что обо мне подумают.

Проснувшись утром, решила, что пора к врачу Олегу Петровичу, который вел мое заболевание с самого начала. Выйдя из подъезда, увидела, что меня поджидает Борис в своей машине.

Он вышел сразу мне навстречу.

– Ну, что скрываешься?

– Я просто не хочу никого видеть. Ты зачем приехал?

– Попрощаться, – ответил Борис.

– Ну, прощай! – сказала я и уже начала разворачиваться, чтобы уйти прочь, как он меня одернул.

На самом деле, мне было противно от самой себя, поступала я ужасно, но вести себя иначе в данный момент я просто не могла. Тем более, я же не глупа и мне не десять лет, поэтому я понимала, что Борис испытывает ко мне симпатию, а я не могла ему ответить взаимностью и не хотела просто давать ложные надежды.

Кстати, тетя Люба мне сказала, чтобы я к нему присмотрелась. Говорила, что мужчина он положительный, весьма хороший и адекватный, что даже рубля не взял с нее за всю помощь, которую нам оказал. Зачем она только мне это сказала? Чтобы я почувствовала, что должна ему? Так я и не просила о помощи, и мы готовы были материально все компенсировать.

Хотя, тут вопрос стоял не только о материальных ценностях. Ведь, кто бы согласился даже за деньги отвезти меня так далеко с телом моей матери!

– Вот и все? Мы больше не увидимся?

– А как ты хотел?

– Ну не знаю. Может будем держать связь?

Тут я решила сказать прямо, чтобы не мусолить долго разговор.

– Борис, не питай ложных надежд. Мне не до тебя.

– Понял, не буду навязчивым. Я сегодня уезжаю. Не могу больше тут оставаться. Работа меня ждет.

– Я тебе очень благодарна за все, что ты сделал для меня. Не знаю, как бы я пережила весь этот ужас в горах в одиночестве. Спасибо тебе большое!

Я стояла, как холодная статуя с опущенными руками. Борис подошел ко мне, крепко обнял и поцеловал в щеку.

– У тебя есть мои контакты. Если что, то пиши и звони в любой момент. Всегда готов прийти тебе на помощь.

– Спасибо и прощай!

Я вывернулась из его объятий и пошла на остановку. Мне немного было жаль Бориса. Если бы я просто призналась ему, что скоро ослепну, то он бы сам отказался от меня. Но пока я боялась говорить такое людям, хотя по отношению к ним это бесчеловечно. Борис ведь даже не подозревает о моих мыслях и страхах, о моих серьезных проблемах. Хотя, кто он мне такой, чтобы я перед ним отчитывалась.

Мысли путались в голове. То один, то другой эпизод страшного будущего проносились картинками, как лента кинофильма и вот с таким настроением я поехала к своему врачу.

Диагноз был неутешительным.

После сдачи всех анализов и моих рассказов, что зрение не ухудшалось два года, мой врач очень удивился.

– Такого просто не может быть! – воскликнул он.

– Ну, я сама не знаю, но факт остается фактом. А теперь опять ухудшается.

– После смерти матери, верно?

– Да.

– Видимо, сильные нагрузки и стресс моментально запускают программу ухудшения зрения. Вам ни в коем случае нельзя переживать по любому поводу и максимально бережно относиться к себе.

– Конечно, Олег Петрович, – ответила я.

– Ну и конечно, обязательно все лекарства пить и упражнения выполнять.

– Так какой прогноз?

– Учитывая вашу особенную динамику развития болезни, не могу точно сказать. По идее, вы уже должны были лишиться зрения. Ну, это было как бы просто ни о чем. Мой врач просто не мог ничего нормально сформулировать и добавил:

– Я вообще такое вижу первый раз. Вы настоящая счастливица, поэтому до сих пор видите. Благодарите вселенную за это.

Я – счастливица? Да он шутит! Разве можно, будучи слепой, быть счастливой или находиться в состоянии счастья, зная, что можешь окончательно ослепнуть в любой момент?

– Возможно, даже падение зрения опять остановится на долгое время, – продолжал Олег Петрович.

А вот это уже хорошие новости! На такой приятной ноте и в надежде, что все устаканится, попрощалась и быстренько удалилась прочь.

На повестке дня еще стоял вопрос с отцом. Ну нельзя же все оставлять настолько недосказанным.

Я ему позвонила. Не берет трубку. Ну, за что он так со мной!

Потом написала. До самого вечера ждала, но он ничего мне не ответил.

Дома тетя Люба спрашивала про Бориса.

– Он уехал?

– Да.

– И ты его отпустила?

– А зачем мне его держать? Тетя Люба, ты чего такое говоришь?

– Ну, как бы он хороший человек.

– Откуда ты это знаешь?

– Я чувствую и это видно. Он спокойный и работящий мужчина, надежный. А ты осталась без матери и неизвестно, какие отношения будут с отцом. Пока ты не ослепла, тебе нужно построить личные отношения.

– То есть, ты хочешь сказать, что мне нужно скрыть от мужчин свой зрительный дефект, чтобы выскочить замуж, а потом хоть трава не расти, раз я уже в статусе жены.

– Ну, я бы так не сказала.

– А как тогда?

– Мила, откуда ты знаешь, как бы он отреагировал?

– Во-первых, у меня уже были прецеденты, когда я говорила парням про свое зрение, и они тут же испарялись. А, во-вторых, он старше меня и больше подошел бы моей маме, чем мне. В-третьих, я ничего к нему не испытываю и в данный момент просто не способна к кому-либо испытывать, поэтому, пожалуйста, давай закроем эту тему?

– Я просто желаю тебе всего самого лучшего.

– Ага, прям как отец, всю мою жизнь всегда указывал, что мне делать. Кстати, ты не знаешь, почему он не хочет общаться со мной?

– Я позвоню ему сегодня.

– Мила, дорогая моя, прости если чем-то обидела. Я действительно хочу тебе только добра! Больше не буду лезть в твою жизнь. Но еще раз скажу. Попытайся построить с кем-то отношения, пока не поздно. Если один мужчина признал твое зрение существенным дефектом, то это совсем не значит, что все мужчины будут поступать так же.

Я понимала, что она просто так не оставит меня в покое и в этой тесной квартирке долго ютиться вместе с ней я не смогу. Ведь буду напрягать ее, поэтому нужно было решать вопрос с жильем, но не сейчас, а немного позже. На данный момент, на повестке дня другие приоритеты.

– Я все поняла, спасибо за совет, спокойной ночи.

Решила ответить ей скучно, коротко и максимально традиционно, чтобы не продолжать этот бессмысленный разговор.

Я вышла из подъезда, смотрю, стоит черная, огромная машина Бориса. Какого черта он не уехал и продолжает караулить меня? Это уже превращается в преследование. Конечно, я разозлилась и решила выяснить, сколько это будет продолжаться и когда он уже уедет отсюда. Ведь он говорил, что уедет.

Я быстро и уверенно подошла к машине, резко дернула за ручку дверцы. Открыла, а там на месте водителя сидит тот самый призрачный солдат.

Поворачивает голову в мою сторону и смотрит.

– Кто ты?