Читать онлайн Жуткая тайна КГБ бесплатно
Пролог
Он пришёл по вызову в точно назначенную минуту. Голос, звучавший в телефонной трубке, принадлежал человеку, даже мысли не допускавшему, что его ослушаются. Звонивший чётко назвал имя и фамилию, а также должность и место работы приглашаемого – ведущего инженера питерского АО «Заслон». Наконец, прозвучало упоминание об офицере, служившем в советские времена на руководящей должности в Первом главном управлении КГБ СССР. Такие люди при любых порядках находятся у власти либо рядом с ней. О том, чтобы спорить, и речи нет.
Удивительно, что встреча была назначена в летнем кафе на набережной Невы. Вроде бы неофициальная обстановка, но в течение всего затянувшегося разговора никто не подошёл, не занял соседние столики, будто грозный собеседник своей аурой отпугивал возможных посетителей. Хотя выглядел он заурядно – мужчина среднего роста и средних лет в лёгком костюме и дымчатых очках.
Сразу перешёл к обращению на «ты». Владимир не посмел возражать. Тем более – говорить «ты» в ответ.
– Непосредственным поводом для нашей встречи послужила авиакатастрофа у наших белорусских союзников в городе Барановичи. Ты, возможно, о ней слышал. Точнее, возникшие некоторые её последствия, поставившие в тупик экспертов ВВС. Один из ветеранов нашего ведомства вспомнил о тебе и твоих бездумных, безответственных экспериментах начала восьмидесятых.
Прошло столько лет! Сорок, если быть точным. Его никто не тревожил, не напоминал… Тем более, какое отношение тот спонтанный опыт имеет к крушению самолёта?
Конечно, Владимир следил за авиационными новостями и знал, о чём речь. 19 мая 2021 года в реактивном самолёте, совершавшем учебно-тренировочный вылет над авиабазой около города Барановичи, отказали системы управления. Пилотировавшие его майор Андрей Ничипорчик и лейтенант Никита Куконенко получили приказ катапультироваться. Но машина, продолжая движение со снижением, рухнула бы в густонаселённом квартале белорусского райцентра. Офицеры не покинули практически неуправляемый падающий самолёт и сумели изменить курс, уводя его от жилых домов. Попытку спастись они предприняли, когда высота была уже критически мала для катапультирования. Ценой своей жизни офицеры спасли десятки, а возможно – сотни соотечественников.
Отвечая за разработку аэродромной и бортовой аппаратуры в лабораториях «Заслона», Владимир был в курсе многих подробностей, не доступных для СМИ. Но не мог сообразить, какая связь между давно забытым техническим экспериментом и этой катастрофой.
– Не понимаю… Чем могу быть полезен для ФСБ?
– Информацией, – мужчина в дымчатых очках удобно откинулся в плетёном кресле. – Подробным рассказом с самого начала.
– Но наш общий знакомый… Он считает, что я как-то виноват в смерти двух лётчиков?
– Хуже. Он уверен, что твои похождения послужили одной из главных причин распада Советского Союза. Отсюда, помимо прочего, неизбежный провал в самолётостроении девяностых. Сейчас мы выровнялись… Впрочем, к белорусской авиакатастрофе это имеет косвенное отношение. Слушаю вас.
Владимир нервно глотнул минералки. Обвинение, которое он услышал, тянуло даже не на исключительную меру. Скорее всего, на вечное проклятие и пребывание в самом жарком котле преисподней. Как ни обрушивались на СССР в постоветское время на государство «победившего социализма», он – святая Родина для родившихся и живших в нём.
– Что же он вам рассказал?
– Мало. Документация уничтожена. Или, возможно, что-то хранится в Москве, нам недоступное. Подобным не делятся даже на уровне руководства управления. Мне поручено разобраться. Потом вернёмся к инциденту в Барановичах. Рассказывай с самого начала. Тогда будем решать, что с тобой делать.
Вытерев ладонью лоб, словно отгоняя наваждение, Владимир потрясённо посмотрел на грозного визави. Неужели, прояви он в 1982 году чуть больше благоразумия и не завались со злополучными фотографиями в Кафедральный собор на площади Свободы в городе Минске, великая держава существовала бы до сих пор?
А начиналось всё безобидно. Пожалуй, даже несколько скучно. Инженер перенёсся воспоминаниями на четыре десятка лет назад и начал долгий рассказ.
Глава первая
Владимир, в те годы просто Вовчик, не любил Комитет государственной безопасности. Нет, его родственников не репрессировали и не записали в диссиденты за крамольные мысли. Благодаря кристальной чистоте биографии и звонку маминых знакомых Вовчик благополучно распределился после университета.
Пожилой кадровик, явный выходец из органов, протянул Вовчику пропуск и неодобрительно посмотрел на новичка. Наверняка недоучка в джинсах с надписью на языке враждебного государства не подходит для работы в оборонке. Присмотрю за тобой, было написано на лице бывшего опера, при первом подозрении – вон!
Как и большинство предприятий радиоэлектронной промышленности, Завод имени Ленина изображал производство гражданской техники. Понятно, что системы наведения для ракет, узлы для радарных станций, не говоря о космических блоках, собирались более проверенными людьми, нежели Вовчик. Поэтому молодого специалиста, свежеупавшего на завод по распределению, отправили в лабораторию, в основном занимавшуюся проектированием бытовой аппаратуры.
Он вышел из отдела кадров и пересек заводской двор, обходя многочисленные лужи. Октябрь, дожди, а его родной город – далеко не Туапсе. Хотя госэкзамены сданы в июне, три месяца молодой жизни отняли военные сборы, где Вовчик с умеренной старательностью изображал будущего артиллерийского офицера.
Заведующей лабораторией, некрупный мужик с характерными красными прожилками на лице, представился как Михалыч и принял молодое пополнение с восторгом.
– Орел! Каких бойцов наш радиофизфак готовит!
– Извините, конечно, но я физический факультет закончил, – промямлил новобранец, не ожидавший столь мажорной встречи.
– Епть… А хотя бы паяльник знаешь за какой конец держать?
– Ну да. Радиолюбитель я, со школы.
– Радиодетали тырить будет, – угрюмо просипел Фомич, старший член маленькой команды, занимавший самый дальний стол. Из-под него выглядывали коричневые носки внутри заношенных сандаликов, никак не вязавшихся с дождливой осенью. Их обладатель выглядел существом, опоздавшим в жизни – на месяц с переменой обуви или вообще на много лет.
– Без паники, чему надо – научим, – солидно и оптимистично заявил молодой парень, на год старше Вовчика. – Привет, меня зовут Роман.
– Для тебя радость, да, Ромочка? – прошелестела некрасивая девушка, какие обычно идут на мужские специальности, чтобы при половом соотношении двадцать к одному выскочить замуж. – Теперь ты не самый младший.
– Кстати. С тебя проставка – в коллектив вливаешься. Ждем до аванса. А пивком – уважь. Тем паче как молодому за пивом тебе бегать, – Фомич порылся в кармане потёртых штанов, извлёк медной мелочью двадцать четыре копейки, опомнился и кинул их обратно, – Чего это я? Новенький же ставит.
Рома вручил Вовчику как переходящее красное знамя авоську с трёхлитровой банкой, уточнив:
– Вова, проблемка есть. Раньше мы трое по литру брали, слоик выходил. Теперь ищи тару на четыре литра.
– Я вообще-то не очень…
– От коллектива отбиваешься, в него не вступив? – с деланной угрозой в голосе вопросил Михалыч. – На самом деле, без литра пива крышняк едет. А водку на рабочем месте глушить не позволю. Мы – секретная лаборатория режимного предприятия. Дуй в стекляшку за гастрономом и не торопись, дай отстояться.
Вахтер на проходной даже головы не поднял. Юная физиономия студента, пустая трехлитровая банка в сетке – что может быть обыденнее?
Пивбар не пустовал, несмотря на первую половину дня. Вовчик занял очередь за работягами и такими же как он гонцами с банками, пропитываясь запахами скисшего пива и неизменной рыбки на закусь. Как-то в детективном романе о шпионах он читал, как советский разведчик назначил встречу со связным в пивном баре в Берлине и за бокалом пива передал ему секретные инструкции КГБ. Вовчик огляделся. Интересно, у фрицев такой же интерьер или есть различия? За ближайшим высоким столом расположились два мужика. Один отхлебнул из кружки четверть и вновь долил её до краёв водкой, второй стучал сухой воблой по грязной и липкой столешнице. Стекляшка – потрясающее место для шпионов. Никакое ЦРУ не заподозрит, что здесь может проходить встреча рыцарей плаща и кинжала.
Сосед присосался к водочно-пивному коктейлю. Вовчик вспомнил из уроков истории, что в пивбаре начался пивной путч и восхождение Гитлера к власти. Очевидно, в таком неприятном месте ничего хорошего не происходит.
Семьдесят две копейки, уплаченные за три литра, пробили дыру в рублевом дневном бюджете, составленном из расчета девяносто две копейки за комплекс в заводской столовой и два раза по четыре за талончики в троллейбусе. Остатков хватило на кефир и микроскопическую булку.
Вахтёр точно также безучастно проводил взглядом Вовчика, когда тот повернул турникет, возвращаясь на завод. Очевидно, банка с пивом – универсальный пропуск.
Больше не произошло решительно ничего, достойного упоминания. Три заслуженных инженера усвоили «Жигулёвское», юниор оприходовал кефир и булку, сполоснув бутылку, чтобы сдать. В оставшееся до семнадцати часов время он листал старые подшивки журнала «Радио» и с толпой отработавших смену заводчан зашагал к дому.
Идти было далеко. Денег ни копейки, но можно прокатиться зайцем. Вовчик сознательно шлёпал по вечерней сырости пешком, пытаясь свести в голове воедино впечатления от увиденного в новой жизни.
В этот день, который государство ему оплатит как полноценный рабочий, исходя из месячного оклада сто десять рублей грязными, Вовчику не открылись ни тайны мироздания, ни секреты оборонного сектора, даром что оформлен допуск. Скорее осозналось давно известное и очевидное, но непрочувствованное. Жизнь после окончания вуза потеряла прежний смысл, а нового нет.
Молодым специалистом он стал. Получил звание лейтенанта запаса и распределение на оборонное предприятие, тем самым избежав призыва в армию. Благодаря протекции не сослан в сельскую среднюю школу учителем физики. Кем он станет дальше? Лаборатория сразу обозначила потолок. Самый высоко взлетевший в ней – завлаб Михалыч, тихий алкоголик на окладе с премией, в общей сложности выходит сто шестьдесят пять рублей, и никакой перспективы.
А ведь хотелось чего-то большего. Не только денег, не всё ими меряется. Чего-то возвышенного. Такого, о чём мечтали у костров и палаток, горланя смелые романтические песни.
Полёт души не убила производственная практика в НИИ на пятом курсе. Он надеялся, что даже на заводе найдётся место для духовного и творческого. Например, изобрести какую-нибудь фигню для ракеты, чтоб американцы боялись и думать о нападении на мирный Советский Союз. Получить за это государственную премию и путёвку в Пицунду. Серые будни лаборатории, смесь запахов пива, табачного дыма и паяльной канифоли – самое то для романтики.
Осталась одна отрада – музыка. Тяжеловесный магнитофон «Юпитер-202», на который откладывались заработки с двух стройотрядов, принял бобину с лентой, из колонок полилась АВВА. Музыка унесла вдаль, заполнив мир вокруг и отложив проблемы выживания на заводе в долгий ящик.
Вовчик пришёл на работу на следующее утро с четко обозначенным намерением постепенно подобрать детали и сваять себе стереоусилитель, а за полгода скопить на крутые акустические системы S-90, лучшие в Советском Союзе. Но радиолюбительство его настигло в другой форме.
– Принимай заказ. Бытовая стационарная радиола, длинные и средние волны, проигрыватель на тридцать три оборота, один динамик на два ватта.
– Монофоническая? Прошлый век! – удивился Вовчик.
– Не твоя печаль, – пожал плечами Михалыч. – Заявка на разработку согласована в министерстве. Дерзай.
Неоперившийся инженер уединился в закутке, перечитал техническое задание и внезапно понял, что ему тоже необходимо ежедневно выпивать литр «Жигулевского». За творческим поиском его застал Роман.
– А-а, каменный топор изобретаем. Знакомо. Мне тоже пришлось.
– Как же ты выкрутился?
– Элементарно, Ватсон, – Рома взял в руки листик с заданием. – Смотришь старую подшивку журнала «Радио», находишь такую же древность, лишь бы не ламповую. Потом берёшь схему, передираешь, заменив пару мелких деталей. Ну, конденсаторы в цепях питания увеличь.
– Ромка, а в плагиате не обвинят?
– Шутишь? Наоборот, похвалят за унификацию технических решений. Готовую схему дай Машке, пусть оформит красиво. У неё почерк отличный, к сожалению, на этом её достоинства заканчиваются.
Роман зря придирался к единственной даме. После обеда она проявила талант политинформатора, рассказывая о сложном международном положении вследствие злостных нападок империалистов на СССР из-за ограниченного советского контингента в Афганистане. Мужчины потягивали принесённое Вовчиком пиво, на чём, собственно, закончился второй рабочий день.
Глава вторая
Секреты КГБ появились лишь на третье утро. Михалыч, хорошо добавивший вечером после «Жигулевского», взгрел юное дарование за поспешное исполнение бумаг по магнитоле.
– Торопливость – признак невнимательности. Хорошо хоть, оно у меня месяц валялось, пока ты на глаза не попался.
Завлаб куснул рыбку и вытер руку о халат, столь пятнистый, будто его владелец был химиком и орудовал едкими веществами, а не радиоприборами. Брюки, заполнившие пространство от халата до пола, выглядели куда аккуратнее, выдавая незаурядные старания михалычевой жены. Лёгкая на помине, она позвонила на работу. Вождь группы инженеров скукожился у трубы, выслушивая нотации от гораздо более высокого начальства, нежели он сам.
Молодой специалист имел колоссальное преимущество перед завлабовой супругой. Он не ругал Михалыча за пьянство.
– Ладно. Вижу, ты парень неплохой. Пора подключать тебя к главному. Дуй в спецчасть и тащи материалы с 37-214 по 37-217. Будешь с ними работать.
Ничегошеньки не понимая, Вовчик расписался в большом прошитом и пронумерованном журнале спецчасти. Оставив за спиной бронированное окошко, похожее на пулемётное гнездо в ожидании вражеской атаки, он принёс четыре папки шефу.
– Ну-ка, ну-ка. Опять ничего интересного. Дуй к Фомичу, он объяснит, как отписываться от КГБ.
Растерянный молодой специалист приземлился на стул возле самого опытного инженера, который увлечённо паял что-то мелкое и стопроцентно неслужебное. Присмотревшись, опознал внутренности японского транзисторного приёмника, корпус которого валялся рядом пустой скорлупой.